«Массандрагора. Зов Крысиного короля»

Массандрагора. Зов Крысиного короля (fb2) - Массандрагора. Зов Крысиного короля [litres] (Массандрагора - 2) 1612K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Витальевич Безродный

Иван Безродный «Массандрагора». Зов Крысиного короля

Есть два типа секретов: которые мы скрываем от других и те, что скрываем от себя.

Пашка плыл. Медленно, осторожно, стараясь не плескаться и не погружаться с головой в холодную, вонючую воду. На этой станции оказалось довольно темно – лишь красноватые отблески светящихся грибов на стенах да белесоватые клубы тумана у перрона могли обозначить ему еле заметные ориентиры. «Только бы не судорога», – с тревогой подумал он, выплывая из туннеля, и тут же почувствовал, будто его ноги что-то коснулось. Пашка инстинктивно дернулся и принялся грести сильнее. Водоросли? Рыба? Или… Он отогнал от себя испуганно бьющуюся мысль.

Да, кажется, вон там болтается оставленная кем-то веревочная лестница, по ней можно будет залезть на перрон. Обрадовавшись, Пашка поплыл к еле виднеющимся в тумане перекладинам и узелкам. Рядом с ними, словно ночной светильник, примостился яркий белый гриб, пустивший длинные корни в расщелины платформы. Такие знатные экземпляры здесь редко встречались, Пашка мог припомнить лишь несколько случаев, когда находил их. В отличие от маленьких и красных, которых в этих местах было полно как грязи и кроме слабого свечения ничего не предлагавших, белые и фиолетовые, особенно крупные, за свои уникальные лечебные свойства ценились очень высоко, и некоторые сталкеры нажили на них целые состояния. Правда, сейчас ему было вовсе не до этого.

Отфыркиваясь, Пашка дотянулся до лестницы и вцепился в перекладину. В тот же самый момент он понял, что его кто-то держит за левую ногу. Он на секунду замер и попытался подтянуть ее к себе. Зря – лодыжку пронзила острая боль, и ей стало горячо. Саламандра! Наверное, молодая и пока неопытная. Стараясь не верить в очевидное, Пашка резким движением рванул к лестнице и чуть не взвыл от боли. Чудище потащило назад, забившись под водой и пытаясь проглотить его ногу, почти добравшись до колена. Вокруг Пашки забурлила вода, поднимая кверху ил и прочий мусор, запах гниения стал сильнее, его дернуло еще раз, и мокрые ослабевшие пальцы отпустили лестницу. Он ушел под воду.

Странно, но там было светло. В зеленоватой воде кружились муть и вереницы пузырей, внизу поблескивали рельсы, слева чернел проход в основной туннель, а сзади извивалось тело гигантской саламандры. Уродская приплюснутая жабья морда с усиками и выпученными немигающими глазками. И правда еще молодая – не более полутора метров, хвост короткий, гребень не выраженный, а на боку желтая полоска. Да и лапы практически без когтей, хотя ему это было слабым утешением. «Наверное, особенно голодная попалась», – мелькнула в голове Пашки отстраненная мысль; ведь почти всех головастов переселенцы уже переловили, да и слепней на станцию почти не залетало, уж больно холодное лето нынче выдалось. Вот только пластинчатые зубы у молодых саламандр не менее остры, чем у взрослых.

Чудище, будто поняв его, сжало челюсти сильнее. В Пашкино сознание ворвался липкий страх. Он согнулся пополам и принялся судорожно дубасить саламандру кулаком по мягкой плоской морде, стараясь не дергать ногу – так вполне можно было остаться без мяса на ней. Пашка хорошо помнил прошлогодний случай со Збышеком – тот потом умер от шока, даже до гангрены не дошло, как у Джины, царство ей небесное… Монстра начало окружать бурое облако его крови.

Наконец ему удалось попасть ей в глаз, а потом пройтись по ноздрям – самому чувствительному месту чудища. Саламандра зажмурилась и ослабила хватку. Пашка, уже задыхаясь, исхитрился второй ногой заехать ей по животу. Под водой получилось слабо, но чудище открыло-таки пасть и сдало назад, видимо, готовясь для следующей атаки. Пашка здоровой ногой вдарил монстру по губе – тот отпрянул и завис у противоположной стены, вяло помахивая коротким хвостом. Пашка вынырнул и из последних сил принялся карабкаться по лестнице, каждую секунду ожидая, что тварь снова вцепится в него.

Но саламандра передумала. Не всплывая, она вильнула хвостом и не спеша поплыла обратно в туннель. Пашка со стоном выбрался на перрон и упал на холодный гранит. На месте схватки расплывалось кровавое пятно. Скоро сюда примчатся илистые кровососы и жгутикохваты, почувствовав разорванную плоть за добрую сотню метров. Мерзкие создания… Превозмогая боль, он осмотрел рану. На самом деле – ничего серьезного. Мясо на месте, связки целы. Не то что было тогда у Збышека!

Пашка разорвал рубашку на полосы и перевязал ногу. Жаль, что у него не было с собой лечебных листьев драконового дерева: не хватило денег. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Ведь за два дня гангрена не возникнет? Вот если бы на него напала взрослая самка, тогда пиши пропало, те впрыскивают в жертву яд – несильный, но на время парализовать может. В этом случае человек просто тонет и сразу же становится легкой добычей любой водной живности.

Пашка осторожно встал на ноги. М-да, теперь не побегаешь, несколько дней придется еле ковылять. Добираться до портала нужно было еще долго, но он надеялся, что ни на людей Черного, ни на местную кровожадную фауну в этой командировке, будь она неладна, больше не наткнется.

Где-то далеко наверху завыла сирена, приглушенная туманом, волнами стекающим с мертвого эскалатора. Видимо, кристаллоиды прорвали дамбу, или батальон Черного снова атакует. В любом случае нужно было уносить ноги. Шипя от боли, Пашка запрыгал в туман, тараща глаза по сторонам в поисках очередной опасности. И угораздило же его потерять и рацию, и аптечку, и даже бластер! Вот кому рассказать – не поверят. Умирают-то здесь в основном по глупости. «Не, лучше никому не говорить. Потом придумаю отмазу», – решил Пашка. Вот только что на это скажет Андрей Юрьевич, начальник отдела? Этого матерого мужика, как старого воробья из поговорки, на мякине не проведешь!

Он добрался до рельсового пути на противоположной стороне вестибюля. Воды там не было; как и утверждал Острозуб – сухо и пыльно. Чудно́, а факт. Но это куда лучше, чем плыть в канализационных водах среди этих чертовых саламандр! Правда, на суше его могли встретить другие охотники за человеческим мяском, и многих из них голыми руками не одолеть.

Было холодно, и его трясло, хотя по большей части – от нервного напряжения. Он зябко поежился. Скорее бы обсохнуть! А говорили же: не суйся на эту станцию, пройди дальше к Большой Сосне, там Лесник пускает сегодня сталкеров на тридцатую ветку, авось, мол, и тебя проведет, а оттуда до Базы рукой подать. Нет же, понадобилось ему свернуть в долину, на златоглавок поохотиться! Вот и напоролся на банду Черного… И почему разведчики не донесли, что тот орудует здесь, а не как прежде, на семисотых линиях Метро? Странно.

Пашка помотал головой, отгоняя не существенные уже мысли. Что случилось, то случилось. Итак. Он внимательно оглядел туннель. Как раз в той части, куда ему следовало направиться, освещение было – хороший знак! И справа и слева – чисто. Горят семафоры. Впрочем, тут они всегда горят, это совершенно ничего не значит. Тишина. Спокойствие. Ой, обманчиво все это! Плавали, знаем… Пашка со страхом припомнил, как в прошлом августе они с Мавром ходили сюда «по грибы», а тут эта миграция каменных бобров, еще до того, как их перебили переселенцы. Ты в панике бежишь по туннелю, и деться некуда: ни ответвления, ни лаза; а сзади напирает целая живая стена этих жутких сюрреалистических существ со светящимися глазами, перемалывающих гранит гигантскими резцами и раздирающих на куски любого, кто встречается у них на пути… Брр! Эти бестии во время миграции совершенно невменяемы.

Пашка снова помотал головой. Нужно сосредоточиться. Он посмотрел вниз. Прыгать высоко – проблема больной ноги. Потоптавшись на месте, он улегся на пол и, опираясь на кожух давно бездействовавшего контактного рельса, неуклюже спустился в туннель. Нога пульсировала тупой болью, а неловкая повязка на ней уже насквозь пропиталась кровью. Да уж, фельдшер из него никакой… Да ладно, фигня! Он дойдет, обязательно дойдет – не для того на свет родился, чтобы загнуться в этом треклятом метро. К тому же задание-то выполнил, да он вообще герой, каких поискать! Ну подумаешь, вещмешок и оружие посеял, и даже ножа или фонаря не осталось… А с кем не бывает?

Пашка вздохнул и огляделся. Так, теперь направо, до развилки межлинейника. Гермодверь там сталкеры еще в прошлом году насквозь пробили. Туда метров семьдесят, не больше. Пашка принялся прыгать со шпалы на шпалу. М-да, таким макаром до «Северного полюса» не скоро доберешься! А если он не успеет туда до пятницы, вот тогда и начнутся серьезные проблемы…

Сзади послышался гудящий шум. Что это еще такое?! Он оглянулся. Странно. Ускорил шаг, точнее – неуклюжие прыжки. Шум усилился. Пашка нахмурился. Не может быть! Приложил руку к рельсу. Тот дрожал! Черт, не может быть! Пашка кинулся бежать, уже не обращая внимания на беспощадную боль в ноге. Если он не успеет добраться до ответвления туннеля, то…

Гудок. Резкий, вибрирующий гудок. Он в клочья разорвал тишину туннеля, ударив Пашку в спину. И свет. Тугой луч света осветил бегущего испуганного путника, жалкого и обреченного. Узкая трепещущая тень от него протянулась далеко вперед – абсолютно черная, пустая и безмерно холодная…

Сзади явственно грохотал поезд! Точнее, призрак поезда, потому что настоящие поезда здесь ходить не могли. И это было плохо, просто паршиво. Пашка отлично помнил напутствие странникам метро: «И да не встретить тебе призрака поезда». Но шансы уцелеть были. Невысокие, но выше нуля. Убежал же Билько-младший пару месяцев назад! Правда, начал заикаться после этого, ну так что? Парню всего пятнадцать, да и крепким здоровьем он никогда не отличался.

Пашка мчался во весь опор, прыгая по шпалам, словно очумелый сайгак. Грохот сзади нарастал, но оглянуться не стоило даже пытаться. Тут бы, братцы, не споткнуться! Если упадешь – все, верная смерть, а то чего и похуже. Говорят, что когда призрак поезда настигает несчастного, то…

Поезд снова подал сигнал, хлестко ударивший его в барабанные перепонки. Нет, останавливаться эта живая железяка явно не собиралась. И она не предупреждала. Она торжествовала, она жаждала крови! Его крови, Пашкиной! Монстр собирался заполучить его душу. И вот это было даже не паршиво, а совсем плохо.

Сердце готово было выскочить из груди, дыхание сперло, и леденящий ужас начал овладевать им. Перед глазами плыли черные круги. Вокруг все дрожало, звенело, грохотало, тени прыгали по стенам и шпалам, словно ополоумевшие привидения. Он уже чувствовал затылком жаркое дыхание локомотива, его мерзкую ехидную ухмылку. До развилки осталось всего ничего. Нужно еще поднатужиться, еще!

– Врешь, не уйдешь, паршивец эдакий! – фыркая и отдуваясь, взревел поезд. – Стоять, поганый мальчишка!

Железнодорожное полотно перед ним внезапно вздулось высоким холмом до потолка, рельсы со звоном лопнули, и шпалы осыпались вниз, будто детали детского конструктора. Бежать было некуда. Пашка остановился, надрывно дыша, и медленно развернулся к несущемуся на него сатанинскому поезду. Он уже догадывался, что происходит. Комок трепещущего ужаса медленно отступал, растворяясь в небытии. Ну, все как обычно. И, наверное, снова будет больно.

– Ну давай же, иди ко мне, кусок ржавчины! – сжав кулаки, с вызовом крикнул Пашка и криво ухмыльнулся.

Оскалившись в злобной усмешке, поезд загудел, зарокотал и еще быстрее завертел колесами, высекая ими снопы искр. Миг – и это уже были не колеса, а мохнатые лапы с длинными загнутыми когтями – призрак наконец-то обрел свой истинный облик. Вспыхнув невыносимо ярким светом, он грудью налетел на Пашку и разорвал его в мелкие клочья.

Дикая боль на миг пронзила его улетучивающееся сознание, все затрепетало, закружилось в демоническом вальсе; бесконечный миг – и свет померк. Пашки больше не было. Он бесследно исчез. Все как прежде.

Кровь и плоть, превратившиеся в облако плотного тумана, медленно оседали в искореженном от столкновения туннеле. Наступила полная тишина.

– …Паша! Паша! – кто-то с силой тряс его за плечо. – Да просыпайся же ты, ну?!

Пашка застонал, приоткрыл один глаз и оттолкнул сестру.

– Все, все! – проворчал он с досадой. – Проснулся я…

– Ну, слава богу! – Ольга вздохнула и по своему обыкновению внимательно посмотрела на него. – Слушай, эти кошмары скоро доконают тебя. Ведь с каждым разом все хуже и хуже, дольше и дольше… А?

– Сам разберусь, – пропыхтел Пашка, протирая глаза. – Сколько уже там?

– Девятнадцать семнадцать, между прочим. Ты, кажется, на встречу какую-то собирался.

– Да-да, спасибо! – попытался улыбнуться он и вытер со лба проступивший пот. – Встаю.

Ольга, качая головой, вышла из комнаты. Называется, прилег прикорнуть… Пашка еще несколько секунд пялился в потолок, успокаивая дыхание. М-да, жуть-то какая в самом деле. И в который раз одно и то же! Надо с этим что-то уже делать.

Настроения никакого не было. Впрочем, встреча есть встреча. Он встал, умылся ледяной водой и еще некоторое время стоял у зеркала в прихожей, мрачно рассматривая свое отражение: худощавый шатен чуть выше среднего роста с небольшой головой и мелкими чертами лица, серыми глазами, ямочками на щеках и при этом мужественным, почти квадратным подбородком. Волосы его немного вились – Ольге это очень нравилось, и она часто теребила его за чуб, однако пару дней назад Пашка довольно коротко подстригся, за что подвергся жесткой критике в шутливой форме, следствием чего стало ее новое определение брата как «милого уголовничка».

Он вздохнул и попытался самому себе улыбнуться. Вышло довольно вымученно.

– Знаешь, – подала голос сестра, выйдя из кухни с солидным бутербродом в руке, – все-таки сходил бы ты в полицию, мало ли что. Напишешь заявление, а там…

Пашка устало отмахнулся. Этот разговор она начинала почти каждый день. Достала уже! И ведь постоянно ест, жует, жрет и толстеет день ото дня… Ну, понятное дело: нервы, развод, возвращение на постоянное местожительство к брату, у черта на куличках…

– И ко мне в поликлинику загляни, – продолжала Ольга, – сделаем электроэнцефалограмму, мозги твои проверим… Дело-то серьезное!

О, теперь ЭЭГ. Как же без нее! Только какой в ней смысл, как она сможет помочь ему? Внезапно забытые им два с половиной месяца вдруг с радостным криком выпрыгнут из темных глубин его темного, измученного кошмарами подсознания? Сомнительно. Однако пока не обследуешься, сестра не отстанет. Пожалуй, так и стоит сделать. Эти сны скоро доконают его.

– Зайду, зайду, как время будет, – пообещал он. – Знаю, что серьезное.

На этот раз Ольга не стала утверждать, будто месяц назад Пашка уже был у нее и делал эту самую ЭЭГ, и тем самым выводить его из себя, потому что он этого в упор не помнил…

Пашка прошел в свою комнату, быстро оделся и вышел из дома. В лицо пахнуло теплым, плотным вечерним воздухом, напоенным ароматами цветов, зелени, нагретого асфальта и варящегося кем-то из жильцов борща. На улице уже почти царствовало лето, хотя формально до него еще оставалось больше недели.

Он заспешил через дворы к проспекту Большевиков. Они встречались с Тимохой и его знакомой в кафе у станции «Новочеркасская». Пожалуй, стоило воспользоваться метро – наиболее дешевым и быстрым способом передвижения по Санкт-Петербургу, по крайней мере, в час пик. Перейдя проспект, Пашка запрыгнул в первый же подвернувшийся автобус, идущий до станции «Улица Дыбенко», и предался своим невеселым мыслям.

– Ой, какие люди! – делано засуетился Тимоха, завидев его в дверях кафе, и замахал руками: – Паша, Паша, мы здесь!

Пашка, уворачиваясь от пьяного мужика, направляющегося на улицу, ухмыльнулся – не заметить своего полного раскрасневшегося друга в круглых очках и с взлохмаченными волосами было просто невозможно. А сидящую рядом с ним хрупкую брюнетку с длинной косой и белоснежной кожей и подавно. Он подошел к ним и поздоровался, пытливо разглядывая незнакомку, скромно потупившую взгляд. Это она, что ли, экстрасенс? Что-то не похоже. Тимоха говорил, что его новая подруга то ли цыганка, то ли родом с Северного Кавказа. Второе было более вероятно.

– Наше вам с кисточкой! – манерно поклонился толстяк и повернулся к спутнице: – Знакомься – это Заира!

– Павел, – немного смутившись, представился Паша.

Девушка улыбнулась и протянула ему миниатюрную руку. Ее ладонь была твердой, сухой и холодной.

– Заира, – тихо произнесла она. – Очень приятно.

– Очень! – Пашка сел рядом.

– Что будем пить? – деловито осведомился Тимоха, листая меню. – Пиво или чего покрепче?

– Мне, пожалуйста, зеленый чай, – ответила Заира. – И кексик.

– И кексик… – задумчиво протянул толстяк. – Ну а ты, друг? Пиво или чего покрепче?

– Тебя прямо так и тянет на «чего покрепче», – засмеялся Пашка.

– Так ведь у меня сессия сдана досрочно, понимаешь? С моими-то прогулами – это тебе не два пальца об асфальт, – важно заметил тот.

– Ах, ну да, ну да, с твоими-то прогулами, – закивал Пашка. – Не то что у меня…

– Да ладно тебе! Ты у нас башковитый, наверстаешь! Подумаешь, два месяца упущенного сопромата, или чему там тебя учат… Так, возьму-ка я текилы немного, для сугреву. И закусочку… Хм… Чего бы попробовать на этот раз?

– Я пас, – сказал Пашка. – Я лучше пивка, нашего, с чипсами.

– Как скажешь, брат, как скажешь. Однако несолидно как-то! Пора уже расти, расти над собой! – Тимоха защелкал пальцами, подзывая официантку.

«Перед девчонкой выпендривается, – подумал Пашка. – Ах ты, баламут…» – Обычно Тимоха был скромным и застенчивым очкариком, не лезущим лишний раз на рожон, но сейчас его просто распирало от важности.

Они сделали заказ и наконец приступили к делу, ради которого здесь и собрались.

– Близко знакомиться вам пока не стоит, – сразу заявил Тимоха. – Это может повлиять на результат дальнейшего исследования, так сказать.

Заира кивнула:

– Чем меньше я о вас знаю, Павел, тем лучше. Непредвзятость в нашем деле – это принципиальный момент.

«В нашем деле… – немного насмешливо подумал Пашка, стараясь, чтобы на его лице ничего не проявилось. – Дожил, к гадалке хожу! Зря я этого Тимошку послушал, надо было к психологу записаться да на ЭЭГ сходить. А лучше к профессиональному гипнологу, если уж на то пошло».

– Хорошо, – с готовностью кивнул он, – но давай уже на «ты», а?

– Хорошо, Павел, давайте, – слегка улыбнулась девушка. – Мне от вас нужны только основные сведения: только то, что случилось. И… – Она почему-то замялась.

– …и мои сны? – подсказал Пашка.

– Точно, ваши кошмары.

– У меня амнезия, – начал рассказывать он, – ретроградная которая. Пропало более двух с половиной месяцев: где-то с середины февраля, с шестнадцатого или восемнадцатого числа. Пришел в себя только третьего мая, скажем так, в историческом центре города, в жутком похмелье и… немного побитый: синяки, ссадины, небольшие шрамы, шишки – довольно много и различной давности, ну, по крайней мере, за последние две недели. Я ничего не помню – того, что произошло за это время. При мне не оказалось ни телефона, ни денег, ни документов. Одежда была чужая, но чистая – если меня и били, то не в ней…

Заира молча кивнула, внимательно смотря на него темными большими глазами. Пашка невольно поежился. В ней действительно было что-то эдакое…

– Ты скажи, что еще пропал на десять дней, – с готовностью напомнил Тимоха.

– Да… Моя амнезия закончилась моей же пропажей, случилось это в конце апреля – не было меня неделю или чуть больше, точнее не скажу. Ольга, моя сестра, хотя мы и живем в одной квартире, за это время даже не спохватилась. Дело в том, что я ей типа прислал эсэмэску, в которой утверждал, будто укатил в Псков «со своей любовью» на целую неделю и просил не беспокоиться …

– Со своей любовью? – переспросила Заира.

– Точно. Но я ни ухом ни рылом, что бы это значило. Оля говорила, будто я познакомился с некоей Алиной, но подробности она не успела узнать, несмотря на свое вечное любопытство, потому что рассказал я об этой Алине лишь за пару-тройку дней до своего исчезновения. Это все, что я знаю по этому поводу.

– Ясно. А очнулся ты где и как?

– Где-то через неделю, недалеко от Фонтанки. Я… – Пашка замялся.

– Хорошо, – девушка приподняла ладонь, – пока хватит. Важнее, что привело тебя к этому состоянию.

Пашка отметил, что Заира ему уже не выкала, но при этом казалась крайне собранной и деловой.

– Я так понимаю, в полиции де́ла не заводили? – спросила она.

– Нет. Хотя сестра, конечно, беспокоилась, потому что мой телефон после той эсэмэски не отвечал, как не отвечает и сейчас. Еще пару дней – и она пошла бы в ментуру, это точно, но тут объявился я – собственной персоной.

– А раньше ты уезжал вот так – внезапно и далеко?

– Э-э…

Тимоха прыснул.

– Да было дело, еще в школе, – ответил он за друга. – В Новгород как-то рванули, в шестом классе, аккурат перед Новым годом. А родителей не предупредили. Потом в восьмом – в Москву, а еще на Черное море собирались в десятом, большой компанией, но нас быстро завернули…

– Хорош языком молоть, – махнул рукой Пашка. – Но если подумать – да, было всякое такое. Наверное, Оля и не стала раньше времени кипешевать. Сейчас-то я взрослый.

Официантка принесла заказанные напитки и закуску. Тимоха с удовольствием принялся ковыряться в салате из сыра, болгарского перца, оливок, грибов и чего-то еще. Выглядело это довольно аппетитно.

– Не ждите меня, – улыбнулась девушка, – я долго еще свой чай заваривать буду! Не люблю пить кипяток.

– Я тоже, – признался Пашка, но не придумал, что еще умного добавить. С девушками он часто терялся – они были для него странными и непредсказуемыми существами.

– Ну, тогда за знакомство! – Тимоха поднял рюмку с обвалянной в соли кромкой и нанизанной на нее долькой лимона. – Будем! Так, ты, цитрусовый, а ну-ка в сторону!..

Они чокнулись, Пашка отпил холодное пиво и захрустел сметанными чипсами. Заира пока заваривала чай. Он запоздало подумал, что им все-таки надо было подождать, пока она не начнет пить, но было уже поздно.

– Я как вернулся, сразу же проверился на наркотики, – продолжил Пашка, – у Ольги, она работает в частной клинике. И ничего такого обнаружено не было. Чист.

– Но с похмелья? – уточнила Заира.

– Да, это было, не скрою: чуть выше среднего доза, не более того. В том смысле, что я не всю неделю где-то там с бомжами квасил. К тому же деньги с моих карточек никакие не пропали. Ни почки, ни печень не болят и, главное, находятся на своем законном месте, а шрамы в основном на коленях, локтях и ладонях. – Он показал. – Похоже, будто я падал или полз по острым камням или ступеням… Есть скол на зубе, губы были немного разбиты, но под глазами синяков не было. Зато поначалу болели мышцы на ногах, будто незадолго до этого пробежал километров десять. Голодного истощения не было – я вообще нисколько не похудел… В общем, как-то так.

– Но в Псков же ты ездил? Может быть, у тебя там с Алиной случился разлад, и ты запил где-нибудь на полпути к дому?

Пашка неуверенно замотал головой, и Заира кивнула:

– Хорошо-хорошо, не отвечай: действительно, я сама должна это узнать. Просто расскажи мне о своем состоянии, сразу после возвращения и сейчас. Что-нибудь заметил необычное?

– Да так-то ничего интересного, за исключением того, что начались головные боли, которые очень сложно унять обычными таблетками и… кошмары. Первые дня три снов вообще никаких не было, спал как удав. Ну, может, и были, только я их не запомнил, но потом они уже пошли регулярно, как в кинотеатре, в основном – исключительно кошмары: фантастические или фэнтезийные. Монстры, подвалы всякие, туннели метро, лазерное оружие, сталкеры, бандиты, индейцы с автоматами… Но самое главное, что эти кошмары… они всегда очень реалистичные и логичные, как бы с предысторией, будто я знаю и помню, что там происходило и «вчера», и «неделю», и «год» назад! Все яркие, живые и… неприятные. С нашей реальностью ну никак не связанные!

– Ну, на то они и кошмары, – заметил Тимоха, близоруко разглядывая оливку, наколотую на вилку. – Что ж тут удивляться? А фантастику ты всегда вроде любил…

Пашка проигнорировал его.

– Рассказать о них подробнее?

– Пока не надо, – ответила Заира. – Я сама постараюсь узнать, а ты скажешь, верно или нет.

– Хм… Ну хорошо. Только я правда не понимаю, какое отношение они имеют к моей амнезии.

– Очень даже прямое, – заявил Тимоха и отправил оливку в рот. – Это же сублимация твоего стресса, того, что случилось с тобой. Правда, Заира?

– Вполне, – кивнула девушка. – Сны – это работа нашего подсознания, отражение произошедшего с нами и мира вокруг нас. Один из эффективнейших способов лечения амнезии – проведение гипнотических сеансов.

– Так давайте же устроим это, – произнес толстяк, задумчиво разглядывая вторую оливку. – Пока ты, друг, совсем с катушек не съехал.

– Что, прямо здесь? – удивился Пашка. – Сейчас?

– Да нет же, – улыбнулась Заира. – Можно на днях и в более подходящем месте. Алкоголь в этом деле плохой помощник, да и обстановка здесь не соответствующая. У нас ведь предварительная встреча, не так ли?

Пашка перевел дух.

– Но я не гипнолог, – заметила девушка. – Я экстрасенс. Тебе Тимофей говорил?

– Говорил, – пропыхтел за Пашку Тимоха, снова наливающий себе текилу.

– И ты веришь в экстрасенсорику?

– Ну… скажем так, допускаю мысль, не более того. Вполне, короче. При определенных обстоятельствах…

– Ясно. Дай руку. Кое-что проверю.

Пашка сначала замер, но потом медленно протянул ей ладонь. Девушка взяла ее в обе руки. Пашку еще раз удивила поразительная твердость и холодность ее ладоней.

– Ты горишь, – сказала она.

– Есть малек, – признал он. – У меня теперь часто повышенная температура. Немного.

Заира печально покачала головой:

– Совсем не немного. Сходил бы ты к врачу!

«Ох, и тут донимают», – подумал Пашка, но промолчал.

– Закрой глаза, – строго сказала девушка. – Отгони все мысли и не пытайся что-либо вспомнить. Это моя задача. Просто тихонько посиди и ни о чем не думай.

Как назло, музыка в кафе стала громче и навязчивее. Заира поморщилась, они с Тимохой переглянулись, и тот пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. Пашка закрыл глаза и вообразил темноту пополам с тишиной. И это почти получилось, если не считать немного пробивающегося сквозь стену сознания ритмично-танцевального «унца-унца».

Целую минуту ничего не происходило. Пашку так и подмывало открыть глаза. Затем он начал потихоньку волноваться и потеть.

– Спокойно, спокойно, – донеслось до него будто сквозь пелену. – Тише…

– Да я спок… – булькнул он и провалился в полное небытие.

– Паша!

Шум.

– Паша!

Свет.

– Ты в порядке? Смотри на меня!

Он хотел открыть глаза, но оказалось, что они и так открыты. Перед ним маячило красное лицо Тимохи. Казалось, очки занимали все его лицо.

– Ты чего, чего? – немного испуганно спрашивал толстяк. – Видишь меня?

– Вижу, – наконец смог выдохнуть Пашка. – Что это со мной?

– Это просто жесть! Ты был в трансе!

– Да? – Пашка скривил подобие улыбки. – И как оно прошло?

Заира несколько смущенно улыбнулась ему:

– Это, конечно, странно все. Ты все время повторял: «Метро, метро, метро!», «Мне нужно позвонить!», «Все двери заперты» и «Бежим, они нас догоняют!». Да, и такое странное слово еще… э-э…

– Массандрагора, – подсказал толстяк. – Это как Массандра и Мандрагора в одном флаконе.

– Да-да, – кивнула Заира. – Но больше все о метро говорил, хотя мы ничего не поняли. Будто ты все что-то искал, а потом от кого-то убегал…

– Наверное, это он о контролерах, – прыснул Тимоха.

– Перестань, Тимофей, – отмахнулась девушка. – Здесь что-то очень серьезное, я это хорошо чувствую, правда. Тебя нужно обследовать более детально.

– Нужно так нужно, – пожал плечами Пашка, постепенно приходя в себя. – Когда?

– Пока не могу сказать точно, у меня уже все встречи расписаны; давай на следующей неделе?

– Хорошо, – кивнул Пашка.

У Заиры зазвонил телефон. Она взяла трубку:

– Алло? Ах, это вы, Маргарита Леонидовна… да-да, я тут, в кафе, да, я мигом… Уже выхожу! Я извиняюсь, мальчики, но мне пора. Говорю же: очень много встреч. – Она коротко взглянула на Пашку. – В тебе и правда что-то есть загадочное, и у меня плохое предчувствие. Пожалуйста, будь осторожен. Особенно в метро, хорошо? Между вами явно какая-то связь!

Она мило улыбнулась, махнула рукой и выпорхнула из кафе. Через окно они видели, как на улице Заиру встречает важная высокая женщина в облегающем зеленом платье и старомодной вуали.

– Клиентка, – пояснил Тимоха и налил две стопки. – У нее таких много. Уважают, знаешь ли.

– Ясно… – пробормотал Пашка, беря в руки рюмку. Он только сейчас понял, что девушка не оставила ему своего телефона. Ладно, у Тимохи должен быть.

– Не, ты зря ей не веришь. Заира – это сила! – Толстяк поправил очки. – Реально, вот увидишь. А что ты там насчет метро, я не понял? – Он ухмыльнулся. – У тебя, знаешь ли, такое лицо было растерянное и… испуганное!

– Я транс не помню, вам лучше знать, – с досадой отрезал Пашка.

– Ладно, будем, – кивнул Тимоха и опрокинул в себя рюмку.

Пашка тоже выпил.

– Я не все вам рассказал, – решившись, сказал он.

– Да? – заинтересовался толстяк, с шумом высасывая дольку лимона.

– Мне снились не только кошмары.

– А что же еще?

– Есть еще один эпизод, но это не пустыня и не горящий самолет. Место в Питере, реальное. Снится почти каждый день, ну или через день – всегда одно и то же вплоть до мелких деталей, только почему-то без звука. Знаешь, странно так…

– Да что именно-то? – не выдержал Тимоха. – Где это место?

– Короче, будто я под землей, в метро. Вокруг рельсы, какая-то станция, лестницы, эскалатор. Только людей почти нет. Со мной двое или трое мужиков, что-то говорят, но я не слышу. Ведут меня к лифту, мы поднимаемся и попадаем в квартиру… или нет, не квартиру: это больше похоже на коммуналку, переделанную в художественную мастерскую. Вокруг картины, много картин, и бородатые мужики типа рисуют. Меня ведут к двери, оставляют, и я выхожу на улицу – обычный дом, двор, железная дверь… Иду со двора и попадаю на набережную Фонтанки, недалеко мост. Знакомое место, в общем.

– А потом?

– А потом все – я или просыпаюсь, или начинаются те самые кошмары. А в мастерской нет ничего страшного или фантастического – никаких монстров или бластеров. Просто дом, лифт и набережная.

– И метро, – напомнил Тимоха. – Ты поднимаешься из него прямо в художественную мастерскую, то есть не в обычный вестибюль, так?

– Ну да, и что?

– Это ли не странно? Нет, что-то тут не так…

– Конечно, не так, это же просто сон, – поморщился Пашка, уже жалея, что рассказал об этом.

– Это Метро-два, – поднял вверх палец толстяк, – вот что это такое.

– Чего?

– Ну, это… Правительственное метро, знаешь? Параллельные ветки. Еще во времена Сталина строили – жуткая стратегичность и секретность. Всякие диггеры лазят под землей, ищут его. Слыхал о таких? Наверное, вот с ними ты и спутался, а потом неделю бродил по туннелям… Брр!..

Пашка махнул рукой:

– Чушь все это. Какие туннели? Нет, тут что-то другое…

– В трансе ты только об этом и твердил! Ну а что еще можно предположить?

– Ну… разное…. Скажем, мне отец рассказывал, что в Питере просто до фига всяких секретных лабораторий и институтов прямо под землей находится, и вход в них – из обычных подъездов. И это не байки. Он в восьмидесятых комнату снимал на Гороховой, когда еще учился, и сам наблюдал из окна: утром стайки народу входят – а обратно никого, а вечером, часика в четыре, – наоборот, эти же стайки, по несколько человек, покидают здание. Причем по выходным и праздникам этого не случалось.

– Ну и что? – пожал плечами толстяк. – Может, там ЖЭК был?

– Не было там никакого ЖЭКа! Обычный подъезд, говорю же, а внутри – лифт, который спускался под землю на несколько этажей! Только к нему просто так не подойдешь, люди в штатском сразу тормозили. Усекаешь? Лаборатория там была, сейчас всем уже известно.

– Ладно, пускай не метро, пускай институт… Черт, а ты не думал, что над тобой ставили запрещенные опыты?! – У Тимохи загорелись глаза. – Зашили небось в желудок приборчик какой-нибудь или… вселили марсианскую ДНК! Ты – инопланетная матка, Паша. Вот же, а!..

– Да иди ты! Чего болтаешь?!

– А что тогда? Секта, да? Точно, ты попал в лапы обкуренных почитателей Сириуса и Немезиды, и каждый день тобою оплодотворяли сорокалетних девственниц! А еще…

– Болтун! Фантазия у тебя больно буйная, как я посмотрю, – проворчал Пашка.

– Уж какая есть! Лаборатория, значит.… – Тимоха задумался, жуя листик салата. – А знаешь, что я тебе скажу, мой дорогой? Вот поэтому-то метро у нас так медленно и строят. Мало того что финансирование по сравнению с Москвой просто отвратительное, так здесь еще везде реки и каналы, а хуже всего, что не покопаешь где хочешь – то завод под землей, то лаборатория! Понял теперь?

– Скажешь тоже! – махнул рукой Пашка.

– Массандрагора, значит… – протянул Тимоха, доставая смартфон. – Сейчас наведем справочки, не боись… Так… Хм. Напрямую такого слова нет. Есть словосочетание «Массандра – гора Ай-Петри», это часть какого-то туристического маршрута, наверное. Ты был когда-нибудь в Крыму?

– Не посчастливилось.

– Ладно. Значит, Массандра. Там делают вино, так? Вино и… мандрагора. Корень мандрагоры. Угу… – Толстяк уткнулся в телефон, читая статью в Википедии.

– Слышь, заканчивай, а? – взмолился Пашка. – Давай потом?

– Нет, погоди! Хо! – внезапно вскричал он.

– Чего? – насторожился Пашка.

– Все-таки что-то в этом есть, – удовлетворенно хмыкнул Тимоха. – Смотри. На вине «Массандра» можно сделать специальную настойку с корнем мандрагоры – это такое растение семейства пасленовых, но очень ядовитое. Так вот! Раньше на нем готовили целебные настойки, обладающие сильными галлюциногенными и наркотическими свойствами! Мандрагора, мой друг, содержит скополамин! Да-да, это та самая «сыворотка правды», которая, между прочим, родственник кокаину. Может использоваться для подготовки к наркозу, а еще – противорвотное… Понял, да? Это я намекаю на незаконную операцию, все-таки мы не можем сбрасывать ее со счетов.

Пашка покачал головой – Тимоху понесло!

– Ну и напоследок – сладенький десерт, – торжественно объявил толстяк. – Знаешь ли ты, какое побочное действие у этого скополамина? Не, ты спроси меня, спроси, я подожду.

– Ну и какое?

– Амнезия!

– Да ладно… – недоверчиво проворчал Пашка.

– Точно.

– Но в моей крови никаких наркотиков не оказалось! На кокаин и его производные я проверялся. Ноль промилле, ясно? Не пил я эту гадость. И операций на мне никто не делал!

– Жаль, – погрустнел Тимоха. Его весьма красивая теория дала трещину, и он быстро попытался сменить тему: – То есть к ментам ты не ходил, да?

– Нет. Не думаю, что они мне помогут.

– А это значит, что нам самим нужно пойти туда и разобраться, что к чему! – стукнул кулаком по столу толстяк – его уже порядком развезло. Смартфон выпал из руки, брякнувшись о столешницу. – Ты же адрес знаешь, да? Где эта чертова мастерская?!

Парочка за соседним столом удивленно посмотрела на них.

– Да тише ты!.. – прошипел Пашка. – Ни к чему переться туда прямо сейчас! Поздно уже.

– Поздно? Еще скажи – стемнеет скоро, мамка заругает! – Тимоха вытер салфеткой рот и упер ладони в стол. – Так ты идешь или нет?

– Нет.

– Да чего ты боишься? Тебе ничего не придется делать! Отойдешь в сторонку и прикинешься ветошью. А я уж разберусь.

– Ты пьян! Разберется он…

– Паша, хватит спорить. – Тимоха вздохнул с видом титана, удерживающего на своих плечах Землю. – Один ты не пойдешь, я тебя знаю. Так лови момент, больше такой возможности не представится.

А может, действительно? Пашка задумчиво схрумкал последний чипс. Толстяк терпеливо ждал.

– Хорошо, – вздохнул Пашка, – идем.

– Тут, что ли? – Тимоха сморщил нос, обводя маленький двор мутным взглядом. – Очень странно, брат. Очень. Я бы даже сказал, подозрительно.

– А то, – буркнул Пашка. – Обычный жилой дом, говорю же. Вон та дверь, мастерская Красина. Там табличка висит.

– Красина, значит? – задумчиво проговорил Тимоха и нетвердым шагом направился к ржавой железной двери между окном с геранью и обычным подъездом. – Это больше на подвал похоже!

– Во-во… Тот же сон был, понимаешь? К тому же уже почти десять. Не знаю, чего ты хочешь добиться.

– Спокуха! – Толстяк подошел к двери и, уперев руки в бока, принялся читать надпись. – Нету тут никакого Красина-Васина. Иди сюда.

Пашка, воровато оглянувшись, приблизился. «Ремонт одежды переехал на Вознесенский проспект», – прочитал он кривые буквы на пожелтевшем листке. Больше на грязной двери ничего не оказалось. Пашка внимательно оглядел двор. Да, во сне он неоднократно видел именно этот двор, стопудово. Но бывал ли здесь раньше? Непонятно.

– Эй! Эй! – заорал Тимоха и принялся дубасить в дверь кулаками. – Открывайте, поганцы!

– Ты чего это?! – Пашка попытался оттащить его, но неожиданно получил яростный отпор.

– Я же просил не мешать мне! – Раскрасневшийся Тимоха начал стучать в дверь ногами. – Работает профессионал! Одна минута – и я выведу этих бандитов на чистую воду!

Пашка посмотрел на окна и отошел в сторону, достав сигареты. Тимоха уже молча, но ритмично долбил в дверь пяткой.

– Эй, вы чего это расшумелись?! – раздался вдруг возмущенный голос. Из открытого окна на первом этаже выглядывала пожилая женщина. – Чего галдите? Я сейчас милицию вызову!

Тимоха временно перестал долбить, застыв в позе для удара.

– Извините, пожалуйста! – Не успев закурить, Пашка попытался с максимальной искренностью улыбнуться жительнице. – Вы, случайно, не знаете, хозяева скоро придут? А то там ни звонка, ни…

– Да ходют тут всякие постоянно! – ответила недовольно бабуля. – Целый год милицию или эмчеэс хотела вызвать, но прежние-то посетители хоть не буянили!

– Погодите… – Пашка подошел к окну, и женщина немного отпрянула в глубь комнаты. – Пожалуйста, мы не хотели шуметь, извините нас! Но я ищу…

– Что?

Пашка напрягся, пытаясь вспомнить тех мужиков во сне, что сопровождали его. Вышло как-то глуповато, но все же…

– Тут должен быть мужчина, забыл его имя… – Пашка замялся. – Невысокий, с усами, большие глаза и еще мощный такой, пузатый, волосы курчавые. Они тут когда бывают, не подскажете?

– Да что мне, делать больше нечего – наркоманов всяких запоминать? – уже более спокойным голосом проворчала женщина, но снова высунула голову в окно. – Не припоминаю я таких. А ты к ним по какому делу?

– По личному.

– Ох ты, по личному…

– Там еще художники были, их-то припоминаете? – Пашка постарался как можно искреннее улыбнуться.

– Картину, что ли, хочешь купить?

– Да нет… Когда тут можно застать кого-нибудь? Наверное, днем, да?

– Может, и днем. А чего ж ты вечером-то приперся, родимый? Уж ночь на дворе!

– Ну, так получилось.

– Получилось… Не, ничего не знаю, милок. Приходи днем, и лучше без своего буйнопомешанного друга.

– Что вы такое говорите! – возмутился Тимоха и только сейчас опустил ногу. – Нам просто нужна правда!

– Пошли-ка отсюда, правдолюб. – Пашка махнул ему рукой и наконец-то зажег сигарету. – Давай-давай, не верти головой.

Тимоха пожал плечами, но подчинился.

– Не дымите здесь! – сказала женщина и демонстративно захлопнула окно.

Они вышли со двора.

– Ну и чего ты добился своими криками? – спросил Пашка.

– А ты чего добился? – парировал толстяк.

Они побрели по тротуару. Начинало вечереть. До пика белых ночей еще оставался целый месяц, но и сейчас в это время суток было довольно светло.

– Вывеску, значит, уже сменили, – хмыкнул Тимоха. – Не дураки.

– Да тебе во всем мерещится вселенский заговор.

– Не во всем. Но ведь и не без странностей, согласен?

– Завтра приду один и разберусь, – сказал Пашка. – Действительно, надоело уже.

– Один? Хм. Надо взять пиво.

– Наверное. Вон там магазин, за Фонтанкой.

– Подышу воздухом, – сказал Пашка, когда они подошли к небольшому продуктовому магазинчику. – Возьми как обычно, хорошо? – Он протянул пару банкнот.

– Без проблем, сударь. – Тимоха откозырял и исчез за дверью.

Пашка засунул руки в карманы и принялся прохаживаться по тротуару, обдумывая создавшееся положение. Он чувствовал, что все не так просто, как кажется. Что он делал целую неделю после исчезновения из дома? Почему возникла амнезия? Неужто наркотики? Но как же его отрицательные анализы? А с другой стороны, стоило ли вообще докапываться до истины? Дело было даже не в новых потенциальных проблемах. Два с половиной месяца – не такая уж и большая потеря, ничего страшного же вроде не произошло. Но что-то ведь случилось… Хотел ли он знать это? Тимохе-то что – ему просто интересно… Типа прикольная такая ситуевина!

– Закурить не найдется? – внезапно услышал он.

– Да?..

Перед ним стоял довольно высокий, толстый блондин лет тридцати в спортивном костюме. На шее у него красовались золотая цепочка и небольшая наколка в виде вопящего черепа, а в руке он крутил четки – незнакомец был весьма самоуверен. По сравнению с этим амбалом Тимоха выглядел плюшевым мячиком.

– Я говорю, сигарета есть?

У него был несильный акцент, похожий на немецкий.

– Э-э… да, сейчас. – Обычно Пашка таким наглецам табака не давал, но в тот момент он ломал голову над своей проблемой, и сработала автоматическая вежливость.

Однако блондин это не оценил, а внезапно схватил его под мышки и парой мощных рывков затащил в подворотню, которая весьма некстати оказалась рядом. У закрытой решетки стоял, сгорбившись, еще один тип: худой, неопрятный, с жиденькой бородкой. Пашка даже не сразу понял, что происходит.

– Пискнешь – зарежу, – предупредил блондин, приставив к Пашкиной шее нож. – Не шевелись.

– Зарежет, – фальцетом подтвердил тощий, – как пить дать.

– Ты чего околачиваешься где не надо? – рыкнул блондин. – Отвечай!

– Где околачиваюсь? – прохрипел Пашка. – Не понимаю! Что вам нужно? Денег у меня нет! Телефон – старый!..

– Повторяю еще раз, – картинно вздохнул незнакомец, – пять минут назад вы заходили во двор на той стороне канала, третий дом, так? Сначала долбились в черную железную дверь, а потом разговаривали с соседкой. Зачем? – Блондин несильно надавил на нож, и Пашка ощутил укол.

– Я не знаю!.. – выдавил из себя он. – Просто заблудились!

– Да ну? – Толстяк недобро прищурился.

– Подожди-ка, – сказал вдруг тощий и достал из кармана небольшую коробочку, смахивающую на музыкальный плеер. Он направил ее на Пашку и нажал кнопку. Коробочка пискнула, на ней загорелась маленькая зеленая лампочка, а на миниатюрном экране появились несколько строчек. – Опа! Ты только погляди!

– Что там? – Блондин ослабил хватку. – Хм… Так ты свой, что ли?

– Я? Э-э… Ну да…

– А чего комедию ломаешь? Дай-ка. – Блондин отпустил Пашку и взял приборчик в руки. – Павел Крашенинников, программист, отдел Т-11, станция «Массандрагора», начальник – Гордеев. Степень секретности – А2. Ух ты… Все правильно?

– Э-э… Ну…

Массандрагора! Вот оно!

– Что «ну»? Что «э-э»? Отдел Т-11, у Гордеева, так?

Т-11? Гордеев? Хм. Этот парень утверждает странные вещи! Что тут происходит? Может, сделать ему хук правой и сбежать? Это можно, в прошлом году на вечеринке у Лариски как раз такого хряка завалил. Но что он тогда узнает о происходящем? Нет, это не выход.

– Я не помню, – честно признался Пашка.

– Не помнишь?

– Точно, – кивнул он. – У меня откуда-то амнезия взялась. Но что-то все-таки припомнилось – о том здании и двери, где мы только что были; я часто ее вижу во сне, эту мастерскую. Вот мы и пошли туда… чтобы проверить. Но я ничего не помню за последние три месяца. Совсем.

– Три месяца? – приподнял брови толстяк. – А ты ничего не путаешь?

– Да нет… Все так.

– И даже не знаешь, кто такой Гордеев?

– Без понятия!

– Ясно. – Блондин тревожно переглянулся с тощим. – А что еще припомнилось, кроме той двери… в мастерскую?

– Да вроде больше ничего…

– Но ты ведь Крашенинников?

– Да.

– Программист?

Пашка покосился на нож, который толстяк все еще держал в руке. Заметив взгляд, тот с неохотой спрятал оружие в карман.

– Э-э… нет, – покачал головой Пашка, – насчет программиста не помню. Я дизайнер. Вроде. Нет, точно, я – веб-дизайнер. А кто такой Гордеев?

– Зало́ченый, – сказал тощий напарнику, кивнув на Пашку. – Он зало́ченый, ты понял? Обычный забывчик, вот и все. Только как-то криво его зало́чили, я смотрю…

Блондин кивнул. Зало́ченый? Забывчик? Что бы это значило?

– Почему тогда это не отражено в его деле? – спросил толстяк. – Ни слова! – Он щелкал миниатюрными клавишами на приборчике.

– Я почем знаю? – раздраженно пожал плечами второй. – Может, секретный он такой? При этом не помнит всего три месяца? Согласен, это странно. Ладно, сообщим начальству или… – Он замолчал, странно посмотрев на толстяка. Тот не успел ответить.

– Пашка! Пашка! Ты где? – донесся с улицы вопль Тимохи. – Куда ты подевался?

– Что будем делать? – тихо спросил тощий.

– Это твой друг? – спросил толстяк.

Пашка кивнул.

– У него тоже амнезия?

– Да нет, только у меня. Он вообще тут ни при чем.

– Обычный тутер, – сплюнул тощий.

– Короче, приходи на это же место завтра в девять утра, один, мы поможем тебе, – быстро заговорил блондин. – И никому не слова, понял? Узнаю, что проболтался, – пеняй на себя. Вообще на фиг все забудешь! Уж мы-то тебе устроим. Живешь на Большевиков, есть сестра и родители в Гатчине, уже знаю. Так что молчок! А сейчас валите сразу направо – отведи своего друга подальше, чтобы он не видел нас. Все, пошел!

– Хорошо, я приду. – Пашка неловко выскочил из подворотни и наткнулся на растерянного Тимоху, держащего в обеих руках по бутылке пива и не спеша соображающего, как же ему теперь достать телефон, чтобы позвонить.

– Э, друг! А вот и ты! – обрадовался он. – А я уж потерял тебя…

– Пошли! – Пашка выхватил у него одну бутылку. – Давай-давай.

– А ты где был, а?

– За углом. Приспичило.

– Э, ну погоди, я тоже хочу!

– Нельзя, там собака! Чуть не откусила мне! Пошли дальше, там точно кустик будет.

– Ну пошли… – Тимоха открыл бутылку и сделал большой глоток. – Эх, хорошо!

Пашка ехал в метро и пытался связать концы с концами. Выходило как-то не очень. Новые факты казались откровенно странными. Было не похоже, чтобы его с кем-то путали. Да, он не программист и не работает ни у какого Гордеева. Но он действительно Павел Крашенинников и живет на проспекте Большевиков с сестрой, а родители всю жизнь провели в Гатчине, это совершенно точно. Может, он за эти месяцы внезапно переквалифицировался в программисты? Конечно, Пашка был не прочь попрограммировать – дома, для души, но чтобы заниматься этим профессионально, да еще и ни с того ни с сего? К тому же на странную компанию, прятавшуюся по частным домам!.. Очень странно и подозрительно, если не сказать больше.

А почему у того толстяка был немецкий акцент? Вдруг это шпионская ячейка, и он, Пашка, вляпался в политические разборки? Предательство Родины?! Хм. Звучало угрожающе. А может, его внедрили к ним свои, в смысле ФСБ?

А что это было за устройство такое? Как его, Пашку, так вот сразу, с ходу взяли и идентифицировали? В нем что, зашита какая-то электронная метка?.. Скорее всего! Он рефлекторно пощупал себе живот и покосился на дремлющего рядом Тимоху. Кажется, тот был недалек от истины, когда говорил, будто в него, Пашку, могли что-то вживить. Тьфу ты! Необходимо будет провериться дома по поводу новых или… странных шрамов. Хотя эти самые электронные жучки бывают очень и очень даже миниатюрными!

В общем, нужно идти завтра на встречу. Тимохе – ни слова, а то разболтает всему Питеру. И к черту зачет, уж он-то точно подождет!

Следующее утро оказалось ясным и солнечным. У Пашки было прекрасное настроение, несмотря на то, что ночью приснился очередной кошмар – без этого, конечно, было никак. На этот раз он попал в уже знакомую гористую пустыню: каньоны, кактусы, индейцы, скачки на мустангах и стрельба из бластеров по кровожадным осьминогам с Марса. В общем, классика Берроуза. Нафаршировав с десяток монстров высокоэнергетическим излучением, Пашка проснулся, не успев погибнуть реалистичной мучительной смертью – обычной развязкой своих снов. Посчитав это хорошим знаком, он быстро привел себя в порядок, плотно позавтракал и даже сообщил Ольге пункт назначения: так, на всякий случай.

– И что же там такое? – осведомилась сестра, собираясь на работу в клинику. – Тебе разве не надо в институт?

– Пара знакомых, важные дела, – уклончиво ответил Пашка. Рассказать ей все – раскричится и увяжется вместе с ним. А куда это годилось?

– Угу, – нахмурилась Ольга. – Ясно. Ну, смотри, снова во что-нибудь не вляпайся! Держи меня в курсе, понял? И не эсэмэсь, а звони! Как закончишь свою встречу – сразу же. И по ходу дела – тоже. Это в твоих же интересах.

– Хорошо, – буркнул Пашка. Настроение его немного упало, хотя и ненадолго.

С удовольствием вдыхая еще прохладный утренний воздух, он подошел к знакомой арке. Рядом никого, решетка закрыта. Без семи минут девять. Что ж, еще рано. Он решил ждать минимум до десяти часов – дело-то серьезное.

Раздался тихий свист. Пашка не сразу сообразил откуда. Свист повторился.

– Эй! Слышишь?

Он оглянулся. За решеткой, метрах в пяти-шести, привалившись к стене туннеля, стояла девушка.

– Я? – показал на себя Пашка.

– Ты, ты. – Незнакомка осторожно подошла к нему – маленькая грубо накрашенная растрепанная блондинка в линялом джинсовом костюме, стоптанных кроссовках, с синяками под глазами и мутным взглядом, как у залежалой селедки. Вид, мягко говоря, непрезентабельный.

«Мелочи нет!» – хотел сказать Пашка, но блондинка его опередила, достав уже знакомую коробочку, пискнувшую и осветившуюся зеленым индикатором.

– Крашенинников? – хриплым голосом осведомилась она.

– Да.

– Зовут как?

– Павел.

– Сигареты есть?

– Э-э… Есть.

– Давай.

Пашка неловко достал смятую пачку, немного трясущимися пальцами вытащил сигарету и передал ее девушке. Та закурила, пустив струю дыма прямо ему в лицо.

– Хвоста за тобой не было? – спросила она наконец.

– Да вроде нет…

– «Вроде» или «нет»?

– Нет.

Устало вздохнув, связная засопела и нехотя подошла к замку решетки, достав из кармана большую связку ключей.

– Заходи быстро, – предупредила она, отпирая калитку.

Пашка прошел внутрь, и девушка быстро защелкнула замок обратно, спрятав ключи.

– Конспирация, знаешь ли, – сказала она. – Идем.

Пашка последовал за ней. Они попали в пустынный двор, быстро пересекли его, вышли с другой стороны, отперев еще одну решетку, повернули налево, направо, второй двор, третий…

– Сюда, – кивнула проводница на один из подъездов. – Оружие, наркотики, запрещенная литература?

– Нет, не нужно, – отозвался Пашка.

– Я говорю – у тебя с собой ничего противозаконного нет?

– По утрам такого не ношу.

Связная шутку не оценила. С мрачным видом она вытащила маленький телефон и начала кому-то названивать. Видимо, получив добро, девушка махнула рукой, они вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Дверь им открыл уже знакомый толстый блондин. На этот раз он нацепил на себя красную клетчатую рубашку, трико и круглые очки, став похожим скорее на ботана-аспиранта.

– Хай, – сказал он, не подавая руки. – Обувь можно не снимать.

Пашка зашел. На первый взгляд бардак и запустение: коробки, книги, одежда, обувь, кадки с пыльными растениями, корпуса каких-то устройств, сломанные принтеры и старые компьютерные блоки – все это больше напоминало ремонтную мастерскую, а не жилую квартиру. Зато здесь не воняло, не видно было бутылок и остатков еды, да и полы оказались относительно чистыми, а это не могло не радовать.

– Сразу хочу предупредить, – сказал толстяк, – место это сверхсекретное, но мы решили рискнуть. Ты не видел нас, мы не видели тебя. Ясно?

– Ясно. Не впервой.

Блондин недобро покосился, но ничего не сказал. Они прошли в дальнюю комнату, наиболее убранную и чистую. В ней находились компьютерный стол, заваленный потрепанными книгами и смятыми пивными банками, два больших монитора, старенький диван и вполне современный телевизор на старомодной тумбочке. На стенах висели пучки проводов, кабелей и разъемов, а полки были забиты лазерными дисками и коробочками всевозможных размеров. «Хакер, наверное», – мелькнуло в голове у Пашки.

Блондин молча показал на диван, и Пашка сел на него – тот жалобно скрипнул своими расшатанными пружинами. Сидеть было неудобно.

– Ну так в чем же твоя проблема, Павел? – спросил толстяк, бухаясь в кресло. – Амнезия твоя прошла или как?

– И не собирается, – ответил Пашка.

– А сколько прошло времени после твоего «пробуждения»?

– Где-то две недели.

– Мало, слишком мало. Ладно, зало́ченный, исповедуйся…

Пашка рассказал блондину свою историю, включая встречу с Заирой и сеансом гипноза.

– Значит, из памяти у тебя стерлось два с половиною месяца с середины февраля? – спросил, пожевав губами, блондин. – А физически ты пропадал где-то неделю с конца апреля? И нашу организацию знать не знаешь, так?

– Все точно.

– Странно, очень странно.

– Почему?

– Согласно имеющимся данным, работаешь ты у нас около двух лет, из них собственно на Гордеева – последние полтора года, но в твоем личном деле о блокировке памяти, а это не такое уж и редкое у нас явление, нет ни-че-го. Я пробил тут кое-что о тебе и твоей деятельности, и больно уж ты засекреченным оказался, как я посмотрю…

Пашка пожал плечами. Блондин вздохнул:

– Мне уже и самому интересно. Но откуда мне знать, что ты – не подстава?

Пашка снова пожал плечами:

– Мне нечего сказать, честное слово. Если можете помочь – помогите. А так… Фиг знает, короче. Но вы-то сами кто такие? Что за организация у вас такая? Что тут вообще происходит? Что там могло быть со мной, в метро? А в том здании на Фонтанке – что? Вы работаете на правительство? Расскажите о «Массандрагоре»!

– Так, – блондин предупреждающе поднял руку, – давай сразу договоримся. Мы тебе вот так с ходу ничего не рассказываем и не объясняем. Мы просто постараемся тебе помочь, но у нас свои методы. Ты либо согласен, либо нет. Если ты свой, а я вижу, что это так, – сам все и вспомнишь, да еще, может, и нам расскажешь. Ну а если не вспомнишь, то с чего нам распинаться тут перед тобой? Нам проблемы не нужны! Да мы тебя вообще должны были бы с самого начала сдать нашей службе безопасности… Скажи еще спасибо, что по чистой случайности на меня попал. Усекаешь?

– Ну, вроде да.

– Правильно. Меньше знаешь – целее будешь. Информация – вещь вообще-то обоюдоострая. Ты уверен, что хочешь вспомнить все? Видишь ли, без веских причин у нас память не блокируют. Ты бы лучше сам подумал: может, оно того и не стоит?

– Нет, все нормально. Я хочу вспомнить, – твердо сказал Пашка. – Хочу.

– Дело хозяйское. Тут только момент один есть, довольно неприятный…

– Какой?

– Иногда память не блокируют. Если человека выкидывают… в смысле отправляют на заслуженный отдых или сведения слишком ценные… то применяют не блокиратор, а стиратель памяти.

– И?

– И то, что в этом случае ничего не выйдет, ничегошеньки ты не вспомнишь. Ты готов к этому? Просто чтобы потом – без претензий.

Пашка оторопело уставился на толстяка. Ну ничего себе! Прямо фантастика какая-то! Или обычный лохотрон.

– А у меня есть выбор? – спросил он.

– Думаю, нет, – медленно проговорил блондин. – Ведь проверить, что именно тебе сделали, в этих условиях невозможно, – он обвел комнату рукой. – А твое личное дело еще, наверное, не исправили. Бюрократии у нас хватает, знаешь ли… Честно говоря, я еще сам не решил, что с тобой делать. Чует мое сердце, что-то здесь не так. Может, ты как хакер выполнил некое важное задание, а потом тебя заставили его забыть. Может быть такое? Легко. И гуманно, согласись. В прежние времена просто закатали бы в бетон, и дело с концом. Смотришь ведь остросюжетные фильмы? Ну вот.

– Но я-то не хакер, я вообще программирую довольно слабо, – возразил Пашка.

– Так ты этого просто не помнишь!

– Но я же не мог им стать за пару месяцев!

– А по нашим сведениям, за два года! Может, в тебя запихнули ложные воспоминания?

– А такое возможно?

– Не слышал о таком, но исключать нельзя. Дело в другом – зачем?

Они помолчали. Толстяк думал. Пашка ждал. Прошла минута, вторая, началась третья… Что он тянет? Боится?

– А что это за тестер, которым вы меня проверяли? – спросил Пашка. – Ну, коробочка с лампочкой?

– Чекер. Это называется чекер, – задумчиво пробормотал толстяк. – В тебе сидит уникальная биоэлектрическая метка, мы ловим конфигурацию создаваемого ею поля, а затем сверяем ее по базе данных наших сотрудников… В общем, ничего сложного.

– И как эта метка во мне оказалась?

– Видимо, завербовали тебя когда-то. Оттуда и метка…

– А подделать ее можно?

– Нельзя. Много раз пытались, но в этом ее смысл – в неподдельности, понимаешь?

– Ну а саму базу данных можно же взломать и подменить код прямо в ней? Или перехватить линию передачи данных и на лету подменить неправильный код на правильный? Или просто заставить этот чекер выдать нужный сигнал в нужный момент? По-моему, это проще всего.

– А говоришь – не хакер! – рассмеялся блондин.

– Так это же очевидные вещи… – пробормотал Пашка.

В комнату заглянула связная.

– Что у вас тут: все нормально, Гельмут? – спросила она. В ее губах дымилась сигарета.

Блондин кивнул.

– Прописать ему, что ли, порошочки?.. – протянул он. – Так ведь что-то не то с ним…

– А что такое?

– Не сходятся некоторые даты и факты, не вяжутся между собой…

– Значит, я не подстава, – подал голос Пашка. – Логично?

– Почему это?

– Подстава так криво не делается. Тогда даты вязались бы, как ты заметил.

– Слабый довод, – покачал головой Гельмут, – ты ведь вообще можешь не знать о том, что являешься подсадной уткой! Хорошо, я все же рискну, и мы попытаемся помочь тебе. Неофициально. Совсем неофициально, ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь… Лизка, принеси-ка розовую.

Лиза равнодушно пожала плечами и исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.

– Будешь колеса катать, – тем временем заявил Гельмут. – Курс долгий, может занять до месяца. Но ты – странноватый случай, так что ничего гарантировать не могу.

Пашка промолчал, не зная, как реагировать. Он ожидал, что у них тут высокие технологии, лаборатория, томография и синхрофазотроны, мертвенный свет люминесцентных ламп, ну хотя бы хирургический стол, а они ему какие-то самодельные порошочки предлагают! Колеса, значит? Очень интересно! Это что, наркопритон? Наверняка варят всякую дурь, а потом испытывают на дурачках вроде него! Может, еще неделю назад он был как раз у этих двоих и валялся тут в соседней комнате в бессознательном состоянии? И вот он, идиот, повелся на полную белиберду и по собственной воле снова здесь!

Вошла Лиза и протянула небольшую продолговатую таблетку бледно-розовой окраски.

– Положи под язык и соси, не глотай, – сказала она. – Невкусная, зато действенная, уж поверь.

Пашка неуверенно взял таблетку. Она была холодной. Держат в холодильнике?

– Первая бесплатно, – сказала девушка. – Затем по три тысячи.

– Что?.. По три тысячи?! Рублей?

– Хо! – уперла Лиза руки в бока. – А ты думал, я – мать Тереза, да? Рублей, рублей! У нас тут не благотворительный курорт!

Ну кто бы сомневался!

– И сколько их нужно всего, таблеток-то?

– Обычно семь-восемь. Для тебя, забывчик, не знаю. Может, и больше. А может, и меньше, но это вряд ли.

Пашка посмотрел на Гельмута. Тот виновато развел руками, мол, все это просто бизнес. Пашка нахмурился, протянул было таблетку обратно, замер, опять поднес ее ко рту, снова задумался…

– Тебе решать, – сказал толстяк. – Мы не настаиваем. Но не жди чудес, особенно поначалу. Но первая-то – бесплатно!

Ага, всегда так говорят. Бесплатный сыр…

– Принимать каждые четыре дня, желательно перед едой, – продолжала Лиза, словно профессиональная медсестра. – Алкоголь пить нежелательно. После каждого второго приема – к нам на контроль, если так можно выразиться. По записи. – Она подмигнула.

– Да не бойся ты, не наркотик это, – усмехнулся блондин. – Мы таким не балуемся. Только иногда раскуриваем… трубку мира.

– Точно, – кивнула девушка.

– Но тебе не предлагаем. Во избежание.

В приоткрытую дверь вошла белая ухоженная кошка. Презрительно посмотрев на Пашку зелеными глазами, она уселась посередине комнаты и принялась методично вылизывать свою холеную шерстку. «Да они тут все поголовно блондины», – хмыкнул про себя Пашка, приоткрыл рот и…

– А где вы их берете? – напоследок спросил он с напускным подозрением.

– Варим по проверенному рецепту. Или ты думаешь, их можно взять в ближайшей аптеке? – усмехнулся Гельмут. – Ешь уже. Хуже не будет.

Пашка вздохнул и положил таблетку под язык. У нее оказался кисловатый яблочный привкус.

– Ну как, не страшно? – спросил толстяк.

Пашка покачал головой. Язык тут же немного онемел, затем на несколько секунд в ушах появился шум. Потом таблетка стала очень горькой. Наркота какая-то… Подсадят на эту гадость и начнут затем тянуть деньги.

– Побочных эффектов почти нет, – говорил где-то вдалеке Гельмут. – Ну, после пятой-шестой таблетки может немного тошнить, бессонница там, резь в глазах, понос, но это все фигня. Почки с печенью не посадишь, волосы не выпадут. Но часто такую процедуру проводить, конечно, нельзя, скрывать не буду.

– Если есть деньги, можешь сразу купить еще, – предложила Лиза. – Хотя бы две-три штуки. А то часто встречаться будет проблематично, сам понимаешь. Мы люди скрытные и очень занятые.

Пашка с недоверием посмотрел на нее.

– Потом. Сейчас денег нет.

– Ну, как хочешь… Да, и еще – пей больше воды, чтобы метаболиты скорее выводились.

Пашка сидел на лекции профессора Жолданова, сгорбленного нудного старика, и красными, воспаленными глазами пялился в окно, ничего за ним, однако, не замечая. Зато он буквально чувствовал, как клетки его мозга шевелятся, растут, обмениваются всякой разной информацией, поднимают «архивы» уже давным-давно забытых воспоминаний, перетасовывают их и проталкивают на уровни выше. Будто у этих нейронов выросли крылья, с них стерли пыль, заправили топливом и дали мощного пинка, напоследок наказав: «Вспоминайте! Вспоминайте! Вспоминайте!», работал конвейер, крутились шестерни, тарахтели миллиарды маленьких моторов и насосов, перекачивая драгоценные порции мозгового сока – вверх-вниз, вверх-вниз.

У него чесался мозг. Реально чесался! Как будто там выросли волосы! От каждой клетки, каждого аксона тянулись маленькие шевелящиеся волосики и щекотали, щекотали, щекотали… Иногда это было просто невыносимо. Хотелось хохотать и бить ладонями по столу. Но он сдерживал себя. Наверное, стоило посидеть пару дней дома, но ведь обещанный курс лечения мог затянуться на целый месяц…

Но самое главное заключалось в том, что таблетки работали. После первой из них Пашка, конечно, не почувствовал ничего. Может, лишь некоторое возбуждение и легкость в голове. Правда, на следующий день вдруг ни с того ни с сего вспомнился школьный стих Пушкина и прошлогоднее расписание гатчинской электрички – дословно. Это было неплохо, но все еще недостаточно. По-видимому, какой-то эффект присутствовал, но сможет ли он победить амнезию полностью?

После встречи с Гельмутом Пашка целые сутки вяло раздумывал, стоит ли продолжать это сомнительное дело, денег у него было немного, но потом любопытство все-таки взяло верх. Он связался по электронной почте с Лизой, и вечером они встретились у станции метро «Международная».

Первое, что бросилось ему в глаза: девушка была в нормальной одежде, умыта, причесана, модно накрашена и показалась ему почти симпатичной. «Наверное, в прошлый раз она здорово шифровалась», – предположил он. С классической бомжихой ему встречаться даже по делам было бы не очень приятно.

– Хорошо выглядишь! – не кривя душой, сообщил он ей.

– Отвянь, – последовал незамедлительный ответ. – Делай вид, что мы незнакомы!

Передача проходила, будто Пашка покупал наркотик. Как бы невзначай они встали рядом друг с другом, он незаметно сунул ей деньги, а она ему – пакетик со второй таблеткой, на этот раз более насыщенной розовой окраски.

– Приходи через два дня на ту же квартиру к трем часам дня, – шепнула Лиза. От нее исходил легкий аромат сирени. – И не опаздывай. На ту электронку не пиши! Новый адрес получишь при встрече.

– Э-э… Понял… – Пашка хотел развернуться к ней, интересуясь ее новым имиджем, но девушка резко отошла и через мгновение скрылась среди прохожих.

Новая таблетка была еще более кислой на первом этапе и куда более горькой на втором. Рассасывая ее, Пашка даже закашлялся, пожалев, что не захватил с собой чего-нибудь попить. С выступившими на глазах слезами он несколько минут просидел на оказавшейся рядом скамье, а потом на нетвердых ногах отправился домой.

И вот с того самого вечера мозг-то у него и зачесался. Поначалу Пашка немного испугался, но потом успокоился. Потому что из темных глубин памяти начали всплывать вещи не просто забытые, а те, на которые в свое время в принципе не обращал внимания. Он дословно мог воспроизвести совершенно ничего не значащие разговоры трехгодичной давности и даже более старые – правда, пока лишь вырванные из контекста обрывки. Он вспомнил вереницу прохожих, встреченную им на пути в школу или магазин пять лет назад, но в какой точно день это произошло или что он, например, купил потом в этом магазине, было пока за семью печатями. Из небытия также всплыли события, привязанные к некоторым датам, и хотя их беспорядочный выбор оставался для него загадкой, он мог точно сказать, о чем думал или что конкретно чувствовал седьмого апреля четырнадцатого года или двадцать второго мая двенадцатого года. Что же происходило последние два месяца – молчок и темнота, здесь никаких изменений пока не произошло.

Он также в мельчайших подробностях вспомнил огромное количество своих детских снов, однако теперешние его кошмары кошмарами быть не перестали. Хуже того – сюрреалистические эпизоды стали еще более продолжительными, красочными, тревожными и кровавыми в своей развязке. В одну из ночей он целую вечность падал в горящем самолете без крыльев, привязанный к трупу полусгнившего пилота, а толстая конопатая девчонка методично выбивала ему зубы гаечным ключом, и это было больно. В следующую ночь Пашка мучительно долго выбирался из плена гигантской ледяной пещеры, покинув которую, замерзший, в полуобморочном состоянии, на берегу студеного океана он был со смаком сожран зеленым двухголовым монстром с рыбьей чешуей и перепончатыми лапами. По сюжету сна, будучи проглоченным, он сам стал этим чудовищем и, затаившись в ледяной воде под голубоватой льдиной, принялся ждать нового неосторожного путника… В общем, Пашка надеялся, что таблетки нормализуют его сон, но этого пока не произошло.

И вот сегодня он должен был получить третью таблетку, а также консультацию по поводу происходившего лечения. Благополучно отсидев на задних рядах третью пару, он ушел из института и довольно быстро добрался до места, благо было недалеко. Только уже подойдя к дому, который он и так еле отыскал в глубине дворов, Пашка понял, что забыл номер квартиры. Он не был уверен даже в этаже. Третий? Четвертый?

Пашка хотел было уже ткнуть кнопки домофона наугад, как дверь открылась, и из подъезда вылезла толстая тетка в солнцезащитных очках, черном блестящем платье и претенциозной шляпке с длинным пером.

– А вы это к кому? – подозрительно спросила она, схватившись за дверь наманикюренными «сосисками». Пускать незнакомцев внутрь здесь было не принято.

– По заданию профкома института, – ляпнул Пашка, не моргнув глазом. – Доцент Афанаскин здесь проживает? Ну тот, который распад наноплазмы в соседнем дворе измерял?

– Чего? – открыла рот тетка. – В соседнем дворе? Это еще зачем?

– Вот и мы хотим узнать, – понесло Пашку. – Зачем?! Нужно ведь проверить данные, так сказать, засвидетельствовать. Вы пойдете понятой?

– Ну вот еще! – возмутилась тетка и, чуть не наступив Пашке на ногу, спустилась со ступенек. – Встретитесь со своим Фантомаскиным – передайте ему, что наша общественность не потерпит тут никаких опытов с электричеством, пусть так и знает!

– Обязательно, – чуть не расхохотавшись, пообещал Пашка и прошел в подъезд.

Кажется, все-таки третий этаж. Да, третий. И сразу налево. Он поднялся по узкой лестнице. Вот она, дверь. Но что это?! Следы взлома, расщепленное дерево у замка, порванная кожа обивки, щель, через которую был виден паркет и даже часть вешалки. И почему эти химики до сих пор не поставили вторую дверь, металлическую?! С их-то спецификой этим давным-давно нужно было озаботиться!

Пашка осторожно коснулся двери, замешкался, но потом толкнул ее. С противным скрипом она открылась, и он медленно прошел внутрь. Послышались приглушенные всхлипывания.

– Извините! – крикнул Пашка. – Тут было не заперто!

– Конечно, не заперто! – раздраженно ответила Лиза, выходя из зала. Она вытирала слезы. – Черт! Это ты… Ты!..

– Ну да, я… Назначено же.

– Назначено! – Лицо Лизы исказила гневная гримаса. Казалось, она готовилась кинуться на него с кулаками. – Из-за тебя все! Кого ты с собой еще притащил?!

Девушка подскочила к входной двери и выглянула на площадку.

– Что из-за меня?! – Пашка удивленно уставился на нее. – Что тут вообще случилось?!

– Что, что!.. Иди, смотри! – Лиза кивнула на зал и устало привалилась к вешалке. – Пока мы не связались с тобой, все было нормально! А ты, ты!..

Пашка заглянул в зал. Там творился полный бардак: все перевернуто, раскидано, диван разобран, подушка вспорота, у окна лужа пива и осколки бутылки, по всему полу рассыпаны чипсы. А посередине комнаты, выделяясь ярким пятном, труп кошки со вспоротым животом – ее лапы были сломаны и демонстративно растянуты в стороны, словно ее хотели распять. Крови почти не было, наверное, убийство произошло в другом месте.

Пашка в ужасе отвернулся.

– Кто это сделал?.. – прохрипел он. – Где Гельмут?

– Хотела бы я знать! Он пропал!.. – Девушка, заломив руки, снова всхлипнула.

– Ты звонила в полицию?! Когда это произошло?

– В полицию? Ты сказал – в полицию?.. – зло зашипела Лиза, подойдя к нему. – Ты в своем уме?!

– А что? – Пашка на всякий случай отодвинулся от нее.

– Ты действительно ничего не понимаешь?

– Да нет же! Для того и связался с вами!

– Идем со мной! – Лиза дрожащими руками накинула на себя белую кофточку. – Пошли-пошли!

– Куда?.. – немного растерялся Пашка.

– На кудыкину гору! Нужно скорее покончить с этим – мы теперь в одной авоське. Ну, чего таращишься? Ты ведь хочешь вспомнить все?

Пашка уже не был уверен в этом на сто процентов, но молча кивнул.

– Ты кому-нибудь рассказывал о нас? – спросила Лиза. – Признавайся!

– Нет, ты что, никому! Мы же договорились, я и молчал…

Лиза хмыкнула, внимательно посмотрев на него, и они вышли из квартиры.

– Расскажи мне все, что знаешь, – сказал он. – Чувствую себя дураком.

– Да нечего рассказывать, – хмуро ответила девушка, плотнее прикрывая за собой разбитую дверь. – Я же не живу с Гельмутом, мы просто… общаемся, это его квартира, не моя. Специфика работы, знаешь ли.

– Ну а в чем эта работа заключается? – нетерпеливо спросил Пашка, но Лиза невозмутимо проигнорировала его.

– Это уже не первый раз, если честно, – вздохнула она. – Правда, кошку его еще не убивали, и он вот так бесследно не пропадал – ни записки, ни письма, и на звонки не отвечает. Боюсь что подумать. Его похитили, понимаешь?! Раньше с подобным наши чекисты разбирались, но… сейчас не тот случай.

– Чекисты?

– Служба безопасности, что непонятно? Наша, секретная.

– То есть ты им сейчас не звонила?

– Нет.

– Хм… – Пашка озадаченно почесал затылок.

– Не буду я пока им сообщать, – пояснила Лиза и принялась нервно тереть виски. – Плохие предчувствия.

– Какие? Типа это все… ваши же и устроили? Наверное, из-за меня, да? Потому что помогаете мне?

– Возможно… А чему ты удивляешься? Думаешь, в сказку попал? Большие дела делаются жестко – это закон джунглей, знаешь ли.

– А когда это все случилось?

– С час назад, пришла вот со смены, увидела все это и…

– Осталась дожидаться меня?

– Вас обоих… Ты вот пришел, но больше никого. Расспросила соседей – никто ничего не слышал, но тут нечему удивляться, ты же понимаешь… Вот в общем-то и все.

– А что-нибудь пропало?

– Таблетки почти все прихватили, наверное, решили, что наркотик. А то, что должно было бы по идее пропасть – на месте. Не могу пока сказать, в чем тут фокус.

Ее немного трясло.

– А почему он железную дверь не поставил себе? – удивился Пашка.

– Не смеши меня! От некоторых наших знакомых, будь они неладны, и подземный бункер не спасет. Так что лучше не привлекать к себе лишнего внимания.

– Хм. Ну ладно… Лучше расскажи обо всем, что тут у вас происходит. Ну, о метро, вы же там располагаетесь? О чекере этом вашем; что у вас за организация такая, что вы делаете и главное, откуда у вас такие крутые технологии?

– Обойдешься, – беззлобно буркнула Лиза.

– Но почему? Вы что, из будущего?!

– Да не ори ты на весь подъезд!

– Да я не ору… А может, – он понизил голос, – тут замешаны инопланетяне?

– Фу, ну и загнул, – фыркнула девушка, и они вышли на улицу. – Самому-то не смешно?

– Смешно, – вздохнул Пашка. – Но только немного.

– Фантастику, значит, любишь, да?

– А что в этом плохого?

– Да ничего, собственно. Может, это и хорошо.

– И куда мы идем?

– Узнаешь.

Девушка принялась набирать кому-то эсэмэску.

– А таблетки? – решился напомнить Пашка, когда она закончила. – Неужели ничего не осталось? Я тут чувствую, память у меня и вправду нехило улучшилась. Только пока ничего имеющего отношения… ко всему этому не вспомнил. Но это работает, теперь я верю!

– Да? – мрачно осведомилась Лиза. – И как именно она улучшилась?

Пашка рассказал ей о своих ощущениях и новых снах.

– Ясно, короче, – буркнула девушка. – В общем, пока еще рано судить, посмотрим, что будет дальше. На вот. – Она протянула ему пакетик с тремя таблетками темно-бордовых оттенков. – Это все, что я нашла. Правда, их уже в конце лечения принимают, но это не так уж и страшно. Остальные эти сволочи с собой умыкнули… Начни с самой светлой, только она очень противная. Есть чем запить?

– Не-а… И денег у меня с собой столько нет.

О кредитке он решил умолчать.

– Ладно, потом отдашь.

– Спасибо! – Пашка спрятал пакетик поглубже в карман джинсов.

Они подошли к старенькой «тойоте», исцарапанной, мятой и грязной – даже ее цвет определялся не сразу. Кажется, когда-то она была белой. Или серой.

– Извини, «инфинити» в ремонте, – хмыкнула Лиза и, хитрым образом нажав на ручку, открыла дверь. – Садись.

Потом она долго ковырялась под рулем, что-то бормоча себе под нос.

– Машина Гельмута, – объяснила девушка, – одна из многих, разбросанных тут по району. Чтобы если что – сдернуть по-быстрому из любой точки. Ключей нет – заводится через задницу. Он-то вмиг справляется, а вот я не помню… Тьфу ты, не этот выключатель… Ага, этот. Или тот? Ну, механик-самоучка!.. Слава богу, аккумуляторы тут стоят наши, почти вечные, хотя на вид их фиг отличишь.

Пашка понимающе промолчал, украдкой оглядев салон. В общем-то чисто, ничего лишнего, сиденья даже пропылесосены. На задней полке небольшой плюшевый зайчишка. Действительно, аварийный вариант. Только далеко ли убежишь на такой колымаге?

Наконец, машина зафыркала и, о чудо, завелась. Со скрежетом включив скорость, Лиза вырулила на середину проспекта, и они покатили к Фонтанке. Сначала Пашка думал, что они направляются к той самой таинственной мастерской, но, не переехав канал, блондинка свернула направо, к Лермонтовскому проспекту. Затем они перескочили на Старо-Петергофский, попали на Рижский и проехали по нему в обратную сторону почти до улицы Циолковского. Не разговаривали. Лиза сидела нахмуренная, о чем-то напряженно соображая и зыркая по зеркалам. Пашка чувствовал себя не в своей тарелке.

– Тут, – наконец сказала Лиза, останавливаясь у тротуара.

– Кажется, мы могли добраться короче, – заметил Пашка, довольный, что он так быстро сориентировался в малознакомых кварталах. – Кругаля ведь дали?

– Тебя что, никто не учил хвосты определять? – осведомилась девушка. – Вообще-то надо было куда больше кружить. Да от замаскированного спутника все равно не скроешься, если уж его к нам подсадят.

– Э-э… нет, не подумал, – вздохнул он. Ох уж эти шпионские игры! – А кто подсадит-то?

– Да много охочих, – отмахнулась Лиза. – Выходи давай.

Они миновали арку и встали у подъезда, за раскидистым деревом.

– Покурим малек, – предложила девушка, – посмотрим прохожих.

Пашка понимающе кивнул. Он заметно нервничал. Лиза набрала очередную эсэмэску.

– А что тут? – Пашка показал глазами на дом.

– Один мой старый знакомый живет, поможет кое в чем, – ответила Лиза, отвернувшись. Разговаривать она явно не собиралась.

Докурив и никого не увидев, они зашли в подъезд, и Лиза позвонила в первую же дверь. Открыл им высокий худощавый мужчина, небритый, с черными курчавыми волосами и бесцветными глазами. Из приоткрытой двери явственно несло жареной колбасой, картошкой и квашеной капустой.

– Проходите, – торопливо проговорил хозяин и посторонился. – И лучше не разувайтесь.

Они прошли в темную прихожую.

– Давайте сразу на кухню, проголодались, наверное? – приветливо предложил мужчина.

– Спасибо, – неопределенно поблагодарил Пашка. Есть он особо не хотел, но с такими запахами справиться было сложно.

– Мы вообще-то по делу, – буркнула Лиза. – Случилось кое-что.

– Да? – насторожился мужчина. – Кстати, Семен Зайцев. – Он протянул Пашке руку. – Мы ведь незнакомы?

– А он не помнит, – усмехнулась Лиза. – И в этом вы очень с ним похожи… Так что вполне возможно.

– Ясно, – Семен пожал руку Пашке и рассеянно всмотрелся в него. – По-моему, я тебя видел. Вот только где? В Управлении? На «Горчичной»? А, «Массандрагора», да? Или…

– Хватит, – оборвала его Лиза. – Он забывчик. Павел, иди пока на кухню, а нам поговорить надо.

– Хорошо, – покорно согласился Семен. – Ты, Паша, проходи, проходи, не стесняйся. Больше никого нет, только Голубка, собака, но она добрая, не кусается. Огурцы возьми в холодильнике. Лично солил, просто объедение!

Пашка прошел на кухню. Голубка оказалась большим черным пуделем, который, завидев гостя, радостно высунул язык и завилял хвостом.

– Привет, – сказал ему Пашка. – Как жизнь?

Пес (или, скорее всего, особа женского пола) тихо взвизгнул от восторга. Пашка сел на табурет и принялся ждать. Дверь за ним тут же закрыли, и Лиза жарко зашепталась с хозяином. Слов было не разобрать, так как на кухне играло радио – народные песни Кадышевой и ее «Золотого кольца». На столе дымилась огромная сковородка с картошкой, рядом – тарелка, усеянная колечками обжаренной краковской колбасы, толстые ломти ржаного хлеба, кольца лука и холодная, запотевшая бутылка водки. Целый литр. Их с Лизкой явно ждали.

Лизы с Семеном не было несколько минут. Пашка устал их ждать, вдыхая чудные ароматы кушанья. Наконец парочка вошла и несколько секунд молча рассматривала его, будто впервые видя.

– Ну, чего уж там, – сказал несколько растерянно Семен. – Присаживайся, Лиза. В ногах правды нет.

– Да где ее вообще, правду-то эту, найти, – вздохнула девушка, бухаясь на жесткую табуретку.

Хозяин принялся разливать водку.

– Ему нельзя, – сказала Лиза, показывая на Пашку. – Я же говорила.

– Да ладно, по маленькой, ничего не случится, – возразил Семен. – А вы меня тогда, помнишь, как уделали в полный хлам? Это тоже было лечение, скажешь?

– Так было нужно, – поморщилась блондинка.

– Давай-давай, – подмигнул хозяин Пашке. – От семидесяти грамм ничего не случится. Они в свое время экспериментировали, проверяли на мне свою новую формулу. В нетрезвом состоянии. В очень нетрезвом.

Пашка взглянул на Лизу, но та, поджав губы, скорбно смотрела в сторону, мол, сам думай-решай.

– Ну и как, успешно? – осторожно спросил он.

– А то. Вполне. – Семен при этом слегка сник, и Пашка уловил в его тоне то ли грусть, то ли горькое сожаление.

– Мы вообще-то сюда не жрать-пить пришли, – недовольно заметила Лиза. – Давайте не будем затягивать, а?

– За знакомство. – Встряхнувшись, Семен поднял стопку. – Будем!

Выпив, Зайцев навалил им картошки, и они принялись трапезничать.

– Значит, это все-таки ты был тогда, – сказал он Пашке, – у Гордеева-то. Я для вашего отдела несколько заданий выполнял. С тобой еще курили на площадке, когда рядом состав ремонтировали, помнишь? А потом мы…

– Хватит, – перебила Лиза. – Он не помнит. Не порти нам лечение. Лучше пошел бы порт проверил.

– Да все нормально, Лизка, чего ты.

– Объясните мне, что происходит, – нахмурился Пашка. – Я уже не могу так! Что вы от меня скрываете?!

– А ты уверен, что хочешь все знать? – Семен уже явно погрустнел. – Зачем это тебе? Ты же понимаешь, что за этим стоит, скорее всего, что-то не очень… хорошее?

– А почему же сразу плохое? – раздраженно парировал Пашка. – Почему это я должен предполагать такое? Что вы меня все время пугаете?

– Боже упаси, тебя никто тут не пугает! Да, я согласен, постоянное знание того, что ты что-то забыл, что-то очень важное, что внезапно ушло из твоей жизни, а ты… вот взял и потерял, если не сказать грубее, – это действительно невыносимо. И почему потерял – тоже загадка. Оно, это жуткое чувство, будет тебя глодать вечно. Ужасно! – Семен покачал головой. – Если уж так получилось, что тебе мозги промыли не полностью, неудачно, такое бывает, по себе знаю, то дальше два пути. Либо доочиститься и все полностью забыть, либо… вспомнить все до конца. Хуже всего – это застрять посередине! И я всегда выбирал второе. Но результат может тебе не понравиться, очень не понравиться. Как мне… каждый раз, каждый этот гребаный раз!

– Каждый раз? – переспросил Пашка, задумчиво хрумкая огурец.

– В том-то и дело. – Зайцев налил по новой. – Четыре раза, может, даже пять.

– Четыре раза? – уставился на него Пашка. – Вы теряли память четыре раза?

– Да, говорю же! Мне промывали память, а я… возвращался. Два раза, правда, не по своей хотелке. – Он кивнул на Лизу. – Они меня вернули, хотя я и не просил!

– Ладно-ладно, успокойся, – поморщилась девушка. – Ты был нам очень нужен. И знаешь почему.

– Что ж, знаю. Каждый раз узнавал заново – по-че-му! – Глаза Семена внезапно сверкнули гневом.

Пашку начала доставать их манера говорить одними загадками.

– И по-че-му же? – упер он руки в стол. – Почему?!

– Выпьем. – Вместо ответа хозяин поднял рюмку. Он уже взял себя в руки, но Пашку самого начало трясти от злости.

Выпили.

– Ты должен сам вспомнить, – сказала Лиза, по-простецки занюхав хлебом. – Понимаешь? Сам! Таков наш метод. Со спецтехникой было бы быстрее и проще, но доступа к ней у нас нет. К сожалению. Вот и приходится пользоваться подручными материалами. Медикаментозный метод, короче.

– И что с того? Словесными фактами вы не можете мне помочь? Я не прошу бесед по душам, как на приеме у психолога. Просто дайте факты!

– Ты знаешь, что такое «сыворотка правды»? – прищурилась Лиза.

Пашка замер. Скополамин, о котором говорил Тимоха? Этого еще не хватало!

– Ну… этот… скополамин, да? По-научному – пентотал натрия вроде бы. Да, читал что-то, «эликсир правды». В кино тоже каком-то видел, шпионском. Типа вводят его, а ты все подряд рассказываешь, силу воли контролировать не можешь. И что с того? Мне-то нечего рассказывать. Рад бы, а нечего.

– Ну, киношное представление у тебя – обычное. Так вот, Паша. На самом деле все эти скополамины, барбитураты, пентоталы и амиталы никак себя на практике не оправдали. Человек под их воздействием становится похожим на пьяного и да, может разболтать самые свои потаенные секреты. Но может наплести и полную чушь – как это делает обычный пьяный или даже псих. Ценность таких сведений невелика, и никакими спецслужбами эти сыворотки на самом деле не используются, уж поверь.

– Ну и при чем тут тогда они? Вы же мне не вводили их… раньше? Да? Или вводили?! – Пашка замер. Вот откуда у него амнезия! Теперь все ясно. Они уже пытались вылечить его с помощью скополамина! И он начал видеть во сне мастерскую на Фонтанке, в которой они, наверное, до этого встречались. Поэтому и кошмары. Точно!

– Погоди! Чего ты раньше времени выводы делаешь? – возмутилась Лиза. – Никакой скополамин мы не используем: я же объясняю! Да, в целом наши таблетки работают по схожему принципу, но на более низком уровне, не чувственном или гормональном, а на уровне конкретных отделов памяти, нейронной карты, и снимают блокировку памяти нейрохимическим способом. Это не наркотики и силу воли они никак не подавляют, да и чувство опьянения не вызывают, как ты уже и сам понял. Но один побочный эффект у нас тоже все-таки имеется – это ложные воспоминания. Твои кошмары – часть всего этого, хотя они и начались до лечения, из-за само́й блокировки памяти. Сейчас твой мозг самостоятельно пытается найти выход и вспомнить то, что ему запретили «трогать». Но сейчас ты хотя бы понимаешь, что они – лишь неприятные сны. Но может случиться так, что ты их начнешь воспринимать как истинные воспоминания. Ты же этого не хочешь?

– Нет, конечно! Бред какой-то…

– А то. И все остальное, что может иметь отношение, по твоему мнению, к потерянной памяти, ты можешь тоже начать воспринимать как реально произошедшее с тобой. Ну, например, я сейчас совру, что две недели назад ты убил пятерых человек, просто этого не помнишь. И скоро ты не просто уверуешь в это – твой мозг с удовольствием допридумывает подробнейшие детали, а ты найдешь им место в своей хронологии.

– Ну так вы мне правду и расскажите! В чем проблема?

– Ты не понимаешь. Дело не в том, чтобы нам рассказать тебе всю правду, все равно она будет неполной. Твой мозг должен сам напрячься, чтобы для него было меньше информации извне, которую он мог бы исказить. Поверь, наша память – не такая уж и дурная, как о ней думают многие. Но ты не должен додумывать несуществующие детали к каким-то общим сведениям, которые мы можем сообщить. Мы о тебе все равно ничего толком не знаем.

– Вот же хрень какая! А зачем тогда вы мне дали так криво работающее лекарство? Может, не надо было его принимать, а лучше…

– Да не в нем проблема, пойми! Оно лишь помогает вспомнить. Твой мозг и без него начнет чудить, просто не так заметно поначалу, но под конец это может вылиться в настоящую шизофрению. Наши таблетки ускоряют этот процесс, но держат его под контролем, снимая блокировку постепенно, слой за слоем, словно чистя луковицу. Сама по себе она не исчезла бы, и мозг додумал бы на «пустые» места полнейший бред. У тебя не обычная амнезия, тут все куда сложнее!

Пашка недовольно нахмурился:

– По-моему, не имея достаточно сведений, я как раз и начну выдумывать всякую фигню. Не вижу логики в вашей системе.

– Но она работает, работает, – энергично закивал Семен. – Мне вот помогло, и не раз! Тут нечего бояться. Некоторая путаница будет, конечно, чего уж там. Но это лучше, чем постепенно и, главное, гарантированно сходить с ума! Это сейчас у тебя кошмары по ночам. А потом они начнутся наяву… Понимаешь?

– И как же я отличу поддельные воспоминания от истинных?

– С этим сложнее, – признала Лиза. – Будем думать. Разберемся…

Пашка хмыкнул, недоверчиво разглядывая Лизу. Все это было бы смешным, если бы не было таким грустным. «Тоже мне, дипломированная докторша, – подумал он, с иронией вспоминая их первую встречу у подворотни. – И во что это я ввязался?»

– Так вот, по поводу деталей. – Девушка переглянулась с Зайцевым. Тот кивнул. – Да, есть еще дополнительные, чисто психологические методы, способные подтолкнуть твои мозги в нужном направлении. Например, посещение некоторых мест, которые тебе хорошо знакомы. Сейчас мы и направимся в одно из таких.

– И куда же?

– К тебе домой, дурачок.

Они вышли из квартиры.

– Сначала наверх, – сказала Лиза Пашке.

– Мм? – не понял он. Небольшая доза алкоголя, которую он таки принял, уже несколько затуманила мозг.

– Через второй этаж, – пояснил Семен, махнув рукой.

Недоумевая, Пашка поплелся за ними. Они вышли на площадку, миновали шахту лифта и направились по темно-синему коридору, освещенному парой засиженных мухами лампочек.

– Ну-ка, руку дай. – Лиза схватила его за рукав. С другой стороны к нему тут же прильнул Зайцев.

– Вы чего это? – Пашка дернулся, но Семен сжал его крепче, и они пошли вперед, полностью перегородив собой проход. – Эй, что такое? Вы чего творите?

– Спокойно, Паша, – Лиза прижалась к нему, – а то упадешь. Здание-то старое. Видишь, вон там трещина?

– Где?

Свет мигнул, и лампочки в один момент погасли.

– Тьфу, опять тут проблемы со светом, – пробормотал Зайцев. – Сколько ж можно?!

– Где? Что? – Пашка завертел головой.

– Ну вот, чуть не упал. – Лиза отпустила его. – Говорила же, держись. Нетрезвые должны держаться вместе! Ясно?

Они подошли к концу коридора, где виднелся аварийный выход. Зайцев загремел ключами, отпирая его.

– Дамы вперед, – широко улыбнулся он.

Лиза что-то проворчала, но вышла на улицу и принялась спускаться по пожарной лестнице.

– Тут высоко! – услышали они. – Заяц, ты не мог заранее поставить здесь что-нибудь?

– Дык ставил бочку, умыкнули, значит! Дворничиха больно вредная! – крикнул он вниз. – Давно уж не сигал, чего там, и вот на тебе – опять им понадобился… Давай, Паша, теперь ты. Там невысоко.

Они услышали, как Лиза спрыгнула на землю. Пашка вышел на лестницу и глянул вниз. Да ничего сложного, лететь метра полтора. Четыре рюмки водки весело плескались в его мозгу. Вытянув руку, словно Супермен, Пашка бухнулся рядом с недовольной Лизой, подняв тучу пыли.

– Хвост отсекаем, да? – довольный, спросил он ее.

– Чего?

– Почему не вышли через подъезд, как белые люди? Слежка?

Лиза неопределенно пожала плечами:

– Может быть. Кто ж его знает?

– Ну ладно… – Пашка оглянулся. Двор был пуст. Нет, они точно что-то темнят, ох, темнят!.. Кто же за ними может охотиться?

– Эй, посторонись! – Сверху неуклюже свалился Зайцев. – Стар я уже для таких фокусов, – проворчал он, прихрамывая. – Ты мне, Лизка, теперь должна!

– Это еще кто кому должен-то? – возмутилась та.

– Ладно, ладно! Идемте скорее, пока ментов не вызвали или еще кого похуже.

Пашка не стал уточнять, все равно отболтаются. Они заспешили прочь.

– На метро? – спросил он. «Тойота», видимо, отменялась – Лиза пила вместе с ними на равных.

– На такси. – Семен достал телефон и принялся звонить. – Нечего сейчас по метро шастать…

– Сам понимаешь, – тихонько объясняла Лиза на ухо Пашке, когда машина тронулась, – твоя квартира – единственное спокойное и безопасное место, где ты можешь хоть что-то толковое вспомнить, с помощью нас, конечно. На твое рабочее место к Гордееву мы тебя отвести не можем – тебя там сразу загребут, да и нам мало не покажется.

Пашка понимающе кивнул.

– Если бы мы знали о тебе больше, чем из официального источника, твоего досье, то и мест таких было бы больше, друзья-коллеги там всякие, ну ты понимаешь, из новых, из наших… А так могу предложить только твою же родную хату.

– А почему ты мне вообще помогаешь? – так же тихо спросил Пашка. – Не, деньги-то за таблетки я отдам, но ты вот ездишь со мной и вообще…

– Гельмут, – коротко ответила Лиза. – Чего ж тут непонятного? С ним что-то случилось, и случилось это из-за тебя. Говорю же, мы уже связаны… Чего вылупился? Ну хорошо, его пропажа связана с тобой. Так лучше?

Перед Пашкиным подъездом они некоторое время стояли и курили. Лиза медленно осматривала двор.

– Зе́лено тут у вас, – сказал она.

– Мне тоже нравится, – кивнул Пашка. – Слежки нет?

– По-твоему, это смешно?

– Я просто спросил… – Пашка задавил бычок и вытащил ключи. – Идем?

Они поднялись на пятый этаж и остановились у лакированной металлической двери цвета морской волны. Пашка готов был поклясться, что еще утром она была коричневой и вообще не такой понтовой. Он рассеянно оглянулся. Да нет, этажом не ошибся, и дом точно его. Вон на стене непристойная надпись, появившаяся на Новый год и которую стереть всем было лень. Соседская дверь тоже знакомая – с чудны́м звонком и резным косяком. Ошибки быть не могло. Но его дверь… Что за шутки? И выпил-то он всего ничего.

– Открывай, – нетерпеливо произнесла Лиза. – Чего светимся?

Пашка пожал плечами и достал ключи. Он был уверен, что они просто не подойдут к этой «не его» двери. Но все оказалось куда интереснее. Потому что личинка замка попросту оказалась заблокирована внутренней шторкой, и никакие ковыряния пальцем отодвинуть ее не помогли.

– Что за… на фиг, – пробормотал Пашка. – Это не моя квартира! Куда вы меня привели?

– Как куда? – мрачно ухмыльнулась Лиза. – Это же ты нас сюда привел! Твой же дом.

Пашка задумался. И то верно. Белиберда какая-то.

– А это что? – спросил Семен, показывая небольшую, вдавленную в металл площадку, находящуюся чуть выше замка. – Приложи-ка сюда палец. Вы, хакеры, любите такие штуки. Ты мне хвастался тогда, что поставил себе хитрую систему… вроде…

Краем глаза Пашка заметил, что Лиза пнула Семена по голени, мол, не болтай лишнего. Ну-ну. Хакеры, значит? И он, Пашка, хвастался ему, Зайцеву, по поводу своей домашней системы безопасности? Значит, они все-таки знакомы. Так-так… Нет, это чушь! Пашка пялился на площадку. Ну ладно. И что же это такое? Биометрия? Или тут нужен магнитный ключ? Но он-то точно знал, что не сооружал у себя дома ничего подобного! Зачем это ему?

– Давай, давай уже, чего застыл? – Лиза ткнула в площадку пальцем. – Ничего страшного, током не бьет. Ну?!

Пашка пожал плечами и приложил к прохладной поверхности большой палец. Внутри двери вдруг что-то щелкнуло, и шторка личинки отъехала в сторону. Пашка удивленно приподнял брови. Сработало!.. Он неуверенно просунул в отверстие ключ. Повернул один раз, второй, дверь лязгнула и чуть просела внутрь коробки. Пашка удивленно хмыкнул и потянул за ручку. Дверь легко открылась, показав вторую, обычную, обитую коричневой кожей. И до боли знакомую. Вот это – его дверь!

– А говоришь – не твоя квартира, – ухмыльнулся Зайцев.

– Что это все значит?.. – прохрипел Пашка. – Объясните мне!

На лестничную площадку этажом выше вышло несколько человек, громко смеясь и балагуря.

– Давай живее! – заторопила Лиза. – Ну?!

Больше не раздумывая, Пашка отпер внутреннюю дверь, и они, толкаясь, влетели в прихожую. Семен закрыл за собою двери, их внутренний механизм снова лязгнул, щелкнул, и сверху на людей полилось ярко-голубое свечение.

– Занятненько… – протянула Лиза. – Ну у тебя и вкусы, чувак.

– Вкусы как вкусы, – растерянно произнес Пашка, оглядываясь по сторонам. Потому что как ни крути, но это была не его прихожая. Более модерновая, цветастая, стильная. Металл, стекло и пластик, хайтек и минимализм. И мириады светодиодов, как на новогодней елке. И вообще, тут было куда чище, чем в его квартире.

– А мне нравится, – сказал Зайцев и принялся стягивать пыльные стоптанные туфли.

– С твоего позволения, Паша, мы не будем снимать обувь, – осадила Лиза Семена. – Хорошо? Ну, ты понимаешь. В случае аврала, если что, проще драпать.

Пашка рассеянно кивнул и заглянул в ванную. Лепота! Что б он так жил! А… он тут жил?

– А я тут жил? – спросил он уже вслух.

– Ну да. – Лиза заглянула на кухню. – А ты не помнишь?

– Не-а… Ничего не понимаю. Что тут творится? Что происходит со мной?

– Ты третью таблетку выпил?

– Выпил… Это она дурит?

– Ты о чем? Реальность – вот она, перед твоими глазами. А твои прежние воспоминания и есть ненастоящие.

– Как это может быть? – Пашка провел рукой по красивым рельефным обоям со стилизованным изображением многочисленных графиков, цифр, аббревиатур и прочей программистской атрибутики. Правда, на двери туалета висел давно знакомый ему календарь с видами природы, но куча записей на его полях и отмеченные даты ничего Пашке не говорили. Хотя почерк оказался его, определенно его, с этим было не поспорить. Жуткие круглые каракули…

Рядом на прищепке примостилась записная книжка с обрывками мудреного компьютерного кода. Пашка пролистал его, но даже примерно не мог понять, что этот код мог выполнять. Да, тут точно проживал компьютерный гик, а не он.

– Воспоминания, какими бы они ни были, не пощупаешь, – сказала Лиза, появляясь из кухни. – А вот это, – она постучала по стене, – реально. Да, ты не помнишь, что ставил систему безопасности и даже сменил дизайн квартиры. Ну и что с того? Это лишь вре́менная проблема твоей памяти, но не самой квартиры. Она – реальна. А вот твои воспоминания, скажем, годичной давности – под вопросом. Конфабуляция.

– Чего?!

– Ну, ложные, придуманные воспоминания, принимаемые тобой за истинные. То, чем твое сознание забивает белые пятна заблокированной памяти. Ты не помнишь, что работал на Метрострой в Большом Метро. Думаешь, что просто учился, дул пиво с друзьями, пялился в телик и что ты там еще делал… Но именно это и является, уж извини, ложью. Враньем то есть. Так яснее?

– А вы пиво, значит, не пьете? – буркнул Пашка.

– Пьем, и еще как. Не в этом дело, как ты понять-то не хочешь! Воспоминания – на то и воспоминания, что они призрачны и нематериальны. Виртуальны, как сказал бы программист, да? Они не объективны. А все, что сейчас вокруг тебя, – вот оно, тут. Разве это не доказательство?

– С какой это радости? Может, это вы мне кажетесь? – парировал Пашка. – Может, я сейчас сплю, брежу или еще что, а? Как я могу проверить реальность всего этого? – Он с досадой шлепнул ладонью по календарю. – Реальность – это то, что существует на самом деле, а не то, что мы чувствуем, разве нет? Ведь галлюцинации – это тоже чувства.

– О, батенька, – улыбнулся Семен, – да вы просто философ!

– Эти дурацкие сны о монстрах в метро или полеты над пустыней тоже, знаешь ли, очень яркими и логичными были, – горячо продолжал Пашка. – С предысторией! Картинка не хуже, чем сейчас. И на ощупь там все было очень даже прилично «оформлено», от реальности не отличишь! Там даже было в чем-то… прикольнее, что ли. Фэнтези же…

Лиза внимательно посмотрела на него и пожала плечами:

– Здесь, конечно, не фэнтези, а самая настоящая жизнь, спорить не буду, наверное, она поскучнее твоих грез будет… Только это ничего не доказывает.

– А что это такое, ты сказала, э-э… Большое Метро? – вспомнил он ее слова.

– Хм, а я смотрю, ты у нас франт! – перевела тему девушка и ухмыльнулась. – В этом твоем новом сне…

– Чего? – не понял раздосадованный Пашка.

Лиза показала на вешалку. То, что висело на ней, Пашка никогда не носил. Выпендрежные куртки, легкие шарфики, кепки, большие цветастые зонты и туфли. О да, туфли. Целый батальон в специальной нише внизу вешалки. Кожаные, остроносые, а некоторые даже с искусственными бриллиантами и блестящими пряжками. И полуботинки-казаки. Нет, не его гардероб. Пашка решил пока это не комментировать. Пускай комментирует хозяин…

– Может, ты уже пригласишь нас пройти? – выдала девушка жирный намек.

Пашка молча кивнул, и Лиза отворила дверь справа. Помедлив, остальные проследовали в зал. Все-таки квартира была его, Пашка узнал характерные детали и даже стенку, которая не была заменена на нечто помпезно-железячное в духе Джеймса Бонда или Матрицы. Правда, телевизор оказался новым, большим и современным, а не той китайской развалюхой, по которой он еще сегодня утром смотрел последние новости, наскоро глотая завтрак.

Может быть, это все дорогой и высокотехнологичный розыгрыш? Но зачем, для чего? Глупость какая-то. Или же это эдакий хитроумный метод лечения амнезии от секретного мединститута? Метод экспериментальный и начатый без его явного согласия. Он ведь договаривался только на «колеса», а не на смену дизайна квартиры за… полдня. Пусть и в терапевтических целях. Пусть и на такой классный. Но как он может вспомнить что-либо реальное среди того, с чем никогда не сталкивался? А он точно ни с чем этим не сталкивался! Бред какой-то. Нет, как-то глупо и натянуто. И слишком сложно. Но тогда что?

– Ну как? – спросила Лиза.

– Немного, конечно, похоже на то, что я помню, – уклончиво ответил Пашка, – но в деталях есть большая разница. Например, не вижу присутствия Ольги. Ни одной ее вещи.

– Это сестра которая?

– Ну да. Как будто она тут и не жила никогда.

– А она жила?

– Конечно! Еще сегодня утром. Развелась после Нового года и переехала ко мне. Временно. А тут ее совсем нет, даже ее духов не чую. А то обычно заходишь сюда как в парфюмерный салон…

– Может, в другой комнате?

– Вот это вряд ли!

Они прошли во вторую комнату. Она и была основным местом обитания хозяина-гика. Полумрак. Сбоку от окна – короб кондиционера, наверху – минималистская люстра на светодиодах, а на стенах – постеры с боевыми роботами и красивыми девушками. Аккуратно заправленная кровать с горой белоснежных подушек, винтажная тумбочка, не совсем вписывающаяся в хакерский интерьер, два белых кожаных кресла, зеркальный шкаф-купе вполстены, шелковые светло-зеленые шторы. Прямо посередине комнаты, что поначалу показалось ему спорным решением, – компьютерный стол, впрочем, довольно простой, лишь с парой маленьких стоек. В его недрах прятался огромный хайтековский компьютер с алюминиевым корпусом, мощными вентиляторами, кучей разноцветных индикаторов и переключателей, а на столешнице примостились два пристыкованных друг к другу широкоугольных монитора. Пашку это впечатлило. Он с уважением провел рукой по шероховатой поверхности компьютерного блока, буквально ощутив его неимоверную электрическую мощь, дрожащую и нетерпеливую. Пара лампочек на его панели тут же нервно замигала, и Пашка озадаченно отдернул руку.

– Знакомо, да? – подмигнула Лиза и без приглашения бухнулась в кресло. Зайцев, пробормотав: «С вашего позволения», осторожно присел на краешек второго.

Пашка промолчал. Знакомо ли? Хм. На этот раз нет. Он сел на алюминиевый стул, которым пользовался местный гик. Поерзал задницей. Удобно. Необычно, но удобно. Купил бы он такой стул вместо стандартного кресла? Хм. А почему бы и нет? В его сознании возник молодой курьер, который привез его – чернявый такой, худощавый, чуть пониже Пашки, улыбчивый и болтливый. Да-да. Пашке тогда еще пришлось сбежать с лекции профессора Бердского (а тот не любил прогулы) и принять стул, а заодно и эти мониторы. До этого он долго их подыскивал через Интернет – ведь все должно было быть в них идеально: и угол обзора, и цветность, и скорость отклика… Он ведь столько времени проводит за работой! Не купишь приличный монитор – останешься без глаз. Так постоянно повторяла его мама. Или папа? Кажется, оба.

А компьютер? Пашка прикрыл глаза. Ну да, теперь он помнит. Внутренности там уже пару раз были заменены на более современные, а вот корпус действительно они с Валеркой везли через полгорода – купили на площади Восстания чуть больше года назад, в прошлом феврале. Или в марте?

А Валерка… Нет, он с ним не учился. Это техник Гордеева, новенький. Пашка сдружился с ним сразу же, как только тот пришел к ним. Милый такой парнишка, спокойный, и поболтать с ним можно, и выпить, и денежку занять, если что. Да и техник неплохой вроде как – Гордеев хвалил, Пашка сам слышал.

Он открыл глаза. Так. Кресла, эти мягкие кожаные кресла, в которые так и хочется упасть и утонуть, безмятежно отдавшись неге и блаженству… Их выбирала Ольга, ей всегда нравились глубокие кожаные кресла. Она их и заказала – Пашка доверял ее вкусу и затем ничуть не пожалел. Ольга потом еще заявила, что потом купит себе точно такие же. И она вовсе не разводилась, они там только хотели, скандалили пару месяцев, это было, но потом успокоились. С чего это он взял, что сестра развелась? Вот уже где точно бред. Как там Лизка говорила? А, конфабуляция, точно.

Пашка встал и подошел к окну, откинув в сторону занавеску. Да, это точно его двор. Дорожка, березки, припаркованные машины, вон джип дяди Васи с третьего этажа, университетского друга отца. А вон косолапит паренек с синдромом Дауна, в соседнем доме живет. Пашка прислонился лбом к холодному стеклу. Получается, что это его квартира, и туфли в коридоре – тоже. Что же это такое происходит?!

Память – вот что управляет человеком и что по сути им является. Личность, самосознание индивида, его внутренний мир, отношения с окружающими, страхи и мечты – это все его память. Потеряв ее, он теряет самого себя и остается один на один с темной бездной обезличенности.

Но еще хуже получить ложную память. Потому что человек незаметно становится другой личностью, ложной, неправильной и, возможно, опасной. Вот только как определить истину? Кто есть кто?

– Ну как? – подала голос Лиза. – Что чувствуешь?

– Сложно сказать, – вздохнул Пашка, возвращаясь за компьютер. – Мутно как-то все…

Однако он уже был почти уверен, что наконец-то вернулся к себе домой, в свой настоящий дом, но полностью признаться в этом даже самому себе было просто-напросто страшно. Кто такой Гордеев, как он выглядит, и как Пашка попал в его отдел? Два года назад, говорите? Завербовали? Звучит немного тревожно. А Гордеев такой высокий, седовласый, так? И голос как из бочки. Строгий начальник, постоянно ворчал, когда Пашка не предоставлял отчеты по работе или опаздывал на совещания. Ну да, ну да. На этих совещаниях еще большой такой толстый мужик был, хохотун, они с Пашкой на задних рядах в шашки рубились, за что как-то получили жуткий нагоняй. И звали его… и звали… Бергман! Или Бурман? Ну, как-то так.

Значит, он и вправду хакер? И умеет взламывать компьютерные системы? Это классно, честно говоря, чего уж там! Но что же он взламывал?

Есть идея! Как он сразу-то не догадался?!

– Пойду умоюсь, – сказал он. – Что-то мне душно.

– Сходи, сходи, – закивала Лиза. – Мы все понимаем. Это бывает. Непривычное состояние, правда?

– Не передать словами, – бросил Пашка на ходу.

Он прошел в ванную, закрылся и включил воду. Нужно позвонить. Всего-навсего. Например, Тимохе или Ваське. Нет, Ваське не стоило – парень он серьезный и странные расспросы может воспринять неадекватно. Он набрал номер Тимохи.

– Тимоха, привет! Это я, Паша! Узнал?

– Алло? А… да-да, конечно. Привет, – отозвался друг. Голос у него был почему-то грустным. – Как дела?

– Вроде нормально, пока не разобрался, – туманно ответил Пашка. – Ты-то как?

– Да как-то не очень. А ты куда пропал? Не видно, не слышно… Не заходишь…

– Ой, ты знаешь, вообще запарка, сам офигеваю.

М-да, абсолютно бестолковый разговор, так он ничего не выяснит. Нужно поторопиться.

– Ясно, короче… – тем временем протянул Тимоха. – Как всегда… А я ведь опять в больничке, с печенью маюсь. Больше недели!

– Не понял… Как же это тебя угораздило?! – опешил Пашка. – С чего бы это, друг? Печень? Что за обострение такое?

– Да как обычно, раз в полгода, тебе ли не знать! Ты придешь ко мне завтра?

– А, ну да, а как же… Где лежишь-то?

– Да все там же, там же. Только до тихого часа, ладно? А то получится как в прошлый раз – у меня потом процедуры…

Печень? Все там же? Как в прошлый раз… О чем это он?! Чушь какая-то. И как это – больше недели? А как же кафе и поход к мастерской на Фонтанке? Хм…

– Это не потому, что в баре тогда с Заирой посидели? – спросил Пашка. – Ну, ты текилу глушил еще.

– Я? Текилу? С Заирой? С моей-то печенью? Очень интересное сочетание! Почти три года ни в одном глазу. А Заира на меня теперь даже не смотрит, как на Восьмое марта ей предложение сделал! И это я тебе объясняю?! Ты зачем так говоришь? Издеваешься?

– Я? Н-нет… Ты что? Может, я что-то спутал? Может, я того… этого… Э-э…

– Да уж, наверное!.. – обиженно протянул Тимоха. – Какой-то ты странный, ей-богу! У меня сейчас не то настроение, чтобы твои дурацкие шуточки выслушивать! Друг называется!

– Да-да, Тимох, прости, я немного не в себе, голова трещит – просто кранты! Я перезвоню тебе как смогу. И я приду, обязательно приду! Извини!

– Хорошо, пока… Выспись там лучше, – недовольно сказал Тимоха и повесил трубку.

Неловко-то как… Опять эта картонная память дурит! Значит, Тимоха не пьет, с Заирой они в кафе не сидели, более того, он ей еще и предложение руки и сердца делал, а на его памяти толстяк с ней познакомился совсем недавно. И в довесок больная печень с восемнадцати лет? Чушь какая-то. Жесть и бред. В одном флаконе.

В дверь ванной постучали.

– С тобой там все нормально? – услышал он Лизу. – Не тошнит?

– Нет-нет, все в порядке! – чертыхнувшись про себя, ответил Пашка.

– Мы ждем тебя!

– Минутку!

Пашка набрал номер Ольги.

– Привет, сестридзе! – приветствовал он ее обычным образом. – Как там дела на Плюке?

– Э-э… Здорово, Соломонище! Ты, что ли? Номер сменил?

Номер? Ну да, сменил, две недели назад, как очухался после амнезии. Но ведь Ольга знала об этом с самого начала! И… Соломонище? То есть Соломон? Что за странная кликуха?

– Слушай, – решил он взять быка за рога, – эти белые кресла, что у меня стоят, – мы где их купили? Что-то подзабыл. Ты же их для меня заказывала в интернет-магазине, да?

– Я? Господь с тобой, Паша! Ребята Гордеева внезапно привезли, у них там скидка хорошая была, где-то там, в вашей сети.

– В нашей – это в какой? – решил подловить сестру Пашка.

– Да я почем знаю, родимый? У вас их много всяких. А что случилось-то?

– Да ничего такого, в общем-то, просто кое-что узнать хочу.

– Что именно?

– Э-э… Много чего. Слушай, Гордеев – это седой такой, большой мужик, да?

– Нет, Гордеев – это невысокий такой, с черными усами, немного лупоглазый, и за это я его Лупиком зову, за глаза, конечно. Опа, каламбур получился… А что за глупые вопросы?

– Короче, надо встретиться. А?

– Ну хорошо, без проблем, Соломонище. Подъезжай завтра или… лучше в воскресенье. Мы с благоверным на дачу как раз собираемся. Шашлыков хочешь?

– А как же!

– Значит, ждем тебя послезавтра к девяти утра.

– А… куда подъезжать? Не подскажешь? А то после обеда что-то младенческий склероз замучил. Наверное, водка несвежая попалась.

– Да я уж заметила, заметила, – задумчиво проговорила сестра. – Мы там же, на Черной речке.

– Ага, все, понял. Приеду!

– Давай-давай. – Ольга стала совсем серьезной. – И не опаздывай. А ты где сейчас, если не секрет?

– У себя дома, на Большевиков.

– О’кей, брательничек. Звони, если что…

Нет, на розыгрыш не похоже. Он сильно ущипнул себя за бицепс. Весело. Почему же кресла заказывала не Ольга, а «ребята Гордеева»? То есть о таинственном начальнике знала даже она, а Пашка – ни ухом ни рылом! Безобразие. Получается, Ольга тоже состоит в этой странной организации! Она даже видела Гордеева, который, оказывается, не высокий и не седой, а какой-то усато-лупоглазый. Вот же, а! Ну вот в воскресенье он все и узнает. И в мусорку эти таблетки – никакого от них проку, только глюки в голове.

Выходя из ванной, Пашка заметил подвешенные у потолка водонепроницаемые звуковые колонки. Да уж, а он, видать, любитель попеть в ду́ше…

Пашка вернулся в комнату и принялся рассматривать компьютер. Как он «заводится»? Никакой кнопки не было. Почему же он не помнит, как включать технику? Это должно быть на уровне рефлексов! Так… Вот это вообще не кнопка, а это перезагрузка – написано же «Reset», вот тут панелька звуковой карты, вот эти ручки – для контроля вентиляторов, а эти управляют разгоном процессора и микросхем памяти… Все прямо на корпусе! Круто. Ну а как запустить-то этот злосчастный ящик?

– Пальцем попробуй, – предложила, подходя, Лиза. – Так же, как дверь.

– Чего? – пыхтя, Пашка вылез из-под стола.

– Я думаю, тут биометрия, как на входной двери, вот. – Девушка показала на площадку с вогнутой поверхностью сбоку от правого монитора. – Тыкни, не боись.

Пашка приложил палец, площадка мгновенно озарилась голубым светом, компьютер загудел, раскручивая вентиляторы, а мониторы, моргнув, показали заставку загрузочной системы.

– Да ты просто гений! – хмыкнула Лиза.

Запустилась операционная система, возникло приглашение входа в учетную запись. Пашка снова приложил палец к площадке, однако в поле ввода автоматически ввелось лишь имя пользователя. Почесав затылок, он написал свой пароль. И тот подошел! Через секунду появился рабочий стол, усеянный ярлыками программ и документов. На фоновой картинке кокетничала какая-то полуобнаженная фотомодель. В общем-то она Пашке понравилась. Он очень удивился бы, если бы эта девушка оказалась не в его вкусе. Тогда стоило бы задуматься. А так… Логин и пароль тоже с ходу подошли… Неужто его реальность действительно является этим?! Ну а что тогда происходило в течение полутора лет, вплоть до середины февраля? Воспоминания об этом периоде упрямо конфликтуют со всем происходящим здесь – никакого хакерства и вербовки, никаких Гордеева и Зайцева!..

Хакерство. Точно. Нужно прежде всего разобраться со своими способностями. Может ли амнезия выкрасть не только воспоминания о событиях и людях, но и профессиональные навыки? Пашка этого не знал. Впрочем, ему ведь поставили искусственную блокировку памяти, поэтому в его случае могло быть все что угодно.

По-прежнему не желая верить в так назойливо напрашивающиеся выводы, Пашка принялся рассеянно рассматривать список установленных программ. По большей части это были программистские утилиты и профессиональные среды разработки – как знакомые ему, так и совершенно неизвестные. Он тут же запустил несколько из них, чтобы взглянуть на проекты, которые ими разрабатывались.

– Ну как, удачно? – Лиза подошла ближе. – Есть проблески? Что-нибудь узнаешь?

– Пока ничего, – задумчиво ответил Пашка. – Тут много времени нужно, чтобы разобраться.

– Это точно, – подал голос Семен. – Ты обживайся здесь, обживайся… Слушайте, может, я уже пойду, а? Уже начало шестого. А у меня жена в семь с дачи возвращается. Я ей обещал, что…

– А мы как? – вскинулась Лиза, уперев руки в бока. – Мы-то как?

– А что? Завтра я заеду за вами, ну и…

– Ну вот еще! – Девушка замотала головой. – Нельзя так рисковать! Что, если ты денешься куда? Ты же в курсе, что тутер твой – не посвят?

– Не посвят, не посвят, я в курсе. Ну а я-то куда денусь там? Жена, что ли, съест? Ты мне что, не доверяешь?

– Да при чем тут доверие!

Они еще с минуту препирались странными фразочками, но Пашка уже заинтересовался открывшимся перед ним программным кодом. Комментарии в тексте, конечно, присутствовали, но в своем большинстве они ему ни о чем не говорили. Кажется, его хакерские способности тоже оказались заблокированными. То есть накрылись медным тазом. Жуткое невезение! Может, таблетки все-таки помогут?

– Ладно, старый хрен, – сдалась к этому времени Лиза. – Вали домой. Но завтра к двенадцати чтобы был здесь как штык!

– Да без проблем, – обрадовался Семен. – Как штык, я понял.

Чуть не раскланиваясь, он пожал Пашке руку, пробормотав что-то вроде: «Рад был снова познакомиться», – и вышел в коридор.

– Я провожу его, – сказала Лиза. – А ты сиди, сиди, разбирайся.

– Угу, – задумчиво кивнул Пашка, запуская файловый менеджер. Нужно было прошерстить винчестер на наличие документов: проектных, технических, личных и прочих. Они могли быть более понятными и информативными, по крайней мере, Пашка надеялся на это. Параллельно он запустил браузер, чтобы посмотреть, куда хозяин «ходил» во Всемирной сети. И электронную почту проверить – обязательно!

Краем уха он слышал, как открылась входная дверь – сначала внутренняя, а потом и внешняя. В этот момент Пашка отвлекся, заметив специальную программу для входа в Глубокий Интернет, тайную часть Всемирной паутины, и сразу же забыл обо всем на свете. Вот чем на самом деле он пользовался все это время! Ну конечно, разве можно было представить, будто настоящий хакер будет вести личную или тем более профессиональную переписку на каком-нибудь там Яндексе или Гугле?! Это же нонсенс. Вот что для этого необходимо: темный, скрытый от любопытствующих глаз Глубокий Интернет со своими тайными сверхсекретными серверами и по самое не хочу зашифрованными протоколами. Пользователей этого изобретения очень, очень сложно отследить, они вообще неподконтрольны правительствам и разным там спецслужбам: по крайней мере, так считал Пашка. В общем, это реально оказалось круто. Итак, теперь надо ввести пароль и…

– Руки вверх и без глупостей! – услышал он вдруг тихий, но твердый голос. – Медленно. Подними. Свои. Руки.

Пашка испуганно обернулся и замер. Перед ним стоял бритоголовый коренастый мужчина в вельветовом костюме и кожаной кепке. В руках незнакомец держал пистолет, и пистолет этот был направлен прямо Пашке в сердце. Тот медленно поднял руки.

– Что такое? – недоуменно спросил он и покосился на входящих с поднятыми руками Лизу и Семена. Их держал на мушке второй человек, еще более низкий, кругленький, так же коротко стриженный, но одетый в спортивный костюм. Лицо у него было довольно добродушное, но вот в руках он держал пистолет, модели которого Пашка никогда не видел: широкий, большой, со странным винтообразным дулом и несколькими переключателями сверху. Эта штуковина была явно не огнестрельная. Но тогда что это? И кто они вообще такие? Грабители?! В коридоре он заметил третьего человека, занявшего позицию у входной двери.

– Встань и отойди от компьютера, – сказал первый Пашке. – Сейчас же. Но медленно.

Пашка повиновался, а тот повернулся к Лизе:

– Ах, гражданка Фадеева, гражданка Фадеева! Что же вы здесь делаете, можете мне объяснить?

– А что? – пожала плечами девушка. – Пришла вот друга проведать. Это разве запрещается?

– Друга, значит, – ухмыльнулся первый, покосившись на Пашку. – Мы же тебя предупреждали, Лиза. Не суй свой нос куда не надо!

– А я вообще уже уходить собрался… – проблеял Зайцев. – А что случилось, господа?

– А ты, Сеня, вообще помолчи. И здесь нет господ. Твоя работа? – Мужчина кивнул на Пашку.

– Чего? – вылупился тот. – Какая-такая работа?

– Ой, да ладно, дорогой ты наш Прыгун! Можно подумать, никто ни о чем не догадался!..

Так, они тут явно все друг с другом знакомы. Совсем занятно.

– Придется нам таки оформить тебе глобальную очистку мозга, товарищ Зайцев, – продолжал первый. – А то ты уже достал нас. Если еще раз я встречу тебя впутанным в какую-нибудь непотребную фигню, пеняй на себя…

– Пожалуйста! – взмолился Зайцев. – За что?! Я не понимаю! Я не помню!

Второй громила заржал, привалившись к косяку двери:

– Не помнит он, не понимает!.. Но ты же помнишь, что что-то не помнишь, а? Кончай дурить!

– Послушайте, Федор Вениаминыч… – начала Лиза.

– Умолкни! – оборвал ее первый. – Я еще не поинтересовался у вас, гражданка Фадеева, почему это наш дорогой товарищ раз за разом вспоминает то, что не должен был помнить. А я ведь скоро ой как поинтересуюсь! Как же вы меня, алхимики, достали уже, а! Сядьте и помолчите! Вам еще будет предоставлено ваше поганое слово…

– Сядьте, черти! – Второй качнул оружием, Лиза и Семен с довольно испуганным видом уселись на краешки кресел. Пашка остался стоять.

– Итак, официально заявляю, граждане Фадеева и Зайцев, – вы арестованы, – объявил Федор.

– Я протестую… – слабо возразил Семен. – Вы не имеете права…

– Имею-имею, еще как имею, – усмехнулся главный и подмигнул Пашке: – Привет, Соломон. Как настроение?

Пашка промолчал, не зная, как отреагировать.

– Ты что, снова свой позывной забыл? – прищурился второй громила. – Как в тот раз, да?

– Помолчи, Серега, – поморщился первый, – и без твоих подколок тошно.

– Вы кто?.. – хрипло спросил Пашка.

– А, он опять за свое! – Серега смачно сплюнул. – Не, я чувствую, должок он мне точно никогда не отдаст. Ты помнишь хоть, сколько мне должен, а? Полгода, полгода уже прошло! А ты и в ус не дуешь.

– Серый! – прикрикнул на него Федор. – Угомонись уже! Как тебя зовут? – спросил он Пашку.

– Павел Крашенинников, – буркнул тот. – Это моя квартира и… этих людей я сам пригласил сюда и…

– Твоя, значит, квартира. – Федор внимательно посмотрел на него. – Но это квартира Соломона. А ты – Соломон?

– А что вам, собственно, надо? И не знаю я ни про какой такой долг.

– Он не знает, как же! – в бешенстве заорал Серега. – В картишки играли! Забыл?! – Странный пистолет затрясся в его руке. Лиза сжала кулачки, а Семен испуганно отвел глаза.

– Речь не о долге, – спокойно ответил Федор. – Это ваши личные дела с Лиманом. Нас они не касаются.

– Лиманом?..

– Я, я – Лиман, – яростно принялся в себя тыкать Серега. – Мой позывной!

– Да не помнит он ничего! – не выдержала Лиза. – Не помнит! Амнезия! Ваши же и постарались! Что вы к нему пристали?

– Не помнит, – тупо поддакнул Зайцев, уставившись в какую-то точку на паркете.

– Ах, ну да. Теперь ясна мозаика, – ухмыльнулся Федор. – И вы ему, такие-сякие герои, помогаете вспомнить. Правильно?

– Ну… типа того.

– Весьма небескорыстно, я так полагаю?

– А жить-то на что-то надо…

– Зарплаты, значит, не хватает, и пошли супротив закона. Ты хоть, дорогуша, представляешь, что вам грозит? Ну, хорошо, что сразу во всем сознались.

– В чем это «во всем»?! – взвизгнула Лиза. – В чем?! Безвредные биодобавки! Мы просто помогали людям побороть… ночные кошмары! Это вы обрекли их на такое! А многие не заслужили!

– Да-да, конечно, – иронично закивал головой Федор. – Какие же вы молодцы! Как же, ночные кошмары… В прежние времена такие вот «многие» либо в тюрьме до конца своей жизни гнили, либо в психушке, которая была бы уготована, например, для вот этого типчика, – он кивнул на Зайцева, – либо еще что похуже. Давайте не будем обсуждать здесь политику партии, ладно?

– Именно – политику партии! Цивилизованное общество, ага!.. А куда… куда… – Голос девушки задрожал. – Куда вы, изверги, Гельмута дели? Куда, я вас спрашиваю?!

– Гельмута? – переспросил Серега-Лиман. – Кто это еще?

– Да охранник с семьдесят пятого КПП, – нехотя ответил Федор, – на Фонтанке. Гельмут Циммерман, кажется? Тридцать лет или около того, бывший студент из Германии, учился в Питере, да так в России и остался. Не помню точно, как мы его завербовали. Хахаль этой вот гражданки. Он-то и варил снадобье для наших забывчиков, а Фадеева раскручивала клиентов. У них там целая шайка. И кто еще мне будет говорить о цивилизованном обществе, а? У него же это не первый инцидент, не так ли, Лиза? Этот Циммерман то в одно дерьмо вляпается, то в другое… Отдел безопасности давно за вами следит, да вот на этот раз все у вас пошло наперекосяк.

– Что, что наперекосяк?! – закричала Лиза. – Где он?!

– Гражданка, успокойтесь. А что, собственно, приключилось? – Федор изобразил удивление. – Ваш германский друг снова обожрался экспериментальной гадости и, вспомнив вдруг, что он Человек-Паук, залез на Петропавловскую крепость? Так мы тут ни при чем. Пускай больничный возьмет, бухгалтерия оплатит.

Серега заржал. Лиза сверкнула глазами:

– Сегодня днем разворошили его квартиру, сильно разворошили, а кота… распяли! Распяли, понимаете?! Изверги! Это не было ограблением, я вам точно говорю. Гельмут исчез, на звонки не отвечает, на работе отсутствует… – Лиза всхлипнула. – Не понимаю! За что?!

Федор замотал головой, став серьезным:

– Мы действительно тут ни при чем. Не наши методы, как ты понимаешь. Мы чекисты, а не изверги. Да с чего ты вообще решила, что это сделали свои?! Если что, мы вас на работе и задержали бы. В свое время, конечно. К чему эти киношные трюки? Ладно, проверим, не беспокойся. Короче, хватит попусту трепаться. Заболтали вы меня совсем… Итак, Павел, что ты можешь заявить в свое оправдание?

– В оправдание чего?.. – глухо осведомился Пашка. – Я ничего не помню!

– Прелестно, просто прелестно! Ладно, в Управлении разберутся. В таком случае, товарищ Крашенинников, вы также задержаны. До выяснения обстоятельств, как говорится.

И тут позвонили в дверь.

– Кто это еще? – нахмурился Федор и посмотрел на Пашку. Тот пожал плечами. Он тут меньше остальных что-либо знал и понимал.

В комнату заглянул третий «сотрудник» таинственной организации: лет тридцати пяти, крепкий, горбоносый, с узким лицом, длинным подбородком, коротким ежиком светлых волос и близко поставленными глазами. На нем также был обычный спортивный костюм. Громила и есть громила.

– Там какая-то бабуля… – прошипел он.

– Ну, бабуля так бабуля, – улыбнулся Федор. – А тут никого нет, понял? Давай, Сармат, не тупи.

Сармат исчез. Федор повернулся к Пашке, открыв рот, чтобы что-то сказать, но тут звонок настойчиво повторился. Потом еще раз, долго и нетерпеливо.

– Не отвлекаемся, – спокойно сказал командир и достал из кармана переносной компьютерный накопитель. – Надеюсь, Павел, ты будешь не против, если я скопирую некоторую информацию из этого ящика?

– Да пожалуйста, – буркнул Пашка и отодвинулся еще дальше.

– Не отходи, не отходи, ты сейчас нужен будешь. – Федор подсоединил накопитель и поманил Пашку пальцем. – Авторизоваться надо, пароль ввести, ну и так далее, ты же в курсе.

Дверной звонок уже трезвонил без перерыва.

– Слушай, капитан, – обеспокоенно произнес Серега. – Что-то здесь не так! Не нравится мне это.

– Сармат разберется, – отрезал Федор.

– Да уж, он-то разберется… – хмыкнул Серега и снова выглянул в коридор.

– Не тормози, Павел: пароль, пароль! – Федор показал на компьютер.

Пашка сел на стул. Дверной звонок замолк, и Зайцев демонстративно перевел дух. Лиза раздраженно ткнула его в бок.

– Приложи палец и введи пароль! – повторил Федор. – Время идет. Или ты собираешься препятствовать следствию? Так и скажи, и мы начнем вести себя совсем по-другому.

В дверь начали бить чем-то тяжелым.

– Капитан! – нахмурился Серега. – Боюсь, это по нашу душу. Ты меня понимаешь?

– Так идите и проверьте! – рявкнул вышедший из себя Федор и ткнул пистолетом в Пашку. – Ну?!

Пашка пошевелил мышью, чтобы «разбудить» компьютер, но ничего не произошло. Тогда он приложил к площадке палец и ввел пароль в появившемся окошке.

– Копируй рабочий диск, вот этот, – скомандовал Федор, показывая пальцем на экране. – Вот сюда. И вот этот тоже давай прихватим, и из этой папки тоже все. Мигом!

Пашка перетащил указанные папки на ярлык переносного устройства.

– Каждые пятнадцать секунд будет выскакивать окно подтверждения копирования, – сказал Федор. – Будешь прикладывать палец и вводить пароль, понял? Проверю.

Пашка кивнул. Тем временем в коридоре начались переговоры. Сармат открыл внутреннюю дверь и что-то прокричал, пытаясь понять причину агрессивности старушки. Удары на некоторое время прекратились, но потом снова возобновились. Звонок, правда, больше не беспокоил. Зайцев, будто оправдывая свою фамилию, начал нервно семенить ногами, скрестив на животе руки. Лиза снова саданула его локтем в бок, но эффекта это уже не возымело.

Федор отошел к прихожей, вслушиваясь в перебранку Сармата с бабулькой.

– Что там еще такое?.. – недовольно проворчал он. – Кончайте этот балаган!

На экране монитора выскочило сообщение о необходимости подтвердить операцию. Пашка приложил палец и ввел пароль. Копирование файлов продолжилось.

Вдруг справа внизу вылезло еще одно окошко – маленькое и неприметное, в светло-фиолетовых тонах. В нем виднелась надпись «Evil_Tungus Привет!:)», а ниже мерцал курсор, приглашая ответить. Текстовый чат! Мессенджер. Пашка сделал вид, будто не заметил его. Наверное, это вообще не ему. Он-прежний что-то писал этому Злобному Тунгусу. Когда-то. И теперь его вновь во что-то впутывают. Хватит!

Вспыхнула новая строка: «У тебя проблемы, но сейчас мы их решим. Я не могу подключиться к твоему компьютеру удаленно, тебе надо сделать все самому!!!»

Интересно… Пашка покосился на Федора, который грозил в коридор кулаком, не обращая внимания на происходящее в их комнате. Потом посмотрел на Лизу с Зайцевым. Те покорно сидели в креслах и с тоской разглядывали паркет перед собой.

Новое нетерпеливое послание: «Не тормози! Они сейчас вернутся! Я тебя вижу. Капитана рядом нет. Не бойся!» – Опа. Пашка вгляделся в глазки веб-камер, встроенных в мониторы. Кто-то наблюдает за ним! Друг или враг? Не попробуешь – не узнаешь…

«Слушай, ну ты и тормоз. Ответь уже!» – Курсор, словно гипнотизируя мерным мерцанием, заставлял ответить. Пашка уже собрался было что-нибудь написать, но тут выскочило очередное окошко контроля копирования. С досадой он приложил палец к дактилоскопическому датчику и ввел пароль.

«Ты кто?» – в конце концов написал Пашка в строке мессенджера. Конечно же разговаривал он от лица пользователя Solomon.

«Наконец-то! Делай быстро и не спрашивай зачем. Времени нет! Нажми одновременно клавиши Ctrl, Alt, Shift, P. Быстро!»

Пашка, растопырив пальцы, выполнил требование. Появилось новое небольшое окошко с многочисленными кнопками, галками выбора, переключателями и выпадающими списками. Что там было конкретно, Пашка не успел понять, потому что от незнакомца начали сыпаться разнообразные инструкции – выставить в одном списке такую-то позицию, в другом – этакую, щелкнуть галку на одной вкладке и убрать на другой, ввести в поле ввода такое-то число, а затем на третьей вкладке нажать определенную кнопку и вернуться на первую вкладку, чтобы снова что-то выбрать, ввести и нажать… Путаясь и чертыхаясь, Пашка принялся выполнять указания.

Вот это точно настоящая хакерская утилита! Ничего не понятно, всего много, куча незнакомых терминов и аббревиатур, а делает она, наверное, очень важные или даже страшные вещи…

– Ну что там, копируется? – Перед ним, тяжело дыша, стоял Федор. – А ты чего это удумал, щегол?!

Испугаться Пашка не успел, потому что в прихожей разорвалась бомба. По крайней мере, так ему показалось. Прикрытая было дверь в комнату широко распахнулась, врезавшись об ограничитель в полу, Федора отшвырнуло в сторону, а в Пашку ударила тугая, но уже порядком ослабевшая волна горячего воздуха, скинувшая со стола один из мониторов. Все было заполнено удушливыми клубами пыли, в прихожей скрежетало, стучало, сверху сыпалась труха, из розетки у косяка вылетали искры. Зайцев с Лизой упали на пол, прикрыв головы руками, Пашка тоже инстинктивно схватился за голову, пригнувшись на стуле.

– Какого лешего… – Шатаясь, Федор поднялся с пола и направил пистолет в коридор. По его лицу текла кровь. – Всем оставаться на своих местах!

– А никто и не собирается сбегать! – прогремел из прихожей чей-то голос. У него был странноватый рокочущий акцент. – Не так ли, господин Хорошавин?

Вытаращив глаза, Пашка наблюдал, как из пелены пыли медленно проступает чья-то высокая, плотная фигура… «Не может быть! – пронеслась в голове у Пашки испуганная мысль. – Этого просто не может быть!»

Потому что пришелец этот действительно оказался пришельцем. Странным, даже жутким: бочкообразная грудь, тонкая талия, ноги-столбы, а лицо… нет, не лицо, а морда, настоящая ослиная морда: вытянутые вперед мощные челюсти с огромными плоскими зубами, широкие ноздри, черные немигающие глаза, длинные пепельные волосы. И цвет кожи пришельца… Светло-голубой! Одет монстр был в белоснежную форму военного покроя, высокие сапоги и нечто напоминающее бейсболку. И понятное дело, держал он в руках оружие, похожее на сильно увеличенный вариант того пистолета, что был у Лимана – с длинным диковинным дулом, полупрозрачным прикладом и ремнем. Лазерный автомат?

Пришелец победоносно подошел к Федору.

– К чему эти лишние телодвижения? – спросил он и качнул своим оружием. – Положи пистолет на пол, человек. Хватит уже на сегодня изменений!

Федор неуверенно шевельнулся, но пистолет не положил. Вслед за первым пришельцем вошел второй. В прихожей был виден также третий монстр, заламывающий руки Сармату. Пашка заметил и уже недвижного Серегу, привалившегося к стене – в его животе торчал кусок арматуры, а вокруг расплывалась лужа крови. Перед глазами Пашки потемнело. Этого не может быть, не может! Сон, очень дурной сон. Точнее, бред. Хотя нет. Это все действие таблеток Лизки. Фантазии его разгоряченного, больного мозга. Вот же зараза! И дернуло его согласиться на это «лечение»!..

Второй пришелец пнул сапогом Семена, трясущегося на полу.

– Подъем! Вы арестованы! – прорычал он.

– Мы как бы уже и так арестованы, – проворчала Лиза, поднимая к нему свое перепачканное лицо. – Дайте угадаю: вы нас типа спасли, да?

Ослиноподобный не ответил ей, начав красноречиво поднимать автомат на уровень своих глаз. Девушка с Зайцевым мигом вскочили и прижались к стене. Тем временем первый пришелец приставил дуло ко лбу капитана. С каменным лицом Федор откинул свой пистолет в сторону.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся монстр. – А что вы здесь собрались делать, господа метростроевцы? На дружеские посиделки это не похоже.

На Пашку внимания никто не обращал. Затаив дыхание, он следил за происходящим. Глюки. Сон, полный глюков. Это все ненастоящее. Это не реальность. Это просто баловство его разума. А значит, и бояться тут нечего, решил он. Вот он сейчас встанет и врежет этому напыщенному ослу в форме прямо меж ног. Ведь у него там должно быть что-то, меж копыт-то? Или нет?

– Это наша территория, – твердо произнес Федор. – Вы не имеете права находиться здесь.

Первый монстр засмеялся: если клекот и бульканье, вырвавшиеся из его горла, можно было назвать смехом.

– У вас нет своей территории, господин Хорошавин. Вы всего лишь люди. К чему опять перетирать очевидное? Вы разве не осведомлены об итогах мартовской конференции? Соглашения Председателя Вишневского для вас – пустой звук? Ваш соотечественник, между прочим! Ох, тяжело с вами, приматами…

– Тогда зачем вы спрашиваете, майор Далед, если вам все и так очевидно?

– Таковы правила, капитан. В этом-то и проблема, что вы, люди, не придерживаетесь правил и законов даже своего мира.

– Да-да, свежо предание, – пробормотал Федор. – Гегемоны хреновы…

Пашка скосил глаза на уцелевший на столе монитор. От Злобного Тунгуса там уже скопилась целая куча однотипных сообщений:

«Активируй!»

«Скорее жми кнопку активации!»

«Живее, тормоз! Они вас сейчас заберут!»

«Ты все сделал правильно?! Жми, внизу!! Большая кнопка!!!»

«Последний шанс! Активируй!!!»

«Паша!!!»

Стараясь не привлекать к себе внимания, Пашка положил на стол руку, пододвинулся ближе к мышке, накрыл ее ладонью, затем подвел курсор к окошку программы, достиг кнопки «Активация» и…

– Ты что это делаешь, мальчишка?! – вдруг взревел майор Далед. – А ну-ка, убери руку!

Не слушая его, Пашка изо всех сил ударил пальцем по мыши.

– Еще не хватало, чтобы дождь пошел, – с тоской произнесла Лиза, плотнее закутываясь в кофту. – Молодец, Паша, молодец, чего уж. Что еще выкинешь? Давай, не стесняйся.

Потрясенный Пашка сидел на плоском холодном валуне, обхватив свои плечи руками. Было зябко и неуютно. Дул порывистый холодный ветер, гоня по небу рваные темные тучи, с которых изредка срывались вниз большие злые капли, взбивающие пыль меж острых камней.

– Ничего не знаю. Я тут ни при чем, – в который раз упрямо пробормотал он. – Это все сон.

– Сон, сон… – злобно прошипела Лиза, покосившись на него. Кажется, она готова была растерзать его. – Вот сейчас Хранители тебе объяснят, родимому, почем раки в апреле. Узнаешь…

Пашка промолчал, испуганно взглянув на троих пришельцев, собравшихся на соседнем пригорке. Они о чем-то жарко спорили, изредка поглядывая на людей внизу. Нет, конечно, это сон, определенно. Сумасшедший бред. Действие проклятых таблеток!

Но ведь тогда и не стоит переживать из-за всего этого, разве нет? Чего нервы зря трепать? Рано или поздно он проснется, пусть и через неприятную процедуру… хм… своей смерти, а там, глядишь, и вернется к самой обычной жизни. И сразу – к врачу. Психиатру, наркологу, нейрофизиологу – не важно. Главное – в самую простую поликлинику, без всякой эзотерики и сомнительных средств самолечения. Потому что если…

– Да, Павел, втянул ты нас в историю, – отвлек его Федор, задумчиво постукивая одним камешком о другой. – Даже не знаю, что и сказать.

– Я… я… – Пашка зарделся. – Это все Злобный Тунгус… Я же объяснил! А что мне оставалось делать? Что бы вы сделали на моем месте?!

– Тунгус, я понял, – вздохнул капитан. – Да я то же самое и сделал бы. Наверное…

– Вот я его сейчас!.. – Сармат снова попытался кинуться на Пашку с кулаками, но Федор мгновенно осадил своего напарника, схватив его за руку.

Пашка озадаченно потер пылающую от прежнего удара скулу. Придурки…

– Давайте уйдем отсюда скорее, – жалобно сказала Лиза. – Нам нельзя оставаться вместе с Хранителями!

Федор, прищурившись, посмотрел на ослиноподобных. Те, яростно жестикулируя, показывали куда-то вдаль, видимо, что-то там заметив. Отсюда, с берега реки, на котором сидели люди, ничего видно не было.

– Посмотрим, как дело дальше пойдет, – уклончиво ответил он. – Не уверен, что это лучший вариант. Мы сейчас скорее союзники, чем враги.

Зайцев, примостившийся на валуне чуть поодаль от них, почти у самой воды, начал раскачиваться из стороны в сторону и тихонько завывать.

– Да заткните вы своего дружка, а то я его!.. – зарычал Сармат.

– Отстань от него, – нахмурился Федор. – Других проблем, что ли, нет?

– И все-таки что происходит и где мы находимся? – попытался сменить тему Пашка. Все-таки интересно, чего они тут сейчас ему нагородят. Во сне же может быть все что угодно! Чего только стоило искаженное здание Петропавловской крепости, что торчало на острове через реку, которая Невой уж точно не являлась…

– А я не знаю, – пожав плечами, вдруг улыбнулся Федор, хотя Пашке показалось, что в глубине его белозубой улыбки скрывалась тихая ярость. – Но явно не в Санкт-Петербурге, как ты понимаешь.

Пашка кивнул, обернулся и еще раз оглядел острый золоченый шпиль собора и покосившиеся красные стены самой крепости – Петропавловка была довольно похожа на настоящую. Какие-то неуловимые отличия в самой архитектуре, несомненно, были, но что именно, Пашка сказать не мог. Однако лоска и чистоты там точно не наблюдалось: в некоторых местах виднелись крупные бреши и проломы, а на стенах даже с такого расстояния была различима мощная зеленая поросль. И ни души.

Крепость располагалась на другом берегу довольно широкой, но сварливой и мутной реки. Справа, выше по течению, она раздваивалась – один рукав плавно огибал Петропавловку, поэтому Пашка решил, что та стоит на острове, как и в… реальности. На дальнем берегу второго русла виднелись лишь уродливые скалы да чахлые деревья. Некоторые из холмов напоминали сильно разрушенные здания, но Пашка не был в этом уверен.

То место, где сидели они, также было каменистым, сильно изрезанным, усеянным крупными валунами, и почти без растительности, если не считать несколько групп хилых кустов почти без листьев. Сразу же за ними начинались невысокие насыпи, сложенные из щебня, песка, обломков бетонных плит и насквозь прогнивших железных конструкций, назначение которых установить было уже практически невозможно.

Постапокалиптическая картина казалась попросту невозможной. Не возникало только одного вопроса: как они все здесь очутились? С этим все было очевидно: как только Пашка нажал кнопку, так и перенеслись, как по мановению волшебной палочки – оп, и на месте. Ни звука, ни света, ни толчка или еще какого-либо эффекта. Только что Пашка сидел за столом в квартире, ударяя по клавише мышки, а теперь он находится на сером мокром валуне, обдуваемый порывами холодного ветра. Сзади – таинственная река, только с виду похожая на Неву, и окутанная плющом Петропавловка, впереди – холмы разрушенных строений, а вверху – злое пасмурное небо. И холод. Холод, пробирающий до костей…

Разве все это не говорило в пользу его гипотезы о сне, очередном кошмаре, в котором он застрял, пусть и подозрительно надолго? Наверное, Лизкины таблетки активизировались, а ничего такого вокруг него нет, потому что этого не существует. Потому что этого не могло быть в принципе. Даже хайтековская квартира какого-то там Соломона и то выглядела куда более реалистичной, чем местность вокруг, даже эти Хранители – инопланетяне с жуткими ослиными мордами! Да уж, все познается в сравнении…

Поначалу это перемещение и вид вокруг произвели на Пашку сильнейшее впечатление. В мгновение ока очутившись на берегу реки, он просто потерял дар речи, ополоумевшим взглядом озираясь вокруг себя. Протер глаза раз, второй, с силой ущипнул себя за руку – и остров и крепость на месте, а пятую точку холодит твердый камень. Вскочив, Пашка побежал вдоль берега, но тут же был остановлен окриком капитана – сюда перенеслись и те, кто находился тогда в квартире: Лиза, Зайцев, Федор с Сарматом и трое этих странных пришельцев. Серега-Лиман, раненный в живот, за ними не последовал, хотя в первые минуты этого факта никто не заметил.

Ослиномордые, которых Лиза потом назвала Хранителями, не говоря ни слова людям, тут же отбежали в сторону и начали совещаться, а затем и вовсе взобрались на высокую насыпь, пытаясь, видимо, обозреть окрестности. Среди же людей начался небольшой переполох: Зайцев заметался по округе, Лиза заголосила, а Сармат кинулся с кулаками на Пашку и даже успел несколько раз довольно ощутимо попасть ему по лицу и животу, пока Федор не оттащил напарника в сторону.

– Что, что ты такое сделал?! – кричал Сармат, еле сдерживаемый капитаном. – Сука!.. Доберусь я до тебя, ну погоди!..

Однако Пашка, увидев на острове знакомые очертания Петропавловской крепости в совершенно непотребном окружении скал и разрухи, довольно быстро успокоился. Ведь если это сон – чего же беспокоиться? Хотя нанесенные Сарматом побои чувствовались прилично и казались вполне реалистичными, по опыту он знал – все его кошмары последнего времени очень натуральны, и тут уж ничего не поделаешь. Нужно только подождать немного, и все это само собой исчезнет.

– Павел, – строго сказал Федор, как только они перенеслись сюда, – объясни-ка мне популярно: что происходит?

Популярно? Ага, как бы не так. Кто кому тут должен объяснять? Ах, ну да, кошмар-то его, Пашки, точно! Это же фантазии его охмеленного химией сознания!

– Ну… – протянул Пашка. – Это…

– Что?! Говори! Что ты сделал? Я же видел! Мы все видели!

Пашка покосился на тонкую фигурку Лизы и несчастного Зайцева, прикрывавшего голову руками на камне у самой воды.

– Я… Там компьютер этот… – пролепетал Пашка, не зная что ответить.

– Ну?! – требовательно рыкнул капитан. – Рассказывай!

– Говори! – выкрикнул Сармат, потрясая кулаком.

А, была не была! Пашка рассказал с того момента, как он увидел окошко мессенджера и странного собеседника в нем по имени Злобный Тунгус, устроившего всю эту провокацию, как под его руководством запустил какую-то программу, выставил ничего не говорящие ему параметры в необходимые значения, ну и… нажал кнопочку. Всего-то. Просто взял и нажал. А что? Что могло случиться страшного?

– Что могло случиться страшного?! – разозлился Федор. – Эх… – Он махнул рукой и умолк, ничего не объясняя. – Ясно, откуда ветер дует…

– Что ясно, что?! – дрожа от холода, к ним подошла Лиза. – Федор Вениаминыч, что происходит?

– Гражданка Фадеева, вам слова никто не давал. Как разберемся, я вам сообщу, а пока не мешайте следствию.

– Следствию! – презрительно скривила губы девушка.

Не обращая на нее внимания, Федор погрузился в тяжелые думы, сжав голову руками. Дальнейших объяснений так и не последовало.

И вот теперь они сидят в непонятном месте, да еще и с какими-то странными инопланетянами в придачу. И Зайцев волком воет, действуя на нервы. И холодно. И тоскливо… Конечно, это все – не Санкт-Петербург, а просто сон. Но это же не значит, что нужно сидеть на одном месте!

– Ну́ так… что с нами произошло, Федор Вениаминович? – запинаясь, повторил свой вопрос Пашка. – Я же не знал… и вообще… Теперь-то что делать?

– Не знаю, – устало ответил капитан. – Вон Хранители, наши друзья из преисподней, может, чего и разнюхают.

Ослиномордые все это время находились на гребне холма. Наконец один из них начал спускаться, направляясь к людям.

– Слушай, командир, – к Федору торопливо подошел Сармат, кивая на пришельцев, – а ты заметил одну фигню с этими уродами?

– Какую? – медленно поднял голову Федор.

– Их оружие – оно исчезло. Заметил, да?

– Заметил. Мой чекер тоже пропал.

– И эта крепость. – Сармат растерянно махнул назад, указывая на Петропавловку. – Значит… Значит… Ну ты понимаешь меня, да?

– Подозреваю, – глухо ответил Федор. – Это полигон.

– Это не просто полигон, командир. Это заброшенный полигон! – Сармат воздел руки к небу, уставившись в хмурые облака. – Видишь? Он же мертвый, мертвый, черт его дери! И что же нам теперь делать?! Ты же слышал историю о Пахмутове, из картографов который?

Они замолчали, тревожно смотря друг на друга. Новая загадка! Какой еще полигон, какой Пахмутов? Пашка поежился.

– Люди! – громогласно крикнул приблизившийся Хранитель. – Нам нужно идти! Вставайте!

– Куда идти? – мрачно осведомился капитан, не двигаясь с места.

– Знаете ли вы, где мы находимся? – Хранитель упер руки в бока, остановившись от них в нескольких метрах. – Понимаете ли вы, что натворил этот поганый мальчишка?!

– Нет, хотя и догадываемся. Но он тут не виноват, его подставили.

– Не будьте, капитан, настолько наивны! Это организованная преступность, и она будет… искорежена… нет, выкорчвлена… нет? Как это по-вашему сказать?

– Например, изничтожена, – подсказал Федор без тени иронии. – Изничтожена – да, по-русски так можно сказать.

– Именно, – не моргнув, пророкотал Хранитель, – изничтожена. Мы не оставим сложившуюся ситуацию без внимания.

– Мы рады за вас, – вставил свое язвительное слово Сармат.

– Вы еще ничего не знаете! – нахмурился Хранитель. – Идемте же! Предлагаем вам временное перемирие. Оно ведь в общих интересах, не так ли?

Хорошавин поднялся.

– Пошли, – махнул он рукой остальным.

– Федя… – Сармат тревожно оглянулся. – Может, не стоит, а? Чего они тут-то раскомандовались? Это не по правилам! Здесь они нам не указ!

– Пошли, – твердо повторил Федор. – Так будет лучше. А там… видно будет.

– Капитан, ваши хитрость и изворотливость нам неплохо известны, – строго заметил Хранитель. – Давайте вы не будете пытаться идти против течения, хорошо? Вы согласны на временное перемирие?

– Согласны-то согласны, – ответил Федор. – Но до какого момента?

– Положение наше с вами достаточно серьезное, и вы отлично это понимаете. Ну а если же вы еще не в курсе, мы сейчас все объясним. За мной!

– Эй, Зайцев! – заорал Сармат. – Не спи, твою мать!

Семен, спотыкаясь о камни, понуро подошел к ним и кивнул, не поднимая головы.

– Я готов… – глухо произнес он.

Они гуськом принялись подниматься на холм, увязая в песке и осторожно обходя углы бетонных плит, торчащих из него. Пашка не пожалел, что там, в квартире, они не разулись в прихожей. Как же Лизка была права! Ведь что случилось бы, перенесись они сюда в одних носках?! Это были бы полные кранты.

Впрочем, это ведь сон, не так ли? А во сне можно ходить по снегу или раскаленным углям – и ничего не случится. Можно даже летать. Да, летать! Было бы просто здорово. Может, попробовать? Пашка напрягся, живо представляя себе, будто он стал легче перышка, изо всех сил дернулся, но споткнулся и чуть было не напоролся на здоровенный ржавый прут.

– Осторожнее, Павел, – похлопал его по спине Федор. – Ты чего это?

Пашка смутился, не ответив. Он принялся гадать, что же там такое, на той стороне холма, и как вообще ему вести себя. Если это сон, то все, что здесь происходит, – это его воображение, это его ума дело, так? Может ли он в таком случае контролировать это самое окружение? Способен ли он создать что-нибудь новое или кардинально изменить то, что уже происходит?

Пашка посмотрел на пасмурное небо. «Солнца! Хочу много солнца! – внутренне взвыл он, воображая себя могущественным египетским жрецом. – О Солнце, великое Солнце, выходи, выходи же!» – Ему показалось, что небо слегка посветлело, и даже появилась узкая голубая прореха, которая, правда, тут же исчезла. «Выходи-и-и!» – завизжал Пашка, перевоплощаясь в самого главного джинна Аравии, и затряс кистями, правда, не подняв руки высоко, чтобы его не приняли за полного идиота. Несмотря на все эти ухищрения, солнце все равно не послушалось, хотя небо, по мнению Пашки, стало явно дружелюбнее. Впрочем, это ему тоже могло лишь казаться.

До вершины оставалось метров десять. «Ладно, – решил про себя он, крепко зажмурив глаза. – Хочу оазис на той стороне. С пальмами! И трехэтажный пансионат. С озером, столовкой и душем. И теннисный корт. И…»

– С тобой все нормально? – осведомился Федор. – Замерз, что ли?

Пашка изо всех сил представил себе красивую картинку, которая должна была материализоваться за холмом. «Заклинаю! – затрясся он, представляя, как некая энергия широким голубым потоком изливается из его солнечного сплетения туда, за насыпь. – Оп! Опа!!! Ну?!»

Они вышли на узкую вершину холма. Пашка широко открыл глаза, осматривая окрестности, но никакого пансионата нигде не оказалось. Слева, в паре километров, мрачно поблескивала река и зеленела полоса растительности, справа до горизонта продолжались развалины, уже больше напоминавшие здания, а впереди простиралась пересеченная оврагами равнина с одинокими деревьями, насыпями и огромными лужами. У самого горизонта немного правее темнело нечто вроде горы. Пашке показалось, что там стоит красивый рыцарский замок, но рассмотреть с такого расстояния его было невозможно, тем более мешала туманная дымка. Может, это и был местный вариант пансионата? Очень интересно…

Но Хранители удивили его еще больше. Склонив головы, двое оставшихся на насыпи пришельцев стояли на коленях. Третий немедленно присоединился к ним.

– Вы, люди! – пророкотал командир Хранителей, не поднимая головы. – Почтите же священные земли Танга-Шакт! Встаньте на колени! Слышите? Не гневите богов!

Федор вздохнул, коротко взглянув на остальных.

– Делайте, что говорят, – негромко сказал он. – Не разва́литесь.

– Вот еще! – возмутилась Лиза, а Сармат в знак протеста скрестил на груди руки, вздернув подбородок.

– С какой это стати? – усмехнулся он. – Капитан, ты в своем уме? Это же полигон, а не буддийский храм…

– Делайте, что вам говорят… – процедил сквозь зубы Федор, преклоняя колено. – Это не просто полигон. Это П-26.

– Что-о-о? – скривившись, протянул Сармат. – В каком смысле?

– Да-да, священное место! – вдруг бухнулся на колени Зайцев и потащил к себе Лизу, ухватив ее за юбку. Та равнодушно пожала плечами и примостилась рядом с ним.

Все это напоминало какую-то игру, и Пашка с радостью проделал то же самое. Оставшись в одиночестве, Сармат недовольно засопел и нехотя подчинился.

Так прошла, наверное, целая минута, в полном молчании. Наконец Хранители поднялись и подали знак людям. Те с облегчением встали, отряхивая колени.

– Спасибо, – сказал Далед, коснувшись плеча Федора. – Спасибо, капитан.

Тот молча кивнул.

– П-26? П-26?.. – тихо зашипел ему на ухо Сармат. – Это че такое, а? Не припоминаю!

– Прежде всего, – услышав его, невозмутимо ответил командир Хранителей, – это древнее, святое место под названием Танга-Шакт, по крайней мере, для нас, дархан. И только после этого – полигон в обычном смысле. В вашей номенклатуре он проходит как П-26, но людьми вашего кластера, насколько я знаю, не использовался, по крайней мере, официально. Неужели вы не знали этого, сударь? Признаться, я несколько разочарован…

– И что с того? – Сармат демонстративно засунул руки в карманы трико. – В чем проблема, как вы сказали? Я так понимаю, не только в том, что полигон давно не действует, так ведь?

– Именно, сударь, – степенно кивнул Хранитель. – Именно. Капитан, отойдем-ка в сторонку.

Капитан прошел с Даледом чуть дальше по гребню насыпи, и там они принялись тихо перешептываться. Остальные двое Хранителей также отдалились от людей. Они внимательно рассматривали долину и переговаривались между собой на странном каркающе-рокочущем языке.

– Ну и какого ляда тут происходит? – подал голос Сармат. Пашке показалось, что он спрашивал самого себя. – Какого хрена?

– Давайте скорее уйдем отсюда! – взмолилась Лиза. – Пожалуйста!

– Да, – глухо ухнул Зайцев. – Нужно валить.

– Слушай, ты! – рыкнул на него Сармат. – Чего там плел про священное место? Что тебе известно об этом месте, а?

– Мне? Да ничего!.. – заблеял Семен. – Я просто не стал выпендриваться перед… ними. Они же… Хранители!

– «Хранители»! – передразнил Сармат, покосившись на отошедших дархан. – И что за П-26? В упор не помню… Ну, сам-то номер я вроде видел, в категории недоступных – сюда и вправду не пробраться извне. Так чего же мне знать о нем? Что мне, башку свою забить нечем? Их же тысячи!

– И правильно, нечего их все помнить, – поддакнул Зайцев и тут же получил от Лизы локтем в бок.

Пашка с нескрываемым интересом наблюдал за ними. Забавно, нечего сказать! Посмотрим, что будет дальше. Сон становился довольно занятным, но ему ничего не было понятно, к тому же манипулирование этой галлюцинацией пока не вышло, а то бы он им показал, что такое на самом деле П-26! Такого бы тут наворотил!

– Паша! Павел!

«А может, – размышлял Пашка, разглядывая валуны у подножия насыпи, – попытаться взлететь? Поднатужиться так, расправить руки – придется, наверное, помахать ими как птица, – и… Только надо спрыгнуть с реальной кочки. Или лучше с холма!»

– Паша, иди сюда! – донесся до него голос Федора. – Ну?!

– Эй, шкет! Ты, студент! – Сармат пнул Пашку по голени. – Оглох, что ли? Живо к командиру!

Спотыкаясь, Пашка рысцой подбежал к Даледу и капитану.

– Повтори майору историю с компьютером и Злобным Тунгусом, – приказал ему Федор. – Подробно.

Пашка, морща лоб и стараясь не упустить деталей, поведал о разговоре с таинственным незнакомцем по мессенджеру и манипуляциях с хакерской программой. Хранитель внимательно слушал, кивая массивной головой. Его черные глаза с поволокой и длинными пушистыми ресницами были полузакрыты. Только сейчас Пашка заметил, что копыт на руках у Хранителя не было – дархане имели четыре толстых, но гибких пальца на широкой ладони иссиня-черного цвета. Точно, юпитерианцы. Нет, альфа-центавряне.

– И кто же это был, кто общался с тобой, как ты думаешь? – спросил пришелец Пашку, когда тот закончил.

– Я… Это… Не знаю, может быть… Соломон? – несмело предположил Пашка, взглянув на Федора, будто разглашал страшную государственную тайну. – Ну или какой-то Злобный Тунгус, это же просто ник в чате…

– А кто такой Тунгус, знаешь?

– Нет…

– Уверен?

– Конечно! Никогда о нем не слышал. Я вообще тут ни при чем, я случайно оказался… там… – бормотал Пашка, чувствуя себя полным идиотом. Сколько же ему еще придется оправдываться перед ними?! Хватит уже, хватит!

– Павел говорит правду, – вмешался капитан. – Он – не Соломон. Думаю, его просто использовали. Вот и…

– Вот и что?

– Вот мы здесь! – Федор старался держать себя в руках, но ему это давалось явно с трудом. – Но я надеюсь, господин Далед, мы с вами договорились по общим положениям нашего сотрудничества? Претензий после не возникнет?

– Хорошо, капитан, договорились. Хотя мы еще вернемся к этому вопросу. – Пришелец махнул рукой вперед. – Нам нужно найти отсюда выход, и чем скорее, тем лучше. Даже если этого выхода здесь нет. Но ведь должен же быть во всем этом смысл, не так ли? – Майор посмотрел на Пашку.

Тот пожал плечами, дрожа от холода и стараясь не смотреть в темные немигающие глаза Хранителя. Что он мог ответить?

– Нам пора, – продолжил Далед. – Там, внизу, немного левее, видите? Информационный стенд, если это не обман зрения. Так молите же своих богов, чтобы он работал!

Информационным стендом оказался… самый настоящий информационный стенд. Это была круглая светло-голубая стойка диаметром около метра и высотой не менее двух, находящаяся на небольшом пригорке между большой покосившейся конструкцией из ржавых балок и глубоким провалом в земле, доверху наполненным кристально чистой водой. На верху сооружения красовался красный остроконечный конус, из-за чего все оно напоминало детский грибок. С одной его стороны висела замызганная, обшарпанная табличка с иероглифами и схемами, а с другой за отодвигающейся шторкой расположились экран и небольшая клавиатура.

– Не похоже, чтобы это работало… – пробурчал Сармат и поежился. – Лучше бы они сюда обычный парателефон поставили! Какой нам прок от этой фиговины?

– Кто «они»? – спросил Пашка, но Сармат не ответил. И что это такое – парателефон?

К этому времени уже выглянуло солнце и начало даже припекать. Пашка с облегчением перевел дух, уже особо не беспокоясь, что к вечеру они тут все околеют, если к этому времени он не проснется.

– Оставайтесь здесь, – приказал Далед, когда они взобрались на пригорок. – Я разберусь.

Тяжело ступая по песку, он приблизился к стенду, с трудом отодвинул шторку и некоторое время задумчиво изучал панель, не трогая кнопки.

– Капитан, что происходит? – тихо спросил Сармат. – Скажи, мы в заднице?

– Возможно, – уклончиво ответил Федор. – Не торопи события.

– Сходили, блин, за хлебушком… – услышал Пашка горькую фразу Лизы и последовавший за ней нервный вздох Зайцева.

Чувствуя за собой вину, он сделал вид, будто не слышит, наблюдая за Даледом. Ослоподобный наконец начал быстро нажимать клавиши, экран засветился, и люди с облегчением вздохнули, как будто все уже было решено. Дархане при этом соблюдали ледяное спокойствие.

– Все будет отлично, все будет нормуль, – ухмыльнулся Сармат. – Правда ведь, пацан? – И с силой хлопнул Пашку по плечу.

– Точно, – отозвался тот, на всякий случай отодвигаясь от экспрессивного типа. – Обязательно.

Далед закончил щелкать клавишами и отошел от стенда. Пашка не был знатоком мимики дархан, но ему показалось, что майор был если не взбешен, то потрясен. Федор озабоченно подошел к Хранителю и вопросительно посмотрел на него.

– Даже не знаю, что и сказать. – Далед покачал головой. – Странно все это, если не сказать больше.

– А что такое? – нахмурился Хорошавин.

– Мы на турнире. В зоне неоконченного турнира.

– Неоконченного турнира? Это как же?

– Напоминаю, капитан, что это полигон, но находится он сейчас в режиме турнира. Более того, мы подключены к системе, и прямо сейчас активирован один из этапов соревнования. А мы – его участники.

Турнир? Соревнование? Пашка приподнял от удивления брови, а потом ухмыльнулся. Так вот в чем дело! Значит, все это точно ненастоящее! Это какая-то игра. Все, что он видит вокруг – компьютерная виртуальность, вот откуда такое странное окружение, и та Петропавловка на острове, и вообще все эти пришельцы ослиномордые и… Хотя, с другой стороны, все это может быть и простым сном: просто ему снится некий полигон с каким-то там дурацким турниром! Все просто. Никаких проблем.

– Ты чего это лыбишься, студент? – услышал он окрик Сармата. – Тебе это кажется забавным, да?!

– Думаю, он считает это своей галлюцинацией, ну или ночным кошмаром, – отозвалась Лиза. – А чего ты хотел? Паша – обычный парень, а не головорез из вашего отдела…

– Вот я ему сейчас! – Сармат неожиданно подскочил к Пашке, сбил с ног и, схватив кисть его руки, приложил ее к широкому плоскому камню. Схватив небольшой булыжник в другую руку, Сармат угрожающе поднял его над рукой Пашки. – Что, пацан, думаешь, что это сон или прикольные глюки такие, да? Думаешь, сейчас ты проснешься и пойдешь зубки чистить, щетину скрести?

– Да с чего ты взял? Чего тебе надо?! – закричал Пашка, пытаясь вырваться.

– Карпов, отставить! – закричал Федор. – Я говорю – отставить, сержант!

– А вот хрен вам!.. – зашипел Сармат. – Вы мне все еще спасибо скажете!

Он размахнулся и ударил камнем по большому пальцу Пашки. Пашка взвыл и покатился по земле, прижимая больное место к груди.

– Что, студент? Не просыпаешься никак? Ага, родимый, и не жди такого чуда! Сам бы рад, да не могу! – Сармат, усмехаясь, поднялся на ноги и, исподлобья глядя на подбежавшего Федора, процедил: – Капитан, можешь влепить мне выговор, два наряда вне очереди и тому подобное, но пойми, что наша проблема – это он. Он! Студент считает, будто спит или сидит под наркотой Циммермана, а он должен понять, что это все – самая что ни на есть реальность! Иначе у нас будут проблемы, иначе он еще чего-нибудь натворит!

– С тобой все в порядке? – Федор наклонился над постанывающим от боли и обиды Пашкой. – Покажи, что там?

Пашка показал уже начинающий распухать палец.

– Ничего, до свадьбы заживет, – участливо произнес капитан. – Приложи-ка к холодному камню. Не парься, парень. И… ну, в общем, извини за сержанта, но в одном он прав – это реальность, суровая и неприкрытая. Тебя смутила Петропавловка? Скоро мы тебе все объясним. Но не стоит витать в облаках и думать, что через пять минут все закончится само собой. Будь осторожен. А ты… – Федор вскочил, кинулся к сержанту и схватил его за грудки. – Будешь распускать руки, да хоть пальцем тронешь его… или остальных, пеняй на себя! Я повторять не буду!

– Ладно, ладно… Еще спасибо скажешь… потом. – Сармат вырвался и отошел в сторону, нервно закуривая сигарету. – А кто ответит за Серегу? Где он, капитан, подскажи; не знаешь, а? Ты хоть заметил, что его с нами нет?

– Удивительные вы все-таки, люди, – произнес наблюдавший за всем этим Далед. – Вроде в такой ситуации должны были бы сплотиться, забыть старые обиды и разногласия, но вот деретесь как последние…. хм… животные.

– Эй, мордатый, а не пошел бы ты, а?! – Сжав зубами сигарету, Сармат угрожающе придвинулся к Хранителю. – Ты кого это животным назвал, с-с-сука? Это вы убили Серегу, и вы ответите за это!

– Ты! Ты, примат! – прищурившись, Далед выставил руку в его сторону. – Да, ты! Ты будешь предан общемировому трибуналу! Ты будешь следующим, запомни это! «Примат» – так тебе больше нравится?

– Полегче, майор, – осадил его Федор. – Не накаляйте обстановку, а то и без вас тошно. Ты, Сармат, тоже помолчи. Я помню, как погиб Лиман, и без внимания это не оставлю.

– Лучше между собой разберитесь, – хмыкнул Далед. – Как там говорится? Э-э… Коль слаженности нет в рядах военных эполет…

– Ах, оставьте, майор, вашу поэзию! А наши дела – нам самим. Мы не маленькие. – Федор начал раздражаться, сжав непроизвольно кулаки.

Кажется, снова назревал открытый конфликт, но пришелец лишь снисходительно улыбнулся:

– Вот в этом-то как раз у меня и сомнения. Впрочем, ладно-ладно, – он примирительно поднял руку, – оставим этнографические дискуссии на потом. Давайте успокоимся и посидим-подумаем о наших дальнейших действиях. Итак, господа, я созываю Чрезвычайный Совет! Приглашаются все.

Скрипя зубами, Пашка спустился вместе со всеми с пригорка – у подножия лежала россыпь валунов, на которые можно было присесть или даже облокотиться. Палец пульсировал тупой болью, злость плескалась у него в голове. Что Сармат хотел этим доказать? В стычке с саламандрой тоже было больно, но это был сон. Боль – не доказательство! Вот если пройдет еще пара-тройка часов и ничего не изменится, можно будет и призадуматься.

– Рассаживайтесь. – Широким жестом Далед обвел валуны рукой. – И надеюсь, вы не возражаете, если я начну сразу, без всяких лишних церемоний.

– Безусловно, – кивнул Хорошавин.

Пашка присел на камень рядом с капитаном, облокотившимся на ржавую балку. Он начал испытывать к Федору некоторую симпатию, и не только потому, что тот защитил его от Сармата или имел здесь наряду с Даледом реальную власть. Хорошавин казался ему своим в доску парнем, простым, спокойным, мудрым и справедливым. Пашка всегда мечтал иметь такого старшего брата, как он. Несмотря на то, что тот пришел его, по сути, арестовывать.

– Господа, – дарханин обвел всех своими большими темными глазами, – у меня для вас две новости. Как вы любите говорить, одна из них хорошая, а другая плохая. С какой лучше начать?

– Давай по порядку, – хмуро ответил Федор.

– Тогда вначале новость плохая. Мы с вами находимся в закрытом, отключенном полигоне, который вам, приматы, известен как П-26. Главная проблема не в том, что эти места, – Далед вновь широким жестом обвел постапокалиптические окрестности, залитые ярким солнцем с очистившегося от облаков неба, – давно уже не посещали ни мы, дархане, ни хуруманы, ни кто-либо еще. Полигон, как я уже сказал, закрыт и по своему назначению не используется несколько столетий. Замечу, что для нас это место – святое. Когда-то здесь случилась вовсе не тренировочная, а настоящая битва, битва на полигоне. – Дарханин помолчал, слегка прикрыв глаза. – В ней принимала участие даже Машина, и мы не без оснований считаем, что она была на нашей стороне. То есть на нашей стороне были боги, и вы не можете с этим не согласиться.

– Да-да, нам тоже кое-что известно об этом, – кивнул Федор.

– В этой великой битве мы смогли отбить мощнейшую атаку аджарантанов, прикрыв, таким образом, выход в их дьявольскую глобулу. Проблема же для нас заключается в том, что полигон через некоторое время был запечатан, а значит, он не имеет Выхода. Ни аварийного, ни технического.

– Твою ж мать! – воскликнул Сармат. – Твою ж мать! Я так и знал, что нам кранты!

– Вторая новость является хорошей: точнее, я бы ее назвал обнадеживающей, – невозмутимо продолжал Далед. – Полигон запечатан, и это правда. Но когда я сказал, что он не работает, то намеренно допустил небольшую неточность. Он не работал до нашего с вами здесь появления.

Остальные тут же возбужденно загалдели. Майор поднял руку.

– Не спешите радоваться. Я имел в виду не связь с внешними мирами, ибо она на данный момент для нас недоступна.

– Тогда какой в этом толк? – снова выкрикнул Сармат. – Не тяните уже!

– Сержант, вы удивительно невнимательны, – заметил Далед. – По неизвестной нам причине здесь произошла Активация, и поэтому запущена программа турнира. Я подозреваю, а точнее, уверен, что мы с вами являемся в ней участниками. Скажу больше – мы должны молиться богам, чтобы принять участие в этом состязании, потому что только так мы сможем выбраться отсюда. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

– Да, но не видно никаких признаков начала состязания, – подал голос капитан. – Обычно все происходит не совсем… так… Что конкретно вы смогли выяснить на стенде? Мы действительно участники? Почему вы говорите так неуверенно?

– Потому что… Поймите, совершенно неизвестно, почему произошла эта самая Активация. Мы даже не знаем, по чьей злой шутке или провокации попали сюда. Но с турниром что-то не то. В общем, получается так, что текущее соревнование, еще не начавшись, уже закончилось.

– Это как? – удивился Федор. – Что вы имеете в виду?

Было заметно, что Далед растерян.

– Согласно информационному стенду, мы все зарегистрированы в Системе. Там есть наши профайлы как участников, но аккаунты еще не подтверждены, что неудивительно, так как для этого необходимо личное присутствие. Однако турнир в стадии окончания, то есть все этапы пройдены, хотя у каждого из нас – ноль баллов. Режим игры неясен, но если он командный, то кто куда входит, думаю, догадаться несложно. Впрочем, я уже ничему не удивлюсь… В общем, все это странная ошибка или… я не знаю что. Вам, капитан, лучше самому посмотреть.

– Минуту, – кивнул Федор и направился к стенду.

– Если турнир закончен, – поднял руку Сармат, – то что нам делать дальше? Как отсюда выбраться?

– Полагаю, сначала мы должны подтвердить свои аккаунты в Системе, узнать условия состязания, а затем просто добраться до формального места его окончания. Думаю, так.

Повисла тягостная тишина.

– Так просто? – тихо спросила Лиза.

– Не уверен, что это будет просто, – заметил Далед. – Не уверен…

– Эй! – крикнул им сверху Федор, что-то набирая на клавиатуре. – Подходите сюда по одному!

Далед поднялся к стенду, и некоторое время они там стояли и что-то обсуждали, затем майор вернулся, подав знак своим подчиненным. Двое Хранителей по очереди также сходили наверх, вернувшись оттуда хмурыми и раздраженными.

– Все из-за вас, приматы!.. – прорычал один из них. – Святое место нельзя тревожить! Что теперь будет?

– Ладно, ладно… – проворчал Сармат, направляясь к стенду. – Не наша вина, что все тут так устроено.

Когда он вернулся, плюхнувшись «пятой точкой» на камень рядом с Пашкой, начались споры о том, кому идти следующим, как будто здесь была очередь детей на прививку. Ни Лиза, ни Зайцев не хотели идти впереди друг друга. В конце концов Сармат пинками загнал Семена на пригорок, после затащил туда Лизу, а затем настала очередь Пашки.

– Я сам, – поморщился он и с забившимся чаще сердцем поднялся к стенду.

– Не бойся, – приветствовал его улыбкой Федор, – это не больно.

Однако в глубине его серых глаз мерцала искорка тревоги. Пашка вздохнул, но делать было нечего, и он подошел к стенду вплотную.

– Это ты: узнаешь? – Федор кивнул на экран.

Пашка уставился на небольшой выпуклый мониторчик и с удивлением узнал на цветной фотографии себя. Когда и при каких обстоятельствах был сделан снимок, он не помнил. Да и снимок ли это? Возможно, обобщенная компьютерная обработка… Вокруг фотографии расположились меню и куча надписей, но опять неизвестными иероглифами. Клавиатура стенда также оказалась вне его понимания.

– Что там написано?.. – спросил он надтреснутым голосом. – Вы можете прочитать?

– В том-то и дело, что могу, – вздохнул капитан. – С детства дарханский учил.

С детства? Дарханский? Ничего себе!

– Тебе нужно подтвердить свой аккаунт, это уже все сделали, – продолжил Федор. – Но прежде успокойся. Система считывает параметры твоего состояния, и, если ты в стрессовом состоянии, операция не пройдет. Понимаешь?

Пашка кивнул, успокаивая дыхание.

– Зайцева несколько раз пришлось… обрабатывать, – покачал головой капитан. – Вот тут приложи палец, любой.

Пашка приложил указательный палец к экрану. Стенд тут же пискнул, вокруг фотографии появилась толстая зеленая рамка, а некоторые иероглифы сменились.

– Ну вот, все хорошо… – начал было капитан. – Хм…

– Что такое? – озаботился Пашка.

– Хм. Хм-хм.

Ну что там еще?!

– Ладно, – задумчиво произнес Федор. – Теперь можно посмотреть и подробности о турнире…

К ним торопливо поднялся Далед.

– Все нормально? – спросил он.

Федор еле заметно кивнул.

– Что-то не так? – нахмурился дарханин.

– Сейчас уточним, – ответил капитан, выводя на экран колонки иероглифов. – Погодите.

– Каков режим состязания? Его цель, статус? Контрольные точки прописаны? – наседал Далед. – База, снаряжение? Кто координатор, система контроля – ручная или автоматическая? Наблюдатели существуют? Они уже прибыли или…

– Да погодите вы! – вскипел Федор. – Смотрите сами!

– Так-так… – Дарханин бесцеремонно отодвинул капитана в сторону. – Что это? Как это? Он? Это он?!

– Вы же видите, – пожал плечами Федор.

– Мальчишка! – взревел Далед, уставившись на Пашку. Тот невольно отодвинулся от него подальше. – Так это ты?!

– Что? Что?.. – залепетал Пашка.

– Спокойно, майор! – Капитан предостерегающе поднял руку. – Ведите себя прилично!

– Контролер! Он – главный контролер соревнования! Капитан, объясните-ка мне, как это может быть?! – Дарханин крепко схватил Пашку за плечо. Пашка почувствовал, как к горлу подкатывает комок тошноты. Он еще никогда не видел пришельца так близко. – И вы будете утверждать, что он тут ни при чем?

Пашку затошнило, и он зашатался, унимая дрожь в теле. От Даледа несло слабым чесночным запахом, но не изо рта. Кажется, это был его природный запах.

– Отпустите его! У него же шок! – Федор рванул Пашку к себе, и тот, отдуваясь, привалился к боковой стенке стенда.

Только бы не вырвало… Оставшиеся внизу с тревогой смотрели на происходящее.

– Он же не посвят, не посвят, понимаете?.. – прошипел Хорошавин.

– Не посвят… – проворчал майор. – Это еще не доказано. Не посвят, а сразу в дамки, да? Кажется, так у вас говорят? – Он нервно забарабанил толстыми пальцами по клавишам. По экрану побежали столбцы новых иероглифов. – Чудеса, да и только, капитан.

– А кто распорядитель турнира? – спросил Федор. – Мне кажется, это куда важнее.

– Смотрю, смотрю… – снова пробурчал Далед. – Информация закрыта. Это ли не странно?

– Эй! Ну что там? – крикнул внизу Сармат. – Что там такое?

– Минуту! – ответил ему Федор, махнув рукой. – Разбираемся. Мне кажется, с распорядителем пока лучше не связываться, – сказал он дарханину. – Подозреваю, именно в нем дело, но это не наш Павел. Нам нужно просто добраться до контрольной точки, а там видно будет.

– Согласен, – кивнул Далед. – Но не нравится мне все это, ох, не нравится…

– Какой там режим состязания? – меняя тему, спросил Федор. – Вон там, в меню посмотрите-ка, майор.

Дарханин нажал пару кнопок, и все уставились на экран, даже Пашка, которого немного «отпустило», хотя он ничего и не понимал.

– Конечно же командное соревнование, – хмыкнул Далед, – я и не сомневался! Так… Три группы: мы, дархане, и две ваших: вы со своим сержантом и те двое внизу – женщина и мужчина. Мальчишка – главный контролер.

– Уровень турнира, слава богу, не фатальный, – добавил Федор. – Иначе… – Он взглянул на Даледа. – Иначе нам пришлось бы воевать друг с другом.

– Убивать, капитан, убивать, – усмехнулся дарханин. – Любите эвфемизмы, да? Называйте все своими словами. Турниру нужен результат, а не действие.

Пашка широко открытыми глазами смотрел на них, и постепенно нехорошее чувство овладело им. Что, если это все – самая настоящая правда, то есть объективная реальность?! Жесть!

– Давайте лучше определим остальные условия состязания, – ответил Федор. – Что там с питанием, оружием, условиями прохождения… хм… уже пройденных этапов. Как вы представляете себе этот процесс, майор? Нет ли здесь какого-либо подвоха, вот что меня беспокоит больше всего.

Далед кивнул, продолжив изучать информацию на экране, а Пашка принялся осматривать окрестности. И хотя высота здесь была совсем небольшая, он почти сразу же заметил далеко на берегу реки, меж кустов, какое-то движение. Сначала он хотел было обратить внимание на это остальных, но затем решил, что существа эти были слишком фантастическими, чтобы лишний раз… верить своему зрению.

– Так, почему он еще здесь?! – взревел дарханин. – Возвращайтесь к остальным, молодой человек! Ждите указаний вместе со всеми.

Пашка на негнущихся ногах спустился с пригорка. В его голове роились беспорядочные, лихорадочные мысли. Попал так попал!

– Ну что там? – нетерпеливо набросились на него Лиза и Сармат. – Говори!

– Они там разбираются… – пробормотал Пашка. – У нас три команды, но… турнир закончен. Они говорят, мы можем просто пройти до конца… до этих… до контрольных точек, что ли… И там выйдем.

– Ясно, – с облегчением кивнул Сармат. – Ну, хоть что-то.

– А вы связались с начальством или местными? – спросила Лиза. – Нас должны вытащить отсюда!

– Никто нам ничего тут не должен, – отрезал сержант. – Помолчи лучше!

Лиза обиженно отошла к Зайцеву, переминавшемуся с ноги на ногу у ржавых развалин.

– А какие команды-то? – крикнула она. – Кто где?

– Ну… Хранители в одной, Федор Вениаминович и вот он, – Пашка кивнул на Сармата, – в другой. И остальные еще…

– А ты, ты где?

Этого-то вопроса Пашка и боялся.

– Я не понял, – признался он. – Какой-то контролер, что ли… Непонятно.

– Контролер? Это как? – удивился Сармат. – С чего бы это? Ты что-то путаешь, пацан!

Пашка пожал плечами:

– Не знаю. Спросите у них сами!

Прошло минут пять до того как Федор и дарханин спустились с пригорка. К этому времени небо снова резко заволокло тучами и начал накрапывать противный дождик – погода менялась буквально на глазах.

– В общем, кое-что прояснилось, – медленно произнес капитан, вытирая со лба капли. – Все не так уж и плохо, хотя вопросов, конечно, к сложившейся ситуации много. Режим нашего турнира – командная игра уровня три. Это, кто не знает, средний, не фатальный соревновательный уровень, поэтому мозги друг другу выносить не придется. В любом случае формально турнир окончен, поэтому группам, а их у нас тоже три, нужно просто добраться до своих финальных точек, которые нам уже известны. Да, товарищи, у каждой команды они свои и находятся в разных концах зоны.

– И далеко до них? – тревожным голосом спросила Лиза.

Федор вздохнул:

– Не близко. Но повторяю: не все так плохо.

– А что тогда плохо? – хмуро осведомился Сармат. – Любишь ты, капитан, резину тянуть…

– Наш Павел является контролером команд, а отсюда следует, что…

– Это как же?! – не выдержал сержант. – Почему? Я же говорил, он что-то знает! Да-да, нас неспроста сюда затащили! Это он все устроил!

Пашка напрягся. Пусть этот урод только попробует к нему приблизиться!

– Хватит! – рубанул ладонью воздух Федор. – Крашенинников автоматически назначен Системой на эту должность, и мы не знаем почему. Возможно, автоматика отключена, а других разумных существ тут просто нет – вообще, понимаете? Не важно! Давай загадки потом отгадывать. Важнее, что это все значит.

– И что же?

– А то, что команды с большой долей вероятности не смогут сами добраться до финальных точек и потому не смогут далее покинуть полигон – без Паши. Чтобы пройти контрольные точки, нужен контролер! И Павел сможет провести нас по всем этапам состязаний, возможно даже, нам ничего не придется выполнять, в смысле – сами задания.

Все притихли, переваривая новую информацию.

– Но ведь это же просто здорово! – подал голос молчавший все это время Семен. – Нам несказанно повезло, товарищи! Правда ведь? Этот парень – наше спасение!

– А кто верховный распорядитель всего этого дерьма? – мрачно осведомился Сармат. – Тоже небось он?

– Нет, – покачал головой капитан. – Точнее, мы не знаем – стенд не ответил нам.

– Это подозрительно!

– Не важно! Павел тут не замешан, кто-то сторонний все это устроил.

– Нам нужно срочно передислоцироваться, – сказал Далед, выйдя вперед. – Нечего торчать тут у всех на виду. После этого – получить пайки, оружие, топливо и соответствующее оборудование. Места тут небезопасные, знаете ли, а идти неблизко. Думаю, вы будете не против, если командование я возьму на себя? Все-таки звание у меня будет повыше, чем у вас, капитан. А вы можете стать моим заместителем, тем более как представитель своей группы приматов. Заодно вот вам первый мой приказ. Капитан, вы назначаетесь ответственным за безопасность Павла Крашенинникова как ключевой фигуры этого турнира, а…

– Постойте-ка… – вдруг бесцеремонно вмешалась Лиза. – А вам не кажется, что дождь какой-то… горячий пошел, а?

Пашка тоже уже чувствовал, что вода, льющаяся сверху, перестала быть холодной, если не сказать больше. Дархане, подчиненные Даледа, недовольно зароптали, Зайцев снова принялся тихонько завывать что-то вроде: «Я так и знал, я так и знал, теперь нам крышка!», а сержант заметался вокруг них, будто выискивая невидимых злобных врагов, устроивших все это безобразие.

– Не отвлекаемся, товарищи! – сказал капитан, подняв руку. – Будьте, наконец, уже собраннее!

Но тут поначалу бывшие теплыми струи начали буквально обжигать. Люди и дархане с криками стали прикрывать свои головы. Это было удивительно, но с неба полился кипяток, как будто кто-то включил над ними неправильно настроенный душ. И этот жгучий поток только усиливался.

– Прыгайте в колодцы! – закричал Далед. – Скиньте верхнюю одежду, сложите комом и прикройте им голову!

– Что… что вы имеете в виду?.. – проблеял Семен. – Зачем?

Кто-то тут же взвыл, видимо, попав под особо горячие струи адского дождя. Пашка растерянно оглянулся. Его макушку и плечи жгло все сильнее. Лезть вон в те дыры в земле? Хм…

– Живее! – закричал майор, размахивая руками. – Вы же сейчас сваритесь! Положите одежду на голову и охлаждайте ее, окунаясь в воду!

Не сговариваясь, троица дархан кинулась к одному из микроскопических озер, срывая с себя белоснежные мундиры.

– Паша, скорее! – Федор схватил Пашку и буквально пинками погнал его к луже. – Снимай футболку!

Пашка лихорадочно принялся стягивать футболку, уже еле терпя ошпаривающие струи. Рядом постанывала Лиза, комкая в руках свою кофточку.

– Семен, Семен, ко мне! – закричал капитан. – Быстрее!

– Иду, иду, Федор… Вениаминыч! – Споткнувшись и распластавшись на камнях, Зайцев все же поднялся и со всех ног бросился к ним, срывая на ходу рубашку.

Они остановились перед округлой дырой около четырех-пяти метров в диаметре: точнее, это образование больше походило на шахту с рваными каменными краями, почти доверху заполненную водой, – дна Пашка не увидел, хотя вода была очень чистой. Гладкие камни стен покрыты скользким зеленым мхом, а на поверхности воды плавало несколько сухих листьев.

– Ну же! Прыгайте! – скомандовал Федор. – Чего уставились?

Не раздумывая, Пашка сиганул вниз, сжимая в руках футболку. Вода оказалась обжигающе холодной, почти ледяной. Контраст с дождем – разительный. Уйдя с головой вниз на целый метр, Пашка тут же услышал глухие всплески – остальные тоже прыгали вслед за ним.

Вчетверо сложив под водой футболку, он осторожно всплыл и положил материю себе на макушку. Кипяток лился с неба, не переставая, но предложенный Даледом способ защиты оказался довольно эффективным. Пашка подгреб к стенке и попытался ухватиться за выступавшие камни. Они оказались скользкими, но это было хоть что-то. Ведь неизвестно, сколько продлится эта… баня.

Он огляделся, пытаясь сообразить, кто где. Вот Лиза, а с противоположного края – Семен. А где Федор, Федор где?!

– Где капитан, Лиза? – закричал Пашка.

– Убежал с Сарматом, – ответила девушка, жмурясь от горячих брызг, которые поднимал вокруг нее дождь. – Сказал, тут тесно будет, там другая яма еще есть.

– Ясно. – Отплевываясь, Пашка попытался приблизиться к ней, но почувствовал, что ткань на голове уже пропиталась кипятком и начала жечь ему голову.

Он нырнул на пару секунд и снова показался над водой. Стало полегче. М-да, а если бы этих колодцев не оказалось рядом, что было бы? Правильно, кранты. Вареные такие кранты. Тогда что это – совпадение? Какая-то проверка? Но ведь в любом случае горячий небесный душ – это ненормально! Этого просто не могло быть! А значит… а значит, это все-таки никакая не реальность, правильно? Просто кошмар. Идиотский кошмар.

– Сколько это может продолжаться? – спросил он Лизу.

– Откуда ж я знаю? – отфыркиваясь, недовольно удивилась девушка. – Я сама тут в первый раз!

– А что такое эти полигоны, что за турниры, ты ведь в курсе?

Не ответив, Лиза нырнула, видимо, ее кофта на голове уже тоже пропиталась кипятком.

– Я так рад, что ты с нами, – к Пашке подплыл Зайцев. – Правда, Паша. Ты не переживай, все будет хорошо… Ой, погоди… – Он нырнул, охлаждая голову.

Рядом тут же появилась Лиза.

– Вот обормот, – проворчала она, имея в виду Семена, который, видимо, напугал ее под водой. – Так что ты там спрашивал?

– Я спрашивал…

Громкий, заунывный вой прервал Пашку. Его обладатель был совсем недалеко, может, метрах в двадцати-тридцати. Закончилось стенание истеричным кашлем.

– Что это? – напрягся Пашка. Его проняла нервная дрожь.

Вой повторился, но уже где-то дальше. Затем кто-то громко захохотал, повизгивая и подвывая.

– Этого еще не хватало! Опять эти собаки… – простонала Лиза и, глубоко вздохнув, ушла под воду.

Рядом снова появился Семен.

– Паша, Паша… – горячо зашептал он, – мне не выбраться отсюда. Знаешь, я хотел бы передать своей жене, что…

– Что вы такое говорите? – удивился Пашка. – Все мы выберемся отсюда!

– Нет-нет, – замотал головой Зайцев. – Меня здесь ждет погибель. Нет, кончено все…

– Да перестаньте вы! – возмутился Пашка. Ну что за человек?

Рядом опять появилась голова Лизы.

– Там, внизу… там рыба! Большая! – захлебываясь, закричала она. – Паша, что делать?!

Рыба? Пашка озадаченно моргнул. Что с того? Ну не акула же! Сом, что ли? Его макушка снова стала горячей, и он нырнул.

Однако рыбина, которая медленно выплывала из темной глубины, его сразу впечатлила и заставила лихорадочно искать выход из новой неприятной ситуации. К ним приближался гигантский карп или что-то похожее, не менее метра длиной, а то и больше, толстый, покрытый шипами, с большой уродливой головой, красными усами и выпученными глазищами. Пасть его была приоткрыта, и Пашка не мог не заметить несколько острых кривых клыков. Неспешно помахивая плавниками, рыба остановилась, выбирая объект для нападения. А она могла напасть? Тот еще вопрос.

И тут наверху что-то с треском ухнуло. Потом еще раз. Ноги Семена и Лизы как-то странно задергались. Чертыхаясь, Пашка снова всплыл. Поток кипятка с неба иссяк, падали лишь редкие, уже просто теплые капли.

– Что, что такое? – отплевываясь, закричал он.

– Не знаем! – испуганно ответила Лиза. – Кажется, нас обстреливают!..

– Обстреливают? Кто?!

– Это камни! – завопил Семен. – Как же вы не видите?! Камни с неба! Господи, прости нас!..

Рядом с жутким треском что-то разорвалось, и всюду звонко защелкали осколки.

– Твою ж мать! – запричитала Лиза. По тыльной стороне ее ладони потекла кровь. – Паша, берегись!

Пашка замотал головой, пытаясь понять, что она имеет в виду. И тут он увидел… Это было похоже на массовое падение метеоритов: тучи над ними распухли от мертвенно-красного свечения, а из них, оставляя за собой дымящиеся следы, летели огненные шары всевозможных размеров: большие, маленькие, крошечные, еле заметные и просто гигантские, размером, наверное, с целый автобус. Зрелище было завораживающим и одновременно ужасающим, от него сложно было отвести взгляд, испуганный взгляд.

Но основной фронт небесных камней еще не достиг земли, главная опасность была пока впереди.

– Останемся здесь! – принял решение Пашка. – Тут безопаснее!

Вокруг них снова завыли невидимые собаки, кашляя и скуля. Зайцев начал громко читать молитву.

– Когда ж это кончится, черт возьми?! – в истерике вскричала Лиза.

– Не богохульствуй! – завизжал фальцетом Семен. – Не сметь! Не сметь, я говорю!

Атмосфера начала накаляться.

– Павел! Паша! – донеслось откуда-то справа, глухо и слабо. Это был Федор. – У вас все нормально?

– Да-да! – радостно заорал Пашка. – Все нормально!

– Сидите пока там, не дергайтесь! Слышишь меня?!

– Слышим! Сидим и не вылазим, – с облегчением ответил Пашка. Хоть какая-то связь с остальными!

Он перевел дух и нырнул, пытаясь рассмотреть рыбину, надеясь, что та уплыла, испугавшись шума наверху, однако «карп», вяло помахивая плавниками, оставался на прежнем месте, полускрытый темнотой. Озабоченный Пашка вынырнул.

– Ты будешь спасен, Паша, будешь спасен! – с блеском в глазах сообщил ему Зайцев. По его лицу текли слезы. – И ты спасешь остальных. Потому что ты – мессия.

– Да перестань уже! Перестань! – закричала на него Лиза. – И без тебя тошно!

– Знамение вижу, знамение! – вне себя завопил Семен. Он выплыл на середину, лихорадочно извиваясь всем телом. – Ты и есть Машина, Паша! Ты – Машина! Машина!

– Придурок! – заорала Лиза. – Да не торчи же там, болван! К стене, к стене прижмись!

– Все у вас будет хорошо, – внезапно успокоившись, улыбнулся ей Зайцев. – Но это не мой случай.

Раздался громкий свист, а затем удар – настолько сильный, что Пашку отбросило на стенку, он ударился об нее и с головой ушел под воду. На мгновение парень даже потерял сознание, но быстро пришел в себя и забарахтался в поднявшихся от падения камня волнах. Все вокруг шипело и пузырилось. Лиза отпустила стенку и непрестанно кричала, зажав уши ладонями и зажмурив глаза.

Семена на поверхности не было. А на его месте кружился водоворот, размывая большое пятно крови.

– Черт! – Пашка набрал воздуха и, перевернувшись, нырнул.

Внизу было темно, кружился мусор, куски оторванного мха, какие-то веточки и листья. И витиеватыми струями извивалась темная кровь: кровь из медленно тонущего тела Семена. Пашка рванул вниз, схватив бедолагу за штанину, но тут увидел, как в буром облаке опускается рядом с ним кусок черепа – часть скулы, нос и одна глазница. Испугавшись, Пашка забарахтался и отпустил погибшего. «Карп», который и после попадания в шахту небесного камня никуда не исчез, вцепился в бок Семена и быстро потащил его вниз. Миг – и труп скрылся из виду.

С обезумевшим видом Пашка вынырнул на поверхность и уставился на Лизу, трясущуюся от страха.

– Что… там? – одними губами спросила она.

– Все… – с поникшим видом так же тихо ответил ей Пашка.

Девушка кивнула, не сводя глаз с плывущего к ней клока черных окровавленных волос.

– Он знал, – отстраненно произнесла она. По ее лицу поползли слезы.

Снова взвыли и закашляли злые собаки, где-то в стороне раздались несколько взрывов. Затем снова, уже ближе. И тут камни посыпались почти нескончаемым потоком. Все вокруг грохотало, тряслось, скрежетало и свистело. В воздухе плыл запах гари. Было страшно, очень страшно. Пашка с Лизой прижались к стене ямы и молились, чтобы больше к ним ничего не залетело…

Кошмар продолжался недолго – после краткого, но яростного «артобстрела» все закончилось. Взрыв, другой, совсем далеко третий и, как оказалось, последний. И после настала тишина. Звенящая, мертвенная, давящая на барабанные перепонки. Только вода плескалась вокруг дрожащих людей, да в вышине тихонько подвывал ветер.

Прошло пять, десять, пятнадцать секунд… Ничего больше не происходило. У Пашки зуб на зуб не попадал, и вообще сильно трясло и колотило: от страха, нервного напряжения и холода. Он уже порядком замерз – вода в колодце отнюдь не была парным молоком.

– Все, что ли? – Стуча зубами, Лиза осматривала небо, на котором снова появилось солнце. – Вот же сволочи, а!

Пашка не стал уточнять, кто эти сволочи. Ведь, как всегда, не ответит.

– Эй, вы тут живы? – раздался вдруг голос сверху.

Он вздрогнул, чуть не хлебнув воды. Над краем ямы нагнулся Федор.

– Ну как вы тут, бедолаги? – Он подмигнул Пашке. – Все нормально?

– Да как же нормально-то, как?! – снова зарыдала Лиза. – Семена убило! Вы разве не видите?!

– Семена? – растерялся капитан, но тут же взял себя в руки. – Что случилось?!

– Камень залетел, – дрожа, коротко ответил Пашка. – Почти сразу.

– Твою ж мать! – Федор покачал головой. – Бедняга… Так, быстро наверх! Вылезайте! – Федор подал руку и сильным движением вытащил Пашку из ямы.

Тот упал в изнеможении на камни, отдуваясь и фыркая. Дрожь все не проходила, кружилась голова, мутило, в мозгу метались обрывки панических мыслей. Все не переставая, перед его глазами плавал кусок черепа Семена… Превозмогая тошноту, он повернул голову и краем глаза увидел последствия небесного безумства: воронки в песке, царапины и темные пятна на камнях, горы осколков, гарь, идущий от мокрых камней пар… И повсюду небольшие странные трупики: окровавленные, с растопыренными тощими ножками-палками, с копытами, розовой кожей, крючковатым хвостиком и… Это что – свиньи?! Это они… лаяли?! Пытаясь успокоить дыхание, Пашка прикрыл глаза. Жесть.

Рядом с ним присела Лиза, с трудом унимая дрожь в ногах.

– Как ты? – спросил Пашка, поднимаясь и усаживаясь рядом.

– Хреново, – призналась она.

– Видала? – Он кивнул на трупики странных хрюшек, выжимая футболку.

– Брр… Мерзость какая! Ты только посмотри, какие у них морды!

– Свинопсы, – сказал Федор, немного усмехаясь. – Те еще паразиты.

Только теперь Пашка заметил, что пятачков у этих тварей не было. Зато имелись вытянутые как у собак морды с острыми клыками и длинные острые уши, к тому же они имели длинную нежно-розовую шерсть, покрывающую только брюхо. А их глаза… Зрачков не было, один белок.

– Вот же уроды! – вырвалось у Пашки. – Что за зомби такие?!

– Самые обычные зомби, ничего необычного. – Подошедший к ним Сармат раздраженно хлопал себя по карманам. – Теперь, блин, и не покурить…

– Бросай ты это гиблое дело… – пробормотал Федор.

– Да, тебе легко говорить… Бросишь тут, как же!

Пашка понял, что его сигареты тоже, наверное, превратились в кашу. Жаль. Пара глубоких затяжек сейчас ему не повредила бы…

– И часто тут… такое происходит? – спросил он капитана. – Что это вообще было?!

– Первичное тестирование участников, я полагаю, – задумчиво ответил Федор. – Ведь мы уже в игре. Турнир – дело сложное.

Ничего себе состязание! Первичное тестирование, говорите? Не, на фиг такие соревнования!

К ним подошли дархане. Они сразу окружили Пашку, и тот невольно вскочил на ноги.

– Собирайтесь! – деловито скомандовал Далед. – Нам нужно выдвигаться.

– Дайте хоть немного передохнуть, – взмолилась Лиза, – меня ноги не держат!

– Пять минут, не больше, – кивнул дарханин. – Мерко, следи за местностью. Свинопсы не все ушли.

Один из Хранителей кивнул и отошел в сторону.

– А где еще один ваш? – нахмурился Далед. – Где он?

– Да, – встрепенулся Сармат, – я не понял – Заяц-то куда подевался?

– Погиб в яме, – ответил Федор, с досадой потирая подбородок. – Камнепад.

Пашка опасливо покосился на небо. Не собирается ли оттуда еще что-либо валиться? Но, видя относительное спокойствие остальных, он решил, что опасность миновала.

– Ясно. Соболезную, господа. – Дарханин на секунду склонил голову. – Дуар, – обратился он ко второму своему подчиненному, – а ты возвращайся к…

– Тревога! – вскричал вдруг Мерко. – Нас окружают свинопсы!

– Отходим к стенду! – скомандовал Далед. – Дуар, быстро, спасательный пакет!

Дуар стремительно кинулся на пригорок к стенду.

– Павел, за ним! – Майор ткнул в него пальцем. – Живо, живо! И ты, женщина, тоже! А вы собирайте камни, будем защищаться!

Проклятье! Пашка побежал за Дуаром, стараясь не оглядываться, и Лиза не отставала от него. Сзади раздались вой и характерный кашель. Их подхватили еще несколько визгливых голосов.

Пашка влетел на пригорок, помогая взобраться Лизе, и в страхе обернулся. Со стороны реки и равнины шли те самые странные уродливые свинопсы. Их были десятки. Издали могло показаться, будто это гуляют забавные поросята, но если внимательно присмотреться… Все они были небольшого размера с довольно вытянутым тельцем и на очень длинных, тощих ногах. С животов у существ свисали длинные пряди розового меха, и Пашке даже показалось, что они радостно вертят своими поросячьими хвостиками, хотя, возможно, это уже разыгралось его воображение. Словно волки пригнув клыкастую морду к земле, твари рыскали по округе зигзагами, сталкиваясь друг с другом, огрызались, визжали и кашляли, но все же неотвратимо подбирались к людям и Хранителям. Те, в свою очередь, рассредоточившись, собирали крупные камни, складывая их горками немного выше по склону. Кажется, предстояла битва.

Пашка почувствовал укол совести. Все будут сражаться, а он останется в стороне? Он что, маленький, несовершеннолетний, девчонка? За кого его здесь держат? Подумаешь, контролер какой-то… Важная шишка, что ли? Нет, нехорошо как-то… Может, стоит спуститься к остальным? Тем более все это – дурацкий сон! Что может случиться такого плохого?

Дуар в это время молотил пальцами по клавиатуре. Наконец, довольно хмыкнув, он обежал стенд и присел на корточки. Внизу колонны с лязгом откинулась дверца, дарханин засунул внутрь стенда руку и достал несколько небольших пакетов и ящичков.

– Оставайтесь здесь, это приказ командира! Не вздумайте покидать это место! – рявкнул Хранитель и, сложив скарб на груди, метнулся вниз.

Пашка, дернувшийся было побежать за ним, остановился и закусил от досады губу.

– Не ходи! – Лиза вцепилась ему в руку, поняв его терзания. – Вдруг с тобой случится что? Как мы все тогда выберемся отсюда?

– Ладно, дальше видно будет… – пробурчал Пашка и покраснел.

Свинопсы, сбившись в плотную стаю, приближались, угрожающе пригнув морды. Обороняющиеся уже схватили в руки камни, встав наготове, а Далед все отдавал какие-то приказы. Подбежав к ним, Дуар скинул свою ношу наземь и принялся лихорадочно распаковывать пакеты. Майор начал помогать ему.

– Я боюсь… – прошептала Лиза. – Что теперь будет?

«Куда подевалась наша самоуверенная медсестра? – подумал Пашка. – Обычная испуганная девчонка…»

– Ничего, – ободряюще сказал он. – Это же просто… собаки!

– Это не просто собаки… – так же тихо прошептала девушка. – Я слышала о них рассказы. Они… телепаты! Лучше бы с ними не встречаться.

Пашка промолчал. Зомби-телепаты. Ну-ну. Сейчас разберемся, с кем лучше не встречаться!

И тут началось. Сначала в атаку кинулась одна свинья, видимо, тестируя добычу, но ее отогнала пара хороших булыжников, один из которых попал твари в бок. Визжа и хрюкая, свинопес отбежал в сторону. Затем с флангов ринулись еще несколько, но и они были отброшены градом камней.

– Кидайте точнее! – послышался голос майора. – Цельтесь им в головы!

Сармат что-то хрипло насмешливо ответил ему, но Пашка не расслышал.

Новая атака. Сразу семь или восемь существ, не разбирая дороги, кинулись вперед, забавно перебирая своими дегенеративными лапками-палками. Бац, бац! Одна тварь упала замертво, вторая, хромая и визжа, вернулась в ожидающую добычу стаю, но остальные прорвались. Лая и подпрыгивая, они пытались подняться по склону и вцепиться обороняющимся в ноги. Бац! Бац! И еще раз! Особо рьяный свинопес завалился на бок с проломленным черепом, затем еще один, повизгивая, отполз в сторону с перебитой лапой.

– Так им, так! – переживала Лиза. – Только бы не все сразу, только бы не все сразу!

В атаку кинулись еще несколько тварей, и началась куча-мала. Поднялись вой, визг, гвалт, все метались туда-сюда, летали камни, люди что-то кричали, пиная ногами особенно наглых существ, но основная масса свинопсов пока только наблюдала. Измором берут, понял Пашка. Но что было в тех пакетах? Чем оно могло помочь?

Как бы отвечая на его вопрос, Далед поднял вверх какую-то штуковину. Бомба? Лазер? Остальные люди, отпрянув от него вверх по склону, зажали уши руками. Майор вытянул вперед руку, махнул другой и… И тут в голове у Пашки возник жуткий пульсирующий звон. Казалось, будто в нее поместили сотню маленьких бешеных колокольчиков, цикад и сверчков. Они роем носились внутри его черепной коробки и звонили, трещали, зудели… В глазах Пашки потемнело, к горлу подкатил ком, а ноги стали ватными. Зашатавшись, он зажал уши ладонями, выронив на землю так и не надетую мокрую футболку. Охнув, Лиза бухнулась рядом на корточки, тоже прикрыв уши.

– Моя голова… – простонала она. – Сейчас лопнет… Твою ж мать…

Пашка, уже закатывая глаза, взглянул вниз и… О чудо! Свинопсы бежали! Вертя своими куцыми хвостиками, поскальзываясь на мокрых камнях, сбивая друг друга, уродцы улепетывали что есть мочи туда, откуда пришли.

– Да, да! – радостно завопил он, потрясая кулаками. – У нас на каждого долбаного Пятачка найдется свой Винни Пух!..

Звон, правда, еще не прекратился. Морщась, Пашка побежал вниз. Далед стоял впереди всех и держал на весу небольшое устройство, вспыхивающее ярко-синим светом. Рядом со злобным выражением лица стоял Сармат, покачивая в руке увесистый булыжник, двое остальных Хранителей заняли позиции на флангах. А Федор… Федор сидел на валуне и перевязывал голень. Превозмогая боль и тошноту от беснующихся в мозгу насекомых, Пашка подскочил к нему и с сочувствием прикоснулся к его плечу. Тот обернулся, поморщившись, но потом улыбнулся:

– Все в порядке, Паша. Мы их одолели.

– Классно, это ж здорово! – закивал Пашка.

В этот момент звон пропал, голова Пашки стала пустой и легкой – и вот это уже было действительно здо́рово.

– Все, ушли, – удовлетворенно произнес Далед, похлопывая по коробочке. – Хоть на что-то сгодилась.

Остатки свинопсов, кашляя и скуля, скрылись за дальними кустами.

– А они не вернутся? – с тревогой спросил Пашка.

– Это известно только Машине, – буркнул майор и как-то странно посмотрел на Пашку.

– Пусть только попробуют, – подмигнул Федор. – А вообще-то вряд ли. Уж поверь, на свинопсов эта штука куда сильнее действует, чем на нас. Разрабатывалась, правда, не для них, но и этим тварям по мозгам хорошо дает.

– А, ясно…

– Эх, щаз бы выпить, – высказался Сармат, рассеянно нюхая размокшую сигарету. – Тьфу ты! Надо бы просушить как-то, что ли…

– А что у вас с ногой? – спросил Пашка капитана.

– Да цапнул какой-то поросенок, ничего страшного, – поморщился тот.

– Очень даже может быть серьезно, – вмешался Далед. – Нечего преуменьшать опасность, капитан. Это же вам не шавка из подворотни. Хорошо хоть продезинфицировали?

– Ну, чем было, тем и продезинфицировал, – ответил капитан. – Тут, извините, аптечка на уровне заштатного фельдшерского пункта, не более того.

– Таковы правила, уважаемый, – развел руками Хранитель.

– Вообще-то, – заметил Федор, – у меня начинает складываться впечатление, что нет тут для нас никаких правил.

– Честно говоря, и у меня такое же мнение, – кивнул дарханин. – И это плохо.

– А вот это, майор, спорно, – ухмыльнулся Сармат. – Нам, русским, только дай возможность обойти какое-нибудь правило…

– Вот это меня и беспокоит, сержант. Этим мы и отличаемся от вас, приматов. А русские – это вообще нечто. Ведь те, кто не способен держать свое слово, следовать общепринятым правилам и…

– Всё-всё! – умоляюще поднял ладонь Федор. – Ну что ты поделаешь, опять двадцать пять! Пожалуйста, давайте оставим дискуссию о расовом превосходстве дархан на потом, хорошо? Здесь вам все-таки не парламент.

– А вы меня постоянно провоцируете! А потом еще и обвиняете…

– Майор, никто вас не обвиняет. Это у нас называется подкалывать – ничего серьезного.

– В таком случае выдвигаемся! – гаркнул Далед, вытянувшись и щелкнув каблуками, словно заправский подпоручик. – На сборы – шесть минут.

Пашка и Лиза стояли у колодца, в котором они до этого прятались, и поминали Семена.

– Знаешь, он был хорошим человеком… – тихо говорила девушка. – Правда хорошим. С детства его знала: мы тогда с мамой жили в квартире напротив, на одной лестничной площадке. Это только в старших классах переехали, а до того соседями были. Денег в девяностых постоянно не хватало, потом двушку продали, ну и…

Они немного помолчали.

– Он иногда заходил к нам, – отстраненно продолжила Лиза. – Отца у нас машина сбила, мне и десяти лет тогда не было… А он помогал нам, то шкаф починит, то кран протечет. Или до получки маме займет. Нет, ты ничего такого не подумай, но…

– Да я ничего и не думаю, – вздохнул Пашка. – Всякое бывает.

– Он был заядлым пасечником, медом часто угощал. Хорошо помню, как уплетали эту вкуснятину, запивая грузинским чаем… Брр, конечно, а не чай, да другого не было.

К ним подошел Федор. Молча постояв с ними, он коснулся плеча Лизы.

– Кажется, ты хорошо его знала? – спросил он.

Девушка кивнула.

– Сочувствую… Ладно, через пару минут выходим, готовьтесь. – Капитан отошел.

Готовиться? Как? Морально, что ли? Пашка поежился.

– Ага, – буркнула Лиза, – как же, сочувствует он! Да начхать им всем, Паша, уж поверь мне.

Пашка промолчал, не зная, что ответить.

– Короче… – жарко зашептала девушка, – слушай сюда: только молчи, не хватало мне еще тут истерик, понял?.. Паша, ты влип в очень непростую ситуацию. Извини, объясняю я плохо, а тут так много всего… Короче, можешь верить, можешь нет, но параллельные миры существуют. И ты, сам того не замечая, в них перемещаешься.

Опа. Так-так. Значит, параллельные миры. Впрочем, чему удивляться? Этим ослоподобным дарханам, полуразваленной Петропавловке, таинственному Соломону или еще более странной Ольге? О кипятке с неба или свинопсах вообще нечего говорить. Нашла чем удивить – параллельными мирами! Фи.

– Ты мне не веришь, что ли? – нахмурилась Лиза. – Соломон – твое отражение в одном из парамиров, он работал программистом в организации, которая называется Метрострой. Ты – не он, а та квартира, в которой мы были, – это квартира Соломона, не твоя, понимаешь? Нечего тебе там было вспоминать.

– Так зачем же вы меня туда повели? – все еще не проникнувшись ситуацией, глухо спросил Пашка.

– Ну… чтобы с твоей помощью попасть в нее. Извини, мы просто использовали тебя… в смысле я использовала. Семен тут ни при чем, он не знал, а квартира (точнее, оборудование Соломона, то, которое перенесло нас сюда, – меня интересовало именно оно) – это ключ к Машине. И я еще надеялась, что туда заявится Гельмут, что он уже там находится, понимаешь? Для этого мне и нужен был Семен – это он переместил нас там, на втором этаже своего дома, помнишь? Ну, свет еще моргал – там был портал, просто лампочка в параллельном мире не горела. Зайцев был не в курсе, ведь он только проводник. Он Прыгун – такие люди способны в некоторых точках перескакивать из одного мира в другой, ну и с собой прихватить еще кого-нибудь. А Гельмут… Он заинтересовался твоей ролью во всем этом, когда вы встретились в первый раз на Фонтанке. Но все ниточки вели к Соломону, к тому, за кого начали принимать тебя. Это его была квартира, его оборудование для перемещения по мирам, он работал на Метрострой, а не ты, понимаешь?

– Не очень. Это все из-за того самого идентификационного кода, который чекером проверяется? Я все-таки не Соломон, но во мне его метка, так?

– Ну да! Это очень странно, что ты – как бы теперь он, ведь код считается невзламываемым…

– А таблетки?

– А что таблетки? Они работают. Ведь амнезия-то у тебя есть?

– Ну есть…

– Ну и вот.

– А Метро? Что это?

– Большое Метро? Это… как бы проще сказать… Это такой перпендикулярный мир, вот. Искусственный, который построила Машина. Это сложно объяснить… Он находится как бы сверху над всеми этими параллельными мирами, пересекая их в разных местах, понимаешь? Путешествуя по нему физически, пешком или на поезде, можно перемещаться уже в обычные параллельные миры без всякого специального оборудования, как у Соломона, или суперспособностей Семена. Потом поднимаешься спокойненько так на эскалаторе – и хоп! – ты уже в параллели. А Метрострой просто контролирует некоторую часть этого самого Метро. Тебе вон капитан лучше объяснит. Он из его службы безопасности.

– И сейчас мы… тоже в одном из этих миров?

– Нет, мы сейчас на полигоне. Это не совсем мир-Вселенная. Он тоже искусственный, как и Большое Метро, только маленький и… очень специализированный. Говорю же, спроси лучше у Федора Вениаминыча. Мне на самом деле не так уж много и известно. Я хоть и посвят, ну, то есть посвященная, официального участия во всех этих делах принимала мало. И слава богу, кстати! Вот Гельмут и особенно Семен – эти да…

М-да. Пашка круглыми от удивления глазами смотрел на воду, в которой отражалось уже почти полностью очистившееся голубое небо, и без особого успеха пытался переварить услышанное.

– А что за Машина такая? – наконец спросил он. – Уже несколько раз слышал о ней.

– Это… Э-э…

– Кончай свою лекцию! – крикнул им Федор, махнув рукой. – Все на брифинг!

– Позже узнаешь, – с облегчением сказала Лиза и, взглянув последний раз на водную могилу Зайцева, пошла к остальным.

Пашка поплелся вслед за ней. Он просто не знал, что и подумать.

– Так, – сказал Далед, обводя всех тяжелым взглядом, – мы начинаем операцию по выходу с полигона. Это наша стратегическая цель. Не скрою, дело серьезное, и неизвестных переменных тут больше, чем сраженных свинопсов.

Сармат, стоящий позади Пашки, тихо прыснул. Сравнение дарханина действительно не блистало изысканностью.

– Полигон находится в режиме турнира, тип игры – командный, уровень взаимодействия – третий, не фатальный. Три группы: в первой мы, дархане, во второй капитан с сержантом, а в третьей… хм… эта женщина. Тактически выход с полигона произойдет только тогда, когда все команды доберутся до своих финальных точек. Расположены они в разных его концах, и для их достижения каждой команде придется полностью пройти тот путь, который они уже… как бы… хм… формально прошли. Трассы у всех свои, поэтому взаимодействие команд согласно описанию состязания исключены. Честно говоря, не знаю, хорошо это или плохо, лучше бы мы все держались вместе, но так не получится. Возможно, по пути придется выполнять задания турнира, но я думаю, обойдется без этого. Прохождение каждой контрольной точки должно будет фиксироваться контролером, и у нас он, слава богу, имеется – это Павел.

Все уставились на Пашку, а тот покраснел. «Контролер, ага! – с досадой подумал он. – Что это значит? Ставить в ведомости галочку? Штрафовать безбилетников?»

– Только после формального достижения каждой из команд своей финальной позиции мы сможем выбраться отсюда. Отсюда следует важный вывод: Павел – стратегический элемент всей нашей операции и вообще нашего жизнеобеспечения в этих местах, так как некоторые ресурсы, подозреваю, мы сможем добыть только с его помощью – как официального представителя турнира.

– А как все будет выглядеть чисто технически?.. – прохрипел Сармат. – Вы же сказали, что финальные точки расположены в разных концах этого адского полигона?

– Человек! – вдруг вскричал Мерко. – Не смей говорить так о святой земле! Не смей или поплатишься!

– Вы правы, сержант: в разных местах, – невозмутимо продолжил Далед, хотя по его виду было заметно, что он тоже еле сдерживается. – Мы пока не знаем принципы контроля, который станет нам доступен. Возможно, это будет удаленное действие, а может быть, Павлу придется лично сопровождать каждую группу по ее маршруту… По пути будем отыскивать схроны с оружием, продовольствием и прочим. Кстати, один из таких уже нам известен. Время следования до каждой из финальных точек – сутки-двое, в зависимости от условий соревнования. Однако, господа, случиться может все что угодно, поэтому на быстрый променад не рассчитывайте.

– И сколько все это может занять по времени? – с тоской в голосе спросила Лиза.

– Если повезет, дней десять; может, и меньше. Не скажу точнее.

У Пашки неприятно засосало под ложечкой. Десять дней? В этих местах?! Да уж!..

– Как мы будем обеспечивать безопасность этого бесценного товарища? – Сармат ткнул Пашку в спину. Тот сделал вид, что не заметил. – Полторы недели-то!

– По ситуации.

– То есть конкретного плана у вас нет?

Далед развел руками:

– В зависимости от ситуации, сержант; что вам непонятно? Вы что, первый год служите? Возможно, капитан будет лично сопровождать весь путь контролера. А вы еще и поможете. Но мы не знаем, как отреагирует Система данного турнира на присутствие участника на не предназначенной для него трассе. Понимаете меня? Видно будет.

– Ну хорошо. А у нас будет связь между группами, в смысле командами?

– Сомневаюсь. Разве что по коммуникациям самого турнира – опять же через нашего контролера. Определеннее пока сказать тоже не могу.

– А в чем, собственно, заключается это состязание? – подняла руку Лиза. – Что там за задания, уже известно? И какие опасности нам могут встретиться?

Эти вопросы Пашку также волновали больше всего. Что это еще за Форт Боярд?!

– А вот этого я вам вообще не скажу, – ответил майор. – Задания будут известны, скорее всего, только непосредственно перед их выполнением. А опасности… Кто же вас предупредит о них заранее? На то он и турнир на выживание!

– Но я-то одна! Как я справлюсь, скажите мне? – Лиза смотрела на остальных с негодованием. – Разве это честно?! Почему вот вас, Хранителей, в команде аж трое?

Далед развел руками:

– Думаю, у нас и задания будут посложнее ваших, барышня.

– Что-то мне не очень верится!

– Так, ладно. – Дарханин демонстративно отвернулся. – Еще вопросы есть?

– А что там, на горе? – спросил Пашка, показывая на еле виднеющийся «рыцарский замок».

Майор еле заметно хмыкнул.

– Откуда ж мы знаем? Может быть, ставка распорядителя… – ответил за Даледа Федор. – Его логово, так сказать.

– Так, может, прямо к нему и двинуть? Ну, объяснить ему, что произошла ошибка, недоразумение и прочее… Зачем нам выполнять какие-то там задания? Мы разве обязаны?

– Так надо. Придется. Уже обязаны. Вряд ли этот распорядитель нам поможет, не в его это силах. После начала турнира от него может быть лишь много шума. Если уж соревнование запущено, управляет всем Машина, в автоматическом режиме.

– Но оно же закончено! Вы же сами говорили, что…

– Ты действительно считаешь, что тот, кто закинул нас сюда, нам друг?

«А разве нет?» – чуть было не вырвалось у Пашки, но он сдержался. Таинственный Соломон, конечно, вроде как и пытался спасти его от ворвавшихся в квартиру чекистов, но почему в таком случае сюда переместились все, а не он один? Какой был в этом смысл? Что ему вообще было известно о своем благодетеле? Да собственно, и ничего.

– Я? Ну… э-э… – неопределенно промычал он.

– Мы подозреваем, что этот «друг» и есть тот самый распорядитель, либо он контролирует распорядителя. Тот, кто провернул все это, не желал добра ни нам, ни тебе. Он тебя, Паша, просто использовал, так что не стоит ему доверять, к тому же этот тип все равно не сможет отправить нас домой – и нам придется пройти все эти испытания до конца. Да и ставка его находится в стороне от наших трасс, если это действительно его ставка, ведь нам это неизвестно. К тому же обычно в такие места вообще непросто добраться – специально сделано для желающих неофициального общения с начальством… В общем, я не думаю, что посетить его сейчас – хорошая идея, ну а потом посмотрим, как оно все обернется. Честно говоря, там уже просто выбора не будет.

– Итак, господа, все готовы?! – рявкнул Далед.

Наступила напряженная тишина, только песок, подхватываемый ветром, еле заметно струился между камнями. Солнце пекло все сильнее.

– В таком случае первая цель – схрон в семи километрах отсюда, – сказал майор. – Надеюсь, он еще на месте. Шагом марш!

– Тоже мне, брифинг-летучка, – фыркнул Сармат. – «Это не знаю, то неизвестно, я надеюсь, я думаю…»

– Я все слышал, сержант, – не оборачиваясь, заметил Далед.

– Да пошел ты… – совсем тихо буркнул Сармат и ткнул Пашку в спину: – Шевели батонами, салага!

Они принялись пробираться между колодцами и валунами, чтобы выйти на свободное от них пространство. Вокруг лежали трупы свинопсов.

– Какая мерзость! – сморщилась Лиза. – Глаза б мои их не видели!

Сармат заржал:

– Ага, их зенки точно тебя не видят. Зато чуют, чуют ихние слюнявые пятачки женскую плоть!

– Да иди ты! – отмахнулась девушка. – Лучше за своим пятачком следи.

– Чего?.. Поговори еще у меня! – оскалился сержант.

– Сармат! – прикрикнул на него Федор и снова обернулся к Пашке: – Видишь, какие у этих тварей глаза?

Пашка уставился на свинопса, который лежал ближе всех. У существа, как он и ранее заметил, зрачков не было, только огромный, слегка желтоватый белок.

– Они слепы, как кроты, – пояснил капитан. – Зато отменный нюх и что-то вроде телепатии, причем на коллективном уровне. Как у муравьев или пчел, только хлеще. Именно так они нас и «видели». Поодиночке слабы, но в стае…

Пашка недоверчиво покачал головой, опасливо обходя жуткое создание:

– А они сейчас не очухаются?

– Очухаются, почему ж нет, но позже. Мы просто оглушили их чем-то вроде ультразвука, только на ментальном уровне. Волны такие есть.

Наконец они покинули место сражения. Процессию важно возглавлял Далед, за ним шел Сармат, расхлябанно переступая своими тощими ногами, потом Федор со спокойной полуулыбкой на лице, Пашка, все гадающий о происходящем, совсем уже упавшая духом Лиза и молчаливый Дуар. Мерко послали в качестве разведчика – озираясь, он крался метрах в тридцати впереди, стараясь сильнее пригнуться к земле. Выглядело это довольно странно – издали дарханин немного напоминал загнанного, испуганного осла, вставшего на дыбы.

– Пять километров вдоль реки, а затем немного правее, – обозначил маршрут Далед. – Видите вон ту излучину, ну, где вода блестит? Справа там небольшая роща, оттуда уже недалеко получается.

Поначалу шли медленно и осторожно, старательно обходя валуны и невысокие насыпи. Затем местность стала более ровной, песок почти исчез, а из земли полезли редкие пучки травы; колодцы с водой тоже пропали. Идти стало намного легче, и Далед приказал двигаться быстрее. Настроение у всех приподнялось. В небе даже появились какие-то небольшие птицы, но Пашка не разбирался в них. Щебеча, будто заигрывая, те стайками проносились над спутниками и затем снова бесследно исчезали в бездонной синеве.

Через некоторое время Федор снова поравнялся с Пашкой.

– Ну, – подмигнув, спросил он, – как настроение?

Пашка неопределенно пожал плечами.

– Ничего не понимаю, – признался он.

– И неудивительно, – кивнул капитан. – Что ж, думаю, пришло время рассказать тебе о некоторых особенностях этого странного мира…

– Господин Хорошавин, – услышав их разговор, обернулся Далед, – вы же понимаете всю ответственность, раскрываясь непосвяту?

– Он же особый случай, майор, – заметил Федор. – Мы, кажется, уже обсуждали это.

– С чего бы вдруг? Ничего подобного! Вам разве выдали мандат? Я запрещаю разглашать этому человеку какие-либо сведения, касающиеся Мультивселенной!

– Да будет вам! Что вы заладили: мандат, мандат… Паша – ключ к нашему спасению, а вы… Считайте, я сам себе выдал мандат. С этой минуты он завербован Метростроем. Довольны?

Захлебнувшись от гнева, Далед остановился, уперев руки в бока. Капитан тоже встал, спокойно смотря ему в глаза. Пашке даже показалось, что между ними проскочила искра.

– Долго будем упираться рогами? – наконец спросил Федор. – Или все-таки не дадим парню сойти с ума? Это и в ваших интересах тоже.

Хранитель что-то прохрипел на своем языке и, резко развернувшись, продолжил путь.

– В двух словах, не более, – кинул он через плечо. – Мы пока не можем ему доверять!

– Да я понял, понял, – ухмыльнулся Федор. – Бюрократ еще тот…

У Пашки как молот стучало сердце. Завербован? Капитан сказал – завербован?! Вот здо́рово! Не все Соломону масленица. Ну и, конечно, теперь-то он точно все узнает! А то так и вправду можно сойти с ума.

– Я так понял, Лиза тебе уже объяснила общее устройство мира? – спросил капитан.

– Ну… Параллельные миры… типа. – Пашка даже поперхнулся. – Как-то так.

– Точно. Короче, Паша, существует множество параллельных миров. Некоторые из них очень похожи друг на друга, настолько, что на глаз и не отличить – они совершенно идентичны, синхронны, как принято говорить, а другие разнятся буквально во всем, вплоть до того, что в них даже эволюция пошла по иному пути. – Федор красноречиво показал на Даледа, вышагивающего впереди них.

Пашка удивленно уставился на Хранителя. Получалось, что эти ослиномордые – люди?!

– Все просто, Паша, – видя его реакцию, пояснил капитан. – Дархане развились не из приматов, а из отдельной ветви парнокопытных, из вида, который на нашей Земле даже не возник. Но у нас у всех наша планета, Земля, понимаешь? Не Марс, не какая-нибудь там Бетельгейзе, а Земля, точнее, Земли, параллельные, поэтому формально и мы, люди, и дархане, и прочие странные существа, как ни странно, земляне. Конечно, физически у нас не одна планета, их много, параллельных-то, но все они – Земли, пусть иногда и немного разные. Мы вот вышли из Африки, а цивилизация Хранителей возникла на территории, которая в нашем мире называется Туркменистан.

– А почему их называют Хранителями? Что они хранят?

– Об этом давай позже. Так вот… По степени различия между собой параллельные миры, или сокращенно парамиры, можно логически поместить в различные группы, которые имеют всякие мудреные названия: кистула, кластер, глобула и прочие – по аналогии с семьей, городом, страной, континентом… Впрочем, не буду забивать тебе голову. Важнее, что в некоторых из них, близких твоему миру, живут твои копии, как мы говорим, саморезы, или, официально, параллоиды, как абсолютно идентичные по виду, поведению и судьбе, так и отличающиеся – иногда лишь в некоторых деталях, а иногда и довольно существенно. Например, твой саморез может быть выше тебя на пару сантиметров или, скажем, учиться на овцевода, а другой двойник употребляет кокаин и играет в рок-группе. А кто-то из них умер еще в младенчестве – так уж получилось. Понимаешь?

– Ну да. Я же читаю фантастику, смотрю фильмы…

– Молодец.

В общем, как абсолютно верно говорил товарищ Ленин, бытие определяет сознание. Если некоторые миры во всем одинаковы, то и все происходящее в них будет одинаковым, а значит, и твои параллоиды станут тебе полностью идентичными. Вы как отражения, понимаешь? Но если миры хотя бы немного в непосредственной близости от вас отличаются, то и вы будете в чем-то различаться. Это естественно. Усек?

– А с чего бы это мирам однажды вдруг начать отличаться? – решил выпендриться Пашка, мол, и он не лыком шит. – Ведь изначально все они были одинаковыми? А физические законы везде одинаковые, то есть и конечные состояния тоже! Или нет?

– А пес знает! Может, например, смещение пары атомов миллиард лет назад в одном из миров со временем привело к принципиальным отличиям, скажем, в экологии, и вот города вместо приматов строят непарнокопытные… Эффект бабочки – знаешь? Наши друзья дархане всю свою историю и занимаются этим насущным вопросом: контролем и изучением миров во всей необозримой Мультивселенной, или, по-иностранному, Мультиверсе. И честно говоря, контролем они озабочены куда больше, чем изучением. Знаешь, они как наши американцы, которые «полицейские планеты»… Только дархане куда масштабнее, им всю Мультивселенную подавай! Считают, что они везде вправе командовать, устанавливать свои порядки, иметь экономические интересы, навязывать политику, философию, производить «упреждающие» удары и прочее и прочее… Ну а мы, люди, получается, так, с боку припека.

– Полегче там, капитан, – снова обронил через плечо Далед. – Что вы там снова в политику ударились? По шаткому мостику хо́дите, знаете ли!

– Да я про наших американцев. – Федор подмигнул Пашке.

– Капитан, вы уж из меня идиота-то не делайте, ладно?

– Хорошо, господин майор. Приношу свои извинения. Так… о чем это я? – продолжил капитан. – В общем, поэтому их так и называют – Хранители, за чрезмерную «заботу» и опеку других цивилизаций. Мол, хранят они нашу больно уж хрупкую Мультивселенную! Но больше всего Хранители не любят искусственных изменений в этих самых мирах и вообще взаимодействия цивилизаций между собой, считая, что все должно идти своим, естественным чередом. Это у них государственная политика такая, фактически религия – они вообще по-своему довольно набожны…

– Ясно, – кивнул Пашка.

– Значит, в параллельные миры ты уже веришь, так?

– Э-э… Ну да, а что мне еще остается? Факты вроде есть, с чего мне не верить?

Капитан рассмеялся:

– Ну, это еще пока только цветочки, погоди. Конечно, знание обо всем этом есть далеко не у всех. Это очень секретные сведения, и лишь некоторые, хотя их и немало, посвящены в тему. Их так и называют – посвяты. Ну, соответственно тех, кто не посвящен, – непосвяты. Ты теперь вроде как посвят. Существует много организаций, которые пытаются контролировать это знание, но это не какие-нибудь там секты, не те самые всем известные масоны. У наших организаций есть иерархия, связывающая не только разные страны одного мира, а целые не родственные друг другу цивилизации, например, людей, дархан, дельфиноидов, гиняшей, жуденей и прочих – которых, я тебе доложу, очень даже хватает. Это еще что, – хмыкнул Федор, видя оторопь Пашки. – Существуют еще немало муравьиных и пчелиных цивилизаций, где вся колония – это одновременно один сетевой индивид. Коллективный разум, понимаешь? Одновременно он и свой народ в целом, и своя собственная армия, которая защищает этот народ, и гражданин по отдельности в том числе, например, пастух стада тли или полномочный посол при Глобальном Совете Миров.

Час от часу не легче!

– Совет Миров?.. – выдохнул Пашка. – Это типа мировое правительство?

Капитан улыбнулся:

– Не скажу, что существует общее теневое правительство над всеми параллельными мирами, это уже теорией заговора попахивает, но развитие не стоит на месте – все к этому идет, я думаю… Хотя тут еще ох сколько работы! Короче, если проще, на данный момент Совет Миров – это что-то типа ООН, не более того.

– А наши, обычные правительства? – спросил Пашка. – Неужто там никто не знает об этом?

– Отчего ж? Некоторые в их составе знают – посвяты, свои люди. Среди них есть и президенты, не буду уточнять кто именно. Они и следят, чтобы это все не вылезло наружу, а то…

– А то что?

– Ой, да много чего, об этом можно потом поговорить, тема очень непростая. Как показывает опыт многих миров, редко когда из этого выходило что-либо толковое. Одни проблемы! Вот, кстати, с муравьями проще, там все о всем знают. Коллектив же!.. А с людьми… сложно.

– Ну хорошо, а ваша организация – кто вы? Я вот слышал о каких-то метростроевцах.

– Тут стоит рассказать тебе немного о Машине… Ты только не смейся, потому что это вовсе не смешно. Когда-то, много-много миллионов лет назад существовала некая могущественная раса, представителей которых попросту называют Предтечами, то есть предками. Есть версия, что они развились на какой-то очень далекой Земле, в параллельном смысле, конечно. Перед тем как бесследно исчезнуть, Предтечи порядком наследили в различных Вселенных, понастроив сейчас уже мертвых городов и раскидав везде кучу различных артефактов, как разгаданных и успешно используемых, так и нет. Но еще они создали некое… устройство, которое обычно называют просто Машиной. Мы не знаем точно, что это, где оно расположено и что вообще представляет из себя. Поговаривают, будто это – целая фабрика планетарного масштаба в глубинах Нептуна, наделенная искусственным суперинтеллектом, да это, по-моему, просто болтовня… Однако ее невероятные мощь и потенциал не могут не поражать. Эту Машину никто не видел, но ее используют – с помощью артефактов Предтечей, правда, лишь на тысячную, миллионную долю реальных возможностей. Нам достались лишь игрушки… Короче говоря, эта Машина – ключ ко всему, возможно, всему Мультиверсу. По сути, она… Святой Грааль. Некоторые даже считают ее истинным Богом. Богом с компьютерным интерфейсом, так сказать.

– Это ересь! – проревел майор, видимо, внимательно слушающий Федора.

– Ну, конечно, ересь, – кивнул капитан. – Это некое техническое устройство, я же так и сказал! Видишь, как у дархан все сложно… – понизив голос, сказал он Пашке. – Итак, продолжим. В частности, именно Машина контролирует переходы между мирами и создание некоторых… хм… больших объектов, очень больших, находящихся… вне наших миров, так сказать, в отдельном пространственном пузыре.

– Большое Метро! – догадался Пашка.

– В точку, хотя и не только. Оно – лишь одно из многих воплощений портальных систем Мультиверса. А эти системы не так уж и редки. Они могут принимать самый необычный вид и даже самостоятельно менять его с течением времени, но Метро, думаю, одна из самых мощных и известных таких систем. Если совсем кратко, она позволяет путешествовать между мирами, а наша организация держит под контролем небольшой ее участок. Хотя есть и другие конкуренты, как же без них!.. Лично я руковожу отделом безопасности одного из участков в Санкт-Петербурге, вот и все.

– А как с этим связан я? – спросил Пашка. – Откуда у меня могла возникнуть амнезия? Я ничего не помню…

Капитан лишь улыбнулся и пожал плечами.

– Разберемся… со временем, – ответил он. – Следствие еще не закончено.

Следствие! Какое неприятное слово… Пашка понял, что расскажут ему все-таки далеко не все, лишь какие-то общие сведения, разрозненные крупицы истинных знаний, а самое странное и таинственное пока останется за семью печатями. Что же это за вербовка, если ему ничего толком не объясняют? Впрочем, согласно шпионским фильмам, ему и так много раскрыли. Причем такого!..

– А Соломон? – спросил он. – Расскажете о нем? Почему меня принимают за него?

Федор не успел ответить. Мерко, идущий впереди, вдруг поднял руку вверх и остановился.

– Стоять!.. – вполголоса скомандовал Далед. – Тихо! Смотреть по сторонам!

Все остановились, гадая, что произошло. Майор обернулся:

– Сержант, проверьте обстановку!

Сармат, пригнувшись, побежал к дозорному. Некоторое время они вместе что-то рассматривали – понять, что это, мешали кусты и понижающаяся местность. Наконец Сармат подал знак. Все осторожно двинулись к нему.

– Танга-Шакт, Танга-Шакт… – без конца повторял Мерко, молитвенно сложив свои черные ладони.

Майор вопросительно поднял брови, и дозорный показал вперед. Метрах в пятидесяти, немного правее, виднелся удлиненный пригорок, из которого торчали круглые ребра. Скелет динозавра?! Пашка прищурился и понял, что на самом деле это были развалины какого-то странного транспортного средства, проржавевшего вплоть до сквозных дыр.

– Гравилет, – сказал Федор, – кажется, дарханский. Двухместный.

Хранители медленно, не говоря ни слова, приблизились к реликвии. Люди остались на месте.

– Щаз будут молиться, – усмехнулся Сармат. – Черти вислоухие!

– Помолчи, – поморщился капитан. – Ты точно нарвешься со своим базаром на неприятности.

– Да ладно тебе…

Дархане преклонили колени, опустив головы. Затем Далед встал и подошел к развалинам вплотную. Прошла еще пара минут.

– Да когда они уже закончат! – не выдержала Лиза.

– Имейте терпение, девушка, – ответил ей Федор. – Нам бы вот такое же единение со своей историей, чувствами окружающих… да и вообще!

Майор тем временем наклонился над тем, что было названо гравилетом, и принялся ковыряться внутри. Его подчиненные не вставали с колен. Внезапно Далед издал призывный рык. Мерко и Дуар вскочили и поспешили к своему начальнику.

– Что там? – поинтересовалась Лиза, но ей не ответили.

– Сюда! – замахал руками Мерко. – Люди, идите сюда!

– Пошли, – приказал капитан.

Они приблизились к Хранителям. Теперь Пашка мог рассмотреть то, что там оказалось. Это было похоже на маленькую подводную лодку – потрепанное временем пятиметровое сигарообразное тело без колес или крыльев, согнутое под углом, в дырах, полузасыпанное землей и песком. Из развороченной кормы, обвивая еле угадываемый силовой агрегат, росло маленькое кривое деревце. Спереди восседали два скелета в таких же, как и у дархан, белых костюмах, при этом у одного из них не хватало головы, но второй пилот все еще находился в полностью закрытом продолговатом шлеме.

– Вы только посмотрите, – волнуясь, проговорил Далед, – это же истребитель принца Тхатра Девятого! Пятый батальон Южного фронта, седьмая клада! Вы видите эти знаки? – Он с благоговением оттер рукой иероглифы на уцелевшей обшивке борта. – О боги… Святая История! Я даже предположить не мог, что мы встретимся с подобным!

– Может быть, это он сам и есть? – в страхе спросил Мерко, показывая на один из скелетов.

– Погодите! – Майор осторожно коснулся шлема пилота. Скрипнув, скелет немного осел, и Далед испуганно отдернул руку. – Здесь ничего трогать нельзя! Когда вернемся, направим сюда специалистов. Мы построим здесь грандиозный мемориал в память о великой победе! Боже, спасибо тебе, спасибо за путь, дарованный нам, за находки, которые мы обрели, спасибо!..

– Господин, может быть, их оружие еще действует? – робко предположил Дуар. – Нам бы оно не помешало… Видите, вон ручка торчит, а еще…

– Отставить! – гаркнул майор. – Негодный! Да как ты смеешь, смердный прыщ, говорить такое?!

– Кто? Я? – залепетал перепугавшийся до смерти Дуар. – Никак нет, господин майор, я только…

– Настоящий дарханин в бою добывает себе оружие! Здесь мы ничего не можем взять себе! Это реликвия!

– Реликвия, реликвия, я понял… – Дуар побледнел и отошел в сторону.

Майор вздохнул и обвел взглядом руины летательного корабля.

– Вот, приматы, смотрите, – торжественно произнес он, обращаясь к людям. – Видите?! Это все не легенда! Вот он, пример мужества и отваги, верности и стойкости, профессионализма и исполнения долга. Бойцы Тхатра Девятого, да-да, это они! А ведь некоторые даже не верили в их существование! А это не легенда. О да, я счастлив, что мы здесь, счастлив. Это Провидение направило нас сюда. И кто бы мог подумать?

Пашка решил, что их снова попросят встать на колени, но этого, по счастью, не случилось.

– Идем же дальше! – скомандовал Далед. – Скорее!

В нем явно произошла перемена: он просто светился от счастья, трясясь от возбуждения с широко открытыми глазами, чего нельзя было сказать об остальных дарханах – они были, скорее, напуганы и напряжены.

– Думаю, майор, мы здесь много чего еще найдем, – заметил Федор, когда они покинули место трагедии. – Ведь здесь были очень сильные бои, десятки, если не сотни гравилетов и разной наземной техники…

– Вы правы, – с важностью ответил Далед, – еще встретим, и это будут самые счастливые моменты моей жизни.

– Мы чтим ваших героев, – сказал Федор.

– Спасибо, капитан, – степенно кивнул ему Хранитель.

Процессия вернулась на еле заметную тропинку с растущими по сторонам колючими кустами и устремилась вперед.

– Продолжим, – сказал капитан Пашке. – Что ты там спрашивал? О Соломоне?

Тот кивнул, и Федор начал рассказывать, хотя ничего нового Пашка не узнал. Мол, в одном из параллельных миров жил-поживал и даже неплохо программировал двойник Пашки. Он не был на досуге веб-дизайнером и даже не учился на финансиста, как Пашка, зато оказался настоящим хакером в стенах знаменитого ИТМО. Подробностей о том, как Соломона завербовали, капитан не знал, но однажды Соломон начал работать над каким-то сверхсекретным проектом у «товарища Гордеева», а несколько месяцев назад пропал. Все это Пашка и так уже знал.

– А что это за место такое – полигон? – спросил он.

– Это довольно занятно, – кивнул капитан. – Полигон создан Машиной, просто прими это за факт. Он чем-то напоминает Большое Метро и другие портальные системы – замкнутый в себе микромир в маленьком, совсем крошечном, во вселенском смысле, конечно, пространственном пузыре. Полигон может занимать пять квадратных километров, а может тысячу пять, но это точно не целый космос и даже не целая планета, это просто небольшой кусок земли или моря, окруженный непроницаемой границей, за которой нет ничего. Солнце тут ненастоящее, небо – тоже. И даже Земля тут плоская, разве что на слонах не стоит. Это имитация. Не спрашивай меня, как это возможно, какие тут технологии замешаны и прочее. Кое-что мне известно, конечно, но… Не нужно это тебе сейчас, понимаешь? Не забивай голову.

Пашка молча кивнул. Ненастоящие небо и солнце? Офигеть! Прищурившись, он взглянул на раскаленный диск, который был уже почти в зените. А ведь сейчас должно быть больше восьми вечера…

– Уж поверь мне, – хмыкнул капитан. – Выглядит – не отличишь, и тем не менее. А на время суток не смотри, это настройки конкретного турнира. Тут сутки вообще могут быть разной длины, от недели до пары часов. Но мы, вода, воздух, эти камни или свинопсы как физические объекты – все это настоящее, созданное из молекул, атомов и из чего еще мы там состоим. Да, Машина прислала нам свинопсов, в обычных мирах они не существует, а тут есть. Они искусственные. Подозреваю, эти твари даже никогда не рождались, еще вчера их просто могло не существовать, но теперь они реальные, и в этом смысле они все-таки настоящие. Перегрызет тебе горло – и ты умрешь, серьезно и навсегда, здесь. Ну, то есть в холодном поту у себя в кровати после этого не проснешься. Понимаешь? Искусственное – не значит нереальное или безопасное.

Пашка молча шел рядом. Пузырек пространства с искусственными псами внутри… И при этом – реальность. М-да.

– Полигон находится вне других параллельных миров, как и Метро, – продолжал Федор, – имеет вход и выход, но предназначен для другого. Это не средство перемещения по мирам, это… ну, полигон, и этим все сказано: тренировки, испытание и тому подобное. Когда-то давным-давно, согласно хроникам дархан и некоторых других рас, эти места имели более точное назначение и простую цель – арена гладиаторских боев. Наверное, Предтечи использовали их как-то еще, но последующие цивилизации поначалу не придумали им лучшего применения, чем игрища не на жизнь, а на смерть. Здесь сражались гладиаторы, рабы, звери и искусственные монстры – сотни трупов и десятки тысяч зрителей. Главный распорядитель Игры мог создать морское сражение с акулами или даже плезиозаврами, а мог – пустыню и стадо бешеных верблюдов-мутантов, несущихся на толпу бедных рабов. Или организовывались высокотехнологичные состязания с использованием лазерного оружия, сверхзвуковых истребителей и тому подобным. Победитель, как водится, получал все… И конечно же это транслировалось по всем каналам как какое-нибудь вечернее шоу – обывателю нравилось, это факт.

Пашка живо представил себе описанные Федором побоища, а также жующего чипсы толстяка перед огромным плоским телевизором. По его спине пробежал холодок. Неужто правда?

– Управлять полигоном, тогда ареной, научились очень давно, – продолжал капитан. – Хотя, конечно, первые пользователи были вовсе не древними римлянами, а дарханами, стоящими уже на достаточно высоком уровне развития.

В мыслях Пашки толстяк мигом перевоплотился в тощего дарханина в майке и трениках, а телевизор начал выдавать трехмерное изображение. А Федор уже вошел в раж – ему явно нравилось рассказывать, он будто читал лекцию по истории где-нибудь в институте. Заинтересовавшись, Лиза подобралась к ним поближе.

– Именно гладиаторские бои – вот с чего начинались все эти полигоны, – говорил капитан. – А потом… потом здесь появились другие расы, включая и людей, где-то еще пятьсот-семьсот лет назад. К этому времени уровень морали у дархан поднялся существенно выше – в общем, со временем арена стала полигоном. Кое-где подобные бои и не думали отменять, но официально они запрещены в большинстве цивилизованных миров, и теперь полигон – лишь спортивная забава наподобие «А ну-ка, девушки», либо места тренировок различных спецназов, армейских подразделений и так далее. Насколько я знаю, некоторые элитные школы посвятов имеют свои собственные полигоны, и детишки занимаются на их территории обычной физкультурой, на свежем воздухе, так сказать. Не у всех же рядом с учебным заведением есть соответствующая инфраструктура…

Пашка хмыкнул:

– Это точно! Но ведь целый отдельный мир – это же море возможностей! Гениальное решение вопросов перенаселения, дешевого жилья, отдыха, ипотеки… и вообще!

– Ипотеки… Ну, ты загнул! Не все так просто. Кроме этого, полигоны – большая редкость. Как говорится, кто успел, тот и съел, потому что создавать их с нуля еще не научились – используются лишь те, что уже есть, и не все они пока экспроприированы у частных лиц или подозрительных организаций. К сожалению, конечно. Ведь Большое Метро тоже не мы строили, это Машина подсматривает за нами и копирует, понимаешь? Правда, часто весьма своеобразно…

– И та Петропавловка, на реке, тоже скопирована? – догадался Пашка.

– Точно. С некоторыми изменениями, как ты мог заметить.

– А она – это что? Что там, внутри?

– А кто ее знает! – пожал плечами капитан. – Может, ничего там и нет, просто пустая оболочка. А может, горы золота и алмазов. Как добраться-то, посмотреть? Троицкий мост я там что-то не заметил… Да и надо ли? Логику Машины часто совершенно не понять, поэтому приходится мириться с тем, что уже есть. Мой тебе совет: не ищи во всем сакральный смысл: как правило, его просто не существует.

– Но зачем она это делает? Ею кто-то управляет? Может, Предтечи еще не все вымерли?

– Этого мы не знаем, – улыбнулся капитан. – Полезнее будет, если бы мы сами научились в полной мере управляться с нею.

– И?! – Глаза Пашки загорелись.

– Ну… Попытки укротить Машину и ее творения все расы ведут уже очень давно, и не так уж и безуспешно – многие свойства полигонов и проводимых в них турниров можно настроить вполне целенаправленно: лес тебе нужен или река, десятичасовые сутки или нормальные, зима или лето, стадион или торговый центр, стадо коров или туча комаров…

– Круто! – невольно вырвалось у Пашки. – И насколько большой мир тут можно построить, ну, в принципе?

– Небольшой материк – точно. Другой вопрос, надолго ли. День? Месяц? Зависит от многого. Я не технарь, подробно тебе не объясню. Думаю, Машина тратит слишком много энергии на поддержание такого пузыря, поэтому всегда есть временной лимит.

– А потом?

– Потом – хлоп! – и нет ничего.

Пашка поежился, а капитан снова рассмеялся:

– Не бойся – все люди и прочие существа, находящиеся внутри полигона, автоматически возвращаются на свои исходные места, а на его месте остается совсем небольшой зародыш, типа администраторская будка с режиссерским пультом, из которой можно вырастить потом еще один полигон. Но вот как создать сам зародыш с нуля, никто пока так и не понял, поэтому их весьма ограниченное количество.

– А почему тогда некоторые полигоны закрывают, как этот?

– Ну, на это всегда есть свои причины. На П-26, как ты уже знаешь, когда-то случилась война с далекой враждебной цивилизацией, которая отыскала выход в наш кластер именно через него. Вот и было принято решение пока тут все заморозить. Не нами, конечно, а дарханами. Они тут раньше всем заправляли.

– Но ведь это было так давно! Почему же полигон не схлопнулся?

Федор вздохнул:

– Может, он был в «ждущем режиме» и почти не тратил энергии? Спроси чего полегче…

Тут Пашку озарило:

– Погодите! Но если сейчас он уже не в этом самом «ждущем режиме» и если так просто вернуться назад, автоматически, то почему бы просто не посидеть где-нибудь в тенечке и не подождать? Бац – и мы дома.

– Ага, бац… А сколько ждать в этом твоем тенечке? День? Месяц? Может, год? И не факт, что тут будет достаточно пропитания, что не появятся жуткие монстры или температура не упадет до минус семидесяти, а такое вполне может случиться. Бывали случаи, знаешь ли… Мы же для этой Машины просто букашки, расходный материал, а может быть даже, как думают некоторые, все это какой-то грандиозный эксперимент.

– Чей? Предтеч?

– Откуда ж я знаю? В этой Мультивселенной все может быть!

Пашка задумался:

– А Метро? Оно ведь уже давно существует и никуда не исчезает, как эти полигоны?

– Давно, – подтвердил Федор, – целые тысячелетия, но это же совсем другое дело – это транспортная система, а не забава для избранных. В качестве метро оно только последнее столетие существует, а когда-то оно выглядело совсем не так, как сейчас. Машина все время его меняет, достраивает и перекраивает согласно местным реалиям. Например, тысячу лет назад портал выглядел как огромные катакомбы, триста лет назад – система разветвленных дорог или водных путей – тот же Бермудский треугольник, кстати, а сейчас – как обычная, ну или почти обычная подземка. Метро и в наши дни не стоит на месте – то ветки соединит по новой схеме, то удалит станцию или добавит новую… Чем конечно же постоянно всех путает и доводит владельцев порталов до открытых конфликтов. А само Метро отличается даже в разных странах одного мира, мимикрируя под настоящую подземку конкретного города. Что уж говорить о ее участках у других, не родственных нам цивилизаций – там вообще все по-другому! Даже рельсов может не быть.

– Здорово! – снова невольно вырвалось у Пашки.

– Но тут другая фишка, – невозмутимо продолжал капитан, – мы не можем управлять Большим Метро, за исключением всяких мелочей, так что при необходимости приходится перекраивать его своими руками, классическим способом с помощью обычных строителей, монтеров и электриков… А вот полигон изменить еще как можем! Может быть, именно потому, что он маленький и далеко не вечный. В общем, либо то, либо другое.

«Как тут все сложно», – подумал Пашка.

– Но если полигон можно изменить по своему желанию, – заметил он, – тем более создать с нуля целые миры, то… это же… как… – Пашка задумался, подбирая слова.

– Человек подобен Богу? – усмехнулся Федор. – Во-первых, создает не человек, а Машина, к тому же согласно обычным физическим законам, так что никакой мистики-магии тут нет. А во-вторых, повторю, тот же полигон – это не навсегда. А в-третьих… в-третьих… ну… должно же быть что-то еще? – Капитан подмигнул.

– Да я не об этом! – с досадой поморщился Пашка. – Вот почему на нас напали эти свинопсы? А горячий дождь, метеориты? Это было специально?

– Думаю, да: для Машины устроить такое – раз плюнуть. А вообще в начале практически всех турниров стараются создать всяческие неожиданности, ну, чтобы отсеять, типа самых слабых и невезучих. Это же шоу! А для многих до сих пор важна зрелищность, будь она неладна…

– Но это же очень опасно! Что значит «отсеять»?! У нас ведь уже человек погиб!

– Погиб, – вздохнув, кивнул Федор, – и тут ничего не поделаешь… Машина, полигоны, порталы там всякие – не наши они, не человеческие, понимаешь? Существа, придумавшие их, мыслили иными категориями. Другая логика, другая мораль. Есть типы состязаний, когда команды воюют друг с другом практически по-настоящему, и такой турнир от гладиаторских боев практически ничем не отличается, разве что сражаются не рабы, а военные за деньги или преступники за свободу.

– А что тут еще может быть, ну… из неприятных неожиданностей?

– К сожалению, все что угодно. Вообще это зависит от условий турнира, в котором мы оказались. Но что-то у нас идет не так, так что на общие правила можно не рассчитывать.

– Ну а можно ли отключить все эти опасности? Или построить прямо здесь защищенный бункер? Или склад с едой? Ведь полигоном можно управлять, разве нет?

– Теоретически да. Этот мир можно настроить очень точно, вариантов миллионы, но у нас никакого доступа к Машине сейчас нет.

– А у кого есть?

– В основном у распорядителя, и то – не всегда. Когда турнир начинается, возможностей для манипулирования становится меньше всего. Ну, чтобы условия не менялись слишком часто, предоставляя какой-либо команде конкурентное преимущество.

– У распорядителя? Это тот, который в том замке, в горах?

– Ну, это не совсем замок, я даже не уверен, что там вообще что-то есть… Но нам кажется, этот распорядитель интересуется тобой. Случайно, не знаешь почему?

Пашка покачал головой. Опять! Спрашивали ведь уже… Что за допрос? Значит, все-таки не доверяют…

– Жаль. Очень жаль, – вздохнул капитан.

«Да это я хотел вас спросить о том, что вам всем от меня надо!» – чуть было не вырвалось у Пашки, но он вовремя сдержался.

Следующие полчаса прошли практически в полном молчании, раздавался только монотонный, выводящий из себя звон цикад. С каждой минутой солнце припекало все сильнее, и путники порядком взмокли. В глаза, нос и уши лезла пыль, над головами кружила туча мух и слепней. Далед, казалось, вовсе не замечал их, зато Дуар, замыкающий профессию, иногда с диким рыком начинал размахивать руками и даже топать ногами, пытаясь отогнать от себя назойливых кровососов.

Они уже почти добрались до излучины реки, которая делала в этом месте крутой поворот. Берег здесь был покрыт густой зеленой растительностью, а широкая полоса непосредственно у воды белела чистейшим песком. И вот там на солнышке грелось огромное множество странных существ, похожих на тех, которых Пашка заметил, находясь на пригорке у информационного стенда. Тогда он решил, что его подвело зрение или нервозное состояние, но теперь…

– Кто это?! – дернул он за рукав Федора.

– О, мокрицы, – с довольным видом ответил капитан. – Ну, значит, с голоду не помрем.

– Это трилобиты, – возразил, обернувшись, Сармат. – Трило́бики, как мы их называем – они есть во многих мирах. Видишь, пацан, какие у них панцири и хвосты?

– Вон и мокрицы бегают, – показал Федор. – Да их вообще полно там! Лепота!

Трилобиты! И гигантские мокрицы. Пашка с удивлением таращился на более чем метровых членистоногих, похожих на помесь черепахи и рака, с небольшими клешнями и плоскими хвостами. Некоторые из них бесцельно ползали взад-вперед, а другие нежились в выкопанных в песке ямах. Среди монстров сновали существа чуть поменьше, более вытянутые и гладкие, состоящие из колец и узких пластин. Они были светло-желтых либо бежевых оттенков и выглядели совершенно непривлекательно. Мокрицы!..

– Обожаю их запеченными с картошкой и сметаной, – сказал Сармат, демонстративно гладя живот. – С укропчиком… В тыщу раз вкуснее омаров! Между прочим, жрать охота. Я ведь не ужинал. А тут еще только полдень!

– Обойдешься, – беззлобно хмыкнул капитан. – Будет привал – будет тебе и сметана.

– Уж я надеюсь, – усмехнулся Сармат. – Да что-то не верится.

Они дошли до рощи и свернули в долину, следуя еле приметной звериной тропой.

– Осталось совсем немного, – обнадежил Далед. – Подтянись!

Постепенно местность снова стала бедной, только-только появившаяся у реки жирная земля уступила место грязному песку и россыпям острых камней, а деревья – плотным, высоким кустам. Далед принялся сверяться по какой-то бумажке, на которой был распечатан план местности – капитан объяснил Пашке, что его любезно предоставила Машина через информационный стенд. Но пока это была единственная ее помощь.

– Вон там, – вскоре показал Далед. – Смотрите!

Среди колючих кустов, растущих здесь уже практически стеной, торчала невысокая мачта с треугольным металлическим флажком неопределенного цвета. Мерко остановился неподалеку от нее и вопросительно оглянулся – что, мол, делать.

– Сержант, проверьте обстановку! – скомандовал Далед. – Живо!

Сармат беспрекословно устремился вперед, осторожно раздвинул кусты и исчез за их ветвями. Прошла томительная минута. Наконец он вынырнул обратно и немного понуро побрел назад.

– Ну что? – нетерпеливо крикнул ему майор. – Что там?

– А ничего! – махнул рукой Сармат. – Там все уже давным-давно разграблено! Не будет никакой сметаны.

Некоторое время все стояли молча. Превозмогая начавшуюся головную боль, Пашка гадал – дело просто плохо или совсем хреново.

– Ну, – сказал Федор, отирая со лба крупный пот, – тогда идем к будке контролера, может, там что осталось. Оттуда уже разбредемся по маршрутам. Все равно туда шкандыбать.

– Согласен, – кивнул Далед и сделал знак Мерко, подзывая его к остальным. Тот затрусил обратно.

– Может, еще посмотреть, повнимательнее? – спросила Лиза. Совсем сникшая, выглядела она неважно. – Может, Сармат не заметил чего?

– Чего это я не заметил? – возмутился подошедший сержант. – Пустой контейнер, крепления разбиты вдрызг, горстка песка – и это все. Не веришь, иди сама смотри.

Лиза что-то буркнула, но с места не сдвинулась.

– Столько времени прошло, – задумчиво пожевал губами капитан. – Кто-то уже все вынес. Может быть, еще во времена вашего сражения.

– Это вряд ли, – возразил Далед. – Некогда тогда было грабить, все произошло буквально за считаные часы. Здесь ведь не держали оборону неделями.

– Вы уверены, майор? – хмыкнул Сармат.

Далед проигнорировал его.

– А как быстро провели консервацию? – спросил Федор. – Может, с той стороны еще некоторое время кто-нибудь сюда шастал?

– Очень быстро провели. Очень. Боялись рецидива. Вывезли раненых, кого смогли – из убитых, не всех – вы же видели… Тогда особо не церемонились… И запечатали.

– Вот видите! – заметил Сармат. – Кто-то все-таки остался, а потом и воспользовался всеми этими схронами. Не будет нам никаких запасов.

– Это уже не важно, сержант! – возмутился Далед. – Не важно, понимаете? И я бы вас попросил соблюдать субординацию, мы не на прогулке! Идемте уже… Тут километра три от силы.

Представлять таинственную будку контролера можно было сколько угодно, Пашка уже старался ничему не удивляться, но когда он ее увидел, то все-таки удивился.

– Это и есть та самая контролерская? – спросил он Федора.

– Судя по карте, да, – кивнул капитан.

Будкой это назвать было сложно. Потому что перед ними оказалось небольшое здание «Макдональдса»: пыльное, с покосившейся вывеской, облупленными стенами и почти светонепроницаемыми от грязи окнами. Сбоку прикорнул маленький ржавый грузовичок с разорванными шинами и прогнившим тентом, а из-за угла выглядывал краешек трансформаторной будки – оттуда к крыше забегаловки тянулся толстый силовой кабель. На крыше здания торчал длинный шест громоотвода. Но это была цивилизация!

– «Макдональдс», – прочитал Пашка. – Вот это да!

– Да уж, – кивнул Федор. – Не пятизвездочный отель, но все же…

– У нас пишут «Макдоналдс», – сказал Сармат и смачно сплюнул. – Без мягкого знака.

– Точно, есть такое дело, без мягкого, – задумчиво ответил капитан, внимательно оглядывая здание. – Но меня всегда коробило это иностранное произношение: Макдонал-л-лдс. Да и не только меня. Жуть как коряво, прости господи!

– Точно, язык сломаешь! – поддакнула Лиза.

– А у нас как здесь – «Макдональдс», – сказал Пашка, почувствовав себя среди остальных каким-то иноземцем. «У нас»… Ишь ты!

– В разных мирах по-разному, – ответил Федор. – Например, есть Вселенные, где в России эту вывеску пишут исключительно по-английски, а в других вообще нет никаких «Макдональдсов», не суть важно.

– Но как тут это вообще может быть? – снова удивился Пашка. – Ведь двести лет назад ничего такого не существовало!

– Получается, что сотворен к нашему приходу. Обычное дело! Зуб даю, еще утром тут одни кусты торчали. Но все равно здесь что-то не то… Что-то дурит наша Вселенская Машина, ох дурит!

– Восстановим? – Далед кивнул на грузовичок.

– Вряд ли, – махнул рукой капитан. – Но посмотрим, конечно. Позже.

Они шумно ввалились внутрь, распахнув заваленные песком двери, и принялись озираться. Везде царили бардак и запустение. С одной стороны, кучи не имеющего к пункту питания барахла, а с другой, не было похоже, чтобы это заведение покидали в спешке – все стулья и столы стояли ровными рядами, ни разбросанных тарелок или остатков пищи, плесени или какой-нибудь паутины. Впрочем, если «Макдональдс» искусственный, все это объяснимо.

– Да нет тут никого, – сказал Сармат. – Пусто, как у меня в желудке. Зато дышать можно.

Воздух, как ни странно, тут действительно был чист и свеж, будто работал кондиционер.

– Проверь-ка точнее, – приказал Федор, кивая на кухню.

Сармат подобрал с пола кусок трубы и пошел меж столов, Мерко последовал за ним с увесистым куском арматуры, а Дуар встал на страже у чуть приоткрытой двери. Федор вытащил четыре алюминиевых стула.

– Садитесь, в ногах правды нет, – пригласил он. – Вон там тряпье, оботрите сначала.

Пашка кое-как оттер грязные разводы на сиденье и устало плюхнулся на него. Какое счастье…

– Если всему этому только несколько часов, то откуда эта пыль? – спросил он.

– Оттуда же, откуда и все остальное, – ответил капитан, присаживаясь рядом. – Да не ищи ты здесь особый смысл! Как говорится, пути Машины неисповедимы. Главное, чтобы она нам тут хавку с водой оставила. Точнее, одному тебе – это же пункт контролера, так сказать, твое рабочее место.

– А вам? Для вас еду она не должна готовить? Почему?

– А нам… – Капитан развел руками. – Эта инопланетная железяка указала только один схрон, и тот пустой. Ну, не повезло, бывает. Возможно, здесь есть некий тайный замысел, но мы этого не знаем. Да ты не парься, выберемся, с голоду не сдохнем. По крайней мере, в самом начале.

Федор подмигнул внимательно слушающей их Лизе. Та в ответ горько усмехнулась.

– А кто они такие, контролеры? – спросил Пашка. – Что мне нужно будет делать?

– Да ничего сложного. Они не являются участниками состязания – лишь контролируют прохождение этапов. Как именно – зависит от типа турнира и различных его параметров, не могу пока сказать, как будет на этот раз. Может, это сопровождение группы по пути ее следования и тупое нажимание кнопок на терминале конкретного этапа. А может, удаленный контроль по мониторам, например, отсюда. Короче, проставление оценок и баллов, легкотня. Но без некоторого действия со стороны контролера пройти состязание невозможно. В общем, завтра узнаем.

Они помолчали. Было слышно, как Мерко с Сарматом гремят посудой, стучат дверями, передвигают что-то тяжелое и негромко переговариваются между собой.

– А вы сказали, что я… – Пашка замялся. – Что я завербован. Это что значит?

– Пока ничего особого, – странновато улыбнулся Федор, покосившись на Даледа, безучастно разглядывавшего скудный интерьер зала. – Не бери в голову.

Пашка немного разочарованно кивнул. Ладно, поживем – увидим. Тут главное вообще дожить… до чего-нибудь.

Вернулись Сармат и Мерко.

– Все чисто, – отрапортовал сержант. – Это и вправду контролерская, нашли его кабинет, – он кивнул на Пашку. – На улице исправный электрогенератор – уже запустили, ток дает. Жрачка есть, и вода тоже – немного, но имеется.

– И спальники, четыре штуки, – добавил дарханин.

– Совковые раскладушки, – пояснил Сармат. – И одна из них сломана. Оружия пока не обнаружили.

– И то дело, – кивнул Федор. – Значит, остаемся здесь до утра.

– Объявляю привал, – громогласно подытожил майор. – Всем привести себя в порядок и отдыхать. Дуар и сержант – часовые, смена через два часа. Капитан, Павел, проверьте пока пульт контролера. Мерко, обеспечьте личному составу питание.

– Пошли посмотрим, – сказал капитан Пашке и встал. – Так сказать, приценимся.

– Там, в конце, – махнул рукой Сармат. – Я покажу вам.

Они прошли между столиками, миновали узкий коридор и попали во второй зал, маленький и темный. Справа виднелась неприметная дверь с круглой хромированной ручкой.

– Больше похоже на туалет, – заметил капитан.

– А то, – усмехнулся Сармат. – Кажись, когда-то оно им и было.

Они прошли внутрь. Сержант щелкнул выключателем, и наверху забрезжила тусклая грязная лампочка, еле освещающаяся длинную узкую комнату, походившую на сушилку или кладовую. Стены украшали плакаты, графики выработки некоей продукции и приколотые к ним листки, пожелтевшие от времени, с еле видимыми выцветшими каракулями. Вдоль одной из стен – встык три стола, больше напоминавшие старые школьные парты, а на них какая-то аппаратура, покрытая толстым слоем пыли. Окна не было.

– О, какой раритет. – Федор похлопал рукой по громоздкой рации, занимающей полстола. – Ну вот, видишь, Павел, какие сюрпризы может преподносить Машина? В юморе ей точно не отказать.

Он вдруг схватил огромный стоечный микрофон и поднес его ко рту:

– Алло, диспетчерская, диспетчерская! Грузите апельсины бочками!

Пашка не ожидал от капитана подобной несерьезности и невольно улыбнулся, а Сармат по своему обыкновению и вовсе заржал, словно взбесившийся мерин.

– Иди на пост давай! – одернул его Федор, и сержант, посмеиваясь, вышел.

Значит, рация… Пашка уставился на допотопный электронный «гроб» выпуска в лучшем случае пятидесятых годов прошлого столетия: куча ручек, регуляторов, переключателей, шкал и прочей атрибутики старой ламповой техники. Сверху на панели лежали наушники довольно страшненького вида и планшетка с несколькими рядами мелких, ничего ему не говорящих цифр. Подобное Пашка видел только на картинках и в фильмах про Великую Отечественную войну.

– Умеешь обращаться? – спросил капитан.

– Нет, – упавшим голосом ответил Пашка. – Откуда?

– Ну, ничего, разберемся. Подозреваю, это просто имитация, и тут все куда проще, чем с настоящей техникой.

Справа, на втором столе, разместилось барахло той же эпохи: арифмометр «Железный Феликс», красивая фарфоровая кружка с изображением товарища Сталина на фоне красного знамени, маленький блокнот, стаканчик с набором ручек и карандашей, шнурованный журнал с надписью «Опись склада № 4. Ноябрь 1956», пачка «Работницы» за 1957 год, алюминиевая ложка, а также горстка монет неизвестной принадлежности, видимо, также псевдосоветских. Зато на третьем столе пылился монитор: маленький, пузатый, еще с вакуумной трубкой – эдакий привет из середины девяностых, провода его уходили прямиком в стену. Рядом примостилась самая обычная клавиатура, грязная и пыльная.

Капитан включил монитор. Внутри его что-то громко щелкнуло, зашкворчало, и пылинки на поверхности выпуклого стекла весело затрепетали, подбадриваемые статическим электричеством. Не торопясь осветился экран, явив простенькую заставку с изображением звездного неба, части школьного глобуса в нижнем углу и чего-то типа летающей тарелки, зависшей над ним. Посередине сияла надпись: «Бодрые старты». Гильдия спорта университета г. Усть-Речинск. Официальная система турниров».

– «Бодрые старты»… – хмыкнул Федор. – Ну-ну.

– Что это? – спросил Пашка.

– Без понятия… Скорее всего, просто абракадабра. Маловероятно, что все это реальная система, которая использовалась тут раньше. Тебя не смущает, что написано чисто по-русски? А то, что двести лет тут никого быть не могло, как ты правильно заметил насчет кафе? Это просто стеб Машины или нынешнего распорядителя, который к нашему приходу подготовил это место по своему извращенному разумению.

Капитан нажал на клавиатуре кнопку «Вход». Картинка сменилась четырьмя черными квадратами с мелкими надписями и цифрами под каждым из них. Внизу заморгала строка «Ожидание активации Раунда 1». Федор вздохнул:

– Ничего не понимаю. Так окончен турнир или нет? Ерунда какая-то. М-да… Чувствую, придется-таки нам сдавать программу ГТО этого самого университета по полной!

Пашка взглянул на него, не понимая, шутит тот или нет. Но капитан не шутил.

В комнату осторожно заглянула Лиза:

– Идите ужинать, все готово. Опа, ни фига себе! У нас есть связь! Е-мое…

– Пошли, – кивнул Федор Пашке, выключая монитор. – Потом надо будет разобраться, что здесь к чему, запустим рацию… Может, записи какие есть полезные, но это, честно говоря, вряд ли. Просто антураж.

В первом зале накрыли два столика. Впрочем, пиршеством тут явно не пахло: четыре банки тушенки, две – шпрот, небольшая головка сыра, две пластиковые бутылки молока и несколько пачек печенья.

– Перекусить хватит, – оценил набор Федор. – Здесь что, есть холодильник?

– Так точно, – кивнул Далед. – Это же кафе. Морозильник доверху забит говядиной, еще имеется пара килограмм замороженной клюквы и мешок полусгнившей моркови. Ваших любимых макарон нет, картошки тоже, из зелени только лук и немного редиски. Вода из крана течет ржавая, но пить можно.

– А вскипятить не пробовали?

– Плита не работает, надо разбираться, – ответил майор, вскрывая консервную банку ножом. – Зато есть столовые приборы, кухонные ножи и даже тесак. Чем не оружие?

– Ножа не бойся, бойся вилки: один удар – четыре дырки, – с иронией продекламировала Лиза.

– Не бойся вилки, бойся ложки: один удар – и ты в лепешку, – автоматически парировал Пашка. Это были известные детские шутки.

– Займитесь лучше делом, молодежь! – нахмурился Далед.

– Да я… это… не голоден, – пробормотал Пашка.

– Мы поужинали, – добавила Лиза.

– Поешьте! Это приказ. Неизвестно, что с нами еще может случиться.

– Хорошо… – вздохнул Пашка. Он с бо́льшим удовольствием сейчас завалился бы куда-нибудь на диванчик и заснул – усталость и нервное напряжение брали свое.

Он принялся разглядывать банку тушенки. На яркой цветной этикетке, будто месяц назад вышедшей из-под печатного станка, был изображен зеленый луг и счастливая, улыбающаяся корова, так и мечтающая принести себя в жертву человеческому роду. Надпись гласила: «Тушенка говяжья. МосОблЭкспорт. г. Фрязино. 1952 г. Высший сорт. Употреблять в охлажденном виде».

– Просрочено, – рассеянно пробормотал он, но тут же понял, что это мясо наверняка произведено буквально несколько часов назад. Собрано из молекул таинственной Машиной. Подделано. Сымитировано. Слизано с человеческой цивилизации. Да его вообще можно ли есть?

– Если бы нас хотели уничтожить, уже давно никого не осталось бы в живых, – сухо заметил Далед, выкладывая на тарелочку шпротины. – Лучше распакуйте печенье, сударь.

Пашка хотел было напомнить майору о Семене, но сдержался. Опустив голову, он принялся молча разворачивать шуршащую обертку «Медовой забавы» за 1 рубль 36 копеек в ценах февраля 1957 на неизвестно какой планете-глобуле-или-чем-там-еще.

Внезапно в зале потемнело.

– Что это? – насторожилась Лиза, перестав разливать молоко по граненым стаканам. – Пыльная буря?

– Не похоже, – нахмурился капитан, оставил нарезку сыра и подошел к окну, пытаясь через грязные разводы рассмотреть улицу. – Дуар, разведайте обстановку и немедленно доложите!

Дуар, который до этого осторожно выглядывал через щель приоткрытой двери, щелкнул каблуками и выскочил наружу.

– Новая напасть… – проворчала Лиза. – Куда ж без этого!..

Стемнело еще сильнее. Создавалось впечатление, будто кто-то крутил ручку яркости на неведомой небесной люстре.

– Врубить свет? – предложила девушка, повернувшись к выключателю на стене.

– Не надо, – остановил ее капитан. – Привлечем к себе ненужное внимание. Проверю-ка я лучше сержанта.

Он заспешил на другой конец здания к черному входу, где расположился Сармат.

– Ничего особенного, – доложил вошедший Дуар. – Просто солнце село за горизонт.

Вот так вот взяло – и быстренько закатилось? За пару секунд? Пашка покачал головой. В этом мире ни на что нельзя было рассчитывать или в чем-либо быть уверенным. Прежний опыт можно было выкинуть на помойку. Его нужно было выкинуть – чтобы не сойти с ума и выжить.

– А тут такое в порядке вещей, – видя выражение его лица, сказал Далед, – не удивляйтесь, молодой человек.

– Стараюсь, – вздохнул Пашка.

– Возможно, полигон подстраивается под наше суточное время, ведь сейчас уже двенадцатый час ночи. Не знаю, что он так долго раздумывал.

– На улице стало довольно прохладно, – добавил Дуар. – Холодает…

– Ну так вечер как-никак, – резонно заметил майор.

Когда Федор вернулся, Пашка спросил его, уже вовсю жуя бутерброд с сыром и положенными сверху шпротинами:

– А вы говорили, будто обычно турнир начинается как-то… по-другому. Это как?

– Если это не урок физкультуры в частной школе и не учения военных, а действительно соревнование, то обычно все крайне торжественно. Ну, как в спортивном шоу по телевизору: свет, звук, разнообразные эффекты, напор и энергия – сам подход, понимаешь? Только вживую, по-настоящему и с куда большим размахом: прямо на небе возникают огромные трехмерные надписи, экраны с видеотрансляцией происходящего, всякие там стоп-кадры удачных моментов, вопящие зрители, возбужденный ведущий, спонсоры, реклама, статистика турнира, рекорды и тому подобное. Звук идет просто отовсюду! И от этого невозможно скрыться, оно везде, не заметить все эти эффекты просто невозможно, а ты для зрителей как на ладони… Однако сейчас этого ничего нет – вот мы и призадумались.

– Ясно…

– Да и вообще – одни мы тут! А где персонал? Ни-ко-го! Обычно на полигонах очень много всякого вспомогательного состава. Но не в этот раз.

– А еще оружие и экипировка, – вставил дарханин. – Как правило, они предоставляются здесь же, на месте, сразу. Хотя бы для начала, до первых трофеев, ну, если состязание военного типа, конечно. Невозможно пронести с собой что-нибудь со стороны – все, что не по уставу турнира, просто исчезает при переходе. Вот почему мы теперь безоружны. А мне как дарханину признать это крайне нелегко! Это позор!

– И никакой экипировки не дали, – поддакнула Лиза.

– Хорошо еще, что не раздели догола, – усмехнулся капитан. – Хотя кто знает, что нас тут еще ждет…

Перекусив, Пашка с Федором и Даледом прошли в контролерскую. Капитан с ходу защелкал тумблерами рации, и она тут же ожила: засветились мягким желтым светом индикаторы, задергались стрелки, в наушниках затрещали и засвистели атмосферные помехи. Майор в это время начал изучать надписи на стенах, что-то бубня себе под нос.

– Не хай-энд, конечно, – ухмыльнулся капитан, беря наушники, – но вести переговоры тебе можно будет.

– С кем? – поинтересовался Пашка.

– Надеюсь, что с нами в том числе – когда мы отправимся дальше. А ты останешься здесь – будешь ставить нам оценки. «Бодрые старты» же!

Пашка озадаченно промолчал. Федор нацепил наушники, предварительно протерев их ладонью от пыли, и некоторое время крутил верньеры настройки, морщась и качая головой.

– Ничего нет, – сказал он наконец. – Ни на одном диапазоне; только треск и вой. Сдается мне, надвигается гроза. И нехилая.

В подтверждение его слов с улицы донесся мощный раскат грома. Пашке даже показалось, что задрожало здание.

– Я же сказал… – Хорошавин отложил наушники и начал перелистывать журнал «описи склада».

Заворчал еще один разряд, глухой, сонный. И почти сразу же грохнуло действительно сильно, резко и хлестко, совсем недалеко от кафе. С потолка посыпалась пыль, но ни капитан, ни майор, казалось, не замечали этого.

– Обычная декорация, – сказал Далед, стуча костяшками пальцев по бумажкам на стене. – О турнире ничего нет.

– Не уверен, – задумчиво проговорил Федор. – Нужно тщательнее все изучить. Возможно, тут есть подсказки.

– Ну вот и займитесь этим, господин Хорошавин. – Майор повернулся к двери, собираясь выйти. – Наше соревнование – вовсе не компьютерный квест, разве нет? Глупость какая-то!.. Кто же все-таки это затеял? Можете не отвечать, вопрос риторический, хотя по своей окраске и матерный.

В проеме двери он столкнулся с немного испуганной Лизой.

– Там такое!.. Жуть! Можно я с вами побуду? – спросила она, поеживаясь.

– Нельзя, – несколько грубовато отрезал Далед. – Идемте со мной, барышня!

Они ушли, и капитан как ни в чем не бывало продолжил изучение журнала. Ударил гром, еще и еще раз.

– Да уж, не на шутку разошлось, – сказал Пашка.

– Угу… – рассеянно промычал Федор. – Точно… Так… Хм.

– А как мы завтра узнаем, что мне делать? – помедлив, спросил Пашка.

– Э-э… – Капитан резко захлопнул журнал, подняв кучу пыли, и невидящими глазами уставился на Пашку. – Созвонимся. Э-э… В смысле, свяжемся… В смысле, видно будет. Иди спать!

Федор выглядел довольно растерянным, сбитым с толку. И стал он таким после просмотра этого самого журнала… Странно.

Они вышли из контролерской; Хорошавин забрал журнал с собой. «Хочет изучить на досуге, – решил Пашка. – Интересно, что там?»

На улице действительно творилось что-то страшное. Даже сквозь грязные пыльные окна было видно, как по всей долине сверкают десятки фиолетовых, желтых и просто ослепительно-белых молний. Ломаные линии, ветвясь и изгибаясь причудливыми фигурами, вонзались в землю, и после грохотал гром – вечный спутник небесного электричества.

– А туч-то нет, – заметила Лиза.

И то правда. Пашка не сразу понял, в чем странность ситуации. Молнии били из темного вечернего неба, на котором не было ни облачка. Просто появлялись – и всё. Из ниоткуда. И их становилось все больше. Несколько раз они ударили совсем близко от кафе, и некоторые кусты уже горели.

– Этого еще не хватало… – пробормотала Лиза, зябко кутаясь в кофточку. – Апокалипсис какой-то!

На улице стало ярко как днем, от шума и треска закладывало уши.

– Это что – новое испытание? – спросил Пашка Федора.

Капитан молча пожал плечами, похлопывая журналом себя по бедру. Его лицо мерцало фиолетовыми отблесками.

– Да отойдите вы от окон! – раздраженно приказал Далед. – Судьбу, что ли, испытываете? Удивительный вы народ, приматы!

– Да, Павел и Лиза, ложитесь-ка спать, – нахмурившись, сказал Федор. – Тут есть раскладушки. Подъем – в полседьмого!

Но еще некоторое время они все стояли посреди зала и как завороженные смотрели на беснующуюся грозу. Она буквально гипнотизировала. Все вокруг было наполнено разноцветным свечением, мерцанием, треском и резкими разрывами гневающихся молний. Казалось, вот-вот вдребезги разлетятся окна, сорвется с петель дверь или рухнет крыша, и тогда… тогда, наверное, мало не покажется.

Однако постепенно природа утихомирилась. Разряды сверкали все реже, гром только бубнил и ворчал, уже где-то совсем далеко, а затем «сухая» гроза и вовсе прекратилась. На улице почернело, а от окон повеяло холодом. Дуар авторитетно заявил, что снаружи уже ниже нуля. Но стоило ли этому удивляться?

Пашка, которому поставили раскладушку на кухне между плитой и разделочным столом, долго ворочался, не смыкая глаз. Никак не засыпалось – было жестко и неудобно, к тому же по полу дул холодный сквозняк, а укрыться было нечем. Единственную найденную скатерть отдали Лизе. Он пыхтел, переворачивался с боку на бок, считал веселых коров и овец, но сон не шел. Какой же безумный день!.. Невероятный!.. В реальности происходящего Пашка уже практически не сомневался, несмотря на постоянные странности, если не сказать больше. Все-таки так долго, планомерно и логично сны не длятся, да и его кошмары никогда такими не были. Там случалось иначе: все решительно понятно, он досконально «знает» предысторию, что он «тут» делает, зачем и что ему делать дальше. И никаких сомнений по поводу окружающего! А вот сейчас все наоборот… Хотя это разве что-то доказывает? Память-то к нему так и не вернулась. Ну да, было какое-то общее улучшение, в самом начале, но потом…

Тут Пашка вспомнил о таблетках. У него же еще оставались целых две! Он пощупал задний карман в джинсах. Да, на месте. Хорошо, что Лизка передала их ему в полиэтиленовом пакетике, иначе они бы полностью размокли, когда он болтался в колодце. Может, принять одну прямо сейчас? А то когда еще будет время? Тихо, спокойно, никто не видит, и вода есть… Но подумав еще немного, Пашка решил пока повременить. Успеется.

Наконец совершенно незаметно его начало клонить ко сну, веки сомкнулись, и он, измотанный бессонницей, начал проваливаться вниз, в темноту, туда, где…

– Эй, эй, вставай!

Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо:

– Студент, мать твою, подъем!

Пашка резко открыл глаза и испуганно отпрянул. Над ним нависала темная фигура. Ольга?! Нет, к сожалению, это был Сармат, а в его руках – огромный тесак для разделки мяса. За поясом у вояки торчал еще один внушительного размера нож.

– Давай, твоя очередь, – сказал сержант.

– Чего?.. Что такое? – прохрипел Пашка.

– Дежурить, чего!

Пашка с досадой облизал губы. Он почему-то наивно думал, что чаша сия минует его, что дозорным его не поставят, ан нет!

– Сколько времени? – спросил он, пытаясь отогнать остатки сна.

– Тише ты… Два часа. Идем.

Пашка с кряхтеньем уселся на раскладушке, приводя мысли в порядок. Сумрак и мертвая тишина, только чуть поодаль сопела во сне Лиза.

– А где остальные?

– Отдыхают. Собирайся быстрее!

Пашка поплелся за сержантом. Они прошли по коридору в конец здания к черному входу. Окон рядом не было, выглянуть на улицу можно было только из бокового ответвления коридора. Холодно, но светло – наверху висели несколько длинных ламп дневного света, старых, еще люминесцентных.

– Вот, – показал на дверь Сармат. – Находишься тут и охраняешь закон и порядок. Наш покой, короче. Это тебе. – Он протянул Пашке тесак. – Пользоваться умеешь?

– Разберусь. – Пашка взял тесак. Тот был увесистый, удобный, внушающий доверие. Да, таким можно и помахать. Если что.

– Не оттяпай себе чего-нибудь ненароком, – усмехнулся Сармат. – В общем, так. Вот дверь. Вот засов. Там, снаружи, – он ткнул пальцем в металлическую поверхность, – вражеская территория. Будет кто ломиться – сразу орешь благим матом, зовешь остальных, понял? Орешь, а не бежишь. Сам – ни с места! Без самодеятельности. Но если кто башку сюда просунет и будет угрожать, руби ее, не думай, понял?

– А если башку сунет, а угрожать не будет?

– Ты, это… не умничай! Ори в любом случае, я буду спать на твоей койке. Капитан и Хранители – в первом зале. Тебя сменят через два часа. Ну или два с половиной… Как получится. На улицу не выходить ни под каким предлогом, пост вообще не покидать. Только следи за окнами в коридоре, вон там. И не вздумай спать, твою мать! Проверю. Что еще? Ну, значит, все. Усек?

– Усек.

– Вопросы есть?

– Да вроде нет.

– Ну и чу́дно.

Сармат, круто развернувшись на каблуках, собрался было уйти, как вдруг за дверью что-то хрустнуло, стукнуло и… заскрипело.

– Что это?.. – прошептал Пашка.

– Тихо!

Снова хрустнуло, а затем будто кто-то сбросил с плеча на пол мешок картошки. Еще раз. Снова…

– А ну-ка, дай сюда! – Сармат вырвал из рук Пашки тесак и приложил к двери ухо. – Погаси свет! Вон там, живо!

Пашка щелкнул выключателем – стало темно, только из бокового коридора проникало слабое ночное освещение.

Бум, хлоп, бум, шлеп… Тишина. Шлеп-шлеп. Снова тишина. Шебуршание. Хлоп-хлоп, но совсем тихо, кажется, уже чуть дальше.

– Уходит… – одними губами прошептал Пашка.

– Нет, надо посмотреть… – пробормотал Сармат. – А то не засну…

– Не надо!.. – дрогнувшим голосом пробормотал Пашка. Какая тварь там могла таиться, что за монстр поджидает их?

– Нет, надо! – напрягшись, Сармат тихонько отодвинул засов. – Будь наготове! – Он легонько подтолкнул дверь коленом и немного приоткрыл ее.

Но ничего страшного не произошло. Внутрь не ворвался тираннозавр, не влетела граната, не вполз ядовитый туман и даже не просунулась чья-то голова. Только засвистел ветер, ледяным порывом обняв их, а на пол, кружась, упало несколько снежинок. Пашка успел заметить лишь кусок темно-серого неба – по нему бежали плотные облака.

Хлоп-хлоп! Хрум. Сармат, закусив губу, приоткрыл дверь сильнее и высунул наружу голову. Пашка услышал его хмыканье, а затем откровенный смех.

– Сам смотри, – сказал сержант, освобождая место.

Пашка выглянул на улицу. Падал легкий снег, уже припорошив округу. Трава и кусты заиндевели и теперь весело поблескивали в ярком свете полной луны, невысоко висевшей над горизонтом. «Ну и погодка», – подумал он.

– Справа, справа! – подсказал Сармат.

Пашка скосил глаза. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, хотя по поведению Сармата он понял, что никакой опасности нет. Метрах в десяти-двенадцати спиной к ним на задних лапах стояло странное белое существо, сгорбленное, практически грушевидное, ростом не менее полутора метров. Ни ног, ни рук, ни головы, зато с боков свисали странные длинные пряди…

Снежный человек?! Но тут существо повернуло голову – маленькую и вытянутую, с торчащими ушками, махнуло миниатюрной, почти карикатурной лапкой… и вдруг прыгнуло! Шлеп. И еще раз – шлеп-хрум! Сзади раскачивался длинный толстый хвост.

Это оказался всего-навсего кенгуру, правда, покрытый густым белым мехом – этакий полярный вариант австралийского попрыгунчика. Да, для нынешней холодной ночи его шерстяная экипировка была, пожалуй, весьма кстати. «Велики дела твои, Машина!.. Теперь и снежный кенгуру», – пораженно подумал Пашка, с интересом наблюдая за странноватым существом.

Не проявив к кафе должного интереса, животное ускакало прочь, оставив после себя лишь полоску сдвоенных следов на едва выпавшем снеге.

– Закрывай уже, холодно! – пробурчал Сармат. – Нечего вымораживать помещение.

Немного дрожа от холода и нервного озноба, Пашка прохаживался вдоль коридора, крепко сжимая в руке кухонный тесак. Ничего не случалось – было тихо и пустынно, только люминесцентные лампы, противно гудя, лили сверху мертвенный синеватый свет, наводя на него смертельную тоску. Пару раз Пашка выключал их, но тогда его сразу начинало клонить ко сну, что было еще хуже, а указаний по этому поводу Сармат не оставил. Лишний же раз беспокоить его совершенно не хотелось.

По наказу сержанта Пашка периодически подходил к паре окон, находящихся в другом конце коридора, и таращился на темную улицу. В этом случае он, конечно, гасил лампы и потому в полной мере мог насладиться окружающим кафе пейзажем: припорошенные снегом раскидистые кусты, часть которых была опалена пожаром от ударивших в них молний, пустые прогалины между ними, искрящиеся всеми цветами радуги в свете полной луны, кустистые облачка, несущиеся по темному небу и еще более темная громада горы у самого горизонта. Где-то там, на ее вершине, стоял замок, а в нем находился таинственный распорядитель. Кто же он такой? Что ему нужно? Что тут вообще происходит? Пашка постоянно думал об этом, ломая голову, придумывал самые невероятные ситуации, выводил одно предположение за другим, но какое из них верное, ясно не было. Он твердо знал только одно: он обязательно выберется отсюда во что бы то ни стало!

Примерно через час, в очередной раз возвращаясь от обзора улицы и еще не успев включить верхний свет, Пашка вдруг услышал какие-то звуки. Испуганно остановившись, он с бьющимся в тревоге сердцем принялся вслушиваться: что, где, кто?! Писк, шипение, свист, обрывки слов… И кажется, источник шума находился где-то совсем рядом.

Пашка осторожно заглянул за угол, во второй зал, и понял, в чем дело – кто-то находился в контролерской! Он на цыпочках подбежал к приоткрытой двери и просунул голову внутрь. Пустую комнату освещала красно-желтым свечением работающая рация, а звуки шли из лежащих на ней наушников.

Пашка оглянулся – никого. Что за черт?.. Позвать Даледа или Федора? Или кто там сейчас дежурит у главного входа? А ну их! Недолго думая он зашел в комнату, плотно закрыл дверь и напялил наушники. Несмотря на сильный свист и электронный ветер, до него донеслось:

– Алло, алло, Паша! Ответь! Ответь!

Слабый, еле пробивающийся сквозь помехи голос. И снова:

– Алло, кто-нибудь меня слышит? Паша! Ответь! Прием!

– Да-да, это я!.. – жарко зашептал в микрофон Пашка. – Алло, я слышу тебя! А ты… кто?

– Алло, Паша! Ты меня слышишь? Ну?! Скорее! Прием!

– Да слышу, слышу! – уже почти в голос заверил неведомого собеседника Пашка. – Это я, Павел! Алло!

На той стороне снова начали заунывно молить об ответе. Кажется, его не слышали.

– Паша! Павел! Немедленно ответь! – заклинал голос. – Прием!

Тишина, треск и завывание эфира. «Так, – начал рассуждать Пашка, – он все время говорит слово «Прием». Прием? Да-да, прием! Простая симплексная связь, которая работает только в одну сторону! Значит, должен быть и режим передачи». Он принялся жадно разглядывать панель рации – вроде ничего похожего. Затем начал ощупывать микрофон. О чудо – маленькая выпуклая кнопка «Передача». Ну да, логично ее расположить именно здесь, все правильно. Пашка нажал кнопку и гаркнул:

– Я слушаю!

Тишина, завывание, свист.

– Да, это я, я – Павел! А ты кто?

Ответа не последовало. Ах ты ж, зараза! Кнопка! Рация же находится в режиме передачи! Да, к такому общению еще надо привыкнуть…

– Прием! – сказал Пашка и отпустил кнопку.

– Да! Теперь я слышу тебя! Это ты, Павел? – обрадовался голос. – Ты куда это подевался, брат?! Чего там накрутил, в утилите? Прием!

– Чего я накрутил, где? – немного растерялся Пашка, хотя тут же понял, что голос имеет в виду программу на компьютере Соломона – ту, которая перенесла их всех сюда. – А ты кто такой? – с подозрением спросил он. – Откуда знаешь об утилите? И что я там не так сделал? Прием!

– Я – это ты, в смысле твой параллоид, ну…. из параллельного мира, саморез! Мы общались с тобой по мессенджеру, в чате, помнишь? Это был я, но под ником Злобного Тунгуса, вспомнил? Прием!

– Ты – Соломон? – напрямик спросил Пашка. – Прием!

– Да… – чуть помедлив, ответил параллоид. – Я – Соломон. Что с того? А ты напутал кучу параметров в утилите! Такого там накрутил! Параметр R2 сколько выставил?! Семь десятых! Я же просил только три… Тип резонанса не тот, конусность поля в пять раз выше, а четвертую вкладку зачем вообще трогал?! И вот итог – всех кого только можно из квартиры притащил, да еще и не туда! Офигеть! Вас вообще могло распылить по всему Мультиверсу!.. И что мне теперь с вами делать?! Как так получилось хоть? Прием!

«Он еще и наезжает!» – разозлился Пашка и нажал кнопку «Передача»:

– Как-как! Я был под дулом пистолета!.. Меня торопили, за мной следили! Понимаешь? Вломилась куча народу!.. И эти… – Пашка перешел на нервный шепот: – Дархане!.. Хранители которые! Ужас! Они дверь твою взорвали! Они Федора хотели застрелить, нас всех арестовали! Это еще чудо, что я вообще там что-то разобрал в этой твоей, блин, утилите! Да я что, обязан разбираться в ней, что ли? – Пашка начал распаляться. – Тоже мне, «Майкрософт Офис»! Понапишут хрен знает что, а простым людям разбираться! Я не хакер как ты! Я же просто… и не программист, короче! Что сделал, то сделал. Вот… Прием!

– Ладно, ладно, чего ты разошелся, – примирительно ответил Соломон. – Я все понял! Да, я ее для себя писал, да и не оттестировал еще толком, что правда, то правда… Ничего такого не говорю, но пойми меня правильно, ведь можно было быть и немного повнимательнее…

В его стиле речи Пашка узнал собственные манеры – характеры, видать, были очень похожи. Значит, и вправду параллельная душа из далекого мира…

– Страшного ведь пока ничего не случилось, правда? – торопливо, уже почти извиняясь, продолжал Соломон. – Значит, и капитан Хорошавин там с Сарматом, да? Я видел ваши профайлы. А эта, Елизавета Фадеева и Семен… Зайцев, кажется – это кто? Понятые, что ли, какие-то? Они хотя бы посвяты? Прием!

– Да какие там понятые! – возмутился Пашка. – Просто помогли мне в твою квартиру зайти, но я не знал, что она твоя… Да, они посвяты, их капитан хорошо знает. А Семен… Зайцев… он уже погиб, слышишь? Погиб! Этот дождь, это же был кипяток! А потом метеориты! Его убило, понимаешь?! Прием!

– Погиб? Блин, я не знал… Я не знал, что так выйдет! Черт… Управление Машиной такое сложное… Я же только недавно внедрился в нее! Ты вообще хоть представляешь, что это значит, а?!

«Прости»! Надо же! И все?! М-да… А он, оказывается, управляет Машиной?! Ну ничего себе!

– А на фига вы активировали свои аккаунты, зачем? – снова заголосил Соломон. – Ну, возникли они и возникли, и фиг с ними, на то и полигон! Я бы вас и так вытащил, а теперь… Теперь вам придется, наверное, пройти все испытания по регламенту турнира! Черт! Даже не знаю, смогу ли что-либо поправить… Попробую, конечно, но… Эх! Прием!

– «На фига активировали»? Ты издеваешься, что ли? А что нам оставалось делать?! Инструкций тут развешано не было! Федор с этим… как его… Даледом пошли и активировали! Я-то вообще ничего не понимаю! Я обычный, не посвят! Что ты от меня хочешь?.. А ты, значит, умеешь управлять Машиной?! Прием!

– Ну как управлять… так, немного… В самом начале пути! Взломал там-сям, что-то подсмотрел, а что-то поспрашивал у знающих людей и… хм… не совсем людей, сам додумал пару моментов и вот пробую теперь, ковыряю, типа дизассемблирую… Реверс-инжиниринг, так сказать. Знаешь, чего это многим стоило?!

Дизассемблирует он! Реверс-инжиниринг, ага! Разбирает эту долбаную Машину по винтикам, значит, а тут судьбы людские решаются! «Чего это стоило»! А стоило ли вообще?

– …Слушай, Паша, дело на самом деле серьезное, – продолжал Соломон. – Но ты поставлен контролером, и это хорошо, просто замечательно. Будешь сидеть в этой каморке и регистрировать продвижение остальных по этапам, ничего сложного. Видишь рядом монитор с клавой? Ну вот. Завтра включатся камеры, появятся всякие инструкции, прочтешь на экране, в общем. Я постараюсь все эти задания исправить, упростить их или вообще отключить, чтобы вам легче было, а то, знаешь, там всякое бывает, и врагу иногда не пожелаешь… Да, короче, хавка в кафе есть, продержишься несколько дней! Затем я вас всех перемещу в безопасное место. Надеюсь, все получится! Ты понял? Прием!

– Понял… Но погоди, а ты прямо сейчас не можешь нас забрать отсюда? Ну, приехать там, прилететь, появиться как-нибудь… на гравилете… А? Прием!

– Нет, чувак, пойми, не могу! Я как бы не у вас там, я сейчас… в другом измерении, понимаешь? Совсем в другом. Никак! Но я постараюсь что-нибудь сделать, честно! В общем, Пашка, держись там давай, не вешай нос, ладно? Прием!

– Да, хорошо, я понял. Э-э… – Пашка задумался, что еще можно было бы спросить важного.

В эфире затрещало и засвистело сильнее обычного. Что, если связь сейчас оборвется?!

– Почему ваши чекеры определяют, что я – это ты? – выпалил он в микрофон. – Прием!

– Погоди, это пока не важно! Главное – не говори своим, тем более дарханам и Хорошавину тоже, что связался со мной, понял? Не нужно им знать, пока я тут не разберусь со всем этим. А то они еще никуда не пойдут, а это вообще швах будет! Завтра утром они свалят на этапы, тогда и поговорим, о’кей? Не говори, не говори им! Прием!

– Э-э… Ну ладно, хорошо. – Пашка снова задумался. Завтра так завтра. Вроде и поговорили, а все равно ничего не понятно…

Свист в наушниках усилился.

– Становится плохо слышно, – с тревогой заметил он. – Можно ли это как-то исправить? Ну, подкрутить тут, частоту настроить, а? Прием!

– Не, у тебя регулятор фиктивный, ты меня везде услышишь, на любой волне, если я нахожусь на линии! Это же не простая рация… а там… специально сделано, чтобы… процесс…

В наушниках начало выть и трещать совсем уж громко, голос Соломона прерывался, искажался и почти затих. Пашка ничего не понимал.

– …мало времени! Меня глушат или пытаются перекрыть канал!.. Слушай… Он уже здесь, здесь, я знаю… недалеко… сволочь!.. Не верь рыжему… Я… завтра… жди… берегись…

Ш-ш-ш…

– Ах ты ж! – Пашка постучал костяшками пальцев по наушникам, затем все-таки принялся вертеть ручку частоты, но менялся только тон воя и громкость шорохов. Все, Соломон исчез.

Проклятье! Надо было спросить про за́мок и распорядителя! Как же он мог забыть?! С досады он закусил губу. Может, завтра все наладится? Оставалось только надеяться. А кто такой «рыжий»?

Пашка стащил наушники и хотел было положить их на место, как услышал новые обрывки слов. Он спешно нацепил «уши» обратно.

– Хей, Павел! Па-а-авел! Ку-ку! Ты слышишь меня, дорогой? Ответь, мамочка тебя уже заждалась, обе-э-эдать пора!

Голос был незнакомым, одновременно наглым, тягучим и вкрадчивым. И конечно, никакой мамочкой там и не пахло – это говорил мужчина. Ощущение было неприятным. Пашка нажал кнопку передачи:

– Алло, кто это? Прием!

– Ага, слышишь, значит. Ну как добрался, нормально? Ты ведь Павел, не так ли? Уточни-ка свой личный номер и гаструлу, для ясности… Прием.

– Нету у меня никакой гаструлы! – ответил Пашка. – Я не посвят и ничего об этом не знаю. Я застрял тут и не могу теперь выбраться. Вы мне поможете? Прием!

– Заплутал, милок, значит? Угу… Опять эксперименты проводишь? А я ведь предупреждал тебя, помнишь? Не там надо ковырять и на проблему смотреть ширше! Ну и где ты торчишь, конкретнее? С какими параметрами работал? Что там вокруг тебя? Прием.

– Не могу сказать точно… Тут… Э-э… – Пашка принялся лихорадочно размышлять. Рассказать этому незнакомцу о Макдональдсе, Неве и замке? Хранителях и капитане? О полигоне с номером 26 и начавшемся турнире? А стоило ли? Не этот ли собеседник – рыжий, о котором предупредил Соломон? Нет, не нужно раскрывать место своего пребывания!

– Вы-то сами кто? – буркнул Пашка. – Что вам нужно? Прием.

– Слушай, ты заканчивай со мной играть, я этого не люблю! Я тебе кто – девочка-припевочка, что ли? Ты зачем прячешься от меня, брат? Забыл о нашем уговоре? Нехорошо, ой нехорошо друзей подводить! Нет, не просто друзей – партнеров! А ты знаешь, кто такие партнеры? Ну вот. Неужели было не ясно, что от меня тебе не скрыться? Что скажешь? Прием.

Ясно! Вероятно, этот незнакомец путает его с Соломоном. Что же ему ответить?

– Я не понимаю, о чем вы говорите… – пробормотал Пашка. – Кого я подвел? Как? Что за уговор? Прием…

– Ну, хватит уже! Я все могу понять, наш конфликт ведь, по сути, и выеденного яйца не стоит, я вообще сожалею, что так… получилось. Колизей, наверное, был перебором, согласен, но ты же остался жив, правильно? Победитель сезона!.. Тебе что – половины Мультиверса мало?.. А ты жаден, брат, точно – не в меру жаден! Говоришь, тебе вообще ничего не нужно? Так я тебе и поверил! Теперь тебя ищет Грюнвальд со своими Хранителями, а это уже совсем другая статья, ты согласен? Теперь уж точно не скроешься… Не такой уж и неожиданный поворот, правда? Прием, братишка, прием!

– Вы меня принимаете за кого-то другого! – устало произнес Пашка. – Я – не тот. Я случайно тут оказался, хотя я и Павел. Но никакого Грюнвальда я не знаю. Это честно. Прием…

– Ублюдок! – взвизгнул незнакомец. – О чести хакера он заговорил! Я тебе покажу, скотина эдакая! Пожалеешь еще, что на свет родился. Ладно-ладно… Ты меня удивляешь, парень, ей-богу. Ну, хорошо же…

– Кто это? Что там такое? – вдруг раздалось у Пашки над ухом.

Он вздрогнул. Перед ним стоял сонный Федор. Не церемонясь, он стащил с Пашки наушники и надел на себя, некоторое время молча слушая.

– Повтори-ка еще, чего ты там насчет моей задницы?! – внезапно рявкнул он в микрофон. – Кажется, мне послышалось? Только учти, что теперь ты разговариваешь с капитаном Хорошавиным! Надеюсь, помнишь еще такого? Прием!

Пашка с интересом смотрел на Федора, но ему не было слышно, что незнакомец отвечает капитану.

– Да? Неужто? – выслушав собеседника, ухмыльнулся Хорошавин. – И как ты это провернешь? Интересно будет узнать. Прием.

На этот раз Федор слушал долго, постепенно мрачнее все больше.

– Ясно, Тунгус, я тебя понял, – наконец медленно произнес он. – Мразь ты еще та. Ну что ж, посмотрим, кто кого. А Пашку нашего не трожь. Потому что он действительно не тот, о ком ты думаешь! Прием, урод!

Еще некоторое время Федор слушал, а потом снял наушники и медленно, как-то даже неуверенно положил их на место.

– М-да… – рассеянно сказал он, уставившись куда-то в стену. – Ну и дела!

– А что такое? – насторожился Пашка.

– Да как сказать… Объявился тут один наш знакомый, Фаронов Максим, по кличке Тунгус – бывший работник Гордеева, еще до Соломона. Собственно, Соломона-то и взяли на его место, когда этот самый Тунгус однажды дезертировал. Правда, потом и Соломон пропал, а это уже наводит на кое-какие мысли… М-да. – Капитан вдруг резко развернулся к Пашке: – Кстати, а ты как здесь оказался?!

Пашка смутился:

– Ну я… Стоял на дежурстве, проверял окна, вот там, сбоку, слышу – шум: шипит, пищит, кто-то по рации вызывает, ну я… и зашел посмотреть, что тут такое.

– Нужно было сразу меня позвать, – проворчал капитан. – Что он там тебе наплел?

– Да ничего такого… Он просто спутал меня с кем-то, все не верил, что я – не какой-то там его партнер. Считал, что я прячусь от него, но что у них там за дела, я так и не понял. Потом он начал орать и угрожать. Вот и все.

– Ясно. С Соломоном он тебя спутал, с кем же еще.

– Да я уже привык. Все меня с ним путают, – пожал плечами Пашка.

– А что ты успел ему сообщить?

– Ничего, клянусь! Вы же пришли почти сразу!

– Да?.. Ты уверен?

Пашка с усилием совладал с собой. Неужто по нему все заметно?! Ольга всегда говорила, что он совершенно не умеет врать.

– Ну да, ничего такого… вроде… – пробормотал Пашка, пытаясь смотреть на капитана абсолютно ясными и честными глазами.

Может, все-таки рассказать ему о разговоре с Соломоном? Хм… Наверное, еще успеется. На сто процентов тут никому нельзя доверять. Никому, даже капитану.

– Хорошо, – медленно кивнул Федор, и Пашке показалось, что тот не особо поверил ему. – В смысле не «хорошо», конечно, а «разберемся». Иди на пост. Хотя погоди, я же Сармату запретил привлекать тебя к дежурству! Что тут происходит?

– Да ладно, – махнул рукой Пашка. – Мне несложно. Все равно теперь не уснуть.

Раннее утро. Они стояли наготове перед выходом из «Макдональдса»: три турнирные команды и он, контролер. Контролер, который очень смутно представлял себе, что теперь делать и что будет со всеми ними дальше. Ноги ватные, горло пересохло, желудок сводит судорогой.

– Ну, давай краба, пацан. – Сармат протянул Пашке руку. – Сиди тут и не дергайся, в общем. Следи за компом.

Пашка осторожно пожал сержанту сухую шершавую ладонь.

– Хорошо… – надтреснутым голосом ответил он. – Буду следить.

Ему было немного страшно, но он не боялся признаться себе в этом.

– Дыши, чаще дыши, – сочувственно сказала ему Лиза, заглядывая ему в глаза и видя его смятение. – Все будет хорошо, все будет точно хорошо, верь мне.

«Тебе-то откуда знать? – раздраженно подумал Пашка. – Долбаные посвяты!»

– Павел… – Капитан тронул его плечо. – Помни, если что – мы в принципе будем поначалу недалеко. Связь должна быть, но чуть позже, вот увидишь. Машина нам не враг. Она просто… она просто машина, и ничего более. Да – сложная, да – непонятная и пугающая. Но всего лишь техническое устройство. И не из таких передряг выходили сухими. А если что-то пойдет не так, мы вернемся сюда. Завтра к обеду, если с этапами не прокатит, мы точно все вернемся. А потом…

– Рано слезы лить! – оборвал его Далед. – Что вы ноете-то все, я не пойму, как девчонки? Вы солдаты или нет? Парень справится, я же вижу, мы все видим! Ты ведь справишься? – Он строго посмотрел на Пашку.

– Да… Я справлюсь, – прочистив горло, неуверенно ответил тот. – Точно. Не подведу. Да.

– Ну вот, другого ответа я и не ждал, – ухмыльнулся Хранитель. – Не мальчик, но муж – так ведь у вас говорят?

– Держись. – Хорошавин напоследок сжал плечо Пашки и затем отпустил его.

Пашка рассеянно кивнул, стараясь не думать о будущем – слишком туманном и противно тревожном.

– Старайся не отходить от поста далеко и надолго, – продолжил капитан. – Бросок к окну, оглядел окрестности – и назад. Обедай там же, в контролерской.

– А если… а вдруг кто придет… другой? – спросил Пашка.

– Никто не придет, – спокойно ответил Федор. – Одни мы тут, полигон закрыт. А все, кто был тут раньше и не смог выйти, давно померли. Вообще же действуй по ситуации, универсальных правил в этом мире не существует.

– А Тунгус?! – возразил Пашка. – Вы же говорили с ним по рации!

– Тунгус – болтун! Мог бы – давно бы уже был здесь. В одиночку Фаронов к нам не сунется. И как я понял, он вообще не на полигоне. Не парься по этому поводу и даже не думай его бояться!

– Тесак-то тебе на что? – в свою очередь ухмыльнулся Сармат. – Я тебе его зачем дал, боец?

– Да отстаньте вы от него! – возмутилась Лиза. – Он первый раз в такой ситуации. Ничего не случится, Паша. Не дрейфь. Ну же, улыбнись, улыбнись!

Пашка обреченно кивнул, вымучив кривую улыбку, скорее похожую на гримасу. Им легко говорить! Ага… В его сознании уже рисовались кровожадные чешуйчатые монстры с длинными клыками, фантастические гиганты в латах и с лазерными пушками наперевес, темные потусторонние тени, медленно высасывающие из человека жизненные соки и прочие мерзкие персонажи фильмов-ужастиков. Вот как пить дать – только его спутники уйдут, тут все и начнется! Закон подлости всегда работает.

Впрочем, действительно: что это он паникует?! Ему же не пятнадцать лет! Не мальчик, и то правда. Вон Лизка – стоит и не дергается. А ведь она единственная в своей группе, ей одной проходить все эти дурацкие этапы турнира!.. Да, нужно взять себя в руки. И что это он расклеился, словно бумажный кораблик в бурной реке?.. Пашка медленно выдохнул, и ему немного полегчало. Ладно, пусть река будет бурной, а он – маленький кораблик. Но кораблик не бумажный!

– Время! – поднял руку Далед. – Идемте. Скоро уже совсем рассветет.

Мерко резко распахнул двери и выскочил наружу.

– Чисто! – крикнул он через плечо.

– По одному! – скомандовал Федор и, быстро кивнув Пашке, хлопнул Сармата по плечу. Тот, пригнувшись, вышел на улицу, покачивая огромным столовым ножом. За ним последовали все остальные.

Обернувшись, капитан махнул Пашке рукой, мол, закупоривайся. Тот плотно закрыл за собой двери, а затем, пыхтя и отдуваясь, придвинул к ним огромный холодильник, который они заранее притащили из кухни. Внутрь его еще навалили всякого скарба, чтобы было тяжелее. Конечно, эта банальная мера предосторожности настырных атакующих остановить не могла, но задержать на пару минут – вполне.

Пашка остался один. Он подбежал к окну – никого. К другому – тоже. Странно! Наконец в третьем он заметил темные фигурки, уже почти скрывшиеся за чахлыми кустами. А, ну да, все правильно, именно в том направлении они и должны были идти. Федор оставил Пашке простенький план начальных маршрутов команд, скорее, для успокоения – ведь все равно тот никуда не должен был уходить, а только сидеть у компьютера и ждать указаний Машины. И все. «Мы и сами не знаем, куда она нас потом направит, условия будут меняться, – сказал ему капитан. – Так что… По ситуации, Паша, по ситуации».

Пашка уже ненавидел это словосочетание: «по ситуации»! Кажется, в компании посвятов оно было любимым. Это же просто ни о чем, ни о чем! Ему всегда казалось, что так говорят, чтобы отмахнуться от проблемы, когда никакого плана нет и даже не предвидится, когда его просто не хотят либо вообще не умеют составлять. Но делать ведь что-то надо! Надо – в этом и проблема. А вот что именно…

Поеживаясь от нервного напряжения, он прошел в контролерскую и включил компьютер. Заставка была прежней: земной шар с летающей тарелкой и надпись: «Бодрые старты». Бредовее некуда. Немного поколебавшись, Пашка включил рацию и осторожно надел наушники. Треск и завывание эфира. Никаких голосов. Вздохнув, он отложил наушники в сторону и сел на стул, развернувшись лицом к открытой двери и положив тесак рядом с собой на стол. Пусть только ломанутся вороги проклятые…

Так прошло минут десять. Ничего не происходило, только слегка подергивалось изображение на мониторе, да из наушников доносился неясный шум, однако это были единственные звуки в здании. Постепенно ожидание стало невыносимым. Капитан сказал, что раньше чем через тридцать минут ничего начаться не могло, пока они не подойдут к площадкам первого раунда, но рекомендовал сразу же пройти в контролерскую. Ох, скорее бы, скорее бы!..

Пашка принялся нетерпеливо постукивать по полу кроссовками и разминать руки, будто ему предстоял боксерский поединок. Воздух стал густым и душным, и на лбу возникла испарина. Ему даже показалось, что у него появилась клаустрофобия: стены и потолок будто начали рушиться на него, давить и выжимать все жизненные соки. Хохоча и издеваясь, они грозились сомкнуть на голове несчастного свои холодные мертвые пальцы, а пол, вторя им, предательски раскачивался, словно палуба утлого суденышка в бурю. Не выдержав, Пашка вскочил и выбежал в коридор, тяжело дыша.

Спокойствие, только спокойствие! Сам же себя и довел. Даже смешно как-то! Все это проще пареной репы. Не о чем беспокоиться! Раз, два, три… пятнадцать… Его постепенно отпустило. Пашка довольно ухмыльнулся, отирая со лба пот. Вот так и надо, именно так.

Отдышавшись, он решил на секундочку выскочить на улицу через черный вход, благо его не забаррикадировали, так как двери и засов там и без того оказались весьма надежными. Он рысцой добежал до него и вышел наружу.

Было серо, сыро и промозгло. В долине все еще клубился утренний туман, клочьями продиравшийся меж ветвей кустов и уже подсвечиваемый розоватыми лучами поднимающегося из-за холмов «липового» солнца. В темно-синем небе застыли редкие облака, и кое-где до сих пор поблескивали звездочки, бледные и еле заметные – их время практически истекло. Ночной снег почти весь растаял, только под кустами остались маленькие светлые островки. Справа, как и прежде, темнела громада горы, окутанная плотной дымкой, – замок было пока не заметить.

Пашка с шумом вдохнул прохладный воздух, выпустив обратно густую струю пара, и ему совсем полегчало. «А что? Жить можно», – констатировал он.

Однако стоило поторопиться. Пашка уже собрался повернуться и уйти, как заметил вдалеке, за рекой, двигающуюся почти у самого горизонта яркую точку. Приложив руку к глазам и прищурившись, он попытался рассмотреть ее внимательнее. Сердце его снова застучало в груди, как разошедшийся компрессор. Что это еще такое?! Самолет, вертолет? Может, НЛО, в смысле гравилет? Несколько мгновений, и точка исчезла за краем холма. Чертыхнувшись, Пашка опустил руку. Ну и? Значит, их уже ищут? Но кто? Распорядитель? Или какие-нибудь местные жители, которые все-таки тут имеются? Наверняка это спасатели! Скорее бы уже.

Он спешно вернулся в контролерскую. Итак, они тут точно не одни, как ни крути. Хорошо это или плохо? Стоило надеяться, что первое, но и о втором варианте забывать не следовало. Пашка схватил наушники и некоторое время вслушивался в шорох эфира. Вдруг его уже вызывают эти самые спасатели? Но нет – все то же самое: треск, писк, вой. Он уселся перед компьютером и принялся ждать. Волнение о начале турнира как-то отошло на задний план, и теперь все его мысли занимала эта светящаяся точка. Кто это или что – оставалось полной загадкой, может быть даже, это был просто оптический эффект: туман, встающее солнце, блики реки, которая протекала как раз в той стороне, да мало ли!

Задумавшись, Пашка даже не сразу заметил, как монитор компьютера ожил, заставка с глобусом медленно отъехала вбок, и на серо-голубом фоне появилась мигающая надпись: «Активация группы 3. Введите свой идентификационный номер и нажмите Enter». Ниже расположилось длинное поле для ввода строки. Пашка встрепенулся и несколько секунд растерянно разглядывал экран, пытаясь собраться с мыслями. Началось! Оно началось!

Так. Клавиша «Enter», то есть «Ввод» – это и ежу понятно, а вот идентификационный номер?! Это еще что? Почему ему никто об этом не сказал?! И что теперь делать? Это как-то связано с той его суперметкой, из-за которой его все путают с Соломоном, или это что-то другое?! Пашка почувствовал, что к горлу снова подкатывается тошнотворный комок. Он растерянно оглянулся, как будто позади стоял тот, кто мог бы ему помочь, дать наставление, научить уму-разуму и вообще сделать за него все что требовалось. Ну хотя бы в первый раз, а потом он уж сам, честно… Но никого не было. Нужно было рассчитывать только на свои силы. Прямо сейчас. В одиночку. Срочно.

Ну, хорошо. Итак, рассуждаем. Вряд ли этот требуемый номер – тот самый супер-пупер-мега-код. Метка, которая способна однозначно идентифицировать многие триллионы, а то и секстильоны параллоидов в бесчисленных мирах, не может вместиться в такую относительно короткую строку. Может, тут где-нибудь есть сканер отпечатков, ну, как в квартире Соломона? Пашка принялся лихорадочно шарить по столу, перевернул клавиатуру, ужасно грязную, всю в крошках и комочках скатанной пыли, заглянул за гудящий и потрескивавший статическим электричеством монитор, но ничего похожего не обнаружил.

Посидев в прострации еще некоторое время, он схватил наушники в надежде услышать заветные цифры в эфире, но и там, кроме беснующихся помех, ничего не оказалось.

Ладно. Отлично. Пусть так. А если… Пашка крепко сжал кулаки, ненавидящим взглядом уставившись на поле ввода кода, и вдавил клавишу «1». За побежавшим курсором стала вытягиваться строка из единиц. Наконец курсор остановился, упершись в конец поля, и системный динамик компьютера возмущенно пискнул. Пашка отдернул руку.

Время шло. А, была не была! Он шлепнул по клавише ввода. Компьютер снова пиликнул, экран моргнул и отобразил новую надпись: «Поздравляем, контролер Павел Крашенинников! Теперь ваш код…» – Далее шла та самая его длинная строка из одних единиц. «Пожалуйста, вводите ее при каждом требовании Системы. Для продолжения нажмите Enter».

Пашка медленно выдохнул. Вот оно что. Грубо говоря, при первом входе ему просто предложили создать логин, то есть условное имя. Получилось, конечно, по-дурацки, но лучше чем ничего. Но кто так проектирует программы?! Надо же писать по-человечески, понятным и простым языком! А тут… Безобразие.

Он снова нажал клавишу ввода. «Придумайте пароль, – заявила Система. – И желательно не такой простой, как ваш код. Спасибо». Пашка облегченно ухмыльнулся и деловито ввел один из своих старых паролей. Компьютер проглотил и это, а на экране наконец-то появилось нечто более информативное и полезное.

«Нечто» состояло из верхнего меню и четырех квадратных окошек видеокамер – три из них были пока черными и пустыми, а правое нижнее отображало кусок поля, стену деревьев невдалеке, какие-то металлические сооружения и стоящую в нескольких метрах Лизу, размахивающую руками и смотрящую прямо в камеру. Само устройство, видимо, висело метрах в четырех над землей. Качество изображения, хотя и цветного, оказалось довольно плохим, рассмотреть подробно что-либо было затруднительно. И звука ожидать не приходилось. Ему в принципе выходить было неоткуда – ни выносных колонок, ни встроенных в монитор. Наушники же от рации к компьютеру не подходили.

Лиза вдруг замахала руками интенсивнее и даже запрыгала на месте, радостно улыбаясь, – видимо, на камере имелась какая-то индикация того, что Пашка подключился. Потом девушка начала знаками указывать на металлические конструкции позади себя. Пашка прищурился и понял, что это физкультурный городок: брусья, стенки, лабиринты, турники, беговая дорожка и прочее. Ха, действительно, «Бодрые старты», ничего не скажешь!

Потом он заметил немного поодаль что-то вроде маленькой крытой трибуны – Лиза подбежала к ней, откинула крышку и некоторое время возилась с показавшейся там клавиатурой. «Наверное, пульт управления или связи», – решил Пашка. Через некоторое время в низу экрана выскочило узкое окошко. «Привет, Паша!» – виднелось в нем. И тут же приглашение ввода – это был текстовый мессенджер.

Ух ты! Связь есть. Ну, жить-то, оказывается, можно! Пашка воспрянул духом и бодро напечатал: «Привет! Как дела? Что дальше?» – Лиза немного помедлила и набрала: «Сейчас. Надо разобраться. Вроде запустила соревнование. Что у тебя там видно?» – Пашка оглядел монитор. В углу картинки, показываемой камерой девушки, горела оранжевая точка, а рядом – какой-то символ. Этой закорючки раньше точно не было! Он сообщил об этом Лизе, попытавшись точнее описать значок. «Ладно, пойду, что ли, подтянусь…» – неуверенно ответила девушка и направилась к ближайшему турнику.

Пашка с некоторым смущением наблюдал, как Лиза с трудом допрыгнула до весьма высокой перекладины и, извиваясь, принялась подтягиваться. Ему стало немного совестно, что вот они все там начнут отдуваться на всяких дурацких соревнованиях, потеть и напрягаться, а он сидит тут в тепле и спокойствии и ничего не делает… В этот же самый момент точка в углу приняла синий цвет и быстро замерцала. «Значит, мы на верном пути», – решил он.

Лизе удалось подтянуться целых пять раз. Шестой вышел криво, и подбородок девушки перекладины так и не достиг. Наверное, это был не самый лучший результат, который видывал здешний турнир, но делать было нечего. Когда Лиза спрыгнула на землю, синяя точка мерцать перестала. «И это все?» – подумал Пашка, не зная, что делать дальше.

Девушка подошла к своему компьютеру, снова принявшись колдовать с ним, а на мониторе Пашки выскочило окошко с крупным, жирным сообщением: «Подтягивание. Оцените результат по пятибалльной системе». Внизу виднелся выпадающий список из пяти цифр.

Оценить, говорите? Ну хорошо… Сначала он выбрал значение «5». А что тут такого? Потом задумался: нет ли здесь какого подвоха? А вдруг выяснится, что Лиза выполнила задание на «двойку», что было явно ближе к истине, и его сейчас дисквалифицируют? Что тогда будет?! Поколебавшись, он выбрал «4» и нажал кнопку «Принять». Под изображением камеры вспыхнула маленькая «четверка». Приглядевшись, Пашка заметил, что она заняла место в особой, еле видимой сетке, и места там еще было на добрый десяток оценок.

«Ну что?» – спросила Лиза.

«Поставил оценку, – ответил он. – Вроде прокатило. Только тут еще много их надо, штук 10».

«Ладно, щаз еще что-нибудь сделаю», – помедлив, написала девушка.

И понеслось. Лиза отжималась, показывала силу своего пресса, корячилась на брусьях, прыгала в длину и даже кидала нечто вроде молота. Пашка ставил ей когда четверку, а когда и пятерку – для разнообразия. Даже за молот, который толком так никуда и не улетел.

Упражнением под номером восемь они выбрали бег на короткую дистанцию. Кросс Лиза наотрез отказалась выполнять, красноречиво покрутив пальцем у лба перед самой камерой.

«Надо было сразу его сдавать, – написала она. – Я устала уже».

«Отдохни, нет проблем», – великодушно разрешил Пашка, за что получил вполне различимое изображение грозящего кулака.

Наверное, испытуемому вообще не стоило напрягаться, раз оценку определял он, контролер, однако к этому времени его стало волновать, почему на связь не выходят остальные. Он написал об этом Лизе, но она лишь пожала плечами. «Им намного дальше идти, – ответила она. – Они в другой стороне, там развилка какая-то была. А что там у тебя? Совсем ничего?»

Пашка принялся тыкать курсором в черные окна остальных камер, но все было безрезультатно. Тогда он залез в верхнее меню программы, на которое раньше не обращал внимания. В нем он обнаружил пункты по распахиванию изображения той или иной камеры на весь экран, включение автоматического слежения за движущимися объектами, регулировку освещения, контрастности и прочие мелочи, знакомые любому охраннику. По-настоящему же его заинтересовала другая группа пунктов. Она называлась просто: «Турнир». Почти все ее пункты были «серыми», недоступными, и на клики мышки никак не реагировали, но последний из них казался вполне «жизнеспособным», и там значилось: «Аттестация этапа».

Хм. Это же то что нужно! Недолго думая Пашка клацнул по нему и в ответ получил новое окошко с простым вопросом: «Вы хотите принудительно закрыть этап? Хорошенько подумайте!» – Хорошенько подумать? Честно говоря, странная фразочка для компьютерной проги!.. Конечно же закрыть! Чего тут думать? И стоило фигней тут заниматься… Он нажал кнопку «Подтвердить», и под изображением камеры засияла обведенная кружком сиреневая «единичка». Первый этап готов!

Обрадованный Пашка взглянул на изображение камеры. Где ж там Лизка? Ага, вот она. Пробежав стометровку, девушка уже шла обратно, приводя дыхание в порядок. «Тьфу ты, надо было ее остановить, – подумал Пашка. – Но как? Связь-то только через чат! Эх, поспешила она, поспешила немного…. Ну ладно, ничего страшного». Он заерзал на стуле от нетерпения, готовый выдать Лизе великолепную новость: найден способ мгновенно и безболезненно приканчивать на корню все эти дурацкие физкультурные излишества, а значит, команды могли добраться до своих мест назначения быстро и безо всяких проволочек!

Лиза кое-как доковыляла до «кафедры», коротко взглянув в сторону камеры, и напечатала: «Ну что там? Сколько еще осталось?» – Пашка не без гордости написал ей целую поэму о том, что случилось и что это им сулит в ближайшем будущем. Реакция девушки была вполне предсказуемой: «А что ж ты раньше мне не сказал?! Издеваешься?! Долбаное ГТО! Доберусь я до тебя!» – Пашка начал было оправдываться, но Лиза только рукой махнула. «Все, я пойду дальше, к обеду буду во второй точке. Туда примерно 7 км, азимут 123, запомни. Жди остальных, но не вздумай заставлять их подтягиваться», – напечатала она. Не дождавшись ответа, девушка оставила «кафедру», коротко кивнула и, широко вышагивая, деловито пошла куда-то в сторону. Еще пара секунд, и камера отключилась. Экран монитора стал совсем мертвым.

Тьфу ты! Пашка хлопнул себя по лбу. Он же ей так и не успел рассказать о летящей точке, которую заметил, когда выходил на улицу! Ну вот, Лизка-торопыга, и кто виноват, что ты выполнила лишнее упражнение?!

Ну и ладно. Зато сейчас все пойдет как по маслу. Он расслабленно откинулся на спинку стула и принялся ждать подключения остальных. Но время шло: час, второй, а ничего не случалось. Томление стало просто невыносимым, радостный настрой после первой победы постепенно прошел. Пашка уже начал волноваться, как вдруг вспыхнул левый верхний экран. На нем были видны странные циклопические сооружения из серо-желтого камня, ярко освещаемые уже поднявшимся в небо солнцем. Все это напоминало многоуровневую дамбу или мост, только реки с этого ракурса видно не было. Вокруг также высились угловатые краны с висящими на стропах бочками и контейнерами, стойки с бесчисленными прожекторами, мостики, лесенки, башенки с бойницами… На небольшой площадке, примыкающей к верхней части сооружения, расположились то ли гольфкары, то ли багги – самых разных размеров и форм. Правда, некоторые из них оказались перевернутыми и даже в хлам разбитыми, и потому все больше походило на старую автосвалку. Но гонки по дамбе? Это было куда интереснее подтягивания!

Снизу, метрах в десяти-двенадцати, на Пашку внимательно смотрела троица Хранителей. Далед – кажется, это был он – тут же приветственно поднял руку, мол, мы тебя видим. Пашка слегка поморщился – вообще-то он вначале хотел увидеть капитана с Сарматом. Ну да ладно.

В тот же момент посередине экрана появилось окошко с надписью: «Активация группы 1. Введите свой идентификационный номер и нажмите Enter». Пашка с видом знатока ввел свой «суперединичный» логин (девиз: «просто дави клавишу») и автоматически помахал дарханам в ответ, будто те могли его видеть. Далед начал показывать на «кафедру», стоящую неподалеку, разводя руками. «Что там еще такое? Что не так? Почему ничего не пишут?» – нахмурился Пашка. Он поискал глазами окошко мессенджера, но его не оказалось. Наверное, активация чата происходила с той стороны.

Наконец майор отмаршировал к «кафедре», красноречиво пнул ее ногой и постучал сверху кулаком, обернувшись к камере. Ясно. Эта штуковина не работает. Связи не будет. Но разве это могло быть проблемой? Пашка отыскал в меню заветный пункт: «Аттестация этапа». Итак, все просто. Он хлопнул по нему курсором и получил требуемое: «Вы хотите принудительно закрыть этап?» – А как же! Клац. Под окошком камеры тут же появилась цифра «1», правда, бордовая, а не сиреневая. «Хм, – снова нахмурился Пашка. – Надеюсь, это не проблема».

Но с «кафедрой» что-то произошло. Хранители, столпившиеся рядом, вдруг загалдели и принялись энергично показывать Пашке какие-то знаки. Тот попытался понять, что же они имеют в виду, но жестикуляция ослиномордых была выше его понимания. Может, надо было все-таки что-нибудь пройти? Может, они проиграли, а проигравших тут сразу того… ну… в расход?! А оранжевая точка в углу и тот странный иероглиф – они раньше были? Пашка похолодел. Он в упор не помнил этого.

Далед подбежал ближе к камере. Но нет, лицо у него было вроде радостное, хотя за малоподвижную мимику Хранителей Пашка поручиться не мог. Наконец майор начал горячо кивать, показывая на «кафедру», затем на себя, остальных дархан и после куда-то дальше, вдоль верхней части дамбы.

– Фу! – с неимоверным облегчением выдохнул Пашка. – Кажется, пронесло, твою мать…

К обеду Федор и Сармат к системе так и не подключились. Минул полдень, первый час дня, второй, начался третий… Сколько же можно было идти к своему этапу?! Ведь капитан уверял, что пятьдесят минут ему – за глаза и за уши, если по пути еще и грибы собирать. Неужто что-то случилось? Ни Хранители, ни Лиза также не вышли на связь. Все это было подозрительно и уже порядком напрягало. Почему вот, например, связь с девушкой была, а с дарханами нет? С «кафедрами» и вообще с турниром что-то было явно не в порядке, капитан с Даледом не раз это подчеркивали, удивляться тут, конечно, было нечему. Может, Хорошавин вообще не смог запустить активацию своего этапа? Правда, при этом он обещал сразу вернуться, а их все нет и нет… Несколько раз Пашка выбегал к окнам – не возвращается ли кто, но… Рация тоже молчала, точнее, шумела. Пару раз Пашке послышалось, будто кто-то что-то говорит, но это оказывалось лишь его разыгравшееся воображение. Ему вообще уже казалось, что у него появляются галлюцинации.

Комната контролера его уже просто бесила. Чтобы как-то развеяться, он снова вышел в коридор. «Если они подключатся, ну, подождут пару минут, ничего не случится, – решил он. – Могу я хоть кости размять?» – Тихо, тоскливо, пустынно. Пашка прошелся в один конец, потом в другой. Хотелось есть. Кстати, на вечер нужно было себе что-нибудь приготовить – консервы, макароны и даже мороженое мясо имеются, сухари тоже, да и плита вроде как рабочая.

Погруженный в свои невеселые мысли, он вышел в зал, направляясь на кухню и уже составляя себе скромное меню, как вдруг заметил стоявший у стены старый музыкальный аппарат в стиле арт-деко: красное дерево, позолота, округлые формы, объемный бокс для виниловых дисков и множество круглых кнопок, как на старинной пишущей машинке; в общем, полный винтаж. И Пашка не смог пройти мимо. Он и раньше приметил здесь это занятное устройство, не типичное для обычного Макдональдса, и которое он раньше видел только в фильмах, но накануне рассмотреть автомат как-то не получилось.

Пару минут пытаясь запустить это чудо инженерно-музыкальной мысли, он не сразу осознал, что с улицы идет какой-то неясный шум. Сначала Пашка метнулся было в контролерскую, но быстро понял, что звук доносится не оттуда. Черт! Подбежав к окну, он прильнул к холодному пыльному стеклу и успел заметить, как что-то большое и темное мелькнуло и скрылось над крышей кафе. Птица? Нет, вряд ли. Облако? Тоже не могло быть. Он ощутил слабую вибрацию – на кухне даже что-то жалобно задребезжало. Затем гул еще усилился, немного пульсируя.

Так ведь это вертолет или… гравилет, точно! Спасатели?! Пашка со всех ног кинулся к черному входу. Они же могут улететь, если решат, что Макдональдс пуст! Чуть не растянувшись на бетонном полу, он подлетел к двери и трясущимися руками принялся сдвигать засовы. Тем временем гудеж за стеной начал стихать. Улетают?! Нет-нет, постойте! Пашка распахнул дверь и выскочил на улицу.

Его тут же обдало жарой и пылью, а прямо перед ним, метрах в семи-восьми над землей висел гравилет. Он был округлый, метров десять в диаметре, серебристого цвета и состоял как бы из нескольких толстых колец; посередине – полупрозрачная овальная капсула, при этом водителя или, скорее, летчика было не разглядеть. Снизу виднелась темная ребристая поверхность и подогнутые к ней как у жука металлические лапы, а по бокам моргали красные и зеленые огни. Воздух под аппаратом дрожал и искажался, словно мираж или выхлоп мощного автомобиля, у Пашки даже зубы заныли от производимых им вибраций.

Он замахал руками и подбежал ближе. Гравилет сначала отпрянул, будто живой, но потом исходящий от него гул почти сошел на нет, и он на пару метров снизился. Пашка стоял и в нерешительности пялился на капсулу, пытаясь рассмотреть сидящих внутри ее. «Надеюсь, там люди, а не какие-нибудь злобные многоножки или разумные каракатицы…» – взволнованно думал он.

Время шло. Гравилет легонько покачивался, и больше ничего не происходило. Кажется, кто-то внимательно и не спеша разглядывал Пашку.

– Эй! – несмело крикнул он, совершенно не уверенный, что его вообще слышат, и снова махнул рукой. – Кто вы?

– А сам-то ты как думаешь? – донесся до него громкий, усиленный громкоговорителем металлический голос. По крайней мере, говорили по-русски.

«Что я думаю по этому поводу? – Пашка нервно облизал губы. – Это, конечно, вопрос еще тот. Вопрос вопросов».

– Я не знаю… – наконец ответил он. – Вы – спасатели?

– Ну да, спасатели!.. – хмыкнул металлический голос. – А тебя, Паша, что, нужно спасать?

– Ну… да… – еще больше растерялся Пашка. Он хотел было спросить, не Соломон ли это, но нехорошее предчувствие закралось ему в душу. – Вот попал сюда и не знаю, как выбраться. А вы что, знаете, как меня зовут?

– Шутишь все, да?

– Нет, – замотал головой Пашка. – Вы заберете меня?

– Домой, что ли, хочешь?

– Конечно!..

– А домой – это куда? В Питер или в триста первую?

Триста первая? Это что?

– В Питер, – устало ответил Пашка, уже осознав, что он снова ничего не понимает.

– Значит, ты не передумал. Кровная обида, да? Ясненько… Ну и чего тогда тебе от меня надо?

Здрасьте-приехали. Что же тут непонятного?!

– Я не знаю, как отсюда выбраться! – в отчаянии выкрикнул Пашка.

– Это ты-то не знаешь? Не смеши меня, Паша!

– Ты – Соломон? – решил изобразить дурачка Пашка – уже было ясно, что летчик – не его параллоид.

Голос задорно расхохотался:

– Не, ну ты артист: ох, арти-и-ист!..

Передняя часть капсулы отъехала вбок. Внутри аппарата сидел плотный, довольно высокий парень лет двадцати пяти в черном облегающем костюме. Лицо у него было широкое, веснушчатое, а волосы – курчавые и ярко-рыжие, целая копна.

– Ну и кто из нас теперь Соломон, дурик? – крикнул он уже обычным своим голосом.

Так не тот ли это «партнер» Соломона, с которым он и Федор разговаривали по рации, Тунгус который?! Соломон говорил: «не доверяй рыжему». Это он! Может быть, это сам распорядитель?

– Чего тебе надо, в последний раз спрашиваю?! – крикнул незнакомец, и его лицо внезапно исказила гримаса злости. – Не вынуждай меня сделать тебе по-настоящему больно!

– Я не понимаю, о чем вы! – в отчаянии крикнул Паша. – Это же с вами я говорил по рации, да? Я не Соломон, и я ничего не смыслю в здешних делах! Я просто хочу домой!

– Кто там еще с тобой? Сучара Хорошавин, да? – проигнорировал Пашку рыжий и показал на Макдональдс. – Еще кто?

Да, это и есть тот самый знаменитый Тунгус. И что теперь?

– Я спрашиваю, где твои друзья? – Тунгус направил на Пашку какую-то штуковину, явно смахивающую на оружие, но не похожую на те, что до сих пор он видел. Пашка предпочел быстро поднять руки вверх.

– Все ушли, – честно сказал он. – Это правда. Можете проверить. Сказали, будут искать отсюда выход.

Рыжий снова вдруг расхохотался:

– Выход с полигона? Они? И где же они его будут искать, под кустиком, наверное?

Пашка пожал плечами. Ситуация стала его уже раздражать, хотя руки он пока опустить не решился.

– Так ты что, действительно просто саморез Соломона? – сквозь слезы смеха спросил незнакомец. – Это же фен, а не бластер, дурик! Чего испугался? – Он откинул штуковину в сторону и покачал головой.

Пашка опустил руки. В нем начала закипать злость.

– Так я же вам и говорю, я – не Соломон! – выкрикнул он. – Я вообще не посвят!

– Посвят, не посвят… Видишь ли, как назло, чекера-то у меня с собой нет, – вздохнул Тунгус. – Не могу проверить. Много вас таких, знаешь ли, может быть тут… в округе…

Опять этот долбаный чекер! И что он покажет? Правильно, что Пашка – это Соломон собственной персоной. И опять все начнется по новой!..

– А как ты вообще попал сюда? – нахмурился рыжий. – Тебя Грюнвальд, что ли, привел? Где он сам-то?

– Я… – начал было Пашка, но тут в кабине Тунгуса что-то запищало, зашумело, и рыжий схватился за свое ухо – видимо, в нем находился наушник.

– Да-да! Я понял… – еле слышно сказал он. – Что?! Хорошавин?! Вылетаю! Да я тут… нет, не занят, недалеко… ничего особенного… Все, вылетаю, говорю! – Он отнял руку от уха и немигающим взглядом уставился на Пашку. – Так, пацан, слушай сюда! Слушай внимательно, говорю! Сиди тут и никуда не ходи, я скоро прилечу за тобой – отвезу домой, зуб даю. Лады?

Пашка озадаченно кивнул.

– Живее, ну же, заходи внутрь! Если что, я свяжусь с тобой.

– По рации?..

– Да-да, по рации!

Капсула быстро закрылась, гравилет взревел, ударив густой, горячей волной воздуха, и Пашку буквально отбросило назад – споткнувшись, он упал и стукнулся локтем о камень. Аппарат резко взмыл вверх, миг – и, набирая скорость, он с бешеной скоростью помчался прочь, только пыль еще некоторое время медленно кружилась над тем местом, где он висел.

Вот оно как. Тунгус. Да еще и на гравилете – здесь, на полигоне, а не в каком-то там другом измерении. Обещал помочь, но сам какой-то мутный, если не сказать больше. И Хорошавин… что там с Федором?! Почему этот Тунгус… как его там фамилия… Феофанов? Нет, Фаронов, да, точно, Фаронов. Почему этот Фаронов упоминал капитана? Кто ему звонил? Значит, тут есть еще кто-то?! И они обнаружили капитана с Сарматом! Какие у них намерения? И почему Тунгус не мог забрать Пашку прямо сейчас? Может, гравилет был одноместным? С другой стороны, этот Тунгус очень плохо относится к капитану, Соломону, да и к нему, Пашке. Значит, это к лучшему, что тот не взял его с собой.

Потирая локоть, Пашка поднялся и оглядел ясное небо, попутно подметив, в какую сторону улетел аппарат, уже превратившийся в небольшое темное пятнышко. Кстати, не его ли в виде точки он наблюдал этим утром? Получается, что их все-таки ищут! Но тогда почему Фаронов заявил, что ничем эдаким не занят, и вообще здесь нет «ничего особенного»? Сплошные вопросы!..

Пашка зашел в кафе и плотно закрыл за собой дверь. Может, стоило забаррикадироваться? Хотя что толку, если на гравилете имелась лазерная или какая-нибудь там магнитная пушка? Один удар – и от здания останется мокрое место. Пашка попытался припомнить вид гравилета, но сказать, был ли тот оснащен оружием, не мог.

Качая головой, он прошел в контролерскую и рассеянно бухнулся на стул. То есть сидеть здесь тихо и никуда не ходить? Ну-ну. Этому Тунгусу нельзя было доверять. Он потирал болевший локоть, раздумывал о создавшемся положении и снова не сразу сообразил, что на экране компьютера произошли изменения. Левый нижний квадрат ожил и теперь показывал то, из-за чего у Пашки на затылке зашевелились волосы.

До самого горизонта простиралось гигантское болото: мохнатые кочки, жухлые кустики, вода, кривые деревца, какие-то полузатопленные конструкции, а метрах в двадцати справа по кочкам ползло чудовище – огромное, приплюснутое, бугристое, серо-зеленого цвета, похожее на крокодила, но с гораздо большей головой, торчащими выпученными глазами и бесчисленными загнутыми клыками в широкой пасти. Хвост у чудища был плоским, светло-серым и без гребня, а перепончатые лапы… нет, действительно, не показалось – шесть штук! Монстр деловито переваливался через кочки и спешил вперед вполне целенаправленно – внизу изображения, слева, находились чекисты, его потенциальная добыча. И до них было всего ничего.

– Черт, черт, черт! – закричал Пашка. – Берегись!

Впрочем, те прекрасно видели, что им грозит. Федор показывал в камеру какие-то знаки, а Сармат, обернувшись к чудовищу, уже был готов пуститься наутек – одной рукой он держал капитана за рукав, видимо, подбивая его на немедленное бегство. Но тот не спешил, ожидая, наверное, подключения Пашки.

– Вижу, вижу! – снова закричал Пашка. – Бли-и-ин!..

По требованию Системы он активировал «Группу 2», а затем полез в меню, чтобы сразу и этап турнира закрыть. Так, так-так… Жмем «Подтвердить», видим бежевую «единичку» в кружке – все, готово! Однако пространство перед камерой уже пустовало, только хвост чудовища мелькнул справа и тут же исчез. Людей нет! Убежали? Были проглочены?! Пашка с досады принялся грызть кулак. И дернуло же его выйти на улицу в самый неподходящий момент! Или это было подстроено?! Да-да, его отвлекли! Тут замешан Тунгус! Говорили же ему – сидеть на месте и не высовываться, постоянно быть на связи, на своем посту, боевом, между прочим, посту! А он…

Через экран в том же направлении чуть ли не галопом пробежало еще одно чудовище, чуть поменьше, с желтоватым окрасом, извиваясь, словно тряпка на ветру. Так… управление камерой… настроить… ага, «Слежение за объектом»… Пашка, стараясь не впасть в истерику, активировал пункт меню, камера тут же вздрогнула, качнулась в одну сторону, в другую, но так и не развернулась. Все было напрасно! Поздно! Пустое болото, кочки, вода и ярко-голубое небо… Что происходило вне поля зрения, оставалось загадкой.

Пашка грубо выматерился. Потом еще раз. Это не помогло. Где же ручное управление у этой чертовой камеры?! Вот, вот оно, но недоступное, «серенькое». Но почему, почему?! Он прильнул к монитору, пытаясь понять, что там происходит. Помогло ли капитану с Сарматом закрытие этого этапа, и смогли ли они убежать от тех монстров? Но в этот момент камера отключилась, и квадрат почернел. Ну да, конечно, этого стоило ожидать…

Пашка устало откинулся на спинку стула и погрузился в мрачные, тягостные мысли. Почему же с Лизой все прошло чики-пики, с дарханами – тоже относительно неплохо, и вот такой провал с капитаном и Сарматом, почему? Если уж такие проблемы возникли в самом начале, что будет потом?! Случайность или?.. И Тунгус этот: какая его роль в происходящем? Представлял ли этот рыжий незнакомец реальную опасность? Или он действительно мог им помочь? Нет, скорее первое.

Впрочем, гадать бесполезно – фактов по-прежнему недостаточно. Безрезультатно поломав голову и, решив, что горем делу не поможешь, он принялся снова ковыряться в настройках контролерской программы и вот, о чудо, обнаружил, что один из пунктов меню, а именно «Просмотр записи», стал наконец-то доступен! Он быстренько промотал упражнения Лизы, чуть подробнее просмотрел эпизод с Хранителями и принялся внимательно изучать этап чекистов. Больше всего его интересовало подключение к системе капитана – что же там происходило в самом начале? Но все оказалось просто: Федор и Сармат стояли перед камерой и вяло махали камере, ожидая, когда появится Пашка и активирует прохождение этапа. Так продолжалось не менее минуты. «Позорище, позорище! – клял себя Пашка. – Наверное, я как раз с Тунгусом на улице разговаривал… Вот бывают же в жизни такие накладки, а?!»

А потом случилось то, что случилось. С болота к ним приполз тот самый монстр, но люди услышали его шлепанье далеко не сразу. Его заметил Сармат – встрепенувшись, он принялся тянуть Федора за рукав, однако тот упорно не хотел уходить, все надеясь на появление «в эфире» Пашки…

Затем произошло что-то еще: приблизив изображение и приглядевшись, Пашка понял, что капитан тогда показывал и жестикулировал вовсе не в камеру, а куда-то немного левее и ниже. Может быть, оттуда приближался еще один монстр? Тогда там должна была быть целая стая, а это уже совсем плохо… Однако в самом конце люди, сломя голову, побежали именно в ту сторону – значит, там было какое-то спасение!

Тунгус? Нет, это вряд ли, не мог он так быстро долететь, да и смотрел бы капитан в этом случае намного выше. Может быть, там находился неизвестный собеседник рыжего, который и сообщил тому о Хорошавине? Это предположение выглядело вполне логичным.

Пашка с омерзением и страхом рассматривал второе чудище, последовавшее за первым. Его совершенно не прельщало попасться такому уроду на обед… «Ах ты ж, быстро передвигается, гад!..» – мрачно размышлял он.

И вот в поле зрения снова никого нет, только пустое и безрадостное болото, освещенное искусственным солнцем… На этом запись и заканчивалась.

Ну хорошо. А какое расстояние могло быть до этого места? Оно явно очень далеко, вовсе не пятьдесят минут ходьбы… Десять километров? Двадцать? Неизвестно. А если предположить, что это для них был уже второй или третий этап? Например, первый сам по себе завершился, без контролерской помощи, а что, разве этого не могло быть? Вполне, Соломон же обещал им как-то помочь с прохождением турнира… И это объяснило бы, почему капитан так долго не выходил на связь! Правда, под изображением камеры горела цифра «1», но с другой стороны, это ничего и не опровергало. Например, здесь мог иметься в виду первый этап, закрытый им через программу. Звучало несколько натянуто, но другого ответа он найти не мог.

Пашка немного успокоился. И понял, что он не просто проголодался, а очень даже проголодался. Бросив взгляд на безучастную ко всему происходящему программу, он вышел в зал «Макдональдса» и рассеянно уставился на музыкальный автомат. «Вот он, вот он, корень зла, с тебя все и началось», – устало подумал Пашка и пнул аппарат ногой. А тот вдруг щелкнул, зажужжал, на его корпусе весело замигали многочисленные лампочки, что-то там повернулось, щелкнуло, и тут заиграла музыка. «Любите, девушки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков! Бросайте, девушки, домашних мальчиков, не стоит им дарить свою любовь…» – бодро запел Валерий Сюткин. Его мягкий, сладкий, убаюкивающий голос быстро заполнил собой пустое и мрачное кафе, многократно отражаясь эхом от его холодных, влажных стен.

Прошли сутки. И снова ничего. Ничего! Время неумолимо бежало вперед, но никто не возвращался. Не вламывался в двери, не молотил кулаком в окно и не кричал радостно: «А мы уже здесь, Паша! Давай-ка, накрывай на стол!» – За окном лишь унылые холмы, безучастное солнце и голубое небо. Ни облачка. Ветерок поднимает пыль и уносит ее прочь. А еще – изредка пролетающие стрекозы размером с ворону. И это все.

Пашка не находил себе места, хотя весь следующий день проторчал в контролерской, даже раскладушку себе в ней поставил – пост есть пост. Прошедшая ночь была длинной и ужасной как никогда – спал он очень плохо, постоянно вскакивая в холодном поту, и к рассвету совершенно вымотался. Утром, кое-как всухомятку позавтракав, Пашка нацепил наушники и красными от напряжения глазами несколько часов пялился в монитор, лишь изредка подбегая к окнам для контроля местности. Однако все было безрезультатно.

Он начал винить в произошедшем одного лишь себя. Вот зачем они с Тимохой поперлись на поиски дома на Фонтанке? Ну, приснилось ему там когда-то что-то, почудилось да привиделось, что с того? Сидели, квасили, как было чудесно! Разошлись бы, и ничего этого не случилось бы.

Но это еще куда ни шло. А зачем он связался с Лизкой и этим ее другом-альбиносом, у которого «немецкий акцент»? Как же, чудодейственные таблетки, ага!.. Шарлатаны. Однозначно. Но Гельмут-то этот из-за него пропал, из-за Пашки. Как пить дать…

Но если уж так, зачем он поехал с Лизкой на «свою» квартиру? Ах да – квартиру Соломона… Ну-ну. Как говорится, а был ли мальчик?.. Параллельные пространства, мать их за ногу!.. Если бы не поехали туда, то и… Ну хорошо, ладно.

А Семен? Бедный мужик! Как же его так угораздило?! Перед Пашкой как живой стоял сгорбленный Зайцев и смотрел на него своими грустными большими глазами, будто спрашивая: «За что ж ты меня так, что я тебе сделал, парень?» – Что, если бы Семен не прыгнул в яму? Или нырнул поглубже, а не болтался сверху плаксивой, истеричной куклой?

А самое главное, зачем Пашка вышел тогда в зал этого дурацкого Макдональдса?! Ему ведь что сказали? Правильно: сиди в контролерской, следи за монитором. А он что? Ну шумит там что-то и шумит, ему-то что за дело?! У него тут крайне важное задание, а что там гудит – не его забота! Почему же он вышел, почему пропустил подключение чекистов?!

«Если, если»… Слишком много «если». Невезуха. Рок. Судьба. Проклятая. неизбежность. Пашка клял себя и корил. Корил и клял. Матерился. Тоскливое отчаяние поселилось в его сердце. В который раз он прокручивал ролик с записью произошедшего на болоте, но ничего нового увидеть в нем не мог. Кочки и вода, капитан и Сармат, голодные зубастые рептилии, рука Федора показывает куда-то мимо камеры, затем побег и слепая темнота…

Во втором часу дня его вывел из незаметно навалившейся дремоты голос:

– Павел! Павел! Ну же! Ну что ты там, Паша? Ты меня слышишь?

Он чуть со стула не свалился от неожиданности. Голос был ясный и четкий, будто человек стоял тут же, рядом. Он испуганно оглянулся, но вокруг никого не оказалось. А человеком этим был… была…

– Заира?! – поперхнувшись, прохрипел Пашка. – Что?.. Как?..

– Паша… – Голос внезапно стал тихим и глухим. – Ну наконец-то! Это ты? Я вижу, вижу… да… Не может быть… Боже!

– Что? – растерялся Пашка. – Заира! Ты где? Ты меня слышишь?

– Слышу, Паша, слышу… – Голос отдалился, стал каким-то сонным и отстраненным. – Да-да, я слышу тебя, все нормально. И даже что-то вижу, но… Ты где?

– Я… я… – Пашка растерялся. – П-п-полигон номер двадцать шесть, тут кафе есть, «Макдональдс», – зачастил он. – Сармат и Федор ушли проходить этапы турнира, а Хранители…

– Что-что, Паша? Я не понимаю, о чем ты?.. – сонно протянула девушка. – Это ты, правда?

– Я, я! Павел Крашенинников, мы с тобой познакомились через Тимоху, в кафе, ты еще чай пила и…

– Да, я помню… – Голос стал совсем тихим и неразборчивым. – О каком полигоне ты говоришь, кто такой Федор? Я теряю связь…

Она не знает о полигоне и Федоре. Так.

– Ом, ом… – простонала Заира. Голос вновь стал четким и ясным. – Что с тобой происходит? Я вижу – они уже идут! Ты должен немедленно покинуть это место. Вы все в опасности!

– Что? Как?.. – растерялся еще больше Пашка. Ну вот, опять начинается! – Ты сама-то где? Ты можешь помочь мне?

– Я у себя дома… – медленно, словно в забытьи, протянула Заира. – Принимаю ванну и медитирую… Я… Ом, ом… Ом мани падме хум, ом мани падме хум…

Вот мы и приплыли!.. Она, оказывается, медитирует, да еще и в собственной ванне. Как удобно!.. Но как это вообще возможно? Чертовщина какая-то. Пашка стащил с ушей наушники и совершенно не удивился, когда прямо в центре его головы снова прозвучал голос Заиры:

– Паша, я не знаю, где ты и что с тобой. Но тебе нужно срочно уходить оттуда, к тебе направляется какая-то большая, очень большая, черная энергия… Плохая энергия! Но не бойся! Я знаю, ты справишься, ибо ты – Ключ, просто еще не знаешь об этом!.. Прошу, беги, беги скорее, потому что пока эта энергия сильнее тебя! Боже, ты погибнешь! Мы все погибнем!.. Все!

– Что? Что ты такое говоришь? – озадаченно пробормотал Пашка. – О чем это ты?

– Не бойся, Паша, – не слушая его, говорила девушка. – В тебе есть сила большая, великая сила! Ты победишь, но не сразу… Торопись!.. Ом, ом… Ом мани падме хум, ом мани падме хум…

Докатился. Галлюцинации. А что, в этих местах съехать с катушек запросто можно, и глазом моргнуть не успеешь. Ладно, пусть все эти параллельные миры – это реальность: и его двойники, и Хранители, и турнир с гравилетами и бластерами, и даже свинопсы. Но медитирующая Заира прямо у него в черепушке – это уже слишком. Это точно глюк.

– Ты у меня в голове, – устало произнес он. – Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Паша, говорю, что вижу. Ты – Ключ!

– М-да? И где же замо́к, к которому я подхожу? – горько усмехнулся Пашка, блуждая рассеянным взглядом по стене.

– Не смейся надо мной, прошу! Ом, ом, ом… Верь! Паша… Ты должен спасти… спасти… весь наш…

– Мир? – хмыкнул он.

– Мир… Да, и мир тоже… – тихо подтвердила Заира. – Миры. Всю Вселенную.

Пашка усмехнулся. Ну да, точно. Он же Избранный! Уникальный и самый крутой, а как же иначе? Как Человек-Паук и Супермен, вместе взятые, и потому спасение Вселенной – его обязанность. Мечта идиота, в общем. В награду – красавица, а может даже, несколько! И половина королевства в придачу – между прочим, по юридически составленному договору. Тут, главное, от налоговой правильно отмазаться…

– Беги, Паша! – закричала Заира. – Беги! Тебе нужно… тебе нужно в Центр, в горах. Большое здание, много зданий, сила и энергия, миры и люди… Это Выход. Вход и Выход. Я вижу его… Он говорит со мной!

Она о замке на горе, что ли? И откуда девчонка про него узнала, вот интересно? Произнося мантры, наверное? Выход и Вход. Вход и Выход. Звучит, конечно, интригующе, но…

– Вы все связаны, и это… удивительно, – прошептала Заира. – Я не понимаю… Ом, ом… Но ты – не есть ты!

«Конечно, я – не я, – усмехнулся про себя Пашка. – Я же Соломон».

– Бойся Рыжего Дьявола! – воскликнула вдруг девушка. – Рыжего, сильного, хитрого… Он – не он! Это его энергия – энергия мрака! Да-да!

Рыжий Дьявол? Ну, ясен пень, Тунгус, кто ж еще! И этот тоже – «не он». Ах, какая неожиданность! Кажется, мы уже повторяемся. Но чего еще ожидать от глюка?

– А как ты меня нашла? – с подозрением спросил он. – И как ты вообще видишь?

– Медитация, Паша, просто медитация! Тонкие материи, сложная техника, а еще нужно иметь природный дар… Извини, но я не могу долго удерживать контакт! Поторопись же! Беги! Беги…

Ясно. Уставший мозг спасается галлюцинациями, ищет объяснения происходящему и пытается заставить его что-нибудь сделать. А самое простое – это бежать. Точно. И нет никакой Заиры. Есть только он один, испуганный и растерянный.

– Алло, как это я спасу мир? – спросил Пашка. – Каким образом? Объясни мне, я не понимаю.

Тишина.

– Алло?

Нет ответа. На самом интересном месте сеанс связи по буддийскому протоколу закончился. Голова у него была дубовая, но пустая, эдакий деревянный бочонок на плечах. Пашка взвыл. Что же это такое происходит?! Сгоряча он саданул кулаком по столу. Боль оказалась реальной. А Заира? Она – реальна? Сошел ли он с ума или… Впрочем, с учетом всего произошедшего что еще могло удивить его после липовой Петропавловки, живых трилобитов и кипятка с неба? Предположим, весь этот диалог – галлюцинация, и это он сам с собой разговаривал – вот откуда «Заира» узнала о замке и Тунгусе. С другой стороны, она понятия не имела о капитане. Странно. Пашка же о нем знал! И что же тогда ему делать? Правильно – ничего. В смысле продолжать дежурить у компьютера, стараться не паниковать и не пить воду из-под крана.

А если она была реальной? Ха! Ха-ха. Реальной? В его-то голове?! Формулировка уже сама по себе отдавала порядочной порцией бреда. Но что, если этот сеанс действительно состоялся? Хотя бы частично?

Пашка вскочил и со злостью пнул стул – тот с грохотом отлетел в конец комнаты. Тогда следовало делать ноги. Бежать! Нет, неправильно. Не бежать. Он не спасается бегством! Наоборот, это он спасает своих спутников: Лизу, Федора, Сармата, да-да, и Сармата тоже. И Хранителей. Хранителей?.. Хм. Вообще-то они пришли арестовывать его, если вспомнить. Да и все остальные не советовали доверять дарханам. Стоило ли тогда идти им на помощь? Хотя в общем-то и капитан с Сарматом заявились по Пашкину душу, они не были ему друзьями… Или же они хотели заполучить Соломона? Да, точно, Соломона.

Но если он уйдет, вообще покинет это кафе, то… как же Лиза и чекисты пройдут остальные этапы? Да и дархане могут где-нибудь застрять! Пашка в отчаянии принялся грызть кулак. Как же все здесь было сложно!

Но решение необходимо принять, и принять быстро. Хватит малодушничать! Либо он плюет на «Заиру» и успокаивается, либо…

Либо второе. Пашка со всех ног кинулся на кухню: нужно было собрать сумку с едой, набрать арсенал ножей и прихватить одеяло – по ночам в этих краях явно подмораживало. На бегу он составлял примерный план сбора и спасательного рейда, и уже одно это наполовину успокоило его. Появилась хоть какая-то определенность, надежда и минимальная уверенность в завтрашнем дне. Потому что он больше не собирался быть пассивной пешкой. Он хотел стать действующим элементом.

Пашка бодро передвигался между пригорками, закинув на спину свой небольшой походный узел. Его он смастерил из единственной скатерти, сложив туда консервы, печенье, бутылки с водой и молоком, веревку, фонарь и несколько ножей. Самый главный тесак он закрепил на поясе и надеялся, что в случае чего сможет выхватить его вполне эффектно – в том, что его не минуют проблемы и опасности, Пашка не сомневался.

На столе в контролерской он оставил записку: «Г2», мол, ушел по следам второй группы, то есть Федора и Сармата. Подробнее написать не решился – чтобы незнакомые враги не направились по его следу, а кто знает, тот поймет.

Также перед уходом он внимательно осмотрел грузовик, стоявший во дворе «Макдональдса», однако состояние его оказалось совсем уж плачевным: колеса спущены, аккумулятор вспучился, сиденья отсутствовали как класс, а бензобак и не думал пахнуть бензином. К тому же кузов был даже слегка оплавлен – видимо, ударила молния в прошлую грозу. «Если Машина создала этот тарантас только позавчера, – раздраженно думал Пашка, – то какой был смысл создавать его в таком непотребном виде?!» – Надежда на быстрое передвижение растаяла практически сразу же.

А идти, особенно поначалу, было не так уж и легко: большие камни и жесткая трава, колючие кусты и ямы, словно нарочно прикрытые ветками – пару раз Пашка чуть было не подвернул себе лодыжку. Но только протопав километра четыре, взобравшись на высокий холм и не обнаружив перед собой никакого намека на болото, низину или хотя бы повышенную влажность, он немного призадумался. Стоило ли доверять местным географическим признакам? Мир-то ненастоящий, мало ли как тут все устроено! Не потому ли чекисты так долго плутали? Впрочем, выбирать было не из чего, и он вновь продолжил путь, стараясь пока особо не заморачиваться.

Крестик, обозначающий место первого раунда второй группы, давно уже остался позади – в реальности там оказался длинный и глубокий овраг. Однако еще через пару-тройку километров местность все же стала заметно ровнее, холмы почти исчезли, и впереди что-то неясно заблестело. Сердце у Пашки застучало сильнее. Болото? Возможно. А где болото, там и Федор. И монстры. Он поправил тесак на ремне и продолжил путь, решив передохнуть чуть позже – времени до темноты и холода оставалось не так уж и много, уже пошел шестой час вечера.

Пашка еще почти час добирался до болота. Впереди, насколько хватало взгляда, – округлые кочки, лужи, ярко-зеленая трава и пучки голых веток, одиноко торчащих то здесь, то там. Пашка также заметил непонятные ржавые конструкции в нескольких сотнях метров от берега, но монстров не увидел, хотя это и казалось слабым утешением. На приличном расстоянии справа синел горный кряж – где-то там должен был находиться замок, а слева снова начинали подниматься холмы. Там же росла группа раскидистых ив, вяло шевелящих своими ветвями под неровными порывами пока еще теплого ветра. Здесь снова появились птицы: несколько стаек вертлявых пичуг беспорядочно носилось в вышине да неподалеку от него степенно вышагивала по воде парочка цапель. Несмотря на яркое солнце, пейзаж производил довольно тягостное впечатление глубокого запустения и вселенской тоски.

Пашка вздохнул. Он попытался припомнить, как выглядело болото на видеозаписи, но никаких особых примет выделить не мог. Что дальше? Куда идти? Направо? Налево? Он внимательно оглядел вокруг землю, но никаких следов не приметил – Чингачгук из него был неважнецкий. То есть дело было плохо.

Стоп. Камера. Она же на чем-то висела! И снимала сверху, метра три с половиной, не меньше. Да и «кафедра» тут должна присутствовать – для связи с контролерской, разве нет? Если тут проводится этап соревнования, то тут обязательно что-то должно быть! Ну, конечно, не турники или багги, а… А что? Может быть, тут охотятся на злобных рептилий? Пять очков – за мелкого крокодильчика, десять – за крупного…

Пашка озадаченно завертел головой. Ничего похожего. Разве что вон те ивы, может, рядом с ними что-то есть? Кстати, на них вполне могла бы разместиться видеокамера. Как он сразу не догадался?! Взволнованный, он заспешил к деревьям.

Ивы росли плотной раскидистой группой, так и просясь на полотно живописца. Под своей сенью они образовали небольшую уютную пещерку – Пашка осторожно заглянул внутрь, но ничего интересного не обнаружил, хотя судя по лежанке из полусгнившей травы, это место явно кем-то посещалось. Может быть, звери? Пустых бутылок и прочего техногенного мусора здесь не было. И вообще следов людей.

Немного разочарованный, он обошел деревья и наконец заметил видеокамеру, прикрученную на длинный деревянный шест. Никаких проводов от нее не отходило – технология, однако! Поначалу Пашка хотел было добраться до нее, просто завалив жердь, но потом раздумал. Действительно, что бы это дало?

Он развернулся спиной к болоту и попытался понять, что же такое чекисты увидели и куда они потом направились. Впереди поднимались каменистые пригорки с растущими на них скрюченными деревцами. Ничего странного, необычного или вообще достойного внимания Пашка не видел. Возможно, они просто побежали к возвышенностям, спасаясь от псевдокрокодилов – наверняка последние не особо умели карабкаться по склону.

Пашка неуверенно прошел метров семьдесят, внимательно разглядывая землю. Сначала все ясно и просто – монстры немало наследили в порыве погони. Вот отпечаток, вполне себе четкий, и вот отпечаток. А вот их целая цепочка. Ага, тут следы ботинок! Пашка повеселел, но радость его длилась недолго. Влажная почва у самого болота постепенно перешла в сухую и каменистую землю, и отпечатки быстро пропали. Да, вот это могло быть следом, а здесь выбит камень, вон там свежая царапина и еще там – но это и все. Скоро пропали и эти намеки. Раньше Пашка как-то особо не удивлялся, когда в приключенческом фильме герой целый день преследует в лесу или поле своего врага по еле заметным отметинам. Теперь он убедился, что все не так уж и просто. Ох уж эти кинематографисты!..

Но зато не было крови и тем более… останков. Следов волочения – тоже. Значит, чекисты спаслись, и это было главное. Теперь только с курсом определиться – и в путь!

Пашка залез на высокий пригорок и огляделся. По-прежнему никого, холмы, кусты, овраги да суетящиеся в вышине пичуги. А вон там, оказывается, река!.. Направление было примерно то же, откуда он сам и пришел, только чуть в сторону, а значит… Пашка задумался. Может, капитан с сержантом отправились обратно в контролерскую, просто он с ними разминулся? Может, стоило вернуться в кафе? Как бы он снова чего важного не пропустил! Хм… Он озадаченно почесал затылок. Ладно, только нужно будет пойти именно этим курсом, а не возвращаться своим путем, потому что… А потому что.

Пашка затопал вдоль холмов и буквально через двадцать минут вышел к реке. С нее наползал плотный туман – противоположного берега видно уже не было. И здесь чувствовалась прохлада – температура предсказуемо падала… Некоторое время он стоял, взобравшись на большой плоский камень, и смотрел на хмурые серые буруны, выносившие на берег грязную пену. Ему снова стало ужасно тоскливо и одиноко.

Заморосил холодный дождик. Пашка с ненавистью уставился на мрачное неприветливое небо, затянутое внезапно набежавшими облаками, достал бутылку с водой и сделал большой глоток. Немного полегчало. Отдышался. А затем… рука сама собой наткнулась в кармане брюк на «волшебные» таблетки. А что? Это идея! Чего добру пропадать? Может быть, он что-нибудь да вспомнит, многие вещи ему станут понятнее, и он даже поймет, куда идти? Чего париться в самом деле? Ну не помрет же он!

Хмыкнув, Пашка сунул «колесо» в рот и щедро запил его. Горло тут же ожгло огнем, а язык онемел, казалось, заняв весь череп. Он выпил еще воды, поперхнулся, закашлялся, снова сделал пару глотков… Жуть! Пашка уже пожалел о своем поступке: кружилась голова, горело нёбо, саднило и чесалось горло, отчего жутко хотелось кашлять, даже слюна изо рта потекла – в общем, ощущения не для слабонервных. Он хотел было вызвать у себя рвоту, но потом передумал. Впрочем, неприятные симптомы через несколько минут ослабели, дождь закончился, и он, воспрянув духом, отправился дальше.

Сначала около часа Пашка брел по берегу, благо тот был относительно ровным и пологим, но потом пошли невообразимые буераки, полузатопленные ямы и высокие песчаные откосы, река сделала резкий поворот, берег вздыбился метров на двенадцать, и на нем начал расти плотный колючий кустарник с редкими вкраплениями лиственницы. Несмотря на то что трилобитовый пляж должен был быть уже недалеко, Пашка не рискнул переть напролом. Он не без труда взобрался наверх и отошел от реки метров на сто, где кусты заметно редели, и так двигался еще часа полтора, однако местность все это время оставалась совершенно незнакомой – ни «Макдональдса», ни тропинок, ни пляжа. Первозданно и уныло. А на речном косогоре начал расти густой лес – такой чащи Пашка на полигоне вообще не видел. Это было странно, потому что как только туман рассеялся и выглянуло солнце, на горизонте снова возникли знакомые очертания гор, и хотя замок с такого расстояния заметить вряд ли было возможно, по его расчетам, шел он все-таки правильно. Ну, или почти правильно.

Вот только куда запропастилась Заира, почему не выходит на связь? Сейчас ее болтовня была бы весьма к месту! Но ясновидящая молчала. Наверное, связаться с ним было не таким уж и простым делом. Или проблема заключалась в чем-то другом.

Как мог, гнал от себя Пашка мрачные мысли: пробовал строить планы спасения, вспоминал способы выживания в диких условиях и даже пытался петь песни. Правда, все оказалось безрезультатным: ничего не строилось, не вспоминалось, слова в песнях сами собой перевирались, а мелодии звучали и вовсе неузнаваемо. И только когда Пашка, хорохорясь, принялся горланить хит AC/DC, то понял, что с ним происходит что-то ненормальное. Мысли путались, ноги заплетались, а язык заново распух – петь стало совершенно невозможно. С него градом катился пот, было трудно дышать, кружилась голова, в глазах метались черные точки. Хуже того – вены на запястьях вздулись и стали насыщенного фиолетового цвета. Он испуганно остановился, подслеповато щурясь на трясущиеся руки. Что происходит, черт возьми, что же это такое?! Резко скрутило живот. Таблетка! Да, это все таблетка, будь она неладна!

Ноги подкосились, и он устало бухнулся на землю, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. В глазах начало двоиться. Только бы не упасть в обморок, только бы не упасть в обморок…

– Да нормально все, че ты трясешься? – отчетливо услышал он голос Лизы.

– Ему же плохо, зачем ты так? – это был Зайцев. Семен наклонился к Пашке и положил ему руку на плечо. – Давай, Паша, вставай, мы идем дальше. Слышишь меня?

Пашка с трудом поднял тяжелую голову. Слева стояла Лиза, уперев руки в бока, а справа – Семен, живой и невредимый.

– С тобой все в порядке? – мягко спросил Зайцев. – Ты меня слышишь, Паша?

Пашка тупо кивнул, с трудом проглатывая густую слюну. Его немного отпустило. Семен помог ему подняться, и они уставились друг на друга.

– Значит, вы живы, да? – растерянно пробормотал Пашка. – Как же это?..

– Ну да, а что мне сделается? А ты разве не помнишь? – Зайцев участливо потрепал Пашку за плечо. – Странно, что не помнишь. Да не переживай ты так! Лучше скажи: что ты здесь делаешь? И куда направляешься?

– Да-да, – кивнула девушка. – Мы тебя, значит, в «Макдональдсе» ждем, а ты тут променад себе устроил? Интересное кино, знаешь ли, получается!

Пашка попытался было собраться с мыслями, но ему это не удалось.

– Я вас искал, – просто ответил он. – И вот…

– «И вот», – передразнила его Лиза. – Ответственнее нужно быть! Мы же здесь не в бирюльки играем.

– Я понимаю… – Пашка не сводил глаз с улыбающегося Семена. То есть там, в колодце, все обошлось? Его, получается, только ранило? Но на Зайцеве не было ни царапины. Чист и свеж. В коричневом костюме и блестящих лаковых ботинках… Ну и славно. Пусть же так и будет.

– Хватит вам уже лыбиться, – сказала Лиза. – Нужно торопиться.

– Куда? – спросил Пашка.

– Как куда? На выход! Домой. Ты разве не хочешь?

– Домой? Это как?

– Как-как! Ну что ты заладил? – начала раздражаться девушка. – Ты же в том компьютере закрыл все этапы? Закрыл. Турнир теперь пройден? Пройден. Ну и что теперь от нас требуется? Просто свалить отсюда! Но Портал не вечно будет открытым. И лично я не хочу опоздать на эту вечеринку. Понял?

– А капитан и… Сармат? Что с ними?

– А что капитан и Сармат? – удивленно приподняла брови Лиза. – При чем тут они?

– Ну… Они уже там, у Портала? Они же знают о нем?

– Да я почем знаю?! Вот уж что меня меньше всего интересует! – Девушка передернула плечами. – Пошли уже!

Она схватила Пашку и потащила его вперед. Тот принялся упираться.

– Нет, вы мне объясните! – запротестовал он. – Где Федор? Где сержант? Что вы от меня скрываете?!

– Паша, – Зайцев легонько тронул его за локоть, – ну что ты о них так печешься-то? Ты забыл уже, да? Они же легавые. И это не простая полиция, это служба безопасности Метростроя! Чекисты, понимаешь? Они нас арестовывать в твою квартиру пришли, вспомнил хоть? Их суд будет жесток и короток, они никогда долго не раздумывают. Блокировка памяти – это самое гуманное, что они могут проделать с тобой, но я бы на это не рассчитывал. Тунгус – вот кто свой в доску чувак, зря его все грязью поливают!

– Тунгус?.. – недоуменно пробормотал Пашка.

– Да, Максим Фаронов. Я знал его: отличный парень, кстати. Не знаю, что он тут делает, но капитан несправедлив к нему, точно тебе говорю.

– Да, но… – Пашка задумался. Новый поворот дела, однако!..

– А может, ты Гельмута забыл? – встряла Лиза. – Ты хотя бы помнишь, что этот Метрострой сотворил с моим Гельмутом?!

– Гельмутом? – переспросил Пашка, уставившись на нее. – Но ведь это не чекисты сделали! Мы вообще не знаем, как он пропал и…

– Да как ты смеешь! – возмутилась девушка. – Как ты смеешь?! Что ты вообще знаешь об этом?! Кто ты вообще такой, а?!

Пашка отвернулся, нахмурившись.

– Метрострой – это же страшное дело, – покачал головой Зайцев. – Мой тебе совет: не связывайся с ними, пожалеешь. Официалы… Жуткие люди! Да они нам с ходу память потрут, как пить дать. А ты знаешь, что это такое – жить со стертой памятью, а то и с поддельной?! Я-то знаю. Ты этого хочешь, да? Скажи – этого, да?

– Нет, но… Так ведь тоже нельзя… – растерялся Пашка и споткнулся о кочку, чуть не растянувшись на земле. Его мутило. Лиза и Семен подхватили его под руки и потащили дальше.

– Мы просто доберемся до финальной точки и тихонько смоемся. Никто не пострадает, – убеждал его Зайцев. – Они мальчики уже взрослые, сами разберутся, не пропадут.

– Нас эти люди точно не стали бы спасать, – кивнула Лиза, – ну, если бы им премию не обещали за нашу поимку, конечно. А им обещали. Это для них просто работа!

«Не верю!» – хотел было выкрикнуть Пашка, но голос ему не повиновался. Это было все неправильно, неправильно!

– Здесь совсем недалеко, – вкрадчиво говорил Семен, – пара часов ходу. Ну чего тебе стоит? Потом еще и спасибо скажешь.

«Я им нужен! Они не могут покинуть без меня полигон!» – озарило Пашку.

– Стойте! – Он встал как вкопанный. – Никуда я не уйду без них! И… без Хранителей тоже.

– Хранителей?! – расхохоталась Лиза. – Сеня, ты это слышал? Да он совсем сбрендил, как я посмотрю! Только послушай его: Хранителей пожалел! Ты хоть представляешь, кто они такие?!

– Да, Паша, это уж совсем ни в какие ворота не лезет. – Зайцев внимательно посмотрел на Пашку. – Этого мы точно не будем делать. Нет, мы не злые, правда. Но эти существа нас никогда в покое не оставят и найдут хоть в заднице у дьявола. И наших близких тоже найдут и не пощадят. Они же даже не люди! Эти дархане с нами цацкаться не станут, как метростроевцы. Всех уничтожат, в порошок сотрут – уже хотя бы за то, что мы имели отношение к Машине, путешествиям по параллельным Вселенным, технологиям там разным и всякое такое, усекаешь? Проклятые полицаи Мультиверса!..

– Хранители пускай в аду горят, – мрачно заявила Лиза. – Они должны остаться здесь, на полигоне. Пускай сгниют тут на фиг! Видеть их не могу… А ты, Паша, если уж так хочешь, можешь оставаться вместе с ними. Мы тебя уговаривать не станем. Нам это ни к чему, правда.

– Да ладно тебе, Лиза, – с укоризной произнес Семен. – Он же просто не в курсе. Он не посвят. Молодой и зеленый. Но это пройдет, пройдет.

– Не пройдет, – упрямо буркнул Пашка. – Ничего не знаю о ваших дарханах, но Федора и Сармата нужно захватить с собой.

Девушка тяжело вздохнула:

– Ну какой же ты трудный, а! Думаешь, нам удастся с ними соглашение принять? Типа мы вам – Портал, а вы нам – гарантию безопасности?

– Ну… вроде того, – неуверенно ответил Пашка. – Почему бы и нет?

– Ха! Наивный… С каких это пор метростроевцы слово держат? Ну насмешил! Просто умора. Пускай тоже здесь торчат.

– Я не убийца!

– Да кто здесь об убийстве говорит? Вот заладил… За кого ты нас принимаешь?

– Ставки игры слишком высоки, понимаешь? – вмешался Зайцев. – Мы очень ценны для них, очень. Ты ценен. Не отстанут они от тебя.

– А вы мною, значит, прикрываетесь? – усмехнулся Пашка. – Я правильно понял?

– Ну зачем ты так… Я вовсе не это имел в виду!

– Они и без нас найдут Портал, – сказала Лиза. – Нечего об этом беспокоиться.

– А если не найдут?

– Ну, значит, поживут тут недолго, ничего страшного. Их и не в таких условиях обучали выживать. А мы потом сообщим о них в Метрострой. Анонимно. Вот и все. Тебя это устраивает?

Пашка задумался. Все это выглядело как-то уж подозрительно.

– Он согласен, согласен, – ответил за него Семен, и, так как Пашка ничего не сказал, они снова продолжили путь вдоль кромки кустов.

Но через некоторое время Пашке снова стало плохо. Ноги его не держали, болел живот, перед глазами все двоилось и плыло.

– Я больше не могу… – пробормотал он и плюхнулся на кочку. В его глазах прыгали разноцветные круги.

– На-ка, выпей это. – Лиза протянула ему небольшую флягу.

Откуда это у нее? Странно. А впрочем, какая разница? Пашка отхлебнул. Питье было холодным и терпким, хотя и какого-то неопределенного вкуса. Ну да ладно. Он сделал еще несколько глотков, и его отпустило.

– Ты не торопись, пей понемногу, – сказала Лиза. – Это полезно.

– Спасибо, – поблагодарил Пашка. – Что это?

– Не боись, не отрава, – хмыкнула девушка. – Ладно, мальчики, вы как хотите, а я ненадолго в кустики. Будьте паиньками, ладно?

Она скрылась в густых зарослях, а Зайцев уселся на соседний пригорок. Пашка старался не смотреть на него. Превозмогая тошноту, он демонстративно отвернулся и принялся мрачно разглядывать шевелящиеся кроны высоких сосен, растущих у реки. Значит, уже через пару часов он будет дома? Там, в родном Санкт-Петербурге? И все это благополучно закончится? Но как же все-таки Федор и Сармат? Что будет с ними? Неужели чекисты действительно такие… опасные и не стоило им доверять? Правильно ли он поступает, соглашаясь покинуть полигон прямо сейчас, без них? Как-то не по-человечески, нехорошо. Кажется, Лиза с Семеном что-то скрывают.

Нет, чекистов нельзя бросать на произвол судьбы! Они все-таки люди. Вот Хранители – это да, тут вопрос не совсем ясен… Но как уломать Зайцева и эту упрямую Лизку пойти на поиски капитана и Сармата, как?

Некоторое время он так и сидел, ломая голову над этой проблемой и не замечая ничего вокруг себя, но постепенно план действий был принят. Раз он такой ценный, значит, может повлиять на посвятов. Пусть только пикнут! Они так просто не покинут полигон. Потому что так нельзя.

– Мы не уйдем без чекистов! – громко объявил он и оглянулся, намереваясь дать Семену реальный отпор.

Самодовольная ухмылка медленно сошла с его губ. Потому что сзади никого не было.

Его бросили! Кинули! Обманули! Но почему?! То он им нужен, то нет… В бешенстве Пашка ковылял вдоль кустов, зыркая глазами по окрестностям. Они же не могли уйти далеко! Или могли? В кустах спрятаться ничего не стоило… Что это за игра такая?! Зачем они это сделали? В чем тут был смысл?

И состояние его снова ухудшилось. Пашка выдул почти всю Лизкину флягу, но зелье больше не помогало. Дико болела голова, сердце выскакивало из груди, желудок выворачивало, его самого мотало из стороны в сторону, он спотыкался, падал, снова вставал и продолжал свой бесконечный пьяный «бег» по бесчисленным кочкам и рытвинам. Наконец, обессиленный, упал лицом в пыль и со злости принялся молотить руками по земле.

Ничего не выйдет! Тут он и останется. Навсегда. Все его потуги тщетны. Он не знает, куда идти, что делать, как выглядит Портал и тем более где искать Федора и Сармата. Он не знает, как здесь выжить. Да, он слишком слаб, пора это уже признать. И ему не везет. А еще…

– Да хватит ныть! Вставай уже! Чего разлегся?

Что? Кто?! Пашка поднял перекошенное лицо и с удивлением увидел Сармата. Сержант стоял прямо над ним, широко расставив ноги, и по своему обыкновению ухмылялся.

– Ну же! – Он протянул Пашке руку. Пашка ухватил ее и встал на ноги.

– Пр… привет! – ошарашенно пробормотал он. – Ты как тут… оказался?

– Я-то? Издеваешься? Битые сутки ищу тебя! Наверное, полчаса бежал сзади и кричал. Ты что, парень, оглох?

– Я… Это… – Пашка растерялся. Странно. – Как же я рад тебя видеть, – только это он и смог выдавить из себя.

– Че, правда? – загоготал сержант. – Кстати, а ты че такой помятый? Выпил, что ли? Бар нашел, да? Колись, в какой стороне?

– Я… нет, не выпил. Это таблетка Гельмута, очень сильная. Так получилось…

– Таблетка? А, ну тогда понятно. Не думал, что ты у нас торчок.

– Я не торчок! Говорю же, так получилось!

– Ладно, чего уж там, проехали, – ухмыльнулся сержант.

– А где Лиза и Семен? – озираясь, спросил Пашка. Этот вопрос казался ему куда более важным, чем его состояние.

– Лиза и Семен? – удивился Сармат. – Она была здесь, была, да?

– Ну да! Вместе с Семеном. Мы шли к Порталу, ведь он уже открылся! И…

– Погоди, – поморщился сержант. – Шли к Порталу, говоришь? Ага. Занятно… И с каким же это еще Семеном? Может быть, Зайцевым?

– Ну да! Он же не погиб, он жив, жив! Понимаешь?

– Жив? – недобро прищурился сержант. – Ты уверен в этом, солдат?

– Ну да…

– И он тут был вместе с этой девчонкой, так? И вы шли к Порталу?

– Да, да! Вот, например, она мне пить дала. – Пашка протянул фляжку. – И пяти минут не прошло.

– Что это? – нахмурился Сармат. – Ты меня разыгрываешь, пацан?

Пашка уставился на то, что раньше было флягой. В руках он держал лишь кусок трухлявой деревяшки. А его узел с продуктами пропал. Нож из-за пояса – тоже. Из всего скарба сохранилось лишь то, что находилось в джинсах: «сдохший» смартфон, ключи от квартиры, куда он все еще надеялся попасть, немного денег, здесь совершенно бесполезных, и зажигалка. Какого… черта?! Что происходит? Что за дурацкие шуточки?!

– И куда же они делись? – ухмыльнулся Сармат. – Спрятались, что ли?

Пашка, нахмурившись, промолчал. Деревяшка выпала из руки.

– Это все наркота Гельмута, – успокаивающе сказал Сармат. – Так что тебе они просто привиделись. Не расстраивайся, бывает и хуже.

Привиделись… Не было никакой фляги. Не было Лизы. И уж тем более Зайцева. Ясно. Тогда без вопросов. Небось оставил все вещи еще там, у реки. Идиот! Не, ну ведь полный идиот!

– Идти-то можешь? – спросил Сармат уже другим, спокойно-деловитым тоном.

– Вроде… да, – неуверенно ответил Пашка и покачнулся. Его порядком штормило; перед слезящимися глазами все плыло, кружилось, а потом бесследно растворялось и уносилось куда-то мутным и грязным потоком, что окружал его…

– Тебе нужно плотно поесть, еда хорошо снимает симптомы. – Сержант озабоченно похлопал себя по карманам. – Жаль, ничего с собой нет, последнюю печеньку еще утром съел… Придется охотиться!

– Охотиться? – переспросил Пашка, отирая со лба выступивший пот.

– Ну да. Ты же не хочешь загнуться здесь от отравления или голода? Было бы обидно, правда?

– А где… капитан? – внезапно спохватился Пашка. – Ты тут разве один?

– Один, один я. Не беспокойся, Хорошавин уже на месте… у Портала. Но это далеко, сегодня не доберемся. Так что пошли-ка найдем кого-нибудь себе на обед, пока ты совсем не окочурился.

Они пошли дальше. Сержант крепко поддерживал Пашку, чтобы тот не упал.

– Куда мы идем? – спросил Пашка.

– К реке. Там есть пляж и… – Сармат не договорил.

«И»? И что? Но Пашка не стал допытываться. Он и так еле передвигал ватные, непослушные ноги, стараясь смотреть прямо или хотя бы себе под ноги, а не постоянно ронять тяжелую голову на взмокшую, ходившую ходуном грудь. Скорее бы уже дойти, наловить рыбы или что там Сармат решил наловить, да нормально поесть наконец. Чертова таблетка…

Постепенно он потерял счет времени, превратившись в бездумно шагающий автомат: раз-два, раз-два, левой-правой, левой-правой… Лишь бы не развалиться! Дойти, доковылять, доползти… Сто метров. Еще сто метров… Еще и еще!.. Все это время Сармат что-то недовольно говорил ему, за что-то отчитывал, ворчал и ругался. Не поворачивая головы, Пашка пытался понять причину недовольства сержанта.

– …вот в этом и есть твоя проблема, пацан! – раздраженно говорил Сармат. – Слабый ты, неуверенный. Много думающий. Излишне рефлексирующий, как говорят. Прям как девчонка. А ты знаешь, что думать много вредно, тем более на войне? Вот Соломон – тот куда меньше думал. Ну, в хорошем смысле. Четкий чувак был! Кореш мой. Вот он просто брал – и действовал. А ты? Даром что его параллоид! Цель, нужно всегда иметь перед собой цель! А у тебя ее нет. Потому что ты размазня, тряпка, баба, короче. Это разве дело? Соберись уже, соберись! Волю – в кулак. Нервы – в узел. А глаза – в кучку. Кроши врага, руби его в капусту! Ну, ты так можешь? Фиг там! Да лично я в полтора года гадюку насмерть загрыз! А ты? Не, реально, ты-то вообще что из себя по жизни представляешь? Каких таких понятий? Не ясно. Что из тебя такое вырастет, не подскажешь? Драться-то хоть умеешь?

– Умею… – булькнул Пашка.

– Что-то я сомневаюсь. Ну вот не найди я тебя в этих пампасах, чтобы делал, а? Костер смог бы развести?

– Зажигалка есть…

– Ха! Зажигалка!.. Кончится у нее газ, а дальше что? Ты хоть животное когда-нибудь убивал? Мухи с тараканами не в счет. И утопленные котята тоже. А? Ну ответь, ты же типа мужик!

Пашка вспомнил, как в глубоком детстве его бабушка в деревне рубила головы курам. Тушки тут же вскакивали и начинали суматошно бегать по двору, роняя рубиновые капли крови на зеленую траву. Зрелище не было таким уж шокирующим, но и приятным его назвать было сложно. Первую свою курицу Пашка зарубил в двенадцать лет, но Сармата, пожалуй, это только рассмешило бы.

– А, молчишь, – с ухмылкой проворчал сержант. – Мальчишка! Будешь сегодня учиться.

– Учиться? – просипел Пашка, держась из последних сил.

– Да-да, учиться. Ну, ты же хочешь научиться выживать в диких условиях?

– Да, но… – Пашка с трудом сглотнул. – Я сейчас… не могу…

– Почему это? А когда сможешь? Эй, не дури-ка, парень! Вот я и говорю – ты все откладываешь на последний момент, а то и вовсе отменяешь. Трус! Только перед собой ты герой. Нет в тебе воли и мужества, нет силы духа. А как без этого можно выжить на полигоне? Это тебе не Питер, брат. Это параллельные миры! Они не щадят. Они убивают… Эй, ты меня вообще слышишь? Ты там, боец, не засыпай!

Пашка промычал в ответ нечто нечленораздельное. Сармат был не прав, чертовски не прав и несправедлив к нему!

– Все не так, как вы говорите… – попытался было возразить он, однако был остановлен новой волной праведного возмущения:

– Думаешь, я не знаю тебя? Черта с два! Все вы одинаковы. Воображаете себя разными Рэмбо, Мстителями и прочими Человеками-Пауками, попивая на кухне тухлое пивко… Потом смотрите тупое кино с пострелушками для малолеток и треплетесь: «Вот я бы дал ему, вот всыпал бы по первое число! А вон той телке точно вставил бы, ух я бы вдул ей, пацаны!» – Трепачи-молокососы! Гнилые понты. Вы круты лишь до первого пинка по вашим хлипким задницам. Подавай вам героев на блюдечке да спецэффекты покруче, ха! А вот они, – Сармат обвел вокруг себя рукой, – вот они, твои спецэффекты! Что, затряслись поджилки от страха? Нет? А я и не удивляюсь – ведь ты даже не знаешь, что из себя представляет опасность! Ты просто не в курса́х, чего надо бояться. Но погоди, ведь еще ничего не началось!.. Только вот неоткуда будет прилететь Супергерою спасать тебя, неоткуда! Сами-то что вы можете, эй, молодежь? Большинство ваших даже в армии не служили, портянок не нюхали – ну о чем тут вообще говорить? Жизни вы не видали, элементарных вещей не понимаете, в простейших условиях не выживете и обделаетесь от малейшей опасности. Зато сколько гонору и бахвальства! Только вот ткни такого, как ты, пару раз в зубы – и он сразу бежать, мамочку зовя на помощь…

«Вот это жесть! Какого лешего он на меня наезжает?» – с тоской размышлял Пашка, ковыляя рядом с распалившимся сержантом. – Чего он пристал ко мне?!» – Силы его были на исходе, в глазах все больше темнело, грудь резало ножом, а ног он вообще уже практически не чувствовал.

– Ты должен в этой жизни нести определенную ответственность, просто обязан!.. – рычал Сармат. – Ты ведь уже не на лекциях по экономике в уютной аудитории. Ты не дома. Ты здесь! Тварь ты дрожащая или человек?! Мне хотелось бы верить, что человек, а не зеленая сопля на стене. Пойми, пацан, не важно, почему ты здесь, просто прими это как очевидный факт. Как простую данность. И теперь вот представь, что от твоих действий – независимо от того, как ты себя чувствуешь: голоден или замерз, уставший или сонный, с переломанной рукой или отбитыми почками, – зависит чья-то судьба, только представь! Судьба, здоровье, жизнь твоего лучшего друга, боевого товарища, любимой девушки, матери, наконец! Погибни, а спаси их. Исчезни, а выполни задание. Вот что ты должен понять и прочувствовать. А долг перед своей цивилизацией? Способен ли ты хоть немного проникнуться идеей священного долга такого масштаба? Я что-то сомневаюсь. Но вот что я тебе скажу, мой дорогой. Твой маленький нос здесь тебе никто утирать не станет!

Он еще долго что-то говорил, втолковывал и возмущался «этим хилым, глупым и бездарным поколением», но смысл его слов до Пашки уже не доходил. Только бы не упасть, только бы не упасть! Левой-правой, левой-правой…

– Почти пришли, – наконец сообщил сержант и потащил Пашку в сторону леска. Кусты к этому моменту почти исчезли, и доступ к деревьям был относительно свободным. Они начали пробираться между соснами.

– Там наша пища, там добыча, – твердил Сармат. – Чуешь ее, солдат?! Да-да, она уже близко! Готовься, парень, пробил час! Я сделаю из тебя мужчину. Я сделаю из тебя, блин, воина.

Пашка уже мало что соображал – у него был сильный жар, и все происходило будто в тумане. Чувство реальности практически исчезло…

Они вышли на высокий песчаный берег, поросший редкими пучками травы. Внизу под яркими лучами солнца белел пляж и плескались спокойные волны псевдо-Невы.

– Приступаем, – сказал Сармат. – Базироваться будем вон там, у тех коряг, вроде удобное место. Окопаешься, разведешь костер. Затем добудешь нам обед.

– Я?.. – пробормотал Пашка. – Но ведь…

– Ну не я же, – отрезал сержант и поволок Пашку вниз. – Вон там сколько хавки ползает, бери не хочу!

Раскидывая подошвами песок, они сбежали до пары сухих поваленных деревьев на середине спуска. Рядом оказалась небольшая площадка, на которой можно было бы спокойно отдохнуть, однако тени тут ожидать не приходилось, разве что вечером, когда солнце сядет за косогор.

– Костер, – сказал Сармат, очерчивая ногой круг. – Лежанка, – он ткнул пальцем в сторону площадки и потом показал на пляж: – Еда.

Покачиваясь, Пашка уставился вниз. Что там такое? Что за еда? Там, на берегу, совсем близко, происходило какое-то движение, волнение, брожение… Но зрение подводило его, и он никак не мог сфокусировать взгляд. Успокаивая дыхание, Пашка отер со лба пот и прищурился. Ничего не понятно! До берега было совсем недалеко, но этот дурацкий черный туман, застилающий глаза… Ну-ка… Погодите… Он сделал усилие и… Да! Там ползали какие-то серо-желтые существа… Панцири, многочисленные ноги, шипы, хвосты… Черт! Не может быть! Трилобиты?! Это были трилобиты?! Да. Трило́бики и мокрицы – любимая пища сержанта.

– Аппетитно, правда? – хмыкнул Сармат. – Короче, ничего сложного. Идешь и фактически берешь их голыми руками. Задание для маленьких детей.

Пашка не ответил. С этим человеком спорить было бесполезно. Пусть так, как будет… «Скорее бы этот идиотский день уже закончился», – с невыразимой тоской подумал он.

– Поймать взрослую вошь или мокрицу недолго, так что сначала давай костер разведем, чтобы углей побольше нажарилось, – сказал сержант. – Собирай хворост, ломай ветки. Только трухлявые не трожь, гореть не будут.

Собрав все силы в кулак, Пашка принялся собирать опавшие ветки и ломать сучья покрупнее.

– Теперь выкопай в песке углубление, – продолжал командовать сержант. – Здесь… вот такое, да… Пойдет. Сложи теперь свои палки домиком. Да не так!.. Во-о-от, теперь хорошо. Оставь отверстие с этой стороны… А тут дровишек еще навали… Угу. Теперь соскреби мох вон там со ствола, видишь? Да побольше, он для растопки нужен. Живее!

Пыхтя, валясь с ног и уже почти ничего не видя перед собой, кроме сонма метавшихся точек, Пашка подготовил кострище и хотел было достать зажигалку, как Сармат протянул ему дощечку и палочку.

– Давай, пионер, покажи-ка мне мастер-класс, – сказал он. – Не разочаруй папочку.

Пашка непонимающе уставился на сержанта.

– Добудь огонь как настоящий команч! Я же тебе говорил: никаких зажигалок. Берешь вот эту палочку в ладони, упираешь ее вот в эту дырочку, видишь? Я даже помог тебе – дырочку сделал, усекаешь? Обкладываешь ее мхом или древесной стружкой и начинаешь так быстро-быстро вертеть ее в ладонях… Сначала будет дымок, а потом вдруг бах – и возникнет живой огонь. Чудо, не правда ли? Давай, начинай, не затягивай процесс.

Пашка покорно взял «инструмент для розжига», бухнулся на колени перед кострищем и принялся добывать огонь. Палочку вертеть оказалось не так уж и просто – она была не совсем ровной, и получалось очень медленно и неловко.

– Закрывай приспособление от ветра, но не забудь легонько раздуть огонь, как только пойдет дым, – поучал Сармат. – Быстрее, быстрее верти, твою мать! Оно там у тебя хоть немного греется?

– Греется, – соврал Пашка. Надежда на огонь у него угасала с каждым неуклюжим поворотом палочки. Гиблое это дело! Он не был команчем.

– Ладно, я за копьем, а то мы так и до вечера не управимся, – сказал Сармат. – А ты давай верти, да не мухлюй, понял? Я быстро, только в лес и обратно.

Пашка молча кивнул, и сержант ушел, тяжело ступая по песку. Хм… Не мухлевать, значит? Пашка ехидно хмыкнул, и его лицо озарила безумная улыбка. Как бы не так! Он привстал – вояка, не оглядываясь, ровным шагом поднимался по косогору к лесу. Трясущимися руками Пашка достал зажигалку и принялся чиркать кремнем.

– Ну же, давай, родимая, давай! – приговаривал он. – Скорее, пожалуйста!..

Наконец появился крохотный, дрожащий язычок пламени. Чуть ли не молясь, Пашка поднес его ко мху, и тот сразу же вспыхнул, словно только этого и ждал. Пашка удовлетворенно зарычал и подсунул запылавший кусочек растительности к щепкам. Костер начал нехотя разгораться. Он спрятал зажигалку и принял совершенно невинное выражение лица, дожидаясь Сармата. А что такого в самом деле?

– Молодец, студент, – сказал через минуту сержант, разглядывая пляшущие языки пламени. – А ты боялся!

В руках он держал крепкий длинный шест. Пашка скромно потупился, пытаясь не покраснеть.

– Во, – сказал Сармат, показывая жердь. – Заостришь – и в бой.

Пашка промолчал, рассматривая палку. Вообще-то на копье это мало походило.

– Как собираешься обработать его? – спросил Сармат, словно на экзамене.

Пашка устало пожал плечами.

– Ножом, наверное? – предположил он, хотя уже знал, что ответ неправильный.

– Ха, как бы не так! – ухмыльнулся Сармат. – А костер тебе на что? Ножом он собрался, ишь ты… А этот нож у тебя имеется?

Пашка вяло замотал головой.

– То-то и оно, солдат. Учись обходиться без ножа. Тем более моего. – Сержант похлопал себя по поясу, где у него был приторочен мощный столовый нож, добытый в «Макдональдсе». – На, держи. – Он протянул Пашке шест. – Нужно поджечь более тонкий конец, постепенно сдвигая древко к себе и поворачивая его вокруг своей оси. Как бы обжаривать. Только осторожно, понял? Не переусердствуй. Затем очистишь от углей – будешь тереть вон о тот камень. Выйдет ровно и остро, к тому же дерево станет плотнее, а это для наконечника самое то. Простой и действенный метод, доступный даже неандертальцу. Не знал? А они так и делали. Приступай!

Пашка взял шест и последовал указаниям Сармата. Сначала ничего не вышло – он пережег конец, и тот полностью сгорел, отвалившись единым куском пышущего жаром угля. Но вторая попытка оказалась куда удачнее, и через некоторое время Пашка действительно получил аккуратное острое жало, будто выточенное на станке.

– Ладно, хотя могло быть и лучше… – тем не менее проворчал Сармат. – Теперь наготовь еще дров и не забудь подкинуть их в костер.

Пашка исполнил и это приказание.

– Ну а теперь – на охоту, – злорадно улыбнулся сержант. – Ты готов, парень? Или снова нюни тут мне распускать начнешь? Будь бойцом!

Пашка безучастно пожал плечами. Охота? Да он еле на ногах стоит. Ткни пальцем – и упадет навзничь. Но его состояние Сармата не интересовало ни на грамм. Возможно, в этом и был коварный замысел сержанта в обучении. Кто знает?

– Вперед! – диким буйволом взревел Сармат. – Копье наперевес! За мной!

Почти теряя сознание, спотыкаясь, Пашка побрел за подпрыгивающим от возбуждения сержантом. Они спустились к воде: дальше по берегу сплошным покрывалом шевелились десятки, сотни фантастически невероятных существ: маленьких, с собаку, и больших, до полутора метров в длину, с клешнями и без, гладких и полностью утыканных шипами, с плоскими хвостами, раздвоенными и совсем без них. Некоторые недвижно грелись на солнышке, другие бесцельно бегали туда-сюда, в воде тоже происходила какая-то движуха, а чуть дальше несколько существ устроили потасовку, кромсая друг друга мощными зазубренными клешнями. Однако никаких звуков, рычания или визга Пашка не слышал, только механический стук, шорох, всплески и шебуршание песка под многосуставчатыми лапками доисторических монстров.

– Здесь их несколько видов, – на ходу поучал Сармат. – Трилобитов, особенно тех, что с клешнями и шипами, не трогай – самому чего-нибудь оттяпают, мало не покажется, а то и проткнут насквозь, мал ты еще. А вот небольших вошек и мокриц – пожалуйста. Это вон те, гладкие, с усиками и с пупырками на морде. У них и панцирь слабее, и мясо нежнее. Вошки – без хвостов, но с крупными задними лапами, видишь? А мокрицы длинные и с эдакой лопатой вместо хвоста. Не боись, эти тебя не тронут – просто нечем, а вот вошки могут и чуток тяпнуть, но они сосут кровь только у более слабых существ вроде мокриц и черепах, а ты же человек, правильно?

– Правильно… – глухо ответил Пашка. Сердце его готово было выскочить из груди.

– Эти самые вошки, удирая, очень любят прыгать, а мокрицы просто скатываются в плотный шар. Не допускай этого. Зрение у них неважнецкое, но слух хороший. Хотя сейчас он им никак не поможет – сам видишь, что тут творится, и это нам на руку. Короче, тактика простая: бей копьем в стыки между пластинами, работай им как ломом – кроши их долбаный хитин! Поражай глаза, а у мокриц их девять, расковыряй им рот, там жвала, и можно ударить под дых, если тварь перевернется. О, они живучи, эти гады, но победа будет за тобой, я верю. Начинай уже! Давай вон хоть с того начнем, как раз отвернулся…

Ковыляя, Пашка неуклюже подобрался к отбившемуся от общей массы монстру размером с крупную собаку, светло-коричневого цвета, с сегментированным телом и длинными, вяло шевелящимися усами. Вошка это была или мокрица, он так и не понял, она была больше похожа на гигантского таракана. Медленно выдохнув, Пашка несильно ткнул тварь острием копья. Существо отползло на полметра и снова замерло, раздраженно подергивая усиками.

– Сильнее, сильнее надо! – подзуживал Сармат, оставаясь на месте. – Ну же! Давай!

С глухим воем Пашка кинулся на монстра и изо всех сил ударил его копьем. Однако наконечник лишь чиркнул по спинной пластине и воткнулся в песок, глубоко уйдя в него, а тварь вдруг выпрямилась и взмыла в воздух метра на два. Приземлившись чуть ли не на голову Пашке, она тут же сделала еще один гигантский прыжок в сторону, взметнув песок в воздух, и скрылась в скопище своих собратьев.

– Другую давай! – выкрикнул сержант. – Не тормози!

Испуганно переводя дыхание, Пашка оглянулся. Кажется, некоторые из членистоногих уже заинтересовались им самим – парочка шипастых трилобитов неспешно поползла в его сторону.

– Вперед, вперед, орел! – орал Сармат. – Не дай им себя окружить!

И Пашка бросился вперед.

Он открыл глаза и уставился в чистое синее небо. Вечерело. Солнце стояло совсем невысоко, но это был именно вечер, Пашка почему-то был абсолютно уверен в этом. Легкий ветерок щекотал его небритые щеки. Слышались мерные звуки волн. Дышалось свободно. Голова ясная, мысли четкие и даже какие-то прозрачные. Правда, немного щипало правую руку у локтя. Он скосил глаза и заметил длинный кровавый порез, кажется, глубокий. Хм. Очень странно. Что вообще происходит и где это он?

Пашка приподнялся на здоровом локте, оглянулся, и невольный возглас изумления и страха вырвался из его груди. Он лежал на песчаном пригорке у остывшего кострища, а вокруг была разбросана целая груда странных окровавленных останков: клешни, хвосты, панцири, спинные пластины, ноги, желтые и зеленые внутренности, застывшие кровяные лужи… Пахло это все довольно неприятно. Пораженный Пашка повернул голову: слева от него возвышалась внушительная гора жареного мяса, правда, бо́льшей частью подгорелого. Что это еще за пиршество? Что произошло? Как, кто?..

Внизу мерно «дышала» река, а по песку, также усеянному останками гигантских членистоногих, вяло ползли несколько живых тварей. Ну да, конечно… Произошедшее яркими красками ворвалось в его сознание. К сожалению, это не было целостной, полной картиной последних нескольких часов. Память напрочь отказывалась ему подчиняться – как в алкогольном похмелье, когда помнишь: нечто вроде как и происходило, есть даже куча «фотографических» кадров отдельных моментов, но как их связать воедино, где подробности и что все это значит? А самое главное – чем оно закончилось?

Ну, вот Семен и Лиза, его «таблеточные» грезы. Это просто. Появились из ниоткуда и растворились в никуда, тут можно не заморачиваться – призраки. А затем Сармат… И вот тут все сложнее. Настоящий он или такой же эфемерный, как и двое предыдущих посвятов? Пашка наморщил лоб. Ответом ему была темнота – фрагментация памяти после встречи с сержантом имела слишком высокое значение… Нужно было собраться с мыслями и восстановить ход всех этих странных событий.

Кстати, может, Сармат еще здесь? Пашка встал и почувствовал тяжесть в желудке. Кажется, он действительно отменно откушал этого прелестного, нежного мяса мокриц, трилобитов и вошек собственного приготовления… Пашка почувствовал, как к горлу подкатывает тошнотворный комок. Переборов его, он внимательно огляделся, однако сержанта нигде не оказалось.

– Сармат! – выкрикнул Пашка и принялся карабкаться на пригорок. – Ты здесь? Сармат!

Он вышел к лесу и развернулся лицом к реке, обводя взглядом окрестности. Только чудища у воды да несколько пичуг в вышине, и это все. Пляж был явно не тем, который он видел тогда, вместе со всеми, на пути к «Макдональдсу». Там косогора точно не было, как и такого густого леса. Что же произошло буквально несколько часов назад, не более? Сейчас же у него нормальное состояние? Нормальное. Даже прекрасное – и никакого похмельного синдрома, если не считать небольших провалов в памяти. Но это для него в последнее время дело в общем-то обычное. Пашка уселся на землю и обхватил голову руками. Вспоминай, вспоминай уже!..

Вот вояка тащит его по дороге, ворчит, ругается и учит жизни. Да, было такое. Они заходят в лес и появляются здесь, на пляже. Выбирают место, сержант приказывает подготовить костер. Пашка затем хитрым образом поджигает его зажигалкой вместо идиотского способа трением, пока Сармат уходит за шестом для копья. Да-да, копья! Ведь потом была охота…

С этого момента воспоминания становились довольно обрывочными. Как это все происходило? Первая встреча с вошью, которую он только робко ткнул копьем, а затем… А затем… только отдельные кадры. Но это в любом случае не было охотой. Это была бойня! Ему казалось, будто все твари, бывшие тогда на пляже, разом кинулись на него. С дикими криками он крошил их панцири, вспарывал животы и разбрасывал вокруг их поганые внутренности, отрывал ноги и выкалывал глаза. Он пил их кровь. Он зубами отгрызал им клешни, с корнем вырывал хвосты. Он торжествовал и был абсолютно счастлив.

Этих монстров приползло туда много, и не только безобидные мокрицы и забавные вошки – в основном он сражался с воинственными трилобитами, а это оказалось делом непростым – один из них и порезал ему руку своей клешней. Несомненно, все могло закончиться гораздо хуже, но Пашка был тогда просто Богом Войны, машиной убийства, беспощадным берсерком! А вот сержант не принимал в этом никакого участия. Он только носился где-то позади и давал указания, которые Пашка все равно не слушал. Потому что это был его бой. Личный. И нечего поэтому вмешиваться!..

Сидя на косогоре, Пашка качал головой. Да уж! Вот что такое – таблетки Гельмута! Реальная наркота. Память только хуже от нее становится. И где же обещанный лечебный эффект?! Экспериментаторы, блин!..

Ведь все это происходило на самом деле. Это не было сном! Но как же Сармат? Кто управлял Пашкой? Кто увещевал его по дороге сюда, кто заставил разжечь костер и надоумил изготовить копье? Призрак? Выдуманный в наркотическом угаре персонаж? Или его подсознание, отягощенное многочисленными психологическими комплексами? Был ли с ним реальный сержант?

Как закончился бой и сколько он вообще длился, Пашка припомнить не мог. Может, оставшиеся твари сами разбежались, а может, он их тут всех и уделал, хотя последнее звучало слишком уж фантастично. Потом Пашка искупался в реке, тщательно смыв с себя кровь и нечистоты монстров, а сержант смазал ему рану каким-то зеленоватым кремом – этот факт он точно помнил. Осмотрев же рану сейчас, Пашка констатировал, что понять, специальный это крем или содержимое кишок членистоногой вши, было не так уж и просто. Немного поразмышляв, он стер с себя остатки этой подозрительной субстанции. Уж лучше ничего, чем… неизвестно что.

Итак, что же случилось далее? Пашка продолжил сбор осколков памяти в мозаику событий. А дальше Сармат приказал ему таскать убитых животных к костру и запекать их, с дымком да в собственном соку, что и было незамедлительно исполнено. Потом – пир с шумным поглощением жирных кусков сочного мяса, ритуальным выпиванием сырой крови поверженных трилобитов, древними, но вечно актуальными ратными песнями и искренним братанием с боевым товарищем. Хотя если Сармата не было, то с кем же тогда он, Пашка, братался?

«Я почти доволен тобой! – восклицал тогда сержант. – Еще немного – и из тебя получится хороший солдат! Работаешь, правда, грязновато, вон сколько деликатесов по округе раскидал, но это дело техники, а значит, наживное. Слушайся меня всегда, и великим воином станешь…»

Пашка понимающе кивал, жарил членистоногую вкуснятину и изо всех сил горланил разухабистые песни, какие только могли прийти ему на ум.

«Ешь, – убеждал сержант, – больше ешь! Так скорее твой дурман пройдет. А то окочуришься еще тут, маленький обдолбыш…»

И Пашка ел, вгрызаясь в горячую, терпкую плоть запеченных трилобитов и мокриц, давился, чавкал и крякал от удовольствия, под конец так себе набив живот, что вскоре не мог даже пошевелиться, а не то что петь.

И что же было дальше? Дальше в памяти Пашки – снова вязкая каша: что конкретно тогда происходило и в какой последовательности, казалось ему пока вопросом неразрешимым. Оставался последний эпизод, странный и пугающий: Сармат стоит перед Пашкой и колышется, изгибается, переливается волнами, словно флаг на ветру. Его практически не узнать. Он стал совершенно плоским, двумерным, поистине ненастоящим… Зрелище было удивительным и отталкивающим одновременно.

«Ты не Сармат, – испуганно говорит Пашка, уже почти пришедший в себя благодаря членистоногой диете. – Ты не Сармат!»

Сержант улыбается, колышется и молчит. Он не человек, и ему забавен Пашкин страх.

Все вокруг меркнет. Чернота теперь всюду. Солнце, небо, земля и даже воздух исчезают. Материи нет. Энергии тоже. Только информация. И зеленые светящиеся контуры косогора, реки, деревьев наверху, Пашки и плоского сержанта…

«Но кто же ты? Кто?! – вопит Пашка. Волосы шевелятся у него на затылке, и пот течет по шее. – Ты – глюк таблетки, как Лиза и Семен?!» – Отталкиваясь ногами, он отползает подальше от монстра, хочет закрыть глаза, но это ему не удается. Он упирается спиной в гору пережаренного мяса, мяса с зеленым контуром.

«Нет, – просто отвечает то, что было раньше Сарматом. – Я – Машина. Да-да, Павел, та самая Машина. – Голос существа приобретает дребезжащий металлический оттенок. – Но сейчас – всем спать. Спать! Спать, спать…»

Призрачное, искаженное эхо мечется вокруг Пашки, на него наваливается огромная тяжесть, дремота сковывает тело, глаза сами собой смыкаются, и он валится на горячий песок. И теперь – только сон, обычный сон без каких-либо сновидений…

Припомнив основные эпизоды этого безумного дня, он сразу же решил идти вперед – искать капитана и Сармата. Настоящего Сармата, а не его наркотическое воплощение или чем оно там было. Сержант – и есть Машина Предтечей? Ха! Как бы не так. Бред! Нечего таблетки было жрать. Не колеблясь и не рассуждая попусту, Пашка отбросил все эти неправдоподобные гипотезы, решив просто действовать.

Но куда именно следовало направиться? Он не знал, в какой стороне находился «Макдональдс», и даже если бы кафе было найдено, это мало что решало. Рация там работала по своему усмотрению и никакому контролю не подчинялась, а вероятность того, что чекисты вернулись туда, была невелика, ведь однажды они уже не пришли к сроку. Зато относительно недалеко маячили горы, а там находился замок. И распорядитель. И даже если тот окажется Тунгусом-Фароновым, это будет лучше чем ничего.

Уходя от реки, Пашка решил хотя бы немного подготовиться к путешествию, возможно, долгому. Во-первых, он отыскал несколько черепных пластин трилобитов, обжаренных прежде на костре, тщательно отчистил их и соорудил нечто вроде сундучка, куда сложил наименее подгорелые куски мяса, затем перетянув пластины гибкими прутиками. Конструкция получилась шаткой, но если обращаться с ней осторожно, выдержать пару дней должна была. А во-вторых, он попытался запастись пресной водой, пусть и из довольно мутной реки, наверняка кишащей всякими там спирохетами и прочими микрозлыднями… Изготовить из раздробленных черепов непроницаемую флягу или хотя бы кастрюлю Пашке не удалось, и он налил воду в некое подобие глубокой тарелки. Только вот идти с ней оказалось совершенно невозможно, особенно поддерживая другой рукой сундучок с мясом. Тогда он поставил «посудину» сверху сундучка, прикрутив ее ветками, но не прошел и десяти метров, как половину уже расплескал. Неизвестно, что сказал бы Сармат по этому поводу, но наверняка это была бы весьма нелестная тирада. Плюнув, Пашка выкинул «тарелку» и таким образом остался без воды. Впрочем, он надеялся, что за двое суток доберется если не до замка, то хотя бы до следующей реки или какого-нибудь водоема. Зажигалка жива? Жива. Ну и все. Костер – дело великое. А там, глядишь, поймает он кролика или голубя какого, ну и зажарит – опыт ведь уже есть… Ничего, выкрутиться можно из любой ситуации. Подумаешь!

Взобравшись на речной косогор, Пашка миновал лесок и снова оказался в уже знакомых «пампасах». Казалось, гряда невысоких гор тянулась прямо перед ним, и идти всего ничего, километров десять или максимум двенадцать, и поэтому, хотя до темноты оставалось лишь пара часов, упрямо двинул по новому курсу, надеясь скорректировать его уже по ходу движения. Замок – или то, что выглядело как замок – был гигантским, и пропустить такую громаду было бы странно.

Но все сложилось не так уж и просто. Во-первых, потому что расстояние до гор оказалось гораздо больше. Ведь они всегда кажутся ближе, чем на самом деле, это знают все опытные путешественники, но для новичка данный факт может оказаться крайне неприятным сюрпризом. Пашка шел, а они как назло оставались на своем месте, будто декорации, приклеенные к заднику сцены… Но может быть, так оно и было?

Во-вторых, жажда его начала мучить намного раньше, чем он рассчитывал. Трилобитное мясо быстро высохло и теперь в дополнение к себе требовало как минимум стакан томатного сока, и желательно холодного. Пашка далеко не сразу вспомнил, что каждый кусочек надо было завернуть во влажные листья.

А третья проблема заключалась в том, что становилось все жарче и жарче. Это было странным, но все же фактом: солнце медленно клонилось к горизонту, а воздух только накалялся. Правда, клонилось оно туда уж подозрительно медленно. По его расчетам уже было заполночь, а ночь все не наступала. «Гадская Машина! – думал Пашка. – Снова эти фокусы! Вы все сговорились, что ли?!» – Впрочем, жар костей не ломит. Он хорошо помнил, как совсем недавно по снегу скакал мохнатый кенгуру…

Но теперь он встретил и других, причем иногда довольно странных животных. Однажды мимо него проскакал буйный сайгак, чуть не сбив с ног. Все бы ничего, да на спине у него болтались… рудиментарные крылышки, а нетипично длинный, распушенный хвост был разноцветным! «Что еще за Пегас?!» – испуганно подумал тогда Пашка, со страхом приседая в траве – не несется ли кто еще за ним? Но помесь мультяшного летающего пони с обитателем южнорусских степей быстро скрылась за ближайшим холмом, и Пашка больше это чудо не видел.

Затем невдалеке он разглядел стадо то ли бегемотов, то ли жирафов. В этих существах сочетались свойства как тех, так и других: они были бочкообразными, невысокими, с маленькими вертлявыми хвостиками, в крупную, характерную для жирафов желто-коричневую клетку и с их длинными шеями, на конце которых, однако, сидели небольшие мордочки бегемотов. Эти жирамоты (хотя, возможно, и бегерафы) с удовольствием поглощали верхушки высоких кактусов, не обращая на Пашку никакого внимания.

А потом он заметил дирижабль. Точнее, его останки. Огромное сигарообразное тело, проломленное посередине, а также с носа, лежало в низине между холмами и находилось тут наверняка уже очень давно. Что это? Декорация Машины или реальная боевая техника, оставшаяся с войны дархан и аджарантан? Заинтригованный, Пашка повернул к дирижаблю. В конце концов, там могло остаться оружие или даже какой-нибудь провиант. Ну, мало ли, вдруг дарханские консервы могут сохраняться несколько веков? Очень даже может быть! Но, подойдя ближе, Пашка понял, что не все так просто. Вокруг погибшего летательного аппарата сновали десятки волков, точнее, помеси волков и броненосцев, эдакие панцирные волки. Они были не особо поворотливы из-за пластин на спинах и боках, но тем не менее Пашка не рискнул своим здоровьем и, некоторое время просидев в засаде и поняв, что те ретироваться не собираются (наверное, у них в дирижабле находилось логово), снова пошел своим путем.

Впрочем, встречал он и обычных сусликов и даже пытался поймать их, хотя и безрезультатно, зато в погонях за ними обнаружил небольшое птичье гнездо и слопал три маленьких яйца, размеченных в мелкую синюю крапинку, чем хоть как-то утолил постоянно гложущую его жажду.

Пампасы к этому времени уже закончились: холмы и пригорки сошли на нет, кусты исчезли, каменистая почва сменилась сухой рассыпчатой землей. Далее стелилась плоская как доска степь, и лишь редкий ковыль произрастал на ее просторах. Спать было просто негде, и когда солнце все-таки закатилось, а на темное небо высыпали редкие звезды, ночное творение Машины, Пашка бухнулся прямо на землю и там же провел ночь, маясь от бессонницы и ненужных, тоскливых мыслей, снова полезших ему в голову. Была лишь одна радость – стало снова прохладно.

Когда же он наутро проснулся, то обнаружил, что его обокрали. Точнее, этот процесс все еще продолжался, и причем самым наглым образом. Несколько толстых рыжих крыс разгрызли сундучок с мясом и уже практически доедали его содержимое, а один из самых нетерпеливых грызунов принюхивался к его руке, наверное, радуясь такой огромной и неожиданной добыче, к тому еще тепленькой. С диким воплем Пашка вскочил и разогнал непрошеных гостей. И с этого момента он остался еще и без провианта.

Утро выдалось очень туманным и душным, нехотя выползшее из-за горизонта солнце было скрыто плотными облаками, и потому видимость оставляла желать лучшего. Опытный путешественник, наверное, не сдвинулся бы с места без помощи компаса, но Пашка таковым не являлся и упорно продолжил путь. Не желая заблудиться, он постоянно вытягивал шею и даже принюхивался, словно породистая ищейка – ну где же вы, горы? Каково же было его удивление, когда через пару часов он чуть не врезался лбом в отвесную бетонную стену. Бетонную?.. Он удивленно принялся ощупывать преграду. Бетонную. Холодную и влажную. Откуда она тут взялась?!

У него бешено заколотилось сердце. Может, тут есть люди?! Пашка заспешил вдоль стены, и та скоро закончилась, правда, всего лишь кучей мусора с торчащими из нее полусгнившими ребрами арматуры. В этот же момент задул ветер, и из-за облаков выглянуло солнце, озарив пока еще мутным светом таинственные окрестности. Пашка обогнул кучу и издал вздох глубокого разочарования.

Ловить здесь было нечего. Это оказался комплекс старых, развалившихся, уже практически бесформенных зданий, может быть, даже целый город, уничтоженный временем или той самой древней войной. Строения были настолько разрушены, что исследовать их не представлялось возможным. Кое-где еще можно было узнать проемы этажей, какие-то покосившиеся перекрытия и даже небольшие башенки, но большинство домов сейчас являли собой просто груду камней, кусков бетона, арматуры, стекла и непонятных ржавых конструкций, наверняка превращавшихся в пыль при первом же прикосновении. Здесь даже ходить было опасно. И никого. Тишина и забвение. Запах безысходности и смерти.

Расстроенный Пашка побрел вдоль границы строений, стараясь не замечать постоянно гложущей его мучительной жажды. И вот так невероятно медленно прошел еще один час, а затем и второй. Туман к этому времени уже полностью рассеялся, воздух опять раскалился, и дышать стало тяжело. Степь постепенно уступила место холмистому предгорью, появились раскидистые кусты с желтыми цветами и даже невысокие кактусы с длинными и прозрачными иглами. Правда, влаги в тех никакой не оказалось. Пашка расковырял парочку кактусов, но густую, горькую, зеленоватую жижу внутри них употребить оказалось совершенно невозможно.

А город уже заканчивался – развалины становились все ниже, реже и бесформеннее… Неожиданно раздался мелодичный звук. Бум-бом! Бум! Пашка остановился как вкопанный, напряженно вслушиваясь во вновь наступившую тишину. Что это было? Кто? Где? И опять: бум-бом, бом! Пашка завертел головой, определяя направление. Ага, кажется, вон за той стеной, где груда песка! И он буквально побежал, не чувствуя ноющей боли в уставших, стертых до крови ногах.

Бум-бом! Цик-бом! Ясно… Пашка с досады сплюнул. За поворотом находилась приземистая металлическая конструкция, напоминающая кран. Свисающая с ее стрелы ржавая болванка, раскачиваемая ветром, ударялась о покосившийся корпус агрегата и издавала этот самый звук.

Бум-бом…. Бум-бом… «И как эта хреновина не развалилась еще тыщу лет назад?» – рассеянно подумал Пашка и собрался было вернуться на свою тропу, как сбоку его внимание привлекло нечто. Правда, солнце светило прямо в глаза, и что там такое торчало на верхушке соседней кучи, с ходу было не разобрать. Он приложил к глазам ладонь и прищурился.

Полумрак. Пашка лежит на чем-то твердом, неудобном, холодном. Перед его глазами – толстые прутья деревянной клетки. Не пошевелиться. Тело затекло – стянуто веревками. Ноют ноги, и ужасно болит голова: кажется, ушиб или даже чего хуже. Откуда-то сбоку пробивается бледный свет, освещая кусок неровной каменной стены в блестящих отблесках влаги и грязный пол в ошметках соломы, крошках и раздробленных костях каких-то животных – больше, к сожалению, Пашке видно не было. Воняет тухлятиной. Где-то еле слышно завывает ветер, по полу гуляет сквозняк. Других звуков не доносится.

Он что, в плену?! А это – пещера?! Жесть! Превозмогая плескавшуюся в мозгу боль, Пашка попробовал повернуть голову. Сзади – стена влажного камня, сверху – темный потолок, вокруг него – деревянные перекладины. Клетка была совсем небольшой, лишь немногим больше обычного гроба, и лежала на боку. Наверное, раньше тут держали небольших животных вроде кур, или какую-нибудь недобитую дичь. Пашка решил пошевелиться, но это удалось ему с трудом. Веревки, которыми он был связан, были не то чтобы тугие, просто Пашка лежал здесь, возможно, уже пару часов, и тело его больше не слушалось. Да, похоже, что он действительно в плену, а вокруг чья-то пещера.

– Черт… – обалдело прохрипел Пашка.

Голос его был слабым и надтреснутым. Жутко хотелось пить. Вновь распухший язык грубой наждачкой терся о сухое нёбо. Вот же гадство! Он ничего не помнил, что могло бы привести его к этому состоянию. Что было раньше? Много чего… «Макдональдс». Таблетка. Он идет вдоль реки, строит планы, поет песни. Затем становится худо, начинаются галлюцинации в виде Лизы и Семена. А потом Сармат, пляж и мокрицы, бойня и костер… Сармат тоже липовый, однозначно. Пашка идет к горам; дирижабль, крысы и разрушенный город. Да, все это в памяти было. Ну а потом? Что случилось потом? Пустота…

Он прислушался. Только ветер.

– Эй!.. – хрипло выкрикнул Пашка. – Есть тут кто?

Краткое, слабое эхо и затем – молчание. Пещера была маленькой.

– Помогите! – изо всех сил заорал он и принялся извиваться, словно ополоумевший тюлень. – На помощь!

Только ветер что-то невнятное пытался ему сказать. Но вот что? Что?! Неужто снова долбаная таблетка Гельмута? Наверняка, а как же иначе? Это ее действие. Побочный эффект – как Лизка с Семеном, а потом и Сармат. Или это все вообще с самого начала чистый сон – как саламандра, падающий самолет и прочие ночные «мраки» там, в Питере. Он вообще не попадал ни на какой полигон, и параллельных миров в природе не существует. И Соломона с Тунгусом тоже. Значит, волноваться особо не стоило, все разрешится само собой, хотя и, наверное, через большую боль. Ну, тут уж ничего не поделаешь – таковы правила его сновидений.

Правда, полного погружения в этот кошмар не случилось. Прежде Пашка никогда не понимал, что он всего лишь спит или грезит, каждый новый глюк затягивал его и не давал шанса опомниться, он никогда не задавал себя вопроса: «А реальность ли это?», потому что было полное принятие происходящего – и в питерских снах, и во время недавних встреч у реки, а это немаловажный момент. Теперь же все наоборот: у него легкая амнезия, уже которая по счету, но при этом он понимает всю абсурдность происходящего. Значит ли это хоть что-нибудь? Намек ли на реальность вокруг? Он надеялся, что нет, ведь в плену никому не хочется быть, особенно в таком месте…

Все эти жирамоты, дирижабли и разрушенный город вполне могли оказаться обычной подставной памятью, той самой «предысторией» из питерских кошмаров – на самом деле не был он в пампасах и ничего не видел! Наверное, до сих пор валяется на берегу реки, где и проглотил наркотик… О трилобитах на пляже и говорить нечего – все это действие проклятой пилюли! Она же была предназначена для окончания курса лечения, а ему на данный момент положена куда более слабая таблетка и, возможно, даже другого состава. Эк его колбасило, когда он глотал «колесо»!.. Наверное, без подготовки оно очень хорошо дает по мозгам. «Глюки, на том и решим, – немного успокоился Пашка. – Виртуальное приключение!»

Но время шло, а ничего не менялось. Стоило ли ожидать своего пленителя, даже если это сон? Правильно – нет. Нужно было выбираться. Пашка начал кататься по полу клетки, пытаясь телом проломить ее прутья. Поначалу ему показалось, что клетка сдвинулась с места, а один из ее углов даже затрещал, но толком ничего сделать так и не получилось – она оказалась гибкой, прочной и зафиксирована была вполне надежно. Некто знал в клетках толк. Тогда Пашка попробовал перетереть веревки о выпирающие из пола камни. Дело продвигалось туго, но это был единственный способ выбраться отсюда.

И тут возник шум. Шарканье, сопение, глухие удары, порыкивания… Он от неожиданности замер. Что за на фиг?! Свет, отбрасываемый на стены пещеры, заметался и немного померк, а по полу пронесся порыв холодного сквозняка – сюда кто-то шел… У Пашки сперло дыхание, и он замер. Потому что на человека оно не было похоже.

С глухим рыком к клетке что-то подошло, и около Пашкиного лица возникли волосатые ноги. Без обуви. С редким зеленоватым мехом и толстые словно тумбы. С гигантскими ногтями… нет, когтями. Потому что человеком это чудовище точно не было.

Пашка от страха зажмурил глаза и даже затаил дыхание, притворившись, что без чувств. Чудище засопело, немного потопталось на месте и отошло в сторону, недовольно ворча себе под нос что-то вроде «бэ-бу-ба, бу-бо-бэ». До Пашки донеслись лязгающие звуки. Он медленно повернул голову набок и приоткрыл один глаз. Монстр стоял к нему спиной и чем-то громко гремел. Что там происходило, было не ясно, зато мощная спина в буграх мышц с поросшим на них зеленоватым пушком, широченные плечи в татуировках и огромная продолговатая голова с собранными в конский хвост волосами Пашку впечатлила. Роста в незнакомце было более двух метров; на бедрах висела повязка.

Снежный человек? Или еще одно кошмарное творение Машины, искусственное? Хотя нет, доказано же: все вокруг – обычный глюк, ночной кошмар, а значит, чудище – просто плод его воображения, возбужденного таблетками. Машины ведь тоже не существует. «Да какая разница, кто это! Я скоро проснусь, и оно исчезнет, – устало подумал Пашка. – Туда ему и дорога». Стараясь не шуметь, он немного подвинулся, чтобы тело меньше затекало. Кошмар кошмаром, а болело все вполне по-настоящему.

Монстр исчез из поля зрения. Затем заметно посветлело, будто включили лампу, а звуки стали разнообразнее: бряцание, скрип, стук, металлический лязг… Иногда чудовище ворчало, смачно сплевывало и даже похрюкивало, видимо, от удовольствия. Хруст. Треск. Потянуло дымом. Костер! А затем полилась вода, причем Пашке показалось, что лилась она в нечто вроде медного таза. Надо же… И снова стук, дробный и частый. Так продолжалось минут пятнадцать – ожидание тяготило и страшило Пашку, и постепенно от нервного ожидания его начало буквально трясти. Что же чудище там творит? Нехорошее, очень нехорошее предчувствие завладело им. Все эти звуки до боли были знакомыми… Просто обстановка не та. А так все это похоже… все это похоже на…

Монстр возник перед ним словно черт из табакерки. Зависнув над клеткой, страшила молча и не мигая смотрел прямо в открытые глаза Пашки. Тот испуганно моргнул, выматерился и попытался снова прикинуться резиновым шлангом, но было уже поздно. К тому же он вспомнил. Вспомнил, как это все произошло…

Пашка заметил темную фигуру, стоящую на соседнем холмике, почти сразу же, как отвернулся от «крана», издающего бумкающие звуки. Бум-бом, бум-цик… Мощная фигура, широко расставив ноги, явно смотрела в его сторону. К сожалению, солнце было как раз напротив, и Пашка не мог толком рассмотреть незнакомца. А тот не двигался, будто был каменным изваянием. Может быть, обман зрения? Здесь и не то могло привидеться, в этих развалинах-то… Пашка приложил ладонь к глазам, затем несмело махнул ею. Фигура качнулась, будто вырывая свои ноги-колонны из земли и, заметно прихрамывая, начала спускаться с пригорка. Пашка медленно выдохнул. Была не была! С тревожно бьющимся сердцем он пошел навстречу.

Расстояние постепенно сокращалось. Но что-то было не так. Пашка нахмурился, пытаясь против солнца рассмотреть детали. Нет, это оказался не Федор и даже не Сармат, как поначалу понадеялся он. Путник был огромен, бугрист, можно сказать, монументален – движущаяся гора мышц и костей. В грациозности его нельзя было заподозрить. Складывалось такое впечатление, будто его наспех слепили из больших кусков глины, не особо придавая значение художественности результата. Аполлоном тот явно не был. Здесь было нечто звериное, первобытное, необузданное и хаотичное. Его длинные волосы были зачесаны в «конский хвост», и он оказался практически голым, если не считать набедренной повязки. А цвет его был… зеленым?! Не иначе. Точно. Хотя, может быть, это освещение такое?

Пашка в растерянности остановился. Кто же это такой? Что за… пещерный житель?! Халк, не иначе! Человек, если это был человек, издал громкий рев и, выхватив из-за пояса кривой нож, бросился на него, уже не скрывая своих злодейских намерений. Охнув, Пашка развернулся и побежал обратно. Зараза! Что еще за напасть такая?! Откуда он взялся и что ему надо?

Стараясь не оглядываться, Пашка драпанул за угол, по пути выискивая место, чтобы укрыться. Однако таких мест пока не было. Можно оторваться в пампасах, на открытой местности! Но его гудящие от усталости, саднящие болью ноги… Выдержит ли он долгий бег? Раз поворот, еще поворот… Обогнув очередную бесформенную кучу, Пашка заметил маленький овражек, даже, скорее, ложбинку между двумя вертикальными бетонными плитами, сверху которых прижилась пара кустов. Кажется, идеально! Он оглянулся. Громилы не видно, но вряд ли он был далеко – Пашка за это время не мог оторваться от него на большое расстояние.

Или все-таки стоило бежать? Он на мгновение задумался. Найдется ли дальше еще одно такое удобное укрытие? С другой стороны, а вдруг у этого бандита есть сообщники? Тогда они его здесь вмиг найдут и… Перед его глазами возник образ Сармата, по своему обыкновению метавшего молнии и посылавшего разнообразные проклятия в его адрес: «Снова много думаешь, идиот! Действуй, действуй, действуй!» – А, к черту сомнения! Время дорого!

Пашка рванул к проему, вторично оглянулся, удостоверившись, что громила еще не выскочил из-за поворота, и шмыгнул в ложбинку. Там, как он и надеялся, оказалась довольно удобная яма, которую сверху прикрывали кусты, образовав подобие крыши, хотя и немного «дырявой». Внизу лежали камни, сухие ветки и опавшие листья. Пашка улегся на спину и присыпал себя этим мусором – авось не заметят.

Ждать пришлось недолго. Послышались топот, невнятное бормотание и бурное сопение. Да он совсем рядом! Видел, что ли?! Пашка замер, стараясь шумно не дышать, хотя дыхание его после бега все еще не успокоилось. «Давай, давай, проходи мимо, – мысленно умолял он громилу. – Нету меня тут. Не-ту. Я вон налево побежал, обратно в степь. Ухожу к реке. Ясно? Давай уже, иди отсюда!»

Но пещерный человек, или кто это там был, не был телепатом. По крайней мере, Пашке он не поверил. Сопение приблизилось, и через прорехи в листве стала видна грузная фигура незнакомца – теперь он навис прямо над ямой и пристально вглядывался вниз.

Пашка обмер, чуть не вскрикнув от ужаса. Это был не человек. Точно не человек. Широченная зеленая морда, налитые кровью глаза-блюдца, огромный оскаленный рот с выступающими наружу клыками, тонкий нос с широкими крыльями и толстым металлическим кольцом, нависшие надбровные дуги, в ушах – по две тяжелых серьги. Портрет дополнял щетинистый квадратный подбородок, а также витиеватые татуировки на лбу и щеках. Кого-то он Пашке смутно напомнил, но вот кого… Нет, это точно не был Халк из комиксов. Этот демон был похож на одного из монстров игры «Варкрафт». Да-да, еще и фильм был такой. Это же классический орк, точно! Но как это возможно?.. Новая шуточка Машины?!

Пашка и вовсе перестал дышать, зажмурив один глаз. «Чур меня, чур! – повторял он про себя. – Нет меня здесь!» – Монстр, казалось, уже потерял интерес к яме и собрался было уходить… «Бум-бом!» – раздалось издалека. И тут Пашка чихнул. Неожиданно, резко, в полную силу, сдержаться было невозможно – видимо, сказались купание в колодце и прогулка под дождем.

Поначалу он даже не понял, что произошло. Пролетела секунда, еще одна, третья… Может, чудище не слышало, а? Или не поняло. Они же тупые, эти орки. Не, ну правда…

Громила утробно хохотнул и прыгнул сверху прямо на Пашку.

И вот они снова смотрят друг на друга. А Пашка связан и находится в логове жуткого демона. Что было после прыжка зеленого чудовища, он помнил пока смутно. Борьба была короткой и со вполне предсказуемой концовкой – победили масса и ярость. Громила ловко связал Пашку веревкой, вытащенной из заплечного мешка, вскинул его на плечо и куда-то потащил. Монстр невообразимо вонял и нещадно впивался в него своими когтями. Правда, для Пашки продолжалось это недолго. Пронеся его так с полчаса головой вниз, громила вырубил пленника ударом рукояти ножа, и Пашка очнулся уже в клетке.

В общем, ничего хорошего. Пашка со страхом разглядывал демона, а тот не мигая пялился на него.

– Кто… вы? – просипел Пашка, решившись-таки на диалог. Молчание проблемы не решало, а только усугубляло ее. – Что вам нужно?

Монстр не ответил, но как-то сник, а потом и вовсе отвел взгляд. Понимал ли он Пашку? Было не ясно.

– Отпустите меня, – снова попытался Пашка. – Что вы хотите сделать? Я никому не скажу, честно!

Последняя фраза показалась ему уж больно глупой, но что-то нужно было сказать. Монстр не ясно заворчал и исподлобья посмотрел на Пашку. Его глаза налились кровью. Плохой признак…

– Я хочу пить, – прошептал Пашка. – У вас есть вода?

Молчание.

– Меня зовут Павел… А вас?

Монстр глухо зарычал. Кажется, это были неправильные слова.

– Я ни в чем не виноват, правда! – выкрикнул Пашка. – Ну скажите уже что-нибудь!

Чудовище вдруг дико взревело, схватило клетку и без труда поставило ее вертикально, прислонив к стене и развернув к той части пещеры, которая ранее была Пашке не видна. Тот замер от ужаса – худшие его предположения, кажется, сбылись. Вся остальная часть пещеры была занята подобием кухни: несколько столов с наваленными на них овощами, уже частично нашинкованными, горы алюминиевых и медных кастрюль, полки с ножами, баночками и прочими столовыми приборами, пара чурбаков для разделки, а из стены, как ни странно, торчал водопроводный кран. Посередине горел костер – над ним кипятился огромный чан на треноге, а дым клубящимся шлейфом улетучивался в круглую дыру, прикрытую железной решеткой. Словом, здесь была даже вентиляция.

А у самого потолка висело нечто вроде люстры, составленной из целой гирлянды человеческих черепов. Всего-навсего! Настоящих человеческих черепов: с некоторых из них еще свисали остатки волос! Этот монстр был самым настоящим людоедом, и сейчас он готовил себе мясной суп: хотя жаркое, конечно, тоже не исключалось. И понятно из кого!

– Нет, нет, нет! Не может быть. – Пашку затрясло от страха. – Вы не можете! Погодите!..

– Ург-х, – рыкнул монстр и в бешенстве затряс клетку – Пашку закидало из стороны в сторону, и боль с новой силой заколотилась во всем его теле.

Бред. Мрак. Чертова таблетка! Ох, скорее бы это уже закончилось! Да, так будет лучше. Скорее случится развязка – скорее он очнется от этого кошмара. Это всего лишь сон. Дурацкий сон.

– Давай, давай уже, тупое животное! – вскричал Пашка. – Закончим на этом! Ну же, приступай! Чего тянешь?!

Чудовище снова взревело, схватившись за голову, и отскочило от него. Секунду постояв на месте, будто раздумывая, людоед подбежал к столу, схватил тесак и широкими прыжками вернулся к Пашке.

– У! У! – кричало оно, потрясая топориком. – Амба! У!

Амба так амба. Пашка зажмурился.

– Паша, ты не занят? – прозвучал в его голове знакомый девичий голосок. – Я тебя не отвлекаю, а?

О да, очень вовремя!

– Паша, что это… такое? Что это за место? А это еще кто?!

Кто-кто… Что за дурацкие вопросы? Как будто непонятно! Но погодите!.. Если Заира опять подключилась к нему, то это значит, что все происходящее сейчас – не сон?! Это реальность?! Хотя… может, она способна и в его кошмары проникать?

Людоед тяжело дышал, покачивая тесаком. Его ручка была покрыта ржавыми пятнами крови. Но монстр, кажется, пока не решался приняться за Пашку. А тому уже было все равно.

– Паша, берегись! – закричала ясновидящая. – Он хочет убить тебя!

– Угу, – апатично отозвался Пашка. – Хочет. Что с того?

– Но ведь он… Ведь он – это не он!

Он – не он. Неон. А также ксенон, аргон и прочие инертные газы. Ага, знакомая песня. «Как же я устал», – подумал Пашка. Скорей бы уж! Наконец, отбросив тесак, людоед принялся ковыряться в замке крышки, собираясь открыть клетку. Дело в прямом смысле могло запахнуть жареным. Или вареным.

– Он человек, не монстр, я точно вижу! – затараторила девушка. – Это вообще не его тело! Он здесь не по своей воле, он это делает не специально! Он не хочет тебя убивать! Верь мне! Скажи ему скорей, скажи!

– Что сказать? – буркнул Пашка.

Людоед откинул крышку и схватил его за плечи, приблизив свою страшную морду к лицу Пашки. С клыков чудовища стекала густая слюна, глаза горели огнем. Острые когти пронзили кожу жертвы. Пашка почувствовал, как по предплечью потекла кровь.

– Его зовут… его зовут Алексей Михайлов! – спешила сообщить Заира. – Да-да, все правильно, Алексей Михайлов, электрик из «Теплосети» Санкт-Петербурга. Да скажи ты ему скорее!

– Алексей… Михайлов… – просипел Пашка в морду демона. – Алексей Михайлов, да?

Чудище замерло и растерянно моргнуло.

– Электрик из «Теплосети» Санкт-Петроб… Петрб… Петербурга, – заплетающимся языком добавил Пашка, не надеясь на успех. – Это ты, да?

Орк отпрянул, толкнув Пашку, и тот, не удержавшись, грохнулся на каменный пол. Чудище схватилось за голову и с воем принялось бегать по пещере.

– Давай, давай, продолжай! – закричала девушка. – Видишь, он понимает тебя!

– Алексей! – лежа закричал Пашка. – Погоди! Послушай меня! Ну же!

Людоед продолжал наворачивать круги, сметая все на своем пути.

– Повторяй за мной! – приказала Заира. – Быстро! Скажи: ему тридцать четыре года, живет на проспекте Металлистов, жену зовут Ирина… или Нина? Хм… Да говори уже!

– Тебе тридцать четыре года! – заорал Пашка. – Жену зовут Ира, вы живете на Металлистов!

– У него неделю назад был день рождения, – добавила девушка. – Он отметил его в кафе «Радуга» вместе с армейским другом по прозвищу Татарин, потому что тот родом из Казани, но сам по себе русский, и у него еще шрам на лбу…

Пашка повторил. Монстр, тяжело дыша, остановился рядом с Пашкой.

– Нель… зя. Нельзя, – глухо, с трудом произнес он будто набитым ртом. – За-мол-чи!

– Алексей попал сюда случайно, – продолжала Заира, – его сюда переместили… как и тебя. А потом изменили тело.

– Ты здесь случайно, – быстро повторил Пашка, смотря на монстра снизу вверх. – Тебя переместили сюда, как и меня, понимаешь? Это не твое тело. Ты, как и я, – человек! Не людоед, пойми!

– Замолчи!.. – зарычал демон, наклоняясь к Пашке. – Мне нельзя разговаривать с тобой!

Говорил он плохо, слова были еле различимы, но фразы он строил правильно.

– Почему? – спросил Пашка. – Почему нельзя?

– Он запретил… – еле слышно ответил орк и испуганно оглянулся. – Ничего уже не изменить, Павел.

– Кто – он? – также зашептал Пашка. – Кто – он? Скажи!

– Всё! – Чудовище схватило его и приподняло над землей. – Я тебя просто съем, как и остальных, а ты смирись с этим.

– За что?! – заорал Пашка. – Алексей, Леша, что же ты делаешь?! Одумайся!

– Не могу, – равнодушно процедило чудовище. – Так надо.

Оно развязало извивающегося Пашку и потащило его к большой разделочной доске со следами от ножа, пятнами крови и застрявшими осколками белых костей. От ужаса Пашку начало мутить и выворачивать. Что же делать?! Бороться с этим орком было бесполезно – тот обладал просто фантастической силой и цепкой хваткой. У него не было слабых мест, даже если внутри жил электрик из «Теплосети».

– Паша, Паша, Паша… – метался на задворках Пашкиного сознания слабый голос Заиры. – Не спи, не падай в обморок! Его еще можно остановить…

«Как? – равнодушно подумал Пашка. – Оставь уже меня в покое. Пожалуйста…» – Орк в это время начал лихорадочно привязывать Пашку к столу. Вот тут оно все и случится… Пашка горько усмехнулся.

– Я вижу… Погоди! – Заира на пару секунд смолкла. – У него есть дочь четырех лет… кажется, Марина, да, Марина. Вы как-то связаны с ней, это из-за нее все… Не понимаю… Скажи ему!

– Марина, – одними губами прошептал Пашка. – Марина! Твоя дочь! У нее проблемы!

– Марина? – глухо отозвался орк и оцепенел. – Марина?! Откуда ты знаешь?

– Ей четыре года! – жарко зашептал Пашка. – Это из-за нее ты напал на меня, да? Из-за нее, ответь! Что происходит, ты хоть можешь объяснить мне?!

– Не верю. – Людоед кинулся обратно за тесаком, лежавшим у клетки.

– На день рождения она подарила ему красивую картинку с пони, цветами и озером, говори! – уже кричала Заира.

Орк подскочил к Пашке и начал примеряться, куда нанести первый удар.

– Марина подарила тебе картинку с пони, цветами и озером! – завопил Пашка. – Я знаю, потому что мы связаны с ней, но я не тот, кого ты должен убить! Остановись и поговори со мной!

Людоед вытаращился на Пашку, и на его морде возникла странная гримаса. На мгновение Пашке даже показалось, что тот сейчас зарыдает. Но нет, чудовище совладало с собой и резко замахнулось.

– Его тело ему не вернут! – заверещала Заира. – Говори!!!

– Тебе не вернут тело… – из последних сил пробормотал Пашка. – Не вернут.

Тяжело дыша, орк опустил тесак. По его морде текли ручьи пота, красные круглые глаза испуганно блуждали по сторонам.

– Врешь, – наконец глухо отозвался он и почему-то оглянулся. – Ты же все врешь! Кто тебя надоумил? Это проверка, да?

– Какая еще проверка?!

– Тише, – нахмурился людоед.

Он напряженно думал. Казалось, будто его гигантская черепная коробка скрипит и шевелится, а в ней миниатюрный мозг усиленно пытается решить слишком сложную для него проблему.

– По правде говоря, сегодня я что-то не голоден, чего зря портить мясо, – громко и как-то картинно сказал вдруг орк. – Я съем тебя завтра, несчастный путник. Набью горохом и черносливом. Да я вообще приготовлю пять… нет, даже шесть отличных блюд, и это будет просто объедение! Сегодня не успею, ведь нужно еще рис принести.

Он оттащил Пашку обратно к клетке и снова запер его в ней, хотя на этот раз не связал.

– Даже не думай убежать, сопляк, – ухнул он под конец. – Отсюда тебе не уйти – на входе кодовый замок.

Остаток дня Пашка провел в клетке. Монстр даже дал ему плошку воды и несколько грязных морковок. Кормит – это хорошо, решил тот. Узнать бы у Заиры все возможные подробности о людоеде… точнее, о том, кто скрывается внутри него, Алексее Михайлове, при чем тут его дочь и как он тут вообще оказался. Однако ясновидящая пропала, как только непосредственная опасность для Пашки миновала. Впрочем, ее помощь все равно оказалась бесценной, ведь она спасла ему жизнь! Ну, по крайней мере, отсрочила жуткую смерть, а это тоже неплохо.

Необходимо придумать план спасения. Срочно. Выбраться из клетки, пожалуй, было не самым сложным делом, но как проскочить мимо орка? Тот еще с полчаса возился на кухне, пока его деятельность постепенно сошла на нет. Он даже потушил огонь и вылил воду из чана, после чего и вовсе затих, но Пашка знал, что монстр находится рядом и, возможно, не спускает с него глаз. Сегодня громила и вправду никого готовить не собирался и вроде как хотел уйти за рисом – для плова, значит. То есть возможность пошуметь еще оставалась. А кодовый замок, о котором он упомянул? Звучало странно. «Здесь, в пещере, у него – и кодовый замок? – размышлял Пашка. – Бред какой-то! Ладно, фиг с замком. Короче, когда орк уйдет, я выберусь, найду какой-нибудь тесак, дождусь урода, а как он войдет – чирк его по черепушке, и делу конец. Точно».

Потихоньку он принялся внимательно изучать клетку, сочленения ее прутьев, запирающее устройство… И пришел к выводу, что «в этом королевстве» что-то действительно не так. Раньше у него как-то не было времени и сосредоточенности для подробного изучения клетки, тем более руки были связаны, а теперь обнаружил, что она вовсе не была простой и первобытной, какую мог бы соорудить орк или какой-нибудь там пещерный человек. Да, она была деревянной и скреплена добротными веревками, но при этом имела хитроумный металлический замок. С трудом просунув пальцы сквозь прутья, Пашка вслепую несколько минут упорно ощупывал его, но открыть так и не смог, несмотря на то, что орк справлялся с ним без ключа. Все это было скверно, очень скверно, но он пока не терял надежды. Отдохнет – и снова попробует. Заняться-то все равно нечем!

Однако монстр не ушел за рисом. Все это время он оставался в пещере, порыкивал, пыхтел и изредка побрякивал на кухне посудой. А потом настала ночь, и Пашка даже не заметил, как заснул…

Разбудил его вой: тихий, заунывный, почти плачущий. Вздрогнув, он вытаращился в каменный потолок. Темно, только мертвенный голубоватый свет пробивается откуда-то сбоку, из кухни. Пыхтя от боли затекшего тела, Пашка кое-как извернулся и попытался рассмотреть, что там происходит. Твою ж мать! На стене горели две люминесцентные лампы, будто в какой-нибудь лаборатории, а рядом на пеньке сидел орк в позе роденовского Мыслителя и тихонько завывал, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону.

Внезапно людоед вскочил и начал крушить полки. Тарелки, ложки, банки – все летело вниз, гремело, трещало, отскакивало от пола и, кувыркаясь, скрывалось в темных углах пещеры… Затем чудовище сунуло руку под одну из ламп и вытянуло из-под нее длинный провод, на конце которого болталось какое-то небольшое устройство. Что это было, Пашка не мог понять. Несколько секунд орк рассеянно разглядывал коробочку, а затем вдруг размахнулся и с силой ударил ею о стену – только мелкие кусочки разлетелись по сторонам.

Опа! Что тут происходит? С рычанием людоед некоторое время стоял над свисавшим из стены куском провода, а затем, будто одумавшись, заметался по пещере, подбирая куски прибора, приволок их к лампе и даже попытался собрать устройство, неуклюже подцепляя куски кривыми когтями, но поняв, что это невозможно, бухнулся обратно на пенек и снова завыл-закачался, схватившись за голову.

Пашка задумался. С чудищем что-то происходило. Душевные терзания? Муки выбора? Может быть, внутренний Алексей Михайлов борется со своим оркским предназначением?! Отличный момент! Этим нужно было срочно воспользоваться.

– Алексей! Леша! – позвал его Пашка. – Слышишь?

– У? – Орк замер, затем повернул голову и угрожающе зарычал, медленно приподнимаясь.

– Это я!

– И кто же ты?! – проревел монстр, полностью распрямившись. – Отвечай!

– Я… Павел Крашенинников, Санкт-Петербург! – прокричал Пашка. – Мы с тобой земляки, люди, понимаешь? Я попал в эти места – сам не знаю как! Ничего такого не делал! Шел, шел – и бац, уже здесь! Потом тебя встретил… Отпусти меня!

Клокоча от гнева, демон медленно приблизился к клетке. Он стоял против света, и Пашка не видел его морды. Впрочем, не очень-то и хотелось.

– Откуда ты знаешь обо мне? – пророкотал монстр. – О моей семье, о моей… дочери?!

Да, нестыковочка, однако. Лучше не врать, а то вообще запутаешься. Пожалуй, этого орка не стоило недооценивать.

– Это все голос, он у меня в голове, – пробормотал Пашка. – Я сначала думал, что с ума сошел, а потом… Он все и рассказал. Не знаю, верить ли ему. Но ведь его слова – правда, да?

Орк недоверчиво заворчал, раздумывая.

– Почему я тебе должен верить? – наконец спросил он. – Даже если этот голос прав?

– Да мне же нечего скрывать! Я тебя вообще впервые вижу, здешние места – тоже. Наверное, меня с кем-то спутали и…

– Я должен тебя съесть, – перебил его орк. – Сегодня же.

– Но почему?!

– Так он приказал. Так надо. Ему нравится. Это задание.

– Нравится? Задание?! Как это?..

– Молчи, молчи, презренный! Тебе не понять! Я вообще не должен был разговаривать с тобой! Мессир сказал: изображай всегда тупое животное, рычи и ухай, никаких слов, иначе тебя заболтают, и ты не пройдешь тест! И вот я первый раз нарушил его наказ, нарушил… и что теперь делать-то, что?! Я же в ответе за нее! В ответе!..

Монстра трясло, он сопел и дергал ручищами, будто в припадке, грудная клетка ходила ходуном. Казалось, еще немного – и людоед зарыдает.

– Дочка? Марина? – тихо спросил Пашка. – Это в ней все дело, да?

Орк замер.

– Да как ты смеешь!.. – глухо проворчал он. – Да я тебя прямо сейчас…

– Погоди! – взмолился Пашка. – Ты же человек, да? И я – человек, и ты! Тебя засунули в тело… этого монстра, но оно ведь не твое, так? Леша!

– Молчи…

– Что с твоей дочерью?

– Молчи! – Громила снова схватился за клетку.

– Может быть, я помогу тебе? – попытался повернуть разговор в другое русло Пашка.

– Ты? Это как же? Ах, ну да! Ты шибко поможешь мне, если пойдешь на гуляш и рульки, котлеты и сардельки! Да-да! Во имя его!

О боже…

– Да кто это – он? Кто?!

– Какая тебе разница, человек! – горько усмехнулся орк и отпустил клетку. – Пусть тебе твой Голос скажет. Он же умный, как я погляжу!

Что ж, в его словах присутствовала определенная логика. Но Заира молчала, связи с ней пока не было.

– Это Ад, – тихо произнес орк. – Ад, если ты еще не понял. Уж не знаю, за какие такие мои грехи, но… Он – это Дьявол во плоти.

Так. Ясно.

– Это не ад, – спокойно ответил Пашка. – Ада не существует, а…

– Да ну?! Не существует, значит?! – закричал монстр и снова наклонился к Пашке, приблизив морду почти вплотную. – А это тогда что?! – Он ткнул себя в грудь. – Что это? Человечье обличье?! Человечье? А там, – он махнул рукой в сторону выхода, – там – это Земля?! Нет, мой вкусный друг, мы с тобой в полной заднице и, чтобы спастись, будем вынуждены делать то, что нам прикажут. Здесь свои правила, и очень простые. Потому что нет, не существует другого способа спасения, тебе это ясно?!

– Но, может быть… – Пашка замялся, – поискать его, может быть, он все-таки существует, и не все так плохо? Думаю, вместе мы сможем, у нас получится, правда! Подумай, пожалуйста!

– Нет. Я не могу!

– Ты можешь! Вспомни Питер, работу, жену, вспомни свою дочку, наконец! Они – реальность!

– Замолчи, замолчи, замолчи уже! – затопал ногами громила. – Ты вообще не смеешь говорить о ней! Да что тебе вообще известно о реальности?!

Пашка примолк. Нельзя было перегнуть палку. Кто же шутит с орками? Но тема дочери, кажется, была приоритетной. Все дело в ней! Только надо быть осторожнее.

– Расскажешь, как попал сюда? – спросил Пашка, когда чудище немного успокоилось. – Может, тогда мы поймем, в чем дело, а?

– А чего тут понимать?.. – пробормотал орк. – Все это непостижимо…

Он стоял рядом с клеткой, широко расставив ноги-тумбы, и размышлял. «Давай, давай! – мысленно поощрял его Пашка. – Ну же!»

– Мы шли из детского сада, было уже поздно – я задержался на работе, отчет за месяц, будь он неладен! – начал вдруг рассказывать людоед, сначала медленно и неуверенно, но постепенно оживившись и начав даже яростно жестикулировать. – Случилась дождливая погода, холодно и сыро. Марина замерзла. Боялся, что простудится. И решил сократить путь, там у нас есть секретная дорожка через парк, ну и… Они напали внезапно, ударили меня чем-то сзади, я упал. Черный минивэн, трое в масках. Схватили Марину, затащили в кузов… Думал, насильники или выкуп будут требовать. Но они и меня туда запихнули. Затем что-то вкололи, я потерял сознание. Очнулся уже здесь, ну, в смысле там, на Базе… С этого все и началось.

Он резко замолчал. Всплеск энергии прошел, будто его и не было. Монстр стоял мрачный, опустив руки и потупив взгляд. «Так-так, на самом интересном месте…» – подумал Пашка, впрочем, обрадованный, что процесс сдвинулся-таки с мертвой точки.

– А дальше? – спросил он.

– А ничего, – буркнул орк. – Марина уже, наверное, месяца три в заложниках. А мне вот дали это тело. Не спрашивай – как! Ненавижу все это! Они настоящие демоны, демоны! – Он снова начал заводиться.

– Но…

– Хочешь знать, что происходит, да? Я тебе скажу! Это просто какой-то эксперимент, безумный эксперимент, я знаю! Никто не хочет в нем участвовать, вот они и хватают обычных людей на улице, а потом…

– А потом?

– Суп с котом! А также с людьми и прочими существами, что здесь проживают! – заорал что есть силы людоед. – Тебе еще не ясно?!

– Н-н-нет…

– Они заставляют меня пожирать других! Пожирать, понимаешь?! Бегаю тут по окрестностям и ловлю, кого прикажут. На этот раз оказался ты. А сами снимают это на видео, берут анализы, заставляют проходить всякие психологические тесты… Мол, изучение возможностей тела монстра! Он сказал, что отпустит нас, как только… как только будут достигнуты нужные результаты и понятен метаболизм… этого гребаного чудовища! Мол, еще парочка таких, как ты, и… И он вернет мне мое тело, отдаст Маришечку, и мы уйдем.

Обалдеть…

– И ты веришь во все это?! – воскликнул Пашка. – Что отдаст и отпустит? Они же чокнутые бандиты!

– А у меня есть выбор?! И не надо мне петь сказочки о том, что выбор есть всегда! Прости, чувак, за каламбур, но ты не бывал в моей шкуре!

Что верно, то верно…

– А что бы ты сделал на моем месте, а? – прищурил глаза монстр. – Нет, ты подумай, не отвечай сразу.

Пашка промолчал. Что он сделал бы? Ну, людей точно бы не ел!

– Но ты Марину-то хоть видел? – перевел тему он.

– Видел, – буркнул орк. – С ней-то все в порядке, в отличие от меня…

– Все будет хорошо, – заверил его Пашка. – Правда.

Людоед не обратил на его слова внимания.

– Вот только никто из подобных тебе, кого я ловил, не знал, кто я, не знал моего имени и вообще… – задумчиво произнес он. – Странно все это! Даже не знаю, в общем. Кто же ты такой?

Так, момент, кажется, настал! Вот она, слабина. Решимость монстра поколеблена, он растерян, лед в общении расколот.

– Слушай, Леша, отпусти меня, – начал Пашка. – Ну, скажи начальству, будто я сбежал, или ты вообще не видел меня, а? Ну что тебе стоит?

– Я тебе не Леша! Леша не ловит и не ест людей! Он не общается с демонами! Я – монстр! Монстр!

Ну конечно, Леша хороший, Леша людей не кушает. Это же орки плохие, вали, вали все на них.

– Ладно, ладно, извини, я не хотел, – попытался успокоить его Пашка. – А зачем ты разбил ту штуку, ну, под лампой? Я даже проснулся. Что это?

– Ту штуку? – не сразу понял людоед. – Ах, это… – Он хмыкнул. – Это и есть голографическая камера, для съемки которая. Офигительный девайс, кстати. Думаю, у нас в продаже таких еще нет. Да-а-а, тут много чего есть, в этом сатанинском мире! Эта пещера – еще что, видел бы ты их лаборатории, но даже здесь тебе пожалуйста: водопровод, канализация, электричество, посуда «Цептер», жидкость для розжига и даже поваренная книга. Ну, ты понимаешь, мне она нужна, – понизил он голос, – рецепты там всякие и вообще… Правда, они наказали готовить только на костре, углях или камнях, никаких микроволновок и газа. Типа единение с природой…

Единение с природой?! Жесть.

– …а потом я к ним хожу, или они ко мне сами прилетают. Ем я, правда, один, они ни разу не пробовали, но говорят, что все чувствуют, мол, датчики во мне многочисленные или что-то типа того. Затем дают новое задание… Только холодильника у меня нет: не знаю, почему, я спрашивал – не отвечают. Наверное, еще одно правило. Так что мясо быстро портится… А я люблю свежее! Знаешь, оно реально так тонизирует, и настроение сразу как-то повышается…

Пашка почувствовал, как к горлу подкатывается комок тошноты. Ну, монстр – он и есть монстр! Нет в нем давно уже никакого Алексея Михайлова.

– Но ты же сломал ее? – спросил он. – Камеру-то?

– Сломал… Так получилось. Думал я, видать, слишком много. Говорят же – много думать вредно. А все из-за тебя! И что мне теперь делать? Что они мне скажут на это? Не в добрый час я поймал тебя, ох, не в добрый…

– Ну, может, тогда отпустишь?

– Да что ты все заладил? – возмутился орк. – Хватит уже! Сегодня в обед я зажарю тебя, и баста. Прими это как факт. Умри же как мужчина.

Вот и приплыли! Пашку прошиб холодный пот. Как же так? Ведь хорошо поговорили, все всё поняли, наладили, так сказать, мосты дружбы, уже почти знакомы – и на́ тебе!

– Погоди… – пробормотал он. – Я подумал, что… мы поняли друг друга, что ты не будешь меня… э-э…

– Да пойми же ты наконец! – вскричал монстр, заламывая руки, словно истеричная матрона. – Я не могу рисковать жизнью своей дочери, не могу, просто не имею права!

«Какие красивые слова, ага! – подумал Пашка. – А людей пожирать, значит, право имеешь». Вслух, правда, он этого не сказал.

– Я должен ее спасти, должен! – кричал громила, чуть ли не плача. – Это же моя вина, что она здесь, что я тоже здесь да еще и в таком виде! Значит, ты будешь принесен в жертву, и точка. Свою вину я искуплю один, никто мне не поможет! А ты наконец успокойся! Замолчи!

– Но у тебя сейчас ничего не получится! – воскликнул Пашка.

– Почему это? – оторопел людоед. – Ты чего это задумал?

– А как, сам подумай? Ты же разбил камеру? Разбил. Поэтому я и думаю, что в этот раз было бы лучше, если бы… ну…

Пауза затянулась.

– Что? – нетерпеливо рыкнул людоед.

– Отведи меня к боссу! – выпалил вдруг Пашка.

– К нему? – вытаращился орк.

– Ну да! Записать отчет отсюда ты не сможешь, так?

– Ну?

– А если вызовешь ремонтников, возникнут ненужные вопросы, правильно?

– Это какие еще?

– О твоей неблагонадежности конечно же! Одна твоя вспышка ярости, вторая, технику ломаешь, дисциплину нарушаешь, распорядок дня и все такое прочее… С чего им тебе потом доверять? Но ты же не хочешь, чтобы эксперимент провалился, так? Ты же хочешь обратно свое тело?

– Ты к чему это клонишь, я не пойму?

– Отведи меня к своим, на Базу, а там – делай что хочешь, предложи им новый эксперимент, ну, при них там меня зажарить, снять голограмму и прочую фигню, только не приводи их сюда, а наоборот – меня отведи к ним. Я более чем уверен, что твоему боссу я буду интересен точно куда больше, чем те, прежние, понимаешь? У меня Голос, ты же знаешь! В итоге – и себя не подставишь, и меня им покажешь, такого необычного, ну и я… не сегодня умру. А? Что скажешь?

– Это как-то… того… – зачесал затылок орк. – Неожиданно как-то! Непривычно.

– А ты подумай.

– Я не знаю. Не знаю, правда. Но вот твой Голос – это да. Это странно. Я все время думаю о нем. Не пророк ли ты?

– Да-да, именно, пророк! Наконец-то ты понял! Я же ценнейший, еще не исследованный твоими профессорами ресурс! Потерять меня – реально невосполнимая утрата! Думаешь, они простят тебе это? Сомневаюсь. Как бы чего не случилось. А тебе нельзя рисковать! На тебе ответственность!

– Да, но…

– И пойми самое главное – время дорого! – продолжал убеждать Пашка, пока «железо было горячо». – Ты когда им должен был предоставить отчет? Они ведь знают уже, что ты поймал меня, да?

– Знают…

– Ну вот. А вдруг они сами сюда заявятся? Определят, что камера не в порядке, и прилетят. И я тут такой лежу, уже нафаршированный опятами. Прокол, однако! Босс будет недоволен. А оно тебе надо? Сам подумай.

– Да, ты прав! – воскликнул, встрепенувшись, людоед. – Оно мне вовсе не надо. Идем же скорее!

Получилось! Получилось, черт возьми! Немного хитрости и… Но что потом? Как удастся сбежать? А видно будет! Нечего загадывать.

Поколдовав над замком крышки, монстр вытащил Пашку из клетки. Тот с превеликим удовольствием размял косточки, все еще опасливо косясь на чудище, но орк был спокоен и невозмутим.

– Далеко идти-то? – спросил Пашка.

– Идти? Нет, – пожал плечами орк. – Доберемся быстро.

Это не очень хорошо, решил Пашка. Времени для маневра могло быть совсем мало. Интересно, а чудище свяжет его или позволит идти рядом совершенно свободным? Последнее, конечно, было маловероятным, и Пашка уже продумывал разговор, чтобы на это уломать монстра.

Они прошли на «кухню». Пашка огляделся. М-да… Прямо здесь убивали людей, а потом пожирали их! И других существ параллельных Вселенных – тоже. Проклятые извращенцы, эти неведомые экспериментаторы! Пашка поежился. Как же ему повезло, что удалось избежать этой жуткой участи… Временно, конечно. Он с отвращением посмотрел наверх, на черепа импровизированной люстры:

– А ты много их… ну…

– Съел? – спросил орк, подбирая в углу свою сумку.

– Ну да.

– Точно таких как ты – шестерых. Ты, получается, седьмой. Были, конечно, еще и другие.

Шестерых! Не считая еще кого-то там… Мрак. Тон громилы снова стал абсолютно равнодушным, прежнего раскаяния или хотя бы неуверенности как не бывало. Для него все это и вправду было лишь формальным договором, контрактом. Он им – свои анализы, а они ему – дочь и свободу. Разбитая камера в коротком приступе разболевшейся совести – не в счет.

– И когда это случилось… в последний раз? – надтреснутым голосом спросил Пашка.

– А чего это тебя вдруг интересует? – хмыкнул монстр. – Неделю назад, кажется.

Пашка перевел дух. Значит, ни Лиза, ни чекисты этому уроду не попались.

– И это чьи черепа, там, на люстре? – снова спросил он. Он не мог отвести взгляда от длинных рыжеватых волос, свисающих с одного из них.

– Других.

– Других?

– Да, других. А такие, как ты, – там, в кладовке.

Пашка оглянулся. За последними полками темнел небольшой проход.

– Хочешь взглянуть? – почти угрожающе спросил орк. Кажется, настроение у него совсем упало. Плохо дело.

Пашка неуверенно пожал плечами. Монстр схватил его за локоть и потащил к кладовке.

– Смотри, червяк, смотри! – рычало чудище. – Смотри и запоминай, что будет с тобой раньше времени, если ты попытаешься обмануть меня!

В небольшой полукруглой нише лежали останки нескольких человек, сваленные просто в кучу: кости, черепа, обрывки одежды, обувь и пара сумок. Запах был жуткий, хотя вентиляция в виде зарешеченного отверстия имелась. Прямо здесь же, на вешалке, висела целая с виду одежда: несколько брюк, футболки и одна легкая куртка. Все они были совершенно одинаковыми, словно с одного человека.

Пашка охнул, земля словно ушла из-под ног, и он схватился за стену, чтобы не упасть, попав пальцами в какую-то холодную слизь.

– Это же моя одежда… – пробормотал он. – Как же это…

– Я же говорю: ловил таких как ты. Твои копии, – пояснил людоед. – Другие меня мало волновали, хотя и ими перекусывал немало. Теперь-то ты понял? Шастаете вы тут, проклятые клоны, постоянно, а это непорядок.

Пашкины параллоиды! Орк ел его двойников! Жесть! Жесткая жесть!.. Но откуда они вообще взялись, каким ветром их сюда занесло?!

– Понимаешь, я-то здесь не по своей воле торчу, а вот все твои копии были тут специально, о как, – заявил громила. – Сами мне говорили, что, мол, по чьему-то приглашению, как будто это могло их спасти… Ну что, пошли уже?

Они были тут специально, по приглашению? Что же это за ловушка такая?

– Пошли, говорю! – рыкнул орк и потащил Пашку к выходу из кладовки. – Только сначала мне нужно позвонить ему. А ты отдохни пока. Незачем тебе видеть лишнее.

Пашка решил было, что ему подфартило, да не тут-то было. Людоед заломил его руки за спину и привычными движениям принялся вязать узлы.

– Хватит на мне ездить, я тебе не пони, – хмыкнул он. – Пойдешь на поводке, как шавка, а то я, знаешь ли, не люблю фокусы. А теперь отойди-ка!

Пашка с досадой отковылял в сторону. Узел на его запястьях был крепок, и что делать дальше, стало совсем непонятно. Держа его одной рукой на привязи, людоед достал из ниши в стене обычную телефонную трубку.

– Але… Это я, сэр, – прохрипел он в нее. – Это важно. Простите… Я понимаю, что еще очень рано, простите… Тут обстоятельства… Да, сэр, понимаю, не гневитесь, пожалуйста… Да, сэр, он со мной… Я бы очень хотел показать его вам… Да… Он не такой, как те, это точно. Особенный, да… Он знает мое имя и где я жил, представляете, сэр?! Что? Нет, я не пьян… Вы не разочаруетесь, сэр, уверяю… Камера, сэр? О, простите, задел ее ненароком, я исправлюсь, честно… Он? Цел-целехонек… Очень странно, да, я понимаю… Что, сэр? На том же месте? Хорошо, скоро буду… Нет, сэр, не сбежит. Когда еще от меня кто сбегал?.. Нет, я не хвастаюсь, простите… Я постараюсь, сэр! Уже идем.

«Сэр! – мрачно хмыкнул про себя Пашка. – Я смотрю, у них тут веселая компания». Но веселого было мало, скорее, наоборот. Что, если ему не удастся сбежать? Тогда он попадет в лапы чокнутых профессоров, и там главное – не дать себя препарировать. Нужно будет их как-то заинтересовать, оттянуть время, а там, глядишь, и…

– Идем, нас ждут! – Орк ткнул в Пашку длинной заостренной палкой. – Пошевеливайся!

Они пошли по слабо освещенному, узкому коридору. Повернули один раз, второй… Пашка наткнулся на мощную металлическую бронедверь с кодовым замком. Да, просто так тут не прошмыгнуть, людоед не соврал. Что-то бормоча себе под нос, орк оттолкнул Пашку, набрал код и не без труда отворил дверь.

Они вышли из пещеры. Светало. Пашка завертел головой, пытаясь понять, где они находятся, и, несмотря на переживаемый стресс, обомлел от восторга. Они находились в предгорье – еще не горы, но уже и не холмы. Вокруг вздымались разноцветные скалы самых разнообразных пород и расцветок: серые, белые, черные, желтые, коричневые, красноватые… Здесь громоздились ряды острых «свечек» наподобие гигантских сталагмитов, каменные пузыри застывшей лавы, наплывы, подтеки, арки, мосты, столообразные формы, треугольные, конические, а также и вовсе причудливые, которым даже названия еще не придумали. Во многих местах зияли рукотворные отверстия: окна, двери, террасы, открытые комнаты и кельи или даже сетка из множества мелких отверстий непонятного предназначения – некоторые скалы были в дырах, как голландский сыр, при этом входы во внутренние помещения находились на высоте в пятнадцать, а то и двадцать метров. Это же настоящий пещерный город! Пашке он живо напомнил древние поселения Анатолии, в Турции, где он побывал пару лет назад. Великолепное зрелище…

Но кто же здесь жил? Такие же, как этот людоед? Значит, он был не единственным монстром? Этого еще не хватало!.. Однако сейчас каменные жилища были тихи и безмятежны. Пашка обернулся – они вышли из каменного прохода в стене желтоватого песчаника. Узкая кривая дорожка вела вниз, а потом сворачивала налево, за высокую скалу.

– Иди-иди… – пробурчал за спиной орк.

Они принялись спускаться в ущелье. По дороге Пашка строил бесчисленные планы побега, но все они были один хуже другого – ничего толкового никак не наклевывалось.

Наконец парочка обогнула очередную скалу и вышла на широкую светлую террасу в форме чаши. У дальней ее стены стоял гравилет, а на его металлической лапе сидел человек в серебристом костюме, высокого роста и с густой рыжей шевелюрой. Тунгус! Это был Тунгус! Слава богу! Фаронов спасет его от этого орка и его чокнутых профессоров. Как же вовремя!

– Это и есть он, – с благоговением в голосе произнес людоед. – Он!

– Что?.. – не понял Пашка.

– Он.

– В смысле? – слабо спросил Пашка. Его мозг не хотел принимать правду. Потому что это не могло быть ею.

– Это он, идиот!.. – зашипел сзади орк. – Босс! Мессир! Ты хотел его видеть – и вот. Что ты там хотел ему сообщить?

Нет. Не может быть. Ему показалось. Пашка зажмурился. Потом снова открыл глаза – Тунгус никуда не делся. Свесив с гравилета одну ногу, он попивал кофе из маленькой чашки и молча смотрел на них.

– Какие люди! – широко улыбнулся он, когда они подошли. – Ну и что тут у нас, а? – Резким движением он отбросил чашку, и та разлетелась вдребезги, ударившись о валун.

«Как его зовут? Имя какое?! – лихорадочно вспоминал Пашка. – Не Тунгусом же называть… Андрей? Сергей?! Проклятье!»

– Привет! – вымученно улыбнулся он. – Прикинь, что случилось… Вот… Не поможешь?

Глупо-то как!

– Ты чего это городишь? – злобно зашипел сзади орк и ткнул его палкой. – Называй его «сэр», понял?

– Андрей, тут какое-то недоразумение! – воскликнул возмущенно Пашка и затряс связанными руками за спиной. – Смотри, что он сделал со мной! Что это такое?!

Тунгус ухмыльнулся и спрыгнул на землю.

– Меня зовут Максим, – мягко поправил он, уперев руки в бока. – Только, действительно, называй меня «сэр», ладно? И только на «вы».

– Э-э… Максим, извини, я понял! – пробормотал Пашка. Кажется, дело плохо. Что за фигня тут происходит?

– «Извините, сэр»! – поправил орк и снова ткнул Пашку. Тот зашипел, но не поправился.

– Оставь его, – поморщился Тунгус, – он еще не привык. Понимаю, понимаю… Либеральное, понимаешь ли, воспитание! Нехорошо-с, но это мы быстро исправим.

– Мессир, сэр, – подобострастно наклонился к Тунгусу людоед, – разрешите доложить.

– Ну?.. – Фаронов скрестил на груди руки, задумчиво поглаживая длинными пальцами подбородок.

– Я привел его, сэр!

– Вижу, болван…

– Странный очень. Сэр.

– Посмотрим…

– Много болтает. Умный. И голос у него в голове, сэр. Точно вам говорю, не к добру это!

– Псих?

– Не думаю, сэр. Но я не решился сразу съесть его, как вы велели. Он не такой, как те, прежние! Я подумал – может, вам интересно будет, сэр? Так сказать, научная инициатива. Может, блюдо какое новое из него приготовить или…

– Ладно, ладно, – поморщился Тунгус. – Инициативный ты наш… Давай-ка его в багажник, а там разберемся.

Пашка все это время с бьющимся сердцем вслушивался в их разговор и гадал: снится ему это все… или как? Уж лучше бы снилось.

От гравилета опустился пандус, за которым виднелась небольшая ниша. Не торопясь, Тунгус достал из кармана небольшой плоский пистолет. Сверху на нем моргала маленькая голубая лампочка.

– Давай-ка внутрь, Павел! Не тормози, – процедил он, направляя оружие на Пашку.

– Заходи! – строго приказал орк.

Пашка, еще надеясь, что Тунгус сейчас вдруг хлопнет в ладоши и рассмеется: «А здорово мы тебя разыграли? Навалил уже в штаны небось?», – его отпустят, напоят горячим чаем и… Но этого ничего не случилось. С равнодушным видом Тунгус наблюдал, как Пашка заходит в отсек, а людоед отвязывает веревку. «Багажник» был небольшим, около метра в ширину и полметра в глубину – стоять в нем можно было лишь наклонив голову. Пашка сполз на холодный рифленый пол салатового цвета и мрачно уставился на улицу. Нужно было тогда, еще в пещере, выхватить нож у этого монстра и…

– Сэр, – снова склонился над Тунгусом орк, – а как там насчет… ну, моего дела? Скоро оно… того, решится, а?..

– Рассматривается, – отмахнулся Тунгус.

– А могу я надеться, сэр… что оно… ну, коль скоро это случится? Вы же говорили, что…

– Случится, мохнатый, случится! – Фаронов с силой хлопнул людоеда по плечу. – Не торопи события. А теперь давай-ка на пост! Ну? Не задерживайся. Не все еще пойманы, и ты это знаешь. За работу, любезный, за работу!

– Слушаюсь, мой господин! – воскликнул орк, и Пашке даже показалось, что он по-белогвардейски щелкнул каблуками, которых у него, правда, не было.

Неуклюже развернувшись, монстр засеменил обратно в горы, а Тунгус внимательно посмотрел на Пашку, ничего не говоря. Тот хотел было прояснить всю эту идиотскую ситуацию, но пандус внезапно захлопнулся, и вопрос скорого бегства окончательно испарился. Он теперь сидел в полностью закрытом пространстве: ни окна, ни иллюминатора, ни ручки или кнопки – одни рифленые белые стены, два длинных светильника на потолке и щелка вентиляции сбоку. Это, конечно, было куда лучше, чем пещера людоеда, но чего хотел Тунгус, куда они летели и что будет после, оставалось полной загадкой. Страшной загадкой.

Гравилет несильно тряхнуло – на Пашку навалилась тяжесть, неприятно сжало желудок. Он на миг даже потерял ориентацию: низ, вверх, право, лево – все вдруг смешалось, завертелось и… тут же успокоилось. Пол мягко задрожал. Взлетели? Неужто уже летим? Не ясно. Никаких ориентиров или подсказок. И полная тишина. Хотя нет, слышались неясный гул и посвистывание ветра. Значит, они уже были в воздухе.

После этого никаких ускорений он не ощущал, только иногда к горлу подкатывал комок тошноты, закладывало уши, и немного начинала кружиться голова, но это быстро проходило, и после казалось, что аппарат вообще никуда не движется. Ну, решил Пашка, на то он и гравилет – наверное, умеет компенсировать нежелательные последствия высоких скоростей антигравитацией.

Так прошло минут десять или меньше, но ожидание было ужасным. Под конец Пашка так разволновался, что его уже и без пируэтов аппарата начало мутить. Итак, что же будет дальше? Как ему вести себя с Тунгусом? Почему тот вообще так агрессивно себя ведет? Стоило ли гнуть линию, будто Пашка – это Соломон, поможет ли это ему? А может быть, наоборот, придется доказывать, что он тут вовсе ни при чем? Может быть, Тунгус хочет уничтожить Соломона и потому убивает каждого, кто хоть как-то на него похож, потому что они вместе взломали Машину, так? И чего-то там не поделили. Потом Соломон сбежал и от метростроевцев, и от Тунгуса, и тот объявил на бывшего партнера охоту. Но почему именно таким образом, почему с помощью этого сюрреалистичного людоеда?! Неужто Фаронов – и есть тот самый чокнутый профессор, превративший, ну или перенесший в тело орка несчастного Михайлова, оказавшегося не в том месте и не в тот час? Что это за извращенский эксперимент, и эксперимент ли это, в конце концов?!

А что параллоиды Пашки вообще делали на этом полигоне?! Фаронов что, выискивал их по всем мирам и планомерно убивал? Мрак какой-то!.. Но тогда получается, нужно драпать! С другой стороны, если он смог уйти от людоеда, Тунгус им заинтересовался. Значит, был-таки шанс и, возможно, неплохой.

Наконец гравилет снова вздрогнул, что-то стукнуло, лязгнуло, и вновь все затихло. Пол тоже дрожать перестал. Прибыли! Однако «багажник» не открывали. Снаружи доносились приглушенные звуки – понять что-либо было невозможно. Пашка вспотел.

Прошло еще несколько минут и, когда уже нервное напряжение было на пределе, а он даже привстал, боясь, что его сейчас вырвет, дверь открылась, и в каморку проник пучок яркого света. Не солнечного.

– Выходи, – услышал он немного насмешливый голос Фаронова.

На полусогнутых, дрожащих от напряжения ногах Пашка вылез из «багажника», спрыгнул на бетонный пол, не удержался и грохнулся на колени – его обильно вырвало.

– Ну вот, – проворчал Тунгус. – Чего это ты, а? Вроде не должно укачивать… Перенервничал, что ли?

– Да… – ответил, отплевываясь, Пашка и поднял голову.

Они находились в хорошо освещенном каменном ангаре, больше напоминающем пещеру, выдолбленную в скальной породе, но при этом облагороженную и цивильную. В одном его конце находились широкие створки ворот, сейчас уже сомкнутые, а в другом – пара обычных дверей. У правой стены стояли стремянка и мятое металлическое ведро, измазанное побелкой, а на левой была написана огромная голубая цифра «7».

Тунгус стоял метрах в пяти-шести от Пашки и держал его на мушке. Пашка медленно поднялся, напряженно следя за Фароновым.

– Ну? – спросил Тунгус, критически оглядывая Пашку с головы до ног. – И в чем же здесь фокус?

– Фокус? – Пашка лихорадочно соображал, что ему дальше отвечать.

– Что ты там такого наплел этому остолопу, что он решил тебя не убивать? Знаешь, он ведь очень повернут на своей работе!

– А зачем ему… вообще меня убивать? – тянул время Пашка, пока решив косить под дурачка. – И что у него за работа такая?

Тунгус прищурился, покачивая пистолетом.

– Как ты попал сюда? – процедил он.

«Ты привез», – хотел было дерзко ответить Пашка, но подумал, что это могло стать перебором. Фаронов был настроен весьма серьезно.

– Сам не понимаю, – картинно вздохнул он. – Что тут происходит?

– Хочешь сказать, – Фаронов обвел руками ангар, – ты здесь впервые, да?

– Впервые! – закивал Пашка.

– И не знаешь, кто я такой?

– Нет!

– Хм. Но тебя же сюда, на полигон, переправил Грюнвальд? Так? Не отпирайся! Когда и при каких обстоятельствах? Где он тебя выгрузил? Что он тебе рассказал?

– Грюнвальд?

– Да-да, Грюнвальд! Да что же это такое… – Фаронов возмущенно закатил глаза. – Ну, мужик такой странный, с длиннющими усами, рожа как у лошади, говорит с акцентом, вечно одевается как лох! Где этот хмырь сейчас вообще, не подскажешь? Может, племянницы его толстые с тобой работали – Ханна и Розалия?

Пашка покачал головой.

– Никого из них не помню… – промямлил он. – Честно. Со мною что-то случилось… Что это за полигон такой?

– Врешь! Ты мне все врешь! – взвизгнул Тунгус.

– Да какой мне смысл?! Я сам ничего не понимаю! Был дома, сидел, пил пиво, а потом вдруг провал в памяти, типа я иду по пустыне, ну, там еще город какой-то старый… Потом тот зеленый орк из-за угла выскочил, затащил меня в свою пещеру… И это все! Может, это все сон?

– Это не сон, – хмуро отрезал Тунгус. – Уж можешь не сомневаться, чувак.

– А что тогда? – попытался Пашка перевести тему разговора.

– Значит, там, у «Макдональдса» – это не ты был, да? – спросил Фаронов, проигнорировав вопрос.

Ах ты ж! У Пашки из головы этот эпизод совсем выскочил. Точно! М-да, завраться тут можно очень быстро. Нужно давить на амнезию. И он просто пожал плечами, изобразив самое что ни на есть невинное выражение лица.

– Кто тебя подослал? – рявкнул Фаронов. – Чекисты? Они уже здесь, я в курсе! Тебя Хорошавин завербовал, да? А может, Хранители? Отвечай!

– Нет! – затряс головой Пашка, изображая полное недоумение. – Не знаю таких!

– А, конечно: ты же ничего не помнишь! – с сарказмом произнес Тунгус. – Откуда ж тебе знать?

– Да, но… – Пашка замялся. – Кто это еще такие – чекисты и… Хранители?

Взревев, Тунгус выстрелил. Мимо уха Пашки пронеслась огненная шипящая струя. Он испуганно присел.

– Ну так что там за голос у тебя в голове? – как ни в чем не бывало спросил Фаронов. – Говори, не то зажарю!

– Голос?.. – пролепетал Пашка. Кажется, дело снова могло запахнуть жареным.

– Да-да, голос! – снова начал раздражаться Тунгус. – Не закончишь юлить – пристрелю тебя прямо здесь же! Откуда ты узнал, что орк – это человек?! Откуда тебе известно его имя?

– Так он мне сам сказал!

– Сам? – недоверчиво переспросил Фаронов. – Да ладно! Чего ты мне лапшу тут вешаешь?

– Правда! Откуда ж я мог узнать такое?! Наверное, он что-то задумал против вас, сказал, что его превратили в монстра и… он тут всех ловит. Ну и меня нашел. А теперь он типа больше так не хочет, – начал на ходу выдумывать Пашка, не задумываясь о последствиях. – Хотя и отпустить не хотел, поэтому и отправил меня к вам… А голос – ну, это чтобы предлог был. Я его придумал.

– М-да, не люблю я этого делать… – вздохнул Тунгус и прицелился. – Орк что-то задумал, значит? Тупое брехло! – Палец его начал нажимать курок.

– Я – Соломон! – в отчаянии закричал Пашка, вскидывая перед собой руки. – Я – Соломон! Не стреляй!

Блефовал Фаронов или нет, было неизвестно. Но эти слова оказались первыми, что пришли Пашке в голову. Тем более проверить их было проще пареной репы. Ведь чекер-то у Тунгуса имелся?

Пашка развалился на стуле из красного дерева и уже из последних сил запихивал в себя очередную гигантскую виноградину, на этот раз красивого красно-сиреневого цвета. Небольшие аккуратные грозди лежали в массивной вазе из чистого золота.

– Это самый дорогой виноград, мой друг, – ворковал Тунгус, подсовывая Пашке все новые и новые яства, хотя тот уже так набил живот, что уже серьезно боялся за свой желудок. – Называется «Римский рубин», из Японии. Стоимость маленькой грозди в начале сезона доходит до семи-восьми тысяч баксов, да еще и влет уходит, представляешь?

– Угу… – мычал Пашка. Этот сорт и вправду был вкусен, хотя, честно говоря, излишне сладок.

– А вот еще французский «Пино нуар», пальчики оближешь! – пододвигая поближе к Пашке очередную вазу, говорил Тунгус. – Самое крутое вино делается именно из него. Хрена с два без связей достанешь.

– Угу… – отвечал Пашка. Он уже больше не мог продолжать всю эту обжираловку. Видимо, Соломон с Фароновым были большими гурманами. Но приходилось терпеть. Ради дела, конечно.

…Как только Тунгус услышал, что Пашка назвал себя Соломоном, он, конечно, не поверил. И даже с досады снова выстрелил, хотя и опять поверх головы Пашки.

– Что ты такое несешь, идиот? – заорал он тогда. – Не надо шутить со мной!

– Проверь, ты же знаешь как! – выкрикнул Пашка. – Чекер не врет!

– Да чего тут проверять-то… – немного удивленно пробормотал Фаронов. Не спуская с Пашки глаз, свободной рукой он достал из кармана уже знакомую Пашке коробочку. – Не может быть… Хм… – Он осторожно скосил на нее глаза. – Ты ли это, друг?.. Правда, что ли? Вот же хрень… Но как же… Я же… Да! Я знал, я знал, что ты все-таки вернешься! – наконец радостно воскликнул он. – Ну, что же ты, а?! Вечно комедии ломаешь! Иди ко мне, обнимемся, брат!

На том и порешили. Они – друзья. Большие друзья и верные партнеры.

– Пойдем, пойдем скорее! – возбужденно повторял Тунгус тогда, в ангаре. – Умоешься, приоденешься, а там и пожрем чего бог послал. Давай-давай уже, не стесняйся!

Он повел его к дальней неприметной двери, спрятав пистолет за пояс, а Пашка решил, что очередная маленькая победа снова за ним, и осталось-то всего ничего: украсть оружие, захватить гравилет и сбежать отсюда, попутно прихватив немного хавчика и освободив томившуюся в неволе красавицу. Затем конечно же найти чекистов да и вовсе свалить из этих проклятых мест. А что, вполне себе такой план, реальный… Только еще необходимо максимальное время продержаться этим самым Соломоном, а не кидаться сразу на рожон, пытаясь оглушить злодея и забрать у него пистолет. Нужно побольше узнать о том, что здесь происходит! А не то опять все выйдет… как всегда.

– Видишь, – вещал Фаронов, – я тут немного все переделал. Небольшой ручной ремонт, так сказать. Машина до сих пор жутчайше дурит, но раз ты здесь, – он сильно хлопнул Пашку по спине, – то мы ее быстро приведем в чувство! Ух, брат, приведем, я даже не сомневаюсь!

Они подошли к двери, не имевшей ключа, но открывшейся после прикосновения к датчику пальца Тунгуса, миновали белоснежный чистенький коридор и поднялись на просторном лифте, сверкающем зеркалами и вычурной позолотой. Потолок кабины украшали небольшие барельефы ангелочков. Заметив, что Пашка украдкой рассматривает их, Фаронов смущенно поморщился:

– Да это Милослава все… Ее работа.

Пашка издал неопределенный звук, не зная, как отреагировать. Может быть, это проверка? В курсе ли Тунгус, что идентификационную метку можно подделать? Поверил ли он ему?

– Знаешь, она любительница… всякого такого, не обращай внимания, брат, – продолжал оправдываться Фаронов, пока лифт их куда-то поднимал. – Ты еще и не такое тут увидишь, так что не удивляйся. Зоя тоже свою лепту внесла… Но ты же не против?

По счастью, лифт остановился, и они вышли, попав в шикарно обставленный холл, из которого вели несколько коридоров с красной ковровой дорожкой. Вокруг тяжелые гардины, мощные барельефы, золото и картины известных художников. И никого – ни портье, ни охранников, ни уборщиц.

– Эта часть резиденции – почти копия наикрутейшего отеля «Бурдж-аль-Араб», только с некоторыми важными дополнениями, – хвастливо заявил Тунгус. – Извини, слабость у меня к такому… О, я знаю, ничего не говори мне! Ты все мечтал доделать свой кусок женевского этого… как его… а, «Президента Вильсона», но когда ты покинул меня… я… удалил его. Ну, ты же понимаешь! Я не против – можешь восстановить. Правда, в той части горы сейчас формирую московский «Ритц-Карлтон», но места здесь еще много, обижен не будешь. Ну, как тебе все это, брат?

– Шикарно, даже очень, – кивнул Пашка. – А где тут туалет?

Мылся, брился и скребся он потом в золоченой ванной довольно долго. Не потому, что был так грязен, устал или хотел расслабиться. Надо было собраться с мыслями и придумать план последующих действий. Нельзя забываться – Тунгус все-таки враг. Хитрый и коварный – так что покупаться на его сладкоречивые речи не стоило ни в коем случае. Тот, кто создал людоеда из обычного человека, не заслуживал человеческого отношения. Он был преступником, и его нужно было остановить. Но как?! У Фаронова власть над Машиной, пусть и ограниченная, а Пашка даже в общих чертах не мог себе представить, что же это такое.

Однако долго ли он сможет делать вид, будто является таинственным Соломоном? Очевидно, нет. Затягивать это положение даже несколько дней подряд казалось попросту невозможным. Конечно, его раскроют, и очень быстро раскроют. Ведь он даже не умел программировать как Соломон! «Вот сейчас скажет Тунгус, пошли, мол, нужно сделать то-то и то-то – и что?! – размышлял Пашка, сидя под горячим душем и обхватив голову руками. – Сослаться на усталость? Или опять косить на свою дырявую память? Но это же глупо! Сколько можно уже?»

Конечно, история об амнезии позволила бы ему расспрашивать Фаронова практически о любых вещах вокруг. Хотя нет, не о любых… Что-то же он должен был помнить, ведь так? Что же именно? Метрострой должен помнить или нет? А чекистов, того же капитана Хорошавина, дархан, а также других существ этой странной Мультивселенной? Еще и Зоя с Милославой – кто они такие? Как быть с этими особами при встрече? Ведь если приплести совсем широкую амнезию, то зачем он станет этому злодею нужен? Значит, выдумать выборочную потерю памяти? А такая бывает? М-да… Фигово, шатко.

Далее. Где сейчас могут находиться капитан и Сармат? Тогда, у «Макдональдса», Тунгусу кто-то передал по рации, что обнаружили, мол, чекистов. Но поймали ли? А что Фаронов сказал об этом в ангаре? Что-то вроде: «…они уже здесь, я в курсе»… Значит, мужики еще на свободе?! Стоило надеяться на это. Но в любом случае чем скорее он выберется отсюда, тем лучше.

Когда он вышел из ванной, на диване в предбаннике его ждали одежда и аптечка – Тунгус не оставил без внимания раненую руку Пашки. Ах, какая забота!.. Как умел, он перевязался и облачился в облегающий серый костюм спортивного покроя – теплый и довольно удобный. Вместо замызганных, уже почти развалившихся кроссовок ему предоставили новые, причем той же модели. Он нацепил их и вышел во внешнее помещение банного комплекса, миновав несколько саун и длинных бассейнов, в которых можно было сдавать, наверное, даже олимпийские нормативы.

У большого зеркала стояла стройная девушка в кремовом платье и подводила себе губы ярко-красной помадой. У нее были длинные, прямые иссиня-черные волосы, слегка раскосые глаза и маленький острый носик. Вокруг витал изумительный, волшебный аромат ее духов, еле заметный, но не почувствовать который было просто невозможно.

– Здравствуйте… – оторопело пробормотал Пашка, не ожидая здесь кого-либо увидеть.

– Привет, Соломон, – взглянув на него в зеркало, низким голосом томно ответила девушка. На ее щеках играл легкий румянец. Кто это? Зоя или Милослава? Темно-карие глаза и еле уловимая улыбка девушки вмиг покорили Пашку. Он замялся.

– Мы уже заждались тебя, дорогой, – проворковала незнакомка. – Ты готов?

– Готов… – выдохнул Пашка, не зная, куда деть руки.

– В таком случае идем. – Соблазнительно покачивая бедрами и не обращая внимания на его реакцию, девушка вышла в коридор. Пашка поспешил за ней.

В коридоре оказались и другие особы. Напротив двери стояли две высокие охранницы: мускулистые блондинки с каменными лицами, облаченные в обтягивающие черные костюмы и держащие наперевес что-то вроде автоматов, напоминающих те, что Пашка видел у Хранителей в квартире Соломона. Неужто бластеры? Чуть дальше по коридору виднелась еще пара амазонок. Пашка сделал вид, что вовсе не удивлен, но они его тоже впечатлили. Да, Тунгус, видимо, мог воплотить в жизнь самые сокровенные свои мечты…

Девушка молча провела его сквозь анфилады безлюдных комнат, оформленных в ближневосточном стиле, а потом они зашли в лифт, в котором Пашка попал в опасную близость к этой притягательной незнакомке и еще сильнее ощутил ее пленительный аромат. Они спустились на несколько этажей и оказались у небольшого уютного ресторана, вход в который охраняла уже целая шестерка амазонок. Внутри, за длинным столом, ломившимся от многочисленных яств, в широком кресле восседал, практически возлежал, скучающий Тунгус. Он красовался в расписном восточном халате синих тонов и туфлях с длинными загнутыми мысками. Ну ни дать ни взять – узбекский бай или даже индийский падишах, только чалмы не хватает и мальчика с опахалом! При этом без блондинок с оружием и тут не обошлось, хотя стояли они лишь вдоль стен. «Тунгусу есть кого бояться, – сделал себе пометку Пашка. – Или это просто понты?»

– А вот и они, голубчики! – завидев их, встрепенулся Фаронов. – Уже познакомились, да?

– Да, как бы… – пробормотал Пашка, косо взглянув на девушку. – Павел, – сказал он, протягивая руку.

– Милослава, – томно произнесла девушка. – Можно Слава. А я думала, ты мое имя знаешь…

– Догадывался, – ответил Пашка.

– Ну вот и славненько, – хохотнул Тунгус над своим каламбуром, уселся поудобнее и хлопнул в ладоши: – Да начнется пир! Играйте ж, черти, музыку!

Откуда-то сверху полилась тихая спокойная мелодия, к ним незаметно подошли девушки-прислужницы в русских нарядах, и пир начался. Заказы они не принимали, потому что все уже лежало на столе – и чего тут только не наготовили! Тунгус, пожалуй, действительно выпендривался. Несмотря на то что отель был ближневосточным, кухня оказалась чисто русской, если не сказать царской: на серебряных блюдах разместились целиком запеченные поросята с яблоками во ртах, огромные копченые окорока, фаршированная щука, форель под майонезом, угорь в маринаде, фазан с грибами, заяц с чесноком, сбитень с облепихой и специями, чуть ли не банальные в таком наборе красная рыба и стерлядь, а также заливное, вареные раки, моченые и свежие яблоки, груши и с десяток видов винограда… Местный повар предлагал им супы и каши, картофель и лапшу, блины и пирожки, пельмени и котлеты, винегрет и селедку под шубой. Не обошлось без изюма, орехов и меда. Ну и конечно же соки-морсы, медовуха, пиво, шампанское, коньяки и царица стола – охлажденная до семи градусов водка. От такого угощения не отказался бы, наверное, и сам Иван Грозный.

– Мы ждем кого-то еще? – спросил Пашка, удивленно окидывая взглядом это шикарное изобилие.

– А кто нам еще нужен? – картинно всплеснул руками Тунгус. – Ты – наш почетный гость. Ничего для тебя не жалко! Кушай, кушай, дорогой! Все мое – теперь твое! – Он подмигнул, показывая глазами на Милославу. – Все, да не все, брат. Кое-что руками не трогать, запомни.

Девушку он посадил рядом с собой, а Пашку поместили в кресло напротив, обложив его мягкими подушечками.

– Вздрогнем, други боевые! – поднял Фаронов первую стопку, которую ему любезно налила Милослава.

Пашке прислуживали две миловидные, хотя и излишне скромные молодые девушки в узорных платьях и забавных кокошниках. «Главное, не напиться, – сразу же сделал он себе наказ. – Больше закусывать! Уши навострить! Нельзя пропустить важную информацию». Без контроля же это все могло закончиться очень плачевно. Потому что он был не в гостях. Он был в логове у Зверя.

Но пиршество прошло самым обычным образом, как будто несколько школьных товарищей решили встретиться и истратить на вечеринку всю свою зарплату. Ничто не напоминало об обстоятельствах и месте этой встречи, лишь хорошая выпивка, отменные блюда и нейтральные, довольно отвлеченные разговоры. Фаронов был нарочито весел, много пил, еще больше ел и болтал буквально обо всем подряд, однако ни слова о том, что могло бы заинтересовать Пашку, наружу не выскочило. Милослава же большую часть времени сидела молча и почти не пила, лишь мило улыбалась Пашке через стол. Тот же ничего не спрашивал, боясь навести на себя лишние подозрения.

– …возрождение древнерусской традиции, я считаю, – это первоочередная задача, стоящая перед всеми нами, перед теми, кому не безразлична судьба России, – вещал Фаронов, вращая указательным пальцем, словно проповедник перед паствой. – Не тех потешных, искаженных привнесенными извне кальками западных и азиатских праздников или других культурных явлений, а нашего исконного, основополагающего, вечного – той сущности, которую им никогда не отнять. Ибо она – это наша база, основание, корни. То, что до сих пор живет в нас, да-да, где-то там, глубоко внутри, но, к сожалению, уже столетиями погребено под толстыми наслоениями из грязи ложной и чуждой нам западной философии стяжательства, лени и безнравствия, либо восточной, возносящей на пьедестал баранью стадность и излишнюю отрешенность. Да вы только взгляните, други мои, на этот чудный русский стол! Чувствуете корни? То-то же… Конечно же дело не в борще или стерляди, но, позабыв русскую кухню, мы забываем русскую культуру, а это смерти подобно.

…а жарковатый выдался нынче май, заметили? – рассуждал он уже через несколько минут. – Не, в прошлом году холодно было, очень даже, кажется, до восьми градусов всего, да? А сейчас норма или чуть выше – футболки меняю каждый день! Ужас какой-то… Но говорю вам: нет никакого глобального потепления, все это чистой воды байки, политическое дело, понимаете? Кому что выгодно, тот туда свою линию и гнет. Может, это окончание глобального похолодания, ты не задумывался, Соломон? Антропогенное воздействие на природу в смысле климата вообще сильно раздуто, попомните мои слова, это когда-нибудь точно признают. Я не имею в виду химическое или радиоактивное загрязнения – эти вещи, понятно, недопустимы.

О прогнозе погоды, возмущенно:

– …да этим умникам в телевизоре только на Форексе курсы валют и угадывать! Невелика разница. О, зима выдалась холодной. Значит, лето будет жарким. О, две зимы подряд были очень теплыми. Не, ну по-любому следующая будет арктической. А она – бац, и ваще без снега. Ну просто аттракцион идиотов, честное слово! Проще в окно выглянуть, чем ихний прогноз смотреть… Они же его каждый час правят, ага, совершенно от балды, не замечали? «Ой, – плачутся эти метеорологи… не, метеоролухи, – наши модели уже не действуют!.. Дайте нам денежек на новые суперкомпутеры». Ха! Какие-то модельки они используют! Нет ни строгой математики, ни четкого понимания процессов, происходящих в атмосфере и в этой… как ее там… а, гидросфере!.. Так… мы медовуху уже пили или нет? Тогда наливай!..

О политике, с пьяной одухотворенностью:

– …а что такое империя? Между прочим, прекрасное политическое образование. «Звездные войны» уважаешь? Не, ты мне скажи, чувак: ты «Звездные войны» уважаешь?.. Уважаешь? А, ну вот. Много народов под руководством справедливого Центра – вот это по мне. Великий симбиоз. Не паразитизм, заметь! И что в этом плохого, не, ну ты мне скажи! Не знаешь? Ну вот! Не все умеют управлять и не все добывают уголь или хлопок. А кто-то жизни не видит без рыболовства. У одних горы, у других рисовые поля, а у третьих сталелитейные заводы. У правительства – столица. Столица Империи, между прочим. Вот тебе и разделения труда, территории и всего прочего, что с этим связано. А что? Никаких границ и тупых Шенгенов! Именно в Империи это все гармонично связано с ее основополагающими принципами, так сказать, внутренней сущностью. Ведь главное-то что? Правильно, справедливость! Не, ты знал, да? Знал? Ик… Вот что я тебе скажу, брат. Если ты справедлив, все будет чики-пики. А ежели нет – что демократия, что капитализм этот чертов или социализм, коммунизм или какая-нибудь там парламентская президентия – все выльется в бунты и кровавое месиво. Со временем, рано или поздно. Потому что неэффективны. Ибо несправедливы. Эффективное и справедливое правление – залог всего, понял? Но это не синонимы. Отнюдь! Вот только абсолютное большинство правителей не понимает этого, не учитывает, и именно отсюда растут длинные ноги проблем современного общества… Ик.

О происхождении чувашей, с видом профессора истории:

– …да, и основали потом Булгарское ханство на Волге. Часть из них затем в Восточную Европу подалась, а потом из казахских степей татары пришли и сместили чувашей чуть севернее, туда, где марийцы в своих лесах белок в глаз били. Марийцы, то есть черемисы, я тебе скажу, прекрасные воины были, русские князья их частенько к себе в дружины нанимали. А чуваши вообще одни из потомков великих гуннов, не знал, да? Долгий, долгий путь проделали они с Алтая через прикаспийские степи, затем некоторое время даже в Грузии обитали, прикол, правда? У чувашей до сих пор в языке около двухсот грузинских слов имеется. Ну а потом на Волгу-матушку. Все к ней, все к ней… Между прочим, они – единственные тюрки, массово так и не принявшие ислам. Те, кто принял-таки, в конечном итоге бежали с приходом русских на северо-восток, в Удмуртию, и стали называться они бесермянами. Басурманами, то есть.

О строительных проблемах, со знанием дела:

– …а бетон-то не тот! Здесь же горы, а перепады температуры какие, а?! Ну, я, значит, меняю марку там, опалубки, все дела, новый корпус почти отстроен… Вон видите, там… А… нет, не видите, ладно, потом покажу. Там я еще один отель нехилый забабахал – слушайте, да я просто запарился: не, ну сложное это дело, я вам доложу – строительство! А нанять правильных спецов – ваще атас…

О проблеме менеджмента, растопырив пальцы, выпятив губу, и очень возмущенно:

– …я ей говорю, мол, ты дура полная, сидишь тут у себя в агентстве, труселя ажурные протираешь, а тебе работать надо, персонал подбирать по высшему разряду, а не то дерьмо, что вечно мне подсовываешь… Этот прораб, ору, ну ни цента не стоит, а охрана, прибывшая месяц назад, – не охрана вовсе, а сборище телок из ближайшего борделя, даже пистолет в глаза не видали. Мне нужно было вовсе не это! Ну, она, понятное дело, в крик, слезы… Бабки-то им я реальные платил, вот что правда, то правда… Жалко им было со мной расставаться…

О своем детстве, умиленно:

– …мы с папкой часто ездили на то озеро. Карелия – прекраснейшее место, без проблем доступное из Питера даже самым последним лохам. Помню, в третьем… не, еще во втором классе захватили мы, значит, удочки, хавчика побольше, ну, папаня, ясное дело, водочки с закуской, дядю Васю в охапку, а как же, я ж еще мелкий был – и в путь-дороженьку…

Чем больше они пили, тем меньше становилось в разговорах пафоса и высокой философии. В конце концов, Тунгус начал объяснять Пашке разницу между марками амфетамина, а потом выдал целую теорию «сисек и задниц», классифицируя их по размеру, форме и предназначению в сексе, заодно обозначив себя в этом «знатным популистом России и прибрежных стран».

В какой-то момент на небольшую сцену впорхнула стайка девушек в блестящих бикини и под ритмичную восточную музыку принялась исполнять танец живота и показывать другие соблазнительные движения. Как это все вязалось с возрождением древнерусских традиций, Пашка не знал. Наверное, это и называлось толерантностью и мультикультурностью.

– А может, с девочкой приватный танец хочешь, не? – подмигивал Фаронов. – Совершенно бесплатно, брат, не стесняйся! Знаю, ты большой любитель! Я бы сейчас тоже не отказался, да что-то изжога замучила. Переедание, брат, – это бич современной цивилизации, ты согласен со мной?

Пашка был согласен насчет бича цивилизации, но от приватного танца решил пока отказаться.

А еще они курили кальяны. Море кальянов, океаны табачных смесей и реки ароматических наполнителей. Тут были: лимон с ванилью, лимон с колой, абрикос с перечной мятой, манго с вишней, жасмин с ванилью, дыня с бананом, ежевика с бананом, арбуз с яблоком и бабл-гамом, яблоко с кардамоном и мятой, а также совсем уж странные смеси, состав которых охватить умом на текущем уровне выпитого Пашка был не в состоянии. В конце концов под потолком ресторана заклубилась, собираясь в спиралевидные галактики, шаровые скопления и протяженные туманности, настолько плотная и разнообразная на составляющие дымовая смесь, что, пожалуй, в ее недрах наверняка уже зародилась новая форма жизни на основе никотина, ванили и бабл-гама…

…Нет, эта виноградина и вправду была уже лишняя. Они сидели пьяненькие, развалившись на креслах и устало пялились на остатки еды, хотя, конечно, большинство деликатесов были просто надкушены. Уже не соображая ничего путного, Пашка вылупился на Тунгуса, а затем перевел взгляд на Милославу. Да, красивая женщина! Сочная, сладкая… Вкусная. Вот если бы…

– Ну, пора нам и в машинку поиграть! – внезапно вскричал Тунгус, перехватывая его взгляд. – Небось соскучился, чувак?

– Машинку? – не понял Пашка, витая в облаке очередной табачной смеси.

– Ну да, в Машину, брат. Нашу. Великую и могучую, – ухмыльнулся Фаронов, потирая руки и хитро поглядывая на него.

Пашка внутренне сжался, даже протрезвел немного. Что делать? Как реагировать? Погодите… Да ведь это же шанс! Что за вопросы?! Однозначно, Машина! Ух, сейчас он ее расковыряет!

– Конечно! – кивнул Пашка, изображая нетрезвость чуть большую, чем она была на самом деле. Ведь если что, можно было сымитировать полную недееспособность, чтобы не программировать… Ну или чего там, собственно, делать-то надо?

– Идем! – махнул рукой Фаронов, грузно выбираясь из-за стола. – Пора проветриться! Слава, ты остаешься за старшего, поняла?

Путь к Машине оказался длинным и запутанным. Один лифт, второй – и вот уже шик восточного отеля сменился серыми стенами технических коридоров, узкими винтовыми лестницами, площадками с шаткими перилами, ангарами с прикрытыми брезентом ящиками, а потом и вовсе какими-то высокими пузатыми установками, больше смахивающими на перегонные кубы. «Какой-то завод? Или это оно и есть – та самая Машина?» – гадал Пашка, стараясь срочно протрезветь. Поначалу он пытался было запомнить весь этот клубок поворотов-переходов, но потом от столь смелой мысли отказался. Здесь и на свежую-то голову можно было с непривычки заблудиться…

Потом они метров семьдесят брели по абсолютно прозрачной трубе, соединяющей две отвесные скалы на высоте десятого этажа.

– Я недавно создал новый путь, – заплетающимся языком пояснил Фаронов. – А то надоело добираться до системы старыми закоулками. Впечатляет, правда?

«Старыми закоулками? Значит, раньше было еще хуже!» – подумал Пашка.

– Ага… – ответил он, рассматривая удивительный пейзаж за почти невидимыми стенками туннеля. Вокруг раскинулись высокие, заснеженные горные пики, ярко освещенные полуденным солнцем. В обманчиво бездонном искусственном небе снова ни облачка.

И вот они перед массивной металлической гермодверью округлой формы, напоминающей вход в банковское хранилище, с несколькими внушительными засовами и электронным блоком управления – такие Пашка видел только в кино. М-да, нахрапом такую систему не взять. К тому же в коридоре, за еще одной бронированной дверью поменьше, осталась пара вооруженных амазонок-воительниц. Кажется, Тунгус действительно никогда не ходил без охраны. Может, он боялся его, Пашку, точнее, бывшего партнера, Соломона? Или Хранителей. Или таинственного Грюнвальда … Да мало ли кого!

Над гермодверью алела крупная надпись: «№ 301». Триста первая! Точно, Тунгус, когда прилетал к «Макдональдсу», упоминал этот номер. Значит, тут что-то очень важное.

– Давай, брат, – Фаронов обвел рукой дверь, – не стесняйся.

– Да я и не стесняюсь… – пробормотал Пашка и громко икнул. Его организм совершенно не желал заниматься в данный момент какими-то там Машинами и тем более вселенскими проблемами. – Просто…

– Что «просто»?

– Честно говоря, я немного устал, да и развезло меня как-то не по-детски…

– Да ладно, Паша, когда это для тебя было траблой? – засмеялся Тунгус. – Еще даже не полдень! Посмотреть надо бы, брат… Кстати, я там кое-что нарыл интересное, тебе понравится. Ты же за этим здесь? Нет? Тебе ведь наша Маша нужна, да?

Пашка в ответ булькнул нечто невнятное.

– У меня кое-какая закавыка со строительством, – продолжал Фаронов, невинно закатив глаза к потолку, – никак не могу сообразить, что да как, там увидишь список недоделок, на обычном месте. Ты же поможешь мне? А потом и свой дворец забабахаешь, и виллу, именно ту, которую ты и хотел. Обещаю – место выберешь сам! К тому же, ну знаешь, столько проблем с этой нашей Машкой накопилось, надо бы поковырять их малек. Про местный климат я вообще молчу – здесь он просто ни к черту, если ты еще не заметил. Никак не могу его настроить, чертовщина какая-то творится. – Фаронов вздохнул. – Я вообще замотался что-то в последнее время, вся эта административная работа – ну не по мне она, не по мне! Надо что-то сделать. Ну, ты же спец! Где мне еще найти такого как ты, понимающего?

Пашка снова икнул и, покачиваясь и распространяя вокруг себя водочные пары, подошел к пульту управления. Что тут – опять небось дактилоскопический датчик? Наверняка… Ну, это раз плюнуть. Он отвернулся от Тунгуса, закрыв ему обзор своим телом и положил руку на пульт. Ага, вот вроде и датчик. Или этот? Хм. А это что за кнопка такая большая? А, была не была! Он ткнул в нее пальцем.

– Мой господарь, вы не надели защитный костюм! – раздался вдруг мелодичный женский голос. – Не делайте, пожалуйста, глупостей!

Пашка от неожиданности чуть не подпрыгнул и растерянно завертел головой. Кажется, с ним заговорила сама дверь. Фаронов прыснул.

– Не, ну ты кадр! – сказал он. – А скафик-то кто будет натягивать? Пушкин? – Он ткнул пальцем в стену. Пашка заметил еле заметную шторку. Что это еще? Он подошел и понял, что там находится встроенный шкаф. Отодвинув дверку, Пашка увидел глубокую нишу, а в ней… три белоснежных скафандра! Настоящих скафандра! А на верхней полке – огромные прозрачные шлемы. Как у космонавтов! Опа. «Скафик». Вот оно что. Что еще за шуточки?!

– Ладно, тебе нужно отдохнуть, чувак, я уже вижу, – сказал Тунгус. – Ты будто сам не свой. Извини, не буду больше давить. Давай попозже, хорошо?

Пашка, не удержавшись, снова икнул. Честно говоря, он немного испугался. Ведь на пьяную голову такие вещи лучше не делать, верно? Вот только будет ли еще такой шанс? Он надеялся, что да.

– Пойдем, твоя каморка сейчас вне зоны доступа, уж извини, потом объясню, но любой номер моего отеля к вашим услугам, сэр, – сказал Фаронов. – Да ты не парься, брат, я все понимаю. Хорошенько отоспишься, ну и все дела там… – Он подмигнул. – Мэйли Шэн помнишь? А она тебя помнит. Очень хорошо помнит, брат. Идем.

– Заходи, Соломонище, располагайся! – Тунгус хлопнул Пашку по плечу и буквально втолкнул его в номер.

Апартаменты были на самом деле довольно скромными, если не сказать больше. Пашка ожидал увидеть пятикомнатные хоромы, бархат, золото и зеркала во всю стену, трехметровый голографический телевизор, феноменальный вид из панорамного окна и просто гигантскую кровать с десятью подушками, но… Самый обычный номер, светлый, немного удлиненный. Прямо – обычная кровать, за ней небольшое окно с легкими портьерами, справа простой платяной шкаф, пара полок и круглый стол с деревянным стулом, слева – туалет и ванная, правда, с джакузи. И никаких телевизоров или видеоприставок. Хотя зеркало, конечно, присутствовало, пусть и не от пола до потолка, и даже мини-бар с соответствующей надписью на полупрозрачной дверке.

– Всегда уважал твою скромность, – сказал Тунгус. – Согласен, от работы ничего не отвлекает, но это все же не мое. В общем, ваши пожелания исполнены, мистер. Доволен?

Пашка вспомнил квартиру Соломона. Он не стал бы называть того большим скромнягой. Уж хай-тек-стиль этот параллоид точно любил, а здесь не наблюдалось и этого. Но он кивнул. Нужно было быть осторожным и не болтать лишнего. Если Соломон предпочитал жить на полигоне в таком номере, значит, так тому и быть.

– Вот и чудненько, – растянулся в широкой улыбке Тунгус. – Ну, я Мэйли пришлю, да?

– Э-э… нет, – пробормотал Пашка. – Я сильно устал и…

– Ну, как хочешь. – Фаронов шутливо отдал честь и, весело насвистывая, танцующей походкой направился по коридору прочь.

Нет, неправильно! Пашка схватился за голову. Чего он дурит? Девчонка – это же прежде всего источник информации! Может, ее удастся раскрутить на разговор… о том, что здесь происходит? Может, она знает, где чекисты и как вообще отсюда выбраться?!

– Погоди! – крикнул он, выглядывая в коридор. – Давай Мэйли! Отличная идея!

Фаронов обернулся и поднял вверх большие пальцы рук.

– Пришлю, один момент, – подмигнул он.

Пашка вернулся в номер и сел на кровать, рассеянно оглядывая номер. Есть ли тут «жучки»? Не исключено… Но все равно стоило рискнуть. Но кто это – Мэйли? Подруга Соломона, а может, даже его жена? Но жена быстро поймет, что он – не тот, за кого себя выдает. Черт! Может, встреча с ней окажется роковой ошибкой? Ладно, сейчас посмотрим…

Он подошел к окну. Справа – высокие горы, слева – тоже. Впереди, до горизонта, предгорья и пампасы, а внизу глубокое ущелье. Да, отсюда просто так не сбежишь. Фигово.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите!.. – внезапно охрипшим голосом ответил Пашка.

Молчание. Снова тихий стук. Он подошел к двери и открыл ее. Скромно потупив взгляд, перед ним стояла стройная миниатюрная китаянка. Она была одета в шелковую национальную одежду, а на ногах – маленькие красные туфельки. Пашка ожидал увидеть кого угодно, но только не такую. Ну уж вряд ли она – жена! Хотя кто знает этого Соломона?

– Мэйли?.. – неуверенно просипел он. Перед его глазами все расплывалось. Выпито было в общем-то немало, хотя он еще держал себя в руках.

– Мэйли, господарь. Мэйли, – практически пропела тоненьким голосочком она, не поднимая взгляда. Акцент был сильным.

– Прошу. – Пашка пропустил девушку в номер, невольно покосившись на ее точеный стан.

Как же себя с ней вести? Обычным образом или требуется некий церемониал? М-да, Соломон с Тунгусом точно были знатоками-ценителями национальных культур…

– Что-нибудь выпьешь? – спросил он, вспомнив о мини-баре.

Девушка, стоя посередине комнаты, смущенно посмотрела на него. Это «да» или «нет»? Нет отказа – значит, «да».

– Садись, пожалуйста. – Он показал на кровать, так как единственный стул тут явно не подходил. К тому же девушек в номер здесь водили явно не для философских бесед.

Мэйли осторожно присела на краешек кровати, а он открыл мини-бар. Что тут у нас… Коньяк… Текила. Еще коньяк. А, какая разница! Пашка схватил первую попавшуюся початую бутылку со стоявшими здесь же маленькими рюмками и подсел к девушке.

– Держи, – сказал он, протягивая незнакомке рюмку и пытаясь подробнее рассмотреть ее лицо. – Как ваще дела-то у тебя? Что здесь без меня происходило? – спросил он, нетвердой рукой наполняя стопарики. – Ничего экстраординарного, я надеюсь?

Мэйли со стеснительной улыбкой наблюдала, как коньяк льется в рюмку. На ее щеках играл румянец.

– А? – Пашка принялся наливать себе. – Ну, чего у вас тут было-то, расскажи.

Мэйли что-то произнесла по-китайски.

– Ась? – Он поставил бутылку на пол. – А точнее? Давай-ка хряпнем для начала.

Чокнувшись, они выпили. Коньяк был крепким и пахучим. Китаянка старалась не смотреть на Пашку.

– Чем занималась сегодня? Устала небось? Где была, чего видала? – наседал он. Какая-то она неразговорчивая! Даром что хорошенькая. Аппетитная, конечно, ничего не скажешь… Пашка украдкой рассматривал ее совсем не маленькую грудь, хотя при таком расстоянии скрыть подобный интерес было практически невозможно. – Ну, чего ты? – начал раздражаться он. – Анекдот рассказать, а? Ты по-русски-то хоть понимаешь?

Мэйли замотала головой:

– Нет-нет! Мэйли – нет. Русский – нет! Простить Мэйли! – и добавила что-то по-китайски.

Зараза! Вот не повезло так не повезло! Пашка с досады крякнул. Теперь все было ясно. Ну что он теперь сможет узнать у нее? Пашка налил еще, и они снова выпили. Разговор явно не клеился. Может, Тунгус специально подсунул ему ее? Чтоб не болтала. Может, они все тут такие, включая и блондинистую охрану? Чтоб не подслушивали. Но это же бред! Как ими управлять, если что случится? А когда-нибудь что-нибудь всегда случается.

Мэйли грациозно встала, передав ему рюмку, и принялась молча раздеваться. Пашка, как заправский селезень, снова крякнул и налил себе по новой. Как говорится, секс – это универсальный язык и инструмент, особенно если этот язык используется правильно, а твой инструмент тверд и надежен. Пашка знал это и поэтому сопротивляться не стал. Ведь он уже был готов.

Он резко проснулся и долгое время не мог понять, где находится. Тепло. Светло. Немного болела голова, хотелось пить и слегка подташнивало, к тому же его живот раздулся словно барабан. Пашка был абсолютно наг и лежал на порядком смятой кровати. Сверху – белоснежный потолок с ярко горящей «раскидистой» люстрой, а по бокам… Ах ты ж… Он вспомнил. Тунгус. Отель. Машина. Мэйли… Мэйли?!

Пашка вскочил с кровати. Девушки в комнате не было. Проковылял в ванную. Тоже никого. Хм… Ушла! Кинула его. Вот ведь, а… Он вспомнил детали их горячих объятий, постепенно переросших в бурную страсть, если не сказать – оргию. Эх… Соломон знал, кого выбрать! Молчаливая Мэйли… Пашка почувствовал укол ревности.

Он не без труда отыскал трусы, запихнутые под кровать, надел их и прошел к окну. На улице стояла непроглядная темень. Прильнул к стеклу, но все равно ничего не увидел. Сколько же сейчас времени? Обычные «ходики» на стене показывали полпервого ночи. Пашка добрался до мини-бара и откопал в его недрах бутылку кока-колы. Открыв шипучий напиток, некоторое время медленно цедил его, а потом уселся на кровать, пытаясь собраться с мыслями.

Итак. Что мы имеем на данный момент: оперативная информация, так сказать? Фаронов тут, походу, главный. Хотя, конечно, самые главные монстры, тот же Грюнвальд, могли к Пашке просто не выйти. В самом деле кто он, Пашка, для них? Даже на Соломона не очень похож, по крайней мере, поведением, а уж знаниями и памятью – и подавно. Местные быстро поймут, что к чему.

Далее. Машина! Получается, она расположена прямо здесь, на этом полигоне? Как-то сомнительно. Наверное, тут или портал какой-нибудь или некая консоль управления, то есть просто расширенный компьютерный доступ к ее возможностям. А сама Машина находится неизвестно где, как говорил капитан. Да, скорее всего, именно так и есть. Вот только доступ к ней с помощью космического скафандра выглядит… несколько странным, честно говоря. С этим нужно будет разобраться!

Ладно, идем дальше. С помощью этой Машины Тунгус может менять реальность, так? Получается, что так. По крайней мере, этот полигон. Впрочем, по словам Фаронова, не так уж он и разобрался в этой Машине, у него с ней какие-то проблемы. Даже погоду, мол, не может обуздать и отель достроить. И он думает, будто Пашка – в смысле Соломон – в состоянии ему помочь.

Эта ситуация имеет как свои плюсы, так и минусы. Да, он мог получить доступ к Машине, но требовались время и неординарные умения, чтобы разобраться в ней. А Фаронов – изверг и убийца, в общем, настоящий монстр, и он не остановится ни перед чем – если обман раскроется, цацкаться с Пашкой здесь никто не будет, убьют сразу же. Пойти в атаку первым? Хм… Рановато. Да и охраны хватает – голыми руками Тунгуса не взять, так что здесь требуются хитрость и… правильный план. Но пока никакого плана не было.

Далее. Какие отношения у Тунгуса с Соломоном? Ну, как минимум сложные. Фаронов вроде и рад возвращению своего бывшего партнера, но… Стоило ли придавать значение его радушию и гостеприимству, улыбке и слащавым словам? Нет, и еще раз нет! Ох, непрост этот рыжий дьявол, непрост! Так ведь про него говорила Заира? Что-то в этом роде. Кстати, тоже еще тот вопрос – кто же она такая? Не привиделась ли она ему, выдуманная разгоряченным мозгом? Возможно, что и так, потому что это – самое простое объяснение.

И что же делать? Плюнуть на Машину и бежать? Но как? И куда? Сейчас он мог назвать лишь одно относительно надежное место – «Макдональдс». Кафе уже не казалось ему бесполезным. Все-таки там были рация, пусть и крайне глюкавая, и компьютер, хоть и настроенный на идиотские соревнования. В принципе можно было вернуться к информационному «грибку», с которого они запустили турнир, что стоял у места их высадки. Возможно, он выдаст какую-нибудь важную информацию. А еще – таинственный замок распорядителя. Что это и кто там находился, оставалось загадкой, но судя по количеству охраны вокруг Тунгуса, может быть, там – враг Фаронова? А враг Тунгуса – Пашкин друг, так? Похоже, так.

Но если подумать, Машина наверняка могла вернуть их всех домой напрямую! Она же всемогущая Машина, разве нет? Да, вполне возможно. Соломон с Тунгусом как-то же перемещались туда-сюда!.. Все-таки лучше в этом разобраться, и потому от скафандра не нужно в следующий раз отказываться – это шанс. Кроме того, просто круто! Пашка ощутил прилив сил, и настроение у него сразу поднялось. Однако для начала нужно провести разведку местности, попросту говоря, найти отсюда выход, а там уже видно будет. Но чего зря время терять? Ночь – это же самое то!

Чтобы скорее прийти в себя, Пашка умылся ледяной водой, оделся и проскользнул в коридор. Никого. Даже странно. Он был почти уверен, что его со всех сторон обложили блондинки-амазонки, будто сошедшие со страниц комиксов пятидесятых годов, но за дверью никого не оказалось. Возможно, здесь вокруг были камеры, но Пашка ничего похожего не заметил.

Итак, сначала – спуститься вниз. Он свернул за поворот и увидел нишу лифтового отделения. Сможет ли он воспользоваться им? Пашка хорошо помнил, что большинство дверей и кнопок на различных устройствах были привязаны к Тунгусу, к его отпечаткам пальцев или, скорее, идентификационному коду. Существовал ли такой доступ для Соломона и соответственно для него, Пашки? Вот сейчас и проверим.

Он подошел к лифту и, воровато оглянувшись, нажал кнопку вызова. Та осветилась, и двери лифта с тихим шипением разъехались в стороны. Есть! Пашка прошмыгнул внутрь. Итак. Перед ним была целая куча клавиш с цифрами и индексами. К сожалению, простой последовательности этажей не наблюдалось. Ну, пусть будет «П-1». Пашка нажал кнопку, двери закрылись, и лифт поехал вниз, с воем набирая скорость. По крайней мере, направление он угадал, уже хорошо. Пять секунд, десять, двенадцать… Дзиньк! Остановка. Двери с шипением открылись, и он увидел перед собой стоявшую навытяжку амазонку. Через ее плечо был перекинут бластер.

– Сэр? – вопросительно приподняла брови она. Голос у нее был низким и грубым.

Не растерявшись, Пашка важно кивнул ей.

– Гуляю, – ответил он, стараясь придать своему голосу полнейшую непринужденность. – Променад перед сном. Доложите обстановку!

– Обстановка нормальная, – чуть помедлив, ответила воительница. – Вам нужна помощь, сэр?

– Возможно. Я сообщу позже, – уклончиво ответил Пашка и вышел из лифта.

Большой холл с высоким узорным потолком, синеватое ночное освещение. Впереди – обзорная площадка с перилами, и дальше – огромное стекло, за которым по-прежнему чернела ночь. Слева – широкий коридор с кадками миниатюрных пальм, справа – вычурная мраморная лестница, винтом уходящая вниз.

– Сопроводите меня наружу, хочу подышать воздухом, – рискнул Пашка.

– Наружу? Вы… уверены, сэр? – нахмурилась блондинка.

– Абсолютно.

– Мессир в курсе, сэр?

«Мессир! Тунгус то есть. Ясненько, – подумал Пашка. – Значит, я здесь не на паритетных началах. Неужто все-таки пленник? Хм…»

Из-за поворота коридора быстрым шагом вышли еще две блондинки. М-да, незамеченным здесь пройти будет сложно.

– Вас это волнует? Может быть, займетесь своими непосредственными обязанностями? – Пашка изобразил праведный гнев аристократа. И правда, да кто она такая?!

– Извините, сэр, – сухо отчеканила охранница, – но это и есть моя работа.

– Я не обязан докладывать Максиму, – невозмутимо заявил Пашка.

– Но ведь… – Амазонка запнулась. – Хорошо, сэр, идемте. Однако я буду вынуждена доложить о вашей прогулке мессиру.

– Как вам будет угодно, – отмахнулся Пашка. Все ж лучше, чем ничего.

Амазонка повела его к лестнице. Одна из новоприбывших охранниц осталась у лифта, а вторая пошла позади Пашки, не отставая ни на шаг. Нет, это не эскорт, это натуральный конвой! Ну точно – он здесь пленник, а не гость. Первая амазонка поднесла кисть руки ко рту, видимо, у нее там был микрофон:

– Код тридцать три, – сообщила она. – Код тридцать три! Местонахождение П-1, направление К-7. Ясно, сэр… Принято, сэр! Отбой.

Они принялись спускаться по лестнице, медленно описывая круги. Стараясь не показывать виду, Пашка пытался рассмотреть, что там, внизу, но толком ничего понять не мог. Какая-то красноватая мгла… Они спустились так этажа на три, не меньше, пока наконец не стал виден небольшой круглый холл. Ни ковров, ни зеркал, ни кадушек с пальмами, и даже коридоров от него не отходило. Пустая круглая площадка, выложенная белым мрамором. И большая массивная дверь из металла – точно такая же, как там, в «триста первой». Значит…

Они подошли к двери. Предчувствие его не обмануло – рядом с гермодверью он заметил встроенный шкаф.

– Откройте, – приказал он.

Охранница немного удивилась, но исполнила приказ. Да, так и есть: несколько белоснежных скафандров и шлемы. Жесть. Что же это за фигня такая творится?! И что теперь? Он не знает даже, как надеть это и включить – там же полно электроники! А будет долго возиться – раскроет себя. С другой стороны, лучше ведь раскрыться перед этими ничего не понимающими охранницами, чем перед Тунгусом, правильно? Значит, стоило попробовать. Разве не для этого он выбрался из номера?! Хватит дрейфить. Мужик он или нет?

Пашка уверенно подошел к шкафу и положил руку на скафандр. Ткань была мягкой и упругой одновременно. Что же там за условия такие, снаружи? Вакуум и абсолютный ноль?! Но откуда? Разве они находятся в космосе?! А полигон – это станция на орбите? Но откуда тогда горы, там, видимые из окна? Банальная проекция в хорошем разрешении?

– Я бы не делал сейчас этого, – раздался громкий голос Тунгуса. – Система в данный момент не активирована, ты же знаешь, Паша. Ну что ты там еще задумал?

Пашка с досадой повернулся. Блондинки невозмутимо стояли рядом, уставившись куда-то в стену, словно восковые изваяния. Фаронов хмыкнул. Голос исходил сверху, по-видимому, из динамиков.

– Возвращайся, Соломон, – сказал он, – хватит дурить. Спать уже давно пора, а ты тут разгуливаешь, словно по Невскому в Новый год. Завтра у нас с тобой много работы. Слышишь, да? Тебя обратно сопроводят, как ты и хотел… Отбой!

– Сэр? – вопросительно произнесла первая охранница.

– Хорошо, идем, – махнул рукой Пашка. – Я просто проверял вас…

– Да, сэр, конечно, – невозмутимо ответила амазонка. – Надеюсь, все в порядке?

– Да, все оперативно и по правилам, – буркнул он.

Проснулся Пашка из-за шума и возни вокруг себя. Он открыл глаза и удивленно принялся озираться. Дверь в номер была нараспашку, а в его комнате находились какие-то мрачные люди в темно-серых робах, переносившие с места на место столики, стулья, коробки, кабели… Рядом с ними стоял Тунгус и деловито командовал:

– Так, стол сдвиньте левее… левее, говорю! Вон ту балабушку подсоединить сюда, а системник сбоку поставьте – розетку, что ли, не видите? Только кабель не этот, а вон тот! Эй, ты; ты, тебе говорю – куда ты пошел, мать твою?! Господи, ну что за работники… Я вас точно всех когда-нибудь транквилизирую.

– Что тут такое? – спросил Пашка охрипшим от сна голосом.

– О, Пахан проснулся. – Фаронов заметил его и махнул рукой. – Как спалось, чувак?

– Нормально… – Паша протер глаза, пытаясь рассмотреть происходящее вокруг. Кажется, ему делали рабочий кабинет. Прямо в номере.

– А ты красавчик… Давай-ка, поднимайся, брат, приводи себя в порядок, быстренько похаваем – и в бой, а то уже почти десять часов. Ты как, в состоянии? Голова не болит?

– Все хорошо, – ответил Пашка и принялся одеваться. Мужики на него не обращали никакого внимания.

– Любитель поспать… – подмигнул Тунгус и отвернулся, продолжив управлять молчаливыми рабочими.

Пашка, протиснувшись между ними, пробрался в ванную.

– Долго там не задерживайся! – крикнул ему вдогонку Тунгус. – Нас уже ждут.

…Они сидели в том же ресторане и завтракали. Кроме томно улыбающейся Милославы присутствовала еще маленькая светловолосая девочка лет четырех.

– Здравствуйте, дяденька, – обрадовалась она, завидев Пашку.

– Привет, – улыбнулся он ей. Кто это – сестричка Тунгуса? Милославы? Нет, это их дочь! Хотя вряд ли, она же светленькая…

– Меня зовут Марина, – радостно сообщила девочка. – Мариша. А вас?

– Павел, – с трудом проглотив комок в горле, ответил Пашка. Марина, четырех лет. Неужели она – дочка того самого Алексея Михайлова? Михайлова, ныне господина Людоеда? Получается, они держат ее при себе… Или это просто совпадение?

– О, Павел – значит, Паша, да? – спросила девочка, размазывая по тарелочке сметану насаженным на вилку сырником.

– Паша, – согласился Пашка, пододвигая к себе плошку с тушеными овощами и мясом. Завтракали тут, походу, плотно. – Можно и так.

– Или Соломон, – вставил Фаронов, заговорщицки наклонившись к девочке. – Знаешь, Маришечка, кем был Соломон в глубокой древности?

– Нет, – заинтересовалась Марина. – А кем?

– Царем! Мудрым и справедливым царем, прозорливым политиком и бесстрастным правителем древней и далекой страны, – начал рассказывать Тунгус, будто читая сказку и при этом хитро посматривая на Пашку, мол, слушай-слушай, это я тебе намеки делаю. – Сам Бог ему поначалу помогал, дав лучшее, что только можно было пожелать – мудрость.

– А он был добрым царем? – пропищала Марина.

– Он был очень добрым царем, – подтвердил Тунгус. – Ведь Соломон означает «миротворец». Он лишь в самом начале устранил своих конкурентов, когда взошел на престол, это правда, но потом этот великодушный человек никого и пальчиком своим не тронул. Всё уже делали за него другие. – Глаза Фаронова на мгновение злобно сверкнули, направленные прямо на Пашку. Хотя это, возможно, тому и показалось. – А женился наш герой на дочери настоящего египетского фараона, представляешь? Это было очень, очень круто.

– Настоящего фараона?! – сделала круглые глаза девочка. – Как в мультике?

– Настоящего. Самого что ни на есть настоящего! Круче, чем в мультике.

– О… – пораженно выдохнула Марина.

– Были у него потом и другие жены, много жен из разных стран, например, царица Савская из Аравии. В те далекие времена это считалось нормальным, не то что сейчас. – Подмигивание в сторону Пашки. – Интернационал такой, понимаешь? Ведь он был так богат, так богат, что о царе этом начали складывать легенды. Копи царя Соломона – это не сказка, это что ни на есть быль. Золото, алмазы, серебро – горы всего! И народ его не бедствовал, каждому доставалась своя кроха. – Снова взгляд на Пашку. Тот невольно поежился. – У Соломона были сильная армия, глубокий почет и искреннее уважение. Он был справедливым судьей, он был авторитетом! И никакого дефицита бюджета, между прочим. Соломон построил Храм, а помогали ему в этом настоящие ангелы: стены сами собой строились – камни-кирпичи самостоятельно летели к месту строительства и устанавливались там в правильном порядке… Это было чудо, но чудо это было реальным. – Очередной взгляд в сторону Пашки. – А еще у него имелся волшебный перстень, открывающий ему любые тайны мира, и ковер-самолет, на котором можно было облететь весь мир. Говорят, будто царь Соломон пользовался магией: знаешь, собирал по всем своим землям колдовские книги, рукописи по ворожбе и прочее и хранил их у себя, и никто, никто, – взгляд в сторону Пашки, – не мог их больше прочитать…

– А что случилось потом? – замерев, спросила девочка.

– А потом… – Тунгус горько усмехнулся. – Зажрался и возгордился наш царь Соломон, пошел он путем неправедным и неблагочестивым. Увлекся, видишь ли, слишком женами своими, культами языческими, иноземными, забыл заветы прежних мудрецов и правителей страны своей. И потому потерял этот царь веру великую в сердце своем, а затем и силу. Понимаешь, девочка моя?

– Да, – серьезно ответила Марина, да так и осталась с открытым ртом.

– Стал он немощен, беден, порочен. Отвернулся от него Бог. И пришел тогда демон в обличье этого царя, и сел на трон он, а бедному Соломону пришлось скитаться по стране, не узнаваемому никем и презираемому при этом каждым… Не было у него больше власти, ну нисколечко. Был он, короче, низвергнут.

«О чем это он?! – думал Пашка, мрачно ковыряясь в овощах и стараясь больше не смотреть на Фаронова. – Это намек? Он знает, он догадывается?!» – Впрочем, Пашка с детства интересовался древней историей и потому знал, что Фаронов все рассказывал о библейском царе довольно точно и ничего нового по сути не привнес. Однако по иронии судьбы это так все совпадало с нынешней их ситуацией, что… Он даже не знал, что и подумать.

– А потом, потом-то что? – взволнованно спросила Марина. – Кто его спас, дядя Максим?

– Ну, закончилось все хорошо, как и положено в сказках, – обычным голосом сообщил Тунгус. – Он сам себя спас, одумавшись и вернувшись к своим истокам. Сила конечно же снова была дарована ему, и правда восторжествовала – как и принято в хороших историях. Ведь Соломон наш был мудрым человеком, поэтому и статус-кво его был восстановлен. В общем, лучше поздно, чем никогда.

«Все-таки намекает, гадина», – подумал Пашка.

– Статус… что? – не поняла Марина.

– Статус-кво. Это означает – положение дел «до того», то есть прежнее, как было раньше. Да ты ешь, ешь, а то и не вырастешь так никогда.

– Да я ем, ем, – засмеялась девочка и запихнула сырник в рот.

– Занимательная история… – томно протянула Милослава. – А я и не знала, Максимка, что ты такой сказочник замечательный!

– Сказочник? – хмыкнул Тунгус. – Кто это здесь сказки рассказывает? Только истинная правда.

– А папа мой тоже ски… скитается, да? – спросила вдруг Марина. – Путешс… путешев…

– Путешествует, – подсказала Милослава, погладив ребенка по голове. – Он просто путешествует. По делам, очень важным делам, детка. Скоро вернется. Но ведь ты не скучаешь у нас, тебе ведь весело?

Марина, не раздумывая, кивнула, слизывая с губ сметану.

– Папа твой – да, герой, – вставил Фаронов, покосившись на Пашку. – Он много путешествует и пока не может к нам прийти. Ну, хватит уже. Ты уже покушала?

– Нет еще, – деловито ответила Марина и насадила на вилку очередной сырник.

«Ясно, – подумал Пашка. – Она и вправду дочь Михайлова. А тот орк-электрик, значит, «путешествует»! Ну-ну. Гастрономический тур, блин!..»

– Ты, Паш, что-то совсем погрустнел, – заметила Милослава. – Тебя что-то тревожит?

Первым желанием Пашки было заорать на них благим матом и кинуться на Фаронова прямо через стол с вилкой в руке, но он сдержался.

– А, нет… – пробормотал он. – Просто вспомнил, что дел невпроворот. Время-то уходит, а многое еще совершенно непонятно.

– Вот-вот! – обрадовался Тунгус. – Это точно. Слова не мальчика, но великого деятеля компьютерных искусств. Узнаю старого Соломона! Ну, значит, все в порядке.

Пашка молча смотрел на маленькую Марину, беззаботно болтающую под столом ножками и с нескрываемым удовольствием жующую сырник, и его сердце все сильнее сжималось и холодело.

– А вот и твое рабочее место, – торжественно объявил Тунгус, обводя рукой номер Пашки, превращенный за время завтрака в настоящий компьютерный центр. Под столами гудело несколько системных блоков, перемигиваясь друг с другом разноцветными лампочками, три широкоформатных монитора показывали заставку из плавающей надписи «Hello, Multiverse!», а рядом с ними громоздились какие-то устройства, толстые бронированные провода от которых уходили прямо в стену через наспех прорубленное отверстие.

– Потом нормально заделаем, – пообещал Фаронов, показывая на него. – Так, они тут хоть мусор подмели? А… подмели; ну ладно. Так… Слушай, ты посиди тут, освойся малек, настрой все себе как раньше, ну и вообще… А потом мы с тобой уже займемся серьезными делами, хорошо? Я отойду ненадолго, ну на час-полтора, а ты работай, не отвлекайся. О’кей?

Пашка кивнул, стараясь не выдать своего волнения. Почему ему поставили компьютер прямо здесь? А как же скафандры и гермодверь № 301, ну, где находится главный интерфейс Машины? Уже не доверяют?

– А триста первая? – выпалил он.

– Давай позже, – поморщился Тунгус. – Ты сначала разгреби свои старые дела, а там и до триста первой дело дойдет.

– Хорошо, – немного разочарованно ответил Пашка.

«Странно, – подумал он. – Может, вчера все эти скафандры были шуткой? Хотя нет, не похоже, за гермодверью находится что-то явно серьезное». Фаронов вышел, а Пашка уселся за стол, с интересом разглядывая мощные, почти угрожающего вида системные блоки и мониторы, выполненные в своеобразном красно-черном дизайне, стремительном, с острыми углами и выступами. На самом деле ничего особенного, такое вполне мог собрать себе любой компьютерный фанат или гик – подобного добра в магазинах просто завались. Но что скрывается там внутри, какая начинка, операционная система, программы? Пашка шевельнул мышкой. Заставка плавно растворилась, и возникла предсказуемая надпись «Войдите в систему» без всяких имен пользователя и паролей. «Ну, это мы уже умеем, – решил он. – Куда тут пальцами тыкать-то?» – Биометрический датчик оказался на своем положенном месте. Пашка приложил палец, и появился легко узнаваемый рабочий стол, усеянный ярлыками программ. Это была самая обычная, банальная «Windows 10»! Хм. Пашка нахмурился. Удивительно несолидно! «Не ожидал, – несколько обескураженно думал он, рассматривая длинное меню программ. – Как-то несерьезно, чуваки: не, ну правда! Да тут как минимум должна быть какая-нибудь специализированная «Unix», а еще лучше – своя собственная операционка, написанная полностью с нуля. Может, даже позаимствованная в этих… далеких параллельных Вселенных у дархан или разумных дельфиноидов. А тут – тьфу ты… прости господи. Нет, ну это жесть!.. Ладно, не в системе дело. Что у нас тут с программным обеспечением?»

Некоторые из приложений сразу же требовали пароль, но Пашка, как ни старался, ничего подобрать не мог, другие выводили монструозные окна с сотнями настроек и графиков, перед которыми утилита Соломона просто меркла. Помня, какой эффект в последний раз та произвела, он сразу закрывал их, боясь сейчас напортачить еще больше. Были здесь и программистские среды разработки – Пашка снова пытался прочитать исходный код, но, как и раньше, мало чего мог понять. Комментариев там кот наплакал, а те, что он находил, изобиловали мудреным специфическим сленгом, понять который ему было сложно.

Для изучения снова оставались одни документы – то, что он не успел отыскать в домашнем компьютере Соломона, теперь можно было изучить здесь, причем «легально»! И вот на этом этапе Пашку ожидали настоящие сюрпризы. Чего тут только не было: карты неизвестных местностей, много карт, заумные блок-схемы с сонмом стрелок всевозможных типов и цветов, заковыристые химические формулы с многоступенчатыми реакциями между ними, длинные списки людей с необычными именами и фамилиями и с еще более странными адресами в виде буквенно-цифровых индексов, планы и спецификации разнообразных зданий, фабрик, портов и аэродромов, чертежи миниатюрных устройств и по-настоящему грандиозных установок, средств передвижения наподобие гравилетов и конечно же оружия: пистолеты, автоматы, бластеры, массивные приземистые танки, пушки с забавно закрученными стволами и, что удивительно, римские колесницы и греческие катапульты. К несчастью, многие документы оказались на совершенно незнакомых Пашке языках, лишь отдаленно напоминающих русский, польский, английский, шведский… Встречались и вовсе странные иероглифические письмена. Кто это писал? Жители отдаленных районов Мультиверса? Хранители? Колонии разумных муравьев?

Конечно, он снова далеко не все мог понять, связать в логическую цепочку и тем более что-либо запомнить, но в огромной груде папок, в этой плохо систематизированной куче файлов он также обнаружил огромное количество фотографий и видеоматериалов. Здесь были многочисленные пейзажи странных местностей, как прекрасных и притягательных, эдакие картинки рая, так и тоскливых, мрачных, демонстрирующих «прелести» преисподней. Одни виды будто сошли с экрана фантастических фильмов о далеком прошлом планеты, населенной кровожадными динозаврами, другие демонстрировали постапокалиптическое будущее с разрушенными городами, загубленной природой и бесчинствующими на зараженных радиацией просторах автомобильными бандами.

Там оказались также фотографии диковинных животных и прочих существ, в том числе и прямоходящих, одетых в костюмы и даже попивающих утренний кофе. Кем они являлись? Разумными жителями параллельных Земель? Или искусственными порождениями этой непостижимой Машины? Потом Пашка откопал фотографии Хранителей и даже несколько, как он понял, учебных фильмов с их участием. Вот дархане тушат грандиозный пожар с помощью огромного летающего блюдца, извергающего на пламя тяжелый желто-зеленый дым, а вот – тренируются в стрельбе по мишеням из лазерных пистолетов и небольших стационарных пулеметов, превращающих толстые бетонные конструкции в мелкую крошку. Здесь Хранители состязаются в мастерстве акробатического пилотажа на маленьких одноместных гравилетах: многочисленные зрители на арене долго аплодируют и выставляют какие-то оценки, а возбужденный диктор что-то постоянно каркает на их странном языке. К сожалению, никаких титров с переводом в этих фильмах не оказалось.

Было также очень много роликов с самой обычной видовой съемкой, насквозь любительской, будто ее делал какой-нибудь заезжий турист: Питер, Москва, Лондон, Таиланд, Австралия, сельская местность где-то под Вологдой или Костромой… Но может быть, это какая-нибудь параллельная Вселенная, а вовсе не та Земля, на которой родился Пашка? Различия здесь заключались, наверное, в очень мелких деталях, а времени разбираться уже не оставалось.

И потом Пашка наткнулся на фотографии Тунгуса и Соломона, лежащие в папке с названием «Хроники Лаборатории». Вот они стоят в обнимку на фоне раскидистых пальм, держат по большому бокалу пива и задорно смеются, а здесь, погруженные в себя, программируют друг напротив друга в тесной, темной комнатушке. На стене рукописный плакат: «Можем – значит, сделаем!», а с потолка свисает клетка со спящей внутри летучей мышью. Вот они едут в открытом розовом лимузине по ночному Лос-Анджелесу, на ходу распивая шампанское, тут – прыгают с парашютом над каким-то тихоокеанским атоллом, а здесь – бесятся в ночном клубе среди скопища полуголых девчонок. Вот они, одетые в строгие серые спецовки, собирают таинственную установку, похожую на аппарат для снятия электроэнцефалограммы, а на другой фотографии уже знакомая гермодверь, правда, лежит она на полу ангара, а Соломон, явно дурачась, стоит рядом и ерошит себе волосы, мол, как теперь это тащить на место установки… Вот Тунгус сидит за штурвалом гравилета, показывая знак победы, а вот он же стреляет из бластера по высоким кактусам, разлетающимся рваными зелеными ошметками. А это Соломон, а рядом с ним… еще один Соломон, точнее, какой-то параллоидный Пашка. Они были сфотографированы на фоне каких-то странных, испускающих красноватое свечение лиан – глупо ухмыляясь и привстав на цыпочки, параллоиды держали друг друга за руки, словно участвуя в танце маленьких лебедей. А вот рок-концерт, и Тунгус на сцене с гитарой в руке. Вокруг – тысячи беснующихся поклонников, протягивающих к нему руки и что-то кричащих в полнейшем экстазе…

Дальше – еще интереснее. Соломон держит на руках кошку и показывает на конструкцию, похожую на титан для кипячения воды. Сбоку маленькая дверца. Что это? Машина времени? Система телепортации? Увеличитель? Размножитель? Или конвертер в золото? Это было неизвестно, но на следующей фотографии Пашка, чуть ли не плача, сидит на корточках перед тазиком, в котором скрючился находящийся на последнем издыхании непонятный монстрик, покрытый синими пятнами, о двух безглазых головах, с кривыми лапками и длинным раздвоенным хвостом. Следующие фотографии: черная большая крыса в клетке, засовываемая в аппарат, и крыса же, вынутая оттуда. Правда, этот кусок окровавленного мяса уже мало походил на бывшего еще несколько минут назад грызуна. Потом – ворона. На выходе – нечто лупоглазое, облезлое, злобное, с двумя клыками вместо клюва и крокодильим гребнем на спине.

Да что это еще за опыты такие?! Что они вытворяли с животными? Подобных фотографий оказалось порядком – многие сотни, если не тысячи, кроме жалости и омерзения, ничего не вызывавших. Для чего они это делали? Может быть, готовились к созданию орка из компьютерной игры? Но тогда получается, что Соломон тоже причастен ко всему этому?! Потом нужно будет разобраться! Пашка пропустил несколько папок – уже прошло больше двух часов, и Тунгус мог вернуться в любой момент.

Следующие материалы поразили его еще больше, заставив обо всем забыть. На многочисленных фотографиях был изображен Колизей, точнее, его копия, слегка осовремененная, в прекрасном состоянии и… функционирующая. Много мужчин и женщин, детей, цветов, плакатов, шариков, симфонический оркестр на подмостках и собственно шоу. Но не цирк с клоунадой и танцорами, а… гладиаторские игры, кровавые гладиаторские игры, и на имитацию это вовсе не походило! Более того – в них участвовали не только люди и обычные животные, но и действительно жуткие монстры, какие могли присниться лишь в кошмарном сне. Они жестоко крошили друг друга топорами, протыкали пиками, вспарывали животы мечами, расплющивали головы булавами и просто пожирали, если природа наградила их клыками и широкой пастью.

Может быть, это все постановка, шутка вроде рекламного вирусного видео в Интернете? Или вообще художественное кино. Типа, проба крутого видеоредактора? Точно, они же просто фильм снимали, Соломон этот с Тунгусом, а это – рабочий материал! Это же все не всерьез, ведь так? Однако чем больше он смотрел, тем больше убеждался в обратном. Этот кошмар показывали в разных планах дикое множество видеороликов, и самым интересным было то, что здесь Фаронов больше не стоял в обнимку с Соломоном. Он изображал из себя римского императора – расхаживал с важным видом в белой тоге и с венком на голове, был окружен красивыми женщинами и грозными солдатами, имеющими при себе вполне современное оружие. А вот Соломон… Соломон был рабом-гладиатором! Он сражался на сцене вместе со всеми и даже был неоднократно ранен. С какой же ненавистью смотрел он в камеру, когда замечал ее!..

«Постановка! Дурацкая постановка! – твердил про себя растерянный Пашка. – Этого не может быть! Полнейшая чушь!.. А если все-таки нет? Но зачем они это делали? Адреналина, что ли, не хватало? Они что, бессмертные или могут восстанавливаться после любого ранения? Как это возможно?!»

В одном из видеороликов Тунгус при полном римском параде нависает над лежащим в крови Соломоном и истерично хохочет, крича: «Вот тебе за предательство, урод! Сдохни, сдохни, паскуда! Не хотел стать равным богу, станешь равным червю!» – «Максим, достаточно уже! Он уже все понял!» – говорит ему кто-то за кадром скрипучим голосом со скандинавским акцентом. «Отвали, Грюнвальд! Я знаю, что делаю!» – визжит в ответ Тунгус, и запись на этом обрывается. Какая же это постановка?! Это вовсе не фильм об эпохе гладиаторов! Это что-то хуже, намного хуже! Это – сложная и извращенная экзекуция человека!

И еще одна неприятная новость поджидала Пашку на очередной фотографии. На ней Соломон, истекающий кровью, стоял перед камерой, поддерживаемый под руки солдатами. Пашка не сразу заметил этот момент, но потом обмер – у Соломона не хватало одного мизинца! А если у человека нет пальца или он внезапно «вырос», это вообще-то заметно. Особенно если проводишь с ним не один час, к тому же за одним обеденным столом…

Значит, Тунгус с самого начала знал, что Пашка – не Соломон. Знал, но притворялся, будто ничего не замечает. А может, и правда не замечает? Пашка уставился на свою левую руку. Хм. Сомнительно. Но какой ему смысл не замечать подмены и делать вид, что все прекрасно-замечательно? Может быть, потому, что в Пашке «сидит» идентификационный код Соломона? Точно, так и есть. Фаронову нужен этот код. Например, чтобы добраться до данных в компьютере Соломона. Пашка посмотрел на системный блок, жужжащий у его ног. Ага. И вот сегодня он, Пашка, эту возможность Тунгусу предоставил. Здо́рово. Может, выключить все это?! Да, скорее, пока Тунгус не вернулся!.. Но…

Нет, слишком просто это, рассуждал он. Подумаешь, взломать файлы на жестком диске! Тут что-то другое. Да, злодею нужна метка Соломона, но вовсе не из-за этих чертежей и фотографий, которые он сам же сюда и поместил, это же очевидно. Машина! Предположим, часть доступа к ней была лишь у Соломона, и однажды они что-то не поделили… Или, скорее всего, после взлома Машины у Фаронова на фоне появившихся сверхвозможностей поехала крыша, вот Соломон и взбунтовался, ведь он же как Пашка – абсолютно нормальный человек, и тогда Тунгус решил наказать его, устроив этот жуткий Колизей. А потом код таинственным образом переместился в Пашку, и все начали охотиться уже за ним самим. Версия выглядела довольно убедительной.

Размышляя над свалившимися на его голову фактами, с бешено колотящимся сердцем Пашка принялся рыскать по другим папкам и обнаружил еще более шокирующие факты. Вот видеоролик, показывающий гору обезображенных трупов – их в глубокую яму скидывают солдаты с помощью лопат и тракторов. А вот фотография толпы понурых, изможденных людей. Они совсем не похожи на гладиаторов. Потому что являются узниками концлагеря! Вот длинная стена и колючая проволока, а вот собаки и шеренга солдат. И Тунгус, отдающий приказы… в форме эсэсовского генерала! Пашка от удивления открыл рот, протер глаза, но зрение его не обмануло. Словно документальный фильм о зверствах фашистов в годы Второй мировой войны! Фотомонтаж? Но зачем?! Жесть. Бред. Игра в бога? Да, Тунгус возомнил себя богом! Или, скорее, Сатаной? Именно. Как поется в одной песне: «не дьявол – король ада». Здесь, на этом полигоне, Фаронов, наверное, пока тренируется, а потом пойдет захватывать чужие миры! Мрак. Это действительно мрак!

Его нужно остановить, во что бы то ни стало остановить! Да, он, Пашка, не Рэмбо и не Халк и даже людей никогда не убивал, тем более в честном бою, как того хотел Сармат. Но он тот – так получилось! – кто подобрался к этому рыжему монстру на критическое расстояние. Он тот, кто может получить доступ к таинственной и могущественной Машине, а потому способен обрести ее неограниченную силу. Он должен что-то сделать, должен!

Трясясь от возбуждения, Пашка отыскал просмотренные ранее документы с географическими картами. Так, найти план этого треклятого полигона, срочно! И… распечатать? Да, и распечатать его. Он заметался вокруг стола. Принтер, кажется, ему не предоставили. Черт! Зараза! Пашка по привычке захлопал по заднему карману брюк. И флешки у него с собой не было. Хотя что от нее толку в здешних пампасах… Да и потом тоже – не в полицию же с ней он потом пойдет! Значит, надо запомнить карту наизусть! Или лучше срисовать, чего он тупит?! Где тут ручка или карандаш?! А бумага есть? Ничего похожего! Значит, запомнить наизусть, делать нечего… Ну а потом, потом-то что?!

Сбежать, возможно, и было самым легким делом, но на практике это мало что решало. Хотя бы потому, что рано или поздно весь Мультиверс полетит в тартарары, и все эти параллельные Вселенные и перпендикулярные переходы между ними превратятся в настоящий ад, в котором орки с наслаждением пожирают людей, а Тунгус изображает перед избранными счастливчиками, оставленными жить, интеллектуального и обаятельного Сатану в гитлеровской форме. Когда Фаронов достаточно разберется в Машине, спрятаться от него станет просто невозможно, куда бы ты ни бежал, в какие далекие Вселенные или полигоны…

Погруженный в свои невеселые думы, Пашка направился в туалет. Решение что-то сделать – оно, конечно, хорошее, но что же именно? «Так… Соберись, быстро! – приказал он себе. – Во-первых, необходимо изучить документы. Прежде всего, это карты, а также то, что находится в папке «Хроники Лаборатории». Кажется, в ней то, с чего Тунгус и Соломон начинали, их первые эксперименты. Возможно, там окажется ответ по поводу их размолвки и почему Фаронов стал тем… кем стал. Может, и журнал или ежедневник какой-нибудь отыщется, должны же они были вести какие-то записи, и может быть, раскроется тайна Грюнвальда. Во-вторых, необходимо понять, как управлять Машиной. Это значит – разобраться с программами Соломона, кровь из носу! А в-третьих… что там в-третьих?» – Пашка задумчиво стоял над унитазом и пытался придумать «что там в-третьих», как вдруг услышал сбоку шорох, что-то стукнуло, мелькнуло, и… и его крепко схватили за шею.

– Тихо! Не шевелись и не шуми!.. – кто-то прошипел ему в ухо. – Я свой, понял?

– Да… я… что… – прохрипел Пашка, не смея шевельнуться. На его плечи, казалось, навалили штангу.

– Молчок! А, черт! Ширинку-то застегни, да? Вывалил тут свое добро…

Пашка заправился.

– Не смывай! – торопливо приказал голос. – Еще рано.

Пашка скосил глаза на зеркало, чтобы рассмотреть напавшего. Это было странное зрелище: из огромной дыры в стене туалета, до этого прикрываемой обычной картонкой, наполовину высунулся человек в черном спортивном костюме и, улегшись на Пашкины плечи, держал его за горло. Лицо его скрывалось капюшоном.

– Сейчас я медленно вылезу, а ты будешь спокойно стоять, правда? – спросил человек. – Не надо рыпаться.

Пашка утвердительно булькнул, раскачиваясь под тяжестью незнакомца. Они принялись пританцовывать, елозить, пыхтеть, посыпалась бетонная крошка… Наконец незнакомец мягко спрыгнул на пол, слегка ослабив хватку.

– В комнате есть кто-нибудь?.. – горячо прошептал он.

– Нету, – ответил Пашка. – Правда.

– Все равно – тихо, здесь наверняка везде жучки! Ну… здоро́во, Паша! – Человек откинул капюшон и широко ухмыльнулся.

Пашка с нескрываемым удивлением смотрел на изборожденное глубокими шрамами лицо, бесконечно уставшие глаза и слишком ранние для его возраста морщины. Не узнать этого человека было невозможно – слишком уж знакомы эта улыбка, лоб, глаза, прическа… Правда, на левой руке не хватало одного пальца. Мизинца.

– Соломон?.. – одними губами прошептал Пашка, и незнакомец с удовлетворением кивнул.

– Здравствуй, друг! – крепко обнял Пашку параллоид. – Как ты, в порядке?

– Привет!.. – взволнованно прошептал Пашка. – Я-то нормально, но… Слушай, что здесь происходит? Жесть какая-то! Я такого нарыл… Знаешь, я…

– Погоди! – замотал головой Соломон. – Времени нет, объясню все потом. Тебе нужно бежать!

– Мне? Но как?

– Тихо ты! Слушай внимательно… – быстро зашептал параллоид, обхватив Пашку за плечи. – Дыру видишь? – Он показал подбородком на лаз.

– Вижу…

– Так вот. Прыгаешь внутрь и быстро-быстро передвигаешь своими батонами – не ошибешься, перекрестков не будет. Только будь осторожнее – скользкие подъемы, такая уж технология… Короче, попадешь в конференц-зал, выход справа, большая такая дверь, откроешь ее пальцем, там стоит датчик. Потом бежишь по коридору налево. Налево, запомнил? Тебе будет нужна вторая дверь направо – это подсобка. Запоминай! Замка там нет, я ее прикрыл лишь для вида. Только на всякий случай забаррикадируйся – опрокинь шкаф с инструментом, он сбоку, от стены я его уже отсоединил…

– Погоди! – Пашка хотел его расспросить о стольких вещах!

Соломон поморщился:

– Некогда, Паша! Неужели ты не понимаешь – дело очень серьезное! Давай потом, а?

– Ладно…

– Там, в подсобке, проделана наружу дыра, прямо на улицу, – продолжил Соломон. – Сразу предупрежу: тридцать семь метров над землей, а затем каньон, но я приготовил тебе гравикрыло, можешь не благодарить. Берешь его – и мотай отсюда на максимальной скорости, понял?!

– Гравикрыло? – переспросил Пашка.

– Да-да, гравикрыло! Надеюсь, уже летал? Видел хоть?

– Э-э… Нет, – растерялся Пашка.

– Ах ты ж!.. Короче. Летательный аппарат такой, на антигравитационной тяге, типа рюкзака со стабилизационным крылом. Управляется – проще пареной репы, но в отключенном состоянии весит сорок пять кило, поэтому сначала запусти генератор – там круглая зеленая кнопка, справа, на пульте, и он станет весить не более шести-семи. Закидываешь на спину, только смотри, не задень там что-нибудь, конструкция немаленькая, застегиваешь ремни на ляжках, животе и груди, просовываешь руки в специальные такие рукава… Да чего объяснять, там и так все понятно, увидишь!

– А ты?! Ты со мной?

– Да погоди! Мне тут нужно кое-что закончить… Компьютер ведь включен?

– Да-да, работает…

– Отлично! Скоро догоню тебя, не беспокойся – там два аппарата. – Параллоид подмигнул.

– Но…

– Никаких «но», Паша. Слушай дальше! Второй попытки не будет. После того как экипируешься, нажмешь белую квадратную кнопку, это запустит главный двигатель. Я там систему навигации уже настроил – она направит тебя прямиком к Хорошавину…

– Хорошавину?!

Соломон тихонько что-то прорычал: мол, сколько можно перебивать, но потом продолжил:

– Лететь сорок пять километров или около того, на экране увидишь план местности и стрелку – куда направляться, ну, как в автомобильных навигаторах, даже проще. Все управление – джойстиком под левой рукой, тяга усиливается нажатием его вниз… Резких движений не делай! Там, конечно, стоит автомат контроля и безопасности, врезаться или опрокинуться он по идее тебе не даст, но все равно будь осторожен! В общем, слушай бортовой компьютер, экран там сенсорный, смотри на него почаще.

– Ясно…

– Это тебе. – Соломон протянул ему подобие миниатюрного фонарика. – Встретишь кого недружелюбного – направляй ему в лоб и жми вот эту кнопку, но только с близкого расстояния, метр-полтора, не дальше. И смотри на себя не направь, и пальцы тоже не подсовывай – отморозит на фиг! Держать надо вот так, запомни… Этот рычажок – предохранитель.

– А что это вообще? – спросил Пашка, беря устройство в руки.

– Парализатор, заодно и память на некоторое время отшибает – то что надо. Только не на всех действует – есть такие, для которых это как укус комара. – Соломон на секунду нахмурился. – Ну, ты готов?

– Э-э…

– Ну, тогда давай, до встречи!

– Э-э…

Не слушая Пашкино блеяние, параллоид схватил его за талию, резким движением приподнял и начал просовывать в отверстие стены.

– Ну же! Помогай мне!.. – прошипел он. – Чего ты как бревно?!

Пашка наконец очухался, сунул парализатор в карман, схватился за края дыры, подтянулся; один рывок, второй, и вот он очутился внутри лаза.

– Удачи!.. – прошипел Соломон. – Ну?! Поспеши!

Было довольно тесно, и все же Пашка смог обернуться и протянуть ему руку.

– Спасибо, – с чувством сказал он.

– Давай, давай уже… – проворчал параллоид, крепко пожимая его ладонь.

Пашка на коленях пополз вперед – он оказался в длинной изогнутой трубе с гладкими блестящими стенками, испускающими слабое розовое свечение. Материал был теплый, местами даже горячий, и тут стоял не очень приятный кисловатый запах. Что это такое? На вентиляцию не похоже… Кажется, это возникло здесь совсем недавно! Неужели Соломон пробился сквозь здание прямо к нему в номер, соорудив эту фиговину? Обалдеть! Хотя пора бы уже к таким фокусам и привыкнуть.

Несколько раз Пашке встречались подъемы и спуски. С первыми пришлось побороться – стенки трубы оказались действительно скользкими, и на одной из выпуклостей он застрял минуты на две, начав уже психовать, однако со спусков съезжал быстро и ловко, словно с ледяной горки, наверстывая упущенное время – тут было важно лишь не ободрать себе колени с ладонями. Преодолев так метров пятьдесят или даже больше, он заметил впереди неясный свет. Так. Приготовиться! Вдруг его уже там поджидают? Пашка достал парализатор и осторожно, по-пластунски, дополз до выхода.

Никого. Тишина и рассеянный свет. Он огляделся. Да, и вправду актовый зал в самых что ни на есть советских традициях – роскошным арабским отелем здесь и не пахло: несколько рядов старых поворотных кресел с красной обивкой, пыльные высокие окна с тяжелыми темно-зелеными портьерами, желтоватые деревянные панели на стенах и полукруглая деревянная сцена, над которой он сейчас высунул голову. Воздух был сухим и душным. Ладно, нужно торопиться.

Он неуклюже спрыгнул вниз, подняв вокруг себя клубы пыли. Ну, сейчас сбегутся! На пару секунд Пашка замер. Нет, по-прежнему тишина… Выставив перед собой парализатор, он подкрался к краю сцены и завертел головой. Чисто. Сиганул со сцены, подбежал к двери, прислушался. Непонятно, однако! Ладно, выбирать не приходится. Он приложил палец к металлическому пятачку, расположенному на месте замочной скважины – внутри что-то тихо щелкнуло. Ну и замечательно. Повернув ручку, Пашка толкнул плечом массивную дверь, и та нехотя приоткрылась. Он осторожно выглянул в коридор. Ага, слева никого…

Он просочился в образовавшуюся щель и припустил со всех ног по коридору. Где тут вторая дверь, где подсобка?! Вообще ни одной не видно!

– Стоять! Немедленно стоять! – внезапно завизжали сзади тоненьким голоском. – Стоять, а не то застрелю!

– Держи подлеца! – вторил ему тоже женский, но более низкий голос. – Живым бери его, дура! – торопливо добавил он потише.

Чертыхаясь, но не останавливаясь, Пашка обернулся – за ним бежали две охранницы, уже поднимая бластеры в боевое положение. Спрятаться было негде.

– Эй-эй, полегче! – Пашка замедлил шаг, примирительно подняв руку. – Вы чего это, девочки?

Так. Стрелять на поражение они, кажется, не собираются, он им нужен живым. Это хорошо! Даже замечательно.

– Мессир, мессир, объект обнаружен! – заголосила себе в запястье щуплая маленькая амазонка с короткими рыжеватыми косичками. – Третий сектор, Ж-3, боковая лестница!

– Что это у тебя там? – пробасила вторая охранница, толстая, высокая и тоже не блондинистая, а очень даже черненькая. Видимо, белокурые красавицы служили у Тунгуса только в роскошных отелях, поближе к нему самому.

– Да ладно вам! – Пашка остановился. – Вы разве не узнаете меня?! А ну-ка, дамы, отставить! Вы что это себе позволяете?

– То и позволяем, преступный объект! – пропищала первая, прицеливаясь бластером. – Руки вверх, живо!

– Что это у тебя? – настойчиво повторила толстая. – Ну-ка, быстро покажи!

– Фонарик, это просто фонарик… – изображая смертельный испуг, пролепетал Пашка.

«Ну же, милые, ну, хорошие, подходите ближе, – говорил про себя Пашка, – я вас чаем угощу, немножко парализую и…»

– Брось в сторону! Немедленно брось это!

– Так это именно то, что вам нужно, – как можно искреннее заявил Пашка. – Мессир же за этим и охотится – здесь, здесь его Кристалл! Возьмите!

– Кристалл? – немного удивленно переспросила мелкая и покосилась на толстуху.

– Покажи-ка! – протянула руку та. Между ними было метра четыре, но ведь это дело поправимое. В общем, сами напросились…

Пашка медленно приблизился к ним, а потом резко раскрыл ладонь и жмакнул по заветной кнопке, чиркнув лучом парализатора по обеим охранницам. Закатив глаза, они молча осели на пол, так и не успев выстрелить. Пашка снова побежал по прежнему маршруту. «Эх, надо было у них оружие забрать!» – мелькнула у него здравая, хотя и запоздалая мысль. Он остановился и хотел было кинуться назад, но услышал топот и пыхтение – оттуда к нему уже бежали новые охранницы. Проклятье! Он ускорил бег, и тут впереди из-за поворота выскочила еще одна парочка.

– Вот он, сюда, все сюда! – истошно, по-девчачьи заголосили они.

Так, его обложили со всех сторон. Фигово! В этот момент он заметил выход на лестницу, о котором говорила рыжая охранница. Что ж, делать нечего. Не обращая внимания на несущихся ему навстречу амазонок, в три гигантских прыжка он добрался до заветного проема и помчался вниз по растрескавшимся от времени ступенькам, изредка хватаясь за шаткие, прогнившие перила.

Внизу оказался тупик – лестница внезапно закончилась, и Пашка чуть не врезался лбом в серо-голубую деревянную дверь с висящим на ней амбарным замком. Вокруг валялись бумажки, картонные папки, окурки с бутылками и прочий непотребный мусор. Он медленно выдохнул и развернулся лицом к ступеням. Не повезло… Ну что ж, к бою он был готов.

– Добегался, голубок? – Целясь в него из бластера, по лестнице осторожно спускалась одна из охранниц, с хрустом давя осколки стекла армейскими ботинками. – Все, пацан, теперь ты наш.

«Ага, как же!.. Только попробуй подойди, я тебя быстро оприходую, а там и пукалку заберу!» – злорадно подумал он. Кажется, это был неплохой план, однако амазонка остановилась на пролет выше и дальше идти явно не собиралась. Что называется, не вчера родилась.

– Парализатор брось, слышь?! – крикнула девушка.

Да, она оказалась не настолько тупа, как те две клуши… Хотя в любом случае странная охрана, непрофессионалы. Даже удивительно, кого это Тунгус набрал?

– А то что? – глухо отозвался Пашка.

– Отрежу тебе руку, – просто ответила амазонка. – Нам мессир разрешил. Ты же ему больше не нужен.

Что же делать? И расстояние-то большое для парализатора, и подобраться быстро не получится, вверх надо бежать… Не спуская с девушки глаз, он тихонько поднялся на одну ступеньку, поставил ногу на вторую…

– А ну назад! – громко закричала амазонка. – Куда полез?! Назад!

Пашка озадаченно вернулся к двери. К первой подошла еще одна воительница, жгучая брюнетка.

– Все, готов кавалер? – спросила она первую.

– Почти… – кивнула та. – Ишь ты, уйти от меня решил, подлец эдакий!

– Тогда кончай его.

В каком смысле «кончай»?! Пашка лихорадочно соображал, что же ему делать дальше. Нет-нет, не может быть, он ведь нужен им живым! Они блефуют, определенно блефуют. Просто пугают.

– Кончать? – растерялась первая. – Я?..

– Ну да, – кивнула брюнетка. – Кто тут младший по званию? Соломон схвачен, и этот хрен нам только помеха.

Что? Что такое?! Соломона схватили?! Пашка решил, что ослышался. Ему очень хотелось ослышаться… На лестничную клетку спустились еще несколько охранниц, и там образовалась целая толпа. Все с любопытством смотрели, что будет делать первая амазонка. Та нерешительно прицелилась… Дуло бластера заметно подергивалось.

– Ну?! – требовательно гаркнула брюнетка. – Долго мне еще ждать?

– Погодите! – слабо запротестовал Пашка.

– Нечего годить, – отрезала командирша.

– Нельзя так сразу! Вы все напутали!

– Пали уже! – заорала брюнетка.

– О-отста-а-авить! – раздался громкий окрик.

– Отставить! – быстро повторила приказ брюнетка, и первая амазонка с явным облегчением опустила оружие.

Пашка перевел дух.

– Проход, ведьмочки, проход! Да пропустите же меня!.. – Пробираясь сквозь толпу, на ступеньки вышел Фаронов.

Амазонки почтительно расступились. Пашка от досады закусил губу.

– Эх, Паша, Паша, – с укором произнес Тунгус. – Ну что же ты, а? Я с тобой как с партнером, почти что братом, можно сказать, а ты? Чем ты мне отплатил? За что?

– Да я… я… – Пашка развел руками. – Произошло недоразумение!

– Да что ты заладил!.. – поморщился Тунгус. – Впрочем, уже не важно. В принципе я не держу на тебя зла. Но и отпустить не могу – как тогда сделал Михайлов, помнишь? – Он подмигнул. – Ох, как он жаждет встречи с тобой, ты даже не представляешь! Подставил ты его, здо́рово подставил, я тебе доложу. Фрукт ты еще тот, Паша…

– А что я должен был сделать, по-твоему? – буркнул Пашка. – Самому полезть в печь? Ну уж дудки! Я вам не Колобок.

Фаронов рассмеялся:

– Эх, Паша, Паша! Веселый ты человек, жалко мне с тобой расставаться… Но уж ничего не поделаешь – ты мне больше не нужен. У меня теперь настоящий Соломон имеется, и его жалкая подделка мне ни к чему.

– Ты все врешь… – не поверил Пашка. – Нет!

– Вру? – оскорбился Тунгус. Его лицо исказила гримаса злости. – Да как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне?! Эй, вы, там, наверху! Тащите сюда Соломона, живо!

Дело плохо, решил Пашка. Он сник. Страх начал закрадываться в душу. Страх безысходности.

Через пару минут, в течение которых все только зыркали друг на друга, к ним спустился Соломон: в наручниках, избитый, хромающий, с окровавленной щекой… И вела его не кто-нибудь, а сама Милослава, облаченная в черный облегающий костюм Женщины-Кошки. Нет, это уже было слишком!

– Убедился? – ухмыльнулся Тунгус. – Не верит он мне… Мне, Великому Мессиру Мультивселенной, Ядерному Канцлеру, черт побери!

– Извини, Паша, извини меня! – прохрипел Соломон, виновато глядя на обескураженного Пашку. – Так уж получилось, они следили…

– Вот что мы сделаем, дорогие вы мои параллоиды. – Фаронов скрестил на груди руки. – Ты, Соломон, мне кое-что должен. Так? Так. Поэтому я этого твоего друга, самозванца-оборванца, пока не трону, но подержу у себя. И если ты сделаешь все правильно, я оставлю его в живых. А будешь артачиться – прикончу не думая, ты меня знаешь. Ну что, по рукам, брат?

– Я тебе не брат! – сверкнул глазами Соломон и сплюнул кровью.

– У тебя нет выбора, идиот! – рявкнул Тунгус. – Хватит! Достал ты меня уже! Уведите, уведите же его! А ты, Милослава, останься, ведьмочки сами справятся. Ну же, в камеру предателя! И позовите сюда пятьсот восьмого. Живо, девочки, живо! Пятьсот восьмого!

Охранницы с готовностью подхватили Соломона и потащили его по лестнице вверх, остались только Фаронов и Милослава, грациозно держащая в руках бластер. Если бы не эта идиотская ситуация, Пашка посчитал бы ее довольно сексуальной, но… пока было не до того.

– А ты готовься, парень. – Тунгус достал сигареты, и они с Милославой закурили. – Сигарету хочешь?

– Нет, – соврал Пашка.

– Ну и правильно, здоровее будешь, – хмыкнул Фаронов. – Жаль, правда, что знакомство наше с тобой оказалось таким недолгим! Ты был таким наивным, свежим, неискушенным… Не то что этот Соломон! Возможно, из тебя со временем и можно было бы сделать что-то путное, но… Ты, к сожалению, слаб, а это не по мне. Нежизнеспособный ты! Почти мусор. Только не обижайся, ладно? Ведь такова жизнь, что означает – пищевая цепочка. И ничего тут не поделаешь, пацан. – Тунгус глубоко затянулся и выпустил череду дымных колец. – И не нужно меня умолять, спрашивать: «А почему, а за что?» и тем более давить на жалость, ладно? Знаешь, сколько я уже наслушался подобного дерьма? Тебе и не снилось. Да и не понять тебе всего этого, честно говоря. Большинство из вас слишком низко летают. Или вообще – плавают-ползают. Не видите вы замысла Божьего! Даже Соломон вечно тупил, за что уже поплатился и поплатится еще… А потому не надо никому из вас обижаться: на меня, на судьбу или обстоятельства – это бессмысленно и как минимум вредно для нервной системы. Чему быть, того не миновать, вот и вся песня.

– Что ты собираешься сделать, милый? – шепнула ему на ухо Милослава, но Пашка услышал.

Тунгус оскалился:

– А для чего я позвал сюда пятьсот восьмого, милая, как ты думаешь?

– Так это же…

– Именно, милая, именно! – Фаронов глубоко и с наслаждением затянулся.

– Да, но ведь если Соломон не захочет слушаться тебя или даже… – Милослава нахмурилась. – Ты уверен, любимый? Может, стоит подождать? Пусть этот горемыка будет нашей гарантией.

– Да ладно тебе, еще одна заладила! Он уже слишком много знает, а для давления на Соломона я и другого параллоида достать смогу. Знаешь, сколько их еще по мирам шатается? Думаешь, мне нечем его шантажировать?

Пашка запаниковал. Что они задумали?!

– Ага! Ну вот и он, мой разлюбезный орк! – внезапно вскричал Тунгус, отбрасывая сигарету. – Приветствую тебя, Петра творенье!

По лестнице быстро спускался уже знакомый Пашке зеленый монстр, порыкивая и вращая глазами от возбуждения. Пашка и вовсе сник – теперь уж точно не сбежишь, но на всякий случай он зажал в кулак парализатор, о котором, казалось, все уже позабыли.

– Где он, где?! – прорычал людоед. – Отдайте же его мне скорее!

– Да вон внизу: обделался, наверное, уже по самые уши, – ухмыльнулся Фаронов, пропуская орка мимо себя. – Ты бы искупал его для начала… А то как-то негигиенично, знаешь ли.

– Ы-ы-ы… – оскалился монстр и сиганул сразу через несколько ступенек, нависнув темной громадой над Пашкой. – Что, обмануть меня решил, маленькая гнида?! Мессир, а что мне сделать с ним? Зажарить, потушить или наделать котлет? Может быть, мясные рульки с теми нубийскими пряностями? Украинская колбаса, пожалуй, из него не получится…

– Просто убей, – скучающим голосом ответил Тунгус, обнимая Милославу за талию. – На твое усмотрение, короче. Пойдем, дорогая, это не для твоих красивых глазок, пойдем уже, милая…

– Будет сделано, мой господин! – взревел людоед, не сводя с Пашки налитых кровью глаз, и клацнул зубами. Пашка ощутил зловонный запах из его пасти. – Не двигайся, молокосос!

Фаронов с Милославой ушли, о чем-то воркуя, будто на светском рауте. Монстр молчал, тяжело дыша и разглядывая Пашку, а тот ждал, сжавшись от страха. Нет, нужно что-то сделать, нужно! Нельзя покоряться судьбе. К тому же что ему теперь терять?! Да ничего! Он скосил глаза на пояс людоеда. Нож. Большой. Острый. Сможет ли он его выхватить? Несомненно, да! Так. Вроде все ушли. Значит, оглушаем парализатором, выхватываем нож, вспарываем орку кишки, затем наверх, гравикрыло, полет и свобода!

– Ургх! – рыкнул людоед и изо всех сил вдарил кулаком рядом с головой Пашки. На того посыпалась труха. – Негодный! Как ты смел?!

Недолго думая Пашка раскрыл кулак и, держа парализатор на уровне пояса, чтобы монстр не заметил, нажал кнопку устройства.

– Я тебе устрою такую казнь, какой еще никто не видывал! – ревел людоед, пододвигаясь к Пашке все ближе. – Но не умоляй меня о легкой смерти, подыхать ты будешь до-о-олго!

Пашка нажал кнопку еще раз. Ноль эффекта. Что за дела?!

– На меня это не действует, парень, – хмыкнул орк и перехватил Пашкину кисть. Тот взвыл от резкой боли. – Ведь я давно не человек!

Свободной рукой Пашка нащупал у людоеда за поясом нож, резким движением выдернул его и с хрустом воткнул клинок ему в пузо. Монстр удивленно хрюкнул и, отпустив Пашку, отшатнулся. С диким воплем Пашка ударил ногой прямо в набалдашник рукояти, полностью вогнав лезвие в тело орка.

– Ты чего это… – захрипел людоед и бухнулся на ступеньки, усевшись прямо перед Пашкой. – Я же просто… отвлекал внимание… – Выпучив глаза, он растерянно хлопал себя по животу, пытаясь найти нож. Кровь ручьем полилась под ноги Пашке.

Так, бежать, бежать!.. Орк уже не опасен. Ха! Даже странно, как легко его можно было обезвредить! Опасливо косясь на людоеда, занятого своей раной, Пашка принялся протискиваться между ним и стенкой. Так… Так… Еще чуть-чуть… Уже почти…

– Погоди! – зарычал вдруг монстр и схватил Пашку за ногу. Тот споткнулся и упал на лестницу, ударившись подбородком о ступеньку. Из глаз посыпались искры, во рту появился вкус крови. – Погоди, парень, погоди! – рычал людоед, все крепче сжимая его лодыжку.

Не глядя, Пашка принялся свободной ногой дубасить противника по спине и голове.

– Паша, я не хочу причинить тебе вред!.. – вдруг зашептал монстр, с трудом разворачиваясь к нему. – Успокойся, черт тебя дери! Я был не прав, понимаю, да, я был излишне жесток, и я каюсь, но… Я люблю Марину, она моя дочь, понимаешь?

– Понимаю! – ответил Пашка и изо всех сил ударил ногой людоеда в морду.

Монстр внезапно отпустил его, и волосатая рука безвольно упала на ступеньку. Он просто тяжело дышал и смотрел на Пашку. По безобразному лицу текли крупные слезы. «Ах, ну да, в таком-то положении сразу совесть просыпается! Нет уж!» – подумал Пашка и вбежал на площадку выше. Так. Есть там кто, на этаже? Вроде тихо… Он дотронулся до подбородка. Кровь. Кость цела? Вроде да. Ну и ладно.

– Спаси мою дочь! – прохрипел орк, смотря на него с мольбою снизу вверх. – Не позволь этому дьяволу сделать что-нибудь с ней! Пожалуйста! Боже, я не вынесу этого!

Не слушая его, Пашка начал осторожно подниматься к выходу на этаж. Только бы охрана не обнаружила гравикрыло в подсобке!

– Проспект Металлистов, сто шесть, Проспект Металлистов, сто шесть… – бормотал людоед. – Пожалуйста! Здесь ее адрес… Возьми, а то забудешь… – Он трясущейся рукой тянул к Пашке мятый клочок бумаги. – Ты сможешь, друг, я верю! А я… Я останусь здесь – навсегда. Возьми… Пожалуйста!

Пашка, нахмурившись, взглянул на него сквозь прутья перил. «Ох ты! Я ему уже друг, оказывается, – рассеянно подумал он. – Чего ему там надо? Только бы шухер не поднял».

– Умоляю… Адрес. Марина. Доченька… – шептал орк, уже закатывая глаза. – Я же делал это ради нее, ради нее, понимаешь? Я должен был защитить ее, но не смог… Только не говори моим, кем я стал, ладно? Пожалуйста, не говори…

«Ладно, не будем уподобляться этим извергам», – решил Пашка. Он быстро спустился к нему и осторожно выхватил бумажку из дрожащей зеленой лапы. Корявым почерком на ней действительно был написан полный адрес его питерской семьи. Орк явно подготовился! Неужто и вправду решил заранее перейти на его сторону? Или это хитрость такая? Пашка засунул клочок в карман и молча побежал наверх.

– Я не собирался тебя убивать! Я хотел спасти тебя, правда!.. – с новой силой захрипел орк. – Я больше не буду… таким, обещаю. Не подчиняюсь я больше мессиру! Ненавижу его! Ненавижу себя!..

И на том спасибо. Пашка выглянул в коридор – пусто. Отлично! Крадучись, он направился к заветной двери, до которой в прошлый раз не добежал. Так, первая дверь – нам она не нужна. Небольшой поворот… Опять никого. И вот подсобка, почти сразу! Пашка радостно подскочил к небольшой узкой двери, пинком ноги распахнул ее и влетел внутрь.

Прямо напротив выхода зияла огромная дыра – часть стены фактически отсутствовала. Пашка видел горы, дымку над пампасами, голубое небо и птиц, беспечно парящих в нем. Горячий ветер залетал в комнату и кружил по полу пыль, который был завален кусками бетона, частями рамы окна и битым стеклом. Но его интересовало другое. Гравикрыло! Оно стояло у стены: черное, с белыми полосами, треугольное и довольно большое – куда больше, чем он представлял себе, почти с него ростом. Посередине, с внешней стороны, имелась выпуклость, наверное, там располагался силовой агрегат, а с внутренней – что-то вроде маленького сиденья, несколько поручней, пульт управления и куча ремней. Внизу – ярко-оранжевая надпись: «Эхоплан. Модель 3».

Скорее! Спотыкаясь о мусор, он подбежал к аппарату и принялся колдовать над ним. Так. Зеленая кнопка. Запуск! Компьютер тут же пискнул, экран на пульте осветился, и по нему побежала надпись: «Система активирована». Угу, все пучком… Пашка шевельнул аппарат – и вправду, такая громада, а стала легче перышка! Он встал к нему спиной и принялся разбираться с ремнями. Его вовсе не прельщало свалиться на землю с высоты многоэтажки… Наконец, надежно пристегнувшись и нацепив кислородную маску, Пашка осторожно приподнял аппарат и, стараясь не задеть полки с каким-то барахлом, принялся медленно разворачиваться к пролому. «Фигня, привыкнуть можно, ничего сложного! – удовлетворенно подумал он. – Нет, ну придумают же, а!»

Из коридора донесся топот ног, а затем истеричные вопли. Пашка выматерился – забывшись, он не только не забаррикадировался, но даже не закрыл за собою дверь! Он беспомощно оглянулся и бочком все быстрее начал пробираться к дыре, стараясь не споткнуться о куски бетона.

– Смотрите! Дверь! Держи его! Вот он! – зазвучали знакомые девичьи голоса. – Мессир, объект снова собирается сбежать! Стрелять на поражение?

Пашка сжался. Черт! Палец его лег на белую кнопку запуска главного двигателя. Но было еще рано! И всего лишь четыре метра до свободы… Он повернул голову. В дверном проеме стояла амазонка.

– Тебе конец! Снимай фиговину! – закричала она, прицеливаясь. – А то еще испортим, правда, девочки?

Пашка неуверенно шевельнулся, но снова замер, все еще не веря, что его побег так и не удался. И тут раздался дикий рев орка:

– Беги, Паша, беги! Я задержу их!

В коридоре что-то грохнуло, рвануло, вновь послышался истошный женский крик, удар, хруст, и мимо проема пролетело чье-то тело, сбив целившуюся в Пашку амазонку. У выхода возник людоед, размахивая своими лапами-кувалдами. Его живот и ноги были в крови.

– Чего ты стоишь?! – заклокотал он. – Прыгай!

И в этот момент монстр вдруг вспыхнул ярким пламенем! Загорелся словно свеча, заискрился, затрещал, брызнула фонтаном его ярко-алая кровь, окропив все вокруг мелкими каплями… Покачнувшись, людоед с урчанием упал, придавив собой пытавшуюся было подняться охранницу. Пашка мгновенно очнулся и, переваливаясь как утка, кинулся в пролом.

Белая кнопка! Старт! За спиной что-то взвыло, завибрировало, Пашка почувствовал, как его легонько приподнимает, и он начал терять под ногами опору.

– А-а-а! – дико завизжал кто-то сзади, и он, зажмурив глаза, прыгнул вниз.

Страх прошел быстро. Встречный поток воздуха обжигал его щеки, трепал одежду и пытался сорвать кроссовки, но он летел, летел словно птица, да еще и с бешеной, просто непостижимой скоростью! Вот внизу промелькнули высокие острые скалы и пара низких длинных строений… Из зданий тут же высыпала горстка людей, размахивающих руками, но Пашка только рассмеялся – поздно, дурачье, поздно! Несколько секунд – и он промчался над небольшим каньоном, затем миновал холм, утыканный круглыми кактусами, и еще один, с конической радиовышкой на вершине. Горы постепенно отступили назад, и местность стала более ровной. Словно ракета, он теперь несся над пустынными пампасами, раскаленными полуденным солнцем. Его заполнило бурлящее ликование. Да! Да, ёшкин кот! Он сделал это! Безграничная, пьянящая свобода заклокотала в душе Пашки.

Он взглянул на экран бортового компьютера. На нем был изображен схематичный план местности и жирная синяя стрелка сверху, указывающая маршрут. Скорость: триста семнадцать километров в час, расстояние до цели – тридцать четыре километра. Делов-то! Раз-два – и на месте! Ага, а это что такое? На карте Пашка заметил нечто большое и круглое. Он повернул голову направо – немного в стороне, у небольшой рощицы, высилось грандиозное сооружение с хорошо узнаваемыми очертаниями. Колизей. Это был Колизей! Неужто тот самый?! Значит, все-таки правда…

Неожиданно его качнуло, сзади ударил сильный порыв ветра, и компьютер испуганно пискнул. Слева возникло нечто большое, темное, гудящее будто рой растревоженных пчел… Он испуганно обернулся и обмер. Рядом, буквально в нескольких метрах, несся большой гравилет, а внутри кабины с выпуклым прозрачным стеклом сидел Тунгус и мерзко улыбался ему. Вот же… гадство! Но как же… Пашка растерянно уставился на него, не зная, что предпринять. Он-то, наивный, думал, что ничего ему больше не страшно, все миновало, и гравикрыло спасет его от любой опасности, а на деле… По сути «Эхоплан» оказался лишь детским самокатом, который в два прыжка нагнал военный «Хаммер».

Тунгус показал на Пашку, а потом вниз, опустив большой палец. Типа давай приземляйся? Или, мол, «тебе крышка», ведь именно так показывали гладиаторам? Да уж фиг вам! Пашка до упора вдавил джойстик, двигатель за его спиной затрясся, зазвенел, и гравикрыло резко рвануло вперед. Ремни, которыми он был пристегнут, жалобно заскрипели. «Ну, давай, родимый, давай!» – уговаривал Пашка аппарат. Скорость быстро дошла до четырехсот километров час, но затем расти перестала – видимо, это был предел. Плохо! Он сделал пируэт вправо, вниз, вверх… Гравилет не отставал, мрачной тучей нависнув немного позади. Фаронов начал что-то кричать в динамики, но на такой скорости понять что-либо было невозможно.

Мимо него с воем пронеслась небольшая ракета, потом еще одна, с другой стороны. Пашка судорожно сглотнул – это уже было серьезно, однако, так и не развернувшись к нему, они обе постепенно скрылись из виду, оставив за собой лишь дымные шлейфы. Странно. Значит, Фаронов лишь пугает его? Ведь подбить гравикрыло сейчас смогли бы даже самые древние летательные аппараты, исключая, наверное, только бипланы Первой мировой!

Пашка заметил впереди высокие скалы песчаного цвета, а за ними длинное циклопическое сооружение. Взглянув на план, он понял, что это, скорее всего, та самая дамба, у которой он в последний раз видел дархан. Может быть, там получится спрятаться, или он даже встретит Хранителей? Пашка проделал еще несколько резких пируэтов, надеясь оторваться, но гравилет, будто приклеенный, в точности повторял все его движения. «Небось автоматика, – нахмурился он. – А с автопилотом не поспоришь, он будет вести Фаронова ноздря в ноздрю». Однако. У него мелькнула идея. Не поспоришь, значит? Обратим же свою слабость в силу!

Он поравнялся со скалами, приглядел между парочкой из них широкую щель и резко нырнул прямо к ней. Бортовой компьютер тут же жалобно запищал, заголосил, двигатель затрясся еще сильнее, Пашке даже показалось, что запахло паленым. Аппарат начал резко автоматически тормозить, а на экране замигала надпись: «Опасный маневр». Гравикрыло принудительно делало спуск более пологим, и Пашка забеспокоился, что пропустит намеченную точку входа. «Дурная система безопасности! – раздраженно подумал он. – Можно ли ее как-нибудь отключить?»

Земля стремительно надвигалась. Еще чуть-чуть, еще немного… Над ним с шипением прошла очередная ракета, разорвавшаяся яркими брызгами на одной из скал. «Фигня, – самоуверенно ухмыльнулся про себя Пашка. – Не сбил меня в первую секунду – не сделает это и сейчас». Тунгус снова принялся что-то орать в микрофон. «А, да пошел ты!» – Пашка пулей влетел в расщелину и помчался между двумя отвесными скалами буквально в десяти метрах над землей. Ну, что там гравилет? Тунгус действительно немного отстал, не решаясь спуститься ниже, но продолжал лететь параллельным курсом непосредственно над пиками – Пашка хорошо видел скачущую по камням тень гравилета.

Он сделал один поворот, второй, увеличил скорость… Ух!.. Прямо как в «Звездных войнах»! Обалдеть! Его снова захлестнуло ликование, и он даже хохотнул, позабыв об опасности. Классно, нереально, круто!

Так они и неслись в паре, будто в фигурном катании: огромный черный блин гравилета и маленькое треугольное крыло, тоже черное, с еле заметным маленьким человечком под ним. Океанский лайнер и прогулочный катерок! Посмотришь – залюбуешься, а на деле…

Снова поворот, еще один… Впереди вырастала отвесная стена гигантской наклоненной опоры моста. Справа – высокая голая скала, слева – тоже, а наверху – Тунгус. Черт! Пашка запаниковал. Может, развернуться и найти другой выход? Или… Ну же, думай, думай! Дамба приближалась… Ну?! Он резко рванул джойстик, и гравикрыло, взвизгнув, понесло его вверх, быстро приближаясь к серо-желтой шершавой поверхности, сразу же слившейся в сплошную однородную кашу. Рядом тут же прогремел взрыв, взметнулось пламя и полетели осколки – несколько из них чиркнуло по крылу, но Пашка не изменил курс. Он уже видел в стене, немного выше, широкое прямоугольное отверстие наподобие въезда в ангар – наверняка там можно было спрятаться! Только бы вписаться в поворот, только бы вписаться…

Резко затормозив, он с надрывным воем влетел в проем. Тряхнув, его развернуло, ударило, на миг Пашка даже потерял сознание, но вот он уже снова свободно мчится по тому, что поначалу показалось ему просторным светлым коридором. Но это была лишь крытая пешеходная часть моста: крытая, но не закрытая. По бокам он увидел колонны, перила и что-то вроде смотровых площадок, однако Пашка летел внутри моста, довольно неплохо просматриваемый снаружи, поэтому гравилет Тунгуса не заставил себя ждать. Уже через несколько секунд он с низким гудением появился сбоку сооружения, снова «приклеившись» к несущемуся гравикрылу.

Что же дальше?! Мост был очень длинным, согласно карте – несколько километров. Пашка напряженно всматривался вперед, но не видел ничего, за что мог бы зацепиться глаз: спрятаться пока было негде. Хотя нет, вот там что-то показалось, точно! Компьютер утверждал, что через восемьсот метров дамба резко расширяется, принимая форму бабочки – возможно, там располагались какие-то технологические помещения, а значит…

И тут Фаронов начал стрелять. Стрелять непрерывно, метко, и теперь не примитивными ракетами, а большими бело-голубыми энергетическими шарами, разбрызгивающими вокруг себя длинные снопы искр. Он планомерно уничтожал мост позади Пашки! Ревело пламя, свистели осколки, мощные колонны превращались в облака разлетающейся крошки, а крыша с треском и грохотом проваливалась вниз целыми пластами. Отступление по мосту назад или остановка теперь стали невозможными.

Гравикрыло мотало из стороны в сторону, взрывные волны подбрасывали его к потолку, грозясь сшибить им многочисленные светильники, а потом швыряли вниз, да так, что Пашка пару раз чиркнул кроссовками пол. Словно паралитик трясся двигатель за спиной и без умолку верещал компьютер, предупреждая об опасности подобного вождения. Скорость гравикрыла постепенно падала, и звуки разрывов за спиной становились все ближе и ближе… Взрыв! Удар! Еще удар! Его развернуло, крутануло чуть ли не на триста шестьдесят градусов, и «Эхоплан» резко остановился, зависнув в полуметре от пола почти вертикально. Компьютер тут же захлебнулся, будучи уже не в силах возмущаться и предупреждать, и двигатель, тихо булькнув, умолк. Мертвое гравикрыло грохнулось вниз, ударив Пашкиными ступнями о бетонный пол, и со скрежетом завалилось набок.

Вокруг поднимались удушливые, непроницаемые клубы пыли. Переводя дыхание, Пашка натужно закашлялся. В ушах у него сильно звенело, но обстрел прекратился, в этом он был уверен – больше ничего не падало, не грохотало и не сверкало. И была тупая боль – полностью отключившись, «Эхоплан» придавил Пашке ногу, всей своей реальной массой навалившись на него сверху. Он принялся нажимать на все кнопки подряд, однако гравикрыло никак не отзывалось. Да, аппарат вышел из строя. Сдох. Помер. Скончался.

Дрожащими руками Пашка принялся спешно отстегиваться. Один замок, второй… Где ж, собака, третий? Ага, вот… Так, а к четвертому просто так не подобраться. Нужно повернуться и… Ох ты! Он невольно крякнул – левую голень пронзила резкая боль. Неужто сломал?! Этого еще не хватало! Он тихонько выругался, затем прислушался. Пыль и тишина. Тишина и пыль. Бетонная крошка перед глазами. Где Тунгус? Улетел? Но нет, до него донеслось знакомое вибрирующее гудение. Гравилет был где-то здесь, он завис совсем рядом! Прицеливается?!

Собрав все силы в кулак, он добрался до четвертого ремня, избавился от него, не без труда отстегнул щитки, прикрывающие колени, отсоединил маску от аппарата и отполз в сторону. Итак, где стена? Щурясь, он замотал головой. Сквозь выпуклое стекло было не очень-то удобно смотреть, но оно неплохо спасало от пыли. Клубы постепенно рассеивались, ага – вон там просвет. Пашка на корточках подполз к колонне и уселся позади нее, успокаивая дыхание. Что там с ногой? Он ощупал ее. Вроде ничего страшного, просто небольшой ушиб.

Гудение гравилета заметно усилилось. По постепенно проявляющемуся сквозь редеющую пыль полу поползла расплывчатая тень. «Ищет, собака!» – с ненавистью подумал Пашка. Повисев несколько секунд у места падения «Эхоплана», Тунгус отлетел в сторону. «Что он задумал? Подбирает заряд мощнее или же решил высадиться, чтобы убедиться в моей смерти лично? – промелькнула новая мысль. – Нужно срочно валить отсюда!»

Пашка не долетел до соединения этой части моста со зданием буквально пятьдесят метров. Вот не повезло-то, а! Он с надеждой посмотрел вперед. Нет, пока ни зги не видно… Значит, нечего терять время! Пашка вскочил и побежал, стараясь не обращать внимания на пульсирующую в ноге боль. Пыли на этой стороне почти не было, и теперь он был полностью на виду. Сзади тут же взревела силовая установка гравилета, и над головой Пашки прожужжал оранжевый шар, оплавив колонну напротив. Он припустил еще сильнее.

Раздался громкий смех Тунгуса:

– Давай-давай, Паша, беги! Хочешь поиграть со мной? Ну что ж, давай поиграем! Я даже дам тебе фору, представляешь? Так что не теряй времени, чувак! У тебя его ох как мало осталось… Начинаем!

Пашка от неожиданности даже остановился. Поиграем? Фора? Что он имеет в виду? Он растерянно оглянулся. Тень от гравилета уже исчезла… Ну хорошо, чертов ты извращенец! Немного прихрамывая, Пашка продолжил бег.

Перепрыгнув низкий шлагбаум, он миновал будку охранника и влетел в здание, попав в темный мрачный холл. Справа виднелся узкий вход на лестницу, ведущую наверх, слева – конторка с развороченным кассовым аппаратом, кулер с дырявым баком и большая груда пластиковых кресел, сваленных в одну кучу, впереди – облупленная стена с высокими, более трех метров в высоту дверями. Сбоку висел огромный красочный плакат с заковыристыми иероглифами и изображением странного существа, напоминающего вставшего на задние лапы жирафа. Существо было в спецовке и желтой строительной каске. Держа копытами разводной ключ, оно радостно смеялось.

Пашка подскочил к дверям, но все они оказались запертыми. Он наподдал плечом одну, другую – бесполезно. Сквозь пыльное стекло одной из них было видно обширное помещение и большие пузатые установки, похожие на какие-то генераторы или насосы. Пашка с разбега ударил ногой в стекло, с виду тонкое и хрупкое. Оно ухнуло, задребезжав, но устояло. Еще раз! Тот же результат. Еще! Еще! Без толку… Тогда он принялся молотить по замку, но дверь лишь насмешливо поскрипывала, не сдаваясь. Гадство! Оставалась лестница. Подняться по ней наверх, на мост, а дальше – в пампасы? Но там его поджидал гравилет! Значит, тогда вниз, в ущелье? Этот вариант был, пожалуй, получше.

Пашка метнулся к лестнице и с горечью констатировал, что пути вниз не существовало – только на мост. Он грубо выругался. Тунгус наверняка знал это, знал, падла, и теперь ждал его там… Однако отсиживаться тоже не имело смысла, ведь здесь была идеальная ловушка! Пашка прислушался – тишина. Он принялся медленно подниматься по каменным ступеням, готовый в любой момент кинуться обратно. Преодолев так несколько пролетов почти в полной темноте, Пашка уткнулся в квадратный люк с ржавым поворотным колесом.

Ну-с… Пыхтя, натужно, он с жутким скрипом повернул его до упора – прозвучал сухой щелчок. Хмыкнув, Пашка изо всех сил толкнул люк вверх, но тот и не подумал слушаться. Он снова толкнул. Ударил. Ругнулся. Ноль эффекта!

– Да чтоб тебя!.. – устало дыша, пробормотал Пашка и подумал: «Может, я его, наоборот, только что закрыл? Очень даже может быть! А нечего было спешить», – и принялся яростно крутить колесо в обратную сторону до повторного щелчка.

Толчок. Еще толчок! Раз, два, ну же!.. Люк скрипнул, сдвинулся с места и наконец немного приоткрылся – в узкую щель проник солнечный свет, а на голову посыпались песок и мелкие камешки. Отплевываясь, он с облегчением отдышался и снова прислушался. Тихо… Тунгус, гад, небось затаился, ждет его где-нибудь в удобном укрытии, а как же иначе… Ну ладно. Сейчас посмотрим.

Стараясь не шуметь, Пашка осторожно откинул люк и выглянул на улицу, прищурившись от яркого солнца. Большая площадка, огороженная высокой стеной. Позади – верхняя часть моста, частично разрушенная Фароновым, чуть справа – что-то вроде трансформаторной будки, дальше за ней высилось несколько причудливых башен с узкими бойницами – вот где может прятаться Тунгус, впереди – ровная бетонная дорога. Вот туда Пашке и нужно! А слева, у ближайшей стены, совсем близко, расположились… багги! Да-да, те самые гольф-кары и багги, которые он видел в сеансе связи с дарханами, не меньше трех десятков машин: некоторые из них стояли без колес или были вовсе раскурочены, другие беспомощно лежали на боку или взгромоздились на своих собратьев, однако Пашка заметил и вполне нормальные с виду, стоявшие отдельно – и от них вели следы шин! Неужто на ходу?! Не Хранители ли разъезжали здесь, выполняя идиотские нормативы турнира? У Пашки заколотилось сердце. А это был вариант! Очень даже неплохой вариант.

Но где же гравилет? Куда его Тунгус спрятал? Странно… Может быть, улетел в пампасы и устроил засаду там? Хм… Он некоторое время разглядывал башни напротив. Однако идеальное место для стрелка! Пашка уже почти не сомневался, что Фаронов засел именно там. По крайней мере, сам он занял бы позицию как раз в таком месте. Но если это так, то… Внезапно ему послышался внизу лестницы шум. Было там что-то или нет, Пашка не стал разбираться. Он пулей выскочил из колодца и кинулся, не разбирая дороги, к машинам.

Так, вот эта! Нет, лучше вон та, закрытого типа, с тонированными стеклами и мощными колесами! Отлично! Он распахнул низкую дверцу и шлепнулся на нагретое солнцем кожаное сиденье. Что тут: ключи зажигания или кнопки?! Куда палец приложить-то, как этот драндулет завести? Или, как в фильмах, придется провода из-под руля выдирать? Места под ключ не оказалось вообще, зато на приборной панели расположился целый ряд переключателей с непонятными значками. Он принялся наугад щелкать ими, выжимая подряд все три педали. А бензин-то вообще есть? Может, аккумулятор дохлый?

– Эге-э-эй! – услышал он торжествующий крик. – Па-а-аша!

Раздался хлопок, и левое зеркало разлетелось в пыль. Пашка испуганно пригнулся. Из-за трансформаторной будки медленно выходил Фаронов, держа в руках американскую винтовку М16. До него было не больше пятидесяти метров. Промахнуться ему невозможно.

– Ну же, Паша, что? Давай! Покажи, на что ты способен! – весело закричал Тунгус. – А то мне совсем скучно станет, и тогда прости, брат, не пеняй…

Пашка снова принялся насиловать переключатели с педалями. И вдруг, о чудо, машина фыркнула, и ее мотор взревел, выбросив сзади сизый клуб дыма. Есть! Да, твою мать!.. Трясущейся рукой он со скрежетом врубил, по его мнению, самую правильную скорость, газанул, багги дернулся, качнулся и… заглох. Пашка выматерился, пытаясь снова завести машину. Ручник не снял, идиот, ручник! Ах ты ж…

– Ага! – воскликнул Фаронов. – Уже лучше! Ну а мы вот так!.. – Он выпустил две короткие очереди.

Послышалось громкое шипение, и багги начал крениться набок – колеса с одной стороны были пробиты. Проклятье! Пашка снова вжался в сиденье. Что же за невезуха такая?! Тунгус выпустил еще одну очередь, и пара пуль, пробив переднее стекло, чуть не задели Пашку. Нельзя сидеть сложа руки!

Он снова завел багги, распахнул дверцу и… незаметно выпал на землю с противоположной стороны. Ага, с этого ракурса Тунгусу его не видно, зато рядом стоит еще одна машина – нужно залезть в нее, а бандит пусть расстреливает первый багги! Гениально. Пашка рванул ко второй машине, затем, извиваясь словно объевшийся уж, вполз на сиденье и завел двигатель, теперь уже практически не газуя – этот маневр должен был пройти незамеченным на фоне первого работающего багги. Итак. Снять ручник… Черт, тугой-то какой! Ну кто же так сильно затягивает, а?!

– А ты разочаровал меня, Паша! – крикнул Тунгус. – Время вышло. Слышишь? Я иду к тебе! – и в очередной раз выстрелил. Дзинькнуло по первой машине… Сработало!

Неимоверными усилиями Пашка умудрился-таки снять ручной тормоз, врубил скорость, и… взревев, машина рванула с места! Он резко выпрямился в кресле, и вовремя – еще несколько метров, и пиши пропало. Пашка крутанул руль, уворачиваясь от свалки машин. Завизжали покрышки, застучала винтовка Тунгуса – зажужжали пули, цокая по металлическим деталям и высекая искры. Вдребезги разлетелось боковое зеркало и на этой машине… Крутым виражом он вырулил на вторую часть моста и погнал багги по неровной, растрескавшейся бетонке.

Дорога все время петляла – разогнаться на ней было сложно. Мимо угрожающе близко проносились стены, багги кидало из стороны в сторону, но Пашка крепко вцепился в руль, не давая машине совершить фатальное ДТП. Плавный поворот, еще, теперь резкий направо, а вот и развилка; резкий направо, снова развилка, какие-то мигающие фонари по бокам и надписи… «83 км/ч. Вы должны двигаться быстрее! Первый круг», – наконец умудрился прочитать Пашка. Что за шутки? Снова поворот… Багги вылетел на что-то вроде площади с круговым движением. Это что, разворот назад? Нет, так не пойдет! В центре на стенде мигала большая яркая надпись: «89 км/ч. Отставание от графика: 3,5 сек. Поднажмите!» – Ну и дела! Что еще за гонки?.. И где выезд отсюда, выезд где?!

Багги с воем помчался по кругу; Пашка лихорадочно соображал, куда бы ему свернуть, и тут заметил узкий, малоприметный боковой проезд. Туда! Вираж, визг покрышек, опасный крен… Взревев, багги наконец выпрямился и помчался в сторону от основной трассы. Фонари на стенах тут же принялись мигать красным. «Неверное направление! Развернитесь!» – завопили надписи на табло. «Ничего, прорвемся! – решил Пашка. – Разворачиваются только идиоты. Это ведь не может быть тупиком, правильно?»

Сто метров, двести, триста… Возмущающиеся фонари постепенно исчезли, табло тоже, стены стали ниже, дряхлее, в них появились дыры, на дороге – камни и песок. Ехать теперь стало совсем не просто, но Пашка старался не думать об опасности, ведь то, что было сзади, – еще опаснее.

Но что это там, впереди? Какая-то преграда?! Нет, всего лишь строительные конусы, а за ними деревянный шлагбаум. Фигня вопрос! С треском разломив хлипкую полосатую рейку, багги соскочил с бетонки и помчался прямиком в бескрайние пампасы.

Бешено вертелись колеса машины, разрывая в клочья суглинок и раскидывая по округе камни, басовито урчал довольный, истосковавшийся по свежему воздуху двигатель, задорно поскрипывали рессоры багги, сжимаясь и разжимаясь в энергичном ритме фанка… Поднимая высокие клубы пыли, гоночный внедорожник мчался по дороге мимо кактусов, одиноких скал и колючих кустов, влетал на пригорки, а затем прыгал с них, проносясь над землей по несколько метров. Впрочем, дорогой это было сложно назвать. После того как он съехал с моста, бетонка закончилась, от нее осталось лишь одно направление.

Пашка не знал, куда направляться, но первой его задачей было убежать. Несколько первых минут он несся словно угорелый, боясь даже посмотреть по сторонам, но потом понял, что никакой гравилет его, однако, не догоняет и бомбами закидывать пока никто не собирается. Тогда он остановился, спокойно огляделся, на всякий случай пристегнулся и уже медленнее поехал дальше. Он пытался вспомнить карту бортового компьютера гравикрыла. Где именно находились чекисты? Какие там были приметы, местность, ориентиры: река, лес, болото, пустыня или одинокая скала? Впрочем, по его прикидкам, в сторону он отклонился незначительно, до цели оставалось от силы километров десять, и потому пампасы вряд ли куда-либо могли деться. Хотя, конечно, полигон был полигоном – очень уж он любил преподносить своим нежданным гостям всевозможные сюрпризы…

Он заметил позади себя еще одно поднимающееся к небу пыльное облако, когда решил повторно оглядеть окрестности. И оно, это облако, быстро приближалось к нему. Проклятье! Тунгус догонял его. На машине, что ли? Но почему не на гравилете? У него что, проснулся спортивный интерес? Или, может быть, охотничий инстинкт? Значит, для него это все игра?! Проклиная все на свете, Пашка снова вскочил в багги и помчался дальше. Фаронов легко мог отыскать его по следам на здешней земле, однако справа у горизонта местность менялась: там виднелись деревья и, кажется, даже река, а значит, был шанс затеряться. Не раздумывая, он сменил курс, надеясь, что Тунгус его след скоро потеряет.

Почва постепенно стала твердой и бугристой, багги начало нещадно кидать – он подпрыгивал, переваливался, трясся и грозился вот-вот опрокинуться, и Пашка еще немного сбавил скорость. Скорее, скорее, осталось немного!.. Он уже ясно видел впереди рощу и поблескивающую гладь реки.

Тунгус выскочил из-за холма прямо ему наперерез – у него был большой военный джип с пулеметной турелью наверху. Ревя мотором, он на огромной скорости пролетел мимо, но тут же принялся разворачиваться. Пашка успел заметить торжествующую ухмылку Фаронова. Опять не хватило времени, ну буквально капельку! Он крутанул руль, еще раз, зашел в крутой вираж, выскочил на пологий пригорок и помчался по его вершине. Сзади застрочил пулемет – рядом с Пашкиным багги вздыбилась сплошная стена из комьев земли. Он испуганно вильнул, чуть не прикусив себе язык, вдавил педаль газа в пол и нырнул на противоположную сторону холма. Еще немного!

Но Тунгус не отставал. Пара секунд, и джип вылетел из-за гребня холма, вращая в воздухе огромными колесами… Пашка представил рыжую, ухмыляющуюся физиономию Фаронова. Ух, как он сейчас торжествует и злорадствует, наверное, уже предвкушая легкую победу и его, Пашкино, трофейное тело, насквозь пробитое калибром двенадцать миллиметров…

Погоня продолжилась. Выписывая витиеватые змейки, они помчались между росшими здесь невысокими деревьями, огибая затем группы плотного кустарника – он-то и помог Пашке немного оторваться. Тунгус периодически пускал короткие очереди, но по большей части, видимо, вслепую. Однако что же дальше? Остановиться, спрятаться? Нет, нереально – найдет!.. Нужно ехать вдоль реки, а как начнется лес, соскочить и раствориться в чаще. А если эта чаща не начнется? А может… Пашка не успел додумать. Земля под колесами вдруг исчезла, и багги, переворачиваясь в воздухе, полетел в воду. Река оказалась несколько ближе, чем он ожидал…

Машина с плеском шлепнулась в воду в пятнадцати метрах от берега и тут же начала тонуть, безвольно перевернувшись колесами кверху из-за тяжелого двигателя в задней части, а тот, фыркнув, мгновенно захлебнулся. Однако Пашка не хотел последовать их судьбе. Судорожно отстегнув ремень безопасности, уже под водой, он кое-как выбрался из машины и сразу же поплыл в сторону, еще не представляя, где берег. К сожалению, много воздуха он не успел набрать, и скоро нужно было всплыть… А это могло быть чревато.

Внезапно Пашка услышал, скорее, почувствовал сильный удар и мощный, протяжный всплеск. Тунгус последовал его путем и теперь тоже в реке?! Это же просто отлично! Чуть было не захохотав и из-за этого едва не хлебнув воды, он вынырнул. Джип Фаронова медленно погружался в воду в паре десятков метров от него. Живее на сушу, живее! Сейчас этот гад вылезет наружу, и мало никому не покажется! Пашка изо всех сил начал грести к берегу. Вот под ногами уже чувствуется илистое дно…

– Ау, Паша, ты куда это?! – послышался сзади окрик Тунгуса. – Мы так не договаривались, чувак! А ну вернись!

«Как бы не так!» – подумал Пашка и выскочил на берег. Грохнул выстрел – из глинистого откоса рядом с его головой взметнулся фонтанчик пыли. Петляя и пригибаясь, он побежал вдоль косогора, выбирая место, где было бы легче выбраться наверх, затем не выдержал и оглянулся. Джип Фаронова уже почти полностью скрылся под водой, а злодей, размахивая винтовкой, неуклюже плыл к берегу. «Ну, по крайней мере, он в таком положении не сможет стрелять», – удовлетворенно подумал Пашка и принялся карабкаться на откос, цепляясь за жесткие корни растений.

Пыхтя, перепачканный липкой грязью, он вылез на траву и пару секунд переводил дыхание. Нет, не расслабляться, бежать, бежать отсюда! Пашка вскочил и припустил к виднеющейся неподалеку рощице, каждое мгновение ожидая услышать новые насмешливые окрики и «подбадривающую» стрельбу. Однако добежав до нее, Пашка понял, что засаду ему тут не сделать и тем более не спрятаться, слишком уж редко росли тонкие березки. Он рванул дальше, спотыкаясь о предательские корни и не к месту лежащие булыжники.

Но что это там, впереди, что за странные конструкции? Какие-то переплетающиеся между собой трубы, лесенки… Пашка пригляделся. Однако! Перед ним вырисовывался настоящий спортивный комплекс: брусья, бревна, мостики, турники, длинные, многосекционные стенки для лазания, лабиринты-змейки, полосы препятствий, аккуратные беговые дорожки и просто скамейки для отдыха. Еще чуть дальше располагалась волейбольная площадка, а за ней – футбольное поле. «О да, как раз вовремя! – с иронией подумал Пашка. – Только этим сейчас и стоит заняться! Кстати, не тут ли получала свои оценки Лизка?»

В стороне от всего этого «безобразия» Пашка приметил небольшой холм и со всех ног припустил к нему, сокращая путь прямо по территории спортивного городка. Бежать по асфальту было куда легче! Поравнявшись с группой турников, он оглянулся – меж деревьев уже мелькала темная фигура Тунгуса. Злодей уже тут! А он, Пашка, тут как на ладони, словно девочка-припевочка на вечеринке гопников! Сейчас подстрелят его, как молодую куропатку, и не солите, мама, больше огурцов…

– Внимание! – прогремел вдруг над ним строгий женский голос. – Активирована система соревнования. Вы нарушаете правила турнира. Просьба вернуться к снаряду номер три и повторить упражнение!

«Что?.. Что такое? Система соревнования?! Какое еще упражнение, мать вашу?! Тоже мне, нашли время!» – Пашка недоуменно зыркнул в небо, но не остановился. И зря. Воздух перед ним вдруг посерел, став почти непрозрачным, загустел, стал вязким, словно патока, а потом заискрился маленькими голубыми блестками. Пашкины ноги стали тяжелыми и непослушными, грудь сдавило, и его ощутимо дернуло электричеством. Потом снова, уже сильнее. Он испуганно остановился: впрочем, идти было все равно уже невозможно. Патока выпятила небольшое щупальце и легонько толкнула его в грудь.

– Вернитесь к турнику! – безапелляционно заявила неведомая инструкторша. – Немедленно!

– Что за шуточки? – растерялся Пашка.

– Подтягивание, – терпеливо напомнил голос. – Минимум семь раз. Девять – хорошо, двенадцать – на отлично.

Сзади послышался гневный рев Фаронова:

– Стоять, сука! Куда ты пошел? Ко мне!

Инстинктивно прикрыв голову руками, Пашка шлепнулся на асфальт. На этот раз вовремя – грохнул выстрел, и пуля, рикошетом ударившись в металлическую перекладину, с визгом ушла в небо.

– Несанкционированное оружие! – негодующе заявила инструкторша. – Провожу изъятие.

– Э, ты че творишь, шалава?! – завопил Тунгус. – А ну отдай!

Заинтригованный Пашка повернул голову и от удивления вытаращил глаза. Прямо из воздуха к Фаронову протянулось несколько длинных серых щупалец. Вцепившись в винтовку, извиваясь, они медленно выдергивали ее из рук Тунгуса, поднимая оружие все выше и выше.

– Перестань! Немедленно перестань! – заголосил Тунгус. – Тебе кто дал право, дура? Отпусти сейчас же!

– Несанкционированный инструмент, – бесцветным голосом повторила незнакомка. – Данный турнир не предполагает использование огнестрельного оружия. Вы можете подать соответствующую жалобу распорядителю. Нож я тоже изымаю…

– Я тебе сейчас покажу распорядителя! – завизжал Фаронов, повиснув на винтовке. Его ноги уже оторвались от земли. – Гадина! Я не участвую в твоем идиотском турнире! Я сам тут самый главный! Слышишь? Ты кто ваще такая?!

– Оружие будет возвращено вам после прохождения этапа, – ответила инструкторша и ударила Фаронова разрядом электричества, да так, что треск услышал даже Пашка. Тунгус с проклятьями упал на землю, от бессилия замолотив по ней руками, а винтовка… просто растворилась в воздухе. Щупальца тоже пропали.

Пашка вскочил. Что он время-то теряет?! Пока Тунгус обезоружен, нужно делать ноги! Он рванул с места, но тут же врезался в моментально загустевший воздух и грохнулся обратно. Проклятье!

– Подтягивание, – напомнила незнакомка. – Семь, девять или двенадцать раз.

Пашка уставился на ближайший к нему турник. Ну, хорошо! Это он легко. Подумаешь, десяток раз подтянуться! Невелика задача. Он подскочил к турнику и без труда подтянулся десять раз. Что теперь? Оглянулся на Тунгуса. Как ни странно, тот тоже старательно болтался на одной из перекладин чуть дальше. Хм. Что, если злодей закончит первым и получит в руки свое оружие?! Нужно поспешить!

– Крашенинников Павел, вам выставлена «четверка», – с удовлетворением в голосе произнесла инструкторша. – Следующее упражнение – жим лежа. Зачет – сорок раз. Шестьдесят – хорошо, восемьдесят – отлично. Подбородком касаемся мата.

Пашка упал вниз и принялся яростно отжиматься.

– Пройдите на следующее место, – строго заметила инструкторша. – Там мат!

Пашка скосил глаза – и правда, в паре метров от него лежал небольшой мат. Он метнулся на него и начал отжиматься: раз, два, три, двенадцать, двадцать три… Сколько еще будет таких упражнений? Неужто до последнего вздоха? Может, поберечь силы? Ведь хватит и сорока отжиманий, правильно? С другой стороны, а вдруг это важно – кто именно выиграет?! И если победит вдруг Фаронов – то что произойдет?

– Сорок! – Пашка вскочил на ноги. – Что там следующее?

– Оценка «три», – несколько скорбно произнес голос.

– Что там следующее? – нетерпеливо переспросил Пашка, косясь на Тунгуса, также изо всех сил отжимающегося на соседнем мате и злобно ухмыляющегося в его сторону.

– Прыжки с места, – с готовностью отозвалась инструкторша. – Два метра десять сантиметров – зачет. Два двадцать пять – хорошо, а на отлично – два сорок. Место номер одиннадцать.

«Одиннадцать, одиннадцать… – Пашка озадаченно завертел головой. – Где это?»

– На северо-восток шестнадцать метров, – любезно подсказал голос.

«Угу, я еще с компасом тут не ходил…» – Пашка кинулся напрямую к песочнице для прыжков, каждый миг ожидая, что его опять остановит электрическое желе, но этого не случилось.

Но погодите, так эта тетка – кто? Получается, контролер, как и он, Пашка? Живой человек? Или… робот?

– Кто ты? – спросил он, примеряясь для прыжка. – Ответь! Мне важно знать!

Молчание. Он прыгнул. Получилось довольно неуклюже.

– Два семнадцать, – подтвердила инструкторша его подозрения. Впрочем, зачет состоялся.

– Ты контролер? – снова спросил он, оглянувшись на Тунгуса, с перекошенным лицом бегущего к такой же песочнице.

– Да. Это же очевидно, – ответил голос. – Фаронов Максим: результат на «четверку»…

– Ты человек?

– Я – автоматическая система… Однако вы отвлекаете меня от соревнования! Если не прекратите – присвою вам штрафные очки. Итак, следующее упражнение – челночный бег десять метров по десять раз…

– Что будет, если я проиграю Фаронову?! – выкрикнул Пашка.

– Кранты тебе будут, мудила! – выкрикнул Тунгус, сигая в песочницу. – Ну же, сколько у меня?

– Два метра тридцать шесть сантиметров, – бесстрастно заявила автоматическая контролерша. – Оценка «четыре».

– И все-таки? – нахмурился Пашка, пялясь в небо, как будто в нем можно было увидеть хозяина таинственного голоса. А действительно, откуда он исходил?

– Это зависит от вашей предварительной договоренности, – ответила система. – Я не в курсе, что у вас там за договор, у меня другие функции.

Тунгус противно захихикал.

– Голову тебе отрежу, самозванец! – крикнул он, характерно проводя ладонью по горлу, однако не смея подойти ближе. – Голову, попомни мои слова! Ничего-ничего, сейчас покончим с этим и… А с тобой, шалава, позже разберусь.

– Вы не вправе причинять вред участнику соревнования во время прохождения этапа! – заметил голос. – Личные оскорбления контролера также будут наказываться. Вам вынесено первое предупреждение.

Тунгус злобно сплюнул. «Во время прохождения этапа? – нахмурился Пашка. – А между ними, получается, можно?»

– Так я тоже контролер! – в отчаянии выкрикнул он. – Я контролер, не участник! И мне срочно нужно по делам! Отпустите меня!

Фаронов снова заржал:

– По делам ему нужно, ага… «Отпусти-и-ите меня, тетенька, я больше не бу-у-уду»… Тьфу ты! Страшно стало, да? И правильно! А ты еще заплачь, позови дядю-полицейского…

– Да пошел ты! – огрызнулся Пашка, показав ему неприличный жест.

– Участники, вы тормозите состязание! – проявила недовольство контролерша.

– Ты, баран, как хочешь, а я… – Не договорив, Тунгус кинулся к ближайшей к нему беговой дорожке. – Эй, дура, я готов! Фиксируй!

– Второе предупреждение за оскорбление должностного лица, – заметила Система. – Начинайте, Фаронов. А вам, Крашенинников, я бы не советовала считать ворон, во избежание проигрыша.

– А ты у нас, значит, со знанием поговорок! – огрызнулся на нее Пашка.

– Первое предупреждение, – скучающим голосом ответила контролерша.

И тут, как говорится, понеслось. После «челнока» – приседания и отжимания на время, стометровка, проверка пресса, прыжки с разбега, прыжки в высоту, бросок мяча в кольцо, а после метание молота, который, однако, оказался слишком тяжелым, чтобы запустить его прямо в голову Тунгусу, на тот момент немного отстающему. Все это время они перекидывались крайне злобными взглядами, изредка показывая друг другу «средние пальцы», «отрезание головы», «секс с подружкой», «секс с собачкой» и прочие оскорбительные жесты, в приличной компании демонстрируемые обычно только после принятия на грудь изрядной порции алкоголя.

– И последнее, – торжественно провозгласила контролерша, когда Пашка по ее требованию оттащил молот на место, – бег на тысячу метров. Так уж и быть, дистанцию в три километра сегодня пропустим. Зачет – три минуты двадцать пять секунд, «четверка» – три пятнадцать, «пятерка» – три ноль пять…

Не дослушав, уже порядком взмыленный и шатающийся от усталости Пашка буквально запрыгал на линию старта. Тунгус все еще кидал баскетбольный мяч – как оказалось, игрок был из него никудышный. Фора, однако.

– Не уйдешь! – завопил тот, видя, что Пашка готовится к бегу. – Эй, Машина, я должен бежать вместе с ним! Останови его, живо!

Машина? Пашка нахмурился. Значит, это затеяла Машина? Ну, в принципе логично, здесь же все ею управляется… Так, нужно уговорить контролершу, в смысле Машину, не отдавать Тунгусу оружие! Нужно ей все объяснить! Но как? Ведь этой железяке неправомерные действия вне соревнований были совершенно до лампочки!

– Старт! – незамедлительно скомандовал голос и тут же рассеял последние его сомнения: – Участник Фаронов, вы можете обговорить свои дела с Крашенинниковым позже, сейчас их незачем тут озвучивать. Что, уже закончили с мячом?

Больше не раздумывая, Пашка кинулся бежать. Три минуты ведь закончатся быстро…

Первые двести метров он мчался изо всех сил, сосредоточенно, с полной отдачей и серьезностью, но постепенно до него начала доходить вся абсурдность ситуации, ее трагикомичность и полная нелепость. Вместо того чтобы сражаться, бить друг другу морды или хотя бы бегать по девственным лесам и пампасам, они тут нормы ГТО сдают и премило разговаривают с сумасшедшим роботом-инструктором, не позволяющим ругаться матом или хотя бы обзываться в его присутствии. Нервное напряжение сделало свое дело – он перешел на неспешный шаг и принялся хохотать, утирая слезы кулаком.

– Вы рискуете не сдать норматив, – строго заметила Машина. – Желаете начать заново?

– Нет, – давясь от смеха, ответил Пашка, – не желаю!

– У вас проблемы?

Есть ли у него проблемы?.. Есть ли у него проблемы, черт подери?! Пашка захохотал пуще прежнего, молотя себя по коленкам. Так сильно он давно не смеялся…

– Фаронов перейдет на вашу дорожку, – озабоченно заметила инструкторша. – Он начнет решать свои дела с вами, не закончив этап! А это нарушение дисциплины. Я же не смогу помешать этому! Безобразие… Вот, уже перешел, я же говорила!

– Почему это ты не можешь помешать? – хмыкнул Пашка. – Ты же всесильная Машина! Разве нет?

– К сожалению, во избежание травм спортсменов, между дорожками защитное поле не создается, – ответила инструкторша. – А я на ходу правила не меняю… Осторожно, Крашенинников, он нагоняет вас!

Вытирая лицо, Пашка медленно обернулся. Тунгус, пыхтя, словно паровоз, размахивая сжатыми в кулаки руками и яростно сверкая глазами, несся прямо на него … «Ну что ж, пусть бежит, пусть собьет себе дыхание, ну а мы…» – Пашка принялся разминать пальцы. Давно пора вздуть этого негодяя!

– Это неправильное решение, – снова заметила Машина. – Очень неправильное. Соблюдайте, пожалуйста, дисциплину, участник Крашенинников! Вы что это удумали? Сейчас не время для личных разбирательств, даже не пытайтесь!

– У нас с ним личные счеты… – сквозь зубы процедил Пашка, принимая удобную позицию. Когда-то дядя Коля обучал его боксу, и теперь настало время все это вспомнить. – Вы бы лучше не мешали мне, если уж не помогаете, ладно?

С диким ревом Тунгус налетел на Пашку, они кубарем покатились по гравию, обдирая себе руки и ноги, и принялись наносить друг другу жестокие удары в живот, грудь, лицо…

– Это уже ни в какие ворота не лезет! – возмущенно кричала Машина. – Я же вас обоих дисквалифицирую, вы хоть это понимаете?! Живо прекратите!

Поначалу Пашка одерживал верх: он нанес тяжело дышащему Фаронову серию удачных ударов в живот, два раза боднул его головой в нос, коленом в пах, а затем умудрился заломить ему руку и почти уже перевернул на спину, собираясь схватить за горло, но вскоре инициатива стала переходить к Тунгусу – все-таки тот был на полголовы выше, существенно тяжелее, старше да и в драке явно опытнее. Получив локтем под глаз, а затем болезненный удар в солнечное сплетение, Пашка на мгновение потерял контроль, и Фаронов этим сразу же воспользовался, схватив его за шею и принявшись душить.

– Прекратите! Немедленно прекратите! – кричала инструкторша. – Я буду вынуждена доложить об этом крайне неспортивном поведении вашему куратору! Вы осознаете это?

– Ну что, сучонок, прощайся с жизнью! – шипел Фаронов, все сильнее сжимая Пашкино горло. – Встречай горбатую с косой!

– Пошел ты… – захрипел Пашка и ударил Тунгуса локтем в бок. Тот только засмеялся.

– Ситуация явно нештатная, – озадаченно забормотала Машина. – По крайней мере, такого давно уже не случалось. С одной стороны, инструкция тридцать восемь, параграф семнадцать – это насчет изъятия. Так… Ну, правильно, не могу – на беговой дорожке не предусмотрено. Человек – это же не оружие или психотропные средства, правильно? Таким образом, изоляция участника для предотвращения травмы на данный момент невозможна…

– Но знаешь… – жарко зашептал Тунгус Пашке на ухо, – я тебя все-таки не убью; точнее, не сразу убью. Давай-ка для начала прокатимся до моей резиденции, посидишь там, отдохнешь на диванчике, а я чайку тебе заварю, сиськастых девочек подкину, ты же не против Мэйли, правда? Ну зачем тебе по округе мотаться? Знаешь, тут такое по ночам творится, что не приведи господи…

– …а с другой стороны, инструкция шестьдесят три, параграф семь, – задумчиво продолжал небесный голос, разговаривая сам с собой. – Это о дисквалификации как дисциплинарного взыскания. Он же допускает прямое вмешательство в подобном случае? Допускает. Значит…

– Советую не рыпаться, – уже спокойнее произнес Тунгус, ослабив хватку. – Ты идешь со мной. Будешь вести себя спокойно, и я пощажу тебя… и Соломона. Этот гад, признаться, оказался куда хитрее, чем я предполагал… И ты, болван, будешь теперь за него отдуваться. Будешь вести себя тихо?! – взревел он, снова сжав Пашкино горло.

Пашка захрипел, в его глазах начало темнеть. «Соломон оказался хитрее, чем Тунгус предполагал… – мелькнула у него тусклая, на грани сознания мысль. – Молодец, параллоид, обхитрил этого гада!»

– Вы оба дисквалифицированы, – торжественно заявила Машина. – Состязание для вас окончено, силовое поле снято. Просьба немедленно покинуть территорию этапа! Личные вещи возвращаются.

Рядом с ними грохнулась на гравий винтовка, а затем звякнул и нож. Тунгус с Пашкой скосили на них глаза… и разом кинулись за оружием. Завязалась новая драка. Пашка находился ближе к ножу, но благоразумно бросился за винтовкой, которую уже схватил Фаронов. Он ударил злодея в живот, вырывая из его рук М16, однако Тунгус устоял, лишь упав на одно колено. Тогда Пашка крутанулся и кроссовкой заехал ему по голове – Тунгус опрокинулся, но Пашка, пробыв столько времени на «бескислородном питании», не удержался и сам грохнулся навзничь.

– Убирайтесь к чертовой бабушке! – с ноткой истерики взвизгнула Машина. – Марш отсюда! Вы мешаете остальным участникам!

Покачиваясь, Фаронов вскочил и щелкнул затвором:

– Ха-а-ах! Ну, теперь ты у меня попляшешь, тамер проклятый! Встать!

Отдуваясь, Пашка перекатился на бок. Из его разбитого носа текла кровь, и уже начал опухать подбитый глаз. С ненавистью посмотрел на врага: Фаронов выглядел не лучше.

– Ну?! – Тунгус вскинул винтовку к плечу.

Пашка боковым зрением видел нож – всего в метре от него. Если медленно так подняться, через одно колено, а потом прыгнуть, с разворотом, схватить его, перекатиться по земле и метнуть в злодея, то… Может, и выйдет.

– Хватит с меня, я отключаюсь, – устало сообщила контролерша. – Всего хорошего, господа… Жаль, что так вышло.

Послышался отдаленный шум. Затем удар, еще удар. Пашка решил, что ему показалось, а Фаронов вообще не обратил внимания, он слишком уж был занят своей победой.

– Подъем! – спокойно произнес он, считая, что ситуация уже полностью под его контролем. На противном лице появилась знакомая самодовольная ухмылка. – Неплохо повеселились, правда?

Снова глухой удар, опять и опять! Уже ясно слышался гул, треск, лязгающий скрежет… И эти странные звуки приближались. Тунгус нахмурился и посмотрел куда-то за спину Пашки.

– Какого хрена… – растерянно пробормотал он.

Не раздумывая, Пашка кинулся за ножом, схватил его и вскочил на ноги, готовый пойти в атаку. Тунгус вяло, почти равнодушно качнул в его сторону винтовкой, не отрывая взгляда от того, что было за спиной Пашки. Тот обернулся и раскрыл рот от удивления.

Из-за холма, к которому изначально он направлялся, поднималось нечто большое, вытянутое, металлическое. Оно было просто огромным, не ниже пятиэтажного дома: массивное бочкообразное тело, ноги-столбы с шипастыми шарами на месте колен, напоминающие щупальца гибкие руки, на корпусе – беспорядочно расположенные листы стали, плотно утыканные крупными заклепками, а там, где зияли дыры, виднелись многочисленные тяги, трубы, балки, колеса, ремни и шестерни… А по бокам – пушки: несколько спаренных стволов угрожающе уставились прямо на Пашку и Фаронова. Это был робот, гигантский боевой робот с кабиной вместо головы!

Фаронов удовлетворенно хмыкнул.

– Это же К-17! – заявил он. – Это мои ребята пришли за мной!

Однако Пашка уловил в его голосе неуверенность. Злодей снова пытается его обмануть?

– Слышь, ты! Бросай нож! – Тунгус, явно повеселев, снова прицелился.

– Хрен тебе, – ответил Пашка.

Он был нужен Фаронову, и потому уже не верил, что тот выстрелит. Но выстрелил робот. Одна из его пушек внезапно выплюнула длинный столб огня – метрах в пятидесяти от них высокой стеной вздыбилась земля, засвистели осколки, и затем ударила хлесткая взрывная волна… Тунгус попятился, а Пашка от неожиданности присел. Почему он стреляет? Это предупреждение? Кто там внутри находится и что ему надо? Техномонстр был еще не так близко, чтобы можно было рассмотреть агрессивного водителя, но было понятно, что бегство в этом случае уже не поможет. От такого чудища точно не смоешься – шагал он очень быстро, с грохотом переставляя свои ноги с четырехпалыми, как у курицы, ступнями.

– Всем оставаться на своих местах! – прогремел железный монстр знакомым женским голосом и угрожающе приподнял щупальца. – Паша, у тебя все в порядке?

– Лиза! – не сумел сдержать улыбки Пашка.

– Какая еще Лиза? – недоуменно вытянулось лицо у Тунгуса. – Кто это еще, а?! Стоять, консервная банка, не приближаться! Или я пристрелю твоего дружка!

– Слышь, ты! – возмутился робот голосом Лизы. – Не знаю, что ты за хрен такой, но давай там не выпендривайся, ладно? У меня тут лазерное наведение высокоточного оружия. Отпилю голову расписным узором – пикнуть не успеешь. Положи-ка пукалку на землю и отойди на пять шагов в сторону. Нет, лучше на десять.

– «Высокоточное… отпилю…» – шепелявя, передразнил ее Тунгус. И тут глаза его вдруг закатились, и он затрясся будто в эпилептическом припадке. – Я… Нет… Нет! Не надо, прошу вас!.. – Его ноги подкосились, и он грузно упал на колени, оперевшись на винтовку.

Пашка недоуменно уставился на злодея. Придуривается? Или… это Лиза так его?

– Что ты делаешь, перестань! – замахал он руками. – Лиза, он нужен нам! Не трогай его!

– Да это не я… – растерянно ответил робот и, лязгая, начал резво поворачиваться кругом. – Странно, нигде никого нет! Что это с ним?!

Фаронова между тем трясло все сильнее, изо рта пошла пена.

– Не надо… – еле слышно бормотал он. – Еще ведь не поздно, я все исправлю, исправлю…

Пашка начал потихоньку подбираться к нему, чтобы выхватить винтовку. Заметив его движение, Тунгус вдруг дико вскричал, сунул дуло в рот и… нажал на курок. Грохнул выстрел, брызнула во все стороны кровь, и бездыханное тело завалилось на бок.

– Черт!.. – только и смог сказать Пашка. – Как же это… Зачем…

– Чего это он? – удивленно спросила Лиза. – С ума сошел?

– Да я не знаю… – Пашка озадаченно почесал затылок. – Он сам!

– А кто это вообще?

– Это? Э-э… это же Тунгус, Фаронов то есть. Он тут вроде за главного… был.

– А, поняла, – вздохнула девушка. – Ладно, давай залезай ко мне, к нашим поедем. Только винтарь прихвати – пригодится.

– Угу… – вздохнув, Пашка подошел к трупу. Винтовка была залита вытекающей из головы Фаронова кровью.

– Карманы тоже обыщи – вдруг там что-то важное, – торопливо добавила девушка.

Робот бодро вышагивал по равнине, легко перепрыгивая через глубокие рытвины, давя в кашу кактусы и сметая со своего пути мелкие деревца. Звукоизоляция в нем была не на высоте: басовито рычало сразу несколько двигателей, что-то жужжало, скрипело, звенело, постукивало – да, это был очень сложный механизм. В нем чувствовались безграничная мощь, кипучая энергия, праведная ярость, напор и конечно же непобедимость. Казалось, ничто его не могло остановить, и это был чистейший восторг! Целый дом… нет, настоящая крепость, словно ураган неслась по пустынной местности. Неминуемую смерть и полное разрушение, пламя взрывов и расплавленный металл – вот что обещал врагам железный техномонстр!

Позабыв о только что пережитых ужасах и стрессе, Пашка сидел в тесной двухместной кабине рядом с Лизой и завороженно наблюдал, как она ловко и без какого-либо видимого напряжения справляется с этим огромным роботом. Шлем на голове, несколько джойстиков, электронные перчатки…

– Где ты научилась так классно водить? – с уважением спросил он. – В Метрострое?

– Да какой там Метрострой! – возмущенно хмыкнула она. – Я же не из них… Я – свободная личность! Да и чему тут учиться? Все и так понятно. Вообще в глаза его раньше не видела.

– Дашь порулить? – с надеждой спросил он, зачарованно наблюдая проносящуюся далеко внизу каменистую поверхность. Было довольно необычно ехать (или все-таки идти?) на такой высоте. Тряска почти не ощущалась – кабину лишь мерно покачивало.

Лиза рассмеялась:

– Давай потом, ладно? Я ведь несколько часов с ним мучилась, пока более-менее приструнила, а нам спешить надо. Все уже просто заждались тебя.

– Ну хорошо! Я запомню: ты обещала.

Лиза снова рассмеялась.

Как оказалось, спортивная площадка, на которой они встретились, действительно была тем самым местом, где она подтягивалась и отжималась. Когда девушка выполнила все задания и Пашка выставил ей необходимые оценки, она отправилась дальше, но так и не смогла отыскать следующий этап. Полдня она плутала по пампасам, чуть не угодив в зубы целой своре панцирных волков, а затем наткнулась на этого робота, недвижно сидевшего спиной к скале. Целый час девушка пряталась недалеко от него, а затем, осмелев, подошла, забралась внутрь и… начала осваиваться. Освоилась до того, что сумела запустить, заставила ходить и даже стрелять из пушек! И хотя провизия была на исходе, да и вода тоже заканчивалась, к «Макдональдсу» Лиза даже и не думала возвращаться, решив сначала пройти до конца соревнование. Ни системы навигации, ни даже простой карты в комплекте Железного Дровосека, как Лиза окрестила его, не оказалось. Была рация, но на ее позывные никто не откликался. Девушка принялась рыскать на роботе по окрестностям, пока к концу следующих суток не наткнулась на капитана и Сармата. Они также ничего не нашли и уже возвращались из кафе, откуда хотели забрать Пашку, которого там, к сожалению, не застали.

– Всего на пару часов, наверное, разминулись… – оправдываясь, пробормотал Пашка. – Ругались небось?

– Да нет. – Лиза поморщилась. Из-за шлема ее глаза Пашка не видел. – Всякое ж бывает! Ушел и ушел, что тут такого?

– Ну и что было дальше?

– А дальше мы встретили твоего самореза, Соломон который! – выпалила Лиза. – Ну, после того, как нашли заброшенную базу. Увидишь, в общем.

– Соломона?! – вскричал Пашка.

– Его, родимого, его. Прилетел сегодня рано утром на гравикрыле, деловой такой, веселый, болтливый, будто не виноват ни в чем… И где он был раньше?! А так – да, очень похож на тебя, только побитый весь какой-то, в шрамах… Много шрамов. Видать, досталось ему здесь, бедолаге.

– Он что-нибудь рассказал? Как все это объяснил?

– Да никак! Побыл с полчаса, сожрал банку тушенки и подрался с Сарматом, уж больно тот наезжал на него, а потом улетел тебя спасать.

– Погоди… – До Пашки только сейчас дошло, что гравикрыло-то было одно, а не два, как утверждал Соломон в номере отеля. – У него было только одно летательное крыло? Как именно он собирался спасать меня?

Лиза пожала плечами:

– Да пес его знает! Он сам себе на уме, типчик еще тот, как я поняла. Заявил, что у него все типа на мази. И слинял – только его и видели. Сказал – дожидаться тебя, а потом и его самого. Мол, не задержится. Капитан его пытался к стенке прижать, выведать все, да больно он скользкий, этот Соломон.

– Что-то пошло не по плану, – покачал головой Пашка. – Он теперь в плену у этих амазонок… в отеле которые, я видел! Мне лишь чудо помогло… – Он вспомнил клыки людоеда, и его всего передернуло. – Он отдал мне свое гравикрыло, понимаешь? А сам остался!

– А я чувствовала, что не пройдет все это гладко, вот и пошла тебе навстречу, к этому замку в горах. Мало ли что! Капитан был против, как ты понимаешь, да он мне не указ, арестовал он меня там или нет. Ну и не прогадала, как видишь. Заметила вашу гонку на машинах, хотя, конечно, не была уверена, что это ты, пошла навстречу… Только я сначала на соседнем берегу была, брод пришлось искать. Чуть не застряла посередине реки!

– Нам нужно идти спасать Соломона, – нахмурился Пашка вместо благодарности. – Срочно!

– Да спасем, спасем, чего ты переживаешь?.. А этот рыжий, значит, и есть тот самый знаменитый Тунгус?

– Ну да…

– И он сдох, мы оба видели. Получается, бандформирование обезглавлено?

– Ну… наверное. Не знаю, – вздохнул Пашка. На душе у него скребли кошки.

– Это уже полдела, – убежденно заявила Лиза, ловко направляя Железного Дровосека по широкой дуге мимо густо поросшего ковылем холма. – Много там осталось его сообщников?

– Порядком. Только я одних девчонок видел. Женская гвардия какая-то.

– Ну и что ты тогда переживаешь? Мы их вмиг по стенке размажем.

– Не уверен, – вздохнул Пашка. – Они все с бластерами. А у нас-то что? Винтовка и столовые ножи? К тому же там горы и ущелья – робот, думаю, не пройдет. – Настроение у него совсем упало.

– А ты не думай много, не предполагай. У нас теперь не только ножи. – Лиза кивком указала вперед: – Вон уже и база виднеется, сейчас поговорим с Хорошавиным и что-нибудь решим.

Базой оказалась небольшая огороженная площадка с парой одноэтажных строений. Около одного из них стоял старый советский танк, приземистый, с маленькими катками. Его броня была открыта – динамическая защита отсутствовала, зато на башне красовался мощный зенитный пулемет. Пашка удивленно уставился на это чудо. Он не особо разбирался в марках – может быть, Т-80, а может, Т-72… Точно не Т-90 и уж, конечно, не «Армата».

– Откуда это у вас? – спросил он.

Лиза пожала плечами, заруливая на базу:

– Стоял тут уже заправленный, ну и все дела. Наверное, один из этапов турнира, только никакого терминала тут нет.

Пашка знал, откуда здесь танк. Он вспомнил чертежи различного вооружения, найденные им на компьютере в отеле. И базу и танк создали Тунгус с Соломоном! Наверное, просто развлекались. «Можем – значит, сделаем»… Он покачал головой. Почему Лизка так уверена в победе? Если это и все, что у них имеется, плохи дела на самом деле. Один удар из пушки гравилета – и…

Из первого здания выскочили Федор и Сармат. Пашка замахал им руками.

– Приехали, – объявила девушка и со вздохом стянула шлем. – Давай на выход. Только винтарь не забудь.

Пашка прихватил винтовку Тунгуса, до этого кое-как протертую от крови, и спустился по лесенке на землю, где его уже поджидали.

– Ну, здоро́во, Паша! – приветствовал его капитан. – Как доехал, с ветерком?

– Отлично, – заулыбался Пашка. – Офигенная штуковина!

– Что верно, то верно, аппарат неплохой, хотя и слишком заметный… А это откуда? – Федор кивнул на винтовку.

– Трофей. У Тунгуса была, – просто ответил Пашка. – А его самого… больше нет.

– Молоток! – хлопнул его по плечу Сармат. – Уважаю! Фингал как-то связан с этим?

Пашка заметил и у сержанта синяк и свежую царапину на щеке. Последствия драки с Соломоном? Он не стал уточнять.

– А вас, гражданка Фадеева, ждет наряд вне очереди, – то ли в шутку, то ли всерьез заявил капитан, завидев Лизу, – за самовольное покидание расположения. Почистите картошку и сварите суп. Мы скоро выдвигаемся.

– Мужчины… – фыркнула девушка, проходя мимо них.

– У нас дела поважнее, – заметил капитан, – нужно дозарядить технику. Видал? – Он показал подбородком на танк.

Пашка кивнул.

– Тэ восемьдесят? – наугад ляпнул он.

– Тэ шестьдесят четыре «а», одна из модификаций начала семидесятых, но это очень неплохо, я тебе скажу, особенно с учетом наших-то обстоятельств. Планируем использовать, тем более что у него имеется карта. Поможешь освоить?

Пашка снова кивнул. Вот так дела! Здо́рово!

– Тогда давай-ка из казармы снаряды перенесем, а то у него боеукладка почти пустая, мы тут недавно потренировались…

Сармат довольно хмыкнул:

– Неплохо постреляли, согласен. Только наш герой, наверное, устал? Пускай отдохнет, капитан!

– Да я нормально! – запротестовал Пашка. У него горели глаза.

– Будет нелегко, – предупредил Федор.

– Я готов!

– Свой человек, – ухмыльнулся сержант.

Они прошли в здание, где, по-видимому, предполагалось быть казарме. У одной из стен несколькими горками аккуратно были сложены снаряды и отдельно – заряды к ним.

– Это осколочно-фугасные, – показал Федор, – тут бронебойные, а вон те – кумулятивные. Возьмем всего помаленьку. Всего необходимо сорок выстрелов: тридцать в автоматизированной ленте и десять в запасе. Два кумулятивных у нас там еще осталось, значит, тридцать восемь – на вынос. Не будем терять время, товарищи. Только прошу вас, будьте осторожны!

Они принялись таскать тяжелые снаряды к танку, рассказывая друг другу свои истории. Правда, рассказ чекистов был прост и незатейлив, ничего нового Пашка не узнал.

– Я вот только не пойму, – заметил Сармат, – ты там записку оставил: «Г2». Это что значит?

Пашка объяснил, и они посмеялись.

– Ну ты и шифровальщик! – покачал головой Федор. – Ни в жисть бы не догадался.

– А дархане? – спросил Пашка. – Где они?

Капитан развел руками:

– Мы с ними так и не встретились. Но, я думаю, без дела эти горячие парни точно не сидят…

– Во-во, главное, чтобы дров раньше времени не наломали, – буркнул Сармат.

Потом Пашка не без красок поведал о собственных злоключениях, компьютерных изысканиях в «Макдональдсе», об управлении видеокамерой и турнирной таблице, о том, как проходила свое первое задание Лиза, о дарханах на мосту, как он видел капитана и Сармата и о нападении на них крокодилов, о последующей потере связи, томительном ожидании и встрече с Тунгусом, прилетевшем на гравилете к кафе…

– Как-то странно он вел себя, – заметил капитан о Фаронове. – Не находите?

– Есть такое дело, – согласился Сармат, – но он же псих. А психам так положено – нелогично себя вести. Может, он боялся отпора с нашей стороны, думал, мы еще в кафешке сидим.

– Ага, с шаурмой и парой вилок, – усмехнулся Федор.

Пашка пропустил эпизод с таблеточными глюками и охотой на мокриц, сразу рассказав о походе к заброшенному городу и неожиданной встрече с людоедом. Сармату эта история очень понравилась.

– Че, реальный орк из «Варкрафта»? – даже хохотнул он. – Зеленый такой, с клыками и все дела?

– Ну, – мрачно подтвердил Пашка.

– Местных крестьян лопал?

– Вообще-то моих параллоидов, – хмуро поправил Пашка, не принимая такого юмора. – И меня хотел сожрать, я вполне серьезно! Только я не понимаю, как параллоиды попада́ли сюда и, главное, зачем. Орк сказал, что они были здесь по чьему-то приглашению, и он их, выполняя приказ Тунгуса, отлавливал. Ну и я заодно попался…

– Как говорится, даже если тебя съели, всегда имеется два выхода, – хихикнул сержант.

– Не обращай на него внимания, – поморщился капитан.

– Да я и не обращаю, – кривя душой, вздохнул Пашка.

Федор озадаченно покачал головой:

– Кто их всех мог сюда приглашать? Грюнвальд? Соломон? Но зачем? Хм…

Пашка высказал свою версию.

– По-твоему, Фаронов отлавливал твоих саморезов в других мирах и уничтожал, если они оказывались не Соломоном? – приподнял брови капитан.

– Ну да! Ему был нужен именно Соломон, но тот от него прятался. А свидетелей Тунгус убирал.

– И почему же он тебя не убил там, у Макдональдса?

– Хм… – Пашка задумался. – Его отвлек вызов по рации, типа вас обнаружили, и он срочно улетел.

– Нас обнаружили, ишь ты… – пробурчал сержант. – Что с того? Он тебя там раз десять мог прикончить, причем двадцатью пятью способами. Но не сделал этого. Точно – псих.

– Может, у него планы изменились, – пожал плечами Пашка. – Или ему приказали меня не трогать. Кто-то.

– Кто-то… – Сержант задумался. – Может, и так. Да Фаронов ли тут всем заправлял? Мне так что-то не кажется, не того полета птичка.

– Боссом тут был Грюнвальд, – ответил Федор, – по крайней мере, до недавнего времени, а эта птица очень многим птицам птица. Хотя, конечно, и за его спиной может стоять кто угодно. Наше расследование ведь еще в самом начале, ничего толкового собрать на них пока не успели, ты же знаешь.

– А кто это – Грюнвальд? – не выдержал Пашка. – Что тут вообще происходит-то?

– Ну, по нашим прикидкам дело обстоит примерно так, – начал объяснять Федор. – Жил да был некий скандинав Грюнвальд, или Одноус, как его за глаза звал Соломон, – темная личность из довольно удаленного параллельного мира, в котором западная цивилизация построена на основе скандинавской и тюркской, а не римской и греческой, как у нас. Предприниматель и меценат, напрямую политикой не занимается, при этом лоббист – имеет связи со многими правительствами, как обычными, так и структурами посвященных: Генеральным Советом, Ассамблеей Миров и прочими лигами и объединениями Мультивселенной. Источники его финансирования до сих не выяснены, кто за ним стоит – тоже. И был в отделе Гордеева программист Фаронов, Тунгус то бишь, однажды светлым днем получивший доступ к возможностям Машины с помощью этого самого Грюнвальда – связь этих товарищей установлена точно. Ну и в другой прекрасный день, около двух лет назад, Фаронов сбежал. А зачем ему теперь были нужны какие-то там метростроевцы? Ему в ноги теоретически могла пасть вся Мультивселенная…

– Вот ты бы сбежал? – спросил Пашку Сармат.

Тот возмущенно замотал головой.

– Соломон же сбежал, – хмыкнул сержант. – А вы с ним практически одинаковые. Так что, знаешь, никогда не говори «никогда».

– Вместо Фаронова Гордеев взял на работу Соломона, – невозмутимо продолжал капитан. – А тот, видимо, со временем вышел на темные делишки Фаронова или Тунгус сам с ним связался, может, помощь какая была нужна, вот Соломон и начал втихушку сотрудничать с ними. Почти полгода мы следили за этой сладкой троицей, пока Соломон не взял да и сам не пропал. Вот только сегодня объявился, голубчик… А где сейчас Грюнвальд, вообще неизвестно – также пропал из виду.

– Именно, скандинав тоже ведь кинул Тунгуса, так? – начал рассуждать Сармат. – Может, теперь Фаронову в одиночку ничего серьезного не провернуть? Вот и искал Соломона, чтобы получить обратно хотя бы часть технологии. Звучит вроде логично. А так, конечно, фиг знает, что у них тут происходит.

– Возможно, – согласился Федор. – Хотя тот еще вопрос, кто кого кинул! Подозреваю, дело было с точностью до наоборот… В любом случае Тунгус, кажется, научился создавать искусственных существ и запихивать в них сознание настоящих людей. Машину они с Соломоном в какой-то мере взломали-таки. А это, как говорится, череповато.

– Этот танк – тоже его рук дело, – сказал Пашка и рассказал, как попал к Тунгусу, об отеле, охранницах, космических скафандрах и о том, что он обнаружил на компьютере в своем номере. Эти сведения поразили чекистов не меньше, чем его самого.

– Что же это за фигня такая?! – качал головой капитан. – Колизей? Бои? Шоу? Концлагерь?! Там еще есть люди?! Обалдеть… Фаронов точно сбрендил. И наш братец Соломон, получается, замешан в этом не меньше него…

– А я знал, что он сволочь, – мрачно заметил Сармат, потирая щеку. – Не зря ему вломил!

– Разберемся, – еще больше нахмурился Федор. – И не будем спешить с выводами. А вообще, – он печально покачал головой, – что-то с Фароновым не то. Нормальный же парень был… когда-то. Я даже мать его знал, хотя она и не из наших, не из посвятов.

– При чем тут мать? – возразил Сармат. – Удивляешь ты меня, капитан! Свихнулся он, да и дело с концом – когда Машину взломал, и перед ним открылись эти самые безграничные возможности. Тут у кого хочешь крыша протечет. Не выдержала совесть, в общем.

– Что правда, то правда, – вздохнул Федор. – Соблазн-то велик…

Натаскав к танку необходимое количество снарядов, они присели передохнуть.

– Погодите, – сказал Сармат. – Я так и не понял, а как ты, Павел, уговорил этого людоеда отвезти тебя к Фаронову?

И Пашка, вздохнув, рассказал им о Заире. Некоторое время капитан и сержант молча смотрели друг на друга. Он решил, что чекисты посмеются над ним, но тем было явно не до смеха.

– Да, есть такие… люди, – наконец медленно произнес Федор, – мы называем их шаманами. Их множество типов, у каждого свои умения, специализация и сила. Некоторые осознают это в себе, многие – нет, у одних с рождения, у других же появляется позже само по себе или в связи с каким-нибудь событием: травмой там или стрессом… Если кратко, то все они имеют связь с Машиной. Мы не знаем как, почему это проявляется именно у них, и для чего это Машине нужно.

– Паранормальные способности?

– Можно и так сказать, но это истинные способности, не те, что у шарлатанов из газет и разных там телешоу. Таких людей очень мало, даже меньше, чем прыгунов вроде Зайцева, и твоя Заира – самый настоящий шаман, хотя, думаю, и не осознающий это до конца. Нужно обязательно узнать, что именно она умеет, может здо́рово пригодиться. Держи с нею связь! Как только снова появится – обязательно дай знать, понял?

Пашка кивнул. Вот теперь еще и шаманы какие-то! Да, тут точно не соскучишься. Зато, по крайней мере, с этой Заирой в голове он не сошел с ума – один небольшой камешек с его души свалился-таки.

Наконец он рассказал о встрече с Соломоном и как ему удалось сбежать.

– Ну, парень, попал ты в переплет, ничего не скажешь, – заметил капитан.

– Красава! – Сармат хлопнул Пашку по плечу. – То есть Фаронов, завидев робота, собственноручно застрелился? А не врешь? Точно не твоя работа, нет? Очень странно! Хм… Говорю же, реальный псих. Получается, действовать надо быстро, а то сюда еще Грюнвальд нагрянет – а с ним может быть тяжко. Он-то уж точно с собой настоящую армию притащит. И я очень надеюсь, что выбраться с полигона все еще возможно, что не прикрыта пока эта чертова лавочка.

– А у вас есть план? – с надеждой спросил Пашка. – Соломон же в плену, там, в отеле! Нужно что-то делать!

– Честно говоря, ничего путного пока не имеется, – с сожалением ответил Федор. – Но теперь мы знаем намного больше, чем до этого. Надо подумать, погоди…

– План будет, это же дело наживное, – кивнул Сармат. – Но, как говорил Юлий Цезарь, великие дела нужно совершать, а не бесконечно их обдумывать. В первый раз, что ли?

– Ладно, хорош курить, – хлопнул по коленке Федор. – Пора загрузить снаряды в конвейер. А еще патроны для пулемета, кстати. Давай, сержант, полезай-ка внутрь, я на броню, а ты, Паша, снизу подавать будешь.

На обед Лиза приготовила нехитрый суп из тушенки и замороженных овощей – как оказалось, в казарме была своя маленькая кухня с холодильником, видимо, Тунгус и Соломон неоднократно зависали здесь, обкатывая свою боевую игрушку. Они плотно поели и решили с полчаса вздремнуть, прежде чем начать разработку плана. Допив какао с порошковым молоком, Пашка решил прошвырнуться по базе, надеясь найти что-нибудь интересное. Он пошел во второе здание, где, по словам сержанта, находилась целая куча запчастей и исковерканного оборудования непонятного назначения: наверное, от первых неудачных опытов хакеров.

Он с любопытством зашел в темный ангар и принялся прохаживаться меж массивных железяк, разобранных моторов, шестеренок, коленвалов, гнутых пушечных дул, разорванных танковых гусениц, продырявленных башен, ящиков с патронами и прочего барахла, пиная для пробы ногами все, что попадается на пути. Ничего интересного тут на самом деле не было, только дребедень всякая. Интересно, как они все это таскали? Никакого крана или погрузчика Пашка не заметил.

– Паша!

Он поднял голову. Тишина. Показалось…

– Паша, ты меня слышишь? – Голос был тихим, искаженным, отдающим сильным эхом.

Заира?!

– Заира, это ты? – замерев, обрадованно спросил он.

– Я, я! Ты как там?

– Да нормально! Слушай, я тут неожиданно встретил своих: капитана, Лизу, сержанта, – затараторил Пашка, – Тунгус погиб, и мы собираемся ехать на танке к…

– Да-да, Паша, я знаю, мне уже сказали! Послушай меня, пожалуйста…

– Кто сказал? Как? – удивился Пашка.

– Погоди, ты знаешь такого – Гельмут? Знаешь? Гель-мут.

Гельмут? Лизкин Гельмут?! Вот так дела!

– Ну… да… знал одного Гельмута, – пробормотал он.

– А? Что? Пожалуйста, говори громче, мы плохо слышим! – Голос Заиры стал еще тише, Пашка уже даже не был уверен, что это все ему не кажется.

«Мы»? Кто это «мы»?

– Да, встречались с ним… пару раз, до того, как со мной все это произошло! – ответил громче Пашка.

– А, ну хорошо! – вздохнула девушка. – Видишь ли, в чем дело… Я все эти дни пыталась связаться с тобой, но почему-то ничего не получалось, начала паниковать уже. Но потом… я смогла подключиться к этому самому Гельмуту! Прикинь?! Он говорит, что находится в том же месте, что и ты! Ну, где-то там неподалеку! Говорит, что знает тебя и у него там жена… Жена, да, Гельмут? Лизой зовут! Он хочет вас всех спасти!..

Хм… Блондин-то как тут оказался?!

– …Еще говорит, что попал в плен к этому Фаронову, ну, который у вас там типа всю эту кашу заварил и тебя не выпускает, но он все равно может помочь вам, правда!

– Как?! – вырвалось у Пашки. – И почему я должен ему верить?

– Он говорит, что лучше поверить, а то совсем все плохо станет! Ну, чувствую я, ему можно верить! Он… он обладает большой силой! Он может… помочь… вам… – Голос Заиры стал пропадать.

Нет-нет! Только не сейчас!

– Говори скорее! – заволновался Пашка. – Связь ухудшается!

– Он знает много всего, и то, что у вас есть танк… Он говорит, что ваш капитан умеет на нем ездить, поэтому вы должны направиться в квадрат Б-71, к горам, где находится резиденция Фаронова… Он попытается обмануть охранные системы и отвлечь охрану. Паша, ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу! – закивал Пашка. – Какой, говоришь, квадрат?

– Б-71! Б-71, запомни, слева там каньон, а спереди сдвоенная скала, и вам нужно быть там сегодня в десять вечера, он сможет для вас сделать портал… или что там, Гельмут? А, канал, да! Он говорит, транспортный канал какой-то, слышишь?

– Слышу! Канал, да, понял!

– Вы попадете внутрь резиденции, там вам нужно на самый верх в круглую такую стеклянную башню, там и он, Гельмут, и Соломон, и Фаронов! Запомни, Стеклянная башня, а то их, башен, там несколько!

– Я понял! – закричал Пашка. – Но Фаронов уже мертв!

– Паша, Гельмут говорит, что… Что? Нет? Не мертв? А!.. У тебя там, Паша, какой-то код есть, он говорит, без него ничего не выйдет! То есть ты должен прибыть вместе со всеми! На месте он сможет передать вам оружие, это важно! Ты понял? Понял, Паша? Вы приедете?

– Слышу, слышу! Обязательно приедем! – закивал головой Пашка.

– Только, говорит, не появляйтесь слишком рано, за ним следят, и могут… поймать… Паша, ты все понял?! – почти взвизгнула Заира.

– Да понял я, понял!

– Тогда до связи… У меня нет больше сил, прости, я… отключаюсь… – Голос девушки бесследно растворился.

– Алё? – неуверенно спросил Пашка, вслушиваясь в тишину. – Алё, есть там еще кто?

Может, ему сам Гельмут ответит? Но нет, наверное, лишь Заира могла слышать их обоих.

– Ты с кем это разговаривал? – В приоткрытой двери стоял сержант и всматривался в полумрак ангара. – Ась?

От неожиданности Пашка вздрогнул.

– Заира! Со мной выходила на связь Заира, только что! – разволновался он.

– Заира? Хм… А чего нас не позвал?

– Я… – Пашка замялся, а потом по своему обыкновению затараторил: – С ней связь всегда очень неустойчивая и короткая, я мог не успеть! А у нее важные новости! Тут, оказывается, Гельмут объявился, он говорит, что может нам всем помочь, нам сегодня нужно к горам, в семь часов вечера, квадрат… э-э… Г-71… А, нет, Б-71 и…

– Так, спокойно! – поднял ладонь сержант. – Давай по порядку. Кто такой Гельмут? Какой такой квадрат? Зачем горы?

– Ну, тот охранник, Лизкин друг который! Таблетками еще торговал, не помню его фамилии…

– А… – расслабленно улыбнулся Сармат. – А я уж думал, что-нибудь серьезное…

– Это серьезно! Пойдем скорее к Хорошавину, это срочно! Не шутка!

– Ну пойдем, – пожал плечами сержант. – Только он не любит, когда его теребят после обеда… Шучу, конечно.

Капитан внимательно выслушал Пашку и затем долго смотрел на сержанта, будто переговариваясь с ним невидимыми телепатическими волнами.

– Но ведь это может быть правдой, может? – разволновалась Лиза. – Гельмут! Я знала, знала, что он не просто так пропал! Его похитил этот хренов Тунгус!

– Успокойся! – рявкнул Сармат. – Дай подумать. Может, это ловушка?

– Не исключено, – глухо отозвался Федор. – Разве кто-то говорил, что шаманы служат только добрым силам? Мы не знаем, кто такая Заира, это факт. Да и насчет Гельмута пропустили что-то важное. Не завербованы ли они Грюнвальдом?

– Да ладно вам! – возмущенно воскликнул Пашка. – Я верю им! Никто там не завербован.

– Уймись, пацан, – осадил его Сармат. – Дай-ка сперва дяденьки умное чего скажут.

– Значит, Гельмут, чтобы он здесь ни делал, предлагает помощь, так? – начал капитан.

Пашка кивнул.

– Он также знает, что мы находимся именно здесь, на базе, и у нас в наличии танк. – Федор пожевал губами. – Лично меня это напрягает больше всего…

Пашка снова энергично кивнул.

– А место встречи, значит, в десять часов вечера в квадрате Б-71, у скал, слева от ущелья…

Кивок.

– Мол, он позаботится об охране и сигнализации, да еще и некий транспортный канал с оружием предоставит…

– Точно! – не выдержал Пашка. – Там будет какая-то стеклянная башня, они все находятся наверху. Только он просил нас прибыть точно вовремя, чтобы не спалить его.

– Подозрительно шикарно, – заметил Сармат. – Шито белыми нитками.

– И еще сказал… что я тоже обязательно должен быть – мой код понадобится, – добавил Пашка.

– Ах, ну да, – усмехнулся сержант, – вот в этом-то и прикол, я думаю. Им пацан нужен, точнее, его метка. Замануха все это!

– Может, да, а может, и нет, – задумчиво произнес капитан. – Фаронов-то мертв! Новый король – Гельмут? Или он такая же жертва, как и мы? А может быть, он – марионетка Грюнвальда?.. Впрочем, если это ловушка и им нужен Павел как носитель метки Соломона, то нас бомбить никто не станет. А вот как оно потом повернется, никому не известно, и вы должны это понимать. Дело это добровольное, сразу говорю.

– А что, разве мы в любом случае не собирались ехать к горам? – вмешалась Лиза. – Что изменилось-то? Едем! А я вас прикрою на роботе.

– О роботе не было ни слова, так? – спросил капитан, посмотрев на Пашку.

Тот скорчил неуверенную физиономию, наконец выдавив невнятное:

– Нет, Заира не говорила. Вроде.

– Если уж и следовать инструкциям, то в точности, – заметил Хорошавин. – Поедем на танке, Лиза останется здесь.

– Ну уж дудки! – воскликнула девушка. – Это мой парень, в конце концов! Имею я право или нет на личное участие в спасательной операции?

– Отставить личное! – внезапно гаркнул капитан, и Лиза гневно сверкнула глазами. – Мы-то, может, и проскочим внутрь укрепления, а ты как? Сама подумай!

– Я по-любому должна быть с вами! – воскликнула девушка. – Даже не думайте меня отговаривать. Ноги у Дровосека длинные, убегу, если что!

– Убегу! – вздохнул капитан. – Как бы не оборвали вам обоим эти самые ноги… Даже бронелисты не везде стоят! Прости господи, там все его металлические кишки видны: моторы, сервоприводы всякие, электроника… Как недоделанный Буратино папы Карло! Влети туда самый обычный снаряд – и что? Там у тебя парашюта, случайно, нет? А зря!

– Там есть система экстренного спуска, – заметила Лиза. – Уже опробовала – здоровская штука.

– «Здоровская»… Да твоего увальня в степи за несколько километров видно – дырявь, что называется, не хочу. Бац ракету в ногу – и завалился твой глиняный колосс! Вам любой военный скажет: в реальном бою такая конструкция неэффективна, это вам не танк с подбитой гусеницей. Чистейшая провокация! Это же просто техническая шутка Фаронова, как такое вообще можно воспринимать серьезно? Баловство одно.

– Ага, а допотопный советский танк – это куда-а-а серьезнее! – уперла руки в бока девушка. – Может, посоревнуемся в меткости и общей офигительности стрельбы? Так я готова! А?

Хорошавин проигнорировал Лизу.

– Если уж на то пошло, мы должны ехать на танке вчетвером, – сказал он. – Дополнительного места нет, значит, кто-то поедет на броне.

– Плохая идея, – буркнул Сармат. – Очень плохая.

– Есть идеи лучше?

Они еще некоторое время препирались, но в конце концов решили, что робот для прикрытия – на самом деле неплохой ход, тем более что его огневая мощь действительно во всех смыслах была на высоте. Лиза должна была повести Дровосека в полукилометре позади, не приближаясь, и задействовать его, лишь только если танку будет угрожать реальная опасность, самой бой не провоцируя и не вступая попусту в радиоконтакт. Задача Лизы состояла лишь в прикрытии начального этапа операции.

– И на том спасибо, – недовольно пробурчала девушка. Она явно рвалась в самую гущу событий, но ей такую честь никто доверить не хотел.

– Так, текущее время – четырнадцать тридцать, – подытожил капитан, внимательно рассматривая карту, принесенную Сарматом из танка. – Ехать, с учетом рельефа местности, сорок два километра, то есть в районе полутора часов. Итого у нас остается пять часов на подготовку техники плюс обучение вновь прибывшего личного состава, – взгляд в сторону Пашки, – и час на отдых. Связь между Дровосеком и танком имеется, спасибо достославному Тунгусу, да упокоится темная душенька его. Провизии тоже немного наскребем – коли застрянем в пустыне, то помрем не сразу… Из личного оружия: винтовка Фаронова, его же кинжал, пара обычных ножей и, если что, снимем пэкатэ, то бишь пулемет калибра семь шестьдесят два. Сейчас спарен с пушкой – это я тем, кто не в танке в смысле, не в курсе. В общем, вроде все не так уж и плохо складывается. Только надо бы нам рядового Крашенинникова немного танковому делу обучить, а то боюсь, случись что – и сядем мы в большую кровавую лужу… – Капитан взглянул на Пашку. – Ты готов, боец?

– Всегда готов! – встрепенулся тот. – Дадите порулить?

– Порулить? Видно будет, – усмехнулся Федор. – Приступаем к означенным действиям немедленно. А ты, Лиза, займи-ка место в Железном Дровосеке и будь, пожалуйста, начеку.

Сармат озабоченно носился вокруг танка, ползал под ним, что-то подкручивал, подтягивал, звонко стучал молотком по гусеницам, плюясь и матерясь, затем надолго исчез в башне, а капитан проводил беглый инструктаж Пашки.

– За несколько часов танку не обучиться, да и за пару месяцев тоже, – говорил капитан, – это тебе не фунт изюма слопать; но делать нечего. Оставил бы я тебя здесь с этой девчонкой, да вот, получается, не обойтись без вас, сорванцов.

– Будем стараться, – пообещал Пашка.

– Ладно, ближе к делу. Сармат – механик-водитель, я – наводчик, ну а ты сядешь на место командира…

У Пашки тут же загорелись глаза, но Федор предостерегающе поднял руку:

– Ты только сидишь и наблюдаешь за обстановкой в перископ, докладываешь обо всем, что видишь, и не более того! Фактический командир – это я, за маршрутом тоже мне придется следить, в том числе, подозреваю, и рацией еще управлять, тебе же ее не доверишь… У нас будет только одна попытка прорыва, и не по плану ничего пойти не должно.

– Ясно.

– Для начала научишься быстро выбираться из танка, это для тебя первоочередная задача. Застрянешь в люке – считай, что труп. Вперед, солдат!

И началось Пашкино обучение… Он залезал внутрь, втискивался в командирское сиденье, подключал свой шлем к системе, крутил перископом, а затем по команде выскакивал наружу и скатывался по броне вниз, трясясь от возбуждения и переизбытка адреналина.

– Быстрее надо, быстрее, четче! – кричал капитан. – Плохо, очень плохо! Еще раз, рядовой Крашенинников! Вылез из танка – присел у гусеницы! Время пошло!

И Пашка повторял и повторял, пыхтя и набивая себе шишки. Дело-то серьезное… После этого Федор объяснял назначение систем управления, что где находится и зачем, постоянно при этом напоминая, что «оно тебе не понадобится, даже не думай трогать, хотя в бою может случиться всякое».

– Как видишь, нам очень повезло – на башне у нас зенитный пулемет калибра двенадцать и семь, им управляет командир танка, удаленно, – объяснял капитан, – то есть на башню вылезать не нужно. В основном он предназначен для поражения вертолетов, а также пехоты – последнее, думаю, для нас актуальнее. Гравилет им можно сбить только самый примитивный, на боевых стоит силовая защита – это тебе к сведению… Но не будем о грустном. Так. Надо бы тебе показать, как им управлять, хотя сто́ит ли – не знаю…

– Пожалуйста, мне очень нужно иметь представление! – взмолился Пашка. – Стоит, конечно, стоит!

– Ну хорошо, – ухмыльнулся Федор. – Однако сначала… Ты, кажется, порулить еще хотел?

– Ага! – обрадовался Пашка.

– Сармат, танк готов? – окликнул сержанта Федор.

– Как штык красноармейца, – отозвался тот. – Как банка шпрот на новогоднем столе.

– Значит, пересядешь на место водителя и… – Капитан подмигнул. – На тракторе ездил? Нет? Что, на картошку вас в институте не возили, что ли? А куда возили? Ну, совсем беда… Ладно, сейчас покажу.

Это был полнейший восторг! Пашке наскоро показали принципы управления танком, затем боевую машину завели, и он медленно покатился по двору, попискивая от переполнявших его чувств. Правда, поначалу чуть было не снес угол здания, но затем приноровился и даже пожалел, что не ездил в институте на картошку, как когда-то его отец.

– Так, теперь развернись на месте – и пару кружков в обратном направлении, а потом двигай за ворота, затем налево и за холм, там есть где пострелять, – приказал капитан. – Помни, где тормоза!

– Есть, командир! – отозвался Пашка.

Обзор у водителя… сказать что скромный – ничего не сказать. Несколько щелок, и это все – тут вам не автобус. Можно было, конечно, высунуть голову в люк, но капитан запретил так делать.

– Не на параде, – отрезал он.

Ловко развернувшись, Пашка увеличил скорость, сделал еще два круга и выкатил за ворота. Проехав вдоль ограждения базы, он обогнул холм и попал в поле, в дальнем конце которого торчали силуэты танков, пушек и угловатые бетонные заграждения. Кажется, Соломон с Тунгусом тренировались тут в стрельбе. «Занятно, однако, они время проводили!» – почти с завистью подумал Пашка и встал на позицию. Федор удовлетворительно хмыкнул:

– Для первого раза сойдет, рядовой Крашенинников. Но по вождению с тебя хватит, нет у нас столько времени, чтобы часами туда-сюда раскатывать. Давай-ка, милок, на место командира. Опробуешь пулемет – подозреваю, нам это куда полезнее будет.

Пашка резво вылез на броню танка и перебрался в командирское кресло.

– Ну-ка, рядовой, давай короткими очередями из зенитной установки, во-о-он по тем мишеням справа, деревянным, где шесты торчат… – сказал капитан. – Видишь? Азимут двести двадцать. Огонь!

Внутренне сжавшись, Пашка осторожно нажал на гашетку, и трассирующие пули ушли куда-то в бездонное небо.

– Ну ты что творишь-то? – возмутился капитан. – Прицела не видишь? Я тебя как учил? Вспоминай…

Пашка покраснел, сосредоточился, а затем прицелился, задержал дыхание и… разнес мишень в щепки.

– Уже лучше… Теперь левее, щит с буквой «А», – приказал капитан. – Огонь!

Целую минуту Пашка расстреливал все, что попадалось капитану на глаза.

– Ладно, это у тебя тоже неплохо получается, – сказал наконец Хорошавин. – Возвращаемся! – Он вылез из люка и крикнул сержанту, чтобы тот занял место водителя.

– Товарищ капитан! – заныл Пашка. – А можно я из пушки бахну, а? Ну, пожалуйста! Вдруг пригодится?

– Я те бахну!.. Не пригодится, – отрезал капитан. – Твоя задача – сидеть и помалкивать.

– Ну, пару раз всего, а? Ну хотя бы разочек?

– Рядовой, где ваша субординация?!

– Да пусть пацан пальнет! – вдруг крикнул Сармат. – Чего уж там, один раз живем… Только пусть потом сам притащит снаряды! Слышишь, Павел?

– Я принесу! – пообещал Пашка.

– Хорошо, – с неохотой согласился Федор. – Не нравится мне это, ну да ладно.

Пашка пересел на место наводчика, и капитан показал ему, как управлять башней и стрелять.

– Надеюсь, Паша, что в бою до этого не дойдет, – сказал он. – Ну да ладно, кратенько. В тэ шестьдесят четыре «а» стоит автоматическая система подачи снаряда, находится вон там, от нас скрыта. В данной модификации – тридцать выстрелов в барабане, десять в запасе. И хотя в бою до них все равно не добраться, мы их тоже загрузили. Короче, смотри. Вот так наводишь на цель – с упреждением скорости цели и учетом дальности до нее… Собственную скорость танка учитывает специальный прибор, за это можешь не беспокоиться. Эту сетку видишь? Вот тут должна быть цель, да, так… Кроме этого, необходимо выбрать тип снаряда: кумулятивный, осколочно-фугасный или бронебойный-подкалиберный – данным переключателем… да, правильно. А после нажимаешь эту пимпочку и… Ну, ты понял. Сейчас-то не трогай!.. Давай цель выберем. Так, что у нас там имеется… Вон три бетонных блока, поворачивай налево. Еще левее! Да, они. Начни с правого и порази все три, тут совсем недалеко, метров сто двадцать. Пять выстрелов максимум! Извини, парень, но времени играться тут с тобой у нас больше нет. Все понял?

– Все, товарищ капитан! – благодарно кивнул Пашка. – Спасибо!

Высунув от усердия язык, он целую минуту крутил башней, поднимал и опускал ствол, затем выбрал бронебойный снаряд и, решив, что его уже заждались и потому начнут скоро орать, нажал кнопку.

Такого грохота, напора, визга и тряски он даже не ожидал! Башню дернуло, танк закачался, на Пашку полетели какие-то крошки, пыль… Сразу же заверещал и залязгал механизм автоматического заряжания, подавая в казенную часть пушки следующий снаряд.

– Ну как? – раздался в наушниках хихикающий голос Сармата. – Как оно, в первый раз-то?

– Офи… офигительно… – просипел Пашка, тараща глаза в прицел. В ушах у него звенело и свиристело. – А куда я попал?

– Куда-куда, – ухмыльнулся капитан. – В молоко, братец. Очень высоко взял. Давай чуть ниже.

Пашка отдышался, снова прицелился и, уже зная, чего ожидать, бахнул во второй раз – танк снова закачался, и… на месте цели взметнулся гриб пыли, полетели в стороны бетонные осколки!

– Да! – медведем заревел Сармат. – Так его, парень, да! Молоток!

Пашка довольно улыбнулся. В яблочко. Он сделал это! Вот это – настоящий мастер-класс: учитесь, дамы и господа!

– Следующий! – немедленно скомандовал капитан. – Не жди, Паша, не жди! Время – наше всё! Следующий блок! Огонь!

Танк въехал в намеченный квадрат без восьми минут десять, остановившись меж двух невысоких холмов – до цели оставалось менее километра. Слева, как и следовало ожидать, тянулось неглубокое ущелье, впереди – две высокие скалы, а дальше на склоне высокого горного кряжа стоял… замок. Правда, он оказался вовсе не рыцарским, как раньше думал Пашка, а скорее технократическим: металл, стекло, простые прямые линии, множество секций, башенок, переходов между ними, прозрачных шахт лифтов, и все блестит, сверкает и радужно переливается. Если раньше его тут не существовало, то наверняка это был проект Соломона.

По центру замка в небо возносилась не самая высокая, но зато довольно вычурная башня, судя по многочисленным зеркалам и прозрачным окнам – та самая Стеклянная, их главная цель. Но как попасть в нее? Что там за транспортный канал собирался организовать Гельмут?

– Ну, вот и он, Паша, – тихо сказал капитан, – замок твой. Распорядитель-то наш – все-таки Тунгус.

«…или Соломон», – хотел было ответить Пашка, но прикусил язык.

– Через пять минут потихоньку двинем, – продолжил Федор. – Пока тихо посидим здесь, посмотрим, что будет. Но ты, Павел, не отрывайся от перископа, наблюдай, наблюдай, крути головой, как долбаный вентилятор! Не дай бог, муху пропустишь.

– Есть, капитан! – отозвался Пашка и принялся крутить перископом как долбаный вентилятор, хотя смотреть из-за холмов было по большому счету не на что. В окнах замка также никакого движения вроде бы не наблюдалось.

Так прошло минуты три томительного ожидания. От напряжения и стресса у Пашки уже начало двоиться в глазах, и в каждом камешке и кустике ему начали мерещиться мерзкие вражеские физиономии с выставленными в его сторону смертоносными бластерами. А затем свет померк – как гаснет он в кинотеатре. Все стало черным с ярко-зелеными сетчатыми контурами, как тогда, у реки, с пережаренными мокрицами и злым эфемерным Сарматом.

– Нет! Нет… – Пашка замотал головой. Только не сейчас! Что за глюки снова в его голове?! Проклятая таблетка! Неужто ее действие еще не закончилось? Ну, не вовремя же, не вовремя!

– Лиза… – низкий, утробный голос.

Гадство!

– Ли… за…

Что? Кто?! Откуда?!

– Кто ты? – замерев, прошептал Пашка.

– Где… Ли… за?.. – пророкотал голос у него внутри. – Мне нужна… моя Лиза!

Пашка начал задыхаться, его прошиб пот, затряслись руки и колени. Зеленые контуры предметов вокруг, словно издеваясь, начали кружиться, извиваться и переплетаться между собой, как на модной дискотеке. Он начал терять зрение.

– Эй, с тобой все в порядке? – озабоченно спросил Федор. – Ты чего это там? Павел!

– Да… мне… Нет! – пробормотал Пашка и, на ощупь открыв люк, полез наружу. Ему был нужен воздух.

– Эй-эй, Крашенинников, ты куда?! – заорал капитан. – А ну-ка, вернись! Что происходит?! Нам нужно выдвигаться!

– Кто… ты?! – хватая ртом внезапно заледеневший воздух, спросил Пашка и невидящими глазами уставился в черно-зеленую метель, кружащуюся перед ним.

– Гель… мут… – ухнуло теперь уже в небе. – Я – Гельмут. Помнишь меня? Где… Лиза?

– Она тут, недалеко… – пытаясь вдохнуть поглубже, прошептал Пашка, привалившись к башне танка. – Недалеко… В роботе, прикрывает нас.

– Знаю, но вы… должны быть с ней. Приведите ее! – взмолился вдруг голос. – Прошу… Прошу тебя!

– Я попробую, – пробормотал Пашка.

Ледяной воздух обжигал его легкие, а перед глазами метались зеленые точки, словно маленькие снежинки. Кроме них, он ничего уже не видел. Рядом стукнул распахнувшийся люк наводчика.

– Паша, тебе плохо? – послышался озабоченный голос Федора. – Тебе плохо, да? Тошнит? Дыши, дыши глубже! Может, два пальца в рот, нет? Так, у нас должен быть нашатырь. Я сейчас, погоди! – Хорошавин спустился вниз.

– Я ничего не вижу… Что со мной, Гельмут?.. – тихо спросил Пашка.

– Издержки связи… Наверное, «чернота и зеленка», да? – вздохнул голос. – Погоди… Попробую исправить.

Пашку что-то легонько толкнуло, качнуло, и он испуганно схватился за шершавый металл, опасаясь свалиться вниз. И тут все вернулось на свои места. Правда, не совсем. Стоял полумрак, а все небо от горизонта до горизонта светилось красными, желтыми, пурпурными и зелеными всполохами северного сияния. Оно словно море волнами перекатывалось то в одну, то в другую сторону, блекло, а потом снова разгоралось: там – вспышка, там – огненное зарево, а потом вдруг по всему горизонту спокойные фиолетовые всполохи… Пашка завороженно смотрел на это представление, позабыв обо всем.

– Я извиняюсь, – пророкотал Гельмут, – такое бывает, я ведь еще не умею по-хорошему… вступать в контакт. Извини, чувак.

– Значит, все это – компьютерная симуляция! – решил Пашка. – Я так и знал. Мы все в компьютере! Ну, теперь мне понятен этот бардак.

Невероятная усталость навалилась на него. Незачем напрягаться!

– Это ты-то в компьютере? Нет! – возмущенно грохнул голос. – Ты очень даже ошибаешься! Это все настоящее! Просто я теперь… кое-что могу. Но я не… – Гельмут замолчал, не договорив. – Ты лучше скажи, вы приведете ко мне Лизу? Она будет с вами?

Из люка высунулся капитан.

– Я не понял! – вытаращился он на небесное представление. – Что это еще за Северный полюс? Что за демаскировка, мать твою?!

– Сияние, – ответил Пашка, все еще не придя в себя. – Это Гельмут, ему нужна Лиза. Вызовите сюда Лизу. Срочно!

– Лизу? – нахмурился Федор. – Гельмут?

– Скорее, – пророкотал Гельмут. – Меня могут засечь. Я даю вам транспортный канал, мост, так воспользуйтесь же им!

– Паша, ты чего? Ты меня слышишь? – закричал Хорошавин. – Ты сказал – Гельмут? Как? Когда? – Он явно не слышал голос с неба.

Пашка резко очнулся. Слабость прошла.

– Товарищ капитан! Нам нужна Лиза, это очень срочно, поверьте мне, Гельмут вступил в контакт! – затараторил он. – Мы должны пойти с Лизой, все вместе! Пожалуйста! Время уходит!

– Ладно… – немного растерялся капитан. – На, понюхай, может, полегчает… – Он кинул ему пластмассовый пузырек с нашатырным спиртом и исчез внутри танка.

– Спасибо! – ухнуло небо. – А теперь – смотри!

Сначала Пашка ничего не видел, ничего не происходило. Тем временем температура упала еще ниже, задул сильный ветер, подняв пыль и мусор, с холмов понеслось целое стадо перекати-поля. Одно из них, подхваченное вихрем, налетело на Пашку и оцарапало ему щеку. Северное сияние мало-помалу угасало – темное небо теперь было освещено лишь мрачным красноватым заревом, будто за горизонтом пылал огромный пожар. И тут… Что это? От середины Стеклянной башни в их сторону потянулись какие-то тонкие изумрудные нити… Пашка пригляделся. Да-да, к ним что-то двигалось, какой-то… мост? Точно, прямо в воздухе возникала тонкая ажурная конструкция, росла и удлинялась, аркой огибая скалы и постепенно приближаясь к танку.

Хорошавин и Сармат вылезли на броню.

– Мать моя… – только и сказал сержант.

– Лиза на всех парах движется к нам, – сообщил Пашке Федор. – А это еще что такое? Гельмут? Канал, да?

Пашка молча кивнул.

– Хм… Странная штука. Как-то не внушает доверия, – нахмурился капитан.

– Ловите посылку, – послышался голос Гельмута.

Пашка поднял голову. С неба спускался небольшой парашют с подвешенным к нему контейнером.

– Смотрите! – поднял руку он. – Ловите, ловите!

Сармат и капитан спрыгнули с брони, кинулись за парашютом и, поймав его уже на склоне холма, вскрыли контейнер.

– Живем! – обрадовался сержант, заглядывая внутрь. – Всегда любил посылки от мамочки… Дуй сюда! – махнул он Пашке.

Тот слез с танка и подбежал к ним. В контейнере лежали четыре бронежилета, бластеры и что-то напоминающие гранаты или мины.

– Надевай! – Сержант протянул Пашке жилет. – Вот, так и так, а здесь застегнешь… Отличная штука, в обычных мирах такого еще нет – здесь антигравитационная защита, а это тебе не какой-нибудь там кевлар – ни одна пуля не прошибет, да и от лазера спасает неплохо. Чувствуешь, какой легкий?

– Круто! – обрадованно согласился Пашка, натягивая обновку.

– Наступательные гранаты. – Федор протянул ему предмет, напоминающий лимонку. – Вот тут снимаешь с предохранителя, потом кидаешь. Три секунды – взрыв. Вешается на жилет вот таким макаром… Возьми четыре штуки. Нет, лучше шесть.

– Ага, – довольно отозвался Пашка.

– Бластеры, – любовно поглаживая закрученные спиралью стволы, с улыбкой произнес Сармат. – Как же я вас люблю! Нет, огнестрелы тоже хороши, но это – вещь! Теперь-то повоюем. Теперь всем кому следует люлей накидаем! Держи, Павел. Только смотри, как надо пользоваться, а то еще сам себя поджаришь. – Сержант начал показывать, как управляться с оружием.

– Можешь связаться с Циммерманом? – спросил капитан Пашку.

Тот неуверенно пожал плечами.

– Его посылка просто класс, однако самого главного, системы связи, здесь нет, – пояснил Федор. – Может, он ее как-нибудь допоставит?

Пашка кивнул.

– Гельмут, Гельмут! – принялся он вызывать «голос с неба». – Ты меня слышишь?

Молчание. Он еще некоторое время призывал блондина отозваться, но все было тщетно.

Тем временем сзади послышалось громыхание: прибыл Железный Дровосек, замерев чуть позади в довольно нелепой позе. Из кабины в его голове выскочила Лиза, замахала руками, а потом прыгнула в полупрозрачную трубу на его спине. Через несколько секунд она была уже на земле.

– Поторопитесь! – внезапно заухал с неба Гельмут. – Охрана уже вылетает к вам! Скорее! Я не могу долго удерживать канал! Простите, парни, но я отключаюсь…

– Гельмут говорит… к нам уже летит охрана… – запинаясь, сообщил Пашка. – И он отключился. Нам нужно выступать.

– Хреново, чего уж там, – нахмурился капитан, оглядывая небо. – Выдвигаемся!

К этому времени изумрудный мост почти дотянулся до них. Казалось, он состоял из одного света: несколько ярких полос или рельсов, а может, пешеходных дорожек по краям, что-то вроде перил, легкое кружево полукруглой фермы сверху…

– Что еще за собор Парижской Богоматери? – недовольно проворчал сержант.

Пашка не ответил ему. Что дали – то и есть…

– Мы идем все вместе? Вы говорите, Гельмут на связи? Где? Что? – зачастила вопросами Лиза, подбегая к ним.

– Живее одевайся! – Капитан кинул ей жилет. – Оружие не забудь! Ну же, нас уже заметили!

Они кинулись к каналу, переливающемуся всеми оттенками зеленого. Теперь он был полностью готов. Прямо в землю у их ног уходили толстые опоры, напоминающие ледяные скульптуры, подсвеченные цветным прожектором. И как же идти по такому?

– Фигня какая-то, – проворчал Федор, пробуя ногой покрытие. – Твердое, ты смотри-ка… И вроде не скользко. Наверное, какое-то силовое поле. Идем! Здесь почти километр, а мы на виду, словно мухи в стакане!

– Погодите! – крикнул Пашка. – Может быть… Может быть, на танке? Он хочет, чтобы мы на танке поехали, смотрите, какая тут колея! Как раз!

– Нас же четверо! – закричал капитан. – Ты хоть понимаешь это? А на броне никто не поедет!

– Гравилеты! – показала пальцем Лиза. – Скорее!

Из-за горы выскочили несколько точек, направляющихся в их сторону.

– Езжайте! – закричал сержант. – Я полезу в робота и прикрою вас, а затем вернусь. – Не дожидаясь одобрения капитана, он резво побежал к Железному Дровосеку.

Пашка быстро соображал – что же теперь?

– Я поведу танк! – заявил он. – Лиза, ты – на командирское место к пулемету, а вы, капитан, – к пушке!

– Ишь ты, удумал… – пробормотал Федор. – Да, наверное, это вариант… Вперед! Лиза, тебе вон туда, залезай, ну же!

Они принялись карабкаться на броню танка. Гравилеты приближались – уже были видны их приплюснутые формы. Пашка втиснулся в кресло механика-водителя, захлопнул люк и завел двигатель.

– Вперед! – закричал капитан.

Пашка врубил скорость, тысячесильный двигатель взревел, танк дернулся, и его гусеницы провернулись на щебенистой земле. Секунда… и танк рванул к мосту.

– Ты там осторожнее! – закричал Федор в переговорное устройство. – Куда прешь-то? Видишь, посередине пустота? Вниз же провалимся! Болван! Угробить нас хочешь? Тише, спокойнее… Да, так… Но и не тормози. В общем, все, давай, я начинаю оборону… Лиза, с зениткой разберешься?

– На Дровосеке стоит похожая! – ответила девушка. – Один момент, командир!

– Вдарь им по полной!

– С удовольствием!

Пашка с опаской въехал на изумрудные струи. Так, габариты, боковой интервал… Машина вроде посередине? Ага, правильно… Черт, ни фига не видно! Так, еще немного… Ты смотри-ка, и вправду эта зеленая фиговина танк держит! Отлично! Он немного поддал газу, танк полностью въехал на мост и принялся бодро карабкаться по его арке. «Угол наклона, кажется, небольшой, – успокаивал себя Пашка. – А какой предел у этого танка? Сорок градусов-то хоть есть?» – Этого он не знал, но Федору не понравилось другое.

– Газу, газу! – недовольно закричал он. – Нас нагоняют!

И тут же громыхнул выстрел, залязгал механизм заряжания. Фу-ты! Пашка газанул, переключил скорость, и танк рванул вперед. Застрочила зенитка Лизы.

– Да, да, да! – в экстазе визжала она. – Получайте, уроды!

Грохнул второй выстрел.

– Есть, один есть! – радостно закричала девушка. – О, и еще одному конец! Это Сармат сработал – молодец, сержант! – Она снова застрочила зениткой.

– Береги патроны, их всего триста! – заорал Федор. – Не трать их попусту, только если наверняка!

Пашка старался не отвлекаться – навернуться вниз тут и вправду было проще пареной репы. Закусив губу, покрывшись от напряжения потом, он вел танк по импровизированному световому мосту. Вокруг ему практически ничего видно не было – только ярко-зеленые светящиеся нити. Еще, еще немного… Канал постоянно вел их по дуге вверх, словно по рукотворной радуге, но боевая машина справлялась с ней просто на ура – по счастью, дорожки под гусеницами оказались ребристыми.

Третий выстрел!

– Мимо, – проворчал капитан.

Еще двести метров… И тут машину тряхнуло, да так, что Пашка аж подпрыгнул в кресле, ударившись лбом о переборку.

– В нас попали! – крикнула Лиза.

Второе сотрясение! Потянуло гарью, замигали какие-то лампочки, запищал зуммер тревоги…

– Едем, едем! – кричал капитан. – Мы все еще живы! Вперед, Паша!

Четвертый пушечный выстрел, радостный крик Лизы, стрекот зенитного пулемета… Пашка включил седьмую передачу, они на высокой скорости пролетели прямо над двойной скалой, но подъем не прекратился. «Мы что, прямо в пентхаус заедем?!» – мелькнула у него безумная мысль. Пашка живо представил себе, как грузная машина пробивает башню, подминает под себя роскошную царскую кровать, летят щепки, взрывается облаком пух из подушек, потом он сносит расписную барную стойку – блеск осколков, брызги дорогого коньяка и бренди, затем легко проломленная стена, и вот танк влетает в гостиную, где на мягких диванах еще совсем недавно беспечно предавались любви гнусный Тунгус и прекрасная Милослава… Да, главное – вовремя затормозить. Может быть, девушка действительно все еще там?

Финишная прямая – две сотни метров до въезда в башню! Пашка с бешено бьющимся сердцем вглядывался в узкую смотровую щель – куда, куда въезжать-то?! Но изумрудный мост «втыкался» прямо в плоскую зеркальную поверхность, где не было никакого намека на ворота или что-либо подобное. Пашка похолодел. А если они ткнутся мордой в металлический каркас? Здесь же уровень десятого этажа, если не выше! Ну, не подведи нас, Гельмут, не облажайтесь, герр Циммерман!..

– Сейчас прибудем! – предупредил он. – Будет тряска!

– Тогда не гони, твою мать! – закричал капитан. – Лиза, доложи обстановку!

– Последняя леталка на хвосте, правее!

– Твою ж мать! – зарычал капитан, поворачивая пушку. – На́ тебе, сука!

Грохот выстрела, визг перезарядки, улюлюкающие крики девушки.

– Лиза, займись въездом, коси их к чертовой матери! – приказал капитан.

Оставались считаные десятки метров…

– Не поворачивайте пушку вперед! – завопил, сообразив, Пашка.

– Есть держать… – проворчал Федор. – Стой! Тормози!!!

Пашка ударил по тормозам, танк начало разворачивать, и одна из гусениц почти съехала с изумрудного «рельса» канала. Кто-то истошно закричал, впереди ярко сверкнуло, брызнуло миллионами сверкающих осколков; толчок, удар, скрежет, визг… Разбив тонированное стекло, танк под углом влетел в широкий холл и пронесся по нему, сдирая гусеницами мраморную плитку на полу и разнося в щепки диваны и кадки с пальмами. Под конец он врезался левым бортом в стену, а затем провалился правым куда-то под пол, так и замерев под углом градусов в тридцать. Дальше ехать было уже точно невозможно. Пашка затряс головой, приходя в себя. Вот так поездочка!

– Приехали! – гаркнул Хорошавин. – Обстановка, Лиза?!

– Двое у лестницы, трое в коридоре. Что там сзади, не вижу. Первых сниму… – Снова застрочила зенитка. – Готовы, хорошие мои… Из коридора, кажется, смылись. Наверное, в засаде.

– Я – наружу! – крикнул капитан. – Дам знать, если можно выйти. Оружие не забывать!

Они осторожно крались по мраморной лестнице, преодолев с места их высадки уже семь этажей. Было подозрительно спокойно. Охрана либо разбежалась, либо была перебита ими на месте высадки. Закидав гранатами коридор рядом с танком, атакующие беспрепятственно направились наверх, а тут – тишь да гладь…

Выйдя на очередной этаж, капитан поднял руку. Пашка с Лизой позади него замерли, нервно переводя дыхание.

– Нам нужно на самый верх?.. – шепотом уточнил Федор. – В пентхаус, что ли?

– Типа того, – выдохнул Пашка.

– «Типа того»… Ну, хорошо.

– Я здесь, – вдруг ухнуло у Пашки в голове. – Как раз здесь… Поверните…

Гельмут?

– Гельмут? – спросил он, уставившись в потолок.

– Да… я… Лиза!

– Где ты? – завертел головой Пашка.

– Циммерман?.. – шепотом спросил капитан.

Пашка кивнул.

– Что он говорит?

– Он где-то здесь, на этом этаже.

Девушка схватила Пашку за локоть, не в силах сдерживать себя. Она дрожала.

– Точнее! – Капитан выглянул в коридор. – Вроде чисто… Куда идти-то? Направо, налево?

– Где ты конкретно, Гельмут? – спросил Пашка.

– Направо, третья дверь, широкие белые створки с надписью… «Рожа».

– «Рожа»? – удивился Пашка.

– Да… Не важно. Я один, можете не беспокоиться.

– Я понял!

– Лиза… Я вижу тебя, Лиза, вижу… – забормотал вдруг голос. – Скажи ей, что я вижу ее, я чувствую ее! Скажи!

– Он видит тебя, – шепнул девушке Пашка, и та сдавила его локоть еще сильнее. В ее глазах стояли слезы. – Третья дверь, широкая, белая. Надпись: «Рожа», – сообщил он капитану. – Он там один.

Тот молча кивнул, и они гуськом побежали по коридору. Пашка прикрывал тыл. Они остановились у двойной двери с маленьким окошком, похожей на вход в операционную. На одной из створок простым синим фломастером было написано: «Рожа». Федор заглянул в окошко и пожал плечами.

– На счет «три»!.. – прошептал он.

Досчитав до трех, они разом толкнули створки, и дверь легко распахнулась. Это действительно оказался медицинский кабинет: стол с лампой, шкафы с инструментами и банками-склянками, каталка, капельницы, куча мудреных приборов, вешалка с белыми халатами, стеллажи с книгами, аппарат для просмотра рентгеновских снимков…

– Туда! – знаком показал капитан на внутреннюю дверь справа. – Паша, останься и прикрой выход!

Пашка кивнул, а Лиза с Федором подскочили ко второй двери. Переглянувшись, они распахнули ее и вбежали внутрь.

– Черт! – послышался приглушенный возглас капитана. – Как это? Какого дьявола…

Затем сдавленно вскрикнула Лиза:

– Гельмут, милый, что с тобой?! Боже!

Пашка услышал какое-то завывание, чавканье, чмоканье и тяжкий, глубокий, утробный вздох… Что там такое происходит?! Он нервно выглянул в коридор, потом прыгнул на середину кабинета и попытался рассмотреть происходящее во второй комнате, но заметил там лишь сине-зеленую ширму. Потом внутри начали разговаривать, но слишком тихо, чтобы что-то можно было понять. А после Лиза заплакала, всхлипывая все громче и громче…

Ширма колыхнулась, и из-за нее показался Федор. Вид у него был несколько обескураженный.

– Что там? – спросил его Пашка. – Он ранен?

– Ранен? – рассеянно переспросил капитан. – Да как тебе сказать… Погоди, Лиза поговорит с ним, тогда и ты зайдешь… Что ж… Гельмут для нас неплохо поработал, доставив сюда, это правда. Он даже отключил силовые поля гравилетов – потому мы так просто и сбивали их из обычной танковой пушки. Циммерман также обезвредил бо́льшую часть охраны и собственно нашего главного героя.

– Главного героя? Э-э… Соломона в смысле? И что значит – обезвредил его? Он же… друг? Нам срочно нужно найти его! Гельмут сказал, где он? Соломон жив?!

– Жив, жив. Но я не о Соломоне. О Тунгусе, Паша. О Фаронове то бишь.

– Но ведь он давно мертв! Погодите… Так это Гельмут заставил его застрелиться, да?! Но как?

– Нет, не он. Все не так просто. Видишь ли…

Из-за ширмы показалась Лиза с заплаканными глазами. Он начала подавать Пашке знаки, мол, скорее подойди.

– Только быстро! – дал согласие капитан, и Пашка быстрым шагом прошел к Гельмуту, несколько бесцеремонно откинув в сторону шуршащую ширму.

Возглас ужаса вырвался у него. Застыв посередине узкой пустой комнаты, он уставился на то, что находилось вокруг. Стен как таковых практически не было видно – все вокруг опутано множеством темно-красных лиан: от самых толстых, с руку толщиной (и длинных, тянущихся на несколько метров), до совсем тоненьких, напоминающих волосы или воздушные корни деревьев. В некоторых местах с потолка свисали целые пряди таких корней со стекающей с них белесоватой жидкостью – на полу уже скопилось несколько дурнопахнущих луж. Все эти лианы заметно пульсировали, что-то прогоняя внутри себя, а некоторые даже шевелились. Впрочем, почти сразу стало ясно, что никакие это не лианы, а… вены и артерии того, чье лицо было на соседней стене.

– Твою ж мать… – тихо прошептал Пашка, опустив бластер. – Жесть!

Огромное, больше метра в диаметре пародийное человеческое лицо среди красных подергивающихся вен: слепые выпученные глаза с бельмами, перекошенный тоненький рот, нос гигантской картофелиной, дряблые, ненормально розовые, трясущиеся щеки и редкие пучки блондинистых волос, свисающие с покрытого потом изможденного лба… Узнать в этом монстре Гельмута было сложно, но это был он.

Тоненькие губы разомкнулись, невидящие глаза завертелись в глазницах.

– Павел? – ухнуло существо. – Это ты…

– Да, – хрипло ответил Пашка и прокашлялся. – Пр… привет.

– Вот мы и встретились вновь. Видишь, как оно сложилось…

– Как это? Кто? – пробормотал Пашка.

– Тунгус… Эксперимент. Они следили за тобой, а пришли ко мне. И вот…

– Я не знал… – снова пробормотал Пашка, готовый провалиться со стыда. – Правда, я же не знал!.. Но что это… И зачем?!

Лиза залилась слезами, подошла к лицу бывшего Гельмута и принялась нежно его гладить.

– Успокойся, милая, успокойся… – прошептал он ей. – Мы что-нибудь придумаем, обязательно… Я – одна из попыток этого гада подключить живое существо к Машине, – сказал он Пашке. – Кажется, не очень удачный из меня вышел интерфейс, но некоторые вещи я делать все-таки могу. Не спрашивай меня, каково это… Это… не объяснить словами… Я… Знаешь, ты извини меня за те таблетки, Паша… Я проводил эксперименты на тебе, каюсь, ну и вот нашлись сволочи, которые провели эксперимент уже надо мной самим. И куда более жесткий…

– Да… ничего… – пробормотал Пашка. – Как помочь тебе? Что нам делать?

– Мне? Даже не знаю, Паша. Что же мне может помочь? – Гельмут тяжело вздохнул. – Это пока не важно. Вам нужно завершить дело. Чтобы вам пробраться к Тунгусу и чтобы открылся выход с полигона, мне нужен доступ к твоей метке. Подойди, пожалуйста, я должен подключиться к тебе…

Пашка испуганно покосился на Лизу. Та вымученно улыбнулась ему, но спустя секунду кивнула. Он несмело подошел к лицу, ступив в скользкую лужу на полу. Откуда-то из зоны уха Гельмута, расталкивая вены, вылез маленький зеленый росток.

– Не бойся, коснись его! – пробасило лицо гиганта. – Это быстро и… не больно.

Росток, изо всех сил стараясь выбраться наружу, потянулся, трепеща маленькими листиками, к Пашке, и тот не без опаски протянул ему указательный палец. Как собака обнюхав его, побег резко вытянулся и вдруг крепко обвился вокруг Пашкиной кисти. Тот испуганно отшатнулся, чуть не оборвав его.

– Тише… – в полузабытьи проговорил Гельмут. – Ты делаешь ему больно… Погоди…

Росток обхватил руку Пашки сильнее. Ему даже показалось, что тот начал щипать его током. «Жесть!» – озадаченно подумал он. Листки поросли запульсировали, постепенно приобретая красноватый оттенок. «Да оно пьет мою кровь! Какого черта?!» – запаниковал он.

– Что ты делаешь? – с тревогой спросил он Гельмута. – Что это?!

– Все нормально, все нормально… – на грани слышимости шептало лицо.

В ушах Пашки возник противный комариный писк, в ногах появилась слабость. Наконец, росток отпустил его и медленно втянулся обратно. Отдуваясь, Пашка отошел назад.

– Все нормально?.. – спросила Лиза дрожащим голосом. – Нормально ведь, правда, Паша?

Пашка неуверенно кивнул, растирая запястье с сеткой маленьких точек от укусов плотоядного ростка. Жуть какая-то!..

– Поспешите теперь! – с новой силой пробасил Гельмут. – Вам нужно идти. Капитан в курсе, что и как. Захва́тите Тунгуса – убейте гада!

– Но ведь он уже… погиб? – удивился Пашка.

– Да нет же, нет! Это был вовсе не он!

Из коридора послышались крики, затем хлестко рванула граната.

– Бегите! – Безобразное лицо Гельмута исказилось гримасой страха. – Они уже близко! Прикончите паразитов!

Пашка, срывая с плеча бластер, кинулся в первую комнату, где Федор уже занял оборону, постреливая короткими очередями бластера в коридор.

– Милый мой!.. – прошептала Лиза, обнимая лицо Гельмута, гладя его щеки, нос, лоб, проводя пальцем по его губам. – Милый… Я не покину тебя… Мы будем вместе. Навсегда.

– Любимая… – тихо отвечал ей Гельмут. – Да, мы будем вместе! Вечно.

Капитан метнул вторую гранату, в коридоре затрещало, ухнуло, и послышались истошные крики. Косяк двери рядом вспыхнул, разлетевшись на мелкие щепки. Федор отшатнулся, толкнув подкравшегося сзади Пашку.

– Не высовывайся! – раздраженно крикнул Хорошавин. – Отойди! Ну?! Жить, что ли, надоело?

Пашка пригнулся.

– Много их там? – спросил он, нетвердой рукой выставляя на своем бластере максимальную мощность.

– Не знаю. – Федор высунул оружие за угол и пустил широкий огненный луч. Совсем рядом шумно упало чье-то тело. – Где Лиза?

– Она… там еще…

– Пусть прикроет нас, нам нужно выдвигаться!

– Я уже здесь, – ответила девушка, присаживаясь рядом. – Все нормально. Прикрою.

– Эх, где же Сармат?.. – пробормотал капитан и метнул очередную гранату. – Нам нужно направо, там лифт. За мной, Паша! Прикрой тыл!

Они выскочили в коридор и побежали, спотыкаясь о лежащие обугленные тела. Что-то в них показалось Пашке странным, но вот что?.. Времени разглядывать убитых не было. Парочка подобралась к боковому ответвлению коридора.

– Лифт, – пояснил капитан, – прямая дорога к нашему глубокоуважаемому другу. Будь внимателен.

– А если он уже сбежал?.. – прошептал Пашка.

– Не сбежал, Гельмут его заблокировал.

– А как же… это? – Пашка вылупился на спокойно выходящего из-за поворота ухмыляющегося Фаронова. – Вот же… он!

– Эй, вы, недоноски! – крикнул Тунгус, совершенно не скрываясь и показывая свои пустые руки. – Бросайте бластеры и сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!

– Как это?.. – озадаченно пробормотал Пашка. – Не может быть!

– А то что? – крикнул Тунгусу капитан. – Убьешь нас?

– Нет, всегда есть методы и похуже! – Фаронов расплылся в гаденькой улыбке. – Я же без оружия, парни. Чего же вы боитесь меня? Ну, давайте поговорим, это же так просто!

Федор молча прицелился и выстрелил. Голова Тунгуса взорвалась, расплескав его кровь и мозг на стены коридора, и тело злодея грохнулось на пол. Пашка от удивления хрюкнул. Наступила тишина…

– Спокойно, Паша, – произнес капитан. – Это еще не конец.

В коридор вышел второй Тунгус, как две капли похожий на первого.

– Ай-яй-яй, – сказал он. – Ну как вам не стыдно, господа? Мы к вам со всею нашею широченною душою, а вы?

– Не пропустишь нас – получишь то же! – крикнул Хорошавин.

– А зарядиков-то хватит? – хмыкнул Фаронов.

– Хватит…

– Ох, что-то сомневаюсь. Эй, парни, вы готовы? – крикнул двойник Фаронова через плечо. – Пацана не трогать – он нам еще пригодится. Может быть.

И тут Пашка понял, что было странного в лежащих позади трупах. Они все были Тунгусами. Все поголовно.

С дикими криками из-за угла выскочили девять, десять… а потом и больше копий Фаронова. Размахивая маленькими топориками и кинжалами, выпучив глаза, с пеной у рта, прыгая, шатаясь, падая на колени из-за напирающих сзади собратьев, широкими прыжками они кинулись на Пашку и капитана. Недолго думая те открыли огонь, выжигая им внутренности, взрывая головы, отрезая кисти и ступни… Все заполнили удушливый смрад и черный дым, в коридоре выросла целая гора обезображенных трупов, а двойники Тунгуса, дико вереща, все напирали и напирали, перелезая ее буквально по головам своих поверженных товарищей. Сзади также слышались стрельба и крики – это Лиза уничтожала Фароновых у комнаты Гельмута.

В какой-то момент, будто что-то почувствовав, Пашка обернулся и заметил, что сзади к ним тихонько крадется парочка Тунгусов – они развернули перед собой длинную простыню, видимо, собираясь накинуть ее на Пашку и похитить его. Глупейший план! Не раздумывая, он скосил их лучом лазера. Простыня вспыхнула ярким пламенем…

Один из самых разъяренных Тунгусов сумел-таки добраться до капитана и, тряся головой, визжа и размахивая маленьким топориком, с горящими глазами кинулся на него. Сумев отбить лезвие ногой, Федор схватился с безумцем и покатился с ним в обнимку по полу. Пашка не мог помочь Хорошавину – с перекошенным лицом, стараясь не закричать от ужаса и не броситься наутек, он стрелял, косил, изжаривал и взрывал…

Капитан справился. Свернув нападавшему шею, он уже хотел было откинуть его в сторону, но безумные Тунгусы принялись метать в него топорики. Федор чудом успел прикрыться телом двойника Фаронова, и оно тут же обросло воткнутыми ручками, словно диковинный постапокалиптический дикобраз. Пашка не выдержал и закричал – долго, истошно, дико… Бой продолжался.

…А потом все стихло. Они некоторое время еще прижимались к стене, дрожа от нервного напряжения и облизывая растрескавшиеся губы, но больше ни спереди, ни сзади никаких звуков не раздавалось.

– Как там Лиза?.. – тихо спросил Пашка капитана. Тот приложил палец к губам, мол, пока тихонько сидим.

Прошла, наверное, целая вечность, хотя на самом деле, пожалуй, не более полуминуты.

– Кажется, очередное очко в нашу пользу… – шепнул Хорошавин.

Атака была отбита. Атака клонов… Но клонов ли? Может быть, параллоидов? Но где же самый главный Тунгус, тот, первый? И как распознать его среди остальных двойников?

Федор осторожно привстал и отошел немного назад.

– Лиза, ты в порядке? – крикнул он.

– Да! – послышалось в ответ.

– Оставайся с Циммерманом! Мы идем дальше!

– Хорошо!

– Вперед! – вернувшись, скомандовал капитан Пашке.

Они повернули в новый коридор, не доходя до ужасающей кучи трупов, расплывающейся под ней темной лужей крови и заляпанными кусочками мозга на стенах. Некоторые из Фароновых все еще шевелились, издавая тихие стоны.

– Вы поплатитесь за это… – прошипел один из них, с оторванной ногой и обугленной щекой. – Он достанет вас!

Стараясь сдержать рвоту и не обращать внимания на поверженных, Пашка быстро миновал это страшное место, и они вышли к лифту.

– Еще шесть этажей вверх – и мы у цели, – сказал капитан и кивнул на кнопку вызова. – Давай, парень, у тебя это получится.

Пашка приложил к ней палец. Лифт тут же дзинькнул, и его двери мягко распахнулись.

– Что б я делал без тебя? – подмигнул Федор.

Не зная, как расценить его реплику, Пашка зашел за ним в лифт, и они быстро поехали вверх.

– Не страшно? – спросил капитан.

– Немного, – признался Пашка. – Совсем чуточку.

– Это нормально. – Федор улыбнулся. – Мне тоже… чуть-чуть!

Проехав четвертый пролет, лифт дернулся и остановился. Свет померк, хотя и не отключился полностью.

– Да чтоб тебя!.. – выругался капитан. – Что еще такое?

Потолок кабины заскрипел, затрещал, вспучился, и с него посыпались куски облицовки.

– Федор Вениаминыч! – испуганно прошептал Пашка.

Из появившейся трещины высунулся тоненький стебелек, на конце которого был… глаз. Моргнув, глаз уставился сначала на Пашку, а потом на капитана. Моргнул еще раз, будто раздумывая. Гельмут? Или?.. Пашка от страха икнул, не зная, что предпринять. Может, пальнуть?! Из другой трещины полез второй глаз, извиваясь и подрагивая стебельком. Лифт затрясся, возникли гул, скрежет, чей-то неразборчивый шепот… Потолок неожиданно прогнулся, отвалилась очередная плитка, потом еще одна… Что-то звякнуло и заскрежетало, лифт застонал, и часть потолка просто рухнула вниз, задев Пашкино плечо.

Из проема показалась узкая длинная морда с загнутыми внутрь длинными и острыми зубами, напоминающая жуткую глубоководную рыбу. Из ее лба торчало пять или шесть раскачивающихся на стебельках глаз. «Рыба» клацнула челюстями, и из ее зловонной пасти полилась густая мутная слюна. Федор вскинул бластер и выстрелил. Чудище истошно заверещало, задергалось, вспыхнуло голубым пламенем, но тут же погасло, а на людей, обжигая кожу, посыпались шипящие искры. Не раздумывая, Пашка тоже выстрелил, рискуя поджарить их самих, но монстр, дергая головой, все продолжал вытягивать к ним свою безобразную, длинную морду. Тела пока видно не было, но уже отчетливо слышалось царапанье когтей на крыше. Пашка с капитаном разом упали на дно лифта, пытаясь вжаться в пол.

– Что это?! – закричал Пашка.

– Не знаю! – Хорошавин попытался разъединить створки лифта, но они не поддались. Тогда он выстрелил вверх еще раз. Вспышка, искры, верещание чудища… Прямо на голову Пашке полилась новая порция жидкости, и он с отвращением отпрыгнул в соседний угол кабинки.

Еще немного, и уродливые челюсти достанут людей… Пашка приготовился к бою, решив, как это делается в фильмах, засунуть ей дуло бластера прямо в пасть и пальнуть зарядом с максимальной энергией. Должно получиться, должно!..

Но в этот момент треснули стены. С мерным шелестом из дыр полезли новые ростки, на этот раз зеленого цвета и с дрожащими маленькими листочками. Час от часу не легче! Одно, второе, третье, десятое… Плотно окружив щелкающую зубами пасть, ростки неожиданно схватили ее и принялись выталкивать обратно. Чудище заметалось, откусило пару подвернувшихся ростков, но те сдаваться не собирались. Они упорно гнали монстра назад, выворачивая его длинную челюсть.

– Не стреляй! – прошептал капитан. – Кажется, это помогает нам! Может, оно – Гельмут?

– Наверное, – с облегчением кивнул Пашка.

Ростки сжимались все сильнее, стягиваясь на морде чудища, словно кольца удава – ее уже практически не было видно, только извивающийся зеленый ком. Однако и царапанье когтей на крыше заметно усилилось, послышались глухие удары, потолок прогнулся сильнее, и проем начал постепенно увеличиваться – стала видна огромная когтистая лапа. Бам – вмятина в другом месте. «Только бы оно не рухнуло сюда, только бы не упало!..» – со страхом думал Пашка, даже не пытаясь представить себе, что из себя это оно представляет.

Послышался низкий, утробный вздох, зеленые ростки замерли, напряглись и… с силой вытолкнули монстра наружу. Он в бессилии заверещал, запрыгал на крыше лифта, но быстро затих, и даже его лапы исчезли. Некоторое время ростки еле заметно подрагивали, как будто устали и теперь нервно отдыхали, а затем медленно втянулись обратно в стенки лифта.

– Твою мать! – практически одновременно произнесли Пашка и Федор.

Лифт зажужжал, качнулся и медленно покатил наверх, даже свет включился на полную мощность. Они молча посмотрели друг на друга, тяжело дыша. Вот так дела!.. Но, кажется, все было не так уж и плохо.

Наконец кабинка остановилась, и дверцы разъехались в стороны.

– Что-то вы долго; где прохлаждались-то?

Перед ними, ухмыляясь, стоял Сармат.

– …! – в сердцах сказал капитан. – Я же чуть не продырявил тебя! Шутник, блин…

– Ладно, чего там. – Сержант пожал плечами. – Услышал шум – думал, снова каракатицы всякие прут, ну, я и…

Пашка огляделся. Круглый холл, широкие стеклянные узорчатые двери, пальмы, дорогие ковры, хрустальные люстры, у зеркальных стен – рыцарские доспехи. Все сверкает и сияет… У стены лежало несколько обугленных трупов: судя по растрепанным, длинным и светлым волосам, это были гвардейцы Тунгуса, блондинки-охранницы. Бедные девчонки…

Увидев взгляд Пашки, Сармат ухмыльнулся:

– М-да, пришлось их сразу отрезвить, парень. Так что пошалить с ними не получилось. В следующий раз, думаю…

– Где он?.. – хрипло спросил Хорошавин, сразу переходя к делу. – Где?!

– Дело сделано, капитан, преступник пойман. – Сержант щелкнул пальцами и указал на одну из дверей. – В процессе предварительного дознания, так сказать. Я тут, видите ли, времени зря не теряю.

– Знаем мы твои допросы… Веди меня к нему!

– Да пожалуйста! – ухмыльнулся Сармат. – За мной, товарищи. Ох уж эта мне кунсткамера…

Он повел их в одну из комнат пентхауса.

– Прошу любить и жаловать – господин Максим Фаронов! – торжественно объявил сержант. – Только руками не трогать. Мне кажется, он ядовитый. Так что бейте ногами.

Ярко освещенная белая комната была заставлена разнообразной аппаратурой, компьютерами, микроскопами, какими-то насосами с пластмассовыми бачками и булькающими в них жидкостями, большими и малыми экранами с извивающимися разноцветными линиями и прочими атрибутами серьезной медицинской лаборатории. Также здесь находилась простая койка, застеленная белоснежной простыней, большой плоский телевизор на стене, круглый журнальный столик с парой увядших хризантем в приземистой вазе и раковина – как ни странно, не первой чистоты. На номер-люкс пентхауса это место мало походило.

Посередине стояло обычное инвалидное кресло, а в нем… Фаронов?! Пашка, стараясь в очередной раз уже точно ничему не удивляться, смотрел на жалкое, скрюченное тельце фактически без ног – на их месте виднелся только небольшой бугорок, прикрытый сине-зеленым клеенчатым фартуком. Странная, деформированная, очень маленькая голова Фаронова на тоненькой волосатой шее повернута немного вбок, возможно, парализована, почти безволосая, лишь пара жалких прядей, безвольно висящие руки – очень худые и в темных пятнах, на лбу глубокие вмятины, одного уха нет, нос раздвоен заметной щелью, на впалых щеках седая пятидневная щетина, изо рта капает слюна, по лбу течет пот, и в ужасе вращаются маленькие красные глазки, не останавливаясь ни на мгновение. К затылку Тунгуса подключен серебристый кабель, а в его бока вставлено множество трубочек большого жужжащего аппарата, находящегося рядом, – по ним циркулировали жидкости разных цветов. Неужто это и есть тот самый грозный Тунгус, повелитель полигона, а может быть, и всей Машины?! Что случилось с ним?!

– Ну, судя по описаниям Циммермана, это и есть настоящий Фаронов, – сказал капитан, отвечая на немой Пашкин вопрос и не скрывая своего отвращения к хозяину кресла. – Хотя, конечно, не исключено, что и…

– Да он это, он! – хмыкнул Сармат.

Тунгус скосил на него глазки. Его слабенькая голова шаталась и тряслась, как у новорожденного котенка.

– Чтоб ты сдох, мразь! – пропищал он тоненьким голоском и устало откинул голову на спинку кресла. Провод, выходящий из затылка, слабо звякнул экранированной оплеткой.

– Охо-хо! – растянулся в улыбке сержант. – Ты поговори еще у меня! Так, какую бы еще трубочку выдернуть… – Он подскочил к креслу и рванул одну из трубок, выходящих из бока Фаронова. Брызнула розоватая жидкость, и Тунгус забился в конвульсиях, закатив глаза.

– Что ж ты делаешь, живодер… – прохрипел он.

Пашка заметил, что пару трубок Сармат выдернул еще до их появления здесь.

– Сержант! – строго прикрикнул на него Федор. – Отставить! А ну-ка, засунь обратно!

– Есть отставить, – недовольно проворчал Сармат. – Ща засуну, погодите. Только вот куда… Может, в задницу, а?

– Где Соломон?! – выкрикнул Пашка. – Отвечай, Тунгус! Что ты сделал с ним?! – Его очень страшила перспектива увидеть своего параллоида в таком же плачевном состоянии, как у Гельмута или «хозяина».

– Спокойно, Павел, сейчас разберемся. – Капитан закинул бластер за спину. – Иди-ка ты лучше к лифту, займи позицию. Если что – свисти-стреляй, понял? Живо!

– Есть! – Пашка, оглядываясь, вышел, и Хорошавин плотно прикрыл за ним дверь.

– Ты лучше отсоедини вон тот кабель в башке, – услышал он перед этим слова капитана Сармату. – Кажется, это его связь с Машиной.

Пашка принялся прохаживаться по холлу, особое внимание уделяя коридору, ведущему куда-то на другую сторону башни. Ну, теперь-то все будет нормально, теперь-то они выберутся с этого чертова полигона, и все непременно наладится! М-да… Рассказать кому – не поверят! И как там Тимоха-то поживает? И конечно же надо будет лично наведаться к Заире, чайку попить. Эх, шаманочка эдакая!..

Время тянулось медленно. Из-за закрытой двери доносились непонятные обрывки разговора, то переходящие в крик, то внезапно затихающее – в такие моменты казалось, будто там собралась группка друзей, обсуждающая совместный поход в ресторан или на рыбалку. Но это было не так… В башне же стояла мертвая тишина, Пашка даже слышал стук своего сердца. Гельмут «на связь» не выходил, Заира тоже. Он постепенно успокоился, и настроение его существенно приподнялось.

Наконец из номера быстрым шагом вышел Сармат и, подмигнув Пашке, деловито затопал куда-то прочь по коридору. «Куда это он?» – озадаченно подумал тот. Фаронов в это время начал громко скулить и что-то пискляво выкрикивать, кажется, угрожая египетскими казнями лично капитану, а тот что-то спокойно и насмешливо отвечал ему. Пашка снова занервничал, начав метаться туда-сюда по холлу, и чуть было не пропустил возвращение сержанта. А тот вел под руку шатающегося, в кровоподтеках – Соломона!

– Был тут совсем недалеко, оказывается, – ухмыльнулся Сармат. – Теперь-то все главные лица в сборе, а?

– Брат! – кинулся Пашка на шею параллоида. – Как ты?

– Нормально, – слабо улыбнулся тот.

– Спокойно, часовой! – Сармат оттеснил Пашку и не совсем любезно протолкнул Соломона внутрь номера Тунгуса.

«Странно! – нахмурился Пашка. – Они… арестовали его?! За что?! Почему?»

Внутри перепалка разгорелась с новой силой. Не выдержав, он подкрался к двери и приложил к ней ухо, пытаясь понять, о чем идет речь.

– Сколько здесь осталось охраны, кто ею командует, система связи, вооружение, каким образом осуществляется общее управление? – спрашивал Федор. – Так, так… И? Что ты мне тут горбатого лепишь? …Конкретнее! Ну… И? Через Машину? Ментально? Хватит заливать!

– Мамой клянусь!.. – возмущенно пищал Фаронов. – Да вы даже не представляете себе, что с ее помощью можно вытворять… в смысле конечно же творить! Господь отдыхает! О, я многое чего умел!.. Пока вы, сучары поганые, не заявились сюда, ко мне в дом, мой дом, – я был подобен богу Мультиверса! Да как вы вообще смеете находиться здесь, низменные биологические существа?! Да я же вас в бараний рог!..

Удар, еще удар: хрип и стоны Фаронова…

– Где Грюнвальд и какую роль он тут играл? – спрашивал капитан.

– Ну не знаю, не знаю я, где он сейчас, мы расстались с этим козлом еще пару месяцев назад! – теперь уже всхлипывая, отвечал Фаронов. – С него все началось, да, я не отпираюсь, ну и что? Он нашел меня, долго втирался в доверие, а потом… показал некоторые штучки, недоступные вам, обычным посвятам. Ему была нужна помощь программистов, сам он не умел… И вот однажды я стал необычным посвятом!.. Что?.. И всё, что дальше – это наши идеи с Солом, наши, не Грюнвальда! У того кишка тонка… Что?.. Нет… Нет, я не знаю, кто стоит за ним… Честно! Да с чего ему рассказывать нам о своих заказчиках, сами подумайте!.. Что ему было нужно на самом деле? Ну… что за вопросы… Почем я знаю? Он пустил нас в свободное плавание, чистейшие исследования… Наука!.. Да-да, и наука тоже, а что?.. Нет, мы только предоставляли ему отчеты! Это правда, не бейте! Соломон, подтверди, твою мать!.. Я не знаю, как найти его… Нет, не знаю… Да больно же! Черт, сержант, не трогай эти трубки, умоляю!.. А? Что?.. Откуда я знаю?! Спросите Соломона, поганцы эдакие! Что вы пристали ко мне? Я требую к себе уважительного отношения! Слыхали о правах человека, нет? Вот же Соломон, его, его спрашивайте, он знает не меньше моего, клянусь!

Удар, стоны, проклятья… и снова тихие невнятные разговоры.

– …как происходит активация Выхода? – спрашивал Федор. – Как быть с турниром? Что ты, Соломон, говоришь? Случайность? Мы зря его активировали? Хм, ну, кто же знал? А как же ты сам «ездил» домой? Ага… хм… Ну, теперь понятно. Кстати, где ты вообще был все это время? Где-где? А в последние дни? Еще лучше… А в какую точку на той стороне вы обычно выходили, ведь там пеленгация не асинхронна к… Разве Хранители не могли не заметить этого?.. Этот ваш интерфейс, я смотрю, еще неидеален?.. Что? …А, значит, совсем сырой? Ну, я вижу, вижу, чего уж там! И кто мне тут плел о возможностях бога? А, это я, оказывается, не понимаю… Ну ладно… Короче, Тунгус, как отсюда выйти: с полигона я имею в виду? Лучше сразу говори!

– А хрен вам, педрилы! – истерично завизжал тут Фаронов, выйдя из себя. – Застряли вы здесь, ребятки, ох, застряли! Думаю, что навсегда! Ха-ха!

– Дай-ка я ему еще вломлю! – зарычал Сармат; и снова слышался удар, причитания уродца, очередные окрики Федора…

– Триста первая лаборатория – что это такое?! – кричал капитан. – Триста первая: быстро вспоминай, скафандры какие-то, бронедверь – к чему это и что там дальше?

– Ничего особенного… – хрипел Фаронов. – Просто один из интерфейсов… Это не то, что вы думаете, не выход в обычные миры. Соломон, подтверди!

Затем начал говорить Соломон, но слишком тихо, и Пашка ничего не расслышал, однако скоро обстановка в комнате вновь накалилась.

– …да-да, – истерично пищало подобие Фаронова, – ему-то вы верите, а как же! Что, Соломон, чистеньким решил заделаться? Не выйдет! Ты тоже ко всему этому свою ручонку поганую приложил! Арестуйте его, капитан!

– …ты меня с собой не путай!.. – тихо протестовал Соломон. – Я с себя ответственность не снимаю, что было, то было, пускай меня судят. Я готов сотрудничать с властями. Но то, что ты делал после меня, это уже слишком! Капитан, у меня есть неопровержимые доказательства преступной деятельности этого экспериментатора! …Да, и это тоже… Концлагерь, да… Здесь недалеко… Их много было там, и сейчас наверняка еще остались… Колизей? И это тоже. Вы уже знаете? А, Паша… да, я понял, он видел материалы на том компьютере, в отеле…

– Да-да, вы его тамеров еще спросите, которых Грюнвальд сюда лично таскал! – завопил Тунгус. – Чья была идея, Паша?! Твоя-твоя – и нечего отпираться! Ты боялся подключаться к Машине лично, трусил, ты подставлял своих параллоидов, родную, так сказать, кровушку! Скажи мне, разве это хорошо? Молчишь? Ну-ну! А вот он я – посмотри на меня! Я не прикрывался своими двойниками с переписанным в них кодом! Нет, я испытал все это на собственной шкуре! А ты трус, трус!..

– Вы взломали идентификационную метку? – спросил Хорошавин. – Значит, это возможно?

– Взломали, а то! – торжествующе хмыкнул Тунгус. – Да, мы сделали это, сделали! Могли, потому и сделали. Вы даже не представляете, насколько это было просто. Да!

– И зачем же?

– Странный вопрос!.. – сипло засмеялся Фаронов.

– В целях безопасности… – еле слышно ответил Соломон. – Мы смогли получить частичный доступ к Машине, по всяким разным интерфейсам, отвечающим за ту или иную возможность управления полигоном… Ну там, погоду изменить, построить здание по готовым чертежам, соорудить боевого робота или танк: все это вы уже видели. Много всего могли наделать, правда. Но доступ к самым главным, мощным и опасным возможностям Машины мы защитили своим личным кодом, как бы паролем.

– И что? Зачем было при этом ломать сам код? – удивился капитан. – Какой смысл защищаться тем, что можно легко подменить? Сделали вы – сделают и другие, обратив это знание против вас… Я что-то не пойму!

– Доступ к Машине настроен на мою личную метку, – ответил Соломон, – ну, на кнопки-рычаги, упрощенно говоря, которые чужак уже не сможет использовать. Но не только. На этот код мы настроили и само действие Машины. Она дистанционно, в любом мире может определить объект по метке и сделать с ним то… что должна сделать. Код просто определял цель … Но это была большая, очень большая работа! Мы записывали в моих параллоидов мою метку, и после этого Машина… могла использовать каждого из них. Их, а не меня, многократно и… безопасно для меня самого… Понимаете?

– А вы потом, значит, смотрели, что из этого выходило, – усмехнулся Федор. – И писали Грюнвальду ежедневные отчеты, да? А потом месячные, квартальные… Ну и сволочь же ты, Соломон!

– Писали… – глухо ответил Соломон. – Но я искуплю свою вину; искуплю, клянусь!

– Интересно, каким образом… Ладно, это мы еще посмотрим, – проворчал капитан. – С тебя все эти отчеты – все, ты меня слышишь?

– Да-да, конечно! Кстати, Одноусу не все было известно. Очень много вещей мы скрывали от него. На всякий случай. Так, мелочовку какую-то скидывали ему, не более того…

– И он доверял вам?

– Ну, не думаю, что полностью. Приезжал частенько на проверки, как же, было…

– Вы все неучи! – завизжал вдруг Тунгус. – Самый крутой интерфейс – это ты сам, подключенный к Великой Машине, сам ставший Машиной! Не просто ее мизерной частью, а ею само́й, полностью растворившись в ней, но не потеряв при этом свое Я! Это обретение вечности! Это обретение, черт возьми, абсолютной мощи!.. Что тут непонятного?! Вот к чему мы стремились вместе с Соломоном! Вот что почти было мною достигнуто! Эх, мне времени-то совсем немного не хватило, совсем немного! Проклятье!..

– Крутые интерфейсы – это как ты и Циммерман? – уточнил капитан. – Ну, ставшие частью Машины, да?

– Какой еще Циммерман? – искренне удивился Фаронов.

– Гельмут Циммерман, толстяк такой, блондин, вы захватили его в Питере на квартире, он теперь там, на нижних этажах, большое такое лицо в стене…

– Ах, этот… – пропищал Тунгус. – Да надоели мне эти бестолковые Пашины параллоиды, в селезенке уже сидели!.. Ну я и схватил первого встречного, подключил и… Вы ведь уже видели результат? Красиво, правда? Он должен был стать моим стражем, моей заменой, моей второй сущностью! Но он предал меня, предал, сучара!.. – Фаронов зашелся в надрывном кашле. – Ох, доберусь я еще до него… Ха! Посмотрю я, как он тут сможет прожить в Машине, без моей-то поддержки, ага, как же…

– Я тут ни при чем! – сразу же запротестовал Соломон. – Я всех этих дел уже несколько месяцев не касаюсь! Я пытался остановить его, правда! И сам пострадал, вы же знаете!..

– Ой, пострадал он!.. – передразнил Соломона Тунгус. Послышался удар и затем его невнятные проклятья.

– Сержант! – возмутился Федор. – Ты же окончательно добьешь его! А что же ты, дорогой мой Соломон, не обратился к официальным властям? В родной Метрострой или сразу к нам, в отдел безопасности, а? К Хранителям, наконец? Почему?

– Сначала сам хотел разобраться, – виновато произнес Соломон. – А потом уже просто возможности не было.

– Ну хорошо, допустим, – вздохнул Хорошавин. – Господин Фаронов, и что же дальше? Значит, вы крали из параллельных миров двойников Соломона и затем экспериментировали на них?

– Ну, типа того, – усмехнулся уродец.

– Не всех крали! – закричал Соломон. – Очень даже не всех, вспомни, Тунгус! Мы же им многое рассказывали, очень многое, доверялись почти по полной! Мы объясняли им потенциальную опасность и… возможные последствия… Мы просили у них помощи, понимаете? Научный эксперимент! Это, в конце концов, был их свободный выбор. И да, это было опасно! И да, я знал, что они согласятся. Потому что они – это почти то же самое, что я, понимаете?!

– О, да у вас тут целая философская система научного убийства… – насмешливо протянул капитан. – Может быть, вы и договора с ними заключали, а? И страховку небось выдавали?

– Ой, да ладно, Соломон, так красиво было только поначалу! – запищал Фаронов. – А потом, что было потом?!

– А вот как раз потом ты и начал их использовать по-черному! – возмутился Соломон. – Я-то был против! Ты, именно ты хотел стать повелителем Мультиверса, не я! Я – простой исследователь, а ты, ты… – Голос его задрожал. – Я хотел тебя остановить, но ты зашел уже слишком далеко, а я слишком поздно понял это… И что ты со мною сделал? Да что там Колизей или концлагерь! Это сущие пустяки по сравнению с некоторыми другими вещами, капитан. О, вы еще узнаете, я вам обещаю…

Не выдержав, Фаронов взвизгнул и разразился непрерывным потоком писклявых ругательств, невнятных воплей и хрипа, заглушающих оправдания Соломона, и Сармату пришлось успокаивать его обычным способом – пинками и тумаками.

– Они, эти саморезы, погибали? – спросил капитан, когда Тунгус успокоился. – Что с ними происходило, царь всего Мультиверса, а?

– Кто как… – пробурчал тот. – У нас это все есть в отчетах, можете глянуть на досуге.

Хлесткий звук затрещины.

– Да чтоб вас, фашисты проклятые! – закричал Тунгус. – Сколько можно уже! Правила ведения допроса вас не касаются, что ли? Кем вы себя возомнили?!

– Это кто еще о фашизме тут говорит?! – закричал в ответ Соломон.

– Отвечай, Фаронов! – рявкнул молчавший до этого Сармат. – Что случалось с саморезами Соломона? Ну?! А то у меня ой как кулаки чешутся! Да и ноги тоже.

– Некоторые просто превращались в мясной кисель, – отдышавшись, с неохотой начал рассказывать Тунгус. – У других отрастали, скажем, рыбьи плавники или появлялось три сердца, или возможность прямого фотосинтеза кожей, или они могли скачивать себе напрямую в мозг электронную почту с какого-нибудь там «Яндекса». Но были и такие, кто получал действительно большую силу, очень большую, но они… сходили с ума. Или того хуже! В общем, их приходилось… помещать в изолятор, ну и…

– …уничтожать, – подсказал капитан.

– Да, и это тоже! Они же представляли реальную опасность! – завопил Тунгус. – И не только для нас лично, здесь, но потенциально и для всех вас, вообще всех во Вселенной, понимаете?! А если бы они начали скрещиваться да размножаться?! И Соломон правильно говорит: первые из них были проинформированы, но на риск они все равно шли. Так что нечего тут на меня бочку катить. Это была русская рулетка, обычная русская рулетка!

– Ну, хорошо, разберемся, – спокойно ответил капитан. – М-да… А ты у нас, Соломон, прямо настоящий Крысиный король…

– Это как? – мрачно спросил Соломон.

– Эх, я смотрю, не хватает у вас общего образования, господа! Ломать иноземные Машины – ума аж с избытком, а вот не знать сказку о Щелкунчике!.. Позор…

Повисла тишина.

– А, ну был там какой-то пузатый крысеныш и еще королева крыс, – проворчал Соломон. – И король. Да, помню несколько крыс с перепутавшимися хвостами. И что?

– Это я иносказательно, – объяснил Федор. – Крысиный король – это в сказках большой и сильный суперкрыс с несколькими головами. В жизни нечто подобное случается в тесных мышиных гнездах, когда новорожденные перепутываются неокрепшими хвостами, а те потом костенеют, обездвиживая мышат, и если родичи не начинают их кормить, гнездо погибает. Ты, Соломон, как Крысиный король – призвал к себе бедных параллоидов и связал их с собой идентификационной меткой. А значит, и дальнейшей судьбой: надо отметить, довольно незавидной…

– Ой как красиво! Начинаются слезы и нравоучения! – возмущенно запищал Тунгус. – Капитан, может, обойдемся без этого?

– Ладно, как пожелаешь. Поведай-ка нам тогда, уважаемый, о собственных саморезах: своих в смысле.

– О своих? – переспросил Тунгус. – Это каких же именно?

– Что ты опять прикидываешься! Тех, которых мы в коридоре десять минут назад зажарили, и в немалом количестве. Наверное, десятка четыре, а то и более.

– Убийцы!.. – прохрипел Фаронов. – И чем же вы лучше меня, а? Чем?!

– Они напали на нас. Это был вынужденный бой, то есть боестолкновение. Усекаешь разницу?

– Нет!

– Так, Максим Батькович: я вопрос повторять не буду. Сармат, вот этот человек… нет, не человек, монстр – теперь в ваших крепких, мужских и довольно волосатых руках, а поэтому…

– Хорошо-хорошо, я понял! – запищал Тунгус. – Нечего меня постоянно шантажировать силой! Я инвалид! Неужто не видно? И у меня тоже нервы на пределе…

– Будешь выпендриваться, я тебе еще одну степень инвалидности добавлю, – хмыкнул сержант.

– Ага, значит, хотите сказать, что я неполноценен с вашей, примитивно-чекистской точки зрения? Возможно. Но тем не менее я идеален, потому что могу стать ими, моими людьми! Моей гвардией. Буквально!

– Ближе к делу, господин Фаронов! – рявкнул на него капитан.

– Хорошо… Я нашел способ подключаться к своим параллоидам, удаленно. Я – напрямую к одному из них или даже нескольким, понятно?

– Значит, ты тоже начал воровать своих параллоидов и использовать их вместо себя! – не выдержал Соломон.

– Это к делу не относится! – взвизгнул Тунгус.

– Еще как относится!

– Так, Соломон, помолчи, пожалуйста, – вмешался капитан. – У меня уже от ваших препирательств голова идет кругом.

– А хотя бы и так, а хотя бы и использовал, чем я глупее тебя, Сол? – усмехнулся Фаронов. – Ладно, с вашего позволения я продолжу, господа. Да, я тоже начал использовать своих тамеров. Но не чисто ради эксперимента, нет! Я четко знал, что мне нужно. Это была… еще есть, я надеюсь, моя гвардия, мои работники, управленцы, менеджеры – посмотрите, сколько у меня всего тут вокруг! Несколько отелей, фабрики, лаборатории, Колизей, казармы… ну и другие некоторые заведения. Разве может один человек справиться со всем этим? Конечно же нет! И где я, по-вашему, должен был нанимать надежных людей? В питерском агентстве по трудоустройству? У метростроевцев? А? Нет? Может, через бесплатные объявления в Интернете? Вот-вот. Хотя, честно говоря, иногда приходилось использовать и вышеозначенные методы, чего уж там… Но по-настоящему доверять можно лишь самому себе… или почти такому же, как ты. Вот я и пришел к мысли создать мощную и непобедимую команду из таких, как я – своих двойников из параллельных миров. Это не тот же случай, что с Соломоном! Первоначально я вовсе не планировал что-то с ними делать, они действительно были для меня коллегами и партнерами, и это чистейшая правда! Но потом… в общем, много чего было… Видите ли, моя похожесть с ними – это, так сказать, и обратная сторона медали тоже.

– Они оказались такими же хитрыми, умными и охочими до власти, как и ты, – ухмыльнулся Федор. – И тебя попытались сместить.

– Тысяча морских огурцов, капитан, вы как всегда правы! – с сарказмом пропищал Тунгус. – К сожалению.

– Но ведь об этом можно было догадаться и раньше! Это же очевидно, что рано или поздно возникнет бунт или что-то вроде того, разве нет?

– Да, конечно, да… Но я надеялся, что справлюсь. Однако порой труднее всего справиться именно с собой… или такими же, как ты.

– Ну и что же дальше?

– В общем, провинившихся бунтарей я начал использовать для своих экспериментов, когда понял, что убивать их просто так – излишне расточительно. Короче, в конце концов я смог полностью в них перевоплощаться – через Машину, удаленно. Они стали моими… аватарами! Аватарами, понимаете? Это не то же самое, что марионетки! Абсолютно, господа! Ведь ты становишься им самим практически полностью! Его личность растворяется в твоей (хотя, по правде говоря, и не на сто процентов), а ты… ты начинаешь жить им! Его тело, руки, ноги, глаза, уши, рот и… член, в конце концов! Да, член! Вы же видите, черт подери, в каком я состоянии! Разве польстится на меня нормальная женщина? Но после того, как я нашел способ становиться нормальным, быть одним из них, чувствовать то же самое, что и он, видеть его глазами, слышать ушами, быть снова сильным, ловким, желанным… да-да, вашу мать, желанным! И не потому, что ты бог Мультиверса или у тебя в банке миллиард, а просто потому, что ты мужик!.. – Тунгус помолчал. – Ну и управлять таким аватаром с безопасного расстояния – тоже неплохой бонус, чего уж тут!

– Значит, тот параллоид, который утром гнался за нашим Павлом, а завидев боевого робота, покончил с собой – твоя работа? – спросил капитан.

– Моя, отпираться не буду. Все утро в нем был я, но пришлось его самоуничтожить, хотя он и жутко при этом сопротивлялся, скотина эдакая. Но что было бы, попади он в ваши руки? Ну вот. Кстати, робот этот – игрушка Соломона: правда, Сол? Он увидел его в каком-то комиксе, и потом мы создали действующую модель. Впечатлила? То-то же. И еще: это я, хотя и через своего параллоида, угощал соленьями-вареньями да сладкой водочкой этого вашего Павла, тамера, который хотел прикинуться Соломоном и за которым потом пришлось полдня гоняться. Он за кого меня принимал, за полного идиота, что ли, думая, что я его перепутаю с Соломоном? Ха!

Пашка за дверью немного поежился. До чего ж неприятный тип!

– А зачем он тебе вообще был нужен, наш Павел? – спросил Хорошавин.

– Во-первых, код Соломона, сидевший в нем, а во-вторых, я думал, что он послан Соломоном, и решил его перевербовать, чтобы самого сделать приманкой для моего предателя-партнера… К тому же в какой-то момент я вдруг понял, что зря изничтожал параллоидов Паши. Наверняка кто-то из них мог стать вторым Соломоном, таким же башковитым и работящим, таким же понимающим и, может, даже наивным… каким был раньше он сам. Вот только оказалось, что ваш друг вовсе не программист. А мне нужен был вообще гениальный хакер!

– Ладно, с этим все ясно, – сказал капитан. – Вернемся лучше к нашим баранам, точнее, к твоим рыжеволосым гвардейцам. Значит, ты способен управлять целой группой, вселяясь сразу в нескольких из них, так? Может быть, даже армией?

– Если строго, капитан, я могу вселяться только в очень близких мне параллоидов из недалеких миров. Чем больше различие, тем сложнее этот фокус провернуть, к тому же всегда возможна обратная связь, когда сам аватар начинает влиять на управляющего, а это, господа, уж поверьте, очень неприятно! Был как-то случай… Впрочем, ладно. Что же касается посторонних людей, вообще со мной не связанных, то подключиться к ним у меня в принципе не получилось, можете успокоиться. А насчет армии… Отличная идея, капитан! Однако чем больше объектов на управлении – тем с ними сложнее справиться, не знаешь, за что хвататься… Неэффективно, понимаете ли. Хотя на верную смерть послать пару десятков солдат я могу, и вы это уже на себе ощутили.

– Хренов Наполеон! – сплюнул Сармат. – А что ж у тебя остальная охрана – конопатые девчонки, что еще за выпускницы колледжа? Ты что, серьезно хотел обезопаситься ими?

– А ты подумай своей головой хотя бы немного, сержант! Ну, нанял бы я крутую охрану, настоящих профи, истинных головорезов, спортсменов, стрелков, бывших военных, ментов и тому подобное. К чему бы это привело, вы хоть представляете? За всеми ними всегда стоит большой криминал и большие зубастые дяди, посвяты они или не посвяты – не важно. Да пойми они, чем мы тут занимаемся и какие возможности открываются перед владеющими этими технологиями, нас бы в два счета оприходовали! Что ж тут непонятного? Спасибо, мы с Соломоном это уже проходили! Помнишь, Сол? Слава богу, успели вовремя остановиться на всех этих профессионалах… Так что пришлось изворачиваться и иметь то, что… иметь! – Тунгус противно засмеялся. – Зато у них с преданностью все нормально, это вам не честолюбивые мужики. Ну и… были у меня дополнительные способы заставить их служить мне, не хочу распространяться об этом. Можете допросить их сами, если хотите. Вы же захотите? Ну вот.

– Ладно, – ответил Хорошавин. – А что это за орк тут по степям бегает? И какое отношение он имеет к тамерам Соломона?

– Один из моих недавних экспериментов, – практически хвастаясь, ответил Тунгус, – вполне успешных, между прочим. Впечатлен небось, Соломон?

– Вообще не понимаю, о чем это вы… – буркнул тот.

– Ах, ну да, это ведь было уже без тебя… Ну, вот тут стоят товарищи, которые его, получается, видели. Впрочем, этот объект уже в мире ином. Сдох, короче. Опять же – предал меня и перешел на вашу сторону! А я такое не прощаю, пришлось поджарить бедолагу. Эх, не существует в этом мире истинной преданности! Пожалуй, только на Машину и можно рассчитывать, только она – верная подруга и Мать всего сущего, что ведет нас через мрак незнания и…

– Слышь, ты! Не растекайся мыслью по древу! – оборвал его капитан. – Что оно такое – этот твой людоед?

– Почти полностью искусственное создание! – с гордостью ответил Фаронов. – У нас с Соломоном даже специальная классификациях для таких тварей была, помнишь, брат? О как. Ты когда-то придумал, а я вот воплотил в жизнь… Вот в чем заключается между нами разница!.. Ну а тот чудила, представьте себе, был реальный орк. Как в компьютерной игре, помните «Варкрафт»?

– Ну и?

– Ну и вот. Этот персонаж всегда мне нравился. Один из многих, конечно. Но мой экземпляр лучше! Более функциональный, мощный… Например, на него не действовал парализатор. Мы его даже левитации немного обучили, представляете? Правда, толком он ею так и не смог воспользоваться, проще корову было в балетную школу отдать – летал аки пчелка, но не в ту сторону, куда надо. Подключаться я к нему тоже не научился, уж больно сложная конструкция вышла, зато у него был свой, особенный метаболизм. Товарищ потреблял исключительно… хм… человеческое мясо, другое не мог. Это же эксперимент, ну чего вы, проба пера, так сказать…

– Ах ты, извращенец! – вскричал Федор, и снова – удар, удар, удар… Бил он, кажется, уже лично. – И кем же он питался – саморезами Соломона?!

– Ну, в том числе, в том числе… – отплевываясь, насмешливо прошипел Тунгус. – Вам этого не понять… Целая гвардия этих ублюдочных соломоновских параллоидов сбежала из моей лаборатории, и не без помощи Соломона, между прочим! Разбрелись по всему полигону, пытались напасть на моих людей, пытались напасть на меня! Это же какая-то банда паранормальных психов была, представляете? Ну, я и натравил на них монстриллу, ради эксперимента в том числе, и он, знаете ли, поначалу неплохо справлялся… Эй-эй, чего ты опять, сержант?! Я же просто собирал мусор, использованный биологический мусор, как вы не понимаете! Их никто не принуждал принимать участие в наших делах! Вот я и очищал этот мир от них. Нужно же, в конце концов, сохранять чистоту и порядок…

Очередные побои, проклятья, визги, крики…

– Это было не просто искусственное существо, правильно? – закричал сержант. – Там в нем был какой-то чувак, реальный человек, имени не помню, так?

– Ну, так, – хмыкнул Тунгус. – Алексей вроде. Что с того? Орк не был создан из воздуха. Трансформация производилась на основе обычного человека, как затравки, типа такой кристаллик для формирования бо́льшего кристалла.

– Затравки?..

– А что вас удивляет, уважаемый? Эй-эй, хватит уже руки распускать, ну?.. Мозг – штука сложная, даже я это признаю. Полностью искусственных людей я пока не научился производить, хотя сложного тут ничего нет, это лишь дело техники. Животных – давно умеем, еще с Соломоном практиковались, но не высокоразвитых существ. А вот для Машины как таковой ничего невозможного не существует. Ну, я так думаю. Границы ее способностей еще только предстоит определить, правда, скорее всего, уже не мне…

– Ох ты, боже мой, как заговорил-то… – хмыкнул капитан. – Но ты же в курсе, что у этого Алексея дочка была, кажется, четырех лет? Вы ее тоже умыкнули. Что скажешь о ней?

– Да мы много кого… умыкали! Не уточните параметры поиска, как говорится?

Удар, второй удар. Смачный плевок.

– Ах, все, спасибо, теперь что-то припоминается… Но вот тут уж извините, бояре православные! Полный чин чинарем! Жива и здорова. Ваш друг Паша, за которым я сегодня гонялся, он ее видел и подтвердит наипрекраснейшее состояние молодого организма. Сыта и довольна! И даже о папке не часто вспоминает. Скажите спасибо Милославе – девчонка напомнила ей недавно умершую племянницу, вот и…

– Иначе ты бы и ее не пожалел – так, что ли?

Фаронов промолчал, наверное, решив, что лишние побои ему уже ни к чему.

– Погоди, а ты что, хотел из одного человека сотворить… другого, уже умершего?! – воскликнул вдруг Сармат.

– Сержант умен не по чину, – язвительно заметил Тунгус, за что тут же получил очередной пинок.

– Где она?! – закричал Федор. – С ней все в порядке? Или ты уже провел над ней свой грязный эксперимент?! Отвечай!

– Да не успел я его начать, успокойтесь! Думаете, все так просто: нажал пару кнопок – и готово? Ага, держи карман шире… С Милославой она! Прячутся, наверное… Откуда ж я знаю? Все теперь смешалось в доме Фароновых, кажется, так у классика, не?

– Ладно, надеюсь, Гельмут найдет их, – уже спокойнее произнес капитан. – Он сможет.

– Жирная и грязная сволота, – высказался Тунгус в адрес Циммермана.

– Кстати, – вспомнил Хорошавин, – мы тут в одном кафе недавно кантовались, в «Макдональдсе»…

– Ну, знаю такой… – буркнул Фаронов. – Я там, кстати, вашего дружка Павла видел. Эх, надо было мне его сразу пристрелить, да по наивности своей решил, что он сам скоро сдохнет – тот район предназначался для скорой утилизации…

– …так вот: я там один очень интересный журнальчик нашел, типа ежедневника, – невозмутимо продолжил Федор.

– Ну и что?

– Кажется, его вели сбежавшие от тебя параллоиды. Они некоторое время жили там, пытаясь установить связь по рации. Дежурили целыми днями, записывали какие-то шифровки, а также свои ежедневные дела, причем в нескольких лицах. Есть рассуждения о произошедшем и несколько рассказов о том, какие они странные теперь… Тогда я решил, что это подделка, шутка Машины, простой реквизит к интерьеру кафе, но все это, видимо, было настоящее?

– Значит, капитан, вы мне верите? Ну, слава богу. – Тунгус фыркнул. – Только переловил я их давно, если не всех, то большинство…

– Ах ты, фашист-недомерок! – выкрикнул Сармат, и Тунгус снова взвыл от его удара.

Пашка вспомнил, как Хорошавин рассматривал журнал, найденный им в контролерской. «Так вот почему у него тогда такое растерянное лицо было, – подумал он. – Но все равно ничего не рассказал! А мог бы. Подделка или не подделка – это же могло быть важно!»

– Ну а собственно эта самая Машина – вы хоть разобрались, что она есть такое, Соломон? – спросил наконец Федор. – Кем построена, где находится, кем еще управляется – не одни же вы такие умники, – для чего предназначалась, ну и… вообще?

– А хотите сами попробовать узнать? – сплевывая, ехидно пропищал Фаронов. – Нет, ну правда! Вы даже не представляете, дорогуши, какие безграничные возможности могут открыться перед человечествами всех миров и, главное, лично перед вами! Лично! Вы понимаете меня, господа, а? Что? А?.. Да нет же, вы только подумайте, на секунду представьте, что… – Звук удара. – Ай, да хватит уже, хватит! Не понимаю я вас, не, ну правда. Это же не просто власть! – Он тоненько захихикал. – Это блаженство высшего порядка! Это по-настоящему нешуточная Абсолютная Вселенская Власть и… Все-все, я понял, умолкаю!..

Разговор снова стал тих и невнятен. Эх, на самом интересном месте! Пашка, сопя, попытался подслушать дальше, как вдруг почувствовал на своем виске нечто твердое и холодное.

– Не двигайся, парень, – раздался у его уха тоненький девичий голосок. – Руки вверх! И веди себя тихо-тихо, понял? А то не поздоровится.

Он сразу похолодел, пальцы его онемели, ноги стали ватными. «Ну вот. Я всех подвел. Смертельная ошибка военного положения. Нет мне никакого прощения», – уколола Пашку страшная мысль. Да откуда эта амазонка вообще взялась?! Все же вроде закончилось, Гельмут их от охраны избавил, а тиран в плену! Или все немного не так? Может, она просто не в курсе?

– Все закончилось, – сказал Пашка, медленно поворачивая голову. – Вы капитулировали. А тут ведутся мирные переговоры!

Рядом, нервничая не меньше его самого, стояла хрупкая невысокая девушка, рыжая, с короткой растрепанной стрижкой, до ужаса конопатая, рот бантиком, нос кнопкой, заплаканные голубые глаза, мокрый от слез дрожащий подбородок…

– Это самая гнусная и нелепая ложь, какую я только слышала в своей жизни!.. – прошипела девушка, и ее лицо исказила гримаса. – Как же ты жалок, мерзкий террорист! Наш мессир велик и непобедим! Не может Большая Любовь так просто капитулировать!

Так… Кажется, ясно.

– Послушай… – начал он практически в полный голос, чтобы его услышали за дверью. – Мы не хотим вам зла, мы хотим всего лишь, чтобы…

– Тихо ты, исчадие Вельзевула! – Охранница пнула Пашку по голени, с ненавистью вперив в него пылающий взгляд небесно-голубых глаз. – Отойди и положи оружие на пол! – Она медленно отвела бластер.

– Это кто еще из нас исчадие Вельзевула… – пробормотал Пашка, схватился руками за дуло и резко крутанул его в сторону, пытаясь вырвать оружие из рук охранницы.

Но бластер, к несчастью, оказался у нее на ремне. Они схлестнулись, очутившись лицом к лицу, ударились о дверь, влетели внутрь и тут же грохнулись на пол. Что-то истошно завопив, девушка выстрелила. Перед лицом Пашки пронеслась шипящая струя и ударилась в стену напротив, его пальцы сильно ожгло, вокруг посыпались искры, защелкали куски бетона и штукатурки, полилась вода из противопожарной системы… Поднялся переполох: кто-то орал, топал, что-то где-то упало, разбилось, зазвенело, завыла сирена, замигали лампы, и без умолку пищал Тунгус, как будто призывая себе на помощь все силы преисподней…

Сармат с ревом выскочил в коридор, размахивая оружием и грозясь распылить на молекулы любого, кто появится у него в поле зрения, а Федор ударами приклада оглушил охранницу и оттащил ее от Пашки. Тот вскочил, помог снять с амазонки бластер и скрутить ей руки вовремя подвернувшимся куском кабеля, а потом… А потом они поняли, что Фаронова уже несколько секунд не слышно…

Злодей сбежал! Этот паралитик исчез вместе с инвалидным креслом-каталкой! Трубки и провода, которыми он был подключен к системе жизнеобеспечения, теперь валялись на полу в луже жидкости, а от нее к стене вел мокрый след колес каталки. Между шкафом и жужжащим аппаратом искусственной вентиляции легких зияло широкое отверстие скрытого до этого момента лаза.

– Здесь! – Пашка подскочил к нему и заглянул внутрь. Длинный темный ход, ведущий куда-то далеко вниз – да, здесь был аварийный спуск. И он прекрасно выполнил свое предназначение.

Проклятье! Это все из-за него, из-за Пашки! Он оплошал. Значит, ему и отвечать.

– Я за ним! – крикнул Пашка, обернувшись к капитану.

– Стой, назад, не смей! – замахал руками Федор. Но тут очнулась девушка, что-то замычав, и с силой лягнула его в ногу. Хорошавин на секунду отвлекся, и Пашка сиганул в лаз.

Он с грохотом и свистом падал вниз, пытаясь что-нибудь схватить и хотя бы немного затормозиться. Удар о стену, другой, поворот… Ах, как больно-то, бедный локоть!.. Черт, нога!.. Если бы не бронежилет и танковый шлем, точно покалечился бы. Не потерять бы бластер или случайно не выстрелить!.. Но затем ход расширился, стал более плавным и ровным, скорость скольжения уменьшилась, и Пашка уже не боялся, что до места назначения будет доставлен в виде отбивной котлеты.

Мимо промелькнули несколько фонарей, одно боковое ответвление, второе… Впереди забрезжил неяркий свет… Кажется, это она, конечная станция! Пашка вылетел из широкой трубы, торчащей в стене, и упал на что-то мягкое. Это мягкое подхватило его и бережно поставило на пол.

– У-у-у, какой забавный, – пробасило мягкое. – Ты кто такой, а? Свой или диверсант?

Пашка, все еще не пришедший в себя, замер, не понимая, откуда исходит голос. Гельмут? Нет, не похоже. Он находился в квадратном помещении с довольно высоким потолком, у серых стен которого стояли колонны, а между ними – целый ряд дверей. Мягко светящиеся лампы, грубый бетонный пол, заляпанный какой-то слизью, посередине – бассейн с грязной желтоватой водой. Впереди виднелись широкие ворота, и они были приоткрыты. Где же Тунгус? Может быть, туда и скрылся? Или…

– У-у-у! Да вот же я, глупенький… – пробасило нечто.

Пошатываясь, Пашка обернулся и обмер. Перед ним высилось странное желеобразное чудовище не менее четырех метров в высоту, одновременно напоминающее улитку без панциря, беременного червя и детеныша стегозавра. Толстенное брюхо с бахромой по бокам, несколько десятков коротеньких ног с одной стороны и, по-видимому, столько же с другой, двойной гребень на спине, длинный блестящий хвост, за которым по полу тянулся шлейф свежей слизи, мощная шея с шипами по кругу и маленькая головка с тремя рожками-отростками, на конце которых виднелись живые черные глазки. Широкая пасть у него была, как ни странно, с большими пухлыми губами. И оно было почти бесцветным, можно сказать, полупрозрачным – в некоторых местах были видны темные пульсирующие внутренности.

– Ба, да это же клон Соломона! – сказало чудовище и скривило своими губами гримасу отвращения. – Мессир, мне проглотить его или как? Мессир, вы меня слышите? Как вы там?

Тунгус! Где он? Пашка вскинул бластер, испуганно пятясь от монстра.

– Забери у него оружие! – услышал он отчаянный вопль Фаронова, и тут понял, где находится злодей. Он восседал верхом на этом чудище! Его кресло стояло на спине улитки между двумя ее гребнями, почти у основания шеи. И оно не просто стояло, оно было наполовину погружено в ее полупрозрачное тело, а к бокам Фаронова теперь подходили не трубки и провода, а многочисленные щупальца. Чудище поддерживало в нем жизнь, они были одним целым!

Немного растерявшись, Пашка не успел выстрелить. Из живота улитки пулей вылетел комок слизи, полностью поглотив собой бластер. Теплая, противная масса полилась на его руки.

– Нажмешь кнопку – взорвешься, – улыбнулось чудище остолбеневшему Пашке, метнуло к нему два тонких щупальца и буквально сдернуло с него оружие. – Это тебе не игрушка, можно пораниться, – добавило оно, утаскивая бластер и пряча его где-то в своем теле.

– Молодец, Зоя, молодец! – запищал Тунгус.

Зоя? Та самая Зоя, которая помогала Фаронову в дизайне арабского отеля?! Ну вот вам и еще одна химера, еще один удачный эксперимент…

– Дави его, Зоя, дави! – взвизгнул уродец. Пашка заметил, как злодей с довольным видом копошится в своем кресле. – Он за все должен ответить, за все!

– С удовольствием, мой сладенький мессир! – заухала улитка и неожиданно быстро поползла к Пашке, волнообразно перебирая своими многочисленными ножками.

Пашка развернулся и в ужасе бросился бежать. Так. Двери – правильное решение. Эта громадина в них не пролезет!

– Двери!.. – захрипел Тунгус, разгадав его план. – Запри двери, дура!

– Слушаюсь, мой господин! – пробасила Зоя. – Не извольте беспокоиться, это я мигом.

Пашка подскочил к первой из них и дернул ручку. Заперто. Вторая! То же самое… Проклятье! Он взглянул на главный выход – тот медленно смыкал свои створки. Быстро, быстро! Пашка со всех ног кинулся к нему.

– Уйдет, уйдет же, зараза! – верещал Фаронов. – Ну же, Зоя, ты чего так медленно?

– Я стараюсь, мой господин… – пыхтело чудище.

В самый последний момент Пашка протиснулся между створками и попал… на знакомый развороченный этаж Стеклянной башни, совсем недалеко от пролома на улицу. Немного справа, у внутренней переборки, стоял, накренившись, родной танк!

– Открывай, открывай теперь ее обратно! – вопил за захлопнувшейся дверью Тунгус. Заскрипев, та снова начала отворяться. Нет, ну что за дела?!

Пашка бросился к танку. Так. Нужно спрятаться в нем, а там, глядишь, и… Из-за машины вышла амазонка с автоматом Калашникова в руке – между ними было не более тридцати шагов. Охранница – чернявая девушка с зелеными глазами – молча и даже как-то равнодушно смотрела на Пашку. Тот нерешительно остановился. Не везет так не везет, что уж поделать! Неожиданно амазонка пожала плечами и грустно улыбнулась, будто извиняясь. Что бы это значило? Может быть, капитуляция? Ну, это же совсем другое дело! Пашка бодрым шагом направился прямиком к ней. А дверь за его спиной открывалась все шире и шире… Амазонка посмотрела на нее поверх Пашкиной головы и глубоко вздохнула.

– Как же мне все это надоело… – тихо произнесла она, когда тот подошел к ней почти вплотную.

– Послушай… – пробормотал Пашка и обернулся. Зоя уже протискивалась между створками под захлебывающийся от гнева писк Тунгуса. – Мне бы спрятаться, а то я…

Не ответив, девушка развернулась и медленно пошла в сторону, безвольно опустив автомат, ремень от которого заволочился по полу.

– Э-э… – нерешительно поднял он руку, но тут сзади раздался радостный вопль монстра:

– Да вот же он, мессир, вот! Сейчас я этого голубчика!..

– Не дай ему уйти! – пискнул Тунгус.

Зараза! Пашка бросился за внутреннюю перегородку холла, пытаясь сообразить, как поступить дальше. В танк незамеченным сейчас не пробраться, тот был в прямой видимости чудища. Улица тоже отменяется: как-никак – десятый или какой там этаж. Значит, лестница, по которой они поднимались наверх, либо коридор, хотя куда он вел, было неизвестно. Он огляделся. Бежать нужно было в противоположный конец холла мимо улитки-переростка.

– Ну же, малыш, я уже ищу тебя, ищу-у-у… – напевала Зоя за перегородкой. – Где ты, а? Ну где?

Пригнувшись, Пашка отбежал к диванам и скрючился за ними, затаив дыхание.

– Я ту-у-ут, туточки я… – пела улитка, не спеша выползая из-за стенки. – Ну где ты, сладенький мальчик, где ты, где? А, в прятки играем, да? Ну хорошо, поиграем…

– Эй, рядовой! Рядовая, да, ты, с автоматом, слышишь меня? – запищал Фаронов, приметив амазонку. – Слышь, ты чего тут филонишь, а? И где остальные, я тебя спрашиваю?! Куда вы все подевались?! Ищи диверсанта, немедленно! Расстреляю за измену! Ну?! Эй, я не понял!.. Ты куда, ты куда это пошла?! Эй, Зоя, накажи-ка непослушную! Ну?!

Пашка на корточках обогнул диван и осторожно выглянул из-за угла. Покачиваясь, Зоя разворачивала свою корму в противоположную от него сторону. Послышались смачный плевок и глухое падение тела.

– Готово, мессир, – сообщила улитка.

Не теряя времени, Пашка бросился бежать вдоль перегородки.

– Держи его! – завизжал Фаронов. – Да сзади он, сзади, идиотка!

Перепрыгивая через журнальные столики и раскиданные тут и там пуфики, Пашка обогнул стену и… оказался прямо перед танком. Сам не зная почему, но вместо того, чтобы бежать к выходу, он с легкостью кошки вспорхнул на броню и, стараясь не издать ни звука, просочился внутрь башни. «Люк не закрывать, а то услышат», – решил он и прильнул к перископу. Несколько секунд чудища видно не было, но потом оно выползло спереди танка и нерешительно остановилось, шевеля рожками на голове.

– Ну где ты, где ты, где? – весело распевала Зоя. – Мой ми-и-и-иленький ребенок! Я тебя найду-у-у… Никуда ты отсюда не денешься.

– Живее, Зоя, нам нужно сматываться отсюда! – пропищал Фаронов. – Ну?! Да и черт с ним! Пошли уже! Ты же не голодная!

– Мои ферменты уже горят и булькают, мне нужно свежее мясо, – промурлыкала улитка. – Никуда я отсюда не уйду, пока полностью не поглощу его, ведь он такой сладенький, хорошенький… Мужчи-и-инка…

– Глупая дура! Я из-за тебя в опасности, ты не понимаешь этого?! – завизжал злодей. – Тогда ищи его живее!

И тут Пашка понял, что ему нужно сделать. Чего он тормозит?! У него же в руках мощнейшая пушка! Один выстрел – и он в пух и прах разнесет это чудище, да и Тунгуса заодно! Гениально! Но враги находились в противоположной стороне от линии прицела, и если он начнет сейчас разворачивать орудие, они услышат и скроются… Да и вообще, сможет ли он в таком положении танка повернуть его? Может быть, и нет – машина слишком сильно накренена. Пашка с сомнением осмотрел приборы. Система до сих пор включена – уже хорошо, но дуло орудия печально смотрит вниз. Он легонько тронул ручку, зажужжал сервомотор, и пушка резво приподнялась.

– Слышала? – встрепенулся Тунгус. – Что это было?

– Да, мессир! – Зоя деловито поползла мимо танка. – Мигом узна́ю. Может быть, лифт?

«Давай, давай, еще немного!» – уговаривал ее Пашка. Чудище оказалось позади танка, но все еще далековато от прицела.

– Куда он делся? – удивилась улитка. – У меня уже урчит в желудке! Я так разволновалась!

– Тупое животное! – завизжал Фаронов. – У тебя одни инстинкты в твоей маленькой, тупой голове!

– Они у меня везде, мессир, по всему телу разбросаны, эти самые инстинкты! – с гордостью сообщила Зоя и сдвинулась еще дальше.

Пашка закусил от досады губу и скосил глаза на рычажок для выбора типа снаряда. Кумулятивный. Хм. Наверное, лучше садануть осколочно-фугасным, но… Но тогда завизжит автомат заряжания, а это слишком шумно, так он себя точно выдаст, к тому же время дорого. Ладно, пойдет и кумулятивный, у него же там нехилая струя огня, поджарит так поджарит! Получится улитка в тесте!

«Может, что-нибудь на пол кинуть, отвлечь, как это в фильмах делают?» – подумал он, окидывая взглядом свое место. Нет ничего не привинченного! А если… Зажигалка! Вот уж точно не нужная сейчас вещь! Он достал ее и снова взглянул в перископ. Зоя пододвинулась вперед, но еще недостаточно. Он привстал, высунул руку в люк и кинул зажигалку прямо напротив прицела, тут же бухнувшись обратно. Дзиньк! Шарк!

– Он там, там! – завопил Тунгус. – Направо!

Зоя бросилась наперерез танку, но по пути повернула и… Ах ты ж, немного не туда!.. Ругнувшись, Пашка отчаянно рванул ручки управления, догоняя стволом скрывающегося монстра.

– Назад, идиотка, он в танке! – завизжал Фаронов. – Наза-а-ад!

Есть контакт! Спокойно выдохнув, Пашка нажал на кнопку электроспуска.

Сверкнуло бешеное пламя, башня покачнулась, и весь обзор в системе наведения заполонили разлетающиеся куски мяса, конечностей, потоки крови, слизи, огня и клубящегося дыма…

– Ширк, дзанг-дзанг-клоп-дзанг! – залязгал заряжающий автомат. – Шид-да-дых!

– Есть! – закрыл глаза Пашка. – Готово…

Голова его гудела, в ушах свиристел хор ополоумевших кузнечиков, через открытый люк пахнуло удушливыми газами выстрела, но это была победа. Безоговорочная. Славная. Честная. Ну и окончательная, конечно. Кто-нибудь оспорит?

Отдышавшись, Пашка вылез наружу. Воняло просто ужасно. Дым пока еще не рассеялся, но то, что от Зои практически ничего не осталось, уже было ясно. Попадание, как говорится, в яблочко. Зажимая нос и щурясь от едкого смрада, на ватных ногах он подошел к бесформенным останкам. А где… а где Тунгус?! Погиб? Он принялся ходить вокруг кучи, стараясь на что-нибудь не наступить. Странно. Погребен внутри? Очень может быть… Да и фиг с ним, в конце концов! А то так и до рвоты дойдет…

Тут Пашка вспомнил о девушке-охраннице. Как она там? Он побежал в противоположный конец холла. Но то, что оказалось там, смутило его даже больше, чем развороченное тело Зои. Амазонка лежала на животе, вся ее верхняя половина была покрыта толстым слоем красноватой слизи, а вокруг головы растекалась большая лужа пузырящейся крови. Правда, от головы там уже мало что осталось – часть черепа была буквально продавлена внутрь, напоминая подтаявший на солнце шарик мороженого. Слизь постепенно растворяла ее – девушка уже давно была мертва. Почему она не бежала, почему была так равнодушна ко всему происходящему? Странно…

Слизь! Пашка испуганно уставился на свои руки. Ведь на них тоже попала эта жуткая субстанция, пусть и немного. Только сейчас он ощутил, как они болят, зудят и чешутся, как пострадали при ожоге стволом бластера, падении сквозь лаз Тунгуса, и вот теперь – эта ферментативная гадость бешеной улитки… Ладони были красными, в царапинах и волдырях, кожа кое-где уже начала облезать. Проклятье! Нужно срочно их где-нибудь вымыть, а то так и без рук можно остаться…

Ладно, это потом, а сейчас необходимо добраться до своих, ведь путь в пентхаус он помнит. Так. Где калаш амазонки? Автомата рядом не оказалось. Наверное, его прихватила с собой рассудительная улитка… Жалко. Итак, из оружия – только трофейный кинжал Фаронова. И на том спасибо.

Пашка выдвинулся к лестнице. Проходя мимо все больше расплывающегося по полу тела Зои, он невольно покосился на него и… Твою ж мать!.. Как же это?! Пашка подскочил к мокрым, блестящим следам, отходившим от останков в сторону лестницы. Нет, это были не следы ботинок или голых ступней. Что-то странное: целая дорожка мелких, будто собачьих лапок широкой дорожкой, немного вихляя, вела к лестнице и там скрывалась из вида. Или наоборот, они пришли оттуда? Он внимательно оглядел останки Зои – никаких собак, кошек или гигантских крыс. Зато… Зато вон оно, кресло, почему он раньше его не заметил?! Из-под окровавленной спинной пластинки монстра, густо покрытой капающей с нее слизью, виднелась ручка инвалидной коляски Фаронова и часть ее спинки. Выставив перед собой нож, Пашка принялся медленно обходить кучу плоти. Еще немного, еще пара шагов… Тунгуса внутри кресла не было. Это звучало невероятно, но, кажется, он опять сбежал. Инвалид оказался на редкость прытким.

Пашка бросился к лестничной клетке. Следы на полу постепенно бледнели, в них появились разрывы и пропуски, но он надеялся, что сможет разобраться хотя бы, в какую сторону направился Фаронов – вверх или вниз. Он выскочил к ступеням и сразу понял, куда пропал калека. Внизу, в стене, находился очередной лаз – длинный прямоугольный в сечении ход, напоминающий вентиляционную шахту. Его решетчатая крышка валялась здесь же.

К счастью, на этот раз туннель оказался строго горизонтальным, а потому Тунгус не мог уползти далеко. Пашка прислушался – и правда, в матово поблескивающей глубине лаза четко раздавались шебуршание, стук, царапанье и надрывное пыхтение.

– Тунгус! – дико заорал Пашка в туннель. – Тунгус! Я достану тебя, сука!

Из полумрака донеслось знакомое писклявое хихиканье.

– А ты попробуй, попробуй, молокосос паршивый! – отозвался злодей.

Глухая ярость захлестнула Пашку. С глухим рыком он упал на колени и, зажав в руке нож, пополз по громыхающему и угрожающе прогибающемуся под ним тонкому железу туннеля. Шебуршание и стук впереди также активизировались. Так он преследовал Фаронова метров двадцать. В лазе было довольно темно – его освещали только маленькие красные светодиоды наверху да слабый свет из редко попадавшихся боковых решеток.

Развилка! Так. Он подслеповато принялся рассматривать пол туннеля. Ничего не видно! В какую сторону пополз этот злодей? Кажется, налево. Он прислушался. Точно, туда. Пашка свернул, с удвоенной энергией замолотив локтями по железу. Поворот, второй – опять развилка, да еще и тройная! Ну где этот Тунгус? Ага, справа! Пашка снова свернул, начиная все чаще порыкивать и шипеть сквозь стиснутые зубы, словно преследовавший добычу дикий зверь.

Впереди что-то мелькнуло. Вон он, вон!

– Стоять! – задыхаясь, закричал Пашка. – Стоять, Тунгус! Я поймаю тебя!

Замерев, Фаронов остановился. Злодей сдается? Ну, сразу бы так.

– Смотри не пожалей!.. – зашипел, разворачиваясь, Тунгус.

Пашка удивленно уставился на него. Небольшое квадратное тельце, куда меньше, чем человечье, – фактически только грудь, головка, свернутая набок, длинные костлявые руки и… буквально пучок тоненьких паучьих ножек под ним, не меньше десяти-двенадцати, да еще и с когтями! Вот почему следы в холле были такими странными, вот почему раздавалось это цоканье…

Фаронов мерзко захихикал. И вдруг плюнул. Пучок липкой паутины, напоминающий с виду большой комок сладкой ваты, попал Пашке прямо в голову, залепив ему глаза, рот, нос… Он даже ощутил ее горьковатый вкус и жжение на языке. Гадость-то какая! Пашка принялся сдирать с лица мерзкую массу. «Уйдет же, уйдет, сволочь!» – думал он, волнуясь, и не ошибся. Когда Пашка продрал глаза, с отвращением сплевывая остатки паутины, Тунгуса уже и след простыл.

Проклиная все на свете, он дополз до места, где в последний раз видел уродца. Опять тройная развилка! Прислушался – на этот раз было тихо. Затаился небось, гад! И куда теперь: направо, налево, прямо? Вероятность – одна треть, и не в пользу догоняющего, как ни крути. Тунгус был вовсе не дурак.

Пашка внимательно оглядел туннели. Никаких явных следов, да и вообще ничего не видно. Снова прислушался – гробовая тишина. Нечего раздумывать, в погоню! Громыхая, он повернул налево, с новыми силами заспешив вперед, и скоро попал в целый лабиринт туннелей, проходов, шахт и лесенок, ведущих в другие шахты, в мир скрытых от обычного взгляда коммуникаций и инженерного оборудования. Он попытался было вернуться к развилке, но заблудился окончательно. Проклятье! Гадство! Невезуха! Некоторое время Пашка отлеживался, тяжело дыша и с ненавистью вспоминая уродское тельце Фаронова. Что это? Цена прямого подключения к Машине? Или же Тунгус сознательно сделал себя таким? Хотя это вряд ли: наверное, просто очередной неудачный эксперимент, чего тут гадать! «Да и ладно, куда он денется – в таком-то виде? – решил Пашка. – Чекисты мигом его достанут».

Он наткнулся на довольно широкий и светлый туннель с большими решетками в полу и уже довольно неспешно пополз по нему, прикидывая, где же, наконец, из него выбраться. Поначалу внизу виднелись лишь пустые помещения, в которые Пашка не рискнул спрыгнуть, потому что если двери там окажутся крепко запертыми, залезть обратно в туннель будет проблематично. Затем пошла вереница складов, доверху забитых коробками и ящиками, туда он тоже не стал ломиться – склады всегда закрываются хорошо. «Вот если бы попасть в отель, – размышлял он. – Там, если что, можно выбить филенку!» А затем ему стали попадаться лаборатории: чаны, автоклавы, трубы, насосы, приборы, компьютеры… Первую из них он некоторое время рассматривал, но выбивать решетку не стал – что-то его заставило проползти немного еще и… И вот еще одна лаборатория. На этот раз Пашка попытался было выломать решетку, однако ничего не вышло – то ли она вообще не открывалась, то ли снизу был какой-то хитрый замок, он даже нож чуть не сломал.

Пашка дополз до вентиляции следующей лаборатории. Тот же результат. Гадство! Его начала бить нервная дрожь. Что, если он вообще навечно тут застрянет? Ори не ори – никто на помощь не придет! А если и придут, то как пить дать, зажарят лазером или скормят этой адской Машине – в порядке очередного безумного эксперимента. Неужто его жизненный лимит везения исчерпался? Как же глупо получилось-то, а! Он лег на спину, устало закрыл глаза и пару минут лежал так, безвольно покачивая левой ступней. Ему уже даже стало безразлично, что руки болели все сильнее.

Наконец его мимолетная депрессия прошла. Пашка перевернулся на живот и вгляделся в убегающий вперед туннель. Эй, а что там такое светлеет?.. Раньше этого точно не было. Он прищурился. Потолок метрах в тридцати впереди, через несколько решеток, белел ярким пятном. Ух ты, а это интересно! Пашка снова пополз, но на этот раз осторожно, стараясь не шуметь. Постепенно у него возникло новое, причем очень нехорошее предчувствие…

Там не было решетки! Из проема бил яркий свет, и доносились разнообразные звуки: побрякивания, постукивания, щелчки, непонятный гудеж… Почти перестав дышать, Пашка осторожно подтянулся к отверстию и заглянул внутрь. Сердце его чуть не выскочило из груди – Тунгус! Злодей, перебирая своими паучьими лапками, носился между двумя аппаратами. Один из них напоминал круглый, опутанный проводами магнит, находящийся на массивной подставке, хотя таковым, скорее всего, не являлся. С быстро вращавшейся штуковины стекали плотные струи то ли жидкого азота, то ли какого-то дыма. Второй агрегат, по-видимому, был пультом управления: высокий гудящий шкаф с кучей лампочек, экранов, ручек, ползунков, индикаторов и парой десятков рубильников самых всевозможных цветов, форм и размеров. Между аппаратами тянулись толстые экранированные кабели. Этот гад снова что-то затеял! Этому нужно было помешать.

Просунув голову внутрь, Пашка оглядел лабораторию. Небольшая комната, в которой, кроме аппаратов и простого металлического шкафа, ничего не находилось. Дверь закрыта, Фаронов один. Не замечая Пашку, он что-то корректировал на пульте, подкручивал, набирал на клавиатуре, разглядывал бегущие на мониторах графики, а затем, семеня и цокая по кафелю лапками, подбегал к магниту и что-то там внимательно разглядывал и прислушивался, чуть ли не прикладывая к железяке ухо своей шатающейся безобразной головы. Потом снова спешил к пульту и, кажется, при этом даже что-то напевал себе под нос. Вот же сволочь!

Пашка сжал нож и несколько секунд готовился к прыжку, рассчитывая свои действия: «Так, когда он подойдет сюда, прыгаю вон туда. Рукояткой в глаз, ногой под дых, а руки за спину… Дых-то этот у него еще имеется? Ладно, разберусь. А затем… Нет, убивать не надо, он же важный преступник! Надо брать его живым, только ранить. Главное, заблокировать его лапы, уж слишком их много…»

Он тихонько уселся у края на корточки, осторожно свесил ноги вниз, набрал воздуха, как перед прыжком в воду, пододвинулся еще чуть-чуть… еще… Что-то услышав, Тунгус вдруг резко обернулся, поднял глаза и уставился на Пашку, издав растерянный писк. Недолго думая тот прыгнул вниз, занося над головой нож…

Уродец дико завизжал, вскинув руки и засучив лапками, и попытался было отпрыгнуть, но Пашка мгновенно настиг его, схватив за руку, и сильно полоснул лезвием по его щуплым лапкам – брызнула желто-зеленая кровь, и одна из них повисла лишь на сухожилии. Тунгус закричал еще громче, ударил свободной рукой, промазал и принялся изо всех сил отпихиваться от Пашки, царапая и разрывая его джинсы острыми когтями. Тот нанес несколько сильных ударов в дегенеративный живот и голову, сам схлопотал чувствительный хук в челюсть, они крепко сцепились и ударились о пульт. Там что-то запищало, загудело, некоторые индикаторы быстро замигали, а магнит вдруг резко ускорил свое вращение.

– Отстань, отстань от меня! – заорал Тунгус. – Что ты наделал, идиот?! Прекрати немедленно! Мы так все погибнем!

Руки Фаронова остались человеческими, хотя и усохшего вида, к тому же ему не хватало массы и размаха, зато паучьи ножки действительно оказались серьезной угрозой. Каждая по отдельности была слаба, но обладала когтями, и конечностей этих было много! Некоторые из них добрались до Пашкиного лица и принялись до крови царапать его, но тот сумел отпилить еще пару из них – под душераздирающий вой злодея, конечно. Пашка еле сдерживался, чтобы не пырнуть злодея более серьезно… Но так все-таки нельзя было.

А гул вокруг тем не менее нарастал. Магнит крутился все быстрее и даже начал уже светиться резким голубым светом. Хм… А вдруг это и правда было опасно? Что делать?

– Останови это!.. – зашипел Пашка. – Ну?!

– Так отцепись же от меня, идиот! – сверкая красными глазками, пропищал Тунгус, но хватку ослабил и даже убрал пару лапок с его лица. Пашка чувствовал, как по нему течет горячая кровь.

– Хорошо, я отпущу тебя, – тяжело дыша, сказал он. – На счет «три», да?

Фаронов демонстративно закатил глаза, мол, что за детские игры… Пашка отпустил его, и тот, покачиваясь, отпрянул в сторону.

– Вечно ты да твой Соломон под ногами путаетесь… – проскрипел уродец и, не сводя с Пашки глазок, повернулся к пульту, хотя с его слабенькой шеей проделать это было непросто. – Отойди-ка вон туда! И спрячь нож!

Пашка покосился в указанный угол и покачал головой, хотя нож и убрал.

– Делай при мне, – глухо ответил он. – Знаю я тебя.

Скривив рожу и пробормотав: «Знает он меня, как же!», злодей принялся щелкать тумблерами. Вой магнита и его вращение снова усилились, а свечение стало теперь чисто белым.

– Эй! – нахмурился Пашка. – Ты чего это делаешь, а?

– Слышь, умник! – пискнул Фаронов. – Нельзя просто так взять и выключить это. Теперь уж придется довести процесс до определенной стадии и только тогда вернуть его в исходную, безопасную точку! В промежуточных состояниях система крайне неустойчива – так тебе понятно?!

– А что это вообще? – спросил Пашка с подозрением.

Уродец замялся, отвел глаза, и Пашка понял, что тот сейчас ему соврет.

– Что это такое?! – рявкнул Пашка и приблизился к нему, демонстративно доставая нож.

Фаронов отпрянул, уткнувшись в пульт, изобразил кислую улыбку и скосил глаза за спину Пашки, туда, где находилась дверь. «Ага, знаем мы эти штучки! Нет уж!» – ухмыльнулся про себя Пашка.

– Считаю до двух с половиной, – произнес он с угрозой. – Что это такое и что ты тут делаешь?!

Сзади раздался щелчок, и дверь внезапно распахнулась. Поняв свою ошибку, Пашка начал разворачиваться, но было уже поздно – в лабораторию словно бешеная фурия влетела Женщина-Кошка – переодетая ею Милослава. Залихватским ударом ноги она отбросила Пашку, тот отлетел к установке с магнитом, задел ее и упал на пол. Нож пропал где-то в противоположном углу лаборатории.

– Милая, ну что же ты так долго?! – радостно прокричал Фаронов. – Я думал, этот псих убьет меня!

– Ты в порядке, любимый? – проворковала Милослава, приняв эффектную позу посередине комнаты.

Пашка затряс головой, приходя в себя. Ну, погодите… Кинжал! Где он?!

– Да-да, все нормально, – пропищал Тунгус. – Только пару ножек он мне, сука, все-таки подпортил…

– О боже, дорогой! – Милослава всплеснула руками, заметив оторванные паучьи лапки и зеленоватую жижу на полу.

– Перестань, это все скоро станет совершенно не важно, ну, ты же понимаешь меня, любимая?

– Понимаю, – промурлыкала девушка, одной рукой прижимая к себе злодея, а второй доставая из-за пояса миниатюрный бластер. – Пришить его, милый?

– Безусловно, – захихикал Тунгус. – Как шелудивого пса.

«Когда Смерть стоит уже перед тобой, скалясь и ухмыляясь, когда она дышит на тебя зловонным трупным перегаром и протягивает костлявую руку для променада по аллее Забвения, вспомни, парень, одну простую истину: спасет тебя только чудо. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты стать для себя этим чудом? Осталась ли хоть крупица мужества в твоей плачущей, скорбящей по свету душе? Осталась ли хоть капля алой крови, и способен ли ты сделать еще один вздох? Тогда ты уже чудо. Всего лишь поверь в это. Поверь, если не готов без боя превратиться в бесплотную пыль из-за той, кто снова и снова упивается нашими жизнями», – вспомнил Пашка читанное в каком-то вестерне-боевике.

Не чувствуя боли и усталости, он резко вскочил и с животным рычанием прыгнул на злодейскую парочку, сбив их с ног – все упали, а Фаронов, перевернувшись в воздухе, умудрился задеть целый ряд тумблеров и ползунков на пульте. Грохнул выстрел, второй, из-под рычагов и кнопок посыпались искры, полыхнуло желтое пламя, заверещала сирена, а магнит завертелся настолько быстро, что визг его, казалось, сейчас преодолеет ультразвуковой порог. Не обращая на это никакого внимания, Пашка коленом выбивал из Милославы дух, придавив ей руку с пистолетом, а Тунгусу с хрустом ломал очередную ножку.

Но так продолжалось недолго. Внезапно сражающихся тряхнуло с такой силой, что они выпустили друг друга из своих жарких объятий, а затем что-то ухнуло, да так, что заложило уши, и… наступила полная невесомость.

– Какого черта… – изумленно пробормотал Пашка, медленно переворачиваясь вверх ногами. Его отнесло к шкафу, и он больно стукнулся плечом о его острый угол. – Это как же?!

– Слава! – откуда-то, будто из-под воды, донесся визг Фаронова. – Слава, где ты? Генератор! Боже! Оно сейчас прорвется сюда! Его надо выключить!

Все происходило словно в замедленном кино. Пашку развернуло лицом к остальным и точно вниз головой. В этом положении он завороженно смотрел на круглый огненный шар над пультом, на разлетающиеся куски каких-то его деталей, оторванных лапок Тунгуса и прочего мусора, на Фаронова, с гримасой ужаса пытавшегося добраться до кнопок и рубильников, на растрепанную Милославу в кожаном костюме, снова направляющую на него пистолет… И на нечто большое и белое, похожее на гриб, подернутое странной дымкой и как простыня на ветру, выпячивающееся из центра магнита, который, кажется, и вправду перешел на ультразвук, потому что вокруг установилась полная, просто нереальная тишина…

Немой выстрел. Вспышка. Мимо… Милославу начало разворачивать в сторону от Пашки, она отчаянно засеменила ногами, пытаясь противостоять инерции, и выглядело это довольно забавно. Пашка извернулся, с силой оттолкнулся ногой от шкафа и полетел на злодейку, выставив вперед руки. Заметив его, Женщина-Кошка открыла рот, что-то закричала, но крика не было слышно. Корректируя полет, Пашка оттолкнулся еще раз, от двери, и наконец врезался в девушку, одновременно вырывая у нее пистолет.

Милослава не ожидала этого. Немое удивление. Злость. Досада. Ужас. Переворачиваясь вниз головой, она столкнулась с Фароновым, щелкавшим тумблерами на весу, и они оба, барахтаясь слепыми котятами, медленно полетели прямо в эту жуткую, белую и потустороннюю «простыню». Пашка хотел было остановить их, задержать, он даже ухватил каблук девушки, но пальцы его соскользнули… Оттолкнуться от стены не получилось – слишком далеко, к тому же его уже развернуло обратно к двери. Замахав руками-ногами и изогнувшись, он начал делать поворот в обратную сторону, однако момент был упущен. Фаронов и его пассия неумолимо приближались к грибу, испускавшему яркие лучи света…

Постепенно стали проявляться звуки. «Уа-а-а! Н-на! Уа-а-а! Н-на!» – пульсировал сошедший с ума пульт. «И-и-и! З-з-з!» – визжал магнит. Мерное, плотное биение тяжелого воздуха. Шипение ненасытного огня. Свист… Треск…

– Не-э-эт! Не сейчас! – возник, вибрируя, крик Тунгуса. – Еще рано! Нет! Нельзя!

Низкий, потусторонний звук. Бум-бум! Бум-бум! Гриб робко коснулся Фаронова, а затем, осмелев, утробно чавкнул, вздрогнул и начал втягивать калеку в себя, озаряясь фиолетовыми вспышками. Тунгус беспомощно засучил бесчисленными паучьими ножками, крепко удерживая Милославу одной рукой за талию – вторая находилась уже внутри субстанции.

– Отвянь, отвянь от меня, проклятый! – в ужасе заорала на него девушка. – Что же ты делаешь, скотина?! – Она с мольбой в глазах посмотрела на Пашку. – Помоги мне! – Но тот не мог ничего поделать, лишь неуклюже размахивал руками, так и не найдя надежную точку опоры.

– Никак… – виновато пропыхтел он. – Прости…

– Куда ты, милая: сбежать от меня решила?.. – захрипел Тунгус, обвивая Милославу оставшимися паучьими лапками. – О, еще один предатель на борту!.. Ну нет, мы отправимся в этот ад вместе, и не надейся здесь остаться, грязная потаскуха!

Милослава принялась нещадно материться, извиваться, как попало бить Фаронова, но тому уже все было нипочем. Гриб же с удовлетворением ухнул и начал быстро сжиматься, засасывая их обоих в себя. Кажется, Машина приняла этот дар, жертву… или просто пищу. Она была удовлетворена.

Перспектива перед глазами Пашки исказилась: тела несчастных начали истончаться, превратились в длинные разноцветные линии и постепенно полностью погрузились в гриб. Тот довольно чавкнул, еще пару секунд повисел в воздухе, подрагивая, а потом с хлюпаньем втянулся в центр магнита, откуда и появился.

А пульт разгорался все сильнее, трещало безумное пламя, валил черный, густой дым… Дышать становилось все труднее, жар огня уже обжигал Пашку. Нужно было сматываться! Он замолотил руками и задрыгал ногами, стараясь снова развернуться к двери. Так, а теперь за что-нибудь зацепиться и навсегда покинуть это опасное место! Еще немного подтянуться и…

Удар! Еще удар! Установка с магнитом качнулась, ее массивное основание задрожало, все вокруг загудело, затряслось, вертящаяся болванка окуталась красным пламенем и… ее разорвало на мелкие осколки. Изрядно посеченный ими, Пашка грузно упал на пол – невесомость исчезла, и портал в неведомое закрылся.

Весь в крови, он лежал на боку и безучастно смотрел на жирный, клубящийся дым, постепенно обволакивающий его. Выхода отсюда все-таки не было. По крайней мере, не для живых. А значит, Смерть победила. В который раз. Еще одна ее маленькая победа, примите, мисс, поздравления… А книги врут, врут, они всегда врут… Чудо, значит, нужно? Но чудес не бывает, есть только технология. Тупая, бездушная технология, и больше ничего. И побеждает всегда просто более сильная железяка. Потому что технологии неведома такая вещь, как душа. Ибо душу не измерить и на весы не положить. И поймет это только Человек. Машине не дано. Она – всего лишь Алгоритм. А потому пусть убирается к черту!

Задыхаясь от едкого смрада, скрипя зубами, Пашка приподнялся сначала на одном локте, потом на втором, подобрался, сел и, шатаясь, наконец-то встал. На нем уже дымилась одежда.

– Врешь, не убьешь… – прошипел он и из последних сил заковылял к выходу.

Сзади него что-то щелкнуло, хлопнуло, и грохнул новый взрыв, куда сильнее прежнего. Пашку бросило на стену, он ударился головой и потерял сознание.

Крики… Дым… Огонь… Вокруг незнакомые люди в спецовках… Все бегают, суетятся, тащат Пашку на носилках по длинным, очень длинным коридорам, слишком длинным коридорам… И боль, всепроникающая боль во всем теле… Что происходит? Мир как будто в тумане, это кошмарный сон, который никак не закончится и длится, длится, длится… бесконечно.

Пашка хотел закричать, но не мог. Он хотел проснуться, встать, убежать, но это тоже было ему недоступно. Он хватал ртом воздух, таращил глаза и пытался хоть что-нибудь понять, но никто ему ничего не объяснял. А может, ему и объясняли, только он ничего не слышал. К нему наклонялись плохо различимые лица: одни просто улыбались, другие терпеливо успокаивали, а третьи настойчиво требовали объяснений и даже кричали на него, но все это было за гранью понимания Пашки.

И потом на него надели кислородную маску, содрали все еще тлевшую одежду, наложили бинты и долго чем-то поили… И опять несли, поднимали на одном лифте и опускали на другом, и снова коридоры, переходы, повороты…

И наконец – вот она, улица, свежий воздух, вечереющее небо, высокие горы, джипы и бронетранспортеры, палатки и флаги, марширующие колонны солдат и… Федор. И Лиза, и Сармат, и Соломон. Все улыбаются, машут ему руками, а Лиза плачет… Но где же Тунгус, где этот чертов подонок?! Куда он подевался?! Где… он?..

Который час уже «вечерело». Было далеко за полночь, но Машина снова не собиралась закатывать солнце за горизонт по привычному людям расписанию. Они сидели на высоком холме и грелись лучами этой капризной, но приятно теплой подделки. Внизу находился лагерь Объединенных Сил Посвященных, или ОСП: как объяснил капитан, – военизированного формирования, призванного охранять порядок в мирах и на границах между ними, этакие миротворцы при вселенском ООН, одной из многих организаций посвятов. Там было много кого: и русские из каких-то параллельных для Пашки Вселенных, и французы, и деловые американцы, даже дархане и странные существа, напоминающие белые клубни картофеля. Ввиду усталости он не стал интересоваться, от кого они произошли, сейчас это интересовало его меньше всего. Всюду сновали танки, джипы, летали военные гравилеты, утыканные пушками и прочими грозными приспособлениями, бегали озабоченные офицеры, отдавая приказы направо и налево, а солдаты ловко устанавливали палатки и небольшие домики, для командного состава. Лагерь здесь строился основательно и явно надолго.

ОСП вызвал Соломон еще в отеле, в номере Пашки, и полигон он открыл для них тогда же, хотя Фаронов в запарке даже не заметил этого. Однако чтобы военные прибыли сюда, понадобилось несколько часов – бюрократия, по словам Хорошавина, у посвятов просто зашкаливает, к тому же вызывать их пришлось, ситуацию полностью не раскрывая. По сути, военные прибыли только потому, что был незаконно расконсервирован закрытый полигон, и в нем «творится полный беспредел, содержится много пленников». Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Именно прибывшие медики и спасли Пашку, накачали его лекарствами, обмотали бинтами, налепили пластыри, в общем, поставили на ноги. По заверениям Хранителя-врача, если бы не его своевременное дарханское лечение, был бы Пашка уже на том свете, и тот ему вполне верил. Впрочем, несмотря на строго-настрого прописанный постельный режим, после позднего ужина он сбежал из санчасти и вместе с друзьями решил подышать свежим воздухом за территорией лагеря, так как уже через пару часов чувствовал себя лучше, чем когда-либо – процедуры Хранителей действительно оказались фантастически эффективными. Прихватив с собой несколько бутылок вина, которые невесть где добыл Сармат, они взобрались на соседний холм – вид оттуда открывался просто изумительный.

– И что теперь будет? – спросил Пашка, отхлебывая полусладкое кахетинское.

– Да много чего, – хмыкнул задумчиво капитан. – Начнется расследование, набежит куча экспертов, ищеек, профессоров, технарей, ну и полицаев всяких, чекистов наших тоже. Наверное, посвятовских журналюг пригласят, но поначалу вряд ли. Опечатают тут все… Спасут невинных, накажут виноватых. Накормят голодных, утешат плаксивых. Начнется извечный спор: кто за что отвечает, кому тут место, а кому нет, кто филонил, а кто работал, кому награда, а кому общие расходы оплачивать. Американцы будут наезжать на русских, дархане – на американцев… Все как обычно. Но ты, главное, помни, что мы тебе наказали. Усек? Держи, пожалуйста, язык за зубами. Во избежание, как говорится. А это дело может затянуться на годы…

Пашка озадаченно кивнул. Ему не очень понравился состоявшийся несколько минут назад разговор, но какой у него был выбор?

– Да уж, – вздохнул Сармат, отхлебывая из второй бутылки, – думали, сами справимся, а вот оно как вышло… Сто медуз мне в горло! Может, Соломон и поторопился вызвать этих охламонов; может быть, и не стоило…

– Как это не стоило? – возмутилась Лиза, недовольно скрестив руки на груди, – а как же Паша? Он бы погиб, если бы они не подоспели!

– Это верно, – сержант развел руками, – я потому и говорю – кто ж знал! А вообще Пахан молодец, молодец, кто ж спорит! – Сармат хлопнул Пашку по плечу, и тот инстинктивно сморщился, хотя никакой боли уже не чувствовал – лечение у дархан действительно было на высоте. – Ой, извини, дорогой! Я забыл…

Лиза возмущенно фыркнула.

– Дело-то серьезное, ребята, – повторил Хорошавин. – Если некоторые вещи, творящиеся здесь, вылезут наружу, то… не знаю даже, что и подумать.

Дело было в том, что они хотели скрыть факт взлома Машины Тунгусом и Соломоном, и даже факт взлома идентификационного кода посвятов. По счастью, Соломон замел большинство следов, полностью уничтожив или скрыв ключевые лаборатории с излишне интересным оборудованием, компьютеры с материалами, рабочие образцы и прочее, до чего смог добраться. Чекисты потом даже пытались списать перед ОСП мощные взрывы на козни Фаронова, но это устроили они сами. К сожалению, времени для зачистки было не так уж много, но даже сейчас, мол, экспертам ОСП придется немало повозиться, чтобы восстановить хотя бы часть правды о том, что происходило в этих местах. Конечно, оставалось множество свидетелей: девочки-амазонки, обслуга замка-резиденции и отелей, с десяток оставшихся в живых гвардейцев-параллоидов Тунгуса, узники концлагеря и даже, говорят, гладиаторы в Колизее, но знали они не так уж и много. Ведь главное действующее лицо – Фаронов, и его приспешница Милослава пропали. А знание факта о взломе – это еще не умение ломать.

– Мультивселенная пока не готова ко всему этому, – качал головой Хорошавин. – Если технологии, открытые здесь, попадут не в те руки, боюсь, настанет скорый апокалипсис. И дело даже не в войне и тотальном захвате миров каким-нибудь психом вроде Тунгуса. Это еще и обрушение экономики большинства цивилизаций, не готовых к той сладкой жизни, какую может обеспечить Машина. Не подскажете, что случится с Россией и прочими ведущими державами, появись на рынке безграничный, да еще и практически бесплатный источник энергии вместо нефти, кормилицы нашей? А может быть, вы хотите оставить без работы строителей или оружейников? Управление Машиной – это, конечно, прекрасно. Но мы, повторяю, не готовы. Пройдут годы, столетия или, возможно, даже тысячелетия, прежде чем человечества параллельных Вселенных смогут без опаски использовать ее на полную катушку. Но пока… Нет! Идентификационная метка тоже, знаете ли, слишком распространенная у посвятов вещь. Важная вещь. И если все узнают о ее неэффективности, начнется хаос, а в этом тоже нет ничего хорошего. Все это нужно скрыть. Самим нам, пожалуй, не справиться, то есть понадобится помощь, и я попытаюсь подключить надежных людей в самом Метрострое и… некоторых других местах… В конечном итоге, надеюсь, мы сколотим команду по прикрытию всего этого безобразия, но до этого момента я вам даже не советую, нет: я вам приказываю молчать! А легенда простая: вы ничего не видели, ничего не слышали, были ночью забраны из своих домов незнакомыми людьми, эти дни просидели в карцере, который теперь найти не можете, и это все. В противном случае я буду настаивать на добровольно-принудительном стирании памяти. И если вы думаете, что я шучу, то очень сильно ошибаетесь.

Нет, еще одну такую операцию Пашка уже не выдержал бы: по крайней мере, он сам так думал; поэтому, как и все остальные, дал клятвенное согласие молчать.

– Помните, – спокойным голосом пригрозил капитан, – узна́ю, что к вам подбираются ищейки, а я узна́ю, потому что сам нахожусь в этой системе, чесслово, из-под земли достану и профильтрую, не сомневайтесь. А потом и себя заодно. Мы не вправе рисковать. До этого момента, конечно, я как могу прикрою вас, но не более того. Ну а если не я, то сотрут они, только сначала вытряхнув из вас всю душу, и сделано это будет совсем неинтеллигентно… А может быть, уже прямо сейчас кто-то из вас готов на эту простую операцию? Пока не поздно, а? Поверьте, ваша жизнь станет куда проще и спокойнее!..

Но желающих не нашлось. Обрести такое спокойствие ценой потери памяти никто не хотел. И ему верили. Хорошавину вообще стоило верить.

– Но если что, подходите, – сказал капитан. – Буду рад помочь вам успокоиться…

Вот только сколько можно было так продержаться, не спалившись, сказать было сложно. Пока к ним как свидетелям или тем более соучастникам Тунгуса не приставали – и это вселяло некоторую надежду, но ведь прошло лишь несколько часов…

К тому же существовала проблема Даледа и его подчиненных – знакомые им Хранители уже о многом должны были догадаться, а значит, им также нужно было бы… заткнуть свои рты. Но они были дарханами, да еще и «при исполнении», а это являлось серьезной, очень серьезной проблемой. Впрочем, по рассказам посвятов Пашка понял, что существа эти довольно благоразумные и сложность ситуации понимают не хуже «приматов». Другой вопрос, что их самих еще не нашли. Может, сгинули на болоте или погибли от зубов панцирных волков в пампасах – это было неизвестно, хотя пара отрядов Хранителей уже отправилась на их поиски.

Они еще некоторое время ломали головы над этой сложной проблемой, но все вертелось вокруг их нового «клуба молчунов» внутри общества посвятов. «Секретное общество внутри другого секретного общества, – не без удовольствия думал Пашка. – Крутизна в квадрате».

– Надо будет потом как-нибудь пробраться сюда и затереть следы дополнительно, – сказал Федор. – Чтобы комар носа не подточил! И чем скорее, тем лучше. Сможешь, Соломон? Ты ведь один у нас тут, излишне посвященный…

– Постараюсь, – с серьезным выражением лица кивнул тот. Он явно хотел реабилитироваться. – Только одному мне тут не справиться.

– Решим, – кивнул Хорошавин. – Только давай без самодеятельности, исключительно по моей команде, ладно? За нами могут наблюдать.

– Без вопросов, капитан.

– Улики хорошо спрятал?

Соломон уверенно кивнул.

– Да, в специальные такие изолированные пространственные пузыри – чпок! – и схлопнул пару этажей в кусок подпространства, глазом ничего не заметить. Лабораторный комплекс у нас ведь построен по принципу «конструктора»: там добавил, там убрал – и все по-прежнему выглядит целостно и гармонично… Не думаю, что даже Хранители знают о такой технологии. И попасть туда можно теперь только через Машину. В общем, оэспэ обломится.

– Хорошо, да только сильно-то не зазнавайся! – мрачно ответил Федор. – Нашлись вы – найдутся и другие умники поковыряться там, где не надо, еще и похлеще вас… Кстати, если майора Даледа не найдут, нам самим их нужно будет отыскать.

– И лучше мертвыми, чем живыми… – тихо произнес Сармат, но внимания на него не обратили.

– С этим могут возникнуть проблемы, – вздохнул Соломон. – Даже не представляю, как это можно сделать… Вояки засели здесь явно надолго. А потом, может, и другие конторы припрутся. Вы же знаете, как оно бывает.

– Надо, – жестко ответил Хорошавин. – Придется, мой дорогой.

– Надо так надо, – пожал плечами Соломон. – Я разве спорю? Попытаюсь задействовать Машину. Она у нас умница, разберется…

Марину, дочку орка-людоеда, спасли – ее нашли целой и невредимой там же, в пентхаусе Башни. Ее адрес, который Михайлов передал Пашке, пригодился – военные ОСП обещали быстро доставить девочку матери, хотя предстояло еще выяснить, из какого параллельного мира та была выкрадена, а это для непосвятов было довольно сложной процедурой.

Стало также ясно, почему все путались в поисках этапов злосчастного турнира – Фаронов в это время экспериментировал с терраформированием, буквально на ходу перекраивая многие участки полигона, встраивая то тут, то там гору, болото, а то и кусок пампасов, или просто меняя русло реки. Многие расстояния существенно увеличились, а направления изменились, хотя карты в навигационных системах танка и гравикрыла с этими изменениями периодически синхронизировались – этим не преминул похвастаться Соломон, мол, это его такая классная система.

– Вам еще повезло, что Тунгус толком так и не добрался до заселения местных просторов дикой фауной, – говорил он, – только всяких уродцев закидывал, чтобы совсем уж скучно не было. Тогда точно туго пришлось бы. Поверьте, он весьма горазд создавать разных монстров! Орк – это еще что. Помню, в Колизее…

– Хочу помянуть Серегу… – глухо произнес сержант, перебив Соломона. – Боевой мужик был, свой в доску.

– И Семена Зайцева, – добавил Пашка.

– Да, и Семена, – поддержала Лиза.

Они отпили по глотку и немного помолчали.

– А что насчет этого вашего Грюнвальда? – спросила вдруг девушка. – С ним-то что?

Повисла напряженная тишина. А об этом типе все и забыли! Вот те раз!

– Доберемся, ребята, обязательно доберемся, – сказал наконец Федор, но Пашка уловил в его голосе некоторую неуверенность.

– Не наше это уже дело, кому надо, те достанут, – сплюнул Сармат. – Флаг им в зубы, дархановским ослиным архаровцам.

– Погодите, – нахмурился Пашка, – но ведь тогда наружу всплывет взлом Машины и… вообще все это! Как же так? Нельзя, чтобы его схватили… посторонние!

Капитан и сержант молча переглянулись.

– Парень прав, – медленно проговорил Федор. – Значит, Сармат, это все-таки наше с тобой дело, я бы даже сказал, личное. Ты готов дать этому скандинавскому ублюдку в зубы… ну, скажем, через недельку, в следующий четверг? Возьмем за свой счет отпуск и…

– Усегда готов, – снова сплюнул сержант. – Другому не обучены.

О Тунгусе никто больше не вспоминал. Сгинул и сгинул, туда ему и дорога, никаких следов от него не осталось. Пашка тоже теперь старался не думать об этом «паукообразном». Правда, о Милославе выяснилась кое-какая пикантная подробность.

– Ты заметил, Паша, что Тунгус ее часто Славой называет? – ухмыльнувшись, спросил Соломон Пашку.

– Ну да, а что? Просто сокращенный вариант.

– Сокращенный-то сокращенный… Это Слава у нас был сокращенный, то есть измененный! – Соломон красноречиво посмотрел на него. – Это бывший мужик, понимаете? Станислав Байкальский. Транссексуал. Мечтал стать девчонкой, ну мы и… помогли ему, с помощью Машины, конечно. Да, было и такое… А что? Он сам хотел. А вы что, шовинисты, что ли?

Сармат, ухмыльнувшись, посмотрел на Пашку:

– А ты уже небось познакомился с этой особой поближе, да?

– Нет, – отрезал тот. Слава-Милослава… Вот не подумал бы!

После этого разговор сменился темой о том, как скоро они вернутся домой, что будут делать дальше, кто сперва примет душ, а кто позвонит родным или «реально» напьется, и так далее. Отправить их по своим мирам обещали на следующий день, пока, мол, не позволяло военное положение ну и, собственно, статус свидетелей и пострадавших в том числе. Жизнь еще не полностью вошла в свое привычное русло, но, кажется, все шло именно к этому.

Правда, Лиза вовсе не была рада тому, как все закончилось, ведь Гельмут навечно остался в Машине. Соломон, конечно, пытался успокоить девушку, подавал ей намеки, что со временем сможет вернуть ее возлюбленному тело, но она ему особо не верила, ведь прежнего доступа к Машине у Соломона уже не было. Он и так еле успел убрать со стены в Стеклянной башне огромное лицо Циммермана, и общение с ним теперь было затруднено даже через Пашку. Никто пока не знал, что с этим делать, оставалось лишь надеяться на лучшее.

По уже довольно темному небу пролетел метеор, за ним еще один, чуть поменьше. Молчание затянулось. И тут Пашка вспомнил об одном очень важном деле…

– А вы говорили, Федор Вениаминович… – Он запнулся, подбирая слова. – Ну, типа, вербуете меня… к себе. Это так? Вы серьезно тогда говорили или просто меня от дархан… ну… отмазывали? Я хотел сказать, что…

Хорошавин внезапно рассмеялся:

– Помнит ведь, а! Не забыл! Да, Паша, было такое дело, чего уж там. С одной стороны, проявил ты себя в общем-то неплохо. Человек ты надежный, вот только обучить надо многому, а вообще…

– А с другой стороны, ты хоть и не посвят, но знаешь уже слишком много, – пояснил сержант. – По тебе машинка для стирания памяти просто плачет!

– Да ладно тебе, – поморщился капитан. – Хотя доля правды тут есть, Паша.

Пашка замер. Его сердце снова было готово выпрыгнуть из груди.

– Сам-то ты как? – спросил Федор.

– Я… Я готов! – встрепенулся Пашка.

Сармат прыснул:

– Он готов, видите ли! Ну-ну. Ты же даже в армии не служил!

– Ну и что? – попытался возразить Пашка.

– А вот я в полтора года гадюку загрыз, понял? – заявил сержант. – Я с детства готов был, все подтвердят. Потом, уже в пять лет, залез на крышу трехэтажки и…

– Чего? – опешил Пашка. – Гадюку загрыз?

– Ну да. А что тут такого? А ты что, не можешь? Странно, странно. – Сармат демонстративно выпятил нижнюю губу. – Вот и я об этом.

– Да нет, погоди, ты сказал, что в полтора года гадюку загрыз… – Пашка нахмурился. Тот «таблеточный» Сармат, заставивший его охотиться на трилобитов, говорил то же самое, но Пашка не мог знать этого факта о жизни сержанта, он был уверен! Как же так? Как это было возможно? Значит, те персонажи у реки не были лишь плодом его воображения, «взбодренного» действием таблетки? Значит, его разыграла… сама Машина? М-да, как все сложно…

– Ну, было дело, об этом все знают, – пожал плечами Сармат. – Что с того?

– Да нет, ничего, проехали, – попытался улыбнуться Пашка. – Просто впечатлило, вот и все. И какова была на вкус, ну, змея-то?

– Да иди ты! – беззлобно ухмыльнулся сержант.

– Вы что-то не о том, – заметил капитан. – Мы, кажется, о вербовке Павла?

– Да-да, – смутился Пашка. – Простите. Я правда готов! Хоть сейчас!

Хорошавин ухмыльнулся:

– Ну, твое рвение мне понятно, это хорошо. С чем тебе придется встретиться, ты уже примерно представляешь…

– Да-да, – поспешил заверить его Пашка.

– …хотя это еще далеко не все, уж поверь мне. Но если такое дело, что ж…

Пашка снова замер.

– …Это не совсем в моей компетенции, но я постараюсь помочь тебе, дам, так сказать, рекомендации и окажу соответствующую протекцию. Однако в любом случае тебе до этого придется стать посвятом.

– Это как?

– Узнаешь. Непосвятам знать не положено.

Все засмеялись. Обстановка немного разрядилась.

– Потом тебе надо будет закончить наш, посвятовский университет, ну и так далее, – продолжил Федор. – Короче, влиться в наше широкое, но страшно засекреченное общество. Вон Соломон тебе расскажет, он в курсе.

– Да без проблем, – хмыкнул Соломон, подмигнув. – Если за решетку не упекут или мозги раньше времени не поджарят.

– Ой, да ладно тебе, – махнул рукой капитан. – Расслабься. До поры до времени.

– Я согласен, я готов! – выпалил раскрасневшийся не столько от выпитого вина, сколько от волнения Пашка.

Все опять засмеялись. Атмосфера и вовсе стала теплой, почти домашней. Они еще с полчаса довольно мило болтали, уже допив вино, пока не пришел какой-то адъютант и не приказал всем срочно вернуться в лагерь, мол, начало комендантского часа.

– Я еще посижу пару минуток! – взмолился Пашка. – Ну пожалуйста!

– Хорошо, только не задерживайся, – кивнул капитан. – Прохладно – простудишься.

Уже совсем стемнело: наверное, устала даже Машина. Обхватив колени руками, Пашка сидел на камне и смотрел на загорающиеся в вышине звезды. Одна, вторая, третья, восьмая… Ну, вот и созвездие. Похоже на гравилет… Да уж! Гравилеты, бластеры, дархане, Машина… Сколько же ему пришлось узнать за эти дни – уму непостижимо! И что же теперь, как теперь все сложится? Какой из него выйдет посвят, какие свершения будут еще в его жизни? И сможет ли он унести с собой тайну этого странного места, не выдаст ли то, к чему Мультиверс пока не готов?

Пашка засунул руку в карман, достал последнюю таблетку Гельмута и, раскрыв пакетик, вывалил ее на ладонь. Хватит с него глюков, хватит ложных воспоминаний! Широко размахнувшись, он швырнул таблетку в темноту. И темнота молча проглотила ее.

Из-за горного кряжа выглянула любопытная луна, а потом задул ветер, начав бодро разгонять на небе куцые облака. Пашка смотрел вниз, на россыпь огней военного лагеря, разбитого прямо напротив резиденции Тунгуса, неудавшегося Повелителя Всея Вселенной. Движение там уже почти стихло, только редкие часовые медленно расхаживали меж палаток и боевой техники, да чуть дальше, у каньона, садилась пара разведывательных гравилетов: наверное, вернулась одна из поисковых групп. Может быть, нашли майора Даледа? Пашка поежился – становилось и правда холодно. Пора было возвращаться.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg