«Будущее воина»

Будущее воина (fb2) - Будущее воина (Юность воина - 3) 1593K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ма. Н. Лернер

Марик Лернер Будущее воина

Глава 1. Управление государством

Он выглядел статуей, непонятно зачем покрытой железом. Столь же могуч, огромен и неподвижен. Последнее оказалось наиболее обидным. Можно было суетиться, прыгать вокруг, нападать – результат один. Практически не сдвигаясь с места он отражал любые наскоки, а вопреки попыткам задать высокий темп его меч продолжал двигаться с бешеной скоростью, не позволяя пробить защиту. Сила быка, чутье волка. Выносливость огромного механизма-колеса, качающего воду.

Блор остановился, переводя дух, и тут человек-статуя неожиданно задвигался. Вопреки своему виду гранитной колонны он оказался опасно быстрым. Показав направление выпада в голову, в последнее мгновение человек неуловимо скользко развернул клинок, намечая рубящий в плечо слева. Блор вынужденно поднырнул под меч, уходя вниз.

Он буквально слышал, как затрещали связки от усилия, и в последней надежде ткнул острием Злюки в район бедра. Попал. Да только в реальном бою вряд ли сумел бы пробить доспех серьезно. Ущерб нанесен не смертельный, хотя неприятный, и в принципе можно дождаться, пока противник истечет кровью. Зато мощный удар меча даже плашмя бросил его на землю. Очередное поражение.

С трудом поднялся и отсалютовал. В принципе этому без разницы, достаточно быстро Блор понял – его партнер по тренировкам не отличается особым умом. То ли от рождения такой, то ли маги специально убрали умение мыслить. Так и остался на уровне ребенка. Сильного, умелого в обращении с оружием, однако при полном отсутствии фантазии и любопытства.

Не суть важно, исключительно для себя надо вести себя правильно. И непременно менять тактику. Наскоки здесь не помогают. Это не человек, а нечто ненормальное. При таком весе он легко поднимет огромный камень, но просто не способен двигаться быстро и долго. Великая вещь – умело используемая магия. Никакими тренировками не добиться равенства с измененным. Что, впрочем, совершенно не гарантирует долгой жизни.

Убить такого достаточно просто. Пара арбалетчиков или нож в спину. Это не проблема: куча способов. Яд в пищу, например. Противно такие вещи обдумывать, однако будущее непредсказуемо. Глядишь, и понадобится пройти через заслон подобных типов. Мастер обязан уметь все и знать, в чем сила любого противника. И все же лично его тренировки не закончатся, пока не начнет уверенно пробивать оборону.

Машинально среагировав на происходящее, Блор подсек и одним рывком выдернул удочку. С раздражением обнаружил на крючке маленькую плотвичку. Ну что за день сегодня такой! Ничего нормально не выходит. Сначала выложился на тренировке, так и не сумев всерьез достать подаренного герцогом бойца. Затем вынужденно долго выслушивал новости из-за Каменного пояса. Третий год он старательно прикармливал федератов, отправляя туда обозы с продовольствием. И дело скорее не в почетном звании посадника. Замечательная возможность получить серьезнейший рычаг на решения Гезерди.

Он насадил рыбку на крючок и вновь отправил ее за борт. Пусть послужит приманкой для более крупных. В тихую погоду можно было легко рассмотреть косяки рыб в воде. Они, будто люди, старались не пересекаться. Плотва ходила поверху, то и дело мелькая на поверхности и вспыхивая под солнечными лучами мокрыми спинами и боками. Ниже гуляли уже более солидные окуни. Их темно-зеленые спины и желтое брюшко ни с чем не спутаешь. И страшными одиночками мелькали огромные щуки в самой глубине. Этих он не любил за жесткое мясо.

Достаточно быстро клюнуло, и Блор извлек приличного окуня. А потом еще одного, и еще. Он посмотрел на итог и мысленно усмехнулся. Зачем ему столько? На самом деле ведь не на рыбалку собрался. Ему не требовалось забить лодку до самых краев. Просто это чуть ли не единственное занятие и место, где можно побыть одному. Опять заявились ходатаи с рассказами о плохом урожае и просьбами скостить повинности.

Соричане в очередной раз забузили, и пора им внушить вразумление жесткими мерами. Во главе карательного отряда чрезвычайно важно поставить своего человека, а не пустить дело на самотек. Джаха, «Неудержимый» командир четвертого полка, получил земли как раз по соседству, но сдерживать его надо обязательно. Иначе «лекарство» может оказаться хуже болезни. Истребление крестьян сейчас абсолютно не ко времени.

Империя, окончательно разобидевшись на непочтительное поведение отправившихся за Каменный пояс без спроса и отказ повиниться, объявила почти полсотни его ближайших соратников вне закона. Естественно, и лично их руководителя – Блора фем Грая. Это означало, что любой теперь на территории Империи мог их ограбить и убить без всякого риска.

На оправдания, что не с целью прославиться или посрамления кого устремился в бой, а исключительно из сочувствия страдающим людям на Каменном поясе и примученным злодеями племенам, мечтающим войти в Империю и пострадавшим от дикого народа из-за бездействия со стороны чиновников, внимания не обратили. Тем более не имело смысла распинаться – мол, вы и пальцем не шевельнули, а я рискнул собою, дабы обеспечить безопасность подданных.

Почти открыто ему передали: хочешь продолжать свои дела – мы вмешиваться не станем, однако будь любезен, изволь оценить правильно сии действия. Взятку огромного размера пришлось давать через неофициальных посланцев вроде лорда Кнаута, и после нее вроде бы уже прозвучавший указ неожиданно стал считаться недействительным. Про новое тцарство и его хозяев временно забыли.

Но ведь при этом и федератам по-прежнему не посылали субсидий вопреки всем попыткам фемов, проживающих в провинциях, добиться возврата прежнего положения. Выходило, они должны отдуваться за странные столичные заскоки. Налогов уменьшать никто не думал, и притом ни денежной, ни военной помощи Карунас не собирался оказывать. Там строили огромный дворцовый комплекс, веселились и на проблемы северных провинций или федератов внимания обращали крайне мало.

Естественно, в подобном положении ни трем племенам, ни фемам с севера было как-то не до ссор с новым хозяином тцарства. Как раз напротив, контакты продолжались на диво интенсивные, подстегиваемые жадностью и угрозой голода. Алчность и зависть правили бал, заставляя забыть об императорских указах. Блор платил полновесным золотом и серебром за необходимое ему. Ничего удивительного. Помимо золотых россыпей, давших ему свыше двухсот пудов драгоценного металла с начала разработок, а самые первые самородки по сути лежали на поверхности, он заполучил и казну горичан.

Вот с этим оказалось много сложнее. Сорок восемь тонн золота и втрое больше серебра в слитках и изделиях (самое занятное – огромная двадцатипудовая чаша, неизвестно для каких целей изготовленная) не лежали грудами во дворце, к его полному удовольствию. Как-то не рассчитывал бывший тцарь делиться с победителями. В обстановке полной секретности рабы перекрыли ручей, в его русле зарыли драгоценности, после чего разрушили плотину и были прикончены небольшим отрядом доверенных людей.

Вот тут-то Денес доказал, насколько он важен. Неведомыми путями прознав о прячущемся Шибане, главе слухачей и исполнителе приговоров, он сумел его задержать и допросить. Пытал Шибана долго и страшно, никому не доверив столь ответственного дела. Узнал многое и даже сохранил для себя знатока обстановки живым на будущее. Вмешиваться Блор не стал. Сам уже не маленький, сможет получить пользу от сомнительного типа – молодец.

Лично он не то чтобы неожиданно, но внезапно стал богат. Жутко богат по любым меркам, как и основная часть его командиров, решившихся на неординарный поступок остаться здесь. И в то же время все благополучие его висело на волоске. Сначала два года войска ходили, сжигая имущества и уничтожая чужое добро, по полям и деревням, так что местами огромные территории обезлюдели. Затем вынужденно пришлось чуть ли не на треть снизить налоги свободным крестьянам. Иначе мятежи не затихли бы так быстро и новая власть потеряла бы заметно больше в бесконечных стычках.

Вот и пришлось невозделанную вследствие войн часть земли предложить всем желающим на условиях сдачи ежегодного урожая в таком размере: одну десятую часть от сбора посевов, одну пятую – насаждений. Определена была также плата и за пастбища для крупного и мелкого скота. Это хорошо в перспективе, но не сейчас. Многих пришлось еще и подкармливать, вопреки ожиданиям. И запланированная сеть государственных складов на случай неурожая и бедствия пребывала в зачаточном состоянии.

Рожь этой осенью не уродилась, и все висело на волоске. Прожить можно и на картошке, но вряд ли подобное существование на грани голода станет приятным, а что ожидает в будущем году – неизвестно. Приметы называли самые отвратительные.

Пока что Блор имел возможность закупать на юге у моря через доверенных посредников продовольствие в любых количествах. Штамп для монет ему соорудили знающие специалисты, и с виду ничем не отличающиеся от оригинального образца империалы охотно брали везде, проба правильная. Даже лучше столичных. А это еще одно преступление против законов и положений Империи и карается жесточайшим образом. Точнее, два: сама поделка и меньшая порча золота примесями. Так некуда больше бояться. Он поставил свою голову на кон давно, и возврата к прежнему положению нет. Тем более что опять, как и прежде, его несет по течению.

Выбора нет. Десятки и сотни тысяч людей с обеих сторон хребта зависят от него, и при всем желании уже не плюнуть и не заявить: как хотите, так и выкручивайтесь. Решать ему. Сам добивался – пришло время расплачиваться. Кому много дали боги, с того много спросится – это Блор усвоил твердо.

Он почувствовал тревогу Возмездия, оставшегося на берегу, а затем пришел ветер. Здешний никогда не предупреждал заранее о своем появлении, падая внезапно и норовя резко толкнуть волной в борт. Осенью это случалось часто, столь же часто стихия бушевала несколько дней подряд. Сейчас вроде как пронесло. Слегка помотало и затихло. Блор не стал дожидаться повторения. Намек понятен. Пора грести к берегу.

– Ыба! – восторженно воскликнула Анжи, показывая пальчиком на его добычу.

От матери она будто специально не взяла ничего. Смугленькая, темноволосая, крепенькая. Все дружно уверяли в похожести на него. Блор в глубине души был уверен: его молитвы исполнились, и сестра вернулась. Уж очень она напоминала ту внешне. Вслух никогда не говорил. Разве можно уверенно описать человека через много лет, да еще виденного последний раз детскими глазами. На такое разве Жанель способна.

– Рыба, – наставительно заявил Рэдвик.

Вот этот был белобрыс и непонятно в кого пошел. Оба родителя темные блондины. И нос не такой, и сходства не просматривается, а глаза опять же у обоих синие. Не гуляла на сторону, без всяких сомнений. Уж Шарлотта, выбрав няньку для дочки, за ней долго внимательно наблюдала. Пока с Реем жила, мужиков не подпускала. Вот в последнее время явно принялась постреливать глазками в разные стороны. А что – дама теперь не бедная. Еще и приближенная к высоким креслам через детей. Имеет право подыскивать себе хорошую партию.

– Окунь. Огромный.

Он по возрасту младше, а говорит почему-то заметно лучше. Ну двухлетка не срок, а вот с недающимся девочке звуком «р» надо что-то делать. Или само пройдет?

– Давно мы рыбы не едали, – сказала торчащая рядом Крилина вполголоса. Она с самого начала застенчивой не была, а получив свободу после рождения ребенка, и вовсе стала высказывать свое мнение открыто. Блор не обрывал. Не все ж лесть выслушивать. – Особенно окуня.

Имелось в виду, что и вчера была уха, и сегодня ожидается нечто озерное. Повара старались, да никто их не предупреждал о посещении заранее. Тем более толпы народу. Блор давно уже не путешествовал в одиночку: положение обязывает. Приходилось использовать в основном здешние запасы. Нет, понятно, одной рыбой угощение не ограничивалось, но сказать «я добыл окуня» – достаточно странно.

– Угощение из тцарских рук – это огромное поощрение, – произнес Бривел.

Да он на полном серьезе, понял Блор. Не просто говорит – верит. Тут не просто желание возвыситься за моей спиной. Уважение к должности. Странно, почему раньше не заметил за ним. Редко вижу. Это хорошо или плохо? Надо обдумать.

– Если хочешь, съешь рыбу, – разрешил Возмездию.

– Я всегда хочу,  – даже удивился тот, поднимаясь из кустов.

– А кто у нас поедет домой на папиной шее? – спросил Блор.

– Я! – радостно закричала Анжи. Уселась поудобнее, поднятая, и дернула отца за ухо. – Пшел.

– Кто ж так управляет, – не двигаясь, спросил он, – ты меня вправо посылаешь.

– Но! – закричала очень довольная девочка, пихая его ножками.

Блор на ходу подхватил Рэдвика под мышку, и тот тоже засмеялся. Детям много не надо. Слегка внимание и попрыгать на манер лошадки с ржанием. А вот взрослым вечно неймется. Мало им смотреть с неодобрением, еще и рвутся очередную пакость изложить.

– Чего молчишь? – спросил Блор на ходу, старательно подпрыгивая и ловя парнишку. Неизвестно, что из него выйдет, но второй Николас для его дочери – преданный и друг с детства – точно пригодится. Специально в одну компанию собрал. – Зря бы не приперся.

– Слова неприятно-грубые, – грустно пробурчал старый приятель.

– Быстей, конек, бежи! – вскричала Анжи.

– Ко мне обратились со странным предложением, – сказал наконец Бривел. – Причем сослались на знакомство с тобой.

– Кто?

– Грилина-маг.

– Купеческий дом Кайстар с дальнего востока? – переспросил Блор, уверенный в ответе. Забыть «разломанную» он бы не сумел при всем желании.

– Она самая.

– И чего хочет?

– О, список достаточно велик. Но для нас важнее закупки и привоз необходимого товара, возможность получить через нее ссуду в любом конце Империи и снабжение деловой информацией.

– В каком смысле деловой?

– Я так понимаю – любой, ей доступной. От цен на шкурки соболя в Карунасе до последних сплетен с его базаров. Или даже выше. Насколько глубоко связи распространяются, не в курсе. Пока что нас поставили в известность о введении в ближайшее время дополнительной пошлины в провинции Ранткур и двух соседних. А для гарантии спокойствия перебросят дополнительные воинские подразделения с юга. Вопрос якобы решен.

– Мне нужен серьезный аванс, – после паузы сказал Блор.

– Э?

– Все, что можно выяснить про герцога Чапара и действия императора по отношению к нему. Если нужно, готов оплатить информацию. Но она мне нужна в кратчайшие сроки и подробная.

– Пиехали, – недовольно сказала Анжи, когда Блор снял ее с себя и поставил на ноги.

– Наш домик.

Во время войны армия сожгла и вытоптала всю округу. В качестве показательного примера Блор взял для своей семьи здешний участок. Не только с крепостными хапать. Все в меру. Поднимать хозяйство тоже потребно. Надо пример показывать окружающим.

Если закрыть глаза на пустоту, оставшуюся после истребления горичан, – очень даже приличное место. Относительно хорошая почва, озеро с рыбой, река в качестве торгового пути. Огромный неправильный четырехугольник земли. Где-то в центре Империи дающий претендовать если не на титул лорда, так звание магната. Территория находилась не так далеко от столицы его тцарства. В качестве загородной резиденции – самое то.

Блор так и оставил свою экономку заведовать личным хозяйством, исключив из него доходы от шахт и городов, а также налоги с не принадлежащих ему хозяйств и земель. Нельзя государственное смешивать со своим по многим причинам.

По его приказу финансовые службы тцарства разделили на три части. Отдельно поступление налогов с подвластных территорий и распределение государственных расходов – и независимая служба, обеспечивающая нужды его личные и родственников. Официально даже земли их усадеб продолжали принадлежать общему клану и ему, как главе рода. А на управление посадил бессменную и проверенную во всех отношениях экономку.

По-любому забот хватало, и требовались умелые люди. Как непросто пахать, так и управлять. Первый встречный не подойдет. Или завалит хозяйство из лучших побуждений, или разворует из худших. Под это дело Шарлотта переманила парочку выучеников Тимоти из Кнаута, на почве чего некоторое время летали недовольные письма.

Как бы то ни было, дворец она отгрохала достойнейший, пусть и деревянный. Благодаря искусно выполненным резным украшениям и сквозной ажурной резьбе на фасаде и внутри – смотрелся он игрушечным. При том размер имел немалый. Ну а помимо самой усадьбы имелись обширные поля, скотные и птичьи дворы, пасеки, винокурни, мельницы, пивоварни, маслобойни.

– А сказку аскажешь? – потребовала девочка.

– И Рэдвик хочет?

– Да! – страстно сказал мальчик. – Про героев и подвиги.

– Вечером, перед сном.

– Надо идти, – подключилась и Крилина. Когда вмешаться и убрать мешающих детей, она знала прекрасно.

– А сейчас у меня важная встреча, – глядя на стоящих у дверей, без особой охоты сказал Блор.

Он как раз не прочь был с ними повозиться, а здесь очередные государственные дела. К сожалению, успех измеряется не достигнутым положением, а препятствиями, преодоленными с трудом. Уж для него барьеров и ям боги предусмотрели в немалом количестве.

– Как ты можешь ей доверять своего ребенка? – спросил Бривел, когда нянька с детьми удалилась. – Она горичанка.

– Я же не спрашиваю, зачем тебе сдалась дочь Велье!

– Это другое дело!

– Согласен. Даже боги не могут встать между мужчиной и его женщиной, однако семейные связи вещь важнейшая, а я пока еще глава рода, не забыл?

Про себя он подумал, что не такая уж плохая с точки зрения врастания в общество связь. Федераты за иноземца, пусть и фем Грая, своих дочерей так легко не отдадут. Дети уже не войдут в комплект и войско. Реальное падение статуса, несмотря на богатство жениха. А так все вполне прилично и удобно. Маг Велье очень влиятелен и полезен. Можно и забыть про былое, если, конечно, Морин не примется регулярно наставлять рога младшему брату. Хотя вряд ли. Бривел ее упорно возит с собой, не оставляя одну, и с самого начала был в курсе некоторых тонкостей.

– Пусть в Крилине уверен, конце концов не она одна возле тебя трется. В душу каждому не заглянешь.

– Каждого можно толкать вниз и вверх, – хмуро ответил Блор, размышляя совсем о другом. – Слабого проще всего скинуть под ноги, затоптать. А вот дать ему почувствовать свою важность и превратить в полезного – много труднее. Для начала надо просто забыть о происхождении. Какая мне разница, кто родители Чипинга, Одрика, твои или ее. Человека судят по поступкам.

– А…

– А вот тогда недолго и на кол отправить, – сказал равнодушно Блор, и Бривел поверил. С него станется.

Старый друг заметно изменился и стал жестче. Ему это бросается в глаза, в отличие от остальных. Чем реже встречаешься, тем заметнее. Понятно, власть меняет. Совсем иначе стал смотреть на кровь, перестал терзаться из-за убитых и неоднократно заводил речи о государственной важности вопреки справедливости.

– Но этого не случится. Так, – произнес Блор совсем другим тоном, решив окончательно, – правильно сделал, что приехал лично. Такие вещи опасно доверять кому бы то ни было, включая голубей. Тут и тайнопись не всегда поможет. Есть умельцы. Если в Ранткур придут войска и новый имперский наместник, а нет смысла обманывать в таких вещах, неминуемо начнутся сложности. Одно дело торговля втихую, иное – идти против законов. Наверняка поставят на реках заставы. Их можно купить или вырезать, но это очередное и нам не нужное обострение, с тратами денег и людей. Так что предложение крайне своевременное и удачное.

– Давать привилегии на торговлю тоже нельзя. В провинции появится масса недовольных.

– Зачем же предоставлять льготы? Не собираюсь давать гарантий безопасности товарам или обещать не арестовывать имущество в случае нарушения соглашения. Будем проще. Ты входишь партнером в их торговый дом с доступом ко всей информации. Особенно к их расход но-приходным книгам. Они – соответственно в твои конторы у федератов и здесь.

– Я?

– А другого доверенного купца у меня нет. Обдурят – с тебя спрошу. Нет, правда, хочешь уйти на другую роль?

Бривел хрипло рассмеялся.

– Думаешь, ко мне не подкатывались с предложениями? С большим опытом и серьезными деньгами. Я не про Кнаут. У каждого барона и любого федерата есть знакомый или друг с во-о-от такими связями, – Блор показал руками. – Трудись. Существует всего два способа сделать нечто: самостоятельно или нанять профессионала.

– Есть еще условия? – не желая выслушивать и так известное, потребовал Бривел.

Про Тадера ему объяснять не требовалось. Прилюдно раскланиваясь, они постоянно конкурировали, и не всегда методы борьбы были красивы. Купец имеет в покровителях Обманщика и Лжеца, но ростовщик вообще совести в торговых делах не имел. Получив возможность Тадер влез обеими ногами в тцарство, и Блор вопреки всем просьбам этой наглости не замечал. Политические соображения, понимаешь. Поддержка в военном смысле. Будто он в ней нуждается. Просто делает вид, что не понимает. Налоги Тадер платит? Какие претензии. А очень большие: не раз уводил из-под носа лакомый кусок.

– Никакого посреднического процента. Как ты его не имеешь от меня, – это было специально подчеркнуто. Если умудряется брать с другой стороны себе в карман, не интересует, – так не получат и они. Достаточно самой прибыли от сделки.

– Это будет сложно, – с запинкой признал Бривел.

– А ты постарайся, – хлопнув его по плечу, улыбнулся Блор. – У нас на Каменном поясе много товаров имеется. Без прибыли не останутся.

Пател сын Бретстада, рудный мастер, еще один отнюдь не имперец, а горичанин, стоял с видом человека, знающего себе цену. На доклад примчался лично, а не одного из подсунутых учеников прислал. Значит, откопал нечто стоящее. Это хорошо. Хоть одно приятное известие впереди ожидает.

Не зря рудознатец второй год из походов не вылазит, практически показывая специально приставленным людям важную науку. Сплошь молодые ребята, отобранные Денесом по подсказке: сироты, из рабов или крепостных. Чтобы знали, кому обязаны и кого благодарить. Специальность рудного мастера всем нужна, и без Блора их бы на порог не пустили.

Нельзя полагаться на парочку умельцев. Никто не гарантирует им долгой жизни и честности. Вот и будет лишний догляд, а попутно и расширение возможностей. А кто не сумеет перенять урок и запомнить, как отличить пустую породу, по каким приметам искать медь, железо и прочие полезные ископаемые, тот пойдет землю в поле копать да мешки таскать. Для некоторых и это потолок, но отбирать в ученики старались смышленых и стремящихся подняться. А то ведь иному ничего и не надо, помимо краюхи хлеба да кружки с пивом.

Все свои знания обязан передать про минералы, металлы, их свойства и как лежат в земле. Дело это непростое, и немного их – подобных профессионалов. А имеющиеся не любят связывать себя долгим сроком службы. Удачное приобретение вышло по любым меркам: запрячь в работу за одно обещание свободы. Все, что сверх того, – уже милость великая. А за пользу принесенную и награда последует. Вот и старается, вынужденно приняв, что сына Блор отобрал и отправил на земли трех племен – проверять пометки на карте.

Парень тоже доказывает свою полезность. Ну, скажем так, стареется. Ничего особенного пока не обнаружил. Немного свинца да уголь. Разрабатывать смысла нет. Не самая большая редкость и мало пользы. Хорошего железа и то не раскопал. Странно было бы, случись иначе: места давно исхоженные. Так и не ясно, что за значки попадались на том рисунке. Уж очень разброс поисков большой. В районе крестика несколько лиг во все стороны. Не руда – это точно. За два года хоть чего-нибудь обнаружили бы. Ну не всегда можно получить желаемое.

– Я нашел изумруды, – на пределе слышимости прошептал мастер.

Это была замечательная новость. Впервые за день Блора всерьез порадовали. Камни замечательно шли на юге и приносили немалый доход. Почти пуд самых разных размеров он получил, найдя казну тцаря. Плохо было, что копи, где их добывали, выхолостились достаточно давно. Да и работали они всего лет десять, пока окончательно не иссякли.

То есть наверняка до сих пор можно найти мелочь, а если долго копать и нечто покрупнее, но обычно расходы себя не оправдывали. Проще было позволить за десяток «орлов» в течение года копаться в земле любому мечтающему разбогатеть, независимо от чина и положения.

Это уж его собственная идея, прежние тцари до такого не додумались. И людям хорошо, и ему неплохо. Достаточно одного присматривающего, а то держать целый отряд…

Блор пошел еще дальше, провозгласив свободу поиска рудных залежей или другого полезного камня, причем за находку полагалась весомая премия, а раб или крепостной получал свободу. Пользы пока оказалось не особо много. Искать тоже надо уметь, одной лозой не обойдешься. Не зря профессия эта прибыльна и почетна.

– Образцы? – спрашивать, не ошибся ли, позвучит издевательством.

Именно Пател определил притащенные очередным старателем камни ничего общего не имеющими с подлинными изумрудами. Самое занятное, хотя об этом знали очень немногие, что Бривел умудрился окольными путями под видом не то краденого, не то контрабанды перепродать столь похожий и притом не драгоценный камень за приличную сумму. Если и обнаружится со временем обман, концов никаких. Некрасиво, зато полезно для государства. Даже медный «изумруд» не пропал без пользы.

– С собой, господин! Великолепного цвета и высокого достоинства.

– Отдохни пока, после ужина обсудим подробности.

– Э? – изумился мастер.

– Я сказал – позже! – отрезал Блор. – И про свои обещания помню.

Если все подтвердится, Пател получит поместье. Из своих земель Блор выделит, чтоб претензий не возникало. Да, он не фем и не воин. Не всякий рождается героем. Многие мечтают о славе и подвигах, однако имеют страх в душе. Любой, защищая свою семью и жизнь, возьмется за оружие. Немногие попытаются победить без крови. А мастер выиграл. Жизни, достоинство и приличную обеспеченную жизнь для всех.

Плохой хозяин посмотрел бы, как топчется с ноги на ноги и смотрит жадными глазами, да и подходить бы не стал. Послал бы за учеником и все у него подробно вызнал. Тому десяток империалов, а этому шиш. Многие бы так и сделали. А мне нельзя. Не потому что щедрый. С кем я хорош, тот и ко мне отнесется положительно. А без причины обманывать – какое тут почтение. Мне не нужны всеобщая любовь и обожание – достаточно уважения. А для этого полезны наглядные примеры.

Одрик подождет, решил, скользнув взглядом по остальным присутствующим. Нет срочности. Он по-прежнему считает единственно верной жизнь воина в бою, а остальное – передышка. Отдавать пост командира личного полка не согласен даже за землю. Посадил управляющего в усадьбе и носа в свою деревню не кажет. Была бы срочность – заявился на берег. Своей привилегии обращаться напрямую и без доклада не упустит.

Хайме вынюхивает нечто ему одно понятное и с просьбами обращаться не стремится. Уже легче. Ледек и Джаха заехали попутно, им тоже ничего не горит. Вот Камай как раз рвется в бой. На соричан он давно имеет планы, мечтая воплотить свои детские идеи о справедливости. Что-то там отняли в незапамятные времена у его народа. Не вовремя принялись возмущаться, давая ему хороший предлог. Пора уже образумиться, а то именно поэтому и не пойдет наводить порядок. И сейчас проигнорирую. Франк все сделает лучше, без излишней жесткости, и уж точно не лишит меня налогоплательщиков.

– Пойдем в кабинет, – сказал Шарлотте, отметая остальных присутствующих.

Глава 2. Отношения с близкими

– Зачем ты притащила сюда это? – откровенно поморщился Блор, обнаружив висящую на стене картину.

Смотреть ежедневно на поле с неподвижными телами, за которые дерутся падальщики в свете восходящей луны, была не самая удачная идея.

– А что не так? – удивилась Шарлота. – Все честно показано. Неужели тебе больше нравятся те изображения во дворце? Это хоть нормальный вид имеет. А там тцари огромные, а людишки точно дохлые, да маленькие, не выше колена.

– Их уже нет, – пробурчал Блор. – Жанель так старательно обдирала, под собственные фрески…

– Но признай – это искусство!

– Ненормальное, как и она сама. Изображение должно быть красивым.

– Правдивым! Вещь подобного рода должна задевать чувства. И не так важно, уродлива она или прекрасна. Если ты не прошел мимо равнодушным, значит, мастер выполнил задачу – привлек зрителя.

– Вот нарисует тебя – поставлю прямо у входа, пусть смотрят. И не так важно, что там на лице проступит – хитрость, жадность или коварство.

– На, – бухая с сердцем на стол толстую пачку документов, провозгласила женщина, – все мои дела на службе твоей, господин.

А похоже, обиделась на намек, понял Блор. Ну что есть, то есть. Скрягой не назовешь, но ведь считает тщательно и свой интерес тщательно оберегает. Но ведь нормально за будущее и дочку беспокоиться. Это я, пожалуй, перегнул. Управление его поместьями требовало не одной четкости, не менее важна и жесткость с отчетностью. Достаточно часто участки расположены в дальних друг от друга местах, причем это было сделано в свое время сознательно, вклинивая их между племенами и даже собственными соратниками.

В данном поместье, как и практически в любом достаточно крупном, выполнялось множество работ помимо сельскохозяйственных. Помол муки, выпекание хлеба, варка пива, ловля рыбы, выращивание птицы, плотничьи, столярные работы, ткачество, прядение, изготовление веревок и канатов, седел и сбруи. Женщины главным образом пряли и ткали лен и шерсть, а также изготавливали и вышивали одежду и изделия из тканей.

Обычно в имении, каким бы маленьким оно ни было, были свои печники, пекари, мясники, пивовары, ткачи, сукновалы и красильщики, и в первую очередь необходимые на селе кузнецы, а также сапожники и швеи. Десятки и сотни человек скорее ремесленников, чем крестьян. А кроме того – овцы, свиньи, коровы и лошади, принадлежащие хозяину. Сотни голов. За ними тоже необходимо следить и ухаживать.

Все крупные траты и планы утверждались экономкой, причем случалось, ее прямо обвиняли в излишней жадности. Блор редко вмешивался в ее распоряжения и уж точно никогда без предварительного разговора. Всегда нужно выслушивать обе стороны и рассматривать их резоны, а не руководствоваться порывом и гневом. Это в него хорошо вдолбила жизнь. Не совершай ничего безвозвратного сразу. Отложи, взяв время на раздумье и обсуждение.

– Ага, – сказал он благодушно, – прямо сейчас начну вникать в каждую циферку и спрашивать: «А это что? А не переплатила ли?» И станешь мне горячо доказывать про поднявшиеся цены в связи с плохим урожаем, конъюнктурой, и еще десяток причин. А я примусь с умным видом кивать, делая вид, что в курсе повадок этого зверя – конъюнктуры – и даже знаю, чем он питается. Ты мне итоги покажи – достаточно.

– Ну нельзя же так относиться к важнейшей составляющей власти, – растерянно сказала Шарлотта.

Обычно он все ж себя так не вел и отчет выслушивал без раздражения. Не то чтобы действительно во всем разбирался, но некоторое представление со временем о хозяйстве получил. Личное имущество его не так уж и велико, как кажется. С другой стороны, он фактически мог контролировать все добро своих родственников, являясь их старшим, причем еще и по государственной линии. Ну вот здесь, в усадьбе, имелось 78 голов крупного рогатого скота на выпасе, табун из 110 коней и 15 верховых или тягловых лошадей, 238 овец, 94 барана и 52 козы.

Может, кому и кажется много, а раньше, до его появления, предыдущий владелец имел 600 коров и бычков, пасущихся на лугах, 100 быков, 800 коней в табунах, 80 лошадей под седло, 12 000 овец. За время осады Града почти все стрескали и сожгли. Ни одного уцелевшего дома в округе не обнаружилось. Но земля хорошая, и на месте старых пепелищ появилось новое хозяйство.

– Человек истинно фемского происхождения должен всегда дорожить своей честью, быть стойким на войне, великодушным в победе, – подпустив в голос толику иронии, провозгласил. – А главное, – подчеркивая всем знакомую цитату, поднял палец Блор, – ему не полагается любить свое имущество больше всего на свете. В основном меч, коня, и на последнем месте дети. Кстати, ты не можешь объяснить, почему в списке приоритетов жена не значится? Нет? А я могу – женщину надобно приводить не к согласию, а к повиновению.

– Ну а начну набивать карманы при таком отношении? – переходя в наступление, потребовала экономка. – Мало таких случаев?

– При желании и саму Империю можно пустить по ветру, – признал Блор. – Что, судя по всему, и происходит сегодня. Вместо наведения порядка начинают сокращать важнейшие государственные расходы, вроде заботы об окраинах, а напротив – увеличивать налоги. Хуже всего – разворовывают любые поступления в казну настолько успешно, что сколько ни положишь, долг только увеличивается. Но это происходит, когда под рукой нет Денеса. На этот счет не волнуйся. Он не упустит представившейся возможности утопить тебя. С превеликим удовольствием доложит, и достаточно скоро. Это где-то за несколько дней пути в деревне без названия у него еще слухачей нет, а в родовом поместье нашей семьи как бы не все на соседа посматривают.

– И ты так просто…

– А то сама не знаешь, – отмахнулся. – Он тебя ненавидит. Дай только повод.

– И что тогда будет? – настороженно спросила Шарлотта.

– И это знаешь. Я не требовал многого с самого начала. Я претендовал на верность. Не стану я тебя после всего убивать. Не хочу потом Анжи объяснять причины. Просто вылетишь отсюда до самого Кнаута. Три деревни в собственности в качестве компенсации за прошлое – не самый худший вариант. Не богатство, но мужа сможешь выбрать сама.

Сев на трон, Блор всерьез задумался о взаимоотношениях с леди Кнаут. По соглашению часть переселенцев она отдала ему во владение, выделив землю. Быть тцарем и при этом вассалом смотрелось не очень красиво с любой точки зрения – политической, юридической, материальной. Про доходы от Якора он слышал, но так и не увидел. Хорошенько подумав, переписал все кнаутское добро, включая дом и доходы от своих родичей-ремесленников, оставшихся по прежнему местожительству, на Шарлотту.

«Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено и возьмет ее себе в жены. А если уже имеется жена или другие причины (отец отказал), пусть заплатит столько серебра, сколько полагается на вено девицам», – гласил неписаный закон севера.

Замечательный вариант. Подходит по любым условиям. Другие причины – понятие растяжимое. Ей подарок за дочку, а ему свободные руки. Для Бривела это было первое поручение такого рода, хотя и далеко не последнее.

– Ты хороший человек, – сказала она, прикусывая губу в задумчивости.

– Я? Ну спасибо. Давненько мне такого не говорили.

– Кто постоянно ходит дорогой смерти – легко привыкает дарить ее другим по прихоти. Ты не переступил черты, превращаясь в жаждущего крови.

– Это намек на Денеса? Да, он недобр, безжалостен и любит мучить людей, если уж называть все своими именами. При этом не враль и не станет губить из личной выгоды. Одно другому не мешает. Ума не лишился, а способности к подсматриванию оказались куда как к месту. Он ищет врагов и удачно находит.

Дверь отворилась, и внутрь проскользнул Возмездие. Предупреждать о своем появлении рычанием или еще неким способом он не читал нужным. Повелитель и так его чувствовал вблизи, а на остальных он чхать хотел. Причем то, что они достаточно долго находились вдвоем без присмотра демона, – это признание Шарлотты в числе близких. Помимо детей, он мало кому позволял беседы с глазу на глаз. Практически всегда присутствовал, бессменно исполняя обязанности телохранителя. За все годы после взятия Града так и не последовало покушений, но он не человек и успокаиваться не собирался.

– Знаешь, – после паузы, возникшей от появления Возмездия, произнесла женщина, – один медвежонок постоянно менял логово. Запах был крайне неприятен. Встретив в лесу старого медведя, горько пожаловался на сложности. Тот выслушал и поразмышляв ответил: «Посмотри внимательно – от того, что ты постоянно меняешь логово, ничего не меняется. Запах, который тебе мешает, – от тебя самого».

– Здесь должна присутствовать мораль?

– Пока, – сказала Шарлотта с нажимом, – не выдумывает вин. Кто может уверенно предсказать, останется ли так в будущем, или он примется сводить счеты? Наступят на ногу – а в ответ на дыбу!

– Пока, – подчеркнуто повторил Блор, – не слышал от него наветов. А ты не рвалась украсть мое золото или еще чего хуже. А я пока не подозреваю всех подряд в заговоре и не скармливаю своему зверю.

– Есть кандидаты?

– Помолчи,  – беззлобно приказал Блор. В данном случае это определенно была шутка, и не стоит злиться.

– Любой поклеп я проверю, – сказал вслух. – Его, твой или от Одрика – не суть важно. Ничего на слово не принимаю. Кстати, не стоит рассчитывать на ответную возможность упрекнуть. Одно другому абсолютно не мешает. Обоих на правеж отправлю, но казнить без веской причины не стану. А вот если таковая обнаружится, просить и плакать будет поздно…

– Ну да, – слегка улыбнувшись, согласилась она. – «Всем подданным тцарства мово помнить надлежит: все прожекты зело исправны быть должны, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерба не чинить! А кто станет прожекты абы как ляпать – чина лишу и кнутом драть велю!»

– И скажи, я был не прав, диктуя такое? Я – фем, предпочитающий меч имуществу, а не полный идиот. Парочку выпороли, и сразу умников поубавилось. Исключительно по серьезному делу обращаются.

– Можно ведь наказывать и по-другому.

– А это мысль, – поднимаясь, сказал Блор. – За пререкания необходимо указать на место.

Двигался он со звериной пластичностью и скоростью. Шарлотта еще не успела сообразить, что происходит, как была схвачена и невольно вскрикнула, очутившись прямо на столе поверх крайне важных документов. Мужские руки знакомо прошлись по телу и полезли к бедрам.

– А до кровати мы никак не доберемся? – задыхаясь, спросила женщина.

– Это уже выйдет поощрение, а не наказание. Унизить до предела – вот моя цель. Прямо на рабочем месте, нахально и бесстыдно.

– Тогда хоть выгони его!

– Визи? – он настолько удивился, что остановился.

– Не могу я, когда он смотрит. Все время кажется, ухмыляется.

– Выйди, – приказал Блор. – За дверь.

Демон нехотя поднялся, прервав довольную мысленную усмешку. Ей совсем не казалось, так оно и было. Что-то она чувствовала и достаточно точно. А Анжи вообще эмоции ловила от Возмездия не напрягаясь. Разговора девочка не слышала, но общий настрой брала без сомнений. В младенчестве демон ее даже успокаивал, специально транслируя довольство. По наследству досталось умение или случайно совпало – Блор не интересовался. Может в будущем пригодиться, а пока все равно бессмысленно.

– Ты видишь, какой я хороший? – потребовал у Шарлотты. – Прислушиваюсь к словам женщины.

– А она выпила настой от беременности,  – доложил зверь уже от двери, поделившись соответствующим запахом. Отомстил за изгнание.

Не буду об этом спрашивать, решил Блор, приступая к действию. Несложно догадаться о причине и без того.

– Наша Империя, – сказал Хайме задумчиво, реагируя на очередной тост с не самым приличным упоминанием далеких чиновников, – очень странное образование.

Ужин сегодня как-то незаметно превратился в обсуждение ситуации. Будущее волновало всех. Если не считать Хайме, все свои, да и его особо не стеснялись. В политику не лез, занимаясь своими невразумительными шаманскими делами, но если нечто говорил – стоило обратить внимание.

Обычно в это время все уже отправлялись спать. Сегодня задержались, и не случайно. Блор хотел услышать подтверждение своему решению.

– Ваша, – достаточно внятно пробурчал вечно всем недовольный Джаха, – Империя.

– А вы тоже входите в нее, пусть и не явно, – спокойно ответил шаман. – Хорошо это или плохо, а общая структура государства рыхлая и мало напоминает державу с единым центром.

– И очень даже прекрасно, – скалясь прекрасными белыми зубами, сообщил Ледек. – Я не собираюсь умирать за чужое дело, по приказу, пришедшему из неведомой дали, по соображениям, мне не разъясненным.

– А помощь от нее федераты брать не прочь, – с насмешкой сказал Чипинг.

– Это дань, – ничуть не смущаясь, заявил Джаха. – Нам платят за спокойствие. Не мы! Нам!

Он как-то в подобные моменты забывал, что уже не числится в списках федератов, искренне продолжая считать себя одним из них.

– Ага, – согласился Чипинг, – и Блор тоже. Очень-очень боится нападения из Гезерди.

Упомянутый промолчал, глядя на блик от факела, отражающегося в чаше. В некотором смысле он только теперь начал понимать выражение «положение обязывает». Он совершенно не испытывал радости от замены глиняных мисок на серебряные. То есть они ему нравились внешне, все эти кубки, чашки, кувшины, блюда, тарелки и солонки с ложками, украшенные звериными мотивами, но вкус еды от этого совсем не изменился, а где-то в голове все еще сидело воспоминание о ночном горшке из серебра. У того предмета и этих чересчур много общего – страстное желание выставиться и продемонстрировать богатство. Он в этом совсем не нуждался. С другой стороны, если оно имеется, не использовать глупо. Красота должна не лежать в подвале, а быть видна людям.

Впрочем, сейчас его занимали другие мысли. Никто не может править достойно при отсутствии в сердце мечты об улучшении жизни для подвластных ему людей. Иначе в чем смысл власти? Создать нечто лучшее, чем застал, и подняться на ступеньку выше при перерождении. Пусть не для себя, а для преемников своих. Проблема в том, что его опять несло по течению. Обратить судьбу вспять даже богам не дано, но, похоже, они вновь приложили руку к происходящему. Впереди очередная война вместо нормальной жизни.

– Меня гораздо больше занимают гелонцы и их очередное переселение, – сказал вслух.

Для того и собирал своих полковников. Северные общины и племена последний год беспрерывно слали своих представителей, слезно умоляя оказать помощь против агрессии. Но хуже оказались сами гелонцы, направившие посольство с требованием пропустить их на юг. Мало того, они желали, чтобы Блор посетил лагерь захватчиков и выслушал их. Пойти навстречу столь высокомерным действиям значило поставить себя в униженное положение. Естественно, он ответил, что если он нуждаются в его присутствии, могут и сами прислать своих руководителей для встречи.

Со стороны гелонцев уже самая натуральная наглость. Зато замечательный козырь для обсуждения с федератами. Теперь они уже не посмеют делать вид, что очередное вторжение их не касается. Хотя назвать происходящее можно разве переселением. Островитяне явились несколькими волнами, у них элементарно не хватало судов, потому что везли с собой семьи, скот и практически все имущество.

Усиление холодов затрудняло сельское хозяйство и скотоводство на островах, лишая привычных условий и приводя в упадок поселения. Второй раз за последнее столетие север сковало льдом на восемь месяцев. Повторения не пережил бы никто, и начался исход.

Если раньше набеги совершали дружины в несколько сотен человек максимально и некие шансы для живущих на берегах моря все же имелись, сейчас первая же высадка дала пятнадцать тысяч человек, и остановить ее не смогли. Пришельцы не собирались на этом успокаиваться. Их подпирали все новые многочисленные группы, которых даже лучшие земли вновь обретенных территорий прокормить не могли.

По слухам, там сидело уже полтораста тысяч, люди все пребывали, и дорога у них одна – юг. А это и было тцарство, Каменный пояс и дальше, до самого моря.

– А что тут можно сделать, – показательно разводя руками, произнес Одрик. – Убьем всех и избавимся от вечной угрозы.

Комната взорвалась довольными криками.

– Ты правильно решил! – провозглашали со всех сторон.

– Этих вырезать, остальные сами от холода сдохнут!

– Пока они еще размножатся!

– Веди нас!

Разговоры вкупе с многочисленными беженцами расползались достаточно скоро. Так, к примеру, данное поместье заселялось такими. Люди соглашались на что угодно, потеряв все помимо жизней. Да и не один Блор брал к себе. Все прекрасно понимали, чем закончится проход огромной орды по едва оправившимся землям. Даже если сумеют удержаться и до прямых столкновений не дойдет, выжрут все в округе – и тогда голод коснется уже их самих.

– Федераты тоже придут, – как о само собой разумеющемся, провозгласил для общего сведения Блор.

Совсем не просто было подтолкнуть вместо стандартной защиты перевалов выделить достаточно весомый отряд. Навару с гелонцев будет немного, а шансов погибнуть куча. Пришлось прямо давить, угрожая перестать оказывать помощь золотом для покупки продовольствия. Ту самую, названную Джахой данью. В каком-то смысле так и было. Он покупал федератов. Их согласие на многое, вроде торговых связей с лежащими за Каменным поясом провинциями, закрывать глаза и их воинскую силу.

– По этому поводу не выпить грех! – провозгласил Чипинг, и вновь загремели тосты и речи. Расходиться полковники и новоиспеченные владетельные лорды не собирались.

– Так что ты хотел сказать про Империю? – спросил Блор у шамана негромко.

В данный момент до них никакого дела никому не было, можно поднять кубок, слегка отхлебнуть и продолжить беседу.

– Когда пришел Воин-Стив, первоначальное государство принялось бурно развиваться. Один за другим подчинялись ему соседние города, области, целые государства. Вместе с тем Карунас захватывал не только новые земли, не только новые доходы, но и… многочисленную прежнюю аристократию, переходящую под власть династии. Понятно, где она не сопротивлялась и не вырезалась. Элита Империи, тем не менее, не собиралась уступать место ни высоким родам из дальних мест, ни даже большую часть фемства из центра страны. Старые семейства не отдавали насиженного места за редким исключением, а число потомков росло.

– Ну не вполне так, – неожиданно вмешался Эрдем. – Кое-кто сумел достичь высокого положения. Кроме всего прочего, чтобы отрезать от дома опасных, выгоднее держать их при себе. Герцоги – это старая аристократия. Бывшие государи отдельных держав до объединения в единую Империю.

– Ну да, и их всегда воспринимали на манер чужаков, высоко поднявшихся не по заслугам. Недаром в столице расцвело местничество.

Эрдем заметно скривился. Будучи бароном из провинции, он замечательно представлял систему. И за Блором пошел не только из простого желания помахать мечом. Не менее важен был и потолок, пробить который у него не вышло бы никогда. Пыжиться и прыгать времени сколько угодно. Встать вровень с некоторыми, ничего в жизни не сумевшими совершить, не удастся.

Из небогатого и неродовитого фемства набирали полки и гарнизоны, им давали должности рядовых бойцов, десятников. И очень редко самых заслуженных из них возвышали до положения облеченного серьезной властью. Наместничество не для них. Ключевые военные и административные посты распределяются по происхождению. Самые высокие должности в первую очередь получают знатнейшие люди государства, а также те, чьи предки занимали высшие должности. Лишь предоставив возможность кормления аристократу, очередь доходит и до менее знатных. Действительные заслуги и деловые способности учитываются в данной системе минимально. Всегда сначала идут дети, внуки и правнуки с давних пор имеющих привилегии.

– Отсюда и проблемы, – меланхолично продолжил Хайме, не замечая окружающего веселья. Полковники уже все хорошо выпили и перестали сдерживаться. Вечерний пир мягко перетек во всеобщую попойку. – Между разными группами, входящими в руководящий слой, – старая аристократия, новая, герцоги с приближенными, поднявшиеся, – он усмехнулся, – пару столетий назад «второстепенная» ветвь или вообще служивые – абсолютно все жадно и недобро следят друг за другом. Не слишком ли много забрали себе соперники власти, возможностей, льгот? Не слишком ли высоко они забрались?

– Но это же всегда, – удивился Блор. – Даже в семье соперничают за влияние и место.

– Вот! В этом все и дело! Умеешь навести порядок в семье и быть справедливым – сможешь управлять и государством. Ведь что оно есть, как не огромная семья? И надо быть справедливым. Один закон для всех! Лучший получает продвижение! Сумевший отличиться – награду!

А, понял Блор, это вариации все той же песни. Не хватает еще исполнения про выборность. Один человек – один голос. Хуже взяточничества, наверное, и на юге нет. Каждый выборный норовит набить карманы, пока на должности. Нет, слова сии правильны и на начальном этапе использовались неоднократно. Не зря выслушивал шамана. Бывшим зависимым крепостным али рабам – как маслом по сердцу.

Только полного равенства никогда не будет. Пока один воюет, а другой пашет, разница в положении не исчезнет. А закон – да. Надо принимать положения, не позволяющие пристрастного исполнения. Лучше подчиняться единому для всех правилу, чем зависеть от чьего-то своеволия. Легче сказать, чем сделать. Второй год юристы, собранные специально, пытаются создать свод правил.

– Красиво говорит, – прошептал Эрдем сквозь зубы. – Кто привык ставить честь рода превыше всего остального, не скоро поймет, почему он не имеет права отвечать ударом на удар.

– Власть всегда стоит на крови, – так же тихо ответил Одрик. – Не те правят, так эти.

– Мы, – и они понимающе улыбнулись друг другу.

Соперничество никуда не исчезло, зато оценить противника вполне способны. Можно ведь и неприятного соседа уважать, коли показал себя не трусом и не глупцом.

Единый закон – без силы вещь никчемная. А сила в руках у контролирующих армию. И местничество плохо для них в Империи, а не в тцарстве. Здесь как раз они и являются аристократией.

– Продолжайте, – поднимаясь, сказал Блор на обращенные к нему взгляды. – Я к детям зайду перед сном.

И ничуть не удивился еле слышному за спиной: «Он их еще за собой в поход потащит».

Хорошо это или плохо, но при любой возможности он проводил время с Анжи и остальной компанией. Он так и не забыл недостатка родительской ласки и внимания. Насколько возможно, стремился отдать своим и чужим. Кто его знает, как повернется в будущем.

Это только здесь их двое. На самом деле Граи энергично размножались. Для рода это замечательно, хотя куда пристроить четырех детей от разных девок, включая собственного незаконного сына, от соричанки, он положительно не представлял. Пришлось женить Кери и Ишима, чтобы не гуляли, пользуясь именем. Заодно и связи с племенами укрепил.

А вот Джил уперся. Подавай ему Саманту, дочь Салента, и все. Не надо было отпускать его к федератам подписывать договора. Бывшая девчонка, спасенная в Унице от собственных вояк, подросла и расцвела, несвоевременно попавшись Джилу на пути. Объяснения, что есть партия и получше, он пропустил мимо ушей.

Иногда парень становился абсолютно невыносим и жутко упрям. И по шее до сих пор не получил исключительно по одной причине – он напоминал Блору его самого. Четко знал, чего хочет, был недурственным фехтовальщиком, но еще и прилично соображал, не зацикливаясь на героических подвигах. На самом деле лучший из его братьев во всех отношениях. Рей не в счет, как раз норовит податься в полководцы, а Денес излишне подозрителен. Хорош на своем месте, и не более.

– А вам чего? – спросил Блор устало, обнаружив Одрика с бароном Сильвеном, в трогательном согласии последовавших за ним.

– Позволительно ли узнать – взаправду ли поступило столь оригинальное предложение, или чушь несут слуги? – очень вежливо спросил Эрдем.

И ведь не сбился на такой длинной фразе, удивился Блор.

– А это точно ваше дело? – надменно спросил вслух.

– Женитьба на сестре герцога Чапара? – удивился Одрик. – Подданным очень не все равно. Это путь к признанию или уничтожению.

Именно так, подумал Блор. Император явно надеялся избавиться при моей помощи от герцога Нгоби, последнего в роду по мужской линии, а вышел облом. Недаром на меня взъелся, вопреки всем и всяческим попыткам наладить отношения, даже заплатив серьезную сумму.

И попытки давления на самого Чапара явно укладываются в общий метод. Финансовые проверки, конфискации земель, лишение союзников, отданных под суд. Честное слово, проще уж просто прикончить. Видимо, не выходит. В Карунас не едет, сказавшись больным, даже про честь временно забыл. Но данное предложение выходит за все границы. Я много ниже по уровню, пусть фактически не беднее и сильнее. Отдать сестру за меня – дорогого стоит. После этого мы уходим в глухую оппозицию к Империи вообще. Мне терять нечего, а ему? Видать, вконец прижал его император: на неравный брак согласен.

Вопрос в том, выгодно ли мне это родство. Тысячи отдали бы за него что угодно. Минимальный шанс лучше полного отсутствия. А я? В любом случае пришла пора жениться, и лучшей партии все равно, сколько ни ищи, не обнаружить. Худший из покойников – это холостяк, не оставивший детей. Земли разорвут, соратники передерутся. Пришла пора задуматься о будущем.

– Позволю заметить, – включился бывший барон велеречиво, – имею серьезный опыт в подобных делах. Детей женил, – сказал почти нормальным тоном.

И стремился при этом не прогадать, закончил мысленно Блор фразу. Почему бы и не доверить ответственное дело. Пусть еще один человек внимательно изучит условия. Интересно, выявит ли еще какие ловушки, помимо найденных мной и Шарлоттой? Конечно, юрист был бы лучше, но мне на данный момент не нужны дополнительные разговоры. И так слух пошел, даром что не делился подробностями. Кто, интересно, проговорился? Не я и не моя экономка. Кто-то из посольства, скорее всего.

– Если хоть одно слово раньше времени просочится… – сказал с нажимом. – Я пока не уверен в ответе и подводить герцога в любом случае не собираюсь.

– Я прослежу за ним, – показав на стоящего рядом Эрдема, обрадованно пообещал Одрик, получив в ответ ушат отборной ругани.

– У меня нет здоровья сейчас выслушивать пререкания и дурацкие шутки. Ступайте к Шарлотте, скажите – я разрешил ознакомиться с предложением.

Это было доверие, и они об этом знали. Вылезет наружу – и последствия будут непредсказуемы. Пройдет удачно – последует награда. Провалится – обратное столь же легко состоится. Они это знали и недаром двинули вместе. Уступить не хотел ни один. В этот миг они обошли на повороте гонку выскочив вперед остальных близких. За это стоило и потрудиться.

– Благодарю, господин, – одновременно произнесли оба и недовольно переглянулись.

Людям ртов не зашьешь, и слухи поползти должны были неминуемо. Другое дело конкретные условия. Изабеллу, второго ребенка в семье, из политических соображений старались выдать замуж уже не в первый раз. Хорошо если не в пятый. Каждый раз решительно вмешивался столичный двор, принимаясь с дружеской улыбкой вставлять палки в колеса. Дело достаточно быстро прекращалось за отказом жениха. Императору явно не требовался усилившийся за счет родственных связей Чапар.

Сейчас это идет в плюс. Либо даст Блору отступного, не в денежном, понятно, виде, а признав за ним права и фактически подняв на несколько ступенек, либо вынужденно закроет глаза на происходящее. Руки у столицы коротки дотянуться до Града. В любом другом случае придется поддержать силой герцога. Поэтому надо срочно решать вопрос с гелонцами. Дать войска Чапару придется – это прямо оговаривается в брачном договоре.

На этом фоне как-то не особо важен размер приданого, невозможность мужу пользоваться землями жены и сохранение их за нею в случае развода. Ссуда (фактически подарок) шурину в шестьдесят тысяч больших империалов тоже оговаривалась. Всего две тысячи приданого, пять дохода с ее владений без права удержать себе в карман – ив двенадцать раз больше отдать сразу. Неплохой поворот. Для герцогини. А вот лично ему якобы в подарок большой кусок земли, дающий право на звание лорда. Спасибо, не надо. Идти в вассалы к собственному шурину и получать из его рук пожалования он не собирался.

Гораздо интереснее вытекающее из брачного договора и сопутствующих переговоров, которые непременно надо оформить официальными грамотами, объединение тцарства и герцогства под властью их с Изабеллой потомства. Естественно, это предполагает и совместные действия в ближайшем будущем, но, получив серьезную опору с той стороны Каменного пояса, он может направить усилия на юг практически на законных основаниях.

Эта игра не менее азартна любой другой. Ставки огромны, и надо внимательно подсчитывать не одни выложенные на стол, а еще и спрятанные в руках и даже в рукаве. Недаром он попросил от купчихи в качестве аванса информацию о происходящем вне его возможностей. Знать заранее о шагах императора – стоит многого.

Можно за это и пустить ее торговать на свои земли. Конечно, он достаточно много потеряет на пошлинах, однако это произойдет потом. А прямо сегодня он нуждается в умелых слухачах и отработанной системе шпионажа в Карунасе. Любой купец обязан держать уши открытыми в надежде поймать рыбу в мутной воде. Их не надо этому учить.

В принципе Блор мог себе позволить подобного рода и размера презент для лучших взаимоотношений. Нельзя не догадываться, зачем он требовался герцогу: на плату наемникам и фемам на случай большой драки. А это более чем вероятно, если император не уступит лично Блору и не признает его тцарства.

В данном отношении он был спокоен. Помимо добавления соответствующей статьи в соглашение, достаточно долго общался с братом Изабеллы. В личном плане тот не особо привередлив. Воспитание или характер – это все равно. Дворца на манер столичного строить не намерен. На девиц тоже не выбросит. Не то чтобы совсем не гулял, но в другую сторону.

Дружба среди фемов встречается достаточно часто, взять хоть Одрика с Франком, но заподозрить их в плотских отношениях никому в голову не приходило. А герцог резвился вовсю, ничуть не скрываясь. Это было хорошо – детей от него не ожидалось, и ребенок от Изабеллы неминуемо станет наследником. Можно даже прямо оговорить это в соглашении, только обдумать, как правильнее – первый сын или второй. Его землям тоже понадобится властитель.

Вот и выходит – радоваться надо забавам герцога. Это прекрасно. И в то же время плохо. Возле него постоянно болтались фавориты. Счастье еще, что на них особо не тратился. Скорее всего, по простой причине – долго не задерживались. Нгоби Чапар любвеобилен и при том дураком не являлся. Власти таким людям особой не давал.

Но это сейчас. А предсказать будущее и боги не всегда могут. Как-то надо предусмотреть охрану интересов будущих детей. Прямо прописать механизм наследования, перекрыв возможность усыновления. Если уж умудрится сделать какой девице, ничего не поделаешь, но это в очередном пункте зафиксировать обязательно. Даже если за это придется заплатить вдвойне. Тцарь может себе позволить, но исключительно на равных. Он не ниже!

Глава 3. Будущее создаем сегодня

– Иногда у меня ощущение, что это не мой дворец, а проходной двор, – хмуро сказал Блор при виде стоящего у входа. – Вернее, не так. Все кому не лень считают совершенно нормальным приехать без приглашения, завалиться внутрь с грязными ногами и жить за мой счет.

Дочь Смерти продолжала смотреть в некую лишь ей видимую даль, в упор не замечая его. Зато русый красавец дружелюбно улыбнулся.

– Съел что-то кислое, государь? Попей водички.

Возмездие негромко рыкнул.

– Но-но, – погрозил ему Торкель пальцем, – я же не ругаюсь, а проявляю искреннюю заботу.

Телохранитель высшей Жрицы откровенно забавлялся. Проявлять гнев и ставить на место в высшей степени бессмысленно. Сам это крыло выделил под гостей. Другое дело – не рассчитывал на подобное количество и уж точно на приезжающих без приглашения Дочерей Смерти. Когда они у тебя на службе, и отношение иное. Только сейчас он крайне не расположен осуществлять поклоны в их сторону.

Религиозная терпимость местного населения в достаточной степени сомнительна. С одной стороны, у каждого племени свой покровитель, с другой – на приходящих с севера смотрят с большим подозрением. На их богов тоже. Ломать сложившиеся устои и отодвигать повсеместно существующий в качестве основного культ Солнца Блор не собирался даже ради Воина.

Хватало и без того проблем, чтобы создавать себе новые, реформируя табель о рангах среди высших существ. Есть вещи, которых он делать просто не осмеливался. Каждый поклоняется кому хочет, и становиться явно на определенную сторону он не собирался.

Блор, не вступая в перепалку, двинулся прямо на него, и Торкель, по-прежнему с ехидной улыбочкой, не особо торопясь убрался с дороги. Кто бы вышел победителем в бою, для Блора тайны не составляло. Хотя проверять это на практике он не собирался. Сам старший телохранитель без причины не нападет, а угрожать жрице он не собирался. Не возмущаться же на самом деле ее приездом без уведомления. Себе дороже. Слегка выплеснул раздражение, и не больше.

Нисколько не удивившись, обнаружив Жанель за работой, остановился и внимательно присмотрелся. Что у нее в голове находится, так и не уяснил, но началось все вполне ожидаемо. Заявилась в один прекрасный день и предъявила права на расписывание внутренних помещений дворца. Время шло, она все трудилась, и похоже, конца этому в ближайшее время не ожидалось. Площадь стен и потолка огромна, художница пока создала очень малую часть. Останавливаться она не собиралась, и Блор про себя называл это созданием Мира.

Именно так – с большой буквы. Наряду с мифологическими сюжетами присутствовали и реалистические картины. А уж всевозможных портретов – непредставимое количество. Ей ничего не стоило взять за образец реального человека и изобразить в виде бога, духа или давно умершей личности. Некоторые откровенно бесились с появления в сюжетах классического приношения в жертву собственного сына первым императором. Уж очень история и сам персонаж неоднозначны.

Зато Райан, обнаружив себя в виде Хозяина Стад, долго изучал фреску и заговорщицки согласился, что не самый худший вариант. В его нынешней работе главного управляющего тцарства присутствует очень много общего с аватарой бога. Тот не только скотом, но и урожаем занимался, создавая новые полезные сорта растений и плодов.

Блор об этом услышал в первый раз, с умным видом покивал и специально проверил – так и оказалось. Об этой стороне его деятельности мало кто знал, повсеместно обращались к владельцу домашних животных, а он и растениями занимался. Почему почитается в основном пастухами – неизвестно. Люди иногда странно себя ведут, не замечая очевидных вещей.

Жанель умудрялась заглядывать в самую душу и не просто так вставляла в свои картины конкретные лица. Иногда долго бродила, разыскивая единственно верное, случалось, забрасывала сюжет, не обнаружив подходящего, но если уж писала – всегда в точку. Убийца и злодей из прошлых веков действительно таковым и оказался, стоило попросить Денеса присмотреться к человеку, послужившему моделью.

До верного помощника так и не дошло, почему Блор показал конкретно на определенного старосту в деревне, тем более что никогда того не видел. Денес всерьез проникся, уверившись еще больше в некоем божественном прикосновении к старшему брату и его уверенном попадании в цель.

На самом деле он или она, а Блор так и не смог уверенно определить бога, ни про одного таких вещей не говорили и легенд не рассказывали, коснулся отнюдь не его, а художницы. Попытки расспросить заводили в тупик. Жанель искренне не понимала, чего он добивается. Она так видела, а почему – объяснить не могла.

В конце концов плюнул, перестав задавать вопросы, и просто внимательно смотрел на очередную фреску. Хуже всего – давно ждал собственного появления. Раздражался, не понимая, чего ждать, и все же хотел увидеть. Интересно ведь, в каком виде это произойдет.

– Художник обязан знать мастерство во всех его видах, – наставительно говорила женщина, уверенно работая мастерком каменщика, перетирая нечто в лотке, – правильное нанесение штукатурки на стену позволяет быстро закончить. Если неправильно рассчитать сроки, краски на подсохшую лягут неправильно, и завтра придется все сбивать, потому что цвета отличаются. Сколько ни переписывай, разница всегда заметна. Идеально повторить краски, влажность и многое другое никому не удастся.

– И зачем это требуется знать знатному фему? – поинтересовался Блор, рассматривая эскизы. Он уже твердо знал – сначала идея, затем сюжет переносится на картон, увеличиваются до правильного размера детали и изготовляется макет фрески. Обычно подмастерья разбивают изображение на квадраты и копируют с изменением длины. То есть он видит пока общие наброски.

– Это мой сын! – гневно сказала Жанель.

– Правда? А я думал, мой младший брат, – удивился Блор. – Что-то такое помнится смутно. Юристы, отсутствие угрозы с его стороны для Кнаута и прочая белиберда. Или я перепутал, и это вовсе не Гейл, мой родственник и подопечный?

Мальчишка, без особой охоты ковыряющийся пестиком в ступке, моментально их забросил и уцепился за его штанину.

– Кататься, – потребовал он.

– Ты же видишь, я разговариваю.

– На нем, – пухлый пальчик показал на Возмездие.

– Догонишь – прокатишься.

– Я вам не лошадь!  – возмутился демон, торопливо отступая перед целеустремленно направляющимся к нему ребенком.

– И за хвост подергай, – посоветовал Блор.

– Пусть догонит сначала.

Мальчик проявил заметную сноровку, пытаясь отрезать зверя от двери. В эти игры он уже играл и прекрасно знал порядок действий. Загнать в угол, с воплем коснуться – и тогда можно залезть сверху. Правда, в одиночку такое не выходило, обычно требовалась целая охотничья команда, иначе поймать крайне тяжело. Возмездие бегал много быстрее малышей и мелькал под самым носом, не позволяя приблизиться.

Зато гонять огромного зверя много интереснее, чем сидеть и выслушивать всякую ерунду. И падения на этом пути не столь уж важны, – вставая и отряхиваясь, опять потянулся вперед. Вряд ли ему приходилось выслушивать лекции от демона или еще кого считающего себя умным о наличии в мире всего двух типов существ – хищников и жертв, но без сомнений во вторую не попадет. Охотники жертвами не бывают.

– Ты издеваешься! – возмутилась Жанель.

– Нет, – рассеянно отказался Блор: кажется, дождался. Правда, не про мифическое прошлое и пока общие контуры вместо лица, но меч точно мой. Злюку не спутаешь. – Я вполне серьезен. Боюсь, и так излишне много позволяю вам проводить времени вместе. Чему полезному его научит мать?

– Еще скажи – такая, как я! – задохнувшись от негодования, вскричала Жанель.

– Нет, – пробурчал он, пропуская мимо ушей возмущение, – это неправильно. Ладно еще наличие стола, но почему мы все сидим с одной стороны? Никто не повернулся спиной к зрителю. Это… неестественно.

– Перспектива, – ответила она мгновенно.

– Ну, это неприлично, – почти жалобно сказал Блор, – это же, судя по рожам и обстановке, окончательное подписание соглашения о включении в войско трех племен на общих основаниях посадских. Не так это было! Не пи ли, празднуя, а ругались до последнего момента.

– И могли еще долго, не шуми под окнами толпа народу, тобой же через Тадера настропаленная.

Она всплеснула руками, чуть не зацепив измазанным белым пестиком по носу.

– Удивительные претензии! Это кто же такой умный требовал для лучшей продажи приукрашивать действительность?

– А я еще и купить это обязан? – ужаснулся Блор почти всерьез.

Давно уже при написании фресок и картин Жанель пользовалась его деньгами. Точнее, он дал указание выдавать все необходимое без промедления за свой счет. Хочет скорлупу от орехов, известку или куриные яйца – вручить, не требуя подробного отчета. Попросит золота – тоже не жаться. Не вполне широким жестом. Ей поручалось учить подмастерье, не менее двух одновременно, но разрешалось выбирать себе учеников самостоятельно.

В каком-то смысле сделанное ею было не менее важно всего остального. Более того, оно давало своего рода бессмертие, на что постоянно и указывало очередному недовольному своим изображением. Этот довод многие понимали, особенно усвоив, что не они одни такие. Если его дворец не сожгут очередные захватчики, фрески останутся на столетия.

И художественная школа тоже. При всей ее не слишком могучей внешности и далеко не бесконечной силе Жанель обладала жуткой работоспособностью и успевала рисовать, попутно гоняя полдюжины учеников. Что именно тцарь Блор предоставил ей, она прекрасно поняла. Будущую славу первой женщины-художника, переступившей омертвелые каноны.

В классической живописи пропорции человеческого тела сознательно нарушались. Фигуры тоньше, пальцы на руках и ногах удлинены, а тело практически целиком прячется под одеждой. Взгляд персонажа строгий и отрешенный, нередко направленный неизвестно куда. Даже позы стандартны.

На ее изображениях люди не смотрелись безучастными статистами. Они подобно богам проявляли чувства – гнев, зависть, страх, любовь, жадность, разочарование, унижение. Он не стояли, а жили. Когда она закончит, а произойдет это явно не скоро, дворец превратится в натуральное чудо света. Можно гордиться и забыть на время постоянно мешающих мальчишек со строительными материалами и вечные перестановки в помещениях.

– В любом застолье, – произнес Блор и так ясное, – существует строгая иерархия. Кто где сидит, и почетное место находится не здесь, – он показал, – а во главе стола. И абсолютно точно не мне там сидеть пристало в Гезерди. А вообще дальняя кромка стола больше передней.

– У тебя хороший взгляд. Точный. Правила прямой перспективы требуют, чтобы рисунок имел только одну точку зрения-внимания, совпадающую с точкой схода на горизонте изображенных на картине линий, перпендикулярных плоскости картины. И лучше всего, чтоб эта точка была в правом глазу главного героя…

– А? – озадачился Блор.

– Все равно поймаю! – раздался азартный крик, и мимо пронесся очень довольный Возмездие. Ему догонялки нравились не меньше ребенка. В такие моменты гораздо заметнее становилась его вечно щенячья сущность. Он так и не повзрослел, не давая себе труда задуматься дальше обычных действий, а будущего для демона просто не существовало. Есть нынешний миг, и не больше того.

– Рисунок получает большую глубину, – вздохнув, сказала она, проводив взглядом пронесшегося мимо мальчишку, не пытаясь его остановить: все равно бесполезно. – Обязательно и очень важно учитывать точку, с которой мы смотрим на происходящее, что мы видим с этой точки, под каким углом мы видим предметы на рисунке. Более близкие всегда кажутся крупнее удаленных, пусть на самом деле все наоборот.

– Ага, – согласился Блор, смутно догадываясь о некоем озвученном для него законе мастерства художника. На этот раз прозвучало много внятнее и разборчивее, чем линия горизонта в правом глазу. – И какая связь с безусловно выдуманной обстановкой собрания? При том, что уж кто-кто, а ты там побывала неоднократно и внутренность помещения занимаемой нами виллы изучила самым замечательным образом.

– Иногда именно жизнь и требует улучшить реальное событие. Легенда должна быть красивой.

– А я что всегда говорил?!

– Иногда, – тоном умудренной старухи подчеркнула она. – В особых случаях. Похоже, до тебя так и не дошел общий замысел моего труда.

– Только не говори о моем прославлении!

– Скорее – истории.

– Ты меня пугаешь. Эдак недолго и до откровенного вранья: с раннего детства на небе появились знаки, и двухголовый вепрь принялся вещать о великом будущем младенца Грая на чистом имперском диалекте со столичным аканьем.

– Очень жаль, – склонив голову набок и глядя на Блора взглядом совы, обнаружившей мышь, произнесла Жанель, – что упорно не хочешь поделиться происходящим до появления в Ранткуре у Жаклин.

– Э?

– Я опросила кого смогла о подробностях прошлого, но…

– Кстати, насчет этого, – резко сказал Блор, прерывая ее, – я не стал лезть с вопросами и выполнил просьбу без всяких условий. – Он посмотрел в угол, где Возмездие наконец, поддавшись, позволил себя ухватить за хвост и осторожно волок мальчишку за собой. – Почему он не пришел ко мне, а буквально прятался?

И ведь не догадался бы никогда, если бы не попалась на глаза лежащая на столе у Жаклин «Книга удивительного народа». Не волновали Блора ее мужики, и не собирался он лезть в ее жизнь, но в тот момент всерьез поразился. Быть рядом и даже не попытаться встретиться. Может, реально не в себе? А может, и не человек вовсе.

– Мне, знаешь ли, обидно. Немногих я могу назвать своими друзьями. Фактически их нет. Даже с Жоайе не могу позволить себе забыть о… – он запнулся.

– Разнице в положении.

– Да, – подумав, подтвердил Блор. – Дружить можно с равным. И с тем, кто от тебя ничего не добивается. Ни прямо, ни косвенно. В последнее время таких нет совсем, – он криво усмехнулся.

– К этому придется привыкнуть, – кивнула женщина. – Хорошо, у тебя есть Визи. Все-таки не один.

– А давай вернемся к моему вопросу?

– Разве я могу отвечать за Дока? – без особой охоты пробормотала Жанель.

– Я достаточно уважаю тебя и твой ум, чтобы выслушать соображения. Ну не могли вы, встречаясь, – он опять невольно перевел взгляд на мальчишку и удержал себя от усмешки, – при достаточно близких отношениях, вообще не говорить. Тем более обо мне.

– У тебя развивается мания величия.

Блор демонстративно пожал плечами и постучал пальцами по лежащим на столе рисункам. Он-то себя пока не записывал в легендарные герои, а вот она явно к этому шла. И сознательно. Раньше он подобных поползновений не наблюдал. А здесь пахло Доком, его влиянием. Понять бы еще зачем и с какой целью. Рано или поздно беседа должна была состояться. Он долго колебался и ждал, сам не зная чего. Прихода старого знакомого или ее слов. Не дождался. Значит, придется самому.

– Это его термин, – сказал негромко. – Я даже не понял, в первый раз услышав. В храмах лечат душу, а не мозги. Если вообще пытаются. Душевнобольных почти всегда, – он повел рукой по горлу, – чтобы еще один разломанный не вылупился. Хотя вслух говорят другое. Об общей пользе и лишнем рте. Проговорилась сразу.

– Сложно все же скрывать такие вещи, – принимаясь опять помешивать раствор, произнесла Жанель. Вряд ли с целью. Скорее, просто машинально заняла руки, не задумываясь зачем. – Множество глаз вокруг, и не суть важно, кому доносят: Шарлотте, Денесу или еще кому. Уж больно удивительное происходило.

– Вот только и дела мне тогда было, что проверять, с каким мужиком живет тетка леди Кнаута. Хвала всем богам, мне не родственница и сама сняла ответственность за свою безопасность, отправившись за Каменный пояс с армией.

– Неужели не интересовался? – со знакомой насмешкой спросила.

– Я был несколько занят военными действиями, – ответил Блор язвительно. – Ну когда живот стал заметен, не без этого – доложили. Но я не представлял, кто папаша.

– И кто? – невинно спросила женщина.

– Я не знаю, – после долгой паузы ответил он, – в тех горах его считали чуть ли не новым воплощением бога. Только дошло это до меня с огромным запозданием и задним числом. И вспоминая былое, я не могу весело рассмеяться и отбросить от себя подозрения, что доля истины в этом есть.

– Совсем не так важно, что сам человек думает о себе, много существенней – каким его видят находящиеся вокруг.

– В смысле?

– Пока ты не подозревал о неких странностях, – нормально общался и считал другом. С кем может находиться в дружественных отношениях воплощение высшей сущности?!

– Только не надо об этом, – выставляя перед собой ладони, вскричал Блор. – Я был молод, глуп и наивен.

– Ты можешь считать себя по-прежнему парнем из глухой деревни, но окружающие наблюдают нечто гораздо более значительное.

– Удачливого завоевателя.

Она посмотрела, знакомо склонив голову и подняв бровь.

– А как назвать любовницу бога и его сына, – с иронией спросил Блор, – божонком?

– Да нормальный мальчишка, – с гордостью сказала Жанель, посмотрев на сына. – Крепкий, умный и без малейших странностей. Заметь – здесь кроме тебя никто ничего удивительного не заметил. Ну лекарь, ну с заскоком, на хромую старую бабу нацелился – и что? Я с деньгами, а он без. Все понятно без долгих объяснений.

Допустим, золота у нее не имелось, за исключением сущей мелочи. Жаклин высылала, однако не сказать, что сильно баловала тетку. На житье более чем достаточно, а на ее художества – нет. Удовольствие откровенно много стоящее.

С самого начала в числе моих домочадцев числится, и все принимают это как должное. Тоже вот сразу наводит на мысли о юродстве. Не девочка малая и не глупая, а принимала, будто так принято. Да и ладно. Талант ей дан свыше, и от меня не убудет.

– Но ты нечто учуяла? Или он сам поделился? Ведь не удивляешься моим… высказываниям.

– Когда я была совсем девочкой, – сказала женщина после очень длинной паузы, Блор даже собрался ее потревожить и напомнить о себе, – мне предсказали очень странную вещь – если пойду за демоном через Каменный пояс, встречусь со своей судьбой. Никакое предсказание не станет истинным, если не выполнить определенных условий.

Это уж точно, подумал Блор, вспоминая свои и как изменили жизнь его действия. Постой, постой, за демоном? Еще одна. Здесь о Возмездии многие шепчутся, но она, выходит, еще в Кнауте все знала.

– Я пошла, – поднимая голову и глядя ему в глаза, сказала Жанель с вызовом. – И если бы Жаклин уперлась и отказалась отпустить, отправилась бы без разрешения. Уж нашла бы возможность.

Очень может быть. Эта смогла бы. С нормальной есть шанс договориться – эта поступит как ей угодно. А я бы повел себя иначе, получив четкий намек? Наверное, нет. Тоже отправился бы искать судьбу.

– Потому что я хотела! – она почти прогремела. – Я мечтала, – голос упал, – сама не понимая о чем. Не жить тихо и бессмысленно до смерти через десяток лет. Я пошла бы снова, независимо от случившегося!

Блор промолчал: не ко времени перебивать. Просто отмахнулся, когда оба играющих обернулись на повышенные голоса.

– И когда появился Док, я так и поняла – вот она, моя судьба. Где еще я могла встретить столь странного типа? Замечательный знаток своего дела, не лезущий к владыкам и не расположенный к поискам подходящей невесты. Ну и говорить умел красиво, – она отчетливо порозовела. – А прошло время, схлынул начальный угар, опять заработали заново мозги – и сообразила: ребенок – счастье, и я за него буду вечно благодарна, но со мной не останется. А вот мои картины сохранятся не просто очень долго, стиль распространится еще и в учениках. Это судьба!

– Она не то, что нам кажется, – пробормотал Блор. – И не то, на что надеемся.

– Я не особо верила, что Док останется.

– Так зачем он приходил?

– Может, действительно хотел помочь чем-то, да тцарь не особо нуждается в советах – сам решает, драться или нет.

– У меня нет выбора. Или мы уничтожим гелонцев, или они уничтожат все построенное за эти годы.

– Док однажды сказал: «Блор способен совершить что угодно, потому что ему забыли сообщить о невозможности».

Ну да, подумал тот. Прямо отчеканить и отлить из бронзы табличку. В личном кабинете над головой повесить. Если бы я это делал сам. За меня станут умирать другие. Может, они вовсе не собираются идти до конца и разбегутся при первой угрозе.

– Выбор есть всегда. Не обязательно нарываться на сражение – люди называют это благоразумием.

Она не понимает, подумал Блор. Все же женщина не воин. Я получил прекрасный предлог для вмешательства в происходящее. Более удачного и придумать нельзя, когда все дружно просят моих действий. Именно расчет и здравый смысл толкают меня на очередную войну, а не горячая кровь. Племена до самого Студеного моря воют, прося прийти на помощь. Изгнав островитян, я получу все. Никто и возмутиться не посмеет, и все станут подчиняться. Конечно, после победы. Это важнейшее условие получения власти. Огромный и риск, но награда весома.

– Завтра на рассвете я обращусь к богам с целью очищения войска, – отметая возражения, ответил он. – Будет большая жертва – девяносто девять быков, баранов и жеребцов черного цвета без малейшей отметины. Тебе будет что рисовать.

Все знали: между настоящими воинами и богами не требуется посредников. Молитва, произнесенная в строю, как и жертва, достигнет целей неизбежно, без посредничающих жрецов. Тем не менее, все нормальные люди доверяли профессиональным специалистам в подобном деле. Но не когда необходимо устроить зрелище для нескольких тысяч бойцов, да и практически всего города. В храме просто места не хватит для всех мечтающих посетить церемонию.

– Мне впереди много еще трудов. До самого Холодного моря.

– Нет! – резко сказал Блор. – Он не просто носит мое имя. Он ничуть не отличается от остальных. Мы об этом говорили с самого начала. В семь лет я заберу Гейла, как и всех остальных. Закончится его веселая жизнь, и начнется обучение воина. Не делай того, о чем пожалеешь. Не оставляй его раньше срока и тем более не тащи за армией. В пути посреди зимы может случиться что угодно.

Маленького фема старались с раннего возраста приобщить к определенного рода занятиям. Вид крови должен быть для них привычен и не вызывать отрицательных эмоций. Еще не имея настоящей силы, он приучается правильно срубать головы жертвенным животным – козлятам, ягнятам – и участвует в охоте. Только так можно вырасти ловким, решительным и храбрым. Излишне тесное общение с матерью начинает мешать на данном этапе.

Мужчина, и важнее всего не перепоручать эту роль другому, а заниматься отцу, учит историям о подвигах и деяниях предков. Память о прошлом дает смысл жизни, показывая человека звеном в длинной цепи предков и хранителем традиции. Живи сегодня, потому что вчера уже нет, а завтра, может, и не будет, говорят взрослые. Каждый день прекрасен, и при этом незачем бояться смерти, ведь нас ждет новое рождение, и если ты будешь вести себя правильно не только в своей семье, еще и выше рангом.

– Но…

– Приукрашивать легенду удобнее заочно. Пошлешь парочку учеников. Из десятка, думаю, подобрать несложно.

– У меня дюжина и один!

– Тем более.

– Ты опять решаешь за других!

– Поменяемся местами, стану слушаться. Пошли, Визи, – скомандовал вслух. Уже возле двери остановился и спросил: – Почему Гейл?

– Док предложил, – криво усмехнувшись, призналась Жанель.

«А я ему говорил, как звали моего отца или нет? – в недоумении принялся копаться в памяти Блор. – Не помню. Совсем не помню. Нет, встречу, пока не ответит за все, не отпущу. Обиду без возмещения спускать нельзя».

Он хмыкнул. А иметь в должниках аватару бога? Такого, пожалуй, удержишь насильно!

Глава 4. Победа

Они стояли на холме, позволяющем видеть всю речную долину, наблюдая за страшной бойней. Ни сочувствия, ни радости по этому поводу Блор не испытывал. Здесь даже не потребовалась хитрость или умение управлять отрядами. В очередной раз варвары доказали, что у них ума много меньше храбрости. Гелонцы мало того что не озаботились общим командованием и двигались несколькими отдельными ордами, они и планов заранее не строили. Назвать это воинскими подразделениями было бы в высшей степени странно.

Вели они себя беспечно, привыкнув к отсутствию организованного сопротивления, распыляя силы мелкими группами по всей округе. В принципе опять же ничего удивительного. Все рвались пограбить и обеспечить продовольствием свою компанию, не беря в расчет остальных. Хуже всех в такой ситуации приходилось задним, не имеющим коней, быков, или отягощенным большим количеством женщин, стариков и детей.

Отряды налетчиков мародерствовали, резали скот, жгли селения и убивали не успевших спрятаться в лесу жителей. Чтобы справиться с гелонским войском, абсолютно не требовались ни стратегия, ни тонкие маневры. Просто, практично и грубо вырезать подставившуюся под удар массу – вот и весь рецепт. Когда плотные ряды конницы появились из ближайшего леса и принялись методично истреблять гелонцев почти не задерживаясь, варвары растерялись.

Они никак не могли взять в толк, откуда взялись столь многочисленные враги. На много переходов пути уже не осталось серьезного противника. Откуда им было знать, что армия Блора прошла ускоренным маршем за пятнадцать дней путь, который считался нормальным за месяц. Не зря даже пехота совершала не меньше раза в месяц марши на 15 лиг при полной выкладке.

Блор не надеялся на ополчение и хотел иметь профессиональное войско, готовое к действиям в любой момент. Обходилось это дорого, и поэтому его полковники особой радости при вызове на очередные маневры не испытывали. Поэтому выдергивал не всех сразу а по очереди, причем ставил полки воевать друг против друга. Сейчас это пригодилось, как и упор на конницу.

Беспорядочные группы начали в панике отступать в обратную от атакующих сторону. Многих так и не бросивших отягощающего их добра догоняли и истребляли, но речная долина была слишком огромна и имела достаточно леса, чтобы укрыться в чаще и переждать нападение. Да и задние невольно предоставляли дополнительный срок авангарду. Если утром те чувствовали себя несправедливо обделенными, сейчас, удирая от смертоносных копий и мечей, могли считаться счастливчиками. Более резвые оказались излишне близко к врагу и погибли первыми.

Бегство длилось до тех пор, пока легкая конница, подкрепленная остатками местных жителей, заранее стремительным броском обойдя с флангов долину, не вынырнула нежданно в тылу убегающих, мгновенно растоптав и расстреляв из луков первые ряды считающих себя уже спасенными гелонцев. Боевые кличи, звериный рев дорвавшихся до мести бойцов здешних племен, сигналы труб внесли дополнительную сумятицу в сражение.

Стоило Блору перейти границу, как под его знамена сбежалась тьма народу. В основной массе обычные люди, не способные продержаться против профессионального воина и пару ударов. Зато когда требовалось догонять и резать разбегающихся, они оказались незаменимы знанием округи. Ко всему прочему, он теперь мог на законных основаниях требовать помощи и снабжения армии продовольствием. Все приятнее, чем самостоятельно искать спрятанное зерно в тайниках и чаще. Может, местные и не очень рады такому повороту, однако Блор хоть всего не забирает.

Отрезанные от спасения варвары вынужденно вступили в бой, и со стороны очень скоро уже сложно было разобрать, кто где находится. Только переместившись ближе, Блор смог выяснить подробности. Впрочем, к тому времени они уже оказались ни к чему.

Ловушка сработала, и вместо правильного кавалерийского сражения вышло массовое убийство. Противник вступал (если вступал, а не бросая все бежал) в столкновение мелкими группами и погибал под накатившимися лавой сотнями, почти не причинив ответного ущерба.

– Победа! – резко осаживая жеребца, вскричал счастливый Рей. Впервые он самостоятельно водил в атаку личную сотню. И не просто командовал – еще и своевременно оказал помощь соседнему полку. – Там тысячи убитых!

– Уже посчитал? – саркастически поинтересовался Блор и обернулся к неподвижно стоящему Карнару.

Ему был сейчас необходим «Хитрый». И торчащий по соседству Чипинг со своим опытом и знанием местности – не меньше.

Он так и не двинул пехоту вперед, продержав ее наготове в резерве. В тридцати лигах отсюда встал лагерем передовой отряд армии гелонцев. Безусловно, у них просто не было возможности прокормить всю эту массу переселенцев, находись они вместе. Именно поэтому шли несколькими раздельными дружинами. Как оказалось, очень удачно для них и плохо для него.

– Если не по реке, а напрямую, мы успеем подловить орду, идущую левой тропой рано утром?

– Хочешь двинуть прямо сейчас? – не особо удивившись, спросил Блоров личный гелонец, понимающе переглянувшись с командиром пехоты. – Есть у меня один человечек, служил раньше здесь.

– Давай, – потребовал Блор, – сюда его. Найди Франка, – приказал Рею, – пусть наводит порядок. Заодно и трупы посчитаете.

– Да, господин, – довольно подтвердил Рей: его мимоходом поставили на ступеньку ответственного за последние почести. Это не повышение, но серьезное доверие.

Да и не стал Блор всерьез его воспитывать. Уже прекрасно. С восторгами тот, конечно, поторопился и сам это уловил. Но ведь они победили, и виноватым Рей себя не чувствовал. Тем не менее, убраться подальше совсем не прочь. Командовать сотней много легче, чем принимать ответственные решения. Уж это он усвоил навечно.

– Точно! Я хочу знать правильное число, а не красивые придумки.

– Да, господин, – послушно подтвердил Рей.

Просто свалить погибших в ямы уже не удастся. Быстренько от поручения не отделаешься. Конечно, уничтожение оказалось далеко не полным. Слишком много врагов, и крайне резво те разбегались в разные стороны. При приблизительном общем превосходстве над победителями раза в три – и так огромное достижение и впечатляющая победа. Гелонцев обычно мало убить, требовалось еще повалить мертвого, настолько они упрямы.

– Я тебя где-то видел, – пробурчал Блор, изучая представленного пред светлые очи знатока дорог.

На мужика он не походил абсолютно. И даже не потому что высок, откровенно симпатичен и помимо куртки из вареной кожи с нашитыми сверху металлическими бляхами имел и очень приличный меч. В бою взят или куплен – не принципиально. Повадка выдает профессионала. А рожа откровенно горичанская.

– Под Лашенгой, – ничуть не смущаясь, ответил воин. – Я тогда был командиром латников. Пирсом кличут.

– С Кроном приходил говорить про сдачу, – кивнул Блор. – Помню тебя. Почему не повесили? Его не пощадили, а ты здоровехонек.

– Разжаловали зато и отправили сидеть в тюрьму. Честно сказать, не в самую ужасную. Голодом не морили, но под конец совсем слабый стал. Тут Град и взяли, а меня выпустили уже новые хозяева тцарства.

– И сразу пошел служить?

– Нет, – без запинки отказался Пирс. – Пока разбирались, что к чему, потихоньку утек в родные места. А может, и до сих пор не каждый в курсе, что в тюрьмах разные люди сидят, – он приятно улыбнулся. – Не одни душегубы и заговорщики.

– Еще и с собой несколько человек прихватил, – прогудел с усмешкой Карнар.

– Не в том дело, что несправедливо поступил старый государь со мной. Может, и стал бы воевать, мстить за содеянное, – по-прежнему спокойно произнес горичанин, глядя синими глазами Блору открыто в лицо, – да родичи мои из признавших твою власть. Говорят, пока новый тцарь слово держит, сиди тихо и не мешай семье жить. Лучше честный налог, чем пепелище и трупы.

– А здесь в каком качестве обретаешься?

– Позвали охотников, когда войско собираться принялось. Я и подался в пятый полк.

– Жить на земле уже не можешь: к другому привык.

– Так, господин. Я на мече вскормлен и кровью вспоен. Не умею сидеть и копаться в огороде, счастливый, что мытарь лишнего не взял.

– Десятник справный, – кивнул его полковник.

– Знаешь, зачем зван?

– Да, господин. Я как раз нужный человек. Пять лет назад стояла наша застава заметно южнее, но в ответ на набеги мы тоже не стеснялись. Летом там не пройти. Реки, речки, озера, местами сплошные болота, на которых обожают прятаться от налетчиков деревенские. Да вот морозы удачно подмогли: до самого дна промерзло. Зимой дорога окажется легкой, коли пойдем по льду. Хорошая задумка. Нас не ждут. Свалимся прямо на голову. Я это сделаю!

– Сумеешь провести – получишь сотню под начало.

– И право выбрать людей! – наглея, потребовал Пирс. Просто так от него не отделаться, и подсунуть кого попало не удастся.

– Не будет в моих полках раздела между кнехтами и разницы в положении, – резко заявил Блор.

Он посыл поймал сходу, однако подчеркнуть в очередной раз не последнее дело. Трения на почве происхождения случались неоднократно, и реагировать приходилось быстро и без сомнений. Чем жестче, тем правильней. Иное грозило взрывом, а он себе этого позволить не мог.

– Знаю я ваших, сто лет станут поминать, кто из рабов вышел или крепостных. Родную кровь приветить желание уважительное, но если в десятке больше двух родичей – ей не быть. А командиру никогда не подняться.

– Я знаю, господин, – отчетливо наклонив голову, ответил Пирс.

Не только пытаясь показать уважение: еще очень хотелось скрыть выражение лица. Сам за собой знал: не очень умеет изображать невозмутимость. Раздражать сейчас тцаря опасно и крайне невыгодно, но ведь говорит он не вполне правду. Своих родственников не отодвигает подальше, а доверяет ответственные дела. А они все мальчишки. Не доросли до должностей. Одного оставил на своем месте, отправляясь в поход, другой смотрит зверем из-за спины. Денес, пожалуй, не хуже Шибана оказался. Угодить к такому в руки очень не хотелось.

– Для меня нет разницы, кто человек, главное – чтобы вел себя правильно и не трус оказался.

– И раньше так было, – не удержался Пирс, – в отличие от фемов в Империи, мы сами создаем себе имена и творим деяния.

– Север, – с оттенком гордости подал голос Чипинг. Война с сородичами не мешала ему всем и каждому доказывать свое превосходство. – Кровь себя кажет.

– Север, юг, – нетерпеливо буркнул Блор, – она одинаково алая. И люди не отличаются. Есть храбрецы, трусы и мечтающие чтобы их оставили в покое. Другого не дано. Мы все воины и слышали. Слово сказано. Сам вызвался, добровольно и без приказа. Теперь докажи свои знания – и получишь награду. А я оценю весомость деяний. Плохих и хороших. Начали! – повысив голос, приказал. – Поднимайте полки!

В авангарде армии двигались широким охватом три сотни легких кавалеристов. Все шесть пехотных полков, включая личный и конные отряды по бокам и сзади, прикрывая от нападения и проверяя местность. Рассчитывать в дальнейшем на неожиданность не имело смысла. За час до рассвета войско, выстроенное полукольцом, стараясь не греметь железом, начало приближаться к спящему вражескому лагерю.

Благодаря внезапности они уничтожили еще один крупный отряд гелонцев, застав их в лагере практически без охраны. Звуки боевых труб, играющих атаку, подняли варваров с постелей ничего не соображающими и раздетыми. Боевое охранение отсутствовало. Тут не могло помочь и численное превосходство. Внезапность и натиск со всех сторон принесли ожидаемый успех.

Резня, начавшаяся в предрассветных сумерках, продолжалась до самого обеда. Двести шестьдесят четыре убитых кнехта и четверо сотников против семи тысяч уложенных навсегда варваров и почти пяти тысяч пленных. Трофеи взяли буквально гигантские, обеспечив чуть ли не каждому участвовавшему в бою нагруженную чужим добром телегу и парочку крепких рабов.

А вот сняться сразу, на рассвете следующего дня, как было бы правильно, уже не удалось. Очередные массовые похороны, дележ трофеев, отправка пленных под охраной в тыл, просто отдых после нескольких переходов на пределе сил. Есть приказы, которые правильнее не отдавать. Даже если люди подчинятся, очередного броска не выйдет. Они и так с удовольствием пойдут за Блором хоть на чистый лед замерзшего океана, убежденные, что он и там им обеспечит громкую победу и кучу чужого имущества.

Проблема в другом. Все эти захваченные телеги и люди нуждались в присмотре и охране. А вновь делить и так уменьшившуюся до трети начальную армию – нарываться на серьезные неприятности при встрече с противником. Да и продолжать путь без конного прикрытия – самое худшее из возможных действий.

– Если бы хотел обдирать своих людей, – изучая при свете костра Злюку, так и не извлеченного из ножен – без него обошлись, – пробурчал Блор, – я бы просто позволил продажу трофеев. Сначала награбили гелонцы, затем мы отняли. Кнехты даже не знают настоящей цены и спустят за бесценок.

– Хм, – отчетливо сказал Эрдем.

– Я прекрасно знаю, – даже не покосившись на него, заявил Блор, – что так вроде бы положено. – Хапнул и тут же толкнул вот такому вот Тадеру. Можно погудеть на все три орла, доставшиеся за парочку рабов и серебряный кубок. Аж до полной отключки из-за добавленного в вино дурмана. Совсем избавиться от этого не удастся. Всегда найдутся умники, прячущие по карманам снятые с покойников кольца, и еще более хитрые, эти вещи втихомолку скупающие. Но что я могу – сделаю.

– Они все равно пропьют, – лениво возразил Одрик.

– И правильно сделают, – поддержал Чипинг. – Для того и рискуют.

– Вот и прокутят минимум в два раза больше, – отрезал Блор. – Сколько дадут за раба здесь – и возле моря, на юге? Каждый получит свою честную долю. Есть возражения? – он обвел взглядом присутствующих.

Где-то в стороне, возле леса раздался жуткий крик. Никто не обернулся: объяснять причину не требовалось. Очередной беглец попался. Этому, похоже, вдвойне не повезло. Его не сдадут в общий полон, а станут резать на куски. Скорее всего, местным ополченцам в руки угодил. Эти оторвутся до конца. Щадить не станут. Их право. Вмешиваться Блоровы люди не будут. Зачем настраивать против себя союзников? Пусть потешат душу справедливой местью.

– И все же, – произнес Карнар, – так нельзя. Я не про перекупщиков, наживающихся на крови. С этим согласен. При наших возможностях, – он слегка усмехнулся, – конечно, выгоднее отправить рабов на продажу подальше и разделить потом.

Он прекрасно знал, что Бривел со своим торговым домом с этого получит немалый куш. Посредник без навара не останется. А где кончаются капиталы Бривела и начинаются империалы его старшего брата, один Блор в курсе. На самом деле это полковника нисколько не тревожило. В одном отношении сказанное являлось абсолютной правдой – сколько бы они на пару ни откусили от общего пирога, конечный результат выходил приемлемым.

Как обдирают купцы в подобных случаях, полковник не понаслышке знал. Достаточно послужил и видел своими глазами. Все правда – их с оценкой трофеев не обманывали, хотя несогласные с долей обнаружатся при любом раскладе. Зато он мог быть вполне доволен. Полученные земли в основном дохода почти не приносили. Слишком много приходилось вкладывать, заманивая новых поселенцев. Еще и следить приходилось за управляющими, чтобы не воровали.

Он предпочитал не морочить себе голову, а брать чужое в бою. Удачный поход мог не только помочь решить многочисленные финансовые проблемы, но и оставить неплохой задел на будущее. По самым приблизительным расчетам вчера он заработал раз в пятнадцать больше годовых поступлений с поместий.

– Ко всему еще – к концу похода претендентов на долю поубавится, – поддержал крайне практичный Чипинг.

– Но, – пропуская мимо ушей реплику, закончил мысль Карнар, – помимо прилипал, норовящих обмануть всех и каждого, возле войска трется масса полезного люда. Ремесленники, шлюхи, они же прачки…

Присутствующие дружно рассмеялись.

– Отец говорил, при Парикаре на каждого кнехта приходился нестроевой. Неудивительно, что сначала почти год гонялись за Армастроном, а потом у осаждающих, не наоборот, начался голод. Зачем вешать специально груз на ноги?

– А поставщики снаряжения, провианта…

– Война кормит сама себя, – сказал Блор. – Иначе нет смысла ее затевать.

– А наши друзья об этом знают? – восхитился Одрик. – Им делиться пищей.

Знатные воины могли свободно говорить в присутствии своего тцаря. Кто тебя им сделал? – прозвучало бы неминуемо, попытайся отдернуть. Ты лучший из нас, но один из нас. Все равны перед смертью, и только в бою никто не станет возражать. Сейчас всего лишь дружеское обсуждение.

– Это уже моя земля, – под очередной смех сказал командующий. Все помнили его высказывание, когда тцарство еще надлежало захватить: «Лишней земли не бывает, и брать ее нужно не колеблясь, докуда хватит сил», – пусть посмеют возразить. – И пока мы не связаны большим обозом и кучей нестроевого народа, можем передвигаться в два раза быстрее привычного, падая внезапно на неготового к бою врага. Они достаточно награбили, чтобы нас обеспечить на ближайший срок. С одной коровы двух шкур не сдерешь, выходит, надо пользоваться свежеубитой. И претензии не к нам!

Чипинг восхищенно покачал головой. Умение устроиться, чтобы тебя благодарили совершенно искренне все, и при этом не упустить собственного корыстного интереса, его искренне восхищало. Когда-то он пошел на службу в расчете на приличный куш в набеге. Поимел много больше и ни разу о своем решении не пожалел. Блору не хватало опыта, но он умел думать и оказался справедлив, как настоящий вождь. За дело накажет – и наградит соразмерно. Завоевывает земли не для себя, но и для своих воинов, щедро делясь с ними.

– Это так, – согласился Эрдем, – но достаточно народу успело удрать и там, и здесь. Мы больше не можем создавать столь замечательных сюрпризов.

– Не бывает ничего повторяющегося. Прошлогодний снег не выпадает снова. Нет праздников, которые не кончались бы. Мне продолжать?

– Я тоже могу разговаривать пословицами, – согласился Эрдем. – Тому, кто едет на тигре, трудно спешиться.

– Мелким топором большой ветки не срубишь, – без промедления продолжил Блор. – Завтра ждем конницу и федератов.

– Они не успеют, – возразил Одрик.

– Пошлешь гонцов поторопить. Хватит им прохлаждаться, пора брать трофеи. Пусть, кстати, твои люди похвастаются и позвенят золотом.

– Гы, – оскалился Одрик.

Одиннадцать тысяч федератов, идущих по соседству, отнюдь не рвались героически в бой. Их гораздо весомее звала надежда нажиться. От князя до последнего обозника и нестроевого – все знали, что получили ушедшие с Блором в первый раз. Драгоценные металлы и хвастовство очень уместны для подталкивания вперед. Вряд ли им удалось пока сильно обогатиться. Многочисленная конница тцарства шла впереди и снимала все возможные сливки.

– Мне нужен единый кулак, а не отдельные отряды. Нас слишком мало, чтобы справиться с лавиной переселенцев с островов.

И вот теперь объединенная армия несколькими параллельными колонами топала по морозу, похрустывая настом, образовавшимся от подтаявшего под дневными лучами солнца снега. Триста лиг тихо течет Сухона вдоль заросших вековым лесом берегов. Петляя и пробираясь болотистыми местами, она собирает в себя ключи, озера и мелкие реки, разливаясь даже в межень на три лиги в ширину.

Иногда встречая на пути плотные острова из камня, она разбивается на несколько рукавов, оставляя один из них все равно наиболее мощным, широким и носящим имя Сухона. Плавать по этим местам одно удовольствие, как и ходить зимой по проложенным богами водным дорогам, скованным холодом.

Когда навстречу понеслись всадники, Блор не особо удивился. Это было заранее предсказуемо. Если гелонцы с ума не сошли, а ребята серьезные и глупостями обычно не страдают, два дня на подготовку у них имелось. Сидеть на месте всей толпой – в высшей степени глупо. По его подсчетам, со слов беглецов и видевших воочию высадку, после всех побед должно было выступить навстречу тысяч пятьдесят. Причем это воины, а не общее количество. Далеко отрываться от основной базы – городов Сия и Вага – не посмеют. Семьи надо прикрыть.

Где-то тысяч до двадцати пяти своевременно подтянуться не успеют, и это ему плюс заранее. Добивать рассеянных много проще. Но это при условии, что все пройдет правильно. У него после потерь, пусть и невысоких, и отправки пленных с охраной в тыл восемь тысяч пехоты, двенадцать конницы и одиннадцать федератов. Этими он напрямую командовать не мог, хотя действия согласовывались. Еще тысяч пять местных бойцов, пришедших добровольно. Фактически у противника почти двукратное преимущество. Это не самое плохое. Уже били агрессоров из-за моря с таким соотношением сил, и армия уверена в победе.

В такие минуты Блор был рад отсутствию необходимости отдавать приказы. И без его указаний полковники, получившие опыт в боях, среагировали с похвальной скоростью. Гонцы от авангарда заставили войска остановиться. Под ругань командиров с самого верха до низа они принялись перестраиваться, разворачиваясь к приближающемуся противнику фронтом.

Барабаны задавали темп, не позволяя расслабиться и координируя действия соседей. Полки строились в каре, прикрывая соседей и отгораживаясь спереди волной легковооруженных ополченцев. Кавалерия, правильно реагируя на обстановку и флажковые сигналы, пошла на фланги.

Два войска замерли в боевой готовности друг напротив друга. Блор рассматривал со спины Самрата, прищурившись, будущее поле сражения. Не так уж и плохо. Справа крутой берег и атаки можно не ожидать. Слева намного удобнее – луг, но у гелонцев практически нет кавалерии. Это очень хорошо. Численное преимущество сводится удачной позицией в ничто, а если командиры гелонцев не дурни, обязаны часть сил развернуть для защиты от охвата конницей. Хуже другое – сзади обоз с женщинами и детьми. Они не могут бросить семьи и не побегут. А их много, очень много.

– Ну что, – со смешком произнес Эрдем. Он уже в возрасте, но крепок, и латы на нем как влитые. На мощном боевом жеребце попона с изображением грифа на сине-красном поле. – Сегодня хороший день для ИХ смерти, – и показал на войско напротив.

«Опять»! – неожиданно понял Блор, вспоминая видение в Храме, и совсем не удивился ответной реплике Одрик:

– Да ты изрядный вольнодумец.

Буквального повторения опять нет, да и место не то. Даже соратники частично иные. И что с того? Он в очередной раз вышел на рубеж. Победа или смерть ждут впереди всех в зависимости от принятых решений. Ну что ж, пришел срок показать, чему он научился и достоин ли идти дальше.

Возмездие, всерьез удивленный, обернулся на Повелителя. Причина вспышки волнения осталась для него неизвестной. Ничего сверхординарного не происходило, и опасности не наблюдалось.

– Карнар, – потребовал, не поворачивая головы.

– Мы тренировались для этого полгода, – уверенно ответил тот.

Тактику они обсуждали многократно, и сейчас надо лишь слегка подкорректировать согласно обстановке. Маневр достаточно сложен. Любое отступление чревато, но возражение позволительно после исполнения. Да он и не собирался отрицать красоту идеи.

– Они все сделают правильно.

Нельзя научиться вдруг действовать в плотном строю. В полках очень мало находилось молодых и неопытных. Все они прошли через прошлый поход, многие и раньше неоднократно сражались. И все же существует огромная разница между умением фехтовать и искусством маневрировать в составе больших подразделений. Подготовка к войне – единственная и важнейшая цель воинского обучения. Выполнение приказов и слаженность – вторая составляющая победы.

Посыльные умчались с приказами, и полки принялись медленно пятиться, ощетинившись копьями. Лучники и пращники тоже поспешно отступали, почти не пытаясь ответить на летящие от противника стрелы. Варвары взорвались возбужденными криками. Стук мечей о щиты, оскорбления, вопли презрения. По их понятиям, отступление – натуральная трусость и достойна презрения.

Строй сломался, и северяне хлынули вперед, с диким ревом, в очередной раз показав примат тела над разумом. Именно это от них и требовалось. Именно на таком поведении и строил расчет Блор. Подверженные порывам чувств, они не знали иных побуждений, кроме сильнейшего желания дорваться до врага и, взяв его жизнь, добро и женщин, прославиться среди товарищей. Ни о каких планах здесь речь идти не могла, одни эмоции.

– Поднять флаг! – приказал стоящему рядом Рею.

Сейчас не до его недовольства. Каждый обязан быть на своем месте согласно заранее расписанному положению.

Самрат вскинул голову и заржал, присоединяя свой голос к боевому пению труб. Он рвался в свалку, готовый с места перейти в галоп, и приходилось сдерживать.

– Не время, – пробормотал Блор, машинально похлопывая жеребца по шее, успокаивая.

Конные сотни неслись в сторону атакующих, не доходя до накатывающего вала озверевших варваров, обстреливали его из луков, забрасывали дротиками и, не позволяя себя догнать, уходили в сторону, а на их место становилась следующая сотня.

Быть зачисленным в кавалерию означало не просто повысить статус и размер пожалованных земель, но и требовалось доказать мастерство. Попасть с несущегося скакуна точно в цель – достаточно сложное дело. Надо родиться с умением ловить ритм удара копыт и выпустить стрелу в тот короткий момент, когда он отрывается в очередном прыжке от земли.

Они долго тренировались не просто стрелять, а в строю, и стрелы метко разили бегущих. Трупы густо устилали весь путь – ведь порядок у нападающих отсутствовал, и в беспорядочном движении не так просто закрыться щитом.

Трусость не избавит от смерти, твердо знали гелонцы и продолжали идти вперед вопреки страшным потерям. Слитный бросок множества дротиков из рядов пехоты их тоже не замедлил, вопреки множеству погибших и раненых. Они обрушились на строй с ревом, и удар был так силен, что под напором атакующих кнехты отступили на несколько шагов. Завязалась упорная битва, где преимущество в численности позволяло давить, так что правый фланг продолжал, теснимый варварами, медленно прогибаться.

За сражением полководцу правильно наблюдать со стороны, да еще с высоты холма, дабы иметь обзор. На реке такое устроить достаточно сложно. Она как-то не привыкла, вздыбившись горбом, останавливаться к его услугам. Еще недавно он мог четко и осмыслено отдавать приказы, сейчас же, лишенный обзора, видел обычный хаос столкновения огромных людских масс. Что происходит на левом фланге, он практически не наблюдал, оставалось положиться на донесения с посыльными. Но там он не особо опасался. Конные сотни, зайдя с флангов и тыла, должны продолжать наносить удары по наступающим, сбивая порыв и прореживая отряды.

Другое дело на правом. Федераты уперлись в обрывистый берег, отступать им некуда, и биться станут до конца. А вот его полки вопреки ожиданию продолжали отходить. Медленно, упорно отбиваясь, они пятились, и это могло закончиться прорывом и поражением. План и жизнь вечно не совпадают в реальности. Видимо, пришло время действовать, пустив в ход резерв. Ждать дальше – рисковать всем. Ситуация критическая, и пора ее ломать.

Блор поднял руку, за спиной слаженно загудели трубы. Тысяча тяжеловооруженных всадников, его давняя идея, наклонили длинные копья вперед, готовые идти в атаку. Второй сигнал, грозный и вызывающий, так что многие впереди прекратили схватку, невольно остановились и посмотрели в эту сторону. Он с силой сдавил бока Самрата и направил его к наметившемуся разрыву между бьющимися полками и федератскими когортами. Легкой рысью, переходящей в галоп, вся тысяча, как один человек, понеслась, гремя копытами и звеня броней, прикрыты были даже лошади, на сгрудившихся варваров.

Столкновение было настолько стремительным и мощным, что клинья буквально разрезали не успевшую приготовиться людскую толпу. Множество попало под уколы копий, немало просто растоптано. Варвары, несмотря ни на что, продолжали сопротивляться. Они кидались со всех сторон, норовя проткнуть коня или всадника. Остановиться означало завязнуть в человеческой массе, потеряв энергию напора, и превратить раскалывающий строй клин в кучу отдельных схваток, где преимущество у более многочисленного врага.

Первые ряды его отряда исчезли, люди погибали один за другим, беря высочайшую плату за свою смерть. С диким ржанием упала, молотя копытами без разбору по окружающим, лошадь, сбросив закованного в латы телохранителя. К нему моментально кинулось несколько гелонцев. Шансов выжить у кнехта практически не было, но первого же напавшего тот прикончил ударом в живот.

Дальше смотреть стало некогда. Здесь не представление, и чем закончилась схватка, Блор так и не узнал. Он продолжал беспрерывно работать мечом, вновь и вновь раскалывая вражеские головы, отбивая удары и отсекая руки. Впереди реяло знамя, и там наверняка находился один из крупнейших командиров. В голове ничего не имелось помимо яростного желания добраться и изрубить на куски. Изо рта вместо боевого клича рвался почти волчий вой, но он его не замечал.

То ли сам вражеский полководец, то ли один из его охранников в богатых одеждах и с кучей золотых цепей и перстней, выскочил навстречу с огромным топором в лапах. Искаженные яростью и возбуждением черты лица были отвратительны, и попадать ему под руку точно не стоило.

Ни на мгновенье не задерживаясь, Блор нанес многократно отработанный удар сверху. Кавалерист всегда имеет преимущество в поединке со стоящим на собственных ногах. Воин оказался отнюдь не прост и успел закрыться, только ему это мало помогло.

В последний момент Блор слегка изменил направление, и в страшном шуме битвы, среди воплей умирающих, звона железа, боевых кличей и храпа коней неожиданно прозвучал почти женский визг. Отсеченные пальцы богатыря упали в снег под ноги, а он стоял, непонимающе глядя на свою руку, пока второй удар не снес ему буйную башку и тело не исчезло под копытами.

Знамя впереди внезапно упало, и вместо него появились конные кнехты. Блор едва удержал руку, готовую проткнуть выскочившего ему навстречу. Если бы не крик «Грай», не успел бы остановиться. Это были не его всадники, и эмблемы не соответствовали. Вернее, не из резервной тысячи тяжелой конницы. Видимо, нападение с тыла удалось и подоспели своевременно.

Внезапно враждебные лица, тела, тянущиеся к нему острия исчезли, и впереди кроме множества тел и бегущих людей никого не осталось. Даже крики и стоны остались где-то позади. Он в недоумении обернулся.

– Мы прошли их насквозь! – с восторгом закричал Рей, заляпанный кровью с головы до ног. Его переполняло счастье за свои заслуги. – Мы их сделали!

Насколько видел глаз, по всей реке и на ее берегах лежали груды трупов, носились лошади без всадников, и конники истребляли деморализованных северян. Под бой барабанов приближалась его пехота, спасенная от разгрома. Сопротивления уже не было. Когда варвары атакуют, им удержу нет, когда бегут – догнать также непросто. Поток разбился, распавшись на капли, и их уже ничего не стоило стирать. Вряд ли кто в полках не понял, что произошло и кто их всех спас. А до кого не дошло, тому товарищи быстро объяснят.

– Рикс! Рикс! – орали вокруг, признавая за ним право главнокомандующего, стоящего всего на ступеньку ниже верховной власти. И всего двое не назначенных, а провозглашенных на поле боя. В истории таких немного, меньше десятка. Императоры властью делиться не любили. И правильно. Добрая половина из назначенных и один самостоятельный, имея возможность контролировать армию, поднимали мятеж. Как минимум дважды император при этом менялся. Результаты, правда, выходили не всегда оптимальными, и некоторые кончили на плахе, но прошлое редко помнят во всех подробностях. – Грай! Рикс! Веди нас!

Блор невольно оскалился. Извлек из ножен Злюку и отсалютовал под ответный рев своим бойцам. Да, он их вел и дальше поведет, но умирать за него и приносить победы станут обычные воины. Только вместе они непобедимы!

Глава 5. Невеста

– Ты издеваешься? – вскричала Изабелла, порывисто вскакивая с кресла.

Она даже забыла о лежащей на коленях книге, и та звучно шлепнулась на пол, незамеченная.

Придворная дама Лиана не стала кидаться и подбирать. В свои двадцать семь лет она твердо знала, когда лучше не обращать на себя внимание. Меньше всего ей сейчас требовалось встревать в ссору своих господ.

– Ты ведь знала, к чему все идет, – рушась в стоящее у окна кресло и изящно закладывая ногу на ногу, устало сказал герцог.

Он достаточно знаком со своей сестрой, чтобы не понимать, какая реакция ждет на сообщение.

– К продаже меня неотесанному варвару! – ядовито сказала Изабелла. Никто бы не назвал ее красавицей, хотя привлекательной она безусловно являлась, полностью соответствуя столичным канонам красоты, – смуглая, с карими глазами и иссиня-черными буйными волосами, могла бы затмить многих. Сейчас, раскрасневшись от нахлынувших чувств, стала крайне симпатичной. – Да брось он к твоим ногам все сокровища мира – и это не перевесило бы древности нашего рода! Это… это… унижение!

– Унижение, – без выражения произнес старший брат, – это когда я, потомок хозяев севера, правлю на узкой полосе земли, окруженный со всех сторон бывшими вассалами. Когда я позорно должен делать вид, что меня устраивает подчиненность имперским чиновникам, ничего не понимающим, но жадным до взяток. Когда любые обращения к императору игнорируются или решаются не в пользу нашего рода. Я сохранил право на роль судьи в распрях бывших подданных, однако обращаются за решением не ко мне! Я не имею права наводить порядок даже там, где явно совершаются несправедливость и злоупотребления!

Лиана стояла, опустив глаза, и внимательно слушала. Хорошо это или плохо, но так уж решили боги, даровав ей родиться в древней и абсолютно нищей семье. Отвратительные урожаи последних лет заставили заложить последнее имущество. Братья могли пойти в наемники или нести тяготы в личном отряде герцога на всем готовом. С ней обстояло много хуже. Без приданого нечего и рассчитывать на приличную партию.

Благородные предки, три столетия служившие семье Чапаров, позволили обратиться маменьке с просьбой к Изабелле. Той в принципе было без разницы. Одной дамой подле больше или меньше. Сестра герцога уже при рождении получила позолоченную колыбель, застланную тафтой и одеялом из сотен беличьих шкурок, хотя девочка родилась весной.

Изабелла одевалась в платья, стоящие годового дохода всего их баронства, и искренне не понимала, как можно отказаться от тканей прямиком из столицы в целях экономии, если ей так хочется. Обязательно пурпурное и расшитое крупными жемчужинами. Как и родители прежде, Нгоби выполнял ее прихоти и не пытался возражать, оплачивая очередную взятую в долг драгоценную безделушку.

Притом умом его сестра обладала цепким, а честолюбием непомерным. Просто основное направление ее мыслей было обеспечение себе приятной жизни, а для этого иногда приходилось идти на всевозможные ухищрения. Вот и сейчас она не столько гневалась, сколько играла, прекрасно сознавая важность и перспективность брака. С другой стороны, почему не получить в утешение дополнительный подарок?

Наверное, многим низкорожденным казалось все просто замечательно, и жизнь в резиденции Чапаров не изменилась. Находясь в центре, самом сердце герцогства, Лиана давно осознала – это не так. Императоры умело стравливали провинциальную знать. Находили себе опору в одних родах, удаляли от себя другие, жаловали, но не допускали к высотам власти третьи, накладывали опалу на четвертые.

Чем древнее род, тем меньше у него оказывалось шансов накопить достаточно сил для возражений. Просто сейчас на троне оказался не слишком умелый манипулятор. Мало интересующийся окраинами своего государства император многое пустил на самотек, и столичные группировки присвоили себе во многих отношениях колоссальную власть и распоряжались всей страной безраздельно. Предел их амбициям полагало одно лишь соперничество между разными лидерами, нередко в одной семье, что давало слабым определенную свободу маневра.

Свары в метрополии, частенько с убитыми из-за угла, или попадание в опалу следовали одно за другим, и уже пару лет до их провинции никому не было дела. Здесь все решало количество войск и наглость. Когда очередного барона обнаруживают мертвым со всем семейством, разыскивать злоумышленников обычно поздно, пусть вся провинция знает имена убийц. Самое время попытаться переломить ситуацию. Герцог сумел найти дополнительную силу и ход, достаточно красивый.

– И чем поможет мое замужество?

– Полученной военной силой! Как я могу защищать достояние предков при моих малочисленных людях? Скодр привел мне пять сотен воинов, практически удвоив возможности герцогства!

– Этот чурбан, – фыркнула Изабелла. – Мне попадались и гораздо более воспитанные псы.

– Да, – без особой радости согласился брат, – он не умеет правильно кланяться и произносить речи. Да и воняет от него. Очень многие из моих соседей гораздо лучше одеваются. Зато он пес! Не цепной, вроде моих телохранителей, готовых лаять по команде и даже напасть на чужака, вторгшегося без приглашения во двор. Этот привык брать крупную дичь и не спросит, насколько опасно сжечь замок Прието. Его не заинтересует ни причина, ни последствия. Достаточно сказать «фас»!

– Он пес тцаря, а не твой! И команды ему отдавать станешь не ты!

– Зато у Блора будет жена, способная подсказать, как правильно себя вести, – буркнул герцог. – Мысли частенько перескакивают на других, как блохи. Особенно когда головы находятся на одной подушке.

Лорд Монихеэм шевельнулся, напоминая о себе. Пока хозяева спорили, он стоял неподвижно, только в самом начале позволив себе подмигнуть Лиане. Они были знакомы с детства, и если бы в семье Лианы имелось хоть что-то помимо дряхлого особняка и кучи долгов, мог бы и посвататься.

Он девушке нравился по многим причинам. Сверкающие глаза, каштановая бородка и вьющиеся волосы, величавая осанка. Мужчина, каких мало. Тревор замечательный фехтовальщик и безрассудный тип. Вышел бы замечательный любовник.

В качестве мужа – хуже некуда. Вечно станет изменять и запросто способен ради красивого жеста отмочить некую изумительную глупость. Так что в каком-то смысле повезло, размышляла дама, наблюдая, как он красиво – о, как красиво двигается и преклоняет колено, предъявляя Изабелле причину своего присутствия – ларец. Поставил на столик и ловко отступил, вроде как случайно оказавшись возле Лианы.

– Посмотри-ка, Изабелла, на подарок Блора! – сказал герцог. – Он стоит шесть тысяч империалов.

Лиана мысленно ахнула. Даже герцогиня заинтересовалась. Заглянула под крышку и извлекла на свет золотую диадему, украшенную множеством изумрудов и рубинами. Приложила к себе и отступила в сторону, позвав служанку с зеркалом. Ей не терпелось увидеть свое отражение.

– Золото сильнее оружия, – почти не открывая рта, прошептал лорд Лиане. – И это единственный способ управлять женщиной. Добившись ее, ты всегда обнаружишь прелестную ручку у себя в кармане.

– У барана взгляд на шашлык очень отличается от человеческого, – так же тихо произнесла она.

– О! – он вздернул бровь в гримасе одобрения. – Моя подружка решила посоревноваться в остроумии.

Изабелла между тем извлекла из ларца два браслета и кучу колец. Если все одновременно надеть на пальцы и сжать ладонь в кулак, очень недурственный кастет выйдет. В этом девушка неплохо понимала, имея трех старших братьев и подготовку оруженосца. Особо не афишировалось, но Лиана состояла при Изабелле еще и в роли телохранительницы.

Женщин редко опасаются, а воткнуть длинную булавку в глаз или ударить тонким острием вроде шила – никакая кольчуга не спасет. Она никогда не расставалась с подобными вещами даже в самой спокойной обстановке. У каждого своя роль, и негоже о ней забывать.

– Где уж нам, – вздохнула Лиана, в душе довольная: Тревор редко признавал за другими меткое словцо.

– И правильно, – выпячивая грудь, прошептал собеседник, – переплюнуть меня еще никому не удалось.

– Среди мужчин.

– Женщины просто заговорят до отключения мозгов.

– Твои выпады, милорд, заметно превосходят размеры приличия. Будь осторожнее и не заговаривайся в присутствии высокородных особ.

Они разговаривали с отработанным выражением глубокого внимания, не выпуская из поля зрения родственников. Поэтому никто не стал вздрагивать, когда Изабелла потребовала поделиться, насколько ей идет обновка.

Лорд Монихеэм моментально рассыпался в глубоких и подобающих моменту уверениях в убивающей на лету красоте, не нуждающейся для подчеркивания в подобном обрамлении. Судя по взгляду, миледи осталась недовольна. Тут же на ходу перестроился и сообщил о также присланном плаще, подбитом соболями и расшитом золотыми нитями. Подозвал одного из слуг жестом и был моментально прощен и забыт. Сестре герцога стало не до него. Очередной подарок требовал тщательного изучения.

– Наш жених щедр.

– Он рассудительный малый, и если подвалила удача породниться со столь славным родом, готов заплатить за эту привилегию не жадничая.

– Изабелла, конечно, снисходит до него, согласившись на эту партию, но ведь ты ездил в тцарство отнюдь не по приглашению. Герцог сам направил с предложением о замужестве.

– Допустим, не сам, а с моей подачи, хотя идея и без того напрашивалась. Разница между фемом и герцогом – в размере контролируемой территории. В нашем случае, я бы сказал, еще и в количестве воинов. И того, и другого, и золота у Блора во много раз больше любого принца крови. И кто в ком сильнее нуждается, крайне интересный вопрос. Будем считать, весы уравновесились.

– А ты вместо богов за этим наблюдаешь?

– Я приложил к случившемуся руку, и очень надеюсь, не зря. Каждый получает нечто ему нужное. Ты ведь слышала последние новости из Карунаса?

– Кто же их не слышал?

Казнь канцлера и конфискация имущества у его самых отдаленных родичей, а также уж совсем непонятные деяния вроде сжигания городов и переселения огромного количества народа в дальние края Империи, отчего произошло множество смертей, никого особо не удивили. Не в первый раз происходит, пусть и не с таким размахом. Божественный правитель нуждался в деньгах для своих увеселительных проектов и вполне резонно полагал, что можно поправить дела казнями и отобранием в казну земель.

Он только не видел или не хотел видеть наличия у трона трех крупнейших группировок, борющихся за власть. Тамеры совместно с Витонами избавились от Шифдекеров. Это еще не край, канцлер по происхождению из связанного семейными узами рода, а не истинный Шифдекер. Тем не менее, это достаточно серьезно бьет по их влиянию. Как водится в подобных случаях, с высоких постов близ императора снимают уже без головы, а принадлежащие казненным земли уходят в казну.

– Тамеры нам враги с давних пор, и ничего хорошего не ожидается.

– Будущий муж все равно появится не раньше весны. Перевалы закрыты. Свадьба состоится не раньше весеннего равноденствия.

– Зато его воины уже тут. И это прекрасно. У кого сила – с тем вынуждены считаться, а мы можем решать свои задачи еще до законного бракосочетания.

Финансовые дела государства требовали постоянного внимания и мудрости, а правителя Империи таковым назвать было нельзя. В кратчайшие сроки он умудрялся проматывать огромные суммы на прекрасные здания в Карунасе, ничего не уделяя от своих милостей окраинам государства.

Наследники угодивших в опалу должны быть благодарны, что их вообще в живых оставили. Бывает, когда всех по мужской линии истребляют без раздумий. Кому нужны затаившие злобу? Правда, сейчас император, как обычно, проявил мягкотелость и недальновидность, сохранив жизни остальным, но это ничего нового в столичный расклад на ближайшие годы не добавило. В будущем – кто знает?

Для живущих на другом конце Империи, за морем, куда известия доходят с изрядным запозданием, а в зимнее время при отсутствии навигации лишь окольными путями и с почтовыми голубями, – это могло обернуться в любую сторону. Сейчас у трона идет передел власти, скоро появится новый наместник в провинции, а это всегда чревато неприятностями. Установленные связи рвутся, новые еще требуется завести. Какие инструкции получит в столице – неизвестно. Перемены всегда к худшему.

Наместник являлся олицетворением высшей власти. Он определял величину налогов, ему подчинялись вооруженные силы, недаром даже в тексте обычной вассальной клятвы фема присутствовало обязательство ее нарушить, если Империя потребует. Он решал все проблемы юридической сферы: от назначения судей до непосредственного участия в судебных делах.

Законы провинции не имели к нему отношения, поскольку он был имперским гражданином, а имперские законы не имели силы, поскольку он судил жителей провинции. Наместник практически всесилен. С новым опять придется договариваться и искать подходы.

– Дорогой лорд, – твердо сказала Лиана, – вы, наверное, правы, но в данном случае интересы моей госпожи отнюдь не совпадают с заботами герцога. Как жене тцаря, ей важнее обеспечение личных прав.

– Браво! – восторженным тоном произнес Монихеэм, причем все так же тихо. – Дама на защите интересов госпожи! Интонации безупречны, слова правильны!

– Я абсолютно серьезна.

– Я тоже. Мы служим Чапарам, и что хорошо для них – хорошо для нас. Если ничего не изменится, – он ухмыльнулся краем рта, – и мой господин неким божественным чудом не научится любить женщин, сын твоей госпожи станет следующим герцогом. Значит, герцогство должно не только сохраниться от загребущих ручек столичных кланов, а еще и укрепиться. Желательно расшириться. Изабелла и Блор кровно заинтересованы в этом. Уж постарайся ей втолковать.

– Усыновление, – пробормотала Лиана.

– Император не позволит, и это знают все. Стоит сделать шаг в эту сторону – и сюда прибудут войска, внезапно обнаружившие заговор.

– Он и этой свадьбы не одобрит. Все в курсе – те люди вне закона.

– Зато Блор имеет силу. Кто обладает ею, того чтут и ищут у него прибежища и защиты. Лишенного силы покидают все. Блор молод и быстро поднялся. Таких не любят, и они имеют кучу врагов. Зато он может себе позволить пренебречь приказами кого бы то ни было. Его уже боятся, потому что он рисковал жизнью и выиграл. И снова сделает это, если ставки окажутся достаточно привлекательны. Император допустил огромный промах, сделав его противником. Нам, в отличие от недоумка из столицы, нужен готовый на все союзник, и нам его поднесли на золотом блюде. А Изабелла… Кто сможет лучше направить его, чем жена?

– Конечно господин, – сказал он громко, красиво кланяясь и отступая к дверям: прием закончился, герцог исполнил долг и удаляется, позвав приятеля за собой.

– Мне страшно, – сказала Изабелла, задумчиво глядя в окно, не замечая людей за ним.

Не обернулась и когда они остались с Лианой наедине. Служанки уволокли подарки и без вызова не вернутся.

– Это нормально… – подходя сзади и осторожно обнимая госпожу, сказала женщина.

Изабелла потеряла мать, когда ей было одиннадцать, а Лиана стала ее тенью с шести.

Она всегда рядом с советом и помощью. От вытирания носа до выслушивания мечтательных откровений. Если герцогиня с кем и говорила свободно, то со своей придворной дамой. Правда, это не мешало миледи временами капризничать или гневаться, употребляя не подобающие положению грубые слова, но жизни без своей телохранительницы и старшей подруги она не представляла.

– …Хотя не произноси этих слов никогда при других.

– Знаю, знаю, – пихнув ее локтем в живот, заявила Изабелла. – Необходимо внимательно подбирать слова в общении. Даже при слугах не говорить «Я боюсь» или «Я не знаю, как поступить». Важно выглядеть уверенной в себе при любых обстоятельствах. И все же мне страшно. Мое детство счастливое закончилось. А впереди – неизвестность. Пусть он молод, удачлив и богат, станет ли мне когда-нибудь столь же беззаботно, как здесь?

– Наш мир так устроен, – говорила Лиана на ухо, – что желания наши сбываются крайне редко. Так решили боги, и абсолютно правильно. Если все исполняется, жизнь скучна и неинтересна. Протяни руку – и все получишь без труда. А раз не надо прилагать усилий, нет и ценности в доставшемся даром. Но в каком бы бедственном положении ты ни оказалась, нельзя поддаваться страху. Всегда нужно броситься навстречу опасности с радостью и удовольствием.

– Ив чем счастье смотреть, как чужой человек, ни разу не виденный, назначается мне в мужья из политических соображений? Наверняка ведь так же чавкает и хватает руками все подряд, как этот Скодр, – ядовито сказала.

– Может, кто и ест не так, как мы привыкли, однако этот человек гость твоего дома, – яростно произнесла Лиана. – Ты хозяйка и не смеешь срамить свой род, проявляя неуважение к приезжему.

– Поучаешь? – забыв про свои расстройства и сомнения, обиделась миледи. – Меня?

– Ну если у самой ума-разума не хватает, чтобы слегка задуматься, только мне несчастной и остается. Столько лет долбить одно и то же – и все впустую!

– Чего такого мне на тему будущего мужа много лет говорила? – изумилась Изабелла.

– Роль мужчины в семье – обеспечить нормальную жизнь женщине. Она имеет ценность в обществе как счастливая супруга, хранительница судьбы своего мужа и мать сыновей.

– Как же, – сердито сказала миледи, отстраняясь, – все уши прожужжали песнями о спасении героями прекрасных дам от алчных преступников и насильников. И не менее героическими сагами вроде «Баллады о Рани». Сущность фемства! – она фыркнула. – Конечно, в песне звучит красиво, но как представишь наглядно, так блевать тянет!

Звучала баллада в высшей степени похвально, но вряд ли правдоподобно. Молодой супруг отправляется на бой с врагами, мучаясь и страдая от вынужденной необходимости покинуть молодую супругу на следующий день после свадьбы. Даже написал письмо на первом же привале, упрашивая прислать нечто напоминающее ему о жене. Страстная мольба с множеством кудрявых эпитетов. Ну та не растерялась и, не колеблясь ни мгновенья, отрезала собственную голову отцовским мечом. Одним ударом. Пусть имеет ее часть и не отвлекается на письма в сражениях.

В песне он крайне воодушевился столь замечательным подвигом и готовностью оказать помощь воину, помчался в атаку, держа пованивающую голову в мешке у седла. Все же гладкая кожа и мраморная белизна личика (согласно одному из куплетов) должна была несколько подпортиться за время хранения.

Нападавшие на владения героически рассеяны и истреблены. С чувством выполненного долга возвращается домой. Слушатели рыдают от переполняющих чувств. Жена не помешала исполнить важнейший долг, еще и воодушевила на ратные достижения.

– Главное, не на людях, – серьезно сказала Лиана.

Она достаточно практична, чтобы не верить в подобные легендарные подвиги. В балладах так принято, но принимать всерьез? Если тот воин испытывал настоящие чувства, его не могли обрадовать привезенный череп и труп супруги. Это надо быть вконец ненормальным.

– Понимать данную вещь желательно иносказательно, – сказала Лиана вслух. – Жена должна встречать совместно с мужем любые трудности. Только в том случае, когда все мужчины в роду погибли, женщины могут выступить как воительницы и защитницы интересов клана. Прежде всего своих детей.

– Ага! С мечом в руке, – Изабелла покрутила рукой и показала выпад.

Плохое настроение у нее долго не держалось. Зато когда ей требовалось, миледи становилась настойчивой и не забывала напомнить о своих интересах и предложениях дополнительно. Уж этого она никогда не упускала. Приняв решение, ломилась прямо к цели или двигалась к ней обходными маневрами, но без колебаний давила, пока не достигала успеха.

Могла заставлять, а могла и убеждать в зависимости от ситуации и важности. Начав дело, она практически всегда доводила его до конца. А в тех немногих случаях, когда по неким независящим причинам исполнить не выходило, откладывала, не забывая. Настойчивости и умения действовать у Изабеллы никто отрицать не мог.

– У умной женщины найдется масса других методов воздействовать на мужчину. Красота уходит. Обвиснет грудь, пропадет свежесть, и даже постельное образование не всегда поможет. Найдутся моложе и ничуть не хуже. Зато стать полезной в делах – дело не просто полезное, еще и выгодное. Кому поручить управление, коли рядом мать сына, знающая планы? И не говори, что не задумывалась об этом! Он молод, и судя по разговорам, охотно пользуется чужими советами, идущими на пользу. Зная слабости, использовать можно кого угодно. Только нужно сделать это так, чтобы он искренне верил, что твоя мысль – это его идея.

– Мужчине не так просто втолковать, какой путь самый правильный.

– Отношения между супругами никогда не бывают простыми. Живя рядом, вы невольно узнаете недостатки и достоинства друг друга. Не только ты, у него тоже появляется определенное мнение. В отличие от родителей или брата, он не обязан уступать и гладить тебя по головке. Начнешь излишне надоедать – отгородится, и конец возможности влиять на политику.

– Я не собираюсь давить сразу, – усмехнулась Изабелла. – Но и послушно действовать в интересах брата или нашего дорогого лорда Монихеэма. Не настолько я глупа, чтобы подменять управляющих или следовать вашим советам без оглядки.

Человек растет, когда ему тяжело, молча кланяясь, подумала Лиана. Не верится, что все окажется так просто. Моя девочка любит веселую жизнь и подарки, но надеюсь, когда придет время, она сумеет повести себя правильно. Двор Блора – место мужчин. Давно никто не замечает древних правил вроде «фем не пользуется ничем, помимо добытого личной доблестью». Никто не возражает принять в подарок землю и обязаться за это выступить по первому зову.

Осталась одна внешняя сторона – как в пресловутой балладе, коих полным-полно. Храбрость, щедрость, благородство превратились в редкость, в отличие от коварства, расчетливости, подлости. И все же в некоторых отношениях ничего не изменилось. Они привыкли воевать и не имеют куртуазных манер. Можно лишь надеяться на лучшее.

– А ты поделишься, – застенчиво сказала Изабелла, что для нее было совсем не характерно, – как лучше привлечь мужчину в постели? Ты ведь знаешь!

– Конечно, – согласилась Лиана с готовностью.

Она давно ждала вопроса – и хорошо, что подталкивать не пришлось. В свои девятнадцать при общем мнении перестарок, Изабелла, конечно, имела представление, чем занимаются в постели по ночам супруги. Тем не менее, девственность ее являлась, вопреки всем разговорам, самой настоящей. Дочь и сестра герцога не могла оказаться отправленной назад со свадьбы по данной причине.

В этом отношении она была не то что наивной, однако практики не имела и про похождения своей подруги знала, хотя никогда и не требовала отчета. Лиана служит по клятве до смерти и замуж выходить не станет. Зато и ограничивать себя не обязана. В некотором смысле даже лучше. Сама имеет право выбирать подходящего на ночь или более длительный срок. На самом деле она старалась избегать привязанностей. Подобные вещи мешают службе, отвлекая от ее прямых функций охранять госпожу.

– Что ты хочешь услышать? – спросила ласково.

Поделиться полезным опытом, как стреножить мужика, – дело для молоденькой девушки наиважнейшее. Жаль, нельзя устроить практического урока. Со стороны все не то.

Глава 6. Выиграть без боя

Перед рассветом у стен Ваги появились конники. Подскакав к воротам, обстреляли караулы и демонстративно-медленно удалились, выманивая наружу и вызывая на бой. В отличие от излишне буйных соплеменников, Мур эти штуки хорошо знал и попадаться на них не собирался. Обычная тактика. За кавалеристами не угонишься, а строй удержать не удастся. Так и перестреляют бегущих без особых проблем.

Впрочем, ничего хорошего их не ждало при любом повороте. С самого начала он чуял запах крови и старался держаться отдельно от общего стада, прущегося без раздумий за копья. Он достаточно ходил в набеги и, случалось, терял в них людей, но ни разу не остался без добычи. Думать всегда полезно, и больше всего на войне. Тем паче когда у тебя отсутствует тыл.

Поэтому он и успел увести своих воинов после разгрома армии. В дороге их несколько раз проверяли на прочность, однако у конницы имелись и более легкие цели, чем двухтысячный отряд, отступающий плотным строем. Если бы не обоз, с остальными он бы безусловно оторвался и ушел. Бросить доверившихся ему людей из своего клана никак невозможно. На чужаков он бы легко плюнул, но здесь предпочтительный вариант просто не существовал. Его бы даже дети не поняли.

Вагу они взяли не так давно и первоначально не собирались в ней долго оставаться, а уж тем более защищаться. В результате частокол местами так и остался повален. На крутые склоны холма, облитые еще дополнительно водой, превратившей подъем в каток, взобраться не так просто. Хуже, что внутри скопилось почти тридцать тысяч человек, из которых лишь пятая часть мужчины, а его людей не свыше трети. Выгнать лишних он не мог, прокормить их – тоже. Достаточно осаждающим просто сидеть под стенами, ничего не делая, – и осажденные через пару недель съедят всех животных и примутся друг за друга.

Рей знал, что он выглядит излишне молодо и многие косятся, что ему доверили сотню. С мечом в руке он не хуже множества других, однако эта кампания для него не просто первая, а еще удачный момент себя показать. Безусловно, он обязан исполнять приказы, но их можно выполнять по-разному, размышлял он, старательно поглаживая едва намечающуюся бородку. Никому не рассказывая, он надеялся с ней выглядеть взрослее и солиднее, правда, пока она едва намечалась.

Ничего умного в голову не шло. В его сотне, да и все остальные из его полка в качестве главной ударной силы использовали длинное копье, позволяющее нанизывать на острие, не подпуская к себе, пехотинца, но это для тяжеловооруженных, в полной броне. Основная масса использовала короткий составной лук. Таким пользовались кочевники, и Блор в свою личную кавалерию отбирал лучших. В деревнях мальчишки начинали упражняться в стрельбе с раннего детства. Это само собой разумелось и было обязательным для мужчины.

Рей умел и заметно опережал в этом отношении остальных Граев. Он не особо гордился победными результатами, прекрасно зная о причинах, их вызвавших. Нет в этом его заслуги, как в их промахах вины. Так сложилась жизнь. Отец научил его отражать стрелы, уворачиваться от них или отбивать подручными предметами. Франк и вовсе делал из воспитанников мишени для тупых стрел, постепенно наращивая интенсивность стрельбы и количество лучников. Приятного в этом мало, все тело в синяках.

Зато когда сел на коня и сумел не хуже опытного кавалериста на ходу пробить доспехи и попасть в цель, мог с чистой совестью получить под начало воинов. Правда, пару раз его ощутимо потыкали в ошибки и опять же в отсутствие опыта, но уж во всяком случае справлялся не хуже многих других. И советов десятников сходу не отвергал, лишь бы утвердиться в положении.

Он знал с кого брать пример. Блор всегда спокойно выслушивал, хотя бы и говорили поперек намеченного. Ответные речи обдуманны, полны смысла и учитывали возражения. Победа – всегда победа, и не так важно, кто указал к ней правильный путь. Запомнят командира.

– Эй, – заорали гулким басом со стороны вала, – кто у вас главный?

На частоколе во весь рост выпрямился могучий верзила в богатых доспехах.

– Можешь сдаться мне, – ответил Рей со смехом, прикидывая, не сумеет ли достать его стрелой, – главнее не бывает.

– Я – Мур, сын Бренана, – взревел бородатый гелонец, гулко стуча себя по окольчуженной груди огромным кулаком. – Я известен на островах, на берегах Студеного моря и ходил в набеги на западное побережье! Моим именем пугают детей матери! За мной тысячи воинов. Не тебе, сотник, равняться с вождем!

Если он что твердо выучил за свою достаточно долгую жизнь, за сорок, для человека его образа жизни заметный срок, немногие доживали, то – важность позаботиться о первом впечатлении. Сейчас можно и похвалиться, пусть в произнесенном отсутствует ложь. Разговаривать с обычными кнехтами он не собирался. Не про них честь.

– Вон их сколько, вождей, на поле валяется, – ответил молодой голос. – Не ты первый, не ты последний. Бросайте оружие, или всех перебьем.

Угрожал он не зря. Лагерь пал почти сразу после поражения в битве. Конница южан ворвалась на плечах отступавших внутрь и посекла немногих защищавшихся. Занятые сопротивляющимися и добычей, они мало обращали внимания на остальных. Только поэтому Мур успел отойти к своим людям с остатками отряда и подготовиться к бою.

Заодно в единственное место, где готовы были защищаться, сбежалось множество народу. Воины из чужих отрядов и с кораблей, недобитые переселенцы из других лагерей. Естественно, победители атаковали сначала более легкую добычу, однако рано или поздно дошла бы очередь и до них. Уползти, прикрывшись телегами, им не позволяли кавалеристы, обстреливая из луков. Ждать дальше становилось опасно.

– Тело человеческое преходяще, – для всех сразу проревел Мур, – лишь одна душа вечна. Смертью жителей островов не запугать. Мы каждый день ее видим в темных водах океана, в сползающем с гор льде и готовы встретить ее с облегчением. Как одежду изношенную, сбросим тело – и отправимся на суд к Владыке Мертвых. Кто погибнет, защищая родственников, скоро возродится сызнова! Мы не умираем, мы возрождаемся снова в зависимости от наших деяний!

– Ты не жрец часом? – заорали в ответ. – Проповедь читать начал.

Рей откровенно ухмыльнулся – ему такое представление нравилось. Франк долго и упорно вбивал в него правильное понимание сути фема. Самое время выступить для слушателей.

– Ты хочешь нас этим удивить? – крикнул в ответ. – Дом, в котором родится фем, – достаточно громко, чтобы слышали у ворот провозгласил, – временное пристанище. Мы принадлежим войне и полю, где происходит сражение. Для боя родились, и в том ремесло наше и умение.

Его сотня поддержала высказывание одобрительным ревом.

– Долг фема – напоить землю кровью врагов, иначе зачем он живет на свете?

– Главного давай, – ответил Мур на выпад. Спорить у него желания не было. Все же не жрец и в тонкостях верований не особо разбирался. В принципе эти слова столь же правильны, как и его. И оба прекрасно знали, к чему сказаны. – Разговор имеется.

Он не особо удивился или обрадовался, когда от кучки всадников отделился один и, не торопясь, направился к дороге. Вполне ожидаемо. Сотник он и есть сотник – доложит и станет ждать решения. Ничем ведь не рискует в данных обстоятельствах. Удрать они все одно не смогут, при всем желании.

– Надеешься? – криво усмехнулся Овейн.

– Моя мать всегда говорила, – пробурчал Мур для старшего товарища: – «Пока жив, не поддавайся отчаянию. Пока можешь думать, заботься о роде». Со слабыми считаться никто не станет, – сказал после паузы, – вот и требуется быть сильным.

– Если гореть, так ярко! – поддержал Овейн. – Чтобы запомнили!

Отряды двигались не торопясь. Уже не имело смысла гнать лошадей, отрываясь от пехоты. Вагу блокировали, и до самых берегов Студеного моря особого сопротивления не ожидалось. Конечно, далеко не всех убили или поймали, но кто попался местным воякам, присоединившимся к его армии, тому пришлось отдуваться сразу за все совершенные преступления. Об этом в очередной раз всю ночь напоминали душераздирающие вопли.

Никто не морщился. Все в курсе: выиграй битву северяне – и сейчас они бы кричали, пытаемые. А то и хуже. Гелонцы иногда приносили в жертву пленных на насыпанном над погибшими кургане. На самом деле такими вещами грешили практически все на севере, и ничего ужасного или из ряда выходящего в происходящем не присутствовало. Каждый почитает богов, как он считает правильным.

Кровавый пир и похороны погибших продолжались двое суток. Блор допустил это сознательно. Иногда важно дать выход ярости и мести. И люди устанут, и жажда крови поубавится. Прикончить сразу после боя, еще в горячке и зная про друзей, погибших и пострадавших, всегда проще, чем под вечер. Уже и гоняться за отдельными беглецами не хочется, что не так давно продемонстрировали буквально рядом. Развлечение устроили на потеху зрителям в их лице. Отпускать пленных бежать к лесу по полю и, догоняя, рубить.

Кампанию они выиграли, а не просто битву, – это в курсе все. Не просто победа над сильно превосходящим по численности врагом. Никогда раньше такие крупные армии не приходили с севера. А воевать островитяне ухитрялись неплохо. Не в одних набегах на чужие племена выковывалось это умение. И между собой постоянно шли свары и схватки, нередко заканчивающиеся истреблением целых родов. В подобной обстановке трудно найти не умеющего обращаться с оружием.

Тем важнее поражение гелонцев. Блор победил не за счет случайности, а благодаря правильным действиям полководцев, стойкости кнехтов и массированному применению кавалерии. Неожиданность появления, спланированность кампании, да и наличие тяжелой конницы – все эти вещи тщательно готовились заранее и проведены в лучшем виде на практике. Три победы подряд – это на удачу не спишешь. Боги поддерживают пришедших с юга, даровав им тцарство, а теперь и новый триумф, без малейших сомнений знал отныне весь север.

Ничего удивительно: что кто из гелонцев может – бежит, а кто не успел – пытается договориться. Интересно, что он может предложить, глядя на приближающегося человека, думал Блор. Еще не старый, однако в возрасте. Доспехи хорошего качества и имперской работы. Не иначе взял в набеге. Оружие в простых ножнах. Любопытно. Ни особых украшений, ни выставленного напоказ богатства. Это серьезный воин и пришел сам. За ним присутствует сила, позволяющая заткнуть глотки куче молодых и буйных.

С коня Блор слезать не собирался, и не из боязни. Уж с одним самым могучим бойцом Возмездие расправится и без его помощи, лелей островитянин коварные планы. Только вряд ли. Даже умные предпочитают решать все вопросы при помощи клинка, без особых хитростей. Тут другое. Достаточно важно показать, кто тут стоит выше. Уважение проявляют к равному, а не просителю.

– Я – Мур, сын Бренана, – остановившись на расстоянии трех шагов, провозгласил воин, – вызываю тебя на бой перед лицом Вечно Живых.

Возмездие довольно фыркнул. Враг не боялся, решимость из него перла, и схватка обещала выйти интересной. Хоть и не самый шустрый экземпляр, зато опыт великий.

– Я могу его прикончить?

– Подожди, это мы всегда успеем.

– Ты все время не пускаешь меня в драку!

– Твоя забота меня беречь, а не воевать. Помолчи.

– И зачем мне это? – удивился вслух Блор, довольный, что не ошибся. Ну совсем нет фантазии у людей. Коварства сколько угодно, а далеко не заглядывают.

– Победив меня, ты получишь все. Моих жен, детей, имущество и народ.

Что-то такое ему рассказывал про обычаи островитян Чипинг. На поединке воин не должен применять оружия против не облаченного в кольчугу. Если враг выступает со щитом, его противник также должен защитить себя соответственно. Сражаться надлежит один на один, и если противник ослабел, оставить его в покое. Победа, запятнанная бесчестьем, никогда не будет дорогой на небеса. Такая ослабляет и человека, и землю. Здесь, впрочем, не божий суд и тем более не встреча кровников.

– Ага, вы живете по древним правилам. Вот я-то не собираюсь вручать никому своих кнехтов даже после гибели. Они меня просто не поймут и не послушаются. Свободные люди.

– Ты испугался!

– Он оскорбил Повелителя! Можно я прикончу?  – обрадовался Возмездие.

– Ты не чуешъ? Он сам нарывается на гибель.

– И при этом ставит условия. Какая разница в чем причина. Убитъ!

– Вот это самое забавное. Умереть недолго, и я ему для того не требовался. Нет, он хочет чего-то. Сильно хочет.

– А у меня впечатление, что ты просто хочешь умереть красиво.

– И не надейся на легкую победу – старательно не слушая, провозгласил вождь. – Я таких мальцов в жизни много покрошил.

– Ты громче крикни, – доброжелательно посоветовал Блор, – а то, может, кто не услышал за спиной.

– Боги слышат все.

– Мои мозги без участия высших сущностей еще и подсказывают о достаточно простенькой ловушке для горячих парней.

– Даже если так, – набычившись, сказал северянин, – какая разница? Я не прошу о милости. О божьем суде.

– Хитро, – одобрительно кивнув, согласился Блор. – Но сам подумай: на что мне сдались твои старые жены и сыновья возрастом, пожалуй, постарше меня. Это же смех один – кормить их, поить, воспитывать. И потом – что за радость победить старика? Убью – за спиной станут шептаться о бессмысленной жесткости и отсутствии почтения к старшим. Ты ведь и так мертвый. И все вы там, – Блор показал на холм с частоколом, заполненный напряженно смотрящими на беседующих.

– Попробовать стоило, – угрюмо заявил Мур, извлекая меч.

– Теперь можно?  – напрягся Возмездие.

– Он по-прежнему говорит, а не нападает.

– Ничего не совершая, и успеха не достигнешь. А ежели не сумеешь, так люди видели – пытался. Так или иначе, драться тебе придется. И со мной, и с остальными. Это будет последняя битва.

Такое случалось не часто, и словами не бросались. Лишь в самом крайнем случае, не имея иного выхода, помимо смерти, звучал клич. В последней битве принимали участие все, и никто не просил о снисхождении, бросая оружие. Они шли умирать и не давали пощады врагу. Результатом вполне могла стать гибель не только всего клана, но и страшные потери у атаковавших.

– Не торопись, – сказал Блор, не двигаясь.

На самом деле ему очень хотелось вырезать всех до единого, навсегда поставив точку в дальнейших набегах. Фактически здесь собравшиеся – последние сохранившие готовность драться. Показательно уничтожив, он станет причиной гибели практически целого народа. Такое остается в памяти людской на века, но он совершенно не мечтал о подобной славе в детстве!

– Возможность умереть с честью я тебе предоставлю при любом раскладе. Боги непостоянны, жестки и любят обманывать, не стоит полагаться на их призрачное внимание. Для начала попробуй уговорить меня. И не надо лгать даже в мелочи. Поймаю на лжи – разговор закончен. И ты умрешь, и твои люди.

– Ха! – воскликнул Мур. – Нормальные люди всегда врут. Жене про ее замечательный вид, родителям, детям, собственным людям. И часто для их же пользы. Абсолютная честность бывает лишь в одном случае – на поле боя. Когда вы стоите против всего света плечом к плечу, ты не смеешь сомневаться в соседе. Ты должен быть уверен, что он не сделает шаг в сторону, спасая себя, а будет держаться до конца вопреки всему. Это честность. Единственная и неповторимая. Все остальное – ложь.

– Справедливо, – кивнул Блор. – А теперь ответь, что для тебя важнее – сохранить свой клан или продолжать им руководить? Что главное – жизнь и свобода людей или твой род во главе и слава?

– Слава бывает разной, – ухмыльнулся в бороду вождь. – Плохую помнят ничуть не меньше.

– Я устал от крови, – честно сознался Блор.

Гелонцы могут плохо относиться к твоей стране или племени, но в первую очередь видят перед собой человека. Если усматривают храбрость, верность слову, достоинство, порядочность и уважительное отношение к себе – беспричинной враждебности проявлять не станут. Даже хорошо знакомого врага выслушают. Уж такое воспитание дают матери на продуваемых холодными ветрами островах.

Мур подивился на признание, счастливый в душе. Удача от него не отвернулась! Неужели вышло? Он получил свое чудо! За такое можно и под топор палача.

– Сложите оружие – и не придется умирать.

– Они не станут рабами, останутся свободными?

Собеседник молча кивнул. Блор и так заполучил многие тысячи пленных. Причем старых, больных или искалеченных среди них не имелось. Таких добивали сразу, фактически совершая благодеяние. Павшие от меча угодны северным богам да и не станут задерживать на будущем пути к теплым морям. Мужчин среди них меньшинство, взрослых проще убить, чем сломать, да и цена невысока. Женщины и дети – другое дело. Их охотно разберут. Многие из них, не желая себе и детям участи рабов, убивали их и кончали с собой, лишь бы не попасть в плен.

По-любому от будущей продажи выходил достаточно крупный куш, чтобы искать новых рабов и терять кнехтов в атаках. Иногда имеет смысл выступить великодушным. Сделав широкий жест, абсолютно ничего не стоящий, и протянув руку – легко получить от окружающих прославление на всю жизнь.

– Отдать жизни за остальных – великое дело. Об этом петь станут, пока существует север, – довольно признал Мур.

Ну вот, не он один думает так. Только обойдется. Спаситель и еще один герой без надобности. Блор великодушен, однако не настолько.

Четверть армии вышла из строя. Командир второго полка Истр и Камай погибли. Вот последнего не жалко. Слишком независимо себя вел, имея за спиной поддержку одного из сильнейших племен – озерчан, а прямых причин избавиться не имелось.

До идеи травить или подсылать убийц он еще не дорос, да и опасно, пусть и имея исполнителя вроде Денеса. Чересчур на виду, и многим не понравилось бы. Поставить неудобного вместе с его бойцами на самом опасном направлении – дело совсем иное. Никто заранее не мог знать, когда произойдет сражение. А центр – безусловно, самое почетное место. Выжил бы – имел бы повод для гордости.

Эрлинг тяжело ранен, потерял кисть руки. Тут и магия не поможет, быть ему навечно одноруким. Несколько десятков командиров рангом пониже тоже погибли. Совершенно не утешает огромная победа и бесконечные колонны захваченных в плен. Это еще не конец. Если начал, придется продолжать, и дополнительные потери ни к чему. А они будут обязательно. Загнанный в угол заяц способен порвать лису. А здесь не грызун мелкий, а тысячи воинов, не желающих сдаться.

– Мне не нужны были эти сражения. Приди вы ко мне и предложи свои мечи на службу – нашел бы и землю, и возможность прокормить семейства. Вы предпочли другой путь.

– Хм, – достаточно внятно произнес Мур.

Похоже, он вовсе не туп. Да вожди редко таковыми бывают. Даже на островах одним клинком власть не удержать. Соображать приходится. Всегда обнаружатся конкуренты, стоит дать промашку. Хорошо если явные, а то недолго найти среди вчерашних друзей. Приходится заранее провоцировать на грубости и проступки, влекущие за собой наказания и изгнания. Одна беда – сегодня весь народ отправился в неизвестность, и привычная обстановка исчезла.

При всем желании тцарь не смог бы принять одноразово двести с лишним тысяч человек. Особенно вспоминая, что у них три десятка только крупных объединений и все тянули в разные стороны. Да и странно было бы обращаться через головы местных с подобными просьбами, тем более что и так прибыли послы с прощением о пропуске. Вполне пытались договориться, еще и потому не ждали неожиданного удара и всерьез не готовились.

– Не суть важно, – сказал Блор, обрывая себя. – Все, – он показал на город, – выйдут и принесут мне клятву на огне и мече. Отныне и до смерти. Кто не согласен – умрет. Отказов в любом виде не потерплю. Либо преклонят колени и получат оружие и командиров от меня, либо смерть. Воинов я распределю по своим отрядам.

Может, удастся со временем получить дополнительных Эрлингов, Чипингов и не хуже них. А нет – ничего не теряю. Пара тысяч дополнительных кнехтов, пусть и придется за нарушения вздернуть сотню-другую, – вполне удачный результат. Потери почти восполнятся. Да и не придется терять дополнительно при штурме.

– Остальные пойдут, как и мечтали, на юг, – продолжил. – Землю и прокорм на первое время выделю. Жить в дальнейшем станут по законам тцарства, а не островов! Это ясно?

– Да, – подтвердил Мур. – А что со мной? С нами? – поправился, готовый к чему угодно.

– В моем лагере находится высшая жрица Дочерей Смерти. Та, что слепая.

– Да, – недоумевая, подтвердил северянин, – я слышал о ней. Кто же не знает высшей.

– Она умирает, – пояснил Блор, в очередной раз довольный присутствием Возмездия и его помощью.

Заявившиеся без приглашения в гости пришельцы и пришелицы, а верховная не путешествует одна и без охраны, так и не объяснили ничего. Хорошо иметь личного демона, видящего скрытое от глаз. Иначе бы так и не разобрался в происходящем.

Возмездие ответно послал импульс довольства. Ему всегда нравилась похвала. Зря повелитель ею не разбрасывается.

– И прежде чем это случится, хочет вернуться на родной остров. Я не знаю его названия, – поднял он руку, останавливая готовый сорваться с уст гелонца вопрос. – И меня не интересует, как туда добираться и сколько. Отберешь полсотни человек и сопроводишь. Да хоть сотню. Сам решишь. Хочешь – воинов, хочешь – жен или детей. Мне все равно. До самого конца будешь находиться рядом, и не суть важно, сколько продлится. Единственное условие: нарушение влечет за собой мое большое недовольство. Может отразиться и на твоих людях. Это ясно?

– Да.

Тцарь открыто убирает его от клана и верных людей, выводя их из-под его власти и авторитета. Очень правильно, глядя с его стороны. И все же…

– А когда я выполню поручение?

– Тогда делай что захочешь, – устало ответил Блор. – Оставайся там, плыви куда угодно или возвращайся. В любом случае здесь либо преклонишь колено и дашь клятву либо умрешь. Во втором случае я постараюсь обеспечить петлю, а не клинок. Терпение мое не безгранично. Ты не представляешь, как мне хочется избавиться от сильно независимых навечно.

Мур невольно моргнул. В голосе прозвучало нечто очень четко дающее понять: шутки и переговоры закончились. Любое возражение отныне может обойтись очень дорого. И не одному ему.

– Все. Я сказал. Ты услышал. Возвращайся в крепость. Я жду до завтрашнего утра. Через час после восхода солнца не увижу открытых ворот – буду считать соглашение отвергнутым.

Глава 7. Дорога на юг

– Это не к добру, – сказал наряженный голос сзади.

– Морозы настолько сильны, что вода замерзает на лету, – с благоговением произнес другой.

Блор не обернулся посмотреть на благочестивый жест. Конечно, приврал, но звучит красиво. Все происходящее отнюдь не обещало скорого счастья. А нынешние холода в особенности. Где это видано, чтобы Великая Гремящая Вода замерзла? Воистину над кем боги хотят посмеяться, тому и войско за спиной не поможет. Мечтать с детства посмотреть на это чудо, равного которому нет даже на Крыше Мира, и получить что?

Огромная масса воды шириной в семь сотен локтей, обрушивающаяся с высоты в три десятка (если не больше, проверить никому еще не удавалось: живым сверху вниз никто не проплывал), местами превратилась в огромные столбы сосулек, застыв гигантским забором, а местами в обрывающийся в пропасть каток. Совсем вода не прекратила течь, однако вместо одного изумительного чуда он получил совсем иное.

Блор уселся на седло, привычно положил ноги на разлегшегося перед ним Возмездие. Поза удобная и привычная. И дело, которым он собрался заниматься, не менее обыкновенно. Для него. Всех прочих он ставить в известность о кое-каких подробностях не собирался. Со стороны, наверное, казалось – он молится, о чем и предупредил заранее. Спросить совета у богов – дело не лишнее ни для кого, как и специально зарезанный черный жеребец.

Притащить жреца для проведения процедуры принесения в жертву, видимо, было бы более правильно, но где его взять в длинном походе? Пришлось самостоятельно ударить. В походе вполне позволялось по Кодексу Воина. К счастью, не оплошал, и конь умер с одного точного, а то бы еще по этому поводу судачили, будто деревенские бабы, а не прошедшие через кровь и сражения опытные воины.

Понять их несложно. В конце зимы холода должны умериться, стужа сдает, кротеет. Перестают играть в небе многоцветные сполохи, и пусть снег высок – уже звучат крики птиц, а пороги освобождаются от занявшего их льда. Иногда и вовсе не схватываются. Не то в последние два года. А теперь еще и это. Никто не слышал про подобное чуть ли не с давних Великих Холодов.

Он замер, приняв правильную позу. Мышцы расслаблены, дыхание ровное и спокойное, а затем будто иглой вонзается страшное воспоминание о смерти родителей. Тот ужас и тоска на него действует гораздо вернее любых методов. Не надо ждать удара по башке или колоть себя иголкой. Раз – и входишь в то самое состояние, когда можешь выйти из тела и заниматься разными интересными делами.

Блор начал подниматься в высоту, осматриваясь. Ничуть не удивился, когда с перепуганным карканьем от его бесплотного духа шарахнулись болтающиеся в небе вороны. В таком виде его почему-то видели некоторые птицы, кошки и Возмездие. Все остальные, от людей до животных, не замечали даже при попытках привлечь внимание.

Видать, если он в данном виде дух, то и привидений бояться нечего. Не способны вредить. Мысль занятная, тем более возле полей сражений их много должно обретаться, а за все годы ни разу не попадались. Хоть кто-то оставался не похороненным всегда, независимо от любых стараний. Но не просят и не встречаются. Может, и нет их вообще.

Выше, еще выше, пока земля перед ним не превратилась в карту, где трудно разобрать отдельные детали. Зато в целом открывается замечательный вид. Он давно знал маршрут движения, многократно изученный заранее. Хорошо подумав и задав парочку вопросов шаманам и жрецам, вычленил в ответах главное.

Для него не составляло тайны, почему если двигаться по тайге с юго-востока на северо-запад, то скоро заметишь, что твой путь то опускается вниз, в мокрые гнилые низины, то поднимается вверх и тянется тогда по черным мшистым ельникам. И всегда за сухим леском присутствует поросшее кривыми соснами болото.

Не зря он не стал дожидаться лета и двинул войско именно зимой. Она здесь начинается довольно рано. Первый снег может выпасть уже в девятом месяце, изредка в конце восьмого, но быстро тает, способствуя началу распутицы. Набеги на соседей в холодное время – совершенно обычное мероприятие, но столь большую армию и прокормить крайне сложно. Зато и не придется обходить бесконечные угрюмые болота, где потерять любое количество кнехтов легче легкого.

Восточнее запланированного пути вообще одна бескрайняя заболоченная равнина. Добрая треть территории занята болотами, а еще не меньше – озерами и речками. Само название тутошнего края произошло от слова «топь», а чтобы добраться из одной малолюдной деревни до другой, приходится нарезать круги в обход трясины в три-четыре раза продолжительнее прямого пути. Здесь сплошной хвойный северный лес, лишенный примеси дуба, липы, клена, ясеня и других. Лишь береза и осина нередко встречаются на местах бывших пожарищ и порубок.

Определять погоду он так и не научился. Разве уж ясно виден шторм или снегопад, смещающийся в неком направлении. Зато кое-что другое уловил. Следуя в определенном направлении, очень быстро невольно замечаешь вытянутость в одном направлении всех этих многочисленных озер, болот, низин. Со временем догадываешься и откуда взялись груды валунов, забросанные там и сям кучками. Ведь если идти (лететь) по этой линии достаточно долго, обязательно упрешься в стену Ледника.

Именно благодаря ему такая земля. Когда-то он рос и наступал, тесня животных и растения, потом что-то изменилось, и он принялся таять. Отсюда и взялось огромное озеро, по размеру как бы не меньше половины Узкого моря. Оно наполнено пресной водой и постоянно пополняется талыми водами, заполнившими впадину и поднявшимися выше уровня Студеного моря.

Отсюда и взялся водопад Грохочущая Вода. Другие, более удобные стоки на юг перекрыты Ледником. Если когда-нибудь он исчезнет, растаяв, вода неминуемо пойдет в сторону Каменного пояса по несуществующим сегодня руслам могучих рек. Хотя, может, и одна. И это окажется огромная река, первая из всех на севере, текущая в обратную сторону. Только очень похоже боги передумали на ближайшее столетие и свыше. Уже не произойдет. Холода наступили явно крепче прежних, даже оставшихся в деткой памяти. Да все в один голос об этом говорят.

Когда-то до самого Каменного пояса простиралась болотная страна, оставшаяся после отступления Ледника. Потом частично земля просохла. Даже лес сменился – уже не те растения и животные водятся. Да, собственно, и люди. Далеко на севере живут очень отличающиеся внешним видом от знакомых Блору. Он повидал разных, от горцев на востоке до гелонцев с островов, не вспоминая уж черных с юга и желтых из Султаната за горами. В портах кого только не встретишь, а в Карунасе можно обнаружить самых странных представителей человечества. И все ж сэлиши прибрежные и вакаши из тундры будто отдельный самостоятельный народ. Никогда не перепутаешь.

Глянцевиточерные волосы щетинисто торчат на голове какимито неровными клочьями надо лбом, из-под которого тупо и лениво глядят маленькие глаза, большею частью черные, хотя изредка встречаются и карие. Голубых у них не бывает в принципе, а немногие несчастные, унаследовавшие неподходящий цвет от украденных южнее наложниц, убиваются еще при рождении. Якобы приносят такие несчастье.

Но дело даже не в глазах и не в их вонючих чумах, с отверстием для дыма в потолке и соответственно присущим им специфическим запахом, на самом деле именуемым вонью. Плоские лица, широкие носы, выдающиеся скулы характерны для всего племени. Язык не имеет никакого сходства с известными и раздражает количеством неприятно гортанных и шипящих звуков.

Живущие вдоль берегов озера занимались морским зверобойным промыслом и рыболовством. Почему-то и внутри в пресной воде, и снаружи водится огромное количество тюленей, морских коров, моржей, и все это в нескольких десятках вариантов. Куча многообразных пород, дающих шкуры, мясо и жир. Был даже на крайнем севере, где кончается земля, огромный берег скелетов, где нога не могла ступить из-за множества ребер разделанных животных и куда веками по никому не понятным причинам выбрасывались киты, обеспечивающие своей смертью человеческую жизнь.

Кроме того, здесь же ходили косяки рыб. На пиршество стекались стада тюленей, котиков и моржей, которые сами становились добычей охотников. На них охотились с помощью гарпунов и копий, выходя в море на вместительных долбленых лодках. Особым объектом ловли была так называемая рыба-свеча. Она пропитана жиром настолько, что ее использовали в качестве долго горящего светильника. Запах, по всей видимости, местное население особенно не смущал.

Вопреки своему образу жизни были они достаточно воинственны и не гнушались совершать набеги на юг. Договариваться с ними бессмысленно, потому что каждая семейная группа сама решала свои проблемы и никому не подчинялась. Да, похоже, и не нужно. Если холод опять двинется на юг, ему станет абсолютно не до сомнительных данников.

Многие верят, что благодаря правителю всходят хлеба, созревают плоды и должным образом светит солнце и благоденствует народ. И, напротив, неурожай или нашествие врагов, мор или усобица – все это признаки немощи государя, и за все это он был в ответе. Одним словом, каков император, таково и его государство. С этой точки зрения все правильно. Никчемный человек на троне – и вновь наступает Ледник. Убрать его не в Блоровых силах, зато позаботиться о собственных людях он обязан.

Сейчас под его рукой находятся и без прекрасно живущих в тундре и болотах сотни тысяч человек, не считая федератов, которым тоже станет кисло, потеряй они последнюю поддержку из тцарства. И надо думать, как не допустить вымирания. Чем больше количество подданных, тем выше сила. Чем крепче кулак, тем шире возможности.

Ладно, достаточно! Хватит развлекаться, глядя, как на каяках плавают и гарпуны мечут. Пора заняться полезным делом. Если мечтаешь привести в порядок доставшееся с немалым трудом государство, будь готов наводить его не только в городах и деревнях, но и в собственной семье. А для этого нужно знать, что происходит в отсутствие.

Он отбросил все лишнее и не поворачиваясь (в данном виде у него все одно нет тела) устремился в сторону Града. Даже при его скорости дорога оказалась достаточно долгой. Блор не просто мчался, а внимательно отслеживал происходящее на земле. Временами приходилось снижаться, осматривая заинтересовавшие его подробности.

В первую очередь заботили отправленные домой пехотные сотни и сопровождаемые ими вереницы пленных. Найти их оказалось нетрудно. Вереницы телег с награбленным добром, позже отнятым у гелонцев в свою пользу, и многие тысячи ног пробили заметный издалека след.

Ближе к югу снег подтаял, превращая путь в огромную лужу грязи и затрудняя движение. Реки еще не вскрылись, но быстрота передвижения заметно снизилась. Судя по общей обстановке, до территории тцарства они дойти успеют, прежде чем окончательно завязнут. Не хотелось бы потерять огромное количество денег, которое все получат за проданных рабов. Правильно сделал, послушавшись стариков и не задержав отряды.

Как станут выкручиваться федераты, его мало трогало. Напрямую не подчинялись, а уговаривать их не хотелось. Сами не маленькие. Хотели показать независимый характер и сгрести еще полона – огребут проблем по самую шею. Раздобыть достаточное количество пищи для пятитысячного отряда в разоренной и без того нищей земле не так просто.

Мысленно хмыкнул, изучая очередную колонну гонимых баб. Детей когда сажали на телеги, когда нет, в зависимости от наличия и желания сберечь, что далеко не обязательно присутствовало, женщин гнали обычно так – своим ходом. Северяне люди крепкие, однако не каждый выдюжит длинный путь, да и охрана могла воспользоваться ситуацией. Многие так и делали.

Издавать приказы и возмущаться бессмысленно. Кнехты в своем праве: победители. Редко кто настолько горд, чтоб отказать. Все равно ведь возьмут без спроса, да еще и изобьют. А дорога длинная, и вынести ее трудно, особенно в таком виде. Уже несколько раз попадались забитые, брошенные умирать в овраги или прямо на снег. Допустим, кто-то не выдержал и ему не хватило сил, но ведь здесь явно убили достаточно крепких. Сопротивление, попытка побега, желание показать власть? Надо выяснить.

Мысленно пожал плечами, потом затребовать справку об убыли и кто излишне плохо отнесся к поручению правильно воспитать, чтобы неповадно стало в дальнейшем не следить за состоянием товара. Иногда полезно проявить не одно великодушие и щедрость, но наказать для примера. Уметь внушить страх не менее важно. Опять же не за свою мошну беспокоился, а общую. Все участвовавшие в походе должны получить долю согласно заслугам и действиям. Нельзя зря убивать.

Запомнил имена обозников и их полк, вновь поднялся и устремился вперед ко Граду. К его досаде, Райана на месте не оказалось. Найти его вечно проблема. На месте не сидит, весь в трудах и заботах. Оно хорошо, но неудобно. Самое тяжелое в его путешествиях – это определять местонахождение нужных людей. Постоянно следить невозможно да и не нужно. Какой смысл подсматривать, упустив собственные дела. Интересуют ключевые моменты, но как узнать, когда и что происходит особо важное и интересное?

К счастью, имеется под рукой Денес. Надо только правильно его сориентировать. Достаточно ему просто выяснить, к примеру, когда происходит важное совещание за закрытыми дверьми. А вот послушать можно и самостоятельно. Иногда полезно, и Денес в полной уверенности, что не он один приходит с докладами. На самом деле так оно и есть, частенько бегут, аж спотыкаются и в мыле. А уж насколько счастливы, обнаружив промах соперника!

И все же всегда важно перепроверить самых преданных людей. Не обязательно врут, могут недоговаривать. Где проходит грань между откровенной ложью и умолчанием – отличить далеко не просто. Еще хуже, когда объясняют некий безобидный или неудачный поступок подозрительными побуждениями. Осуждают бабьи разговоры, подробно излагая их не рассчитанное на чужие уши содержание.

Рассказанная в своей компании иной раз безобидная шутка звучит крайне неприятно для не предназначенных для нее ушей. Проще всего утопить человека, вроде бы без злого умысла излагая начальнику такую беседу или слух о ней.

Блор почти обрадовался, застав Шарлотту в правильном месте. Не зря сегодня подскочил. Заодно и на Тадера, присутствующего в кабинете его экономки, можно полюбоваться.

– Ты меня раздеваешь, пользуясь положением! – с возмущением воскликнул Тадер, приподнимаясь на стуле. Явная демонстрация желания уйти, отринув переговоры.

– Ну если оно есть, – ласково улыбаясь сказала Шарлотта, – соответствующее положение, не воспользоваться было бы непростительной глупостью.

«Это про что?» – невольно заинтересовался Блор. Шарлотта замечательно умела выгадывать для себя, используя их близость, и при этом никогда не действовала за его счет. Где тут проходила тонкая грань, она сама решала, зато покупки для себя делала с немалой выгодой. А он смотрел иногда и дивился. Из простой, пусть умной девахи выросла не обычная интриганка, мечтающая схватить побольше, а нечто удивительное и откровенно полезное. Это признавали все, даже считающие женщин вещью. Уважение людей умелым управлением она завоевала без его защиты.

– Сплошные убытки! – возопил ростовщик, внимательно наблюдая за реакцией экономки и усаживаясь назад. – Триста человек прекрасного здоровья по минимальной цене!

А! Это она решила прикупить пленных для хозяйства. Полезное дело. И за счет ростовщика не жалко.

– Мне посмотреть, сколько я потеряла на зерне, поставляя через тебя?

– Это другое дело!

– Да? – изумилась Шарлотта. – Ты мечтаешь исключительно о прибылях, не желая поступиться мелочью?

– Что я имел на этом? – нервно вскричал Тадер. – Натурально сущую ерунду! Совет Лучших установил твердые цены на зерно и муку.

– Ой, прости, гость дорогой, – всплеснув руками очень по-бабьи, вскричала Шарлотта, переходя на диалект. Временами в ней прорывалась эдакая провинциалка, или чаще показывала для чужака. – Нет бы тебя заезжего порадовать вестью приятной, да подарком красивым, али медом настоянным, для друзей приготовленным, а я все о делах, да о делах низменных и неприятных. Видимо, – сказала уже совсем иным, насквозь деловым тоном, – в следующий раз обращусь напрямую к Бривелу. Говорят, у него договор с каким-то купеческим домом с юга уже на руках. Пусть они и получают эту сущую мелочь в пару сотен империалов.

– Блор действительно вышел на Грилину? – с подозрением потребовал Тадер.

– Ты же знаешь, у него склонность окучивать магов всех видов и ставить их умения себе на пользу, – сказала скорее одобрительно.

Постоянно болтающаяся в доме Дочь Смерти ей не особо нравилась, зато уже дважды оказывалась очень уместной, спасая людей. Потерять кого-то из маленьких Граев она себе позволить не имела права. Тут обычным громом не обошлось бы. Кое-кого поджарили бы и молниями, а она не последняя в очереди.

За мамок, нянек и воспитателей она отвечает, и не случайно напросилась вопреки куче обязанностей. Пока еще они малые детки, да ведь растут, и придет время – хорошие отношения пригодятся. С мальчишками, конечно, сложнее. Лет в семь их всех из-под ее опеки заберут и примутся воспитывать настоящих фемов. А девочки до свадьбы останутся рядом. Через них и с мужьями можно дела делать нужные. Лучшей подругой она им не станет, а к кому обратиться в случае чего, должны знать.

– А дружить с этой очень полезно. Она не наша и выступать станет под прикрытием Бривела. Представляешь? – в голосе присутствовало откровенное ехидство.

Монополии, пусть и неполной, в торговле тцарства с федератами приходил конец. Замечательная прибыль вскоре начнет иссякать, превращаясь из полноводной реки в мелкую речку. Разве действительно останется зерно по твердой цене, а на нем много не поимеешь.

– Два дома торговых, да в тцарстве под одним именем, а в Империи под другим. Прибыль пополам, как положено среди слово чтящих. А ты ежели еще мимо проезжать станешь, не горюй. Мы тебя в молитвах не забудем. Все же вой, хоть и странного вида, а Блор таких уважает.

– Вот не надо этого! Не от него, от себя ко мне обратилась.

– Ну ежели в сумления впадаешь или подозрения обуяли, что не для дочери его стараюсь, – с откровенным нажимом в голосе возмутилась Шарлотта, – обращайся к нему лично. Наверняка по старой памяти выслушает, а ко мне боле не заглядывай, – и указала пальцем на дверь.

– Ну зачем же так, – пробурчал Тадер, не ожидавший подобного афронта.

Они еще слегка поторговались, обсудили последние новости и расстались со всем уважением. Женщина сама себе улыбнулась и, мурлыча под нос нечто невнятное, принялась выписывать цифры на отдельную табличку.

Управление его имуществом, сказала она как-то Блору, нечто вроде политики. Надо иметь обычный здравый смысл и пользоваться советами специалистов. А еще постоянно учиться, потому что тебя непременно обманут так или иначе. Важно, чтобы второй раз это у «умника» не вышло. Плакать не надо, лучше запомни, кто и как тебя обманул. Такой опыт в высшей степени полезен.

Шарлотта не ворует не только потому, что он так думает или еще не принесли доказательств. Просто он точно знает – это так. Регулярно заглядывает к ней, достаточно четко помня нормальное расписание. У нее отсутствует вторая бухгалтерия. Совсем. Все записывается четко и точно. 161458 больших империалов дохода с 52556 десятин сельскохозяйственных угодий и всевозможных производств, включая городское имущество. Но это его личные средства. Годовой доход с земли и налогов тцарства достигал 400 тысяч. Конечно, без шахт и пушнины. Не так уж много. И не так уж мало для бедных территорий.

Ничего сложного заглянуть через плечо. В последнее время ему страшно не хватает возможности воздействовать на мир, оставив записку или нечто подобное. Даже попугав кой-кого. Ну всего на свете получить нельзя. Уж это он знает твердо. И так совсем недурно выходит и временами много полезнее целой армии соглядатаев.

К примеру, приблизительные цифры итоговых поступлений и расходов он знает заранее, что позволяет строить из себя безалаберного типа. Фактически он таковым и является, не особо вникая в подробности и имея массу других дел. За всем не проследишь, а у него на то помощники имеются. И все же совсем отворачиваться не собирается. Не часто, но присматривает. Ничего ужасного в разговорах и записях пока не наблюдал.

Нельзя сказать, что она совсем уж бескорыстна. Ничуть не сомневаясь, может заказать для себя или Анжи дорогую вещь за его счет. Как сейчас. Ведь без сомнения лично себе хороший кус отломила, да не просто так, а через Тадера у федератов. Это значит, его людей законной прибыли не лишает и придраться не к чему. Со всех сторон обставилась. Одно слово – экономка. Претензий у хозяина никаких нет и быть не может, а она в прибыли немалой.

Большая умница, способная раздеть кого угодно. Тадер не мальчик и состояние сделал не на одном ростовщичестве.

Обязательно поставит потом в известность, и Блор лениво отмахнется. На ней держится очень много, и если вдумчиво обустраивает собственную усадьбу, то пусть так и остается. Мало ли что ожидает в будущем – пусть имеет при любом развитии событий собственный источник дохода и личное жалованье. Его дочь – его семья. А Шарлотта – нет. Она в случае его смерти не получит ничего, помимо дареного раньше, и знает об этом.

Все-таки повезло с ней несказанно, подумал Блор. Я могу быть образцом всех существующих и приписываемых идеальному властителю добродетелей. Во всяком случае многие так и думают, и разочаровывать их не собираюсь.

Однако не один Блор осуществляет управление землями и страной. Он окружен людьми, имеющими как сильные, так и слабые стороны, нередко норовящими выпросить или самовольно заполучить некие льготы или поблажки. Не хочется уж вспоминать про прямое неизбежное воровство и ложь. Гарантом каждого и их добродетелей он не может оказаться.

Вылетел из кабинета и принялся перемещаться по дому. Проверить детей, заглянуть в казарму, убедиться во всеобщем довольстве на базаре, помелькав у лавок и послушав разговоры. Хвала всем богам, ничего неожиданного и неприятного. Лучший комплимент для правителя – это полное отсутствие неприятностей в его отсутствие. На ключевые должности поставлены правильные люди, заботящиеся если не о благе государства, так о лично его расположении, и не пытающиеся играть в свои игры. Можно отправляться обратно.

Он выскочил к знакомому мысу из одного целого куска гранита, где продолжало сидеть его тело в неподвижности. Снизился к сидящим у костра людям и прислушался. Не то чтобы крамолу искал, странно было бы найти в подобной компании – сплошь близкие, люди рангом пониже в отдалении стоят. Да и кто всерьез примется при свидетелях интриговать, просто стало любопытно. В своем кругу люди частенько раскрываются сильнее, чем в общении с вышестоящим. А знать, каков человек на самом деле, всегда полезно. Его враги, друзья, кого уважает и кого ненавидит.

– Ты на что это намекаешь?  – потребовал Денес.

– Жил в стародавние времена очень известный вождь,  – ничуть не смущаясь, продолжил нечто сказанное раньше Чипинг,  – а тогда мало кто волновался насчет количества жен.

Рей откровенно фыркнул.

– У вас и сегодня не очень беспокоятся.

– Одна была прекрасна, но низка происхождением, украдена в набеге. Другая – с кровью, уходящей далеко в глубь веков, и в роду у нее имелись великие люди, да и в тот момент клан силен.

– И родилось у него два сына,  – пробурчал Одрик. На взгляды ухмыльнулся: – Видно, куда клонит.

И этот туда же, подумал Блор. Скоро в лицо выскажут, раз уж в своей компании такие речи ведут. Нет, от Денеса или Одрика я бы не удивился, но и Чипинг косо смотрит. К счастью, у меня нет от Шарлотты сына и можно не опасаться недовольства по данному поводу.

– Куда?  – удивился Рей.

– А надо сказать, что вождь мог быть очень добрым человеком, – продолжал повествование Чипинг, не замечая молодого воина, – и когда он был добр, добрее его не найти никого на свете. Но если уж разозлится, то злее его тоже не найти на земле. Когда первая жена принялась обижать сына от второй, он взбесился хуже дикого зверя и высек ее кнутом. Она не спустила обиды и подговорила сына напасть на отца и убить. Тому тоже не нравилось предпочтение детям от другой жены, а в наставниках он имел дядьку, внимательно следящего за попранием прав своего воспитанника.

И стали одни родичи резать других, а попутно бегать к соседям, призывая их на помощь. И когда окончательно ослабили противника, у берегов острова Хайдан появилась флотилия Сигиргна.

– Кого? – переспросил Франк, морща лоб.

– И не стало древнего рода, – закончил барон.

– Я не понял, – удивился Рей, – это что настолько известная история, и люди реальные, не байка очередная?

– Легенда о своей крови, – подтвердил Эрдем. – Каждый островитянин знает с детства. Выводы вот разные делают. Кто папашу первым на острие сажает, пока не успел начудить, кто заранее делит наследство. Не обязательно помогает, да тут раз на раз не приходится.

– Потому что согласия нет в семье, – уточнил Чипинг. – И вождь думает не головой, а совсем иным местом.

– Ну, про нашего такого не скажешь, – заверил Одрик. – Он не просто размышляет, он… Меня иногда пугает, когда вижу вот такое, – он кивнул в сторону мыса, где сидел Блор.

– Не о том думает! – возмутился Чипинг.

– Откуда тебе знать – о чем? – очень логично спросил Одрик.

– Ага, – буркнул Денес, – сейчас встанет, подойдет – да и рубанет, чтобы не болтали ерунды.

– Скажи еще, что ты об этом не думал, – с насмешкой сказал Эрдем. – Ты же Шарлотту ненавидишь, нет?

– Ты меня в чем-то обвиняешь? – прищурившись, потребовал Денес.

– А ты меня на суд божий вызови, – вкрадчиво сказал барон. Он больше чем в два раза старше, однако в результате поединка, судя по усмешкам, ни у кого сомнений нет.

Так, осознал Блор. Пора это дело заканчивать. Мне еще не хватает реальной дуэли со смертельным исходом или ножа в спину соратнику. Ладно бы еще с Одриком поцапался, ничего нового. Тот будто специально норовит поиздеваться прилюдно – такой у человека характер. Если я терплю, другие тоже могут потерпеть. Важнее – не злопамятен и не станет за спиной гадости выдумывать. А вот Денес не такой. Он не забывает ничего.

Не ко времени выясняют отношения. Мне оба нужны, и что друг друга не обожают, совсем не новость. Денес с одним Реем нормально уживается, но до сих пор его впрямую не трогали. Или мне об этом неизвестно? Случалось, Денес намеренно провоцировал на поступок, выискивая измену, – здесь, похоже, не тот случай. Надо развести их подальше, а то скоро будет как минимум один труп.

– Может, сходить потревожить? – попытался вклиниться Рей: ему тоже не нравилось происходящее, и ничего удачнее он не придумал.

Блор рванулся к своему телу и стремительно втянулся внутрь. Попытайся объяснить кому-то, как это происходит, – не сумел бы. Впрочем, и мыслей таких не возникло. Последний, с кем он беседовал на данную тему, сам не пожелал с ним общаться. Обидно, но это жизнь. Наверное, не захотел выступать в роли просителя. Неприятно это, когда помнишь человека ниже себя по положению и оказывается все наоборот.

Он поднялся, с недовольством ощутив затекшее тело и с удивлением заметив, как потемнело небо. Это он несколько часов просидел неподвижно, хорошенькое дело. В том состоянии ему тяжело следить за временем, и иногда это очень неудобно. Когда не высыпаешься, а когда люди смотрят со стороны и недоумевают. Потянулся, нагнулся и зашагал к своим верным соратничкам, выясняющим отношения, пока они еще не поубивали друг друга.

– Так, – сказал, обводя взглядом вскочивших военачальников, – мне не нравится, когда взрослые люди лаются как собаки, так что и не помолишься спокойно. Аж там ваше гавканье слышно. Кто чем недоволен, лично мне выскажется отдельно. С глазу на глаз. Обещаю внимательно выслушать. Насчет мер гарантировать не могу. Кто ужиться не способен и ложь на соседа изрекает – тому кнут по положению судейскому положен.

Остановился и выдержал паузу. Вполне ожидаемо все дружно промолчали. До момента, когда уже не задумываются о последствиях, еще не дошло. Лезть вперед с криками об обидах никто не рвался. Люди помимо Рея действительно взрослые, хочется надеяться, с мозгами, и может быть, это даже хуже. Когда камень за пазухой берегут и лелеют – это может прорваться в самый неподходящий момент. Значит, ничего не поделаешь, жизнь такая штука, заставляющая творить вещи малоприятные. Надо управлять железной рукой, или плохо закончится твое руководство.

– Поход сюда был ошибкой, – легко произнес и получил сразу три машинальных кивка.

Да, они говорили, но иногда можно по-своему поступить. Главное, чтобы это дорого не обошлось потом. От пятидневного марша до Гремящей Воды плохо никому не станет, а заодно и получил достаточно времени поразмышлять. Впервые за долгий срок не прибывали вестники с новостями и на нечто неприятное не требовалось срочно реагировать.

– Ставить здесь заставу и собирать дань бессмысленно. Много людей – содержать сложно станет. Здесь, помимо морского да озерного зверя и рыбы, и разжиться нечем. Не оправдает себя. Больше затрат, чем пользы. Мало оставить кнехтов – вырежут. Сроду здешние никому не платили. Гелонцев – и тех гоняли.

– Ну не совсем так, – собрался вылезти с возражениями Чипинг.

– Вы были правы, я – нет, – отмахиваясь от него, заверил Блор. – Поэтому в будущем я внимательно прислушаюсь к вашим словам. – Обещание, ничего ему не стоящее, а лесть всегда приятна. – А сейчас, Эрдем фем Сильвен, – сказал, подчеркивая каждое слово, – тебе я поручаю занятые территории привести к окончательному порядку. Выстроить сеть укрепленных городков и застав для лучшего контроля, разделяя подвластные территории на отдельные районы, взять под руку вождишек, а кто не захочет… А, не хуже, а то и лучше моего знаешь.

Эрдем молча с достоинством склонил голову, согласный с оценкой. Действительно поучать его не требовалось.

– Дать звание лорда не в моей власти, да по мне этелинг звучит не хуже. Твой полк останется при тебе, а еще пять сотен дам из моих кнехтов. Север твой. От Студеного моря до территории тцарства.

Это было не столь весомо, сколь красиво. Замирять недовольных, вылавливать очередных вторгшихся гелонцев и недобитые шайки придется еще достаточно долго. Особых богатств тоже не обещает. Помимо пушного зверя, правда в немалом количестве, похвастаться практически нечем. И все же Хозяин Севера – такого до сих пор не случалось.

– А дань с племен? – настороженно потребовал барон.

– Ты их не слишком нагибай. Сейчас не время. А мне с тебя ничего не надо, помимо клятвы. Я отправлю к тебе Ишима, – сказал, имея в виду одного из младших братьев, – поучиться.

На самом деле намек достаточно прозрачен. Не собираюсь вмешиваться в твои дела, но мой родич возле посидит, чтобы не забывал, кому обязан местом. Как посадил, так и сгоню, ежели вдруг позабудешь.

– Полки возвращаются по домам, – сказал Блор, уже для всех. – А я должен ехать на свадьбу.

– Странно было бы без жениха проводить, – буркнул вечно невоздержанный на язык Одрик.

– Франк, Одрик, Чипинг, Денес отправятся со мной. И людей своих возьмут, – приказал с нажимом.

Это заявление тоже достаточно внятно прозвучало для всех, недаром переглянулись. От трех до пяти тысяч проверенных бойцов с собой забирает из личных полков, не считая ранее отправленных сотен, да и многие не прочь присоединиться. Приглашение на свадьбу – кроме всего, признание близости к тцарю. Без охраны не пойдут, а это еще несколько сотен кнехтов. Вряд ли кто южнее Каменного пояса имел столько сил. А ведь федераты наверняка присоединятся.

– Ну и Рей, конечно, со мной, – глядя на вытянувшуюся физиономию, добавил. – Пока меня не будет, править в тцарстве останется Джил с Райаном в качестве советника. Жалоб на них не поступало, значит, справляются. А мы пойдем на юг. Завтра с утра, без промедления, пока снег не начал таять. Вопросы, возражения имеются? Нет? Тогда свободны. Отдыхайте.

Развернулся и пошел к шатру. Уже вечер, и выспаться не помешает. Назад гнать придется со всей возможной скоростью. Иначе не успеет к назначенному сроку. Это крайне неудобно и наверняка угодит в плохие предзнаменования. Лучше загнать нескольких лошадей, чем оказаться нарушителем слова.

Тему Шарлотты он поднимать не собирался и отчитываться перед подчиненными тоже. Это его дело. И отправлять ее в отставку с поста экономки личных владений не собирался в принципе. А все остальное видно будет.

– Не мог он слышать их спор, – хватая Одрика за плечо, еле слышно прошептал Франк. В глазах стоял откровенный страх. Одно дело болтовня про коснувшегося Блора тяжелой рукой Воина, благодаря чему он и побеждает. Это даже полезно для уверенности в себе перед сражением. Другое – вот такое, непонятное. Сидит – молится, а затем выдает нечто, не поддающееся объяснению. – Откуда узнал?

– Он слышать не мог, а Визи очень даже, – негромко ответил старый приятель. – Не обязательно понимать все слова, интонации красноречивы. А может, и все не хуже нашего соображает, – сказал после паузы. – Кто его знает, на что способны демоны.

– Ты в это веришь?

– Один ты до сих пор не понял. Хоть Чипинга спроси. Он тебе поведает пару гадских легенд о пожирающих души предателей Псах.

– Но мы же ничего…

– И лучше не задумываться. Я хочу родиться снова, а не исчезнуть в его утробе навечно, – без тени шутки признался Одрик. – Серьезно, непростой зверь. Не удивлюсь, если и сейчас слушает.

Глава 8. Южные заботы

– Вроде легче стало, – глядя на грязь, по которой устало ступали кони, буркнул Чипинг.

Рано утром опять выпал снег, потом зарядил ледяной дождь. Твердости дороге это не добавило. Впрочем южнее земли становились плодороднее и богаче, что искупало неудобства.

– За хребтом дождей всегда меньше. Здесь будет много суше, – согласился Одрик. – Да и местность подходящая. Почва для посевов паршивая, сплошной известняк, ее пытались осваивать, но без особого толку. Зато лошадей удобно разводить. Говорят, у пасущихся на здешних пастбищах крепкие кости, за счет растущих на камне трав. Правда или нет, не ведаю. По мне – все они одинаковы, от породы больше зависит.

Они заспорили о преимуществах пород горных перед равнинными и выращиваемых на западе против восточных. Без особого пыла, просто для проведения времени. Дорога успела надоесть, все устали. Конечно, в горах было в значительной степени легче. Пути хоженые, в основном твердые. Внизу угодили в самую кашу, когда снег растаял и грязи оказалось столько, что иногда быки вязли.

В такое время нормальные люди сидят дома и не путешествуют без веской причины. В этом все дело. Блор не мог и не хотел нарушать обязательств, лучше уж продолжать двигаться, чтобы успеть к нужной дате. Тем более что имел возможность гнать с собой и множество сменных лошадей, и даже тащить большой обоз. Ничего не поделаешь – важно.

– О! – довольно сказал Одрик. – Скачет.

Он явно намеревался сегодня отдохнуть в тепле на нормальной кровати. Или хотя бы не в палатке, а в помещении. Маршрут все заранее изучили – скрывать здесь нечего, и путей через перевалы не так уж и много. Впереди ожидалась крепость местного лорда. Вряд ли он посмеет закрыть ворота. Другое дело что пустит не всех, хотя бы из элементарной опаски.

Шли они, по местным меркам, серьезным отрядом. Помимо двух личных полков Блора, кавалерийского и пехотного каждый по пять сотен человек, практически все более или менее влиятельные люди со своими многочисленными отрядами. Командиры полков в полном составе да другой народ – от федератов до купцов.

Не пригласить на свадьбу никак невозможно. Кровная обида и непременные разборки: чем не угодил или обидел. Да и просто вежливость необходимо соблюдать. Герцог точно разослал гонцов по всей провинции чуть ли не к каждому фему выше обычного всадника. Причем намеренно. Когда-то все они давали вассальную присягу Чапарам – нынешний молодой герцог Нгоби этого не забыл.

Влияние рода за последнюю пару поколений стараниями чиновников Империи изрядно уменьшилось, и это прекрасный повод проверить степень влияния. Кто не приедет, наверняка в будущем поимеет кучу проблем. Причем в данном случае его интересы и Блора изумительно совпадают. Жениться можно и без нескольких тысяч опытных бойцов. А вот взять кой-кого крепенько, создавая для себя базу на будущее, полезно.

И в немалой степени в данном действии (наказать обнаглевших) сыграет Блор и его люди. Они тоже все со своими отрядами. На одной дороге не поместились бы, так что шли параллельными и окончательно объединиться собирались как раз в этом районе. Свадебная процессия больше напоминала немалое войско, готовое штурмовать крепости, чем торжественное мероприятие. На самом деле так и есть. Помимо официальной цели, имелась еще другая, о чем заранее договорились с федератами.

Проблема – в невозможности двигаться быстро при таком количестве. Все обременены имуществом, да и пехота не способна угнаться за конями, приходится придерживать ход. Все же от нынешней задержки поражение в битве не грозит. Хотя мужчина с женщиной всегда сражаются за власть. Слишком различно они думают. Женщина – о спокойствии и сохранении семьи и достатка. Мужчина – о цели впереди.

– Лорд Тахерт, – сказал гонец, – ждет тцаря и его свиту в Сабрате.

– Морель, – приказал Блор, не оборачиваясь.

Из-за спины принесшему весть полетел «орел». Причем намеренно по кривой, чтобы не поймал и в грязи потом поковырялся. Возмездие мысленно хихикнул. Наверняка его походный казначей скривил недовольную харю, выполняя. И в душе столь же недоволен, будто свою отдал.

Где его выкопала Шарлотта, Блор не интересовался, единственное знал – из бывших рабов. Происхождение его не волновало, благо считать тот умел. Иногда даже чересчур хорошо. С каждой медной монеткой расставался с болью в сердце и норовил отдать меньше приказанного. Случалось, приходили жаловаться, когда решительно отказывался выделить необходимые средства, требуя экономить. Сундуки не бездонные, нудно поучал он Блора, к счастью, не при всех. Странный тип, но преданный и полезный.

– Неплохо, – одобрил Одрик, изучая открывшийся вид.

Лорд проживал на вершине плоского холма с достаточно крутым подъемом. Стены сложены из местного камня, но изрядной высоты и толщины. Так просто не пробить. Вход охраняла надвратная башня с подъемным мостом, толстыми дубовыми воротами и опускной решеткой. К каменой башне в четыре этажа, служащей для жилья хозяев, нельзя было так просто пройти по внутреннему двору. Сначала предстояло преодолеть еще одну мощную стену.

– Наши образцы использовали, – пренебрежительно отозвался Карнар.

Его мало трогало лишение гражданства Трех племен, еще до знакомства с Блором, и нынешнее положение. Для него федераты по-прежнему оставались своими, и архитектура крепостей – «нашей». Впрочем, это не мешало жить по новым, установленным Блором законам и быть одной из важнейших опор власти.

Поднимались всей компанией по винтовой лестнице, облегчающей оборону. Больше двух никак одновременно пройти не сумеет, а с оружием и одному неудобно. Прекрасный метод обороны. Подобного рода башни редко брали штурмом: уж очень потери высоки.

На третьем этаже располагался зал, отапливаемый огромным камином и слабо освещаемый прорубленными в стенах узкими окнами. Шествующий на привычном месте впереди Возмездие остался крайне доволен реакцией моментально разбежавшихся псов. А ведь собаки обученные и притравленные на людей и животных.

Да и люди не особо обрадовались при его виде. Слухи о зверином телохранителе Блора ходили самые разные. Он давно не спускал демона на людей, зато в разговорах совершал это, бывало, каждую ночь. Чем дальше жили, тем уверенней об этом вещали видоки, лично присутствующие при очередной трапезе зверя человеком.

Скорее всего, здесь привычно сидели в потемках, однако для гостей расстарались, запалив кучу свечей. Наверное, не стоило – не так бы бросалась в глаза убогость обстановки. Лорд Тахерт, похоже, серьезными богатствами похвастаться не мог. Даже посуда на столе глиняная. Еда, тем не менее, подавалась хорошо приготовленная и разнообразная. Дичь нескольких видов, форель из ручья и пиво вместо паршивого вина.

Больше всего лорд походил на крепкого старого вепря. Столь же могуч, волосат. И косноязычен. В бою без сомнения крайне опасен, любого молодого противника расплющит одним ударом, в общении тяжел. И пятеро его сыновей тоже напоминали более молодых и многообещающих хряков. Один другого краше.

– Проблемы с урожаем? – спросил у хозяина Блор очевидное. Если уж у лорда на столе нет тарелки пусть и с не совсем свежей зеленью – дела хуже некуда.

Тот глубоко задумался.

– Это как у всех, – изрек наконец значительно. – Хуже эти… С гор. Раньше тоже случалось… Иногда… Да и мы иногда…

– Корову-другую увести, молодечество показать, – пробурчал Одрик, сидящий рядом.

– Точно, – подтвердил лорд обрадованно. – Мы иногда тоже. Мальчиков надо правильно воспитывать, – и он с гордостью обвел взглядом свое могучее стадо, включая трех девиц. Эти тоже смахивали на поросят габаритами и внешним видом. Кто бы ни была мать выводка, она своих черт потомству не передала. Все пошли в лорда. – С детства про достижения предков рассказывать, учить охотиться и владеть оружием.

Блор согласно кивнул. Поощрять храбрость и умение драться голыми руками и клинком – нормальное дело. Какой фем выйдет из не умеющего постоять за себя.

– Почитать родителей, – лорд приосанился, – дети обязаны беречь честь, – еще подумал, – и приумножать ее. Вот!

Он на какое-то время даже забылся и перестал коситься на Возмездие. Гордость хозяина не позволяла попросить убрать, но нервировал его демон всерьез.

Блор отметил, что хорошие манеры и грамотность в перечне достоинств не присутствуют. Да и вещи вроде долга гостеприимства, щедрости к подданным или хотя бы фемам под рукой упомянуты не были. С другой стороны, он же не судить сюда заявился или правильные нравы внедрять.

– Так что там насчет горцев? – вежливо переспросил, не дождавшись продолжения. Задавать вопросы, когда ты не знаешь точно, – это не обычная вежливость, а абсолютно правильное дело. Дополнительная подсказка на будущее.

– Так это… Обнаглели… вконец. Речь… не про пару… овечек, деревни жгут, все увозят… Людей бьют…

В запале он перестал тянуть слова и подбирать выражения. Через слово звучало откровенное ругательство. Многие прислушивались к беседе вышестоящих, но никто, включая и дочерей, не покраснел. Нормально. Что на уме, то и на языке. Не всем же плести словесные кружева и объясняться намеками.

– Не как с крестьянами случается – насмерть. Многих. Не сопротивляющихся – всех. Даже не угоняют, чтобы в рабство продать.

А это уже интересно, отметил Блор. Чьи именно крепости и подразделения с той стороны границы находятся, он неплохо помнил. И последнее говорило о крайне интересной вещи. Мало того – не мелкая шайка, какие попадаются во все времена, и не серьезный разбойничий отряд, коему плевать на последствия, – похоже, этим занимаются целенаправленно облеченные властью люди.

Видимо, как минимум одно из трех племен принялось играть в свою собственную политику. Без прикрытия такого не сделаешь, наверняка ведь жаловался лорд. А до самого верха идея не дошла. Или не поддержана. Пленных надо куда-то девать, и всем языков не отрежешь. Продать тоже не выйдет: сразу возникнут вопросы, откуда взялись рабы. А там неизвестно как повернется. Выходит, продукты важнее, как и желание выдавить местных, освободив территорию.

И хорошо, и плохо. Первое – удачный рычаг для воздействия на бельцев, а помимо еще и ресурс для вербовки в свою армию. Раз на такое пошли, жизнь достаточно паршивая и хочется кой-чего помимо не слишком щедрой помощи Гезерди. Второе – сегодняшний союзник способен легко стать врагом завтра, предложи ему нечто большее, на что он способен. И в тылу у него появятся чужие отряды, готовые отрезать от тцарства. Опасно. Хуже того, угроза очень весомая. Половина его людей из федератов, пусть и сомнительных, последнего производства, и как себя поведут при прямом столкновении – неизвестно.

– Не поймали?

– Они тоже… не совсем… дурни. Редко. Но если уж ловим… – лицо перекосила зверская гримаса. Ничего хорошего грабителей, без сомнения, не ждало. Это уж как водится. Налетчиков никто не жалует. – Только почти не бывает.

– Людей не хватает?

– А как хватит? – он почти обиделся. – Налетели, пожгли… Везде не успеешь. По десятку в деревню… Так мало. Их сотня может заявится… Да и нет у меня столько десятков…

– У меня есть.

Взгляд неожиданно стал совсем не глупым и резким.

– А пойдем-ка мы побеседуем в тиши, – не запинаясь и, в отличие от предыдущего, понижая голос, сказал лорд.

«Есть!» – мысленно похвалил себя Блор. Процесс пошел в нужном направлении. Вряд ли так сразу удастся заставить дать вассальную клятву, но набрать воинов, когда набеги прекратятся, – легко. Все здешние фемы знали о происшедшем за Каменным поясом, а иные и сами поучаствовали, привезя домой неплохой куш. Стоит поманить всерьез – и многие пойдут за ним. А для этого нужно всего лишь приструнить федератов.

К тому есть несколько путей. Во-первых, очередная присылка продовольствия с юга, а он это обеспечит. Во-вторых, войска скоро уйдут на юг согласно договоренностям, и значит, самые буйные по домам тоже сидеть не станут. В-третьих, сейчас таких усиленно вербуют в отдельный полк. А самое главное, о чем он, естественно, говорить не собирался, – кто не согласится на его весьма льготные условия о взаимопомощи, крайне пожалеет. Натравить тех же федератов на конкретные владения прямо напрашивается. Тем более заступаться за таких лордов и фемов он не станет, а остальные связанные обещанием не посмеют. Нечего строить из себя сильно умных. Либо ты со мной, либо сам по себе.

Карета остановилась у входа в храм. Дверца открылась, показалась женская ножка, и толпа приветственно взревела. Улицы тихого городка, где находилась резиденция герцога, впервые за долгое время видели столь огромное скопления народа. И были это вовсе не простые люди в подавляющем большинстве. Приготовления к свадьбе начались за несколько недель до события. Гонцы с приглашениями разъехались не только по провинции и к родственникам, звали практически все знатнейшие семейства севера и юга. Все же герцог – титул не из последних.

Другое дело, что род Чапаров не особо котировался сегодня, и если местные лорды не посмели проигнорировать обращение, то далеко живущие вельможи в основном отделались письменными поздравлениями. Столичные роды и вовсе сделали вид, что не слышали о событии. На весах их склок дальний северный герцог ничего не мог добавить для дополнительного влияния. Скорее убавить – своим не нравящимся императору союзом с выскочкой.

Впрочем, подобная же реакция последовала бы и при любой другой кандидатуре в мужья. Запретить свадьбу впрямую император не пытался, зато столь явно выражал недовольство, что мало кто из неместных фемов посмел прибыть. Зато этих заявилось огромное количество из всех четырех провинций севера. Улицы были забиты приезжими, их фургонами, животными и слугами. Уже и высокопоставленным не находилось приличного дома, а цены за постой взлетели до самых небес.

Тем не менее, люди все прибывали и прибывали. Многие надеялись на возможность по такому радостному поводу не просто попасть на прием к сюзерену или своему властителю, но еще и на приятное расположение духа, а значит, положительный ответ на свою просьбу. Слишком суровыми были предыдущие зимы, и надеялись договориться о снижении податей.

Изабелла твердо встала на землю, лишь слегка коснувшись услужливо протянутой руки. Вопреки своему виду и достаточно тяжелым одеяниям, она чувствовала себя прекрасно. Магия дала детям герцога силу и выносливость, хотя по ее внешнему виду это было мало заметно. Уровень вмешательства высок, и воздействие тонко, не добавляющее лишних мускулов и усов на женском личике. Все в меру.

А вот не обратить внимания на шелковое платье, расшитое золотыми нитями и украшенное множеством изумрудов, а также накидку подбитую горностаем, невозможно. Мало кто мог знать, что все это великолепие подарено женихом и обошлось ему в две тысячи триста семьдесят больших империалов. Что стоит огромных денег, и так понятно.

Блор смотрелся ничуть не хуже. Специально изготовленная лучшими мастерами кольчуга с позолотой, он даже изменил привычкам, сменив привычные шерстяные штаны на сшитые из алого заморского сукна. Такая краска стоила на вес золота и привозилась из султаната, то есть позволить себе могли очень немногие. На самом деле ткань извлечена из тцарской кладовой. Трофей. Какая разница, купил или добыл в бою.

Блор обулся в украшенные драгоценными каменьями башмаки, и даже уздечка его коня и шпоры изготовлены из золота. Плащ, наброшенный поверх одежды, окаймлен горностаем, а пуговицы из драгоценных камней. Все одежды были украшены столь богато, что он производил впечатление сверкающего огнем и светом. Толпы зевак на улицах расступались в благоговейном восторге, завидев его и демона, следующего рядом.

И смотрелся он неплохо, мысленно признала Изабелла, впервые увидевшая своего будущего мужа всего день назад. Лошадь, землю и оружие внимательно изучают, прежде чем приобрести. Женщина – единственная вещь, приобретаемая заочно по сговору. Хорошо хоть в мужья не урод достался и не старик. Высокий, стройный, с резко очерченными чертами лица, ничуть не похожий на северян, сразу чувствуется старая южная кровь.

Леди по рождению не теряет своих прав и преимуществ при вступлении в брак с не лордом, а сила, стоящая за будущим супругом, и его богатства станут приятной добавкой в будущем для герцогства и лично для нее.

Ко всему еще он произвел на нее неплохое впечатление. Не стар, не глуп, не косноязычен, удачлив. И то, что прислуживающий ему таинственный зверь оказался не столь огромным, как в рассказах очевидцев, ничуть не портило происходящего. Кроме того, щедрость в списке достоинств будущего супруга заняла не самое последнее место.

Она специально не стала унизывать пальцы подаренными кольцами и вдевать в уши серьги. Для данной церемонии требовалось использовать старинные, передающиеся в роду сокровища. На самом деле хотелось продемонстрировать, что и сами кое-что имеют, а не радоваться на манер ребенка очередным подаркам. Достоинство тоже надобно соблюсти. Впереди у нее еще коронация, а там дополнительные сюрпризы и подношения.

Пирс в очередной раз проверил, как держат строй его люди, не позволяя посторонним выскочить на дорогу и помешать столь важному действу. Вся верхушка, начиная с родичей тцаря и герцога, включая самых дальних и заканчивая полковниками со множеством лордов из провинции, сейчас тянулась внутрь.

Попасть на свадьбу и оказаться в первых рядах – признак высокого статуса. Можно сколько угодно строить суровые лица и громко вещать о совместных боях и личном знакомстве, а все же каждый внимательно отслеживал, на какое место его ставят на церемонии и где сажают на пирах. Не позвать на столь важное мероприятие граничило с оскорблением.

Именно потому Одрик спихнул на своего сотника охрану храма, а сам пристроился к самой голове колонны. Ну, может быть, все же не просто так поручил, а ему доверяет. Или Блор приказал. Это приятно, многообещающе и в то же время опасно. Привлекать пристальное внимание вышестоящих не всегда полезно для здоровья.

Обернулся к карете и невольно задержал дыхание, когда увидел следующую за госпожой женщину. Ей и в голову не приходит, что она красива. Традиции, уходящие в незапамятные времена, гласили: мужчине, за которого она выйдет замуж, нужна не красота, а сила в бедрах, плечах и руках.

Она ничуть не походила на обычных дебелых клуш. Двигалась с грацией истинного воина, пусть и одета в подобающие церемонии и ее полу тряпки. Пирс ни на миг не усомнился, что она способна выхватить из складок юбки если не меч, то достаточно длинный клинок и не задерживаясь вырезать сердце любому мешающему хозяйке человеку. Было нечто и во взгляде, и в поведении, не дающее усомниться в выводе.

– Лиана фем Ротру, – сказал рядом знакомый голос.

Пирс покосился и убедился: так и есть – Денес почтил его вниманием. Меньше всего ему требовалось нахождение рядом этого типа. Он лично не из первого набора добровольцев, а как бы бывший враг. Многие до сих пор так и смотрят, а уж от данного желательно держаться подальше. Тут демонстрируй лояльность сколько угодно, а надзор обеспечен. И проверки тоже.

Не первый день живет на свете и в курсе, что ничего хорошего от людей вроде Шибана и Денеса ждать не стоит. А по слухам этот как раз набирался ума-разума от прежнего начальника Тайного приказа. Вроде и сейчас не казнен. Советы дает и неплохо питается.

– Телохранительница и близкая подруга госпожи, – продолжал Денес негромко.

Только он и Блор знали на самом деле размеры сумм, затраченных на получение необходимых знаний. Без особого напряжения можно было содержать на них пару-тройку отлично экипированных полков. Денег Блор не жалел и прав полностью. За два года удалось набросить целую сеть из многочисленных слухачей на всю провинцию помимо тцарства.

Причем реально затраты еще выше. Кое-что приходило лично от него – жадность в закулисных делах мало уместна, – кое-что от Бривела. Мало знать, кто есть кто при дворе герцога и на какие действия способен. Куда важнее представлять финансовое и военное положение множества общин и фемов.

Размеры по площади и численности городов-государств весьма различны. Некоторые охватывали значительную территорию. Так само герцогство когда-то включало сорок два окруженных каменными стенами населенных пункта, то есть городов достаточно древних и многолюдных, и выставляло несколько десятков тысяч кнехтов. Оно было достаточно могущественным, чтобы держать в кулаке всю провинцию.

Те времена ушли, и сейчас Чапар контролировал территорию, с которой мог набрать не более пяти тысяч воинов при максимальном напряжении. И добрая половина из них не явятся по приказу по бедности и вассальным отношениям с другим фемом. Империя и ее наместники сделали все для лишения герцога самостоятельности. Но он был не прочь вернуть былое могущество, и разговоры об этом шли давно. Свадьба – всего лишь заключительная точка на длительном пути.

Все дело в том, что оба – и Блор, и Нгоби – преследовали собственные цели. На данном этапе они замечательно совпадали. Только фактически Блор собирался зайти много дальше возвращения былого могущества герцогству. Чапар добивался лишения наследственных прав владения для своих противников и конфискации имущества по обвинению в нарушении вассальных обязательств. Блор хотел получить территорию лично для себя, чтобы обеспечить расселение своих подданных на юге.

Все сознавали невозможность без военных действий добиться изменения существующего положения. Готовясь к предстоящей компании, Блор заранее вступал в переговоры с городами и лордами, которые могли стать в будущем его естественными союзниками. У одних трения с врагами герцога, другие надеются на послабления в налогах. Третьим уготовано нечто особое. Для всех важно извлечь выгоду из новой ситуации.

Поэтому требовалось четко знать, о чем беседуют не только герцог со своей сестрой за закрытыми дверьми, но и быть в курсе всего происходящего в округе. А здесь плывет замечательная возможность прямо в руки. Репутация у Пирса очень определенная, и с женщинами он обращаться умеет.

– Род абсолютно нищий, но гордый. – В голосе определенно присутствовала издевка.

Пирс без особой обиды подумал, не на него ли намек. Что есть, то есть. Они и при прежнем тцаре перебивались с пустым амбаром по весне. С их участка не особо разгуляешься. Хорошо, нет такого разделения, как в Империи. Можно и от сохи в воины пойти, коли склонность и храбрость имеешь. А в целом и к лучшему. Всего один из семьи и погиб в ополчении. Правда, он тогда и сейчас чем мог всегда помогал, но рассчитывать на нечто серьезное можно лишь в будущем. Молча кивнул, провожая взглядом женщин и надеясь, что Денес отвяжется.

– Я не знаю, что обо мне наплели…

– Ой, да прекрати. Ни в чем я не подозреваю тебя. Чисто по-дружески решил помочь.

Ага, подумал Пирс, никого более приятного и высокопоставленного для приятной беседы не обнаружилось по соседству.

– Ведь понравилась? – настоял опасный человек.

– Мужчины женятся не по любви, – без особой охоты ответил Пирс. – Они ищут землю, коров или овец. Мечтают о картофельных участках, расположенных рядом с их собственными. Женитьба по любви приносит несчастье. Во всяком случае так в народе говорят.

– Чувства проходят, а земля остается.

– А то лорды не из тех же резонов женятся!

– Никто и не предлагает бежать со сватовством, – заверил Денес. – Присмотрись. Она того стоит.

– Вот и шел бы сам, – буркнул сотник. Он сразу сообразил, куда дело идет. С другой стороны, он ведь обязательств никаких не дает. Почему не выслушать. – Уж точно есть чем привлечь. Не нищий.

– Ей требуется нечто иное. Попробуй завтра прогуляться на поле за дворцом прямо с утра.

– И? – впервые посмотрел на него прямо Пирс.

Денес мысленно улыбнулся. Конечно, искусство интриги он сейчас открыто растоптал ногами. В нем важнее всего заставить человека со всем пылом и энергией действовать в нужном направлении, считая это собственной идеей. Значит, к сотнику правильно подослать постороннего, вроде бы случайно уронившего подсказку. Но это когда есть смысл в дальних заходах. Сейчас просто подвернулся удобный случай, и глупо не использовать.

Напрямую Пирс докладывать все равно не станет, а вот поделиться полезными сведениями чисто из благодарности – почему нет. Не на измену же толкает. Напротив, делает приятное. Да и тянуть не стоит. Время дорого, и получить информатора, пусть и невольного, из Лианы, пользующейся полным доверием хозяйки, – великолепный результат. Служанки исправно ставили его в известность о разных разговорах, их редко замечали, и однако не всегда они имели доступ в нужный момент.

– Она там тренируется постоянно. Предложи скрестить мечи – и будь уверен, схватка легкой не будет. – И продолжил, не давая вставить слово: – Мало кто из здешних не шарахнется от женщины с мечом в руках. Они считают, ее место в доме. А без хороших партнеров тяжело поддерживать форму.

– После пира? – с сомнением переспросил Пирс.

Его-то как раз это не волновало. В северных правилах позволялось любому драться – хоть женщина или ребенок. Надо только помнить: взял клинок – не рассчитывай на мягкое отношение. Ты воин и знал, на что шел.

– Она – телохранительница, – с нажимом сказал Денес. – За столом разве пригубит. Кто-то же должен быть рядом трезвым. А потом под дверью встанет уже Визи. Через него никто не пройдет. Будет им время заняться играми в постели, – он криво усмехнулся.

– Не мое дело обсуждать личные дела тцаря, – с постным лицом ответил Пирс.

– Да. И не дело мне с тобой лясы точить. А то все уже заходят, так недолго и в конце свиты оказаться. Неуместно мне сзади плестись.

И вот теперь размышляй, чего он добивался, с раздражением подумал, оставшись один, сотник. Не зря ведь подошел, и намеки строил неспроста. С другой стороны, почему бы и не поступить согласно подсказке. Тайны меня не интересуют, а девушка очень даже. И плевать на всех лукавцев и их резоны.

Глава 9. Родственники со своим мнением

Блор привык вставать с рассветом. Впервые за многие годы проспал и очухался от попавшего в глаз солнечного лучика из-за окна. Все же предыдущие дни оказались достаточно тяжелыми. Сначала долгие и трудные переговоры, уточнения и многозначительные беседы со множеством вкрапленных всеми сторонами намеков.

Кроме герцога, пошла бесконечная череда просителей. Гнать сходу категорически не рекомендовалось даже самого мелкого фема, настало время создавать репутацию. Затем Денес с подробным докладом, собственные полковники и прочие близкие вроде Рея.

И хорошо если они просто с поздравлениями заявились. Это может подождать. Хуже, когда дело требует вдумчивого вникания, а за порогом уже ждет очередной посетитель. Приходилось отдавать приказы, посылать с поручениями, диктовать грамоты с письмами, и все это попутно готовясь к свадьбе. Необходимо тщательно изучить последовательность действий и правильных слов во время обряда, иначе сразу завопят про плохую примету.

Предыдущий герцог, отец нынешнего, споткнулся перед храмом. Оказалось достаточным, чтобы нынешнее поведение наследника приписали задним числом промаху, совершенному давным-давно. Таких вещей надо избегать, как и внезапно выползающей из-под жертвенника змеи. Кто ее туда подсунул, неизвестно, зато императору уже пророчили смерть. А подобные слухи серьезно влияют на настроения людей.

Потом начались приготовления к свадьбе. Все обязано соответствовать древним правилам и традициям. На этом они с герцогом душевно сошлись с самого начала. Не стоило давать повод прицепиться к чему-то и объявить обряд несостоятельным. Уж у императора хорошие юристы и знатоки, без всяких сомнений, найдутся. Но одно дело – строить планы, а другое – претворять их в жизнь. Смысл некоторых мероприятий неизвестен не только ему, но и остальным. Так принято.

Естественно, в первую очередь в аристократических кругах. Его родителям вполне хватило принесения жертвы в храме и вручения при свидетелях брачного браслета из железа. Кажется, это единственное совпадало. В смысле материал. Кольца на четвертый палец, и обязательно левой руки, изготовили не из драгоценного металла, а из обычного железа без всяких камней.

К счастью, от него не требовалось присутствовать на рыданиях женской половины рода, расстающихся с девушкой (прощай, воля-волюшка), или воровать невесту. С этим прекрасно справились специально отобранные люди. Порядок есть порядок. Положено красть дружкам, а не лично, и разбрасывать монеты в сбежавшуюся толпу – изволь соответствовать. Как и внимательно наблюдать за гаданием на внутренностях свиньи, будто он хоть что-то понимает и ему не мешают издевательские комментарии Возмездия, предлагающего погадать на кишках здешнего жреца, если знамения окажутся неблагоприятными.

Иногда он вел себя настолько по-человечески, что даже юмор пробивался. У животных такого просто не может быть. Когда сжигали на алтаре девичью косу, между прочим, отхватить с одного удара мало кому удается, спасибо собачей стали – очередное доброе предзнаменование для окружающих, – тоже влез с радостью, что у него в таком случае пришлось бы отрезать хвост. Так и не дошло, юмор или правда. Он же вроде самец, но рожал. Демона не поймешь, и лучше не утруждать мозгов. Не до подробностей. Подписание брачного контракта, десять свидетелей ставят подписи и печати. Важнейший момент.

Потом был пир. Семь перемен блюд, которые он прежде считал показом роскоши, – это далеко не предел. На свадьбе сестры герцога их гораздо больше, считать замучаешься. Одна проблема: почему-то даже перед жаркой мясо непременно отваривают. Странная и непривычная кухня, пусть на вкус никаких претензий.

Да и лично его не особо волнует. Гурмана из бывшего воспитанника Храма сделать уже никому не удастся. Привычка набивать живот чем попроще и по сытнее, не стремясь к особым изыскам, останется навечно. Можно жарить на решетке и на шпажках, рубить на фарш и есть с разными начинками в виде котлет и биточков. Не суть важно. Лишь бы брюхо набить.

К нему, собственно, тоже претензий оказаться не может. Трапеза проходила на выделенных специально для этой цели приборах. И на каждую смену – свежее столовое серебро. Почему-то Блор не сомневался, что кое-что из посуды исчезло, и заранее списал это в убыток. Положение обязывает из-за разной мелочи не дергаться. Требовалось себя показать во всей красе. А если выяснится, кто именно случайно что-нибудь прихватил, взять на заметку. Слуги такие вещи должны замечать. Им отвечать за пропажу не хочется.

Заодно пили… Так не пьют даже в паршивых кабаках. Много, жадно и без остановки. С непременными тостами во здравие. Сначала просто так, затем за каждую букву в имени. Хорошо еще, что его – достаточно короткое. Надраться в первую брачную ночь абсолютно не тянуло. Надо думать, и после их ухода пир продолжился и затянулся до глубокой ночи. Уж в своих полковниках он нисколько не сомневался. Пока все хмельное не выжрут – не успокоятся.

Меньше всего хотелось предстать в нехорошем виде перед новоиспеченной супругой. Молодую переносят в опочивальню на руках, и споткнуться никак нельзя. Очередное дурное знамение. А, еще порог смазать волчьим жиром. Наверняка от черного или белого, но без малейшего пятнышка. В чем смысл – неизвестно, никогда раньше про такое не слышал.

Приходится выполнять все последовательно и не корчить рожу. Не так уж сложно потерпеть, тем более что тело на ощупь достаточно привлекательно. Да и сама женушка потом оказалась не прочь познакомиться поближе. Не тряслась перепуганная, а чуть не всю ночь изучали друг друга. Опыта у Изабеллы не имелось, в этом обмана не было, зато любопытства хоть отбавляй.

– Уже встаете? – подняла молодая жена растрепанную голову с подушки. Все же потревожил, поднимаясь.

Невольно вспомнились слава песни, где невеста жалуется, что вот раньше будила матушка, а теперь ясный сокол, не расщедрившийся на перины пуховые да одеяло соболиное.

Где уж деревенские могли видеть такое, если оно стоимостью со все хозяйство, роли не играет. Положено жаловаться на долю горькую и сон прямо на жестком полу, без подстилки. Хорошо еще льдины холодной не вспоминают. Почему-то Блор был уверен, что и здесь без всем известной песни не обошлось. Даром, что как раз сейчас одеяло соболиное он самолично затребовал. Раньше ничем таким удивить герцог не мог.

– Почему сами обувь надеваете? На то слуги имеются.

– И так сойдет, – сказал Блор, нашаривая сапоги, – не калека. Можно и без такого огромного уважения.

Вчера Изабелла с неописуемо грустным выражением их сняла. Еще одна традиция или обычай, как там правильно. Жена должна в первый раз показать покорность. Та еще девица. Ноздри раздувались как у норовистой кобылицы. Притом ничего нельзя сказать, все предписанное выполнила.

– Нельзя иначе, – садясь на постели, завила тцарица. – Нельзя без слуг. Правила этикета для того и существуют, чтобы их выполняли.

Взгляд при этом был достаточно лукавым. Не понять – действительно так думает или хитрит. Она напряжена, и это неспроста. Формально обращение на «вы» принято по отношению к очень высокому титулу. Она как бы признает его равным или даже выше. В определенном смысле неплохо. Брачный договор сам по себе, а отношения налаживать надо. Это же не просто пришел-ушел. Супруга!

– Каждый обязан знать свое место и выполнять оговоренные обязанности. Иначе люди не поймут.

А вот это уже прозвучало достаточно жестко и точно не про обувку.

– Речь о чем-то конкретном? Я нарушил правила поведения, неправильно вел себя за столом?

– Мне бы хотелось услышать от моего мужа четкое обещание.

– Есть просьба? – давя на слово «просьба», заинтересовался Блор.

Как отделить семейную жизнь от деловой и государственной, он не очень понимал. Вечно путается, поскольку люди одни и те же, и невольно начинаешь переносить недовольство на другую сторону. Может, все проще. С опытом совместной жизни придет.

– Требование.

– Да?

– Да! Я не желаю здесь видеть твою наложницу и ее ублюдка.

Так, решил Блор, этого спускать нельзя. Иначе станет только хуже. Отношения придется выстраивать постепенно, однако границы указать сразу.

Управлять мной она не станет, как бы ни стремилась. И лучше дать понять это сейчас, чем потом расхлебывать.

– Чтобы я не слышал больше таких речей, – резко сказал. – То, что происходило до свадьбы, тебя не касается.

Он замолчал, внимательно глядя на слегка съежившуюся от рыка Изабеллу. В глазах у нее горело упрямство, и от своей идеи отказываться явно не собиралась. Говорить открытым текстом, что отныне он властен над своей женой перед богами и людьми, не стоит. Зачем портить отношения сходу? Показать, кто хозяин в доме, тем не менее имеет смысл.

– Моя дочь, – заявил гневно, даже не пытаясь вспомнить про сомнительного сына, так и не признанного официально и отданного на воспитание той же Шарлотте, как якобы от погибшего младшего брата (и в роду остался, и не появится проблем с наследством), – никоим образом не будет обделена. Я ее официально признал! Роди сына – и он получит все.

Она не могла не понимать смысла сказанного. Сын получает наследство, и он уже выделяет сестре приданное. Это тем более справедливо, что в том случае, когда сестра оставалась незамужней, брат должен был содержать ее. Даст ему сыновей – и не появится в будущем сложностей. Нет – значит, так боги решили. Всегда можно усыновить собственного ребенка со стороны. А это уже угроза конкретно ей. Наследник должен появиться, и в ближайшее время.

– А в остальном я не возражаю, – заверил Блор.

Надо дать ей хотя бы иллюзию победы. Тем более что и не собирался звать экономку сюда. Шарлотта нужна с той стороны Каменного пояса. Кстати, занятная мысль. Последние годы предусмотрительно пила настой от беременности. Выходит, не хотела ставить его и себя в ложное положение. Лучше не заставлять принимать подобные решения, отодвигая собственных детей из политических соображений. Наследование идет по прямой мужской линии, и он недаром не признал сына от соричанки. Драка среди детей после его смерти не нужна.

– Наложницы мозолить глаза не будут, и детей дополнительных на стороне не появится. Это я могу обещать. Ты, – подчеркнуто надавил, – меня поняла? Она будет воспитываться наравне в моем доме, и лучше мне не слышать о насмешках или издевательствах. Она – моя дочь! Надеюсь, все достаточно ясно сказано.

– Да! – она была недовольна, и при этом гнева не было.

Похоже, именно на такой вариант и рассчитывала, отметил Блор. Умная девочка, главное – чтобы не во вред ее мозги пошли.

– И еще, – сказал он после паузы, – женщины всегда хотят преимуществ, которые им запрещены обычаями и законами, вопреки воспитанию. Я не обижусь на полезный совет и не возмущусь на просьбу. Жена может говорить с мужем свободно, но желательно все же наедине, без свидетелей. И не во вред нашей семье. Очень прошу не забывать: ты теперь не герцогиня Чапар, а тцарица Грай. Помимо приятностей, появятся еще и обязанности согласно титулу.

– Вечером принять визиты родственников, – наморщив нос, согласилась Изабелла, – ничего ужасного. Но я ведь не… – Она так и не сказала «твоя сучка», хотя слова повисли в воздухе. – Я могу быть действительно полезной.

Блор посмотрел вопросительно, давая возможность высказаться.

– Я получила достаточно приличное образование… – Это еще мягко сказано, мелькнуло в ее голове.

Брат не занимался хозяйством, назначенным в приданое, переданным сестре, и ей не первый год приходилось разбирать многочисленные жалобы и следить за экономным расходованием средств. В конце концов, это ее личное поместье, и даже по брачному договору осталось за ней. Притом покупки она предпочитала совершать в долг, заставляя Нгоби расплачиваться отдельно. Вечно не хватало: уж очень хотелось иногда приобрести нечто красивое, но вылезающее из бюджета.

– Могу посмотреть, что вы там намудрили со сводами законов?

А это мысль, всерьез обрадовался Блор. Мне нужно доверие с ее стороны, почему не позволить изучить. С момента захвата трона он старательно собирал юристов, недурно им платил – и в результате получил нечто, нуждающееся в корректировке и внимательном чтении. Времени совершенно не хватало, а поручить кому-то не мог. Результат свяжут с его именем, и не хотелось бы получить кучу недовольных и проклятий из-за чужих ошибок.

– Какой кодекс? – спросил практически сразу. – Имущественный – споры о земле, скоте, прочей собственности, – а может, уголовный?

Тцарству, а в ближайшее время он собирался распространить основные положения и на провинцию, требовались общие законы для объединенных под единой властью племен и общин. Не так просто их выработать, чтобы пусть не все, но большинство остались довольными. Государственные финансы Империи находилось в полном расстройстве, правосудие существовало только номинально. Обособленность отдельных земель была слишком значительна. Каждая из них при полном отсутствии общего законодательства жила своим местным правом, своей «стариной» – и ревниво охраняла неприкосновенность территории от каких-либо отрезок отдельных частей к соседним землям.

У себя он сломал хребет подобным настроениям практически полностью, удачно воспользовавшись более ранними действиями горичан. Прежнюю племенную аристократию они выбили, затем пришел новый завоеватель, окончательно поставив всех в равные условия. Утверждаясь в отношении к той или иной земле, вновь назначенный владелец вступал в наследие прежней местной племенной власти.

Попутно уже под свои нужды частично конфисковывал в собственность внушительные хозяйства, демонстрируя – вот он я, верховный правитель. Местные начальники сменились непосредственно зависящими от центра и власти наместниками, при расширении прав самоуправления.

Теперь он собирался предложить нечто подобное и здешним городам. Освободить от излишних повинностей, разрешить выборные органы, как в городах с имперским гражданством, и окончательно перевести на денежную ренту все поборы и обязанности. Такие города в правовом отношении становились коллективным фемом в отношении крестьян окрестности. Ну тем в принципе без разницы, в чей карман пойдет. Зато ему отнюдь не все равно.

Это вроде бы приятное положение означало многое. Теперь любой гражданин города имел право на ношение оружия и мог поступить на службу к фему. Если удастся – и продвинуться, получив более высокое звание. И юридические права по-прежнему остающихся в городской черте жителей соответственно увеличивались в отношении с чужаками. В первую очередь – принцип обязательного участия представителя общины в действиях назначенной центром администрации. Хорошая, большая, сладкая морковка, манящая под его знамя.

В перспективе введение для вассальных территорий единообразного режима, а не нынешнего положения, когда привилегии давались и отменялись по прихоти столицы или, еще хуже, с подачи наместника. Даже в налогах отсутствовала унифицированная система – одни должны были платить одну десятую, другие – двадцатую часть дохода. Да и собирали поразному – в одних случаях это делали сами общины, в других – откупщики. С одной стороны, бестолковая система, с другой – старый принцип «разделяй и властвуй».

Просто на местах из-за разницы в подходах моментально начинались злоупотребления, и в столицу шло намного меньше денег, чем собирали. И это не мнения из трактира, а тщательно изученная ситуация. Практически можно, уменьшая проценты налагаемых сборов, увеличить размер податей, если провести правильно реформу. Для этого и создавался новый имущественный кодекс, охватывающий основные вещи по части собственности и законов.

– Оба, – ответила Изабелла так же быстро. Момент, когда она должна показать себя не просто принадлежностью, едящей соль супруга, а стоящей с ним наравне, настал. – На военный не претендую. Кодекс Воина давно определил, кому сколько из добычи причитается, сколько за подвиг для общего дела выделять и из чьей доли.

Ей хотелось продемонстрировать, что и об этом она в курсе, и при желании может высказаться, да не собирается. Здесь не женская вотчина.

– И сколько времени попросишь?

Главное – терпения бы ей хватило и не бросила на полдороге.

– Недолго.

– Пять дней, потом твои записи обсудим?

– Конечно, – тряхнула Изабелла решительно головой. – Но как равные! Мои замечания – и в ответ не отмахиваешься, а обсуждаем правильность формулировок.

Она не собиралась объяснять, что на самом деле уже в компании с Лианой и лордом Монихеэмом внимательно проштудировала проект законов. Где достал Тревор текст, ее не очень волновало, хоть украл. Зато имелась серьезная фора. Теперь только записать поправки, и на это пять дней не нужно. Все уже готово в уме.

Например, обязательно требуется указать срок после объявления войны оповещения негражданам о необходимости покинуть страну. Причем в течение этого времени купцам не будет чиниться никаких препятствий в отношении проезда или продажи своих товаров, если они сами пожелают их сбыть. Торговля – вещь важная, и не стоит зря обижать серьезные компании. Во многих из них принимают негласно участие высокопоставленные фемы, и восстанавливать их против себя невыгодно.

Не менее важно зафиксировать, что купцы не отвечают своим имуществом за преступления, совершенные одним из них, а наказанию подлежит виновный. Равным образом никто из них не ответствен за долги другой компании из их родного города или провинции. Такие законы существовали во многих местах и использовались практически, но везде сроки различны и не всегда исполнялись. А это важно, и очень. То есть имеется сразу нечто серьезное сказать, и незачем заранее раскрывать карты.

– Договорились, жена моя, – согласился Блор. – Я пришлю младшего брата Кери с документами, можешь использовать его и в дальнейшем. Он будет заведовать твоей охраной.

Изабелла мысленно улыбнулась. Кое-что она уже получила. Вместо одной телохранительницы будет несколько. Начальник как бы подразумевает подчинение. И Блор прямо отдал его под ее командование. Это важно и полезно. Всего сразу не получишь, но почему не брать по частям?

Блор обнаружил за дверью в промежуточной комнате, где обычно сидела прислуга в ожидании вызова, помимо Возмездия еще и Денеса, расположившегося прямо на полу. Одет, как всегда, небрежно, вместо приличествующего его званию меча длинный кинжал. Стоящего воина из него так и не вышло, и Денес не стремился его изображать. К командованию полками не рвался, зная свое место. За спиной у брата. А личные потребности имел достаточно скромные, за роскошью не гнался.

Ему гораздо больше нравилось чувствовать человеческий страх и решать судьбы людей. Все же Храм на его характере оставил заметный след, сколько бы ни пытался он отрицать. Мстительность и злопамятность считал полезными качествами, искренне не понимая причин, иногда заставляющих Блора проявлять великодушие.

Два его ближайших, самых нужных и важных охранителя никогда не отпускали реплик насчет друг друга. Раньше Блор думал – из-за спасения от медведя. Ничего подобного. Подозревать всех и вся превратилось в профессиональную болезнь. А почему Возмездие послушен Блору, он так и не понял, просто принял.

Особой любви между ними не наблюдалось, зато присутствовало отчетливое уважение со стороны человека. Он сам сделал из себя сторожевого пса и незаменимого телохранителя крайне уважал, в глубине души завидуя невозможности вынюхивать измену на манер демона.

Тот, в свою очередь, Денеса старательно не замечал. Угрозы человек не несет и по всем показателям полезен. Бывают экземпляры много хуже. Так и веет алчностью и хитростью. Невозможно толком разобрать, когда прорвется. А этот просто кровь любит и себя. Нормальное дело, пока продолжает служить повелителю. Себя всяк не обидит, если разум имеет.

Блор невольно закатил глаза и показательно развел руками.

– Я и после брачной ночи не могу спокойно отдохнуть?

– Никто не мешает сладко спать внутри, – ничуть не смущаясь, заверил Денес, поднимаясь. – Я бы таких прытких, ух, – он показал сворачивание шеи одним движением, – да есть вещи не особо терпящие.

– А что тогда? – спросил Блор, умываясь и получая услужливо протянутое полотенце с вышитым зверем. Забавно, но до сих пор с гербом у него отсутствовали. Надо спросить, чье творчество, и наградить за предусмотрительность. – Лиана уже успела составить заговор, и ты ее тихонько убрал?

– Я не думаю, – ответил Денес, – что она когда-нибудь сделает нечто, вредящее своей госпоже.

О, как много в этой замечательной фразе заложено, невольно отметил Блор. То есть об Изабелле печется, а для меня не друг и в принципе способна и нож в спину воткнуть, если решит, что хозяйке на пользу. Или по ее приказу.

На самом деле так и есть, однако здесь ничего странного. Если служит честно, так и обязана себя вести. Клятву давала не мне, а Изабелле. А это же моим коварным братом специально сказано в расчете, так что отложу в память.

Бывает, льстят за глаза, чтобы человек услышал. Иногда передают вроде бы высказанное мнение. То ли было, то ли нет, поди проверь, а осадок сохранится. Денес при желании может так похвалить, что хочется срочно зарезать предмет высказывания. Умный, а злой до безобразия и не любит новых людей. Мало ли – вдруг станут претендовать на некие знаки внимания. Как умудряется Рея терпеть, уму непостижимо.

– А пока она занята на тренировке. Сражается с нашим человеком.

– Да? – потянувшись, переспросил Блор.

– С сотником Пирсом, – проявляя обычную осведомленность, сообщил начальник слухачей.

– И кто кого?

– Всегда можно посмотреть.

– Но?

– Вечером в город прибыл Лизик фем Гарфер с сопровождающими лицами.

– В первый раз слышу, – честно признался Блор.

– Они приходятся младшей ветвью Альтрихтерлов и связаны с…

– А короче?

– Уничтоженные недавно императором члены рода Шифдекеров – им родичи.

– Как и половина остальных аристократических семей.

Семейные связи многих кланов настолько переплелись, что давно никого не удивляло наличие во враждебных лагерях представителей одного рода. Пятиюродный брат тетки, проживающий в Карунасе, и провинциальный шурин ее же имели частенько противоположные политические и экономические интересы. Кроме того, полезно иметь знакомых на той стороне. Кто бы ни проиграл, всегда найдутся заступники.

Фактически все еще сложнее, потому что кое-кто из принцев крови сам не прочь бы залезть на трон, потому что лет сто, а то и двести назад его предок происходил от одного отца с нынешним императором. Любой клан – это прослеживаемое в дальнем колене родство по обеим линиям. Мужская гораздо важнее, но и женская идет в общую мозаику. Вся Империя давно превратилась в один огромный клубок давних связей и заслуг. Принадлежность человека к тому или иному клану определяет его место в иерархии и уважение. Не заслуги.

– И все же влиятельные лорды из Серкана не часто заезжали до сегодняшнего дня к герцогу в гости, – настойчиво сказал Денес. – Он был наместником Массо и наверняка может многое подсказать. На наши четыре провинции по штатной ведомости двести двадцать значительных чиновников, получающих жалованье из столицы, напрямую из казны. А он – из первой двадцатки высших администраторов.

– Бывший.

– Потому и нужен. Его сняли в связи со сварой. Без вины, как подозрительного. А он мужик с амбициями и не простит.

– Если не предложат больше.

Никто не сомневается, подумал Блор, в грядущих боевых действиях. Я тоже. Вопрос – насколько далеко придется зайти. У меня размах на две провинции. А этот великий стратег хочет весь север под себя подгрести. Эдак можно зайти далеко. Ох, меня опять несет в определенном направлении, не оставляя выбора. Переселение без разрешения Империи невозможно, а она никогда не позволит. Значит, придется драться. Будь у нас другой император…

– Если двигаться вдоль берега, добрых три тысячи лиг придется идти по побережью. Это еще кратчайший путь. При хорошей средней скорости путешествия – двадцать лиг в день – такой путь занял бы почти полгода. И это без дневок, смены заболевших лошадей, борьбы с упрямыми чиновниками и опасными врагами. Чапар и Ранткур – места достаточно известные. В Серкане у нас до сих пор не было помощников.

– А мы точно пойдем туда? – спросил Блор, строя изумленную физиономию. За него в очередной раз все решили. Тут бы суметь прочно встать на ноги и первоначальный план выполнить, поставив в зависимость хотя бы соседей герцога Чапара, куда там размахиваться шире. Не год и ни два на подготовку уйдут.

– Даже если нет, друзья на местах лишними не будут. Но стратегически, планируя будущую войну, нельзя не учесть разных возможностей. Мои люди подслушивают не из прихоти. В эту самую минуту кто-нибудь тебя обсуждает и думает о личной выгоде. Пусть он шепчет сколь угодно тихо – я буду знать, как поступить.

Главное – чтобы ему не взбрело в голову мне на пользу вырезать всю провинцию. Оправдываться придется долго, и никто не поверит в самостоятельные действия моего ближника.

– А что взамен попросит?

– Помощь против Тамеров и Витонов, – удивился Денес.

– Они в Карунасе, мы – здесь. Никаких подходящих рычагов влияния на родовую аристократию не имеем. Не в поход же отправляться на юг, у меня и флота нет для перевозок.

– Купеческий дом Кайстар предоставит с огромным удовольствием. Естественно, за привилегии в будущем.

Не странно, что выяснил. Удивительна его уверенность. Неужели Грилина на нечто такое рассчитывает?

– Если не испугается, – сказал Блор вслух. – К тому же военные суда у торговцев отсутствуют.

– Имперский флот опасен, но плохо финансируется. Да и не надо устраивать сражения. Набить людей по самые края – и напрямик на юг!

Глаза его горели. Он искренне верил в сказанное и не сомневался в успехе. Энергичный, беспощадный и готовый на что угодно.

– Никто еще не брал Карунас штурмом.

– Боги ведут правого к победе, – с непроницаемым лицом заверил Денес, – но надо быть дураком, чтобы не готовиться заранее.

Надо бы сказать «спасибо» за столь лестное отношение, пронеслось в голове Блора.

– Иногда проще обойтись без лестниц, заплатив кому следует. Ворота откроют изнутри. Что выйдет послезавтра, никому не известно, а мы обеспечим себе завтра поддержку. Этот паршивый аристократ крайне нужен. Сейчас. Избавиться от него можно и позже. От всех них, – он махнул сжатым кулаком куда-то в сторону. – По-любому каждого перебежчика нужно ласково приветить. Потом выясним – пригодится или нет.

– Брат мой, – произнес Блор, после паузы, – скажи, кем ты себя видишь в конце нашего пути? Хозяином провинции, герцогом?

– Чем выше ты поднимешься, тем сильнее и я стану, – глядя ему в глаза, ответил Денес.

– Ты всерьез настроился бодаться со всей Империей?

– Нам не спустят уже сделанного. Значит – ловить момент и брать инициативу в собственные руки. Иначе останемся ни с чем.

– А кем видишь меня?

– Ты мой старший брат и глава моего клана. Я был никто без тебя, я стану ничем без тебя. Волю, силу, власть и деньги дал мне ты. Я борюсь за тебя, как могу, и хочу умереть не за чужое дело. Я единственный не предам ни при каких обстоятельствах.

Прозвучало не хуже клятвы. Тем более что как раз присяги он с братьев не требовал. Верность слову – наша сила, старательно вдалбливал всем подряд. Чем не девиз для рода Граев?

– Ладно, – согласился Блор, – выкладывай соображения. Что конкретно может он предложить и потребовать?

Глава 10. Правильные сборщики долгов

Ламгард, образцовый имперский город, был построен с помощью линейки. Две широкие главные улицы пересекали его насквозь, встречаясь в центре и образуя площадь. Остальные кварталы шли выверенными квадратами вплоть до стен. Когда-то его заселили ветераны: их ставили для лучшего присмотра за окружающими народами.

По мере завладевания землями у побежденных отбирали куски территорий и расселяли преданных людей. Когда-то независимое королевство Чапар лишилось трети территории, а глава государства превратился в герцога. Он еще вовремя осознал, к чему идет, и не оказал сопротивления. Неоднократно лишались властители и голов, не только положения.

Два-три поколения назад здешние поселенцы еще представляли собой некую силу, способную показать внушительный кулак любому соседнему городку. Те времена давно прошли, и дедовские мечи изрядно заржавели в кладовках. Нынешние хозяева были в подавляющем большинстве торговцами, пусть и именовались фемами, а сам Ламгард в основном славен своими сделками и родственными связями с портовыми городами. Никто не мог себе представить вторжения врагов столь глубоко и, естественно, не готовился.

– Что везешь? – потребовал у возчика командир в богато украшенных одеждах и с толстыми золотыми браслетами на руках.

– Вино, – поспешно снимая шапку, ответил тот. Не в первый раз встречается с такими господами. Им простого человека пнуть – никаких сложностей. Мимоходом, не уступи путь, плетью вытянут. А этот еще и из военных. Парни вообще не привыкли стесняться. Вот не загораживает же дорогу телега, специально от ворот отогнал, когда понял, что не успеет проехать и маршрут с военными пересечется, – так обязательно надо прицепиться. – В гостиницу «У победителя».

Мужчина хмыкнул, всем видом выражая насмешку над названием.

– Хорошее место. Кухня приличная, – пробормотал возчик.

– Тогда налей, – приказал начальник без тени сомнения в своем праве, и тут же один из присутствующих вояк протянул кружку, так что и это для отказа не пойдет.

Пришлось лезть и открывать крышку. Теперь вовек от хозяина не отбиться, а куда деваться: заупрямишься – вышибут днище в момент, да не у одного бочонка, а у каждого. Вот, все идут и идут по четверо в ряд. Конца им нет.

– Кислятина, – сказал, морщась, командир и сунул кружку владельцу. – А, Пирс?

– Я предпочитаю пиво, – ответил тот. – В этих делах не разбираюсь.

Возчик с удовольствием ему зааплодировал бы, да тот отдал еще одному подошедшему и с удовольствием выпившему. Ничем хорошим происходящее закончиться не могло. Тем более что кружку не убрали, а вручили вновь – наполнить. Кисло им, понимаешь, а все равно выжрут без спроса и отчета.

– Пойдет, – сказал третий. – Наши кнехты, бывало, хлебали много хуже. Не для разбирающихся, понятно, обычное пойло.

– На, – приказал командир и кинул монету. Возчик машинально подхватил, глянул – золото. Натуральный империал. – Не за кружку, за все. Езжай за нами. – И, не сомневаясь в результате, двинулся дальше, не оборачиваясь.

И то, с чего бы ему сомневаться. Не только все вино окупится и можно отдать в гостинице, еще и останется. Не очень много, однако, пожалуй, недельный заработок. Все были бы такими щедрыми, совсем иная жизнь настала бы, подумал возчик. Для него и солнце заметно ярче светило, чем с утра. Сегодня удачный день, а постояльцам «У победителя» хватит чего пить. Там и людей раз-два и обчелся. Кто же ездит по непросохшим дорогам? Вот через десяток дней установится нормальная погода – тогда потянутся гости и торговцы. А вино нормальное. Пусть зря не болтают. Откуда здесь в такую пору взяться свежему урожаю.

Когда по улицам мимо домов затопали в ногу воинские подразделения, желающих героически сопротивляться не обнаружилось. Многие высыпали наружу, возбужденно переговаривались при виде длинных колонн панцирной пехоты и командиров на лошадях, обменивались мнениями, однако попыток загородить дорогу не делали.

Сотни проследовали до площади, остановились у ступеней храма, не доходя до огромных статуй прошлых и нынешнего императора, и замерли, с соответствующим шиком и грохотом поставив большие щиты на землю. К телеге с вином моментально выстроилась очередь. Очень скоро появились вездесущие мальчишки-торговцы, предлагающие свежий овечий сыр, плоские лепешки из пшеничной и ржаной муки. Кнехты в походе всегда рады свежей пище, и стоит она сущую мелочь.

– Напоминаю еще раз, – произнес Одрик, обращаясь к подъехавшим командирам, – за все платить. – Кто-то достаточно громко и тоскливо вздохнул. – Морды без весомой причины не бить, рук не распускать, баб без согласия в кусты не таскать, глупости не орать, пить в меру. – На этот раз отчетливо хихикнули за спиной. Ему не требовалось поворачиваться, чтобы проверить, кто и так в курсе. – График патрулирования обычный, – начнем с третьей.

– Почему моя? – возмутился сотник третьей сотни.

– А чтобы не думал, что я не слышу страданий. Пить станешь завтра. Если не уйдем.

– А можем? – осторожно спросил один из сотников.

– Мне самому надоело маршировать по грязи, и скорее всего просидим на месте, пока не подсохнет, однако готовыми надо быть обязательно. Поэтому отдыхайте, пока имеется время, а у кого много энергии и некуда девать – желательно найти чем занять.

Это все и без советов знали.

– Я поставил в известность вас, вы отдадите указания десятникам, и если они не сумеют донести до последнего обозника столь сложные мысли… – хорошо рассчитанная пауза, – …наказывать буду страшно. Вас, как прямых командиров, не обеспечивших выполнение приказа. Вычетами из жалованья.

– У-у-у-у, – дружно сказали сотники.

Отвечать за каждого кнехта им не хотелось. Без одного-двух придурков никогда не обойдется. Грабеж и насилие карается смертью, и это все твердо выучили. Сон на посту тоже заканчивается петлей, без разговоров. Некоторым везло – их, не будя, отправляли на беседу к богам. Клинком.

За некоторые проступки достаточно порки, за другие милосердие отсутствует. Один такой мог подвести всю сотню, и это без долгих объяснений ясно. Тело потом оставляли у дороги, чтобы каждый видел и осознал причину и результат. Другое дело вне строя напиться. Вроде в порядке вещей. На худой конец, по жалобе получит свое. Командиры при чем, они за ручку каждого водить обязаны и нос вытирать?

– Что происходит? – послышался нервный голос. – Кто вы такие?

– Ну-ка, ребята, пропустите, – потребовал Одрик, – кто это к нам в гости заявился?

– Мы здесь хозяева! – гневно заявил пузатый мужчина все тем же странным тоном. Он явно опасался и при этом считал себя вправе нечто требовать. Или не мог отказаться. – И мы, – он широким жестом показал на двух стоящих рядом, – выборные лица. Отвечаем за городское хозяйство. Это наш город, как тебя там! Он свободен от постоя войск согласно имперским законам.

– Ага, – довольно сказал Одрик, – искать не пришлось. Ты…

– Извольте обращаться уважительно, – взвизгнул пузан.

– …стало быть, Алаис фем Юмбер, главный вор и растратчик казенных средств Ламгарда.

– Ык, – сказал тот в ответ невразумительно.

Выборный член правления города по любым понятиям обязан иметь незапятнанную репутацию. Хотя бы в расчете на желание запустить руку в общественные средства. Но это в теории. В жизни ими становились люди богатые и влиятельные. Рассчитывать на кристальную честность можно лишь в молитвах. Зато и в лицо редко кто посмеет сказать.

– Городские стены много лет не ремонтировались, и в дыры запросто пролезет парочка мамонтов, разрешение на строительство новых терм было выдано зятю, и тратятся на это общественные фонды, причем смета превышена в три раза, лицензии на торговлю выдаются за взятки. Я как солдат не очень хорошо помню, что там за эти художества положено, однако дело безусловно подсудное, и я просто обязан расследовать злоупотребления.

Сотники вокруг продемонстрировали готовность хватать и волочь, а парочка взялась за рукояти мечей, корча страшные рожи. Спектакль их всерьез забавлял.

– Наш город относится к имперским землям и неподсуден кому бы то ни было, включая герцога и тцаря, минуя имперского наместника провинции, – отчетливо заявил еще один местный. Этот был не столь упитан, зато уже в пожилом возрасте и с острым взглядом старого крючкотвора.

– Ага, – кивнул Одрик, опознав. – Не с известным ли юристом Мориеном имею дело? Ростовщиком, судьей и смотрителем городского рынка?

– Вас не устраивает мой статус? – ехидно спросил тот.

Всем было известно: подобный тип затаскает по судам, и звание фема не поможет. Ну разве что втихую встретить в темном переулке. Правда, подловить его в высшей степени проблематично – в одиночку не шляется.

– Наоборот, – расплываясь в улыбке, – провозгласил Одрик, – я мечтал с вами познакомиться. Взятки, полученные за лицензии, вымогательство, превышение установленного императорским указом ссудного процента…

– Его никто не выполняет!

– Признание при свидетелях. Это замечательно. Вроде по кодексу положена конфискация имущества, оно отойдет в казну. Этих взять!

– Вы не имеете права, – с ненавистью процедил Мориен. – Не в вашей компетенции.

– Убрать, – небрежно приказал Одрик. – Обоих. Под охрану в яму. Не в здешнюю же тюрьму сажать. А вам, гражданин, – сказал третьему, смуглому брюнету, молча простоявшему рядом все время, – я должен напомнить, что вы, выборные от народа славного города Ламгарда, отвечаете за все происходящее в нем. От выдачи лицензий до поддержания чистоты на улицах и сбора налогов. В вашем ведении все, от суда и приговора до штрафов, налагаемых за разнообразные проступки и идущих в казну. Меня, собственно, не интересует, почему захирела общественная городская библиотека и кому нужны четвертые термы в городе с населением под двадцать тысяч.

– Двадцать три, – хрипло сказал брюнет.

– Это безусловно меняет дело, – язвительно согласился Одрик, – как и закрывание глаз на повальное взяточничество. В смысле, не волнует. Другое дело – точная цифра населения. Чем больше, тем лучше. Один житель столь славного города – пять больших империалов. Общую сумму выплаты подсказать или самостоятельно подсчитаете?

– За что? – взвыл последний руководитель города.

– Федератам Трех племен не поступает регулярная дотация из Имперской казны. Юридически достоверно установлено, то есть существует официальное письмо из канцелярии императора, что деньги эти должны поступать с населения провинции Чапар, Ранткур, Массо и Серкан. Обращение к администрации Ламгарда было проигнорировано…

Брюнет заметно побледнел. Он прекрасно помнил историю с этим письмом, и как они смеялись над косноязычной просьбой, написанной на плохом имперском, с употреблением простонародных выражений. Естественно, никто не собирался платить. Наместник кивал на столицу, столица просто отмахивалась. До гор достаточно далеко, и возможности совершить нечто неприятное у федератов не имелось. Им бы от северян отбиться.

Про грядущую свадьбу безусловно слышали. Новость не из последних. Однако новоявленный тцарь вряд ли посмел бы настраивать против себя практически всех. Ему бы герцогство удержать. Да и не его дело, с чего в чужие дрязги влезать.

Во всяком случае того, что посмеет грозить вооруженной силой, никто не ждал – уже давненько все денежные споры обходились без особого кровопролития. На то есть юристы и наместник, который без сомнений выступит на стороне имперских граждан. В конце концов стабильно получает на лапу третий год.

Можно подумать, они в данном смысле в чем-то отличались от других. Многие владетельные фемы редко признавали судебные постановления. Местный чиновник за подобную попытку мог и палками быть битым. Не имея силы за спиной, с лордами и эрлами редко осмеливались связываться.

– Но не столько же! – с отчетливой болью в голосе простонал брюнет.

– Проценты за невыполнение соглашения – это который год пошел? Практика совершено законная. Потом проценты на проценты, наем финансовых работников, то бишь нас. Дешево не берем, зато обеспечиваем полный возврат долгов.

Фактически он открыто говорил – мы откупили ваш долг и можем при желании вытрясти много больше. Такое практиковалась, правда, не в городах с имперским гражданством. Откупщики не стеснялись в средствах и себя никогда не забывали. Чем дольше это продолжалось, тем хуже становилось местным жителям. Случалось, и тройную суму выжимали.

– Или вы рассчитываете, что мы сюда бесплатно заглянули?

– Но не столько же! – промычал третий представитель города.

– С вопросами обращайтесь в казначейство в Гезерди, – ласково улыбаясь, посоветовал Одрик. – Там безусловно внимательнейшим образом рассмотрят обращения.

Не произнесенным, но всем понятным осталось «точно как вы в свое время». И так, без пояснений, понятно и ослу.

– Мы расположимся в театре, чтобы никому не мешать. Диаметр шестьдесят три локтя, вмещает до четырех тысяч зрителей.

Он ненавязчиво дал в очередной раз понять, насколько хорошо знаком с местностью и обстановкой.

– Поле достаточно большое, и ничью частную землю топтать не станем, нанося ненамеренно убытки. Мы не хотим нарушать привычной жизни и мешать гражданам города. Со скачками и представлением придется подождать слегка. До нашего отбытия.

Это уже граничило с издевательством, что прекрасно понимали все.

– Пока требуемая, и справедливо требуемая, сумма не будет собрана и представлена в казначейство федератов, останемся на вашей земле.

Заявление на фоне предыдущих слов более чем занимательное.

– Особо подчеркиваю: мои люди в тавернах и лавках станут платить за все, и в случае эксцессов немедленно донесете до слуха командного состава. А я уж накажу. Мародерствовать разрешено только с моего позволения.

Брюнет облегчено вздохнул.

– Но нам же надо и питаться, не правда ли? Поэтому ежедневно требуется сто пудов зерна, шесть пудов фуража, тридцать пудов мяса, ну там пиво и овощи с крупой. Полный список необходимого вы наверняка легко обнаружите в архивах. Военным положено определенное содержание, исходите из расчета на тысячу человек. И не ждите, чтобы я явился и потребовал недостающее масло, или, упаси Воин, оно окажется прогорклым. Последствия будут тяжкими. Это ясно?

Брюнет остолбенело кивнул. Смуглота куда-то исчезла, и щеки стали белыми, не хуже свежевыстиранного полотна. Когда когорты привыкших к войне наемников примутся собирать деньги самостоятельно или вламываться в дома, начнется натуральный кошмар. Наместник не имеет сил, чтобы поставить наглецов на место, а Карунас когда еще начнет действовать. Империя огромна и малоподвижна. Она не способна вмешиваться в деятельность всех общин моментально. Когда придет решение или помощь, от города останутся одни головешки. Или в лучшем случае нищие.

– Причем заметьте, – продолжил Одрик, – я не требую отдельного увеличенного пайка для офицеров и столоваться в солидных домах. Мы уважаем ваше освобождение от постоя, – за спиной опять хихикнул командир третьей сотни. – Живем вместе с обычными кнехтами, делим с ними все тяготы и трудности, а питаемся из одного котелка. Ну вроде все, – подумав, развел руками. – Главное запомните: разумные люди обычно предпочитают заплатить долг, пока его не примутся выбивать. А мудрые ищут крайних – ведь объяснить народу родного города причины происходящего придется. Если даже вы лично не виновны, то недовольные не забудут, кто ими так замечательно наруководил, до последнего дня не замечая справедливых обращений и набивая карманы. Так что лучше отмежеваться от мздоимцев и свалить все проблемы на них. Заодно и имущество конфисковать, – он, открыто ухмыляясь, подмигнул. – Будет источник уменьшить тяжкое бремя выплат. За все когда-нибудь приходится платить, и лучше выбирать правильно. Больше вас, господин Абриссель, – сказано было с нажимом и откровенным намеком – я знаю, с кем говорю, – не задерживаю.

Он посмотрел вслед идущему неуверенной походкой больного человека господину и громко потребовал:

– Почему продолжаем торчать, мои замечательные сотники? Выступаем к театру. Если, конечно, кто желает добраться до кабака и выпивки. И кстати, в одиночку не бродить, а то услышат радостную новость, могут и по кумполу дать в расстройстве чувств. Мы сюда пришли доить, а не убивать и жечь. Дважды трупа не оберешь, а вот овцу, заплатившую однажды, можно стричь долго. Всем понятно?

Офицеры в стремительном темпе рассосались к своим подчиненным. Представление закончилось, устраиваться на отдых тоже займет время, командир прав – пора выдвигаться.

– Я могу узнать кое-что?

– Попробовать всегда можно.

– Почему на тысячу человек продовольствие? – негромко спросил Пирс.

– Должны же мы с этого иметь? – очень логично ответил Одрик, наблюдая за идущими мимо кнехтами. Лица воодушевленные, все в курсе предстоящего отдыха и посещения ближайшей забегаловки. – Небольшой запас всегда пригодится. А с них не убудет на три дополнительных сотни выделить жратвы. Не тем ты заинтересовался.

– А чем надо, а то я так понимаю, это опять люди Денеса постарались с информацией о злоупотреблениях.

– Это не особая тайна, – пренебрежительно пробурчал Одрик, – каждый в округе в курсе. Тут дело гораздо хуже. Императоры мало вмешиваются в провинциальные дела или свары фракций на другом конце страны, а вот когда им лезут в карман, всегда обижаются. Мы здесь фактически провоцируем ответную реакцию, и очень неприятную. Спустить нам это власть не имеет права, – он был непривычно серьезен.

– Тцарь знает что делает.

– Я не Денес и не выпытываю мыслей, – поморщился Одрик. – Уж тем более не осуждаю нашего тцаря. Он точно идет в атаку сознательно. Не просто армия перешла Каменный пояс, он сам сделал важнейший шаг. Золото – ерунда. Федераты вообще не в счет.

Ну да, подумал скептически Пирс, не пытаясь возражать. Кто взял золото, будет раскаиваться, что не взял его больше. Кто не возьмет золота, тот будет жалеть, что не взял его, когда подвернулся удачный случай. А пятнадцать тысяч опытных вояк с Каменного пояса – весомая гиря на весах богов.

– Наш поход – испытание. От того, чем закончится, зависит не только наше будущее. Тут уже не идет речь о помощи герцогу.

Занятная мысль. Похоже, действительно планы идут много дальше, чем нахапать в богатых местах и убраться восвояси. Очень может быть, что никто и не собирается возвращаться. А ведь нам ничего такого не говорили! Не для сотников, наверное, и не для полковников. Зачем тогда говорит? А, поздно изображать тупость.

– Пустить тараном федератов и даровать защиту обратившимся на коленях, создавая мощную базу? – сказал Пирс вопросительным тоном.

– Есть три основных вида людей, – произнес Одрик после паузы. – Безынициативные, терпящие сидящих на шее. Это не их вина. Просто такими уродились. Их большинство. Есть костяк, на который опираются властители. Надежные парни, выполняющие приказы и не нуждающиеся в фантазиях и дальних планах. Они живут сегодняшним днем и довольны. И есть третья, самая немногочисленная категория – умеющие думать. Не застывшие навсегда в одной форме, способные измениться. Именно из них и вырастают великие люди. Не суть важно в каком смысле – хорошем или плохом. Блор собирает таких людей. Давно прошли времена, когда брал любого. А тебя перевел в личный полк. Не задумывался почему?

– Он безжалостен к врагам, – тщательно подбирая слова, произнес сотник. – И при том не льет кровь просто так.

Сейчас вполне могла решиться его судьба. Одрик непрост и зря ничего не говорит. Кривить душой Пирс не собирался, благо не врал и ничего в душе не таил. Горичане проиграли, такова жизнь. Крови лилось много, но сейчас каждый знает свое место, и законы исполняются.

Кто ведет себя правильно, имеет шанс подняться высоко, пусть он из разгромленного племени. Сегодня получение поста зависит не от знатности рода, а доблести на поле боя и умения думать. Здесь Одрик прав полностью. Конечно, и везение немаловажно. Попасть на глаза командующему не всегда так просто. А украсть заслуги нижестоящего многие норовят.

– К признавшим его власть относится в высшей степени похвально, кто бы они ни были. Не столь важно происхождение, положение до его прихода или сделанное раньше. Он справедлив, и служить такому тцарю высокая честь.

– Хорошо сказано, но не о том.

– Хвалить себя – дурной тон, – пробурчал Пирс.

– Ну-ну.

– Честно-пречестно, я человек огромной храбрости, неколебимой воли и не продаюсь задешево.

– Уже лучше, – согласно кивнул командир. – Особенно про дешевизну. Действительно честно. И о чем мечтаешь? О каком посте?

– Правителю не нужна любовь подданных, – сказал решительно сотник. – Ему требуется верность. Мудрый хочет еще и компетентности. Я хорош на своем месте и буду гораздо лучше, командуя полком.

– На всю армию не претендуешь?

– Необходимо набраться опыта. Прыгать через ступеньки – для командира плохо.

– Опыт приходит за счет смертей твоих кнехтов, – с горечью сказал Одрик. – Другого пути не существует.

Пирс достаточно имел с ним дело, чтобы твердо уяснить: его командир наглый, несдержанный на речь, всегда называющий вещи своими именами и не пытающийся выглядеть красиво. Приврать, конечно, мог, однако никогда не скрывал реальности в официальных докладах. Он дружески обращался с кнехтами, многим оказывал услуги, когда отвечая на просьбу, а когда и по собственному почину. И всегда шел навстречу опасности, не прячась за спинами подчиненных. И тон его сейчас не был наигранным, рассчитанным на сотника. Он не любил потерь, даже хорошо смотрящихся под получение награды. Люди это знали и ответно уважали своего начальника.

– Поэтому я не рвусь в командующие завтра. Сначала займу твое место…

– Ого! – восхитился Одрик.

– Потом стану начальником всей пехоты.

– А там, глядишь, и в герцоги пролезешь.

– Грохот оружия и звон клинков частенько заглушают голос закона. Так было раньше, так будет и в будущем. Вы, командиры полков, уже стали лордами, почему мне не заслужить такой же титул?

– Сражаться нам еще придется, в этом ты безусловно прав, – задумчиво протянул командир. – Только постарайся по ходу дела не забыть, кто твой хозяин и кому обязан повышением.

– Я хорошо помню и имя прямого начальника, – глядя в глаза Одрику, заявил Пирс. – Пока он справедлив со мной, всегда сможет рассчитывать на любую, – на этом слово он нажал интонацией, – помощь и выполнение приказа.

Подчинение в бою в армии было беспрекословным. Притом отношения вне строя достаточно свободны. Все они фемы или имеют права фемов, пусть три раза происходят из рабов. Взял оружие – будь готов драться и умирать. Иначе свои же прикончат без разговоров. Здесь за одну ссору на почве происхождения пороли палками и изгоняли навечно. Хуже для кнехтов ничего не было. Длительная муштра и победы вырабатывали в них корпоративный дух. Каждая часть жила в уверенности в своей исключительности. Даже вспомогательные подразделения считали себя элитными воинами.

В этом отношении рядовые ничем не отличались от своих офицеров. Мало того, каждый знал: назначения происходят не по знатности рода, а по заслугам. И примеры поднявшихся присутствовали перед глазами. Значит, любой мог взобраться высоко. Такой человек становился не просто богатым, а доверенным и приближенным, что, естественно, вызывало среди них соперничество. Пирс открыто подчеркнул, что хоть его и перевели из полка Карнара, он считает своим начальником Одрика и последует за ним. До тех пор, пока…

Глава 11. Начало войны

Солнце стояло в зените, и длинная вереница всадников, возвращающихся после объезда владений и сбора налогов, в достаточной мере расслабилась. Они на своей территории, на такой крупный отряд не придет в голову нападать не только разбойникам, но и соседним фемам. Когда по дороге движется ленлорд Кассий со своими людьми, ему уступают путь все. А кто замешкается, получит полный набор неприятностей в зависимости от общественного положения.

Авидий фем Кассий, ленлорд провинции Чапар, считался лишь с имперским наместником, да и то постольку-поскольку. Все они рано или поздно приходили к нему на поклон за деньгами или силой. На кого еще опираться в желании разбогатеть, как не на крупнейшего и имеющего давно налаженные связи в столице властителя? Он всегда готов к услугам. Правда, и себя не забывает. Обильная седина в волосах и курчавой бороде свидетельствовала о непростой жизни еще не старого человека, много повидавшего и пережившего.

Он умел действовать клинком и обманом, никому не доверял полностью и даже сейчас, продвигаясь по собственной земле, отправил вперед разведку, а кнехтам запретил снимать кольчуги и шлемы – пусть парятся, пусть живьем сварятся в железе, но довезут собранное серебро целым. Авидий не был бы разумным и рассудительным человеком, если бы не догадывался, к чему все идет. Выдавать сестру за столь откровенного выскочку из низов герцог мог исключительно по одной важнейшей причине. И эта причина – он. Вернее, его род и владения.

Не меньше двух третей огромной равнины, где паслись его табуны, когда-то принадлежали герцогу. Как и множество лесных массивов, распаханных полей, городов и разнообразных населенных пунктов. Но лошади всего важнее. Равнина являлась превосходной кормовой базой и могла дать до пятидесяти тысяч коней под седло, не уничтожая будущего восполнения стад. На самом деле в два раза больше, если учесть вассальных фемов и их владения. То есть тысяч двадцать пять кавалеристов он мог мобилизовать при первом сигнале опасности. Недаром с ним никто не желал связываться.

Но это в теории. Фактически мало призвать под знамя – ведь придется обеспечить едой, платить жалованье, некоторым дать экипировку и оружие. Далеко не каждый достаточно зажиточен, чтобы самостоятельно обеспечить себя. Когда звенят клинки, лучше не задумываться о расходах и не жалеть империалов. Иначе останешься и без них, и без земли, и без власти. Отсюда и необходимость срочного сбора налогов. Казна его в родном Кассии отнюдь не пустовала, однако золото никому еще лишним не было.

Авидий точно знал: ни герцог, ни Блор фем Грай не успокоятся, и война неизбежно произойдет. Не надо было даже держать слухачей поблизости от врагов, хотя парочка у него имелась. Достаточно присмотреться к действиям новоявленных союзников. С той стороны Каменных гор шли и шли большие и малые отряды. Явно же не получится содержать долгое время столь серьезное войско. Речь уже шла не о парочке полков. Давно их количество перевалило за полтора десятка тысяч человек. Вечно стоять на месте они не смогут – чересчур дорогое удовольствие.

Федераты тоже готовились и особо своих действий не скрывали, в результате чего все ближайшие к ним фемы старательно игнорировали его обращения о совместных действиях. Их понять, конечно, можно – мало приятного подвергнуться неминуемому удару. Они свой путь выбрали и после окончательной победы, а они практически неизбежна, – когда Империя за спиной, ленлорд собирался взять тамошние земли под свою руку.

Плохо было, что северные войны вытянули из его и всех соседних провинций огромное количество кнехтов. Стремление получить самостоятельность, а также желание обогатиться вело их за фем Граем (он и мысленно не называл выскочку тцарем), и многие получили исполнение мечты реально.

А другие усвоили, кто им способен дать все. Практически все они служат теперь Блору. Естественно, не только качественный материал в провинции изрядно уменьшился, но и цены на наемников заметно поднялись. Еще одна причина выбить из всех подвластных ему земель максимально возможные суммы.

Монотонный топот ног, стук копыт, скрип тележных колес убаюкивал самого бдительного. И вдруг из чахлого леска густо полетели стрелы. Тишина резко сменилась криками боли, ржанием падающих и понукаемых лошадей, а также лязгом железа и боевыми кличами.

Два острия воткнулись в своевременно поднятый щит. От толчка Авидий невольно качнулся. Скорее всего, это спасло ему жизнь. Еще одна стрела пролетела слева от головы, угодив в едущего рядом эконома. Тот только захрипел, сползая с седла и заливая кровью все вокруг. В отличие от воинов, кольчуги на администраторе не имелось. Жалеть полезного человека оказалось некогда. Ленлорд сверзился, не успев спрыгнуть, когда его жеребец жалобно вскрикнул, проткнутый дважды стрелами, и рухнул на землю, придавив ногу хозяина.

Всадники охранения развернулись и, горя желанием отомстить за нападение, рванули в яростную атаку. Она всегда начинается медленно: конники идут вплотную друг к другу, стремя в стремя, и нападают на врага единым строем. Лишь в последнюю минуту можно дать шпоры и послать коня в галоп, придавая инерцию и пугая противника. Однако в этот раз всадники погнали коней сразу же, непроизвольно пытаясь скорее преодолеть дистанцию и уйти от града стрел.

В шуме и воплях никто не услышал крика сюзерена, пытающегося остановить своих людей. К этому моменту пострадала уже добрая половина отряда. Стрелы летели метко, а стоять на месте означало просто позволить себя перебить. Не спеша и с расстановкой.

Выхода особого не имелось. Идти на прорыв, бросив все добро и пострадавших, или попытаться отбросить врага. Насколько мизерен шанс, Авидий ясно осознал, когда навстречу мчащимся кавалеристам выехал, разворачиваясь, целый полк. Да и спереди появился крупный отряд.

Их ждали и очень точно все рассчитали. Наверняка и отправленный на разведку десяток давно лежит где-то в кустах мертвым. Никто не вернулся, и это означало, что засада подготовлена заранее. Без сомнения, знали маршрут и приблизительные сроки. Держать в кустах не одну сотню человек, и чтобы никто не заметил, долго невозможно.

Он проиграл, и сейчас необходимо срочно прикинуть, как выйти из положения с наименьшими потерями. Люди – ладно. Всегда можно набрать других. Размер выкупа – вот что его сейчас занимало, пока шесть с лишним десятков его лучших бойцов исчезли под конной лавой, растоптанные в считаные мгновения. Десяток на одного еще никому на пользу не шел.

Тушу коня наконец сдернули, и Авидий попытался подняться, со злостью поняв, что нога не держит. Перелома не было, зато в пылу происходящего он не сразу заметил попавшую в лодыжку стрелу. Пройдя насквозь, она угодила в коня, а когда тот рухнул, еще и обломалась, распоров мясо. Кровь текла достаточно обильно, и требовалось срочно перевязать.

Последние секунды стремительно уходили, пока он занимался необходимым и совершено несвоевременным делом, вместо попытки собрать вокруг себя оставшихся и, спрятавшись за телегами, попытаться отбиться. Или хотя бы дорого взять с атакующих, вынуждая пойти на переговоры. Не успел. Последние песчинки в часах нашли дорогу, и встать по-прежнему не выходило.

Поддерживающий его плохо знакомый кнехт поднял меч, пытаясь прикрыться от удара. Он был ловок и силен, но в противоборстве с налетевшим закованным в броню кавалеристом с длинным копьем продержался недолго. Ужасный удар практически проткнул его насквозь, а острие вышло под лопаткой, отшвыривая уже умирающее тело прочь.

– Я – Авидий фем Кассий! – поспешно крикнул ленлорд, не дожидаясь еще одного смертельного удара. – Я сдаюсь! Выкуп! За всех плачу!

Ждать пришлось достаточно. Не обращая внимания на его слова, напавшие добивали немногих уцелевших, ловили бегающих по полю лошадей, оставшихся без всадников. Под конец Авидий угрюмо замолчал, уже не пытаясь просить за своих людей. Прямо у него на глазах мечом вспороли живот сдавшемуся. Человек неверяще схватился за вываливающиеся наружу синие кишки и упал на колени, взвыв от боли и ужаса.

Мысленно он дал себе зарок каждого из этих негодяев повесить. Особенно отдавших приказ о нападении. Шила в мешке не утаить, придет срок – и все имена станут известны. Кто-то из этих, напившись, неминуемо проболтается. Слишком их много для тайных свершений. Они поступали вопреки всем правилам и законам. Значит, нечего потом надеяться на милосердие. Каждому по делам его.

За добро положено отвечать добром же, за зло – наказывать троекратно. Для примера и чтоб остальным неповадно стало. Так было, так есть и так будет. Нет другого способа держать в узде низкую человеческую натуру. Преступившему нормы и традиции не снести головы. А здешним разбойникам он непременно придумает нечто выдающиеся.

Ленлорд не особо удивился, когда подъехали и спешились герцог Чапар и его ближайший помощник – лорд Тревор Монихеэм. Хотя родовых цветов на одежде и гербов не наблюдалось, варианты, откуда взяться в таком количестве вооруженным конникам, не боящимися напасть на одного из сильнейших владык и отнять обоз с серебром, практически исчерпываются двумя. Герцог и тцарь. Сумей Авидий провернуть нечто подобное – тоже бы не сомневался. Слишком тяжело и долго шел к победе.

Не единожды заключали и они, и их предки раньше между собой мирные договора, клялись именем предков и «всех духов, принимающих жертвы», быть верными своему слову и любить друг друга, а потом при первом удобном случае с легкостью нарушали собственные клятвы, и распри между ними разгорались пуще прежнего. До сего дня его род уверенно увеличивал свои владения, и конечно герцоги никак не могли радоваться данному обстоятельству.

Он предпочел бы молодого царя. С Нгоби будет значительно труднее договориться: слишком тяжелы старые счеты и огромно количество претензий. Причем нельзя сказать, что все несправедливые. Частенько он излишне давил, заставляя отступать Чапара перед силой. Сейчас за прошлое придется расплатиться. Но это ведь не конец! Придет и его час!

– Ничем не спровоцированное нападение, – сказал он вслух, хмуро. Рана на ноге жгла ужасно, и настроение обмениваться любезностями отсутствовало напрочь.

– Будешь угрожать? – почти весело поинтересовался герцог.

В его глазах Авидий увидел презрение, самонадеянную наглость и торжество.

– Это не детская потасовка и не сведение счетов за выдуманные обиды. Ты зашел в тупик, ведь рано или поздно придется объяснять императорским чиновникам причину нападения.

Ему прямо просилось на язык упрекнуть герцога в неумении действовать другим способом, помимо грубой силы. Поединок умов оказался для Чапара излишне тяжел. Благоразумно Авидий не стал заканчивать речь столь неприятными обвинениями. Не в той он ситуации, чтобы раздражать своего победителя. Высказаться можно и позднее, когда эту жертву магии поставят перед ним на колени. Всему свое время.

– Ничего не придется объяснять, – прищурившись, заявил герцог, – когда некому жалобу подавать.

– Я – глава великого рода, и за мою смерть отомстят, – чувствуя неприятный холодок в позвоночнике, воскликнул Авидий.

Он явственно ощутил, что все обстоит много хуже и одним выкупом не отделаться.

– Ты мне не нужен, – подтверждая догадку, произнес Чапар.

Лорд Монихеэм сделал жест, и пленного жестко схватили за волосы, потянув голову назад. Острейший клинок врезался в горло, перерезая его практически до позвоночника. В каком-то смысле ленлорду Кассию повезло. Неумелая рука не дает умереть сразу, и приходится бить несколько раз. Он ушел легко и как подобает урожденному фему – не в кровати от болезни, а от оружия на поле брани.

– Твой род тоже сотру с лица земли, – пробурчал герцог в сторону трупа, поворачивая коня.

В мысленно развернутом длинном списке он поставил первую галочку. В ближайшие сроки их добавится много.

– Вспомните же, как своим оружием обращали многократно в бегство любого врага! – проникновенно вскричал полный человек в богатых одеждах, обращаясь к выстроившемуся войску.

– Это когда было? – угрюмо удивился один из стоящих неподалеку от наместника.

Одет он был достаточно просто, кольчуга предельно функциональна и не имела на себе признаков богатства. Большинство командиров непременно увешали бы ее всевозможными амулетами, да и саму позолотили. Меч на боку тоже не имел особых украшений. Правда, рукоять ставили отдельно и украсили серебром и изображением скалящегося тигра.

Такое оружие обладало особой силой, воспринятой и от священного металла, и от изображения животного. Хищный зверь не зря присутствовал, а намекал о нраве и умениях хозяина.

Чтобы разобраться, насколько хороша сталь, прежде клинок требовалось извлечь из ножен. Сунтир фем Бэрк все свое наследство когда-то отдал за собачью сталь и ни разу о том не пожалел. Командир серьезного отряда наемников не может пользоваться паршивой железкой. Жизнь важнее, да и не всегда за ним ходило две сотни готовых на все головорезов.

– Ну некоторые все же поучаствовали в междоусобных стычках, – неуверенно ответил стоящий рядом.

В отличие от приятеля, Фоули фем Кейси в настоящих боях не участвовал. Если не брать в расчет дуэли. Этого за ним числилось немало, и задевать давно опасались. Десяток убитых и тяжело раненых за пару последних лет достаточно ясно намекали.

– Врага побеждают не за счет фехтовального умения, – напыщенно заявил фем Юнан, исполняющий обязанности эконома наместника, – мало знать выпады и маневры, без ярости и желания победить – нечего делать на поле боя.

Фем Бэрк покосился на него и отчетливо хмыкнул. Он имел что сказать ответно, даже при наличии в словах некой частицы правды. В число свиты наместника входили дворецкий, егерь, сокольничий, квартирмейстер, юристы, секретари и начальник охраны. В данном случае – он. В целом окружение состояло, помимо доверенных и облаченных властью людей, еще из многочисленных слуг и воинов.

Наместник чин немалый, и свита его достигала пяти сотен. Но в этом коллективе с самыми разными интересами и устремлениями практически никто не любил эконома. Тот контролировал денежные выплаты и чрезвычайно не любил расставаться даже с оговоренными суммами жалованья.

Возможности для увеличения состояния были у него огромными – ведь очень многие дела просто не решались без его согласия. Наместник упорно делал вид, что не замечает ничего. Эконом, воруя, не забывал наполнять карманы хозяина. Скорее, набивать. Много и заранее угадывая мысли. Обижать такого полезного человека было крайне невыгодно.

Если учесть еще, например, что он отвечал за обеспечение провиантом и за прочие приготовления к войне. Юнану надлежало заготовить заранее «магазины» для снабжения армии по ходу маршрута из расчета на два месяца. Никто из здешней компании не сомневался и в завышении цен, и в плохом качестве продуктов.

Это еще при их наличии. Шансов не найти «магазины» имелось немало. Болтать после этого о ярости воинов можно лишь в смысле «они взбесятся от недостатка питания». Тоже метод воевать. Изголодавшиеся набросятся на противника в надежде отнять у тех сухари и наконец набить брюхо.

– Следуйте за мной как можно быстрее и покажите на деле свою отвагу! Покажем им силу наших рук; покажем, что они имеют дело с сильными, восстали на побеждающих, а не на побеждаемых.

– Интересно, кто-то дальше первого ряда слышит?

– Какая разница, секретарь все тщательно запишет для потомства.

Тут уж хмыкнули все присутствующие. Страсть хозяина к увековеченью своих деяний успели заметить даже слуги. Любое сказанное публично слово старательно записывалось и проходило его редактуру. Речи подготавливались очень тщательно. В подобных случаях выглядело просто замечательно, но собравшиеся здесь помощники были в курсе вечной нерешительности, изменения взглядов под влиянием прихоти и нелюбви к ярким людям.

Наместник оказался крайне непоследовательным. Мог бросить незавершенное дело на половине дороги, наткнувшись на более перспективный проект. Притом любого из свиты, посмевшего своевольничать или совершить нечто заметное, моментально отодвигал назад или вовсе избавлялся. Работать с ним было крайне тяжело, и лучше быть при этом подхалимом. А то возражения воспринимал в качестве нападения и жестокой неблагодарности за все якобы совершенные прежде благодеяния.

– Отвага свойственна каждому из вас, вложенная воспитанием и происхождением. Нет нужды призывать к рассудку: фемы всегда были и будут отважными бойцами, не способными на трусость и предательство!

Бэрк поморщился, будто у него разболелись зубы.

– Сколько ты проиграл? – тихо спросил Фоули.

– Я выиграл, – без особого воодушевления ответил тот. – Целый десяток «орлов». На два империала ставки.

– Мало, но отчего так грустно?

– Моя бы воля – я бы Диокла где-то в тихом переулке прикончил. Ну сколько можно побеждать. Против него уже и не ставят. Какой такой выигрыш при подобном раскладе? Больше времени уходит, чем серебра приходит.

– Я, например, поставил, – сообщил квартирмейстер. – Везение не может продолжаться вечно.

– Какое везение, – удивился Фоули, – лошади у него прекрасные.

– Да он на каких хочешь победит, – пробурчал Сунтир. – За последний год сменил три упряжки и двух хозяев. И все равно побеждает. Пропустить вперед колесницу и все равно достичь финиша первым – дорогого стоит.

– Ты еще скажи: специально.

– И скажу! Чем красивее победа, тем больше славы!

– Такие скакуны, – покачал головой Юнон, – одно содержание четверки обходится в дикие деньги.

– Ты не купишь?

– Сам же только что признал: здесь прибыль минимальна. Фаворит всех забегов. На таком всегда заработать можно. Только вывезти отсюда. Турне по провинциям, потом в столицу, – мечтательно сказал эконом.

Фем Кейси пихнул товарища локтем в бок и подмигнул.

– Да я бы с удовольствием в долю вошел, – согласился тот.

– Вместе.

– Нет у вас столько, – ничуть не пытаясь унизить, просто констатируя факт, отрезал эконом. – Даже у меня нет. Если кто в долю и войдет – это торговый дом. Вот Кайстар может рискнуть и согласится. Они иногда вкладываются в рисковые дела.

– А вот ка-а-а-а-ак хапнем мешок золота в походе, – воскликнул Фоули.

– Говорят, у тцаря много, – согласился эконом.

– Но мы-то на герцога идем.

– Ты веришь, что зять не вмешается? – скривился Сунтир. – Или федераты просто так уйдут?

– Настал давно желанный день, – продолжал вещать наместник, – вами призываемый. Мы идем против варваров, которые в своей ярости и диком безумии отважились выступить навстречу нашей доблести на гибель себе! Вперед, храбрые мужи, вернем закон и порядок в Империю!

Войско с заметным воодушевлением взревело. Кнехты порядком устали, выслушивая красочную речь, и мечтали убраться в тенек с заметно греющего солнца. Конец длинного действия невольно встретил энтузиазм. Наместник принял крики за ответ на свой призыв и довольно улыбнулся.

На самом деле представление еще далеко не закончилось. Двенадцать тысяч собранных в имперских владениях кнехтов (восемь конных и четыре тысячи пехоты), еще добрый десяток тысяч во вспомогательных частях и союзных отрядах. Помимо них, наверное, не меньше всевозможных гражданских. Возчиков в обозе, мастеровых, проституток, купцов, надеющихся разжиться добычей по низким ценам. Колонна грозила растянуться на огромное расстояние, и хорошо если к вечеру последние удалятся. Поход исключительно в донесениях смотрится прогулкой и совершается по четкому плану.

– Нечего было так тянуть, – раздраженно заявил Сунтир.

– В старые времена трижды посылали послов с предложением сдаться, – миролюбиво сообщил квартирмейстер. Он слыл большим знатоком традиций и предписаний. Впрочем, знание наизусть цитат из законов и наставлений ничуть не мешало на пару с экономом обтяпывать сомнительные делишки. Скорее помогало.

Наместник очутился на своей должности не потому, что некто высокопоставленный случайно ткнул в него пальцем. Столь ответственные должности не раздавались просто так. Результат сложных расчетов и переплетений нескольких семейств. Старые заслуги и услуги еще отца немалое место сыграли в соглашении. Выбор вполне сознательный и на тот момент один из лучших. И наместник знал, кому обязан, не забывая делиться доходами. Чрезмерная жадность до добра не доводит – как прислали, так и снимут, если не поведешь себя правильно.

– Их убеждали добровольно присоединиться к Империи, дабы обрести положенные человеку земные блага и небесное покровительство, – возразил Фоули. – А мы вроде как в Империи давно живем.

– Федераты – нет!

– А герцог – да!

– Вот и попробуй его отдельно взять. Как он ответил на письмо явиться для разбора вины?

– Кто же не в курсе. «Мы претендуем на земли герцогства по праву завоевания, потому что это самый простой и действенный метод». Так говорят, чувствуя за собой силу.

Или скорее прекрасно зная, в каком положении провинция, подумал Фоули. Он и сам сюда попал с очередным посланием от имперской канцелярии и представлял себе ситуацию неплохо. Из столицы требовали навести порядок и при этом не снижать долю отсылаемых туда налогов. На какие шиши при этом содержать армию, соображения отсутствовали.

Единственный вариант – повесить дополнительные расходы на местные общины, чему они, естественно, совсем не рады. Все это понимали и долго старались избегать крайних мер. Наместники частенько обременяли свои провинции произвольными поборами, но во всем надо знать меру. Особенно когда недовольство в тылу при неудаче приведет к потере поста и непредсказуемым последствиям. Посольство с требованием вернуть народу его прежнее положение – не самый худший из шагов. Могло и подействовать.

– Ну уже скоро, – вмешался в беседу эконом, – дайте срок – и сам на себя за глупость и наглость пенять станет.

– Нам пора, – прерывая непочтительно, заявил Бэрк и двинулся в сторону своих людей, жестом позвав с собой Фоули.

– Что тебе не нравится? – спросил тот на ходу. – Ничего особо странного или плохого не наблюдаю. Обычная неразбериха и воровство. Сейчас углубленные большим количеством людей. Наместник, правда, не подарок в смысле военных талантов, но он же слушает твои советы.

– Ты не понимаешь, – с тоской сказал бывалый наемник. – Я здесь с самого начала, в отличие от тебя, и видел общую ситуацию в развитии. Действовать надо было сразу, как только они начали брать за глотку северные земли провинции. Не ждать, пока Чапар вырежет целый клан, наплевав на правосудие. Причина вмешательства не очень-то важна. Всегда можно выдумать задним числом. Абсолютно бессмысленно уговаривать. Федераты, без сомнения, в сговоре с Граем. Они все равно пойдут на юг, только раньше контролировали отдельные места и дороги, сейчас – практически весь север провинции.

Он это говорил не в первый раз, и фем Кейси убедился в правильности прогноза. Наместник терял позицию, продолжая пытаться воздействовать на вооруженных пришельцев уговорами. Каждый видел его беспомощность и вынужденно переставал брать того в расчет. Очень многие лорды и города, глядя на происходящее, заняли выжидательную позицию. Их цель сохранить принадлежащее владение или, на худой конец, свою жизнь.

– Тут элементарный вопрос выживания, – горячо говорил наемник. – Встать на чью-то сторону означает оказаться под ударом. Ни один из них не располагает военными средствами, чтобы противостоять вторжению. Даже совместно крайне сомнительно. А Империя в лице нашего распрекрасного наместника пишет увещевательные письма, когда прямо на ее глазах обдирают целые города. И если уж не заступаются за имперских граждан, неужели остальные доверятся и запрут ворота от Грая? У них просто нет сил бросить вызов северянам!

– И толку, двинуть сразу аж пару тысяч человек? – Больше все равно не имелось.

– Да, – согласился фем Бэрк, – этого мало. И в то же время больше чем достаточно. Все эти территории увидели бы готовность Империи вступиться за них и выступили на нашей стороне. Может быть, герцог не посмел бы действовать столь резко и отмежевался от федератов. Был шанс, что Грай не стал бы влезать обеими ногами в здешние дрязги, а удовлетворился женитьбой и падающими ему к ногам перспективами.

– Это вряд ли.

– Почему нет? Жесткий отпор заставил бы задуматься.

– У нас сегодня почти двадцать тысяч человек!

– Мы имеем в противниках пятнадцать-двадцать тысяч федератов, столько же воинов тцаря, и тысяч пять у герцога. Если последние ничего особенного не представляют, то первые годами воевали. Причем успешно. Они шли в бой, взяв лишь пищу на несколько дней и оружие. Никаких телег, длинных медлительных обозов. Быстрые переходы, стремительные удары и щедрое вознаграждение.

– Храбрец должен уподобиться волку, а в войске врага видеть овец. Он должен идти в атаку, а победа зависит от богов.

– Не уподобляйся эконому, – сквозь зубы посоветовал фем Бэрк. – Как старый вояка, имеющий за плечами изрядное кладбище своих и чужих, говорю: мало желания победить, еще надо иметь настоящего полководца, а не прочитавшего пару трактатов о воинском искусстве. Теория и практика, знаешь ли, очень разнятся. И тогда прайд львов с бараном во главе легко превращается в стадо овец.

– Меня в беспомощного труса не превратить!

– Один против сотни, даже десятка?

– Придет хороший день для смерти.

– Вот видишь, сам все понимаешь. Хуже всего, – сказал после паузы Бэрк, – что мы выгребли практически все человеческие запасы. Фемы составляют от одного до трех процентов населения, и это максимум. Чем больше, тем хуже они живут, обучаются и снабжаются. Однодворец – это диагноз смертника. Он и мечом владеть не умеет. Некогда: надо трудиться. Фактически один к ста – нормальное соотношение. Но это в условиях местных стычек. Когда происходит нечто вроде вторжения, пусть как сейчас прикрытое словами о справедливости, враг всегда превосходит в силах. Варвары не гнушаются и крестьянину дать дубину. У них нет иного выхода. Сдохнуть или победить. Нашим крестьянам без разницы, кто собирает налоги, лишь бы не увеличивал их размер. Качество у фемов выше, однако не сегодня. Нет. Нам их не одолеть.

– Ты сам утверждал – они действуют каждый в своих интересах. Надо просто бить по отдельности.

– Да, да, – отмахнулся Сунтир, – «могуч не побеждающий в сражении, а устроивший так, что оно не понадобится». Читал. Ты всерьез думаешь, что пока здесь собирали армию и готовились, там об этом не подозревают? Для этого как минимум требовалось запретить всяческие сношения с севером. А у нас катались торговцы и вообще все кому не лень. Голуби наверняка в этот момент целой стаей несутся на север. Нас ждет неприятная встреча, и достаточно скоро. Здешняя земля не имеет препятствий для продвижения войска, и зацепиться не за что. Ровное плато, распаханные территории. Степь.

– Зачем тогда идешь? – очень трезво спросил Фоули.

– Я взял деньги и обязан выполнять приказы. Мое дело – охранять наместника, и никто не доверит мне даже навоз собирать, брось я его сейчас. Достаточно причин или еще добавить?

– Есть еще честь и долг!

– У нас? Может быть. Только кто сказал, что здешние мечтают исполнить долг перед Империей? Ты хоть по сторонам смотрел?

– В смысле?

– Население провинции состоит из трех основных групп, – тоном учителя, объясняющего прописные истины тупому ученику, сказал Сунтир. – Меньшая, имперские граждане, частенько живущие на средства, конфискованные у коренной группы жителей, имевших пару с лишним столетий назад несчастье сопротивляться присоединению. Вторая – вот они и есть. Чаще всего не особо воинственны. Горячих и не умеющих приспосабливаться давно перебили, и уж отдавать жизнь за нас не станут. Впрочем, и за северян не поднимутся. Привыкли за правление Империи к указаниям и порке. Так и будут наблюдать на нашу драку и втихомолку злорадствовать. Кто бы ни победил, им без разницы.

– А третья? – переждав, пока приятель отдаст распоряжения сотникам и сядет в седло, потребовал фем Кейси.

– Ты о чем? А! Есть еще пришедшие позднее варвары. У них полностью отсутствует единство, и принадлежат они ко множеству племен, частенько не дружащих друг с другом. Это хороший резерв, но на три четверти их перекупили герцог с Граем. Он частенько раздавал свою долю в трофеях. За кем пойдут, а? За нашим экономом, норовящим последний кусок под процент отдать после униженных просьб, или за щедрым господином со стороны? Эх, надо было признать его ленлордом и связать присягой, но эти в столице о другом думают. Как бы подсидеть соседа. Не удивлюсь, если и его действия кто-то направляет. А нет – так все одно воспользуются ситуацией для утопления старого врага.

– Опереться без боязни можно исключительно на имперских граждан, – задумчиво вычленил из сказанного Фоули, пропустив знакомые сетования мимо ушей. Поиск вечного заговора – старая привычка имперцев, однако обычно все намного проще. Появилась возможность – хапнул. И это любого касается. – При этом добрая треть городов уже занята тцарем, и подкреплений оттуда не придет.

– Именно так! Затягивать войну смерти подобно, разбегутся даже уже пришедшие. Нам нужна громкая победа, – Бэрк смачно сплюнул, – и никаких компромиссов с договорами!

Глава 12. Хороший день для смерти

– Как тебе это нравится? – спросил офицер без особой радости.

– Совсем не нравится, – честно ответил фем Кейси.

Ему и раньше приходилось слышать об этих письмах, распространяемых северянами, но в руках держал впервые. Все же не зря его окликнули. Мчался он, как всегда, с поручением, а не по собственной прихоти, однако задание уже выполнил и имел полное право слегка задержаться. Правда, знакомый вина не предложил, и тем не менее текст достаточно занятный.

«Настоящим предостерегаю, – говорилось в декларации, – и обязываю всех находящихся под моей командой не чинить никаких обид и насилий в отношении населения или иных людей, если они не принимают активного участия в вооруженной борьбе против нас или не состоят на службе у противника. Равным образом все сказанное касается и имущества местных жителей.

Те же, кто станет снабжать мои отряды продовольствием и фуражом, не станут подвергаться никаким притеснениям или обидам, но будут пользоваться всеми благами свободной торговли и получать наличные деньги за свои продукты и товары. Нарушители данного распоряжения, грабители и насильники подвергнутся справедливой каре.

Я принимаю под защиту всех и каждого в отдельности уроженцев, владельцев и жителей со всем их имуществом и принадлежащими им поместьями».

Не менее любопытна подпись: Блор фем Грай, без всяких признаков должности, звания или титула. Он вроде как в них не нуждался и достаточно весом и авторитетен, чтобы самостоятельно от своего лица давать подобного рода серьезные обещания.

– Особенно на нашем фоне, – сказал Фоули и выругался.

На всем пути армии деревни и города будто вымирали. Ничего удивительного. Масса разнообразных фемов, не привыкших воспринимать «нет» в качестве отказа, особо себя не стесняла в средствах добывания продовольствия. Как и ожидалось с самого начала, «магазины» с запасами отсутствовали. Правда, не совсем. На первом этапе похода все же нечто заготовили. Зато на десятые сутки начали появляться пепелища: якобы враги налетели и сожгли.

По слухам, так и было приблизительно в трети случаев. Еще треть – чистый обман, а последнюю часть с удовольствием разбирали местные, стоило появиться на горизонте десятку налетчиков. Увезти они все не могли и потому охотно раздавали местным жителям, получая если не союзников, то не желающих лезть в драку.

Возвращать неожиданно полученное назад добро население не рвалось, а когда пойманных явно с ворованным имуществом повесили, вся округа разбежалась по лесам. Найти после этого удавалось немного, и нередко отправленные за едой отряды бесследно исчезали, не добавляя бодрости войску во всех смыслах.

– Ну вот, – произнес сотник, глядя через плечо собеседника. – Дождались.

Фоули обернулся. На холме показалось несколько всадников. На них были сапоги со шпорами, кожаные штаны, куртки из бычьей шкуры поверх обычных рубах и остроконечные стальные шлемы. У седел висели маленькие круглые щиты, и у некоторых луки и стрелы. Каждый наездник имел при себе саблю, а в руке держал пику. Они стояли и молча наблюдали.

Отряд легковооруженных конников из охраны с гиканьем ринулся в атаку. Варвары открыли огонь из луков. Несколько лошадей полетело на землю, двое всадников, получив стрелу, вывалились из седел, но остальные продолжали подниматься на холм. Варвары развернулись и бросились наутек. В обозе радостно заорали.

– Больше мы их вряд ли увидим, – с кривой усмешкой заверил сотник, когда скачущие всадники исчезли из поля зрения, перевалив на другую сторону холма. – Жаль, даже полсотни кавалеристов лучше, чем полное отсутствие. Это их обычная тактика. За холмом наверняка поджидает еще пара сотен варваров.

– Ты воевал с ними раньше? – спросил с уважением Фоули.

– Адъютант – это Чапар. Здесь до сих пор полно мест для кочевников. Равнина большая. Когда-то аристократия четко делилась на две группы: военные предводители степных улусов и городские управленцы оседлых народов. Чапары происходят из кочевников, и об этом многие помнят. Там, – он махнул рукой куда-то на восток, – сильные холода зимой. Сюда не зря перебрались. В общем, приходилось сталкиваться, – закончил скомканно.

Точно, подумал фем Кейси. И ведь жил здесь до них какой-то народ. Одни приходят, другие уходят. Совсем или растворяясь в пришельцах. Ничем не отличается Империя, да и происходящее сегодня. Вновь толпы чужаков идут в благодатные края. Или мы их прикончим, как сам Бор проделал с гелонцами, или они нас. Все идет по кругу.

– Ты смотри, – удивился сотник, – а этот шустрый!

На холм выскочил кавалерист, бешено нахлестывающий коня. За ним гнались несколько варваров. Они догнали беглеца, и здоровый парень легко смахнул ему голову. Потом привстал в стременах и громко заорал, махая саблей. Кнехты оторопело слушали вполне литературный язык Империи: «Убирайтесь назад! – орал варвар. – Кто пойдет дальше – назад не вернется!»

Не меньше двух сотен конных выскочило из-за другого холма сзади и понеслись вдоль замершей колонны, стреляя из луков и швыряя дротики. Закричали раненые, случайно подстреленный бык опрокинул телегу и бился на земле, добавляя паники. Воины торопливо смыкались в десятки. На глазах у Фоули один из всадников подскочил к соседней десятке и, привстав в стременах, ловко орудуя трехметровой пикой, одного за другим проткнул двух кнехтов.

Пехотинцы ничего не могли сделать, они просто не способны достать его. С телег защелкали арбалеты, и один из варваров свалился с коня, получив стрелу в горло. Всадники сразу развернулись и, не вступая в поединок, начали уходить. За конями тянули не меньше десятка пленных, выхваченных из обоза арканами. Отойдя за полет стрелы, они остановились и прикончили на глазах у охраны весь полон. Потом спокойно уехали, оставив очередных наблюдателей на вершине следующей возвышенности.

Они прямо напрашивались на повторение атаки, однако настолько глупыми воины не были. Даже будь у них лошади, мчаться на смерть никто не торопился. Мимо пробежал, громко ругаясь, командир отряда. Налет мог повториться в любую минуту, поэтому арбалетчиков погнали в голову колонны, а для прикрытия придали сотню его знакомого.

Пока раненых грузили на телеги, воины настороженно ждали. Не происходило ровным счетом ничего. Наблюдатели по-прежнему маячили вдалеке и не делали попыток приблизиться. После длительной паузы отряд тронулся. Арбалетчики двигались не только впереди, но и по флангам. Фургоны то и дело останавливались, чтобы дать время авангарду заглянуть за очередной холм. Скорость продвижения, и так не слишком высокая, упала еще. Колонна еле тянулась.

Фоули попрощался с сотником, тому все равно стало не до него, и поднялся в седло. Предстояло отвезти письмо наместнику и доложить об исполненном поручении и неприятном происшествии. В глубине души он ясно понимал – это начало. Впереди враг, и скоро произойдет битва. Наверняка нападение произошло не в одном месте.

Мчась вдоль перестраивающихся в боевой порядок подразделений, убедился в своей правоте. Еще несколько раз видел убитых и раненых. Кто бы ни принимал решения, видимо, отдал приказ. Отряды, состоявшие из лучников, пращников, метателей дротиков, пехотинцев с легким вооружением, становились в центр, кавалерия смещалась на левый фланг, а тяжеловооруженные пехотинцы переходили на правый. В целом это все выглядело диким бардаком, отдаленно напоминающим пожар и мечущихся во все стороны перепуганных людей.

– Это ничего, – к его удивлению, процедил сквозь зубы фем Бэрк, – я ожидал худшего, вплоть до паники. Кажется, нам повезло. Столкнулись буквально на марше, и противнику тоже потребуется время перестроиться и подготовиться.

– А что впереди?

– Да кто ж его знает, – приятель выругался. – Федераты там точно есть, а подробнее не разобрать. Послали разведку.

Впереди выползали навстречу ряды пехоты.

– Видать, уже не вернутся, – глубокомысленно сказал Сунтир, глядя на них. – Всех посекли. Ну, – почти довольно воскликнул, – они самые федераты и есть. Красное солнце на стягах. Одиннадцать, тринадцать, пятнадцать. Может, и выкрутимся. Тысяч десять наверняка наберется, но нас хоть численно больше.

Он замолчал, прислушиваясь. Сзади возбужденно закричали. Справа на поле, мешая все планы и заставляя совершить новый разворот всем фронтом, двинулась густая волна вражеской кавалерии. Боевые порядки войска наместника невольно расстроились очередным перестроением. Наместник пытался парировать новую угрозу, но счет пошел на секунды, а их в распоряжении уже не было…

– Это люди Грая, – обреченно сказал фем Бэрк. – Теперь нам точно хана.

Тяжело стучало множество копыт, несущих закованных в доспехи всадников. Шла отборная конница, где нередко и люди, и кони защищены пластинчатыми доспехами. Когда они тронулись, земля загудела, вселяя в воинов чувство ужаса. Сзади за атакующими с фланга клубилась, растекаясь по долине широким полукругом, легкая кавалерия.

– Надо было копать рвы, – пробормотал Фоули, будто его совет задним числом имел хоть малейший смысл. Да и не успели бы.

Удар варваров оказался страшен. Они разнесли передовые отряды, смяли не успевший толком организоваться строй тяжелой пехоты и вломились сквозь тающие на глазах шеренги почти до центра. Всадники пронзали противников копьями, разбивали головы тяжелыми палицами и трудились топорами не хуже дровосеков, устилая свой путь мертвыми человеческими телами.

Подоспели и всадники без доспехов, и град стрел с дротиками обрушился на еще державшихся кнехтов, внося дополнительную сумятицу. Конница варваров продолжала давить, а собственная с левого фланга не могла прийти на помощь. Им бы пришлось протискиваться сквозь и так еле держащийся строй, ощутимо пятившийся при виде подходящих полков федератов. Стоило тем оказаться на расстоянии броска копья – даже без столкновения строй рухнул. Пехота побежала. Конница тоже стала разворачиваться, стремясь уйти от надвигающегося железа.

– Пора уходить, – резко сказал Сунтир, обращаясь к наместнику.

– Да, – пробормотал тот, в остолбенении наблюдая за приближающимся врагом.

Начальник охраны почти силой закинул его на лошадь. Фем Бэрк мог не любить своего патрона, но долг он знал. Битва проиграна, тем не менее его задача сохранить живым и свободным одного человека. И он собирался это сделать. Несколько приближенных поспешно присоединились к окруженному телохранителями господину. Наместник слабо махнул рукой, все еще не придя в себя после столь внезапного крушения планов, да и всей жизни.

Он не был трусом и в другой ситуации стоял бы до конца, однако не надо быть гением войны, чтобы понимать про полное поражение. Отсюда и ступор, внезапно лишивший воли. Он сейчас потерял все. Как бы в дальнейшем ни повернулось, высокого поста с приятными возможностями больше не получить. Проигравших в Империи не любили. Хорошо если просто отправят в опалу. Могли и казнить. Связи, может быть, позволят сохранить голову, но жить ему с этих пор в захолустье, никакие знакомства не спасут. Хуже наказания для истинного аристократа не придумать.

Около трех сотен человек, большая часть которых недурно владела оружием, сбилась плотной группой и пошла на прорыв. Летучие отряды легких конников они просто сметали со своего пути не задерживаясь, как и не успевших убраться с дороги собственных пехотинцев. Сейчас все решала скорость.

Небольшие группки варваров на конях крутились рядом, словно комары, злобно кусая. То один, то другой кнехт вылетал из седла, пронзенный стрелой. По лошадям они редко стреляли, и все же кони тоже получали ранения и падали. Иногда товарища успевали подхватить, посадив рядом с собой прямо на ходу. Чаще такое заканчивалось смертью или пленением.

Сунтир фем Бэрк продолжал вести своих людей вперед вопреки всему. Он надеялся, что вокруг для нападающих достаточно более легкой добычи, и, не получив желаемого, они отстанут. К тому же, догнав своих удравших конников, можно оказаться в окружении значительного отряда. Тут уж вместо обвинений впору им кланяться. Лишние несколько сотен человек – серьезное подспорье, и можно даже всерьез огрызнуться.

Они не успели. Целеустремленная группа была кем-то из вражеских командиров замечена, оценена и атакована. На этот раз тяжеловооруженные всадники под стягом со зверем встретили их практически в лоб. Столкновение оказалось жутким. Обычные лошади не выдерживали толчка, будучи много легче специально выращенных тяжеловесов, несущих людей в броне. Догнать они бы не смогли никогда, зато весом буквально опрокидывали более легких противников.

Плотная группа невольно распалась, расколотая мощным ударом. Общий кулак превратился во множество схваток, и порыв пропал. Фактически общее командование, как и попытка уйти, закончилось. Часть беглецов, не мудрствуя, рассыпалась в стороны, как брызги воды под упавшим камнем, в надежде удрать, пока идет схватка. Вряд ли им это удалось. Вокруг было достаточно много легкой кавалерии, норовящей оставить себе на память имущество проигравших, забрав жизни.

Фоули было не до праздного изучения окружающего мира. Прямо на него выскочил один из железных людей, бодро машущий здоровенным топором. Человек был могуч как мамонт и махал секирой, будто она ничего ни весила. Меч слишком легок, чтобы парировать удары, и легко мог сломаться. Приходилось крутиться, пятясь в общей свалке, и выжидать подходящую возможность. К счастью, их неожиданно разделили, и перед ним очутился совсем другой варвар, с саблей.

Что это враг – никаких сомнений, не требовалось даже подтверждение в виде боевого клича, регулярно издаваемого всеми. Одни бьющиеся вопили «Грай» и «Рикс», другие «Империя», обозначая принадлежность. На щеках у всадника присутствовали синие разводы татуировочных узоров. Среди охраны наместника таких не водилось.

Фоули ударил острием меча в грудь, пробил кольчугу насквозь и еще успел заметить изумленный взгляд, когда его лошадь с жалобным ржанием вскинулась, раненная кем-то. Может быть, это и произошло не специально, ему от этого не легче. Он вынужден покинуть свой последний шанс уцелеть, если не желал оказаться под упавшим животным.

Он уже догадался, что умрет сегодня, и достаточно быстро. Это так. Он еще не мертв исключительно по причине удачи. Почти все скакавшие рядом с ним погибли в бою. Он видел, как отбивался одной рукой Сунтир, вторая висела неестественно вывернутой, как его проткнули копьем и как исчез под копытами наместник.

Здесь были лучшие воины, и они погибали один за другим, честно выполняя свой долг. Обычный кнехт знал десять-пятнадцать простых приемов, усвоенных до автоматизма, – вполне достаточно. Мастер должен был уметь все. Сейчас они брали кровавую плату в последнем бою.

Наверное, кто-то из семьи принес хорошую жертву богам, прося сохранить его в битве. Зря потратились, ныряя под брюхо жеребца, мимоходом полоснул того по бабкам, отчего конь взвизгнул почти по-человечески и рванулся вперед, на краткий срок очищая пространство.

Фоули тоже являлся признанным мастером. Пусть он в первый раз в жизни участвовал в настоящем сражении, стыдно за него никому не станет, отшатываясь от удара и пропуская всадника, холодно подумал. Достал, разрубая спину проскочившего мимо. Тот завалился набок, но и так ясно: хорошо попал.

Отскочил от еще одного несущегося на него и оскалился не хуже зверя. Похоже, они всерьез решили поиграть. Не прикончили сразу, а заходят по очереди, красуясь друг перед другом. Опять отпрыгнул, поскользнулся в грязи, образовавшейся от полившей землю крови, и под дружный хохот кавалеристов плюхнулся на задницу. Неторопливо поднялся, сплюнул сухим ртом и неожиданно сорванным голосом прохрипел:

– Ну, ублюдки паршивые, идите сюда, сдаваться я не стану!..

Было больно. Такой боли он не помнил в жизни. Тем более в голове. Он с трудом сел и уставился на вытоптанное поле, где сидели, стояли и лежали множество мужчин. Некоторые имели на теле кровавые повязки, другие выглядели вполне здоровыми, и при том практически все напоминали стадо оборванцев. Мало на ком имелось из одежды нечто приличное, а чаще всего тряпки исчерпывались набедренной повязкой из драной ткани. На некотором расстоянии наблюдалась жидкая цепочка костров, у которых расположились вооруженные люди. Плен. Почему-то его не убили.

– На, попей, – сказал добродушный голос.

Рядом сидел крепкий мужичина уже в возрасте, с типичной внешностью южанина и жесткими волосами, заметно тронутыми сединой. Поэтичная натура непременно бы помянула «тронутые морозом», однако фактически Фоули ни разу не видел этого зверя. Легкий снежок, таящий уже на следующий день, не в счет. Про мороз он исключительно читал, и как смотрится трава после него, представлял крайне смутно.

Ему в руку сунули половинку дыни. Точнее, это была корка, всю мякоть старательно убрали, но что гораздо важнее – внутри присутствовала вода. Он принялся жадно глотать, не замечая затхлого привкуса и заметной мутности. Пересохшее горло приятно увлажнилось, но жидкости было так мало!

– Больше нет? – спросил, с сожалением отдавая и трогая себя за затылок. Судя по ощущениям, кто-то серьезно врезал ему по голове сзади. Черепа вроде не пробил, кровь засохла, но отсюда и его отвратные ощущения.

– Видать, из богатеньких будет, – с отчетливым ехидством сказал еще один сосед. Худой, жилистый, грязный и с замотанной тряпкой рукой. Похоже тоже пострадал в бою.

– Ой, да не чепляйся, Урбин, – сказал седой.

– Фоули фем Кейси, – запоздало представился.

– А я – Пий, – все так же спокойно, сообщил мужчина. – Он, стало быть, Урбин. И оба мы из Караки. Не слышал?

– Нет, – честно сознался Фоули, с удивлением изучая босые ноги. Он прекрасно помнил, как надевал утром сапоги. Между прочим, совсем новые и недешево обошедшиеся.

– Кто же знает, где живут фемы Караки, – по-прежнему издевательским тоном произнес худой. – Одни мытари разве.

– А где Кейси находится, знаешь? – потребовал Пий.

– Тридцать лиг от Карунаса, – машинально ответил Фоули.

– Вот, – обрадовался Урбин, – столичная, понимаешь, штучка. Не нам чета.

– Че ты бесишься? Можно подумать, он в шатре золотом сидит.

– Так будет. Мы в навозе копаться станем, а он домой поедет. Или у тебя на выкуп есть в огороде горшок с золотом да изумрудами?

– А как же, – все так же благодушно согласился Пий. – В два раза меньше твоего.

Они переглянулись и дружно заржали. Судя по разговору, о доходах товарища знали замечательно. Уж в аристократизме их не заподозришь. Явно местные жители из переселенцев. Впрочем, и Фоули особыми богатствами похвастаться не мог. Иначе не отправился бы служить в дальнюю провинцию.

С другой стороны, надо же с чего-то начинать, имея всего лишь один длинный ряд предков в захудавшем роду. Мог бы и подняться, не случись в Империи фем Грая. А так на выкуп имущества в семье, может, и хватит, да после этого придется в наемники податься. Он прикоснулся вновь к затылку, невольно поморщившись от боли.

– Я все же двоих успел. Одного точно насмерть, другого подранил. Почему не добили?

– Дать побежденному умереть своей смертью – лишить богов части их законной добычи, – понимающе сказал седой. – Кто за себя постоять умеет, тех северяне ценят. Зря резать не будут. Правда, и выкуп могут стребовать больше.

– Лишь бы в рабство не продали, – озабоченно пробурчал Урбин.

– А почему так мало людей? – спросил Фоули. На первый взгляд, пленных всего несколько сотен. Вряд ли число превышает тысячу.

– Когда прибыл фем Грай…

– А его не было?

– Тут какой-то Франк, из его полковников, постарался, – почти довольный, поделился Урбин. – Федераты, если ты не в курсе, вообще поучаствовать не успели.

– Та могет и лучшее, – сказал Пий. – Трупаков совсем немного.

Говорил он заметно хуже друга на имперском. Не то чтобы не очень ясно, но слова коверкал заметно.

– Это ты зря, – пробормотал Фоули, – когда побежали, конница многих побила. Бегущих чего же не посечь. Самое милое дело со спины и поодиночке.

Он отметил взгляд, которым обменялись его новые знакомые, и сделал вывод. Похоже, они-то как раз долго не сопротивлялись и не удирали. Копье в землю, на колени и руки над головой. В другой ситуации можно презирать. Сейчас они сидят рядом, и вся разница – что он пытался продать жизнь подороже. А кончат одинаково.

– В общем, – сказал Урбин, – сначала пленных множество было. Потом Грай приказал отделить с имперским гражданством. Всем остальным подарил жизнь и свободу.

– Всем? – поразился Фоули.

– Кроме людей с имперским гражданством, – тяжко вздохнув, разъяснил Пий. – Нас.

– Он якобы не воюет с местным населением, – продолжил его приятель. – Пусть топают домой и объяснят всем, что он против владычества жадных до чужого добра столичных аристократов и их приспешников. Исключительно за справедливость и общие законы для всех. А посему ничего не имеет против посланных на убой. Они выполнили приказ, и вина лежит на мечтающем обобрать герцога и его друзей негодяйском наместнике.

В чем-то он прав, невольно подумал Фоули. В поход для того и идут, чтобы взять добычу. Хорошо Граю быть щедрым. Обоз и казну взял, теперь у каждого по парочке телег с трофеями появилось. А людей куда девать? На юг не продашь, чересчур заметно. На севере самим жрать нечего. Слишком нас много.

– Он несет единый закон для всех и не собирается отступать от своего слова, – продолжался рассказ. – Так было, так есть и так будет!

– Восторженный рев счастливых пленных наверняка услышали в Карунасе, – пробурчал Фоули.

– Правильно соображаешь. Простой солдат никогда не станет богатым, его счастье, если он хотя бы оставался в живых, а здесь одних награждают, других отпускают. Чего еще желать?

– А выдать себя за другого?

– Отряд, в котором находился, спрашивают и сводят вместе. Кого ловят на вранье – на месте кончают. Раз пробовали, два. Потом забоялись. Хотя кто-то, наверное, сумел. Нам же сначала не объясняли, зачем имена и кто командир записывают. Ты долго валялся без сознания. Много пропустил.

– Им-то хорошо, – с откровенной завистью, протянул Урбин. – А нас не кормят. Сидим, ждем неизвестно чего.

– Так и тех не кормят!

– Они пусть голодные, да домой топают.

– Если дойдут.

– А бежать? – спросил Фоули, обрывая бессмысленную перепалку.

– Думаешь, дурнее тебя? Вот ночь настанет, попробуют. Только ведь и они не совсем идиоты. Ждут. Кто попадется – мало не покажется, а остальных могут и в колодки забить. Нарушение Кодекса Воина. Значит, и дорога на продажу. Вот режь меня – этого и добиваются! Причину найти и на чужую голову перевалить вину. Потому и охрана такая. Вон, – показал на двигающихся в толпе нескольких северян, – ходют, смотрят.

– Кто здесь Фоули фем Кейси? – заорал один из варваров. – Сюда идти быстро-быстро!

– Могет, того, – неуверенно сказал Пий, глядя, как Фоули поднимается с земли, и поддержав, прежде чем уселся назад, – посидеть? Не слышал, без сознания, а?

– Надо идти, – с трудом сдерживая тошноту, пробурчал фем Кейси.

Ему было по-прежнему плохо, но прятаться не имело смысла. Если конкретно по имени ищут, не отвяжутся. Наверняка ведь кто-то письма, извлеченные из кармана, прочитал, или кто живой из отряда остался и признал, иначе откуда имя знать.

– Я Фоули фем Кейси!

– Паршиво смотришься, – с непонятным одобрением отозвался варвар, – ты, – ткнул в Пия, – помочь резво-быстро.

– И я! – вскакивая, заявил Урбин. – Один не справится.

– Хочешь – иди, – равнодушно согласился северянин и, не оглядываясь, зашагал в сторону границы лагеря пленных.

– Не надо было лезть, – тихо сказал Фоули своим сопровождающим, – мало ли куда гонят.

– Нет уж, – прошипел Урбин, – вместе шли, вместе попались, вместе и закончим наш путь. Такая выпала судьба.

Фем Кейси уяснил, что он не ему кинулся помогать, а приятеля не хотел одного оставлять. Обидно не было. С чего это кто-то должен о нем заботиться. Другое дело земляк. Может, они всерьез пожалели, когда их привели к длинному ряду воткнутых в землю копий с насаженными на них головами, да было уже поздно.

Тут же торчало двое, с любопытством их рассматривающих. Один страхолюдный здоровяк, с лицом в шрамах и рубцах, готовый палач. Руки, ноги, грудь широченные. Людей разорвет без помощи топора.

Второй моложе и симпатичнее на вид, но не сильно богато одет. Видать, помощник. Он больше походил на воина – ухваткой и оружием. Меч на боку, еще и длинный нож. Не те инструменты, чтобы пытать. Может, начальник какой.

– Который будет наместник? – потребовал урод.

Фоули еще раз присмотрелся. Часть он узнал сразу, других трудно уверенно отличить. Здесь присутствовали, помимо многих командиров, почти все люди из свиты. Искаженные гримасами и болью черты, следы ран и разложения. Но румяной физиономии не найти сложно. Наместник смотрелся, будто отдохнуть решил. Чистое и благостное лицо. И то, смерть для него лучший из выходов. Теперь отчета и ответа спрашивать не с кого.

– Этот, – показал Фоули, не видя смысла скрывать. Скорее всего и так знают, просто желают убедиться.

– А остальные? – спросил молодой.

Фем Кейси принялся называть имена, тыча рукой. Ходить ему не очень хотелось, и так на одной воле дополз. В желудке ничего не имелось, а то бы непременно выблевал прямо на допросчиков.

– Говорят, ты хорошо сражался.

– Это не мне решать.

– Умеет, – пробурчал урод, – трех человек мне стоил.

– Наместник закончился, – сказал молодой, – клятва ему тоже. Денег у тебя нет, зато война даст возможность прокормиться. Иди ко мне на службу.

– К кому это – ко мне?

Парень ухмыльнулся, и возле его ноги внезапно выросла огромная зверюга. Валялась рядом какая-то меховая куча, но у Фоули в голове присутствовали опилки, и думать сейчас оказался не способен. Огромная, совершенно не собачья голова с большими круглыми ушами и жуткие красные глаза без слов объясняли, с кем он беседует.

Уж про личного демона фем Грая и глухие наслышаны. И про неоднократно звучавшую характеристику «Прост в общении, избегает роскоши» тоже в курсе. Мог бы и догадаться. Совсем мозги не работают.

Они со зверем посмотрели друг на друга, хищник оскалился, показывая мощные клыки. Пий рядом ощутимо вздрогнул и торопливо забормотал молитву. Урбин просто выругался.

– Многие воевавшие со мной пришли под мою руку. Я ценю честных и умелых вояк, и они это знают.

– Как знают, – прорычал урод (если этот Грай, то кто он – уж точно не палач), – что в этом нет позора. Каждый имеет право сменить хозяина, а здесь и двойное толкование отсутствует. Убили твоего бывшего нанимателя.

– Я служил не ему, – Фоули показал пальцем, – а Империи. Она не закончилась.

– Так мы с ней и не воюем, – заверил фем Грай. – Мы всего лишь добиваемся выполнения старых договоров и законов.

– И все?

– Пора наконец навести порядок. А то каждый рвется получить как можно больше власти и как можно меньше брать на себя ответственности. Империя огромна, а рост давно остановился. Она достигла естественных рубежей. Пора заняться жизнью подданных, а не выяснять, кто по чину выше сидеть должен, если его предок чем-то отличился.

– Ты прав, – согласился Фоули, – но есть еще и род. Я не могу допустить, чтобы он пострадал.

– Пусть идет, – сказал фем Грай после длительной паузы, обращаясь к здоровяку. – Честность надо вознаграждать. Коня и письмо дай, чтобы не трогали.

– Мне одному не дойти: сотрясение мозга.

– Это хорошо, – согласился урод. – Наверное, что-то в черепе имеется. А то мне уж показалось, там мозги отсутствуют. Вконец обнаглел.

– Вот этих, что поддерживают, тоже с ним отпусти.

– Чего это? Конь не меньше шести больших империалов, да с этих выкуп.

– Я пришлю деньги за них, как только смогу, – заявил Фоули.

– Все-таки нет мозгов, – убедился Франк.

– Да ладно, – отмахнулся фем Грай, – он начинает мне нравиться. Себя вспоминаю. Отпусти всех троих, деньги я отдам.

– Спасибо, – сказал неожиданно Пий. – Всем расскажу о великодушии фем Грая.

– Фем Кейси благодари, – кинул Блор, теряя интерес к разговору.

Глава 13. Женские заботы

Изабелла любила сидеть в деревянной беседке между дворцом герцога и предоставленным им с Блором крылом здания. И не там, и не здесь, а на вольном воздухе. Так ей во всяком случае мнилось. Ей нравилось иметь высокий титул, множество слуг, поклонение окружающих, коего она была лишена раньше, однако иногда от вечных толп народа и внимания уставала. Хотелось расслабиться и не думать, кто из прислуги кому докладывает, а кому подчинится охрана, выйди спор с мужем. В беседке она могла оставаться собой, а не задумываться о производимом впечатлении и уроне для репутации.

Лиана не в счет. Если уж с ней нельзя говорить открыто, то проще вовсе молчать. А вот это уже выше сил женщины. Очень важно поделиться с кем-нибудь близким своими мыслями и планами. С братом с некоторых пор уже не могла. Нравится или нет, а она отдалилась от Нгоби. Нет, ни он, ни она ничего такого не делали и не говорили, однако замужество открыло для нее новый мир, подарив ей власть и свои отдельные интересы.

Все же герцог мог совершить опрометчивый поступок, мало задумываясь о последствиях. Для него сиюминутные желания значили много больше дальних расчетов. Изабелла не имела права вести себя так. Последние пятьсот лет подобного шанса их роду не выпадало. Он медленно угасал, и не попытаться снова сделать его великим – выше ее сил. Полагаться здесь можно только на себя и любой совет внимательно изучать. Чем больше полагаешься на кого-то, тем больше шансов плохо закончить. Ведь не для себя, для детей старается. Изабелла невольно приложила руку к животу.

– Тошнит? – озабоченно спросила Лиана.

– Ты знаешь, в последнее время уже нет.

– А что тогда?

– Да просто так, – хихикнула Изабелла, – подумала о ребенке и машинально. И не видно ведь ничего пока, – внимательно глядя на себя, пробормотала.

– Еще рано животу появляться.

– А жаль, что нельзя пока сказать, кто будет.

Тут ее действительно серьезно тревожила неизвестность. Наследник появится обязательно! Она должна обставить эту прислугу по всем показателям. Боги не посмеют так неприятно пошутить.

– Вроде можно, – неуверенно сказала подруга, – только позже. Не сейчас. Есть среди этих один специалист.

Изабелла демонстративно повела плечом. Для хорошо ее знающих явственный сигнал недовольства. Ей не нравилось появление во дворце доброго десятка магов, пригнанных Блором. Да, нельзя отрицать, среди них присутствуют опытные люди по части болезней и родов, но до сих пор вполне хватало и умельцев из семейного храма. Здешние специалисты имели дело с их родом не первое поколение и в курсе всех особенностей, болезней и предпочтений.

Впрочем, попытка объяснить это мужу закончилась поражением. Иногда он превращался в совершенно непробиваемого, не желая слушать самые разумные аргументы. С другой стороны, его и понять можно. Это для нее местные маги давно знакомы и проверены. Блор имеет личных, и ничего странного в его поведении нет. Скорее наоборот, забота приятна. Пусть только не пытается ее ограничивать. В таком случае извинениями и подарками не отделается. Иногда важнее настоять на своем, чтобы запомнил на будущее. Даже если это стоит скандала.

– Надо бы использовать их знания. С чего это у меня вкус изменился? На картошку потянуло жареную. А еще недавно от одного запаха выворачивало.

– Ну это бывает. Беременность иногда дает такие странные причуды. Лимончика не хочешь?

– Как раз кислого и не ищу. Странно?

– Вот и спросим. Я думаю, ерунда. Вчера хотела одного, сегодня другого. Хвала богам, есть кому готовить и угождать капризам.

– Блор поэтому и сбежал, – ехидно сказала Изабелла. – Чтобы не слышать очередной просьбы.

– Все мужики себя так ведут. Рассказывать анекдоты с раной и текущей ручьем кровью способны, а потерпеть слегка жену – нет. Война предпочтительней.

– Они оставляют нас ради чести и долга.

– Да, но худший из мужчин – погибший холостым.

На самом деле поговорка звучала несколько иначе. Тот, кто умер, не оставив детей. На слух жены звучит несколько сомнительно, и Лиана лихо обошла двусмысленность. Она умела не одними клинками работать. Язык тоже подвешен неплохо, да и мозги на месте.

– Напомни мне, – произнесла Изабелла, – чтобы я отдала тебе те самые узорчатые запястья.

Ей они все равно не подходили, а телохранительнице в самый раз. Будто специально сделаны под ее руку. Широкие, изукрашенные, позолоченные и при том смертоносные. Можно отбить удар, а при умении и воткнуть торчащее острие в человека. Убить вряд ли, они короткие, а ошеломить, пустив кровь, – вполне. В опасный момент любая безделушка сойдет в качестве оружия, но она уверена, их делали не для любования, пусть с виду и красивы.

– Вместе с кинжалом из собачей стали. Вещи из одних рук и для одного хозяина. Зачем мне прислал Блор, не понимаю, – вздохнула Изабелла.

В этом присутствовала крупная доза лицемерия. С таким же успехом она могла удивиться на подаренное при известии о беременности поместье. Полторы тысячи больших империалов дохода с земли, не считая попутных ремесленных производств, мельниц и скота. Расставаться с золотом и владением она не собиралась, пусть и не поехала смотреть. На то существуют управляющие. Надо только не забывать их проверять время от времени и без предупреждения.

– Госпожа слишком добра, – попыталась отказаться Лиана.

Такой нож мог стоить дороже хорошего особняка. Конечно, в последнее время сундуки ее хозяйки заметно пополнились дорогими вещами, но раньше она таких подарков не делала.

– Ничуть. За все годы, проведенные вместе, я могу наградить тебя? Тем более что и себе на пользу, – хитро улыбаясь, сказала. – С хорошим клинком ты сможешь гораздо лучше меня защищать. А мне, по секрету, он не требуется. Что я буду делать с оружием? Мой меч – мой муж. Правда, в последнее время он слишком много режет по живому. Не уверена, что раздевать храмы такая уж замечательная идея даже при тяжелом положении с финансами.

Ситуация в результате замечательной победы оказалась несколько странной. После поражения армии наместника провинции и города переходили на сторону тцаря один за другим, как падают спелые плоды под слабеньким ветерком, без малейшего сопротивления. Постоянно прибывали впечатленные освобождением пленных делегации и радостно приветствовали новую власть. Тысячи людей рвались на службу, пополняя его отряды и полки. Стоило даже не самому Блору, а его офицеру с небольшим подразделением въехать в очередной город, как толпы людей в праздничных одеждах устремлялись навстречу. Приветственные возгласы сотрясали воздух, а под ноги победителям швыряли скрученных имперских чиновников.

Проблема оказалась в невозможности в такой ситуации наложить на покоренные земли контрибуцию. Фактически контролируя Чапар и добрый кусок Ранткура, Блор имел пустую казну. Частично он отыгрался на гражданах Империи, конфискуя земли и раздавая приведенным с севера варварам и местным беднякам. По древнему закону повинные в преступлении, караемом смертью, имели право уйти в изгнание, однако нигде не говорилось о сохранении ими собственности. Всех прощать Блор не собирался, да и не мог при всем желании. Надо было обязательно дать людям нечто весомое.

И он нашел что. Имперцы за редким исключением лишались имущества, однако деревни и дома не лордам раздавал. Такой масштабной раздачи земель простым людям в истории еще не случалось. Добрая четверть территории провинции поменяла хозяев. И служить они станут Блору напрямую, как сюзерену, а не в качестве вассалов знатных властителей. Кроме всего прочего, он создал достаточно мощный слой обязанных ему простых людей. Почти триста тысяч взрослых мужчин, глав семей, получили землю из его рук.

Обычаи не предусматривали широкой раздачи земли обедневшим простолюдинам. К тому же все это затрагивало вполне конкретные интересы Империи и знати, считающей ее своей и имеющей гражданство. Только получив неограниченную власть и не имея соперников в провинции, Блор мог позволить повести себя подобным образом. Добрых три четверти из внезапно обзаведшихся собственностью – обычные крестьяне, но в общей численности и десятки тысяч гелонцев с федератами, обязанными ему отныне воинской службой, получали участки в бессрочную аренду. Да и многие фемы получили свои баронства за былые и в расчете на будущие заслуги.

Тем не менее, в первый момент кроме популярности ему эти реформы ничего не давали. А требовалось платить войскам, покупать продовольствие, фураж, да и на многие другие цели. Если война себя не кормит, приходится платить самому за все. Все, что можно по части налогов и контрибуций, он сам и наместник с другой стороны выгребли раньше.

Блор взял деньги там, где они находились: в сокровищницах храмов городов с имперским гражданством и некоторых из участвовавших в походе против него. Это все же было лучше, чем прямой грабеж горожан или повышение налогов. Недовольные нашлись, как без этого, однако необходимость диктовала требования. Из темных подвалов, наполняющихся веками, выгребли огромное количество ценностей. Список на десятки страниц и множество пудов. Золото, серебро, драгоценные камни, всевозможные изделия.

Общая стоимость по самым приблизительным оценкам составила до десятка миллионов империалов. Это на вес, а то среди извлеченного из кладовых и запасников (статуи и подношения в центральном зале, где молятся, Блор категорически трогать запретил), например, нашлись изделия в виде животных, людей и земных плодов, изготовленные из драгоценных металлов. Иные из них весили несколько пудов. Конечно, сами по себе такие вещи стоили много больше цены золота или серебра, но найти покупателя было невозможно.

Если учесть, что доходы герцогства до появления фем Грая исчислялись в тридцать тысяч больших империалов, порядок цифр поражал. Теперь Блор располагал массой драгоценного металла, необходимого для чеканки монет, которые были ему нужны, чтобы покрыть расходы на свою армию и другие необходимые мероприятия. Это даже не богатство, а много выше.

Взять все наверняка не удалось. Не зря практически любой храм занимался ростовщичеством или торговыми операциями. Часть богатств постоянно переходила из рук в руки, многое существовало в виде долговых расписок и выдано в качестве ссуды. Делиться знаниями о внутренних операциях жрецы не стремились, пряча документы, но даже при этом количество полученного поражало.

Правда, кое-что сразу пришлось выделить и союзным федератам, однако не в качестве доли, а исключительно как плату. Соглашение изначально было четким и подобных вещей не предусматривало. Не так уж часто грабили храмы, и в мудрые головы на Каменном поясе не пришла идея записать подобный трофей в общую добычу.

Лично Изабелле досталась целая коллекция драгоценных камней – рубины, голубые сапфиры, изумруды цвета травы, бериллы, хризопразы, печальные дымчатые топазы, камни счастья – бирюза. Несколько диадем старинной работы, не иначе как оставшихся еще от времен до Империи. Тут уж странно жадничать из-за пары вещей для старой и верной подруги.

– Ты лучше расскажи, двигаются ли дела с этим Пирсом, – потребовала Изабелла, отметив покрасневшие щеки своей вечной конфидентки.

Все же парень ее подруге и телохранительнице понравился. А это хорошо. Надо обзаводиться собственными людьми, а не полагаться на мужниных. Если оба не прочь, почему бы не устроить свадьбу и не получить преданного человека, выделив собственное поместье и связав клятвой. А сомнительное происхождение во всех смыслах даже к лучшему. Станет напрямую зависеть от нее. Большой, могучий, настоящий варвар, хоть на физиономию и неплох.

– Он ведь прислал письмо. Что сообщит, когда приедет.

– Вряд ли появится в ближайшем будущем.

– Это да, – задумчиво согласилась хозяйка, – не тот уровень. Сотники просто так не катаются в гости. Значит, надо сделать полковником!

– Не надо ничего предпринимать! – Лиана почти испугалась предложения, зная настойчивость Изабеллы в достижении цели. – Подобная протекция может выйти боком ему. Кому понравится, что назначения происходят даже без сражений и не по заслугам.

– А как всякий нормальный мужчина, обвинит в неприятностях тебя. Тоже верно. Требуется нечто непрямое, и чтобы наши имена не всплыли.

Она не успокоится, поняла телохранительница. Очередная идея прочно запала в голову. Упрямство Изабеллы всем близким замечательно знакомо. Рано или поздно она свое обязательно заполучит.

– Не волнуйся, – заверила хозяйка, – твое имя точно не всплывет в разговоре.

– Можно подумать, никто не догадается о причинах интереса моей госпожи к безвестному вояке!

– О, когда начнутся серьезные сражения, награждаемых будет столько…

Мне бы ее уверенность, ничуть не притворяясь, удивилась Лиана. Судя по письмам от фем Грая, которые она читала наравне с женой, вернее, та давала ей читать вслух, пока проблемы не ожидались. Особой интимности в тех посланиях при всей фантазии не обнаружить. Эдакие деловые сообщения и отчеты. Впрочем, о получении исправленных Изабеллой кодексов он сообщил сразу, проявив на удивление восхищенные эмоции.

Не зря супруга старалась, пусть и при помощи собственных профессиональных юристов, норовя доказать свою ценность. Окончательный вариант размножали и оставляли в каждом занятом городе для ознакомления и использования.

Тут важнее, что судя по посланиям, никаких особых врагов впереди не наблюдалось. В Ранткуре, не дожидаясь прихода федератов и Грая, началось повальное бегство. О сопротивлении речь в принципе не шла. В Серкане войска ждали многочисленные сторонники, а со стороны императора до сих пор никаких особых движений не просматривалось. То есть там шумели и требовали все вернуть к прежнему положению, примерно наказать возомнивших о себе, перечисляя подряд Грая, Чапара и федератов именно в таком порядке. Пока этим все и ограничивалось. Сведения вполне точные и достоверные. Помимо Блоровых людей и слухачей, вести несли купцы и птицы, так что внезапного изменения политики можно не опасаться.

На самом деле мало кто способен справиться с огромным ворохом проблем такой огромной державы. Для поддержания мира обычно применялось вмешательство во внутренние дела городов-государств. Не обязательно в худшую сторону. Изредка предоставляли и привилегии. В рамках Империи существовал запрет, хотя и не носивший систематического характера, на войны между соседями. В критических случаях следовали жесточайшие репрессии.

Мало иметь компетентных людей на постах в провинции – за ними самими не мешает осуществлять внимательный надзор, контролируя действия. В последние годы администрация менялась на удивление часто, что, естественно, не шло на пользу государству. Сейчас практически наверняка в столице растерянность и раздор. Решают, кого направить в здешнюю кашу и с какими полномочиями.

Если Блор фем Грай возьмет Массо, как до сих пор успешно получал все желаемое, три из четырех северных провинций падут к его ногам, в Серкане наверняка начнутся волнения и прибудут послы с приглашением навести и у них порядок. В таком случае война станет для Империи крайне тяжелой и дорогой. Император слишком долго растрачивал бездумно средства, и казна, по слухам, пуста. Выходит, ему проще станет договориться с новоявленным Риксом, приняв изъявление покорности и выплату налогов, чем всерьез сражаться за землю, опустошая ее.

Грай окажется не первым из представителей провинциальной знати, достигшим таких высот. Скорее всего, и не последним. Те времена, когда родоначальник династии создавал Империю и заявлял сопротивляющимся: «Если кто посмеет даже не сопротивляться, а возражать, прикажу резать вас, пока мой конь не будет ступать по вашим улицам по колено в крови», – минули безвозвратно. Во всяком случае, на этом строился весь предварительный план.

– О! – сказала Изабелла без особого неудовольствия. – Мой любимый жрец опять здесь! Без внимания не оставит.

Почему не прогонит надоедливого, Лиана переспрашивать не стала. Помимо серьезной помощи в работе над уголовными законами, верховный жрец домашнего храма герцогов Чапаров являлся довольно влиятельной фигурой в их владениях. Еще не старый, всего тридцать седьмой год пошел, он сумел прославиться во всей округе образом жизни и поведением. Слава про его неподкупность и беспристрастие разнеслась далеко.

Неоднократно выступая в качестве посредника в имущественных спорах и на суде, он не считал возможным кривить душой и действовал по закону не ставя впереди личных или герцогских интересов. Достаточно быстро приобрел славу доброго защитника и ходатая за бедных, которые громогласно стали выражать ему благодарность и любовь.

Иногда подобные вещи всерьез раздражали, но не уважать его было нельзя. И в делах храма он придерживался истинного благочестия, а не показательного исполнения обрядов. Железной рукой управляя жрецами и добиваясь от них отсутствия небрежности и внимания к посетителям, при том подкупал мягкостью и добротой в личных отношениях.

– Позови! – приказала подруге Изабелла.

На верховного у нее имелись очень определенные виды. Идея Блора о едином гражданстве и законе, отмене различий между городами наложилась на ее собственные давние размышления о сущности богов и поклонении им. Хотя ритуалы остались неизменными, Империя в такие вещи не вмешивалась, не мешая молиться кому угодно, но верования невольно изменялись. Многие стали отвергать прежние привычки, стремясь к более высокому положению и подражая имперским гражданам.

Империя отнюдь не стремилась распространять милость на всех подряд. Кроме всего прочего, имперские граждане частенько платили меньше налогов, и увеличение количества этих граждан не способствовало наполнению казны. Лишь самые выдающиеся и оказавшие услуги Империи могли рассчитывать стать ее гражданами.

Иногда правовые различия становились столь глубоки, что ни в гражданском, ни в политическом отношении имперский гражданин не имел отношения к родному городу. Он мог продолжать жить в нем, но его считали иностранцем; он не подчинялся городским законам; не повиновался магистратам; не оказывал городу финансовой помощи.

Человек по действующему с давних пор закону не имел права одновременно принадлежать двум гражданским общинам. А таких, не участвующих в местной жизни и не платящих наравне с остальными на общие нужды, становилось все больше и больше.

Боги всегда в человеческом сознании делились на две большие группы. Первые «занимаются» мелкими повседневными домашними делами. Для них существуют маленькие «домашние святилища», где ежедневно совершаются обряды. Ко второй группе относятся официальные боги общин. С этой точки зрения боги Карунаса стояли много выше местных, и это создавало невольное желание отвратиться от них. Тут недолго начать с презрением относиться к местным религиозным верованиям. Подобное отношение всегда опасно, и верховный жрец невольно задумался о приведении культа в некую общую систему.

– Благословите! – с постным выражением лица попросила Изабелла. – Дорога для всех нас дальняя и тяжелая.

Мысленно она весело рассмеялась, обнаружив недоумение на лицах Лианы и жреца.

Верховный не был никогда политиком, зато Изабелла всю жизнь воспитывалась в атмосфере интриг. В идее жреца она обнаружила прекрасный рычаг воздействия как на людей вообще, так и на мужа в частности. Именно из ее рук он должен был получить новую изумительную возможность управлять стадом. Люди с ее точки зрения в подавляющем отношении таковым и являлись. Притом не суть важно, что не все овцы, а часть волки. Они все равно пойдут за вожаком, ничуть в данном отношении не отличаясь.

Общий для всех подданных закон – почему отказаться от единой религии? Дело даже не в клятвах, хотя, конечно, желательно, чтобы все клялись чем-то одинаково святым, в единых стандартах почитания. Путешественники и купцы едут из города в город и приносят дары и жертвы богам того государства, в котором они находятся, и своим богам родины, и богам своего ремесла. То и дело возникают споры, чей бог главнее и какой больше помогает тем, кому он покровительствует; чей бог древнее и могущественнее. И это провоцирует конфликты.

Должна быть установлена единая иерархия богов. Единое мировоззрение, которое все разделяют и о котором не спорят. Конечно, невозможно произвольно взять какого-то своего бога, объявить его самым главным, а потом всех остальных принудить. Те, кто живет возле моря, всегда будут клясться по-прежнему Владыкой Вод, а те, кто растит пшеницу, взывать к Хозяину Стад.

Вопрос очень деликатный, он касается самого тонкого, самого животрепещущего и главного, что есть у человека, – его религии, его совести, памяти его предков, его родины, его семьи, его традиций, его профессии, которой бог покровительствует. Одно неверное слово – и ты получил кровных врагов!

– Разумно ли отправляться в тяжелый путь в твоем состоянии? – спросила Лиана.

– Правильно ли действовать без согласованием с супругом? – одновременно удивился верховный.

– Срок еще ранний, ничего опасного, да и сопровождать нас станут, а письмами всей глубины вашей мудрости не открыть, – ответила Изабелла сразу обоим.

Верховный тщательно продумал систему, благо многие боги давно слились в сознании простых людей, пусть имеют в разных городах несовпадающие имена. Их атрибуты всем известны. Выходит, надо отобрать знакомых для всех и выстроить новую иерархию – общую для населения Империи. Фактически ничего кардинально нового, и одновременно – качественное изменение. Официальное признание общности богов для различных народов, общин и городов неявно приравнивало их к имперских гражданам, создавая общую веру. Теперь дело за согласием фем Грая и реализацией.

– Неужели вы сомневаетесь в столь замечательной идее? – потребовала она с деланным изумлением.

Била наверняка. Раз придя к заключению о чем бы то ни было, верховный жрец не уклонялся с намеченного пути никогда. Рано или поздно для него это плохо кончится. Но не сейчас. Ей требовалось его красноречие и программа. Кроме силы, важен еще и ум. А где религия, там неизменно найдутся объяснения любому повороту судьбы. Если Блор до сих пор не имеет конкретных покровителей для себя и войска – она даст их ему. А заодно и всем их подданным.

– Отправимся послезавтра, – сказала как о решенном. – Приготовьтесь заранее, – мягкая улыбка, – никого ждать не стану.

На самом деле она вовсе не была такой спокойной, как стремилась казаться. Не зря тянула до последнего, скрывая мысли даже от ближайших людей, в чьей преданности не сомневалась. Блор с ней предупредителен и мягок, однако сам по себе отнюдь не прост. Подчас жесток и резок. Не нужно давать ему повод отказать, спрашивая разрешения на поездку. Брак дело непростое, и она имеет свои собственные воззрения. А его важно заставить с ними считаться.

В конце концов, не первая женщина, сопровождающая мужа в походе. Главное – чтобы сразу не выставил, отослав прочь. А там надо стать необходимой. Сидя за сотни лиг этого не достигнуть. И от присутствия многочисленных женщин, мечтающих получить нечто за уступчивость, тоже не мешает охранить. Мужчины частенько думают не головой, а другим местом, и желательно не предоставить им возможности слишком свободно себя вести. Выпустить мужа вероятно на год, а то и свыше, из-под пригляда – крайне опасно.

Придется рискнуть и поступить по-своему, не спрашивая мнения. Лучше получить недовольство на время, чем отсутствие навсегда. Дело даже не в очередных девках, для воина нормально, пока не тащит их и чужих детей домой. И пока не садит очередную рядом с собой. Важнее заставить с собой считаться.

– Ты поступаешь, как считаешь нужным, и кто может сказать, что ты поступаешь неправильно? – после раздумья согласился верховный.

Он тоже понимал, что, приглашая его с собой, Изабелла дает шанс на личный разговор с Блором. Даже если тот не согласится, определенные семена можно закинуть в почву ума тцаря. Не сразу, так впоследствии задумается.

– Мы благодарим тебя, высочайший, – привычно начала произносить Изабелла, опустившись на колени, – ибо милостью твоею мы достигли света истины, поскольку ты открыл всем мужам и женам отцовский долг, и любовь, и привязанность, и свои самые добрые дела.

Если кто и способен объединить в едином восхвалении людей, согласилась она когда-то со жрецом, – так это светило. Конечно, для фемов важнее Воин, однако всем прочим придется потесниться, уступив верхнюю ступеньку этим двоим. Именно они и правят всем. Сила и дающее жизнь тепло. Всем! Растениям, животным, человеку и даже стихиям. Лед становится водой под его воздействием, а без жидкости умрут все. Не Смерти и Холоду надо молиться – Свету и Жизни.

– Ты одарил нас чувством и разумом, и знанием; чувство – чтобы мы могли понять тебя, разум – чтобы мы могли размышлять о тебе, знание – чтобы знанием тебя мы могли возвыситься. Ты свет и тепло, даруемое верующим. Без тебя, Солнце наше, не станет жизни…

Глава 14. Мужские планы и расчеты

Мысленно пожав плечами, самостоятельно никогда бы не признал места и не отличил один забор от другого, кивнул. Проводник постучал кулаком по тяжелым воротам. В приоткрывшуюся щель выглянул чей-то подозрительный глаз, и моментально загремели запоры. Нудные вопросы и уточнения не прозвучали. Нет, может, в ближайшей округе регулярно шлялись воинские отряды, совсем не удивительно, однако только один человек разъезжал по провинции в сопровождении огромного зверя у стремени.

Все-таки не узнал бы, решил Блор, осматриваясь. Слишком мало здесь находился и давно новые впечатления перекрыли тогдашнее восхищение. Нынче он жил много лучше и слуг, пожалуй, тоже имел гораздо больше. Тут почти не прибавилось, в основном смутно знакомые рожи воинов.

– Меня надо было спросить,  – почти обиженно заявил Возмездие. – Я не спутаю.

– Ты помнишь?

– Я никогда не забываю места, где побывал.

– Даже если перестроили? Запахов прежних нет, здание сгорело,  – полушутя переспросил Блор.

– До сих пор не ошибался! И людей тоже не путаю.

– Наверное, внутри черепа все уже забито огромным количеством встреченных. Нам проще. Ненужное уходит.

– Это не память. Точнее, длинная. Пока не требуется – не всплывает. Лежит и не мешает. Удобно.

– Раньше ты так не наряжался, – сказал Блор уже нормально, вслух, при виде человека, спешащего навстречу. – И почему дубовый лист и шлем на гербе? У тебя же свой имеется… – Он с досадой щелкнул пальцами. – Вылетело из головы. А! Черный дятел!

– Не так важно, – низко кланяясь, сказал рыжий Николас, внешне ничуть не изменившийся. – Я представляю госпожу, а не себя. Я – ее человек!

Если хотел нечто донести до разума гостя, то не дошло. Вид у ближника Жаклин фем Кнаут был несколько взъерошенным, и вел он себя на манер деревянного. Очень сильно от себя прежнего отличался. Уважение согласно этикету? Ну, его дело. Хочет держать расстояние – пусть так и будет.

Внутри старые впечатления ожили с новой силой. Очень странная архитектура, даже за Каменным поясом такого нет – наполовину крепость, наполовину дворец. Роскошь, напрочь убиваемая узкими лестницами и маленькими окнами. Все приспособлено для обороны, включая мощные двери и невозможность нормально разогнаться с тараном из-за поворотов.

Тогда он это тоже видел, но совершено не задумывался. Маловато имел материала для сравнения. Практически первый дом богатого человека, куда попал. Сейчас уверен – очень старая постройка. Никто так не делает сегодня, и, видимо, зря.

– Мир и тишина закончилась с твоим приходом, Повелитель,  – без насмешки, а констатируя факт, поддержал неожиданно Возмездие.

– Как-то мало похоже на комплимент,  – ответил Блор, нарвавшись на недоумение.

Демон совершенно не умел произносить приятное вопреки действительности. Обман он понимал, уверток – нет. Поэтому и был крайне полезен рядом. И сам не отклонится от истины, и других моментально разоблачит. Уж сколько раз люди рассуждали о честности, справедливости, любви, неся в душе жадность и ненависть, не счесть. Без с удовольствием разоблачающего их демона Блор не раз и не два ошибся бы. Конечно, прямодушие и верность слову не равны компетентности и знаниям, тем не менее всегда приятнее заранее знать, с кем имеешь дело.

Николас постучал в дверь и всем корпусом отодвинулся в сторону, освобождая проход. Никаких громких воплей с провозглашением титулов и званий. Прямо как в таверну завалился. Официально его здесь нет, однако он уже привык к другому отношению. Вечно смесь предупредительности, льстивости и готовности поддакивать. Сейчас происходит нечто оригинальное, и это скорее приятно.

Блор шагнул вперед и откровенно удивился. Вместо стаи советников Жаклин сидела одна за столиком. При виде входящих поднялась и не поклонилась. Приветственный воинский жест. Равная обращается к равному.

Ну что ж, подумал он почти весело, хочешь непринужденности и дружеской беседы – быть по сему. Он тоже научился делать красивые в глазах окружающих знаки.

– Денес, – приказал, не оборачиваясь, – и так знал про кислое выражение лица. Его друг считал важнейшим делом знать все обо всем, а тут практически выставляют, – проводи-ка Визи до кухни и проследи, чтобы не обидели.

– Гыр? – удивился Возмездие.

– Иди, иди. Иногда нужно отдохнуть от постоянной охраны.

– Опасности не ощущаю,  – недовольно заявил демон, – но только в данный момент.

– Достаточно. Отдохни.

– В последнее время, – плюхаясь в мягкое кресло, сообщил Блор, – постоянно приходится довольствоваться домами из кое-как уложенных каменных глыб или, того хуже, глиняных. Ни мебели нормальной, ни ложа вот такого размера, – он показал руками, широко разведя в стороны. Правда, вот с пищей не обижен. В основном простые вещи: помимо хлеба, молоко, сыр, овощи и фрукты. На побережье еще добавляют рыбу, но я парень простой. Правда-правда. К разносолам так и не приучился.

– Это намек? – спросила Жаклин с легкой улыбкой.

– В каком смысле? Нет, я поел недавно. В должности тцаря, знаешь ли, имеются заметные преимущества перед простым фемом. Подают вовремя, стоит рот открыть. Если бы позволил, сами бы прожевали и внутрь положили. А вот посидеть на мягком… – он с удовольствием поерзал задницей в кресле и вытянул ноги.

– Ты изменился. Заматерел. Стал взрослым мужчиной.

– А ты нет, – честно ответил Блор.

– Была девчонкой, ей и осталась.

– После родов остаться молодой и прекрасной – чем плохо?

– Льстец.

– Нет, правда. Когда постоянно встречаешься, изменений в хорошо знакомом человеке не замечаешь. Столкнешься через годы – и удивишься, насколько другой внешне не похож на себя молодого. Кстати, – спохватился, вспомнив о приличиях, – как дочь?

– Все хорошо, – рассеянно ответила Жаклин.

Она была более чем уверена, что большинство новостей из Кнаута Блор знает достоверно. Помимо тетки наверняка и другие люди делились событиями. Все же Шарлотта имела у нее в лордстве деревни, и доверенные лица вроде Бривела регулярно шастали в обе стороны. Имелось кому доложить о любых неприятностях.

– Надеюсь, Антону лучше.

– А ты не в курсе?

– В последнее время новости до меня доходят с серьезным опозданием. Взять под руку провинцию достаточно тяжело, пусть никто ее и не пытается реально защищать. Передвигаюсь беспрерывно с приличной скоростью, благо имею возможность легко менять коней. Гонцы вечно опаздывают, а птиц посылать некуда. Что, даже маги не помогают?

– Возраст и старые раны. Можно снять боли, но нельзя оставить надолго без присмотра. Очень тяжело воспринимает.

– Да, чувствовать себя беспомощным в столь неприятной обстановке, я понимаю.

Они помолчали. Тут действительно ситуация крайне неприятная. Одна из важнейших опор дома Кнаутов подломилась. За последний год ее муж начал удивительно быстро разваливаться. Даже заподозрили магическое воздействие. Порчи не нашли, а болезни, будто издеваясь, не уходили. Антон мужественный человек и продолжал тащить на себе военные обязанности, однако ему становилось все тяжелее.

Замену найти можно, однако подобные вещи серьезно мешают. Это не вспоминая про уже разгоревшееся соперничество за освобождающуюся должность. Не супруга, естественно, а командующего. Жаклин было трудно. Она привыкла иметь за спиной надежного человека и искренне была привязана к нему.

– Мне хотелось обсудить некоторые вещи в дружественной обстановке, – сказала она наконец.

– Я стал тем, кем стал, благодаря леди Кнаут, – твердо заявил Блор, игнорируя отрицательный жест. – Да, я не вполне дурак и видел, что ты нуждалась во мне, может быть, не меньше. Во всяком случае в самом начале. И все же я благодарен богам и своей судьбе, что они свели нас. Может быть, в другом месте получил бы нечто лучше, да вряд ли. Я учился у тебя править, и ты оказалась хорошей учительницей. И направление движения к высотам власти, пусть и не специально, тоже получил в Кнауте. Поэтому я обещаю: беседа наша будет и дальше дружественной и при том насквозь деловой. Злиться не стану, даже не получив желаемого. Говорю честно – мне нужен Кнаут, однако при необходимости и без него обойдусь.

– И в чем смысл присланной грамоты?

– Я сказал честно! Не надо играть.

– Наверное, я неправильно сформулировала вопрос… – сказала Жаклин с заминкой.

Конечно, она способна распознать намек даже без привлечения юриста. Более того, все предельно прозрачно сказано. Вопрос при этом остается – что взамен.

– Фактически ты выводишь лордство из-под юрисдикции местной власти. Неподсудность дело хорошее, только я и без этого подчиняюсь напрямую императору.

– Видимо, в лесах еще не до всех дошло, – хмыкнул Блор. – Имперские граждане у меня нынче проходят по цене подгнившего товара. И права их не стоят ровно ничего. Как и привилегии любой общины, не принявшей покровительства новых властей. Моих. Конфликты территориальные, торговые, юридические будут, и очень скоро, можешь не сомневаться. Уже стучатся в дверь. И я поддержу давших присягу.

– При этом федераты не признали тебя своим сюзереном!

– Правильно, – легко согласился Блор. – Ни в каких договорах и соглашениях не зафиксировано мое высшее руководство. Исключительно военное. Реально у нас два отдельных союза – я с федератами и уния с герцогом. Личная, через женитьбу. Соответственно и разделили результат. Чапар на треть мне не подчиняется ни юридически, ни политически. Это земля герцога.

В перспективе – его сына, подумала Жанель. Блора. Не самый худший вариант.

– Остальная территория, как и Ранткур, помимо специально оговоренных общин и городов, угодила в очень странный статус. Федераты не хотят отпускать своих граждан на вольные хлеба. И еще меньше – смешиваться с местным населением. Им важны бесперебойные поставки продовольствия, а переселяться не хотят. Прекрасно видят – это путь к уничтожению их образа жизни.

Тем не менее, как раз в Шейбе население по большей части выгнали и поставили там не только гарнизон, еще и новых жителей. Собственный выход к морю, и земля неплохая. Поселенцы всерьез обустраиваются, и уж считаться с бывшими хозяевами не собираются. Интересно, сколько в происшедшем вины конкретно Блора? Не мог не затаить злобы на храм и жителей города. Не просто же ткнул пальцем в карту, когда шли переговоры.

– Зато и нет сдерживающих сил. Все решается на месте командирами полков. Тут масса вариантов, вот и выходит мой щит выгоднее для многих. Но я же не останусь в провинции, значит нужны люди. Управляющие. То же наместничество, но мое.

– Ну поддержу я тебя, и чем все это кончится? – скептически потребовала Жаклин. – Все южные провинции Империи имеют население под пятьдесят миллионов. Северные вместе – где-то восемь. Минус Массо, где полмиллиона имперских граждан, и сомнительный Серкан, до которого еще нужно добраться. То есть кругом бегом пять. Ну северяне выставят еще тридцать-сорок тысяч бойцов. Ты правда надеешься победить? Год-два повеселишься, затем наваляться кучей, собрав со всего государства в десять раз больше. А нас, выступивших на твоей стороне, если не вырежут, что вполне вероятно, так обчистят.

– У меня не было другого выхода, – без особой радости признал Блор. – Если раньше федератам посылали продовольствие, то у нас на глазах сначала прекратили поставки без всякой причины, а теперь вроде бы их услуги не требуются. С той стороны сижу я, им не враг. Одна беда – последние годы для всех тяжелые. Неурожай и холода. Пока я мог, кормил Каменный пояс. Мало того – не обязан, а все приметы обещают и дальнейшее похолодание.

– Ты ведь изрядно проредил тамошнее население, – прикусив губу, возразила Жаклин.

– Да. И все ж их слишком много, а урожай скуден. Леса и поля не могут обеспечить всех. Еще один такой год – и никто не станет слушать увещеваний, обрушатся на любого соседа, имеющего лишний кусок. С островов снимаются племенами, не дружины, как до сих пор. Гелонцев мы отбили, но когда станет нечего жрать, толпа неминуемо двинется на юг. В теплые края, за хлебом и мясом. И возьмут они силой.

Уж подобных вещей объяснять Жаклин не требовалось. Общую картину грядущих несчастий представляла достаточно ясно. Не зря последние годы вкладывала львиную долю дохода в строительство вокруг Кнаута стен из камня, подготовку кнехтов и наем свободных фемов. Ей требовался серьезный отряд, и как оказалось, не зря.

Отряды вооруженных людей в несколько сотен человек неоднократно проходили мимо Кнаута этой весной, и только наглядное проявление силы временами сдерживало. Многие соседи пострадали. Не то чтобы нечто совсем ужасное, но происшествия случались. А ведь это явно не конец. Если федератов отобьют, они пойдут вверх по рекам – и уж тогда не станут хранить никакой дисциплины.

– Потому что Карунас дерет налоги, после которых приход варваров воспринимается населением в виде серьезного облегчения. Следующий год – год голода и смерти. Для всех вас, живущих на реках и побережье. Волна бы обязательно покатилась, и федераты шли бы в первых рядах.

– Ты сделал лучше? – в голосе прозвучало сомнение.

– Именно так! Пришли организованные отряды, четко знающие границы полномочий и от кого избавляться, а кого не трогать.

Он знал, что совсем уж замечательно все не прошло. Кому дали в зубы, где не заплатили за выпивку или еще какое сено для животных. Тем не менее деревни не горели, трупы по воде к морю десятками не плыли. Своего рода достижение. Можно записать себе в доброе дело.

– За военной победой последовала моментальная сдача городов под гарантии жизни и неприкосновенность жителей. Никаких пришел, увидел, победил, разорил и ушел. Федераты сядут в Шейбе, я собираюсь поселить своих людей во всех остальных провинциях, создавая опору на будущее.

– За счет имперских граждан!

– Естественно, кто-то должен пострадать. Какой смысл ссориться с Империей и одновременно их поглаживать между ушами? Все равно они мне рады не будут. Зато люди с местным гражданством уж наверняка не прочь присоединиться к переделу. Не так много плодородной земли, и чем южнее, тем гуще заселена.

Оба они знали, насколько сложно нарисовать карту владений в любом районе. Территории часто представляли собой мозаичную картину, а границы отдельных владений настолько запутанны и переплетены, что начертить ее со всей точностью было бы почти невозможным делом. Иногда несколько фемов совместно владели деревней или полем. Естественно, все это относилось не к захваченным и переданным в собственность имперским гражданам. Обычно их колонии и поселения образовывали компактный клин в чересполосице.

– Кстати, непременно в скором времени введу дополнительный налог с землевладельцев на пустующие пахотные земли. Если не производят и земля лежит необработанная и не под паром – пусть платят.

Жаклин невольно подумала, как применить неожиданное знание. Любой кусок информации может стать полезным. Поступившая от Блора – вдвойне. Самой это ничего не дает, а вот подсказать кой-кому из знакомых можно и нужно. Ответная услуга – вещь полезная.

– До сих пор, – продолжил Блор с напором, явно увлекшись, – Империя знала две формы отношений между народами: подчинение или союз. Союзные города имели собственное правительство и свои законы. Остальные вовсе никаких прав не имели, и наместник являлся высшей инстанцией, творящей, что его левая нога пожелает.

– Есть еще одна форма. Колонии имперских граждан обладали гражданским правом Империи.

– При этом никак не влияя на политику столицы.

– С серьезными вопросами можно идти через голову наместника провинции.

– Неужели? И как часто помогало? – Тон Блора был откровенно издевательским. И она знала причину. Все попытки если не вернуть затраты, то добиться возобновления государственных дотаций, ни к чему не привели. – Я тоже имперский гражданин, вот радость-то. Оказывается, золото не через Антона передавал, чтобы получить прощение. И ведь не имею до сего дня. Забыли. Вчера. А завтра вспомнят. Нет вариантов. Заставить с собой считаться можно исключительно силой. Деньги не помогают. Вернее, их охотно возьмут и ничего не сделают, находя сотню причин. Так много больше вытянуть получится.

– Нам не повезло с императором. Ведь не новость – если господин действует правильно, то и его слуги будут действовать правильно, даже в отсутствие указаний. Когда господин действует неправильно, его указания не станут исполнять и поведут дела себе на пользу. Если закон слишком строг, то его не станут соблюдать. Когда запретов становится слишком много, за их выполнением нельзя уследить.

– Это называется бардак.

– Это обычное отношение метрополии к захваченным провинциям. Они тянут средства с окраин, как провинция со своего захолустья, если сумеет принудить и убежать некуда. Кто бы ни сидел на троне, он будет вести себя точно так же. Ну разве лично мне или тебе послабление выйдет. Так в том-то и дело, что не всем.

– Фем, – после паузы сказал Блор, – не просто добывает себе пропитание мечом. Он еще и обязан защищать подвластных людей. Если переговоры и дары бесполезны, честь требует забыть о собственном спокойствии. Уж тцарь с приближенными без пищи не остался бы. Только сидеть и спокойно смотреть на умирающих от голода я не собираюсь. Это мои люди!

– Отсутствие войны гораздо ценнее самой войны, она бывает неизбежна в некоторых случаях, – мрачно подтвердила Жаклин.

Все знали – после смерти твои деяния рассмотрит Высший Судия, и в зависимости от того, каких поступков в жизни совершил больше, добрых или злых, последует решение. То, что сейчас изложил Блор, ставило его вне рамок обычного человека. Он сознательно шел вперед, прекрасно зная: грехи, совершенные на войне, лягут на его голову.

Убивать ради защиты жизни – своей, семьи, народа – позволено богами. Это не грех. Развязать сознательно войну, наверняка несущую гибель тысячам и тысячам, страдания десяткам и сотням тысяч, для служения людям, не для себя – это поступок великого человека. Такой может выйти из круга перерождений и, слившись с высшими духами, остаться одним из них навечно или вернуться в виде аватара, меняющего мир. Если он уже не является им. Вот эту мысль она задавила, отодвинув в уголок сознания. Слишком страшно поверить. И заманчиво.

– Я сделал крупную ставку, внимательно рассмотрев предварительно ситуацию с нескольких точек зрения. Честь велит действовать ради людей. Просчитать все, – он пожал плечами, – невозможно. Цель ясна, а вот пути к ней могут лечь по-разному. Остается рисковать и рассчитывать на идущих за мной. Один я не справлюсь!

– Помогая людям, обретаешь их преданность, – сказала задумчиво Жаклин.

– Люди бывают разные, и если использовать пришедшегося тебе по душе человека не в соответствии с его способностями и умениями, может закончиться плохо. Но ты же не просто хозяйка большого поместья, ты – политик! Неужели не хочется власти? Наместник провинции женщина – это тянет на легенду, независимо от окончания наших жизней!

Он знал – это лучший из имеющихся вариантов. Конечно, Антон смотрелся бы предпочтительней с женой за спиной, но что есть, то есть. Не просто его личный представитель и арбитр в спорах между разными интересантами. Никак не связана ни с тремя племенами, ни даже с бывшими федератами, коих полным-полно в его войсках.

Достаточно известна в провинции, имеет деловые связи, определенную силу, чтобы не зависеть ни от кого, и еще имперская гражданка. Последнее тоже немаловажно. Четкий сигнал для местных жителей. Он не стремится загнобить любого. Признающий власть и сотрудничающий может подняться высоко вопреки происхождению.

Один к одному фокус, использованный на севере. Его ближники поднимались разными путями, и не обязательно при помощи военных талантов. Наряду с прирожденными воинами Блор нуждался в администраторах, юристах, финансистах, торговцах, ремесленниках и даже заплечных дел мастерах. Назвать палачом Денеса странно, и все же работа его, при всей важности, всерьез попахивает. Но ведь и пользу огромную приносит!

– Ты зря задел храмы, – сказала наконец Жаклин.

– Никто и не пикнул, – мысленно потирая руки: согласится, уже начинает разбор, – возразил Блор. – И потом, убранства храмов и украшений, выставленных для общего обозрения, не тронул. Забрал исключительно спрятанное в подвалах и сундуках. Деревенских вообще запретил обижать.

– У них и взять нечего, а настроить толпу могут.

– Видишь – все понимаешь. Думаем мы в одном направлении.

Он косвенно признал не любовь к мелким жреческим корпорациям, а необходимость не восстанавливать их против. Действительно, много там все равно не взять, а проблем не оберешься.

– Жрецы не простят. Они могут стать опасными. Отдельный храм не имеет реальной силы. Все вместе, договорившись, могут устроить серьезные неприятности.

– Значит, придется их повесить, – равнодушно ответил Блор. – У меня нет времени уговаривать каждого и умиляться на бессмысленные накопления в момент, когда нечем платить кнехтам.

– А вот здесь уже просматривается разница в нашем подходе.

– Гражданская власть всегда будет спорить с военной, – с усмешкой заверил Блор. – Между прочим, я собираюсь сражаться за будущее увеличение благосостояния жителей, и божественные покровители могли бы это учесть, заткнув своих служителей. Или моя наместница – при необходимости им подсказать, чтобы поумерили пыл и занимались прямыми обязанностями, выполняя обряды и не суясь в политику. Можешь намекнуть, что если мы договоримся с Империей, со временем я возмещу ценности. А моя смерть или поражение им ничего не даст.

– Ты действительно вернешь конфискованное? – требовательно показала на него пальцем Жаклин.

– Полезным, – не моргнув глазом, ответил Блор. – Кто за меня агитировать станет. И, естественно, не сразу. Но к сотрудничающим обещаю отнестись благосклонно.

– Очень расплывчато, но имеет смысл. А что насчет герцога?

– А что насчет него?

Жаклин молча смотрела в упор, ожидая ответа.

– Наше соглашение в перспективе, и это крайне важно, – без особой охоты пробурчал Блор, – отдает герцогство моему сыну от Изабеллы. Я собираюсь слить оба владения в единое. До совершеннолетия мать и отец опекуны.

На удивленно поднятую бровь отмахнулся:

– Я почему-то не боюсь, что сын меня выгонит, не пожелав выслушивать мудрых советов. Да и нет его пока.

А жена беременна, отметила Жаклин. Кто-то точно на подходе. Не выйдет в этот раз – получится в следующий.

– Юридически создать общее государство с единой системой управления возможно. Реально все равно мешает Каменный пояс, и захватить там территорию нельзя. Ну без крупной, никому не нужной драки. Значит, все равно есть куда удалиться на старости лет. Пока же я отдаю земли фемам не в «кормление», а «до своей воли», – сказал и отметил мелькнувшее в глазах понимание.

Он не собирался передавать Чапару ничего помимо ранее оговоренного, а дробя крупные владения на юге и раздавая их воинам, одновременно ставил в четкую зависимость лично от себя. Они вольны уйти, но не могут передать или продать другому. Фактически он планировал контролировать через своих людей всю провинцию. Или даже четыре, если выйдет.

– А он – как смотрит на подобные планы? – осторожно спросила Жаклин.

– Герцог странный человек, – задумчиво ответил ее бывший всадник.

– Даже более странный, чем фем Грай? – не удержалась она.

– Это смотря какой Грай. Нас стало достаточно много. Часть громко орет, требуя усиленного внимания и пачкая пеленки. Про меня, например, говорят, что я вскормлен медвежьей печенью и мозгами слона, – так няньки всерьез потребовали добыть нужные ингредиенты для потомства. Даже для девочки.

– Почему слона? – всерьез удивилась Жаклин.

– Откуда мне знать? Наверное, он мудрый. Впрочем, если без шуток, Нгоби прост, доступен и воздержан в своих привычках, в этом мы сходимся. Разница, и очень серьезная, что он получил все при рождении и замечательно помнит, сколько род имел раньше. Всю жизнь мечтал вернуть потерянное и не мог. В результате прямота и известное добросердечие исказились у него мало-помалу коварством, лживостью и злопамятностью. Месть он числит в числе добродетелей. А неразборчивость в средствах добывания денег для обеспечения представительства, соответствующего его понятиям о собственном достоинстве, мне частенько мешает. Он считает, что поднял меня до своего уровня и я должен целовать его сапоги до самой смерти. Уж предоставить тысячу-другую кнехтов в полное распоряжение за свой счет и считать за счастье – без всяких сомнений. Человек ниже по званию не может не выполнить с особым тщанием приказов.

– Раздражает?

– Я ведь давно выше по положению, – практически подтвердил он. – Приходится быть очень… дипломатичным, получая разные просьбы и обнаруживая очередную выходку. Кровь горяча, но надо же соразмерять свои возможности и думать о последствиях, а он считает свое поведение нормальным. Терпеть не может, когда перечат, и моментально приходит в ярость. Знает это за собой и не считает зазорным. Якобы столь древний род имеет право не считаться с чувствами окружающих. И ведь умный человек, когда кровь не бурлит. Я пока не могу поставить его на место по многим причинам.

«Жена, отсутствие сына, связи герцога в провинции, неуместность свары в данный момент», – мысленно перечислила женщина. Сотни конных воинов тоже дело не лишнее.

– Одно гарантирую – в случае его недовольства твоими решениями я поддержу тебя.

– Даже если он окажется прав?

– Надеюсь, в этом удивительном случае ты не станешь упираться сразу. Так мы договорились? Я могу рассчитывать на тебя и назвать имя вслух?

– Ты даешь мне, чтобы я дала тебе, – пробурчала Жаклин старую формулу наемника.

– Не деньги, – уверенно сказал Блор, – чего ты хочешь?

– Сына!

– А? – он впервые растерялся. – Усыновление?

Сын Жанели стал Граем. Почему не отдать своего мальчишку от той северянки. Плохо ему точно не будет.

– Нет. Мой и твой сын.

– Ты в своем уме?

– Ты правильно расслышал. Мне тоже нужен наследник. Дай мне его!

– Я не могу обещать такого! Откуда мне знать, кто родится, и родится ли вообще.

– Правильно произнести: «я постараюсь».

– Это не торговля, а шантаж!

– Будем последовательны и проверим, насколько на самом деле тебе благоволят боги, – очень серьезно сказала Жаклин. – Если судьба, я получу желаемое. Нет – Кнаут уйдет в чужие руки. Зять будет не моей крови, каким бы он замечательным ни оказался!

Смысла в высказывании Блор при всем желании не обнаружил. Будто внук не от дочери родится. Нет, на самом деле она не хочет быть отодвинутой от власти. Мать и свекровь – разница в положении огромна.

– А Антон?

– Это уж мое дело. В любом случае знать будем лишь мы с тобой. Для всех это будет его ребенок. Ну?!

Э, да Николас не поэтому дерганый? Ревнует.

– Я всегда восхищался тобой, – поднимаясь и протягивая ей руку, сказал Блор, – госпожа моя. Умом, решительностью и характером. Пусть не неземная красавица, но всегда была мне симпатична. Отчего же в мужья не позвала еще тогда?

– А мы смогли бы ужиться? Два меча в одних ножнах не поместятся, – решительно отрезала.

– Не знаю. Может, ты права, может, нет, и я бы оказался не худшим из мужей. Твое право и твое решение. И тогда, и сейчас.

Глава 15. Сплошные осложнения

Блор еще раз перечитал абзац уголовного кодекса и хмыкнул. Даже в походе он не мог избавиться от многочисленных документов. Тем более такого уровня. Пропустить без личной проверки, поставив печать неизвестно на чем, невозможно. И в то же время образования явно недостаточно.

Хвала богам, сейчас не на людях и не требовалось изображать понимания. Свидетелей нет, можно было бы даже раздражено плюнуть, но здоровая натура и здесь взяла вверх. Ковер не виноват, почесывание в затылке тоже не поможет. Спрашивать у Возмездия – демон повернул голову и откровенно ухмыльнулся во всю свою страшную харю – бессмысленно. Это выше его понимания, и даже нормальные люди сходу не разберутся.

Юридические тонкости – дело исключительно странное. Чем отличается похищение от воровства, он не в курсе. А спрашивать, демонстрируя элементарную некомпетентность, не хочется. Он замышлял обширнейшие планы увеличения и усиления государства, претендуя на роль реформатора, и при этом отдавал себе отчет в недостаточной образованности и заметных пробелах в некоторых отраслях знаний. Храм такого не давал, Док очень много в него умудрился вроде бы ненавязчиво запихать, задним числом он это сообразил. Однако то в основном практические вещи да байки с определенной моралью.

Что-то отложилось еще с тех разговоров в горах со странным лекарем. Не внушение, нет. Уж такие вещи он бы заметил. Док убедил, приводя конкретные примеры в необходимости следования общему закону а не прихоти нового властителя или наместника.

Если можно так выразиться, получив власть, принялся проводить определенную линию, наложившуюся на старые детские убеждения. Он остался фемом по духу, оружием, прокладывающим себе путь, и не видящим ничего зазорного в войне. Тем не менее, уверенности в необходимости дать общий закон, которым обеспечено будет благосостояние жителей независимо от касты, не возникло вдруг и внезапно. Нижестоящий должен иметь реальный способ жаловаться на злоупотребления, и его проблемы обязаны рассмотреть.

Это дело он считал не менее важным, чем поход. А зная собственные недостатки, привлек группу из видных юристов, которая и занялась разработкой. Проекты написали за полгода, включая законы о преступлениях, гражданстве, семейном праве. Законы регулировали отношения собственности и способы ее приобретения, а также торговые сделки и многое другое. Разобраться совсем не просто, и его приятно удивило желание Изабеллы поучаствовать. А сейчас он почти уверен, что она тоже воспользовалась чьими-то советами. Ведь чувствуется рука опытного сутяжника в добавлениях.

В каком-то смысле приятно. Они оба пользуются услугами профессионалов. Выходит, не так уж он и беспомощен. Каждому человеку надо дать возможность работать на его поле, а не заставлять пользоваться неизвестными инструментами. Люди в каком-то смысле ничем не отличаются. Ножом ведь не станешь пахать землю, так и фем не для того учился, чтобы горшки лепить. Любой дает результат, надо лишь правильно поставить задачу, в зависимости от способностей и умений.

– Что-то случилось,  – исправно доложил Возмездие. – Возбужденные. Не агрессия. Испуг, беспокойство, страх. Не один. Много.

Блор поднялся, почти довольный не зависящим от него перерывом в надоевшем занятии, заинтересованный. Уже и без тонкого слуха демона можно разобрать взволнованные голоса и людской шум.

– В чем дело? – спросил, откидывая полог у палатки.

– Там, – поспешно придавая себе бравый вид, показал часовой.

Далеко внизу, в заливе мелькали огни, почти наверняка горели корабли. Это было в высшей степени странно и неприятно. Почти четыре сотни разномастных судов он собрал в сдавшихся городах на побережье. Часть конфисковал, некоторых нанял, иные сами пришли в расчете на добычу и будущие приобретения. Нельзя взять почти двухсоттысячный торговый порт без флота, как нельзя оставить за спиной имперское поселение, набитое тысячами ненавидящих тебя беженцев и идти на Серкан.

Получить провинцию Массо можно, только покорив Джабал, и иной дороги не существует. Зеленые горы здесь спускаются почти к самому морю и собирают достаточно дождей для существования поселений не только на побережье, но и в южных долинах хребта. Большие города, тысяч по тридцать-сорок, как в других провинциях, уступили место одному огромному и множеству небольших, на пару тысяч. Имелось развитое сельское хозяйство, интенсивная торговля, добывались железо, свинец, соль. Плохо, что на многочисленное население нельзя положиться, оставив им опору в виде непокоренного города.

– Коня! – резко приказал Блор.

Гнать вниз вроде бы не имело смысла, но отсюда толком не разобрать, деревья мешают. Нападение? Да нет же такого флота, посмевшего бы напасть на его армаду! Что стоит в гавани Джабала, он знает точно, а уже поздняя осень, и какая может быть дальняя навигация! С середины второго осеннего месяца и до второго месяца весны плаванье исключено. Зря он, что ли, ходил матросом? Уж такие вещи любой портовый нищий знает!

Ему подвели Самрата, и он вступил в стремя, бросая себя одним движением вверх. Дал повод, и конь с места взял в рысь. Не разбирая дороги, понесся в сторону бухты. В этот момент приходится полагаться лишь на чутье жеребца и давно протоптанную дорогу.

В давние годы здешние склоны покрывали широколиственные леса, состоящие из дуба, граба, ясеня, березы. Сейчас только высоко в горах произрастают ели, сосны, лиственницы. Люди нуждались в дереве. Леса вырубались, становясь зданиями в городах, причалами, набережными, горели в печках гончаров, кузнецов, пекарей, пивоваров, да и просто готовящих пищу. Но больше всего уходило на корабли. Недаром огромные стволы с севера, сплавляемые по рекам, являлись одним из важнейших товаров.

Когда Блор со скачущей следом свитой выскочили на песчаный берег, он натянул повод, останавливая коня. Самрат недовольно всхрапнул. Прогулка ему понравилась, и не прочь бы скакать еще. В последнее время жеребцу редко удавалось мчаться в полную силу. Остались в прошлом атаки и гонки наперегонки. Командующему или тцарю не нужно изображать из себя гонца или простого кнехта, сшибаясь с врагами. На то давно имеются многочисленные воины и помощники. И не столь важно, в каком виде Блор сегодня. Обе ипостаси принадлежат ему и никем не оспариваются.

Хвала богам, почти весь перевозимый контингент пехоты торчал на берегу, жадно наблюдая за происходящим. Три полка из тцарства, два федератов, четыре набранные из местных. Потери были бы совершенно невосполнимы. К счастью, они выгрузились своевременно в ожидании подхода основных сил. Хоть с этим повезло. Какой-то минимум стандартно оставался на борту для надзора и охраны, но тут уже ничего не поделать.

В свете луны достаточно хорошо видны силуэты множества кораблей. Многие горели прямо у берега, другие работали веслами, показывая свой путь в святящейся под ударами лопастей воде. Не требовалось хорошо разбираться в морских баталиях, чтобы достаточно быстро сообразить: на стоящие в бухте длинными рядами корабли обрушился внезапный удар. Добрая половина была подожжена практически сразу или в течение короткого срока. Часть принялась выбрасываться на берег, спасаясь. Лишь немногие попытались вступить в бой.

Прямо у Блора на глазах длинные хищные силуэты галер атаковали очередной тяжелый, неуклюже двигающийся корабль. Не требовалось даже знамени, чтоб опознать флагмана. Наверняка на нем моряков и воинов больше, чем на всех трех противниках, вместе взятых. Только никто и не собирался штурмовать судно. Удар тарана был слышен даже на берегу, как и дикие крики сыплющихся за борт людей. Наверное, кое-кто доплывет до берега, если не подстрелят прямо в волнах, не раздавит корпусом и не затянет в водоворот тонущим судном.

Наблюдать со стороны за происходящим оказалось крайне неприятно. Люди гибли, корабли горели и тонули, а он ничем не мог помочь. В поле он бы бросил подмогу вперед, прикрывая остатки уцелевших и давая им шанс спастись. Здесь оставалось лишь ждать и мысленно просить богов хоть чему-то позволить уцелеть.

В глубине души он знал – эти пришли не просто так и доведут разгром до конца. Хуже ничего случиться не могло. Галеры – военный флот Империи. Это грозное оружие, доведенное до совершенства, обрушилось абсолютно внезапно. Даже в прямом столкновении у его флотилии шансов было немного, но сейчас…

– Адмирал умирает, как положено настоящему фему, – сказал знакомый голос рядом.

Блор в бешенстве обернулся к Рею и, сверля его тяжелым взглядом, воскликнул:

– Если выплывет, укорочу на голову! Почему отсутствовало охранение? Кораблей мало? Он сам совершил серьезную ошибку, не настояв на стоянке части на внешнем рейде. При том общем количестве и малой поворотливости они при всем желании не сумели бы быстро выйти из бухты через узкое горло. Но не может же он проследить за всем и каждым! На то командиры существуют, чтобы проявлять инициативу и расторопность. Хуже, когда выясняется их некомпетентность в подобном виде. Вся подготовка и сборы обрушились. И что делать дальше – неясно.

Чуть в стороне, натужно двигаясь и явно сидя излишне глубоко в воде, еще один огромный транспортник с пробоиной, уткнулся в песок небольшой барк. Нарисованные на носу глаза смотрели с тоской, а подтеки, казалось, говорили о плаче. Никто не желает умирать, и корабли в том числе. Впрочем, этот, кажется, легко отделался. Заделать пробоины не проблема. Вот воодушевить экипаж на повторное сражение будет стоить недешево. В прямом смысле.

– Его задача была не сдохнуть с мечом в руках, а руководить флотом! Не ты ли мне посоветовал этого великолепного профессионала, господин Лизик фем Гарфер? – потребовал со всей имеющейся язвительностью у еще одного умника.

Тот промолчал с горестным видом. На самом деле Блор и так знал, что он мог бы высказать в свое оправдание. Из имеющегося у него выбора этот хоть служил когда-то на военных кораблях. В том числе и на боевых галерах. Должен был представлять их тактику и потенциальные действия. Остальные и вовсе либо торговцы, либо рыбаки. Казалось естественным назначить специалиста, тем более за него ручаются. Оказалось, совершил очередную крупную ошибку. К сожалению, за нее придется платить, и очень серьезно.

– И что теперь делать, фем Гарфер? – потребовал. – Как прикажете заблокировать портовый город от подвоза продовольствия и подкреплений?

Хуже того, изначально в городе с населением в двести тысяч прибавилась еще добрая стотысячная орда, многим из которых дальше драпать некуда. Они примутся остервенело отбиваться, и если до сих пор можно было рассчитывать уморить всю эту толпу голодом, то теперь на тридцать тысяч человек в его армии они организуют не меньше. Может, и больше.

Когда речь идет о жизни, как-то быстро забываются незыблемые правила, и помимо фемов появляются и городские ополченцы. В поле они долго не продержатся, но если засядут в укреплениях, потери штурмующих окажутся огромными. Любой приличный вояка скажет и безусловно прав окажется, что при таких условиях соваться под стены Джабала становится бессмысленно.

– Откуда могли прийти галеры? – пробурчал рядом Одрик, пытаясь рассмотреть флаги. Занятие абсолютно бессмысленное: слишком мало света.

– Моряка сюда, быстро! – приказал Блор, не пытаясь переспрашивать.

Империя имела всего два флота. Один базировался на западе, как раз в Серкане, второй, размером раза в два больше, добрых четверть тысячи военных галер, в столице. Реально в Карунасе они появлялись не так часто, регулярно болтаясь по внутренним морям и архипелагам небольшими группами в поисках пиратов и контрабандистов. Собрать сотню галер сразу – это дело практически неподъемное.

Эскадры по пять-шесть судов, считая с более мелкими посыльными корабликами, ходили по водам отдельных провинций и оставить без пригляда так легко не могли. То есть в теории все случается, но тогда в тамошних водах непременно начнутся неприятности, и полетят жалобы на отсутствие защиты торговых путей. Можно попытаться как-то использовать. Дело в сроке. Галеры могут блокировать его с моря, но их недостаточно для серьезной высадки. Чем дольше они вынужденно торчат здесь, тем больше неприятностей по прежнему месту базирования. Это плюс, и его надо попытаться использовать.

Ага, отвлекся Блор от неприятного зрелища гибели столь долго собираемого флота. Кажется, нашли подходящего человека.

– У нас не просто моряк, – сказал возбужденно коротконогий полуголый тип, с длинными руками, широкими плечами гребца и обожженной щекой, толкая вперед притащенного. – Схвачен на одной из этих галер.

– Упал за борт?

– Нет, господин, дрался на палубе, и неплохо, во время абордажа. Мы все же сожгли их паршивое корыто! Взять не смогли, – в голосе откровенное недовольство, – слишком их много для команды оказалось. Порезали знатно, да уходя запалили. Я – капитан Маккалло с большого осьминога.

Блор невольно моргнул, с опозданием сообразив, что речь про название корабля.

– Тебя не застали врасплох?

– Настоящего моряка никакие галеры не словят! – гордо заявил тот, ударив себя в широкую грудь и поддержанный ревом собравшейся толпы. Одежда моряков по большей части (дыры и следы от огня не в счет) пошита весьма умело и украшена вышивкой и бисером. Также он заметил пряжки и броши, изысканно украшенные золотом и драгоценными камнями, равно как рукояти оружия наготове под рукой у каждого.

Контрабандист, перевел для себя Блор. Вряд ли он со своими людьми был счастлив угодить под мобилизацию, да пришлось повоевать, когда налетели. Уж свое суденышко ему точно важнее всех призывов.

– Мы и подраться успели, и «Осьминога» увели. Глаза надо иметь и характер, – под очередной одобрительный гул заявил.

– Чьи галеры?

– Западная эскадра. Серкан. Сам флаг видел!

– Ты, – сказал Блор, обращаясь к пленному, – как зовут и должность?

– Дивен фем Берне, – открыто глядя ему в лицо без страха, ответил тот. – Морская пехота. Западный флот.

– Кто во главе?

– Анжольви фем Руди, как командующий армии…

Лизик рядом скривился, будто отведав лимона. В данном случае подсказка Денеса не требовалась. Потенциально неприятных они рассматривали заранее. Большой честолюбец, не дурак и рисковый малый. Да и по части интриг, видать, умелец. Подсидел же фем Гарфера.

– …Прибыл сменить здешнего никчемного наместника, и адмирал Жилава, командующий флотом.

Род моряка он не стал упоминать, и не зря. Весь север был в курсе, от кого умудрилась родить мамаша. Императору приходился старшим братом и потому сидел всю жизнь далеко от столицы. Незаконный сын лет с четырнадцати плавал беспрерывно и на берег сходил исключительно выпить и в бордель. Опыта военных действий у него хватило бы на трех Блоров. Этот действительно способен был рискнуть и идти в штормовое время, когда ветра дуют на запад, препятствуя плаванью и гоня встречную волну.

Галеры имели очень низкие борта, чтобы наиболее эффективно использовать весла. Однако это приводило к тому, что в открытом море при сильном волнении их сразу же начинало заливать, а также возникали сложности с креном при быстром повороте. В стандартной военной все преимущества доведены до совершенства, но тонет она ничуть не хуже торговых судов.

– Победа полная! Еще несколько десятков ваших кораблей захватили!

Очень захотелось прямо на месте прирезать гордеца, однако Блор, напротив, сделал успокаивающий жест для остальных. Репутацию создают долго и тщательно, а рушится в один миг. Он не может позволить себе убийства в гневе. По холодному расчету наводя порядок и дисциплину в войсках, – да. Пленного без веской причины – нет.

– Сколько они привели кораблей и кнехтов?

– Отвечай, когда спрашивают! – зарычал Маккалло, с силой опуская лапу на плечо пленника.

– Не надо, – почти мягко приказал Блор. – Мы чтим Кодекс Воина. Храбрость в бою почетна, плен не позорен. А число и так скоро выясним. Слишком много в Джабале людей, и всем ртов не зашить.

– Пятьдесят больших и семьдесят пять малых галер, а также под полторы сотни транспортов. Не меньше десяти тысяч воинов доставили, – ответил Дивен фем Берне.

Он знал, в сказанном Блором достаточно правды. Зато обозлив, можно нарваться на неприятности. Не пытки, какой в них смысл. Действительно через пару дней и так все подробности выяснятся. Потребуют неподъемного выкупа. Они в своем праве. А ему и обычной ставки не добыть. Стал бы он иначе записываться в морскую пехоту.

– Фем Руди оставил провинцию без защиты?

– Он в курсе уничтожения гелонцев в прошлом году. Нападения с севера не произойдет!

Наверное, недостаточно информирован, подумал Блор, глядя на стоящего сбоку от пленного Денеса. Мур, сын Бренана под дружеским присмотром Жоайе собирал на островах уцелевших и корабли. Далеко не все погибли или ушли под власть Граев. Договоренность имелась насквозь откровенная – дорога для желающих лежит на северное побережье Серкана. Полуостров, отличающейся умеренно холодной зимой и теплым, а в равнинной части даже жарким, летом, казался суровым островитянам чуть ли не пределом мечтаний. Что возьмут, включая землю, то и их. Блор не только не станет мешать, но, войдя в провинцию, подтвердит права на землю.

До сих пор не рассчитывал на серьезный результат. Так, мелкий отвлекающий маневр. Высадка готовилась по весне, и чтобы прошла спокойнее, специально послал людей для вербовки в свои полки тамошних провинциальных фемов. Многие из них или сами, или через родичей уже знакомы с его щедростью, поучаствовав в захвате тцарства, и охотно согласились.

Если островитяне узнают об уходе флота, смогут начать прямо сейчас. Конечно, половина запросто может перетонуть в дороге, но если мечтают о земле, неплохо бы отработать максимально. Денес кивнул в ответ на взгляд. В этом отношении он Блора замечательно понимал, ловя мысли и идеи на лету.

– Капитан Маккалло, – сказал он вслух, – я могу доверить тебе собрать уцелевших, проверить выбросившиеся на берег корабли, починить и привести в нормальный вид?

– Это как бы я адмиралом стану? – аж растерялся тот.

– Боюсь, флот пока не слишком велик для столь высокого ранга.

Если намеков не понимает, так другие объяснят обязательно. Это поражение в бою, но далеко не проигрыш в войне. Наберут новые корабли, если потребуется, построят. Он не собирается отступать и сдаваться.

– Ага, – кивнул тот, – а деньги? Это же ремонт и прочее разное сколько всего стоит!

– Морель, – приказал Блор полевому казначею, оплатишь расходы. – Джаха, пришли людей в помощь. Остальным полковникам собрать людей и перевести их в основной лагерь. Прогулка по морю закончилась.

– Хвала всем богам, – прозвучал чей-то возглас. – Всю душу из меня море вытрясло.

– Я лучше умру на земле, – поддержал его еще один, – чем захлебнусь в море без возможности достать врага и без меча в руке.

– Я еще предоставлю тебе такую возможность, – пообещал Блор и, получив подсказку от Возмездия, закончил, на слух не опознал: – Чипинг. – Почему сразу не узнал голос, достаточно странно. Надо взять себя в руки.

– За тем и служу! – гордо ответил северянин. – А ходить по морю, извини, Рикс, не люблю.

– Действуй, капитан, – сказал Блор, не желая продолжать беседу не ко времени. Про нелюбовь гелонцев к воде при жизни на островах он неоднократно слышал. – Я посмотрю на результат, глядишь, и адмиралом станешь.

Уже за спиной ожидаемо раздалось сквалыжное:

– И не надейся украсть, все траты проверю!

– Еще раз посмеешь с такими отвратными словами рот открыть – вобью зубы в глотку. Да чтобы я подвел доверие нашего Рикса!

– Брат твоей самки опять недоволен,  – сказал Возмездие. – Почему нельзя от него избавиться? У тебя все равно не одна.

– Не твое дело,  – привычно отрезал.

Тонкости семейной жизни и для чего существует брачный контракт, демон так и не усвоил. Он на жизнь и отношения между людьми смотрел проще. Убить-подчинить-обрюхатить-съесть. Данных побуждений более чем достаточно. Для чего существуют деньги, он понимал достаточно смутно, а любую политику переводил на борьбу за главенство в стае. Наверное, прав и так легче жить. Увы, не выходит.

Вот чего от него не скрыть – это отношений с женщинами. Сразу чует. Одна радость, проболтаться не может. Ссора с женой Блору ни к чему. Кстати, и по поводу ее брата. Проще найти тому занятие и убрать подальше.

– Брат мой Нгоби, – останавливаясь у лошадей, сказал негромко, стараясь не обращать на себя внимания остальных, – скоро начнутся проливные дожди, делающие непроходимыми дороги. Плотной блокады не выйдет. По морю доставят имперцам людей и продовольствие. Больше того, они смогут высадиться в любой точке побережья. Все, что мы можем, – разорить провинцию и загнать как можно больше бесполезных ртов в Джабал, чтобы создать пусть не голод, но как минимум серьезные неудобства врагу.

– Хочешь, чтобы я этим занялся? – утвердительно спросил герцог.

– Твоя легкая конница как раз подходит для данной задачи. Разожги пожар во всей провинции. Пусть горит Массо до самого моря!

– Хорошо. Я отправлюсь на рассвете.

Он был доволен, получая свободу от приказов и имея возможность наградить своих всадников за чужой счет. Основные богатства в Джабале, но кто сказал, что на виллах и в городках по пути туда нечего взять.

– Удачи, – поднимаясь в седло, пожелал на прощанье Блор.

Пусть займется делом, выпустив на кого-то другого ярость. На людях он всегда подчеркнуто-демонстративно уважительно общался с шурином. Внешне они вели себя как единомышленники и равные партнеры. И все равно герцогу не нравилось его подчиненное положение, и временами это прорывалось вспышками негодования. Поэтому Блор не просто так обратился с предложением, а не указанием. Не время ссориться.

– Почему не я отправлен в набег? – потребовал утром разъяренный Франк, отшвыривая с дороги часового и врываясь в палатку, не дожидаясь, пока Блор сам вылезет.

С его точки зрения произошло унижение. Того, что он гораздо полезнее под рукой, а тяжелая кавалерия обычно не гоняется за крестьянами и не жжет их паршивые хижины, а занимается совсем другими делами, в мудрую башку не пришло. Все же исполнитель замечательный, тактик достаточно удачный, а стратег абсолютно никакой. На два шага вперед размышлять не умеет. С другой стороны, примчался выяснять отношения, а не затаил камень за пазухой. Ничуть не изменился с прошедших времен. С ним поступили несправедливо – и требует немедленного ответа и извинений. Ага, два раза.

– Потому что ты мой человек.

Радости от появления Франка Блор не испытывал. Он давно спал не больше четырех-пяти часов в сутки. Посетители и просители шли бесконечной толпой, и с каждым требовалось обговорить нужды. И без того основную массу отсеивали Денес с казначеем на подступах. Тем не менее, все вокруг вечно оказывалось заваленным бумагами и письмами. Хорошо хоть самому прилагать руку не требовалось, а можно диктовать. Парочка десять раз проверенных секретарей вечно торчала рядом. Сегодня с утра он собирался слегка осмотреться, полетав вне тела, чего не делал достаточно давно.

– Не понял, – наморщив лоб, удивился начальник кавалерии.

Теперь не выйдет. Скоро начнется.

– Одрик тебе объяснит, не мешай! – сказал, принимаясь умываться чистой водой из услужливо притащенного ведра.

Ну не втолковывать же тугодуму при свидетелях, слуги тоже уши имеют и языки, что особых трофеев герцог не возьмет. Кто мог, давно удрал за стены. С крестьян особо не разбогатеешь. А вот кровь будет. Так пусть месть и злобу копят против герцога, а с ним идут на переговоры. Анжольви фем Руди нужна быстрая победа, а вот Блору как раз гораздо приятнее затянуть компанию. Сначала холода, затем высадка в Серкане.

Пусть ограбленные и голодные взывают к справедливости, отправляя жалобы императору. Даже весь флот не сможет обеспечить продовольствием, помимо города, еще десятки тысяч беженцев, а с удравшими из двух других провинций как бы не сотни тысяч дополнительных едоков. Выгнать нельзя, накормить, если герцог хорошо выполнит задание, не удастся. Море штормовое, и часто в нем не походишь.

У него как раз появится время подготовиться к следующему наступлению. Варианты поведения в очередной раз можно пересчитать на пальцах одной руки, еще и останутся лишние. Идти на штурм или напрашиваться на сражение чревато нехорошими последствиями. Излишних потерь он себе позволить не мог. Надо выгадать время еще и на строительство нового флота.

– Ну если ты такой умный, в отличие от меня, – с сочащимся из каждого слова ядом произнес Франк, – то нетрудно догадаться о близком сюрпризе.

– Возмездие?  – потребовал Блор.

– Не знаю. Он злорадствует, но без ненависти. Опасность отсутствует.

– Но хоть что-то?

– Неудобство, проблемы. Не драка.

– Стоять! – рявкнул Блор. – Что произошло?

– Еще ничего, – невинно скалясь во всю жуткую рожу, заверил Франк. – Предстоит.

– Что?

– Думаю, Одрик разъяснит, подробно и красочно.

Блор молча смотрел на старого знакомого и думал: у него внезапно прорезался юмор. Правда, любой другой при их разнице в положении взвился бы до небес. А я не стану. Угрожать глупо, ругаться тем более. Убрать с командования конницей – так под рукой подходящего нет, еще и Одрик разобидится. Но спускать наглость!

– Донесение прибыло, – влетел в шатер Рей, – сюда едет Изабелла.

– Кто?

– Жена твоя, – глубокомысленно сообщил Франк, ехидно улыбаясь. – Нынешними темпами как раз к обеду заявится, если мы не успеем сняться с лагеря и удрать.

– Зачем?

– Тебе лучше знать, зачем от нее держаться подальше.

– Придурок, – воскликнул в сердцах Блор, – вали отсюда, и чтобы не приходил без зова!

Не вовремя, ох, как не вовремя едет. И гнать поздно.

– А в чем дело? – недоумевающее спросил Рей.

Глава 16. Война продолжается

Очередная спаленная деревня уже не вызвала ни малейшего интереса. Выбитые двери, глядящие распахнутыми створками амбары, обвалившиеся крыши, следы телег на земле. Все найденное продовольствие обычно кнехтами вывозилось и отбиралось. Если не теми, так другими. Войска нужно кормить, и другого метода пока не придумали, как забрать в крестьянском амбаре. С другой стороны, мятежники попавшихся под руку фемов, здешних хозяев, чаще всего убивали. Исключения оказались крайне редки, а мужиков не трогали, если они не пытались сопротивляться.

Оттесненные на обочину, чтобы не загораживали путь, беженцы трогали двигающихся мимо ополченцев еще меньше. Плач, жалобы на происшедшее, призывы к справедливости и о помощи пролетали мимо сознания, не задерживаясь. Слишком много их попадалось раньше и наверняка встретятся впереди в не меньшем количестве. Самые умные сидели на месте или попрятались в ближайших горах, что, впрочем, вовсе не гарантировало от дальнейших неприятностей.

Пятый день армия шла по основному тракту вдоль побережья, и зрелище стало привычным. Этим еще повезло. Крестьян редко трогали всерьез. Мало у кого из них можно разжиться чем-то ценным. Золото у таких не водилось, а остальное добро редко брали. По территории провинции носились шайки конных налетчиков, опустошавших земли Массо. Обременять себя тяжкой поклажей они не желали и чаще просто бросали в огонь любовно лелеемые хозяевами вещи. Вот до девок нередко оказывались весьма охочи, случалось и забирали с собой. Участь подобных была тяжела и неприятна.

Множество людей, внезапно лишившись земель и имущества, потрясенные, отчаявшиеся, наводнили дороги, перемещаясь в повозках или пешком. Жизнь в провинции намеренно делали столь невыносимой, что даже в небольших городках, где присутствовал десяток-другой вооруженных фемов, предпочитали бросить дома и податься куда подальше. Основное количество населения собралось в прибрежном гиганте – Джабале.

Расположенные во внутренних областях не очень широкой равнины города редко насчитывали больше пяти тысяч человек. Люди в них не составляли некой однородной категории. Имелись богачи с собственными огромными владениями и свободные бедняки, с трудом зарабатывавшие себе на жизнь. Для грабителей происхождение и наличность имели мало значения. Полудикие пастухи из Чапара, получив отпор, нередко возвращались, объединившись с другими отрядами, и тогда пощады не давали никому.

Поэтому волны беженцев разрастались с каждым днем, захлестывали деревни и города, расположенные ближе к безопасным местам, искали пропитание и не находили его. Цены подскочили, а вместе с ними и накал в отношениях. Жители Джабала старались не допустить в свой город нищих или не имеющих знакомых. Власти стремились собрать фемов для отпора врагу и добились немного. Приезжие в большинстве были слишком измучены и могли лишь плакать и проклинать судьбу. Единственная вспышка, когда начали громить лавки, требуя честных цен, закончилась кровавым побоищем.

Городская администрация не постеснялась бросить вооруженные отряды на непокорную толпу. Одних мужчин положили насмерть более трехсот. Женщин и детей никто и считать не стал. Побросали в общую могилу даже без надлежащих обрядов. Прибывший с флотом Анжольви фем Руди действия местной власти полностью одобрил. В первую очередь ему требовалось спокойствие, и забрать военнообязанных он мог исключительно при тишине на контролируемой территории. Жесткие меры навели порядок, и это вполне соответствовало его планам.

Если не юридически, так фактически он подменил своей персоной власти, оттеснив куда-то на обочину наместника провинции и отдавая свои приказы. Имея за спиной единственный крупный отряд и флот, он мог себе это позволить, наплевав на субординацию и отсутствие прямых указаний от императора. Победа означала славу и продвижение, позор с казнью – проигравшему.

Недурной стимул стараться. Он знал, на что шел, с самого начала. Человеку без амбиций лучше было сидеть в Серкане и не двигаться без прямого приказа. Инициативность частенько воспринимается с подозрением. Особенно когда речь идет о командовании многотысячным контингентом.

– Ты действительно его видел? – жадно спросил сотник.

Фоули мысленно тяжко вздохнул и помечтал о моменте, когда тот упадет и свернет шею. Впрочем, нет. Ничего плохого, во всяком случае пока, тот ему сделать не успел. Достаточно чего попроще – руку, ногу. Ну сколько же можно! Вконец надоели своими приставаниями. И ладно бы еще обычные люди. Добравшись до Джабала и с трудом пробившись на прием к наместнику Массо, он без большого удивления обнаружил и его товарища по Ранткуру, удравшего быстрее появления в провинции первых вражеских разъездов.

О том, что Эмиль фем Гумбель талантами не блистает, да еще яркий пример взяточника и вора, куда там его прежнему хозяину, фем Кейси слышал неоднократно. А вот что трус первостатейный – узнал только сейчас. Конечно, ни стен, ни приличного войска наместник под рукой не имел, однако не мог не знать о происходящем и обязан был подготовиться. Федераты пошли на юг не сразу, и об их намерениях он не мог не догадываться заранее.

В конце концов прямые обязанности наместника – обеспечивать мир и спокойствие в дарованной императором для управления провинции. Хотя бы попытаться сопротивляться мог, для оправдания? Предпочел бросить все и вся, уносясь подальше от находящихся еще достаточно далеко северян. Казну провинции при этом бывший наместник забрать с собой не позабыл.

Естественно, никто и не попробовал взяться за мечи, включая почти трехтысячный отряд, прибывший из метрополии и действовавший в качестве заслонов и таможни на реках выше по течению. Несколько раненых, с чувством выполненного долга и не имея вразумительных приказов от прямого начальства, боевые полки сдались под гарантии безопасности для жизни и имущества.

Что уж говорить про остальных! Тамошние жители открыто хулили и проклинали Империю, бросившую их на произвол судьбы. Глядя на нынешнюю ситуацию, Фоули не мог не признать, что они отделались очень легко.

– Он сам меня позвал. – И, предупреждая обычный вопрос, добавил: – Опознать погибших.

– Значит, как со мной говорил?

Восхищение в тоне многочисленных расспрашивающих откровенно сбивало с толку. В конце концов они не в армии Грая служат, а двигаются ему навстречу с противоположной целью. Не покориться, а биться. Уж он-то видел в реальности, насколько это тяжело и чем кончается.

– Я в основном отвечал на вопросы, – сухо ответил Фоули.

Про предложение перейти к тцарю он помалкивал. Уж очень неоднозначно смотрелось такое заявление, в смысле его отказ. То ли набивает себе цену, придумывая вранье на ходу, то ли подозрительный человек. Не каждого приглашают на таком уровне, уж точно не маршировал бы сейчас десятником по чавкающей грязи.

Необходимость заставила нового командующего двигаться форсированным маршем, под сырым ветром и дождями осени. Чтобы ускорить движение, шли налегке, практически без обозов. Они сокращены до самого минимума для повышения маневренности (обычно предусматривалось до десяти телег для имущества сотни). Спали прямо на голой земле, закутавшись в плащи, – ведь палаток с собой не тащили.

– И какой он?

– Высокого роста, стройного сложения, лицом несколько смугл, но имеет правильные и резкие черты лица. Одет просто, и встреть случайно где-то – никогда бы не догадался, насколько высокий ранг имеет, – честно ответил не менее стандартно. Большинство ответов он давно давал не задумываясь. – Свиты большой не имеет и запросто подсаживается к кострам кнехтов. Сидит, общается, из одного котелка с ними ест, не гнушается скудной полевой пищей. А они обращаются к господину на манер знакомых приятелей. Шутят, титула в разговоре не упоминают.

Это он тоже видел своими глазами. Франк не вернул его к пленным, а забрал с собой. Еще и магу показал, сумевшему слегка помочь со здоровьем и посоветовавшему длительный покой. Ну надолго он не задержался, но пару суток изнутри и достаточно близко наблюдал жизнь чужого войска. Командир личной конницы, человек приближенный, и его люди несли внешнюю охрану тцаря. Близко чужака не подпустили бы, но со стороны смотреть не мешали. Какие уж секреты в совместном поедании каши.

– Раз, два, – посчитал в уме и дождался очередного давно выученного вопроса. Сотник не стал затягивать и изображать глубокую работу ума:

– А его зверя видел?

– Он все время ходит рядом и охраняет. Каждый видевший Блора фем Грая непременно встречал и его телохранителя.

– И? Какой он?

– Странный. Никогда про таких не слышал. Будто из волка и кошки слепили нечто среднее, да в размерах раза в три крупнее самого большого пса. И знаешь, – сказал откровенно, – очень не хочется вызвать его нападение. Он опаснее любого льва.

– Ты их вблизи-то видел? Нет? А я – да! – неожиданно возразил сотник. – Не всю жизнь сидел в порту Джабала. В молодости сходил на юга, даже мечом помахал. Разного всякого насмотрелся. Они же ленивые. Львицы охотятся, а эти все больше от других львов стерегут самок и молодняк. Потому что если новичок старого изгонит из прайда – обязательно всех чужих львят загрызет. Конечно, раздражать его не стоит, но лев на человека не кинется за просто так. Холостяки голодные да старики немощные. А этот…

– Так слухи. Я лично ничего не видел. И пленников ему точно не скармливали. Он, между прочим, кашу жрал. Грай ему давал, своими глазами видел!

– Говорят, – понижая голос и оглядываясь, не слушает ли их кто, произнес сотник, – что ему все равно что жрать. Может мясо, может кашу. А на самом деле питается душами убиенных. Не из нашего мира зверь.

Вот это было ново и оригинально. Такого слышать до сих пор не доводилось. Демоном, бывало, зверюгу называли, но ему казалось, имелось в виду нечто абстрактное, как про человека иной раз говорят нечто ругательное. Никаких самостоятельных демонов не существует. Ну помимо низвергнутых в глубокой древности богами или служащих им.

– Ты чего сказать-то хочешь, – в обалдении спросил Фоули, – что человеку служит один из высших духов?

– Не я говорю, люди шепчутся. Не простой зверь, кого хочешь спроси.

– А он воплощение чего? – скептически потребовал фем Кейси.

– Откуда мне знать? Иные болтают, Блор фем Грай с кем-то более высоким договор заключил. Если дух ему прислуживает, как обычный человек привязать мог? Не маг он – все знают! Ками человеку помогать не станет.

– Почему нет? Они не злые и не добрые. Иногда на просьбы откликаются, – возразил всерьез заинтересованный Фоули.

– Это что же в обмен предложить можно? А?! Не знаешь! И никто не знает.

– А что Грай сам бог, воплощение Воина, еще не говорят?

– И ничего смешного, – сердито буркнул сотник, – ты не здешний, а в Ранткуре про него многие в курсе. Он на Крыше Мира был, Мать Земли и Яму видел.

– Так там и нашел зверя. Мало ли что там водится! Псоголовые толпами ходят, аватары появляются, а уж хищников тамошних у вас никто не видел.

– А вдруг не он вернулся? Тело прежнее, а внутри другой? Не бывает так, чтобы нищий мальчишка без знакомств и преданных людей, даже без приличной команды наемников, в кратчайший срок поднялся столь высоко. Сестра герцога за честь считает замуж выйти, а он в поле десятки тысяч выводит и побеждает. Добычу среди кнехтов делит, себе не берет. Сотни тысяч добровольно колена преклоняют и хвалу поют. Кому? Безродному выскочке, не имевшему ничего помимо меча. В легендах такое услышать можно, а в жизни врешь, ерунда. Не бывает. А он есть!

Фем Кейси невольно вспомнил Пия с Урбином. Они были страшно благодарны ему за то, что заступился, но на Грая чуть не молились, получив свободу. Мало того, по его распоряжению приодели и дали всем по неказистому коньку. Если для бывшего адъютанта наместника он смотрелся не очень, фемы-однодворники, потерявшие все, вплоть до штанов, были счастливы.

Узнав про планы Фоули идти в Массо они очень вежливо и не глядя в глаза отказались. Без сомнения, про слухи о Грае и его звере ведали, но с ним не обсуждали. Он чужак и неизвестно как отреагирует на подобные откровения.

Он надеялся, что кнехты пойдут с ним, однако они предпочли вернуться домой, к семьям. Не помогло даже упоминание об имперском гражданстве. Ведь отберут владения. Грай и не скрывал намерений, распространяя соответствующие письма с обещаниями. Выход имелся, и Фоули о нем догадался без проблем. Наверняка тоже моментально принесут вассальную клятву. Если даже выпадет в будущем шанс встретить их на другой стороне, почему он должен был их отговаривать? Каждый выбирает свой путь самостоятельно.

– С такими настроениями впору драпать через море, а не идти в битву.

– Я фем, – без всякого подъема или излишней гордости, просто объясняя существующее положение, произнес сотник, – и клялся Империи. Я свой долг выполню до конца. Нет ничего хуже, чем запятнать честь.

– Извини, Нерак, – искренне сказал фем Кейси, – я не пытался поставить твою честь и выполнение долга под сомнение. Мы живем по Кодексу Воина и исполняем клятвы. Иначе нельзя.

– То-то и оно, – пробурчал сотник.

– Хуже некуда, – хмуро пробурчал командующий и раздраженно ударил шпорами коня.

Свита молча понеслась за ним назад, не дожидаясь распоряжений и помалкивая. В подобные минуты фем Руди мог отреагировать крайне резко. Пусть он потом и пожалеет о грубости, но унижений не любит никто. Проще сидеть тихо и не лезть с советами и мудрыми высказываниями до обращения конкретно к тебе.

Противник выбрал позиции заранее и к их приходу неплохо обустроился, используя особенности местности. Дорога пролегала меж двух невысоких холмов. Два укрепленных лагеря, расположенных на расстоянии лиги друг от друга. Достаточно близко для оказания помощи и в то же время закрывая обходные пути.

Федераты тылами уперлись в мало проходимое болото, Грай в горный склон, так что от внезапного нападения в спину и тот и другой были надежно защищены. Ко всему, между лагерями войск успели вырыть ров и насыпать вал. И то, и второе не слишком глубоки и высоки, но любое дополнительное препятствие, как речка, текущая поперек дороги, и подъем создавали дополнительные трудности, давая дополнительные преимущества противнику.

Отправить вдоль побережья флот, высадив десант в дальнем тылу и отрезав сзади, можно, но уж больно место выбрано удачно. На юге до самого побережья тянулись болота, над которыми поднимались гнилые испарения.

Ближайший порт Заломи – один из немногих укрепленных на севере, и взять его непросто. Кто кого в такой ситуации окружит и имеет ли смысл ослаблять основную армию – еще один занимательный вопрос. Грай явно делает ставку на крайнюю невыгодность оставаться здесь на зимовку, где войска Империи неизбежно столкнутся со многими трудностями. Недокормленные и замерзающие воины быстро утратят остатки энтузиазма вкупе с боевым задором, даже если им удастся платить регулярно, в чем очень сильные сомнения.

Провинция разорена, денег нет, а метрополия до весны ничем не порадует, даже если захочет. Что окажется сюрпризом. На помощь Анжольви не надеялся, тем более деньгами. Дожди уже начались, скоро возможен снег. До более приятных месяцев продержаться станет сложно. Грай наверняка все это учитывает и намеренно ставит его в тупик. Кроме прямого штурма, в ближайшие дни ничего не просматривается, и это очень плохо.

– Болота, – сказал фем Руди адъютанту. – Проверь, нет ли дороги. Может быть, зимой промерзают, – проигнорировал изумленный взгляд: здесь никогда не слышали про действительно сильные морозы. – Мошкары и зловонных испарений заметно меньше – уже хорошо. Исполнять!

Тот послушно дернул повод, намереваясь развернуться и найти подходящее подразделение для задания. Вряд ли требовалось иметь пророческие возможности, чтобы сообщить насчет продолжающихся дождей и отсутствия уменьшения глубины топи в связи с данным обстоятельством. С другой стороны, прямой приказ, не исполнить нельзя. А вдруг реально есть путь в обход чужой армии!

Вот пусть кто-то там и ползает в грязи по уши. Его дело – доставить указание и вернуться в теплую палатку с чувством честно выполненного долга. Перечить начальству – все равно что плевать поперек ветра. Себе же хуже сделаешь.

– Пока все подразделения подтянутся, – приказал Анжольви, – начинать обустройство. Здесь, – он показал рукой, готовый к возражениям.

Излишне близко к противнику по любым понятиям. Чуть дальше полета стрелы. Удовлетворено кивнул, не дождавшись. Хвала богам, никто не смеет выступать. Пока его авторитет достаточно высок, и не случайно обоих трясущихся от ужаса наместников оставил за спиной вместе с их прихлебателями. Фактически он, не считаясь с ними, выгреб все людские запасы, поставив на кон свою репутацию и жизнь. Поражение равно гибели. Ему не простят ни гражданские бюрократы, привыкшие к безнаказанности, ни император.

Люди обычно не склонны обвинять в своих несчастьях верховную власть и ее просчеты. Им гораздо проще оговорить во всем случившемся пытающихся нечто изменить и проявляющих инициативу. Стоит споткнуться – и набросятся с рычанием, норовя растерзать. И тогда не поможет и знакомство с молодым пьяницей, якобы заботящимся о своем народе, ни древняя кровь семьи. Император легко приносил в жертву неудачников, сваливая на них все недостатки и просчеты собственного административного аппарата.

– Строить вал немедленно! Укреплять кольями.

На данный счет он мог быть спокоен. Специально заставил тащить на себе заранее вырубленные колья и гнать огромную толпу народа, невзирая на затруднения с продовольствием, забирая любого встречного здорового мужчину под охрану. Копать землю фемов можно заставить исключительно при наличии прямой опасности. Большинство до сих пор считает, что их дело воевать, и кроме этого ничего делать не обязательно. Вот и приходится тащить за войском помощников из крестьян и рабов.

Даже малое препятствие помогает при нападениях, а они обязательно состоятся, если все слышанное про Грая и его полковников соответствует истине хотя бы наполовину. В любом случае фем Руди не собирался оставлять лазеек для атаки. Если у тебя помимо прочего имеется численное преимущество, важно использовать его, не так ли?

По росписи провинция выставляла двадцать четыре тысячи пехотинцев и три тысячи сто всадников. Восемь с лишком тысяч он привез из Серкана, часть набрали из уцелевших беженцев, и не только родившихся в Массо. В результате помимо флотской команды и двух тысяч морской пехоты, которые могут наносить удары по побережью, он мог выставить сорок пять тысяч пехоты и почти шесть тысяч всадников. Армия превосходила любые военные отряды Империи за доброе столетие.

По сведеньям, поступающим к нему, Грай имел пятнадцать тысяч пехоты, восемь триста конницы и около десятка тысяч федератов при малом количестве кавалерии. Доклады разнились, называли от трехсот до шестисот человек. И в отличие от его собственных сведений, всадники тцаря были закованы в латы, и даже легковооруженные использовали длинную пику, меч на случай ее поломки и лук, а не дротики и саблю, что давало им преимущество и на ближнем, и на дальнем расстоянии.

Яростной атаки закованных в латы кавалеристов, скачущих галопом с копьями наперевес на своих рослых превосходно выдрессированных лошадях, не выдерживала даже пехота, скрытая за плетнями или ощетинившаяся воткнутыми в землю кольями. Впрочем, особой роли на мокрой земле конница сыграть не сможет, и на стенах от нее также проку мало. Это огромный плюс.

К сожалению, на этом добрые известия заканчивались. Не меньше половины его войска не имели хорошего вооружения и прежде не сражались в составе крупных подразделений. Пехота, опасная при хорошей подготовке в наступлении через пересеченную местность и на укрепленные позиции, могла оказаться неустойчивой.

Мало того – они уже были биты или наслушались разговоров о непобедимости врага и вовсе не мечтали лезть по склону на укрепления, за которыми сидят стрелки. Единственная возможность, которую он видел, – пообещать кнехтам весомую денежную награду и долю в трофеях. И то и другое хорошо на краткий срок. Долго платить он не сумеет даже порченой монетой, а добраться до чужого имущества не так просто.

Внезапно с возвышающегося впереди вала взлетели темные точки, стремительно приблизились к нему и его свите. Один здоровенный камень рухнул не так далеко впереди, разбрызгав грязь. Двое других угодили прямо в сплоченную группу выбивая людей из седел и сшибая кричащих от боли коней. Прямо по соседству с командующим охранник, еще мгновение назад в красивых одеждах и гордый доверием, лишился головы. Ее мимолетно снес запущенный камень, превратив в кровавую кашу еще двоих уже за ним.

Судя по меткости, катапульты заранее пристреляны, понял фем Руди, поворачивая коня и мечтая уцелеть в сумятице. Вместо медленного торжественного перемещения сейчас его штаб превратился в растерянную толпу. На земле валялись раненые и убитые, бились искалеченные лошади, и можно было получить совершено случайно от своих же подчиненных, что тут же и продемонстрировал налетевший на него всадник. Вряд ли он особо соображал, вися чуть не на боку взбесившегося жеребца.

Лошади – удивительные создания. Большие, сильные и одновременно ужасно пугливые. Внезапная опасность может свести их с ума даже при наличии дрессировки, а сейчас им приходилось пользоваться необученными скакунами. Вести с собой на галерах сложно, и важнее на тот момент было взять опытных кнехтов. Сейчас это аукнулось – ведь даже начальство сидело на породистых, но притом не боевых конях.

Но вес от этого ничуть не меньше, осознал Анжольви, когда от удара налетевшего жеребца его собственный не удержал равновесия и начал падать набок. Едва успел вытащить ноги из стремян и благодаря этому уцелел, не получив серьезных травм. Зато, поднявшись, обнаружил густые массы вражеских кнехтов, высыпавших с вала на поле.

Судя по всему, им очень захотелось взять высокопоставленных пленных. И хорошо если дело в одном выкупе. Уж больно много их несется под крик его подчиненных «командующий в опасности!», продолжал холодно размышлять, оценивая ситуацию и врага. Фем Руди не впервой стоять на поле сражения и участвовать в боях.

Подскочивший было человек из свиты удивленно ахнул и завалился вперед. Из шеи у него торчал наконечник стрелы, а кровь так и хлестала. Похоже, качество луков живущих за Каменным поясом не зря хвалили. Изготовленные из рогов каменного барана, соединенных бронзовым кольцом, они добивали дальше привычных.

Стрелки, обладающие верным глазом, у Грая явно имеются, заключил командующий, отмечая попадания в собравшихся возле него воинов. Все же придется отодвинуть лагерь, отменив предыдущий приказ. Вызов хорошо, но не стоит бессмысленных дополнительных потерь.

Навстречу атакующим неслись его кнехты, и когда Анжольви вновь сел в седло, кто-то из офицеров уступил ему коня, первые бойцы уже сшиблись в яростной схватке. С обеих сторон подбегали все новые группы, и пустяшная вылазка постепенно превращалась в дикое побоище без строя, команд и всякого вразумительного порядка. Практически не сражение, а общая резня. Поддавшись общему безумию, в ней участвовали и командиры.

Со стороны вражеского вала загудели трубы, призывая к отходу. Сражавшиеся дрогнули, и из свалки начали выходить одиночки и группы, отступая. Затем ручеек отходящих превратился в поток.

– Мы побеждаем! – вскричал один из свиты, глядя на перемещение толпы.

– Немедленно вернуть! – резко потребовал Анжольви, посылая немногих оставшихся возле него людей вперед. – Любыми путями остановить!

Он не ошибся. Очень скоро с вала потерявшую всякое соображение неуправляемую толпу принялись расстреливать лучники. Промахнуться по огромной толпе достаточно сложно. Конечно, есть шанс зацепить и своего, однако в первую очередь уничтожались находящиеся в задних рядах. А в передних целили наиболее умелые. Если уж не повезло, ничего не поделаешь. Для того и рождается фем, чтобы умереть в бою.

Кнехты фем Руди невольно заколебались, неся существенные потери. Затем наступающая волна, блистающая железом и покрытая грязью и кровью, дрогнула и принялась отходить. Помогли посланные гонцы или нет – уже не особо важно. В воздухе висели сотни стрел, беспрерывно сыплющихся вниз. Летели камни из катапульт, прямо на глазах проделывая ужасные дорожки в бегущих. Вряд ли все это задумывалось специально, уж очень спонтанным смотрелось встречное сражение, однако Грай сумел воспользоваться обстоятельствами. Недооценивать его никак нельзя.

– Мессала, – сказал своему старому приятелю и командующему трехтысячным отрядом из Серкана. – После нашего отъезда возьмешь флаг перемирия и отправишься договариваться с этими, – он показал рукой вперед, – о похоронах и раненых. Надо все сделать правильно.

– Да господин, – подтвердил тот. – Караулы выставить?

– Зачем спрашиваешь? – процедил сквозь зубы командующий. – Все как всегда. Осторожность не помешает. Грай держит слово, но он его еще не дал. И гони своих сюда быстрее. Я ошибся, не пустив их вперед.

Оба понимали, насколько удачно могло повернуться сегодня, имей он под рукой крепкое подразделение, состоящее из ветеранов. И как чуть не повернулось в результате случайности. Погибни Анжольви – и армия легко могла превратиться в стадо.

Фем Руди тронул жеребца, послав его вперед. Требовалось встретить бойцов правильными словами. Ободрить и поощрить. В панику не впали, дрались смело. Для начала уже неплохо.

– Сегодня вы показали пример героизма! – говорил он, останавливаясь у с трудом построенных воинов. – Варвары наконец увидели, как сражаются настоящие фемы, – под гул довольных возгласов провозглашал. – Никто до сих пор не давал отпора Граю! От вас он бежал!

Ну, маленькое преувеличение всегда на пользу. Пройдет совсем немного времени – и только что удирающие без оглядки всерьез уверуют в замечательную победу и разгром врага. Они просто не понимают, что Грай, видимо, не успел пустить в ход конницу, иначе бы их трупы валялись сейчас в поле. Для него все случившееся оказалось не меньшим сюрпризом, чем для Анжольви. Тем не менее, люди повиновались приказу труб практически сразу. Дисциплина на высоте, о чем никак нельзя сказать про собственных кнехтов.

– Я всегда в точности выполнял обещания, – говорил он для слушателей, жадно внимающих, – боги свидетели – нельзя оставить без награды ваш общий подвиг и боевой задор. Прямо сейчас, в благодарность за нетерпение, с каким вы рветесь в бой, о чем свидетельствуют ваши крики, я прикажу вручить каждому пролившему кровь мятежников месячное содержание!

Вот теперь рев из сотен глоток взлетел выше деревьев. Конечно, никто не станет пересчитывать и проверять степень героизма уцелевших. Любой участвующий в бою получит весомую прибавку. Кнехты позабыли недавний страх и в приподнятом настроении принялись расходиться, отпущенные приводить себя в порядок.

– Ни одна из дальнейших побед не останется без весомой награды!

– Хм, – сказал его казначей.

– Лабеон, – не оборачиваясь, сказал почти ласково, – разорвись, но обеспечь. Пусть последнюю монету, но чтобы сполна отдал. Там на поле не меньше трети нашего авангарда лежит, им уже не понадобится. Где Монтей? – спросил, спешиваясь у наскоро поставленного шатра.

– Погиб, – ответили ему.

Анжольви не сдержал печального вздоха. Он имел определенные надежды на молодого тысячника и рассчитывал в скором времени доверить ему командование несколькими полками. Он блестяще справлялся с поручениями и в будущем мог стать прекрасным офицером высокого ранга.

– Варен?

– Погиб.

Еще один сотник, временно приближенный в качестве адъютанта. Эта должность дает неплохой толчок вверх. Связи, опыт и участие в боевых действиях. Такие вещи не одному тебе полезны. Нередко и всей семье.

– Понтье?

– Погиб.

Ему будет не хватать этого гордого и честного до удивления человека.

– Стефан? – продолжал он перечисление офицеров.

– Пока неизвестно. Пропал. Никто не видел тела.

– Сегодня плохой день для всех нас, – без выражения сказал фем Руди. – Многие из лучших погибли.

Глава 17. Враг со всех сторон

– Я не святой, не пророк, но мне по велено от богов утверждать народ в законе старинном, – говорит стоящий на телеге худой человек в жреческих одеждах и с горящими глазами. – Все беды наши есть наказание за ослабление веры. За себялюбие, неисполнение правил. Люди непременно увидят свое заблуждение и обратятся на путь истины. Всех же, кто и тогда не избавится от помрачения ума и продолжит биться с нами, будем рубить пополам – одна половина превратится в собаку, а другая в свинью.

Блор повернулся, стараясь не привлекать внимания, и отступил назад в палатку. На этот раз жрец вряд ли случайно пришел прямо к порогу. Похоже, пришло время принимать решение. Уж очень популярен стал. Кому не придется по душе предложение не делать различия между разными народами и общинами, считая их членами одного объединения.

Возле проповедника, как обычно, собралась изрядная толпа жадно слушающих кнехтов. Явно показывать благоволение или, напротив, умалять говорящего он не хотел. И в то же время не очень понимал, что делать с эдаким странным типом, притащенным Изабеллой.

Ничего особо оригинального тот не произносил. Очищение нравов, борьба против заскорузлых и неудобных местных обычаев, введение убеждением или силой для отказывающихся от общих законов – все это соответствовало его личным целям и устремлениям. Во всяком случае не противоречило. Но замахиваться на богов!

– Понастоящему ошибается тот, кто не исправляет своих прошлых ошибок, – гремел проповедник. – Кто дает нам всем – людям, животным и растениям – жизненную силу? Без чего нельзя рассчитывать на урожай?

– Солнце! – ответил дружный хор, заглушённый пологом.

– Не нравится мне наш проповедник, – хмуро высказался Одрик, бросая косой взгляд на Изабеллу.

По его мнению, ей совершено нечего было делать на совещании командиров. Впрочем, как и в принципе в лагере. Сидела бы в родном Чапаре и не высовывала носа из дворца. Она в очередной раз его недовольный взор проигнорировала, старательно продолжая вязать маленькие носочки для ребенка. Поверить в смирение Изабеллы и ее закрытый рот мог только откровенный дурак.

– С какой стати свет выше меча! – поддержал его Карнар. – Воин должен быть первым!

– Земля главнее! – возмутился Истр. – Весной, перед началом полевых работ, правитель самолично проводит первую борозду на ритуальном поле у алтаря Земли.

– Ну да, ну да, – пробурчал Джаха. – Может, возьмешь плуг и примешься пахать?

– При чем здесь это? Сакральный смысл действия…

– А давай еще вспомним прошлое и принесем в жертву правителя. Ежедневно. Кто возьмется?

Шуточка прозвучала дурным тоном.

– Стоп! – резко приказал Блор. – Прекратить! Сколько можно спорить на эту тему! Он же не призывает забыть всех остальных. Фем имеет право молиться Воину, как крестьянин Земле и купец Обманщику.

– Да, но кто будет верховным?

– А чем плохо Солнце?

– В странах, где много света и тепла, люди изнежены, – заявил Карнар. – Никогда такого не случалось, чтобы земля давала много плодов и одновременно доблестных воинов. Мы сами тому пример.

– Север выковывает храбрость и дает несгибаемость. Юг рождает трусов, – пробурчал под общие кивки Франк.

– Империя пришла с юга! – возмутился Рей.

– А служат ей в основном родившиеся на окраинах!

Собрание возбужденно загудело. Есть на свете три вещи, доводящие до спора и драки. Женщины, политика и религия. Причем еще недавно все считали, что две. Кто из богов главнее – не особо волновало. Каждый город имел своих личных покровителей, и приезжая в чужой, никто не видел ничего ужасного попросить помощи у местного.

До сих пор, пусть многие и не помнят, сохранилось множество общин, почитающих богинь и богов, носящих имена этих городов. Совпадение достаточно красноречиво говорило о древности происхождения, и неизвестно что родилось первым – поселение или его божественный покровитель.

Даже культ императора не прижился, хотя одно время его пытались внедрять. Нет смысла. Покровитель Империи Солнечный диск и без того всем известен и сильнее любого местного божка. Опять же ничего принципиально нового в проповеди не звучало. Единственное – жрец явно собирался вводить общую иерархию для всех храмов.

– Я, – сказал Блор, – кажется, просил всех заткнуться. И в качестве проверки храбрости людей северного происхождения предлагаю выйти наружу и устроить диспут. Нет? – Он не особо удивился, не обнаружив горящих энтузиазмом соратников.

Верховный жрец храма герцогов Чапара был крайне непрост, хотя говорил всегда незамысловато и доступно самому обычному человеку. И пусть все жрецы дружно отрицали главенство одних храмов над другими даже в теории, зато сердца рядовых людей он покорил в одночасье.

Прибыв в войско, он в тот же день провозгласил: «Спустя пять дней услышите все глас небесный, от которого задрожит земля. Принявшие мое учение возрадуются возвещению обо мне; не уверовавшие поразятся скорбью и расстройством ума и будут прощены мною не прежде, как по сердечному их раскаянию».

В тот момент Блора более чем устраивало дать людям пищу для ума и разговоров помимо уничтожения флота и вынужденного отступления. Когда же, ко всеобщему удивлению, последовало сильное сотрясение земли, было уже поздно делать вид, что не замечает ходящего по лагерю жреца. Авторитет того подскочил на недосягаемую высоту, люди слушали слова из его уст разинув рты, и выставить того подальше стало откровенно опасно. Полки могли взбунтоваться.

С другой стороны, ничего против его власти жрец не говорил и не делал. Наоборот, всячески поддерживал и благословлял идущих в бой. Море к тому же показало свой нрав, разметав и уничтожив караван с продовольствием, отправленный в Джабал. Три с лишним десятка тяжелогруженых транспортных судов разбились о камни. В городе, переполненном беженцами, начался откровенный голод. Мало того, администрация и оба наместника живо включились в спекуляцию, бешено обогащаясь и заслужив неприкрытую ненависть большей части населения.

Цены росли, а зерно гнило, придерживаемое специально. Ели все живое, вплоть до крыс. Не всегда оказывались виноваты перекупщики: доставить по земле груз на то же расстояние нередко и без войны стоило в десять раз дороже. Но когда нечего есть, подобные мысли не утешают. Некоторые, совсем отчаявшись, пытались вернуться домой, но там их поджидали голые пепелища и продолжающиеся налеты. В них теперь участвовали не только конники герцога – еще и горцы, желающие поправить свое благосостояние за счет вечно их обманывающих равнинных жителей.

После землетрясения число поклонников проповедника в горах заметно умножилось. Приходили издалека посмотреть на божьего человека. Блор не препятствовал. Пока они действуют на его стороне, пусть и себе на выгоду. А при изучении речей Ушмара нетрудно убедиться, что ничего нового не звучит. Правильно раздавать милостыню, не красть, не грабить, не прелюбодействовать, не пьянствовать, отказаться от жестокого обычая кровной мести. Естественно, не запрещал убивать, защищая свою жизнь и жизнь родичей.

Не ведаю, провозглашал он во всеуслышанье, кому суждено остаться в живых, а кому погибнуть, но тот, кто увидит победу, будет героем и счастливейшим из смертных, тот же, кто встретит смерть в бою, вернется в род вскорости вновь и поднимется выше в новом рождении.

Опять же ничего нового, но когда к слову проповедника прислушиваются не формально, а крайне серьезно…

Откинув полог, в палатку ворвался Денес и, не пытаясь изобразить обычного почтения по отношению к окружающим, торопливо подскочил. Нагнулся и принялся шептать на ухо.

– Вслух! – приказал Блор после второй же фразы. Все равно к вечеру об этом будет знать последний обозник.

– Ночью, – помедлив, произнес тот, – галеры высадили отряд в Заломи. Корабли сожжены.

Второй раз, подумал Блор, отслеживая лица. Это еще не все. Худшее впереди, и любопытна первая реакция на сообщение.

– Немногие захвачены после тяжелого боя, новый адмирал сделал все, что мог. Горожане не помогли. Сидели и смотрели. Но хуже всего, – повышая голос, – Ледек перешел на сторону Империи.

– Врешь! – вскочил Джаха, неприятно оскалившись. Они находились в дружеских отношениях, и новость его поразила. Ни разу ни о чем подобном между ними речь не шла. Вот доверяй после этого сражавшемуся с тобой много лет бок о бок.

– Фактически он сдал город. Наверняка договоренность имелась заранее. Он всех продал.

Продержаться без тыла и снабжения шансов крайне мало, и это понимали все присутствующие.

– А его люди?

– Третьего полка Коршуна, почти пять тысяч человек, больше не существует. Вернее, не так. Теперь эти бойцы против нас.

– Кто сказал, что Карнар – Хитрый? – удивленно качая головой, изумился Чипинг. Якобы изумленно развел руками, блеснув массивными кольцами на каждом пальце. – Ледек его на три корпуса обставил на скачках сильно умных. И ведь никто подумать не мог!

– Уж чем ему заплатили, ответить точно не сумею, – буркнул Денес. – Предположить легко. Любому из вас могут дать неприкосновенность и поместье. Надо всего лишь предать!

«Обещаю, – писал, обращаясь ко всем, Анжольви, – что если кто, обратясь на путь истинный, принесет раскаяние и, поймав возмутителя, выдадут его в руки мои, то будет во всем прощен. Все земли, права и льготы сохранены, а сверх того, кто приведет Блора фем Грая живого, три тысячи больших империалов награды. За голову же мертвого – пятьсот».

– Не тот уродлив, кто с бельмом, кто кривоног или горбат, – отчетливо пробормотал Одрик, в очередной раз демонстрируя знание классических баллад, – а тот, кто в умысле дурном подозревает всех подряд.

– Лучше бы я его заподозрил! – злобно вскричал Денес. – Без причины и несправедливо. Не сидели бы мы сейчас в ловушке.

– Волк, обложенный охотниками со всем концов, остается волком, – резко сказал Блор, лихорадочно соображая, пока люди в очередной раз заспорили. – Рано считать нас обреченными.

– В горы? – утвердительно спросил Одрик. – Проводники найдутся.

– А смысл? Перевалы закрыты. И не для того мы начинали, чтобы так просто сдаться.

– Нет, не в тцарство. Через здешние.

Идея не так уж плоха, мысленно прикинул Блор. Зеленые горы поднимаются от плоской долины крутыми складками. Хребты тянутся параллельно краю прибрежной равнины, создавая одну грозную преграду за другой. Не считая пастушьих троп, через горы вели всего две большие дороги. Основной путь шел восточнее, зато дорога тянулась по долинам, где было вдоволь воды, и ее редко перекрывали снега. Если пройти пастушьими тропами, можно выиграть несколько дней. Это будет тяжело, но возможно. Остановить их не удастся.

– Обойдем с севера горы и выйдем на Серкан. Им придется идти вдогон.

Вся провинция была разделена на три партии, помимо имперских граждан, по большей части сидевших в лагере противника и ушедших с тех территорий. Немногие боеготовные отряды, еще присутствующие в данный момент, ушли на западное побережье, отбивать нагрянувших гелонцев. Положение в Серкане в высшей степени неустойчивое. Одним броском пройти через Массо и ворваться на беззащитные земли. Это могло коренным образом изменить обстановку.

Первая из групп жителей Серкана, самая сильная и многочисленная, откровенно ждала прихода Блора. Нет сомнения, что снабдит войско продовольствием, и многие присоединятся к нему, когда он выступит в Серкан. Вторая оставалась в нерешительности, но по большей части сочувствовала его идеям. Третья партия, состоявшая из владетелей, продолжала служить Империи. Однако не исключено, что в случае вступления на земли провинции и они вынуждены были бы к нему примкнуть, чтобы не пострадать.

– Нет, – отрезал Блор. – Искать спасение в бегстве – безумие. Бросить провинции – тоже. Потеряем базу. Города закроют ворота и покорно встанут на колени перед победителем. Допустить такого нельзя. Ни местность, ни старая дружба не дадут защиты опасающимся поднять оружие.

– Тогда что?

Перевалы на Каменном поясе преодолеть неимоверно сложно. Там кругом лежит снег. Вдоль побережья отходить тоже нереально. При поддержке флота они всегда окажутся под ударом. Надо победить. Или умереть. Ничего лучшего все равно нет и не появится.

– Вперед! – под ошеломленные возгласы провозгласил. – Это не нас окружили, это они разделились. Это значит, что теперь им от нас не уйти.

Теперь его поддержали смехом. Напряжение, повисшее в воздухе, спало. Командующий, как всегда, знает что делать. Если бы так!

– Нам нечего бояться, – сказал Блор для общего сведения. Выйдя из палатки, они все его слова обязательно перескажут подчиненным. Чем увереннее он себя ведет, тем лучше для всех. – Наверняка же на галерах ушли не худшие отряды. Значит, вперед. Нам не привыкать драться с превышающим в численности врагом. Если победа останется за нами, мы уничтожим вражескую мощь одним ударом. Если же настал момент завершить жизнь в бою сегодня, так фем для того и родится на свет. Начинаем прямо сейчас! – и принялся отдавать приказы.

– А я? – спросил Денес, когда командиры отправились наружу дружной толпой.

Сейчас решалась его судьба. В отношении Блора у него в душе всегда присутствовала раздвоенность. Он восхищался и любил своего названого брата и, независимо от этого, завидовал.

– А ты оказался отвратительным начальником слухачей, – пробурчал Блор. – Другой бы отправил за случившееся не на плаху, а первым бежать в атаку. Я не сделаю этого по двум причинам. Надеюсь, ты о них догадываешься.

– Да, – угрюмо подтвердил Денес.

Слишком многое на него завязано, и обрывать нити в данный момент очень несвоевременно. Что совершено не гарантирует неприятных выводов в более спокойный момент. Уходить со своей должности и сидеть в поместье он очень не хотел. Кто попробовал власть и имел огромные возможности, отказаться от них не захочет.

Вторая причина была не менее важной. Блор сам сориентировал его в первую очередь на герцога. И не зря. Вот тот действительно вел достаточно подозрительную переписку с фем Руди и некоторыми другими высокопоставленными имперцами. Прямого предательства не выявлено, притом трогать его без твердых доказательств нельзя. Хотя бы из-за сестры. Не зря Блор прямо не желает говорить при жене.

Взгляд Изабеллы, когда она подняла голову от прилежного вязания, оказался более чем красноречивым. Она явно почувствовала нечто неприятное. Не так часто муж почти демонстративно отодвигал ее от важных дел. Тут не дворец, и избавиться от нее не так просто. Возмущаться не стала. Не та ситуация. Всегда можно вернуться к заинтересовавшему моменту позднее.

– Ледек меня действительно переиграл, – выдавил из себя признание Денес. – Он же, гад, первым мне и докладывал о всех разговорах в кругу полковников. Чуть кто скажет кривое слово – уже спешит сообщить. И не врал. Я проверял неоднократно.

– Надеюсь, ты выучишь урок, и мне не придется в дальнейшем обнаруживать подобных сюрпризов.

Когда что-то нужно, правила ведь могут и поменяться, подумал Денес, молча кивая. Не оплошать и не ошибиться. Не делать и все знать. Хорошая философская проблема для обсуждения в храме. Он будет делать и дальше то, что считает правильным. Даже вопреки приказам. Нет другого пути.

– Те беды, которых мы страшимся и от которых ищем защиты, – неожиданно подключилась Изабелла, – как знать, быть может, их можно было бы избежать, если бы не наша предосторожность, притягивающая их, словно нарочно!

– Очень умно, – скривился Денес, – только где грань между подозрением и уверенностью? Кто следующий изменит? Прикажете следить за каждым? А как насчет самой госпожи, у нее нет причин избавиться от супруга?

– Хватит! Ступай, – обрывая его, приказал Блор.

Все же не стоит проявлять непочтительность к его жене. Спорить никому не возбраняется, как и высказывать мнение, лишь правильно выбрать момент. Главное – не наделать глупостей, порожденных страхом.

Она точно не подарок и вечно норовит вмешаться, но злобы в Изабелле нет. Расчетливость – это присутствует. Не в смысле добывания ценных подарков, любая женщина не прочь их получить. В числе ее добродетелей бескорыстность точно не значится. Зато ничего плохого в смысле поиска отдельных интересов в ней Блор не находил.

Правильная жизнь жены состоит в том, что она помогает супругу на его пути, в его жизненном предназначении. Здесь ее не уличить в пренебрежении традицией или правилами. А твердость Изабеллы и отсутствие трусости в самых разных обстоятельствах, несомненно, заслуживает уважения.

Вот не испугалась же прибыть в район военных действий и остаться. И мало того, ей, похоже, эта жизнь понравилась. Хотя чем занимательна достаточно тяжелая и без особого комфорта для беременной, ему не представить.

– Закон ясно гласит, – сказала Изабелла, дождавшись, пока Денес удалится. – Зачинщика мятежа ожидает при поимке немедленная казнь.

– Это про меня или Нгоби? – с любопытством поинтересовался Блор.

– Иногда мне кажется, – морща носик, красивым голосом сообщила она, – что ты откровенно тупой, муж мой.

– Ну хоть откровенна.

– Да! В отличие от тебя!

– А ты красива.

– С этим животом, который скоро станет больше меня?

Женщины неисправимы, подумал Блор. Даже самые разумные. В любое время, особенно самое неподходящее, им требуются заверения в прекрасном виде и куча комплиментов.

– С пузом прекраснее всего, – заверил. – Ничто не сможет испортить твоего обаяния, и не вздумай кому это повторять.

– Я говорила о Ледеке, – абсолютно спокойным тоном, без малейшей примеси слез, буквально только что прозвучавших при упоминании о внешности, мгновенно переключилась Изабелла. – Его важно показательно казнить.

– И как я его поймаю?

– А Визи у тебя зачем?

– Вот именно,  – счастливо вскричал тот – одна радость: никто, кроме Блора, этого услышать не может, а поведение ничуть не изменилось. Как лежал у ног, так и не пошевелился. Большинство здешних разговоров он пропускал мимо сознания, откровенно впадая в дремоту, и очухивался лишь на яркие эмоции или обращенные к нему слова. – Почему эта самка догадалась, а Повелитель медлит?

– Послать его в город за предателем? – выделяя каждое слово, переспросил Блор сразу для обоих.

– Это возможно в принципе?

– Легко!  – возбужденно рыкнул Возмездие. – Сильный, молодой, дурно пахнущий? Убью! Приказывай!

– Да, тот,  – подтвердил Блор и неожиданно задумался о связи запаха и подозрительных мыслей.

– Я не читаю мысли,  – возмутился в очередной раз демон. – Общий эмоциональный фон. И здесь нет связи с предательством. Это природное.

– Визи его знает, – подтвердил для Изабеллы, – и найдет. Но он же не шляется по лесу в одиночку. Скорее всего, сидит в доме под охраной.

Сказал и сам сообразил – ерунда. Его бывший полковник просто обязан сейчас метаться от одного подразделения к другому и на беседы с командирами десанта или портовой администрацией. Подловить его наверняка удастся, но он же не ходит один.

– Какая разница, есть охрана или нет? Пусть заодно порвет хоть весь полк. Главное – добраться до перебежчика и наказать, чтобы другим неповадно стало. Чтобы кишки намотал твой демон, – она в запале не пожелала обратить внимание на поднятую бровь и ляпнула то, что и так говорили повсеместно, – прямо на шею, а лучше вообще на куски порвал.

– Мне нравится такое поручение, но принимать указания от самки???

– Тебя разве кто спрашивал?

– Нет, Повелитель! Но дело говорит.

– Хотя и самка?

– Позволь охоту,  – почти просительно послал мысль Возмездие. – Я смогу! Я всем покажу!

– Пусть боятся. До мокрых штанов, – бушевала Изабелла, – и думать об измене не смеют!

– Я так давно всласть не пугал людишек.

– Ну что ж, – сказал Блор, вслух. – Визи!

Демон моментально вскочил, показывая послушание и преданно глядя в лицо. Он никогда не смотрел прямо в глаза. Видимо, как многие животные, считал такое поведение вызовом.

– Найти Ледека и убить, – положив руку на башку зверя, приказал.

И тут же мысленно дополнил:

– На рожон не лезть, идти тихо, посторонних убивать, только когда нет иного выхода. Охрану можно. В сроках не ограничиваю. Выследить и уничтожить. Сначала выполнить цель, причем имея хорошие шансы на отход, затем можешь и пройтись открыто, убивая вооруженных.

– А замахнувшихся камнем или палкой?  – Возмездие почти обиделся. Каждый знает: пришибить можно и подручными средствами, так что если у человека оглобля в руках, поджать хвост и сбежать?

– При опасности решаешь сам.

– Благодарю, Повелитель!

– Все ясно? – потребовал вслух Блор.

Возмездие зарычал. Кто чужой мог бы принять эти звуки за агрессию и начало атаки. Блор слишком давно ловил его эмоции, научился неплохо в них разбираться и ощущал одно удовольствие от поручения. Наконец-то он сможет выйти на охоту за двуногим зверем. Нет ничего приятнее скрадывать умного. Олени, безмозглые овцы, не способные спрятаться или защититься. Даже медведь. Все не то. Лучшая дичь – человек, и ему давно не приходилось прилагать серьезных усилий в ловле цели. Заявившиеся прямо к Повелителю убийцы не в счет. Их искать не требовалось, пусть и умелые бойцы. Сами подставлялись, разве в пасть не запихивались. А вот это настоящая работа!

– Хитрость, не одна сила, – с нажимом сказал Блор. Вряд ли в данном случае его мнение особо волнует демона. Хотя приказ наверняка выполнит. – Иди и возьми Ледека!

Демон одним прыжком очутился у выхода и мягко скользнул наружу. Казалось, полог не пошевелился, будто он просочился сквозь тяжелый матерчатый полог, закрывающий выход, не задев ни одной нити.

– Сможет? – с расширенными глазами спросила Изабелла.

– Конечно, – машинально кивнул, отметив, что страха у нее нет. Любопытство и восторг. Будь на месте Возмездия человек – непременно бы заподозрил в мечтах переманить и натравить на личных врагов. К счастью, здесь такое не пройдет. Демона не купишь. – Не так, – Блор щелкнул пальцами. – Пару дней займет. Ладно. Пора произносить речь перед выступлением.

– Солнце с тобой, – делая благословляющий жест, произнесла правильная жена, не забывая в очередной раз напомнить свою идею о домашнем жреце-пророке, – возвращайся с победой.

Глава 18. Победить или умереть

Когда запели трубы и из распахнутых ворот вниз по валу в сторону немногочисленной охраны помчались гелонцы совместно с местными горцами, никто из офицеров не успел принять нужных мер. Стычки обычно происходили раним утром, и ничего подобного не ожидали. Часть конницы в очередной раз отправлена за продовольствием и фуражом. Как обычно, продолжалось строительство насыпи, где сгрудилась достаточно большая масса народу под прикрытием легкой пехоты и попытки построить дорогу через болото. Все как всегда, без особых волнений и малейших признаков внезапного нападения.

Фоули перестал читать нотацию провинившемуся кнехту и невольно обернулся, когда раздался жуткий рев и крики. Рослые, будто на подбор, варвары, большинство из которых было неплохо вооружено и имело кольчуги, вперемешку с несущими двуручные мечи горцами, которыми не раз разрубали с одного удара человека, неслись вперед свирепой и готовой сокрушить любое сопротивление волной.

Как невозможно остановить прибой, так имелось крайне мало шансов преградить дорогу врубившимся с разбегу в растерявшиеся отряды имперской армии, прикрывавшие строителей. Непродолжительное время когорты держали строй, в то время как варвары, кидаясь на немногочисленную охрану, отсекая руки, ноги, головы, пробивали щиты и продолжали давить и давить.

– Быстрее, быстрее! – орали сотники, подгоняя находящихся на отдыхе. Все понимали, что до столкновения осталось недолго. Важно было успеть развернуться в боевые порядки.

Не удалось. Буквально в считаные минуты торопливо созданный строй у насыпи распался, и люди устремились к спасательным стенам военного лагеря. Бросая оружие, они неслись не хуже лошадей на скачках, стремясь спастись. Для этого существовало в ближайшей округе всего одно подходящее место – воинский лагерь, окруженный валом и с кольями наверху. Не самый лучший вариант: большинство предпочло бы каменные стены, – однако это было ближайшее укрытие.

Проход внутрь оказался узок, раньше это никому не мешало, но не сейчас. Два встречных потока столкнулись, смешались, и образовалась страшная давка. Многих затаптывали насмерть, сшибая с ног. Другие гибли под ударами догнавших жестоких варваров, уничтожающих обезумевшую толпу и не желающих замечать даже сдающихся.

В ушах фем Кейси стоял дикий шум: крики, лязганье и скрежет мечей. Он с ужасом и изрядным облегчением в душе, что его сотня не успела присоединиться к этому жуткому безумию, а примчалась в последний момент, смотрел на ширящуюся бойню под стенами.

Перепуганный командир левого крыла Везон фем Тачо велел закрывать ворота, испугавшись вторжения мятежников на плечах окончательно впавших в панику и переставших соображать воинов. Под дикий крик люди бились о створки и умирали под мечами варваров сотнями. Лишь немногих успели выдернуть, скинув веревки.

– Смотри! – сказал сотник, показывая вперед, на усеянную телами мертвых долину.

Немногочисленные укрепленные пункты, выстроенные вдоль вала, уже пестрели стягами с изображением зверя Грая, красноречиво показывая, что задержать наступление не удалось. Орды варваров вымели пытающиеся зацепиться за препятствия немногочисленные отряды. Восемь тысяч тяжеловооруженных пехотинцев, ударная сила войска мятежников, одним огромным монолитом шагали в ногу, прикрытые с обоих флангов кавалерий.

Это смотрелось красиво и очень страшно. Многие бы поклялись, что слышат мерный слаженный топот фаланги. Казалось, ничто не остановит этого движения. И уж тем более не собирающаяся для отпора в поле имперская пехота из двух остальных лагерей. Все же две трети войска не пострадали, и сейчас командующий готовил их к встрече.

– Федераты не вышли! – с расширившимися от возбуждения зрачками, вскричал сотник. – У нас еще есть шанс! Выводи всех к воротам.

Он сорвался с места помчался к Везону. Пусть тот не справился, но ведь не трус и какой-никакой опыт имеет. Выйти в поле означает помочь командующему, отвлекая на себя часть варваров. Хоть немного, но вмешаться в ход сражения, смешав планы противнику.

– Все вниз! – скомандовал Фоули. – Идем на вылазку.

– А ты с чего раскомандовался? – агрессивно спросил один из кнехтов. Ты кто такой, чтобы распоряжаться?

– Ты нам не начальник, – глядя под ноги, сообщил еще один.

Фем Кейси с размаху заехал первому из ораторов в челюсть, валя с ног. Уж пару зубов выбил без сомнения. Ничего странного. Именно этого и добивался. Чтобы кровью открывший рот харкал и молчал, выплевывая осколки.

– А сам по морде не хочешь? – возмутился еще кто-то. Видимо, не дошло.

Ожидать, пока вся сотня взбесится и набросится на него, в мечтах Фоули не присутствовало. Неповиновение следовало задавить в зародыше. Заговорившему без возмущения и криков всадил меч в живот и намеренно провернул, разрезая внутренности. Это оказалось проще ожидаемого. Он даже кольчугу не натянул, и особого усилия не потребовалось.

– Кто еще горазд на отказы? – потребовал с яростью, озирая собравшихся. – Невыполнение приказа в боевой обстановке карается петлей. Этот, – показал на воющего раненого, судорожно пытающегося засунуть скользкие змеи кишок внутрь, – легко отделался.

Кто-то из кнехтов сдавленно выругался. Все знали – умирать с такой раной придется долго и тяжело.

– Он возродится фемом. В отличие от… Ты, – показал на первого попавшегося, – почему еще здесь? Вниз! Строиться.

Дождался, пока тот, не глядя на товарищей, двинулся, и показал на следующего:

– Ты! И все остальные! Отдельного приглашения дожидаемся? Быстрее, доблестные воины. Мы пришли не любоваться на происходящее, а биться с врагом!

Уже у лестницы он оглянулся и с холодком в сердце заметил распахнутые ворота второго крыла мятежников. Что бы там ни произошло, а хоть и с опозданием десять-двенадцать тысяч опытных вояк собирались присоединиться к надвигающемуся сражению. Дальше уже стало не до праздного любопытства. Если он свою сотню согнал в единое место и худо-бедно построил, то остальные в большинстве пострадали в резне и перепутались.

Прятаться в лагере не особо много места, да и чревато неприятными последствиями, но собирали их с долгой руганью и проблемами. Люди вовсе не стремились наружу, под вражеские клинки. Они их пробовать на собственной шкуре не рвались.

– Ты молодец, – сказал негромко сотник, вернувшись. Когда ему доложили и кто, Фоули заметить не успел. Все его усилия уходили на поддержание минимального порядка в стаде баранов, в которое превратилось еще недавно готовое драться войско. Страх поселился в их душах, и даже выгнав наружу, пользы от них получишь немного. – Только крутенько взял. Теперь жди ножа в спину.

– Покажите варварам вашу бессмертную отвагу, – взывал с опрокинутой телеги Везон фем Тачо.

Слова звучали красивые, однако на угрюмое собрание действовали мало. Если уж доносящиеся из-за вала издевательские пожелания варваров не способны зажечь, то проку от речи минимум. Командующий обязан был не гундеть, а гнать без разговоров в атаку. Любыми путями заставить, а не уговаривать.

– Я не должен был настаивать? – холодно переспросил Фоули.

– Конечно, должен. Одна беда: ты – чужак. Здесь все друг друга раньше знали, и полно родственников.

А то я не догадался, второй месяц пиная этих ленивых скотин, подумал фем Кейси. И почему ты на меня свалил столь «почетную» обязанность следить за дисциплиной и определять наказания.

– Сражайтесь, как подобает мужчинам, если же враги одержат над вами победу – пусть она будет кровавой и горестной.

– Он, видно, полный идиот, – горестно качая головой, признал сотник. – Хоть бы про добычу высказался. А то умирать они совсем не стремятся. Бессмертные герои, – он хихикнул. – Наложившие в штаны шелудивые псы, боящиеся любого встречного.

Командующий замолк и, не дождавшись радостных воплей, как-то странно махнул рукой, будто отталкивая происходящее. Вид у него был вконец расстроенный, и удалился он без особого воодушевления. Вместо обычной внешности расфуфыренного павлина он сейчас смотрелся побитой курицей. Видимо, дошло, что выпихнуть бойцов за ворота не удастся, несмотря на громкие слова. Кнехты облегченно принялись переговариваться, обмениваясь впечатлениями. Шум поднялся как на базаре.

– И что в том хорошего?

– По крайней мере одно – фем Тачо не удастся сделать очередную глупость. Ведь он мнит себя великим стратегом, а кровью платить пришлось бы нам.

– Ты же сам хотел уговорить его выступить!

– О да, – ядовито пробурчал Нерак. – Жаль, рангом не вышел. Никто слушать не пожелал, и послали крайне далеко, заниматься своим делом. А могли заставить рыть выгребные ямы. Они же полководцы… – И он смачно сплюнул.

Страшный гул, перекрывший разговоры и обсуждение, невольно заставил всех обернуться. Всего пара мгновений – и все усилия офицеров пошли насмарку. Вместо с трудом собранных подразделений вновь появилась толпа, дружно рванувшая на вал, окружающий лагерь. Сейчас никто не задумывался о будущем, все хотели увидеть своими глазами причину жуткого грохота и лязга. Фоули не стал бессмысленно орать, а побежал со всеми. В конце концов сотник уже имеется, и если он не собирается наводить порядок…

Наверху хватило первого же взгляда, чтобы в общих чертах разобраться в случившемся. Правый фланг мятежников с размаху врезался в левое крыло Анжольви. Варвары безмолвно шли вперед, работая копьями как один человек, и ополчению с ними не стоило даже сравниваться. Будто морские волны раскалывались о торчащие ровной полосой скалы, откатываясь и падая под ноги продолжающей неумолимое движения железной фаланги тяжеловооруженных бойцов. Они смяли имперские части и пробили в полках кровавые бреши, развалив выступившие навстречу полки и отбросив их назад.

Однако фем Руди не был бы прославленным полководцем, не умей ловить представившийся шанс. Несвоевременное появление федератов и их несогласованные действия не позволили создать общей стены щитов, чем славились северяне. В центре их позиции возник значительный разрыв, и Анжольви ухватился за возможность, бросив вперед полки с центральной позиции. При значительном численном перевесе это был даже не риск, а напрашивающееся действие. Одной атакой превратить уже заметное поражение в победу, ворвавшись через брешь. Разорвать вражескую армию и уничтожить хотя бы часть, а в удачном случае и всю, покончив раз и навсегда с противником.

И тогда навстречу атакующим когортам двинулась тяжелая конница мятежников. В лоб на ощетинившиеся копьями шеренги нападают чрезвычайно редко. Лошади, даже обученные, не идут на острия. Обычно удар следует с неприкрытого фланга или неожиданно с тыла. Спереди немногим приходит случай убедиться в преимуществе плотного строя. Гораздо проще проредить врага сначала стрелами с безопасного расстояния – и лишь затем, нанеся урон и расстроив ряды, атаковать.

Сейчас они обрушились именно в лоб, спасая своих соратников от окружения и разгрома. Именно когда встретились две не желающие уступать силы, и раздался всполошивший всех грохот и рев. Ломались копья, рушились всадники и кони, гремя железом доспехов и оружия, умирали под копытами и посеченные первые шеренги строя. Страшная какофония поля битвы повисла над полем.

Далеко в гуще сражения Блор хорошо понял, зачем и почему себя так повел Франк, бросив на смерть тысячи годами подготавливаемых и обладающих немалым опытом прежних сражений конников. Впервые он так явно проявил инициативу, предпочитая раньше в основном исполнять приказы. Стратег из него оказался никакой, но тактик вполне приличный. Что и доказал сейчас, поступив единственно правильным образом. Беречь людей ни к чему, коли войско уничтожено. Рискнув, можно вытянуть ситуацию.

Упрекать его не за что. Выживет – получит награду, и немалую. Хотя вряд ли отделается так легко. Многие говорили, что не просто послал свои полки в атаку, а сам пошел с ними. Правда или нет – выяснится потом. А так вполне в его характере с мечом в руке кинуться в самое опасное место схватки, подавая пример.

Вот за такие штуки вроде бы взрослого, опытного и многократно битого фема необходимо долго и старательно пороть. Умелый офицер важнее десятков ополченцев. Обмен выходит неравноценным.

План действий созрел тут же. Даже если центр имперцев остановится окончательно, захлебнувшись в крови и заваленный телами его лучших бойцов, наступать в отрыве от федератов слишком опасно. Да они и не шли вперед, не пытаясь помочь. Просто стояли. Оставалось одно – отступать к старым позициям. И это при условии, если удастся свести день вничью.

Команды продолжали звучать четко и ясно, хотя в душе он выл от ярости. Сегодня у него украли победу. Спустить такое нельзя. Потребовать выдачи виновных не выйдет. Напрямую федераты ему не подчиняются, и момент слишком скользкий, чтобы отталкивать их от себя. Полки отступали, огрызаясь, практически не преследуемые. Лучники уже заняли позиции, и град стрел охладил и так не слишком горячий порыв противника. Можно позволить себя с достоинством удалиться.

С севера дул неприятный порывистый ветер, бросающий в лицо жирные ленивые снежинки. Блор почти не замечал окружающей обстановки, двигаясь между вернувшимися отрядами и наскоро беседуя с командирами и кнехтами. Сейчас не требуются речи, нужно, чтобы тебя видели. Еще важнее – чтобы никто не замечал отчаяния и дикой злости, переполнявшей его до краев.

Сражение далось обеим сторонам дорогой ценой. Даже на первый взгляд потери страшные. Не одни кавалеристы потеряли больше половины состава. Франк, кстати, не вернулся. Вполне ожидаемо он бился, не замечая ран, и заслужил великую славу. Только Блору каждый сейчас нужен живым. Потери среди сотников и полковников ужасающие.

Ишим тоже погиб, что жгло несравнимо больнее. Еще один из его братьев навсегда оставил этот мир. И потомства у него нет. Во всяком случае официально. Надо проверить. Они с Реем и Кери не особо сдерживались, используя высокое положение. Всегда найдутся согласные девки при пригожей внешности, да соблазненные подарками и «орлами». Если обнаружатся дети, надо бы взять в семью. Все же своя кровь.

И не утешает, что уничтожили раза в два больше врагов. Их изначально было больше. Даже один к трем, что вполне реально по его впечатлениям, не дает ощутимого преимущества. Они не проиграли, нет. Они – не победили, и это много хуже. Выбраться из захлопнувшейся ловушки не удалось. Что делать дальше, непонятно. Тупик.

– Здоровья тебе, Князь Йорвик, сын Филпота, – почтительно-демонстративно кланяясь, сказал при виде спешивающегося старого знакомого.

– Я не князь, – без особого раздражения отказался сплошь лысый мужчина, держа в покрытой шрамами руке шлем и изучающее его разглядывая. – О чем тебе прекрасно известно.

В отличие от приезжего, Блор стоял в побитых и забрызганных кровью доспехах. Он давно не лез в самую гущу драки без веской причины. А сегодня пришлось. Надо же различать, когда край и другого выхода не имеется. Командующий обязан координировать действия полков, а не махать Злюкой, раскалывая черепа собственноручно. Хотя, возможно, это время скоро вернется. Армия его тает прямо на глазах, как снег под лучами солнца.

– Для меня ты останешься Князем всегда, – отрезал Блор. – Мудрым, умелым, с которого полезно брать пример и не зазорно спросить совета. Куда это все внезапно пропало, ума не приложу. Не знаешь, почему нельзя положиться на слово и надо требовать исполнения приказов с криком, показывая на трупы и взывая к чести?

– Извиняться бессмысленно, – вперившись ему в лицо колючими глазками, произнес Йорвик. – Да я и не собираюсь. Не хуже меня понимаешь, нам нет интереса идти дальше, а в ситуации, когда за спиной сидят имперцы, тем более.

Блор, видимо, не удержал лица. Этого он не предполагал. Узнали про предательство. Надеялся, есть еще время, потому и не стал тянуть, а начал сразу. С федератами существовала договоренность, что города и сельские местности достанутся ему, а пленники и все, что можно увезти с собой, – Трем племенам. Естественно, кроме желающих остаться под его началом, но таких в последнее время немного. Нуждающиеся и голодные давно прибежали, пополнив его армию. Фактически они ушли от прежних отношений, предпочтя получить землю на юге. В ситуации, когда трофеи не ожидались, а потери вполне реальны, приятнее уйти с уже захваченным в Каменные горы.

– Да. Мы тоже узнали, и достаточно скоро. Важность единственной приличной дороги и снабжения по ней мне лично объяснять не требуется. Как и большинству из моих подчиненных. Держать там видоков и голубей напрашивается. Не к одному мне летели.

Данную вещь уточнять не требовалось. Полной единоличной власти у федератов не имелось. Их вечное соперничество и необходимость заручиться для выборов сторонниками вынуждало учитывать желания простых кнехтов в гораздо большей степени, чем в нормальной армии.

В сражении они четко выполняли приказы, однако между ними вечно происходили свары, где командиры пытались набрать очки за счет равного по положению или даже старшего. Частенько это всерьез мешало, и эту привычку Блор старательно выжигал в тцарстве и подчиненных ему полках, создавая твердую пирамиду власти. Но не в его силах сегодня плотно проконтролировать федератов.

– Поэтому и началось собрание. Многие требовали начать переговоры с фем Руди.

– А какое он имеет право обещать вам хоть нечто такое? – показал Блор кончик грязного пальца. – И даже если согласится оставить за вами захваченные, – он нажал на слове интонацией, подчеркивая, – территории, где гарантия утверждения договора императором?

– Поэтому я и смог переубедить собрание. И не думай, что это было так просто!

– Если бы вы не болтали, а вышли в поле согласно моему приказу, – покачал головой молодой командующий, – мы бы раздавили их в пыль! И никто бы не смог после этого нас остановить!

– Нас или тебя? – вкрадчиво потребовал Йорвик. – Ведь нам не нужны дальнейшие завоевания. Мы получили землю.

– От Империи или от меня? – криво усмехнулся Блор. – Без меня этого бы не случилось. Все стоящие за моей спиной находились бы в войске Анжольви. На самом деле все закончилось бы еще до его прибытия. Люди с Каменного пояса сейчас отбивались бы от гелонцев в самом лучшем случае. Уйдя на юг, имели бы их у себя за спиной. И все при условии недавно закончившейся внутренней войны. Разве не так?

– Да. Это так. Ты прав. Но это было и прошло. Сейчас прошедшее не имеет значения. Только сегодня имеет смысл.

– Выходит, можно не соблюдать соглашения и договора? Я приму это к сведению.

– Не стоит угрожать, Блор фем Грай. Сейчас ты не в том положении, чтобы всерьез ссориться еще и с федератами.

– Вы собираетесь перейти на вражескую сторону и я при этом неправильно себя веду? – показательно изумился Блор.

– Мы хотим окончания войны. И я очень тебе советую прислушаться к голосу разума. Заткни глотки горлопанам, послав людей к фем Руди.

– Что?! А явиться мне самому с повинной прямо в Карунас – нет идеи?

– Не капитуляция, – скучным тоном сказал Йорвик, сверля собеседника пристальным взглядом маленьких глазок из-под нависающих мохнатых бровей. – Предложение о мире и желании жить спокойно. Готовность договориться. Выиграть время для дальнейших действий. Колебаться, просить гарантий, искать, чем надавить, с целью облегчения условий. Иначе нас просто уморят голодом.

В воздухе повисло непроизнесенное: будь достойным. Обменяй величие на спасение подданных. Ведь дожидаться, пока выдадут старые соратники, гораздо хуже. А это произойдет. Один уже переметнулся.

– Нет, – выдержав паузу, отказался Блор. – После сегодняшней битвы это будет признанием слабости.

– А то, что нас окружили? Это не доказательство их силы?

– Из-за этого как раз затягивание сроков работает на Анжольви. До сих пор – на нас. Теперь начинает на него. Нет. Уйти мы всегда сможем. Путь через горы известен. На переговоры я пойду только с его предложения, и никак иначе.

– Ты оторвался от реальности, – грустно сказал федерат. – Да, сегодня мы определенно упустили свой шанс. Второй раз боги подарка не сделают. Это конец. Имей в виду мне долго не удержать своих. Завтра, максимально послезавтра посланец обратится к фем Руди.

– Очень хочется надеяться, что не получишь ответно в Гезерди комиссию из столицы в числе десятка чиновников, – ядовито сказал Блор.

Оба они знали, когда присылаются в подобном числе и для чего создаются комиссии в императорской канцелярии. Крайне неуважительный жест. Именно они и определяют новый порядок на покоренных землях, и сколько в чью пользу конфискуется.

– Лучше плохой договор и свободный путь, чем отсутствие соглашения и гибель всего войска, а затем и народа, – отрезал командир федератского отряда.

Не прощаясь, он повернулся и по-молодому поднялся в седло. С его точки зрения, разговор закончен. Он сделал для союзника максимально много. Идти против своих товарищей не станет. Тем более если это не сулит выгоды ни ему лично, ни федератам вообще.

– Убить? – на пределе слышимости спросил стоящий весь разговор за спиной Рей, берясь за рукоять меча. Пятеро охранников не спасут бывшего князя, стоит старшему брату кивнуть. Люди откровенно злы на федератов и прикончат их не раздумывая, по первому знаку.

– Нет, будет еще хуже.

Йорвик обернулся и еле заметно поклонился. Настороженность куда-то исчезла, и осталось одно уважение. Похоже, он прекрасно сознавал, насколько рисковал, заявившись сюда и практически предупредив о разрыве союза. Другого варианта не будет. Враг наверняка согласится на их условия, надеясь разделить и поссорить чужую армию. А вот что произойдет потом, вопрос очень интересный. Блору-то уже без разницы будет. Вряд ли представится возможность позлорадствовать, когда погонят назад в Каменный пояс, с кровью. Сдаваться на милость победителей он не собирался.

Глава 19. Искусство умирать

Опять падал снег, и что гораздо хуже – дул резкий ветер с гор. Они темнели черной жутью, нависая над полем. Вроде бы снег давно должен засыпать мрачные деревья на их склонах, а они продолжали неподвижно торчать, почти неприкрытые белым, мрачно наблюдая за людскими делами.

К рассвету ударил мороз, и может быть, теперь и болото станет проходимее. Прокладывать через него гать давно замучились все. Пользы от действий никаких. Сколько ни валить в булькающие недра, топи все мало. Одна морока, да и враг давно в курсе и, посмеиваясь, наблюдает за стараниями. Узкая дорожка при необходимости может стать смертельной ловушкой.

Выстроенные прямо посреди поля отряды торчали долго и успели замерзнуть. Огромным квадратом стояли полки, охватывая со всех сторон бывшее левое крыло. Шесть с лишним тысяч человек разоружили и пригнали сюда на экзекуцию. Тут уж речами не отделаться, и придется отвечать за показанную в бою спину и за отказ выйти в поле на помощь товарищам. За все рано или поздно приходится платить. И хорошо, когда не потоками крови.

Шеренги молчали, лишь изредка боязливо перешептывались. Уже видели, как на излишне громкий голос кидались озверелые кнехты, прибывшие из Серкана, практически личная гвардия Анжольви. Говорунам приходилось плохо. Некоторых секли до полусмерти. Явно для примера. Пусть не каждый из стоящих здесь бросил оружие или проявил трусость, никто не собирался разбираться. Все отвечают за всех, и любой член полка принимает участие в разделе добычи и наказании.

Принцип старинный и редко применяемый – чаще наказывали десяток, редко сотню. Такого никто не мог раньше представить, однако и столько трусов и предателей еще никто не видел, орали им в лица. Замершие в строю сознавали их правоту, да и дергаться по сути поздно. Сдав оружие, не стоит плакать, а приказ прозвучал не просто четкий, еще и подкрепленный вооруженными отрядами.

Теперь все дружно поглядывали на работающих плотников, сооружающих знакомое сооружение. Оно применялось не часто, но не узнать невозможно – виселица. И судя по длине балки, не для одного человека.

Анжольви фем Руди окинул горящим взором бывшее левое крыло, укравшее у него победу. Лучшее, что он мог бы совершить, – послать прикончить этих подлецов. К сожалению, шесть с лишним тысяч человек не валяются по нынешним временам на дороге. В двух сражениях он потерял добрых двадцать тысяч, еще не меньше пяти угодили в плен. Эти ублюдки составляют свыше трети от оставшихся, считая немногочисленные подкрепления и конницу.

Убить столько народу он просто не мог себе позволить. И точно так же не имел права спустить происшедшее, сделав вид, что ничего не случилось. Тут недолго дождаться и столкновений между полками. Напряженные отношения между бившимися и отсиживающимися за валом уже заметно проявлялись. Закрывать на это глаза непозволительно.

– Воины! – сказал он наконец, терпеливо дождавшись окончания строительства. – Мы явились свидетелями неслыханного позора: императорские полки бежали от врагов. Они испугались настолько, что не посмели выйти в поле заново! – он почти кричал. Это заведомо не требовалось. Каждое слово повторяли за ним по цепочке, чтобы дошло до каждого распоследнего кнехта или обозника, присутствующего на поле. – Вы все дристуны с заячьей кровью в жилах. Разве вы фемы? Они с детства слышат от родителей: «За честь можно пожертвовать жизнью, но никогда – наоборот. Фем не сможет жить, обесчещенным, ибо как может жить тело, потеряв сердце». А вы смогли!

Он сделал хорошо рассчитанную паузу. Дождался гневного рокота от остальных и поднял руку, обрезая шум.

– Вы все виноваты, – почти тихо заявил, – но больше всего ваши командиры, не оправдавшие мое, – опять почти крик на слове «мое», – доверие. Первое и наиважнейшее дело офицеров – вести за собой людей. Или заставить их идти!

Опять пауза. Фем Руди хорошо сознавал, что он делает и зачем говорит.

– Я понадеялся на род, однако они опозорили его. Трудности и потери не вызвали гнева и желания отомстить. Прямые обязанности не исполнялись. Терпение иссякло. Снисхождения не заслуживают. Мое решение непреклонно, и какие-либо просьбы и стенания не будут услышаны. Отныне им не место среди живых!

Мертвая тишина опустилась на поле. Казалось, в самом дальнем углу можно разобрать шаги охранников командующего, по двое выводивших разжалованных командиров. Скрипел снег под ногами, слышалось тяжелое дыхание и не иначе как запах ужаса. Командующий крыла, полковники, начальники когорт, даже сотники предстали перед армией в своем последнем выходе.

Хорошо вслух произносить: «Фем не унижается до просьбы о милости. Умри с честью, не показав слабости». В жизни это достаточно непросто. Если бывший командир левого крыла шел самостоятельно, то кое-кого пришлось буквально волочь, а иные открыто проливали слезы. Все же большинство вело себя достойно.

Их заводили на помост по старшинству, и один за другим без долгих чтений приговоров повисали в петле. Сделано это было неумело – все же палача с собой не додумались тащить, – и умирали люди нередко в мучениях, задушенные веревкой. Долго дергались, и пляска на виселице, когда тело начинало непроизвольно биться, оказалась самым ужасным зрелищем. Очередную порцию приговоренных отправляли не раньше, чем предыдущие умирали.

Время тянулось страшно медленно, пусть на самом деле смерть приходила к несчастным без особого промедления. Ведь их было почти девять десятков, и каждый из стоящих кнехтов левого крыла мысленно молился, чтобы фем Руди успокоился на этом. Уже никто не сомневался, что он дойдет до конца. В первые минуты все же надеялись, что хотя бы часть казнят правильно. Но Анжольви приготовил всем одинаковую и страшную участь. После случившегося им не родиться больше фемом.

– Это несправедливо, – громко сказал Фоули при виде своего сотника, прежде чем успел сообразить, что, собственно, творит.

– Что именно? – быстро спросил, повернувшись всем телом к строю, командующий.

– Кто сказал?

– Фоули фем Кейси, – делая шаг вперед, представился, стараясь не замечать, как Нерак отрицательно мотает головой, предупреждая, и тут же продолжил: – Наш сотник Нерак фем Дорак не был трусом и не бежал. Он пытался уговорить фем Тачо выйти из лагеря. Не его вина, что тот отказался прислушаться к словам много ниже стоящего.

Уж прозрачнее высказаться нельзя. Если кто-то из высокопоставленных лордов упорствует в собственных ошибках и навязывает свое мнение, то достаточно скоро он пойдет на поводу у своих собственных действий. Воины станут бояться своего господина и будут думать не о преданности, а лишь о собственной выгоде.

– Несправедливо его вешать, наказывая за чужую вину, – твердо заявил Фоули. – Нет вины подчиненного в исполнении приказа начальника. Честь обязывает слушаться.

– Очень любопытно. Ты, видимо, находишь свою честь незапятнанной. Почему мне твое имя знакомо?

Сзади к нему наклонился один из адъютантов и зашептал на ухо.

– А! – довольно сказал фем Руди. – Вечно битый герой, удравший уже со второго поля сражения.

– Я никогда не показывал спину, – деревянным голосом отчеканил Фоули. – Если враг сильнее, моей вины в том нет. Так решили боги.

– Боги? Нет! Когда фема ставят перед выбором – жизнь или смерть, – он обязан выбрать смерть. Ты сдался!

Объяснять нечто или рассказывать про разбитую голову бессмысленно, понял фем Кейси. Для себя Анжольви все уже решил, и оправдания прозвучат глупо. Сказано: «Не ищи смерти и не отвращайся от нее, будь равнодушен». На войне всегда что-то теряют, и не только жизнь.

– Истинный командир должен уметь различать добро и зло, правых и виноватых, определяя поощрения и наказания, – сказал без особой надежды, из чистого упрямства. – Я не прошу простить сотника, лишь дать ему честную смерть от клинка.

– Наверное, я поторопился объявить решение окончательным. Кто помимо моего собеседника слышал, как этот, – Анжольви показал на Нерака, – уговаривал фем Тачо?

Он подождал и удовлетворенно кивнул, не получив ответа. Откуда свидетелю взяться, коли все старшие командиры уже висят в петлях и присутствующих при разговоре быть не может. А если и найдется какой кнехт, нечто слышавший, так вряд ли посмеет рот раскрыть. С какой стати подставлять свою шею за незнакомого человека с сомнительной перспективой оказаться обвиненным конкретно. В общем строю больше шансов оказаться незамеченным.

– Плохо уговаривал, – сказал командующий спокойно. – Ты поручился за сотника?

– Да! – подтвердил Фоули.

– Трусость искупается подвигом или смертью. Да будет так! Он умрет как настоящий воин, если ты согласишься разделить с ним одну участь.

Думай о своем роде, промелькнула в голове фем Кейси. Уходить нужно благородно, чтобы о тебе говорили. Судия Смерти не может не зачесть это деяние. Он родится и вновь станет жить по чести.

– Все люди рождаются одинаково, – сказал негромко.

Неизвестно, чего добивался Анжольви, но теперь заступившегося даже не за друга, а обычного знакомого, и требующего справедливости вплоть до заклада собственной жизни точно запомнят. А что еще нужно настоящему фему? Посмертной славы!

– Я жил с честью, не опозорив семьи, – сказал, повышая голос, чтобы все слышали, – сумею и достойно уйти.

Они молча постояли, пока не принесли колоду. Фоули чувствовал множество глаз, изучающих его. На душе было спокойно. Он сделал все правильно и хорошо. Сначала лишился головы сотник, счастливо улыбнувшись перед ударом. Затем сам опустился на колени и положил голову на плаху. Топора он не почувствовал. Лишь в последнее мгновение мелькнула мысль: «А может, стоило согласиться на предложение Грая?»

Возмездие осторожно ступил, проверяя, и уже затем перенес на ногу всю тяжесть тела. Длинная красно-коричневая черепица, обычная для здешних мест настолько, что времен глаз не замечает, имела неприятную особенность лопаться с громким треском. Безусловно, никто не покрывал крышу в расчете на его посещение, но самый лучший путь по городу отнюдь не по земле.

Когда-то в Заломи жило добрых сорок тысяч человек, но те славные времена давно прошли. Джабал отнял, пользуясь торговыми льготами, предоставляемыми имперским поселениям ветеранов, огромную долю торговли и вырос, а местный порт заметно усох. Само по себе пятнадцатитысячное население вовсе не маленькое на фоне провинциальных городов, однако былое величие и нынешнее падение замечательно заметны пристальному взгляду. Руины былого расцвета, и не пропустишь.

Часть поселений на севере выросла из воинских лагерей. Такие легко определялись прямой планировкой и широкими улицами. Не то в Заломи. Бывшая городская черта, а именно частично сохранившиеся стены, – их даже не разбирали. Хватало и опустевших домов. Они стояли беспорядочной группой на окраине. Да и все остальные смотрелись достаточно странно. Если некто огромный возьмет несколько сотен игрушечных домиков и кинет их как попало на окружающие бухту склоны, получится нечто похожее.

Дома поставлены под самыми невероятными углами. Задняя дверь одного домика открывается в сторону передней двери соседского дома. Причем стоят они практически вплотную. Есть дома, украшенные с не меньшей роскошью, чем общественные здания в центре, однако они прихотливо соседствуют с бедняцкими лачугами и обшарпанными стенами. Любой человек при подобном виде невольно придет в уныние, и уже рыбацкие хижины, покрытые сверху соломой, вызовут лишь кривую усмешку.

Вся суть, что Возмездие к роду людскому не имел ни малейшего отношения. Стандартные мысли о канувшей торговле, падении и умирании порта его совершено не тревожили. Зато близость построек откровенно радовала. Он предпочитал передвигаться незаметно, а для этого лучше нет дороги, чем по крышам. Люди редко смотрят вверх и еще реже ждут оттуда опасности. Вот и здешние патрули не особо утруждали себя проверками. Если и имелись у них под шлемами вяло ворочающиеся мысли, то про выпивку, постель и отдых. Ничего оригинального.

Приказ предельно ясен – идти тихо, убивать, только когда отсутствует иной выход. Требовалось выследить и примерно наказать «хладнокровного, легко впадающего в ярость, но при том чисто внешне». Уж подобные вещи он достаточно просто определял и не ошибался. Злым в последнее время был предатель. Повышения и ответственных поручений не получал и видел в сем происки конкурентов. Но хитрости в нем не наблюдалось. Очень обидно и неприятно. Выходит, и его сумел обмануть, а вот этого уже нельзя простить.

Да нет, скорее всего, поймал удачный случай, утешил себя Возмездие. Очень не хотелось признавать, что подвел Повелителя и не обнаружил своевременно измены. Как бы то ни было, наказание должно состояться, и проделать казнь необходимо предельно жестко. Прямого приказа на это не имелось, однако развивать творчески сказанное, используя при желании дух, а не слово, он прекрасно научился. Правда, сейчас и за собственную неудачу хотел расплатиться, а не только указания исполнял.

Возмездие прислушался к разговору караульных и в очередной раз не обнаружил ничего нового. Заломи буквально набит вооруженными людьми из нескольких отдельных подразделений. Между собой они не особо дружно жили, и за последние сутки он видел три драки, не перешедших в массовые исключительно по причине множества патрулей, моментально вмешивающихся в свару. А ведь были еще и не особо счастливые необходимостью их кормить и содержать горожане. В воздухе висело настолько ощутимое напряжение, что даже малочувствительные человеки нервничали и ждали невесть чего.

Отсюда дополнительные меры безопасности, в немалой степени нагнетающие дополнительные подозрения. Начальство-то что-то знает, дружно делали простейший вывод подчиненные, которым еще и дополнительные обязанности свалились на шею. На самом деле никто ничего не знал, однако трения между морской пехотой, гвардией родом из Серкана, ополченцами из беженцев и бывшими кнехтами Блора не могли не возникнуть. Всякий считал себя обделенным и норовил за счет другого или на худой конец местных жителей получить лишнего. А пирог один на всех и при бурном море взять дополнительно неоткуда. Горцы же не рвались осуществлять поставки продовольствия в порт, справедливо подозревая в отсутствии желания расплатиться захватчиков.

Охота вещь азартная, и мало уметь гнать добычу. Люди – создания хитрые и подлые, и сами способны подготовить неприятный сюрприз или соорудить ловушку. Важно иметь немалое терпение, определять слабые места и скрадывать конкретную дичь. Повелитель позволил самому определять место, время и способ. Значит, незачем врываться в курятник под заполошное кудахтанье в надежде застать петуха.

Первым делом – определить его норку. Не суть важно – в пещере, палатке или каменном доме устроила цель логово. Он не станет там сидеть вечно, как невозможно смотреть в здешнем амфитеатре одно бесконечное представление. Есть определенные обязанности, и сбежать от них получится, лишь сдав командование. А это прямой путь в пустоту. Без своих воинов объект-мишень – ничто.

Вот и приходится тихо ползать по крышам и слушать разговоры. Люди неимоверно много болтают, и по большей части ненужные вещи. Думать практично они чаще всего и вовсе не умеют. Тем не менее, при определенном опыте и приличном терпении разобраться в шелухе и отсеять неважное достаточно легко. Уже в первый день Возмездие преодолел неслышно полуразвалившуюся стену без особых трудностей.

Несмотря на возведение дополнительного вала и попытки заделать дыры, сложности для него отсутствовали. Основная ставка при блокировании войска противника делалась на узость дороги, вьющейся меж подступающих к морю скал и нескольких связанных между собой опорных пунктов. Вот там бдительность на высоте, и наблюдение поставлено в высшей степени похвально.

Правда, против людей, а не нормального демона. Возмездие тихо прополз мимо поста, не забыв проверить принадлежность к отряду. Люди в данном отношении ему весьма облегчали опознание, таская тряпки с рисунками и напяливая их на себя. Уже на второй день он точно знал, где какой отряд располагается, и систему патрулирования во всех подробностях. Раз не те, не стал даже задерживаться и отправился прямо в Заломи. Командиры редко не обеспечат себе комфорт и мерзнуть в голом поле без нормальной печки не станут. И не прогадал.

Да и странно не найти искомое в месте, где прямоугольник размером четыре полета стрелы на пять, не считая вынесенных за черту города разнообразных мастерских и производств. Захочешь – не заблудишься. Конечно, если ты демон и не шляешься по жутко запутанным переулкам, а ходишь напрямую по крышам. Где нет домов, непременно найдутся хозяйственные постройки. Театра, портиков, торговой площади и храма он не навещал. Уж там его объект проживать не мог. Странно было бы искать его в лавке или возле статуи покровителя города.

Еще день – и из случайного разговора он определил дом. Подозрение давно существовало – ведь по количеству посетителей и их положению в воинской иерархии всегда проще определить командующего, – однако для полной уверенности требовалось проверить. Убедился. Для этого ему совсем не нужно стоять вплотную к беседующим. С крыши недурно разбирал творящееся не только во дворе, но и прямо внутри дома.

– Сколько? – переспросил внизу человек.

– Тридцать дезертиров, – повторил прежний голос. – Их не останавливают даже казни.

– Это мои враги, затаившую злобу, – убежденно заявил первый.

Ну вот! Знакомый голос. Спутать он не мог. Такие вещи оставались в памяти намертво. Встретив через годы запах, достаточно быстро определял не только недавно с ним контактировавших. Любого, хоть раз прошедшего по соседству. Иногда это полезно, а частенько лишняя информация. Впрочем, особо Возмездие не задумывался. Так ему дано от рождения и столь же привычно, как умение слышать и видеть.

– Естественно. Они в большинстве бегут даже сейчас к Блору.

– Он побежден и скоро погибнет, как и эти трусы!

Возмездие оскалился в довольной улыбке. Случайный человек принял бы гримасу за угрозу. Да только здесь сейчас не имелось посторонних свидетелей. Стоящие у входа караульные уж точно случайными не являлись. Их время еще не пришло, изгибаясь не хуже кошки к чердачному окну, подумал весело. Решетка отсутствовала, а отверстие, пусть и не очень крупное, для него сойдет. Сегодня он получит свое полностью и вдоволь повеселится. На рожон не лез, безоружных не убивал, врага Повелителя нашел. Пора явить себя во всей красе!

Двое удивленных охранников, отдыхавших в каморке под крышей, умерли практически мгновенно, скорее всего не успев сообразить, кто их убил. Толкнул дверь и обнаружил еще парочку часовых под лестницей у двери. Спускаться по ступенькам демон счел ниже своего достоинства и прыгнул вниз напрямую. Обрушился всей тушей на одного, полоснул по горлу когтями другого и, не задерживаясь, выбил дверь, скользнув внутрь.

Эти там не могли не услышать шума и криков. Уже ждали с мечами в руках, умело встав так, чтобы любой вошедший невольно оказывался под ударом. Только рассчитывали они на человека, а получили ураган. Выпад лишь слегка задел, а адъютант улетел в угол, сшибая стол. В запале он попытался было подняться на одной воле, но обмяк и упал вновь. Кровь лилась ручьем из нескольких глубоких ран на ноге, а осколок кости на левой торчал, прорвав кожу.

– Ты все-таки пришел, – пробормотал Ледек, настороженно следя за каждым движением Возмездия и отступая задом к стене. Лучше иметь спину прикрытой: тесное помещение не дает противнику развернуться во всю мощь. Как опытный боец он мог надеяться если не отбиться, то задержать зверя, пока не прибежит охрана. В помещении можно устроиться так, чтобы спина оказалась прикрытой.

Демон оскалился и, негромко зарычав, подобрался для атаки. Он не был настроен затягивать дело. Все положено проделать быстро и красиво. А главное – оставить о себе долгую память.

Адмирал Жилава в сопровождении доброй сотни вооруженных кнехтов примчался достаточно быстро. Неудивительно, когда весь город поднят на ноги воплями ужаса, звоном оружия, беготней воинов. Где все началось, он определил достаточно быстро и в первый момент заподозрил нападение армии Грая. Что все проще и притом гораздо неприятнее, стало ясно уже через четверть часа. Никакие озверелые варвары не лезли через стены и не пытались добраться до его любимых галер. Напротив, шум смешался в противоположном направлении.

– Не стоит смотреть, – загораживая дорогу, сказал командир морской пехоты с его личной галеры.

– Не стой на пути, Балит, – буркнул Жилава и прошел во двор.

Первое, на что упал его взгляд, был безудержно травящий содержимое желудка прямо у ворот один из его людей. Здесь явно штормило, пусть и не в прямом смысле. Нервы у морских пехотинцев крепкие, другие в их компании не уживутся, повидали они самое разное, да и убивать приходилось неоднократно. С другой стороны, дворик очень напоминал бойню. Только вместо скота в нем приняли участие люди. И судя по наличию на разорванных телах гербов – охрана не очень им любимого перебежчика.

Ну, обожает он его или нет – дело десятое, зато три тысячи кнехтов никому лишними не будут. Как и знания противника из первых рук. Ледек достаточно долго терся возле Грая и представлял его поведение и возможности. Эту истину адмирал усвоил давно: врага необходимо знать во всех видах. Иначе ошибешься, принимая решение, а твои просчеты стоят крови подчиненным.

Любая информация полезна. Встанешь на его место, представишь образ мыслей, стандартные ходы – и выиграл. Отнюдь не слова, он двадцать с лишним лет воюет и не терпел поражений ни в одном бою, где командовал. А вот когда тебя отправляют вышестоящие начальники на убой, думай головой самостоятельно.

Предателей любить не обязательно – использовать очень правильно. Поэтому с Ледеком он старался наладить отношения и постоянно расспрашивал о прошлом и его тцаре. Пусть сколько угодно расхваливает себя, многое понятно практически сразу. В ситуации казалось бы абсолютно бесперспективной кнехты с севера продолжали дезертировать. Выходит, они верили Граю больше собственного командира.

Это крайне редкий случай, любой фем самого высокого положения опирается на личную команду. Через голову приказы не отдают, если ждут исполнения. Даже на войне существуют определенные обязательства.

– Это точно зверь? – с недоумением спросил он через четверть часа, осмотрев внутренности дома. – Может, не один, с ним люди?

Особой бледностью адмирал не страдал, и на рвоту его не тянуло. Тем не менее, удивление вполне закономерно. Ледека не просто прикончили: ему оторвали голову, аккуратно положили на блюдо, водруженное на стол. Кстати, единственный предмет мебели, не поваленный. Наверняка подняли предварительно. Представить себе волка или тигра, вытворяющего подобное, более чем странно. Даже дрессированный и натравленный не сумеет. Не звериные мозги требуется иметь.

На этом фоне уже не особо удивляло разорванное на несколько частей знамя полка с коршуном, куда свалены по отдельности руки, ноги, кишки несчастного и сверху навалена основательная куча дерьма. Кто бы ни увидел это – моментально догадается о посыле. Полка больше не существует, а с каждым сделают нечто вроде этого. Теперь дезертирство станет вообще массовым.

– Его видели, – морщась, сказал Балит. – Не здесь, – он ткнул рукой в сторону трупов. – Тут целых не осталось. Когда уходил. Прямо по улице, ничуть не скрываясь. Три патруля подряд. Когда бегут, вопя от ужаса, не догонял. Вот становиться поперек – смерть. Он спокойно шествовал, только что без герольда, провозглашающего титул, и убивал исключительно мешающих. Не попадающихся на пути. Если обделался – не трогал. Безоружных – только при наличии коршуна на одежде. Такой… очень прямой намек.

– И никто не попытался остановить? – повышая голос, возмутился Жилава.

– Уже у стены два десятка поставили стену из щитов и попытались копьями достать. Он запрыгнул на сарай, по нему вышел в тыл и не стал отступать, а напротив, напал сзади. Кто-то успел среагировать и развернуться, кто-то нет. Там бойня не хуже здешней. А телохранителей ведь Ледек отбирал не из худших. Адмирал, – сказал очень тихо, только для него, – ты меня не первый год знаешь. Я ходил на клинки десятки раз. Я убивал львов, медведей и слонов. В одиночку ходил. С этим я связываться боюсь. Тут не слухи, натурально ужас ночи приходил за предателем. Другие его не интересовали.

Жилава хмыкнул. Характер, умение руководить, отсутствие страха у Балита выковывались в боях. Он не первый год доверял своему начальнику охраны, как себе. Скромность происхождения и нескромность поведения никак не отменяли преданности. Даже сейчас: пошли его ловить демона – возражать не станет и приложит максимальные усилия.

– Ты меня знаешь, – повторил настойчиво Балит, – и сам видел буквально сейчас. Не зря его называют демоном. Если бы Грай хотел, он бы его послал за тобой, и мы бы тоже не смогли остановить убийцу.

– Предлагаешь сдаться? – с сарказмом удивился адмирал. – Сбежать, потому что у показавших спину не станут отрывать голову?

– Для начала не ночевать в одном месте, – твердо сказал Балит. – Затем поговори с фем Руди. Нельзя тянуть. Либо убить его хозяина, уничтожив войско, либо договориться о мире.

Особенно сейчас, подумал адмирал, когда в столице умер император. Об этом знали единицы. Фактически двое, помимо прилетевшего вестника, но тот разболтать не сумеет. Язык у птицы имеется, да слов произносить не выходит.

Нельзя ждать, пока в тамошнем клубке змей возьмет верх самая хитрая. Пора бросить на весы меч и заставить с собой считаться. Пусть для этого придется идти сквозь шторм, с огромным риском для жизни. Если боги на их стороне – они достигнут цели.

– Грай ведет себя по правилам, но что произойдет, когда ему не оставят выхода?

Глава 20. Сделка непобежденных

Она вошла почти походным маршевым шагом, без помощи кого бы то ни было. Твердо ставила ступню, печатая ногу и отодвинув с дороги охранников. Те не посмели не пустить, нехотя убравшись от входа. Застыла на мгновенье, привыкая после дневного света к полумраку, и двинулась вперед все тем же решительным движением. Рука упирается в спину, живот негодующе торчит вперед. Голова высоко вскинута, роскошные волосы не убраны, будто в трауре.

Блор молча налил из кувшина очередную порцию пива, не слишком заинтересованный происходящим. Вот когда кубок полетел в сторону, выбитый из руки, почти обиделся. Он в своем праве. Обычный кнехт выпивает в течение месяца добрый бочонок пива согласно стандартному договору о снабжении и крайне удивляется, не получив согласованного. С какой стати ему запрещают? И кто? Женщина!

– Я вроде не звал. Ступай отсюда, – пробурчал, небрежно отмахиваясь.

– То, что здесь происходит, – мерзость!

– Чего? – тупо моргая, уставился он на Изабеллу.

– Ты что творишь, пес?

– Я? – изумился Блор. Вид у него был откровенно пьяный, и вряд ли он хорошо соображал.

– Второй день не появляешься на людях и никого не допускаешь к себе. Ты чего добиваешься?

– Ничего, – раздельно ответил он. – До тебя еще не дошло? Я проиграл. Совсем. Все. Так что дай выпью, а ты иди отсюда.

– Ты откуда такой взялся? Проиграл он! Никто не добивается одних успехов. Такого просто не бывает! Вставай, трус несчастный! Немедленно! Нечего бессмысленно надираться, после того как потерпел поражение! Этим ты только радуешь всех своих врагов, ввергаешь в печаль друзей своих и теряешь чувство чести! Жизнь не закончилась, и ты отвечаешь не за одного себя! – она шагнула вперед и неожиданно ловко залепила мужу крепкую оплеуху.

Блор качнулся на стуле от толчка, в глазах вспыхнула ярость, и Изабелла только на самолюбии не отступила, удержав себя.

– Ага, – удовлетворенно сказала она, – гнев еще сохранился. Ты не умер и зря принялся себя раньше срока закапывать в могилу.

Секунда, вторая, третья.

Он поднялся, с ошеломленным видом рассматривая женщину с нехорошим прищуром, как глядят перед тем, как выхватить меч и зарубить.

– Я уж решила: ты недостоин называться фемом. Нет, похоже, все же не мужик, – и врезала вторично, вкладывая в удар всю силу. – Вот так, – пробормотала с откровенным удовольствием. – Давно мечтала. Претендуешь на власть – будь любезен не валяться на манер гниющего трупа и не жалеть себя, стеная. Слишком легко тебе давались победы, разучился держать пинки. Потерпев поражение, настоящий предводитель опять выйдет на поле с уверенностью в своих силах и людях. Надо высматривать слабые места у врага с зоркостью орла, а не пить пиво и плакать. Ты недостоин своего места, – гневно заявила, – разве можно позорить себя, позволяя наплевать на все и отвернувшись от всех? Прославься же новым подвигом, даже злодейством, но не губи душу! Лучше погибнуть со славой в бою, сокрушая врагов во славу Воина, чем так.

Она в третий раз ударила по лицу. Не сдерживаясь, хоть чем-то задеть, если слова не доходят.

– Спасибо, – неожиданно спокойно сказал Блор.

– Да вспыхни ты хоть на мгновение ярким пламенем, чем подыхать от пива в ожидании неизвестно чего, – уже без запала продолжила по инерции. – За что спасибо?

– За все, – глядя на нее трезвыми глазами, ответил он. – За слова, напомнившие о том, кто я есть, и за оплеухи. За то, что ты есть и не боишься высказать негодования. Ты права, а я нет. Всегда надо идти до конца. На худой конец остается прорыв через Зеленые горы и уход в тцарство. Там нас еще долго не достать.

– Руку отбила, – привалившись к мужу сквозь слезы пожаловалась Изабелла.

– Хорошо, что не ногу, – обнимая ее, признал Блор.

– Ты будто каменный.

– Уже нет. Я проснулся.

– И больше не станешь меня пугать?

– Я постараюсь, но если что не так – бей. Только не очень часто, – подумав, добавил, – и по серьезному поводу. Если насчет подарка – лучше просто возмущаться. Без крика и рукоприкладства, а то Визи нервный, может неправильно понять.

– Это когда я такое делала?

– Ну надувать губы и ты здорово умеешь.

– Да? – она задумалась на тему, что не так уж ловко действует.

– Лучше обдумай, как устроиться, если срок подойдет.

Он говорил, а сам мысленно прикидывал порядок перехода через горы. Сохранив костяк с опытными командирами и воинами и призвав получивших в пользование землю, можно создать новую армию. Или идти через Заломи? Успел Возмездие или нет, но придется драться со своими. Тяжело понять сходу – будут сражаться ожесточеннее или, напротив, уберутся, поджав хвост, чтобы не оказаться растоптанными. Количественно мы их раздавим, но с висящим на хвосте Анжольви важно сделать это сходу. Значит, город оставить в покое.

– Роды в походе? Стив станет великим полководцем! – посмотрела с вызовом.

Имя прозвучало впервые, и определенно с претензий. Уж императору точно не понравится. Правда, его мнение в свете происходящего значило все меньше и меньше. Да и всегда легко отговориться почтением к основателю династии.

– Ну ладно, – сказал неловко, отстраняясь. – Надо устроить совещание. Только сначала переодеться.

– Я помогу.

– Смотреться надо впечатляюще, – пробурчал Блор, – и все же тебе лучше присесть. Уж как-нибудь справлюсь, – стягивая рубаху, заявил.

Все-таки мне повезло, глядя, как он моется, набирая воду прямо из кувшина для омовения рук (вода там уж точно чистая), брызгая на пол и фыркая, подумала Изабелла. Не красавец и не богатырь. Зато силен, здоров и способен рассуждать. Грубый человек редко обладает осмотрительностью и дальновидностью. Любитель традиций не стал бы выслушивать женщину, даже супругу. Присутствовала бы для украшения дома, сидя взаперти, и все.

Нет, этот – настоящий мужчина. Когда пробьет его последний час, он покажет такое, что запомнят надолго. Достоинство не обязательно в хороших манерах. Не в вежливости по отношению к окружающим и не в привычном исполнении долга. Настоящее достоинство – лишь отражение на поверхности того, что скрывается внутри. Мой Блор в данном отношении переплюнул аристократов во множестве поколений.

А теперешняя слабость… Все же он не бог, а обычный человек и не может оказаться во всех отношениях идеальным. На самом деле и к лучшему. Это жутко – иметь дело с не ошибающимся и абсолютно уверенным в своей правоте. Конечно, фем должен стремиться соответствовать лучшим образцам, а лорд помогать подданным, но лучше, если ему для этого потребуется и жена. Именно она обеспечивает тыл семье, и это главнее мелочности и трений между супругами.

– Идем, – сказал Блор, улыбнувшись. – Вместе, – и взял ее под руку.

Замечательный знак для всех. Приятный для Изабеллы прецедент. Он прилюдно признает ее право давать советы, а не идти покорно сзади и шептать на ухо ночью. Иногда мелкие жесты говорят понимающим многое.

Первым, кого она увидела, оказался Денес, нервно дернувшийся. Изабелла догадывалась о его мыслях с самого начала. Идея о том, что избежать позора можно выбрав смерть, записана в Кодексе Воина. Честь и слава ценились дороже жизни, позор – непереносим. Поэтому, когда на карту ставился последний выбор, фем обязан не раздумывая умереть. Такой поворот ему никак не мог подойти. Не то положение. Лишиться старшего брата он категорически не хотел.

Хорошо, Блор отнюдь не идеален и не следует наставлениям буквально. У него, судя по впечатлениям, спрашивать она все ж не осмелилась – не имелось одного образца для подражания. Как белка орешки, он тащил к себе понравившиеся ему качества других людей. У одного манеру говорить, у другого уравновешенность, у третьего жажду знаний и так далее.

Конечно, храбрость, твердый характер и уверенность в своих силах заложены еще в детстве, если не даны богами от рождения, но даже меч необходимо точить и чистить от излишнего мусора и налипшей крови с грязью после применения. Со дня свадьбы в этом ее задача, и ничья другая.

Очень она хорошо уловила, зачем Денес пришел. Хвала богам, не первый год крутится в среде роняющих намеки интриганов. Если тебе нужно убедить в чем-то господина, но твое положение не позволяет тебе сделать этого, то найди подходящего, готового рискнуть. Или обладающего высоким положением. Слегка подтолкни, чтобы тот думал, что поступает по собственной инициативе, и дождись результата. В любом случае в проигрыше не останешься. Или соперницу прибьют, или Блор вернется. А оба варианта вместе – вообще прекрасно.

– Что происходит? – еле слышно потребовал Блор, глядя на застывших у шатра людей. Денес торчал не один, тут уже практически все командование.

– Может, ждали? – так же тихо сказала Изабелла.

– Верили в тебя, – хмыкнул ее муж. – Одрик! Ты чего вытворяешь?

Тот перестал совершать молитвенные жесты, причем очень похоже, машинально, и замер.

– Рей!

– Там, – показал парень за спину, – в поле, Анжольви фем Руди выставил флаг переговоров. Свой личный.

Он сглотнул, расплылся в восторженной улыбке.

– Прямо сейчас.

«Опа!» – мысленно вскричал Блор, стараясь не удариться в пляску. А ведь многие слышали тогда разговор с Йорвиком. А отсутствующим непременно передали. Я ведь сказал четко: он сам должен обратиться за перемирием, и никак иначе! Теперь все уверуют в мои пророческие способности. Еще и вышел прямо к сроку.

Боги! Вы здорово умеете шутить, но все-таки не похоже на Воина. Он любит испытать своих верующих, однако здесь рука Обманщика. Кто же из вас помогает мне, почему молчите?! Не показать, насколько новость удивительна для меня!

– Значит, надо ехать, – сказал вслух, выдерживая спокойную интонацию. – И как ни обидно, взять с него контрибуцию вряд ли удастся.

Командиры дружно рассмеялись, оценив шутку. Среди них отсутствовали полные идиоты, внезапно уверовавшие в капитуляцию противника. Зато шанс они оценили. Анжольви шел на соглашение, находясь в более выгодном положении, – значит, у него проблемы. Это замечательно. Шанс для них всех. Сейчас среди них не нашлось бы никого, посмевшего усомниться, что Блор их не только вытащит, но еще и с прибылью. Ведь он заранее знал!

Переговоры и общение с противником происходили регулярно. Ничего удивительного в этом не имелось. Собирать погибших, лечить раненых – дело нормальное. Давно правила и порядок установлены. Если по каким-то причинам поле боя остается ничьим, враги не сумели выяснить, кто сильнее, и один из соперников не сбежал, а, например, продолжает сидеть за крепостными стенами, существует отработанная поколениями процедура.

Чем выше уровень обсуждения, тем знатнее прибывший посол. Определяется легче легкого – по знамени и гербу. Прислать в ответ кого-нибудь уровнем заметно ниже – намеренное оскорбление. Каждому ясно: важно не получить в процессе уборки стрелу, не угодить к внезапно нагрянувшему отряду в плен с последующим выкупом или передать раненых соперников сразу их товарищам.

Кому нужно возиться с чужими, кормить, поить, тратиться на них без возврата. И ведь не скажешь потом – не было, втихую зарезав. Видоков сколько угодно. Такие вещи необходимо обговаривать, чтобы не тащили к себе всех подряд в расчете на будущие барыши. Не в бою взят, а во время перемирия. Эти – наши, те – ваши. В случае непоняток иной раз не разобраться, чей покойник или беспамятный, никаких претензий в будущем. Для того обговариваются условия и наблюдатели, ничем не ограниченные в передвижении и проверяющие действия чужаков. Правила есть правила.

Естественно, все это происходит при общении с цивилизованными людьми. Северные варвары, горцы всех видов или кочевники востока – далеко не всегда придерживались обычаев. Чаще когда им выгодно. А в противоположном случае можно легко дождаться неприятного сюрприза.

По поводу фем Грая и его отрядов такие обвинения и жалобы не звучали. Правда, Анжольви был уверен, что это происходит по тем же причинам, по которым варвары иногда действуют цивилизованно. Потому что ему невыгодно сегодня нарушать правила. Зато когда требуется, запросто ломает законы об колено, как это произошло с конфискацией ценностей у храмов и земель у собственников.

Он бы сам не прочь поучаствовать в столь многообещающем мероприятии, пополнив карманы и казну войска, однако как раз не мог себе позволить залезть в сокровищницу Джабала или Серкана. Не пришло время ответить, как этот наглый выскочка: «Боги хотят слышать искрение молитвы, а не звон золота. В деньгах нуждаются люди».

Тем более обидно слышать про запрет дарения и завещания храмам земли и конфискацию необработанной. Здесь правота тцаря наглядна, ко всему еще и выгодна. Решением земельных вопросов нормально заниматься гражданским властям, а материальными вопросами жрецы волноваться не должны. Еще бы запретить давать в долг под проценты, уж так дерут…

Очень заманчиво повторить правильный ход, только не сейчас. Восстанавливать жрецов против себя, да и многих ополченцев, – не самая удачная идея. Хотя на будущее стоит отложить и внимательно понаблюдать за действиями этого… тцаря. Перенять полезное.

– А чего без зверя своего лютого прибыл? – спросил фем Руди, намеренно не употребляя титула и звания. Не с целью уязвить, а откровенно говоря: и сам не в курсе, куда отнести. По положению Грай откровенно выше герцога, однако звание его императором не утверждено и вряд ли когда будет.

– На всякий случай не взял, – пружинисто спрыгивая с жеребца и разводя руками, ответил Блор. – А вдруг напугаю. Не тебя, господин, – он ответно не менее отчетливо уклонился от наименования звания, титула или должности.

Ни дать ни взять, два обычных фема встретились случайно. Местничеством не занимаются, дружески беседуют. Уселись на два привезенных стула и только что кружками не чокаются.

– Твоих людей, – он небрежно показал на десяток личной охраны, застывший на расстоянии.

Это все смотрелось крайне любопытно. Никого рядом, даже секретаря с письменными принадлежностями. Тем более отсутствовал какой-никакой посланец из столицы. Не по приказу пришел Анжольви. А что хочет обсудить нечто в личной беседе, крайне важно. Доверием здесь не пахло. Намного сильнее пованивало личным соглашением. Вопрос – что ему хотят предложить и насколько соответствует планам.

– Всех пуганых и трусов я – уже, – фем Руди сделал движение, будто нечто откручивая, – не надо волноваться.

– Да разве же меня это трогает? – удивился Блор. – Твои люди, твоя воля. Просто старался наладить добрые отношения. Визи недавно зевнул – и кое-кто обделался с перепугу. Зачем же на дружеской беседе раздражать его присутствием?

Сам спросил – сам и получил, подумал фем Руди. Мальчик умеет уколоть. Хотя какой он мальчик. Уже за два с половиной десятка лет перевалило. Дважды детский возраст превзошел, и не сидя за спиной у взрослых опытных родственников. Взрослый мужчина, достаточно много повидавший и сделавший себя сам. Демоны, боги – чушь. Будь над ним воля высших – продолжал бы идти от победы к победе. А я остановил. Я смог. Мне исполнилось пятьдесят семь, и я имею достаточно сил, чтобы сражаться на равных с любимцем Госпожи Удачи. Это так, и лучше в это верить. Потому что если за ним боги, я поставил не на ту лошадь. Но этого просто не может быть!

– Когда речь зашла о дружбе?

– Ну, мы же просвещенные люди из Империи, не варвары какие, считающие необходимым стучать себя в грудь и исполнять песни о храбрости. Можем побеседовать без ругани и бессмысленных проклятий. Или я ошибаюсь?

– А если да? Вот сейчас начну рассказывать, какой я великий, и как тебе расти и расти до моего уровня. Неужели не потерпишь?

– Ай, – воскликнул весело Блор, – конечно же, не только выслушаю, но и ответную речь закачу. Потом займусь просвещением. Чем отличаются мои полки от твоих ополченцев?

– И чем?

– Имперские граждане в ополчении вовсе не трусы. Проблема в их устремлениях. Зажиточные землевладельцы мечтают не о сражениях, а о том, как бы живыми вернуться к своим наделам. Их хозяйства приносили неплохую прибыль, а военная добыча несущественна и при удачной кампании. Добрая треть уже погибла, ничего не получив. В мои отряды поступают в основном беднейшие. Не суть важно, из кого они происходят. Я беру всех. Они вооружаются за мой счет и даже коня нередко получают от меня. Хороший паек, денежное жалованье, честная доля в добыче. И земля в конце пути. Им не нужен мир, они вскормлены на крови. С каждой битвой растет мастерство, а вместе с ним и жалованье. Они преданы мне до конца!

– Тебе, а не Империи.

– Да. Как повинуются и верят тебе профессиональные кнехты, приплывшие из Серкана. Время сейчас такое, – после паузы произнес Блор, – рушатся древние устои и традиции. Открыто нарушаются законы. Даже император не должен попирать людей, руководствуясь личными предпочтениями.

Казнь за хулу на императора, с невозмутимым лицом подумал Анжольви. Он меня намеренно провоцирует или знает?

– Ничего не поделаешь, – продолжил Блор, – когда кровь начинает цениться дешевле воды, Наместники творят несправедливость, приходит время таких людей, как ты и я.

– Я служу Империи!

– Правда? А не роду Тамеров? Прости, прости. Конечно же, стоять за них означает защищать Империю. Ту, где у власти определенные люди. Слушай внимательно, – подавшись вперед, сказал, – я готов заключить союз с родом Тамеров. Естественно, при условии признания моих действий правомочными и правильными.

– Ты смеешь ставишь условия?!

– Предлагаю устраивающий всех выход, – невозмутимо ответил Блор. – В конце концов, я мог просто в шуме оружия не расслышать голоса некоторых законов, но все совершенное сделал на благо Империи и во имя ее.

– Ты у меня здесь! – фем Руди показал сжатый кулак. – И в любой момент раздавлю!

– Не думаю, что так получится просто. Треть войска уже положил. Еще треть постигнет та же участь. С чем останешься? И это при условии, что я стану дожидаться твоих действий, а не уйду в горы. Выковыривать из моих владений придется долго. Продолжение лишь отдаляет тебя от Карунаса и его возможностей.

– А что ты можешь сделать?

– Проверим? Мои кнехты не сидят в лагере, трясясь, они обычно спрашивают – не сколько врагов, а где они. Больше поверженных – громче слава.

Они молча мерили друг друга взглядами. Конечно, это все красивые слова, однако Анжольви не зря обратился к Блору. Казалось бы, выгоднее заключить соглашение с федератами, но завтра у них очередное собрание уберет с должности старшего и провозгласит договор недействительным на законных основаниях. Всегда правильно иметь дело с конкретным человеком или, на худой случай, с семьей.

Федераты все равно уберутся на Каменный пояс. Конечно, по дороге пограбят, но не вручать же им за все случившееся каждому по поместью в кормление или Шейбе навечно. Отдать им – почему тогда не всем, пришедшим с Граем? Он прекрасно знал: в силах сидящего напротив уйти с армией и затянуть эту войну еще на пару лет минимум.

У него нет возможности разбить окончательно или преградить дорогу. В результате победитель получит сожженные земли, не дающие дохода. В другое время это бы не остановило. Опасного врага надо уничтожить любой ценой, явив действенный пример прочим и отстояв Империю. Сейчас нужно сохранить войско и получить золото для дальнейших действий.

– Довольно угроз, – примирительно сказал Блор, уступая.

Не время давить излишне. Неизвестно, насколько собеседника прижало. Но ведь действительно терпит открытое хамство. Причина. Искать причину. Иначе не добиться соглашения. Он и так предложил достаточно. Если дело в происходящих в столице событиях (почему Гралина молчит?) и Анжольви повис на самой грани из-за самовольства и брошенного без защиты Серкана, – он обязан клюнуть.

– Мы встретились для серьезного дела, и не престало похваляться на манер женщин.

– Хочешь делового разговора? – резко спросил фем Руди. – Обмен пленных всех на всех, без выкупа.

Это важно для фем Руди, догадался Блор, показательно кривясь. Нормально – обмен чин на соответствующий чин, раз уж без выкупа отпускают. В этом у него серьезное преимущество за счет массы рядовых кнехтов. Пополнить свои отряды несколькими тысячами пленных – хорошее решение. Моих у него единицы, и равноценного обмена все равно не выйдет. Для своих станет победителем и героем, вырвавшим из моих лап несостоятельных фемов. Тут придется согласиться. Еще и отдать выкуп за схваченных людей Нгоби, иначе не согласятся. А с какой стати?

– Находящихся в моем лагере или под моей властью. Давать слово за каждого табунщика при всем желании не могу.

Анжольви подумал и кивнул. Здесь упираться не имеет смысла. Основное количество захваченных у него. Хуже всего идут упорные разговоры всех прикончить, чтобы не кормить и не тащить с собой в случае выступления на прорыв. Этого допустить нельзя. А спасти всех невозможно, как боги решат. Кого уже успели записать в Книгу Судеб – не нам вырывать страницы. Все равно конники герцога в живых оставляют редко. И не зря про Грая все дружно сообщают, что держит слово. «Я постараюсь» звучит много лучше в данной ситуации. Притворство отсутствует. Выходит, я был прав, идя на сделку.

– Ты уходишь из Массо, – продолжил, это условие наиболее простое, реально вал и армия Грая стоят возле границы с Ранткуром. – И уводишь всех! Включая людей Чапара.

– Заломи остается за мной, – быстро сказал Блор.

– Ты не станешь чинить вреда его жителям.

– Обещаю. А вот всех перебежчиков забери с собой. Им сохранения жизни не дам.

– Каждый желающий уйти или вернуться – свободен в выборе.

– Хорошо, – после паузы согласился.

Тут уж как выйдет, но вряд ли беженцы пойдут домой. Землю им вернуть все равно никто не согласится. Скорее живьем сожгут.

– Забираешь гелонцев из Серкана, передаешь все построенные боевые корабли и семьдесят большегрузных транспортов и выплачиваешь контрибуцию в триста тысяч больших империалов мне и столько же беженцам за потерянное имущество.

Он предпринял компанию по собственной инициативе и без согласования со столичными кланами, прикинул Блор. На собственные средства. Награды ему не видать, а воинам важно дать нечто весомое. Тут деваться некуда. Не уступит. Двору крайне важно продемонстрировать контроль над распределением должностей, и Анжольви в очень странном положении, обсуждая со мной соглашение. Что-то случилось, и он не может продолжать боевые действия. Знать бы еще, что именно! Не суть важно. При любой возможности тянуть время.

Любопытно – кто станет распределять деньги для беженцев. Если они уйдут в руки наместника провинции – считай, пропали. Значит, по-любому необходимо обговорить порядок передачи. Конечно, желательно поменьше. За счет остальных, не войска. Тут он встанет на дыбы, и не надо колупать пока больное место.

– Взамен я, – это было подчеркнуто тоном, – признаю тебя, тцаря севера, союзником Империи и не требую возвращения в снега!

Ха, слушая с сосредоточенным видом, определил Блор. Много лучше ожидаемого. На поверку он мне дарит обе занятые провинции. Это плюс. Корабли – мелочь. Боевых построить не успели. В будущем надо непременно заняться. Ко всему, еще дважды жгли собранное. Искренне желаю ему вместе с адмиралом утонуть по дороге на юг. Что же там такое происходит, что жжет, аж подскакивает, и готов на все? И ведь недаром торопится. Не хочет, чтобы я выяснил. Значит, можно торговаться и тянуть.

– Морские разбойники в Серкане мне никогда не подчинялись, – заявил вслух.

– Там есть твои люди!

– Своих отзову, но влиять на гелонцев, – он развел руками. – Мое слово твердо, любой встречавшийся знает, но такого обещать не могу. Еще и лишившись кораблей, как влиять на островитян, – Блор лицемерно вздохнул. – Дико требовать от людей, заранее зная об отказе. Я с ними воевал, и они мне не подчиняются.

– Ты обратишься к ним с требованием убраться.

А они не послушаются, мысленно дополнил Блор. Но письмо написать – почему нет. Абсолютно никчемное дело. Почему не согласиться. Здесь нет унижения. Попытка вразумить чужаков. Я ведь и вправду не имею с северянами договора о совместных действиях. Ну рассчитывали они на меня, да ведь прямо не обещал. Нарушений соглашения нет.

– Шестьсот тысяч – огромные деньги, – качая головой, сказал Блор, переходя к следующему пункту. – Нужно время собрать, и немалое.

Практически он мог их выплатить, даже не повышая налогов и не выжимая казны. Спасибо храмам. Обеспечили. Но соглашаться сразу? Вот здесь и начинается настоящая торговля.

– И потом, как прислать: золотом, серебром, монетами, слитками? У меня нет и не может быть под рукой столько мелкой монеты!

Анжольви важно успокоить людей, затем и вторые триста тысяч, однако и корабли в первую очередь. Уйдет из Джабала. А значит, с юга о неустроенных уже не особо станет беспокоиться. То есть половину придется отдать сразу. Пусть убирается. Платить все одно придется. Тут в очередной раз отсутствует выбор. Или собери войско крупнее, или подчиняйся требованиям.

Да ерунда! Еще бы своих подарил пару тысяч человек из провинциальных фемов в помощь, лишь бы отплыл быстрее. Все равно это еще не окончание нашей истории. Империя, похоже, горит не только с севера. Еще посмотрим, кто кого уделает.

Глава 21. Заботы властителя

На него боязливо глазели. Не прямо, а искоса, старательно отводя взгляд. Возмездие, привычно пристроившегося возле Самрата, не смели изучать. Навел он кошмаров в Заломи, даже если сделать скидку на привычное хвастовство. Не очень удивительно, откажись после такого происшествия открывать ворота и попрячься по кладовкам. Если уж бывалые вояки впечатлились, судя по донесениям. Обычным ремесленникам и рыбакам наверняка очень хотелось смыться подальше. А вдруг не простит.

Местная администрация чуть не насильно выгнала все население на поклон. Так и стояли на коленях, ожидая скорого суда. Надо сказать, условия обговорены заранее в основных моментах. Карать здешних особо не за что. Кто действительно в чем неприятном по отношению к Блору замазан, ушел на галерах. Большая часть полка Ледека Коршуна так и сделала. Меньшая дезертировала раньше. Немногие оставшиеся тоже были готовы принять кару. Страшно, конечно, но повинную голову редко рубят, а вина целиком на Ледеке. За его приказы они не отвечают по законам божеским и людским. Хотя при желании победитель способен и на кол посадить. Его право.

– Имеете нечто сказать в свое оправдание? – потребовал он у начальственных людей из магистрата.

Подождал ответа без особого хотения. И так все более чем ясно. Что они могли сказать: «Вы, фемы, между собой отношения выясняете, а нам разорение»? Еще не хватает героически в бой идти, когда твои собственные полковники на другую сторону вместе с гарнизоном перебегают. Наказал его – молодец. Зверски наказал – так на то воля твоя, а к нам какие претензии? Мы мечтаем сидеть тихо, и чтоб не трогали.

По-человечески все это понятно и простительно. Не обязаны невоинские сословия участвовать в боевых действиях. Можете пускать к себе кого угодно. Но тогда и не рассчитывайте на подтверждение ранее обещанных льгот. Даже тот пресловутый полк за свой счет снабжался и за продовольствие аккуратно платил. Теперь встанут на постой за ваш счет. Вы себе отныне не хозяева, а подвластная община. Понадобится – всех наизнанку вывернут для обнаружения последней завалящей монеты.

– Вина не вызывает сомнений, – изрек Блор, – значит, и наказание не удивительно. За свой счет построите новые корабли и воздвигнете стены.

Член магистрата дернулся, ему явно хотелось уточнить. Количество, сроки и многие другие подробности. Блор был не в настроении спорить и обсуждать.

– Пугни сильно умного,  – сказал мысленно.

Возмездие негромко рыкнул, показывая ярко-белые клыки. Знатные люди города невольно отшатнулись, а где-то в задних рядах собравшихся взвизгнула истерически баба. На самом деле демон вовсе не собирался нападать без команды. Он развлекался.

– Конечно, – сказал Блор надменно, – я требую от города пожертвовать кое-чем, но, говоря начистоту, они предпочтут заплатить деньгами или позволить взять их воинам самим?

Магистрат в полном составе принялся кланяться и невразумительно бормотать о своем счастье услужить. Все они твердят одно и то же, пока стоишь над головой с мечом. Каждый мечтает не платить сегодня того, чего завтра, может быть, и вовсе не понадобится отдавать. Ведь кто его знает этих северян: вчера герои, а пройдет немного времени – и опять примутся бегать, так что новым победителям отдавать сызнова?

– Боги знают, зачем мы сегодня здесь: хотите жить на своей земле свободно, как и раньше, передавая землю и профессиональные умения из поколения в поколение, – выбросьте злые замыслы и повинуйтесь.

Их ответное блеянье на тему насчет дарования успеха его оружию и неизменной уверенности в грядущих победах он воспринял как совершенно нормальное. Ничего нового он не услышит, речь идет исключительно о необходимости оставить свой гарнизон для дальнейшего контроля.

Никуда в ближайшие время не денутся. Раб, подданный и сын обязаны повиноваться господину и отцу, гражданин – магистратам и законам, но никто сроду не требовал, чтобы раб любил господина, сын – отца, гражданин – чиновников и фискалов. Естественно для человека, когда раб ненавидит господина, сын тяготится властью отца, а бедняки завидуют богатым.

– Я обещал присягнувшим безопасность и терпеть неповиновения в дальнейшем не намерен.

Они могли бы заявить, что сам виноват, назначив Ледека, но угрюмо молчали. Сейчас выступать с опровержениями было чревато неприятными последствиями. Дураки среди них отсутствовали, как и желающие расстаться с жизнью.

– Второго нарушения обещаний не потерплю. Штрафом не отделаетесь.

– Господин! – нервно позвали его, удачно прерывая речь, а то он уже собирался ее и без того закончить. – Пришло время!

Прямо о таких вещах не говорят, однако посыльный оказался хорошо знакомым. У Изабеллы начинались роды. Торчать в поле не стоит. Пора располагаться в заранее приготовленном помещении. Не в холодной же палатке ей производить на свет ребенка. Жестом отпустил продолжавших стоять на коленях членов магистрата и, гикнув, повел за собой кавалькаду. Клятву верности он принял раньше, и задерживаться смысла не было. Все равно она выполняется, пока гарнизон не дремлет.

– Ну что, – сказал Блор через пару часов, когда усвоил, что нервное хождение не помогает, а женские крики продолжают доноситься и пугают сильнее безумных воплей в бою, – чем зря сидеть и пялиться на стену, подведем итоги?

На улице громко крикнули, и он выглянул в застекленное окно. Бывший дом лорда, уже много лет используемый в качестве магистрата, единственный во всей округе мог похвастаться подобной роскошью. Маленькие кусочки, вставленные в свинцовый переплет, почти не искажали наружного вида. Слуги из горцев чисто по-тамошнему принялись за ягненка. Сделали разрез на груди, затем, сунув руку тому под ребра, пережали главную артерию возле сердца, умертвляя животное. Странный способ, но какая разница. Сейчас освежуют, вытряхнут полупереваренную траву из желудка – и прямо в нем запекут мясо на углях. Не слишком мягко, зато быстро и ничего не пропадает. В походе самый лучший вариант.

– Ну? – потребовал, оборачиваясь. – Мне разогнать вас и позвать кого-нибудь вроде Лизика фем Гарфера для слов мудрости?

– Думаю, скоро и так набегут советчики, – пробурчал Чипинг. – Как драться – у них дела, а подсказать гениальную идею – всегда обнаружатся.

– Лизик не трус, – возразил Эрлинг.

– Рикс получил время тщательно переварить заглотанное, – хмуро сказал Одрик. В последнее время он редко пребывал в хорошем настроении. Гибель старого друга Франка серьезно повлияла на поведение и обычную разговорчивость. – Как выяснилось, нестись вперед без дополнительной подготовки и при отсутствии флота не всегда полезно.

Он проигнорировал негодующий взгляд Денеса и продолжил, все так же медленно и весомо роняя слова:

– Нужна передышка. Долгая. Многие смотрят и ждут. Не выступают против, потому что их уничтожат, но руки держат на рукоятях мечей. Кто поставлял сведенья фем Руди и подсказывал, где бить? Доверие сразу не приходит Люди должны убедиться – власть тверда и устойчива. А не сегодня здесь, завтра там, и на месте решает очередной чужак или имеющий силу.

– Нельзя прощать федератов, – высказался неожиданно Рей.

На совещаниях близких не имелось определенного порядка высказывания. Обычно говорил первоначально старший, и так до самого младшего, чтобы исключить возможность свалить вину на глупого юнца. Да и вступать не обязательно, если тебя прямо не спросили. Он редко влезал в обсуждение по собственной инициативе. Не из боязни насмешек или ошибиться, а предпочитая слушать и усваивать. Уже давно считал себя равным лордам и реально был таковым и в сражениях, водя полк, и в других делах.

– Догнать и уничтожить? – ухмыльнулся Эрлинг.

– Нет. Перекрыть поставки продовольствия, заблокировав реки.

– Опасное дело ссориться с Тремя племенами, – задумчиво сказал Блор. Спускать почти открытый отказ выполнять договор он тоже не собирался. Вот какие конкретно меры принять – очень интересный вопрос. – Они в ответ закроют Каменные горы и проходы через них.

– Или они официально признают тебя сюзереном, или нечего сидеть в Шейбе.

– Не бить, – резко вмешался Карнар. – Драка их обязательно сплотит против внешнего врага. Против нас. Предложить переселяться, но под власть Рикса.

Как-то в последнее время никем, кроме кнехтов, не утвержденный титул стал общеупотребительным. По имени его уже практически не называли.

– Позволь мне отправиться в Шейбе и Гезерди.

– В конце концов всегда можно избрать нового князя, – хмыкнул Петр.

Вопреки своему происхождению от бельцев и отсутствию неких прежних обид, он особого пиетета к выборам не испытывал. Не зря в свое время принес присягу.

– Деньги нужны. Много, – под смешки добавил. – И я сумею кой-кого подтолкнуть в правильном направлении. Молва о наших достижениях снова привлечет на твою сторону многих. Не пожелавших взять победу измажу в дерьме. Если и потом Анжольви не посмел добить ослабевших, то раньше и не мог. А вместе мы станем непобедимы. Но при едином командовании! Когда иначе происходило?

Да он речь репетирует, подумал Блор.

– Ты возьмешь на себя поручение?

– Я сделаю все, что в моих силах, – заверил Истр и неприятно усмехнулся. Все же не просто так вызвался, кому-то в Гезерди станет сильно кисло. – Князь в твоем лице – очень удобная фигура. Позволяет сохранить мирскую власть при уверенности в отсутствии вмешательства во внутренние дела.

– Меня не примут. Я – чужак.

– Ты кончацкий и имеешь право выставить кандидатуру. Остальное мое дело. Тут главное не рубить топором, а работать рубанком. Срезать по частям недовольных, слой за слоем.

– Хм?

– Резец не обязательно под одним углом находится. По частям. Кого купить, а кого и… – глаза Истра горели.

– Обиды помнят долго, и мстят за них нередко через годы, – вроде ни к кому не обращаясь, сказал Карнар.

Денес еле заметно покачал головой в ответ на взгляд Блора. Он тоже удивился. Никогда до того не всплывало нехорошее отношение полковника к бывшим сородичам. Никто на него не жаловался, доносов не писал. Семья переехала в тцарство в полном составе, и долги, кровный или денежный, за ними не числилось.

– Я не поставлю свои интересы выше Рикса, – объявил Истр торжественно. – Я клялся в верности.

– И все же нужен не я. Пока нельзя. Некто из среды федератов. Тадер?

– Нет, даже с большими деньгами не выберут.

– Тогда Салент.

– А это хорошая кандидатура, – согласился Истр. – Дочь замужем за твоим братом, сам из старых федератов, и не беден.

И еще очередная уния на будущее. Плохо, что личная.

– Да будет так, – согласился Блор. – Отправишься на Каменный пояс и вразумительно всем разъяснишь выгоды и осложнения ссоры с нами. Реально мы окончательно заблокировать торговлю не сумеем. Есть открытые пути на Серкан и Массо. Значит, метод рубанка. Не топора. Всем желающим землю и службу. Там все равно драться не с кем, а значит, и дотации платить некому и не за что. Кого потребуется купить – деньги я выделю. Твой полк тоже пойдет для демонстрации силы. В полном составе, – подумав, сказал.

Это означало не обычные пять-шесть сотен, а добрых три тысячи и обещание восполнить понесенные потери. Про убийства он не пожелал слышать. Такого приказа не прозвучало. Если Истр самостоятельно нечто выкинет, можно честно заявить – не было такого указания. Наказание всегда зависит от происшествия и доказательств. Тут уж его дело совершить необходимое чисто.

– С Йорвиком я сам поговорю, а вот в Шейбе пусть Карнар посодействует по старому знакомству. Постарайся им популярно изложить: нельзя любой ценой пытаться уцелеть. Фем Руди им города не обещал, в отличие от меня.

Оба названных согласно склонили головы.

Чего стоят его обещания, пока вообще неизвестно, мог бы добавить Блор, однако точно не ко времени подобного рода высказывания.

– С этим все.

– Будем, хе, переваривать полученные провинции долго и со смаком. Для начала крайне важно выяснить, что в принципе происходит в столице.

– Император умер, – провозгласил Чипинг, – да здравствует новый император!

Об этом знали уже многие. Слухи ходили давно, а теперь появилась и уверенность. Не надо смотреть на энергичную подготовку фем Руди к отплытию. Летучие посланцы так и мелькали, разнося важные новости, а лично к Блору прибыло не меньше трех глав купеческих семей. Им крайне важно было убедиться, насколько он крепко стоит на ногах и контролирует провинции именно в данный момент. Каждый знал – грядут перемены, и огромные. Прямого наследника мужского пола скоропостижно скончавшийся молодой император не оставил. А родных братьев он приказал удавить еще при восшествии на престол.

Якобы главы семи крупнейших кланов создали совместное временное правительство до восшествия на престол одной из ближайших ветвей рода. В то, что это закончится без крови, не верил даже последний крестьянин. Пока новости доходили до севера, да учитывая задержку из-за времени года и отсутствие навигации, могло произойти все что угодно. Не зря Анжольви рвался отправиться скорее на юг и был готов на немалый риск попасть в шторм. Кто имеет сильное войско в подобной ситуации, тот диктует условия. Еще неизвестно, сам помер или помогли добрые люди, удачно выбрав момент.

– Кто? – потребовал Блор.

– Я – варвар с далеких и бедных островов, откуда мне знать. Это же в Империи культура и законы.

– Пока сидели сильные императоры – сказал Одрик, – порядок сохранялся. Наш бывший умудрился испоганить все. Ничего, что я хулу на его величие высказываю?

– Подпадает под квалифицированную казнь, – порадовал его Чипинг.

– Что значит квалифицированную? – неожиданно заинтересовался Эрлинг.

– Это когда культурно. Ну просто рубить голову не интересно. Надо руки-ноги отсечь, да так чтобы жив оставался, затем расплавленный свинец в глотку залить.

– Всякое бывает, – порадовал присутствующих Карнар. – Помнится, одного мятежного лорда по указу тогдашнего императора лет сорок назад казнили две недели. Сначала куски кожи резали, на одиннадцатый день отрубили ноги, на двенадцатый руки. Потом должны были вырвать сердце и в заключение обезглавить. Он, гад, всех обманул и помер после отсечения рук. Палача наверняка потом долго пороли за неумелость. Империя!

– Извращенцы, – с отвращением сказал северянин. – Зачем зря издеваться? Вот когда надо узнать, где тайник, – другое дело. Выяснил – и сразу, – он провел рукой по горлу.

– У помершего на нашу удачу императора, похоже, мозгов в принципе не имелось, – гнул свое Одрик. – Одни развлечения в пустой башке. Все тянул деньги.

– Еще строительство, – согласился Блор. – Говорят, дворцы изумительные.

– Много камни помогут, когда наемники нужны, а золота в казне нет.

– Да чтобы в кармане императора монеты перевелись? – не поверил Чипинг.

– Долги императора раз в пять превышают поступление налогов, – сказал Денес. – Очень приблизительно, конечно. Может, и больше. В последнее время он заимел привычку брать в долг у любого попавшегося на глаза. И, естественно, не отдавать. Зато легко подписывал откупы или льготы. Откупщик даст сотню, сдерет с людей две или три. Сами понимаете, воровали вокруг напропалую. Может, и не столь уж расточительно все строительство, сколько много народу при нем кормилось и воровало. Наверняка все сразу вздохнули с облегчением, когда императора удар хватил.

– Как бы им не заплакать от будущего и не вспоминать прежние времена с умилением, – усмехнулся Блор. – Сейчас прекрасная возможность для всех подряд свести старые счеты.

– На сегодняшний день полностью отсутствует достоверная информация о раскладе сил в столице, – виновато сознался Денес. – Проблема династии очень непроста с любой точки зрения. Нет четкого закона о престолонаследии. Обычно император сам называл имя. Только наш не собирался срочно помирать и не объявлял своей воли. Дочери вроде не в счет, и тем не менее женщина не способна править, но может передать права на корону потомству.

– Гы, – откашлялся Чипинг, – в чем сложность-то? Девка ничего не решает, да и малолетки они. Кто возьмет трон силой – тот и новый император.

– Не один Стив взошел по ступеням с головы до пят в крови, – задумчиво сказал Одрик. – Был еще Этьен, прадед нынешнего.

– Разве…

– Задним числом все оформили. Ничего сложного, коли за спиной палач стоит. Все дружно вспомнят и признают. Самозванец он натуральный. Две династии сменились, двенадцать императоров, считая с самозванцем, отошли на Высший Суд. Будет и третья, и четвертая. Кто сильнее, тот и прав, не так ли?

– Думаю, необходимо весной отправить посольство в Карунас, – подводя итог и не желая бессмысленно углубляться в обсуждение, прервал его Блор.

Эдак скоро договорится до императора Грая. Приятно для самолюбия и крайне мало шансов. Жаклин хорошо умела считать. Тогда в разговоре правильно выдала – южные провинции Империи имеют население под пятьдесят миллионов. Две его провинции – не выше пяти. Минус Массо, который моментально среагирует на уход войска, и сомнительный Серкан, до которого еще нужно добраться.

Победить самостоятельно в гражданской войне он не сможет. Значит, имеет смысл присматриваться и выбрать сторону. В смутные времена можно высоко подняться и больно упасть. Но уж без всяких сомнений налаживать связи и внимательно прислушиваться к предложениям.

– Уж точно не сейчас, – буркнул Одрик.

– Весной, когда шторма закончатся. Дополнительный срок на подготовку. Вот кто поедет – надо обдумать.

– Не ты, – быстро сказал Одрик.

– А ты?

– Нет! – почти испуганно отмахнулся. – Я не справлюсь. Там надо знать подходы и кто с кем во вражде, а я в жизни не бывал на юге и никогда не волновался по этому поводу.

К кому обратиться – не проблема, подумал Блор. У Грилины и Бривела не может не иметься источников информации. Другое дело уровень не тот. Здесь он прав. Кого послать, действительно превращается в мучения. Желательно из старых фемов с определенным положением, чтобы считались, и притом мой человек. А это не совмещается. Отправить «не по чину» – нарываться на элементарный отказ.

Первым делом прикажу спалить все разрядные книги на подчиненных мне территориях. Хуже точно не будет.

Вот когда требуется Антон! К сожалению, не получится. Думать и советоваться с Изабеллой. Слишком большие права придется дать послу, чтобы отправить кого попало, даже со свитой из людей Денеса.

– А наместником в Чапар не хочешь? – полушутя спросил.

– Мне достаточно моего чина, – отказался Одрик моментально. Вот чего он не желал – это разбирать чужие имущественные споры и отчитываться за найденный судейскими крючкотворами неприятный поворот. Не для того он жил и не тому учился все предыдущие годы.

А кого-то назначить необходимо, подумал Блор, в очередной раз перебирая знакомых. Нельзя доверить герцогу он моментально настроит против себя и меня общины. Рядом держать как-то надежнее. И не друг, и не враг, и что на уме – не разобрать. Особенно сейчас.

Нужен доверенный человек, способный сыграть роль арбитра. Разве отозвать с севера Кери. Предварительную подготовку получил, растерянно разевать рот не станет. Он вообще хозяйственный малый, больше пекущийся о бесперебойном поступлении доходов, чем о воинах. Или Джила? Обоих он неспроста держал подальше от битв, устав от гибели близких. Один без сомнения потребуется за Каменным поясом и в дальнейшем. Второй пригодится под рукой.

– Младенец родился,  – вмешался в его размышления Возмездие. – Я слышу плач.

– Покажи его мне! – отчетливо сказала Изабелла, и когда после небольшой заминки сына продемонстрировали, быстро осмотрела, попутно пересчитывая пальцы на руках и ногах.

– Все в порядке, – утешающее взяла ее за руку Лиана.

В отличие от остальных, она сразу сообразила. Об этом не особо распространялись, однако у старых фамилий с деторождением нередко оказывались крупные проблемы. Излишнее применение магии до добра не доводит, шептались знающие. Признаки, передающиеся через несколько поколений, вроде повышенной силы, выносливости и здоровья никак не могли сделать хуже. Тем не менее, на поверку выходило именно так. Практически в каждой древней семье со временем появлялись сомнительные потомки.

Из девяти детей матери герцогини выжили лишь двое – она с братом. И по мутным слухам, у нескольких детей оказались нелады с внешним видом. Грубо говоря, уродство откровенное вроде лишних пальцев или отсутствия ног. Таких даже не показывали матери, избавляя ее от лишних неприятных эмоций. Уносили и убивали по заветам богов. Хотя они редко и без того долго жили. Чаще кончалось выкидышем. Иногда смертью роженицы.

Мать так и умерла, оставив без женской поддержки. Отец недолго горевал, однако вновь не женился, предпочитая сначала проверять кандидаток в постели или на сеновале на детей. То ли стар уже оказался, то ли и у тех ничего не вышло, но новых братьев ей не представляли. Впрочем, никто не обещал, что их не обнаружат при необходимости или отсутствии детей у нее.

– Все хорошо, – сказал жрец. – Солнце не зря послало меня в столь важный час. Молитва услышана.

Ушмар действительно несколько часов подряд возносил молитвы за здравие Изабеллы. Может быть, и вполне чистосердечно, а может, в расчете на будущую память. Ведь не хуже прочих знал и о проблемах рода Чапара, и об уверенности магов, заранее обещавших здорового ребенка. Верховный жрец домашнего храма герцога не мог не быть в курсе подобных вещей.

Акушерки и врачи со жрецами предпочли бы видеть ее спокойно сидящей в одном месте, но запретить находиться с мужем тоже не могли. Проверяли тцарицу неоднократно и тщательно. И в самом начале, когда полной уверенности еще не существовало, и все ее путешествие.

В комнату без стука зашел Блор, уже кем-то быстро оповещенный. Как не сорвались всей толпой с радостным известием – неизвестно. По обычаю, принесшему весть о сыне вручался весомый подарок. Естественно, чем выше положение – тем серьезнее. Несколькими золотыми здесь не отделаться, о чем знал каждый присутствующий.

Блор несколько растерялся, обнаружив младенца. До сих пор прямо после родов ему получать очередного ребенка не приходилось. Как-то вечно выходило, что он в очередном походе и все шло задним числом, когда дитя слегка подрастало и можно носить с собой. Уже не так страшно брать на руки невесомое и хрупкое создание.

– Твоя кровъ,  – уверено заявил Возмездие.

Фразы вроде: «Ой, насколько похож», – являлись как бы обычными, но от демона такого не ожидал.

– Ты чуешъ родство?

– Половина от мужчины, половина от женщины,  – в заметном недоумении объяснил тот, – всегда достаточно просто определить родителей. Даже второе поколение, если мне покажут предков отцов и матерей.

– Может быть, для тебя, не для людей,  – беря на заметку на будущее – глядишь пригодится, – ответил Блор.

– А, человека,  – даже в мыслях Возмездия прозвучало отчетливое пренебрежение. – Меня не обмануть, подсунув чужого щенка в помет.

Может быть, обращаться с младенцем он и не умел, предпочитая возиться с уже говорящими детенышами, но общую процедуру Блор уже выучил крепко. Правда, не стоило об этом лишний раз напоминать жене. Бастарды для нее не особо великая редкость. А на самом деле не ерунда. Вот император умудрился наделать в промежутках между загулами. Наверняка и они попытаются вмешаться в общую свару, как адмирал.

Хотя, наверное, она с того и бесится, что они когда-нибудь смогут слететься на лично его, Блоров, труп и приняться делить наследство. Заранее оберегает свое потомство. Натурально самка за своего щенка в горло любому вцепится.

– Как хочешь назвать? – спросил, наклоняясь к жене и ласково проводя пальцами по ее щеке. До появления на свет выбирать имя считалось плохой приметой, поэтому раньше и не возникал вопрос. Точнее, публично. Намеки он слышал. Она в душе польщенная, на губах торжествующая улыбка. На виду у всех решал не сам, ответила моментально:

– Стив. Стив фем Грай.

Имя дается не просто так. Оно призвано облегчить жизнь или указать дорогу. Назвать в честь кого-то – фактически пожелать ему похожей судьбы. Поэтому частенько предпочитают давать имена предков. Уж их заслуги и достижения хорошо известны, и есть на кого равняться.

После еле заметной паузы он подтверждающее кивнул. Изабелла легких путей не ищет. Ладно еще про его родичей может не знать, однако и своих обошла на крутом вираже. Имя первого императора и основателя Империи ко многому обязывает. Не обязательно строить еще одну, да ведь станут непременно поминать разницу и сравнивать достижения.

– Значит, так тому и быть, – произнес вслух, в очередной раз убедившись, что, пожалуй, жена и одним словом способна строить далеко идущие намеки. Все же не просто богатства ей хочется, а много большего.

Изабелла позволила унести ребенка и довольно улыбнулась, услышав восторженный рев снаружи. Блор показывал собравшимся сына, собирая поздравления. Кроме всего прочего, родовой послед нужно закопать перед входом в дом. Чем больше станут его топтать, тем здоровее вырастет Стив. Конечно, своего дома у них здесь нет, зато если проделать искомое перед входом в воинский лагерь, тысячи здоровых фемов оставят след и обязательно запомнят случившееся. Не часто подобное происходит, и важно напомнить Блору о древнем обычае и данном варианте. Она говорила заранее, и все же напомнить стоит.

Ее сын и наследник. Как бы теперь ни повернулось, оспорить ее права на территории севера и юга никому не удастся. Она, конечно, не прочь заполучить дополнительно земли и драгоценности, и все же не стоит обвинять совсем уж в бессмысленной жадности. Очень важно обеспечить земельными наделами как можно большее число зависимых и соответственно преданных фемов. Их руки и клинки вскоре понадобятся и они не должны нуждаться.

Война еще будет – это она твердо знала. С Анжольви и стоящим за ним кланом Блор договорился на словах, а не заключил полноценный мирный договор. Встретились, поговорили, ударили по рукам, скрепляя сделку, и никакого официального документа. Тем более надежд дождаться утверждения его в Карунасе сегодня нет ни малейших.

Оставаться для фем Руди и его адмирала на севере – смерти подобно. Его присутствие настоятельно необходимо в столице. И не просто так, а с войском. Скоро он уйдет, отправившись на юг, окончательно развязав руки Блору. Только даже боги не гарантировали Анжольви с Жилавой победу. Мало того, они нарушил все приказы уже дважды. Отправившись сюда и не закончив с мятежом. Они вне закона, и это важно.

Значит, готовиться к дальнейшему противостоянию и внимательно следить за событиями. Поддержать нужно не побеждающего, а слабого. С таким проще получить полноценный договор. А пока готовить армию и собирать деньги.

Глава 22. Смута

– Я не понимаю, – сказал купец озадаченно, – вы действительно не получали никаких известий? Торговый дом Полака честно исполнял обязательство. Мы даже послали корабль!

– Наверное, боги не хотели поставить нас в известность раньше, – дипломатически, хотя ему больше всего хотелось дать в раскормленную рожу со всего размаха, так чтоб губы лопнули, нос сломался и зубы проглотил, небрежно произнес лорд Монихеэм. – Если ты не получаешь ответа, значит что-то не в порядке. Неплохо бы задуматься.

– О мой «Летящий»! – вскричал глава дома Полака и схватился за голову. – Убытки, сплошные убытки!

Похоже не притворяется, отметил лорд, небрежно поигрывая перчаткой. Мысленно он приятно проводил время, хлеща недоделанного по щекам. К сожалению, все это возможно исключительно в уме. В данный момент купец для него важнее сотни преданных воинов. И дело даже не в деньгах или давних связях с герцогом. Ни один фем, естественно, не станет лично торговать – это ниже его достоинства. Зато каждый приличный хозяин имеет одного, а порой нескольких доверенных торговцев. В обмен на защиту они предоставляют ему услуги и существенную скидку.

Через этого типа на юг сбывались рабы, добытые в набегах. Естественно, обе стороны крайне заинтересованы в сотрудничестве. Особенно сейчас, когда герцог заполучил огромный полон и напрямую имперских граждан продавать не может. Зато торговец при желании сумеет. Империя огромна, а в последние десятилетия оптовые поставки прекратились. Серьезных войн не вели, соответственно подскочила и цена на пленников.

Стоило пересечь море с севера на юг – и прибыль уже триста процентов. Молодой, умелый раб или красивая женщина могли потянуть в пять-шесть раз больше первоначальной цены. Торговать зерном, лесом или железом тоже недурно, но совсем другой доход. В разы меньше. Даже при наличии определенного риска и вынужденных взятках.

И все же гораздо полезнее последние новости. Они слишком долго были отрезаны из-за навигации от происходящего в центре Империи. А что произошло нечто из ряда вон выходящее, он понял еще не ступив на берег.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что герцог не может рассчитывать в дальнейшем…

– Нет, – ответил вполне трезво купец, вовсе не выглядя сильно расстроенным. Очередное представление на публику, и не больше, – конечно же нет, но вы не представляете, насколько тяжело пришлось всем торговым компаниям последние месяцы. Видимо, не я один, – тут он машинально сделал жест благодарности в сторону изображения Хозяина Вод, – понес потери. Шторма, холода, даже профессиональные капитаны не помнят ничего такого в своей жизни. Ужас!

– Почему тогда фем Руди получил известия?

– Нам не понять пути богов, – поджав губы, заявил купец, – может быть, это вовсе не благосклонность. Как раз наоборот.

– То есть?

– Он слишком рано вышел в море, торопясь попасть на юг. Риск дело правильное, да результат всегда выпадает положительный разве у Шутника. А люди на это не способны. Море еще не успокоилось и наказало всерьез дерзкого. Флот разметала буря, добрая треть кораблей, по-видимому, затонула вместе с грузами и воинами.

– А где в данный момент?

– Он жив и здоров. Сидит под стенами нашего замечательного Дебаржа. И долго станет сидеть. Ворота не откроем!

– А адмирал?

– Вот Жилава пытается привести в порядок остатки флота и на наше, а также ваше счастье заблокировать полностью побережье не способен. У него проблемы с основной эскадрой метрополии. Она раскололась на несколько фракций и в основном выжидает, не вмешиваясь. Иначе бы вас просто утопили по дороге.

Карунас находился не прямо на берегу, а выше по реке. В незапамятные времена городок у моря облюбовали купцы для своих нужд и получили от императора Стива соответствующее разрешение. Компании никогда не объединялись в единый кулак и опасности для власти поэтому не представляли. Для них не очень важно было, кто назначает администрацию. Зато свобода торговли и коммерческие интересы заставляли внимательно следить за политическими действиями. Мощные стены и наемная охрана сохраняли от посягательств многочисленные богатейшие склады. Никто не мог просто войти и отнять принадлежащее купцам имущество. Сейчас это сыграло свою роль.

– Да что происходит, в конце концов?

– Война, уважаемый.

– Кто с кем дерется, почтенный Оскар? Ваших посланий герцог не получал. Будьте любезны объяснить. Император скончался…

– Хм…

– То есть?

– Ну официально так, – нехотя согласился собеседник, но ходили упорные слухи, что на охоте в пьяном виде свалился с коня. И так неудачно, что быстренько отправился на встречу с предком.

– Так, может…

– Нам про то неизвестно, однако не удивительно, как раз случайность. Кому он, бедолага, всерьез мешал?

– Хм. Ну хорошо, так о дальнейшем…

– Конечно! Ну сначала создали коллегиальный орган, – степенно сказал купец. – Из глав семи важнейших родов. Они собирались решить, кто наследует трон.

Лорд негромко рассмеялся.

– Вы абсолютно правы, гиблое дело вышло. При отсутствии прямого наследника каждый клан своего тянул наверх. Принц крови выше незаконного дяди или нет? А муж дочери младшего брата императора? Наверное, по этикету все расписано подробно, да чуть ли не на похоронах ругань началась. Кто кому кем приходится и выше по крови или заслугам.

Да он издевается, без особого удивления подумал Тревор. В былые времена за подобное высказывание недолго было и в рожу схлопотать. Не стесняясь выкладывает, ну-ну. Совсем люди с большими деньгами страх потеряли.

– Долго так продолжаться не могло. Простым людям плохо видно, кто конкретно кому на ногу наступил, тем более что засуетились и кланы рангом поменьше. Набилось в Карунас высокородных фемов со свитой вооруженной – аж повернуться некуда. Люди-то радовались первоначально, торговлюшка пошла недурно. Все же хотят спать, одеваться, кушать да обновки примерять. Ну а потом, – он махнул рукой, – началось.

– Убийства?

– Было, не сомневайтесь. Каждый день за ворота телеги с трупами. Это как бы привычно. Нас не касается. Но тут в день свадьбы дочери Харрана…

– Из Тамеров?

– Да, того самого, главы клана. Старший в роду, если не читать его древнего и ни на что не реагирующего отца, непонятно зачем зажившегося на этом свете. Не явиться к нему на торжество – нанести кровную обиду. Пошел слух, что он решил разом истребить всех знатнейших людей, освободив место для своего ставленника – Жилавы.

– Кровь невинного падет на голову убийцы, – пробормотал Тревор Монихеэм.

В принципе он ничего плохого в идее не видел. Если бы она прошла. Судя по рассказу, нет, и это уже чревато крайне неприятными последствиями. Для Грая тоже. Он ведь договаривался с Тамерами в лице Жилавы и Анжольви. Тут есть о чем подумать.

– Так это или нет, не мне судить, а дом его подожгли, перебив охранников. Скорее всего, случайно прикончили кое-кого из гостей и дальних родственников. Подобную выходку простить было нельзя…

– Он объявил ответственными Витонов?

Харран всегда был крайне амбициозен и не умел сдерживаться. И подл при том до безобразия, подумал Тревор. Неприятный человек, хотя и остальные, в том числе Витоны, не лучше. Самое забавное, что второй человек в их клане ему зятем приходится. Наличие родственных связей враждовать не мешает абсолютно.

– Совершено верно. Естественно, они не стали приходить с повинной головой, отдаваясь на справедливый суд, – купец откровенно ухмыльнулся. В его среде прекрасно знали, чем кончаются споры с высокородными фемами. Они все больше на словах ратуют за справедливость. На деле – в основном лично себе на пользу. – Половина города моментально превратилась в место сражения. Кланы принялись собирать союзников и фемов из провинции. Мелкие роды вынуждено примыкали к одному из направлений. Горожане бежали, спасая жизни от разгорающегося ожесточения. Естественно, кому имелось куда отправиться. Хватали всех подряд в расчете на выкуп.

Цены на рабов должны были заметно упасть, трезво подумал лорд, внимательно слушающий. Герцог будет серьезно недоволен. Хороший куш потерян. И что теперь делать с пленными? Воистину Грай получает нечто даже там, где уступает. Ему не требуется кормить тысячи лишних людей и искать, куда их сбагрить поскорее. Вернул кнехтов Анжольви, а тот их утопил в море. Сплошь удача ему в руки идет. Тем более Империи не до него, и может творить угодное без опаски.

– Атаки становились все мощнее, и потери ужаснее. Попутно соперники принялись энергично грабить всех подряд. Целые кварталы уничтожались и сжигались, лишь бы не отдать врагу. Всю зиму продолжалось. Карунаса больше нет. Руины, пепел, местами рвы в несколько локтей шириной и глубиной, разделяющие противников. Стены в дырах. Иногда в проломы врывались чужаки, случалось, спасались от гибели сами. Воздух смердит от непохороненных и заваленных камнями трупов. Витоны контролировали почти все пути подвоза и надеялись уморить Тамеров голодом. Не вышло. Весной начались эпидемии, и войска ушли из города. Просто бросив его. Армии освободили место, а на смену им выползли из подвалов и спаленных домов банды мародеров, не считающиеся ни с чем. Они грабят уцелевшие кварталы, и некому навести порядок.

– Ты же сказал, Анжольви здесь!

– Он не приплыл прямо к столице, а высадился у Пардинца. Течение или бури тому виной, воздействие Хозяина Пучин – не столь важно. К этому времени война захлестнула и провинцию. Если в Карунасе два основных клана пытались уничтожить друг друга, то остальные на местах повсеместно сводили счеты. Сетиф из рода Мионесов от появления потрепанного флота Тамеров радости не испытал, принявшись собирать войска для отпора. Ведь он принадлежал к их врагам. Ничего у неопытного полководца не вышло, но отбили нападение с большим трудом, и часть галер, и без того нуждающихся в ремонте, серьезно пострадала. Фем Руди оказался вынужден идти вдоль берега мимо враждебных владений. Они не желали снабжать продовольствием и помогать очередной армии. И тогда начался беззастенчивый грабеж. С городов требовали выкуп. Иногда неподъемный.

– У него не имелось другого выхода. Войско нужно кормить.

– И платить ему тоже, – вроде согласился Оскар. – Превеза замешкалась с выплатой, у ее жителей действительно столько не имелось. Они даже обратились к ростовщикам, закладывая общественные здания, да кто сейчас и в этой остановке способен дать серьезную сумму?

Ты, без тени сомнений подумал Монихеэм, и другие купеческие компании. Вечно норовите не просто честный процент взять, а еще и украсть. Наверняка полные золотом сундуки, и очень жаль, что не имею под рукой серьезного отряда тебя пощипать.

– Храмы, – сказал вслух. – Не зря Грай полез им в карманы и принялся выворачивать.

– Здесь тоже врываются и отбирают пожертвования, – ответил купец со вздохом. – В тоне сквозила не набожность и негодование, а сожаление. Он и сам не прочь пошарить по храмовым кладовкам. – Фем Руди не дал достаточно времени. Он торопился и хотел получить все и сразу. Капитуляцию Превезы проигнорировал, способных носить оружие мужчин перебили, остальных жителей продали в рабство, город предали огню, а добычу поделили между воинами.

– Зачем? – лорд действительно не понял. – На севере Анжольви в таких вещах не замечен. Мало того, Превеза – старинный порт, и жители имеют имперское гражданство.

– Чужой вассал, щедрый командующий, наведение ужаса на прочих, чтобы не помышляли возражать и сомневаться. Хотя…

– Ну?

– Ходят слухи, при нападении людей Сетифа его ранили, и он начал временами вести себя крайне несдержанно.

– А Жилава?

– Простите недостойного, однако не могу ничего уверенно сказать на его счет. Характер у адмирала выдержанный, и зря никого не рубил. Только это все происходило раньше. Понимаете, – Оскар подался вперед, глядя в глаза высокородному гостю, – ради победы и трона многие забывают о чести и принципах. Готовы на все. Охотников занять престол, по моим подсчетам, набралось восемнадцать.

– Ого!

– Ну у деда покойного императора имелся, например, родной брат, – вот его потомки начали между собой энергично разбираться. Троих уже зарезали, одного отравили. Брату, между прочим, за восемьдесят, и он сам хочет усесться на едва остывшее место властелина.

– А он еще что-нибудь соображает или окончательно впал в слабоумие?

– А это не суть важно. Каждый претендент в своем районе требует от тамошних жителей принести присягу верности. Сейчас если город сразу не сдался, его все равно отдают на разграбление кнехтам. Им добыча, командиру дополнительное уважение. Ведь жители сдались не по доброй воле, а под давлением обстоятельств. Нередко население оставляет поселки, и очередная армия, не получив желаемого, сжигает все подряд.

– Пришли новые времена, – задумчиво сказал лорд.

– Страшные времена. Союзы заключаются и разрываются в течение кратчайшего времени. Друзья убивают друг друга, родичи предают, знакомые бьют в спину.

– Да ты поэт!

– Я вижу происходящие достаточно ясно. Перемирие невозможно. У нас сегодня только в округе пять армий, два потенциальных императора и отсутствие кого бы то ни было, способного навести порядок. И хуже всего – бежать некуда! Не к вам же на север, там уже горит ничуть не хуже!

– Чего хочет Анжольви?

– А чего они все хотят, – с досадой пробормотал купец и явно поправился, чтобы смягчить для лорда, – ищущие власти в Карунасе – продовольствия, денег, чужого добра, места для отдыха, кораблей.

– А вы в Дебарж пускать не собираетесь?

– Повторить ошибку Превезы? Не стоит думать о нас столь плохо.

– И все же дом Силоне его давний агент…

– Есть вещи, которые не прощают, – с каменным лицом ответил купец. – И кроме того, за ними внимательно смотрят.

Что реально не дает никаких гарантий, понял Тревор Монихеэм. Торговцы трясутся за свое имущество и забитые товаром склады, но всегда найдется некто шустрый, быстрее заключивший сделку. Может, потом ему и выйдет боком, но именно потом. У купцов нет понятия о чести, однако любопытный поворот. Выходит, и герцогу он посмеет отказать в определенных обстоятельствах. Удавится, а не поступится, и дело не в одном золоте. Надо отложить на будущее.

– Город Дебарж, – деревянным тоном поставил в известность Оскар, – не ссорился ни с одним кланом высокородных фемов и готов сотрудничать, поставляя за честную цену любой товар и в дальнейшем.

Он не говорил, а вещал, безусловно цитируя некую декларацию и не пытаясь этого скрыть.

– Город Дебарж имеет привилегию от императора Стива, подтвержденную всеми последующими императорами до единого, о прямом подчинении его личной канцелярии. Будет новый император – мы сразу принесем клятву верности.

– А почему, собственно, его до сих пор нет?

– Говорят, реликвии исчезли, – запнувшись, отвлеченный от торжественной заученной речи, объяснил Оскар. – И меч, и корона, и пояс. Достоверно никто не в курсе. Дворец громили неоднократно, и они могут быть уничтожены, украдены или спрятаны.

– Или взяты на небо Воином.

Купец мигнул ошеломленно. Такого он не ожидал. Общался с лордом неоднократно и раньше. Герцог Чапар лично не заключал сделок с купцами никогда, считая ниже своего достоинства торговаться. За него это с успехом делал Тревор Монихеэм. Действительно умело, а не отбывая повинность. Немало потеряно прибыли от изворотливости и холодного цинизма этого фема. И вдруг такое высказывание!

– Да, – осторожно согласился, – лишь истинный император вновь получит от бога важнейшие атрибуты власти.

– Именно так!

Будто непонятно, что рано или поздно реликвии обнаружатся, мысленно улыбнулся Оскар. Вот только настоящие они окажутся или новоделы – скептиков проверять не допустят. Какая ему разница. Ему и происхождение будущего императора неинтересно, конечно, при условии подтверждения прежних прав купеческому сословию и городу. Сейчас нужно думать не о смутном будущем, а о завтрашнем дне. Без правильного поведения не будет и послезавтра.

Человек, неподвижно застывший впереди них, удивленно вскрикнул, невольно шагнул назад и с руганью плюхнулся на землю. Стрела пробила ему икру и вышла с другой стороны ноги. Охрана дружно сгрудилась вокруг, закрывая щитами и телами. Команды не потребовалось, движение оказалось быстрым и давно отработанным. Попутно кнехты достаточно настойчиво принялись отодвигать обоих назад из возможной зоны обстрела. Переговоры сорвались. Заблокированные в храме не собирались уступать.

– Вот видишь, – без особого удивления сказал Блор Изабелле, – к чему приводят иной раз самые замечательные идеи.

Он махнул рукой, и над головой подняли сигнальный флаг. Мчаться посыльным с приказами не требовалось. Давно система знаков отработана и без него. А в данном случае явление личного штандарта могло означать лишь одно – штурм. Так что рев, с которым встретили войска полотнище, вполне ожидаем. В храме Шейбе достаточно много возможностей поживиться. В провинции пусть не самый богатый, но даже после конфискации излишков земель получал немалый доход.

Сотни пошли в атаку сразу со всех сторон. Густо летели стрелы, лезли на заранее воздвигнутые в проходах баррикады разъяренные кнехты, получая и раздавая удары. Чем все закончится, особых сомнений не имелось. При желании Блор мог двинуть в бой в десять раз больше, чем имелось всего осажденных. Зачем? И без него нашлась масса мечтающих поживиться, крайне довольных попутно возможностью избавиться окончательно от местных жителей и присвоить их имущество.

В храме находились сотни женщин и детей. Трупов сегодня будет груда, вряд ли даже предупрежденные заранее воины после потерь удержатся пустить кровь. Потом ему это обязательно припомнят. В принципе он и виноват. Новые поселенцы после длительных переговоров поклялись ему в верности. Первый клин в союз Трех племен, хотя, если честно, далеко не первый, он загнал. Попутно пришлось кое-чем поступиться, как сейчас. Не то чтобы стало жалко храм, где когда-то жил, нет причины огорчаться, однако счеты давно сведены. Хотя, видимо, не у Денеса. Он точно приложил к происходящему руку.

– Не надо было устраивать этот религиозный диспут. Еще никого из верующих не удалось обратить правильными аргументами.

– Мы оказали уважение двадцати крупнейшим храмам, пригласив и дав возможность свободно дискутировать, – она по-прежнему считала, что идея правильна. Рано или поздно до этого обязательно дошло бы, так почему не организовать все самим. Правильно.

Потому что жрецы обычно люди умные и настрой новой власти достаточно хорошо видели, мог бы ответить он. Подобная дискуссия изначально бесплодна и, вызвав достаточный интерес у людей, попутно привела к новым раздорам. Недаром в храмах по всему северу потихоньку принялись собирать собственные вооруженные отряды с целью защищать свои права и привилегии, а также противостоять любым посягательствам со стороны.

Закрыть глаза на это он никак не мог. На его территории не смеют находиться и действовать любые посторонние вооруженные отряды, не связанные с тцарством вассальными отношениями. Ответ может быть только один, и если они не желают разоружаться – придется принудить силой. Не первый раз горят храмы. Надо думать, и не последний.

– И все ж в целом мы выигрываем. Вот, например, в Гионе его поддерживают.

– А в Ранткуре раскололись и публично передрались. Причем верховный жрец та еще бестия, в первых рядах поддерживающих выступает.

– Он достаточно мудр, чтобы понимать, куда ветер дует.

– Ага, – согласился Блор, – Даже живя в городе, можно остаться хорошим человеком. Народная мудрость. Не верю я ему. Зачем такому подчиненность? До сих пор сам все решал в провинции. И имущественные вопросы тоже, вмешиваясь и в решения суда, и в действия наместника. Пусть не открыто, за спиной. Особой любви у него к нам с тобой быть не может. Лучше бы бесился и орал, чем так. Неизвестно чего ожидать.

– Твоя наместница, – не называя Жаклин по имени, заявила Изабелла, – пусть разбирается. Для того и поставлена. Проблемы в провинции – в первую очередь ее проблемы.

– Она здесь от моего имени управляющая, а не в кормление получила, – возразил муж, получив ответный гневный взгляд.

Из знакомства двух женщин ничего хорошего не вышло. Супруга оказалась достаточно сообразительной, чтобы не кичиться происхождением, подчеркивая разницу в положении. Причины, по которым Блор поставил леди Кнаут на столь высокий пост, знала и не прочь при случае воспользоваться новым удобным случаем. Раз уж одной женщине доверили высокий пост, почему ее вмешательства и идеи не принять?

Тем не менее, близкими отношениями там и не пахло. Если и обменивались посланиями и речами, то сугубо формальными и по обязанности. Слишком уж похожи они были. Не внешне и не по поведению, а в устремлениях и честолюбии. Обе предпочитали власть всему остальному, считая ее самой интересной игрушкой. Кроме всего прочего, Кнаут продолжал, никак не противореча требованиям поставить на первую ступеньку в иерархии богов Солнце, привечать Дочерей Смерти.

Хорошо еще, что Изабелла не догадывалась о случившемся между мужем и Жаклин. Скоро в семье лордов Кнаута ожидалось прибавление семейства, и Блор чувствовал себя не очень приятно, когда они встречались.

– Едешь домой? – спросил нейтральным тоном. Подразумевался их особняк за городом. – Постарайся не мучить чересчур Варшиса.

Изабелла фыркнула. Регулярно топтать ногами (не в прямом смысле) вновь назначенного главу министерства, ведавшего служилыми людьми, их чинами, назначением содержания и. т. д., она считала не только правом, но обязанностью. Поскольку совсем уж избавиться от местничества не удалось за столь краткий срок, а родовые счеты продолжали существовать, как норма и традиция, приходилось постоянно учитывать множество тонкостей при гражданских назначениях и жалобах. Кому, как не ей, накладывать резолюцию и разводить спорщиков.

Варшис происходил из тцарства, знатностью рода похвастаться не мог и при всей своей расторопности, а человек Денеса простаком не мог оказаться по определению, случалось, допускал досадные ошибки. Всего знать невозможно, но иногда, такое впечатление, проделывал специально, стравливая чем-то неудобных фемов. То ли по просьбе бывшего начальника, то ли по собственной инициативе. А может, просто хорошо выучил уроки прежней жизни. Никому не доверять, всех контролировать. Уже и картотеку завел с кучей чиновников.

– Воевать проще всего!

– Да разве я отрицаю? – миролюбиво удивился Блор. – Расставил войска на поле – и спи себе на стульчике. От командира ничего не зависит. Хотя нет, еще важно, привстав в стременах, гикнуть громко, подняв высоко блистающий меч, и закричать: «Встретим, други, врага достойно! Не посрамим земли нашей!»

– Древние мудрецы, – свысока заявила Изабелла, – говорили, что война приносит бедствия.

– Ну надо же… Какая мудрость!

– Гибель населения есть зло…

– Правда, что ли? А топтание посевов и сжигание домов?

– Хороший правитель, – продолжила она, привычно не замечая уколов, – предпочитает мирные переговоры, дары или подкуп, сеянье раздора между врагами – и выигрывает войны без сражений.

– Замечательный совет, – восхитился Блор, – и чего из перечисленного я не сделал? А, знаю! Еще один мудрый совет. Я обязан в первую очередь вызывать уважение к себе. Уж извини, не собираюсь внедрять дворцового этикета. Мне от него икается.

– Не испытывая должного почтения перед тем высоким положением, на которое вознесла тебя судьба, нет причин чтить оставшихся внизу. От них можно требовать повиновения, но не преданности.

– Слова, слова. Этого от родовитой знати мне не дождаться, сколько бы ни пыжился.

Он не первый раз слышал эти упреки. Всегда припомнят происхождение. Это нормально.

Но он шел не опираясь на чужие роды, и никто не посмеет открыть рот, если не хочет расстаться с зубами. Подметные письма его не волнуют, пока за ним стоят такие же поднявшиеся из низов люди. Зерно лучше всего растет на дерьме, и построить новое не сломав старого, практически невозможно.

– Напротив, смеяться станут. От них мне достаточно повиновения. А кто откажется – уничтожу, – он почти прошипел.

Возмездие недовольно уркнул рядом. Блор опустил руку ему на голову. Контакт всегда успокаивал обоих. А выпускать на волю гнев и ярость здесь и сейчас совершенно излишне. Просто надоели претензии. Изабелла пытается слепить из него нечто ей удобное, пользуясь его уступками. Если он позволяет многое – это не означает, что не видит попытки управлять и манипулировать.

– Достаточно, – сказал резко, – побеспокойся лучше о брате.

– А в чем дело?

– Вот его, видно, заело всерьез наше неравное положение. То, что он отправил своих людей в Карунас помимо меня, – его право. Положение герцога позволяет обращаться напрямую к императору, позабыв про его отсутствие.

– Ты сам согласен, он имеет право.

– А вот договариваться с наместником Джабала – прямое нарушение нашего соглашения. Отдавать не принадлежащие ему земли в обмен на Чапар – целиком уже откровенная наглость.

– Ты уверен?

– Я знаю!

Он помолчал, глядя на федератов, лезущих в вышибленные ворота храма. Сопротивление на подходах сломлено, последние защитники валяются на ступеньках, поливая кровью мрамор. На что они рассчитывали? Лучше бы ушли из города. Проход в Массо достаточно свободен, и грабители по дороге не водятся. Всех повывели официальные вояки. Одни не лучше других, так хоть на честные отряды правила распространяются и гражданское население особо не трогают.

Понятно, земли никто бы не купил, как и домов, пришлось бы оставить. Все лучше, чем бессмысленная гибель или продажа в рабство. Не за богов они дрались: за прежний статус привилегированных имперских граждан. Диспут не причина – предлог. Все же прежний верховный жрец казался умнее. Или я просто был молод и думал другими категориями.

– Любые переговоры с нашими врагами – предательство. Он пытается обеспечить себе тыл или вознамерился в нынешней всеобщей драке остаться в стороне? Может, надеется перехватить мои владения после смерти, отодвинув сестру и племянника?

Он намерено бил по самому больному месту. Изабелла не могла не знать про прежние надежды и расчеты. Блор не просто пошел дальше – он не собирался останавливаться и фактически перерос герцога во всех отношениях.

– В любом случае будь любезна объяснить Нгоби предельно доходчиво – не трогает меня его уязвленное самолюбие. Я дал ему герцогство и позволил истребить обидчиков. Дарить весь Чапар не собираюсь. И не могу позволить себе иметь в тылу подозрительного родственника, якшающегося с открытыми врагами. Или он подчиняется, или я его раздавлю. Шутки закончились.

– Настолько плохо?

– Он мне нравился, – сказал после паузы Блор, – ты знаешь. Резкий, гордый, храбрый – идеал фемства. Он мне дал замечательный шанс вырваться на простор. Я благодарен ему. Но сегодня он на моей территории единственный не вассал. Даже федераты подписали договор.

Ну да, подумала Изабелла. Практически с твоим родственником и под прямым нажимом. Конечно, все правильно и удачно, однако не стоит их выпускать из виду. Тоже могут взбрыкнуть при неприятном положении.

– Или союз и совместные действия – или он действует самостоятельно и не ждет от меня понимания и уступок. У меня не осталось другого выхода, помимо исполнения долга, невзирая на последствия.

Угроза достаточно ясна. Блор не остановится перед военной кампанией, и это действительно сломает столь долго выстраиваемые отношения. Вряд ли он после подобного станет ей доверять. Сын у него уже имеется. Наследник есть. Откровенно говоря, сейчас уже и не требуется. Любого может назначить, хоть того же Джила – Властителя Севера. Верховенства его никому оспорить не удастся.

А потерять все, оставшись одной, она не собиралась. После всего? Если придется выбирать между мужем и братом, супруг, без сомнений, станет фаворитом. Нгоби сам виноват. Чего ему не хватало? Получил буквально все запрошенное изначально, и серьезно сверху.

– Я напишу, – прикусив губу, кивнула Изабелла. – И попрошу приехать для личной встречи.

– Покажешь сначала мне, – жестко сказал Блор. – До отправления. Ступай!

– Да, господин мой, – послушно ответила Изабелла, поклонившись и только после этого повернувшись спиной.

Если брат откажется явиться на переговоры и дать вразумительные объяснения, Блор ударит. Теперь сомнений нет. Были ли на самом деле сепаратные разговоры, пытался ли Нгоби играть в свою игру – уже не так важно. Может, брат просто норовил отхватить дополнительный жирный кусок и никакого предательства и в мыслях не держал. Он упустил свой шанс, дав шпионам заметить нелояльные действия. Блор абсолютно прав. Хозяин в провинциях должен остаться один. А герцогство… В конце концов, это ее наследство в не меньшей степени. Сохранить и преумножить землю вне зависимости от текущей политики – задача достаточно интересная.

Глава 23. Война не закончилась

Командир гарнизона замер у развевающегося стяга с изображением готового к прыжку Визи и внимательно осмотрелся. Это не личный флаг Рикса, а одного из его полков, и поэтому слегка отличался видом и наличием цифры в углу. Третий особый, непосредственно подчиняющийся лично тцарю. Уровень достаточно весомый. Карьеру он сделал приличную, и не хотелось бы опростоволоситься. Проиграть сейчас не обидно – самый настоящий позор. Не для того трудился все месяцы, забывая про молодую жену, чтобы испугаться. Стены по-прежнему не из лучших, однако дыры отсутствуют, починка и наращивание завершены своевременно.

Ничего интересного в округе не происходило. На месте старого лагеря в очередной раз обустраивались воины, под стенами суетились люди, собирая трупы. Неизвестно, на что рассчитывал наместник Ариарт, однако врасплох город не застали. Да и странно было бы, случись так. Про поход новой армии здесь узнали задолго до прихода войска. Максимально можно было спалить несколько десятков едва отстроенных деревень. Ни особого навара, ни серьезного продвижения.

Наместнику Массо требовалось продемонстрировать нечто показательное, дабы сгладить бушующие страсти, тем более что он непонятно из каких соображений провозгласил себя сторонником Витонов. Из Заломи его политических расчетов не видно, как и причины отправления в тюрьму наместника Ранткура. Естественно, прежнего соглашения с Граем даже не разорвал, по причине его полного отсутствия в бумажном виде. Если и имелось нечто, так Анжольви с собой увез, как и львиный кусок денежных выплат.

В Джабале по-прежнему имелось огромное количество беженцев и требовалось их как-то успокоить. Ограбить сопредельную провинцию и быстро уйти с чужим добром – вариант не из худших. Серьезных сил на границе не имелось, и шанс навариться при неожиданном наступлении присутствовал. Только Грай не зря потребовал укреплять Заломи и предусмотрительно посадил в порту сильный отряд. Дорога к чужим коровам, овцам и горшкам с монетами лежала мимо его стен.

Просто проигнорировать, оставив осадную группу, крайне опасно. Можно получить удар в спину и перерезанные линии снабжения. Тем более в порту опять стояли новенькие галеры. Может быть их команды состояли не из морских волков, однако укусить вполне могли всерьез, а в Массо в отличии от его противников боевых кораблей не осталось. Практически все увел с собой фем Руди, оснастив за счет Джабала и не принимая в расчет интересов провинции.

Наместник не избежал искушения и бросил воинов на штурм фактически без подготовки. Стены нарастили, однако не так уж они и высоки. Буквально на ходу изготовив лестницы, кнехты хлынули волной на приступ и бросились вверх по ступенькам. Только вместо счастливых объятий трепетно ждущих героев дев их ждали копья и мечи, а также камни и кипящее масло. Натиск очень скоро захлебнулся в крови, и ярость с уверенностью сменились растерянностью от огромных потерь.

– Им дня три только переписывать покойников и хоронить придется, – сплюнув вниз, сказал Пирс неподвижно стоящему рядом воину.

Немного осталось на свете людей, помнящих его еще подростком, и Мурена один из них. Когда-то он учил своего будущего командира азам воинской науки. Дальний родич и уже в изрядном возрасте, но по-прежнему крепок и обладает светлым умом. Он так и не поднялся выше десятника при прежнем тцаре и вряд ли бы остался в живых, не возьми его к себе бывший новобранец. Сначала в родную деревню, где долго лечили от тяжелой раны. Затем опять в строй. Всегда хорошо иметь рядом человека, не способного предать.

– Они уйдут. Пограбят окрестности и отступят, раз не захватили город с набега.

– Когда-то про нашествие в тцарство так уверяли друг друга сильно наивные.

– Вот и у меня такое ощущение, что это уже с нами происходило, – ответил Мурена с каменой физиономией. – Только мы тогда дрались на другой стороне.

– Тогда я был всего лишь сотник латников, и не победили.

– И чему я тебя учил… Разве главное – повергнуть врага? Чести мы не замарали.

– Исполнить свой долг важнее, пусть это и стоит жизни, – подтвердил Пирс машинально.

– Не может жить опозоренный воин, – убежденно сказал Мурена. – Никто еще не сумел сбежать от смерти. Она рано или поздно приходит, и бессмысленно стараться спрятаться. Зато поступать правильно – первая добродетель человека. Только если приказы пятнают твое достоинство, позволительно их нарушать. Бросить господина отвратительно, но если он погиб, какой смысл кидаться на меч? Ты сам выбираешь свой путь служить тому или этому. Перед лицом богов это не так важно, если не делал подлостей.

Есть еще и семья, мог бы сказать Пирс. Не всегда, имея за спиной нуждающихся в защите родственников, можно уйти. Мужчина глава семьи, на нем забота и ответственность за то, чтобы женщина не испытывала беспокойства за материальное и физическое благополучие семьи. Его старому товарищу такое тяжело понять. У него никогда не было детей, а близких родичей выбили во время набега с севера. Он так никогда и не узнал кто и смирился с этим. В каком-то смысле для него стали детьми его кнехты.

– Я давно иду по этой дороге, и там, где буду пировать после смерти, в чертогах Воина, дожидается крупный отряд убитых мной, чтобы преданно прислуживать, – серьезно закончил Мурена.

– Ты прав. Только почему не появляется герцог со своей конницей? Мы опять одни!

– Не стоит надеяться на хлыща. Он вечно себе на уме и не любит помогать другим.

– Как командир он неплох. Манера действовать достаточно эффективна, и знает, как верно использовать кавалерию.

– То-то и оно, – пробурчал старый боец, – здешние не понимают пехоты. А этот в особенности. На лошадях стен не взять, а столкновения полков – для него удивительная новость. Про тактику, дисциплину, умение маневрировать и не подозревает. Привык всей массой нестись на такую же толпу или драться один на один.

– Будто здесь не полно таких!

– Кто-то учится, другие погибают, не сделав себе труда изучить новую тактику. Герцог неэффективен – он жесток. Свиреп и не дает пощады никому. Его представление о победе сводилось исключительно к уничтожению врага. Он заметно превзошел всех нам известных полководцев исключительно в одном. Уничтожать целые области! Ты хоть понимаешь, почему наши первоначальные победы на юге оказались так легки?

– Фем воюет, крестьянину и в голову не приходит сопротивляться. Их и не трогают обычно. Взять с ковыряющегося в земле нечего, а сожженную хижину легко восстановить. Воинов мало. Хорошо, если один из сотни, считая женщин и детей, – без колебаний ответил Пирс. – Если бы не федераты…

– Тогда здесь и жили бы иначе. Они – щит Империи, сломанный из каприза. Но ты посмотри внимательно окрест…

– Не понял, – подумав, сознался Пирс.

– Плохо. Я о тебе лучше думал. Видать, жена все силы вытащила.

– Ты Лиану не трожь.

– Шучу я. Неужели не ясно?

– Я, в общем, тоже. И все же про крестьян?

– Здешние крестьяне боятся не войны, а голода и сборщиков налогов. Чем дольше война станет продолжаться, тем меньше у них останется. Заберут те или иные, сожгут или еще что – не суть. Это не может продолжаться вечно. Рано или поздно они возьмутся за оружие.

– Здешние землеройки станут представлять опасность?! Да их бьешь, а они извинения просят. Никакого достоинства!

– Недооценить противника так же плохо, как переоценить. Не становись таким высокомерным. Между вершиной горы и подножием множество камней разного вида и размера. Грай берет в свои отряды любых желающих. Там, за Каменным поясом, в армию густым потоком шли рабы и крепостные. И неплохо воюют, включая твой полк.

– Наш!

– Твой, – упрямо повторил Мурена. – Ты командир, и полк твой. А в нем кого только нет, даже горожане записывались.

– Пользы от них…

– Я же сделал из тебя настоящего латника из деревенского лапотника. А на той стороне тоже начали брать любого человека с имперским гражданством, готового драться. У них появился шанс поднять статус, и многие его не упустят. Помяни мое слово – крестьянский мятеж на юге ничуть не приятнее северного. Помнишь Лашенгу? Постоянные грабежи и конфискации действуют на людей не хуже, чем на вепря, раззадоренного охотничьими псами.

– В любом случае это случится не завтра, – отметая доводы и попутно давая себе зарок внимательно отслеживать в будущем как поведение кнехтов, так и неприятные признаки недовольства со стороны крестьян, возразил Пирс. – А сегодня нам надо удержать порт до прихода Рикса.

– Ха! Хоть год. Еда, вода, люди и возможность связи и подвозки подкреплений по морю. Это точно не Лашенга!

– Земля! – крикнул впередсмотрящий. – Земля прямо по курсу!

– Неплохо, – сказал еще через четверть часа самодовольно капитан, поглаживая всклокоченную бороду. – Ветры нас не сбили с пути. Вышли прямо к мысу Телефа. Скоро Ранткур.

– Ты будто не был уверен в собственном умении привести корабль в нужную точку, – брюзгливо сказал лорд Тревор Монихеэм. – Какой после этого капитан?

– Мы живем в беспокойное время, – показательно вздыхая, объяснил капитан. – На море сейчас не только шторма случаются. Еще и грабители. Мы шли не по обычному кратчайшему пути.

И поэтому потеряли двое лишних суток, мысленно недовольно дополнил лорд. Вез бы еще нечто дорогое, а то обычные ткани, оливковое масло и вино. Нашел с чего бояться при наличии доброго десятка охраны и его людей.

Он был несправедлив и сам это сознавал. Уже немало кораблей исчезло без всяких признаков шквалов или плохой погоды. На самом деле, как всегда в смутные годы, будто плесень на пустом месте выросли морские удальцы. Есть вариант, что слухи изрядно преувеличивали реальность, но владелец судна не фем и не обязан искать сражения. Его задача – довести груз в сохранности и, продав, так же спокойно проскочить назад в Дебарж. Не больше.

Настроение у лорда в преддверии возвращения отнюдь не блистало. Фактически миссия провалилась. Договариваться оказалось не с кем. Привычная система отношений рухнула. Мало того – на сегодняшний день в Империи имелось аж два верховных владыки (называть их императорами язык не поворачивался), признанных исключительно их собственными кланами, и дополнительно регент, представляющий сразу два достаточно сильных, но второстепенных провинциальных рода.

Разорваться сразу на несколько частей, как нередко делали достаточно многие, сохраняя земли в случае победы любой стороны, он не смог бы при самом большом желании. Платить взятки сразу всем в надежде на будущее – тоже невыгодно. Тем паче и сумм таких в наличии не имеется. Конец навигации он принял почти с облегчением, получив письмо, требующее вернуться. Объясняться лучше лично, а не заочно.

– Лорд Монихеэм? – спросили его, едва нога ступила со сходней на твердую землю.

– Да, – задирая подбородок – я вам лорд, а не кто-нибудь – и попутно осматриваясь, ответил Тревор.

Двое фемов, загородивших дорогу, не имели на одежде гербов герцога, зато явственно просматривались северные черты физиономий и оружие на боку. Название судна он сообщил в последний момент с голубем и не особо рассчитывал на встречу. Точную дату прибытия, что в очередной раз доказано, знает один Повелитель Вод и Ветров.

– Будьте любезны следовать за нами, – на приличном имперском обратился к нему начавший говорить первым.

– Куда? – потребовал Тревор, ощущая подобравшихся людей за спиной. Его охрана станет биться даже в безнадежной ситуации, уж так они воспитаны. Сам набирал парней из дальних родственников.

Странно. На арест не похоже. Их всего двое. Уволочь насильно при десятке телохранителей не удастся.

Подозрительный человек показал, не слишком следуя этикету, грязным пальцем через плечо. Здание таможни, и у дверей хлопает на ветру флаг Грая со зверем. Непонятно, однако отказываться неудобно.

– Идем! – заявил лорд приказным тоном, будто именно он и предложил прогуляться.

Приглашатели молча развернулись и двинулись вперед. Следовать за ним не собирались.

Пришлось шагать за проводниками, приноравливаясь к шагам. Вокруг происходила обычная суета. Бегали матросы, работники, таскали какие-то грузы и бревна. Никто не заметил происходящего и не собирался стоять открыв рот при виде заезжих гостей.

Ранткур – один из крупнейших на севере городов, разве Джабал крупнее, и местные жители насмотрелись на людей самого разного вида и даже цвета. Удивить их сложно, а при наличии в окрестностях достаточно серьезных отрядов очередной корабль никого всерьез не заинтересует. Есть о чем и без того балаболить вечером в кабаке.

– Измененные, – прошипел за спиной телохранитель.

Тревор и сам уже увидел. У входа в таможню стояли двое людей-шкафов, созданных специально для герцога жрецами. На душе серьезно полегчало. Все же его встречают, пусть и без особого торжества. Флаг? Подумаешь! Мало ли где старина Нгоби устроился. Хоть на голове у Блора. С него станется. Чиновников выставил и сам расселся.

В коридоре вновь обнаружились люди с гербами герцога. У дверей в кабинет стояли очередные двое измененных. Тревор и не подумал здороваться с ними. В каком-то смысле они не только походили на статуи внешне, но и внутренне. С умом плохо. То ли маги постарались, лишив основного человеческого качества любопытства, то ли специально изначально недоумков отбирали. А может, все проще и так воспитали. Они общались исключительно на общие темы и очень редко с посторонними. Со временем их просто переставали замечать. Есть или нет – не имеет значения. Мебель – она и есть мебель.

Сопровождающий постучал в дверь и сунул голову внутрь.

– Сейчас, – сказал утешающим тоном. – Пару минут.

– С каких это пор я должен ждать? – Тревор попытался отодвинуться от входа, и тут же памятники в доспехах без промедления обнажили клинки. Пришлось отступить. Вступать с ними в пререканье бессмысленно. Обратная сторона тупости. Без прямого приказа не узнают, пусть сотни раз прежде видели вблизи и рядом с герцогом и реагируют однозначно. Поставили сторожить – не интересует, насколько близкий человек заявился или дело срочное.

Когда он услышал долгожданное «можно», прошла отнюдь не пара минут, а добрые четверть часа. В душе он кипел не хуже воды в котелке над костром и собирался высказать все это в лицо герцогу. Его ранг и статус достаточно высоки, чтобы позволить себе это. А если Нгоби собрался таким образом выказать недовольство, пусть поищет порученца получше. Хотелось бы знать – из кого. Из владетельных фемов осталось совсем немного живых и здоровых. Немалую часть герцог прикончил, многих держал в качестве заложников и доверять мог буквально единицам.

Выходящего из комнаты человека со смутно знакомым лицом (вроде из казначейских будет) Тревор толкнул плечом и, не подумав посторониться, шагнул вперед на разрешающий возглас. Его люди, естественно, остались снаружи. Унижаться, вопрошая, почему нельзя войти с сопровождающими, как обычно, он не собирался. Заранее открытый рот щелкнул, захлопываясь.

– Не ожидал? – почти ласково спросила восседающая в мягком кресле Изабелла.

– Почему? – потребовал Тревор, показывая на торчащую внутри пару измененных.

Происходящее было более чем странно. При всей своей любви к сестре и готовности выполнять ее капризы по части украшений или слуг, герцог не делился с ней телохранителями. Это были лично его инструменты, и действовали они только по его приказу. Единственное исключение – Блор, уж очень Нгоби изначально возлагал на него серьезные надежды. В целом герцог не ошибся. Другое дело – Грай пошел много выше запланированного, и это уже раздражало. Но даже тот после свадьбы вернул одолженного измененного. В охраннике при наличии Визи он не нуждался, а на тренировках, похоже, взял все возможное, проверив человека-мебель полностью.

– Две недели назад, – с оттенком грусти сказала Изабелла, – я стала исполняющей обязанности опекуна при малолетнем сыне в герцогстве Чапар.

– Что? – прохрипел Тревор, рванув воротник рубахи. Внезапно ему стало нечем дышать.

– Герцог Нгоби Чапар убит.

– Кто?!

– Насир фем Кутама подошел с дружеской улыбкой и воткнул нож в горло. Кровь ударила так, что никакие маги не помогли бы, окажись они рядом.

Изабелла вспомнила свое отвращение при виде залитых кровью пола, стен и трупов. Жуткий запах свежей крови, испражнений и еще чего-то непонятного. За последний год она многое повидала, включая поля сражений. Но это были чужие люди. Здесь чуть не вырвало. Одной волей удержалась, затолкав вновь в себя поднимающуюся ко рту желчь и кислоту. Нельзя было позволить другим перехватить управление. Расследование и власть – ее право и компетенция. Даже мужу непозволительно вмешиваться в дела герцогства. Тем более что она прекрасно в курсе, что Блора не огорчило происшествие. Ничего удивительного. Нгоби стал совершенно невыносим, обнаружив, насколько мало он способен влиять на происходящее.

– Только их не имелось, – закончила фразу, не подавая вида о неприятном воспоминании. – Насир добрый вояка был и знал, куда метить. А брат всегда мнил себя бессмертным, полагаясь на заклятия от рождения. И ведь не болел никогда.

– Почему? – без особой тактичности оборвал он монолог.

– Насиру крайне не понравилась веселая забава моего временами неадекватного брата с внуком из Кутамов. Любимый внук.

– В смысле…

– В том самом, всем в герцогстве, провинции и скорее всего в любом конце Империи известном смысле. Никого, – после паузы сказала, – особо не волнует, когда это проделывают с рабами и слугами. Попадаются люди, готовые подсунуть собственных детей, чтобы подняться и получить нечто приятное от довольного господина. Землю, деньги, льготы. Но надо же думать, с кем имеешь дело! – она почти крикнула. – Насир мало того что один из сильнейших в герцогстве и всегда был верен. У него корни с севера, и он таких развлечений не понимает!

– Нгоби никогда…

– Да-да. Я знаю. Никакого насилия. Брат умел соблазнять юношей не только из нашей провинции. Говорят, очень был при том красноречив и любезен. Ну подпоить – это уже в порядке вещей, но ведь так и тянет попробовать. Кстати, никогда тебя не спрашивала: а ты тоже принимал участие?

– Мне не понравилось, – буркнул Тревор. – С женщинами лучше… Прости, госпожа.

– Да ничего. Сама спросила. Не представляю, почему мужчинам можно беседовать на данную тему свободно в нашем присутствии, а я обязана делать вид, что не в курсе происходящего.

Ну между собой они тоже не стесняются, подумал Тревор. Он уже пришел в себя и лихорадочно обдумывал новый расклад.

– Тоже, видать, кровь развратная во мне течет. Все же одних родителей дети. Хорошо, уже могу говорить, не обращая внимания на этикет, – с ехидством сказала.

– Насир? – спросил он, пытаясь отвлечь и вернуть к важному.

– Естественно, его порубили на куски измененные, – без особого недовольства ответила Изабелла. Оба они знали – другого поведения от них и ожидать нельзя. Тонкости вроде проведения допроса волнуют телохранителей в последнюю очередь. – Да он и не рассчитывал удрать. Никакой подготовки. Ни лошадей, ни друзей-союзников рядом. Такое впечатление – вдруг сорвался, внезапно узнав о случившемся. Душа не выдержала глумления над с детства усвоенными правилами.

Ну да, подумал Тревор. Цивилизация до Каменного пояса до сих пор не добралась. Понять его можно. И все же дикость. Убийство сюзерена не менее отвратительно по любым правилам. Особенно для считающего себя воином. Хуже открытого предательства.

– Первая нормальная реакция. Вне всякой политики. Одни эмоции. Я даже не стала брать под стражу или преследовать остальных его родичей. Пяток заложников, отправление через одного подчиненных Кутамам фемов в армию на ближайшие годы, чтобы лишить их возможности бунтовать, и все. Ни конфискаций, ни прочих неудобств.

– Так, может, ему действительно подсказали? – посмотрев ей в глаза, нажал голосом Тревор.

– У него была ярость и отсутствие мозгов, – медленно сказала Изабелла. – У меня, видимо, слишком много ума и политические расчеты. Я говорю с тобой прямо, как со старым другом и единственным человеком, кому помимо меня доверял Нгоби. Допустим, заметь, произношу «допустим», я потребую прямого ответа у мужа – не с его ли подачи шепнули гневному фему нечто? Что он мне ответит?

– Блор фем Грай слова не нарушает и подобного рода приказов не отдает.

– И это правда. Только маленькая тонкость: прямых приказов.

– Зато вполне мог бы в разговоре сказать тому же Денесу, – понимающе кивнул лорд, – о путающемся под ногами герцоге.

– И чего здесь предосудительного? Даже если тот действительно лично подошел к Насиру и все подробно, со множеством несуществующих красочных подробностей, изложил? Он просто передал сплетню. Неловко – так ведь воспитание не очень. Какие претензии? Денес не мог заранее знать результата.

– И все же он виновен, – упрямо заявил Тревор. Ему практически открыто изложили реальную историю убийства. Ни один суд в жизни не признает виновником ни самого Блора, ни его лучшего помощника. Хотя любому непредвзятому нормальному человеку ясно без слов – хотели и натравили.

– Ты убьешь Денеса, Блор казнит тебя. Мне от этого станет легче? Лорд Тревор Монихеэм, ты вообще понял? Я регент при сыне, и он станет править в герцогстве с совершеннолетием. Как минимум до этого момента мне нужен командующий. Кому я могу доверить руководить воинов помимо тебя? Кто сумеет поддержать порядок на моих землях? Я не хочу обращаться к мужу за каждой мелочью, и уж тем более не собираюсь водить в поход кнехтов. А скоро придется. Война не закончилась, и выйдя отсюда, тебе придется в первую очередь собирать конницу для очередного наступления на Джабал. Да или нет, лорд? Ты принесешь мне присягу?

– Но твой сын получит в наследство, – Тревор неопределенно развел руками, – завоеванное Граем. Есть договор. Герцогства все равно не будет! Прямое наследование отсутствует.

– Будет еще младший. Надеюсь, не единственный. А нет – так все равно земля останется в особом статусе. Вот это я могу обещать.

– Если я поведу себя правильно?

– Это твой выбор. В любом случае ты выйдешь отсюда и отправишься куда угодно. В свое поместье или в Чапар с моими приказами. Или хоть назад, через море, на службу к любому из претендентов на трон. Хотя мой личный ничем не хуже. Он еще станет императором.

– Госпожа так уверена?

Есть, отметила Изабелла. Он сам не заметил, как согласился. Род Монихеэмов сильнейший после Кутамов. Тревор, несмотря на молодость, у них глава. Пока он у власти, можно не беспокоиться за спину. И главное – на законных основаниях убрать его подальше от Денеса и соблазна воткнуть тому в спину меч. Рано или поздно она сама это сделает. Конечно, не своими руками. Терпение. Придет время для мести.

– Поспорим? – сказала она, откидываясь на спинку кресла. – Что поставишь?

– А срок? – подумав, потребовал Тревор.

– Да, это проблема. Надо обдумать, как и ставку. Но если я выиграю – ты станешь герцогом.

– Когда-нибудь, может быть, – прищурился лорд.

– В течение двадцати лет с сегодняшнего дня.

– Надеюсь, не помру за это время и предъявлю своевременно счет.

– Для начала – клятву!

– Да, госпожа, – опускаясь на колено, произнес Монихеэм, – но позволено ли мне прежде узнать кое-что?

– Я слушаю.

– Почему здесь измененные, я понял. А вот где дама Лиана?

– Блор выдал ее замуж.

Наверняка с ее подачи, понял Тревор. Ну что ж, когда-то это должно было произойти. Надо заодно в рамках будущих обязанностей проверить ее нынешних фрейлин. Еще не хватает иметь под боком наушницу от Денеса. Ба! Да мы потому и беседуем с глазу на глаз!

– За того сотника? Как его…

– Пирс уже заметно вырос и начальствует в Заломи. Под его командой полк и гарнизон с флотом. И это не я его продвинула! Он достоин.

Будущий возможный соперник? Не по любви, конечно, по влиянию на госпожу. Может быть, через нее и на Блора. Полковник с семейными связями и хорошо знакомый мужу. Это уж точно весомее моего положения. Надо присмотреться к этому Пирсу внимательнее, подумал лорд, начиная произносить клятву.

Глава 24. Умение воевать

Отступающие колонны спешили. Паника отсутствовала, но многие уже бросали наиболее громоздкие вещи, оставляя в основном компактное и дорогое. Надо сказать, не особо много золота удалось прихватить в набеге. Заломи стремительным броском захватить не удалось, а у обычных крестьян особо не разживешься даже серебряными «орлами». Если и имелось нечто, заранее попрятали. Из громогласно провозглашенного мщения с прицелом поправить имущественное положение за счет врагов вышел сплошной прогар. Лучше бы не начинали.

За спиной неотвязно висела конница, регулярно появляющаяся, чтобы обстрелять, прихватить арканом зазевавшегося и уволочь за собой. Попытки противодействовать кончались хуже некуда. Приличных лошадей в Массо достать чрезвычайно сложно в последнее время. Раньше их поставляли из Чапара, а сейчас его жители норовили проткнуть своих бывших покупателей при встрече. Ко всему еще Анжольви фем Руди увез с собой в немалом количестве обученных коней.

По ночам с близких гор и вонючих болот ближе к морю выползали тамошние любители поживиться. Для этих нередко и мелочь приятная добавка к скудному существованию. Вряд ли они в принципе кому-либо подчинялись или получали приказы. С таким же рвением принялись бы грабить и улепетывающих мятежников. Любой отставший рисковал не догнать. Нередко это касалось не только одиночек, но и мелких отрядов.

Почему ответные действия полковников Грая оказались для начальства настолько неожиданными и зачем почти две недели они топтались под стенами Заломи без малейшей надежды завладеть лежащими внутри богатствами, простым кнехтам не стоило задумываться. Вряд ли ответ кому понравится, как и отсутствие вразумительных объяснений, зачем в первом же встречном городке, сдавшемся без боя, командир авангарда фем Сура приказал рубить правую руку всем свободным.

Да, приняли власть Грая, а не сбежали в Массо. Да, молодежь там практически отсутствовала – ничего удивительного, коли она сидит в Заломи, вступив в ряды ее защитников. Такое поведение вызывало неминуемо ответные акции. Никому не нужны дикие расправы, отвечать за которые придется всем без разбора. Поэтому лучше поторопиться и попытаться зацепиться за старый вал, построенный еще врагами. Тогда они поменяются местами, и противнику придется штурмовать высоту под градом стрел и камней.

– Они идут явно южнее, – сказал с досадой Пирс, выслушав доклад разведчика. – Я рассчитывал устроить ловушку у мостов. Там наверняка началась бы свалка и отряды перемешались, торопясь убраться на другую сторону реки.

– Значит, наместник Ариарт сохранил частично мозги, – ответил Тревор, – или, напротив, не имеет в принципе. Это же напрашивается, разрушить за собой переправу!

– В принципе гораздо больше напрашивается развернуться и задать нам жару, чтобы не наседали настолько нагло вплотную. У меня в полку три тысячи и еще полторы присоединившихся. У тебя меньше трех с половиной.

– Половина тяжелой!

– И все же… Второй корпус Карнара тоже не свыше пяти. Наместник имеет добрых двадцать пять. Даже действуй совместно, мы уступаем в численности, а успеет ли подойти нам помощь…

– В данном случае есть ясный приказ, – поморщившись, согласился лорд.

Ему ситуация также не нравилась, и сильно. Он явно не видел чего-то, поскольку, отправляя его сюда, Блор четко приказал кусать безостановочно, замедляя движение противника максимально. Если развернутся, боя не принимать. Отойти, по возможности отвлекая назад. Хоть сызнова до Заломи. И опять вцепиться в арьергард и колонны при изменении обстановки, мешая снабжению. Тяжелую кавалерию в бой не вводить. Использовать в крайнем случае.

Во всем этом присутствовал некий смысл. Напрашивающееся решение – переброска вперед серьезного контингента и окружение чужой армии – на первый взгляд, достаточно сомнительно. На второй тоже. Даже не будучи моряком, он в курсе, насколько сейчас рискованное мероприятие – хождение вдоль берегов. Один несвоевременный шквал – и конец всей победоносной кампании. Огромные потраченные ранее на строительство флота средства – и отборные части погибнут на скалах бессмысленно.

– Что? – поинтересовался Пирс на косой взгляд. – Все не можешь понять, что нашла во мне Лиана?

– Как раз с этим у меня нет сложностей. Помимо э… неплохого экстерьера…

– Оскорбление?

– Конечно нет.

– Мне неизвестно такое слово, но позвать кого и спросить недолго, – перебил северянин.

– Это просто означает «внешний вид».

– Не надо в моем присутствии употреблять излишне красивые слова, – очень спокойно произнес Пирс. – На дуэль можешь не рассчитывать. Убью без разговоров. Я, если до сих пор не дошло, этикетам не обучен, всю жизнь по гарнизонам. И язык ваш мне не родной. Могу чего и не понять, неправильно среагировав.

– Куда-то не туда пошла наша беседа, – после паузы сказал Тревор. Похоже, здравомыслие Пирсу внезапно отказало. – Не собирался ни на что намекать или оскорблять. Можешь считать это извинением, хотя положительно не понимаю за что. А то ведь меня прикончить не очень просто.

– Смотря кому.

– Я хотел как раз сказать, – сознательно попуская мимо ушей высказывание, заявил лорд, – что, наблюдая вблизи и беседуя с людьми, не нашел к чему придраться в твоем поведении. В военном смысле. Поднялся не из-за женитьбы.

– Меня назначили командовать полком до!

А Заломи после. И на тебя у Изабеллы, без сомнений, имеются далеко идущие планы, подумал Монихеэм. Я слишком хорошо знаю ее и Лиану. Чувства? Почему нет. Образец мужчины. По всем показателям. Внешность, храбрость, удачливость. Если верить услышанному, тебе бы в петле болтаться, а не командовать полком у бывшего врага.

В этом отношении Блор ведет себя удивительно дальновидно. Согласен принять любого. Может, так и нужно? У них нет за спиной кучи родственников, алчно тянущих руки и вечно требующих неизвестно чего. Они исполнят любой приказ, пусть и не высказанный прямо, и не станут нудить о чести. Хотя Денес – все-таки особый случай.

– Я нисколько не сомневаюсь в твоих воинских умениях, – сообщил вслух. – Видел в прошлом году у вала в сражении, как доблестно действовал твой полк.

Лишний раз польстить никогда не помешает. Но судя по взгляду, не больно поверил в высказывание. На самом деле так и есть. Не видел. Находясь на дальнем фланге, не особо интересовался отдельными полками. Трусов там не имелось. Федераты не в счет.

– В чем дело? – потребовал у очередного гонца, примчавшегося на окончательно замученном коне.

– По эстафете передали, на той стороне реки произошел контакт с частями Рикса.

– Он сам прибыл? – спросил Пирс.

– Его не видели. Люди сказали – да. На словах велено передать: в момент начала переправы бить в хвост со всей силой!

– Позаботиться о принесшем добрую весть, – приказал Тревор, обращаясь к адъютанту. – Ну, – сказал, повернувшись к Пирсу, – начинаем?

– Похоже, наковальня подготовлена, нам осталось сыграть лишь роль молота.

– Для этого впереди должен находиться достаточно крупный отряд. Если не десятки тысяч, то хоть десять! Неужели корабли?

– Рикс прошел через горы. Хотя, может быть, какие-то когорты перебросили по морю. Там теперь собралось достаточно людей стереть имперцев полностью и навсегда.

– Ты не слишком удивлен.

– Мы еще в прошлом году на валу искали пути помимо всем известной дороги. Пройти можно, если не ссориться с местными.

На самом деле о тропах достаточно широко известно. Того же фем Руди поставили в известность моментально. Проблема одна – ходят по таким местам цепочкой, и редко когда больше двух поместятся рядом. Достаточно поставить заставу, завалив проход, – и многотысячное войско застрянет перед парой десятков решительно настроенных мужчин.

Без обеспечения доброжелательного отношения горцев мало шансов не получить неприятности. А те не имеют общего управления. Блору фактически пришлось покупать каждого старейшину в отдельности. Результат того стоил. Пару сотен золотых и бесплатная выпивка с уважительными поклонами и попутными подарками обеспечат победу над опасным противником.

– Достаточно большой крюк, видимо, потому и не шли на помощь гарнизону. Требовалось время.

Блор стоял на холме в окружении ближайших помощников, внимательно наблюдая за подходящими на том берегу отрядами. Он правильно определил место на извилистой реке, и теперь преимуществом важно воспользоваться полностью. Воюют не только люди – правильно встав, используя местность, можно заставить противника еще до столкновения отдать преимущество. Если бы не дожди, выбор переправы оказался бы удачным. А теперь армия наместника невольно отклонилась от маршрута, вынужденно избегая подтопленных заливных лугов. Дальше к югу земля уже превратилась в сплошную топь.

Они заметно растерялись, обнаружив возле брода чужих стрелков. Блор специально выставил легковооруженных лучников в большом количестве. С одной стороны, должны ослабить натиск еще до выхода на твердую землю, существенно проредив атакующих. С другой – не особо напугать. Прямого столкновения с организованной пехотой не имеющие строя и не обученные защищаться фалангой не выдержат.

Тянуть и раздумывать у наместника нет возможности. Стоять бессмысленно на берегу – смерти подобно. Армию очень скоро нечем станет кормить, а воинский дух, и без того не слишком высокий, упадет. Это Анжольви мог себе позволить казнить за трусость, опираясь на собственные отряды. Здесь и сейчас вбить таким образом героизм не удастся. Значит, вариант один – вперед. Сбить с позиций его кнехтов и прорваться на простор. Обозы сохранить не удастся в любом случае, но хоть частично увести армию в Джабал.

Он ничуть не удивился, когда после двухчасовой заминки имперские отряды начали входить в реку. До сковывания ее льдом еще долго. На самом деле, будь она глубже, вряд ли замерзла бы. Тем не менее, приятного в холодной воде мало даже сейчас. Драться задубевшим от холода в полных водой сапогах приятное изначально обнаружить тяжко. В ледяной воде тело немеет и отказывается повиноваться. Движения замедляются и становятся нечеткими. Конечно, здесь не выйдет утопить всех, однако серьезно задержать – вполне. А раненым вообще придется плохо.

Чем дальше, тем сильнее расстраивая ряды, обрушилась с неба смерть. Стрелы брали свое, пятная текущую воду красным и нередко добавляя неразберихи. Стоит упасть – и ты уже имеешь минимальную возможность выбраться на берег. Силы забирает не одна рана, еще и текущая с гор вода. Из-за недавних дождей уровень поднялся много выше привычного, достигая многим до груди и мешая двигаться.

Залп за залпом, затем в ход пошли уже дротики. Кнехты упрямо продолжали идти вперед, невзирая на обстрел и потери. Если им не объяснили, то и сами без труда могли догадаться. У легковооруженных кнехтов при столкновении с лучшими сотнями, идущими в авангарде, нет шансов уцелеть. Значит, выиграть время и, закрепившись на противоположном берегу, прикрыть переправу всей остальной армии.

Только сойдясь вплотную, они сумеют сохранить жизни и, может быть, отбросить противника. Вряд ли кто сомневался, что лучники не одни появились. За спинами у них стояли старые испытанные в боях полки с севера. Единственная надежда – на малое количество врага. Если не удастся остановить напор, можно считать, не победа, но и не поражение. Поэтому командиры настойчиво понукали свои подразделения.

Когорты начали выходить на берег, когда под рев воинских труб полки Блора зашагали навстречу. Будто напоказ, шеренги маршировали в ногу, показывая давно отработанное мастерство. Никакого сравнения с выбирающимися им навстречу окоченевшими, едва держащими оружие имперскими когортами. Многие вовсе появлялись в полной растерянности, потеряв свои десятки, а кое-кто и обронив оружие.

Удар оказался сродни лучшим образцам, тем более что организованного сопротивления не вышло. Копья сталкивали перешедших брод обратно в реку, валя на берегу и в воду десятками. С каждым слитным шагом надвигающейся грозной фаланги под мерный стук барабанов пространства для маневра на покрытом телами и кровью берегу оставалось все меньше. Под напором колющих длинными остриями уже форсировавшие препятствие когорты невольно пятились назад. Уже не рвались прорвать чужой строй и победить. Даже офицеры вынужденно спасали жизни, пытаясь выйти из-под железного напора.

Навстречу им с противоположного берега двигались новые отряды, и практически в середине брода два потока столкнулись, мешая и без того расстроенные ряды и подразделения. Более того, в воду вступали все новые сотни, а с вожделенного берега через спины фаланги продолжали сыпаться стрелы, безошибочно собирая кровавые жертвы. В данном столпотворении просто невозможно было не угодить хоть в какую-то цель. Слишком много народу собралось на не очень крупном участке.

– Зачем этот здесь?  – с недоумением потребовал Возмездие.

Маленький полненький человек с абсолютно лысой головой, сидя прямо на земле впереди Блора, зачарованно смотрел на малоприятное зрелище бойни. Вид с холма открывался прекрасный. Все видно в мельчайших подробностях.

– Он записывает происходящее.

– Зачем?

– Для не видящих своими глазами. Те, кто не присутствовал, даже через многие годы будут точно знать подробности.

– Зачем?

Ну да, вразумительно объяснить, зачем нужны летописи и почему Жаклин навязала своего старого учителя, которому в его возрасте положено сидеть у теплой печки, а не ходить в походы, – та еще задача. Он и сам не очень понимал. Не особо мешает и назойливости не проявляет. А что ходит и всех расспрашивает о давно прошедших сражениях и внедряемых законах, – хуже не будет. Стыдиться ему нечего.

– Людям интересны деяния их предков,  – беспомощно ответил Блор, мысленно перебрав остальные варианты и найдя данный самым подходящим.

– Но ведь он пишет не для тебя!

– Это как?  – не сообразил Блор.

– Правильно излагая события, надо подчеркивать силу, удачливость и храбрость Повелителя и многочисленность врага. Заодно тупость и трусость. Их было в несколько раз больше, и ты шел в первых рядах, лично уничтожая нападающих десятками.

Надо все же взять и просмотреть его рукопись, подумал Блор. А то действительно напишет про полмиллиона мной лично убитых. Не то чтобы жалко, но ведь не будет веры и в других местах. Однажды совравшему кто согласится доверять?

– Все же не все кругом дураки, и здесь много умеющих читать. Смеяться станут.

– А плевать,  – заверил Возмездие. – Если правильно сложить песню, ее станут петь веками. Удачно изобразив величие, заставишь верить и дальние поколения.

– Да ты мудрец!

– И чем страшнее и жутче деяния, тем дольше помнить станут. Разве знают про Хозяина Недр, каким он был? Что любил есть, как валять самок, или про чертежи, по которым создавались дворцы? Как судил жалобщиков и считался справедливейшим из арбитров? А это было!  – в его тоне определенно прозвучала гордость. Впервые за все годы Возмездие сам упомянул бывшего Повелителя. Выходит, реально заинтересовался. – Люди помнят только конечную гибель тысяч жителей долины. Причем неправильно. Как обделались тогда, так и столетия спустя легенда живет.

– Вот, сам говоришь, не знают подробностей. А Граверо изложит.

– А что он знает? С прошлого года с нами, а сам писал и раньше. Все с пачкающей стены совещался. Письма калякал.

Ага, похоже, мне закладывают учителя со всеми потрохами. Ну приблизительно так я и думал. Жанель рисует, Граверо пишет, и все про меня. Почему бы не обмениваться впечатлениями. Мне от этого плохо? Конечно, нет. Вот проконтролировать текст, да и выяснить про очередные фрески – не мешало бы. Ай, ай, поймал он мысль. А Жаклин в этом тоже наверняка поучаствовала.

– Так для потомка же твоего и старается,  – заверил Возмездие, несколько удивленный, что только сейчас до Повелителя дошло.

Вдалеке запели кавалерийские трубы, и знакомо зазвучал гул тысяч копыт. В атаку с тыла пошла кавалерия. На холме радостно закричали. Никто не мог гарантировать своевременного подхода конницы. Когда войска на марше, не помогут ни почтовые голуби, ни опытные маги. Нормально положение не обсудишь и дату не назовешь. Дороги и так мешают движению, а проскочить мимо чужих разведчиков не всегда удастся. Теперь вырваться у имперцев шансов ни малейших. Для них настал последний день.

Закованные в доспехи кавалеристы обрушились на тыл врага, окончательно уничтожая все надежды. Перестроиться те не успевали при всем желании, только множество обозных телег, застрявших в грязи, неожиданно помешали расколоть войско на две половины. Над рекой повис страшный гул, когда бронированный клин врезался в пехотные когорты, еще находящиеся на той стороне, и скинул их в реку. Столпотворение стало окончательно жутким. Немногие пытающиеся сохранить строй и слушавшиеся команд своими же товарищами были опрокинуты.

Воины гибли под ногами однополчан, другие валились от выпускаемых стрел легкой конницы, крутящейся на берегу. Выхода не было, и начавшаяся как обычное сражение битва превратилась в бойню. Даже бросив все, бежать некуда, а находиться в ледяной воде – тоже неминуемая смерть.

– Ну и я, естественно,  – невозмутимо продолжал Возмездие.

Его меньше всего волновало происходящее внизу. Угрозы для него лично нет, команды лезть в хаос не прозвучит. Уж поведение своего Повелителя он изучил неплохо. А раз так, пусть человеки сводят счеты как им угодно. Глупцы. Столько мяса бессмысленно пропадает. А ведь это удобно. Убил врага – съел. Не надо искать дополнительных источников снабжения. Армия, поедающая своих врагов, более мобильна за счет отсутствия лишнего груза и заметно сильнее мотивирована. Жрать захочешь – непременно в бой помчишься.

– Обо мне обязан рассказать в самых красивых выражениях.

– А, так тебя занимает отсутствие в его буковках личных подвигов?

– Разве я не первый рядом с Повелителем?  – он почти обиделся. – Разве я не должен попасть в эти твои книги и прославится навеки? Мало ли убил твоих врагов?

– Лучше бы их было действительно меньше.

– Никто и никогда не уступит место, потому что его попросят. Всегда надо показать зубы. И зря ты не уничтожаешь всех, посмевших сопротивляться.

– А вот это уже не твое дело,  – отрезал Блор и вслух приказал, – сдающихся не убивать!

Он знал, проследить полностью не удастся, и многие еще погибнут, однако другие придержат занесенную руку. Всех не спасти и не привлечь на свою сторону. Так было, и так будет. Работа правителя грязна и неприятна. Недовольные обнаружатся без промедления, как ни старайся. И все норовят лишнее прихватить, будто честных людей в природе не существует. Ладно еще, когда полезный сам и для дела старается, а сколько не способно просто удержаться, чтоб ложку серебряную со стола не упереть. И ведь с титулами. Ладно. Сейчас ни к чему вспоминать. Битва еще не закончилась. Надо временами принимать неприятные решения, но лишняя кровь ни к чему.

– А может? – нерешительно спросил Карнар.

– Давай, – приказал резко Блор.

– Они вряд ли станут честно служить, – пробурчал недовольный Одрик, честно отправив гонцов с приказами. – Куча недовольства накопилась.

– Не обязательно брать в полки, – ответил моментально давно обдуманное Блор. – Отправим их в тцарство и разбросаем по разным деревням и заставам. Пусть отработают содержание, лет пять-десять, а там, глядишь, и приживутся. А нет, так хоть уберем отсюда и попутно дополнительный козырь с сопротивляющимися. Когда всех подряд уничтожают, даже заяц примется драться с волком.

– Еще и прибьет, – согласно кивнут Одрик. – Оторвать от корней – мысль занятная. Оттуда сюда, отсюда туда. Многие перемрут и без войны.

Я как бы не вполне об этом, подумал Блор, но тоже вариант. Без привычки и умения приспособиться к новым условиям – натурально передохнут. Надо потом обдумать саму процедуру перемещения. Выселять из Массо придется много. Зачем убивать зря, когда завтра они по необходимости встанут в один строй с остальными. Не заставить, а поставить в заставляющие условия. Не морить, а получить пользу от откровенных врагов. Задача достаточно интересная.

Глава 25. Остаться человеком

– У меня уже голова пухнет от бесконечных чисел, – буркнул Блор, отодвигая документы и поднимаясь.

– Вот интересно, – ни к кому не обращаясь, сказала Изабелла, – чья это идея была?

Впервые за все знакомство с ней на лице Денеса мелькнуло нечто вроде одобрения. Ему хотелось получить признание собственных заслуг, а для того необходимо закончить столь полезное дело изучения сводных ведомостей. В данном случае действительно была проведена огромная работа, занявшая свыше года и давшая очень любопытный результат. А приказ об ее проведении отдал лично Блор. Правда, нагло украв идею за Каменным поясом у горичан, но кто об этом посмеет брякнуть вслух?

– Мне гораздо любопытнее не все подряд, а выборочно, – потягиваясь, ответил Блор.

В платке они в данный момент находились втроем, не считая вечно изображающего дремоту Возмездия. В очередной раз на отсутствие правильных манер жена указывать не станет. Она при нижестоящих, к которым, естественно, относился и Денес с ее точки зрения, никогда не начинала читать нотаций. Потом – это в обязательном порядке прозвучит наедине.

– Да?

– Про налоговую ценность герцогства Чапар, – очень-очень занятно услышать. – А то есть у меня странное, пока ничем не оправданное подозрение, что, вопреки всем приказам, на службу прибыла далеко не половина вооруженных людей.

Это был откровенный выпад в ее сторону. Если хочешь носить корону, пусть невидимую, не надо рассчитывать, что на твои действия супруг закроет глаза. Ты, правда, думаешь, что, вручая власть, я не проконтролирую происходящего в герцогстве.

– Подобные вещи нельзя оставлять без наказания.

Денес постарался не проявлять удовольствия. Земельная, имущественная и людская перепись касалась всего подвластного населения, и он постарался провести ее максимально точно. Имея власть над сбором налогов, он не нуждался во взятках и мог на законных основаниях удавить любого.

В то же время он в курсе, что люди Изабеллы параллельно занимались присмотром за ним. Здесь нет ничего обидного. Среди участвовавших в описи присутствовали в обязательном порядке и представители местного населения. Все друг за другом тщательно следили. Никому не хочется платить лишнего.

Имущественные и финансовые споры начались буквально сразу. Выселения, конфискации, раздача пожалований отличившимся. Моментально возникли свары, недовольные, выяснение границ и обязанностей. Ко всему многие имели владения в разных частях провинции, а бывало, в одной деревне находилось несколько фемов.

Меньше всего Блор мечтал проводить время в решении хозяйственных проблем барона из дальнего конца своих владений. Отмахнуться тоже нельзя. Назавтра начнется не ругань, а выяснение отношений при помощи оружия. Вместо совместных действий и довольных фемов он получит внутреннюю гражданскую войну и разлад. Выбора, как обычно, не имелось. Требовалось создать полное и точное описание провинций.

– Не надо путать кочевья и их жителей, давших много больше запрошенного с горожан, – надменно сказала Изабелла.

Безусловно она знала, о чем говорит. Добрая половина легкой конницы относилась к ее недостаточно цивилизованным подданным. Весь восток Чапара занимали степи с табунами, и определить имущественный ценз в их отношении достаточно затруднительно. Особыми богатствами пастухи, помимо скотины, не обладали и с удовольствием участвовали в налетах на Массо. Стреляли они на ходу бесподобно, и польза при атаках была немалой.

В отличие от обычных кнехтов, не стесняющихся зарезать теленка себе на обед, эти окружали деревни со всех сторон и уводили весь имеющийся в наличии скот – лошадей, быков, коров, овец, коз. Сопротивляющихся истребляли, и в таких случаях отбирали детей, а порой женщин.

Внушения не особо помогали. Раз раньше было можно, почему сейчас запрет, качали головами в искреннем недоумении и брались вновь за свое. А избавиться от них не представлялось возможным. Конница необходима. Легкая тоже. Охрана обозов в первую очередь. Предыдущая кампания показала, насколько тяжело придется снабжать армию во враждебной и выжженной провинции.

– Я о призыве на воинскую службу горожан с соответствующим имущественным цензом.

– А я о «лошадиных списках»!

Это существовало давно и зафиксировано немалым количеством указов предыдущих императоров. Перед походом требовалось предъявить коня для записи в специальную книгу, дабы в случае утраты получить соответствующую компенсацию. Естественно, все зависело от множества причин, и немалое количество разжившихся на войне целыми табунами по знакомству получали свои «орлы», а потерявшие единственного получали отказ. Каждый считал себя правым, и жалобы долго гремели в трактирах.

– Одно другому совершенно не мешает, – ответил Блор, изображая удивление. – Тридцать два города с населением в тысячу человек, Чапар почти пятнадцать, Норидж пять и Тегн восемь, – он в очередной раз демонстрировал не только хорошую память, но изучение поднятого вопроса заранее. – Это приблизительно около шести тысяч обязанных прибыть незамедлительно с получением указа. В нашем случае речь идет всего о половине. Сколько там в пешем полку Чапара, оставленном в Заломи из-за плохой обученности? Тысяча с небольшим? Где остальные?

– Потери в прошлых боях, – без особой уверенности ответила Изабелла. Фактически Нгоби не стал трогать многие города из-за опасения выступлений против него. Слишком долго они жили сами по себе или чужой властью. Теперь ей опять придется отвечать за его действия и оправдываться.

– Я советую тебе заняться этим. Изучить списки. А то мучает меня ощущение, что на валу твои подданные и тогда отсутствовали. В отличие от буйных пастухов. Выгоды торговли с Каменным поясом и народами за ним они очень хорошо понимают. Защищать свои льготы оружием не собираются. Может, и недостойны ими пользоваться? Ты как думаешь, регент герцогства?

Имение – владение, в котором его владелец обладал неоспоримой судебной и экономической властью над зависимыми от него людьми на его землях и поблизости. Фактически она могла всех казнить или отнять все что угодно. Злоупотреблять своими правами, конечно, не рекомендуется никому. Так недолго дождаться и восстания при регулярном беззаконии.

Однако наличие официального супруга кардинально меняло ситуацию, заставляя все время оглядываться через плечо. Законы Империи давали ему возможность не только вмешиваться в распоряжения жены, а прямо отстранить ее, если иное не обговорено в брачном контракте. А гибели брата никто не планировал и не предусмотрел. Соответствующего защищающего параграфа в соглашении не имелось. То, что Блор доверил ей регентство, – это его воля. Ссориться с ним никак нельзя.

– Изабелла, – сказал он после паузы. – У меня сегодня в прямом подчинении под три сотни человек, находящихся на самой вершине. Каждого можно назвать лордом, а кое-кто их них имеет гораздо больше народу во владениях, чем в герцогстве Чапар. И каждый обладает правом на правосудие в своих владениях. Он волен над жизнью и имуществом десятков тысяч людей. Над целыми общинами и городами. Они получили земли от меня лично, не от императора или еще кого. Но они имеют силу и влияние. Каждый если не сейчас, то со временем попытается действовать себе на пользу. Я не могу этого допустить. Стоит дать слабину, позволить одному – и рухнет все. На юге именно это и произошло. Поэтому будь любезна показать пример честного исполнения приказов. Можешь отправить в герцогство доверенного человека по своему выбору, можешь уехать сама с любым количеством сопровождающих. Хоть всех возьми. Но чтобы порядок был наведен! Раз и навсегда! У тебя сутки принять решение.

Он помолчал и заговорил вновь, обращаясь к Денесу:

– Справку мне общую по каждому и отдельно по лично моим владениям. Не все в кучу. Так выводов не сделаешь, смотрится попыткой замазать глаза.

– Мне нужно время!

– О! У тебя его окажется достаточно. Джабал не сдастся на манер Балиола. Столь героического бегства трехтысячного гарнизона даже жители не могли представить.

Денес невольно усмехнулся. В плен у реки попало одиннадцать тысяч человек, включая сто семьдесят одного знатного фема. Не меньше легло мертвыми. Армии для дальнейшего сопротивления практически не имелось, она вся погибла. Едва живые после прошлых налетов города один за другим изъявляли покорность, не пытаясь сопротивляться. Только из Массо, где скопилась добрые сотня тысяч беженцев, не имеющих куда возвращаться, драпать некуда. Эти станут биться до конца.

– Осада наверняка окажется нелегкой и долгой, – Блор повернулся и, откинув полог палатки, вышел наружу, оставив их переваривать услышанное.

– А, Юстина! – раздался его голос снаружи. – Когда прибыли?

– Буквально сейчас, – ответил мало напоминающий женский хриплый голос.

Старая идея «война кормит войну» на уже разоренных территориях вряд ли могла себя оправдать. Армию требовалось снабжать, и желательно не от случая к случаю. Необходимость гнать быстрее, чтобы не выпустить из ловушки врага, не считаясь с затратами, уже отсутствовала. Город никуда не убежит. Гонцы отправились в тыл, и нельзя сказать, что зря. Подвоз продовольствия и фуража для отрядов был на высоте.

Тем более маркитанты, обязательно появляющиеся вблизи военных действий, вовсе не случайные люди. Полк заключал договор с конкретным купцом, а тот приставлял своих людей к каждой сотне, снимая бремя с кнехтов. Та же Юстина имела немалый доход, обеспечивая всем необходимым подразделение, нынче стоящее в охране тцаря. Блор регулярно тасовал сотни, стараясь не отдавать явного предпочтение кому бы то ни было из личных полков. И прибыла она достаточно быстро. Обозы вечно отставали, а торговка примчалась чуть ли не первой.

– Госпожа позволит удалиться? – после паузы спросил Денес.

– Ступай, – разрешила Изабелла.

Им обоим было о чем подумать и чем заняться. Вежливо беседовать ни о чем ей меньше всего хотелось, а выяснять отношения не имеет смысла. Когда-нибудь настанет час – и голова Денеса очутится на острие копья перед ее дверьми. А до того надо вести себя вежливо и осторожно. Наличие сына – очень серьезный козырь в ее руках, и одновременно слабость. В случае ее скоропостижной гибели можно найти иных воспитателей. Он еще слишком мал, чтобы понять разницу. Важно быть готовой ко всему, и сегодняшнее требование мужа – неприятный сюрприз. В принципе он, конечно, прав, и на его месте она бы поступила схоже, но зачем при свидетеле?

Блор вежливо побеседовал с купчихой, пощупал ткань (любой кнехт, проведший в поле более полугода, смотрелся истинным оборванцем), похвалил за расторопность и двинулся дальше по лагерю, провожаемый поклонами. Он давно привык к подобному поведению и перестал его замечать. Вот примись она вдруг орать в негодовании – его могло бы это заинтересовать. Но такое случалось крайне редко.

У Возмездия имелись собственные представления о правильном поведении вблизи Повелителя, и он резко реагировал на неподобающее. До сих пор никого не укусил, однако и давно привыкшие к его присутствию не радовались, обнаружив перед лицом оскаленную пасть демона, готового наброситься. Мало кто не усваивал с первого раза и без серьезной причины повышал голос опять.

Блору хотелось спокойно поразмышлять, не пытаясь постоянно контролировать каждое слово. Уж очень далеко идущие выводы из них делали иногда его лорды и леди. Кроме того, полезно было оставить своих ближайших помощников наедине. Пусть уж лучше сразу сцепятся, чем продолжают копить злобу и искать возможность уничтожить другого.

Великолепные стены Джабала виднелись прямо напротив. Немногие города Империи могли похвастаться сохранившимися заслонами. Часть специально снесли, лишая возможности сопротивляться еще со времен прихода сюда первых императоров. Другие, не поддерживаемые из-за отсутствия угроз (далеко от любых границ), элементарно разрушались и ломались населением для личных построек. Здешние, видимо, отличались не просто огромными размерами, но и достаточно новым ремонтом. Уже в последние годы на наращивание высоты брошены немалые силы. Не меньше пяти человеческих ростов, а по ширине хватало места для езды на телегах.

Десятки, а скорее сотни, башен возвышались на равном расстоянии от соседних, позволяя обстреливать штурмующих со стены. Лестница такого размера сама по себе уже предмет опасный и не так просто изготовимый. Скорее всего, наилучший способ взять твердыню – примененный им когда-то в Граде на севере. Огромная насыпь, позволяющая подойти вплотную и разрушить участок стены. Это займет месяцы, а в двух обустроенных гаванях базируется достаточно многочисленный флот, непременно жаждущий прорвать блокаду.

Хуже другое: осажденные по количеству значительно превышали осаждающих. Даже одни мужчины, не учитывая женщин и детей, могли составить значительную армию, выставив на каждого его воина двух или трех своих. Конечно, выйди они в поле, это преимущество на фоне опытных бойцов и при отсутствии хоть сколько заметной кавалерии мгновенно исчезнет, но как раз меряться силами в строю они и не собирались. Сидя на стенах, даже неопытные люди могут нанести его отрядам тяжелые потери. И вот этого следовало избежать.

Мало взять город – важно сохранить боеспособные полки. Впереди Серкан, где второй год идет вялотекущая война. Гелонцы продолжают высаживаться, продвигаясь вдоль берегов. Барон с его подачи закрывает глаза на их ватаги, при условии спокойного поведения. А вот на западном побережье они уже закрепились и совместно с местными шайками, временами доходящими до нескольких сотен человек, норовят не просто откусить кусок земли, а обустроиться надолго, перевозя семьи. Анжольви перед уходом хорошо почистил огромный полуостров, а они снова лезут. За спиной холод и голод, впереди возможна смерть, а может, и шанс зацепиться.

Посольства сновали туда-сюда весь год. Из отдельных городов, от вельможных фемов и от тех же северян. Каждый мечтает заручиться поддержкой и помощью в общей неминуемой свалке. И здесь придется быть очень осторожным. Не задеть чьи-либо интересы, включая столь хорошо памятного фем Руди, практически нереально. Кого-то неминуемо придется прижать, и всерьез. Ничего не поделаешь – справедливость требует жертв. Полного удовлетворения желаний не получит никто, а от недовольных придется избавляться. Для этого и важно иметь под рукой не просто один из отрядов, а крупнейший и сильнейший.

Идти придется до конца. Отсутствие снисходительности к поверженным врагам, конфискации имущества, повышенные налоги. Надо нагнать страха на колеблющихся и заткнуть глотки горлопанам навсегда. Другого рецепта для приведения к смирению на фоне отсутствия центральной власти нет. И ждать нельзя. Никто не ответит, как скоро прекратится смута на юге, но в ближайший год я должен окончательно взять северные провинции под свою власть. Тогда им всем, хочется или не хочется, придется считаться с хозяином всего севера. А это совсем иной уровень.

– Рикс, – сказал осторожный голос сзади.

Из Рея вышел неплохой командир полка. С людьми обращался правильно, во время битвы у брода команды отдавал своевременно. Не зря его натаскивали лучшие из командиров. Парень последовательно прошел несколько ступенек в разных подразделениях, набираясь опыта и ума. Причем отсутствие любых поблажек закладывалось заранее. Терять еще одного друга Блору очень не хотелось. Воля богов – одно дело, а умение воевать – совсем иное. В бою требуется не одна храбрость и фехтование.

На управление он его тоже проверил. Оказалось, не стоило и пытаться. Хозяйственник паршивый, и доверить управление тцарством нельзя. Отзывы достаточно схожие и от барона, и от Шарлотты или Джила. И Блора не столько робел, сколько относился с переходящим в благоговение уважением. Впрочем, это всех его немногочисленных родичей касалось. Он изначально старше остальных, помимо Жоайе, и даже в Храме в детстве являлся для них авторитетом, что уж сейчас говорить. Все уцелевшие готовы за ним в огонь и воду. И не в переносном, а буквальном смысле.

– Они готовы сдаться! – В тоне Рея при виде открытых ворот, из которых показалась процессия с флагом переговоров, прозвучали удивление, радость и разочарование.

Он не хуже остальных понимал, к чему могут привести попытки штурма. Умение и желание беречь людей в него вбивали последовательно не один год. Притом мечта показать себя во всей красе, явив пример героизма или нечто подобное, не могла не посетить. Слишком он был молод. Скажи Блору, что он сам всего на пяток лет старше, и Рей сейчас почти в его возрасте возвращения с Матери Гор, – крайне удивился бы.

Он по-прежнему видел того не доросшим до серьезных дел, а лично себя – многократно умудренным неприятным опытом. Конечно, не старцем, но зрелым мужчиной. И дело не в детях. Этот паршивец тоже успел погулять и заполучить парочку внебрачных, прежде чем получил соответствующую моменту выволочку.

Что-то многовато топает, без особого энтузиазма подумал, направляясь навстречу. Десятка два собралось, не меньше. Вон те явно из городского управления. По одежде сразу видно. Не просто шубы, а расшитые золотом, и шапки бобровые. Вещь достаточно распро страненная.

– Боятся,  – исправно доложил демон. – Все трусят. Аж нос закладывает.

Ничего удивительно, рассудительно прикинул Блор. От нашей беседы многое зависит. Может, затребую налоги на десять лет вперед и выдачу заложников. Нормальное дело. Может, у меня с утра настроение плохое или живот болит. Вон Стив-император, в свое время стоящий на этом месте, город стер с лица земли. Всех защитников прикончил, а остальных продал в рабство, не поленившись через одного глаз выжечь. Хорошо, не всем. И всего-навсего из-за убитого под ним коня.

На том месте поселил ветеранов – они не могут не помнить, откуда взялся новый город. Нет, положительно я очень хороший человек и недурной государственный деятель. До сих пор никого толпами под топор не гнал, кистей рук не отсекал, всем городом живьем в землю, как Кардин Шестой, не закапывал. Все о пользе и поступлениях налогов не забываю. И почему не ценят?

Странная все же компания. Вон наместник Рант кура, собственный, из Массо – пополнил своей персоной список погибших и выпал из числа принимающих решения навечно. Этот изумительно худой тип не может быть никем иным. Про его вид, кости да кожа, аж анекдоты ходят про жадность. Организм не усваивает всего украденного. Вот и приходится снова и снова тащить. Глотает, а впрок не идет.

Надо же, в соболиной шапке, подчеркивающей высокое положение. В последнее время поиздержался. В Массо он лишний. Удивительно, почему не уехал, да только мириться у него желание должно отсутствовать. Значит, что-то придумал. Ну-ну. Посмотрим. Слишком уж уступчивым тоже нельзя быть. Мне еще своих награждать, и без контрибуции никак.

Еще жрецы в своих длинных хламидах и с бритыми головами. Как не мерзнут – не понять. В Шейбе укутывались от мороза всю жизнь, ничуть не скрываясь. Там, правда, холоднее…

– Берегись!  – взвыл в голове Блора бесплотный голос Возмездия.

Демон с неторопливого шага внезапно прыгнул далеко вперед, намного перекрывая представления о его силе, прямо в кучку парламентеров. Жрецы вытянули руки – и в Блора полетели холодные светящиеся стрелы длиной в несколько локтей. Если бы не его верный телохранитель, не успел бы увернуться. За спиной жутко закричал человек. Явно не сладостями кидают.

Впрочем, он не думал и не испытывал никаких сомнений. Как всегда, в минуту опасности лишние мысли исчезли напрочь. Осталось лишь холодное желание убивать. Нападение на парламентеров – худшее из возможных предательств. В высшей степени неугодное богам и попирающее честь. Раз уж решились на такое, разговаривать и удивляться некогда. Пришло время уничтожать негодяев. Без жалости.

Он уклонился от очередного луча, ничуть не сложнее летящего дротика. Это, похоже, последняя попытка. Возмездие уже находился среди жрецов и рвал их на куски, а те в панике, мешая друг другу, пытались отбиваться. Шаг вперед, голова наместника с изумленно выпученными зенками отлетела вбок, плеснув неприятно теплой кровью. Стоящий рядом попытался пырнуть его кинжалом, но Блор резанул его кхолой, даже не задерживаясь. Эти просто неудачно стояли на пути. Его цель – жрецы, как наиболее опасные.

В мозгу раздался дикий вой, не имеющий никакого смысла. Возмездие впервые на памяти Блора не просто рычал, а кричал от невыносимой боли. Его ранили! Выпад – и еще один враг валится с дырой в животе. Блор рвался в атаку, окончательно потеряв соображение, впав в ярость берсерка, когда разят любого подвернувшегося, невзирая на его принадлежность. Свой, чужой – ему было без разницы. Он шел к единственному настоящему другу, уничтожая препятствия. Если бы потребовалось, прошел сквозь стены. А затем вдруг стало пусто.

Кругом валялись грязными кучами убитые и умирающие, а у его ног лежало огромное тело Возмездия, разрезанное поперек чисто, будто остро отточенным клинком. Крови не было. Совсем. Должна натечь огромная лужа, но этот странный луч из рук мага прижег края раны. Два спекшихся куска. Запах стоял невыразимо противный.

Блор стоял на коленях и оторопело смотрел на труп демона. Он настолько привык к нему и постоянному присутствию, что ощущал его как часть себя. Сейчас из него вырвали кусок внутренностей. Или даже мозгов. В черепе зияла отвратительная пустота. Там больше не присутствовали эмоции Возмездия, его ехидные комментарии и подсказки. Сквозная дыра.

– Блор, – позвал его совершенно неинтересный голос. – Очнись, Блор!

Ему даже не хотелось ругаться. Все это абсолютно не нужно и неинтересно. Пусть оставят его в покое.

– Блор! Ты обязан отомстить! – это Изабелла.

– Разве не положена Возмездию истинная тризна на костях жертв? Сделай! – Одрик.

– Ты жив, и память о нем не умрет! – Чипинг.

– Слышишь меня? Вставай! – опять Изабелла.

Что они морочат голову. Надоели!

– Я еще не сошел с ума, – медленно поднялся, с изумлением обнаруживая вокруг себя не только кучу полковников и жену, но и, наверное, почти все войско. Когда они успели примчаться? Э, да я действительно был в ступоре. Часа два прошло. – Кто позволил бросить посты и толпиться бессмысленно? – потребовал со злостью.

– Волновались, – замялся Одрик.

– Вычту из жалованья! – заорал Блор, неожиданно обнаруживая довольные улыбки в толпе. Кажется, им всем изрядно полегчало. – Каждый обязан находиться на своем месте, а не где ему вздумается! А если бы сейчас началась вылазка?!

– Рикс! Рикс! – внезапно принялись скандировать окружающие его воины.

– Отомстим за нападение!

– Сотрем Джабал с лица земли!

– Предателям не возродиться никогда!

– Да сгинет их семя окончательно!

– Засеем землю солью, чтобы ничто не росло на проклятой земле!

– Рикс, веди нас на штурм!

– Никого живым не оставим!

– Щит, – быстро сказал Рей в ответ на жест.

Вид у него был откровенно счастливым. Блор пришел в себя, и можно вздохнуть с облегчением.

Судя по разбитой морде, кто-то его принялся воспитывать. Наверное, правильно. Если несешь охрану, не позволяй переться открыто к враждебным людям. То, что Блор норовил проигнорировать своих телохранителей, уверенный в защите демона, никого не интересует. И то, что он погиб, закрывая Повелителя, тоже не суть. Главное – Блор оказался один перед лицом предателей. Мало им было герцога, так снова упрямо в ту же ловушку.

Он остался жив благодаря преданности зверя, и второго такого не найти. Значит, надо сделать вывод на будущее. Рея винить не за что, и с этим разобраться позже. Не дело, когда один полковник другому равноправному на людях лупит по роже. Авторитету не способствует.

Блор шагнул на щит, и его подняли над головами, демонстрируя всем собравшимся. Очередной восторженный рев встретил его появление. Они действительно рады, подумал Блр с оторопью. Я уже не просто командующий и тцарь, а реально Рикс для всех. Здесь же добрая половина из провинций. Они идут за мной, а не за званием или титулом.

– Спасибо вам! – сказал во всю мощь легких. – А теперь расходитесь. Чтобы больше не видел самовольства и бросания постов. Приказы выполняются. Вы меня знаете!

– Мы тебя знаем! – крикнул кто-то.

Толпа дружно заржала, почище табуна жеребцов. Не так давно на смотре новичков сын барона не встал, где ему было указано. Вместо второго напоминания Блор лично зарубил тугодума. Больше промедливших не обнаружилось. Уроки подобного рода усваиваются замечательно.

– Слово сказано, и повторять не собираюсь. Каждый получит по делам его!

Люди зашевелились, начали расходиться. Поспешность отсутствовала, однако неопределенность и тревога, повисшие в воздухе, рассеялись. Теперь кнехты знали – все идет как положено. А значит, впереди не только тяжелый труд и смерти. Еще и весомая награда. Рикс никогда не обманывает.

– Кто-то их парламентеров остался жив? – спросил он, очутившись на земле.

– Вы их с Визи… – Одрик замялся и закончил, – …на пару всех перебили.

– У меня создалось впечатление, – произнес Блор засевшее в голове, – что никто из магистрата не ожидал ничего подобного. Жрецы сами затеяли.

Убивая, он об этом не думал, а сейчас картинка сложилась. Наверняка же помимо материального ущерба их очень не устраивала идея иерархии и роль его жреца, норовящего установить новые правила. Да и про Шейбе не могли не слышать. А теперь он это действительно сделает. Все храмы под контроль, и верховный жрец отчитывается перед мирской властью. Перед ним. Столь наглое вмешательство в военные дела с применением магии нуждается в показательном наказании.

– Может быть, – без особой охоты подтвердил Рей. – Они же стояли все как замороженные. Даже сопротивляться начали в последний момент.

Похоже, и остальным так показалось. Жаль, нельзя расспросить кого из парламентеров. Ну и ладно. Назад фарш не восстановишь, покойников не оживишь. Будем действовать так, как диктуют обстоятельства.

– Одрик, – сказал негромко.

– Да, Рикс?

– Теперь тебе придется побыть парламентером. Возьмешь знаменосца – и иди к воротам.

– А условия?

– Первое и основное – выдача всех жрецов на расправу.

– Они не согласятся, – пробормотал Чипинг. – Уничтожить храм покровителей города!

– Я дам им других. Вместе с гарнизоном. И если хоть одно из моих условий будет отвергнуто, можешь пообещать целый список неприятностей: от полного уничтожения сопротивляющихся и продажи в рабство остальных до стирания Джабала с земли. Не больше и не меньше. Подлое коварство должно быть наказуемо. Прощения жрецам не будет. Защищающие нарушающих клятву и мир на время переговоров получат полной мерой одну кару. И легкой смерти жителям города я в таком случае не обещаю.

Я не стану убивать десятки тысяч, мысленно поклялся сам себе. Он не первый день знал о слухах насчет Возмездия. О том, что со временем сам превратится в демона, о жажде крови и прочих глупостях. Никогда животное начало не брало над ним вверх. Даже сегодня он сумел найти в себе силы и вернуться. Да, он не прочь спалить Джабал, засунув всех собравшихся там в огонь. От стариков до женщин. Но только если они не покорятся.

Я не уподоблюсь императорам прошлого, пообещал себе торжественно. Каждый отвечает за себя. Никто не обвинит меня в превышении уровня нормальной жестокости. Подавить и прикрутить к личной колеснице покоренных – да. Убивать по прихоти, упиваясь безнаказанностью, – нет. Я не бог. Я человек. И хочу остаться им. Не превратиться в дикого зверя, несущего смерть ради смерти.

– А остальные условия?

– Присяга на верность, разрешение уйти нежелающим с имуществом на себе, но без оружия, один от сотни давших клятву идет ко мне в войско на общих основаниях. Флот сдается целиком, владельцы торговых судов получат компенсацию. Контрибуция в стандартном размере. Пять больших золотых с носа. Взрослого мужчины, – подумав добавил. – Не дома.

– Возврат наших прошлогодних трехсот тысяч? – удивился Одрик.

– Правильно, – согласился Блор. – Десять.

– Фем Руди им хорошо если половину оставил, – уточнила Изабелла. – От заплаченной трети второй части платежа.

– А это уже не мои проблемы, – отрезал Блор. – Не надо было провоцировать и лезть через границу. Теперь ответят все. Пусть обращаются за ссудой или закладывают дома. Можно ко мне. Я им дам рассрочку под проценты прямиком из казны. Только это уже после принципиального согласия сдаться и открытых ворот с выдачей связанных жрецов. Все. В ином случае, даже если понадобится сидеть под стенами год, я дождусь, пока они примутся жрать собственных детей. И не уступлю.

Эпилог

Взяв в руки охапку дров, Блор первым поднялся на вершину холма и сбросил ношу в основание будущего костра. Пару часов назад он сам принес сюда останки Возмездия и положил рядом, придав обычный вид. Затем привел тело в порядок, очистив его от крови, грязи. Посторонний мог бы и не разобраться, решив, что зверь просто лежит. Конечно здесь не имелось таковых, любой в курсе случившегося.

Под голову ему положил скипетр. Давно не извлекал на свет. Пусть тоже сгорит, не оставив следов на земле. Не хватало, чтобы кто-то умудрился вновь поднять Возмездие из мертвых. Он честно заслужил свое посмертие, и они обязательно встретятся на той стороне, когда придет Блоров срок.

С непроницаемым лицом шагнул в сторону, позволяя идущим за ним действовать. Люди шли длинной цепочкой, подкидывая в общую кучу дерево, поливая из сосудов маслом, а он стоял неподвижно, и лишь глаза по очереди упирались в каждого поднимающегося. Казалось, он проверяет присутствие и запоминает участвующих. Так или не так, однако вряд ли нашелся бы желающий увильнуть от происходящего. Самый последний обозник постарался прийти и принести свою часть общей ноши.

Рукотворная гора дров становилась все выше и выше, ведь здесь присутствовали многие тысячи участников его похода. Внизу на равнине резали быков, но это не для жертвоприношения, а Блор собирался угостить всех. Естественно, не одно мясо пойдет в пищу, привезли и хлеб, сыр, всевозможные овощи, пиво, вино в огромном количестве. Угощение ожидалось достаточно богатое.

Когда гора из деревянных плашек и обрубков достигла гигантского размера, а солнце практически зашло, последние красные лучи принялись гаснуть, Блор протянул руку и принял из чьих-то услужливых рук зажженный факел. Стоящим у подножия холма была ясно видна его фигура, четко выделяющаяся на фоне темнеющего неба. Словно по команде войска взревели, издав боевой клич. Они приветствовали своего Рикса и его погибшего с честью телохранителя.

Блор поднес огонь к дровам, дождался, пока пламя поднимется, и отступил к краю холма, замерев. Костер разгорался все сильнее и сильнее, охватывая подготовленные материалы достаточно высоко и запуская в воздух горящие искры. Гигантское пламя выстрелило в небо, отдавая последние почести Возмездию. Что может быть лучше чистого огня в последних проводах!

Блор замер неподвижно, и никто не мог слышать его мысленного крика, обращенного неизвестно к кому: «За что?!» Он уже и сам не знал, возмущается или удивляется, и к кому обращается. Воин ли покровительствовал ему, Обманщик или сама Смерть. А затем без перехода он увидел свет. Как тогда, в далеком убогом храме, но сейчас он знал, что его ждет, и весь подобрался, недобро скривившись. Опять картинки будущего. Опять он сможет его изменить или следовать слепо. Но кто посылает ему эти видения и зачем?

– Блор, – произнес знакомый голос с тревогой, и он невольно вздрогнул от прикосновения. С удивлением обнаружил, насколько прогорел погребальный костер. Он стоял, ничего не видя и не слыша, не меньше трех часов. – Пора спуститься к людям.

– Да, Изабелла, – ответил хрипло и прокашлялся, прочищая горло. – Спасибо, что не стала бить меня по лицу у всех на виду.

– Я не могу портить авторитет будущего императора, – полушутливо-полусерьезно ответила она.

– Императором станет Стив, – без тени сомнений, как о хорошо знакомом, машинально ответил Блор и заметил, как его жена, прищурившись, внимательно смотрит.

Похоже, лишнее сболтнул. Мысли у него после очередного откровения изрядно путались. Хуже всего – на свой главный вопрос ответа так и не получил, и в глубине души по-прежнему присутствует неприятная мыслишка: а не разломанный ли он? Не маг, так Пророк, и отсюда его подсказки. Может, и нет никаких помогающих ему богов или бога?

Да какая разница! Если он достиг всего сам, оно и к лучшему. Нет над ним чужой непонятной воли, и свободен в поступках. Значит, пойдет и дальше. И ничто его не остановит. И никто.

Одно он усвоил четко: болтать о видениях не рекомендуется. Они сбываются не буквально, и судьбу можно поломать, если знать, куда приложить усилие. Его знания не для всеобщего сведенья. Даже жена не должна выяснить подробности. Ведь ее это тоже касается. Как скажешь, что у нее есть весомый шанс умереть в ближайшие годы? Масса желающих добраться до него и нее.

Он безусловно сделает для защиты супруги все, но хуже некуда такие вещи знать заранее и со страхом ждать. Нет, портить ей настроение, превращая в боящуюся собственной тени стерву, он не станет. Придет время – тогда и разберется. Еще два сына, дочь подарит ему Изабелла. И станет настоящим другом при всей своей капризности и выпрашивании подарков. Девки у него будут, а вот ближе – никого.

Он совершено не сомневался, что любой из его будущих соперников удавил бы собственную жену для женитьбы на дочке последнего императора, дающей право на власть. Пусть трижды из-под мужика. Это не для него. В конце концов, и стоя позади трона, можно давать советы, а церемонии всегда выводили из себя. В этом смысле так и не смог вырасти и переступить через прежние привычки.

Ну это ладно. Не сегодня. Впереди еще долгие годы. Восемнадцать лет беспрерывных сражений, перемирий и союзов. Полная власть над северными провинциями, две высадки на юге. Очередное соглашение со старыми аристократическими родами, занятие Карунаса и резня всех этих зажравшихся, выпрашивающих хотя бы разового назначения для записи в разрядную книгу и повышения статуса. Каждому по заслугам его, и никак иначе. Потомки не должны жить за счет славы отцов. Старым аристократам придется уступить место у трона.

А жрецы… Теперь он станет говорить с ними иначе. Они переступили черту, вмешавшись в политику. Взявший в руки оружие от него и умрет – так заповедано Воином. Каждому свое. Духовные дела – жрецам, война – фемам. Нет и не будет храма, не признающего законов новой Империи, одинаковых для всех. Придется – уничтожит не одних жрецов, а весь город. Понадобится – сожжет половину храмов и распнет их жрецов.

Второй власти в Империи не будет! Каждый священнослужитель признает верховным Солнце и его любимого сына – императора Стива. Прошлого и будущего. Естественно, если хочет остаться целым, а не сесть на кол.

– Идем, – сказал, протягивая руку, – жена моя и единственный равный товарищ.

Кому, как не ему, знать: пока он воевал, она, стоя за его спиной, управляла. Они частенько действовали совместно, разделив сферы влияния и доверяя друг другу.

– Пока мы вместе, нас никто не победит, – твердо закончил.

Оглавление

Глава 1. Управление государством

Глава 2. Отношения с близкими

Глава 3. Будущее создаем сегодня

Глава 4. Победа

Глава 5. Невеста

Глава 6. Выиграть без боя

Глава 7. Дорога на юг

Глава 8. Южные заботы

Глава 9. Родственники со своим мнением

Глава 10. Правильные сборщики долгов

Глава 11. Начало войны

Глава 12. Хороший день для смерти

Глава 13. Женские заботы

Глава 14. Мужские планы и расчеты

Глава 15. Сплошные осложнения

Глава 16. Война продолжается

Глава 17. Враг со всех сторон

Глава 18. Победить или умереть

Глава 19. Искусство умирать

Глава 20. Сделка непобежденных

Глава 21. Заботы властителя

Глава 22. Смута

Глава 23. Война не закончилась

Глава 24. Умение воевать

Глава 25. Остаться человеком

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg