«Пункт назначения – бесконечность»

Пункт назначения – бесконечность (fb2) - Пункт назначения – бесконечность [Компиляция] 827K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Аркадьевич Шуваев

Михаил Шуваев Пункт назначения – бесконечность

Все события и имена вымышлены.

Возможны лишь случайные совпадения.

Часть 1 Альпийский разлом

Глава 1. Введение в историю

2 мая 20… года, 23 часа 15 минут.

Секретная военная база

«Муари-2000». Пендинские Альпы,

Кантон Вале, Швейцария

Профессор Дени Армон вышел из душной лаборатории на улицу и с удовольствием вдохнул чистый, прозрачный горный воздух, насыщенный вечерней свежестью и цветочными ароматами. Солнце уже скрылось за далекой скалистой грядой и золотило лишь пики самых высоких утесов. До наступления сумерек оставались считанные минуты. В Альпах ночь наступает не так внезапно, как на экваторе, но в ущельях, цирках и низинах темнеет значительно быстрее, чем на равнине. В почти безоблачном, быстро синеющем небе начали проявляться первые робкие звезды.

Профессор стоял и, задрав голову и засунув руки в карманы джинсов, любовался неземной красотой засыпающих гор и гаснущего небосвода.

На душе было непривычно легко – он только что положил на бумагу последние математические выкладки к описанию аппарата, над созданием которого проработал более десятка лет. Когда он несколько лет назад был приглашен на работу в швейцарское специальное отделение Европейского центра ядерных исследований (ЦЕРН), то уже долгое время работал над проблемой беспроводной передачи энергии, пытаясь повторить предположительно имевшее место открытие Николы Теслы[1], погибшего, как считают некоторые, во время таинственного эксперимента, а не скончавшегося холодным январем 1943 года в номере нью-йоркской гостиницы от банального воспаления легких. Жители Колорадо-Спрингс в штате Колорадо, США, долго еще вспоминали и испытания, и сам эксперимент Теслы. При взрыве оборудования, способного, как утверждали общавшиеся с изобретателем, передавать на расстояние в несколько десятков километров мегаватты энергии, и сам аппарат, и построенные сербом приемо-передающие мачты («башни Теслы») были разрушены настолько, что восстановить их и понять принцип действия оказалось невозможным. Металлические конструкции, находившиеся в 35 километрах друг от друга, частично испарились, частично оплавились в мгновенной, в двадцать тысяч градусов вспышке «холодной» плазмы гигаваттной электрической дуги. Грохот взрыва был слышен на расстоянии в 15 километров. Многое указывает на то, что эксперимент увенчался успехом, просто Тесла использовал слишком большую мощность, с которой не смогли справиться его патентованные конденсаторы и трансформаторы. До сих пор многие исследователи считают, что «Тунгусский метеорит» – никакой не метеорит и не потерпевший катастрофу космический корабль пришельцев из космоса, а следствие эксперимента великого инженера по беспроводной передаче энергии на колоссальные расстояния. Мысль, идея как всегда опережали реальность с ее скромными возможностями…

Еще раньше в лаборатории Теслы на окраине Нью-Йорка произошёл необъяснимый пожар, уничтоживший почти все записи ученого. Самого Теслу это не очень огорчило – обладая феноменальной памятью, он мог воспроизвести практически все расчеты, но по поводу причины пожара не дал никаких вразумительных объяснений ни нью-йоркским брандмейстерам, ни полиции.

По одним данным, оставшийся после его смерти архив был конфискован ФБР. Материалы Теслы якобы использовались ВМС США при разработке сверхсекретного проекта «Качели», закончившегося нашумевшим «филадельфийским экспериментом»[2]. По другим – документы выкрали агенты абвера и переправили в Германию, где с их помощью нацисты пытались сконструировать летающую тарелку люфтваффе. По некоторым сведениям, разработками в этом направлении руководил сам профессор Петер Тиссен[3] в рамках проекта «Меч возмездия» германского уранового гения Вернера Гейзенберга[4]. И не стоит с улыбкой относиться к нескольким десяткам метров военной немецкой секретной кинохроники, запечатлевшей полеты опытных образцов летающих тарелок – экспертиза подтвердила подлинность пленки. Принцип, который использовался для создания подъемной силы аппаратов и придания горизонтального импульса движения, возможно, был связан с разработками Теслы в области создания мощных электромагнитных наведенных полей и беспроводной передачи энергии.

Поговаривают, что в немецкой лаборатории, кроме нескольких ФАУ, оставались даже действующие образцы этой техники, но они загадочным образом исчезли. Не стоит забывать, что во время Второй мировой войны союзниками – в основном американцами – было проведено немало успешных операций в рамках секретной программы «Paper Clip». Главной задачей этого проекта был поиск и похищение научных разработок германской военной машины. Справедливости ради стоит отметить, что эта программа блестяще оправдалась. Достаточно вспомнить ядерную программу американцев, развернутую под кодовым названием «Манхэттенский проект» и ракетно-космическую, которой руководил фон Браун[5].

Проблема беспроводной передачи энергии СИТ (Cordless Energy Transport) уже давно будоражит умы яйцеголовых во всем мире, немногим уступая таким вопросам, как открытие гравитационных волн и антигравитация, получение антивещества и управляемая аннигиляция. В крупнейших научных центрах планеты созданы секции, занимающиеся этой проблематикой. Они укомплектованы высокопрофессиональными кадрами, финансируются из государственных фондов и крупнейшими транснациональными корпорациями, оснащены самым современным оборудованием и используют нанотехнологии. Но, несмотря на весь задействованный научно-технический и финансовый потенциал, практических результатов почти нет. Есть какие-то мелкие шажки вперед, но все они оказываются в смежных либо пограничных прикладных сферах – так называемый побочный продукт. Казалось бы, мы все ближе приближаемся к таинствам природы, но с каждым новым открытием выясняется, что остался еще путь, который придется пройти, раскрывая секреты Вселенной. Что-то вроде силлогизма Зенона[6] «Ахиллес и черепаха»: пока Ахиллес бежит к черепахе, та пройдет какой-то путь. Пока Ахиллес будет бежать к новому местонахождению черепахи, она опять Проползет отрезок пути, и так до бесконечности. То есть Ахиллес Никогда не догонит черепаху. Мудр был Сократ, воскликнув: «Я знаю, что ничего не знаю!»

Тем не менее научное сообщество упорно ведет исследования и этих областях, надеясь либо на закон перехода количества в качество, либо на бифуркацию, либо просто на везение или случай…

Однако пример Николы Теслы совсем другое дело! Ведь, похоже, он все-таки изобрел СИТ, и надо лишь нащупать путь, по которому шел физик…

А Роже Боскович[7]?! Этот сербский гений, член английского Королевского общества, иезуит, опередивший, по всеобщему признанию, свое время лет на двести – двести пятьдесят, писал в 1780 году коллеге и другу Генри Кавендишу[8]: «Уяснил суть природы силы тяжести. Рассчитал. Это вольны, как и свет, кои я нажал гравитационными (gravitas). Любопытно то, что, как и в случае со световыми волнами в оптике, возможно их отражение или, если хотите, высокочтимый коллега, инверсия. Условно я назвал это явление управляемой антигравитацией. Но, думаю, людям рано думать о таких вещах – время еще не пришло». Вот так! Ни больше и ни меньше. Трудно смириться с мыслью о том, что серб открыл природу гравитации и овладел (теоретически) антигравитацией более двухсот лет назад. Двухсот!

А «теорема Ферма»?

Математик Пьер Ферма[9] сформулировал ее в общем виде в 1637 году на полях труда греческого математика Диофанта Александрийского «Арифметика», который он в тот момент изучал, с припиской, что доказательство ее слишком примитивно, но длинно, чтобы поместиться здесь же – на полях. Три с половиной иски сотни математиков пытались доказать ее! Сколько было пролито чернил и переломано перьев! Многие приходили к выводу, что доказательства не существует, а комментарий ученого – лишь издевательская шутка. Но – о чудо! – в 1995 году Эндрю Уайлс[10]смог доказать ее! Вот это был номер! Выходит, Ферма не шутил и обогнал свое время на несколько столетий.

Да мало ли еще примеров! Значит, забытые, утерянные, уничтоженные знания можно восстановить! Можно!

И нужно.

Такие мысли роились в голове слегка растерянного профессора. Около сотни страниц нескончаемых формул, расчетов и пояснений… С десяток чертежей аппарата на кальке… И сам Аппарат. «СИТ-1.А». Есть чем гордиться, есть с чем идти на очередной симпозиум и есть чем утереть нос проклятым скептикам, критикам, демагогам и идиотам.

«Я им докажу!.. Я выступлю с таким докладом плюс демонстрация!..» Армон пригладил воинственно поднявшиеся усы и несколько раз глубоко вздохнул. Зачем волноваться раньше времени и предвкушать сладость победы? Спокойнее!

Дэни резко провернулся на каблуках, так что шуршнул мелкий гравий под ногами, и зашагал в сторону центра жилой части научного поселка, туда, где располагалось известное всему персоналу базы заведение под названием «У Эйнштейна».

Глава 2. Предыстория

25 апреля 20… года, 10 часов 20 минут.

Нион, кантон Во, Швейцария

– Если вы уверены, что Физик закончил работу и образец изделия с «инструкцией пользователя» готов – действуйте. Помните, что накладок быть не должно. Никаких накладок. Всё!

– Принято.

Брэндон отнял от уха мобильник и взглянул на дисплей – напрасно: никакого номера на нем не проявилось, да он и не надеялся – так, на всякий случай. Он сидел один за столиком в кафе небольшого швейцарского городка Нион на берегу Женевского озера и потягивал бельгийский «Орвал». Погода стояла ветреная, но ясная и теплая, и все озеро было усыпано разноцветными парусами виндсерфингистов. Метрах в пятидесяти от кафе рябили покачивающимися мачтами ошвартованные в небольшом порту прогулочные парусные яхты. Неподалеку возвышался низкорослыми башнями хорошо отреставрированный средневековый форт, соседствующий с футбольным полем, на котором гоняли мяч студенческие команды, подбадриваемые немногочисленными болельщиками.

Брэндон смотрел на озеро, на пробегающие по набережной стайки ребятишек, на проглядывающие сквозь синеватую дымку контуры Альп на том берегу, но почти не видел окружавшей его безмятежной красоты. Теперь ему предстояло «включить» всех, кто имел отношение к конечной стадии операции – в общей сложности около двух десятков человек, – из которых лишь он да Фрэнк держали в руках все ниточки хитро сплетенной паутины. Брэндон ни на мгновение не сомневался в исходе операции, он был абсолютно уверен в собственных силах и во Фрэнке, с которым провел не одну сложную акцию. Они работали, понимая друг друга с полумысли, с полужеста. В основном операции были успешны. В редких случаях, когда что-то срывалось и грозило крупными неприятностями, как это произошло недавно в Сиднее, они с Фрэнком отрабатывали вариант «запасной парашют», который разрабатывался ими с не меньшей тщательностью, чем основной план. В Сиднее, правда, это был не совсем обычный парашют, а два легких параглайдера, на которых они ночью спрыгнули с крыши окруженного спецподразделениями австралийской полиции многоэтажного отеля и долетели, незамеченные, до ожидавшей их на рейде небольшой скоростной яхты. До сих пор все обходилось, да и сейчас не было особых причин для беспокойства. Яйцеголовый объект – сорокалетний физик – вообще не представлял угрозы. Место, где он торчал последние годы – секретная, хорошо охраняемая военно-научная база в швейцарских Альпах, – орешек покрепче, но и он колется. Опасность могли представлять лишь русские или американцы, которые, похоже, что-то пронюхали про изобретение, и эти странные чужаки, вышедшие недавно на Фрэнка и намекнувшие на очень высокую оплату за отказ от участия в проекте.

Если с русскими и американцами модель поведения и действий на случай чрезвычайной ситуации были понятны (с ребятами из СВР, спецназовцами ГРУ, цереушниками Брэндон не раз имел дело), то с чужаками возникало много вопросов, на которые Пока не было разумных ответов, укладывающихся в объяснимую Котику поведения спецагентуры или ОПГ. Доклад Фрэнка о встрече с ними вызывал, по крайней мере, недоумение. Как на него вышли, через кого, откуда информация о них? Черт знает что!

Брэндон вздохнул, потер затылок, машинально огляделся и набрал номер на мобильнике.

– Да! Слушаю, – прозвучало в трубке.

– Фрэнк. Номер раз.

– Понял.

– Отбой!

Отключившись, он встал, положил на стол пятифранковую монету и, кивнув официанту, направился к набережной. Облокотившись на каменный парапет, открыл заднюю панель своей «Нокии», вынул батарейку и извлек из паза крошечную сим-карту. Сломав пополам одним движением пальцев, он незаметно бросил ее в воду.

10 часов 25 минут. Церматт,

кантон Вале, Швейцария

В ста с лишним километрах от Ниона в ванной комнате отеля «Анита» горнолыжного курорта Церматт высокий длинноволосый крепко сложенный мужчина закрыл мобильник-раскладушку и, высунувшись в дверной проем, бросил его через весь коридор в комнату. Трубка приземлилась точно на измятую подушку разобранной кровати. Неторопясь добрившись, он обтер лицо горячим влажным полотенцем, пшикнул Олд Спайсом и придирчиво осмотрел себя в зеркале.

Через полчаса, расплатившись за номер и позавтракав, одетый в легкую куртку и светлые льняные брюки он вышел из гостиницы и, прежде чем направиться к вокзалу, прошел рядом со служебным выходом, где были подготовлены мусорные пакеты для вывоза. Проходя мимо, он незаметно проткнул один из них и засунул в него сломанную сим-карту.

Погода была теплая – майская. В безоблачном небе лишь на пике Маттерхорна на высоте 4 478 метров, как всегда клубился белесый снежный туман. Маттерхорн – легендарная, красивейшая гора. Это последний из альпийских четырехтысячников, покорившийся альпинистам в 1865 году. Уникальная четырехугольная пирамидальная форма горы делает ее не только фантастически красивой, но и чертовски привлекательной для восхождений различной сложности. Знаменитая Северная стена Маттерхорна причисляется к опаснейшим альпийским комбинированным стенам. По ней проходят экстремальные маршруты высшей категории сложности. Фрэнк был одним из тех, кто прошел его.

В это время в Церматте туристов обычно немного – только те, кто предпочитает горные лыжи любому другому активному отдыху. Катание на леднике Плато Роза возможно круглый год, и даже в летний период работает несколько телефериков, поднимающих горнолыжников до высоты 3 000 метров и выше. Слегка необычно видеть спортсменов в шортах и майках с лыжами на плече, спешащих к станции канатной дороги, гремя по брусчатке тяжелыми горнолыжными ботинками. Передвигаться в такой «ортопедии» трудно, даже переведя их в режим «ходьба», и поэтому многие пользуются услугами электротакси или переобуваются непосредственно на станции. Автомобили с двигателями внутреннего сгорания здесь запрещены.

Пройдя по Банхофштрассе мимо шикарных бутиков и двух почерневших от времени и смолы Мазо[11], Фрэнк вышел на площадь и, зайдя в здание вокзала, купил в автоматической кассе билет до Тэша на горную железную дорогу, называемую здесь «зубчаткой». Расположившись на улице на скамейке и окинув незаметным, но цепким взглядом всю площадь, он достал свой КПК и углубился в изучение электронной записной книжки.

На противоположной стороне площади неприметный подросток затолкал в рот остатки вафельного рожка с фисташковым мороженым, обтер руки о потрепанные штанишки, проверил карманы – все ли на месте – почесал макушку и с независимым видом двинулся в сторону станции канатной дороги.

Часы на башне пробили 9. Пора. Фрэнк выключил и убрал в карман КПК, отлип от скамейки и пошел к перрону.

Поезд «зубчатки» чем-то напоминает вагон метро с той лишь разницей, что здесь очень много приспособлений для закрепления лыж и специальные места для хранения рюкзаков и другой горнолыжной амуниции. Ну и пол в вагоне под некоторым уклоном, соответствующим среднему градусу подъема-спуска состава.

Вагон заполнился не более чем на треть, пневматика с шипением затолкала двери в пазы, и поезд тронулся в пятикилометровый путь с перепадом высот в одну тысячу метров.

Фрэнк хотел было снова достать КПК, ведь ехать минут двадцать, но передумал. Перед глазами снова и снова всплывала вчерашняя встреча с чужаком.

* * *

…В углу ресторанчика на небольшом возвышении, символизировавшим, видимо, сцену, на электропиано Ямаха негромко наигрывал музыкант. Играл он неплохо – в основном транс, нью вэйв, хоум, арт… Фрэнку его мелодика нравилась. Жаль, что больше он не сможет послушать его – железное правило никогда не приходить в одно и то же место дважды – исключало такую возможность. Поэтому медленно, со вкусом поедая свой шатобриан с лисичками в сметане, он старался не пропустить ни одной ноты.

– Месье Шеннон?

Только врожденная реакция и многолетние психотренинги не позволили Фрэнку вздрогнуть. В мире существовало не более десятка людей, знающих его настоящую фамилию, в живых из них был только один – Брэндон. Но он – вне подозрений.

У столика стоял мужчина среднего возраста в черной сутане священника. В руках он держал посох… нет, скорее длинную трость необычного вида. Лицо было совершенно нейтральным.

– Вы ошиблись, падре.

– Нет. И вы это знаете. Разрешите?

Фрэнк слегка пожал плечами. Незнакомец сел. Сразу же возник официант:

– Падре?…

– Перье с лимоном и фисташковое мороженое.

– Все?

– Пока да.

Официант исчез.

Фрэнк продолжал медленно отрезать кусочки мяса, макать их в сметанно-лисичный соус и, неторопясь, отправлять в рот. Незнакомец заговорил:

– Месье Шеннон, откажитесь от выполнения заказа и назовите ваши условия.

Фрэнк взял стакан с мартини, отпил немного, повертел в руках и поставил обратно. Он уже понял, что сидящий перед ним чужак не блефует. Он знает все. Это провал.

– Нет, месье Шеннон, не провал. Это просто сделка.

Фрэнк вытер губы салфеткой. Чужак, наверное, здесь не один, лихорадило память. Просто так от него не избавишься.

– Кто вы?

– Зачем вам это? Называйте условия. Мы их выполним.

– Почему я должен вам верить?

– Придется.

Если положить его прямо здесь, судорожно думал Фрэнк, то – прощай легенда, документы и…

– Я ухожу. Думайте.

Чужак стремительно встал из-за стола, направился к выходу и исчез.

Музыкант меланхолично перебирал клавиши – «Tangerine Dream»…

– Месье! Падре! Перье, мороженое! – взвыл неожиданно появившийся официант. – С-сука…

* * *

С шипением распахнулись двери вагона – «зубчатка» доползла Тэша. Фрэнк тряхнул головой, отгоняя воспоминания, вышел из вагона и поспешил к огромной автостоянке недалеко от вокзала, где позавчера оставил свою «Субару Импрезу WRX».

Вырулив с паркинга и направляясь вдоль ущелья в сторону Фиспа, он по-прежнему видел перед собой бесцветные водянистые глаза чужака. И трость… трость!

Глава 3. История

Ночь с 02 на 03 мая 20.. года,

23 часа 51 минута.

Близ военной базы «Муари-2000»

Под ногами, в пятистах метрах внизу, переливаясь холодными газовыми огнями, лежала секретная швейцарская военная база «Муари-2000». Ее контуры были четко очерчены периметром галогенных прожекторов. В центре заметно выделялся один объект, освещенный ярче других, и Фрэнк прекрасно знал, что это бар «У Энштейна». Единственное место, где жители базы могли позволить себе иногда оттянуться. Километрах в двух севернее, там, где была кромешная тьма, должно было находиться горное озеро Муари, от которого и пошло название базы. Еще дальше на север, ниже по ущелью, приютился на живописных зеленых склонах небольшой городок Грименц. Там его ждет Брэндон.

Вчера во второй половине дня Фрэнк и пять парней, каждый из которых имел, кроме уникального боевого опыта, серьезные навыки в альпинизме, совершили скрытое и быстрое восхождение по маршруту невысокой сложности до отметки 2 500 метров. Переждав на холодной вершине несколько часов, пока окончательно не стемнеет, они начали подготовку к спуску с другой стороны хребта. Спуск предполагался необычным способом – бейз-джампингом[12] на специальных парашютах. Риск большой. Ветер, дождь или другие погодные условия могли похоронить эту затею. Но не зря Брэндон нанял серьезного швейцарского метеоролога, исчерпывающе подробно рассказавшего о климате и погодных условиях в этом горном районе. Это и решило дело в пользу бейз-джампинга.

Фрэнк еще раз проверил снаряжение своих людей – готовы. Ребята, как на подбор. Спецназ любой страны был бы рад заполучить таких бойцов. Кстати, никто из пятерки никогда не служил в спецназе. Да, все прошли армию, трое – десантники, один сапер, один снайпер. Но никаких краповых беретов, никаких морских котиков… Два француза, немец, колумбиец и русский. Дидье, Рене, Карл, Хосе и Серж.

Еще раз взглянув в пятисотметровую чернильную бездну и опустив на глаза прибор ночного видения, Фрэнк тихо скомандовал:

– Вп-е-е-ред!

Шесть фигур, разбежавшись, впрыгнули в ночное безмолвное небо.

350–400 метров пролетели в миг, затем захлопали раскрывающиеся парашюты. Фрэнк завертел головой – почти ничего не видно, но три купола засек.

Теперь он сосредоточился на управлении – надо приземлиться точно на крышу дальнего лабораторного корпуса. Размер мишени – 10Х40 метров – достаточен для точного приземления даже ночью, загвоздка в другом. Тут и там на крыше понатыканы космические и радиоантенны, протянуты кабели, торчат какие-то трубы…

Под ногами приближались и медленно проплывали постройки базы. Кое-где на крышах и дорожках лежал снег. Самый опасный момент – приземление. Последние 10–15 метров полета их всех будет видно в отраженных лучах прожекторов.

Контакт! Ботинки Катерпиллер зашуршали по заснеженному гравию, насыпанному на крыше лабораторного корпуса. Бемс! Это автомат Узи задел параболическую антенну. Фрэнк быстро погасил купол и присел. Рядом с ним приземлился и упал кто-то из ребят. Сел второй… третий. Последний из приземлившихся никак не мог схлопнуть купол и его волокло к краю крыши. Две тени метнулись к нему и помогли.

Отстегнув ремни трапеции и сбросив ее, Фрэнк поднял руку, призывая ребят замереть, и прислушался. Было тихо. Похоже, их не заметили. Тридцать секунд на упаковку куполов, чтобы явно не бросались в глаза, десять на взлом замка, запирающего люк на крышу, и отряд спустился на верхний третий этаж лабораторного корпуса № 6.

* * *

На центральном пульте охраны базы вспыхнул и замигал красный маячок. Ганс переключил пару тумблеров и всмотрелся в экраны. Ничего тревожного, но маячок сенсора движения продолжал мигать. Охранник включил микрофон:

– Тревожная группа один на выход! Лабораторный корпус № 6! Крыша! Доклад – немедленно!

Двумя этажами ниже лейтенант Вольфганг Диц выпрямился и бросил на стол игральные карты:

– Группа! За мной!

Четверо бойцов спецподразделения швейцарской гвардии «Скорпион» мгновенно повскакали с коек, расхватали оружие и сгрудились у двери.

– Вперед. – Тихо скомандовал Вольфганг, и пять фигур в камуфляже бесшумно выскользнули на улицу.

* * *

Фрэнк осторожно выглянул в темный коридор блока и замер. Все тихо. Но только он собрался выдвинуться, и уже поднял было руку, привлекая внимание своей группы, как произошло то, что он потом будет долго вспоминать. В коридоре открылась одна из дверей, и из нее вышел подросток. Мальчишка шел и уплетал мороженое. Фрэнк окаменел.

Невысокая фигурка прошла совсем рядом с вжавшимся в стену Фрэнком и стала удаляться по коридору. Фрэнк уловил даже запах фисташкового мороженого. Прежде чем исчезнуть в дальнем темном конце коридора, подросток оглянулся и взмахнул рукой. С легким дребезжанием захлопнулась дверь, из которой он вышел. Фрэнк привалился к стене, закрыл глаза и досчитал до пяти. Господи, что это? Сделав несколько глубоких вдохов, он рванул в коридор. Подбежав к двери № 4, он с ужасом осознал, что это именно та дверь, из которой вышел этот призрак. Черт, черт, черт! Протягивая руку к ручке, он уже знал, что там увидит.

Невдалеке раздался громкий взрыв, а за ним автоматные очереди. Фрэнк не знал, что и думать. Кто стреляет, в кого? Обернувшись в темный коридор он громко прошептал:

– Хосе, Дидье – на крышу!

Бойцы стремительно взобрались по лестнице и исчезли в потолочном люке.

Зайдя в лабораторную комнату, Фрэнк убедился, что ни аппарата, ни документации нет.

* * *

Протаранив и завалив ворота, Хаммер с грохотом разляпился в секторе КПП и, пыхнув пробитыми шинами, уткнулся в стену. Из машины выскочили люди в камуфляже, открывшие шквальный огонь. «Скорпионы» на въездном посту не остались в долгу. Короткая автоматная очередь свалила одного из нападавших. Но и швейцарской гвардии досталось: из четверых охранников уже двое лежали на асфальте, еще одного придавило упавшими воротами. Последнему из оборонявшихся ворвавшиеся не давали высунуться, стреляя по окнам и двери здания КПП.

Двое из нападавших воспользовались суматохой и, отделившись от группы, короткими перебежками направились вглубь базы.

Из-за угла корпуса, расположенного в пятидесяти метрах от КПП, по Хаммеру ударила длинная пулеметная очередь – подоспело еще несколько бойцов «Скорпиона». Взорвалась граната. В ближайшем строении лопнули и посыпались стекла.

Тем временем двое отделившихся от оставшейся у КПП группы быстро приближались к лабораторному корпусу № 6. С другой стороны к нему выдвигалась тревожная группа гвардейцев, ведомая Вольфгангом.

* * *

- Отход через первый этаж. Работаем запасной вариант! – Прошипел в рацию Фрэнк и побежал вниз по лестнице.

На крыше корпуса дважды с секундным интервалом чмокнула снайперка Хосе. Спустя секунды три – еще раз. Можно было не сомневаться, что ни одна пуля не потрачена зря. Дидье, сидевший на корточках позади него, дернул Хосе за ремень и, пригнувшись, побежал к люку. Хосе успел лишь слегка приподняться и тут же получил несколько пуль. Дидье обернулся на выстрелы и увидел обмякшего снайпера. Возвращаться не имело смысла, все и так было понятно, и он нырнул в черный проем.

На первом этаже Карл высадил окно, и вся группа высыпала на улицу и стала свидетелем завязавшегося боя между двумя хаммеровцами и гвардейцами.

Что здесь происходит? – металось в голове у Фрэнка. Кто этот мальчишка? Что это за отряд? Русские? Американцы? Хезболла? Кто? Зачем они здесь? Напрашивался самый неприятный вывод: они здесь за тем же, зачем и он. Только тут он заметил, что их пятеро.

– Хосе?..

Дидье развел руками.

* * *

При первых выстрелах, донесшихся с улицы, профессор оторвался от хайбола и замер. Ухнул взрыв, второй…

Среди немногочисленных посетителей бара, было несколько военных, которые мгновенно вскочили и бросились к дверям. Оставшиеся – в основном ученые, лаборанты и обслуживающий персонал, всего человек десять, молча, напряженно переглядывались. Бармен машинально, как робот, протирал полотенцем стаканы и ставил их на стойку.

В голове Армона зашевелились смутные подозрения: а не из-за его ли прибора весь сыр-бор? На улице, тем временем, продолжались выстрелы, взрывы, звон разбивающихся стекол, звуки возни, и топот тяжелых ботинок, но что самое удивительное – не было никаких криков, стонов и воплей. Люди убивали друг друга и умирали молча.

С треском распахнулись и повисли на сломанных петлях входные двери бара. В помещение ворвались три человека в защитной форме с автоматами и оптикой ночного видения на головах. Один остался у дверей, второй подбежал к окну и, присев, занял позицию. Третий приблизился к замершим посетителям, сдвинул на лоб оптику и завертел головой, вглядываясь в лица. Остановив глаза на Дени, он скомандовал:

– Профессор, за мной. Без разговоров! – И, схватив остолбеневшего Армона за плечо, поволок его к выходу. По окнам полоснула автоматная очередь, и брызги стекла дробинами сыпанули по стенам и потолку. Лопнула неоновая вывеска под потолком и пара бутылок за спиной бармена, продолжавшего протирать стакан. Посетители бросились на пол. Боец у окна, привстав, ответил двумя короткими очередями.

Подталкиваемый в спину, профессор, спотыкаясь, выскочил на улицу и тут же попал вместе с незнакомцами под плотный автоматный огонь. Его схватили за шиворот и поволокли в сторону, но, вывернув голову, он успел заметить, как один боец из их группы спрятался за парапет крыльца и швырнул что-то в проем между домами напротив. Громыхнуло.

Бойцы молча бежали, слегка пригибаясь, улочками научного городка. Спустя минуту они подбежали к участку внешней стены. В этом месте один из галогеновых прожекторов не горел, и было достаточно темно. Группа, тяжело дыша, остановилась, и командир достал небольшой прибор.

Вчера ночью два снайпера-арбалетчика подобрались в этом месте к внешней стороне охранного периметра на расстояние прицельного выстрела и всадили аккуратным кружком в стену несколько коротких стрел с пластидом. Заряды были снабжены дистанционными детонаторами. Прибор в руках Фрэнка был пеленгатором. Пройдя несколько метров вдоль стены, он остановился, когда загорелся зеленый индикатор, и позвал не оборачиваясь:

– Рене!

Один из бойцов подбежал к Фрэнку, на ходу отстегивая от ремня плоский круглый предмет. Оторвав с тыльной стороны защитную пленку, освобождая липкий слой, Рене с силой прижал диск к стене там, где указал Фрэнк. Отбежав метров на десять, все распластались на земле. Раздался негромкий взрыв, и в стене образовался овальный проход.

Оказавшись у проема в облаке оседающей пыли, Фрэнк обернулся и схватил за руку одного из своих:

– Где Серж?..

– Остался вместе с Дидье…

– Ясно. Уходим. Я замыкаю.

Бойцы, подталкивая Дени, скрылись в проходе. Фрэнк включил рацию:

– Первый, пятый! – Рация молчала. – Первый, пятый!!! – Только шипение и хрип помех.

Последний раз бросив взгляд в сумрак базы, Фрэнк, пригнувшись, исчез в проломе стены, вслед за своей командой.

Оказавшись за периметром, они сразу же провалились по колено в наметенный у стены сугроб. Бежать до спрятанных в низкорослом ельнике квадроциклов Судзуки предстояло метров 300–400 вниз по заснеженному склону, на котором тут и там уже появились большие проталины.

Хуже всех приходилось Армону: мало того, что его кроссовки сразу же промокли, он ощутимо чувствовал холод, проникающий под мокрую от пота ковбойку. Ведь его теплая куртка и горнолыжная шапка так и остались на вешалке в баре.

Наконец они добежали до трех спрятанных мотовездеходов, окрашенных в белый цвет с коричневыми и серыми пятнами. На фоне пейзажа они были практически не видны.

Впрыгнув на сиденье, Фрэнк запустил мотор и махнул рукой Дени. Профессор взгромоздился на сиденье сзади. Рене и Карл запрыгнули на два других вездехода, и кортеж рванул с места, разбрызгивая снег и скальную крошку.

* * *

В это же время двое оставшихся в живых хаммеровца отрабатывали отход с базы. Один из них, в слегка обгоревшем камуфляже, заметно прихрамывал. Они отбежали от опрокинутых ворот уже метров на пятьсот, а погони все еще не было. Гвардейцы понесли серьезные потери, но рассчитывать на то, что они будут долго перегруппировываться не стоило – это были бойцы опытные, умелые и упорные. А сейчас они были еще и очень злы. Кроме этого, не пройдет и получаса, как, несмотря на ночь, прилетит и вертушка.

Две фигуры в камуфляже спешили изо всех сил. Вдалеке послышался звук натужно ревущего мотора и металлический скрежет.

– Оттаскивают ворота! – выдохнул хромой.

– Вперед, блин! – второй выплюнул слова вместе с кровавой слюной и, перекинув руку товарища через спину, стал помогать ему карабкаться вверх по скользкому склону.

Вскоре они добрались до скалы, отвесно уходящей в слепое ночное небо. Сверху свисали несколько фалов с карабинами. Быстро пристегнувшись, они дистанционным управлением привели в действие электролебедку, установленную на гребне, и заскользили вверх, отталкиваясь от скалы ногами. Наверху их ждали портативные парапланы.

Оказавшись на гребне скальной стены, высотой около 200 метров, хаммеровцы убедились, что и остальные фалы втянуты на вершину, и ничто внизу не выдаст направления, в котором они скрылись. Помогая друг другу, они надели парапланы, проверили все лямки и ремни трапеций и, сделав несколько шагов, канули в пропасть.

Теперь на вершине скалы о пребывании людей напоминала наглухо принайтованная к камню пиропатронами лебедка с пятью намотанными на вал фалами и три свертка – парапланы, которыми уже не воспользуются их владельцы…

Несколькими минутами ранее в заведении «У Эйнштейна» открылась дверь, и в зал вошел подросток. Лавируя между поднимающимися с пола посетителями, опрокинутыми столиками и разбросанными стульями, паренек, поглощая фисташковое мороженое, подошел к стойке и спросил у потерявшего дар речи бармена:

– Бертран, скажите, а профессор Армон случайно не заходил?

Глава 4. Новая хронология

03 мая 20.. года, 12 часов 17 минут.

Главный Штаб Федерального департамента

обороны Швейцарской Конфедерации, г. Берн

Начальник Генштаба полковник Кристиан Воган слушал доклад коменданта военной базы «Муари-2000» капитана Антонио Ванцетти и командира спецподразделения «Скорпион» лейтенанта Вольфганга Дица и все больше мрачнел. Судя по информации на базе произошло из ряда вон выходящее ЧП. В результате ночного нападения четверо убито, семеро ранены, из них трое тяжело, профессор Дени Армон вместе с аппаратом и чертежами погиб или украден. Правда, у нападавших тоже потери – пять трупов и один в коме в реанимации госпиталя города Сьерр, но это слабое утешение. Судя по всему, террористы действовали двумя группами. Одна, отвлекая внимание, пошла напролом через КПП, в то время как другая скрытно приземлилась на парашютах на лабораторный корпус, выкрала документы и аппарат, а затем захватила и профессора в баре.

Был еще один момент, который его сильно беспокоил. Скрыть происшедшее не получится. Прокуратура кантона Вале возбудит (если уже не возбудила – у них масса своих осведомителей) уголовное дело по факту вооруженного нападения и покушения на убийство. Научные круги тоже поднимут такой шум – мертвых подымут… Полковник, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, что не он диктует правила игры, что он если и не пешка, то уж не ладья – это точно. И этого здесь еще терпеть приходится – представителя ЦЕРНа…

Воган поднял глаза на капитана, продолжавшего доклад.

– … и первая группа – которых мы условно назвали парашютисты – ушла в составе четырех человек на квадроциклах. Направление на север – вдоль озера вниз по ущелью в сторону Грименца, где на окраине и были найдены три мотовездехода. Сейчас они переданы экспертам на предмет обнаружения каких-либо следов и выяснения места, время покупки и личности покупателя. Судя по кадрам видеокамеры наблюдения – аппарата при них не было. Прибор достаточно объемен и тяжел, чтоб его не заметить. Отсутствие прибора подтверждают и видеоматериалы камер в районе боестолкновения второй группы – отвлекающей – с гвардейцами у КПП. Дым от горящего «Хаммера» не дает четко разглядеть отходящего противника, но, похоже, что их двое и они налегке. Эти двое пока бесследно исчезли.

Буквально час назад я получил очередной доклад моего заместителя. Так вот, датчики движения на крыше корпуса № 6 сработали в 23 часа 53 минуты 45 секунд, а в 23 часа 51 минуту 15 секунд, то есть, за две с небольшим минуты до этого, сработала система разблокировки двери бокса № 4 в шестом лабораторном корпусе. Причем вскрыта она была личным кодом профессора Армона. Но сигнал этот не вызвал у дежурных подозрений – профессор частенько заходил в лабораторию и поздно вечером. Подтвердить свое присутствие в лаборатории он должен был по телефону в течение трех минут. Их не хватило…

– И какой из этого следует вывод? – поднял брови Воган.

– Не вывод, а предположение, мой полковник.

– Ну, и…

– В бокс № 4 проникла третья группа, которая нигде не засветилась. Она и унесла прибор.

– Вы это серьезно, капитан? Тогда потрудитесь объяснить, как они в обход всех систем безопасности попали на сверхсекретный объект, а главное – как они ушли незамеченными, да еще с прибором впридачу?

– Не могу знать, мой полковник. Но другого объяснения я не вижу. Обе группы, которые мы обнаружили, выполняли, судя по всему, отвлекающий маневр.

– Если бы это было так, то они не приземлялись бы на крышу именно шестого корпуса, а где-нибудь в другом месте – как можно дальше от него, капитан! Это понятно даже ребенку! А что вы думаете, лейтенант?

Диц вскочил и вытянулся по стойке смирно:

– Мой полковник! Несмотря на все неправдоподобие версии, высказанной господином капитаном, я вынужден признать, что она имеет под собой и основания, и логику. Я тоже склоняюсь к мысли, что групп было три. Однако я не уверен в том, что все группы действовали сообща. Если в действиях двух первых можно найти единую логику, то действия третьей в нее не укладываются. Более того – с учетом близкого расположения шестого корпуса от места прорыва второй группы, допускаю возможность, что все три группы никак не связаны между собой.

– Час от часу не легче, лейтенант! По-вашему выходит, что три различные боевые группы – очень серьезные боевые группы, можно сказать элитные – решают, совершенно независимо друг от друга, предпринять сложнейшую и опаснейшую акцию в один и тот же день, в одну и ту же минуту, в одном и том же месте! Это бред!

– Мой полковник! Разрешите? – вскочил капитан.

– Сидите, капитан, да и вы лейтенант не стойте, как соляной столб, – махнул рукой Воган.

Офицеры сели.

– Выбор места нападения понятен – на базе сверхсекретный действующий образец прибора СИТ, – продолжил Ванцетти. – А вот время… Хотя… Если они были информированы об окончании работ над аппаратом и о том, что на 3 мая, то есть на сегодня, назначена операция «Исход», то вчера был последний день, когда можно было заполучить все: и аппарат, и чертежи, и самого профессора в одном флаконе. Ведь уже сегодня профессор был бы в Гренобльском центре нанотехнологий[13], чертежи размножены, а аппарат готовился к испытаниям в крайне труднодоступном месте – подземном хранилище ЦЕРНа в Женеве.

– Но почему не провести операцию раньше?

– Мой полковник, – взял слово Диц, – они были абсолютно уверены и правы в своей уверенности, что накануне «Исхода» все «составные части» будут собраны вместе.

– Ими достигнута еще одна цель, – подал голос до сих пор молчавший представитель ЦЕРНа профессор Ален Дюмон, горбоносый человек среднего роста и возраста в очках. – Изобретение утеряно, и монополией на него обладает сейчас кто-то неизвестный и, по-видимому, очень опасный. Я не берусь судить, кто это, но вот, посмотрите, еще один необычный факт.

Профессор надел очки и поднес к глазам лист бумаги.

– После разблокирования дверь бокса № 4 открывалась дважды: во второй раз датчики объема, установленные в помещении, зарегистрировали уменьшение объема свободного пространства, а затем идентичное увеличение. Проще говоря, кто-то зашел и вышел, причем ничего крупногабаритного не вынес. Этот кто-то ушел ни с чем. А вот первое открывание… как бы это сказать, необычно. Датчики зарегистрировали лишь увеличение свободного объема, словно кто-то, давно и недвижно находившийся в помещении, взял да и вышел. Однако дверь-то разблокирована снаружи, а не изнутри… внутри и сканера нет для считывания карточки.

– Что это значит, профессор? – напрягся Воган.

Ванцетти и Диц замерли, догадываясь, что сейчас прозвучит нечто фантастическое.

– А это значит, господа офицеры, что прибор и чертежи просто исчезли из бокса, в который никто не входил.

Профессор снял очки, протер их замшевой тряпочкой, повертел в руках, положил в клапан пиджака и взглянул на притихших военных близорукими умными глазами.

На столе полковника зазвонил телефон, но хозяин кабинета его не слышал. Внутри он весь заледенел…

Глава 5. Горизонт событий

03 мая 20.. года, 15 часов 25 минут,

г. Тонон-Ле-Бэн, департамент

Верхняя Савойя, Франция

Ничем не примечательный «Фольксваген Гольф» серого цвета съехал с департаментской дороги № 1005 около Тонона и вырулил на 26-ю. Проехав несколько километров, «Гольф» остановился в пригороде Тонона, в деревушке Л'Эрмитаж у заросшей плющом ограды неприметного коттеджа цвета беж с красной черепичной крышей и невысокой белой трубой, пыхавшей дымком. Из машины вышел мужчина и, повозившись немного с замком, распахнул ворота. Загнав машину во двор, он пошел закрывать створки, а из «Гольфа» вылез второй и, прихрамывая, поднялся на крыльцо, толкнул дверь и скрылся в доме. Спустя минуту в доме исчез и первый.

– Так что же все-таки произошло, Феликс? – повесил вопрос седовласый человек, сидящий у камина в кресле-качалке.

На вид ему было под шестьдесят – аскетичная внешность, худой, среднего роста. На колени был накинут плед шотландской расцветки, будто даже у камина в этот теплый день было холодно. В одной руке он держал погасшую трубку, в другой – стакан виски.

– Мы тебе все рассказали, Макс, – устало проговорил один из сидящих в кресле рядом с ним. – Прибор и чертежи были украдены за несколько минут до нас другой группой. Найти самого профессора не получилось – сами еле ноги унесли. Боб, который был в шестом корпусе вместе со мной, подтвердил бы это, но он погиб при отходе. Билл, – кивок в сторону хромого, который тоже сидел в кресле и потягивал виски, – мало что может прояснить. Он остался один и бился со взводом «Скорпионов» у КПП, был ранен, обгорел. Но к корпусу не ходил. Так что, Макс, тебе придется поверить мне на слово.

– У вас не сложилось впечатления, что нападение не было неожиданностью для охраны?

– Ни в коем случае! Если бы это было так, нас бы сожгли из гранатометов на подъезде к базе.

– Зачем? Может, стоило посмотреть, за чем вы пришли?

– Сомневаюсь, что на базе было еще что-то, представляющее такую же ценность, – вступил в разговор Билл, подливая себе немного двенадцатилетнего «Гленливета».

– Резонно… – проговорил Макс и, поставив стакан на журнальный столик, пошуровал кочергой в камине. Поленья заиграли алыми угольками и разгорелись поярче. Повисло тягостное молчание. Было слышно, как тикают напольные часы у стены.

– Так вот. Чтобы начальство не оторвало нам головы, просто необходимо: максимум – вернуть прибор и чертежи; минимум – выяснить, кто был заказчиком и где находится интересующее нас; минимум прим – где профессор? Времени в обрез, обратный отсчет пошел. Ума не приложу, что я буду сегодня докладывать НСС?! – сорвалось у Макса.

Его собеседникам нечего было ответить на это. В комнате опять повисла гнетущая тишина. Макс Грубер и был представителем НСС[14] в центральной Европе. За время своей работы он повидал всякое, но такого крупного срыва у него еще никогда не случалось. К тому же он недолюбливал резидента ЦРУ в Швейцарии – этого молодого выскочку Рассела.

– Хорошо, – наконец заговорил он, – давайте продумаем план действий.

03 мая 20.. года, 16 часов 55 минут,

г. Коппэ, кантон Во, Швейцария

Выгрузившись из «Фольксвагена Шаран», поредевшая группа Брэндона проследовала через засыпанный крупным гравием двор к небольшому трехэтажному дому. К удовольствию прибывших сюда впервые Дени, Рене и Карла, дом был рассчитан на проживание двух, а то и трех семей, поэтому и ванных комнат было по одной на каждом этаже, и все довольно быстро привели себя в порядок, сходив в душ. Новая одежда нашлась и для профессора.

Армон все больше и больше удивлялся – он не чувствовал себя пленником или заложником. Да, с ним обходились довольно бесцеремонно, но никакого унижения он не испытал, хотя и не тешил себя иллюзиями насчет того, с кем имеет дело.

Из кухни появился Рене с тарелками в руках и сказал по-французски: «Все за стол!».

Подъезжая к Коппэ, они остановились у придорожной пиццерии и купили несколько разных пицц. Сейчас Рене их просто разогрел в микроволновке.

Необычная компания разобрала тарелки и расселась в большом холле. Раздалось шипение – кое-кто открывал пиво, кто-то коку или сок. Минут десять все сосредоточенно ели. Наконец, зашевелился шеф.

– Джентльмены, – встал Брэндон, – благодарю всех за работу. Молюсь о тех, кто не дожил до этой минуты. Задача-минимум выполнена. Спасибо! Рене, Карл, – повернулся он к двум наемникам, – сейчас вы получите расчет, плюс сумма расчета трех безвозвратных. После этого мы расстаемся. Вы выезжаете ночью. Несколько недель – никаких телодвижений. Если мне понадобятся ваши услуги – я знаю, как вас найти. Мне надо что-то добавлять? Вопросы?

Рене и Карл отрицательно мотнули головами.

Фрэнк встал и, кивком головы пригласив ребят следовать за собой, вышел из комнаты. Минут через пять он вернулся, взял с тарелки треугольник пиццы, сунул в рот и плюхнулся на диван. На улице завелась машина и, хрустя гравием, быстро отъехала.

– Ребята уехали.

– Уже? – удивился Брэндон.

– Да. Они спешат. Уж больно громкое дело выходит. Становится жарко.

– Они правы, – проговорил Брэндон и открыл вторую бутылку пива.

В холле повисла тишина.

Профессор продолжал делать вид, что его очень интересует пицца и пиво, которые ему предложили. Брэндон понемногу отпивал из стакана и бросал быстрые взгляды на профессора.

– Профессор, – наконец заговорил он, – что вы там наизобретали такого, что все на ушах стоят? Нас чуть всех не поубивали… Давайте, признавайтесь.

– Хотелось бы и от вас получить хоть какие-то объяснения, – пробурчал Армон.

– Бросьте, не в вашем положении диктовать условия, профессор. Лучше ответьте – вы можете воссоздать то, что мы не нашли на базе?

– Откуда я знаю, что вы там такое искали?

– Ваш прибор, профессор, ваш. И чертежи к нему! Но – увы и ах! Ни вашей технической заморочки, ни чертежей – ничего в четвертом боксе шестого лабораторного корпуса не было.

– То есть как это – не было?! Все было у меня в лаборато… – Армон прикусил язык. Все – выдал себя с головой. Проклятье! Но как же так? Если эти террористы не врут, то, выходит, все похищено кем-то другим?..

– Ничего н-не понимаю… – промямлил профессор, осознавая, что возражать или скрывать что-либо бесполезно.

– Ну а все-таки, профессор. Что изобрели-то? Рассказывайте. Мы с Фрэнком не только школу заканчивали, уж постараемся понять.

Дени глотнул пива, засунул в рот очередной кусок пиццы и задал вопрос:

– Как мне к вам обращаться?

– Я - Брэндон, он – Фрэнк, но это чистая условность.

– Ага… Ну да, ну да, конечно…

Брэндон с любопытством посматривал на Армона – забавный персонаж.

– Хорошо, – Дени собрался с мыслями. – Итак, в конце позапрошлого века в США под руководством выдающегося изобретателя и инженера-электротехника Николы Теслы были проведены несколько экспериментов по беспроводной передаче энергии. То, что произошло и в Колорадо Спрингс, и в Филадельфии до сих пор покрыто завесой секретности. Однако, доподлинно известно – эксперимент оказался успешным, несмотря на произошедшие при его проведении разрушения! Сгорели дотла две башни с медными шарами (индукционные катушки-трансформаторы), находившиеся друг от друга на расстоянии нескольких десятков километров, и сам прибор. Утверждали даже, что сам Тесла погиб при взрыве, но это, скорее всего, домыслы. После эксперимента нет никаких фактов, говорящих о том, что он продолжил исследования в этой области. Может быть, он понял, к каким последствиям это может привести, а скорее всего, заболел, и ему было не до экспериментов. По официальной версии, буквально через несколько дней после эксперимента изобретатель был сбит машиной, серьезно пострадал и через несколько месяцев скончался. К сожалению, почти все его записи были уничтожены во время пожара в нью-йоркской лаборатории, а то, что осталось, было изъято и засекречено ФБР. Меня же это всегда страшно интересовало. Сразу после окончания университета мне не удавалось заняться этой проблематикой. И лишь около десяти лет назад мне посчастливилось поработать в кэмбриджской королевской лаборатории Генри Кавендиша и провести несколько многообещающих по результатам исследований и экспериментов. Потом гренобльский Центр нанотехнологий, наконец – ЦЕРН. И… вдруг вы!!!

– Как видите, не только мы, профессор!

Брэндон и Фрэнк терпеливо ждали, пока Армон не допьет стакан пива.

– В двух словах – мне удалось создать прибор, передающий электроэнергию без проводов. Пока по мощности это несколько киловатт, а по дальности 1–2 километра. Довольно скромно. Но, главное, разработанный принцип верен и работает. Передать энергию можно по-разному. Если там, где она требуется, построено приемно-передающее устройство, то можно либо зарядить аккумуляторы механизмов, либо питать их энергией в процессе работы. Мощность передачи можно варьировать в соответствии с потребностью. Причем нет необходимости строить передающие антенны в пределах прямой видимости. Играя на разности потенциалов в разных местах поверхности планеты, энергию теоретически можно передать в любое место земного шара точечно. Передача проходит практически без потерь мощности. Отпадает необходимость строительства ЛЭП, да что там ЛЭП! Отпадает необходимость в добыче нефти для производства бензина, а это 80 % от всей выкачиваемой нефти! Становятся ненужны миллионы километров проводов различного сечения – от сотых долей миллиметра до витых канатов, выдерживающих сотни киловатт напряжения, а это десятки тысяч тонн цветных и редкоземельных металлов, сотни тонн металла платиновой группы! Вы хоть на секунду представляете, что это значит?

– Догадываюсь. Это значит, что мировая экономика просто рухнет.

– Рухнет? Это не то слово. Она взорвется! Катастрофически сократится добыча нефти, встанет нефтеперегонка, кроме, разве что, нефтехимии, черная и цветная металлургия кардинально сократят производство металла и проката, придется перестраивать судостроение, автомобилестроение, авиастроение, да мало ли еще что!? Как вы думаете, все те, кто владеет всеми этими заводами, комбинатами, шахтами будут сидеть, сложа руки? Еще чего! Они… – профессору не хватило воздуха, он судорожно вдохнул и замолчал.

– Сделают все, чтобы изобретение не появилось на свет, – задумчиво закончил за него Фрэнк.

– Либо исчезло, либо попало в монопольное владение, – добавил Брэндон.

– Именно так, – подтвердил отдышавшийся профессор, отхлебнул еще пива и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Я не экономист, но, боюсь, крупнейшего мирового кризиса не миновать, – проговорил Брэндон. – Возникает вопрос, профессор – а чего в вашем изобретении больше – пользы или вреда? Ведь кризис такого масштаба – это и гиперинфляция, и массовая безработица, и черт знает, что еще! А? Как вы сами-то считаете?

– Что-то я не припомню, чтобы кто-то заморачивался нравственными дефинициями при изобретении атомной бомбы, – огрызнулся Армон. – Если вы помните историю, то это произошло в самом конце второй мировой войны, и американцы ничтоже сумняшеся сбросили парочку на Японию. Причем я уверен, что сделали они это в экспериментальных целях, а не в отместку за Перл Харбор, или чтобы напугать русских, как принято считать, – они просто поставили очередной опыт. Хиросима – средний город с каменными постройками, Нагасаки – маленький, по большей части деревянный. Какая разница, что в опыте погибнут сотни тысяч людей, главное – довести до ума технику!

И прошу не забывать, что существует и мирный атом – атомные электростанции. И хотя доля электроэнергии, вырабатываемая на АЭС пока невелика, это только начало пути, да еще эта авария в Чернобыле, конечно, сильно подпортила репутацию их надежности. Но пройдет время, поверьте мне, – десять-двадцать лет – и вся электроэнергия будет вырабатываться на ГЭС и АЭС, если не придумают что-то новенькое… Ветряные электростанции слишком маломощны и исчезнут сразу же, как заработает система СИТ…

– Что-что? Какая система? – удивился Брэндон.

– Cordless Energy Transport, сокращенно – СИТ, – немного высокомерно, как нерадивым студентам на лекции, разжевал Армон. – И вообще, как только заработает система СИТ, исчезнет необходимость в маломощных источниках энергии, начиная с батареек и заканчивая всякими ветряными, солнечными накопителями. Ведь можно будет адресно передавать практически любое количество энергии и любой мощности – стоит лишь построить на планете несколько тысяч «Башен Теслы». Представьте: вы в тайге, мороз за сорок, а вы спокойненько расставляете палатку, включаете переносной приемник СИТ – и, о чудо! – у вас зажегся фонарь, закипела вода в чайнике, заработал переносной телевизор, мобильный телефон и даже включился отопитель… И не надо с собой тащить ни батарейки, ни громоздкий бензиновый движок… Только СИТ! Осознаете? У вас работает любое оборудование без батареек, без динамомашин, только благодаря небольшому прибору СИТ!

– Профессор, уймитесь! Ваши рекламные кампании здесь никого не интересуют! – рявкнул Брэндон.

Армон замер, осознав, что его занесло.

– Профессор Армон, а может ли ваше изобретение использоваться как оружие?

– А? Что? Не знаю, – растерялся совершенно не ожидавший подобного поворота событий Дени.

– Как это – не знаю! – вскипел Фрэнк. – Идеалист, твою мать! А о чем ты, черт тебя дери, думал?

– Профессор, вы что же, даже не думали об этом? – был потрясен Брэндон.

– Да-а как-то, нет…

– Мда-а-а… А как рассуждал об атомной бомбе, Хиросиме и Нагасаки! Какое человеколюбие проявлял! Все вы яйцеголовые – сопливые, инфантильные интеллигенты. Но этой своей инфантильностью вы и опасны! Большинство бед из-за вас! Недоработал с вами Святой престол, ох, недоработал! Я бы Торквемаде[15], если б мог, посоветовал бы, как с вашим ученым братом обращаться, а не с иудеями и басурманами возиться! А он – нет, чтоб на вас переключиться, так с подачи Шпренгера и Крамера[16], на ведьм и колдунов набросился, а зря. Надо было вами заниматься, вами! Жалко, конечно, Джордано Бруно[17] – он-то был чистый философ, попал под общую раздачу, под горячую руку… А этот, видите ли, «не думал»! Тьфу! А я, старый дурак, развесил…

Гневная тирада Брэндона, мерно колыхаясь и затихая, уплыла и растворилась в пространстве эфемерным облаком. В голове Дени тихо загудело, и возникло ощущение полета, или, скорее, раздвоения. Такое накатывало на него, когда начинали генерироваться новые идеи, концепции, решения…

Он вдруг осознал, что был слеп, как крот. Господи! Ну конечно. Он все время работал над двусторонней связью, а оружие – это одностороннее действие! Если придать энергетическому шнуру направление, не обеспечив его нормальный прием в конечном пункте, то энергии некуда будет деваться, кроме как разрядиться в ближайший предмет или окружающее пространство. Казалось бы, все просто – берешь мощный генератор электрического тока, один полюс заземляешь, а другой, в виде воздушного металлического разрядника – «ствола» направляешь на цель. Если цель хорошо заземлена, разряд должен замкнуть электрическую цепь и поразить мишень.

Но на практике такого не получится – электрический ток течет по «линии наименьшего сопротивления», поэтому разряд будет бить в землю рядом. Это происходит потому, что электрическое сопротивление воздуха на пути к цели гораздо больше электрического сопротивления воздуха между «стволом» или «орудием» и землей, находящейся под ним.

А если использовать мощный лазер, работающий в ультрафиолетовом или рентгеновском спектре электромагнитного излучения, которое может обеспечить сильную ионизацию атмосферного воздуха? А что? Идея! Это сделает электрическое сопротивление воздуха между установкой и целью гораздо меньшим, чем между установкой и землей. Да, как я мог забыть! Ведь именно этот принцип американцы пытаются реализовать в новом оружии ближнего боя «Тайзер»[18].

В стволе разрядника проделать небольшое электроизолированное отверстие, по которому пустить луч ультрафиолетового или рентгеновского лазера. Иначе говоря, при включении лазера, луч со скоростью света создаст «канал» ионизированного воздуха от «орудия» к намеченной цели. Как известно, ионизированный воздух – хороший проводник электрического тока – и электрический разряд ударит в мишень.

Мощность и дальнодействие установки будет зависеть от мощности генератора или накопителя электрического разряда, мощности ультрафиолетового или рентгеновского лазера, расстояния до цели, и даже высоты над землей самого электрического орудия (чем выше, тем будет больше электрическое сопротивление воздуха от разрядника до земли).

Техника и живая сила стоят на «грешной» земле и хорошо заземлены. Установка будет работать по ним превосходно. Причем «огонь» вести можно будет с очень высокой точностью и скоростью и, наверное, даже в автоматическом режиме. Отпадает баллистический расчет полета снаряда или упреждения при любом движении цели – куда упал луч лазера в зоне прямой видимости («прямой наводки»), туда мгновенно выстреливается электроразряд. Принцип фонарика – что осветил, то и… Какой там фонарик – Смерть-лампа! Скорость полета энергозаряда – практически скорость света, поэтому эффективность поражения будет почти стопроцентной… Стопроцентной! Боже мой!

Так, теперь борьба с ВМС – корабли тоже неплохо заземлены, поскольку находятся в морской или речной воде, которая является проводником второго рода – электролитом.

Возможно даже использование устройства в качестве оружия против незаземленных целей или даже воздушных целей (вертолеты, самолеты, ракеты).

Господи, прямо как в романе Жюль Верна… Скорость полета «снаряда» – скорость света, мощность… – практически любая. Доставка не вызывает трудностей. Так, так. Воздушные цели – тут немного сложнее – они не заземлены. Практически не известно случаев, чтобы попадание молнии в летящий самолет стало причиной катастрофы. Максимум выходит из строя часть авионики. Значит, перед выстрелом цель надо заземлить. Как? Может, спаренным ионизированным воздушным каналом? Вполне возможно… Для этого нужно два разных полюса электрического генератора подсоединить к уже двум воздушным электрическим разрядникам – желательно удаленных друг от друга на максимально возможном расстоянии. Тогда уже два ультрафиолетовых или рентгеновских лазера одновременно пробьют два ионизированных воздушных канала, и корпус самолета или вертолета замкнет воздушную электрическую цепь. Взрыв.

Принципиально возможно использование орудия для создания противоракетного щита в плотных слоях атмосферы.

Правда, все это в атмосфере и в прямой видимости. Но надо еще подумать. На высоте 2 метра над поверхностью дальность наблюдения горизонта составляет 6 километров, но уже на высоте 100 метров – 35 километров! А если, например, устанавливать орудие на самолеты – это уже прямая видимость на сотни километров!

– …перед кем я тут распинаюсь? Очнитесь, профессор! Да что с вами? Вам плохо? – закончил вопросом свое выступление Брэндон.

– Да, Брэндон, вы правы. Можно, да еще как, – пропустив последнюю тираду, твердо произнес Армон.

– Что можно?.. – начал было Брэндон, но вдруг понял.

Все замерли.

В наступившей паузе от сквозняка громко хлопнула форточка где-то в доме. Армон вздрогнул. В руке Брэндона треснул стакан.

– Рассказывайте, профессор. Всё. Подробно.

Глава 6. Здравствуй, Дедушка Мороз!

04 мая 20.. года, 10 часов 35 минут.

Постоянное Представительство США при

Отделении ООН и других международных

организациях в Женеве, Швейцария

– …всего пять человек. Но один – почти полный инвалид и передвигается в электроколяске, второй ослеп после того, как рядом с ним взорвалась осветительная граната, третий после неудачного глубоководного погружения, вернее, всплытия, поражен кессонной болезнью и прикован к койке. Остаются двое. Первый – Питер Кристоф О'Хара, 1967 года рождения. Настоящий профи. На его счету операции в Ольстере, Белфасте, Мадриде, Лондоне (в том числе знаменитый минометный обстрел аэропорта Хитроу в 1993 году). Начинал свою деятельность в рядах ИРА[19]. Тесно контактировал с политкрылом этой организации – «Шинн Фейн». Есть сведения, что он лично знаком с ее руководителем Джерри Эвансом. Имеет высшее образование – закончил Америкэн Колледж в Дублине по специальности социальная психология. Плотно занимался исследовательской деятельностью и написал несколько серьезных работ на темы: «Психология толпы», «Психология экстремальных ситуаций и околосмертных переживаний»…

– Веселые темы… – поежился моложавый, спортивного вида мужчина, стоявший спиной у окна кабинета и внимательно слушавший седовласого. Это был резидент ЦРУ в Женеве Энтони Рассел. За окном расстилался неплохой вид на озеро, фонтан, горы Салев и Монблан. Над Салевом, как вороны, кружили черные точки – парапланеристы.

– Да. Причем работы, по утверждению специалистов, при минимальной доработке могли бы претендовать на кандидатские диссертации. И еще. Служил в армии в десантном подразделении, прекрасно владеет приемами рукопашного боя. Хорошо разбирается во всех видах взрывчатки, опытный подрывник. Имеет твердый характер, способен подчинять себе людей. Упорен и изобретателен.

Второй – Лючиано Морелли[20], 1960 года рождения. Начинал с Красных Бригад. Боевое крещение – участие в похищении и убийстве в 1978 г. Альдо Моро[21]. Был близок к Ренни Кукчо – руководителю и основатерю Красных Бригад. Разработку взрыва нашего посольства в Ливане приписывают ему. Нет полной уверенности, но, похоже, что во время подготовки операции «Башни-близнецы» именно он несколько раз мелькнул в окружении Усамы Бин-Ладена. С тех пор больше не всплывал, но доподлинно известно, что он жив. Имеет среднее образование, учился не ахти как, но с детства, по свидетельству его одноклассников, имел исключительно острый ум, был способен ориентироваться и действовать в самых сложных ситуациях. Смел и напорист. Разрабатывая план операции, не упускает ни одной мелочи. Имеет тягу к театральным эффектам: идея бросить труп Альдо Моро точно на полпути между штаб-квартирами коммунистов и христианских демократов принадлежит именно ему.

Где сейчас О'Хара мы пока не выяснили, а вот в отношении Лючиано Морелли есть некоторые зацепки, – закончил доклад седовласый.

Повисла пауза.

– Хорошо. А первые трое – они что, неспособны разрабатывать операции и руководить, сидя в инвалидных колясках или находясь в лечебницах? Подумаешь – ослеп! Да некоторые слепые многим зрячим сто очков вперед дадут! Я это конкретно знаю, на примерах. Что на это скажешь, Макс? – повернулся к нему Рассел.

– Рамиреса кессонная болезнь поразила настолько, что он полностью парализован, ведет затворнический образ жизни, никого не принимает, кроме патронажных сестер и врачей. Увлекся астрономией, купил несколько мощных телескопов. Наблюдает звезды, лежа в койке… Слепой Николс постригся в монахи и удалился в монастырь под Брюгге, где и живет в отдельной келье, грехи замаливает. Но и там есть кому за ним приглядеть на всякий случай. А «электрический» Иваненко сейчас в Киеве и больше озабочен финансовыми проблемами. Даже инвалидную электроколяску сам не смог купить – подарила ветеранская организация воинов-афганцев. Живет в подвале и пьет горькую. Так что, шеф, нет – они отпадают.

– Прямо сюжет для дешевого романа, – усмехнулся шеф.

– Нет! Не поверите – реальная история, но только с другими персонажами – с экипажем «Аполло-11»[22]. Нейл Армстронг уволился из НАСА и теперь в Южной Америке ищет следы посещения Земли инопланетными цивилизациями, Майкл Коллинз – постригся в монахи и удалился в монастырь, а Эдвин «Баз» Олдрин ночами сидит один в темной комнате перед открытым окном, смотрит в звездное небо и молча пьет горькую… – Макс рассказывал, немного наклонив и повернув голову.

– Хватит лирики. Работайте Лючиано. Только!.. – Рассел поднял палец, – Знаю я вас – все пострелять охота! Как дети в войну – ей-Богу. Мне нужна информация, а значит, Лючиано должен говорить, а говорить, будучи трупом, он не сможет. Все ясно, Макс?

– Да шеф. Но есть один нюанс.

– Слово-то какое нашел, – ухмыльнулся, но насторожился резидент, – нюанс.

Макс подошел к персональному компьютеру на рабочем столе шефа, вставил в системный блок небольшую флэшку и несколько раз щелкнул клавишами.

…«…а вот первое открывание… как бы это сказать, необычно. Датчики зарегистрировали лишь увеличение свободного объема, словно кто-то, давно и недвижно находившийся в помещении, взял да и вышел. Однако дверь разблокирована снаружи, а не изнутри… внутри и сканера-то нет для считывания карточки.

– Что это значит, профессор?

– А это значит, господа офицеры, что прибор и чертежи просто исчезли из бокса, в который никто не входил».

Голоса и шорохи записи затихли, звуковой файл на микрофлэшке закончился. Рассел сел, положил руки на журнальный столик и застыл, глядя в окно. Скорее всего, он ничего не видел. Просидев так около минуты, он помассировал пальцами виски и повернулся к Максу:

– Нюансы!.. Что это значит, Макс? Что это за Икс-файлы, Скалли и Малдер, черт подери!? Вы уверены, что это не инсценировка, например, «Войны миров»? А? С Томом Крузом в главной роли? Это что, действительно записано в Берне?

– Сожалею, шеф, информация вполне достоверна. Работы нам отныне прибавится, причем мы будем, скорее всего, мальчиками на побегушках, потому как сюда пришлют специальную профильную бригаду, которая и будет принимать все решения.

– Какого хрена я согласился на назначение сюда? Польстился на Альпы, жру в ресторанах этот гребаный сыр фондю… Дьявол! Предупреждали же меня опытные люди: не лезь в этот серпентарий, не стоит! Нет, вляпался… Макс, что это?

– Похоже, мы имеем дело с Санта Клаусом[23].

– С чем… с кем?

– Шеф, вы все прекрасно поняли…

Рассел замер на несколько мгновений, затем вспомнил и выпалил:

– Но проекты, как их там… это… «Синяя книга» и «Знак», кажется, давным-давно закрыты!

– Да. Но не проекты «Сигма» и «Маджестик-12»[24]. Они до сих пор работают, собирают информацию, анализируют. Вспомните засекреченный «Доклад № 14» института Беттела! Русские тоже, между прочим, не сидят, сложа руки! Достаточно вспомнить их мощнейший проект – ответ нам – «Сетка МО + АН»[25]. Он тоже не закрыт. Хотя… извините, шеф, но вы молоды и не можете знать всю подноготную тех событий – только по документам, да и то они почти все засекречены до середины этого века. А я в то время не только уже работал в конторе, но и был включен в комиссию по расследованию некоторых особых обстоятельств, связанных с полетом «Аполло-11» и его пребыванием на Луне. Должен вам сказать, что и до сегодняшнего дня многие вопросы, поднятые во время работы комиссии, остаются без ответа. Помните… Ах, да, нет, конечно. Что это я? В общем, астронавтов что-то сильно насторожило, если не сказать напугало, при посадке на Луну. Они не решились сразу выйти из посадочного модуля «Игл» и просидели в нем, как в консервной банке, несколько часов. Переговоры с Землей стал неожиданно, вместо Армстронга, вести Олдрин. Судя по всему, Армстронг здорово перенервничал, мягко говоря. А что докладывал Олдрин? Сначала он вел переговоры с Землей по открытому каналу, который прослушивался всеми радиолюбителями планеты (это было космическое видеошоу планетарного масштаба), и только потом, по приказу из Хьюстона, перешел на резервный. Что он говорил? А говорил он своим спокойным монотонным голосом примерно следующее, отчего у наших ученых и военных волосы на головах зашевелились: «Наблюдаю чужие космические корабли на противоположном гребне кальдеры кратера. Вижу свет и движение. Земля, Земля, подтверждаю – у нас в гостях Санта Клаус!». В какой-то момент, наслушавшись такой чертовщины, Коллинз, остававшийся один на лунной орбите, запаниковал и сообщил на Землю, что готовится к срочному возвращению. Его с трудом удалось успокоить. Было это или не было, предмет спора для любителей и дилетантов, но мы-то знаем, что это так и было! Мы эту запись переговоров слушали и беседовали с астронавтами по возвращении. А Розуэлльское дело? Все эти ролики со вскрытием инопланетянина ерунда, но ведь разбилось же что-то непонятное в пустыне! Анализ сохранившихся обломков дал такие результаты, что химики в это поверить не могут! В земных условиях получить такие сплавы и материалы невозможно априори. Так что, шеф, все шло к тому, что… к чему пришло. Вы что, думали, это рассосется? Как бы не так! Это как беременность – само не рассасывается! И нам надо выбирать – делать аборт или дать родить!

– Попрошу без истерик, – несколько повысив голос, проговорил резидент, встал, подошел к бару и плеснул себе виски, потом повернулся и кивнул Максу. – Не стесняйся.

Макс налил себе буквально несколько капель и обильно разбавил содовой.

– Над Санта Клаусом, боюсь, голову ломать не нам с вами придется, уж не знаю теперь, к лучшему это или нет. Я доложу в Центр. А за вами – Лючиано. Где он там у вас? Как быстро вы сможете его доставить к нам?

– Этот говнюк обосновался на западе Алжира в городе Оран, шеф. Подходящее место для таких персонажей, как он. Крупный порт, один из основных перевалочных пунктов наркотрафика из Африки в Европу – так называемая «Ось Оран – Марсель». Население – более двух с половиной миллионов. С его южной внешностью затеряться в этой арабской помойке легче легкого. На операцию потребуется два-три дня. Вас же попрошу войти в контакт с нашими ВМС, принимающими участие в операции «Щит Бога».

– Два дня – максимум! Действуйте! И как можно оперативнее! У меня такое впечатление, что кто-то включил обратный отсчет, черт возьми! Но не забывайте, что там мы на чужой территории – наших агентов привлекать к боевой части акции (если такая будет необходима) только в крайнем случае. Продумать несколько вариантов отхода, в том числе и ложных. Разрешаю при необходимости на месте применить психотропную обработку вплоть до высшей категории для получения интересующей нас информации. Докладывать немедленно в любом случае! Все, идите, Макс, выполняйте. С ВМС я свяжусь и попрошу о содействии.

Макс поставил стакан на стойку минибара, повернулся и вышел.

– Надо же… как его там – Санта Клаус!.. С Рождеством, едрёна мать! – шеф в сердцах грохнул стаканом об стол.

Глава 7. Сирокко

06 мая 20.. года, 22 часа 45 минут,

г. Оран, Алжирская Народная

Демократическая Республика

День выдался солнечный, но на удивление не очень жаркий. А к вечеру с моря нагнало туч, и захмарило так, что, казалось, вот-вот пойдет дождь. Со стороны Сахары начал поддувать желтый Сирокко, неся в себе тонны янтарного песка, отчего все небо было грязно-бежевого цвета. Пустынный песок проникал всюду – он был в еде, воде, за шиворотом, он скрипел на зубах… спасенья от него не было никакого. Алжирцы к этому испокон века привыкли и почти не обращали внимания, а вот европейцы чувствовали себя в такие дни не в своей тарелке – быстрая смена атмосферного давления, влажности, чистоты вдыхаемого воздуха – все это не могло не влиять на непривыкших к такому климату людей.

Двое мужчин, оба в светлых брюках и легких куртках, в чем-то похожем на тагельмусты[26] на головах, шли по грязной, заплеванной улице района Гамбетта в Оране. Здесь проживали алжирцы среднего достатка. Тем не менее, кроме трехэтажных шестиквартирных коттеджей, уныло протянувшихся вдоль улицы и размахивающих с балконов несметным количеством развешенного сушиться белья, тут и там попадались отгороженные от назойливых глаз высокими бетонными заборами небольшие виллы и особняки. Зелени практически никакой не было – под ногами заасфальтированная улица и посыпанные крупным гравием тротуары. Кое-где у заборов на корточках сидели алжирцы и флегматично жевали свою легкую наркотическую жвачку, от которой зубы годам к тридцати становились отвратительного коричнево-черного цвета. Годам к сорока, если их не лечить (а большинство местного населения не придавало этому ровным счетом никакого значения), зубы начинали крошиться и выпадать. Так что встретить здесь что-то похожее на голливудскую улыбку было трудно.

Уже начало смеркаться, когда два «туарега» подошли к дому № 168, остановились и присели у глухой стены неподалеку. Метрах в тридцати, дальше по улице, к бордюру прислонился старенький, замызганный полугрузовой фургон «Рено».

Шло время. Город погружался в сон, и все окрест начала обволакивать особенная африканская тишина, разбавленная треском цикад. Солнце опускалось все ниже над горизонтом и предметы вокруг постепенно приобретали все более явный оранжевый оттенок.

Наконец калитка в высоком заборе одной из вилл открылась, и из нее показался молодой высокий араб. Немного постояв и повертев головой налево-направо, он махнул рукой тем, кто был внутри. Из калитки вышли еще два человека, один из которых был, скорее, европейцем-южанином, и все втроем они двинулись вверх по улице, приближаясь к фургону. Два «туарега» за спиной троицы встали и отлипли от стены.

Дальше все произошло молниеносно. «Туареги» быстро достали пистолеты с глушителями и открыли огонь. Но за какую-то долю секунды до этого коренастый, среднего роста европеец, проворно присел, одновременно развернувшись на 180 градусов и, достав пистолет «Глок», выстрелил. Один из «туарегов» будто споткнулся и, роняя оружие, стал валиться вперед. Тело продолжало двигаться, а ноги уже не шли. Арабы, сопровождавшие европейца, получили каждый по пуле – один в затылок, второй между лопаток – и мешками осели на гравий.

В это же время открылись задние створки и боковая дверь фургона, стоявшего в каких-то десяти метрах от места событий, и оттуда выскочили три человека с оружием. Европеец же, перекатившись пару раз вбок и продолжая стрелять, почти скрылся в боковой улочке. Оставшийся «туарег», присев на одно колено и держа свою «Беретту-92» двумя руками, вел прицельную стрельбу, пытаясь отсечь его от проулка и не дать в него нырнуть.

Европеец перенес огонь на троицу из фургона, которая подбегала к нему, но некстати закончилась обойма. Тогда, увернувшись от первого из нападавших, он нанес второму сокрушительный удар кулаком в диафрагму и, не медля ни секунды, попытался достать ногой третьего. Не совсем удачно – удар пришелся в плечо и лишь немного ошеломил противника. Этой передышки ему хватило, чтобы ухитриться сменить обойму, но это было последнее, что он успел – два контакта «Тайзера», пробив рубашку, впились в кожу, и 50 тысяч вольт разбухли в его мозгу ослепительной вспышкой…

07 мая 20.. года, 00 часов 05 минут,

поселок Кристель близ г. Оран, АНДР[27]

В кромешной темноте четыре фигуры спустились на песчаный пляж по выдолбленным еще в 16 веке в скале ступеням, неся длинный тяжелый сверток, и подошли к воде. Море слегка накатывало чернильными волнами на песок, который был немногим светлее и самого моря и скал, окружавших со всех сторон этот небольшой и уютный днем пляж.

Легенды утверждали, что сам Барбаросса присмотрел эту небольшую гавань для своих боевых кораблей. Несмотря на песчаный пляж, глубина уже в двадцати метрах от берега достигала 6–8 метров, что позволяло кораблям подходить почти вплотную к берегу и быть незаметными с моря. Чуть дальше на скалах ржавели брошенные здесь же в те времена якоря. На некоторых из них даже частично сохранились деревянные детали.

Положив ношу, трое сели, а один отошел чуть в сторону и тихо проговорил в рацию:

– Посылка со мной. Готов передать в квадрате 50–90. Послушав хрипящее-шипящий ответ, он произнес:

– Понял. Даю пеленг. Ждем. Отбой.

После этого сложил антенну, положил трубку космической связи «Иридиум» в объемный нагрудный клапан куртки и присел рядом со своим отрядом.

Часа через два командир, бросив взгляд на мерцающий экран пеленгатора, встал и тихо скомандовал:

– Товсь…

Бойцы вскочили и приготовились поднять безжизненный сверток.

С моря донесся едва слышный шум двигателя, и на пляжный песок въехала, взрыхлив верхний слой, легкая спортивная лодка. Бойцы подняли сверток и, зайдя по колено в теплые чернила Средиземного моря, погрузили его на глиссер. Обменявшись несколькими словами с человеком, управлявшим катером, он повернулся и по очереди пожал остающимся спутникам руки. Спустя несколько минут глиссер растворился в черноте ночи, унося и сверток и их командира.

Постояв некоторое время на берегу, группа молча проследовала обратным маршрутом, загрузилась в фургон «Рено» и исчезла во тьме.

Чернильное море с легким шорохом продолжало бросать небольшие волны на черно-серый песок, изредка зеленовато сверкая люминисцентным планктоном…

07 мая 20.. года, 02 часа 45 минут,

фрегат ВМС США «Хейес»,

Средиземное море

– Лючиано, ты уже прекрасно понял, что нам от тебя надо. Больше никаких вопросов не будет, – Макс поставил стакан на округлую металлическую раму иллюминатора и скрестил руки на груди. Международный бандит сидел перед ним, привязанный к принайтованному к полу железному стулу.

– Все я понял, черт тебя дери. Но ты обратился не по адресу! Я не при делах, понял? Я завязал с прошлым. Тихо-мирно занимаюсь своим бизнесом в этой алжирской дыре! Уже давно! – Морелли сплюнул на пол.

Макс говорил с Лючиано уже битый час и начинал осознавать, что спецсредства, может, и не понадобятся – бандюга, похоже, действительно ничего не знает.

– Не может быть, чтоб ты ничего не слышал о разборке в Швейцарских Альпах в Муари.

– Старина, ты мне надоел. Мне больше нечего сказать. Все!

Макс нажал кнопку на столе. Секунду спустя в каюту зашел здоровенный негр в морской форме.

– Эванс, сделай клиенту прививку правды.

Внимательно посмотрел на Морелли и добавил с нажимом:

– Полную.

Это значило, что Лючиано больше не жить. Понял это и сам Лючиано.

– Эй, эй! Вы че? Я же все сказал! Даже под вашим наркозом я не смогу сказать ничего больше! Стой! Не смей!!!

Поздно. Негр уже выстрелил ампулу из медпистолета в предплечье Морелли.

– Прежде чем ты отключишься, скотина, я тебе скажу, что испытаю огромное удовольствие, наблюдая твою смерть. Ведь именно ты, мразь, помог Усаме с терактом в Нью-Йорке! О других твоих геройствах и вспоминать не хочется. Ты очень многим нормальным людям жизнь испоганил. Тебе место в аду, гнида, туда ты с моей помощью и благословением и отправишься! Это, чтобы ты знал, пока не отключишься. Считай, что ты уже прыгнул с сотого этажа без парашюта. А сейчас мы немножко подождем, пока ты дойдешь до кондиции, и я тебя спрошу о самом сокровенном, а ты ответишь.

– А-а-а-а!.. – простонал Морелли и затих.

Через полчаса Макс понял, что, к сожалению, был прав – бандит ничего не знал.

– За борт эту скотину. Акулам на корм.

Два дюжих матроса отвязали и поволокли еще живого, что-то лепечущего Морелли на палубу. Спустя минуту негромкий всплеск поставил точку в карьере Лючиано Морелли, известного в специфических кругах как «Лаки Люк».

Макс постучал в дверь каюты капитана фрегата, из-за которой доносилась легкая музыка кантри. «Манго Джерри» – с удовольствием отметил он про себя.

– Войдите, – послышалось из каюты, и Макс взялся за ручку двери.

Через пятнадцать минут с геликоптерной площадки «Хейеса» поднялся вертолет противолодочной разведки «Си Хок» и взял курс на запад.

Надев интерфон, Макс попросил бортинженера соединить его с шефом.

– Пустышка, босс. Пустышка… – прокричал он в микрофон, когда связь установилась.

В наушниках долгое время плескались только треск и шорохи. Затем, сквозь разряды статики и атмосферного электричества, послышался хриплый голос:

– Ясно. Работайте ирландца! Ирландца, понятно? Время не ждет. Как только приземлитесь, с тобой свяжется офицер из штаба базы и передаст приказ. Есть информация по местонахождению объекта. По местонахождению! Все ясно?

– Понял, шеф, отбой, – выдохнул Макс.

Ни под брюхом вертолета, ни сверху не было видно ровным счетом ничего – первобытная тьма. И лишь на пульте управления горели сине-зеленым пламенем округлые иллюминаторы приборов, светились лимбы и перемигивались разноцветные светодиодные индикаторы, отчего все происходящее вокруг казалось не вполне реальным. Даже сквозь наушники интерфона прорывался натужно-оглушительный стрекот двигателя. Машину сильно болтало над невидимыми волнами, перекатывающимися по антрацитовой поверхности моря в двустах метрах ниже.

– Сильный бриз, шеф, держитесь! – прокричал в интерфон пилот.

Макс, стараясь не обращать внимания на болтанку, пытался сосредоточиться на своих невеселых мыслях.

Да… С О'Харой придется повозиться. Это не Морелли, который отошел от дел и в значительной степени потерял сноровку. Хотя, как сказать – оказал такое сопротивление при задержании, что один агент убит, а у второго разорвана селезенка. Здоровый был лось! О'Хара… С ним, по слухам, давно работает некто Ричард Шеннон, тоже креатура ИРА. Характеризуется как исключительно опасный и опытный террорист… Все они опасные, зло подумал Макс, будто есть добрые и хорошие. Всех бы их в одну кучу свалить и…

Неожиданно Макса сначала вдавило в ложемент, будто припечатал гигантский невидимый кулак, а потом резко отпустило до состояния невесомости и желудочного протеста. При этом, в захлесте, лопасти винта надрывно и страшно грохнули своим титаном – воздушная яма, черт ее дери!.. «Если б не ремни, улетел бы к чертовой матери сквозь фонарь» – невесело подумал Макс, провел ладонью по лицу и понял, что из носа идет кровь…

Глава 8. Поворот

07 мая 20.. года, 10 часов 20 минут,

г. Анси, департамент Верхняя Савойя,

Франция

– Звонил заказчик, – сказал Брэндон, входя в гостиную. Фрэнк поднял голову и вопросительно посмотрел на напарника.

– Судя по всему, нас ждут крупные неприятности, Фрэнк.

– А ты что же, думал, нам все это сойдет с рук? Нет Брэндон, если уж мы ввязались в это дело, то надо быть готовым ко всему. Что ты ему сказал?

Брэндон твердо взглянул на Фрэнка:

– Что профессор, по-видимому, погиб в перестрелке, а прибор, судя по всему, был захвачен до нас второй группой, так как в лаборатории его не было.

– Ну что ж, по крайней мере, все ясно. Все точки расставлены. Поверил он или не поверил – разницы никакой. И в том, и в другом случае нас постараются убрать…

– Да, но искать нас будут и эти… другая группа, конкуренты. Они-то уверены, что и профессор и аппарат у нас. В общем, в покое нас не оставят ни те, ни другие. Времени в обрез. Что будем делать? Ладно, зови профессора. Мы вроде как теперь заодно.

Фрэнк вышел, а Брэндон подошел к окну, потирая правой ладонью затылок. За стеклом раскинулся великолепный вид на горное озеро Анси и живописные окрестности. С учетом высоты расположения дома (около ста метров над уровнем озера), виден был почти весь водоем и город вдали. Над горами, окаймлявшими долину и поросшими у основания высокими елями, курились легкие невесомые облака. По слегка рябой поверхности воды медленно плавали прогулочные лодки, а вдали слышался шум моторов – молодежь гоняла на аквабайках.

Вернулся Фрэнк, и следом за ним в проеме двери появилась помятая, невыспавшаяся усатая физиономия Дени, обрамленная черной гривой волос. Брэндон жестом пригласил их присесть за стол, отодвинул стул, сел сам и внимательно посмотрел на своих спутников. Он всегда чувствовал себя неуютно, когда не было четкости и определенности в развитии ситуации.

– Ну, что ж, господа, у кого какие будут соображения, комментарии и идеи? – начал он.

07 мая 20.. года, 11 часов 50 минут,

офис ОАО «Промнефтегаз» г. Москва,

Россия

– … по имеющимся сведениям, ни прибор, ни сам профессор Дени Армон нигде пока не объявились. С одной стороны это несколько обнадеживает, но с другой – пока мы не будем доподлинно знать судьбу профессора и прибора, мы не сможем уверенно чувствовать себя на рынке. Спецгруппу, чтоб их черти съели, вынудили ввязаться в бой с гвардейцами охраны, в котором она потеряла половину состава, замешкалась и, не имея времени, не смогла обнаружить ни профессора, ни прибора. Вернее, профессор, по их словам, погиб. Ее дальнейшую судьбу решит наш европейский центр. Но есть любопытная деталь: просочилась информация, что на днях сотрудники НСС также проводили в Европе какую-то операцию, и тоже неудачно – потеряли несколько человек. Нам неизвестно пока, где они действовали, но почему не предположить, что там же, где и мы? Тогда возникает опять же вопрос: если операция американцев закончилась неудачей (предположим, что это не дэза), то где профессор и прибор? Швейцарцы всю страну перетряхивают. Слыханное ли дело – на дорогах кордоны с повальными проверками и обысками машин, в горы ушли десятки отрядов горных стрелков и альпийских спасательных бригад, задействована авиация, космос – значит, профессор и прибор исчезли, к гадалке не ходи. Но кто их выкрал? А? Неужели была третья группа? Тогда кто они? Чей заказ выполняли? Саудитов? Это невероятно! Невероятно!

Эдгар Штилер, Председатель совета директоров ОАО «Промнефтегаз», мужчина лет за сорок, с тонкими усиками на верхней губе, бросил золотую ручку Монблан на стол, откинулся на спинку кресла, сцепил пухлые пальцы рук и обвел взглядом присутствующих на совещании. За широким овальным столом кроме него сидело еще три человека – все в строгих дорогих костюмах.

– Да, ситуация явно выходит из-под контроля, – проворчал Ханук Сафаров, самый пожилой из четверки. На вид ему было около шестидесяти. – Если предположить, что прибор у саудитов, как вы говорите, то можно ли с определенной степенью достоверности предположить, как они поведут себя, как будут действовать? Что нам от них ждать? И еще. А если швейцарцы все-таки найдут либо прибор, либо профессора?

– В интересах саудитов не допустить утечки информации. Они будут молчать, как рыбы. Сидеть, сложа руки, они не станут, займутся дальнейшими исследованиями в этой области, особенно просто это будет сделать в том случае, если и профессор у них. Так что сами они нам ни в коем случае не помощники и не попутчики. Будут все отрицать. Равно как и швейцарцы, – взял слово молчавший до этого Борис Вексельрод, мужчина в больших очках с огромными диоптриями. – Поэтому нам самим придется все выяснять. И пока мы этого не сделаем, мы не можем быть спокойны. Не можем, – повторил он с нажимом и мельком взглянул на сложный циферблат своего «Фрэнка Мюллера».

– Хорошо, я дам необходимые указания, – заговорил последний из участников совещания, достал тонкую дамскую сигарету и закурил. Это был Тарас Бруденко (настоящая фамилия Бероев), представитель правительства в совете директоров компании, помощник Президента России. Ему было понятно, что главный невысказанный вопрос, который мучил присутствующих «коллег», касается, главным образом, заполняемости собственных счетов в закордонных банках. Эти землю будут рыть, лишь бы не потерять ни копейки. Можно, конечно, и их припугнуть, вплоть до смены памперсов, личным мужеством никто из них не отличается. Но это позже. Сейчас главное другое.

– Складывается впечатление, что все возможное сделано для того, чтобы миссия была провалена. Будто специально, черт возьми, будто специально… – закончил он задумчиво.

Присутствующие молчали.

08 мая 20.. года, 00 часов 10 минут,

г. Анси, департамент Верхняя Савойя,

Франция

Брэндон, Фрэнк и Дени вырулили на «Рейндж Ровере» из двора виллы на узкую дорогу и двинулись в сторону Бельгарда, избегая автострад и крупных департаментских дорог. Оттуда им предстояло подъехать к швейцарскому Мейрану, но с той стороны, где пограничный пункт работает только днем – через деревеньку Сатиньи по проселочной дороге.

Вчера часа полтора с утра они потратили на то, чтобы разработать хоть какой-то план. Как ни странно, профессор подал несколько довольно дельных идей. Собственно, его мысли и легли в основу всей концепции. Их первая остановка – ЦЕРН. Там, по словам коллеги Дени, профессора Алена Дюмона, все было подготовлено к приему прибора. Работу можно было бы начинать без раскачки – сразу. Однако здесь возникло препятствие в виде мнения Армона. Внимательно выслушав рассказ Фрэнка относительно всего, произошедшего на базе «Муари-2000» и особенно того, что касалось посещения лаборатории № 4 в шестом лабораторном корпусе, профессор минут на двадцать погрузился в размышления. Брэндон и Фрэнк не мешали ему. Потом профессор заговорил.

– Все-таки, Фрэнк, я думаю, что ты видел нечеловека.

– А кого? Привидение? Тень отца Гамлета?

– Фрэнк, не до смеха! – одернул его Брэндон.

– Фрэнк встретил то, что называется на слэнге црушников Санта Клаус. Что-то неземное. Инопланетянина.

– Вы это серьезно, Армон?

– Серьезней некуда.

Теперь надолго затихли Брэндон и Фрэнк.

– Брендон, похоже, что это может быть правдой, – заговорил Фрэнк. – Сопоставь все, что связано с этими чужаками и мальчишкой в лаборатории. Клянусь, тот cвященник в ресторане тоже заказал себе фисташковое мороженое, и как только я раньше не вспомнил этого! Он ушел раньше, чем принесли заказ, и официант матерился по этому поводу. А трость? Я долго не мог сообразить, что же в ней меня так насторожило, и только теперь понял. Эта трость больше похожа на гобой или флейту, да, именно на гобой – вроде трость, а присутствуют какие-то небольшие клавиши, патрубки, отверстия… Это не трость, это какой-то прибор!

– Возможно… даже наверняка, но сейчас не об этом. Что все это значит и как отразится на нас? Им понадобился прибор. Зачем? Допускаю, что не для получения патента. Скорее, речь идет о своего рода запрете на изобретение и использование принципа СИТ на Земле. Чужие, по каким-то только им известным причинам, не заинтересованы, мягко говоря, в этом. Следуя этой логике, они и со мной должны решить вопрос – заставить замолчать или просто устранить. Веселая перспектива. Мы должны получить помощь!

– От кого? Кто захочет нам помогать? – удивился Брэндон.

– Ну… не знаю… русские или американцы. Хотя вряд ли. И те и другие, да и саудиты, конечно, заинтересованы не допустить производства СИТ. Кто нам может помочь? Тот, кто от этого выиграет! Тот, кто не добывает нефть, газ, уголь… Да те же швейцарцы!

– Этого еще не хватало! – взвился Фрэнк. – Мы только что друг другу набили морды, а теперь давай помогать? Да вся Швейцария поставлена на уши, ищет нас, а мы сами к ним пойдем! Под каким соусом мы к ним подкатимся?

– Я не вижу другого выхода.

– Профессор, Фрэнк прав. Нам нужны хоть какие-то гарантии, вы не можете не понимать этого.

– Хорошо. Брэндон, у вас есть связь, которую нельзя отследить?

Брэндон и Фрэнк переглянулись:

– Есть.

– Долго я смогу говорить, пока не вычислят? – поинтересовался Дени.

– Две минуты максимум.

– Тогда набирайте, – Дени продиктовал номер.

Фрэнк набрал на мобильнике цифры и протянул трубку Армону.

– Ален? – выдохнул тот.

– Дени??? Ты где? Что с тобой? Мы тут все… – всполошились на том конце.

– Ален, дорога каждая секунда. Слушай меня внимательно…

Дени очень кратко, тезисно обрисовал ситуацию и изложил свое видение решения проблемы. Выслушав такой же короткий ответ, он дал отбой.

– Все. Нас ждут в ЦЕРНе. Въедем в Швейцарию со стороны Сан-Жени-Пуйи по проселку – там нет пограничного КПП. Нас встретят в деревне Сатиньи.

– Кто нас встретит? – поинтересовался Фрэнк, открыв заднюю панель телефона и выковыривая симку.

– Дюмон и представитель Генштаба Швейцарии. С ним вы обговорите гарантии. Ничего другого предложить не могу. Но все равно нас могут перехватить и на территории Франции.

Брэндон и Фрэнк переглянулись.

– Ну, что, старина, рискнем? – спросил Брэндон.

– Ничего больше не остается, шеф, – пожал плечами Фрэнк и сломал сим-карту.

– Тогда за дело! Фрэнк – подготовь все необходимое, а мы с вами, профессор, посетим парикмахера – придется расстаться с пышной шевелюрой и усами. Потом мы соорудим документ с вашим новым имиджем.

Дени собрался было возмутиться, но передумал и махнул рукой: лес рубят – щепки летят.

Машина неслась в сторону Бельгарда по узкой коммунальной дороге. В этот час ночи было пустынно – им встретилось едва ли более трех-четырех встречных, да одну они обогнали. Ехать оставалось около часа.

Глава 9. Ноктюрн «Supernova»

07 мая 20.. года, 15 часов 20 минут,

ЦЕРН, подземные лаборатории

протонного суперсинхротрона (SPS)[28]

г. Мейран, кантон Женева, Швейцария

– Да вы с ума сошли, профессор! Это же террористы! Террористы!!! У них на руках кровь невинных людей, мирных жителей, полицейских, наших гвардейцев! Они вне закона! – брызгал слюной полковник Воган. – А я-то, дурак, примчался сюда по первому вашему зову, думая, что вы действительно знаете что-то важное! А у вас, видите ли, план! Да еще какой! Работать совместно с бандитами! Никогда! Ни-ког-да! Я отдаю приказ арестовать их в Сатиньи. Все!

– Да, полковник, вы можете их арестовать. Но имейте в виду, что сейчас они наши союзники. Более того – они очень важные и единственные свидетели, встречавшиеся с чужими. Если вы думаете, что, находясь в камере, они станут разговорчивее, то вы ошибаетесь. В общем, они нам нужны на нашей стороне, а не как противники. Полковник, мы столкнулись с тем, что, быть может, намного важнее открытия профессора Армона. Я повторяю: давайте встретимся с ними и спокойно обсудим сложившееся положение. И с точки зрения прибора, и с точки зрения чужаков, и еще… с точки зрения монополии на изобретение.

– Монополии?

– Да, именно. Кто-то же нанял обе группы! Полковник, на встречу мы поедем с вами одни, или вы возьмете одного-двух человек для сопровождения?

Полковник стоял спиной к профессору и, заложив руки за спину, незряче смотрел на прибитую к стене зеленую доску, исписанную графиками и формулами. Внутри него все кипело и протестовало против возможного сотрудничества с террористами, с другой стороны он понимал всю неординарность происходящего. Видимо, до какого-то момента придется с ними сотрудничать, а потом…

– Я возьму лейтенанта Дица и одного из его «Скорпионов». Все.

– Ну, что ж, на том и порешим.

Ален встал, снял белый халат, повесил его на крюк возле двери и вышел в коридор.

Воган проводил его недобрым взглядом и протянул руку к телефону.

08 мая 20.. года, 00 часов 35 минут,

дорога № Д 984, Департамент Эн,

Франция

«Ну и что теперь прикажете делать», – невесело размышлял Дени, сидя на заднем сиденьи несущегося в ночи «Ровера». Что будет дальше? Его ищут заказчики Брэндона и Фрэнка, и даже помощь этих двух опытных террористов вряд ли будет эффективной, в случае, если их вычислят. Его ищет вторая группа, чужие и, вполне возможно, кто-то еще. Так. Давай-ка разобьем всю эту толпу по их интересам. Что хотят заказчики Брэндона? Получить аппарат и Дени. Что хочет вторая группа – аппарат и Дени, что могут хотеть остальные, «земные» группы – аппарат и Дени… Что хотят «чужие» – Дени, а аппарат уже у них, это точно. Трудно представить себе, что они стоят на близкой к нам ступени технического развития и гоняются за этой разработкой. Просто им невыгодно наличие аппарата и самого принципа его работы на Земле. Почему? Этот вопрос придется оставить до лучших времен. Значит, им нужен Дени. Но, видимо, чтобы уничтожить. Получается, что «земляне» отличаются по интересам от «чужих». «Землянам» нужен аппарат и Дени. Для чего? Одним, судя по всему, для того, чтобы скрыть изобретение. Это выгодно странам-производителям нефти, газа, угля и постиндустриалам… Трудно поверить в их альтруизм и меценатство: вряд ли кто из них поделится открытием, чтобы улучшить жизнь бедных стран, понастроить там «Башен Теслы», электрифицировать самые дальние уголки планеты вплоть до мелких и затерянных в океанах островов. Одно слово – золотой миллиард. Да и вопросы создания мощнейшего оружия не позволят им действовать иначе. Постиндустриалы… да, примерно, то же самое. Остаются бедные страны, что нас мало заинтересует, и развитые, но которые не зависят полностью от своего промышленного производства. Швейцария. Да, почти идеал. Доля в ВВП от банковских операций – более 10 %! На швейцарские банки приходится до 45 % мирового управления собственностью и имуществом частных и юридических лиц. Страна входит в первую десятку государств мира по конкурентоспособности экономики. И почти полное отсутствие полезных ископаемых, а главное – нефти, газа и угля.

Да. Швейцарцы. Кто еще? ООН? Может быть… Но ведь это сборище международных бюрократов, отвратительный террариум ползучих пресмыкающихся чиновников, пекущихся только о своих личных интересах. Все остальное, о чем они так воодушевленно и пафосно вещают с международных трибун, брызгая слюной, не более, чем словесная трескотня, отвлекающая нормальных людей от той мышиной возни, которой занимаются в своих корыстных интересах эти международные упыри. Нет, ООН отпадает – сборище подонков! Что там еще у нас есть? ОБСЕ? Такая же банка с пауками!

Получается, что выбора нет. И не будет. Если не швейцарцы, то больше никто… А с другой стороны – гельветы тоже могут повести себя очень эгоистично. Так что же делать? Где выход? Замкнутый круг.

Если бы он только знал, что его звонок Дюмону был все-таки зафиксирован американцами, отслеживающими его и полковника Вогана! Дело было не в оплошности Брэндона, Фрэнка или Дени. Их местонахождение зафиксировано не было, в разговоре двух ученых не произнесено ни одного названия – одни только им одним известные намеки, время разговора тоже было соблюдено для исключения засечки. И, тем не менее, Макс, примчавшийся частным рейсом в женевский аэропорт «Контрэн» с американской военно-воздушной базы в Испании, и Феликс не зря потратили несколько часов, слушая запись разговора и вычисляя те места, где чаще всего могли пересекаться ученые, и где сейчас они назначили встречу. В конце концов, они пришли к общему знаменателю. Но времени на разработку детального плана и проведение операции практически не оставалось.

08 мая 20.. года, 01 час 40 минут,

д. Сатиньи, кантон Женева, Швейцария

Ночью не видно ни ровно подстриженного кустарника, ни аккуратных домиков, окруженных игрушечными оградами, ни чистых тротуаров, ни брусчатки или гранитной плитки, выложенных перед въездами во внутренние дворики вилл. Неоновые лампы скудно освещают лишь перекрестки и калитки у домов швейцарской деревеньки Сатиньи. Все остальное тонет в темноте спокойной теплой майской ночи. Пухлый серп грязно-желтой Луны завис где-то у горизонта, а в небе переливаются горным хрусталем яркие прохладные звезды. Почти полное безмолвие и бездвижие, и лишь ночные мотыльки роятся вокруг редких фонарей, обжигая себе крылья и падая на землю.

Профессор Дюмон и полковник Воган стояли на окраине деревни. Невдалеке, почти незаметный в черноте кустов обочины, стоял армейский джип «Ламборгини» с лейтенантом Дицем на переднем сиденьи и одним из «Скорпионов» за рулем. Перед ними, почти неразличимая в темноте лежала Привокзальная площадь. До назначенной встречи оставалось пятнадцать минут.

* * *

Мысленно проклиная науку, ученых с их эпохальными изобретениями, ЦЕРН с его синхротроном, Швейцарию с ее шоколадом и сыром и еще много чего, Феликс и три его человека (все надежные агенты, кого он успел собрать за отпущенный срок), пробирались короткими перебежками вдоль неширокой асфальтированной дороги, стараясь производить как можно меньше шума. Машину они оставили за полтора километра до Сатиньи. У каждого на голове слегка зеленел в темноте прибор ночного видения, а на шее висела компактная израильская штурмовая винтовка «Тэйвор». У двоих агентов винтовки были снабжены 40-миллиметровыми подствольными гранатометами.

«Все кончится тем, что проведу я остаток своей жизни в швейцарской тюрьме, и хрен меня обменяют на кого-нибудь» – невесело подумал Феликс и обернулся. Группа не отставала.

Выйдя на окраину деревушки, они не успели углубиться и на сто метров в улочки, как Феликс присел и сделал знак агентам замереть. Он словно зверь: еще не увидел, но уже ощутил присутствие жертвы. Жестами он дал целеуказания, и группа рассыпалась в стороны перед У-образным перекрестком. Впереди, метрах в ста, возвышалось здание железнодорожной станции. Сейчас она была закрыта, ночью здесь поезда не ходили.

* * *

«Рейндж Ровер» скатился на обочину. Фрэнк заглушил мотор, погасил фары и открыл дверь. Минуты две все трое просидели в машине, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в окружающий мрак.

– Все, пора, – прошептал Брэндон.

Они вышли из машины и практически наощупь двинулись в сторону вокзала. Проводником выступал Дени – он хорошо знал эти места и мог ориентироваться здесь даже ночью. На всякий случай они сошли с дороги, перебрались через насыпь железнодорожного полотна и двинулись к месту встречи по почти неразличимой тропе вдоль путей. Подойдя вплотную к станции, они обогнули здание, прошли мимо трансформаторной будки и оказались совсем рядом с привокзальной площадью. Брэндон осторожно высунулся из-за угла и оглядел слепую темноту площади. «Ни черта не видно», – тоскливо подумал он, оглянулся на своих спутников и застыл: чуть позади Фрэнка и Дени, слегка выделяясь серым, стоял человек в сутане. Чужак, понял Брэндон.

– Месье О'Хара, сожалею, но профессор пойдет со мной, – послышался негромкий голос, и почти одновременно «Узи» Фрэнка и Брэндона тихо прошелестели двумя короткими очередями. Фигуру чужака отбросило назад, и он провалился в темноту. Что-то металлически звякнуло об асфальт.

– Вперед! – скомандовал Брэндон и рванул на площадь.

Выскочив на открытое темное пространство и пробежав метров десять, Брэндон остановился и присел. Обернувшись, он обнаружил сзади лишь Фрэнка.

– Профессор!.. – прошипел он.

Фрэнк метнулся обратно к зданию, но оттуда уже показалась смутная фигура Дени.

– Быстрее, быстрее! – сипел Брэндон, и они все вместе бросились бежать через площадь.

* * *

Заслышав тихие, но отчетливо слышимые шлепки выстрелов, Феликс замер, завертел головой, определяя направление, и перебежками направился в сторону станции. Агенты, соблюдая интервалы, двинулись следом. Забежав за угол трансформаторной будки, он встал: в инфракрасной оптике было видно, как размытая фигура, одетая в какой-то балахон, с трудом поднимается, шаря по земле руками, будто что-то разыскивая.

– Стоять! – негромко скомандовал Феликс, одновременно отпрыгивая в сторону.

Фигура на секунду замерла и, вдруг… исчезла. Но за мгновение до этого за спиной раздался жуткий вопль, и ночь осветилась огнем – один из агентов Феликса превратился в живой факел. Мозг Феликса заработал в аварийном режиме: он мгновенно вспомнил подробнейшую карту местности. Рядом, метрах в двадцати, на площади есть небольшой фонтан – только бы в нем была вода!

– Фонтан! На площади! – шепотом крикнул он, и два агента, схватив горящего, извивающегося человека, быстро потащили его. Приборы ночного видения сейчас были не нужны – огонь освещал все вокруг метров на тридцать.

Дотащив обгорающего до фонтана, агенты перевалили тело через высокий парапет и бросили. Послышался громкий всплеск, шипение, и свет померк. Слава Богу, мелькнуло в голове у Феликса.

– Джо, остаешься с ним и действуешь по обстановке. Сэм, ты – со мной. Вперед! – понимая, что операция почти провалена, он не мог позволить себе не использовать все возможности, любой, даже самый призрачный, шанс. Кроме этого он понимал, что происходит нечто выходящее за рамки обыденного, а значит, надо попытаться выяснить, что это.

Опять опустив инфракрасные окуляры прибора, пригибаясь, он побежал в ту сторону, где ему послышался шум и топот ног. Вдруг прямо перед ним возникла фигура в балахоне. Не раздумывая ни секунды, сходу, Феликс выстрелил навскидку, но пули ушли в пустоту – фигура исчезла.

– Что за бред… – пробормотал он и продолжил бег. Сзади тяжело дышал в затылок Сэм.

* * *

Брэндон, Фрэнк и Дени сломя голову неслись к месту рандэву с Дюмоном. Сзади раздались крики, и что-то ярко вспыхнуло, выбелив мрак ночи на многие десятки метров вокруг. Через несколько шагов они увидели Дюмона, Вогана и Дица с автоматом «Бруггер-Томэ» наперевес. В руках у полковника была «Беретта-92».

Дени оступился, неловко пробежал по инерции еще пару шагов и растянулся на асфальте, выронив длинный предмет, похожий на гобой, который держал в руках. «Гобой» звякнул об асфальт, раздался негромкий низкий гул, и из «нижнего» его конца вырвался ослепительный белый луч, упершийся в станцию. Какую-то долю секунды ничего не происходило, только слегка дрогнул и поплыл воздух над площадью. В следующее мгновение на месте здания вспух бело-голубой фурункул сверхновой и с оглушительным грохотом погас, разбрызгав далеко в стороны быстро тускнеющие искры расплавленного камня и металла. Всех обожгло раскаленной ударной волной. На площади земля рдела темно-рубиновым ожогом. Судя по всему, деревушка лишилась своей железнодорожной станции. Волосы у всех встали дыбом – наэлектризованность атмосферы была предельной.

– В машину! – не своим голосом закричал полковник и замахал рукой. Вся группа, кроме лейтенанта, бросилась к «Ламборгини». Диц поднял свой «Бруггер» на уровень глаз, упер приклад в плечо и вовремя: из серой мглы на него выскочили две фигуры. Лейтенант, присев, открыл огонь. Одна тень, раскинув руки, грохнулась на землю, вторая быстро и профессионально откатилась в сторону, скрывшись в гуще кустов. Просвистели несколько пуль. Дицу разорвало щеку и ухо. Превозмогая боль, он дал три короткие очереди по кустам, повернулся и тоже побежал к джипу. Ошметки щеки звучно шлепали по шее лейтенанта.

Около уже заведенной машины на земле распластался незнакомец, над ним склонился другой. Судя по растекающейся луже крови, ранение было серьезным.

– Фрэнк!..

Воган тоже присел и попытался нащупать пульс на сонной артерии у раненого.

– Все. Он мертв! Уходим. Уходим!

Незнакомец поднялся с колен, вскинул свой «Узи» и выпустил всю обойму в сторону исчезнувшего в кустах агента.

* * *

Через полчаса, когда вокруг уже вовсю завывали полицейские, пожарные и медицинские сирены, Джо, оставив обгоревшего агента, который не подавал явных признаков жизни, тащил к машине хрипящего Феликса. Пуля из «Узи» Брэндона попала ему, лежащему в кустарнике, в плечо, сломала ключицу, зацепила легкое и застряла, расколов правую лопатку. Все это выяснится позже, на операционном столе, а сейчас было ясно одно – он надолго выбыл из строя.

– Кто этот дьявол, кто??? Нелюди, оборотни… – сипел он, цепляясь одной рукой за куртку Джо и сплевывая с губ пузырящуюся розовую пену.

Глава 10. Дети подземелья

08 мая 20.. года, 04 часа 15 минут,

ЦЕРН, подземные лаборатории

Большого Адронного Коллайдера (LHC)[29],

г. Босси, кантон Женева, Швейцария

Завезя раненого Дица в кантональный госпиталь, где его сразу повезли в операционную, оба профессора в сопровождении разномастной троицы приехали в городок Босси, к одному из малоиспользуемых шлюзов для спуска на стометровую глубину, где располагалась и сама «кольцевая труба» коллайдера и все вспомогательные помещения. Здесь научные лаборатории, помещения для операторов, комнаты с компьютерными терминалами главной супер-ЭВМ ЦЕРНа (500 терафлопс[30]) и несколько крошечных комнат для отдыха дежурных лаборантов и обслуживающего персонала располагались на двух уровнях: нулевой – на той же глубине, что и «труба», первый – шестью метрами выше.

В наземном бункере шлюза Босси пришлось задержаться. На швейцарских охранников удостоверение полковника не произвело ровным счетом никакого впечатления. Дюмону пришлось разбудить начальника охраны ЦЕРНа лейтенанта Джоди Циммерманн, которая приехала очень оперативно, быстро вникла в ситуацию и отдала необходимые распоряжения, не забыв, однако, взять письменное заявление с Вогана и твердо заявив, что пропустит остальных только в ее сопровождении. Пришлось согласиться, тем более что никто не возражал против присутствия рядом тридцатилетней красивой русоволосой женщины, военная форма которой только подчеркивала ее ладную фигурку. Наверху было приказано остаться лишь «скорпионовцу», который тут же развалился в кресле, прислонив к стене свой «Бруггер» с ночным прицелом и длинным глушителем, и принялся шуршать фольгой, достав пакет «НЗ».

Один из двух скоростных лифтов доставил всю группу на нулевой уровень, двери медленно раздвинулись, и пахнуло прохладным сыроватым воздухом подземелья. Пройдя слабо освещенными коридорами, группа столпилась у железной двери. Дюмон достал свою карточку-ключ и вставил в приемник. Замок отщелкнулся, и профессор открыл дверь, за которой оказалась довольно просторная лаборатория. Жестом он пригласил всех войти.

Пятерка расселась на стульях, а Дени положил на стол «гобой» чужака. Выглядел артефакт необычно: он напоминал утрированный вороненый пистолет с непомерно длинным стволом и отдельными хромированными деталями. Верхняя часть представляла собой ручку, очень похожую на рукоятку пистолета. Вместо спускового крючка, вдоль всей передней части рукоятки располагалась длинная скоба. На месте «затворной» части, имеющей около 200 миллиметров в длину, виднелись несколько кнопок, а с другой стороны пятипозиционный фидер. «Ствол» «гобоя» постепенно сужался, чтобы окончиться короткой дульной насадкой. Калибр «ствола» составлял 25 миллиметров.

– Длина – 820 миллиметров, – закончил предварительный осмотр Дени. – Принцип работы «гобоя» пока непонятен, но, похоже, что это воздушный электрический разрядник большой мощности. Как мы сами не сгорели при выстреле, черт его подери?..

– Дени, необходимо прямо сегодня, сейчас сформировать группу, которая будет заниматься изучением «гобоя». Часть группы будет восстанавливать твой СИТ. У тебя есть соображения, кто нам нужен?

– Да, конечно, – Дени назвал несколько фамилий.

– Отлично! – Ален сел к телефону.

– А теперь позвольте мне, – поднялся полковник. – Я так понимаю, что наши действия должны быть направлены по нескольким векторам. Первый вектор – изучение «гобоя» и воссоздание образца СИТ; второй – обеспечение безопасности исследований и персонала, с соблюдением полной секретности на уровне грифа «государственной важности». Профессор Дюмон, прошу вас в обязательном порядке собрать подписки о неразглашении со всех, кого вы привлечете в группу; третий – проведение разведмероприятий по выяснению стран или корпораций – заказчиков похищения прибора и разработка срочных мер по нейтрализации их возможной враждебной деятельности; четвертый – контакт или противодействие «чужим». – Воган посмотрел на Брэндона. – Что вы можете сказать по поводу ваших заказчиков, кто они?

– Это что, допрос? – вскинулся Брэндон.

– Нет. Пока нет. Вы прекрасно поняли, что я сказал, и информация, которой вы располагаете, может нам всем помочь. Так вам есть, что сказать?

– Почти ничего, что может представлять практический интерес, – выдавил из себя Брэндон и рассказал то немногое, что знал.

– Лейтенант! – полковник повернулся к Джоди Циммерманн. – Надо обеспечить значительное усиление охраны тех лабораторий и шлюзов, где будет работать группа Армона. Но надо сделать так, чтобы это не бросалось в глаза. Речь идет только о шлюзах на территории Швейцарии. Я очень надеюсь, что сегодняшнее празднование годовщины Победы во Франции отвлечет их от наших мероприятий. Ясно?

– Так точно! – спокойно ответила Джоди. – Могу ли я рассчитывать на помощь со стороны Департамента обороны, Генштаба для усиления защиты объектов на поверхности?

– Да, конечно. Сколько объектов планируете задействовать?

– Шлюзы Босси и Колле, они оба в лесу, усиление их охраны не будет столь заметно, как в других местах, например в Мейране.

– Согласен, – полковник повернулся к профессорам. – В лабораториях этих шлюзов вы сможете наладить работу группы? – Дени и Ален кивнули. – Хорошо. Продолжайте, лейтенант.

– Трансформаторные подстанции в Женто и Вернье. Пока все.

– Приступайте! Помните – полная секретность. Если есть малейшее сомнение – немедленно отстраняйте людей и докладывайте мне.

– Слушаюсь. Кто со мной свяжется?

– Лейтенат Диц, если его залатают в госпитале, либо капитан Ванцетти. Они оба в курсе происходящего, и я им полностью доверяю. Я дам необходимые распоряжения.

– А куда прикажете мне? – поинтересовался Брэндон.

– А вы сейчас поедете со мной. Хочу взглянуть на парней, убитых в Сатиньи и Муари, и вам показать – авось кого признаете. Есть вопросы?

– Разрешите, полковник? – выпрямилась Джоди.

– Да, лейтенант.

– Я считаю, что в любом случае необходимо доложить о происходящем Президенту Конфедерации.

– Несомненно, лейтенант. С вашего позволения это я возьму на себя. А теперь – за дело!

08 мая 20.. года, 09 часов 15 минут,

Дом Правительства, г. Москва, Россия

– … компьютерщики говорят уверенно – звонок был сделан из французского департамента Верхняя Савойя на мобильный швейцарский номер. Точнее сказать нельзя, разговор длился менее двух минут. Кроме этого, разговор представителя нашего европейского центра с исполнителем подтверждает эти выводы. Однако и в этом случае исполнитель был осторожен и прервал разговор не дожидаясь истечения двух минут.

– Что еще?

– Практически все. Эти сим-карты, к сожалению, не дают возможности прослушать разговор, но мы определили номер вызванного абонента.

– И кто это?

– Невозможно сказать со стопроцентной уверенностью, контракт оформлен на дирекцию ЦЕРНа, а значит, этим номером пользуется в служебных целях один из членов руководства центра.

Тарас Бруденко слушал доклад начальника управления связи Федеральной службы охраны и все больше мрачнел. Дело может обстоять даже хуже, чем он предполагал вначале. Если сим-карта активировалась, то, скорее всего, это сделал один из командиров группы.

Если бы задание было просто провалено, это одно. Хуже, что есть выжившие и еще хуже, что эти выжившие продолжают теперь уже неподконтрольную Центру деятельность. Но самое ужасное – профессор с ними, причем не в качестве пленного! Что это может означать? Это может означать, что бандиты и профессор непостижимым образом спелись и начали действовать совместно. Какая у них цель? Что они хотят? Строят наполеоновские планы, или просто скрываются? Но в любом случае, они должны осознавать, что им одним, без серьезной поддержки крупного игрока, не позволят ничего сделать. Причем игрок этот должен быть очень серьезным, не менее чем европейского масштаба. Значит, они будут искать такого игрока. Кого? Они связывались с кем-то из ЦЕРНа, о чем это говорит? Черт знает что! Неужели придется расконсервировать «спящих»? Но они – только на крайний случай. А сейчас какой случай, обычный, что ли? Думай, Тарас, думай!

На столе зазвонил один из восьми телефонов, но вместо того чтобы снять трубку, Бруденко нажал кнопку на «Каскаде» и вызвал секретаршу.

08 мая 20.. года, 07 часов 05 минут,

Постоянное Представительство США при

Отделении ООН и других международных

организациях в Женеве, Швейцария

Энтони Рассел, американский резидент ЦРУ в Женеве, сидел за столом в своем кабинете и сверлил глазами собеседника – смертельно уставшего, невыспавшегося и голодного Макса Грубера.

– …не считаю, что операция провалена. Мы получили подтверждение нашим предположениям: первое – прибор СИТ существует и работает; второе – Армон жив и действует совместно с О'Харой (один из трупов, обнаруженных на месте боя, опознан и принадлежит его помощнику Ричарду Шеннону); третье – чужие (Санта Клаус) существуют и охотятся за изобретением, – бубнил Макс.

– Ничего себе наборчик успехов! И что прикажете со всем этим делать? Отличная работа, ничего не скажешь! Прибор, видите ли, действует! Но у кого он действует? У нас? Нет! Профессор и О'Хара живы, но где они? Что они затевают, с кем вошли в контакт? И наше великое открытие века – Санта Клаус существует! Слава Богу, а я-то волновался, спать не мог, пузыри в подушку пускал! Но чужие не только существуют, но, как это ни странно, действуют сами по себе, не так как нам хочется, и их логика нам малопонятна и враждебна. Ох, Макс, чувствую, что нам придется собирать чемоданы. После такого доклада в Центр, там быстренько примут соответствующее кадровое решение… по нам с тобой.

– Тони… ты же понимаешь, что силами нашей агентуры мы больше не в состоянии влиять на развитие событий. Необходимо привлечение новых сил и на совсем другом уровне.

– Куда ты клонишь, Макс?

– Пришло время «Сигмы», Тони.

– А третью мировую войну случайно не планируешь начать? Ты все сказал? Теперь слушай меня. Где ты хочешь, чтоб они действовали? В Швейцарии, во Франции? Ты представляешь себе последствия, если будет «утечка»? А если «Сигма» допустит реальное боестолкновение с ранеными, трупами, жертвами среди мирного населения, разрушениями? Это не скандал, это хуже… нет, лягушатники наверняка такой вой поднимут – уши заложит! Опять принципиально выйдут из НАТО или демонстративно войдут куда-нибудь, в какой-нибудь другой международный «орган». Ты ведь знаешь известное определение, характеризовавшее позицию Франции до ее возвращения в военную организацию НАТО? Нет? Так вот. Позиция французов по отношению к НАТО такая же, как у яиц: участвуют, но не входят. Да и сейчас они придерживаются ее. Швейцарцы тоже молчать не будут. Раздуют свое коронное про нейтралитет, несколько веков без войны… Правозащитнички всех мастей полезут, Гринпис, антиглобалисты, чтоб их всех приподняло и пришлепнуло! Я думаю, что даже направь мы подразделение «Сигмы» в Россию, воплей было бы меньше – наши с русскими покрошили бы друг друга на винегрет, президенты высказали бы друг другу свои озабоченности, пободались бы в ООН, и все вернулось бы на круги своя. А тут так не прокатит, не прокатит, Макс. Иди, готовь проект депеши!

– Я вставлю уровень «Сигмы», – упрямо скривил рот Макс.

– Черт с тобой, вставляй! Как вы мне все надоели со своими принципами и капризами! Привыкли рассуждать, ковыряя в носу, а как до дела доходит, то все профукиваете. Фантазеры, вашу мать! Иди, Макс, с глаз моих долой! Пусть мне сообщат, когда закончишь.

Субтильный Макс почил за благо без задержки выскользнуть из кабинета и направился в спецотдел постпредства. Посмотрев на часы, он с тоской осознал, что заказать кофе и круассан сможет не раньше, чем через полтора часа. Под ложечкой засосало.

08 мая 20.. года,09 часов 40 минут,

Шлюз Колле, кантон Женева, Швейцария

«Рейндж Ровер» подкатил к мрачным сооружениям шлюза, больше похожим на капонир линии Мажино[31] времен Второй Мировой войны. Метрах в двадцати, трудноразличимая в кустах, стяла бронемашина «Пиранья-2». Рядом с ней и около самого шлюза Брэндон насчитал 7 гвардейцев группы «Скорпион», один из которых был вооружен пулеметом «ФН Миними СПВ». Полковник вышел из джипа и пошел к входу. Над бункером шлюза уже была натянута маскировочная сетка, скрадывавшая и абрис сооружения и более гармонично вписывающая его в окружающий живописный ландшафт.

Они вернулись из поездки по моргам Женевы и Сьерра, где Брэндон смог, как ему казалось, опознать один труп – судя по всему, это был Сэм, один из мелких агентов, привлекавшийся иногда НСС США для участия в несложных акциях. Но что это давало? Теперь с большой степенью уверенности можно сказать, что вторая группа, с которой они столкнулись и на базе и в Сатиньи, это американцы. Ну, и что дальше?

По поводу бойца, находящегося в коме, Брэндон не сказал ничего. Но он узнал Сержа.

– Брэндон! – вернул его к действительности голос Вогана. – Что вы там застряли?

Брэндон повернулся на каблуках и направился к ожидавшему его полковнику.

Пройдя КПП внутри шлюза, где кроме двух дежурных охранников теперь находились и двое спецназовцев, Воган и Брэндон вошли в скоростной лифт, который быстро доставил их на нулевой уровень коллайдера. Выйдя из кабины лифта и пройдя несколько десятков метров по сырым коридорам, они заглянули в просторную комнату над дверью которой было обозначение: «Сектор «К», Уровень 0, № 17». В комнате было сильно накурено и довольно душно. Рассевшиеся на стульях люди слушали человека в белом халате.

– Таким образом, я делаю вывод: необходимо сконцентрировать все наши усилия на изучении «гобоя», работая одновременно над воссозданием прибора СИТ профессора Армона. Поверьте, эти две параллельные прямые пересекутся, как в неевклидовой геометрии! Чужаками же должны заниматься не мы, а армия. Они враждебны, сейчас только мешают нам, и мы должны защищаться, – выступавший выждал паузу, осмотрел присутствующих и сел.

– Ничего себе! Мы в кои-то веки получили подтверждение и возможность контакта и… собираемся воевать? Не уверен, что это правильная позиция! – подал голос горбоносый пожилой ученый, что-то черкавший в своем блокноте.

Воган глазами нашел Дюмона и кивком головы предложил тому выйти в коридор.

– Что это за дискуссии, профессор? Вы должны работать, а не заниматься всякой демагогией, словоблудием и пустобрехством! Кто разрешил? – накинулся в коридоре на профессора Воган.

– Стойте, стойте, полковник. Ученые не солдаты, они должны вникнуть в проблему, осознать ее, повертеть туда-сюда… В две минуты они вам не решат, что делать и как. И прошу не повышать на меня голос! Я на вашей стороне и делаю все, что в моих силах.

– Ну хорошо, хорошо. Извините. Что происходит?

– Научный диспут.

– И что он решит?

– Что нам делать в приоритетном порядке. Не волнуйтесь, полковник, все, кто сейчас в этой лаборатории – здравомыслящие прагматики. Они примут правильное решение. Им просто надо дать немного времени, чтобы высказать свои точки зрения.

– Черт! И когда они примут решение?

– Минут через тридцать-сорок, не больше.

– Ладно… Вот что, профессор. Передайте им, что в целях их же безопасности им запрещено покидать сектор. Все необходимое им будет доставляться немедленно, по заявке. Здесь мобильники действуют?

– Нет.

– Вот и хорошо, – Воган повернулся, собираясь уходить, но Дюмон поймал его за локоть.

– Полковник, считаю, что эту информацию должны им сообщить вы сами. И не спорьте!

Воган сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, поиграл желваками на щеках, но промолчал и решительно зашел в лабораторию.

Спустя пять минут из-за закрытой двери послышался гул недовольных голосов и возмущенные возгласы. Дюмон взглянул на Брэндона, стоящего поодаль, и усмехнулся.

За сорок минут, конечно, ученые мужи не смогли ничего решить – им на это потребовалось три часа. Но они определились…

* * *

– Как разобрать эту хрень? – вопрошал один из профессоров, склонившись над «гобоем». – Просканировать что ли сначала?..

– Стоп. Просканировать – обязательно. Но у меня есть знакомый, который может разобрать и собрать все, что угодно – от мотора машины до авионики самолета, – вмешался другой ученый. – Эй, Армон! Ты сможешь вызвать сюда…

– Кого и когда угодно. Говори адрес и телефон, – мгновенно отозвался Дени.

Спустя два часа в подземельях ЦЕРНа появился необычный «экспонат» – долговязый длиннорукий, длинноволосый субъект лет тридцати в драных джинсах, сандалиях на босу ногу и давно нестиранной майке с трафаретом «Rammstein». В руках у него был металлический ящик для инструментов. Субъекта тут же прозвали хиппи.

– Разберешь? – спросил его Дени, показывая на «гобой». – Только имей ввиду – это оружие, и его принцип действия нам неизвестен.

– Ни винтов, ни гаек, ни клепок… Блин! Кто собирал эту херню? – удивился хиппи, но, повертев несколько минут в руках артефакт, сел за лабораторный стол, раскрыл свой саквояж с инструментарием и углубился в работу.

* * *

Профессор Дюмон сидел за пультом терминала супер-ЭВМ ЦЕРНа. Перед его глазами на дисплее мелькали графики и цифры, которые он мгновенно считывал. Рядом с ним сидел Армон, готовый к любым неожиданностям. Немного наклонившись, Дюмон спросил в микрофон:

– Паро-вакуумные насосы отработали свое? Что? Какая концентрация вещества в трубе? 10 в минус 13 степени миллибар? Сколько еще надо для идеала? Быстрее, черт возьми!

– Месье, вакуумные ловушки с трудом справляются с такой нагрузкой! Вымораживание на пределе! – прохрипело из небольшого динамика.

– Продолжать! Подключить резервные криогенные насосы!

– Продолжаем, но зафиксирована утечка жидкого гелия в секторе М-23!

– Все равно – работаем! Утечка серьезная?

– В пределах 5 грамм в минуту на 35-ом супермагните.

– Ерунда. Продолжайте.

Большой адронный коллайдер постепенно, как маховик гигантского мотора начинал раскручиваться. Он медленно просыпался, как колоссальных размеров молох. Молох, который будет, возможно, способен воссоздать условия возникновения Вселенной… И тогда… Кто знает?

В обычном режиме для вывода его на рабочую мощность требуется не менее трех недель. Сейчас же, когда раскрутка началась 12 дней назад, для подготовки и проведения планировавшегося тогда эксперимента, было необходимо обеспечить требуемую вакуумную глубину выморозки рабочей части трубы и накопить нужную энергию. Все это не так просто, как кажется с первого взгляда. Но в экстренном режиме – в том, в котором сейчас работали коллеги Дюмона и Армона, можно было попытаться завершить подготовку за сутки – двое.

– Свяжите меня срочно либо с Паломарской либо с Бюраканской обсерваторией. Если Паломар, то буду говорить с доктором Эвансом, если Бюракан – с профессором Арутюняном, – неожиданно попросил Армон.

– Сейчас, профессор, сейчас, сейчас… Готово! Говорите, на связи Бюракан!

В динамиках щелкнуло, и послышался далекий голос:

– Арутюнян. Слушаю вас.

– Ашот, здравствуй! Это Армон, если помнишь такого.

– Дени? Сколько лет, сколько зим! Рад тебя слышать, старина. Очень рад. Как продвигается твоя работа по тесловскому наследию? Надеюсь успешно? Чем обязан в этот раз? Ведь ты, хитрец, никогда не звонишь просто так? Всегда тебе что-то надо от старины Ашота.

– Все верно, Ашот. У меня к тебе конфиденциальная просьба.

– О как! Ну, кто бы сомневался. Я весь внимание.

– Задачка не из простых, более того, я не уверен, что ты сможешь выполнить мою просьбу по чисто техническим причинам. Но ты единственный, кто реально может помочь. Я рассчитываю на тебя, Ашот.

– Не тяни резину, Дени, выкладывай!

– Мне необходимо, Ашот, чтобы ты организовал тотальное сканирование неба Земли с помощью оптики, радио и что там у вас еще есть. Тебе придется привлечь к этому многие обсерватории мира – сканирование должно быть только стопроцентным. Можешь объяснять свою просьбу чем угодно, но не ссылайся при этом на меня и на ЦЕРН. Хорошо?

– Зачем это надо? – спустя долгую паузу донеслось с Кавказа, – что мы будем искать?

– Какое-нибудь необычное атмосферное или иное возмущение в околоземном пространстве. Скорее всего, искусственное…

– Дени, ты это серьезно? Может Спилберга с Лукасом насмотрелся?

– Ашот, серьезней некуда. Есть очень веские основания полагать, что над Землей барражирует НЛО. Нет! Я неверно выразился – корабль чужих. Я не шучу, Ашот. Поверь мне. Дело приобрело критический оборот. Настало время принятия серьезных решений.

Повисла мучительная пауза, затем в трубке проворчало:

– Дени, если бы мне это сказал кто другой, я бы посмеялся, ей-богу. Но тебе верю. Хорошо, говори, как мне с тобой связаться, если потребуется?

Часть 2 Звездные войны

Глава 1. Станция

8 мая 20… года, 13 часов 30 минут по Гринвичу.

Космическая станция МКС,

343 километра над поверхностью Земли

Астронавт Тони Грэгсон, бортинженер экипажа МКС-29, добрался наконец до новейшей лаборатории «Купол», поочередно открывая и вновь закрывая за собой герметичные люки жилых, служебных и научных модулей, которых было уже пристыковано к станции немало. Лабораторный модуль «Купол» был скорее похож на небольшую смотровую площадку и являлся цилиндром диаметром 4 и длиной 8 метров. Один конец модуля был оснащен стыковочным узлом и крепился к модулю жизнеобеспечения «Нод-3», а вот другой… Другой конец модуля представлял собой прозрачную сферу из сверхпрочного сапфиро-углеродного стекла, откуда открывался совершенно фантастический вид космического пространства, Земли и Луны. «Купол» был также оснащен небольшим, но достаточно мощным телескопом-рефлектором и пультом управления наружными манипуляторами. Внутри, как и на всей станции, было тесновато, но для двух человек места вполне хватало. Напротив пультов управления различной астрономической техникой располагались два небольших ложемента, которые использовались экипажем в случаях небольших коррекций орбиты и при стыковке с прибывающими на станцию кораблями. В модуле Тони был один – их, астронавтов, на станции дежурило четверо, но работы хватало каждому. Попав на МКС, он с удивлением обнаружил, что свободного времени, кроме как для сна и приема пищи, практически нет. График проведения экспериментов, исследований, других научных изысканий, а также мероприятий по поддержанию и проверке работоспособности различных систем и узлов станции был сверхплотен у всех членов экипажа. Рухнули его надежды ежедневно вести записи в дневнике. Придя со смены и поев в компании коллег, он буквально валился с ног, если это выражение применимо в условиях невесомости. Но эксперименты по наблюдению Земли, Луны, далеких и сверхдальних космических объектов, которые выполнялись в «Куполе», всегда нравились Тони. Некоторые исследования, проводимые на станции, были на первый взгляд настолько «земными», что иногда забывалось, что ты находишься в космосе, и только невесомость возвращала к реальности. Но в «Куполе» все было по-другому. Панорама Вселенной и Земли завораживала и притягивала к себе. Создавалось ощущение причастности к вечности и к неразгаданным тайнам космогонии…

Проплывая между двумя небольшими иллюминаторами, Тони задержался у того, который смотрел на станцию. Первое, что делали, попав в «Купол», – осматривали доступные взгляду внешние панели модулей, ферм и пластины солнечных батарей МКС на предмет внешних повреждений. Внимательно оглядев станцию, Тони оторвался от иллюминатора и подплыл к стеклянному своду. Он пристегнул к комбинезону несколько ремешков, которые позволяли ему, не отлетать далеко от рабочего места при неосторожном движении, щелкнул тумблерами, бросил взгляд на осветившиеся приборы и замигавшие индикаторы и проговорил к интерфон:

– Алекс, это Тони. Я в «Куполе». Системы работают нормально. Давление в норме. Наружный осмотр – норма. Пристукаю к наблюдениям.

– Понял тебя, Тони. Успехов, – ответил командир экипажа, русский космонавт с двенадцатилетним стажем и двумя космическими экспедициями за плечами, Алексей Богатырев.

Тони подождал, пока раскроются противометеоритные шторки, и потратил несколько минут на созерцание ночной Земли (они в эти минуты облетали ночную сторону) и необычайно ярких звезд, переливавшихся алмазами на угольно-черном фоне Вселенной. Ну, пора начинать. Астронавт запустил программу управления телескопом, вставил в компьютер флэшку с координатами и временем сегодняшних наблюдений и приник к монитору.

Спустя несколько часов, просматривая очередную серию снимков, Тони был удивлен фотографией поверхности северной части Атлантики. Сначала ему показалось, что над самой поверхностью океана почти незаметно для глаза раскручивается гигантская воронка тайфуна. Тогда он сделал еще несколько снимков при различной поляризации. Нет, это действительно не на поверхности, это в атмосфере. Тони защелкал клавишами. Ага! Похоже, что-то происходит в термосфере в районе линии Кармана[32]. Но что это такое там происходит? Станция отлетела от подозрительного участка Атлантики уже на большое расстояние, и новые фотографии можно будет сделать через полтора часа, когда аппарат снова пролетит над этим местом. Может, и к лучшему, подумал Тони, будет время подготовиться серьезно.

Через полтора часа Грэгсон снова недоуменно всматривался в монитор. Ни черта не понятно, что это за образование. Более того; невозможно точно определить высоту наблюдаемого феномена: от тридцати до ста километров. Ничего себе разброс!

– Алекс, Тони на связи.

– Как дела, Тони? Завершаешь?

– Алекс, над северной Атлантикой обнаружено необычное, возможно атмосферное, явление. Высота точно не определяется; может находиться в районе линии Кармана. Прошу…

– Тони, а не может это быть северное сияние? Оно же формируется именно на этих высотах.

– Нет, совсем не похоже, ничего общего. К тому же из космоса такие явления почти не видны. Алекс, прошу разрешения на использование дополнительной мощности.

– Что хочешь предпринять, Тони?

– При фотосъемке одновременно применить наш бортовой лазер для изучения атмосферы.

– Переориентация станции потребуется?

– Нет. Феномен в секторе работы лазера.

– Хорошо, согласен. Кстати, мы этот лазер еще толком и не опробовали, так что действуй. Предупреждение об импульсе за десять, пять и одну минуту. За двадцать секунд – обратный отсчёт!

– Понял тебя, Алекс.

– Сейчас сообщу по общей связи всему экипажу.

Когда станция вновь приблизилась к месту атмосферного феномена, Тони был полностью готов. Телескоп и лазер были синхронизированы, камера телескопа приведена в режим видеосъемки с разными вариантами поляризации.

В течение последнего часа с ним неоднократно связывались члены экипажа Пьер Барсак и Ронни Белл. Они живо интересовались его открытием и с нетерпением ждали эксперимента. Ронни даже хотел приплыть в «Купол», но работа по отладке внешнего капризничающего японского манипулятора требовала его присутствия в дальнем модуле. Через два дня они ожидали Прибытия грузовика «Прогресс», и к тому времени манипулятор должен работать.

Тони включил общую связь и начал обратный отсчет.

– …два, один, ноль!

Лазер успел дать три импульса-

МКС тряхнуло. Погас монитор, потухли приборы, и включилось аварийное освещение.

– Всем осмотреться в отсеках! Доклад! – прозвучал голос

Алекса по внутренней связи.

– Это Пьер, модуль «Дестини», нет электропитания, кроме аварийного, видимых повреждений нет, давление в норме…

– Это Ронни, модуль «Кибо» – идентичная картина, манипулятор опять заело.

– Эго Тони, модуль «Купол» – работает аварийное электропитание, повреждений внешних панелей, обшивки, ферм и фотоэлементов станции не наблюдаю, давление нормальное. Продолжаю осмотр.

– Пьер, немедленно переходи в модуль «Нод-3» и попробуй оценить работоспособность систем обеспечения. Ронни – ко мне в модуль! Тони, продолжай внешний осмотр и попробуй определить, что случилось, – жестким голосом приказал Алекс.

Минуту спустя начали оживать некоторые приборы. Тони сквозь стекло сферы до рези в глазах рассматривал внешние панели станции и вдруг замер – все маневровые двигатели работали!

– Алекс, это Тони. Работают все маневровые двигатели, что в поле моего зрения!

– Понял. Отключаю.

Прошло несколько секунд.

– Алекс, они продолжают работать.

– Черт! Пробую еще раз!

Но попытки Богатырева ни к чему не приводили, маневровые двигатели продолжали работать. Топлива в них было не так уж много – на пять-семь минут работы максимум. Неприятно другое – они потеряют возможность ориентировать станцию до прилета «грузовика», а это сопряжено со многими трудностями и неприятностями.

– Алекс, двигатели третий, четвертый, пятый и шестой отключились. Первый и второй продолжают работать.

– Бензин кончился, – послышалось в ответ с холодным смешком.

– Это Пьер, я в «Нод-3». Начинаю перезагрузку систем.

– Давай, Пьер, давай.

Шли секунды, десятки секунд, а два двигателя продолжали работать. В «Куполе» засветился монитор и запустился компьютер. Погасло аварийное освещение, включились почти все приборы.

– Алекс, это Пьер. Системы перезапущены. Выходят на штатный режим.

– Хорошо, Пьер. Оставайся покатам.

Наконец Тони увидел, что двигатели «сдохли». Но только он собрался сообщить об этом, как его внимание привлекло другое – станция заметно потеряла стабильность и явно начала медленное вращение вокруг собственной оси со сложной конфигурацией. Так вот откуда легкое головокружение, которое он почувствовал!

– Алекс, это Тони. Двигатели выключились, но станция начала вращение!

– Тони, продолжай наблюдение.

Связавшись с ЦУПом, Алексей сжато изложил ситуацию. Ответил главный оператор ЦУПа Владимир Погодин:

– Алексей, на связи Погодин. Мы все видим по телеметрии. МКС получила небольшое боковое ускорение – не во всех двигателях было одинаковое количество топлива, и это привело к медленному кувырканию. Сейчас мы попробуем просчитать, сможете ли вы исправить положение с помощью корректирующих двигателей.

– Хорошо, Володя. А что случилось?

– Вас зацепило каким-то мощным импульсом излучения. Сейчас проверяем. Ваша скорость немного снизилась, и это следствие импульса.

Тони слышал переговоры с Землей, так как Алексей не отключил общую связь. Тряхнув головой, будто сгоняя сон, он снова застучал по клавиатуре компьютера, вызывая на монитор последниё фотографии. Электроника работала, но со сбоями и постоянно тормозила. Минуты через две запрашиваемый файл раскрылся. Не веря своим глазам, Тони всматривался в снимок и не мог оторваться. В месте атлантического феномена, при активации первого импульса лазера МКС, проявилось материальное тело, скрытое до этого искусственным атмосферным возмущением. Изображение на экране не требовало особых комментариев – это был объект темно-серебристого цвета сферической формы, отдаленно напоминающий перевернутую тарелку! В другой раз Тони с удовольствием посмеялся бы над «фотографом», создавшим подобный фотошедевр для апологетов уфологии, но сейчас было не до смеха – шедевр был его. Всегда собранный и четкий в реакциях, Тони висел в пенале «Купола» в трехстах километрах над Землей, смотрел на экран монитора и, наверное, впервые в жизни не знал, что надо делать. Наконец, стряхнув оцепенение, он проговорил:

– Алекс, тут такой косяк… Лови на свой монитор картинку. Трудно поверить, но, похоже, это «Санта Клаус», – и переслал фото Богатыреву.

– Что там? – послышались взволнованные голоса Ронни и Пьера. Тони сбросил снимок и коллегам на мониторы.

– Центр! Пересылаю фото. Жду указаний, – выпалил Богатырев и замолчал.

Через несколько секунд затих и ЦУП. Видавшие многое на своем веку руководители международной космической программы «Орион» с неподдельным удивлением начали просматривать материал, отснятый Тони в течение двух с половиной секунд. Но и этого вполне хватало, чтобы понять – на Земле наступила новая эра. Эра осознания своей ординарности, а не исключительности, эра тяжелых уроков и трудного познания, эра отказа от привычного и попыток приобщения к вечному…

Генерал Кременцов и полковник Рейли первыми пришли в себя и бросились к спецтелефонам – один звонил в Кремль, другой в Белый дом. Набрал номер на своем мобильном и всегда подтянутый и одетый с иголочки полковник Блан – как не доложить в Елисейский дворец?

– Видео? – деловито осведомился руководитель научной части программы «Орион» доктор Ванхаймер. Уроженец Цюриха, этот швейцарец ничем не отличался от своих соседей-нем-цев – был предельно лаконичен и точен.

– Тони, видео? – переадресовал вопрос командир.

– Конечно, доктор! – откликнулся Тони. – Не обижайте…

– Немедленно сюда! – скомандовал швейцарец.

– Извините, доктор, – прервал Ванхаймера Погодин. – Алексей, мы тут подсчитали. Сейчас перегоним вам на комп программу выхода из вашего кувырка, все будет о’кей! Но есть один неприятный момент – МКС потеряла скорость, и два двигателя, работавшие дольше других, прижимали ее к Земле. Короче, потеряв немного скорости и получив незначительный вертикальный импульс, станция начала терять высоту со скоростью 1,1 метра в секунду.

– Неужели за какие-то секунды движки разогнали трехсоттонную станцию до такой скорости? – с недоумением спросил Богатырев.

– Ну, во-первых, скорость не ахти какая. С такой скоростью лифты в жилых домах работают. А во-вторых, двигатели первый и второй работали не несколько секунд, а почти восемь минут. Из этих восьми пять минут все двигатели работали одновременно и взаимокомпенсировали тяги. Но после выключения третьего, четвертого, пятого и шестого почти ровно три минуты два двигателя создавали тягу, работая на понижение орбиты, и этого оказалось достаточно, чтобы придать эту вертикальную скорость.

– Это сильно осложнит наш полет? – спокойно спросил Богатырев.

– Да, Алексей, боюсь, что да.

– Алекс, с вами говорит профессор Сертиз, – вмешался в разговор трескучий старческий голос, принадлежащий заместителю руководителя космической программы «Орион», американцу Дональду Сертизу. – Вам надо активировать пустотные скафандры. Скорее всего, придется применить баллистическую посадку в спасательной капсуле.

– Минуточку, а станция, профессор?!

– Или ваши жизни, командир. Через двое суток, к моменту подхода грузовика «Прогресс», потеря высоты составит более ста девяноста километров. Это уже в критической близости к линии Кармана. Фактически, это уже почти линия Кармана. В этом высотном коридоре вам будет крайне сложно, если вообще возможно, произвести стыковку. А без стыковки, вы не сможете дозаправить маневровые двигатели и остановить падение станции. Минуточку! Алекс, подожди, Хьюстон на связи… – перебил себя профессор. – Так, так, понял, Стив. Спасибо!.. Алекс, Хьюстон сообщает, что будет готов отправить шаттл «Констеллейшн» через трое суток, не раньше. Нет, это не выход!

– Автоматический режим? – встрял Ванхаймер.

– Стыковка с грузовиком в автоматическом режиме, без подстраховки экипажа станции? Нет, это тоже не выход! Велика вероятность ошибки, которую некому будет исправить. Подстраховка из ЦУПа малоэффективна. Но не может быть, чтобы не было решения. Профессор, задайте работу вашему коллективу! – не сдавался Богатырев. – Ведь какое-то время еще есть. Например, у нас имеются два американских скафандра «Базальт» и четыре российских «Орлана». Они опробованы, проверены. Запас кислорода в автономном режиме в американских – восемь часов, в российских – семь. При необходимости и те и другие оборудованы системой «подвесных» баллонов, продляющих жизнеобеспечение систем до десяти – максимум двенадцати часов. И дело вовсе не в кислороде, его можно взять и больше, дело в батареях скафандров – через двенадцать часов они гарантированно разрядятся. Реактивными ранцами оснащены «Базальты». «Орланы» – только маневровыми пиропатронами. Есть экспериментальный норвежский скафандр «Викинг». По заводским характеристикам термоизоляции и герметики он немного лучше, а по энерговооруженности – лучше вдвое. Его двигательная установка, по идее, мощнее в три раза «Базальтов». Но никто его еще не испытывал…

– Вы это к чему, сэр? – растерялся профессор Сертиз.

Тони слушал этот диалог и чувствовал, как у него холодный пот струйками побежал по спине. Что задумали на Земле? Что задумал Алексей? Что происходит, черт возьми?

– Экипаж, говорит командир, – прошкворчали динамики. – Приготовиться к активации программы ориентации. Пьер, переходи в стыковочный модуль «Звезда» и готовь скафандры к возможному выходу. Тони – в «Нод-3». Бегом! Ронни, запускай программу! Даю обратный отсчет!

Тони судорожно дернулся, оглядел всю панель приборов, дезактивировал накачку лазера и управление телескопом, включил режим пассивного ожидания и, отстегнув держащие его ремешки, легко направил свой полет в сторону гермолюка, соединяющего «Купол» с модулем «Нод-3». На прозрачный свод стали медленно надвигаться противометеоритные шторки, закрывая грандиозный космический пейзаж.

Замок гермолюка подался легко, открылся, впустил Тони в «Нод-3» и закрылся за ним с легким всасывающим хлопком. Оказавшись в модуле, Тони огляделся, нашел рудиментарный ложемент перед пультом систем жизнеобеспечения, устроился в нем и пристегнулся. Убедившись, что все системы работают в штатном режиме, он доложил:

– Алекс, это Тони. Я в «Нод-3». Системы в норме.

– О’кей.

В это же время в модуле «Звезда» Пьер Барсак спешно готовился к расконсервации пустотных скафандров.

– Алекс, это Пьер. Какие готовить и сколько? Два?

– Готовь два «Базальта» и «Викинг». От «Орланов» приготовь пиропатроны.

– Алекс, готов к коррекции, – произнес сидящий рядом с командиром Ронни.

– Всем закрепиться в отсеках! Земля, начинаю обратный отсчет!

Тони теперь не мог наблюдать за работой двигателей, он лишь ощутил появление слабой силы тяжести, вектор которой постепенно менялся. Появилось неприятное ощущение медленного переворота через спину. Показатели приборов систем жизнеобеспечения были в норме. Спустя две минуты сила тяжести исчезла.

– Завершение маневра! – это рявкнул Ронни, сидящий в легком ложементе рядом с Богатыревым.

– Земля, визуально наблюдаю прекращение кувыркания. Подтвердите, – прозвучал голос командира.

– Сейчас, Алексей… Да, подтверждаем, коррекция прошла успешно… Но, э-э…

– Володя, ну что там еще? – нетерпеливо перебил Богатырев.

– Увеличилась скорость падения, Алексей. Не намного, но все же, – виновато проговорил оператор.

– В абсолютных цифрах?

– До 1,2 метра в секунду. И использовать корректирующие двигатели больше нельзя. В них топлива – только-только для стыковки с грузовиком. Причем едва хватит на две попытки. Сейчас мы пытаемся выяснить, насколько можно ускорить пуск «Прогресса».

– Прямо как на лифте спускаемся… – это пробормотал Ронни.

– Господин Богатырев, вы к чему говорили о скафандрах-то? Что у вас за идея? – опять проявился профессор Сертиз.

– Действительно, что у вас на уме? – поддакнул Ванхаймер.

– Да вот, вспомнил картину художника Репина «Бурлаки на Волге».

– Что-что? Что такое бурлаки? Репин? Не понимаю…

Стало слышно, как кто-то на английском языке объясняет американцу и швейцарцу про бурлаков и Илью Репина. Спустя минуту вновь прорезался голос Сертиза:

– A-а, я, Кажется, понял. Спасибо… Что ж, оригинально. Тянуть станцию своими же реактивными ранцами вверх, приподнимая ее. Да-а… А мне, извините, командир, почему-то больше импонирует сравнение с бароном Мюнхгаузеном, когда он на лошади в болоте тонул. Нудаладно, сейчас мы просчитаем, выйдет из вашей затеи что-нибудь или нет. Я временно отключаюсь, командир, до связи!

– Считайте быстрее, профессор, мы ждем! Пьер! Как там скафандры?

– Алекс, я активировал программу для двух «Базальтов», «Викинга» и, на всякий случай, одного «Орлана». Пока все идет нормально, сбоев нет. Думаю, через два часа «Орлан» и «Базальты» будут в кондиции. Насчет «Викинга» пока затрудняюсь сказать точно, но тоже порядка двух часов. Пиропатроны подготовил.

– Отлично, Пьер! Ронни, иди готовь шлюзовую камеру четвертого стыковочного модуля и помоги Пьеру проверить и приготовить дополнительные баллоны с воздушной смесью. Ронни, кстати, сколько могут работать реактивные ранцы «Базальтов» при полной тяге?

– Восемь – десять минут, Алекс, не больше, при тяге в 0,12 тонны.

– А «Викинг»?

– Заводская характеристика – не менее двадцати пяти минут. Да и тяга по ТТХ мощнее почти в три раза – 0,32 тонны. Но это – на стенде в лаборатории. На практике, в открытом космосе, – кто знает…

– МКС! Вы уходите в тень! Связь через тридцать минут.

– Отбой, – сквозь все более сильные помехи прорвался и исчез голос Погодина.

– Понял, Земля, отключаюсь.

Над головой Богатырева погас небольшой монитор видеосвязи с ЦУПом, затихли шумы в динамике. Воцарилась тишина, прерванная спустя несколько долгих минут спокойным голосом командира:

– Ну, и что это было, джентльмены?

Экипаж загалдел одновременно, как в курятнике.

Глава 2. Вакуум

– Таким образом, имеется шанс если не остановить потерю высоты, то, по крайней мере, значительно замедлить скорость падения. Это позволит в более или менее штатном режиме состыковать с МКС грузовой «Прогресс», дозаправить станцию и попытаться откорректировать орбиту. Если не получится, то шаттл «Констеллейшн» поможет внести окончательную корректировку по высоте. Какие новости из Хьюстона? – профессор Сертиз нашел глазами своего ассистента.

– Взлет с мыса Канаверал планируют через шестьдесят восемь часов, профессор!

Дональд Сертиз положил мел, вытер влажной губкой руки, отошел от доски, исписанной формулами, и обвел усталыми глазами небольшой зал, в котором собралось около тридцати ученых и инженеров программы «Орион». Кроме них присутствовали представители космических агентств основных стран – участниц МКС: ESA (Европейский Союз), CSA (Канада), JAXA (Япония), NASA (США) и Роскосмоса. Чуть в стороне на треноге стояла видеокамера, и рядом с ней светились четыре больших экрана, обеспечивая прямую видеоконференцию с несколькими космическими центрами Земли: Хьюстонским (мыс Канаверал), Лонг-Бич (океанский стартовый комплекс «Sea Launch»), Гвианским (космодром «Куру») и Плесецким.

– Прошу высказываться, коллеги, – произнес профессор и сел.

В зале поднялся легкий гул – ученые обменивались мнениями, кто-то делал расчеты на бумаге, кто-то тыкал пальцами и клавиши научных калькуляторов, но выступать никто не спешил. Сидевший рядом с Сертизом доктор Ванхаймер снял очки, протер стекла, водрузил оправу обратно на нос и, хищно повертев головой налево и направо, выстрелил:

– Дискуссия закончена?

Все молчали.

– Все это очень интересно, господа ученые, даже занимательно. Будто читаю Жюля Верна в русском переводе, – едко донеслось из зала. Говорил полковник Рейли, одновременно листая блокнот, лежащий у него на коленях. – Только идя на поводу русского менталитета, можно представить себе такое. Додуматься вручную таскать с орбиты на орбиту космическую станцию! Это вам что, тачка с песком? Какие колледжи вы оканчивали, господа ученые? Какие оценки получали в школе? Да это то же самое, что пытаться буксировать авианосец африканской пирогой! Выбросьте эту идею из головы. Необходимо, вместо озвучивания пустопорожних идей, придумать настоящий, серьезный, научно обоснованный план спасения станции. Я категорически против вашего нелепого предложения. Это – потеря времени, а значит, проигрыш и гибель МКС.

– Понятно, – сказал слегка озадаченный Сертиз. – Вернее, совсем непонятно. А что вы предлагаете делать? Ну же, смелее. Я хочу услышать ваши предложения. Молчите? Ясно. Кто еще хочет высказаться?

– Позвольте? – прозвучало с монитора, транслирующего группу ученых на космодроме «Куру». – А мне сдается, что расчеты близки к истине, и попробовать стоит. В любом случае это шанс. Ну а экипаж, если будет неудача, использует спасательную капсулу и совершит баллистический спуск. Ничего не поделаешь.

На экране было видно, что все стоящие вокруг говорившего молодого человека в халате одобрительно закивали.

– Команда Sea Launch поддерживает эксперимент с использованием тяги пустотных скафандров. Предлагаем окончательно определиться самому экипажу. Ведь рисковать будут они, – донеслось из Лонг Бича.

– Хьюстон? – повернувшись к экрану, спросил Сертиз.

– Придется поддержать вашу авантюру, черт возьми! Хотя лично мне это напоминает ремонт бритвы посредством ее битья о паровую батарею! – проворчал Стив Варсон, руководитель ЦУПа в Хьюстоне.

– Плесецк?

– Поддерживаем… хоть и не очень нравится мне все это, – проговорил директор космодрома Царев.

– Можно подумать, что все в восторге от сложившейся ситуации, – едко заметил кто-то.

Это еще не все.

– Продолжайте, Плесецк.

– Мне только что доложили… В аварийном режиме готовится «Клипер–3М». В отличие от частично многоразового «Клипера-1», эта модификация полностью многоразовая, трехместная, с герметичным грузовым отсеком, стыковочным узлом и кессонной камерой. Монокок кабины достаточно большой, в нем располагаются три противоперегрузочных ложемента и два спальных места для экипажа, свободного от вахты. При необходимости спуск аппарата можно производить с пятью космонавтами на борту, двое из которых закрепятся на спальных местах. В любом случае это намного безопаснее баллистического спуска в спасательной капсуле. Еще один момент. Переход экипажа МКС на «Клипер» возможен без стыковки – кессон способен принимать по два космонавта одновременно каждые двадцать пять минут. То есть переход экипажа можно произвести в штатном режиме за один час. Опытный пилот у нас есть.

– Сроки готовности «Клипера» к старту?

– Сейчас… – Было видно, как Царев отвернулся от камеры и что-то спрашивает у одного из своих сотрудников. – Понятно… понятно. Профессор, мои спецы обещают максимально разгрузить «Клипер», оставив лишь все необходимое для систем жизнеобеспечения. Тогда, я облегченном варианте, с одним пилотом на борту, запуск можно будет произвести с самолета-матки, без подготовки разгонного блока ЖРД «Фрегат», а использовать уже полностью готовые к старту твердотопливные бустеры «Мезон», аналог ваших «Скайлифтов». Правда, со времен «Бурана» мы такие запуски не практиковали, придется монтировать на транспортник-матку специальные направляющие и закреплять на них «Клипер». По времени реален срок… двадцать-тридцать часов, плюс подлетное время – еще три-четыре часа. Не больше.

– Господин Царек, прошу вас продолжать подготовку «Клипера» – это очень важно. Думаю это реальный шанс на благополучное возвращение экипажа МКС в случае неудачи с ручной буксировкой. Спасибо, это хорошая новость.

– Господин Царев, – влез в разговор Ванхаймер. – Подвесьте на «Клипер» дополнительно пару малых бустеров класса «Элевейтор». Конструкция позволит?

– Да, доктор, позволит. Согласен, подвесим на всякий случим два разгонных блока «Протон», мало ли что, тем более что весят они всего по сто пятьдесят килограммов каждый.

– Владимир, – обратился к Погодину профессор Сертиз. – Как у нас со связью? Можете соединить с МКС?

– Да, уже могу!

* * *

– …чем согласованнее будет работа всех троих, тем выше результат. Главное, постараться соблюсти единый вектор усилия. Я считаю, что шансы замедлить, а то и вообще прекратить падение станции, очень высоки, – говорил профессор Сертиз. – И это не только мое мнение. Практически все считают, что попробовать стоит. Тем более что у нас есть еще одна хорошая новость. Русский «Клипер-3М» будет готов стартовать через сорок часов. К моменту его подлета у вас еще будет достаточный запас высоты даже в случае неудачного «ручного» перемещения станции. Однако все считают, что окончательное решение должно быть за вами. – Профессор замолчал и откинулся на спинку стула.

– Мы обсудили этот вопрос и готовы попытаться перетащить станцию. – На мониторе связи был виден Богатырев, а из-за его плеча медленно всплывал Белл. – В космос выйдут Пьер, Тони и я. На МКС остается Ронни. Мы с Тони возьмем «Базальты», а Пьер, который лучше нас знаком с норвежской моделью, – «Викинг». С вашего разрешения приступим к подготовке.

– Алексей, Царев говорит.

– Да, Иван Петрович! Слушаю вас.

– Алексей, судя по всему, к вам полетит Сергей Григорьев на «Клипере». Ты его хорошо знаешь. Если потребуется доставка оборудования или чего там еще, связывайся со мной без промедления! Успеха!

– Ну, с Богом! Приступайте, Алекс. Успеха! Мы на связи, – закончил Сертиз.

* * *

Первым высунулся из люка кессонной камеры Богатырев. Несмотря на весомый опыт полетов в составе экипажей МКС, это был его первый выход в открытый космос. От развернувшейся бесконечности перехватило дыхание, показалось, что…

– Алекс, не выбирайся наружу, не закрепив страховочный фал!

Громкие слова Ронни вернули его к действительности. Он неуклюже пошарил по складкам скафандра руками в толстенных жестких перчатках, нащупал тонкий фал и пристегнул карабин к наружной скобе комингса люка. После этого медленно «вывинтился» наружу и всплыл над (или под – трудно сказать) модулем.

– Ронни, все нормально, я снаружи, закрепился. Задраиваю люк!

– О’кей! Тони, готовься – ты следующий.

– Понял, Ронни.

Богатырев закрыл массивную крышку люка и запер ее. Теперь пройдет не менее пятнадцати-двадцати минут, пока появится Тони. Можно осмотреться, еще раз проверить системы скафандра и изучить на предмет повреждений ближайшие детали внешнего корпуса станции.

Хватаясь руками за различные монтажные детали корпуса, он начал медленно продвигаться в сторону основной оси МКС, сформированной из нескольких десятков ферм и модулей. На «носу» и «корме» раскинули свои многометровые крылья пластины солнечных батарей. Вскоре Богатырев почувствовал, что порядком замерз – МКС пролетала над ночной стороной Земли, погрузившись в ее тень. Пришлось включить обогрев скафандра. Добравшись до центральной монтажной фермы, он пристегнул карабином к скобе второй фал, а первый отстегнул от скафандра и тоже прикрепил к скобе рядом. Теперь его коллегам будет достаточно надеть страховочное кольцо на закрепленный им трос и по нему быстро добраться до монтажной фермы.

– Ронни, фал закрепил.

– Понял, Алекс.

В тени Земли было очень темно, и даже ксеноновый фонарик на шлеме и светодиодный на грудном щитке скафандра не особо выручали. Вдруг Богатырев почувствовал, что натянутый им между шлюзовым модулем и монтажной фермой фал дрогнул. Судя по всему, из люка выбирался Тони, что и подтвердилось спустя секунду голосом в наушниках:

– Тони, закрепи страховочное кольцо на тросе!

– Сделано. Задраиваю люк.

– Пьер, к выходу!

– Понял, Ронни.

В нескольких метрах от Богатырева проступили очертания громоздкой фигуры в скафандре. Космонавт медленно перебирал руками трос, но уверенно и довольно быстро приближался к монтажной ферме. Оказавшись рядом с командиром, Тони закрепил свой фал на корпусе станции и отстегнул страховочное кольцо.

– С прибытием, – усмехнулся Богатырев.

– Хай! – ответил Тони.

– Пьер, у нас на связи постоянно будет находиться главный инженер проекта «Викинг» Олаф Свенссон. Если будут заморочки со скафандром – задавай вопросы, он уже в эфире.

– Здравствуйте, Пьер! – послышался приятный мужской баритон. – Это Олаф. Готов ответить на все ваши вопросы.

– Спасибо, Олаф. Но пока, слава Богу, все идет нормально. Выбираюсь из шлюза.

– Пьер! Страховочное кольцо! – напомнил о себе Богатырев.

– Закрепился, люк задраил. Плыву к вам, ребята.

Когда вся «буксировочная» команда оказалась в сборе, Ронни скомандовал:

– Всем закрепить по два фала на корпусе! Готово? Отстегнуть страховочные кольца! Заблокировать инерционные катушки фалов!

В это время станция вынырнула из земной тени, и глазам Ронни и всех находящихся на связи со станцией на Земле предстала захватывающая видеокартинка: три могучие фигуры космических рыцарей, облаченных в тяжелые пустотные доспехи, стояли в ряд на монтажной ферме МКС. От пояса каждого к корпусу тянулись по два тонких троса. Средняя фигура была немного выше и шире в плечах своих товарищей – это был Пьер в «Викинге».

– Приготовить двигатели к работе!

– Готово!

– Ослабить блокировку катушек фалов! Дать самую малую тягу!

Три космонавта медленно воспарили над корпусом фермы.

– Стоп! Заблокировать фалы! Начинаем ориентацию! Проверяю… Так, так… О’кей! Ну, с Богом! Малая тяга! – скомандовал Ронни.

И спустя несколько секунд:

– Полная, полная тяга!

Из заплечных ранцев скафандров вырвалось едва заметное синее пламя, фалы натянулись и завибрировали, принимая на себя всю нагрузку тяги в 0,56 тонны. «Базальты» управлялись двумя выдвижными штангами наподобие подлокотников, «Викинг» – одной штангой, оканчивающейся джойстиком. Система гироскопов помогала компенсировать неловкие движения как в невесомости, так и в условиях силы тяжести, равной единице. Таким образом, пустотные скафандры позволяли, при наличии элементарных навыков, уверенно управлять ими. Именно поэтому всем трем космонавтам удавалось довольно четко удерживать единый вектор усилия.

Истекли десять минут, и синее пламя реактивных ранцев погасло на скафандрах Алексея и Тони. Норвежский аппарат продолжал тянуть. Богатырев и Тони достали специальные пистолеты и стали стрелять пиропатронами, создавая пусть небольшую, но дополнительную тягу.

– Пьер, когда ты почувствуешь, что двигатели выключились, не забудь воспользоваться двумя спасательными бустерами. Они проработают не более полутора минут, но мощность у них все-таки 0,12 тонны на двоих, – послышался в наушниках приятный голос Олафа.

– Спасибо, Олаф. А если сейчас? – спросил Пьер.

– К сожалению, не выйдет. Они запускаются только при условии неработоспособности основного двигателя, будь то поломка или отсутствие топлива.

– Понял.

– Докладываю предварительные показания телеметрии и мониторинга МКС, – донесся с Земли голос Погодина. – Скорость снижения станции уменьшилась и составляет 0,85 метра в секунду. С момента пуска реактивных ранцев прошло шестнадцать минут. Оценочный запас топлива в «Викинге» – десять минут. Продолжай, Пьер!

У Алексея и Тони закончились пиропатроны, и они просто висели рядом с Пьером, ранцевый двигатель которого все еще продолжал работать.

Но вот истекли двадцать шесть минут, и реактивная струя, вырывавшаяся из миниатюрных дюз, иссякла.

– Пьер, активируй бустеры! – раздался в гермошлемах голос Олафа.

– Включаю! – ответил Пьер и нажал аварийную кнопку на джойстике управления.

Из сопел двух небольших твердотопливных ускорителей вырвалось малиновое пламя, и фал, ослабший было после выключения ранцевого двигателя, снова натянулся и задрожал, передавая усилие от скафандра к станции. Шли секунды, выгорали твердотопливные брикеты…

Наконец выгорели и спасательные ускорители.

– Возвращайтесь, вы и так уже почти два с половиной часа снаружи, – посоветовал сидящий в служебном модуле Ронни. – Проход шлюза в том же порядке, как и выход, – первый Алекс.

Все трое по очереди пристегнули страховочные кольца к фалу, отстегнули карабины от корпуса станции и, перехватывая руками фал, двинулись в сторону комингса шлюзовой камеры. Спустя час все трое благополучно прошли кессон и сняли скафандры. Алексей и Тони поплыли в служебный модуль к Ронни, а Пьер остался для обслуживания скафандров: заправить топливо, добавить воздушной смеси, проверить и подзарядить аккумуляторы. Инструкции и опыт требовали, чтобы все системы МКС регулярно проверялись и обслуживались, в особенности средства спасения. Когда он закончит со скафандрами, то ему* наверное, придется прогнать тестовую программу и у спускаемого спасательного аппарата, или, как его называют русские, «фары». Аппарат действительно внешне напоминает автомобильную фару. После многочисленных экспериментов, тренировочных и реальных спусков, прогонов в аэродинамической трубе, споров и километров расчетов и выкладок оказалось, что эта форма наиболее устойчива при спуске с орбиты. Пьер припомнил, что первые спускаемые аппараты русских «Восток» были шарообразной формы, но практика, как всегда, внесла свои коррективы.

В динамиках зашипело.

– Говорит ЦУП. Погодин. Докладываю данные телеметрии. Скорость падения уменьшилась почти наполовину. С учетом расчетного времени подлета грузовика «Прогресс», через.49 часов МКС окажется на орбите на высоте 225 километров, что вполне приемлемо для нормальной штатной стыковки. Подготовка «Прогресса» проходит в ускоренном режиме. Эй, господа руководители полета и ученые, продолжаем ли мы готовить «Клипер» и «Констеллейшн»?

– Пока не будет полной ясности, я бы продолжил подготовку «Клипера»… да и американского «Констеллейшн», – проговорил Царев из далекого Плесецка. – Я, например, планирую заправить «Клипер», поставить на носитель и загнать эту этажерку в подходящий по размерам ангар. По крайней мере три-четыре дня мы сможем поддерживать всю систему в полной готовности к взлету. Стив, а как у тебя? – перевел он разговор на Хьюстон.

– Как, как… Иван, будто ты не знаешь! Если я подготовлю «Констеллейшн» к запуску, я не смогу держать его на стартовом столе более полутора… ну, ладно – двух суток! Это максимум по технике безопасности! Потом мне придется сливать окислитель, проверять аккумуляторы, перепрограммировать… Да что я тебе объясняю! Я могу подготовить аппарат через шестьдесят… семь часов, но я должен быть уверен, что старт будет дан! Иначе меня и представители Белого дома, и конгрессмены, и мои собственные инженеры-заправщики, и стартовики поедом съедят. Предлагаю вот что: мы готовим «Констеллейшн» к запуску на мысе Канаверал по почти полной программе, кроме заправки окислителем. Шаттл будет находиться на старте столько, сколько позволит погода и аккумуляторы; сама заправка будет произведена в случае необходимости на старте и займет около пятнадцати часов. Ничего лучше я придумать не могу, черт возьми!

– Не кипятись, Стив. Мне твое предложение нравится, – откликнулся Царев. – Что мы имеем в сухом остатке? Первое – запускаем «Прогресс». Если все проходит в штатном режиме, то ни «Клипер», ни «Констеллейшн» не понадобятся и будут сняты с дежурства. Второе – в случае сбоя со стыковкой «Прогресса», командуем запуск «Клипера», который будет иметь две задачи: дозаправку МКС для корректировки орбиты, а в случае невозможности выполнить это и критически низкой орбиты станции – прием на борт экипажа и его доставку на Землю.

– Понятно, – проворчал с экрана Стив Варсон. – И если «Клипер» не выполнит своего задания, то на авансцену выступает «Констеллейшн», так?

– Как догадался, Стив?

– Брось эти шуточки, Иван! Не время!

– Действительно, господин Царев, давайте будем серьезны! – ч влез в разговор Сертиз. – Вы предложили, на мой взгляд, оптимальный план разрешения создавшейся аварийной ситуации. Трехступенчатая система страховки – «Прогресс», «Клипер», «Констеллейшн» – должна сработать в любом случае…

– Если не вмешается другая сила, – донеслось с МКС.

– Какая сила, Алексей? – удивился Погодин.

– Вы же видели фото, что удивляетесь?! Я практически уверен, что в околоземном пространстве находится космический аппарат чужих, да это и не только мое мнение, это мнение всего экипажа. Мы предлагаем назвать его условно… Гость. К сожалению, контакт получился, мягко говоря, холодный. У нас вот какое предложение: необходимо немедленно, повторяю – немедленно, организовать круглосуточное наблюдение за околоземным пространством с помощью всех имеющихся у нас средств: оптики, радиотелескопов, радаров…

– Вы кого имеете в виду? Участников проекта «Орион»? Спонсоров МКС? – подал голос Ванхаймер.

– Нет! Всех, кто имеет в своем распоряжении подобную технику! Оповестите все обсерватории и радиоастрономические обсерватории мира, все радиолокационные военные станции слежения, поднимите в воздух на постоянное дежурство комплексы АВАКС и их аналоги. Мы тоже на МКС удвоим усилия по сканированию атмосферы. Господи, даже астрономы-любители могут помочь!

– Стоп-стоп-стоп! – вмешался в разговор генерал Кремен-цов. – Как это, поднять в воздух на дежурство, приказать РЛС сканировать небо? Здесь вам не песочница в детском саду! Я не могу дать такой приказ без согласования с Генштабом!

– Полностью согласен с генералом! – тут же поддержал Кременцова полковник Рейли. – Смею добавить, что здесь пахнет не согласованием с Генштабом, а многосторонними переговорами ядерных держав для выработки единой позиции. Может быть, в рамках ООН?

– Полковник, пока вы с генералом будете согласовывать и переговариваться в многостороннем формате, рак свистнет!

– Что?.. Кто свистнет? – Рейли растерялся.

– Это значит, долго будете переговариваться, до морковкиного… это, как его… а ну вас! – в сердцах плюнул Богатырев.

– Господа офицеры, а ведь экипаж прав– дорога каждая минута, – подал голос полковник Блан. – Может, пока наука и астронавты обмениваются мнениями, мы с вами организуем свою – армейскую – видеоконференцию?

Кременцов и Рейли согласно кивнули, и вся троица быстро покинула основной контрольный зал ЦУПа.

Глава 3. Воздушный старт

08 мая 20… года, 22 часа 50 минут.

Шлюз Колле, кантон Женева,

Швейцария

– Алло! Дени?

– Да-да, Ашот, это я! Надеюсь, у тебя есть новости для меня? – Армон искренне обрадовался звонку.

– Не знаю, с чего начать, Дени. Все не так просто. Но слушай. Сегодня около 19 часов по Гринвичу на станции МКС…

Дени внимательно слушал своего коллегу по научному цеху и вдруг вспомнил, как впервые встретился с ним на одной научной конференции в Париже лет шесть назад. Их познакомил ответственный секретарь конференции, и они быстро нашли общий язык. Веселый и общительный Ашот Арутюнян ему откровенно импонировал. Это был еще молодой человек около сорока, с очень светлыми, почти седыми волосами, что было не совсем обычно для армянина. Они невольно обменялись любезностями. Астрофизик Ашот с удивлением узнал, что Армон довольно неплохо подкован в его дисциплине: читал и Карла Сагана[33] и Шкловского[34] и Хокинга[35]. Знаком был и с работами Амбарцумяна[36]. Физик Армон был со своей стороны приятно удивлен серьезной подготовленностью астрофизика в вопросах теоретической и прикладной физики, электромагнетизма, а главное – его знаниями исследований и экспериментов Теслы. За разговором они и сами не заметили, как оказались в небольшом парижском ресторанчике на улице Сент-Оноре неподалеку от Лувра. Быстро сделав заказ гарсону, они продолжили увлеченный разговор. Ашот оказался потрясающим популяризатором и рассказчиком. О самых запутанных и сложных для понимания космогонических идеях, топологических многомерных матрицах виртуальных пространств, о конечности бесконечной Вселенной и многом другом загадочном, мрачном, подчас пугающем и непонятном он рассказывал так просто и интересно, что Армон его спросил, не пишет ли он научно-популярные статьи или книги. На это Ашот рассмеялся и сказал, что еще на научные статьи у него иногда находится время, а на такие вещи, как книги, – нет. «Ведь иногда хочется и элементарно отдохнуть, съездить куда-нибудь, окунуться в море, пропустить пару-другую бутылочек пива, черт возьми!» – полушутя-полусерьезно закончил он.

Позже, уже далеко за полночь, они сидели в небольшом номере гостиницы, которую устроители конгресса сняли на время форума, и, наполнив стаканы виски и льдом, продолжали интересную для обоих беседу. Когда Армон подробно изложил Ашоту все факты, связанные с таинственными экспериментами Теслы, армянин догадался, над чем работает англичанин, и обещал, в случае обращений, непременно помогать. «Мне тоже небезразлично, можно ли передавать энергию без проводов!» – подкрепил он тогда свое обещание.

После этой встречи в Париже, Дени и Ашот частенько звонили друг другу и иногда встречались на научных симпозиумах. Ашот не забыл своего обещания и при обращении Дени всегда старался ему помочь, и небезуспешно. Его подсказки были точны и предметны. Комментарии Ашота если не вели Дени сразу же к решению задачи, то неизменно указывали на какой-либо момент, который он сам упустил из виду, но который не ускользнул от взора способного глобально мыслить астрофизика. Сейчас же Дени нужна была помощь совсем другого рода. Он рассчитывал на то, что незаурядный научный авторитет и наличие огромного количества связей в самых разных кругах помогут Арутюняну осуществить задуманное сканирование неба.

– …в общем, станцию «притормозили», но исправить положение они смогут только после прибытия грузовика через примерно двое суток. Мне удалось заполучить несколько фото, сделанных Грэгсоном, пересылаю их тебе. Далее. Заметно активизировалась деятельность военно-космических станций оповещения и слежения за космосом. Американцы зашебаршились на своих базах на Аляске и Скандинавии, у русских в повышенную боевую готовность переведены Габалинская РЛС «Дарьял» и оптико-электронный узел «Нурек» программы «Окно». В состав персонала комплекса «Нурек» входят несколько научных сотрудников, один из них мне и шепнул на ухо, что уже несколько дней онц периодически наблюдают необъяснимые возмущения в атмосфере. Судя по всему, это то, что тебя интересует. Но, Дени, локализовать этот объект почти невозможно: он передвигается на первый взгляд бессистемно и фантастически быстро. Вычислить алгоритм его движения пока никто не смог. Вот коротко, что мне удалось узнать. Вопросы, Дени?

– Ашот, а не может быть такого, что станцию сбили с орбиты именно…

– Электрическим разрядом? Ты это хотел сказать?

– Ашот, ты все хватаешь на лету.

– Очень похоже, Дени, очень.

– Ашот, извини меня, но ты нужен здесь! Как быстро сможешь добраться до Женевы?

– Эй! He так быстро! Ты уверен, что мое присутствие в Женеве продуктивнее отсутствия в Ереване?

– Абсолютно, Ашот. Я, Дюмон и еще несколько известных тебе личностей ждут тебя для проведения… гм, как это назвать… вселенского опыта.

– Ты меня заинтриговал. Но имей в виду, заказ билетов, вычисление пересадок…

– Ашот, ни о чем не беспокойся. Когда ты готов вылететь?

– Через полчаса.

– Диктуй данные твоего паспорта. Все билеты и визы будут ждать тебя в аэропортах. Просто поезжай в аэропорт и на стойке регистрации показывай паспорт. До скорой встречи!

Дени развернулся в кресле и нажал на тумблер панели управления:

– Вогана мне, побыстрее!

Спустя минуту в динамиках раздался голос полковника:

– Воган слушает!

– Полковник, дайте указание своим людям обеспечить оплату проезда, билеты и визы профессору Арутюняну, вылетающему ближайшим рейсом из Еревана в Женеву. Просил бы также обеспечить ему прикрытие в пунктах пересадок, на всякий случай. Данные паспорта высылаю вам сейчас же!

– Понял. Хорошо. Профессор, вы полностью уверены, что это нужно?

– Да, Воган!

Открылась тяжелая металлическая дверь, и в помещение протиснулся «хиппи» со своим чемоданчиком:

– Разрешите?..

– Заходи, заходи! С чем пожаловал?

– Да вот, покопался в той хрени, которую мне дали…

– Ну и?..

– Судя по всему, это прибор для передачи энергии на расстоянии. Принцип я пока до конца не понял.

– От какого источника энергии работает сам «гобой»?

– А вот здесь – сюрприз! «Гобой» собран с применением бериллиевых сплавов, способных выдерживать колоссальную температуру. Та батарейка, что была в нем, рассчитана на десять-пятнадцать выстрелов мощностью до трех-пяти мегаватт каждый. Похоже, что можно использовать и всю мощность для одного выстрела. Но это еще не все. Я не вижу никаких препятствий для присоединения этого «гобоя» к источнику энергии тераваттной мощности. Конструкция выдержит. Уверен. Схему подсоединения я уже разработал. Сделать ее – несколько часов, при наличии материалов. Если, конечно, ваша контора осилит покупку таких составляющих…

– Пиши список, прямо сейчас, и передай его Дюмону. Все? Или есть что-то еще?

– Нет.

– Тогда – бегом!!!

Видимо, впервые в жизни хиппи осознал, что принимает участие не просто в каком-то конкурсе изобретателей и фантазеров, а в реальных, земных событиях, где живут и побеждают, проигрывают и умирают по-настоящему. Он развернулся и ринулся вон из помещения. Зацепился своей нестираной майкой за торчащий у двери кронштейн, но, продолжив движение, с треском порвал ее и вылетел в коридор, громко грохнув инструментным ящиком о цементный угол…

– Дюмон! – повернувшись к экрану и микрофону, проговорил профессор.

– Да, Дени, слушаю тебя.

– Сейчас к тебе придет наш хиппи, обеспечь, пожалуйста, срочную доставку всех тех материалов, которые он укажет.

– Понял. Что еще?

– Как коллайдер?

– Через десять-двенадцать часов выйдем на проектную мощность.

– Отлично. Скоро сюда прилетит Арутюнян. Помнишь его?

– Конечно. Рад буду с ним пообщаться.

* * *

Космонавты не верили своим глазам – на расстоянии трехчетырех километров от МКС на той же высотной орбите материализовался Гость, которого сумел сфотографировать Тони несколько часов назад.

– Я в «Купол»! – прокричал Грэгсон и проворно нырнул в раскрытый межмодульный шлюз.

– Земля! Наблюдаю Гостя 90 градусов по курсу справа! – открытым текстом рявкнул в космос Богатырев.

– Спокойно, мы все видим, – донесся из ЦУПа голос Сер-тиза. – Ничего не предпринимайте. Замрите и наблюдайте.

– Как это – наблюдайте? Обеспечить контакт всеми… – кто-то предусмотрительно отключил микрофон Ванхаймера.

– Что-то мне все это совсем не нравится, совсем… – раздался голос Царева.

09 мая 20… года, 04 часа 45 минут.

Космодром «Плесецк», Россия

Царев отключил свой микрофон и резко повернулся к стоящим за его спиной ученым и техникам космодрома «Плесецк».

– Какова готовность «Клипера»?

– Ну-у… – замялся один из присутствующих, – семь-восемь часов… Если уменьшить этот срок, то…

– Так! Слушать мой приказ! Закончить подготовку «Клипера» в течение часа! Бросить все и заниматься только «Клипером»! Проверить боеготовность челнока: полный боекомплект дляпушек «Электрон», подвесить восемь ракет «Марс».

– Не получится, Иван Петрович, – возразил один из воен-. спецов. – Придется снимать разгонные блоки.

– Что, ни одной не сможем подвесить?

– Две, наверное, сможем.

– Хорошо, пусть две. Майора Григорьева и командира экипажа самолета-носителя немедленно ко мне! Выполнять! Время пошло!

Через десять минут он уже разговаривал с двумя летчиками.

– Ребята. Вряд ли я ошибаюсь, намерения чужих явно враждебны. Чтобы с самого начала «контакта» у них не было иллюзий насчет того, что мы готовы постоять за себя, необходимо срочно вмешаться в события на орбите. Напугать их мы, конечно, сильно не сможем, но, в случае чего, помочь экипажу МКС – да. Вы готовы выполнить эту задачу? Связываться с Кремлем я не буду – беру всю ответственность на себя. Это пусть они со мной связываются.

– Так точно, товарищ директор, готовы! – хором ответили оба пилота.

– Тогда – действуйте!

– Есть! – отрапортовали летчики, отдали честь и, щелкнув каблуками, стремительно вышли из кабинета директора.

Выскочив на улицу, где каждого из них ждал свой «уазик», пилоты остановились и посмотрели друг на друга.

– Андрей, как твой экипаж? – спросил Григорьев.

– Не дрейфь, космос. Доставим на высоту пуска в лучшем виде! – подмигнув ему и шутливо пихнув плечом, ответил командир экипажа «ИЛ-76» МД Андрей Озеров. – Разбегаемся?

– Держи пять! – протянул ему руку Сергей.

Григорьев вскочил в «уазик» и укатил в лабораторно-технический блок – посидеть на унитазе, выпив пару специальных таблеток для освобождения организма от всех шлаков, а потом надевать скафандр. Эта процедура занимала не меньше тридцати минут. Озеров же сломя голову помчался к своему «ИЛу» – подготовка к полету, чтение «молитвы»[37] займет около сорока минут.

Надевая скафандр и автоматически отвечая на вопросы обслуживающих его медиков и технарей, Сергей никак не мог сосредоточиться на одной, но очень важной мысли – что происходит? Почему такая спешка? Ему было известно о событиях на МКС, но о том, что происходило вокруг этих событий, он знал крайне мало.

– …твою мать? Ты в каких облаках витаешь? – Мат одного из техников вернул его к действительности.

– Виноват, замечтался.

– Замечтался… Клапан пять?

– В норме!

– Клапаны шесть и восемь?

– Норма!

Хмурый техник улыбнулся и хлопнул его по плечу:

– Готов! Двигай!

Неуклюже шагая в громоздком скафандре и неся в руке «чемодан» с жизнеобеспечением этой спасательной скорлупы, Сергей наконец осознал, что его миссия необычна, если не сказать больше.

Неожиданно из скупо освещенного пространства возник Царев:

– Сергей, будет, может быть, очень трудно. Но чем сможем, мы поможем. К тому же на МКС Лешка Богатырев, да и американцы с французом вроде не из паникеров, и опыт у них есть. Вы должны справиться! Ну, давай, с Богом!

Сергей подошел к лестнице, которая вела в кабину «Клипера», установленного на «спине» «ИЛа» – предстояло подняться примерно на пятый этаж – такова была высота всего сооружения.

Уже усаживаясь в ложемент пилота, Сергей спросил:

– Андрей, а че здесь стоят под парами «сушки»?

– А, так, почетный эскорт.

– Зачем?

– Не знаю, Петрович приказал. Ладно, хватит болтать! Экипаж, начать подготовку к взлету!

Пока экипаж Озерова вслух читал «молитву», Григорьев, шевеля губами, производил проверку всех систем своего «Клипера-3М». На панели управления все больше и больше светодиодов перекрашивались из красного в желтый, а затем и в зеленый цвет. Сергей почувствовал толчок – «ИЛ» тронулся с места.

– «Полсотни два», готов к взлету? – перешел на сухой официальный тон Озеров.

– «Две сотни пять», готов! – поддержал Григорьев.

Только по приборам Сергей мог определить, что Андрей вырулил на основную ВПП. «Клипер» был закреплен на «ИЛе» таким образом, что визуально наблюдать из кабины взлетную полосу, да и вообще землю, было практически невозможно.

– Я «две сотни пять», прошу разрешить взлет, – прозвучал в наушниках голос Озерова.

– Я «база». «Две сотни пять», взлет разрешаю. Ветер норд-норд-ост семь узлов. Удачи!

– Спасибо! Экипаж, взлетаю.

Пробежав по ВПП более двух километров, «ИЛ» медленно задрал нос и лениво оторвался от бетона. Его позиционные огни стали постепенно уменьшаться и тускнеть в ночном небе. Следом, один за другим, в воздух поднялась пара сопровождающих истребителей «СУ-47 Беркут».

– Сергей, будь готов, через десять минут входим в зону расстыковки на высоте девять и пять, скорость – восемьсот, – голос Андрея звучал спокойно и уверенно. Григорьев познакомился с ним только здесь, в Плесецке, две недели назад и ничего не мог сказать о качествах майора. Однако краем уха слышал, будто Озеров не раз попадал в непростые авиационные передряги и выходил из них с честью. Сейчас от слаженной и синхронной работы Сергея и всего экипажа «ИЛа» под командованием Андрея зависела успешная расстыковка и воздушный старт челнока.

– Андрей, понял тебя. Десятиминутная готовность, – сам себе скомандовал пилот «Клипера» и приступил к подготовке корабля к расстыковке и к запуску двигателей.

Спустя десять минут все были готовы к старту.

– «Две сотни пять», отключаю замки!

– «Полсотни два», отключение прошло! Есть расстыковка! Снижаюсь!

Это был самый опасный момент воздушного старта. В связи с тем, что «Клипер» крепился на «ИЛе» сверху, пилот транспортника должен был быстро, но очень аккуратно, сразу после расстыковки, уйти вниз и в сторону. При этом надо было подбирать газ, чтобы отстать от челнока и не задеть его огромным килем.

– «Полсотни два», мы отвалили. «Беркуты» тоже.

– Понял тебя, «две сотни пять». Даю форсаж! Счастливо!

– Удачи тебе!

Даже в разреженном воздухе на почти десятикилометровой высоте ожившие двигатели «Клипера» и два ускорителя завыли просто оглушительно. Еле заметный силуэт корабля, начавший было клевать носом, дернулся, перешел в горизонтальный полет и стал быстро удаляться, забирая все выше и выше, туда, где светились яркие холодные полярные звезды.

Транспортник начал плавный разворот для возвращения на базу – даже если что и случится, не дай Бог, с «Клипером», помочь он ничем не сможет. «Беркуты» тоже развернулись, качнули своими странными, загнутыми вперед крыльями, прощаясь, и стремительно исчезли во тьме неба. Керосин уже был на исходе, и им придется садиться на ближайшую базу ВВС.

* * *

Все системы «Клипера» работали нормально. Бустеры «Мезон» выполнили свою задачу и отстрелились. Корабль набрал необходимую орбитальную скорость, стабилизировался и начал сближение с удивительной парочкой – МКС и НЛО.

Сквозь лобовые стекла фонаря кабины на Григорьева медленно наплывала самая фантастическая картина, которую он когда-либо в жизни видел.

Глава 4. Орбитальный «сход-развал»

09 мая 20… года, 09 часов 10 минут.

Шлюз Колле, Швейцария

В дверь постучали.

– Войдите! – откликнулся Дени.

Тяжелая металлическая створка приоткрылась и пропустила уставшего, голодного и немного растерянного армянина.

– Ашот!

– Дени!

Друзья обнялись.

– Ты голоден? Сейчас перекусишь здесь. Тебе принесут. Извини, но времени нет. – Он повернулся к пульту: – Ален! Бери хиппи и дуй ко мне. Здесь Ашот.

– Понял, сейчас будем.

В комнату постучали, и вошел техник из обслуживающего персонала ЦЕРНа. В руках он держал небольшой поднос, на котором в одноразовой посуде угадывалась лазанья, салаты, фрукты и бутылка Перье. Поставив снедь на стол, техник бесшумно удалился.

– Ашот, ты давай налегай на еду, а я тебя введу в курс дела. Значит, так. О моих разработках ты знаешь. И мне удалось…

Астрофизик жевал и слушал поразительный рассказ друга. Все, что он слышал, с трудом укладывалось в голове: все эти НЛО, «гобои», мгновенно перемещающиеся чужие, американцы, еще кто-то и еще что-то.

В комнату ворвались Ален и хиппи и плюхнулись на стулья.

– Таким образом, – заключил Дени, – мы потеряли наш СИТ, но случайно заполучили «гобой» и более-менее разобрались в нем. Чужие нас вряд ли оставят в покое – секрет «гобоя» еще можно скрыть или уничтожить вместе с нами. Крупные игроки, те, которые нанимали Брэндона, американцев и других, проиграли уже потому, что принцип СИТ выходит из секретной зоны и становится, но еще не стал, достоянием всех. – В комнату заглянул Воган. – Заходите, полковник. Знакомьтесь – профессор Арутюнян.

Воган и Ашот пожали руки.

– Я заканчиваю. Считаю, что чужие, а может быть и еще кто-то, предпримут попытку завладеть своим «гобоем» и уничтожить носителей информации. Поэтому нам надо нанести упреждающий удар.

От этих слов брови полковника поползли на лоб.

– Профессор, какой удар, чем? У вас что, есть в загашнике космическая рогатка, стреляющая астероидами?

– Нет, полковник. Бить будем их же оружием, но уже усовершенствованным нами! А профессор Арутюнян будет, если хотите, «наводчиком» у нашей пушки.

– Каким еще наводчиком? – в свою очередь оторопел Ашот.

– А мы дадим вам космический оптический прицел к рогатке, – улыбаясь, добил армянина Ален.

– Да вы что, сговорились, что ли?! Объясните все толком немедленно! – рассвирепел начальник Генштаба Швейцарии.

В динамиках зашуршало:

– Профессор Армон, вы просили докладывать обо всех значимых ЧП на Земле и в космосе…

– Да. Что случилось?

– Похоже, НЛО сбил орбитальную станцию МКС.

Воцарилось молчание. Первым пришел в себя полковник:

– Это Воган! Подробности?

– Полковник, пока мало что известно. Вроде НЛО не стрелял, а просто протаранил станцию и расколол ее надвое.

– Экипаж?

– Нет информации…

– Полковник, срочно прикажите вашим людям доставить исех нас вместе с «гобоем» на обсерваторию Ля Барилетт. Мы их предупредим о приезде, – повернулся к Вогану Дени.

– Это вроде где-то рядом?

– Да, полковник, километров пятнадцать.

В проеме двери показалась тусклая физиономия Брэндона – он сильно переживал потерю друга.

– Брэндон! – окликнул его Дени. – Давай с нами!

– Конечно, профессор! – просветлел ирландец и побежал собираться.

Дени обернулся и взглянул на Дюмона:

– Ален, тебе придется остаться и контролировать выход коллайдера на рабочую мощность. После мы свяжемся и решим вопрос о передаче энергии на обсерваторию. Надеюсь, ее оборудование выдержит.

Через час у шлюза Колле собралась целая колонна: три армейских грузовика, в которых сидели ученые и были погружены различные ящики и контейнеры, джип «Ламборгини» Вогана и две бронемашины «Пиранья», битком набитые до зубов вооруженными гвардейцами. За погрузкой пришла проследить и Джоди Циммерманн.

– Все готовы? – садясь в джип, обернулся полковник. – Тогда вперед!

Военно-научная колонна покатилась на северо-восток, в сторону отрогов гор Юра, туда, где на высоте 1528 метров гармонично встроилась в великолепный пейзаж швейцарская обсерватория Ля Барилетт.

09 мая 20… года, 11 часов 15 минут по Гринвичу.

Околоземная орбита, высота 289 километров.

Многоразовый космический корабль «Клипер»

НЛО, протаранив МКС, мгновенно переместился на восемьдесят километров в сторону и замер на этом удалении. Визуально наблюдать его было практически невозможно, но на дисплее радара засветка была. Собственно говоря, корабль чужих протаранил МКС своим защитным полем, а не корпусом, это и в иллюминатор было видно, и на видеозаписи потом. Но сейчас некогда было особо следить за действиями чужих и рассуждать о защитных полях – надо было спасать экипаж развалившейся надвое станции.

С большим трудом Сергею и ЦУПу удалось связаться с МКС. Информация Богатырева была неутешительна: половина солнечных батарей уничтожена, от сильного толчка в одном из модулей взорвался кислородный баллон и разгерметизировал отсек. Пришлось срочно задраивать переходной шлюз. Серьезно ранен Грэгсон – он без сознания. Счастье, что хоть трое из космонавтов оказались в момент удара в одной части станции. Хуже другое: Пьер остался один на меньшей, отвалившейся.

– Сергей, – хрипел и потрескивал в наушниках голос Богатырева, – одна спасательная капсула осталась на оторванной части, другая, та, что рядом, не отвечает на автотестирование. Придется ее расстыковывать вручную. Пьер сообщил, что его фара в полной исправности. ЦУП, можем ли мы, надев скафандры, переправиться на осколок Пьера?

– Алексей, вряд ли это возможно, с учетом состояния Тони и того, что две части все дальше и дальше уходят друг от друга…

– Алексей, – вмешался Царев, – предлагаю следующий алгоритм действий: ты, Ронни и Тони переходите из своей части станции на борт «Клипера». Пьер делает то же самое чуть позже.

– Это невозможно, господин Царев, – сквозь сильные помехи послышался голос Пьера. – У меня нет здесь ни скафандра, ни исправной шлюзовой камеры.

– А спасательный высотный костюм есть? – это прорезался из Хьюстона Стив Варсон.

– Сейчас посмотрю, в модуле «Спектр» должен быть.

– Пьер! «Куру» на связи! В модуле «Спектр» высотный костюм есть. Предлагаем тебе постараться самостоятельно его надеть, перейти в спасательную капсулу и одному совершить спуск на Землю. А уж получится он плавным или баллистическим – посмотрим… В любом случае мы поможем с пилотированием.

– Стойте, а как же Алекс, Ронни и Тони? – возмущенно спросил Пьер.

– Они перейдут в «Клипер», у них и скафандры и шлюз есть.

– Согласен с таким планом, – донеслось из Хьюстона.

– Да, наверное, это оптимальный вариант, – согласился из ЦУПа Погодин. – И Сертиз и Ванхаймер тоже его поддерживают.

– Пьер, это говорит Янник Блан.

– Приветствую вас, мой полковник! – откликнулся француз.

– Пьер, предложение, которое ты сейчас услышал, дельное и, похоже, единственно верное. Я как представитель генштаба Франции и Аэроспасьяль его поддерживаю. Предлагаю тебе согласиться на него.

Возникла пауза.

– Пьер, это Богатырев. Все верно, соглашайся, другого пути нет.

– Хорошо, я готов. Диктуйте мне мои действия, – прошелестело в динамиках.

– Так, Алексей, пока мы переведем Пьера на запасную частоту и будем ему подсказывать. Вам же необходимо прямо сейчас надеть пустотный скафандр на Тони…

Спустя сорок минут из люка МКС вывинтился Ронни, закрепился и нырнул в люк по пояс, доставая бесчувственное тело Тони. Спустя еще двадцать минут над комингсом показался шлем Богатырева. Все трое были одеты в скафандры «Орлан», так как в других практически кончился кислород, а дозаправить они не успели. Реактивных ранцев у них не было, но они захватили пиропатроны. Скрепившись друг с другом и одним фалом со станцией, Ронни и Алексей завертели головами, стараясь найти позицию «Клипера», который Должен был находиться в ста метрах.

– Включаю посадочные огни, – крикнул им Сергей.

– Ага, вижу! – откликнулся Ронни.

Аккуратно поддерживая Тони, они выстрелили несколько пиропатронов и медленно поплыли в сторону «Клипера». За ними неспешно разматывался закрепленный на комингсе люка страховочный фал. Через три минуты они достигли «Клипера», и Ронни, ловко извернувшись, умудрился закрепить фал прямо рядом с люком шлюзовой камеры.

– Сергей, открывай, гости! – невесело усмехнулся Алексей, отстегивая фал, соединявший всю троицу с МКС.

Бережно запустив в люк Тони, Ронни тоже следом влез в кессон челнока. Спустя пятьдесят минут Григорьев отрапортовал:

– Экипаж МКС на борту «Клипера». Все в порядке. Состояние Грэгсона стабильное.

– «Клипер»! Теперь подойдите поближе к Пьеру, он скоро будет готов стартовать.

– Есть подойти к Пьеру!

«Сидя» в центральном ложементе, Сергей заработал джойстиками управления двигателями. «Клипер» стал медленно разворачиваться носом к постепенно удаляющейся части МКС, где находился Барсак. Ронни и Алексей расположились в креслах справа и слева От центрального ложемента командира, чуть позади. Алексей – в кресле второго пилота, Ронни – штурмана бортинженера. Вскоре они приблизились к слегка кувыркающемуся обломку МКС.

– Пьер, это «Клипер», как у тебя дела?

– Да вот, учусь одеваться сам, – довольно спокойным голосом ответил Пьер, пыхтя и сопя, влезая в высотный скафандр. – Сейчас, ребята, еще две минуты, и я буду готов.

– Не спеши. Время есть, запас высоты и кислород тоже, – подбодрили из ЦУПа.

– Все, готов! Перехожу в капсулу!

В динамиках послышались возня и тяжелое дыхание.

– Перебрался, задраиваюсь!

– Пьер, теперь слушай меня, – сухо проговорил Погодин. – Проверь герметичность люка… Хорошо, закрой шлем… хорошо… проверь ремни безопасности… Давление… Теперь проверяем…

Все это время «Клипер» висел рядом с обломком. Наконец экипаж услышал:

– Ну, Пьер, с Богом. Автоматика сама все сделает, а если придется перейти на ручное – ты прошел спецтренажер и, надеюсь, не забыл принцип управления фарой. Подожди… Если ты расстыкуешься через двадцать одну минуту, то предположительное место посадки будет Франция. Устроит?

– Хорошо бы на Елисейские поля, а еще лучше – на крышу «Мулен Ружа»! – взбодрился Пьер.

– Тогда включаю обратный отсчет! Полковник Блан, предупредите ваши спасательные службы!

– …три, два, один, расстыковка!

Экипаж «Клипера» мог наблюдать, как спасательная капсула – фара – медленно отделилась от станции. После того как она отошла на расстояние в несколько десятков метров, у нее заработали маневровые двигатели, которые переориентировали фару, а затем направили вниз. Создавалось полное ощущение, что капсула не снижается, а падает на Землю. Причем все быстрееи быстрее.

– Командир, – обратился к Сергею Ронни. – Корабль чужих начал снижение параллельно фаре.

После секундного раздумья Григорьев запросил ЦУП:

– Разрешите параллельное снижение?

– Будьте предельно осторожны… Разрешаю.

Глаза 5. Линия Мажино

09 мая 20… года, 11 часов 00 минут.

Обсерватория Ля Барилетт.

Кантон Женева, Швейцария

Обсерватория примостилась на полуторакилометровой горе, густо поросшей лесом, с единственной довольно узкой спиральной дорогой, ведущей к вершине. Кроме самого сферического купола здесь же располагалось несколько небольших вспомогательных построек – жилой дом, электроподстанция, котельная, будка КПП на въезде, радиостанция с двадцатиметровой антенной, старый, вросший в землю бетонный бункер с капониром времен, видимо, Первой мировой войны и роскошная кирпичная будка местного любимца Треша – огромного флегматичного сенбернара. Чуть в стороне белела шестиметровая тарелка спутниковой связи. Вид отсюда открывался оглушительный – озеро Леман, сверкающий Монблан, как на ладони гряда высочайших альпийских вершин в дымчатом горизонте.

В главном зале обсерватории, наверное, впервые за все время гс существования происходила такая суета и шум. Сооружались какие-то рампы, коммуниковались компьютеры…

– И все-таки, профессор, что вы задумали? – не отставал от Дени Воган.

– Полковник, вкратце: мы немного переделали «гобой», повысили многократно его мощность, сейчас синхронизируем его г телескопом, который будет играть роль оптического прицела, и, когда корабль чужих попадет в прицел, выстрелим, используя нею мощность коллайдера. Это несколько сот мегаватт как минимум! Да, кстати, коллайдер!

Дени подбежал к компьютеру и по «скайпу» связался с Аленом.

– Ален, как дела?

– Вышли на проектную мощность, готовы к началу эксперимента.

– Ален, ты помнишь, мы с тобой вместе смотрели схему подъемных ЛЭП коллайдера и окружающих сооружений, включая обсерваторию? Так вот, одна из мощных силовых линий вела именно к обсерватории.

– Да, Дени, припоминаю… Причем она никак не была связана с коллайдером. Схему подземных электрокоммуникаций мне, немедленно! – крикнул Ален кому-то из своих коллег.

К Дени подошел Арутюнян:

– Что-то новое?

– Ашот, а не могут ли здесь находиться мощные электрические накопители?

– Откуда? Да и зачем?

Дени поискал глазами директора обсерватории:

– Альбер!

К ним подошел пожилой человек в белом халате с добродушным улыбчивым лицом.

– Дени?

– Альбер, а если предположить, что в обсерватории находятся, мощные электронакопители, где они реально могут разместиться?

– Дени, это фантазии. Нет. здесь никаких накопителей. Да что мне тебе объяснять! Ты сам знаешь, что подобные накопители, если бы они существовали, занимали бы место не с чемодан размером…

– Дорогой Альбер, я все понимаю, но спрашиваю не из праздного любопытства, ведь ведут же сюда электрокабели толщиной с ногу Шварценеггера! Куда ведут, зачем?

Альбер Труман, директор обсерватории, задумался, отошел в сторону и присел на ящик, коих во множестве лежало на полу обсерваторной площадки.

– Вот! Дени! – заорал Ален по «скайпу». – Кабель проходит в стороне от Колле, но совсем рядом со шлюзом Босси, и, судя по схеме, имеет модули подключения!

– Ален, немедленно найдите это место, немедленно!

– Дени, в последний раз я полностью инспектировал все свое хозяйство лет двадцать назад. Тогда же приказал заварить намертво дверь в старинный бункер, который торчит здесь испокон века и весь зарос мхом, – вернулся к ним задумчивый Альбер.

– А ты туда заходил?

– Конечно, но там два помещения, а дальше – завал, и ничего нет…

– Полковник! Пойдемте со мной! Эй, здесь есть сварщик с аппаратом?

– Да! – послышалось почти из-под купола обсерватории.

– Будьте готовы, вы можете нам понадобиться! Ашот, Альбер, вы знаете, что делать.

Дени, Воган и Брэндон выскочили на улицу и помчались к старому бункеру. Брэндон слегка поотстал – он тащил на плече огромное кайло. Подбежав к вросшему в землю реликту первой мировой, все трое остановились – стало ясно, что без земляных работ не обойтись. Дверь бункера на треть была засыпана плотно утоптанной землей.

– Блин! – вырвалось у Вогана. – Здесь работы до…

– Гранаты есть? – деловито осведомился Брэндон, отбрасывая ненужное кайло.

Полковник мгновенно поднес к лицу рацию:

– Диц, гранаты к бункеру. Быстро!

У них было несколько минут, и, пока Брэндон копошился у двери, готовя ее к подрыву, Дени обошел бетонный ДОТ.

Да, действительно, угадывалось что-то похожее на капонир долговременной огневой точки: бетонные плиты были подогнаны друг к другу под небольшими углами для облегчения рикошета снарядов, попавших в ДОТ, и имелось забитое землей отверстие, нет, не отверстие – бойница для орудия. На железной двери когда-то что-то было написано, но теперь разобрать это ()ЫЛО невозможно. Единственное, что смотрелось современно в сооружении, так это следы от аргонной сварки по периметру всей железной двери. Если это действительно ДОТ, то…

– Полковник!

– Да? – откликнулся Воган.

– Что это за сооружение?

– ДОТ, профессор, никаких сомнений.

– А что, ДОТ так и строится – вырыл яму, закрыл бетоном и поставил внутри пушку? И все?

– Нет, конечно. Любой ДОТ – это целая система оборонительных сооружений. Кроме орудийного каземата должны быть, как минимум: бункер для боеприпасов, скрытые наблюдательные пункты, пулеметные казематы, бытовые, тайный выход, – четко отрапортовал Воган.

– Спасибо. Исчерпывающе.

Подбежал Диц с забинтованной головой и с ним гвардеец с ящиком.

– Мой полковник, мы доставили не только гранаты, но и пластит и детонаторы на всякий случай!

– Хорошо! Гвардеец, помоги… э-э… Брэндону.

– Есть! – Гвардеец грохнул ящик с взрывчаткой у двери, где орудовал Брэндон. Тот неодобрительно взглянул на молодое лицо парня.

– Легче! Взрываем только дверь, сами еще поживем.

Когда пыль от взрыва рассеялась, они поднялись с травы и подошли к бункеру, Брэндон оказался мастером своего дела – дверь отсутствовала, а из проема на них смотрел слепыми глазами мрак подземелья.

– Фонари есть, Воган?

– Конечно.

– Ну, тогда пошли, – выдохнул Дени и спрыгнул внутрь ДОТа. Пушки здесь никакой не было, помещение было практически пустым, за исключением нескольких полусгнивших ящиков вдоль стен. Пошарив по стенам фонариком, он нашел дверь. К ней уже подошел Брэндон, осмотрел и крикнул:

– Гвардия! Давай сюда кайло!

– Не ори, несу уже, – ответил скорпионовец, спрыгивая на пол ДОТа.

Он подошел к двери, примерился и двумя точными ударами сбил ржавый замок вместе с толстенными проушинами. Вся группа, посвечивая фонариками, осторожно втянулась во второе помещение. Эта комната тоже была почти пуста – валялось лишь несколько разбитых ящиков и мешок с сухим цементом, теперь превратившимся в камень. Следующая дверь была открыта, и Дени с Брэндоном вошли в нее. Отсюда начинался коридор, уходивший направо и налево и слегка вниз. Высота потолка коридора была очень мала – можно было поднять руку и коснуться влажного бетона. Посветив фонарями влево, они сразу обнаружили то, о чем говорил Альбер, – метрах в десяти громоздился завал до самого потолка. Пройдя по коридору направо, они через двадцать пять метров уперлись в крохотное помещение – наблюдательный пункт и место для снайпера, как пояснил Воган. Только вот наблюдать и стрелять было неоткуда – все сооружение, видимо, было засыпано землей уже много лет назад. Снаружи не пробивалось ни единого луча света.

– Брэндон, ты можешь что-то сделать с завалом? – спросил Дени.

Брэндон пожал плечами и направился к обвалившейся части коридора. Минут пять он буквально ползал по обрушению, совал в разные места черенок от лопаты, несколько раз зачем-то крик-йул. Потом взял пластид и рассовал брикеты одному ему известным способом.

– Все, выходим.

Группа быстро вылезла из бункера и отошла метров на десять.

– Гарантии дать не могу, но, похоже, под завалом люк вниз. Я попробую его очистить, не повредив… попробую. Ложись!

Вся подземная экспедиция бросилась на землю, и спустя несколько секунд раздался глухой взрыв.

Первым в ДОТ сунулся Воган, отпрянул, остановив всех жестом руки, и прокричал:

– Диц, противогазы сюда!

Дело было в том, что поднявшаяся пыль не скоро уляжется, а времени – в обрез.

Уже через несколько минут вся группа в противогазах опять спустилась в ДОТ. Каково же было их удивление, когда они на месте завала сквозь туман неосевшего цемента и кирпичной крошки, увидели слегка выгнутый металлический люк в полу. Поган, Брэндон, Диц и скорпионовец вчетвером с огромным трудом приподняли за скобы и откинули крышку. Снизу пахнуло сыростью, даже через фильтры противогазов чувствовалась затхлость воздуха. Вниз вела простая металлическая лестница.

Первым начал спуск скорпионовец – включив налобный фонарь и сняв с предохранителя свой «Бруггер». За ним пошел Дени, потом Брэндон…

– Здесь огромное помещение! – донеслось снизу с легким эхом.

Дени спрыгнул с лестницы и осмотрелся, посвечивая фонариком. Помещение было очень большим – метров пятьдесят на пятьдесят по площади и по высоте метров пятнадцать. Но самое главное – в углах этого подземного ангара стояли четыре гигантских шкафа с трубами, пружинами, изоляционными катушками, и все огромных размеров. У каждого агрегата был свой стенд с приборами и индикаторами. Все было покрыто толстым слоем пыли.

– Вот вам и накопители! – дрогнувшим голосом произнес Дени.

– Господи, чье это? Кто это сделал? – враз охрип Воган.

– Да какая сейчас разница! Полковник, прошу вас, обеспечьте связь отсюда с обсерваторией и шлюзом Колле.

Уже через полчаса в ДОТ были проведены свет и телефонная связь.

– Ален, ну как там у вас?

– Нашли, Дени, нашли! Сейчас подсоединяем сверхмощные контакты и коммутируем нитку с сетью ЦЕРНа.

– Отлично! Сможешь организовать нам срочную доставку – прямо сейчас – электрокабелей сечения…

Работа закипела. Директор обсерватории только качал головой. Он привык к тихим научным будням и совершенно не был готов к такому переполоху, который творился сейчас у него на объекте.

Спустя час на гору взобрались две фуры под прикрытием двух «Пираний» и доставили необходимое оборудование. Из бункера к телескопу протянулись толстенные электрокабели.

В зале телескопа работа подходила к концу. Теперь параллельно тубусу телескопа шли две дополнительные трубы, одна из которых напоминала слегка измененный «гобой» чужих. К станине телескопа, или, вернее, «гобоя», были приварены электрокабели. Ашот сидел в подвесном кресле у основного окуляра телескопа и внимательно всматривался в небо.

Брэндон деловито проверил свой «Узи», потом «Беретту», надел на голову прибор ночного видения и собрался двинуться вдоль расчищенного левого коридора.

– Стой. Куда? – За спиной стоял Диц с «Бруггером» наперевес, чуть дальше него маячил знакомый Брэндону скорпионовец.

– Здесь открытый неизученный участок, лейтенант. Надо проверить.

– Хорошо, пошли вместе.

Втроем, с приборами ночного видения на головах, они двинулись вдоль темного, сырого коридора. Свет провели лишь до бункера с накопителями. Под ногами скрипела бетонная и каменная крошка, местами по стенам стекали струйки воды, а с потолка иногда противно капало за шиворот. Преодолев около пятидесяти метров, Брэндон и гвардейцы подошли к первой двери. Она не была заперта, а только прикрыта. Заглянув в нее, Брэндон понял, что это опять наблюдательный пункт, плюс позиция для стрелка. Диц и скорпионовец огляделись.

– Идем дальше? – спросил Диц.

Брэндон молча повернулся и продолжил движение по коридору. Еще несколько раз им попадались наблюдательные пункты, один раз – казарма с койками и камбузом, а через двести метров коридор раздвоился. Один коридор, тот, что слева, уходил в сторону без уклона, другой – правый – резко шел вниз.

– Я пойду вправо, – сказал Брэндон и направился вдоль коридора.

– Ладно, я – влево. Сержант, ты с ним. Держи связь, – отдал приказ Диц и растворился в темноте.

Скорпионовец, поправив прибор ночного видения и проверив оружие, пошел следом за Брэндоном. Очень скоро он его догнал и пристроился сзади. Так они прошли еще метров восемьдесят. По пути попались еще два наблюдательных пункта, последний из которых оказался пулеметным казематом. Самое удивительное – около узкой амбразуры стоял на закрепленной в полу треноге пулемет. С одной стороны в стене были ниши, в которых стояло несколько коробок с патронами. Правее амбразуры пулеметчика располагалась амбразура наблюдателя-стрелка. Сержант потянул за пучок травы, и, к удивлению обоих, амбразура пропустила свет и оказалась не засыпанной землей. Вторая амбразура также была свободна. Подойдя поближе, они выглянули наружу.

– Отличная позиция, ничего не скажешь. Простреливается весь склон. А когда-то он еще не порос деревьями и укрыться вообще было негде. Этот ДОТ был бы крепким орешком для атакующих, – высказался сержант.

Брэндон посмотрел на него и подошел к пулемету. Сержант тоже приблизился.

– Немецкий МГ-08, образца 1915 года, – пробормотал Брэндон и провел рукой по затворной рамке. На ладони остался масляный след. – Хоть сейчас стреляй!

Любопытства ради они заглянули в несколько патронных коробок. В них, аккуратно переложенные пропитанной маслом бумагой, лежали пулеметные ленты.

– Чудеса, да и только, – пробормотал пораженный сержант. – Здесь совсем рядом, в нескольких километрах в сторону города Гланд, существует открытая для туристов фортификационная линия Променхаус, построенная в тридцатые годы. В народе ее называют «тропинкой Тоблеронов». Противотанковые плиты напоминают по форме наш шоколад «Тоблерон», вот и прозвали. И под Ивердоном, километрах в сорока отсюда, подземный форт Валлорб. Он тоже открыт для посещения. Но почему этот укрепрайон никому не известен?

– Мы многое забываем, – тихо проговорил Брэндон.

Пройдя еще метров тридцать по коридору, они оказались перед небольшой железной дверью, закрытой на проржавевший засов. Брэндон попробовал открыть задвижку, и она подалась с легким хрустящим звуком. Сержант потянул за ручку двери и открыл ее вовнутрь. Проход почти до самого верха был забит плотно слежавшейся землей, а в узкую пустую полоску у самого потолка было видно, что снаружи все густо поросло травой.

– Тайный лаз, – прокомментировал сержант, закрыл дверь и задвинул засов. – Пошли назад.

Проходя мимо пулеметного каземата, Брэндон не удержался и снова зашел в него. В каземате не было темно – свет сквозь две амбразуры худо-бедно, но освещал помещение. Сержант остался в коридоре, что-то разглядывая на потолке.

– Слушайте, а знаете, зачем под потолком вот эти горизонтальные штанги протянуты? – Сержант оказался неплохим знатоком фортификационных сооружений. – Это для перевозки…

– Сержант, тебя как звать-то? – шепотом прервал его Брэндон.

– Юрген, – машинально ответил гвардеец.

– Так вот, Юрген, – по-прежнему шепотом сказал Брэндон, – сейчас нам придется вступить в бой. Связывайся со своим Дицем, только тихо. Там кто-то есть, – и Брэндон рукой махнул на амбразуру.

Сержант мгновенно подскочил к ней и посмотрел наружу. Так и есть – несколько человек в камуфляже и с автоматами крались вверх по склону. Не успел сержант поднять руку с рацией, как из коридора, со стороны тайного лаза, явственно послышалось царапанье металла о металл.

– Откапывают дверь! Черт, они знают этот ДОТ! Кто это? Опять америкосы, мать их? Или…

– Лейтенант! На северном склоне обнаружен противник. Пока видим четырех человек. Скрытно продвигаются к вершине. Они обнаружили тайный лаз ДОТа и откапывают дверь. Судя по всему, этот укрепрайон им хорошо знаком, – прошептал в рацию сержант.

– Понял, иду к вам. Объясните, где вы.

* * *

Воган выслушал доклад Дица и сразу начал командовать:

– Первая «Пиранья» – к КПП! Вторая – к северному обрыву. Один пулеметчик и два стрелка – к северному обрыву. Остальным занять круговую оборону.

Подбежав к своему джипу, он сорвал трубку армейской рации:

– База Дюйе! База Дюйе, ответь! Воган на связи!

– Слышу вас, полковник!

– Немедленно поднимайте обе вертушки! Цель – живая сила, квадрат семьдесят пять – шестьдесят, северный склон горы Доль.

– Есть, полковник!

Территория обсерватории резко обезлюдела, даже Треш забрался в свою будку от греха подальше.

Буквально через пятнадцать минут Воган увидел, что со стороны озера к обсерватории приближаются две черные точки – это летели вертолеты «Еврокоптер».

Только полковник собрался навести их на цель, как произошло невероятное – обе боевые машины мгновенно исчезли в ослепительной вспышке взрыва. И почти никаких обломков. Спустя несколько секунд докатился гром взрыва.

* * *

– Что там происходит? – удивился сержант, услышав грохот.

И тут же рвануло в конце коридора – нападавшие взорвали дверь тайного лаза. Брэндон перекинул через плечо «Узи», схватил патронный ящик и, достав ленту, начал заправлять ее в пулемет.

– Вода, здесь есть вода? А то заклинит!

Сержант показал ему рукой в угол каземата, где из стены торчал кран, а под ним стояла канистра. Брэндон метнулся в угол и с трудом отвернул вентиль. Тонкой струйкой потекла ржавая вода. Подставив канистру, он вернулся к пулемету. Оглушительно грохнул «Бруггер» сержанта. Это он выпустил короткую очередь в сторону взорванного лаза, прикрываясь железной дверью пулеметного каземата. В ответ раздались очереди из темноты, и пули защелкали по металлу и бетону, рикошетируя и высекая снопы искр.

– Это Диц. Я различаю вас в оптике. Занял позицию в десяти метрах позади вас в районе наблюдательного пункта, – заскрипела рация Юргена.

– Понял, лейтенант. Вступили в бой.

Брэндон наконец справился с лентой и подскочил к канистре. Она набиралась, но медленно. Он не стал ждать, подтащил ее к пулемету, откинул кожух дульного резервуара и вылил туда все, что было. Поставив ее опять под струю, передернул затвор и приник к пулемету. Под ухом опять грохнул автомат сержанта, и тут же его поддержали две короткие очереди лейтенанта. В темноте коридора кто-то надрывно закричал.

Брэндон взялся за удобную револьверную ручку, вложил в плечо приклад и настроил прицельную рамку.

На склоне грохотнул взрыв, и спустя несколько секунд перед изумленным взором Брэндона по склону вниз прокатился дымящийся и разбрызгивающий ошметки огня броневик «Пиранья». Прежде чем скрыться из поля зрения Брэндона, он на секунду замер перед невысоким каменным уступом и медленно перевернулся набок, продолжая валиться вниз. Судя по всему, он слишком близко подобрался к обрыву и подставился под огонь ПТУРа. Больше не размышляя, Брэндон нашел прицелом одну из фигур в камуфляже, которая пряталась за небольшим деревом метрах в ста пятидесяти, и нажал на курок. Весь каземат наполнился невыносимым громом. Выпустив три короткие очереди, он увидел, что ствол дерева расщепило и оно повалилось на землю. Бойца в камуфляже не просматривалось. Если он попал, то бойца должно было просто порвать на куски. Зато одна из пуль противника влетела в соседнюю амбразуру и расплющилась о стену. Брэндон перевел огонь на следующего атакующего. Разворотив в клочья то место, где только что скрывался диверсант, Брэндон с удивлением осознал, что те и не думают отступать. «Они что, были готовы к такому отпору, готовы умереть? – поразился Брэндон. – Кто же они?» Он опять нашел цель и спустил курок. На склоне рухнуло еще одно дерево…

В коридоре тоже грохотало и освещалось вспышками рикошетов пуль. Все опять заволакивала пыль… «Откуда она, здесь ведь сыро», – отстраненно подумал Брэндон…

09 мая 20… года, 13 часов 05 минут.

Постоянное Представительство США

при Отделении ООН и других международных

организациях в Женеве, Швейцария

Энтони Рассел повернулся на стук в свой кабинет и произнес:

– Войдите.

Дверь приоткрылась и впустила Макса Грубера. Сделав несколько шагов, он нерешительно застыл посреди комнаты. Но резидент и не думал предложить ему присесть.

– Они приняли твое идиотское предложение по подключению группы «Сигма».

– Почему идиотское? Я все взвесил…

– Взвесил он! Ты знаешь, что сейчас творится под Нионом, в районе обсерватории? Нет? Ну так поинтересуйся! Почему именно я вам всем должен докладывать о том, что творится под вашим носом, работнички? Там идет настоящий бой с применением бронетехники и авиации. Есть убитые и раненые, уничтожена бронемашина «Пиранья», сбиты два. боевых вертолета «Еврокоптер»… Кораблем чужих сбита орбитальная космическая станция МКС! Шаттл «Констеллейшн» срочно готовится к взлету! Русские на своем «Клипере» уже на орбите! А мы здесь телеграммки пишем в Центр: «Сигму» нам давай. Какая, к едрене фене, «Сигма»?! Происходит черт знает что! Это катастрофа планетарного масштаба! Заварили кашу, долбари из спецназа.

– Я же говорил, что… – попытался встрять Макс.

– Что ты говорил? Что?! Говорят, что Женева – сборище всех шпионов мира. Нет, это сборище непуганых идиотов!

– Шеф, а если спокойнее, что произошло?

Рассел молча подошел к своему столу и, взяв один из листков, протянул его Максу:

– Читай.

Пробежав глазами весь текст, Макс растерянно взглянул на Рассела:

– Шеф, «Сигма» здесь ни при чем. Они еще не долетели, они в воздухе! Я только что связывался с разведкой шестого флота.

– Что? А кто же тогда… – Резидент метнулся к столу и нажал на кнопку. – Немедленно соедините меня с командиром разведки шестого флота. Немедленно! Я жду!

Макс, не спрашивая разрешения, присел на один из стульев.

– Тони, в чем дело, черт возьми? У нас и без тебя дел полон рот! – рявкнули динамики компьютера.

– Полковник, где сейчас группа «Сигма»?

– Блин, я только что все сказал твоему Максу! Вы что там, перепились, что ли?

– Да у нас тут…

– Знаю. Что ты хочешь?

– «Сигму» надо вернуть! Срочно! Будет колоссальный скандал. Вы не понимаете, во что мы ввязались!

– Еще чего захотел, канцелярская крыса! Боевая задача поставлена. Да, условия усложнились, но задача будет выполнена. Будет, понял? Более того, считаю, что в данной ситуации практически все спишется на эту неизвестную группу и чужих, ха! Обеспечьте оговоренную поддержку «Сигме»! Она прибывает… через десять минут! Все!

– Полковник!

Динамики замолчали.

Рассел затравленно взглянул на Макса.

– Что делать? Что?!

– Вы, шеф, делайте что хотите, а я действую по утвержденному плану!

– Я звоню президенту! – закричал Рассел.

– Хоть Папе римскому! – разозлился наконец Грубер и, хлопнув дверью, вышел.

09 мая 20… года, 13 часов 15 минут.

Обсерватория Ля Барилетт.

Кантон Женева, Швейцария

Полковник Воган впервые попал в такую переделку. Бой шел нешуточный: нападавших оказалось не менее десятка, все хорошо вооружены и обучены. Их никак не удавалось сбросить с северного склона. Более того, атакующие смогли захватить часть помещений ДОТа, уничтожили одну «Пиранью». Внизу, в коридорах и казематах, тоже шел упорный бой. Воган поднес к губам рацию:

– Профессор, как вы там?

– Полковник, у нас почти все готово, продержитесь еще с четверть часа!

– Понял! – Полковник поднял свой любимый двадцатичетырехкратный цейсовский морской бинокль и не поверил глазам: над озером, на высоте не более трехсот метров, явно в их сторону летел какой-то объект. Еще один НЛО? Нет, вряд ли. Воздушная поддержка? Но он не запрашивал…

Пока все эти мысли бились в голове Вогана, объект приблизился и сделал плавный разворот над обсерваторией. Теперь стало ясно, что это В-2 «Невидимка». Полковник никак не решался дать команду сбить гостя – а вдруг свои? Черт его знает, что происходит!

Тем временем «Невидимка», отстреливая тепловые ложные цели, сделал еще один разворот, и из него посыпались черные точки – парашютисты. Полковник насчитал семь куполов. Сто семнадцатый опять довернул к озеру и почти на бреющем стал удаляться, продолжая отстреливать ложные теплоцели и разгоняясь. Но не помогло: ослепительная вспышка поглотила бомбардировщик в своей белизне. И опять – почти никаких осколков, только свет и дым да грохот через несколько секунд.

Глубоко вздохнув, полковник Воган вызвал Генштаб и попросил подкрепление.

* * *

В дыму и пыли подземелья почти ничего не было видно. Где-то явно начинался пожар. Чему здесь гореть? Брэндон продолжал молотить из пулемета по склону, но не был уверен в том, что попадает по целям. Но даже такой огонь приносил пользу, он не

давал возможности противнику перегруппироваться и вести эффективный ответный огонь. Вдруг пулемет замолчал… Раздосадованный Брэндон опустил руки: забыл залить воду в охлаждающий кожух. Но жаловаться было грех: три коробки патронов отстреляны; Брэндон сорвал с плеча «Узи» и шатнул к двери.

– Юрген, ты здесь?

– Где же еще? – послышалось снизу. Сержант лежал на полу коридора, скрываясь за дырявой железной дверью каземата, висящей на одной погнутой петле и перекрывающей почти весь коридор.

– Надо отходить, сержант. Как Диц?

– Не отвечает уже минут пять.

– Он не менял позицию?

– Нет, он у последнего наблюдательного пункта!

– Тогда прикрой меня – я туда!

Когда заработал автомат Юргена, Брэндон со всех ног бросился вверх по коридору, туда, откуда они не так давно пришли. Почти упав у открытой двери наблюдательного пункта, он увидел на полу Дица. Приложив руку к шее лейтенанта, он ощутил слабое биение артерии.

В районе только что оставленного им пулеметного каземата раздался взрыв, взвизгнули осколки и наступила тишина.

– Юрген! – крикнул в дым и пустоту Брэндон. Нет ответа.

Тогда он поднял «Узи», дал длинную очередь в сторону дальнего секретного лаза, схватил неподвижного Дица за шиворот и поволок его вверх по коридору. Добравшись до развилки, где они с Дицем разошлись, он приостановился, чтобы поменять руку, которой тянул лейтенанта, и не посмотрел в боковой коридор, а зря: из темноты выступили две фигуры с штурмовыми винтовками «Хеклер-Кох» наперевес…

Двум спецназовцам «Сигмы» тоже не повезло: выпустив несколько пуль в Брэндона, они не заметили, что отстрелили одну из ручных гранат, закрепленных на груди ирландца, и она откатилась прямо им под ноги. Один из спецназовцев погиб на месте, второму оторвало кисть руки, и он свалился на бетонный пол. Коридорный перекресток оказался завален телами убитых и раненых.

* * *

Воган подозвал к себе младшего сержанта и приказал:

– Возьми пулеметчика и двух гвардейцев, спускайтесь в коридоры ДОТа и займите оборону метрах в пятидесяти от каземата с накопителями. Приказываю: отбить все попытки проникнуть i. каземату! Возьмите мешки с песком, они есть в одном из наблю дательных пунктов. Все, выполняй!

– Есть, мой полковник! – Боец убежал.

Полковник взял из джипа «Бруггер», призывно свистнул од ному из скорпионовцев и в его сопровождении двинулся в сто рону западного склона горы, туда, где приземлился десант г «Невидимки». Много пройти не удалось. Ударила автоматная очередь и, чудом не задев полковника и гвардейца, впилась и будку Треша, отколов от нее куски кирпичей. Спустя секунду невредимый, но до смерти перепуганный альпийский спаса тель, с обломками коньячной бочки на ошейнике, промчался, подвывая, мимо залегших вояк, распространяя вокруг себя запах спиртного и страха. Полковник и гвардеец переглянулись и расположились под прикрытиями: один затаился за высоким канализационным люком, второй за красивой цветочной клумбой.

– «Пиранья-два»! Прикрой сектор пять! – гаркнул в рацию полковник.

Практически тут же со стороны КПП ударила тяжелая очередь крупнокалиберного пулемета. В сотне метров от гвардейцев на землю посыпались срубленные ветки деревьев и щепа. В оптический прицел «Бруггера» Воган увидел сразу трех десантников «Невидимки» и, не раздумывая, дал туда две короткие очереди. Его поддержал гвардеец, а главное, наводчик с «Пираньи». От КПП снова ударила длинная очередь, разбросав землю, камни и ветки там, где только что были десантники.

Ожила рация Вогана:

– Мой полковник, это «броня». Мы на подходе. Какие будут указания?

– Это Воган, уничтожить все цели в пятом секторе!

– Есть уничтожить цели в секторе пять!

Полковник обернулся к гвардейцу:

– Отходим, а то и нас накроют!

Короткими перебежками они двинулись обратно. «Пиранья-два» их прикрывала, поливая опушку леса и склон короткими частыми очередями.

На западном склоне горы началась канонада – три «Леопарда-2» и две «Пираньи» с расстояния в четыреста метров обрабатывали пятый сектор.

Глаза 6. Космические снайперы

09 мая 20… года, 12 часов 15 минут по Гринвичу.

Околоземная орбита, высота 220 километров.

Многоразовый космический корабль «Клипер»

«Клипер» снижался, не теряя из вида фару с Пьером на борту. Нов восьмидесяти километрах от них точно так же шел на снижение корабль чужих.

– НЛО нанес лучевой удар по поверхности!!! – взорвался динамик голосом Погодина. – В районе Женевского озера!

– Зачем? Что там такое? – недоуменно спросил Сергей.

– Выясняем, сейчас свяжемся с французами и швейцарцами! Как у вас?

– Пока без изменений. Удаление от НЛО девяносто километров, от фары – семьсот метров. Так что там у Женевского озера происходит?

– Подождите, подождите… Сейчас. Ничего себе! Ребята, – невольно перешел на просторечье Погодин, – вы не поверите. Гам происходит боестолкновение с применением авиации и тяжелой бронетехники. Это данные со спутника КА-366. Алло, Варсон, вы тоже это видите?

– Да, черт побери! – прогремело в динамиках. – И это называется мирная нейтральная добропорядочная Швейцария! Рейли, вы можете дать какие-нибудь пояснения, или вы, Блан?

– Месье Варсон, извините, мне сейчас не до этого. Но я запросил информацию. Жду доклада от своих, – проворчал полковник Блан.

– Пьер, ты все ускоряешься, мы за тобой поспеть не можем. Скоро прервется связь. Поковник Блан сообщил, что все готово к твоему приему в «Мулен Руж», – говорил в лингофон Алексей.

– Надеюсь, друзья. До встречи! Как там Тони?

– Удачи тебе, Пьер! Не волнуйся за Тони, он без сознания пока, но так даже лучше, – зашумел экипаж МКС-29.

Точка капсулы исчезла из поля видимости, и только по приборам «Клипер» и ЦУП отслеживали теперь его высоту и курс.

– Пьер, держись, сейчас начнет нещадно трясти! – предупредил из ЦУПа Погодин. – А связь оборвется. Высота двести пять-двести четыре… двести три…

– «Клипер», а где у нас воинственная тарелка, черт ее дери? – неожиданно раздался голос Царева.

– Удаление… ого! Уже сто десять! – быстро ответил Григорьев.

– Вы вот что, ребятки, не отпускайте ее далеко, но и не особенно приближайтесь. Предчувствие у меня…

Никто на Земле и в космосе не решился спросить Царева, что это за предчувствие. Все ждали развязки.

– Что это, что это?! – неожиданно раздалось в наушниках. – «Клипер», «Клипер»! НЛО нанес лучевой удар по фаре! По фаре, вы поняли?

– Поняли, ЦУП! – Сергей посмотрел на Алексея и Ронни. – Сволочь! Надо сбить гада!

Две пары глаз спокойно смотрели на командира.

– Что делать, говори!

– Леш, ты меня подстраховывай, читай эшелон, скорость, а ты, Ронни, раз уж сел на место оператора, слушай. Вытяни бирюзовый рычаг управления, утопленный сейчас в пульте, да-да, правильно… Включи реле подкачки…

Через семь минут новоиспеченный космический орудийный наводчик был готов к выполнению задания. Он задал лишь один вопрос:

– Почему ракет только две?

– Ронни, пришлось цеплять бустеры.

– Понял.

«Клипер» медленно накренился влево и дал сначала слабую тягу. Расстояние между ним и НЛО стало сокращаться.

– Экипаж, полная тяга на форсаже бустеров! – выкрикнул Сергей.

«Клипер» начал быстрый разгон.

– Удаление от цели сто пять… сто четыре, – это считывал приборы Алексей.

– Цель вне зоны поражения! – докладывал Ронни.

– Эй, на «Клипере», вы что там задумали? Отставить! ОТСТАВИТЬ… ВАШУ МАТЬ! – загремел в наушниках голос генерала Кременцова.

– Василий, оставь их в покое – они сами способны принять решение! – ответил из Плесецка Царев. – Что там у нас с Пьером?

– Судя по телеметрии, фара не разрушена, но все больше скатывается к тяжелой, крутой баллистической траектории. Больше сказать ничего невозможно, связь отсутствует, но на радаре капсула есть! – откликнулись из ЦУПа.

– Удаление восемьдесят! – пробубнил Богатырев.

– Появилась засветка цели! Ввожу координаты в машину! – радостно сообщил Ронни.

– Добро, Ронни, сейчас еще ближе подойдем, чтоб наверняка…

09 мая 20… года, 14 часов 15 минут.

Обсерватория Ля Барилетт.

Кантон Женева, Швейцария

– Полковник, мы готовы! – раздался в рации голос Дени.

Воган, уже выйдя из пятого сектора, бегом направился в главный купол обсерватории. Там по-прежнему царила суматоха, но уже не столь нервная, как два часа назад. Телескоп теперь был похож скорее на осьминога – весь опутан проводами, кабелями, шнурами… У станины телескопа сидел в кресле оператора Ашот Арутюнян, рядом, вперившись в монитор компьютера, – Дени, муть поодаль – Альбер.

– Дени, он в прицеле! – крикнул Ашот.

– Ален! Как у тебя с мощностью, можешь поделиться? – связался с ЦЕРНом Дени.

– Конечно, Дени, эксперимент вот-вот начнется, задействовано девяносто процентов мощности. Сколько тебе кинуть? – ответил Ален.

– Сто мегов! Сможешь? Выдержат ли накопители?

– Если они продержат всю мощность не более десяти секунд, ю – да! Поэтому сброс – только по сигналу!

– Жду, не отключаюсь.

Шли минуты, минуты…

– Есть! Девяносто пять процентов вероятности поражения цели! Готов! – закричал Ашот.

– Сброс! – приказал по скайпу Дени.

– Даю!

Даже из зала обсерватории было слышно, как подземелье бункера наполнилось всепоглощающим гулом. Все замерли. Настал момент истины.

– Ашот? – тревожно позвал Дени.

– Огонь, – с этим словом Ашот переключил тумблер, освобождая сто мегаватт энергии и направляя по ионизированному воздушному каналу в космос.

* * *

– Удаление пятьдесят пять, высота сто пятьдесят! – бубнил Алексей.

– Держу цель!

– Вижу, гада, на радаре, – проговорил Сергей. – Ронни, даю добро на запуск.

– Понял. Первая… Пуск! Пошла. Вторая… Пуск! Пошла, – прокричал Ронни. – Ракеты ушли. Ждем.

– Как подводники с торпедами, не хватало только секундомера, эх, «маринески»[38]… – тихо, скорее про себя пробормотав Алексей.

Неожиданно все увидели на мониторе радара, что НЛО дернулся и четче проступил на экране.

– Попали? Уже? – удивился Григорьев.

– Нет, первая только на подлете… пять секунд до контакта! – ответил Ронни. – Три… две… одна…

На радаре НЛО чуть распух и опал, спустя две секунды это повторилось.

– Попали?!

– Уверен. Но повредили ли, черт его знает, – с сомнением в? голосе ответил Ронни.

– «Клипер»…вашу мать!!! До попадания ракет НЛО был атакован лучевым импульсом! Защита, видимо, отключилась, и ваши «марсы» попали точно. Наблюдаем хаотичное падение НЛО! С отделением мелких фрагментов… Дымовая полоса, пожар. Вы его сбили! СБИЛИ!

– Каким лучевым импульсом? Вы это о чем? И почему НЛО падает? Он что, настолько потерял в скорости, что сходит с орбиты? – опешил Григорьев.

– Сергей, не знаю, действительно непонятно. Но ты не забывай, что, по наблюдениям, НЛО не обязательно иметь орбитальную скорость, чтобы держаться на орбите, они же иногда просто зависают на любой высоте, и все! – ответил Погодин.

– Расчетный квадрат падения? – оживился Богатырев.

– Сейчас… секунду… Так, если не изменятся горизонтальная и вертикальная скорости, то компьютер дает расчетную точку примерно двенадцать – четырнадцать градусов северной широты и сто сорок один – сто сорок семь градусов восточной долготы. Это у нас западная часть Тихого океана… Ого, как бы тарелка не затонула в Филиппинском желобе или Марианской впадине!

– А какова ее скорость? – включился в разговор Ванхаймер.

– Горизонтальная – пять тысяч шестьсот километров в час, вертикальная – тридцать пять метров в секунду… Стоп! Скорости медленно, но падают; похоже, пилот, если в ней есть пилот, пытается что-то сделать!

– Господин Пирогов, прошу вас держать нас в курсе полета НЛО постоянно? – попросил профессор Сертиз.

– Стив! – позвал Хьюстон Царев.

– Да, Иван, слушаю тебя!

– Я бы на твоем месте срочно известил ваши ВМС. Тарелку надо будет искать! А я сейчас узнаю, наши суда там есть или нет… В любом случае батискаф понадобится. Так что и с Академией наук придется говорить.

– Я думаю, у полковника Рейли это получится лучше, – ответил Варсон. – Вы слышите наш разговор, полковник?

– Да, Стив, уже связываюсь с базой ВМС «Арпа-Харбор» и базой ЮСАФ «Андерсен» на Гуаме.

– Что с Пьером? – подал голос Ронни.

– Фара спускается по сумасшедшей баллистической траектории… – виновато ответили из ЦУПА.

– Так! Начинаем спуск! Экипаж, проверить все системы! – Григорьев принял решение. – Плесецк, будьте готовы к нашему приему. Напоминаю, на борту раненый. Прошу ЦУП подготовить для возможного перелета воздушное судно.

– Хорошо, Сергей, – ответил из ЦУПа Погодин.

– Эй, Сергей, мне тут здорово начистили задницу по поводу твоего несанкционированного запуска на «Клипере», так что терять мне уже нечего. Даю приказ подготовить для вас ТУ-160. Ждем вас в Плесецке.

– А как же его вооружение? – усмехнулся Алексей. – Кто же его пропустит в свое небо?

– Ракетоносец будет нести только оборонительное вооружение – ракеты «воздух-воздух» и «воздух-космос». Надеюсь, мне поверят на слово.

– Придется, – это пробормотал полковник Блан.

– Входим в верхние слои атмосферы, – вместо ответа сообщил Григорьев.

«Клипер» круто накренился и заскользил к Земле, постепенно окутываясь ореолом горящей атмосферы.

* * *

После точного энергетического удара «гобоя» из обсерватории Ля Бариллет, НЛО резко обозначился в видимом диапазоне спектра на высоте ста пяти километров от Земли. По его более чем стометровому корпусу пробежало несколько исполинских электрических разрядов, рассыпавшихся миллионами искр. Спустя несколько секунд, не встретив препятствия в виде силового поля, две экспериментальные ракеты «Марс» класса «космос-космос» вонзились в левый борт тарелки и взорвались внутри, пробив внешний корпус. Тарелка, которая на самом деле имела скорее форму сплошной подковы или эллипса с одной срезанной острой стороной, резко потеряла орбитальную скорость, выбросила из своего чрева несколько дымных огненных сгустков вместе с 06-1 ломками и, сделав пару бочек, с тяжелым переваливанием через левое «крыло», устремилась к Земле, с небольшим углом атаки, оставляя за собой черный дымный след.

09 мая 20… года, 16 часов 30 минут.

Постоянное представительство США

при Отделении ООН в Женеве

На позывной Макса откликнулись три человека. Не прошло и получаса, как все они собрались в условленном месте и забрались в фургон американского постпредства с дипломатическими номерами. Один спецназовец был серьезно ранен – у него была оторвана кисть и рука на уровне плеча туго перетянута жгутом. Необходимо было срочно его госпитализировать. Пока спецназовцы переодевались и помогали переодеться в гражданское шипящему от боли раненому, Макс по рации связался со своим; отделом в постпредстве и предупредил, чтобы врач срочно был готов выехать в кантональный госпиталь вместе с дежурным дипломатом и пациентом.

Постпредский врач, увидев ранение, зашептал:

– А как мы объясним, что конкретно произошло?

– Скажете, что при сварочных работах взорвался газовый баллон! – обращаясь не к врачу, а к побледневшему дипломату, раздраженно ответил Макс. – Возьмите, – он протянул сотруднику листок бумаги, на котором были написаны имя, фамилия и другие данные раненого.

– Объясните, что документы подвезут позже, не до этого, мол, было. А я распоряжусь направить в госпиталь факс с нашими гарантиями оплаты операции и лечения. Идите!

Отправив раненого в госпиталь, Макс подождал, пока двое оставшихся спецназовцев умоются и приведут себя в порядок. После этого, хмуро взглянув на мало что выражающие лица, он жестом пригласил их следовать за собой и направился к кабинету Рассела. Ничего хорошего от этой встречи он не ждал, но и не, очень уж боялся за свою задницу: в конце концов, решение о проведении такой операции принималось в Центре, вот и пусть между собой там разбираются. А если его и отзовут – так оно и к лучшему: ему здесь уже порядком надоело.

09 мая 20… года, 21 час 40 минут.

Дом Правительства. Москва,

Россия

Тарас Бруденко сидел в своем кабинете и сосредоточенно грыз ногти. Его самолюбие было уязвлено. Кто же знал, что все так получится?

Дело в том, что несколько часов назад он был срочно вызван к Президенту, который потребовал от него объяснений по поводу участия агентов ФСБ и ФСО в европейско-американской научно-фантастической шпионской заварушке. Присутствовавший на первой части беседы шеф ФСО сделал вид, что все это прошло не просто мимо него, а вопреки его четким указаниям, и он еще разберется с этим делом и навешает тем, кто к этому причастен, с чем и был отпущен без особых комментариев. Все комментарии достались Тарасу…

Заранее заготовленная на такой случай аргументированная речь Тараса не произвела ровным счетом никакого впечатления на Президента, он оказался на удивление осведомленным, вплоть до мелочей, во всем происходящем и четко дал понять, что просто так все это дело не оставит. Более того, во время аудиенции в кабинет неожиданно зашел премьер и тоже въедливо стал расспрашивать, явно хорошо ориентируясь в теме. Единственное, что удалось Бруденко, так это скинуть часть вины на Президента Чечни, якобы его служба безопасности совсем от рук отбилась и часто действует совершенно самостоятельно, не утруждая себя докладами руководству. Президента и премьера эта аргументация не очень смутила. Более того, премьер, нагло усмехнувшись, напомнил ему, что знает, с каким тейпом дружит «хохол» Тарас Бруденко, и поэтому алгоритм решений помощника для него – открытая книга.

Тарас понял, что уже, видимо, сдан своими подельничками в лице Штилера, Сафарова и Вексельрода. Сколько он для них, сволочей, сделал! Сколько позволил перевести денег за границу, сколько залоговых и других аукционов подтасовал так, что только они и могли их выиграть! И за все за это – такая неблагодарность! Была бы его воля – перестрелял бы всю эту олигархическую шпану на месте!

В пылу обиды он и не вспомнил, что этими людьми ему были открыты счета в западных банках, куда затем они же и кидали немалые деньги.

Концовка аудиенции была более чем удручающая – немедленная и безусловная отставка, и тогда его оставляют в покое и не трогают счетов в банках, или…

Нет, нет и нет! Мы еще посмотрим, кто кого!

Но набранные номера мобильных его «друзей» не отвечали…

Ну, ничего, ничего… Он что-нибудь придумает. Что-нибудь такое, от чего у его противников волосы дыбом встанут. Он уже видел, как в прямом эфире на первом канале… Так-так, надо бы позвонить Кириллу Рюнсту, пока до него не докатились слухи о его отставке. Пусть на своем канале выделит ему немного времени. Тарас набрал по вертушке номер Кирилла.

– Рюнст слушает.

– Привет, Кирилл! Это я – Тарас.

– А-а-а… Привет, рад слышать тебя. – Однако тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений в том, что собеседник испытывал как раз обратные чувства к звонившему.

«Как, неужели уже все знает, скотина? Откуда?» – оторопел. Бруденко. Тём не менее постарался взять себя в руки и продолжил разговор:

– Кирилл, мне тут пришла в голову интересная мысль. Хотелось бы заручиться твоей поддержкой по поводу одной передачи. Надо встретиться! Я бы тебе все рассказал. Вместе обсудим сценарий…

– Тарас, ни сегодня, ни завтра я – никак. Ты же сам знаешь – то госсовет, то совещание, то переговоры, то министры. Давай так: позвони мне на следующей недельке, и тогда обо всем договоримся.

– Ладно, Кирилл… Спасибо, пока.

Тарас шваркнул трубку на рычаг кремлевки. Всё! Если знает этот шоумен, то знают все. Нет никакого смысла кому-либо звонить, он реально выпал из обоймы. Совершенно ясно, что утечка организована специально. Его переиграли и не дали времени предпринять ответные действия. А если Президент, вдобавок к этому, «забудет» свое обещание насчет банковских счетов? Что тогда? А что, если ему перекроют кислород с выездами, как он сможет контролировать свои финансы? А если?.. Как он мог быть таким самоуверенным? Идиот! Почувствовав, что почва начинает уплывать из-под ног, он бессильно сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

Глава 7. Океанский «Stone Skipping»

10 мая 20… года, 05 часов 20 минут.

Филиппинское море,

западная акватория Тихого океана,

район о. Гуам

Взлетевший более трех часов назад с авиабазы «Андерсен» на острове Гуам самолет Боинг Е-3 Sentry (дозорный) Авиационной системы раннего предупреждения и управления (АВАКС), или «Борт 39–45», позывной «Флай» («Муха»), находился примерно в ста семидесяти километрах на юго-запад от острова на высоте семи тысяч метров. Экипаж работал в штатном режиме, несмотря на то что взлет был срочным, а полетное задание получено уже в воздухе. И это задание было из ряда вон выходящим: обнаружить и сопроводить приземление (скорее, приводнение) объекта «Санта Клаус», то есть НЛО!

Командир экипажа майор Гленн Грант, прочитав телеграмму с полетным заданием, врученную ему бортрадистом Беном (по кличке «Большой Бен» из-за своего двухметрового роста), внимательно посмотрел на младшего сержанта. Тот, поняв невысказанный вопрос, попытался вытянуться по стойке смирно, саданулся головой о верхний край порога двери пилотской кабины и, сморщившись от боли, отрапортовал:

– Командир, здесь все точно. Ошибки в дешифровке нет, я дважды перепроверил.

– Хорошо, свободен.

Сержант, с трудом развернувшись в узком проходе, потирая темечко, протопал в свою маленькую конуру, напичканную электроникой, и с трудом втиснулся в нее. Впрочем, весь самолет был просто до предела забит этим добром. Хотя для экипажа условия были еще сносные – места командира, второго пилота, штурмана, бортмеханика и радиста были просторны по сравнению с рабочими местами шестнадцати операторов РЛС. В кабине экипажа работал автономный климат-контроль, не то что в остальных отсеках самолета – один на всех без индивидуальной регулировки.

За кабиной экипажа располагался первый отсек, где находились рабочие места старшего оператора РЛС и его помощника, и чуть дальше – двух операторов сопровождения и целеуказаний и четырех операторов дальнего обнаружения. Во втором отсеке располагались восемь операторов. Каждый из двенадцати операторов дальнего обнаружения обслуживал тридцатиградусный сектор горизонта. Четвертый отсек – бытовой. Небольшая кухня с микроволновками и холодильным шкафом; через переборку крохотная столовая (на каждом борту по столику, один – на два, другой на четыре места) с телевизором и небольшой видеотекой; еще через одну переборку шесть узких спальных мест для свободных от вахты членов экипажа и операторов и в самом конце – две туалетные комнаты. Дальше находилась только постоянно закрытая дверь в хвостовой отсек. Там ровными рядами вдоль бортов стояли электронные модули приемо-передающих устройств главной РЛС авиакомплекса. Шкафы с микросхемами протянулись на двенадцать метров к килю самолета, а там находился запертый на ключ командира люк, ведущий в хвостовую башню стрелка. Ложемент стрелка был подвешен на сервоприводных механизмах по центру кабины. Внушительного вида спаренная скорострельная авиационная 20-миллиметровая пушка М-61 «Вулкан» с двумя шестиствольными вращающимися блоками управлялась с помощью почти компьютерных джойстиков с программным обеспечением поиска, нахождения и сопровождения цели. Но место стрелка практически с самого момента сборки самолета и его пуска в эксплуатацию пустовало. Во-первых, сегодня этот авиационный артиллерийский «плутонг» был малоэффективен против истребителей даже старого, третьего поколения, а во-вторых, сейчас он был подключен к мощному компьютеру авиакомплекса и мог быть применен без участия стрелка, в автоматическом режиме, и даже с более высокой точностью.

Грант знал, что на рейд военно-морской базы «Арпа-Харбор» на острове Гуам вышли несколько боевых кораблей, в том числе атомный ракетный крейсер УРО ЮСС «Порт-Ройял» класса Тикондерога, пара скоростных сторожевых кораблей и малый противолодочный корабль с вертолетом на борту. «Неужели все это придется задействовать в этой экстраординарной операции?» – недоумевал командир.

Ровный гул моторов убаюкивал, а опущенные на стекла шторки светофильтров и цикадное пощелкивание множества электронных приборов создавали совсем уж нерабочую обстановку. Гленн искренне позавидовал своим коллегам, которые дрыхли сейчас без задних ног, покачиваясь в легких гамаках на веранде офицерского общежития авиабазы. Взглянув на второго пилота, он понял, что мысли его подчиненного бродят где-то там же. С другой стороны, когда еще доведется участвовать в подобной операции? Подумать только: они, возможно, увидят настоящий НЛО! Не дрожащие и скачущие кадры, снятые случайным свидетелем на слепую камеру мобильного телефона, не летящую шляпу, умело отретушированную с помощью фотошопа под летающую тарелку очередным психом или любителем розыгрышей, а реальный объект! С ума сойти…

– Гленн, курс двести семьдесят пять, пожалуйста! – прозвучал в наушниках голос старшего оператора Даррелла Смита и вернул Гранта в реальность. Сейчас работала команда РЛС, и, со-. гласно инструкции, он должен был стремиться к наиболее точному следованию рекомендациям Даррелла относительно курса.

За все время барражирования в западной части Филиппинского моря, они меняли направление уже семь раз.

– Высота, скорость?

– Нет, Гленн, оставайся в этом эшелоне.

– Командир, – спустя несколько минут заговорил штурман. – Через пятнадцать минут придется сменить высоту до семи пятисот – сближаемся с гражданским рейсом 23–14.

– Слышал, Даррелл?

– Да, Гленн, это нам не помешает, крути свою баранку! – засмеялся оператор.

Нынешнее их задание и у Смита вызвало массу вопросов. Уж сколько он летает на АВАКСах, в том числе два с половиной года с командиром Грантом, ничего подобного в его карьере не было. Бывали иногда необычные засветки на экранах радаров, но они так и оставались непонятными и, видимо, все-таки атмосферными явлениями. Правда, не раз он слышал рассказы летчиков о встречах с НЛО, погонях, попытках сбить, но никогда не относился к ним серьезно. Он не склонен был упрекать авиаторов в вымысле, но считал, что в небе многое, при наличии толики фантазии и желания, можно принять за НЛО. Сегодня же он вместе со всей своей бригадой операторов и экипажем вынужден был констатировать, что в рассказах пилотов правды намного больше, чем можно было ожидать. В любом случае, какое бы задание ни было, выполнять его надо.

Грант произвел постановку «Боинга» на новый курс и включил автопилот. Неожиданно он почувствовал приглушенный внутренний радиообмен между операторами. Явно они что-то засекли. Начинается, подумал летчик.

– Гленн, курс сто восемьдесят три!

– Выполняю! Штурман, следить за высотой и курсом! Бортмеханик – смотреть небо! Всем – пристегнуть ремни!

«Сентри», сильно опустив левое крыло, начал разворот на 90 градусов на юг.

– Есть, кэп! – ответил штурман. – Пошла потеря высоты и скорости. Курс двести шестьдесят два… двести шестьдесят…

– Джерри, выбирай газ, выбирай! – приказал командир второму пилоту.

– Выполняю! – тут же ответил пилот.

Все в самолете ощутили значительную потерю веса, некоторые – неприятные ощущения в желудке. Но тут же на новой, более высокой ноте загудели двигатели. Где-то на камбузе упала и разбилась бутылка.

– Обороты восемьдесят пять процентов! Восемьдесят шесть-восемьдесят семь… – докладывал второй пилот. – Скорость семьсот девяносто…

– Высота шесть тысяч девятьсот девяносто… девятьсот восемьдесят пять… девятьсот восемьдесят три… – это бубнил свое штурман. – Полет горизонтальный! Высота шесть тысяч девятьсот восемьдесят пять! Курс двести сорок пять.

Тяжелый авиакомплекс постепенно нашел опору под крыльями, сбалансировал полет и закончил вираж, потеряв всего сто семьдесят метров высоты – сущий пустяк для такой махины и такого срочного маневра.

– Гленн, теперь, как только сможешь, курс сто пять, высота шесть тысяч двести, – как всегда, вежливо и спокойно попросил Даррелл.

На этот раз Грант заложил еще более крутой вираж, и спустя всего две минуты они, опять немного снизившись, легли на нужный курс.

– Гленн, прошу связи с базой.

Старший оператор имел полное право по регламенту связываться с базой самостоятельно, без разрешения командира, и даже, при необходимости, по секретному индивидуальному каналу. Но, по сложившейся традиции, операторы не прибегали к этой неприятной для командиров экипажей практике.

– «База один», я «Муха»! Веду две цели, даю координаты, азимут, скорость и динамику… – Даррелл перечислил все необходимые параметры. – Продолжаю вести обе, до вашего указания!

– «Муха», здесь «База один»! Ведите первую цель, высотную можете отпустить – это начал спуск с орбиты русский «Клипер». На нем и наши ребята, если вы помните. Его ведут отдельно и Плесецк и Хьюстон, так что они в надежных руках. Все внимание – первой цели! Если произойдет визуальный контакт – включить все бортовые камеры и снимать! Но главное – как можно точнее засечь место падения. Мы не знаем, утонет объект или нет, но если утонет – попробуйте поставить радиобуй.

– Буй? «База один», как вы себе это представляете, здесь такие глубины! Его быстро отнесет течением. Да и мы не вертолет и не бомбардировщик, чтобы сбросить с высокой точностью. Плюс-минус пятьсот метров, не меньше, – вклинился в разговор Гленн.

– «Муха», вы не рассуждайте, а выполняйте! У вас что, есть более рациональное предложение? Мы уж постараемся, чтобы ВМС подошли к точке как можно скорее. Более того – мы запеленгуем позывные со спутника.

– «База один», – не унимался Гленн, – я прекрасно помню, как мы с вами в прошлом году запеленговали упавшую «Сессну». Как морячки потом мучились? А ведь затонул аппарат не в самом глубоком месте, можно сказать, почти на Малой Магеллановой банке[39]. Так что…

– «База один», «База один»! – вмешался в перепалку Даррелл. – Объект вошел в зону четкой фиксации. Азимут двести семьдесят пять, высота девятнадцать, удаление восемьсот двадцать, скорость два и четыре десятых маха! Оператор десятого сектора, вынести телеметрию цели на дисплей.

Началась обычная «спокойная суматоха» боевой работы.

– Даррелл, цель точно придет с кормы? – на всякий случай поинтересовался Гленн.

– Да, если не поменяет направление…

Пожалуй, это был тот редкий случай, когда Грант пожалел, что у его самолета нет зеркал заднего вида, как на машине.

– Герберт! – позвал бортмеханика Грант.

– Да, командир!

– Давай быстро отправляйся На пост стрелка, подсоедини к компьютерному коллиматору артиллерийской спарки видеокамеру и выведи управление сюда. Сможешь?

– Да, командир! Только…

– Люк я открою, не беспокойся.

Гленн поколдовал над компьютером, который монитором нависал у него с левой стороны, а клавиатурой постоянно мешал при работе с системами связи. Бортмеханик скрылся в проходе и двинулся к корме. Его продвижение сопровождалось шутками и комментариями операторов, которых он невольно задевал.

– «Муха», я «База один». В район предполагаемого визуального контакта вылетели два звена Ф-16, цистерна[40] тоже на подходе, на всякий случай, – доложили с Гуама.

Тяжелый «Сентри» нехотя набирал скорость.

– Гленн, разгоняй, как можешь, свой керогаз, – скороговоркой приказал Даррелл. – Объект нас догоняет, и очень быстро.

– Крис, полный газ! Взлетный режим! Взлетный!

– Есть, кэп, взлетный! – откликнулся второй пилот.

Турбины «Сентри» ответили нарастающим ревом, и все почувствовали, что их слегка прижало к спинкам сидений, кроме тех операторов, которые сидели спиной по ходу.

* * *

Тарелка, оставляя за собою легкий дымный след, снижалась и теряла скорость. Первая пара Ф-16 пошла на разворот, пристраиваясь к ней в кильватер. Спустя полминуты вторая пара выполнила маневр и зашла на цель.

Скорость НЛО снизилась до одного и девяти десятых маха, потом до одного и шести десятых…

«Сентри» в это время разогнался до рекордной для него скорости в девятьсот десять километров в час и шел параллельным курсом чуть сбоку и впереди.

– Всем наблюдать, снимать, отслеживать! – гаркнуло из штаба.

– Да чтоб вас всех приподняло и пришлепнуло!.. – в сердцах пробормотал Гленн.

– Ниже, ниже, Гленн! – заорал Даррелл.

– …Вашу мать! Снижаюсь!

– Скорость объекта один и две десятых маха, удаление пятнадцать, высота шесть! – доложил оператор десятого сектора.

– Держать цель! – бросил Даррелл.

– «Муха», «Муха», я «Танго»! Вхожу в ваш квадрат… – это проявился заправщик КС-135 Stratotanker.

– «Танго», «Танго», я «Муха»! Немедленно покиньте квадрат тридцать три – пятьдесят! Повторяю…

«Вот только вашей керосинки здесь не хватало!» – выругался про себя Гленн.

В пилотскую кабину заглянул бортмеханик:

– Командир, я все сделал, можете выводить картинку на свой монитор.

Гленн пощелкал клавишами, и на его дисплее появилось изображение, получаемое камерой с хвоста самолета из кабины стрелка. Он пошевелил джойстиком управления артиллерийским комплексом, и вместе с орудиями камера послушно сместилась вбок.

– Отлично, молодец! – похвалил Герберта командир.

Тем временем корабль чужих, хоть и терял скорость, но все же нагонял «Сентри». Теперь он был в нескольких километрах от авиакомплекса, и его уже можно было увидеть невооруженным глазом, не говоря об оптических и цифровых трансфокаторах, установленных на видеокамерах.

– Скорость ноль девяносто семь маха, удаление четыре ты-. сячи триста метров, высота четыре и пять! – продолжал докладывать оператор.

– «Муха», «Муха», я «Сапсан»! Тарелка перестала дымить! – это прозвучал голос командира звена Ф-16, по-прежнему сопровождавших НЛО.

И действительно, дымного шлейфа за кораблем чужих больше не наблюдалось.

– Понял, спасибо. Штурман, где у нас там цистерна болтается? Они вышли из квадрата?

– Да, развернулись. Уходят на юг.

– Хорошо.

– Скорость восемьсот… Командир! Объект поменял курс! – удивленно воскликнул оператор.

– Азимут? – тут же запросил Даррелл.

– Сто тридцать! Удаление две тысячи, высота три и девять. Теперь заправщик по курсу! – тревожно сообщил оператор.

– Высота цистерны?

– Четыре и три!

– «Танго», «Танго», это «Муха»! Объект довернул вправо до ста тридцати, вы прямо по его курсу. Срочно поднимитесь до пяти!

– «Муха», я «Танго», понял, начал набор!

– Подбирай газ, подбирай, – приказал Грант второму пилоту. – Надо сбрасывать скорость…

Одновременно Гленн, управляя хвостовой телекамерой, поймал в объектив корабль чужих, зафиксировал цель и включил запись.

Тарелка, продолжая снижаться, больше не теряла скорость, а ее полет стал более ровным и плавным. Когда до поверхности океана оставалось около полутора тысяч метров, вокруг НЛО будто вспыхнуло почти невидимое, чуть голубоватое газовое пламя и окутало весь его абрис. Спустя несколько секунд объект практически исчез из видимого диапазона, и только легкие возмущения атмосферы и голубоватые всполохи могли указать на его местонахождение. В это время она догнала «Сентри» и пошла, снижаясь, параллельным курсом.

– «Муха», я «Сапсан», объект исчез из поля зрения! – спокойно, даже как-то равнодушно передал командир звена Ф-16, не страдающий, видимо, избыточной впечатлительностью.

– Засветка цели исчезла с радаров! Лазерные дальномеры не фиксируют объект! – доложили Дарреллу.

– Черт! Съемка ведется?

– Так точно!

– «Муха», я «Сапсан». Поправка: с трудом, но объект виден.

Посмотрев левее и немного вперед по курсу, Гленн тоже раз личил легкие невесомые и зыбкие очертания тарелки. Судя но всему, работало силовое поле. Оно было непроницаемо для радаров, но в видимом диапазоне не могло полностью скрыть объект, и он был виден не только как расплывчатый, туманный контур, но и как деформация предметов на удалении, на которые надо было смотреть сквозь защитное поле НЛО, как расплываются очертания далеких автомашин в жаркий день из-за рас каленного асфальта, над которым поднимается горячий воздух.

– Вижу, «Сапсан», спасибо!

– Операторам: вести объект визуально! прозвучал приказ Даррелла.

– Что у вас там происходит? Я «База один»! Отвечайте! – раздалось с Гуама. – «Муха», «Муха», почему не докладываете?

Выматерившись про себя, Гленн кратко доложил на «Базу» суть происходящего в квадрате тридцать три – пятьдесят.

– …Продолжаю снижение, но ниже пятисот не пойду – опасно. Скорость триста шестьдесят, – закончил он.

– «База один», я «Сапсан», доведу объект до поверхности, не волнуйтесь! – вмешался командир истребительного звена.

– Хорошо, «Сапсан», только максимум осторожности, максимум!

Дальше события разворачивались стремительно, масштабно и феерически.

Тарелка на скорости в 230 километров в час снизилась до уровня поверхности океана и коснулась силовым полем верхушек невысоких волн, гонимых легким теплым ветром. На несколько десятков метров в стороны со звуком орудийного выстрела разлетелась белая пена, а на поверхности осталось белесое пятно. Пролетев еще около сотни метров на высоте метра-полутора, тарелка снова, уже сильнее, ударилась полем о поверхность воды. Опять была выброшена пена, и опять тарелка срикошетировала от воды. Это было похоже на полет плоской гальки, брошенной с берега параллельно поверхности воды и отскакивающей от нее при каждом касании, так называемый «stone skipping». Но скорость падает, каждый следующий удар о воду происходит все чаще и чаще до самого…

Наконец, при очередном, уже очень сильном ударе о воду, тарелка скапотировала и на приличной еще скорости под углом в 30 градусов воткнулась в море передним, срезанным ребром. Захлест волны, образовавшейся от такого удара, поднялся на высоту пятидесяти метров, а сама волна, с быстро погасшим буруном сверху, достигла высоты десяти-двенадцати метров и солитоном[41] покатилась на юго-запад. Несколько десятков секунд НЛО тонул, медленно покачиваясь с бака на ют. Это было фантастическое зрелище – практически невидимый призрачный корабль погружался в пустоту, созданную в воде вокруг него силовым полем.

Наконец волны сомкнулись над верхней частью силовой сферы, и циклопический пустотный кокон с застывшим, как муха в янтаре, космическим кораблем внутри стал постепенно растворяться в лазурной глубине океана.

«Сентри» в это время уже делал обратный разворот для захода па точку затопления, чтобы сбросить радиобуй. Место погружения НЛО все еще выделялось на поверхности белесой плешью.

Гленн рискнул сбросить обороты почти до минимума и снизиться до критической высоты в 150 метров.

– Штурман! Наводи на цель! – приказал он машинально, хотя и сам отчетливо видел метрах в пятистах эту проплешину на легкой зыби поверхности. – Бортмеханик – к сбросу буя!

– Еще… еще… – шептал штурман. – Сброс!

– Есть сброс! Буй пошел! – тут же доложил Герберт.

– Взлетный режим, Крис! Набор высоты! – приказал Гленн второму пилоту.

– «Муха», я «Сапсан». Отбомбились. Отличная работа, буй сброшен точно. «База один», срочно пеленгуйте! Буй будет сносить ветром! – это вклинился в радиообмен командир звена истребителей.

– Без паники, «Сапсан», без паники. Уже пеленгуем…

Несколько минут в эфире хранилось молчание, а затем:

– Все! Пеленг получен, точные координаты есть. Всем спасибо за работу. Все – домой!

Вскоре, подлетая к базе «Андерсен», Гленн, выполняя разворот и начиная посадочную глиссаду, увидел, что два сторожевика, стоявшие на рейде, взяли курс на юго-восток, к месту затопления НЛО. Судя по большим белым бурунам, они шли самым полным и часа через четыре подойдут к нужному квадрату.

Глава 8. Пресс-релиз[42]

11 мая 20… года, 11 часов 45 минут.

Пригород Женевы Мейран,

Швейцария

Пресс-конференция продолжалась уже почти два часа.

– …для продолжения изучения эффекта СИТ и разработок в этой области в целях создания глобальной сети беспроводной доставки электроэнергии мы планируем учреждение, возможно на базе ЦЕРНа, крупного научно-технического коммерческого Центра.

– Так, значит, альтруизмом здесь и не пахнет? – то ли спросил, то ли констатировал итальянский журналист.

– Не совсем так, – ответил Армон. – Мне довольно трудно отвечать сейчас, когда все планы по созданию и научно-технических мощностей, и бизнес-структур находятся даже не на бумаге, а в виде идей и замыслов. Тем не менее скажу вам, что мы с профессором Дюмоном и профессором Арутюняном не планируем создавать корпорацию, единственной целью которой будет получение сверхприбылей, благодаря временной монополии на владение технологией СИТ. Основная наша задача – помочь человечеству сделать еще один шаг вперед в его технологическом развитии. Если это у нас получится, то мы с вами сможем приступить к решению очень многих застаревших, трудно решаемых проблем, которые десятилетиями копились и довлели над нами.

– Ну, например? – опять не унимался дотошный репортер из Ла Стампа.

– Ну-у… проблема голода. Перестав зависеть от производителей, изготовителей и поставщиков бензина, себестоимость производства сельскохозяйственной продукции значительно снизится и для крупных агропромышленных комплексов, и для мелких фермеров. Не знаю, я не экономист, но думаю, что им даже выгодно будет в свою очередь тоже снизить отпускные цены, увеличив производство за счет высвободившихся средств. Получается, что продуктов будет выпускаться больше, а цены будут ниже. Это, конечно, грубая схема, но суть, принцип верны. Кроме этого, доставка продовольствия в труднодоступные места планеты, где ведение сельского хозяйства затруднено или невозможно по природно-климатическим причинам, будет обходиться значительно дешевле. Я доподлинно знаю – русские коллеги рассказывали, – что доставка всего жизненно необходимого на север Сибири стоит России колоссальных денег. Это у них называется, если не ошибаюсь, «Северный завоз». Да и не только Сибирь. А Гренландия, Аляска, Шпицберген, Антарктида, Сахара, Гоби… Да мало ли еще мест на Земле, забытых Богом!

Господа, это пока все проекты, идеи и мысли вслух. Я и мои коллеги – физики, но мы привлечем и экономистов, и финансистов, и всех тех специалистов, которые будут разделять нашу философию сбалансированного, устойчивого и справедливого развития всего человечества, а не только «золотого миллиарда».

– Ну, здесь вы, похоже, правы. Положительный эффект от перехода на систему СИТ будет. Но только он будет сопровождаться и серьезными потрясениями мирового финансового рынка, и рынка углеводородов, и прочее. То есть надо быть готовыми к серьезному экономическому кризису. Еще не вполне понятно, как на все, что мы здесь слышим, отреагируют мировые лидеры добычи нефти, газа и угля, – встав с места, сказал обозреватель французского журнала «Национальная оборона». – Существует и еще одна составляющая вашего изобретения – военное применение СИТ. Как быть с этим? Вы же уже успели применить ваше изобретение? И довольно успешно! Шутка ли – сбить с Земли НЛО на орбите!

– Сбитая тарелка – дело не столько наших рук, сколько экипажа МКС-29. И командира корабля «Клипер», – вставил Арутюнян. – Кстати, они приглашены нами к сотрудничеству в работе на этом направлении.

Слово взял полковник Воган:

– Что касается военного аспекта, то могу вам доложить, что правительством Швейцарской Конфедерации принято решение о временном размещении прототипов оружия СИТ в Швейцарии. Одновременно наше правительство, приверженное принципам нейтралитета, торжественно обещает не применять это оружие и предлагает всем крупным, в первую очередь ядерным, державам сесть за стол переговоров для выработки общих принципов по использованию этого изобретения. Но пока, повторяю, пока СИТ будет храниться в Швейцарии. Кроме этого, до выработки международных механизмов в его отношении, научно-исследовательские и конструкторские разработки оружия СИТ (так называемые НИОКР) будут продолжены.

– А почему это Швейцария присвоила себе право распоряжаться изобретением? Я считаю, что СИТ – достояние высокоразвитых, постиндустриальных стран, – возмущенно прокричал чернявый журналист из «Нью-Йорк тайме».

– Профессор Дениэль Армон имеет двойное гражданство – одно из них швейцарское, и мне очень приятно, что он доверил свое изобретение именно Швейцарии – стране с двухсотлетней историей нейтралитета, – улыбаясь, ответил Воган и не удержался: – Что-то я не припомню, чтобы руководитель Манхэттенского проекта господин Оппенгеймер и военное ведомство США были в сороковых годах прошлого века сильно озабочены вопросом, кому бы побыстрее продать или подарить атомную бомбу, которую они изобрели!

– А теперь нас призывают «поделиться»! И кто? Ну, конечно, моралисты из США, те самые, которые и сбросили две атомные бомбы на головы ни в чем не повинных мирных жителей Японии, – неожиданно поддержал полковника бельгийский журналист.

В зале задвигались.

– Повторяю для непонятливых: СИТ будет контролироваться Швейцарией, пока не будут выработаны надежные международные механизмы, исключающие монопольное обладание и использование изобретения СИТ в военных целях. Все в руках наших партнеров – чем скорее они соберутся и согласуют документ, тем скорее получат доступ к разработкам СИТ. Я искренне желаю, чтобы развитые страны – в первую очередь речь идет о «Ядерном клубе» – договорились по этому вопросу как можно скорее. Надеюсь, что всем будут предоставлены равные возможности. Если хотите знать, то мне совершенно не импонирует выступать в роли этакого международного Цербера или полицая. Все, больше мне нечего добавить, господа, – закончил свое выступление начальник швейцарского Генштаба.

Журналистская братия зашумела. Некоторым не нравилось, что гельветы так ведут себя по отношению к сильным мира сего, другие, и их было большинство, наоборот, злорадствовали – наконец-то англосаксов сунули мордой в дерьмо! И поделом!

Но в общем позиция швейцарцев была понятна и достаточно логична. Они, по крайней мере, не ушли в подполье со своим изобретением, а лишь обуславливали его совместное использование подписанием международных договоров.

– А все-таки, полковник, что произошло в районе обсерватории Ля Барилетт? С кем вы там воевали, с зелеными человечками? – опять вклинился нагловатый представитель «Нью-Йорк тайме».

– Прокуратурой кантона Женева возбуждено несколько уголовных дел по фактам вооруженного нападения на представителей власти и граждан. Убежден, что все эти дела, а речь вдет не только о боестолкновении у обсерватории, но и о нападении на базу «Муари-2000», и о событиях в Сатиньи, будут объединены в одно дело. Проводятся соответствующие следственные действия, и я не имею права их комментировать. Это прерогатива Прокурора кантона. Вы из какой, простите, газеты… а, вижу ваш бейдж, – полковник ухмыльнулся и добил: – Не сомневаюсь, что ваша настойчивость в этом вопросе будет по достоинству оценена у вас на родине.

Репортер замер. Сидящий рядом с ним обозреватель «Национальной обороны» повернулся к чернявому и, неприязненно взглянув на него, громко, чтоб все слышали, сказал:

– Та-а-ак, опять ваши уши торчат! Воистину, вода без янки не освятится. Как вы всем надоели!

– Эй, полегче! – несколько испуганно огрызнулся американец. – Ничего еще не известно.

– Еще вопросы будут? – попытался сбить накал страстей профессор Дюмон.

– Да, конечно, – поднялась с места симпатичная высокая брюнетка в очках в золотой оправе. В руках она держала миниатюрный диктофон. – Лора Грандэн, журнал «Сьянс э ви». Мой вопрос не военного свойства. Профессор Дюмон, расскажите Нам, пожалуйста, о начавшемся эксперименте в рамках ЦЕРНа. Мы все знаем, что коллайдер выведен на рабочую мощность. Каких результатов вы ждете, что надеетесь получить и обоснованны ли опасения, что работа коллайдера может привести к вселенской катастрофе?

– Ничего себе вопросик! – улыбнулся Дюмон. – Если бы я мог на него ответить, мне смело можно было бы давать Нобелевскую премию! Но вкратце дело вот в чем.

Вы, конечно, знаете, что Большой Адронный Коллайдер (БАК) – это туннель длиной двадцать семь километров, вырытый на стометровой глубине. Разгоном протонов в нем управляют пятьдесят три сверхпроводниковых магнита, которые нас частенько подводили – то перегрев, то серьезная утечка жидкого гелия. Ведь для их нормальной работы необходима температура, близкая к абсолютному нулю, или минус двести семьдесят три по Цельсию. Само по себе достижение подобной температуры и глубины вакуума до уровня десять в минус тринадцатой степени миллибар, очень сложное мероприятие. Работая в этом направлении, мои коллеги из ЦЕРНа сделали несколько принципиальных научных открытий и запатентовали около десятка изобретений. Так что даже просто подготовка коллайдера к работе, сама по себе, привела к ощутимым научно-техническим открытиям. До последнего времени мы, скорее, «обкатывали» наше детище и работали на энергии от пятисот гигаэлектронвольт до трех с половиной тераэлектронвольт, хотя рассчитан коллайдер на работу в режиме семи тераэлектронвольт. То есть совокупная энергия столкновения двух встречных пучков достигнет невиданной доселе мощности в четырнадцать тераэлектронвольт! Чтобы было понятнее, проиллюстрирую. Пламя костра – это один электронвольт на молекулу, термоядерная реакция – один мегаэлектронвольт, или десять в шестой степени электронвольт, то есть в миллион раз мощнее. Энергия, которая передается коллайдером протонам, более чем в миллион раз выше, чем термоядерный синтез (четырнадцать на десять в двенадцатой степени электронвольт)! Но даже эти предварительные прогоны на низкой и средней мощности были достигнуты впервые в мире. Самый мощный до последнего времени протон-антипротонный коллайдер «Теватон» в США развивал мощность ускорения пучка частиц до одного тераэлектронвольта, и это был предел. С нашим же аппаратом мы заглянем намного глубже в строение материи, времени и пространства. Мы будем в состоянии смоделировать лабораторный мини Большой взрыв, с которого и началась Вселенная.

– Здесь я хотел бы остановиться и предоставить слово нашему коллеге, директору Бюроканской обсерватории профессору Ашоту Арутюняну. Его выдающиеся работы в области астрофизики и космогонии известны не только узким специалистам, но и любителям астрономии всего мира. Он доходчивее меня обрисует вам, что такое Вселенная, ее рождение, развитие и смерть. А потом мы вернемся к нашему коллайдеру.

Ашот повертел в руках очки, положил их перед собой на стол, окинул взглядом зал и заговорил:

– Спасибо, профессор. Меня еще мальчишкой просто притягивали вопросы устройства мироздания. Помню, я ночами не спал, все думал о том, что если у Вселенной есть начало, то не может же так быть, что до этого ничего не было! А если было, то что? Ломал я голову и над вопросами бесконечности. Как это понимать: БЕСКОНЕЧНО? Но, с другой стороны, если есть край мира, то – что за ним? Не мог я смириться и с мыслью о вечности. Все эти вопросы просто терзали мою голову и привели к тому, что я стал заниматься этим профессионально. То есть неизлечимо заболел космосом.

Теория Большого взрыва, или ТБВ, как его часто называют астрофизики, вкратце такова.

Последние измерения реликтового излучения, или излучения, возникшего в начальный период существования Вселенной, говорят о том, что она возникла тринадцать и семь десятых миллиардов лет назад из однородной и изотропной среды с колоссально высокими плотностью, энергией, температурой и давлением. Достаточно сказать, что в момент «Ноль» Большого взрыва ВСЯ материя Вселенной находилась в неизмеримо малой точке с температурой порядка десяти в тридцать второй степени градусов по Кельвину! Такая невообразимая температура и чудовищная плотность называются соответственно Планковскими температурой и плотностью[43]. После наступления момента «Ноль» события развивались с головокружительной скоростью. Уже через десять в минус сорок третьей степени секунд (так называемое Планковское время) гравитационное взаимодействие отделилось от других фундаментальных сил, и еще через почти неизмеримо малый отрезок времени (десять в минус тридцать пятой степени секунд от момента «Ноль») фазовый переход вызвал экспоненциальное расширение Вселенной, которое получило название Космической инфляции. Некоторые называют это Раздуванием Вселенной. Проходя через этапы кварк-глюоновой плазмы, нуклеосинтеза и других, вплоть до рекомбинации, Вселенная вплотную подошла к рубежу, когда началось образование собственно элементов вещества. Примерно через триста восемьдесят тысяч лет с момента взрыва материя стала прозрачной для излучения, которое, распространяясь повсеместно в пространстве, дошло до нас в виде реликтового излучения и помогло заглянуть в некоторые тайны возникновения мира.

Продолжающееся расширение Вселенной научно подтверждается эффектом Допплера[44], или «красным смещением», как его часто называют. Он заключается в том, что чем дальше от нас находится наблюдаемый объект (галактика или система галактик), тем сильнее в его спектре видимого диапазона проявляется красное смещение. Представьте себе, что вы стоите у железнодорожного переезда, к которому на большой скорости приближается поезд. Не доезжая нескольких десятков метров до переезда, машинист поезда дает непрерывный гудок на всякий случай. Пока поезд не поравнялся с вами, гудок будет высоким, звуковые волны как бы сжимаются и становятся короче. Но как только поезд проедет переезд и начнет удаляться, его гудок резко понизит тембр и будет звучать ниже – звуковые волны растягиваются и становятся длиннее. Принцип пружины.

Наша Вселенная имеет форму сильно сплюснутого мяча для регби с максимальным диаметром в сто пятьдесят шесть миллиардов световых лет. Это не ошибка! Согласен, зная время образования Вселенной – тринадцать и семь десятых миллиардов лет назад, можно было бы предположить, что свет от сингулярной гравитационной точки, с которой все и началось, удалился на тринадцать и семь десятых миллиардов световых лет в разные стороны. Это радиус; соответственно, диаметр в два раза больше – двадцать семь и четыре десятых. Нет! Ошибка! Дело в том, что расширяется не только материя, но, как уже говорилось, и пространство. И если Вселенная в возрасте миллиона лет была в тысячу раз меньше, то и световой год был в тысячу раз меньше.

Расстояние до внегалактических объектов рассчитывается по закону Хаббла[45]. Благодаря этим законам было найдено еще одно подтверждение и возраста Вселенной, и ее объема, и скорости разбегания галактик. Законы Хаббла говорят о том, что далекие галактики явно убегают от нас, и чем больше удаление, тем быстрее они это делают. Соотношение этих показателей и известно как постоянная Хаббла. Парадоксальное следствие открытия американского ученого таково, что галактики, удалившиеся от нас на критическое расстояние, будут убегать от нас быстрее, чем свет. Это расстояние называется горизонтом, по аналогии с горизонтом событий вокруг черной дыры[46]. Результаты серьезных исследований нескольких международных и национальных астрофизических центров говорят о том, что убегающие от нас за горизонт галактики не столько движутся сквозь пространство, сколько само пространство разрастается, увлекая их за собой. Эти же исследования принесли немало необычных результатов, на которых можно строить некоторые предположения относительно дальнейшего космического сценария. Эти наблюдения, например, показывают, что Вселенная снова стала раздуваться, то есть начинается второй инфляционный период. Если это так, то Млечный путь вместе с нашей солнечной системой включил форсаж и начал удаляться от других галактик с заметным ускорением. То же самое проделали и все галактики – игроки на космической шахматной доске, и в будущем может случиться так, что дальние галактики начнут для нас гаснуть одна за другой – разлет пространства достигнет сверхсветовых величий, и свет перестанет доходить до нас. Все галактические игроки окажутся за горизонтом событий.

Экстраполяция наблюдаемого расширения Вселенной назад во времени, при использовании в качестве научного инструментария общей теории относительности, приводит к невероятному, но неизбежному выводу о бесконечной плотности и температуре в конечный момент времени в прошлом – в момент «Ноль». В этот момент размеры Вселенной равнялись нулю – она была сжата в бесконечно малую точку, которая называется космологической сингулярностью. К сожалению, ни одна из серьезных космологических моделей Вселенной, включая сюда Фридмановские[47] модели номеров один, два (вечнорасширяющиеся, бесконечные модели, но с разными метриками – Лобачевского и Евклида) и три (осциллирующая модель с метрикой Римана[48]), модель Лямбда-СиДиЭм и другие, не может дать вразумительный ответ, что предшествовало моменту «Ноль»? Но в то же время ни одна серьезная модель не отрицает возможности существования чего-либо до Большого взрыва. Американский астрофизик русского происхождения Г. А. Гамов[49] назвал эпоху, предшествующую Большому взрыву, Августинской… Признаюсь, что для меня это наивысшее таинство природы, та загадка, отгадав которую можно будет спокойно удалиться на пенсию и писать мемуары. Что же было ДО. Ну, вот и все…

В зале повисла тишина. Кто-то уронил карандаш, и он покатился, легонько стуча по паркету своими гранями и подскакивая на неровностях.

– Спасибо, профессор, спасибо, – искренне поблагодарил его Ален. – Честно говоря, я теряюсь в догадках, какой результат мы получим. Но, в любом случае, здесь будет работа не только для физиков, химиков, математиков и астрономов. Уверен, что любой результат окажет колоссальное влияние и на философию, и на теологию, и на социологию, на весь уклад нашей жизни! Смею предположить, не в обиду астронавтам будь сказано, что первый полет человека на Луну не может сравниться по масштабности потенциального результата с проектом, который мы условно называем «Вспышка». Уже сейчас многие известные умы планеты взбудоражены грядущим экспериментом. Подумать только – возможно, мы стоим на пороге понимания, откуда взялась материя, пространство, жизнь, в конце концов. Почему точка возникновения мира отстоит от нас именно на тринадцать и семь десятых миллиардов лет? Если после Большого взрыва разлет материи в виде межзвездного газа и уже сформировавшихся космических объектов происходит с большой, но конечной скоростью, то с какой скоростью распространяется пространство, а там, куда оно еще не «долетело», что есть? Или нет НИЧЕГО – ни материи, ни пространства, ни времени? Кстати, а является ли константой время? Или его не было до Взрыва и оно тоже сейчас расплескивается по Вселенной с определенной скоростью, или скорость здесь понятие неуместное? А что было до Взрыва? Здесь я полностью солидарен с профессором Арутюняном – это великая загадка, может быть даже неразрешимая с точки зрения человеческого разума…

Есть ли конечное предназначение у Вселенной вне зависимости от того, возникла ли она случайно или создана намеренно? Если есть, то какое? В чем логика этой гигантской, исполинской космогонической игры? Одна ли наша Вселенная в мироздании или подобных вселенных бесконечное множество? Но все равно – откуда все это взялось?! Почему скорость света конечна, а время необратимо? Почему температура может быть бесконечно высокой при существовании ее нижнего предела в один градус Кельвина? И почему жизнь зародилась почти на самой нижней отметке этого непостижимого космического градусника, имеющего начало, но одновременно бесконечного? Куда делось антивещество, которое, судя по полученным результатам, возникло во Вселенной в равном количестве с веществом, что такое черные дыры, наконец, темная материя и темная энергия?..

Вопросов, уважаемые дамы и господа, – несть числа. Ответов же пока почти нет. Но мы должны, я бы сказал, обязаны искать их. И не только потому, что полученные правильные ответы в конечном счете превращаются в технические новшества и изобретения, облегчающие нам жизнь, либо делающие ее более интересной, но и оттого, что пытливость и любопытство свойственны человеческому сознанию. Для меня и моих коллег-ученых разгадывание ребусов, которые ставит перед нами природа, – само по себе удовольствие, не говоря уж об открытиях, которые случаются… Чего стоит человечество, не стремящееся постичь все тайны природы? Оно будет просто обречено.

Что касается опасений возникновения в ходе эксперимента Черных дыр, то вероятность этого так же ничтожна, как и падение на Землю огромного метеорита. Мы не видим никаких причин для серьезного беспокойства. Нас больше заботит четкая работа всех агрегатов и машин коллайдера, чтобы, не дай Бог, никто из сотрудников не «обжегся» о криогенные растворы, чтобы никого не ударило током и так далее.

– А как Церковь относится к вашим исследованиям? Вроде бы из Ватикана были заявления, что запуск коллайдера станет Концом света! – с места вставил журналист «Коррьере делла Сера».

– Об этом надо спрашивать не меня, а священников. Но, насколько мне известно, к Апокалипсису приведет не коллективное изобретение ученых всего мира, а только и единственно – грех.

Пресс-конференция продолжалась еще некоторое время. Были заданы Как стандартные, так и экзотические вопросы. Например, испанский журналист спросил, не является ли Гауди выходцем из космических сфер. На это профессор Арутюнян ответил, что уж если кто и был в истории Земли инопланетянином, то это либо Иисус Христос, либо Леонардо да Винчи. И если хотят знать его мнение, то это скорее Леонардо…

* * *

Вернувшись из гостиницы «Мовенпик», где проходила пресс-конференция, Дени, Ален и Ашот спустились на стометровую глубину нулевого уровня коллайдера по привычке через шлюз Босси. Воган и Циммерманн категорически отказались снять усиленную охрану с объектов. Удивительно, но французы, без особого шума, созвонившись с Департаментом обороны Швейцарии и переговорив затем с полковником Воганом, приняли решение тоже взять под усиленную охрану все объекты ЦЕРНа, находящиеся на их территории.

Все шлюзы ЦЕРНа ощерились крупнокалиберными пулеметами. У каждого входа в подземное царство электронов, протонов и других элементарных частиц стояло по два БТРа и до двух взводов спецназа.

Дени и Ален уединились в лаборатории вместе с «хиппи», прихватив с собой инопланетный «гобой», а с Ашотом вышли на связь космонавты МКС-29.

– Месье Арутюнян, вас к телефону, Алекс Богатырев, вторая линия! – раздалось в коридоре по громкой связи.

Профессор пощелкал клавишами компьютера, и на мониторе высветился Алексей Богатырев.

– Здравствуйте, профессор!

– Здравствуй, Алексей, привет, Сергей, привет, Ронни, – поздоровался Ашот со всеми, зная, что они сейчас вместе. – Как у вас дела? Как Тони и Пьер?

– С Тони, похоже, все будет в полном порядке. Пришел в себя, все помнит, кроме момента крушения станции, но врачи говорят, что это нормальное явление при сильном сотрясении мозга. Так что идет на поправку. А Пьер приземлился-то благополучно, но уж больно велики были перегрузки. Да еще при касании фара попала на довольно крутой склон и несколько раз перевернулась. С учетом того, что он провел на станции в полной невесомости больше месяца, ему трудно пришлось. Сейчас он в госпитале в Биаррице. Реабилитация займет не меньше двух-трех недель. Но в сознании, шутит, как всегда. В общем, обошлось. Могло быть и хуже. Станцию жалко. Американцы сейчас попробуют с помощью «Констеллейшна» поднять повыше те отсеки, которые остались на орбите; будем надеяться, что это у них получится. Тогда хоть часть станции удастся сохранить.

– Ну, в общем, новости больше положительные. Это хорошо. Теперь я вас; слушаю. Кстати, зря не пришли на пресс-конференцию, было довольно забавно.

– Не успевали, Ашот Самвелович, никак. А дело у нас к вам вот какое. Сейчас на военно-морской базе США «Арпа-Харбор» на острове Гуам началась подготовка к экспедиции по нахождению и подъему, если это будет возможно, затонувшего корабля

чужих. Кроме США, будут задействованы все страны – участницы проекта МКС. Приглашаются многие известные ученые с мировыми именами. Будут там и Дональд Сертиз, и Фридрих Ванхаймер. Приглашались и Дениэль Армон с Аленом Дюмоном, но они не могут пока покинуть ЦЕРН в связи с проведением эксперимента с коллайдером. Вас же, профессор, очень хотелось бы видеть в составе основной экспедиции.

– Заманчиво, заманчиво…

– Решайтесь профессор, такой шанс!

– А вы-то сами?

– Мы включены в состав экспедиции. Ронни и я вылетаем на Гуам уже завтра, потом к нам, надеемся, присоединится Тони и чуть позже Пьер, – ответил Алексей. – Сергей же возвращается в Плесецк, будет вместе с американцами спасать часть МКС, оставшуюся на орбите.

– Ладно, уговорили. Как там визы? Билеты…

– Профессор, ни о чем не думайте. Мы вам позвоним в ближайшее время и объясним алгоритм ваших действий. До свидания!

– Пока!

Профессор отключил связь и откинулся на спинку легкого кресла. Мог ли он когда-либо подумать, что ему доведется участвовать в работе экспедиции по подъему со дна океана космического корабля инопланетян, который он сам же и сбил при Помощи оружия тех же инопланетян? Господи, это сон!

Глава 9. Прелюдия

12 мая 20… года, 13 часов 25 минут.

Остров Гуам, Тихий океан

На военно-морской базе США «Арпа-Харбор» на Гуаме было Оживленно, как в дни подготовки к дальнему морскому походу отряда кораблей.

Население всего острова составляет едва ли сто пятьдесят тысяч человек, из них более двадцати тысяч – это военнослужащие, обслуживающий базу гражданский персонал и члены их семей. Коренные жители острова – чаморро – заняты в двух областях: туристический бизнес и обслуживание двух американских баз – военно-морской и авиационной. Сейчас весь остров, даю только военные базы, превратился в человеческий муравейник в связи с подготовкой к отправке поисковой экспедиции. В порту происходила лихорадочная погрузка всего необходимого на вспомогательные суда. На одном транспортном судне велись какие-то авральные работы по переоборудованию верхней палубы: под мощным погрузочным краном полубака монтировалась широкая платформа с массой креплений и непонятных пока деталей. На судно грузились огромные барабаны с тросами, кабелями, шлангами. На пирсе, уже распакованная и, видимо, проверенная в работе, ожидала погрузки мобильная компрессорная станция для сжатия и сжижения воздуха «Акваланг 500».

Гленн Грант и Даррелл Смит сидели под зонтиком на веранде кафе «Тропикана» и потягивали виски с содовой и со льдом. Кафе находилось на полпути к вершине самой высокой и, собственно, единственной горы острова, Ламлам, пик которой возвышался над уровнем моря на 406 метров. С веранды кафе открывался замечательный вид на всю акваторию военно-морской базы. Примерно в пяти километрах виднелась ВПП авиабазы «Андерсен», по которой с интервалом в пятнадцать минут прокатывались, взлетая и садясь, крупные транспортные самолеты. Каждые сорок минут в воздух поднималась пара истребителей Ф-16, несших патрульную службу над достаточно большой акваторией этой части океана. Собственно говоря, патрулировать здесь было нечего, и постоянно находящиеся в воздухе два истребителя были скорее данью военной службе и тем необходимым занятием, которое не позволяло ни пилотам, ни механикам, ни диспетчерам окончательно расслабиться и свариться в этом теплом котле курортного рая. Многим серьезных усилий стоило не спиться на этом вечном пляже.

Грант со Смитом летали на своем АВАКСе один раз в десять-пятнадцать дней. Большей частью задания были туманны и придумывались начальством авиабазы опять же для того, чтобы ни люди, ни техника не простаивали.

– Даррелл, – позвал Гленн. – Ты, как всегда, осведомлен лучше других. Скажи, а правда, что к нам сюда направляют русских для участия в экспедиции?

– Да, Гленн, – лениво отозвался Даррелл. – И для этого не надо быть вхожим в Белый Дом. Информация открытая.

– А чем, собственно, они могут нам тут помочь? Я помню, когда утонула их субмарина «Курск», они сами обратились к норвежцам, а потом для подъема самой лодки был создан чуть ли не транснациональный консорциум…

– С тех пор, старина, прошло уже много лет, – ответил Даррелл. – Русские тоже не стоят на месте и стараются учиться на своих ошибках. Лучше, правда, учиться на чужих. За это время они кое-что построили, кое-кого выучили. У них сейчас три действующих батискафа: «Мир-1», «Мир-2» и «Океан». «Океан» – совершенно новый аппарат. Уж не знаю, лучший ли, но современный. Есть две спасательные глубоководные подлодки у англичан и по одной у французов, швейцарцев и японцев.

– Но ведь у нас тоже что-то было?

– Да, батискаф «Си Клиф», но он сейчас на реконструкции.

– У меня такое впечатление, что ты готовишься к экзаменам на место юнги в команде Кусто. Откуда ты все это знаешь?

– Гленн, моя подружка, с которой я познакомился в прошлом году в отпуске, работает в Океанографическом институте Вудс-Хоул. Она мне все уши прожужжала по поводу погружений, экспедиций, батискафов. Надо отдать ей должное, Вивьен здорово этим увлечена и хорошо разбирается не только в современных исследованиях, но и знает историю вопроса. А уж легендарное погружение батискафа «Триест» с Жаком Пикаром и Доном Уолшем на дно Марианской впадины на глубину более одиннадцати тысяч метров в рамках Проекта Нектон может рассказать по минутам, будто сама там была. Кстати, кроме чисто научных погружений в Средиземном море и на дно Марианской впадины, батискаф использовался для поисково-спасательных работ. Помнишь, в 1963 году пропала наша подлодка «Трэшер» (SSN-593)? Так вот, ее поисками занимался как раз «Триест» конструктора Огюста Пикара.

– Даррелл, я не могу этого помнить, так же как и ты. Я могу это только знать. И я знаю, читал соответствующие документы. Так что не особо задирай нос – мы тоже не лыком шиты!.

– Ой, да ладно, ладно! – шутливо замахал руками Даррелл. – Я тут тебе сказал, что у швейцарцев глубоководная подводная лодка есть. Это не совсем так. У них батискаф «Кальвин» конструкции Жака Пикара – сына того самого Огюста Пикара, создавшего «Триест».

– Эй, чамо! – позвал официанта Гленн. – Сколько можно ждать?! Давай уже, накрывай!

У Даррелла пискнул мобильник, возвещая о приеме СМС-сообщения. Смит поднес его к глазам и углубился в чтение.

К их столику быстро подошел гарсон с подносом и начал расставлять еду: кальмары по-мексикански, угорь по-французски, мидии, варенные в белом вине, картошка фри, бобы…

Гленн не стал дожидаться дополнительного приглашения и принялся быстро заполнять свою тарелку.

– Гленн, а ты знаешь, моя Вивьен легка на помине! – оторвавшись от дисплея мобильника, заулыбался Даррелл. – Завтра спецрейсом прилетает с континента, ее включили в состав экспедиции. Здорово! Только, боюсь, времени на общение будет мало, они же почти все время будут болтаться на судах ВМС в районе затопления. Черт!

Даррелл озадаченно почесал затылок и придвинул к себе тарелку.

– Радуйся, локатор! К тебе девушка приезжает, а уж время для утех вы всегда найдете – в море ли, на острове… – с набитым ртом промычал Гленн.

– Да, ты прав, конечно, что это я на самом деле… Ладно, давай подкрепимся!

12 мая 200… года, 09 часов 30 минут.

Космодром «Плесецк»

Иван Петрович Царев, директор космодрома «Плесецк», устало взглянул на майора Озерова:

– Да ты садись, садись. Вон, чайку налей, а хочешь – кури. Извини, мне позвонить надо.

Андрей присел на один из стульев, расставленных вокруг стола для совещаний в кабинете директора, взял с подноса горячий заварной чайник и наполнил чашку. Положив сахар и помешивая ложечкой, он огляделся. В этом кабинете он был один раз, да и то не более минуты и сильно волнуясь: его представили директору как командира транспортника, прибывшего в его распоряжение. Тогда Царев задал всего два вопроса: какой налет и не жалеет ли, что согласился перевестись.

Теперь же Андрей внимательно осмотрелся. Кабинет был довольно большой, но одновременно уютный: два шкафа с книгами, школьная доска на стене, телевизор, сервант, где за стеклом стояли не фужеры, а самые разнообразные модели самолетов и ракет, круглый стол для совещаний и стол хозяина кабинета. На столе стоял открытый ноутбук и пять телефонов, три из которых были явно правительственными. Плотные занавески пропускали мягкий рассеянный утренний свет.

Царев закончил тихо бубнить в трубку, положил ее на рычаг и поднял взгляд на Озерова:

– Майор, у тебя как с английским?

Рука летчика с чашкой замерла на полпути к цели.

– Не жалуюсь.

– А экипаж?

– Радист и штурман в норме, остальные послабее, но тоже не первокласно!…

– Есть задание. Сложное, но выполнимое. Надо взять на борт груз и десять-пятнадцать человек пассажиров. В связи с тем что лететь придется далеко, с дозаправками и желательно без посадок, надо срочно оборудовать в твоем транспортнике четыре-пять спальных мест. Груз – батискаф «Океан» на транспортной платформе и необходимое оборудование. Конечный пункт… – Царев выдержал паузу, – остров Гуам, США. Ну, как перспективка искупаться в Тихом океане и позагорать на пляже?

– Есть, Иван Петрович, слетаем, – справился наконец с удивлением Андрей.

– Ну и отлично. Ты чаек попивай, а я тебе поясню кое-что. Вижу же, что от любопытства аж покраснел весь…

– Это от чая – горячий больно!

– Ладно, ладно… Так вот. Что произошло на орбите, ты знаешь. Корабль чужих, сбитый снайперским дуплетом бравого капитан-лейтенанта Ронни Белла, свалился в Тихий океан и бодро затонул под неусыпным оком американского АВАКСа. Район помечен, объявлен закрытой зоной. Американцы собирают поисковую экспедицию со свойственным им размахом. Пригласили участвовать и нас. Я только что связывался с Москвой, получил «добро». У тебя и твоего экипажа есть действующие загранпаспорта?

– Откуда, Иван Петрович?

– Так. Тебе и экипажу немедленно заполнить анкеты и вместе с фотографиями сдать моему помощнику. С ФМС я договорюсь.

– А визы там не нужны? – осторожно поинтересовался Озеров.

– Визы вам поставят там, на авиабазе. Наш МИД договорится с американцами, по крайней мере обещали клятвенно, да американцы и сами в этом заинтересованы. Тебе все ясно, командир? Часа через три прилетят наши океанавты, а к вечеру, дай Бог, подкатит тягач с батискафом. Как загрузитесь – на взлет, только мне сообщи лично. Может, спросить что хочешь? Только быстрее, времени нет.

– Будут ли какие указания по пребыванию на американской базе?

– Никаких специальных указаний не будет. Да, чуть не забыл: командировочные в валюте плюс немного подотчетных на весь экипаж получишь в финчасти, полетное задание – у своего командира части. Больше вопросов нет? Тогда бегом марш!

– Есть! – вскочил Озеров, щелкнул каблуками и быстро направился к двери.

– Плавки не забудь, «турыст»! – усмехнулся вдогонку Царев.

13 мая 20… года, 15 часов 30 минут.

Женева, ЦЕРН

Профессор Армон, вернувшись из женевского аэропорта Контрэн, где он вместе с Дюмоном проводил в Америку Ашота, сразу направился в главный пункт управления коллайдером в Мейране. Поприветствовав коллег, он сел за пульт рядом с Аленом и стал считывать информацию с большою монитора, установленного на стене зала. Все параметры работы коллайдера были в норме. Можно было приступать к началу того эксперимента, ради которого, собственно, и был построен этот фантастический подземный город.

– Ну что ж, друзья, – обратился к собравшимся в зале ученым Дюмон. – Мы с вами наконец-то вплотную приблизились к тому моменту, ради которого жили и работали последние несколько лет. Настало время включить рубильник на полную мощность! Все готовы? Включаю! Пуск!

Все ощутили легкую вибрацию, которая быстро сошла на нет, уступив место негромкому ровному гулу – низкочастотной симфонии коллайдера. Заработали все три разгонных контура, но основные события микромира должны были происходить в самом большом – третьем контуре, который и являлся Большим Адронным Коллайдером. Крошечные, почти иллюзорные частички бесконечно миниатюрного мира в степени «йокто», или 10-24 метра, получившие гигантскую энергию, начали сталкиваться, высвобождая еще большую энергию и рождая новые частицы, а может быть, и новые законы физики…

Никакой катастрофы не произошло, коллайдер уверенно вышел на рабочую мощность, и жесткие диски супер-ЭВМ ЦЕРНа стали постепенно наполняться первыми результатами эксперимента.

Через несколько часов монотонной и утомительной работы Дени Армон встал и потянулся, хрустнув суставами.

– Ален, ты как хочешь, а я пойду немного отдохну, а потом зайду к нашему хиппи и поколдую вместе с ним над СИТом и «гобоем».

– Хорошо, Дени, я попозже заскочу к вам.

Они обменялись рукопожатием, и. Дени быстро вышел из центрального пункта управления.

13 мая 20… года, 18 часов 15 минут.

Японское море,

высота 6 тысяч метров

Последняя, вторая дозаправка, на этот раз воздушная, должна была происходить сразу после прохождения японского острова Кюсю. Американцы подтвердили взлет своего стратотанкера КС- 135 с военной базы «Нютабари». Командир экипажа воздушного танкера уже связывался с Андреем. Они представились друг другу – американца звали Норман Джонс, и был он тоже майором. Они обсудили примерный район встречи и время.

ИЛ-76 МД уже много часов разрезал прозрачное воздушное пространство России, Китая, теперь вот входил в зону юрисдикции КНДР и Японии. В Иркутске, после шести с небольшим часов лета, они все-таки сделали короткую остановку, дозаправились и погрузили на борт несколько десятков комплектов обедов, минеральной воды и фруктов. Аэродромная бригада механиков быстро протестировала все четыре двигателя и основные узлы авиалайнера и дала свое добро на продолжение полета. Они пробыли на земле всего час двадцать.

Взлетели вовремя: над летным полем стал быстро конденсироваться плотный туман, что случалось здесь довольно часто. Уже отлетев на полсотни километров от аэропорта, они слышали переговоры диспетчеров и экипажей других самолетов, находящихся на подходе к Иркутску, из которых было понятно, что многие рейсы разворачивали на другие аэродромы.

Андрея разбудил бортмеханик, совсем молодой младший лейтенант:

– Товарищ командир, перекусон готов, а потом ваша вахта, вы сами просили… Извините.

– Все нормально, Николай, спасибо тебе.

Андрей сел на узкой койке, потянулся и протер глаза. Замерев на секунду, он прислушался к работе двигателей – все нормально, моторы работали ровно и уверенно. Андрей соскочил с койки и пошел сначала в санузел, а затем в импровизированную столовую, которую оборудовали на борту на верхней палубе и где постоянно сидели два-три человека.

Океанавты оказались ребятами серьезными, но одновременно и веселыми. Все, что они делали, сопровождалось шутками, анекдотами. Они с удовольствием подтрунивали друг над другом. Несколько раз объектами беззлобных шуток становились и летчики. Андрею нравились эти ребята. Немного выделялся командир батискафа капитан-лейтенант ВМФ Михаил Крупнов – невысокий, крепко сложенный блондин с зеленоватыми глазами. Он был немного интроверт и редко открывал рот, а если это делал, О все его подчиненные замолкали и «внимали». Судя по всему, ж пользовался у своей команды очень высоким авторитетом. Но то могло только радовать – за дисциплину можно не беспокоиться.

Быстро расправившись с разогретой едой – не очень вкусным бефстрогановом с картошкой и салатом а-ля оливье, – он поднялся по лестнице в кабину пилотов. Второй пилот, старший лейтенант Евгений Строков, довольно упитанный шатен, как всегда, сидел в своем ложементе в позе спящего – штурвалом ворочал автопилот. Но Андрей знал доподлинно: в любую секунду его напарник был готов взять управление на себя и пилотировать машину. Таких пилотов, как Евгений, – поискать.

– Ну как?

– Катастрофа идет по плану, – привычно откликнулся второй пилот.

– Радист! – усаживаясь в ложемент, позвал в лингафон Андрей. – Связь с американцами!

– Есть связь с американцами! – Бортрадист быстро заговорил по-английски в лингафон.

Через пятнадцать минут на фоне начинавшего темнеть закатного неба черным силуэтом пропечатался американец. Началось сближение.

– Как видимость, Энди? – послышалась в наушниках английская речь Нормана.

– Освещенность вполне достаточная, Норман, но я бы не стал медлить: все-таки темнеет…

– Согласен, давай начинать.

Огромный КС-135 Stratotanker медленно, но четко занял позицию чуть впереди и выше ИЛа. Из хвостовой нижней части фюзеляжа выдвинулась длинная заправочная штанга. За стеклом кормовой кабины был виден оператор, работающий верньерами управления.

– Энди, оператор просит тебя продвинуться на два метра вперед, – зазвучал голос Нормана.

– Есть, выполняю.

– Жень, добавь чутка на секунду! – попросил он второго пилота.

Евгений чуть двинул вперед РУД[50] и сразу вернул ее наместо.

– Отлично, Энди! Теперь так и держи, мы все сделаем, – одобрительно прогудел американец.

– Бортмеханик, открыть верхнюю заправочную лючину!

Американский оператор увидел, что позади кабины пилотов русского самолета открылось специальное отверстие для приема заправочной штанги. У тяжелых транспортных самолетов заправочная горловина находится, как правило, в верхней части фюзеляжа чуть позади кабины. Ловко двигая джойстиками, он подвел штангу ближе и включил запирающие магниты. Конус четко вошел в горловину. На приборной панели и у него, и у бортмеханика ИЛа зажглись зеленые индикаторы. Теперь оба гиганта летели в одной связке.

– Энди, сколько будешь брать? – опять прорезался Норман.

– Пятьдесят тонн! – ответил Андрей.

Спустя десять минут оба лайнера расцепились и слегка разошлись в стороны. ИЛ чуть поднялся и летел теперь на одной высоте с КС.

– Спасибо, Норман, выручил. Я твой должник!

– Заметано! За тобой выпивка!

– Идет! Что предпочитаешь?

– Ловлю на слове, я ведь оригинал! Если доведется посидеть вместе в баре, то я предпочту старый выдержанный «Кальвадос».

– А ты эстет! Хорошо, зафиксировал.

– Ну, пока, майор!

– Счастливо, майор!

Лайнеры качнули крыльями и стали быстро расходиться в стороны. Норман переключился на волну базы:

– «Остров», «Остров», я «Фокстрот»! Посылку русским передал, жду указаний.

– «Фокстрот», немедленно меняйте курс! – тут же затрещало в наушниках. – В квадрате 67–43 два патрульных Ф-16 были вынуждены сопроводить…

После довольно интересной и не вполне обычной встречи с русскими, началась стандартная, нудная работа. Норман поморщился, вздохнул, прибавил газ и стал плавно разворачивать свой воздушный танкер.

– Фил, – обратился он ко второму пилоту, – как ты думаешь, куда они направились и что везут? Не связано ли это со всей свистопляской вокруг станции МКС? Но зачем там русские, мы что, без них не справимся?

– Летят они, я думаю, на Гуам, туда, где навернулся сбитый НЛО. Я слышал, собирается специальная экспедиция по поиску и подъему тарелки. Кстати, экспедиция международная, как и рам проект МКС. Поэтому в нем и участвуют русские. Да, наверное, и не только русские. А вот что везут… Наверное, какое-нибудь подводное оборудование. Сколько «Кэндид»[51] на борт может брать, Норман?

– Пятьдесят тонн.

– Да, достаточно, чтобы перевезти тяжелый танк. Но танк-то они, конечно, не повезут, а вот батискаф очень даже может быть.

* * *

В кромешной темноте, или, правильнее, в отсутствие света, по темному и бесконечному пространственному туннелю, изредка, из ниоткуда и в никуда, стали пролетать огненные иглы; Это рождались, чтобы просуществовать безмерно малый отрезок времени, самые микроскопические частицы материи. Похожими на иглы они становились из-за своей хоть и конечной, но колоссальной физической скорости – скорости света. Проследить их полет в реальном времени было невозможно, и они отображались в мозгу супервизора лишь своими светящимися траекториями. Эти иглы были пока настолько редки, что каждую следующую приходилось ждать целую вечность. Но супервизор был терпелив и умел ждать, так же как умел фантастически быстро просчитывать миллиарды комбинаций, вариаций и возможностей. Супервизора не интересовало, откуда берутся частички материи, кто их разгоняет и как – для этого существовали подчиненные ему удаленные «флаги». Главная задача супервизора состояла в том, чтобы проследить, в случае столкновения летящих навстречу друг другу со световой скоростью частиц, рождение чего-то нового: материи с необычными свойствами и характеристиками, антиматерии, пространства с новой метрикой или законами.

Пространство, в котором работал супервизор, было ему знакомо. Это был трехмерный бесконечный плоский мир, с метрикой Евклида. Что такое «Евклид», супервизор не знал, да и не мог знать. Его гигантская память хранила л ишь то, что в нее вложили сюзерены – высший разум, которому супервизор подчинялся. Кто такие сюзерены и почему он им подчиняется, его не интересовало. Если бы его спросили, в чем его предназначение, то, следуя правилам логики, он бы ответил: «Выполнять приказы сюзеренов». Любопытство было ему чуждо, как и любые другие эмоции.

Огненные иглы стали чертить темное пространство чаще и ярче. Энергия частиц медленно, но неумолимо возрастала. Супервизор задействовал новые датчики и анализаторы, открыл, на всякий случай, доступ к дополнительным объемам своей практически неисчерпаемой памяти. Но даже эти сверхчувствительные приборы и могучий интеллект супервизора не уловили того момента, когда слегка дрогнула и чуть провисла клетчатая поверхность трехмерного евклидова пространства, будто на тончайшую эластичную паутину упала капля росы. Это действительно была первая капля. Метрика, незримо для супервизора, перестала быть евклидовой в полной мере и приняла некоторые, пока неосязаемые, неуловимые признаки неевклидовой геометрии, или метрики Лобачевского. Супервизор не знал, что такое «Лобачевский».

Глава 10. Марианская бездна

15 мая 20… года, 07 часов 10 минут.

Военно-морская база США

«Арпа-Харбор», о. Гуам

Подковообразный космический корабль чужих висел в нескольких метрах над дном океана, «подвешенный» своим силовым защитным полем на глубине ста двадцати метров. Всего метрах в пятнадцати от этого места дно резко, под углом около шестидесяти градусов, уходило вниз, в безумную одиннадцатикилометровую бездну Марианской впадины. Чтобы понять, жив ли Гость, надо было долго приглядываться к корпусу корабля, что было трудно, учитывая практически полное отсутствие света на этой глубине и оптические искажения, создаваемые силовым полем. Но что-то все-таки было заметно: перемигивание наружных светодатчиков, легкое, едва видимое свечение самого силового поля. Иногда можно было заметить и легкое движение: открывались и закрывались небольшие лючки в корпусе, выдвигались и задвигались штанги, манипуляторы, еще какие-то механизмы и приспособления… Можно было предположить, что проходит ремонт корабля, его диагностика и тестирование. Но кто его проводит – экипаж? Или это автоматика?

С шести сторон Гость был профессионально отмечен якорными стационарными радиобуями. У самого дна тонкие, но прочные фалы имели по нескольку светодиодов, которые, лишь слегка освещая донный песок, четко обозначали местонахождение Гостя. Поплавки радиобуйков хорошо просматривались на поверхности и днем и ночью, благодаря своей яркой раскраске и проблесковым маячкам.

Над Гостем на поверхности океана встали на якорную стоянку два сторожевых корабля флота США. Они постоянно сканировали и прослушивали дно в месте затопления. Несколько раз пытались спустить камеру, но безуспешно: то камера не работает, то ее отнесет легким подводным течением в сторону, то развернет не туда, куда надо. Подошла и подводная лодка, но не подплывала близко – опасалась. В нескольких милях от буйков, самым малым патрулировал крейсер «Порт-Ройял», выполняя многомильные маневры циркуляции, как тривиальный торпедный катер.

Но все это было лишь прелюдией к планируемой полномасштабной спасательно-научной операции. Главные «силы» еще не подошли.

* * *

На военно-морской базе спешно шла подготовка к экспедиции. На причал уже доставили русский батискаф, прилетевший накануне вместе с экипажем и командой техников.

Из Санкт-Петербурга поздно вечером 13 мая отплыл научно-исследовательский корабль Академии наук России «Мстислав Келдыш». По прибытии на Гуам он и станет плавучей базой и центром управления батискафом. Однако доберется «Келдыш» до Гуама не раньше чем через месяц. Шутка ли, придется проплыть около девяти тысяч морских миль. Так что и команде судна, и научным сотрудникам выпала необычная вахта: сначала померзнут в еще прохладной Балтике, затем покачаются на десятиметровых волнах в Бискайском заливе, а уж потом позагорают под палящим солнцем Порт-Саида, Красного моря, Индийского океана и экватора.

То, что сейчас сооружалось на полубаке вспомогательного американского судна «Сивулф» для спуска и подъема «Океана», было паллиативом, временным решением, которое было принято только из-за необходимости как можно скорее начать работу на дне.

Прибыв на борт «Сивулфа», «океанавты», как их окрестили на базе, сразу же включились в общий аврал и стали помогать американским морякам и местным монтажникам возводить это достаточно нелепое сооружение. Батискаф пока стоял принайтованный к транспортной автоплатформе. Командование базы приставило к нему двух морских пехотинцев на всякий случай – уж больно нужная и дорогая техника.

К вечеру ожидалось прибытие английского специального отряда подводников, которые обладали и опытом, и техникой, и экипировкой для работы на такой глубине.

В одном из административных зданий базы нескончаемой чередой шли совещания штаба ad hoc[52] экспедиции. Там частенько встречались Озеров, Крупнов, профессоры Арутюнян и Сертиз, доктор Ванхаймер, полковники Рейли и Блан.

Доходило и до конфликтов. Сегодня утром, во время совещания, получив очередной звонок от помощника президента США по национальной безопасности, командующий базой адмирал Томас Джексон не выдержал и в довольно резких выражениях посоветовал тому не хвататься за телефонную трубку всякий раз, когда чешутся руки.

– Вы меня не убедите в том, что Президент требует от вас доклада каждый час! А посему умерьте свой административный зуд и дайте людям спокойно работать. Нервотрепки и без вас хватает! – сказал напоследок Джексон и бросил трубку.

Присутствующие по достоинству оценили поступок, засмеялись и зааплодировали. Адмирал обвел аудиторию хмурым взглядом, остановился на командире русского батискафа и спросил:

– У вас в России так же?

– Чиновники везде одинаковы, господин адмирал. Одно слово – бюрократы, – спокойно ответил Михаил.

– Вот-вот. Так, к делу! – адмирал начал перебирать на столе документы. – Где командир «Кэндида»?

– Я здесь, господин адмирал! – вытянулся Озеров.

– Вам предписано в десять часов вылететь во Владивосток, погрузить подготовленное оборудование и доставить его сюда. Подтверждение приказа из Плесецка ваш радист уже получил. Соответствующие распоряжения даны на авиабазу «Андерсен». Все ясно?

– Так точно, господин адмирал. Можно выполнять?

– Выполняйте!

Андрей быстро скрылся за дверьми.

Через два часа, получив подтверждение задания и заправившись под завязку, ИЛ-76 МД с опережением графика взмыл в голубое небо и, коптя своими турбовентиляторами, стал удаляться в северном направлении.

20 мая 20… года, 07 часов 00 минут.

База ВМС США. Гуам

Спустя четыре дня все члены штаба собрались на последнее перед выходом в море совещание. Слово взял адмирал Джексон:

– Господа, я рад сообщить вам всем, что подготовка экспедиции практически закончена. Отобраны суда, которые примут участие в походе, доставлена необходимая спецтехника, прибыли специалисты по глубоководным погружениям. Кроме этого, проведена большая работа по переоборудованию вспомогательного судна «Сивулф» под платформу для батискафа «Океан». На вспомогательном судне «Аляска» установлены платформа и барокамера для аквалангистов. В походе также участвует противолодочный корабль «Питтсбург». Его вертолеты нам, я думай пригодятся. Все суда полностью заполнили бункеры и готовы к отплытию. Несколько дней назад из Санкт-Петербурга вышло русское научное судно «Келдыш», но присоединится к нам еще нескоро… С сожалением вынужден доложить вам, что сам я остаюсь на базе для общей координации в рамках всего проекта. Я вам даже завидую! Ну, ладно. Вопросы? Нет? Тогда назначаю отплытие через два часа, на девять часов ровно. С Богом! – Джексон стал собирать в дипломат лежавшие на столе документы.

Присутствующие задвигали стульями, вставая, и потянулись к дверям.

Через полчаса участники экспедиции стали скапливаться на причале, где ошвартовались «Сивулф» и «Аляска». Началась посадка.

Погода была великолепная. Несмотря на жаркое солнце, с океана тянул легкий бриз и шевелил длинные ветви прибрежных пальм. Темно-синяя поверхность океана была кое-где покрыта небольшими барашками, но волнения почти не было.

Когда суда отчалили и самым малым двинулись вдоль длинного мола к выходу из порта, на пирсе осталось несколько десятков человек во главе с адмиралом, среди которых можно было узнать уж слетавшего во Владивосток и обратно Андрея Озерова, Гленна Гранта. Был на пирсе и Дарелл Смит, провожавший свою подругу.

Вивьен Торн прилетела с континента два дня назад с небольшой группой океанологов, морских гидрографов и океанографов и теперь стояла на палубе «Сивулфа» и махала Дареллу белой бейсболкой. Даррелл провел с ней все эти двое суток и мог только сожалеть, что приходится расставаться. Посидели они в ресторане и вместе с Гленном. Вивьен действительно оказалась просто ходячей морской, вернее подводной, энциклопедией – слушать ее можно было часами. Стоявший рядом Гленн немного завидовал приятелю – уж больно хороша была Вивьен и, вразрез с устоявшимся мнением об умственных способностях блондинок; очень умна и начитанна. «Сивулф» дал длинный гудок, прощаясь с портом и людьми. Ходу до квадрата 33–50 было восемь часов.

Через час, когда Гуам уже превратился за кормой в размытое пятно на горизонте, штаб экспедиции собрался в кают-компаний «Сивулфа». Помещение было не очень большим, но вместило всех, и даже еще осталось несколько незанятых стульев. Доналд Сертиз, невысокий, сухой человек преклонного возраста, являвшийся заместителем руководителя штаба, восседал за небольшие столиком, на котором была разложена подробная карта квадрата 33–50. Вокруг него расположились: ученые Фридрих Ванхайме и Ашот Арутюнян, океанолог Вивьен Торн, космонавты Ронни Белл и Алексей Богатырев, командир батискафа Михаил Крупнов, командир английских подводников Артур Кинси, полковники Янник Блан и Джон Рейли, капитан «Сивулфа» Кирк Немур, офицер связи с Питтсбурга, несколько техников, акустиков, операторов электронных средств обнаружения и врач.

– Можно считать, что все в сборе, за исключением Дени Армона и Тони Грэгсона, – проскрипел Сертиз и, дунув на расческу, причесал свои длинные седые волосы. – Но они, возможно, присоединятся к нам позже. Итак, давайте прикинем наши с вами первые шаги по прибытии на место. Первое: как можно скорее спускаем под воду мобильную видеокамеру и производим предварительный осмотр и съемку места затопления. Как вы знаете, военным не удалось толком поработать с имеющейся у них аппаратурой, да она и не приспособлена, судя по всему, для выполнения таких задач. Как наша камера, готова?

– Да, профессор, – привстал один из техников. – Все готово. И видеокамера, и мобильная подводная платформа.

– Хорошо. Дальше. Пока будет готовиться к спуску «Океан», было бы неплохо провести более детальную разведку с помощью ваших, лейтенант Кинси, акванавтов. Сколько времени потребуется для подготовки к погружению двух-трех человек?

– В принципе, все готово, погружаться – не всплывать, – ответил широкоплечий коренастый англичанин с резкими, но правильными чертами лица. – Глубина для водолазов там предельная, поэтому только на всплытие несколько часов потребуется. Здесь я хотел бы обратить внимание на необходимость четко отслеживать погоду. При всплытии акванавтов на поверхности не должно быть сильного волнения.

– Понятно. Попросим несколько метеоточек вести непрерывное наблюдение в наших интересах, – ответил моложавый капитан «Сивулфа», пощипывая тонкую шкиперскую бородку.

– Вот и отличненько. – Сертиз порылся в своем бездонном портфеле, достал какой-то список и поднес его к глазам. – Так, продолжаем. Гидрографы должны быть готовы…

После совещания народ разошелся – кто по своим рабочим местам, кто по каютам.

Лейтенант Кинси поднялся с капитаном в ходовую рубку и попросил связать его со своим заместителем, который находился имеете с остальными акванавтами на Аляске. Дав нужные указания и выслушав ответ, он отключил связь и, поблагодарив, вышел на палубу.

В открытом море ветер дул посильнее и ощутимо дергал такелаж, антенны и растяжки на мачтах. Рубашка на лейтенанте сразу надулась на спине пузырем, а бейсболку чуть не унесло в море, благо она была пристегнута специальным шнуром к воротнику рубашки. Но ветер был очень теплым и совершенно не вносил дискомфорта. Зыбкое марево у горизонта предвещало знойный день. Да, экватор – это тебе не Туманный Альбион! В двух кабельтовых[53] позади, почти в кильватере «Сивулфа», шла «Аляска», а впереди, по правому борту, уверенно резал волну «Питтсбург». Посмотрев на часы, Кинси вдруг почувствовал, что давно проголодался – с самого утра он так толком и не успел поесть. «А когда, черт возьми, здесь обед?» – задался он вопросом и направился на нижнюю палубу.

В это время в каюте, где разместился Крупнов, разговаривали _ трое.

– Михаил, будь человеком, сам же говорил, что твой аппарат легко возьмет на борт пятерых! – горячился Алексей Богатырев. – Мы что, не имеем права претендовать на погружение? Мы никому не помешаем – наоборот, готовы выполнять любую работу. – Он обернулся к Ронни, ища у того поддержки.

– Что-что, а право-то вы имеете, – спокойно отвечал Крупнов. – Но вот график уже утвержден. Да что вы волнуетесь, в самом деле? Здесь работы на несколько недель, а то и месяцев хватит, а вы сразу все хотите. Нет, и не упрашивайте – ваше с Ронни погружение будет в том случае, если это позволит график!

Ронни, который понимал большую часть из того, что говорилось в каюте на русском, но сам говорил еще плохо, вдруг разразился гневной тирадой на английском. Алексей и Михаил разом замолчали и повернулись к нему.

– Нет, Ронни, никакой я не перестраховщик, – заговорил с ним по-английски Михаил. – Просто у каждого своя работа, за которую он отвечает головой. Спускаться сначала должны те, кто реально может оценить обстановку, принять решение по дальнейшим действиям. Подводные туристы потом! Ну, вот что бы ты или ты, Леш, сказали мне, вздумай я напроситься полететь к вам на МКС вразрез со всеми инструкциями и утвержденными указаниями? Что замолчали?

– Космический корабль – это не батискаф, тут все намного сложнее и непредсказуемее…

– Что я слышу! Да будет вам, звездоплавателям, известно, что ближний космос изучен намного лучше дна мирового океана! Вон и по Луне уже двенадцать человек погуляли, и на Марсе зондов понатыкали, и на Венере. На орбите целые комплексы вроде МКС и телескопа Хаббл болтаются, к внешним планетам солнечной системы аппараты запускаем, кометы изучаем! Весь ближний космос забит спутниками связи, ГЛОНАСС, ЖПС. Уже реально встала проблема мусора и регулирования движения в околоземном пространстве. Несколько случаев столкновений на орбите! Светофоры пора ставить. А о мировом океане и его дне мы не знаем почти ничего. И все почему? Да потому, что придонная среда намного агрессивней, опасней космоса и не такая бескомпромиссная. Факт! Сколько совершено полетов в космос – сотни! А посчитайте, сколько совершено глубоководных погружений – несколько десятков, и лишь одно пилотируемое на одиннадцать тысяч метров – в самую бездну. Остальные погружения среднеглубинные. С пугающей регулярностью происходят аварии на подводных лодках. Несколько подлодок попросту исчезли, не успев ничего сообщить, и только спустя годы, а то и десятилетия их обломки находили на дне! Однако причины аварий до сих пор неизвестны. «Трэшер» и «Скорпион» у американцев, «Минерв» и «Эридис» у французов, «Дакар» у израильтян и «К-129» у нас. Вот так-то, архангелы мои космические. Обещаю, что постараюсь выкроить для вас места в батискафе при одном из погружений, но сначала – океанологи, гидрографы и техники. Все, ребята, не обижайтесь!

Расстроенные, Алексей и Ронни вышли из каюты, прикрыли дверь и посмотрели друг на друга.

– Ничего, не все потеряно, старина. Все-таки он пообещал нас не забыть, – успокаивая скорее самого себя, сказал Алексей.

– Будем надеяться, – вздохнул Ронни, и астронавты зашагали по коридору.

Склянки пробили полдень.

24 мая 20… года, 18 часов 15 минут.

Тихий океан,

район затопления НЛО, глубина 120 метров

Четвертый день велись подводные работы в районе затопления Гостя. Три раза спускались акванавты, два раза – батискаф «Океан», у дна постоянно барражировала видеокамера на подвижной телеуправляемой платформе. Результатов, кроме визуального наблюдения корабля чужих, не было. Силовое поле сводило на нет все попытки проникнуть в тайну объекта. Было отснято более двадцати часов видео, километры телеметрических измерений, но по-прежнему не было никаких реалистических идей относительно подъема корабля.

Наконец-то сбылась мечта космонавтов – Крупнов согласился, с одобрения профессора Сертиза, взять их на борт своего аппарата. В этом погружении участвовали, кроме Крупнова и его пилота Вадима, океанолог Вивьен Торн и космонавты Богатырев и Белл.

Погружение прошло без происшествий, и батискаф ровным килем завис в двух метрах над песчаным дном. Алексей и Ронни прилипли к двум боковым иллюминаторам батискафа – интересно! Экипаж и Вивьен наблюдали за подводным миром из переднего иллюминатора-обтекателя.

Погружение не предвещало ничего необычного – стандартный набор видеосъемок, проб и анализов. Все занимались своим делом, а космонавты просто наблюдали.

Гость, в коконе собственного силового поля, окруженный светящимися элементами якорей радиобуев, смотрелся совершенно нереально. Завихрения подводных волн и течений вокруг поля, размытые очертания самого корабля, теряющиеся в сумерках подводной глубины, флуктуации света на корпусе… Неподалеку, в непосредственной близости от Гостя, копошились на дне двое акванавтов из команды лейтенанта Кинси. Рядом с ними в донном песке виднелись небольшие открытые ящики и инструменты. Акванавты монтировали очередной прибор-анализатор. Метрах в пяти-семи от них на дне лежала специальная подъемная платформа, соединенная с кораблем на поверхности толстыми тросами и шлангами. Станина платформы была закреплена на дне. Все сооружение напоминало своеобразный лифт, кабина которого состояла только из пола с торчащими из него штангами поручней. На платформе были установлены два довольно мощных прожектора, которые рассеивали голубоватый подводный сумрак на пятнадцать метров вокруг и несколько аварийных баллонов с воздушной смесью.

Подвижные ксеноновые фары батискафа шарили по песчаному дну.

– Подойдем к обрыву и осмотрим его верхнюю часть, – в лингафон, но громко, так, чтобы слышно было всем в аппарате, произнес Михаил. – Вадим, самый малый и на разворот.

– Есть! – Пилот слегка пошевелил джойстиками управления, и «Океан» начал медленно отворачивать от Гостя. Развернувшись, батискаф потихоньку проплыл пятнадцать метров, приблизился к зловещему обрыву и завис над верхней точкой хребта. Здесь дно круто уходило вниз на головокружительную глубину.

– Вадим, подработай еще немного вперед, – попросил Крупнов.

Батискаф неспешно стал удаляться от песчаного донного плато.

– Прочувствуйте, друзья – под нами одиннадцать километров воды. Одиннадцать тысяч метров… Бездна.

В аппарате воцарилась торжественно-напряженная тишина. Лишь тихо жужжали сервоприводы маневровых моторов, удерживая батискаф в заданном положении.

Отсюда корабль чужих был виден как размытое белесое пятно. Несколько звезд вокруг него были фонарями в руках акванавтов и прожекторами подводного лифта.

Мимо бокового иллюминатора проплыл огромный морской окунь, но что-то в батискафе заинтересовало его, и он вернулся к необычной, толстой, светящейся рыбине. Забавно жвакая большими губами, он пропускал воду через мерно колыхающиеся клапаны жабр и глуповато поводил глазами, рассматривая появившуюся в его подводных владениях невидаль. Ронни постучал пальцем по толстенному стеклу иллюминатора, и окунь, как любопытный щенок, ткнулся носом в армированное стекло батискафа с обратной стороны.

* * *

Мельчайшие частицы материи столкнулись с невообразимой скоростью и высвободили всю заложенную в них колоссальную энергию. Корпускулярные фрагменты вещества спаялись, переродились, растворились друг в друге и образовали что-то доселе в этом мире невиданное, небывалое и чудесное. Метрика пространства прогнулась, стала выпуклой и, изгибаясь все сильнее и сильнее, превратилась в сферическую, римановскую. Проворачиваясь дальше вокруг себя одновременно в разные стороны и попеременно меняя местами внутреннюю и внешнюю поверхности сферы, вся система стала коллапсировать и катастрофически проваливаться сама в себя, образуя невообразимо малую сингулярность. Резко, в сотни тысяч раз возросла гравитационная составляющая системы. Вокруг пока еще видимой поверхности образовался слой жесткого излучения и, выбросив с полюсов системы дрожащие лучи-щупальца, начал очерчивать зримую линию горизонта – горизонта событий черной дыры…

Четко определив образование радиуса Шварцшильда[54], и аккреционного диска, супервизор не мог сделать иного вывода, как только об образовании во вверенном ему пространстве черной дыры, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Получив и мгновенно обработав эту информацию, супервизор впервые столкнулся с невозможностью передать сообщение сюзеренам. Отправленные им сигналы сначала замедлились, потом остановились, а спустя неуловимо малый отрезок времени потекли обратно к запустившим их эмиттерам. Супервизор не мог чувствовать и ощущать, но констатировал: из его памяти начали выпадать целые глыбы информации. Темпоральная ткань пространства расползалась, как прогнившая мешковина… Супервизор потерял способность эффективно влиять на происходящее в гигантской, темной и ужасно холодной трубе коллайдера. Микромир, подобно болезнетворному вирусу, стал постепенно прорастать своей метрикой, законами, химией и временем в привычный окружающий нас мир, деформируя, изменяя и подминая его.

* * *

– Ну что, спустимся немного? – предложил Михаил экипажу батискафа.

Предложение было активно поддержано всеми, и Вадим начал медленное погружение с одновременным движением от плато.

– «Сивулф», перемещаемся на пятьдесят метров юго-восточнее и ныряем на пятьсот.

– «Океан», понял вас, ныряйте! – отозвались с поверхности.

Батискаф в умелых руках Вадима медленно погружался, четко следуя относительно ровному рельефу крутого склона, ведущего почти в никуда. Склон, освещенный прожекторами «Океана», был желтовато-коричневого цвета. Сначала он почти полностью состоял из песка, но по мере погружения все чаще и чаще стали попадаться оголенные участки скал. На глубине трехсот метров склон стал еще круче, и песок на этой циклопической наклонной скальной поверхности исчез совсем. Кое-где из скал торчали водоросли, вокруг шныряли небольшие рыбешки. Крупных рыб видно не было.

– Каждый слой содержит свою неповторимую флору и фауну, – пояснила Вивьен. – Если у поверхности почти каждый метр отмечен особенностями, то с увеличением глубины увеличивается и толщина слоев ареалов подводной жизни. Чем глубже, тем менее заметен переход…

– …торожно!!! – вдруг выплеснулось из наушников Михаила. – Гость!..

– Вадим, всплытие до уровня сто двадцать метров! – немедленно скомандовал Крупнов.

Сервоприводы моторов загудели громче, и батискаф прекратил движение вниз. Зашипел насос, продувая балласт. «Океан» медленно начал подъем.

– Что случилось? – недоумевала Вивьен, пристегиваясь к жесткому пластиковому сиденью ремнем.

– «Сивулф», «Сивулф», что там у вас? – прокричал в микрофон Михаил.

– Гость движется к обрыву!!! – шкваркнуло в наушниках.

Батискаф вздрогнул и сильно накренился от оглушительного удара сверху. Погасло внутреннее освещение и один прожектор из трех снаружи. По прочной обшивке аппарата что-то терлось, издавая выворачивающий душу скрежет. Наконец звук оборвался, и батискаф, как поплавок, встал на ровный киль. Раздалось противное громкое шипение, и откуда-то сверху интенсивно закапало. Михаил, Вадим и Вивьен в передний сферический иллюминатор с ужасом увидели, как, ударяясь о крутой скалистый склон, в бездну быстро погружалась платформа-лифт акванавтов, увлекая за собой оборванные кабели, тросы, погасшие прожектора, обломки и одного из несчастных подводников. Он нелепо размахивал руками, судорожно пытаясь выпутаться из опоясавшей его петли толстого кабеля. Спасти его не было никакой возможности. У Вивьен перехватило дыхание.

– Вверх!!! – закричал Михаил.

Но Вадим и без команды лихорадочно работал ручками управления. Батискаф упрямо карабкался вверх. Алексей и Ронни молча сидели на своих местах и крепко держались за скобы кабины. Прошло несколько мучительно длинных секунд, и опять «Океан» получил сокрушительный удар сверху, беспомощно лег на правый борт, захлебнулся двигателями и начал стремительное, неуправляемое погружение. Сверху его придавил и тянул за собой на далекое дно огромный корабль чужих.

Часть 3 Лента Мёбиуса[55]

Глава 1. Телепорт

24 мая 20… года, 09 часов 35 минут.

Женевское озеро, рейд порта

Лозанны, Швейцария

Все было готово к проведению ежегодного водного праздника на Женевском озере. Основные события должны развернуться завтра, в воскресенье, а сегодня – лишь прелюдия. Сейчас в самом разгаре шли тренировочные заезды океанских оффшорных катеров. Эти огромные мощные машины имели вид скорее космических, а не морских аппаратов. Пилоты любили эту «трассу», потому что здесь практически. никогда не было высокой волны, и риск скапотировать или взлететь сводился к самому минимуму, а скорость можно развить предельную, а это ни много ни мало – почти 250 километров в час. Погода была прекрасная – на небе редкие облака, температура воздуха плюс 26, воды – плюс 20 градусов, волнение – легкая зыбь. Футуристические аппараты на огромной скорости рассекали поверхность озера, оставляя за кормой белые пенные следы. Оглушительный рев двигателей «Ламборгини», «Эвинруд», «Ямаха» мощностью до полутора тысяч лошадиных сил был слышен на многие километры вокруг. На берегу собралось много людей, с интересом наблюдавших за происходящим. Зеваки глазели на озеро, фотографировали, жевали фастфуд и пили пиво в многочисленных кафе и ресторанчиках, находившихся здесь всегда или развернутых только на этот уик-энд.

Один из причалов порта был полностью переоборудован под обслуживание морских монстров. Развевались флаги стран и гоночных команд, вымпелы фирм и компаний, вокруг суетились механики, бегали обвешанные фототехникой репортеры. Немного в стороне стояли ровными рядами припаркованные специальные здоровенные фуры, приспособленные под перевозку оффшоров. На озере патрулировали несколько спасательных катеров с аквалангистами на борту, а в небе кружил вертолет.

В одном из кафе сидели за небольшим круглым столиком два персонажа, которых трудно было заподозрить в симпатии друг к другу, но временно объединенных одной страстью – гонками океанских оффшоров. У одного из них левая рука была, видимо, травмирована и покоилась на перевязи. Второй, сидя закинув нога на ногу и изучая программу соревнований, дымил дорогим сигариллосом «Сан-Мориц» и периодически потягивал пиво. Травмированный в здоровой руке держал пивной бокал с «Орвалом». Повертев его и так и сяк, он спросил:

– Ну, так как, полковник, в тотализатор играть будем?

Воган, а это был именно он, перелистнул программку, что-то посмотрел на последней странице, свернул ее и бросил на столик, на котором лежал его любимый бинокль:

– Черт его знает, Питер…

– Брэндон, сэр, Брэндон!

Воган быстро взглянул на собеседника, но не стал огрызаться. Он повертел головой, замер и бросил:

– А вот и наука с охраной…

К их столику приближались Армон, Дюмон и Джоди Циммерманн. Немка на этот раз была одета не в форму, а в простое белое короткое платье, которое соблазнительно подчеркивало ее пышные формы. В руке у нее была миниатюрная дамская сумочка, в которой, в этом Брэндон нисколько не сомневался, лежал пятизарядный браунинг. Хотя он уже понял, что эта женщина скорее нравится ему, может быть именно из-за неприступного и властного характера. Чем труднее победа, тем больше адреналина. Он продолжал с интересом приглядываться к Джоди.

Все трое подошли к столику и поздоровались. Тут же появился официант и, выслушав властные инструкции Джоди, бросился составлять три столика вместе. Немка любила командовать везде, даже в ресторане, и, надо сказать, это ей удавалось. Несмотря на ее привлекательную внешность и стройность, в ней сразу чувствовался стальной стержень командира.

– Что слышно с Гуама, профессор? – поинтересовался Брэндон у Армона.

– Пока топчутся на месте, хотя техники и людей у них там предостаточно – два вспомогательных корабля, русский батискаф «Океан», команда опытных подводников, куча океанологов, вертолет, да чего только у них нет! Но и результатов тоже нет. Хотя, конечно, обвинять их язык не поворачивается – мы бы с вами большего тоже не добились…

– А как наш «космический зенитчик» Арутюнян? – спросил полковник.

– Командует… Правда, стрелять там пока не в кого, – усмехнулся Армон.

Все предвещало интересный, насыщенный яркими событиями праздник. Так оно и вышло, так и вышло…

– Что это? – неожиданно спросила Джоди и показала рукой на озеро.

Все устремили взгляды по направлению руки, а полковник схватил со стола бинокль и быстро вынул его из чехла. На поверхности озера, примерно в четырех-пяти километрах от берега, четко прорисовались три концентрических круга волн, будто в воду упала гигантская капля. Каждая волна была в гребне до трех-четырех метров – невиданное дело для Женевского озера. Круги быстро расходились по водной глади, все ближе подбираясь к акватории, по которой проносились гоночные катера. Воган схватил свою рацию и прокричал, обращаясь к командиру патрульного вертолета:

– «Небо Один», «Небо Один», срочно команду стоп экипажам офшоров. СТОП ОФШОРАМ!!! Волна, волна!

– Есть, полковник! – ответили с высоты.

Несколько секунд спустя надрывный рев двигателей немного стих, и скорость катеров заметно снизилась. Пилоты увидели опасность и стали разворачивать свои аппараты носом к волне..

– Слава Богу! – выдохнул Брэндон. – Успели.

– Успеть-то успели, но что это было? – с искренним недоумением спросил Дюмон. – Я не припомню, чтобы на озере когда-нибудь происходило что-то подобное…

Тем временем волны достигли берега и с грохотом разбились о камни. Все стихло на несколько минут. Люди на берегу почти ничего и не заметили. Для них просто на короткое время приостановились тренировочные заезды морских болидов.

Один за другим опять взревели моторы, и пилоты повели свои катера по размеченной буями акватории озера.

Дюмон позвонил в ЦЕРН и поинтересовался, нет ли новостей. Внимательно выслушав ответ, он проговорил в трубку:

– Думаете, это серьезно?

Ему что-то ответили.

– Ну, хорошо, тогда вы там без меня разбирайтесь, – сказал он и выключил мобильник.

– Что там? – спросил Дени.

– Да вроде ничего особенного. Небольшой сбой в системе передачи информации на терминалах суперкомпьютера. Они уже работают над этим. А больше никаких новостей. К сожалению.

В это время подошел официант и стал расставлять на стола> тарелки с заказанными блюдами. Вся компания с удовольствием приступила к трапезе.

* * *

Сильно грохнуло, батискаф провернуло вокруг продольной оси, и он встал на относительно ровный киль. «Бочка», – отрешенно промелькнуло в голове Алексея. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком капающей с верхней части кабины воды.

– Все живы? – громко спросил Михаил и с облегчением услышал четыре утвердительных ответа.

– Вадим, проверяем системы, – приказал Крупнов, и они начали работать тумблерами и клавишами на панели управления Включались и выключались светодиоды, индикаторы и прибору запускались насосы и моторы… Судя по показаниям приборов они находились на глубине ста десяти метров в очень мутной воде. Единственный оставшийся целым прожектор пробивал мутную взвесь не более чем на полтора-два метра.

Вдруг раздалось три громких металлических удара по обшивке батискафа. Все в кабине оцепенели. Михаил достал небольшую отвертку и постучал три раза в ответ. Послышались негромкие лязгающие звуки, будто кто-то терся о корпус аппарата, и, к изумлению всех пятерых, на передний иллюминатор стало наползать что-то до боли знакомое…

– Акванавт! – вскрикнула Вивьен. – Он жив! ЖИВ!

– Черт меня подери, – пробормотал Михаил и прильнул к иллюминатору, в котором уже вполне конкретно прорисовался шлем подводника со стеклянным забралом. – Зажги в кабине подсветку, чтобы он нас видел, – приказал он Вадиму. – На какой радиоволне работают акванавты?

– Наша рация не работает, командир, – ответил Вадим.

Наконец удалось зажечь свет в кабине, и он осветил лицо акванавта.

– Кинси?! – обомлел Михаил.

Да, это был именно лейтенант Кинси, пожелавший лично совершить погружение к Гостю. Совершил, называется…

– Как нам с ним связаться? Морзе? – спросил Ронни.

Будто отвечая на его вопрос, Кинси прислонил шлем к стеклу иллюминатора и заговорил. Слышно было очень плохо, но разобрать смысл не составляло труда. Звучала английская речь.

– …зацепиться за вас… смеси… на сорок минут… компрессия… ждать… поднимитесь до семидесяти… стоп… – бубнил англичанин.

– Так, все понятно. Он не может всплыть сразу – баротравма! Закрепись! Артур, понял, закрепись!

– Да, – прогудело из-под воды.

– Вадим, попробуем медленно подвсплыть до семидесяти. Только – медленно, осторожно! Я не уверен, что он хорошо закреплен, а его амуниция весит немало. Не сорвался бы!..

– Есть осторожно!

Загудели насосы, продувая часть балласта, и стрелка глубинометра медленно поползла по шкале: 109… 108… 107 метров.

– Алексей, Ронни, посмотрите, сзади вас должны быть принайтованы к переборке несколько баллонов с воздушной смесью. Они целы? – обернулся Михаил.

– Да, – ответил Алексей. – Три штуки. Смеси гелиево-воздушные… разные.

– Отлично! Какая процентовка?

– Восемь с половиной и три процента!

В этот момент затих шум моторов, и батискаф замер на глубине семидесяти метров.

– Вивьен, посмотри карусель для забортных проб. Помещаются ли в ячейки баллоны?

Карусель представляла собой шесть горизонтально расположенных цилиндров, как в револьвере. При вращении один из цилиндров всегда был в кабине, а противоположный ему – за бортом снаружи. Специальным наружным манипулятором туда можно было закладывать образцы грунта, флоры и фауны. В случае необходимости можно было и выводить что-то из батискафа. При погружениях на глубины более тысячи метров карусель не использовалась и закрывалась снаружи сверхпрочным герметичным кевларовым обтекателем. Пока Вивьен и Ронни возились с баллонамиу карусели, Михаил с облегчением выяснил у Кинси, что у того за плечами баллоны именно с гелиево-воздушной смесью.

– Ура, помещаются! – радостно крикнула Вивьен. – И даже с небольшим запасом!

Крупнов приблизился к иллюминатору:

– Артур, мы сейчас тебе передадим по правому борту через карусель баллон с восьмипроцентной смесью, которого тебе хватит на сорок минут. К баллону будет привязан короткий фал с карабином на конце. Не доставая из барабана баллон, сначала закрепи фал за скобу обшивки. Не забудь – уронишь, не донырнешь! Ты понял, Артур? Но в первый цилиндр мы положим просто короткий фал с карабинами на концах, чтобы ты сам мог зацепиться за батискаф и у тебя были бы свободны руки. Второй нам какой баллон заряжать?

Кинси бубнил в ответ и кивал головой. Наконец он посмотрел на наручный манометр и махнул рукой в сторону правого борта. Сначала плечи, а потом и шлем с кольцами воздушных шлангов исчезли из иллюминатора.

С легкими щелчками карусель провернулась. Индикатор показал, что первый цилиндр снаружи. За бортом была слышна возня, а логом Кинси три раза постучал. Значит, закрепился. Kaрусель крутанулась еще раз. Спустя несколько минут шлем акванавта появился в правом боковом иллюминаторе. Пальцами он показал о’кей.

– А вода-то пресная! – неожиданно сказала Вивьен, слизнув с губ упавшие с потолочной панели капли. Все переглянулись.

Почти через три часа, находясь на глубине двадцати метров, удостоверившись, что и Кинси, и экипаж, и сам батискаф готовы к всплытию, Крупнов дал команду:

– Выбросить аварийный буй! Товсь к всплытию! Всем закрепиться! Продуть балласт!

Вадим щелкал клавишами и переключателями, потом руки его легли на джойстики управления.

– Буй на поверхности! К всплытию готов!

– Выполнять!

* * *

Полковник, уже отодвинув от себя бокал с недоеденным мороженым, лениво протянул руку к ожившей рации и включил громкую связь:

– Здесь Воган, слушаю тебя, «Небо Один».

– Мой полковник, наблюдаю на поверхности озера аварийный радиобуй. Слышу СОС.

– Что-что? Какой еще СОС?! Что за буй?

– СОС и координаты!

– Какие еще координаты?

– Это где-то в Тихом океане, мой полковник!

Полковник схватил со стола бинокль и чисто интуитивно направил его примерно на то место, где несколько часов назад образовалась загадочная концентрическая волна. На поверхности мерно покачивался ярко оранжевый буек с мигающим проблесковым маячком. Вся компания повскакивала с мест, опрокидывая стулья.

– Катер к восьмому пирсу! Немедленно! Прямо сейчас! К бую не подходить! – Последние слова он выкрикивал, отшвырнув стул и уже прыгая через три ступеньки по лестнице, ведущей к Причалу. Дени, Ален, Джоди и Брэндон припустили следом. К погоне присоединился с воплями и молодой официант с полотенцем в руке.

Выбежав на пирс, они увидели стремительно подходивший к причальной стене катер. Лихо развернувшись в последний момент, капитан поставил его четко параллельно пирсу. Вся компания, словно опытный спецназ, попрыгала в катер, который тут же, заложив крутейший вираж и глубоко вспахав спокойную воду порта, направился к открытой воде, набирая скорость. Последним, на уже отплывающий катер, сиганул, размахивая полотенцем, официант. Немного не допрыгнул и повис на руках, вцепившись в транец. Оказавшийся рядом Брэндон здоровой рукой схватил отважного гарсона за шиворот и одним сильным движением втащил на палубу. Официант, тяжело дыша, привалился к поручню и стал нервно обтирать лицо и шею полотенцем, которое он так и не выпустил из рук.

– Вы не… уф! Не заплатили по… счету, господа, – слегка заикаясь, выдавил он.

Брэндон, с интересом взглянув на отчаянного гарсона, достал из кармана три сотенные купюры и протянул молодому человеку:

– Этого хватит?

Гарсон утвердительно кивнул и судорожно сглотнул.

Тренировка оффшоров к этому времени уже заканчивалась, и последний болид под номером 14 приближался к причалу, отведенному под боксы-доки. Неожиданно он развернулся и направился к центру озера, туда, где качался на легких волнах оранжевый буек. Подойдя поближе, бирюзово-белый катер сбросил ход и остановился. Поднялись вертикально два фонаря-обтекателя пилота и штурмана, и оба гонщика, отстегнув ремни, встали в своих кабинах.

С первого взгляда казалось, что вокруг буя кипит вода. И на самом деле, из-под воды поднимались на поверхность мириады воздушных пузырьков. Но вот под водой стали проглядывать очертания большого светлого предмета. Прошло еще две минуты, и перед изумленными взорами гонщиков и пассажиров спасательного катера из глубины Женевского озера торжественно всплыл и закачался на воде белый с красно-оранжевой полосой батискаф. На борту синела крупная надпись: «OCEAN» и чуть мельче: «Science Academy of Russian Federation». У правого борта батискафа на поверхности торчала голова в подводном шлеме. Из воды поднялась рука в перчатке и показала большой палец. В верхней части батискафа откинулась крышка люка, появилась всклокоченная голова с наушниками набекрень:

– Где мы? – по-английски с сильным акцентом спросила она, недоуменно уставившись на гоночный оффшор и спасательный катер.

Воган открыл было рот, чтобы ответить, но из горла почему-то не вылетело ни звука. Первой опомнилась Джоди:

– Лозанна!

Уже начавший было вылезать из люка океанавт, застыл.

– ЧТО? Женевское озеро?! – опомнился он через нескольку секунд. – Не важно, его… – жест в сторону плавающего рядом с бортом аквалангиста. – Надо срочно! Барокамера! Декомпрессия! Срочно!

Океанавт от волнения говорил не фразами, а бросался словами.

Из люка показалась вторая голова, на этот раз с коротко подстриженными волосами, рявкнувшая на нормальном английском:

– Лейтенанта Кинси – срочно в госпиталь! В барокамеру! Декомпрессия прошла слишком быстро! Скорее!

Наконец Воган справился с оторопью и прокричал в рацию:

– «Небо Один», надо срочно забрать водолаза в госпиталь! Где у нас есть барокамера? – обернулся он к столпившимся у борта.

– В Нионе, в госпитале! – быстро ответила Джоди.

– Нион, госпиталь! – прокричал он в рацию.

– Мы там не сядем, – после паузы послышалось из рации. – Он рядом с берегом и там сплошные дома вокруг! Извините, полковник.

– Эй, вы там! – донеслось с гоночного болида. Оказывается, пилот и штурман все это время внимательно слушали переговоры. – Давайте его сюда! Сколько до Ниона, километров сорок? Будет на месте через десять минут!

В воду прыгнули два аквалангиста-спасателя с катера, подплыли к акванавту, отстегнули фал, которым он был привязан к батискафу, и подтянули его к оффшору. Пилот и штурман подняли акванавта, который уже сбросил баллоны и снял шлем. На него надели спасательный жилет и усадили на место штурмана. Когда стали опускаться фонари-обтекатели кабин, он сцепил над головой руки в знак благодарности. В ответ весь экипаж «Океана», уже выбравшийся наружу, замахал руками.

Штурман оффшора тоже махнул рукой своему пилоту и, спрыгнув в воду, быстро поплыл к спасательному катеру.

Фантастический болид под номером 14 взревел всем своим полуторатысячным табуном турбированных лошадей, развернулся и, задрав нос, стремительно набрал скорость, вышел на скольжение и буквально полетел параллельно поверхности, касаясь ее лишь кормой с торчащими из нее валами двигателей. В считанные секунды он исчез из вида.

Воган поднес к губам рацию:

– Кто-нибудь свяжитесь с госпиталем Ниона. Пусть будут готовы к приему подводника с кессонной болезнью…

Сказав это, он задумчиво посмотрел на покачивающийся в воде батискаф, на его команду, обернулся и просверлил взглядом двух профессоров:

– Ну, и что все это значит, Ньютоны вы наши?

Глава 2. Двойная звезда

25 мая 20… года, 18 часов 30 минут.

Подземные лаборатории

Большого адронного коллайдера,

ЦЕРН. Шлюз Босси,

Швейцария

В одной из лабораторий на нулевом уровне шлюза Босси продолжалось рабочее совещание. Слово дали прилетевшему буквально два часа назад вместе с целой группой ученых с острова Гуам профессору Арутюняну.

– В результате возникшего по неизвестным пока причинам пространственного «пробоя» между квадратом 33–50 в Филиппинском море и квадратом 10–70 на Женевском озере практически мгновенно были переброшены за тысячи километров материальные тела значительной массы. Все это сопровождалось довольно серьезными разрушениями в квадрате 33–50. Погибли четыре человека: акванавт, оператор подводного лифта и два пилота вертолета. Ранено пятнадцать человек, трое – тяжело. Полностью уничтожены подводный лифт, вертолет и мобильная система глубоководных съемок, затонул спасательный катер с «Питтсбурга». Серьезные повреждения получило вспомогательное судно «Аляска».

Пока нам неизвестны какие-либо отрицательные последствия воздействия этой «телепортации» ни на людей, ни на технику. Легкая форма кессонной болезни, которую, к счастью, удалось вовремя остановить у лейтенанта Кинси, нельзя связывать с телепортацией. На мой взгляд, мы имеем дело со своего рода термодинамической парой. Один элемент этой пары находился в Женевском озере, а другой – в Тихом океане. Связаны они были между собой своеобразной пуповиной, что ли, сквозь которую и были переброшены батискаф, лейтенант и Гость. Если кто еще не ознакомился с вчерашними результатами локации дна Женевского озера, то скажу, что, судя по всему, корабль лежит на дне. Но нет ясности – целиком ли. Замечу, что в момент начала движения Гостя по дну Филиппинского моря его силовое поле отключилось.

– Я не готов связать эти события с работой коллайдера, вчерашним сбоем в системе супер-ЭВМ или с очередным испытанием СИТ-1. Допускаю, что все эти события как-то повлияли нй произошедшее. Не знаю, не знаю… – задумчиво закончил свое выступление профессор Арутюнян и сел.

Слово взял полковник Воган:

– Господа, хотел бы обратить ваше внимание на некоторые факты, которые, каждый в отдельности, могли бы и не привлечь к себе столь пристального внимания, но когда их накопилось около десятка, требуют соответствующего отношения, а главное – объяснения. Я буду придерживаться хронологии. Итак, нам всем известно, что переброс батискафа из Тихого океана в Женевское озеро произошел 24 мая в 09 часов 50 минут по среднеевропейскому времени. Я не случайно напоминаю об этом, потому что это тот рубеж, то время X, после которого и стало происходить то, о чем я хочу рассказать.

В 10 часов 45 минут того же дня в лесу на перевале Сан-Серг школьники из деревни Борэ в сопровождении своего учителя гуляли по лесу. Учитель проводил с ними урок биологии. Неожиданно из густой чащи на поляну, прямо на них, выкатился танк. Дети испугались и разбежались. Примерно через час учителю удалось собрать детей, и они все вместе явились в полицейский участок Сан-Серга, где и рассказали об увиденном. Мне доложили, что в то время ни один танк, ни одна бронемашина не могли находиться в этом районе. Более того, учитель, который увлекается историей Второй мировой войны, утверждает, что танк, выползший из леса – немецкий тяжелый «Тигр VI». Дети тоже говорят, что на броне были нарисованы кресты. Я побывал на месте происшествия. Колея вывернутого гусеницами дерна начинается в пятистах метрах от проселочной дороги и заканчивается в пятидесяти. Эти следы не ведут никуда, господа. Танка нет! Но он же проехал эти четыреста пятьдесят метров! Откуда он взялся, куда делся? Нет ответа. Вот фотографии.

Далее. В известном туристическом месте Кре дю Ван, там, где находится знаменитый пятисотметровый отвесный скальный обрыв, вчера в 12 часов 55 минут произошел оползень. Но оползень непростой: часть верха скалы была срезана под углом в тридцать градусов и исчезла. Место среза площадью около ста пятидесяти квадратных метров идеально ровно и будто отполировано до зеркального блеска. Свидетели говорят, что все произошло мгновенно. Каменная глыба, весом более восьмисот тонн, не упала в долину, а испарилась! Никакого видимого воздействия на утес свидетелями инцидента замечено не было. На месте работают эксперты. Опять, смотрите фото.

Идем дальше. Необъяснимый случай с лайнером авиакомпании «Сьюисс», совершавшим рейс Женева – Цюрих. Вылетев точно по расписанию в 15 часов 40 минут из аэропорта Контрэн, в 15 часов 45 минут он совершил посадку в аэропорту Цюриха Клотэн. Надо ли говорить, что в полете он должен был находиться сорок минут? Ни экипаж, ни пассажиры ничего не заметили, пока не взглянули на часы… Специальные агенты и психологи работают с пострадавшими.

В 16 часов 50 минут поступили сообщения о том, что на скоростной автомагистрали № Е62 в районе города Вивей произошло крупное ДТП. По прибытии на место жандармерия выяснила, что речь идет о падении пяти легковых автомашин и одной грузовой фуры с высотной эстакады. Вы все знаете, что в этом месте автомагистраль проходит по гористому берегу озера на высоте от пятидесяти до ста метров. Все машины упали на одном участке с высоты восемьдесят метров. Выживших нет. Примечательно, что на самой автомагистрали нет никаких повреждений. Никаких! Свидетели утверждают, что одна из секций высотной конструкции дороги на несколько секунд просто исчезла, и машины, ехавшие по ней, провалились в пустоту. Ведется расследование.

В 18 часов 15 минут при подходе к причалу Парк Мон Репо в Женеве сел на мель прогулочный катер. Посреди фарватера. Никакой мели там отродясь не было.

В 22 часа 05 минут на пляже у деревни Версуа отдыхающие наблюдали и засняли на видео медленно летящую над водой небольшую круглую платформу, на которой стояли два человека. Платформа пролетела так близко от пораженных людей, что была слышна беседа двух загадочных незнакомцев. И хоть на берегу были люди разных национальностей и гражданской принадлежности, идентифицировать язык, на котором говорили двое, не удалось. Никаких двигателей на платформе не видно. Убедитесь сами. Дайте, пожалуйста, видеоматериал!

На большой плазменной панели появилось изображение симпатичной девушки в бикини, стоящей у воды и робко пробующей ножкой воду. Уже наступили вечерние сумерки, но небо было еще достаточно светлым. Неизвестный оператор продолжал фокусировать объектив на стоящей у самой кромки воды блондинке. Объектив выхватывал значительный кусок пляжа, на котором было видно полтора-два десятка отдыхающих. Несколько человек плавали недалеко от берега. В какой-то момент слева, почти на самом срезе экрана появилось легкое белое свечение, перемещавшееся вдоль пляжа. Через несколько секунд свет привлек внимание и оператора, который выпустил девушку из центра кадра и сосредоточился на свечении. Наконец необычный объект прорисовался полностью, вплоть до мелких подробностей. Это была небольшая круглая платформа диаметром два – два с половиной метра, медленно летящая на высоте метра над водой. На платформе стояли две фигуры, одетые в белые туники и подсвеченные снизу. Один мужчина стоял посередине диска; скрестив руки на груди, в то время как второй, широко раскинув руки, прислонился спиной к поручням, кольцом опоясывавшим платформу. Как это кольцо закреплялось непонятно, потому что никаких вертикальных штанг между ним и платформой не было. Диск с незнакомцами неспешно летел вдоль берега мимо притихших купальщиков, мимо замершей блондинки, мимо оператора!

Было видно, что пассажиры платформы мирно о чем-то беседуют, ничего не замечая вокруг себя. Слышалась тихая певучая речь. Вскоре летающая платформа стала удаляться, забирая все дальше и дальше от берега, пока вовсе не исчезла из вида. Съемка окончилась.

В зале наступила тишина.

– Есть еще несколько иллюстраций необычных явлений, но я перечислил только те, про которые можно сказать с полной уверенностью – это было. И есть тому вещественные подтверждения или по крайней мере несколько независимых друг от друга свидетелей. Остальные зафиксированные нами инциденты могут оказаться лишь игрой воображения слишком впечатлительных граждан.

И я опять спрашиваю вас, господа ученые, что все это значит? Что мне докладывать Президенту?

– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками доктор Ванхаймер. – Доклады Президенту!.. Подождите, сначала надо самим во всем разобраться. Я, конечно, не готов давать исчерпывающие пояснения по поводу происходящего, но, похоже, сбылись опасения скептиков и работа коллайдера привела к ломке пространственно-темпоральной евклидовой метрики в этом районе. Предлагаю незамедлительно остановить БАК, создать рабочую группу и срочно провести необходимые замеры основных констант. По получении результатов определимся с дальнейшими шагами.

– Доктор, как это «остановить коллайдер»? А эксперимент?! – воскликнул Дюмон.

– Ален, эксперимент выходит из-под контроля, и мы не можем подвергать жизнь людей еще большей опасности. И так уже есть многочисленные жертвы… Все согласны?

Поднялся профессор Сертиз:

– Согласен с доктором Ванхаймером. Более того, предлагаю обратиться ко всем странам, где действуют синхротроны, временно прекратить все работы на них. До выяснения причин возникновения аномалий. А вам, профессор, грех жаловаться – у вас работы с СИТом непочатый край. Скажете, не прав я?

– Нет, не скажу… Хотя это тема Армона. Хорошо, согласен. Сворачиваем эксперимент.

– Так, коллеги, – другим голосом заговорил Дюмон. – Через час максимум все службы ЦЕРНа получат письменный приказ о прекращении эксперимента, но уже сейчас вы можете считать, что он подписан и действовать в соответствии с инструкцией. Вопросы есть? Нет. Совещание окончено, всем спасибо.

Задвигались стулья, и присутствующие стали расходиться по своим лабораториям, тихо переговариваясь.

Ашот подошел к беседующим Дени, Алену, Сертизу и Ванхаймеру.

– Все я понимаю, – качал головой Ален. – Но страшно обидно. Да, похоже, что все истории так или иначе связаны с работой коллайдера, но я больше чем уверен, что с остановкой ВАКа исчезнут и все аномалии. И изучать нам будет нечего. Ладно, все равно на полную остановку уйдет не один день. Дени, давай, действительно, занимайся вплотную СИТом и «гобоем», а я сплаваю к Гостю вместе с Ванхаймером и Сертизом. Посмотрим, что там произошло с тарелкой. Нам обещали дать прогулочный батискаф. Ашот, может, и ты с нами?

– Пожалуй, – охотно согласился армянин, и все четверо направились в сторону скоростных лифтов.

Услышав смущенное покашливание за спиной, Армон обернулся и увидел хиппи с неразлучным чемоданчиком в руках и в традиционной майке «Рамштайн». Техник выглядел расстроенным.

– Люк? – так звали техника. – Привет. У тебя новости?

– Да, месье. Плохие. «Гобой» испорчен… извините…

– Черт, черт, черт! Что случилось?

– Еще сегодня перед обедом я его осматривал, все было в порядке. А полчаса назад обнаружил необратимые изменения в механизме лучевого конвертера. Все превратилось в прессованны# однородный песок, кварц… – хиппи развел руками и опустил голову.

– Полковник, – окликнул Дени уже выходящего из зала Вогана, – можно вас?

Полковник быстрым шагом подошел к ним.

– Да, профессор?

– Люк Прайс сказал, что «гобой» испорчен. Это не может быть саботажем?

– Проклятье, только этого нам не хватало! Сейчас… – Boган отошел на два шага и включил компьютер, стоявший на ближайшем столе. Пощелкав клавишами, он выпрямился и снял трубку внутреннего телефона. Что-то проговорив, довольно долго слушал ответ, потом повесил трубку.

– Нет, исключено. Сейчас мои ребята просмотрят видеозапись, сделанную в отсутствие сотрудников в лаборатории. Посмотрим, что там происходило. Думаю, однако, профессор, что все это звенья одной цепи – аномалии множатся. Как мне доложат, я вам перезвоню. – И Воган стремительно покинул зал.

Дени проводил его долгим взглядом, потом тускло посмотрел на серого от переживаний Прайса:

– Ну, пошли, Люк, показывай наши достижения… Господи, за что все эти наказания!

* * *

25 мая 20… года, 23 часа 15 минут.

Постпредство США в Женеве

Макс закончил свой доклад, закрыл папку и слегка отодвинул ее.

Рассел, сидевший напротив него, закурил тонкую дамскую сигарету «Вог», выпустил кольцо дыма и попробовал подвести итог:

– Значит, прибор чужих, или «гобой», как они его назвали, безвозвратно испорчен… Плохо, конечно, но лучше уж так, чем не в наших руках. Теперь о Госте. Макс, как ты считаешь, можем ли мы рассчитывать на наших водолазов, чтобы как-нибудь пощупать эту тарелку на дне? Ведь глубина там не запредельная?

– Сто двадцать пять метров. Практически предел для глубоководников. Кроме этого, погружение на такие глубины и всплытие требует специального оборудования, которое невозможно будет держать на воде незаметно. Да и не подпустят туда никого, кроме членов штаба. На поверхности уже дежурит полицейский катер. Так что здесь нам ловить совершенно нечего. Если только…

– Ну-ну, продолжай, – подбодрил Энтони задумавшегося Макса.

– Если только не внедрить одного из наших церновцев в состав участников обследования Гостя…

– А есть такая возможность, Макс?

– Теоретически – да. А получится ли практически, гарантировать трудно.

– Надо попробовать!

– А зачем? Там и так хватает американцев, тот же профессор Сертиз, Ронни Белл. Еще подъедут, я слышал, Стив Варсон и Джон Рейли.

– Макс, эти не работают на ЦРУ, а мы – да. Мы должны обеспечивать безопасность страны даже вопреки логике событий! Вопреки тем, кто ратует и верит в международное сотрудничество, добрую волю и тому подобные глупости. Мы с тобой должны…

Рассела понесло. Макс смотрел на своего начальника и поражался все больше и больше. «Господи, перед кем этот идиот распинается, ведь никого нет! Значит, передо мной? Нет, скорее, машинально, по инерции… Это уже диагноз, клиника».

Раньше Макс старался не задумываться над той патриотическо-пропагандистской шелухой, в которую заворачивали свои мысли многие из известных ему деятелей в США, в первую очередь те, от кого многое зависело. Ему и тогда было абсолютно понятно, что всем правит мамона, какой вопрос ни подними, все упрется в деньги. Контракты, поставки, тендеры… Какая, к черту, забота о стране и гражданах! Только чистоган!

Впервые с таким наглым крупномасштабным лицемерием он столкнулся в далекие шестидесятые годы, когда еще совсем молодым работал в команде охраны кандидата в губернаторы штата. На одном из предвыборных митингов, который организовали в дотационной школе штата, кандидат с пеной у рта клялся и божился, что экология в этом районе – приоритет его программы, которого он будет добиваться всеми силами, невзирая ни на что и ни на кого. Глядя на этого крепко сложенного, довольно молодого загорелого кандидата, верилось, что он-то добьется своего и свернет в бараний рог разных бюрократов и сволочей. Вечером того же дня на деловой встрече с местными бизнесменами в узком составе он так же клятвенно пообещал им разрешить строительство в штате могильника для захоронения компонентов химического и бактериологического оружия, при условии перевода на его счет кругленькой суммы. Чем все дело завершилось, Макс доподлинно не знал – был отозван для выполнения задания в другом штате, – но губернатор был избран, и особых оснований считать, что чиновник вдруг проникся любовью к природе и возненавидел деньги, не было.

С тех пор утекло много времени, душа и совесть Максимилиана Эдгара Грубера, далекого потомка альзасских виноделов, зачерствели и перестали реагировать на подобные мелочи, и он надолго превратился в послушный инструмент секретной организации. Но последние события вокруг СИТа и Гостя сильнс поразили его и заставили вновь задуматься над тем, кому и зачем он служит, кто его окружает и за что гибнут зачастую неплохие, по большому счету, люди… Какого дьявола ЦРУ вмешивается в дело, которое ведут ученые и военные нескольких стран, и не в последнюю очередь США? Кто действительно представляет интересы страны и болеет за них, возможно, даже и неосознанно, а через призму своей работы, преданности и любви к делу. Может, как раз эти ученые-энтузиасты, космонавты, подвой ники?

– …и той ответственностью, которую мы несем не только перед Президентом и Правительством, но и перёд всем американским народом, – продолжал патетику Рассел.

– Энтони, я все понял. Не будем терять время. Я отправляюсь на встречу с агентом, – внезапно прервал его Макс.

Рассел удивленно замолк, поднял брови, но не найдя, что возразить, ответил:

– Хорошо, Макс, действуй. Завтра доложишь.

Макс встал, пожал руку начальнику и направился к двери. Он совсем не собирался идти на встречу с агентом, потому что вдруг понял, что НЛО на дне озера уже не летательный аппарат с массой неизвестных высоких технологий, а куча никому не нужного спекшегося песка. Вся операция, которая началась с задачи похищения СИТа и перешедшая затем в фазу вооруженного противостояния с инопланетянами, была проиграна спецслужбой, и это, как ни странно, совершенно его не расстраивало, даже наоборот – он был рад, что победа окажется за учеными. Дай Бог этому швейцарскому вояке, как его там… Вогану, помочь науке. А ему пора заканчивать и с этим делом, и вообще… Мелькнула мысль об отставке. Выслуга у него есть, пенсию назначат очень хорошую, да и больная жена в Сиэтле будет только рада, если он вернется наконец домой из своих вечных командировок и поездок. Макс подошел к кабинету и ключом отпер дверь. Пройдя впотьмах к столу, он сел, включил настольную лампу, запустил компьютер и начал быстро набирать текст:

«Начальнику Национальной секретной службы Центрального разведывательного управления США…»

* * *

Дени, понурив голову, шел по подземному коридору. В мыслях он все время корил себя за то, что не уделил достаточного внимания изучению «гобоя», а практически все передоверил молодому парниле, пусть и талантливому, но неопытному.

Сам парнила плелся за начальником, и мысли, которые его посещали, тоже не лучились оптимизмом. Была такая возможность… Эх!.. А допустят ли его близко к работе над СИТом еще неясно. Может, и без него обойдутся. Такой шанс был!..

Вдруг Люку показалось, что в коридоре слегка притух свет, будто к электроподстанции подключился мощный потребитель. Он поднял голову и обомлел: профессор Армон на его глазах исчез! Чемоданчик выпал из рук, с грохотом ударился о бетон, раскрылся и высыпал на пол инструменты.

Глава 3. Марсианские хроники

Спиральная галактика Млечный путь.

Рукав Ориона, Солнечная система

Дени сидел в удобном невидимом и неосязаемом кресле. Повертев головой, он увидел, что находится на небольшой круглой платформе диаметром около четырех метров. Пол диска ярко светился. По всей окружности, на высоте примерно метра, проходил поручень, который не был никак соединен с корпусом платформы вертикальными штангами и буквально висел в воздухе. В центре диска был более яркий круг. Кроме Дени на платформе никого не было.

Он попытался встать с кресла, и это ему легко удалось. Обернувшись, он не увидел никакого сиденья, провел рукой там, где предположительно должно было находиться кресло, но не нашел ничего, кроме пустоты. Дени подошел к краю диска, где свет, струящийся снизу, был немного приглушен и не резал глаз, взялся за поручни и постарался осознать, то, что увидел. Диск висел или летел на огромной высоте над облаками. Далеко внизу, сквозь разрывы туч, угадывалось Женевское озеро, чуть в стороне и дальше – пики Альп в районе Солнечных Врат, в другой стороне – отроги Юры. Дени прикинул, что он находится на высоте полутора-двух километров. Удивительно, но он не чувствовал никакого дискомфорта: температура была нормальная, ветер не дул, хотя, судя по течению облаков, он должен был быть. Продолжая вглядываться в пейзаж под ногами, он определил, что диск висит между берегом и горным перевалом Коль де ля Фосий. Черт, именно здесь пролетают самолеты, взлетающие с женевского аэропорта Контрэн в случае восточного ветра! Словно подтверждая его слова, из облаков вырвался авиалайнер и пролетел в трехстах-четырехстах метрах от платформы. Прошло минут десять, и еще один самолет, уже намного ближе, пронесся, набирая высоту, мимо поежившегося Дени. Звука моторов было почти не слышно. Этак еще минут двадцать, и очередной борт врежется в платформу.

– Профессор Армон, – негромко произнесли у него за спиной. – Здравствуйте.

Дени резко обернулся и привалился спиной к перилам. Перед ним стояли двое высоких загорелых мужчин в белой одежде, очень похожей на римские туники. Сначала Дени показалось, что они босы, но, присмотревшись, он увидел у них под ступнями пористые толстые подошвы, которые непонятно как держались на ноге. У незнакомцев были приятные, спокойные лица, мало чем отличающиеся от землян. Вот только у ушей почти отсутствовали мочки, а верхняя часть была чуть заострена. Они стояли по другую сторону диска и дружелюбно разглядывали его. Один был блондином, второй, пониже, – шатеном.

– Д-добрый день… месье. Чем обязан?

– Не надо волноваться, профессор, мы просто хотели поговорить с вами, – начал шатен. – Разрешите представиться. Меня зовут Эон Туул, коллегу – Лон Гел.

Мимо в опасной близости пролетел огромный лайнер, и Армон рефлекторно вжал голову в плечи.

– Мешает? – спросил Лон Гел, кивнув в сторону удаляющегося самолета.

– Да уж не успокаивает… – пробормотал Армон и поежился.

– Где хотите провести беседу?

– А где можно?

– Где вам угодно. Ограничений нет.

– Что-нибудь близкое к древней истории… Можно? Пирамиды, например, или рисунки Наска, – Дени понял, что этим двум ребятам такое под силу. Телепортировали же они его сюда…

– Есть более древние памятники истории, профессор.

– Да, конечно, Стоунхендж, Баальбек, Великий Бог Марсиан[56]…

– Кстати о марсианах, – оживился Эон Туул. – Как насчет долины Сидония и ее пирамид[57]? Мы с Лон Телом очень любим это место.

Дени прирос к полу, а в горле пересохло. Ашот рассказывал ему о Сидонии.

– Марс? А можно?..

– О чем речь, профессор! Так что, на Марс?

– Подождите, а Луна… и…

– Профессор, самые древние памятники цивилизации в вашей Солнечной системе находятся на Марсе. Но если вы хотите на Луну, там тоже есть кое-что интересное…

– Нет, на Марс, – выдохнул потрясенный Дени.

Эон Туул приподнял руку и пошевелил пальцами, будто набирал текст на компьютере. В центральной части диска, там, где был очерчен более яркий круг, возник вертикальный луч в виде цилиндра. Лон Гел без колебаний вошел в этот волшебный, искрящийся световой столб и исчез. Дени оглянулся на Эон Туула. Тот жестом руки пригласил его следовать за Лон Телом.

Дени зажмурился и шагнул в искрящийся цилиндр света.

Диск был либо тем же, либо таким же, на котором Дени оказался над Женевским озером. На нем уже стоял Лон Гел и смотрел вниз, на планету. Внизу расстилалась слегка красноватая, пыльная, каменисто-лавовая поверхность Марса.

Марс!

Дени вышел из центрального круга, повертел головой и подошел к Лон Телу.

– Посмотрите, профессор, – заговорил Лон Гел. – Вот это и есть долина Сидония. Смотрите, то, что вы видите с высоты двадцати километров, на которых мы находимся над поверхностью планеты, одно из самых древних, в археологическом смысле этого слова, проявлений цивилизации в вашем рукаве Млечного пути, да и вообще во Вселенной. Подобных мест не так уж много. Красиво, да?

– Господи, да неужели это все кем-то…

– Да, профессор, да. А вон там, километрах в ста, то, что сорок лет будоражит воображение ваших уфологов – якобы разбившийся космический корабль. Так оно и есть. Это остов исследовательского корабля цивилизации Свайз.

К ним присоединился, выйдя из светящегося цилиндра, Эон Туул.

– А Марсианский сфинкс? – дрогнувшим голосом спросил Дени.

– Увы, профессор, игра светотени, не больше, – ответил, совсем по-земному разведя руками, Лон Гел.

Армон стал пристально вглядываться в марсианскую поверхность. Эх, сюда бы Ашота! Внизу на красноватой равнине были видны конусы нескольких пирамид и ровные ряды полуразрушенных зданий.

– А это что, единственное место на Марсе, где что-то осталось от марсиан?

– Профессор, то, что вы видите, – это форпост, построенный на Марсе около двадцати двух миллионов лет назад совсем не марсианами, а существами, прилетевшими сюда из… как бы это правильнее сказать… из другой, прошлой Вселенной. Но, к сожалению, город, или, скорее, станция, покинут уже более двадцати миллионов лет назад.

– Как – из прошлой Вселенной? Разве это возможно? Господи, у меня голова сейчас лопнет!

– Профессор, об этой цивилизации даже нам почти ничего не известно. Но мы доподлинно знаем, что она существовала и в прошлой Вселенной. Они достигли таких высот в овладении законами физики, что сами стали создавать законы в том пространстве, где находились. Наконец они научились создавать, генерировать само пространство с нужной им метрикой и свойствами. Эффект, с помощью которого им удалось обмануть Великое сжатие, мы называем «Пространственный кокон». Но воссоздать это даже нам не под силу. Этот город был построен, как нам представляется, для выполнения нескольких функций. Первое: это форпост в самом прямом смысле этого слова. Ведь ваша галактика окраинная. Второе: это пересадочная станция, или телепорт. Третье: это одно из звеньев гигантской космологической паутины, которая выполняет неизвестные нам функции, но, возможно, как раз и является составной частью проекта «Пространственный кокон».

– А можно спуститься пониже? – спросил Дени.

Платформа стала резко снижаться, но никаких перегрузок Дени не ощутил. С гравитацией, судя по всему, его новые знакомые тоже были на «ты».

Загадочные пирамиды и здания стали приближаться. Проявлялись все новые и новые детали, которые, как это ни странно, вблизи больше скрадывали правильные очертания циклопических сооружений, чем подчеркивали их. Поразмыслив, Дени понял, что это логично – время, эрозия, перепады температур, одним словом, второй закон термодинамики, сделали свое дело и сильно нивелировали абрисы сооружений. Теперь только с высоты птичьего полета можно было рассмотреть правильную геометрию ландшафта и понять, что это не просто горы и холмы, а искусственные образования, творение разума.

– Назначение некоторых сооружений нам понятно. Вот, например, этот длинный двугорбый холм, – показал рукой Лон Гел. – Два горба – это две засыпанные теперь песком трубы диаметром по пятьсот метров каждая и уходящие на глубину пяти километров. Это – подземный кислородный завод. Здесь их всего три. Та мизерная доля кислорода, которая еще осталась в атмосфере Марса, результат работы этих трех заводов двадцать миллионов лет назад.

– Так, значит, эта цивилизация…

– Мы их называем Пилигримы.

– Значит, Пилигримы дышат кислородом?

– Не факт. Они могли использовать для работы на станции местное население – марсиан… Да-да, не удивляйтесь, есть материальные свидетельства существования в далеком прошлом на Марсе цивилизации низкого уровня. Ну, для сравнения, вашего уровня семнадцатого века. Но этих следов очень мало. Марсианская цивилизация, судя по всему, была обречена изначально самой планетой, на которой и зародилась. Марс постепенно терял атмосферу, климат становился все более резким. Появление на планете Пилигримов и их деятельность помогли марсианам «протянуть» намного дольше, чем им было предписано судьбой и отпущено природой. И не просто дольше, а колоссальное время – полтора-два миллиона лет! За такое время большинство цивилизаций достигают вершин своей деятельности и расцвета, а некоторые погибают. К примеру, вашей цивилизации, профессор, не более двадцати тысяч лет… Однако сами марсиане не смогли достичь за это огромное, отпущенное им время даже вашего, извините, очень среднего уровня. Дело я том, что стимул к развитию и творчеству был утрачен из-за доминирующего положения Пилигримов и работы на них. Марсианам не к чему было стремиться – им все давали хозяева; которым они служили. А те, в свою очередь, не были заинтересованы в росте научно-технического потенциала наемных рабочих, тот уровень развития, который имели марсиане, вполне удовлетворял элементарным требованиям обслуживания станции. А потом прагматичные «Боги» ушли и оставили марсиан один на один с их планетой и проблемами. Этот бой марсиане проиграли вчистую.

Диск заложил глубокий вираж и полетел на высоте ста – ста пятидесяти метров над поверхностью. Мимо проплывали фантастические сооружения станции, больше похожие после столь долгого, почти вечного бездействия и забвения на пусть и не совсем обычные, но естественные горы и холмы. Кое-где, правда, сквозь наметенный миллионами лет слой песка угадывались геометрически правильные рядные конструкции, о назначении которых можно было только гадать. В одном месте Дени заметил часть еще не рухнувшей эстакады, похожей на монорельсовую дорогу. Но, с другой стороны, зачем существам, в совершенстве овладевшим телепортацией, монорельс? Сами же марсиане вряд ли могли построить такое… Чуть в стороне из песка возносилась в небо на высоту трехсот метров массивная – диаметром метров пятьдесят – колонна, с явно отсутствующей верхушкой. Ее поверхность была бежево-коричневого цвета и переливалась подобно камню «Золотой песок». Приглядевшись повнимательнее, Дени увидел, что колонн всего шесть и расположены они на поверхности правильным кругом, будто когда-то формировали собой огромную садовую беседку для гигантов. Оставшиеся пять колонн были разрушены на высоте от десяти до пятидесяти метров. Трехсотметровый же столп на последней четверти своей высоты плавно, но заметно изгибался в сторону геометрического центра сооружения. Дени попытался включить свое воображение и мысленно дорисовать «беседку», и у него сразу же закружилась голова.

Проследив за его взглядом, Лон Гел усмехнулся:

– Да, трудно себе представить, как это все выглядело двадцать миллионов лет назад. Мы думаем, что это был телепорт. С учетом площади, которую он занимает на поверхности, с его помощью можно было телепортировать огромные по объему предметы. Но зачем?

– Как же все это сохранилось в течение двадцати миллионов лет? Невероятно…

– Да, сроки, конечно, запредельные, но владея аттотехнологией, это, как видите сами, вполне возможно, профессор. Пилигримы бросили вызов самой вечности. У меня они вызывают смешанные и противоречивые чувства: уважение, восхищение и настороженность, – поддержал разговор Эон Туул.

Диск быстро летел над марсианскими песками, и циклопические сооружения станции Пилигримов отодвигались все дальше и дальше к горизонту, постепенно сливаясь с оранжевой поверхностью и розоватым от пылевой взвеси небом. Некоторое время они летели вдоль почти полностью обрушившейся «монорельсовой дороги», но скоро и следы циклопического арочного сооружения, высотой на сохранившихся участках до пятидесяти метров, растворились в марсианских песках времени.

Через пятнадцать минут полета над пустынной монотонной холодной равниной, внизу показался большой предмет, полузасыпанный красноватым песком. Когда платформа подлетела поближе, Дени с замиранием сердца увидел наяву то, что он видел на фотографиях в интернете и что потрясло его в свое время до глубины души – остов разбившегося в период между 1965 и 1976 годами на Марсе космического корабля.

Платформа снизилась настолько, что стали видны и мелкие-детали.

Корабль был похож на треугольник серебристого цвета со стороной около пятисот метров с сильно закругленными углами. Одна из вершин треугольника походила на рубку управления – в корпусе виднелись небольшие надстройки и ряды мелких зияющих дыр, которые, возможно, были до катастрофы иллюминаторами. Верхняя часть корабля была расколота или, скорее, разорвана ударом. В многометровую пробоину уже забился вездесущий песок. За сильно деформированной кормой на несколько сот метров тянулась глубокая борозда в песке. Ударившись о поверхность, корабль по инерции пропахал песок, пока не остановился. Если при ударе от корабля и отвалились детали корпуса, то теперь они были засыпаны песком.

– А что здесь произошло? Почему они разбились?

– Трудно сказать, но впервые мы встречаемся с фактом катастрофы корабля цивилизации Свайзов. Вся их техника в высшей степени надежна. Говоря вашим языком – стопроцентно! Системы как минимум дублируются, а спасательные средства и устройства тем более. Пилотирование кораблей происходит в автоматическом режиме, но возможно и ручное управление. При ручном управлении человеческий фактор, как вы его называете, полностью исключен – автоматика просто не даст возможности совершить ошибку. Поэтому происшедшее здесь в 1966 году по вашему летосчислению мы пока объяснить не можем.

– Почему корабль Свайзов здесь, это как раз понятно. Они так же как и мы, очень интересуются Пилигримами и активно изучают все материальные свидетельства их деятельности. Таких во Вселенной совсем немного.

– Подобных миллионнолетних руин?

Эон Туул немного снисходительно посмотрел на Дени и улыбнулся:

– Отнюдь. Есть несколько покинутых, но действующих образцов их мегалоинженерии. Артефакты, как вы любите называть такие объекты. Хотя, в моем понимании артефакт – это что-то относительно небольшое. Так вот, двойная гравитационно-гироскопическая система в туманности Конская голова. Мы эту систему называем «Маяк».

– И что это такое, для чего предназначено? – задал вопрос Дени. В голосе прорезались нетерпеливые мальчишеские нотки.

– Система представляет собой две планеты: одна чуть меньше вашей Земли, другая – чуть больше, вращающиеся вокруг общего гравитационного центра тяжести. Звезда, вокруг которой обращаются планеты, находится на таком расстоянии, что ее влияние ограничивается лишь гравитацией, настолько слабой, что через два миллиона лет планеты освободятся от ее оков и уйдут в открытый космос. Но, конечно, не это примечательно. Удивительно другое, планеты – это полые шары, внутри которых, почти как в гироскопе, перемещаются шары меньшего диаметра, но большей массы. Планеты имеют абсолютно правильную форму. Поверхность обеих планет обработана при помощи аттотехнологий таким образом, что представляет собой сверхпрочный углеродный монолит. Почти алмаз. Но это еще не все: обе планеты связаны между собой не только гравитацией, но и своеобразной искусственной пуповиной – огромной трубой или шлангом, как хотите называйте, состоящим из нескольких тысяч секций или сегментов. Раструбы пуповины с обоих концов просто лежат на поверхности планет. Планеты вращаются вокруг своей оси и вокруг общего центра гравитации системы, «перетаскивая» раструбы, снабженные специальной системой «скольжения» по всей поверхности. Назначение пуповины нам непонятно. Движение планет-близнецов заставляет пуповину изгибаться, удлиняться и укорачиваться в зависимости от взаиморасположения космических тел. Она с этой задачей прекрасно справляется, как простая гофрированная труба, за тем исключением, что конструкция и, главным образом, материал, из которого она сделана, не изнашиваются вот уже несколько десятков тысяч лет! Внутри нее находится приспособление, очень напоминающее лифт.

– Лифт? Как это? Как в романе Артура Кларка, что ли?

На этот раз Дени уел-таки инопланетян.

– В романе? Кларка? – не поняли те.

– Есть у нас такая литература, которая называется «научная фантастика».

– Да, мы знаем…

– Ничего вы не знаете! В романе «Фонтаны рая» наш известнейший фантаст, кстати, и ученый футуролог тоже, описал возможность создания на экваторе Земли космического лифта.

Инопланетяне, явно огорошенные, переглянулись.

– Ну ладно, ладно, продолжайте, пожалуйста, – засмеялся Дени.

Лон Гел и Эон Туул еще раз посмотрели друг на друга. Лон Гел пожал плечами и продолжил:

– Да, лифт. Причем в полной исправности. Но надо учитывать, что расстояние, вернее его шахта, мягко говоря, необычны. Это не тридцать, не сто и даже не тысяча этажей. Это пятьсот пятьдесят тысяч километров в среднем! Каково? Дальше. Лифт работает и опробован нами. При любой конфигурации пуповины он проходит весь путь за несколько часов! Никаких, естественно, тросов, направляющих. Лифт двигается в магнитном поле, но что обеспечивает и генерирует это поле – непонятно.

– Далее. Движение раструбов по поверхности планет идет при практически полном отсутствии трения, тем не менее накопление статики, видимо, происходит. Раз в двадцать лет мы становимся свидетелями феерического зрелища. Вся накопленная за этот период энергия высвобождается и узконаправленным лучом уходит в окраинный район Вселенной, туда, где еще не только звезд нет, празвезд или газовых и пылевых туманностей, но отсутствует и само пространство. Таким образом, Пилигримам удалось успешно построить не просто вечный двигатель, а Perpettum Mobile с высоким КПД! «Выстрел» энергии имеет мощность в девятьсот эксаватг. Вам не надо объяснять, что это такое.

– Господи, зачем все это построено, какие задачи выполняет? – ошарашенно промямлил Дени.

– Это не все, профессор. Если хотите. Время еще есть.

– Да-да, конечно!

– Следующий удивительный объект. Называется «Хронограф» и находится в одном из самых отдаленных районов Вселенной, рядом с древнейшей галактикой A1689-ZD1. Вам не надо объяснять, что такое телепортация…

– Как это не надо, шутите? Если я понимаю, о чем идет речь в принципе, то с большим сожалением должен констатировать, что механизм работы телепортации, или, как ее еще называют, нуль-транспортировки, ни мне, ни моим коллегам на Земле пока неизвестен.

– Не обижайтесь, профессор. Просто я хотел сказать, что Хронограф не использует принцип телепортации, или, по крайней мере, тех принципов телепортации, которые известны нам; Вы видели руины телепорта только что. Помните, шесть колонн?

– Да, конечно…

– Так вот, представьте себе очень большой астероид, диаметром около двух тысяч километров. Поверхность – безжизненный камень, пробитый тут и там кратерами метеоритов, форма – более или менее правильный шар. И лишь одно место на астероиде искромсано метеоритами и болидами чуть меньше, и именно здесь возвышается Хронограф. Конструкция очень похожая на ту, что вы видели на марсианской станции, только не разрушена: массивная станина, шесть колонн, сужение в центре, опять расширение и верхняя станина. Внутри колонн помещено монокристаллическое бериллиево-сапфировое стекло. Все сооружение возвышается над поверхностью астероида на высоту тридцати пяти километров и очень напоминает ваши обычные песочные часы. Система полностью герметична. Внутри, за стеклом, находится то, что и должно находиться в песочных часах – песок! Центральное отверстие, между колбами не превышает одного миллиметра в диаметре! Это при таких-то размерах всего сооружения. Песок из-за очень слабой силы тяжести на астероиде медленно перетекает из верхней колбы в нижнюю… И не может перетечь.

– Как это?

– Несмотря, на то что происходит перетекание из верхней колбы в нижнюю, количество песка в верхней и нижней колбах всегда остается постоянным. Никакого обратного перемещения песка из нижней колбы в верхнюю, телепортацией или любым другим известным нам способом, не происходит. Хронограф находится в вечном равновесии. Песок течет в обе стороны одновременно. Одно движение видимо, второе – абсолютно непонятно, но реально.

– Я смотрю, вы здорово знаете реалии и историю Земли. Вон, сравнили Хронограф с песочными часами. У вас тоже на заре цивилизации было такое?

– Нет, у нас были часы, больше похожие на ваши клепсидры[58]. Нас сильно удивляет то, что ваши песочные часы практически идентичны по конструкции с Хронографом и телепортами Пилигримов.

– И что из этого следует? – насторожился Дени.

– Пока ничего. Но совпадение, согласитесь, профессор, поразительное. А что касается осведомленности о Земле и ее истории, то здесь нет никакого секрета. Мы с Эон Туулом – специалисты по гуманоидным цивилизациям. Земля – это наша с ним специализация. Кроме того, мы наблюдаем и стараемся отслеживать все цивилизации этого типа. Иногда вмешиваемся… как в вашем случае. Посмотрев на нас, вы можете сразу сделать вывод о том, насколько мы похожи. Но мы немного старше вас.

– И сколько времени существует ваша цивилизация? И, кстати, как она называется?

– А как вы сами себя называете? – хитро прищурился Лон Гел.

– Э-э-э… Земляне… Человечество… Черт, нет устоявшегося общепринятого названия! – в замешательстве промолвил Дени.

– То-то же! Наша родная планета называется Лаасс, ну а мы – лаассы.

– Понятно. И вы прибыли на Землю с миссией спасения? Ну и где мы напортачили?

– Напортачили, по вашему собственному выражению, вы с коллайдером. Не просчитав всех последствий использования его полной мощности. Обычно теория опережает практику, но здесь мы имеем как раз обратный случай. Вы были слишком самонадеянны. Имейте в виду – вы вплотную приблизились к той черте, за которой, в случае ошибки, стоят необратимые последствия.

– Нам помогали лучшие умы планеты. Ученые с мировым именем! – обиделся за научную братию Дени. – Мы не делали ничего, не просчитав последствия…

– Вы замахнулись на решение проблемы, многие аспекты которой непонятны цивилизациям, обогнавшим вас на сотни, а к и тысячи лет! Вы о многом даже и понятия пока не имеете. Они видите ли, решили узнать, что было в момент Ноль. Построили мощный коллайдер и давай бомбить атомы! Да если хотите знать если бы не наше вмешательство – разбалансировалась бы не только Солнечная система, но и ближайшие планетные системы А это не шутки. Вы, сами того не осознавая, стали менять привычную метрику пространства. Некоторые вспышки сверхновых квазаров, а также образование черных дыр – все это связано со всякого рода экспериментами, которые мы или кто-то другой ив успели или не сумели предотвратить. Одна из наших миссий в том и заключается, чтобы предупреждать подобное. В вашем случае мы еле успели.

– Но мы уже начали останавливать коллайдер… – упрямился Дени. – Хоть нам этого очень не хотелось.

– Было уже поздно. Термопара образовалась. Но мы успели заморозить ее на самом раннем этапе. Так что миссия на Земле закончена.

Дени с удивлением посмотрел на Эон Туула и Лон Гела:

– Как, вы улетаете? А…

– Нет, профессор, контакта не будет. По крайней мере, сейчас. Может быть, через несколько сот лет… может быть… – с грустью ответил белокурый Лон Тел.

– А НЛО, что мы сбили, кто это?

– Космические авантюристы с планеты Риддер, ищут в Галактике различные артефакты. Посчитали ваш СИТ таковым. Но чтобы артефакт можно было продать на космическом аукционе он должен отвечать нескольким условиям. В частности, отсутствие создателя. А наличие гарантированно в одном экземпляре значительно повысило бы его стоимость… Дени, вы уж не держите на нас с Эон Туулом зла, но «гобой» и корабль Риддеров мы превратили в безобидный кварц. Упреждая ваш вопрос, скажу, что никаких сверхъестественных, умопомрачительных технологий на корабле вы бы не обнаружили, а «гобой», то есть СИТ, у нас уже есть свой. Всего надо стараться добиваться своими силами, помните урок марсиан?

– А могу я рассказать?.. – начал Дени.

– Профессор, это мы оставляем на ваше усмотрение. Как считаете нужным, так и поступайте. Только руководствуйтесь правильным и проверенным веками принципом «не навреди». Есть у вас еще к нам вопросы, просьбы? Мы готовы вас выслушать, поверьте.

Дени надолго задумался и облокотился на поручни платформы. Мрачная, мерзлая панорама красной планеты хранила молчание. Посмотрел еще раз на беспомощный в марсианском песке исследовательский корабль Свайзов, на доброжелательно ждущих ответа инопланетян и поднял голову. Глаза его блеснули:

– Да, есть!

Глава 4. Параллели

Сектор Вселенной «Млечный путь»,

Большое Магелланово Облако,

12 000 парсек[59] от Солнечной системы

Даже на расстоянии в сто тысяч километров «Зеркало» поражало своими размерами и видом. Гигантская круглая плоскость висела в межзвездном пространстве, практически невидимая невооруженным глазом. Лаассы сообщили Дени, что диаметр Зеркала составляет тысячу километров, толщина – 250 километров. Зеркало не испускало никакого излучения, за исключением отражения звезд и видимых галактик. Весь сектор, словно буйками па воде, был очерчен мигающими маяками. Кое-где, рядом с объектом, угадывались очертания исследовательских кораблей лаассов.

Сейчас они как раз и находились на борту космического корабля. Диски-телепорты работали на расстоянии, не превышающем 1–2 парсек. Поэтому лаассы для перемещения по Вселенной вынуждены были использовать достаточно массивные, тяжелые космические корабли. Кроме этого, для детального изучения космических тел требовался выход в открытый космос в специальном скафандре. Здесь даже технология лаассов был бессильна. Силовое поле может, конечно, защитить того, кто находится в нем, но с таким же успехом не позволит ему произвести какие-либо действия с внешними предметами.

– Мы обнаружили Зеркало совсем недавно – всего несколько лет назад, и работы по его изучению только-только разворачиваются. Эффект «перевертыш» был обнаружен и вовсе несколько месяцев назад совершенно случайно. Проводя исследовательские работы в центральном районе Зеркала на Альфа-стороне, наши ученые установили на поверхности сканер. Через двадцать минут работающие вблизи прибора техники и ученые увидели, как вокруг сканера разошлись концентрические круги и затем красноватое свечение погрузилось в толщу Зеркала, увлекая за собою сканер. Сначала никто ничего не понял, и лишь через несколько часов приборы на другой стороне Зеркала, с Бета-стороны, зафиксировали появление нового объекта. Это и был зеркальный репликат сканера в силовом коконе. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что репликат зеркален и по субатомному строению: он состоял из антиматерии! Поэтому, видимо, и был в силовом коконе. Однако пока это единственный случай, и нам трудно говорить о существований системы. Больше Зеркало ни разу не откликнулось на наши приманки в виде оставленных на поверхности предметов. Само зеркало состоит из довольно сложного набора химические элементов. Не реагирует ни на какие излучения, даже жесткие. Но, похоже, это не монолит. Зондируются многочисленные пустоты – внутренние помещения, но ничего похожего на кессоны, шлюзы, люк не наблюдается. Скорее всего принцип входа-выхода другой – молекулярный. Но как его активировать?.. – Лон Гел пожал плечами. – Сплошные загадки. Вообще любые объекты Пилигримов ставят перед нами просто неразрешимые проблемы. Поверьте, достигнув очень высокого уровня развития, нам трудно смириться с тем, что чья-то техника ставит нас в тупик. Хотя то, что они делают или делали – а у нас нет стопроцентной уверенности, что они еще действуют где-то во Вселенной, – правильнее, наверное, называть астроинженерией…

– А как эта шайба ориентирована в пространстве? Что, если представить себе, что это кусок трубы? Куда он направлен? Вы не рассчитывали?

Эон Туул и Лон Гел переглянулись.

– Да как-то еще не успели… – развел руками блондин и стал водить в воздухе руками, нажимая невидимые Дени кнопки. – Вот что значит обладать чистым, незашоренным, извините за слово, детским свободным сознанием. Мы об этом не подумали, а сразу стали копать вглубь… Сейчас, это не займет много времени, все геометрические параметры зеркала уже введены в машину, ориентация относительно ближайших звезд… осталось только… Сейчас, сейчас… Готово, смотрим!

На основном мониторе рубки звездолета высветилась ночная пустота Вселенной с вкрапленными тут и там бусинами и горошинами звезд и паутинными клубками галактик и туманностей. Звезды и галактики стали быстро надвигаться на экран, будто корабль летел сквозь пустоту с невообразимой скоростью. Скрываясь за срезом экрана, они освобождали место новым квазарам, пульсарам, нейтронным и переменным звездам, красным гигантам и белым карликам. Подавляющее большинство объектов было обозначено непонятными символами – номера и названия на языке лаассов. Внезапно картинка остановилась, и все не сразу осознали то, что увидели. У Дени мурашки пробежали по спине, хотя в глубине души он ожидал чего-то в этом роде. В центре экрана ярко светился желтый карлик, вокруг которого схематично были обозначены орбиты планет и сами планеты. Сомнений не было – перед ними Солнечная система. Дени вспомнил рассказы Ашота о строении системы и, приглядевшись, смог различить на схеме планеты земной группы: Меркурий, Венеру, Землю и Марс, планеты-гиганты: Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун и плутоиды пояса Койпера[60]: Эриду, Плутон, Макемаке, Хаумеа и Орк.

По спине Дени пробежали холодные мурашки.

– Вы это знали? – не то спросил, не то констатировал Лон Гел.

– И да и нет, Какая-то интуиция, предчувствие… – прошептал Дени. – Но должно быть что-то связующее все это, должно быть… Марс, Пересадочная станция, Зеркало… Стоп! А если продлить вектор направления дальше? Что там?

Эон Туул уже вовсю «печатал» в воздухе:

– Минуточку. Все, поехали!

Монитор опять ожил, и по нему побежали звездные блики и тени…

Когда движение на экране замерло, все затаили дыхание. И Дени, и Лон Гел с Эон Туулом, и еще два лаасса, пришедшие за минуту до этого в рубку звездолета, испытали сильное потрясение: на мониторе высветилась гравитационно-гироскопическая система Маяк.

Дени обвел ошарашенных лаассов победным взглядом и выстрелил:

– Ну что, господа инопланетяне, будет у нас с вами контакт или как?

26 мая 20..: года, 13 часов 45 минут.

Подземные лаборатории ЦЕРНа

– Что значит – исчез, черт побери, что это значит?! – вне себя от ярости орал Воган на несчастного долговязого хиппи, который, как нашкодивший первоклассник, стоял посреди кабинета и мял в руках бейсболку, переминаясь с ноги на ногу. – Ну что мне с вами делать? Что? «Гобой» безвозвратно испорчен. НЛО превратился в камень!

– А вы что молчите, Эйнштейны, вашу мать! Где теперь Армон? Кто его похитил? – переключился полковник на Ашот; и Алена. – Наворотили дел! Запустили свой гребаный коллайдер Я всегда чувствовал, что добром это не кончится! Я чувствовал!. Чтоб вас всех!..

Было понятно, что полковнику надо излить накопившуюся в нем ярость, и все молча ждали, когда поток проклятий иссякнет. Не тут-то было! «It was not here!» – как любил в шутку говорить в таких случаях Арутюнян, специально коверкая английский. Еще добрых двадцать минут присутствующие вынуждены были терпеть условно-цензурное выступление начальника генштаб швейцарской армии. Но приоткрылась дверь, в кабинет заглянула Джоди и жестом руки подозвала к себе обозлённого вояку. Тот вышел к ней, прикрыв за собой дверь. Спустя несколько секунд, только начавшие было приходить в себя участники совещания услышали из коридора звериный рык, от которого у все волосы на голове зашевелились. Это у полковника окончательно сдали нервы: Джоди сообщила ему, что единственный оставшийся в живых нападавший на базу «Муари-2000», долго находившийся в коме и только десять дней как пришедший наконец в сознание, исчез из госпиталя города Сьерр.

– Вы это что, нарочно? Сговорились?!.. – взревел Воган, и голос его разнесся на многие километры по коридорам подземелий ЦЕРНа, отражаясь от сырых стен, гуляя по тускло освещенным коридорам и резонируя в трубах…

Джоди не стала дожидаться дополнительных комментариев полковника и поспешила покинуть нулевой этаж в скоростном лифте.

Заехав домой и быстро переодевшись в стильное серо-белое короткое платье, она прыгнула в машину и вскоре уже входила в уютный ретро-бар «Библиотека» на набережной Женевы. Подскочивший гарсон проводил ее к столику, за которым сидел мужчина в темном костюме с левой рукой на перевязи. Он встал и произнес:

– Добрый день, мадемуазель Циммерманн, спасибо, что пришли. Присаживайтесь, прошу вас.

– Здравствуйте, Питер. Можно вас так называть? – улыбнулась Джоди и села на предложенный Брэндоном стул.

– Вам – да, – после секундного колебания ответил он и поднял взгляд на официанта, явно разглядывавшего красивые длинные ноги Джоди. Тот мгновенно вытянулся в струнку, поднес к глазам блокнот и ручку и затараторил:

– Месье, сегодня просто превосходны мидии, сваренные в белом вине!

– Выходит, что вчера они были отвратительны, – не удержался от колкости Брэндон.

Постоянное Представительство Российской Федерации

при отделении ООН в Женеве

и других международных организациях

Офицер безопасности Российского постпредства Федор Саулин сидел в своем кабинете на нулевом этаже старого административного здания и слушал рассказ первого секретаря Матвея Кобзы. Матвей был сотрудником ГРУ и периодически, пользуясь дипломатическим иммунитетом, выполнял деликатные поручения своего руководства. Ни для швейцарцев, ни для французов или американцев не была никаким секретом его принадлежность к российским спецсужбам. Просто в этой среде выгоднее до поры до времени помалкивать об этом и делать вид, что все тут кругом – сплошные карьерные дипломаты. Что за идиотское словосочетание: «карьерный дипломат»? – неожиданно для самого себя подумал Саулин, это же не самосвал БелАЗ… Он боднул головой, отгоняя посторонние мысли. Матвей, вальяжно развалившись в кресле и потягивая арманьяк, продолжил свой рассказ:

– Федор Иваныч, ты же знаешь, что Швейцария – страна непуганых идиотов, и это подтверждается на каждом шагу. Им бы, козлам, наш менталитет, наш азарт, душу, размах…

– И засрали бы такую прекрасную страну. У нас, Матвей, своих неосвоенных просторов для этого хватает. Дистанции гигантского размера! Так что Швейцарию я бы оставил швейцарцам, – с усмешкой перебил Матвея Саулин. Сам он был из СВР и немного недолюбливал «сапоги», как за глаза называли грушников и дипломаты и свэровцы. Хотя, положа руку на сердце, все, в конечном итоге, зависело от самого человека, без привязки к какому-то ведомству или структуре. К сожалению, Матвей ни у кого, даже у «своих», не вызывал теплых чувств. Высокомерная заносчивость вкупе с воинствующей серостью делали его трудновыносимым в любой компании. Уже не раз он становился центром скандалов в постпредстве, причем каждый раз с разными людьми. И каждый раз выходил сухим из воды. Саулин вспомнил, как года полтора назад в постпредство приехал новый водитель, татарин по национальности, мусульманин, по вере. Ну муслим так муслим, пожало большинство плечами, что с того? Так нет! Буквально через несколько дней, в гараже, специально в присутствии нескольких человек, он зарядил оторопевшему Эльдару такую хулу про Аллаха, ислам и шариат, что бедный татарин, недолго думая, схватил первое, что ему попалось под руку (сменный стальной штуцер высокого давления для автомоечного аппарата), и погнался за припустившим от него Матвеем с криками «Шайтан!». Насилу уняли. А с этого опять – как с гуся вода!

– …М-да, так я вот о чем, – после секундной паузы заговорил Кобза. – Подробности операции я доложил руководству, теперь ваша очередь принять в ней посильное участие. Как только Сергей окрепнет, его надо будет срочно переправить а Москву.

– Эго чье такое указание, интересно знать? – прищурился Федор Иванович. – Я что-то никаких приказов не получал.

– Ну, за этим дело не станет – бюрократия у нас всегда работает исправно! Спасибо за угощенье – отличный, просто превосходный арманьяк! – Матвей быстро встал, пожал Саулину руку и исчез за дверью.

– «Превосходный арманьяк»! – передразнил Кобзу Саулин. – Что ты, дерёвня житомирская, понимаешь в настоящем арманьяке? Тьфу, пижон!..

Безопасный встал из-за стола, и оказалось, что он очень высокого роста. Уже подходя к медпункту, где временно разместили раненого Сергея, Саулин совершенно отчетливо понял, что все, что ему напел Матвей, – туфта. Какая забота о попавшем в беду соотечественнике? Какая помощь? Опять темнят эти грушники, ох темнят! Зачем им Сергей в Москве – вот вопрос!

– Здрасьте, уф… Федор Иваныч! – мимо, пошатываясь под тяжестью сложенного виндсерфинга, прошел завхоз. – Погодка подходящая, вёдро!

Саулин только матюгнулся про себя: рабочий день, а этот прихлебатель постпреда направился кататься на озеро на своем любимом виндсерфинге. Нагло, у всех на виду – знает, что никто не осмелится сделать ему замечание. Кругом сплошной блат и лизоблюдство! Тошно!

Зайдя в медпункт, располагавшийся на первом этаже нового жилого дома постпредства, безопасный постучал в дверь с табличкой «главный врач А. А. Лунин».

– Саша, можно?

– Федор Иванович? Проходи, проходи, располагайся! – приветливо вышел из-за стола Александр – моложавый, крепко сложенный брюнет лет тридцати пяти. – Кофе?

– Нет, Саша, спасибо. Ты мне лучше скажи, как там пациент нашего неугомонного Матвея?

– Да ничего, нормально. Только нужно несколько дней покоя. Я проведу укрепляющую медикаментозную терапию, думаю, это даст хороший результат. Но ты же хочешь чего-то другого, я угадал?

– Угадал. Хочу с ним поговорить, но сначала скажи мне, что с ним?

– Что, что! Огнестрел, причем достаточно тяжелый. Повреждено легкое, судя по входному каналу, была задета артерия, значит, была серьезная кровопотеря. Сделана операция, хорошо сделана, грамотно. Сейчас динамику я тебе сказать не могу, надо хоть два-три дня его понаблюдать. Но в общем состояние, как говорят, удовлетворительное, стабильное. Говорить с ним я тебе разрешу, но недолго, он еще очень слаб, особенно после вчерашней эскапады… Скажи, Федор Иванович, а зачем было его из прекрасного наисовременнейшего госпиталя с великолепными хирургами и медперсоналом тащить сюда, в нашу нищенскую дыру, где моя главная гордость – это стоматологический кабинет с оборудованием начала девяностых?

– Да уж… – крякнул Саулин. – Вопрос, Саш, не по адресу. Веришь – я сам пока не все понять могу, поэтому и хочу с ним поговорить. Можно?

– Сейчас, подожди. – Александр вышел.

Саулин встал, подошел к открытому окну и загляделся на опрятные голубые ели, по которым прыгали пушистые, будто с шампунем мытые, белки. Высоко в небе степенно и медленно кружил коршун. На одну из веток на уровне третьего этажа тяжело плюхнулся упитанный солидный ворон и стал вертеть головой налево-направо. К ели скрытно, стелясь по земле, пробежал молодой черно-серый соседский кот Васька и быстро стал карабкаться вверх по стволу. Добравшись до ветки, на которой чинно восседал ворон (потенциальный обед, в понимании Васьки), кот, распластавшись для маскировки как только мог, стал медленно продвигаться к птице. Ворон будто и не замечал опасного хищника и даже не смотрел в его сторону. Но в тот момент, когда Васька уже был готов к решающему прыжку, вдруг сделал несколько приставных шагов в сторону от ствола. Сук опасно закачался. Кот замер, но желудок диктовал свою волю, и охотник возобновил скрытное продвижение по утончающейся ветке. Ворон снова, не глядя на кота, сделал несколько приставных шагов к концу ветки. Кот продвинулся еще чуть-чуть, но застыл. Уж больно сильно утончилась ветка и предательски раскачивалась. Васька еще какое-то время пытался прощупать путь лапой, остерегся, но все-таки отказался от обеда и принял решение ретироваться. Но попытка развернуться не удалась – точка невозвращения была пройдена. Еще на что-то надеясь, несчастный глупый кот вертел головой и поводил ушами. Вот тут-то ворон и соизволил наконец в упор посмотреть на своего теперь практически беспомощного врага. В его взгляде можно было прочесть превосходство, высокомерие и торжество победителя. Никакого снисхождения! Испепелив Ваську взглядом, ворон подпрыгнул на ветке и ударил по ней своими сильными лапками. Кот мявкнул, обвалился с сука, повис на нем на одной лапе и секунду спустя с воплем полетел вниз, провожаемый победным карком счастливого ворона. Плюхнувшись в траву, Васька поджал хвост и стыдливо скрылся где-то под домом. Ворон, оглядев окрестности с видом хозяина, каркнул для пот рядка еще несколько раз и спланировал с ветки за забор постпредства.

Не удержавшись, Саулин рассмеялся. Бравый ворон продемонстрировал блестящее знание военной тактики: заманить врага, вынудить его занять выгодную для тебя позицию и уничтожить одним ударом! Он снова окинул взглядом деревья, аккуратно подстриженный кустарник, чистые посыпанные гравием дорожки. Сказка, а не страна, подумал он, а дай волю долбарям вроде Кобзы, они и здесь наведут свои порядки.

В дверь просунулась Сашина голова.

– Надевай халат, Федор Иванович, пойдем.

Саулин спокойно снял с вешалки бесхозный белый халат, не торопясь надел его, завязал шнурочки и выдвинулся в коридор.

Пациент лежал на специальной больничной койке. Одна рука была выпростана из-под одеяла, и в районе сгиба локтя к ней был подсоединен катетер для капельницы. Рядом с койкой стояла штанга, на которую были подвешены две бутылочки с глюкозой. Сергей был в сознании и настороженно разглядывал вошедшею высоченного Саулина.

– Сергей. Это наш… – начал было Саша, но Саулин перебил его:

– Саулин Федор Иванович, первый секретарь постоянного представительства. Здравствуйте, Сергей, как себя чувствуете? – безопасный пододвинул стул и сел. – Саш, не мог бы ты нас оставить на несколько минут?

– Беседуйте, джеймс-бонды, – усмехнулся Лунин и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Привет, – тихо откликнулся Сергей, внимательно разглядывая безопасного.

Саулин достал из кармана небольшой приборчик, выдвинул из него два штыря телескопических антенн и щелкнул тумблером. На приборе замигала зеленая лампочка. Он поставил его на прикроватную тумбочку.

– Сергей, ты должен понимать, что попал в неприятную ситуацию. Но тупиковых положений практически не бывает, и я, скорее всего, смогу тебе помочь…

– Понятно, – отвернулся Сергей к стене. – Вы из той же конторы, что и этот павлин Матвей. Ни в какую ситуацию я не попал, а вот с вами попаду наверняка.

– Не перебивай, а дослушай. Я не из той же конторы, а из соседней. Помочь я тебе смогу реально – обещаю, но для этого ты мне должен рассказать все, что знаешь, включая твой разговор с Матвеем по дороге сюда.

Сергей молчал.

– Хорошо, я тебе немного помогу, чтобы ты понял, что я на твоей стороне. Голос Матвея помнишь? Слушай.

Федор Иванович достал из кармана мини-диктофон и включил. Зазвучали голоса Саулина и Кобзы:

«И засрали бы такую прекрасную страну. У нас, Матвей, своих неосвоенных просторов для этого хватает. Дистанции гигантского размера! Так что Швейцарию я бы оставил швейцарцам.

– …М-да, так я вот о чем. Подробности операции я доложил руководству, теперь ваша очередь принять в ней посильное участие. Как только Сергей окрепнет, его надо будет срочно переправить в Москву.

– Это чье такое указание, интересно знать? Я что-то никаких приказов не получал».

Саулин щелкнул клавишей, и диктофон замолк.

– Ну, понятно тебе теперь, что для тебя готовит Матвей?

Сергей молчал минуты три, потом заговорил:

– Хорошо. Мое условие такое. Я вам рассказываю, что знаю, а вы меня просто отпускаете и ничего больше. Как вы объясните мое исчезновение, меня не касается. Идет?

– Документы, деньги?

– Документы у меня в надежном месте, с деньгами, правда, не очень…

– Деньжат подкину. Много не обещаю, но с голоду не помрешь.

– Хорошо, тогда слушайте, только не записывайте на пленку. Делайте пометки в своем блокноте, ладно? О’кей, значит, так. В очередной раз на меня вышли ребята Брэндона, я с ними уже пару раз работал…

* * *

Безопасный сидел в своем кабинете и прокручивал в голове варианты «исчезновения» Сергея. Нужен был какой-нибудь отвлекающий маневр, событие, которое отвлечет внимание сотрудников от появления в постпредстве незнакомца. Идеальный вариант, если бы в этом чем-то был бы замешан Кобза, но об этом можно только мечтать. Что же придумать? Что? Ничего не лезло в голову.

Время уже было далеко за девять, рабочий день давно закончился, и часть сотрудников перекочевала из кабинетов в постпредский бар «Грот». Там можно было и поужинать, и выпить, и погонять «Флиппер»[61], а главное, неформально пообщаться. Приходили туда и наши спецы из ЦЕРНа, и сотрудники международных организаций. Саулин взял со стола пачку сигарет, надел пиджак, встал и собрался было тоже пойти пропустить рюмочку-другую, как вдруг в дверь постучали и сразу же в кабинет зашел дежурный комендант, пограничник Гриша.

– Тебе чего, Гриш?

– Федор Иваныч, у нас это… ЧП!

– Опять в гостинице командировочные бузят?

– Да нет, Федор Иванович, хуже. Кобзе ухо откусили.

– Что-что? Ухо? Как?!

– Начисто, Федор Иванович: Напрочь!

Саулин медленно сел, потом встал, подошел к холодильнику, достал бутылку водки и обильно плеснул в большой фужер.; Выпил большими глотками.

– Рассказывай!

– А что рассказывать-то? Сумбур. Вроде как в «Гроте» он повздорил с Барановым и Запашным. Те ему нос как бы расквасили. В кровь. Сильно. И как назло, Алка, дура, туда приперлась со своим недорослем ротвейлером. Тот, как учуял кровь, бросился на Кобзу и откусил ухо. А потом сожрал, гад.

– Кого сожрал? – не понял Саулин.

– У-ухо, – почему-то заикаясь, ответил Гриша.

– Дела-а-а… – протянул потрясенный безопасный. – Где сейчас Кобза?

– Лунин с дежурным дипломатом повезли его в госпиталь. Кричит сильно. Кровищи там!..

«Вот он, шанс!» – мелькнуло в голове Саулина.

* * *

Стонущего Кобзу уложили и повезли в операционную. Лунин и Костя, атташе постпредства, вышли на улицу и закурили. Костя набрал на мобильнике номер Саулина и доложился ему.

– Черт! Придется ждать конца операции, вдруг какие осложнения… А ты поезжай домой к Кобзе, успокой жену. Скажи, что ничего угрожающего здоровью нет… Уха, правда, тоже нет, увы… Ладно, поезжай уже! – отпустил молодого парня Лунин и сел на скамейку у входа.

– Нет, постой! А я-то на чем отсюда уеду? Ты вот что, Костя, пригони вместе с водителем сюда мою машину, хорошо?

– Хорошо, Александр Александрович! – Атташе скрылся за углом.

На ресепшене госпиталя молоденькая медсестра говорила своему напарнику по дежурству, врачу-терапевту, приникшему к монитору компьютера:

– А я думала, что профессия «дипломат» такая мирная и спокойная!

– А что, не так, что ли? – удивился врач.

– Выходит, нет. Я тут посмотрела по приемному журналу, а кое-кого и сама принимала. Смотри. В начале месяца раненный грабителями сотрудник американского консульства, потом через несколько дней сотрудник американского постпредства, которому оторвало кисть, помнишь? – Врач кивнул. – Потом русский, весь в порезах от стекла…

– Да, помню, на роликах в автобусную остановку въехал, умник! – возразил терапевт.

– Какая разница! Позавчера два польских дипломата, которые свалились на машине в вырытый строителями котлован и чуть не утонули в луже на дне…

– Да они просто пьяные в стельку были! – вставил врач. ;

– Неважно! А сегодня – этот несчастный русский с такой: страшной раной. Меньше чем за месяц шесть пострадавших! Нет, что ни говори, а дипломат – профессия красивая, но опасная!

Терапевт хмыкнул и опять погрузился в инет.

Глава 5. Калейдоскоп

27 мая 20… года, 13 часов 40 минут.

Офис «Промстройгаза».

Москва

– Что значит «сошел с крючка»? Что это, блин, значит? Я вложил хренову кучу денег в это предприятие, и хотелось бы знать, почему ничего не работает, нет никакой отдачи? – тяжело, с одышкой, сипел Сафаров. – И зачем мы доверились этому мальчишке Бруденко, кто его нам рекомендовал?

– Кто-кто, дед Пихто! – злобно ответил Вексельрод. – Ты что, Ханук, забыл, как сам нам расхваливал этого выскочку: «он нам чеченскую крышу сделает», забыл?! Мы туда сотни лимонов, как в бездонную бочку, спустили, козлы! Да какие сотни!.. Теперь все это может сработать против нас.

– Спокойно, господа, спокойно. Операция не удалась, но концы обрублены, – вступил в разговор Штилер.

– Как это? – не понял Вексельрод.

– Бруденко, или как его там… Бероев, сегодня ночью расстрелян наемными убийцами на Рублевском шоссе в своей служебной машине вместе с водителем. Все, точка! А что касается этого исчезнувшего наемника, предлагаю забыть эпизод. Надеюсь, он мало чего знал и его использовали «втемную». Единственное, что настораживает, так это то, что вполне возможно ему помог кто-то из постпредства. И все равно – надо в эту сторону не высовываться. Будем копать – можем нарваться в лучшем случае на «непонимание» некоторых спецслужб, а то и ОПГ. Но одно придется все-таки сделать, Надо убрать человека, нанятого Тарасом. Обязательно, потому что он-то как раз на нас может вывести. Я уже дал необходимые указания.

– Так что нам теперь делать? – поинтересовался по-прежнему взвинченный Вексельрод.

– Необходимо перехватить инициативу и самим предложить помощь ЦЕРНу, сотрудничество швейцарцам… Я тут подготовил план с кое-какими первоочередными шагами, которые нам просто необходимо предпринять немедленно. Смотрите…

Вся троица придвинула к себе лежавшие на столе папки и углубилась в изучение их содержимого. О бывшем помощнике Президента никто теперь и не вспомнит, кроме его тейпа. Да и кому он нужен? Особенно мертвый, проигравший.

28 мая 20… 0 часов 45 минут.

Постпредство России. Женева

Федор Иванович дописал последний, одиннадцатый лист спецблокнота, расписался внизу и вызвал по телефону шефа референтуры.

«Ну, теперь остается надеяться на три вещи: что резидент подпишет телеграмму, что она будет доложена Президенту и что Президент окажется порядочным человеком и примет меры. Тогда вам, господа, как минимум участь Холодовского уготована», – подумал безопасный. Сергей своим рассказом здорово ему помог. Он и до этого, наблюдая разворачивающиеся в Швейцарии странные, если не сказать больше, события, стал догадываться, какая игра и кем ведется. Теперь он был уверен в своих выводах. Шифртелеграмма, которую он сейчас написал, была самой важной в его жизни. Она, без сомнения, решала его судьбу: или пан, или пропал. Он играл ва-банк. Ничего другого не оставалось.

В комнату вошел шеф референтуры.

– Так, Игнатич, смотри внимательно, – сказал Федор Иванович, вырвал страницы из спецблокнота и написал на первой вверху: «особой важности»[62] и чуть ниже: «только Президенту – лично, вручить немедленно, экз. единственный». – Все понял? Тогда буди резидента, пойдем к нему вместе.

Игнатич, пожилой, много повидавший на своем веку служака, вытаращил глаза, но промолчал и подошел к внутреннему телефону.

* * *

Брэндон и Джоди лежали на постели в квартире немки. Оба тяжело дышали. По животу немки скатилось несколько капелек пота. Фигура у Джоди действительно была изумительна, может быть, немного излишне спортивная, но фантастически пропорциональная.

Женщина повернулась к Брэндону, приподнялась и положила голову ему на грудь.

– Питер, как ты относишься к твоему участию в ИРА? Только честно.

– Джоди, нормально. Меня, конечно, все называют террористом, но я, веришь, никогда не воевал с гражданскими. Я воевал только с вооруженными людьми – с полицией, армейским спецназом. Да, часто я нападал, когда они не были к этому готовы. Но это война. А на войне, как на войне. Отвечу и на невысказанный вопрос. Да, я получал деньги за выполнение различных деликатных дел. Но ведь я делал работу и делал ее хорошо, а за работу платят. За хорошую работу хорошо платят.

– То есть ты воевал за идею.

– Да, можно и так сказать. А вот, Фрэнк, царствие ему небесное, просто мстил англичанам за погибшую жену и дочку. Их расстреляла полиция во время демонстрации протеста в Белфасте. Собственно, в этот момент мы с ним и познакомились. Он как безумный бросился на полицейских, смог отнять у одного автомат и открыл по ним огонь. Я был в толпе в числе бойцов ИРА, обеспечивавших безопасность. Мне еле-еле удалось отнять у него автомат и утащить с площади. С тех пор мы практически не расставались… И какая-то американская скотина его убила! Вот так-то, Джоди. Кстати, надо договориться с похоронным бюро о его перезахоронении в Белфасте, рядом с семьей.

Джоди провела пальцем по его губам.

– У меня есть идея.

– Какая?

– Ты делаешь мне предложение, я соглашаюсь, ты прекращаешь свою деятельность и в ИРА, и как наемный профессионал-террорист, извини за термин, а я организую тебе швейцарское гражданство и новые метрики. Как?

– Очень заманчиво. Надо серьезно подумать, – ответил Брэндон и притянул Джоди к себе…

Прекрасное сильное тело гибко перевернулось и изящно, невыносимо сексуально накрыло Брэндона.

* * *

28 мая 20… года, 8 часов 45 минут.

Кремль. Москва

Только Президент зашел в кабинет, как заглянула секретарша:

– Владимир Анатольевич, спецсвязь.

– Зови, Светочка, зови, а потом кофейку, хорошо?

– Конечно, Владимир Анатольевич. – Секретарша неслышно вышла.

В кабинет зашел начальник спецсвязи Кремля полковник Баринов.

– Здравия желаю, товарищ Президент!

– День добрый. Ну что, есть что-нибудь интересное? Давай.

Полковник подошел к столу и положил несколько папок с документами. Сверху он положил папку «срочно». Президент открыл ее и сразу весь подобрался: первой лежала шифртелеграмма из Швейцарии от резидента Кипелова с грифом «ОВ» и пометкой «только лично».

– Свободны, – сказал он полковнику, и тот выскользнул в приемную.

Президент начал читать, и постепенно его лицо все больше и больше хмурилось. Еще не дочитав, он нажал кнопку интерфона:

– Света, ФСО и ФСБ сюда. Немедленно!

Он успел лишь дочитать шифровку и выпить большую чашку кофе, как Света по интерфону сообщила:

– Генералы в приемной, Владимир Анатольевич!

– Пусть войдут.

Генералы вошли, поприветствовали Президента и замерли.

– Проходите, проходите, присаживайтесь. Вот, почитайте, – Президент бросил на приставной столик для посетителей шифровку.

Генералы присели и углубились в чтение. Президент пока читал другие депеши.

Генералы закончили чтение, отодвинули телеграмму и переглянулись. Президент оторвался от документов, понял, что приглашенные дочитали, и, не дав им собраться с мыслями, пошел в атаку:

– Оказывается, вот с кем снюхался этот проходимец Бруденко! И у вас под носом! Как я должен это понимать? Что это за игры за моей спиной? А? Вы что, совсем мышей не ловите, или, может, вы заодно с ними? Вы хоть понимаете, как это называется на нормальном, гражданском, языке? ИЗМЕНА РОДИНЕ! Молите Бога, чтобы ваши фамилии не вспльши во время следствия. Я даже слушать ваши объяснения не хочу! Приказываю: всю троицу немедленно арестовать, и меня не волнует, под каким предлогом! Вы! Вы придумаете этот предлог!!! Ясно?! Причем сразу пустить утечку о том, что уже давно ведется разработка этих оборотней, включая Бруденко. Немедленный аудит компаний. Штилера в наручниках ко мне! Нет, отставить, на хрена он мне здесь? В КПЗ его! Кипелова и того, кто подготовил материал, вызвать из Женевы и сразу ко мне на прием. И если хоть один волос упадет с их головы по пути сюда, вы пожалеете об этом. Выполнять!!!

Генералы выбежали из кабинета.

– Света, мининдела ко мне, срочно! И Счетную палату тоже!

Президент снял трубку спецкоммутатора.

– Премьера!

– Слушаю тебя, Владимир Анатольевич, – прозвучал в трубке голос премьера.

– Привет, Дмитрий Владимирович. Надо встретиться. Дело серьезное…

Глава 6. Лунная ночь

01 июня 20… года, 11 часов 25 минут.

Зал заседаний Дворца наций (ООН).

Женева

– …таким образом, мы можем предположить, что два артефакта – Маяк и Зеркало – и пересадочная станция Сидония на Марсе – звенья одной цепи. В каких целях было все это построено Пилигримами, мы не знаем, но думаю, что эта сложная система выполняет функцию пробоя или свертки пространства и переброски неких материальных тел в другой континуум. Но все это только гипотезы. Для того чтобы понять зачем, мы должны скрупулезнейшим образом исследовать станцию. Ла-ассы обнаружили ее сравнительно недавно и не приступили к серьезным исследованиям. Сдерживало их и то, что они не могли развернуть крупные работы, не будучи замеченными с Земли. Астрономы и автоматические зонды сразу бы обнаружили такую масштабную космическую деятельность. Вспомните, как переполошился весь научный бомонд, когда обнаружили разбившийся звездолет Свайзов. Кстати, о звездолете. Как рассказывают лаассы, это единственный известный им случай катастрофы космического корабля этой цивилизации. Это раз. Два: никто не прилетел на помощь экипажу. В высшей степени сомнительно, что столь совершенные корабли могли просто так, легко исчезнуть из поля зрения пославших их. Здесь тоже какая-то загадка… Поэтому на ваше рассмотрение предлагается следующий план действий. Я обрисую его предельно сжато.

Лаассы на Марсе начинают возведение большого силового колпака над всей долиной Сидония и малого в районе катастрофы звездолета Свайзов. Обеспечение энергией строительных работ будет производиться с Земли аппаратом СИТ, доработанным при помощи лаассов. На Земле и на Марсе будут возведены космические приемо-передающие «Башни Теслы».

После окончания строительства колпаков возводятся два научных городка, куда затем высылаются совместные экспедиции землян и лаассов. Эти экспедиции и займутся… раскопками, что ли. В общем, – сначала придется полностью очистить от песчаных заносов все сооружения Пилигримов, а уже затем приступить к их изучению. Работы, коллеги, непочатый край, поэтому мы будем приветствовать любую помощь и дельные предложения. Спасибо за внимание. – Дени сел.

В большом зале, заполненном под завязку, поднялся шум. Ален Дюмон постучал ручкой по стакану:

– Господа, кто хочет высказаться? Пожалуйста!

Поднялась уже известная всем симпатичная блондинка в очках в золотой оправе:

– Лора Грандэн, «Сьянс э ви». Профессор Армон, мы так поняли, что прибор инопланетян «гобой» утерян. Значит, теперь вы – единоличный обладатель патента на ваше изобретение СИТ. Как думаете распорядиться этим? Поделитесь с миром или, как хомяк с семечком, затаитесь? – Лора обворожительно улыбнулась. – Спасибо.

Дени с удовольствием разглядывал симпатичную улыбчивую женщину и невольно заулыбался сам. За последние месяцы он почти перестал реагировать на внешние раздражители в виде красоток. «Плохо, ох как плохо. Надо бы и отдохнуть, черт возьми, как это делает бонвиван Ашот. Почему бы не познакомиться с этой дамой?» – невольно подумал он, а вслух произнес:

– Ничего не изменилось со времени нашей прошлой пресс-конференции. Тогда полковник Воган очень четко и доходчиво объяснил нашу позицию. Мы по-прежнему приглашаем всех к сотрудничеству в создании корпорации. У нас уже составлен бизнес-план строительства сети «Башен Теслы» – мы их называем БТ, подготовлена практически вся необходимая техническая документация, и мы с удовольствием дадим подряды на их возведение компании, чьи условия нас заинтересуют больше других. Могу сказать, что к нам поступило уже три предложения от крупнейших компаний. Так что будет проведен тендер.

После пресс-конференции Армон, Арутюнян, Дюмон, Сертиз, Ванхаймер, Царев и Варсон сели в автобус и направились в отель «Интерконтиненталь», где их ждали несколько десятков человек.

Ученые вошли в небольшой конференц-зал, подошли к приготовленному для них столу и расселись. Присутствующие в зале молчали и внимательно и настороженно смотрели на вошедших.

Дени набрал номер на своем мобильнике и кратко с кем-то переговорил. Спустя две минуты в зал вошли и остановились в дверях Лон Гел, Эон Туул и инопланетянка ослепительной красоты. Одета она была вполне по-земному: шорты, свободная светлая рубашка и небольшой изящный витой обруч на голове, из-под которого на плечи волнами ложились светло-русые локоны длинных волос. Взгляды всех присутствующих устремились на нее.

– Пора перебираться на Лаасс, – негромко, но внятно, проговорил Артур Кинси.

– А я думал, что тебе, подводнику, русалка нужна, сирена, а ты к небожительницам переметнуться хочешь! – подковырнул его выздоровевший, но сильно похудевший Пьер Барсак. В зале засмеялись. Инопланетянка улыбнулась и внимательно посмотрела на Артура.

– Добрый день, проходите, пожалуйста, – пригласил лаассов вскочивший с места Ален. – Лон Гел и Эон Туул – лаасские ученые, которые…

– Здравствуйте, спасибо. Разрешите представить: Нола Фэй – археолог, специалист по цивилизации Пилигримов. Прошу любить и жаловать.

Нола Фэй слегка поклонилась, и лаассы заняли места в зале.

– Коллеги, нам необходимо определиться с составом экспедиции на Марс. Собственно, это две экспедиции: на Сидонию и к звездолету Свайзов, – заговорил Дени. – Но об этом чуть позже. Есть более срочное задание. Дело в том, что на Луне произошли некоторые события, которые требуют нашего присутствия там и ждут своего объяснения. Профессор, прошу вас.

– При очередном сканировании поверхности Луны на ее видимой стороне явно обозначилась значительная пустотная каверна под поверхностью, – начал свое сообщение Ашот. – При помощи более мощной техники наших друзей лаассов удалось определить, что пещера, назовем образование так, имеет форму вертикального цилиндра высотой восемь и диаметром три километра. Показания приборов дают право предположить наличие большого предмета в пещере. Учитывая, что верхняя часть цилиндра находится на глубине ста двадцати пяти метров, есть предложение попытаться вскрыть пещеру молекулярным резаком. Работать придется на поверхности Луны в пустотных скафандрах. Управлять роботом с резаком будем дистанционно. Предлагается следующий состав экспедиции, кроме штатного экипажа звездолета: руководитель – Нола Фэй, ее заместитель профессор Ванхаймер; научная группа – профессора Армон и Арутюнян, а также Лон Гел и Эон Туул; группа технической поддержки – Грэгсон, Барсак, Богатырев, Белл и Люк Прайс. Есть ли какие дополнения, предложения?

Поднялся крепыш Кинси, покашлял, сжал сильными руками спинку впереди стоящего стула и заявил:

– Прошу включить меня в состав экспедиции, обузой не буду.

– Нет, вы только посмотрите на него! Все-таки собрался лететь за прекрасной…

– Ладно, хватит зубоскалить! – шикнул на Пьера Артур.

– Есть еще одно предложение. А не взять ли нам с собой прессу? Как считаете? – повесил вопрос Дени. – Репортера и оператора.

– Я не против прессы, – ответил Ванхаймер и посмотрел на Нолу Фэй. – Да и Кинси можно взять. Все-таки еще один опытный человек не помешает.

– Ничего не имею против, – певуче ответила инопланетянка. По-английски она говорила совершенно правильно, но, в отличие от Лон Гела и Эон Туула, в ее речи чувствовался легкий, приятный акцент.

– Здесь тоже что-то не так!.. То Кинси просится в космос из своего подводного царства, то профессор что-то задумывает! – не унимался бузотер Барсак. Ванхаймер продолжил:

– Профессор Дюмон, я просил бы вас озаботиться вопросом пустотных скафандров. Думаю, что воспользоваться скафандрами лаассов сразу мы не сможем, еще научиться надо, да. Вы уж сами с Армоном решите, какие нам могут понадобиться.

Подготовка сразу пошла полным ходом. Темно-серый звездолет лаассов материализовался спустя несколько часов в небе Женевы и повис на антигравах на высоте нескольких метров у берега в районе Роль. Он был похож на огромную, стопятидесятиметровую обоюдовыпуклую линзу с довольно широким боковым кантом по всей окружности. Из центральной верхней части линзы к краям расходились шесть трубчатых надстроек, напоминающих ребра жесткости на земной технике. В нижней части корабля правильным треугольником располагались три «таблетки» антигравов. Внутри корабля имелся телепорт, второй, с двумя лаассами и Грэгсоном, постоянно перемещался по всей Европе, загружался необходимым оборудованием и мгновенно переправлял его на корабль. Однако громоздкое оборудование все-таки приходилось пока доставлять традиционным путем.

Сегодня, например, в женевском аэропорту Контрэн совершил посадку ИЛ-76 МД майора Андрея Озерова. Он доставил несколько скафандров «Орлан», комплекты расходников к ним и группу специалистов по их обслуживанию. Хоть «Орланы» и не были оснащены, как американские «Базальты» и норвежские «Викинги», реактивными ранцами, уровень их защиты был значительно выше. Этим и объяснялось то, что их тоже включили в список необходимого для экспедиции оборудования. Завтра должны были прибыть «Базальты» и «Викинги».

Жители Швейцарии, Франции, Германии и других европейских стран толпами приезжали поглазеть на невиданное чудо – звездолет пришельцев из холодных глубин космоса. Пришлось полковнику Вогану оградить высоким забором этот участок берега, поставить блокпост и поручить патрулировать периметр круглосуточно усиленными нарядами скорпионовцев. Надо отдать должное инопланетянам – они позиционировали себя в высшей степени деликатно и доброжелательно.

02 июня 20… года, 12 часов 30 минут.

Завод «Нестле».

Брок, кантон Фрайбург, Швейцария

Во время погрузки на антигравитационную платформу ящиков с шоколадом на фабрике «Нестле» группа ребятишек, пришедшая туда с экскурсией вместе со своей учительницей, осторожно приблизилась к диску.

– Вы инопланетяне? – спросил самый смелый из группы мальчуган лёт восьми.

Грэгсон, тащивший в это время очередной ящик со склада, поставил его на землю и строго сказал малышу:

– Молодой человек, мы с нашими друзьями лаассами занимаемся важным делом – собираем все необходимое для космической экспедиции, а вы нас задерживаете.

Стайка малышей насупилась, сгруппировалась, но позиций не сдала. Чуть поодаль стояла их учительница.

– Я вас знаю! Вы – Тони Грэгсон, астронавт, которого ранили в бою на МКС! – Пальчик мальчишки указал на Тони.

Грэгсон, уже было поднявший ящик, вновь опустил его и растерянно выпрямился.

Один из лаассов, Мун Гор, штурман-инженер звездолета, внимательно посмотрел на детвору, на их учительницу, спрыгнул с платформы и заговорил на вполне достойном французском:

– Здравствуйте, земляне!

Школьники враз притихли. После непродолжительной паузы за всех опять ответил восьмилетний парнишка:

– Здравствуйте, лаассы.

Инопланетяне, Грэгсон и учительница невольно рассмеялись, – настолько серьезно и торжественно это было сказано.

– А почему вы не в туниках, а в шортах и рубашках, как люди? – последовало дальше.

Мун Гор и его напарник удивленно переглянулись.

– Туники, как вы их называете, у нас носят на торжественных и официальных мероприятиях, как… – начал отвечать инопланетянин и запнулся;

– Как у нас костюм и галстук, – помог ему Грэгсон. Ящик он пока решил не трогать.

– Да, верно. Друзья, у нас как раз намечается перерыв в работе, не хотите ли вы совершить небольшое путешествие? – неожиданно огорошил их Мун Гор.

– Хотим, хотим! – загалдели счастливые малыши.

– Тогда все на диск!

Вся стайка стала карабкаться на платформу настолько быстро и ловко, что ни Мун Гору, ни Грэгсону не пришлось им даже помогать. Грэгсон взглянул на подошедшую скромного вида девушку – учительницу. Одета она была строго и, скорее, простовато, но лицо было симпатичным и, главное, доброжелательным.

– Я должна быть с детьми, – твердо сказала она и поджала губы.

Мун Гор подал руку и помог ей взойти на платформу. Вокруг нее, как цыплята, сбились в кучку ее питомцы.

– Дети, тихо! – скомандовала она, и гомон тут же стих. Она вопросительно посмотрела на Мун Гора.

– Друзья, меня зовут Мун Гор, моих коллег – Син Пас и Тони Грэгсон. Впрочем, Тони вы, оказывается, знаете. Ну, что вы хотите посмотреть? Только не очень далеко и недолго, хорошо?

Опять поднялся громкий галдеж. Но учительница снова приструнила детвору.

– Меня зовут Элен, – обратилась она к Мун Гору. – Сейчас мы выясним у этих сорванцов, что же они хотят.

Элен присела среди малышей и заговорила с ними. Было видно, что хоть детишки и общаются с ней почти на равных, но уважают.

– Ну, вот и все. Каспар готов сформулировать просьбу от всех, – поднимаясь, произнесла Элен.

Мун Гор наклонился к Каспару, малышу, который первый заговорил с ними.

– Ну, куда? Понял. Хорошо, летим.

Из темноты склада готовой продукции вышел сотрудник «Нестле» с накладными документами в руках, остановился и удивленно-вопросительно посмотрел на диск и детвору на нем.

– Мы… отлетим на полчасика и продолжим! – крикнул ему Грэгсон.

Человек, соглашаясь, махнул им рукой. Спустя несколько секунд антигравитационная платформа телепортировала. За ней тихо схлопнулся воздух. Человек какое-то время постоял во дворе, просматривая документы, потом, водя по воздуху указательным пальцем, сосчитал вынесенные ящики. Сделав пометки в бумагах, он снова скрылся в помещении. Во дворе было жарко и пустынно.

Через забор перелетел фал с кошкой на конце и зацепился за ближайшее дерево. Над краем забора показались голова, руки и плечи человека, который легко перебросил свое тело на другую сторону ограды и мягко спрыгнул с трехметровой высоты. За ним во двор спустился еще один. Одеты они были в фирменную одежду сотрудников «Нестле». Третий сообщник сбросил им с забора два небольших, но, видимо, тяжелых рюкзака. На ходу что-то доставая из них, один побежал к оставленным в углу двора ящикам, второй стремительно и неслышно направился к двери на склад, заглянул внутрь и растворился в тени.

* * *

03 июня 20… года, 04 часа 15 минут.

Женева

Брэндон проснулся от легкого, едва слышного металлического звука. На его плече лежала голова спящей Джоди. Брэндон тихо и быстро выскользнул из кровати и прокрался к прихожей. Так и есть: двое неизвестных, пригнувшись, медленно и неслышно продвигались по темному коридору. Дав первому приблизиться, Брэндон провел прием, обезоруживая противника. Пистолет отлетел в сторону, но его владелец тут же провел контрприем, от которого Брэндон с трудом увернулся. Стараясь, чтобы его противник все время находился между ним и вторым нападавшим, Брэндон таки подловил его, и ребро ладони сильно, с хрустом врезалось в кадык неизвестного. Тело обмякло и повалилось на пол. Стал виден второй убийца, уже поднявший пистолет. Брэндон судорожно дернулся в сторону, пытаясь уйти с линии огня. Грохнул выстрел. Нападавший опустил руки и упал навзничь. Брэндон обернулся: в проеме двери, широко расставив длинные ноги, стояла обнаженная Джоди с пистолетом в вытянутых руках.

На лестнице послышались быстро удаляющиеся шаги.

– Третий! – крикнул Брэндон, нырнул в шорты и, уже мчась по коридору, схватил ключи от машины и впрыгнул в кроссовки.

Выскакивая на лестничную площадку, он услышал, как внизу хлопнула входная дверь, и буквально полетел над ступеньками. Вчера он пригнал к дому спортивную «Субару» Фрэнка и припарковал ее прямо у подъезда, невзирая на запрещающий знак. С утра пораньше он хотел отогнать ее на платную стоянку. Выскакивая на темную улицу; увидел преследуемого, который подбежал к ожидавшему его посреди улицы «Порш Кайенну». Хлопнула дверь, взревел мощный мотор, и «Порш» рванул с места как сумасшедший. Перелетев через капот «Субару» и больно ударившись локтем о выступающий заборник воздуха, Брэндон включил центральный замок и ввалился в машину. Но только он успел запустить мотор, как распахнулась правая дверь и в кабину впрыгнула Джоди с пистолетом в руке. Она успела надеть на себя что-то вроде коротенького легкого пляжного платья. Менее голой или более одетой она от этого не казалась.

– Ты!.. – собрался ее прогнать Брэндон.

– Питер, вперед!

Брэндон воткнул передачу и с дымным проворотом всех четырех колес взял старт.

«Порш» уже скрылся за поворотом, но в этот предрассветный час его красные габариты были видны издалека. Теперь вся надежда была на машину погибшего друга. Лихорадочно переключая передачи, он вспомнил, что Фрэнк рассказывал ему, как познакомился с одним великолепным механиком, который пообещал ему «довести до ума» и без того мощнейшую раллийную машину.

«Порш» рвался к авторуту Е-62 Женева – Лозанна – Берн. Пролетев район Гран-Саконэ, они выскочили наконец на скоростную автомагистраль. Мощный «Порш» уверенно набирал ход: 140,160,180,210,220 километров в час.

«Ну, сейчас мы посмотрим, Фрэнк, правильно ли ты сделал, что заплатил тому механику кругленькую сумму», – подумал Брэндон и посмотрел на Джоди. Немка, оказывается, захватила с собой не только пистолет, но и коробочку патронов, и запасную обойму. Сейчас она как раз открыла бардачок и бросила туда полупустую коробочку. Вторая снаряженная обойма была у нее в руках.

– Питер, надо подобраться поближе, у меня не «Беретта»! – Джоди опустила стекло, и в салон ворвался неистовый ветер.

– Пристегнись! – закричал, пересиливая шум ветра, Брэндон. – Потом меня! Закрой окно!

Джоди проворно справилась и со своими пятиточечными гоночными ремнями «Спарко», и с ремнями Брэндона.

Скорость «Порша» тем временем перевалила за 250 километров в час и продолжала расти. «Субару» медленно отставал.

Турбированный мотор полноприводного «Субару» ревел на бешеных оборотах, но это была раллийная машина, а не «Формула один». Она не была предназначена для запредельных скоростей, а вот «Порш» – да! Его габариты медленно, но верно удалялись. У Брэндона опускались руки от бессилия: 248 километров в час – и стрелка спидометра замерла. Казалось, что все кончено и бандюги уйдут, но…

Сыграла короткая мелодия из трех нот, похожая на сигнал прибывшего лифта, и на левой передней стойке двери водителя вдруг засветились алым огнем два небольших циферблата. Одновременно на центральной консоли приборного щитка высветилась кнопка «Bi-Boost Ready».

– Джоди, жми!

Джоди нажала на кнопку, и что-то произошло с двигателем: он будто взорвался – резко повысил обороты и тон работы. Брэндон до боли в руках сжал кожаный руль и утопил в пол педаль газа. «Субару» рванул вперед, и стрелка спидометра поползла по красной шкале: 250, 255, 260, 265, 270… Молодец механик, не подвел! Спасибо, Фрэнк! Погоня стала походить на гонку Ле-Ман – ночь, пустынное шоссе и феноменальная скорость. Любая ошибка – смерть. Неизбежная и верная.

Помнится, когда в семидесятые годы на почти пятикилометровой прямой «Лез Унодьер» легендарной трассы Ле-Ман одним из участников гонок был превышен четырехсоткилометровый скоростной барьер, устроители серьезно задумались над обеспечением безопасности соревнований. Дискуссия длилась почти целый год и завершилась оборудованием двух шикан на этой пря- мой, где теперь разогнаться до такой скорости не удавалось. Каково же было удивление комиссаров, когда гонщики отрицательно отозвались об этом нововведении. Общее мнение гоночной братии высказал тогда великий бельгиец Джеки Икс[63]: когда влетаешь в дерево на скорости свыше ста шестидесяти километров в час, нет никакой разницы – ехал ты за двести или за четыреста, итог будет один.

На скорости в 295 километров в час Брэндон подлетел к «Поршу», включив дальний свет, чтобы хоть в зеркалах ослепить преследуемых, и обозначил обгон. «Порш» вильнул влево, но слишком резко – его закачало и потащило по полотну дороги. Водитель «Порша», смог остановить раскачивание машины и, сбросив скорость до ста пятидесяти, нырнул к съезду на Нион. Брэндон тоже успел затормозить и вырулил на съезд. Машины ураганом пронеслись по Ниону. и вылетели на набережную.

– Джоди, стреляй! – крикнул Брэндон, выворачивая руль.

Последовала пауза, а за ней сразу несколько выстрелов.

«Порш» понесло сначала вправо, потом влево, он сбил несколько секций парапета набережной и, улетев в озеро на несколько десятков метров, рухнул в воду, подняв огромный фонтан брызг.

«Субару» с дымом затормозил у снесенных секций парапета. Брэндон выскочил из машины и подбежал к воде. Джоди тоже выпрыгнула из машины, но зацепилась платьем за что-то и оборвала часть одеяния…

– Не выплыли, блин! – огорчился Брэндон, глядя на успокаивающуюся поверхность чернильной воды, и обернулся.

Джоди с браунингом в руке и в остатках платьица стояла в нескольких метрах от «Субару». Ниже пояса висели оборванные лоскуты…

– Дорогая, здесь не «Мулен Руж», тебя могут не так понять…

Брэндон подошел к ней, обнял и понес к машине…

«Порш» медленно тонул в озере, заглатывая все больше и больше воды. Водитель был уже мертв, а вот пассажир судорожно извивался, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Ему мешали сработавшие подушки безопасности и добравшаяся почти до самого потолка салона вода. Оказавшись полностью под водой, пассажир предпринял последнюю, отчаянную попытку высвободиться. С его головы слетела марлевая повязка, и открылась большая рана на месте уха. Поняв, что обречен, пассажир страшно закричал под водой. Колеса «Порша» коснулись дна…

Глава 7. Рандеву

05 июня 20… года 13 часов 30 минут.

Кратер Аристарха, Море Спокойствия,

Луна

Звездолет лаассов стартовал, если это можно назвать стартом, 5 июня в 12 часов ровно. Корабль просто исчез, и спустя секунду на том месте, где он был, схлопнулся воздух.

Через час звездолет прилунился в районе Моря Спокойствия, близ кратера Аристарха.

Передовая группа облачилась в скафандры и приготовилась к выходу.

– Готовы? – прокричал в микрофон Ронни.

– Да, да, да… – ответили космонавты.

– Пошли, лунатики! – сострил Ронни.

Троица вывалилась из брюха звездолета и опустилась на лунную поверхность, подняв легкую пыль.

Дени, Нола Фэй и Алексей Богатырев проверили все системы своих скафандров, убрали подогрев и включили кондиционеры, потому что находились на солнечной стороне, и кенгуровыми прыжками двинулись вперед. Дени и Алексей были облачены в «Орланы», Нола Фэй – в лаасский скафандр, который был намного изящней земных. На фоне Дени и Алексея Нола Фэй смотрелась маленькой девочкой в компании двух сказочных исполинов.

Они приближались к ребру кальдеры кратера Аристарха, и Дени первым перевалил через хребет и оказался внутри лунного цирка. В следующую секунду он остолбенел, и в желудке у него резко похолодело. Перед ним в каких-то двадцати метрах стояли два средневековых рыцаря огромного роста.

* * *

– Пора, юноша, – произнес Учитель.

– Учитель, очень хочется посмотреть, как все у них получится.

Учитель внимательно посмотрел на молодого спутника, улыбнулся и сказал:

– Юэл, тебе была предоставлена возможность самому произвести коррекцию, и ты это сделал. И сделал хорошо. Неужели ты хочешь внести поправки?

– Нет, Учитель. Просто и лаассы, и земляне мне небезразличны. Они такие трогательно-беспомощные.

– Ну, лаассы не такие уж беспомощные. Это сильная и перспективная цивилизация. А земляне еще слишком молоды… Но с помощью лаассов найдут верный путь. Поверь мне.

Учитель повернулся и посмотрел на контрастную лунную поверхность. Совсем рядом на грунте стояла металлическая конструкция – посадочная часть модуля «Игл» (орел) «Аполлона-11». Чуть поодаль немного накренившийся флаг США и несколько явно не лунных предметов – небольшая параболическая антенна, какая-то штанга, торчащая из грунта. Учитель повел рукой, и флаг выпрямился.

– Юэл, что ты решил?

– Учитель, а можно сделать так, чтобы они поняли…

– Ты хочешь, чтобы они нас увидели?

– Да, Учитель.

– Юэл, ты предложил оставить землянам в подарок решение, позволяющее обходить второй закон термодинамики, в заметной капсуле на Луне. Лаассы скоро разгадают, зачем нам были нужны Маяк, Хронограф и Зеркало. Узнают и трагическую судьбу пересадочной станции на Марсе. Кстати, я всегда поражался, как землянин Брэдбери умудрился угадать судьбу марсианской цивилизации. Мы же, ты знаешь, уходим из этой Вселенной. Навсегда. Но, думаю, не будет никакой беды, если они нас увидят. Но не больше!

– Спасибо, Учитель!

* * *

Перед Дени, Нолой Фэй и Алексеем стояли две высокие светловолосые фигуры. Одеты они были в серебристые костюмы, очень напоминающие латы, на плечах закреплен черный плащ с белой подкладкой. На головах были не шлемы, а обручи с наушниками. Один был явно в возрасте – седая белая борода, сморщенное лицо и длинные, узловатые пальцы. Второй был молод – совершенно юношеское безусое лицо. Оба внимательно и доброжелательно смотрели на опешившую троицу.

Со стороны эта встреча выглядела не то что фантастически, но просто мифологически: два высоких средневековых рыцаря против изящной принцессы, сверкающей золотым отсветом своего имперского одеяния, и два ее верных телохранителя, больше похожие на трансформеров – угловатых, слишком «технических» и немного неуклюжих.

Дени, Нола и Алексей не могли вымолвить ни слова.

Рыцари подняли руки в прощальном жесте, повернулись и… шагнули прямо в черное бездонное небо.

– Юэл, давай напоследок прогуляемся.

– С удовольствием, Учитель.

Рыцари пошли по небу, постепенно ускоряя шаг. Сначала это были метры, потом километры… За орбитой Юпитера это были уже миллионы километров. Раздуваемые солнечным ветром, развевались их плащи. Рыцари шли по небу, старец что-то говорил юноше, а тот задумчиво кивал головой. Их следы рассыпались морозной звездной пылью по черному бархату искрящегося, переливающегося всеми цветами радуги космоса.

Ни Дени, ни Нола Фэй, ни Алексей не почувствовали внезапного обрыва радиосвязи, настолько были загипнотизированы и потрясены увиденным За гребнем кальдеры кратера Аристарха звездолет лаассов вздрогнул, выбросил из себя сгусток огня и дыма, уронил в лунную пыль несколько обломков и медленно повалился на острые скалы Селены, кроша и ломая камень.

При описании большого адронного коллайдера и других физических явлений мне оказывал помощь Лауреат государственной премии СССР [В. И. Жиленко].

М. Шуваев

Примечания

1

Тесла Никола (10.07.1856 – 07.01.1943) – сербский и американский физик, выдающийся изобретатель в области электро- и радиотехники. Зарегистрировал более тридцати революционных патентов.

(обратно)

2

Филадельфийский эксперимент предположительно проведен ВМС США 28.10.1943 г. Во время него исчез, а затем мгновенно переместился в пространстве на несколько сотен километров эсминец «Элдридж» с командой из ста восьмидесяти одного человека.

(обратно)

3

Тиссен Петер Адольф (06.04.1899–1990) – немецкий химик, специалист в области коллоидной химии.

(обратно)

4

Гейзенберг Вернер Карл (05.12.1901–01.02.1976) – выдающийся Немецкий физик, создатель «матричной квантовой механики Гейзенберга», лауреат Нобелевской премии по физике 1932 г.

(обратно)

5

Фон Браун Вернер (23.03.1912–16.06.1977) – выдающийся немецкий ученый. Создатель ракет «Фау». В 1945 г. сдался американским войскам. Получив американское гражданство, возглавил ракетно-космическую программу США. Основной разработчик проекта «Аполло». Создатель ракетоносителей Атлас, Титан, Сатурн.

(обратно)

6

Зенон Элейский (ок. 490 г. до н. э. – ок. 430 г. до н. э.) – древнегреческий философ. Знаменит своими апориями, или силлогизмами

(обратно)

7

Рожер Иосиф (18.05.1711–12.02.1787) – известный сербский математик, астроном и философ.

(обратно)

8

Кавендиш Генри (10.10.1731-24.02.1810) – выдающийся английский физик и химик, член лондонского Королевского общества.

(обратно)

9

Ферма Пьер (17.08.1601–12.01.1665) – французский математик, Юрист. Создатель теории чисел.

(обратно)

10

Уайлс Эндрю Джон (р. 11.04.1953) – английский и американски й математик.

(обратно)

11

Мазо – древние, сохранившиеся до наших дней деревянные ДОМН местных жителей.

(обратно)

12

Бейз-джампинг – экстремальные маловысотные прыжки с парашютом с небоскребов, башен, скал.

(обратно)

13

Крупнейший в мире центр прикладных исследований в области нанотехнологий, создан во Франции на базе Университета им. Фурье, Национального политехнического института и лаборатории «СЕА-LETI».

(обратно)

14

НСС – Национальная секретная служба, одно из подразделений ЦРУ, занимающееся, в частности, разработкой и проведением операций за рубежом.

(обратно)

15

Де Торквемада Томас (Tomas de Torquemada) (1420–1498), основатель испанской инквизиции. Родился в христианской семье еврейского происхождения. Главным объектом преследований сделал иудеев (марранов) и мусульман (морисков). По подсчетам историков, за время руководства им испанской инквизицией (1485–1498 гг.) было сожжено около 10 тысяч марранов, морисков, еретиков и колдунов, а число всех казненных – до 20 тысяч. Имя Т. де Торквемады стало символом жестокостей инквизиции.

(обратно)

16

Шпренгер Якоб в соавторстве с Крамером Генрихом (оба – германские монахи, доминиканские инквизиторы) написали «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum) – самый известный трактат по демонологии; опубликован в 1486 г.

(обратно)

17

Бруно Джордано (Филиппо) (1548–1600), философ и астроном. В 1565 г. вступил в доминиканский орден, в 1572 стал священником. Занимался чтением лекций и сочинением научных философских трудов, был принят при европейских королевских дворах. В 1592 г. по доносу был предан суду инквизиции. Осуждению подверглись его «еретические» философские и космологические идеи. Бруно отказался отречься от главных своих теорий и по приказу Папы Климента VIII был сожжен на костре в Риме 17 февраля 1600 г.

(обратно)

18

Тайзер – электрошоковое оружие ближнего боя (4–8 метров), разработано и выпускается фирмой «Taser International». Стоит на вооружении полиции многих стран мира. В последних экспериментальных моделях «Tetanaser Shaped Pulse» для дистанционного поражения цели выстреливаются не гарпуны с тончайшим проводом, а УФ лазерный луч, ионизирующий воздушный канал, и вслед за этим по каналу пропускается заряд в 50 тысяч вольт.

(обратно)

19

ИРА (Ирландская республиканская армия) – военизированная группировка. Ставит целью достижение полной независимости Ирландии и воссоединение Северной Ирландии (Ольстера) с Ирландией. Основана в 1919 г.

(обратно)

20

Красные бригады – итальянская подпольная леворадикальная организация, основана в 1970 г. Цель – создание революционного государства при отделении Италии от Запада (в т. ч. от НАТО). Применяли методы партизанской войны. Организация практически разгромлена в 1980 г.

(обратно)

21

Альдо Моро – христианский демократ, игравший ключевую роль в переговорах по «историческому компромиссу» в итальянском Парламенте между Итальянской компартией и Христианско-демократической партией.

(обратно)

22

«Аполло-11» – космический корабль американской лунной программы с экипажем в составе Н. Армстронга (командир), М. Коллинза и Э. Олдрина на борту в 1969 году первым совершил полет на Луну и обратно.

(обратно)

23

Санта Клаус – кодовое название, принятое в НАСА для обозначения всех явлений, связанных с проявлениями внеземного разума на Земле и неопознанных летающих объектов (НЛО) в том числе.

(обратно)

24

«Синяя книга», «Знак», «Сигма», «Маджестик-12» – американские проекты по изучению аномальных явлений, и в первую очередь НЛО. Финансировались из госбюджета и работали под эгидой ЦРУ, ВВС США и НАСА. К их работе привлекались серьезные научные коллективы.

(обратно)

25

«Сетка МО» и «Сетка АН» – проекты 1980-х гг. Минобороны СССР и Академии наук СССР по изучению феномена НЛО в Советском Союзе.

(обратно)

26

Тагельмуст – головной убор туарегов. Закрывает все лицо кроме глаз. Обычно окрашен в цвет индиго.

(обратно)

27

Арудж Барбаросса (1473–1518 гг.), мореплаватель, правитель Алжира с 1516 по 1518 гг. Османский гази, ведший священную войну против христиан. В европейских источниках – пират.

(обратно)

28

SPS – Super Proton Synchrotron

(обратно)

29

LHC–Large Hadron Collider

(обратно)

30

Терафлопс (TFLOPS) – величина, используемая для измерения производительности компьютеров, показывающая, сколько операций с плавающей запятой в секунду выполняет данная вычислительная система. 1 терафлопс = 1 триллион операций в секунду = 1000 миллиардов операций в секунду.

(обратно)

31

Линия Мажино – система французских фортификационных сооружений на границе с Германией. Построена в 1929–1934 гг. Длина около 400 км.

(обратно)

32

Линия Кармана – высота над уровнем моря, которая условно принимается в качестве границы между атмосферой Земли и космосом. Находится на высоте 100 км. Название получила по имени американского ученого Теодора фон Кармана.

(обратно)

33

Саган Карл Эдуард (09.11.1934-20.12.1996) – известный американский астроном. Многие работы посвятил проблемам происхождения жизни и ее существования вне Земли.

(обратно)

34

Шкловский Иосиф Самуилович (01.07.1916-03.03.1985) – выдающийся советский астрофизик. Совершил целый ряд открытий в области теоретической астрофизики.

(обратно)

35

Хокинг Стивен Уильям (р. 08.01.1942) – известный английский физик-теоретик.

(обратно)

36

Амбарцумян Виктор Амазаспович (18.09.1908-12.08.1996) – выдающийся советский астрофизик. Занимался проблемами внегалактической астрономии и космогонии. Основатель Бюраканской астрофизической обсерватории.

(обратно)

37

Молитва – перечисление экипажем самолета вслух всех действий, необходимых для подготовки воздушного судна к полету.

(обратно)

38

А. И. Маринеско – Герой Советского Союза, командир подводной лодки С-13, совершивший «атаку века» и потопивший крупнейший транспорт фашистской Германии «Вильгельм Густлофф».

(обратно)

39

Банка – отмель.

(обратно)

40

Авиационный топливозаправщик.

(обратно)

41

Солитон – одиночная аномальная волна. Эти волны достигают высоты 30 метров. Механизм их образования изучен слабо.

(обратно)

42

Окончание. Начало см. в № 02,2014 г.

(обратно)

43

Планк Макс-Карл-Эрнст-Людвиг (23.04.1858–04.10.1947) – выдающийся немецкий физик-теоретик, основатель квантовой теории, нобелевский лауреат по физике 1919 года.

(обратно)

44

Допплер Кристиан (29.11.1803–17.03.1853) – известнейший австрийский физик-оптик.

(обратно)

45

Хаббл Эдвин Пауэлл (20.11.1889–28.09.1953) – выдающийся американский астроном и астрофизик.

(обратно)

46

Горизонт событий – граница области пространства-времени вокруг черной дыры, начиная с которой свет не может преодолеть гравитационное поле объекта.

(обратно)

47

Фридман Александр Александрович (16.06.1888–16.09.1925) – выдающийся российский советский математик и геофизик. Создатель теории нестационарной Вселенной.

(обратно)

48

Риман Георг Фридрих Бернхард (17.09.1826–20.07.1866) – выдающийся немецкий математик.

(обратно)

49

Гамов Георгий Антонович (04.03.1904–19.08.1968) – американский астрофизик, один из основных создателей Теории Большого Взрыва, предсказал существование реликтового излучения. Ученик А. А. Фридмана.

(обратно)

50

РУД – ручка управления двигателем.

(обратно)

51

Candid-В – наименование ИЛ-76 МД по натовской классификации.

(обратно)

52

Ad hoc – по месту (лат.). Организация ad hoc (в данном случае – штаб) создается при возникновении какой-либо проблемы на период времени, требуемый для ее решения. (Ред.)

(обратно)

53

Кабельтов – 1/10 морской мили, или 185 метров.

(обратно)

54

Шварцшилвд Карл (09.10.1873–11.05.1916) – известнейший немецкий астроном и астрофизик.

Радиус Шварцшильда – критический радиус, при котором массивное тело под влиянием собственного притяжения становится черной дырой. Это радиус «горизонта событий» черной дыры, из которого ничто не может вырваться, даже свет.

(обратно)

55

Лента Мёбиуса – топологический объект, неориентируемая односторонняя поверхность в евклидовом пространстве. Открыта в 1858 г. немецкими математиками А. Мёбиусом и И. Листингом.

(обратно)

56

Великий Бог марсиан – древняя наскальная фреска, обнаруженная французским археологом А. Лотом в одной из пещер в Тассили (Сахара, Алжир). Рисунок напоминает человека в скафандре.

(обратно)

57

Сидония – загадочный район Марса, неоднократно фотографировавшийся земными зондами, где видны образования, похожие на разрушенный город и гигантские пирамиды.

(обратно)

58

Клепсидра (гидрологиум) – водяные часы.

(обратно)

59

1 парсек = 3,26 светового года.

(обратно)

60

Пояс Койпера – область за орбитой Нептуна (от 4,5 до 8,2 млрд, км от центра Солнечной системы), где обнаружены транснептуновые объекты (плутоиды), вращающиеся в плоскости орбит основных планет. Назван по имени голландского астронома Дж. Койпера (07.12.1905-23.12.1973).

(обратно)

61

«Флиппер» – игровой автомат. В 60–90 годах такие аппараты стояли в подавляющем большинстве баров Европы и США.

(обратно)

62

Высший гриф секретности.

(обратно)

63

Jacky Ickx – феноменальный бельгийский автогонщик, шестикратный победитель легендарных гонок «24 часа Ле-Мана».

(обратно)

Оглавление

Часть 1 Альпийский разлом

  Глава 1. Введение в историю

  Глава 2. Предыстория

  Глава 3. История

  Глава 4. Новая хронология

  Глава 5. Горизонт событий

  Глава 6. Здравствуй, Дедушка Мороз!

  Глава 7. Сирокко

  Глава 8. Поворот

  Глава 9. Ноктюрн «Supernova»

  Глава 10. Дети подземелья

Часть 2 Звездные войны

  Глава 1. Станция

  Глава 2. Вакуум

  Глава 3. Воздушный старт

  Глава 4. Орбитальный «сход-развал»

  Глаза 5. Линия Мажино

  Глаза 6. Космические снайперы

  Глава 7. Океанский «Stone Skipping»

  Глава 8. Пресс-релиз[42]

  Глава 9. Прелюдия

  Глава 10. Марианская бездна

Часть 3 Лента Мёбиуса[55]

  Глава 1. Телепорт

  Глава 2. Двойная звезда

  Глава 3. Марсианские хроники

  Глава 4. Параллели

  Глава 5. Калейдоскоп

  Глава 6. Лунная ночь

  Глава 7. Рандеву Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg