Дмитрий Дашко Кремль 2222. Царицыно
© Д. Дашко, 2016
© «Издательство АСТ», 2016
* * *
Большое спасибо Дмитрию Силлову за мир «КРЕМЛЯ 2222», который оказался столь просторным, что в нём нашлось много места и для других авторов!
Мои благодарности первым читателям:
Администратору официальной группы проекта «Кремль 2222» Алексею Липатову. Рад, что судьба свела нас и позволила виртуальному знакомству перерасти в реальное;
Александру Суворову за помощь в редактуре;
Геннадию Шабанову за юридические советы и консультации при написании ряда сцен.
С вашей помощью книга стала гораздо лучше!
Если у кого-то возникнут вопросы, с удовольствием дам ответ на
Ваш Дмитрий Дашко!
Пролог
Красота – страшная сила. Особенно, когда заключена в высокой фигуристой блондинке скандинавского типа. В моё время работать бы ей фотомоделью и зарабатывать огромные деньги, однако безумный гений превратил это чудо природы в идеальное орудие убийства. Усиленный танталом скелет, нечеловеческая мощь и выдвижные штыки в ладонях прилагаются.
Пока она не вмешалась, ещё можно было надеяться на иной исход схватки…
Шайны хотели взять нас живьём, потому засада была без стрел, дротиков и оружейной пальбы из укрытий. Вылетели всадники на фенакодусах, окружили, заулюлюкали и принялись метать арканы.
Классическая тактика разбойничьих кочевых племён. Так орудовали когда-то на Диком поле далёкие предки шайнов. Бросок, затягивание узла на несчастной жертве, резкий рывок и всё: пленник волочится за лошадью, а уже потом, уставший и покорный, безропотно следует за отрядом кочевников до стойбища или невольничьего рынка.
Только с нами этот номер не прошёл. Не на тех нарвались, господа шайны.
Сержанту[1] не составило труда поймать в воздухе петлю аркана, а потом, схватившись за неё, выдернуть всадника из седла с «мясом». Во всяком случае, сапоги того остались в стременах.
В ладонь Сержанта скользнуло танталовое лезвие. Оно пронзило шею противнику, на пыльную тропинку брызнула кровь.
По краям тропы рос подорожник. Орошённые листья на секунду свились в трубочку, а потом развернулись, увеличившись в размерах. Стебель вымахал на добрый сантиметр и ощетинился колючками. Некогда безобидное лекарственное растение мутировало в плотоядную дрянь. Чему удивляться! Будь проклята Последняя Война, что сотворила с миром такое!
Напарник справился, а я чем хуже? Шайн метнул в меня «лассо». Врёшь, «ковбой»! Ничего тебе не светит! Я уклонился от броска. Времени на принятие решения – кот наплакал, действовать нужно немедленно. Прорываться? Искать укрытие? Валить всех подряд?
Будь что будет! Я выхватил АКМ и принялся поливать округу свинцом. Окрестности наполнились предсмертными воплями людей и всхрапом гибнущих фенакодусов. Удалось скосить не менее десятка шайнов, прежде чем вылетела последняя гильза. Результат хороший, но недостаточный. Тогда в ход пошёл приклад легендарного «весла».
Спешенные шайны ринулись ко мне. Первого, приблизившегося на опасное расстояние, оглушил резким ударом по лбу, кочевника не спасли ни меховая шапка, ни шлем из ржавого железа (бедолага «звёздочек» перед глазами нахватался до конца короткой, надеюсь, жизни), второму сломал челюсть. Затем поживился трофеем – кривой саблей. Я раньше такие только в кино видел. АКМ пока без надобности, и я отбросил его в сторону.
Прочертил в воздухе «восьмёрку», уловив уважительный взгляд сразу нескольких шайнов. Ну, а вы что думали? Кроме вас с саблюками больше некому обращаться? Это не так, и я готов доказать это, не сходя с места. Вот и подходящий кандидат нарисовался: «прынц» на белоснежном фенакодусе-альбиносе. То ли аристократ, то ли любитель покрасоваться.
Ближе, родной, ближе!
Лёгкий взмах и из пропоротого туловища фенакодуса хлещет кровь, а его хозяин летит на землю, и тут я встречаю его по полной программе.
Сабля наточена что надо, да и баланс мне по душе. Жизнь налаживается. Я обвёл взглядом округу. Ещё желающие будут?
Здоровенный мужик с лицом, спрятанным за шлемом-маской, одобрительно кивнул. Я сразу угадал в нём старшего: шайны подчинялись ему беспрекословно.
– Урус, сдавайся! – явно для проформы предложил он.
– Хрен вам, – пообещал я. – Русские не сдаются!
– Ты храбрый воин. Мы таких уважаем. И твой друг тоже храбрый, – заявил шайн. – Я рад, что мы скрестили оружие с достойным противником. Жаль, если вы оба погибнете. Подумай, урус! Хорошенько подумай!
– Лучше пожалей своих людей, – парировал я.
Маленькое затишье было мне на руку, позволяло перевести дух и немного отдохнуть.
Зато напарник не знал усталости. Вот уж на кого любо-дорого посмотреть! Не теряя времени даром, валил фенакодусов вместе с всадниками, откручивал кочевникам головы, словно курятам. Дважды его зацепили (хищный подорожник не заинтересовала белая кровь), но, видать, не сильно, кио продолжил орудовать в прежнем темпе, даже дыхание не сбилось.
Но вот тогда на сцене появился новый противник – та самая блондинка. Она не полезла в гущу схватки, дождалась, когда волна шайнов, обступивших Сержанта, схлынет. В руках у неё появился пистолет с широким раструбом, напоминающий пиратские из мультиков. Негромкий хлопок, и Сержанта опутало разноцветной сетью. Казалось бы, ерунда для могучего киборга, сейчас поднатужится и порвёт руками тонкую леску! Давай, дружище! Не подведи!
И тут я почувствовал, что с сетью что-то не так! Её прожгли в Поле Смерти, увеличив прочность. Теперь её не то что кио – «Чинук» не разорвёт! Я это дело нутром чувствую.
Вконец запутавшись, Сержант упал. Блондинка в мгновение ока оказалась возле него. Я испугался, что она попытается его прикончить, но нет: женщина извлекла из подсумка шприц-тюбик и одним движением вогнала содержимое в кио. Средство подействовало моментально. Напарник дёрнулся и затих.
– Всё, он наш! – крикнула она старшему. – Сейчас кио безопаснее грудного ребёнка. Можете паковать.
По команде типа в маске шайны ринулись к поверженному киборгу.
Блондинка распрямилась, посмотрела на меня.
– Теперь твоя очередь, парень!
Я переложил саблю из руки в руки, принял удобную стойку.
– Как скажешь, крошка. Иди ко мне, потанцуем!
Эта была последняя фраза, которую я успел произнести перед тем, как темнота открыла передо мной свои объятия: чересчур шустрый шайн умудрился зайти ко мне с тыла и хорошенько приложил по голове, отправляя в беспамятство, а может и в страну вечной охоты.
Глава 1
Задолго до событий пролога
Наша жизнь состоит из цепочки случайностей, и каждая из них может круто изменить привычный ход событий, разбив некогда размеренное существование на «до» и «после».
Однажды и я испытал это на своей шкуре.
Зима пришла внезапно и во всей красе: с резким падением температуры и непрерывным снегопадом. Казалось, только вчера ветер гонял по улицам кипы перепрелых жёлтых и красных листьев, а теперь не пройти – кругом сугробы. Техника пашет с утра и до вечера, но всё равно не справляется.
Я проводил взглядом снегоуборочный комбайн, к которому пристроился грузовой «Камаз» коммунальных служб. Ещё один самосвал дежурил в отдалении.
Холодная маршрутка подъезжала к станции метро, люди готовились к выходу. В этот момент на мой сотовый пришла эсэмэска: «Игорь, здравствуйте! У нас карантин, школа закрыта. Передайте, пожалуйста, Вадиму».
Сообщение отправила Марина Анатольевна Матвеева, завуч – женщина во всех отношениях серьёзная, несмотря на молодой возраст. У неё даже отъявленные хулиганы на цыпочках ходят.
Зима нынче «гриппозная», школы закрывались на карантин одна за другой, вот и до той, где мы с Вадимом арендовали спортзал, добралась злополучная инфекция.
Вопрос «что делать» не стоял. У нас с Иришкой по сию пору не закончился «медовый месяц», второй год длится, с того момента как расписались в загсе. Я предлагал ещё и повенчаться в церкви, но как-то не сложилось. Тем не менее, это была настоящая любовь. Первая, если не считать подростковые влюблённости, и последняя. Я нашёл человека, которому был готов посвятить всю жизнь. Любить и в радости и в горести. А если повезёт, то покинуть бренный мир в один день.
Раз на работу ехать не нужно, устрою-ка любимой сюрприз: заскочу по дороге в магазин, куплю вкусненького и сразу домой! Я чуть не застонал, представив себе точёную фигурку жены в домашнем халатике, перехваченном тесёмкой, которую так романтично развязывать перед тем, как приступить к главному.
Но сначала надо позвонить Вадиму, сообщить о карантине. Я набрал номер. Абонент вне зоны действия или выключил телефон. Блин! Вечно напарник забывает вовремя зарядить свой мобильник! Давно за ним водится сей грешок. Ладно, вечером звякну. Он завтра тренирует, так что ничего смертельного.
Я перешёл на другую сторону по подземному переходу и сел в обратную маршрутку. Поскольку был последним, захлопнул выдвижную дверь. Пустых мест полно: не час пик. Прошёл по салону и сел у окна на потёртое кресло. Водитель не стал дожидаться, пока пассажиров набьётся как сельдей в бочке. Маршрутка плавно набрала ход.
Иришка давно намекала, что пора бы купить машину, да я всё отнекивался: денежный жирок, поднакопленный за время службы по контракту в армии, заканчивался, а открытое на пару с Вадимом дело пока не приносило особых дивидендов. Спортивных секций пруд пруди, конкуренция высокая, а наша школа рукопашного боя ещё толком не раскрутилась. Вот подготовим парочку чемпионов, вложимся в рекламу, от клиентов отбоя не будет, тогда позволим себе и личное авто. А пока что общественный транспорт – наше всё. Кстати, весьма удобно, когда город стоит в пробках.
Мысли снова вернулись к жене. С Иришкой мы познакомились совершенно случайно, на улице. Я сразу заприметил это воздушное создание на каблуках-шпильках и в несколько легкомысленном платьице. Хрупкого вида девушка сгибалась под тяжестью сумок. Ручка одной держалась на честном слове и в какой-то момент предательски оторвалась. Я успел, вовремя подхватив сумку.
– Ай-яй-яй, девушка! Почему в одиночестве столь тяжелые вещи таскаете? Где ваш кавалер? – сходу забалагурил я.
– Нет у меня кавалера! – призналась она и с притворным вздохом добавила:
– Перевелись рыцари на Руси!
Я обиженно прижал свободную руку к сердцу:
– Разве?! А как же я?!
И, дополняя слова действием, сразу отобрал все сумки.
– Далеко идём?
– Идём? – удивилась девушка.
– Ну да. Неужели я могу оставить вас наедине с этим негабаритным грузом?! До вечера я совершенно свободен, могу подработать носильщиком на совершенно бескорыстных условиях.
– Прямо-таки бескорыстных? – прищурилась девушка.
– Абсолютно! Ведь не считать же за корысть номерок вашего телефончика, которым вы меня одарите в конце нашего пути! – возмутился я.
Так мы познакомились. Воздушное создание звали Ирой, она была студенткой, училась в институте на что-то связанное с программированием. Я хоть и вполне современный парень, не чуждый гаджетам, однако до сих пор не понял, как называется её профессия.
Мы проболтали всю дорогу. А когда я довёл её до дверей, получил в награду не только номер сотового, но и поцелуй. Пусть в щёку, но даже от него я был готов подпрыгнуть до неба.
Конфетно-букетный период занял два месяца, а потом мы сыграли свадьбу. Вадим стал свидетелем.
С той поры мало что изменилось. Я по-прежнему без ума от Иришки, и это взаимно. Живём небогато, зато дружно.
У нас с Вадимом собственный бизнес на двоих: частная школа рукопашного боя. Моя драгоценная женушка после института стала фрилансером, разрабатывает сайты и всякие приложения для смартфонов. Зарплата копеечная, клиенты скупятся и пользуются любой уловкой, чтобы обмануть. Короче, больших денег занятие жены не приносит. Ничего страшного. Я считаю, что главным кормильцем в семье должен быть мужчина. По-моему, это естественно. Меня так отец учил, а он был стопроцентным мужиком, Царствие ему Небесное!
Главное, что любимая дома, и не знает, что я скоро нагряну.
Вот и моя остановка. Но сперва супермаркет. Автоматические створки дверей магазина предупредительно распахнулись. Я вошёл в торговый зал и принялся прохаживаться мимо битком набитых стеллажей.
Ире не нужно сидеть на диетах и поддерживать фигуру изнуряющими тренировками. Она не склонна к полноте, может позволить себе что угодно и сколько угодно. К примеру, обожает шоколадные тортики. Меня от такого количества калорий просто бы разнесло!
До занятий рукопашным боем я весил сто двадцать килограммов при росте в шесть футов[2], как пишут англосаксы в моих любимых детективах. И это были отнюдь не мускулы! Зато теперь ни одного лишнего грамма. Спасибо спорту!
Кассирша выбила чек, я забрал покупку и оказался на улице. Падал лёгкий снежок, а сквозь серое небо пробивался робкий солнечный лучик. Господи, лепота-то какая! Может, погуляем вдвоём немного… ну, после того, как вылезем из постели.
Квартира, которую мы снимали, находилась на третьем этаже. Я никогда не пользовался лифтом, просто взлетел по ступенькам ни капли не запыхавшись.
Вставил ключ в скважину, в четыре поворота открыл замок и вошёл в квартиру. Мы снимали студию, в которой прихожая сразу переходила в маленькую комнатушку, одновременно служившую и спальней, и гостевой. Никаких межкомнатных дверей. Заходишь и сразу упираешься взглядом в диван-кровать.
Я вошёл и остолбенел. Торт выпал у меня из рук. На диване лежала обнажённая Ира в объятиях с человеком, с которым я съел не один пуд соли, с тем, кого вытаскивал из переделок, чью спину прикрывал в рейдах по тылам противника.
Моя любимая женщина и мой единственный друг!
Они увидели меня. Ира испуганно ойкнула, попыталась спрятать красивое лицо под одеялом. Побледневший Вадим приподнялся на локтях, хрипло сказал:
– Игорь, только не дури! Давай поговорим! Всё ещё можно исправить…
– Пошёл ты! – сказал я и выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью.
Остановившись на лестничной площадке, замер, уперевшись руками в серые холодные стены с облупившейся штукатуркой. Хотелось выть от тоски и боли, разбить кулаки вдребезги… Ира, Вадим…
Меня предавали и прежде, но только не те, кому я верил больше всего на свете!
Обида острым колом вонзилась в сердце. В висках раздавался громкий, сводящий с ума стук. Меня шатало из стороны в сторону.
Медленно, словно инвалид, я пошагал по ступенькам вниз.
Дверь моей квартиры распахнулась, на пороге появилась Ира. На ней был тот самый халатик, который я так любил.
– Игорь, постой! – жалобно выкрикнула она.
В её голосе прорезались нотки страха и истерики.
Я с большим трудом приподнял мигом отяжелевшую голову, сфокусировал взгляд на её некогда столь обожаемом личике. Даже сейчас она была прекрасна, и от этой красоты стало ещё больней. Я опустил глаза.
– Уйди! Не хочу тебя видеть!
– Ты куда? – испуганно спросила она.
– Не твоё дело, – ответил я. – Завтра же подам на развод.
Наверное, она продолжала смотреть мне в спину, но я спустился не оборачиваясь.
Оказавшись на улице, пошагал, не разбирая дороги. Я не знал, что делать и куда идти.
Кто-то догнал, положил руку на плечо, останавливая. Я резко обернулся. Это был Вадим.
На его лице отражалась целая гамма чувств: от растерянности до злости.
– Игорь, стой! Не надо! – попросил он.
Кажется, вполне искренне, но меня это заводило ещё сильнее.
– Чего не надо? – с омерзением спросил я, скидывая его ладонь с плеча.
– Спектакль разыгрывать не надо!
– Какой спектакль, блин?! – не выдержав, взорвался я. – Ты очешуел, Вадик?
– Мы ведь друзья!
– Надо же! А ты об этом помнил, когда на мою жену залезал?
Он отвёл взгляд.
– Да, я виноват! Прости меня, я урод!
– Уже в курсе. Обидно, что узнал об этом слишком поздно, – прорычал я.
Нас свела срочная. Войсковая часть неподалёку от Питера, в которой полсостава регулярно моталась по «командировкам». Его призвали на полгода раньше, он уже был «замком» – заместителем командира взвода, я – младшим сержантом, прибывшим из учебки, молодым, зелёным, толком не умеющим ничего. В голове только ветер да строчки из устава.
Дружба сложилась незаметно. Постепенно для всех стало привычным, что где я, там и он, и наоборот. Мы вместе подали рапорт о переводе на контракт, вместе попали в разведвзвод и регулярно бывали в горячих точках. О последнем ни он, ни я не любили вспоминать. Даже Ире не рассказывали. Она думала, что мы околачивались в заштатном гарнизоне…
Ира, Иришка! Та, кого я больше никогда не смогу называть своей любимой! Я невольно заскрипел зубами.
Вадим сочувствующе протянул:
– Брось, Игорёк! Давай не будем из-за бабы ссориться!
– Заткнись, – попросил я. – Заткнись, пока не врезал!
Он раздражённо махнул рукой:
– Ай, чего уж! Как скажешь!
Бывший друг направился к подъезду и скрылся за дверью. С его уходом на секунду стало легче. Но лишь на секунду.
Срочно требовалось выпустить пар, сделать это любым доступным способом. Ноги сами понесли меня к тренажёрному залу.
В нашем деле без хорошей качалки не обойтись. Минимум четыре раза в неделю я «тягал железо». Абонемент у меня годовой, безлимитный, спортивная сумка с собой. Немного поумираю под штангой, а там, глядишь, смогу рационально мыслить, выгнав из головы фантомные и не фантомные боли.
Впереди припарковался большой чёрный джип с тонированными стёклами. Из него выбрался «шкаф» на две головы выше меня, в длинном неудобном пальто, доходящем почти до ботинок. «Шкаф» услужливо приоткрыл дверь, по-лакейски помогая абсолютно лысому типу в точно таком же долгополом пальто. И хоть выглядел лысый лощёным и ухоженным, от него за версту несло девяностыми с их братками, а на физиономии застыло равнодушное выражение хозяина жизни. Сам я ту эпоху, конечно, не могу помнить: я родился в конце девяностых, но со многими «достойными» представителями той поры жизнь сводила неоднократно. Типаж знакомый. «Бригада», мать их в душу за ногу!
Появился второй «бодигард» – тоже здоровый, с упитанной ряхой и двойным подбородком. Оба телохранителя огляделись по сторонам и заняли место за тушкой шефа.
Лысый ракетой ринулся вперёд, громилы едва за ним поспевали. Я двигался навстречу. Тротуар был узким, двое с трудом разойдутся, я предусмотрительно принял правее, однако рукав моей куртки всё равно скользнул по плечу лысого. Банальная ситуация, с кем не бывает, я продолжил свой путь, однако мне в спину прогремело хамское:
– Куда прёшь, быдло?
Я резко обернулся, сделал вид, что не поверил ушам:
– Простите, вы что-то сказали?
Лысый смотрел на меня как когда-то барин на крепостных. В его взгляде не было ничего, кроме презрительности.
– А ты не понял, лох? Тебе было сказано: смотри, куда прёшь!
Я подошёл ближе. Кулаки сжались сами собой. При других обстоятельствах я бы постарался по-другому разрулить намечающийся конфликт, но сейчас меня захлестнула нахлынувшая волна самых смешанных чувств: злость, лютая ненависть ко всему и вся. Пропали ледяная холодность и рационализм, так необходимые и в жизни и на татами.
– А ну, повтори! – потребовал я.
– Млин, в первый раз такого тупого вижу! – хохотнул лысый. – Слышь, чел, завали хлебало и вали отсюда пока…
Он не успел договорить куда и зачем мне следует иди. Я кулаком стёр ухмылку с его лица. Бил не сильно, так, чтобы слегка проучить, но лысому и этого хватило. Он медленно сполз к моим ногам, телохранители едва успели взять его под руки.
– Ты что творишь, урод?! – рявкнул один из «шкафов».
Его наверняка учили на каких-то курсах, но либо хреново, либо бодигард чересчур полагался на природные данные. Он оставил шефа и ринулся с твёрдым намерением сделать из меня отбивную. Окажись на моём месте другой, я бы превратился в котлету. Достаточно пропустить один удар из полетевшей в меня серии и всё, пиши пропало красными чернилами.
Я уклонился и врезал ему по почкам. Мужику не помогло даже толстое пальто из экзотической верблюжьей шерсти. Он сразу растерял боевой пыл, а когда словил кулаком по подбородку – рухнул словно подкошенный.
Увидев, что напарнику совсем туго, в драку бросился второй бодигард. Он явно пересмотрел фильмы с Ван-Дамом, попытался достать меня чем-то вроде маваши. Я поймал ногу в воздухе и сразу пробил по солнечному сплетению. Через секунду это был уже не боец.
Первый телохранитель в отрубе, а второму точно не до меня. Что касается их нанимателя, он тоже «отдыхает». Порядок, иного исхода и быть не должно. В тот миг я вдруг ощутил лёгкий прилив гордости за себя: уделал сразу троих, причём не слабых мужиков. Но потом голову забили иные мысли. Умные, но слегка запоздавшие.
Я огляделся – несколько человек стали свидетелями скоротечной битвы. Никто не вмешался, конечно, но кое-кто уже снимал меня на камеру смартфона. Кажется, пора уносить ноги. Как бы эта драка не вышла мне боком.
Повернувшись, сделал шаг. И тут сзади оглушительно громыхнуло, что-то чиркнуло меня по виску. Перед глазами появилась красная пелена.
– Сука! – сказал я и упал лицом вперёд.
Глава 2
Первое, что я увидел, когда пришёл в себя – личико симпатичной медсестры. Оно чем-то напомнило мне Ирину, и я непроизвольно застонал. Не столько от физической, сколько от моральной боли.
– Михаил Иванович, – обрадованно произнесла девушка. – Больной очнулся.
Надо мной склонился пожилой мужчина в зелёной медицинской куртке. От него пахло лекарствами и табаком.
– Замечательно, – констатировал он. – Пока всё по плану.
– Доктор, – хрипло произнёс я.
– Слушаю вас.
– Где я, и что со мной?
– Вы в больнице в хирургическом отделении. Я – завотделения и по совместительству ваш лечащий врач. А сейчас закройте глаза и поспите. Вы ещё слишком слабы, вам необходимо как можно больше отдыхать.
Значит, ещё не на том свете, заключил я и снова вырубился.
Помню, как просыпался ещё, как медсестра, только уже другая, промокала сухие губы влажной салфеткой. Краем глаза успел заметить сидевшего неподалёку полицейского в белом халате. Он читал книжку, время от времени поглядывая в мою сторону, что отнюдь не радовало. Видимо, моя персона всерьёз заинтересовала соответствующие органы.
Прошло несколько дней, а потом в одиночной палате, куда меня определили, появился новый гость: худощавый мужчина в очках с толстой оправой, делающей его похожей на дореволюционного интеллигента-писателя. До полноты облика не хватало лишь чеховской бородки на широком открытом лице. Кожаная папка подмышкой, костюм-тройка актуального нынче синего колера.
По его сигналу охранник вышел из комнаты.
– Ну что, Долганов, давайте знакомиться. Шалашов Евгений Васильевич – следователь по вашему делу. Любить и жаловать не прошу, – представился он и присел на стул, рядом с моей койкой.
– Слушаю вас, Евгений Васильевич, – произнёс я.
– Лечащий врач сказал, что вы ещё довольно слабы, поэтому я ограничен во времени. У нас только пятнадцать минут, – он посмотрел на часы. – Начну с главного: вы являетесь фигурантом уголовного дела по статье 111 Уголовного кодекса Российской Федерации «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», часть 4 «Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего».
– Простите, что вы сказали? – ошарашенно спросил я. – Какая ещё смерть?
– А вы не знали? – делано удивился следователь. – Тогда позвольте пояснить. Вы обвиняетесь в убийстве Алтаева Бориса Глебовича, 1985-го года рождения. Закрытая черепно-мозговая травма, приведшая к смерти. Ваших рук дело.
Он вытащил из папки фотографию, протянул мне.
– Узнаёте?
На снимке был изображён лысый, с которым нас свела кривая дорожка. Судя по всему, фотография была сделана в морге.
– Не может быть, – обессиленно прошептал я.
– Может. Силу надо рассчитывать, когда человека бьёте. Вы же мастер рукопашного боя.
– Я и рассчитывал, – признался я. – Вполсилы ударил.
– Некоторым и этого достаточно. От вашего удара его челюсть сместилась в мозг.
– Простите, а это точно из-за меня? Вдруг ошибка произошла?
– Господи, Игорь Николаевич! Ерунду не говорите! Судмедэкспертиза точно установила причину и виновника смерти. Есть куча свидетелей и более того – видео с камер наблюдения. Качество замечательное: там прекрасно видно, как вы толкаете плечом гражданина Алтаева, тот вас останавливает, делает внушение, а вы ни с того ни с сего бьёте его по лицу. Этот удар и стал смертельным. О драке с телохранителями Алтаева я и вовсе умолчу. Тут ещё и хулиганка корячится, но сто одиннадцатая статья часть четыре всё это поглотит.
– Я не собирался никого убивать.
– Охотно верю, но Алтаева это не воскресит.
– А я как здесь оказался?
– Благодарите одного из телохранителей Алтаева. Он слишком хреново стреляет. Пуля зацепила вас по касательной. Неприятно, конечно, но излечимо. И да, если вас интересует эта сторона вопроса, то с пистолетом всё в порядке, он чистый, был выдан на вполне легальных основаниях. Ещё вопросы имеются?
Я задумался.
– У Алтаева жена, дети остались?
– И жена, и дети от нескольких браков.
– Твою мать! – выругался я.
Мне уже приходилось убивать. Алтаев далеко не первый. Но тогда были совсем иные обстоятельства. Или я, или меня. К тому же за спиной стояла государственная машина.
Каким бы дерьмовым человеком ни был Алтаев, это не умаляло того, что я натворил!
– Вам плохо? – участливо спросил Шалашов. – Хотите воды?
Я отрицательно замотал головой.
– Спасибо. Со мной всё в порядке.
– Как скажете, – сказал следователь. – Вы можете говорить?
– Могу. Сколько мне светит?
– Статья серьёзная, максимум пятнадцать лет.
– С ума сойти! – выдохнул я.
– Всё относительно. Возможно, у вас будет хороший адвокат, он скостит срок лет до семи. Отсидите годика четыре, а там, за хорошее поведение, глядишь, и УДО[3] получите. Тем более, суд учтёт детали вашей биографии, включая правительственные награды. Вы ведь воевали, – утвердительно произнёс следователь.
– Довелось, – кивнул я, не желая вдаваться в подробности.
– Я читал ваше дело. Послужной список впечатляющий. Разведвзвод, почти все горячие точки… Впечатляет. Это тоже будет учтено вам в плюс. Так что не отчаивайтесь. Не всё так плохо, как может показаться.
– Ну да, на семь лет за решётку угодить, – хмыкнул я. – Отличная перспектива.
– По сравнению с гражданином Алтаевым, которого на днях кремировали, ваша перспектива куда радужнее, – заметил Шалашов.
– Согласен. Извините, не подумал.
– Но есть и иные обстоятельства, – вдруг подобрался следователь. – Куда более печальные для вас. Знаете, кем был убитый?
– Понятия не имею. Наверное, бизнесмен, – предположил я, вспомнив холёный внешний вид и дорогую машину покойника.
– Бизнесмен, – согласился следователь. – Владелец заводов, газет, пароходов. Создатель благотворительного фонда для детей-сирот, меценат и прочая-прочая-прочая… В общем, почти святой, и нимб ему сейчас ой как к лицу. А теперь я поделюсь с вами кое-какой информацией, и, если у вас есть голова на плечах (а она вроде имеется), то поймёте, что к чему.
Он наклонился и произнёс полушёпотом:
– Коллегам из наркополиции Алтаев известен как криминальный авторитет по прозвищу Багажник. Когда-то крышевал ларьки и проституток, потом серьёзно поднялся и стал курировать один из участков наркотрафика.
Я хмыкнул.
– При этом, – доверительно добавил Шалашов, – все заведённые против него дела самым мистическим образом рассыпались, и сей гражданин считается абсолютно чистым перед лицом закона. Всё, что я вам сейчас рассказал, не более чем подозрения, не подтверждённые доказательствами.
Он закинул ногу за ногу и внимательно посмотрел на меня:
– Догадываетесь, к чему я веду?
– Приблизительно. Хотите сказать, что люди Алтаева собираются отомстить за смерть босса?
Следователь кивнул.
– Да. За вашу голову уже объявлена награда. Думаю, попытаются убить уже в СИЗО. Только не надо храбриться. Каким бы героем и мастером рукопашного боя вы ни были, всё равно невозможно не спать неделями и постоянно оглядываться. Рано или поздно до вас доберутся. А уж как это будет обстряпано: под самоубийство или несчастный случай – не знаю. У блатного люда хорошая фантазия.
– Спасибо, – мрачно протянул я. – Второе «приятное» известие за сегодня. Может мне тогда проще здесь самоудавиться? И никаких проблем – ни вам, ни людям Алтаева.
– А чего вы хотели от меня услышать, Долганов? Я и так делаю, что могу, и то исключительно из чувства личной симпатии. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы плюнул и позволил событиям идти своим чередом. Надеюсь, это понятно?
Он снова бросил взгляд на часы, но мне показалось, что за этим движением стоит что-то иное. Следователь явно не договаривал, и я решил вывести его на откровенность.
– Евгений Васильевич, вы ведь сюда не только ради этого разговора со мной пришли… Ведь есть что-то ещё, – предположил я.
– В точку, – признал он. – В общем, собираюсь предложить вам новую жизнь.
– Простите? – удивлённо вскинул подбородок я.
– Вы не ослышались. Я говорю о жизни с чистого листа: новые паспорт и биография, материальная стипендия, ну и другие полезные вещи. При этом Игорь Долганов исчезнет для всех раз и навсегда.
– Стойте! – тихо произнёс я. – Такими вещами не разбрасываются просто так. За всё нужно платить. Надеюсь, вы не предлагаете мне замочить президента США или что-то другое в том же духе?
– А вот тут не попали, Игорь Николаевич. Для подобных операций нужны спецы иного калибра, куда крупнее вашего, уж извините… Я же предлагаю вам поработать во благо российской науки. Вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться. Рискованное и даже очень, но… это тот случай, когда овчинка выделки стоит. Что скажете? – Он вперил меня пристальный взгляд, усиленный линзой очков.
– Так сразу? – удивился я. – Могу я сначала узнать хоть какие-то детали?
– Разумеется. С ними вас познакомит другой человек. Специалист той самой отрасли, которая так нуждается в вашем добровольном согласии. Он будет завтра. И зовут его Сергеев Иван Петрович, ну да он сам представится. Отведённые мне пятнадцать минут, увы, подошли к концу, – произнёс он, вставая. – Верю, что примите правильное решение, Игорь Николаевич.
– Мне нечего терять, – горько усмехнулся я.
– Вот и отлично. Ах да, – следователь сделал вид, что только что вспомнил. – Мне несколько раз звонила ваша супруга, Ирина. Просила разрешения навестить вас. Что скажете?
– Не надо, – попросил я.
– Воля ваша. До свидания, Игорь Николаевич! И да: настоятельно прошу никому не рассказывать об этой части нашей беседы. По-моему, это в ваших же интересах.
– Само собой, Евгений Васильевич.
– Рад, что мы поняли с вами друг друга.
Он вышел из палаты, а я обессилено откинулся на подушку.
Глава 3
Следователь немного ошибся со сроками: Сергеев появился только через неделю, когда меня фактически готовили к выписке. Я уже настроился на поездку в автозаке и грядущие стычки в СИЗО с жаждущими меня убить. Если за мою голову объявлена круглая сумма, желающих будет пруд пруди. В очередь встанут.
Следователь прав, в одиночку держать оборону невозможно. Рано или поздно кто-то доберётся, но сдаваться я не собирался. При необходимости готов дорого продать жизнь. К этому меня приучила армейская служба.
Я гнал прочь дурные мысли, старался не думать об измене жены. В конце концов, не одного меня украсили рогами. Да, неприятно, но пора выбросить это из памяти, смириться и жить по-новому, мобилизовав и духовные и физические силы.
Легче сказать, чем сделать. Пришлось пустить в ход некоторые весьма полезные методики, так что к моменту нашей встречи с Сергеевым я уже избавился от того раздрая, что мучал меня столько времени.
Разговор проходил в моей палате и снова без свидетелей. Сергеев оказался располневшим мужчиной лет сорока пяти, с густыми тёмными волосами чуть тронутыми сединой. Его живот выпирал вперёд, свисая над поясным ремнём, верхняя пуговица полосатой рубахи была расстёгнута, открывая взору обширную растительность.
Пиджак модного нынче серого цвета небрежно лежал на локте левой руки, правую он протянул с улыбкой человека, начитавшегося книг Дейла Карнеги: добродушной и неискренней.
– Вижу, вы идёте на поправку, – заметил он.
– Спасибо медицине.
– Давайте знакомиться. Иван Петрович Сергеев, работаю над проектом «Полёт на Марс». Слышали о таком?
– Доводилось. Только пока не понимаю, какая связь между мной и Марсом?
– Судите сами. Цель проекта не просто достигнуть Марса, но и основать на нём колонию. Амбициозно, но вполне достижимо. Постепенно, маленькими шажками… Не стану забивать вам голову ненужными техническими подробностями, остановлюсь только на одном: по самым смелым расчётам полёт пилотируемого корабля на Марс должен занять минимум полгода, что, согласитесь, немалый срок и большое испытание для психики любого нормального человека. Идеальным выходом было бы погружение части экипажа в анабиоз. Знаете что это?
– Читал.
– Прекрасно. Значит, это упрощает введение вас в курс дела. Грубо говоря, космонавты на какое-то время заснут, а потом, в нужный момент проснутся. Может, через полгода, год или два… Как пойдёт дело.
– Разве таких, как я, берут в космонавты? – пошутил я с абсолютно серьёзным видом.
Сергеев усмехнулся.
– А разве я говорил о том, что вы станете космонавтом? Всё куда прозаичнее. После испытаний на мышах, кроликах и морских свинках нужно переходить к следующему этапу. Нужны люди, исключительно добровольцы. На них будет отрабатываться экспериментальная технология погружения в анабиоз и выведения из него.
– Значит, в подопытные кролики готовите? – подобрался я.
Сергеев развёл руками:
– Ну, а вы как думали? Будем спасать вас от тюрьмы и прочих неприятностей (я, кстати, в курсе ваших проблем) исключительно из гуманных соображений и любви к искусству? Добро пожаловать в реальный мир, Игорь Николаевич.
Я хмыкнул.
– Давно не верю в абстрактный гуманизм. И всё же, если я соглашусь, что меня ждёт, какие шансы?
Иван Петрович улыбнулся.
– Теперь ваш заход правильный. Ну, что я могу сказать: гарантии вам только в банке дадут, да и то не в каждом.
– И всё же… Я понимаю, что вы не обязаны передо мной отчитываться.
– Любопытство – дело святое. Помогу его удовлетворить. Мы уже проводили эксперименты с людьми. Первые – на неделю – были полностью успешными, без потерь. Когда перешли к уровню один месяц, смертность составила приблизительно тридцать процентов. Мы учли недостатки и скорректировали технологию. Вероятность не проснуться при анабиозе сроком на один месяц составляет сейчас смехотворную величину в две тысячных процента. Но теперь перед нами стоит новый рубеж – мы замахнулись на целый год. Время не ждёт. Его у нас и без того мало.
– Другими словами, я войду в число тех «счастливчиков», которым предстоит проваляться в анабиозе столько, сколько ещё не доводилось никому?
– Да, – кивнул Сергеев.
– Ну, и какова вероятность смерти для моего случая? Есть же предварительные расчёты…
Лицо учёного помрачнело.
– Это неточная цифра…
– Тем не менее.
– Хорошо. Не стану от вас скрывать: вероятность закрыть глаза и никогда больше не открыть укладывается в рамки от двадцати пяти до пятидесяти процентов.
– Вот почему вы ищете подопытных кроликов среди таких как я, – задумчиво протянул я. – С настоящими добровольцами видать совсем туго. Не каждый пойдёт на такой риск.
– Верно. Не каждый, – вынужденно согласился Сергеев. – Большинству не улыбается подобная перспектива. Видите, я с вами честен.
– Благодарю за искренность, – сказал я.
Он внимательно уставился на меня:
– Ну, что: решитесь или нет?
Я провёл по вспотевшему лбу рукой.
– Можно подумать, что у меня большой выбор. Гарантированно сдохнуть в тюрьме или с вероятностью в одну вторую не проснуться в анабиозе… Элементарная математика приходит на помощь. Договорились, я стану частью вашего проекта. Тем более, – я снова вспомнил о жене, – возможно, это поможет мне забыть некоторые вещи.
На полной физиономии Сергеева расплылась улыбка чеширского кота.
– Я почему-то не сомневался, что вы примете правильное решение, Игорь Николаевич.
– Предчувствия вас не обманули, – подтвердил я. – Как будем выбираться отсюда: партизанскими тропами, с применением насилия, – я кивнул в сторону дверей больничной палаты, за которыми по-прежнему дежурил полицейский, – или есть официальный способ?
– Минуточку, – он распахнул свой кожаный портфель и выудил из него пухлую кипу бумаг. – Сначала уладим все необходимые формальности, а потом я заберу вас отсюда.
– Сегодня?
– А что вас смущает? Я уже навёл справки у врача, вы кандидат на выписку. Что недолечили здесь, вылечим у нас в институте. Главное в нужных местах (они галочкой указаны) контракта распишитесь. Остальное я беру на себя.
Я полистал бумаги без особого интереса. Нужно быть профессиональным юристом, чтобы вычленить подводные камни. Увы, я такими знаниями не обладал. Да и не в моей ситуации кочевряжиться. Крепостное право у нас отменено ещё в 1861 году, так что рано или поздно контракт закончится. Кстати, вот и срок – три года. Терпимо.
Расписавшись на каждом листе, вернул договор Сергееву. Он бегло пробежал его глазами, убедился, что я ничего не пропустил, и положил документы в портфель.
– Прекрасно. Начало нашему новому сотрудничеству положено. Главное, ни о чём не жалейте, Игорь Николаевич.
– Не имею такой привычки, – сказал я.
– Тогда займёмся первоочередными вопросами. Простите великодушно, всего один звонок. – Не дожидаясь ответа, он набрал номер и поднёс к уху мобильный телефон. – Всё в норме. Объект готов к сотрудничеству. Приступайте к эвакуации.
Я хмыкнул. «Объект» – это вне всяких сомнений ваш покорный слуга.
Далее события закрутились с бешеной скоростью. За мной прибыли несколько человек в штатском, но выправка выдавала в них людей военных. Мою одежду принесли прямо в палату. Пока переодевался, сразу двое сверлили меня напряжённым взором, не упуская из виду ни на секунду. Видимо, на подписи в договоре толком не полагались.
Мы спустились на лифте в вестибюль, прошли к чёрному выходу, за которым нас ждал микроавтобус с тонированными стёклами. Даже в нём сопровождавшие не позволили себе расслабиться, только крутили головами во все стороны.
Сергеев благосклонно кивнул, снова приветствуя меня. Машина сразу же тронулась.
– Куда вы меня везёте? – спросил я.
– На новое рабочее место, – с улыбкой произнёс учёный. – Да вы не волнуйтесь! Всё будет в порядке.
МКАД стоял в пробке, но мы понеслись по крайней левой полосе с мигалкой и включенным сигналом, водители дисциплинированно уступали дорогу.
Когда микроавтобус съехал с кольцевой, стало ясно, что он держит путь в сторону Восточного Бирюлёво. Потянулись старые, ещё советские девяти и пятиэтажки обычного спального района. Ничего интересного, особенно для того, кто тут бывал и не раз.
Наконец, наш транспорт остановился.
Дверь распахнулась, за ней я увидел абсолютно непримечательное здание из серого кирпича, покрытое металлической черепицей ржавого цвета. Оно больше походило на пакгауз, чем на научно-исследовательский институт.
– Вот мы и на месте, – сказал Сергеев. – Прошу на выход.
Оказавшись на улице, я блаженно потянулся и посмотрел на ярко светившее солнышко. Весна была в самом разгаре. Господи, как время летит! Давно ли была зима…
– У вас ещё будет время надышаться, – заверил учёный. – Мы же вас не сразу в анабиоз отправим. Недельку-другую отдохнёте, пройдёте все медицинские исследования. А пока следуйте за мной, покажу, где будете жить в это время.
Охрана за нами не пошла, осталась сидеть в автобусе. Что-то мне подсказало, что, кроме меня, будут и другие пассажиры, которых понадобится доставить сюда.
Внутри «пакгауз» оказался ещё безыскусней, чем снаружи. У входа с «вертушкой» вахтёр – пожилой дядька, без особого энтузиазма отреагировавший на наше появление.
Сергеев поднёс к электронному турникету пропуск и сделал приглашающий знак рукой.
– Путь свободен. Можете идти.
Мы оказались в широком коридоре с голыми, выкрашенными в оранжевый цвет, стенами.
– Небогато живёте, – сказал я, оглядев эту неброскую «красоту».
– Самое интересное впереди, – пообещал Сергеев.
Он провёл меня к грузовому лифту, способному вместить трактор «Кировец».
– А лифт зачем? – удивился я. – Этаж-то всего один.
– Это он один на поверхности. Наше заведение лишнего внимания не любит. Всё, что надо, находится под землёй.
Створки закрылись, чтобы распахнуться примерно через полминуты.
– Однако глубоко, – присвистнул я.
– Интересы безопасности, – сказал Сергеев. – Но не расстраивайтесь, для вас будут созданы вполне комфортные условия. Прежде никто не жаловался.
Для проживания мне выделили комнату, похожую на гостиничный номер отеля средней руки: небольшой коридорчик с платяными шкафами, по левую руку – санузел с унитазом и душевой кабиной.
В жилой комнате большая кровать, застеленная бордового цвета покрывалом, плоский телевизор, прикреплённый к стене, холодильник, журнальный столик с двумя мягкими стульями. Имелись даже занавески. Раздвинув их, я увидел фальшь-окно. В принципе, логично. Ничего другого в этом подземном отеле ожидать нельзя.
На столике кнопочный стационарный телефон, почти раритет по нашим временам высоких технологий.
Уловив мой взгляд, Сергеев пояснил:
– Связь только внутренняя, в город не выйти. Вы голодны?
Прислушавшись к внутренним ощущениям, я кивнул.
– Можете заказать обед по телефону. Меню на журнальном столике. Готовят тут, кстати, вполне прилично. И да, не стесняйтесь, заказывайте всё, что найдёте. Всё оплачено. А я, с вашего позволения, оставлю вас. Дела.
Он удалился, оставив меня размышлять на тему моего будущего. В виду целого ряда соображений, оно представлялось слишком туманным. Но уж лучше здесь, чем чалиться на металлической шконке, поглядывая на белый свет через решётку и ожидая в любой момент затычки под ребро.
Глава 4
Прозрачный стеклянный колпак с тихим жужжанием опустился надо мной, отрезая от внешнего мира, и наводя на нехорошие ассоциации. Что там у Пушкина в «Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях»? «Ветер, ветер! Ты могуч, ты гоняешь стаи туч…». Не то! «Не видать ничьих следов вкруг того пустого места; в том гробу твоя невеста» – вот, это уже ближе к текущей ситуации! Аж мороз по коже.
В сказке всё хеппи-эндом закончилось. Но мы-то не в сказке живём.
Всё, хватит ныть! Терпи, казак!
В бедро что-то кольнуло – это инъектор впрыснул дозу релаксанта. Ещё немного и я усну. Эта лекарственная дрянь действует быстро, практически моментально. Бац и всё! Словно обухом по башке.
Свинцовые веки сомкнулись. Я заснул…
И сразу же открыл глаза, чуть не вскрикнув от миллионов невидимых иголок, пронзивших всё тело. Холодно, просто до безумия холодно. Почему никто не говорил, что это настолько мучительно? Предупреждали, что пробуждение – не самое приятное, но не настолько же!
Я выплюнул изо рта трубку, по которой меня пичкали поддерживающей жизнеспособность химией. Предполагалось, что сейчас колпак откинется, и на меня уставится группа учёных с пытливыми взорами. Колпак и впрямь поднялся, только при этом его трясло как припадочного. Я даже принялся переживать, что сейчас всё заклинит. Механизм в разнос пошёл что ли? Непорядок, ребята! За оборудованием надо следить. Тем более за медицинским.
Сразу включился свет, но какой-то слабый и тусклый. Будто не лампочки горели, а допотопная лучина.
А что самое паршивое – никого, ни единого лица в пределах видимости. Что за хрень? Мы так не договаривались.
Самостоятельно выбраться из капсулы – дело непростое. Тело отказывалось слушаться, я прилагал чудовищные усилия, чтобы хоть как-то взять под контроль разом одеревеневшие руки и ноги. В итоге мне это удалось. Я перевесился над краем капсулы и, потеряв равновесие, сверзился вниз аккурат на холодный кафельный пол, едва не разбившись.
Перевернувшись на бок, застонал. Ну где же вы, люди? Должна ведь быть хоть одна живая душа поблизости! Ну не могло моё пробуждение остаться незамеченным, на мне ведь датчиков висело больше чем блох на Барбоске. Они уже всему свету раструбили, что вот он, Игорь Долганов, очухался и жаждет тесного общения, тёплого одеяла и горячего кофе с круасаном.
При мысли о еде меня затошнило. Изо рта потекла непонятная жидкость жёлто-зелёного цвета. Наверное, та гадость, которой я через трубку наглотался.
Опустошив желудок, вытер рукой ставшую липкой физиономию, попытался встать на ноги. Меня качало как тополя на ветру. Такое ощущение, будто разом покинули все силы, а вестибулярный аппарат передал пламенный привет и отключился.
Дело мастера боится, особенно упёртого. Я всё же приподнялся во весь не слишком богатырский рост.
Странно, очень странно. Лаборатория выглядела непривычно, уж больно велик контраст по сравнению с тем, каким мне она запомнилась в тот момент, когда меня укладывали в «люльку». Неужели за год произошло столько разительных изменений? И ведь не игра тусклого света, зуб даю. Словно лабораторию забросили, причём давным-давно.
А ещё воздух. Он тоже странный и непривычный, спёртый. Ещё и кондиционеры накрылись? Сергеев рассказывал о том, что здесь полностью автономная замкнутая система. Хвастался, что построено на века и практически неуязвимо извне.
Но, блин, где же народ? Мне что, ходить по всем коридорам как герой Семёна Фарады в «Чародеях» и кричать: «Здесь прошли люди»?
Тут до меня дошло, что я такой умный и почему-то голый. То есть то, что голый, понятно: меня нагишом в анабиозную капсулу укладывали. Но продолжать хождение в костюме Адама не есть комильфо. Вдруг, распахнётся дверь и войдёт женщина. Какая? Да любая!
Я не ханжа, однако даже гусарам знакомо чувство неловкости. И холодно здесь. Мало того, что после анабиоза трясучка бьёт, так и в самом помещении отнюдь не пляжные условия.
Я принялся искать одежду, памятуя, что тут были вакуумные шкафчики, в которых держали рабочую одежду для персонала. Открывались шкафчики простым нажатием кнопки (слава богу, никаких кодов, шифров или сканирования сетчатки). Содержимое первого меня разочаровало – роба (если быть точнее – комбинезон), которая предназначалась для женщины или для совсем уж мелкого мужчины), подходящий размерчик нашёлся только в четвёртом.
Я поставил мировой рекорд по одеванию. Ещё бы при таком холоде! Обувь, к счастью, тоже подошла – добротные ботинки с высокой шнуровкой и толстой подошвой, неудержимо смахивающие на армейские берцы.
Обувшись и одевшись, я снова ощутил себя человеком, пусть и не с большой буквы. Ну, коль гора не идёт к Магомету (то бишь, дежурный коллектив учёных ко мне), отправлюсь на поиски. Пора разобраться, что тут такое происходит, гром их раздери!
Но сначала маленький тайм-аут. Требовалось время, чтобы прийти в себя. Я ожидал гораздо худшего самочувствия, год в анабиозе не должен пройти даром, вон космонавтам после невесомости приходится долго восстанавливаться, но в моём случае процесс «оживления» шёл ураганным темпом. Будто кто-то вливал в меня огромные порции энергии. Захотелось отжаться или повисеть на турнике. Наверное, организм соскучился по физической нагрузке, решил для себя я и успокоился. Не тот случай, когда нужно бить тревогу.
Прислушался к желудку: вроде тошнило недавно, и сами мысли о еде вызывали рвотные позывы, однако всё изменилось: теперь я входил в состояние голодного духа, готов сожрать быка за один присест. Только кто ж мне его даст? Провизии в лабораторном помещении не наблюдалось. Отсюда возвращаемся к элементарному выводу: надо искать хомосапиенсов, то есть себе подобных. Где они, там пища.
Проблема нарисовалась практически сразу: автоматика дверей категорически отказывалась срабатывать, хотя я в отчаянии истыкал все кнопки. Попытка связаться хоть с кем-то при помощи коммуникатора (он был вмонтирован в панель у злополучных дверей) тоже оказалась бесплодной. В отчаянии я стал орать и колотить по стенам. Ноль внимания, фунт презрения. В мозгу забрезжило нехорошее предчувствие, что меня забыли.
– Замуровали, демоны, – в сердцах сказал я и сплюнул.
Чистота пола и эстетичность волновали меня меньше всего.
Клаустрофобию за собой не наблюдал, но сидение в тесном замкнутом пространстве, да ещё и при столь скудном освещении, нравилось мне всё меньше и меньше.
– Ладно, пеняйте на себя, – громко сказал я, рассчитывая, что мои рассуждения вслух записываются, и если что, всегда можно сослаться на то, что предупреждал. – Если автоматика накрылась известным местом, прибегну к иному способу. Можете назвать его варварским. Кто не спрятался – я не виноват.
Я поднял табурет-вертушку, прикинул его на вес. Тяжёленький. Как раз для моих целей.
Приняв картинную позу (ноги широко расставлены, на лице суровое выражение решительности, в руках табурет), громко и отчётливо произнёс:
– Считаю до десяти. Если двери не откроются, буду вынужден применить грубую силу. Итак, десять!
Медленно досчитав до нуля, убедился, что угроза не подействовала, дверь по-прежнему осталась закрытой.
– Хорошо, я сделал все, что мог, и теперь с чистой совестью умываю руки!
Табурет с треском врезался в металлопластик двери. Образовалась внушительная вмятина. Однако замки (насколько я понял – электромагнитные) не сдавались. Понадобилось ещё с десяток ударов, прежде чем конструкция не выдержала.
– То-то же, – удовлетворённо произнёс я, оказавшись в коридоре. – Только не говорите, что не предупреждал. Не надо было доводить до крайностей.
Путь, по которому меня вели, я помнил весьма фрагментарно. Движимый наитием, развернулся и пошёл в правую сторону по коридору. Моё внимание привлекла раскрытая дверь одного из ближайших боксов. Она не была повреждена.
За порогом бокса находилась анабиозная капсула, близнец моей. Влекомый любопытством, я подошёл к ней и бросил быстрый взгляд на стеклянный колпак. Увиденное заставило меня отвернуться: в капсуле находилась мумия, вроде той, что есть в Эрмитаже. Меня на неё посмотреть отец в детстве водил. Помню, как стоял и отворачивался.
– Что за… – выругался я.
Результат неудачного эксперимента? То, что могло произойти со мной?
Перекрестившись и пробормотав короткую молитву, я выбрался из бокса. Надо сказать, в коридоре их хватало: несколько десятков. Некоторые оказались открыты, но большинство было заперто. Поскольку никто не окрикивал и не одёргивал, я принялся методично в них вламываться. Увы, меня ожидало разочарование: в каждой анабиозной капсуле лежало по мертвецу разной степени высушенности или разложения. Лаборатория всё больше смахивала на склеп.
Это порядком давило на нервы. Даже у меня, насмотревшегося во время служебных «командировок», постепенно нарастало чувство отчаяния. Труп, трупы, десятки трупов и ни одной живой души… А если дополнить это тревожной тишиной и всё более тускневшим светом, ситуация казалась всё более жуткой.
Может, весь эксперимент пошёл не так и потому лабораторию забросили, не убедившись, что есть один уцелевший? Среди учёных полно безалаберного народа, так что версия произошедшего не выглядела столь уж безумной. Тем более факты – упрямая вещь. Пустые помещения, неработающие механизмы, куча покойников и я. Картина безрадостная.
Тут я услышал странный дребезжащий звук. Он прозвучал так неожиданно, что я едва не подпрыгнул на месте. Блин! Предупреждать надо!
Звук повторился. Он исходил из другого конца коридора. Я уже был там, но, наткнувшись на запертую дверь (на сей раз более надежную и крепкую, чем в боксах), повернул обратно. Сейчас этот звук показался мне слаще музыки. Я кинулся на его источник и увидел, что дверь, преграждавшая выход из коридора, медленно распахивается под дребезжание автоматического привода.
Люди? Они пришли за мной? Череда радостных предположений пронеслась в уме, однако былой энтузиазм быстро сник. В открытый проём вкатилось нечто вроде большого пылесоса на колёсиках. Мне уже приходилось сталкиваться с такими в первые дни пребывания в центре – робот, запрограммированный на выполнение ряда простейших команд. Они широко использовались для несложных или грязных технологических операций, в которых можно было обойтись без человека.
Робот передвигался с большим трудом. Внутри него звенело и булькало, время от времени клапаны стравливали зеленоватый пар, колёса поворачивались со скрипом и почему-то с треском. Исходящий из зрачков-детекторов красный луч безучастно скользнул по мне, и робот продолжил движения, игнорируя меня будто пустое место.
Я окликнул его:
– Эй!
Проклятый механизм не среагировал. Может, не имел датчиков звука, а может, в его программе ничего не было заложено насчёт подобной встречи. Покатил себе, будто ни в чём не бывало.
Не знаю, куда лежал его маршрут, но, поблагодарив судьбу за удачу (я бы вряд ли сумел распахнуть эту дверь самостоятельно), я смело шагнул за порог, оказавшись на гулкой бетонной площадке. Поблизости должны находиться лифты, в памяти отложилось смутное воспоминание. На одном я спустился сюда.
Если лифт работает, поднимусь на поверхность, к цивилизации, а уж там что-нибудь придумаем. Надеюсь, договор о легализации в новом статусе в силе. Как-то не улыбается загреметь за решётку, полностью выполнив все свои обязательства перед государством. Не заслужил я такого кидка, честное слово! И если уж разбираться до конца, так это мне ещё и приплатить должны за то, что бросили в лаборатории, забитой мертвецами! Тут счёт на миллионы можно выкатить, причём в вечнозелёной валюте. Я человек не особо меркантильный, но всему есть разумные пределы, за исключением человеческого головотяпства. Интересно будет увидеть физиономию Сергеева, когда он будет передо мной оправдываться. Хотя… ещё неизвестно, чем оно закончится.
Новое разочарование: лифты обесточены. Я ещё более уверился в том, что с экспериментом что-то пошло не так. Другого разумного объяснения происходящему не имелось.
Снова покричал в пустоту. Ответом стало лишь моё эхо. Понятно, надрывать глотку не имеет смысла. Пора свыкнуться с мыслью, что я тут кукую в гордом одиночестве. От первого извечного русского вопроса «кто виноват?» нужно переходить к более практическому «что делать?».
Из рассказов Сергеева я помнил, что подняться на более высокие уровни можно исключительно на лифте, здесь не имелось ничего похожего на лестницы и лестничные пролёты. Каким образом включаются подъёмные механизмы – неизвестно. Может, с центрального пульта, а может, с рубильника, который от меня в двух метрах на самом видном месте. А что из этого следует? Да элементарное: самый простой и комфортабельный способ подъёма мне не светит. Нужно искать другой.
Какой? А разве есть выбор? Только шахта лифта. По ней, проявив толику ловкости и сноровки можно вскарабкаться на поверхность. Трудно? Конечно. Никто не говорил, что будет легко.
В принципе, азы альпинизма нам ещё в армейской учебке показывали. Ничего особенного, минимальный минимум, так ведь нам и не эвересты покорять.
Но есть и другой момент: в шахту ещё нужно проникнуть. Я взялся за створки дверей и попробовал разжать. Очень быстро выяснилось, что я переоценил свои возможности. Тут надо быть Гераклом.
Однако я не впал в грех тяжкого уныния. Если створки не раздвигаются, можно попробовать их сломать, а ещё лучше – пробить дыру, через которую проберусь в шахту.
Я долбал их всем, что подвернулось под руку, но створки были как из брони. Дело запахло керосином. Замаячила перспектива провести под землёй остаток жизни, не скажу, что самая заманчивая.
Пора менять тактику. Продолбить бетонную стенку? Вряд ли она столь же прочная…
Меня хватило на час. За это время в стене появилось лишь несколько мелких вмятин, свидетельствующих о надвигающейся катастрофе. Вот попал, так попал!
И снова до меня донёсся знакомый скрежет. Не иначе, робот возвращался с неизвестного задания. Вот бы его припахать!
Мысль показалась мне светлой. Я ринулся за роботом, предварительно позаботившись, чтобы двери, ведущие в коридор с анабиозными боксами, не закрылись. Заклинить механизм – проще простого.
Робот пилил в мою сторону. Отлично. Я встал у него на пути, широко расставив ноги. Точно не объедешь.
Механический болван доехал до меня и остановился, будто уткнувшись в невидимую преграду. Его лампочки-индикаторы недоумённо замигали.
Должен же у него быть речевой интерфейс! Возможно, он срабатывает при кодовом слове? «О’кей, Гугл!» или что-то в этом роде…
Была не была! Я рявкнул во весь голос:
– Смирн-а-а!
Несчастная железяка затряслась как припадочная. О, заработало!
– Доложить по форме! – продолжил изгаляться я над кибернетическим созданием.
Робот возмущённо пискнул. Его клапаны стравили целое облако зелёного пара, и пахло оно отнюдь не фиалками.
– Ну, ты и вонючка, – покачал головой я.
Удивительно, но это сработало.
– Я – Вонючка. Готов к приёму голосовой команды, – сообщил робот.
Разработчики программы были теми ещё шутниками.
– Следуй за мной, – приказал я.
Робот послушно покатил, держась от меня в полуметре.
Мы подошли к шахте лифта.
– Знаешь, как его включить?
– Знаю.
Долгое молчание. Блин! Надо правильно формулировать вопрос.
– Включи лифт.
– Ответ отрицательный.
– Почему?
– Запасы электроэнергии находятся на критически низком уровне – менее одного процента. Угроза полного обесточивания через два часа семнадцать минут.
Я задумчиво почесал голову. Теперь понятно, почему свет тусклый.
– Принято. Сообщи, кроме меня в здании есть другие люди?
– Ответ отрицательный.
– А куда они делись?
– Вопрос не понят.
– Куда делся технический персонал лаборатории?
– Требуется уточнение: имеется в виду люди или кибернетические устройства?
– Люди, – тоскливо пояснил я.
– В моей памяти отсутствует данная информация.
– Понятно, – протянул я. – Вижу, с тобой каши не сваришь.
К счастью, робот не стал уточнять эту идиому.
Я указал на лифт:
– Мне необходимо проникнуть в шахту. Знаешь способы?
– Это опасно, – предупредил робот.
Видимо, в него вшили инструкцию технике безопасности.
– Я в курсе. Но гораздо опаснее оставаться здесь, если через два часа всё отключится.
Он не стал спорить, оставшись стоять безучастным истуканом. Ну да, его мои проблемы не интересовали.
Я зашёл с другой стороны, снова указал на створки дверей.
– Раздвинь их.
Робот ухватился манипуляторами за дверки и принялся вскрывать лифт как раковину моллюска. Я с интересом наблюдал за его действиями. Силушки в нём было заложено немало, довольно скоро преграда поддалась. Образовался проём, в который я мог ввинтиться без особого труда.
– Хватит.
Мой новый слуга откатился в сторону.
Я сунулся в проём, оглядел тёмный колодец. Взгляд зацепился за правую стенку, по ней тянулись вверх металлические скобы.
Надеюсь, они идут до поверхности. Подниматься по ним куда удобнее, чем подтягиваться по лифтовому канату. Он наверняка весь в смазке, и подъём гарантировано превратится в подвиг.
– Прощай, Вонючка! – сказал я и дотянулся до ближайшей скобы. Она была холодной и ребристой. Я подёргал несколько раз – кажется, держится прочно и способна выдержать мой вес.
– Риск – дело благородное, – вслух произнёс я.
Наверное, поддерживал сам себя, ведь роботу мои сентенции до лампочки.
Медленно стал взбираться, молясь, чтобы не сорваться и не загреметь в шахту. Кто знает, насколько мягким будет приземление? Если лифт внизу, приземлюсь на крышу, а если вверху… то меня ждёт весьма жёсткая посадка. Что обычно находится в самом низу? Пружины, рессоры и прочие амортизаторы? Никогда прежде этим не интересовался и не горю желанием познать опытным путём.
Скобы, смахивающие на гигантские канцелярские скрепки, не подводили. Я был всё ближе к поверхности и, наконец, добрался до площадки подъёмного механизма. Она располагалась в небольшой комнатушке. К сожалению, здесь не имелось окон, но я прикинул, что по логике вещей нахожусь на чердаке «пакгауза».
Лифтовую не запирали, и я покинул её через дверь, которая открывалась с душераздирающим скрипом. Далее меня ждал спуск по бетонным ступенькам и очередной подозрительно длинный коридор. Он привел меня в незнакомое помещение, смахивающее на отсек подводной лодки. Во всяком случае, следующий выход был вертикальным, его прикрывал люк с характерным затвором в виде колеса. Если не ошибаюсь, он называется кремальерным.
Хорошо, что за время скитания по коридору глаза постепенно привыкли к темноте, и я мог ориентироваться не только на ощупь. Повернув колесо, раздраил люк. В лицо сразу ударил резкий порыв свежего воздуха. Он пьянил мозги и кружил голову.
Чувствуя себя водопроводчиком, выбрался наверх. Хорошо-то как! Естественный свет небесного светила, ласкающее дуновение ветерка. И кстати, сама атмосфера непривычная. Определённо, тут как-то иначе дышится. Лёгкие заработали в полную мощность. Да уж, с кондиционированным воздухом не сравнишь. Но и на вечную загазованность Москвы не похоже. Больше напоминает лесной, без всяких техногенных примесей. Неужели за год решили проблему с вредными выбросами? Молодцы, нечего сказать!
Осталось определиться с направлением. Буду искать господина Сергеева, чего бы мне это ни стоило.
Глава 5
Похоже, я оказался в промзоне, причём заброшенной и довольно давно. Иначе объяснить царившее вокруг запустение было невозможно. Непонятные здания, облепленные доверху густой зелёной растительностью, растрескавшийся асфальт, который фактически смешался с землёй и мало чем от неё отличался.
Через трещины пробивались ростки абсолютно незнакомых цветов. Местами они шевелились и явно не от ветра.
Видимо, у меня совсем плохо с ботаникой, потому что в голове даже смутных ассоциаций при виде этого «гербария» не возникло. Не знал, что у нас в мегаполисе такое произрастает. Чудеса и только!
– Ромашки спрятались, поникли лютики, – тихо пропел я, хотя всё было с точностью до наоборот: растения просто пёрли изо всех щелей и не собирались предаваться унылому увяданию.
Обстановка напрягала меня всё сильнее. С каждым шагом становилось ясно, что я нахожусь где угодно, но только не в привычной Москве. Ну откуда взяться этому буйству растительности, причём порой весьма экзотической? Мы что, в джунглях живём? Определённо в иных географических широтах со своей специфичной флорой (это мы ещё до фауны не добрались).
А почему увиденные вдалеке высотки либо покрыты с первого до последнего этажа зелёным ковром (И это не аллегория! Да, травка-муравка, но блин, откуда она взялась такая вся из себя загадочная?), либо являют собой ожившую иллюстрацию из документальной книги про сталинградскую битву: не дома, а груда развалин.
И главное – никаких звуков цивилизации: шума транспорта, человеческих голосов, рёва пролетающих самолётов… Ничего!
Может, у меня стресс, вызванный длительным пребыванием в анабиозе? Или просто крыша поехала? Ещё вариант: сплю и вижу сон («И снился Геку странный сон как будто ожил весь вагон…[4]»)? Ущипну себя для проверки! Вдруг проснусь?
Стоп! Надо взять себя в руки. Даже если всё, что я вижу – плод больного воображения, всё равно необходимо вести себя как обычно. То есть принимать всё как объективную реальность.
Раньше территория исследовательского центра была опоясана бетонной стеной: не такой внушительной, как некоторые рублёвские, но нахрапом точно не возьмёшь. Сейчас же от неё остались одни воспоминания, будто утюжили техникой. Что же здесь было? Техногенная катастрофа вроде Чернобыля (я даже поёжился, представляя, как хватаю дозу радиации)? Пожалуй, нет – вон, в украинской Припяти дома нетронутыми остались, а тут руины. Нашествие зомби? Бр, надо было поменьше фильмов Ромеро смотреть. Лезет в башку всякая чушь.
Что в сухом остатке? Война. Третья Мировая… Тогда тут должны были вовсю отбомбиться ядрёными бомбами, остались бы кратера вроде марсианских, мириады тонн пепла… Нет, не хочу об этом думать.
Короче: произошла неведомая хрень, в результате которой часть Москвы оказалась разрушена. И что теперь? Правильно, искать людей. Я выжил, значит, и другие уцелели. Найду их, узнаю, что произошло, дальнейшие действия спланирую исходя из полученной информации.
Осталось выбрать направление. Я решил двигаться к МКАД. При любой непонятной херне лучше уносить ноги подальше от большого скопления людей. Уверен, те, кто выжил, тоже руководствовались этим принципом.
Дорога из растрескавшегося асфальта повела меня через относительно неплохо сохранившийся микрорайон. И снова поражающее обилие зелени! Вот как она могла за год вымахать?!
Или… Додумать я не успел. Прямиком из окон того, что когда-то было продовольственным магазином, выскочило странное существо, смахивающее на обезьяну. Видимо, наряду с пробелами в ботанике, у меня ещё обширное белое пятно в том, что касается зоологии – я никогда прежде не видел особей этого вида. Размерами с гориллу, но те не прямоходящие, да и выглядят иначе. А эта тварь больше смахивала на пещерного человека, то бишь хомо, но ещё не совсем сапиенс. Весь покрытый шерстью с ног до головы, морда скорее обезьянья, чем человеческая, и выражение на ней вполне осмысленное, несколько озадаченное: дескать, с какой луны свалился, товарищ?
Ещё меня поразило то, что в лапах (язык не поворачивался назвать эти грабли руками) у таинственного создания была… нет, не палка, а самое, что ни наесть натуральное копьё. Понятно, что дикий примитивизм и самопал, но ёлки-палки, это ж оружие, а слегка обалдевшее от нашей встречи создание (я, кстати, тоже чуть в осадок не выпал) направило его в мою сторону, с твёрдым намерением проделать в моей шкуре нештатную дырку. Я еле отскочил, ещё не понимая, как следует себя вести.
– Ты чего?!
– Хомо, – вдруг прорычала обезьяна, налегая на «эр». Звук при этом получался прямо-таки рокочущий.
– Сам такой, – обиделся я, с легкостью признавая в незнакомце самца.
Да и как тут обознаться, если мохнатое создание принципиально не носило одежды, и всё мужское хозяйство было, как говорится, налицо. Вот по нему я и двинул, когда чересчур агрессивный встречный вздумал повторить манёвр с копьём.
Тут лохматому мужику изрядно поплохело. Я не стал добивать подраненную особь (может, это вообще биологическая редкость – говорящая обезьяна неизвестного вида, которая занесена в Красную Книгу. Ты её грохнешь, а тебе штраф!). Отобрал копьё, убедился, что оно для меня тяжеловатое, но на первых порах сойдёт, и укоризненно покачал головой:
– Что ж ты так плохо себя ведёшь, дружище? Тебя мама не воспитывала?
– Ырг убьёт тебя, – заявил страдалец.
Я предположил, что это он говорит о себе в третьем лице и, прокрутив копьём «мельницу» (так, проверка мелкой и крупной моторики), посоветовал:
– Даже не пытайся. Боком выйдет.
Похлопав себя по груди левой ладонью, добавил убедительно:
– Дядя большой. Дядя обидеть может.
Пока что меня забавляла эта ситуация, но из неё требовалось выходить.
– Дядя пошёл. Ырг на месте, – приказал я и погрозил ему копьём.
– Копьё моё! – едва не заплакал незнакомец. – Отдай!
Я присмотрелся к нему. Теперь в мордахе лохматого просматривалось что-то обиженно-детское. Никак это ребёнок? И если да, то какого размера его папаша? Этот «пацан» почти на голову выше меня!
– Не отдам. Ырг наказан.
– Ырг убьёт тебя!
Блин, мы, кажется, пошли по кругу.
Тут мне стало ясно, отчего взгляд его вдруг стал таким нагло-решительным. На ближний перекрёсток вывалила толпа сородичей мохнатого, и это точно были не дети. Высоченные, квадратные обезьяны с крайне зверскими рожами. И намерения на этих рожах читались яснее ясного. Кажется или нет, но кое-кто даже плотоядно облизнулся.
Я – мужик рисковый, но тут у меня просто не было шансов, поэтому, не дожидаясь столь массовой атаки, развернулся в противоположную сторону и дал стрекача. Иногда это лучший способ спасти свою шкуру.
Толпа с гиканьем ринулась за мной.
Пробежав с полкилометра, я к крайней досаде убедился, что они плотно висят у меня на хвосте. Ещё один «кэмэ» ситуацию не изменил. Что же за день такой сегодня?! Мне попались все до одного легкоатлеты-марафонцы. Сдаётся, у них даже дыхалка не сбилась.
Я пошёл на военную хитрость. Во время первого поворота, когда выпал из поля зрения погони, не стал улепётывать вдоль короткой улицы, заканчивавшейся новым перекрёстком, а сиганул в то, что когда-то было подъездом пятиэтажки. Быстро взобрался на самую верхнюю лестничную площадку, потом оказался в квартире, встал к стене у окна и принялся украдкой рассматривать возбуждённую процессию.
Её представители не заставили долго ждать. Вынырнув из-за угла, остановились, лихорадочно крутя лохматыми башками. Как назло, среди них оказался некто с организаторскими способностями. Он разбил отряд на несколько групп. Большинство умчалось до перекрёстка, где разделилось ещё на три команды (направо, налево и прямо), а оставшаяся часть принялась внимательнейшим образом рассматривать уличные дома. И сдаётся, что при этом мои преследователи ещё и принюхивались, словно собаки. Неужели и впрямь могут напасть на след? Тогда я сам себя загнал в ловушку.
Принимать бой не хотелось. Все до единого «обезьяны» были вооружены: кто копьями, навроде того, что стало моим трофеем, кто дубинами, но не простыми, а утыканными кусками арматуры, что твой ёжик. Вот лучников или того хуже – обладателей огнестрела, я среди них не приметил. Так и у меня, увы, при себе даже завалящего АКМ нет. Только копьё.
Тяжело в деревне без нагана, вздохнул я.
Вождь, я едва не добавил «краснокожих» снова распылил свои силы. Его «орлы» побежали по разным подъездам, но сам он (Ой, дурак! Ну, куда тебя понесло!) вознамерился исследовать тот, в котором прятался я.
Сам напросился. Стычка была короткой, и окончилась тем, что главарь обезьяньего войска тишком (с моей помощью) опустился на пятую точку и замер, невидяща глядя перед собой мёртвым взором.
Я оставил копьё в нём, взял себе на память что-то среднее между мечом и куском ржавого железа. Сходу определиться сложно: то ли изначально из дерьмового металла сковали, то ли совсем запустили «саблюку». Но даже в таком состоянии, эта железяка была предпочтительнее копья. Я больше привык к оружию рубящему, чем колющему. У каждого свои капризы, и я не безгрешен, в чём готов покаяться хоть сейчас.
Исчезновение главаря заметили. Ко мне ещё дважды наведывались в «гости» и каждый раз я обзаводился полезным трофеем. Мелочь, но приятно. Теперь в моей коллекции была сплюснутая от удара армейская фляжка (Я отхлебнул. Обычная вода, но в моей ситуации лучше и не надо), ножичек в самый раз для засолки огурчиков, то есть штука безумно полезная в любой ситуации. Ещё с одного мертвеца снял хороший кожаный ремень (так и не понял, на кой ляд он обкрутил им свои голые чресла? Понтовался?).
Безумно хотелось есть, но трофейный провиант не вызвал ничего, кроме тошноты. Эти парни питались дрянью отвратительной на вид и на вкус. Такое можно слопать лишь умирая от голода. Я пока что повременил с приёмом пищи. Гарантировано потом засяду в кусты и неизвестно, когда из них выберусь.
Однако куковать в подъезде до приёма более массовой делегации глупо. Так что я снова решил пойти ва-банк. Тут либо пан, либо пропал. Пан – лучше. Намного лучше!
Выскочил на улицу и дал стрекача, петляя не хуже зайца.
Через пару кварталов обстановка прояснилась. За мной не гнались. Вот и чудненько. Можно топать дальше, правда, с оглядкой, реагируя на каждый шорох. Мало ли какие сюрпризы ждут меня впереди.
Сегодняшний лимит на приключения ещё не исчерпал себя. Через полчаса я стал свидетелем ещё одной необычной сцены: семёрка закутанных в самое невообразимое тряпьё типов, смахивающих одновременно на бомжей и древнеегипетских мумий, наседала на хрупкого вида девушку. Та отбивалась, демонстрируя хорошие навыки рукопашного боя, но было ясно, что дела её плохи.
Атакующие действовали слажено, отнюдь не так, как обычно показывают в боевиках. В кино злодеи нападают на главного героя в порядке очереди, терпеливо дожидаясь, пока тот уделает противника и перейдёт к следующему.
Девчонку брали на измор, нападали сразу с нескольких сторон, умело уходили от ударов и дожидались, когда она выбьется из сил. И пусть вся семёрка имела при себе оружие, включая арбалеты, но в ход его не пускала. Вывод из этого следовал простой – она нужна целой и невредимой. Зачем – другой вопрос. Например, позабавиться. Вряд ли эти отбросы могли рассчитывать на внимание со стороны нормальной женщины.
Во мне ещё горел задор от недавней стычки с мохначами, да и не привык я оставлять женщин в беде, так что никакой проблемы выбора передо мной не стояло. Если добавить, что девушка была, если не красивой (а это понятие относительное), так симпатичной, это сходу усилило мою решимость и прибавило сил.
Уроды (кстати, действительно уроды – из какой выгребной ямы их только выкопали?) не подозревали о моём существовании, они были слишком заняты увлекательным занятием, так что моё появление стало большим сюрпризом.
Я не встал взывать к совести, увещевать и уговаривать. Педагогика слов тут бесполезна, нужны совершенно иные аргументы, такие как прямой в голову или боковой по рёбрам. Можно в другой последовательности.
Пользуясь элементом неожиданности, вырубил парочку ближайших, и внимание всей компашки резко переключилось на меня. Они перераспределили цели, четверо по-прежнему занимались девушкой, а пятый бросился на меня. Это был мечник, и я моментально понял, что столкнулся с умелым противником. Да, за ним не чувствовалось школы фехтования, рубился он не по академическим правилам, зато в каждом выпаде чувствовался опыт реальных боёв не на жизнь, а на смерть.
Мечом он орудовал лихо, махая им, словно пёрышком. Я с трудом парировал его полные ярости выпады. Эту схватку надо заканчивать как можно быстрее, я такой темп долго не выдержку. Да и трофейная сабля уступала отлично сбалансированному мечу. Я положил на неё глаз сразу, как только увидел в бою. Пора ей менять владельца.
Мы схлестнулись снова, на сей раз на очень близкой дистанции. Противник распространял вокруг себя столь отвратительные миазмы, что я едва не задохнулся. Мужик вонял хуже помойки.
Наше оружие скрестилось. Мы оказались лицом к лицу. Морда у мечника была укутана на манер бедуина, сквозь грязные, пропитанные гноем и кровью тряпки, виден только злобный прищур нечеловеческих глаз. Раньше меня бы это смутило, но после столкновения с целым отрядом воинственных обезьян, я был готов к любому. Даже к встрече с инопланетным монстром из голливудского ужастика.
«Бедуин» злобно прошипел. Это было ругательство, но прозвучало оно на абсолютно неведомом языке.
– Сам такой, – сказал я и вспомнил о другом трофее – ножике.
Ты-то мне и нужен! В тело мечника он вошел мягко, словно в масло. Ничего удивительного, когда знаешь анатомию, а она у «бедуина» оказалась вполне гуманоидной. Урод сдох моментально. Подбирать его меч было некогда: девушке пришлось совсем уж несладко – она по-прежнему билась с превосходящим врагом, и уже порядком сдавала.
Я рубанул по стоявшему спиной врагу, не рассчитывая снести тому голову. Сабля была слишком тупа для этого. Однако удара хватило, чтобы он схватился за шею, из которой фонтаном хлестала кровь: я перерубил важную артерию. Стало ясно: этот уже не жилец.
С оставшейся троицей разобраться было не в пример легче. Я зарубил одного, а девушка весьма эффектно отправила к праотцам парочку, действуя очень жестоко, но наверняка. Не знаю, кто был её учитель, я бы не отказался взять у него несколько уроков. Век живи, век учись.
Девушка утёрла пот со лба, смахнула длинную прядь чёрных волос, застилавших её лицо, и повернулась ко мне, оказавшись смуглой красоткой восточного типа: миниатюрной, слегка скуластой, с красивыми миндалевидными глазами.
Она по-мужски протянула руку:
– Спасибо, незнакомец! Без твоей помощи я бы ни за что не отбилась от дампов.
В тот момент я пропустил мимо ушей незнакомое слово. Дампы, подумаешь. Ничего удивительного!
Я пожал её крепкую ладошку и улыбнулся с таким видом, будто занимаюсь спасением красавиц каждый день сразу после завтрака.
– Не за что. А то, что мы незнакомы, легко исправить. Меня Игорем зовут, – представился я.
– Буду знать, – задумчиво протянула она.
– Осталось только выяснить твоё имя, – заметил я.
– Данара.
– Красивое, – сказал я.
– На ваш язык оно переводится как Талисман, – пояснила девушка и вдруг посмотрела на меня так, что душа, замёрзшая со дня измены жены, вдруг стала мягкой и податливой словно воск.
Я позволил себе расслабиться. Это стало для меня горьким уроком. Красивые девушки способны на многое. Например, на то, чтобы вырубить слегка поплывшего и много возомнившего о себе волкодава.
Сознание вновь отключилось. Падая в забытьё, я успел с горечью подумать, что в последнее время мне катастрофически не везёт в общении с прекрасным полом. Вот и помогай после этого людям!
Глава 6
Голова раскалывалась, кто-то сверлил в ней дырки и сжимал мозги клещами. Я застонал.
– Уже очухался? Что, болит небось, парень? – участливо сказал чей-то голос.
Я дёрнулся, попытался встать.
– Да ты лежи, отдыхай, – снова произнёс невидимый некто.
– Где я?
– Да у меня в повозке, – добродушно рассмеялся он.
Я потихоньку разлепил заплывшие глаза и увидел говорившего. Это был мужчина лет пятидесяти, правивший кем-то, что я сначала принял за лошадь.
Возница сидел вполоборота, гривастый, давно нечёсаные волосы торчали пучком во все стороны, под стать была и борода: окладистая, как у Льва Толстого на фотках из учебника литературы и при этом спутанная и неряшливая. Одет в толстый серый кафтан (на ум сразу пришло слово домотканый: ни одна фабрика не станет шить такое), подпоясанный кушаком. Не удивлюсь, если на нём подобающего покроя штаны, а на ногах лапти. Может, отшельник, раскольник-старовер или российский вариант американских амишей[5]? Сект всяких хватает, даже в наших краях. С другой стороны – а что ему делать в Москве? Народ смешить?
– Простите, как вас зовут? – снова заговорил я.
– Ишь, предупредительный какой! На «вы», понимаешь, обращается, – засмеялся возница. – Будто я боярин али сам воевода! Давай, милчеловек, по-простому, на «ты»… А кличут меня Степанычем. Так и зови. Меня тут каждая крысособака знает.
– Кто-кто? – не въехал я.
Причём тут крыса или собака?
– Тебя что, молодой да ранний, совсем по башке приложили? – удивился Степаныч. – Память отшибли, да? Крысособак не знаешь…
– Может быть, – неопределённо протянул я, понимая, что в моих обстоятельствах не стоит раньше времени раскрываться. Надо выудить из словоохотливого мужичка как можно больше информации, чтобы прийти к выводам.
– Кто ж тебя приложил так?
– Девка одна, – признаваться было обидно, но я пересилил мужскую гордость. – Данарой зовут. Знаешь такую, Степаныч?
– Девок много, – хмыкнул тот.
– На азиатку смахивает. Казашка или калмычка, а может и бурятка… Худенькая, с виду ветер дунь – так снесёт, но дерётся как Брюс Ли.
– Не ведаю такую. И Брюса твоего тоже не знаю. Оно, конечно, девки наши сами за себя постоять могут, но они у нас кровь с молоком. Ежли наша, царицынская, по башке даст, так та сразу в штаны провалится. И имена наши другие имеют. Ты случаем не ослышался: может не Данара то была, а Даринка? У моего соседа так дочку кличут. На выданье она, кстати. Огонь, а не девка! – причмокнул Степаныч. – Уж коли взгреет, так взгреет! Мало не покажется.
– Ладно, Степаныч, проехали.
Голова постепенно прояснилась. Кем бы ни была загадочная Данара, но врезала она мне профессионально. Только чтобы в отруб ушёл, при этом не покалечила. Репа поболела, на этом всё неприятное закончилось. Разве что неприятный осадочек остался, да мне не привыкать.
Теперь я смог присесть и осмотреться.
Телега Степаныча ничем не отличалась от тех, что я преимущественно видел в кинолентах и музеях. В деревнях такого раритета не найдёшь. Для мягкости насыпана соломка, поверх настелена рогожа, неприятная на ощупь.
– Из кожи рукокрылов пошита, – похвастался Степаныч, будто я мог это оценить.
Итак, к загадочным крысособакам добавились не менее загадочные рукокрылы.
Пейзаж, по которому катила телега, не очень напоминал пасторальный, пусть вдалеке и виднелись обработанные пашни. Местность всё больше напоминала лунные кратеры: безжизненные и чужие. Смущало большое количество развалин. Тут явно хорошенько отбомбились в прошлом. М-да, много чудного произошло за тот год, что я провёл во сне. Или… Страшная догадка кольнула мозг.
– Степаныч, – кликнул я.
– Ась? – лениво спросил тот.
– Извини за глупый вопрос: а год какой на дворе?
От услышанного меня кинуло в жар. Если Степаныч не врал (а зачем ему это делать?), выходило, что я оказался в далёком будущем, провалявшись в анабиозе целых два столетия.
Вот уж попал, так попал! Тут в мозг вонзилась занозой ещё одна мысль: если я провалялся в этом искусственном сне двести лет, вдруг это время даст о себе знать, и меня вмиг превратит в дряхлого старикана, а то и вовсе в горстку пыли?
Хотя, стоп! Не надо нервничать. Пока что никаких признаков старения не наблюдается. Более того, ощущаю себя просто великолепно: полон энергии и сил. Ещё и голод раза в два усилился. Будто не в будущее попал, а наоборот, в себя восемнадцатилетнего пацана вернулся. Когда на срочку призвали, такой же был: на месте не сидится и постоянно хочется есть. А если уж совсем точно: не есть, а жрать!
– Я тебя прям на дороге подобрал, – ни с того ни с сего заговорил Степаныч. – Вижу, аккурат поперёк неё ты валяешься. Сначала думал, что это мне засаду устроили, хотел быстро объехать, а потом остановился, пожалел. Чай не животное, а человек. Хотя, и животину тоже жалко. Особенно такого, как мой Забияка, – он ласково уставился на круп зверюги, что волокла телегу, и тут мне стало ясно: то, что я принял за лошадь, на самом деле было совершенно иным животным. Смесь коня с крокодилом!
Не верилось, что эта зверюга может вполне флегматично тащить за собой телегу. Скорее у неё другое призвание – быть боевым конём. А что – когда Забияка обернул в нашу сторону голову и приоткрыл пасть, я сразу понял, что с ним игры плохи. Зубы как у пираньи, если тяпнет ими, к примеру, за руку, то считай сразу, что руки у тебя нет. Или ноги. В общем, что под укус подвернётся.
Разглядывание диковинного зверя, помогло снизить шок от неприятного известия. Итак, я в далёком будущем. Судя по руинам, привычному миру наступил конец. Была война, общество в своём развитии отбросило назад. Ну, и дальше, как полагается: всякого рода мутанты: животные (крысособаки, рукокрылы и этот самый Забияка) и, скорее всего, люди (воинственные «обезьяны», типы в лохмотьях).
Не знаю, какая нынче политическая обстановка, может, вообще, кроме Москвы больше ничего не осталось, однако люди – существа социальные. Обязательно должны быть некие административные центры и отдельные индивидуумы, обладающие расширенными полномочиями.
Степаныч обмолвился про бояр и воеводу. Я сначала принял это за расхожее выражение, а сейчас сообразил: есть тут и бояре, и воевода, а то, глядишь, и целый князь найдётся. Может и не один. И каждый норовит на себя перетянуть одеяло. Это тоже как раз нормально. Вся история тому доказательством. Хотя… нашёлся когда-то на Руси Иван Грозный, который это феодальное безобразие под корень подвёл. Вдруг и здесь есть его аналог?
А мне предстоит каким-то образом вжиться в этот мир, приняв его правила игры. Но прежде надо продолжить аккуратный расспрос Степаныча. Он почему-то не выказывает даже подобия подозрений и спокойно отвечает на вопросы. Видимо верит «легенде», что у меня после удара в башке помутилось. Прекрасно. Следующую порцию информации выужу под тем же соусом.
– А куда мы едем, Степаныч?
– В Царицыно, – с прежней ленцой ответил тот. – Или тебе не по пути?
– Да я и сам не знаю, – пожал плечами я.
– Чего так?! – изумился он.
– Да ты только не удивляйся!
– И не собираюсь. Я много чего на свете повидал. Чтоб меня удивить, тебе надо из кожи вылезть. И то не факт, что варежку раскрою.
– У меня амнезия.
– Чего? – открыл рот Степаныч.
– А говорил, что не удивишься, – не преминул подколоть я.
– Сказать-то чего хотел? Какая ещё мнезия у тебя, – не стал обижаться Степаныч.
– Это такая штука… В общем, провалы в памяти. Что-то помню, что-то нет. Паршивей всего, что не помню, кто я и откуда.
– Что, и имя из головы вылетело?
– Имя… Нет, его я не забыл. Игорем меня зовут. А подробностей не помню.
– Бывает, – не стал вдаваться в подробности собеседник. – Со мной ещё хуже история приключилась. Я как-то раз медовухи перепил, неделю потом очухивался и вспоминал, как меня зовут. Потом прошло, память вернулась. И с тобой то же будет, не переживай, паря. Если что, покуда у меня поживёшь.
– Оно, конечно, спасибо тебе большое, Степаныч, только мне расплачиваться нечем, – признался я.
– А ты уже почитай со мной расплатился, – заявил он. – Я когда тебя подобрал, увидел, что с тобой рядышком меч дампа лежит. Их оружие ни с чьим другим не перепутаешь. А потом и самих дампов углядел, всю семёрку… Ты их положил?
– Не один. Помогли мне, – не стал темнить я.
– Не важно. Ты хорошее дело для меня и всего общества сделал – ублюдков дамповских покрошил, и я должен в ответ что-то полезное сотворить. Добро добром возвращается, – с видом философа изрёк он.
– Не всегда, Степаныч, – сказал я, вспомнив предательство жены и странный поступок Данары.
– Это уж на кого нарвёшься, – согласился он. – Но мы, в Царицыно, добро помним. Не сомневайся.
– А жена что твоя скажет, когда ты с гостем незваным в дом завалишься?
– Нет у меня хозяйки. Три года уже как преставилась.
– Извини, Степаныч.
– Брось извиняться! Ты ж не знал!
Какое-то время мы ехали в тишине, если не считать скрипа колёс и странных звуков, издаваемых Забиякой. Он постоянно клацал зубами, охотясь на докучливую мошкару и не то ржал, не то фыркал, однако вполне покладисто волок телегу и, похоже, знал, куда везти. Степанычу не приходилось править.
Путешествие превращалось в идиллию. Свежий воздух, природа, конский «экипаж»… Ещё б на пикничок заскочить на обочину, и вообще лафа.
Вот только хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. Небо над нами стремительно потемнело. Я сначала решил, что набежала тучка, прикинул, что от дождя можно спрятаться под рогожей. С виду она вполне непромокаемая.
Вот только Степаныч, стоило ему что-то разглядеть в небесах, встревожился не на шутку.
– Не успели, – сквозь зубы выругался он и полез рукой под рогожу.
– Ты чего? – спросил я, не понимая, что его так напугало.
– А ты что – не видишь?! Рукокрылы летят. Целая стая.
Тут его рука вынырнула на белый свет с промасленной тряпицей. Степаныч развернул её, удивив меня ещё сильнее: под тряпкой прятался до боли родной «Калашников» – АКМ.
– Пользоваться умеешь? – с надеждой спросил возница.
– Не сомневайся, – ухмыльнулся я.
– Тогда лупи по рукокрылам, не позволяй им пикировать над нами. И ещё – береги патроны. У меня только один магазин.
– А ты?
– А я покуда одну занятную штуковину соберу. Ты такой точно не видел, – усмехнулся Степаныч.
Я посмотрел наверх. То, что сначала принял за тучку, на моих глазах превращалось в стаю существ, напоминающих летучих мышей. Вот только размер у тварей был впечатляющий. Не удивлюсь, если отдельные особи способны унести в когтях человека. А если учесть, что таких созданий много…
– Надевай!
– Что? – дёрнулся я, отвлекаясь от мыслей.
– Кольчугу и шлем надевай! – потребовал Степаныч.
А вместительная у него телега оказалась. Чего там только не нашлось, даже радость реконструкторов: кольчуга и шлем, наподобие тех, какие носили в Древней Руси, только не скажу в каком веке. Тут я точно не спец.
Мне уже приходилось облачаться в доспехи, это было в Пскове, куда нас с женой занесло во время отпуска. В тамошнем кремле была открыта выставка средневекового вооружения и доспехов. Добродушная смотрительница позволила нам померить латы и сделать несколько снимков.
– Степаныч, как же ты? – Я обнаружил, что комплект один.
– Тебе сейчас нужнее. Если не отобьёшься от рукокрылов, мне впору в домовину укладываться, – пояснил он.
Я облачился быстрее чем за сорок пять секунд. Тяжеловато, конечно, и движения сковывает: это какой же выносливостью надо обладать, чтобы таскать на себе кучу килограммов и при этом ещё и мечом размахивать.
– Автомат хватай! Рукокрылы близко! – напомнил об угрозе Степаныч.
Может, их отпугнут выстрелы? Я перевёл АКМ в режим стрельбы одиночными, нажал на спусковой крючок… Трах! Не ожидал от себя такой меткости. Одна из тварей (правда, не та, в которую целился, а соседняя) закувыркалась и врезалась в землю. Её товарки пронеслись над нами в бреющем полёте. Я даже ощутил воздушную волну, которой нас обдали их крылья.
Трах! Трах! АКМ кашлянул ещё два раза. Пули ушли в молоко. Как же так! Расстояние плёвое – промазать невозможно! А что ещё обиднее – выяснилось, что летучим монстрам абсолютно наплевать на грохот выстрелов. Ноль внимания, фунт презрения.
– Ты когда в рукокрыла палишь, старайся ни о чём не думать. Они мысли чуют, – крикнул Степаныч.
Замечательно! Оказывается, приходится иметь дело с телепатами. Ну, на вашу методу и у нас что-то найдётся. Тем более, твари летят кучно, совсем необязательно специально выцеливать. В кого-то да попаду!
Стая зашла на новый круг. Я бросил взор на Степаныча. Тот занимался странным устройством, смахивающим на армейскую радиостанцию ещё «тёплых ламповых времён».
Поймав взгляд, Степаныч вскинул голову и умоляюще произнёс:
– Ещё две минутки и всё будет готово. Не давай им атаковать. Слышишь, паря?!
– Слышу-слышу! Давай быстрее собирай свою хрень.
Твари шли красиво. Выстроились словно самолёты для парада. Впереди летела здоровенная особь, которую я избрал главной мишенью. Вдруг, это вожак, и, потеряв его, рукокрылы (наконец-то я узнал, что это такое, хоть и не горел сильным желанием встретиться) передумают атаковать?
Он летел прямо на меня, выпустив громадные когти, настоящие кинжалы. Такими можно с дерева стружку снимать как рубанком.
Ближе, родной, ещё ближе. Я подпустил его на дистанцию, с которой гарантировано не промахнуться. Трах! Гигант бахается рядом с Забиякой. Вижу, что не убит, а лишь ранен, и в тот момент коняга приходит на помощь. Его челюсти смыкаются на шее рукокрыла, напоминая сценку из какого-нибудь «Юрского периода». Хрусть. Отделённая от шеи башка летучей твари оказывается в ближнем кустарнике. Забияка довольно ржёт. Его морда перепачкана кровью, но мне сейчас хочется обнять зверюгу и накормить сахаром (если б он у меня ещё был!).
Всё же я неплохо просчитал психологию рукокрылов, завалив вожака. Без него им на какое-то время стало не до нас. В воздухе произошло несколько коротких стычек. Решался извечный вопрос, кто главный альфа-самец? Ну, или самка, если у них матриархат.
И эти секунды оказались для нас спасительными, ибо Степаныч собрал-таки свой чудо-агрегат.
Разборки закончились, новый вожак повёл рукокрылов на нас. В этот миг Степаныч повернул маленькое колёсико на приборной панели «радиостанции».
Что тут началось!
Казалось, рукокрылы обезумели. Строй рассыпался, твари стали сшибаться друг с другом. То там, то здесь на землю валились всё новые и новые жертвы «вундервафли». Упав, они не переставали вести себя как умалишённые: долбились башками об камни, вцеплялись зубами и рвали тех рукокрылов, которым не посчастливилось оказаться по соседству, впивались когтями, кусались, испещряли тела страшными бугристыми царапинами.
Степаныч с гордостью наблюдал за творением рук своих. С его лица не сходила довольная ухмылка. Должно быть так Леонардо да Винчи смотрел на «Джоконду», видя в ней отражение самого себя и своей же вошедшей в легенду улыбки.
Когда всё закончилось: часть стаи исчезла вдали, а остальные рукокрылы добили друг дружку, Степаныч крутанул «колёсико» чудо-агрегата в обратную сторону, и, сплюнув, добавил сакральное:
– Против науки не попрёшь!
Глава 7
Бой закончился, и Степаныч погнал меня собирать туши подбитых рукокрылов. В здешнем натуральном хозяйстве в ход шли любые ресурсы. К тому же из рукокрылов местными фармацевтами готовились ценные лекарства. Так что места для нас на телеге не хватило, пришлось идти пешком.
А Забияка спокойно поволок перегруженную повозку, будто весила она не больше пёрышка. Я с уважением поглядел на его мускулистое туловище.
Степаныч был столь любезен, что позволил мне посмотреть и потрогать спасшую наши жизни штуковины. И хоть я не разобрался в её устройстве (меня в армии другим вещам обучали), принцип работы уяснил быстро: рукокрылы – отдалённые потомки летучих мышей, а у тех была развита эхолокация, которая частично передалась монстрам-потомкам. Аппарат излучал электромагнитные волны на частоте, сводившей рукокрылов с ума. Дёшево и сердито.
Правда, смущали две вещи: до этого момента все встреченные на пути не имели огнестрельного оружия и, тем более, электронных гаджетов. Ни сотовых, ни планшетов, ни банальных механических часов… Степаныч на фоне встреченных нео (так, как выяснилось из нашего разговора, звали «обезьян») и дампов, выглядел весьма продвинутым. Даже слишком продвинутым.
Возница не стал скрывать, что аппарат ему достался от маркитантов (тут мне не пришлось сильно напрягать мозги, чтобы догадаться о сфере деятельности этих самых маркитантов), стоил баснословно дорого, однако Степаныч мог его себе позволить, поскольку оказался весьма ценным специалистом – мастером Полей.
Что это значит, я не успел узнать, поскольку обо всём этом он поведал, когда мы оказались на въезде в Царицыно. Человеческое поселение располагалось на территории знаменитого музея. Мне доводилось бывать там прежде, ещё школьником на экскурсии.
С той поры утекло много воды, и многое изменилось. Вместо металлического ограждения выросла капитальная стена из бетонных блоков, возведённая ещё во время войны, которую Степаныч называл Последней. Имелся и широкий ров, и большое количество сторожевых башен, часть из которых явно новоделы – из не успевшего толком высохнуть дерева.
Часовые на башнях бдели. Это наводило на мысли, что дело не только в правильной организации караульно-постовой службы, но и в нешуточной угрозе, нависшей над поселением.
Перед подъёмным мостом находилась караульная будка. Дорогу преграждала рогатка. Сразу за ней топталась троица мужиков самого продувного вида. При взгляде на их прохиндейские рожи стало ясно – местная таможня, мытаря, способные вынуть душу из любого. При этом соблюдалось ещё некое подобие единообразной формы одежды: на мужичках были зелёные шапки пирожком, долгополые кафтаны с зелёными клапанами, из-под кафтанов виднелись тупые носки не то сапог, не то башмаков.
И вооружены одинаково: сабля в ножнах, за пояс заткнут архаичный кремниевый пистолет (ага, есть и такой тип огнестрельного оружия), в руках бердыш.
Увидев нас, таможенники разом посуровели.
– Здорово, мужики! – поздоровался Степаныч.
– И тебе не кашлять, – отозвался за всех плотный таможенник с красным обветренным лицом и длинными обвисшими усами. – Где столько рукокрылов настрелял?
– Да в паре вёрст отсюда, – ответил Степаныч. – Насилу отбились.
– А кто это с тобой? – Взгляд усатого устремился на меня, проникая будто рентген.
Я улыбнулся, демонстрируя дружелюбные намерения. Причин конфликтовать с властями у меня не имелось.
– Это мой ученик. Игорем кличут, – пояснил Степаныч.
Ученик? Для меня это стало сюрпризом. Интересно, чему учить-то будет? Собирается передать неведомую специализацию мастера каких-то Полей?
Таможенники потеряли ко мне всякий интерес. Очевидно, Степаныч пользовался здесь авторитетом, никто не подумал пускаться в подробности. А может здесь так и принято. В суровом мире не до лишних слов.
Рогатку убрали, освобождая путь. Забияка попёр телегу дальше.
Поселение началось сразу за стеной: привычного вида деревенские избушки соседствовали с каменными домами-крепостями и землянками, от которых наружу торчали только скаты крыш. Улочки узкие (понятное дело, дефицит пространства – каждый квадратный метр на учёте), две телеги с трудом разъедутся, замощены деревянными плашками или досками. И за чистотой следят.
Стоило только нашему фенакодусу прямо на ходу опорожнить кишечник, как сразу прилетели пацаны дошкольного возраста и мигом растащили все «яблоки». Хотя, тут ещё и другой фактор надо учесть – всё же навоз – лучшее натуральное удобрение испокон веков. Тут он явно подороже золота ценится.
Знаменитый Большой дворец сохранился, однако не обошлось без изменений. Красно-белые стены порядком закоптились, во многих местах зияли на скорую руку заделанные провалы, а часть корпусов вообще была разобрана. Шпили на башнях отсутствовали, большинство окон заложено. Былую красоту дворец потерял и смотрелся уже не нарядной игрушкой, а суровым фортификационным сооружением.
Из-за экономии пространства часть царицынских прудов закопали, но один, самый крупный, всё же оставили – людям нужны источники воды.
Павильоны разобрали, на месте беседки с античной богиней стояли амбары, некогда красивые парки, предназначенные для романтических прогулок, исчезли. Людям Царицыно не до променадов. Всё подчинялось одной цели: максимально укрепиться и выжить.
Забияка остановился у почерневшей от времени избы. Ни забора, ни палисада, ни хозяйственных построек, кроме двора – по-спартански скупо.
– Вот мы и дома, – сказал Степаныч.
Замка на дверях не было. Судя по всему, воровать тут не принято.
– Ты в дом заходи, не стесняйся, а я покуда рукокрылов на Торжок свезу. Мне с ними возиться не с руки.
– А с тобой можно?
Степаныч пожал плечами:
– Да как хошь… Можно и со мной.
Торжком называлась небольшая площадь неподалёку от дворца. В центре лавки с навесами в несколько рядов, в дальнем конце заведение с вывеской, на которой коротко и просто написано «Кабак». Понятно, где расслабляются купцы в конце торгового дня.
Большинство лавок пустовало, да и покупателей было – кот наплакал. Но появление Степаныча не осталось незамеченным. К нему сразу подскочил вертлявый тип с мелкими бегающими глазками и, вцепившись за рукав, куда-то потащил.
Степаныч повернулся ко мне:
– Ты пока тут побудь. Я скоро.
«Скоро» затянулось на полчаса. За это время уже успел обхватить взглядом все местные достопримечательности и сделать ряд выводов. Самый главный – Царицыно показалось достаточно уютным, обладающим определённым шармом поселением.
Да, людям приходилось несладко, но они не падали духом, трудились и сражались. Даже малолетняя детвора вовлекалась в заботы по хозяйству. Интересно, а как тут с обучением, есть ли школы?
Появился Степаныч.
– Договорился, – радостно улыбнулся он. – Сейчас всех рукокрылов оптом скину. Оно, конечно, дешевше получается, зато быстро.
Мы завезли груз на двор у солидного каменного строения. При виде его стало ясно, на что пошли стройматериалы от разобранных беседок и павильонов.
Тут вовсю суетился вертлявый, раздавая ценные указания двум молчаливым угрюмым работникам. Они быстро разгрузили телегу и исчезли.
Вертлявый протянул Степанычу холщовый мешочек, в котором что-то позвякивало. Понятно. Значит, не единым натуральным обменом живут. Кроме бартера есть и товарно-денежные отношения, что является серьёзным плюсом для этого мира. А коли есть деньги, тогда может и банки существуют, что серьёзно развязывает руки человеку предприимчивому.
– Пересчитывать будешь? – спросил вертлявый.
– Я тебе верю, – сказал Степаныч, пряча мешочек за пазухой.
Очевидно, подобные операции они проворачивали неоднократно. Чуть ли не деловые партнёры. Я мысленно взял вертлявого на заметку. Как ни крути, надо постепенно легализоваться в этом мире, налаживать определённые связи, нарабатывать репутацию и иметь хоть что-то за пазухой. Чего хорошего сидеть на шее у других людей? Точно не в моём характере.
Обстоятельно поговорили уже вечером, за трапезой. Беседа велась при слабом свете лучины. Про электричество здесь уже подзабыли, никаких генераторов в Царицыно не имелось, а коли и были б – так горючка по понятным причинам в большом дефиците. У Степаныча в хозяйстве имелись керосинки, но опять же – использовать их по назначению, всё равно, что пускать деньги на ветер.
Ужин тоже выглядел скромно: чугунок с картошкой в мундирах, соль вперемешку с золой, хлеб наполовину из отрубей, а может и опилок, а так же два куска вяленого мяса. Я спросил, не из рукокрылов ли, на что Степаныч, поморщившись, ответил, что есть этих тварей можно, но только если уж совсем припрёт. Если я правильно понял, то риск примерно такой же, как с приснопамятной японской рыбой фугу: что-то сделаешь не так, и при везении отделаешься только поносом. Если организм совсем слаб, можно отбросить коньки.
– Комбинатовское мясо, – дополнил чуть позже Степаныч свой ответ. – Ты ешь, не переживай. Это свинина. С рукокрылом не сравнить.
– А что за Комбинат? – заинтересовался я.
– Да он у нас на всю округу один такой. Хрюшек растят, а излишки продают.
– И много излишков?
– Хватает, – изрёк Степаныч. – Они со многими торгуют, даже с мутами.
– Муты – это мутанты? – уточнил я.
– Они самые. Их под Царицыно навалом и все, заметь, жрать хотят. Большинство и человечинкой не побрезгуют.
– Так чего ж сними торговать? Извести под корень и всех делов!
– Экий ты скорый! – Наивность моего вопроса Степаныч списал на всю ту же амнезию. – Ты с того начни, что ежли начнёшь мутов вырезать, так ещё неизвестно кто кого в итоге на тот свет спровадит. Они не хуже стрельцов наших дерутся. Вот если б кто из дружины кремлёвской за то взялся – иной разговор, – вздохнул он. – Тогда мы б мутам спуску не дали.
– Так, погоди, Степаныч, – попросил я. – Что за дружина?
– Я ж сказал – кремлёвская! – раздосадовано произнёс он. – Князя московского дружина. А дружинники в ней как на подбор. Высоченные, по два метра ростом. И сила у них богатырская – подковы мизинцами гнут, нео и дампов тряпками мокрыми гоняют.
Степаныч превратился в эдакого Баяна, древнерусского сказителя. Кажется, мне предстояло услышать все местные былины.
– Эх, кабы смогли дружинники прорваться сквозь вечное кольцо врагов да нам помочь!
Понятно, что про чудо-богатырей Степаныч привирал. Не верю я в эти сказки! Откуда бы взяться ильям муромцам и добрыням никитичам, да ещё в количестве, достаточном для комплектования целой дружины (то есть несколько десятков, а то и сотен профессиональных вояк)?
Два-три богатыря найдутся, не сомневаюсь. Природа допускает подобные отклонения. А остальные, небось, такие же чахлики, как и большинство из тех, кто попадался на пути. В среднем чуть больше метра шестидесяти – метра семидесяти ростом, отнюдь не широкоплечие и могутные.
Всё логично и вписывается в стройную картину: ядерная война, народ десятки лет сидит в бомбоубежищах, чахнет без свежего воздуха и солнца, кормёжка скудная и отвратительная, ещё и целая куча демографических проблем. Когда появилась поверхность выбраться наружу, скорее всего, это были бледные дистрофические создания, шатающиеся на ветру.
А тут, в небольшом локальном месте, – Кремле, нарисовалось целое воинское подразделение из одних богатырей. Что, потомки бывшего кремлёвского полка, несмотря на кошмар постапокалиптического мира, превратились в эдаких суперменов? Поверю только при одном условии: кто-то поигрался с генами, выведя спецпороду людей.
– Значит, говоришь, что Кремль в осаде?
– Да почитай из неё не вылезает. Вся нечисть туда рвётся, будто им мёдом намазано, – сокрушённо вздохнул Степаныч. – От того и нет порядка на Руси… Нельзя нам без князя, никак нельзя!
– А ваш воевода? Он что – совсем никудышный? – удивился я.
– Почему никудышный? Только его власть далее Царицыно не распространяется. Это у нас он воевода, а в любом другом месте – никто. Его там и слушать не будут. Свои начальники имеются, – с горечью сказал Степаныч.
Чувствовалось, что у мужика наболело.
Без централизованной власти, да ещё в окружении врагов, простому люду сложно. Местные царьки в свой огород посторонних пускать не собираются, живут по известному принципу «Лучше быть первым в Галлии, чем вторым в Риме». Так ещё в Древнем Риме Гай Юлий Цезарь считал. Степаныч говорит: здешние правители под этим подпишутся.
Для объединения требуются две вещи. То есть их на самом деле больше, но две – самые основные: волевой руководитель, способный открутить башку любому, кто на его власть покушается; а ещё этому руководителю нужен статус, делающий его минимум на одну ступеньку выше остальных боссов, дабы те не видели унижения в том, что кому-то подчиняются. Вроде как не западло, другими словами.
В России власть традиционно располагалась в Кремле, вполне естественно, что люди вроде Степаныча с надеждой смотрят на кремлёвские стены и ждут оттуда перемен к лучшему.
– Ещё говорят, что есть в Кремле дружинник по имени Данила[6]. Настолько толковый, что сумел в бояре выбиться, а уж слухами о его подвигах вся Москва полнится. Вот бы ему нашим воеводой стать, – мечтательно зажмурился Степаныч.
– Так что мешает отправить посольство в Москву да призвать оттуда Данилу?
– Думаешь, туда легко попасть? – насупился он. – Отрезан Кремль от нас, а мы от него.
– Ладно, с этим мы разобрались, – сказал я. – Давай другой вопрос провентилируем. Скажи, Степаныч, а жизнь за МКАДом есть?
Забавно, что шутка из моего времени тут была как никогда актуальна, потому что в своих рассказах Степаныч не затрагивал ничего, кроме Москвы, будто и не осталось ничего больше.
– Есть-то она есть. Только ни мне, ни тебе за МКАД не пробраться.
– Почему? Мутанты сожрут? – предположил я.
– Барьер там поставлен невидимый. Никто с другой стороны к нам не прорвётся. Мы теперь вроде как под куполом живём, – туманно пояснил Степаныч.
Что-то вроде силового поля? Я такой технологии не припоминаю, может, в будущем придумали.
– И что, совсем-совсем не преодолеть?
– Есть такие, что могут через барьер пройти. Только для этого нужно особенные знания иметь.
– Ты, выходит, их не имеешь?
– Не имею, и, слава богу, – спокойно сказал Степаныч.
А вот это зря! Если вдруг станет жарко и понадобится уносить ноги – подобные знания, ой как пригодятся. Если это, конечно, не местный фольклор!
Степаныч счёл, что с нас на сегодня хватит и предложил отправляться на боковую. Он лёг на печку (греть старые кости на полатях), я растянулся на лавке, достаточно широкой, чтобы не мучиться всю ночь.
Глава 8
Обычно я сплю чутко. Привычка, вбитая в подкорку ещё в армии. Однако, когда проснулся, Степаныча уже в избе не было, и я не почувствовал, как он уходит. Ай-яй-яй! Непорядок! Такими темпами совсем форму потеряю. Немного поворчав на самого себя, занялся другими, не менее приоритетными вещами.
Первым делом убедился, что со мной ничего не произошло, и тело не принялось стареть стахановскими темпами. В избе нашлось маленькое круглое зеркало. Я с ним подошёл к свету и принялся оглядывать свою физиономию с разных ракурсов.
Видимых изменений не наблюдалось, чувствовал я себя идеально, прежняя лёгкость никуда не делась. Хорошо! Просто замечательно!
Навестив удобства и вдоволь поплескавшись холодной водицей из рукомойника, снова ощутил зверский голод. Степаныч на мне разорится!
Хозяин не заставил себя долго ждать, будто чувствовал обращённые к нему мысли. Появился на пороге с вязанкой дров, с грохотом скинул их у печки.
– Сейчас поснедаем, а потом буду тебя к делу пристраивать, – менторским тоном изрёк он.
Мне стало интересно, каким образом я стану отрабатывать хозяйские хлеб да соль. Кое-какие соображения уже были, но требовалось получить официальное подтверждение.
– К какому?
– А то не слышал, как я с мытарями говорил? – удивлённо захлопал глазами Степаныч.
– Про ученичество?
– Оно самое. Мне на погост скоро. Если сейчас ученика не возьму, потом поздно будет.
– Брось, Степаныч! Какой погост! Рано тебе! Ты ж у нас ещё ого-го! Хозяйку себе найдёшь, не всё ж в бобылях ходить…
– Мне другой не надо, – сказал, как отрезал, Степаныч. – А касательно погоста – я ж на него не стремлюсь. Просто жизнь штука такая: пролетит – не заметишь. Никогда не знаешь, что тебя впереди ждёт. Так что – пойдёшь в ученики, милчеловек?
– Пойду. Только побреюсь. Не люблю новую жизнь небритым начинать.
Учёба, как и обещал Степаныч, началась после завтрака. Он запряг Забияку.
– Далеко поедем?
– Часа через полтора будем на месте, – успокоил Степаныч.
– А «калаш» с собой взял?
– Без него за пределы посёлка ни ногой. Тут нас стрельцы охраняют, а за стеной только на себя надежда.
– Мне автомат не подгонишь? – хитро прищурился я.
Степаныч усмехнулся:
– По результатам будет видно. Может, и наработаешь на автомат.
На выезде попалась конструкция, смахивающая на повозку переселенцев Дикого Запада: здоровенный фургон с круглой крышей, крытой выбеленным полотном. Повозка тянула на дом на колёсах, наша телега супротив неё выглядела мелким недоразумением. По бокам тентованной крыши фургона трафаретом была нанесена красная буква «К».
– Комбинатовские, – уловил невысказанный вопрос Степаныч. – Мясо на Торжок привезли.
Повозку тянула пара фенакодусов. Они равнодушно пережёвывали жвачку.
Управлял фургоном крепыш в униформе, которую раньше носили охранники в торговых центрах: чёрная куртка с шевроном виде всё той же буквой «К», кепи со слегка изломанным козырьком, чёрные брюки и берцы. Не хватало разве что синей рубашки с галстуком. Крепыш напялил куртку поверх голого тела. Из ворота торчало столько волос, что глядя на него так и тянуло спросить, нет ли у этого товарища родственников среди нео.
Груз, очевидно, был ценным, крепыша сопровождала парочка других мордоворотов, их взоры угрюмо рыскали по сторонам. Понятно, что специфика работы такая, но мне их взгляды совсем не понравились. Такое ощущение, что парни просто ищут повода, чтоб всадить в кого-то пулю (у каждого на коленях лежал кремниевый короткоствол) или разрубить на равные половинки.
Степаныч уловил мои ощущения, похлопал по плечу:
– Ты того… чуть расслабься, Игорь. Они тебя не тронут. Особенно со мной.
– Что, бывали случаи?
– Всякое бывало, – уклончиво сказал он.
– Тогда скажи, почему так уверен, что они к тебе не привяжутся?
– Побаиваются малость, – усмехнулся Степаныч. – Я ж Мастер Полей, меня за колдуна держат! – похвастался он.
Оба-на! Получается, что я вроде как в ученики к местному экстрасенсу попал? А будет ли толк? Никаких выдающихся способностей в этой области за мной отродясь не было. Воду не заряжал, по фотографиям судьбу человека не читал. Блин, я даже в гороскопы не верю! Полагаюсь исключительно на себя.
– Думаешь, не научишься? – снова угадал ход моих мыслей Степаныч. – Зря. Я способных сразу чую, иначе бы Мастером не стал. Без чуйки с полями работать невозможно. А у тебя она есть! Только ты о ней не знаешь ещё, но это дело поправимое! Разбудим, есть способы…
Я не стал спорить. Он специалист, ему видней. Может и впрямь есть во мне что-то, спит до поры до времени.
– К тому же, ты ведь чем-то занимался допрежь, – добавил наблюдательный Степаныч. – Значит, дела у нас с тобой быстрее пойдут.
Тут он попал в точку. Рукопашнику нужны не только физические кондиции, если собираешься подняться на более высокий уровень – совершенствуйся духовно.
Дорога вывела к широкому мосту, проходившему ранее над железнодорожными путями. Сейчас «железка» полностью скрылась в высокой, с меня ростом, траве. Чуть подальше расположились два здания, похожих на перевёрнутые вверх дном коробки от обуви. Возле них копошились несколько мохнатых фигур, при виде которых рука сразу потянулась к выданному Степанычем мечу (мои трофеи испарились вместе с Данарой).
– Ты чего напрягся?
– Нео, – кивнул я в сторону мохначей. – Вон там! Видишь?
Он присмотрелся:
– Ты про этих? Да не парься, они нормальные, у нас с их кланом договор. Мы их на всяких тяжёлых работах используем, а расплачиваемся продуктами и кое-какой утварью.
– Оружие даёте?
– Что мы – себе враги что ли, – обиделся Степаныч. – Пускай сами оружие добывают. Мы в этом деле не помощники. Договор рано или поздно кончится, так они тогда на нас попрут. Эта порода без приключений на задницу не живёт.
– Но договоры соблюдают?
– Пусть только попробуют нарушить. Небо с овчинку покажется. И наши стрельцы на разборки придут и другие кланы нео подтянутся. Веселуха будет – хоть святых выноси!
На пригорке у моста сидел стрелец, одетый так же, как мытари, только шапка – пирожком малиновая и такого же цвета клапаны на кафтане. Он пристально наблюдал за нео, не выпуская громоздкой пищали из рук. Ясно, учёт и контроль! Договор – договором, но упускать из виду ненадёжного союзника нельзя.
Рядом в траве лежал напарник стрельца. Его могучий храп перекрывал даже шум трясущейся на ухабе повозки.
– Что-то расслабился воин, – не преминул заметить я.
Будто услышав мои слова, стрелец поднял голову, оглядел нас и, решив, что не представляем опасности, вновь уткнулся в траву и захрапел.
– Бдит! – удовлетворённо отметил Степаныч.
По моим прикидкам мы отдалились километра на три-четыре от Царицыно. Степаныч натянул вожжи, останавливая Забияку.
– Приехали, слазим!
Мы стояли возле большого пустыря, казавшегося идеально ровным, будто высокогорное плато. Однако выглядел он странновато, напоминая сшитое из разноцветных лоскутков одеяло. Я невольно засмотрелся на весьма любопытное зрелище: оказалось, что «лоскутки» не стояли на месте, некоторые из них медленно перемещались, делая картинку калейдоскопичной и яркой для глаз.
– Прикольно, – хмыкнул я. – Это что за природное явление?
– Поля Смерти, – сухо пояснил Степаныч. – И названы они так не ради красного словца. Умереть тут проще чем высморкаться.
– Понятно. А ТэБэ, то есть техника безопасности будет?
– Всё будет. Но первым делом надо проверить, что ты можешь. Не волнуйся, я за тобой буду присматривать, – пообещал Степаныч, но большого оптимизма в его словах я не ощутил. Ещё неизвестно, кого успокаивает: меня или себя.
– То есть это что-то наподобие полевых испытаний?
– Вроде того.
– И что мне делать?
– Видишь вон то Поле? Самое мелкое… – Он показал на расположенное метрах в ста сферическое образование жёлтого цвета, слегка смахивающее на кляксу. Оно и впрямь уступало в размерах товаркам.
– Ага.
– Попытайся подозвать его к себе.
– Как? Кликнуть «кис-кис»? – ошалело произнёс я.
– Мысленно помани. Настройся на его волну. Давай, у тебя получится.
Ну да, мы с тобой одной крови, ты и я. Только в незабвенном «Маугли» так со зверями общались, а тут не пойми что – жёлтая медуза диаметром в полтора метра. Перебирает чем-то вроде лапок и отползает в другую сторону. По-моему, ей на нас чихать. И как спрашивается настраиваться на общую волну?
Раз Степаныч просит, надо уважить человека. Всё же я него уже второй день столуюсь.
Значит, на волну настроиться… Попробуем.
Я зажмурился, очистил мозг от мыслей (при этом вдруг вспомнилось дурацкое «Только не думай о белой обезьяне!», но я и с этим наваждением справился, есть метода).
В голове идеальная пустота, посторонний шум и даже шорох воспринимаются иначе, намного ярче, чем обычно. Концентрируемся на себе, ощущаем, как работает сердце, как гонит кровь по телу, как вздымаются и опускаются лёгкие… Что-то тёплое скользит по щеке. Солнечный луч приласкал?
Ветерок. Свежий словно морской бриз. Так приятно сделать вдох полной грудью… Всё, я расслаблен, можно работать. Степаныч просит позвать поле… Открываем глаза, находим взглядом «медузу». Ишь ты, а она вроде как ускорила темп и улепётывает.
А ну СТОП! Кому говорю, остановись, зараза ты этакая!
Поле замерло, будто не веря, что я обращаюсь к ней. Вот так, уже лучше, умница. Ой! Я неожиданно почувствовал ответную волну эмоций, исходящих от Поля. Не могу разобрать общий настрой, он далеко не привычный человеческий. Скорее смесь от любопытства до враждебности.
Теперь иди ко мне. «Медуза» смешно дрыгнула ложноножками, будто собралась плясать канкан. Иди-иди, не бойся. В ответ сразу прилетела новая ментальная порция от существа… Оно ведь существо, живое? И тут же получаю ответ на вопрос: Поле оказалось тем ещё живчиком, вон, понеслось как паровоз, разве что не попыхивает.
Поаккуратнее! Не надо так быстро, сбавь скорость.
Поле прислушалось, теперь оно двигалось неспеша, с неким подобием достоинства.
– Молодец! – не удержался от похвалы Степаныч. – В контакт ты вступил, попробуй теперь следующее задание: заставь его изменить форму.
Я представил нечто вроде «восьмёрки», послал мысленный сигнал и… сразу получил отзыв, достаточно лояльный, кстати. Что, Поле, поработаем? Нарисуем специально для Степаныча цифру восемь или, если угодно, знак бесконечности. Смотря, под каким углом глядеть.
Поле послушно распределилось на две одинаковые каплевидные части, связанные небольшой пуповиной-перемычкой. Не порвись, милое!
«Игорь!»
Что за!.. Схожу с ума что ли? Я вдруг отчётливо услышал тихий голос Иры… своей жены. Наваждение какое-то! Я потряс головой.
«Прости меня, Игорь!»
Блин! Блин! Блин! Что за хрень?! Её здесь никак быть не может, нас отделяет барьер в два столетия, абсолютно непреодолимый.
«Любимый! Я виновата перед тобой! Прости меня, я очень прошу тебя, прости! Я не могу без тебя!»
Будто из тумана проступила Иришкина фигура. У меня разом подогнулись ноги, я вдруг понял, что люблю её по-прежнему. Старые чувства прорвались через эмоциональный барьер, которым я пытался отгородиться от всего, что меня связывало с прошлым, с нашей любовью.
«Иди ко мне!» – попросила она. – «Мне плохо! Я боюсь!»
– Иду, – громко произнёс, почти вскрикнул я, шагая за тем, чтобы сжать её в объятиях. Спасти от всего, что ей угрожает. – Не надо бояться, я с тобой!
– Стой, Игорь! Не надо. Это морок! – завопил Степаныч. – Он убьёт тебя!
«Милый, иди скорее! Мне очень плохо без тебя!»
Я ринулся к ней что было сил и тут же растянулся на животе, пропахав носом земляную кочку. В бешенстве вскочил и едва не набросился с кулаками на Степаныча, подставившего мне подножку.
И вдруг в голове снова всё прояснилось. Я понял, о каком мороке говорил мастер. Повернулся к той, которую когда-то безумно любил, в последний раз посмотрел на наливающийся чем-то синим облик, и с тоской сказал:
– Уходи! Тебя больше нет!
Изображение Ирины пропало, теперь сквозь непонятно откуда взявшийся туман вдруг проступил облик другого человека – Вадик, мой друг… и предатель.
Он посмотрел на меня исподлобья. Его кулаки были сжаты. Я не стал говорить с ним. Глупо общаться с призраком того, чей пепел рассеялся над землёй двести лет назад. Надеюсь, твоя смерть не была страшной. Возможно, ты успел добраться до какого-нибудь бункера и пересидел в нём атомные бомбардировки. А может, вспомнил, что был раньше солдатом и геройски погиб в бою, захватив с собой много врагов. О том, как распрощалась с жизнью Ирина, я старался не думать.
Хотелось бы верить, что вы обрели своё счастье. Без меня вам было легче, как мне сегодня без вас.
Внезапно Вадим побагровел и бросился на меня. Он успел сделать с десяток шагов, прежде чем развеялся на ветру.
– Я в тебе не ошибся, парень, – произнёс Степаныч. – Из тебя получится прекрасный Мастер Полей. Считай, что на этом первый и самый простой урок закончился. Далее будет только сложней.
Глава 9
Я думал, что мы продолжим обучение здесь, однако Степаныч повёл меня в сторону. Мы удалились где-то на километр, и только тут он соизволил пояснить:
– Место, в которое я тебя привёл, называется Поле Полей. Здесь нельзя долго находиться.
– Почему?
– Потому что тут собрались разные поля. Никто не знает, какие коленца они выкинут вместе. Когда взаимодействуют сразу несколько разных типов Полей, результат непредсказуем. А от того, чего не знаешь, надо держаться на дистанции.
– Что же ты мне сразу не сказал?
– Только здесь можно оценить твой потенциал. Теперь я его знаю. Ради этого пришлось пойти на риск, и он оправдался.
Следующие два часа Степаныч грузил мою несчастную голову теорией: голова пухла от обилия информации. Типы полей, их особенности, какую пользу можно извлечь и какую подлянку стоит ждать. Прям как в дзен буддизме: не бывает худа без добра и наоборот.
Так и с Полями смерти: прожигая или восстанавливая предмет, неизбежно наносишь урон – себе, тому, кто рядом, или округе. Банальный закон сохранения энергии: если где-то прибыло, значит, в другом месте убыло.
Самое главное для мастера Полей – вовремя остановиться. Всегда доверяй внутренним чувствам, интуиции, не лезь на рожон, отмеряй семьдесят семь раз, прежде чем резать… Ты – тот самый сапёр, который ошибается всего один раз в жизни. Другого не будет.
Не додержишь предмет в Поле – останешься без рук. Передержишь – загнёшься от последствий лучевой болезни. Интуиция и тонкий расчёт, другого не дано. Овладел этим, считай, что стал настоящим мастером. Но и тут нельзя увлекаться. Иногда Поле зовёт… И на этот зов уходят даже лучшие из лучших.
– Именно это произошло с моим учителем, – печально добавил Степаныч.
– А ты что?
– Я пытался его остановить, но он был как одержимый. Ничего не слушал, только рвался на зов. Я сбил его с ног и связал, но он руками порвал путы и убежал. Зов придаёт людям силы.
– И что, больше ты его не видел?
– Видел, – потупился Степаныч. – Он являлся ко мне в виде морока. Поля Смерти знают наши слабости и всегда пытаются на них надавить. Мне пришлось убивать его… дважды.
– Почему его? Ведь это был морок.
– Та женщина, которую ты видел возле Поля Смерти… Скажи, как ты воспринимал её даже после моих слов, что это только наваждение, созданное полем?
Я увидел в его глазах неприкрытую печаль. Нам всем слишком хорошо знакомо чувство потери.
– Она была как живая. Никакая логика не помогала мне прогнать морок из головы.
– Теперь у тебя есть опыт. Он поможет. Я передам тебе все свои знания.
– Степаныч, а никаких гайдов там или мануалов нет?
– Чего? – удивился мастер Полей.
– Инструкции какой-нибудь самой завалящей, книги, да хоть рукописный журнал на куске бересты! Есть же ведь и другие способы передачи знаний. Если то, что ты делаешь, нужно людям, надо сделать так, чтобы все твои знания сохранялись и обогащались чужим опытом.
– Ты плохо знаешь мастеров Полей. Мы слишком разные, и у каждого свои способы. То, что подходит одному, погубит другого.
– А как же я? Ведь ты взялся обучать меня тому, что знаешь.
– Я передам только азы. Дальше ты начнёшь справляться сам. Дойдёшь своим умом. Или… – Он замолчал.
– Или что? – пристально посмотрел на него я. – Договаривай, раз начал.
– Или умрёшь. Иного не дано.
– Умеешь ты, Степаныч, в людях оптимизм пробуждать, – восхитился я.
Он скривился так, будто хлебнул уксуса.
– Если я совру, тебе полегчает?
– Нет, – протянул я.
– Тогда в чём дело?
– Ни в чём, Степаныч! Продолжай своё обучение.
И он снова забубнил. Теперь я узнал, что через поле можно перейти, имея при себе предмет, когда-то побывавший в этом поле. Есть и другой способ, но слишком экстремальный: пожевав особым образом приготовленную кашицу из мутировавших растений. Вот только без гарантий, что в итоге не превратишься в какого-нибудь морлока. Есть ещё и третий способ, но Степаныч почему-то не стал распространяться на эту тему, перескочив на методы изготовления различных приспособлений, с помощью которых можно относительно безопасно прожигать предметы.
Я никогда прежде не жаловался на память, вот только для того, чтобы осознать и разложить по полочкам, требовалось время. В какой-то момент Степаныч осознал это и прекратил занятия.
– На сегодня хватит! – объявил он. – Отдохни до завтра.
– Давно бы так, – обрадовался я. – У меня уже мозги набекрень.
– То ли ещё будет! – «обрадовал» Степаныч.
Для ночёвки отъехали подальше от Полей Смерти. Одно увязалось за нами, но Степаныч встал у него на пути и слегка пошаманил. Со стороны это выглядело как пассы фокусника под монотонную бубнёжку. Но на Поле подействовало. Оно развернулось и побежало на ложноножках обратно.
– Не вздумай повторять, – предупредил меня Степаныч. – У тебя ещё маловато сил на это.
– Даже в мыслях не было, – заверил я. – Где ночевать будем?
– Есть у меня одно местечко. Я там частенько останавливаюсь.
– А оно с точки зрения радиации безопасно? Не хотелось бы лишнюю дозу хватануть.
Степаныч достал из-за пазухи армейскую фляжку, шершавыми пальцами открутил крышку и накапал в неё мутноватой жидкости.
– Хлебни.
Я поднёс крышку к носу, принюхался. Пахло сивухой самого низкого потреба.
– Степаныч, а может ну его на хрен?! Я самогонку не употребляю.
– Выпей. Не боись, не отравишься.
– На кой оно мне? Не поклонник я этого дела. – Я выразительно щёлкнул себя по горлу.
– Ты про радиацию говорил?
– Ну… – протянул я, вспоминая, что и впрямь закидывал удочки насчёт возможных последствий термоядерной войны.
По всему выходило, что где-то неизбежно должно «фонить», знать бы, где именно, и обходить эти места за сто километров.
– Хрен гну! Моё варево выводит радиацию из организма.
– Гонишь, – недоверчиво произнёс я.
Степанычу жаргонный смысл этого слова был неизвестен, он горделиво кивнул:
– Ага. Сам гоню. Да ты не переживай, по мозгам бьёт, но не сильно. Зато меньше шансов лучевую болезнь подхватить.
– На этом остановись поподробнее. Это где мы успели дозу хватануть?
– А ты как думаешь?!
– Блин, Степаныч! Нашел, у кого спрашивать! У меня мозги всмятку. Ничего не помню.
Наставник вздохнул:
– Издержки нашей профессии Мастера Полей. Ведь сами Поля Смерти – порождения радиации. И чем дольше ты с ними возишься, тем больше хватаешь рентген.
– Вот спасибо, отец! Порадовал, – хмыкнул я. – И когда светиться в темноте начнём?
– Надеюсь, что никогда. Если знать меру и выводить радиацию из организма…
– Вот этим? – перебил я, указав на фляжку.
– В том числе, – кивнул он. – В общем, не расстраивайся ты. Я с этими полями уже два десятка лет вожусь и, могу тебя заверить, на баб стоит как надо. Никто покуда не обижался.
– Хоть здесь успокоил, – ухмыльнулся я.
Последний аргумент Степаныча оказался самым действенным.
– Ладно. Давай свою отраву.
– Давно б так!
Я всё же заставил себя проглотить содержимое крышки одним залпом (на второй духу бы не хватило). Жидкость оказалась термоядерной. Едва не сожгла пищевод. Я закашлялся, с ненавистью произнёс знаменитое:
– Ключница водку делала…[7]
– При чём тут ключница? – возмутился Степаныч. – Я же сказал, что сам гоню. Ничего, сейчас всё наладится.
И оказался прав. Неприятные ощущения и даже боль в голове после занятий как рукой сняло, я повеселел. Это не был пьяный кураж, я действительно чувствовал себя лучше: и тело и мысли как прежде оставались под контролем.
– Степаныч, а что ты за баб говорил?
– Кхм… А у тебя интерес чисто теоретический или практический?
– И такой и такой.
– Ну, – Степаныч задумался. – Ежли тебе на раз-другой, то есть девки шалые. С ними завсегда можно договориться, вот только жениться на них – ни-ни!
Я снова вспомнил Иру, прошлую жизнь. Нет уж, теперь уже точно не брошусь очертя голову в омут любви. Изменился я, учёным стал. Но ведь без женского пола тоже никак нельзя. Что-то надо думать в этом плане, что-то решать. Не сейчас, конечно, позже, когда определится мой статус в новом мире.
А шляться по дамам лёгкого поведения… Нет, это точно не мой случай. Уж как-нибудь обойдусь.
За разговором не заметили, как подъехали к месту ночёвки – длинной цепочке добротных кирпичных гаражей, преимущественно двухэтажных.
Степаныч отпёр покрытые ржавчиной двери, ввёл внутрь фенакодуса, отпряг его от телеги.
– Ключик где отыскал? – поинтересовался я.
– Где взял, там уже нет, – туманно ответил он. – На второй этаж ступай. Вон лестница.
– Не прогнила?
– Нормальная лестница. Я её в поле прожигал, теперь до скончания века простоит.
На втором этаже было вполне комфортно: диван-книжка и раскладное кресло-кровать. Как они уцелели через двести лет… Хотя, чему удивляться, что я в музеях древней мебели не видел? Тем более, в моё время всё из сплошной химии делали, там и гнить-то нечему.
Поводил носом, принюхиваясь к затхлому воздуху.
– Не задохнёмся?
– С вентиляцией полный порядок, – донеслось снизу. – Для гарантии ещё одну затычку открою. Правда, сквозить начнёт.
– Лучше простудиться, чем задохнуться.
– Тоже верно.
– Спать будем по очереди. Я первый.
– Плюнь. Забияка при надобности предупредит, – заверил Степаныч. – У него и слух и обоняние в несколько раз лучше человеческого. Если кого-то почует, даст знать. Лучшего часового не придумаешь.
Задав корма фенакодусу, Степаныч поднялся ко мне. Указал на диван:
– Я здесь сплю.
– Возражений нет.
– Ещё бы они у тебя были! Поужинаем и на боковую. Что-то вымотали меня сегодняшние занятия. Труден преподавательский хлеб…
Я не стал говорить о своём самочувствии. Действие самогонки Степаныча сошло на нет, голова снова приобрела чугунную тяжесть. И пусть не очень верилось в антирадиационные свойства этой дряни, проверить всё равно невозможно. Так что не будем пренебрегать даже такой малостью.
Ужин изыском не отличался: варёная картошка с солью, шмат сала и пучок зелени непривычного вида. Я немного откусил и прожевал, что-то похожее на кинзу с примесью укропа. Запивали кипячёной водой.
– Если понадобится по нужде, спускайся на первый этаж. У меня там все удобства. Не бойся, Забияка не тронет. И ни в коем разе не выходи наружу в одиночку.
– Дядя Степаныч, я вроде большой уже, – сделал я попытку отшутиться, но наставнику ироничный тон не понравился.
– Ты, милай, мои слова на ус мотай! Тут и днём-то ухо востро надо держать, а ночью вообще гиблое дело по улицам шастать. Забейся в укрытие и не показывайся.
– Понял! Слушаю и повинуюсь!
Давно уже вышел из возраста, когда тянуло на подвиги и бравирование. Ну, а война окончательно свела на нет сами мысли об этом. Риск оправдан только в том случае, когда нет выбора. Герои долго не живут, а я планирую ещё покоптеть на этом свете.
Физиология есть физиология. Перед сном и впрямь понадобилось сходить по нужде. Я спустился, прошёл мимо похрапывающего фенакодуса. Он фыркнул и повёл в мою сторону ушами. Правда, глаза не открыл, опознав своего.
– Умничка, – похвалил я его, будто хорошую сторожевую собаку. – Спасибо тебе за наш покой!
Забияка оттянул верхнюю губу, демонстрируя набор великолепных зубов. Намёк понятен – пусть только сунутся, фенакодус им покажет. Интересно, а если ему, к примеру, морковку или яблоко предложить – сочтёт за лакомство или обидится (создание-то плотоядное)? Но может и от лошади что-то перепало, не только от крокодила…
Удовлетворив естественные потребности, вернулся на второй этаж, разобрал кресло. Оно пропахло сыростью, местами было продавлено, но это лучше, чем голый бетон. Простудить поясницу с последующими прострелами… увольте. Поберегу себя для старости.
Степаныч дрых, что называется, без задних ног, выводя носом затейливые рулады. Я поморщился. Оно, конечно, в казарме и не под такой храп спать приходилось, однако в последнее время я привык к иному «музыкальному оформлению». Ира – та вообще спала тихо, как мышка.
Хватит! Не хочу вспоминать! Всё это в далёком прошлом, в другой жизни, в которую я никогда не вернусь.
Немного покрутившись на жестковатом ложе, я уснул.
Глава 10
Странный гул заставил меня подскочить на месте. Такое ощущение, словно к нам приближался бульдозер: я явственно слышал гудение мотора. Несколько непривычное на слух и на иных интонациях, но всё равно это был звук присущий технике, а какой именно – гражданской или армейской «броне» предстояло выяснить.
Степаныч тоже проснулся. Он спустил ноги на пол и сидел в напряжённой позе. Я хотел спросить у него об источнике шума, знает ли мой наставник, чем он вызван. И тут Степаныч приложил пальцы к губам, показывая универсальный знак, что вести себя нужно тихо. Я кивнул.
Звук был всё ближе. Бледное лицо наставника лучше любых слов говорило о будущих неприятностях. Что бы это ни было, Степаныч не ждал ничего хорошего. Только я терялся в догадках.
Невидимая хрень явно ничего не боялась, иначе бы точно не стала производить столько шума. Осталось только разглядеть её получше, и такая возможность представилась скоро. Степаныч выдернул из бетонной стены деревянную затычку, обмотанную тряпьём. Получилось что-то вроде амбразуры. Поглядел сам, а потом отодвинулся, уступая мне очередь.
Я пристроился к импровизированной амбразуре. Ага, вот он – источник шума. Не могу сказать, что после этого настроение моё резко пошло вверх. Пахло большими проблемами.
Вдоль гаражей ползла механическая черепаха, шедевр парапанка – эдакий зловещий кадавр искусственного происхождения: куча болтов, заклёпок, шестерёнок и даже… кажется, не ошибся, это манипуляторы, вполне подвижные и цепкие. Интересно, откуда здесь взялось это чудо техники? И самое главное – чего ей собственно надобно? Ведь не просто же она катается по ночам, вырабатывая и без того ограниченный ресурс?
– Био, – вдруг сдавленно шепнул Степаныч.
Ага, я уже от него слышал насчёт этих созданий. Боевые автоматы, живые танки – творение наших заокеанских «партнёров». Вот только трудно поверить, что эта хрень, которой уже двести лет в обед, преспокойнейшим образом по сию пору ползает по постъядерной Москве и коптит воздух! Неужели у натовцев были столь продвинутые технологии? Эх, тяжко пришлось нашим ребятам, отражавшим атаки био-монстров. Понятно, что не сапёрными лопатками крошили, но всё же…
Живой танк остановился, принялся вертеть башней. Блин! Надеюсь, что у него нет тепловизоров, иначе нам всем амба: засечёт излучение, а потом проломит стену (в этом у меня никаких сомнений не было – туша грандиозная и явно сверхмощная), переловит всех и сожрёт. Отправиться в топку его реактора… Бр! Врагу такой смерти не пожелаешь!
Био определённо что-то учуял. По-прежнему пасся вблизи нашего гаража. Что ж тебе надо, болван механический?! Чего привязался именно к этому гаражу? Вон их сколько: и впереди, и сзади, и справа и слева. Выбирай – не хочу, а ещё лучше уезжай отсюда, катись колбаской по Малой Спасской! У нас и без тебя проблем по горло.
В тревожном ожидании прошло несколько минут, которые показались мне годами, и это отнюдь не образное выражение.
Я успел прикинуть несколько вариантов возможных действий: уничтожить био вряд ли удастся, «калаша» Степаныча тут явно недостаточно, а моим мечом броню особо не покромсаешь. Это не консервная банка. Броня серьёзная, ножичком не проковыряешь.
Надо выводить из строя «глаза» био, ослеплять его, и что-то мне подсказывало: конструкторы, проектировавшие этого монстра, наверняка позаботились о том, чтобы сделать такую задачу нетривиальной.
Заклинить башню? Надо подобраться на максимально близкую дистанцию, это тоже не тянет на лёгкую романтическую прогулку под луной.
Ещё варианты? Их есть у меня, но в большинстве они тянут на премию имени Дарвина.
Разбежаться по сторонам… Пусть гадёныш гадает за каким зайцем погонится. Вариант, но слишком паршивый. Да и некрасиво получится. Нет, не смогу я бросить Степаныча, не по нутру мне такое. Сам погибай – товарища выручай. Нам это ещё со школьной скамьи вдалбливали.
Думай, голова, думай! Шапку куплю!
Пока я ломал мозги, био схватил манипуляторами несколько вывернутых бордюрных камней. Хренак! Хренак! Снаряды, запущенные со страшной скоростью, приземлились на крышу гаражей соседней линии. Оттуда истошно завопили и принялись обстреливать боевую машину кусками арматуры.
– Вормы! – оценил ситуацию Степаныч.
Он нашёл новое место для наблюдений и теперь не сводил глаз со сцены разгоравшейся битвы.
Вормы являли собой отвратительное зрелище: кучка скособоченных уродов в лохмотьях. Некоторые больше походили на животных, они даже передвигались на четвереньках, издавая противный визг и рёв. Из оружия дубинки, палицы да пресловутая арматура (длинная – копья, короткая – дротики).
Их было много, навскидку не менее трёх десятков. Они засели везде: на крыше, в стенных проломах, за стволами редких деревьев. Часто меняли позиции, перебегая с удивительной ловкостью.
– Шустрые твари, – заметил я.
– А ведь они нас пасли, – отозвался Степаныч. – Штурмовать не хотели, ждали, когда по утру сами выйдем. Умные, – добавил он со злостью.
Тем временем не то схватка, не то охота продолжилась. Био снайперскими бросками выбивал вормов одного за другим, но и те не оставались в долгу: то манипулятор из строя вывели, то зацепили какой-то датчик, и в движениях био появилась некоторая неуверенность.
Они явно нашли друг друга.
Оставалось радоваться, что мы выступаем в качестве наблюдателей. Заварушка снаружи была нешуточная. Но нам-то ничего не грозило. Пока…
– Пусть забавляются, – сказал я. – Глядишь, о нас и не вспомнят.
– На кого ставишь? – В Степаныче проснулся поклонник азартных игр.
Если в Царицыно ещё нет рулетки и лотереи, её надо придумать! Кстати, вот он потенциальный кусок хлеба! С развлечениями наверняка туго, а тут неплохой вариант скрашивания свободного времени.
– На био. Тут какая-никакая, а технология. Куда до неё этим папуасам!
– Не стоит недооценивать вормов. Эти твари полны сюрпризов.
– Откуда они вообще взялись? И кто это – люди?
– Мутанты, – коротко произнёс Степаныч. – А далее каждый решает для себя, к кому их отнести, к какому виду. Для кого люди, для кого мутанты презренные. Ну, и насчёт того, откуда вормы берутся… Думаю, они как-то с Полями Смерти связаны. Давно замечено – там, где есть хотя бы одно поле, обязательно появляются вормы. Вот и до нас дотянулись.
– А чем они питаются?
– Да всем. Труп подберут – не побрезгуют. Человек или нео подвернётся – тоже неплохо: убьют, а потом освежуют. Им даже огня не надо, сырым сожрут и не подавятся.
– Понятно. Исключительно белковая диета. Я так понимаю, что вегетарианцев среди этого брата не водится.
– Мне не встречались.
Опаньки, я сначала думал, что в лексиконе Степаныча будет изрядная брешь на всякие иностранные термины, но мой дорогой наставник демонстрирует чудеса эрудиции. Наверное, читал много.
Схватка перенеслась в сторону. До нас доносились только отзвуки. Через четверть часа всё стихло.
Мы выждали ещё немного, однако дольше сидеть не представлялось возможным. Нельзя до бесконечности торчать в укрытии. У нас ещё дома дела.
– Степаныч, – позвал я.
– Ась.
– Ты не против, если я на вылазку отправлюсь?
– Один?
– Ага. Ты прости за бестактность с моей стороны, но я всё ж таки помоложе буду. За опыт мой не переживай, у меня его на двоих хватит. Да и за фенакодусом надо присмотреть.
– Дальше можешь не перечислять, – буркнул он. – Иди, коль шило в одном месте сверлит. Я тут тебя подожду.
– Если через час не вернусь…
– Да понятно! – прервал меня он. – Свечку за упокой поставлю, не беспокойся.
– Тады ой! Я пошёл. До скорого, Степаныч! Запомни меня молодым и красивым.
– Типун тебе на язык! – ругнулся он, но незлобиво, по-отечески.
Я скользнул на улицу через приоткрытую металлическую калитку, осмотрелся и сразу нырнул в проём между соседними гаражами. Постоял немного, тревожно вслушиваясь в тишину. Пока спокойно и нет признаков опасности. Иду дальше.
Первый труп ворма попался метров через двадцать. Био размозжил ему голову, а потом переехал гусеницей. То, что осталось, походило на тошнотворный кисель, жуткое месиво из раздавленных внутренностей.
Потом трупы стали попадаться чаще.
Не понимаю я этих вормов, зачем ввязались в бой с заранее предсказуемым результатом? Что и в каком месте у них заиграло? Смылись бы и всех делов.
Био за ними точно бы не угнался, я видел, какую скорость развивают эти мутанты: им только на легкоатлетических соревнованиях выступать – любого олимпийского чемпиона за пояс заткнут.
С трофеями пока не везло: не покушаться же на заострённую арматуру, её в окрестностях и без того в избытке, бери – не хочу!
При мне только меч, калаш остался у Степаныча. От био не отобьётся, однако вормам кузькину мать покажет. А мне и с этой железякой неплохо. На рожон не попрусь, а при случае ей отмахаюсь.
Био нашёлся за поворотом. Сначала я не сразу сообразил, что это именно он, увидел лишь задранную в небо гусеницу, и лишь потом в мозгу молнией сверкнула догадка: живая машина опрокинулась. Шустрые вормы ослепили её, и био, потеряв координацию, завалился. Молодцы, ребята, ничего не скажешь! С виду страшные, а в нутрях геройские.
Бах… Бах… Бумс! Я прислушался. Кажется, намечаются ритуальные пляски на костях, вернее, на механических внутренностях био. Уцелевшие вормы (их набралось с полдюжины) вымещали всё зло на поверженном враге. Ну да, легко пинать мёртвого льва, только есть одно «но» – чтобы «лев» окочурился, эти ребята изрядно потрудились, и, в общем-то, праздновали заслуженную победу.
Окажись я на их месте, тоже бы пустился в пляс.
Однако, крути – не крути, придётся попортить парням праздник. Мне шестёрка буйных вормов под самым боком без надобности. Степаныч чётко сказал, что муты выслеживали нас, караулили в тихом местечке и отнюдь не ради культурного общения.
Поблизости лежал мёртвый ворм, не успевший опустошить запас дротиков. Прости, дружище, что использую твой арсенал против твоих же собратьев. Зуб даю – они на тебя не обидятся. Потому что не успеют.
Подвинул ногой перемотанный проволокой пучок арматурин, взял одну в руку, прикинул на вес. А ничего снарядец. Ворма пробьёт насквозь. Само собой, без навыка не обойдёшься, но у меня ещё с прошлой жизни опыт имелся. Сейчас освежу его в памяти.
Выцелил мишень – на удивление плотного и упитанного мутанта. Судя по расплывшейся фигуре, отбирал жратву у своих соплеменников, поскольку те больше походили на мешки с костями, а мой – вон какой молодец, жирка нагулял, аж с боков свешивается! Туда-то и полетел мой дротик.
Расчёт оказался верным, арматурина прошла сквозь мута, превратившись в импровизированный шампур. Но жарить шашлык из этого сброда я не собирался. Уж больно это смахивало на каннибализм. Какими бы мерзкими на вид ни были вормы, и в них теплилась частичка хомо сапиенса.
На второй бросок я не рассчитывал. Несмотря на ненужное геройство в отношении био, во всём остальном муты демонстрировали довольно неплохие умственные способности и просто поразительную реакцию.
Однако мне повезло. Вормы слишком увлеклись расправой над био, и не заметили, как я начал прореживать их ряды. Отлично! Между первой и второй перерывчик небольшой. Железный дротик вошёл в шею мутанта, таскавшего на себе некое подобие кольчуги (потому я и целил повыше).
Чувак даже мяукнуть не успел, кулем свалился на землю и засучил ногами. Его сородичи мигом отрезвели. На их месте я бы кинулся в рассыпную, чтобы затем взять меня в кольцо, но эти парни оказались горячих кровей. Ломанулись на меня как бешеные носороги, которым, в соответствии со знаменитым анекдотом, всё равно, кто находится на пути. Снесут и не заметят.
Налетевшего первым я пропорол живот, ворм сразу вышел из игры, увеличивая мои шансы. Ни о какой победе пока речи не шло. Ребятишки попались крепкие и ловкие, им бы побольше командного взаимодействия, и тогда я на своей шкуре узнаю сакральное значение слова «кирдык».
Однако тут собрались одни лишь индивидуалисты. Каждый норовил порвать меня на британский флаг в одиночку, тем самым мешая остальным товарищам. И не нашлось никого с мозгами, который сказал бы своё веское «такой хоккей нам не нужен», а потом посоветовал бы изменить тактику. Лично я не горел таким желанием.
Но всё равно, количество способно перейти в качество. Когда ты один, а врагов трое, права на ошибку нет.
Вормы пихали в меня длинные арматурины. Они орудовали ими как копьями, постепенно сужая мой оперативный простор. Какое-то время удавалось отбиваться, но очень скоро стало ясно – долго я в таком темпе не протяну. Чай не железный.
Стоило ли мне привлекать их внимание? Почему не свалил по-тихому?
Хотя, чего гадать. Стоило! Чуть погодя, вормы всё равно бы на нас переключились. Вот только собственные силы я изрядно переоценил. Ошибка, которая может стоить мне жизни.
Я отбил очередной выпад, попытался контратаковать. Хренушки! Металлический штырь едва не угодил мне в бедро, в последний момент успел увести его мечом в сторону. Поскольку клинок у меня точно не из булата, то на нём появилась новая зазубрина.
Определённо, эти ребята не успокоятся, пока не утыкают мою тушку копьями. Гибель товарищей только раззадорила их. Вормы от злости были готовы песок есть. Так что мне приходилось несладко, я угодил в перекрестие сразу трёх взглядов, способных испепелить ненавистью.
Спасение пришло внезапно, откуда не ждали.
– Падай! – Зычный крик прозвучал в десяти метрах от меня.
Я упал навзничь, закрыв голову руками. И сразу застрекотал автомат, срезая вормов как траву. Через секунду всё стихло.
– Вставай, ерой! – насмешливо произнёс тот же голос.
– Что так долго, Степаныч? – спросил я, поднимаясь. – Я тут без тебя соскучиться успел.
– Это вместо спасибо?
– Спасибо, – искренне сказал я.
Глава 11
– Что за невезение такое! – вздохнул Степаныч распрямляясь. – Уже десятого жмурика шмонаю, а трофеев кот наплакал.
– А чего ты с них взять хотел? – удивился я. – Эти ребята не производят впечатления богатых клиентов: кроме лохмотьев да арматуры взять с них нечего. Впрочем, на одном была кольчуга. Можешь ей поживиться.
Степаныч бросил тоскливый взгляд на убитого мной ворма. Он был единственным, кого можно назвать одоспешенным, однако его кольчуга являла собой жалкое зрелище. Защита от неё была чисто символическая.
– Умом понимаю, да в душе надеюсь, – взгрустнул наставник. – Оно, конечно, вормы всегда голодранцами были, но и у них порой находилось, чем поживиться. А тут просто дохлый номер.
– Возьми арматурину как сувенир, – посоветовал я. – На стену повесишь и будешь хвастаться.
Степаныч только хмыкнул.
– На кой ляд мне такие сувениры!
– Тоже верно.
Ради интереса я подошёл к поверженному био. Тот лежал смирно, не выказывая признаков жизни.
Я постучал по гусеницам, реакции не последовало. Забрался наверх и стал рассматривать, что же из себя представляет это удивительное биотехнологическое создание. В детстве мне довелось побывать на кладбище автомобилей. Это было печальное и в то же время восхитительное зрелище, до сих пор помню охватившие меня эмоции.
И сейчас я чувствовал нечто подобное. Безумно жаль видеть разрушение технического чуда, когда-то служившего людям (пусть даже и нашим врагам) верой и правдой.
– Любуешься? – поинтересовался Степаныч.
– Ага.
– Закругляйся, у нас на сегодня ещё много дел. Я не закончил твоё обучение.
– Без проблем. А с этого био ничего снять не планируешь? Мало ли… в хозяйстве всякое может пригодиться.
Степаныч мотнул головой.
– Даже мысли такой не имею.
– Почему? Думаю, тут можно поковыряться. Лишь бы инструмент подходящий найти.
– Не советую.
Я спрыгнул на землю.
– Что такого, Степаныч?
– Ты, наверное, не слышал или просто не помнишь: био не любят, когда курочат кого-то из их племени. Не знаю, легенда это или правда, но говорят, что они всегда чувствуют запчасти друг друга. И если у тебя завалялась любая штуковина, которую вынули из мёртвого био, жди беды. Могут нагрянуть другие био, чтобы разобраться с тобой.
– Чушь, – неуверенно сказал я.
Собеседник пожал плечами:
– Можешь проверить, но только без меня.
Я снова посмотрел на био. Кто знает, может, эта легенда действительно имеет под собой основание. Чего мне точно не хватает – так это кровной мести со стороны других биомеханических тварей.
– Поехали учиться, Степаныч.
– Давно бы так!
Застоявшийся фенакодус прокатил нас с ветерком. Мы вернулись на прежнее место, где в изобилии водились Поля Смерти. Со вчерашнего дня картина не изменилась, местность по-прежнему походила на лоскутное одеяло, только теперь я смотрел на неё другими глазами.
Фенакодуса специально выпрягли и оставили пастись подальше от рассадника Полей. Если нам грозят серьёзные проблемы, вплоть до смерти, зачем погибать и этому прекрасному животному?
Я поинтересовался, какое расстояние считается безопасным, на что Степаныч ответил, что никому это неизвестно.
– Каждый Мастер Полей проходит три фазы обучения: ничего не знаю и всего боюсь, что-то знаю и ничего не боюсь, знаю всё и боюсь всего, – заговорил он, совсем как знакомый инструктор в автошколе, я даже знал, что мой наставник скажет сейчас:
– У тебя сейчас вторая фаза, самая опасная. Потому тебе придётся быть вдвойне осторожным.
Йес! Я не ошибся. Есть же методики, живущие в веках!
– Постараюсь, – пообещал я. – С чего начнём?
– Вчерашнее Поле помнишь?
Я кивнул.
– Попробуй позвать его. Если оно откликнется на зов – считай, урок удался. Только постарайся контролировать его, держи на расстоянии.
Поле Смерти – не собака, на свист не откликнется. Чтобы связаться с ним, пришлось погрузиться в транс и снова отрешиться от всего живого. При этом периферией сознания я продолжал наблюдать за происходящим в реальном мире.
Контакт удалось установить на удивление быстро. По-моему, Поле Смерти слегка обалдело, когда я отправил ментальный позыв. Оно точно не ждало такой наглости. В ответ прилетело что-то похожее на сгусток эмоций: недовольство, переходящее в злость, и толика любопытства. Всё же Поля Смерти – живые существа. Непонятные, существующие по иным законам природы, но при этом обладающие чертами, которые присущи только органическим формам жизни.
Поле не игнорировало меня, оно само вступило в контакт. Что-то чужое вцепилось невидимыми щупальцами в мой мозг, приступив к исследованию. Меня препарировали как лабораторную крысу, и ощущение это было не из приятных.
Я рывком вырвался из контакта, обессилено опустился на землю.
– Вижу, что получилось. Поле хотело узнать о тебе побольше, – произнёс Степаныч.
– Мне чуть мозг не сломали.
– Но ты сумел с этим справиться. У тебя гораздо больше задатков, чем я думал, – сказал он. – Знаешь, у тебя все шансы стать выдающимся Мастером Полей. Если, конечно, они тебя не доконают.
Я усмехнулся и тут же схватившись за голову застонал: в мозгу будто взорвалась бомба.
– Ты чего? – испуганно произнёс Степаныч.
– Не знаю, – прошептал я. – Кажется, я только что пропустил ментальный удар. И ощущения, знаешь ли, не очень. Может, капнешь своей настойки от радиации? В прошлый раз помогло. Заодно нуклеотиды из организма выведем.
Он похлопал себя по боку, достал заветную фляжку, поболтал в воздухе.
– Пустая.
– Обидно.
– Побудь здесь, – велел он. – Я схожу к телеге, там есть ещё немного.
– Может, я с тобой?
– Не надо, ты ещё не отошёл. Я мигом.
Он отправился за настойкой, а я попытался привести себя в чувство. Да уж, вломили конкретно, чуть мозг не сожгли. И главное – непонятно, то ли мой живчик, с которым я установил связь, постарался, то ли другое Поле – вон их сколько, любое на выбор бери.
Снова закрыл глаза, так вроде легче.
– Игорь! Давай сюда.
Странно, сам говорил, что мне лучше оставаться на месте. Случилось что?
Встревоженный, я подскочил, нашёл взглядом фигуру Степаныча. Почему-то она слегка расплывалась, я списал это на последствия ментальной атаки.
– Не тяни время, быстрее ко мне! – нетерпеливо крикнул он и замахал руками.
Значит, и впрямь что-то произошло. Узнать бы что именно… Так, и чего я тяну резину?
Я двинулся к нему, шатаясь, словно пьяный. Ноги поскальзывались, я несколько раз едва не упал. Не, на какое-то время надо взять паузу. Эти уроки меня окончательно вымотали, сделав таким слабым, что едва ветром не сдуло.
Я физически ощутил преграду, возникшую на пути. Её не было видно, однако воздух вокруг будто сгустился, превратившись в кисель. Мои движения, и без того небыстрые, вязли в нём. Метров десять я шагал словно против ураганного ветра. Но потом всё закончилось.
Больше всего меня поразила реакция Степаныча. Он страшно побледнел и указывал на что-то, находившееся за моей стеной. Я обернулся.
Позади меня колыхалось большое чёрное Поле Смерти, а я только что прошёл сквозь него как нож по маслу.
– Что за хрень?! – недоумевающе вскинулся я. – Как такое могло быть? Я же его не видел…
– Ещё б ты его увидел… Такое явление называется резонанс, – пояснил Степаныч. – Это поле недавно кого-то сожрало и на время стало невидимым. Ничего необычного. Странно другое…
Он замолчал.
– Что, Степаныч? Говори! – крикнул я.
– То, что оно тебя пропустило сквозь себя. Чем-то ты заинтересовал его, Игорь. В тебе есть что-то необычное. Догадываешься, что именно?
– Понятия не имею, – сказал я, хотя мысли на сей счёт у меня появились.
– Как себя чувствуешь?
– Вроде нормально. Не хуже, чем прежде.
Он обошёл меня со всех сторон, внимательно всматриваясь, потом остановился с видом врача, назначающего диагноз.
– Боль, необычные ощущение?
– Ничего такого, Степаныч.
– Понятно, – он задумался.
Я выжидательно посмотрел на него. Наконец, Степаныч очнулся:
– Игорь, мои слова прозвучат дико, но тебе надо с этим свыкнуться.
– Не пугай меня, Степаныч! Что случилось?
– Теперь ты побратим смерти. Это настоящее чудо!
– Даже не знаю, что мне сейчас делать: плакать или смеяться, – тихо сказал я. – Что значит – побратим смерти?
– Многие считают, что это легенда. Красивая выдумка.
– А это не так?
– Да. Побратимы смерти существуют. Их считанные единицы, но они есть. И ты один из них. Тот, кого приняло Поле Смерти и позволило пройти через себя, становится побратимом смерти. Теперь ты всегда сможешь проходить через чёрные Поля.
– И это всё?
– Если ты возьмёшь меня за руку и поведёшь через чёрное Поле Смерти, оно пропустит нас обоих.
– Значит, я ещё и вроде как проводник, – хмыкнул я.
– На этом чудеса не заканчиваются. Теперь ты сможешь любого мутанта превратить в человека и наоборот. Нужно только оказаться с ним в чёрном Поле. Да что там! Ты превратился в скульптора, способного вылепить что угодно из кого угодно! – чуть не прокричал Степаныч. – Поле Смерти выполнит любую твою фантазию. Никто не знает, почему это происходит, но тебе достался редкий дар. Цени его, Игорь! И лучше всего – не особенно о нём распространяйся. Иначе твоя жизнь окажется под очень большой угрозой.
– Возникнут желающие попользоваться моими новыми способностями, которых не будет интересовать то, что я думаю на этот счёт? – предположил я.
– Правильно мыслишь. Если не хочешь оказаться на цепи, никому не рассказывай о том, что ты побратим смерти. Я тоже буду нем как рыба, – сказал Степаныч.
– На сегодня приключений, пожалуй, хватит, – добавил он. – Всё, уезжаем отсюда. Потребуется некоторое время, чтобы окончательно осознать, что тут произошло.
Я перевёл взгляд на Поле. Оно мирно колыхалось, не выказывая агрессии. Да и её товарки вели себя мирно.
Что же ты нашло во мне, в кого превратило? Неужели только тебе ведомым способом догадалось, что я – заблудившийся во времени путешественник, турист из прошлого, навеки застрявший. И в тебе проснулось такое понятное желание, как следует разобраться в этом…
Наверное, это объяснение ничуть не хуже других. Истину я всё равно никогда не узнаю. Да и нужна ли она мне?
Главное, что впереди открылись новые заманчивые горизонты. Если я проявлю достаточно благоразумия, моё будущее станет не таким уже безнадёжным.
Я решил переключиться на более прозаические вещи.
– Степаныч, есть хочу как сумасшедший! Это нормально?
– Ты работал с Полями Смерти и потерял много энергии. Организм хочет восполнить потерю. Сегодня у тебя будет просто волчий аппетит. По себе знаю.
Глава 12
Далеко уехать мы не успели. Перед нами вдруг выросла ватага нео: с дюжину примерно. Мохначи самым наглым образом преградили дорогу, понимая, что давить их никто не станет. И рожи у нео излучали отнюдь не дружелюбие.
Степаныч натянул вожжи, останавливая Забияку.
Нео обступили телегу. Хмуро смотрели на нас и вяло почёсывались, явно прикидывая с чего начать.
Я поискал взглядом выпуклость на рогоже там, где лежал автомат. Как бы не пришлось пустить его в ход. Но Степаныч выглядел совершенно спокойным. Хорошая мина при плохой игре или знал то, чего не знаю я.
– В чём дело? Освободите путь! – потребовал он.
– Нам нужен фенакодус, – заявил нео с косматой рыжей шерстью.
Он был покрупнее других, мышцы бугрились как у обладателя титула Мистер Вселенная, да и во взгляде было больше осмысленности, чем у всей его компании. Не Сократ, но и не примитивный примат. Явный лидер, не удивлюсь, если вожак клана.
– А я тут причём? – резонно спросил Степаныч. – Вам нужен, не мне.
Нео заржали. Оказывается, даже у этих «пещерных людей» есть чувство юмора.
– Вижу, ты шутник, – сказал рыжий. – Мне нравятся такие.
– Уступи дорогу, и наша симпатия будет взаимной.
Мохначи вновь не удержались от хохота. Эти волосатые создания определённо ощущали себя хозяевами положения.
– Ты не похож на глупца. Отдай своего фенакодуса добром, и я обещаю тебе лёгкую смерть, – отсмеявшись, сказал главный обезьян.
Дело не просто запахло керосином, оно пропиталось им до последней нитки. Чуток огонька и полыхнёт. Я подобрался, готовясь к неприятному развитию беседы.
– У нас договор с вашим кланом, – произнёс Степаныч. – Я что-то пропустил, или вы собираетесь его нарушить?
Здоровяк не собирался вступать в диспут. Он треснул моего наставника по голове, и тот сразу потерял интерес к происходящему.
Э нет, в такие игры мы не играем. Не успевая дотянуться до автомата, я соскочил с повозки, обнажил меч. Мишеней море, выбирай любую.
Рубанул по наглой лапе, которая потянулась отобрать у меня меч. Визга – хоть уши затыкай. Я пырнул раненного в объёмное пузо (где отожрать успел, «красавчик»?). Нео схватился за живот и попытался уцелевшей рукой запихать кишки обратно. Понятно, болевой шок, ничего не чувствует пока. Добивать не требовалось, скоро сам загнётся.
Ещё одному ударил по кудлатой башке, отчекрыжив полчерепа. Но нео было плевать. Недоштат мозгов его ни капельки смущал, он с рыком кинулся на меня, едва не сбив с ног. Я ушёл с траектории его движения и успел наподдать чуть пониже спины, придавая телу дополнительное ускорение. Нео грохнулся о землю. Я подскочил к нему и вонзил меч. Он с треском разрываемой материи вошёл в мохнатую плоть. Одним тупорылым животным на свете меньше.
– Ещё есть желающие? – поинтересовался я, рассчитывая на благоразумие обезьян.
Вдруг их отрезвит потеря нескольких товарищей?
Напрасный труд! Нео только разъярились пуще прежнего. «Качок» повелительно рыкнул, отправляя на меня двух нео. Самому вступать в бой посчитал ниже достоинства.
Забияка доказал, что не зря получил такое прозвище. Дотянулся до ближайшего мохнача и цапнул за грудь, оторвав солидный кусок мяса. Взвился на дыбы и толчком передних лап отправил в нокаут сразу двоих. Я добил их мечом и выставил перед собой окровавленное лезвие.
Прочие нео не стали испытывать судьбу. Позабыв о первоначальном намерении поживиться нашим фенакодусом, ломанулись в кусты и с шумом и треском исчезли, оставив на произвол судьбы убитых. Я не собирался устраивать погоню. Пусть бегут!
Присел возле Степаныча: тот был в отключке, но скоро застонал и открыл глаза.
– Ты как? – участливо спросил я.
– Бывало и лучше, – проскрипел наставник.
Он сел и сразу болезненно скривился.
– Вот же скотина! От всей души приложил! Руки б ему переломать, гаду!
– Поздно, Степаныч. Не успеешь. Смылся он вместе с остальной братией.
– Зараза! Чтоб ему пусто было! – нашёл в себе силы на проклятие в его адрес Степаныч.
– Тошнит? – участливо спросил я.
– Пока нет. Дома будет видно. Может и сотрясение заработал.
Я не стал вспоминать набившую оскомину шутку. Она показалась мне неуместной.
Он оглядел поле битвы, увидел трупы и уважительно качнул головой.
– Круто ты их!
Я польщённо ухмыльнулся:
– Так не я один. На пару с Забиякой орудовали. Спасибо твоему коняке! Выручил.
Тот понял похвалу в свой адрес и издал горделивый звук, лишь отдалённо похожий на конское ржание.
– Забияка – фенакодус геройский. Часто выручал, – сказал Степаныч.
Он обнял фенакодуса за шею, провёл рукой по холке.
– Умница моя! Чтоб я без тебя делал?
Забияка довольно фыркнул. Оказывается, ласка приятна даже такому жутковатому на вид созданию.
Я показал на дохлых нео:
– Этих хоронить будем?
– Вот ещё! Других дел у нас что ли нет? Пусть тут валяются, пока кто-нибудь не сожрёт. Может и свои…
Он посуровел:
– Так, теперь самое важное. Надо нашим передать, что нео договор порушили.
Мы снова забрались на телегу.
Степаныч подхлестнул Забияку для скорости. У того шкура дублёная, вряд ли почувствовал боль, но темп набрал приличный.
– Погоди! – крикнул я через короткое время.
Телега остановилась возле моста над железнодорожными путями. Степаныч проследил мой взгляд, и ему стало ясно без слов.
Истерзанные трупы стрельцов лежали на траве. Их даже не пытались замаскировать. Картина жуткая: всё в спёкшейся кровище, её будто из ведра лили, рваные борозды по телу, головы вывернуты под неестественным углом. Я машинально схватился за рукоятку меча, сожалея, что дал «качку» и его банде уйти. Ничего, бог даст – свидимся. Поговорим на другом языке.
Я всё же проверил тела в шаткой надежде, что кто-то да выжил. Увы, стрельцам не повезло, они были мертвее мёртвого.
– Надо в Царицыно отвезти, – сказал Степаныч.
Он взялся за ноги, я за подмышки, вдвоём перетаскали трупы на телегу. Работёнка нетрудная, но всё равно оставляющая рубцы на душе. Я уже успел отвыкнуть от неё. Было до обидного жаль молодых в сущности мужиков. Им бы жить да жить, детей растить, жёнок лохматить. А тут…
Оружия при убитых не было. Нео утащили с собой всё, включая допотопные пищали, и раздели догола, не оставив даже исподнего. Степаныч прикрыл ребят рогожей.
У таможенного поста нас встретили не на шутку встревоженные мытари.
– Что стряслось, Степаныч? Кто это их? – заговорили они сразу.
– Нео с цепи сорвались. На договор плюнули.
– Вот же ироды какие!
Тела передали родственникам убитых и товарищам из их десятка. Зрелище было тягостным, от которого хотелось спрятаться как можно дальше: женское рыдание, плач ребятишек, скупые слёзы отцов.
Я впервые увидел воеводу, он пришёл проведать погибших: степенный, высокий, с морщинистым лицом, рыжей с проседью шевелюрой и такой же рыжей бородой. Мрачно смотрел и слушал доклад Степаныча, зыркая хмурым взором.
С ним были двое телохранителей, молодых красавцев, коротко стриженных, со вздёрнутыми усами. У парней на боку висели громоздкие конструкции, в которых я не сразу признал знаменитые революционные «маузеры». Понятия не имею, в каких краях эти добры молодцы заполучили столь раритетное оружие, но по тому, как они гордо расправляли плечи, чувствовалось, что службой телохранители гордятся.
Дослушав доклад, воевода сурово посмотрел на меня:
– Кто такой? Я тебя не помню.
– Ученик мой, – тут же ответил Степаныч.
– Ученик… Это хорошо. Нам Мастера Полей позарез нужны, – сказал воевода. – Как звать-то тебя, ученик?
– Игорь, – представился я.
– Игорь, значит. Откуда будешь? Вижу, что не из наших, царицынских…
Ответить я не успел, молодая девушка – жена или невеста одного из убитых, подбежала к воеводе и с рыданиями кинулась ему в ноги, обхватив их руками.
– Ну что ты?! – растерянно произнёс он. – Встань немедленно!
– Не могу! За суженного моего отомсти! Век на тебя молиться буду! – запричитала девушка.
На лице рыжего богатыря появились гневные пятна.
– Поднимись с колен, Меланья!
Его руки задрожали.
– Ну же! Вставай!
Заплаканная девушка распрямилась.
– Русский человек на коленях только перед иконой и своими родителями может стоять! – грозно сказал воевода. – Понимаю беду твою! И сам перед тобой вину чую, что не уберёг твоего жениха. Прости меня, Меланья! – Он склонил седую голову. – Утрата невосполнимая у тебя. Никто не вернёт твоего Ивана. Но его смерть не останется безнаказанной.
Он взмахнул рукой, и как по мановению волшебной палочки стих плач. Десятки глаз с надеждой обратились на рыжебородого здоровяка, а он всё стоял и тянул паузу, как подобает артисту. Невольно вспомнился афоризм: «чем больше артист, тем больше пауза». Но воевода знал, что делает.
Улучив нужный момент, пророкотал голосом, в котором сквозили неподдельная боль и в то же время яростная решительность человека, намеренного совершить возмездие.
– Други мои! Сегодня у нас чёрный день. Враг погубил двух наших лучших людей, нанеся коварный удар в спину. Мы скорбим и пылаем отмщением. Нео ответят за то, что они совершили! Да будет так! – Договорив, он обнажил меч и поднял, направив остриём в серое небо, угрожая кому-то невидимому.
Толпа неистово зарычала.
– Будьте прокляты, нео! – завопил один из стрельцов, размахивая бердышем.
– Изничтожим крапивное семя! – вторил ему другой.
Отовсюду послышалось обещание самых страшных кар, на какие только способны опустошённые горем люди.
– Веди нас, воевода! Прямо сейчас! Все пойдём, до одного! – раздались крики из толпы. – Царицынские мы али нет?!
Но воевода был из мудрецов, которые знают, как нужно готовить блюдо мести.
– Спасибо вам, братья! – ответил он. – Всему миру честному мой поклон за доверие! Но не надо бежать сломя голову. Надо сесть и продумать нашу месть. Возмездие должно быть страшным и неотвратимым.
Жёсткие морщины собрались у его рта:
– Объявляю совет. Десятники, за мной!
Воевода развернулся и пошёл. Вслед за ним побежали стрелецкие начальники.
Народ постепенно разошёлся. Тела отвезли отпевать в импровизированную церквушку. Похороны были запланированы на завтра.
– Всё, – сказал Степаныч, – пошли в кабак. Денёк выдался тяжёлый. Надо бы напряжение снять.
Подумав, я согласился. Пить не стану, но хоть посижу и послушаю. Глядишь, выясню что-то новое полезное для себя. К тому же и впрямь на сегодня нам выпало столько испытаний, что не грех было бы хоть немного расслабиться. Да и волчий аппетит давал о себе знать.
Глава 13
В кабаке было тепло и сухо. К потолку крепилась «люстра» в виде деревянного обода с десятком сальных свечей. Пахло хлебом и чем-то мясным. В большущей печи клокотал настоящий Везувий.
За «барной стойкой», то есть деревянным прилавком – цыганистый типчик в кожаном мясницком халате поверх рубахи с высоким воротом. В старину его назвали бы целовальником. За спиной «цыгана» полки в несколько рядов с глиняной посудой и явно спортивными кубками, которые здесь использовали по прямому назначению.
В красном углу тускло горела лампада, освещая лики святой троицы. Ну да, хоть кабак, но всё как у людей.
Вдоль стен рядами тянулись длинные лавки и широкие столы, отполированные локтями посетителей почти до блеска. Несколько кабинок, разделённых перегородками для клиентов побогаче, ценящих уединение, пусть даже настолько условное. Все кабинки заняты, из каждой доносятся негромкие отзвуки серьёзного разговора.
Степаныч выбрал лавку попроще. Присел, вертя бородой. Сразу же подскочил пацан лет двенадцати: светлая, перетянутая на талии кожаным пояском, рубаха, серые штаны, лапти, макушку будто корова языком лизнула – жирные лоснящиеся волосы прилипли к черепушке, на руке полотенце. Он старательно смахнул со стола крошки и вытянулся словно оловянный солдатик, готовый сорваться с места при малейшем приказе.
Я сел напротив Степаныча, с интересом огляделся: народу, кроме нас хватало, заведение явно процветало. Вдали толковали промеж собой торговые люди (плотно заставленный снедью стол, пустеющие кувшины с выпивкой), они то бранились, то ударяли по рукам, а потом громко обмывали сделку. Справа от них компашка стрельцов. Те ели обильно, по военному быстро, и почти не притрагивались к спиртному. Выставленные пирамидкой пищали постоянно находились под чьим-то контролем. Если кому в голову взбредёт умыкнуть оружие, то выполнить до конца своё намерение точно не выйдет.
Женщин не было, даже среди подавальщиков: прислуга была исключительно мужской. Мальчишки-подавальщики, толстый повар, одновременно успевавший делать несколько дел, ну и сам хозяин сего уважаемого заведения, не гнушавшийся любой работы.
Ничего такого необычного. Прекрасные дамы, скорее всего, подняли бы градус напряжения в кабаке. Рано или поздно обязательно вспыхнул бы конфликт по причине обделённости женским вниманием. А так лишним поводом меньше. Ешь, пей да закусывай!
И лишь двое не вписывались в эту картину: мужчина средних лет с застывшим на лице выражением обречённости и сидевшая подле него девочка, которой едва ли исполнилось десять вёсен. Он торопливо опрокидывал в себя стакан за стаканом мутного пойла (а стаканы-то классические, гранёные!), однако ни капельки не пьянел, лишь мрачнел всё сильнее и сильнее, а его взгляд начинал метаться туда-сюда, как петляющий от волков заяц, пока не останавливался на кувшине с дешёвой самогонкой.
Она скромно сидела, подложив под себя ноги. Держала в одной руке кружку, а второй медленно выщипывала хлебный мякиш из лежавшей на столе булки. Лицо было спокойным и безмятежным, как обычно бывает у детей её возраста.
Общие черты во внешности взрослого и ребёнка наводили на мысль, что это отец и дочь.
Мальчишка-подавальщик принял заказ и убежал, чтобы вернуться с подносом, на котором шипела большая сковородка с яичницей и ветчиной. А что, неплохо для постапокалиптического мира. Ещё он принёс кувшин с напитком, по вкусу похожим на брусничный морс, в меру кисловатым, а самое главное – холодным.
Тарелки, очевидно, не входили в комплект, поэтому мы стали есть прямо из сковородки. Я думал, что на этом с угощением закончено, но нет: яичница была всего лишь разминкой, за ней пришёл черёд копченых свиных рёбрышек с капустой.
– Тебе надо больше есть, – пояснил Степаныч. – Общение с Полями Смерти отнимает много сил. Не бойся, не растолстеешь.
Я положился на его авторитет и быстрее заработал челюстями. Действительно, аппетит был зверский, а насыщение не приходило. По губам тёк жир, я вытирал его свежим рушником. Не знаю, как они его стирают – на ткани ни пятнышка, а ведь чувствуется, что вещь не новая.
Внезапно разговоры стихли, в воздухе повисла напряжённость. Я не сразу понял, что произошло, слишком увлёкшись едой. И лишь по странной позе Степаныча (он весь подобрался, как волк перед прыжком) сообразил, что творится неладное.
В кабаке появились трое комбинатовских. На лицах наглые ухмылочки, разве что на пол не поплёвывали. Еда их не интересовала, они сразу направились к отцу и дочке.
Посетители кабака стали свидетелями их разговора.
– Гони должок, Афанасий, – развязно произнёс дюжий комбинатовский.
Его плечи были раза в полтора шире моих.
Афанасий побледнел, нервно сглотнул. Его кадык забегал вверх-вниз.
Девочка смотрела на происходящее со смесью испуга и любопытства.
– Чего молчишь? – снова заговорил дюжий. – Люди к тебе по делу пришли, а ты в немого играешь. Нехорошо…
– Нехорошо, – подтвердил другой комбинатовский.
На его лице играла ухмылка шулера, раздевающего до нитки беспомощную жертву.
– Не забывай, что часики тикают, а проценты идут.
Понятно, комбинатовские не только торговцы мясом, но ещё и ростовщики. А сейчас перед нами прямо таки картина маслом – «Явление коллекторов злостному неплательщику».
Афанасий высыпал на стол несколько кругляшей. Степаныч успел меня ввести в курс о курсах местных валют. Сумма была небольшая: хватит разве что на раз пообедать.
– Это всё, что у меня есть.
– Мало, – даже не посмотрев на деньги, заявил дюжий. – Даже на оплату процентов не хватит.
– Говорю же, это всё. Больше у меня ничего нет, – развёл руками Афанасий.
– Обалдеть. – Дюжий играл на публику. – По-моему, нас хотят кинуть. Ты представляешь, Дюша, – он обратился к одному из своих, – эта ветошь била себя пяткой в грудь, обещая, что вернёт всё в срок, а как пришло время расплачиваться – завиляла хвостом. У неё, понимаешь, денег нет! Законный вопрос: а кого это интересует? Если ты настоящий мужик – умри, но сдержи слово!
– Я могу умереть хоть сейчас, – заплетающимся языком произнёс Афанасий.
– Ты сначала должок верни, а потом делай с собой, что хочешь! Нас твой труп не интересует. Деньги гони.
– У меня нет, – раздельно, по слогам произнёс Афанасий.
– Ну, ты и скотина! – непритворно восхитился дюжий. – Я не собираюсь спрашивать, о чём думала дурья твоя башка, когда ты в долг брал.
– Я не для себя, – делал попытку оправдаться Афанасий. – Жена заболела, я лекарство искал, а оно дорогое.
– А оно не помогло. Знаю, знаю, – участливо закивал комбинатовский. – Но это твои проблемы.
– Дайте ещё немного времени. Я найду деньги, – взмолился должник.
Дюжий хмыкнул.
– Врёшь. Нет у тебя ничего, всё, что было, продал. А заработать – в жизни не заработаешь. Ладно, есть способ разрулить ситуацию.
– Какой? – с тайной надеждой спросил Афанасий.
Комбинатовский задумчиво потёр подбородок, а потом опустил руку на плечо девочки. Та страшно испугалась, превратившись в маленького беззащитного воробушка.
– Девку твою заберу.
– Но она же совсем ребёнок! – вскричал Афанасий.
– И что с того? Думаешь, не найдутся покупатели? – прошипел дюжий. – Ошибаешься. Только свистнем – толпа прибежит. Любителей такого товара – пруд пруди. В очередь встанут.
– Она моя дочь, – упрямо произнёс должник.
– Уже не твоя.
Несчастный отец попытался вскочить на ноги, но один из комбинатовских обрушил на него мощь своего кулака, и Афанасий упал под стол, потеряв сознание. Дюжий подхватил девочку на руки. Та взвизгнула и укусила его за палец.
– Вот зверёныш! – разозлился комбинатовский.
Он замахнулся на ребёнка:
– Заткнись, а не то выдеру тебя как сидорову козу.
Странно, что всё это происходило при полном безучастии остальных людей. Молчал кабатчик, посетители дружно прятали глаза, даже Степаныч отвёл взгляд в сторону. Неужели настолько боялись комбинатовских, что готовы терпеть эту страшную сцену?
Я рывком встал на ноги, подошёл к трём наглецам. Те будто не видели меня, заговорили о чём-то своём.
– Отпустите девочку, – потребовал я.
Наконец-то меня заметили. Дюжий обернулся, с кривой ухмылкой оглядел с головы до ног и пришёл к выводу, что мой статус – абсолютная никчёмность.
– Ты кто такой? Что за хрен с горы?
– Я тот, кто свернёт вам бошки, если не отпустите ребёнка!
Дюжий ударил не задумываясь, чувствуя себя хозяином горы. Что ж, я сразу вернул этого негодяя на грешную землю. Простой примитивный блок отсушил ему руку. Комбинатовский раскрылся, грех не воспользоваться этой оплошностью. Кулак промял его грудь как фанерный лист, сокрушая рёбра, ломая кости. Дюжий остался на ногах, но теперь в его глазах уже не было прежнего самодовольного выражения. Только страх умирающего человека.
Он что-то булькнул, из открытого рта вытекла струйка крови. Дюжий был обречён и знал об этом. Я подхватил девочку, прежде чем он упал. Поставил на пол и велел малютке бежать.
Ситуация слегка улучшилась: уже двое на одного. Приятели убитого комбинатовского опомнились сразу. Пошли в атаку с двух сторон, зажимая меня в клещи. Их глаза обезумели и почернели от гнева. Эти бравые ребята не привыкли встречать от местных отпор.
В другое время я бы ощутил изрядное беспокойство, мне попались достойные противники, тем более их двое. Но сейчас подобная лирика интересовала меня меньше всего. Зло должно быть наказано и точка! Цена… ценой будут их жизни.
Всё же приятно иметь дело с профессионалами! Ты знаешь, что ждать от них, они – что от тебя. Наша партия походила на шахматную, когда гроссмейстер начинает тереть морщинистый лоб сразу после того, как его противник сделает банальные «е-два, е-четыре».
Вот когда связываешься с новичком – жди проблем, иной раз они умеют выкидывать сюрпризы. Мне с этим уже приходилось сталкиваться.
А тут даже драться не надо, достаточно увидеть стойку, которую приняли бойцы. Ребята подготовлены неплохо, грамотные, но звёзд с небес не хватают.
Из клещей я вырвался, оказался сбоку. Ага, вижу, что не ожидали. Слегка растерялись и выбрали навязанную мной тактику: пошли по одиночке, мешая друг другу.
Махать ногами умеют, но здесь тесновато. Я рывком сократил дистанцию и сошёлся в боксёрском клинче с одним из них, немного поиграл в Кличко и отпрянул после того, как превратил все внутренности комбинатовского в отбивную, при этом прикрываясь им как щитом. Его напарник бессмысленно топтался, не решаясь покалечить приятеля. Зато у меня такой дилеммы не было. Я пинком отправил ещё живую «котлету» на последнего противника, тот автоматически принял его в объятия, не давая свалиться.
Всё, ребята, ваша песенка спета. Я взвился в воздух и ногой в прыжке вышиб обе теперь уже бесчувственные туши в затянутое чем-то вроде промасленной бумаги окно. Тела с треском оказались на улице.
Чистая победа!
Я оглядел посетителей кабака, но не нашёл в их взорах ничего похожего на одобрение или моральную поддержку. Скорее страх, желание сорваться с места и скрыться как можно дальше, чтобы не приведи господь, в свидетели записали. Знакомые поведенческие рефлексы обывателя.
И только Степаныч шагнул ко мне с дружеской улыбкой.
– Где ж ты раньше был, дружище? – смеясь, спросил он. – Я давно мечтал, чтобы нашёлся кто-то вроде тебя, способный набить морды этим уродам.
Кабатчик как заправский гимнаст перепрыгнул через стойку и бросился к дверям. Вернувшись, обречённо произнёс:
– Песец, братва! Они трупы!
Глава 14
Кабатчик зря нагнетал панику. Да, комбинатовским перепало, я их изрядно покалечил, но, как говорят тут – живота не лишил. Об этом сообщил Степаныч, осмотревший страдальцев более детальней.
– Живы будут – не помрут, – добавил в конце он.
В Царицыно имелась собственная полиция. В кабак нагрянуло сразу пятеро блюстителей порядка. Они носили ту же униформу, что и стрельцы, разве что шапки и клапана на кафтанах были васильковыми.
Я приготовился дать отпор, принял боевую стойку. Пропадать, так с музыкой! Однако Степаныч взял меня под руку:
– Не дури, Игорь! Всё образуется. Сдайся стражникам.
Страшная усталость навалилась на плечи. Я обречённо вздохнул – будь, что будет.
– Взять его! – приказал стражник с щетиной на ввалившихся щёках.
Он погрозил мне:
– Не вздумай сопротивляться, парень! Мы тебя из пистолей изрешетим. Мяукнуть не успеешь.
– Не будет, – за меня ответил Степаныч. – Только вы, парни, поаккуратнее. Не испортите мне ученика.
– Был бы кто другой, мы б его сразу на месте уложили, – ответил щетинистый. – А пока в поруб посадим. Пусть воевода суд правит.
Связав мои руки верёвками, стражники вывели меня на улицу. Там уже собрались привлечённые громкими звуками зеваки.
– За что вы его, соколики? – прошамкал беззубый дедок в треухе.
– Двух комбинатовских побил, – пояснил ражий стражник за моей спиной.
– Вот оно как! Ить наверняка за дело! Давно пора приструнить этих гопников! Чего воевода с ними цацкается?
– Не тебе судить! – огрызнулся щетинистый. – Ступай домой, старый! Там тебя бабуся твоя заждалась.
Меня затолкали в поруб, на поверку оказавшийся каменным мешком с одним-единственным крошечным оконцем почти у самого потолка. Здесь было холодно и сыро.
Я опустился на колченогие деревянные нары, которые противно заскрипели под моим весом. Стоило привести мысли в порядок. Надеюсь, влияния Степаныча будет достаточно, чтобы наказание смягчили. Может, стоило дать бой пятёрке местных копов? Выскочил бы из кабака, потом ломанулся из Царицына, а там ищи ветра в поле? Хотя, сколько я б там продержался без припасов и оружия? До первой шайки-лейки мутантов, наверное.
Да и не чувствовал я за собой особой вины. Скорее наоборот – вершил справедливость. Нужно было вступиться за несчастного ребёнка, а развязные комбинатовские отнюдь не собирались церемониться со мной. С моей стороны была самозащита, на том и буду строить свою линию поведения в суде. Вопрос только в том, что он из себя представляет. Похоже, всё замыкается на воеводе, вердикт зависит лишь от него. Вряд ли тут как в моём прошлом: с присяжными заседателями и толстым талмудом законов.
Оказывается, здесь ещё и кормили. Остроносый парнишка в серой рубахе принёс миску с горячим варевом и краюху хлеба.
– Поснедай. Воевода распорядился, – произнёс он, не выказывая ни капли страха, а ведь я мог запросто сломать его тощую шею.
Стресс на какое-то время уговорил желудок, но при виде еды приступ голода нахлынул с новой, ещё более страшной силой. Я слопал всё, вылизал миску до идеальной чистоты. И только тогда почувствовал насыщение.
Всё же с набитым животом ситуация воспринимается немного легче. Как-нибудь выкручусь из этой передряги.
По закону Архимеда после сытного обеда полагается поспать. Я бухнулся на нары и преспокойнейшим образом заснул. Разбудил меня резкий тычок в спину.
– Поднимайся, лежебока, – узнал я голос Степаныча.
– Что, свиданку разрешили?
– Не-а. Я с воеводой поговорил, расписал всё, как было. И другие свидетели нашлись. В общем, воевода милостив. Тебя к месяцу чёрных работ приговорили.
– И только? – удивился я, ожидавший куда более серьёзного наказания. Как ни крути, но той несладкой парочке досталось серьёзно.
– Наши давно зуб на комбинатовских имеют. Много о них всяких слухов ходит. Если даже одна десятая часть – правда, то хуже злодеев на свете не сыскать.
– Тогда чего ж вы их гнездо злодейское не разорите?
– А тут, парень, две вещи: политика и экономика. Не выжить нам без Комбината. В трудные годы они на выручку пришли. Если б не они, тут бы никого в живых не осталось. Все б от голода скопытились. Да и сейчас многое под вопросом: будет неурожай, снова кишка к кишке прилипнет. Скотину опять же кормить надо. А у комбинатовских всё налажено как часики. Знал бы ты, сколько наших на них работают.
– Понятно, – произнёс я, получив примерный расклад по текущей ситуации. Всё как раньше. За двести лет ничего не изменилось. Приходится идти на компромиссы со всякой гнусью и закрывать глаза на сукиных сыновей, если это наши сукины сыновья. Ох уж мне эта политика!
Но мой мягкий приговор свидетельствовал о том, что всё не так уж безнадёжно.
– Домой идём, Степаныч?
Он хохотнул.
– Я-то домой, а ты в общественные нужники – чистить. Чёрная работа – на то и чёрная. Возьми вот, – он протянул мне стопку одежды, – переоденься. У тебя сегодня будет много впечатлений.
– Надеюсь, не придётся зубной щёткой драить, – вздохнул я, вспоминая армейские будни.
Бывали у меня в те времена залёты… всё было, включая ведро с хлоркой в камере на «губе».
К моему удивлению, всё оказалось не так уж и страшно. То ли народ попался весьма чистоплотный, то ли штрафников вроде меня хватало. В общем, ничего экстраординарного, всё в пределах бытовой нормы. Однако пропах я основательно. Лишь специально ради меня натопленная баня смогла смягчить то амбре, которое я распространял на всю округу.
Ночёвка прошла в порубе, утром меня повели на очередные работы – теперь предстояло заняться чистотой торговой площади. Я махал метлой и сжигал мусор, мой конвоир – сонливый парнишка лет двадцати – стоял в сторонке и попыхивал самокруткой. Он же сводил меня на обязательные обед и ужин.
Вечером заявился Степаныч.
– Как жизнь арестантская?
Я ответил ему рефреном из «Владимирского централа».
Степаныч дослушал до конца и цокнул языком:
– Хорошая песня, душевная.
Он примостился со мной рядом на нарах.
– Голодный?
– Нет. Тут как на убой кормят.
– Это воеводы приказ. Ты ж у меня в учениках ходишь, к тебе особое отношение. А наказание – так, для формы. Хотя трудно тебе потом придётся.
– То есть?
– Комбинатовские, когда всё выведают, могут и в оборот взять. Уже приезжал от них один говорливый. Руками махал да плевался. Шкуру с тебя спустить обещал. Правда, воевода чуток успокоил его, сказал, что ты сурово наказан.
Ночевал я уже не в одиночке, а в общей арестантской. Залётчиков кроме меня было ещё с полдесятка. Два стрельца, устроивших по пьянке дебош, залётный купчик – проторговался, а потом с горя пошёл бить морду конкурентам (там его и повязали), карточный шулер (кстати, тоже из приезжих, местные его быстро раскусили) и мелкий воришка, засыпавшийся на покраже. Участь последнего была самой незавидной. После того, как он отработает положенные дни в «штрафной» команде, его ожидало изгнание из Царицыно, а это для столь хлипкого телом и душой мужичка означало верную смерть.
Воров не любили. Даже не так – ненавидели. Украсть у своих – страшный грех, хуже лишь убийство невинного.
Сидельцы встретили меня доброжелательно. Были наслышаны о моих подвигах. Разве что воришка забился в самый дальний уголок и не отсвечивал. До меня доносилось лишь тихое и тоскливое всхлипыванье. Он прощался с жизнью. И мне его было не жаль. Этот мир существовал по простым и понятным законам. Часто очень суровым, однако справедливым.
Камеру топили по-чёрному. Дым вился клубками и уходил в большую щель в двери.
– Садись к огню поближе, – предложил мне стрелец, сидевший сейчас в одной длинной (до пят) рубахе.
– Благодарю честное общество, – сказал я, протягивая руки к очагу.
Вечером было прохладно, я озяб.
– Как звать тебя, страдалец?
– Игорем.
– Будем знакомы, – стрелец протянул ладонь для пожатия. – Я – Роман. Здесь вроде смотрящего.
Снова раздался всхлип из угла.
– Тимошка, цыть! – прикрикнул стрелец на воришку. – Заткнись, пока в душу не засветили.
Тот заткнулся.
– Знаешь, почему тебя к нам перевели? – спросил Роман.
– Нет. А что – есть причина?
– А как же! Завтра все наши отправляются в карательный рейд к нео. Будут мстить за разрыв договора.
– Давно пора, – согласился я.
– Пора-то пора, только мы не среди своих пойдём, а в конце. Трофеи зачнём собирать. Махать бердышом и палить из пищали не получится. Ну, и погибших хоронить – тоже нам выпадет.
– Думаешь, будут погибшие?
– Куда ж без них, – вздохнул Роман. – Нео хоть и выглядят обезьянами, однако воевать умеют. Их с наскока не возьмёшь. Обязательно кто-то из наших да сложит буйну головушку. Обидно, что в сече без нас обойдутся, – добавил он совсем опечаленно, вызвав во мне симпатию. Другой бы радовался, что в бой с серьёзным противником не пойдёт, а этот наоборот – переживает. Даже с лица спал.
Всё же есть много стоящего в этих людях.
Утро мы наблюдали через небольшое зарешечённое окошко как шли стрелецкие отряды. К моему удивлению, у бойцов была даже миномётная батарея. Я спросил у сокамерников, откуда взялось это явно рукотворное чудо.
– Дык сами и склепали, – деловито пояснил Роман. Он переоделся в рваный кафтан и толстые войлочные штаны. Поздно вечером, вернее почти ночью, их принесла его жена.
Охрана, состоявшая из таких же стрельцов (как бы не одного десятка с арестованными), к передачам из дома относилась спокойно.
– Из чего? – поинтересовался я.
– Труб полно, отыскали покрепче. В качестве накалывающего элемента взяли прожжённые в Поле Смерти гвозди. С прицелом и тем долго не возились: закрепили жестяную планку, отвес да кусок мела. Шарахнули по противнику – если перелёт, отметили по отвесу. Недолёт – снова метка. Получается «вилка» – делим промежуток рисок пополам и снова хреначим. Заряды тоже самодельные – порох и свой делаем и у маркитантов при случае покупаем. Я сам когда-то в канонирской команде служил, – похвастался он.
– А ушёл чего?
– Понятно почему – скучно стало, – улыбнулся стрелец. – Мне б подраться, чтоб раззудись плечо, размахнись рука… Через это своё буйство и в поруб попал. А в канонирах одна скука смертная: сидишь за спинами наших и мелком риски делаешь. Тоска!
Он рубанул воздух ладонью:
– Блин! Как же не вовремя всё! Уж сегодня я бы потешил себя всласть. Не одному б нео брюхо пропорол абы череп раскроил…
– Брось, Жук, – тихо произнёс второй стрелец. – Ещё напьёшься чужой кровушки. На наш век нео хватит!
– Что есть, то есть, – согласился Роман. – Только не сидится мне на месте, когда весь наш десяток в неполном составе сейчас в драку идёт. Тяжко им без меня придётся.
– Справятся, – фыркнул шулер.
Роман сурово посмотрел на него, и картёжник заткнулся.
Часа через два дверь заскрипела и отворилась. В проёме возникла массивная фигура десятника стражи.
– Выходи на воздух, парни. Пришёл ваш черёд поработать.
Глава 15
По поселению мохначей отработали грамотно. Не зря фенакодусы везли миномёты. Взрывами были изрыты как подступы к деревне, так и вся её территория. Местность напоминала лунный пейзаж. Можно лишь похвалить царицынских полководцев – они не стали тупо бросать стрельцов на штурм.
Воинское счастье изменчиво. Обороняющие свои дома нео могли дать серьёзный отпор и убили бы много наших. Куда проще разнести этих тварей с дистанции, а потом планомерно зачистить отдельные очаги сопротивления. Понятно, что от попаданий мин гибли и женщины и дети, но их с самого начала не собирались щадить.
Возмездие будет неотвратимым, сказал воевода и сдержал обещание.
Нечто подобное мне уже пришлось видеть в прошлом. Я спрятал гуманиста и нытика глубоко в себя. Нео, зарезавшие двоих стрельцов, знали о последствиях, но осознанно шли на убийство. У главы клана была возможность избежать резни, если бы он выдал мохначей, виновных в преступлении. Однако тот принял решение никого не выдавать. Тем самым обрёк на смерть себя и сородичей.
Те, кто выжил под миномётным огнём, дрались как сумасшедшие. То тут, то там лежали погибшие стрельцы, отовсюду раздавались стоны раненых.
Царицынские лекари обходили каждого. Чуть в стороне раскинулся, если можно так выразиться, – полевой госпиталь. Местные эскулапы проводили рискованные хирургические операции. В совсем безнадёжных случаях в ход шло вещество, о котором я услышал впервые – некий загадочный регенерон. Я не видел, как он действует, но ходили слухи, что это чуть ли не панацея – лекарство от всех болезней. Оно заживляет самые страшные раны и вроде как способно восстанавливать отрубленные конечности. А делают её из вытяжки тех самых рукокрылов, которых мы со Степанычем изрядно накрошили.
Другой вариант – фабричное производство, стратегические запасы из древних времён: шприц-тюбики, передавшиеся от поколения к поколению как раритеты. Их берегли на самый крайний случай, а поскольку таких случаев хватало – запас практически исчерпался.
За всё время службы в армии я никогда не слышал о таком лекарстве. То ли секретная суперразработка, то ли плод деятельности учёных уже во время сидения в подземных убежищах. Если уж сохранилась моя лаборатория, уверен, хватало и остальных, оборудованных по последнему слову техники.
И, тем не менее, даже чудо – лекарство порой оказывалось бессильно. И вот ещё один раненый издавал предсмертный вскрик, отправляясь в мир, который, надеюсь, куда лучше этого. А количество таких раненых росло.
Нео – опасный противник. Если б не миномётный обстрел, немногие из стрельцов вернулись бы обратно.
Карточный шулер, с которым меня поставили работать на пару, грустно покачал головой:
– Эх, сюда бы кремлёвских дружинников! Они нео бы голыми руками порвали.
– А ты их видел? – вскинулся я.
Шулер непонимающе посмотрел на меня:
– Кого?
– Дружинников, о которых говорил. Видел их?
– Только слышал, – признался он. – Муты постоянно осаждают Кремль. Туда не пробиться. Да и ловушек по дороге хватает. Иногда люди просто сходят с ума под воздействием невидимого оружия. Кто-то очень не хочет, чтобы кремлёвский князь и его дружина установили бы порядок на всей русской земле.
Было странно слышать подобные слова из уст человека, дурящего игроков в карты, однако я чувствовал, что он говорит искренне.
Ко мне подошёл охранявший нас стражник, протянул копьё. Я вопросительно уставился на него.
– Бери! – велел охранник.
– Зачем?
– Проверяй нео. Некоторые только притворяются мёртвыми. Ты должен всех проверить и добить.
– Проконтролировать, значит, – невесело откликнулся я. – Да уж, весёленькую работку ты мне доверил. Спасибо за оказанную честь.
– Иди, – приказал охранник.
Я взял у него копьё, покрутил в руках. Гнусное занятие, конечно, но без него никак. Опасно оставлять недобитого врага у себя за спиной. Тем более такого как нео.
Копьё с чавканьем вошло в грудную клетку толстого мохнача. Так, этого упокоили до меня. Я перешёл к следующему – на вид точно такому же, без особых отличительных признаков. Как они друг друга не путают, или тут как в анекдоте про китайцев – мы для них тоже все на одно лицо.
Чвяк! Фу, какая гадость – когда вытаскиваю копьё из грудины, меня окатывает фонтанчиком крови. Это ж куда я ему угодил? Понятия не имею насколько у нас с нео схожая анатомия. Но одно с уверенностью могу заявить: удар в пах для них столь же болезнен, как и для нашего брата.
Третья женщина, лицо: то бишь морда не столь зверская и прочие половые признаки свидетельствуют о том на все сто процентов. К тому же мохначи принципиально не признают одежду. С их шерстью это нормально.
Ребёнок… тут, конечно, на душе становится хреново. Отвожу взгляд и с огромным облегчением переключаюсь на новый объект контроля.
Опа! А тебя, дружок, я хорошо знаю. Помню, как ты во главе кучи нео преградил дорогу нашей телеге. Я в тебе сразу лидера вычислил и не ошибся. Остальные мохначи подчинялись с полуслова, да и «сакля» твоя выглядит чуть богаче других. Тогда тебе удалось удрать от меня с жалкими остатками воинства. А вот сегодня не повезло – смерть настигла на пороге своего дома.
Я занёс над здоровяком копьё, но тут глаза нео распахнулись, зрачки его расширились. От неожиданности я отшатнулся. Блин, с самого начала знал, что такое может произойти, что среди нео окажутся недобитки, однако чересчур увлёкся воспоминаниями. Вот и результат!
Секундного замешательства хватило, чтобы нео оказался на ногах. Он рывком выхватил у меня копьё. Я успел прыжком разорвать дистанцию между нами, и тогда выживший мохнач не стал тратить на меня время. Он понёсся прочь в сторону леса, расположенного в паре сотен шагов от поселения «новых людей».
Почти сразу возле меня оказался тот самый охранник, вручавший копьё.
– Я не понял – тебе что, даже такой пустяк доверить нельзя? – взъярился он.
– Можно, – коротко бросил я.
Секунда, и его меч оказался в моих руках.
– Ты что себе позволяешь?! – завопил побагровевший до свекольного цвета охранник. – Да я тебя…
Но я его не слушал, поскольку нёсся за злополучным нео, мечтая только о том, как настигну его и нашинкую на колбасную нарезку. Ветер свистел у меня в ушах.
– Идиот, куда бежишь! – послышались крики со спины. – Там дендромутанты! Сгинешь!
Мне было плевать на загадочных дендромутантов. Всё, что меня интересовало – только маячившая впереди потная, со слежавшейся шерстью спина убегавшего нео, который вероломно отобрал копьё. Найти и наказать – единственная мысль, колотившаяся в моей голове. Она заставляла забыть об опасности.
Редкий кустарник постепенно сменился более густой растительностью, показались деревья – с виду до боли родные берёзки и осины. Весной бы сюда да по грибы… Хотя, хрен его знает, может в тех грибах сейчас сплошные изотопы. Ядерная война и через двести лет даром не проходит, а грибы всю жизнь впитывали в себя любую гадость. Ещё в мои времена люди знатно ими травились, и отнюдь не поганками.
Под ногами зелёная травка, колышется… причём как-то странно, такое чувство, что сама тянется ко мне, наплевав на дуновение ветра. Так и норовит обернуться вокруг ноги, а та, что повыше – внезапно превращается в подобие шипящей змеи, дотоле пригревшейся на солнышке и вдруг разбуженной бесцеремонным появлением человека. Что ж тут за флора такая?
Внезапно нео исчез из виду. Я остановился, ошарашенно покрутил головой по сторонам. Не кричать же ау… Ладно, он двигался прямо, пойду и я в его направлении. В конце концов, определюсь по следам. Судя по всему, нога человека ступала тут очень редко. Трудно ошибиться.
Я перевалил через бугорок, потоптался на нём. О, вот и пропажа, улепётывает в сторону совсем уж диких зарослей. Словно тут не характерные для данной местности лески, а настоящие тропические джунгли. А что – обезяны-нео есть, почему бы и пальмам не образоваться?
Врёшь, сукин сын, не уйдёшь. Я тебя достану, какой бы глупостью потом не выглядел в моих же глазах этот поступок!
Буйные заросли незаметно смыкаются у меня за спиной в стену. Ой, ё! Действительно, джунгли, пусть и не совсем похожие на те, что я видел в кино. Резко потемнело, будто набежала грозовая туча. Я вскинул голову и не увидел неба над собой – столь плотной оказалась «крыша» из переплетённых между собой веток и крон деревьев.
Под ногами захлюпало. Да тут сыро как в носовом платке любительницы мелодрам. Липкая грязь тяжёлым грузом легла на обувь. Я сразу потерял прежний темп.
Джунгли полны звуков: шум ветвей, птичий посвист, крики животных, а тут просто гробовая тишина. Лишь угрожающее покачивание деревьев, причём без характерного для таких случаев треска и скрипа. Словно это детали хорошо смазанного механизма.
Следы чётко указывали направление, в котором убежал нео. Ему тоже было нелегко, к тому же он захромал. Я не был следопытом, но картинка под ногами читалась хорошо.
Постаравшись выкинуть из головы тревожные мысли, снова продолжил погоню.
Встреча произошла на маленькой поляне. Выглянувшее на миг солнце ослепило меня, и почти одновременно с ним на меня прыгнул нео. Он заранее затаился в засаде и момент выбрал исключительно идеальный. Меня спасло лишь то, что я интуитивно уклонился от копья, идущего прямо в горло. Скорее всего, мохнач целил в живот, но, поскольку был выше ростом, не всегда удачно рассчитывал выпады.
Он зарычал от неудачи.
– Что, не вышло? – ехидно спросил я, распаляя противника.
Чем горячее он будет, тем больше наделает ошибок.
Этот нео умом не блистал, сразу кинулся в лобовую атаку. В его огромных лапах древко копья смотрелось ивовым прутиком. Мохнач пёр большим пыхтящим паровозом, норовя пригвоздить меня к ближайшему стволу. Острие копья устремлялось то вверх, то вниз. И каждый раз мне стоило больших усилий не угодить под него. Эх, если бы удалось сократить расстояние и пустить в ход меч!
Попытка перерубить древко ни к чему хорошему не привела. Впервые встречаю столь твёрдую древесину. Даже зарубок не появилось, словно сделано из закалённого металла. Очевидно, не обошлось без своего брата – Мастера Полей. Может, тот же Степаныч прожигал, не догадываясь, что это копьё окажется обращённым против меня.
Нео шумно вдохнул, его волосатая грудь раздулась как воздушный шар. А потом выкинул копьё вперёд, нацелившись в мой пупок. Тогда я решил поиграть по своим правилам. Перехватил меч, словно дротик, и запустил в беззащитное брюхо мохнача.
Тот подавился криком, выпустил копьё и удивлённо обхватил рукоятку меча, который пропорол его живот на величину почти всего лезвия. Я мог гордиться собой, бросок получился знатным. Быть может, достойным мифических кремлёвских дружинников (я так и не определился для себя – существуют они или всего лишь легенда, призванная укреплять дух среди немногочисленных выживших людей).
– Ты убил меня, – удивлённо прошептал нео.
– Умри с честью, – сказал я.
Глаза мохнача остекленели, ноги подкосились, и он упал на траву. Я подошёл ближе, вытащил меч и вытер об волосатую тушу.
Затем поднял копьё и, решив, что миссия выполнена, пошагал обратно.
Дендромутанты, о которых меня предупреждали, так и не проявили себя, должно быть, удовлетворившись оставленной жертвой. Труп нео, когда доберутся, они будут переваривать долго.
Глава 16
Мне удалось пройти метров двести, прежде чем я услышал странный звук, очень похожий на стон раненого. И это точно был не мой нео. Я гарантированно спровадил его на тот свет, да и источник звука находился левее.
У меня был выбор: продолжить движение как ни в чём ни бывало (первоначально я склонялся к этому варианту) или пойти на звук и разведать. Второе было рискованным, и я бы, пожалуй, на это не решился, однако таинственный стон прозвучал вновь, и в нём было столько невысказанной боли, что я плюнул на всё и кинулся на помощь. Где-то поблизости находится раненый человек, я не могу оставить его без помощи.
Путь не был простым, я продирался сквозь густые и колючие заросли, так и норовившие вцепиться или уколоть меня. Надеюсь, шипы этих растений не ядовиты. Пока что я ничего не ощущал, но как знать, что будет через час или два? Осталось положиться на русское авось и знаменитое суворовское «сам погибай, а товарища выручай». Ну не может произойти что-то плохое с тем, кто идёт на помощь, иначе получится вселенская несправедливость!
Утешая себя подобными мыслями, я выбрался к тому месту, откуда раздавались стоны.
Взгляду открылась странная картина: на пригорке лежал человек в непривычной для этой эпохи одежде, он словно пришёл из одного времени со мной. Родной до боли цифровой камуфляж, краешек тельняшки из распахнутого ворота, яркие оранжевые (совершенно демаскирующие) сержантские лычки на погонах. Его ноги скрывались в зелени, но я был уверен, что на них такие же родные отечественные берцы. Их научились сносно делать аккурат к моему увольнению из армии, и я успел истоптать парочку.
У мужчины была классическая фигура борца: широкие плечи, мощный торс. Руки пузырились от мышц. Настоящий медведь, способный заломать кого угодно.
Довольно привлекательное лицо, не писаный красавец из бульварных романов, а герой классических мужских боевиков: волевой подбородок, идеальной формы нос, жёсткие складки на щеках и тонко очерченные скулы. Вот только во взгляде его царила обречённость, что было немудрено: тело «камуфлированного» опутали лианы, и даже отсюда я видел, что они прочные как сталь.
А ещё над ним склонилось одно из самых поразительных существ, которое мне приходилось когда-либо видеть. Сначала мне казалось, что это тоже человек, может, снайпер в «лохматке» или в другом маскировочном костюме, но быстрый осмотр показал, что с людьми у этого создания мало общего.
Прежде всего, в глаза бросались волосы зелёного цвета, смахивающие на причёску Медузы Горгоны. Точно так же, как у неё, они шевелились и жили своей жизнью. К спине тянулась длинная трубка, другой конец этого «шланга» терялся в траве.
Когда существо обернулось, привлечённое моим дыханием, я увидел тонкое узкое лицо с хищным взором. Оно тоже было зелёным, но более светлого оттенка, чем волосы.
Стало большим сюрпризом, что оно разговаривает:
– Человек из мира машин! – вдруг прошелестело создание. – Тебе нечего здесь делать! Уходи!
Я не сразу сообразил, что эта фраза адресована ко мне. Стоял будто пригвождённый к одному месту и от удивления открывал рот словно рыба, выброшенная на берег.
– Уходи! – повторил зелёный монстр.
Он выпрямился, демонстрируя высокий рост и поразительную худобу. Казалось, что он тонкий словно спичка и готов переломиться от дуновения ветра. Но при этом в нём ощущались ловкость и грациозность. Он был естественен как сам природа. Да что там! Он и был самой природой!
В его словах звучала неприкрытая угроза, но я пока не видел в нём достойного противника. Меч перерубил бы его как прутик.
– Я уйду и не стану никого трогать, – наконец решился я. – Но прежде заберу раненого. Ему плохо. Я должен отнести его к другим людям.
Раненый, будто услышав мои слова, простонал. На его губах выступили белесые пузыри.
Зелёный отрицательно замотал головой. Его шевелюра металась то туда, то сюда, разрезая воздух.
– Ты живое порождение мира машин, а он – машина. В нём есть металл. Это смерть. Машина должна умереть.
– Это человек! – убеждённо сказал я. – Дай мне забрать его, я уйду и никогда не вернусь.
– Тебе дали шанс, ты его упустил. Теперь ты умрёшь, дитя мира машин! – изрёк зелёный, принимая картинную позу.
Я перекинул меч из руки в руку, ожидая, что последует за его словами. Пока что он не производил страшного впечатления. Странный – да, но это не значит, что его необходимо бояться.
К сожалению, выяснилось, что он не одинок. Я даже не понял, что произошло. Из каждого дерева словно оторвалось по одному такому же существу. Они подходили, собираясь в полукруг, обхватывающий меня.
И тогда я атаковал первым. Меч отрубил тянувшуюся ко мне лапу, больше смахивающую на сучковатую палку, меня окропило зеленоватой жидкостью – чем-то вроде крови, однако тварь это ни капли не смутило. Из отрубленной лапы со стремительной скоростью протянулся росток. Он моментально расцвёл, ещё секунда – и некогда отрубленная конечность полностью восстановилась в первозданной форме.
– Не, мужики, я так не играю! – покачал головой я. – Вы можете регенерировать быстрее, чем я вам бошки отрубаю. Это нечестно.
Проверяя эту загадку, рубанул по ещё одному зелёному, развалив его на две половинки. На срезе снова появилась молодая поросль, она потянулась к противоположным концам. Миг, и тварь снова ехидно смотрела мне в глаза.
– Понял, не дурак, – хмыкнул я. – С вами, парни, не соскучишься.
Зелёные двинулись на меня, причём, я мог бы поклясться, что никто им не отдавал приказа, однако они пошли стеной, функционируя как один слаженный механизм. Я попытался орудовать мечом как мачете, чтобы прорубить просеку и добраться до раненого, но проще было бы колотить по тварям палкой. И результат тот же.
На помощь пришла случайность. Я понятия не имел, что это за создания, и что им требуется для поддержания жизни. Ясно лишь одно – у них имелась определённая связь с деревьями, за спиной у каждого шлейфом тянулось нечто вроде пуповины. По одному из таких «шлангов» и угодил мой клинок.
Брызги во все стороны, писк упавшего на спину и забившегося в конвульсиях зелёного. Я повторил эксперимент, и теперь на земле корчились в муках сразу двое существ. Потребовалось немного времени, чтобы они затихли. Их окрас переменился с зелёного на коричневый, они засыхали с неимоверной скоростью. словно угодили в гигантскую сушилку. Ещё чуть-чуть, и мутантов было не отличить от обычных коряг, которых полным полно в любом лесу.
И тут тварей охватила паника, они попятились, стараясь не показывать мне спину, принялись искать укрытия в деревьях.
– Сразу бы так, – сказал я, дожидаясь, покуда последний зелёный не покинет поле битвы.
А потом подошёл к раненому, чтобы осмотреть. Надо понять – могу я хоть спасти его или облегчить страдания? Внешне тот выглядел нормально, без особых повреждений. Единственное, что меня смутило – абсолютно лишённое даже намёков на щетину лицо и странные прожилки, виднеющиеся через кожу. Они имели явный металлический оттенок. Ах да, я чуть не забыл о сочащейся из мелких порезов и ран белой жидкости.
– Ты пришёл мне на выручку, – вдруг прошептал человек. – Я твой должник.
– Как тебе помочь?
– Вынеси меня отсюда. Грины накачали меня какой – то гадостью, она парализовала мою органику.
Так, появились новости. Грины – это вне всяких сомнений те самые зелёные твари. Логично, английский я ещё не забыл.
– А ты выдержишь? Может, стоит вызвать подмогу?
– Сколько вас здесь?
– Тут я один. Наши в паре километров отсюда. Я могу привести их сюда. Среди них есть лекари.
– Пока ты идёшь за своими, грины окончательно выведут меня из строя. К тому же мне не помогут ваши врачи. Я, как ты уже догадался, не совсем человек.
– Хорошо, я попробую вынести тебя отсюда. А там поговорим.
Я подхватил раненого за руку и аккуратно взвалил себе на плечи. Спина едва не треснула, а ноги предательски задрожали.
– Ух, ты! Мужик, сколько ты весишь? У меня чуть пупок не развязался.
– Не так уж и много. Сейчас мой вес составляет почти полторы сотни килограмм. В былое время я весил куда больше.
– Охренеть! А с виду не скажешь!
– Я – кио.
– А что это значит?
– Киборг. Полуробот, получеловек. У меня скелет, усиленный танталом. За это приходится платить повышенным весом.
– Ох, мужик! Знал бы, что на тебя наткнусь, пошёл бы с компанией.
– Не зови меня так.
– А как звать? Мы не представлены…
– Для тебя я Сержант.
– Это что – имя или звание?
– И то, и другое.
– Хорошо. Как скажешь, Сержант.
И я безропотно потащил его тушу.
Надеюсь, грины не воспользуются удачной для них ситуацией, с такой ношей сражаться не выйдет. Да у меня уже отваливалась спина, что говорить о других частях тела. Однако коль взялся за гуж, пищать нечего. Надо нести нового знакомого.
Через пятьдесят метров я решил, что ещё немного и умру. Мышцы болели неимоверно. И не только от тяжести. Думаю, ещё влияла кровь гринов. В тех местах, куда она попала, ощущалось лёгкое жжение.
– Передохни, – сказал кио.
– А грины? Если они пойдут за нами?
– Не пойдут. Их радиус движения ограничен. Они связаны с прайдом общим корнем. Стоит только перерубить эту связь, и грины погибают. Тебе повезло найти их единственное слабое место.
– Понял. Ну, тогда с вашего разрешения, перекур.
Я осторожно опустил кио и сел с ним рядом.
– Слушай, Сержант, это, конечно, не моё дело, но что ты там делал у гринов и как тебя вообще сюда занесло?
– Долгая история…
– Игорь. Если по званию, то старшина запаса.
Он удивлённо посмотрел на меня.
– Я не ослышался?
– Насчёт чего?
– Насчёт старшины? Кто тебе присвоил это звание?
Я пожал плечами.
– Если не изменяет склероз, то комполка. А что?
– Ты странный, Игорь.
– Не страннее тебя. Обычный человек, а не терминатор.
– Кто такой терминатор?
– Много вопросов, Сержант. Тебе стоит отдохнуть. Следуй моему примеру.
– Мне не нужен отдых в таком количестве. Парализующее вещество постепенно теряет свою силу. Без подкачки гринов оно слабеет.
Внезапно он распрямился. Я обалдело посмотрел на него.
– Не понял…
– Моя функциональность ещё не полностью восстановлена, однако теперь я могу двигаться самостоятельно. Скажи, Игорь, где мы находимся?
– Кхм… Тебе назвать страну, город или улицу?
– Начнём с города.
– Отлично. Мы с тобой в Москве, неподалёку от Царицыно.
– Царицыно… – Мне раньше казалось, что роботы не имеют эмоций и не должны морщиться. Этот явно был слишком продвинутый.
Кио будто завис. Он молча уставился в одну точку.
– Эй, Сержант! С тобой всё в порядке? Я ведь понятия не имею, где у тебя кнопка «резет».
– Нет у меня никакой кнопки, – очнулся киборг.
– Вот и чудненько. Так, я отдохнул, можно двигать дальше.
– Ты можешь идти.
– Стоп. А ты?
– Мне пока не стоит появляться на глазах. Люди поймут, что я кио. Они не всегда рады встречи с такими как я.
– Есть предложения?
– Да. Ты где живёшь?
– Обычно в доме Степаныча. Он – Мастер Полей, в Царицыно его каждая собака знает. Но, в данный момент, в силу некоторых обстоятельств, отбываю наказание в местной тюрьме. Так что по вечерам ищи меня в тамошней кутузке.
– За что тебя наказали?
– Вмазал двум уродам.
– И долго продлится твой срок?
– Без малого месяц остался.
– Тогда я найду тебя, – сказал кио.
– Договорились. Не пропадай! – улыбнулся я.
Мне почему-то понравился этот киборг.
Глава 18
Моё возвращение было триумфальным. Похоже, никто больше не ожидал меня увидеть, и потому, когда я вышел из лесочка да ещё и с отбитым копьём в руках, то сразу оказался в центре всеобщего внимания.
Стрельцы подходили и восхищённо хлопали по плечам. Разве что тот, у которого я позаимствовал меч, немного побурчал, но потом согласился принять извинения. Я стал героем дня. Только это не освободило от трудовой повинности. Пришлось впрягаться наряду с прочими арестантами и стаскивать трупы мохначей в большую кучу. Тела планировалось сжечь, чтобы не привлекать сюда охотников за человеческой плотью. Незачем было прикармливать вормов или био. К тому же места массового захоронения притягивали к себе магнитом Поля Смерти, а их и без того в округе хватало.
Однако кое-какое послабление для меня вышло. Воеводе сообщили о моём поступке, и он принял решение амнистировать меня. Хотя, скорее всего, ему было нужно, чтобы я закончил своё обучение. Всё же Мастер Полей – профессия дефицитная и почётная. На них едва ли не молятся.
Вечером дома у Степаныча меня ждал сюрприз. Двери открыла… та самая девчонка, за которую я вступился в кабаке. Выглядела она на удивление серьёзно для своих лет. Девочки вообще рано взрослеют.
Я протянул ей руку.
– Давай знакомиться. Меня Игорем зовут.
– А я уже знаю, – откликнулась девчушка. – Мне дедушка Степаныч говорил.
Надо же, мой наставник уже дедушкой стал.
– А сама-то кто будешь: Василиса Прекрасная или Марья Искусница? – пошутил я, надеясь, что память об этих сказочных персонажах сохранилась.
– Скажете тоже, – фыркнула она. – Надюшкой меня кличут.
– Надежда… Хорошее имя, – улыбнулся я.
– Вы, дядя Игорь, проходите. Сейчас вам на стол всё поставлю. Каша с мясом давно в печке томится, вас ждёт.
Появился Степаныч.
– О! Явился не запылился, герой! Наслышан о твоих подвигах. И какого лешего тебя понесло? Ты знал, что там грины водятся?
– Теперь знаю.
– Считай, что тебе повезло. В рубашке родился. Ну да ладно, теперь поздно лясы точить. За стол садись, ужинать будем.
Пока девчушка хлопотала у печки, я тихо на ушко поинтересовался у Степаныча, что она у нас делает.
– Живёт пока, – неопределённо сказал тот. – Отца её комбинатовские забрали к себе, должок отрабатывать. Другой родни нет, вот я и пожалел девчушку. Приютил на время. А что – имеешь что-нибудь против?
– Типун тебе на язык, Степаныч! Грех это великий – ребёнка в беде оставлять.
– Вот и я так же думаю, – кивнул Степаныч.
– С отцом понятно, а с матерью что? – спросил я, когда девчушка ушла по своим делам и не могла нас слушать.
– Грустная история. Однажды её нашли в очень странном состоянии, фактически превратилась в овощ, почти зомби… Скорее всего, стала жертвой шама. Тот выпил из неё кровь, но не стал убивать. Такое уже случалось.
– Жалко девчушку.
– Ещё бы, – согласился он. – Такая маленькая и столько всего пришлось перенести… Не каждый взрослый справился бы.
В дверь постучали.
– Ждёшь кого-то? – пристально посмотрел на меня Степаныч.
– Никого. Может, это к тебе?
Я встал, подошёл к дверям. Да уж, тут не город, «глазка» нет, не посмотришь, что за гость тебе пожаловал. Одно радует – злодей вряд ли б стучаться стал.
– Кто?
– Сержант.
– Кхм… – Кажется, я ошибся, сказав, что не жду гостей. Впрочем, кио не обещал, что явится столь быстро. Сюрприз.
Я распахнул дверь. Громоздкая фигура Сержанта заслонила весь проём.
– Я говорил, что найду тебя.
– Проходи, коль пришёл.
Степаныч удивлённо поднялся со своего места.
– Это мой знакомый, – успокоил его я. – Зовут Сержантом.
Наставник протянул киборгу руку. Тот осторожно сжал её. Уверен, что при желании мог бы раскатать ладонь словно блин.
– Лопни мои глаза, – сказал Степаныч. – Ты ведь…
– Да, я кио, – не стал спорить тот. – Мне нужно временное убежище, чтобы я смог в нём восстановить свою функциональность в полном объёме. Прости, выбора у меня не было.
– Как ты проник в Царицыно?
– Это не проблема, – криво ухмыльнулся тот. – Для подготовленного бойца пробраться к вам не составляет большого труда.
– Тебя видели?
– Стрельцы, охранявшие стены, нет. А дальше я постарался слиться с толпой.
Я критически оглядел его камуфляж.
– Ты не очень-то похож в нём на местного.
– Меня приняли за маркитанта. Многие из них носят подобную одежду.
– Голодный? – завёл разговор в правильное направление Степаныч.
– Я могу долго обходиться без органической пищи, но мои внутренние резервы на исходе. Восстановление съедает много энергии.
– Тогда к нам за стол присаживайся. Рубай смело, – пригласил Степаныч.
Кио ел много и обильно. Казалось, что он никогда не остановится. Степаныч смотрел на него с восхищением.
– И как в тебя столько еды помещается? Желудок-то не резиновый.
Надюшку отправили спать пораньше, так что после её ухода мы, наконец, завязали разговор.
– Ну, Сержант, каким ветром тебя в наши края занесло? У нас тут кио редко бывают, – заговорил Степаныч.
– А я могу вам доверять?
– Тебе решать, – пожал плечами мой наставник.
Кио посмотрел на меня.
– Мы умеем держать язык за зубами. К тому же ты сам пришёл к нам за помощью, – сказал я.
– Хорошо. Я входил в состав отряда, который выполнял особое задание кремлёвского князя. Мы двигались в сторону Жуковского и почти достигли цели.
– Мы – это кто?
– Старшим в отряде был Нечай. Он из Крылатского. Вместе с ним было несколько дружинников и я. Вы знаете о шайнах?
– Да, – кивнул Степаныч. – Приходилось видеть.
– Шайны готовят массовое вторжение.
– Ерунда, защитный купол их остановит.
– Они умеют проходить сквозь него. У них есть сильные шаманы, а среди некоторых маркитантов нашлись предатели. В Жуковском наш единственный шанс найти то, что поможет противостоять вторжению шайнов.
– Что именно? Что за вундервафля? – полюбопытствовал я.
– Авиация, – с ходу ответил кио, которому, как ни странно, был знаком этот интернет-мем.
– Ничего себе? У вас есть, кому пилотировать? – восхитился я.
– У Нечая был опыт полётов на У-2. Мы собирались найти ещё несколько таких самолётов. Это была бы грозная сила…
– Но что-то пошло не так? – предположил я.
– Да. Сначала всё было гладко. Нам удалось выйти за пределы защитного купола. С боями, потерями, но мы прорвались. А потом… Я сам не понял, что произошло. Очевидно, ловушка – что-то вроде червоточины в пространстве. Иного объяснения, как я оказался в десятках километров от того места, в котором был, у меня нет.
– Никогда не слышал о таких, – вставил Степаныч.
– Мы многого не знаем, – коротко бросил кио.
– И что ты собираешься делать дальше?
– Какое-то время потрачу на восстановление. Затем попробую найти своих.
– Нечая? Думаешь, с ним всё в порядке?
– Понятия не имею. У меня нет точной информации. Надеюсь, с другими участниками группы ничего не произошло, и они продолжили свой путь.
– Весело, – вздохнул Степаныч.
– Слушай, Сержант, – заговорил я. – Эти шайны… Насколько серьёзна опасность?
– Это как саранча. Налетит и ничего не оставит за собой. Их слишком много, они хорошо подготовлены и вооружены. Если их войско пробьётся сквозь защитный купол, никто из нас не выживет.
– Даже Кремль не устоит? – не поверил своим ушам Степаныч.
– Он будет сопротивляться до конца, однако в итоге всё равно падёт. Слишком неравны силы.
Степаныч огорчённо поник.
Я понятия не имел, кто такие шайны и какую опасность в себе несут, однако кио говорил убеждённо. Похоже, впереди у нас большие проблемы.
– Кроме авиации, надеяться больше не на что? – спросил я скорее для проформы.
– В обычном сражении нас разобьют. Даже если люди и муты объединятся.
– А кио? Ведь ты не единственный?
Сержант безучастно ответил:
– В лучшем случае, кио будут держать нейтралитет. Увы, почти все мы под властью Предводителя, а у него свои планы и своя игра в тёмную.
– И сколько времени у нас осталось?
– Меньше, чем того бы хотелось.
– Так! – прервал всех Степаныч. – Давайте-ка по койкам. Утро вечера мудренее. Сержант, ты вообще спишь?
– Сейчас мне просто необходимо время на отдых. Я должен отключиться на несколько часов.
– Над двором есть чердак, там мягко, есть солома. Ложись там. Я дам тебе тюфяк, одеяло и подушку. Хватит?
– Не надо, я могу спать прямо на досках.
– Как скажешь. – Степаныч повернулся ко мне:
– Игорь, я твою лавку отдал Надюшке. Тебе тоже придётся поспать на чердаке вместе с Сержантом. Ночи тёплые, не замёрзнешь.
– Нет вопросов, Степаныч, – заверил я.
– Тогда по койкам! Всем спокойной ночи!
Киборг отключился моментально, я даже позавидовал ему: взял и отрубился, а вот у меня сон долго не шёл. Вспоминалась драка с гринами, рассказ Сержанта. Да и новость о вторжении шайнов не добавляла настроения. Может, где-то кио и преувеличивает, однако всем будет кисло, а я уж только было решил, что жизнь постепенно входит в колею.
Внизу всхрапывал Забияка, я невольно улыбнулся, вспомнив о недавней ночёвке, когда мы чуть не стали жертвами вормов. Вроде ничего весёлого, но сейчас, спустя время, всё это воспринималось как приключение. Хорошо то, что хорошо кончается, хотя ни био, ни вормам не повезло.
Сержант спал беззвучно, в какой-то момент показалось, что он умер, но нет – изредка грудная клетка поднималась и опускалась. Интересно, видят ли киборги сны?
С этой мыслью я не заметил, как расслабился и провалился в мир грёз. Сложно сказать, сколько это длилось, но что-то вдруг прервало мой сон. Я уже привык доверять интуиции. Пусть даже Забияка дрых без зазрения совести, а по части чувствительности он мог дать мне сто очков вперёд, однако тревога, ложная или нет, не давала мне покоя.
От меня не убудет, если спущусь и проверю, решил для себя я. Медленно и аккуратно спустился во двор. Забияка сразу вскинул на меня умную морду. Я приложил палец к губам, и честное слово – фенакодус меня понял. Отвернулся и снова прикрыл глаза.
Маленький приступок, дверца, ведущая из двора в сени. Тут темно и прохладно, можно продукты держать как в холодильнике. Пахнет сыростью и мышами (надо б Степанычу про кота намекнуть – фенакодусы мышей не ловят, а вреда от этих мелких грызунов выше крыши).
Потянулся за обвитую тряпочкой ручку другой двери, открыл и замер на пороге. В комнате, где по идее должны были спать только Степаныч с Надюшкой, находился кто-то третий. И сейчас он склонился над моим наставником.
– Стой! – крикнул я, сожалея, что под рукой нет лампы или самого захудалого светильника. Без них о многом приходилось догадываться.
Незваный гость был быстр как молния. В его руке блеснул нож. Бросок! Трудно сказать, чего мне стоило уклониться. Нож впился в миллиметре от уха. Короткий крик Степаныча, а потом стремительный выпад коброй – незнакомец действовал наверняка. Пожалуй, у него была возможность убить меня, однако он не хотел терять время. Выскочил прямиком в окно, выставив его вместе с рамой, и растворился в темноте.
Я бросился за ним, потерял драгоценные секунды, застряв на подоконнике, а когда, наконец, попал на улицу, едва не завыл от тоски и злости: этот типчик сделал меня как ребёнка. Его след простыл, и я понятия не имел, в каком направлении надо вести поиски. И всё же… что-то знакомое было в его движениях, где-то мы уже пересекались.
Я вернулся в дом. Около Степаныча уже хлопотала встревоженная Надюшка. К счастью, она не пострадала, а вот наставнику повезло меньше. Он тихо постанывал, а из раны на плече сочилась кровь. Ночной гость всё же задел его.
– Ты появился как нельзя вовремя, – нашёл в себе силы улыбнуться Степаныч.
– Нужно найти лекаря, – сказал я. – Я пойду за ним.
– Дяденька Игорь, не надо! Я знаю самого лучшего, сейчас его приведу, – взмолилась девчушка.
– Иди, – разрешил Степаныч, и она побежала.
Пока не было лекаря, я успел осмотреть рану. Выглядела она неопасной, однако Степаныч постепенно слабел и впадал в забытьё. Странно, кровь мы успели остановить и много не вытекло. Я списал это на возраст. Всё же наставник пусть и держался молодцом, однако годы есть годы. Время нас здоровее не делает.
Пришёл лекарь – зевающий и снулый. Но при виде раненого, мигом оживился.
– Однако. Вижу, у вас была горячая ночка.
– Не приведи господи, – искренне сказал я. – Ночью к нам пожаловал незваный гость. Лишь чудо спасло Степаныча.
– Вы знаете, кто это был? Надеюсь, не из наших.
– Увы. Я его упустил.
Лекарь бросил понимающий взгляд на выставленное окно.
– Я чем-нибудь прикрою, чтобы не дуло, – заверил я.
– Хорошо. А я, с вашего позволения, займусь пациентом.
Он присел возле Степаныча, пощупал его пульс.
– Всё в порядке, он живой, – забеспокоился я.
– Я вроде и не утверждал обратного. Не отвлекайте меня, молодой человек.
– Извините, – потупился я.
Он продолжил осмотр, бормоча себе под нос.
– Так-так, что это у нас?
– Надеюсь, ерунда. С виду царапина.
– И, тем не менее, раненый без сознания. Сколько я помню Степаныча, от всякой ерунды в обморок он никогда не падал. Выходит, всё гораздо серьёзнее, чем кажется.
– И что это может быть?
Лекарь уставился на нож, по сию пору торчавший в бревенчатой стене. Я впопыхах совсем забыл о нём.
– Молодой человек, будьте пожалуйста так любезны. Выдерните вон ту штуковину, которая явно не служит украшением вашего жилища и принесите мне. Только аккуратно, прошу вас, постарайтесь не пораниться о лезвие. Если моя догадка верна, то…
– Яд?
– Быть может, – уклончиво ответил он.
Я выполнил просьбу. Лекарь принялся осматривать нож через огромного размера лупу. При этом не забывал морщить лоб и тяжело вздыхать. Закончив, убрал лупу и стал копаться в полотняной сумке, которую принёс с собой.
На свет появились: чаша, бутылёк с прозрачной жидкостью, маленькая склянка с мазью, ступа, пестик и пучки разноцветной травы. Лекарь отщипнул понемногу от каждого пучка и принялся толочь растения в ступе, потом высыпал полученную кашицу в чашу, залил жидкостью и протянул мне.
– Это надо влить больному в рот. Обязательно!
– Что здесь?
– Противоядие.
– То есть я был прав – кинжал смазали ядовитой дрянью?
– Да. Хотя яд не смертельный, но вреда от него бы хватило. Степаныч поднялся бы на ноги месяца через два, не раньше.
– А с вашим лекарством?
– Пару недель придётся поболеть.
– А регенерон?
Лекарь усмехнулся:
– Не всё так просто, молодой человек. Уверен, что Степаныч может себе его позволить, вот только побочные эффекты могут загнать его в могилу не хуже иного яда. Возраст, знаете ли, и общее состояние здоровья. С регенероном шутки шутить не принято. Зачем пользоваться им, если есть и другие лекарства?
– Я вас понял. А мазь?
– Она поможет заживить рану. Смазывайте вокруг неё два раза в день.
Он привёл Степаныча в чувство с помощью отвратительно воняющей склянки. Наставник очнулся на какие-то секунды, но этого хватило, чтобы я успел дать ему противоядие. Затем он снова впал в забытьё.
– Я навещу раненого завтра в первой половине дня, – заверил лекарь перед уходом.
Я выпроводил его и загнал Надюшку спать. Она и так отчаянно зевала. Видимо, ещё и нервное напряжение давало о себе знать.
– Дядя Игорь, с дедушкой всё будет хорошо? – спросила она, улёгшись на лавку.
– Ты же слышала. Ещё две недели, и Степаныч у нас будет как молодой.
– Не-а, не будет. Он старенький, – протянула девочка.
Я улыбнулся.
– Спи, ничего не бойся.
– А если этот страшный снова придёт?
– Не придёт. Я посторожу.
Девочка улыбнулась и заснула, а я остался караулить покой Степаныча и Надюшки. Сна не было ни в одном глазу. А ещё меня очень удивил кио. Ведь он так и не появился. Неужели умудрился вырубиться так, что проспал всё на свете?
Глава 19
А на утро к нам пожаловал ещё один гость. Я думал, что это лекарь пришёл проведать Степаныча (тот пришёл в себя и уминал кашку, сваренную заботливой Надюшкой), однако вместо него на пороге стоял плотно сбитый мужчина, раздавшийся вширь, но при этом крепкий и сильный. У него были плечи борца и приплюснутый нос боксёра.
– Ты Степаныч? – спросил он.
– Нет. А вы собственно кто и, по какому вопросу?
– Меня Ацетоном зовут, – представился мужчина. – У меня дело к Степанычу.
Я бросил взгляд ему за спину. Там переминались с ноги на ногу шестеро парней, в которых безошибочно угадывалась охрана. Что ж, видимо, непростой гость к нам пожаловал.
– Он ранен.
– Что?!! – казалось, что Ацетон прямо сейчас взорвётся от гнева и злости.
– Его ранили. У нас вчера были кое-какие проблемы, – не стал вдаваться в подробности я.
– Хреново, – слегка успокоившись, произнёс мужчина. – Слушай, мне с ним всё равно надо парой слов перекинуться.
Шестёрка телохранителей разом подобралась и двинулась в нашу сторону. Я понял, что просьба – это простая формальность, и никого моё мнение особо не интересует.
– Заходите.
Ацетон ринулся внутрь, едва не сбив меня с ног. Следом за ним вломились телохранители. Я только руками развёл. Что-то уж больно нервный народец попался!
Кио так и не появлялся. Ночью я навещал его – дрых как сурок. Меня аж завидки взяли. Утром, когда встала Надюшка, я прикорнул часика полтора. Этого, само собой, было мало, но лучше хоть столько, чем ничего. Однако меня слегка пошатывало, и я спасался крепким травяным чаем, заваренным нашей хозяйкой, как я успел уже окрестить девчушку про себя. Он бодрил не хуже кофе.
Голова Степаныча покоилась на груде подушек, чтобы ему было удобно есть. При виде Ацетона он отложил миску с кашей в сторону.
– Не бережёшь ты себя, Степаныч, – произнёс гость, устраиваясь на табурете, который без спроса взял и подвинул ему один из телохранителей.
Я деликатно промолчал.
– Времена такие, – вздохнул Степаныч. – Ночью принесла нелёгкая какого-то перца. Он меня отравленным ножом саданул. А ты что, проведать пришёл?
– Если б шёл проведать, взял бы гостинцев с собой, – сказал Ацетон. – Не слышал я о беде твоей. А явился по важному обстоятельству. Шабашку тебе принёс.
Он кивнул одному из телохранителей, и тот вытащил из вещевого мешка непонятный предмет, похожий на кусок плавленого пластика.
– Восстановить бы надо, Степаныч. Возьмёшься, а? – слегка заискивающе проговорил Ацетон.
– Ты же видишь, что со мной!
– А может, пройдёт всё! Я тебе такого спеца могу подогнать – вмиг на ноги поставит!
– Спасибо! У меня лекарь хороший. Лучший в Царицыно. Недели две, говорит, в постели придётся провести.
– Обидно!
– Конечно, обидно, – согласился Степаныч. – Но ты к другим Мастерам обратись. Не на мне одном свет клином сошёлся.
– К другим?! – хмыкнул Ацетон.
На его лице появилось странное выражение, гримаса отчаяния и безнадёжности.
– Ты, Степаныч, дыши ровно. Я тебе сейчас одну новость скажу. Короче, – Ацетон взял паузу, – кроме тебя по всей округе других Мастеров Полей-то и не осталось.
– А что ж с ними приключилось? – напрягся Степаныч.
– Убили их или так покалечили, что они теперь только бекают да под себя, прости за выражение, ходят. Думаю, и с тобой что-то подобное сотворить хотели. Так что ты у нас теперь один такой незаменимый. И беречь тебя надобно как зеницу ока.
– Вот оно как! – вздохнул наставник. – Чудные дела творятся на этом свете.
– Ну, а поскольку выбора у меня нет, то хочешь-не хочешь, а придётся к тебе с поклоном идти. Возьмись за мою просьбу, Степаныч. Отплачу так, что не унесёшь. У меня душа щедрая, ты ж знаешь.
– И рад бы, да не могу. Видишь же моё состояние. Недели через две приходи, и тут уж я со всем усердием.
– Не могу я ждать! – чуть не взорвался Ацетон, но потом взял себя в руки. – Время поджимает. Кровь из носу, а надо, чтобы восстановил ты мне эту хреновину сегодня, на крайний случай – завтра. Ну? – Он с мольбой уставился на Степаныча.
Тот отрицательно покачал головой.
– Проси сколько тебе надо. Я в три, нет, в десять раз больше дам! – едва не ударил себя в грудь Ацетон.
И тогда я не выдержал. Мне надоело по-прежнему сидеть на чужом коште, пора вставать на ноги, помогать тому же Степанычу.
– Давай, я попробую.
Все посмотрели в мою сторону. На минуту в комнате повисла тишина.
– А что такого? – с невинным выражением лица спросил я. – Степаныч, ты же учил меня?
– Он твой ученик? – Ацетон вперился в моего наставника.
Тот кивнул.
– Да. Без году неделя как ученик. Ни хрена не умеет, а уже высовывается. Поперёд батьки в пекло лезет.
– Игорь, – представился я.
– Возьмёшься, Игорь?! – с потайной надеждой, всё ещё не веря в своё счастье, спросил Ацетон.
– Возьмусь!
– А точно умеешь? Ну… восстанавливать всякие штуки…
– Есть маленько. – Я кривил душой, практического опыта у меня не было, так… зыбкая теория. Но уж очень хотелось окончательно опериться в этом мире.
Мужчина не имеет права сидеть на чужой спине.
– Замётано! – обрадованно произнёс Ацетон и протянул мне руку. – Давай пять!
Мы обменялись рукопожатием.
– Собирайся. Не будем больного утомлять, – кивнул он на Степаныча.
Тот выглядел озадаченным и хмурым. Его явно не радовало моё решение. Переживал за неумёху-ученика?
– Дайте мне час на сборы, – попросил я.
– Хорошо, – легко согласился Ацетон. – Один из моих парней будет стоять и ждать тебя на улице. Он приведёт тебя ко мне. А пока, – он склонился над моим наставником, – береги себя, Степаныч! Мы без тебя – как без рук!
Стоило только Ацетону удалиться, как Степаныч поманил меня рукой к себе, всем видом показывая, что собирается пропесочить.
– Игорь, ты что творишь? – заговорил он.
– Не могу есть чужой хлеб. Привык сам зарабатывать и не собираюсь расставаться с этой привычкой.
– Твою мать! Ты хоть знаешь, кто такой Ацетон?
– Заказчик.
– Заказчик! – передразнил меня он. – Бандит это обыкновенный. Живёт где-то в Бутово, к нам приезжает раза два в году, чтоб ему пусто было!
– Раз бандит, чего на суку не повесите?
– Хитрый потому что. Умеет делишки втихаря обстряпывать. А тебе его в два раза сильнее опасаться нужно.
– Чего так?
– Ходят слухи, что он на комбинатовских работает, а у них к тебе могут быть счёты.
– Степаныч! Ты же сам слышал, что мы с тобой будем нарасхват. Да с нас пылинки сдувать будут! – горячо сказал я.
– Или убьют, как остальных. Кто-то свою партию разыгрывает, в которой нам нет места.
– И что тогда? Залезть под лавку до конца дней? Так ведь найдут. Прости за банальность, но лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Если кому-то взбредёт в башку грохнуть меня, я предпочитаю встретить смерть достойно. А что касается тебя – надо позаботиться об охране, кио привлечь.
– Ага, – хмыкнул Степаныч. – Где он был этот кио, когда ночью заваруха произошла?
– Я предупреждал, что мне потребуется время для восстановления, – произнёс кто-то невидимый.
Мы едва не подскочили.
– Сержант! Ядрён батон! – выругался Степаныч. – Ты чего крадёшься?
– Зачем привлекать к себе лишнее внимание? К тому же у вас тут была бурная дискуссия, я не счёл нужным в неё вмешиваться, пока вы не затронули моё имя.
– Отлично, – обрадовался я. – Возьмёшь на себя охрану Степаныча, пока я работаю?
– Без проблем.
– Э нет! – покачал головой наставник. – Кио пойдёт с тобой, а обо мне беспокоиться нечего. Я с воеводой на крайний случай договорюсь, чтобы он у дома пост стрелецкий поставил. А вот тебя беречь будет некому. Пусть кио за твоим задом присмотрит, если что-то пойдёт не так.
– Тоже вариант, – согласился я. – Что, Сержант, прогуляешься со мной к Полям Смерти?
– А ты действительно Мастер?
– Обижаешь, – притворно вздохнул я.
– Ну да, без году неделя уже как Мастер, – съехидничал Степаныч. – По вершкам нахватался, а уже специалистом себя вообразил.
– Всё равно с чего-то начинать надо. Раньше сядешь, раньше… В общем, всё будет в порядке, Степаныч. За меня не переживай, – несколько бравурно произнёс я.
– Эх, молодёжь! – махнул он рукой. – И всё-то вам нет покоя. Ладно, маленький экзамен: в каком Поле Смерти лучше всего восстанавливать предметы?
– В Красном, – без запинки отчеканил я.
– Ладно, – успокоился Степаныч. – Вижу, что азы усвоил, а остальное и впрямь только с опытом приходит. Эх, жаль, меня рядом не будет…
– Ничего, справлюсь, – заверил я.
Мы с кио вышли к околачивавшемуся возле дома телохранителю Ацетона. Он с подозрением посмотрел на Сержанта:
– А это кто такой?
– Со мной, – буркнул я. – Без него я никуда не поеду.
Парень озадаченно почесал макушку. Очевидно, в его инструкциях на этот счёт ничего не говорилось.
– Хорошо! – наконец выдавил он. – Пошли к Ацетону. Пусть бугор решает.
Ацетон остановился в местном постоялом дворе. Снял сразу две комнаты: одну для себя, другую для меняющейся по очереди охраны.
В настоящий момент он сидел в обеденном зале и уплетал шашлык.
При виде Сержанта его глаза побелели:
– Так… Не понял…
– Этой мой помощник.
– Тоже Мастер? – нахмурился Ацетон.
– Нет, просто принеси-подай.
– Мои парни с этим справятся не хуже.
– Прости, Ацетон. Я не лезу с советами в твои дела, не лезь, пожалуйста, в мои. Считай, что без него мне никак.
– Ты будешь ставить мне условия? – изумился он.
– По-моему, я достаточно коротко обрисовал ситуацию. Или я беру с собой напарника, или ты дожидаешься, пока Степаныч не поправится. Выбор за тобой.
– Хорошо! – кивнул Ацетон.
Он вытер рушником лоснящееся от жира лицо. Взял с подноса большой кувшин с пивом и принялся пить из него, пока не опустошил до дна.
– Хорошо, – повторил он. – Сегодня твой день. Банкуй, Мастер! И помни, что фортуна переменчива. Сейчас ты на коне, но это не вечно. Когда-нибудь и на моей улице перевернётся грузовик с мороженным.
Последняя фраза прозвучала весьма комично. Вряд ли эти люди знали, что такое мороженное. Я принял её как пасхалку из моего прошлого. Оно снова давало о себе знать.
– Я понял тебя, Ацетон. Приму к сведению, – заверил я.
– Тогда не станем терять время в пустую. Далеко ехать, Мастер?
– Не очень. Я покажу.
– Значит, выдвигаемся прямо сейчас, – решил Ацетон. – Мои люди позаботятся, чтобы поездка была безопасной.
Он придвинулся ко мне и, глядя в глаза, прошипел:
– Смотри, не разочаруй меня, Мастер! Иначе тебе придётся о многом пожалеть.
Я печально повёл плечами. Двести лет прошло, а человеческие нравы не претерпели особых изменений. Боюсь, потомки переняли не только лучшие качества нас, своих предков.
Глава 20
– Вот, собственно, и то самое место, о котором я вам говорил, – сказал я.
Бандиты с опаской смотрели на хаотично перемещающиеся Поля Смерти. Кио же глядел скорее с интересом.
– Приходилось уже видеть такое? – спросил я.
Сержант кивнул.
– Было дело. Едва от мороков отбились.
Услышав о мороках, Ацетон и его люди напряглись. Было забавно наблюдать за их испугом. Всё же человеку трудно сталкиваться с иррациональным, где твои шансы с самого начала малы.
– Мороков не опасайтесь. Я возьму их на себя. Ваша обязанность следить за тем, чтобы на нас не напали. Поблизости водятся вормы, я видел даже био. Не хотелось бы пойти к ним на обед.
– С этим мы справимся, – заверил Ацетон. – Ты, главное, с Полями Смерти не налажай. Остальное сделаем в лучшем виде.
Я отвёл их на безопасную дистанцию. Поля Смерти и без того возбудились, почувствовав наличие живых существ. Ни к чему распалять аппетиты этих загадочных созданий. Кио хотел пойти со мной, но я остановил его.
– Погоди, – заметил Ацетон. – А как же принеси-подай?
– Как только мне понадобятся его услуги, сразу же дам ему знать, – с достоинством ответил я. – Пока что пусть лучше не мешается мне под ногами. Поля Смерти – материя тонкая. Никогда не знаешь, какой сюрприз они могут выкинуть. Так что берегите себя и мою задницу!
Я протянул руку за остатками предмета, который требовалось восстановить. Ацетон с явной неохотой передал мне его.
Определённо этой штуковине не повезло, её оплавило так, что с ходу не представлялось возможным понять, что же такое я сейчас держу в руках. Что-то вроде комка слегка затвердевшего пластилина, местами обугленного.
Я рискнул обратиться к Ацетону с вопросом:
– А что это такое? Мне будет легче, если я буду знать это с самого начала.
– Да я и сам толком не в курсе, – замялся Ацетон. – Какая-то электронная хреновина. Но её надо восстановить как можно быстрее. Я не заказчик, а типа как на подряде. И если не уложусь в сроки, с меня шкуру спустят. Такие, блин, перипетии.
– Ясно, – кивнул я. – Будем надеяться на Поле. Оно должно распознать предмет.
– Уж пусть расстарается.
Выдав последние ценные указания, направился в сторону Полей, выискивая Красное. Их тут хватало, но большинство пока находилось на удалении. Мне удалось вступить в ментальный контакт с тем, что поближе и подманить его.
С собой, кроме оплавленного предмета, у меня был и кусок свежайшего мяса, купленный Ацетоном на рынке по моему настоянию. Поля Смерти предпочитали взаимодействовать по принципу «баш на баш» и, давая, любили требовать взамен. К тому же сытое Поле не в пример миролюбивее. Уж кому, как ни мне это знать.
Красное заглотило наживку и поковыляло в мою сторону, бесцеремонно отпихивая другие Поля. Я раньше думал, что при взаимодействии разноцветных Полей могут наблюдаться какие-нибудь интересные явления, однако эти создания вели себя как обычные существа: уступали дорогу более наглому, а при столкновении отлетали как мячики. Ни искр, ни электрических разрядов или магнитных завихрений.
Сначала я задобрил Красное Поле. Оно быстро переработало мясо, не оставив после себя следов. Угощение просто растворилось в невидимом желудке.
Так, в мою сторону проследовал достаточно чёткий ментальный сигнал, Поле настроилось на благодушный лад и готово отплатить услугой. Всё же в них есть что-то от живого существа, это не просто сгусток материи с аномальными свойствами.
Степаныч дал мне удилище с леской, к кончику которой я привязал предмет, полученный от Ацетона. Немного помахал им перед носом Красного Поля, а потом отправил в самую глубь красно-розового тумана.
Так, процесс пошёл. Я не видел того, что творится сейчас с восстанавливаемым предметом. Я лишь знал, что вокруг кипит невидимая для глаз работа, что Поле распознаёт, с кем приходится иметь дело, прикидывает характеристики, ищет элементы, необходимые для восстановления. Осталось надеяться, что вокруг находится почти вся таблица Менделеева, и эти самые необходимые вещества не станут извлекаться прямиком из моего организма. Уж чего-чего, а становиться донором в подобном случае я не собирался.
Пару раз Поле связывалось со мной, пыталась выудить из мозга только ей понятную информацию. Я с большой неохотой позволял ему некоторую самодеятельность. Оно с радостью копалось в моём багаже знаний, извлекая для себя что-то полезное.
Я с самого начала не сомневался, что процесс восстановления будет долгим. По сути мы имели дело с классическим «принеси то, не знаю что», и Полю пришлось попотеть (или продемонстрировать ту физиологическую реакцию, которую можно назвать условным аналогом потоотделения).
Кроме того, сам процесс был весьма утомительным. И вроде бы я к нему имел самое опосредованное отношение, однако же, с каждой минутой ощущал, как слабеют и становятся ватными конечности. Неужели хитроумное Поле повадилось тянуть энергию из меня?
Однако я боялся разорвать контакт и, тем самым, потерять контроль за восстановлением. Терпеть можно, пусть и закусив губу. Бывали испытания куда хлеще. Ничего, я с достоинством их прошёл, и в этот раз не оплошаю.
Постепенно до меня начало доходить на какой стадии находится сам процесс. Поле уже точно знало, с чем имеет дело, нашло необходимые ресурсы и теперь, если так можно выразиться, наращивало «мясо» на каркас, работая с филигранной точностью.
Это не могло не впечатлить. Я восхитился возможностями Поля. Всё же насколько многогранен наш мир. Вроде бы, ну какое отношение может иметь этот цветной «туман» к технологическим гаджетам двадцать первого века (временную принадлежность Поле Смерти обозначило первым делом), однако сумел же во всём разобраться и восполнить пробелы. Чудны дела твои, Господи!
Готово! Осознание этого радостным известием кольнуло мозг. Да, я не ошибся, именно так. Укол, но не болезненный, а почему=то приятный, как игла в руках опытного иглотерапевта, которая может и убить и вылечить.
Дёргаю удочку на себя. Поле Смерти явно недовольно, но я считаю, что мы в расчёте. Ты накормлено и можешь свалиться в любимый резонанс.
Восстановленный предмет у меня. Это гаджет, причём хорошо знакомый – когда я выполнял обязанности замкомвзвода, у меня был такой же. Армейский тактический планшет, верный спутник младшего офицерского и сержантского состава. Штука почти не убиваемая, если, конечно, речь не идёт о ядерной войне. Очень крепкая и надёжная. Мы проверяли их качество простым способом – бросали под колёса тяжёлой техники. В семидесятых-восьмидесятых так «тестировали» легендарные «Командирские» часы. Что характерно – результат был выше всяких похвал.
Ещё впечатлял энергоресурс аккумуляторов, планшет был готов пахать сутками, подзаряжался от солнечного света. В воде тонул, но герметичность тоже была одним из его выдающихся достоинств.
При виде планшета меня охватил приступ ностальгии, я словно снова вернулся домой, не хотелось выпускать обретение из рук и передавать заказчикам, однако слово есть слово.
– Получилось? – в голосе Ацетона было столько нетерпения, что его могло бы хватить на очередь в туалет после футбольного матча финала чемпионата Европы.
– Фирма гарантирует, – не сдержался от улыбки я. – Пользоваться умеете?
– Не твоя забота, парень, – хохотнул Ацетон, бережно принимая от меня планшет, будто я передавал ему не армейский гаджет, а коллекцию богемского хрусталя.
По идее каждый планшет был защищён кодом и сканером отпечатка пальцев. Отпечаток ныне покойного владельца отыскать точно не удастся, а подобрать комбинацию – тоже занятие не из простых. Вряд ли в окружении Ацетона есть спецы нужного класса, но, как мне только что сообщили, это не моя забота. Я умывал руки.
Планшет упаковали, обернув его в несколько слоёв плёнки с пупырышками. Парни хотят извращений – на здоровье! Осталось получить причитающееся.
Я не сразу почувствовал, как в воздухе разлилось напряжение. Уж больно холодным и решительным стало лицо Ацетона, как только ценный груз был восстановлен и передан. По глазам ощущалось – платить нам не будут, если не сказать хуже.
– В чём дело? – заговорил я, пытаясь оттянуть время, чтобы разобраться в обстановке. – Я что-то сделал не так?
– Почему? – удивился Ацетон. – Всё так. Но… есть одно обстоятельство, о котором я не мог уведомить вас заранее.
– Если речь идёт об оплате, ничего страшного, можно договориться, – произнёс я миролюбиво.
Ну-ка, голубчики, прощупаем вашу реакцию. Если это предложение не проходит, придётся принимать бой.
– Да ты не волнуйся, – криво ухмыльнулся Ацетон. – Мои парни сегодня доставят Степанычу на хату всё, о чём договаривались. Вот только ты и твой помощник, – он перевёл взгляд на Сержанта, который безучастно разглядывал носки своих берцев, – никуда отсюда не уйдёте. Так сложились звёзды.
– И что мы такого натворили?
– Слишком много узнали, – объяснил бандит и рявкнул:
– Глеб!
Бритый налысо, с головой, напоминающей биллиардный шар, отреагировал на приказ. Он направил на меня дуло «макарова».
– Кончай!
Его палец не успел нажать на спусковой крючок. Я вообще не понял, что произошло – Сержант резко вскинул подбородок, широко распахнул рот и… окатил лысого струёй огня. Тот превратился в живой факел, с криком бросился бежать, но, сделав несколько шагов, упал.
Я бросился на Ацетона. Ударил в живот, выбивая из него дух, потом добавил локтем по бычьей шее. Этого хватило, чтобы вывести бандита из строя. В отличие от подельников, мне он был нужен живой. Похоже, восстановленный предмет таил в себе такую тайну, что свидетелей убирали без особых раздумий.
Сержант схватился за горло ближайшему противнику и отпустил его, вырвав кадык. Телохранитель Ацетона повалился на землю, из разодранной глотки хлестала кровь.
Очередной бандит решил похвастаться владением карате. Я поймал момент и сбил его подсечкой, а потом впечатал кулак ему в висок. Голова поверженного бессильно откинулась. Всё, не жилец.
У моего напарника дела шли на лад, он убивал быстро и эффективно. В общем, на мою долю уже никого не осталось, однако я не переживал по этому поводу.
– Старик был прав, когда велел мне отправляться с тобой, – сказал Сержант, распрямляясь над телом последней жертвы.
– Степаныч, – машинально поправил я. – И да, я с тобой согласен. Интуиция его не обманула. Осталось лишь выяснить из-за чего нас хотели замочить. Для этого придётся устроить допрос этому, – мой подбородок указал на валявшегося в отключке Ацетона. Его подельники были мертвы и вряд ли знали хоть что-то полезное.
– Сейчас приведу его в чувство, – заверил киборг.
Он рывком поднял тело бандита и наотмашь хлестнул по его щеке. Ацетон со стоном открыл глаза.
– Работает, – довольно сказал кио, опуская бандита.
Тот качался, однако не падал, словно ванька-встанька.
– Ты меня слышишь? – спросил я.
Ацетон кивнул.
– Говорить можешь?
Он снова мотнул головой.
– Вот и ладушки. Вы нас из-за той штуковины, что я восстановил, убить собирались? – задал я очевидный вопрос.
– Да, – еле выговорил бандит.
– Что такого ценного в ней? Ну, говори! – наехал я на него, а Сержант покрепче схватился за грудки Ацетона и скорчил угрожающую рожу. Честное слово, меня самого пробрало морозом по коже.
– Она, она… – произнёс Ацетон и вдруг забился в приступе жестокого кашля. Казалось, его выворачивает наизнанку.
Когда он поднял голову, меня поразили налитые кровью глаза, все в сетке мелких трещинок (должно быть лопались капиллярные сосуды), резко взбугрившиеся виски и такая нечеловеческая боль во взгляде, что мне стало не по себе.
– Ты его душишь! – крикнул я Сержанту.
Киборг разжал пальцы.
– Ничего подобного. Я был осторожен.
Ацетон вдруг охнул и забился в эпилептическом припадке, который длился всего несколько секунд, но, когда закончился, стало ясно – бандит мёртв.
– Что за хрень! – воскликнул я.
– Ментальный блок. Кто-то очень не хотел, чтобы этот тип отвечал на вопросы.
– И кому под силу такой поставить?
– Шаму, – убеждённо сказал кио.
– Понятно. Интрига закручивается, – вздохнул я. – Только шама нам не хватало. И всё равно, нужно понять, с чем мы столкнулись. Давай посмотрим планшет. Уверен, все разгадки в одном из его файлов.
Киборг достал гаджет и с сомнением повертел в руках.
– Тут пароль. Мне понадобится слишком много времени, чтобы взломать.
– Дай-ка мне, – попросил я.
Повертев эту приятную на ощупь штучку, движимый скорее инстинктом, чем знанием, приложил к экрану подушку большого пальца.
Что-то пискнуло, экран включился.
– Как это? – не понял кио.
– Спасибо Полю Смерти. Оно каким-то образом настроило планшет на меня. Ну что, удовлетворим любопытство?
Когда имеешь дело со знакомым электронным устройством, пусть и принадлежавшим ранее другому владельцу, не надо много труда, чтобы выудить всю необходимую информацию. Очень скоро я примерно понял, обладателем какого сокровища мы стали.
В планшет был встроен спутниковый навигатор, который в автоматическом режиме выстраивал маршрут к некоему объекту «Амат», а заодно ещё и служил карточкой-пропуском. Осталось только понять, что такое «Амат», и какую пользу можно извлечь из этого знания.
Я исследовал все доступные файлы на планшете, но, увы, других деталей не обнаружил.
– Жаль, что здесь нет Интернета! – в сердцах воскликнул я.
– Для кого как, – обронил туманную фразу Сержант, и я сходу ухватился за неё как за спасительную ниточку.
– Не темни, дружище. Говори прямо, что у тебя есть.
– У кио имеется информационная сеть. Это некий аналог того Интернета, о котором ты говорил.
– Так в чём проблема? Подключись и начни поиски, – недоумевающе произнёс я.
– Если бы всё было так просто! Я ведь не просто кио – я изгой с отключенным блоком контроля. За мной давняя охота. И если я подключусь к информационной сети, то выдам своё местонахождение врагам.
– То есть, другими словами, ты боишься?
– Ты считаешь меня трусом?
– Запомни, это не я, это ты так сказал.
Сержант проглотил обиду.
– Хорошо. Я постараюсь войти в сеть. Соединюсь ненадолго. Возможно, если меня засекут, но не успеют вычислить координаты.
– Отлично, Сержант. Жду результат.
– Знаешь, когда кио подключаются к сети, то выглядят при этом… несколько странно. Не обращай на это внимание, о’кей?!
– Не ожидал, что тебя беспокоят подобные вещи.
– На самом деле это я о тебе забочусь.
– Постараюсь выдержать то, что увижу. К тому же ты обещал, что подключение будет коротким.
– Да. Мне хватит минуты. Лишь бы…
– Что лишь бы?
– Не отключили меня. В прочем, это не в их интересах. Тогда у них пропадает единственный маячок, способный привести ко мне охотников за головами.
Вид кио, шарившего по киборгской информационной «паутине», и впрямь вызывал оторопь. Сержант отключился от действительности и больше походил на труп, чем на живое существо, пусть и с электронной начинкой в башке.
Минуты ему не хватило, но когда он снова вернулся в реальный мир, от моих глаз не скрылось: Сержант что-то нашёл.
– Ну, говори же! Я слушаю! – нетерпеливо сказал я.
– Для начала – небольшая энциклопедическая справка. Амат – мифологическое чудовище из Древнего Египта. Она же богиня возмездия за грехи. В её образе совмещались черты крокодила, льва и гиппопотама: тело принадлежало гиппопотаму, лапы и грива льву, а голова крокодилу. На загробном суде, если сердце покойного перевешивало на чаше весов, то он попадал в рай. Если этого не случалось, то сердце умершего пожирала Амат.
– Информация и впрямь бесценная, – фыркнул я. – Располагая ей, мы тут горы свернём.
– Не ёрничай, Игорь! Ты начинаешь напоминать мне Нечая. Он тоже любил… любит, – поправился кио, – подобную манеру общения.
– Прости, не буду, – повинился я, понимая, что невольно пробудил в кио память о друге, судьба которого осталась неизвестной.
– Объект «Амат», к которому прокладывает путь навигатор – не что иное, как центр управления секретной орбитальной группировкой спутников ВКС России.
– Погоди, ты хочешь сказать, что спутники работают по сию пору?
– Да. Те, что не были уничтожены во время войны… многие из них до сих пор функционируют. Тот же навигатор… Ты ведь не удивился, что он работает.
– Согласен. Принял как должное, не вдаваясь в детали. Это что ж получается: если мы попадём в этот самый центр, то…
– …то сможем управлять одним из самых мощных вооружений когда-либо созданных человеком.
– Это важная информация, и необходимо правильно ей воспользоваться.
– Необходимо попасть в центр управления. Спутники несут на себе лазерное оружие, которое способно остановить вторжение любой армады. Мы уничтожим шайнов на подходе, – объявил кио.
– Звучит привлекательно, но, боюсь, нам двоим не справиться. Нужна помощь.
– Если намекаешь на Кремль, боюсь, у меня для тебя плохие новости: попасть туда почти невозможно, это двойной риск – сначала идти к князю за помощью, а потом пробиваться с его дружинниками к «Амат». Логичнее идти самим. Сэкономим на времени.
– Тоже не вариант. Нас слишком мало, чтобы туда добраться. Нужна полноценная экспедиция. В общем, я поговорю с воеводой.
– И что ты ему скажешь?
– Расскажу о готовящемся вторжении. Его проймёт, я уверен.
Сержант покосился на меня:
– Прежде чем ты пойдёшь к воеводе, тебе придётся объясниться со мной.
– Что тебя смущает?
– Ты очень странный, Игорь! Отличаешься от других. Знаешь, что такое Интернет, уверенно обращаешься с вещами вроде тактического планшета, хотя почти сто процентов людей из твоего окружения даже понятия не имели бы, что это такое. У тебя знания, которые недоступны другим. Ты человек-загадка, Игорь. И я хочу услышать от тебя правду. – Его голос налился металлом.
– Зачем она тебе?
– Я должен понимать с кем имею дело.
Несколько минут мы играли с киборгом в гляделки, наконец я решился:
– Я из прошлого, Сержант. Участник секретного эксперимента. Был погружён в анабиоз незадолго до войны, которую вы называете Последней. Очевидно, из-за неё меня не смогли разбудить. Я проснулся в будущем, проспав две сотни лет.
– Ты не врёшь, – констатировал кио. – Твоя история необычна, но я давно уже ничему не удивляюсь.
– Как видишь, я открыл свои карты. У тебя есть ещё вопросы?
– Другие и впрямь могли бы забросать тебя вопросами о прошлом. Я же не столь любопытен. Глупо интересоваться тем, чего больше нет и никогда не будет.
– Ты пойдёшь со мной к воеводе?
– Нет. Я останусь в тени. Всегда лучше иметь потайной козырь.
– Хорошо. Если что-то пойдёт не так…
– Я тебя выручу, – заверил кио.
Глава 22
Стрельцы преградили мне дорогу, скрестив бердыши.
– Куда?
– К воеводе. У меня сведения большой важности.
Я шёл ва-банк. Воевода – не дурак, должен понять. В какие бы политические игры он не играл, всё равно есть вещи, которые поневоле становятся приоритетными. Шайны готовят массированное вторжение. Этого достаточно, чтобы принять верное решение.
К счастью, бюрократия ещё не успела укорениться в этом мире. Меня не стали изводить мелкими проволочками и отправлять в изнурительный поход по инстанциям. Похлопали по карманам. Убедились, что ничего опасного при себе не держу и вот она, аудиенция у самого воеводы.
Зала, в которой меня принимали, сохранилась неплохо, в почти музейном виде. Очевидно, помещение служило для больших торжественных приёмов, а может, воеводе нравилась окружающая его помпезность.
За неимением трона, владыка Царицыно восседал на стуле с высокой, обтянутой парчой, спинкой и резными ножками. Взгляд был суров и величественен.
За спиной стояли несколько людей из ближнего круга. Удивительно, что мой визит обставлялся по полной программе, будто я – посол грозной державы. Хотя, может, здесь так принято?
Я слегка склонил голову, приветствуя воеводу. А когда распрямился, почувствовал непреодолимое желание вытянуться по стойке «смирно».
– Я тебя знаю, – изрёк воевода. – Ты – ученик Мастера Полей. У нас были из-за тебя неприятности с Комбинатом.
– Приношу извинения за доставленные хлопоты.
– Ты прощён, – милостиво сказал он. – Мне сказали, что у тебя важные сведения.
– Да, воевода. Но, – я помялся.
– Говори!
– Мне бы хотелось поделиться ими с глазу на глаз. – Я покосился на его свиту.
Воевода поморщился, однако любопытство оказалось сильнее.
– Всем выйти, – приказал он. – Оставьте нас наедине.
– Но, воевода! – взмолился один из приближённых. Судя по выправке и обилию оружия (его бы хватило на добрый десяток стрельцов) – личный телохранитель.
– Не волнуйся, Фома! Я справлюсь, – усмехнулся воевода.
– Как прикажешь.
Мы остались вдвоём.
– Теперь говори! – потребовал он.
Я набрал побольше воздуха и приступил к рассказу, примерный план которого составил ещё в пути. Поневоле пришлось и объяснить, кто я такой и откуда взялся, иначе в повествовании возникло бы много логических дыр, и воевода задал бы мне те же вопросы, как и раскусивший меня киборг. Пришлось объяснить и то, откуда я владею информацией о готовящемся вторжении шайнов. Я сослался на слова спасённого от гринов кио. Только не стал упоминать, что тот сейчас находится в доме Степаныча.
– До меня доходили подобные сведения. В основном, от тех, кто бывал в Крылатском. Я полагал, что это слухи, – кивнул воевода.
– Боюсь, это правда.
– Хорошо. Игорь – это твоё настоящее имя?
– Да.
– И ты явился к нам из прошлого?
– Получается, что так.
– Тебе есть чем доказать свои слова?
– Только вот этим, – я показал тактический планшет. – Многие из твоих людей умеют обращаться с подобными вещами?
Воевода покачал головой.
– Хорошо. Я тебя выслушал, послушай и ты меня. Думаю, ты понимаешь всю важность своих слов. Вдобавок, ты принёс нам ключ к оружию чудовищной силы, и это делает тебя очень уязвимым для разведчиков шайнов. Наверняка, покушения на других Мастеров Полей – их рук дело. А это говорит о том, что они прекрасно понимают, с чем имеют дело и непременно захотят завладеть этим оружием. Здесь, в стенах моей крепости, я могу защитить тебя от их лазутчиков.
– Я не собираюсь прятаться, – гордо сказал я.
– Об этом нет и речи. Ты храбрый воин, я уже успел в этом убедиться сполна. Но ты и твои знания нужны человечеству. Мы обязаны беречь тебя. Разумеется, когда отряд, который отправится на поиски этой «Амат», будет готов, ты отправишься вместе с ним. Но, пока идёт подготовка, придётся спрятать тебя в надёжное убежище. – Он поднял руку. – Не спорь, Игорь! Мы оба понимаем, что я прав.
Я кивнул. Ладно, если мне на какое-то время придётся сойти со сцены, ничего страшного в этом нет. Главное, чтобы потом не забыли.
Убежище, о котором говорил воевода, находилось в самом дворце. Под меня отвели целую комнату, достаточно просторную и уютную. Из минусов разве что отсутствие окон, но я был готов смириться с этим неудобством.
Молчаливый слуга (за всё время он не издал ни единого звука) поставил передо мной поднос с едой: гречневая каша с маслом, лепёшки, кувшин с напитком, по вкусу напоминающим квас. Я проглотил обед в мгновение ока.
На полный желудок потянуло в сон. В комнате имелась кровать, накрытая стеганым покрывалом. Я, не раздеваясь, рухнул прямо на неё. Всё равно, других занятий не предвидится. Воевода говорил, что сборы займут минимум два дня.
Глаза сомкнулись сами собой. Я зевнул и моментально вырубился.
Пробуждение было тяжёлым. Страшно болела голова, словно с похмелья. Поэтому я не сразу сообразил, что нахожусь в совершенно другом месте. Кто-то воспользовался моим сном и бросил меня в … камеру?
Однако. Я недоумевающе осмотрелся. Темно, сыро, голые влажные стены и собачий холод. Зато есть окошко, до него даже не допрыгнуть, и оно забрано решёткой.
Крепкая дверь, которую не вышибить даже с разбега, внешний замок. Вместо комфортной кровати жёсткая голая скамья.
Замечательно! И кто же так постарался, а главное – почему? Вряд ли подобные операции можно было провернуть без воеводы.
Я подошёл к двери: за ней кто-то был, явственно слышалось хриплое дыхание и кашель простудившегося человека. Изредка он чихал и сморкался, явно не в носовой платок. Лучшим способом привлечь его внимание стала барабанная дробь по двери.
– Что, очнулся?
– Открывай!
– Ага, бегу – спотыкаюсь.
– Тогда главного позови! Воеводу!
– Идиот, да? Какого воеводу?
– Хватит гнать! Зови начальство!
– Заткнись, придурок!
Перебранка могла длиться долго. Караулившему меня было скучно и он развлекался таким способом, а я пытался оценить обстановку. Неужели, это не Царицыно?
Внезапно у охранника появился ещё один невидимый собеседник. До меня донеслись отголоски их беседы. Заскрипела отворяемая дверь, через порог шагнул человек, лицо которого вызвало у меня настоящий шок. Это был призрак из моего прошлого.
– Иван Петрович?! Какими судьбами?
Учёный, вербовавший меня в проект, ответил:
– Я тоже рад видеть вас, Игорь. Знаете, нам есть о чём поговорить, но лучше это сделать в другом месте. Прошу вас следовать за мной. И да, я ведь помню, что вы – мастер-рукопашник. Пожалуйста, не вздумайте применить ваши умения на практике. Результаты будут плачевны, можете мне поверить. К тому же, в ваших интересах выслушать меня до конца.
– Договорились.
– Тогда за мной, Игорь.
Выход из камеры вёл в небольшой коридор, в котором топтался охранник. К моему ужасу, на нём было чёрное одеяние комбинатовского.
– Меня вывезли из Царицыно?
– Да, теперь вы находитесь на нашей территории. Не пугайтесь, мы не имеем к вам претензий. Те охламоны, которые устроили с вами потасовку, уже наказаны.
– Отрадно слышать. А куда мы идём?
– В мой кабинет. Он находится в другом здании. Мы называем его административным.
– А я где был?
– Раньше там располагался один из цехов. Сейчас здание практически пустует. Мы его используем в качестве изолятора временного содержания. Как видите, всё достаточно цивилизованно, не то, что у варваров, – презрительно бросил Иван Петрович.
– Варварами, я так понимаю, вы называете всех остальных?
– Простите, Игорь, но между нами и ними два столетия. Только в нашем случае наука достигла своего пика, а здесь фактически зачахла. Люди огрубели душой и телом, стали… ну, может, и не варварами, но и интеллигентами их точно не назвать. Согласны со мной?
– Я тоже никогда не числил себя интеллигентом. Простой солдат, а потом тренер. Не профессор физики.
– По сравнению с девяносто девятью и девять в периоде процентами аборигенов – вы профессор. Находитесь на ином, более высоком уровне.
Пока Иван Петрович распространялся на тему всеобщего одичания, я с интересом глазел по сторонам. Об этом месте доводилось лишь слышать.
На первый взгляд Комбинат не отличался от обычных промзон моего времени. Высокий (явно нарощенный) забор из бетонных блоков, поверх которых пущена «путанка», унылые корпуса прямоугольной формы, редкие заросли, потрескавшийся асфальт подъездных дорог… Не хватало разве что работяг в касках.
Навстречу прогрохотал очередной фургон с эмблемой на белом тенте. Я проводил его взглядом.
Кроме людей в черном, хватало и другого персонала: преимущественно женщины в халатах и косынках.
– Мы следим за качеством своей продукции, – заметил Иван Петрович.
– То есть это всё было налажено вами? – удивился я.
– Мной и ещё несколькими учёными, которым удалось пережить ужасы войны. Нам сюда. – Он указал на кирпичное трёхэтажное строение возле дороги.
У входа стояла охрана, двое крепких парней. Они выразительно уставились на меня как на диковинное существо.
– Он со мной, – коротко бросил Иван Петрович.
Фразы хватило, чтобы меня беспрепятственно пропустили. Похоже, мой визави был тут большим начальником.
Его кабинет находился на верхнем этаже и был обставлен в офисном стиле. Интересно, откуда притащили эту мебель: большой письменный стол, вращающиеся мягкие кресла с подлокотниками, кожаный диван в углу… Не хватало разве что компьютеров, кондиционеров, пальмы в кадушке и огромной панели для видеоконференций на стене. Ну, ещё и длинноногой красотки-секретарши. Вместо неё – здоровяк, скорее похожий на профессионального коллектора, чем на референта. А в остальном – офисная классика в чистом незамутнённом виде.
Иван Петрович сел в кресло, стоявшее во главе стола, мне предложил поместиться сбоку. Я почувствовал себя соискателем на работу, вот только папочку с резюме не прихватил. Зато на столе у учёного обнаружился знакомый тактический планшет.
– Значит, он у вас, – произнёс я.
– Да, – похвастался Иван Петрович. – Воевода не стал скаредничать, отдал за хорошую плату. Так что теперь я полноправный хозяин этого сокровища.
– Здорово! Он что – у вас на побегушках?
– Грубо, Игорь! Очень грубо!
– Как умею.
– Перефразирую классика: «царицынский воевода всегда на стороне своего кошелька». Делает то, что ему выгодно. На нынешнем этапе выгода в сотрудничестве с Комбинатом. Что будет дальше – покажет время.
Я провёл рукой по подбородку. Брился вроде недавно, однако по щетине не похоже. За день так не вырастет.
– Сколько я у вас уже нахожусь?
Учёный замер, высчитывая:
– Больше недели.
– Что?!
– Только не вините нас, пожалуйста. Зелье вам дали в Царицыно и, видно переборщили. Был момент, когда я боялся, что вас придётся выводить из этого состояния. Но, ничего. Всё обошлось. Мои люди даже переворачивали вас, чтобы избежать пролежней. А ещё регулярно подпитывали организм при помощи инъекций.
Я посмотрел на сгиб руки – так и есть, видны следы от уколов. Какой дрянью меня пичкали?!
Собеседник угадал невысказанный вопрос:
– Только витамины и прочие полезные вещества. Ничего такого, что могло бы причинить вам вред.
Он встал и подошёл к несгораемому сейфу, встроенному в стену, распахнул дверцу и вложил в неё планшет.
– Пусть побудет здесь до лучших времён.
Вернувшись, внимательно посмотрел на меня:
– У вас наверняка накопились вопросы ко мне?
– Масса, – не стал спорить я.
– Я готов отвечать. Спрашивайте.
Я откинулся на спинку кресла. Эх, хорошо-то как, словно вернулся назад в прошлое.
– Начнём, как говорится, с начала.
– Прекрасно, – кивнул он. – Тогда я вкратце введу вас в курс дела. Итак, проект «Полёт к Марсу», к которому вас привлекли, был всего лишь ширмой для другого, не столь грандиозного и амбициозного, но весьма практичного. В воздухе пахло порохом. Высшее руководство страны, бизнесмены высших эшелонов, да просто люди с головой на плечах и без материальных проблем, сразу осознали это. Все понимали, что эта война будет в корне отличаться от Первой и Второй мировых. Погибнут не десятки и не сотни миллионов. Счёт пойдёт на миллиарды, а окружающее пространство на века окажется враждебным и опасным для проживания. Тогда-то и возникла идея погрузить элиту страны в анабиоз.
– А простые люди? Обычные обыватели… С ними как?
– А кому когда-то было дело до подобных материй?! Они были обречены при любом раскладе.
– Звучит жестоко.
– Тем не менее, это правда. Нашему институту удалось добиться многого, фактически мы совершили революцию в науке. Мы не просто погружали людей в искусственный сон. Параллельно с ним шло омоложение всего организма. Чем дольше человек находился в анабиозе, тем более здоровым он пробуждался. Более того, мы дарили шанс на долгую жизнь. И вы, и я можем протянуть ещё лет сто пятьдесят – двести без особых проблем. Возможно, ещё дольше. Взять, к примеру меня, – Иван Петрович подался вперёд, выставив локти. – Моё пробуждение состоялось четверть века назад. И за это время мой организм не постарел ни на минуту. Поверьте, в вашем случае всё обстоит аналогичным образом.
– Я словно долбаный горец! Звучит дико, признаюсь.
– Радоваться надо, а не огорчаться!
– Думаю, да.
Я спохватился:
– Вы говорили об элите… Где президент, премьер? Они в другом месте?
– В другом, – нехорошо ухмыльнулся собеседник. – В ином мире, который, по всей вероятности, намного лучше, чем наш. Мы не успели апробировать технологию до конца. Война началась внезапно. Те, кто был со мной, учёный и допущенный в святая святых персонал, самовольно заняли анабиозные капсулы. Признаюсь, в тот день нам было глубоко плевать и на президента, и на всех остальных кураторов проекта сверху. Нас интересовали лишь собственные шкуры. Мы даже не успели спасти близких. Всё разворачивалось слишком стремительно.
Он запнулся. В его голосе появилось напряжение. Понятно, ему предстояло рассказать о далеко не лёгких минутах своей жизни.
– Умная автоматика должна была разбудить нас, когда на поверхности станет относительно безопасно. Так и произошло. Но, как я говорил, технология ещё не была доведена до ума. Многие погибли.
– Мне довелось видеть трупы тех, кому повезло меньше, – кивнул я.
– Да, это было страшное зрелище. Помню, как мне было плохо после пробуждения. Я не верил в смерть тех, с кем работал рука об руку столько лет. Я был в глубоком шоке! – он помолчал. – Но жизнь есть жизнь. Надо было пройти через это, чтобы закалиться. Уцелевшие выбрались на поверхность.
– И много вас было?
– Десятка не набралось.
– А я? Почему не разбудили людей в моём блоке?
– Если честно, забыли в суматохе и большом количестве потрясений. А потом уже было не до того, – признался Иван Петрович.
– Хорошо, бог с ним! Что было, то прошло. Почему вы пробудились на четверть века раньше меня?
– В вашей лаборатории автоматика была попроще. Будила либо по команде, либо когда энергия подходила к концу. Думаю, последнее – это ваш случай.
– Так и было, – сказал я. – Ладно, с этим разобрались. Что было дальше?
– Тяжёлый, практически каторжный труд. Борьба за выживание. Половина из тех, кто был со мной, погибла. Но их усилия не пропали в пустую. Мы закрепились здесь, – он обвёл взглядом кабинет. – Нашли свою нишу, союзников… Да, это не идеал, но мы многого добились. И надеемся добиться ещё большего. И для этого нам нужны вы.
– Зачем?
– У нас далеко идущие планы. Надоело выживать, мы хотим жить. А у вас ценный багаж знаний – мы пытаемся собрать опыт прошлого по крупинкам. К тому же я наслышан о твоих талантах, – Иван Петрович улыбнулся. – Вы Мастер Полей. Это весьма ценная специальность, и ваши акции выросли в несколько раз.
Показалось мне или нет, но произнеся эти слова, он слегка побледнел. Потянулся к графину с водой, стоявшему на столе, выпил прямо из горла.
– В чём дело? Плохо себя чувствуете? – участливо спросил я.
– Ерунда – Он вытер пропотевший лоб. – Нервишки шалят. Тяжело тащить на себе всё это.
– Хотите разделить груз со мной?
– Да.
– Спасибо за прямоту.
– Нам повезло выжить и не повезло оказаться в ужасном постапокалиптическом будущем. Но мы люди, умеем ко всему приспосабливаться. Более того – при удобном случае прогибаем мир под себя. Присоединяйтесь.
В его голосе появилась исступлённость фанатика. Меня будто вербовали в секту.
– Что нужно вам, я понял. Но что получу я?
Он вопросительно поднял бровь.
– А вы не поняли? Мы гарантируем безопасность, уверенность в завтрашнем дне. Вы забудете, что такое голод, вкусите материальные блага. Я же говорил, что даже здесь можно хоть как-то устроиться. Выпивка, женщины, оружие и прочие мужские игрушки и забавы… Вам будет многое доступно. Ну? – Договорив, он обессиленным студнем сполз на кресло.
– Иван Петрович, что с вами? – склонился я над ним.
Он устало приоткрыл глаза. Внезапно в его взгляде проявился страх, вселенский ужас:
– Игорь, беги! Беги отсюда! Тебе грозит беда! – прокричал он и тут же вытянулся дугой, дёрнулся будто от удара током, а потом затих.
Из уголка рта потянулась тонкая струйка крови. Я схватил его за руку, пощупал пульс. Иван Петрович умер. Что послужило причиной смерти – можно только догадываться.
В комнату ворвался охранник, я уже видел его на входе в здание. Комбинатовский уставился на труп учёного, в его руке блеснуло лезвие ножа.
– Я никого не убивал! – понимая ход его мыслей, воскликнул я.
Охранник ринулся на меня. Я выбросил кулак, сбивая его с ног. Чёрный плашмя грохнулся на пол. Я заставил его выпустить нож, выкрутив руку, а потом отправил охранника в забытьё. Для этого пришлось разбить его лоб об стену.
Планшет! Я бросился к сейфу и скоро понял тщетность намерений. Голыми руками, не зная комбинации, его не вскрыть, а уж про то, чтобы утащить с собой, и говорить нечего.
К тому же на меня произвела впечатление предсмертная фраза учёного. На бред сумасшедшего она явно не походила, вот только почему до этого он разливался соловьём? Сплошные загадки! Ясно одно – надо мотать отсюда.
Я выбрался в коридор, прихватив с собой нож охранника. Другого оружия при нём не было, но для начала и это неплохо. Массовая резня не входила в мои планы.
Осторожно опустился на второй этаж. И снова проблема: по лестнице загрохотали тяжёлые башмаки. Человек шесть в чёрном неслись сюда на всех парах. Блин, кто и как поднял тревогу?! Я действовал тихо.
Снова пришлось срочно бежать наверх. Понимая, что до кабинета ныне покойного Ивана Петровича мне не успеть, кинулся к ближайшим дверям, толкнул их и замер от удивления. На меня смотрела настоящая страхолюдина. Определённо это был мут, но никогда прежде я не встречал такого.
Мелкий, с лысой головой, похожей на коленку, смахивающий на ребёнка. Вот только вместо лица маска: губ нет, рот вроде трещины или щели, а из глаз торчат и шевелятся щупальца. Слепой? Пожалуй, я погорячился: у мутанта был и третий глаз, прямо на лбу, с вертикальным зрачком.
Змеиное око впилось в меня, будто пытаясь просверлить во мне дырку.
Я запер за собой дверь, опасаясь поворачиваться к уродливому созданию. Его присутствие порядком смешивало мои планы. Я хотел дождаться удобного момента и оставить комбинатовских за спиной. Что будет дальше, покажет время.
– Ты кто? – спросил я, не будучи уверен, что мут понимает меня и умеет говорить. Возможно, это вовсе и не человек, а животное. Ну, вроде домашней мартышки. Кто знает этих комбинатовских. Порой люди держали в квартирах всякую хрень.
– Зом – имя моё.
– Будем знакомы. Сиди тихо и с тобой ничего плохого не произойдёт, – сказал я.
Оказывается, мы умеем разговаривать.
– Подчинись мне, человек! – торжественно объявил Зом.
– С какого хрена? – удивился я.
Казалось, сейчас мут треснет от напряжения. Единственный глаз лез из орбиты, щупальца смешно топорщились.
– Не пыжься, парень, – попросил я. – На меня твои потуги, что бы они ни значили, не действуют. И не вздумай даже пикнуть! – Я угрожающе замахнулся.
Мут обиженно пискнул (тихо, поэтому я не стал приводить угрозу в исполнение), однако меня мало интересовали его чувства. Комбинатовские уже неслись во всю прыть по коридору. Я надеялся, что они всем кагалом попрутся к кабинету Ивана Петровича, дав мне фору в несколько секунд.
Странно! Толпа резко изменила намерения. Мешая друг другу, охранники ринулись к дверям помещения, в котором я прятался. Ими будто управлял невидимый кукловод.
Я с подозрением уставился на мута.
– Твоих рук дело?
Зом оживился. Он находил удовольствие в сложившейся ситуации. Трещина рта изогнулась в улыбке. Мне ужасно хотелось треснуть его по лысой башке, однако эмоции необходимо держать в кулаке. Моим проблемам это не поможет.
– Твою мать! – ругнулся я.
Дверь не сможет долго выдерживать напор. Скоро её вышибут и… Перспектива рукопашной сразу с десятком противников мне не улыбалась. Не выйдет из меня киношный герой боевиков. Сомнут сразу.
Я бросился к окну, распахнул фрамугу. Всё же беспечный народец в Комбинате: ни решёток тебе, ни преград.
Бух! Бух! Дверь ходила ходуном от многочисленных ударов, но пока держалась. Что делать? Прыгать с третьего этажа? Внизу бетонные плиты, гарантированный перелом ног.
Ага, у меня появился шанс. Рядом потрюхал тентованный фургон. Можно допрыгнуть.
Я сиганул ему на крышу. Тент не выдержал веса, прорвался. Я свалился во что-то холодное и неприятное на ощупь. Что именно? А, понятно – замороженное мясо.
Возница (к счастью он был один) увидел меня, обернулся. В глазах промелькнул испуг, он потянулся за оружием. Сейчас достанет допотопный карамультук, пальнёт в меня и всё, конец котёнку.
Я треснул его по башке здоровенным куском мяса, уложил бесчувственное тело в углу фургона и перехватил вожжи. Степаныч немного учил меня управлять фенакодусами, лишь бы этих знаний хватило, чтобы убраться отсюда подальше. Чтобы быть похожим на своего, я снял с возницы кепку, надел на себя и глубоко надвинул на голову.
Фенакодусы сами знали путь, править не было надобности. Вывернули из-за угла, впереди показались центральные ворота. Охранники, завидев фургон, принялись разводить створки.
Глава 23
Прекрасно, здесь ещё не успели поднять панику. Я помахал бойцам, охранявшим ворота.
– Чего один едешь? – окликнули меня. – Где охрана?
Я пожал плечами, дескать, понятия не имею. Начальству виднее.
Тут в разговор вмешался другой охранник:
– Ты что не видишь – мутам груз везёт. Его не тронут.
Хм… о каких мутах речь и что особо ценного в моём грузе? Мясо как мясо.
Я присмотрелся к поклаже и с трудом удержал рвотный позыв: боже мой, я вёз не просто охлаждённое мясо, это определённо были останки людей, пусть и порубленные на части. И что более страшно, когда колесо наскочило на камень и подпрыгнуло, ко мне подкатился предмет, в котором я опознал голову отца той самой Надюшки.
Что за чудовища скрываются в Комбинате? Почему они поставляют мутам человечину?
Я постарался скрыть растерянность на лице.
Меня снова окликнули:
– Эй, мужик, у тебя тент прорван!
– Я в курсе. Вернусь – заштопаю.
– Как же тебя такого в рейс выпустили?
– Раз выпустили, значит, нужно.
Больше никаких препятствий. Эх, понеслись родимые! Какой русский не любит быстрой езды?!
Фургон резко набрал скорость. Фенакодусы вели себя на редкость покладисто, с удовольствием наращивая темп. Понятия не имею, насколько их хватит и когда выдохнутся, мне лишь бы подальше от Комбината. И как можно скорее избавиться от давящего на нервы груза. И без того адреналина столько, что хочется поделиться.
Тут я почувствовал движение сзади: сомнений быть не могло – очухался возница. Я обернулся – так и есть. Он стоял, целясь в меня из кремниевого пистолета. Надо же, а я ведь его не обыскал, времени не было, вот и прохлопал, что он вооружён.
Фургон потряхивало, и потому стрелок долго не мог нормально навести ствол. Но на более гладкой дороге тряска прекратилась. Я понял, что конкретно попал, брать живьём этот хлопец не собирался.
Злобная усмешка исказила его лицо, палец лёг на спусковой крючок. Бах! Бах! Первой мыслью было: у него что, двуствольный пистолет? А потом стало ясно – возница даже выстрелить не успел. Палили сзади, пули в нескольких местах прорвали тент, угодив прямиком в стрелка, который, получается, принял на себя мою смерть.
Я привстал на облучке, поглядел назад и увидел сквозь клубы поднятой пыли погоню. За мной неслись сразу три фургона, и в каждом не менее четырёх бойцов.
Спохватились, значит. Отлично, у нас будут гонки по пересечённой местности.
Оказалось, что фенакодусы могут бежать ещё быстрее, а я думал, что и без того выжал из них максимальную скорость. Но нет, «дино-лошадки» помчались вихрем, неся фургон как пушинку.
Но вот незадача – у преследователей скакуны были не хуже. И дистанция между нами не увеличивалась. У меня была «прекрасная» перспектива тащить погоню на хвосте до победного конца.
Я правил в сторону Царицыно: там Степаныч и кио. Они были обязаны узнать о предательстве воеводы, пока не случилось непоправимое (как я был рад, что утаил почти всю информацию о Сержанте!).
Снова зацвиркали пули, лохматя тент. Как же заколебал меня этот «Дикий Запад»! ну где мои верные друзья-ковбои с винчестерами, которые помогали бы отстреливаться от преследователей.
Дорога запетляла, поневоле пришлось натягивать вожжи и замедлять бег разгорячённых фенакодусов на опасных поворотах. Это было непросто, скакуны вошли в раж.
На одном из таких поворотов мне удалось разик пальнуть из перешедшего «по наследству» пистолета возницы. Выстрел ушёл в «молоко», однако слегка охладил пыл преследователей. Пусть думают, что у меня в повозке оружия на батальон.
Что произошло дальше, я сообразил не сразу. Фургон вдруг взвился на дыбы, меня выкинуло со своего места и шмякнуло об земляной холм. Мимо с рёвом пролетели фенакодусы, упав в овраг. Я поднялся. Голова кружилась, в ушах лопались воздушные пузыри. Холм стал моим спасением. Будь это развалины любого строения, меня бы размазало как блин.
Однако самочувствие всё равно было далеко от идеального. Скорее всего, в фургон засадили из гранатомёта. Откуда его только раскопали на мою голову!
Усилием воли заставил себя пройти несколько шагов прочь от этого места, а потом побежать. И каждый метр отдавался дикой болью по всему телу. Думаю, меня слегка контузило. Ничего страшного, пройдёт. Правда, подобные вещи никогда не проходят бесследно для организма. Кое-кто из моих знакомых потом испытывал проблемы со зрением или слухом, не говоря о букете других болячек.
Бежать! Надо бежать отсюда! Фургоны преследователей останавливались, из них уже посыпались на землю бойцы Комбината числом с десяток. Для меня такое количество – более чем по горло.
Из оружия всё тот же отобранный у охранника нож. М-да, с ним много не навоюешь. А у этих ребят с собой огнестрел. Нерадостная картинка вырисовывается. Ой, какая нерадостная и совсем не окрашенная в радужный цвет надежды.
Спасение лишь в одном – бегстве. Куда пойти, куда податься?
Впереди неплохо сохранившиеся дома, покрытые снизу доверху зелёным ковром. Надо же, как растительность попёрла! Но до них больше километра. В нынешнем состоянии не добежать. Да и местность открытая – завалят из ружья, и пиши пропало!
Должен быть другой способ!
Так… взгляд зацепился за открытый канализационный коллектор. Крышку не иначе как взрывом сорвало. По близости её точно не видать.
Хм… вот он, вариантец. Не фонтан, конечно, но выбирать-то не из чего. Если запрыгну сейчас, комбинатовские могут упустить меня из виду – для них коллектор пока находится в мёртвой зоне. А даже если и кинутся за мной, то там не особо развернёшься толпой и тем более – не постреляешь. Главное, потом снова выбраться бы наружу.
Я решился. Подбежал (жалкое было зрелище) к коллектору, вцепился руками за скобы и принялся спускаться.
Тут было глубоко, метров пять, не меньше. Темно и пахло отнюдь не фиалками. По идее за добрых две сотни лет запах просто обязан выветриться, но поди ж ты! Ароматы просто шибали в нос.
Хотя… есть что-то подозрительное в этом амбре. Да, кругом экскременты, по-простому говоря – дерьмо. И тем не менее, к этому чудовищному зловонию подмешано что-то ещё.
Вдобавок, не могу избавиться от ощущения чужого присутствия, словно в темноте есть кто-то другой, и сейчас он пристально высматривает меня.
Глупости! Не буду себя накручивать. Я двинулся вперёд, надеясь, что не натолкнусь на обвал или тупик. Обратного пути у меня нет – за спиной послышался шум. Эх, не сумел обмануть преследователей, они тоже полезли в коллектор.
Под ногами хлюпала зловонная лужа. Я бежал, молясь, чтобы не споткнуться. Придётся подниматься, терять драгоценные секунды. Не могу себе позволить такую роскошь. Воистину: движение – это жизнь. Как потопаешь, так и поло… Отставить, это из другой оперы. Лопать будем потом. Если выживем.
Ну вот! За что боролись, на то и напоролись. Правая нога поскользнулась. Я замахал руками как мельница и таки потерял равновесие, подняв фонтан брызг. Падение услышали.
– Он там, впереди! Недалеко осталось!
Я приподнялся. Слава богу, ничего не сломал и не вывихнул.
– Я вижу его! – завопил кто-то.
С чего бы? Хватило беглого взгляда на заляпанную одежду, чтобы понять: не знаю, что это за жидкость, но она вдруг начала светиться в тех местах, где пришла в соприкосновение с телом, и сейчас я напоминал ёлку с гирляндой.
Не было печали! Идея найти какой-нибудь рукав и в нём затаиться (была такая) только что превратилась в пепел и развеялась по ветру.
Хреново то, что преследователям до меня рукой подать. Хлюпанье и маты раздавались всё ближе. Не уйду, обречённо подумал я.
От потолка что-то оторвалось и пружинисто приземлилось. Не ясно, что именно, но точно не кусок раскрошившейся бетонной опалубки. И сразу же усилился запах.
Теперь стало ясно, что так отвратительно воняло. Дорогу прекратила гибкая тварь, смесь человека и жука. Хитиновый панцирь, восемь конечностей, страшная морда, похожая на содранное с человека лицо. Она смотрела на меня, не моргая.
– Что тебе надо? – спросил я. – Дай мне пройти.
Тварь покачивалась и шипела, всем видом показывая, что дорогу не уступит.
Я обернулся: может, проще повернуть назад, к комбинатовским? Вдруг чудом договорюсь с ними, и они не станут меня убивать – впереди-то верная смерть. Я не представляю, как можно справиться с этим паукомонстром. Угораздило же его очутиться именно на моём пути!
Решение за меня приняла тварь. Она изогнулась и прыгнула. Может, хотела подмять весом, может, просто привыкла атаковать таким способом. Мне удалось невероятное, я зацепил её твёрдое как камень брюхо и, пользуясь инерцией прыжка, перекинул монстра через себя.
А там его ждала горячая встреча. «Паучок» свалился прямо на арьергард моих преследователей. Те явно не ожидали такого сюрприза, но были начеку. Началась резня. Тварь заорала словно кошка, которой наступили на хвост. Послышались хлёсткие удары гибких как лианы конечностей, дважды прогремели выстрелы.
Мне было наплевать, чем кончится заварушка. Воспользовавшись тем, что недруги истребляли друг друга, я припустил с удвоенной скоростью, наслаждаясь удаляющейся какофонией звуков, в которой смешалось всё: от криков человеческого отчаяния, до странных, душераздирающих воплей «паука».
А ещё я безумно надеялся, что не встречу соплеменников этого создания. Даже одна-единственная тварь устроила комбинатовским кучу проблем. Пальба раздавалась нешуточная. В такой тесноте можно запросто перестрелять своих же, но мне никого не было жалко. Пусть развлекаются.
И ещё – тварь определённо имела отношение к семейству паукообразных. А что делают его представители? Правильно, плетут паутину. У подобной зверюги и паутина не иначе как из канатов. Просто замечательно, если я угожу в такую и пробуду там до скончания времён. То бишь пока не сдохну. Весело, да?
Секунд через пятнадцать всё стихло. Я замер, не веря своему счастью. Каково же было моё разочарование, когда снова отчётливо послышалось плюханье по воде. Кто это, кому удалось уцелеть?
Надеюсь, что комбинатовским. Их наверняка проредило, и у меня есть шансы выйти победителем из схватки, коли до неё дойдёт дело. Там хотя бы понятный враг, я знаю, как с ним бороться.
Меня нагоняли. Зараза! В битве между людьми и нелюдью выиграла последняя. Даже знать не хочу, как она расправилась с десятком вооружённых бойцов. Но ей почему-то позарез понадобилась и одиннадцатая жертва! Мой ножик для её хитинового панциря не опаснее зубочистки. Но всё равно, сдаваться без боя не собираюсь.
Понимая, что убежать не получится, развернулся и выбросил руку вперёд, словно копьё. Тварь раскусила манёвр, увернувшись по-хитрому: она буквально прилепилась к стене, стремительно вползла на потолок (здесь он был пониже, чем в предыдущем русле) и с него рухнула на меня. Нож не сумел пробить панцирь (и впрямь как железный!) и выскользнул из кулака. Я оказался в роли титана, держащего на себе небосвод.
«Паук» весил немного, вряд ли больше меня, но я был измотан, да и контузия, пусть и в лёгкой форме, отнюдь не подарок. Позвоночник затрещал, тело задрожало.
– Что ж ты, сволочь, тяжёлая такая!
У меня был лишь один способ расправиться с тварью – надо только сделать шаг вправо. За давностью лет опалубка канализационного коллектора постепенно пришла в негодность и стала разрушаться. В полуметре от меня сталактитом торчал кусок острой арматуры.
На него я и пришпилил отчаянно визжащую тварь, проткнув как бабочку булавкой. Хитиновый панцирь хрустнул. Сверху, на меня, брызнула зеленовато-жёлтая кровь, но я был готов терпеть подобные мелкие неприятности.
Монстр сдох быстро. Очевидно, арматура повредила важный орган. Я с радостью сбросил с плеч этот груз и смог, наконец, слегка перевести дух. Впереди на полу расплылось солнечное пятно – выход на поверхность.
Вернуться к комбинатовским и снять с них трофеи? Пожалуй, нет. Больше рисковать не буду.
Глава 24
Я вернулся в Царицыно, не встретив препятствий. Похоже, никто не верил в моё возвращение, а вести из Комбината ещё не успели досюда добраться.
Чёткого плана у меня не было, только понимание, что кровь из носу необходимо как можно быстрее убираться отсюда вместе со Степанычем и Сержантом. Если воевода с подачи комбинатовских возьмётся за нас по серьёзному, результат предсказуем.
Я успел застирать и высушить одежду, потому шёл, не привлекая к себе большого внимания. Время клонилось к вечеру, на улице темнело.
Подобравшись к дому, не стал ломиться в наглую. Осмотрелся и, убедившись, что признаков засады нет, подошёл к окошку (раму, вынесенную ночным визитёром, заменили на новую) и постучал в окошко (уж чего-чего, а со стеклом тут проблем не испытывали, достаточно прогуляться до ближайшего микрорайона и поснимать там всё, что покажется полезным).
– Кто там? – испуганно спросили из дома.
– Надюшка, открывай. Это я, дядя Игорь!
– Погодите, я мигом.
Дверь открылась.
Первое, что бросалось в глаза – заплаканный вид девочки. Внутри меня похолодело.
– Что-то стряслось?
– Заходите, дядя Игорь, – по-взрослому распорядилась она.
Мы вошли. Я осмотрелся. Было подозрительно тихо. Дом будто вымер.
– А Степаныч куда делся?
– В поруб его посадили, – вздохнула девочка.
– Давно?
– Сегодня с утра. Он поправился чуток, пошёл к воеводе о тебе спрашивать. Воевода почему-то осерчал и посадил дедушку под замок.
– Т-а-ак! – протянул я. – С Сержантом что?
– А он только раз приходил. Велел тебе передать, что будет ждать тебя в потайном месте.
– Каком именно?
– Я покажу. Он мне рассказал.
– Хорошо. Пойдём прямо сейчас.
– Почему, дядя Игорь?
– Мне опасно тут показываться. За мной тоже могут прийти.
– Что ж вы такого натворили?
– Ничего, Надюшка. В этом-то и беда.
– Хорошо, дядя Игорь. Я быстро. А вы пока поснедайте. Сейчас накрою.
Она извлекла из печки ещё тёплый горшок с щами, налила миску доверху и поставила передо мной на столе.
– Кушайте на здоровье.
– Спасибо тебе, кормилица моя! – Я ласково погладил её умную головку.
Девочка улыбнулась и побежала собираться. В памяти вновь возникла отрубленная голова её отца. Выходит, совсем сирота. Блин! И как сказать ей об этом, как поведать, что папы у неё больше нет? Может, ничего не говорить? Иногда незнание лучше всего. Я решил, что буду молчать и никогда не проговорюсь. Ни к чему ей такое потрясение в её-то возрасте. Прости меня, Надюшка! Это ради твоего же блага! Живи надеждой, Надя! Без неё нельзя!
Я зачерпнул ложку, попробовал. В детстве мне никогда не нравились щи, хотя бабушка и дедушка их обожали и варили регулярно. Я же больше предпочитал борщи, особенно вчерашние. Оказывается, щи, приготовленные в русской печке, могут быть до умопомрачения вкусными. Я чуть язык не проглотил.
– Дядя Игорь, можно идти.
Я отставил пустую миску, голодными глазами посмотрел на горшок, но потом взял себя в руки: насыщение придёт скоро. Набитое тугим барабаном брюхо не располагает к физической и умственной активности, а мне понадобится и то, и другое.
– Пошли!
Логово Сержанта оказалось на другом конце поселения, а приютила киборга… молодая вдовушка. Видимо брутальный кио сумел покорить её сердце, ибо она ни на секунду не сводила с него влюблённых глаз.
– Выйди, – приказал ей Сержант.
Женщина послушно отправилась на кухню, отделённую от основного помещения тонкой перегородкой. Надюшка ушла вместе с ней.
– Говори, – потребовал киборг.
Я изложил ему перепитии последних дней: как воевода обманул меня, как я оказался у комбинатовских, о разговоре с учёным и его странной смерти, о Зоме…
– Это шам, – прервал меня кио.
– Даже так?! То есть мне повезло уйти от шама?
– Выходит, что да. Скажи, а он пытался на тебя воздействовать? Они умеют подчинять себе волю других людей.
– Пыжился, но я ничего не ощутил.
– Видимо, сказалось то, что ты Мастер Полей. На тебя сложно ментально надавить. К тому же это был младший шам. Их легко можно отличить, благодаря единственному нормальному глазу во лбу.
– Я бы не назвал его «нормальным».
– Всё относительно, Игорь. Был бы шаман рангом повыше, и кто знает, что бы произошло. Возможно, он бы сумел подчинить тебя.
– Намекаешь, что Зом управляет комбинатовскими?
– Да. Скорее всего, это он ставил ментальный блок Ацетону и твоему учёному. Только тот попытался сбросить телепатическую уздечку и расплатился за это жизнью. Все остальные находятся в его власти, иначе не объяснить, почему этот шам жив.
– Другими словами, это кукловод, который заправляет в Комбинате всеми делами?
– Да, – кивнул киборг. – И это настоящая трагедия для комбинатовских. Они безвольные марионетки, и он дёргает их за ниточки. Если вспомнить специфические гастрономические пристрастия шамов – они вампиры, если ещё не забыл, то…
– Думаешь, они ими питаются?
– Даже не сомневаюсь.
– А ещё комбинатовские поставляют мутам человеческое мясо. Думаю, специально охотятся на людей.
– Вот уроды! – возмутился киборг.
Для создания, которому полагается оставаться бездушным, он был на удивление эмоциональным.
– И ещё. Только об этом больше никому не распространяйся – отец Нади мёртв. Я сам видел его тело.
– Ты не ошибся?
– Я видел его отрубленную голову, ну вот как тебя сейчас.
– Хреново, – сказал киборг. – Я сразу чуял, что с этим Комбинатом какие-то нелады. А тут, оказывается, всё ещё хуже. Шам развернулся на полную.
– С ним и с Комбинатом необходимо что-то делать, – резюмировал я.
– Гнездо шама требуется выжечь, – согласился Сержант. – Вот только не всем людям это поможет. Боюсь, после того, что он с ними сотворил, мозги у многих превратились в дерьмо. Куклы, просто куклы.
– Значит, необходимо начать как можно раньше, чтобы не стало слишком поздно! К тому же, планшет находится в Комбинате. Иван Петрович спрятал его в своём сейфе.
– Собираешься начать войнушку? – усмехнулся кио. – Тебя не смущает, что нас только двое.
– Пока двое. Зато ни мне, ни тебе шамы не страшны. Ведь они не могут влезть в мозги киборга, я правильно понимаю?
Сержант кивнул.
– Для шамов мы больше роботы, чем люди. Так что у меня иммунитет на его шаманство.
Я продолжил:
– Отлично! Рад, что моя догадка подтвердилась. Но, прежде чем начинать боевые действия, необходимо узнать, что со Степанычем. Думаю, он жив. Если бы хотели убить, сделали бы это сразу.
– Выручим мы его, не волнуйся. Есть у меня в загашнике идея, – похвастался киборг.
– Поделишься? – с надеждой спросил я.
– Как только ты закончишь рассказ.
– Договорились. Осталось всего ничего.
Я поведал, что было дальше: как выпрыгнул из окна и угодил в фургон, как его подбили из гранатомёта, рассказал о схватке с таинственным «пауком».
– Ты победил в драке с руконогом? – поразился кио.
– Не веришь?
– Если бы не знал тебя, то не поверил бы. Не так много людей, которые могут похвастаться тем, что убили руконога фактически голыми руками. Твоё имя может войти в легенду.
Я невольно поперхнулся.
– Знаешь, я бы предпочёл, чтобы как можно меньше народа слышало о моих «подвигах». Известность, это как раз то, от чего я бы хотел избавиться.
– Законное требование, – поддержал киборг. – Ладно, теперь слушай меня. Поделюсь своим замыслом насчёт Степаныча. Ради него придётся посетить одно злачное место. Там постоянно толкутся стрельцы.
– Кажется, я догадываюсь, какое именно. У меня в подобном заведении была стычка с комбинатовскими.
– Возможно, мы говорим об одном и том же кабаке. Их здесь всего ничего. Покручусь возле стрельцов, поспрашиваю осторожно, а там будет видно. Главное – получить информацию. Исходя из неё, будем действовать дальше.
На ночлег остались в доме безотказной вдовушки. Киборгу стоило только заикнуться об этом, как женщина беспрекословно выполнила его просьбу и приготовила нам постель.
– Здесь спокойно, – сказал Сержант. – Никому не придёт в голову искать вас тут. А мне пора.
– Уже?
– Да. У нас мало времени. Фактически цейтнот. Я не стану терять его впустую.
Он собрался и вышел. Вдовушка напрашивалась на поцелуй, но кио этого не заметил. Мне стало жаль женщину. Вряд ли киборги способны на сильные эмоции. Он явно использовал её и не любил.
Отсутствовал он до поздней ночи, и хоть при возвращении старался не шуметь, я всё равно услышал его осторожные шаги. Я приподнялся на локтях, кивнул, показывая, что надо бы поговорить подальше от спящих женщин.
Мы вышли из дома. Было прохладно и свежо. Высоко в небе летал одинокий рукокрыл, выискивая жертву.
От кио пахло самогонкой и луком, но пьяным он не был.
– Что, выпивка на тебя не подействовала?
– У нас особенный метаболизм. Спирт просто расщепляется, не оказывая воздействия на мозг. Я всегда трезв как стекло. Однако для правдоподобия, пришлось немного подыграть собутыльникам. Кстати, я поил их за свой счёт.
– И откуда у тебя взялись средства?
Он хмыкнул.
– Ясно. Подруга дала. Хорошо устроился.
– Ты в мои дела не лезь, – сказал он. – Я ей зла не причиню.
– По-моему, она по уши в тебя втрескалась.
– Киборги не способны любить. Вряд ли я отвечу ей тем же. Всё, давай не будем развивать эту тему.
– Замётано. Говори, что узнал.
– Завтра, после обеда Степаныча повезут в Комбинат. За ним уже приехало несколько хмырей, я видел их в кабаке. Парни серьёзные, с ними будет сложно справиться.
– Предлагаешь отбить в пути? – уловил его мысль я.
– Да. Устроим засаду на дороге.
– Что, будем брать голыми руками? Тебе хорошо, есть огнемёт, а у меня только нож. Негусто.
– С оружием проблем не будет. Степаныч рассказал, что у него в доме есть тайник.
– Однако, – присвистнул я. – А когда успел рассказать?
– Час назад. Я навестил его, – ухмыльнулся кио.
– Что, прямо в кутузке? – не поверил я.
– Я так подпоил стрельцов, что они ради меня в лепёшку бы расшиблись. Сами потащили показывать ценного арестанта. Мне даже за язык тянуть не пришлось. Мы теперь друзья – не разлей вода.
– А из тюрьмы его похитить удастся?
– Без шума не получится. А он нам ни к чему.
– Тоже верно, – вздохнул я. – Когда пойдём смотреть тайник?
– Да прямо сейчас. Тянуть незачем. С утра пораньше выходим из поселения, устраиваем засаду. Кстати, – добавил он, – ты становишься популярным. За тебя объявили награду. Знаешь, какую?
– Скажи.
– Десять пудов мяса, – ухмыльнулся кио.
Он вернулся в дом и предупредил хозяйку, что мы на какое-то время выйдем по делам. Возвращение задержалось, а сам киборг в итоге выглядел слегка растрёпанным. Вдовушка явно просто так его не отпускала.
Мы подошли к владениям Степаныча. Внезапно от соседнего строения отделилась тень и подошла к нам. Я схватился за нож. Кио подготовился к прыжку. Думаю, он запросто оторвёт голову кому угодно.
– Спокойно, Игорь, – сказала тень.
Луна осветила его лицо, и я узнал Романа – стрельца, с которым служил в штрафной команде.
– В чём дело? – спросил я.
– Да вот, стою – кукую, тебя дожидаюсь.
– Один?
– Да.
– По своей воле или по приказу?
– По приказу, – невесело сказал он. – Велено за домом приглядывать.
– Воевода знает, что я вернулся?
– Нет. Но ему стало известно, что ты чего-то натворил в Комбинате. Тамошние готовы тебя хоть из-под земли достать. Вот он и приказал секрет у твоего дома поставить. Если заявишься – брать под арест. Меня под это дело досрочно выпустили. Я ж тебя в лицо знаю.
– Я не дамся, – заверил я.
– Вижу. – Роман горько усмехнулся. – Только не нравится мне этот приказ. От него дерьмом за версту несёт. Не хочу вляпаться.
– И что – нарушишь приказ?
– Нарушу, – кивнул Роман. – Я вас не видел, и вы меня не видели. Да, я тут ещё часа четыре буду мыкаться, а потом смена придёт. Вот за неё – не ручаюсь. Там с гнильцой человек будет.
– Спасибо, Роман! – поблагодарил я.
– Было б за что! Я ж видел – парень ты геройский, а что с комбинатовскими норовишь схлестнуться – так оно тебе в плюс.
Я пожал ему руку.
Тайник нашёлся в подполе. От полок, где стояли припасы (солонина, квашенная капуста) его отделяла фальшивая стенка и хитро замаскированная дверца.
– Ничего себе! – восхитился я, разглядывая сокровища, накопленные Степанычем за долгие годы работы Мастером Полей. – Да тут целый арсенал!
– Угу, – согласился Сержант. – Маркитанты от зависти позеленеют.
Выбирать было из чего. Жаль, что всё это добро не утащишь с собой. Ну, и гранат не было – тут уж Степаныч недосмотрел. Зато всего остального: от кольчуги до автомата, хоть ешь известным местом.
Кстати, о кольчуге – я нашёл подходящую и сразу в неё облачился. Тяжеловато, конечно, но защита лишней не будет. Главное: можно скрыть под одеждой, никто не догадается.
Вооружились одинаково: по АКМ и паре «ТТ» каждому, патронов набрали впрок – хватит, чтобы пустить в распыл маленькую армию. Хорошо, что воевода не знал об этом тайнике и не успел наложить загребущие лапы.
– Наконец-то чувствую себя человеком, – сказал я, набивая магазины.
Киборг отозвался одобрительным «угу».
Двое вооружённых до зубов типов, шляющихся по ночам, могли вызвать массу вопросов, потому выход отложили до рассвета. Ночевали в доме Степаныча, перекусив «сухпайком», выданным хозяйкой и остатками стряпни Надюшки.
Незадолго до рассвета пришёл Роман, предупредил, что скоро придёт сменщик.
– Как лучше выбраться отсюда? – спросил я.
– Из Царицыно?
– Да.
– Ступайте к Аниките на подворье. Скажите, что от меня. Он поможет, – сказал Роман.
Аникита не подвёл. На рассвете мы покинули Царицыно вместе с группой мужиков, едущих на хозработы. Нас даже не проверяли. Спокойно выпустили за ворота, ещё и пожелали доброго пути.
Через пару вёрст наши дороги разошлись, мужики двинулись на дальний заливной луг, а мы отправились подыскивать подходящее местечко для засады.
– Устроимся здесь, – предложил кио.
Он махнул рукой в сторону разрушенного дома, от которого осталась только кирпичная кладка на уровне первого этажа. Развалины находились в двадцати метрах от дороги, и она просматривалась отсюда идеально.
– Подходит, – кивнул я.
У меня вызрела идея, как можно остановить фургон, в котором повезут Степаныча. Мы обсудили её, и киборг признал, что мысль неплохая, хоть и рискованная. Осталось лишь дождаться комбинатовских и воплотить в жизнь.
Заодно снова облачиться в доспехи. Тот случай, когда каждое лыко в строку.
Глава 25
Фургон появился раньше, чем мы думали. Теперь его охраняли всадники на фенакодусах: трое спереди, двое сзади. В самом фургоне тоже сидело не менее троих. Это те, кого удалось разглядеть.
К счастью, никого из царицынских стрельцов не видно. Убивать их не хотелось. У меня были претензии только к воеводе, а не к этим в сущности обычным мужикам, честно выполнявшим свой долг. Что же касается людей Комбината – эти ребята были под властью шама, а мысли того были чёрными подстать единой униформе комбинатовских бойцов. В какой-то степени их превратили в зомби, и с этим ничего не поделать.
Арьергард уже подъезжал к развалинам, когда я вышел ему навстречу, демонстративно показывая, что в руках у меня нет оружия: ТТ был заткнут за пояс штанов сзади.
Всадники остановились, вместе с ними замер и фургон. Любая подобная встреча сулит угрозу, комбинатовские знали это не хуже меня.
Я помахал:
– Эй, мужики! Не меня ищете?
Всадники переглянулись.
– Да это же тот, за кого награду объявили! А ну, вяжи его!
В этот момент киборг вылетел из укрытия и запрыгнул в фургон. Тот слегка накренился от тяжести. Всё, началась потеха!
Я выдернул пистолет и стал посылать пулю за пулей. Всадники были лёгкими мишенями. Их не спасала даже лёгкая броня. Что ни говори, а пробивная способность у «тульского токарева» – что надо. Да и дистанция всего ничего. Четверых удалось сразить наповал, но один развернул фенакодуса и ускакал обратно.
Я опустил пистолет, понимая, что стрелять в него бесполезно.
Из фургона вылетели мёртвые тела охранников, а потом появился и киборг. Он встряхнул ладони.
– Готово. Минус три. Как твои успехи?
– Минус четыре. Один ушёл.
– Плохо, – прищурился киборг. – Он мог отправиться в Царицыно за подмогой.
– Значит, у нас совсем мало времени. Как Степаныч.
– Жив я! – послышался голос из фургона.
Степаныч выбрался из него слегка враскоряку.
– Рад тебя видеть, Игорь! Спасибо, что выручил.
– Обращайся ещё, – улыбнулся я. – За что тебя замели?
– Да после твоих подвигов. Думаю, хотели из меня приманку для тебя сделать. Воевода комбинатовским разве что задницу не целует. – Степаныч сплюнул с крайней степенью отвращения на лице. – Так что, назад дороги нет.
– А мы и не собираемся назад. В Комбинат двинем, – сказал я.
– С ума сошёл! – поразился Степаныч.
– Нет. Там лежит вещичка, из-за которой вся свистопляска. Она нам просто позарез нужна, – я провёл ребром ладони по горлу.
– Это тебе в Комбинате с радостью устроят, – ухмыльнулся Степаныч.
Он посмотрел на мой ТТ, на «калаш» Сержанта, расплылся в улыбке:
– Вижу, пригодился мой арсенальчик.
– Ещё как. С ним любую авантюру провернуть можно.
– И я, значит, с вами?
– А как же! Как себя чувствуешь?
– Молодым чувствовал себя лучше. А так… – Он прислушался к ощущениям в себе. – Подлатали малость. Плясать – не спляшу, но из автомата шмалять смогу. Дадите автомат?
– Держи. – Киборг протянул ему оружие.
– А сам как?
Он показал на пистолеты.
– Добро. Тогда повоюем. Что-то совсем распоясались упыри комбинатовские, спаса от них нет.
– Зато упырь и впрямь есть, – заметил я. – Они под шамом ходят. Только сами не понимают.
– Где ж ты его видел?
– Да в Комбинате и видел.
– Нормально. И что, он тебе мозги не прополоскал? – с подозрением спросил Степаныч.
– Не беспокойся, Степаныч: у него иммунитет. Как и у меня, – пояснил киборг. – Да и у тебя, скорее всего, такой же. Ты ж Мастер Полей.
– Знаешь, теоретически, может ты и прав, слышал я о таком, но вот проверить практически случай не представлялся и, слава богу! – вздохнул Степаныч. – Я вообще думал, что у нас шамы редко водятся.
– Не волнуйся. Мы будем за тобой присматривать, – пообещал киборг.
– Да уж сделайте милость. Как брать Комбинат планируете? Наскоком?
– Почти. Разыграем небольшой маскарад, как Пётр Первый под Нарвой. Переоденемся в комбинатовских, как ни в чём ни бывало подъедем к воротам, а дальше проще пойдёт. Лишь бы раньше времени со стен не вдарили.
– Они такие – могут, ежли почуют неладное, – кивнул Степаныч.
– Потому нам надо держаться как можно естественнее, – сказал я.
Для меня и Степаныча подобрать подходящую одежду было просто: нашлись двое комбинатовских, схожих с нашими размеров. А вот с кио пришлось помучаться. По сравнению с ним покойные выглядели дистрофиками.
Конечно, ничего хорошего в раздевании мертвецов, как и в последующем облачении в их шмотки, нет, но мы были не в тех обстоятельствах, чтобы брезговать.
Степаныч сел за поводья, а мы с киборгом взобрались на трофейных фенакодусов. Те поначалу выказывали норов, но Сержант умел с ними обращаться. Смена хозяев прошла почти без эксцессов, хотя мой «скакун» так и норовил извернуться и при удобном случае ухватить меня за ляжку. Определённо, я был ему не по нраву. Но не брыкался и не скидывал – и на том спасибо. Главное быть настороже.
На пути к Комбинату не было застав, тамошние обитатели чувствовали себя хозяевами положения.
Показались бетонные стены укрепления. Часовые на вышках не сводили с нас глаз, но пока всё шло благополучно. Маскировка – великая вещь. А ещё я подумал, что, возможно, взяв их под контроль, шам поневоле лишил бойцов должной толики сообразительности. Парни действовали весьма предсказуемо и схематично, без солдатской чуйки, которая так необходима тому, кто хочет выжить в мясорубке конфликта, вне зависимости от его масштаба: будь это глобальный или локальный, как в нашем случае.
Часовые честно несли свою вахту. Это и много, и мало. Стоило лишь ситуации сойти с накатанной колеи, и выстроенная шамом система охраны начала давать сбои.
– Кто такие? – окликнули нас со смотровой площадки у ворот.
– А что – своих не узнаёшь? – весело выкрикнул кио.
Настал момент истины.
Больше всего я опасался, что для въезда понадобится пароль, но опасения были напрасны. Здесь до такого ещё не додумались.
– Откуда пожаловали?
– В Царицыно за мужиком одним ездили. Везём подарочек начальству.
– Что-то вас мало вернулось.
– А остальные в Царицыно пока. Там хрен объявился, из-за которого наших вчера положили. Вот они на него и охотятся.
– Да ну! – восхитились со смотровой площадки.
– Вот тебе и ну. Поймают козла, не сомневайся.
«Козёл» про себя улыбнулся. Этим стражам и невдомёк, что вот он я – буквально под носом.
– Хорошо бы! Я б его лично удавил. Моего кореша из-за него второй день тёлка оплакивает.
– А ты сходи и утешь, – посоветовал кио.
– Без тебя разберусь. Проезжайте! – разрешили со смотровой площадки.
Мы в периметре Комбината. Осталось не так уж и много – прорваться к административному корпусу. Шам был там. Надеюсь, он не изменил своей привычке.
Не в меру ретивый охранник попытался завернуть нас в другую сторону. Кио, ведший в поводу фенакодуса, успокоил его выскочившим из ладони лезвием. Однако… не знал, что тело киборгов таит в себе и такие сюрпризы. Обмякшего комбинатовского быстро загрузили в фургон. Я огляделся: всё прошло нормально, никто не заметил инцидента.
Дальше проволочек не было. Степаныч намерено поставил фургон так, чтобы он перегородил дорогу к административному корпусу. Если охране удастся вызвать подкрепление, то оно потеряет драгоценное время.
Не желая шуметь, действовали исключительно холодным оружием: автоматы и пистолеты только на крайний случай, когда совсем уж припрёт.
Первый пост на себя взял кио. Его выдвижные штыки пригвоздили обоих постовых, пробив им горло. Немного выждав, двинулись дальше. Объект находился на третьем этаже, но мы действовали методично: сначала предстояло зачистить первый и так далее.
Открываю самую же первую дверь. По иронии судьбы – это туалет. Когда-то здесь стояли фаянсовые унитазы и прочие атрибуты цивилизации, но сейчас это традиционная система обычных дырок в бетонном полу. На одной в позе орла примостился пузатый мужик.
При виде меня, его глаза расширились.
– С облегчением, – сказал я, не позволяя ему подняться и натянуть штаны.
Нож – штука эффективная, особенно, если знаешь, куда им бить.
Вроде больше никого, включая двух кабинок – очевидно, предназначенных для начальства.
Перед выходом посмотрелся в зеркало, висевшее над рукомойником. В нём отразилось спокойное и в чём-то даже жестокое лицо человека, которому нечего терять. Видела бы меня жёнушка… Я улыбнулся. Это вряд ли, нас разделяют двести лет.
В коридоре едва не столкнулся с киборгом, тот выходил из дверей напротив. Он показал два пальца. Ясно, минус два. Неплохая работа.
Я распахнул ещё одну дверь и невольно замер. Не ожидал увидеть здесь женщину. Она сидела за канцелярским столом и щёлкала костяшками бухгалтерских счётов. Будучи поглощённой в это занятие, не сразу сообразила, что кроме неё в помещении есть кто-то другой. Я не стал её убивать, не поднялась рука. Всё же зря любовался своей физией в зеркале, жестокости у меня не хватило, пусть даже это была самая чёрная из подручниц шама. Я просто оглушил её и связал так, чтобы она, даже если очнётся, долго бы не смогла поднять шум.
– Чего так долго? – поинтересовался Степаныч, когда я вернулся в коридор.
– Да так, пришлось повозиться. – Я нарочно не стал вдаваться в подробности.
– Степаныч, – киборг будто шагнул к нам из невидимости. – Становись у входа. Отстреливай всех, кто сунется.
Тот кивнул и послушно занял указанную позицию. Ну да, Сержант правильно продумал. Только подкрепления комбинатовским здесь не хватало! И без того тесно. Вон, сразу трое выскочили на непонятные звуки.
Кио ринулся пулей. Раз – и первый оказавшийся на его пути лежит со свёрнутой набок шеей. Блин, как же легко он это проделал! Сколько же в нём силы!
Два – штык попадает прямо в сердце другому. Мгновенная смерть.
Мне достаётся третий противник: примерно моего роста и возраста, да и физические кондиции схожи. Такой же жилистый и ловкий.
Сокращаю дистанцию до минимума, чувствую на себе его дыхание (а зубы-то чистить надо – половины не хватает, да и запах изо рта гнусный), удар коленом в брюхо. Противник разом теряет весь воздух, шипит и надламывается. Ещё удар тем же коленом, но уже в харю. Дёшево и сердито. Правда, колено слегка засаднило, но это так, мелочи жизни. До свадьбы заживёт.
Первый этаж зачищен. Слава богу, это здание не имеет ничего общего с НИИЧАВО[8] Стругацких.
Лестничный пролёт преодолевается быстро. Самое главное, что у Степаныча пока тихо. То есть тревога не поднята. Шам всё ещё не знает о нас, а то бы поднял всех, до кого бы сумел ментально дотянуться.
Кио действует по правой стороне, я беру на себя левую. Ой, а что это такое у нас – маленькое и лысое, да ещё и с ножичком в руках? Неужели в бойцы Комбината берут и такие мелкие недоразумения? Предыдущие противники оставляли более положительные впечатления.
Оп-па! а малыш не так уж и плох. Грамотно владеет ножичком. Понимая разницу в росте, использует свои метр сорок пять как преимущество: так и норовит подрезать сухожилия на моей ноге. Спасла только реакция. Только что была нога и вот её уже нет на этом месте. Разрываем дистанцию. Ага, теперь играем по моим правилам, коротышка. Ложный выпад, «малыш» на него ведётся, дёргается в нужную сторону. Всё, сейчас поквитаемся за доставленное неудобство. Вбиваю его в пол левой рукой. Я хоть и правша, но кое-какие «коронки» заточены и под вторую руку. Да, силы поменьше, но недорослику и этого хватает. Он так пропахал физией по полу, что от носа должны остаться одни воспоминания.
Гордиться победой некогда: меня заинтересовал ножик поверженного «приятеля», он куда лучше моего, дерьмовенького. «ДВ-2» – «Дальневосточный», красивый и прочный. Убитому он всё равно ни к чему, а мне пригодится.
Я с удовольствием взял «ДВ-2» в руки. Хороша штучка! Рукоятка легла в ладонь как литая. Нож стал продолжением меня. Жаль, чехла нет, надо будет что-то придумать, если живы будем – не помрём.
И сразу пустил его в ход, проковыряв дырку в ретивом мужичке, так не вовремя для себя выглянувшему в коридор.
Я не ошибся, достойный трофей.
Ещё один лестничный пролёт… И тут снизу загрохотало: Степаныч принимал «гостей». Всё, лафа кончилась, противник поднял тревогу.
Я не взбежал по ступенькам, а перелетел. На площадке толпились трое, у каждого огнестрел. Да, пищали, тяжёлые и неповоротливые, но если каждая такая дура шмальнёт по мне, вызывай гробовых дел мастера.
Пальцы синхронно легли на спусковые крючки. Ну, шам, ну, молодец – невольно оказал сам себе дурную услугу. Пальни ребятки вразнобой, и у меня просто не было бы шансов, а тут…
Я успел пригнуться, когда жахнул триединый выстрел, и пули разнесли стекло у меня за спиной, выворотив его вместе с рамой.
Сколько времени требуется на перезаряжание такой бандуры? До хрена! Аккурат достаточно, чтобы я пошёл пластать стрелков ножом.
Резня получилось знатной. Троим комбинатовским на узкой лестничной площадке было тесновато, они мешали друг другу. Грех не воспользоваться. Вот я и не сплоховал.
Когда подоспел кио, ему достались только три остывающих трупа.
Внизу трещал «калаш» Степаныча. Надеюсь, он не изводил патроны впустую.
Всё, можно не тихушничать. Я достал ТТ. Послужи-ка и ты, братец!
Бах! Бах! Бросившаяся навстречу фигурка переломилась. Это не шам, тот не вылезет из убежища до последнего, будет отправлять своих молодчиков на убой, прячась за их спинами.
С пальбой пробиваться легче. ТТ отщёлкал обойму, я на бегу вставил новую. Банг! Банг! Башка разлетается как перезрелый арбуз. Ну, куда ты, милый, прёшь, да ещё в таком дурном настроении?
Здесь я столкнулся с шамом. Выбитую дверь заменили на что-то более монументальное, однако киборг вынес её на плечах, будто она была из пенопласта.
Забившегося в угол шама извлекли в середину комнаты. Киборг приставил к его виску дымящийся ствол пистолета. Тот был горячим, и на коже шама появился ожог, но мут даже не дёрнулся.
– Прикажи своим прекратить сопротивление! – велел киборг.
– Зачем? Вы всё равно меня убьёте, – еле слышно прошелестел шам.
– Ты можешь умереть лёгкой смертью. А можешь помучаться. Выбор за тобой.
– У меня на редкость богатый выбор. – Рот шама скривился в улыбке.
В комнату ворвался Степаныч.
– Мужики, я пуст! – сообщил он, и вдруг его взгляд потерял осмысленность. Степаныч вскинул «калаш», надавил на спусковой крючок. Автомат щёлкнул вхолостую.
Шам взвыл от бессилия, а Степаныч очнулся.
– Что это было? – закрутил головой он.
– Тебя под контроль взяли, – сообщил я.
– А вы говорили, что у меня тоже иммунитет, – печально произнёс Степаныч.
– Выходит, ошиблись, – сказал я.
– Останься у меня хоть один патрон, дорого бы вам обошлась эта ошибка, – заметил он и замахнулся прикладом на шама:
– У, сволочь! Так и прибил бы!
– Успеешь! – остановил его киборг.
Он схватил шама за горло и с лёгкостью оторвал от пола.
– Останови своих! Слышишь, чучело?!
Тот зашипел.
Сержант поставил его на ноги.
Крики и шум в коридоре прекратились. Я выглянул в окно: двор перед зданием был заполонён людьми в чёрном, но они вели себя в высшей степени странно: застыли, словно каменные изваяния в тех позах, в которых их застал ментальный приказ шама.
– А-хре-неть! – сказал Степаныч, заглянувший через плечо. – Такое раз увидишь – в кошмарах всю жизнь будет сниться.
– Вы сами велели, – обиженно отозвался шам. – Хотите, я отменю свой приказ?
– Я тебе отменю! – вновь занёс над ним приклад Степаныч. – Так отменю этой штукой, что голова в штаны провалится!
Хотя на шаме не было одежды, он всё понял и заткнулся.
Глава 26
Путешествие по коридору до бывшего кабинета Ивана Петровича стоило мне седых волос. Уж насколько я себя считал ко всему привычным, но «выставка» живых статуй была одной из самых отвратительных вещей на свете. И я всё больше загорался желанием грохнуть шама, когда он выполнит то, ради чего мы пока сохраняли ему жизнь.
Зом сказал, что помнит комбинацию сейфа и с огромным удовольствием будет сотрудничать, лишь бы оттянуть неизбежное. Он прекрасно понимал, что минуты его сочтены, однако на что-то надеялся, а мы старались поддерживать в нём эту надежду.
Я спросил его об учёных, как ему удалось взять над ними власть.
– Они такие же люди, как и остальные. Их мозг развит, но беззащитен. Мне не составило большого труда подчинить их своей воле.
– А как ты здесь оказался?
– Совершенно случайно. У меня произошёл конфликт с сородичами, пришлось срочно менять локацию, – он запросто щеголял словечками нетипичными для этого мира. Нахватался от учёных или культура шамов сохранила у себя часть лексикона двадцать первого века. – А здесь вовсю кипела жизнь. Я пришёл к выводу, что смогу воспользоваться трудами людей и обеспечить себе должный комфорт.
– И ты стал паразитировать в Комбинате… – сказал я.
– Можете называть и так. Это всего лишь вопрос терминологии, он беспокоит меня куда меньше иных, более прозаических вещей.
– Мне довелось прокатиться в фургоне, битком набитом трупами людей. Их везли мутам. Это как называется?
– Бизнес, – пожал плечами шам. – Что поделать, если многие мутанты предпочитают человечину. Это не их и не моя вина. Я лишь пытался удовлетворить спрос. Думаете, в Царицыно об этом не знали?
– То есть воевода был в курсе? – сурово спросил я.
– А как же! У нас с ним с самого начала наладилось взаимопонимание. Мне не пришлось залезать ему в мозги. Увы, те, кто долго находится под моим «присмотром», потом приходят в полную негодность. Работать с такими – сущая мука! – абсолютно непритворно вздохнул шам.
– То есть, другие учёные, вроде Ивана Петровича, тоже превратились в пустышек?
– Да. Толку от них теперь как от козла молока. Я был весьма удивлён, что известный вам Иван Петрович Сергеев сумел продержаться столько времени и на какое-то время даже вырвался из моей власти.
– И ты убил его?!
– А что мне оставалось делать? Он запорол всё, что ему было поручено. Я надеялся, что Сергеев сумеет завербовать вас, Игорь. Мне были необходимы помощники вашего класса. Замечу – добровольные помощники, а не этот зомби-сброд, что сейчас заполонил весь Комбинат! Вот как прикажете работать с таким материалом!
– Не переигрывай, Зом, – прикрикнул Степаныч.
– Молчу! – шам «застегнул» рот на невидимую молнию.
Мы встали около сейфа. Сержант подтолкнул мутанта.
– Давай! Не тяни резину.
Шам покорно набрал комбинацию. Замок щёлкнул, дверца открылась. Мутант покопался внутри и вытащил планшет.
– Ну вот. Я всё сделал.
– А ты знаешь, что это такое? – спросил я.
– Конечно. Иначе, зачем устраивать весь сыр-бор? С такой штукой я бы получил неограниченную власть. Хочу – казню, хочу – милую. Совсем не нужно копаться в мозгах. И люди и муты добровольно выполняли бы мои приказы. А самым первым делом – я бы снёс с лица земли Кремль. Как же мне надоел этот гнусный нарост на теле Москвы!
– Чем же он тебе не угодил?
– Вашей верой в него. Пока вы верите в князя, в его дружину – пытаетесь сопротивляться и идти до конца. Не станет Кремля – исчезнет и вера. Вы окончательно ослабеете, а значит, власть достанется мне и таким, как я. Но, – шам опечаленно заморгал единственным глазом, – у меня не вышло. Вы победили, я проиграл.
Он выглядел таким жалким, что я расслабился, и сделал это совершенно зря. Шам обвёл нас вокруг пальца, продумав своё спасение до мелочей. Тварь оказалась гораздо хитрее.
Зом ужом проскользнул мимо нас, оказавшись в коридоре. И сразу все его жертвы разом пришли в движение. На нас снова попёрла орда.
Я подпрыгнул, вцепился за притолоку двери и сразу обеими ногами врезал в самую гущу напиравшей толпы. Бил мощно, чтобы наверняка. Мне удалось проредить нападавших, я пустил в ход нож, кромсая озверевших людей. В их глазах не было даже проблеска сознания, это были куклы, подчинённые чужой воле. Они действовали словно пьяные, со слабой координацией движений, но их было много, а нас трое. Шам знал, что рано или поздно мы прорвёмся сквозь них, и отправил своих слуг на верную смерть, чтобы они задержали нас. А сам удрал или спрятался в неизвестном убежище.
Вдвоём с Сержантом мы отбили несколько атак комбинатовских, а потом пошли на прорыв. Кио разошёлся, его вживлённые лезвия мелькали словно молнии, и каждый раз вверх вздымался фонтанчик крови. Я чувствовал себя мясником, но оставил моральные терзания на потом. Сейчас важнее всего найти шама и отнять планшет.
Степаныча мы предусмотрительно держали за спиной. Он не очень-то оправился после ранения, тяжело дышал и прихрамывал.
Орудуя клинком, я пытался понять, куда мог двинуться шам и к огромному удивлению понял. Общение с Полями Смерти усилило мои ментальные способности, превратив меня в пеленгатора. Я не мог читать мысли шама, однако чувствовал активность его мозга, и теперь шёл по следу.
– Ты куда? – Сержант схватил меня за плечо, останавливая.
– Пусти! – Я вырвался. – Идите за мной, я знаю, где шам.
Кио переглянулся со Степанычем, и тот кивнул:
– Парень и впрямь что-то чует. Слушай его.
– Степаныч, а ты? Ничего не ощущаешь?
Он виновато развёл руками:
– В молодости, наверное бы почуял, а сейчас – нет. Стар стал… На погост мне пора.
– Погоди, Степаныч. Успеешь ещё. Мы лучше с тобой Надюшку замуж выдадим, когда подрастёт.
– Так она себе уже выбрала супруга, – ухмыльнулся он.
– И кого же?
– Да тебя! – снова заулыбался он. – Много ль девке надо, чтобы втюриться, особенно в таком возрасте!
– Ты-то откуда знаешь?
– Сама призналась.
Вот уж напасть на мою голову, так напасть! Только влюблённых малолеток не хватало! Ей бы в школу ходить, а не забивать голову всякой ерундой. Авось и пройдёт это наваждение.
Навстречу снова попалась группа зомбированных. Сержант уложил большинство из пистолета, моему ножику довелось только дважды испить свежую кровь.
Я вывел всех на открытое пространство: спереди и слева промздания, сбоку дорога к железнодорожным путям. Столько лет прошло, а с них всё ещё веяло креозотом.
– Ну что, витязь на распутье… Куда дальше? – спросил кио.
– Погодите! – Я замер, настраиваясь на волну шама.
Тот не догадывался, что служит для меня источником сигнала.
– За мной, – бросил я, устремляясь вперёд.
Дверь оказалась заперта, но для кио это не стало серьёзным препятствием. Он разнёс её в щепы и бросился на лестничный пролёт.
– Не сюда! – крикнул я.
Он остановился.
– Надо вниз. Тут спуск в подвал… должен быть. Шам туда смылся.
Подвалы Комбината впечатляли размахом. Тут впору на машине кататься, благо бетонное покрытие пола сохранилось идеально.
А ещё не было проблем с освещением – стены были обляпаны фосфоресцирующей плесенью, и что-то мне подсказывало, что сделано это специально, ведь электричеством тут и не пахло, а подземные помещения использовались регулярно.
В первом нас ждал неприятный сюрприз. Сначала я подумал, что некоторые обитатели Комбината помешаны на борьбе сумо – иного объяснения, почему в маленьком вольерчике топталось десятка три голых толстяков (на телесах даже намёка на маломальскую набедренную повязку нет) у меня не имелось, но кио и Степаныч сразу поняли, что это такое.
– Кормовые, – произнесли они синхронно.
– Кто-кто? – не понял я.
– Люди, которых специально выращивают на убой. Много мяса и совсем нет мозгов. Обычно это делают нео, но наш Зом поставил процесс на поток.
Действительно, чуть поодаль нашлась ещё одна такая клетушка, и в ней тоже было примерно столько же «борцов сумо». Они равнодушно глядели на нас, не выказывая ни малейшего интереса. Меня передёрнуло. Это даже не животные, а растения, если не сказать хуже – одноклеточные, амебы… И ненависть к шаму возросла троекратно.
А потом я снова почувствовал его активность. Гадёныш был поблизости, совсем рядом и… ждал нас. Внезапно на кормовых напало буйство. Гигантские туши начали набрасываться на двери, выламывая запоры. И вот всё пространство запружено полусотней уродливых созданий с маленькими свиными глазками и массивными телесами.
Направляемые телепатической волей шама они двинулись на нас. Очень скоро пришлось убедиться, что избавиться от кормового не так уж и просто: порой их не останавливали ни ножи, ни пули. Вдобавок, шам отключил у них центры боли, а сражаться с подобным противником, всё равно, что с легендарным берсеркером, который не ведает усталости и смеётся над ранами.
– Сержант, задействуй свой огнемёт! – крикнул я.
Кио извергнул из себя сноп пламени. Сразу завоняло обугленной плотью. Это было чересчур даже для шама. Очевидно, полностью подавить боль у кормовых он не сумел и частично пропускал её через себя.
Но и нам не пришлось долго радоваться. Режим «живого огнемёта» быстро закончился. И пусть киборгу удалось подпалить с дюжину слоновидных уродцев, их всё равно оставалось слишком много. Зато он сумел выиграть несколько драгоценных секунд, за которые я успел добраться до логова шама.
Теперь он точно не был нужен живым. Вся его ценность заключалась в прихваченном с собой планшете, с ним мут так и не расстался.
Я подарил ему быструю смерть, пронзив ножом горло, а потом подхватил из щуплых конечностей драгоценный предмет.
С гибелью шама прекратилось его ментальное воздействие на кормовых. Те мигом посмирнели, превратившись в безобидных существ. Они бестолково топтались в попытке найти свои стойла.
Кио досталось, он тяжело дышал, его грудная клетка опускалась и подымалась, издавая странный звук. Степаныч выглядел лучше. Он участливо смотрел на киборга, но не знал, чем помочь.
– Сержант, ты как? – спросил я.
– Ничего страшного. Слегка превысил уровень предельной активности. Но это пройдёт, – заверил он.
– Планшет у меня. Можно подыматься отсюда, а то меня здесь жутко напрягает, – сказал я, оглядывая кормовых.
Они по-прежнему бестолково топтались, напоминая беспомощных котят.
– Что с ними делать? – произнёс я.
– На самом деле их можно использовать по-разному. Не смотри, что они с виду гора сала, силёнка в них есть. Можно задействовать на всяких строительных работах. Брёвна они таскают не хуже нас, – пояснил Степаныч. – Вот только погонщик понадобится толковый. Этими обормотами не так просто управлять.
– Вдобавок на территории полно комбинатовских. Они тоже сейчас не в лучшей форме, – дополнил киборг.
– И, скорее всего, такими и останутся, – вздохнул я.
– Шам точно мёртв? – забеспокоился Степаныч.
– Его физиология во многом похожа на нашу. Так что не сомневайтесь – он труп, – успокоил я.
Мы выбрались из подвала. Я бережно сжимал подмышкой планшет. Похоже, придётся отправиться в самостоятельное плавание, чтобы найти объект «Амат». Мы без того упустили много дней. Вряд ли шайны отложили вторжение до лучших времён.
– У нас проблемы. – Вдруг произнёс киборг.
Его волевой подбородок указывал вперёд.
Я поднял голову и похолодел. Час от часу не легче: к Комбинату подходил воинский отряд, не узнать в котором царицынских стрельцов было невозможно. Воевода, пусть и с запозданием, выслал подмогу своему союзнику, ещё не зная, что тот мёртв. Но станет ли нам от этого легче?
– Будем уходить или станем драться? – спросил киборг, обращаясь ко мне, как подчинённый к командиру.
– Уйти не успеем, у них есть кавалерия, – я указал на всадников. – Драться и вовсе бесполезно. Это не зазомбированные бойцы Комбината. Они порвут нас на части.
– Тогда что?
– Я же говорю, что это не зазомбированные бойцы Комбината, – с нажимом повторил я.
В глазах киборга появилось понимание. Он с улыбкой кивнул.
– Теперь понял. Кто пойдёт с ними говорить?
– Я, – решительно произнёс Степаныч.
Он с мольбой посмотрел на нас и добавил:
– Уважьте старика, ребята!
Глава 27
Степаныч оказался прирождённым дипломатом. Но то, на что не были способны слова (пусть даже весьма убедительные) смогла довершить экскурсия по Комбинату.
От увиденного волосы вставали дыбом. В каждом здании открывалось всё больше подтверждений тем злодеяниям, которые творились на территории Комбината.
Мы показали кормовых – уже этого было бы достаточно, чтобы стрельцы прониклись гневом к шаму и его союзникам, но немного погодя, когда мы попали в то, что носило название разделочного цеха, даже самые стойкие и умудрённые не могли сдержать рвотных позывов. Здесь умерщвляли людей чудовищными способами, издевались с садисткой жестокостью, как можно дольше поддерживая в несчастных сознание и тлеющий фитилёк жизни.
Тут же проводились эксперименты, больше похожие не на научные опыты, а на работу безумного мясника – живодёра. Вероятно, шам пытался поставить знания слетевших с катушек учёных из прошлого себе на пользу. Человеческие головы приживлялись к телам животных, приживлялись конечности – я видел мужчину с восемью руками, и это был отнюдь не руконог.
Женщины с гротескно увеличенными половыми органами. Люди, связанные с собой единой пуповиной… Фантазия этих скотов не знала границ. Я не знаю, какой была конечная цель этих опытов: создание суперармии, удовлетворение извращённого любопытства или чистой воды садизм, но атмосфера здесь была гнетущая. Мы не выдерживали, хоть ненадолго выскакивали на воздух, страшась вернуться и увидеть следы новых зверств, ещё более изуверских.
Были те, которых приходилось приводить в чувство, окатывая ледяной водой.
Наконец, это изнурительное испытание для психики окончилось. Шатающиеся люди с бледными глазами и подавленным выражением на лицах не могли связать двух слов, чтобы выразить тот ужас, который они испытали в этой экскурсии.
– Я этого никогда не забуду. Боюсь, что кошмары будут мне сниться до самой смерти, – озвучил общее мнение Роман, тот самый стрелец, когда-то пришедший нам на выручку.
Его глаза были полны ярости и боли.
– Ваш воевода был добровольным союзником шама, – сказал Сержант.
– Доказательства! – потребовал один из стрелецких десятников.
Я выступил вперёд:
– Я – одно из них. Он меня продал Комбинату, намеревался так же поступить и со Степанычем. Что, разве забыли, как сами передавали его комбинатовским?!
Стрельцы опустили головы. Аргумент был убийственным в своей правоте.
– Что теперь? – вскинулся Роман.
– Воеводу на кол, а здесь всё сравнять с землёй. Тех, кого ещё можно спасти, взять с собой. Кормовых тоже найдётся куда пристроить, а остальных… Их надо избавить от мук, – взял на себя командование Сержант.
– Верно, – кивнул Роман. – Нехорошо это, не по-людски наблюдать за страданиями несчастных и ничего не делать. А воевода – кола достоин. Что скажете, мужики?!
Стрельцы отозвались возгласами одобрения. В этом решении все были единодушны.
Отряд повернул назад, в Царицыно. Мы присоединились к нему. Как ни крути, но от намечающихся событий многое зависело.
Сержант шёл в авангарде. На его плечах висел брезентовый вещмешок. Я не знал, откуда он взялся и что в нём. Когда спросил, получил невразумительный ответ в духе «скоро узнаешь».
Далеко уйти не удалось. На пути нас встретила преграда – дюжина стрелков с маузерами из личной охраны воеводы. С ними были стрелки из других десятков, не принимавших участия в вылазке.
Они засели за баррикадой, перегородившей дорогу, и дали о себе знать парой миномётных выстрелов. Били специально, чтобы никого не зацепить и лишь обозначить себя и серьёзность своих намерений.
Когда перед нами взметнулось два пылевых столба, все замерли.
– Ни с места! – прозвучало с баррикад. – Стоять, или мы откроем огонь!
– Они что, одурели? – зашептались между собой стрельцы из нашего отряда. – Совсем с ума посходили!
Больше никто не стрелял, однако в воздухе разлилось напряжение.
– Сюрприз однако, – протянул я.
– И не сказать, чтобы приятный, – согласился Степаныч. – Оперативно сработали ребятки.
– Значит, был соглядатай. Он вернулся и обо всём донёс воеводе, – резонно сказал киборг. – Тот приготовил нам встречу.
– Попробуем разобраться, – заявил Роман.
Он сделал несколько осторожных шагов, замахал руками:
– Что за хрень, славяне? Мы свои!
С баррикады донеслось злобное:
– Были свои.
– А что изменилось? – удивился Роман.
– Всё! Вы под действием шама, его марионетки! Бросайте оружие и сдавайтесь. Мы постараемся спасти вас, пока не поздно.
– Интересно девки пляшут, – хмыкнул Роман, возвращаясь. – Слышали, что о нас говорят?
– Слышали. Воевода – урод. Хитрую отмазку придумал, чтобы всех нас угробить, – отозвался кто-то из стрельцов. – Что, на штурм идти? Ладно телохранители, но там и своих полно. Рука в них стрелять не поднимется.
– Они кричат про шама, – усмехнулся киборг. – Хорошо, будет им шам.
– Ты что задумал? – строго посмотрел на него Степаныч.
– Сейчас всё увидишь.
Киборг снял с плеч мешок.
– Эй, на баррикаде! Есть среди вас не трусливые?
– Ты что мелешь, урод?! – прокричали в ответ.
– Ищу смельчака, который не наложит в штанишки. Я сейчас брошу этот мешок вперёд. Всё, что вам нужно, забрать его, принести к своим и посмотреть содержимое. Не бойтесь – не бомба. Ну?! – Он выжидательно посмотрел в сторону засады.
– Кидай! – разрешили ему.
– Тогда ловите.
Бросок был что надо. Вещмешок не долетел до баррикады всего несколько метров. Тотчас же на укреплении показалась юркая фигурка. Она ловко спрыгнула, схватила груз и залезла обратно.
Я с интересом поглядел на киборга.
– Что за игру ты затеял?
– Погоди. – Его лицо расплылось в улыбке. – Сейчас начнется самое интересное. Пусть порадуются моему «гостинцу».
Внезапно со стороны баррикад послышались выстрелы. Мы кинулись врассыпную, залегли, кто где. Однако скоро выяснилось, что стреляют не по нам. Защитники укрепления палили по своим же.
Когда всё улеглось, на баррикаде появился импровизированный белый флаг – кто-то распростился с нательной рубашкой, нацепив её на пищаль.
– Мужики, всё в порядке! Хмыри из охраны воеводы подняли кипишь, но мы их успокоили! – крикнул махавший флагом.
Стрельцы кинулись к укреплению. За баррикадой лежало несколько трупов, преимущественно телохранители воеводы. Уцелевших связали и посадили спиной друг к другу. Таких было немного – человека четыре. Они угрюмо косились на нас.
Мне было интересно, что же такого было в этом вещмешке, коль его содержимое коренным образом изменило соотношение сил. Ответ оказался до умиления простым: кио захватил с собой в качестве доказательства труп шама. Именно это позволило обманутым стрельцам встать на нашу сторону.
Теперь и они жаждали поквитаться с воеводой. К сожалению, телохранители оказались лично преданными своему боссу. Они же и завязали недавнюю перестрелку. Однако воинское счастье им изменило, и стрельцы сумели обезвредить внутреннего врага.
В Царицыно мы вошли без боя, как победители. Известие о предательстве воеводы стало шоком для многих. Началось то, чего мы хотели избежать – хаотичный штурм дворца, в котором воевода засел с остатком личного войска. Люди вооружались чем попало и в гневе бросались на его стены, выкрикивая проклятья.
В ответ раздался короткий лай «маузеров», срезавший первые ряды атакующих. Остальные в испуге повернули обратно.
Я застонал, видя, как глупо умирают простые обыватели. Воеводе было плевать, что там есть и женщины и дети. Он спасал свою шкуру.
Стоило большого труда прекратить этот хаос. Стрельцы взяли в свои руки контроль над ситуацией, однако на подступах к дворцу осталось лежать много тел.
Понимая, что дров наломано немало и назад пути нет, подручные воеводы попытались вырваться из кольца окружения. Снова залаяли «маузеры», маленький отряд ринулся напролом.
Мы не были готовы к такому развитию событий. Запоздало бахнули пищали, окутывая пространство клубами дыма. Телохранители почти добрались до ворот, но «почти» не считается. Кио как чувствовал и оказался в нужное время в нужном месте.
Предатели легко бежали, лавируя между строениями и обходя возможные очаги сопротивления. Они безжалостно расстреливали всех, кому не повезло оказаться у них на пути. Большинство своих людей воевода отправил на неудавшийся перехват, и теперь с ним была жалкая кучка – четверо подручных. Однако в их руках имелось грозное оружие, и они умело владели им.
Так продолжалось до момента, когда коса нашла на камень. Кио бросил дротик, пробивший ногу одного из бойцов противника. Рана оказалась серьёзной, и телохранитель свалился возле подворья одного из домов. Хозяин подворья добил гада, насадив на вилы и тут же упал рядом, обливаясь кровью. Умирающий успел разрядить в него «маузер».
Сержант в прыжке свалил ещё одного телохранителя. Короткая рукопашная, и тот мёртв: клинок киборга вошёл ему точно в правый глаз.
У меня ещё остались патроны в ТТ. Я успел сделать три выстрела, прежде чем боезапас в обойме закончился. Две пули ушли в молоко, но последняя настигла мишень, пусть и не ту, в которую целился: воевода остался невредимым, однако теперь у него был всего один спутник.
И сразу же «ответка». Пуля из «маузера» сразила стоявшего возле меня стрельца. Он ойкнул и выпустил пищаль. Ему уже было не помочь, рана в области сердца кровоточила, а взгляд остекленел. Зато пищаль оказалась заряженной. Я подхватил её, прицелился и, чувствуя себя будто в тире, надавил на спусковой крючок, стреляя чуть-чуть на опережение. Расчёт был верным. Заряд выбил красное облачко в одежде воеводы. Он всплеснул руками, по инерции сделал несколько шагов, и упал, чтобы больше никогда не встать.
Последнего телохранителя добили практически сразу у ворот.
Над телом поверженного хозяина Царицыно толпились люди. В их взглядах читалась ничем не прикрытая ненависть.
– Жаль, теперь на кол не посадить. Заслужил, сволочь! – зло произнёс Роман.
Он сплюнул и отошёл в сторону. Там уже собирались стрелецкие десятники.
– Надо собирать народ. Нужно думать, что будет дальше. Без власти никак, сгинем.
– К князю в Кремль гонца зашлём. Пусть боярина своего нам во власть назначит, – предложил кто-то.
Его сразу поддержали.
– Дельная мысль! – воскликнул Роман. – Ежели что – я сам готов к Кремлю отправиться. Живота не пощажу, но доберусь!
– А покуда князь свое веское слово не скажет, надо решить, кто во главе Царицыно встанет.
– Чего гадать?! Степаныча давай! Он мужик хваткий, да и показал себя.
– Точно, Степаныча давай, – поддержали ещё несколько голосов.
Роман обратился к Степанычу, который слышал этот разговор.
– Что скажешь? Пойдёшь в воеводы?
– Кхм… А не староват я? – чуть пококетничал Степаныч.
– В самый раз! Не в женихи, чай, выбираем.
– Ну… Как общество решит.
– Не сомневайся! Все за тебя будут.
– Вот когда решит, тогда и… – Степаныч выразительно замолчал.
Уже вечером в Царицыно был новый воевода. Подавляющее большинство подало голос за Степаныча.
Глава 28
Солнце палило беспощадно. Сержант и я шли по бетонной дороге, поднимая шлейф пыли, изредка прикладываясь к фляжке с тёплой невкусной водой. Царицыно давно осталось позади, но я всё равно старался не оборачиваться. И без того душа наизнанку.
Там остались мои друзья, те, с кем успел практически сродниться: Степаныч, Надюшка, проревевшая всё прощание, Роман, другие стрельцы… Суждено ли нам увидеться снова? Кто знает?!
Новый глава поселения снова поделился содержимым своего тайника, так что проблема с оружием перед нами не стояла. Хватало и другой полезной экипировки. Например, удалось поживиться биноклем.
Где-то впереди спрятан таинственный объект «Амат». Когда возникала необходимость сориентироваться, я включал планшет и сверялся с проложенным маршрутом.
Если впереди слышался подозрительный шум, мы уходили с дороги и прятались. Для этой цели годилось всё: от развалин до небольших лесочков, в которых не росли дендромутанты. Порой и вовсе приходилось нырять в ямы или траншеи, вырытые во времена уличных боёв. Большинство неплохо сохранились и могли использоваться по назначению.
Во время привалов разговаривали на разные темы. Собеседник из киборга был так себе. О прошлой жизни говорил без охоты, разве что оживлялся, когда речь заходила о том, как он встретил Нечая, и как вместе с ним, пластуном Вышатой и маркитантом Василием (который, как позже выяснилось, был генетически выведенным убийцей) пробирался к Кремлю. Ему эти воспоминания доставляли удовольствие.
– И как оно в Кремле? – спросил я.
– Трудно передать словами. Там живут особые люди. Они привыкли сражаться, готовят себя к битве с самого рождения, вне зависимости от того, кто ты – дружинник или простой пахарь. Они все – воины, даже женщины, которые обороняют зубчатые стены не хуже мужчин. Надо побывать там, чтобы понять и прочувствовать.
– Может, и побываем когда-нибудь, – заметил я.
– Тебе покажется смешным, но я скучаю по друзьям, по Нечаю… Я верю, что с ними всё в порядке и надеюсь найти их с помощью «Амат».
– Не вижу ничего смешного. Друзьями нужно дорожить. Хотя… иногда друзья оказываются вовсе не теми, как думал. – Я вспомнил Вадима, предавшего меня вместе с женой.
Боль от измены самых близких людей давно ушла, но это не значит, что вспоминать о подобных вещах было приятно.
Киборг заметил перепад в моём настроении.
– Что-то связанное с твоим прошлым?
– Дела минувших дней.
– Ясно, – киборг замолчал.
Я достал из вещмешка «сухпай», приготовленный стараниями «невесты». Молодец, девчонка, постаралась. Немного пожевал и запил водой.
Меня снова вдруг пробило на философию.
– А ведь мы с тобой в чём-то схожи.
– Интересно… В чём же? – спросил киборг.
– Мы чужие для этого мира, реликты прошлого. Отголоски древних времён. Правда, я проспал в анабиозе двести лет, а ты всё это время сражался.
– Зато у тебя сохранилась память, а вот мою корёжили и чистили. И каждый раз я словно начинал с чистого листа, не всегда понимая, где я – человек, а где – машина. Приходилось делать страшные вещи, Игорь!
– Я тоже был на войне и тоже совершал поступки, которыми не могу гордиться. Война – грязь, нельзя пройти её и остаться незапачканным. И мне хорошо знаком компромисс с совестью. Есть то, чем я никогда и ни с кем не поделюсь. Некоторые говорят, что они выполняли приказы, но это не оправдание. Знаешь, мы – солдаты и сможем понять друг друга. А теперь, – я встал, – надо идти. Привал закончен. Чем раньше доберёмся до «Амат», тем скорее остановим шайнов и найдём Нечая. Пожалуй, я бы с удовольствием познакомился с ним.
– Не сомневаюсь. Он тебе понравится, – кивнул кио.
Мы вышли из временного укрытия. Огляделись: в видимой зоне ничего опасного. Можно продолжать путь.
– Эх, дороги, пыль да туман! – вполголоса пропел я.
– Ничего, немного ещё осталось, – сказал киборг.
Осторожность осторожностью, но даже она порой даёт сбой. Особенно, когда отмахаешь добрый десяток километров по пересечённой местности. Атаку живых мертвецов прохлопали оба: и я, и Сержант.
Здесь было кладбище. Скорее всего – братская могила, в которой лежали вперемешку солдаты разных армий: от натовцев до наших бойцов. Наверняка, сюда любили наведываться био – столько доступной еды для их реакторов! Тут могли пастись вормы и прочие падкие до мертвечины мутанты.
Но потом появился Оператор, и всё изменилось. Степаныч успел рассказать мне о Мастерах Полей, которые умеют поднимать мертвецов, желательно свежих, но иногда, как произошло в этом случае – сгодилась и давно разложившаяся плоть.
Вид скалящегося скелета – то ещё зрелище. А когда их много, и они вооружены. Пусть чем попало, но всё же… Я сначала принял их за вормов. Те с виду такие же уродливые, но лишь потом открылась разница: одни живые, а другие мёртвые.
Скелеты вылезали из-под земли, громыхая костями. Они появлялись в оконных проёмах, спускались с горушки. Что самое отвратительное – эти создания отнюдь не были медлительными и тупыми.
Нас окружали, причём довольно искусно, не оставляя лазеек. А когда кольцо сомкнулось, мы услышали безумный хохот, в котором не было ничего человеческого.
– Кто ты?! Покажись! – потребовал кио.
Он пытался определить источник звука, но тот эхом отражался от стен домов.
– Вы все умрёте! Умрёте! Умрёте! – кричал невидимый Оператор. – Сдохните, чтобы пополнить моё войско!
Это был крик сумасшедшего. Не зря Степаныч говорил, что работа с Полями Смерти порой причудливо сказывается на психике. У Оператора точно поехала крыша. Он стал безумцем, но, к сожалению, безумцем деятельным, у которого была власть над мёртвой плотью.
– Умрёте! – снова зашёлся в истерическом хохоте Оператор.
Скелеты разом вскинули руки и затрясли: кто сделанными из костей дубинками, кто костяными же мечами или копьями.
– Чего тебе от нас нужно? Пропусти, мы не собирались делать ничего плохого, – дипломатично произнёс я, надеясь, что невидимый Оператор нас слышит.
Догадка оказалась верна, нас слышали.
Оператор слегка успокоился. В его голосе прослеживалась нервная нотка, но он сумел обуздать воспалённый мозг.
– Что у тебя с ушами? Я же сказал, что собираюсь пополнить свою армию новыми бойцами.
– Разве тебе мало – тут куча трупов, хватит на дивизию! – возразил я.
– Не спорь со мной, щенок! Кто ты такой, чтобы судить о моих желаниях?!
– Кхм… Да, пожалуй, лицо крайне заинтересованное. Ты б для начала моим мнением поинтересовался что ли.
– Глупец! Скульптор никогда не разговаривает с глиной! Он лишь творит искусство. На твое мнение мне плевать, слишком возомнивший о себе кусок глины! – Оператора снова несло в пучину безумия.
– Выходи, и мы сразимся с тобой! – воскликнул я, не очень веря в результат своих слов.
– Глупец! – хихикнул невидимка. – Оператор не должен сражаться сам! Зря, что ли я поднимал мертвецов?
Скелеты дружно шагнули вперёд, сужая круг.
– Ты, здоровый, станешь генералом моего войска! – пообещал Оператор киборгу.
– Мне и в сержантах неплохо, – буркнул тот, но безумец проигнорировал его фразу:
– А твой приятель… Хочешь быть полковником? Не сейчас, чуть позже, после того, как умрёшь!
– Полковником! Надо подумать.
– Ты издеваешься, хомо? – Эта фраза позволила судить о том, что Оператор был мутом, иначе вряд ли бы назвал меня так.
Я изобразил придурковатый вид:
– Нет. Просто размышляю о плюсах и минусах. Мне никогда ещё не делали такого предложения. А оклад за «звёздочки» какой? Что за выслугу лет полагается? Будет ли паёк?
Кажется, я перегнул палку.
– Вижу, что вы не принимаете меня всерьёз! Зря, очень зря! Ещё никто не смел со мной шутить! – разбушевался Оператор.
– Значит, мы будем первыми, – сказал я, вынимая меч из ножен.
От огнестрела в данной ситуации толку мало. А вот стальной клинок… пусть покажет себя в бою.
– Убить их! – скомандовал Оператор.
Вряд ли была необходимость дополнять ментальный приказ словами, мертвецы и так бы его послушались, но всё же наш невидимка не чурался театральности.
Скелеты пошли в атаку. Их челюсти лязгали, из пустых глазниц вылезали черви.
Я рубанул ближнего, его кости сложились грудой как подбитые фигурки в «Городках». Кио поступил по-другому: схватил мертвяка поувестистей и стал орудовать им словно дубиной.
– Прорываемся и бежим! – только и успел сказать я, как сверху на меня камнем свалился ещё один обладатель утончённой до костей фигуры.
Его челюсть клацнула у моего носа, я едва успел оттолкнуть мертвяка левым локтем, а потом переломал позвоночник ногой. Хоть Оператор и прожигал свои творения в Поле Смерти, всё же естественные процессы разложения не удалось остановить до конца, кости оказались хрупкими у большинства воинов его мёртвой армии.
Киборг, разлохматив свой «снаряд», схватился за другой и принялся гвоздить им с удвоенной силой.
– Смерть вам! Смерть! – вопил, не меняя пластинки, Оператор, не видя, как мы разбираемся с его войском.
Какая-то дрянь всё же умудрилась вцепиться мне в бедро. В горячке боя я не сразу почувствовал боль от укуса, лишь ощутил что-то влажное и тёплое на штанине. Опустил взгляд и увидел повисшего на моей ноге словно бульдог мертвяка.
– Вот гад!
Я рубанул клинком, отделяя череп от шеи. Хватка ослабла, пинок отправил прогнившую башку к сородичам. Те взвыли от такого «футбола».
Хрясь! Кулак киборга пришёлся прямо в темечко ещё одному «не живому», вминая его тыкву к уровню таза. Хрясь! Та же участь постигла соседа справа, превращая в труху.
– Что вы всё копаетесь! – недовольно загремел Оператор. – Их всего двое! Убейте, но только аккуратно! Мне ещё пригодятся их тела. Они просто роскошные.
– Хрен тебе! – выкрикнул я.
Меч перебил позвоночник весьма настырного скелета. Даже оказавшись на земле, а вернее на асфальтовой крошке, тот не растерял пыл и пополз, волоча ноги. Киборг наступил на него всей своей полуторацентерной тушей.
– Не смейте уничтожать моих воинов! – разозлился Оператор.
В этот момент он ментально открылся, выдав своё местонахождение, совсем как шам в недавних событиях на Комбинате.
– Сержант, я знаю, где прячется этот слоупок! – воскликнул я.
– Где? – вскинулся кио.
Я указал мечом в окно на четвёртом этаже здания, расположенного от нас в полусотне шагов.
– Там засел, голубчик!
– Уверен?
– Даже не сомневайся.
– Тогда надерём ему задницу! – взревел киборг.
Увлекая меня за собой, он ломанулся сквозь мертвецов, пробивая в их рядах брешь. Те явно не были готовы к такому повороту и бестолково толкались, мешая друг другу. Прорвав их кольцо, мы оказались у нужного подъезда.
Киборг сорвал с петель проржавевшую до дыр дверь, нырнул в темноту. Я кинулся за ним.
Оператор был безумцем, но отнюдь не дураком. Его гвардия уже бежала по ступенькам нам навстречу. В отличие от рядовых воинов, эти неплохо сохранились. Тут были и мертвецы нео, и хомо, и какие-то непонятные создания, которых я никогда не встречал. Похоже, нам готовили подобную участь.
То ли Оператор отчаянно трусил, то ли мертвяками посвежее ему было труднее управлять, но с этими «преторианцами» мы разобрались быстро. Кого перекинули за перила, кого буквально изрубили в капусту. Нельзя сказать, что было легко, но я ожидал, что будет гораздо сложнее.
Четвёртый этаж, стандартная планировка в панельных домах: две квартиры справа, столько же слева. Сначала я растерялся, не сразу сообразив, в какую сторону идти, но тут Оператор невольно пришёл на помощь. Внезапно часть стены рухнула, и перед нами возникло многорукое страшилище. Скорее всего, эту тварь создали из частей тела сразу нескольких людей и мутов, однако костяк составлял усопший нео. Свалявшаяся шерсть, обезьяний лоб, увеличенная челюсть. Ростом многорукий превосходил даже кио.
Наверное, Оператор полагал, что это чудо-юдо сделает из нас отбивную, ибо оружия при нём не имелось, только кулачищи, каждый размером с пивную кружку.
Меня это создание больного мозга не заметило или посчитало второстепенной мишенью, всё внимание многорукого оказалось приковано к Сержанту.
Что же, недооценка противника может подвести под монастырь. Тварь скоро убедилась в этом. Я поднырнул под широко расставленные лапы, оказался за спиной уродца и двумя ударами перебил толстые, похожие на слоновьи, ноги.
Никак не ожидал, что эта ошибка природы способна издавать звуки. Тем не менее, рухнув на колени, многорукий завыл, да так, что у меня едва барабанные перепонки не полопались.
Кио приставил к его лбу пистолет. Бах! В голове твари образовалась аккуратная дырка. Я толкнул её между лопаток, и многорукий упал окончательно.
Дорога к Оператору была открыта.
Я был прав, определив в нём мутанта. Не знаю, как местные называют это создание, но в нём определённо было что-то от собаки: удлинённые челюсти с оскалом жёлтых зубов, волосатые лапы с когтями. Разве что стоял прямо, не на четвереньках, и носил одежду, явно снятую с убитого: в ней виднелись окровавленные прорехи.
– Вот, значит, ты какой, – произнёс я.
Оператор зарычал как овчарка, предупреждающая непрошенных гостей. Это смотрелось весьма забавно, ведь ни ростом, ни статью мутант не вышел. Ни дать ни взять ученик начальной школы. Разве что взгляд обжигающе-притягивающий, ну да мы это уже проходили.
– Даже не пытайся. Мы не твои порождения, и под контроль нас тебе не взять, – предупредил я.
– Почему вы не умерли?! – ни с того ни с сего возопил Оператор.
Мы с кио переглянулись. Всё же собакоголовый определённо сбрендил. Вот они – доказательства.
– Да потому что «умирать нам рановато», – вплёл я в ответ фразу из популярной песни. – Чего не скажешь о тебе. Если бы ты отпустил бы нас, то и дальше жил бы и в ус не дул. Ну, скажи, с какой стати до нас привязался? Играл бы в свои игрушки, мёртвых поднимал, но живых бы не трогал…
Собакоголовый замолчал.
– Не люблю я это дело, но кому-то придётся, – произнёс кио, направляя на него ТТ.
Грохнул выстрел.
– Всё, – произнёс Сержант. – С этим покончено. Пора идти дальше.
Глава 29
Ночь, как и полагается, пришла незаметно. Почти как на юге, когда только что было светло и вдруг – раз! – и кто-то выключил небесную лампочку.
Так было в Сочи, куда мы с женой ездили в наше первое совместное путешествие. Ехали полными дикарями, без путёвок и заранее снятой гостиницы. Вышли на перроне в никуда и … в итоге поселились в замечательном коттедже почти на берегу моря, до благоустроенного пляжа было рукой подать – две минуты пешочком. А с небольшого балкончика открывался изумительный вид на горы.
Не знаю, что осталось сейчас от Сочи. Возможно, развалины и безлюдная пустыня, перепаханный атомными бомбами ландшафт. А может, повезло больше, чем Москве. Нет такого количества злобных мутов, люди смогли наладить спокойную жизнь.
За несколько лет семейной жизни мы часто путешествовали. Я никогда не любил заграницу, мне всего милее города моей Родины: красавец Господин Великий Новгород с его величественным красным Кремлём, героический Псков (он ведь и в Последнюю Войну наверняка дал прикрутить захватчикам), Казань, Нижний, Ростов-на-Дону, Вологда… А сколько было маленьких городков, в которых мы останавливались по случаю – взять те же Сольцы, памятные сразу по нескольким ключевым сражениям в нашей истории.
Пусть страна горела в атомной бомбардировке, я всё равно уверен – наш народ вновь вернёт всё жизни, заново отстроит города. Русь всякое проходила. Выдюжит и на сей раз! Тем более, есть ориентир, маячок, который подаёт пример и заряжает мужеством. Пока сражается Кремль, Россия не погибнет! Не в нашем характере гнуться под изменчивый мир.
Мы не стали разводить костёр, зачем привлекать к себе лишнее внимание. Темнота – друг не только молодёжи, но и осторожного человека. Где-то там могут бродить голодные твари или опасные мутанты. Не станем облегчать им жизнь.
Я дремал, подложив вещмешок – обычный солдатский «сидор» защитного цвета (с такими, наверное, ещё в Первую Мировую ходили), – под голову. Слабенькая, но всё же замена подушке.
Киборг караулил. С его слов, он может долго обходиться без сна. Идеальный часовой, с которым спокойно, но я никак не мог провалиться в глубокий сон. Однако усталость постепенно взяла своё.
Утром меня разбудил дождь: мелкий, но явно затяжной. Хоть пыль прибьёт, а то она надоела хуже горькой редьки. Крыша над головой имелась – мы прятались в развалинах детского садика – на территории умудрились сохраниться несколько металлических горок и одна качелька. Я не хотел думать, что произошло с детишками из этого садика. Война – есть война, она не разбирает жертв.
– Доброе утро, – приветствовал меня киборг.
– Хотелось, чтобы оно и впрямь было таким, – сказал я. – Со мной всё в порядке, я выспался. Если хочешь – поспи, я покараулю. Такую погоду лучше пересидеть.
– Мой ресурс позволяет ещё долго обходиться без сна. Луше наберу в фляги дождевой воды. Она, в отличие от той, что может встретиться в водоёмах, безопасна.
– Хорошо. Я пока посмотрю, что нам бог с утра послал на завтрак.
Киборг отсутствием аппетита не страдал. Молотил еду за здорово живёшь. Правда, сам процесс был чисто механический, особого удовольствия Сержант не испытывал. Равнодушно двигал челюстями, а потом проглатывал. Мне стало его жаль. Как ни крути, а одной радостью жизни у человека меньше. Понятно, обстоятельства таковы, что гурманом стать не получится, но киборг и целлюлозу бы наворачивал с таким же успехом.
Мерная дробь дождевых капель убаюкивала, потому, после того, как перекусил, снова завалился спать. Привычка ещё с армейских времён – когда нечем заняться, надо проводить время с пользой для себя и организма. А организм устал. Да всё устало: и душа, и тело.
Но лежал не долго – разболелась рана от вчерашнего укуса. Признаюсь, что после кучи просмотренных ужастиков про разного рода ходячих мертвецов, в голове сработал стереотип – ну вот, теперь и я превращусь в такого же. Выяснилось – ничего подобного. Тут законы «ужастиков» не работали, никаких перевоплощений в зомби, хотя с раной повозиться пришлось: трупный яд – не шутка. Понятно, что напрямую не умрёшь, но сепсис подхватить, что раз плюнуть. А нам ещё шагать и шагать до намеченной цели.
Я обработал рану подручными средствами, а киборг отломал несколько листков с растения, напоминающего гигантское алоэ. Собственно, может это был его мутировавший собрат. Сержант посоветовал приложить листья к месту укуса. Они неплохо дезинфицируют и вытянут всю гадость. Даже укола от столбняка не потребуется.
Размотав повязку, я убедился, что с раной всё в порядке, помаленьку заживала, даже быстрее, чем обычно. Разве что побаливало, да шрам останется навсегда, но это пустяки. Бывали в жизни куда более серьёзные огорчения.
Внезапно в голову пришла мысль побриться. Я слегка зарос щетиной, а тут есть время, желание и возможность. Просто идеальное сочетание – всё равно пока дождь не стихнет, останемся тут. Не сахарные, конечно, но и в том, чтобы вымокнуть до нитки, особого героизма нет.
Трофейный нож заточен до идеального состояния. Брошенный сверху волос не располовинит, но в остальном, прелесть, а не клинок. Что такое пена для бритья уже лет двести не помнят (может, маркитанты и восстанавливают, но мне такого не попадалось), однако есть мыло, его варят прямо в Царицыно и весьма качественно. Бальзама или лосьона нет. Зато есть простая замена в виде всё тех же лепестков местного «алоэ», они мясистые и сочные. Выдавливаешь сок в руку и наносишь на кожу. Освежает не хуже ментола.
Зеркало тоже нашлось в одном из помещений. Покоцанное, с трещинами… но мне сгодится.
После бритья почувствовал себя новым человеком. Всё же правильные привычки вбиваются в армии: если ухаживаешь за собой, никогда не пропадёшь.
Осмотрев физиономию в зеркале (а ничего так сохранился для двухсотлетнего), и, удовлетворившись результатом, вернулся к кио.
Тот замер у оконного проёма, глядя в одну точку.
– Чего интересно?
– Ничего, – механически произнёс тот.
– Слушай, спросить хотел: а ты когда бриться успеваешь? Ни разу не видел тебя заросшим, вот и сегодня лицо гладкое.
– Кио избавлены от таких проблем.
– А в других местах как? Ведь на голове волосы растут…
Киборг ухмыльнулся.
– В других местах всё как у всех.
– Ясно. Я вот думаю: не иметь щетины – это хорошо или плохо. С одной стороны меньше геморрою, а с другой – бороду не отпустишь. Хотя, тебя и без бороды любят, – улыбнулся я, вспомнив оставленную киборгом в Царицыно женщину. – Кстати, интересный вопрос наклёвывается. Ты уж извини… А дети от кио могут быть?
– Я давно не слышал, чтобы от мужчины-киборга рождался ребёнок, или что женщина-кио забеременела.
– Но теоретически это возможно?
– Да. Мы модифицированные, но всё же люди. Способность к репродукции у нас имеется. Только не всё просто. Вероятность зачатия очень низкая.
– И, тем не менее… Что ты сделаешь, если узнаешь, что стал отцом? Ну, если та вдовушка вдруг понесла от тебя.
Сержант замер.
– Это чудо, а чудес на свете не бывает.
– И всё же?
– Тогда моя жизнь существенно усложнится, как и жизнь ребёнка и его матери. Если об этом узнают в Башне Мозга, за ними могут устроить охоту.
– Другие кио?
– Да.
– А ты? Тоже будешь охотиться?
– Я, по-своему, исключительный. Мой блок-контроль вышел из строя. Теперь мной невозможно управлять. Приходится жить своим умом, – сказал Сержант, и по его интонации я так и не понял, хорошо для него это или плохо.
– Ты говорил о женщинах-кио. Такие действительно существуют?
– Существуют, – кивнул он. – А что тебя смущает?
– Ну… мне казалось, что назначение женщины в другом, особенно, если речь идёт о войне. А тут… солдаты. Зачем? Неужели мужчин было недостаточно?
– Из женщин получаются воины, не хуже, чем из мужчин. Тем более, нас создавали во время войны. Брали тех, до кого смогли дотянуться. Ресурс был ограниченный, не каждый человек сможет стать кио. И ещё… Можешь мне поверить на слово – женщины могут быть опаснее мужчин. А если это ещё и женщины-кио… В общем, не советую выступать против них, – подмигнул киборг.
– Да я и не собираюсь. С удовольствием держался бы подальше от них и других кио. – Я спохватился и добавил: – В смысле, от тех, кто не похож на тебя.
– Тут я с тобой соглашусь. И сам не рвусь на встречу со своими. Для них я предатель, – с горечью произнёс он.
– Прежде всего, ты настоящий мужик! Знаешь, я рад, что пошёл с тобой в эту «разведку». Чем бы она не закончилась, всё было не зря. Мы вместе кучу полезных дел наворотили!
– И тебе всё равно, что киборг – наполовину машина?
– Разве Нечай относился к тебе, как к машине?
– За время нашей «одиссеи» мы успели узнать друг друга поближе.
– Вот и я с тобой познакомился! Пуд соли на двоих мы ещё не съели, но всё ещё впереди. Найдём «Амат», разберёмся с шайнами, отыщем Нечая… Всё будет в порядке, дружище!
– Ты тоже назвал меня другом? – Голос киборга дрогнул. – Не стану врать, что мне всё равно. Я, видимо, неправильный кио. Меня волнуют те вещи, на которые остальным наплевать. Даже машинам бывает грустно, когда они одиноки.
– У тебя есть Нечай и я. Не самый хреновый расклад.
Он снова посмотрел в окно.
– Дождь прекратился. Мы успеем отмахать до вечера ещё несколько километров. Как твоя нога?
– Твоими заботами! Спасибо! Плясать – не спляшу, но темп выдержу.
– Тогда собираемся и выходим.
– Ага.
Когда у тебя мало вещей, сборы – понятие символическое. Пять секунд, и мы готовы.
– Пошли, – сказал я.
Киборг кивнул. Я чувствовал, что он хочет спросить и пришёл ему на помощь:
– Что-то ещё, Сержант? Говори, не стесняйся.
– Да. – Он помялся. – Раз ты – человек из двадцать первого века, расскажи, как там было до Последней Войны. У меня, к сожалению, многое было стёрто.
– С удовольствием. Ничто так не укорачивает дорогу, как интересный разговор. А ты, в свою очередь, поведай мне всё, что знаешь о женщинах-кио. Они ведь наверняка настоящие красавицы, прямо из «Плейбоя».
– Откуда? – не понял Сержант.
– Из «Плейбоя». Журнал был такой в мои времена. С девушками красивыми. Много картинок, фоток, статей. Кстати, не только о девушках. Автомобили, мотоциклы, яхты, оружие, всякие мужские игрушки. Что, не доводилось видеть?
– Нет. В памяти точно ничего подобного не осталось.
– Ясно. Тогда тебе есть что наверстать. Может, с журнала и начнём? Могли б в нём печатать фотографии женщин-кио, как считаешь? – спросил я.
– В журнале, – задумчиво произнёс киборг. – Наверное, они и в самом деле подошли бы для журнала. Для обложки, а особенно – для рубрики «Оружие».
Глава 30
Данара откинула полог шатра, нерешительно сделала шаг внутрь.
– Заходи. Я звал тебя, – произнёс совершенно седой мужчина, сидевший на ковре, поджав ноги. Он сделал глубокий глоток из пиалы с чаем.
На столике с низкими ножками были ещё две такие же, из чего Данара заключила – будет третий, хотя на первый взгляд в шатре никого, кроме неё и Таймаса, некогда улусбека[9], а теперь начальника разведотряда шайнов.
– Доброго дня, уважаемый Таймас-бек, – поклонилась Данара.
– Присаживайся. Налей себе чаю. Пусть его аромат напомнит тебе нашу далёкую родину. – Он с наслаждением отпил ещё глоток.
Девушка послушно выполнила приказ. Чай был терпкий и душистый, пах свежестью гор и морем. Здесь такого просто не водилось, да откуда б ему взяться. Однажды их отряд напал на небольшую группу маркитантов, среди трофеев оказалось несколько пачек восстановленного… нет, чаем это пойло точно не назовёшь. Улусбек расщедрился и заварил из своих запасов.
Таймас, как полагается человеку мудрому, не стал говорить о делах, пока девушка не выпила всю пиалу. Дождался, когда она отставила чашку, вытерла платком мокрые губы, и лишь потом заговорил:
– Я позвал тебя неспроста.
– Слушаю вас, почтенный.
– Завтра у тебя будет трудный день. Возьмёшь с собой три десятка отборных воинов и устроишь засаду. Где и на кого, тебе скажут. Задача усложняется тем, что противника брать нужно живьём.
– Простите, Таймас-бек, но отчего такие сложности? – удивилась девушка.
– С каких пор десятник обсуждает приказы командира? – укоризненно покачал головой улусбек.
– Мне казалось, что знания помогут мне как можно лучше выполнить этот приказ.
Сзади послышался шорох. Данара догадалась, что появился и тот, третий.
Лёгкий шелест, тень опустилась на корточки рядом с ней. Девушка скосила глаза и едва не ухватилась за нож.
– Кио? Откуда она здесь?! Мои люди несли охрану вокруг лагеря и не видели киборгов.
Высокая красотка в камуфляже презрительно вскинула подбородок.
– Вы – всего-навсего люди. Для кио проникнуть через ваши посты не такая уж сложная задача.
Данара побледнела. Сказанное выглядело оскорблением. Да, шайны – люди, но их десятилетиями готовили к войне, обучая всем премудростям. Не бояться смерти, не жалеть головы, быть безжалостным к врагу. И никогда не позволять себе слабости.
– Успокойся, Данара, – произнёс Таймас. – Ничего страшного не произошло. Я был предупреждён о гостье и постарался сделать её появление незамеченным. Она знала, как нужно идти. Твоей вины и вины твоих людей здесь нет. Но потом гостья нам расскажет, как ей всё же удалось обмануть бдительность моей стражи.
– Как пожелаешь, улусбек, – пообещала киборг.
Она принялась пристально разглядывать Данару, всем видом показывая, что той здесь не место. Данара с огромным трудом удерживала себя в руках. Только присутствие Таймаса удерживало девушку от желания вызвать нахалку на поединок. И ей всё равно, что будет биться с кио. Кешайны способны постоять за себя.
Бесцеремонное разглядывание окончилось. Кио обернулась к Таймасу:
– Ты обещал мне самого лучшего! Что здесь делает эта девчонка?
Данара едва не задохнулась от гнева, но улусбек успокоил её, коснувшись руки:
– Она и есть лучшая. Можешь поверить мне на слово, разве я прежде обманывал вашего предводителя?
– У нас нет к тебе претензий, Таймас, кроме одной: почему ты не перебил всех Мастеров Полей, на которых мы тебе указали?
– Я убила всех, до кого успела дотянуться, – гордо произнесла Данара, опередив улусбека.
– Тем не менее, один в Царицыно выжил. И наши неприятности происходят из-за него. Вернее, из-за его ученика. – И тут кио вынуждено призналась:
– Насчёт этого парня я согласна – здесь уже наш прокол. Мы ничего о нём не знали.
– Я тяжело ранила того Мастера Полей.
– Он выкарабкался. – Женщина-кио сжала кулаки, но потом её отпустило. – Теперь поздно разбираться, кто прав или виноват. Я здесь, чтобы поставить окончательную точку. Мне понадобится ваша помощь, чтобы организовать засаду.
– Что, даже кио не столь могущественны и вынуждены прибегать к помощи со стороны людей? – не удержалась от того, чтобы съязвить, Данара.
– Кио – действительно могущественная сила, но я здесь не для того, чтобы доказывать очевидное. Да, мы вынуждены прибегнуть к вашей помощи. И рады, что вы пришли нам навстречу. – Кио не стала отвечать колкостью на колкость, выбрав достаточно дипломатичный вариант ответа.
– И кого мы будем ловить?
– Его зовут Игорь. Это – тот самый человек, который доставил нам массу неприятностей.
Сердце девушки неприятно кольнуло. Она догадалась, о ком идёт речь. Этот молодой мужчина спас её, когда она оказалась в беде. Ну, кто ж знал, что им не повезёт угодить в Поле Смерти, из которого сумела вырваться только Данара. И всё бы ничего, ей уже приходилось бывать в передрягах куда круче, однако та встреча с дампами едва не стала роковой. В одиночку выйти против их семёрки… Не каждый кешайн останется победителем, даже если считается среди своих лучшим.
Игорь тогда подоспел как нельзя вовремя.
Он выглядел странно, непривычно для этих мест. Данаре показалось, что спаситель и вовсе явился из совершенно другого мира. Она помнила выражение его глаз, в них так часто мелькало изумление. И, тем не менее, не струсил, пришёл на помощь. Бился как лев.
Правда, пришлось отплатить за спасение чёрной неблагодарностью – слишком секретной была миссия Данары. Она воспользовалась его доверчивостью и вырубила грязным приёмом. Ей было стыдно за свой поступок, но она, как могла, снизила вред – положила бесчувственное тело на дорогу, видя, что по ней едет телега кого-то из царицынских.
Данара знала, что этот мирный обыватель обязательно подберёт Игоря. Она специально проследила за этим, прячась в высокой траве. И была рада, что всё вышло так, как планировалось.
И вот, судьба снова сводит её с этим мужчиной. Уже в третий раз, потому что была ещё встреча, когда девушка-кешайн забралась в дом Мастера Полей. Сначала она собиралась прикончить того, но тут появился Игорь, и планы пришлось менять. Она не могла убить того, кто имеет отношение к спасителю. Того, кто… тут девушка со вздохом призналась себе, что молодой мужчина ей нравится.
Не самого высокого роста (многие кешайны были выше его), широкоплечий, с прямым и честным взглядом. А ещё ему очень шла улыбка.
Он не был красавчиком, ни капельки не походил на батыра из сказаний её народа, а как все девчонки, Данара когда-то мечтала повстречать богатыря, выйти за него замуж и нарожать детей. Однако это был воин и человек чести. А теперь ей придётся охотиться на него.
Что ж, если судьба вздумала затеять с ней эту игру, нужно ввязаться, а потом посмотреть, что из этого выйдет.
– Только прикажи, улусбек. Я поймаю и приведу его сюда на аркане, – приподнялась Данара с самым решительным видом.
Нельзя подавать ни малейшего признака смущения. Таймас может передумать и отправить другого, если увидит хотя бы лёгкий намёк на сомнения.
Но улусбек смотрел в другую сторону. Он глаз не сводил с иной гостьи. Та сидела с непроницаемым видом и при этом внимательно слушала весь разговор.
Женщина-киборг отрицательно покачала головой:
– У тебя ничего не получится.
– С какой стати? Он будет не первым мужчиной, которого изловлю как крысособаку, – горячо воскликнула девушка.
Она могла бы поведать куда больше. Как неизменно выходила победительницей из состязаний, которые устраивались в школе, где из неё готовили разведчицу. Как выполняла такие задания, после которых даже её учителя уважительно цокали языками.
Но зачем расстилаться ковром перед киборгом? У кио свои представления о доблести и воинском искусстве.
Перед Данарой встала непростая дилемма, но она старалась ничем не выдать себя. Быть может, если ей удастся взять всё в свои руки, то для Игоря и неё всё закончится не так уж и плохо.
Кио с интересом посмотрела на неё:
– Не всё так просто. Уверена, что с человеком ты бы справилась, но проблема в том, что у него есть попутчик, и этот попутчик – кио. Так что вам не обойтись без меня.
– Хорошо, это и впрямь меняет дело, – согласилась Данара. – С кио мы ещё не сталкивались вплотную. За исключением вас, уважаемая. Но почему вы собираетесь ловить своего?
– Он больше не свой: предатель, который изменил Предводителю. Его необходимо доставить в Башню Мозга, – зло бросила кио.
– Не проще ли тогда убить изменника и не усложнять себе и нам задачу? – спросила Данара.
Ей и впрямь было непонятно, зачем возиться с предателем. Понятно, что тот заслужил суровую казнь, но стоит ли рисковать жизнями других, преданных бойцов? Или киборгам плевать на союзников – шайнов?
– Проще. Однако нас осталось слишком мало, и мы не вправе разбрасываться ценными ресурсами. А каждый из нас – такой ресурс, – сквозь зубы процедила киборг. Чувствовалось, что тема ей неприятна. – Я доставлю ренегата в Башню Мозга, и там ему дадут вторую жизнь. Благодаря Предводителю он снова станет тем, кем был раньше.
– А откуда вы знаете, где нужно устроить засаду? Мало ли куда могут отправиться эти двое? – не унималась Данара.
Киборг метнула взгляд на Таймаса. Тот кивнул, показывая, что у него нет секретов от Данары.
– Предатель сам навёл нас на себя. Он вышел в нашу информационную сеть. Мы смогли установить его местонахождение. Остальное – дело техники и логических размышлений, – пояснила кио.
– Хорошо, – кивнула девушка. – Но я буду настаивать на одном, – она посмотрела на улусбека. – Старшей операции буду я. Это не значит, что я буду игнорировать ваше мнение, – теперь она обратилась к кио. – Однако окончательное решение будет за мной. А что касается ответственности – я беру её на себя. Если что-то пойдёт не так…
– Этого быть не должно! – прервал её Таймас. – Ты выполнишь мой приказ, чего бы тебе это ни стоило! Что скажет кио? Ты согласна?
– Можете звать меня Двадцать Седьмой, – ответила киборг. – Я согласна с вашими условиями, но оставляю за собой право вмешаться, если ситуация пойдёт не по сценарию.
– Тогда мы поняли друг друга, – объявил Таймас.
Он хлопнул в ладони, и на пороге появился его денщик и по совместительству охранник. Мало кто знал, что этот кряжистый юноша – сын Таймаса от одной из наложниц, взятых во время похода на русские земли. Внешне тот совершенно не походил на отца, однако был предан как пёс хозяину.
– Принеси нам ещё чая и… – улусбек задумался. – И сладостей! Думаю, прекрасные дамы согласятся отведать щербет и халву. По нашим временам – это царское угощение.
– А это мой подарок, – кио поставила перед улусбеком небольшой ящик. – То, что ты просил.
Данаре было интересно, что же такое принесла с собой гостья, но спросить – всё равно, что проявить неуважение.
– Благодарю. – По лицу Таймаса было не понять, доволен он или нет подарком. Но обращался улусбек с этой штуковиной подчёркнуто осторожно.
Слуга принёс сладости.
Как выяснилось, даже киборгам, если они женщины – ничто человеческое не чуждо.
Двадцать Седьмая с удовольствием попробовала все виды халвы и щербета. А может, в неё просто была заложена продвинутая программа, способная симулировать массу вещей. От этих машин можно ожидать чего угодно. Именно так и сказал Таймас, когда Двадцать Седьмая удалилась.
– Будь на чеку, Данара! Только кешайны верны своему слову. А киборги… Никто не знает, что в голове у них и их чокнутого Предводителя.
– Улусбек, а нам точно просто необходимо захватывать этих двоих? – решилась на непростой вопрос Данара. – Неужели у нас нет более важных занятий?
– Открою тебе тайну. Мне нужны не столько те двое, сколько то, что у них при себе. Если тот, кого зовут Игорем, умрёт – ничего страшного. Кио перебьются, получив своего ренегата. Но… мы обещали их Предводителю. А я привык выполнять обещания. Теперь тебе всё ясно?
– Да, улусбек!
– Тогда ступай и готовься. Пусть всё пройдёт, как говорят русские – «без сучка и задоринки». И да! Пожалуй, я тоже приму участие в развлечении. Не волнуйся, Данара, я не отниму у тебя победу. Буду присутствовать как рядовой воин. Можешь приказывать мне, как любому другому шайну из отряда.
– Благодарю за доверие, улусбек!
Данара поклонилась и выскользнула из шатра.
Оказывается, всё это время, кио поджидала её возвращения.
– Пойдём, – сказала она. – Покажешь своих воинов. Хочу устроить им маленький экзамен.
– Зачем? Я готова положиться за каждого, – удивилась Данара.
– Всё просто: я придерживаюсь древней истины, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Не хочу, чтобы завтра кто-то облажался. К тому же, – кио ухмыльнулась, – мне самой нужно слегка размять косточки. Не бойся, никто из твоих не умрёт и не будет покалечен. Я знаю меру.
Данаре очень хотелось посрамить самоуверенную женщину-киборга. Она долго и тщательно отбирала бойцов для завтрашнего задания. В шеренге стояли только те, про которых говорили, что они родились с саблей в руках. Кешайн-разведчик обязан уметь драться, иные в их отряд просто бы не попали, но взор Данары упал на тех, кто считался даже среди своих мастером. И девушка была горда своим выбором. Это была элита элит кешайнов.
Они с Двадцать Седьмой прошли вдоль строя. Кио рассматривала каждого будто фенакодуса на ярмарке. Разве что рот не заставляла открывать.
– Будешь драться с каждым или выберешь нескольких для поединков? – спросила Данара в конце смотра.
– Поединков? – удивилась кио. – Вижу, шайны весьма высокого мнения о себе. Я проверю каждого, но не в поединке, это слишком неинтересно. Пусть атакуют меня тройками. И да – сражаться будем на саблях. Я стану бить только плашмя, а твои герои могут рубиться так, как привыкли.
– Батыры, вы слышали? – крикнула Данара, надеясь, что слова киборга задели нужные струны в душах воинов. – Вам предстоит показать, на что вы способны. Деритесь в полную мощь, никого не жалейте.
Первая тройка встала напротив кио. Та взяла по кривой сабле в каждую руку, прикинула баланс и удовлетворённо улыбнулась.
– Погнали, мальчики!
Как ни была Данара настроена против Двадцать Седьмой, всё равно вскоре она была вынуждена признать: в том, что касалось битвы, та на голову превосходила любого из кешайнов.
Саблей кио владела виртуозно. С первой тройкой справилась за несколько секунд. Оглушённые противники вповалку валялись на земле, так и не осознав, что же, собственно, приключилось.
Киборг приняла боевую стойку:
– Следующие!
Вторая тройка извлекла выводы из неудачи своих товарищей, действовала не столь нахраписто и намного осторожнее. Бойцы разошлись, охватывая киборга полукругом. Та усмехнулась и, крутнувшись юлой, скосила всех троих сразу. Данара от досады прикусила губу.
– Уже лучше, – похвалила Двадцать Седьмая. – Третьи пошли.
Кешайны попытались сменить тактику, но кио перехватила инициативу и навязала им своё видение боя. Шлёп! Шлёп! Шлёп! На это было больно смотреть – ещё троица отборных воинов распласталась в траве.
Кио выглядела бодрой и полной сил, она ни капельки не устала, хотя только что демонстрировала чудеса акробатики: прыжки, сальто и прочие вычурные вещи, совсем ненужные в реальном бою. Да она забавляется, смекнула Данара. Играет как кошка с мышками. Мы для неё никто.
Понимая, что проигрыш может плохо отразиться на её авторитете, девушка сама заняла место в четвёртой тройке.
– А вот это похвально, – одобрила киборг. – Командир обязан своим примером ободрять бойцов.
Напарники Данары были родом из её деревушки. Та стала принадлежать шайнам лет двадцать назад, когда их отряд вторгся на землю родичей Данары. Немногочисленные защитники так и не смогли оказать достойный отпор. Деревня пала, но шайны, вопреки тем слухам, которые о них рассказывают, не стали истреблять жителей. Они обложили деревню символической данью, однако потребовали, чтобы деревня поставляла в их армию воинов, причём набирать их были должны с совсем ещё малых детей. Сызмальства Данара обучалась боевым искусствам в особой школе. Её сразу приметили и определили в разведчики. Воспитатели были что надо. Благодаря им она привыкла считать шайнов своими, стараясь изгонять из памяти облик погибшего отца – тот был среди защитников деревни.
А вот земли русов ждала иная участь. Таймас рассказывал ей о планах, которые вынашивают старшие. Шайны безумно боялись и уважали урусов. И при этом видели в них свою погибель.
– Если урусы воспрянут, они всех возьмут под свою руку. Тогда народ шайнов придёт в упадок и потеряет свой дух, – печально пояснил Таймас мотив старейшин.
Только сейчас Данара подумала об участи, которая грозит её (она не ослышалась, сама, пусть и в мыслях назвала его своим?) Игорю. И это придало ей сил. Какой бы грозной не казалась женщина-киборг, но ей не совладать с человеком, который многое решил для себя.
Двадцать Седьмая не сей раз орудовала скупыми, отточенными до совершенства ударами. Она не фехтовала, не скрещивала свои сабли с оружием шайнов, а лишь находила уязвимую точку в обороне – в атаку шайны благоразумно не пошли – и мастерски надавливала на неё.
Очень скоро Данара осталась одна, её напарников уже уносили в более прохладное место, где они отлежатся и придут в себя.
– Один на один, – ухмыльнулась девушка.
– Меня снедает любопытство. Хочется понять, кого из себя представляют лучшие из лучших среди шайнов.
– Тебе повезло. Я предоставлю такую возможность.
Сабля в руках Данары порхнула бабочкой. Будь на месте киборга кто-то другой, неминуемо бы распрощался с жизнью, но кио смогла парировать удар.
– Недурно, – резюмировала киборг. – Шайны растут в моих глазах.
– Это были цветочки. Сейчас я покажу тебе ягодки.
Учителя смогли вложить в неё много знаний, они научили девушку входить в боевой транс. Пусть ненадолго, но этого вполне хватало, чтобы превратиться в смертоносное оружие. Посмотрим, какова скорость реакции у киборга.
Очевидно, даже у модифицированных полу-людей, полу-машин есть пределы. Данара вошла в транс моментально, ей не нужно было настраиваться. Организм сам включался при нужной команде.
И женщина-киборг прошляпила тот момент, когда Данара резко сократила дистанцию, но, вместо того, чтобы проткнуть кио лезвием, толкнула ту коленом в живот. И сразу же вышла из транса.
Нога мгновенно отозвалась болью. Органика, укреплённая танталом, на прочность не хуже каменной стены.
– Стоп! – вдруг сказала Двадцать Седьмая.
– В чём дело? – изумилась Данара. – Разве мы закончили?
– Да, – кивнула женщина-киборг. – Ты только что убедила меня в своих боевых качествах. Теперь я уверена в тебе и твоих людях. У такого командира не может быть плохих бойцов. А завтра у нас уже будет проверка делом.
Она протянула Данаре руку.
– Я горда тем, что познакомилась с тобой. Если между нами возникли недоразумения, я приношу извинения за всё.
– Охотно их принимаю. – Девушка ответила на рукопожатие.
Киборг права, завтра наступит момент истины. И Данара сделает всё, из кожи вывернется, лишь бы Игорь не пострадал.
Глава 31
– Приведите его в чувство, – потребовал голос, привыкший повелевать.
Запахло чем-то одуряюще-зловонным.
– Не надо, – сказал я, разлепляя веки. – Я пришёл в себя.
Короткого взгляда по сторонам хватило, чтобы понять: я нахожусь в чём-то вроде юрты или шатра, не знаю, как сами владельцы называют своё жилище. Полотняные стены, очаг посредине, много мягких ковров. И человек – лет пятидесяти, сухощавый, подвижный, седовласый, с широким скуластым лицом. Явный азиат, но с некоторой примесью европейской крови. Это чувствуется по некоторым чертам лица. К примеру, глаза отнюдь не раскосые и не миндалевидной формы. Что-то подобное я встречал ещё в прошлом, когда по телевизору в новостях показывали сумасшедшее поветрие, охватившее японцев (преимущественно, японок) – они нарочно делали хирургические операции глаз, делавшие их европеоидными. Только, в данном случае, у мужчины они свои, от природы.
Кроме седого, в шатре находилось ещё несколько человек. Трое явно воины: подтянутые, жилистые, молчаливые. Из одежды что-то восточное, сразу наводящее ассоциации с воинами Золотой Орды. Разве что характерные шапки с султанами отсутствуют.
И четвёртый – не то шаман, не то лекарь. Несмотря на преклонный возраст, взгляд такой, словно видит насквозь. В общем, до старческого маразма ещё далеко. Облачён в цветной, будто сшитый из лоскутков, халат. Единственный из всех, на ком головной убор – расписная тюбетейка. Ни дать ни взять Ходжа Насреддин на пенсии.
На боку тряпичная сумка, пропахшая невозможными сочетаниями ароматов. В руках баночка с нюхательной дрянью. Её собирались сунуть мне под нос.
– Игорь Долганов? – спросил седой.
И хотя по всем признакам ясно, что передо мной был большой начальник, никаких отличий в одежде от других кочевников не наблюдалось: такой же халат-размахайка из чёрного войлока, поверх него кожаная жилетка, простые штаны-шаровары из серого сукна. Ни тебе парчи, ни золота, ни подбивки из соболей. Сурово, практически по-спартански.
– Он самый, – подтвердил я. – Где мой спутник?
– Пусть тебя больше волнует собственная судьба.
– И всё же… Он жив?
– Ты обязательно получишь ответ на свой вопрос. Только чуть позже.
– Зачем я понадобился тебе, уважаемый?
– Зови меня Таймасом.
– Благодарю, – приложив руку к груди (а ведь не боятся меня – даже не связали), произнёс я. – Так чем обязан, уважаемый Таймас, этой встрече?
– Исключительно моим любопытством, – совершенно серьёзно сказал Таймас.
Внезапно из-за его спины выглянул ещё один человек, и я напрягся. Это была не кто иная, как моя давнишняя знакомая – Данара, поступившая со мной весьма вероломно. Я, было, хотел открыть рот, но Данара приложила пальцы к губам, и я не стал подавать вида, что мы знаем друг друга, пусть и понятия не имею, чем вызвана эта конспирация. Теперь стало ясно: она на стороне врага, но при этом она девушка, очень красивая девушка. Не в моих правилах причинять вред такой красотке.
Хорошо хоть женщины-киборга не было. В её случае, я бы мог слегка изменить принципам.
Седой заговорил:
– Мне ведомо то, что ты человек из прошлого. Оказался у нас прямиком из двадцать первого века.
Глаза Данары и её спутников заметно округлились. Ну как же, такие новости!
– У тебя, уважаемый Таймас, хорошие источники информации, – подтвердил я.
– Мне очень хотелось посмотреть на то, какими были вы – наши предки. Теперь я удовлетворил своё любопытство. Ты производишь впечатление отважного батыра, при этом очень умного. Но скажи мне, почему вы такие храбрые и умные, вместо того, чтобы сражаться один на один, уничтожили свою цивилизацию страшным оружием, не оставившим после себя ничего живого? По какой причине вы, сотворившие много того, что кажется чудесами, оказались хуже зверей? Хотя, нет, это будет оскорблением для животных! Ни один зверь не способен на такое!
– Прости, уважаемый! Я не могу ответить тебе. Я был простым солдатом, но на Последнюю Войну так и не попал. Могу только предполагать: мы слишком боялись друг друга и были слишком горды, чтобы признаться в этом. Наши правители играли в только им понятные игры. В один момент стало слишком поздно сделать шаг назад. Я скорблю об этом вместе с тобой, Таймас! В пламени той страшной войны сгинули все, кто был мне дорог! А я… порой не рад, что сумел это пережить.
– Я понял тебя, Игорь, – произнёс седой. – Солдаты всегда понимают друг друга.
– Так что же вы собираетесь сделать со мной?
– Для начала хочу понять, насколько ты можешь оказаться полезным. Ты нёс с собой страшное оружие. – Таймас сделал знак и перед ним на подносе положили армейский планшет.
– Не вижу ничего страшного в этом предмете, – улыбнулся я.
Шайн покачал головой.
– Не лги, Игорь. Воин должен говорить правду или молчать. Ложь превращает нас в трусов. Думаешь, мы дикари, не знающие, что такое прогресс? С помощью тактического армейского планшета ты собирался найти секретный объект предков и запустить то, что притаилось высоко в небесах.
– Кешайны идут войной на нас. Мы могли бы выйти и сражаться с ними честно, но, скажи, какая честь погибнуть в бою, зная, что твоя смерть ничего не изменит? Вас слишком много, целая тьма. Орда, как тысячу лет назад. Вы – великие воины, прекрасно вооружены… А нас мало, горстка людей в разных анклавах, окружённая со всех сторон враждебными мутантами. Мы не успеваем отражать одну атаку за другой, держим оборону от превосходящего врага. И тут появляетесь вы, шайны. Скажи, уважаемый, кто сможет противостоять вашему вторжению?
– Никто, – отозвался Таймас. – Даже кремлёвская дружина не победит нашу могучую рать.
– И в чём тогда моё бесчестие? Можешь не отвечать. Мне известен ответ на этот вопрос, – гордо вскинув подбородок, произнёс я.
– Отведите его, – приказал Таймас.
Двое шайнов подхватили меня под локти, поволокли к выходу из шатра.
– Обращайтесь с ним бережно. Он доказал свою доблесть в бою, – потребовал их командир.
Полог распахнулся. Стало ясно, что шайны разбили свой лагерь в том, что некогда было парком. Ни одного здания, даже в виде развалин. Только много зелени и деревьев. И идеально ровная местность вокруг.
Понятно, дети степей. Привыкли к своей равнине.
Пока меня вели, успел насчитать с дюжину шатров. Если в каждом человек по пять, а то и больше – то под Царицыном бродит некислый отряд шайнов – сабель шестьдесят-семьдесят. Практически армия.
Зачем они здесь – понятно. Сбор информации, разведка, а когда начнётся вторжение – приступят к диверсиям. Иметь у себя в тылу такое вражеское подразделение – кошмар для любого военачальника.
Отряд мобильный, кавалерийский, причём по старой традиции степняков, у каждого воина есть и заводной фенакодус, что позволяет при необходимости преодолевать большие расстояния.
Надо отдать должное шайнам – подход у них основательный. Шапкозакидательства не наблюдается. Тяжко нашим придётся, откровенно хреново. И ещё хреновее то, что мы облажались, угодив в эту ловушку. «Амат» остаётся недосягаемым. Не знаю, что замыслили делать шайны, но нам этот стратегический объект куда важнее, чем им. Они нас и без спутниковой группировки раздавят.
Оказалось, что для пленных была выкопана глубокая (метра четыре) яма. Вряд ли её рыли шайны. Скорее всего, сюда ухнула бомба, а кочевники воспользовались удачно подвернувшимся вариантом. Сверху яма была закрыта металлической решёткой. Ну да, всё по-взрослому.
Сбрасывать вниз не стали, достаточно бережно опустили при помощи верёвки. Правильно, начальник приказал обращаться бережно.
Решётка стала на своё место, сделав небосвод в «клеточку». В углу виднелась тень сидевшего на корточках человека. Я подошёл ближе и обрадовался: кио! Внешне целый и невредимый.
Глаза его были закрыты, но грудная клетка поднималась и опускалась. Жив, Сержант, жив!
Других пленников не было. Очевидно, шайны придерживались политики, гласившей – пленных не брать. Мы стали редким исключением.
Я потормошил киборга за плечо. Тот застонал и открыл глаза.
– Игорь?!
– Да, Сержант. Как ты?
– Бывало лучше. В меня всадили парализатор. Как когда-то говорили – лошадиная доза. Мы в плену у шайнов?
– Увы. Только что имел честь лицезреть их вожака – некоего Таймаса.
– А планшет?
– Тоже видел. Он у шайнов. Таймас держит его при себе.
– Плохо.
– Да уж точно ничего весёлого, – согласился я. – Есть предложения?
Он поднял голову, посмотрел на решётку.
– Удрать невозможно. Только если…
– Договаривай.
– Если нас держат, значит, мы нужны. Я – нужен Предводителю. Иначе здесь бы не появилась Двадцать Седьмая.
– Ты её знаешь?
– Имел несчастье. Она – правая рука Предводителя. С её помощью он обстряпывает самые грязные делишки.
– Что тебе светит?
– Башня Мозга. Полная перепрошивка и новый блок-контроль. Снова стану бесчувственным чурбаном, которому чихать на всё. Не удивлюсь, если потом направят вместе с шайнами громить то же Царицыно или Крылатское. С Предводителя станется.
– Перспективочка та ещё… Хорошо, с тобой всё понятно. А я кому понадобился. Ты – могучая боевая единица. Я… Да никто!
– Ты – человек из прошлого, способный вызвать интерес и у Предводителя, и у шайнов. К тому же не надо преуменьшать свою ценность, Мастер Полей! Если им удастся перетянуть тебя на свою сторону, уверен, они извлекут из этого немало пользы.
– Боюсь, у них ничего не выйдет.
– Даже не сомневался, – сказал киборг. – На допрос нас больше не потянут. Меня бессмысленно, с тобой уже говорили. Но сегодня или завтра за мной придут, чтобы доставить Предводителю. По одиночке у нас мало шансов на побег, вдвоём – можно попробовать. Я устрою бучу, перебью охрану и попытаюсь вытащить тебя. Знаю, что звучит легкомысленно, однако у меня есть ряд идей.
– Без планшета я никуда не пойду, – упрямо сказал я. – Просто нет смысла. Шайны вторгнутся и победят. Мы лишь оттянем свою смерть. А я как-то прикипел к тем, с кем свела жизнь. Степаныч, Надюшка… Я не прощу себе, что навлёк на них гибель.
– Мог бы и не выдавать столь длинную тираду, – буркнул киборг. – И так всё ясно.
– Вот и хорошо. Если всё произойдет, как ты планируешь – надо обязательно навестить Таймаса. У него есть то, что ему не принадлежит.
– Ты говоришь как киношный герой, – хмыкнул кио.
– А тебе доводилось видеть кино?
– Только в прошлой жизни, до того, как из меня сделали это, – грустно пояснил он. – Не принимай на свой счёт, я лишь пошутил.
Внезапно наверху послышался шум, который, впрочем, быстро стих. Решётка убралась в сторону. Над нами склонилось тревожное лицо Данары.
– Эй, живы?
– Живы, – подтвердил я.
– Тогда принимайте.
Данара сбросила верёвку.
– Поднимайтесь, пока никто не хватился. Пара минут у нас есть.
Кио посмотрел на меня, всем видом выражая вопрос – можно ли ей верить? Я кивнул. Очевидно, девушка таким образом решила вернуть должок. Ничего не имею против.
– Спасибо, Данара! – тихо произнёс я, хватаясь за верёвку.
Глава 32
Данара сама не могла сказать, что на неё нашло. Какое-то наваждение, которое только усиливалось с каждым часом. Сначала была засада: грамотно организованная, которой можно только гордиться. Противники попались достойные, бились как львы. Полегло немало шайнов, ещё больше раненых, которыми занимается жрец-целитель. Но даже он не всесилен, и некоторые из его пациентов отправятся в мир иной.
Девушка с болью воспринимала гибель каждого из своих подчинённых. Но гораздо больше страданий ей доставил бесчувственный вид Игоря. Сначала она решила, что он мёртв, и лишь потом выяснилось, что находится без сознания. За эти мгновения Данара сама едва не лишилась чувств. Стояла помертвевшая, пока шаман осматривал тело.
Потом она снова увидела Игоря в шатре Таймаса. Молодой человек узнал её, но не стал выдавать. Данара никому не рассказывала о той случайной встрече. Не очень-то она красила её.
Когда пленного увели, девушка стала свидетельницей разговора улусбека с Двадцать Седьмой.
– Я заберу обоих, – сказала кио.
– Ты вправе поступать так, как хочешь. Мне не нужны эти урусы, – ответил Таймас.
– С киборгом всё понятно, но зачем вам понадобился его спутник? – вмешалась Данара, маскируя волнение под простое любопытство.
Она надеялась, что Игоря оставят в лагере шайнов. Быть может, ещё удастся перетянуть его на свою сторону. Шайны лишены расовых предрассудков и готовы принимать в свои ряды любого, кто способен принести пользу.
– Его мозг может оказаться ценным. Предводитель умеет вынимать информацию даже из мертвецов, – прямолинейно ответила Двадцать Седьмая.
Данара закусила губу. Если Игоря заберут, то… Она вдруг ещё сильнее ощутила привязанность к этому молодому человеку.
– Предводитель просит тебя, улусбек, отдать ему и захваченный у этих двоих планшет, – вдруг произнесла Двадцать Седьмая.
– Нет. Мы с самого начала договорились, что он наш, – ответил Таймас.
– Ты получишь большую награду. Предводитель очень щедр, когда это надо.
– Какая награда нужна воину? Мои руки держат клинок, это и есть моя награда.
– Годы идут и не минуют нас стороной. Предводитель может сделать так, чтобы твоя рука оставалась крепкой на долгие десятилетия. Хочешь продлить свою жизнь, улусбек?
– Я хочу жить ровно столько, сколько мне отпущено, и умереть достойно. Передай спасибо твоему Предводителю, но я кешайн. Нас трудно соблазнить.
– Это твоё решение, улусбек, и я его уважаю, – поклонилась киборг. – Дозволено ли мне уже завтра забрать свои трофеи.
– Ты вольна поступать с пленными так, как заблагорассудится. Тебе нужна охрана? Я могу выделить с десяток своих воинов, которые сопроводят тебя до Башни Мозга.
– Благодарю за оказанную честь. Я справлюсь сама.
Целый день после того разговора у девушки всё валилось из рук, что не прошло мимо подчинённых. Они связывали странность командира с результатами недавнего сражения и были отчасти правы. Данара навестила раненых, а потом, назначив заместителя, покинула территорию лагеря, чтобы побыть в одиночестве и хорошенько подумать.
Мыслей было много и все разные. Она бродила среди развалин, не опасаясь, что окажется лёгкой добычей мутанта или какой-нибудь твари – часть сознания оставалась начеку и непременно просигнализирует, если почувствует угрозу.
Девушка подошла к небольшому обрыву. Остановилась у самой кромки и посмотрела вниз: там было озерцо, в прозрачной воде которого вдруг отразилась её фигура.
Та Данара глядела на неё с дерзким вызовом. И девушка вдруг осознала, что принимает его, хотя ей предстояло сделать самый трудный выбор в жизни.
Она делила свою юрту вместе с четырьмя воинами из своего десятка. Их не смущал её пол – эти шайны принадлежали к числу генетически выведенных бойцов и больше походили на рептилий, чем на людей. Зато они отличались выносливостью и силой, а ещё никогда бы не ослушались приказа.
Сборы не отняли много времени: оружие добудет у часовых, фенакодусов – на выпасе, с шайнами, которые их охраняет, она разберётся даже в одиночку.
Придётся убивать тех, кого девушка с детства привыкла считать своими, но и они, не терзались угрызениями совести, когда лишили жизни её отца. Жребий брошен, ещё не поздно отказаться, но тогда Данара больше не увидит Игоря. Вряд ли он любит её, и откуда бы взяться этому чувству? Главное, что этот молодой человек дорог ей, а что будет дальше – покажет время.
Она выскользнула из юрты, убедилась, что не привлекла чужого внимания. В лагере разведчиков всегда полно дел: кто-то на задании, кто-то отдыхает, кто-то выполняет будничную работу. Праздно слоняющихся нет. И если командир идёт куда-то, значит, так надо.
Пленников охраняли двое часовых по очереди. Эти шайны знали её, спокойно разрешили подойти. Никто не ожидал, что в ладони у девушки вдруг окажется стилет с тонким длинным лезвием, способным проходить даже сквозь кольчугу и убивать прямо в сердце.
Морального терзания Данара не испытывала. Совесть уступила место необходимости. Так надо – этим двоим не повезло оказаться у неё на пути. На то воля Всевышнего!
Часовые умерли тихо, без вскрика и стона. Лёгкая смерть.
Без особого напряжения Данара сдвинула стальную решётку – на той даже не было замка. Склонилась над чёрным провалом и так, чтобы кто-то другой не услышал, спросила:
– Эй, живы?
Она обрадовалась, услышав ответ, хоть и понимала, что с Игорем ничего не сделали. Но мало ли… порой судьба подбрасывает странные подарки.
Девушка скинула верёвку, по которой пленники ловко выбрались из зиндана. Постояли, настороженно глядя на неё и ожидая неприятных сюрпризов. При этом не забыли избавить мертвых часовых от оружия. Каждый взял себе по кривой сабле. Пистолетов или луков, увы, при мертвецах не было.
– Не надо бояться, – произнесла она, с удовольствием рассматривая напряжённое лицо Игоря. Даже таким он заставлял её сердце биться чаще. – Я пришла, чтобы вытащить вас отсюда.
Ответом ей стало молчание.
– Вы мне не доверяете?
Игорь помялся, перед тем, как произнести:
– В последний раз, когда я доверился тебе, то получил по тыкве и очнулся посреди дороги. Так что есть сомнения.
Его слова отозвались в душе Данары болью.
– Прости меня за тот поступок. Но я была вынуждена так поступить.
– Мерси за искренность, – усмехнулся Игорь. – Ладно, этот вопрос снимается. На повестке дня другой. Почему?
– Почему я помогаю вам?
– Да, – кивнул он.
– Некоторые обстоятельства изменились.
– Но ведь ты шайн?
– Была им, – поправила девушка. – Когда-то шайны поработили мой народ, лишили его независимости. И пусть меня с детства воспитывали как кешайна-разведчика, пришла пора вспомнить о корнях. Вас устроил мой ответ?
– Вполне, – слегка смутился Игорь.
– Ну, раз мы всё прояснили, тогда следуйте за мной, – позвала девушка.
И тут её остановил новый вопрос, заданный Игорем. Будь это киборг, она даже не стала бы отвечать. Пусть беспрекословно выполняют команды, если хотят дальше жить.
– Куда? – спросил Игорь.
– За фенакодусами. Мы успеем убраться отсюда быстрее, прежде чем нас хватятся и устроят погоню, – пояснила она, досадуя на непонятливость спасённого.
– Прости, Данара. Планы меняются. Мы не можем уйти отсюда без одной вещи.
– Планшет? – догадалась она.
– Да. Иначе мы лишь слегка оттянем свою гибель.
– Идти за планшетом – это самоубийство. Он в шатре улусбека, в центре лагеря. Придётся пробиваться с боем и в итоге умереть. Там слишком много воинов.
– У нас нет выбора, – сказал Игорь. – Бой, так бой!
– Хорошо, – вздохнула девушка. – Вижу, что ваше упрямство не переубедишь.
– Тебе не обязательно влезать в это, – произнёс Игорь.
– Поздно. Я уже по уши в этом дерьме. – Девушка кивнула в сторону трупов. – Чтобы было легче, сделаем так: Игорь, раздень какого-нибудь мертвеца и переоденься в его одежду. Шапку обязательно надвинь на глаза. Тебе, киборг, – она обратилась к кио, – придётся подыграть.
– Сержант. Меня зовут Сержант, – поправил тот.
– Прости, Сержант. Ты изобразишь пленника, которого мы ведём на допрос. Эта маленькая инсценировка поможет нам на какое-то время. А дальше пусть будет то, что будет.
– Только без фатализма, – сказал Игорь.
Повинуясь необъяснимому порыву, он вдруг сгрёб девушку в объятья, и она почувствовала, как во всем теле наступает слабость, а ноги превращаются в ватные и подкашиваются.
– Пусти! – потребовала Данара, боясь, что Игорь послушается её и разожмёт руки.
– Потерпи чуток. – В голосе у молодого человека внезапно прорезалось столько нежности, что девушка вновь обмякла. Она мечтала, чтобы это длилось как можно дольше, до бесконечности.
– Всё, голубки. Намиловались, – прервал их лишённый сентиментальности киборг. – Пора и честь знать.
Данара отпрянула, смущенно улыбнулась и принялась поправлять невидимые складки на одежде.
– Переодевайся, – сказала она Игорю, когда закончила. – Если тебя смущает, я отвернусь.
– Сделай милость, пожалуйста, – попросил он. – Стриптиз – не моё призвание.
Девушка выполнила просьбу. За её спиной послышался шорох и треск: кешайны хоть и превосходили Игоря ростом, но были намного сухощавей, и его мускулистый торс с огромным трудом умещался в их одежду.
– Всё. Девушки могут обернуться, – сказал молодой человек.
Кешайн из него вышел что надо. Для полноты образа он нахмурился и слегка сузил глаза.
– Годится, – оценила Данара. – Я иду первой, кио, простите, Сержант – за мной, Игорь замыкающим. Если что-то пойдёт не так, атакуем, не дожидаясь, пока сбежится весь лагерь.
– Принято, – согласился Сержант.
Трупы сбросили в яму и прикрыли решёткой.
– Двинулись, пока никто не заметил, что часовые пропали, – сказала Данара.
Под ложечкой у неё кольнуло. Не так-то просто коренным образом менять свою жизнь. И пусть оправданием её поступка послужит любовь – как дать знать об этом Игорю, как открыть ему свои чувства? Никто не учил её любить, она умела только прятаться, сражаться и убивать. Маловато для того, кто вдруг задумался о семье.
И всё же она смело шагала вперёд. Её грела мысль, что Игорь рядом. И пусть то, что они задумали, чистой воды безумство, вдруг он увидит в ней не только шайна, но и влюблённую девушку? А значит, необходимо из кожи вылезти, однако победить любой ценой. Данара была готова умереть за это. Ничего страшного, если поблизости любимый человек.
Но гораздо лучше остаться живой.
Девушка улыбнулась. Вновь овладела собой, стала хладнокровной и целеустремлённой. Если ради любви надо превратиться в машину смерти – значит, она так и сделает. Спасибо учителям!
Глава 33
Шмотки мертвеца пахли прокисшим потом и козлятиной. Похоже, шайны не ведали, что такое вода и для чего используется. Мылись как тот французский король – два раза в жизни. А ещё ребята отличались некоторой субтильностью, и их наряд оказался слегка тесноватым.
История повторялась, трюк с переодеванием мы уже использовали не раз – но зачем оригинальничать и отказываться от того, что работает?
Надвинутая на глаза шапка ужасно мешала, но я боялся поднимать её, чтобы открыть обзор. Лучше немного потерпеть, чем вызвать вполне объяснимое внимание к своей персоне и раньше времени затеять бучу. Понятно, что совсем без драки не обойдёмся, так просто шайны тактический планшет не подарят. Однако чем позже она начнётся и чем меньше бойцов со стороны врага в ней примут участие, тем проще выполнить то безнадёжное дельце, в которое по моей милости оказались втянуты и киборг и Данара.
Кстати, о Данаре. Меня взволновала её близость, она всколыхнула чувства, которые я давно посчитал забытыми. Да что там! Какая-то искра промелькнула между нами, и я готов дать руку на отсечение, что девушка не равнодушна ко мне. Будь я годков на десять моложе, ломал бы голову над причинами, которые заставили её пойти на такое. Но с возрастом приходит мудрость. Я не аксакал, однако приобретённого опыта достаточно, чтобы понять – влечение взаимное. Плох мужчина, не способный оценить явный интерес со стороны столь прекрасной представительницы столь прекрасного пола. Что касается первой встречи… Она уже быльём поросла!
Наблюдать за девушкой сзади – сплошное удовольствие. Практичные шаровары обтягивали её, демонстрируя в выигрышном свете деликатные места. Походка – закачаешься. Нет, не поступь манекенщицы, вихляющей бёдрами, такого откровенного сексапила Данара не демонстрировала. Однако словно кожей чувствовала грань, способную завести нормального мужика. Пришлось себя одёргивать: тут на носу нехилый такой махач вырисовывается, а я в уме эротические сценки прогоняю.
Хитрость сработала, до «апартаментов» Таймаса добрались, не привлекая к себе внимания. Если кто и посматривал в нашу сторону, то с пониманием: пленного ведут на допрос, всё в порядке.
Я ожидал увидеть у входа в шатёр парочку охранников со скрещёнными копьями, однако Таймас явно считал, что в лагере ему ничего не угрожает. Охрана была, но состояла всего из одного бойца. Как потом рассказала Данара – это был бастард Таймаса, вопреки всем обычаям приближённый к отцу, хотя и играющий третьестепенную роль.
В отличие от знатного родителя, сынок выглядел монументально. Эдакая мясистая глыба, способная с корнем выдернуть столетнее дерево.
Он вскинул недоумённый взгляд на Данару, на нас. Охранник не ожидал вероломства, и потому для девушки не составило большого труда спровадить его на тот свет. Она воспользовалась стилетом, которым допрежь сняла часовых. Укол в сердце (в панцири и кольчуги шайны облачались только во время боевых заданий, в мирное время никто не таскал на себе такую тяжесть), проделанный с хирургической точностью, моментальная смерть. Кио подхватил тушу и придал ей сидячий вид. Дескать, сидит человек, бережёт натруженные ноги. Ранку деликатно прикрыли.
Девушка отвела полог, мы нырнули в открывшийся проём и замерли, став свидетелем жуткой сцены.
Двадцать Седьмая, с которой никто не рассчитывал столкнуться, находилась в шатре Таймаса. Она стояла возле очага, держа предмет, в котором я не сразу опознал кровоточащую голову улусбека.
Женщина-киборг обернулась.
– Надо же! Явление Христа народу, – с издёвкой произнесла она.
– Что ты тут делаешь?! – воскликнула Данара.
– Пришла поговорить. Разговор не заладился. Этот, – она потрясла головой улусбека, – заупрямился, отказался отдавать планшет. Я его долго уговаривала, но, как видите, зря. Пришлось прибегнуть к радикальным мерам.
Она с отвращением бросила голову в очаг.
– Данара, девочка моя! Ты решилась на предательство? Какой неприятный сюрприз ждал бы улусбека, не приди я пораньше. А так… старик сдох, не успев расстаться с одной из своих иллюзий.
Данара потупилась.
– Отдай нам планшет, и мы разойдёмся миром, – выступил вперёд кио.
Двадцать Седьмая улыбнулась.
– Сержант… Ты не в обиде на меня за то, как я с тобой обошлась?
– Где планшет? – не обращая внимания на её слова, спросил кио.
– Его больше нет, – вздохнула женщина-киборг. – Я-то всё гадала, зачем шайнам понадобился контейнер с наноботами, пёрла эту тяжесть на себе сюда. Эх, если бы знала – выкинула бы в ближайший овраг!
Она указала на чёрный ящик, в котором Данара узнала подарок киборгов.
– Думала, что старик захотел получить новую игрушку для пыток, – продолжила Двадцать Седьмая. – Представляете, какой горизонт открывается для человека с фантазией?! Заставляешь, к примеру, допрашиваемого сунуть пальчик в эту шкатулку. А там полно наноботов, способных разобрать на составные любую молекулу. Раз! И нет пальчика! А всю руку или предмет мужской гордости? Кого хочешь проберёт, – она зло скривилась, будто проглотила лимон целиком. – Так я думала, но у старика в башке оказалось больше опилок, чем мозгов. Видите ли, он решил, что подобному оружию нет места на земле! Решил поиграть в рыцаря без страха и упрёка…
– Так он сунул планшет в колонию наноботов? – ахнула Данара.
– Увы! – подтвердила женщина-киборг. – Теперь от этой штучки не осталось ничего, бесследно растворилась. Никакой Мастер Полей не восстановит то, чего физически больше не существует. Даже горсточки пепла…
– Уходим, – произнёс киборг, поворачиваясь к выходу.
– Стой! – потребовала Двадцать Седьмая. – Да, я не получила планшет, это задание провалено. Однако я могу реабилитироваться, если выполню другое и доставлю тебя в Башню Мозга.
– Думаешь, я добровольно соглашусь на такое? – поинтересовался кио со слабой улыбкой на устах.
Он выпустил штык из ладони и угрожающе прорезал им воздух.
– Не сейчас! – воскликнула Данара. – Нам ещё нужно выйти из лагеря, а там – можете продолжить ваши разборки.
– Девица говорит правильные вещи, – кивнула Двадцать Седьмая. – Предлагаю союз до того момента, пока мы не уберёмся отсюда. А потом – продолжим выяснять отношения. И да, не смотри на то, что я женщина. Ты же знаешь, что я способна скрутить в бараний рог любого мужчину-киборга.
– Я знаю о твоей улучшенной модификации, – сказал Сержант. – Хорошо, союз так союз. Я принимаю твоё предложение.
– Временное! – напомнила киборг.
– Именно!
– Тогда идём на выход. Я прикрываю, – произнесла киборг.
Мы выбрались из шатра Таймаса и ошарашено замерли. Казалось, весь лагерь встал стеной, направив на нас острия копей, украшенных бунчуками.
– Предательница! – выкрикнул кто-то из шайнов Данаре. – Ты убила наших и выпустила урусов! Где Тамас?
– Я отвечу, но мой ответ тебе не понравится. Его башка коптится в очаге, – усмехнулась Двадцать Седьмая. – Можешь сходить, посмотреть.
– Тогда ты умрёшь страшной смертью!
– Не так быстро, приятель! Я ещё увижу, какого цвета твои кишки, когда выпущу их наружу.
Они могли бы расстрелять нас из луков или утыкать дротиками. Вместо этого, шайны предпочли ринуться в бой. Очевидно, дети степей решили, что обладая численным перевесом, могут позволить себе подобную роскошь. А может, их раззадорили слова Двадцать Седьмой. Женщина-киборг умело сыграла на настроении толпы, пусть даже состоявшей из опытных воинов.
Мы стали плечом к плечу. Так гораздо лучше отражать атаку. Данара закрутила саблей, вычерчивая причудливый рисунок, который был не только завораживающим, но и смертоносным. Не раз и не два её клинок «ужалил» шайнов, напившись их кровью.
Я рубанул саблей по древку копья, потом ухватился за его остатки и выдернул из строя владельца. Его сразу же принял на себя кио, вонзив прямо под рёбра лезвие, выскочившее из ладони.
Двадцать Седьмая пошла напролом, увлекая и нас за собой. Мы потеснили шайнов, при этом киборги разделались с парой противников каждый. Ещё один кинулся на меня с клинком, я сшиб его с ног, отобрал оружие и бросил его подобно метательному ножу. Лезвие пришпилило к вкопанному в землю столбу, служившему у шайнов чем-то вроде тотема.
– Идём дальше! – крикнула Данара. – Пробиваемся к фенакодусам.
Я прикинул – далековато, да и шайны разгадали наше намерение. Часть бросилась выстраивать новую линию защиты у фенакодусов. Я увидел, что они вскидывают луки. Блин, если подберёмся поближе, придётся туго: нас расстреляют как в тире. Может, киборгам прямое попадание из лука всё равно, что комариный укус, но мы с Данарой не столь неуязвимы. Обычные люди из крови и плоти.
Сержант подскочил к столбу, напряг все мускулы и выдернул его из земли. Пока он выполнял эти манипуляции, я прикрывал его спину. Довольно осклабившись, киборг метнул «снаряд» в шайнов, приложив им сразу четырёх воинов. Судя по тому, что они так и не поднялись, бросок был страшной силы. Столб фактически похоронил тех, кому не повезло под ним оказаться.
На меня едва не налетел орущий и бешено вращающий зрачками воин, я не стал встречаться с ним лоб в лоб, отскочил в сторону и сделал самую банальную подножку. Шайн так разогнался, что споткнувшись, упал не сразу, а пролетел несколько метров, снеся шатёр. И только потом угомонился.
Дзинь! Что-то пропело возле меня. Я оглянулся и увидел схватившегося за торчавшую у него из живота стрелу, шайна. Он собирался зайти ко мне с тыла, но кто же его остановил? Данара – умница, успела обзавестись луком и теперь посылала стрелы одна за другой. В отличие от лучников-шайнов, не боялась угодить в своего.
Её поддержка была весьма кстати. Нападавшие стали терять былой задор. Данара била без промаха, укладывая на месте тех, кто мог послужить катализатором для новой атаки. Минимум двое десятников пали от её стрел.
Когда колчан опустел (ей понадобилось от силы секунд десять, не больше), она снова взялась за саблю.
Краешком глаза я уловил, что поблизости бьётся Двадцать Седьмая. Всё же на поле боя кио нет равным. Думаю, что истории о людях, которые бросили киборгам вызов и победили, всего лишь сказки. У обычного человека нет ни одного шанса победить. Разве что если речь идёт о кремлёвских дружинниках… Так про них я только слышал, а как оно обстоит в реальности, не знал. Действительно ли эти парни столь хороши, или народная молва придала им воистину богатырские возможности.
Что касается кио – пожалуйста, вот они, на виду. Ломают шайнам черепушки, отрубают головы и конечности, месят «тесто» из живой плоти. Даже не запыхались.
Бой длится минуты две, а я уже выжат как лимон, мышцы устали и одеревенели, второе дыхание не открывается принципиально. И Данаре ничуть не лучше моего. Раскраснелась, дышит как паровоз. Однако всё равно красавица, просто загляденье!
И сразу получил урок – во время боя расслабляться нельзя. Я так и не понял, откуда взялся коренастый шайн. Он вынырнул из ниоткуда, навалился на меня и опрокинул на спину. Я выпустил саблю, он тоже был без оружия. Его руки потянулись к моему горлу, схватились за него и стали сжимать полукольцо. Воздух с хрипом покинул лёгкие. Я заметался, пытаясь скинуть душителя, ударил коленом в пах, но всё бесполезно. Чувак явно не чувствовал боли, вцепившись в горло бульдожьей хваткой.
Перед глазами замелькали звёздочки, в ушах стали лопаться пузыри, будто после долгого полёта. Понимая, что ещё немного и каюк, я треснул макушкой ему в лоб, потом в нос, превратив рубильник душителя в кровавую мешанину. Шайн ослабел, его пальцы разжались. Извернувшись, скинул его с себя, оказавшись сверху, придавил грудь коленом и добил кулаком, проведя удар, из-за которого в прошлой жизни загремел на нары.
Что-то полыхнуло, мимо меня с воем пробежал горящий шайн. Он влетел в шатёр, и тот сразу занялся пламенем. Ясно, это киборги пустили в ход природные огнемёты.
Я распрямился и снова чуть было не полетел на землю, на сей раз столкнувшись спина спиной с Данарой. Девушка оглянулась. Её испачканное пылью лицо осветилось улыбкой.
– Жив? – зачем-то спросила она.
Я улыбнулся в ответ. Чего говорить, и так видно. И тут же с головой окунулся в схватку. На меня посыпались быстрые и резкие удары. Чересчур бойкий шайн показывал свою удаль, размахивая саблей. Я умерил его пыл, рубанув по бедру, а потом, вспорол ему брюхо. С такими ранами тот точно не жилец.
Не ожидал, что из Сержанта выйдет лихой кавалерист. Он таки добрался до фенакодусов, хоть ему и порядком досталось от лучников – свидетельством тому стали многочисленные отверстия в одежде, из которых сочилась белая кровь. Обычный человек уже умер бы от шока и кровопотери, однако киборг вёл себя так, словно ему не пришлось выдёргивать из себя с десяток стрел. Но я не стал ему завидовать. Впереди у кио «удовольствие» вытаскивать из тела застрявшие наконечники. А пока он гарцевал на фенакодусе и крошил в капусту всех, до кого дотянулась сабля.
Ему быстро удалось пробиться к нам с Данарой, попутно порубив и затоптав с полдюжины шайнов. Я помог девушке, подсадив её за киборгом. А сам примостился позади Двадцать Седьмой. Она тоже обзавелась «транспортом».
Фенакодусы – выносливые создания. Там, где давно бы подломились ноги у гиганта-першерона или ломовой лошади, они даже вида не показали, что груз им не по плечу. Вихрем понесли нас подальше от сражения. Но метров через сто кио осадили скакунов, спрыгнули на землю и принялись поливать лагерь шайнов стрелами из трофейных луков. На таком расстоянии дальнобойные луки оказались весьма эффективны, и если не перебили остатки разведотряда, то, во всяком случае, отбили у тех немногих, кто выжил, желание устроить погоню. Мы даже смогли вернуться и взять ещё двух фенакодусов, распрощавшихся с прежними хозяевами навсегда, и при этом не встретили ни малейших препятствий.
Лагерь шайнов в нашем тылу перестал существовать.
Глава 34
– Мы достаточно оторвались и выполнили то, ради чего объединились. На этом наше сотрудничество закончено, – объявила Двадцать Седьмая.
Она стояла у фенакодуса, поглаживая его по массивной холке. Животное довольно жмурилось и фыркало.
– Всё ещё не передумала? – спросил Сержант.
– Я обязана доставить тебя в Башню Смерти. А вы, – она посмотрела на нас с Данарой, – мне не нужны. Ступайте на все четыре стороны. Я вас не трону. Обещаю!
Я дёрнулся, но киборг придержал мой порыв.
– Не надо, Игорь. Это касается только нас. Дай слово, что не станешь вмешиваться, вне зависимости от исхода схватки, – попросил он.
– Не могу, – покачал головой я. – Ты мой друг.
– Тогда я прошу тебя как друга: не вмешивайся. Есть вещи, которые нужно решить самому.
Он растолковал моё молчание как положительный ответ, хотя для себя я решил: если Сержант проиграет схватку, я на части порвусь, но уничтожу Двадцать Седьмую. А там, будь что будет! И Данара, похоже, придерживалась такого же мнения, хотя, как призналась девушка, в чём-то она была благодарна женщине-кио. Та избавила её от моральных терзаний, убив Таймаса.
– Как будем драться – с оружием или без? – спросил Сержант.
– Я планирую уделать тебя голыми руками, – отозвалась Двадцать Седьмая.
Только сейчас я понял, что она не уступает Сержанту ростом и выглядит весьма достойным противником.
– Я выбью из тебя дух, а потом дотащу то, что осталось, в Башню Мозга, – пообещала женщина-киборг.
– Жаль, что в свою очередь не могу тебе гарантировать чего-то подобного, – пожал плечами кио. – Ты давно проходила техосмотр?
– Недавно. И меня заверили, что я в состоянии надрать тебе задницу. Пришло время проверить. Ты готов, Сержант?
– Для тебя я готов постоянно.
– Тогда не будем затягивать с неизбежным.
Две громадины встали друг против друга, приняв боевые стойки.
– Начинайте, – сказал я. – И пусть победит сильнейший.
– Сильнейшая, – сказала киборг.
Первой ударила Двадцать Седьмая. Её мощный кулак был нацелен в челюсть Сержанту, но тот перехватил руку и попытался вывернуть болевым приёмом, делая его с таким нажимом, что у нормального человека давно бы сломались кости. Непостижимым образом женщина-киборг извернулась, подпрыгнула и умудрилась обхватить ногами голову кио, сжав её будто тисками. Кувырок, и оба киборга возятся на земле: Сержант пытается разорвать захват, а Двадцать Седьмая ещё сильнее сдавила ноги.
Данара дёрнулась.
– Не спеши, – сказал я ей на ухо. – Всё только началось.
Моя рука непроизвольно легла на талию девушки, но та не отшатнулась.
Тем временем, Сержант сумел избавиться от железных объятий соперницы, придушить его не вышло, хоть киборг и выглядит красным, словно варёный рак. Оба уже на ногах, поразительная скорость! Двадцать Седьмая сделала вертушку, совсем как Ван Дамм в кино. Бум! Раздался звук, похожий на колокольный звон. У киборгов даже башка усилена танталом, и теперь в ней появилась вмятина. Коронный удар бельгийца отнёс Сержанта шага на три, при этом его берцы пропахали изрядную борозду в земле. Но киборг всё же устоял.
– Неплохо, – отозвался он, вытирая белую кровь с лица.
– То ли ещё будет, – многозначительно произнесла женщина-киборг. – Я вышибу из тебя дух и превращу в груду металлолома, чтобы было удобней тащить. Но ты не волнуйся, в Башне мозга подладают то, что от тебя останется. Я лично проконтролирую весь процесс.
– Много слов, – покачал головой кио.
– Пеняешь за моё женское происхождение? Только учти – я не кумушка, у которой язык без костей. Я – боевая машина, – отчётливо, по слогам, сказала Двадцать Седьмая и ринулась в атаку.
Застать Сержанта врасплох ей не удалось, тот кинулся навстречу. Женщина оттолкнулась от земли и взмылась вверх. Это было самое красивое сальто, которое мне довелось увидеть! Куда там цирковым акробатам!
Двадцать Седьмая пружинисто приземлилась за спиной у противника, внезапно сверкнула сталь выпущенного из ладони лезвия.
– Нечестно! – закричал я, но было поздно.
Вживлённый в плоть киборга танталовый штык вошёл под лопатку Сержанта. Кио дёрнулся от боли. Женщина-киборг с садистской ухмылкой провернула клинок в нанесённой ране.
Ответ Сержанта не заставил себя ждать. Поняв, что противник принялся играть краплёными картами, он тоже выпустил лезвия. Быстрый разворот, короткий росчерк, отделяющий голову Двадцать Седьмой от тела. Я ожидал увидеть нечто вроде сплетения проводов на перерезанной шее, однако в киборге была только органика. Ничего необычного за исключением белой крови.
Голова кио со стуком подкатилась ко мне. Даже в таком состоянии Двадцать Седьмая ещё была жива. В её глазах застыл немой ужас. Я не смог на это смотреть и отвернулся.
– Она пошла по лёгкому пути, – презрительно сказал киборг. – Я ждал чего-то подобного. Те, кто работает на Предводителя, любят грязные приёмы.
Он пошатнулся и тяжело осел. Его лицо побледнело как простыня.
– Насколько серьёзно тебе досталось? – спросил я.
– Эта сволочь всё же достала меня, – пробормотал Сержант. – Я оцениваю повреждения как критические. Мой организм не справляется с ними. Не хочется говорить такого, но скоро мы расстанемся навсегда.
Киборг задышал тяжело и часто.
Данара всплеснула руками, подошла ко мне:
– Ты знаешь, как ему помочь?
– Откуда? Это киборг, мне казалось, что он практически неуязвимый. Я думал, что раны затянутся сами собой, как это уже случалось прежде! – воскликнул я.
– Двадцать Седьмая – усовершенствованная модель. Её лезвия обработаны специальным составом, безопасным для неё, но способным убить любого киборга, – пояснил Сержант. – Раны не затянутся.
– Сколько у тебя времени?
– Часа два, не больше. Можете записать меня в покойники.
– Даже не собираюсь.
Настало вспомнить о том, что я не просто Мастер Полей, а ещё и побратим смерти. Никогда прежде не пользовался полученными способностями, и вот настал такой случай! К тому же всё равно выбора у нас нет. Через пару часов киборг погибнет. Я напряг память, принялся прокручивать в голове недавние события. Мы покидаем уничтоженный лагерь шайнов, скачем во весь опор… По дороге я чувствовал лёгкий ментальный зов – это было чёрное Поле Смерти. Оно-то мне и нужно!
Я подскочил как ужаленный! Никто не знает, сколько времени может занять процесс. Нужно торопиться.
– Ты что-то придумал? – с надеждой спросила Данара.
– Да!
– Брось, – отозвался киборг. – Единственное место, где меня могли бы восстановить – Башня Мозга. Мы не успеем! И вообще: я лучше сдохну, чем снова пойду на службу Предводителю. Спасибо, Игорь, что заботишься обо мне, только всё бесполезно.
– Думай и говори, что хочешь, однако я кое-что попробую.
Я подвёл фенакодуса поближе и обратился к Данаре:
– Помоги загрузить Сержанта. Положим его поперёк, вряд ли он сумеет держаться прямо.
– Ребята, отстаньте! – взмолился киборг. – Дайте помереть спокойно!
– Ты нам нужен живой, – сказал я.
– Зачем? Планшет уничтожен, наша миссия потеряла смысл…
– Это мы ещё посмотрим, – горячо сказал я. – Никогда не сдавайся!
Данара хоть и не понимала, что я собираюсь делать, беспрекословно помогла мне водрузить тяжеленую тушу киборга поперёк спины фенакодуса.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказала она.
Мы взлетели в сёдла фенакодусов. Никогда бы прежде не подумал, что сумею освоить верховую езду, причём на столь необычных животных. И вот я на коне, фигурально выражаясь.
Тело мёртвой Двадцать Седьмой погрузили на четвёртого фенакодуса. У меня на неё тоже были свои планы.
Мы проскакали километра три, прежде чем я снова ощутил зов Поля. Оно было слабым и голодным.
Я послал мысленный призыв: «Жди, я скоро буду и накормлю тебя!» В ответ меня окатило волной благодарности. Пожалуй, Поля Смерти живее, чем кажется (хотя звучит эта фраза весьма странно, признаюсь).
Мы прибыли на место, аккуратно опустили кио. Тот находился на грани между сознанием и бредом. Чёрное Поле засеменило к нам на ложноножках, но я заставил его остановиться.
– Сначала еда!
Похоже, Полю Смерти всё равно, чем питаться: плотью обычного человека или хайтек модифицированными существами вроде кио. Двадцать Седьмая пошла на ура. Поле Смерти прямо урчало от удовольствия, поглощая её.
– Не уходи в резонанс! – потребовал я.
Данара смотрела на меня с испугом. Очевидно, девушке не часто приходилось видеть работу Мастера Полей. Специально для неё я подкреплял ментальные команды голосом.
– Ничего не бойся! Я контролирую ситуацию.
Мои слова взбодрили Данару. Теперь она наблюдала за всем с любопытством и надеждой.
Я подошёл к кио, протянул ему руку, чтобы он ухватился.
– Можешь встать?
Сержант кивнул.
– Тогда пошли, я буду тебя поддерживать. Главное – держи меня за руку и не выпускай, чтобы с тобой при этом не происходило.
– Что ты собираешься сделать? – слабым голосом спросил киборг.
– Верну тебя к жизни.
– Забавно. И сделаешь это благодаря Полю Смерти?
– Да. Положись на меня.
Помогая кио, я подвёл его к сытому Полю. Оно послушно замерло, не превратившись в невидимку.
– Ступай за мной, не бойся!
Я сделал шаг в Поле, ожидая чего угодно: боли, электрических ударов, шокового состояния… Но ничего подобного не произошло. Чёрное Поле приняло меня благосклонно, ведь я был побратим смерти. Раз и навсегда породнившийся с самыми загадочными созданиями мира.
Теперь начиналась самая ответственная часть. Я собирался не просто воссоздать киборга, а наделить его тем, что мы утратили в колонии наноботов. Мозг кио в какой-то степени компьютер, почему бы ему не впитать в себя частицу информации из планшета, сублимировать его.
Степаныч предупреждал, что Поле Смерти может брать недостающие элементы из самого Мастера. Чтобы избежать этого, я принёс жертву, заодно способную стать источником всех требуемых микроэлементов – Двадцать Седьмая неплохо выступит в такой роли. Думаю, она содержит всё, что необходимо Полю Смерти.
Мне же необходимо настроиться, представить, что я утратил и как собираюсь восстановить. У меня не было частички планшета, полностью растворённого наноботами, но я догадывался, что Поле Смерти сумеет черпать нужную информацию из моего мозга. Ведь я помнил тот планшет, держал в руках, знал принцип работы, сам восстанавливал когда-то, пусть и в другом Поле. Неужели этого недостаточно?
Я старался не глядеть за спину, хоть и не сомневался, что с Сержантом уже начались метаморфозы. Там рождалось новое существо, сохранившее в себе и прежнего киборга и новую добавленную мной сущность. Я не сомневался, обе половинки сумеют ужиться в симбиозе. Одно лишь усилит другого.
И, не ошибся.
Теперь уже киборг выводил меня из Поля. Мои ноги заплетались, а мысли путались, однако я был горд: у меня получилось! Отныне киборг содержал в себе всё, что было в планшете, уверенно выстраивал в голове маршрут к «Амат» и был ключом доступа к системе.
Жаль, Степаныч не мог оценить по достоинству то, что я сотворил.
Это было последнее, что я запомнил перед тем, как забыться во сне.
Глава 35
– А другого пути нет? – спросила Данара. – Обязательно нужно прорываться сквозь нео?
– Ты лучше у этого деятеля спроси, – кивнул я на киборга. – Это у него прямой канал связи с небесами.
– Нельзя, – глухо отозвался тот.
– Почему?
– А ты взгляни. Во-он та, голубая хреновина почти в центре их посёлка. Нам туда.
На Сержанта было любо-дорого посмотреть. С того дня, как мне удалось его «заштопать», он разве что не начал сиять. Я сам не ожидал, что моя авантюра с восстановлением в Поле Смерти закончится столь удачно. Мало того, что Сержант находится в идеальной форме и даже думать забыл о смертельной ране, так теперь он ещё и получил доступ к большинству открытых спутниковых каналов. Отпала нужда в столь опасной для него информационной сети киборгов, благодаря которой один раз его уже засекли, и мы угодили в засаду, организованную шайнами совместно с Двадцать Седьмой – посланницей Предводителя киборгов.
Сержант радовался так, как в моё время скакал бы от счастья тинейджер-игроман, получивший бесплатно и на века вечные безлимитный высокоскоростной Интернет. Одно время кио нас даже пугал потоками информации, которыми так и норовил поделиться. Это лишь сначала стороннему слушателю кажется интересным, а потом начинает утомлять со страшной силой.
Сержант превращался в постапокалиптическое подобие профессора Паганеля[10] – ходячую энциклопедию знаний, не имеющих практического применения.
Постепенно всё наладилось, и киборг сумел найти баланс. Теперь он докучал нам гораздо меньше.
Дня два мы добирались до места нахождения «Амат» без особых приключений, если не считать таковой непонятную болезнь, отнявшую у нас фенакодусов. Я склонен считать, что это постарались шайны, вложив в гены полу крокодилам-полулошадям защитные биологические механизмы, не позволяющие врагам долго пользоваться трофейными скакунами. Хотя, это лишь догадка, а истина могла оказаться гораздо проще: мы допустили какую-нибудь ошибку, когда ухаживали за этими необычными животными.
Теперь передвигаться приходилось пешком, что значительно снижало наши и без того не выдающиеся темпы. Мы благополучно миновали несколько опасных ловушек, и я только цокал языком, когда киборг пояснял во что мы едва не вляпались.
Вчера нас атаковала стая крысособак. Я прежде никогда не видел этих в высшей мере отвратительных тварей. Они умели заморачивать голову, Данара чуть не пала жертвой их атаки. Она добровольно пошагала в расставленную на неё западню, пока мы соображали, что бы могло значить её столь странное поведение. Первым догадался киборг, он поджарил бока самым ретивым псинам, и те с визгом убежали зализывать раны.
И вот сегодня, когда до намеченной цели было рукой подать, выяснилось, что на пути к нему возникла деревенька нео. Если кто-то при этих словах представляет себе пасторальные картинки мирно сеющих и пашущих обезьян, спешу его разочаровать: нашим глазам открылась отнюдь не идиллия.
Деревушка мохначей напоминала небольшую крепость. Мы рассматривали её, забравшись на последний этаж высотки, расположенной в полукилометре.
Основу поселения составили проржавевшие до дыр трейлеры – до начала Последней Войны неподалёку располагался неплохой кемпинг. Нео вручную откатили более-менее сохранившиеся «дома на колёсах», поставили в круг и укрепили остатками кирпичных кладок, фонарных столбов и бетонных плит.
Выглядело это грубовато, однако вполне надёжно. Вряд ли подобное поселение может выдержать атаку био, однако нападение сородичей нео бы точно отбили.
Что самое паршивое, маршрутизатор со всей точностью заявлял, что вход в «Амат» расположен рядом с одним из трейлеров. С высотки хорошо просматривалась его голубая с ржавыми оспинами крыша.
Я сразу отмёл вариант с лобовой атакой. В деревне находилось сотни полторы обитателей. Из них примерно треть – мужчины, хотя и женщины и детишки тоже бы доставили немало проблем.
– Проклятье! – выругался кио. – Вернёмся в Царицыно за подмогой?
– Мы и так потеряли туеву хучу времени, – покачал головой я.
– Тогда что?
– Ребята, а вы не забыли, что среди вас имеется одна разведчица? – встряла в наш разговор Данара. – Нео, как и все мы – муты или нет, по ночам спят. Я могу в темноте пробраться к ним и снять часовых. Вы пойдёте за мной. Сержант откроет проход в центр управления «Амат» и впустит нас. Это проще, чем затевать небольшую войнушку.
– На словах – да! – воскликнул я.
– Данара дело говорит, – заметил киборг. – Там, где мы с тобой будем как два слона в посудной лавке, она проскользнёт невидимкой.
– Думаешь, хорошо выезжать на плечах хрупкой девушки?
– Это кто здесь хрупкая? Я? – возмутилась Данара.
Я обнял её.
– Ну, а кто ещё? Посмотри на нас! Неужели два мордоворота вроде нас с Сержантом не смогут произвести такую вылазку?
– Не смогут, – отрезала Данара. – Я училась этому ремеслу всю жизнь. По сравнению со мной вы дилетанты.
– Согласен, – кивнул кио.
– Сговорились что ли! – обиделся я.
С недавних пор я чуть не ошалел от любви. Чувствовал себя словно мартовский кот. Данара прочно обосновалась в моём сердце, и я ничего не мог, а вернее – не желал поделать с этим.
Мысль подставить её под удар казалась теперь мне кощунством. Я помрачнел.
– Не надо дуться, – подластилась ко мне Данара. – Другого способа у нас нет. А на меня можно положиться. Это будет далеко не первым моим заданием. Поверь, я на многое способна!
Я согласился скрепя сердце, хотя чувствовал себя так, словно у меня заболели все зубы. Вылазку наметили на эту ночь. Не стоило долго отираться возле нео. Они могли случайно обнаружить нас, и тогда, прощай, моя телега!
Ближе к вечеру меня охватила необъяснимая дрожь: трясло словно лихорадочного. Видя мои мучения, Данара подсела ко мне и прижалась плечом.
– Переживаешь за меня?
Я кивнул.
– Знаешь, мне приятно знать, что кто-то думает обо мне, – промурлыкала она. – Не надо переживать, Игорь. Я многое умею.
– Например? – спросил я.
Она хищно улыбнулась и впилась в мои губы поцелуем. Я обхватил её, прижал к себе крепко-крепко, так, что она застонала. Испугавшись, что сломаю что-нибудь, разжал руки и сейчас же услышал требовательное:
– Сильнее!
Киборг деликатно кашлянул, Данара отпрянула от меня.
– Темнеет, – извиняющимся тоном сказал он. – Пора готовиться.
– С чем пойдёшь? – спросил я Данару.
Она похлопала по чехлу, прикреплённому к её поясу. Я знал, что там у девушки прячется набор метательных ножей. Мне ещё не доводилось видеть, как Данара владеет этим оружием, но сомнений не было – бросает она виртуозно.
– Хватит этого. Чем меньше на разведчике всего навешено, тем лучше.
– Жаль, огнестрел остался в лагере шайнов, – вздохнул я. – Если припрёт, с АКМ как-то надёжней.
– Я бы и от пулемёта не отказался, – хмыкнул кио. – С ним бы мы тупо прошерстили нео и потом пришли на всё готовенькое. Только нет у нас ни пулемёта, ни АКМ. Работаем с тем, что имеем.
Вместе с ночью пришёл и холод. Мы специально не разводили костра, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Киборгу было плевать, ему и в лютый мороз без штанов комфортно. Мы с Данарой грелись, прижавшись друг к другу.
Жизнь в посёлке нео постепенно стихала. Исчезли угрюмые гориллообразные мужчины, перестали хлопотать по хозяйству страшные как смертный грех женщины, детей загнали в трейлеры ещё раньше.
– Смотри-ка, – заговорил кио, – никогда бы раньше не подумал, что нео на комфорт потянет.
– При всей своей первобытности, нео – всё же люди. А в людях всегда заложена тяга к комфорту. Правда, он по-разному выражается.
– Ну, эти неплохо устроились, – заметила Данара.
Помнили нео и об организации караульной службы. Мы насчитали пяток часовых. Мохначи с завидным постоянством стали орать своё «Не надоело?». Примерный интервал между криками получился минут в десять. Это был максимум, на который можно рассчитывать. За такое время было необходимо снять всех часовых, оказаться на территории посёлка и открыть вход в центр управления. Киборг не объяснил, как он будет делать последнее, лишь заверил, что в этой части волноваться нечего.
Сначала мы шли нога в ногу, стараясь не шуметь – в ночи любой звук разносится на километры. Ближе к посёлку залегли. Данара поползла по-пластунски, её фигурка слилась с темнотой. Я мысленно перекрестил девушку: пусть моё благословение поможет ей.
– Не надоело?
Ответный рёв должен был стать сигналом к действию. И точно, секунд через двадцать Данара появилась на стене и подала нам условный знак: в её руке появился факел из горюн-травы, который трижды описал круг, а потом потух. Это означало, что свою часть работы девушка выполнила, теперь наша очередь.
Мы взлетели на стены.
– Как ты? – спросил я.
– Нормально, – ответила Данара. – Всё прошло без сучка и задоринки.
– Теперь за мной, – скомандовал киборг.
Он спрыгнул, мягко приземлившись. Осмотрелся и бросился в сторону нужного трейлера. Мы едва поспевали за ним.
Как водится, гладко бывает только на бумаге. Нелёгкая вынесла нам навстречу горбатое чудище – я не сразу сообразил, что это какому-то старикану в срочном порядке захотелось отлить. До общественных туалетов нео пока не додумались, делали свои дела где заблагорассудится.
Киборг свернул ему шею, но вдруг дверца трейлера приоткрылась, и в проём выглянула заспанная нео:
– Ты куда запропастился, старый хрыч?
Тут она разглядела нашу троицу и завопила так, словно её режут. Вечер сразу перестал быть томным. Десятки разбуженных мохначей повалили из своих жилищ.
К счастью, мы уже были на месте.
– Сколько тебе нужно времени, чтобы открыть проход? – спросил я у кио.
– Минуты две. Система должна сначала распознать меня, а потом запустить механизмы.
– Тогда не теряй времени, а мы покуда займёмся нео.
Киборг упал на четвереньки и принялся интенсивно разгребать землю руками. Я передал Данаре специально захваченную для неё саблю. Метательные ножи остались в трупах, некогда было доставать их.
Мохначи обступали нас, скаля зубы. Никого с пустыми руками, видимо, жизнь приучила при любой непонятке хватать оружие.
– Их только трое, – выкрикнул кто-то из толпы.
– Часовые убиты, – послышался вопль со стены.
– Смерть им!
Сразу четверо отделились от толпы и ринулись на нас, размахивая дубинами. Вот и первые «зажигатели», по парочке на каждого из нас: меня и Данары.
Я свалил одного пинком в живот. Волосатое брюхо этого нео оказалось на удивление мягким. Другого принял на саблю, срубив как молодую берёзку в поле.
Данара тоже успешно справилась со своими противниками. Её сабля описала восьмёрку и мгновенно снесла два башки, забрызгав нас кровью.
Нео не понравилось то, как лихо мы расправились с их сородичами. Они возмущенно загалдели.
– Сержант, ты скоро? – спросил я. – Тут такой замес намечается… Не уверен, что долго протянем.
– Я вошёл в контакт с системой, она опознала меня как своего. Продержитесь ещё полминуты.
Я обернулся, чтобы посмотреть, чем в текущий момент занимается наша основная боевая единица. Киборг стоял на коленях, приложив ладонь правой руки к обычному на вид валуну. Его глаза были закрыты.
Нео сменили тактику. Теперь в нас полетело всё, до чего они успели дотянуться: камни, дубины, металлические прутки. Данара вскрикнула от боли, ей в бок впилась заострённая арматура. Я взмахнул саблей и тут же пошатнулся: пущенный умелой рукой булыжник едва не раскроил мне череп.
– Всё! – торжественно возвестил киборг.
Местность заходила ходуном, трейлеры затряслись, стали переворачиваться. Снизу раздался могучий рёв, будто врубили авиационный двигатель на всю катушку.
Нео испуганно попятились, такого они явно не ожидали. Впрочем, мы тоже.
Земля под нами стала оседать с явно механическим скрипом. Стало ясно: мы стоим на металлической платформе, присыпанной грунтом. Сейчас же платформа опускалась. Как только наши головы скрылись из видимости мохначей, над нами закрылся броневой колпак.
Данара пыталась вытащить арматуру из раны. Ей это удалось, она охнула и чуть не упала, я подхватил её на руки.
– Потерпи немного, любимая. – Я сам не понял, как эта фраза вырвалась из меня.
Девушка доверительно прижалась к моей груди. Я смотрел на неё с обожанием и болью.
Платформа замерла.
– Приехали, – объявил киборг.
И сейчас же с гудением загорелся матовый свет. Он высвечивал длинный, словно кишка, коридор.
– За мной, – коротко бросил Сержант.
Данара была лёгкой как пушинка. Мы почти бежали, и я не чувствовал её веса.
Внезапно коридор разделился на два рукава. Не было ни табличек, ни указателей.
– Сюда, – показал киборг направо.
Мы свернули в нужную сторону. Но не успели проделать сотню шагов, как пришлось остановиться: навстречу шли отливающие металлом конструкции. В руках у них были пулемёты. Стволы смотрели прямо на нас.
Внутри меня всё замерло. Нам никогда не победить эти машины смерти.
– Боевые автоматы, роботы, – пояснил киборг. – Они охраняют «Амат» от всякой дряни вроде багов и других непрошенных гостей.
– А мы случаем не входим в число этих самых гостей? – спросил я.
– Вы со мной, – успокоил Сержант.
Роботы не трогали нас, они даже расступились, пропуская дальше.
– Здесь есть медицинский блок? – поинтересовался я.
– Мы как раз к нему направляемся, – заверил кио.
Он подошёл к внешне совершенно голой бетонной стене и приложил к ней ладонь. Что-то зажужжало и в стене появился овальный проём.
– Входите. Это медблок.
Я осторожно занёс Данару. Девушка была в сознании, но ей приходилось нелегко. Она морщилась и постанывала от боли.
Медблок поражал стерильностью и белизной. В нём находилось несколько прозрачных капсул, форма которых заставила меня вспомнить ту, в которой меня укладывали в анабиоз.
С боку каждой капсулы располагались сенсорные панели управления. Киборг подошёл к одной, пробежался пальцами по кнопкам. Крышка капсулы с шипением поднялась.
– Клади девушку.
Данара недоумённо вскинулась. Ну да, о подобных вещах она могла разве что только слышать.
– Ничего не бойся, – произнёс я.
– Невидимые шаманы будут лечить меня? – предположила девушка.
– Да. Будут происходить непонятные вещи, но все они направлены только на то, чтобы поправить твоё здоровье.
– Хорошо. Тогда я спокойна, – сказала Данара и поцеловала меня в щёку.
Под стеклянной крышкой её лицо выглядело умиротворённым. Она смотрела на меня и улыбалась. Я подмигнул в ответ, склонился над капсулой:
– Всё будет хорошо, слышишь!
Из боков капсулы выехали манипуляторы, инъектор сделал обезболивающий укол. Данара обмякла и заснула.
– Она пробудет под действием анестезии несколько часов. Нам пора. Вернёмся, когда всё закончится, – увлёк меня за собой киборг.
Мы вышли из медблока и снова наткнулись на роботов. Они стояли, покачивая оружием.
– Придётся привыкать. Теперь мы для них ВИП-персоны, и они будут сопровождать нас везде, – предупредил кио.
– Даже за пределами центра?
– Нет. Им нужна постоянная подзарядка. Там они протянут часа два.
– Значит, придётся закатать губу, – вздохнул я.
Парочка подобных громил очень бы пригодилась на поверхности. Мы бы навели шороха на кого угодно.
– Для подобных боевых операций и были созданы кио. Боевые автоматы не столь утилитарны. Зато тут они практически короли, – провёл ликбез Сержант.
– Понял. И куда теперь?
– В святая святых этого места. В операторский зал.
Роботы двинулись за нами. Под их защитой я чувствовал себя в полной безопасности. Лишь бы ничего не перемкнуло в электронных мозгах этих созданий.
Операторский зал поразил меня скромными размерами. Фактически это была тесная комнатушка, где каждый квадратный метр пространства использовался с толком. Одна из стен являла собой сетку, каждой ячейкой которой были жидкокристаллические экраны. Операторы (я насчитал пять кожаных кресел с высокими спинками) располагались вдоль узкого стола и были окружены мониторами и сенсорными панелями управления.
Позади них, на возвышении располагалось ещё одно кресло. По бокам его находились обвесы, напоминающие оборудование стоматолога.
Именно на это кресло и опустился киборг.
Тотчас же обвесы пришли в движение, и очень скоро Сержант походил на гигантское многорукое членистоногое. Его голову украшал шлем виртуальной реальности, на руках оказались опутанные проводками перчатки. Появилась целая куча непонятных приблуд, охватывавших кио всё сильнее.
– Я готов, – безжизненно произнёс кио.
Вспыхнули панели на стене. Каждая из них показывала какую-то картинку. Я пригляделся и понял, что это трансляция изображений со спутников.
– Веду поиск, – объявил Сержант.
Скорее всего, он комментировал свои действия для меня, бывшего простым свидетелем.
– Нашёл!
На панели появилось одно изображение, каждая из ячеек показывала его часть. Что на нём было – я не понял, картинка оказалась размытой: клубы пыли, непонятные чёрточки и образы.
– Укрупнить! Включить фильтры! – продолжал командовать кио.
Изображение прояснилось. Я невольно присвистнул. Это и впрямь была Орда, тянущаяся на многие километры: тысячи и тысячи воинов-шайнов, движущихся в едином ордере. Люди, рептилии, загадочные твари. Обилие техники: я не верил своим глазам, пока не понял, что наблюдаю некое подобие танков, очевидно на паровом ходу.
Кавалерия: стройные ряды всадников на фенакодусах, пушки, осадные орудия – пусть эклектика, но весьма угрожающая. Это была сила, с которой невозможно справиться. Я понял опасения киборга. В Москве нет никого, способного противостоять такой армаде.
Камера выхватила группу людей, находившуюся в плотном окружении охраны.
– Жрецы шайнов, – пояснил кио. – Они способны на невероятные вещи.
Полки тянулись рекой, боевые части сменялись обозами. За армией клубились столбы пыли.
– Пленных не берут, – снова объявил Сержант.
– Когда они доберутся до Москвы?
– Осталось всего два дня. Они взяли высокий темп и умудряются поддерживать его долго.
Я шумно выдохнул. Если бы протянули ещё чуть-чуть, участь страны была бы решена. Какая доля была бы уготована каждому из нас победителями – а я не сомневался в победе шайнов? Ничего утешительного я не видел.
– Запускаю боевой режим! – Слова киборга прозвучали для меня сладкой музыкой.
– Что именно пустишь в ход?
– Сначала высокоточные бомбы, остальных добьём лазером.
На секунду я представил себе масштабы бойни. На моих глазах произойдёт уничтожение десятков тысяч людей… Стоп! Это война, а это не просто люди, а солдаты врага. И к нам они идут отнюдь не для того, чтобы строить детсады и школы.
– Удачи, Сержант! – пожелал я.
Картинка дрогнула, сначала потеряла чёткость, а потом и вовсе пошла рябью.
– Бомбардировка началась, – пояснил кио.
Там наверняка творилось нечто невообразимое. Смерть шла безжалостной косой, убивая людей и животных, уничтожая технику, превращая местность в выжженный ландшафт. Но из операторской всё казалось компьютерной игрушкой.
Я сжал кулаки. Вы сунулись на мою землю! Примите и распишитесь!
– Оценка обстановки! – В голосе киборга становилось всё меньше человеческого.
Я видел только одно чёрное пятно диаметром в несколько километров. Но когда изображение укрупнилось, стало ясно: выживших ещё предостаточно, и они ещё пытаются сбиться в отряды. Чувствовалась крепкая командная рука и дисциплина. На мгновение я ощутил уважение к этим воинам. Немногие смогли бы оправиться после такого…
– Лазеры!
По чёрной земле побежали тонкие зайчики, невидимые и лишь обозначаемые компьютерной программой. То тут, то там вспыхивали люди, мгновенно превращаясь в пепел. Система сама находила цели и прекрасно с ними справлялась.
Зрелище было жутким. Я радовался, что Данара находится в медблоке и не видит этого. Кто знает, выдержала бы она такое потрясение – ведь не так давно для неё эти вспыхивающие фигурки были своими.
– Закончено, – обессилено прошептал киборг.
Кажется, и его проняло. А может, взаимодействие с системой требовало много сил.
Я вышел из операторской. Один из роботов отклеился от стены, встал передо мной.
– В медблок, – приказал я. – Показывай дорогу.
Робот послушно сопроводил меня и даже помог открыть дверь.
Я сидел возле капсулы и рассматривал Данару. Она выглядела счастливой и безмятежной. Рана на ней затянулась. Создатели этого оборудования – настоящие волшебники. Жаль, что сгинули двести лет назад.
Девушка проснулась, сладко зевнула и вытянулась во весь рост. Я почувствовал, как во мне нарастает любовь. Не выдержал, и прикоснулся к её лбу губами.
– Игорь. – На её лице появилась обворожительная улыбка.
– Как ты, родная?
Она задумалась.
– Просто прекрасно. Будто заново родилась. Знаешь, а мне снился сон?
– Какой?
– О нас с тобой. Будто мы… – Девушка запнулась.
– Говори, – попросил я.
– Будто мы живём вместе на берегу моря. У нас маленький дом и куча детишек, – мечтательно произнесла она.
– Хотелось бы и мне увидеть такой же сон. А ещё лучше – сделать его явью.
– Но ведь ты попробуешь, да? – лукаво усмехнулась Данара.
– Даже не сомневайся. – Я снова поцеловал её, но уже сильнее и в губы.
– Вы не слишком увлеклись?
Киборг появился весьма некстати. Я взглянул на него с осуждением, а Данара – так, словно была готова убить.
– Что случилось, Сержант?
– Нужно идти.
– Куда? Назад в Царицыно к твоей вдовушке? – сам не знаю, отчего меня потянуло на язвительный тон. Наверное, задело бесцеремонное вторжение, оборвавшее столь сладкий поцелуй.
– Ну, – киборг ухмыльнулся, – там ещё и твоя невеста живёт.
– Какая невеста?! – напряглась Данара.
Я закрыл её губы поцелуем.
– Это Надюшка. Ей лет десять. Сирота, но теперь вроде внучки Степаныча. Не знаю, с какой стати, но она вдруг решила, что я её жених.
– Вот оно что, – успокоилась Данара. – Вижу, ты настоящий спец в том, что касается девушек. Способен любой закружить голову, вне зависимости от возраста.
Я счёл за лучшее промолчать.
– Надо идти – повторил киборг.
– Куда и зачем?
– Нечаю грозит опасность. Я нашёл его с помощью спутника. Нужно торопиться, он и его отряд в беде.
– Тогда выходим прямо сейчас, – сказал я.
Примечания
1
Сержант – кио, герой романа Дмитрия Дашко «Крылатское»
(обратно)2
Шесть футов – приблизительно один метр восемьдесят три сантиметра (один фут – 30,48 сантиметров).
(обратно)3
УДО – условно-досрочное освобождение.
(обратно)4
А. Гайдар. «Чук и Гек»
(обратно)5
Амиши – представители религиозного направления, не желающие принимать многие современные технологии. И хотя это движение возникло в Европе, в настоящее время подавляющее большинство амишей проживает в США и Канаде.
(обратно)6
Данила – герой цикла романов Дмитрия Силлова, посвящённых миру «Кремль 2222».
(обратно)7
Фраза из легендарного советского кинофильма Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию».
(обратно)8
НИИЧАВО – Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства (НИИЧАВО) – вымышленный научно-исследовательский институт. В нём происходит действие фантастических повестей братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» и «Сказка о Тройке». Многим памятен по замечательному телефильму «Чародеи», только там он называется НУИНУ – Научный универсальный институт необыкновенных услуг.
(обратно)9
Улусбек – административный чиновник, управляющий улусом (территориальным отделением).
(обратно)10
Жан Паганель – герой знаменитого романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта», учёный-географ.
(обратно)
Комментарии к книге «Кремль 2222. Царицыно», Дмитрий Николаевич Дашко
Всего 0 комментариев