Алексей Калугин КАСКАДЕР НА ОДИН ТРЮК
Без малого девять месяцев Чейт, не разгибая спины, лопатил навоз на хрюновой ферме, строя планы, как потратить заработанные деньги. Сумма к концу срока контракта набегала неплохая, но для одних дел, задуманных Чейтом, она казалась слишком уж большой, а для других — недостаточной.
Несмотря на миролюбивый нрав хрюнов, внешний вид их производил довольно-таки отталкивающее впечатление: бочкообразное тело, опирающееся на четыре расставленные в стороны короткие ноги-палки, покрытое зеленовато-бурой пупырчатой кожей, которая постоянно лоснилась от сантиметрового слоя липкой слизи. Хрюны не давали молока и не несли яиц, шкуры их не годились для выделки, а мясо отличалось жесткостью и неприятным привкусом — два года назад никому бы и в голову не пришло выращивать хрюнов на ферме. Разведение хрюнов превратилось в чрезвычайно прибыльное дело после того, как Арво Бергстейн, исследователь, посвятивший двадцать лет жизни изучению этих животных, опубликовал в одном малотиражном узкоспециальном научном журнале статью о том, что в естественных выделениях хрюнов содержится ряд биологически активных веществ, способствующих омолаживанию кожи. Случилось так, что статья Бергстейна, адресованная двум десяткам коллег-специалистов по хрюнам, была перепечатана, пожалуй, самым популярным и престижным еженедельником Галактической Лиги — журналом «Пульс Галактики». Это и положило начало хрюновой навозной лихорадке. Почтенные матроны, матери семейств и молодые девицы всех рас, народов и цветов кожи, зажав носы, принялись нырять в ванны и бассейны, залитые хрюновым навозом. Стоили такие ванны дороже, чем если бы их наполняли лучшими земными сортами шампанского и коньяка.
Неполных девять месяцев Чейт просидел чуть ли не по уши в хрюновом навозе, но так и не заметил никаких изменений на своем теле: не стал меньше старый шрам на правой голени, не потускнел и голомарк на левом плече, изображающий развевающийся флаг Земной федерации, — память о двух годах армейской службы в мобильной пехоте сначала на Туке-4, а затем, во время шенского конфликта — на военной базе «Головачев-12». Но в свои двадцать восемь лет Чейт не жаловался ни на качество кожных покровов, ни на здоровье, ни на плохое настроение, только порой — на нехватку или полное отсутствие наличных средств.
Получив кредитную карточку с причитающейся ему суммой денег и так и не придумав, куда бы их повыгоднее вложить, Чейт решил для начала немного отдохнуть, поразвлечься и проветрить легкие от хрюновой вони на планете Каней.
Планета Каней! Планета Развлечений! Планета Мечты, где круглые сутки проходят карнавалы, горят фейерверки и не смолкает музыка; планета, в ресторанах которой можно заказать самые экзотические кушанья, напитки и вина с любого уголка Галактической Лиги; планета, где постоянно идет игра: жужжит рулетка, падают на стол карты и кости, загораются выигрышные номера мгновенной лотереи; планета, не покидая которую можно побывать в самых удаленных уголках Вселенной, увидеть удивительных животных из других миров, полюбоваться архитектурными памятниками, насладиться созерцанием произведений искусств из собрания любого музея или частной коллекции; планета, на которой реально получить все возможные и даже запретные удовольствия жизни при условии наличия достаточной для этого суммы денег.
Чейт свои финансовые возможности явно переоценил — денег, оставшихся на его кредитке спустя девять дней, не хватало даже на то, чтобы покинуть Каней.
Чейт неторопливо шел по освещенной праздничными огнями вечерней улице. Яркие краски зазывных витрин не радовали взора; разноцветное мелькание реклам и беззаботные толпы гуляющих вызывали глухое раздражение.
Внимание Чейта привлекло небольшое объявление, написанное от руки, что уже было необычным для Канея. Белый лист с надписью был вывешен за оконным стеклом рядом с дверью, на вывеске которой значилось: "Посредническая фирма «ННН». Объявление гласило: «Кинокомпании „Золотой Квадрат“ срочно требуется каскадер на один трюк». Ниже следовала сумма гонорара. Нулей в ней было так много, что Чейт трижды пересчитал их, прежде чем окончательно удостоверился, что не ошибся с первого раза. Он недоуменно поднял брови и оттопырил нижнюю губу. Постояв так, глядя на волшебные цифры несколько минут, он толкнул дверь и вместе со звоном подвешенного над ней колокольчика вошел в контору.
Помещение было небольшим. Стены отделаны панелями из настоящего дерева, которых, впрочем, почти не было видно из-за развешанных рекламных плакатов. Прямо у двери, чуть слева, стояли два кресла для посетителей и маленький журнальный столик с ворохом проспектов. Немного дальше, у противоположной стены, располагался огромный и очень старый двухтумбовый письменный стол, из-за которого навстречу Чейту поднялся невысокий молодой человек с длинными светлыми волосами, зачесанными за уши.
— Добрый вечер. Чем могу быть полезен?
— Я насчет объявления. — Большим пальцем Чейт указал себе за плечо. Вы там ничего с цифрами не напутали?
— Нет. — Клерк мягко улыбнулся. — В объявлении указана правильная сумма.
Чейт недоверчиво хмыкнул:
— Не слишком ли роскошно всего за один трюк?
— Сумма назначена не нами, а кинокомпанией. Я думаю, что, если она согласна заплатить такие большие деньги всего за один трюк, следовательно, дело того стоит.
— И в чем же заключается этот трюк?
— Одну минуту. — Блондин достал из ящика стола тонкую пластиковую папку и вынул из нее несколько листов бумаги. — «Кинокомпания „Золотой Квадрат“ приглашает каскадера на исполнение только одного трюка, — начал читать он по бумаге. — Доставка исполнителя на место съемки, содержание и техническое оснащение трюка обеспечиваются компанией. Репетиции и дубли контрактом не предусмотрены. Съемка в течение недели после подписания контракта. Оплата после съемок трюка». — Блондин поднял голову. — Это все.
Чейт, изображая нерешительность и раздумье, почесал подбородок. В действительности же он принял решение уже в тот миг, когда звякнул дверной колокольчик.
— Где будет проходить съемка?
— На Тренине.
— Никогда там не был.
— Я тоже.
— Что я должен подписать?
Клерк положил перед Чейтом чистый бланк контракта.
— Заполните, пожалуйста, все графы. Внизу поставьте сегодняшнюю дату и распишитесь.
— Здесь написано, что компания не несет ответственности за состояние здоровья и телесную целостность каскадера после выполнения трюка! удивленно воскликнул Чейт, прочитав текст контракта.
— Это обычная форма, — успокоил его блондин. — Исполнение трюков всегда связано с определенной долей риска, и любая кинокомпания предпочитает заранее застраховать себя от судебных исков со стороны пострадавших каскадеров.
— А что означает «телесная целостность»?
— Это значит, что, если во время исполнения трюка у вас оторвется рука, нога или даже просто палец, пришивать их на место вы будете за свой счет.
— А если оторвется голова?
— На этот случай в контракте есть пункт, в котором вы должны указать физическое или юридическое лицо, которое получит причитающийся вам гонорар.
— Великолепно! — Чейт с театральной трагичностью вскинул руки вверх. Я отдаю концы во славу киноискусства, а кто-то другой получает за это денежки!
— Я очень сожалею, но контракт может быть подписан только на оговоренных условиях.
По лицу клерка вовсе не было заметно, что он о чем-то сожалеет. Он сделал движение, намереваясь снова собрать бумаги в папку. Опередив его, Чейт быстро прижал их ладонью к столу.
— Момент! Я не сказал, что не согласен.
Пассажирский звездолет первого класса, билет на который вручил Чейту клерк из конторы «ННН», не стал совершать посадку на Тренину из-за одного пассажира.
— Мы и без того сделали крюк, чтобы подбросить вас сюда, — извинился перед Чейтом первый помощник капитана. — Я уже пятый год летаю этим рейсом и впервые вижу человека, изъявившего желание высадиться на Тренине.
Чейта попросили занять место в индивидуальной автоматической посадочной капсуле и, сориентировав ее по сигналу тренинского маяка, отстрелили в космос.
В капсуле, несмотря на тесноту, было достаточно удобно, да и продолжительность всего полета не превышала двадцати минут.
После того как в сопровождении мелодичного звукового сигнала зажглась надпись, разрешающая покинуть капсулу, боковая стенка отъехала в сторону. Разогнув ноги и выпрямив спину, Чейт ступил на неведомую ему доселе землю Тренины.
Если быть точнее, то под ногами у него была не земля, а раскаленное солнцем покрытие летного поля. Он стоял в центре огромной, залитой бетоном площади, на которой не было ничего, кроме него самого, доставившей его капсулы и небольшого строения кубической формы, до которого было не меньше километра. Чейт закинул сумку с вещами на плечо и зашагал по направлению к зданию.
Солнце, еще даже не достигшее зенита, палило нещадно. Уже через несколько минут одежда на Чейте сделалась мокрой. Ничем не прикрытая голова начала гудеть — казалось, что мозг превратился в яичный желток и под воздействием высокой температуры делается все плотнее и безжизненнее. Раскаленный бетон прожигал тонкие подошвы ботинок. Зависшее над летным полем колышущееся марево делало очертания здания, к которому шел Чейт, смазанными, как будто оплывающими от жары. Воздух, неподвижный и густой, как кисель, обжигал легкие, и Чейт осторожно втягивал его сквозь стиснутые зубы.
Наконец, едва держась на ногах, изнемогая от жары, духоты и жажды, Чейт дотащился до здания, на фасаде которого можно было прочесть выцветшую надпись: «Космопорт Тренины. Земная федерация».
Внутри помещения стояла такая же жара, что и снаружи, а духота была еще гуще. За маленьким конторским столиком сидел мужчина лет сорока пяти, с очень светлыми, выгоревшими волосами. Положив ноги на стол, он внимательно изучал постер в середине толстого глянцевого журнала, на обложке которого красовалась рыжеволосая девица в неглиже. Мужчина был одет примерно так же, как и красотка на обложке журнала, — на нем были только голубые трусы. Но на спинке стула висел синий форменный китель, а на шкафу, задвинутом в угол, пылилась фуражка таможенного инспектора.
Голый таможенник закрыл журнал и посмотрел на Чейта сонными, бледно-зелеными, как будто потерявшими от постоянного зноя свой первоначальный цвет глазами.
— Вы Чейт А?
— Да. — Чейт бросил сумку на пол и упал на стул.
— Тогда — с прибытием. — Таможенник открыл холодильник и поставил перед Чейтом мгновенно запотевшую банку пива. — Раздевайтесь, — посоветовал он.
Чейт открыл банку и с наслаждением втянул в себя ледяную жидкость. От внезапного холода в желудке у него на мгновение перехватило дыхание.
— Блеск! — с усилием выдохнул он.
Таможенник понимающе кивнул.
Чейт через голову содрал прилипшую к телу рубашку.
— Здесь все время так жарко? — спросил он.
— Почти, — лениво ответил таможенник.
От невыносимой жары даже язык у него во рту еле ворочался.
— Похоже, гости у вас бывают нечасто? — задал новый вопрос Чейт.
— Какому же нормальному человеку придет в голову по собственной воле забраться в это адово пекло. — Таможенник провел большим клетчатым носовым платком по красной потной шее. — Обычно здесь бывают только биологи — им страх как нравятся тренинские болота, кишащие всякой мерзостью. Да вот сейчас еще киношники приехали. За те деньги, что они получают, можно и в болоте посидеть, и на солнце пожариться, точно?
Чейт молча кивнул.
— Вы больше похожи на ученого, — заметил таможенник.
— Почти угадали, — усмехнулся Чейт. — Прежде мне приходилось работать с животными. Но на Тренину я прилетел для съемок.
— Консультант?
— Каскадер.
Таможенник, подняв брови чуть ли не до середины лба, посмотрел на Чейта как-то совершенно по-новому — с уважением, а может быть, даже и с завистью.
— И что же вы будете делать? — спросил он.
— Пока не знаю, — с безразличным видом пожал плечами Чейт. — Все, что начальство придумает.
Таможенник покачал головой, как показалось Чейту, неодобрительно.
— А что делать? — Чейт развел руки в стороны, как будто оправдывался. Кредитка пустая, а киношники платят хорошие деньги.
Таможенник снова покачал головой.
Снаружи послышался шум двигателя приближающегося транспорта.
— Это за вами, — сказал таможенник, глянув в окно.
Чейт быстро допил пиво и бросил банку в картонный ящик, до верха наполненный точно такой же пустой тарой.
— Спасибо за пиво, — поблагодарил он.
Таможенник молча кивнул.
Мотор на улице, взревев в последний раз, умолк.
Дверь отлетела в сторону, и в помещение вкатился маленький толстый человечек, одетый в белые шорты до колен и цветастую распашонку. На его красном, облупившемся носике-пуговке каким-то непостижимым образом держались огромные роговые очки с толстыми линзами. Коротко остриженные волосы стояли ежиком. Определить возраст человечка не представлялось никакой возможности: с равной вероятностью ошибиться ему можно было дать от тридцати пяти до пятидесяти.
— Привет, Олег! — взмахом руки приветствовал человечек таможенника.
— Здравствуй, Джейк, — отсалютовал банкой тот.
— Где Чейт А?
Маленький человечек по имени Джейк задал вопрос таким тоном, что можно было решить, будто в комнате полным-полно народа.
Таможенник, усмехнувшись, указал банкой на Чейта.
— Ага!
Джейк, быстро перебирая ногами, подлетел к Чейту, остановился в двух шагах и, приложив указательный палец к кончику носа и близоруко прищурившись, окинул его оценивающим взглядом, как жеребца на сельскохозяйственной выставке.
— Отлично! — вынес он свое заключение и схватил Чейта за руку. — Джейк Слейт, продюсер фильма. Идем!
Не выпуская руку Чейта из своей, Джейк потащил его к выходу. Чейт едва успел на ходу подхватить свою сумку и рубашку.
Снаружи у двери, поблескивая на солнце броней, местами выступающей из-под слоя засохшей грязи, стоял шестиколесный закрытый вездеход. Чейту сделалось дурно, когда он представил, какой удушающий смрад с запахами смазки и жженой резины стоит внутри этой груды раскаленного железа.
Джейк открыл дверь и, втолкнув Чейта на заднее сиденье, вскарабкался туда же вслед за ним.
— Поехали! — махнул он рукой водителю.
К удивлению Чейта, внутри вездехода царила прохлада. Впервые с момента прибытия на Тренину он легко и свободно вдохнул полной грудью. Киношники жили на широкую ногу — вездеход был оборудован кондиционером.
Бетонное поле кончилось, и вездеход, не сбавляя скорости, плюхнулся в жидкую грязь. Дороги не было вообще никакой. Машина, разбрасывая по сторонам грязь и воду, проламывалась сквозь сплошную стену густой тропической зелени.
— Знаменитые тренинские болота! — с гордостью за болота, как будто они являлись творением его собственных рук, сообщил Джейк. — Великолепная натура! Тучи гнуса, плотоядные растения, невероятное количество наиомерзительнейших тварей! Человеку выжить здесь просто невозможно! — Без всякой связи с предыдущим он вдруг заявил: — Я сделаю эпохальный фильм!
— А что буду делать я? — спросил Чейт. Его раздражало то, что Джейк Слейт все время говорит восторженно, взахлеб и на повышенных тонах, как с плохо слышащим собеседником.
— А вы разве еще не знаете? — удивился Слейт.
— Не совсем точно. — Чейт решил играть роль опытного исполнителя трюков. — Мне хотелось бы узнать детали.
— Вы должны будете умереть. — Лицо Джейка расплылось в радостной детской улыбке.
— Понятное дело. — Не выказывая ни малейшего удивления, Чейт наклонил голову, давая тем самым понять, что умирать ему приходится не реже одного раза в неделю. — Каким образом это произойдет?
— Понятия не имею, — беззаботно взмахнул розовой ладошкой Джейк. Строев что-нибудь для тебя придумает.
— Строев? — переспросил Чейт.
— Гарри Строев, наш режиссер. Я выдаю идеи, а Гарри воплощает их в жизнь на пленке. Ты когда последний раз был в кинотеатре?
Чейт пожал плечами:
— Точно не помню.
— Вот именно! — радостно воскликнул Джейк, подпрыгнув на сиденье. Почему люди перестали ходить в кино? Потому что им все это уже давно надоело: погони, стрельба, головокружительные трюки… Виртуальная реальность, которую может воспроизвести на домашнем компьютере любой школьник, никому уже не интересна. Зритель, посмотрев начало фильма, через десять минут уже может с уверенностью сказать, чем он закончится. Зрителю надоело видеть суррогат жизни, клюквенный сок вместо настоящей крови. Я, Джейк Слейт, революционизирую кинематограф!
Чейт понял, что Джейка понесло. Откинувшись на спинку сиденья и полузакрыв глаза, он наслаждался прохладой и слушал толстого продюсера вполуха.
— Я, Джейк Слейт, заставлю зрителя снова ходить в кинозалы и с замиранием сердца следить за событиями на экране. Потому что именно мне пришла в голову блестящая, гениальная мысль: отказавшись от дорогостоящих, рассчитанных только на внешнее впечатление спецэффектов, совместить игровое кино с документальным. Слить их в единое целое, создать кино новой формации. Существует художественный сценарий, актеры играют роли придуманных персонажей, но при этом никаких спецэффектов! Камеры фиксируют только то, что происходит на самом деле! Минимум декораций, все съемки только на натуре! Настоящая одежда, настоящее оружие, настоящие, неподдельные страсти…
Чейт то слушал Джейка, не особенно вникая в развиваемую им теорию, то проваливался в дремоту.
Почти два часа вездеход трясло и бросало на ухабах и кочках. Наконец он выехал на относительно ровное и кажущееся сухим пространство, поросшее густой травой и низкорослым кустарником. Мелькнула голубизна водной поверхности.
Возле водоема стояло несколько сборных домов, пара вездеходов, вертолет, бегали люди. Все это было похоже на небольшой поселок колонистов, живущий своей привычной, размеренной жизнью.
Чейт, признаться, был несколько разочарован. Он никак не ожидал, что на съемочной площадке ему придется встретиться с такой же серой и скучной повседневностью, что и на хрюновой ферме.
— Ну, вот и приехали, — сказал Джейк, вылезая из вездехода, остановившегося возле одного из домов.
Он снова взял Чейта за руку и повел за собой, как заботливый старший брат.
Помещение, в котором они оказались, было до предела забито всевозможной киноаппаратурой. В центре, за столом, заваленным бумагами, листами полупрозрачного целлулоида, обрезками проводов и кассетами с видеопленками, сидели трое человек.
— Друзья, позвольте представить вам Чейта А, нашего нового каскадера! торжественно провозгласил Джейк.
— Очень вовремя, — подняв усталый взгляд от листа бумаги, который он держал в руках, медленно, растягивая слова, произнес высокий худой мужчина с лысой головой и черной полоской усов под носом. — Мы как раз обсуждаем план завтрашней съемки.
— Это наш режиссер Гарри Строев, — представил лысого Джейк. — А это, указал он на самого младшего, — Той Колин, оператор.
— Рад вас видеть, Чейт, — улыбнулся Той, поднимаясь из-за стола.
— Я тоже, — ответил Чейт, пожимая протянутую руку.
Той подвел Чейта к трехъярусной стойке, на которой было установлено несколько восьмидюймовых телемониторов, и, смахнув на пол ворох перепутанных проводов, поставил на освободившуюся площадку небольшую плоскую коробку из темного пластика.
— Смотрите сюда, Чейт, — сказал он, снимая с коробки крышку.
На дне ее в неглубоких ячейках из амортизирующего пластика лежало шесть крошечных кубиков, размером меньше ногтя мизинца.
— Это камеры-жуки. С их помощью мы будем вас снимать.
Той переключил какие-то клавиши на пульте под мониторами, и камеры, покинув свои гнезда, беззвучно поднялись в воздух и закружили вокруг Чейта. Одновременно включились мониторы, на которых Чейт увидел себя показанным в шести различных ракурсах.
— Камеры-жуки будут сопровождать вас повсюду, пока не закончатся съемки эпизода с вашим участием, — сделал необходимое пояснение Той.
— Он знает, что ему предстоит? — спросил Строев у Джейка.
— В общих чертах, — ответил Слейт, теребя двумя пальцами свой крошечный нос, словно пытаясь оттянуть его.
— И как он к этому относится?
— Нормально. Он сказал, что любит кино с детства.
— Впервые встречаюсь с такой смертельной любовью, — криво усмехнулся третий находившийся в комнате и до сих пор молчавший человек, больше похожий на вышибалу из кабака с какой-нибудь затерявшейся на краю Галактики пересадочной станции, нежели на деятеля киноискусства.
— Постановщик трюков Стах Орин, — представил громилу Джейк. — С ним, Чейт, вам главным образом и придется работать.
— Очень приятно, — сказал Чейт, покривив душой, потому что ничего приятного в этом мрачном типе с бульдожьей челюстью и кривым шрамом на щеке он не находил.
— Вы готовы сниматься завтра? — спросил Чейта Строев.
— Я еще не знаю, что мне нужно будет делать.
— Ну, это вам объяснит Стах.
Громила поднялся из-за стола и, кивком приказав Чейту следовать за собой, закосолапил к выходу.
Солнце уже миновало зенит и начало клониться к горизонту, спрятанному за зелеными зарослями. После прохладного помещения зной на улице казался еще нестерпимее, чем прежде.
Дом, в который молчаливый Стах завел Чейта, снаружи ничем не отличался от остальных. Но внутри оказался прекрасно оборудованным спортивным залом. Посреди зала два обнаженных по пояс темнокожих гиганта рубились на огромных двуручных мечах. Лязг при этом стоял такой, будто работал станок, штампующий пивные банки. На вошедших великаны не обратили ни малейшего внимания, продолжая поединок.
— Это Муг и Гог, — сказал Стах. — Они будут твоими партнерами. Ты умеешь обращаться с мечом?
— Самую малость, — ответил Чейт и с горечью подумал, что врать в последнее время ему приходится все чаще.
— Ну что ж, многого от тебя и не потребуется, — довольно-таки равнодушно пробубнил Стах. — Ребята все сделают сами.
— А в чем будет заключаться трюк? — спросил Чейт, так до сих пор и не получивший вразумительного ответа на вопрос, который интересовал его больше всего.
— Тебя изрубят на куски, — совершенно спокойным, ровным, невыразительным голосом ответил Стах.
— Да, я уже знаю, что по сценарию должен буду умереть, — улыбнулся Чейт. — Но мне хотелось бы знать, как это будет исполнено технически?
— Технически? — Стах, оттопырив нижнюю губу, с трудом соображал, что именно от него хотят услышать. — Ну, Муг предпочитает работать мечом, а Гог больше любит боевой топор. А уж что и в каком порядке они от тебя отрубят, будет зависеть от того, насколько умело ты управляешься с оружием. Хотя я должен сказать, что мало кто смог бы достаточно долго продержаться против этих двоих ребят, — с гордостью закончил он.
Чейт, дернув подбородком, нервно сглотнул слюну. Ему определенно не нравился этот разговор про отрубленные части тела.
— А что же буду делать я?
— Да практически ничего. Ты должен будешь только умереть.
— Как умереть?
— Тебя изрубят на куски.
Разговор замкнулся в кольцо.
Стах посмотрел на Чейта с сочувствием.
— Похоже, парень, ты сам до конца не понимаешь, во что ввязался. Ты слышал об идее Слейта соединить игровое и документальное кино?
— Он говорил об этом всю дорогу.
— Ну, так вот, сейчас мы снимаем первый такой фильм. Все сцены, которые прежде заменялись трюками, комбинированными съемками или компьютерным моделированием, мы теперь снимаем вживую. И если по сценарию герой должен умереть, то умереть он должен по-настоящему. Конечно, умирать будут не сами артисты, а их дублеры, такие идиоты, как ты, — каскадеры на один трюк. За какой еще трюк можно заплатить такую сумму денег, которая указана в твоем контракте? Ты об этом не думал?
— Но в контракте нет ни слова о смерти! — воскликнул Чейт, до глубины души возмущенный таким коварством.
— В контракте сказано, что ты согласен исполнить любой трюк, который тебе предложит компания, — спокойно объяснил ему Стах. — Мы предлагаем тебе умереть.
— Но на это я не согласен! — решительно заявил Чейт.
— У тебя есть деньги, чтобы оплатить неустойку, связанную с расторжением контракта? — усмехнулся Стах.
— Как раз сейчас с деньгами у меня прорыв, — Чейт с досадой цокнул языком.
— В таком случае придется выполнять работу, за которую взялся. Хочешь потренироваться перед завтрашним боем?
Чейт отрицательно помотал головой.
— Муг! Гог! — крикнул Стах. — Проводите нашего нового каскадера в крайний дом, там он переночует. И присмотрите за ним. Хотя куда здесь убежишь? Кругом одни болота.
Молчаливые гиганты отвели Чейта в домик, стоящий на краю киношного поселка. Видимо, по причине сырости грунта дом был поднят на невысокие сваи. В комнате, куда его поместили, стояли стол, два стула и застланная кровать. Окно выходило на густые заросли низкорослого кустарника. Стукнув кулаком по стеклу, Чейт убедился, что выбить его не удастся.
— В хорошенький переплетец я угодил, — пробормотал он и, не раздеваясь, упал на кровать.
Спустя примерно час Чейт поднялся и выглянул в коридор. Муг или Гог сидел на стуле напротив его двери.
— Ужин будет? — спросил Чейт.
— Принесут в комнату, — ответил гигант.
Чейт захлопнул дверь и снова лег на кровать.
За окном уже начало темнеть, когда принесли ужин. Чейт съел все, что было, и отдал охраннику поднос с грязной посудой.
— Ты и ночью будешь меня сторожить? — спросил он, прежде чем снова удалиться в свою комнату.
— Да, — коротко ответил страж.
— А если мне надо будет в туалет?
— Провожу.
— Заранее благодарен.
Закрыв дверь, Чейт достал из сумки и натянул на голову бейсбольную кепку. Покопавшись в ней еще, он вытащил большой складной нож. Присев под окном, Чейт попытался просунуть лезвие ножа в щель между пластиковыми панелями пола. После нескольких безрезультатных попыток ему удалось подцепить один из квадратов. Осторожно, стараясь не шуметь, он вытащил панель из пазов и прислонил к ее стене. Из открывшегося отверстия пахнуло влажной духотой. Спрятав нож в карман, Чейт осторожно опустился вниз и замер, припав к насыщенной влагой земле.
Со стороны поселка доносились приглушенные расстоянием голоса.
Чейт медленно пополз в сторону темнеющих зарослей.
«Великолепная натура, — вспомнились ему слова Слейта. — Человеку выжить здесь совершенно невозможно!»
«Ну, это мы еще посмотрим, — подумал Чейт. — Не знаю, как на болоте, а в поселке я уж точно не доживу до обеда».
Осторожно раздвинув ветви, Чейт заполз в кусты. Кругом царила кромешная тьма, и двигаться приходилось очень медленно, на ощупь.
Через полчаса Чейт решил, что отполз от поселка на достаточное расстояние, и поднялся на ноги. Идти, продираясь сквозь густо переплетающиеся ветви доходящего до пояса кустарника, было не легче, чем ползти, но вскоре кусты стали редеть. Зато под ногами зачавкала жидкая грязь.
Чейт понимал, что, двигаясь в темноте по незнакомой местности, он имеет великолепную возможность угодить в трясину, но в то же время ему хотелось как можно дальше уйти от поселка, хотя он и надеялся, что его исчезновение будет обнаружено только утром.
Время от времени Чейт включал зажигалку, но бледный голубоватый язычок огня был бессилен пробить чернильную мглу больше чем на несколько сантиметров.
Очень скоро Чейт совершенно выбился из сил. Вытягивать ноги из жидкой грязи становилось все труднее, а рукам, кроме того, что нащупывать дорогу, приходилось еще и отбиваться от несметных полчищ жужжащего и визжащего на все голоса гнуса. Настораживали Чейта и звуки, доносившиеся из темноты. Они раздавались то вдалеке, то где-то совсем рядом: то чьи-то вздохи, то хлюпанье, то тяжелое сопение. Может быть, звуки издавало само болото, но с такой же вероятностью это мог быть ночной зверь, выслеживающий добычу.
Чейт решил не испытывать более судьбу, а найти место посуше и там заночевать. Можно даже попробовать развести огонь.
Вдруг Чейту показалось, что слева от него в просвете между деревьями мелькнул слабый отсвет. Он сделал шаг назад и снова увидел метрах в ста в стороне слабое бледно-розовое свечение. Чейт пошел на свет. По мере его приближения свет не становился ярче, но распространялся в стороны и вверх, занимая все большее пространство, и наконец глазам человека предстало удивительное зрелище.
В центре небольшой идеально круглой поляны возвышалось огромное развесистое дерево, а среди его ветвей и вокруг кроны парили тысячи бледно-розовых огоньков размером с грецкий орех. Картина была фантастической, завораживающей своей нереальностью: черный, будто вырезанный из плотной бумаги силуэт могучего дерева и слабые, кажущиеся беззащитными, доверчиво и нежно льнущие к нему светлячки. Не верилось, что подобная идиллия может существовать среди здешних, судя по рассказам, зловещих топей.
Больше всего Чейту понравилось то, что поляна была сухой и на ней практически отсутствовал гнус, не дававший ему ни секунды покоя.
Чейт устроился среди корней, прислонившись спиной к стволу дерева. Запрокинув голову вверх, он любовался безмолвной игрой летающих огоньков. Их мягкий, ровный свет вселял в него чувство покоя и уверенности, что здесь с ним ничего не случится. Веки, ставшие вдруг невыносимо тяжелыми, прикрыли глаза, и Чейт погрузился в глубокий сон.
Но спать ему пришлось недолго. Внезапная острая боль пронзила голову. Казалось, что в мозг впилась острая и длинная раскаленная игла. Чейт глухо, сквозь зубы, застонал и открыл глаза. Прямо перед его лицом парил один из светлячков, но только теперь он был не бледно-розовым, а ярко-красным, похожим на каплю расплавленного металла. Ударом ладони Чейт отбросил светлячка в сторону, и тотчас же боль в голове затихла. Но уже новые светлячки собирались вокруг него, наливаясь по мере приближения зловещим огненным сиянием. Сразу несколько иголок вонзились в мозг. Чейт взвыл от нестерпимой боли и, вскочив на ноги, бросился в темноту.
Зудящая мошкара, облепившая тело, едва он покинул поляну, показалась Чейту почти родной после нападения коварных светлячков. Эти маленькие кровопийцы, по крайней мере, не пытались скрыть своих гнусных намерений.
Продираясь наугад, не разбирая уже ни дороги, ни направления, Чейт поскользнулся на мокрой траве и, скатившись с какого-то возвышения, по пояс провалился в яму с теплой водой. Ноги его не доставали дна, но, падая, он успел ухватиться руками за пучок стеблей какого-то растения. Цепляясь за него, Чейт попытался вытянуть себя из воды и вдруг почувствовал, как вокруг левой ноги обвилось толстое, мускулистое, холодное щупальце и с силой потянуло вниз. Стебли, в которые мертвой хваткой вцепился Чейт, лопались один за другим. Вода доставала ему уже почти до подбородка. Чейт закричал и в отчаянии принялся что было сил молотить каблуком правого ботинка по кольцам, обвивающим левую ногу. Оборвались последние стебельки, за которые цеплялся Чейт, и он заскользил вниз, безнадежно распахивая землю скрюченными пальцами.
Вдруг он почувствовал, что нога свободна и его уже никто не тянет в глубину. Выкарабкавшись на землю, сам не помня как, Чейт долго стоял на четвереньках, тихо подвывая. Все его тело сотрясалось от омерзения и страха.
Наконец ему удалось подавить дрожь и подняться на ноги. Добравшись на ощупь до первого попавшегося дерева, он, ежесекундно рискуя сорваться и свернуть себе шею, вскарабкался на него и, устроившись в развилке между стволом и толстым суком, провалился в тяжелое забытье, уже не обращая внимания на полчища летающих вампиров, тотчас же облепивших все открытые поверхности его тела.
Проснулся Чейт, когда солнце, поднявшееся уже довольно высоко, пробило лучами густой лиственный покров. Вся кожа на лице, шее и руках покраснела, опухла и нестерпимо зудела от бесчисленных укусов ночных кровососов. С трудом разлепив веки, Чейт смог наконец-то осмотреть местность вокруг.
Тренинское болото представляло собой островки относительно сухой земли, поросшей травой, мелким густым кустарником и высокими одиночными деревьями, перемежающиеся большими и маленькими бочагами стоячей воды, затянутыми мелкой водной растительностью ярко-зеленого цвета. Сверху, на высоте нескольких метров, все это было накрыто плотным пологом мангровых зарослей, тянущих свои белесые, похожие на скользких охаличных червей корни вниз, к воде. Было жарко, душно и влажно, как в парилке.
Сидя на дереве и пребывая в самом мрачном расположении духа, Чейт обдумывал свое положение. Сейчас, при дневном свете, болото не казалось ни мрачным, ни ужасным, как ночью, но Чейта вновь передернуло, когда он вспомнил ледяную хватку щупальца неизвестной водной твари на своей ноге.
Сколько дней он сможет продержаться на болоте? Два? Три? Неделю? Да хотя бы и год, что от этого изменится? Кто станет искать его, кроме киношников, мечтающих заснять на пленку его предсмертную агонию? Правда, таможенник говорил о биологах, работающих на болоте, но был ли у него хотя бы ничтожный шанс встретить ученых, блуждая без цели и направления? Подумав, Чейт пришел к выводу, что и вернуться в поселок киношников он, даже если и захочет, все равно не сможет. Оставалось только идти вперед, куда глаза глядят, и надеяться на удачу и счастливый случай.
Спустившись с дерева, Чейт присел на корточки возле ямы с водой. Отогнав в сторону зеленую крошку, плавающую по поверхности, он набрал полные ладони воды, оказавшейся на удивление чистой и прозрачной, но неприятно теплой.
Чейт уже собирался плеснуть воду себе в лицо, когда ковер водяной травы вздыбился, лопнул и на землю в двух шагах от него выскочила истошно визжащая тварь, облепленная тиной. Туловище удивительного существа было плоским, сдавленным сверху и снизу, похожим на две сложенные вместе тарелки. Шесть корявых, широко расставленных ног, одновременно отталкиваясь от земли, подбрасывали тело вверх. Зрелище это могло показаться Чейту забавным, если бы не мощные клещеобразные челюсти, направленные на него и злобно щелкающие при каждом прыжке.
Чейт едва успел достать из кармана и открыть нож, когда, мерзко взвизгнув, тварь в два прыжка подскочила к нему и, брызгая во все стороны слюной, вцепилась в левое плечо. Чейт отшатнулся и упал на спину. Оказавшись сверху, тварь, не разжимая челюстей, принялась рвать на Чейте одежду и кожу под ней, загребая всеми шестью конечностями одновременно. Чейт несколько раз ударил зверя ножом. Из глубоких разрезов брызнула зловонная бурая жидкость, но тварь, не обращая внимания на раны, продолжала терзать распростертое под ней тело.
Упершись ногами в землю, Чейт перевернулся на живот, подмяв под себя то шипящую, то визжащую попеременно тварь, и вонзил нож туда, где, по его представлениям, у нее должна была находиться шея. Под ножом что-то омерзительно хрустнуло, и тело зверя, все еще скребущее конечностями по земле, откатилось в сторону. Но челюсти, намертво стиснутые, все еще цеплялись за человеческую плоть. С большим трудом, превозмогая боль, Чейту удалось разжать их и извлечь из раны.
Решив, что в одной яме двум существам с таким дурным характером трудно было бы ужиться, Чейт снова подошел к воде и, насколько это было возможно, смыл с себя липкую слизь, заменявшую зверю кровь. Перевязав плечо полоской материи, оторванной от рубашки, Чейт, прежде чем двигаться дальше, потратил время на то, чтобы вырезать себе крепкую и длинную палку с рогатиной на конце.
Чейт шел, стараясь не думать о том, куда идет и где ему сегодня придется ночевать. Да и доживет ли он вообще до сегодняшнего вечера? Болело раненое плечо. Жгучая боль опускалась от плеча к локтевому суставу. Давало о себе знать и чувство голода.
Наученный опытом, Чейт старался обходить стороной встречающиеся по дороге бочаги. Но и это не помогло ему избежать встречи с еще одним зверем, намерения у которого были ничуть не лучше, чем у той шестиногой твари, которую Чейт прикончил утром.
Из кустов навстречу человеку выползло чудовище, похожее на крокодила, забравшегося в черепаший панцирь. Хищник — а то, что зверь хищный, можно было без труда понять, взглянув на утыканную острыми коническими зубами пасть, — был намного крупнее и казался куда опаснее плоской шестиногой твари. Издав громогласный рык, зверь неторопливо, даже как будто немного лениво, затрусил к человеку.
Чейт затравленно огляделся по сторонам. Как назло, поблизости не было ни одного сколько-нибудь высокого дерева, которое могло бы послужить ему укрытием. Обреченно вздохнув, Чейт поднял рогатину и приготовился к бою.
Первый бросок зверя Чейт отбил, ударив его рогатиной по голове и отпрыгнув в сторону. Зверь присел на хвост и почти по-человечески почесал передней лапой ушибленное место, как бы недоумевая, как это с ним мог приключиться такой конфуз.
Воспользовавшись замешательством зверя, Чейт подбежал к нему сбоку, подсунул под брюшной панцирь рогатину и, навалившись на нее здоровым плечом, как на рычаг, опрокинул чудовище на спину. Зверь яростно зарычал и в бессильной злобе стал бешено хлестать вокруг себя хвостом. Лапы его были слишком коротки и не доставали до земли, а удары хвоста о землю только закручивали тело волчком.
— Получил, уродец!
Издав победный клич, Чейт взмахнул в воздухе своим оружием.
Чудовище перестало размахивать хвостом и, вывернув голову, посмотрело на Чейта недобрым взглядом.
— Я бы попросил вас по возможности обходиться без личностных оскорблений, — с укором произнес зверь.
«Начался бред», — решил Чейт и погладил больное плечо, которое стало распухать и сильно дергало резкими, неожиданными приступами секундной боли.
Похоже было, что плоская тварь успела впрыснуть ему под кожу какой-то яд.
Чейт рогатиной ткнул зверя в морду.
— Как вам не стыдно! — возмущенно рявкнул зверь. — Вы пользуетесь моим беспомощным положением!
— А ты, когда напал на меня, не пользовался моей беззащитностью? спросил Чейт, хотя и понимал всю абсурдность этого бредового разговора с диким обитателем тренинского болота. — Ты еще скажи, что хотел только поиграть со мной!
— Я всего лишь выполнял свою работу, — с чувством оскорбленной гордости ответил зверь.
— Плохо ты ее выполнял. Теперь оставайся здесь и жди, когда тебя съедят термиты.
Чейт повернулся к поверженному противнику спиной, намереваясь уйти.
— Прошу вас, не оставляйте меня здесь! — взмолился зверь. — Я ведь действительно могу погибнуть!
— Ну и не жалко, — бросил через плечо Чейт.
— Ну, пожалуйста! — молил зверь. — Не оставляйте меня! Я клянусь, что не причиню вам вреда! Мы же с вами коллеги!
Чейт, удивленный таким поворотом дела, вернулся назад.
— Коллеги? Что ты хочешь этим сказать?
— Я, как и вы, каскадер, работаю на кинокомпанию «Золотой Квадрат». Вы заключили контракт на условии, что должны умереть, а я — что должен буду кого-нибудь съесть. Мне доверили съесть именно вас.
— Великолепно! Ты — тренинец?
— Нет, я с Грона. Мое имя Архенбах. А ваше — Чейт А, я видел ваш контракт. Я бы никогда не посмел напасть на вас, если бы знал, что вы будете против! Но в вашем контракте сказано, что вы согласны на все.
— Я вовсе не соглашался умереть, меня обманули! — со злостью крикнул Чейт. — Я потому и сбежал на болото, что меня хотели убить.
— Боже мой! — всплеснул передними лапами Архенбах. — Я благодарен вам за то, что вы не позволили мне совершить чудовищную, непоправимую ошибку! Клянусь, я больше не стану предпринимать попыток съесть вас, не заручившись предварительно вашим на то согласием!
— Что ж, в таком случае я, пожалуй, переверну тебя, — подумав, сказал Чейт.
— Буду вам весьма признателен!
Чейта вдруг снова охватили сомнения.
— Нет, постой, по-моему, ты все же врешь. Если бы ты работал на «Золотой Квадрат», то должен был бы съесть меня перед камерой, а не в болотной глуши, где этого никто не видит. Да и как ты вообще нашел меня?
— Вы забыли про камеры-жуки, — напомнил Чейту Архенбах. — Они все время следят за нами.
— Какой же я идиот! — Чейт в отчаянии схватился за голову. — Выходит, они следили за каждым моим шагом! Они с самого начала знали о побеге! Все было подстроено!
— Извините, но вы ошибаетесь. Ваш побег обнаружился только сегодня утром. Но камеры-жуки в автоматическом режиме фиксировали каждый ваш шаг, и Слейт, просмотрев отснятые за ночь пленки, пришел в неописуемый восторг. Он заставил Строева перекроить сценарий, чтобы вставить эти кадры в фильм. Ну а после этого меня вертолетом доставили на болото, чтобы я помог вам выполнить ваш контракт.
Чейт подцепил Архенбаха рогатиной и перевернул на брюхо.
— Огромное вам спасибо, — с чувством произнес Архенбах, вставая на все лапы.
— Что ты теперь собираешься делать? — спросил его Чейт.
— Не могу сказать. Меня обещали забрать после того, как только будет снята сцена кровавого поедания человека. Но после того, что мне стало известно, я не собираюсь вас есть.
— Можешь идти со мной, если хочешь, — предложил Чейт.
— Позвольте узнать, куда?
— Сам не знаю, — пожал здоровым плечом Чейт. — Но я хочу выбраться из этого болота.
— Что ж, это соответствует и моему желанию.
Чейт положил рогатину на панцирь Архенбаха и шел рядом, придерживая больную руку. Куда они шли, он не имел ни малейшего представления. Боль, которая раньше концентрировалась в месте укуса, растеклась по руке и спустилась уже ниже локтя. Пальцы на руке онемели. Чейт чувствовал, что у него начинается жар. Он двигался все медленнее, шатаясь, цепляясь ногами за неровности грунта. Вскоре перед глазами у него поплыли огненные круги.
Архенбах, давно уже поглядывавший на своего спутника с нарастающей тревогой, наконец остановился и сказал:
— По-моему, вы себя очень плохо чувствуете.
— Да. — Чейт в изнеможении опустился на землю. — Сегодня утром какая-то тварь укусила меня за плечо. Не знаю, — криво усмехнулся он, — может быть, это тоже был наш коллега, но только мне пришлось прикончить его.
— Я думаю, нам пора поискать место для отдыха и ночлега. Вам тяжело идти дальше.
Чейт вяло кивнул, и Архенбах скрылся в зарослях.
Чейт сидел на земле, тщетно стараясь сдержать лихорадочную дрожь во всем теле.
Через несколько минут Архенбах вернулся.
— Залезайте ко мне на спину, — сказал он. — Совсем недалеко я нашел прекрасную сухую полянку.
— Только бы без светлячков, — пробормотал Чейт.
На это Архенбах ничего не ответил, решив, что у человека начался бред.
Доставив Чейта на место, он, пока еще не стемнело, отправился за топливом для костра. Очень быстро он натаскал целую кучу больших черных комков волокнистой структуры. Чейт поднес к одному из них зажигалку, и через некоторое время комок неохотно занялся бледно-голубоватым пламенем.
— Теперь давайте займемся вашей раной, — предложил Архенбах.
Чейт осторожно стянул рукав с больной руки. Все плечо до локтевого сгиба превратилось в огромный багрово-красный нарыв.
— Надо вскрывать, — уверенно произнес Архенбах.
— Ты что, доктор? — зло огрызнулся Чейт.
— Нет, но и неспециалисту ясно, что нарыв надо вскрывать. У вас может начаться заражение крови.
Чейт открыл нож и прокалил лезвие в пламени костра. Подождав, пока сталь остыла, он сжал зубы и подцепил острием кожу возле запекшейся раны. Из прокола выступила желтоватая капля густого гноя. Резким движением руки Чейт сделал длинный глубокий надрез и, заскрипев зубами, сглотнув крик, уткнулся лбом в колени. Из раны струей брызнул гной, смешанный с темной, застоявшейся кровью.
Архенбах нашел большую плоскую раковину, наполнил ее водой и поставил на огонь. Когда вода закипела, Чейт намочил в ней обрывки рубашки и, морщась от боли, кусая губы, промыл рану. Он собрался перевязать плечо, но Архенбах остановил его.
Архенбах лег на землю и до предела вытянул из-под панциря переднюю лапу. Между броней панциря и роговой чешуей, покрывающей лапу, показалась полоска нежной бледно-голубой кожи. В неглубоких складках на ней поблескивали крупные, размером с черешню, капли медовой жидкости.
— Это выделение особых желез наружной секреции, — объяснил Архенбах. Служит для дезинфекции кожи под панцирем. Попробуйте, смажьте этим свою рану, может быть, поможет.
Чейт подцепил на палец одну каплю и недоверчиво понюхал. Запах был, как от несвежих носков.
— Мажьте, мажьте, — подбодрил его Архенбах. — Другой аптеки поблизости все равно нет.
Чейт густо намазал рану и всю воспаленную поверхность кожи на плече золотистой мазью Архенбаха, а под конец, смирившись с запахом, натер ею лицо, руки и шею, бормоча при этом:
— Может быть, и от комаров поможет?… А, Архенбах?…
Архенбах подбросил в костер пару волокнистых комков.
Чейт стянул с ног разбухшие от воды ботинки и поставил их поближе к огню. От ботинок пошел пар.
Если бы Чейта не трясла лихорадка, он должен был бы испытывать зверский голод, не имея во рту за целый день ни крошки. Но сейчас ему хотелось только согреться и уснуть. Он лег на здоровое плечо, свернулся клубком и почти мгновенно забылся тяжелым, муторным сном, наполненным бесформенными, пугающими образами.
Проснулся Чейт оттого, что ноздри его защекотал теплый запах съестного. Какое-то время он продолжал лежать неподвижно, закрыв глаза и прислушиваясь к урчанию в животе, — ему казалось, что это всего лишь продолжение сна. Наконец он услышал невдалеке от себя аппетитное чавканье, открыл глаза и тут же снова зажмурился, ослепленный ярким дневным светом.
В двух шагах от Чейта возле тлеющего костра на задних лапах, обернув хвост кольцом вокруг себя, сидел Архенбах и с наслаждением выгрызал мясо из красного панциря какого-то большого членистоногого, похожего на рака. Вокруг него валялось с десяток вылущенных панцирей. Еще пять псевдораков краснели, запекаясь, в золе.
— Доброе утро! — воскликнул Архенбах, увидев, что Чейт уже проснулся. Как ваше плечо?
Чейт только теперь вспомнил про раненое плечо и с удивлением и радостью почувствовал, что оно почти не болит. Размотав тряпку, закрывавшую рану, он увидел, что опухоль и краснота спали и в ране практически не осталось гноя.
— Да ты просто волшебник, Архенбах! Твоему поту цены нет!
Перед почти незнакомым ему инопланетянином Чейт старался сохранять сдержанность, однако голос выдавал его радость.
Архенбах оскалил два неровных ряда конических зубов, что должно было означать у него улыбку, — он был польщен. Выбрав в костре псевдорака покрупнее, он подцепил его когтистой лапой и пододвинул к Чейту.
— Где ты это взял? — спросил Чейт. — С утра пораньше сгонял на рынок?
Архенбах снова оскалился.
— Поймал в озерце неподалеку, — сказал он, выгребая из костра еще одного псевдорака для себя.
Обжигая пальцы, Чейт разломил панцирь псевдорака и с наслаждением втянул ноздрями теплый ароматный дух, поднимающийся от чуть розоватого мяса.
И все же, прежде чем приступить к трапезе, он с некоторой опаской спросил у Архенбаха:
— Ты уверен, что это можно есть?
— Я ем уже десятого, — облизнувшись, ответил тот. — И ничего, пока еще жив. Да и не умирать же, в конце концов, от голода?
На это Чейту возразить было нечего, и он принялся за еду.
Мясо псевдорака оказалось необыкновенно вкусным и нежным, не хватало только соли к нему.
Наевшись, Чейт снова перевязал плечо, предварительно обработав рану целебной смазкой подпанцирных желез Архенбаха.
Перед тем как покинуть поляну, Архенбах взял раковину, в которой вчера кипятил воду, и тщательно залил костер.
— Что ты так стараешься? — окликнул его Чейт. — Думаешь, в этой сырости что-нибудь может загореться?
— Посмотрите.
Архенбах указал на большую лужу жидкой грязи, на которой то и дело вздувались и с влажным чмоканьем лопались большие пузыри.
— Ну и что? — пожал плечами Чейт.
— Это болотный газ, метан. Достаточно одной искры, и произойдет взрыв.
Покончив с костром, они двинулись в путь, по-прежнему, как и вчера, не зная, куда идут. Но на этот раз дорогу выбирал Архенбах, обладавший внутренним природным чутьем в гораздо большей степени, нежели Чейт. Вот только годилось ли это его чутье для специфических природных условий Тренины?
— Послушай-ка, Архенбах, — спросил вдруг Чейт. — А раньше тебе уже приходилось есть людей?
— Ну что вы! — В голосе Архенбаха звучало искреннее возмущение. Никогда в жизни!
— Как же ты в таком случае согласился съесть человека для «Золотого Квадрата»?
— Меня подло обманули, — тяжело вздохнул Архенбах. — Я подписал контракт, по которому должен был выполнить только один трюк для «Золотого Квадрата». От трюка, за который обещано огромное вознаграждение, я ожидал всего, чего угодно, но только не того, что было предложено мне! Я думал, что он будет неимоверно трудным, возможно, смертельно опасным, но когда мне сказали, что я должен буду съесть человека… Я был возмущен! Я наотрез отказался от такой работы! Но тогда мне пригрозили крупным штрафом за невыполнение контракта и срыв графика съемок фильма. И показали ваш контракт, якобы подтверждающий то, что вы согласны умереть во время исполнения трюка. Теперь-то я знаю, что вас обманули точно так же, как и меня.
— С чего ты вдруг решил податься в каскадеры?
Архенбах снова тяжело вздохнул:
— Две недели назад моя жена отложила двенадцать яиц. Вот я и решил подзаработать денег. Думал помочь семье, а получилось, что оставил еще не родившихся детей без отца.
— Ну, не отчаивайся, — попытался утешить своего совсем упавшего духом спутника Чейт. — Может быть, вдвоем мы все-таки выберемся из этого болота.
— Все равно, — уныло произнес Архенбах. — Я не выполнил своих обязательств по контракту, а денег, чтобы уплатить неустойку, у меня нет. Адвокаты «Золотого Квадрата» теперь запросто могут упрятать меня в тюрьму.
Чейт шел рядом, не зная, что сказать, чем утешить Архенбаха. Ему было искренне жаль толстокожего добряка, так печально и трогательно вздыхающего по своим малюткам, еще не проклюнувшимся из яичной скорлупы. Чейт, пожалуй, мог бы пожертвовать своей жизнью ради будущего маленьких крокодильчиков, но отдавать ее во славу фильма, задуманного Джейком Слейтом, не имел ни малейшего желания.
Они шли уже несколько часов. Пейзаж вокруг оставался неизменным: заросшие тиной бочаги, грязевые лужи, булькающие болотным газом, и свисающие сверху зеленые лохмы с белыми крючками корней.
Архенбах двигался как танк, пробивая проход в густом низкорослом кустарнике, плюхаясь со всего размаха в озерца с водой. Чейт едва поспевал за ним, но, не желая даже самому себе признаться в собственной слабости, из последних сил пытался не нарушить заданный Архенбахом темп. В конце концов, не выдержав гонки, он просто рухнул на траву.
— Эй! — крикнул он вдогонку не ведающему усталости Архенбаху. — Пора бы сделать привал!
— Хорошо, — с готовностью согласился Архенбах. — Заодно можно и перекусить.
— Надеюсь, не мной, — пошутил Чейт.
Архенбах обиженно клацнул челюстями:
— Я думал, что мы уже закрыли эту тему.
— Извини, — смутился Чейт. — Я просто не вижу вокруг никакой еды.
— Сейчас что-нибудь раздобудем, — пообещал Архенбах и скрылся среди кустов.
Чейт сел, уперся руками в землю за спиной и блаженно вытянул гудящие от усталости ноги.
Из высокой травы выскользнула метровой длины сороконожка и, азартно взвизгнув, вцепилась в каблук Чейтова ботинка.
— Просто удивительно! — произнес Чейт, открывая нож. — За сегодняшний день меня всего лишь первый раз пытаются съесть!
Ударом ножа он перерубил сороконожку пополам. Из обрубков брызнула темно-фиолетовая жидкость. Задняя часть сороконожки, проворно перебирая бахромой лапок, скрылась в траве, передняя же продолжала злобно терзать каблук, пока ударом ноги Чейт не отбросил ее в сторону.
За спиной затрещал кустарник.
— А вот и обед! — радостно воскликнул Чейт, ожидая увидеть Архенбаха.
Но вместо Архенбаха перед ним выросли два полуголых великана — Гог и Муг. У Гога в каждой руке было по мечу, Муг обеими руками сжимал рукоять огромного боевого топора. А может быть, все было как раз наоборот: Гог держал топор, а Муг — мечи, — для Чейта оба здоровяка были на одно лицо, что позволяло ему ненавидеть обоих в равной степени.
Чейт вскочил на ноги.
— Пора выполнять контракт, — сказал Гог (почему-то Чейту казалось, что именно этот и есть Гог) и бросил к ногам Чейта меч.
Чейт протестующе взмахнул руками:
— Нет-нет, ребята, я сегодня не в форме!
Гог и Муг, переглянувшись, чему-то недобро усмехнулись.
Гог трижды со свистом рассек воздух мечом и медленно двинулся на Чейта. Чейт, подхватив меч с земли и неловко выставив его перед собой, так же медленно попятился назад.
В этот момент из кустов стремительно, подобно огромной каменной глыбе, выпущенной из катапульты, выбежал Архенбах и бросился между Чейтом и Гогом. Гог, резко, с подвывом, выдохнув, опустил меч на спину несущегося на него чудовища. Но мощный удар смертоносного оружия оставил на панцире Архенбаха только едва заметную щербину. Архенбах на бегу развернулся к Гогу боком и хлестнул по нему толстым, покрытым неровно топорщащимися роговыми пластинами хвостом. Гог, отброшенный на несколько метров в сторону, бездыханно распластался на земле. Архенбах поставил переднюю лапу на грудь поверженного противника и издал победоносный рев, одновременно ища глазами другого врага. Но того уже и след простыл.
— Да здравствует победитель! — провозгласил Чейт, хлопнув ладонью по панцирю Архенбаха. — Ты уже второй раз спасаешь мне жизнь.
— Почему же только второй? — притворно обиделся Архенбах.
— В первый раз ты не дал сгнить моему плечу, — начал загибать пальцы Чейт. — А сейчас спас от этого наемного убийцы. Разве было что-то еще? Не забывай, что, когда ты хотел меня съесть, я сам справился с проблемой.
— Если бы я не накормил вас, то вы умерли бы от голода, — лукаво скосив глаза в сторону Чейта, напомнил Архенбах.
— Ну, может быть, пока бы еще и не умер, но был бы близок к тому. Чейт, сдаваясь, поднял обе руки вверх: — Правда на твоей стороне! Я не хочу быть неблагодарным и помогу тебе выполнить твой контракт.
— Я не стану тебя есть! — взревел Архенбах.
— Наконец-то я дождался этого! — радостно вскинул руки к небу Чейт. Глубокоуважаемый Архенбах признал во мне друга и стал обращаться ко мне на «ты»!
— Извините, я погорячился…
— Не принимаю никаких извинений! — протестующе замахал руками Чейт. Отныне — только на «ты». Ты хочешь выполнить свой контракт?
— Да, но я не хочу тебя есть.
— И не надо. Ты и без этого сможешь вернуться к своей семье с целой кучей денег.
Архенбах смотрел на Чейта с недоверием, но слушал не перебивая.
Чейт же продолжал интриговать его:
— У меня сердце в груди разрывается, когда я слышу о том, что дети могут остаться сиротами! Клянусь, я верну им отца!
Наконец голос его стал серьезным.
— По условию «Золотого Квадрата» ты должен съесть человека на болоте. Этого от тебя хочет Слейт?
— Так, — кивнул Архенбах, все еще не понимая, в какую сторону клонит Чейт.
— Ты должен съесть именно меня или человека вообще?
— Но, кроме тебя, на болоте больше никого и не было, — немного растерянно произнес Архенбах.
— Зато теперь есть! — Чейт торжествующе указал на Гога, который начал приходить в себя и что-то невнятно мычал, пытаясь приподнять голову.
— Я должен съесть его? — презрительно глянув на гиганта, спросил Архенбах.
— Если хочешь, — не стал настаивать Чейт.
— Честно говоря, не очень, — скорчил недовольную гримасу Архенбах.
— Тогда дождись, когда киношники вернутся за этим громилой, и пригрози, что съешь его. Я думаю, что у него нет контракта на смерть во время съемок, иначе зачем тогда был нужен я? Киношники дают тебе отбой, и твой контракт выполнен, — съемка сорвана не по твоей вине!
Лицо Архенбаха просияло, как только может просиять лицо, покрытое роговыми пластинами с шипастыми наростами.
— А что будет с тобой? — спросил он Чейта.
— Ну, я с выполнением своего контракта торопиться не собираюсь, — криво усмехнулся тот.
— Ты останешься на болоте?
— Да.
— Тогда я остаюсь с тобой, — решительно заявил Архенбах.
— Нет, — отрицательно покачал головой Чейт.
— Один ты погибнешь.
— Послушай, Архенбах, во-первых, тебя ждет семья. А во-вторых, ты будешь мне гораздо полезнее, если выберешься отсюда.
— Каким образом?
— Ты свяжешься со службой Галактического патруля и расскажешь им о том, что здесь происходит. Я бы предпочел сесть в тюрьму, но остаться живым.
— Ты думаешь, так будет лучше? — все еще сомневаясь, спросил Архенбах.
— Я в этом уверен! — Чейт снял свою бейсбольную кепку и пристроил ее на плоской голове Архенбаха. — На память. Буду рад снова встретить тебя когда-нибудь.
Распрощавшись с Архенбахом, Чейт прихватил с собой меч и снова зашагал по мокрой болотной траве в том направлении, где, по мнению Архенбаха, в зарослях намечался просвет.
Чейт помнил о преследующих его невидимых камерах-жуках и ни секунды не сомневался, что Джейк Слейт вместе со своими подручными уже готовит ему новую возможность для выполнения контракта. Но все же он надеялся, что произойдет это не раньше следующего дня.
Однако не прошло и часа с момента расставания с Архенбахом, когда, обогнув купу кустов с широкими, как китайские веера, листьями, Чейт увидел перед собой то, чего на болоте быть не должно.
Это был серый, ветхий балахон, который к тому же еще не просто так валялся на земле, а висел в воздухе, сохраняя форму, как будто был наброшен на человека. Однако старое тряпье не прикрывало ничего, кроме пустоты.
Чейт остановился в нерешительности.
Балахон висел в воздухе неподвижно, касаясь полами земли. Выглядел он довольно-таки странно, но при этом вроде не таил в себе никакой опасности.
Решив все же не рисковать, Чейт свернул в сторону, чтобы обойти непонятный предмет стороной.
И тотчас же балахон кинулся ему наперерез.
Глядя на это, можно было подумать, что бежит одетый в балахон человек, если бы под капюшоном не зияла пустота.
Чейт остановился и встретил летящий на него балахон ударом меча. Меч прошил балахон насквозь, и тот повис на нем, как обычная тряпка.
В ту же секунду сильный удар в челюсть едва не сбил Чейта с ног.
Чейт взмахом меча описал вокруг себя круг, но не только никого не зацепил, а даже никого и не увидел.
Серая тряпка, слетев с меча, упала в стороне.
Оглядываясь по сторонам и держа меч наготове, Чейт стал медленно пятиться назад. И тут же, снова получив удар в челюсть, затем в солнечное сплетение и третий — в висок, упал на землю.
Очнувшись, он попытался подняться на четвереньки, но сильнейший удар по ребрам опрокинул его на спину.
Затравленно озираясь по сторонам и не видя противника, Чейт попытался отползти в сторону. Упираясь руками в землю, он вполз на невысокий, поросший мягким мохом бугор и тут получил удар в живот такой силы, что, согнувшись пополам, едва не скатился в большую лужу с бурой вонючей водой.
«Ну, вот и конец», — пронеслось в голове у Чейта, как будто какой-то посторонний, холодный и рассудительный голос произнес, когда невидимая рука занесла над ним его же меч.
У него уже не было сил ни отбиваться, ни бежать. Как можно сражаться с пустотой? Куда можно спрятаться от нее?
— Кончай, что ли, скорее, — пробормотал Чейт и закрыл глаза.
Поэтому он и не увидел, как из кустов выкатился упругий шарик в цветастой распашонке и шортах.
— Саван! Саван надень! — кричал, размахивая руками, продюсер. — Не убивай его, не надев савана! Ничего же не будет видно!
Меч опустился острием в землю. Невидимка еще раз пнул Чейта под ребра, и меч поплыл по воздуху в сторону серой хламиды, лежащей бесформенным комком в десяти шагах от распростертого на земле Чейта возле большой грязевой лужи.
Балахон поднялся в воздух и, всколыхнувшись, приобрел форму человеческого тела. Враг обрел видимость.
Чейт приподнялся на локте и вытащил из кармана зажигалку. Криво усмехнувшись разбитым ртом, он чиркнул зажигалкой и, с надеждой взглянув на скользнувший вверх по фитилю красноватый язычок пламени, кинул ее в сторону большого, влажно поблескивающего пузыря, вспухшего на поверхности жидкой грязи. Одновременно, оттолкнувшись всем телом от земли, он перебросил себя через пригорок, скатился с него, плюхнулся в лужу и с головой погрузился в затхлую, вонючую жижу, вдавив лицо в вязкий ил на дне.
С нарастающим ревом над зеленой крышей, нависающей над болотом, взметнулся столб пламени. Ударившись о толстый, плотный слой влажной листвы, он снова упал на землю и с шипящим шумом растекся рыжим кольцом, захлебывающимся водой, пропитавшей все вокруг.
Чейт выбрался из вонючей жижи на траву, обтер — скорее, размазал грязь на лице и оборвал несколько пиявок, успевших присосаться к голым рукам и шее.
На побуревшей от жара траве валялся меч и тлеющие лохмотья.
Посидев еще пару минут и окончательно уверившись в том, что бить его больше никто не собирается, Чейт поднялся на ноги, подобрал меч и, опираясь на него как на костыль, заковылял в ту сторону, где незадолго до взрыва скрылся Джейк Слейт.
Он шел неторопливо, размеренно, как автомат, не замечая ни страшной духоты, ни боли в отбитых легких, ни жжения кожи на ногах, отекшей и побелевшей от постоянной сырости в ботинках. В его сознании рухнул некий барьер, о существовании которого он и сам не подозревал до этой минуты, и теперь для него не существовало ни боли, ни времени, ни страха смерти, осталась только одна необъятная, заполняющая всего его, каждую клеточку его тела, злость.
Солнце уже клонилось к закату, а Чейт все шел, не останавливаясь, тяжело дыша сквозь крепко стиснутые зубы.
Чейт уже почти не надеялся выбраться когда-нибудь из этого проклятого болота, когда неожиданно, продравшись сквозь необычайно густой кустарник, он увидел перед собой танк.
Неподвижно стоявший танк был первым, что бросилось Чейту в глаза. Вслед за этим он увидел, что над головой больше не нависает ставший привычным мангровый полог, а впереди расстилается чуть всхолмленная равнина. Заходящее солнце бросало сиреневые отблески на широкую ленту реки, петляющую среди холмов. Болото, которому, казалось, не было ни конца ни края, кончилось!
Чейт тихо завыл от счастья. Но тут же его радость охладила мысль, что если и на болоте киношники не оставляли его в покое, то здесь, на открытом пространстве, они разделаются с ним в один момент.
Танк! Откуда здесь танк? Специально оставлен киношниками? А, какая, к черту, разница!
Чейт подбежал к танку, быстро вскарабкался на броню и, приоткрыв люк, заглянул в чрево машины. Танк казался пустым. Чейт откинул крышку люка и с мечом в руке прыгнул вниз. В танке действительно никого не было. Чейт пробрался к приборной панели и сел на место водителя. Датчик уровня горючего показывал полные баки. Вдоль бортов тянулись обоймы со снарядами, но все до одного они были холостыми.
Чейт вдавил педаль стартера, и двигатель танка ожил.
Одновременно со звуком заработавшего двигателя гулко лязгнул захлопнувшийся люк, и больно ударили по ушам тяжелые удары по броне.
— Ну наконец-то он попался! — раздался радостный возглас снаружи.
Чейт, подхватив меч — свое единственное оружие, казавшееся внутри мощной боевой машины бесполезной игрушкой, — вылез в башню танка и уперся плечом в крышку люка.
Люк был надежно заперт.
Понимая всю безнадежность своих действий, Чейт тем не менее несколько раз со злостью стукнул по крышке рукояткой меча. Выругавшись, он снова спустился вниз и попытался ногой выбить люк механика. И снова безрезультатно. Его поймали, как крысу в клетку.
Чейт на чем свет стоит ругал себя за то, что ушел с болота, за то, что влез в этот чертов танк, когда и младенцу было понятно, что это ловушка танки просто так где попало не бросают!
Но что же готовил ему Слейт на этот раз?
Снаружи послышался приближающийся рев двигателя.
Чейт переключил экран наблюдения на круговой обзор.
В сотне метров от него из кустов выполз еще один танк и замер, направив жерло пушки прямо в лоб Чейту.
Его собирались расстрелять из тяжелой артиллерии!
Пискнув, включилось переговорное устройство.
— Алло! Алло! Чейт! Вы меня слышите? — быстрой скороговоркой заверещал искаженный помехами голос.
— Кто говорит? — спросил Чейт.
— Да это же я — Джейк! — Голос обиделся, что его не узнали. — Как ваше самочувствие, Чейт?
— Какая трогательная забота! — язвительно умилился Чейт. — Где ты сейчас находишься?
— В поселке. Но я вас прекрасно вижу на мониторе.
— Жаль, что не рядом, я бы с удовольствием проехался гусеницами по твоему жирному брюху!
— Чейт, вы неблагодарный, — снова обиделся голос. — Я сделаю из вас кинозвезду.
— Посмертно?
— Немногие великие становились знаменитыми при жизни. Посмертная слава — тоже слава. В конце концов, вас никто не заставлял подписывать контракт.
— Провались ты вместе со своим контрактом!
— Грубо, Чейт, очень грубо, — укоризненно произнес Слейт голосом старого школьного учителя. — Эту фразу придется вырезать.
— Конец связи! — рявкнул Чейт.
— Минутку!
— Что еще?
— Не откажите в любезности, — елейным голосом попросил Слейт. — Раз уж вам все равно погибать, постреляйте, пожалуйста, из пушки. Это очень украсит сцену вашей гибели.
— Черта с два! У меня все снаряды холостые!
— Ну и что же? Наши пиротехники начинили их специальной смесью — эффект будет потрясающий!
— А в другом танке снаряды тоже холостые?
— Нет, но…
— Тогда — катись!..
Рванув рычаги, Чейт бросил танк вперед, одновременно разворачивая башню с бесполезной пушкой в сторону. Вражеский танк, не ожидавший столь стремительной и безрассудной атаки со стороны безоружного противника, успел сделать всего лишь один выстрел, да и тот скорее всего бесприцельно, так что снаряд только чиркнул по броне танка Чейта.
Перед тем как столкнуть две машины, Чейт сделал небольшой вираж, и его танк всей своей многотонной массой врубился передним скатом брони в гусеницу своего собрата. В своей безумной, отчаянной атаке Чейт и не думал о такой удаче — из гусеницы вражеского танка вылетело два трака, и одновременно в его танке сорвало ударом крышку люка механика.
Подхватив какую-то увесистую железяку, Чейт выскользнул на землю, в два прыжка забрался на башню обездвиженного танка, откинул люк и прыгнул вниз.
Танкист, едва успевший развернуться ему навстречу, дернул из гнезда башенный пулемет, но, получив железкой по шлему, отвалился в сторону. Чейт схватил пулемет и, взяв под мышку, передернул затвор.
— Не стреляй! — завизжал танкист.
Скрючившись на полу, он пытался спрятаться под сиденье.
— Вылезай! Быстро! — скомандовал Чейт.
Просить дважды не пришлось — танкист пулей вылетел из люка.
Чейт с пулеметом выбрался следом за ним.
— Где поселок?
— Там! — Танкист рукой указал направление. — Километра полтора.
— Теперь убирайся!
Для острастки Чейт дал короткую очередь в воздух.
Подпрыгнув на месте, танкист развернулся и, петляя как заяц, бросился к кустам.
Наклонившись, Чейт посмотрел вниз. Два ремонтных робота, похожих на больших стальных крыс, уже меняли выбитые из гусеницы траки.
Когда танк въехал в поселок, его единственная улица была пуста. Лишь только в окнах домов мелькали испуганные лица.
Помня о камерах-жуках, с помощью которых киношники вели за ним постоянное наблюдение, Чейт придал лицу кровожадное выражение и направил танк на дом в центре поселка, в котором, как он полагал, прятался Джейк Слейт. Из окон и дверей посыпались люди. Пробитый танком насквозь, дом еще какое-то время стоял, прежде чем рухнуть, сложившись, как карточный.
Среди разбегающихся в панике во все стороны людей Чейт высматривал того, кто был ему нужен, — толстяка в цветастой распашонке.
С такой заметной внешностью скрыться было непросто. Слейт бежал позади всех, то и дело оглядываясь. Лицо у него было красным и блестело от пота. Очки едва держались на самом кончике его крошечного носа.
Выставив пулемет в амбразуру, Чейт дал длинную очередь над головой Джейка. Толстяк упал, зарывшись носом в землю, и закрыл руками голову.
Чейт остановил танк в полуметре от распластавшегося по земле продюсера.
— Слейт! Ко мне! — рявкнул он в приоткрытый люк механика.
Джейк проворно вскочил на ноги, подбежал к танку и покорно сунул голову в люк.
— Что, Чейт? — Он старательно, но безрезультатно пытался сложить трясущиеся губы в слащавую, заискивающую улыбочку.
Чейт, схватив Слейта за шиворот, втащил его в танк и бросил на соседнее сиденье. Ворот продюсерской рубашки затрещал, но выдержал.
— Привет, Слейт! — Зловеще оскалившись, Чейт дулом пулемета ткнул деятеля киноискусства под ребра.
Толстяк нервно дернулся, всколыхнув желеобразный живот.
— З-здравствуй…те, Чейт, — промямлил он.
— Показывай дорогу в космопорт.
— Ты… — Слейт запнулся. — Вы хотите улететь? Но в космопорту нет кораблей. Они вообще не садятся здесь без предварительной договоренности.
— Не твое дело, — оборвал его Чейт. — Показывай дорогу.
Таможенник в красных трусах сидел, положив ноги на стол. В руках у него был все тот же журнал с рыжеволосой красоткой на обложке. Он не двинулся с места, и только брови его поползли вверх, когда, втолкнув перед собой трясущегося Джейка, в комнату вошел грязный и оборванный Чейт с пулеметом на плече.
Джейк докатился до кресла, упал в него и безжизненно закатил глаза.
— Не привык ездить без кондиционера, — усмехнулся Чейт, садясь в свободное кресло и пристраивая пулемет между коленей.
Таможенник открыл холодильник и поставил на стол две мгновенно запотевшие банки пива.
Чейт опорожнил свою тремя большими глотками, смял банку в кулаке и бросил ее в коробку с мусором.
— Вызывайте Галактический патруль, — устало произнес он.
Охранник постучал ключом по решетке.
— Привет, Чейт!
Чейт поднялся с койки.
— Доброе утро, Грани. — Чейт потянулся и протер глаза. — Как дела?
— Вчера всей семьей в четвертый раз смотрели «Умри легко». Высший класс! — Охранник показал большой палец. — Сынишка так просто свихнулся на этом фильме — всю свою комнату увешал твоими портретами.
— Приноси, подпишу, — пообещал Чейт.
— Спасибо, — расплылся в улыбке Грани. — Если ты не против, я и сынишку приведу?
— Да ради бога, — пожал плечами Чейт.
В коридоре послышались уверенные начальственные шаги. Каждый шаг припечатывался к полу, словно штамп «Совершенно секретно» к папке с досье.
— Сержант Грани! — рыкнул хрипловатый голос начальника тюрьмы.
— Я! — развернувшись на пол-оборота, вытянулся в струнку охранник.
Подойдя к двери камеры, начальник тюрьмы ухмыльнулся, проведя согнутым пальцем по густым рыжим усам.
— Ну, как поживает наша кинозвезда?
— Благодарю, замечательно, — улыбнулся в ответ ему Чейт.
— Сержант, откройте камеру, — приказал охраннику начальник тюрьмы и, повернувшись к Чейту, добавил: — К вам посетитель.
— Это кто же? — удивленно вскинул брови Чейт.
Никаких гостей он не ждал. Да и некому было навещать его в тюрьме.
Сержант широко распахнул решетчатую дверь, и на пороге камеры возник Джейк Слейт собственной персоной, только на этот раз вместо пестренького пляжного наряда на нем был темно-синий костюм с широкими, отливающими серебром лацканами.
— Милый мой! — Джейк растянул улыбку так, что за щеками не видно стало ушей, и призывно раскинул руки, подобно любящему отцу, готовому принять в свои объятия блудного сына.
— Я тебе не милый, — огрызнулся Чейт.
— Неужели вы до сих пор держите на меня обиду? — Джейк, казалось, был искренне удивлен.
Чейт ничего не ответил, а только отрешенно покачал головой.
Джейк присел на краешек койки рядом с Чейтом и заговорил, возбужденно размахивая руками:
— Мне удалось! Вы понимаете, Чейт, мне все-таки удалось сделать совершенно новое кино! Строев — бездарь, кретин! Он ни черта не понимает в современном кинематографе! Под моим личным руководством весь фильм смонтировали только из тех пленок, на которых были сняты вы! Никакой игры! Все вживую! Оставалось только озвучить его в студии! В результате получился грандиозный фильм! Незабываемое зрелище и глубочайшее эмоциональное воздействие на зрителей!
— Знаю, — безразлично кивнул Чейт. — Здесь, в тюрьме, нам его уже показывали.
— Да? — Джейк на секунду растерялся. Но тут же вновь воодушевился: — Я сейчас прямо с церемонии вручения премий «Оскар»! Наш фильм получил пятнадцать! Пятнадцать золотых статуэток! Две из них — ваши: за лучшую роль и за исполнение трюков!
— Где? — спросил Чейт.
— Что? — не понял Джейк.
— Где мои «Оскары»?
— Я не взял их с собой, — растерянно развел руками Джейк.
— Напрасно. Они бы скрасили унылый интерьер моей камеры.
— Да о чем вы говорите, Чейт! — замахал на него розовыми ладошками Джейк. — Скоро вы выйдете отсюда!
— Да ну? — Чейт сделал вид, что удивлен. — Каким же образом? Вы готовите мне побег?
— Да, да, да! — радостно закивал Слейт. — Я забираю свой иск и оплачиваю все судебные издержки! Я беру вас в свой новый фильм! Я уже нашел для него великолепную натуру — мертвая, безводная пустыня…
Чейт, вскочив на ноги, схватил Джейка за отвороты пиджака и вышвырнул из камеры. Материал затрещал, но выдержал.
— Чейт! Чейт!
Джейк бросился назад, но Чейт проворно захлопнул перед его носом дверную решетку.
— Чейт! Мы сделаем новый фильм! Лучше прежнего!
— Катись к черту!
— Чейт! Я сделал вас звездой!
— После того, как я едва не сдох под твоим чутким руководством!
— Чейт!
— Катись!..
Джейк с разбега бросался на решетку, а Чейт, упершись в нее руками, не позволял толстяку ворваться в камеру.
Начальник тюрьмы и охранник с интересом следили за этим единоборством.
— Нелегко работать со звездами, — сочувственно покачал головой усатый начальник тюрьмы.
Наконец Чейт, просунув руку сквозь прутья решетки, вырвал из рук сержанта связку ключей и запер дверь камеры на замок.
— Катись к черту, — еще раз, уже спокойным тоном, сказал он Джейку. — Я и без твоей помощи скоро отсюда выйду.
— Вам сидеть семь лет! — Слейт строго погрозил Чейту пальцем.
— Не угадал, — состроил презрительную гримасу Чейт. — Через неделю меня здесь уже не будет.
Слейт удивленно посмотрел на начальника тюрьмы.
Тот наклонил голову, подтверждая сказанное Чейтом.
— Как это может быть? — растерянно развел руками Джейк.
— После просмотра фильма «Умри легко» служащие и заключенные нашей тюрьмы объявили подписку в счет погашения долга заключенного Чейта А, объяснил, ухмыляясь в усы, начальник тюрьмы. — Уже собрано более половины необходимой суммы. Оставшуюся часть обещал внести некто по имени Архенбах с Грона. Как только будет получено официальное подтверждение его платежеспособности, Чейт А станет свободным человеком.
Джейк Слейт был сражен наповал. Опустив голову, он уныло побрел по коридору к выходу.
— Эй, Джейк! — крикнул вслед ему Чейт.
Слейт с надеждой обернулся.
— Не забудь прислать мне моих «Оскаров»!
Чейт игриво помахал рукой, просунутой между прутьями решетки, навсегда и без всякого сожаления прощаясь с гениальным продюсером своего первого фильма.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Каскадер на один трюк», Алексей Александрович Калугин
Всего 0 комментариев