«Перерождение (СИ)»

Перерождение (СИ) (fb2) - Перерождение (СИ) (Проект «Звери» - 1) 748K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Арис

Юрий Арис Проект «Звери». Книга первая Перерождение

Пролог

Удар был такой силы, что откинул меня на несколько метров, а при моем весе это не так просто. Наверно, раньше я бы мог устоять, но сейчас — нет. Невозможно стоять, когда в ногах нет ни одной целой кости. Да и потом, мои тюремщики тренировались, знали, куда бить.

Стена, о которую я ударился, треснула и рассыпалась, а я остался лежать неподвижно на груде обломков и мусора. Не стоило даже надеяться, что падение преграды освободит меня: за кирпичной кладкой скрывалась земля. Причем земля довольно мягкая, идеальные условия для подкопа, на который у меня уже не было сил. Знать бы раньше, что она там, попробовал бы сбежать! Но теперь уже поздно об этом думать.

И дело было даже не в постоянных избиениях, благодаря которым эти два урода повышали свою самооценку. Избиения волновали меня скорей с моральной точки зрения, пробить мою броню им удавалось редко. Хотя иногда получалось, на полу хватало моей крови. Засохшей и свежей.

Гораздо больше меня подкосил голод. Меня не кормили уже четыре дня, а это дурной знак. Значит, в высших кругах было принято не самое радужное решение. Хотя это, пожалуй, к лучшему.

Я всегда знал, что не отважусь на самоубийство. Я хотел жить, пусть даже вопреки логике, вопреки их планам на меня. Поэтому тогда, шесть месяцев назад, когда игла шприца уже была у меня под кожей, я не смог все закончить. Испугался. Теперь плачу за это.

У меня кончался воздух, и они это знали. Они выволокли меня из воды три часа назад, скорее всего, засекли время — они всегда засекают. Сейчас начнется!

Собрав остатки сил, я оттолкнулся изодранными руками от пола, сумел приподнять хотя бы верхнюю часть тела. Не следовало даже пробовать подчинить себе ноги и хвост, я прекрасно знал, что они сломаны. Причем хвост — в трех местах.

Я продвигался вперед стабильно, хоть и медленно, оставляя за собой багровый след. Они мне не мешали, просто наблюдали с любопытством.

— Не доползет, — покачал головой низкий и коренастый, не помню, как его зовут. Раньше на его месте был другой, но на том я все-таки отыгрался.

— Доползет, — Антон сплюнул на грязный пол. — Я его знаю.

Конечно, он знал! Антон — местный ветеран. Его внимание было сосредоточено на мне с самого начала моего заключения.

— Даже с перерезанными венами?

— Даже так.

Значит, они мне вены перерезали. Интересно, когда? Как? И почему я не заметил? Должно быть, попали лезвием между чешуек брони, дурное везение. Боли я не чувствовал уже давно, не чувствовал даже, как кровь покидает меня. Больше всего мне хотелось отомстить хотя бы этим двоим, прежде чем меня не станет. Но вряд ли у меня получится, время не на моей стороне.

Антон, конечно же, оказался прав, я добрался до канавы. Это могло быть сюрпризом для новичка, но не для нас двоих.

Я ничего не чувствовал, падая в мутную жижу, которая когда-то была водой. Ни боли, ни отвращения, ни удовлетворения. Только странную опустошенность внутри. Я знал, что на какое-то время эта густая дрянь, состоящая из воды, крови, пота и многих других жидкостей, о которых и думать не хотелось, скроет меня от их глаз. Меня это не радовало, в таком состоянии сложно радоваться. Я просто прижался к кирпичному дну, надеясь, что хотя бы теперь меня оставят в покое.

Не оставили. Не прошло и минуты, как в воду опустился ржавый металлический крюк. Я и не ожидал, что они полезут за мной сами, после всего, что было.

Меня вытащили на край бассейна. Если они ожидали, что я буду сопротивляться, то просчитались — у меня уже просто не было сил. Хотелось заснуть, хотелось есть, хотелось в чистую воду. Умирать не хотелось.

— Апатию изображаешь? — Антон присел на корточки возле меня. Если бы только набраться сил, одного удара ему хватит! — Не дергайся, ты мне ничего не сделаешь. Мы учимся на своих ошибках.

Да уж, это я как раз знаю. Хвост мне сломали после того, как я убрал его прошлого напарника.

— Можешь выжидать сколько угодно, тебя это не спасет. Есть определенный план, которого надо придерживаться. Если тебе от этого легче, могу сказать, что все закончится очень скоро. И, увы, мне не позволено убивать тебя. Обидно, да? Они собираются провести вскрытие, причем для чистоты эксперимента ты должен быть жив. Понимаешь меня?

Вот теперь я действительно захотел умереть.

— Вижу, что понимаешь. Так что наслаждайся последними днями нашего общения. Так, где этот нож…

Хлопнула дверь, та самая каменная дверь, укрепленная железом, о которую я сломал когти. Кто-то вошел, но это меня не удивило, многие приходили посмотреть на меня. Меня поразило другое: я услышал стук каблучков.

Я уже знал, что их самцы такую обувь не носят. Значит, сюда спустилась самка. Но зачем? Раньше такого не было! Хотя не все ли равно?

Антон поднялся, отошел от меня, видимо, гостья явилась к нему. Я устало прикрыл глаза, их разговор меня не интересовал — до тех пор, пока я не услышал слово «производство». Вот тогда я насторожился, сосредоточил всю свою силу воли на слухе. Мне уже не хотелось терять сознание.

Я помнил, что магические слова «в производство» означали жизнь. Что конкретно стоит за ними, я не знал.

-..Этого не может быть! — Антон явно продолжал речь, начатую раньше. — Я лично видел распоряжение о вскрытии. Он находится в моем распоряжении!

— Уже нет, — ответил ему женский голос, спокойный, ледяной. — Он переходит ко мне. Было принято решение пустить его в производство, серии 2 дали второй шанс. И ему в частности.

— Вы серьезно думаете, что от него будет какой-то толк? Эта тварь отказывается подчиняться! С ним уже пытались работать, но все без толку, поэтому он и попал к нам.

— Думаю, многое изменилось.

— Вряд ли!

— К чему споры? Мы можем все проверить.

Она подошла совсем близко, каблучки стучали прямо у меня под ухом. Я лежал неподвижно, не открывая глаза. Мне казалось, что в этот момент мое тело стало каменным и просто не способно уже подчиниться мне.

— Объект 2–2, - произнесла она все тем же безжизненным тоном. — Ты меня слышишь?

Я знал, что она обращается ко мне, они все называли меня этим странным именем. Правда, человек, о котором я старался не думать, звал меня иначе. Но что-то мне подсказывало, что я его больше не увижу.

Я кивнул, едва заметно, но ей этого было достаточно. Похоже, она наклонилась, поскольку я почувствовал тонкий сладкий аромат ее духов. Он плохо сочетался с иными запахами, царившими в моей камере.

— Согласен ли ты подчиниться нам?

Когда-то мне уже задавали этот вопрос. Давно, будто в прошлой жизни, когда все было по-другому. Тогда я отказался. Во-первых, сама мысль подчиняться вызывала волну гнева, я не мог, не хотел. Во-вторых, он, тот, кого я считал другом, сказал, что я не должен сотрудничать с ними.

Тогда я отказался, а сейчас не мог. Нет, мысль стать их рабом меня все еще не прельщала. Но я вынес слишком много, я знал, что не получу простую смерть. У меня не было сил на сопротивление.

— Я согласен.

Голос звучал слабо, сорванный от долгого крика, а затем угасший от бесконечного молчания. Но она снова поняла, не потребовала объяснений. Вместо этого она обратилась к Антону:

— Вы видите? Вот ваше доказательство его покорности. Впрочем, я не смею упрекать вас, ведь именно ваша работа помогла нам достигнуть таких результатов. Хочу сказать, что в Совете вами довольны.

Ее голос звучал все так же ровно, когда она говорила с ним, будто собеседник не имел для нее значения, кем бы он ни был. Я почувствовал, что начинаю ненавидеть ее так же, как ненавидел их всех.

— Посмотри на меня, — приказ явно относился ко мне.

Я повиновался, но только затем, чтобы позволить ей увидеть мою ненависть, чтобы она знала, что подчинить меня будет не так просто.

А в ответ на меня смотрели спокойные глаза, казавшиеся бесконечно темными в полумраке моей камеры. Глаза, которые видели во мне не раба или животное, а вещь. Инструмент.

Невозможно любить инструмент, равно как и ненавидеть. Такое отношение было для меня непривычным. Те люди, с которыми я сталкивался раньше, всегда чувствовали что-то по отношению ко мне. Привязанность, симпатию, страх, отвращение, презрение, ненависть…хоть что-то! Она не чувствовала ничего.

— Ты можешь встать?

— Нет, — сквозь зубы процедил я. Признавать свое бессилие было еще большим унижением.

— Как я и предполагала. Ничего, скоро ты будешь приведен в рабочее состояние.

Я почувствовал укол в шею, туда, где была пробила чешуя, — не как боль, а просто как прикосновение чего-то чуждого. А потом не было ничего.

Часть первая. Перерождение

Первым, что я почувствовал, было ощущение чистоты. Меня окружала чистая прохладная вода, где-то совсем близко работал фильтр. Я узнал этот звук сразу, такой же фильтр был там, у меня… дома.

Я попытался открыть глаза, однако мешала тугая повязка. Попытка снять ее привела к еще одному открытию: мой новый бассейн, пусть и чистый, был очень маленьким, да к тому же еще и закрытым. Как гроб.

Я не чувствовал ноги и хвост; даже боль не была бы такой пугающей, как это онемение. Я вообще не был уверен, что у меня все еще есть ноги. Я уперся руками в крышку аквариума, намереваясь освободиться, но меня прервал знакомый уже равнодушный голос:

— Не думаю, что это хорошая идея. Это оборудование поддерживает в тебе жизнь.

Несмотря на слой воды и стекло, разделявшие нас, я слышал ее четко. Похоже, ко мне возвращался мой прежний слух. Значит, мне не просто подарили жизнь, меня решили подлечить.

Я мог бы отмалчиваться, но сейчас это было не в моих интересах. Я хотел узнать как можно больше о том, что со мной будет.

— Где я?

Голос поддавался уже легче, хотя по-прежнему звучал хрипло.

— В лазарете. После шести месяцев заключения ты был в нерабочем состоянии. Ты перенес одну операцию, теперь тебя ждут еще две.

— Что за операция?

— Мы восстановили твои глаза, — пояснила она.

— Но они не были повреждены!

— Ошибаешься, и ошибка эта вызвана постоянным полумраком, в котором ты жил. Если бы тебе позволили выйти на свет, ты бы заметил серьезное ухудшение зрения.

Она отвечала мне быстро, уверенно, будто зачитывала данные из каких-то сводок. Меня не могла не удивить такая честность:

— Зачем ты мне это говоришь?

— Во-первых, отныне ты должен обращаться ко мне только на «вы». Я твой опекун, ты живешь, пока я согласна с тобой работать. Во-вторых, в информации, которую я даю тебе, нет ничего секретного. Ты имеешь право знать.

Я решил не оспаривать это правило об обращении на «вы» прямо сейчас. Я все еще чувствовал себя плохо, меня мутило, накатывала слабость. Оставшиеся силы я собирался потратить на совсем другие вопросы:

— Какие операции мне еще предстоят?

— Довольно серьезные. Кости в твоих ногах и хвосте начали срастаться, и срастаются они неправильно. Нам придется снова сломать их для нужного заживления.

— Почему тогда вы все еще не сделали этого?

— Думаю, ты забыл о своей броне. Она уже помешала нам вычистить раны, но с этим мы справились, потому что в чешуе есть проплешины — результат травм. Другие операции в таком состоянии невозможны. Для того, чтобы у нас все получилось, ты должен снять броню.

Вот такого поворота я не ожидал. Конечно, я мог убрать чешую под кожу без труда, несмотря на то, что я не делал это уже шесть месяцев. Но тогда я буду абсолютно беззащитен! Это последнее оружие, которое у меня осталось, последняя стена, за которой я мог спрятаться. И я должен был добровольно отказаться от нее?

— Нет, — тихо, но твердо ответил я. — Не могу.

Я ожидал, что она разозлится. Или уйдет. Или начнет приказывать мне. Иными словами, я ожидал всего, кроме этой фразы.

— Ты хочешь быть нужным кому-то в этом мире?

Ее ледяной голос не позволял принять вопрос за настоящую заботу. Но я знал эти слова… давно, очень давно их сказал мне другой человек. Не так холодно, искренне, и я поверил ему. Потом этот человек стал единственным моим другом.

Она не хотела получить мое доверие, равно как и не хотела использовать мои воспоминания. Она всего лишь давала мне понять, что знает очень много. Не хотелось даже представлять, как много.

Усилием воли я заставил чешую уйти под кожу, снимая с себя последнюю защиту. Я не знаю, смог ли я убрать ее с ног и хвоста, но я пытался.

— Хорошо, — сказала она. — До тех пор, пока мы понимаем друг друга, проблем не будет.

Я чувствовал, что она хочет знать что-то еще. Догадывался даже, что именно. Я бы тоже задал этот вопрос.

Что нужно было делать, чтобы сломать мои кости, но оставить броню нетронутой?

Я знал ответ очень хорошо и ждал, что захочет узнать и она. Однако эта самка сдержалась, что несколько удивило меня.

— Ты похож на человека, — вот и все, что она мне сказала.

Как будто я этого не знал! Не первый раз снимаю броню, видел уже. Похож, похож до тошноты, на одного из них.

— Что со мной будет теперь? — спросил я.

— Ты пройдешь курс тренировки и будешь работать, — пояснила она. — Как и все. Но сначала тебе нужно восстановить прежнее здоровье.

— В чем заключается эта работа? Я не знаю… Мне не говорили.

— Ничего не знаешь?

Я промолчал, решил не вдаваться в детали. Я знал, что есть существа похожие на меня, которых люди используют довольно давно. Вот только мне не сказали, чем я отличаюсь от этих существ, почему мне раньше не позволяли работать. Я также знал, что к каждому существу приставлен смотритель-человек. Похоже, моим должна стать эта самка.

— Я объясню тебе правила несколько позже, когда ты будешь в лучшем состоянии. Пока в этом нет необходимости, — заявила она.

— И как скоро это будет?

— Через пару недель, которые для тебя пролетят как одно мгновение. Видишь ли, теперь тебе не позволят просыпаться каждый день для душеспасительных бесед. Тебя погрузят в искусственную кому, которая продлится ровно столько, сколько понадобится твоему телу на выздоровление.

Я почувствовал присутствие другого человека в комнате. Этот человек был напуган — типичная реакция тех, кто меня видит, хотя без брони я не представляю такого уж грозного зрелища. Особенно перевязанный, со сломанными ногами и хвостом.

Я понимал, что скоро мне придется снова заснуть, и с трудом сдерживал себя, чтобы не использовать броню. Спать без нее было непривычно, страшно.

Я хотел узнать еще кое-что прежде, чем она уйдет.

— Подождите!

— Что еще?

— Как мне теб… вас звать?

Обращение на «вы» резало слух, но пока все споры и скандалы были для меня бесполезны.

Она задумалась, ответила не сразу. Наконец она решила:

— Лита. Можешь звать меня Лита.

* * *

На этот раз я проснулся без повязки. Я не стал открывать глаза, вместо этого сосредоточился на собственном теле. Боли не было — никакой! Я владел каждым мускулом, от кончика хвоста до гребня на голове. На секунду мне даже показалось, что всего этого кошмара не было, что я снова лежу у себя дома, в чистой воде, на свободе, а рядом люди, которые не желают мне зла.

Я не стал наслаждаться этой иллюзией слишком долго. Ее без труда разрушали многие факторы, в том числе и убранная броня: даже дома я не спал без защиты. Поэтому я вернул чешую на место и осторожно открыл глаза.

Меня по-прежнему окружали прозрачные стены похожего на гроб аквариума. За ними я видел медицинское оборудование и белый потолок. Окон в этой комнате не было.

Я проснулся в одиночестве, но уже знал, что это ненадолго: в коридоре я почувствовал двух людей. Они приближались, очень скоро мой полностью восстановившийся слух начал улавливать отдельные фразы их разговора.

— …Возраст определить трудно, мы не можем руководствоваться реальным временем, прошедшим с его создания, потому что он однозначно не ребенок. Биологически, я бы сказал, ему лет тридцать-тридцать пять. По всем показателям процесс развития закончен, а старение еще не началось. Пол? Определенно самец, причем строение органов, как наружных, так и внутренних, имеет удивительно сходство с человеческими. Наверняка имеет способность размножаться спариванием, как и первая серия.

Только теперь я понял, что на мне нет тех жалких тряпок, которые последние шесть месяцев заменяли мне одежду. На мне вообще ничего нет, а с исчезновением брони у них была отличная возможность осмотреть меня, вот и болтают теперь о спаривании. Чего еще ждать от людей? Ладно, хотя бы ноги исправили!

Между тем мужской голос продолжал звучать:

— В плане физической силы, я думаю, он уступает представителям первой серии, хотя все познается на практике. В любом случае, строение его чешуи идеально, он защищен от большинства повреждений.

Ему ответил женский голос — Лита, я уже научился узнавать ее:

— Это великолепная броня не спасла его ноги.

— Ошибаетесь, спасла. Мы имели дело с простыми переломами, самой большой сложностью стали неправильно сросшиеся кости. Если бы подобное случилось с обычным человеком, от ног бы не осталось ничего. Нам бы не пришлось их ампутировать, они бы отвалились сами. Так что ему повезло!

Я только фыркнул, послав на поверхность пузыри воздуха. Повезло! Им бы так повезло! От одного воспоминания о том дне, когда мне сломали ноги и хвост, по телу пробегала дрожь.

— Что касается интеллектуальных способностей…

— Эта информация мне не нужна, — прервала его Лита. — У меня есть более надежные источники.

Они вошли в мою палату. Я не стал притворяться, что все еще сплю, для этого нужно было бы снять броню. Да и зачем эти игры? Я приподнялся на локтях, наслаждаясь покорностью здоровых мышц, чтобы рассмотреть мою будущую тюремщицу.

Все те самки, которых я видел здесь раньше, были похожи друг на друга — по крайней мере, те, что работали надзирательницами. Высокие, мускулистые, невозмутимые, они все напоминали то животное, которое мне однажды показали…как же это…а, вот, лошадь!

Эта самка на лошадь не походила. Во-первых, таких мелких я здесь еще не видел. Думаю, если поставить нас рядом, она мне по плечо будет. Любопытно посмотреть, как она начнет командовать! Да и особыми мускулами ей не похвастаться, тощенькая слишком.

А потом она заговорила, и голос этот показался мне более убедительным, чем все преимущества других надзирательниц:

— Ты проснулся? Отлично. Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится, — буркнул я.

О том, что это мелочи и в целом я даже благодарен их врачам, говорить не хотелось. Они вылечили меня не по доброте душевной.

— Это скоро пройдет, как только последние наркотики выйдут из твоей крови. Доктор, оставьте нас.

Мужчина, который пришел с ней и которого я не успел рассмотреть, послушно вышел. Лита приблизилась, села на стул рядом с моим аквариумом. В свете ярких ламп я видел, что глаза у нее серые, а не черные. И такие же холодные, как и ее голос.

— Я могу выбраться отсюда? — Я постучал по крышке аквариума.

— Пока нет, завтра ты покинешь лазарет. У тебя будет собственный бассейн.

— Думаю, вместе с бассейном у меня будет и масса работы.

— Естественно, — кивнула Лита. — Иначе ты нам не нужен.

Да уж, с этим не поспоришь, хотя я бы предпочел, чтобы она такое не произносила вслух.

— Теперь слушай меня внимательно, поскольку то, что я скажу — основа. Основа твоей работы, основа наших отношений, — продолжила она.

Можно подумать, до этого я не слушал! Так, стоп… у нас есть отношения?

Я кивнул, показывая ей, что говорит она не с пустым местом.

— Хорошо. Ты знаешь, что мы уже давно прибегаем к услугам существ, похожих на тебя. Это делается по схеме человек-зверь, иными словами, у каждого из существ есть смотритель. Твоим буду я. Ты несколько отличаешься от них, думаю, ты и сам знаешь, чем. Так что наше сотрудничество будет своего рода экспериментом.

— В чем суть моей работы? — поинтересовался я.

— Подожди, я не закончила. Естественно, физически ты гораздо сильнее меня. Да, у меня есть оружие, которого ты не получишь. Но в некоторых случаях оружие бессильно, и я не могу постоянно следить за каждым твоим шагом. Помнишь, во время прошлой нашей встречи я говорила, что тебя ждут две операции?

— Помню, — ответил я, чувствуя, что ничего хорошего сейчас не услышу.

— Во время первой операции мы исправили твои кости. Во время второй в твое тело были помещены два датчика. Они дают мне возможность, как бы это помягче выразить…умертвить тебя в любой момент. Да, ты являешься собственностью государства, но это не запрещает мне воспользоваться моим преимуществом. Знай, я не собираюсь злоупотреблять этой властью. Я просто хочу, чтобы ты знал, что она есть.

Я не был напуган, я был зол. Похоже, мое подчинение должно основываться далеко не на доброй воле. Хотя с чего я взял, что они будут настолько наивны?

В точности копируя ее ледяной голос, я повторил свой вопрос:

— В чем суть моей работы?

Мне показалось, она едва заметно улыбнулась. Уверен я не был, сквозь слой воды тяжело рассмотреть.

— Нет определенного описания, одной характеристики — задания могут быть разными. Главное, чтобы ты в точности выполнял мои указания. Никакого своеволия, никаких споров. Если мне захочется узнать твое мнение, я его спрошу. В иных случаях, держи его при себе. Завтра утром я приду за тобой, начнем тренировки. Сегодня наслаждайся последним днем покоя.

— Могу я хотя бы выйти отсюда?

— Нет, — отозвалась Лита. — Ты слишком опасен, чтобы разгуливать без сопровождения, а у меня нет времени сидеть здесь.

В принципе, она не ошиблась, назвав меня опасным. Сейчас мне больше всего на свете хотелось найти Антона и свернуть ему шею. И я не был уверен, что при нашей встрече смогу себя сдержать, так что лучше избегать контактов с теми, кто издевался надо мной, до поры до времени.

С другой стороны, ожидание было немногим лучше. Мое тело, уже полностью восстановившееся, просило движения, а я не мог даже перевернуться на бок! Две маленькие бомбы замедленного действия, вшитые в мое тело, мешали мне разбить этот стеклянный гроб и размяться.

Придется ждать.

* * *

По коридору часто ходили люди, раздражая меня, усиливая мое нетерпение. Некоторые из них останавливались у моей палаты, заглядывали в приоткрытую дверь, но подходить ко мне не решались. Интересно, к тем, другим, более привычным существам, они относятся так же?

Наконец в коридоре появилась Лита. Я не могу точно сказать, как именно я отличаю людей друг от друга, но я редко ошибаюсь. Дело не в слухе, не в зрении, о запахах я, заключенный в крошечный аквариум, вообще молчу. Я просто чувствую их.

Она вошла в палату, сразу направилась ко мне. При ее приближении крышка аквариума начала медленно сдвигаться, позволяя мне сначала подняться, а потом и выбраться из воды. Благодаря броне я почти не заметил перемены температуры, а вот дышать на воздухе стало трудновато — отвык.

— Оденься, — она протянула мне нечто сделанное из плотной белой ткани.

В развернутом виде одежда представляла собой брюки с вырезом для хвоста и рубашку без рукавов. Я уже ходил в чем-то подобном, поэтому мог с уверенностью сказать ей:

— Мне в этом неудобно. Несмотря на все дырки, хвост путается.

— Для тренировок тебе выдадут другую одежду.

Она подождала, пока я натяну на себя эти тряпки, которые, конечно же, сразу вымокли. Когда я закончил, она развернулась и направилась к выходу. Мне оставалось только последовать за ней, хотя немые приказы раздражали меня даже больше, чем произнесенные вслух.

Мы, должно быть, впечатляюще смотрелись вместе: она, мелкая человеческая самка в строгом костюмчике, и я, почти двухметровый монстр в каких-то белых тряпках. На нас оборачивались; не могу сказать, что мне это льстило.

Мы миновали чистый белый коридор медицинского крыла, зашли в лифт, поднялись на несколько этажей. Потом были другие коридоры, более узкие, более темные. Создавалось впечатление, что мы в лабиринте. Лита двигалась уверенно, я запоминал дорогу. В принципе, знание дороги в лазарет мне вряд ли поможет, но знать хотелось.

Наконец мы оказались на совсем другой территории — здесь держали зверей. Я видел их в коридорах, за стеклянными стенами, в бассейнах. Они действительно были похожи на меня, только имели меньше общего с людьми. Некоторые игнорировали меня, другие смотрели с любопытством, но любопытство это было неосознанным, звериным. Так смотрят на незнакомых людей собаки, я такое видел раньше.

Мы дошли до последней комнаты в коридоре, здесь стена тоже была сделана из прозрачного пластика. За ней я увидел нечто, напоминающее зимний сад: ряды тропических растений в горшках, выставленные вдоль большого бассейна, наполненного чистой водой.

Это было так похоже на то, чего меня лишили…

Должно быть, Лита поняла, о чем я думаю:

— Этот бассейн был сделан по планам доктора Стрелова. Он в точности дублирует твою комнату в научном центре.

Мы вошли вместе; воздух здесь был гораздо более влажным по сравнению с воздухом коридора. Мне это было только на руку, на легкие меньше нагрузка.

Лита подошла к небольшому шкафу, скрытому за пальмами, достала оттуда одежду, сделанную, как мне сначала показалось, из резины.

— В этом ты будешь тренироваться.

— Слишком обтягивает, не мой стиль, — фыркнул я. — Слушайте, вы серьезно? Думаете, в этой резине мне будет удобней?

— Это не резина. Материал был разработан специально для зверей первой серии, они постоянно работают в нем. Ты не сильно от них отличаешься. Теперь переодевайся, у нас планы.

— То есть, осмотр бассейна отменяется?

— Переодевайся.

— Ладно, ладно!

Похоже, любое неформальное общение она собиралась вырывать с корнем, сжигать и развеивать по ветру. Ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось!

Резиноподобный материал оказался довольно мягким, он не сковывал мои движения, даже не мешал моему злополучному хвосту. Однако я не собирался это признавать; из чувства протеста я не стал даже надевать верхнюю часть этого тренировочного обмундирования. Лита по этому поводу ничего не сказала.

— Следуй за мной, — вот и вся ее реакция.

В просторном лифте мы спустились на нижний этаж и попали в зал, похожий на закрытый стадион. Там уже находились некоторые из существ первой серии вместе с их смотрителями. На нас никто не обратил внимания.

— Видишь беговую дорожку?

Я кивнул, уже зная, что она потребует. И меня это совсем не радовало.

Моя догадка оказалась верной:

— Три круга на максимальной скорости. На двух… конечностях.

Я скривился, но возражать пока не посмел, и мрачно поплелся к дорожке. Похоже, она знает обо мне немало, значит, и то, что я ненавижу бегать, она знать должна.

Во-первых, с моим хвостом бегать не так-то просто, он слишком длинный и довольно тяжелый. За землю цепляется, в ногах путается, приходится все время на весу держать. Причем на четвереньках это удобней делать, но она ведь запретила! Во-вторых, бег меня выматывал быстро, мне не хватало воздуха. Так что я бы лучше проплыл сто кругов в бассейне, чем пробежал три круга здесь. К сожалению, выбора мне никто не дал.

В этот момент я решил, что Лита лишь немногим лучше Антона. По крайней мере, она меня не бьет!

Другие существа — забавно их так называть, учитывая, что они мне вроде как родня, — были заняты менее изматывающими упражнениями. Одни отжимались, другие подтягивались на высоких перекладинах, кому-то даже позволили поиграть с мячом. Похоже, подобные тренировки их не выматывали, а даже наоборот — развлекали. Напрягаться приходилось только мне.

Я отвык от таких упражнений, поэтому три круга дались мне сложнее, чем похожие нагрузки полгода назад. Содержание в той проклятой клетушке давало о себе знать. Из чистого упрямства я добежал до финиша, но уже там упал, задыхаясь.

Лита подошла ко мне, но не наклонилась, не попыталась помочь.

— Насколько все плохо? — поинтересовалась она.

— Не очень. Сейчас… сейчас встану.

— Возле входа есть душ, там звери получают воду, если она им необходима. Тебе тоже можно.

Не утруждая себя ответом, я поплелся к душам. Холодные струи воды принесли облегчение, остудили мои горящие легкие, расслабили болезненно напряженные мышцы. Всего в двух шагах от меня стоял под потоком другой зверь, из первой серии. Он равнодушно скользнул по мне взглядом, потом отвернулся. Такое безразличие не могло быть наигранным.

Забавно, а ведь мне всегда хотелось встретиться с ними! Я ожидал, что почувствую родство, некую связь между нами. Теперь вот встретился. Связи между нами было не больше, чем между мной и золотой рыбкой.

Через минуту я полностью восстановил потраченные силы, о чем и сообщил приблизившейся ко мне Лите.

— Еще три круга? — мрачно спросил я.

— Нет необходимости, ты размялся. На подготовку нам выделена всего неделя, после этого мы начнем получать задания. Так что мы не можем тратить слишком много времени на простые физические упражнения.

Я не стал уточнять, что упражнения эти не такие уж и простые.

Мы покинули стадион и перешли в соседнюю комнату, совсем маленькую, с серыми стенами и потолком. Лита осталась у порога, а мне жестом велела перейти к дальней стене. Без особого энтузиазма я выполнил приказ, чувствуя, что ни к чему хорошему это не приведет.

Из пола появилась прозрачная стенка, отделившая меня от нее. Я не стал биться в истерике и пытаться разбить преграду; это, кстати, я вполне мог сделать. Я остался на своем месте у стены, хотя моя половина комнаты начала заполняться водой.

Не дождавшись моего вопроса, Лита заговорила сама:

— Это не тренировка, скорее, определенный тест. Нам необходимо знать, как ты реагируешь на перемену условий. Как только ты почувствуешь, что испытание необходимо прекратить, что есть угроза твоему здоровью, просто скажи мне. Я все это время буду здесь. По первому твоему требованию испытания прекратятся.

Это уже что-то новенькое. Раньше они издевались надо мной, совершенно не интересуясь моим мнением и уж тем более здоровьем. Теперь надо мной будут издеваться уважительно? Великолепно!

Я почувствовал, что вода вокруг меня начинает остывать. Нет, не просто остывать — охлаждаться. Значит, они решили выяснить, какие температуры я могу переносить. Меня этим удивить трудно, скорее, настала моя очередь удивлять.

Не могу сказать, что холод доставлял мне удовольствие, но и беспокоил он меня не сильно. Я не стал плавать, чтобы согреться, хотя они этого ожидали, я знаю. Вместо этого я стоял неподвижно, глядя в равнодушные глаза Литы. Я надеялся смутить ее, заставить хоть на секунду дать слабину. Но эта девица была не менее упряма, чем я: если мое маленькое представление и впечатлило ее, виду она не подала.

Наконец вода замерзла. Я стоял в окружении толстого слоя льда.

— Как долго ты можешь выживать в таких условиях? — раздался ее голос; из-за льда я очень плохо видел ее, да и отвечать было тяжеловато.

— Ровно столько, сколько в воде.

— Тебя это не беспокоит?

— Нет.

— Можешь ли ты разбить лед?

Я осторожно пошевелил хвостом, и по гладкой толще льда побежали трещины.

— Достаточно, — Лита остановила дальнейшее разрушение глыбы. — Ты можешь пробить стекло, а нам это не нужно. Мы переходим к следующему тесту.

Лед начал таять, тепло поступало со всех сторон. Казалось, что я попал в гигантскую духовку. Они хотя бы осознают, что такой резкий перепад температуры — самый сложный из тестов? От неожиданного тепла у меня закружилась голова, но скрыть это было не так уж сложно, я просто уперся хвостом в пол для равновесия.

Испытание горячей водой прошло не так гладко — я сдался, когда рядом со мной начали появляться маленькие пузырьки кипения. Упрямство было недостаточной причиной для смерти, а тем более для такой смерти!

Потом были другие тесты, не связанные с температурой. Ко мне запускали пираний, чтобы проверить, насколько крепка моя броня. Правда, позволили убивать маленьких тварей, так что я даже развлекся.

Затем пресную воду заменили соленой. Не могу сказать, что это привело меня в восторг, потому что вода была подсолена искусственно, и кристаллики соли царапали чувствительные жабры у меня на шее.

Они усиливали течение, создавали воронку из воды, пускали в мой аквариум ток. Я терпел молча, дожидался предела собственных возможностей, который был дальше, чем предел возможностей их оборудования, поэтому просить что-либо мне приходилось редко. Все то время, пока шли испытания, Лита стояла на том же месте, даже не двигалась. Я знал, что физически это тяжело для человека, и никак не мог понять, зачем она это делает. Однако у меня хватало собственных проблем, мне было не до размышлений о Лите.

Наконец тесты закончились, мой аквариум осушили, а прозрачную стенку убрали. Прошло немало времени, я привык к воде, и снова стоять на воздухе было сложно. Сначала я просто лежал на полу, привыкая к давлению, к температуре. Лита стояла рядом и не торопила меня.

Я очень надеялся, что мне позволят отдохнуть. Эти их тесты вымотали меня больше, чем короткая пробежка на стадионе. Мне хотелось только забраться в дальнюю часть моего бассейна, в скрытую нишу, и заснуть.

Когда я снова мог стоять на ногах, Лита быстро пошла вперед. Я плелся за ней и ненавидел эту самку конкретно и всех людей в целом.

— Теперь ты можешь отдохнуть, до завтра я тебя не побеспокою, — сказала она уже в лифте. — Возле твоего бассейна тебя ждет еда, кормить тебя будут два раза в сутки. Сегодня первое кормление было заменено введением питательной жидкости еще в лазарете.

— Что будет завтра?

— Короткая тренировка, затем новые испытания. Нет, не такие как сегодня. У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на повторение.

Не было смысла спрашивать, что именно будет завтра — все равно узнаю. Хочу я того или нет.

Она проводила меня до бассейна, но внутрь не вошла. Я слышал, как щелкнул замок за моей спиной. Они дают мне относительную свободу, но не доверяют.

Разумно. Потому что я и не обещал им собачьей преданности.

* * *

Глядя на плитку в небольшой нише, заменяющей мне кровать, я старался поверить, что я снова дома. Что там, на поверхности, мои друзья, а не надзиратели. Что даже если им захочется узнать что-то обо мне, боли не будет, они сделают все осторожно.

Этот короткий момент спокойствия был разрушен резким стуком — кто-то барабанил по краю бассейна. Мерзкая дрожь, расползающаяся в воде, напомнила мне, что я далеко не дома. Там никто так не поступал, все знали, что стучать по краю бассейна нельзя, иначе мне потом придется долго избавляться от головной боли.

Этот дятел продолжал долбить. Я выплыл на поверхность, чтобы побыстрее прекратить раздражающий звук.

Я ожидал увидеть Литу, потому что вчера она пришла в лазарет примерно в это время; конечно, часов у меня нет и не было, но время я чувствую хорошо. Однако вместо нее я увидел перед собой Антона. Он смотрел на меня и ухмылялся.

— Сегодня твоим надзирателем буду я. Вылезай из воды.

Я не спешил выполнять приказ: пока я оставался в воде, он не мог меня тронуть. В конце концов, у меня оставалась возможность забиться в свою нишу, а оттуда он не вытащит меня никаким крюком. Мысль напасть на него мне и в голову не приходила, если бы у него не было защиты, он бы не явился.

Антон понял, о чем я думаю:

— Шевелись, тебе не спрятаться. Ты ведь помнишь о тех очаровательных датчиках, что находятся в твоем теле? Сегодня детонатор у меня. Так что вылезай, отродье, рабочий день начался!

Я выбрался из воды и, выпрямившись, остановился перед ним. Я был на полголовы выше его, но, к моему большому стыду, из нас двоих боялся только я. Слишком свежи были воспоминания о темных стенах, о грязной воде, о запахе крови в воздухе.

— Мне было поручено проверить твою выдержку. Сними броню.

Я колебался, без брони я буду фактически беззащитен. Но… он ведь не убьет меня, они бы не стали лечить меня, чтобы убить! А если я откажусь подчиняться, у него будет полное право активировать датчики. Уж лучше подыграть.

Пока мне казалось, что смерть хуже боли — только пока.

Не сводя с него глаз, я убрал чешую под кожу. Этого он и ждал. Одним ударом Антон сбил меня с ног, откинул так, что я приземлился среди тропических растений. Инстинктивно я начал возвращать броню на место, но он заметил.

— Нет, уродец, этого сегодня не будет! Я давно ждал возможности поработать с тобой без твоей защиты. Теперь такая возможность у меня есть.

Он начал приближаться ко мне. Я не вставал, понимая всю бесполезность этого действия. Если я свернусь на полу, закрою голову руками и хвостом, повреждений будет меньше. Это не теория, это проверенная практика.

Прежде, чем он успел меня ударить, я услышал голос, холодный и властный:

— Что здесь происходит?

Из-за растений я не видел ее, но чувствовал, что она стоит на пороге. Антон повернулся в ее сторону, на меня он больше не смотрел:

— Сегодня им займусь я, был такой приказ!

— Вы лжете, Антон Сергеевич, — спокойно прервала его она. — Подобного приказа не могло быть. Вы не обладаете достаточным опытом и квалификацией, чтобы получить контроль над зверем второй серии.

— Я следил за ним все это время!

— Вы издевались над ним все это время, тогда как руководство закрывало на это глаза. Однако планы на объект 2–2 изменились, его смотрительница теперь я. И ваши развлечения меня совсем не радуют. Уже сам факт, что вы осознанно мучаете живое существо, не вызывает у меня симпатии. А то, что это живое существо разумно и находится под моей охраной, дает мне право вмешаться.

— Охраной? Твоей охраной? — рассмеялся Антон. В его тоне не было и тени уважения. — По-моему, ты увлеклась новой ролью, девочка. Я сюда пришел до того, как ты в институт поступила! Я помню, как тебя и остальных к нам на практику прислали! А теперь, получается, ты надо мной начальница, потому что диплом получила?

Она и бровью не повела:

— Нет. Потому что я — смотрительница, а вы — тюремный работник. И попрошу обращаться ко мне уважительней, я больше не практикантка. Теперь уйдите, вы вмешиваетесь в наш график.

— А если не уйду? Как ты заставишь меня?

Похоже, призыв вести себя повежливей на него не повлиял.

Она могла бы позвать кого-то, хотя это, наверное, было бы признанием слабости. Поэтому или по какой-то другой причине, она предпочла обратиться ко мне:

— Объект 2–2?

— В сознании, — мрачно отозвался я. Я не был уверен, что она на моей стороне.

— Я прошу тебя вывести в коридор тюремного сотрудника Антона Ларина.

Впервые я подчинился ей с радостью. Через секунду броня была уже на мне, а еще через две секунды Антон, поднятый над землей, отчаянно пытался освободиться. Только попытки его были тщетными: я позволил ему понять, насколько я сильнее. Синяки будут сходить еще долго! А вот кости я не тронул, решил не злоупотреблять доверием Литы.

— Ты ответишь за это, Лолита, — он злобно покосился на мою смотрительницу. — Начальство узнает о твоих штучках!

— Очень хорошо, значит, мне не придется писать отчет. И, раз уж ты решил этим заняться, не забудь указать все обстоятельства дела. Неприятно будет, если из-за этого возникнут какие-то недоразумения. Пойдем, объект 2–2, у нас много дел.

Я с трудом поборол желание свернуть ему шею и просто бросил извивающееся тело на пол. Антон тут же вскочил на ноги, но мне было приятно видеть, что он заметно прихрамывает.

— Не думай, что этим все закончится, выродок, — прошипел он мне вслед.

— Я и не думаю, я надеюсь, что этим все не закончится, — бросил я через плечо. Лита уже ждала меня в коридоре. Я решил напомнить ей об одном важном для меня моменте: — Меня забыли покормить.

— Не забыли. Просто я решила, что тебе лучше пройти испытание, а потом поесть.

Пока мы шли по коридору, она молчала. Думаю, из-за присутствия на этаже других смотрителей. Только в лифте смотрительница вернулась к происшествию возле моего бассейна:

— Мне следовало догадаться, что он придет. А если не он, то кто-то другой. Далеко не все одобряют твое присутствие здесь, равно как и твою жизнь. Поэтому я хочу, чтобы ты знал одно: только я имею право приказывать тебе. Больше ты не подчиняешься никому, в том числе и моему начальству. Кроме того, я разрешаю тебе защищать себя. Только защищать! Не думай, что я позволю тебе нападать на кого-то!

— Я и не собирался.

— Хорошо.

— Спасибо.

Я сказал это вполне искренне; кажется, она поняла.

Мы не поехали к стадиону. Вместо этого мы поднялись выше, перешли коридор и спустились на другом лифте.

— Лабиринт Минотавра, — пробурчал я.

Она посмотрела на меня, и на этот раз сквозь ледяную непроницаемость ее глаз пробилось удивление. Которое, кстати, было мне не совсем понятно.

— Что? Не такая уж смешная шутка, но и не самая дурацкая! — заметил я.

— Откуда ты знаешь про лабиринт Минотавра?

— Читал.

— Ты умеешь читать?

— И писать, если вас это интересует.

Она наклонила голову, задумалась, но больше ни о чем меня не спрашивала.

Когда двери лифта открылись, коридора как такового и было, так, пару метров, мы почти сразу оказались на небольшой площадке, разместившейся у потолка огромного зала. На площадке нас уже ждали два человека.

Один из них был намного старше Литы, ходил с тростью и смотрел на мир сквозь толстые стекла очков в темной оправе. Второй оказался почти ее ровесником, может, всего на пару лет старше. Он рассматривал меня с нескрываемым весельем, а затем выдал:

— Я думал, он будет покрупнее! И более… особенным. А он почти такой же, как те!

— Ты получишь возможность увидеть отличия, — только и произнесла Лита, подходя к ним.

Я посмотрел вниз и присвистнул. Там, на уровне пола, двигалась лента конвейера. Между ней и потолком постоянно перемещались бетонные плиты, с разной скоростью, в разных направлениях. На двух из этих плит сидели звери первой серии.

Ближе к площадке с людьми устроилась самка; я впервые видел самку этого вида. Она была чуть изящней, чем самцы, но гораздо более массивной, чем человеческие самки. Ее чешуя переливалась перламутровым оттенком, а гребень на голове казался почти белым. Кроме того, на человеческую самку она походила и строением груди, хотя броня и слой похожего на резину материала мешали сказать, насколько именно. Но самой забавной мыслью, на которой я себя поймал, было сравнение этого существа с Литой. И Лита в моем понимании определенно выигрывала.

Второй зверь, самец, располагался чуть поодаль. Он периодически поводил широченными плечами, покрытыми темно-зеленой броней, и дергал хвостом. Он нервничал, это я почувствовал сразу.

— Кинг не выглядит здоровым, — Лита тоже обратила внимание на беспокойного зверя. — Ты уверен, что разумно выпускать его на тренировку?

— Нормально, — отмахнулся от нее молодой человек, — справится! Твой-то тоже только из лазарета, и ничего, привела!

— У него время ограничено. Впрочем, дело твое. Объект 2–2, - она подозвала меня ближе, — это Кинг, а вон там Кэти. Неплохо будет, если ты запомнишь других зверей. Иногда тебе придется работать с ними, хотя сегодня ты играешь против них.

— Что это значит? — удивился я.

— Выйди на поле, сейчас ты все узнаешь.

Я пожал плечами и без труда перепрыгнул с наблюдательной площадки на одну из плит. Кэти, заметив меня, вильнула хвостом, изобразила на покрытом броней лице некое подобие улыбки. Кинг помрачнел еще больше.

— Прошу внимания, — старший из трех людей постучал тростью по периллам наблюдательной площадки.

Кэти указала на него и довольно четко произнесла:

— Папа!

— Бегемот тебе папа, — проворчал я, зная, что меня никто не услышит.

— Вас ждет небольшая игра, — продолжил человек. — Игра-соревнование. Внизу, на конвейере, лежит мячик. Тот из вас, кто найдет его и принесет сюда, победит.

— А что за победу? — поинтересовался я.

Это вызвало новый приступ смеха у молодого человека.

— Да уж, Лола, — с трудом произнес он, — теперь я вижу отличия!

— Просто сделай это, — ответила мне Лита, полностью игнорируя другого смотрителя. — Начинайте.

Звери первой серии сорвались с мест. Я чуть помедлил, оценивая обстановку, а потом тоже прыгнул вниз. Перегнать их не составило большого труда: Кинг и Кэти двигались быстро, но обходили только очевидные препятствия, не замечая потенциальных. Из-за этого им приходилось задерживаться, возвращаться, искать другой путь.

Я же сразу заметил, что плиты двигаются не хаотично. Проследить их ритм оказалось несложно, поэтому я достиг конвейера первым. В полумраке я не сразу увидел маленький резиновый мячик, однако и это промедление не было решающим. Пока звери первой серии спускались, я уже начал подниматься вместе с игрушкой.

Самым смешным оказалось то, что они не заметили моего преимущества. Обернувшись, я увидел, что они все еще внизу, ищут мяч. Можно было успокоиться и отправиться с этим сомнительным трофеем наверх, но я давно не развлекался.

— Эй, внизу! — крикнул я и для убедительности стукнул хвостом по плите. Звери подняли головы. — Не этот мяч ищете?

Они бросились за мной, растерянные и раздраженные. Я не спешил убегать, я точно знал, где задержится Кинг, в какую плиту врежется Кэти. Мне достаточно было лишь изредка подпрыгивать вверх, сохраняя определенное расстояние между нами. Так мы все трое приближались к наблюдательной площадке, но я с мячиком, они — без.

А потом произошло то, чего я не ожидал. Эти двое столкнулись на одной плите. Кэти, которой не терпелось завладеть игрушкой, оттолкнула соперника, прыгнула вверх. Не сильно толкнула, не для того, чтобы поранить, а просто потому, что он ей мешал. Однако массивный зверь, вместо того, чтобы следовать за ней, пошатнулся, прижал руки к бронированной груди и начал падать вниз.

Я выругался, используя все слова, запрещенные мне моим другом и создателем, и прыгнул с плиты. Кэти попыталась остановить меня, но я просто кинул ей мячик, и она, как радостный щенок, побежала за ним.

Кинг упал на нижнюю плиту и остался там, без движения. И в этом не было бы ничего страшного, если бы не тот факт, что через минуту эта плита должна была встретиться с другой, и расстояния между ними было бы недостаточно для крупного зверя. Мне не хотелось проверять, выдержит ли его броня давление двух плит.

Я не был уверен, по какой причине спасаю его. Не из чувства родства, это точно, да и не из личных симпатий. Просто я не хотел видеть его раздавленным. К тому же, подобное геройство мне ничем не угрожало… вроде бы.

Я вцепился когтями в соседнюю плиту, потому что рядом с Кингом места было маловато. Поднять хвостом тушу весом примерно в полтора центнера оказалось не так просто, но мне удалось. И даже не в последний момент, а с небольшим запасом времени.

Поднимать его наверх было несколько сложнее. Благодаря броне я сам вешу немало, а Кинг еще и намного крупнее меня, под нами крошились плиты. Никто не спешил мне помогать, приходилось справляться самому.

Поднимаясь, я думал о том, что этих зверей не называют по кодовому номеру. У них есть имена, пусть и довольно дурацкие на мой взгляд. У меня когда-то тоже было имя: там, в той лаборатории, человеческий ребенок назвал меня Король, объясняя это тем, что я король каких-то там русалок. Мне это имя жутко не понравилось, и тем не менее прозвище закрепилось за мной. Упорным противостоянием мне удалось добиться лишь того, что помпезное «Король» превратилось во вполне человеческое, как мне объяснили, «Кароль». Последнее тоже не вызывало у меня восторга, но я смирился.

Теперь я с удивлением обнаружил, что скучаю по своему имени. Оно звучало лучше, чем бездушное «объект 2–2».

Я добрался до площадки и бесцеремонно бросил Кинга к ногам молодого человека. Тот уже не смеялся, но и взволнованным не выглядел. Он легонько пнул зверя, поморщился:

— В отключке. Похоже, Лола, ты была права, ему еще рано выходить на такие тренировки. Ладно, верну в лазарет. Мне же лучше — еще несколько выходных!

Лита одарила его взглядом, который я не совсем понял, и пошла к лифту. Молодой человек остался, а Кэти и ее смотрителя на площадке уже не было.

— Я проиграл, — заметил я, когда мы остались одни.

— Нет, — возразила она.

На этом наше обсуждение того, что произошло во время тренировки, закончилось.

Она отвела меня туда, где кормились остальные звери. Это не напоминало человеческую столовую, куда меня иногда пускал мой друг и создатель. Здесь еда наливалась в несколько больших мисок, возле которых группами собирались звери. Они набирали мутную жижу руками и ели, не озадачиваясь тем, что эта дрянь размазывается по их лицам, забивается под броню.

— Я не буду это есть, — заявил я, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

Лучше уж ходить голодным, чем так унижаться!

— Рада это слышать, хотя я и не предлагала тебе присоединиться к ним.

— Тогда зачем мы здесь?

Она молча указала на столик, стоящий так далеко от входа, что я сначала даже не заметил его. На столике размещалась глубокая миска.

Я давно заметил, что люди кормят меня не тем, что едят сами. Как-то мне удалось выпросить у ассистентов моего друга немного их пищи. Тогда я и понял, что и здесь я не в лучших условиях, они питались гораздо вкуснее!

Как я и ожидал, миска была наполнена густой кашей непонятного цвета. Конечно, эта жижа питательная, но вкусом она похвастаться не может. Никаким.

— Пенопласт жидкий, — вздохнул я, усаживаясь на металлический табурет. Нормальные стулья либо разваливались подо мной, либо мешали хвосту.

Лита заняла другой стул, теперь нас разделял столик. Я не сразу понял, что равнодушие в ее глазах сменилось легким любопытством, причем это любопытство было направлено на меня.

— Что? — я наклонил голову набок.

— Ты не такой, как я ожидала.

— А на чем основывались ожидания?

— На материалах, которые мне предоставили, — пояснила она. — Согласно этим сведениям, ты зверь с повышенным уровнем интеллекта. Но все же зверь!

— А разве не так?

Теперь уже и мне стало любопытно.

— Может быть и так, но некоторые особенности твоего поведения сложно назвать звериными. Звери не читают книги, не используют полученные знания по ситуации, не анализируют, не проявляют чувство юмора, пусть даже не самое лучшее.

— Нормальное! — оскорбился я.

— Вот видишь, ты не просто следишь за моей речью и улавливаешь факты, ты способен оспаривать мои суждения! — указала Лита. — Кажется, мне рассказали про тебя не все. Не хочешь заполнить этот пробел?

— Нет.

Я сделал вид, что меня интересует лишь содержимое миски.

— Послушай, объект 2–2, для меня эта проверка так же важна, как и для тебя.

— Почему?

— Долго объяснять.

— Так ведь и мне долго!

— Пожалуй, ты прав, — голос, на эти короткие минуты потеплевший, снова зазвенел льдом. — Нам не нужно слишком много знать друг о друге, это выходит за рамки профессиональных интересов. Я буду ждать тебя у дверей, постарайся поторопиться. Испытаний сегодня больше не будет, но тебя ждет тренировка.

Она ушла, а я остался за столом с полной миской остывшего месива и с ощущением того, что я допустил нелепую ошибку.

* * *

После тренировки, гораздо более изнурительной, чем вчера, к бассейну меня провожал незнакомый смотритель. Литу куда-то вызвали еще час назад, с тех пор я ее не видел.

Ужин мне, как и в прошлый раз, принесли в мою комнату. После него я сразу вернулся в воду, у меня не было ни малейшего желания общаться с людьми.

Я знал, что она придет, и не ошибся. Примерно через полчаса она вышла из лифта, я сразу же почувствовал ее. Пока ее каблучки стучали по коридору, я выбрался из воды, присел на край бассейна.

Лита заглянула в мою комнату, но приближаться к бассейну не спешила.

— У тебя все в порядке? Ты получил еду?

Я кивнул, не глядя на нее.

— Хорошо. Тогда мы увидимся завтра.

Она собиралась уйти, и я вынужден был окликнуть ее:

— Подождите!

— Что еще?

Собственная затея мне не нравилась, совсем не нравилась, но отступать было поздно. Если я хочу выбраться отсюда, мне понадобится ее помощь.

— Я все расскажу. То, что вы хотели узнать.

Она закрыла дверь; я слышал, как щелкнул замок. Раз она озадачилась этим, значит, в моей комнате нет прослушивающих устройств. Уже приятно.

Стульев здесь не было, поэтому смотрительница присела на край небольшого стола, куда мне обычно ставили еду. Лита пыталась заглянуть мне в глаза, но я упорно избегал ее взгляда. Не от отсутствия честности, скорее, наоборот. Несмотря на прошедшее время, вспоминать было тяжело.

— Ну, говори.

— Я не помню, откуда я пришел. По большому счету, о своем прошлом я мало что знаю. Моя память начинается уже с жизни среди людей, в научном центре. Я проснулся в бассейне, окруженный со всех сторон людьми. В тот момент у меня не было ничего, кроме смутного ощущения, что так не должно быть, что раньше все было иначе. Людей я боялся, потому что чувствовал, что и они не стремятся со мной пообщаться. А потом появился другой человек. Он сказал то же, что и вы в лазарете, но так, что я поверил ему.

— Доктор Владимир Стрелов, — произнесла она, как мне показалось, печально. — Что было дальше?

— Я пытался узнать, откуда я взялся, где они нашли меня. Доктор Стрелов знал это, но никогда не говорил. Это единственная обида, которую он мне нанес. В остальном он был моим другом, он меня не боялся. Он проводил исследования, но боли никогда не было. Он научил меня читать, позже я сам научился писать. Он помог мне увеличить то время, когда я могу быть на открытом воздухе. Он рассказал мне очень многое о мире, в который я попал.

Я не знаю, сколько времени я так жил. Не могу сказать, что мне это сильно нравилось, потому что я все равно чувствовал себя чужим. Но так можно было жить! А потом, полгода назад… Доктор Стрелов не пришел. Он не жил в научном центре, вечером уходил, утром приходил, а в тот день не пришел. Не пришли и его ассистенты. Они не были моими друзьями, но я знал их и мог спросить, в чем дело.

Тогда я впервые столкнулся со страхом перед неизвестностью. Отвратное чувство, хочу сказать. Когда пришли люди, я сначала обрадовался, думал, что мое ожидание закончилось, однако со мной были уже не так дружелюбны. Меня перевезли в ту камеру, из которой вы меня вытащили. Думаю, нет смысла говорить, что со мной делали там, это вам должно быть известно.

Это все, что я могу вам сказать. Разочарованы? Скорее всего. Я бы на вашем месте тоже был разочарован. Конечно, глядя на меня, всем хочется знать, откуда взялся такой уродец! Но правда заключается в том, что мне и самому любопытно. Не очень-то весело жить и не знать, что ты есть.

Я закончил, вопросительно посмотрел на нее. Да, я не стал вдаваться в подробности своей жизни в научном центре. Но зачем? Эти детали ничего бы не дали ей, зато еще больше растревожили бы незажившие раны.

— Спасибо, — она спрыгнула со стола, направилась к выходу.

По этому «спасибо» невозможно было понять, что она думает. Такая реакция меня не совсем устраивала.

— И это все?

— Пока да. Не переоценивай мое знание. Да, я имею определенные сведения о тебе, быть может, более точные, чем другие сотрудники этого заведения. Но и мне не все известно. В любом случае, прошлое остается прошлым, в настоящем хватает своих проблем. Завтра тяжелый день, постарайся отдохнуть… Кароль.

* * *

Сегодня она задержалась. Я пытался узнать у человека, приносившего мне еду, где Лита, но он лишь опасливо покосился на меня и поспешил убраться отсюда. Я чувствовал его страх, и это было довольно забавно, учитывая, что я их пленник.

Я успел осмотреть все растения в моей комнате и сделать больше двадцати кругов в бассейне, прежде чем она наконец явилась. Лита была спокойна, я не почувствовал ни тревоги, ни раздражения. Значит, причина ее опоздания не была такой уж неприятной…

— Идем, — позвала она. — Мы опаздываем!

Я не стал уточнять, из-за кого именно мы опаздываем, неторопливо поплыл к краю бассейна.

— Объект 2–2, можно побыстрее? — возмутилась Лита.

— Кароль, — поправил я, почти автоматически.

Не то чтобы мне очень нравилось это имя, просто признание с ее стороны имени означало признание меня. Такого успеха я добился вчера, причем немалой ценой, и расставаться с ним не спешил.

Она покосилась на меня, но ничего не сказала.

Уже в лифте я понял, что мы едем не к стадиону.

— Снова заставите меня гоняться за мячиком?

Боюсь даже предположить, что приходится делать на заданиях, если тренировки такие!

— Не совсем, хотя и сегодня ты будешь соревноваться с другими нашими подопечными. В воде будут находиться пластиковые кольца, все с утяжелителями, чтобы не болтались на поверхности. Всего этих колец пятнадцать. Выигрывает тот, кто соберет больше.

— В чем подвох? — Задание пока казалось мне слишком легким.

— Тренировка будет проходить в том же зале, что и вчера, причем плиты оттуда никто не убирал.

— Да эти плиты миновать — раз плюнуть! — хмыкнул я.

— Не будь так уверен, — загадочно посоветовала она.

Я ожидал, что она скажет еще что-то, хоть намекнет, но Лита не собиралась открывать карты раньше времени.

— Ну и с кем мне соревноваться на этот раз? Снова с агрессивной самкой и полудохлым самцом?

— Кинг сейчас в лазарете, его лечение еще не завершено. Да, Кэти будет участвовать, но она не так агрессивна, как тебе могло показаться. А вот Лео, один из твоих новых соперников… с ним будь поосторожней. Этот зверь мне не нравится, а его смотритель — еще меньше, — признала Лита.

— «Один из»? Значит, их будет не двое?

— Трое. Кэти, Лео и Цербер. Последний не представляет для тебя угрозы в физическом плане. Он не агрессивен. При этом его я могу назвать самым опасным твоим соперником, потому что на сегодняшний день он считается самым умным из зверей первой серии.

— Я в восторге.

Когда мы прибыли на площадку, там стояли только люди. Звери уже были в воде.

Вот теперь я увидел самый большой подвох, о котором умолчала Лита: вода была черной. Непроницаемо черной, хотя и не густой. Эта краска не помешает мне двигаться, скорее всего, не помешает и нормально дышать, но видеть я не смогу.

Из воды на меня смотрели три пары блестящих темных глаз. Кэти выглядела дружелюбной, кажется, она меня узнала. Самец рядом с ней, удивительно крупный, намного крупнее меня, подозрительно щурился. Третьего зверя я, казалось, не интересовал, он не счел нужным тратить на меня больше одного взгляда.

На этот раз я не озадачивался рассматриванием людей, потому что посчитал это бессмысленным. Стянув верхнюю часть моего обмундирования, которая мешала мне расправить гребень вдоль позвоночника, я скользнул в воду, ловко избежав брызг.

— Хорош, — прокомментировал кто-то из смотрителей. — Даже Цербер не прыгает так гладко!

Как я и предполагал, видимость под водой была нулевая, а плиты при этом двигались, я слышал их приглушенный скрежет. Неприятно будет оказаться зажатым между такой махиной и стеной!

Я вынырнул в отдалении от остальных зверей, но так, чтобы люди видели меня.

— Правила мы вам объяснили, — заговорил человек с тростью, смотритель Кэти. — Кроме всего сказанного хочу отметить, что есть еще временной лимит. Как только услышите сигнал, возвращайтесь сюда. И будьте осторожны, уровень риска на этом задании выше среднего. Приступайте!

Только это я и хотел услышать. Я не стал разворачиваться у поверхности, ушел под воду ногами вперед, и там кувыркнулся.

У меня давненько не было возможности попасть в такой крупный водоем, даже мой бассейн не шел ни в какое сравнение с этим залом. К сожалению, двигаться свободно я не мог, все время нужно было помнить о бетонных плитах подо мной.

Прислушиваясь к движению воды, я начал спускаться. Мимо меня пронеслось что-то большое, потом был звук удара. Очаровательно. Похоже, кто-то из моих соперников решил пробить путь к победе собственной башкой! Немного не мой метод.

Постепенно я научился предчувствовать приближение плит, и двигаться стало полегче. Один раз я допустил ошибку, меня начало вжимать в стену. Я запаниковал, забился, чуть не потерял контроль над собой. Тогда я и понял, что люди не собираются помогать мне, даже если меня тут раздавит. Что ж, это предсказуемое поведение с их стороны.

Я вывернулся в последний момент, причем хвост мой оказался в серьезной опасности. И все же на этот раз обошлось, а ошибаться дважды я не собирался.

Одно кольцо я нашел на плите, совершенно случайно. Эти кольца в принципе искать было сложно — я не мог ориентироваться ни на движение, ни на тепло. Приходилось слепо шарить руками в воде, надеясь на удачу.

Когда я спустился на дно, на меня кто-то напал. Кто-то из самцов — для Кэти удар был слишком сильным. Я не ожидал такого, поэтому не успел и укрепиться на металлическом полу. Меня отбросило назад, на одну из плит, которая разлетелась на две части под моим весом.

Броня спасла меня от большинства повреждений, но перед глазами все равно поплыли разноцветные круги. Я отряхнулся, зная, что сейчас лучше не медлить, выпустил из-под кожи дополнительные шипы. Я ничего не видел, ничего не чувствовал рядом с собой, темнота окружала меня со всех сторон.

Через минуту я понял, что больше нападений не будет, если мы не столкнемся. Это было похоже на вчерашнюю тренировку, когда Кэти отшвырнула Кинга со своего пути — не потому что хотела ему навредить, просто он ей мешал.

Впрочем, в моем случае все произошло несколько иначе. Удар, который я получил, был именно ударом, не толчком.

Я осторожно продвинулся вперед, туда, где мог чувствовать движение воды. Судя по всему, все три зверя сейчас копошились на дне. Для меня тут будет тесновато! Я раздраженно вильнул хвостом и вдруг почувствовал, что задел что-то довольно легкое. Так я получил второе кольцо.

Задерживаться на дне я не стал, не только из-за опасности очередного столкновения. Просто я был уверен, что люди не бросили все пятнадцать колец на дно. Тот факт, что я уже обнаружил одно на плите, укрепил мою уверенность.

Я поднялся наверх, прижался к той плите, которая, по моим расчетам, не должна была ни с чем сталкиваться в ближайшее время. Однако на ней было пусто. Это меня не обрадовало, но и не удивило. Конечно же, люди не стали бы упрощать нам задачу. Чтобы получить кольца, нужно рисковать.

И в этом случае я оказался прав. Третье свое кольцо я обнаружил между двух скрепленных плит, доставать его пришлось хвостом.

Эта игра надоела мне довольно быстро. Несмотря на свою осторожность, я не смог избежать нескольких серьезных столкновений с бетонными плитами, под броней уже образовывались синяки. Кроме того, темная краска в воде была не так уж безвредна, в жабры набивалась какая-то дрянь, а голова начинала кружиться. И все это ради чего? Чтобы повеселить людей!

Не знаю, сколько времени я провел в воде, прежде чем услышал странный гул. Инстинктивно я распознал его как тот самый сигнал, о котором говорил человек с тростью. К этому моменту у меня было четыре кольца.

Оказавшись на поверхности, я глубоко вдохнул. Впервые дышать ртом мне было приятней, чем жабрами.

Остальные звери добрались до поверхности чуть позже, похоже, все это время они оставались на дне. Люди ждали нас, причем я отметил, что Лита старается держаться подальше от остальных смотрителей. Любопытное открытие, вчера она так себя не вела.

Вместо человека с тростью вперед вышел другой смотритель, более молодой, но все же значительно старше Литы. В отличие от остальных, он не стал озадачивать себя строгим костюмом. Он явился на тренировку в потрепанных джинсах и майке с какими-то подозрительными пятнами.

— Ладно, показывайте, чего вы там наловили. — Он лениво махнул нам рукой.

Все звери, кроме меня, продемонстрировали свою добычу. Кэти удалось найти всего одно кольцо, но при этом она сияла так, будто собрала все пятнадцать. У более крупного самца было три трофея; заметив, что его соперник собрал больше, он опустил руку чуть пониже.

Второй самец, похоже, Цербер, гордо демонстрировал четыре кольца. Он не радовался так бурно, как Кэти, но при этом в его взгляде несложно было прочитать холодное превосходство.

— А ты чего ждешь? — обратился ко мне все тот же смотритель. — Кажется, я четко дал приказ!

— Он не принимает приказов ни от кого, кроме меня, — ответила за меня Лита.

Он посмотрел на нее, потом расхохотался, но ничего не сказал. Мне не понравился этот смех.

— Кароль, какой результат у тебя?

Игнорируя лестницу, я выпрыгнул на площадку из воды, грациозно закрепился на поручнях прямо перед человеком в джинсах. Четыре кольца упали к его ногам. Он смотрел мне в глаза, пытался понять, что я думаю. Напрасно. Неужели он, работая надзирателем, еще не понял, что в наших глазах сложно что-то рассмотреть, когда на лице броня?

Я не стал задерживаться рядом с ним, соскочил с поручней и подошел к Лите.

— Неплохой результат, — подытожил человек с тростью. — Всего три кольца не были найдены, против обычного результата в пять колец при тренировке в четыре зверя. Одно у Кэти, три у Лео, четыре у Цербера и четыре у… Кажется, Кароль?

Человек смотрел на меня, не на Литу. И в этом взгляде не было враждебности или презрения, создавалось впечатление, что он обращается к равному себе! Удивленный, я кивнул.

— …И четыре у Кароля. Это испытание предлагаю считать завершенным.

Мы покинули зал первыми, я и Лита. Я чувствовал, что она хочет что-то сказать, но не решается. Скорее всего, не может подобрать слова. Или просто не имеет права говорить такое своему животному.

Я терпеливо ждал, понимая, что лучше не торопить ее, иначе я могу вообще ничего не услышать.

— Ты вел себя не как зверь, — наконец произнесла она все тем же равнодушным голосом.

— Да, — согласился я, хотя это согласие, в общем-то, и не требовалось. — Это плохо?

— Наверное. Но я рада, что ты ведешь себя так.

* * *

Я устал настолько, что мне с трудом удавалось отрывать от земли собственный хвост, чтобы он не цеплялся за все подряд. Не знаю, чего добиваются люди, но я таких нагрузок долго не выдержу! Лита сразу мне сказала, что тренировки будут интенсивными, но не настолько же! Сначала они держат меня в подвале шесть месяцев, а потом считают, что я способен сходу горы свернуть.

Лита периодически смотрела в мою сторону. Кажется, она почувствовала, что я, мягко говоря, не в лучшей форме. Хотя ее-то я винил в этом меньше всех, зная, что она тоже выполняет приказы. И все же она могла хотя бы попытаться ослабить эти нагрузки!

— Ты хорошо сегодня поработал, — ее голос звучал чуть мягче, чем обычно.

Еще бы! Я и сам понимал, что хорошо поработал, поэтому не считал нужным отвечать.

— У тебя отличные показатели. Тебе часто не хватает силы, но выдержкой и, в первую очередь, умом ты превосходишь любого из зверей первой серии. Испытательный срок будет длиться еще долго, но на данном этапе ты даже лучше, чем мы ожидали.

— Я просто счастлив, — вздохнул я. — Теперь я могу поспать?

Кажется, она обиделась, но я был слишком вымотан, чтобы беспокоиться об этом — или просто обращать внимание. Людям плевать на меня, так почему я должен волноваться о людях?

Лита довела меня до моей комнаты, открыла дверь, пропуская вперед. В глаза мне она не смотрела, точно, обиделась! Я прошел мимо нее, давая понять, что я тоже не обязан быть все время жизнерадостным. Мне было все равно, что случится завтра, хотелось только добраться до моей ниши и заснуть.

Я сразу заметил, что на столе что-то лежит. Даже в таком состоянии, я не мог позволить себе полностью расслабиться и не обратить на это внимания. Прошедшие полгода доказали мне, что полностью доверять людям нельзя.

Обычно на стол ставили мою миску, но сегодня я поел в общем зале, а потому никакой миски не ожидал. Растения мешали мне рассмотреть странный предмет, и я был вынужден подойти ближе.

На столе лежал даже не один предмет, а предметы, причем до боли знакомые предметы — мои книги! Те, что сделал для меня мой друг, в которых каждая страница была надежно запаяна в пластик, чтобы вода не могла уничтожить их. Эти книги я читал в своем бассейне, там, в научном центре. Я не думал, что еще когда-нибудь увижу их.

Я знал, что это не часть моей тренировки, я уже понял, что людям от меня нужны только рабские услуги. Да и потом, только один человек знал, что я умею читать — мой друг! Значит, он не забыл меня, он может мне помочь!

Я собрал книги и с ними нырнул в бассейн. Сонливость моя на время исчезла, будущее не казалось уже таким мрачным.

Возможно, мой друг поможет мне выбраться отсюда. А ведь он знает, откуда я взялся, где мой дом! Он сможет показать мне!

Мне хотелось найти его, поговорить с ним, спросить, почему он покинул меня, почему позволил им сотворить со мной такое. Однако пока такой возможности у меня не было, да и не будет, если только…

Если только мне не поможет Лита. Лишь она обладает возможностью устроить мне встречу с моим другом так, чтобы об этом никто не знал. Но захочет ли она помогать? Здесь уверенности нет.

В любом случае, я должен попытаться поговорить с ней. Одному мне не справиться.

* * *

Мне снилось море — вот и все, что я запомнил. Это забавно, учитывая, что я никогда не видел море, только читал о нем. А теперь я был под водой, даже больше — я был частью того мира.

Пробуждение вернуло меня к реальности; хотелось выть от безысходности, в которой я оказался. Но потом я вспомнил о книгах, о моем друге и несколько успокоился. Все не так уж плохо.

На сей раз Лита явилась вовремя, она не стала стучать, видимо, знала, что я почувствую ее. Я тоже не заставил себя долго ждать.

Ее нахмуренные брови мне не понравились, равно как и темные от гнева глаза.

— Что-то случилось? — рискнул спросить я.

— Нет, ничего. Просто испытание, которое тебе назначили на сегодня, мне не нравится. Не более того.

Я только плечами пожал, мне не нравились все испытания.

Мне нужно было поговорить с ней до начала тренировки, потому что потом у нас либо не будет времени, либо меня опять доведут до полубессознательного состояния. И все же у меня хватило здравого смысла подождать до того момента, когда перед нами закроются двери лифта. Так уж получилось, что все более-менее серьезные разговоры у нас происходили именно в лифте.

— Я могу вас попросить кое о чем? — Для убедительности я вильнул хвостом.

Если она и была заинтригована, то виду не подала:

— О чем?

— Я бы хотел встретиться с моим другом… С человеком, о котором я говорил вам, с доктором Стреловым.

— Это невозможно.

— Знаю, знаю, есть запреты. Но мне кажется, что это будет не очень сложно! Доктор Стрелов где-то здесь, если бы вы могли договориться с ним…

— Его здесь нет, я тебя уверяю.

— Есть, — я могу быть упрямым.

— С чего ты взял?

— Те книги, что он подарил мне… Вчера я нашел их в своей комнате.

— Вот оно что. — Смотрительница горько усмехнулась. — Ладно, в следующий раз буду подписываться под подарками. Я принесла тебе эти книги. Нет, я не была в научном центре, я нашла их в архиве. Ты сказал, что умеешь читать, тогда я и решила посмотреть, не привезли ли какие-нибудь вещи из твоего старого аквариума сюда.

— Вы? — Я был благодарен, хоть и несколько разочарован. Но отказываться от надежды не хотелось: — Все равно, я хотел бы увидеть доктора Стрелова!

Мы прибыли на нужный этаж, двери вот-вот должны были открыться. В этот момент Лита нажала на кнопку аварийной остановки, и все движение вокруг нас прекратилось.

— Кароль, мне очень жаль, но твоя встреча с доктором Стреловым невозможна. Пойми это и смирись.

— Но почему? — я не желал мириться.

— Потому что Владимир Стрелов погиб семь месяцев назад. — Она обернулась ко мне, и глаза ее пылали такой яростью, какой я от нее не ожидал. Она едва доставала до моего плеча, но в этот момент она была намного сильнее меня. Мне захотелось съежиться и просто исчезнуть. — Неужели ты думаешь, что, будь он жив, он бы оставил тебя? Он бы отдал тебя им? Ты был его любимым творением, идиот, чуть ли не сыном! И защищал он тебя до конца!

Она закрыла глаза, напряглась, словно пыталась справиться с собой.

Мне было не легче, я не думал об этом, не знал… Я и предположить не мог, что его нет. С самого моего первого воспоминания он был одним из неотъемлемых элементов реальности. Он не должен был исчезнуть!

А теперь он мертв. Я загнал это новое знание далеко, за другие воспоминания. Сейчас люди хотят, чтобы я работал, а если я позволю себе полностью осознать всю необратимость произошедшего… я не смогу им подчиняться.

Лита снова запустила лифт, она уже полностью владела собой. Мы вышли на этаже стадиона, но направились не туда, а к комнате-аквариуму, где проверяли мою выносливость. К моему недовольству, возле дверей уже стояли Лео и его смотритель, тот самый человек в грязных джинсах. За прошедшие сутки он не потрудился переодеться.

— Ну наконец-то! — ухмыльнулся он; при взгляде на мою смотрительницу в его глазах появился какой-то масляный блеск. Мне это не понравилось. — Лолита и ее хомячок!

Я понятия не имел, что такое «хомячок», но чувствовал, что меня унизили.

— Оставь свои шуточки, Никита, у нас есть дела. Кароль, сегодня ты будешь драться с Лео, это банальная проверка силы. Как и во время тестов, ты сможешь остановить испытание в любой момент.

Новость меня совсем не обрадовала. По большому счету, в таком крошечном помещении у меня не было ни единого шанса против этой махины, тут моя ловкость не поможет. И люди это знали. Меня частично утешало только то, что Лите вся эта затея тоже не понравилась.

Отказываться было бесполезно, я тяжело вздохнул и вошел в комнату. Лео покосился на своего смотрителя и направился следом. Как только за нами закрылись двери, раздался голос Никиты:

— Начинайте!

Лео взвыл и кинулся на меня. В один из тех редких случаев, когда в научном центре мне позволяли посмотреть телевизор, я наткнулся на бои быков. Так вот, соперник мой нападал с решительностью и «грацией» разъяренного быка.

Мне удалось увернуться без повреждений, отскочить в другой конец комнатушки. Глупо было даже надеяться, что я смогу победить его в таких условиях. Люди просто хотели посмотреть, сколько я продержусь, и я не собирался разочаровывать их. Хотя бы потому, что в случае быстрого поражения у меня появится время подумать о том, что сказала мне Лита. А это было для меня страшнее любого избиения, уж лучше потерять сознание от боли!

У Лео не было особой техники, про стратегию и говорить не стоит. Весь гениальный план заключался в том, чтобы поймать меня в свои гигантские лапищи и банально придушить. Причем сделать это с его силой будет несложно — как только он все-таки доберется до меня.

Меньший размер был для меня преимуществом. Приходилось кружиться волчком, но это срабатывало — он не мог достать меня. Правда, один раз он все же задел меня хвостом, только удар не оглушил меня, просто добавил еще один синяк к моей и без того богатой коллекции.

Подобная оборона была идеальна в моем случае. К сожалению, силы мои, еще не полностью восстановленные после вчерашнего, быстро кончались. Нужно было что-то придумать, и прямо сейчас! Но что? Ведь под рукой ничего нет, и негде укрыться!

Я даже не заметил, что замедлил движение, а вот Лео проявил непривычную для него сообразительность. Он рванулся ко мне, схватил, сжал так, что перед глазами у меня потемнело. Становилось трудно дышать, как будто на грудь мне свалилась одна из тех бетонных плит. Чтобы хоть как-то облегчить нагрузку моим легким, я перешел на дыхание жабрами, но кислорода по-прежнему отчаянно не хватало.

Для завершения поединка мне нужно было просто попросить об этом, но проблема заключалась в том, что в таком состоянии я не мог говорить. Мне одновременно хотелось и не хотелось, чтобы Лита остановила драку.

А потом произошло нечто странное — Лео взвизгнул и отпустил меня. Я упал на пол, тут же откатился, закашлялся, стараясь как можно скорее восстановить контроль над собственным телом. Лео не спешил возобновлять охоту, он стоял на месте и болезненно тряс руками. Я вообще не ничего не делал, однако ему определенно досталось.

Из-под потолка брызнула вода. Секундой позже из невидимых динамиков прозвучал незнакомый голос:

— Выходите. Ваш поединок завершен.

Я с трудом поднялся на ноги, и, пошатываясь, покинул комнатку. В коридоре нас уже ждали смотрители, причем вид у Никиты был не самый довольный.

— Повезло тебе, хомячок! — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ничего, не всегда везти будет.

Мои колени дрожали от перенапряжения, но усилием воли я заставил себя идти прямо. Я не собирался унижаться перед ним.

А вот в лифте, в старом добром лифте, я повалился на четвереньки, стал с жадностью глотать воздух.

— По коридору к своей комнате постарайся дойти так же хорошо, как дошел сюда, — только и сказала Лита.

Сделать это было не так уж просто, мое тело отчаянно протестовало против новых движений. Однако выбора у меня не было.

Лита не оставила меня у порога моей комнаты, зашла вместе со мной. Не стесняясь ее, я упал на пол, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Теперь только доползти до бассейна — и все! Ни на какие тренировки они меня не вытащат.

— Тебя так утомила битва с Лео? — напомнила о себе Лита.

— Не только, — честно признался я.

Вместо дальнейших расспросов она велела:

— Сними броню!

Я прекрасно помнил, что в прошлый раз это требование ничем хорошим для меня не закончилось — в меня вживили две бомбы замедленного действия. Поэтому я покосился на нее недоверчиво и с определенной опаской.

Я ожидал, что она повторит свой приказ более настойчиво, добавив к нему какую-нибудь угрозу. Однако Лита сжала руки в кулаки, как будто жест добавлял ей контроля над собой, и произнесла:

— Кароль, сними броню… пожалуйста.

Вот это уже что-то новое — она попросила меня. По идее, на просьбу можно смело ответить отказом. Только в моем случае такое поведение чревато тем, что просьба сменится приказом в грубой форме. Поэтому я пошел ей навстречу.

Я поднялся и начал медленно убирать броню, чтобы не сильно тревожить и без того воспаленную кожу. Не знаю, зачем мне для этого нужно было стоять, но я так решил.

Ее глаза скользнули по синякам на моих ребрах, по кровоподтеку на боку, темному, почти черному, по красным следам, оставленным лапами Лео. Завтра это тоже будут синяки.

— Я думала, броня защищает тебя.

— Она и защищает. От любого из этих ударов человек бы умер.

— Сколько времени нужно, чтобы они зажили?

О, в этом я был экспертом! За шесть месяцев под чутким руководством Антона я смог испытать на собственном теле почти все виды ран, включая кислотные ожоги. Зато я знал, сколько времени мне требуется, чтобы восстановиться.

— Вот для этого, — я указал на кровоподтек, — где-то неделя. Остальные заживают быстрее, по три-четыре дня.

— Ты быстро выздоравливаешь, это хорошо. К сожалению, у нас нет трех дней, а тем более недели. Но я могу подарить тебе один выходной — завтра. Весь день ты будешь здесь, никаких тренировок, никаких тестов.

— Но вы ведь говорили, что у нас очень мало времени.

— Так и есть, — подтвердила Лита. — Более того, у нас отняли даже нашу полную неделю подготовки, послезавтра — решающее испытание. После него тебе начнут давать задания, но это не значит, что твой испытательный срок окончен. А этот выходной… я смогу добиться его для тебя. Ты должен набраться сил.

— Спасибо…

Что еще я мог сказать?

От выходного я отказываться не собирался, особенно после того, что произошло сегодня. И все же странно было получать помощь от человека, а тем более от моей смотрительницы.

В чем-то должна быть выгода для нее, иначе она бы не стала напрягаться. Но в чем?

* * *

Большую часть своего выходного дня я проспал. Такое со мной случалось и раньше, когда мои силы были на исходе или когда Антон заходил в своих развлечениях слишком далеко.

Не помню, что мне снилось, но помню, что несколько раз я просыпался, в ужасе оглядывался по сторонам, словно что-то могло напасть на меня. Знаю, что видел во сне доктора Стрелова, но думать об этом не хотелось. Равно как и о том, что никакой встречи с ним не будет, что единственного человека, которому я мог доверять, нет в живых.

Интересно, все ли животные видят сны?

Я был готов к новым испытаниям, когда Лита пришла за мной. Я почувствовал ее сразу, но на сей раз узнать звук ее шагов было не так просто — не стучали каблучки. Вынырнув из бассейна и увидев ее, я понял, почему. Вместо привычного мне строгого костюма она была в джинсах и черной майке. Не таких грязных, как у смотрителя Лео, вообще не грязных, и все равно этот образ был для меня непривычен.

— Как прошел твой выходной? — Она на ходу собирала темные волосы в хвост на затылке. До этого я и не замечал, что они настолько длинные!

— Хорошо. — Я разглядывал ее, стараясь не выдать себя. Если она и заметила мой взгляд, то предпочла не реагировать.

— Тогда идем. Это действительно последнее испытание. Самое важное.

— И что?

— Ничего. Просто знай.

Маршрут был незнакомым, нам пришлось поплутать по коридорам. Лита, как мне показалось, нервничала. Причем насколько сильно, что плохо это скрывала.

Мы добрались до зала, в котором собралось немало зверей и их смотрителей. Некоторых я видел раньше, других встретил впервые. Все смотрители были в свободной одежде, ни на одном я не увидел строгого костюма. У них что, вечеринка?

Вскоре после того, как мы пришли, свет в зале чуть приглушили, зато загорелся экран на стене. На нем появилась схема труб, подозрительно напоминавшая канализацию. Зазвучал тот самый голос, который позавчера остановил наш бой с Лео:

— В этом году вам необходимо будет пройти через лабиринт и выбраться на поверхность. Перед вами схема, постарайтесь запомнить ее. Лабиринт заполнен водой, вашим смотрителям будет выдано специальное оборудование. Помните, что оборудование есть на тренировке, в реальных условиях его нет, и жизнь вашего наставника будет зависеть только от вас. Поэтому ваша основная задача — сделать это путешествие как можно более коротким. Приступайте. Первыми идут объект 1-32 и его наставник.

Зверь и человек отделились от толпы, вышли через небольшую дверь в другом конце зала.

Я, честно говоря, ничего не понял, поэтому сразу же обратился к Лите за пояснением.

— Это испытание надежности, — тихо отозвалась она. — По большому счету, проверка того, насколько смотритель может доверять своему… компаньону. Зверь должен провести человека сквозь лабиринт воды. В реальной жизни это равносильно спасению. Не все справляются. Многие смотрители отказываются от этого испытания, на что имеют полное право.

— Но вы не отказались?

— Нет. Я попросила, чтобы нам позволили пройти его. Мне… мне это нужно.

Вот сейчас она меня не просто запутала — она меня смутила. Легко было думать о ней, как о бесчувственной смотрительнице. Сложнее — как о человеке, который доверяет тебе все. Однажды я подружился с человеком. К чему это привело? Нет уж, лучше держаться от них подальше.

Мне не нравилось ее задумчивое молчание, поэтому я решил выяснить степень ее доверия мне:

— Так значит, мне нужно будет тащить вас и оборудование для дыхания под водой?

— Не беспокойся, не перетрудишься. Я откажусь от оборудования.

— Что?! — У меня чуть хвост от удивления не отвалился. — Слушайте, вы видели схему? Это довольно большой лабиринт!

— Я тебе доверяю.

— Не надо мне так доверять! Я себе сам настолько не доверяю!

— Кароль, послушай меня! Ты не представляешь, какие задания нас ждут впереди. Я это знаю, как знаю и то, что не смогу все время основываться на угрозах, будут ситуации, когда мне придется довериться тебе полностью. Так к чему отсрочки? Я предпочитаю выяснить все заранее.

Ее идея мне все еще не нравилась, но нужно было как-то приспосабливаться. Я начал разрабатывать детали плана:

— Как долго вы можете задерживать дыхание под водой?

— Минуту-полторы. За это время реально пройти такой путь.

— Да уж, если не петлять!

— А ты сейчас смотри на схему и запоминай, вместо того, чтобы болтать.

Ей взбрело в голову усложнить ситуацию, а я вынужден выкручиваться! Класс.

— Послушайте, я смогу двигаться быстрее, если у меня будут свободны руки. Мне обязательно вас держать, или вы сами удержитесь?

— Я бы рада помочь тебе и в этом, но ты недооцениваешь свою броню. На ней невозможно удержаться.

Вот тут она права, не поспоришь. Хотя… было решение, одна мысль о котором заставляла меня холодеть от страха, а я в принципе мало чего боюсь. Особенно в свете последних событий. Сделать такое…

Нет. Ни за что. Пусть идет к черту со своим доверием. Я ее не о чем не просил.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем бесстрастный голос из динамика позвал нас:

— Объект 2–2 и его смотритель.

Вообще-то у меня смотрительница, но голос решил не вдаваться в подробности.

Пока мы шли, я изо всех сил старался избавиться от сковывающего меня страха. Не перед испытанием, даже не перед тем, что собирается сделать Лита, а перед решением, которое мне не следовало принимать.

За дверью не было ничего, только вода. Темная, но не подкрашенная, как на тренировке, а темная от отсутствия света. Я невольно посмотрел на Литу. Мне-то ничего не стоило прыгнуть туда без малейших опасений — в воде я чувствую себя лучше, чем на воздухе. Но она… она полностью будет зависеть от меня. От существа, над которым в другое время имеет абсолютную власть! Неплохо, да?

У порога стоял человек, подготовивший маску и баллон с воздухом для Литы.

— Не надо, — покачала головой она. — Мы справимся и так.

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую:

— Вы уверены?

— Полностью, — голос Литы не дрогнул.

Человек не стал настаивать.

Мы вошли в комнату, между дверью и водой оставалась узкая полоса пола.

— Вот и все, отсчет начнется с той минуты, когда мы спустимся туда. — Лита нервно улыбнулась. Она никогда раньше не улыбалась мне так.

Я тяжело вздохнул и решился. Чешуя исчезла с моей груди и шеи.

— Что ты делаешь? — удивилась смотрительница.

— Теперь вы можете держаться, — пояснил я. — Мне понадобятся руки, там много резких поворотов.

— Ты уверен насчет этого?

— Нет.

— Я тоже.

Она приблизилась ко мне, я заставил себя не пятиться.

Проблема заключалась в том, что ни один человек никогда не прикасался к моей коже. Ну, по крайней мере, пока я был в сознании. Я вообще не сторонник физических контактов, а уж прикосновения без защиты брони — такого я не позволял никому. Только сейчас у нас обоих не было выбора.

Доверие за доверие. Надеюсь, она оценит.

Ощущение было странным, чуждым мне. Нет, не болезненным, но и не сильно приятным. Сначала Лита осторожно закинула руки мне на плечи, но, убедившись, что меня это не убивает, прижалась сильнее. Причем хватка у нее была поразительная для столь маленького существа. Лео мог бы у нее поучиться.

— Готова? — спросил я, демонстративно игнорируя правило об обращении на «вы». В конце концов, главный сейчас я.

Она кивнула, и я почувствовал, как она глубоко вдыхает. Больше ждать не было смысла.

Я прыгнул в воду не так ловко, как обычно, мне еще предстояло приспособиться к дополнительному весу. Плыть с ней было не тяжело, но неудобно. Хорошо еще, что труба оказалась довольно широкой, так что я не рисковал расшибить голову Литы об стенку, не вписавшись в один из поворотов.

Я старался развить максимальную скорость, но все эти извилины лабиринта замедляли меня. Лита сжалась у меня на груди, теперь создавалось впечатление, что она в два раза меньше, просто ребенок по сравнению со мной.

Впереди была только темнота, но я считал повороты. Если верить схеме, скоро все должно закончиться. И пора бы: я чувствовал, что смотрительница начинает дрожать, у нее кончается воздух.

На последнем, как мне казалось, повороте, я и допустил ошибку: вместо ожидаемой лестницы я оказался перед тупиком. Я сразу же понял, где просчитался, знал, как это исправить, вот только времени катастрофически не хватало. И зачем только ей понадобилось усложнять это испытание? Теперь я начинал волноваться за нее — и за себя. Можно только представить, что со мной сделают, если я допущу смерть смотрительницы, да еще такую глупую! Кроме того, из всех смотрителей, которых я видел, она меньше всего заслуживала гибели.

Неожиданно меня осенило. Я набрал воздух жабрами, но вместо того, чтобы по-настоящему вдохнуть его, собрал во рту. Теперь самое сложное: проделать все так, чтобы она не захлебнулась от неожиданности, я такое никогда раньше не пробовал. Лучше всего действовать быстро.

Я подвел руку ей под подбородок, заставил поднять голову, прижался губами к ее губам и постарался передать ей воздух. Кажется, получилось. Лита не стала паниковать, глотать воду, она осталась относительно спокойна. Правда, смотрит на меня теперь широко распахнутыми глазами, но это, наверное, от неожиданности.

Я без труда нашел нужный путь, самые сложные развилки были уже позади. Сначала я вытолкнул на поверхность смотрительницу, а только потом выбрался сам, вернув на место броню. Мы оказались в большом светлом зале, где нас уже ждали какие-то люди. Большая их часть сейчас собралась возле Литы, отчаянно пытавшейся отдышаться.

— Я нормально, — с трудом произнесла она и снова закашлялась.

Я сел на краю люка, свесив хвост в темную воду. Пока обо мне никто не вспоминал, и меня это устраивало.

Лита оправилась быстро и куда-то ушла со встречавшими нас людьми, жестом велев мне оставаться на месте. А я никуда и не спешил.

Этот заплыв не утомил меня, я готов был все повторить. Хотя нет… Я дотронулся рукой до брони на груди, под которой кожа как будто горела от недавнего прикосновения. Лучше такое не повторять, потому что и сейчас мне трудно себе доказать, что мне не понравилось ощущать чужое прикосновение. После второй попытки может стать только хуже.

Один из людей направился ко мне, но вплотную подходить не рискнул, остановился где-то в трех шагах.

— О-той-ди, — медленно, по слогам, как маленькому ребенку, сказал мне он. — Тебе нуж-но по-до-ждать. Она вер-нет-ся. По-ни-маешь?

— По-ни-маю, — откликнулся я. — И-ди-от.

Он удивленно захлопал глазами. Я только хмыкнул и перебрался подальше от люка. Похоже, в лабиринт вошла очередная пара, и мне не следовало отпугивать их от долгожданного пути к свежему воздуху.

Я сел возле стены, как раз напротив часов. Это и позволило мне узнать, что возвращения Литы мне пришлось дожидаться сорок семь минут.

Она снова была в деловом костюме, со строгой прической. Я поймал себя на мысли, что ее прошлый образ мне нравился больше. Хотя какая разница? Человек есть человек.

— Идем со мной.

Я не просто пошел за ней, я наклонил голову и пошел за ней. Мне нравилось наблюдать за реакцией других людей, которые, я это чувствовал, боялись меня. Теперь они боялись и ее.

— Если тебе интересно, тренировка прошла великолепно, — сообщила она, когда мы оказались в пустом коридоре. — Ты разбил прошлогодний рекорд Цербера в пух и прах. Он прошел лабиринт за шесть минут. Мы прошли за две и семнадцать секунд.

— Мне не интересно.

Тут я не врал, мне было плевать на Цербера и его рекорды.

— Да? А тот факт, что первую стадию испытательного срока ты завершил с блеском, тебе тоже безразличен? Ты сумел доказать, что ты достоин доверия, что у тебя хорошая память, отличная ориентация в пространстве, выдержка. Ты достаточно осторожен, а этот твой «поцелуй жизни» — вообще проявление чисто человеческой сообразительности.

— Мой что?

Я был несколько озадачен. Если я правильно помнил, поцелуй — это нечто вроде любовного акта между людьми, если книги не врут. Правда, в процессе и сути я так и не разобрался, но я точно знаю, что никакого любовного акта между нами не было!

— Да это я ту передачу воздуха имею в виду, — отмахнулась она, затем посмотрела на меня с подозрением: — Ты что, не знаешь, что такое поцелуй?

— И не хочу знать.

— Естественно, просто я переоценила твою эрудицию.

Обидно, но вполне возможно. Моя эрудиция ограничивалась двенадцатью книгами, запаянными в пластик. Зато я хоть знаю, что такое эрудиция!

Из лифта мы вышли на незнакомый мне этаж. Я быстро проверил, кто находится рядом со мной, и почувствовал скопление зверей этажом ниже — там же находилась и моя комната. Значит, теперь мы на территории смотрителей.

— Зачем мы здесь?

— Хочу тебе кое-что показать.

Как я и предполагал, ее кабинет находился прямо над моей комнатой. Большую часть просторного помещения занимали полки с книгами, создавалось впечатление, что я попал в библиотеку. Заметил я и небольшую ширму, почти полностью закрывавшую кровать. А я-то думал, смотрители здесь не ночуют.

Лита подвела меня к своему рабочему столу, указала на стул, причем деревянный, так что садиться мне пришлось с осторожностью. Похоже, у нее слабое представление о моем весе.

Смотрительница развернула ко мне монитор компьютера и стала возиться с какими-то дисками. Я терпеливо ждал, потому что не знал даже, что спросить.

Я не думал, что она сможет по-настоящему заинтересовать меня, но она смогла. Когда на экране стали появляться первые фотографии, я подпрыгнул от неожиданности; стул подо мной чудом уцелел.

— Я знала, что ты захочешь посмотреть, — усмехнулась она. — Конечно, ты узнал своего отца…

— Он мне не отец.

— Да, но иногда ты называешь его создателем.

— Не в том смысле, в каком вы это понимаете.

— Допустим, не важно. Это доктор Стрелов… Вернее, доктором он именовал сам себя, на самом деле он был профессором, членом многих академий мира. Он предпочитал не акцентировать на этом внимание.

— А это кто? — Я указал на высокого худого мужчину с острым хищным взглядом. На фотографии он жал руку моему другу; улыбки у обоих были натянутые.

— Сергей Семенов. Ныне генерал, тогда не знаю, кем он был. Это наш шеф, а тогда он первым согласился помочь Стрелову. Это было пять назад, когда доктор Стрелов пришел к нему с описанием проекта создания амфибий, по интеллекту приближенных к человеку.

Теперь я начинал понимать, к чему это, зачем этот разговор. Лита позволяла мне узнать то, что я, по идее, знать не должен.

— У Стрелова были идеи, но не было средств, поэтому он обратился за помощью в разные организации, а в итоге начал работать на министерство обороны. Условия были выгодны обеим сторонам: Стрелов получал все, что требовал. В ответ он позволял Семенову использовать созданных им существ для работы… как бы это объяснить… в полевых условиях. В то время и появилось это дурацкое определение «в производство».

— Но откуда он брал их… нас? — не выдержал я.

— Этого не знал никто, он настоял на сохранении тайны. Я даже не уверена, что самым близким его друзьям известно хоть что-то по этому поводу. Его ассистенты расходились в своих отчетах, следить за Стреловым оказалось невозможно. Одни говорили, что он отлавливает этих существ в дальних водах, другие — что он делает их из дельфинов. И это еще более-менее научные теории! Об остальных и говорить не стоит. Дошло до того, что его обвинили в чернокнижничестве. А потом появился ты и сбил все хрупкие теории. Ты похож на них, но ты другой. Тебя Стрелов отказался отдавать, заявив, что ты не приспособлен для работы. Ему позволили это своеволие, потому что он по-прежнему поставлял зверей первой серии.

— Как он умер?

Я не хотел слышать это, думать об этом; но я обязан был спросить.

— Он… его убили. — Лита отвела глаза. — Не знаю, кто, это до сих пор неизвестно. Застрелили на пороге собственного подъезда, когда охрана уже ушла. Нет, не смотри так, это не мы, не сотрудники проекта!

— В любом случае, люди!

— Конечно, люди! Потому что он, если ты не заметил, тоже был человеком! Потому что это мир людей! Кароль, мне надоело наблюдать, с каким презрением ты говоришь слово «люди». Ты живешь среди людей, смирись!

Тема была опасной, я предпочел не спорить. Чтобы побыстрее миновать напряженный момент, я спросил:

— Неужели после его смерти не осталось никаких записей?

— Если и остались, то надежно спрятаны, — пожала плечами она.

— От кого?

— Ото всех. Если ты еще не понял, он не доверял никому.

Вряд ли она стала бы мне врать, учитывая, что я вообще не просил ее ни о чем. Но за то, что она рассказала, я был бесконечно благодарен. Впрочем, демонстрация этой благодарности в мои планы не входила.

— Мы начинаем работать вместе. — Лита вернула монитор на место. — Обычно перед совместной работой дается примерно год, чтобы человек и зверь научились понимать друг друга, привыкли. У нас нет такой возможности, тебе дали всего месяц испытательного срока.

— А потом что?

— Все зависит от результата, но… Ладно, раз уж я начала давать тебе закрытую информацию, позволю узнать и это. Незадолго до того, как я вызвалась взять тебя, было принято решение о твоем умерщвлении.

— Знаю, — поежился я, вспоминая самодовольную ухмылку Антона, — меня хотели вскрыть заживо.

— Мне следовало догадаться, что тебе кто-то уже сказал. Так вот, это решение окончательно не отменено, просто отсрочено, чтобы проверить, годишься ли ты на что-то еще, насколько ты ценен. И за этот месяц мы должны доказать, что твою жизнь нужно сохранить.

Часть вторая. Ощущение смерти

Почему-то я решил, что, раз подготовка закончена, я прямо с утра получу какое-нибудь задание. Наверно, это наивно. Но ведь я понятия не имел, чем занимаются звери, чего от них хотят, и мне никто не удосужился это объяснить.

Надо было спросить Литу.

С утра я был готов ко всему, но она, моя смотрительница, не приходила. Где-то через два часа после моего пробуждения человек, косившийся на меня, как кролик на удава, принес мне миску с едой и поспешил удалиться. Все мои попытки расспросить его ни к чему не привели.

После завтрака я еще минут сорок промаялся у дверей, а потом вернулся в бассейн. В конце концов, если она придет, я узнаю об этом заранее. Благо моя комната самая дальняя от лифта.

Но и в бассейне мне делать было, в общем-то, нечего. Мои книги я перечитал уже по три раза, мог наизусть рассказывать. Интересно, если я попрошу Литу дать мне новые книги, согласится ли она? Естественно, специальных, запаянных в пластик, она не найдет, но я могу использовать и обычные. Читать придется на поверхности, но все лучше, чем считать плитки на дне бассейна!

Знакомые шаги зазвучали в коридоре где-то после четырех вечера. Она пришла без каблуков, уже это настораживало.

К тому моменту, как она добралась до моей комнаты, я уже был на поверхности в том нелепом наряде, что они выделили мне для тренировок. Лита, увидев меня, довольно кивнула:

— Быстро ориентируешься. Идем!

В лифте она впервые нажала на самую верхнюю кнопку.

— Мы поднимаемся на поверхность, — пояснила она. — Ты и несколько других зверей будете доставлены к месту происшествия на грузовом вертолете.

От одного слова «поверхность» по моей коже, укрытой под броней, побежали мурашки. Даже в научном центре все мои контакты с внешним миром ограничивались редким позволением выглянуть в окно. Наружу меня не выпускали никогда, я мог это понять, но не принять. А теперь меня куда-то перевезут!

Да еще и на вертолете! Я слабо представлял, что это такое. Вроде бы, летательная машина. Да все это мелочи, главное, я увижу солнце!

Впрочем, все мои мечты о солнце рассыпались на мелкие осколки при первом шаге из лифта — на этой самой поверхности шел проливной дождь. Темная стена воды ухудшала видимость, тяжело била по земле, наполняя воздух грохотом, который не лучшим образом действовал на мой обостренный слух.

Лита провела меня к здоровенной машине со странным винтом на крыше, позволила зайти внутрь первым. При этом от грохота я избавлен не был — теперь дождь бился не о землю, а о металлическую крышу. Чтобы предотвратить головную боль, я закрыл уши мембранами, которые обычно использую при плавании.

Кроме меня в вертолете находились еще четыре зверя, ну и их смотрители. Я уже привык к определению «смотритель», хотя, честно говоря, слово «надзиратель» подходит этим людям лучше. А уж назвать их «наставниками» у меня язык не повернется.

Один из зверей, самец с необычной медной чешуей, при виде меня глухо зарычал, но тут же получил от своего смотрителя свернутой газетой по уху. Любопытный метод воспитания, я с таким раньше не сталкивался.

Лита тоже оценила эту меру воздействия:

— Неплохо, Женька.

— Стараемся, — хихикнул в ответ смотритель, молодой человек со светлыми, почти белыми волосами. — Так это и есть твой гениальный?

Разговор завязался, Лита села поближе к коллеге, а мне пришлось устраиваться рядом с медным зверем. Меня это совсем не радовало, потому что он продолжал злобно пялиться на меня. Этот не такой здоровый, как Лео, но драться с ним в замкнутом пространстве не хотелось.

Вертолет вздрогнул, зашумел сильнее, однако это я еще смог стерпеть. А вот тот факт, что мы неожиданно оторвались от земли, меня по-настоящему напугал. Все вокруг меня продолжали сидеть спокойно, в том числе и звери, так что я предпочел оставить свои опасения при себе.

Но летать мне все равно не нравилось.

Лита увлеклась разговором с тем белобрысым смотрителем, мне пришлось вмешаться:

— Так что я должен буду сделать?

Смотритель по имени Женька уставился на меня так, будто я только что разродился пятеркой сиамских котят.

— Он еще и говорит!

— Он еще и спорит, — покачала головой Лита, — и пререкается, и отстаивает свое мнение…

— Он еще и собственное мнение имеет?!

— Представь себе.

— Супер!

К счастью, она не стала перечислять другие мои возможности, а перешла непосредственно к ответу:

— Этой ночью затонул грузовой корабль. Команду частично удалось спасти, но вот груз остается на дне. Сейчас там продолжается шторм, поэтому люди работать не могут. Ваша задача заключается в том, чтобы вытащить груз из корабля и доставить его на берег.

— А подождать до окончания шторма нельзя?

— Нельзя, иначе нас не привлекали бы. Груз хранится в ящиках, всего на борту их было двадцать восемь штук. Их вы найдете в трюме.

— Опустим поиск трюма, где мы найдем корабль?

Ее глаза потемнели, и мне это совсем не понравилось. Я уже начал жалеть, что Лита перестала надевать передо мной свою равнодушную маску. Тогда проблем у меня было меньше!

— Для этого и нужен ты, — вздохнула она. — Это пробное задание, раньше мы не делали ничего подобного. Ты должен будешь найти корабль с помощью радара, который тебе дадут. Звери первой серии на такое не способны, поэтому поведешь их ты.

Оказанная мне честь была, мягко говоря, сомнительной, и я не собирался притворяться, будто мне это нравится:

— Я? Послушай. те, это несколько нелогично! Я их не знаю.

— Тебе и не надо, их наставники прикажут им слушаться тебя. Кароль, ты должен просто довести их до корабля, дальше они будут выполнять данные им приказы. Второй раз, если понадобится, они уже найдут дорогу сами.

— Я все равно против!

Лита встала со своего места, хотя вертолет постоянно дергался на ветру. С трудом сохраняя равновесие, она прошла в заднюю часть крошечного пространства. Я, не дожидаясь приказа, пошел за ней, причем мне двигаться было проще благодаря хвосту.

Когда мы оказались закрыты от остальных какими-то контейнерами, она достала из своей сумки книгу и протянула ее мне.

— Взятка? — Я не очень знал, что означает это слово, но чувствовал, что оно здесь в тему.

— Аванс, — усмехнулась Лита; это слово было еще более незнакомым. — Постарайся, чтобы тебя не увидели. Иначе перепадет нам обоим.

Я не стал отказываться.

— Булгаков, «Собачье сердце», — прочел я надпись на обложке. Книга была довольно тонкой. — Это что?

— Судя по тем книгам, что я тебе передала, определенных предпочтений у тебя нет. Так что я решила, что и это тебя может заинтересовать.

— Меня все интересует.

Книга оказалась как нельзя кстати — полет затянулся. Лита вернулась на свое место к смотрителю Женьке, а я остался за контейнерами. При этом мне пришлось убрать защитные мембраны с ушей и снова морщиться от грохота. Зато я был уверен, что никто не сможет подкрасться ко мне незамеченным.

Когда мы наконец начали снижаться, я закончил книгу, но решил не говорить об этом Лите.

Вертолет приземлился на побережье, я не видел вокруг каких-либо строений, возле посадочной площадки нас ожидали только два грузовика. Лита, жестом велев мне ждать ее здесь, перебежала в один из них.

Тем временем другие смотрители тихо разговаривали со своими подопечными. Учитывая, что периодически они кивали на меня, нетрудно было догадаться, о чем идет речь.

Наконец Лита вернулась с небольшим устройством, похожим на браслет. В последующие пять минут она пыталась мне объяснить, как распознавать сигнал, как по нему ориентироваться, хотя и сама явно не все понимала.

— Ты должен довести их, захватить один ящик и вернуться обратно, — напоследок сказала мне она. — Возвращаться к кораблю еще раз тебе не нужно, все остальное сделают они.

— Да я могу справиться…

— Не сомневаюсь, но такой приказ поступил свыше. Ты сначала справься со своим заданием!

Смотрители не стали выходить под проливной дождь, так что к морю мы шли самостоятельно. Звери первой серии предпочли идти за мной; чувствовать на своей спине четыре пары озлобленных глаз было не очень приятно. Видимо, мое навязанное лидерство им не нравилось.

Как только мы дошли до пляжа, один из зверей кинулся на меня. Я такого не ожидал, поэтому, наверное, не успел бы отскочить. Однако на этот раз проверка моих рефлексов не состоялась — нападающего перехватили. И сделал это тот самый зверь с медной чешуей.

— Нельзя, — чуть шепеляво, но при этом довольно четко произнес он.

Раньше я никогда не слышал, чтобы они подражали человеческой речи для общения между собой, не думал даже, что такое возможно. Кэтино «папа» не в счет, она и не пыталась общаться. Ладно, мое незнание можно списать на недостаток опыта. Но почему тогда моя речь так удивила смотрителя этого зверя?

Войти в воду оказалось непросто — волны отбрасывали меня назад. У моих спутников это получилось быстрее благодаря более внушительному весу, и они явно гордились своим преимуществом. И, честно говоря, меня это задело. Поэтому, оказавшись под водой, я сразу же набрал скорость.

Я ожидал, что они смогут догнать меня, когда поймут, в чем дело, но они не догоняли. Сначала я подумал, что они делают это намеренно, и лишь когда они остались так далеко, что я едва мог их чувствовать, стало понятно: я плаваю намного быстрее. Вот так. Одно преимущество им, одно — мне. Мое существенней.

Сейчас было не лучшее время для игр в догонялки, поэтому я дождался их, и только после этого продолжил путь. Двигаться было тяжеловато, вода просто кипела вокруг нас. Я не мог ничего увидеть, почувствовать, приходилось полностью доверяться прибору людей.

Из-за пелены песка, в которую мы попали, я едва не столкнулся с тем самым кораблем, что мы искали. Он лежал на боку и казался несуразно маленьким и заброшенным. Что здесь могли перевозить?

Я не стал тратить время на рассуждения, равно как на поиск пути в трюм. Вместо этого я подозвал к себе одного из зверей; подплыл медный. Не могу понять: то ли его меньше других раздражает мое лидерство, то ли он точнее всех следует приказам своего смотрителя.

Я похлопал по борту корабля. Он, похоже, понял меня, по крайней мере, среагировал правильно. Одним точным ударом он пробил дыру в металле и начал ее расширять. Остальные звери пришли ему на помощь, хотя он их не звал. Я невольно оказался в стороне, для меня там места не было.

Демонстраторы! Изо всех сил стараются показать, что мне не рады в их маленькой стае. С чего они вообще взяли, что я захочу присоединиться? Пока мне проще общаться с людьми, чем с ними.

Совместными усилиями они проделали достаточно большую дыру, теперь внутрь мог проникнуть не только я, но и любой из более крупных зверей.

Как и говорила Лита, внутри нас ждали ящики, не очень большие, но тяжелые, я решил не брать сразу два, а остановиться на одном, как от меня и требовалось. Мне ведь намекнули, что они привлекли меня не для перетаскивания грузов.

На сей раз я не стал дожидаться остальных. Как и я, звери первой серии отлично запоминали маршрут, по которому прошли хотя бы один раз. Так что мне не нужно было беспокоиться, что они заблудятся.

Снова оказавшись на берегу, я увидел, что теперь нас ожидает уже два вертолета. Дождь чуть утих, и люди собрались возле машин. Они смотрели на море, ждали, кто выйдет первым. А первым вышел я.

Я поставил ящик перед ними, пытаясь отыскать глазами Литу. Бесполезно, меня окружали в основном незнакомые лица.

— Она за вертолетами, — тихо произнес смотритель Женька, приближаясь ко мне, — разговаривает с начальством. Они только прибыли, дело какое-то серьезное.

Ну что на этот раз?!

Я не стал приставать с расспросами к нему, решил дождаться Литу.

Она появилась не с той стороны, откуда я ожидал, но я все же заметил ее. Смотрительница подозвала меня коротким резким жестом, который раньше я бы принял за очередное проявление ее равнодушия. Теперь же, когда я узнал ее лучше, я понял, что она расстроена.

Она зашла в вертолет первой. Когда я присоединился к ней, она пыталась высушить волосы непонятно откуда взявшимся полотенцем.

— Что случилось?

Прежде, чем ответить, она огляделась по сторонам, убедилась, что кроме нас в вертолете никого нет, даже пилот сейчас был под проливным дождем.

— Черти что творится! Нам дали другое задание!

Я не ошибся, ее голос звенел раздражением и обидой, хотя причин я пока не видел.

— И что тут плохого? Я думал, все так и должно быть…

— Нет, не так! Договоренности не меняются в последний момент! Мы должны были оставаться с этой группой, сначала помочь им достать груз, потом заняться кораблем, вернуться на базу. Короче, первую неделю ты должен работать с группой, такой был план. И тут нам ни с того ни с сего дают индивидуальное задание!

— Вы думаете, я не справлюсь? — теперь уже настала моя очередь обижаться.

— Не в этом дело! Понимаешь… подобные дела так не делаются. Во-первых, индивидуальные задания, как правило, получают опытные, сработавшиеся команды. Даже с учетом особых обстоятельств мы с тобой должны были начать работать вдвоем только в конце испытательного срока. Во-вторых, наставник имеет право выбора, брать это задание или нет, а меня просто поставили перед фактом. В-третьих, перед подобным делом нужно какое-то время на изучение деталей, а мы прямо сейчас, на ночь глядя, летим туда.

— Иными словами, все усложнили до невозможности?

— Да, и мне это совсем не нравится, — нахмурилась она.

— Еще бы!

— Нет, Кароль, ты не понял. Мне в целом не нравится ход событий. Сначала тебе назначают эту идиотскую драку с Лео, хотя знают, что тебе не победить этого бычару. Он не покалечил тебя только чудом. Потом нам дают это задание, по сути, подставляют нас! Похоже, кто-то наверху не хочет, чтобы ты выдержал испытательный срок.

— Наверху? — я не был уверен, что конкретно она имеет в виду.

— Среди начальства. Кто-то из больших боссов не желает, чтобы тебе позволили жить, но не может просто взять и убить тебя. Значит, это не Семенов, а кто-то помельче. Но если этому кому-то удастся настроить против тебя всех остальных, тебе уже ничто не поможет.

— Значит, придется выполнить это задание, пусть и в таких условиях, — пожал плечами я.

— Это не так просто, как ты думаешь!

— Но и не так сложно, как кажется вам.

Она хотела продолжить спор, но ее вызвали для очередных переговоров. С раздражением отбросив полотенце, она выпрыгнула под потоки воды.

Мне совсем не нравилось то, что она сказала, зато нравилось, что она беспокоится обо мне. Если бы пару дней назад кто-то заявил, что Лита в принципе способна на беспокойство, я бы рассмеялся ему в лицо. А теперь… В ее неожиданно изменившемся отношении ко мне было что-то необычное, неправильное. Не спорю, я хотел заполучить ее расположение. Но я еще не успел сделать достаточно!

Должна быть другая причина такой симпатии. Причина, которая мне неизвестна, но это временно.

Лита вернулась минут через двадцать с небольшой спортивной сумкой в одной руке и объемной папкой в другой. Одновременно с ней в кабину забрался пилот.

— По крайней мере, у них хватило совести собрать мне какие-то вещи, — пробурчала она.

Мотор заработал, ожили лопасти над крышей вертолета. Чтобы слышать ее через нарастающий гул, мне пришлось подвинуться поближе.

Лита завернула заново промокшие волосы во влажное полотенце и открыла папку. Я не рискнул заглядывать туда через ее плечо, ждал, пока она все скажет сама, но моя смотрительница не торопилась. Пришлось напомнить ей, что меня это задание тоже касается:

— Так что там нас ждет?

— Большая проблема, — вздохнула она. — Мы отправляемся в природный заповедник: огромное озеро, окруженное километрами леса. В целом это закрытая зона, но отдыхающие там все же бывают, место красивое. Так вот, недавно эти отдыхающие начали пропадать, причем пропадать бесследно.

— «Недавно» — это когда?

— Семь месяцев назад. А три недели назад в озере обнаружили одно из тел. Предполагается, что остальные тела находятся там же. Наша с тобой задача найти эти тела и разобраться, кто за этим стоит.

— Я, конечно, не эксперт в мире людей, но разве этим мы должны заниматься? Не следователи?

— Лично я с тобой полностью согласна, нам тут делать нечего, — вздохнула Лита. — Но таков приказ. К тому же, какие следователи в этой глуши? Скорее всего, доставить соответствующее оборудование на озеро будет дороже, чем направить туда нас. Да и потом, при собрании следователей даже самый законченный маньяк не посмеет вылезти, а мы никого не спугнем, потому что о тебе местные обитатели вообще знать не должны.

— То есть, сохранение секретности — наше дополнительное задание?

— То есть, да.

— А что за местные обитатели? — решил уточнить я.

— Хранитель заповедника, — нечто вроде лесника, — его жена, две дочери. Плюс отдыхающие, проживающие, как правило, в гостевом доме.

— А не окажется, что этот лесник и есть причина исчезновений?

— Нет. Судя по травмам, обнаруженным на единственном найденном теле, этим занимается физически сильный человек, очень сильный. Лесник, хоть и не стар, двадцать лет назад распрощался с правой рукой. Это не делает его беспомощным, но вычеркивает из списка подозреваемых.

— А как, собственно, этих людей убили?

Вместо ответа она протянула мне фотографию из папки. И я пожалел, что спросил.

То, что я увидел, было бесформенным, напоминало скорее груду фарша, чем человеческое тело. Вода тоже сделала свое дело, и мне не хотелось даже думать о том, что я найду на дне озера.

Нет, я не воспылал большой любовью к роду человеческому. Но, видя такое, даже я не мог оставаться равнодушным, не то что злорадствовать.

— А где здесь лицо? — уточнил я.

— В левом верхнем углу смотри.

— Ух… Сколько это тело было в воде?

— От недели до двух.

— А пропажи начались семь месяцев назад?

— Да.

— Можно я не полезу в озеро?

— Придется, — фыркнула она. — Если тебя это утешит, мне тоже будет несладко. Я буду жить в халупе возле самого озера без малейшего признака удобств.

— Это как?

— Это когда туалет там, где ты его выкопаешь.

— Ааа… Почему вам нельзя жить в гостевом доме?

— Потому что я должна следить за тобой, а тебе нужна вода. И еще, чаще всего пропадают женщины, одинокие или приехавшие вдвоем, даже втроем. Если я буду жить одна, в отдалении от всех остальных, наши шансы найти этого человека сильно возрастут.

Мне задание нравилось не больше, чем ей, а ей оно не нравилось вообще. Но раз Лита согласилась стать приманкой… как я могу возразить?

Остаток пути она читала документы, собранные в папке, но мне все это было не интересно. Я думал о том, что мне предстоит сделать. Я должен буду не только жить в озере, где дно выстелено полусгнившими трупами. Мне придется охранять смотрительницу, потому что сама она вряд ли справится, Лита большой силой не отличалась.

Дорога длилась не так долго, как полет к побережью. Когда мы начали снижаться, было еще темно. Дождь, пусть и значительно ослабевший, продолжал моросить.

Пилот не стал покидать вертолет. Как только мы с Литой вышли, он, не говоря ни слова, поднял машину обратно в небо. Мы остались одни посреди леса.

— Где озеро? — поежилась Лита. Я знал, что ей холодно; меня дождь не беспокоил, скорее, наоборот, придавал мне сил.

Близость воды я почувствовал без труда и уверенно повел смотрительницу за собой. Лите пришлось во всем полагаться на меня, в темноте она почти ничего не видела. Теперь я понял, что она имела в виду, когда говорила, что на некоторых заданиях она будет зависеть от меня. Только вряд ли она могла предположить, что это произойдет так скоро. Возможно, этого и хотел тот, кто подкинул нам это задание: чтобы я напал на Литу, доказал всем, что я — дикий зверь, которого нужно убить. Только не дождутся!

До берега огромного озера мы добрались быстро, но нужно было еще найти дом.

— Ну и куда теперь? — спросила Лита как-то по-детски беспомощно.

Я только усмехнулся, потому что хижину уже видел. Мы вышли удачно, могли ведь оказаться и на другом конце озера, тогда пришлось бы еще час брести.

Когда мы достигли хижины, Лита тряслась от холода и даже не пыталась это скрыть. Мне было ее жаль, но помочь я ничем не мог. Вернее, предпочел не думать о способах помощи.

Дружащими руками она открыла чуть задетый ржавчиной замок, вошла внутрь. Я последовал за ней, просто чтобы убедиться, что там безопасно.

Единственная комнатка была крошечной, нам двоим, учитывая мой хвост, было здесь тесно. Из мебели внутри стояла только кровать, сбитая из грубых досок и застеленная какими-то тряпками. Похоже, Литу тоже ждет не самая приятная ночь.

— А ты не можешь спать на поверхности? — спросила она и тут же покраснела. — Нет, не важно! Не обращай внимания. Иди, нам обоим нужно отдохнуть.

Я знал, что она боится, но не думал, что настолько. Я бы хотел побыть с ней, мне ведь было несложно, но не мог. Да, при нормальном здоровье я способен оставаться на поверхности достаточно долго, но заснуть здесь я бы не решился.

— Я буду неподалеку, у берега, — на всякий случай предупредил я. — Оттуда я буду вас чувствовать.

Я устал, хоть и не так сильно, как уставал на тренировках. Залазить в озеро с мертвецами мне хотелось меньше всего, но выбора не было. Рано или поздно мне понадобится вода, и уж лучше не дожидаться до последнего момента.

С первого своего шага в воду я почувствовал, что здесь что-то не так. Само озеро дышало покоем, на темной поверхности плавали растения, но ощущение смерти от этого не становилось меньше. Просто смерть сюда пришла извне, она не угрожала природе, и природа ее не заметила.

А я заметил, причем с погружением желание выбраться из чистой на вид воды и отряхнуться усиливалось. Я переборол себя, послав в адрес людей, заставивших меня быть здесь, парочку проклятий. Когда над моей головой было около полуметра воды, я решил, что дальше лезть не стоит. Полностью закрывшись чешуей, я свернулся среди водорослей и заснул.

* * *

— Я не знаю, чем тебя кормить, — развела руками Лита. — По этому поводу никаких приказов не поступало. Вернее, поступало, но не думаю, что тебе они понравятся… Считается, что ты можешь ловить себе рыбу из озера.

С волной тошноты, подкатившей к горлу, мне удалось справиться, хоть это было и непросто. Я слишком хорошо понимал, где жила и чем питалась эта рыба.

— Что-то мне подсказывает, что тебя это предложение не прельщает, — усмехнулась Лита.

— Это точно. Есть запасной план?

— Только один: человеческая пища. То, что буду есть я. Как ты думаешь, тебя это не убьет?

— Не должно. Когда я жил в научном центре, мне позволяли пробовать человеческую пищу. Шоколад, мясо, фрукты, овощи, один раз даже каким-то суши накормили… Рыбой, короче. И ничего, живой ведь!

— В любом случае, тебе придется подождать. С собой у меня ничего нет, я сейчас пойду к гостевому дому, возьму кое-что у лесника. Мне сказали, что его оповестили о моем прибытии.

— Может, мне сопроводить вас?

Ее поход через лес в полном одиночестве мне совсем не нравился. Лита, впрочем, не выглядела обеспокоенной:

— Не надо, справлюсь. Тут недалеко идти, это ночью я ничего не вижу, а при свете найду дорогу. К тому же, у тебя свои дела.

— Это какие же?

— Кароль, ты и сам прекрасно знаешь.

Естественно, я знал, просто надеялся до последнего момента, что она отменит этот нелепый приказ. Но моя смотрительница была неумолима:

— Я знаю, что тебе не хочется, но кто-то должен это сделать. Так зачем оттягивать неизбежное? Ты должен обыскать озеро, найти, по возможности, все трупы, осмотреть их, сделать выводы, доложить мне. И еще… скорее всего, здесь есть отдыхающие, погода этому способствует. Они могут прийти на озеро. Будь очень осторожен, тебя не должны увидеть. Нам не нужны сплетни об очередном лох-несском чудовище!

— О ком?

— Неважно, я потом расскажу. Приступай.

Я тяжело вздохнул и вернулся к берегу. В воду я заходил нарочито медленно, оттягивая, как выразилась моя смотрительница, неизбежное. Легко им приказывать — проплыви да осмотри! Люди! Неужели они не понимают, что это значит? Посмотрел бы я на их реакцию, если бы им приказали зайти в комнату, полную покойников, и побродить там!

— Кароль, я же просила не задерживаться на поверхности!

Пробормотав парочку ругательств, узнанных мной у Антона, я нырнул в воду, демонстративно подняв фонтан брызг.

В другое время я насладился бы свободным плаванием, без строгих ограничений, без людей, наблюдающих за мной. Но только не здесь. Постоянное ощущение смерти напоминало мне, где я нахожусь и по какой причине. Даже игра света в темной воде не могла отвлечь меня от мрачных мыслей.

По форме озеро напоминало цифру «8», это я узнал, когда проплыл по контуру, держась подальше от глубины. Да уж, работы будет много. Я условно разделил водное пространство на две половины и начал осмотр с той, которая была ближе к домику на берегу. Ощущение смерти здесь было сильнее.

Тела я обнаружил на глубине, их было много, очень много. Они лежали близко, и вода над ними была такой, что я не мог там дышать. Мне пришлось подняться на поверхность, набрать полные легкие воздуха и только потом приступить к осмотру. Иначе я мог и не выплыть.

Как я и предполагал, трупы были в разном состоянии, причем те, что сгнили больше, лежали на самом дне, под более свежими. Причину смерти угадать оказалось несложно — обилие рубленых ран не оставляло сомнений. Похоже, действовали топором или чем-то вроде этого.

Трупы женщин отличались от трупов мужчин, и отличались существенно. На мужчинах было очень мало ран — одна или две, в основном на голове и шее. Тела женщин были покалечены сильнее, их одежда порвана; у многих в волосах запутались мелкие ветви.

То, что их убили не здесь, не стало для меня большим открытием. Я мог это сказать сразу, как только увидел гору трупов. Ясно, что тела на озеро привозили на лодке и сбрасывали сюда. Но вот только где эта лодка? Обычно люди их оставляют на воде, а здесь я ничего не видел, когда плыл по контуру.

Гораздо больше меня поразило то, что на телах всех женщин я почувствовал запах одного и того же мужчины. Хотя нет, «запах» — не совсем верное слово. Под водой нет запаха как такового. Есть… ощущение. Я не мог этого объяснить даже себе. Я словно видел тень этого мужчины на них.

Я не был уверен, что нужно сделать, чтобы оставить такую тень. Простого убийства, как бы цинично это ни звучало, недостаточно. Надо будет поговорить об этом с Литой.

Кажется, я осмотрел все, но для полной уверенности не помешал бы еще один круг над ними. Я вернулся к поверхности, возобновил свой запас воздуха и снова приблизился к телам. Мои старания не были напрасными — я кое-что нашел.

В одном из тел, самом верхнем, застрял кусок пластика. Совсем маленький, прямоугольный, с закругленными концами. С одной стороны он был телесного цвета, с другой его покрывала ярко-розовая краска.

Я понятия не имел, что это такое, просто эта мелочь казалась тут не к месту. Неплохо было бы показать ее Лите, но тогда придется прикоснуться к подгнившему телу, а этого я хотел меньше всего. Ладно, какая-то пластмасса не может быть чем-то важным!

Не без удовольствия, я отплыл от подводного кладбища, начал двигаться ко второй половине озера. Я не мог избавиться от ощущения, что моя чешуя покрыта какой-то грязью, а в жабры набились кусочки мертвой кожи, пряди покрытых тиной волос…

Вода на второй половине озера была удивительно чистой. Быстрый осмотр дна позволил мне найти причину — сюда трупы не свозили. Но почему?

Да потому что к той половине выходит дорога от гостевого домика, о которой говорила Лита. Дорога, по которой она сейчас идет!

Я быстро стряхнул с себя панику, такой поведение было неблагоразумным. С Литой ничего не случится, еще слишком рано, никто не охотится днем. Хотя… откуда мне знать, когда произошли те убийства и как вообще охотятся люди?

Я остался на второй половине озера, возвращаться в ту гниль не хотелось. Вот здесь я по-настоящему мог наслаждаться своей временной свободой.

Лишь ощущение ее присутствия заставило меня вернуться, и то я плыл близко к берегу. Честно говоря, я бы с большим удовольствием прошелся по земле, но Лита права, меня не должны увидеть.

Она ждала меня на небольшом деревянном помосте, нависавшем над водой. Причем я предполагал, что, раз это задание, она постоянно будет ходить в строгом костюме, обязательном, как я уже знал, для смотрителей. А она стояла передо мной в каком-то легком светлом платье, с распущенными волосами и меньше всего напоминала человека, который способен меня убить.

И ей я вынужден подчиняться, потому что в меня вшили два датчика! Нечестно.

Вероятно, Лита заметила мой удивленный взгляд, потому что поспешила пояснить:

— Эй, не смотри на меня так! Здесь все должны верить, что я — простая отдыхающая. Ты есть хочешь?

Так, решила сменить тему. Значит, смущена. Ну надо же, я и подумать не мог, что способен ее смутить.

— Хочу, — врать не было смысла.

— Тогда бери.

Только теперь я заметил, что на краю помоста стоит пластиковая тарелка. Я подтянулся на шатких досках, которые под моим немалым весом жалобно затрещали, выбрался из воды.

— Что это?

— Рыба. Жареная.

— Из озера?

— С ума сошел? Смысл был тогда ее тащить! Нет, морская.

— А это что? — Я продолжал изучать содержимое тарелки.

— Рис с овощами. Насчет риса не знаю, но овощи точно добавляют в корм зверей, я сама видела. Так что они не должны повредить. Ну, нашел что-то?

— Можно я сначала поем?

— Можно.

Говорить о гниющих трупах по время еды мне не хотелось, и хорошо еще, что Лита поняла это! Был бы у меня выбор, я бы и после еды к этой теме не переходил.

Лита терпеливо ждала, пока я закончу. Села на корточки, начала палочкой гонять водомерок по поверхности воды. Агент секретной службы на задании!

Еды больше не осталось. Смотрительница покосилась на пустую тарелку, на меня, но повторять вопрос не стала. Знала, что я и так скажу.

— Они там.

— Сколько?

— Около тридцати, чтобы их всех посчитать, нужно двигать, — поморщился я.

— Пока не надо, не срочно. Как были убиты?

— Так же, как и первая жертва.

— Значит, топором, хотя на том трупе было обнаружено несколько ножевых ран. Почему трупы не всплывают? — спросила она.

— Камни. Причем не крупные, а мелкие. Некоторые привязаны, другие поместили под одежду. — Ну вот, факты я сообщил, а теперь самое сложное, сейчас начну заикаться: — А еще… я не знаю, как это объяснить… Если вкратце, то на женщинах чувствуется… след… мужчины.

— Нечего тут объяснять. Обнаруженный нами труп тоже принадлежит женщине, ее изнасиловали.

— Изнасиловали? — слово было не совсем знакомым.

— Ах да, ты ведь даже не знаешь, что такое «поцелуй». Как же это объяснить… Так, начнем издалека. Ты знаешь, откуда берутся дети? Есть определенный акт между мужчиной и женщиной, когда они физически сближаются…

— Секс, что ли?

Она посмотрела на меня полными изумления глазами, а я только ухмыльнулся. О том, что такое секс, я знал отнюдь не из книг.

Одна из стен моего аквариума в научном центре была зеркальной и выходила в лабораторию. Это было сделано для того, чтобы дать мне больше пространства, при этом избежав любопытных глаз. Впрочем, один из ночных сторожей и ассистентка, постоянно задерживавшаяся после работы, о присутствии меня за зеркалом не знали. Поэтому я один знал наверняка, ради кого и чего она так часто задерживается.

Сначала я не понял, что, собственно, происходит. Но они пробирались в эту лабораторию практически каждую ночь, так что даже я, имевший очень скудные теоретические знания по этому делу, не мог не разобраться в происходящем. Возможно, где-то среди их многочисленных телодвижений был и поцелуй, только я определить не сумел.

При воспоминании о том, что я видел и что сам чувствовал в этот момент, я покраснел. Хорошо еще, что чешуя не позволит ей это увидеть!

— Как много ты об этом знаешь? — продолжала рассматривать меня Лита.

— Достаточно, но все еще не понимаю, что такое «изнасилование».

— Но что такой «насилие» ты знаешь?

— Вроде бы.

После шести месяцев в клетке — как не знать!

— Тогда объяснить просто: изнасилование — это секс, сопровождающийся насилием. То есть, без согласия одной из сторон, но при неуместной активности другой. А тут еще, судя по всему, жертву сильно ранили перед тем, как все началось, этого урода явно кровь возбуждает.

Это было неправильно — по всем законам природы; я чувствовал нарастающую волну гнева.

— Как часто такое встречается среди людей? — холодно спросил я, стараясь сдерживать свои эмоции.

— Слава Богу, редко. Но когда встречается, это опасно. Таких людей мы называем «маньяками». Они отличаются от других, от нормальных людей.

— Еще хуже? — не удержался от колкости я, и тут же пожалел об этом: глаза моей смотрительницы потемнели. — Так, признаю, шутка была неудачной.

— Да, тяжело с тобой. Они могут называть тебя кем угодно, только не животным.

Она не стала уточнять, что это за «они».

— Что-нибудь еще ты узнал? — поинтересовалась Лита.

— Да. Все тела находятся в этой части озера, ту, дальнюю, можно считать чистой. Так что можете плавать, если хотите.

— Уж лучше нет, — она смутилась, отвела взгляд.

Это меня удивило: я не сказал ничего особенного. Мне стало любопытно.

— Но почему?

— Я… Ну… В общем, я не умею плавать!

— Как это?

Я был уверен, что все смотрители должны уметь плавать, раз они работают с нами. Оказалось — нет.

— А вот так. Никогда не умела. Знаю, знаю, это неправильно, особенно учитывая мою работу. К счастью, мне не стали устраивать физические испытания, решили, что достаточно ведомости из академии. Но только в академии плавание не было обязательной дисциплиной.

— Как же вы тогда, на испытании, прыгнули со мной с воду?

— Поэтому я и хотела доверять тебе, — пояснила Лита. — Правда заключается в том, что в воде я… не совсем чтобы беспомощна, но близка к этому. Я умею задерживать дыхание — и только. Я не могу плавать. Наверное, это не очень умно с моей стороны — рассказывать тебе все это. Не зазнавайся, понял?

— Я и не зазнаюсь. Детонатор все еще у вас.

Она удивленно моргнула, потом рассмеялась:

— Ну ты человек, честное слово!

— Это воспринимать как оскорбление или как комплимент?

— Как хочешь.

Она села рядом со мной, хотя доски были грязные и мокрые. Я не сказал ничего, мне нравилось сидеть рядом с ней без слов, без ожидания приказов, хотя я никак не мог найти объяснение этому.

Становилось жарче, где-то совсем близко жужжали стрекозы. Моя чешуя начинала пересыхать, я знал, что очень скоро должен буду вернуться в воду.

Но прежде я хотел кое-что узнать:

— Как прошла ваша встреча с лесником?

— Коротко и немногословно. Из списка подозреваемых он выбывает окончательно, он даже протеза не носит. Собственно, у меня нет списка подозреваемых. Потому что никто из людей, находящихся на территории заповедника, не тянет на маньяка-убийцу.

— Так уж и никто?

— Совсем, — кивнула Лита. — Лесник так точно нет, по уже названным причинам. Его жена дама бойкая, но немолодая, да и потом, у нее какие-то проблемы со спиной, она старается не отходить от дома. Ну и главное, она женщина, а мы ищем мужчину. Отпадают и две дочки лесника, хотя девицы еще те. Но они, как мне сказали, к озеру не приближаются, потому что плавать не умеют, и я их прекрасно понимаю.

— То есть, семья лесника вне подозрения? — уточнил я.

— К сожалению, хотя вариант был заманчивый.

— А что с отдыхающими?

— Тоже не густо. Там сейчас отдыхает семейная пара, празднующая тридцатилетие совместной жизни, и бизнесмен из Москвы. Решил от суеты сбежать.

— Вот это уже интересно.

Но Лита сразу же разрушила мою только-только появившуюся версию:

— Не сильно. Да, он здоровенный детина, поэтому он мог бы сойти за нашего маньяка. Но он тут отдыхает первый раз, приехал неделю назад, а до этого в заповеднике никогда не был. Так что у нас остаются два варианта: либо за всем этим стоит абсолютный псих, прячущийся где-то в лесу, либо убийцы здесь больше нет. Мне не нравятся оба.

— А второй-то почему? Если его больше здесь нет, вам не о чем беспокоится.

— Это верно, но в таком случае мы провалим свое первое индивидуальное задание. Для нас обоих это неприятная новость. Я потеряю работу, ты — жизнь.

— Вас уволят, если я не выдержу испытания? — удивился я.

— Сама уволюсь.

Я ожидал, что она добавит что-то, назовет причины, но Лита молчала. Становилось жарче, моя чешуя стала болезненно сухой.

— А у лесника есть лодка? — спросил я, опуская хвост и ноги в воду.

— Вроде бы, есть, стоит во дворе. Но я не уверена, что на ней можно плавать, кажется, она дырявая. Тебе зачем?

— Просто так поинтересовался, на всякий случай

Я узнал все, что нужно. Теперь я мог позволить себе погрузиться в спасительную прохладу, пусть и очерненную чужой смертью.

* * *

Летние ночи короткие, настоящая темнота наступает всего на несколько часов. Это я помнил по рассказам моего друга, а теперь имел возможность проверить и сам. Мне нужна была эта темнота.

Тот факт, что приходится действовать без разрешения Литы, меня совсем не радовал. Я все еще не был уверен, что она не воспользуется своей возможностью наказать меня — убить, то есть. Однако я знал, что говорить ей о моих намерениях не следует. Смотрительница захочет помочь, а вместо этого станет помехой.

Я выбрался из воды возле ее дома, прошел мимо окна, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Литу я почти не видел, но чувствовал ее спокойствие. Почему-то вспомнилась зеркальная стена в научном центре, позднее дежурство ассистентки, охранник. Воспоминание, на мой взгляд, совершенно неуместное, поэтому я быстро отогнал его и продолжил путь.

Найти дорогу было несложно, местами она даже была освещена. Вот это мне и не понравилось, меня могли заметить, пришлось идти через лес, по правую сторону от дороги. Так я добрался до трех зданий, окруженных совершенно не впечатляющим забором — пробраться сквозь эту развалюху мог даже заяц.

Самое большое здание, видимо, и было гостевым домом. Свет там горел в одном окне, за которым я увидел старых людей. Наверное, та пара, о которой говорила Лита. Чуть поодаль стоял дом лесника, от жилища гостей его отделяла какая-то хозяйственная постройка. Впрочем, люди могли жить и там, я еще не до конца разобрался в их повадках.

Я постарался почувствовать всех людей поблизости и, кажется, у меня получилось. Кроме этих стариков спали все, причем четверо из них — парами. В разных домах.

Это не могло не заинтриговать. Лита сказала, что отдыхающих в домике трое, а между тем я чувствовал в гостевом доме четверых: стариков, а этажом выше — молодых мужчину и женщину. Вместе.

Мне хотелось посмотреть, кто же решил объединиться, пришлось напомнить себе о плане. Мне опасно разгуливать здесь просто так, нужно торопиться.

Я уже видел лодку, она была перевернута вверх дном возле необитаемой постройки. Оставалось только пробраться к ней.

Я знал, что, если коснусь ее, смогу сказать, возили ли в этой лодке мертвые тела. Ощущение смерти не стирается и не выветривается. Оно должно было соединиться с досками, наполнить мельчайшие трещины в них, остаться навсегда. К счастью, в моей броне трещин не было, иначе и мне пришлось бы долго избавляться от клейма смерти.

Я перескочил через забор, приземлился на ноги так же мягко, как обычно нырял в воду. Неделю назад я не смог бы это сделать — видимо, мое выздоровление закончилось.

Еще раз убедившись, что большая часть людей сейчас спят, я приблизился к лодке и положил на нее ладонь.

Лита не ошиблась — эта посудина действительно не использовалась много лет. Лодка когда-то была в озере, ее доски помнили воду. Но это произошло задолго до того, как туда попали мертвые тела.

Так, еще одна версия сорвалась. Ну и ладно. Я особо и не надеялся, что это окажется та самая лодка.

Я собирался так же незаметно удалиться, когда на крыльце гостевого дома хлопнула дверь. Ну конечно, старичкам захотелось пройтись!

Мне было известно, что у старых людей зрение хуже, чем у молодых. Но вряд ли они не заметят почти двухметрового зелено-коричневого монстра, на цыпочках перебегающего дорогу. Нужно было прятаться.

Я стоял достаточно близко к хозяйственной постройке, чтобы заметить, что ее дверь не заперта. Времени на размышления у меня не было, поэтому я быстро скользнул туда и затаился между какими-то ящиками, бочками, пучками сухой травы.

В ночной тишине я мог различить каждое их слово:

— Ты уверен, что туда можно идти ночью? Все эти рассказы… Тут ведь нехорошие вещи в последнее время творятся!

Ага, значит, слухи о пропадающих людях распространяются. Лита сказала мне, что официальных заявлений не было. Но, если я правильно понял, это одна из особенностей людей: что не знают — узнают, что не узнают — придумают.

— Чего ты боишься, я же с тобой!

Неплохое отношение к делу, естественно, один старичок остановит того, кто способен разобраться с двумя-тремя молодыми людьми. С другой стороны, страха в его голосе я не слышу. Либо не верит слухам, либо попросту лишен воображения.

— Да и вообще, та девочка живет возле озера одна совсем и не боится!

Получается, Лита сказала им, что живет одна в плохо запирающемся домике. Зачем? Неужели думает привлечь его?

От этой мысли мне стало не по себе. Ведь она, скорее всего, надеется, что я буду поблизости, а я застрял здесь! Так далеко, что даже не могу почувствовать ее. Нужно было как можно скорее возвращаться, благо голоса уже отдалялись.

Когда я был уверен, что они достаточно далеко, я начал выбираться. Под моими когтями звякнул металл, я невольно отдернул ногу, присмотрелся.

Предмет, на который я наступил, был мне незнаком, но даже я мог сказать, что подобные вещи не хранят в таких местах. Это была круглая золотая пластина с нарисованным на ней человечком. В небольшое отверстие была продета сине-белая лента, грязная, частично выцветшая.

Время не позволяло мне стоять тут и рассуждать, а что же это такое, поэтому я решил забрать безделушку с собой. Вряд ли кто-то заметит эту потерю, а я хоть разберусь, что к чему. Правда, придется объяснять Лите, откуда я это взял… Скажу, что нашел на дне. Разве она сможет проверить?

Теперь осталось убедиться, все ли с ней в порядке, а уж потом можно возвращаться в озеро.

* * *

Утром, когда я проснулся, Литы в домике уже не было. Меня это поначалу обеспокоило, но потом я увидел оставленную для меня на помосте еду. Если бы кто-то похитил смотрительницу, она бы вряд ли озадачивалась моим завтраком. Поэтому я спокойно поел и затаился в озере. Раз этим старичкам захотелось погулять ночью, они могли явиться и днем!

Времени прошло много, я уже устал наматывать круги по озеру, когда на берегу наконец зазвучали голоса. Один из них принадлежал Лите, другой, вне всяких сомнений мужской, был мне незнаком.

Любопытство одержало верх над осторожностью, я решил посмотреть, кто составляет ей компанию. Прижав к коже гребень, который обычно защищает меня от травм, а в свое время серьезно поранил руку Антону, я всплыл среди листьев кувшинок. Всплыл, конечно, не полностью, а ровно настолько, чтобы у меня появилась возможность смотреть и слушать.

Спутник Литы был немногим ниже меня и издалека напоминал мобильное бревно: массивный, чуть сутулый, с длинными спутанными волосами и густой щетиной. Говорил он басом, громко, постоянно вытирая рот лопатоподобной ладонью. Да уж, впечатляющее зрелище.

Лита, похоже, разделяла мое мнение, потому что держалась в паре шагов от него, обхватив себя руками. При этом она мило улыбалась и отвечала на все его вопросы, пусть и довольно коротко. Платье, между прочим, могла бы надеть и подлиннее!

Любопытно, она и рядом со мной смотрится такой маленькой?

Он рассказывал что-то про красоты природы, утомительность цивилизации, монотонную работу и редкий отдых. Моя смотрительница со всем соглашалась и пыталась вывести его на разговор об исчезновениях, наверное, хотела выяснить, что ему известно. Но он упорно гнул свою линию про чудесную силу свежего воздуха и милых стрекозок.

Мне не нравилось, как он смотрит на нее. Он мог говорить о чем угодно, но думает он сейчас отнюдь не о жучках с травинками! Я возмущенно вильнул хвостом и, не рассчитав силу, поднял волну. Пришлось срочно возвращаться на глубину, пока меня не засекли.

Снова всплыть я решился, только когда почувствовал, что они сидят на берегу. Я укрылся в зарослях кустарника, разогнав собравшихся там лягушек. Не знаю, почему, но мне хотелось убить его, хотя ничего плохого он и не сделал.

— Лолита — такое красивое имя! — Если бы он попытался улыбнуться еще шире, у него бы треснули щеки. — Вам оно очень идет.

— Спасибо, — она даже не пыталась изобразить искренность.

— Скажите, Лолита, а почему такая прекрасная девушка отдыхает одна? Почему у вас нет молодого человека?

— С чего вы взяли, что у меня нет молодого человека? Есть. Он сейчас работает, поэтому и не смог присоединиться ко мне.

— Простите, я повел себя бестактно. Как его зовут?

— Кароль.

От такого заявления я чуть не утонул, помешал тот факт, что у меня есть жабры. В следующую секунду я понял, что она всего лишь хочет отвязаться от него, но все же… она могла назвать любое другое имя. Например, Женька. А назвала меня.

Так, похоже, я позволяю себе лишние мысли.

— Он поляк? — не унимался ее собеседник.

— Что-то вроде того.

Это я что-то вроде поляка? Прямо день открытий.

— Ну, в любом случае, его сейчас здесь нет. День такой замечательный, не хотите искупаться?

— Нет, спасибо, я не умею плавать.

— Не беспокойтесь, я вас подстрахую!

— Нет, спасибо. А хотя знаете, я вдруг поняла, что хочу спать. Это, наверное, жара так действует, — Лита встала, отряхнула платье. — Надеюсь, мы еще увидимся! Потом.

— Да, конечно, я еще зайду.

— Не сомневаюсь.

Он поплелся провожать ее до домика, я на всякий случай плыл вдоль берега за ними. Вряд ли моей смотрительнице что-то угрожало, но лучше быть поблизости.

Намекнуть ей, что я все слышал? Хотелось бы посмотреть на выражение ее лица. Хотя нет, лучше не рисковать. Вряд ли она убьет меня за подслушивание, но, зная Литу, я не сомневаюсь, что она придумает мне достойное наказание.

Разговор отложен, но не отменен!

* * *

Я закрыл книгу и тряхнул головой, стараясь привести мысли в порядок. Странная вещь! Даже учитывая, что люди вообще простыми не бывают. Но это — перебор. Не знаю, зачем Лита подсунула мне ее. Честно говоря, я был несколько смущен ее выбором уже в начале этого произведения.

— Так быстро закончил? — Моя смотрительница оторвалась от папки с документами. — «Сто лет одиночества» за четыре часа — впечатляет.

— Это было несложно.

— Понравилось?

— Не знаю. Странно.

— У Маркеса все странно. Пожалуй, не следовало его тебе давать, пока ты и с нормальным миром не разобрался.

Вот с этим я спорить не стал. Непонятная книга.

Ощущение чужого присутствия заставило меня вскочить на ноги. Лита от неожиданности подпрыгнула:

— Ты чего?

— Сюда идут.

— Ты кого-то слышишь?

— Не слышу, чувствую.

Вчерашний день прошел спокойно, к озеру никто не подходил. Скорее всего, из-за мелкого дождя. Я вообще заметил, что люди на дождь реагируют не совсем адекватно — ведь лучше погоду не найти!

Под вечер, правда, явился новый знакомый Литы, имя которого я так и не удосужился узнать. Но он пробыл в домике недолго, почувствовал, должно быть, что ему здесь не рады. Так что в целом можно считать, что день прошел в бездействии. Меня это не беспокоило, а вот Лита злилась.

Сегодня утром к озеру тоже никто не приходил. Но после полудня выглянуло солнце, снова стало жарко. Мне следовало догадаться, что люди решат этим воспользоваться.

Я укрылся в воде задолго до того, как они вышли из леса, но отплывать далеко не стал, хотя пребывание в этой половине озера мне никогда не нравилось.

Мне не нужно было выглядывать, я и без того знал, что к домику идут две молодые самки. Скорее всего, дочки лесника, если только сюда не приехали новые отдыхающие. Раньше они не приближались к озеру, по крайней мере, не при мне. Впрочем, удивляться тут нечему, Лита ведь сказала, что они не умеют плавать.

Они дошли до домика, остановились там. Я слышал их голоса, но мне не хотелось прислушиваться. Почему-то эти двое беспокоили меня меньше, чем тот самец. Хотя в целом от любого человека добра лучше не ждать.

По доскам помоста застучали шаги, кто-то приближался к воде. Не Лита, ее походку я знал. Следовательно, одна из сестричек. Помня об их страхе перед водой, я не беспокоился, понимая, что она не нырнет.

И я не ошибся. Она просто опустила в озеро руку, должно быть, хотела проверить, нагрелась ли вода. Самая обычная человеческая рука, маленькая, смуглая, и все же было в ней что-то такое, что мне не понравилось. Знать бы только, что именно.

Они ушли, Лита осталась. Теперь уже она стояла на помосте, наверное, ждала меня. Я поднялся на поверхность, но полностью вылезать из озера не стал.

— Что им было нужно?

— Ничего особенного, — пожала плечами моя смотрительница. — Узнавали, как у меня дела, немножко про жизнь поговорили. Надоедливые деревенские девицы, только и всего.

— Можно мне проследить за ними?

— Зачем? — удивилась она.

— Не уверен… Просто что-то в них мне не понравилось.

— Ты ведь их даже не видел! Ай, ладно, иди, все равно других дел для тебя нет.

Я благодарно кивнул и ушел под воду. Самки шли ко второй половине озера по берегу, я сопровождал их в воде. Не знаю, почему, но мне не давала покоя рука, на несколько секунд опустившаяся в воду. Все-таки что-то с ней не так!

Они остановились на той части берега, где деревья вплотную примыкали к воде. Неплохое местечко, я и сам там нередко отдыхал, потому что заметить кого-то среди нависающих над самой землей ветвей невозможно. С условием, конечно, что никто не будет смотреть из воды. Они могли спрятаться от кого угодно, только не от меня!

Хотя и прятаться-то у них не было особой причины — они не делали ничего особенного. Расстелили одеяла на земле, стали раздеваться. Все это я видел из своего укрытия среди кувшинок. Видел я и их руки, но чувство тревоги не возвращалось. Руки как руки, ничего особенного.

Я почти отчаялся и хотел уже уплывать на глубину, когда сестры начали воровато осматриваться по сторонам. Я чувствовал исходящую от них настороженность. Потом одна из них кивнула второй и направилась в лес.

Я так и не смог понять, кто из них старшая, а кто младшая, эти самки были очень похожи между собой. Обе невысокие, крепкие, со свекольно-красными волосами. Правда, одна чуть выше, она и ушла сейчас. Вторая, пониже, осталась на берегу.

Насколько мне известно, в той части леса ничего нет и никогда не было. А ушла она далеко, причем по уверенной походке я мог сказать, что она не просто гуляет, у нее есть цель.

Это меня заинтриговало, мне захотелось проверить, куда она направилась. К сожалению, возможности пойти за ней у меня не было, причем не только из-за ее сестры. Тому, кто внешне — чистой воды демон, не следует разгуливать среди бела дня.

Ничего, ночью мне некого опасаться. Ночью я увижу, куда она ходила. А пока мне здесь делать нечего.

Я поплыл к знакомому помосту, не сомневаясь, что Лита меня ждет. И я не ошибся: она сидела на нагретых солнцем досках, опустив ноги в воду, и читала какую-то книгу. Хотелось бы посмотреть на ее лицо, если я сейчас стащу ее в озеро. Нет, лучше не экспериментировать, наши с ней отношения улучшились, но не настолько.

Я ограничился тем, что резко вынырнул, обдавая ее фонтаном брызг.

— Убью, — коротко проинформировала меня смотрительница. — Совсем обнаглел?

— Нет, еще есть над чем работать, — обезоруживающе улыбаясь, отозвался я.

— Я тебе слишком много позволяю! В наказание сегодня без ужина!

— Эй!

Вот эта угроза на меня подействовала. По большому счеты, мне едва хватало той еды, что я получал. Месиво, которым меня кормили обычно, было безвкусным, но более питательным. А теперь еще — без ужина! Хорошо все-таки, что не затащил под воду. Тогда бы заставила и завтрак вернуть!

— Что, не прельщает такая перспектива?

— Не очень.

— Веди себя поуважительней! — заявила она. — Я ведь, как ни крути, твое непосредственное начальство. К чему привела твоя слежка?

— Ни к чему.

Это не было ложью, я просто предпочел не говорить всю правду. Да и зачем? Вряд ли ее это заинтересует. Если найду что-то в лесу — тогда и доложу.

— Чего и следовало ожидать, — фыркнула Лита. — Я, находясь на одном месте, и то узнала больше!

— Это что же? — я с трудом удержался от искушения еще раз обдать ее брызгами.

— Тут мимо проходили почтенные супруги, видел их? Нет? Не важно. В общем, они сказали, что сегодня вечером уезжают. Причем не только они, гостевой домик покидают все отдыхающие. Похоже, заповедник решили закрыть на некоторое время.

— Причину хоть указали?

— Указали. Конечно, не настоящую. Сказали, что в воде обнаружили какую-то гадость. Наверное, тебя имели в виду.

— Спасибо большое!

— Пожалуйста, — не моргнув глазом, продолжила она. — Они пришли ко мне интересоваться, буду ли уезжать я. Пришлось пообсуждать с ними несправедливость этого жестокого мира и соврать, что меня тоже выселяют.

— Вы рады, что их здесь не будет?

— Не столько их, сколько этого… одинокого и страстного. Вреда от него никакого, но, признаюсь, он мне надоел. Странно только, что эти две наследницы лесникового хозяйства мне не сказали ни слова про закрытие заповедника.

— Может, не знали? — предположил я.

— Скорее всего, у них нет причин делать это намеренно. Жаль только, что отъезд этих квазитуристов нам не сильно поможет. Мы застряли, а тела надо оттуда убирать. Ты этого не сделаешь, придется вызвать команду. Скопление здесь народа окончательно отпугнет убийцу.

— Вы хотите сдаться?

— Не прямо сейчас, но я подумываю об этом. — признала Лита. — Хуже будет, если мы позволим озеру загнить, а все равно никого не найдем!

— Ну, время у нас еще есть.

— На то и надеюсь.

Она поднялась, явно собираясь уходить, но я попросил ее остаться. Я уже давно забывал задать ей один вопрос, так что нужно было использовать представившуюся мне возможность. Я ненадолго ушел под воду, а вернулся уже с той самой золотой пластиной, что нашел в хозяйственной постройке.

— Что это такое?

— Дай посмотреть. — Лита взяла пластину в руки, обрывком широкого листа очистила от грязи. — Это медаль.

Добро пожаловать в мир незнакомых слов.

— Что такое медаль?

— Награда, которую человек получает за какие-либо достижения в спорте. Это, в частности, медаль за плавание. Где ты ее взял?

— На дне, — чистейшая правда, до этого момента я хранил свою находку на дне. — Она, наверное, старая?

— Да нет, двухлетней давности, — покачала головой Лита. — Видишь, здесь выгравирован год. Не повезло ее хозяину! Был чемпионом по плаванию, а теперь валяется на дне озера. Потому что тяжело плавать с пробитым черепом! Ну, хватит о грустном, у нас с тобой и так проблемы. Жди здесь, сейчас притащу тебе что-нибудь поесть.

Она ушла, а я и не думал уплывать. Я рассматривал медаль и пытался понять, кому она могла принадлежать. Два года… вряд ли ее хозяин — однорукий лесник или его жена с больной спиной. Впрочем, от людей можно ждать чего угодно.

Их дочери стали бы более подходящим вариантом, так ведь они воды боятся. Сегодня они так и не вошли в озеро, я бы почувствовал. Да и потом, девицы не прятали бы такую вещь в сухой траве. Никто бы не прятал. Достижениями всегда гордятся, люди в целом тщеславны. Не зря же они придумали материальное подтверждение своих заслуг! Так что если бы эта медаль принадлежала кому-то из семьи лесника, она бы висела в доме, на самом почетном месте.

Но тогда чья она? С той информацией, которой я был ограничен, дать точный ответ было нереально.

Лита верно сказала, мы в тупике.

* * *

Я с трудом дождался, пока последние отблески солнца исчезнут с неба. Спать мне не хотелось, в последнее время я слишком мало двигался, и мне нужно было действовать. Я получил возможность почувствовать, что избыток энергии может быть хуже любой нагрузки.

Я так торопился покинуть озеро, что едва не забыл проверить лес на присутствие посторонних. Как я и ожидал, поблизости не было чужаков. У меня оставалось все меньше и меньше сомнений в том, что убийца покинул территорию заповедника.

В ином случае я бы не покинул Литу даже на такой короткий срок. А так ей ничего не угрожает, ночь спокойная.

Собачьим нюхом я не отличался, поэтому отыскивать путь, по которому прошла утром одна из лесниковых дочек, было непросто. Полагаться приходилось в основном на свою память и инстинкты, а еще на легкие следы ее присутствия.

Похоже, люди забредали сюда довольно редко, проходить через груды поваленных веток было сложновато. Моим когтям угрозы не было, а вот человек мог и ногу сломать. Что здесь делала эта самка?

Я начал отходить слишком далеко от озера, и мне это совсем не нравилось. Однако ощущение, что я к чему-то приближаюсь, заставляло меня продвигаться вперед. Я ведь могу вернуться в любой момент!

Когда я вышел на небольшую, наполненную тусклым мерцанием рождающейся луны поляну, инстинкты затихли. Не было больше желания идти вперед, не было легких напоминаний о присутствии лесниковой дочки в лесу. Значит, я либо пришел, либо потерял след.

Сомневаться в собственных охотничьих способностях не хотелось, поэтому я стал внимательней рассматривать крошечную полянку, надеясь найти хоть что-то особенное.

И нашел! Причем — очередной удар по моей самоуверенности — нашел случайно. Просто земля под моими ногами стала неожиданно гулкой, так обычно отзывается эхо в пустоте. Я наклонился, стал разгребать сосновые иголки и обнаружил люк. Деревянный, из новых досок, значит, он здесь совсем недавно.

На люке висел замок, который я без лишней церемонности сорвал и откинул куда-то в бурелом. Теперь ничто не мешало мне проникнуть внутрь.

Люк открывал путь в маленькую, состоящую из одной комнаты, землянку. Сделана она была неплохо: укрепленные стены, немногочисленная, но крепкая мебель, запас воды, еды, вентиляция, система зеркал, позволяющая выглянуть наружу. Кто-то посвятил этому тайнику немало времени.

Я замер, сосредотачивая все свои усилия на чувствах, пытаясь, понять, кто был здесь и когда. Самка, похоже, та девушка, которую я преследовал. И самец, мужчина, которого я не знал. По крайней мере, близко с ним не сталкивался. Дальнейшая проверка не оставила сомнений в том, чем они тут занимались.

Признаюсь, я был разочарован. Я надеялся найти что-то стоящее, возможно, что-то связанное с убийствами. А обнаружил нору, в которой дочка лесника встречалась со своим самцом вдали от глаз папаши.

Больше меня здесь ничто не держало, нужно было возвращаться в озеро. Лита ведь осталась без защиты…сама она тоже не ребенок, и все же своей силе я доверял больше, чем ее.

Когда я разворачивался, мой хвост, не привыкший к таким тесным помещениям, задел какую-то тряпку, висевшую на стуле. Ощущение смерти, захлестнувшее меня, было таким сильным, что я едва устоял на ногах.

Справившись с собой, я развернул тряпку и обнаружил, что это старое грязное полотенце. Оно было пропитано водой из озера, уже высохшей, конечно, но я все еще был способен почувствовать ее.

И это не вода со второй, чистой половины озера. Слишком сильное ощущение. Нет, тот, кто использовал это полотенце, плавал прямо над трупами. А это далеко от берега.

А еще от полотенца шел искусственный сладковатый запах духов. Я словно видел, как та самка берет полотенце, вешает его на стул, чтобы потом сразу найти, как только вернется. Я видел ее руки. И неожиданно я понял, что в них насторожило меня.

У Литы были аккуратные, все время раскрашенные чем-то блестящим ноготки. У той самки, что опустила руку в воду, ногти были очень длинные, прямоугольные и… пластиковые. Похоже, она просто приклеила куски пластика поверх собственных ногтей. Причину я понять не мог.

Зато я прекрасно помнил, где еще видел такой кусок пластика: на дне озера. В одном из трупов.

Теперь я не сомневался, что это сделала она. И не важно, что я чувствовал на тех мертвецах след мужчины. Мне никогда не понять людей. Важно, что она оставила это полотенце прямо у входа, значит, собиралась плавать. Собиралась убивать.

На берегу озера, да и на всей территории заповедника, был только один человек, который мог стать ее жертвой. И я оставил этого человека без охраны!

Я рванулся наверх с такой силой, что выломал из петель люк. Оглядываться я не стал, судьба нескольких досок меня интересовала в этот момент меньше всего. Я бежал через лес, перескакивая через груды веток, бежал с непривычной для себя скоростью, не чувствуя усталости. Не знаю, почему так вышло, даже в лучшие времена моей жизни в научном центре бег давался мне с трудом.

Сегодня все было иначе. Сердце бешено колотилось в моей груди, но не от недостатка кислорода. Я понимал, что могу не успеть, а может, уже опоздал.

Приблизившись к озеру, я почувствовал, что опасения мои не напрасны — рядом с хижиной Литы находились чужаки. В таком состоянии я не мог понять, кто они и сколько их. Достаточно было знать, что их несколько.

Придется действовать осторожно. Поборов желание бежать сразу к ней, через лес, я продолжил путь к озеру. Если я буду двигаться по суше, они меня услышат, успеют серьезно навредить ей, успеют подготовиться. К тому же, земля — не моя стихия. Мне здесь тяжело. Мне нужна вода.

Я скользнул в озеро у самого берега, резко оттолкнулся от илистого дна, чтобы развить скорость. На другой части водоема я был быстрее, чем когда-либо, такой быстроты я от себя не ожидал. Однако сейчас было не лучшее время думать о скорости, я уже отчетливо чувствовал Литу и троих чужаков, окруживших ее. Троих!

Все четверо находились возле озера, поэтому я выглянул из воды — они все равно не могли заметить меня в темноте.

Лита стояла на коленях на самом берегу, который в этой части озера был обрывистым и высоким. Она тяжело дышала, стекавшие по разбитому лицу капельки крови падали на странное, очень короткое платье из блестящей ткани. Ее длинные волосы были распущены, спутаны. Скорее всего, она спала, когда они пришли.

Ее преследователи выглядели гораздо более уверенно. Я знал всех троих.

Ближе всех к ней стоял тот самый мужчина, который, по идее, должен был уехать сегодня. Но не уехал. Видимо, Лита не пожелала просто сдаться им — нос самца опух, из него сочились два тонких ручейка крови, на щеках отчетливо проступили глубокие царапины. Да, ноготки у нее аккуратные, но острые! В руках мужчина вертел небольшой топорик. На лезвии пока не было крови, и это меня несколько успокоило.

За его спиной стояли те самые самки, которых я и ожидал здесь увидеть. Одна была в темном спортивном костюме, в руках она сжимала нож. Вторая, несмотря на ночную прохладу, пришла в странной одежке, которую Лита называла купальником, и тоже не без ножа.

— Похоже, убегать больше некуда, — самодовольно усмехнулся самец, проводя пальцем по острию. — Но тебе надо отдать должное, ты первая, кто в принципе сумел бежать. Сильная, зараза! Не каждый мужик меня откинуть сможет!

— А вы неплохо сработались, — Лита резким движением стерла с подбородка кровь. — Никто и подумать не мог, что это вы. Я так полагаю, это не первый визит в заповедник? Значит, папаша ваш тоже в этом замешан?

— Папа ничего не знает, — ответила та из девиц, что бегала в лес. — Он много о чем не в курсе. До этого он никогда не видел Игоря. Но ему нужно было приехать, нужно было познакомиться с моими родителями. Чтобы потом мы могли объяснить, где встретились. Ведь у нас скоро свадьба!

— Очаровательно. А в первую брачную ночь что? Отловите кого-нибудь? Или он в тебе пару лишних дырок проделает для романтичной атмосферы?

Я-то знал, что она боится, я чувствовал это. Не просто боится, она в ужасе. Но между тем она контролировала себя настолько хорошо, что голос ее звучал ровно.

— Наша жизнь это наша жизнь, — беззаботно отмахнулась девица. — И если ты думаешь, что меня пугает то, что он делает, то ты очень сильно заблуждаешься. Ладно, хватит, что-то разговор затянулся.

— Тоже верно, — согласился мужчина. Лезвие топора рассекло воздух. — Но с этой можно и поговорить, видишь, она особенная. Сильная девочка. Ну разве не приятно будет такую немного усмирить?

— Не дождешься, — Лита с трудом поднялась на ноги.

— А куда ты денешься? Тут кругом вода, а ты, киса, не умеешь плавать.

— Тогда я предпочту утонуть.

Мужчина попытался остановить ее, но не успел. Лита прыгнула вперед, в темноту воды. Причем попала очень удачно — сразу на глубину. В следующую секунду я уже был рядом с ней. Сначала она забилась в панике, но у нее хватило ума не открывать рот, не выпускать остатки воздуха. Ее удары меня не беспокоили, больше была вероятность, что она себе синяков о мою броню наставит.

К счастью, она быстро успокоилась, поняла, кто ее держит. Лита прижалась ко мне, даже сквозь чешую я чувствовал, что она дрожит. Не зная, сколько она выдержит под водой в таком состоянии, я поспешил доставить ее на отмель.

Это небольшое возвышение на дне я обнаружил совсем недавно. Оно располагалось далеко от берега, устоять на нем мог разве что один человек. Туда я и доставил Литу, помог ей найти ногами опору, понять, что теперь она достает до поверхности, что может дышать.

Она вынырнула, я — нет. Они не должны были меня видеть раньше времени.

Когда я отплывал, она сжала мою руку, словно пыталась удержать, а потом как-то резко, судорожно отпустила. Скорее всего, заставила себя отпустить.

Ее уже увидели, я смутно слышал их голоса, отражавшиеся от воды:

— Ну надо же, чего только люди не делают от страха! Или ты все-таки умеешь плавать? Так или иначе, тебе это не поможет.

— Почему же? — голос моей смотрительницы звучал уже не так ровно, он дрожал, но не от страха, а от холода.

— Придется тебе вернуться на берег, к нам. А если не захочешь, Мила будет вынуждена повлиять на тебя.

— Не надорвется?

— Вряд ли. Она не раз становилась чемпионкой по плаванию, а вот это ее отец от тебя скрыл. Но по иным причинам, не хотел, чтобы его дочь подозревали, не хотел, чтобы допрашивали. Ему и в голову не могло прийти, что подозревать ее очень даже нужно. Не дергайся, ты не успеешь утонуть. Если я пообещаю, что мы обойдемся с тобой помягче, ты вернешься к нам самостоятельно?

— Заманчивое предложение, но нет. Воды я боюсь больше, чем вас. Вода…. никогда ведь не знаешь, что она скрывает. Схватит тебя что-то, утащит в омут, а ты и пикнуть не успеешь.

— Ну, хватит, — девица в купальнике, которую, как я понял, звали Мила, подошла к краю берега. — Сейчас я покажу тебе, что страшнее меня в этой воде ничего нет!

Тут она явно поторопилась с выводами. Ничего, сейчас покажем ей, как мир устроен.

Она прыгнула в воду мягко и грациозно, очень даже неплохо — для человека. В ее движениях чувствовалась уверенность, которая приходит только с опытом. Она не просто не боялась воды, она считала воду своей стихией. А это опрометчиво.

Я позволил ей всплыть, радостно усмехнуться, даже помахать своим спутникам. Когда она была на середине пути между берегом и отмелью, пришла пора приниматься за дело. Я обвил хвостом ее талию, рванул вниз, не позволив набрать достаточно воздуха. Я мог быть более осторожным, однако я успел почувствовать, когда она прыгнула, что на лезвии ее ножа есть кровь. Я знал, чья это кровь. Не знаю, почему, но это меня разозлило.

Она не могла видеть меня в темноте, но все равно сопротивлялась отчаянно. Несколько раз ее нож, не сильно уступавший размером топору, скользнул по моей броне. Думаю, если бы не чешуя, я был бы уже мертв. Но все это предположения. Чешуя у меня есть, поэтому отчаянные удары ножом меня мало волновали. С таким же успехом она могла пытаться затыкать меня зубочисткой.

У меня не было времени на развлечения, поэтому я сжал хвост сильнее… гораздо сильнее. Я чувствовал, как треснули ее кости. Она крикнула, наполнив воду вокруг нас фонтаном пузырей, и замерла. Я знал, что она не мертва, но позвоночник у нее сломан серьезно. Если мои знания о строении человеческого тела меня не подводят, после этой травмы она никогда не оправится.

Я так и хотел. Знаю, это жестоко, но я был зол на нее. Нож, который не навредил мне, ранил Литу и убил многих других, кого я видел на дне.

Я вытащил бесчувственное тело на пологий берег, убедился, что она дышит свободно, что не захлебнется, и поспешил вернуться к Лите.

А воздух уже был наполнен криками и угрозами самца:

— Где она? Что ты с ней сделала?

— Ничего я с ней не делала, — вызывающе посмотрела на него моя смотрительница. — Почему бы тебе не спуститься сюда и не посмотреть самому, где же она?

— Думаешь, ты в безопасности, раз засела там? Ошибаешься, девочка. Мне будет жаль убивать тебя так быстро, но если уж придется, то я готов. Расстояние между нами недостаточно велико, чтобы я промахнулся. Посмотрим сейчас, как ты поплаваешь с раздробленной башкой!

Для убедительности он занес топор над головой, будто собираясь бросить. Я сомневался, что он решится сделать это, но не хотел рисковать. Пришло время пообщаться с ними поближе.

Цепляясь когтями за мягкую землю, я выбрался на берег. Причем так быстро, что, когда последние поднятые мной брызги оседали на воду, я уже стоял перед ними. Скудного лунного света было достаточно, чтобы они могли рассмотреть меня, и то, что я видел в их глазах, наполняло меня удовольствием, которого я раньше не знал, хотя и до этого многие меня боялись.

Но тогда страх был нежеланным. А в этот момент я наслаждался тем, кто я есть, кем они меня видят.

Эти двое привыкли уничтожать себе подобных. Причем уничтожать жестоко, долго, наслаждаясь своим превосходством. За это время они успели поверить, что все остальные либо недостаточно сильны, либо недостаточно умны, чтобы победить их. И вот вся их неуязвимость оказалась бесполезной, потому что перед ними стояло чудовище.

У меня уже была возможность понять, что для непосвященных я был противоречием реальности. Людей учили, что чудовищ нет, что мир познаваем и безопасен. А я… я был упреком от самой природы, мое преимущество в силе было настолько примитивным, что превосходило все достижения человека, все его оружие. За это, думаю, и ненавидел меня Антон. Да и не он один.

Девица опомнилась первой, она не собиралась нападать. Она развернулась и бросилась бежать, но у меня не было желания играть с ней. Одним прыжком я сократил расстояние между нами, ударил ее хвостом по затылку. Она упала, по инерции несколько раз перевернулась и замерла. Я не хотел серьезно калечить ее, так что, очнувшись, она отделается головной болью. Ее нож был чист.

Оставалось разобраться только с самцом. Теперь я стоял между ним и лесом, а он оказался в положении Литы — в ловушке. Мужчина обеими руками сжимал топор, готовый броситься на меня в любую минуту, и все же он боялся. Меня нельзя обмануть, я ведь все-таки монстр. Я и раньше отмечал, что в людях жестокость часто сочетается с трусостью. Очередная черта, которую я вряд ли пойму.

— Кто ты такой? — прошептал он.

Не дожидаясь ответа, он бросился вперед, ударил как-то неуклюже, нелепо. Я не стал уворачиваться, позволил топору столкнуться с чешуей на моей груди. Надо отдать ему должное, сила удара была достаточной, чтобы вызвать россыпь искр, но только и всего. Я сомневался, что даже синяк останется.

Топор не выдержал, сломался. Лезвие полетело вниз, я услышал, как оно мягко входит в тело человека. Он завыл, упал на землю, сжимая руками покалеченную ногу. А ведь я помню то, что я видел на дне озера, его жертвам приходилось терпеть гораздо большее.

Я наклонился перед ним, так, чтобы наши глаза находились на одном уровне. В этот момент я подчинился инстинктам, не было какого-то плана, я не обдумывал свои действия.

— Она моя, — произнес я настолько тихо, что только он мог услышать.

Понятия не имею, почему я так сказал. Если его моя фраза напугала, то меня — удивила. Кто — она? Лита? Я относился к ней чуть лучше, чем к остальным людям, но не до такой степени. Девица, которую я поймал в воде? Уж она мне точно не нужна! Тогда зачем говорить? Оставалось только довериться инстинктам.

Мужчина перестал выть, он с мольбой смотрел мне в глаза. Он не хотел, чтобы я его убивал. Я знаю, что такое страх перед смертью, Антон сделал это чувство слишком хорошо знакомым мне. Но я не жалел этого человека.

Когда острый шип, расположенный на моем хвосте, прошел сквозь него, мужчина не вскрикнул, только как-то болезненно вдохнул. Его взгляд стал опускаться, словно он хотел лично убедиться в произошедшем.

Вот от этого я не получал удовольствия, только не от причинения боли. Может быть, он заслужил пройти через то, что заставлял терпеть других. Но я не хотел так поступать. Я расправил внутри него хвостовой плавник, чтобы покончить с этим.

Это короткое движение фактически разорвало его пополам. Когда я прыгал в воду, он был уже мертв. Мне не было дела, мой гнев остывал; все мое внимание было сосредоточено на Лите.

Я помог ей выбрать из воды, но не там, где лежали тела, а на помосте. Она колотилась от холода, это ее странное платьице ничуть не помогало. И тогда я сделал то, чего от себя не ожидал — убрал броню и позволил ей греться о мою кожу. Лита благодарно прижалась ко мне, а я изо всех сил старался побороть желание вернуть чешую на место.

— Где ты был? — без злости, с обидой спросила она.

— Я… я отвлекся. Знаю, что не должен был. Прошу, простите меня.

— Я боялась, что ты ушел.

— Я бы не смог.

С ужасом я понял, что это правда. Я не мог освободиться, хотя сейчас у меня был великолепный шанс. В таком состоянии Лита просто неспособна запустить взрывные устройства внутри моего тела. Если бы я решил убить ее в этот момент, она бы не успела воспользоваться своим преимуществом. Казалось бы, что может быть проще — взять и свернуть ей шею. А потом уплыть далеко, туда, где они не найдут меня.

Но я не мог. Не потому что боялся или неожиданно воспылал большой любовью к Лите, не потому, что не знал, куда идти. Просто я не мог убить существо, которое не имело ни малейшего способа защиты от меня и которое мне доверяло. Тот человек, которого я только что уничтожил, пытался защищаться и даже нападать. То, что я победил, — закон природы. Однако Лита не нападала, она вообще не считала меня угрозой. Ее абсолютная слабость оказалась самой надежной защитой.

Получается, я сам себя загнал в ловушку.

* * *

Когда смотрительница вошла в мою комнату, я сел на край бассейна, но полностью вылезать не стал. На нее я не смотрел, чтобы она не смогла понять, насколько сильно я обеспокоен.

Я знал, что убийство мной человека не вызвало у ее начальства бурного восторга. Вскрытие снова кружило над моей головой.

Лита подошла совсем близко, я слышал, как стучали ее каблучки по плитке. Теперь она стояла прямо за моей спиной.

— Ну что? — не выдержал я.

— Жить будешь, — ее руки опустились мне на плечи. — Да, многим не понравилось, что ты убил человека. Но ведь ты сделал это не просто так. Выслушав меня, Совет пришел к выводу, что ты поступил очень достойно. Если тебе интересно, генерал Семенов на твоей стороне. Поздравляю.

— То есть, это задание можно считать выполненным?

— Да, причем в рекордное время и с отличным результатом, не было невинных жертв.

— Кстати о жертвах. Как там выжившие?

— Лучше, чем заслуживают, — вздохнула Лита. — У младшей травма головы, поэтому никто не верит ее бредням о том, что ее ударил монстр из воды. Со старшей дела обстоял похуже, у нее сломан позвоночник. Выживет, но ходить не будет. Не то чтобы ей это помешает, обеим светит пожизненное, если все докажут.

— А если не докажут?

— Даже так… одна из них получила от тебя достойное наказание. Нет, я не сержусь, я рада, что ты так поступил. Хотя мне не следует это говорить.

Ну конечно. Меня можно только отчитывать, хвалить нельзя.

— Так с чего все это началось?

— На счету Игоря Книлова эти убийства не были первыми, но никогда раньше он не задерживался в одном месте, — пояснила моя смотрительница. — С дочкой лесника он познакомился в городе, на соревнованиях по плаванию. Не знаю, почему он так к ней отнесся, может, почувствовал родственную душу. Они неплохо спелись, ты видел их семейное гнездышко в лесу. Выяснилось, что ему вовсе не надо кочевать, что и здесь он может оставаться незамеченным. В качестве гостя он остановился в заповеднике, чтобы познакомиться с родителями девушек, тут он не соврал. Если бы этим делом занялись следователи или другие люди, он бы узнал, успел скрыться, да еще и убить тех, кто пришел ловить его. Поэтому наше начальство до сих пор считает направление нас туда оправданным.

Говорить, что мы с начальством снова разошлись во мнении, я не стал. Смысла не было. Они не могут признать, что это задание было чистой воды провокацией.

— Так как все это происходило? Я имею в виду убийство.

— Мерзко, жестоко и, к сожалению, слишком просто, — ответила Лита. — Они выбирали момент, когда жертва — или жертвы — оставалась одна, нападали. Те травмы, что ты видел, это в основном работа Книлова, изредка к нему присоединялась будущая супруга. Ее младшая сестра до этой ночи в охоте не участвовала. По крайней мере, она сама так утверждает.

— Сколько трупов достали из озера?

— Пока тридцать два. Опознать многие из них невозможно.

Я кивнул, не зная, что сказать. Неожиданно я почувствовал себя очень усталым.

Видимо, Лита поняла это; она отстранилась от меня.

— Там, наверху, тобой очень довольны, — сообщила она. — Настолько довольны, что согласны предоставить тебе два дня выходных. Отсыпайся, завтра принесу тебе какую-нибудь книгу.

Она собралась уходить, но у самых дверей обернулась:

— И, Кароль… спасибо. Лично от меня.

Часть третья. Тени в воде

Я перевернулся на спину, закинул руки за голову. Легких движений хвостом было достаточно, чтобы поддерживать меня на плаву, а двигаться куда-то я не хотел. Впервые за долгое время я мог расслабиться; я был сыт, спокоен, дышать соленой водой было легко, я знал, где можно найти еду, а где — спокойно заснуть.

Так что наслаждение солнечным светом, искривленным в толще воды, было редким удовольствием, которое я сегодня мог себе позволить. Без забот и обязанностей, абсолютный покой.

Слева от меня мелькнула тень, которую я заметил краем глаза. Меня это не обеспокоило: я находился на знакомой территории, которую охраняет наша стая. Враг не мог пройти мимо них незамеченным. Значит, это кто-то из Охранников, тоже наслаждается спокойствием.

Тень мелькнула снова, на этот раз с другой стороны. Большая, темная тень… слишком большая, чтобы быть одним из моих братьев. Вот теперь я почувствовал опасность.

Я развернулся, завис в воде ногами вниз. Попробовал позвать своих, но не получил ответа. Я не мог отплыть далеко, просто не мог, а стая совсем недавно была так близко!

Вокруг вода все еще оставалось спокойной. Сверху ее пропитывало солнце, снизу мягко извивались водоросли. Неожиданно я заметил, что подо мной никого нет. Обычно среди растений сновала всякая мелочь, не интересовавшая и не боявшаяся меня. Теперь они исчезли; испугались даже те безмозглые малявки, которых обычно не пугает и близкий взмах моего хвоста.

Я боялся думать о том, что могло их напугать, чувствовал, что оно совсем близко. Но ведь я был на безопасной территории, меня должны были предупредить об опасности! Значит, меня бросили?

Тень мелькнула рядом, так близко, что я смог рассмотреть синий чешуйчатый бок. Эта тварь была раза в три больше меня, и я догадывался, кто это. Но ведь они обычно не охотятся в этих водах, мы отпугнули их!

Отпугнули, когда нападали всей стаей, но и тогда многие гибли. Сейчас я остался совсем один. У меня не было ни шанса, и все же я начал наращивать чешую, зная, что просто так оно не уйдет. Оно приплыло за мной.

Тени надоело кружить, похоже, существо наконец поняло, что кроме меня здесь никого нет. Оно рванулось вперед с такой скоростью, о которой я не мог и мечтать. Я успел разглядеть огромные темные глаза и зубы. Длинные, искривленные, покрытые наростами. Ничто не могло вырваться из этих челюстей, и теперь они сомкнулись на мне.

Такой боли я никогда еще не чувствовал. Был жуткий звук, и я с опозданием понял, что это ломается моя броня. В горло мне ударила густая горячая жидкость, пришедшая откуда-то из глубины меня. Я не стал сдерживать ее, позволил вылиться, и вода вокруг нас стала багровой. В ней, искрясь и отражая солнечный свет, плыли осколки моей чешуи.

Существо чуть отстранилось, а я начал тонуть. Я не стал смотреть на свои раны, мне достаточно было видеть, что осталось в зубах хищника. А я ведь тоже хищник, меня нельзя было убить так легко!

Когда я опустился на дно, боль почти угасла, ее сменило ощущение пустоты. Тогда я и понял, что это не очередная рана, от которой можно оправиться, это мой последний момент, а больше уже ничего не будет. Моя жизнь заканчивается здесь.

А существо снова ринулось на меня…

Я вскочил так резко, что ударился головой о потолок ниши. Чертыхнувшись, я покинул свое укрытие, неуклюже поплыл наверх. Мне казалось, что даже здесь, в бассейне, я вижу эту тень, она может догнать меня.

Без своей обычной грации я выбрался из бассейна. Хотя нет, не выбрался, а выполз на его край, свернулся на холодном полу. Меня трясло, но не от холода или страха. Этот кошмар не был первым, я видел тень в прошлых снах, но никогда раньше я не умирал.

Это не было фантазией. То, что произошло сейчас со мной, — настоящая смерть. Но как такое возможно? Как кто-то может запомнить — или просто знать — свою смерть?

— Снова эти кошмары?

В таком состоянии я даже не почувствовал, как пришла Лита. Или она уже была здесь? Вполне вероятно. Я давно заметил, что эти сны на некоторое время лишают меня возможности управлять своими способностями.

— Да…

— Все настолько плохо? — сочувствующе спросила она.

— Еще хуже, — я посмотрел на нее с беспомощностью, которой раньше за собой не замечал. — Лита, меня убили.

Я провел рукой по тем местам, где в меня впились клыки этой твари, но чешуя была целой, без следов, без шрамов. Значит, ничего не произошло. Но почему тогда я все помню так четко?

Лита вздохнула, присела рядом со мной. Ее рука в черной кожаной перчатке опустилась на мою руку.

— Раньше такого не было?

— Никогда, даже когда меня держали в той клетке. Кроме того, я никогда не плавал свободно в открытом море. Я не могу знать, что значит быть там!

— Я бы хотела тебе все объяснить, но не могу. В такие моменты мне особенно не хватает доктора Стрелова, он мог бы все объяснить тебе. Я — нет. Прости. Я пришла сказать, что у нас новое задание, собирайся. Надеюсь, хотя бы это тебя отвлечет.

Я тоже на это надеялся. В конце концов, эти кошмары начались именно в мои выходные, которые, кстати, затянулись. Вместо обещанных двух дней я сидел без дела почти неделю. А на задании… на задании я буду делать все, чтобы у меня не оставалось сил на сновидения.

Все мои сборы заключались в натягивании на себя сухой формы, недавно выданной мне. Лита объяснила, что это улучшенная версия моей тренировочной одежды, однако пока никаких улучшений я не чувствовал.

Смотрительница повела меня в гараж; я раньше там не был, но примерно знал, где это. На сей раз добираться нам предстояло не на вертолете, а на грузовике — новое впечатление для меня.

— Где мне придется работать теперь? — полюбопытствовал я.

— В городском водохранилище. Причем это задание будет очень рискованным именно из-за своей близости к местам скопления гражданских. Там городской пляж.

Я только поморщился, такие задания мне совсем не нравились. Рисковать, охотиться, драться, выслеживать — это одно. Но прятаться от людей, да еще когда этих людей много… я что, мелкая рыбка?

Да гаража мы добрались без лишних разговоров. Я не сомневался, что Лита сама мне все расскажет, когда сочтет нужным, поэтому не тратил силы на вопросы. Я старался думать о людях, о будущей работе — о чем угодно, только бы забыть этот проклятый кошмар.

Гараж оказался огромным помещением без окон, без лишних стен. Он напоминал перевернутую коробку, наполненную самыми разными машинами. Возле одной из них, небольшого белого грузовичка, нас ожидала группа людей во главе с высоким широкоплечим мужчиной.

Я заметил, как хмурится Лита.

— А он что еще здесь забыл? — проворчала она.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Твой фанат номер один. Будь добр, держи язык за зубами. Не пререкайся с ним, что бы он тебе ни сказал.

Когда мы приблизились, мужчина смерил меня таким презрительным взглядом, будто я был комочком жвачки, претендующим на звание Императора Вселенной. Он мне тоже не сильно понравился, но я сдержал желание уставиться на него в упор. Лита не зря предупредила.

— Лолита, мне нужно с вами поговорить, — он повернулся он к моей смотрительнице.

— Конечно, всегда рада приятной беседе, — усмехнулась она. — Кароль, иди в машину, я скоро присоединюсь к тебе.

Я послушно пошел в машину, всем своим видом показывая, что я, как хороший послушный зверек, готов подчиниться каждому слову моей смотрительницы. Едва оказавшись внутри, я прильнул к стенке; отсюда я мог слышать весь их разговор так же четко, как если бы стоял рядом с Литой.

— Так о чем вы хотели поговорить, Вячеслав Григорьевич?

Тон у моей смотрительницы был демонстративно-вежливый. Я уже успел усвоить, что так она говорит с теми, кто ей не нравится.

— Об этом существе, которое вы назвали Кароль. Что за нелепое имя! Впрочем, не в этом суть. Вы прекрасно знаете, что оно не заслуживает право жить.

— Во-первых, это не оно, это он. Во-вторых, вы не сомневаетесь в праве на жизнь зверей первой серии.

— Это другое, — возразил он. — Вы только взгляните на него! Объект 2–2 уже одним видом своим показывает, что он недостоин, что он опасен!

— Да ну? А вам не кажется, что он гораздо больше похож на человека, чем любой из зверей первой серии? У него абсолютно человеческое тело, практически правильное лицо, а уж про его умственные способности и напоминать не стоит.

— В этом-то и скрывается опасность! Он похож на человека, но человеком он никогда не станет!

Я с трудом удержался от желания рассмеяться. А с чего они взяли, что я вообще хочу становиться человеком? Мне и в своей чешуйчатой шкуре неплохо!

— Вы не забываете, что объект 2–2 — тоже работа доктора Стрелова? — спросила Лита. — Мне казалось, что он был вашим другом.

— Был, однако дружба со мной не делает его безгрешным. В работе Владимир часто допускал ошибки, причем ошибки серьезные. Взять хотя бы тех уродов, которых держат на нулевом уровне! А про Первую Стаю я и вспоминать не хочу. Вам не кажется, что ему самое место в этой шайке?

— Не кажется. Кароль другой.

— Вы хотя бы сами в это верите? Наставники Первой Стаи тоже считали их покорным, до последнего дня своей жизни. После того, что случилось с ними… можете ли вы избавиться от сомнений?

Он хотел спровоцировать ее, это было видно. Да только ничего не получилось.

— У меня нет никаких сомнений. Я верю ему.

— Вижу, с вами бесполезно разговаривать, — раздраженно произнес он. — Хорошо, продолжайте работать, но не сильно к нему привязывайтесь. Рано или поздно он ошибется, и тогда я лично подпишу приказ о его ликвидации. Всего хорошего.

Зазвучали шаги, он уходил в сопровождении своих спутников. Через минуту Лита забралась в грузовик, опустилась на прикрученное к стене кресло. Я устроился у ее ног, кроме как на полу мне негде было сесть. Я чувствовал, что моя смотрительница расстроена.

В голове у меня гудел рой вопросов, но я решил повременить с ними. Сейчас она, конечно, ответит, но качество ответов сильно пострадает.

Грузовик двинулся. Окон в кузове не было, водителя от нас закрывала плотная металлическая стенка. Поэтому я не мог сказать, где мы проезжаем, где находимся сейчас, я чувствовал только движение машины.

После двадцати минут в пути, наполненных мягким урчанием мотора, я решился начать разговор.

— Так кто это был? Там, в гараже?

— Помнишь, я говорила, что кому-то в Совете ты очень не нравишься?

Как я мог забыть! Ведь это мне пришлось переживать битву с Лео, совершенно бесполезную и, в моем случае, бесперспективную. Потом этот же «доброжелатель» отослал меня на озеро, охотиться за психопатом — тоже задание не совсем для новичка.

— Недавно я поняла, что это он тебя травит, — продолжила Лита. — Выяснить это было не так уж сложно, просто обратила внимание на подписи под документами, поспрашивала, кто отдавал приказы. У тебя опасный враг, поздравляю.

— Спасибо.

— Да не за что. Вячеслав Лименко — важная фигура в Совете, если уж он тебя невзлюбил, трудно придется. Хотя я никак не могу понять, почему. Он был близким другом доктора Стрелова, на первых порах очень помогал ему, в свое время даже спас проект от закрытия. А ты ему как кость поперек горла! Ну ничего, прорвемся. Хорошо еще, что не один он все решает.

Я не стал добавлять, что из-за этой его нелюбви даже на мелкие мои ошибки никто не будет закрывать глаза. Неприятно, конечно. А что я мог? Идти к нему и со слезами на глазах выспрашивать, почему он меня не любит? Не очень-то и нужно мне его расположение! И так противно, что я полностью завишу от людей, а теперь еще пресмыкаться перед ними?

Чтобы отвлечься от нарастающей злости, я спросил:

— А что это за таинственные «те, кто живет на нулевом уровне»?

— Ты что, подслушивал?

— Вы мне сказали идти в грузовик; относительно подслушивания никакой информации не поступило, — с невинным видом отчитался я.

— Ну и хитрохвостое же ты создание! Ладно, на будущее буду знать, а пока придется тебе ответить. Понимаешь, когда доктор Стрелов отправлял новых существ «в производство», они, в общем-то, еще ничего не знали, не понимали. Уже смотрителям приходилось заниматься ими, обучать. Ты — исключение, потому что ты… ты не уступаешь человеку. Только не зазнавайся по этому поводу, слышишь?

— Невелик повод.

— И не наглей, — добавила она. — Так вот, к поступившему зверю почти сразу приставляют человека, который будет его обучать. Вот только не всех зверей удается обучить, это всегда риск. Не знаю, от чего это зависит, но некоторые абсолютно не поддаются дрессировке. И это не значит, что они глупее других, напротив, многие из них очень умны. Просто они отказываются подчиняться, их никакие угрозы не останавливают. А убивать всех нельзя потому то, как бы цинично это ни звучало, каждый зверь стоит денег. Зачастую очень больших денег. Поэтому тех, кто признан негодным, отправляют на нулевой уровень — самый нижний этаж нашей базы. Там их… изучают

— Как меня изучали? — мрачно осведомился я.

— Нет. Кароль, то, что произошло с тобой, не имеет и не имело аналогов. Ты особенный, и иногда это действует против тебя. А те звери… они содержатся в условиях строгих, но вполне терпимых. Насколько мне известно, их там сейчас около двадцати, тогда как с людьми работают тридцать шесть зверей первой серии. Не включая тебя.

Я не стал спрашивать, было ли их тридцать шесть изначально или столько осталось. Я прекрасно знал, что звери умирают на заданиях. Не часто, но такое бывает. Что я действительно хотел узнать, но вот никак не решался, так это кого еще содержали в клетках по соседству с моей. Я ведь слышал крики!

Дорога под грузовиком изменилась, машина задергалась. Эта дрожь вернула меня к проблемам настоящего:

— Так куда мы едем? Что я буду делать?

— Ах да, совсем забыла. Сейчас лето, люди отдыхают у воды. Возле одного водоема в начале этого месяца, с приходом жары, начались нападения на людей. Прямо в воде, средь бела дня.

— Ну и кто у нас такой наглый? — удивился я.

— Вот это тебе и предстоит выяснить. Жертвы не смогли разглядеть, кто на них напал, они лишь утверждают, что этих существ было несколько, они были твердые и скользкие. Вот, посмотри.

Она протянула мне фотографию человека, сидящего на заляпанном кровью песке. В центре кадра были его ноги, покрытые мелкими и очень глубокими ранами, кое-где виднелись кости. Как будто кто-то вырывал куски плоти. Я невольно вздрогнул, вспомнив свой сон.

— Ноги ему ампутировали, восстановить их не удалось. Но этому еще повезло, если можно так сказать. Есть уже два трупа — мужчина шестидесяти лет и молодая девушка. Оба успели выбраться из воды, но потеря крови была слишком существенной. У девушки, к тому же, были повреждены некоторые внутренние органы, специалисты считают… — Лита запнулась, — считают, что одно из существ сумело забраться внутрь нее.

— Очаровательно, и с этим я должен разбираться? — поморщился я.

— Не один, на сей раз тебя пожалели. На водохранилище нас уже ждёт зверь первой серии, Оскар, его тебе дали в помощь в качестве грубой силы. Могли, правда, дать кого-то другого.

Я бы почувствовал ее недовольство, даже если бы Лита попыталась его скрыть. Но она не скрывала. Теперь я не мог не спросить:

— А что не так с этим Оскаром?

— Нет, с ним все в порядке. Оскар входит в десятку лучших зверей по силе и уму. Просто… мне не очень нравится их команда. Юлия специфическая смотрительница, сам увидишь. А если не увидишь, вернее, не поймешь, в чем дело, еще лучше.

А я и не знал, что есть другие женщины-смотрительницы, я видел только Литу. Что ей так не нравится? То, что она не единственная? Ревность, зависть? Вполне возможно. Люди на все способны.

Задание мне не нравилось. После моих кошмаров мне меньше всего хотелось соваться в водоем, где обитает неизвестно что. И присутствие этого Оскара меня вряд ли успокоит.

* * *

Водохранилище оказалось большим — раза в два больше озера, на котором проходило мое предыдущее задание. Оно растянулось вдоль города, на его бетонных берегах располагались пляжи и парки. Мы приехали поздно, поэтому парки, хоть и освещенные, были безлюдны.

Недалеко от берега нас дожидался небольшой прогулочный кораблик, видимо, здесь предстояло жить Лите. Но об этом я пока не спрашивал, все мое внимание было отдано второй команде, с которой мы должны были работать.

Оскар оказался крупным зверем, но не крупнее Лео. Мы с ним были почти одного размера. Его чешуя выглядела гораздо светлее моей, при таком освещении она казалась почти желтой.

Впрочем, его наставница поразила меня больше. Она была высокой для человеческой самки и обладала удивительно привлекательной внешностью: длинные ноги, тонкая талия, полная грудь, плохо скрываемая тонкой блузкой. По сравнению с ней, Лита выглядела ребенком. Меня шокировал тот факт, что ее внешность имеет значение, я был привлечен к ней, пусть и на примитивном уровне.

Естественно, я не собирался падать перед ней на колени, равно как и не считал допустимым спаривание с представительницей другого вида. Но уже сам факт, что мое тело реагирует на нее, чего стоит! С таким я раньше не сталкивался.

Без особого труда отогнав ненужные мысли, я снова владел собой. Однако по взгляду Литы я понял, что она заметила мою минутную слабость и безошибочно поняла ее. В сотый раз я порадовался, что броня не позволяет людям видеть, как я краснею.

Мы приблизились к ним, наставницы пожали друг другу руки. Глаза у обеих были холодными.

— Кароль, это Юлия, это Оскар, если ты еще не понял, кто есть кто, — с ледяным спокойствием сообщила Лита.

Юлия не отреагировала на вызов, она сладко улыбнулась мне, и в этой улыбке было что-то ненормальное:

— Кароль? Какое странное имя. Почему так, Лолочка? Чем-то польским повеяло.

— Не знаю, чем тут повеяло, но имя ему давала не я. Давай займемся делом.

Юлия призыв проигнорировала, улыбка ее стала еще слаще:

— Володя выбрал это имя? Ну тогда понятно, почему ты не стала ничего менять. А ведь глаза эти мне сразу показались знакомыми. Значит, кое-какие слухи все-таки верны.

По тому, как сжалась Лита, я понял, что укол попал в цель. Вот только в сути этого укола я разобраться не мог.

— Нас ждет работа, и чем быстрее мы справимся, тем лучше, — напомнила моя смотрительница. Я знал, что сейчас она говорит для меня. — Жить мы будем в этой лодке, она специально разработана для нас. На дне есть люк, через который вы сможете в любое время входить в воду и возвращаться. Открытие люка не приведет к затоплению корабля, все предусмотрено. Конечно, лучше будет, если ночевать здесь вообще не придется, если вы сейчас найдете этих существ. Но на идеальный вариант никогда не стоит надеяться.

— Ну почему же идеальный? — промурлыкала Юлия. — Я бы побольше времени провела в столь приятной компании! Начинать в любом случае придется сейчас, пока нет людей. Господа, прошу в воду!

Оскар послушался, я — нет. Не надо было обладать большим умом, чтобы понять, что отношения между смотрительницами натянутые. При этом, несмотря на всю привлекательность Юлии, я был полностью на стороне Литы. Поэтому я собирался показать, что не позволю управлять собой всем подряд.

— Ты тоже, Кароль, — едва заметно улыбнулась моя смотрительница. — Сам он вряд ли справится.

— Да неужели? — поджала губы Юлия.

Так, тут уже повеяло выяснением отношений. Что-то мне подсказывало, что находиться в обитаемом непонятно кем озере безопасней, чем разнимать двух человеческих самок.

Вода была довольно теплой, неожиданно теплой. Темнота, конечно, мне не понравилась, но кое-что видеть я мог, поэтому выданный мне фонарь включать не стал. В темноте не было теней.

Оскар уже скрылся из виду, но это меня не беспокоило. Мне вовсе не обязательно все время держаться рядом с ним, я не нянька. Если ему будет угрожать опасность, он сможет позвать меня, для этого даже не надо уметь говорить.

Вода вокруг меня была чистой и спокойной, ни следа того ощущения смерти, с которым я столкнулся на озере в заповеднике. Скорее всего, это потому, что на дне трупов нет, и все равно, я должен был уловить агрессию.

Возможно, эти существа ушли куда-то, но в этом я сильно сомневался. Куда они могли уйти? Со всех сторон город! Нет, они здесь. Просто водоем принял их как естественных хищников.

Плохо. При таком раскладе я не смогу почувствовать их. Остается действовать традиционным способом: плавать и искать.

Быстрый осмотр водохранилища мне ничего не дал. Пару раз я столкнулся с Оскаром, но и он, судя по отсутствующему взгляду, не находил подозрительных следов. Тогда я решил опуститься на дно, посмотреть там: вся дрянь обычно оседает на дне. Не знаю, чем занялся Оскар, но его я больше не видел.

Лита говорила, что водохранилище это искусственное, да я и сам видел бетонные берега. По идее, дно тоже должно быть бетонным. Может, так оно и есть, только проверить это не было возможности из-за слоя ила и грязи. Мусора здесь тоже хватало: банки, бутылки, размокший картон, даже колесо автомобиля и детский велосипед… Люди! Неужели так сложно не кидать в воду все подряд?

А потом я увидел скелет. Он был наполовину скрыт тиной, и все же я смог разглядеть в темноте желтовато-белое пятно. Я осторожно подплыл ближе, опасаясь, что возле бывшей добычи могут находиться и хищники, однако их обглоданные косточки не интересовали.

Именно обглоданные, я был уверен, что это не результат гниения. Животное — скорее всего, собака, хотя полной уверенности у меня не было, животных я на своем веку видел мало, — попросту сожрали. Но сожрали, надо отдать им должное, аккуратно, не сломав ни единой косточки. Ловко! Увы, ни на какие догадки не наводит.

Скелет был самой впечатляющей находкой за время осмотра. Потом я промаялся еще несколько часов, но так и не обнаружил ничего достойного. В глубине души я понимал всю бесполезность этого занятия, в такой темноте от меня мог спрятаться даже Оскар! Однако я упрямо продолжал поиски, мне хотелось довести себя до такого состояния, когда я вынужден буду упасть и заснуть. Крепко, без снов.

Уже забираясь через люк на корабль, я знал, что мой план провалился. Да, я устал, устал до боли в мышцах, но это не спасет меня от кошмаров, тень появится снова.

Странный звук привлек мое внимание почти сразу. Точнее, звуки. Дыхание, громкое, с хрипом, стоны, даже крик, если слух меня не подводит. Меня это насторожило, я медленно начал приближаться к источнику. Я пытался почувствовать, что там происходит, но не смог — слишком сильным и запутанным был ураган эмоций. У меня закружилась голова, я вынужден был отказаться от этого способа.

Я остановился в узком коридорчике перед закрытой дверью. Оттуда и доносились звуки. Я не был уверен, что мне следует заходить, но любопытство оказалось сильнее. Я осторожно приоткрыл дверь…

Впервые я увидел зверя первой серии без брони. Он несколько отличался от меня: более широкая грудная клетка, слившаяся с талией, короткие ноги и длинные руки, мощная шея, круглое лицо со скошенным лбом и небольшим плоским носом. Его глаза, едва заметные под тяжелыми надбровными дугами, были плотно закрыты.

Первым был и мой взгляд на человеческую самку — да и в целом на человека — без одежды. Гладкие линии, золотистая кожа, блестящая от бисеринок пота…

Всю это информацию мой мозг вобрал за ту секунду, что я позволил себе рассматривать их. Потом я отпрыгнул назад, захлопывая за собой дверь, прижался к противоположной стене. Мне показалось, что я услышал из комнаты ее смех.

Теперь уже ураган эмоций бушевал во мне. Недоумение, граничившее с шоком. Отвращение от самого понимания того, чем они занимались, потому что это противоречило законам природы. Смущение от того что я не должен был это видеть, не имел права. Желание, инстинктивное, животное, которое на этот раз задавить было не так просто, которое не должно было возникать! И презрение к себе за это желание.

— Посмотрел бы ты на себя, — тихо фыркнула Лита, появившаяся неизвестно откуда. — Глаза размером с блюдца. Я ведь говорила, что Юлия специфическая наставница! Теперь ты узнал, почему. Не самый приятный способ получения новых знаний?

Я судорожно кивнул; появление Литы только увеличило мое смущение.

— Холодный душ.

— Ч-что? — я не совсем понял, что она имеет в виду.

— Прими холодный душ, поможет, думаю.

Как это, интересно, холодный душ сможет помочь? Связи я не видел, но решил довериться ей. Хотя бы потому, что сам не до конца осознавал, как должен был на такое реагировать.

— Водохранилище теплое, — только и сказал я.

— Знаю, поэтому я и сказала «душ». Идем со мной.

Она отвела меня в свою комнату, к которой примыкал душ, тесноватый для меня. Но сейчас я готов был мириться с неудобствами.

Лита включила воду и оставила меня одного. Я знал, что в таком виде холод я просто не почувствую, нужно снять броню. Сейчас мне этого хотелось меньше всего, и все же я убрал чешую. Струи ледяной воды ударили по моей коже, более чувствительной, пожалуй, чем кожа человека, из-за постоянной защиты. Ощущение холода было неприятным, но Лита оказалась права — помогло.

Когда шум воды затих, я услышал из-за двери ее голос:

— Не одевайся. И чешую не возвращай. А если не убрал, то убери!

— Зачем? — мгновенно насторожился я.

— Да успокойся ты, истерик, не собираюсь я тебя насиловать! — можно было догадаться, что она смеется. — Просто у меня появилась идея, как избавить тебя от кошмаров. Обернись полотенцем и выходи оттуда!

Полотенце было достаточно большим для нее, я полностью завернуться в него не мог. Поэтому я ограничился тем, что обмотал его вокруг бедер и вышел. Затея не вызывала у меня восторга, но я был готов на все, чтобы избавиться от кошмаров.

Она сидела на стуле возле маленького круглого окошка. Когда я вышел, ее глаза остановились на мне. Странный взгляд, непривычный для нее: немного нежный и очень грустный. Она никогда раньше на меня так не смотрела, да и сейчас я не был уверен, что она думает обо мне.

Лита указала мне на расстеленную кровать. Я сел, обмотав хвост вокруг ног.

— Прекрати дергаться, — нахмурилась она. — Сказала же, я этим не занимаюсь! Послушай, то, что позволяет себе Юлия — это ее проблема. Это не норма для людей. Это неправильно.

— Знаю. Только… надо привыкнуть.

— Надо свыкнуться с мыслью, привыкать не надо. Будем надеяться, тебе не часто придется видеть такое. Когда они наконец закончат, я поговорю с ней. Пусть хотя бы двери запирает, извращенка! Хотя я тоже виновата, надо было предупредить тебя. Ладно, что есть, то есть, будем справляться с последствиями. А теперь перейдем к твоей проблеме со сном. Вот, выпей это.

Она протянула мне чашку с дымящейся жидкостью. Жидкость пахла травами.

— Что это? — недоверчиво покосился на нее я.

— Чай, на людей он действует успокаивающе.

Я с подозрением относился к любой жидкости, которая действует успокаивающе.

— Не хочу.

— Не упрямься. Ты плохо высыпаешься, это видно. Но кошмары преследуют тебя в воде. Что если ты попробуешь спать на поверхности? Есть шанс, что все будет по-другому.

Я не стал напоминать ей, что на поверхности мне трудно дышать, она и сама знает. Здесь воздух влажный, часов пять-семь у меня есть, а это уже что-то. Ее план был не самым лучшим, но я согласился. Не думаю, что я долго выдержу с таким сном.

Чай мне не понравился, вкус был отвратительный, и все же по телу разлилось приятное тепло. Следуя указаниям моей смотрительницы, я устроился на кровати, накрылся одеялом и лишь после этого стащил с себя мокрое полотенце. И все же был момент, который по-прежнему не давал мне покоя:

— Почему я должен спать без брони? Мой вес от этого не становится меньше.

— Начнем с того, что дело не в весе. Просто во время кошмаров людей иногда приходится успокаивать, будить. А если ты начнешь дергаться в своей броне, можешь покалечить меня и разгромить все вокруг. К тому же, ты ведь никогда не спал в постели, попробуй, тебе понравится.

Здесь она не ошиблась, в постели я оказался впервые. Ощущение было непривычным, но не неприятным. Пару месяцев назад, лежа на грязном полу моей камеры, я и предположить не мог, что мне позволят спать на кровати.

Оставалась только одна проблема, очень важная для меня.

— Но без брони я беззащитен, — едва слышно признался я.

Лита улыбнулась, придвинула стул к кровати.

— Я побуду здесь. Если что-то случится, я разбужу тебя. Обещаю.

У меня не было больше сил спорить, хотя я все еще не был доволен своим положением. Свесив хвост с кровати, я отвернулся к стене и закрыл глаза.

* * *

Никогда еще люди не раздражали меня так, как теперь. Мало того, что и при свете дня я ничего не нашел в водохранилище, так мне еще приходилось плавать неподалеку от пляжа и охранять отдыхающих.

А ведь люди не отдыхают тихо, нет! Это за гранью их возможностей. Им нужно обязательно кричать, визжать, плюхать, пытаться притопить друг друга. За счет этого вода наполнилась такой смесью звуков, что я уже приготовился к длительной головной боли вечером. И как эти хищники тут выживают? То, что они нападают, меня не удивляло — я бы и сам с удовольствием напал на кого-нибудь из этих визжащих недоумков.

Хорошо еще, что этой ночью мне удалось отдохнуть. Нелепый на первый взгляд план Литы помог, кошмаров не было. Я уверен, что мне что-то снилось, но уж точно не кошмар. Разбудила меня Лита, которая сказала, что мне пора в воду, потому что моя кожа начала пересыхать.

К своему стыду, я не сумел подобрать ни слова благодарности.

С того времени я и дежурил здесь. Оскара отослали на другой пляж, чему я был несказанно рад. Воспоминания о вчерашнем уже не так смущали меня, и все же не хотелось лишний раз видеться с Юлией и ее подопечным.

Проще всего было бы разобраться со всем и вернуться на базу, подальше от этих двоих. Но хищники словно почуяли, что мы здесь. А может, на самом деле почуяли и затаились — тогда все сложно. При нас они не выползут из своего укрытия.

Мне было скучно. Чтобы хоть как-то развлечься, я вызвал из памяти события вчерашнего дня, осторожно избегая ту неприятную картину. Ведь я провел эту ночь как человек! Мне понравилось. Никогда не думал, что мне может понравиться их жизнь.

Среди многочисленных воспоминаний было одно, которое насторожило меня еще вчера, но я был слишком слаб и смущен, чтобы думать о нем. Теперь, в свете нового дня, я чувствовал, что пропустил нечто важное.

И вдруг воспоминание вернулось ко мне. Тот момент, когда я снимал броню, то открытие… Я невольно прижал руки к груди. Сквозь чешую я ничего не мог прощупать, но знал, что должен проверить свою догадку.

Только не здесь. Здесь, даже если я не чувствую опасности, я броню не сниму. Остается лишь вернуться в комнату Литы, спрятаться так, чтобы меня не увидела даже она. Но как объяснить свое возвращение? Да элементарно — к этому моменту я находился в воде около шести часов, имею право на перерыв!

Решение было принято. Я бросил последний взгляд в сторону людей, убеждаясь, что с ними по-прежнему все в порядке, и поплыл к кораблю.

Сидя на краю люка, я прислушался, пытаясь понять, кто находится на борту, и чем они занимаются. Голоса смотрительниц я уловил без труда, похоже, они сидели прямо надо мной.

Вместе? Это удивляет. Да еще и говорят спокойно! Когда я уплывал, тут такой крик стоял, что стены дрожали. Лита пыталась убедить коллегу, что мне не обязательно знать все подробности ее личной жизни.

Скорое примирение не могло не изумлять. Знаю, подслушивать плохо, но я поддался искушению. Я устроился на лестнице, поближе к потолку, и замер.

— …Где-то год назад, когда у меня уже был солидный опыт работы с Оскаром, — это Юлия говорит. — Он подозревал, что я ему изменяю, вот и подал на развод. Видел бы он, с кем я изменяю, так вообще повесился бы!

— И все равно это мерзко, — со смешком отозвалась Лита. — Я понимаю твоего бывшего!

— Да ладно тебе, святоша! Неужели у тебя не было таких мыслей?

— Никогда. Юлька, это же животные! С таким же успехом я могла бы засматриваться на обезьян, они тоже людей отдаленно напоминают!

— Это твое отношение к зверям первой серии. Да, тебя не подловишь, на них ты всегда смотрела по-другому. Да и потом, ты уже любила, тебя и человеческие мужчины не интересовали, за исключением объекта твоего внимания. Но с Каролем все иначе, я видела, как ты смотришь на него.

Я ожидал услышать поспешное и уверенное отрицание, но вместо этого последовало молчание. Я чуть с лестницы не свалился.

— Не так, как ты на Оскара, — наконец сказала Лита.

Такое впечатление, что она долго выбирала то, что могла произнести с уверенностью.

— Нет, не так. Гораздо, милая моя, серьезней, — фыркнула Юлия. — И я даже знаю, почему.

— Не льсти себе.

— Все элементарно. Кароль отличается от зверей первой серии, он гораздо больше похож на человека. Причем на одного конкретного человека! Я даже под броней это вижу. Взять хотя бы нос. У зверей наших нос какой? Ты видела. А у твоего мальчика прямо таки патриция профиль. Это рыбье? Нет! Я уже молчу про эти карие глаза. Смотрю в них — и будто снова с Володькой разговариваю! Кстати, такое сходство подозрительно, ты не находишь? Вижу, знаешь причину. Поэтому ты вызвалась стать его наставницей? Поэтому не дала его убить?

Я боялся даже дышать, чтобы случайно не пропустить хоть слово.

— Не только поэтому, — прошептала Лита. — Когда я вызвалась, я еще не знала, как он выглядит. А когда узнала, стало только тяжелей.

— Ну так чего ты мучаешься? С Володькой, как это ни печально, у тебя не было ни шанса. Он свою жену любил, на тебя не смотрел. А этот мальчик — полностью твой. Он может быть умнее зверей первой серии, но в этом смысле он такой же ребенок. Ты ведь знаешь, что нужно делать! Пальчиком помани, и он сразу же твоим станет! Разве это не подходящая замена Володьке? Разве ты не хочешь этого?

— Хочу, — голос моей смотрительницы звучал сдавленно. — Но не всегда, нет, иногда. Когда я вспоминаю о нем, а потом смотрю на Кароля… и это их сходство… Но я никогда не сделаю этого. Это будет несправедливо. Да и потом, он ведь все равно не человек!

— Ай, да ну тебя! Сама мучаешься, ему во многом отказываешь! Странная ты. Ничего, подольше вместе поработаете, и ты не выдержишь!

— Может быть, но вряд ли. Скорее, то, что я до сих пор чувствую, остынет. Хватит об этом, надоело. Не знаешь, как прошло последнее задание Женьки и Лино?

Последнее задание Женьки и Лино меня интересовало меньше всего, поэтому я перестал слушать. Несколько минут я сидел без движения, пытаясь понять все, что я только что услышал. В итоге остался только один вопрос, важный, решающий: кто такой этот Володька?

Я не рискнул бы спросить Литу напрямую. Она могла не обратить внимания на то, что я подслушал ее беседу с Лименко, но этот разговор она мне не простит. Выход один — поговорить с Юлией. Перспектива меня не радовала, поэтому я решил отложить это решение. Сейчас нужно заняться тем, ради чего я и пришел сюда.

Я тихо, чтобы не потревожить смотрительниц, прошел в комнату Литы, закрылся в душе. Там, перед зеркалом, я убрал чешую с груди.

Так и есть, я не ошибся: примерно над солнечным сплетением, между пластинами ребер, белел тонкий, исчезающий уже шрам. Ран у меня там никогда не было, Антон ломал мне кости, но не смог пробить броню. Так что этот шрам мог появиться только по одной причине.

Мне следовало догадаться, что они поместят контролирующие меня датчики возле жизненно важных органов, чтобы точно убить меня, если понадобится. Я провел рукой по шраму, почувствовал под кожей, ближе к кости бугорок. Вот он!

Я знал, что нужно делать, причем делать сейчас. Если я начну размышлять, взвешивать все факты, то никогда не решусь. Я должен был избавиться от него.

Быстрый осмотр шкафчиков возле зеркала обеспечил меня повязками, в том числе и непромокающими, предназначенными, как я знал, специально для зверей на опасных заданиях. А больше я ни в чем не нуждался.

Обеими руками я уперся в стены, чтобы избежать лишних движений, а шипом на хвосте разрезал кожу по линии шрама. Странно, но боли почти не было. Не могу сказать, что я не чувствовал ничего, но от подобной раны я ожидал большего. Кровь лилась по мне ручьями, убегала в сток на полу, а боли не прибавлялось.

Резкая вспышка была, когда я запустил под кожу когти, когда нащупал датчик и рванул его на себя. Но это уже была не та обессиливающая волна, которая лишала меня возможности управлять собой, когда я был в клетке. Думаю, мне следует поблагодарить Антона, ведь благодаря его школе я смог выдержать все это.

Дрожащей рукой я положил датчик на полку под зеркалом. Забавно! Этот крошечный комочек из пластика и металла способен разорвать мне грудь… был способен. Теперь уже нет.

Рана все еще кровоточила, когда я стал под ледяную воду. Как я и ожидал, холод приостановил алый поток, остальное тоже скоро прекратится. Я заклеил рану повязкой, которая тут же начала пропитываться кровью. Я не придал этому значения, ведь боли не было.

Я убрал следы крови из душа и поплелся к кровати. Спать не хотелось, но у меня кружилась голова. Час отдыха не повредит ни мне, ни тем, кого я должен охранять.

Я забрался под одеяло как раз вовремя — в коридоре послышались знакомые шаги. Чтобы избежать ненужных объяснений, я закрыл глаза, притворился спящим.

Лита вошла, на мгновение остановилась на пороге, явно удивленная моим здесь присутствием. Очевидно, она поверила, что я сплю, потому что постаралась двигаться как можно тише. Очень скоро она наклонилась надо мной, я чувствовал запах ее духов.

Я попытался понять ее настроение, но не смог разобраться…

Когда она осторожно прикоснулась губами к моим губам, я чуть не выдал себя. Не знаю, каким чудом мне удалось остаться неподвижным. Она погладила кончиками пальцев мой лоб, висок, щеку, прошептала:

— Если бы ты только знал, как я по тебе скучаю!

Потом она ушла, а я остался лежать, глядя в потолок широко распахнутыми глазами.

* * *

Я задремал ненадолго, однако крепко уснуть не мог, все мое тело сопротивлялось этому. В груди засела тупая боль, не позволяющая мне перевернуться на бок. Наконец такое состояние мне надоело, я отбросил одеяло, намереваясь одеться и вернуться в воду, но тут же замер от удивления и страха.

На внутренней стороне одеяла расползлось внушительное алое пятно, в источнике которого сомневаться не приходилось. Повязка на моей груди давно уже пропиталась насквозь, хотя не должна была, теперь с нее сбегали мелкие капельки, впитывавшиеся в постельное белье. Рана продолжала кровоточить, не сильно, но и без остановки.

Такого поворота я не ожидал. Обычно любые ранения заживали на мне быстро, быстрее, чем на человеке, проблем с кровью тоже не было. Иначе я бы не пережил те шесть месяцев в клетке! Я не мог найти причину происходящего. Лишь одно я знал точно: одному мне уже не справиться. Я понятия не имел, что нужно делать.

Что мне оставалось? Только обратиться за помощью. Я боялся предположить, как отреагирует на это Лита, ведь я, по большому счету, нарушил один из важнейших запретов, однако я вынужден был рискнуть.

Я быстро проверил корабль, почувствовал, что моя смотрительница на этом этаже. Странно, но кроме нас двоих здесь никого не было, Юлия и Оскар куда-то исчезли. Что ж, это мне только на руку.

Я доплелся до двери, стараясь не поддаваться охватывающей меня слабости. Вот это уже противно: слабеть из-за какой-то царапины!

Приоткрыв дверь, я не стал выходить, знал, что тогда заляпаю кровью ковер в коридоре, а за это придется долго отчитываться. Я просто позвал, не очень громко, чтобы не услышали посторонние:

— Лита!

Я почти никогда не звал ее по имени. Потому что как-то нелепо было обращаться к ней на «вы», а потом звать по имени. Поэтому я вообще избегал прямого обращения, но сейчас был не тот случай.

Она услышала, ответила сразу:

— Кароль? Чего ты хочешь?

В ее голосе слышалось удивление. Я мог ее понять: судя по солнечному свету, проникающему через окошки, день в самом разгаре. В такое время я вообще не должен был напоминать о своем существовании.

— Я… мне нужна помощь.

Я услышал ее шаги, скоро в коридоре появился ее силуэт, необычно темный в солнечном свете. Уже в этот момент она видела, что я стою без чешуи, что измазан кровью. А я с запозданием вспомнил, что одежды на мне все еще нет, поэтому поспешил вернуться в комнату и отыскать хотя бы нижнюю часть своей формы.

— Кароль! Что с тобой случилось?

Она перешагнула через порог, но подойти ко мне вплотную не решилась. Ну а что я мог ей ответить? Что случайно споткнулся и налетел на собственный хвост? Что меня укусил комар-переросток? Нет, если я хочу, чтобы она помогла, придется говорить правду.

— Я убрал датчик.

Ей потребовалось около минуты, чтобы полностью осознать смысл моих слов. Испуг в серых глазах сменился гневом.

— Ты….что сделал?! — Она подлетела ко мне, толкнула, без намерения причинить боль, скорее, от возмущения.

Однако боль была. В другое время я бы такой удар даже не заметил, силы-то у моей смотрительницы человеческие. А теперь она попала прямо по кровоточащей ране. Я согнулся пополам, но не издал ни звука.

Лита изумленно посмотрела на меня, на свои руки, измазанные моей кровью, и выругалась такими словами, которых я раньше не слышал.

— Ложись! Быстро! Какой же ты идиот!

Я не стал возражать, потому что не был уверен, что сейчас этот факт в принципе можно оспорить. Вместо этого я лег на кровать, ожидая, что она будет делать дальше. Я слышал, как она заперла дверь, как стала лихорадочно искать что-то в шкафу. Наконец она вернулась ко мне с небольшим белым ящиком.

— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

— Убрал датчик, — тихо отозвался я. — Он в ванной.

Она вдруг замерла, посмотрела на меня с обидой:

— Но зачем? Я ведь… Я доверила тебе свою жизнь! А ты не смог доверить мне свою?

— Дело не в этом, я клянусь! Я в этот момент не думал о вас, они никогда… никогда не ассоциировались с вами. Я не хотел, чтобы мной могли управлять… другие. Антон, и смотритель Лео, и другие смотрители. Я не марионетка! Я доверяю вам, потому что… Вы похожи на доктора Стрелова. Он тоже так относился ко мне.

Вот и все, что я мог сказать ей. Я устал, на меня действовала потеря крови и пересохшая кожа.

Лита смотрела мне в глаза, будто надеялась там увидеть что-то важное, гарантирующее мою искренность. Не знаю, получилось ли у нее, но взгляд серых глаз стал чуть мягче.

— Балбес ты. Ты хотя бы понимаешь, что ты не свободу получил, а неприятностей отгреб? Ведь есть еще второй датчик, и его ты точно не достанешь, уж поверь мне. А вот за это… за это нарушение тебя и убить могут, оно относится к худшим. Понимаешь, что это означает для нас?

Не для меня одного, для нас?

— Не сильно.

— Кто бы сомневался! Это означает, что мне придется скрывать эту твою самооперацию. Не знаю, как у меня получится, но другого выхода, собственно, нет, тебе такие шалости не простят. Вернут твоему любимому Антону и разговаривать не станут! Повезло тебе еще, что у меня первое образование медицинское, не нужно будет врача искать. Лежи смирно!

Можно подумать, что до этого я тут колбаской катался!

Она достала шприц, набрала в него лекарство из прозрачной ампулы и убрала мою повязку. То, что она увидела, заставило ее поморщиться.

— Чем ты это сделал?

— Хвостом, — я почувствовал, что краснею.

— Хвост тебе обрубить за такое! Додумался! Придется ровнять края и зашивать. Не переживай, обезболивающее у меня есть.

Укол, который она сделала, я едва почувствовал, зато боль сразу же начала отступать. Я вздохнул с облегчением.

— Что, хорошо теперь? — усмехнулась она, роясь в ящике. — Как можно было такое утворить? Ладно, я сама виновата. Связалась с особенным! Придется терпеть теперь! Вот Цербер стал бы причиной таких неприятностей? Никогда! А Лео? Тоже нет, хоть и туп как пробка. А ты? Что толку от твоего ума, если он приносит одни неприятности!

— Горе от ума, — пробурчал я, вспоминая одну из своих книг.

— Не остри мне тут! Ты мне вот за это должен по гроб жизни!

Я не стал уточнять, что другие люди, ее сородичи, должны мне еще больше. В чем-то Лита права, она не обязана сейчас сидеть тут и зашивать меня. Она спасает мне жизнь, но не своей работой, ведь от этой раны я вряд ли мог умереть, а своим будущим молчанием.

Лита действовала ловко и быстро, в ее движениях чувствовалась практика. Маленьким блестящим скальпелем она подровняла кожу, порванную моим хвостом, достала пинцет, странного вида иглу, какие-то очень жесткие нитки.

Пока она занималась моей раной, я смотрел на нее, и в голове у меня жужжали десятки вопросов, которые я не решался задать. Я выбрал тот, на который вероятность ответа была повыше, и обратился к ней:

— Я давно хотел спросить… Что такое «Первая Стая»?

— То есть, пока я спасаю твою шкуру, ты решил развлечься легкой беседой? — мрачно отозвалась она. — Первая Стая — самая большая ошибка доктора Стрелова. Не включая тебя.

Обиду на подобные заявления я решил отложить до того момента, когда она не будет спасать мне жизнь.

— Молчишь? — покосилась на меня Лита. — Правильно делаешь. Раз уж ты вдруг решил стать хорошим мальчиком, можно тебе и рассказать кое-что. Как ты уже знаешь, звери первой серии работают в основном по одному, их главным партнером является наставник. Если их и объединяют в группу, то временно, вот как тебя с Оскаром.

Я только хмыкнул: меня с Оскаром очень сложно назвать группой.

— Так вот, доктор Стрелов решил проверить, насколько эффективней будет работа зверей в постоянной команде. Он передал в проект сразу пятерых, насколько мне известно, они находились в каких-то родственных отношениях. Они были необычными, нечто среднее между тобой и зверем первой серии. Они были умнее других, даже научились говорить, хоть и плоховато.

— А смотритель у них был один?

— Смотрителей было пять, но они работали со всей группой сразу, без каких-либо личных контактов. Думаю, отсюда пошли все беды. Поначалу все складывалось неплохо, но в какой-то момент им, как и тебе сейчас, захотелось свободы. Во время относительно простого задания в Атлантическом океане они взбунтовались. Тут выяснилось, что накануне они удалили свои датчики — тогда еще ставили только по одному датчику. В тот день они убили всех людей, что были с ними рядом. Один из смотрителей успел в последний момент послать сигнал тревоги, Первая Стая была уничтожена управляемой подводной ракетой. И все же тот случай серьезно подорвал доверие ко всем зверям. Думаю, поэтому многие относятся к тебе враждебно. Нет, это не главное. Главное, что из-за того случая после смерти доктора Стрелова тебя не начали обучать, а… а сотворили с тобой такое. Мне раньше казалось, что это в высшей степени несправедливо, что ты не имеешь с Первой Стаей ничего общего. Теперь я уже сомневаюсь. Все, я закончила, сейчас уберу с тебя кровь и можно накладывать повязку.

Она собиралась вставать, но я поймал ее за руку, приподнялся на локте, хоть это и стоило мне немалых усилий.

— Я не для этого убрал датчик. Я никогда не нападу на тебя, обещаю.

Она улыбнулась, без иронии, с какой-то странной горечью.

— Не «тыкай». А что касается твоих обещаний… Время покажет, насколько они искренни. Я могу только сказать, что я уже не сумею доверять тебе, как раньше. Пока отдыхай, а как только придешь в себя, возвращайся в воду. А то Юлия уже начинает беспокоиться, что за счет твоего безделья ее мальчик перетрудится.

Лита ушла в душевую комнату, там зашумела вода. Я замер на месте, прислушиваясь к ноющей боли в груди. Я знал, что на сей раз ее источником была не рана.

* * *

— Быстрее сюда!

Я уже спускался к люку, когда услышал голос Юлии. Она была в своей комнате, туда же спешила и Лита. Я не был уверен, что приглашение это относится и ко мне, но все-таки решил проверить.

До ее комнаты я добрался последним. То, что я там увидел, заставило меня присвистнуть, хотя при выпущенной чешуе это делать сложно.

На кровати сидел Оскар, он выглядел помятым и усталым. Его светлая броня была измазана грязью и странной буровато-красной жижей. Но гораздо больше меня интересовало то, что он держал в руках. Это было небольшое, размером с его ладонь, существо. Тело существа было полностью закрыто черным матовым панцирем с редкими ассиметричными шипами. Не удивительно, что мы не могли найти их в темноте, эту тварь не отличить от камня!

Впрочем, у камней не могло быть таких лапок — длинных, суставчатых, с когтями на концах. Лапки извивались, из панциря то и дело появлялась вытянутая мордочка с пастью, полной похожих на иглы клыков, и крохотными блестящими глазами. Существо издавало шипящие звуки и пыталось вырваться, оно, похоже, задыхалось на воздухе.

— Это наш таинственный хищник, — скривилась Юлия. — Один из.

— Вижу, — моя смотрительница подошла ближе. Существо тут же оживилось и попыталось дотянуться до нее. — Где Оскар их нашел?

— Если я правильно поняла, они набросились на него, когда он подплывал к люку, а до этого кружили возле корабля. Бррр, думать об этом не хочется! Не понимаю, почему они вдруг вылезли, да еще и прямо сюда явились!

А вот я понимал. Эти твари знали, что мы здесь, и старались не показываться нам на глаза, чувствовали хищников покрупнее. Могла быть только одна причина, заставившая их выдать себя, да еще и напасть.

— А сток из душа случайно не выходит в водоем?

Смотрительницы повернулись ко мне, как будто только сейчас заметили.

— Ну надо же, кто пришел! — подмигнула мне Юлия. — Бездельник наш объявился!

— Я не бездельник. Я, скорее всего, причина, по которой они сюда приплыли. Так выходит или нет?

— Частично. А что?

— А то, что я вчера порезался, и крови было многовато. Вся эта кровь потекла в сток, и теперь они уже здесь. Связь налицо. Скорее всего, по этой же причине они и нападают на людей выборочно, их привлекает кровь.

— Вполне возможно, — задумалась Лита. — Тот парень, которому ампутировали ноги… Он сказал, что сначала ему показалось, будто он наступил на стекло, а уж потом понял, что его укусили. Значит, со стеклом ему все-таки не показалось. Он действительно порезался, и уже это привлекло их.

— А почему тогда они напали на Оскара? — удивилась Юлия.

— Потому что напасть на корабль не могли, а напасть хотелось, — пояснил я. — Я сомневаюсь, что сюда приплыли все существа из водохранилища. Он перебил тех, что бросились на него, но в воде есть еще.

— И что делать?

— Вам? Ничего. Этим займусь я.

— Не один, Оскар тебе поможет.

— Нет, — возразил я. — Во-первых, он устал, в таком состоянии помощи от него будет немного. Во-вторых, корабль все еще привлекает их, через люк или даже через борт они могут забраться внутрь. Пусть Оскар остается здесь, он сможет вас защитить. А со мной все будет в порядке, раз они не пробили его броню, не пробьют и мою.

Я не стал упоминать третью, самую важную причину: пока моя рана не затянулась, я был для этих тварей своего рода магнитом. Они сами найдут меня.

Юлия осталась с Оскаром в своей комнате, а Лита проводила меня к люку.

— Кароль, ты уверен насчет этого? — тихо спросила она.

Я почти поверил, что она волнуется. Нет, вряд ли, она ведь все еще зла на меня.

— Абсолютно. Я скоро вернусь.

Мягко, чтобы не забрызгать ее, я прыгнул в воду.

Где-то в небе солнце уже пошло к закату, но света для меня было еще достаточно. Я осмотрел дно корабля, но не обнаружил ни одной твари. Зато мне удалось найти немало пробитых панцирей на дне. Оскар неплохо поработал, больше четырнадцати! Так может, это все?

Нет, вряд ли. Так просто не бывает.

Мне нужно было узнать, откуда они приходят. Я не мог чувствовать их, пока они прятались где-то без движения; следовательно, я должен заставить их двигаться. И у меня был один способ, не самый приятный, но гарантированный.

Тяжело вздохнув, я ударил хвостом по броне на груди. Рана не замедлила отозваться острой вспышкой боли, из-под пластин чешуи начала просачиваться кровь. Она расползалась в воде тонкой дымкой, плыла с течением — она не могла остаться незамеченной.

Ничего не происходило, и я уже поверил, что Оскару удалось перебить всех, когда я почувствовал их. Они были довольно далеко, но двигались ко мне. Я поплыл им навстречу, мне не хотелось привлекать их к кораблю.

Я знал, как они появятся: тени из воды. Бояться было нечего, и все же я боялся. Следы кошмара, лишь ненадолго отогнанного Литой, было не так просто вытравить с корнем. Ни один сон еще не влиял на меня так, никогда. Мне часто снились дни, проведенные в клетке, снилось, как пресс опускается на мои ноги, ломая кости — это моя память, от которой я не мог избавиться, но при этом Антона я не боялся. Скорее, это он побаивался меня. Однако Антон — человек, а здесь мои враги — тени.

Но потом я увидел их, и страх ушел. Тени приближались ко мне с разных сторон, и все они были маленькими точками в бесконечной глубине. Меня уничтожила большая тень. Они двигались быстро, резко отталкивались от воды, а мой убийца был невозмутим. Их маленькие глазки горели из глубины панцирей голодом и жаждой крови. В глазах той гигантской твари я не увидел ничего.

Мы столкнулись где-то в центре водохранилища, далеко от пляжей и далеко от корабля. Я знал, что вода над нами будет кипеть, но надеялся, что у людей хватит ума не соваться сюда. Потому что в противном случае даже я не смогу их защитить.

Существ было много, они полностью облепили меня, цепляясь коготками за мою чешую. Острые клыки скребли по броне, но не в силах были повредить ее. Между тем дополнительный вес на моем хвосте мешал мне двигаться, я медленно начал тонуть. Меньше всего мне хотелось позволять им прижать меня ко дну. Я ведь ничего не знал о них, представить не мог, на что они способны, если получат опору.

Я резко дернул хвостом, скидывая с себя часть тварей. Они тут же ринулись обратно, чей-то панцирь сильно ударил меня в грудь, возобновив кровотечение. Новая кровь усилила их бешенство, они кидались на меня с яростью, которой я не ожидал.

Меня по-прежнему толкали вниз. Нескольких уродцев я раздавил, некоторые сами налетели на мои шипы, но это слабо помогало. Их собралось слишком много. Я отчаянно пытался всплыть, а они камнями падали на меня сверху. Такими темпами они могли меня оглушить, и если это случится…

Во мне зашевелились отголоски прежнего страха. Как и в том сне, я был один в темноте, и я ничего не мог сделать!

Повинуясь минутной панике, я рванулся наверх изо всех сил, и тогда что-то произошло. Это напомнило мне мою драку с Лео, когда он поймал меня и готов был переломить пополам. Мое тело словно огнем обдало, перед глазами мелькнула белая вспышка, а эти твари с шипением отскочили от меня. Некоторые начали тонуть, и я с удивлением понял, что они мертвы. Я убил их… но как?!

На размышления времени не оставалось, ко мне уже плыли новые существа. Я не собирался больше позволять им поймать меня. Я закружился в воде, зная, что создаю на поверхности водоворот. Они кидались на меня, но при постоянном движении не могли укрепиться на чешуе, соскальзывали. Когда они промахивались, я старался достать их хвостом, когтями, слышал, с каким отвратительным хрустом ломаются панцири.

Скоро все было кончено, и вода вокруг меня стала бурой от их мутной крови. Я осмотрелся, убеждаясь, что ни одной твари поблизости уже нет, и поплыл в ту сторону, откуда появились они.

Я уже был в той части водохранилища, но не замечал ничего подозрительного. Люди туда совались редко, берег был завален мусором и пересохшими деревьями. На дне картина была не лучше, поэтому мне не нравилось плавать на этом участке.

Продвигаться вперед приходилось медленно и осторожно, чтобы не напороться на одну из гор хлама. Большого вреда мне это принести не могло, однако не хотелось бы запутаться в колючей проволоке возле гнезда эти тварей.

Они больше не появлялись, а я уже не пускал себе кровь, чтобы привлечь их, у меня и так кружилась голова. Да и вообще, такие мелкие воды, да еще с заваленным дном, меньше всего подходили для драк.

Я осматривал каждое поваленное дерево, каждое собрание мусора, но не находил ничего особенного. Роясь в очередной свалке, я наконец заметил пузыри в воде. Они шли из чего-то напоминающего холм грязи у самого берега.

Я подплыл ближе, протянул руку, чтобы убрать слой тины с металлической решетки. В ту же секунду на меня бросилось очередное существо, необычно крупное: в два раза больше остальных. Я вздрогнул от неожиданности, из-за чего ударился хвостом о массивную ржавую пластину. Это меня здорово разозлило, я разорвал наглую тварь пополам и продолжил осмотр.

Холм грязи оказался широкой трубой, уходившей куда-то вдаль, в темноту. Это был не просто кусок мусора, оттуда постоянно шел воздух. А еще я почувствовал внутри присутствие жизни — около сорока существ плыли в мою сторону. Они знали, что я здесь!

Такого поворота я не ожидал. В этой помойке все преимущества на их стороне, не исключено, что они смогут справиться со мной. Даже если бы я взял с собой Оскара, пользы было бы не много!

Так что я не собирался допускать прямое столкновение. Вместо этого я с трудом оторвал от дна ту самую ржавую пластину и перекрыл ею вход. И как раз вовремя — очень скоро по металлу застучали панцири, заскрежетали иглы зубов. На какое-то время это должно их задержать. Для надежности я укрепил пластину кусками металлических труб и камнями, и лишь после этого поплыл обратно.

Существа пробьют такую хлипкую преграду, сомневаться не приходится. Я должен как можно скорее рассказать обо всем смотрительницам, а дальше пусть они решают. Ясно, что людей придется отогнать от воды, причем отогнать надолго. Но это не выход. Тварей нужно уничтожить, и нас с Оскаром для этого недостаточно — неизвестно, сколько их на том конце трубы. Да и вообще, что там.

Им придется вызывать сюда других зверей. Двух, лучше — трех, и вот тогда мы справимся. Интересно, считается ли привлечение помощи проваленным заданием?

* * *

Я зевнул, больше всего мне сейчас хотелось свернуться у стены и заснуть. По большому счету, в последний раз я нормально спал очень давно. Потом было дежурство у пляжа, удаление датчика, очистка раны… Много чего. Если к этому прибавить большую нагрузку и серьезную потерю крови, не знаю, каким чудом у меня еще оставались силы. Просто спать мне запретили, и я отчаянно сражался с усталостью.

За стеной Лита и Юлия говорили с недавно приехавшими людьми, объясняли им ситуацию. Я не стал прислушиваться, мне было все равно, что они там обсуждают. Лишь бы поскорее дали мне отдохнуть!

Оскар сидел неподалеку от меня и пялился в пустоту. Ему без разницы, сколько ждать, он уже успел выспаться.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в комнату вошла моя смотрительница. Через плечо у нее была перекинута сумка.

— Идем, мы возвращаемся на базу, — сказала мне Лита.

Любопытство пробилось даже сквозь плотную пелену моей усталости. Как это уезжаем? А кто остается? Кто нас заменит? Опыт научил меня, что при посторонних такие вопросы лучше не задавать, и я терпеливо ждал.

На берегу стоял тот самый грузовик, что привез нас на водохранилище. Рядом с ним дожидался другой, очень похожий на него; видно, Юлия и Оскар тоже здесь не задержатся.

Как только мы остались одни, Лита потянулась, зевнула.

— Ну и денек! Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, — признался я.

— Ты и выглядишь паршиво. Ложись, а то у тебя даже чешуя тусклая!

Она выглядела веселой. Но чему радоваться, если нас отстранили?

— Ну, чего смотришь? — фыркнула она. — Ложись!

Она легонько толкнула меня, старательно избегая задеть свежий шов. Я сделал вид, что этот толчок на меня подействовал, и повалился на пол. Это, конечно, не кровать, но сойдет.

— Есть хочешь? — поинтересовалась моя смотрительница.

— Хочу. Меня, между прочим, сутки не кормили!

— Не хнычь, отчасти ты сам в этом виноват.

Она протянула мне бутылку с непонятной жижей внутри. Я подозрительно покосился на эту пакость; Лита поняла немой вопрос:

— Знаю, выглядит не лучшим образом, но это тебе передали с базы. Они наконец-то озадачились твоим кормлением во время заданий. Давно пора! Бери, не думаю, что все так плохо.

— Так почему мы уезжаем? Считается, что мы не справились?

— Ну конечно! Со всем мы справились, и даже очень хорошо! Кароль, ты и сам прекрасно знаешь, что вас двоих для полного уничтожения этих созданий недостаточно. Здесь вообще зверей лучше не использовать, есть более надежный способ. Трубу, которую ты нашел, пока заварили, так что водоем в безопасности.

— Относительной безопасности, — уточнил я. — Кто они вообще? Откуда взялись?

— Этот водоем связан с другим, меньшим по размеру, но гораздо более важным. Тот, второй, охлаждает местную электростанцию. Обычно они изолированы друг от друга, но в связи с жарой тот водоем пересох, уровень воды резко снизился, пришлось использовать соединяющий их канал. Что это за существа — пока неизвестно. Ученые уже кричат, что вывелись они естественным путем, но я сильно сомневаюсь, что в искусственном озере возле атомной электростанции в принципе может появиться нечто естественное.

— Что такое «атомная электростанция»?

— Бесполезно объяснять, все равно не поймешь. Надо будет научить тебя рыться в Интернете.

— Что такое «Интернет»?

— Да, как все запущено…

Вот зря она так, ничего не запущено. Я бы знал больше, если бы хоть кто-то потрудился обучить меня! А так мало того, что надеяться приходится только на себя, так еще и укоры терплю.

— Так что сделают с этими тварями? — полюбопытствовал я.

— Вытравят. Вместе со всем, что обитает в озере.

— А не жалко?

— Нет. В этом озере нет и быть не может ничего хорошего.

Не было смысла сообщать, что у людей весьма специфическое представление о хорошем. Особенно в разговоре с представительницей этого вида.

Шум мотора убаюкивал меня. Я помнил, что путь до базы неблизкий, у меня еще есть пара часов. Поэтому я свернулся на полу так, чтобы никто случайно не наступил на мой хвост, и закрыл глаза.

— Кароль, — это я уже слышал сквозь сон. — Ты пока хорошо справляешься. Ты ведь понимаешь, что половина испытательного срока позади? Твои результаты великолепны, и далеко не всем это нравится. Они будут делать все, чтобы тебя признали негодным для работы. Будь осторожен.

Часть четвертая. Осознание предательства

— Эй, поаккуратней! — возмутился я, уклоняясь от летящего в меня булыжника. Булыжник был больше моей головы. — Цель в том, чтобы размяться, а не размазать меня по стене!

Цербер, естественно, на мои рассуждения никак не отреагировал. Он прыгнул в мою сторону, стараясь зажать в угол. Я без труда увернулся, но сам нападать не спешил. Цербер, конечно, не Лео, но и ему лучше в лапы не попадаться.

По большому счету, с ним сражаться ничуть не легче, чем с неповоротливым здоровяком. Этот думать умеет, его просто так не обмануть. К счастью, на сей раз основной целью была не победа одного соперника над другим. Мне полагалось удирать от него, пока не истечет время. А часы на стене показывали, что скакать мне осталось совсем немного.

Цербер тоже следил за часами. Более того, у него хватило мозгов понять, что скоро игра закончится. Надо же, многие звери первой серии вообще не способны распознавать цифры, не говоря уже о понимании времени!

Зная, что ему меня не достать, он направил всю свою силу на колонну, которая полетела в мою сторону. И кого он пытается одурачить этим дешевым трюком? Даже Лео бы догадался, что его вынуждают подойти ближе! Поэтому вместо того, чтобы бежать вглубь зала, я прыгнул на стену и вцепился в нее когтями.

Колонна упала всего в нескольких сантиметрах от меня, почти одновременно с ее падением прозвучал сигнал, оповестивший нас об окончании тренировки.

— Неплохо, — подмигнул я Церберу. — Продолжай тренироваться, может, когда-нибудь меня догонишь!

Вопреки моим ожиданиям, он не зарычал, не дернул хвостом, хотя намек явно понял. Выходит, в этом смысле он тоже умнее остальных. Не интересно. Какой смысл издеваться над тем, кто не реагирует на издевательства?

В коридоре нас ждали смотрители. Лита о чем-то говорила с наставником Цербера, смеялась. Терпеть не могу, когда она так себя ведет с посторонними!

От зала тренировок мы направились на кормление — кормление меня. Где едят смотрители, я до сих пор не знал.

— Победил? Поздравляю, но не сильно радуйся. Цербер еще не оправился после недавней травмы, иначе бы ты не отделался так просто.

Отлично, и это вместо нормальной похвалы! На чьей она стороне? Я ведь прекрасно знаю, что во время наших тренировок смотрители делают ставки на победителя. А вот на кого ставит она?

— Почему так давно не было заданий? — спросил я.

На самом деле мне хотелось спросить «Почему вы меня избегаете?» После нашего возвращения с водохранилища Лита старалась максимально сократить время, которое мы проводили вместе. Поначалу я не обратил на это внимания, теперь начал обижаться.

Впрочем, вопрос, который я задал, был не менее важен. После нашего последнего задания прошла почти неделя, я знал, что работы хватает, а мы вынуждены сидеть на базе.

— Тебе это не нравится? — поинтересовалась она.

— Не очень, особенно если учитывать, что от этого зависит моя жизнь!

— Понимаю, но пока ничего не могу поделать. Я ведь предупреждала, что попытки навредить тебе будут. Сначала он дал тебе очень сложное задание, слишком сложное для новичка. Но ты справился, и он решил сменить стратегию. Если не давать тебе заданий вообще, ты не провалишься, но и не отличишься.

Я не стал уточнять, что это за «он», и так было понятно. После того разговора в гараже Вячеслав Лименко неоднократно уговаривал мою смотрительницу бросить меня. Предлагал ей более выгодную работу, деньги, пытался даже угрожать, но каждый раз нарывался на отказ. Я смутно догадывался, что делает она это не от большой любви ко мне; такие догадки несколько остужали мою благодарность.

— Сколько еще команд застряло на базе? — полюбопытствовал я.

— Сейчас здесь восемь зверей первой серии, ну и, соответственно, их наставники. Да и то все они либо восстанавливаются после травм, либо отдыхают, потому что только что вернулись с задания. Никто не сидит на месте так долго, как мы.

А ведь она могла хотя бы попытаться меня утешить!

После обеда, который был одновременно и завтраком, Лита проводила меня до моей комнаты, как и полагалось смотрительнице, и сообщила:

— У тебя есть два часа на отдых. После этого я приду за тобой, у нас тренировка с Кэти и Оскаром.

— Почему не устроить эту тренировку сейчас? Я готов.

— Ты не готов, ты только что поел, это раз. И Оскар сейчас несколько… занят. Это два. Поверь моему опыту, от отдыха отказываться нельзя. А то перестанут предлагать!

Она махнула мне рукой и закрыла дверь. Я слышал ее удаляющиеся шаги; скорее всего, пойдет в свой кабинет. Ну а мне что делать? Спать я не хочу, да и на два часа засыпать не интересно. Книг у меня новых нет, Лита давала мне несколько штук, но их я все прочитал.

Я лег на краю бассейна, опустив хвост и ноги в воду, закрыл глаза. В такие моменты я обычно думал, какие альтернативы у меня есть. Где я могу быть, кроме как в этом подземном лабиринте, куда я могу убежать.

Вариант всегда был один — океан. Я слабо представлял, что это такое, но мне нравились рассказы Литы и описания в книгах. Океан должен быть моей стихией! Там я смогу укрыться. Насколько я понял, люди еще не смогли покорить его, а я не буду покорять, я стану его частью.

Только как туда добраться? Понятно, что они меня не отпустят. Люди добротой никогда не отличались, а я им нужен. Сбежать? Это будет проблематично, учитывая контроль, под которым я нахожусь. Один датчик я удалил, но ведь второй остался! Так что они могут в любой момент оборвать мое существование.

Умом я понимал, что вырваться мне не удастся. Но океан, такой далекий и огромный, все равно манил меня. Иногда мне даже казалось, что я не просто должен быть там, что я там уже был и лишь по какой-то нелепой случайности оказался здесь.

Только бы получить возможность вырваться отсюда! Уж я от нее не откажусь.

* * *

Звук, резкий и пронзительный, вырвал меня из омута мечтаний о свободе и океане. Он проникал повсюду, отчаянный, как крик о помощи, и слишком высокий для моего обостренного слуха. Я зажал уши руками и скрутился на полу, то, что я чувствовал в этот момент, было сродни физической боли.

Не знаю, сколько прошло времени, — пять секунд или три часа, а может, весь день, — прежде чем я понял, что это воет сирена. Лита как-то упоминала о ней, когда рассказывала про систему безопасности на базе. Еще она сказала, что сирену никогда не запускают просто так, ради тренировки, потому что вместе с ней начинает действовать сложная система изоляции. Если слышна тревога, случилось что-то плохое.

Скоро мои худшие предположения подтвердились: к вою сирены прибавился скрежет металла в сочетании с криками, рычанием, выстрелами. В коридоре, за пределами моей комнаты, творилось что-то странное, и я хотел бы выйти и разобраться, в чем дело, но звук парализовал меня. Я не мог даже спуститься в воду, знал, что там сейчас еще хуже.

А потом был крик. Крик, каким-то образом пробившийся сквозь грохот выстрелов и мешанину человеческих голосов, дошедший до меня. Я почувствовал, как кровь застывает в моих венах.

Никогда раньше я не слышал, чтобы она кричала. Даже тогда, у озера, когда на нее напали, она не сломалась, хотела оставаться гордой до конца. Я не слышал слов, не мог услышать, но почему-то был уверен, что Лита зовет меня.

Боль отошла на второй план, она уже просто не казалась важной. Я рванулся к выходу, очень скоро пластиковая дверь, которая должна была сдерживать меня, с плеском погрузилась в воду моего бассейна. А я в это время замер перед массивной металлической плитой, перекрывавшей дверной проем и прозрачную стенку. Этого здесь точно не было! Этого даже близко не было, никогда! Лита говорила, что во время тревоги этаж зверей изолируется, но не так же!

Плита была плотной, непреклонной. Вся моя сила, мои острые когти, моя броня — все это было бесполезно. Я бился о металл, но результата не было; я и не надеялся на результат. Просто мне нужно было что-то делать, чтобы не поддаться отчаянию.

Неожиданно за пределами моей комнаты стало тихо. Сирена захлебнулась, не было больше ни выстрелов, ни криков. Тишина обрушилась на меня настолько резко, что мне даже показалось, что я оглох.

Однако звуки в моем мире все еще были. Я слышал, как плещется вода в бассейне, плита при ударе отзывалась глухим гулом. Меня пугало не то, что затихла сирена, а то, что ко мне никто не спешит, чтобы убрать эту плиту, объяснить, в чем дело. Я чувствовал, что в коридоре никого нет.

Это значит, что на базе что-то произошло, а я замурован в своей комнате.

Мне было плевать на базу и на людей, я даже не сильно беспокоился за остальных зверей. Меня волновала Лита. Я уже хорошо знал ее, поэтому не сомневался, что она бы пришла за мной. Даже при наших усложнившихся в последнее время отношениях, она бы меня не бросила. Да еще этот крик и выстрелы наверху…

Передохнув, я снова попытался отодвинуть плиту, но она была неподъемна. Похоже, те, кто создавал эту систему безопасности, все продумали… или не все?

Я посмотрел на потолок, прикидывая расстояние до следующего этажа. Раз звук дошел до меня, значит, ее кабинет довольно близко и между нами совсем не металл.

Цепляясь когтями за стену, я полез наверх. Потолок в моей комнате был достаточно высокий, и обычно мне это нравилось, но только не теперь. Я ведь и подумать не мог, что мне придется преодолевать такое расстояние!

Было сложновато, но я добрался. Закрепившись на стене руками и ногами, я нанес первый удар хвостом. Дело пошло лучше, чем я ожидал. На меня посыпалась краска, штукатурка, осколки пластика, в поднявшемся облаке пыли было тяжело дышать, но потолок поддавался. Очень скоро я мог продолжить работу, зацепившись за край дыры, теперь к хвосту присоединились мои когти.

Когда я добрался до ее кабинета, мои жабры были забиты пылью, но мне и в голову не приходило спуститься к себе и промыть их. Беспокойство нарастало, мне казалось, я чувствую запах крови, но каждый раз я упрямо отметал эти мысли. С ней ничего не могло случиться. Только не здесь, не на охраняемой базе людей!

Я не узнал ее кабинет, я даже почти поверил, что это другая комната, что я ошибся. Однако более внимательный осмотр позволил понять, что путь я выбрал правильный, не в пути дело.

Мебель была перевернута, частично разбита. На полу валялись книги и бумаги, монитор, на котором она показывала мне фотографии моего друга, лежал у стены в окружении осколков. А на белой штукатурке свежим пятном выделялась ярко-алая кровь.

Медленно, словно во сне, я подошел к пятну, коснулся его рукой. Волна облегчения, захлестнувшая меня, была такой же сильной, как и недавний ужас. Это не ее кровь, без сомнений. Я знаю ее кровь, узнал на озере.

Но тогда где Лита? Я обошел кабинет, еще хранивший следы ее присутствия, однако не обнаружил смотрительницу, не было даже намека на то, что здесь произошло. Я почувствовал чужое присутствие, но его было слишком много. Даже если я знал, кто это, то не мог разобрать отдельные отпечатки энергии в общем хаосе.

Сквозь пробитые двери я вышел в коридор, на этаж смотрителей. Повсюду я находил только разрушение, иногда — кровь. Не было ни живых людей, ни тел. Они словно испарились, хотя я не могу сказать, что без следа.

— Лита! — отчаянно крикнул я в пустоту.

Что я еще мог сделать? Куда пойти? Я здесь чужой, я не знаю, что случилось и почему. И на этот раз со мной нет смотрительницы, которая может мне подсказать.

Стоп! Ведь она уже подсказала!

Во время одной из наших тренировок мы проходили мимо странного места — комнаты, наполненной мониторами. Лита сказала, что здесь можно увидеть, что происходит — или происходило! — в любом помещении базы. Я не был уверен, что смогу управлять этими мониторами, но попытаться стоило.

Комната была на этом же этаже, по другую сторону лифта. Чем ближе я подходил, тем слабее становилась моя надежда найти там ответы. На своем пути я видел исключительно следы погрома; похоже те, кто сделал это, побывали везде.

Когда я добрался до комнаты, подтвердились худшие мои предположения. Мониторы были разбиты, все до единого, от панели управления мало что осталось. Человек, который раньше следил за жизнью базы, все еще сидел в своем кресте, но он уже ничем не мог мне помочь.

Сначала мне показалось, что у него перерезано горло, но присмотревшись внимательней, я понял, что это сделали не ножом. Горло ему перегрызли, причем так, что голова едва держалась на остатках шеи. Все произошло настолько быстро, что он не успел даже встать.

Но кто мог такое сделать? Эта комната была спрятана, да и потом, человек, который видит все, должен был подготовиться к нападению. Почему он не был готов?

Сам я не мог разобраться, нужно было найти того, кто хоть что-то видел. А людей я поблизости не чувствовал, зато чувствовал других зверей. Сигнал тревоги прозвучал во время нашего отдыха, поэтому они все оказались замурованными в своих комнатах. Или почти все: я определил, что этажом ниже заперты семь зверей, а Лита сказала, что на базе их сейчас восемь. Впрочем, восьмым она могла считать меня.

Лифт не работал, хотя электричество на этажах все еще было. Должно быть, кто-то отключил его, что тоже интересно. Я все больше и больше убеждался, что нападавшие хорошо знали базу, раз провели все так быстро и четко.

Неработающий лифт не мог меня остановить. Я просто открыл двери и спустился вниз по кабелю. После того, как мне пришлось прорываться наверх, в кабинет Литы, это было мелочью.

Этаж зверей был полностью перекрыт, все двери блокировались металлическими плитами. Это могло бы стать проблемой, если бы я не знал, что блокировку можно снять из коридора. Так сказала мне Лита, хотя я знал, что она не имеет права давать мне подобную информацию.

Нужный рычаг был скрыт в углублении в стене, сразу за пожарной сигнализацией. Как только я его повернул, плиты начали мягко, почти беззвучно, подниматься. Я стоял возле лифта, откуда я мог видеть все комнаты, и ждал.

В коридор начали медленно, несмело, выходить звери. Вид у большинства из них был растерянный; впрочем, не у всех. Лео, оказавшись на свободе, сразу же кинулся на меня. Ничего нового, он постоянно надеялся начать драку, но сегодня мне было не до него.

— Стоять! — рявкнул я. — Не время для игр, придурок!

Он такого явно не ожидал, потому что от удивления даже рычать прекратил. Я дождался, пока все семеро будут передо мной, и только тогда обратился к ним:

— Я не знаю, что произошло, но знаю, что это плохо. Вы и сами слышали, когда и как все началось. Теперь я выбрался, а людей нет. И если кто-то из вас имеет хотя бы какие-то предположения, буду рад выслушать.

Они понимали, что я говорю, в этом я не сомневался. Я знал почти всех, они были одними из лучших. К сожалению, их понимание никак не могло мне помочь.

— Я даже не знаю, живы ли они еще, — прошептал я, частично признавая худший из своих страхов.

— Да, — на меня в упор смотрел Оскар. Я даже не подозревал, что он умеет говорить. — Жив. Здесь.

Лита как-то сказала, что у него более тесная связь со своей смотрительницей, чем у кого-либо. Должно быть из-за… из-за того, о чем я предпочитал не думать. У меня не было причин не доверять ему.

— Здесь? Ты знаешь, где именно?

Он только печально покачал головой.

Кэти привлекла мое внимание, издав странный гортанный звук. Насколько мне известно, она говорила очень слабо, знала в сумме слов десять, да и те плохо произносила.

— В чем дело?

Она указывала хвостом вниз, а руками пыталась что-то показать. Стоящий рядом с ней Цербер опустился на одно колено, прижал ладонь к полу.

— Там жив, — пояснил он. — Два.

Я не чувствовал людей, но это еще ничего не значило. Во-первых, я до конца не овладел всеми своими способностями. Во-вторых, как показывал опыт, мою чувствительность сбивали многие факторы: присутствие жизни рядом со мной, металлические перегородки, слишком горячий воздух. Звери первой серии могли знать больше.

— Тогда идем туда, — решил я.

Я первым спустился по кабелю лифта, даже не оборачиваясь, не зная, пойдут они за мной или нет. Я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно перед семью парами горящих глаз, ожидающих от меня ответов. Как будто я что-то могу сделать!

Этаж тренировок пострадал больше, чем два верхних. Здесь частично обвалился потолок, странно еще, что это никак не отразилось на нашем этаже. И тем не менее двух выживших я увидел почти сразу.

Одним из них был зверь, державший массивную бетонную плиту, готовую обвалиться в любую минуту. Сначала я не понял, зачем он это делает: вес слишком велик даже для него, это видно по дрожи в его руках. Он мог бы спокойно прыгнуть к лифту и убраться отсюда, не заботясь о потолке, не рискуя своей жизнью.

Присмотревшись внимательней, я увидел причину такого поведения. Под плитой лежал человек, прижатый к полу разрушенной стеной. Он был жив, но выбраться самостоятельно не мог, а вся сила зверя была направлена на плиту.

Странно было видеть такую картину. Человек в таком состоянии не мог активировать взрывные устройства, не мог воспользоваться своей властью, и зверь, скорее всего, это знал. Но все равно стоял, хотя ситуация до нашего прихода казалась безвыходной. Рано или поздно он должен был ослабеть, и тогда погибли бы оба.

— Лино, помоги ему! — распорядился я.

И Лино послушался! Причем сразу же, так, будто ему велел его смотритель. Он подошел к зверю, взял часть веса на себя. У меня не было времени на удивление, я уже спешил к человеку. За мной последовал Цербер, он откинул обломки стены, а я осторожно поднял раненого и перенес к лифту. Как только мы были на безопасном расстоянии, усталый зверь и Лино рванулись к нам, а плита с глухим грохотом повалилась на пол.

Зверя колотило от переутомления; это чувство было мне знакомо. Однако он сумел подползти к своему смотрителю и сесть рядом с ним. Человек открыл глаза.

— Ну надо же… — тихо сказал он. — Мы работаем вместе всего месяц, ни разу не были на задании! Я не верил, что у них есть собственный разум, поэтому даже не дал ему имя. — Смотритель повернулся ко мне. — Почему он меня не оставил?

Мне почему-то казалось, что остальные звери тоже затихли в ожидании моего ответа. Как будто я все знаю наверняка! А я мог полагаться лишь на собственные чувства, на то, что было верным для меня.

— Потому что мы не бросаем. Не знаю, кем считают нас люди, почему боятся и даже ненавидят. Мы тоже от людей не в восторге, по крайней мере, я. Но я не бросаю.

— Они не убили нас, хотя тут много трупов, — человек дышал тяжело, часто делал паузы. — Они убили всех, кто был на этаже, кроме нас. Знаете, почему? После первого взрыва я уже был завален, а он держал. Они смеялись. Над ним, не надо мной. Говорили, чтобы отпустил, а он держал. Тогда они ушли, потому что знали, что нам никто не поможет. Они не думали, что вы придете.

Значит, он все-таки что-то знал! Он видел нападавших, мог рассказать о них!

— Что это за «они»? Кто сделал это? — поспешил спросить я.

— Насколько я понял, это и есть те самые отбракованные звери с нулевого уровня, из клеток. Нападали все. Это случилось так быстро, что никто из нас и опомниться не успел. Сигнализация сработала уже после их прихода. А они… они умны. Очень умны. Иначе они не смогли бы осуществить все это. Но они не одни.

— То есть?

— Им явно помогал человек, который хорошо знает базу, — пояснил смотритель. — Сами они, при всей своей сообразительности, не могли разработать такой безукоризненный план. И еще… кто-то обезвредил их датчики, мы не смогли уничтожить их. Скорее всего, ваши датчики тоже не работают.

Такого поворота я не ожидал. Отключение датчиков — это еще не свобода, но это первый шаг к ней! Если нам удастся выбраться отсюда, нас уже никто не остановит. Так, стоп… разве не я только что говорил, что мы никого не бросаем?

— Что случилось со смотрителями?

— Их забрали. Обычных работников, агентов… их всех убили. А смотрителей забрали… а еще забрали всех женщин, независимо от должности, потому что смотрительниц всего двое. Нетрудно догадаться, зачем.

Оскар, стоявший за моей спиной зарычал, причем несмотря на кажущуюся тишину этого звука, по телу у меня пробежали мурашки. Не завидую я тому, что рискнет тронуть Юлию! Похоже, он всерьез считает ее своей самкой. Я тоже беспокоился за Литу, но мое беспокойство носило другой характер… вроде бы.

— Вы знаете, куда их забрали?

— Нет, но могу узнать, — ответил человек.

— Как? Если вы рассчитываете на зал с мониторами наверху, сразу предупреждаю: его больше нет.

— Следовало догадаться! Есть еще один, скрытый, на стадионе. Туда они вроде не совались, и это доказывает одну очень важную вещь…

— Какую?

— Предатель не из смотрителей.

* * *

У смотрителя, которого, как я уже выяснил, звали Артем, были сломаны ноги, три ребра и повреждено легкое. Пока серьезной угрозы жизни не было, и все же я чувствовал, что он лишь усилием воли удерживает в себе сознание. Его подопечный был в гораздо лучшем состоянии, от усталости еще никто не умирал. По крайней мере, я таких не знаю.

Мы донесли Артема до комнаты, которую, наверное, смог бы найти только он, настолько великолепно она была скрыта. Добраться до тайной двери было не так-то просто — от стадиона мало что осталось, здесь потолок обвалился почти полностью. Однако комната с тремя мониторами уцелела.

Она была гораздо меньше той, что я видел наверху, поэтому вместе с Артемом смогли войти только я, Цербер и Лино. Остальным было поручено охранять нас, на случай, если те звери вернутся.

Морщась от боли, смотритель начал возиться с панелью управления. Один за другим ожили все три экрана. Перед нами замелькали комнаты, пустые, разбитые разрушенные, со следами крови и мертвыми телами. Мы осматривали этаж за этажом, коридор за коридором, пока не нашли то, что нам нужно.

Это было похоже на очень широкий тоннель, перекрытый металлическими воротами. В эти ворота бились десятка два зверей, в основном самцов, грязных, в каких-то лохмотьях. За спиной у них, в окружении больших пустых аквариумов, стояли четыре человека; одного я узнал.

— Антон!

— Тюремщики, — подтвердил смотритель. — Все четверо.

— Но где люди?

— Не знаю… давай попробуем посмотреть, что здесь было минут пятнадцать назад.

Монитор на секунду погас, а потом я увидел на нем этот же тоннель, но гораздо более просторный, без ворот. Туда звери приносили бесчувственные тела людей. Пятеро смотрителей, две смотрительницы, три женщины, одна из которых в белом халате. И один хорошо знакомый мне мужчина…

— Лименко? — Я присмотрелся повнимательней. — Что он здесь делает? Ведь ваше начальство, вроде бы, не присутствует на базе постоянно!

— Нет. Скорее всего, он опять приходил говорить с Лолитой. В последнее время он это делает чаще и чаще. Сейчас он зашел в очень неудачный момент.

Людей на время оставили в покое; некоторые из них уже начали приходить в себя. Я видел, как зашевелилась Лита. Антон, похоже, только этого и ждал. Он схватил ее за длинные растрепавшиеся волосы и оттащил от остальных. Некоторые из очнувшихся смотрителей попытались ей помочь, но были отброшены назад подскочившими зверями.

Не обращая внимания на всех остальных, Антон прижал ее своим весом, рванул ее блузку так, что в руках его остались только белые лохмотья. Звука не было, но мне казалось, что я слышу все… Слышу ее голос, слышу его смех. В глубине меня зарождалось, набирало силу странное чувство; раньше я никогда не ощущал ничего подобного. И мне вдруг стало страшно, потому что я понял, что если поддамся этому чувству, то больше не смогу управлять собой.

Антон прижался губами к ее шее, одна из его рук скользнула ниже по ее телу… Лита воспользовалась этим. Ногтями она вцепилась в его лицо, целясь в глаза. Он чуть приподнялся, и в этот момент она ударила коленом ему между ног. Довольно слабенький удар причинил ему большую боль, чем можно было ожидать. Он потерял контроль, а Лита отбросила его от себя в сторону зверей и побежала назад, в тоннель.

Остальные люди словно только этого и ожидали. Когда она поравнялась с ними, кто-то подбежал к небольшой панели на стене, едва заметной на мониторе. Начали закрываться ворота, которые я видел раньше.

Звери попытались остановить их, но безрезультатно. Это привело лишь к тому, что один из них остался без руки. Теперь люди были защищены от них плотным слоем стали.

— Ну молодец! — рассмеялся Артем. — Соображает! Я бы в ее положении вряд ли додумался запустить ворота!

— Так ведь это не она запустила!

— Ты что, слепой? Запустила-то не она, но идею подала она! Когда она бежала к ним, она кричала, по губам можно было прочитать «ворота». А запустила Юля, вторая эта смотрительница. Придется взять обратно свои слова по поводу баб-смотрительниц!

— Что это за ворота? — спросил я. — Что за ними?

— Начнем с того, что этот тоннель служит проходом между нулевым уровнем, где сейчас находятся звери, и клетками, где спрятались смотрители. Ворота были разработаны для того… ну, собственно, для таких ситуаций они и были разработаны.

— По какую сторону сейчас быть хуже?

— На стороне клеток, однозначно, — ответил Артем. — Оттуда некуда бежать, а ворота эти долго не продержатся, рано или поздно их удастся открыть.

— Если им ничто не помешает. Вы можете дать мне план всей базы?

— Отсюда? Запросто! Отсюда вообще много что можно будет сделать. Например, выключить свет, включить систему тушения пожара. Только, к сожалению, разблокировать базу нельзя, а без этого сюда не доберется помощь.

— А откуда можно? — не сдавался я.

— Понятия не имею. Для этого надо знать, как именно ее заблокировали.

— Плохо. Я… мне нужно поговорить с ними.

Семеро зверей собрались на том, что осталось от стадиона, лишь один отказался отходить от своего смотрителя. Все чего-то от меня ждали. Я не хотел брать на себя такую ответственность; а о том, что это, возможно, мой единственный шанс сбежать, я старался вообще не вспоминать.

— Вы все теперь знаете, где наши смотрители, — обратился к ним я. — Я могу добавить, что пока они живы и даже в относительной безопасности. Но если мы не вмешаемся, они погибнут. Какой выбор у нас есть? Мы можем сидеть здесь и ждать, пока нас кто-нибудь спасет. Но подумайте, что тогда сделают с нами люди. И мы будем достойны этого наказания! Потому что мы бросили тех, кто в нас нуждался.

— Они говори… мы животное! — Лео с трудом подбирал слова; я и без слов знал, что он думает. — Нам бьют! Почему… вмешаемся?

Цербер покосился на него с презрением, Оскар зарычал, хлестнул хвостом по земле. Но остальные смотрели себе под ноги, не решаясь сказать, что они согласны с Лео. Только Кэти не участвовала в разговоре, она сидела в стороне, обвив ноги хвостом, и смотрела на меня с такой надеждой, что мне стало не по себе.

— Я знаю, насколько жестокими могут быть люди, и знаю это лучше вас! Многих из них я бы с удовольствием бросил там. Но не всех! Потому что некоторые были добры ко мне. Они не позволили другим убить меня. Они разные! Когда-то… когда-то я знал человека, который не просто спас мою жизнь, он практически вернул ее мне. Ради него я готов пойти туда, хотя его уже нет в живых. Мы сильно рискуем, потому что их гораздо больше, чем нас.

— Девятнадцать, — уточнил из комнаты смотритель, внимательно слушавший меня.

— Их девятнадцать. Нас… не знаю сколько. Не знаю, потому что вы сами выбираете, идти со мной или нет. Но я предупреждаю вас: мне не все люди нравятся. Если будет трудно, если будет угроза, я буду спасать свою смотрительницу, а ваши погибнут. Никто их не защитит, если вас там не будет.

В глубине души мне было безразлично, пойдут они со мной или нет. Не знаю, почему, ведь от них зависела моя жизнь. Одному мне точно не справиться! Но я не собирался их умолять. Если будет нужно, спущусь туда один.

— Ты веди, — сказал Кинг, а остальные закивали, словно только этой фразы и ждали. — Ты человек!

— Я, вообще-то, не человек!

— Нет, но ты как человек, — Цербер наклонил передо мной голову, будто разговаривал со своим смотрителем. — А настоящий человек тут нет.

— Вообще-то тут есть я, — напомнил о себе Артем. — Но я пока не могу управлять вами. Да и в здоровом виде не смог бы, что тут скрывать. Меня всегда интересовало, почему к объекту 2–2 такое разное отношение у разных людей… теперь я вижу. Для многих ты, как и любой соперник, опасен. Так что удачи!

Нас семеро, а их девятнадцать. При этом у них есть еще одно преимущество: они могут убить людей. С другой стороны, мы обучены сражаться, а они — нет. Конечно, при открытом столкновении у нас нет ни шанса. А вот если разъединить их, заставить подняться на верхние этажи, к нам? Если сделать так, чтобы их количество перестало иметь значение? Тогда что-то еще может получиться!

— Кажется, у меня есть план…

* * *

Тренировки в черной воде всегда казались мне бесполезными. Люди просто не понимали, что для достижения такой темноты надо использовать краску, чего в реальных условиях не бывает. Даже на самой большой глубине есть свои источники света — понятия не имею, откуда, но мне это точно известно.

Разве мог я предположить, что будет происходить на этой тренировочной площадке?

Я был ближе всех к поверхности. Справа от меня, на пару уровней ниже, затаились Лино и Цербер, слева устроился на плите Оскар. Всех четверых я хорошо знал, не сомневался, что они не подведут. А вот в тех, что остались в коридоре, я уверен не был. Да, Лео силен, но ведь те звери тоже сильны!

Никогда на мне еще не было такой ответственности, меня к этому и не готовили. Люди бы не доверили зверю быть лидером, но… А что если Цербер прав? Что если я похож на человека до такой степени?

А даже если и похож, успех плана зависит не только от меня. На себя полагаться просто, сложнее доверять другим. Мне не хотелось привлекать к делу уставшего зверя, которого Артем уже успел назвать Титаном, но это было необходимо. Только так мы сможем сохранить свое освобождение в тайне до нужного момента.

Они знали, что Титан жив, но не предполагали, что он может выбраться, поэтому его появление будет для них неожиданностью. Я хотел, чтобы он напал быстро, убил одного из людей и привел своих преследователей к нам. Но тут выяснилось одно неприятное в данной ситуации обстоятельство: звери первой серии не могли убить человека.

С датчиком или без, они на уровне инстинктов знали этот запрет. Это первое, чему их учили смотрители, что они отрабатывали до автоматизма. Каким бы ни был человек, убивать его нельзя. Если бы звери знали, что такое религия, они бы назвали это смертным грехом. Так что ни один из попавшей в мое распоряжение восьмерки не мог причинить вреда тюремщикам.

А я мог и хотел. Не знаю, как это отразится на моем будущем, но я сделаю это. Даже если за такое поведение люди, спасенные мною, не позволят мне жить дальше.

Так что мой план пришлось несколько изменить. Титан не убьет, а только ранит человека, это им не запрещалось, потому что на заданиях они должны были охранять своего наставника от любой угрозы. Конечно, после такого его будут преследовать — многие, но не все. Всех Антон не отпустит.

Сколько зверей он оставит у себя? Одного? Исключено. Двоих? Уже ближе к истине, хотя он слишком себя любит. Думаю, пятерых. Значит, на верхних уровнях нам предстоит встретиться с четырнадцатью. Неплохо — это уже перевес не в три, а два раза.

Я не столько услышал, сколько почувствовал, как дрожит пол, дрожат стены под тяжелыми шагами. Что-то уже получилось! Остается надеяться, что у Титана хватил сил добраться сюда.

Страха не было, хотя мое тело напряглось до дрожи. Не знаю, почему, но ожидание было отчасти радостным… нет, скорее, торжествующим. Я хотел этой встречи.

Совсем близко от меня кто-то нырнул, не совсем удачно, как будто упал в воду. Я безошибочно распознал Титана, я уже научился отличать одного зверя от другого только по исходившей от них энергии.

Он поплыл на дно и затаился там. Это тоже прошло по плану: я запретил ему помогать нам, он и без того был слишком измотан. В тесном тренировочном зале он мог стать помехой.

Я слышал, как они бегут по коридору, но не мог определить, сколько их. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.

Они остановились возле воды, как я и ожидал. Если я правильно понял, большую часть своей жизни они провели в небольших аквариумах, им просто негде было научиться хорошо плавать. А тот факт, что вода была черной, отпугивал их еще больше.

Ожидание затянулось; их долгие размышления были против нас. Не хватало еще, чтобы победил здравый смысл! Чтобы приманить их, я подплыл к поверхности и помахал хвостом, не позволяя им увидеть меня. По одному хвосту они не могли понять, что перед ними уже не Титан.

Охотничий инстинкт взял верх над осторожностью, они начали прыгать в воду. Плюхались неумело, шумно, зачем-то всплывали и отфыркивались. Да они еще хуже, чем я предполагал!

Пришло время начинать, ждать и дальше уже не было смысла. Я подплыл к одному из них и потянул вниз, к движущимся плитам. На какое-то время он растерялся настолько, что даже не сопротивлялся, а потом было уже поздно.

Он откинул меня, в панике заметался между плитами. Мне оставалось только подтолкнуть его вперед, туда, где захлопывалась ловушка. Еще с первой тренировки меня интересовал вопрос, что крепче: механизм из металла и бетона или наша броня? Теперь у меня появилась возможность проверить.

Плиты разбились, но при этом зверь завыл так, что звук этот разлетелся по всему залу. Вода рядом со мной наполнилась вкусом крови, стать темнее она уже не могла. Что ж, ничья: разбиты две плиты, но зверь мертв. Я не стал наслаждаться своей победой, доставшейся, кстати, слишком легко. Вместо этого я снова поплыл к поверхности, там нужна была моя помощь.

На этот раз зверь, на которого я напал, не растерялся. До этого он со своим собратом пытался порвать на куски Цербера, поэтому теперь он был готов к новой битве.

Я не видел его в темноте, но быстро понял, что мы примерно одного веса. Для зверя первой серии он был мелковат, однако дрался отчаянно, словно чувствуя всю неизбежность своего поражения. Кроме этого отчаяния у него ничего не было, ни единого шанса: мои тренировки давали о себе знать.

Он держался в воде неуверенно, двигался неуклюже, тогда как я скользил в темноте. Он пытался рвать меня когтями, видимо, полагая, что сможет пробиться через мою чешую. Напрасно. Я прекрасно знал, что броню одного зверя может пробить только шип на хвосте другого — самое серьезное наше оружие.

Причем знал я это не из рассказов Литы, не благодаря тренировкам. Мне казалось, что у меня уже была возможность проверить эту теорию. Но это не может быть правдой: я никогда не дрался с другим зверем всерьез до сегодняшнего дня.

Удар, который я нанес, был настолько точным, что удивил даже меня. Как будто я знал, куда и как надо бить. Потрясенный, я отпустил мгновенно застывшее тело, и оно начало медленно опускаться вниз.

Может, я все-таки сражался всерьез, только не в этой жизни?

Лишь сейчас я заметил, что вода вокруг меня стала подозрительно спокойной. Быстрая проверка успокоила меня: рядом находятся знакомые звери, все остальные мертвы.

Я выбрался на площадку, где обычно стояли смотрители. Там меня уже ждали остальные; последним воду покинул Титан.

— Ну, как наши дела?

Вопрос был чистой воды формальностью, я и так видел пять неподвижных тел в коридоре. Видел я и то, что Кэти прижимает руки к боку, а между ее пальцами пульсируют ручейки крови. Остальные, кажется, невредимы.

Я повернулся к тем, кто был со мной в бассейне. Я не зря выбрал этих троих, знал, что каждый из них умеет считать как минимум до десяти.

— Скольких вы убили?

— Один, — Лино опустил глаза.

Оскар показал мне два пальца, Цербер, глядя на него, сообщил:

— Столько ж.

Плюс мои двое, итого двенадцать. Меньше, чем я надеялся, но уже неплохо. Значит, с собой Антон оставил семерых. Теоретически, теперь их меньше, чем нас, но на практике Титан и Кэти уже не считаются. Они не смогут идти дальше.

Ладно, можно подготовить еще одну ловушку, чтобы подманить сюда хотя бы парочку.

Кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся и столкнулся взглядом с мутными от усталости глазами Титана.

— Ты… знай… Я видеть… Там, — он указал вниз, — открываются большие двери… Сейчас.

Скорее всего, я побледнел под броней. По крайней мере, ощущение было такое, будто вся моя кровь испарилась, а тело начало остывать.

Они открыли двери. Смотрителям больше некуда бежать.

— За мной! — приказал я, первым бросаясь к лифту. — Титан, Кэти, остаетесь с Артемом!

Не было времени на планы и стратегии. Понимая, что так поступать нельзя, я все равно бежал вперед. Любые размышления отнимают время, а времени у меня как раз и не осталось. Ведь моей изначальной целью было не освобождение людей в принципе и не уничтожение Антона. Я должен был спасти ее.

Я смутно слышал, что меня зовут звери, но не остановился и даже не обернулся. Пускай они остаются позади… они просто не могут понять, чем рискуют!

Я обхватил руками канат лифта и, лишь изредка притормаживая, начал падать вниз. Моя чешуя сталкивалась с металлом, высекая из него искры. Я чувствовал удары, но не боль.

Я приземлился на ноги; при этом на крыше лифта, на которую я упал, появились глубокие вмятины. И снова я ничего не почувствовал, одержимый лишь одной мыслью.

Возле лифта меня уже ждали. Их было четверо — Антон не рискнул отпустить от себя всех. И все же он ошибся, когда решил разделить их даже на такие группы, он дал нам преимущество. Неужели он до сих пор верит, что противостоит ему всего лишь один измученный зверь?

Они бросились на меня одновременно, неуклюжие, но при этом удивительно сильные. Это меня не остановило. В отличие от битвы в воде, я не продумывал свои действия, двигался так, как выбирало тело, а не разум.

И результат был неплохой. В какой-то момент мне удалось оттолкнуть двоих и увернуться от третьего. Это оставило меня один на один с четвертым. Несмотря на его превосходство в весе, я сумел прижать его к земле и коротким уверенным движением пропороть ему живот.

Но на этом моя удача закончилась. Меня схватили двое, а третий ударил. Мне удалось лишь частично парировать удар, не позволив ему сломать кости, но глубокий порез в чешуе остался.

Они поняли свою ошибку, скрутили меня крепче, чтобы нападающий мог ударить точнее; он целился в грудь. Однако напасть он так и не успел: из-за моей спины вылетело что-то темное, огромное, навалившееся на него. Я не сразу понял, что это Цербер.

Меня отпустили, и я сразу же обернулся, готовый защищаться, но это было уже не нужно. Лео один, хоть и с трудом, удерживал двух зверей, перехватив их за шеи. Убить их в таком положении он не мог, а я не спешил вмешаться. Я знал, что скоро ему помогут. Он тоже это знал.

— Иди!

Не нужно было повторять мне дважды.

Не знаю, почему, но даже Лита перестала быть важной. То странное чувство, которого я поначалу испугался, полностью завладело мной. И почему я боялся? Мне было легко, так легко, как никогда раньше. Я бежал вперед не чтобы спасти, а чтобы убить.

Я чувствовал, что не один, Оскар и Лино отстали от меня всего на пару шагов, остальные задержались у лифта. Я не воспринимал их как союзников или противников. Скорее, как элемент реальности и не более того.

Все было как в тумане. Я помню, что напал первым. Помню глаза зверя, который был моим противником — озлобленные глаза, лишенные разума. Наверное, мой взгляд тогда был таким же. Я уже не контролировал ход боя, даже не был его наблюдателем. Я просто провалился в темноту…

* * *

Сначала я понял, что стою — уже неплохо, по крайней мере, я жив. Чем больше прояснялось мое зрение, тем больше я убеждался, что я не просто не проиграл, что я каким-то образом смог справиться со зверем. Причем зверем крупным, таким же крупный, как Лео.

Он лежал передо мной, и, глядя на то, что от него осталось, я не мог поверить, что это моя работа. Никогда раньше я не делал такого!

Я отряхнулся, полностью возвращаясь к реальности, осмотрелся. Оскар и Лино все еще были рядом, они тоже справились, но при этом их поверженные соперники выглядели менее… порванными. Оба зверя косились на меня с определенной долей страха и значительно возросшим уважением.

Итак, зверей здесь уже нет, но есть еще люди. Я не видел их, зато чувствовал, что они перед нами, в тоннеле.

Ворота, как и говорил Титан, были открыты, перед ними стояли три тюремщика. Антона поблизости не оказалось.

— Мы вас недооценили, — обратился ко мне человек, стоявший в центре. — Мы и предположить не могли, что вы выберетесь. Поэтому теперь мы вынуждены считать вас равными.

Он держал в руке пистолет, направленный на меня, и думал, что его это защитит. Наивно.

— Мы вам не причиняли зла, — напомнил второй человек. — Напротив, мы освободили ваших собратьев… которых вы, в общем-то, перебили. Такого мы не ожидали.

— Ну почему же? — я попытался насмешливо улыбнуться, но броня значительно сковывала мою мимику. — Я вам сразу мог сказать, что так будет.

— Ты очень изменился, объект 2–2. Все мы видели тебя в клетке, иногда работали с тобой. Никто и предположить не мог, что ты достигнешь такого уровня.

— «Работали»! Неплохо сказано. А что касается моего уровня… он не изменился. Просто очень сложно проявить себя, когда тебя засовывают под двухтонный пресс, чтобы сломать тебе кости.

— Мы понимаем, ты обижен…

— Это значительное преуменьшение того, что я к вам испытываю, — холодно заметил я.

— …И тем не менее мы предлагаем тебе союз. Ты получишь то, что должны были получить эти, погибшие. Ведь они не просто так оставили нас в живых. Мы нужны друг другу. Мы сможем доставить вас к океану, разве не этого вы хотите?

При упоминании океана я вздрогнул, вернулась ноющая боль. Я хотел этого! Хотел больше всего на свете, и совсем недавно я и представить не мог, что кто-то мне это предложит. Снова плавать в бесконечной глубине, не принимать ни от кого приказов, вообще не думать о людях — быть свободным. И это будет, я знаю…

Но не с ними.

— А что взамен?

— Иногда мы будем просить вас об одолжении.

— Понятно, можете не продолжать, — фыркнул я. — Конечно же, не стоит даже говорить, что взрывные устройства внутри нас вы отключили временно, а в целом сохраните возможность использовать их. Это если мы вдруг откажемся оказать вам определенную услугу. Так?

По крайней мере, у них хватило ума не врать мне. Я был уверен, что датчики взрывных устройств все еще работают, но понятия не имел, почему они не использовали их, почему мы еще живы. Раз не использовали, раз грозят нам этими своими пистолетиками, значит, не могут. Вот и все, что мне нужно знать.

Мне не хотелось убивать их, правда, не хотелось. Думаю, я даже не убил всех. Я не стал проверять. Бил наугад, чтобы они не могли помешать нам. Они стреляли, хотя вряд ли они надеялись остановить меня этим. Просто им нужно было что-то делать.

Когда все трое неподвижно лежали на земле, я повернулся к Лино:

— Охраняй их.

Чем меньше зверей пойдет со мной, тем лучше, я был уверен в этом. Я бы предпочел сделать все один, но вряд ли существовал способ остановить в этот момент Оскара.

Коридор между камерами был удивительно чистым, я и не представлял, что он будет таким. И все же здесь чувствовался запах, который я помнил со времени своего заключения — который я вряд ли когда-нибудь забуду.

Оскар издал странный звук, побежал вперед. Я знал, что он почувствовал ее, свою смотрительницу, но не спешил за ним. Я успел разобраться, где находятся люди, кто из них в безопасности.

Антон был с Литой.

Уже стоя на пороге камеры, я неожиданно понял, что она моя… была моей. Я не помню, как меня привезли сюда, как увозили, так что узнал я не дверь. Знакомым было ощущение этого места. Похоже, после моего освобождения камера пустовала, потому что даже мой запах сохранился здесь.

Дверь оказалась не запертой, чуть приоткрытой. То, что я увидел, было странно знакомым, только роли поменялись. Антон все еще был хозяином этого места, но жертвой его стала Лита, а я… по сравнению с ней, я был свободен.

Антон стоял у стены, одной рукой удерживая возле себя Литу, а другой прижимая к ее шее нож, огнестрельного оружия у него почему-то не было. Эмоции, исходившие от него, казались мне странными: смесь страха, нервного возбуждения и ненависти.

— Я знал, что снова увижу тебя здесь, — он старался выглядеть уверенным.

— Вернулся я не по своей воле. Ты сделал все, чтобы привести меня сюда.

Впервые я разговаривал с человеком как с равным — нет, даже как со слабейшим. Мне кажется, это было справедливо, потому что я чувствовал, что не равен ему на самом деле; я выше его.

— Не дерзи! — рявкнул Антон.

— А что меня остановит? Ты загнал себя в угол. Меня можно не бояться, когда я двинуться не могу из-за цепей. Теперь цепей нет.

— И все-таки ты не нападаешь.

Это он логично заметил. А что я могу? Я прекрасно знаю, что из такого положения он может убить Литу гораздо быстрее, чем я доберусь до него. Но при этом мне он не может сделать ничего, и ее жизнь — единственная его защита.

Один-один. Ничья.

— На самом деле это смешно, — хмыкнул Антон. — За несколько недель она смогла получить большее уважение с твоей стороны, чем я за шесть месяцев! Вот что значит бояться смерти! Эти смотрители… им дали слишком большую власть! Нам такую не давали. А ведь именно мы смогли договориться с животными, которых они признали неконтролируемыми!

— Так вот в чем дело, — усмехнулась Лита. Я не видел на ней никаких ран, но она казалась очень бледной, наполненной какой-то холодной решимостью. — Ты завидуешь смотрителям. Если я не ошибаюсь, ты пытался получить эту должность, но тебе отказали. Ведь так?

— И не просто отказали, а послали сюда! Более того, мне показали, что прав у меня вообще нет, когда забрали у меня эту тварь! И что же? Ему доверяют больше, чем мне. Но это изменится! Смелый, да, объект 2–2? Думаешь, ты неуязвим? Я могу убить тебя прямо сейчас! Хотя нет, к сожалению, не я. Она может. Нет никакого детонатора. Датчики внутри вас запрограммированы реагировать на команду, посланную с компьютера Совета, или произнесенную голосом определенного человека. Компьютерную активацию мы, увы, заблокировали — не знали, что вы освободитесь! Но есть еще второй вариант. Эта команда станет последним, что ты услышишь. Да, Лола?

— Нет, урод, — она побледнела еще больше. — Ты серьезно думаешь, что я сделаю это?

— Сделаешь, потому что тогда я тебя отпущу. Когда я увижу, что моей жизни ничто не угрожает, я освобожу тебя. Мне и так дадут срок, невыгодно добавлять к этому еще и убийство человека!

— А не поздновато ты спохватился? Там, на верхних этажах, не один труп лежит!

— Это верно, но задумайся: лично я никого не убивал, — напомнил Антон. — Поэтому у меня есть причины пощадить и тебя, если он будет мертв.

— Не будет.

— Подумай хорошенько, — он надавил на лезвие сильнее, по ее шее побежали первые алые капельки.

Я знал его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: он не шутит. Лита, похоже, тоже это понимала. Но смотрела она только на меня. В ее глазах я видел что-то странное, то, чего не мог узнать…

— Лола, у нас мало времени! Не глупи, просто сделай это, убей урода! — поторопил Антон.

— Нет!

И она рванулась вперед… на нож.

Антон и сам не ожидал такого, он отпустил ее. До того, как она коснулась грязного пола, я уже был рядом со своим бывшим тюремщиком. Не знаю, почему, но я не чувствовал к нему ненависти, не было даже злости. Меня переполняло отчаяние. Люди с такими ранениями, как у нее, не выживают!

Я не стал убивать Антона. Я оторвал ему обе руки. Когда-то, лежа на полу в собственной крови, я мечтал сделать это, понимая, что у меня не будет шанса. Сейчас это воспоминание сыграло решающую роль, потому что думать я уже не мог.

Антон с криком повалился в то углубление, которое раньше было моим бассейном, а я не удостоил его и лишним взглядом. Я подхватил Литу на руки, стараясь сдержать поток убегающей из нее крови, побежал в коридор.

Там уже собирались люди. Я искал среди них ту женщину, что видел на мониторе — женщину в белом халате. Какая-та часть меня знала, что к ней и нужно обращаться.

Она сама подбежала ко мне, скомандовала:

— Через тоннель в лабораторию. До больницы она не дотянет.

Лита смотрела на меня, но, казалось, не узнавала. В ее глазах появился странный туман, который напугал меня больше, чем заливающая меня кровь. Я донес ее до лаборатории, где вокруг нее начали суетиться люди. Меня заставили уйти, равно как и остальных зверей. Но они и не хотели оставаться, им было все равно. А я хотел.

Мне казалось, что я снова вижу огромную тень, приближающуюся из глубины. Только на этот раз она приплыла не за мной…

* * *

Я ненавидел людей. Каждой клеточкой своего тела.

Нет, относиться они ко мне стали лучше. Меня освободили от заданий, на тренировки я ходил по собственному желанию, даже еды стало больше. Мою комнату починили, дали мне право ходить по базе без сопровождения.

Но никто не говорил мне, что случилось с Литой! Когда я спрашивал других смотрителей, они опускали глаза. Я не чувствовал больше ее присутствия, ее кабинет пустовал. Нет, не просто пустовал: его не ремонтировали. И это угнетало больше всего… как будто некому было туда возвращаться.

Кроме того, никто не потрудился сказать мне, что со мной будет дальше. Что с испытательным сроком? К тому же, я убил нескольких людей. Да, они были предателями, но послужит ли это аргументом в мою защиту? От людей ведь можно ожидать чего угодно!

Прошло больше недели после нападения на базу, когда кто-то пришел в мою комнату. Я узнал его, как только он переступил порог. Я не стал изображать радость, остался на дне своего бассейна.

— Объект 2–2!

Я не отреагировал. Он не спешил уходить.

— Объект 2–2, поднимись сюда!

Что-то в его голосе изменилось, но я был слишком зол, чтобы разбираться в тонкостях его настроения.

Он вздохнул:

— Кароль… мне нужно с тобой поговорить. О ней в том числе.

Я практически вылетел из воды, обдав его фонтаном брызг. Лименко поморщился, но извиняться я не стал.

— Что с ней?

— Она жива, если ты еще не знаешь. Каким-то чудом операция прошла успешно, риска для жизни уже нет. Но все равно она пробудет в больнице достаточно долго. Теперь перейдем к тебе…

— А что со мной? — поинтересовался я.

— Вчера было совещание по твоему вопросу. В связи с тем, как ты вел себя в чрезвычайных условиях, с тем, что ты сделал… твой испытательный срок отменен. Более того, ты приравниваешься не к зверям первой серии. Теперь ты один из наших полноправных агентов. Это решение несколько необычное, но противников у него не было.

— Что?..

Я ушам своим поверить не мог. Люди, те самые люди, которые издевались надо мной шесть месяцев, неожиданно признали меня равным!

— Всем показалось, что это справедливое решение, — пояснил Лименко. — И еще… Я лично хотел бы извиниться перед тобой. Я был несправедлив.

Я видел, что эти слова давались ему с трудом, он не привык к такому. Мне захотелось ответить чем-то подобным. Повинуясь порыву, я убрал с лица броню и улыбнулся:

— Извинение принято.

— Боже мой, — Лименко попятился от бассейна. — А ведь Лолита была права… Ты его копия!

— Что?

— Нет, нет, не важно, — рассеянно ответил он, не сводя с меня глаз. — Так, что я еще хотел сказать? Ах да… Несмотря на твой новый статус, тебе все равно придется работать со смотрителем. Сам понимаешь, почему. Ты можешь мыслить как человек, но с маскировкой у тебя беда. Лолита пока не в состоянии вернуться, поэтому мы приставим к тебе кого-то другого.

— Нет, — мой ответ прозвучал чуть более резко, чем я намеревался. — Либо я буду работать один, либо посылайте меня с какой-нибудь командой, но другой смотритель мне не нужен. Я дождусь Литу.

— Пусть будет по-твоему, — он направился к выходу, но на полпути остановился. — Знаешь… она была права относительно тебя. С самого начала.

Эпилог

С самого утра я знал, что сегодня она придет. Понятия не имею, откуда взялась такая уверенность, но за все дни с тех пор, как я видел ее последний раз, я ни разу не чувствовал себя так.

Лита появилась после полудня; я уже сидел перед дверью.

— Давно ты так? — усмехнулась она.

— Тридцать восемь минут.

Она распустила волосы, чтобы скрыть тугую повязку на шее, но я все равно видел. Мне стало не по себе, как будто это я виноват в случившемся. А может, так и есть?

— Идем.

Я нахмурился, не понимая, чего она от меня хочет. Мы не могли отправиться на задание, она еще слишком слаба. Тогда куда?

— Кароль, я вот не могу понять: ты оглох или разбаловался? Я сказала, идем.

По дороге мы молчали. Я совершенно ничего не понимал, но решил не спрашивать, раз она сама не говорит.

Лита привела меня в гараж. Вместе мы подошли в машине с зеркальными стеклами; смотрительница открыла передо мной заднюю дверцу.

— А разве так можно? — удивился я.

— Тебе — да. Залезай и сиди тихо.

Даже сквозь темные окна я мог видеть мир, пролетающий мимо нас. Мир, в котором я никогда по-настоящему не был. Мелькали деревья, леса, поля, засаженные странными высокими растениями. В стороне пролетел город; наверное, большой.

Иногда мимо проезжали другие машины, но их пассажиры, со скучающим видом озиравшиеся по сторонам, не могли меня увидеть. Иначе их реакция была бы совсем другой.

Наконец мы приехали в место, назначения которого я не мог понять. Повсюду были каменные плиты, окруженные искусственными цветами, кресты. На плитах я видел изображения людей.

— Это кладбище, — пояснила Лита. — Сюда привозят мертвых людей.

— Знаю я ваши обряды, вы зарываете своих мертвецов в землю, — поежился я. Это место мне не нравилось. — Мне-то здесь что делать?

— Сейчас увидишь.

Машина остановилась возле ряда могил. Лита велела мне выйти, подвела к деревянному кресту, заваленному полувыцветшими венками из пластиковых цветов. С фотографии на кресте на меня смотрело до боли знакомое лицо…

— Я впервые встретила доктора Стрелова, когда получала первое высшее, — голос Литы звучал мягко, без боли, без горечи. — Он был моим преподавателем. И знаешь что? Я влюбилась. Влюбилась, пусть он и был вдвое старше меня. За ним я и пошла в академию, хотя до этого мечтала стать врачом. Когда начался проект, он лично выбирал смотрителей. Меня он тоже выбрал. Тогда я подумала, что это знак внимания ко мне, — и ошиблась. Он мог бы воспользоваться моей влюбленностью, думаю, он знал он ней. Но он не стал. Я почти закончила обучение, когда он умер. Такого удара я не ожидала, в себя не могла прийти! А спустя шесть месяцев я вспомнила о тебе.

— Откуда вы обо мне знали?

— Можешь уже без «вы», теперь это не обязательно, раз ты больше не считаешься зверем. Я знала о тебе от него, он рассказывал своим студентам — увлеченно всегда рассказывал, с гордостью. Спустя шесть месяцев я почему-то вспомнила тебя. Приехала на базу, стала расспрашивать. Когда мне рассказали, что с тобой сделали и что собираются сделать, я пришла в ужас. Меня стали убеждать, что ты опасен, но я помнила, что говорил о тебе доктор Стрелов. Я решила рискнуть, получила разрешение работать с тобой. Поначалу, признаюсь, я побаивалась тебя, потому и вела себя как стерва. Но постепенно я поняла, что доктор Стрелов не ошибся в тебе. Он никогда не говорил, откуда ты взялся, откуда он вообще берет зверей. Недавно я связалась с его женой. Она разрешила нам посмотреть его записи. Я вряд ли смогу понять их, но ты… У тебя есть все шансы.

— Почему вы… ты так считаешь?

— Посмотри на эту фотографию, Кароль, — она кивнула на могилу, — а потом загляни в зеркало. Ты похож на него, похож как родной сын. Те же глаза, губы, нос — это видят все. Возможно, его записи подскажут нам причину такого сходства.

Лита хотела сказать еще что-то, но ее прервал звонок мобильного телефона. Она отошла к машине, а я остался стоять возле креста, всматриваясь в лицо на фотографии. И ничего не похож! Ну, разве что чуть-чуть…

Когда Лита вернулась, она выглядела очень взволнованной, даже испуганной. Невольно ее состояние передалось и мне.

— Что-то случилось? — нахмурился я.

— Не просто «что-то», а «что-то ужасное». Наши с тобой исследования придется отложить, для этого дела понадобятся все звери. А особенно ты.

— Для какого еще дела?

— Поступили сведения, что в Атлантическом океане обнаружена Первая Стая, — тихо ответила Лита, она словно сама себе верить боялась. — Они живы, Кароль!

Оглавление

Пролог

Часть первая. Перерождение

Часть вторая. Ощущение смерти

Часть третья. Тени в воде

Часть четвертая. Осознание предательства

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg