Андрей Александрович Амельянович Зона навсегда. Гладиаторы поневоле
© А.А. Амельянович, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
Пролог
Звуки выстрелов насторожили крысу. Хоть она и была к ним привычна, но все равно напряглась, готовая в любой момент дать дёру. Однако поедать останки неудачника, по глупости своей угодившего в аномалию, не перестала. Для этого, кроме нестерпимого голода, имелась еще одна причина: люди обычно не обращали на неё внимания и просто проходили мимо. То ли дело шатуны или псевдоволки… Вот кого боятся двуногие! А длиннохвостая мелочь? Тьфу!
Но когда сквозь аппетитный запах разлагающейся человеческой плоти её обоняния достигла густая волна едкого зловония, крыса тут же прервала трапезу. Носик животного задергался, глазки-бусинки заметались в поисках внезапно возникшей угрозы. Ведь этот ни с чем не сравнимый смрад, который на многие метры источала каждая мутсобака в Зоне, ясно давал понять, что представители именно этого класса четвероногих где-то рядом. А это уже проблема. И не только для крысы, но и для людей, за которыми, судя по всему, хищники и гнались.
Будто в подтверждение ее мыслей, вновь послышались выстрелы, собачий скулеж и человеческий крик. Недовольная тем, что придется оставить добычу, не насытившись, крыса ощерилась, злобно фыркнула и метнулась под ствол поваленного дерева в тот момент, когда из-за груды мусора выскочили двое сталкеров.
– Полезай! – крикнул тот, который выглядел старше, указывая на гору металлолома высотой метра четыре.
– Совсем спятил? – ответил ему молодой. – Там же фонит, как…
Договорить ему не дали: сильный удар чуть ниже спины подтолкнул парня к навалу, а крепкие руки, ухватившие за туловище, швырнули прямо на торчащую арматуру. Чтобы не упасть, бедолага крепко вцепился в ребристые прутья, да так и повис, болтая в воздухе ногами. А через секунду над бывшей промзоной пронесся натужный лязг, и массивная на первый взгляд конструкция опасно накренилась.
– Лезь, осторожно, – сжав зубы, второй сталкер поспешно карабкался следом.
Оказавшись на самом верху, мужчины встали во весь рост.
– Что делать будем? – спросил первый, прерывисто дыша.
– Коробку, банку, любую жестянку, найди мне. Срочно! – старший и сам заозирался, завертелся волчком, пытаясь разглядеть среди металлолома хоть что-то похожее. – Патрон, не тормози! Мутсобаки скоро будут здесь, да и радиация здоровье портит.
– Ты точно спятил, Горда, – младший устало покачал головой, однако принялся за поиски. – Нас вот-вот сожрут, а ты…
Тот повернулся лицом к товарищу и, неловко спотыкаясь о всякий хлам, бросился к нему, сжимая в руке нож.
– Эй, ты чего, с ума сошел? – крикнул Патрон и потянулся к автомату, что болтался на ремне за его спиной.
Если б в этот момент старший посмотрел напарнику в глаза, то увидел бы в них нешуточный, вперемешку с удивлением, испуг, однако взгляд его был направлен значительно ниже. Схватив молодого наемника за потертый ремень, он притянул его к себе и в два счета срезал объемную, с широким горлышком, флягу. Мигом свинтив пробку, сталкер выпил остатки воды, с удовольствием утер раскрасневшееся лицо. На беснующихся внизу мутсобак, а также обалдевшего Патрона он не обращал ни малейшего внимания.
Когда дышать стало чуть легче, Горда расстегнул комбинезон и, порывшись во внутреннем кармане, извлек что-то маленькое, тускло блестящее потертыми гранями в свете солнца. Всунул вещицу в горлышко фляги.
– Входит и выходит – замечательно выходит, – криво усмехнулся сталкер, накрепко завинтил пробку и взмахнул рукой: внутри фляги брякнуло.
Швырнув ее на землю, в сторону от собак, Горда выдернул из кучи лома тонкий ржавый лист и, примерившись, запустил его следом. До летательных способностей дельтаплана жестянке было, конечно, далеко, однако задачу свою она выполнила: спланировав, накрыла собой флягу, пряча ее от посторонних глаз. Удовлетворенно кивнув, сталкер вытащил из внутреннего кармана небольшой планшет. Со скоростью заправского графомана перебирая пальцами по сенсорной клавиатуре, он ввел адрес получателя и текст сообщения, состоявший всего из пары слов да набора цифр, и нажал кнопку «Отправить». Девайс весело дзинькнул, давая понять, что все прошло успешно.
А потом Горда коротко и сильно ударил планшет о колено, переломив гаджет надвое. Половинки дорогущей техники, что помогала поддерживать связь с базой спецназа Зоны Отчуждения (СЗО) даже сквозь Периметр, полетели в разные стороны. Утерев лоб, он распрямился и посмотрел на Патрона.
– Ничего не спрашивай, я потом все объясню. Как выбираться будем?
Собаки внизу уже не просто выли, задрав морды к недосягаемой добыче. Охваченные неукротимой жаждой голода, они яростно рычали, в безумных попытках добраться до жертв бросались на неприступную груду металлолома, калечась об острые штыри. Однако на множественные порезы, болезненные ссадины и вспоротые бока никто из них не обращал внимания. Казалось, что монстры кому-то подчиняются и выполняют его волю, которая сильнее инстинктов.
– Не знаю, дружище, – косясь на Горду, пробормотал наемник. – Может, перестреляем их к черту, или гранатой…
– Гранатой не вариант однозначно: если наш «эверест» обвалится – нам хана. А он обвалится, не сомневайся, – с уверенностью заявил сталкер. – Перестрелять тупо не хватит времени – получим смертельную дозу радиации и через пару суток загнемся, сто раз пожалев, что не пошли на корм мутсобакам.
– И что ты предлагаешь, умник хренов?! – сорвался Патрон на крик. – Втянул меня неизвестно во что, вечно темнишь! Конспиратор, блин! Да мне в плену безопаснее было, чем с тобой здесь…
Не успел он договорить, как груда металлолома, поддавшись беспрерывному напору тварей, издала протяжный скрип, похожий на стон умирающего кукловода, и заметно накренилась. Оба сталкера вмиг присели и схватились за что попало, чуть не свалившись со своего пьедестала. Монстры же, заметив, что добыча стала значительно ближе, набросились на просевшую гору с удвоенной энергией. Судя по всему, псов не волновало, что если хлипкая конструкция рухнет, то как минимум половина из них окажется погребенной заживо и лишь единицы смогут удовлетворить свою гастрономическую потребность.
Стараясь не делать лишних движений, Горда медленно поднялся и, мягко ступая по железякам, подошел к самому краю. Слева, прямо над мутсобаками, возвышалась огромная куча мусора, простиравшаяся во все стороны на несколько десятков метров. В самом низу, у земли, она была настолько крутой, что забраться по ней было практически невозможно, но ближе к середине уклон заметно изменялся, став более пологим. Обломки мебели, связки толстых журналов, автомобильные шины, покореженные детские коляски, тюки гнилого тряпья и еще множество всего непонятного позволяли ухватиться и, приложив немного усилий, подняться на самый верх. По всем параметрам, план был безупречен, если бы не одно «но»: расстояние между двумя навалами было не меньше четырех метров.
– Ты Тарзана в детстве читал? – ни с того ни с сего спросил сталкер у Патрона.
– Слушай, ты и правда дебил? Или у тебя это страх близкой смерти так проявляется?
– Прыгаешь далеко? – не обратив ни малейшего внимания на реплику спутника, сказал Горда. – Смотри, какая гора, и выглядит устойчиво. Кажется, даже выше, чем наша. Главное, разогнаться получше, оттолкнуться посильнее да уцепиться покрепче. Тогда есть шанс спастись: за ней сплошное аномальное поле, псы туда не сунутся, а в обход даже с их скоростью слишком долго. Если все получится и мы спустимся с другой стороны, то минут пять выиграем точно, а то и все десять.
– Там расстояние какое, смотри! – поморщившись, сказал наемник. – Не выйдет, точно тебе говорю. Я после плена едва на ногах стою, сам же знаешь…
– Знаю-знаю, – спешно перебил сталкер, оценивая шансы на спасение. – Сбрасывай балласт и за мной, другого пути у нас, к сожалению, нет.
После этих слов Горда развернулся, бегло окинул взглядом расстояние и, разогнавшись, прыгнул.
Больно ударившись коленом, изодрав в кровь ладони и оцарапав щеку, сталкер мертвой хваткой вцепился в завернутую дугой арматуру. Перевел дыхание и медленно, выверяя каждое движение, покарабкался наверх, молясь всем богам, чтобы не свалиться прямо в оскаленные пасти беснующихся под ним тварей. Подъем давался тяжело, но ощущение смерти здорово бодрило, и через несколько секунд Горда оказался на вершине спасительной груды мусора.
– Быстрее, Патрон! – заорал он, увидев, что напарник до сих пор медлит.
– Я… я не могу, Гордеев, не могу, – чуть не плача простонал молодой.
С громким скрежетом груда вновь накренилась, готовая рухнуть в любой момент, погребя под собой и жертву, и ее охотников. Мутсобаки радостно завыли, предвкушая обильную трапезу.
– Прыгай же, – одними губами произнес Горда, глядя, как куча металлолома медленно, но неумолимо расползается в стороны.
Глубоко вдохнув, Патрон что-то прошептал, посмотрел на безразличное к его проблемам небо и, разогнавшись, оттолкнулся. Горда схватил его в самый последний момент, когда пальцы товарища, судорожно вцепившиеся в мусорный навал, заскользили и он издал такой крик, что сидевший неподалеку ворон испуганно каркнул и, взмахнув крыльями, снялся с места.
Оказавшись наверху, оба без сил опустились на покрывшийся мхом деревянный ящик.
– Удивительно, – тихо сказал Патрон, посмотрев на счетчик Гейгера, – но радиация здесь почти в норме. Живем, братец! – И зашелся нервным смехом.
Мутсобаки внизу, осознав, что добыча упущена, прекратили штурм неприступной высоты и завыли в унисон, вторя друг другу. Тут же стая десятка в два четвероногих сорвалась и, оглашая округу яростным визгом, понеслась в направлении бывшей птицефабрики, но пятеро мутантов все же остались караулить.
Горда тяжело поднялся, стараясь не споткнуться поплелся к противоположенному краю мусорной груды. Огляделся, размышляя, что делать дальше.
Яркое солнце на голубом, без единого облачка небе приятно согревало, вселяя призрачную надежду на светлое будущее. Вообще, в Зоне такая погода редкость. Обычно небо затянуто пеленой серых туч, когда только и ждешь, что вот-вот хлынет радиоактивный дождь. Хуже этого только Гроза. Не та, обычная, что бывает летом, а аномальная, зарождающаяся в самом центре Зоны и, подобно ударной волне ядерного взрыва, несущаяся во все стороны, перекраивая время и пространство. Горда на своем сталкерском веку пережил немало Гроз, и последняя была несколько дней назад, так что в ближайшие недели две локального апокалипсиса можно не опасаться. Повернув голову вправо, сталкер уткнулся взглядом в густой лес, перед которым, искажая видимость едва заметной рябью, раскинулось небольшое аномальное поле. Далеко в стороне, напоминая поставленную на рукоять противотанковую гранату, виднелась водонапорная башня с разномастными строениями по бокам. А впереди извивался пыльной лентой потрескавшийся асфальт, по которому Горде и Патрону лишь чудом удалось оторваться от преследовавшего их отряда бандитов, угодившего в центр аномального поля, расположенного у заправки, в нескольких километрах отсюда. Единственный проводник в группе отморозков был застрелен часом раньше, поэтому рассчитывать на то, что кто-то из них протянет дольше двадцати минут среди аномалий, не приходилось. Но ведь были и другие группы…
– Вставай, боец, пора, – окликнул Патрона сталкер, высматривая наиболее легкий спуск. – Шестерки Борова скоро будут здесь.
Наемник медленно поднялся и зашагал к товарищу, хромая на правую ногу.
– Потерпи, потерпи, – сделал неловкую попытку подбодрить его Горда. – До Периметра недалеко осталось: к лесу доберемся, ручей вброд перейдем, поле минуем, а там и родной забор с колючкой поверху!
Патрон благодарно улыбнулся, едва заметно кивнул и опустился на колени у самого края, первым начав спуск.
Когда оба оказались на земле, Горда кивнул в сторону аномального поля, пройдя сквозь которое сталкеры планировали попасть в лес. Двигаться нужно было быстро, но наемник замер, будто окаменел.
– Эй, ты чего, – тронул его сталкер.
– Слышишь? – прошептал Патрон. – Рычит кто-то.
Горда напрягся, прислушиваясь, а в следующий миг оцепенел от ужаса, увидев, как в десятке метров за спиной Патрона, из-за перевернутой бочки, вышел псевдоволк. Крупный зверь с проплешинами язв на боках и приплюснутой морде, с длинными клыками, торчащими из пасти, облезлым хвостом и мощными лапами. Рядом с ним вертелись шесть мутсобак, тощих, с выпирающими ребрами и заросшими, исходящими гноем глазами, зато с великолепным обонянием, позволяющим учуять жертву за несколько сот метров.
Стараясь не делать резких движений, Горда медленно потянулся к автомату и только сейчас вспомнил, что выронил его у заправки, когда, убегая от бандитов, чуть не попал в ловушку. Хорошо хоть кобура с пистолетом на месте, да нож напарника по-прежнему зафиксирован в ножнах.
– Патрон, – одними губами произнес сталкер, – где твой автомат?
Глядевший на дорогу парень спохватился и резко дернулся, пытаясь нащупать ремень верного АК, тем самым спровоцировав мутантов.
– Бежим! – во всю мочь заорал Горда и рванул к аномальному полю.
Наемник не заставил себя уговаривать и, несмотря на ушиб ноги, даже слегка обогнал сталкера. Псы зашлись лаем и бросились следом.
От мысли, что они с Патроном попали в банальную засаду, устроенную зверем, Горде стало не по себе. Шутка ли, всю погоню играть по правилам твари, которая смогла идеально рассчитать ее исход и с помощью свиты вывести обед прямо себе под нос! Вот только с местом псевдоволк слегка ошибся.
Оба сталкера прекрасно знали, что единственным шансом на спасение остается аномальное поле. Охотники из мутантов хоть и неплохие, но ловушек они боятся как огня. Что уж говорить: не всякий кукловод своим ментальным воздействием мог заставить их ступить на край смертельно опасного участка земли. Почти всегда монстры скулили, рычали, лаяли, скребли когтями землю, но к гиблому месту не приближались ни на шаг. Хотя редкие твари, свободно разгуливающие меж ловушек, встречались.
Едва миновав первую аномалию, Горда замер и обернулся, выцеливая вожака из пистолета. Хоть матушка-Зона и обделила урода способностью ловко обходить аномалии, зато наградила другим: даром ментального убеждения. Стоило зверю напрячься и войти в особый вид транса, как из рядового мутанта он превращался в одного из опаснейших хищников Зоны, способного силой мысли подчинить волю жертвы, заставить ее сделать что угодно. Особо матерые твари могли управлять даже людьми, а гнавшийся за сталкерами монстр, судя по внушительному размеру и многочисленным шрамам от холки до хвоста, был как раз из таких.
Грянул выстрел, пистолет в руке Горды дрогнул, но пуля не попала в цель. Изменив траекторию полета под воздействием аномалии, она прошла значительно левее.
– Уходи, – прокричал Патрону сталкер, не отрываясь от мушки. – У леса они тебя не достанут!
Ответа не последовало. Горда выстрелил еще два раза. Мимо. Плюнув на это дело, он развернулся, чтобы бежать, и тут жахнул взрыв. Ударной волной тело Патрона подбросило и отшвырнуло в сторону, разлетевшиеся комья земли разрядили парочку молодых аномалий. Не до конца осознав, что произошло, сталкер, минуя ловушки, подбежал к наемнику и перевернул лицом вверх. На Патрона было страшно смотреть: кисть левой руки оторвало, и теперь она болталась лишь на лоскуте кожи. Внутренние органы вывалились наружу, от них поднимался едва заметный пар. Глаза остекленело уставились в небо.
Граната, не иначе.
Но как?! Почему?! Зачем?! Ответ мог быть лишь один: псевдоволк. Окруженная беснующейся свитой, тварь, скорее всего, что-то внушила Патрону, раз тот послушно выдернул чеку и подорвался. Первым порывом Горды было развернуться и, выйдя из аномального поля, в упор расстрелять в четвероногого ублюдка остаток магазина, а потом долго и методично добивать кулаками, кромсать ножом. Но здравый смысл взял верх, и сталкер бросился к лесу. Вот только ноги почему-то стали будто ватные, перед глазами все поплыло, как в тумане. Мелькавшая на границе сознания мысль о том, что остановка смерти подобна, неумолимо угасала, тем самым обрекая своего хозяина либо на верную гибель, либо на вечное скитание в виде безмозглого зомби. И еще неизвестно, что хуже.
Шаг за шагом удалялся Горда от порождения Зоны, упорно пытавшегося взять его под свой контроль, и шаг за шагом уходить хотелось все меньше и меньше. Накатившая волна легкой беззаботности подхватила сталкера и, будто щепку, понесла куда-то. Скорее всего, навстречу тому самому светлому будущему, о котором он мечтал, стоя на мусорной куче, и в котором не найдется места Зоне с ее ужасными детищами.
Вяло переплетая ногами, Горда прошел еще несколько метров, пока попавшаяся на пути ловушка, громко хлопнув, не разрядилась, выбросив сталкера за границы аномального поля, прямо у растянувшегося вдоль леса рва.
Резко утерявший связь с человеком псевдоволк утробно заурчал, обнажив гнилые клыки в зловещем оскале, и потрусил рысцой к Южному кордону в поисках более легкой добычи в виде зазевавшегося военного. Свита из шести мутсобак, поджав хвосты, последовала за ним.
Глава 1
Тише, мыши, Кот на крыше…Женский бархатный голос пробился сквозь нежную полудрему раннего утра. Коля открыл глаза, сладко потянулся и зевнул. Свесив ноги на пол, сел на кровати и прикрылся ладошкой от яркого солнца, что беззастенчиво заглядывало в окно его комнатки.
– Я тебя заметил, заметил, – тонким голоском закричал паренек, бросаясь к матери. Та обняла его и потрепала по макушке.
– Вставай, сыночек, завтрак готов, – ее голос был наполнен теплом и любовью. – А потом пойдем в парк, на аттракционы. Помнишь, я обещала?
– Помню! – радостно закричал Коля и запрыгал по комнате. – Ура, мы идем на каруселях кататься! А папа с нами?
– Нет, милый, папы не будет: у него на работе дел много. Посмотри в окошко. Видишь вон ту большую трубу? Это атомная станция. Вот там наш папа.
Но большая труба не завлекла Колю, он заметно погрустнел и надул губки.
– Ну, не расстраивайся, родной, – она обняла сына. – В следующий раз мы пойдем втроем, я тебе обещаю!
– Честно-честно? – с легким оттенком обиды в голосе спросил мальчик.
– Честно-честно!
Со стороны коридора послышался громкий свист.
– Чайник закипел, – улыбнулась мама сыночку. – Одевайся, мой хороший, почисти зубки и умой личико. Жду тебя на кухне. Поторапливайся, а то придет серенький волчок и укусит за бочок.
Пощекотав сына, она выпорхнула из комнаты… Как и сновидение из головы Николая.
– Мама, не надо, мне щекотно, – пересохшими губами тихо прошептал Николай и легонько отмахнулся. Рука наткнулась на что-то мягкое, теплое и пушистое. Мужчина открыл глаза, резко сел, и сипло закричал от невыразимого ужаса. На изодранном боку его комбинезона, вцепившись зубами мертвой хваткой, повисла жирная крыса. Тельце ее было покрыто проплешинами язв, а в маленьких глазках горел злой огонек. Не помня себя от страха, Николай оторвал мелкую тварь от куртки и отбросил в сторону, пятясь назад, пока не уперся спиной в дерево. Фыркнув, грызун наградил несостоявшийся ужин презрительным взглядом и скрылся в густых зарослях.
Дрожа от холода, мужчина огляделся: нет ли еще кого рядом? Но опасения были напрасны. Перед ним была лишь ровная поляна, заросшая бурой травой и устланная грязно-желтой опавшей листвой. Чуть дальше, метрах в ста, сквозь неясную рябь, какая бывает над разогретым в жару асфальтом, виднелись очертания нескольких мусорных навалов, размер которых поразил Николая. В стороне от них, сквозь легкую туманную полудымку осеннего вечера, угадывались силуэты водонапорной башни и нескольких приземистых зданий рядом. Как понял Николай – давно заброшенных. А позади, черной исполинской стеной, стоял лес. Темный, мрачный и пугающий.
Мужчина осторожно поднялся и тут же чуть не рухнул на влажную от росы траву: голова едва не взорвалась от боли, что жгучей волной прошла по всему телу. У Николая возникло ощущение, будто кто-то забрался в его череп и сверлил изнутри, всеми силами пытаясь пробиться наружу. Вдобавок ко всему, к горлу подступил противный тошнотворный комок. Схватившись за голову, Николай закусил нижнюю губу, зажмурился и медленно сосчитал до десяти, стараясь отвлечься. Дрожащими пальцами он нащупал корку запекшейся крови на затылке.
Что же произошло?
Некоторое время Николай стоял неподвижно, вспоминая последние минуты, предшествовавшие потере сознания. Перед глазами хаотично всплывали мутные образы чего-то знакомого, уже виденного ранее, но связи между ними, чтобы составить цельную картину, – не было. Отчетливо вспомнились только громкий хлопок, вспышка боли и сильный удар. На этом все, сознание померкло.
С ужасом Николай понял, что не помнит ни того, кем он был, ни того, где находится и что здесь делал. Мужчина выпрямился и уткнулся лицом во влажный ствол дерева. Николай, одинокий и беспомощный, чувствовал себя новорожденным слепым котенком: метался по темным задворкам памяти так же, как тот тычется в углы картонной коробки в поисках матери.
На негнущихся ногах, постоянно спотыкаясь, Николай прошел пару шагов, внимательно глядя перед собой. Стоило попытаться побродить рядом с местом, где он очнулся: вдруг удастся найти хоть что-то, что поможет распутать клубок в беспорядке смешанных мыслей и образов? Его взгляд наткнулся на что-то крупное впереди: прямо за непонятной рябью кто-то лежал. Повернув голову набок, незнакомец широко раскинул руки в стороны, будто собрался сжать в объятиях целый небосвод. Прищурившись, Николаю удалось разглядеть, что кисть левой руки мужчины вывернута под неестественным углом, а рядом с правой валяется автомат, с перемотанным синей изолентой цевьем. Но самое страшное он заметил в последнюю очередь: вываленные наружу внутренние органы на пропитанной кровью траве.
Отвернувшись от мертвеца, мужчина прикрыл рот ладонью, пытаясь унять рвотные позывы. Перед глазами потемнело, тело била крупная дрожь, но он нашел в себе силы подойти ближе, дабы лучше рассмотреть труп.
От ряби, которую Николай про себя успел обозвать «миражом», повеяло легким ветерком, а потом вдруг кто-то невидимый ухватил его за ворот комбинезона и резко потянул к себе. В испуге он дернулся в сторону и вновь шлепнулся на сырую землю.
Показалось или было?
Найдя в себе храбрость подняться, Николай сделал пару шагов назад:
– Твою мать… – прошелестел над пожухлой листвой его слабый голос.
Непонятно на что надеясь, он подобрал с травы маленький камушек и бросил в сторону лежащего. На половине пути тот вдруг замер в воздухе, покружился вокруг своей оси и с громким хлопком впечатался в землю, за доли мгновения превратившись в пыль. От удивления Николай раскрыл рот, взял кусок кирпича и бросил прямо перед собой. Ничего не произошло. Сделав шаг, мужчина снова зашвырнул его вперед на несколько метров. Осколок тут же исчез, но спустя миг, будто телепортировавшись, возник значительно левее и с огромной скоростью влетел в мираж, который после яркой вспышки взвился огненным столбом высотой с человеческий рост.
Повеяло нестерпимым жаром, в испуге Николай отскочил назад, ахнув от увиденного: пламя охватило лежащего впереди человека. Слабый ветерок донес запах паленых волос, жареного мяса и пластмассы. Мужчину опять скрутил приступ тошноты, так что он согнулся пополам, не переставая видеть, как догорает труп несчастного, а огонь затухает. Когда на месте пожарища остались лишь угли да круг выжженной травы, Николай развернулся и побежал в лес, понимая, что сходит с ума.
Глава 2
Трудно сказать, сколько времени он бежал, оставляя за спиной то страшное место, полное смертельно опасных, непонятных и от того еще больше пугающих миражей. Может быть, час, может, всего несколько минут, растянувшихся в целую вечность. Перед глазами все смешалось: и высоченные деревья самых причудливых форм, иногда стоящие особняком, а иногда переплетенные между собой, от чего картина и вовсе выглядела фантасмагорической; и огромные каменные валуны, покрытые странными темно-зелеными наростами, которые непрерывно шевелились будто от ветра, хотя никакого ветра не было; и идеально круглые впадины в земле, почти до краев наполненные черной дымящейся жижей, залезть в которую Николай не решился бы и под дулом пистолета.
С вытоптанной кем-то тропинки, едва заметной под зарослями пожухлой травы, мужчина сворачивал с большой неохотой. Чтобы обойти очередной мираж, он иногда возвращался назад, вновь прокладывал путь горсткой камней, которые пригоршнями бросал перед собой под ноги. Однако силы все же покинули его, и нехотя пришлось остановиться, для пущей безопасности спрятавшись под разлапистой елью.
Ель ничем не отличалось от тех, что росли вокруг: непривычно мощные, с руку толщиной корни, намертво вцепившиеся в землю, удерживали толстый, в два обхвата ствол. Из широких и длинных ветвей, усеянных крупными иголками, без труда можно было сделать неплохой шалаш, но не было особого смысла: дерево давало достаточно тени, чтобы мужчина мог позволить себе закрыть глаза и расслабиться.
Полежав с полчаса, Николай в первую очередь провел полную ревизию личных вещей. Помимо завернутой в фольгу половины плитки шоколада и полупустой фляги с необычно узким горлышком, что болталась на поясе, он обнаружил целый магазин к пистолету, марку которого не смог определить даже примерно, и запятнанный кровью нож, что покоился в ножнах. Загадочные находки породили в голове мужчины еще больше вопросов, не дав ни единого ответа.
Дальше на очереди было самое сложное: построить план действий. Куда идти? Ведь оставаться здесь, надеясь, что в скором времени явятся спасатели и все закончится, не вариант. В чаще наверняка водятся опасные звери, а с ними, орудуя одним лишь ножом, он вряд ли справится. Значит, надо выбраться из леса. Но с другой стороны совсем не понятно, в какую сторону двигаться? А еще где найти еду и ночлег, потому что совсем скоро стемнеет? Теоретически, можно перекусить и шоколадом, а наломав лапника, все-таки сделать шалаш и отдыхать. Но чертов страх перед хищниками…
Разочарованно выдохнув, Николай в сердцах выругался.
«Кто же я? Что это за место? Кто тот человек, что сгорел в пламени?» – вопросы терзали мужчину помимо его воли, и в отчаянной попытке что-то вспомнить ему вновь и вновь приходилось прокручивать в голове последние секунды своей прежней жизни. – «Третьим пунктом в списке планов найти хоть что-то, что даст намек на отгадку!»
От мелькнувшей мысли сердце пропустило удар. Факт того, что придется опять вернуться на проклятую поляну миражей и бродить там в поисках неведомо чего, встревожил. Но именно благодаря этому внезапно появился еще один вариант: искать людей. А вдруг кто-то и расскажет ему о том, кем он был раньше, поможет добраться до дома, объяснит, что творится в этом странном и пугающем месте? Да, наверняка так и будет! Еще несколько часов, максимум ночь, и Николай окажется в безопасности! Переполненный внезапно появившейся надеждой на спасение, он быстро распихал все свои пожитки обратно по карманам, сунул в рот кусочек шоколада и, выбравшись из-под ели, бодро зашагал вперед.
Долго идти не пришлось. Миновав несколько особо крупных миражей, раскинувшихся на пару десятков метров и от того хорошо различимых, Николай обнаружил густые заросли кустарника, в центре которых кто-то время от времени чем-то хрустел. Поначалу он думал, что это мираж ломает ветви, поэтому, осторожничая, сделал несколько шагов в сторону, намереваясь обойти ловушку… как вдруг в просвете разросшейся зелени увидел чью-то руку, которая тут же исчезла.
Сердце Николая бешено застучало, выбросив в кровь дозу адреналина. Вот оно, спасение! Совсем рядом! Пару шагов и все, неизвестный увидит его. Наверняка это какой-нибудь лесник или охотник, вытаскивающий угодившего в силки зайца. А может, и грибник, нашедший в кустарнике россыпь сыроежек.
Не помня себя от счастья, мужчина быстро, почти бегом, миновал заросли, пока не наткнулся на спину неизвестного. И тут же замер, не в силах даже дернуться от парализовавшего тело страха. Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в кожу, но Николай не обратил на это ни малейшего внимания, пожирая взглядом того, кто стоял перед ним. Одет тот был в потрепанную, порванную и висящую клочьями тельняшку. Штаны, некогда стилизованные под хаки, были перемазаны в грязи, так же как и берцы, на одном из которых не хватало каблука. Те части тела, которые удалось рассмотреть, покрывали глубокие шрамы и язвы, в открытых взгляду ранах копошились черви. Но добило Николая совсем не это, а другое: у незнакомца отсутствовал затылок.
Затаив дыхание, мужчина во все глаза смотрел на того, кто уже давно должен быть мертв, но почему-то стоял на ногах, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто пьяный.
– А-а-агх, – вдруг прохрипел мертвец и вздрогнул всем телом.
От неожиданности Николай вскрикнул и сделал шаг назад, разом избавившись от оков страха. Незнакомец рывком обернулся и уставился на мужчину безжизненными белками глаз, прямо над которыми, в центре лба, зияло ровное круглое отверстие, оставленное, наверное, пулей. Как оказалось, в анатомическом строении мертвеца не хватало не только затылка: отсутствовала еще и нижняя челюсть. Но это совсем не мешало ему хрипеть и пытаться воспроизвести человеческую речь.
– О-о-ххи, – вяло ворочая черным болтающимся языком, прошелестел зомби и протянул руку к Николаю.
Мужчина дернулся и, поскользнувшись на чем-то вязком, повалился навзничь, больно ударившись спиной о выпирающие из земли корни деревьев. Сделав несколько неуверенных шагов к судорожно копошащемуся человеку, зомби споткнулся и рухнул на него.
Истошный крик Николая разнесся над лесом. Вопя от ужаса, он всеми силами упирался руками в грудь наседающего мертвеца, который, хрипя, настойчиво тянул посиневшие руки к его шее. Отвернув голову в сторону, чтобы не чувствовать удушающей вони, которую источала пасть зомби, мужчина судорожно хватал ртом воздух, пытаясь выбраться из-под навалившегося на него тела. Наконец ему это удалось. Рывком встав на ноги, он прижался спиной к дереву, глядя, как мертвец поднимается следом за ним.
– Эа-а-а, – завыл зомби и хрюкнул, запрокинув голову. – У-урм!
Изо всех сил стараясь унять дрожь, Николай попытался убежать, но с ужасом понял, что ноги его почти не слушаются. Они словно налились свинцом, да так, что от земли уже не оторвать.
А потом случилось то, что мужчина объяснить так и не смог.
Откуда-то накатило спокойствие. Будто теплая морская волна, оно захлестнуло сознание человека, вытеснив все тревоги, переживания. Тело стало удивительно послушным, движения быстрыми и точными, дыхание обрело нормальный ритм, сердцебиение стабилизировалось. Страх пропал, утонул в пучине уверенности, а на смену ему пришла решительность. Положив ладонь на рукоять ножа, Николай сделал шаг вперед и в сторону и что было сил пнул в грудь мертвеца. Хрустнуло. Зомби, размахивая руками, полетел на землю. Вытащив нож, мужчина прижал брыкающегося урода ногой и несколько раз всадил лезвие в шею монстра, а потом, одним резким движением, сломал ему позвоночник. Выгнувшись дугой в судороге, тот издал хриплый вой и… вновь попытался встать, даже не думая умирать окончательно.
– Что ж ты за скотина такая? – поднявшись, задумчиво прошептал Николай, пряча бесполезный нож обратно в ножны.
Дергая конечностями, зомби сперва закрутился на месте, а потом судорожно зашагал сначала в одну сторону и, резко сменив направление, в другую. На человека ему, кажется, было плевать.
– Ну и черт с тобой, – чувства Николая были взаимны. – Ходи себе, сколько влезет, я тоже пойду.
Отдалившись от мертвеца на пару шагов, мужчина развернулся и побежал прочь, стараясь не думать о случившемся. Мутная пелена растекалась перед его глазами, сквозь нее пробивалась лишь сплошная стена лесных гигантов. В ушах шумело. Показалось, что вдалеке кто-то стрелял. Николай замер, напряженно вслушиваясь, пока не сообразил, что это колотится его сердце, успокаивающееся после огромной дозы адреналина.
Кто это был? Как такое возможно?
Прислонившись к стволу дерева, мужчина тяжело дышал, приходя в себя. Фантастический мир, о котором он читал в книгах, а видел его лишь в фильмах, обернулся явью.
Мысли о глобальной эпидемии и ядерной войне Николай отбросил сразу. Оба варианта были невозможны, так как он не превратился в зомби, не умирает от лучевой болезни и не летает над разрушенными, пылающими городами в виде серого пепла, а вполне себе жив-здоров.
Секретный полигон военных?
От этой мысли будто током ударило. Ну да, конечно! По какой-то нелепой случайности он забрел на военный полигон, где защитники Родины испытывали секретное оружие. Это объясняло абсолютно все: и потерю памяти, и странные миражи, и ходячих мертвецов. И как он раньше не додумался?!
Николай хлопнул себя ладонью по лбу и горько усмехнулся. Теперь осталось лишь выбраться к людям и объяснить, что произошло недоразумение. Конечно же военные заставят его пройти кучу обследований, подписать гору бумаг о неразглашении государственной тайны. Но это мелочи, ведь потом отпустят. Не могут не отпустить!
Окрыленный новой надеждой, мужчина отстегнул от пояса флягу, свинтил пробку и, сделав несколько глотков, побрел искать людей. Когда все встало на свои места, страхи минувших часов отступили. Теперь деревья не казались такими пугающими и необычными. Наоборот, узор из десятков веток, переплетающихся меж собой высоко над головой, завораживал. А камни! Как же забавно они выглядели! Их, покрытых шевелящимся мхом, будто живым пледом, теперь хотелось погладить. С детской наивностью Николай даже попробовал дотянуться до одного из камней, но в последний момент передумал: вдруг это отразится на анализах, которые придется сдавать у военных? Ведь тогда его могут задержать для выяснения причин случившегося. А вообще интересно, что они тут испытывали? Наверняка какое-то биологическое оружие. Ведь больше ничто не способно так повлиять на природу. Да и мертвых поднять тоже не в силах. А зомби-то был совсем не страшный. Подумаешь, с дыркой в башке. И что с того? Нижней челюсти ведь не было, соответственно, сделать Николаю что-либо тот не мог. Развеселившись, мужчина даже улыбнулся, твердо уверенный, что при следующей встрече с каким-нибудь уродом он непременно покажет тому, чего стоит на самом деле.
* * *
Понять, можно ли пить из весело журчащего ручья, было несложно: в нем копошились раки. А если есть раки, значит, вода чистая. Николай встал на колени и опустил голову в холодный поток, после наполнил до краев флягу и вновь окунулся.
… К ручью он вышел минут двадцать назад, протопав при этом порядка трех километров. За все время пути мужчина еще несколько раз замечал миражи и, распираемый любопытством, подолгу всматривался в них, но близко подходить не рисковал. Мало ли. Зрелища неизвестной природы завораживали его ничуть не меньше переплетенных деревьев. Было в миражах что-то волшебное. То ли переливы солнечного света, который, будто отражаясь от воздуха, создавал на пустом месте миниатюрную радугу. То ли невыносимый жар, исходящий от идеально ровного круга выжженной травы, в то время как за его границами с растительностью все было в полном порядке. То ли скрытая мощь, выдававшая себя тем, что в воздухе буквально из ничего образовывались настоящие мини-торнадо, втягивающие в свою утробу всякий мелкий мусор и перемалывающие его в труху. Что будет с человеком, попавшим под воздействие воздушного вихря, Николай не хотел даже думать. Факт, что одними лишь переломами костей не обойдется.
Но созерцание таинственных и смертельно – опасных ловушек на пути к водоему все же пришлось прекратить: где-то в стороне хрустнула ветка, а следом раздалось угрожающее рычание, так что мужчина поспешил убраться прочь, а вскоре вышел к ручью…
Вытащив голову из воды, Николай умыл лицо, утерся рукавом пыльного комбинезона и сел на берегу, сунув в рот травинку. Только сейчас он почувствовал, насколько сильно устал за последние несколько часов, проведенных на чертовом полигоне. Дико захотелось есть. Выудив из кармана остатки шоколада, мужчина разломил его пополам и принялся жевать, вдумчиво глядя перед собой. Мыслей не было никаких.
Напившись из фляги, он еще раз пополнил ее водой из ручья и тяжело поднялся. Хочешь не хочешь, а нужно идти дальше и, судя по всему, вброд. Прищурившись, Николай внимательно всмотрелся в воду. Навскидку, самое глубокое место было ему по колено. Мокро, холодно, но не смертельно. Разувшись и подвернув штанины, мужчина спустился в ручей.
Громко бултыхая ногами и поднимая со дна муть, он менее чем за минуту добрался до противоположного края и выбрался на берег. Обулся, встал и осмотрелся. Перед ним простиралось бескрайнее поле, покрытое густой и жесткой, горчичного цвета травой высотой по пояс. Приглядевшись, мужчина заметил какие-то постройки впереди, утопающие в белесом тумане.
«Неужели дошел?» – мелькнула в голове радостная мысль.
С утроенной энергией Николай ломанулся вперед, пробираясь через заросли подобно ледоколу через льды Арктики. Но спустя несколько метров он остановился и застыл, стараясь не издать ни звука: впереди послышались голоса, а следом показались и их обладатели.
Их было пятеро. Одеты все как один в черные комбинезоны. На груди у каждого – большое изображение черепа. Лица незнакомцев скрывали такого же цвета маски с прорезями для глаз и рта. У троих были автоматы, оставшиеся двое – с дробовиками. Шли они, растянувшись в линию, на расстоянии семи-восьми шагов друг от друга. Будто искали кого-то. За те несколько минут, что мужчина наблюдал за ними, те перекинулись лишь парой фраз. Зато постоянно крутили головами, что-то высматривая. Остановились только раз: один из них, что находился по центру, вдруг поднял вверх согнутую в локте и сжатую в кулак руку, вышел вперед, забросил оружие за спину. Отстегнув от пояса какой-то прибор, предназначение которого Николай не знал, неизвестный поводил им перед собой. Донесся тихий, едва различимый писк. После этого парень вернул устройство на место и, сдернув с плеча «калашников», сделал знак напарникам. Пятерка продолжила движение.
И двигались они прямо на Николая.
Встречаться с ними мужчине жутко не хотелось. В этих людях его пугало все: и оружие в руках, и черепа на униформе, и скрытые под масками лица. Даже их молчание напрягало. На военных неизвестные не походили. Но с другой стороны, это были не зомби, а те, кого Николай стремился найти последние несколько часов. Ну не пристрелят же они его в самом деле!
Собравшись духом, он встал на ноги и распрямился. Его и пятерку в черном теперь отделяло не больше ста метров.
Прущего через густую траву и размахивающего руками Николая незнакомцы заметили сразу. Встали как вкопанные, прицелились.
– Не стреляйте, пожалуйста! – громко прокричал мужчина. – Я здесь случайно оказался, не помню как. Обещаю, что никому ничего не скажу, только спасите меня. Вы ведь за этим сюда пришли, да?
Пятерка замерла в недоумении.
– Это точно он? – тихо спросил один из них, но Николай услышал его так хорошо, будто их не разделяло полсотни шагов. Мужчина даже остановился и огляделся: нет ли кого рядом. Что это было? Очередной мираж?
– Он, я уверен, – сплюнув, ответил другой. – Только стремно себя ведет. Может, опять хрень какую удумал? Помнишь, Лысый, как он Егорыча порешил? Тот и пикнуть не успел.
– Или сдвиг по фазе у терпилы, – вмешался третий и заржал. А потом крикнул: – Эй, мужик, топай сюдой! Не ссы, не обидим. Мы твои спасатели, епта.
Несмотря на призыв, Николай не сдвинулся с места, напряженно вслушиваясь в разговор. О чем это они? Кто кого порешил? Совсем не похожи эти люди на спасателей. Мужчина чувствовал ту опасность, что источает пятерка в черном. Валить надо, решил он. От них добра не жди.
Не оборачиваясь, Николай медленно пошел назад.
– Э, я не понял, ты куда намылился? А ну, сюда быстро! – послышался тот же голос, что и в прошлый раз.
Раздался выстрел – один из незнакомцев задрал ствол автомата вверх и вдавил спусковой крючок.
– Только терпилу не гаси! – шикнул на стрелка тот, кого назвали Лысым. – Боров приказал живым брать, усек? По ногам, только по ногам!
Последняя фраза, и все сомнения в голове Николая отпали сами собой. Развернувшись на сто восемьдесят, он бросился обратно.
Хлесткий звук автоматных очередей разорвал мгновение тишины будто тряпку. Пули свистели совсем рядом, срезали траву и верхушки молодых, невысоких кустарников. Пригнувшись как можно ниже, мужчина петлял словно заяц, надеясь, что ни один из стальных цилиндров не достигнет своей цели. Огонь внезапно прекратился. До ручья, за которым простирался спасительный лес, оставалось всего ничего, когда позади послышался топот множества ног. Николай обернулся и увидел, что преследователи бежали следом за ним, быстро и неумолимо сокращая расстояние.
Он ввалился в холодную воду, преодолев преграду за несколько секунд. Выбравшись на противоположенный берег, Николай по-пластунски пополз в сторону леса, стена которого начиналась примерно в десяти – пятнадцати метрах.
– Ручей, блин, – донесся голос одного из убийц.
– Лезь, придурок, Боров шкуру с нас сдерет, если опять упустим! – ответил ему кто-то из товарищей.
– Вон он! В лесу!
Прогрохотала длинная автоматная очередь, оборвавшаяся так же резко, как и началась. Со свистом пули уносились вглубь чащи, с глухим стуком выбивали щепу из стволов, но, к радости Николая, в него не угодила ни одна: бегали незнакомцы всяко лучше, чем стреляли. Сильно оттолкнувшись от земли, мужчина вскочил на ноги, прикрыл голову руками и нырнул под сень разлапистой хвои. А сзади донеслось громкое бултыхание воды: преследователи форсировали ручей.
Кто эти люди? Что им нужно?
Неуместные к этому моменту вопросы не давали петлявшему между деревьев Николаю покоя. Он бежал, не разбирая дороги, будто забыл, что в любой момент может попасть в мираж и в нем погибнуть. Голоса за спиной стали чуть тише, снова загрохотали выстрелы. Николай инстинктивно пригнулся и свернул вправо, мысленно радуясь, что у незнакомцев нет собак, иначе от погони ему бы точно не уйти.
Сердце бешено колотилось. В горле пересохло, а легкие при каждом вдохе будто ножом кромсали. Не в силах больше бежать, он рухнул на колени, жадно хватая ртом воздух. Затаившись за деревом, напрягся, внимательно вслушиваясь. Ничего, кроме шума листвы при каждом дуновении ветерка. Неужели ушел? Мужчина медленно поднялся и выглянул из-за толстого ствола. Никого не видно.
– Вот он! Сюдой! – донеслось сзади, совсем близко. Раздались выстрелы, и пули ровной бороздкой вспахали землю у ног Николая.
Мужчина подпрыгнул от испуга и стремглав бросился вперед. Пока не уперся грудью в дуло автомата.
Все, добегался.
– Чики-брики и в дамки, – растянулся в злой ухмылке боевик. – Руки на затылок, мордой в землю. Быстро!
Стараясь сохранять спокойствие, Николай медленно завел руки за голову, лихорадочно соображая, что делать. За спиной послышались быстрые шаги, и ствол второго автомата ткнул мужчину под ребра.
– Где парни, Стальной? – спросил прибежавший.
– Ща будут. Давай, вяжем этого оленя пока что.
Смысл слова «вяжем» Николай отлично понимал и с предложением был категорически не согласен. Внезапно перед глазами потемнело, появилась мутная пелена и тут же исчезла. Как тогда, рядом с зомби.
Никогда не стой на линии огня! С неписаным правилом войны он был хорошо знаком, а уроды про него, видимо, забыли. Либо не ожидали сопротивления от человека, готового от испуга рухнуть без сознания прямо у их ног. Вот только страха никакого у Николая и не было, опять пропал.
Резко дернувшись в сторону, он со всей силы ударил стоящего перед ним Стального ногой в пах. Пробормотав что-то нечленораздельное, бандит сложился пополам и засипел. Палец на спусковом крючке дернулся, и длинная очередь прошила второго боевика, наделав в теле кучу лишних дырок. Белый череп на черном комбинезоне обагрился кровью. Хрипя, отморозок замертво рухнул на землю, так и не успев ничего понять. Подхватив его автомат, Николай ударил им скрючившегося Стального по затылку. Тот, охнув, бесчувственным мешком свалился на мертвого товарища.
Минус два.
Прогрохотала очередь, пули выбили древесную труху прямо перед носом Николая. Несколько щепок больно оцарапали лицо. Кажется, преследователи забыли о приказе Борова доставить жертву живой и открыли огонь на поражение.
Николай вздрогнул и обернулся: между деревьями замелькали фигуры в черном. Быстро сориентировавшись, беглец стремглав бросился в гущу леса, выругавшись, когда автомат выскользнул из влажных пальцев, оставшись лежать где-то позади.
– Лося завалили! – донесся чей-то хриплый голос.
Николай бежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Наверное. Потому что жизни своей он не помнил. Но в связи с последними событиями в голову стали закрадываться весьма смутные подозрения о том, что он был не совсем рядовым гражданином своей страны. Появлявшиеся в критический момент навыки, которыми наверняка обладал далеко не каждый, уже два раза спасли своему хозяину жизнь. Вот только они вскоре пропадали, терялись где-то в глубинах подсознания, оставляя мужчину один на один с этим враждебным местом.
Позади что-то хлопнуло, кто-то пронзительно вскрикнул. Николай на ходу обернулся, но не успел ничего увидеть: нога провалилась в пустоту, и он полетел в глубокий овраг, по краям заросший травой так, что сразу и не заметишь. Больно ударившись головой и плечом, Николай застонал сквозь зубы и закашлялся. Вязкая слюна растеклась по подбородку, закапала на грудь. Утерев тыльной стороной ладони окровавленные губы, мужчина тяжело поднялся. А голоса преследователей звучали все ближе. При желании он мог разобрать отдельные слова и даже фразы.
Внимательно оглядевшись в поисках хоть какого-нибудь укрытия, Николай наткнулся на дыру в одной из стен оврага. Та уходила под землю и была достаточно широка для того, чтобы в нее мог забраться человек.
Нора какого-нибудь животного?
Раздумывать над этим у Николая не было времени, ведь бандиты были совсем близко. С ног до головы перемазавшись липкой глинистой грязью, он забрался в нору и замер, натянув на лицо воротник комбинезона, чтобы не было слышно даже дыхания.
Сверху отчетливо раздались шаги, вниз со склона посыпался песок, будто маленький водопад прямо перед лицом Николая. Он поплотнее вжался в землю.
– Ух ты подарочек, – донеслось сверху. – Тут яма, я чуть вниз не ушел.
– Где терпила? – спросил кто-то.
– А я доктор? Тут нет, хотя трава на дне примята. Выбрался, гад, пока мы Лысого из аномалии вытаскивали. Ничего, догоним, далеко уйти не мог!
Прогрохотала автоматная очередь, явно выпущенная в воздух. Для устрашения, не более. Послышались удаляющиеся шаги. Не шевелясь, Николай зажмурил глаза и до боли в суставах сжал пальцы в кулак, с трудом сдерживая себя, чтобы не заорать от ужаса, ведь смерть в очередной раз была совсем рядом.
Преследователи ушли, а он все лежал, не в силах побороть страх и выбраться наружу. От переизбытка эмоций за последние часы, голова страшно болела и кружилась. Подташнивало. Грязный, терзаемый вопросами в чьей-то норе, уткнувшись в сырую землю, Николай занимался тем, чего взрослые мужчины обычно не делают: он плакал. Слезы катились по пыльным щекам, оставляя на них мокрые дорожки.
– Что это за проклятое место? Кто эти твари? – с ненавистью шептал Николай. – Почему пытались убить меня? И, черт побери, кто я такой?!
Кто?!
Глава 3
Раскатистый хруст веток под чьей-то тяжелой поступью, утробное рычание и донесшийся издалека сухой треск автоматной очереди привели Николая в чувство. Он вздрогнул, попытался встать, но ударился головой о «потолок» норы. За шиворот посыпался песок, неприятно покалывая и без того грязную спину.
Неужели уснул? Да, похоже на то.
Прислушавшись, он полежал еще немного и, лишь убедившись, что наверху никого нет, неуклюже пополз к выходу, цепляясь сбитыми пальцами за холодную землю. Выбравшись из норы, поднялся, размял затекшие конечности, наспех отряхнул комбинезон, как смог вымыл лицо и руки водой из фляги. Огляделся.
Сухой, мягкий вечер сменился влажной, резкой прохладой предзакатных сумерек, больше всего подходящей для поздней осени. Сквозь сплошную пелену туч, серым саваном висевшую над полигоном большую часть дня, пробилось готовое нырнуть за горизонт солнце, будто умелый художник кистью обагрившее брюхатые облака своими лучами. Усилившийся к ночи ветер неприятно холодил тело в мокрой после внепланового купания одежде, поднимал в воздух пыль да мелкий мусор, швыряя его в лицо, качал верхушки лесных исполинов, отчего во все стороны разносился шелест листвы да треск древесных стволов.
Николай на миг закрыл глаза и расслабился, стараясь унять пронизывающую его при каждом порыве ветра дрожь. Стороннему наблюдателю могло показаться, что мужчина ничем не обременен и совершенно позабыл о своих проблемах: потере памяти, полной дезориентации, недавнем покушении, отсутствии еды и ночлега… Отнюдь. Он прекрасно все помнил, просто смирился. Проклиная всех и вся там, в глубине норы, Николай понял главное: никому он здесь не нужен. Никто не возьмет его за ручку и не выведет за пределы полигона, не накормит и не предоставит ночлег, не поможет вспомнить прошлую жизнь и тем более не укажет путь домой. Здесь у него нет друзей, одни только враги, готовые убить непонятно за что. Ну и монстры, жаждущие удовлетворить человечиной свой дикий голод. И бороться со всем этим ему предстоит в одиночку.
Ну и пусть!
– Я принимаю бой! – с улыбкой на лице прошептал он, глядя на склоняющееся к горизонту солнце. Впервые за проведенное на полигоне время ему было легко и спокойно.
Человек не знал, что в этот самый момент на него смотрит Сама Зона, где-то в глубине своей загадочной сущности тайно радуясь появлению в подконтрольных ей владениях очередного искателя приключений, пусть и позабывшего себя прошлого. Это ничего, ведь единственно верно лишь одно: он, как и все остальные, теперь ее сын. Он сталкер.
Бросив в рот остатки шоколада, Николай смял фольгу, отпил из фляги и подошел к практически отвесной стене оврага, прикидывая, как лучше выбраться. Овраг был не слишком глубокий – встав на цыпочки, мужчина без усилий дотягивался кончиками пальцев до его края. Но задачу усложняло то, что наверху совершенно не за что было ухватиться, а удерживать вес тела, вцепившись пальцами лишь в землю, Николай не мог просто физически. В поисках решения сталкер не находил себе места, будто дикий зверь в клетке.
Совершенно некстати вспомнился один старый фильм, главный герой которого обладал недюжинной силой и ловкостью, запросто раскидывая своих врагов направо и налево и в два прыжка забираясь на высокие стены. Перед глазами, будто наяву, возникла сцена: вот он разгоняется, подпрыгивает и, оттолкнувшись одной ногой от противоположенной препятствию стены, преодолевает его, в одно мгновение оказываясь на самом верху. Без сомнения, на съемках прыжок выполнялся профессиональным каскадером или паркурщиком. Так, наверное, вот он, выход из ситуации? Но удастся ли повторить этот трюк без какой-либо подготовки, зато отчетливо понимая, что это, без преувеличения, единственный путь к спасению?
Отойдя подальше, чтобы набрать разгон, Николай примерился и побежал. Прыжок, сильный толчок и все, свобода! Нет. Сталкер не успел сгруппироваться и, больно ударившись грудью, свалился на дно. Обидно, но не страшно, ведь можно попробовать еще раз. Со второй попытки дела пошли значительно лучше: он смог ухватиться за край, но руки дрогнули, и снова падение. Третья и четвертая попытка закончились тем же. И когда мужчина начал было отчаиваться, внезапно все получилось! Он сам не понял, как оказался наверху ямы. Тихо радуясь своему успеху, Николай отдышался и встал. Нужно было как можно скорее найти укрытие, через час-полтора совсем стемнеет, а остаться ночью на секретном полигоне без крыши над головой желание отсутствовало.
Вот только куда двигаться, сталкер не знал совершенно. Ясно лишь одно: не в ту сторону, куда ушли его недавние преследователи. Судя по всему, они уже далеко, так как минуло больше часа, к тому же Николай никого не слышал. В лесу вообще было тихо: дневные животные, населявшие зеленую хвойную чащу, готовились ко сну, поглубже забираясь в свои норы, в то время как ночные хищники еще не проснулись и не выбрались на охоту.
Наугад определившись с направлением, сталкер пошагал вперед, фальшиво насвистывая мотив какой-то старой песенки, отчего-то вбившийся в – голову.
Идти было легко. Наполнив карманы мелкими камушками вперемешку с веточками, Николай время от времени бросал их перед собой, проверяя дорогу на предмет миражей. Один из преследователей, кажется, называл их аномалиями, когда Лысый угодил в одну. Какое точное определение! Вот только за добрые сорок минут пути ни одной так и не повстречалось, а вскоре сталкер совсем перестал следить за безопасностью дороги. То, что ловушек больше не было, поначалу удивляло его, но после Николай решил, что они, видимо, через определенный промежуток времени попросту испарялись. Эта догадка успокоила, придала мыслям шаткое равновесие.
Между тем заметно потемнело. День подходил к своему завершению, приближалась ночь. Страшная, неизвестная. Тьма, словно гигантский осьминог, один за другим вытягивала свои щупальца из всевозможных щелей, ям, рвов да впадин, просачивалась в каждый закуток, каждый заулок, укрывая его черной вуалью.
К тому моменту, как лес внезапно кончился, Николай оставил за спиной минимум километр. Над головой зажглись звезды, разгоняя сгустившийся мрак, на небо лениво выползла луна. Ее бледный свет позволил разглядеть очертания приземистых зданий, раскинувшихся в низине. Обрадованный открывшейся картиной, сталкер ускорил шаг, спускаясь с холма. Судя по всему, вопрос с ночлегом отпал сам собой: осталось лишь выбрать дом попрочнее, запереться в нем и дождаться утра. А на рассвете продолжить поиски выхода с треклятого полигона, как оказалось, обитаемого за счет не только живых мертвецов и каких-то волков, чьи силуэты он замечал несколько раз вдалеке.
У подножия холма Николай увидел ржавый жестяной указатель, информирующий едва заметными белыми буквами на синем фоне, что впереди Сосновка. Миновав знак, мужчина попал на главную улицу поселка, которая разделяла его на две части. К великому разочарованию, стоящие по обе стороны дома выглядели не вполне надежно: с обвалившимися верхними этажами, покрытые копотью и сеткой трещин. В сумраке развалины походили на выскобленные черепа, что таращились пустыми провалами глазниц: в большинстве из построек стекла отсутствовали, а кое-где не хватало и оконных рам. Николай невольно содрогнулся от пришедших в голову ассоциаций и поспешил дальше, выглядывая место для ночлега. В глубине поселка, у перекрестка, стояла старая церквушка, бревенчатые стены которой покрывала плесень, пугающе светящаяся голубым светом. Еще один эффект биологического оружия? Рассмотреть бы поближе, но уж слишком жутко выглядит. Приближаться к ней сталкер не рискнул, свернув в другую сторону. Дорога привела к одноэтажному зданию с зарешеченными окнами и железной дверью, над которой одиноко болтался ржавый, омытый десятками дождей фонарь. Видимо, здесь когда-то был магазин. Дверь открыть не получилось ни с первого раза, ни с пятого. Плюнув на это дело, мужчина пошел в обход, почти сразу наткнувшись на лестницу, выщербленными ступеньками убегавшую вниз, под землю. Неизвестно кем сорванная с петель дверь лежала рядом. Николай огляделся по сторонам, раздумывая, остаться на ночь здесь или побродить еще.
А вдруг в подвале кто-то живет?
Сталкер напрягся, прислушиваясь. Все было тихо. Вытащив из кармана горсть камней, он бросил их в темноту. Камешки застучали по ступенькам, и больше – ни звука. Да пусто там, никого! Посетовав, что нет фонаря или хотя бы спичек, мужчина начал осторожно спускаться вниз, опасаясь оступиться и свернуть себе шею. Но почти сразу пошел обратно. Оставлять вход вот так, нараспашку, нельзя ни в коем случае. Силясь что-либо придумать, он не нашел ничего лучше, чем попросту прикрыть проем оторванной от него же дверью.
В подвале было сухо, только воняло чем-то затхлым. Благодаря тусклому лунному свету из небольшого зарешеченного окошка, расположенного под самым потолком, можно было осмотреться. Николай заметил целую гору деревянных ящиков, практически сгнивших в труху. Рядом с ними – куча одежды, матрас и груда противогазов, не меньше десятка. Хмыкнув, сталкер обошел помещение по периметру и, лишь убедившись в собственной безопасности, позволил себе расслабиться.
С максимально возможным комфортом расположившись в самом дальнем и темном углу, на ворохе каких-то мешков, он поплотнее завернулся в куртку, подложил под голову руку и закрыл глаза.
Несмотря на сонливость, в голову полезли дурные мысли, которые Николай старательно пытался отгонять. Ему все время мерещилось, что за ним кто-то наблюдает, бесшумной поступью бродит рядом с дверью, боясь подойти ближе, пока он не спит. Но вот когда уснет… Сталкер несколько раз вздрагивал, вслушиваясь в темноту. Ничего, кроме порывов ветра и частых ударов капель по покатой крыше.
– Привет, Горда! – услышал Николай тонкий голосок, а после увидел бегущую к нему улыбающуюся девчонку в смешной беретке и с подпрыгивающим за спиной ранцем.
Наташка ждала его возле кинотеатра «Прометей», как они и договаривались. Несмотря на раннюю весну, одета она была достаточно тепло: плотные колготки, полусапожки и болоньевая куртка, из расстегнутого ворота которой выглядывал пионерский галстук. Он ярким огоньком выделялся на общем уныло-коричневом фоне ее одежды.
– Привет, – воскликнул мальчишка и прижал подругу к себе. – Спасибо, что пришла! Идем?
Наташа кивнула, и, взявшись за руки, они направились к кинотеатру. Идти молча было глупо и неуютно.
– Вы контрольную сегодня писали? – спросил мальчишка, дабы развеять напряженную тишину.
– Да, писали, – снова кивнула девчонка. – А вы?
– Тоже, – буркнул он. Отличное настроение незаметно улетучилось, сменившись необъяснимым чувством тревоги.
В кинотеатре никого не было. Зал пустовал, если не считать толстой тетки в синем халате, что продавала билеты у входа. Купив парочку, мальчишка, увлекаемый подругой, направился внутрь. Опустившись в мягкое кресло, обитое красным бархатом, он с удивлением заметил, что в зале темно и фильм идет довольно давно. Наташки рядом не было, зато было множество незнакомых людей, будто манекены застывших в одной позе перед огромным экраном.
Что происходит?
Колю охватила паника. Где Наташка? Кто все эти люди и как попали в зал так, что он того и не заметил? Где-то в стороне послышался лай, переходящий в рычание. Мальчишка поднял глаза на экран: прямо на него неслась огромная собака, больше смахивающая на изуродованного волка. Из раскрытой в зловещем оскале пасти свисала тягучая нитка слюны, налитые кровью глаза зверя вселяли ужас, а бока покрывали проплешины язв, да так, что живого места на них не осталось. Коля закричал и закрыл лицо руками. В этот самый момент все, кто был в зале, повернули головы, посмотрели на него и хором произнесли одно-единственное слово: «ти-ши-на». Покрывшись холодным потом, он успел заметить, что никто из говоривших при этом не открыл рта.
Ничего не соображая, Коля бросился прочь из кинотеатра. Тяжело, прерывисто дыша, он выбежал на улицу и попробовал успокоиться, но остолбенел, с бешено колотящимся сердцем глазея на Припять. Города, каким он его видел всего несколько минут назад, больше не было. Вместо элитных новостроек повсюду серой громадой возвышались увитые разросшимся плющом бетонные коробки. Недавно проложенная дорога потрескалась, у парковки навсегда замерли желтый «Икарус» да белые «Жигули». Взглянув повнимательнее, мальчишка рассмотрел за рулем обоих автомобилей скелеты. Дико заорав, он развернулся… Разнесшийся над мертвым городом крик резко оборвался, а в глазах у Коли потемнело: переполненный ужасом, он молча таращился вдаль, на красное зарево, полыхавшее над раскореженным четвертым энергоблоком атомной станции.
Перед тем как без сознания рухнуть на тротуар, мальчишка успел услышать лай множества собачьих глоток, после чего глаза закрылись сами собой и все померкло…
Николай вздрогнул и сел. Отдышался. Пытаясь понять, где он и что происходит, слепо уставился в полутьму подвала. Мысли хаотично кружили в голове, создавая беспорядочный набор образов, и, чтобы сложить из него цельную картину, потребовалось приложить немало усилий. Но в итоге старания были вознаграждены ожидаемым результатом. Восстановив хронологию вчерашнего дня, сталкер тяжело вздохнул и поднялся: спать больше не хотелось, пора было двигаться дальше.
Судя по ощущениям, проспал он не меньше пяти часов. Сил заметно прибавилось, вернулась былая бодрость. Только спину ломило, горела щека, да разболелось колено, ушибленное еще вчера днем. Живот заурчал, недвусмысленно намекая хозяину о необходимости легкого завтрака, а еще лучше – сытного обеда из трех блюд с десертом. Вот только имевшаяся плитка шоколада закончилась накануне вечером, поэтому огромнейшее разнообразие блюд сталкер заменил несколькими глотками воды, с вожделением думая, что съест в первую очередь, когда покинет полигон. Держась одной рукой за стену, Николай двинулся к выходу.
В голову закрались мысли о странном сне, где он, будучи школьником, ходил в кино с девчонкой из параллельного класса, которая обратилась к нему не по имени, а как-то странно. Наверное, по детской кличке… Просмотр, судя по всему, у них не удался: сначала появилось странное предчувствие беды, следом за ним – безжизненные куклы, наводнившие зал, а родная Припять в одночасье стала городом-призраком. Да и Наташка куда-то исчезла. Сталкер скупо улыбнулся краем рта. Из глубин памяти вдруг всплыл светлый момент его первой влюбленности, в итоге закончившийся ничем: хулигана и задиру Леху из седьмого класса Ната предпочла спокойному и миролюбивому Николаю, сказав напоследок: «Дурак ты, Гордеев, и пользы от тебя никакой».
Мгновение, и мужчина замер с занесенной для следующего шага ногой. Гордеев! Да ведь это же его фамилия! Николай Гордеев – так его зовут! Сталкер облегченно выдохнул и присел на сырую ступеньку, беззвучно смеясь. Он вспомнил! Память начала возвращаться. Сложив руки на коленях, Николай уткнулся в них головой и закрыл глаза, стараясь выудить из бездонного омута что-нибудь еще. Ему привиделось детство, проведенное в Припяти, вспомнился сам город, ярко-зеленый летом и белоснежный морозной зимой. Родной и сказочно красивый. Перед его мысленным взором появился образ отца: высокий, широкоплечий, кажущийся злым и страшным, но на деле очень добрый. Он всегда был душой любой компании. Во время аварии на четвертом энергоблоке атомной станции пропал без вести, тело так и не обнаружили. Мать Николая, стройная, миловидная женщина среднего роста, души не чаяла в своем сыне. В ночь, когда все случилось, была дома вместе с ним. Потом они эвакуировались в Киев, где мама продолжила работать учителем младших классов. Умерла в девяносто пятом…
На этом все, дальше будто стена сплошного тумана, продраться сквозь которую не выходило. Мужчина всеми силами старался вспомнить еще что-нибудь, раз за разом прокручивал в голове свой сон, надеясь зацепиться за ранее не замеченную деталь, но тщетно.
Гордеев встал, держась за стену. Хоть информации было мало, он радовался и этому. Осознание того факта, что его амнезия оказалась временной, вселила новую надежду, будто открыла второе дыхание. Пребывая в отличном настроении, сталкер приподнял прикрывавшую вход дверь, убедился, что снаружи безопасно, и вышел на улицу.
Над полигоном занимался рассвет. Оранжевый блин солнца, отражаясь в мириадах капель росы, выглядывал из-за кромки леса. На ясном безоблачном небе затухали последние звезды, а в стороне от них тосковала бледнеющая луна. Было свежо и прохладно. Слабый ветерок разгонял густой молочно-белый туман, шелестел в кронах деревьев, что-то шептал в густых зарослях кустарника, играючи забирался под высохшую одежду, ледяными пальцами касаясь спины. Поежившись, Гордеев с наслаждением вдохнул чистый утренний воздух и свернул за угол магазина.
Сначала он услышал угрожающее рычание и лишь потом разглядел оскаленную пасть, торчащую из дымки. Чудовищного вида пес, больше смахивающий на волка, стоял в паре метров от него. От животного разило чем-то резким, тошнотворным. Николай поначалу не столько испугался, сколько растерялся, замер. Но через пару секунд пришел в себя и подобрался, готовый дать отпор даже голыми руками. В тот миг мужчина еще не знал, что находится перед одним из опаснейших порождений Зоны. Перед хищником, который для ментальной атаки был слишком молод, зато достаточно силен и быстр, чтобы на его территорию боялись вторгаться даже ловцы.
Пес зарычал, сделал едва заметный шаг. На мгновение взгляды человека и монстра пересеклись. Если тот и мог удивляться, то сейчас он наверняка испытывал именно это чувство: в предполагаемой жертве не было ни капли страха, лишь спокойная решимость.
Выставив мощный лоб, волчара бросился на чужака. Только чудом сталкер смог увильнуть в сторону. Тело все сделало за хозяина, полагаясь на годами отработанные рефлексы, вновь появившиеся в самый нужный момент. Зверь приземлился на четыре лапы, развернулся и бросился на Николая. Но ему было чем ответить: в руке блеснул нож. Взмах, и на изъеденном язвами боку хищника появился глубокий порез, сочащийся какой-то черной дрянью. Кровь у твари такая, что ли? Взвыв, мутант оступился и завалился на бок, но успел вскочить и увернуться прежде, чем сталкер нанес новый удар, вонзив лезвие в землю по самую рукоять. Монстра он все же зацепил, но удар пришелся по касательной, оказавшись совершенно не опасным для быстро регенерирующего зверя. Вырвавшись из хватки человека, тот отбежал подальше, обходя мужчину с тыла. Но и Николай дураком не был: внимательно следя за ним, он двигался в противоположенном направлении, на шаг вперед продумывая каждое его действие. Стороннему наблюдателю картина могла показаться жуткой и одновременно завораживающей: словно в диком танце, жертва и хищник двигались по кругу, выжидая, кто же ошибется первым. Без сомнения, оба понимали, что ценой этой ошибки будет его собственная жизнь.
Но вдруг пес замер и напрягся. Его уши встали торчком, уловив новый звук, нарушивший привычную тишину. Силясь понять, что задумал монстр, сталкер остановился, в голове отсчитывая секунды до атаки. Вот только вместо ожидаемого нападения, волчара, с ненавистью посмотрев на Николая, сорвался в места и со всех ног ринулся к лесу. На миг Гордеев оцепенел, удивленный случившимся, пока сам не услышал то, что и стало причиной побега злобной твари с поля боя.
Сначала до него донесся гул, с каждым мгновением нарастающий, а потом над самыми макушками сосен показался дымный след, который бывает позади летящего самолета. А следом за ним еще и еще… Нечто, рассекая небо, с огромной скоростью двигалось к поселку, и ничего приятного ожидать от этого явно не приходилось.
Опомнившись, Николай развернулся и бросился прочь, вслед за мутантом. Мчась со всех ног, сталкер стремительно преодолел добрую сотню метров, когда за спиной прогрохотал первый взрыв. Полыхнуло, земля содрогнулась, ударная волна подхватила мужчину и швырнула прямо в лужу, оставшуюся после дождя. Слух резанул страшный раскат, от чего в уши словно ваты напихали. Над головой засвистели осколки, со скоростью молнии уносясь в лесную чащу. Послышался треск повалившегося дерева, а следом, позади сталкера, удар страшной силы: кажется, несколько зданий рухнуло.
– Ракеты, мать твою, – только и сумел выдавить из себя Николай. Сам факт внезапного обстрела старой, заброшенной Сосновки поразил его едва ли не больше, чем все увиденное на полигоне за вчерашний день. А потом пришло осознание, что это место не простое, а самая настоящая мишень для артподготовки.
Утерев рукавом заляпанные грязью глаза, Гордеев дождался затишья и, вскочив на ноги, бросился под защиту древесного воинства, зелеными исполинами стоящего метрах в трехстах впереди. Пробежав половину пути, сталкер обернулся и вновь увидел несколько дымных следов, располосовавших небо. Грохнувшись на сырую траву, он выматерился из-за стрельнувшего болью колена и замер. Рокот взрывов сотряс воздух с удвоенной силой, но на этот раз значительно дальше, так что, по сути, Николаю ничто не угрожало. Дождавшись, пока второй залп подойдет к концу, мужчина вскочил и понесся вперед, не уступая в скорости профессиональному спортсмену. Уже у самой границы леса любопытство все же взяло верх, и Гордеев не выдержал, посмотрел назад: относительно целый поселок за несколько минут превратился в развалины. Полыхающие на фоне предрассветного неба руины виднелись там и тут, густые клубы черного дыма тянулись кверху, поднятая в воздух пыль медленно оседала на выжженную землю. Содрогнувшись, сталкер нащупал на поясе флягу и, дрожащими пальцами скрутив пробку, отпил пару глотков, приходя в себя. Мысль о том, что напавший на него мутант может вдруг вернуться, пришла в голову совершенно внезапно. Хороша картина будет: измученный бродяга с баклажкой в руке и обозленный монстр, подобравшийся сзади и готовящийся к прыжку. Поспешно убрав емкость, Николай даже оглянулся: за спиной никого не оказалось, но стоять на месте желание пропало напрочь.
Он понуро брел вперед не разбирая дороги, время от времени бросая перед собой камушки. Уже третий раз за два дня смерть прошла перед ним на расстоянии вытянутой руки, и снова Николаю удалось сбежать от нее, оставив ни с чем. Но что будет, когда везение кончится? Если следующая опасность окажется последней в его жизни, после чего будет плевать вообще на все? Сталкер изо всех сил старался отгонять невеселые мысли, но они настырно лезли в голову, усугубляя и без того ужасное самочувствие. Наплевав на экономию, Николай осушил флягу на четверть. Вот с какого перепуга военные устроили артобстрел ни свет ни заря?! Задней мыслью сталкер осознавал, что ему повезло проснуться перед самым началом учебных стрельбищ, повезло не оказаться в самом эпицентре того хаоса, не быть погребенным заживо под обломками старого магазина, но за последние сутки на него навалилось столько неприятностей, что хотелось послать это везение на хрен. Пусть катится, и так проживем.
Погруженный в свои мысли, Николай сам не заметил, как вышел на расчищенное от деревьев место, с горевшим костром в центре, вокруг которого расположились семь человек. Один из них, заметив Гордеева, поднял автомат и передернул затвор.
– В ружье! – крепкий, басовитый голос вернул Николая к реальности. – Стой, а не то пристрелю!
Вот и все, попал.
Сталкер поднял руки вверх и зажмурился, ожидая автоматной очереди, которая теперь уже точно оборвет его жизнь. Как глупо все закончилось!
– Ты кто такой? – спросил целившийся в него человек. Руки незнакомца дрожали, в голосе ясно слышался испуг. Николай медленно открыл глаза и заметил, что товарищи говорившего вскочили и все как один похватали оружие, с нескрываемым удивлением глядя на пришельца. – Отвечай! Руки не опускать!
Чтобы придать своим словам большей значимости, незнакомец выстрелил в воздух. Сталкер – вздрогнул.
– Николай я, – начал он скороговоркой. – Очнулся вчера утром на поляне, полной какой-то непонятной хрени… Вроде как невидимые ловушки на земле. Я придумал перед собой под ноги камушки бросать, чтобы не влететь в них. Долго брел через лес, наткнулся на… зомби. – Гордеев покосился на мужиков: не заржут ли? Но те к его словам отнеслись спокойно, и он продолжил: – Потом за мной гнались и хотели убить люди в черных костюмах с белыми черепами на груди. Я от них убежал. – О том, что он убил одного из них, Николай решил не говорить. – Ночь провел в поселке, что в паре километров отсюда. На выходе из него – напоролся на странного, монструозного пса. Мы с ним сцепились, но час назад военные все там разбомбили подчистую.
– Как поселок называется? – перебил сталкера щуплый, седой как лунь мужчина лет шести-десяти.
– Эмм… Сосновка, кажется! Да, точно, Сосновка! Там еще жестяной указатель…
Тут все разом загомонили, но пожилой поднял руку, приказывая молчать.
– Мутант? – спросил он, ни к кому не обращаясь, и как бы невзначай положил руку на цевье автомата. Сталкер замер, подавляя в себе желание дать деру.
– Да вроде как нет, – нарушил напряженную тишину совсем молодой парень, явно младше – Николая.
Переглянувшись, люди медленно опустили оружие. Про себя Гордеев отметил, что эти ребята никак не походят на тех, что пытались пристрелить его накануне: униформа другая, явно военного образца, хоть и претерпевшая значительные изменения. Речь спокойная, без резких выражений, свойственных людям не самого высокого умственного развития. Да и не веет от них опасностью. Создается ощущение, что им самим нужна помощь.
– Подойди ближе, не бойся, – произнес седой. Сталкер несмело сделал несколько шагов вперед.
Семь пар глаз внимательно разглядывали гостя с ног до головы, изучая каждый сантиметр. С него сняли куртку, вывернули карманы, осмотрели руки, констатировав: «Человек, не излом». Хорошо, что он не излом, или плохо, Николай не знал, надеясь на первый вариант. Наконец пожилой, который, судя по всему, был старшим группы, махнул рукой, отправил какого-то Молота в «секрет», а сам уселся у костра, оставив место и для сталкера.
– Я – Бражник, – представился главный. – Ты уж прости, что встретили дерзко: сам понимаешь, из Сосновки люди редко приходят, да еще в пространственный пузырь. Из огня да в полымя, как говорится…
– Не понимаю, – Николай замотал головой. – А что в Сосновке? И что за пузырь такой?
– О, да ты новичок совсем, – удивился Бражник. – И как тебя сюда занесло-то с Заставы? Сосновка – это ж гиблое место, легенда Зоны считай. Поселок-призрак. Уже пятеро знакомых бойцов, которым я доверяю как себе, клялись, что своими глазами видели, как его разносит в хлам артиллерийский обстрел. Но на следующий день совершенно другие люди, в совершенно других местах наблюдали этот поселок в оптику. И ошибки быть не могло: то была именно Сосновка. Вот такие вот чудеса, – вздохнул мужчина и отхлебнул из фляги. – А по поводу пузыря, то ты сейчас в нем, вместе с нами. Если веришь в бога – молись, ибо выбраться тебе отсюда уже не суждено.
– Почему? – искренне удивился Николай. – Зашел ведь.
– Так и мы зашли, – усмехнулся Бражник. – Пространственный пузырь он ведь как устроен? Попасть в него попадаешь, а выйти уже никак. Куда бы ни направился, всегда возвращаешься на одно и то же место. На моей памяти лишь однажды группе наемников удалось выбраться из этой поганой аномалии. Выскочили они тогда в районе Деснянска, у моста, как раз под огонь бандитов, потеряв до этого по пути половину людей.
– Вы, наверное, очень смелые, – сталкер поднял глаза на собеседника. – Раз не боитесь.
– А что нам волноваться? – пожал плечами мужик и кивнул на горку тощих рюкзаков, валявшихся в стороне. – Мы тут уже неделю торчим, почти все запасы доели. Но за эту, мать ее, неделю так и не выбрались, только людей потеряли. Нас ведь сюда пятнадцать зашло. Еще немного, и либо друг друга жрать начнем, либо застрелимся нахрен, чтоб не мучиться.
Николай мысленно содрогнулся, представив себе подобный итог, а потом выпалил вдруг:
– Где я нахожусь?
– В смысле? – Бражник посмотрел на Гордеева как на инопланетянина. – Мы в Зоне, братан. Тебя недавно по голове не били, такие вопросы задаешь?
– Может быть, и били, я не помню… вообще ничего до вчерашнего дня. Пропала память, рваные воспоминания из детства и всё. Думал, на каком-то секретном военном полигоне я…
– То-то я заметил, что ты дивно как-то рассказывал нам о злоключениях своих. Теперь понятно, – сказал Бражник.
Сталкер еще минут десять посвящал ходоков в подробности событий минувших суток. Его выслушали, не перебивая. По серьезным лицам было видно, что ему поверили.
– Я даже не знаю, чем тебе помочь, парень… – задумчиво протянул старший, почесав щетинистую щеку. – Сам видишь, в какой мы ситуации. Но, если тебе станет легче, на вопросы обещаю ответить.
– Вопрос тот же: что это за место?
Подбирая слова, главарь задумался на миг.
– Если кратко, то никакой не полигон, а Зона Отчуждения, образовавшаяся несколько десятков лет назад после аварии на местной АЭС. Людей из близлежащих сел и городов тогда эвакуировали, территорию оградили… да возвели Исследовательский центр, где ученые всякие немыслимые вещи творили. А что, очень удобно: на тридцать пять квадратных километров вокруг – ни души. Раздолье. Но оно продлилось недолго: в Центре какая-то катастрофа случилась, был очень мощный всплеск энергии. Чтобы масштаб трагедии стал понятнее, скажу вот что: военные, охранявшие Периметр на блокпостах, попросту испарились. Без остатка. Вникаешь? В тот день и появилась Зона, настоящая, живая…
– А что в том центре изучали?
– А вот не знаю, врать не буду. Те, кто к нему уходил, назад уже не возвращались. Но все, что ты видел за эти два дня: аномалии, мутанты – это оттуда расползлось. Так что даже представить страшно, какие опыты там проводили.
– А вы кто такие? – Гордеев покосился на остальных, молча слушавших диалог. – И зачем сюда проникли? Это ведь незаконно, я правильно понял?
– Правильно, – Бражник кивнул, похлопал по карманам и, достав из нагрудного кармана почти пустую пачку сигарет, вытащил одну, закурил. – Кто-то называет себя ходоками, кто-то – сталкерами. Неважно, суть одна: мы добываем артефакты – образования тех самых аномалий, имеющие необычные, удивительные свойства. Некоторые выводят радиацию из организма, другие останавливают кровотечение. Есть даже те, которые могут изменять траекторию полета пули. Все они стоят больших денег. Помимо нас здесь обитает еще много кого: группировка «Герб», например, стремится Зону уничтожить, а «Анархия» им мешает, считая, что такое чудо нельзя утаивать от внешнего мира. Также в пределах Периметра полно отморозков, бежавших от закона с Большой земли: воры, убийцы, насильники. Их не уважает никто, они отвечают взаимностью и, сбившись в стаи, нападают на одиночек.
– Теперь ясно, кто по мне стрелял, – голос Николая был тихим, но собеседник услышал его.
– Не совсем, – покачал он головой. – Это была не стая, а целая группировка. Они так и зовут себя: «Черепа». Обосновались здесь давно и накрепко, отхватив под базу целый комплекс зданий, выбить из которого их можно только с воздуха, вертолетами. Без понятия, что они от тебя хотели, но на глаза им лучше не попадаться.
– Я постараюсь, но если «черепа» придут в наш пузырь, спрятаться будет довольно трудно.
Бражник и его товарищи, сидевшие рядом, улыбнулись: шутка разрядила напряженную атмосферу. Проведя ладонью по лицу, Гордеев поднялся и отошел на несколько шагов от догорающего костра, внимательно вглядываясь в глубь леса. Какое-то странное ощущение появилось внутри, будто бы он знает дорогу, видит, куда нужно идти. Объяснить это было невозможно, разве что списать на чувство, возникавшее ранее в критических ситуациях. Поддавшись наитию, Николай вернулся обратно.
– Что-то хочешь спросить?
– Да: может, еще раз попробуете выйти из пузыря?
Все разговоры стихли, Бражник искоса воззрился на сталкера, потер нос.
– А толку, Коля? Это ты только что сюда пришел, энергию девать некуда, а мы уже устали по кругу ходить.
– По-вашему, лучше сидеть и ничего не делать? Подумайте, что вы теряете? Я не знаю, как сказать… но мне кажется, в этот раз все получится.
– У нас такое чувство тоже каждый раз возникало, но, как видишь, а воз и ныне там.
– Бражник, если перспектива сдохнуть с голоду или пустить себе пулю в лоб устраивает тебя больше, то без проблем. Я пойду, а вы тут подыхайте.
Ходок подумал, потом нехотя встал, поднял свой рюкзак и крикнул:
– Молот, дуй сюда! Собирайтесь, хлопцы, пойдем прогуляемся, раз гость так настойчиво приглашает.
* * *
Боров был вне себя от ярости. Несмотря на позднюю ночь, укрывшую Зону теплым мягким одеялом, главарь бандитского клана даже не думал о сне, бродя по кабинету будто в трансе. Злость кипела внутри бандита, требуя немедленного выхода наружу, и Боров прикладывал максимум усилий для того, чтобы не сорваться и, спустившись в окутанный тьмой двор, кого-нибудь не избить. Разрядка бы не помешала, да. Но показывать слабость духа перед подчиненными не самая лучшая затея. Авторитет быстро теряется, а там и до «пера» под ребро недалеко. Кругом ведь не люди, одни шакалы, только и ждущие, пока кто-то из стаи облажается.
До сих пор Боров не понимал, как ему, вместе с оравой этих отморозков, несколько лет назад удалось выбить какой-то мелкий сталкерский клан с развалин НИИ «Медприбор». Или сталкеры были совсем уж лохи, или просто фортануло по-крупному, но факт остается фактом: каким-то чудом территория была взята. И вот тогда стало полегче: наличие постоянной, хорошо укрепленной базы способствовало быстрому развитию бизнеса, а расположение НИИ «Медприбор» на одном из крупных сталкерских путей давало дополнительный доход в виде мзды с желающих пройти дальше, вглубь Зоны. Так и приторговывал Боров артефактами, поставляя их за Периметр, а взамен получая целые караваны с оружием, амуницией да провиантом. И не лез на рожон почем зря, в отличие от того же Хантера, толкавшего пленных сталкеров, ученых и даже туристов на органы заграничным шишкам. И пусть доход Борова был не так велик, но зато стабилен, а бизнес относительно безопасен. Бывали, конечно, случаи, когда осмелевшие сталкеры собирались группами и в отчаянной попытке открыть путь к центру Зоны пытались освободить НИИ от бандитского влияния. Но таких находилось немного, и рейды их ничем не заканчивались: противостоять хорошо вооруженным и отлично экипированным бандитам одетые в обноски голодранцы с дедушкиными обрезами не могли. Так и жил Боров, держа на коротком поводке собственную небольшую армию да откладывая лишнюю денежку про запас, тайно лелея мечту свалить из Зоны при первой же возможности. Но то ли возможность до сих пор не представилась, то ли денежки не хватало, а бандитский клан «Черепа» продолжал существование, активно развиваясь и пополняясь новобранцами, от которых внешний мир отмахнулся.
Пока Коготь, будь он неладен, не предложил Борову кое-что поинтереснее мелкой торговли артефактами.
Сначала Боров воспринял идею скептически, и не зря: провернуть такое в Зоне было очень трудно, практически нереально. Но Коготь успокоил, мол, «все будет чин-чинарем, у меня даже вояка знакомый есть, который за процентик от прибыли «крышу» как два пальца об асфальт организует». И Боров поверил. В кратчайшие сроки один из складов «Медприбор» расчистили, из огромных контейнеров соорудили что-то наподобие лабиринта да приколотили над входом криво намалеванную табличку «Колизей». А через две с половиной недели, прямо из-за Периметра, пришла первая партия дичи: три девчонки лет двадцати – двадцати пяти, еще несколько дней помогавшие расслабиться всему клану; сорокалетний мужик, поначалу борзый, но после нескольких выбитых зубов успокоившийся; и восемнадцатилетний парнишка-очкарик, который то ссался от страха, то плакал. Как объяснил потом Коготь, дичь отлавливали сами военные, в глухих деревнях да провинциальных городках. Выбирали тех, кого искать даже не станут, а если и начнут, то получат очередной «глухарь». Охотники тоже нашлись быстро: скучающие бизнесмены, прямиком из Финляндии, которым обычное сафари по пустынной Африке наскучило. Драйв им подавай, эксклюзив. У Борова было и то, и другое. О цене с клиентами бандит договорился заранее: по сорок штук зелеными с каждого. Те без проблем заплатили и уже через три дня стояли на пыльном бетонном полу «Колизея», методично расстреливая «гладиаторов», оказавшихся там совсем не по своей воле.
Боров еще долго помнил крики подростка-очкарика, визг, от которого аж уши закладывало, девчонок-студенток да эпичный набор матерных фраз сорокалетнего мужика, когда на них начали охоту горячие финские парни.
Сам собой бизнес закрутился, и от клиентов отбоя не было: очередь за экстремальным сафари занимали на полгода вперед.
А потом появился он. От одной только мысли о нем у Борова сердце забилось чаще, а злость накатила с новой силой. Главарь бандитов сел и закурил, в сотый раз анализируя события последних нескольких месяцев…
…Его подобрал Костет с отрядом, возвращавшийся из ходки за хабаром. Поначалу Боров бросил терпилу в подвал, к остальной дичи. Но мужик оказался в доску свой, за что и заслужил уважение главаря «черепов», а после того, как принес первую десятку дорогущих и чертовски редких артефактов, то и доверие. Назвался он Грачом, о себе рассказывал мало, но ничего странного в этом Боров не видел: здесь у каждого были свои скелеты в шкафу, касающиеся лишь его одного. Со временем Грач проявил себя и отличным бойцом, наравне со всеми отбивая сталкерские рейды, поэтому быстро занял одну из высших ступенек в местной иерархии…
А позавчера Боров взял Грача на очередную сделку с военными, где должен был получить партию дичи и передать весьма крупную сумму майору, заправлявшему делами на Южном кордоне. Тот, в свою очередь, обязался отправить эти деньги дальше, на «самый верх», оставив себе при этом хороший процент. Все шло как по маслу, если бы не одно «но»: сразу после сделки Грач исчез, прихватив с собой и одного из пленных: наемника с погонялом Патрон. Тут-то Боров все и понял: и то, каким образом Грач так удачно оказался на пути Кастета, и то, где доставал дорогие артефакты, половину из коих сам главарь «черепов» даже в глаза не видел, и то, каким идиотом был он сам – доверился сталкеру, который запудрил ему мозг, будто бабе на сеновале.
Не медля ни секунды, Боров организовал полтора десятка рейд-групп, отдав им один-единственный приказ: доставить Грача в НИИ «Медприбор», обязательно живым. Что будет, если «крот» выберется за пределы Периметра и доложит спецслужбам о том, чем промышляют в Зоне бандиты совместно с военными, которых кроет кто-то еще выше, Боров старался не думать.
В дверь постучали, и он вздрогнул от резкого звука, вынырнув из глубоких воспоминаний. Сигарета за это время истлела, оставив на столе серую горстку пепла. Сдув его на грязный пол, Боров разрешил войти позднему гостю.
Им оказался Коготь.
– Нашли? – вскочил главарь с места.
Подчиненный медленно кивнул и скривился.
– Не тяни кота за причиндалы, где он? – с нажимом спросил бандит.
– Ушел, – едва слышно произнес Коготь. В ответ на это Боров с такой силой ударил кулаком по столешнице, что стеклянная пепельница, стоявшая на самом краю, свалилась на пол и разбилась вдребезги, усеяв и без того грязный пол пеплом и окурками. Коготь вздрогнул и тут же поспешил реабилитироваться: – Но мои парни идут по следу. Это был точно он, правда, вел себя как-то странно: руками махал, называл их спасателями и кричал, что никому не расскажет о том, что видел. Наверняка, гадость какую-то подготовил, но обломилось. Хотя Лосю уже плевать, замочил он его.
– Мне до лампочки, кого он там замочил, – стараясь сохранять спокойствие, процедил сквозь зубы бандит. – Который раз он от вас уходит? Уже четвертый, да? Что ж вы за дебилы такие, если в восемьдесят рыл не можете поймать двух уродов, а?!
– Боров, ты ж не дурак, – начал Коготь, – сам понимать должен: Зона огромна, и уже то, что его засекли, ого-го как зашибись! К утру будет тут как миленький, зуб те даю! Пацанам там совсем туго: то мутанты прут, то аномалии рвут, то сталкерня стреляет! Погоди чуток, расслабься…
– Расслабься?! Ты мне предлагаешь расслабиться?! – взвился на подчиненного бандит. – Ты, сучонок, в курсе, что, если до утра вы его не приведете, мне придется обо всем рассказать воякам, чтобы те были на стреме? Кисляк мне бошку открутит за такую лажу. А если «крот» еще и за Периметр выйдет, то весь подпольный бизнес майора всплывет сразу. И что тогда? Да вояки, перед тем как от закона в Зону драпануть, «Медприбор» вертушками так проутюжат, что камня на камне не останется! Отомстят!
– Не ссы, Боров, все будет чин-чинарем, – пятясь к выходу, сказал Коготь. – Завтра утром как штык тут.
Скрипнула и захлопнулась дверь, бандит без сил грохнулся в кресло, уронив голову на сложенные на столешнице руки.
– Чин-чинарем, мать его, – прошептал он. – Что сказать военным?
Глава 4
Шли они не долго, но Гордеев уже успел вспотеть, напряженно вглядываясь в чащу, окружавшую отряд со всех сторон. Убирая от лица ветви, сталкер упрямо двигался вперед, а в голове у него крутилось только одно слово: выйти. Непременно выбраться из природного лабиринта, помочь Бражнику с мужиками добраться к своим. Николай полностью доверился интуиции, что указывала путь, будто компас. Хотя природы ее он до сих пор не понимал. Даже если б и попросили, не смог бы объяснить, чем руководствовался, шагая в ту или иную сторону. Словно кто-то шептал ему на ухо: немного прямо, а потом, за тем деревом, сворачивай, там не пройти…
Бражник, следуя позади, хмурился, о чем-то думал, но не мешал. Лишь одергивал Гордеева, когда тот, увлекшись, устремлялся прямиком к аномалии.
Вверху, нарушая покой еще спящего леса, громко каркнул ворон и, взмахнув крыльями, сорвался с ветки, обсыпав древесной трухой идущих людей.
– Долго топаем, командир, – в голосе здоровяка, сжимавшего в крепких ручищах внушительных размеров дробовик, слышалось сомнение. – Странно, тебе так не кажется?
– Угу, – согласился главарь, не оборачиваясь. – По идее, минут десять назад к костру должны были выйти. Помнишь вешки, которые я оставлял на деревьях? Мы уже третью прошли, а она – последняя. За ней эта проклятая поляна и была.
Еще не до конца осознав смысл услышанного, Николай ускорил шаг и теперь едва не бежал, совершенно позабыв обо всем на свете. Минуя рвы, огибая кустарники, он вел за собой целую группу, пока…
– Стой! – крикнул Бражник. От этого почему-то сделалось не по себе. – Мы, кажется, выбрались. Вешка-то давно уже за спиной. Да и местность вокруг как-то изменилась, заметили? И ощущения другие, чувствуете? Аж дышать легче стало, не стесняет больше ничто.
Остальные завертели головами, пытаясь понять, это их лидеру почудилось или в самом деле «пузыря» больше нет? Судя по медленно расплывающимся улыбкам на угрюмых лицах, второй вариант был куда более реален.
– Вышли, вышли, жить будем, – пронесся позади тихий шепот с нескрываемыми нотками радости.
Неужели действительно выбрались? Да, так и есть! Сталкеру удалось спасти целый отряд попавших в беду людей, отчаявшихся, потерявших всякую надежду. Утерев пот со лба, Гордеев тупо молчал, не в силах поверить, что у него все-таки получилось. Николай обернулся и… уткнулся в ствол автомата, слепым зрачком смотревший прямо ему в грудь.
– Этого в середину колонны, – приказным тоном сказал Бражник так, что все замерли.
– Эй, ты чего? – попытался внести ясность кто-то позади шокированного происходящим Гордеева. – Он же нас спас, вроде как. Не по-людски это, дружище. Зона такого не любит.
– На базе разберемся, – отрезал главарь. – Закралось у меня подозрение, что он, – кивок в сторону сталкера, – совсем не тот, за кого себя выдает. Посудите сами: мы, полтора десятка опытных ходоков, за неделю больше половины группы сгубили, но так и не смогли выбраться из аномалии. Тут заявляется это чудо и с легкостью выводит нас. Уж не мутант ли он?
– Да какой из него мутант? – вступился в защиту Николая второй. – Мужик память потерял, не больше. К базе доведем, там и решим, что с ним делать. Нам сейчас остальных предупредить надо насчет «пузыря» этого.
– Послушай, – Горда сделал шаг вперед. – Я действительно не знаю, что…
– Умолкни и не дергайся, – прервал его лидер группы. – А вообще, тут я решаю, что кому надо.
– Ты не Бражник, ты – параноик, – послышалось в ответ.
– Заткнулись все, – он поставил жирную точку в споре. – Николая в центр, глаз с него не спускать! Топаем за мной след в след, расстояние семь шагов. Скоро дойдем, я, кажется, знаю, где мы находимся.
– Ты и неделю назад это говорил, – тихо сказал кто-то позади. – В итоге завел нас в ловушку. А те восемь наших парней… они все они на твоей, Бражник, совести. Спина не болит от груза-то?
– Ты что это, с проводником пререкаться вздумал? – главарь вплотную подошел к языкастому бойцу, взял его за грудки. – Может, напомнить тебе, кто в отряде я, а кто ты?
– Так попробуй, чего ждешь? – тот передернул плечами.
– Все, мужики, успокойтесь, – Молот вклинился между ними, отталкивая друг от друга. – Спорить будете, когда вернемся.
Одарив лидера злобным взглядом, ходок развернулся и занял свое место в хвосте колонны. Благодаря умению Молота сглаживать конфликты, процессия продолжила путь. Но напряжение, витавшее над группой, чувствовалось едва ли не на физическом уровне. Все молча насупились и, тяжело дыша, презрительно смотрели в маячившую из стороны в сторону спину своего командира, вздумавшего вдруг пойти против неписаных, но непреложных законов Зоны.
Теперь Николай шел в центре колонны. Прямо перед ним, сжимая в руках автомат, топал Молот. Позади, нервно почесывая огромный шрам на лбу, боец, пока что для сталкера безымянный. Воспользовавшись тем, что Бражник сосредоточился на дороге, Гордеев нагнал Молота и спросил:
– Он всегда такой подозрительный?
– Почти, – глухо отозвался тот, смерив сталкера сочувствующим взглядом. – С тех пор как дедок один, оказавшийся кукловодом, всю его группу завалил, практически в каждом мутанта видит.
– А кто такой кукловод? – с любопытством спросил Николай.
– А, ты ж не знаешь, – вздохнул ходок. – Мутант, на человека похож. Только башка вытянутая, да пальцы на руках значительно длиннее, чем у людей. Тварь хоть и редкая, но чертовски опасная. На расстоянии играючи подавляет волю жертвы, силой мысли заставляя выполнить все, что ему вздумается. Захочет, печень свою сожрешь. Захочет, лучшего друга ни за что ни про что пристрелишь. Особо развитые гады могут брать в подчинение целые группы, – Молот сплюнул, поудобнее перехватил автомат и продолжил: – Но кукловод, на которого нарвался Бражник пару месяцев назад, был не такой, как все остальные. Выглядел он, как бы тебе сказать… настоящим. Старик, в немецкой форме времен Второй мировой. Рядом с ним еще какой-то придурок шнырялся, этот хрыч его Зюзей звал. Бражник вместе со своими тогда старый локомотив обследовали, непонятно как оказавшийся в Зоне после одной из Гроз, когда монстр появился.
– И как Бражнику удалось уйти? – страшная история заинтересовала Гордеева.
– Повезло ему. Связист вовремя подоспел, помог с кукловодом разобраться. Вот только остальных спасать поздно было: не люди то были, а уже выжженные.
Что такое Гроза? Кто такой Связист? Почему вы зовете друг друга по кличкам? Целый рой вопросов вился в голове сталкера, но, несмотря на распиравшее его любопытство, он решил промолчать. После рассказа Молота бояться, что Бражник вдруг передумает вести его к базе и пристрелит прямо на месте, Николай перестал. Никто не даст ему этого сделать. Да и сам Бражник, скорее всего, понимает, что никакой сталкер не мутант, но чувство страха оказалось сильнее разума. Даже жалко, толковый ведь мужик.
Чтобы хоть как-то отвлечься от внезапно накатившего приступа меланхолии, Николай решил оглядеться. Их отряд уже выбрался из леса, оставив его далеко за спиной. Впереди, насколько хватало глаз, простиралось поле, покрытое рыжей травой. То и дело там и тут по ее поверхности пробегали странные волны – эффект от аномалий, как выяснил сталкер позже. Ни с того ни с сего в верх взмывал столб ревущего пламени, выжигая все в радиусе своего действия. Откуда-то вылетали снопы искр, сопровождаемые яркими вспышками, резавшими глаза. А однажды Николай заметил пятачок земли, устланный снегом, ярко блестящим в свете солнца, что вольготно расположилось на совершенно чистом, голубом небе. Снег, и это как минимум в плюс пятнадцать!
Впереди замаячили серые, приземистые строения: то ли коровники, то ли свинарники. Бывшие животноводческие фермы. И судя по тому, что Бражник завернул вправо, отряд двигался именно к ним.
– Слушай, – повернув голову, тихо сказал Молот, – а реально, как тебе удалось найти выход из «пузыря»?
– Да знать бы самому, – пожал плечами Николай. – Не могу объяснить того чувства. Это… будто бы знаешь, куда должен идти. Что-то ведет, указывает путь. Больше нечего сказать, разве что я рад, что не оказался в ваших глазах пустобрёхом.
Молот ничего не ответил на это, только хмыкнул.
– А насчет Сосновки – это правда? – спросил сталкер. – То, что говорил Бражник.
– Правда. Стремное место, его все стороной обходить стараются. Присесть там на привал – верх безумия, а уж остаться на ночь… Считай, что ты герой. Тебя как зовут, кстати? Помнишь, нет?
– Помню, ведь говорил уже. Николай я. Гордеев Николай.
– Ты мне еще паспортные данные свои оставь, – скривился Молот. – Кличка у тебя какая?
– Да нет у меня ее. Хотя… Прошлой ночью приснилось что-то из детства… Девчонка одна меня Гордой назвала…
– Хм, – ходок потер подбородок. – Ну, значит, так тому и быть будешь Горда! А что, звучит!
– А почему ты Молот?
– Кузнецом раньше был, из железа что хочешь сделать могу, вот отсюда и повелось.
Сталкер замолчал. Сзади послышались голоса, и он обернулся: боец со шрамом на лбу, не забывая поглядывать по сторонам, что-то рассказывал щекастому, чуть полноватому ходоку, что плелся следом. Вникать в суть разговора Гордеев не стал, вместо этого спросил у Молота:
– Вы меня выведете отсюда? Из Зоны.
– Вообще, мы как бы у тебя в долгу, – ответ последовал сразу. – Поэтому сделаем все возможное. Сейчас главное до базы дойти, а оттуда с Ясенем к ученым двинешь. А от них до Периметра рукой подать, дотопаешь как-нибудь… Шучу, шучу! Военным тебя передадут, с ними и улетишь.
Николай облегченно выдохнул.
– Что, не нравится здесь?
– Опять шутишь? – хмыкнул Горда. – Лишь за два этих дня меня три раза чуть не убили. К черту такие приключения.
– Зато именно в такие моменты начинаешь по-настоящему ценить жизнь. Зона, она ведь…
И Молот принялся рассказывать. Об аномалиях, Грозе, мутантах, группировках, самых редких артефактах, не забыл упомянуть несколько легенд. Говорил он долго и увлеченно, так что Бражник в конце концов не выдержал, рявкнул:
– Заткнись уже. По сторонам смотри лучше!
Когда до серого, полуразрушенного забора, опоясывающего территорию фермы, оставалось примерно километр-полтора, главарь поднял вверх сжатую в кулак руку, перекинулся парой слов с бойцом со шрамом, и оба ускорили шаг, разойдясь в разные стороны метров через триста. Молот же, видимо оставшийся за старшего, увел процессию в разросшийся кустарник, где ходоки смогли, наконец, присесть после утомительного пути. Особенно тяжело довелось Горде. Грязное тело чесалось, слипшиеся волосы спадали на глаза, мышцы ныли от усталости, в горле пересохло, а в желудке урчало от голода.
– Мужики, – сглотнув слюну, обратился Николай к ходокам. – Пожрать есть что? И воды бы… Второй день кроме плитки шоколада во рту ничего не было.
Один из бродяг тут же снял с плеч тощий рюкзак. Расстегнул его, забрался внутрь, что-то выискивая. Наконец он извлек на свет почти полную бутылку воды.
– Прости, брат, еды совсем не осталось. По дороге сюда последние крохи прямо на ходу сожрали, на радостях, что из «пузыря» выбрались. Попей пока, на базе мы тебя накормим, обещаю.
Одним движением сталкер скрутил пробку и жадно припал к горлышку, осушив емкость более чем наполовину. Вода была мутной и горчила, но сейчас Гордеев радовался и такой. Напившись, он тыльной стороной ладони утер губы и вернул бутылку хозяину.
Пока Бражник отсутствовал, ходоки позволили себе расслабиться: выставив часового, тихо переговаривались между собой. Николай их не слушал, незаметно утопая в водовороте мыслей. Последние двое суток выдались чересчур насыщенными, богатыми на события, и сейчас хотелось только одного: отгородиться от всего да хорошенько отдохнуть. Почувствовать себя в безопасности. Но совершенно некстати вспомнилась давешняя сцена с бандитами, по итогам которой некий Лось отправился в мир иной, а второй безымянный «герой» слег ничком на трупе товарища. Горда до сих пор так и не понял, что с ним тогда произошло. Обычная реакция мозга на смертельную опасность или нечто иное? А если бы прямо сейчас надо было уворачиваться от наставленного в грудь автомата, то смог бы? Перед Бражником даже дернуться не посмел, так что нет, это точно. И не менее достоверно другое: за неприступной стеной амнезии скрыта какая-то чрезвычайно важная информация. И то, кем он был, и то, почему оказался в этой самой Зоне, и то, за что его хотят убить «черепа»…
Едва Гордеев начал засыпать, вернулись главарь и сопровождавший его боец. Запыхавшиеся, они тяжело плюхнулись на землю рядом.
– На ферме отряд «егерей», – прерывисто дыша, проговорил командир. – С северной стороны сидят. На юге никого, так, Старшина?
Тот кивнул.
– В аномалии соваться не хочу, я еще от «пузыря» не оправился, – сказал Бражник, оглядывая присутствующих. – Пойдем мимо «егерей», у нас с ними вроде как нейтралитет, пропустят без проблем.
Все единогласно были «за».
Горда поднялся и, заняв привычное уже место в центре, пошел следом за остальными. Двигаться становилось все тяжелее: ноги будто налились свинцом, разболелось колено, заныла ссадина на щеке. Усталость навалилась разом, казалось, еще километр, максимум два, и сталкер рухнет без сил. Но отчаиваться было нельзя, и он отгонял прочь вязкие мысли, забившие голову.
Вдруг справа, далеко в стороне, послышался громкий рев сразу нескольких глоток, стремительно приближающийся. Ходоки синхронно вскинули оружие, целясь в разные стороны, с расчетом на то, чтобы прикрыть друг друга в случае чего.
– Ловцы, – прошептал Молот, лоб его мгновенно покрылся капельками пота. – Хоть бы пронесло.
Но почему-то даже Николай был уверен: не пронесет.
– К ферме, быстро, – махнул рукой Бражник. – Глядим в оба, огонь на поражение!
Ощетинившись стволами, отряд помчался в направлении развалин. Не имея никакого оружия, кроме ножа, сталкер вертел головой, пытаясь засечь невидимого и оттого еще более страшного противника. Вдруг его взгляд уловил движение слева, будто бы кто-то промчался на огромной скорости совсем рядом и исчез, растворившись в воздухе. К сожалению, рассмотреть мутанта Горда не смог: слишком быстро тот пропал. Все, что удалось заметить, так это мелькнувший силуэт, скрывшийся в кустарнике у огромного валуна. Тут же показался еще один! Значительно дальше, чем первый. И еще! За несколько десятков секунд Николаю удалось насчитать как минимум пятерых мутантов, круживших вокруг группы, постепенно сжимая кольцо. Дела дрянь! Сталкер почувствовал, что им овладевает паника. Спокойно, твердил он про себя, спокойно. Соберись. Ты не один, возле тебя семеро бойцов, на ферме еще мужики. Они помогут, защитят…
Нервно оглядываясь на бегу, Горда совершенно не смотрел под ноги и, запнувшись, чуть не растянулся на земле. Хорошо хоть сумел удержать равновесие! Но вот ходоку позади, тому самому, щекастому, повезло меньше: не успев снизить скорость, он налетел на сталкера, резко метнулся в сторону… и угодил в аномалию, которая швырнула его метров на пятнадцать вбок. Бродяга грохнулся о землю будто мешок, туго набитый картошкой.
– Хомяк! – заорал Старшина и, глядя на пребывающего без сознания друга, остановился, разворачиваясь. Ответом ему был вой десятка глоток.
Горда мог поклясться, что ясно услышал нескрываемые нотки радости в воплях мельтешащих повсюду мутантов.
– Старшина, отставить! – заорал Бражник, увидев, что его боец плюнул на все и бросился к не подающему признаков жизни телу. Молот сделал неловкую попытку перехватить ходока, но тот вывернулся и, пустив длинную очередь в приближающихся мутантов, склонился над Хомяком. Через секунду встал, выстрелил еще несколько раз и побежал к отряду. Но вдруг замер на месте, будто окаменел, а изо рта его потекла тонкая струйка крови. Горда охнул: позади Старшины, прямо из воздуха, материализовался один из монстров. Мутант был огромен и безобразен: ростом не меньше двух метров, по телосложению он мог бы дать фору любому из группы. Голову его покрывали уродливые роговые наросты, в глазах-блюдцах горел злой огонек, а вместо нижней челюсти болтались щупальца-присоски. Мощные ноги были обтянуты пергаментной кожей, сквозь которую просматривались сине-зеленые дорожки вен и тугие жгуты мышц. Руки монстра доставали почти до колен и заканчивались не пальцами, а когтями.
На то, чтобы рассмотреть все эти детали, у Николая ушли считаные мгновения.
– Уходим, – одернул его Бражник.
– Но там же Старшина… друг твой! – неожиданно для себя заорал Горда, тыча пальцем в сторону. – Мы что, его бросим?
– Для него уже все кончено, – впопыхах ответил главарь. – Он сам решил, что ему делать. Хочешь – оставайся! – развернувшись на сто восемьдесят, тот побежал к развалинам фермы.
Остальные не отставали. Только Гордеев, будто зачарованный, стоял и смотрел, как вокруг Старшины сужается хоровод коричневых тел…
Заставив себя оторвать взгляд от приближающейся расправы, сталкер понесся за ходоками под шквал их автоматных очередей по сторонам. Но спустя несколько секунд стрельба оборвалась, вместо нее громко бухнула граната, породив волну звериного воя, наполненного болью.
Когда до проржавевших ворот фермы, болтающихся на одной петле, группе оставалось метров сто пятьдесят, оттуда выбежали пятеро. Рассыпавшись по территории, будто камуфлированные горошины, «егеря» заняли огневые позиции и, прицелившись, замерли, чего-то выжидая. А Николай вдруг с ужасом понял, что целятся-то незнакомцы в них, людей, убегающих от страшной и мучительной смерти, которая, приняв облик мутантов, гналась за ними по пятам. Сталкер хотел было закричать, остановить Бражника, но слова застряли в горле, а вместо них наружу вырвался лишь сдавленный хрип. Неужели это конец?
Первый выстрел, давший начало целой канонаде из пяти стволов, прозвучал оглушительно громко. Горда попытался метнуться в сторону, но вспомнил об аномалиях, разбросавших свои щупальца едва ли не на каждом шагу. Стараясь не паниковать, он, вопреки здравому смыслу, несся вперед, в глубине души надеясь, что это будет быстро и не больно. Но расстояние между незнакомцами и беглецами стремительно сокращалось, а Николай все еще был жив. Мало того, никто из группы Бражника не пострадал, и это несмотря на непрерывный огонь «егерей»! Теряясь в догадках, сталкер обернулся, и все вопросы отпали сами собой.
Два трупа он увидел сразу. Из тел мутантов фонтанчиками прыскала кровь, увлажняя успевшую подсохнуть после ночного дождя землю. Но остальные монстры даже не думали умирать. Яростно рыча, они петляли будто зайцы, то становясь невидимыми, то вновь появляясь, но совершенно в другом месте. Изредка отдельные особи ни с того ни с сего дергались, как в припадке, спотыкались и падали, не в силах продолжить преследование под градом пуль, стальными жалами впивавшихся в их уродливые тела. Но через несколько минут они неизменно поднимались, чтобы продолжить бег.
До чего же живучие твари!
Миновав пятерку «егерей», отряд Бражника вихрем влетел на территорию фермы. Краем глаза Горда заметил, что прикрывавшие их бойцы последовали за ними.
– По местам, – задыхаясь, проорал главарь. – Оружие к бою!
Ему не пришлось повторять дважды. Все как один мгновенно заняли удобные для ведения огня позиции и, прицелившись в раскрытый зев ворот, замерли. Тревожную тишину нарушала лишь тихая ругань да сиплое дыхание.
Николай вслед за Молотом укрылся за остовом перевернутого молоковоза. На округлых, слегка приплюснутых боках изъеденной коррозией бочки даже спустя много лет удавалось различить несколько потрескавшихся букв «моко». Как можно плотнее прижавшись спиной к цистерне, содрав локтем целый пласт краски, что обнажила уродливую ржавчину, Горда спросил:
– Мне что делать? Дай хоть пистолет!
– Сиди и не рыпайся!
Дальнейшие слова Молота потонули в оглушительном раскате автоматной очереди. Кислый запах пороховой гари защекотал ноздри, и сталкер чихнул.
Беспрерывная стрельба велась отовсюду. Там и тут звучали выстрелы, достигавшие своей цели пули вгрызались в тела вопящих в исступлении ловцов. Обезумев от грохота и запаха крови, монстры беспорядочно метались по развалинам фермы: вбегали в полуразрушенные постройки, с легкостью запрыгивали на крыши, с быстротой молнии настигая выбранную жертву. Некоторые даже умудрялись карабкаться по стенам, оставляя на кирпичной кладке глубокие царапины.
То, что без потерь не обошлось, Горда понял, когда рядом с ним с глухим шлепком упала чья-то оторванная по локоть рука, из которой лилась густая кровь. Тут-то сталкер и не выдержал: схватившись за живот, упал на колени, и его вывернуло наизнанку. Кашляя и отхаркиваясь, утирая слезы с перемазанного лица, он освобождал себя от всего, не в силах избавиться лишь от воспоминаний. Когда Николай, более-менее оклемавшись, поднялся, то с ужасом понял, что Молота рядом нет. Зато через секунду из-за остова автомобиля выбежал мутант. Трудно сказать, кто удивился встрече больше: наткнувшийся на проблевавшегося Горду ловец или же сам Николай, осознавший, что смерть пришла быстрее, чем ему хотелось бы.
Первым порывом было улепетывать со всех ног, но, осознав тщетность попытки, сталкер остался на месте, крепче сжав нож. Склонившись над жертвой, тварь победно взревела, в нос шибанул удушающий смрад. Сам от себя не ожидая, Николай взмахнул ножом, лезвие которого вспороло воздух в миллиметре от щупалец монстра. Удивленный подобной наглостью, мутант переместился в сторону и, ударив сталкера по руке, выбил из нее оружие.
Теперь точно конец.
Предвкушая сытный обед, монстр сгруппировался, замахнулся… и расплескал внутренности черепной коробки по покатому боку молоковоза. Горда вздрогнул и, не сдержавшись, заорал, когда безжизненное тело ловца, весившее, наверное, целый центнер, рухнуло на него, придавив к земле. Пересиливая страх и отвращение, сталкер кое-как выбрался из под воняющей туши и закрутился на месте, высматривая своего спасителя. Но рядом никого не было.
Подняв грязный нож, он засунул его в ножны и выглянул из-за грузовика. Неравный бой подходил к концу. От стаи мутантов, всего несколько минут назад гнавшихся за добычей, остались только две особи, которых расстреляли выжившие сталкеры. Стать невидимыми у монстров не получалось, несмотря на все их попытки: силенок не хватало. А хваленая, делающая тварей чуть ли не бессмертными, регенерация, о которой перед привалом рассказывал Молот, не справлялась с таким уроном, и спустя пару минут ловцы безжизненными мешками свалились на землю.
– Это были последние, – сказал тощий, с белыми волосами «егерь». – Ну и денек!
– У тебя сколько? – улыбаясь, спросил у него рыжий, с веснушками по всему лицу.
– Пятнадцать выстрелов точно в цель и один труп, – с гордостью ответил ему худой, с удивлением разглядывая разорванный бок кожаной куртки.
– Тринадцать попаданий и все. С меня пиво в «Чикаго».
Бражник подошел к ним, представился и пожал руки.
– Огромное спасибо, мужики. Если б не вы, нам бы никогда не справиться. Будем должны! Сейчас расплатиться нечем, уж извините. Рейд вообще пустой получился: два дня среди аномалий, а артефактов ни одного. Даже не припомню, когда такое еще было.
– Сочтемся, – махнул рукой веснушчатый. – А насчет «двухсотых» соболезную, Зона им пухом. Раненые есть? Может, подлатать кого?
– Нет, – Бражник посмотрел на ходоков и покачал головой. – Все целы, благодарю. Нам бы с убитыми как-то разобраться, а то не по-человечески…
– Без проблем, – рыжий указал на коровник, деревянные ворота которого были распахнуты. Со стен здания осыпалась почти вся штукатурка, остатки стекол торчали из рам. – Там, позади, есть «кисель». В данный момент лучше не придумаешь.
Услышав знакомое название, Гордеев тут же вспомнил об этой аномалии. О ней он тоже узнал от Молота. С его слов, страшнее ловушку найти было трудно. Бесцветная, студенистая масса могла достигать нескольких метров в диаметре. Практически незаметная, она прекрасно сочеталась с поверхностью, на которой располагалась, и попасть в нее было проще простого. Если верить ходоку, неудачника ждала ужасная участь. Одной капли было достаточно, чтобы запустить необратимый процесс. Попав на органику, аномалия начинала ее разъедать, а жертва при этом чувствовала нестерпимую боль. Самое страшное заключалось в другом: смыть субстанцию не удавалось никак. Попав, например, на ногу, она гарантированно уничтожала все тело, и выходом являлась лишь ампутация поврежденной конечности.
Николая передернуло.
– Держи, – Молот подбежал и всунул ему в руки два легких рюкзака. – Пока мы с их хозяевами разберемся, ты сидоры вытряхни да перебери. Ценного там ничего нет, но что сочтешь нужным – оставь себе.
Сказав это, ходок заспешил обратно к Бражнику, склонившемуся над одним из тел.
Присев под шершавой стеной коровника, Горда потянул молнию и раскрыл первый ранец. Из него пахло чем-то незнакомым, но приятным. Внутри оказалось негусто: изрядно потрепанная карта с какими-то пометками, пустая обойма, карманный компьютер, бутылка с водой, ворох бинтов, ампулы со шприцами. А на самом дне – выцветшая фотография, с которой мило улыбалась девушка с ребенком на руках.
Не зная, что делать со всем этим добром, сталкер отложил обойму, компьютер и фотографию в сторону, оставив в рюкзаке то, что посчитал необходимым. Открыл второй. В нем, кроме россыпи патронов и серого чемоданчика с красным крестом, ничего не нашлось.
Аптечка оказалась пустой, и Николай сразу же засунул туда бинты с ампулами да шприцами. Попробовал зарядить обойму, но не получилось. Видно, калибр не тот. Плюнув на это дело, Горда запихал все нужное в первый рюкзак и повесил его за спину, а второй, куда отправилась другая часть находок, понес к товарищам.
Завернув за угол, он увидел их, столпившихся у неглубокой ямы, до краев наполненной прозрачной, желеобразной субстанцией. В нее, пузырящуюся, скрывшись наполовину, медленно погружалось тело одного из погибших.
Глядя на него, Николай не чувствовал ничего, кроме тягостного равнодушия. Казалось, еще вчера он бы непременно испугался и заистерил. Да что там говорить! Всего полчаса назад его скрутил приступ тошноты от вида оторванной конечности. Но сейчас внутреннее пространство заполняла единственная мысль: выбраться из Зоны, не попавшись на глаза ублюдкам в черном. Это было главной целью, Олимпом желаний, и даже вид растворяющегося в аномалии трупа был не способен его поколебать.
Опомнившись, Гордеев протянул Молоту рюкзак.
– Куда? Это уже не пригодится.
Ходок взял сидор и, не заглянув внутрь, бросил его в «кисель». Ткань мгновенно расползлась, все содержимое растворилось.
– Пойдем, – сказал Бражник. – Попрощались и ладно. Про «пузырь» никому ни слова: не нужны нам лишние вопросы.
«Егеря» суетливо сновали между зданиями фермы: оттаскивали погибших, оказывали помощь раненым.
Рыжий с двумя товарищами сидели во дворе, у костра, сгрудившись над картой. Как понял Горда по обрывкам реплик – обсуждали дальнейший маршрут.
– Мужики, – прохрипел главарь, – мы дальше двинем, к базе еще дотемна успеть надо. Вы уж берегите себя: тут рядом целое аномальное поле, не угодите ненароком. Ну и если к промзоне пойдете, внимательны будьте: там, говорят, Сосновку видели недавно. А вообще, обращайтесь, если вдруг помощь нужна будет. Мы все – должники ваши.
– Легкой дороги, Бражник, – протянув руку, сказал рыжий. – Спасибо за инфу.
Путь продолжили в гнетущей тишине, выстроившись в колонну, впереди которой занял свое место главарь. От его отряда остались только жалкие крохи: он сам, Молот с Гордеевым да хмурый темноволосый сталкер…
Насупившись, Бражник вел группу мимо заброшенной деревни, утыканной знаками, предупреждающими о повышенном уровне радиации; мимо покрытых мхом столбов линий электропередачи, с которых свисали обрывки проводов, уныло покачивавшихся на ветру; мимо одиноко стоящей мельницы, чьи оторванные лопасти валялись на земле. Миновав небольшой лесок, ходоки остановились.
– Пришли.
Невдалеке виднелся забор-рабица, обтянутый поверху колючей проволокой. Прямо за ним – остовы перевернутых автомобилей, что создавали дополнительный рубеж защиты по периметру.
Со слов Молота Николай уже знал, что лагерь не являлся пристанищем какой-либо группировки. Тут принимали всех: «гербовцев», «анархистов», вольных бродяг… Естественно, имелись и постоянные обитатели. Строгих законов на территории не было, хотя один соблюдался неукоснительно: оружие разрешалось применять лишь при атаке извне. Находясь на сталкерской базе, члены враждующих кланов зачастую выпивали за соседними столами, извечные противники на время забывали о своей войне. Бандитам, а также тем, кого требования не устраивали, вход был заказан.
У ворот отряд встретил часовой, вышедший из будки, обложенной мешками с песком. Потоптавшись на месте, он нервно огляделся и медленно двинулся навстречу группе.
– Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть, – крепко пожимая руку обалдевшему караульному и широко улыбаясь, произнес Бражник. У Горды словно гора с плеч упала: ведь они дошли, выжили, а значит, путь домой все ближе! – Ну, чего молчишь? Докладывай Васильеву, что мы вернулись.
– А вы забыли что-то, да? – промямлил часовой, растерянно глядя на сталкеров, перемазанных с ног до головы.
– В смысле? – удивился главарь. – Кордон, ты чего? Мы уставшие и голодные, нам не до шуток. Мы двенадцать человек потеряли…
– Как? Где? – встрепенулся Кордон. – Было нападение? Почему ж я не слышал?..
– Ты прикалываешься? – теряя терпение, повысил голос Бражник. – Черт, да мы неделю в «пузыре» проторчали, и если бы не этот парень, мы бы тоже уже… А ты по ушам тут ездишь? Открывай ворота, пока я добрый!
– Мужики, вы чего? – часовой медленно отошел назад, зачем-то дотронулся до караульной будки, словно надумал за ней спрятаться от гнева соклановца. – Какой «пузырь», какая неделя? Вы ж четыре часа назад в рейд ушли.
Слова Кордона произвели самый неожиданный эффект. Все напряглись, замерли, растерянно глядя друг на друга. Повисла гнетущая тишина. Казалось, даже воздух сгустился. Вдруг Бражник подскочил к часовому, схватил за грудки и с силой швырнул на землю.
– Ты что несешь, идиот?! – бешено заорал главарь. – Какие четыре часа?!
Молот и темноволосый схватили его и, пока тот не натворил бед, оттащили от перепуганного Кордона. На шум из лагеря прибежало несколько человек, завязался спор. Удерживая ругающегося Бражника, Молот с товарищем подтвердили каждое его слово и, когда тот более-менее успокоился, отпустили. Улучив момент, сталкер подошел к стоящему в стороне Горде и заговорил быстро-быстро:
– Ты не обращай внимания, Бражник нормальный мужик. Просто мы все сейчас на взводе. Ну, ты представь, ушли неделю назад, едва не умерли, а оказалось… Мутно это все, в общем.
– А ты не думал, что это ошибка или…
– Какая ошибка, Горда? – ходок прикурил сигарету и сплюнул себе под ноги. – Я, конечно, слышал, что во временных аномалиях пространство и время искажаются, но чтобы вот так. Короче, лажа. Ну да ладно. С командиром базы, с Васильевым, мы уже связались, тебя сначала к медику нашему отведут, а после к нему. Расскажешь обо всем, отдохнешь, а потом из Зоны выпроводим тебя. И еще… Спасибо тебе, Николай Гордеев. Если бы не ты, не знаю, что бы с нами стало. Хотя, что тут знать… Передохли бы все, как мухи в банке.
* * *
Тяжело облокотившись на потертую столешницу старого Т-образного стола, генерал Войсапчук отстраненно наблюдал за офицерами, вспоминая, когда в его небольшом кабинете в последний раз было так многолюдно.
Ситуации бывали всякие: рядовые, когда генерала попросту вводили в курс дела, хотя решение уже давно было принято без его участия; срочные, требующие немедленного вмешательства вышестоящего руководства; сверхсрочные, в таком случае Войсапчук собирал офицерский состав в зале совещаний. Но то, что произошло примерно полчаса назад, ни под один из критериев не попадало: намедни пропавший в Зоне лейтенант Гордеев дал о себе знать.
Пришедшее на общедоступный коммуникатор СЗО сообщение было коротким и резким, будто бы за лейтенантом гнались и он боялся не успеть сказать что-то жизненно важное. Ничего, кроме координат схрона и подписи «Флешка внутри фляги Горда», посыл не содержал.
Дежуривший связист, прочитав странное письмо от анонимного отправителя, поначалу растерялся. После него растерялся и старший смены, и капитан, а лишь затем сам Войсапчук. Однако генерал быстро сообразил, что к чему, и уже через десять минут собрал в своем кабинете едва ли не всех имеющихся в распоряжении части офицеров, глубоко в душе сетуя, что закрыл совещательную комнату на внеплановый ремонт: духота, густо разбавленная запахом пота, стояла невыносимая. Вручив всем прибывшим документы с подпиской о неразглашении, Войсапчук убедился, что каждый чиркнул на листке свою подпись, запер стопку бумаг в сейфе и лишь потом ввел недоумевающих офицеров в курс дела.
– Перед вами папки с документацией о секретной операции, на которую семьдесят четыре дня назад был отправлен лейтенант Гордеев, – вещал генерал, меряя шагами комнату. Он старался говорить быстро, емко и исключительно по делу, но вопреки попыткам речь получилась долгой. Из нее сидящие командиры рот узнали, что их боевой товарищ, якобы отправленный в командировку в Израиль, на самом деле уже третий месяц топчет Зону Отчуждения, выводя на чистую воду бандитов, организовавших подпольный бизнес, связанный с охотой на людей, и охраняющих Периметр военных, что «крышевали» оных. И если доказательств причастности бандитов к вышеупомянутому преступлению с избытком хватало на то, чтобы немедленно погрузиться в вертолеты, высадиться у Периметра, забраться в танки и сравнять базу отморозков с землей, то военные все еще оставались в тени…
Стать доверенным лицом у Борова, лидера бандитского клана «Черепа», Гордеев смог почти сразу: помогла хорошая физическая подготовка, дерзкий нрав, отменное владение холодным и огнестрельным оружием. Не обошлось и без редких да дорогих артефактов, которые лейтенант забирал из заранее подготовленных тайников и приносил бандиту. Все это поспособствовало вознесению на вершину местной иерархии в кратчайшие сроки. И, в конце концов, Боров, окончательно уверившись в своей «правой руке», взял Гордеева на одну из сделок по обмену хабара и налички на людей, которых искушенные вседозволенностью и безнаказанностью бандиты называли просто: дичь. Именно там лейтенант и выполнил поставленную задачу, скрытой в стволе оружия видеокамерой засняв бесценные кадры обмена отловленных жителей провинциальных городков и сел на валюту и артефакты. А после сбежал, сообщив СЗО, что двигается к Периметру и его преследуют бандиты. На этом связь оборвалась.
До сегодняшнего дня…
– Товарищ генерал, – голос капитана Каширского выдернул Войсапчука из мыслительного транса, в который он, сам того не заметив, успел погрузиться. – Мы разработали маршрут, по которому рейд-группа сможет добраться к схрону и забрать груз.
С трудом заставив себя оторвать взгляд от созерцания столешницы, генерал посмотрел на капитана, как при параде вытянувшегося во весь рост, а затем на остальных подчиненных, сгрудившихся в темно-зеленую кучу у масштабной карты Зоны Отчуждения, исписанной примечаниями, перечерканной рваными пунктирными линиями.
– Хорошо, – кивнул Войсапчук и направился к гудящему кулеру. Набрал в пластиковый стаканчик воды, жадно осушил его и, утерев со лба крупные капли пота, добавил: – С минуты на минуту придет Тульский. Руководить рейд-группой будет он, ему обо всем и доложишь.
– Но, товарищ генерал, – слегка смутился Каширский. – Я думал, что старшим операции буду я. Мои бойцы наиболее…
– Не сейчас, капитан, – примирительно поднял руки Войсапчук. – Мы не можем рисковать, слишком велика цена потери. Тульский лучше всех подходит для выполнения этого задания, в основном благодаря своей команде отличных бойцов, да и дней нахождения в Зоне у него много. К тому же полковник Тульский друг лейтенанта Гордеева, и отправить за ним кого-то другого будет не совсем честно.
– Слушаюсь, – вяло козырнул Каширский и вернулся к изучению карты.
Генерал проводил капитана взглядом и вновь погрузился в свои мысли. В глубине души он желал отправить в Зону кого угодно, но только не Тульского. Не единожды бывавший в горячих точках, знавший, что такое война, полковник являлся превосходным офицером и верным боевым товарищем, однако был слегка неуравновешен. Нет, он не впадал в припадки бешенства, не хватался за оружие, грозясь пристрелить любого за косой взгляд или резкое слово в его сторону, он просто не знал чувства меры, по-хамски обращаясь как со своими подчиненными, так и с руководящим составом. Управлять Тульским было чертовски трудно, практически невозможно, так как полковник всегда все делал по-своему и в итоге оказывался прав, в очередной раз потешая свое эго.
Как и следовало ожидать, дверь распахнулась без стука, и в набитую людьми комнату протиснулся Тульский. Присвистнул, увидев царящий аншлаг, отдал честь Войсапчуку и вальяжно уселся за стол, по правую руку от генеральского кресла. Толпившиеся в помещении офицеры недоуменно глядели то на одного, то на другого, ожидая дальнейших распоряжений.
– Займите свои места, пожалуйста, – произнес Войсапчук, садясь во главе стола. Взял последний документ о неразглашении и протянул его Тульскому. – Подпишите, товарищ полковник.
– Что это? – спросил тот, принимая из рук генерала лист бумаги. Бегло прочитав содержание, он присвистнул еще раз, чиркнул подпись и вернул его обратно. – Я заинтригован.
– Перед вами папка с документацией, – мягко сказал Войсапчук. – Ознакомьтесь с вашим заданием.
Следующие пять минут прошли в напряженной тишине: все ждали, пока Тульский вникнет в суть дела.
– Вы шутите? – побледнев, спросил полковник. Если бы Войсапчук его не знал, то наверняка подумал, что тот попросту испугался. – Вы всерьез считаете, что это выполнимо? В такие-то сроки?!
– Товарищ полковник, маршрут…
– Да плевать мне на ваш маршрут, майор, – Тульский хлопнул ладонью по столу. – Почему я был не в курсе задания еще на стадии его подготовки? Почему не знал, что Гордеев отправляется в Зону? Почему не проинформировали мою команду? Товарищ генерал, ну ладно эти… дундуки, ну а вы-то чем думали?! Мне что, теперь людей на убой посылать, да?! – он отшвырнул папку.
– Товарищ полковник, немедленно успокойтесь, – жестко осадил Тульского генерал: его самые страшные опасения сбывались. – Маршрут проработан максимально безопасный и короткий. Весь путь займет не более двух дней – день туда и день обратно. Вооружение подберете самое лучшее, ровно как и амуницию. По факту выполнения задания я буду ходатайствовать о представлении вас и вашего отряда к внеочередным званиям, отпускам и государственным наградам.
– Посмертно? – мрачно пошутил полковник. – Показывайте свой маршрут.
Тульский углубился в изучение и через несколько напряженных минут тишины в достаточно грубой форме, не стесняясь в выражениях, доказал собравшимся, что с картографией они не знакомы ни на йоту и их маршрут – неверен. Все знали, что с ним будет нелегко, поэтому ведру словесных помоев никто не удивился.
– В общем, так, вечером я соберу команду, вооружусь и проведу инструктаж, – загибая пальцы начал полковник. – К рассвету мы будем у Периметра. Но есть еще один существенный вопрос: где мы подберем Гордеева? И что делать, если он будет ранен? Как транспортировать из Зоны?
– Боюсь, вы неверно поняли суть вопроса, товарищ полковник, – выдавил Войсапчук. – Вы отправляетесь лишь за документами, что на карте памяти, а не за лейтенантом. Это не спасательная операция, а боевое задание.
– Но… как же так? – Тульский даже привстал. – Он ведь жизнью ради вас… К черту документы…
– Товарищ полковник, мы не знаем, где в данный момент находится лейтенант Гордеев. Вы прекрасно понимаете, что Зона огромна и на поиски одного человека могут уйти месяцы. Да что там говорить! Мы даже не знаем, жив ли он сейчас! Но если нам что-то станет известно, мы тут же предпримем все меры, чтобы вытащить его. Я вам гарантирую, слово офицера.
– Какие же вы сволочи, – прошептал Тульский и вышел из кабинета.
Войсапчук протяжно выдохнул и отдал приказ:
– Готовьте новый маршрут и несколько резервных, на случай экстренного отхода. Задание будет выполнено, я уверен.
Глава 5
Наглухо закрытые окна немецкого «Феннека», по которым уже второй час не переставая барабанил дождь, хоть и были пуленепробиваемы, но звукоизоляция в них отсутствовала напрочь. Иначе Боров не ерзал бы всякий раз в кресле, нервно покусывая нижнюю губу, когда сквозь рев мощного двигателя до его слуха доносились далекие призывы защитить Зону от несанкционированного проникновения, которыми попусту сотрясал воздух рупор Южного кордона. Бронеавтомобиль остановился примерно в километре от блокпоста, под сенью раскидистого дерева, листву которого, будто миниатюрные изумруды, усеяли капли влаги. Отсюда прекрасно просматривалась ведущая к кордону асфальтовая дорога, вся в ухабах да выбоинах, серой лентой убегающая к нагромождению бетонных плит и стальных противотанковых «ежей». Вот какому идиоту пришла в голову мысль установить «ежи» у самого Периметра? Ведь в Зоне танков практически нет, а легкий и маневровый «Феннек» спокойно минует преграды гораздо серьезнее.
Бронеавтомобиль, в котором и располагался Боров вместе с двумя бойцами, выполнявшими роли водителя и стрелка, был его гордостью, предметом восхищения. Еще бы! Четыре колеса, оснащенные автоматической подкачкой воздуха на случай прокола; легкая, но чертовски крепкая рама, укрытая броней, играючи выдерживающей пули 7,62-мм; мощный «лоб», заботливо спрятанный под еще более толстой защитой, способной остановить -12,7-мм пулю. На крыше – 7,62-мм Rheinmetall MG-3, в мгновение ока превращающий всё живое в мелкий фарш. А если учитывать пазы для автоматического гранатомета, который также имелся у бандита, то машина и вовсе становилась крепостью на колесах. Да, Борову пришлось раскошелиться, чтобы доставить «Феннек» в Зону, слегка переоборудовать его под местные условия, оснастив датчиками движения, детекторами аномалий, защитным экраном, целой связкой артефактов и прочей мутью, но оно того стоило. После всех модернизаций, в автомобиле можно было переждать даже Грозу, настолько хорош он был. И лишь от одного надежный с виду «Феннек» не мог спасти своего хозяина.
От страха.
Сидя в автомобиле, который тихо, будто сытая кошка, урчал двигателем на холостых оборотах, Боров холодел от мысли, что сделает с ним Кисляк, когда узнает о возможной утечке информации. Это лишь с виду полковник казался застенчивым ботаником-девственником, которому для заслуженного вручения ярлыка «лох» не хватало заикания и подростковых прыщей. На деле же под личиной напускной трусости и нервозности скрывались безжалостность, кровожадность, тяга к убийствам. Вот бандит и тянул с визитом, нервно крутя ПДА во вспотевших ладонях и надеясь, что Коготь все-таки выйдет на связь да обрадует своего командира хорошей новостью. Но время шло, а Коготь на связь не выходил.
– Ну, так шо, мы едем или как? – обернулся к Борову водитель.
– Да, поехали помаленьку, – кивнул тот, поглубже засунув дрожащие руки в карманы плаща.
Водитель мягко тронул машину, а Боров уперся лбом в холодное, вибрирующее в унисон двигателю боковое стекло и закрыл глаза. Сейчас он был сам себе противен. Взглянуть со стороны – жалкое зрелище: дрожащий, запуганный. Будто накосячивший школьник в кабинете районного участкового. А еще главарь крупного клана! Тьфу, блин. Назвался таковым, так соответствуй! В конце концов, чего тебе бояться? И кого? Зажравшегося полковника? Вот еще! Пусть сначала вспомнит, что он работает на тебя, а не наоборот. Ну, упустили информатора, не доглядели. Бывает, главное, что поиски ведутся. Никуда Грач не денется. А если этот тощий упырь попробует угрожать вертолетами, ты, Боров, найдешь, чем ответить. Как-никак, именно ты создал этот бизнес, построил все с нуля. А Кисляк – всего лишь вояка на одном из кордонов Зоны…
Прогрохотавшая со стороны блокпоста автоматная очередь выдернула Борова из водоворота фантазий. Словно рой маленьких пчел, пули стальными жалами забарабанили по броне «Феннека», отчего по корпусу прошла легкая дрожь, будто бронеавтомобиль мог чувствовать боль. Водитель резко дал по тормозам, развернув машину левым бортом к атаковавшим.
– Они что, совсем сдурели? – взвился стрелок, схватившись за гашетку с красной кнопкой. – Ща, я по ним разок шандарахну! Будут знать, волки позорные…
– Подожди, – приказал главарь и поднес ко рту рацию, надеясь, что ее мощности хватит, чтобы на таком расстоянии пробиться сквозь фон Зоны. – Кисляк, это Боров, мы у вашего блокпоста. Твои солдафоны ниче не попутали, не? Какого хрена шмаляете?
– Въезд свободен, – послышался сквозь шум помех далекий голос полковника, и на этом связь прервалась.
У сложенных штабелем мешков, набитых песком, бандита встретил Кисляк и, после крепкого рукопожатия, увел внутрь одного из зданий. Водитель и стрелок остались в «Феннеке», на который местные вояки смотрели с нескрываемой завистью.
– Ты прости за стрельбу, – до омерзения бархатным голосом сказал полковник, как только они вошли в кабинет. – На посту совсем зеленые пацаны стоят, а ситуация явно неуставная.
Последние слова Кисляк произнес, усаживая свою тощую задницу на потертый диван из кожзаменителя. Боров расположился в кресле напротив, без интереса оглядывая небольшую комнатенку, в которой с момента его последнего визита ничего не изменилось: тот же слой пыли на старых настенных часах, постоянно спешащих на пару минут. Тот же истоптанный множеством ног паркет, тот же шкаф, набитый бесполезным хламом. На столе с резными ножками беспорядок, а помещение будто в тумане от дыма, что столбиком поднимался от окурка, одиноко дотлевавшего в грязной пепельнице.
– Так это, по поводу чего аудиенция? – спросил полковник, поправляя съехавшие на кончик носа очки.
Следующие двадцать минут бандит во всех подробностях описывал события последних нескольких месяцев, связанные с Грачом. Боров сильно нервничал, хоть и старался всячески это скрыть, но дергающаяся щека выдавала его. А Кисляк, казалось, был совершенно спокоен: не обронив за все время ни слова, он лениво откинулся на спинку дивана, сквозь приоткрытые веки глядя на рассказчика. В какой-то момент бандиту даже показалось, что полковник его не слушает, но останавливаться он не стал.
– Пацаны его почти нашли, в натуре отвечаю, – закончил историю Боров. – За Периметр не выпустим.
Наступила тишина, отчего бандиту стало совсем неуютно. Он выжидающе смотрел на Кисляка, которого рассказ, судя по всему, даже не тронул. На лице военного не дрогнул ни один мускул, бесстрастные глаза уставились в одну точку не моргая. В томительном ожидании прошло несколько долгих минут, и тут полковник сделал то, чего Боров никак не ожидал: схватился за живот и захохотал. Ржал он долго и раскатисто, будто бы побег «крота» был не серьезной проблемой, требующей немедленного решения.
Отсмеявшись, Кисляк утер рукавом выступившие слезы и сказал:
– Ох, какие же вы муфлоны.
Крайне удивленный неадекватной реакцией полковника на известия и вопреки внезапно накатившей волне страха, тугим комком застрявшей в горле, бандит не опустил глаза, продолжая смотреть оппоненту в лицо.
– Вот скажи, Боров, как? Как можно так лохануться? – полковник поднялся и заложил руки за спину, нервно расхаживая по комнатке от стенки к стенке.
– Да кто ж знал? – сделал неловкую попытку оправдаться бандит. – Если СЗО в курсе наших с тобой дел, значит, утечка произошла еще раньше, и теперь им нужны лишь доказательства нашей с тобой причастности. Догоняешь, полковник? «Крыса» где-то у вас сидит.
Кисляк резко замер и перевел взгляд на Борова.
– То есть, ты считаешь, что виноват я?
– Нет, я этого не говорил, – пошел на попятную бандит. – Я лишь считаю, что следует как можно быстрее найти стукача и «крота», выведать, где все документы с доказательствами, а после уничтожить их. И документы, и предателей. Иначе в один прекрасный день из-за Периметра прилетят вертушки, разнесут мою базу к чертовой матери, а ты пойдешь под трибунал.
– Не прилетят, – возразил полковник. – Над Периметром сплошное аномальное поле, ни один вертолет сюда не попадет. Их в Зону исключительно наземным транспортом доставляют. Но под трибунал я пойду, да. Однако и тебе несладко будет: через Периметр вертолеты не летают, да, но в самой Зоне вполне себе вольготно. Поэтому, если вдруг утечка информации все же случится, перед тем как бросить все и сбежать в Зону, я подниму в воздух свои вертушки и сравняю твой НИИ с землей, ты меня понял?
Боров кивнул, не сводя глаз с военного. Он был уверен: Кисляк не врет, и если сталкер Грач выберется за Периметр – его, Борова, бизнесу придет конец. Да и ему самому, скорее всего, тоже.
– Вот, прекрасно, – едва слышно хлопнул в ладоши полковник. – А для дополнительного стимула я дам тебе трое суток на поиск и поимку беглеца. Не уложишься – пеняй на себя. И не вздумай меня обмануть.
Боров поднялся, дав военному понять, что разговор окончен. Направился к выходу.
– Три дня. Время пошло, – донеслось в спину.
Выйдя на крыльцо, Боров вдохнул свежий, влажный воздух, тяжело посмотрел на серое небо, с которого до сих пор не перестал моросить дождь, и направился к «Феннеку». Завидев начальника, сидевшие внутри бандиты завели двигатель, открыли дверь.
Лишь за броней машины Боров почувствовал себя в безопасности и немного расслабился.
* * *
Ходок, добровольно вызвавшийся проводить Горду, был совсем молод и чересчур говорлив. Весь недолгий путь до медпункта он болтал как заведенный, ни разу не заткнувшись. Мало того, парня вовсе не смущало, что сталкер пропускает его треп мимо ушей, с интересом разглядывая базу.
Прямо за воротами, через которые Горда с проводником и попали на территорию бродяг, на небольшой, явно искусственного происхождения насыпи, располагалась пулеметная точка, свободно простреливавшая дорогу к базе, тем самым сводя к нулю любые попытки вероятного противника забраться на территорию тихо и незаметно. Слева от точки шел длинный ряд смежных зданий производственного типа: сквозь разбитые окна были видны разнообразные станки. Напротив этих строений, в сотне метров от сталкера, находился огромный цех из огнеупорного кирпича. Его покатая крыша из зеленого цвета шифера, который не выцвел даже спустя десятки лет, служила пунктом наблюдения для двух караульных. Справа, в стороне от цеха, стоял внушительный ангар, похожий на увитый лианами черепаший панцирь, который огибал проходящий через всю территорию неширокий ров, выкопанный для сточных вод. Недалеко впереди, за нагромождением отсыревших и прогнивших досок, виднелись несколько корпусов цеха поменьше, из-за которых выглядывала двухэтажная административная пристройка. Ведущий Горду парень шел именно туда.
– Не, ну ты реально крут, чувак, – распинался проводник, глядя на сталкера. – Не отмалчивайся, скажи, как Бражника-то из «пузыря» вывел?
Грязный, голодный, измотанный Горда совершенно не хотел поддерживать пустой разговор с новоявленным почитателем его отсутствующего таланта, поэтому в ответ промычал что-то невразумительное, надеясь, что тот отстанет.
Но фиг там. То ли паренек был словоохотлив по молодости, то ли туп от природы, но затыкаться даже не думал, клешнями вытягивая из сталкера каждое слово.
– Вот были бы здесь Связист с Шурупом, вам бы нашлось, о чем поговорить, – восхищенно вещал ходячий патефон, заставляя Горду молиться, чтобы путь до медпункта закончился как можно скорее.
– Кто такой Связист этот? – спросил сталкер, второй раз за день услышав загадочное прозвище.
– О, толковый мужик. Он на нашу базу давно пришел, еще до меня, и не один. Как на подбор компания: Связист – бывший военный, Шуруп – бывший наемник, а Васильев – бывший проводник бандитов. Такие вещи рассказывали, что дух захватывало. Что-то про бронепоезд правительственный, про ученых, про плен у Хантера, временные аномалии… Им сначала не верил никто, но когда Васильев отвел наш отряд к останкам бандитского тепловоза, на котором Хантер по Зоне рассекал, все встало на свои места.
– Тепловоз? Здесь? – скептически ухмыльнулся Горда.
– Да, представь себе! Бандиты по Зоне на нём катались, а мы ни сном ни духом об этом! Нет, ходили, конечно, легенды о поезде-призраке, мол, кто его увидит, тому не жить больше, но это на уровне местного фольклора, не более. О настоящем поезде никто и не думал… А фонил он, что твой реактор. Те, кто внутри него находились, были настоящими смертниками. Но не суть. Вояки, после того как бронепоезд, на котором Связист охранником был, выбрался за Периметр, нашли базу Хантера и вместе с его тепловозом разнесли в пух и прах. Правда, труп Хантера никто не видел потом. Так что не факт, что он погиб тогда.
– А Хантер, это кто? И не боитесь, что он новую базу построит, с еще одним тепловозом?
– Да ну, скажешь тоже, – отмахнулся ходок. – Не потянет уже, да и пропал он, говорю ведь. Несколько лет никаких вестей. А занимался Хантер раньше торговлей людьми. Брал в плен ученых, туристов, иногда сталкеров и продавал кому-то за Периметром. А что дальше с несчастными было, никто не знает, но Связист говорил, будто на органы их потом отправляли. Страшно это все, конечно. Как вообще можно так с людьми… И война эта в Зоне… ну кому она нужна? «Герб» с «анархистами» вообще с ума сошли. Разве не понятно, что тут и так выжить трудно? Нам бы вместе держаться, а они наоборот, друг друга убивают.
– И что с такими убеждениями ты вообще здесь делаешь? – подняв бровь, спросил Горда.
– А нет у меня никого там, за Периметром, вот и рванул подальше от мира, – пожал плечами паренек. – Я, как только сюда попал, сразу к «анархистам» подался: уж больно мне они приглянулись. Но позже понял: не мое. Немного разные у нас идеалы. Они Зону хотят миру показать, и с этим-то я согласен, но не той дорогой идут. Война – это плохо, а с «Гербом» у них именно она и идет. Вот я и ушел от всех, осел тут, с вольными ходоками… а вообще все, мы пришли.
– Спасибо, – хлопнул парнишку по плечу сталкер. – Легкой дороги тебе, что ли? Дальше я сам.
Горда открыл дверь и погрузился в полумрак помещения, гордо именуемого медпунктом. В нос шибанула дикая смесь запахов спирта, табачного дыма, йода и хлорки. Пройдя по длинному коридору с убегавшей вверх, в темноту, деревянной лестницей и парочкой дверей по обеим сторонам, Горда интуитивно распахнул последнюю, оббитую дерматином, и не ошибся. Исподлобья оглядел кабинет со стоящим в углу столом с парой стульев, наполовину пустым медицинским шкафчиком, дырявой ширмой и рядом коек, застеленных грязными покрывалами. Сталкер с сожалением понял, что врачевали здесь на уровне «у зомби заболи, у ловца заболи, а у ходока заживи».
– Приветствую в моей скромной обители, – из неприметной двери справа вышел мужчина средних лет, одетый в серый халат, темные штаны и кроссовки. Карие глаза его задорно блестели за стеклами очков, на которые спадала прядь грязных русых волос. – Вы Горда, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – кивнул он, усаживаясь на шаткий стул.
– Отлично, – доброжелательно улыбнулся врач. – Меня можете звать просто – Медик. Васильев предупредил о вашем приходе, поэтому для вас уже все готово. Душ за дверью напротив, только воды горячей нет, к сожалению. Но за чистоту ее можете не бояться! У нас во всей Зоне лучшие фильтры, а все благодаря умельцам с цеха. Переодеться можете за ширмой. После я вас осмотрю и отправлю прямиком к управляющему.
Медик взял со стула и протянул Горде стопку одежды: камуфляжный костюм, майку с портками и водолазку. Сверху стояли почти новые берцы.
– Грязные вещи оставьте в углу.
Не веря привалившему счастью, Горда сбросил с себя рюкзак, опостылевший, провонявший потом комбинезон, схватил чистые вещи и, искренне пробормотав слова благодарности, бросился в душ.
После целого дня злоключений, дважды чудом избежав смерти, забраться под струю чуть теплой, странно пахнущей воды, слабо льющей из старой советской лейки, для сталкера было в высшей мере наслаждением. А лежавший на полочке кусок хозяйственного мыла, которым Горда натерся с ног до головы, смывая жирную грязь, и вовсе удвоил полученный кайф. И плевать, что в душевой едва ли не грязнее, чем на улице; плевать, что воняет хлоркой и ржавчиной; плевать на исписанные маркером стены, облупившийся потолок и разбитые окна, через которые внутрь задувал холодный ветер, пробирающий до костей. От мысли, что все почти закончилось и скоро он будет далеко отсюда, по телу сталкера пробежали мурашки. По сравнению с пережитым, остались сущие пустяки: поболтать с Васильевым и вместе с ходоками добраться к ученым, которые отправят его за Периметр. А там и до дома недалеко. Только бы вспомнить, где он, дом этот…
Перекрыв воду и выбравшись из кабинки, сталкер натянул выданную одежду, оказавшуюся малой по размеру, туго зашнуровал берцы, которые в свою очередь были слишком большими, пригладил непослушные волосы и направился к Медику. Тот ждал его, сидя за столом и делая какие-то записи в потрепанном ежедневнике. Увидев гостя, Медик поспешно закрыл блокнот, спрятал в полку под столешницей, приглашая Горду сесть.
– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся врач. – Вас что-нибудь еще беспокоит? Ушибы, ранения?
– Наверное, этим стоило поинтересоваться до того, как отправлять меня в душ, не находите? – ехидно спросил сталкер.
– Нет, – и глазом не моргнув, ответил Медик. – Факта, что вы вошли сюда на своих двоих, мне было достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. Да и сейчас это вопрос, скорее, дежурный.
– От амнезии лечите?
– Стоит подумать, – почесал заросший недельной щетиной подбородок врач. – Если использовать правильные артефакты, кое-какие настойки, то, вполне возможно, что-нибудь и получится. Сейчас я не могу сказать точно, необходимы тщательные расчеты.
– Ясно, – вздохнул Горда. – В остальном здоров, ничего не болит. Только устал как собака. Как попасть к этому вашему Васильеву?
– В коридоре лестница, поднимитесь на второй этаж, первая дверь слева. Только подождите, – Медик распахнул дверцу шкафчика, достал оттуда баночку с таблетками и дал несколько штук сталкеру. – Это от радиации, просто на всякий случай. Из побочных эффектов тошнота, головная боль… в общем, стандартный набор. Беременности у вас нет, грудью не кормите, так что можете пить смело. Удачной дороги!
Кивнув в знак благодарности, Горда надел рюкзак, забросил в рот таблетки и отправился наверх.
Распахнув дверь кабинета, он застал Васильева у масштабной карты Зоны, утыканной разноцветными кнопками и испещренной надписями от руки. Услышав скрип петель, управляющий базы обернулся, окинул взглядом сталкера и велел тому сесть, указав на стоящее у стены кресло, рядом с чучелом какого-то монстра. Выглядел управляющий базы… обычно. Спокойный, подтянутый мужик лет сорока, среднего роста, крепкого телосложения, с властным лицом и уверенными движениями.
– Меня зовут Васильев, но ты это и так уже знаешь. Поэтому сразу к делу. Кто ты, сталкер, что делаешь в Зоне?
Собравшись с мыслями, он вздохнул и начал свой рассказ с самого начала, стараясь ничего не упустить. Говорить было на удивление легко, намного легче, чем поверить в услышанное. У Горды в голове не укладывалось, что он пережил все то, о чем так спокойно излагал в мельчайших подробностях незнакомому человеку. Что это не сон, не бредни сумасшедшего, а самая настоящая реальность. Подсознательно сталкер ожидал, что Васильев, посчитав его слова чушью, разозлится и выпроводит залетного балабола за территорию базы, дав пинка напоследок. Но ходок слушал молча, не перебивая, лишь время от времени кивая головой.
– …и Бражник привел меня сюда, – подвел финальную черту Горда спустя полчаса беспрерывного словоизлияния.
Васильев ничего не сказал, невидящими глазами уставившись перед собой в одну точку. Создавалось впечатление, что он ни с того ни с сего уснул, только глаза закрыть забыл. Со стороны это выглядело жутковато. Когда молчание затянулось и сталкер решился окликнуть управляющего, тот, будто вывалившись из забытья, заговорил сам.
– Никогда не думал, что еще смогу чему-то удивиться, – спокойным голосом сказал он тихо. – Особенно после того, что видел сам. Но нет, ошибался.
– Рад был всколыхнуть старые воспоминания, – сложив руки на коленях, сказал Николай. – Что мне делать дальше? Молот говорил, будто вы поможете выбраться из Зоны.
– Да, конечно. Только для начала поешь и отдохни: тебе с нашей группой еще к ученым добираться, а это путь неблизкий. К тому же выходить они собирались не раньше, чем через два-три дня.
Услышав это, Горда слегка приуныл. Находиться почти половину недели здесь, а потом куда-то идти чертовски не хотелось, приключений и так хватило с избытком. Казалось, еще пара перестрелок или нападение мутантов, и все, он попросту сойдет с ума.
Заметив реакцию Николая, Васильев поспешил его успокоить:
– Извини, по-другому – никак, погостить на базе все равно придется. Но ты не отчаивайся: у нас тут довольно безопасно. Монстров рядом раз, два и обчелся, отличная охрана, нападений почти не бывает. А когда в путь отправитесь, я увеличу количество людей в отряде, выберу самых лучших. Вооружу как подобает. Даже не заметите, как рядом с лагерем яйцеголовых окажетесь.
– Ладно, черт с ним, – Гордеев утер лицо. – А как у меня получилось вывести отряд Бражника из «пузыря»? А то все уже достали с этим вопросом.
Управляющий ненадолго задумался, как бы подбирая нужные слова.
– Вариант у меня только один. Ты ведь говорил, что до этого провел ночь в Сосновке, да? Легенду про нее тебе уже рассказали, должен быть в курсе, что этот поселок – место чрезвычайно аномальное. Как и временно-пространственная ловушка, в которую угодил Бражник. Это я вот к чему: скорее всего, получилось так, что Сосновка будто бы запитала тебя своей энергией. А когда ты вошел в «пузырь», она вдруг высвободилась, порвав его. Ты уничтожил аномалию, даже не заметив этого, тем самым спас отряд. Других версий у меня нет.
– А как же та интуиция, мое чутье, благодаря которому мы вышли?
– Нет, – усмехнулся Васильев, – ты не до конца меня понял. Не было ничего, Николай. Это просто самовнушение. Потому что к тому моменту, как ты нашел Бражника и вы собрались уходить, самого «пузыря» уже не существовало. Отряд вполне мог выйти и без тебя, ты же попросту вывел его из леса. Но данный факт ни в коем случае не умаляет твоих заслуг: мы по-прежнему у тебя в долгу и от своих слов не отказываемся!
– Ну, хоть какое-то объяснение, – пожал плечами Горда. – Может, и о способностях моих поведаешь? Например, как я так ловко с псевдоволком сражался? Как Лося завалить удалось? А зомби тот… Я ведь драться не умею вовсе.
– Значит, умел. Еще до амнезии. Просто позабыл об этом. Но тело все помнит, и в самые критические моменты твои навыки как бы… просыпаются, спасая тебе жизнь. Талант, его ведь не пропьешь. Уж не знаю, кем ты был раньше, но с одним лишь ножом выстоять против псевдоволка, это сильно.
– Спасибо, приму за рабочую версию. Слушай, ты извини, но мне бы пожрать чего. Раз я тут минимум на пару дней, наговориться мы успеем. А есть хочется, аж кишки сводит.
– Без проблем, – Васильев присел на краешек стола. – Спускайся вниз, напротив этого здания бар. Он большой, не пропустишь. Скажи тому, кто будет за стойкой, что от меня. Они все сделают.
– Еще раз благодарю, – кивнул Горда. – И последний вопрос: что будет с Бражником, Молотом и тем, третьим? Пережить такое…
– Ничего, – не поведя бровью, ответил управляющий. – Уйдут в запой на неделю-другую, оклемаются и снова в Зону. То, что с ними произошло, страшно, но отнюдь не ново. Другое дело, что мужиков жалко. В одном рейде двенадцать человек мы еще никогда не теряли.
Пробормотав что-то неразборчивое, Николай вышел за дверь. Сбежал по лестнице и, оказавшись на улице, поспешил к бару.
Так на базе именовался один из отсеков ангара, отделенный огромной, спаянной из жестяных листов стеной от основной части. Антураж его соответствовал местности: стены были увешаны трофеями-головами разных мутантов, сквозь зарешеченные окна, находящиеся практически под потолком, в зал попадал свет, но его все равно было недостаточно, поэтому в самых темных углах висели керосиновые лампы, нещадно чадящие. Крепкие двери при необходимости запирались изнутри на засов, но сейчас были распахнуты настежь. Огромные катушки от проводов, выполняющие роль столов, покрывал слой жирной копоти. В дальнем углу, у импровизированной стены, находилась барная стойка, над которой болтались подвешенные к потолку динамики. Из них лилась спокойная музыка, служившая фоном для множества голосов, наполнявших помещение.
Последовав совету управляющего, Горда сразу же подошел к бармену.
– Добро пожаловать в мое уютное логово, – весело улыбнулся тот, протягивая руку. – Меня звать Мороз, будем знакомы!
– Горда, – Николай ответил на рукопожатие. – Я от Васильева.
– Так ты тот самый, – улыбка бармена стала еще шире, глаза заблестели. – Все понял, сделаю в лучшем виде. Естественно, за счет заведения. Ты, главное, поделиться потом не забудь, как Бражника вытащил-то.
– Ладно, только сначала дай поесть чего, а то не доживу до конца рассказа.
Николай оперся локтями на столешницу и, дождавшись Мороза с полным подносом тарелок, набросился на еду. И чего там только не было! И суп с лапшой, украшенный мелко порубленной зеленью; и драники, манящие своими золотистыми боками с хрустящей корочкой; и запеченная румяная курица. Отдельно от основных блюд были поданы маринованные грибочки, бутерброды с колбасой, кувшин клюквенного морса и графин с водкой.
Уплетая за обе щеки, Горда налил в рюмку водки. Выдохнул и залпом выпил, закусив грибочком. Внутри потеплело, сознание мягко повело куда-то в сторону. Покончив с супом, сталкер принялся за курицу, поймав себя на мысли, что здесь не так уж и плохо. Два или три дня, судя по всему, пройдут довольно быстро. Только б и дальше так кормили. Еще отдохнуть бы хорошенько, отоспаться в тепле и сухости. А там, глядишь, и домой пора будет… Опрокинув в себя еще одну рюмку, Николай откусил изрядный кусок от драника, с сожалением думая о том, что к нему не хватает доброй ложки сметаны. Как вдруг…
– Горда, – переводя дыхание, прошептал кто-то на ухо сталкеру. – Там пришли, говорят, за тобой.
Он обернулся: это был тот самый болтливый паренек, который провожал его к медпункту.
– Кто пришел? Васильев говорил, что к ученым двинем не раньше, чем через два дня. Ты угощайся, тут нам обоим…
– Нет, не Ясень это, – молодой нервно сглотнул. – Наемники, дружище.
– А ты чего трясешься? – удивился Николай. – Пришли и хрен с ними.
– Ага, как же. Говорят, ты их кореша грохнул. Сказали, что у нас один час, чтобы выдать тебя, иначе кранты нашему лагерю.
Горда прикрыл лицо руками, слушая частое буханье своего сердца, отдававшееся в висках и заглушающее музыку. Ну что за напасть?! Ведь всего лишь несколько минут назад все было хорошо: безопасность, сытный обед, скорое возвращение домой. И тут на тебе, «кореша грохнул»!
В голове тут же всплыл образ Лося, продырявленного пулями. Значит, дружки его все же нашли Николая и теперь хотят справедливости. Но какая может быть справедливость, если те, в черном, напали первыми?! Стоит немедленно выйти и все объяснить. В конце концов, правда на его стороне, а значит, и бояться нечего.
– Веди, – как можно более спокойно приказал сталкер. – Только на этот раз никакого трепа. Просто заткнись и топай.
Насупившись, паренек развернулся и пошел к выходу из бара, за весь последующий путь не проронив ни слова.
То, что прямо на них смотрит с десяток автоматов, тяжелый пулемет на станке, уютно пристроившийся промеж мешков с песком, будто коршун в гнезде, нисколько не смущало отряд наемников, что кучковался у грузовика, кузов которого был покрыт армейским тентом. Завидев идущего к воротам Горду, ходоки отвлеклись от созерцания незваных гостей. Во взглядах бродяг отчетливо читалось сожаление, смешанное с удивлением.
– Сюда его давай, – донесся приглушенный противогазом голос со стороны грузовика.
– Не спеши, наймит, – вступился в защиту кто-то из ходоков. Голос знакомый. Васильев, точно! – Говорить будете здесь.
– А то что? – взвился кто-то.
– А то нашпигуем пулями по самые помидоры.
Лишь дойдя до ворот, Горда смог рассмотреть своих потенциальных палачей. Выглядели те весьма внушительно: у каждого в руках по автомату, явно иностранного типа; на поясе – гранаты, рации, какие-то детекторы; разгрузочные жилеты забиты боеприпасами, а в дополнение ко всему – комбинезоны защитного цвета, практически новые.
Пижоны.
Отделившись от толпы, вперед вышел мужик, примерно одного возраста с Васильевым. На голове заметная седина, над кривым носом покрытый морщинами лоб.
– Ты, – кивок в сторону Горды. – Иди сюда. Покажи свой нож.
– Для начала представься, – сталкер не сделал ни шагу, глядя оппоненту в лицо.
– Как меня зовут – неважно. Знай лишь то, что это я спас тебя, застрелив того ловца, у перевернутого молоковоза.
– И теперь за благодарностями приехал? – съязвил Николай. – Большое спасибо, правда.
– Не ерничай, не в том положении. Я тут не шутки твои слушать, а разобраться, откуда у тебя вещи моего друга…
– Этот придурок Лось, твой друг, вместе с такими же, как и он, отбросами напали вчера на меня, безоружного, в лесу! Сначала гнали почти километр, а когда поймали, хотели вести куда-то. Но не вышло: просто Лось действительно лось – забыл, что нельзя стоять на линии огня. Он сам виноват, что погиб ни за что. И ничего у него я, кстати, не брал.
– Ты что несешь? – повысил голос наемник. – Прозвище моего друга – Патрон. Никаких Лосей я никогда не знал. А теперь дай мне свой нож. Если я ошибаюсь, мы тут же уедем.
Дрожащими пальцами Гордеев вытащил клинок из ножен и протянул незнакомцу. Тот взял его, покрутил, внимательно изучая, и, улыбнувшись, кивнул своим мыслям. Сталкеру этот кивок ничего хорошего явно не сулил.
Кто такой Патрон? Мысль металась в голове, не позволяя рассуждать здраво. Неужели Николай виновен еще в чьей-то смерти? Но такого не может быть!
– Где ты его взял? – спросил безымянный наемник, держа оружие за рукоятку.
– Не помню, память потерял, – честно признался Горда, стараясь унять колотящееся от страха сердце. – Я вчера под вечер в себя пришел. Нож уже был при мне.
– Место показать сможешь?
– Нет.
– Знаешь, чей это нож?
– Нет.
– Он принадлежал моему старому приятелю, которого ты, гнида, грохнул и обобрал. Патрон исчез несколько недель назад. Просто перестал выходить на связь. Теперь понятно, почему. Я уж и не надеялся отомстить, но вдруг увидел этот ножик в твоих руках. Несколько часов назад ты им на старой ферме от ловца отмахивался. Проследив за вашим отрядом, я скинул координаты своим парням, проезжавшим неподалеку. И вот мы здесь.
– Не так быстро, ангелочек, – встрял в разговор Васильев, загораживая собой Горду. – С чего вдруг нам тебе верить? Может, ты лапшу всем на уши вешаешь? Ведь таких ножей в Зоне десятки, если не сотни.
– Попридержи язык, Васильев, – огрызнулся боец, сверкнув глазами. – Нам с тобой резня не нужна, не доводи до стрельбы. Хочешь доказательств? Этот нож один во всей Зоне, он уникален. Смотри.
Зажав ладонью лезвие, наемник взялся за широкую рукоять и принялся вращать ее, будто пробку на бутылке. Через несколько секунд рукоять, обнажив резьбу, отсоединилась, и из открывшегося отверстия на асфальт, освещаемый багряным солнцем, с тихим звоном выпал патрон. Наймит нагнулся и поднял его, демонстрируя Васильеву.
– Этот патрон мой приятель всегда носил с собой, в качестве последнего, для себя, если ты понимаешь, о чем я, – спокойно произнес боец, взглядом гипнотизируя управляющего базой. – Боялся мой друг попасть в аномалию гадкую или в плен к кому-нибудь, вот и схоронил. Из-за него свое прозвище Патрон и получил. Какие еще тебе нужны доказательства?
Именно в этот момент Горда понял, что обречен, а полный сочувствия и удивления взгляд Васильева лишь утвердил истину догадки, поставив в вопросе финальную точку. И не помогут никакие оправдания про амнезию.
– Пакуйте, – кивнул наемник на Горду. Краем глаза тот заметил, как Васильев разворачивается и уходит, а бродяги опускают оружие, до этого наведенное на гостей.
Мощный тычок в солнечное сплетение сталкер встретил спокойно, не обронив ни единого звука. Только сложился пополам, пытаясь ухватить побольше воздуха. А после удара прикладом по затылку и вовсе отрубился, погрузившись в безбрежный океан тьмы, в котором не было места никаким проблемам.
Глава 6
Родившись в богом забытом провинциальном городке на отшибе страны, где единственная ведущая к успеху карьерная лестница проходила сквозь раскаленные цеха местного металлургического завода, Саша Коротаев с самого детства твердо знал, что будет военным. Да, в принципе, вырваться из серого, замученного жизнью города для сильного, смелого и справедливого пацана другого шанса и не было, потому как на науку и столичные институты плевал он с высокой колокольни, а крышевавших мелкий бизнес «быков» терпеть не мог и был уверен, что плохо кончит, пойдя подобной стезей. Поэтому после окончания школы, с пачкой документов и мятым аттестатом в кармане, Коротаев подался в военное училище, куда поступил без особых проблем. Ближе к середине второго учебного года курсанту стало скучно, и это вылилось в новую маниакальную идею: служить в отряде специального назначения.
Что и было сделано, хотя не сразу: после училища, с шиком обмыв офицерские погоны, новоиспеченный лейтенант вначале отработал положенный срок. А потом, наконец-то, его мечта сбылась. Но в спецназе надолго задержаться не удалось: через три месяца ему поступило предложение гораздо интереснее. Боевым и перспективным офицером заинтересовалось командование СЗО – отряда службы безопасности Украины, что специализировался на операциях, проводимых непосредственно в пределах Зоны Отчуждения. Попасть в ряды элитного подразделения, не подчиняющегося никому, кроме высшего руководства страны, было большой удачей, шансом на благополучное будущее, и упускать его Коротаев не собирался. После переговоров с начальством и подписания контракта на пять лет, Александр получил внеочередное воинское звание и перебрался в расположение части.
Несмотря на то что часов нахождения в Зоне у него ещё не было, в СЗО приняли как дома все. За исключением Тульского. Терпеть полковника, как потом выяснил Коротаев, никто не мог, но приходилось: именно благодаря своему профессионализму, командирским навыкам, отваге и умению найти выход из практически любой неординарной ситуации, Тульский все еще числился в рядах спецназа, а не рыл траншеи в каком-нибудь стройбате. Вот только капитану на все заслуги своего сослуживца было пофигу настолько, насколько это вообще возможно, так как они никоим образом не влияли на сложившиеся между двумя офицерами отношения. И виноватым в этом Коротаев себя не считал. Ведь именно Тульский постоянно, после каждого рейда, обвинял капитана в трусости, как бы тот ни отличился. Остался в одиночку прикрывать отход основной группы, выполнившей задание, но нарвавшейся на засаду мародеров? Трус! Отвлек на себя внимание стаи мутопсов во главе с псевдоволком и в итоге едва спасся сам, чтобы Тульский смог провести через аномальное поле парочку застрявших в Зоне туристов? Все равно трус! Семь километров тащил на себе раненного в обе ноги полковника, от Одинокой избы до самого Периметра? Приговор тот же: трус! Да еще и предатель, ослушавшийся приказа!
Хуже всего было то, что перечить Тульскому являлось делом гиблым и заведомо проигрышным: на язык полковник был остр, на слова груб, да и силен дай бог каждому. Вот и не мог капитан переубедить своего боевого товарища ни устно, ни физически. Первые полтора года Александр жутко бесился, грубил в ответ и лез с кулаками, а после смирился, встречая любой выпад полковника улыбкой, чем доводил последнего до неистовства. Из всего немногочисленного состава части СЗО уважал Тульский лишь одного: своего старого друга, лейтенанта Гордеева, и чем тот это заслужил, не знал никто…
– Смирно! – раздалось со стороны общего коридора. – Коротаев, ко мне!
Мигом вынырнув из воспоминаний, которые на минуту окутали его сознание, капитан вскочил со стула, оправил китель и вышел к Тульскому. Тот лишь кивнул и перевел взгляд на выстроившуюся перед ним роту.
– Сейчас я зачитаю список фамилий, – зычно пророкотал полковник. – Названные делают шаг вперед и ждут дальнейших распоряжений. Остальные расходятся. Итак, прапорщик Либенчук!
От строя отделился крепкий черноволосый парень лет двадцати пяти.
– Я, – отчеканил он.
– Прапорщик Хоревич.
Еще один покинул ряды своих товарищей.
– Старший сержант Крот! Давай, выходи, землеройка.
Под общий хохот боец с фамилией Крот сделал шаг вперед.
– Сержанты Цитаенко и Оксаков, – назвав их, Тульский смял список и швырнул в мусорную корзину. – Остальные свободны, за старшего остается прапорщик Ахмедов. Капитан Коротаев, вы тоже идете с нами.
Услышав свою фамилию, Александр впал в секундное замешательство, но вовремя встрепенулся и, гаркнув «Так точно!», последовал к выходу из казармы, вслед за Тульским и другими бойцами. Спустившись по лестнице, они попали в тесный, утыканный по обоим бокам дверями, между которыми висели картины великих полководцев древности, коридор, убегающий к развилке красной ковровой дорожкой. Пройдя по нему и свернув влево, полковник нажал кнопку домофона, дождался звукового сигнала, толкнул тяжелую железную дверь, и небольшая процессия вышла на крыльцо здания.
Лишь оказавшись на улице, Коротаев почувствовал, что вспотел, настолько в помещении было жарко. Незаметно расстегнув душивший его ворот рубашки, капитан вдохнул полной грудью по-осеннему прохладный воздух и огляделся. Впереди, за трехэтажным офицерским общежитием, которое огибала серая лента дороги, располагалась столовая, чей выбеленный угол торчал из-за торцевой части малосемейки. По левую руку находился штаб командования СЗО, территория которого была выложена плиткой, а в центре установлен памятник бессмертному Ильичу. Коротаев мысленно прошел дальше, за штаб. Минуя его, дорога выводила к складу и примыкающей к нему оружейке. В стороне от них выстроилась ровная шеренга ангаров с различной бронетехникой. На противоположном краю части, справа, в самом уголке огибающего периметр трехметрового забора с натянутой поверху «колючкой», одиноко ютился склад ГСМ, рядом с которым утробно урчал приехавший за топливом бензовоз.
– Не отставать, – голос полковника вывел капитана из ступора, и он, спустившись по лестнице, нагнал сослуживцев.
Куда направлялся Тульский, секретом не было ни для кого – широко шагая, полковник держал путь к штабу. Остальные – следом. Подойдя к такой же, как и в казарме, металлической двери домофона, Тульский набрал код и, когда динамик разрешающе дзинькнул, вошел внутрь. Взбежал по лестнице, свернул вправо и отпер ключом покрытую темным лаком деревянную дверь.
– Располагайтесь, – сказал полковник, указывая на свободные стулья, стоящие по обеим сторонам стола. Сам же распахнул настежь окно, впустив осеннюю прохладу, и, окинув взглядом занявших свои места парней, уселся во главе.
– Как вы уже догадались, собрал я вас здесь не просто так. Перед вами папки с документацией и картами, для начала просмотрите их.
Пятеро бойцов «СЗО» взяли в руки документы и вперились в них. Коротаев тоже раскрыл свою папку. Бегло пролистал страницы, исписанные сверху донизу, какие-то чертежи, пока не наткнулся на карту, на которой заострил свое внимание. Отображенная на ней местность была хорошо ему знакома. Вот «змейка» бетонного забора, с редкими разрывами, ограждающая Периметр от внешнего мира. Вот шестнадцать блокпостов: четыре украинских, пять российских, три белорусских и четыре НАТО, где большая часть личного состава – спецназ Италии да Германии. Вот территория, условно поделенная на границы прерывистыми пунктирными линиями. А вот и «святая святых» одного из самых гиблых мест на Земле: разрушенные аварией корпуса Исследовательского Центра.
Зона.
Сколько раз Коротаев чуть не отдал концы, выполняя задания за пределами Периметра, – уже и не вспомнить. Скольких друзей потерял от пуль сталкеров, в аномалиях и когтях мутантов— не забыть. Сколько седых волос на голове заработал – не сосчитать. А ей все мало. Тянет в себя все, тянет, а вот выпустит ли – вопрос…
Капитан мотнул головой, понимая, что поток мыслей уходит не в то русло, и сфокусировал взгляд на карте. Один из украинских блокпостов, именовавшийся Южным кордоном и расположенный в самом низу, был обведен жирным красным гелем и помечен точкой входа. Следом за ним – начерченный карандашом квадрат, подписанный как «Привал». На значительном удалении от Периметра, судя по масштабу в километрах десяти – двенадцати, тот же красный стержень гелевой ручки обозначал цель задания, так и подписанную «Цель». От которой, в свою очередь, будто черные лучи от красного солнца, шло разветвление трех путей отхода: двух запасных, начерченных черным, и основного – длинной синей полосы.
Значит, все-таки рейд. Очередной.
– Посмотрели? Поняли уже, что намечается? – в унисон мыслям Коротаева подал голос Тульский. – А теперь о деталях. Личные инструкции вы получите в конвертах, которые вскроете перед началом операции. Миссия наша особой важности, абсолютно секретная, поэтому утечки из кабинета быть не должно. Это всем ясно? Код допуска – первый, шифр – СЗО-1. Дальше. Состав рейд-группы: полковник Тульский, то есть я, – командир; капитан Коротаев – мой заместитель, – услышав это, капитан вяло кивнул, продолжая одним глазом изучать карту. – Прапорщики Либенчук и Хоревич; старший сержант Крот да сержанты Цитенко с Оксаковым. Больше никого. Дальше. Связь со штабом осуществляться не будет за все время проведения рейда, действуем анонимно и без лишнего шума. Внеоперационные силы составят три человека: пилоты вертолета, который и высадит нас у Периметра. Никакой группы поддержки тоже не будет.
Полковник замолчал, налил из графина стакан воды, смочил горло и продолжил.
– Теперь о цели, сроках исполнения и задачах. Начало операции завтра, в пять тридцать. Отведенный на выполнение срок – двое суток, плюс-минус семь часов. На все время, проведенное в Зоне, запрещены любые контакты с мародерами, сталкерами и представителями группировок. Приказы выполняются точно и беспрекословно, без каких-либо споров и проявления инициативы. Любое неповиновение считается саботажем и будет караться по закону военного времени. Доходчиво?
Сидящие синхронно кивнули.
– Хорошо, дальше. Задание таково: рейд-группе воинского формирования «СЗО» под моим командованием в срок до шести ноль-ноль десятого октября этого года при помощи вертолетов дислоцироваться к окраинам ограждающего Зону Отчуждения Периметра по указанным в карте координатам, именуемым «Южный кордон». Дальше. Попав за Периметр, в срок до шестнадцати ноль-ноль одиннадцатого октября, сохраняя полную анонимность, преодолеть двенадцать километров аномальной территории и добраться в точку с координатами, именуемую «Цель», – Коротаев слушал полковника, внимательно изучая карту. Время от времени делал на ней какие-то пометки, записывал важные сведения в ежедневник. – Забрав требуемый груз, ориентируясь по ситуации, вернуться к точке с координатами «Привал», пользуясь одним из трех предложенных маршрутов, по которому и выбраться из Зоны после ночевки. Также с этого самого момента заканчиваем «выканья» и переходим на «ты», для общения пользуясь лишь позывными. Все остальное согласно уставу. Ясно?
– Так точно. Да. Есть. Принято, – отозвались бойцы.
– Хорошо, дальше, – Тульский встал и подошел к раскрытому окну. – Вооружение и пайки – каждый на свой вкус. Прапор в оружейке распоряжение Войсапчука получил, выдаст все без проблем. Советую запастись аптечками, средствами химической и радиационной защиты, пси-блокаторами и таблетками. Выбирая амуницию, помните о других членах отряда и совместимости девайсов. Да, еще делайте упор на повышенную защиту от внешних факторов, таких как радиация, аномалии, пси-ловушки. Не нужно обвешиваться броней, как новогодняя елка шариками, – мы туда не воевать идем. Повторяю, что все должно пройти тихо, без шума и пыли, вследствие чего нам, возможно, придется идти там, где уровень радиации значительно превышает допустимую норму. Уяснили?
Снова общий кивок шести голов.
– Дальше. Сейчас распределим роли каждого участника рейд-группы, – полковник оперся руками о заставленную всяким канцелярским хламом столешницу. – Я, Коротаев, Хоревич и Оксаков будем исполнять обязанности штурмовиков на случай, если придется вступить в огневой контакт с противником. Крот, ты работаешь снайпером, глазами и ушами нашего отряда. Спрос с тебя будет двойной. Либенчук, ты – медик. Цитенко – боец прикрытия, поэтому вооружайся соответствующе. Будешь топать сзади и смотреть за тылом. Ясно? Отлично, дальше. Ваши позывные, товарищи бойцы? Крот, можешь молчать, с тобой и так понятно. Коротаев, ты Провод, я помню. Остальные?
Листающий исписанные деталями задания страницы, капитан вяло кивнул и, вполуха услышав, что Хоревич обозвался Хорьком, Оксаков – Ксаером, Либенчук взял кличку Дубль, Цитенко – Центнер, а Тульский присвоил себе позывной Тула, продолжил изучение документации. Предстоящий рейд вырисовывался весьма и весьма занятным для Коротаева, ровно, как и предшествовавшее секретное задание было интересным лейтенанту Гордееву. Скрытая подготовка, секретное расследование с внедрением в бандитский клан, внезапная пропажа… Та миссия ни в какое сравнение не шла с еженедельными вылазками в Зону для добычи образцов какой-нибудь хрени для местных ученых! А лейтенант взял и все завалил, находясь в шаге от успеха. Дурак. Вот если бы ему, Коротаеву, успевшему заскучать как человеку и заплесневеть как опытному спецназовцу, возложили на плечи подобный груз ответственности, доверив нечто очень важное, он бы не подвел. И не пришлось бы собирать спасательную группу, чтобы вытащить нерадивого бойца из лап Зоны с документами вместе.
– А груз-то не тяжел будет, щегол? – капитан вздрогнул от голоса Тульского. Видимо, успел забыться и последние пару предложений проговорил вслух. – Плечики не сломаются? Заскучать успел, заплесневеть? Я те обещаю, что когда мы вернемся из этой ходки, ты у меня каждый день в Зону мотаться по мелочи будешь. Переедешь туда. И за тобой отряд спасения никто не пошлет, будь уверен.
Внутренне сжавшись, красный как рак, Александр сидел не шевелясь, перед всеобщим взором бойцов мечтая провалиться под землю. Между тем полковник, мгновенно позабыв о капитане, продолжил:
– Добавлю ложку меда в бочку дегтя. При успешном окончании операции, Войсапчук будет ходатайствовать о присвоении каждому из нас внеочередных воинских званий, государственных наград и дополнительных отпусков. Также для затравки на наши карточки уже переведены авансы в размере трехмесячной заработной платы.
После секундного замешательства, переварив услышанное, присутствующие довольно заулыбались, предвкушая, на что потратят деньги, когда вернутся из Зоны.
– На этом все, – Тульский закрыл окно, будто поставил точку в разговоре. – Вопросы есть?
– Есть, – Коротаев поднялся и, посмотрев на полковника, спросил: – Как мы собираемся транспортировать Гордеева к Периметру Зоны?
– Ну что ж такое! – Тульский выдохнул и как можно спокойнее произнес: – Это не спасательная операция, капитан. Где находится лейтенант в данный момент, мы не знаем, и командование считает нецелесообразным начинать его поиски. На самотек все пустили, козлы. В Зону мы идем за другим, о чем ты узнаешь из личного конверта, уже в вертолете. Еще вопросы?
Вопросов не было.
– Отлично, – подытожил полковник. – Встречаемся ровно в пять утра на взлетке, при полном обмундировании. Дуйте вооружаться.
* * *
– Все, майор, нам конец, – Кисляк вихрем ворвался в кабинет Сазанова, мгновенно посеяв панику в душе своего напарника по черному бизнесу.
Майор вскочил с кресла, расплескав на китель остатки кофе, растекшегося черным уродливым пятном, поморщился как от зубной боли, чертыхнулся и, махнув рукой, бросился собирать в охапку подшивки с документами, папки, какие-то карты и просто отдельные листы.
– Когда? – не оборачиваясь, спросил он у полковника.
– Минут восемь назад, – сглотнув тягучую слюну, ответил Кисляк. – Мне как доложили, я сразу к тебе.
– Так чего стоишь?! – проорал Сазанов, запихивая документы в рюкзак, и так уже набитый доверху. – Приказ отдал? Свидетелей убрали? Часть зачистили? Вертолеты готовы? Разнесем логово этих ублюдков! Упустили крысу все-таки, суки!
– Какие вертолеты, майор? Каких свидетелей? – Кисляк вдохнул-выдохнул и выдал скороговоркой: – Тот урод из СЗО все еще в Зоне, насколько я знаю, так что успокойся. «Черепа» на него охотятся, ищут. Но понимаешь, он как-то сумел выйти на связь и выслать в штаб своего командования координаты схрона, в котором документы с доказательствами всеми спрятаны. Короче, теперь за этими документами рейд-группа СЗО едет, и входить в Зону они будут через наш кордон. Завтра, к шести утра, будут тут.
Сазанов швырнул рюкзак на стол и без сил рухнул обратно в кресло, закрыл глаза. Полковник опустился на стул напротив, запрокинул голову и сосредоточился на прикрепленном к потолку вентиляторе, гоняющем затхлый воздух выцветшими по краям лопастями. Его мерное вращение, дающее слабую прохладу, слегка успокаивало Кисляка, словно бы гипнотизируя.
– У тебя координаты схрона этого есть? – тихо спросил майор.
– Нет, – не отрывая взгляда от потолка, покачал головой Кисляк. – Да если бы и были, что с того? Добраться к схрону раньше бойцов СЗО, найти и вычистить его мы все равно права не имеем: подставим себя, засветим информатора, да и на спецназ нарваться рискуем. К тому же, с кем нам идти? Со срочниками с блокпоста, а? Далеко уйдем?
– Черт! – Сазонов выпрямился и почесал подбородок. – А где был твой информатор, когда СЗО к бандитам «крота» засылали?
– Да не знал он! – стараясь унять дрожь, ответил полковник. – Генерал их, Войсапчук, все до последнего момента в тайне держал. Вот только сегодня днем детали операции рассекретил.
– Сколько человек в группе будет, тебе известно?
– Скорее всего, семь, – пожал плечами Кисляк.
– Хм… – майор вновь откинулся на спинку кресла. – А может, ну их на хрен? Давай просто при входе перестреляем всех к чертовой матери…
– Ты издеваешься? – полковник невольно повысил голос, перейдя на крик. – Да на следующий же день здесь будет половина гарнизона спецназовцев с Большой Земли. Нас либо прихлопнут тут же, либо под трибунал и в зону, да не эту, а другую, с маленькой буквы.
Оба замолчали. Кисляк, прикурив сигарету, уселся на столешницу, недовольно скрипнувшую. Закашлял, на глазах выступили слезы. Полковник уже и не помнил, когда в последний раз курил: завязал с дурной привычкой давно, но сейчас вдруг сорвался. И отнюдь не из-за слабости, а необходимости прочистить мозги, отвлечься от всего происходящего хоть на минуту, дать напряженному событиями последних дней организму отдохнуть. Сизый дым, неровным столбиком поднимавшийся от уголька тлеющей сигареты, устремлялся к потолку, но, не преодолев и половины пути, тут же рассеивался по всему скудно обставленному кабинету тихо гудящим вентилятором. Делая тягу за тягой, Кисляк отстраненно наблюдал за всем этим, будто находясь в ином мире. Сердце невосприимчивого к любым стрессам полковника бешено колотилось, разгоняя по сосудам кровь вперемешку с адреналином – Кисляк боялся, причем, наверное, впервые в жизни так сильно.
Что делать с рейд-группой, направляющейся к его кордону, полковник не знал. Самым простым и действенным вариантом было перебить всех еще на входе в Зону, сбросить тела в аномалии и… и все! После этого останется лишь паковать чемоданы да на вертолетах драпать к Центру. Поглубже, подальше, чтобы не нашли…
Дать взятку? Не вариант однозначно: в СЗО кого попало не берут, там сплошь идеалисты, сродни местному «Гербу», а то и похуже. Хотя исключение, конечно, нашлось. В семье не без урода, как говорится.
Кисляк поднялся, меряя шагами кабинет в поисках выхода из сложившейся ситуации. Должен же он быть! Непременно должен!
– Полковник, – он оторвался от созерцания сигареты и перевел взгляд на Сазанова, который светился от счастья, – кажется, у меня есть план…
* * *
– Ну, паскуда, хана тебе!
– Твари! «Герб» не остановить! Мы все равно вас найдем и …
Грохнуло. Речь оборвалась неестественно резко, стало тихо. Выпущенная из АК пуля размозжила бойцу в черно-красной униформе голову, забрызгав землю кровью, измазав желеобразными кусочками мозга, усеяв осколками черепа. Бездыханное тело нелепо свалилось в канаву, наполненную бурой дымящейся субстанцией. Та забулькала, обволакивая труп, зашипела и не утихала, пока мертвец полностью не растворился в ней, вместе с оружием, амуницией и боеприпасами.
– Вот эт писец прогулочка, мля, – посетовал один из уцелевших «черепов», усаживаясь на прохладный камень. – Я манал такую житуху, в натуре! Шо ни день, то стрельба…
– Заткнись, Шпингалет, – оборвал словоизлияния кореша второй бандит, являвшийся старшим своей группы. – Как-то ты не очень рыло воротил, когда мзду с лохов снимал. А когда бабки от Борова получал, что не жаловался, а?
– Пшел ты, Шпалер, – ответил Шпингалет беззлобно и, с трудом вытащив из пачки дрожащими от перевозбуждения руками сигарету, закурил. Остальные, присев кто на землю, кто на пыльные, серые валуны, последовали его примеру, так что вскоре над отрядом повис запах тлеющего табака, смешавшийся с кислой, щекочущей ноздри пороховой гарью.
Упрекать подчиненных за демаскировку Шпалер не стал: и ему, и боевикам сейчас было необходимо расслабиться, отдохнуть. Недолго, хотя бы пять минут. Ведь такого затяжного и кровопролитного боя, как этот, никто из «черепов» не помнил давно…
…Объединившись с соклановцами в одну большую группу между Летучим Поселком и Каменной лощиной, Шпалер и Шпингалет – лидер примкнувшего отряда – решили пройти эту территорию вместе, дабы разойтись в разные стороны на другом ее краю. Согласны были все, и вскоре три десятка бандитов вошли в лабиринт огромных, высотой в три человеческих роста, камней, разгоняя тоску всеобщим гоготом, слышимым, наверное, за несколько километров.
За что и поплатились.
Когда раздался первый выстрел, давший старт целой канонаде из четырех стволов, а идущий в голове колонны бандит превратился в решето, замертво свалившись под ноги своих товарищей, топающих следом, «черепа» сначала растерялись, что стоило группе еще нескольких жизней. Но уже через секунду кто-то громко проорал: «Засада!», и уцелевшие боевики бросились врассыпную, натыкаясь на окружающие со всех сторон камни, покрытые мхом; прячась в заросших бурьяном расщелинах; беспорядочно стреляя во все стороны…
Задыхаясь от приступа паники, Шпалер спешно раздавал приказы, силясь перекричать грохот выстрелов, вопли раненых и бешеный стук собственного сердца в ушах. Тщетные попытки вычислить огневые точки, из которых бьет по его отряду невидимый противник, к успеху не привели, поэтому бандит решил пока затаиться.
Так продолжалось пару минут, пока вдруг все не стихло. Разом, будто звук на полпути оборвался. Под тяжелое дыхание раненного в ногу пацана, стонущего рядом, Шпалер едва слышно выматерился и выглянул из-за укрытия, рискуя получить пулю промеж глаз. Три трупа в черной одежде привлекли внимание сразу: все лежали в одинаковых позах, раскинув в стороны окровавленные руки, по-прежнему сжимавшие оружие. Еще двое корчились от полученных ран: первому пробили плечо, а второй мучительно умирал от дырки в животе, из которой медленно вытекала кровь, обагряя землю и одежду без пяти минут покойника. Зло сплюнув, Шпалер попытался рассмотреть выживших боевиков, с досадой насчитал почти два десятка, напуганных, забившихся во все щели, попрятавшихся, где придется.
Перебирая в голове возможные варианты спасения, бандит не спешил укрываться за валуном. Прочесывая взглядом местность, старался засечь врага, заметить хоть малейший намек, который помог бы разгадать его местоположение. И численность. Шпалер не хуже других понимал, что здесь оставаться нельзя. Нужно двигаться. Но куда, черт побери?! И делать что? Отправить пару человек в разведку, прямиком под пули? Они наверняка погибнут, но тогда, может быть, удастся узнать, где засел противник… Шпалер с сожалением отбросил этот план: пацаны не поймут, после боя в первую очередь спросят за такую выходку. Но и другого варианта попросту не было.
Вдруг наверху, на камнях, у нагромождения валунов поменьше, образовавших собой подобие амбразуры, появился человек. Его пыльная униформа, с нашивкой в виде красного флага с черным прицелом на драном полотнище, целиком и полностью выдавала в незнакомце представителя «Герба». Группировки, состоящей сплошь из идейных бойцов и охотников, фанатичных в своем желании бороться с Зоной до полного ее уничтожения. Впрочем, к сталкерам, не обремененным догмами какого-либо клана, «гербовцы» относились вполне сносно и не спешили открывать огонь на поражение, едва заметив вдалеке одинокую фигуру, бредущую сквозь аномальное поле в поисках хабара. Но так уж повелось, что людей в черно-красной униформе все равно побаивались, в большинстве своем из-за тесных связей с военными, от которых те получали оружие и амуницию. Хотя сами «гербовцы» этот факт упорно отрицали, списывая все на слухи и домыслы. Как бы там ни было, посты и патрули черно-красных вольные ходоки старались миновать десятой дорогой, ища там укрытие или защиту лишь в самых крайних случаях.
Забравшийся на валуны боец, видимо, решил сменить свою старую позицию и зайти к противникам с фланга, дабы лишить их возможности спрятаться и расстрелять как мишени в тире. Вот только Шпалера «гербовец» не заметил. И если бандиты, находящиеся прямо под ним, его пока не видели, то сам Шпалер уже успел поймать в прицел голову ненавистного идеалиста и вдавить спусковой крючок. Автомат в руках дернулся, отдача по-дружески толкнула в плечо, затвор выбросил пустую гильзу. Не издав ни звука, «гербовец» выронил свою «Грозу», со звоном ускакавшую в расщелину меж валунов, и, перевесившись через каменную амбразуру, рухнул на землю рядом с притаившимся в густых зарослях бандитом. Тот завизжал от испуга, инстинктивно нажал на спуск, выпустив в небо остаток обоймы, и, царапая о ветки лицо, попятился к нависающему над ним валуну, пока не уперся в него спиной. Увидев труп товарища, как сломанная кукла валяющегося меж двух каменных стен, и услышав визг бандита, «гербовцы» открыли шквальный огонь по кустам, пулями разорвав тело бедняги прямо на глазах у Шпалера.
Еще минус один.
Шпалер поморщился и отпрянул за укрытие. Вовремя! Уничтожив пугливого боевика, «гербовцы» занялись им самим, заметив, откуда был произведен выстрел, лишивший квад одной жизни. Стараясь как можно плотнее вжаться в камень, бандит, затаив дыхание, слушал, как пули с глухим звуком выбивали из валуна крошку, со свистом от него рикошетя… Однако вскоре все снова стихло.
Опять позицию меняют?
– Шпингалет, – тихо позвал Шпалер бандита, с опаской выглядывающего из канавы. – Бери пацанов и дуй в обход фраеров, зайди к ним сзади. Я останусь тут, отвлеку огонь на себя.
Спорить Шпингалет не стал, лишь кивнул, недовольно поморщившись. Впрочем, Шпалеру на мысленные протесты кореша было плевать: не та ситуация для проявления характера, и уж тем более неподчинения. Мигом позабыв о перекошенной роже боевика, он обернулся к лежащему сбоку бандиту, которого еще в начале боя ранило в ногу, открыл рот, чтобы отдать приказ, но делать этого не стал. Потому что приказывать было некому, одного взгляда хватило, чтобы понять: пацан умер.
Минус.
Крепко выругавшись, Шпалер стянул с шеи мертвеца подведенную к посиневшим губам дужку микрофона, съехавшие набок наушники, по счастью целые, и, путаясь в проводах, напялил все на себя. Настроил нужную частоту, прорываясь в эфир сквозь буйство помех.
– Мужики, слушай меня внимательно, – утопив кнопку включения устройства и прижав микрофон к дрожащим губам, прохрипел бандит. – Шпингалет с пацанами обойдет стрелков сзади, мы прикрываем. Нам полюбэ надо прижать этих заморышей к земле, так что патронов не жалейте! Усекли?
– Есть, командир. Харэ. Без базара! Ща все будет, – прорезались сквозь фоновые трески далекие голоса корешей.
– Тогда на счет три! Раз!
Шпалер крепко сжал автомат, нащупал указательным пальцем спусковой крючок, слегка потянул его на себя, выбирая свободный ход.
– Два!
Прокашлявшись, смачно харкнул на землю, повел плечами, внутренне сжавшись, будто пружина. Мышцы напряглись, готовые к рывку, возможно, последнему в жизни. Перед глазами на мгновение возникла картина его похорон: со всеми почестями, как подобает. Бандит даже усмехнулся. В Зоне не хоронят. Спасибо, если просто в аномалию бросят, не оставив тело на обед мутантам.
– Три!
Резко вынырнув из-за укрытия, Шпалер тут же спустил курок. Переведенный в режим автоматической стрельбы АК выплюнул длинную очередь свинца, заставив совершающих маневр «гербовцев» спешно искать укрытие. Краем глаза бандит отметил, как Шпингалет, вместе с тремя боевиками, выбрался из канавы и бесшумной, едва различимой тенью бросился в обход, в тыл к нападавшим.
Не ожидавшие скоординированных действий от отряда отморозков, пусть и большего по численности, чем обычно, «гербовцы» затаились, не смея высунуться под напором шквального огня. Стреляли бандиты как в последний раз, не жалея ни патронов, ни собственных жизней, поэтому, когда прогремел первый взрыв, группа лишилась сразу трех стволов, обладатели которых замертво свалились, нашпигованные осколками. Да, в замкнутом пространстве РГД-5 творит чудеса, особенно с теми, кто осмелился покинуть укрытие и передвигаться едва ли не в полный рост.
– Гранаты! Ныкайтесь, суки, мать вашу! – донесся до ушей Шпалера чей-то хриплый, сорванный от крика голос. Не задумываясь, бандит грохнулся на землю, отбив ребра об острые камни. Чертыхнулся и отполз под защиту валунов.
На удивление Шпалера, стрельба не стала менее интенсивной. Наоборот, разъяренные смертью товарищей, боевики, наплевав на всякие правила, пошли в контратаку, не оставив затаившимся наверху «гербовцам» ни единого шанса вести прицельный огонь. Отсиживаться в стороне Шпалер не мог и, поднявшись вслед за остальными, маленькими шажками двинулся вперед, стараясь держаться поближе к укрытиям.
Идти вот так, во весь рост, в любое мгновение ожидая получить пулю от спрятавшегося врага, было страшно, и бандит, сжав зубы, мысленно клял Шпингалета, который неизвестно куда пропал. Баб искать он отправился, что ли? Или через Мертвый лес обойти решил? Да и хрен бы с ним, пусть как хочет идет, главное, чтобы побыстрее. И чтобы не сдох по дороге, иначе крах всему плану.
Шпалер уже успел закипеть, матеря своего напарника, как пробившийся сквозь стрельбу дикий крик, эхом пронесшийся между стен лощины, вернул его к действительности. А секундой позже он увидел, как окровавленное тело в черно-красной униформе, перевалившись через край, рухнуло под ноги жаждущих крови бандитов.
– Прижали, – прошептал Шпалер, облегченно выдыхая, будто гора с плеч упала.
Не прошло и пяти минут, как бой закончился. Не пожелавший сдаться боец «Герба» сражался до последнего, израсходовав весь боезапас, прежде чем подорвать себя гранатой. А его боевой товарищ, напротив, в обмен на свою жизнь обещал показать на карте расположение известных ему схронов родной группировки. И показал. Вот только от пули в голову и аномалии его это не спасло…
– Шпалер, – резкий голос Шпингалета вернул бандита к реальности. – Ты глухой или где?
– Чего хочешь? – Шпалер посмотрел на боевика, измазанного грязью вперемешку с кровью.
– Перекур закончен, чего? – прогундосил он. – Поднимай жопу и почапали дальше, искать надо. Если упустим, Боров же потом спросит с нас как с сук.
Бандит кивнул нехотя, лениво встал и занял свое место в середине уже построенной и изрядно поредевшей колонны.
Хоронить погибших никто не стал, лишь наспех обобрали, присвоив себе деньги, артефакты и прочие ценности. Еще добили тяжелораненых, девать которых было попросту некуда. Распихав добычу по рюкзакам, двинулись в путь. На этот раз шли тихо, Шпалер запретил любую болтовню, на полном серьезе пообещав свернуть голову всякому, кто хоть чем-то демаскирует группу. Возражений не было, поэтому гнетущую тишину нарушали лишь хруст мелких камешков под тяжелой поступью множества ног, карканье ворон да хриплое дыхание уставших людей. Оружие на предохранитель никто из отряда поставить не решился: мало ли? Да и сам бандит, до боли в пальцах сжимая старый АК, был напряжен, в любой момент готовый расстрелять всю обойму при малейшем признаке опасности. Но как бы Шпалер ни всматривался в глубину каменного, петлявшего через каждые двадцать – тридцать метров коридора, никто на его параноидальные мысли не откликнулся и на жизнь не покусился.
За очередным крутым поворотом, которыми лабиринт просто изобиловал, исполинские валуны вдруг расступились. Взору измученного отряда явилось раскинувшееся впереди поле, укрытое пожухлой травой да утыканное бетонными огрызками столбов высоковольтной линии передачи, с болтающимися на ветру обрывками проводов. Несмотря на сгущающиеся сумерки, все еще хорошо были видны разномастные аномалии, облюбовавшие локацию со времен последней Грозы.
Особо не напрягаясь, Шпалер заметил две «снежинки», сошедшиеся в своем замысловатом танце, слившиеся в единую ловушку, более мощную и смертельно опасную. Краем уха бандит уловил, как недовольно загудела «вспышка», полыхнув огнем в молодое, уцелевшее до сих пор не иначе как чудом деревце, которое тут же охватило пламя, и за минуту не осталось ничего, кроме пепла да пары метров выжженной травы. Как будто завидуя той мощи, которой обладали прочие аномалии, тихо фыркнул «батут», выбросив из себя песок вперемешку с древесной трухой и камнями. А где-то там, за дремучей зеленой стеной, уютно посапывал скрипучий, отживший свой век поселок, насквозь пропитанный радиацией.
– Н-да, вот эт картина Репина, – тихо пробормотал Шпалер. На удивление самого бандита, открывшийся пейзаж его зацепил, заставив что-то колыхнуться в черствой, прогнившей душе.
– Расходимся, не? – спросил Шпингалет. Ему на причуды Зоны было плевать. – Мальчики направо, девочки налево.
Выдернутый из водоворота мыслей Шпалер хотел было ответить что-то колкое и обидное, но не успел даже рта раскрыть. Справа, на периферии зрения, показалось какое-то движение. Бандит обернулся, окликнул собравшегося было уходить Шпингалета, приказав тому заткнуться и остановиться. А секундой позже над Зоной разнесся многоголосый отборный мат.
В сторону группы двигался выводок мутсобак.
– Голов сорок, не меньше, – дрожащим голосом констатировал факт кто-то позади Шпалера. – Вот непруха…
Столь большие скопления мутантов встречались крайне редко и, как правило, лишь перед Грозой. Они даже название свое имели: гон, и спутать его было нельзя ни с чем. Те редкие счастливчики, которым удалось лицезреть гон своими глазами и пережить его, рассказывали вещи совершенно невероятные. Будто бы видели, как бок о бок, спасаясь от аномального буйства стихии, неслись и ловцы, и кабаны, и крысы, и карлики, и много кто еще. Бежали огромной толпой, в приступе ужаса уничтожая все живое на своем пути. Но, вопреки всему, слова эти веры не внушали: любой ходок знал, что мутанты разных видов друг друга на дух не переносят и вряд ли в Зоне есть такая сила, которая заставила бы их объединиться, пусть даже в борьбе за существование.
– Наверх, быстро! – закричал Шпалер и первым бросился к каменному уступу.
Уже забравшись на валуны и кое-как укрепившись, чтобы не сверзиться вниз, бандиты с содроганием наблюдали за прущими мутантами, которые получали тяжелые ранения в хаотично разбросанных по полю аномалиях, гибли от них же, но все равно неумолимо приближались.
– Эта что за ботва? – спросил кто-то тихо. – Гон шоле? Гроза же была недавно совсем!
– Нет, просто пожрать скотинки бегут, – озираясь, сипло выдавил Шпингалет. – Нашумели мы, запалились. А эти друзья человека услышали, кровь почуяли, прут теперь за халявой.
– Так они же аномалий как огня боятся, – высказался кто-то. – А этим вообще по барабану: вона их сколько подохло, а остальным хоть бы хны! Что происходит?
– Не понимаю я, что происходит! – сорвался Шпингалет. – Хавать нас будут, во что.
– На камни не взберутся, – попытался успокоить заметно нервничающих бандитов Шпалер.
– Да легко! – возразили ему. – Я, когда с корешом терпилу с хабаром по болотам гонял…
– Пацаны, – перебил кого-то старший отряда. – Умолкните все нахрен! А теперь, на счет «три», со всех стволов! И… Три!
Первый ряд мутсобак смело подчистую, отбросив растерзанные тела монстров назад, под лапы остальных тварей. Но те оказались более сообразительны: бросились врассыпную, заставив бандитов на миг замешкаться с выбором целей, из-за обилия которых глаза разбегались. Но практически тут же стрельба возобновилась, только менее прицельная: мешали аномалии, изменяющие траекторию полета пули, к тому же шныряющие из стороны в сторону звери сами по себе были очень трудной мишенью. Как результат, большинство пуль уходило «в молоко».
– Держать оборону, не пускайте к камням!
Но поздно. Первая мутсобака вскочила на уступ, резко дернулась в сторону, уйдя от выпущенных ближайшим боевиком пуль, и, оттолкнувшись, оказалась на самом верху, в метре от стрелка. Тот направил ствол прямо на изъеденное язвами тело монстра, спустил курок. Боек сухо щелкнул: закончились патроны. Сердце бандита пропустило удар. Последнее, что он увидел, прежде чем тварь перегрызла ему глотку, это голодный, полный ненависти взгляд.
Однако и самому зверю не удалось поживиться лакомой добычей: сразу три автоматные очереди разорвали ее на части, забрызгав черной кровью все вокруг.
– Держите фла-анг! – истошно завизжал Шпингалет. Бандит сам не заметил, как паника поселилась в его душе, порождая неумолимо нарастающий страх. Что было для него новым ощущением: в силу чрезмерной смелости, плотно граничащей с тупостью, Шпингалет редко чего-либо боялся. Но сейчас…
Царившая вокруг вакханалия заставила бандита крепче сжать АК, так и норовивший выскользнуть из вспотевших пальцев, и стрелять во все подряд, даже не пытаясь вести прицельный огонь. Ибо поймать столь верткую цель, да еще и числом в три десятка особей, было едва ли реально.
Внизу, под беснующейся толпой мутсобак, раздался взрыв гранаты, оглушивший Шпалера. Сразу пятеро иссеченных осколками зверей разлетелись в разные стороны, жалобно скуля и истекая густой, вонючей кровью. Но должного эффекта это не произвело: оставшиеся в живых четвероногие только усилили натиск, взбираясь на исполинские валуны по многочисленным уступам.
– Нет же, нет! Ааа-аа… – несколько монстров, прямо на глазах Шпингалета, окружили одного из стрелков. Набросились твари разом, будто по команде, в мгновение ока свалив несчастного на камень. Бандит истошно визжал, кричал, отмахивался и брыкался, но все было тщетно: мутанты одолели его, а потом и вовсе стащили вниз, сбросив уже мертвое тело на землю.
– Отходить надо, Шпалер, – утерев рот, жалобно проскулил Шпингалет. – Сожрут же.
Шпалер дал длинную очередь, сбив с камней еще одного зверя, и закрутил головой в поисках – маршрута.
И с ужасом понял, что отступать некуда!
Карабкаясь на валуны, никто из группы не заметил, что они, как назло, располагались особняком от остальной громады каменного лабиринта и теперь пути к нему, кроме как по земле, не существовало. Разве что кто-то мог перепрыгнуть минимум пятиметровое расстояние.
– Мы в ловушке! – крикнул Шпалер и кивнул назад.
Шпингалет бросил мимолетный взгляд за спину и, с ужасом осознав критичность положения, взвыл еще пуще, обреченно паля по монстрам, пока в обойме не кончились патроны.
Шпалер не стал брать пример с боевика и из последних сил, не теряя самообладания, монотонно отстреливал мутсобак. Менял опустевшую обойму и снова стрелял. А в голове его лихорадочно крутился единственный вопрос: «Что делать?» Несмотря на яростное сопротивление, псов оставалось ещё десятка полтора, в то время как количество подконтрольных ему парней снизилось до десяти. Остальные же пошли на корм тварям, пополнив списки погибших в перестрелке с «Гербом»…
Когда дрожащими от лошадиной дозы адреналина руками Шпалер вытащил заткнутую за пояс обойму и, вставив в автомат, не нащупал новой, в голове укрепилась отчетливая мысль о том, что все кончено. И дураку было понятно: никому не спастись. Не по зубам враг оказался. Но размазывать сопли и скулить, как Шпингалет, бандит не собирался. Вместо этого перевел режим стрельбы АК в одиночный и открыл огонь, считая каждый патрон: последний он твердо решил оставить для себя.
Тем временем почти стемнело. Ночь неумолимо опускалась на Зону, ограничивая видимость, скрадывая очертания предметов. Похолодало, на небе зажглись звезды, выглянула бледная луна, но этого все равно было недостаточно: освещения категорически не хватало. Пытаясь разглядеть зверей сквозь прицельную планку, Шпалер отчаянно матерился, понимая, что не знает, куда стрелять.
Выстрел… Мимо. Мимо. Попадание. Попадание. Мимо, мимо, мимо… Семнадцать выстрелов, шесть попаданий и ни одного трупа. Бандит витиевато выругался сквозь крепко сжатые зубы, сплюнул прямо на монстра, которому чья-то пуля перебила позвоночник, и обернулся к Шпингалету, чтобы что-то сказать… но замер с открытым ртом.
Совсем рядом, метрах в пятистах от Каменной лощины, из леса вынырнул грузовик с крытым тентом кузовом. Раскачиваясь на ухабах и ловко лавируя меж редких аномалий, что черными кляксами растеклись на ленте дороги, он несся прямо к группе, разрезая сгущающуюся темноту приглушенным светом фар. Шпалер огляделся: остальные машину пока не заметили, продолжая отстреливаться от предчувствующих скорую победу мутантов. Услышать рокот работающего двигателя тоже никто не мог: грохот выстрелов заглушал.
Глубоко внутри бандита что-то колыхнулось, сдвинулось вдруг с прежнего места, обнажив надежду на возможное спасение: ведь если неизвестные остановятся и ударят по мутантам с тыла, то одолеть разрывающихся на два фланга монстров будет намного проще. Совсем смутно Шпалер догадывался, какой из группировок принадлежал мчащийся к ним грузовик, но до конца уверен не был…
– Пацаны, держимся, подмога! – как можно громче проорал бандит.
Не переставая стрелять, боевики обернулись на крик командира, и их едва различимые в темноте лица растянулись в щербатых улыбках – заметили, понял Шпалер. Но расслабляться было рано, бой еще не окончен! Опустившись на одно колено, бандит с трудом поймал в прицел замешкавшегося на никем не контролируемом выступе пса и на выдохе три раза вдавил спусковой крючок. Метко выпущенные пули перебили задние лапы твари, и та, скуля на всю округу, свалилась вниз.
Когда сквозь грохот выстрелов до слуха людей донесся визг тормозов остановившегося грузовика, мутанты заметно занервничали, но штурм не прекратили. А после того, как дверь в кабине распахнулась и наружу выскочили четверо бойцов, затянутых в кожаные комбинезоны, вооруженные штурмовыми винтовками и РПК, монстры вовсе впали в ярость, разделившись на две группы: одна продолжила карабкаться к бандитам, а вторая, соскочив с камней, ринулась на новую жертву.
Но зря.
Скоординированный огонь четверых бойцов за секунды смел осмелившихся броситься на них зверей. Остальные же, осознав, что добыча вдруг заняла амплуа охотника, впали в панику и отступили, скрывшись в глубине каменного лабиринта.
Не опуская оружия, Шпалер исподлобья уставился на неожиданных помощников, изучая их сквозь прицел автомата. То, что это не прибывшие на выручку кваду «Герба» «полицаи Зоны», бандит понял сразу: не та униформа, да и вооружение у «гербовцев» другое, отечественное. А здесь же, за исключением советского еще РПК, стволы сплошь натовские. Значит, и не вольные сталкеры: у тех нищебродов нет средств на такое оружие, да и автомобиль они себе позволить не могут. Тогда остаются либо «анархисты», либо наемники…
– Назовись, – послышался голос, приглушенный респиратором, закрывающим половину лица. Требовавший представиться явно был старшим своей группы.
– Шпалер, – спустя несколько секунд раздумий выдавил бандит. – А ты хто, спаситель?
– Не узнаешь? – ответил тот и стащил с лица маску, оставившую на потном, исчерченном морщинами лице красный отпечаток.
– Ян! Еканый бабай! – всплеснул руками Шпалер и, забросив автомат за спину, поспешно слез с камней. – Пацаны, не ссыте, это свои. Ян хоть и наймит, но чувак нормальный, душевный. У Борова с его командой типа нейтралитет.
Ян лишь улыбнулся краем рта, завидев реакцию бандита, а остальные наемники заметно напряглись, глядя на чужака с подозрением.
– Ты какими судьбами тут, мужик? – не дожидаясь, пока боевики слезут с валунов, Шпалер направился к старому знакомцу и протянул руку.
– В лагерь едем, – буркнул наемник, вяло ответив на приветствие. – Поймали урода, что друга моего грохнул, разбираться будем.
– Во как! – хохотнул бандит. – Тебе это, спасибо. Выручили вы нас, конкретно так, по-пацански…
– Спасибо в карман не положишь, – съязвил кто-то из наемников, стоявший по левую руку от Яна.
– Без базара, братуха, – развел руки в стороны Шпалер. – Все возместим…
– Эт хто такой? – перебил Шпингалет, тыча пальцем за спины наймитов.
Те обернулись: откинув влажный полог тента, из кузова выбрался человек. Лицо его, слабо освещенное отблеском габаритных огней, было в крови, на скуле разлился темно-синий кровоподтек. Заметив, что наемники на него смотрят, беглец, слабо прихрамывая на одну ногу, спешно заковылял в сторону аномального поля, часто-часто оглядываясь на ходу.
– Какого хрена?! – заорал вдруг Ян. – Я ведь приказал его связать! Живо за ним!
Повторять два раза не пришлось, выучка у наемников была что надо. В один миг двое бойцов сорвались с места, и уже через секунду незадачливый беглец растянулся на земле, вяло прикрываясь от сыплющихся на него ударов.
– Стойте, не убейте! – выкрикнул Ян и быстрым шагом направился к своим. Схватил неизвестного за ворот комбинезона, приподнял и с силой опустил на острые мелкие камни. – Ты что, сука, творишь?
– Я, я… не… – беглец затрясся в приступе кашля, изо рта потянулась тягучая нитка слюны. – Заче-е-ем?
Что ответил ему наемник, Шпалер уже не слушал, целиком сосредоточившись на голосе незнакомца. Почему вдруг он показался странно знакомым? Бандит был почти уверен, что слышал его совсем недавно, постепенно узнавая и эту интонацию, и характерную хрипотцу…
– Ян, а можно позырить терпилу вашего? – выпалил вдруг бандит, чем заслужил внимание как наемников, так и боевиков, еще не осознавших, что вдруг задумал их командир.
– Тебе-то он зачем? – удивился просьбе Ян, подымаясь и отряхивая колени. – Хотя, смотри, если хочется. Воины, пять минут перекур и чешем дальше.
Все еще косо поглядывая на бандитов, которые также не преминули выкурить по сигаретке, наемники стащили с лиц маски и задымили. Оружие, впрочем, за спины не убрали, оставив под рукой. Тем временем Шпалер направился к корчащемуся на асфальте пленнику, рывком перевернул его на спину… и обомлел. Несмотря на синяки, ссадины и спекшуюся кровь, что грязно-красной коркой покрывала лицо человека, бандит узнал его.
Это был Грач.
– Ежкин кот, – тихо прошептал Шпалер, а потом закричал: – Шпингалет, нашли! Ай, красава, Ян, удружил. Нашли «крысу»!
Поддавшись минутной радости, он даже обнял еще ничего не понимающего товарища и направился к Яну.
– Короче, терпилу мы у тебя конфискуем. Гад, он нашему пахану задолжал крепко. Пришло время платить. Пакуйте его, пацаны. Только утрите раны там, – бандит сделал неопределенный жест рукой, – вколите что-нибудь, чтобы не скопытился по дороге.
– А морда не треснет? – спросил опешивший от такой наглости Ян и выпустил струю дыма в лицо Шпалера. – Он моего друга грохнул, и разбираться с ним я буду сам.
– Ты чо, не врубаешься? – Шпингалет сделал шаг вперед, наемники приподняли стволы автоматов. – Он нам очень крепко задолжал.
– Да мне по барабану, – огрызнулся наймит. – Ваши проблемы. Воины, перекур окончен. Пленника в кузов, мы уезжаем.
– Э-э, стоять! – Шпалер схватил Яна за плечо и развернул к себе лицом. – Наемник, не дури…
Договорить бандит не успел: мощный удар в челюсть сбил его с ног. Крепко матерясь, он схватился за скулу и попытался лягнуть наемника ногой, но промазал. По шевелящимся губам Яна Шпалер понял, что тот что-то говорил, но слова заглушили внезапно прозвучавшие выстрелы. Короткая автоматная очередь прошила грудь вооруженного РПК наемника, и тот, не успев ничего понять, выронил оружие, мешком свалившись под ноги своего командира. Его товарищи оказались шустрее, поэтому прожили чуть дольше: первый опрометью бросился под защиту грузовика, но метко выпущенный заряд картечи пресек его попытку спрятаться. Другой же боец отпрыгнул в сторону и даже ранил в ногу одного из бандитов, пока пуля из ТТ не попала ему прямо в глаз, пробив череп навылет.
Все закончилось довольно быстро, и уже спустя пару секунд из четверых спасителей в живых остался только оглушенный ударом приклада Ян.
– Теперь побазарим? – Шпалер поднялся и, потирая скулу, склонился над спасителем.
– Вы трупы, – наемник слабо улыбнулся, изо рта его потекла струйка крови. – Наймиты ни тебе, ни Борову этого не простят. У нас было перемирие? Забудь, урка конченая…
Мощный удар ногой в живот заставил Яна зайтись в приступе кашля, не договорив начатого. Воин крепко сжал кулаки в бессильной злобе, скрипя зубами от боли и бешенства.
– А кто сказал, что твои дружки узнают про этот ин-ци-дент? – осведомился Шпингалет и, распрямившись, отдал приказы: – Так, пацаны, по-шустрому терпилу в кузов и связать. Наемника тудой же, завезем к Борову, пусть что хочет, то и делает. Трупы этих касатиков в аномалии бросьте, чтобы никто даже не просек, что они тут были. Ну и сами в темпе вальса грузитесь, до базы с ветерком доберемся на грузовике трофейном. Нам сегодня фортануло!
Спустя пять минут автомобиль, до отказа набитый остатками от двух бандитских групп, не спеша тронулся в направлении НИИ «Медприбор», оставляя позади себя трупы как мутантов, так и людей, которым сегодня фортануло значительно меньше…
Глава 7
Освещенный бледно-голубыми лучами прожекторов, расставленных по периметру взлетно-посадочной полосы, вертолет медленно вращал несущими винтами, лениво рассекая ими прохладный воздух октябрьского утра. Со стороны машина выглядела потрясающе: блестящий черный фюзеляж без намека на износ гармонично дополняли расположенные под крыльями ракеты, хищно глядящие своими тупорылыми мордами в темень предрассветных сумерек. До отказа забитый боеприпасами пулемет по первой команде обещал разразиться длинной крупнокалиберной тирадой, уничтожая на своем пути все живое. Будто не замечая той мощи, что находится рядом с ними, возле вертолета сновали люди, о чем-то переговариваясь, активно жестикулируя и, словно призраки, вновь растворяясь во мгле. И только полковник Тульский отстраненно стоял в стороне от общей суматохи, задумчиво морща лоб да грея холодные руки об исходившую паром кружку с горячим кофе. По умиротворенному выражению лица невозможно было понять, о чем сейчас думает полковник, какие эмоции испытывает. Со стороны он казался каменным изваянием, грубо высеченным умелым скульптором, и лишь скрытые тьмой глаза, в которых время от времени мелькали едва уловимые тревожные огоньки, выдавали в нем живого человека.
– Все на месте, – незаметно подошедший Коротаев вывел Тульского из временной прострации.
– Угу, – буркнул полковник, сделал глоток, поморщился. Висящая за его спиной «Гроза» качнулась в такт движению, уставившись дулом подствольного гранатомета прямо на Александра.
– Что-то случилось?
– Терентьев – гнида, – голосом, полным желчи, произнес Тульский, глотнул еще кофе и вылил остатки на асфальт. – Чуть всю операцию не сорвал. Требовал, чтобы я людей с собой меньше взял, да и про маршрут другой втирал. Ему, козлу, видите ли, не нравится, что мы в радиационные пятна лезем, подставляем под удар успешный исход всей операции, так сказать.
– И что? – капитан переступил с ноги на ногу. – Меняем маршрут? Кто-то остается?
– Пфф, хрен ему! Как собирались, так и летим. Буду я из-за одного урода весь план перекраивать, – полковник посмотрел на часы. – Давай, капитан, строй наших и в вертолет. Время.
Ничего не ответив, Коротаев поплелся вслед за командиром, в мыслях прокручивая услышанное. То, что один из офицеров в самый последний момент вдруг решил пойти против Тульского, было по меньшей мере странно, и даже немного подозрительно. Ведь если план предстоящей операции был согласован с Войсапчуком, то вносить в него какие-то коррективы не разрешалось уже никому, кроме непосредственного руководителя операции. А тут…
– Мужики, грузимся, – остановившись чуть в стороне, отдал приказ капитан, пропуская мимо себя бойцов. Те бодро забрались в вертолет, заняли свои места, ожидая взлета. К своему удовлетворению, Коротаев не заметил ни у кого из рейд-группы даже намека на сонливость: после совещания, похватав в оружейной комнате амуницию, оружие и припасы, все отправились отсыпаться, иначе пришлось бы клевать носом целый день. А это влекло за собой рассеянность, потерю концентрации, что в Зоне подобно смерти, причем не только своей, но и, возможно, всего отряда.
Не оборачиваясь, капитан последним забрался в вертолет, с силой захлопнул дверь, про себя отметив, что если бы не тусклый свет единственной на весь салон лампочки, освещавший лица, понять, кто среди присутствующих есть кто, было бы невозможно, настолько одинаково выглядели бойцы. Что, впрочем, не удивительно: ведь вооружение каждый подбирал себе индивидуально, ориентируясь лишь на свою роль в отряде, но вот снаряжение для подобного рейда было строго регламентированным и одинаковым для всех. И отнюдь не из-за нелепого каприза Тульского, а лишь потому, что если кто-то из отряда погибнет, то выжившие товарищи смогут воспользоваться прилагающимися к комбинезону мертвеца примочками. Например, автоматической аптечкой на три инъекции, порцией болеутоляющего или антирада, запасным баллоном с кислородом, который подключается напрямую к системе замкнутого дыхания, бронежилетом… Таким образом, погибший боец становился «донором» девайсов своего комбеза, которые идеально подходили каждому члену отряда. Своеобразное мародерство, не раз уже спасавшее жизни.
– Пять тридцать, – произнес Тульский в дужку микрофона, и голос его раздался в наушниках всех бойцов отряда. – Мы готовы, взлетаем.
Пилот кивнул, провел рукой по приборной панели, активируя необходимые системы. Несущий винт начал набирать обороты, по корпусу прошла легкая дрожь. В конце концов вертолет дернулся и резко оторвался от земли, устремившись вверх.
– Как я уже говорил, – начал полковник, – перед рейдом вы получаете личные конверты с описанием задания. Собственно, вот они. Каждый из них подписан и предназначен для прочтения одним лишь владельцем.
Тульский раздал стопку конвертов и, повернувшись к пилотам, хлопнул одного из них по плечу. Тот протянул руку к блоку управления, вдавил какую-то кнопку, и лампочка в салоне засветила значительно ярче, резанув по привыкшим к полумраку глазам.
Разорвав по линии шва свой конверт, капитан вытащил сложенный вдвое лист, развернул его. Первым, на что он обратил внимание, было множество подписей и печатей внизу страницы. Коротаев принялся за чтение.
Задание не удивило, нечто подобное он и предполагал. Вопрос был в другом: слишком легко все вырисовывалось на бумаге, чтобы посылать в Зону аж семь человек. Единственным оправданием являлась высокая ценность информации, которую и приказали вытащить. Впрочем, вникать не в свои проблемы и лишний раз беспокоиться Коротаев не стал, лишь еще раз пробежался взглядом по ровным строчкам, а после спрятал письмо в нагрудной карман.
Воспользовавшись моментом, Александр позволил себе расслабиться, понимая, что в последующие четыре дня в Зоне такой возможности попросту не будет. Прислонившись виском к слабо вибрирующему стеклу, он уставился на горящий миллионами огней город, медленно проплывающий далеко внизу. В груди что-то шевельнулось, сердце забухало быстрее, крошечными молоточками отдаваясь в ушах. Вновь появилось то странное ощущение, которое Коротаев испытывал всякий раз перед рейдом в Зону. Нет, то был не страх, скорее неконтролируемый трепет перед очередным поворотом судьбы. Что она приготовила на этот раз? Какие опасности поджидают на пути? Кто из них не вернется в расположение базы и больше никогда не увидит своих родных, друзей, знакомых? Несмотря на убедительные доводы Тульского о том, что рейд хоть и затяжной, но абсолютно безопасный благодаря маршруту, по которому пойдет группа, противные мысли так и лезли в голову, норовя посеять в душе бойца зачатки тревоги…
В раздумьях, целиком и полностью занявших капитана, полчаса полета пронеслись незаметно. Вдалеке неожиданно показалась темно-серая лента бетонного забора, который ограждал внешний мир от мира того, что за Периметром. Мира страшного, злого, продажного и насквозь прогнившего. Но такого притягательного и таинственного…
Хлопок по плечу оборвал философскую мысль, Александр обернулся.
– Держи, Провод, – протянул Крот ему жестяную банку, наполненную шипучим энергетиком.
– Спасибо, – капитан принял напиток из рук бойца, выпил все одним махом.
А ведь действительно, он снова Провод – военный сталкер, выполняющий в Зоне правительственное задание особой важности. Личина бравого спецназовца капитана Коротаева осталась там, на территории части СЗО. Здесь, за проволокой, все заслуги внешнего мира списывались со счетов: будь ты хоть трижды отличным офицером, если Зона решила, что сегодня ты умрешь, значит, так оно и случится. Вот только умирать Провод не собирался, пообещав себе цепляться за жизнь до последнего, во что бы то ни стало.
– Ну, все, мы на месте, – подавшись вперед, навстречу бойцам, Тула прижал микрофон плотнее к губам, стараясь перекричать рокот двигателя. – Нас встречают, видите? Когда выберемся из вертолета, следуйте за мной, но молчите. Говорить с Кисляком буду я. Предполагаю, что вояки могут открыть огонь, поэтому при малейшем признаке опасности валите их без команды. Если меня убьют, ответственным за выполнение операции назначаю Провода. Всем ясно? Отлично.
Вертолет коснулся земли, подняв в воздух облако пыли. Полковник похлопал пилота по плечу, показал оттопыренный большой палец и, отперев дверь, первым выбрался наружу. Спецназовцы последовали за командиром.
Не дожидаясь, пока пыль осядет, они двинулись навстречу военным, что топтались у потертого, с многочисленными вмятинами от пуль, девяностого БТРа. Про себя Провод машинально отметил, что, если дойдет до стрельбы, те, благодаря заведомо более выигрышной позиции, могут значительно проредить численность рейд-группы, закончив операцию в самом ее начале.
– Что, сталкеры покоя не дают? – ехидно спросил Тульский и кивнул в сторону мятого БТРа. Пожал протянутую в приветствии руку.
– Наоборот, мы им расслабиться не позволяем, – отмахнулся Кисляк и оценивающе окинул взглядом спецназовцев. – Карабкайтесь на броню, к кордону домчим с ветерком, а дальше, уж извините, пешочком.
Полковник кивнул и вместе с военным ловко забрался в урчащий БТР, оставив Провода и остальных бойцов снаружи, на броне. Когда все заняли свои места, машина резко тронулась и, вывернув на ухабистую дорогу, устремилась в сторону виднеющегося вдалеке кордона, сразу за которым начиналась Зона…
О чем разговаривал Тула с Кисляком, Провод даже не думал. Положив автомат на колени так, чтобы в случае чего оружие было удобно схватить в любой момент, он уставился перед собой, настороженно наблюдая за местностью. Капитан обратил внимание на зеленые, несмотря на середину осени, деревья, на которых едва начали желтеть первые листочки. За Периметром флора потрясала своим буйством, но не радовала разнообразием красок. Там даже хвоя на елях и соснах кое-где была с бурым налетом, а обычная трава напоминала торчащую из земли медную проволоку. Безобидные на первый взгляд невысокие заросли не раз играли злую шутку со сталкерами, до последнего момента не замечающими за густыми ветками притаившихся мутантов. Провод вдруг представил, что прямо сейчас, среди придорожных кустов, за ним наблюдает ловец. Миг, и монстр, вцепившись своими огромными когтями в шею, схватит его и утащит в логово. От подобной мысли по спине спецназовца пробежал холодок. Передернув плечами, капитан постарался угомонить разыгравшуюся фантазию, но внимательность при наблюдении за местностью усилил. Хоть до самой Зоны было еще минимум два километра и жизни бойцов ничто не угрожало, Проводу вдруг вспомнилась четвертая Гроза, когда во время гона обезумевшие от ужаса мутанты сломя голову неслись прямо к Периметру, невзирая на колоссальные потери, сметали блокпосты, прорывались за их пределы… А там, потеряв аномальную подпитку, в считаные часы разлагались, расползаясь, словно желе на солнцепеке. И никто потом не мог понять, что заставило монстров в самый пик активности Зоны вместо поиска укрытия идти на такой вот изощренный способ суицида.
Между тем БТР подкатил к защитным сооружениям кордона, оборудованного по последнему слову военной промышленности, и, миновав бетонные блоки да противотанковые ежи, остановился у сетчатых ворот. Ловя удивленные взгляды местных обывателей, спецназовцы ловко спрыгнули на землю и остановились рядом с машиной, ожидая дальнейших указаний командира.
Тула был немногословен и хмур. Бросив косой взгляд на Кисляка, полковник кивнул ему и, махнув рукой, велел остальным следовать за ним, выстроившись в обговоренном ранее порядке. Провод слегка удивился подобной поспешности, но задавать лишние вопросы не стал: только отдал нужные приказы, после чего занял свое место. Отряд в общем ритме двинулся в путь. А в голове капитана назойливо крутилась шальная мысль о том, что вот сейчас оставшиеся позади военные возьмут их на прицел и… поминай, как звали. Делая вид, что поправляет лямку рюкзака, Провод незаметно обернулся, чтобы воочию убедиться в абсурдности вспыхнувшей внезапно паранойи: на блокпосту было спокойно, никто в них не целился и стрелять не собирался.
Капитан тихо выдохнул, внимательно наблюдая за своим сектором.
– Тула, – услышал вдруг Провод голос Крота. – Что Кисляк говорит? Не догадывается, зачем мы в Зону пожаловали? Мы же вроде как на него компромат вытаскиваем.
– Твое дело за местностью смотреть, а не языком чесать, – огрызнулся полковник через плечо. – Дуй в разведку, двигаешься в ста метрах впереди колонны. При малейшей опасности столкновения со сталкерами или мародерами, возвращаешься сюда и докладываешь. Радиосвязи, напоминаю, никакой. Понял?
Крот козырнул и, активировав на рукаве встроенный в комбинезон детектор аномалий, ускорил шаг и скрылся в кустарнике.
– Ни о чем Кисляк не догадывается, – спустя несколько минут молчания, все же ответил Тула. – Для него мы отправились сюда за дурачками из правительства, которые без проводника остались. Так что можете быть спокойны.
– А почему нельзя было пройти через белорусский кордон? – спросил Провод, всматриваясь в колыхающийся над ловушкой молочно-белый воздух. – Я помню карту. Расстояние почти то же самое, но в Зону вошли бы вообще не спалившись.
– Есть желание рядом с аномалиями ползать? – вопрос был риторическим. – Бульбаши говорили, мол, там после крайней Грозы такие сюрпризы появились, что даже с нашими детекторами не пройти. Но и не в аномалиях беда заключается, а в сталкерах. Ведь где хабар, там и эти искатели. Нам же лишняя известность ни к чему, все нужно сделать тихо.
Удовлетворенный ответом, Провод не стал больше ничего спрашивать, целиком и полностью сконцентрировавшись на пути. Ни он, ни кто-либо другой не почувствовал, что в этот момент за ними в мощный армейский бинокль кто-то наблюдает. Тот, кому поход рейд-группы в Зону путал все карты…
* * *
Оторвавшись от бинокля, Кисляк вручил прибор курившему рядом бойцу, протер рукавом вспотевшие очки и быстрым шагом направился к Сазанову, который ждал его у входа в крыло здания, выделенное под штаб.
– Прошли, – тяжело дыша, пробормотал полковник, взяв предложенную майором сигарету. Прикурил. – Уверен, что сработает?
– А у нас есть выбор? – поморщился Сазанов, с прищуром глядя на Кисляка. – Сидеть и ждать, пока эти гаврики найдут документы, точно не – вариант.
– Правильно, – кивнул Кисляк. – Отряд ты возглавишь? Сколько человек с собой возьмешь?
– Я, кто ж еще! Троих. Может быть, четверых, – задумчиво проговорил майор.
– Хорошо, отдам приказ, пусть сталкерскую снарягу подготовят. Самую лучшую из закромов вытяну, по Зоне как по Красной площади пройдете, – полковник спешно докурил и щелчком отправил окурок в полет. Тот, снопом искр разбившись об асфальт, ускакал под днище БТРа.
– Не так быстро, – остановил напарника Сазанов.
– Что еще? – вспылил Кисляк. – Оружие сам подберешь, я тебе не нянька.
– Я тебе тоже, – улыбнулся майор. – Какова цена?
– Цена чего? – полковник замер с раскрытым от удивления ртом.
– Операции. Я своей жизнью за твою, между прочим, задницу рискую. Ты останешься здесь, а я уйду далеко в Зону, догонять спецназовцев. Придется пострелять. Надеешься, что сделаю это за спасибо?
– Сазанов, ты вообще охренел?.. – Кисляк побледнел. – Ты же не для меня, а для нас двоих рискуешь. Не только за мою, а и за свою свободу тоже. Так каких ты хочешь денег, сучонок? Какой награды?
– Ты за меня не переживай, – широко улыбнулся майор, выпустив в лицо напарника облачко табачного дыма. – Я калач тертый, в любой миг могу сорваться, и в Зону. Переживу и даже выживу! А вот ты, дальше третьего километра не ходивший, подохнешь довольно скоро. Так что, сколько ты готов заплатить, чтобы документы никогда не покинули пределы Периметра?
– Ну ты и гнида, – Кисляк беззвучно засмеялся и провел ладонью по лицу. – Сколько хочешь?
– Немного, процентов пятнадцать от общей прибыли за все время бизнеса. Причем деньги должны быть перечислены мне на счет сразу после завершения операции.
– Ты в своем уме?! – проорал полковник, но тут же спохватился и взял себя в руки. – Ты хоть представляешь, какая это сумма?!
– Вот именно что представляю. А ты представляешь, какую услугу я оказываю тебе?
– И себе тоже, не забывай! – Кисляк сделал шаг вперед, ткнув Сазанова пальцем в грудь. – Если попадемся, я молчать не буду. Все о тебе выложу, гаденыш. Мал ты еще со мной тягаться.
– Прямо так и выложишь?
– Легко, – полковник схватил майора за затылок и наклонил к себе, зашептав в самое ухо: – А то и похлеще что придумаю, возможности позволяют, ты же знаешь. Так что закрой пасть, бери костюмы да дуй следом за спецназовцами. Никаких денег сверх того, что тебе причитается, ты не получишь. Усек?
Сазанов дернулся, сбросил ладонь полковника и зло сплюнул ему под ноги, одарив полным ненависти взглядом.
– И пусть твои орлы поторопятся, а то упустите, – крикнул Кисляк вслед уходящему майору, после чего развернулся и скрылся в помещении штаба, громко хлопнув дверью.
* * *
От невыносимой боли, которая затмила собой все прочие чувства, хотелось выть, вопить что было мочи и биться головой о дощатый пол скачущего на ухабах грузовика. Но вместо воя из пересохшего горла ничего, кроме тихого хрипа, совсем неслышного за ревущим мотором, выдавить не удалось, а биться об пол было и вовсе самоубийством. Ведь при малейшей попытке открыть глаза пульсирующая боль возрастала стократно, заставляя трясущегося Горду бессильно сжимать кулаки и молиться, чтобы все поскорее закончилось.
Желательно его смертью, так все сталкеру – надоело.
Он даже сделал еще одну вялую попытку подняться, рассчитывая, что его, наконец, убьют, но находящиеся в кузове люди лишь затихли на миг, а потом один из них так сильно ударил его прикладом по спине, что Николай рухнул на пол, на минуту выпав из реальности.
Да, мертвецам однозначно проще.
Когда Гордеев очнулся, первое, что он увидел при слабом, рассеянном свете ручного фонаря, сквозь застившую глаза красную пелену, так это несколько пар потертых ботинок и лежащего рядом наемника, который увез его со сталкерской базы. Вот только теперь незадачливый похититель сам оказался в роли жертвы: под глазом свежий синяк, у виска запекшаяся корка крови, а руки за спиной, скорее всего, как и у Николая, крепко связаны. Подняв взгляд, сталкер рассмотрел изображение белого черепа на груди сидящего перед ним человека в черном комбинезоне. Скосив глаза, он убедился, что по бокам от этого мужика сидели другие в такой же униформе. Вот так вот, добегался ты, Коля… Понятно, что отбившие его уроды будут мстить за погибшего позавчера Лося. И плевать они хотели, что этот отморозок вместе с дружками напал первым.
Горда закрыл глаза, стараясь найти в себе силы успокоиться. Нужно что-то придумать, причем срочно! Мысль о еще одном побеге он отмел сразу: хватило уже. Попробовать договориться с наемником и в удобный момент рискнуть перехватить инициативу? Идея хороша, если не учитывать, что руки связаны за спиной, а потенциальный союзник сам жаждал того же, что и «черепа». Хрен редьки не слаще… Значит, вновь придется ждать и действовать по обстоятельствам, полагаясь на исконно русское «авось». Прямо как в учебке когда-то.
Горда мгновенно напрягся, по спине пробежали мурашки, а дыхание перехватило. Он вспомнил! Еще один момент из прошлой жизни, совсем немного, но вспомнил! Значит, амнезия все же оказалась временной и память восстановится! На радостях сталкер почувствовал прилив сил, даже боль чуть притупилась, позволяя цепко ухватиться за ускользающее воспоминание. Да, так и есть: сразу после школы, отгуляв выпускной, он поступил в военное училище, которое в итоге не окончил, после отчисления отправившись… Куда? Горда зажмурился, пытаясь выудить из недр полыхающего от усталости мозга крохи информации. Тщетно. Будто сплошная стена тумана – ни пролезть, ни подсмотреть. Но все же он был доволен и этим: страх жить дальше, совсем не помня прошлого, исчез, словно камень с души упал.
Скрипнув тормозами, грузовик остановился, голоса в кузове поутихли. Снаружи послышалась невнятная возня, на мгновение полог тента откинулся в сторону и в проеме показалась чья-то рожа, слабо освещаемая фонариком. Голубой луч света пробежался по людям. Никто даже не шелохнулся, только наемник замычал, задергался. Рожа ухмыльнулась и исчезла.
– Давай, заезжай во двор, сейчас придумаем, где припарковаться, – послышался прокуренный голос за бортом. Потянуло табачным дымом, чем-то горьким и приторным. – Ну, вы, в натуре, молодцы вообще, ребята! И фраера поймали, и наймитов ухайдокали, и грузовик притарабанили! Боров как слон будет доволен! – сказав это, курильщик засмеялся собственной шутке, однако остальные его юмора не разделили.
Хлопнула дверь кабины, машина резко сорвалась с места, но вскоре затормозила. Двигатель заглох. С грохотом, перебудившим, наверное, половину базы, бандиты отперли кузов и, брякая оружием, один за другим выскочили наружу. Отряхнулись, закуривая, растирая онемевшие ноги…
– Этих куда? – будто сквозь слой ваты, донесся до Николая чей-то голос.
– Наемника обшманай и сразу в подвал тяни, брось в клетку с дичью. А фраера… хрен знает, жди Борова. Вон он чешет, кстати.
Отталкиваясь от дощатого дна кузова ногами, превозмогая сильную боль, сталкер пополз в противоположенную откинутому борту сторону, тихо постанывая. В проеме возникли три крепкие фигуры: одна ловко забралась внутрь и, подхватив наемника под мышки, потянула наружу. Оставшиеся на земле двое приняли его и выволокли из кузова, утащив в неизвестном направлении.
– Он там? – донеслось с улицы.
– Да, Боров, внутри. Дерзил крепко, его ребята помяли чутка, так что еще не очухался.
– Если он сдохнет раньше, чем все мне расскажет, лучше бегите, – Горда услышал звук приближающихся шагов. – Пристрелю… Везет вам: пока живой. Так, мужики, доставайте тело из машины и к шаману нашему, да побыстрее. Мне фраер нужен в здравом уме и твердой памяти, так что пускай дохтур подлечит его маленько. Скажите, чтобы лекарств не жалел. Антибиотиков там всяких, болеутоляющих. Я этого еврея знаю, на всем экономит. Так, а грузовик рядом с броневиком поставьте. Потом будем думать, что с транспортом делать.
– У нас еще наемник был, Борзый с друганами его в подвал уволокли.
– Наемник, говоришь? – Боров ухмыльнулся. – То есть, перемирию хана? Хм… ну и хрен с ними, переживем. Наймита вместе с остальными на арену тяните, сегодня бой: какие-то бизнесвумен прямиком из Лондона прилетели, развлечься хотят. Вот и будет им забава.
Горда сам не заметил, как две пары мощных рук подхватили его и вытянули наружу, проволочив ватными ногами по сыпучему гравию. Находясь в полубессознательном состоянии, сталкер вяло осмотрелся. Сквозь ночную темень проступали громадные силуэты жилых зданий и подсобных строений поменьше, скромно ютящихся под боком своих многоэтажных соседей. Тащили Горду долго, минут десять, если не больше. Он, под руки с конвоирами, миновали глубокую яму прямо посреди асфальтовой полосы, Г-образную трехэтажку, во дворе которой горело несколько костров. Остался позади густо заросший бурьяном сквер с памятником Ленину и стоявший на обочине бесколесный грузовик. Остановились боевики у кирпичного строения с мощными железными дверями и заваренными бронелистами окнами.
Увидев подошедшую тройку, куривший на крыльце сонный бандит ничего не сказал, лишь искоса посмотрел на сталкера. Вяло перекинувшись с товарищем парой дежурных фраз, конвоиры отперли скрипнувшую ржавыми петлями дверь и вошли внутрь. Почти сразу же в нос шибанул запах жареной рыбы, лука, грязной одежды и чего-то омерзительного, щекочущего ноздри. Поморщившись, Николай чихнул, застонав от резко вспыхнувшей в челюсти боли.
Придерживая пленного, бандиты поднялись по лестнице и попали в длинный, ведущий сквозь все здание коридор, справа усеянный рядом окон, а слева – дверей. Протащив Горду еще немного, конвоиры остановились у одной из них, покрытой выцветшим дерматином. Заколотили в нее кулаками. На стук ответили не сразу: щелкнул замок, и в проем выглянуло остроносое, заросшее трехдневной щетиной лицо, удивленно-сонными глазами таращившееся на пленника.
– Эт что за голубь? – прохрипело лицо, не понимая, кого к нему привели.
– Открывай, – ответил один из бандитов. – Беглеца поймали. Боров сказал, что, если терпила откинется, он лично тебе твой нос вывернет…
А потом сталкер окончательно впал в прострацию, и все дальнейшее запомнилось смутно, будто сквозь призму реальности. Кто-то уложил его на жесткую кушетку, вспорол рукава до локтя и, продезинфицировав место, где проступали вены, сделал укол. Боль прошла быстро, почти сразу, и по телу разлилось приятное тепло. Что-то мокрое, холодное и мягкое легло на лоб, в рот засунули горсть таблеток и влили воды, заставив проглотить. Нестерпимо захотелось спать…
Пришел в себя Горда сидящим, с накрепко связанными за спинкой стула руками. Медленно открыл глаза, приподнял голову, осматривая помещение. Ничего примечательного: обычный сырой подвал с забранным решеткой крохотным окном под потолком да покачивающейся на черном проводе тусклой лампочкой. Стоящего в проеме двери человека сталкер заметил не сразу, лишь когда тот переступил через порог.
– Очнулся, – то ли спросил, то ли заявил Боров. – Хорошо, значит, будем говорить.
– О чем? – просипел Николай, ожидая допроса по поводу смерти Лося. Для себя сталкер твердо решил играть роль «непомнящего», категорически отнекиваться от всех обвинений. Если там, на базе у Васильева, под защитой ходоков, он мог не бояться немедленной расправы со стороны наемников, выкладывая их главарю все как было, то здесь Горда рисковать не хотел. Пусть правда и была на его стороне, а убийство, по сути, и вышло случайным, так было безопаснее.
Преодолевая страх, Гордеев посмотрел в лицо бандиту.
– Не притворяйся, Грач…
– Я никакой не Грач, вы ошиблись! – он затряс головой, уверенный, что говорит чистейшую правду. – От меня вам надо что?
– Игры закончились, вот что! – Боров быстрым шагом подошел к пленнику и наотмашь ударил его кулаком в челюсть. Голова Николая дернулась назад, по подбородку побежала струйка крови из разбитой губы. – Где компромат?!
– Какой?! – Горда задохнулся от боли, страха и недоумения. – О чем вы говорите?! Я не знаю ни о каком…
– Слушай, у меня времени в обрез, – Боров вздохнул, потирая ладони. – Выкладывай, где ты устроил схрон, и я гарантирую тебе легкую смерть. Если не скажешь, мучиться будешь долго, даю слово.
Шокированный и напуганный до дрожи, Гордеев во все глаза смотрел на бандита, пытаясь сообразить, о каком компромате идет речь? И о каком схроне? Ведь сталкер, уверенный, что вопросы будут касаться лишь смерти Лося, никак не ожидал подобного поворота событий. А на деле вышло, что вовсе не в убийстве его обвиняют, а в том, чего он в самом деле не помнит. Вяло ворочая разрозненными мыслями, Николай набрал в грудь побольше воздуха и сбивчиво заговорил:
– Не знаю, правда не знаю. Не помню ничего, что до вчерашнего дня было. Очнулся на окраине леса, долго бродил, пока не вышел на сталкеров, но с их базы меня уволок наемник. А потом ваши люди застрелили его друзей…
– Правда не помнишь? – немного спокойнее спросил бандит.
– Да, клянусь, – закивал Горда.
– Вот черт, – смутился Боров. – Подожди, сейчас руки тебе развяжу, поедим, поговорим. Я и не думал, что ты с потерей памяти.
Сталкер с готовностью подался вперед… и получил удар такой силы, что не удержался и рухнул со стулом вместе.
– По-хорошему, значит, не выйдет, – подытожил бандит. Верить в амнезию пленного он напрочь отказывался. – На базу ходоков он вышел, в лесу очнулся, к наемникам попал. Ага, как же, мля! Дурачка решил из меня сделать. Хорошо, будь по-твоему. Сейчас сюда спустится Крюк, и ты живо заговоришь. Он допросы любит…
– Не надо пыток! – взмолился Николай. – Я помню все. Все расскажу!
– Так не тяни время, ублюдок! – брызжа слюной, проорал бандит. Схватил сталкера за грудки, поднял со стулом вместе и притянул к себе. – Давай, говори, куда инфу дел?!
Что ответить, Горда не знал совершенно. Пытаясь подавить нарастающую панику, он лихорадочно перебирал в голове все возможные варианты, пытаясь найти оптимальный.
– Ну! Чего молчишь?!
Сталкер закрыл глаза. Перед мысленным взором его возник костер, вокруг которого расположились знакомые люди. Ходоки. Вдруг один из них поднялся и шагнул навстречу. Вспышка света на секунду озарила скрытое мглой лицо, в котором Горда узнал Бражника. Тот улыбнулся и тихо, почти шепотом, произнес:
– Сосновка – это ж гиблое место, легенда Зоны, считай… Уже пятеро знакомых бойцов, которым я доверяю как себе, клялись, что своими глазами видели, как его разносит в хлам артиллерийский обстрел. Но на следующий день совершенно другие люди, в совершенно других местах наблюдали этот поселок в оптику…
Медлить дальше было нельзя.
– Сосновка, – выпалил сталкер. – Я спрятал документы в Сосновке.
Бандит на миг оцепенел, но все же смог совладать с удивлением и расхохотался.
– Вот так хитрец! Это ж надо додуматься: сделать схрон в поселке-призраке! Ай, молодец! Прекрасно ведь знал, что за километры Сосновку обходят и никто там рыскать не будет. Только сам ты как их потом вытаскивать собирался? Хотя, мне все равно, – подытожил Боров. – Можно быть уверенным, что никто никогда их не найдет. Осталось сообщить военным о твоей поимке, и все вернется на свои места.
– А что будет со мной? – поднял голову Горда. – Отпустите меня…
– Отпустить? Ну уж нет! – бандит расхохотался. – Я обещал тебе легкую смерть, так? Несмотря на твое предательство и побег, я сдержу свое слово. Сегодня вечером выйдешь на арену. Дичь, как правило, там умирает быстро. Будет ли тебе больно, скажу честно – не знаю, ведь убивать вас сегодня будут бабы…
Сказав это, Боров сплюнул на бетонный пол, развернулся и быстрым шагом покинул подвал. Вместо него зашли два амбала и, сдернув сковывающие запястья сталкера веревки, грубо подняли со стула, повели куда-то.
Поворот влево, поворот вправо, метров сорок по прямой и долгий спуск по лестнице. Металлическая дверь. Клацнул засов. Вошли. В нос тут же шибанули едкий запах пота и вонь человеческих экскрементов. Николай поморщился и закашлялся, всеми силами пытаясь сдержать рвотные позывы. Стараясь не вдыхать глубоко, он огляделся.
Помещение было больше похоже на коридор: длиной метров десять и шириной не меньше четырех. С потемневшими от сырости бетонными стенами, оно слабо освещалось двумя маломощными лампочками, которые выхватывали из темноты ряды высоких, в полтора человеческих роста, клеток. Пол в них похитители «заботливо» выстелили толстым слоем сухого чертополоха. В углу каждой стояло по ржавому ведру, судя по источаемым из них миазмам, вместо туалета. В клетках, примкнув к толстым прутьям и равнодушно глядя на сталкера, сидели изможденные, грязные люди: двое парней, с отечными от побоев лиловыми лицами, худющая, в испуге прикрывшая голову руками девушка и уже знакомый наемник, с укоризной бросивший на Гордеева косой взгляд.
Конвоиры остановились у клетки с наемником.
– Только рыпнись – мозги вышибу, – предупредил того один из бандитов, недвусмысленно покачав пистолетом. Второй в это время достал ключ, отпер замок.
Сталкера с силой толкнули внутрь, стальная решетка захлопнулась. Не удержав равновесия, Горда упал на четвереньки, исколов ладони о колючее растение, но тут же, чертыхаясь, поднялся.
– Тебя как зовут? – спросили из клетки напротив, в которой сидели два парня. – Я Барс, это – Аз.
– Гордеев… короче, Горда, – отмахнулся Николай, стараясь не поддаваться панике. Чтобы отвлечься, он решил осмотреть место своего заточения. Со всей силы дернул несколько раз решетку, проверяя замок на прочность. Тот не поддался. Вопреки здравому смыслу, попробовал разогнуть толстые прутья. Убедившись в тщетности попыток, сталкер сплюнул в смердящее ведро.
– И как ты к «черепам» угодил? – спросил тот, кого первый назвал Азом.
– А это все он виноват, – кивнул в сторону наемника Гордеев. – Вбил себе в голову, что я его друга грохнул, да утащил меня с базы Васильева, разобраться хотел. Что, доволен, мститель?
– У тебя был нож Патрона!
– Не знаю я, откуда взялся этот долбаный нож, – Николай сел на корточки, прислонился спиной к боковой стенке. – Может, подобрал я его где-нибудь…
– Как это не знаешь? – перебил Барс.
– Память у меня отшибло. Несколько дней назад очнулся рядом с лесом, а в голове вообще пусто. Вот с тех пор и вспоминаю все понемногу, в Зоне этой. Мне даже помочь выбраться за Периметр обещали, и помогли бы, если б не этот гад…
– Так, ты давай, подробнее расскажи, нам ведь интересно.
– Не-а, – покрутил сталкер головой. – Сначала вы. Детально не надо, в общих чертах. Что тут происходит? Где мы вообще? Чего ждать дальше? Я тут от Борова про охоту какую-то слышал…
– Ну, если по порядку, – подался вперед Аз, – то мы в подвалах НИИ «Медприбор». Здесь база «черепов», с ними ты заочно уже знаком. Занимаются эти уроды тем, что отлавливают обычных людей и в качестве дичи выставляют против вооруженных до зубов туристов. Это у них что-то типа экзотического сафари, охоты. Ближайшая, кстати, сегодня вечером. Так что недолго осталось… Что еще тебе сказать? Сидим мы тут пару недель точно. Девчонка та, – ходок указал на соседнюю клетку, – и того больше.
– Попробовать сбежать, конечно, никто не догадался? – спросил Горда.
– Нас из клеток даже в туалет не выпускают, – огрызнулся Барс. – Есть рабочие варианты? С удовольствием выслушаю.
Николай закрыл лицо ладонями, стараясь дышать как можно ровнее. Сохранять сознание ясным, зная, что жить осталось меньше суток, было невыносимо сложно. А сидеть на месте и того хуже. Организм требовал немедленного действия, мысли метались в поисках решения проблемы, но вопреки всем попыткам не находили его.
– Что, так и будешь молчать?
Следующие пятнадцать минут все увлеченно слушали подробный рассказ сталкера. В то, что Николай вывел из пространственной аномалии отряд Бражника, Аз не особо поверил, упрямо твердя, что из временных ловушек выхода нет. А история о наймитах, что так же, как и ходоки с Гордеевым, чудом спаслись из «пузыря», не больше чем банальная байка.
– Это правда, – вдруг сказал наемник, до этого вообще никак не реагировавший на разговор. – Тот отряд действительно выбрался из временной аномалии у моста в Деснянск.
– Откуда тебе знать? – продолжал настаивать на своем Аз.
– Я был в том отряде, – повернул к собеседнику голову наемник. – Меня зовут Ян.
– Не слышал о таком, – задумчиво почесывая подбородок, изрек Барс.
– И впредь не вспоминай, – наемник обернулся к Горде: – Так ты что же, на самом деле ничего не помнишь?
– Да ладно, неужели дошло? – съязвил сталкер. – Почти ничего. Из прошлой жизни лишь немногое, что давно было: свою школу в Припяти, как вместе с матерью эвакуировались. Как из учебки турнули вспомнил вот недавно…
– Коля, это все-таки ты… – послышался тихий женский голос из дальней клетки.
Барс с Азом так и замерли, раскрыв рты. Ходоки недоуменно переводили взгляд с девушки на Горду. Первым пришел в себя Барс.
– Ох-ре-неть, – ошарашенно выпалил он. – Мы-то думали, что она немая. За три недели вообще ни слова не произнесла.
– Откуда ты меня знаешь? – Гордеев вскочил и ухватился за решетку.
В тусклом пятне света возникло худое, всё в ссадинах, измождённое тело, еле прикрытое изодранным платьем. Смотреть на её искромсанное лицо было страшно: глубокая, ещё кровоточащая царапина пересекала левую щеку, заканчиваясь где-то за ухом; под остекленевшими глазами наливались багровым свежие синяки; распухшие, потрескавшиеся губы были прокушены. Глядя на гноящиеся раны на груди и конечностях, в которые уже наверняка попала инфекция, Горда мысленно содрогнулся… Что за нелюди могли сотворить такое?..
Девушка, стесняясь своих увечий, вновь отошла вглубь клетки.
– Не узнаешь, значит… – пленница всхлипнула. – А я вот тебя вспомнила. По голосу твоему вспомнила, представляешь? Его ведь раньше часами слушала, на диктофон тайком записывала, когда ты мне под гитару пел.
– Кто ты?! – до боли в суставах сжав прутья, вскрикнул сталкер. – Не молчи, умоляю…
Пленница опустилась на колючий пол и уткнулась лицом в колени. Воцарилась тягостная тишина, и когда Горда совсем было отчаялся услышать от незнакомки хоть слово, она заговорила:
– Вы когда с мамой в Киев переехали, ты к нам в класс попал. Мы сразу подружились, а в десятом классе… Ну, понимаешь… После выпускного я поступила в медицинский университет, а ты в высшее общевойсковое подался. Но когда ты избил какого-то офицера, тебя отчислили. А потом напился, сказал, что нам нужно расстаться, и уехал в… Зону. Больше я тебя не видела, до этого самого момента.
– В Зону? – хрипло переспросил Николай. – Я уже бывал здесь? Но зачем я сюда уехал? Я ведь говорил, да?
– Ты сказал, что тебе все надоело. И я надоела тоже.
– И это все?.. – простонал Гордеев, тяжело дыша от волнения. – Еще что-нибудь, прошу тебя.
Девушка говорила минут пять. Часто всхлипывала, плакала тихо, но не умолкала, рассказывая дрожащему Николаю о том, каким замечательным он был, каким смелым и заботливым. Какие планы строил на будущее и как все бросил в одночасье…
Когда пленница замолчала и отвернулась ото всех, он, пожираемый тремя парами глаз, уселся в дальнем углу клетки, откинул голову и закрыл глаза. Нужно было хорошенько подумать, упорядочить мысли, расставить по полочкам.
Горда крепко зажмурился, перед взором заскакали разноцветные пятна. Судя по снам и словам девушки, имя которой выскользнуло из памяти, детство он провел в Припяти, после аварии на АЭС уехав… Как выяснилось, в Киев. Дальше военное училище, Зона. А что он здесь делал тогда? И что делает в ней сейчас? О каких документах выпытывал у него Боров? На это ответов нет…
– Эй, девчонка… Слышь?.. Раз, говоришь, медичка ты, то как думаешь, к нему вернется память? – спросил Ян.
– У него амнезия, от сильного удара, скорее всего, – не обернувшись, тихо ответила девушка. – Вспомнить все он может в любой момент… или никогда. Как повезет.
– Тебе нужна помощь, – стараясь не выдавать своего безразличия, сказал ей наемник. – Раны слишком запущены, если пойдет инфекция…
– Кому ты объясняешь? – перебила она. – Где взять эту помощь? Да и зачем? Сегодня вечером нас всех убьют…
Дверь распахнулась так резко, что задремавший Горда вздрогнул и вскочил. В помещение вошли трое: один из них пьяно покачивался, а второй дымил сигаретой. Окинув насмешливым взглядом пленников, они направились к клетке девушки.
– Что, сучка, познакомилась уже? – подойдя вплотную, поинтересовался один из бандитов. – Давай, поднимайся, мужики отдохнуть хотят.
Вскочив на ноги, пленница забилась в угол и зашлась слезами, сотрясаясь от предстоящего кошмара. Смотреть на нее Николаю было по-настоящему страшно. В груди все сжималось от жалости и бессильной злобы, от осознания факта, что помочь он ничем не мог.
Заржав во весь голос, один из бандитов лязгнул замком, отпер клетку и шагнул внутрь.
Собрав остаток сил и вложив их в отчаянную попытку спастись, девушка набросилась на урода, но это его, казалось, раззадорило еще сильнее. Дав себя несколько раз ударить, бандит скрутил несчастной руки, схватил ее за волосы и выволок наружу, бросив под ноги своих дружков, стоявших поодаль.
– Тащите шлюху наверх, я за вами.
Те кивнули и, грубо подняв пленницу, потянули за собой, к выходу. А потом произошло то, чего Горда сам от себя не ожидал…
В один миг оказавшись рядом с прутьями, сталкер схватил ублюдка за шиворот, притянул к себе и, обхватив шею одной рукой, пальцы второй воткнул прямо в глаза. По ладони потекло теплое, но Николай не остановился, а наоборот, надавил еще сильнее. Мгновенно ослепший бандит зашелся неистовым воплем, извернулся ужом и вырвался из хватки, упал на колени и покатился по полу, суча ногами и закрывая ладонями окровавленное лицо. Однако его дружки в себя пришли быстро. Швырнув девушку об стену так, что та мигом потеряла сознание, отморозки ворвались в клетку Горды и взяли на прицел замершего в шаге от них наемника. Тот, сжав зубы, молча отошел в сторону.
Мощнейший удар берцем под дых выбил из легких сталкера весь воздух. Он упал на пол и, схватившись за живот, застонал, прикрываясь от сыпавшихся один за другим ударов. Били бандиты грамотно, избирательно, попадая по болевым точкам. Уже через минуту такой экзекуции Гордеев не мог даже стонать, а боевики продолжали и продолжали…
– Все, кончай, – прервал расправу один из них. – Вы его ща завалите, а Боров на ремни порежет меня. Хватайте Киргизыча и тащите к докторишке, а бабу я к мужикам поведу – заждались уже…
Глава 8
Трещавший без умолку последние минут пятьдесят счетчик Гейгера уже не раздражал. Наоборот, на смену злости пришло тягостное равнодушие. Равнодушие, с которым хотелось выковырять из начинки комбинезона треклятый аппарат и ударом ноги вдолбить его в землю, растереть подошвой на мелкие кусочки, кроша корпус, микросхемы, трубки… Рука нет-нет да и тянулась к вопящему устройству, внутри вновь все закипало, и Провод мысленно попробовал сосчитать до десяти, чтобы хоть как-то успокоиться.
– Тула, давай вырубим счетчики к чертовой матери, – не выдержав, предложил капитан, дойдя до цифры «семь». – Достали уже трещать, сил нет. И так понятно, что тут фонит как в реакторе, на кой хрен лишняя демаскировка?
– Выруби, – не обернувшись, бросил командир, и Провод тут же нащупал кнопку выключения на корпусе. – Только когда ты схватишь дозу сверх меры из-за того, что автоматика костюма не уследила за показаниями фона и вовремя не сделала инъекцию антирадина, никто тебя на себе не потащит. Комбез разберем по частям и оставим помирать.
Бросив злобный взгляд в спину Тулы, капитан отдернул руку от прибора и положил ладонь на цевье автомата, нервно барабаня пальцами по затвору.
Если так пойдет и дальше, то за свою уравновешенность Провод не отвечает. Впрочем, беспрерывный треск счетчика всяко лучше полчищ мутантов, желающих полакомиться человечинкой; или групп мародеров, которые спят и видят, как бы разжиться хабаром побогаче, да снарягой покруче, и желательно за чужой счет. Но ни тех, ни других, на пути пока что не попадалось, а так как Крот не докладывал об опасности, то дальше маршрут также был относительно чист.
Ведь какой идиот полезет в самое пекло, если существует множество обходных путей, где фон намного ниже и тропа знакомая? Поэтому радиоактивные пятна не зря считались наиболее безопасным маршрутом для бойцов СЗО, имевших отличную защиту от всепроникающего излучения и не желавших закончить свой рейд в желудке одного из представителей местной фауны. Или от бандитской пули. Однако фальшивое чувство спокойствия не могло обмануть Провода: он не первый раз ходил за Периметр и прекрасно знал, что опасно в Зоне везде. А если ты вдруг позволил себе расслабиться, то готовься к переезду… в яму два на полтора.
Чтобы хоть как-то развеять гадкое настроение да отвлечься от раздирающего тишину треска, ставшего только сильнее, капитан решил оглядеться. Впереди, совсем рядом, находилось большое трехэтажное здание, из крыши которого одиноко торчала скрипучая, покрытая сажей, обвитая облезлым, вьющимся растением металлическая труба. Выбитая дверь лежала перед входом, а вот окна в строении, на удивление, были целы. Лишь поросшие мхом наружные лестницы с прогнившими деревянными перилами да стены с отвалившейся штукатуркой, предательски обнажившей потрескавшуюся кирпичную кладку, давали понять, что помещение заброшено и давным-давно не используется. Что здесь было раньше, Провод не знал. Наверное, какой-то склад или производственный цех, о чем свидетельствовала уходящая в сторону леса железнодорожная колея, заросшая бурым сорняком, припорошенным опавшей листвой. Деревья вокруг, кстати, были по-своему интересны: высокие, с тонкими, бугристыми стволами, но с пышными, совершенно рыжыми, почти красными, кронами. Куда ни глянь – ни единого зеленого пятнышка. Когда-то капитан читал, что эта природная аномалия образовалась из-за радиационных осадков, после первой аварии в огромном количестве выпавших на территорию тамошнего парка, а теперь разросшегося и ставшего, с легкой подачи ходоков, Огненным лесом.
– Движение на два часа, заросли, – голос Хорька сдернул с капитана морок.
Тула поднял согнутую в локте руку со сжатой в кулак ладонью, и группа остановилась, приняв боевую позицию: каждый осматривал свой сектор, готовый открыть огонь на любое движение.
– Ты уверен? – спросил полковник.
– Да, – кивнул прапорщик. – Вон, еще раз!
Теперь движение заметил и Провод. Что это было, разглядеть не удалось, настолько быстро оно промчалось.
– Неужто без стрельбы не обойдется? – разочарованно процедил полковник и обернулся, взволнованно глядя назад, куда-то мимо бойцов своей рейд-группы, словно выискивая кого-то взглядом. – Ладно, осторожно двигаетесь за мной. При малейшей опасности огонь разрешаю открывать без команды, понятно? Хорошо.
Нервы были натянуты у всех, будто струны. Спецназовцы медленно шли вслед за командиром, рыскали глазами по промышленной территории, пытались угадать место, где мог бы быть вероятный противник. Пальцы уверенно лежали на спусковых крючках, руки крепко держали оружие.
Вдруг со стороны железной дороги послышался непонятный треск, будто кто-то огромный пробирался сквозь густую растительность. Сопровождалось все это невнятным мычанием, отдаленно напоминающим речь человека. Отряд мгновенно замер, разошелся в разные стороны, чтобы не оказаться на линии огня друг у друга. Провод остановился рядом с Тулой, пытаясь разглядеть что-либо сквозь прицельную планку.
А уже через мгновение из зарослей, взмахнув оружием, вывалился человек. Благодаря накинутому поверх комбинезона маскировочному халату, тот был почти не отличим от кустарника. Отряхнувшись, он быстрым шагом направился к опускающим оружие бойцам.
Первым опомнился Тула.
– Старший сержант, твою мать, ты какого хрена тут делаешь? – зашипел полковник на нерадивого бойца. – Мы ж тебя пристрелить могли только что!
– Я это… – замялся Крот, поправляя снайперскую винтовку, болтающуюся на ремне.
– Что «это»?! Ты зачем через кусты ломился, олень? Обойти не мог?
– Я думал, смогу тихо пролезть, чтобы быстрее было, – виновато ответил Крот. – Но в зарослях не заметил целый моток колючей проволоки, маскхалат зацепился и… Там это, впереди, толпа зомби, огромная, голов в двадцать…
– А отцепиться бесшумно не смог? – продолжал гнать свое Тула. – Баран. Где зомбари, далеко?
– Нет, метров сто сорок. Как раз у нас на пути.
– Обойдем, может? – вставил свое Центнер.
– Не обойдем, – покрутил головой Крот. – Слева аномальное поле, там нас как мишени и расстреляют. А справа лес начинается, где дороги даже примерно не разведаны.
– Вот же гадство, – задумчиво произнес полковник. – И какого хрена они тут делают? А если зомбари слышали, как ты ветки ломал?
– Тогда жопа нам.
Тула витиевато выматерился.
– Группа, слушай мою команду! Продолжаем следование по заданному маршруту. Держимся отдельно, чтобы сразу всех одной очередью не накрыло, но из виду друг друга не выпускаем, при необходимости прикрываем, оказываем всяческую помощь. По сторонам далеко не шастаем, следим за детектором аномалий. В огневой контакт с противником вступаем в самом крайнем случае: зомбари хоть и не бойцы совсем, но, когда их много, становятся реальной проблемой. Всем все ясно? Отлично.
Растянувшись в длинную цепь, спецназовцы медленно вошли в густой подлесок, держа оружие наготове. Первые мертвецы, которые по всем законам природы давно должны были гнить в земле, показались практически сразу, и выглядели они совсем как живые. Естественно, если не обращать внимания на их анатомическую неполноценность: у кого-то не хватало глаза, кто-то лишился рук, кому-то аномалия вывернула наружу внутренности… До этого капитан десятки раз видел зомби, десятки раз отправлял их в мир иной, но испытывать отвращение к ним не перестал все равно. Картина отсутствующих конечностей или выставленных напоказ внутренних органов коробила, заставляла отвернуться, но делать этого было нельзя, и Проводу оставалось лишь благодарить судьбу за то, что на нем есть противогаз, ведь вонь в округе наверняка стояла ужасная.
Заметив медленно бредущих в их сторону людей, зомби зашевелились, обернулись, несколько монстров подняли допотопные ружья. Несмотря на логику, вопящую, что кругом враги, надо стрелять, никто открывать огонь не спешил, все еще надеясь на крохотный шанс проскочить мимо мертвецов без перестрелки. По одной из теорий, которую когда-то предложили ученые, постоянно работающие в Зоне, иногда зомби воспринимали людей за своих. Для этого лишь нужно было двигаться в такт им, ничем не выделяться. А знакомые рассказывали, что лично видели, как один сталкер из группировки «Анархия» проходил сквозь ряды мертвецов и даже проводил с собой СБУшника, пару лет назад ошивавшегося в Зоне по поводу рухнувших вертолетов.
Идя вперед, не меняя темпа, Провод аккуратно повернул голову в сторону остальных бойцов: не опуская оружия, они шли прямо сквозь толпу монстров. Казалось, те были повсюду: лысые, дряблые, худые. Они бездумно брели в никуда, в никуда пялясь пустыми бельмами, дрожащими руками сжимая покрытые ржавчиной стволы. Один из зомби вдруг изменил траекторию прямо перед капитаном, зацепив его обрубком руки. Провод тут же напрягся, ладони мгновенно вспотели, и, если бы не резиновые перчатки, автомат непременно выскользнул бы. Но, вопреки опасениям, мертвец оказался дядькой не конфликтным: что-то рявкнул возмущенно и побрел себе дальше, по своим зомбячьим делам. Между тем, расстояние до безопасного места, где монстры не достанут, где можно будет укрыться и перевести дух, медленно, но неумолимо сокращалось. Оставалось совсем чуть-чуть, когда пришла беда, откуда не ждали. Со стороны Центнера послышался металлический лязг сработавшего механизма, а сразу за ним донесся человеческий крик. Выронив оружие, сержант повалился на землю, держась за ногу, которой угодил прямо в охотничий капкан, вцепившийся ржавыми зубьями в его голень. К счастью, время сделало свое дело: механизм ловушки значительно ослаб, и зубья не смогли пробить ногу до кости, однако заразу в организм занесли стопроцентно, да и герметичность костюма была нарушена. Ситуацию осознали все: если Центнеру не оказать помощь в ближайшее время, то в отряде станет на одного меньше.
Шквальный огонь разорвал первую волну потянувшихся к бойцам мертвецов. В ответ послышались неуверенные одиночные выстрелы, пули со свистом проносились мимо, выбивая из деревьев щепки.
– Дубль, обработай Центнера, мы прикрываем, – проорал полковник, меткой очередью раскрошив голову еще одного монстра.
Прапорщик тут же отделился от живой цепи и бросился к раненому, положил автомат рядом с ним, стянул с плеч рюкзак, закатал штанину на покалеченной ноге… Оторвав от них взгляд, Провод сосредоточился на стрельбе, водя стволом из стороны в сторону. Вот голова одного зомби, так не вовремя показавшегося из-за деревьев, угодила в прицел. Короткая очередь, и тот забился в конвульсиях.
Пуля, просвистевшая рядом, заставила капитана ничком свалиться на землю и тут же перекатиться за поросший мхом пень. Найти стрелка удалось быстро: одноглазый автоматчик в военной форме при погонах поливал огнем и своих, и чужих. Внезапно выстрелы с его стороны прекратились, и Провод краем глаза заметил, что палец зомби беспомощно дергается на спусковом крючке. Не опуская ствол, мертвый вояка направился в сторону Дубля и Центнера.
– Быстрее, быстрее! – донесся голос Тульского. – Хватаем раненого и уходим!
Обернувшись, капитан увидел, как медик забросил оружие за спину, быстро повесил на плечо рюкзак, помогая встать сержанту. Приближающегося к ним одноглазого они не замечали…
Прицелиться в зомби Провод не успел: что-то промычав, тот направил автомат в сторону бойцов, раздалась короткая очередь… а следом сухие щелчки…
По счастью, в Центнера ни одна из пуль не угодила, а вот прапорщик мешком осел на землю. Голова его брызнула красным, на кусты да деревья полетели ошметки черепа, мозга и противогаза.
Капитан нажал на спуск. Мертвец рухнул, пару раз дернулся и затих.
Что-то в нем было не так… До конца не оформленная мысль мелькнула и тут же забылась.
Чертыхнувшись, Провод вскочил и побежал к сержанту.
– Потерпи, сейчас вытащим тебя отсюда, – приободрил он товарища, поднимая того с земли. – Прикройте!
Но прикрывать уже было не от кого, монстры оказались либо уничтожены, либо обездвижены, стрельба сама собой прекратилась.
– Что с Дублем? – спросил подбежавший к Проводу Ксаер и, тяжело дыша, подхватил Центнера под вторую руку.
– Нет его больше, – ответил капитан.
Сержант ничего не сказал, только взялся покрепче, удерживая раненого.
– Хорек, хватай рюкзак Дубля, снимай с комбеза девайсы, да валим отсюда, – донесся приказ Тулы. – Боюсь, как бы еще кто к нам не заглянул.
Сменив обойму, Хорек опрометью бросился к телу мертвого друга, второпях стянул с него рюкзак, приборы. Побежал назад. Полковник молча стоял в стороне, рассматривая трехэтажное здание, от которого они недавно отошли. Внимательно, будто ждал кого-то, совершенно не обращая внимания на Ксаера, который испепелял его взглядом.
– Все готовы? Уходим!
Гремя оружием и шаркая сапогами по усыпанной листвой земле, группа двинулась дальше. Нести болтающийся из стороны в сторону автомат, забитый рюкзак, тянущий назад, а в довесок еще и помогать идти прихрамывающему Центнеру было нелегко. Ремень оружия то и дело норовил сползти с плеча, сидор сбивал дыхание, а сержант, морщась от боли, вяло пытался помочь товарищам и идти сам, но в итоге делал только хуже. Уже спустя двадцать минут такого марш-броска Провод совсем выдохся.
– Тула, тормозим, – не выдержав, простонал капитан. – Центнеру рану обезболить и обработать надо. Костюм залатать, опять же…
– Рано, бойцы, рано, – полковник остановился и закрутил головой, то ли мысленно прокладывая дальнейшую дорогу в обход глубокого рва перед ними, то ли стараясь обнаружить затаившуюся рядом опасность.
– Выбора нет, Тула. Капкан здесь десятки лет пролежал. Если опоздаем и начнется заражение крови, то еще одного потеряем, – продолжил развивать здравую мысль Хорек.
– Ну, мать его, что за день?! Хорошо, у вас восемь минут, – благоразумно сдался полковник. – Противогазы снимать запрещаю. Быстро обработайте сержанта и в путь, нам до квадрата «Привал» еще несколько километров идти. Крот, давай в дозор. Если что – стреляй.
Снайпер скрылся в кустарнике, благодаря маскировке став практически неотличимым от окружающего пейзажа.
Поддерживая раненого под руки, Провод и Ксаер опустили его на землю.
Расшнуровав и стянув ботинок с ноги Центнера, Хорек завернул рваную штанину. Взгляду предстал ряд мелких, но сильно кровоточащих отметин от зубьев. Провод обильно полил раны перекисью, смазал антибактерицидной мазью. Вколол антибиотик и обезболивающее, наложил стерильную прокладку и забинтовал голень сержанта. Опустив штанину, Ксаер занялся поврежденным комбинезоном. Залатать его так, чтобы вернуть былую герметичность, было сложно. Однако, вопреки опасениям, входящая в комплект паста справилась с задачей превосходно, так что уже спустя пару минут радиации сержант мог не опасаться, а благодаря подействовавшим лекарствам и сам он стал чувствовать себя значительно лучше.
– Воды бы ему, – позаботился Хорек.
– Так пусть пьет, баллон для чего? – ответил Тула.
– Пусто там, – натягивая ботинок, ответил Центнер. – Его, кажись, пулей зацепило, все вытекло.
– Ну, так используй запасной, который с Дубля сняли! – повысил голос полковник. – Он же целый.
Замену полуторалитрового баллона с водой, крепившегося на спине, рядом с рюкзаком, произвели быстро. Один конец гофрированной трубки присоединили к резервуару, а второй провели внутрь костюма, через специальный клапан. Теперь, чтобы попить, Центнеру не было необходимости снимать маску противогаза.
– Все, собираемся, время вы…
Грохнувший одиночный выстрел заставил бойцов мигом вскочить на ноги и похватать оружие. Уже через секунду все были в полной боевой готовности.
– За мной, – махнул рукой Тула, указывая направление. – Рассредоточиться, смотреть в оба. Огонь на поражение, только Крота не подстрелите.
Медленно шагая вперед, Провод приник к автомату, метаясь взглядом по зарослям колючего кустарника, густому подлеску. На первый взгляд все было спокойно: ни одного лишнего звука, ни единого движения, кроме колыхавшихся на ветру макушек деревьев. Но бешено стучавшее сердце подсказывало, что рядом притаился враг. Но кто мог выйти на отправившуюся по совершенно секретному заданию рейд-группу? Случайный сталкер? Нет, навряд ли. Что ему тут делать, в нехоженых местах, да еще и дико фонящих? Не замеченный ранее зомби? Тогда почему Крот молчит, а не доложил, что все в порядке и тревога ложная?
– Стоп, – раздался голос Ксаера справа. – Я нашел.
Наклонившись, сержант раскидал листву и поднял с земли снайперскую винтовку.
Винтовку Крота.
– Епона мать, – изумленно пробурчал Хорек.
– Тула, – обратился к командиру Провод, – я надеюсь, нас никто не пасет? Задание-то секретное…
– Так и есть, – глухо отозвался полковник из-под маски противогаза. – Я не знаю, что за тварь это сделала. Скорее всего, мутант. Ловец или шатун. Мало ли кто здесь водится?.. Отряд, максимальная внимательность, обо всем, что вызывает подозрение, докладывать мне незамедлительно. Все, что кажется опасным, должно быть расстреляно без раздумий. На связь ни с кем не выходим, к себе никого не подпускаем. По-прежнему сохраняем радиомолчание в эфире. Все понятно? Хорошо, идем дальше и следим друг за другом.
– А Крот? – запротестовал Ксаер. – Его так и бросим?
– Сержант, снайперу уже ничем не поможешь, – прошипел командир. – Подставлять под удар успех всей операции мы не имеем права! Возвращаемся на прежний маршрут, это приказ!
* * *
– Я скоро сдохну, – простонал рядовой Пращур, сжимая одной рукой ноющий бок, а другой удерживая на весу автомат. – Товарищ майор, может, привал сделаем? Сил нет, правда…
Не останавливаясь, Сазанов развернулся на месте и, в один миг оказавшись рядом с бойцом, крепко схватил его за грудки, притянув к себе.
– Закрой пасть, выродок, – глухо прошипел майор. Даже сквозь затемненные линзы маски противорадиационного костюма он увидел огоньки страха, мелькнувшие в глазах рядового. – Еще раз вякнешь без дела – прострелю оба колена и оставлю подыхать?
Пращур затряс головой, несмело пытаясь вырваться из цепкой хватки командира.
– А ведь и правда странный маршрут спецура выбрала, – как бы между прочим сказал лейтенант Алексеев. – Пошли бы по тропам ходоков, так нет же, надо в самое пекло лезть, где фон запредельный.
– Запредельный фон – лучшее средство от ненужного внимания, – отпустив рядового, ответил майор. – На то они и рассчитывали, что хрен с кем встретятся по пути, пройдут до самой точки как по бульвару. Свои погоны ставлю, что никто из этих красавчиков даже не догадывается, что мы у них на хвосте сидим.
– Хорошо, что антирадина набрали, – выдохнул ефрейтор Кузнецов. – А то бы и загнулись, вот прямо здесь. Пращур, знаешь, что такое «фаза ходячего призрака» при острой лучевой, а?
– Отставить, ефрейтор, – скомандовал Сазанов, занимая место во главе колонны. – Скоро радиационные пятна кончатся, места будут относительно чистые и хоженые. Так что давайте поднажмем. Главное – не палитесь, а то амба.
Пробежавшись кончиками пальцев по цевью автомата, майор внимательно посмотрел перед собой, изучая местность на предмет аномалий и других неприятных сюрпризов. К счастью, ничего подобного не оказалось, однако этот факт скорее насторожил, чем внушил чувство хоть малейшей безопасности. Организм, привыкший к постоянному риску, отказывался верить в то, что жизни в данный момент ничто, кроме радиации, не угрожает, понемногу разжигая в груди недобрый огонек тревоги.
– Будьте внимательны, – бросил Сазанов через плечо и пошел вперед, немного вправо от курса, которым двигались преследуемые ими спецназовцы. – Лейтенант, смотри за тылом.
В слежке главное – не засветиться. Это майор понял еще в армии, будучи «духом», и с тех пор усвоил навсегда. Вот и сейчас он шел в стороне от цели, не упуская ее из зоны видимости, но и не подходя слишком близко. Идеальное расстояние для скрытного наблюдения за кем-либо. Но оставалось самое сложное – не выдать себя. Любой случайный противник, в которого придется стрелять, любая аномалия, создавшая шум, поставят жирный крест на всей операции.
Ведь тогда останется только ретироваться, а это может грозить утечкой из Зоны информации о бизнесе. В принципе, ничего страшного конкретно для Сазанова не произойдет: деньги у него есть, свалить за границу проблем не составит. Но после успешного выполнения задания, вернувшись с флешкой на Южный кордон, он был твердо настроен на то, чтобы всеми силами выбить из зажравшегося Кисляка свою долю, хоть тот и отрицает, что что-то должен.
– Стойте, трищ майор, – окликнул Алексеев. – Кажется, спецура переполошилась, смотрите сами…
Сазанов взял протянутый бинокль и приник к окулярам. Действительно, семеро спецназовцев, в полной боевой готовности, выстроившись в ряд, медленно брели сквозь подлесок, прямо навстречу… мать честная! Зомби, штук двадцать! Майор даже рот приоткрыл от удивления.
– Что там? – поинтересовался ефрейтор. – Голубкам грозит опасность?
– Похоже на то, – Сазанов вернул лейтенанту бинокль. – На зомбарей ребята наткнулись. Давайте, обойдем со стороны, что ли? Может, грохнем кого под шумок?
– Так ведь нельзя же, – подал голос Пращур. – Товарищ полковник приказал, пока до цели не дойдут, никого не валить…
Никто его не послушал.
Лучшей позиции, чем старая заброшенная трехэтажка, заросшая плющом, найти вряд ли бы получилось. Именно к ней майор повел отряд, и уже спустя несколько минут четверо военных бесшумно скользнули в распахнутый проем, дверь из которого кто-то вынес. Под ногами захрустели камешки, гремя на весь коридор, откатилась в угол небрежно задетая кем-то стеклянная бутылка.
– Тише, мать вашу, – шикнул на бойцов Сазанов, водя автоматом. – Поднимаемся на второй этаж, обзор оттуда будет что надо.
– А если здесь гнездо мутантов, товарищ майор? – дрожащим голосом спросил рядовой, испуганно вертя головой.
– Мы отдадим им тебя, – не преминул вставить свое Кузнецов.
А ведь Пращур прав, отметил про себя Сазанов. Вероятность внезапной встречи с голодным монстром, прямо в логово к которому забрели двуногие, была крайне высокой. И как он сам до этого не додумался? Ведь и дверь выбитую видел. Не сквозняк же ее вырвал!
Осторожно ступая по запыленному полу, усеянному всевозможным мелким мусором, Сазанов прошел мимо ряда каких-то станков, укрытых плотной паутиной, будто саваном, и по лестнице поднялся наверх. И только сейчас позволил себе облегченно выдохнуть.
– Нет здесь никаких монстров, – уже спокойно сообщил майор бойцам. – Пол весь в пыли, ни единого отпечатка. Мы здесь вообще за долгое время первые посетители.
– Внизу были следы, – сказал Алексеев, взяв на прицел дальнюю дверь, ведущую в какое-то подсобное помещение. – Но странные какие-то. Может, зомби натоптали?
Разговор прервала стрельба, внезапно начавшаяся снаружи. Сазанов быстро подбежал к ближайшему окну и приник к стене, осторожно выглянув на улицу. Спецназовцев, отстреливавшихся от толпы мертвецов, было видно прекрасно. Они передвигались из стороны в сторону, по всем правилам ведения боя, не попадая под неточную стрельбу врага, тупо шедшего вперед, навстречу своей, теперь уже окончательной, смерти. Однако не всем повезло избежать ранения: один из бойцов лежал, прислонившись спиной к стволу дерева, в то время как другой, с опаской оглядываясь по сторонам, наскоро обрабатывал его ногу.
– Как бы они не передохли раньше времени, – пробубнил себе под нос Сазанов. – Кто ж тогда за документами-то нас поведет?
Между тем скоротечный бой подходил к концу. Зомби почти не осталось, а те, что еще держались на ногах, дать отпор профессиональным военным не могли, поэтому мало чем отличались от мишеней в тире. Однако спустя секунду майор заметил то, что заставило его напрячься: позади медика, колдовавшего над раненым бойцом, откуда-то возник мертвец в военной форме. Едва держа пляшущий в дрожащих руках автомат, он направил его на людей…
– Пращур, цель на час, минус! – скомандовал Сазанов.
– Так у меня ж без глушителя, товарищ майор.
– Похрен, пли!
Короткая очередь рядового затерялась на фоне царившей канонады, однако результат ее заметили все. Медик, взгромоздивший на свои плечи раненого бойца, замертво свалился с простреленной головой, а сразу же за ним расплескал мозги по земле и зомби, но уже не от пуль Пращура.
– Ты что натворил, идиот? – майор метнулся к рядовому, отшвырнул его от распахнутого окна и повалил на пол. Выбил из рук автомат, отлетевший к дальней стенке. – Я ведь сказал: цель на час!
– Так я и стрелял туда, куда вы указали, – заикаясь от страха, прогундосил Пращур сквозь резину противогаза.
– В зомби! – зашипел Сазанов. – Я указывал на зомби!
– Но зачем? – искренне удивился рядовой, медленно отползая от разъяренного командира. – Наша цель – спецназовцы. Вы ведь сами говорили…
– Молчать! – с ненавистью шикнул майор. – Группа, черт вас дери, живо вниз!
Практически слетев с лестницы, Сазанов выбрался на улицу и тут же направился в обход здания, к лесу, надеясь раствориться среди деревьев. Клокотавшая внутри злость на подчиненного не давала покоя. Это каким нужно быть идиотом-то?! Стрелять в того, кто ведет тебя прямо к намеченной цели, местоположение которой ты сам не знаешь даже примерно. По возвращении на базу трибунал бойцу обеспечен.
Тревоги майора насчет демаскировки не подтвердились: обобрав убитого, спецназовцы двинулись дальше, под руки уводя раненого с поля боя. Сазанов же следовал за ними. Однако шли преследуемые недолго: минут через двадцать вдруг остановились, аккуратно опустили «трехсотого» на землю и принялись колдовать над его ногой. Работали слаженно, профессионально. Загляденье прямо.
Вдруг в стороне, справа, треснула ветка. Сазанов резко обернулся и застыл в ступоре, рефлекторно сжав автомат.
Прямо на него смотрел кто-то.
Невысокий, укутанный в маскхалат с головы до ног. Причем не абы как, а со знанием дела: пройдешь мимо в двух шагах, ни за что не заметишь! Видимо, неизвестный испытал не меньшее удивление от встречи, чем они четверо, так как в первую секунду замешкался между тем, чтобы заорать во все горло, подняв тревогу, или выстрелить. Майор оказался быстрее: вскинув автомат с глушителем, он дал короткую, неприцельную очередь, навылет прошившую тело снайпера. Тот дернулся конвульсивно и свалился под ноги ошеломленного Пращура. Падая, снайпер рефлекторно вдавил спусковой крючок. Выпущенная винтовкой пуля прошла в миллиметрах от головы Кузнецова, разорвав тому ухо. Алексеев тут же бросился к ефрейтору и заткнул ему рот, дабы тот не заорал, хотя выстрелом спецназовца они себя уже практически демаскировали.
– Хватайте труп и бегом отсюда, – в панике прошептал Сазанов. – Быстро, быстро!
Повторять дважды не пришлось: подхватив тело, бойцы помчались прочь, не разбирая дороги. О перспективе влететь в аномалию никто не задумывался, надеясь лишь на одно: поскорее унести ноги. Погоня, начавшаяся сразу же после выстрела, почти сразу и закончилась: либо спецназовцы осматривали место трагедии, либо просто побоялись сунуться дальше. Последнее, конечно, вряд ли.
Отбежав на довольно значительное расстояние, майор остановился, прислушиваясь. Ничего, кроме шелеста листвы высоко вверху, да тяжелого дыхания подчиненных.
– Избавьтесь от трупа, – холодно приказал Сазанов, указывая пальцем в сторону. – Вон аномалия, бросьте в нее.
Рядовой с ефрейтором повиновались и, подтащив тело к ловушке, которая, словно почуяв находящихся рядом людей, заметно заволновалась, швырнули его внутрь. Та приняла дар молча: не успело тело Крота коснуться земли, как его окутало бледно-зеленое облако газов, растворяя прямо на глазах костюм, кожу, кости…
Не в силах смотреть на такую расправу, военные отвернулись и на всякий случай отошли подальше. Кузнецов тут же снял рюкзак, вытащил аптечку, занялся ухом. И только Сазанов стоял столбом, безразлично глядя перед собой.
– Где его винтовка? – внезапно спросил он, стремительно багровея лицом. – Забыли, бараны, да?!
Трое молча переглянулись и виновато опустили глаза.
Операция, в самом ее начале казавшаяся сущим пустяком, терпела крах. Сперва убитый Пращуром спецназовец, теперь их же снайпер, случайно вышедший к лежке военных. Что будет дальше? Полная демаскировка и провал? Ответа майор не знал. Оставалось молиться, что бойцы рейд-группы не попрут против командира и не решат повести их по ложному следу, устроив засаду где-нибудь впереди. Тогда точно конец. Хотя и сейчас дела обстояли не лучшим образом, ибо все шло наперекосяк…
Глава 9
Если бы не чертополох на полу клетки, то Горда не очнулся бы и к утру. Но постоянные уколы в не защищенные плотным комбинезоном, избитые части тела сделали свое дело: нехотя, мозг вновь заработал, вышвыривая сталкера из черноты обморока в серую реальность.
Он вяло приоткрыл один глаз, провел сухим языком по опухшим, в корке засохшей крови губам. Попытался сесть. Получилось это далеко не сразу, и то лишь благодаря тому, что Ян подхватил его, помогая принять вертикальное положение.
Все еще туго соображая, Николай расстегнул ворот комбинезона и забрался во внутренний карман. Тот был абсолютно пуст. И следующий карман был пуст тоже. И еще один.
– Где флешка? – простонал сталкер, опять заваливаясь на бок. Он не мог сфокусировать зрение – перед глазами плясали бесформенные пятна.
– О чем это он? – спросил мужской голос.
– Не дури, наемник, куда флешку дел? – не унимался Гордеев.
– Эй, – Ян потряс его за плечо. Бесформенные фигурки недовольно заметались под полуприкрытыми ресницами и исчезли. – Очнись, эй.
Николай сел. Дышать носом вдруг стало невыносимо тяжело, сталкер со свистом втянул воздух ртом. Забулькало, по подбородку потекла кровь, измазав шею, воротник комбинезона… Горда поморщился, сплюнул вязкую, красную слюну: на сухую траву вывалилась и тут же в ней затерялась пара выбитых бандитами зубов. Надо же… И как только не подавился ими, пока в отключке валялся… Очередной глоток вонючего, пропахшего потом и дерьмом воздуха, скрутил Николая в приступе кашля. Спина и плечи резко заныли, ребра будто огнем обожгло, да так, что он не выдержал, застонал.
– Вот штырит мужика…
Острая боль внезапно подействовала ободряюще, мысли прояснились. Факт того, что к нему вернулась память, ничуть Горду не удивил: так и должно быть, все к этому шло. Вспомнил он, конечно, не все: некоторые фрагменты до сих пор скрывались в молочно-белом тумане. Только теперь это было уже не так страшно, потому что самое важное ему все же удалось выудить, составив цельную картинку, которая никак не хотела собираться последние несколько суток.
Сейчас оставалась лишь одна проблема: выбраться из плена, дабы забрать из схрона флешку. Если этого не сделал кто-то раньше. Такое тоже вполне могло быть, но проверить все же стоит: амнезия амнезией, а задание никто не отменял.
Горда открыл глаза.
Светка!
Сталкер неуклюже вскочил, вплотную приникнув к решетке. Даже несмотря на головокружение, из-за которого перед глазами все плавало, девушка была видна хорошо: забившаяся в угол, дрожащая, обхватившая совершенно обнаженное, изрезанное тело тоненькими ручками с красными следами от наручников на запястьях. Николай скрипнул зубами и уткнулся холодным лбом в прутья, мысленно проклиная все на свете.
– Света, – тихо позвал он. Девушка вздрогнула. – Я вспомнил, все вспомнил. Ты только держись, ладно? Мы обязательно выберемся, обещаю тебе.
– Коля… – измученно выдавила пленница и заплакала, протяжно, навзрыд.
Горда обернулся к Яну, слабо тыкнул его пальцем в грудь.
– Я не убивал твоего друга, – отчеканил он, растирая виски. – Мы убегали от «черепов» и нарвались на стаю мутсобак, которые загнали нас к псевдоволку. Пришлось скрываться в аномальном поле, надеялись, что псы туда не сунутся. Вот только псевдоволк Патрона под контроль взял. Хрен знает, что он там ему внушил, но твой друг… В общем, гранатой он себя подорвал.
– Вот это поворот, – присвистнул Барс.
– А нож у тебя…
– Еще во время погони он мне его отдал: свой я потерял.
Наемник хотел было что-то сказать, но только нахмурился и махнул рукой, потом, мол, договорим. Не было похоже, чтобы он поверил Гордееву до последнего слова, но тем не менее, желание мстить его явно оставило.
– А про какую ты флешку спрашивал? – подал голос Аз, «светя фонарями», налившимися темно-синим, будто перезрелые сливы.
– Нам нужно выбраться отсюда, – проигнорировал вопрос сталкер, вновь растирая виски. – Если подумать логически, то что получается? Охраны на базе человек пятнадцать. Ведь не все еще вернулись с моих поисков, скорее всего. Грамотно используем эффект внезапности – сможем сбежать. Главное, транспорт найти подходящий.
– Вот так вот, легко и просто, – хлопнул в грязные ладоши Барс. – Возьмем и выйдем. Только разгон наберем. Клетки ты как откроешь? А план лагеря знаешь? Где вышки стоят, где посты, где автомобили находятся? Да пока мы хоть как-то сориентируемся, нас успеют замочить и в аномалию тела выбросить.
– Планировка мне хорошо знакома, с этим проблем не будет. Из четырех вышек две всегда свободны, с них двор никем не просматривается. Это Боров когда-то так решил, потому что был уверен, будто с Ядовитых болот никто не выйдет. Насколько знаю, никто и не вышел, – Горда расхаживал по клетке, загибая пальцы. – Ты про посты говорил? С этим тоже легко: пятеро у каждого из въездов, еще десять постоянно на территории. Но, повторюсь, с моих поисков вернулись не все, поэтому караул будет ослаблен более чем наполовину. Из этого вывод, что и автомобили «пасти» некому, а они всегда в одном месте стоят.
– И что дальше? Кто нас вытащит?
– Не волнуйся, я это сделаю, – спокойно парировал Николай, чувствуя, что голова вновь пошла кругом. – Доверьтесь мне.
– Ты на ногах еле стоишь, герой – выпалил Аз. – Что ты делать-то собрался?! Кто ты вообще такой, раз тебя «черепа» всей базой искали?
– Не ори, – произнес сталкер спокойно, пытаясь отдышаться. Вопреки его попыткам, становилось только хуже, наверняка из-за спертого, тошнотворного воздуха. – Скажи лучше, когда нас на арену загнать должны? Я пока в отрубе был, счет времени напрочь потерял.
– Да по идее, уже давно пора, – нервно пожал плечами парень. Мысль о скорой и неминуемой смерти, раньше не вызывавшая ничего, кроме кривой ухмылки, теперь начала пугать его. Внезапно захотелось жить, дышать полной грудью, видеть, осязать.
– Значит, у Борова опять накладки, – хмыкнул Горда, понемногу приходя в себя. – Как обычно. Клоун. В общем, так, мужики, давайте договоримся сразу: вы полностью доверяетесь мне, делаете все, что я прикажу, а когда мы свалим от бандитов, я вывожу вас за Периметр или отпускаю на все четыре стороны. Идет?
– А что, если нет? – угрюмо произнес не привыкший подчиняться Ян.
– Тогда скоро сдохнем.
– Аргумент.
– Именно, – кивнул Николай. – И не вздумайте бросить девчонку, за нее эти скоты свое еще получат. Что касается нас, то, если все пойдет по плану, уже ночью будем в Зоне. Самое тяжелое теперь, это завалить охотниц, которых против нас выставили. Но, думаю, справимся…
Натужный скрип резанул уши, послышался грохот тяжелых шагов по жестяной лестнице. Щелкнул замок, дверь открылась.
– Ну и вонища, – прошамкал вошедший, прикрывая нос и рот рукавом комбинезона. – Давай, Страус, выводи их, я прикрою чуть что. Только внимательнее: тот чудик, – кивок в сторону Горды, – Киргизычу пару часов назад пальцами глаз выколол.
Второй и правда был похож на страуса: ноги длинные и тонкие, грудь колесом; непропорционально большая, остроносая голова неизвестно как держится на длинной, худющей шее.
Косо поглядывая на сталкера, Страус, с прыгающими по спусковой скобе автомата пальцами, опасливо прошмыгнул мимо его клетки и, отперев ту, что была напротив, выволок наружу Свету. Будто почуяв, куда ее ведут, девушка забрыкалась, даже извернулась, чтобы цапнуть зубами кисть бандита. Но резкий удар прикладом по лицу выбил из нее бунтарский нрав, и она вновь тихонько заплакала, вздрагивая изрезанным голеньким тельцем. Следом за пленницей наружу вышли Аз с Барсом. Те были спокойны, будто их не вели на убой, как скот. Последними освободили Яна с Гордой, который с трудом поборол в себе желание проявить кличку бандита на деле и ударом ноги снести Страусу яйца.
Подгоняемые тычками в спину, пленники поднялись по лестнице и попали в ярко освещенный коридор, разбегающийся в обе стороны. Бандиты приказали свернуть вправо, больше никто не проронил ни слова. Свежий воздух, едва ли не порывами проникавший в подвал сквозь решетки вентиляции, холодил тело, приятно обволакивал голову, улучшая самочувствие, позволяя дышать полной грудью.
За очередным поворотом пленники уткнулись в железную дверь, ведущую в тесную комнату с деревянными скамейками по обе стороны. Затолкав людей внутрь, бандиты сказали ждать, пока поднимется решетка, как можно громче посочувствовали, что «эта шваль сегодня сдохнет, некого больше нам трахать будет, Страус», а затем, ехидно попрощавшись, вышли.
– И что теперь? – ни к кому конкретно не обращаясь, осведомился Барс, оглядывая бетонные стены, старые, источенные насекомыми скамейки, грязный пол. – Чем-то склеп напоминает.
Николай его не слушал, молча глядя на Свету. Девушка снова забилась в угол и беззвучно плакала, все еще пытаясь прикрыть ладошками свою наготу. Ее озябшие руки дрожали, зубы стучали, а кожа приобрела неестественно бледный оттенок. Не сомневаясь ни секунды, сталкер стащил с себя комбез, оставшись в майке да портках, и протянул его девушке. Та с благодарностью посмотрела на него, вырвала из рук нагретую телом одежду, да укуталась как можно плотнее.
– Что будем делать, Горда? – послышался из-за спины голос Яна.
Своевременный вопрос. Сталкер сел на скамейку и, обхватив голову руками, принялся думать. Сумбурные мысли вяло перекатывались в его голове: каждая более-менее четко выраженная идея тут же разбивалась о хаос событий последних дней, как морская волна о скалистый берег. Вариантов не было. Хороших, по крайней мере. А вот плохих хоть отбавляй! Можно было, выбежав на арену, похватать ножи и дружно перерезать себе глотки. Тем самым разочаровать почтенную публику, закончив действо, даже его не начав. Или поиграть с охотницами в прятки, продлив свою жизнь на несколько минут. Или…
Сталкер тряхнул головой, хлопнул ладонями по коленям. По всему выходило, что шансов у них самый мизер, как бы он несколько минут назад ни обещал пленникам, что все будет как нельзя лучше. И они ему, кажется, поверили. А он себе – нет. Хотя бы потому, что до этого арену никто из дичи на своих двоих не покидал, все как один – вперед ногами. Бывали, конечно, те, кто исхитрялся убить охотника, иногда даже двух, но чтобы всех – никогда. Ситуацию упрощало лишь то, что Горда знал, как выглядит место их предстоящего боя.
Изначально представляя арену круглой и относительно небольшой, впервые ее увидев, он немало удивился. Прямоугольная и огромная, размером практически с футбольное поле. Потолок, терявшийся за границей яркого света прожекторов, с двух сторон подпирали мощные колонны. По периметру, на уровне пятого этажа, размещались утопленные в стену длинные лоджии для публики. Каждая была надежно защищена от шальных пуль бетонным ограждением и пуленепробиваемым стеклом. Высокие ниши имели прекрасный обзор, но и не были «глухими»: полуметровый проем под потолком был оставлен умышленно, дабы зрители могли слышать звуки «охоты».
В самом центре арены находилась исполинская дыра, напоминавшая пусковую шахту межконтинентальной ракеты. Одна из полукруглых створок, предназначенных для перекрытия гигантского отверстия, была выдвинута, а вторая вылезла из пазов лишь наполовину: видимо, ее заклинило уже давно. Горда не удержался и заглянул вниз. Ничего, кроме темноты, рассмотреть не удалось. Оттуда веяло сыростью и трупным запахом. Вокруг этой дыры по всей арене были хаотично разбросаны ящики, пустые контейнеры, бочки и кучи разномастного мусора. Некоторые контейнеры стояли с распахнутыми дверцами – о том, что в них неоднократно пыталась прятаться дичь, свидетельствовали выбоины от пуль на рифленых боках железных убежищ. А на то, чем всё для бедолаг заканчивалось, ярко указывали бурые потеки крови, размазанные по металлическому полу.
Несмотря на обилие укрытий, всех рано или поздно находили.
– Буду откровенен: шансов у нас немного, но они есть, – начал Николай, поочередно глядя то на презрительно ухмыляющегося Аза, то на Барса, бездумно уткнувшегося в одну точку, то на Яна, спокойно стоящего у двери… – Выжить у нас получится лишь в том случае, если будем в движении. Постоянно. Света на время останется здесь, а мы выходим, перебегаем от укрытия к укрытию и внезапно атакуем. Тогда, возможно, и удастся завладеть чьим-то оружием. А это уже небольшая надежда на победу…
– Да хоть бы поскорее подняли эту чертову решетку! – взревел Барс, схватившись за прутья. – Эй, суки, давайте уже…
Аз положил руку на плечо товарища, усадил его на скамейку, чтобы успокоился. Горда тревожно посмотрел на них, наверное, впервые в жизни настолько хорошо зная, что делать дальше. Не сдаваться, вот что! Сражаться за свою жизнь или окрыситься где-то в углу, главное, не сдаваться! Ради свободы, ради будущего… ради Светы. Борову и его подонкам такое не должно сойти с рук. И лишь только для этого сталкер был обязан пережить сегодняшний вечер, выбраться за пределы базы и забрать флешку. Любой ценой.
Николай хрустнул костяшками пальцев. На него снизошла холодная решимость, в голове прояснилось, сердце билось часто, но ровно.
– Не потянем мы пятерых мужиков, – покачал головой Аз. – Без шансов.
Из угла послышались всхлипы: девушка не выдержала, разревелась.
– Там будут бабы, – ответил Гордеев. – Я случайно услышал, как Боров своим шестеркам это говорил. Еще утром, как только меня сюда привезли. Пятеро отлично вооруженных девок.
– Это меняет дело, – оживился Ян. – Какой из бабы боец? Хреновый.
– А если нет? – тихо спросил сталкер.
– В клетке ты был посмелее, – зло проговорил Барс. – Планы строил, выбраться обещал. Что сейчас не так? Давай, выводи.
– Хорошо, – кивнул Горда. – Разделимся на две группы: Аз, вместе с Барсом двинешь к противоположной стороне арены, вдоль правой стенки, от колонны к колонне, перебежками к выходу. Как минимум минута у вас будет. Мы с Яном пойдем с другой стороны, напротив вас. Если эти бабы включат мозги, то постараются, со своим огнестрелом против наших ножей, искать нас, держась группой. Но это вряд ли, наверняка разбегутся по арене как курицы, кто куда. Оружие в руках, знаешь ли, прибавляет к самоуверенности сто пунктов, а самоуверенность крышу сносит. Вот мы и попробуем их на этом подловить. Если получится завладеть хоть бы одним автоматом – появится вероятность, что выживем. Свету отсюда позже, как расчистим проход, забирает кто-то из вас двоих, лады?
– А дальше что? Выйти с арены как?! – вскинулся Барс. – Будем смиренно ждать, пока придут «черепа» и добьют нас?
– Не успеют прийти: от лоджий им как минимум пять минут ходу, – парировал Николай. – Не знаю, кто сделал такую тупую планировку здания, но спасибо ему огромное. Это во‑первых. А во‑вторых, ключ от двери, ведущей к выходу, всегда остается у одного из охотников. Так что если убьете кого, карманы выворачивайте.
– Откуда знаешь? – встрепенулся Аз.
– От верблюда.
– Командир хренов.
Вот идиот. И не объяснишь ведь, что выполнял задание спецслужб, что видел его рожу в плену еще тогда, когда работал на Борова, что даже спасти пытался, но не вышло. Все равно не поверит. Хоть бы на глупости мужика не потянуло. Не дай бог решит показать характер, независимость свою продемонстрировать, бед потом не оберешься. Рассчитывать на него точно нельзя. Да и на Барса тоже. По ним заметно: два сапога пара, те еще… ходоки. Насчет наемника Горда тоже особых надежд не питал: тот, кто пытался тебя убить, доверия не внушает. Но Ян не дурак, в спину не выстрелит. Не здесь, по крайней мере, а вот когда выберемся… А Света что? Что она вообще может? Зареванная, изнасилованная, абсолютно без сил… Сталкер начинал злиться: на бандитов, на пленников, на всех вокруг. Но на себя – в первую очередь. За то, что поддался минутной слабости, позволил себе так думать о тех, кто, возможно, сегодня спасет его жизнь или умрет сам.
Николай посмотрел на девушку. Она по-прежнему сидела в углу и дрожала, кутаясь в его комбинезон, как в покрывало. Слезы двумя ручейками сбегали по щекам, оставляя на грязном лице светлые дорожки. Ничего, кроме жалости, Света не вызывала. И как на нее вообще можно злиться? Вдруг нестерпимо захотелось хоть как-то ее успокоить.
– Давай вставай, одевайся, – Гордеев за плечи осторожно поднял девушку с лавки.
Света юркнула в комбез, который был слишком велик для нее. Гордеев помог ей тщательно подвернуть не по росту длинные штанины и закатать рукава.
Потом он посмотрел на ее босые, израненые ноги. Все в синяках, ссадинах, с исколотыми чертополохом стопами – значит, пешком она далеко не уйдет. Транспорт нужен в любом случае.
Николай обнял ее, прижал к себе.
Аз и Барс только переглянулись, Ян даже не шелохнулся. Что говорил сталкер девчонке, они не слышали, только невнятное «шу-шу-шу» удалось разобрать.
Громкий лязг сработавшего механизма заставил всех обернуться на звук. Внутри стены заскрежетало, загудело, и поддерживающие решетку цепи натянулись. Без скрипа, под тихий гул двигателя, решетка медленно уползла вверх.
Путь наружу был открыт.
Слух тут же резанул свист и улюлюканья множества глоток. Восторженные зрители орали и стучали ногами.
– Вот и все, – сглотнул Аз.
Света зарыдала в голос. Все, что говорил ей Горда, чем успокаивал и обнадеживал, вылетело из ее головы в один миг.
Ян подернул плечами, разминаясь.
Барс спокойно поднялся и вышел из комнаты, так напоминавшей ему склеп.
Со свистом взмыла вверх сигнальная ракета, рассыпавшись снопом искр, окрасивших все огромное пространство в красное. Её запуск означал, что представление началось.
На земле, в пыли и бетонной крошке, что-то блеснуло.
– Ножи, – спокойно констатировал Барс, поднимая их. Себе забрал один, остальные раздал.
– Ну что, все готовы? – Гордеев осмотрел товарищей. – Давайте, мужики, не подведите.
– Мы потом договорим, – пообещал Аз и, ткнув кулаком в грудь сталкера, побежал к дальней стенке.
Барс ничего не сказал, молча, двинул вслед за другом.
– Света, ты сиди здесь, не высовывайся, что бы ни произошло. Как только справимся, придем за тобой, поняла? – скороговоркой забормотал Горда, глядя на воющую от страха девушку, судорожно вцепившуюся в деревянную скамью израненными пальцами. – Ян, давай за мной. Покажем английским сучкам, где русские раки зимуют.
Выглянув из-за угла, Николай, пригнувшись, метнулся за длинный контейнер, стоявший в паре метров от выхода из «склепа». Оглянулся: наемник уже был рядом. Присев, Горда высунул голову: вдалеке, на другом краю арены, отчетливо были видны три силуэта, облаченные в черные комбинезоны. Все при оружии, только модель не разобрать.
А прямо на противоположенной стене, над входом, висел пригвожденный плакат с косой надписью «Колизей».
Сталкер ухмыльнулся, дождался, пока охотницы разойдутся в разные стороны, и бросился к следующему контейнеру, надеясь, что его не заметят. Где-то совсем рядом прострекотала автоматная очередь, следом за ней донесся девичий смех.
Леди из Лондона развлекались.
Горда выглянул из-за укрытия: наемник обходил охотниц стороной; вдалеке, между ящиками, мелькнул Барс и тут же пропал. Сталкер затаился, поскреб острием ножа пыльный бетон, прислонился затылком к холодному железу контейнера, вслушался. Шаркающие шаги, осторожные, боязливые, доносились справа, из-за угла. Становились то громче, то совсем затихали, а когда были слышны вновь, то звучали уже значительно ближе. Секунда утекала за секундой, а Горда так и сидел, не шевелясь. Ждал, ладонью по полу водил, будто что-то искал. А когда сидеть стало невмоготу, коротко замахнулся и бросил в сторону камушек, найденный наудачу. Шарканье прекратилось.
Сталкер сорвался с места, выбежал за угол и, сильно оттолкнувшись, прыгнул на охотницу. Придавил ее к земле, замер на секунду с занесенной для удара рукой, сжимавшей нож: девчонка была совсем молода, лет девятнадцать, не больше; хрупкое тело прикрывала идеально подобранная броня, дорогой женский камуфляж, нежные ладошки спрятались в перчатках с прорезями для пальцев. Дурочка. Богатая, молодая дурочка. Ей бы пацанов своими наманикюренными ручками ласкать, а не в людей стрелять. Мысленно посетовав на свою сентиментальность, Горда выронил нож и мгновенно вырубил охотницу быстрым хуком в челюсть. Та тихо ойкнула, закатила глаза и замерла.
Наспех обчистив ее разгрузку да проверив карманы, Николай поднялся… и встретился взглядами с подругой своей жертвы. Та испуганно дернулась, навела на него ствол… но сталкер был быстрее: вскинув оружие ее отрубившейся напарницы, он прицелился охотнице в колено и вдавил спусковой крючок. Только ничего не получилось: хозяйка автомата даже не сняла его с предохранителя. Внутри все оборвалось, время, как в кино, замедлило свой ход. Будто сквозь слой киселя Горда видел, как исказилось лицо охотницы, как дрогнул палец на скобе, как дернулось в руках оружие… и уже через мгновение леди упала, захлебываясь кровью и беспомощно сжимая застрявший в ее шее нож. Длинная очередь, выпущенная ею за секунду до этого, ушла в потолок.
Зрители наверху довольно загудели: им редко удавалось наблюдать, как дичь разделывается с охотниками.
Из-за ящика выскочил Ян, даже не поморщившись, обчистил карманы убитой, похватал патроны, автомат, добил очнувшуюся после хука девицу, бросил на сталкера укоризненный взгляд, да и был таков.
Горда, сняв предохранитель и выбрав режим стрельбы одиночными, двинулся к центру арены. Миновав полуоткрытую скважину в бетоне, из которой по-прежнему тянуло сыростью и гнилью, он приник к ящику, вслушиваясь в происходившее вокруг. Из-за спины донесся девичий крик, смешиваясь с автоматной стрекотней. Чуть ближе, слева, раздались неровные шаги. Николай высунулся, держа автомат наготове: это был Аз, с довольной мордой, крепко сжимая трофейное оружие, торопливо ковылял к колонне, чтобы укрыться. Следом за раненым тянулся красный шлейф.
Значит, минус три, отметил про себя сталкер. Недурно.
Оставшиеся леди, увидев бездыханные тела подруг, начали волноваться. Со стороны выхода, у огромного, буквой «Г» контейнера, послышались писклявые «Хэлп! Хэлп аз эврибади! Плиз!». Кричали девчонки громко, не услышать их было нельзя. Вот только Горда знал, что никто им не поможет: Боров не станет присылать людей вниз, не допустит, чтобы новость о том, что его экзотическое сафари небезопасно, разлетелась в мгновение ока по всей Зоне и за ее пределами. Проще оставить все как есть, трупы охотниц все равно никто не найдет и о смерти их никогда не узнает.
– Не пристрели только, – рядом, будто материализовавшись прямо из воздуха, появился Барс, держа под локоть изможденную Свету. – Как оно?
– Двое остались, у выхода, – сказал сталкер, невольно задержав взгляд на девушке. – Остальные мертвы.
– Потери есть?
– Нет, только Аз хромаючи шел.
– Ничего, заживет как на собаке, – сплюнул Барс, утер рот рукавом. – Прорываться будем или как? Те сучки сто пудов оборону держат, палить будут во все, что движется, пока патроны не кончатся.
– Придется. Светку прикрывай.
– Да это без проблем, – ухмыльнулся ходок. – Пошли, подруга, нас ждут великие дела.
Проводив взглядом товарищей, Горда осторожно двинулся в сторону выхода, стараясь держаться как можно ближе к стенке. Получить в голову шальную пулю почти в самом конце боя, когда путь к свободе вот-вот будет открыт, было бы чертовски обидно.
Бесшумно, словно тень, сталкер скользнул за ящик, ступая с пятки на носок, тихо прошел вдоль него, подтянул ремень, упер приклад автомата в плечо и выглянул: Ян находился у Г-образного контейнера, недалеко от дверей. Больше никого видно не было.
Гордеев приблизился к месту, где прятались скулящие англичанки. Поведя ладонью по шершавым, ребристым бокам железной громадины, сталкер осторожно выглянул из-за нее: охотницы сидели, тесно прижавшись друг к другу. Шлемы их куда-то пропали, длинные волосы ниспадали на трясущиеся от беззвучных рыданий плечи. Леди терли зареванные глаза, размазывая по грязным щекам слезы и сопли. Автоматы горе-воительниц лежали чуть в стороне.
Отбой тревоге.
Выйдя, Горда для устрашения навел на них ствол. А чтобы даже не подумали дёрнуться, выстрелил два раза в пол. Пули выбили куски бетона сантиметрах в тридцати от ботинок девчонок. Это произвело нужный эффект: они заревели на разные голоса, загалдели наперебой, смешивая английские слова с русскими. Одна, в отчаянной попытке вымолить свою жизнь, встала на колени и бросилась сталкеру в ноги, даже не поморщившись от убийственной вони, которую он источал. Горда отпихнул ее брезгливо, как будто это от нее несло дерьмом и потом, а когда та вновь ринулась к нему, наподдал в живот.
На визг охотниц из-за колонны вышел Ян, удивился. За ним подтянулись Барс со Светой, а затем и Аз приковылял, матерясь через каждый шаг.
– Что делать будем? – Горда пробежался глазами по товарищам, с ног до головы перемазанным в бетонной пыли и крови.
– Консилиум созовем, – огрызнулся Аз. – Кончай их нахрен, да валим отсюда, пока бандиты не опомнились.
И действительно, глупый был вопрос.
– Где ключи? – Николай наклонился над распластанной на полу девчонкой, схватил ее за подбородок, притянул к себе. – Ключи?!
Та непонимающе скосила глаза на подругу, залопотала что-то на английском, а потом разрыдалась еще сильнее.
– Открыть как, шалава?! – Горда вытащил нож, приставил его к горлу охотницы. Пальцем второй руки указал на дверь. – Где?!
– Она говорит, что ключи у Абигэйл какой-то были, – перевела Света.
– И кто из них Абигэйл? – удивился сталкер. – Я, например, свою чуть ли не до трусов обыскал – ключей при ней не было.
– Я свою тоже, – кивнул Ян. – Пусто.
– Мужики… Тут такое дело… Абигэйл, получается, в дырке той, что в центре арены, – сглотнул Аз. – Я на заразу эту внезапно выскочил, она даже удивиться не успела, как с ножом в груди оказалась. Только на излете пулей мне ногу зацепила, а сама туда, вниз…
– Твою мать… – выразил всеобщее мнение Ян.
Горда зло сплюнул, швырнул девку к подруге и, перехватив автомат, дал несколько одиночных выстрелов по замку. Дернул дверь на себя. Безрезультатно. Слишком толстым было железо, чтобы его могли пробить несколько натовских пуль.
– Ты, снимай шмотки, живо! – Ян схватил одну из охотниц за плечи и принялся срывать с нее одежду. – Ну, сучка, ну!
– Ты что удумал? – спросил Барс.
– На, надевай! – камуфляжные штаны, легкая тактическая куртка, а следом за ними и белоснежная футболка полетели под ноги Свете. Та медлить не стала: морщась от боли в порезанных руках, меньше чем за минуту сняла с себя комбез и вернула его Николаю, облачившись во все, что было на охотнице, оставив ее босиком, в одном нижнем белье.
Горда быстро оделся, вернувшись мыслями к дверям. Выглядели они внушительно. Такие только если из гранатомета пробить можно было, и то без гарантий. Подойдя поближе, сталкер провел ладонью по полотну, поскреб отверстие для ключей, постучал по закрывающим петли заглушкам. И замер. Что-то в этом звуке показалось ему странным. Размахнувшись, Горда сильно ударил прикладом по одной из них. Стилизованный под броню пластик разлетелся вдребезги, обнажив совсем хилую петлю. Воодушевившись, Николай за секунды разнес и вторую заглушку, а после, отойдя подальше, расстрелял и петли. Оставшаяся без поддержки дверь, не выдержав собственного веса, наклонилась и с грохотом рухнула под ноги пленников, подняв облако пыли.
Зрители на балконах огорченно взвыли, послышалась ругань.
– Ну ты монстр, – сказал Ян, наспех отсоединив магазины от автоматов девчонок. – Погнали, – кивнул Горда на освободившийся проем. – Вот-вот «черепа» нагрянут.
– Их так и оставим? – спросил Аз, указав в сторону англичанок. Но на вопрос никто не ответил: уволакивая его за собой, все побежали к выходу. – Ну и хрен бы с вами.
Гремя ботинками, по центральному коридору, мимо душевой, раздевалок, множества закрытых дверей, пленники приближались к лестнице. К счастью, препятствий почти не попадалось, только одиноко бродящий по зданию бандит, онемевший от вида дичи, был скошен автоматной очередью Яна. Но все прекрасно понимали: еще минута-другая, и Боров с отморозками нагонят их и отрежут путь к спасению.
Поднялись на этаж выше.
– Куда дальше? – наемник остановился у развилки, взяв на прицел левый рукав коридора, уходивший вглубь здания.
– Направо и вверх по лестнице опять, – Горда протиснулся мимо Светки и Аза.
Снаружи беглецы оказались внезапно быстро: распахнули обычную дверь, ведущую, казалось, в следующий коридор, и всем скопом вывалились на улицу, прямо под толстый луч прожектора. Не сговариваясь, рухнули под поваленное дерево в двух шагах от выхода, так удачно вывернутое с корнем во время одной из Гроз. Отбили себе все, что можно, об острые камни, но никто даже не пискнул. Глухо застрекотал пулемет, свинец просвистел над головами, срезая ветки и вырывая щепу из ствола. Светка тихонько застонала, вцепилась ногтями в руку Яна так, что у того на ладони остались красные полукружия. Раздвинув густые ветки почти безлистной уже кроны, Горда прицелился и первой очередью разбил прожектор, а вторую выпустил по вспышкам стреляющего пулемета, прикончив бандита, обмякшее тело которого рухнуло на землю, у основания вышки.
– Где наш грузовик? – шикнул Ян. – Валить надо!
– Сейчас, погоди.
Сталкер вскочил и побежал в сторону ржавого остова трактора, от него – к бетонным плитам, кучей наваленным рядом с гаражами. Остальные догнали его, приникли к укрытию, водя автоматами в полутьме. А Горда замер, удивленный, еще не до конца поверив в свою удачу.
У водопроводной башни, освещаемый полной луной, стоял «Феннек» Борова. А чуть поодаль – их грузовик.
– Вот это мощь! – прошептал Барс, кивнув на броневик, словно забыл, где находился и какой сюжет вокруг него разворачивался. – Я за Периметром за такую душу был готов продать.
Выпущенные подтянувшимися бандитами пули пронеслись совсем рядом, мигом вернув беглецов к суровой реальности. Пригнувшись, Горда рванул в направлении автомобилей, щучкой нырнув за башню. Прикрывать остался Аз, который выпустил длинную неприцельную очередь, прежде чем спрятаться самому.
Бандитов, к счастью, было немного. Николай оказался прав: далеко не все успели вернуться с его поисков, а те, кто успел, уж точно не были готовы к тому, что идеально отлаженная система охоты даст сбой. Боров рвал и метал, до дичи доносился его дикий рев, слышимый сейчас во всей округе. Взбешенный главарь клана взашей выгонял свою армию из казарм и патрулей, дабы отловить пленников. Или уничтожить. Двор заполонили черные силуэты людей, рассеивающиеся по территории. Несколько групп смельчаков попытались отрезать беглецов от автомобилей, но сработавшиеся Аз и Ян успешно отбили обреченные на провал атаки. Остальных Боров посылать не рискнул: людей и так было мало. А ситуация, между тем, сложилась патовая: с одной стороны измученные жертвы несостоявшегося сафари, а с другой – голов двадцать отморозков, застигнутых врасплох, но сумевших отрезать тем путь к отступлению.
– Прорываться будем, значит, – оценив обстановку, сказал Горда, удерживая свой сектор обстрела.
– СТАЛКЕРЫ, СДАВАЙТЕСЬ! – со стороны заросшего сквера, от памятника Ленину, донесся усиленный рупором голос. – Я ГАРАНТИРУЮ ВАМ ЖИЗНЬ И СВОБОДУ!
– Он что, нас совсем за дураков держит? – горько усмехнулся Аз. – Мы типа такие сейчас – пойдем…
– Барс, ты вскрыть «Феннек» сможешь? А рулить?
– Без проблем, – кивнул тот. – Всегда – мечтал.
– Отлично, – улыбнулся Горда. – Ян, займись своим грузовиком. При прорыве «Феннек» пойдет впереди: отстреляем самых резвых и очистим дорогу.
– Нахрена нам две машины? – удивился Аз, не отрывая взгляда от прицельной планки.
– А нахрена нам погоня? Насколько я помню, кроме этого броневика у Борова машин больше не было. Значит, заберем обе. Да и у «Феннека» вместимость три человека, все не влезем.
– СДАВАЙТЕСЬ, СТАЛКЕРЫ! Я ГОТОВ ОБСУДИТЬ УСЛОВИЯ…
Горда прицелился, выловил темный силуэт, замахнувшийся для броска гранаты, и вдавил спусковой крючок. Оказалось, одновременно с ним выстрелил и Аз. Две автоматные очереди, слившиеся в одну, изрешетили метателя. Голова его дернулась, а потом человек согнулся в неестественной позе и рухнул, как подкошенный. Спустя миг раздался взрыв, отшвырнувший уже бездыханное тело.
– …ПЕРЕМИРИЯ. ОБОЙДЕМСЯ БЕЗ ЖЕРТВ!
– Вот надрывается ведь! Врет и не краснеет, падла, – Николай зло сжал рукоять автомата. Никого он не выпустит, ага… Особенно его, Горду, после всего, что он разведал. – Давайте, мужики, удачи. Дуйте к машинам, мы с Азом прикроем.
– Патроны экономьте, не в тире, – кинул напоследок Ян и ползком устремился к грузовику.
Оставшись без защиты наемника, Света приникла к кирпичной стенке водонапорной башни и закрыла лицо руками, не желая ни видеть, ни слышать, ни участвовать в происходящем.
Высунувшись из-за укрытия, Горда быстро прицелился и одной очередью скосил сразу двоих. Вдавил спуск, подержал подольше, заставляя бандитов вжаться в землю, едва ли не грызть бетон. Оглянулся: Барс как раз скрылся внутри «Феннека», а Ян уже вовсю орудовал в кабине.
Отлично!
– Ты как? – спросил сталкер у Светы.
Та ничего не ответила, да и без слов было всё понятно. Плохо девчонке. Раны ее лишь в госпитале вылечить можно, и то не факт. Это ж только представить, сколько туда грязи набилось, в раны эти, сколько микробов попало! А все из-за ублюдков «черепов».
Спрашивать сейчас, как она к ним попала, что делала рядом с Зоной, было неуместно.
Позади, сипло кашлянув два раза, взревел двигатель бронеавтомобиля, моргнул фарами. В унисон ему завелся и грузовик, тоже разгоняя темноту.
– Уходим! – прокричал Горда. – Света, ты со мной в «Феннек», там должна быть аптечка, попробуешь хоть продезинфицировать свои раны по пути, примешь болеутоляющее. Аз, ты к Яну. Прикрывай его при прорыве.
– …НА ПОРАЖЕНИЕ!
Нырнув в кабину, сталкер хотел было захлопнуть дверь, но кое-что заставило его остановиться.
Охотницы.
Сумевшие выбраться наружу англичанки, прячась за бетонными плитами, в свете задних габаритных огней отчаянно размахивали руками, слезно умоляя забрать их из этого ада. Выглядели они жалко: полураздетые, грязные, напуганные до истерики. Горда закусил губу, сжал рукоять дверцы, размышляя, что предпринять: попытаться спасти этих сучек, тем самым подставив под удар свой побег, или же бросить их здесь, на произвол судьбы. Первый вариант был потенциально смертелен для беглецов, второй – для девчонок. Сталкер не питал себя надеждами, что Боров отпустит охотниц домой, поможет выбраться из Зоны. Скорее всего, леди будут убиты, либо займут роль Светы до следующего сафари, в котором станут уже дичью.
Проклиная все на свете, Николай с силой захлопнул дверь, по которой тут же ударила пуля. Рисковать своей жизнью ради тех, кто недавно пытался его убить, сталкер не собирался. Даже если это и девчонки. Сами виноваты.
Салон бронеавтомобиля внутри оказался больше, чем выглядел снаружи: просторный, максимально функциональный. Перед водителем, чье сиденье находилось по центру, а не слева или справа, как в обычных легковушках, располагалась приборная панель, несколько мониторов с тумблерами активации видеокамер наружного наблюдения. Позади – еще пара сидений, хорошо защищенных прочной броней.
Осмотр внутренностей «Феннека» занял пару секунд, после чего Горда запихнул Свету подальше, чтобы даже шальной пулей не зацепило, и вложил в ее дрожащие руки пистолет: на всякий случай. Порывшись, нашел аптечку и бросил ее на колени девушке. Сам же уселся за пулемет, плавно поводил им из стороны в сторону, удовлетворенно кивнул.
Экспериментировать и разбираться в управлении времени не было совершенно, поэтому Барс, дернув коробку передач, сразу же вдавил педаль в пол. Взвыв, «Феннек» рванул с места как ужаленный… и чуть не сверзился колесом в люк, благо водитель в последний момент успел дернуть руль влево. Не ожидавший такого маневра Горда больно стукнулся головой о поручень: в глазах поплыло, по щеке потекло липкое и теплое. Света сзади тихонько ойкнула.
Из заросшего сквера, прямо под колеса «Феннеку», выбежал бандит с гранатометом наперевес, однако сделать ничего не успел: не церемонясь, Барс подбавил газу. Сильнейшим ударом отморозка отшвырнуло в заросли. Без сомнения, тот был мертв. Вывернув руль вправо, ходок протянул руку и щелкнул тумблером: мониторы мигнули и включились, принимая картинку с видеокамер. Одна из них показывала грузовик, ползущий позади, под защитой бронеавтомобиля, вторая – вспышки выстрелов и мельтешение множества темных силуэтов в стороне. Сориентировавшись, Горда, развернув пулемет, открыл по ним огонь. Фигурки попадали, пальба притихла. Какой-то смельчак, подобрав гранатомет своего почившего товарища, дал залп по грузовику, но, к счастью, промазал: ракета ушла далеко в сторону, разбившись о стену двухэтажного корпуса. Довернув пулемет, сталкер выпустил одну длинную очередь: разорванное тело бандита размазало по асфальту.
Пули, будто горох, барабанили о бронированные стенки «Феннека», рикошетили, однако пробить защиту не могли. Бандиты суетились, пытались продырявить колеса, бросить под днище гранату. Тщетно! Следя за картинкой с практически невидимых снаружи видеокамер, Горда ловко вращал пулемет и уничтожал потенциально опасные цели, на автоматчиков отвлекаясь, лишь чтобы прикрыть грузовик. До выезда с территории беглецам оставалось все меньше. Под плотным огнем они миновали яму, в которую Барс чуть не увел машину, а выехав на асфальт, он и вовсе выжал из нее все, что можно, снеся самодельное пулеметное гнездо, наспех обустроенное бандитами на дороге, перед самым выездом с базы.
Горда мысленно ликовал. Все, прорвались! Дальше путь был свободен. Осталось отъехать подальше, затаиться и переждать ночь, а утром забрать из схрона флешку да рвануть за Периметр обходными путями. В худшем случае, уже завтра вечером он будет в расположении базы СЗО. Сталкер отпустил штурвал управления пулеметом, посмотрел на Барса. Тот вел машину, не скрывая улыбки. Ну еще бы, чего теперь грустить? Мониторы горели ровным зеленым светом. На одном из них отчетливо виднелся грузовик, обстрелянный, но все еще на ходу. Наклонившись, Горда нажал кнопку на корпусе монитора, почему-то не работавшего. Снаружи что-то загудело, по корпусу «Феннека» прошла вибрация, и тут же экран вспыхнул. На нем был изображен поделенный на сектора круг с бегающей по часовой стрелке линией. После каждого ее полного оборота появлялись зеленые пятна разных форм и размеров: самые большие занимали едва ли не одну пятую круга, а совсем крошечные были едва заметны.
– Да это же детектор аномалий, – восхищенно сказал водитель, не отвлекаясь от дороги. – Вот это тачка! Уровень!
– Ты как ее завел, кстати? – спросил Николай.
– А что тут сложного? – усмехнулся сталкер, указав на зеленую кнопку. – В этой машине ведь от оригинала мало что осталось, Боров даже систему зажигания поменял, чтобы с ключами не возиться, если слинять по-быстрому припрет. Правда, почему он дверь не заблокировал, я не знаю. Наверное, не ожидал, что кто-то покусится на его сокровище.
Кивнув словам напарника, Гордеев обернулся к Свете.
Та полулежала на сиденье в неудобной позе, ее бил озноб, раскрытая аптечка валялась под ногами.
Он перебрался назад, бережно приподнял девушку, усадил в кресло и пристегнул ремнями, чтобы больше не съезжала. Прощупал пульс: хоть и слабый, но есть! Дотронулся до щеки: ледяная кожа обожгла разгоряченную руку. Надо было срочно что-то делать.
Подняв с пола аптечку, Горда разорвал ее, вытряхивая все содержимое. На колени Свете посыпались какие-то таблетки, пакетики с порошками, пузырьки, вата, бинты, мази и уже наполненные шприцы. Наспех сориентировавшись, Николай обработал кажущиеся самыми тяжелыми раны, бережно перевязал их и сделал несколько уколов. Руки дрожали, на лбу выступил пот. В один момент сталкер поймал себя на мысли, что боится за девушку, искренне переживает за нее. А что, если она?.. Нет, этого не должно случиться! После всего, что произошло, вот так глупо…
Горда тряхнул головой, отгоняя от себя черные мысли, вязкие, будто смола, закупорившие голову. Посмотрел на Свету. Та задышала чаще, простонала что-то неразборчивое и открыла глаза. Сталкер облегченно выдохнул, сгреб лекарства обратно в аптечку и, не сдержавшись, обнял девушку.
– Теперь все будет хорошо, – зашептал он ей в ухо. – Ты только держись, не умирай, ладно? Совсем скоро мы будем за Периметром, в военном госпитале знаешь какие врачи? Ого-го какие! Они тебя быстро на ноги поставят, вот увидишь! Держись, Светочка, прошу тебя…
Мягко отстранившись, Горда увидел, что она едва заметно улыбается. Наверное, впервые за все время.
– Останавливаться надо, – разочарованно сказал Барс. – Лажа полная этот детектор. Аномалии хоть и показывает, но с большой погрешностью. А на улице темно уже. Короче, есть большой шанс вляпаться.
– Совсем без вариантов? – нахмурился сталкер. – Нам за Периметр нужно как можно быстрее.
– Извини, но ехать дальше просто опасно. В лучшем случае, можем остаться без колес. В худшем все поляжем.
– Ладно, ищи место, – нехотя согласился Горда. – Что там с топливом?
– Хватает еще.
Мигнув поворотником ползущему позади грузовику, «Феннек» свернул с дороги. Остановился Барс за каким-то сараем, на берегу озера. Двигатель заглох. Перекинув ремень автомата через шею, Горда осторожно открыл дверь и, убедившись в безопасности, вышел на свежий воздух. К нему уже двигались Ян с Азом, покинул машину и Барс. Только Света осталась внутри.
– Значит, переждем ночь, утром за Периметр? – уточнил Ян.
– Не совсем, – поправил Горда. – Нужно еще кое-куда заехать, недалеко.
– Куда это? – возмутился Аз.
– За документами, – нехотя признался сталкер. – За моим не до конца выполненным заданием.
– А вот с этого места подробнее, – оживился Ян, оперевшись на теплый капот «Феннека».
Что-либо утаивать Горда смысла не видел, поэтому выложил товарищам по несчастью все как на духу: и кто он такой, и все перипетии последних дней.
– Так ты что, военный, что ли? – в конце концов непонимающе спросил Аз.
– Типа того. А что это меняет?
– Все! – встрепенулся ходок. – Все меняет!
– Конкретизируй, – пожал плечами Горда. – Почему для тебя это так важно? Обиды прошлого? Не можешь забыть, как вояки гоняли вас, словно блох?
– Да, не могу! Потому что, в отличие от тебя, я не понаслышке знаю, каково это ползти меж аномалий под лучами прожектора, молясь, чтобы караульные не заметили. Ведь единственную нормальную дорогу всегда занимал их долбаный кордон! Прекрасно знаю, что такое зачистка! И как одна вертушка разделывает группу ходоков в мелкий фарш, тоже видел! А ты спокойно так заявляешь, мол, ты военный! Да за одно лишь это тебя пристрелить стоит, и брата вашего стрелять, пока не передохнете все, до последнего! Короче, ты решай, как хочешь, но мне с тобой не по пути дальше. Ночь, так и быть, переждем вместе, а утром я отчаливаю. Мне с военными на одной дороге ловить нечего. И предупреждаю сразу: пойдешь следом – грохну.
– Я с тобой, – неожиданно сказал Барс Азу. Тот ему только кивнул.
– Да без проблем, – согласился Горда, хлопнув в ладоши. – Баба с возу, кобыле легче. Валите к черту, грузовик ваш. Прямо утром и катитесь. Ты, Ян, со мной к Периметру?
Наемник думал долго, поочередно глядя то на ходоков, то на Горду. Морщил лоб, никак не мог решиться.
– С тобой, – все же буркнул он. – Только есть один момент: за погибших людей и угробленный грузовик с меня на базе спросят. Поэтому его я отдать не могу, пусть пешком идут.
– А что тебе скажут, когда назад ты пригонишь «Феннек»? – спросил Николай. – Выедем из Зоны, и он твой. Как, нормальный обмен? А насчет «двухсотых»… что-нибудь придумай, тут я тебе не помощник.
Ян согласно кивнул.
– Вот и хорошо. Тогда выставляем посты и идем отдыхать. Я дежурю первый, потом кого-нибудь разбужу.
– Я тоже подежурю, – одарив сталкера взглядом, полным презрения, сказал Аз. – Не спится мне спокойно рядом с военным.
Глава 10
– Что-то я ничего не понимаю, – задумчиво пробормотал Тула, светя фонарем на карту, где кривой сплошной линией был проложен маршрут. – Мы уже давно на месте быть должны.
– Может, пропустили? – высказал сомнение Ксаер, нервно глядя по сторонам.
– Что пропустили? Стометровые вышки и радиолокационный центр под ними? Не смеши, такое за несколько километров видно.
– А как тогда?
– А вот так…
– Не дошли еще, значит, – поделился своим соображением Центнер. Нога его разболелась снова, появилась слабость, и группа опять остановилась, чтобы обработать рану и ввести инъекции.
– Ну, видно их все равно должно быть! – Тула погасил фонарь, вернул карту Проводу. – Заправку, которая в самом конце квадрата, мы прошли, оттуда до этих вышек рукой подать. И где они?!
– Может, их Грозой снесло?
– Ага, до этого почти пятьдесят лет стояли, а тут раз – и снесло?
Провод встревать в перепалку не стал, предпочитая остаться в стороне. Тут не спорить надо, а думать. Думать, как так вышло, что прекрасно знающая эту часть Зоны группа спецназа заблудилась в двух шагах от ориентира, ранее видимого за много километров. Объяснений тому было несколько: либо отряд попал в пространственную аномалию, которая безо всяких признаков, будь то вспышка света или громкий хлопок, перенесла их в другую часть Зоны, либо у всех разом внезапно развился топографический кретинизм. В оба варианта верить не хотелось.
Дабы убедиться, что вышки находятся совсем близко, Провод, тщетно выискивал их контуры при слабом свете луны, до боли в глазах всматриваясь в темную даль. Ничего. Только едва заметная полоска леса на горизонте, да нескончаемое поле, искрящее аномалиями.
– Идти надо, – сказал Хорек, щелкнув пальцем по гранате, висящей на поясе.
– Куда?
– Да хоть бы и дальше, по маршруту. А потом видно будет. Топтаться на месте и жевать сопли точно не лучшая идея.
– Хорек прав, – вздохнув, согласился Тула. – Готовьте детекторы аномалий, иначе в темноте точно во что-нибудь вляпаемся. А так пронесет, может быть…
Провод расчехлил детектор, поудобнее пристроил в руках автомат и занял свое место в колонне. Идти по Зоне ночью, подсвечивая себе путь беглым, точечным лучом фонаря, было непривычно и боязно. Тут же голову, будто рой насекомых, наводнили всякие байки, когда-то услышанные от знакомых сталкеров. Вспомнился и Призрачный Егерь, и пропавший отряд Герцена, и окруженный радиационным кольцом хутор, в котором якобы живут люди. И не ходоки, нет, а самые обычные женщины и мужчины, старики и дети, приспособившиеся к Зоне, нашедшие с ней общий язык. Насколько все это было правдой, Провод никогда всерьез не задумывался, а сейчас вот невольно начал. Обстановка располагала.
Одна из самых старых легенд Зоны, о пропавшем отряде Герцена, полностью овладела мыслями капитана, и на несколько долгих минут он выпал из реальности. Будто запись с пластинки, зазвучал в голове Александра покореженный временем голос пожилого ходока, который несколько лет назад рассказывал ему эту байку у костра, на ночевке.
– Наведался однажды в Зону кандидат каких-то там наук: Михаил Герцен. Немецкие корни были у мужика, говорят. Никто так и не понял, что ему тут надо было, однако техники с собой он приволок, будь здоров! И бэтээры, и джипы военные, и охрана из спецназовцев. Не из ваших, столичных, не обижайся. А из тех козлов, что, только заметив вольного, сразу палить из всех стволов начинают. «Герб» на время, пока этот Герцен со своим отрядом яйцеголовых в Зоне должен был быть, даже военную операцию против «анархистов» отменил, представляешь?! Ну вот, добрались они до Периметра, значит, все по плану шло. Но как только преодолели кордоны, так сразу и посыпались несчастья. То поле аномалий непроходимое дорогу перегородит, то волна мутантов откуда ни возьмись появится. В общем, два джипа и почти десяток человек остались в Зоне насовсем в первый же час. Но думаешь, Герцен обратил на это внимание? Хрен! Упертый был дядя, не верил в мифы о том, что Зона живая. Трубку свою, которую изо рта не выпускал, только зубами крепче сжал и вперед перся. А Зона этого как раз таки не хотела. И чем глубже он забредал, тем больше становились поля аномалий, тем злее были мутанты, тем выше фон. Естественно, пока Герцен дошел до Деснянска, от его отряда почти никого не осталось. Кто от радиации загнулся, кого аномалии по земле размазали, а кого-то мутанты сожрали. А кто и дезертировал, во! Короче, крайние рубежи обжитых земель Зоны, ну, знаешь, где форпост «Герба» тот, перед туннелем в Деснянск, прошло человек восемь. С оборудованием на плечах, почти без оружия и еды, эти идиоты сунулись туда, где даже хорошо вооруженные отряды стараются не показываться без надобности. Ушли они – и пропали. Месяц прошел, два… О них и забыть уже успели. Как вдруг из туннеля вышел Герцен. Один. Седой, но со своей трубкой в зубах. Взгляд как у дурачка был, блуждающий, непонимающий. «Гербовцы» от такого расклада, конечно, офигели, быстро его на прицел взяли, и чуть было не грохнули, но повезло яйцеголовому: в патруле оказался тот же боец, что и впускал его в Деснянск несколько месяцев назад. Узнал он Герцена, но тоже с опаской отнесся… А Михаил этот что? Как ни в чем не бывало, вошел на территорию форпоста и давай сигареты «стрелять». Не поверишь, но к каждому подошел и закурить попросил. Мужики удивились – сам-то пыхтит… Некоторые, будто в мороке, вытащили из карманов пачки, но большинство послало старика куда подальше. А потом пропал Герцен… Вот тут самое интересное и началось. Через пару часов на форпост вышла стая мутантов, да каких! Одних ловцов штук десять было, а с ними еще и псевдоволки, и кукловоды, и мутсобаки с кабанами! В общем, невеселый расклад. Форпост-то атаку отбил, но погибших… Почти все полегли. А знаешь, что самое странное? Выжили только те, кто Герцена сигаретой угостил. Даже отроду некурящих, которым и дать-то ему в ответ на просьбу было нечего, разорвали. И случай такой не единичный, из всех краев Зоны слухи шли, что глубокой ночью, миновав все патрули, в лагерь приходил какой-то седой мужик и сигареты клянчил. И кто не поделился с ним – погибали. Вот с тех пор и пошла примета в Зоне с собой пачку сигарет носить, даже если не куришь. А то встретится вдруг такой вот Герцен, что тогда делать?..
Незаметно для остальных, Провод похлопал себя по нагрудному карману, где когда-то хранил сигареты. Их там, само собой, не было. Капитан мысленно поежился, вздрогнул всем телом, пожалев на миг, что много лет назад завязал с вредной привычкой.
На душе было неспокойно. Врагом казался каждый куст, каждое дерево или куча мусора. А завывание ветра и шелест листвы разыгравшееся воображение и вовсе принимало за вой монстров и чьи-то крадущиеся шаги. Чтобы хоть как-то очистить голову от дурных мыслей, Провод вспомнил недавнюю перестрелку с зомби, окончившуюся для отряда потерей. Что-то в смерти Дубля было не так, какая-то замеченная, но не удостоенная внимания деталь не давала покоя, накрепко засев в голове. Провод сморщился, пытаясь выудить из глубин сознания тот эпизод, когда ему, отвлекшемуся на голос Тульского, не хватило лишь пары секунд, чтобы выстрелить в зомби, размозжившего голову медику. Что же в том мутанте было неправильного? Мысли никак не хотели складываться в цельную картину.
А еще загадочное исчезновение Крота. Кто мог похитить их снайпера? Или что? А он ведь стрелял, но трупов не было. Значит, не попал? А если попал, но только ранил? Почему же на земле не было крови?
Провод устало вздохнул и задумчиво покачал головой.
Сильный порыв ветра поднял с земли опавшую листву, закружил ее в причудливом хороводе, безуспешно попытался забраться под герметичный комбинезон. Зажужжало что-то совсем рядом, несколько аномалий вдруг активировались, заснежили, заискрили. С ревом к небу взметнулся пятиметровый столб пламени, обдав отскочившую в сторону группу нестерпимым жаром. С громким хлопком выбросил из себя бесформенный комок земли «пресс».
Пошел дождь.
– Оружие наготове держите, – предупредил Тула, перекрикивая порыв ветра. – Чувствую неладное.
Провод убрал детектор в карман, но так, чтобы слышать его предупреждающий писк, и перехватил автомат поудобнее. Пробежался пальцами по цевью, по обойме, чувствуя заточенную в оружии мощь, словно бы подпитываясь ею.
Дождь усилился, уменьшив и без того низкую видимость до минимума. Где-то в недрах комбинезона сработала автоматика, вводя повышенную дозу антирада в организм. Лучи фонарей выхватили впереди силуэты каких-то построек. Точно не радиолокационного центра, а чего-то хозяйственного, одноэтажного. Когда Центнер предложил переждать ливень там, то капитан сразу же поддержал его. Остальные тоже оказались не против.
Двигаясь группой, прикрывая друг друга, к укрытию дошли за считаные минуты. Внутри, на удивление, было относительно тепло и сухо. Бетонные стены покрывал, будто шерстяной плед, лишай и какая-то плесень, источавшая слабое тепло. За двумя рядами трухлявых скамеек и длинного полусгнившего стола между ними по центру комнаты, дальнюю ее часть кто-то огородил решеткой, и там, будто заключенное под стражу, расположилось «пламя». Слева от аномалии вечным охранником застыл обглоданный крысами и почерневший от копоти скелет, таращась пустыми глазницами и скалясь редкозубым ртом на потревоживших его покой спецназовцев.
Тула, Центнер и Ксаер двинулись к скамейкам, сняли рюкзаки, а Провод с Хорьком принялись закреплять свои фонарики: один прямо над входом, а второй – у решетки, худо-бедно осветив помещение.
Не проронив ни слова, все уселись за дальний край стола, поближе к пышущей жаром ловушке, чтобы хоть как-то обсохнуть. Тула измерил уровень радиации и, недовольно пробурчав что-то, все же разрешил снять противогазы: перекусить было необходимо всем. Отложив в сторону автомат, Провод стащил с головы ненавистную уже маску. Раскрыл рюкзак, извлекая оттуда галеты, сыр в герметичной упаковке, тушенку и сок. Ножом умело вскрыл банку, разрезал пленку. Ели все так же молча, тягостную тишину нарушал лишь шум утихающего дождя снаружи да скрежет вилок о жестянки.
Пока в черном проеме, за рассеянным светом фонаря над открытой дверью, не возник силуэт старика с трубкой во рту и, откашлявшись, не спросил хрипло:
– Солдатики, есть закурить?
* * *
– Товарищ майор, они пропали!
– Что ты несешь? Как они могли пропасть? – Сазанов выхватил из рук Пращура бинокль. Приник к окулярам. – Не понял, мы их упустили, что ли?
– Никак нет! Я точно видел, как они вперед шли, а потом их окутал густой туман и всё, словно испарились, – растерянно пролепетал рядовой, боясь очередного разноса от командира. И он, и его челюсть, на которой уже выступил кровоподтек, прекрасно помнили, что было около полусуток назад. Майор рвал и метал! Под раздачу попали все: и ефрейтор, и Алексеев, и он, рядовой. Долгих десять минут Сазанов распалялся на тему, «какие они все идиоты и что чуть было не сгубили всю операцию». Особенно досталось Пращуру за убитого им спецназовца. К счастью рядового, сами спецназовцы не заметили, от чьей пули пал их сослуживец, иначе валяться бы Пращуру с дыркой во лбу без суда и следствия.
Майор ничего не ответил, сквозь линзы бинокля продолжая вглядываться в сгущающуюся темень, тщетно пытаясь выловить в ней отблески фонариков людей, которые минуту назад брели впереди, но вдруг пропали.
– Ни-че-го, – оторвавшись от созерцания окрестностей, недоуменно констатировал факт Сазанов. – Как так?
– Может, дым пустили и засаду устроили? – подкинул идею Алексеев.
Пращур, то и дело невольно щупая опухший подбородок, нервно переминался с ноги на ногу, со страхом поглядывая на майора. Внешне тот был спокоен, но кто знает, что взбредет в голову офицеру в следующий миг?
– Рядовой, вперед, – отдал приказ Сазанов и протянул бойцу старенький детектор аномалий.
– К-куда вперед? – чуя неладное, спросил Пращур. – Туда? Но там же люди пропали, там наверняка аномалия…
– Приказы выполняются, а не обсуждаются, – грубо оборвал его майор, недвусмысленно довернув ствол автомата в направлении бойца. – Кругом, шагом марш!
– Но, товарищ майор… – замямлил Пращур.
То ли от страха, то ли от волнения, потеряв всякое терпение, к рядовому подбежал Кузнецов и со всей силы толкнул его в спину.
– Вали вперед, сука! – сорвавшись на крик, он поводил автоматом. – Пристрелю!
Все еще пытаясь что-то сказать, бешено глядя на палачей, державших его под прицелом, Пращур несмело отошел на пару десятков метров. В голове пронеслась мысль о том, как бы хорошо было сейчас разрядить весь магазин по этим уродам и скрыться где-нибудь в Зоне. Но рядовой отбросил эту глупую затею: ему одному здесь долго не протянуть, а уж о том, чтобы выбраться, думать вовсе не придется. Зато одно известно точно: его объявят дезертиром, будут искать, а когда найдут – застрелят. И уж лучше умереть теперь, в аномалии, чем потом от пули сослуживца или в Зоне, от страха, голода или в пастях мутантов.
Может, еще и пронесет…
Глотая слезы обиды, Пращур осторожно пошел дальше, держа на вытянутой руке детектор. Прибор молчал, но спокойнее все равно не стало. Хоть путь и был относительно чист, чувство тревоги не покидало, наоборот, с каждым шагом только усиливалось. Слепо щурясь, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь полумрак, солдат до боли в суставах сжал автомат, всеми силами стараясь унять нервную дрожь. Никогда еще Пращуру не было так страшно. Наверное, если бы где-то рядом хрустнула ветка, он мгновенно бы умер от разрыва сердца.
Почти дойдя до места, где пропали спецназовцы, рядовой остановился и обернулся: его командиры стояли поодаль, не рискуя подходить к нему слишком близко, но и не выпуская из виду, чтобы не убежал. Они, кажется, так и не осознали, что бежать здесь, по сути, некуда: от смерти не спрячешься, а в какой она придет форме, в общем-то, будет уже все равно. И от этого хотелось побарахтаться в мутном потоке этой жизни как можно дольше, отсрочив свидание с костлявой старухой.
Набрав в грудь побольше воздуха, Пращур сжал зубы и, бросив взгляд на онемевший детектор, сделал несколько шагов вперед. Сердце его бешено колотилось, в ушах звенело, перед глазами всё плыло. На мгновение земля ушла из под ног, и рядовой, не удержав равновесия, неловко завалился на бок. Заорав от неожиданности, он вскочил, дрожащими руками водя автоматом из стороны в сторону и бешено озираясь. Рядом никого не было, только под ногами лежало что-то небольшое, прямоугольное.
Пращур наклонился и, внимательно осмотрев, поднял предмет. Им оказался обычный военный планшет. У Сазанова был точно такой же, в нем тот хранил карты, ручки, карандаши да компас с линейкой. Повесив автомат на плечо, рядовой присел, расстегнул планшет и, подсвечивая себе тусклым фонариком, с интересом начал рассматривать найденную, испещренную незнакомыми пометками, карту. В глаза сразу же бросилась толстая линия, обозначавшая, видимо, маршрут. Один из квадратов был помечен кривой надписью «Привал». В стороне от него, жирным красным кеглем, кто-то обвел Аномальную Полянку с заброшенной железнодорожной станцией неподалеку от нее.
– Что здесь? – Сазанов, будто призрак, возник за спиной Пращура, оттолкнул его, выхватил из рук карту, сделал жест, мол, посвети, и всмотрелся в нее, жадно изучая. – Так-так, это уже интересно. Все ко мне!
Бойцы, практически невидимые в темноте, в густых зарослях, сгрудились вокруг майора.
– Это чья же? – прошептал Кузнецов, задумчиво почесав шею через воротник комбинезона.
– Точно не знаю, но похоже, что спецназовцы обронили, – неуверенно сказал Сазанов. – Видишь, и маршрут их проложен, и стоянка для привала обозначена. Даже аномальные поля по пути помечены.
– А это что, трищ майор? – Алексеев указал пальцем на пунктирную линию, коих на карте было целых три. – Запасные маршруты?
– Сомневаюсь, – покачал головой Сазанов. – Может, пути отхода? Смотри, они как раз из одной точки начинаются и все ведут за Периметр.
– Следуя вашей логике, точка, из которой они начинаются, и есть место, где спрятаны документы?
Майор напрягся на мгновение, а потом расплылся в широкой улыбке.
– Вот видишь, Алексеев, можешь же, когда хочешь, – прошептал Сазанов. – Вероятно, да, оно и является целью нашей прогулки. Судя по карте, мы здесь, – он ткнул грязным пальцем в мятый лист. – Получается, что пройти нам осталось еще около трех километров. Как раз за ночь успеем, если мешкать не будем! Мы их еще и обогнать можем!
– А почему они на привал не остановились? – подал голос Пращур, направив луч фонарика на подписанный от руки квадратик на карте.
– Спецназовцы вообще мимо него прошли. Причем, и мы как-то слишком быстро весь путь преодолели, никому не кажется? – добавил Алексеев.
– Ничего удивительного. Нам аномалий-то не встречалось практически, только сплошное радиационное поле. Вот мы не заметили, как ускорились. А по поводу маршрута… Знаешь, Пращур недавно такого шороху навел, что я бы тоже направление сменил, чтобы от «хвоста» оторваться.
– Так одно дело оторваться, а другое – вообще испариться, – прошептал Кузнецов. – Они ведь именно здесь пропали.
– Вот поэтому хорош трындеть! – прервал диалог Сазанов, поднимаясь и сворачивая карту. – Пошли отсюда, нам теперь километра полтора по прямой. Детекторы не прячьте, следите в оба: ночь все же.
Все согласно промолчали, спеша убраться подальше от страшного места, где исчезают люди. Встав в центре колонны, Пращур еще несколько минут нервозно оглядывался, боясь увидеть позади растущий прямо из земли бледно-голубой пузырь, коим, по легендам, проявлялась пространственно-временнаяпетля. Однако вопреки опасениям, все было тихо, только Кузнецов что-то недовольно бурчал всякий раз, как рядовой поворачивал к нему голову.
* * *
От неожиданности, невозможности происходящего у Ксаера из рук выпал нож, звонко ударился о бетонный пол и ускакал за ножку скамейки. Центнер застыл с поднесенной ко рту вилкой, на которую был нанизан кусок мяса. Провод же, сидящий к Герцену боком, затрясся мелкой дрожью, чувствуя, как сердце ухнуло вниз, а волосы по всему телу встали дыбом. Растерявшись, не в силах понять, что делать дальше, капитан пялился на призрака. Он был точно таким, как его и описывал ходок: седой морщинистый старик с потертой трубкой в зубах. Глаза мертвые, холодные, на самом кончике носа царапинка. Кожа на руках дряблая, будто пергаментная, через нее отчетливо видны сине-зеленые полоски вен. Одет он был в бело-голубой комбинезон, на правом плече которого болтался обрывок шеврона с остатками надписи «…тое небо».
– Так что, хлопцы, – пророкотал Герцен, так и не выпустив изо рта трубку. – Есть закурить-то?
В абсолютном безмолвии Провод отрицательно покачал головой. Остальные сидели неподвижно, словно окаменели. И лишь Тула смог взять себя в руки.
– Не слушайте его, – слова давались полковнику тяжело, будто кто-то мешал ему говорить, затыкал рот. Он медленно поднял автомат. – Его нет, все это ненастоящее…
– Как это, полковник? – удивленно спросил Герцен и сделал шаг вперед. Глядящий на него во все глаза Александр с ужасом понял, что луч фонаря проходит сквозь старика, освещая дверной косяк за его спиной. – Вот же он я! Ты не злись, мне же всего-то сигареток пару, в дорогу чтобы…
В замкнутом помещении автоматная очередь показалась раскатом грома. Но, к сожалению, призраку никакого вреда не принесла, лишь заставила умолкнуть на полуслове да сдернула пелену наваждения с Провода и Ксаера. Они мигом вскочили, схватили оружие и дрожащими руками направили стволы на Герцена. Хорек по-прежнему безмятежно смотрел в потолок, а Центнер, выронив вилку и, обхватив голову, сидел с ошалелыми глазами, бубня что-то невнятное.
– Вот вы какие, – укоризненно протянул старик и поцокал языком. – А еще солдаты, защитники. Тьху на вас!
Выплевывая беззлобные ругательства, он развернулся и растаял в дождливой мгле за порогом.
– Твою ж мать, – прошептал Ксаер, не уверенный, стоит ли опускать оружие. – Это сейчас что было?
– Герцен, – сухо констатировал Провод и нервно хохотнул. Дальше – больше. Истерически смеясь, он одной рукой держался за живот, а другой растирал по щекам выступившие слезы. – Навестил вот нас…
– Тот самый Герцен? – едва слышно спросил Центнер, приходя в себя. Видимо, ментальный удар неизвестной твари дался ему тяжелее, чем другим: морщась от приступа мигрени, он откопал в рюкзаке болеутоляющее и засунул в рот сразу несколько таблеток.
– А ты что, знаешь других? – ухмыльнулся капитан, успокоившись, и потормошил Хорька. – Эй, дружище, возвращайся, ушел бабайка.
Тот, вздрогнув, перевел испуганный взгляд с потолка на Провода, схватил стоявшую на столе бутылку воды и жадно припал к горлышку. Напившись, глубоко вздохнул и собрался было что-то сказать, но его перебил Тульский:
– Все подъем! Надели шлемы, взяли вещи и валим отсюда. Чувствую, кукловод где-то рядом.
– Думаешь, это он морок навел? – хмуро спросил Хорек, трясущимися руками загребая свои пожитки в рюкзак.
– А кто ж еще? Развлекается, гнида, – Тула зло сплюнул. – Ничего странного не заметили разве? Мне, как только за стол сел и есть начал, спать жутко захотелось. Вот хоть спички в глаза вставляй. Думал, от усталости, а когда это чучело появилось, то сразу все понял. Наверняка мутант в голову кому-то из нас залез, эту историю про Герцена выковырял и продемонстрировал наглядно. А мы повелись, как «отмычки» зеленые. Повезло хоть, что кукловод сытый попался, ведь и мозги пожечь мог…
Спешно собирая вещи, Провод отметил, что страх, парализовавший тело и разум всего полчаса назад, бесследно исчез, а после внезапной истерики вернулись прежние спокойствие и уверенность. Так что же получается: прямо к нему в мозг, в его сознание, вторгся мутант и выволок оттуда наружу легенду о призраке, до полусмерти напугав ею пятерых спецназовцев? Похоже на правду.
– А ты что, не веришь во все это? – спросил Провод как бы между прочим.
– Во что? – не понял Тула.
– В Герцена, Призрачного Егеря, в байки – разные…
– Тоже мне, нашел, во что верить! – ответил полковник. – Как ребенок, честное слово. В Зоне я верю в себя и в силу оружия, что у меня в руках, а остальное – мракобесие.
– Ох, как голова гудит, – натягивая противогаз, пожаловался Центнер. – Увижу кукловода – завалю гниду!
Разговор прекратился сам собой. Провод на этот раз остался прикрывать тыл, и, держа оружие наготове, группа вышла из здания. Обогнув его, устремилась к подлеску, который, словно лезвие ножа, рассекал напополам проходивший над оврагом мостик. Вместо толковых опор сельские умельцы приспособили короткую трубу: метров пять длиной и радиусом в два человеческих роста, как раз по ширине и высоте оврага. Всяко дешевле, чем возводить переправу по правилам и с нуля. Но время не пощадило их творение: без должных инженерных расчетов мост уже через пару лет расшатался и стал небезопасным. Бетон покрылся сеткой трещин, осыпавшись по краям. После аварии на АЭС, когда местное население эвакуировали, самим мостиком пользовались редко. Но все, кого волей случая Гроза застала поблизости, искали спасения в этой трубе от бушевавшей стихии, молясь, чтобы выжить, переждать творящийся наверху апокалипсис. И труба давала им укрытие, а они ей взамен – ничего. Уходили, не сказав ни слова. Проводу вдруг стало невыносимо грустно, все внутри наполнилось жалостью к этой трубе. Нужно было непременно спуститься с пригорка, поближе к ней, дотронуться до ее шершавых боков, извиниться за всех тех невежд, коих она спасла, а они даже не отблагодарили. А потом, после рейда, прийти сюда еще раз, уже со штукатуркой, с валиком и краской, чтобы заделать щели, вернуть ей первоначальный вид…
Чей-то хлесткий удар по лицу вспыхнул в глазах капитана сотнями искр праздничного фейерверка, а после тяжелый толчок повалил его на землю. Пара рук крепко прижала, не давая подняться. Загрохотали автоматы. Собачий вой, стрельба, лай, крики людей смешались в немыслимую какофонию звуков и грязным, мутным потоком затопили сознание Провода. Он не выдержал и закричал, пытаясь заглушить их, перестать слышать. Кто-то подхватил капитана и поволок прочь. Мир перед глазами задергался, по ставшему ватным телу прошла дрожь.
– Труба зовет! – закричал он в беспамятстве. – Не туда…
– Не рыпайся! – приказал смутно знакомый голос. – Клади его вот тут, дай флягу. Хорек и Ксаер, следите за местностью.
В лицо полилась вода. Капитан закашлялся, из носа потекло. Чьи-то цепкие клещи отпустили его сознание, и Провод вернулся к реальности. Утеревшись ладонью, он непонимающе посмотрел на своих товарищей, с нескрываемым волнением глядящих на него.
– Что произошло?
– Пришел в себя? – оглядываясь, спросил Тула. – Кретин, напугал ты нас. Идем по мосту, а ты в сторону вдруг ломанулся как лось и давай у трубы прощения просить. Мы охренели, конечно, но Центнер быстро сообразил, в чем дело. Он тебя к земле прижал, а Ксаер в нее дымовуху бросил. Оттуда псевдоволк с мутсобаками выскочили, мы их и перестреляли.
– Так это что, он меня?..
– Ну, а кто ж еще? Долго тебя отпускать не хотел. Сильная тварь попалась, раз людьми управлять умеет. Чую, Герцен тоже его работа. Просто выгнать нас хотел, чтобы побыстрее к его логову пришли.
– Спасибо, мужики, – поблагодарил Провод, поднимаясь. – Вернемся – с меня причитается.
– Вернуться бы, – отозвался Ксаер. – Я, кажется, понял, где мы. Дай карту, сейчас охренеете еще раз.
Капитан провел рукой по поясу, однако, вопреки ожиданиям, планшета там не было. Сердце пропустило удар. Провод закрутился на месте, пытаясь разглядеть себя со всех сторон. Тщетно, карта пропала.
– Вот же гадство, – сплюнул Тула, узнав о потере. – Там же все наши маршруты. Как? Где ты мог ее потерять?
– Не знаю…
– Зашибись!
Провод виновато опустил голову.
– Без карты сможешь сказать, где мы? – обратился полковник к Ксаеру.
– Если примерно, то в четырех километрах от промзоны и в девяти от вышек и радиолокационного центра, где должны были остановиться.
– Как это? – выразил общий вопрос Хорек, следивший за местностью.
– Временная петля, – пояснил Ксаер. – Мы вошли с одного ее конца, а вышли с другого, в другой части Зоны. К счастью, я неплохо знаю эти места, и до пункта назначения отсюда на порядок ближе. К утру будем там.
– Подожди, – с сомнением сказал Центнер. – А каким образом мы вообще в петлю попали? Это же редчайшая аномалия, а мы всей группой прошли и не заметили даже.
– На самом деле, не такая уж и редкость, – задумчиво произнес Ксаер. – Ты о научном бронепоезде, который за Периметр два раза наведывался, слышал?
– Конечно. У меня несколько знакомых ребят в охране его были.
– Ну вот. Говорят, ехал этот бронепоезд в Зону совсем не для того, чтобы чиновникам местные достопримечательности показать. Была в одном из вагонов какая-то шняга, которую вояки, совместно с учеными, испытывали. Два раза, с перерывом, кажется, в год. После первого испытания временных петель было как «батутов», на каждом шагу. Сталкеры в Зону попросту боялись ходить, я не шучу. Никто не знал, вернется ли он назад и что поджидает его на пути. Но после второго въезда бронепоезда и включения того устройства – аномалий, вроде бы, стало гораздо меньше.
– Вот это да, – присвистнул Провод. – А почему мы ее не заметили?
– Обычно пространственные аномалии, при активации, похожи на лопающийся пузырь, по которому их запросто определяют. Но данная петля, видимо, какого-то другого вида. Ее замечаешь лишь тогда, когда уже находишься внутри. В нашем случае, лишь когда из нее выходишь.
Капитан не знал, чему удивляться в первую очередь: самому факту попадания в ловушку, ее наличию в топтаной-перетоптаной части Зоны или же благополучному выходу из нее?
Подняв глаза на полковника, Провод замер: в рассеянном свете фонаря было заметно, как побледнел снявший противогаз Тула. В чем причина такого испуга? Временная аномалия, по сути безобидная, и сыгравшая только на руку рейд-группе…
– Эй, ты чего? – тронул командира за плечо Провод.
Полковник дернулся как от укола, но тут же взял себя в руки и ответил:
– Охренел второй раз, чего? – он утер лоб рукой. – Хорошо, Ксаер, веди. Надеюсь, к утру будем на месте. Нам же еще найти надо эту флешку. Горда писал, что она во фляге, под листом жести каким-то…
– Да, сейчас пойдем, – согласно кивнул головой сержант. – Но сперва ответь на кое-какие вопросы.
С неподдельным удивлением Провод заметил, как Ксаер поднял автомат. Ствол его смотрел прямо на полковника. Первым порывом капитана было наброситься на бойца и попытаться отобрать оружие, но он тут же передумал: реакция у сержанта была отменная, не оставалось сомнений, что тот успеет нажать на спуск. А что тогда делать? Провод был готов ко всему, но не к бунту в команде. Подобного за все его время службы в СЗО никогда не случалось.
Украдкой капитан посмотрел на остальных: те двое топтались на месте, с растерянным видом глядя то на зарвавшегося Ксаера, то на полковника. Поддерживать сержанта никто не спешил, однако и спасать Тулу попыток не предпринимали.
– Кто за нами следил? – напрямую, без обиняков, спросил Ксаер. – Не притворяйся, будто ничего не знаешь. О чем ты говорил с Кисляком по пути к Периметру?
– Опусти оружие, – не моргнув глазом, жестко заявил Тула. – Это приказ, сержант. Наделаешь глупостей, до конца жизни не отмоешься. У нас с этим сурово, ты в курсе. Убери ствол, и даю слово офицера, что на базе об этом инциденте никто не узнает.
Неуверенно посмотрев на Хорька и Центнера, словно ища у них поддержки, и зло зыркнув на Провода, Ксаер медленно опустил автомат на землю.
– Вот так, хорошо, – не двинувшись с места, мягко произнес полковник. – Во-первых, с чего ты взял, что за нами следят? Аргументируй.
– А кто, по-твоему, утащил Крота?
– Мутанты, – без раздумий ответил Тула. – Понимаю, это действительно произошло неожиданно и странно: человек исчез, сделав лишь один выстрел, винтовка осталась на месте. Но мы в Зоне, сержант. Тут всякое бывает, тебе ли не знать?
– А с Кисляком ты что обсуждал в кабине?
– Подписывал документы о входе в охраняемую Зону Отчуждения, вот что. Обычная бюрократическая возня. Еще что-нибудь интересует?
Ксаер сразу стушевался и отрицательно помотал головой.
– Слово свое я сдержу, – по-отечески положив руку на плечо бойца, сказал полковник. – Но запомни: прежде чем угрожать человеку оружием, будь уверен в своей правоте. А теперь пошли, время поджимает.
Снова выстроившись в колонну, на этот раз во главе с Ксаером, группа двинулась дальше. Проводу, как и всем остальным, не давал покоя вопрос: правду ли сказал Тула? Причин не верить полковнику у него не было, но висящих в воздухе вопросов накопилось немало. Помимо странного исчезновения Крота, со смертью Дубля было что-то не то. Какая-то мелкая деталь, плавающая на поверхности и которую он никак не мог выловить, не давала покоя. Терзая себя догадками, капитан машинально топал след в след за остальными.
Проводник из Ксаера оказался толковый, не на словах знающий свое дело. Лишь изредка останавливаясь, чтобы сориентироваться на местности, он уверенно вел группу к цели, так что весь последующий путь прошел без проблем. Конечно, если не считать нескольких аномальных полей, которые пришлось обогнуть по широкой дуге, да случайно выскочившего прямо перед спецназовцами выводка кабанов, с визгом умчавшегося прочь после первого же выстрела.
Напряженно глядя по сторонам, Провод переключил свои мысли на задание, которое сейчас выполняла их группа. Нужно было просто пройти чуть больше десятка километров и забрать флешку. Для семи спецназовцев – плевое дело. А оказалось иначе. Двоих уже нет. Весь построенный за Периметром план рухнул к чертовой матери после первой же перестрелки с толпой зомби. Вероятно, тогда же они и попали во временную петлю, выбросившую их за много километров от намеченного маршрута. И хоть это, по большей части, и сыграло на руку, дальнейшая неопределенность пугала. А вдруг флешки в том месте, где оставил ее Горда, уже не будет? Вдруг начнется Гроза или гон? А если еще одна временная петля, ведущая уже в Деснянск?..
Забрезжил рассвет. Солнце, едва пробивающееся сквозь пелену облаков, омыло первыми розовыми лучами обшарпанные, в прошлом ярко-зеленые купола церквушки, стоящей неподалеку; вдохнуло жизнь в полузатопленный хутор, разлегшийся в низине; защекотало бока ржавым автомобилям на кладбище брошенной техники. Дождь давно прекратился, и теперь под ногами противно чавкало. Легкий ветерок колыхал рыжий травяной ковер, укрывший землю на сколько хватало глаз. Чуть в стороне прошмыгнул какой-то мелкий зверек, с покосившейся опоры ЛЭП сорвался ворон и, громко каркнув, поприветствовал новый день.
– Мы на месте, – остановившись, произнес Ксаер. – Теперь нужны точные координаты, иначе старость здесь и встретим.
Провод встал рядом с ним, ошеломленно глядя на раскинувшуюся в низине, в стороне от заброшенных сельских домишек, огромную свалку металлолома и всевозможного хлама. Чего там только не было! И скомканные корпуса машин, и горы старых покрышек, и ряды покореженной бытовой техники, и даже рельсы, завязанные в причудливые узлы неведомой силой. Все это производило гнетущее впечатление, нагоняло тоску и страх.
– Молодец, сержант, – буднично сказал Тула. – По описанию, нам туда, – полковник указал пальцем на дальний край промзоны, от края которого, примерно в километре, начинался лес.
Оскальзываясь на мокрой траве, отряд спустился вниз.
– Где-то здесь, недалеко, – то ли бойцам, то ли сам себе, бормотал полковник, выискивая взглядом ориентиры. – Сейчас сюда… Ну да, точно! Вон труп, а прямо за этой грудой – аномальное поле.
Группа оказалась на небольшой полянке, со всех сторон окруженная горами всяческой рухляди. Здесь не было видно никакой живности и не росла трава, здесь был совершенно другой воздух, это чувствовалось даже сквозь фильтры противогаза.
Представлявшееся легким задание оказалось значительно сложнее. Отыскать жестяной лист, под которым должна быть фляга, в куче металлолома – дело заведомо гиблое. Оставив в дозоре Центнера, остальные четверо час за часом рылись в мусоре, тщетно пытаясь найти «иголку в стогу сена». Радовало лишь то, что костюмы не пропускали излучение, а автоматика вовремя делала инъекции, иначе смерть от лучевой болезни была бы спецназовцам гарантирована.
Силы уже были на исходе, но капитан с сослуживцами упорно продолжали отбрасывать в сторону старые железяки, лелея надежду добраться до фляги. Пот застилал Проводу глаза, мышцы ныли, хотелось послать все к черту… Как вдруг сквозь гулкие удары сердца он услышал то, что заставило его насторожиться.
Отчетливый рокот двигателя.
Он недоуменно завертел головой, выискивая источник шума. Центнер тоже обеспокоенно закрутился на месте. Хорек взял лежащий на земле автомат и медленно разогнулся. Лишь Тула и Ксаер, казалось, ничего не слышали, матерясь и перебирая хлам.
Но спустя минуту им тоже пришлось отвлечься, когда, урча мотором, на поляну въехал бронеавтомобиль с пулеметом посреди крыши, недвусмысленно повернувшимся в их сторону…
* * *
Закусив от страха палец, Пращур распластался на земле, стараясь даже дышать урывками. Набрал воздуха полную грудь – и замер, сотрясаясь от мысли, что его могли заметить и теперь подкрадываются сзади. Рядовой приподнял голову, прислушался: вроде бы тихо. Но спокойнее от этого ничуть не стало, поэтому, облизнув пересохшие губы, он медленно обернулся на распахнутые за его спиной широкие ворота. Освещенное ярким диском луны, подворье большого, некогда добротного, а теперь практически разрушенного дома с обвалившейся внутрь крышей, источенными насекомыми бревенчатыми стенами, растрескавшимся фундаментом пустовало. Под свисающей наружу на одной петле пустой оконной рамой стояла покосившаяся скамейка. Полузаросшая бурьяном, вымощенная камнем тропинка, начинавшаяся от крыльца, обрывалась у колодца. За ним ровным рядом выстроились несколько сараев, возле одного из которых валялся проржавевший до дыр котел и телевизор с разбитым экраном. Остов старого жигуленка и трактор со спущенными, присыпанными гравием колесами скромно ютились сбоку.
И практически за всем этим мог сейчас прятаться шатун, в угодья которого отряд случайно забрел, ориентируясь по потерянной спецназовцами карте.
Сглотнув кислую слюну, Пращур покосился на Кузнецова, чья голова лежала в паре шагов от тела, в неглубокой ямке, раззявив перепачканный кровью рот в немом крике. Сердце рядового пропустило удар, и он тут же отвернулся, стараясь сдержать рвотные позывы, хотя ничего кроме желудочного сока из него и не рвалось. Запланированный привал, на котором хотели перекусить, так и не состоялся.
Ухватившись за ремень автомата, Пращур осторожно подтянул оружие к себе и медленно раздвинул пальцами ветки кустарника у обочины, в который он ввалился, выбежав с подворья: на улице, проходившей через весь поселок, – никого. По сторонам он смотреть не стал: слева, укрывшись за большим, разлапистым пнем, за дорогой, сквозь прицел автомата, наблюдал майор Сазанов. Лейтенант Алексеев же следил за тылом, выглядывая из-за покосившегося забора.
Мысль о том, что командиры сейчас могут взять и попросту сбежать, не давала солдату покоя. Остаться один на один с неведомой тварью, в мгновение ока убившей Кузнецова и скрывшейся через дорогу, в зарослях яблоневого сада, было выше сил Пращура. Проще сразу пустить себе пулю в рот.
Полную луну внезапно затянуло плотным облаком. От наступившей тьмы рядовому нестерпимо захотелось завыть в голос, и будь что будет. Но уже через минуту ночное светило вновь озарило грустным желтым светом окрестности: водонапорную башню слева от военных, рядом с ней сельский магазин с обрушенной стеной, лежавшие поперек дороги бетонные плиты и… стоящего перед ними шатуна.
Сердце солдата подпрыгнуло к горлу. Не найдя в себе сил пошевелиться и спрятаться обратно за кусты, Пращур во все глаза смотрел на мутанта. Тот, будто гипнотизируя, приковал к себе его взгляд, вселяя ужас лишь одним своим видом. Шатун был уродлив до дрожи. Густая черная шерсть покрывала огромное медвежье тело. С заросшей человекоподобной морды взирали небольшие глаза, из приплюснутого носа при каждом выдохе раздавался сиплый свист. Пасть с острыми как бритва зубами была приоткрыта, уши монстра стояли торчком. Четыре мускулистых лапы оканчивались длинными когтями.
Две автоматные очереди офицеров сплелись, разорвав тишину в клочья. Сразу же за ними послышался рев раненого мутанта. Пращур дернулся от испуга и, мигом отпустив ветви, еще плотнее вжался в землю, выставив перед собой оружие.
Трясясь от страха, рядовой лежал и с замиранием сердца слушал, как стрельба то прекращалась, то начиналась вновь. Изредка доносился рев шатуна и матерная брань. Один раз оглушительно бухнула граната, осколки которой со свистом срезали ветки кустарника прямо над головой солдата.
В очередное затишье, растянувшееся на несколько невыносимо долгих минут, Пращур было подумал, что все закончилось, что монстр мертв, и несмело приподнялся. Тот был рядом, смотрел прямо на него. Истекающий кровью, смердящий тухлятиной, с голодным, злым взглядом, мутант сделал несколько шагов в направлении человека, обдав того зловонным, жарким дыханием. Истерично завизжав, Пращур вдавил спусковой крючок. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Длинная автоматная очередь прошила тело твари, оставив на нем множество кровоточащих ран. Но мутанту, чьи органы были продублированы не один раз, было все равно. Грациозно отойдя в сторону, шатун издал громоподобный рык и бросился вперед…
Больше рядовой ничего увидеть не успел.
– Пращур тоже готов, – едва слышно прошептал Алексеев, спрятавшись обратно за угол. – Уходить надо, трищ майор. Патронов осталось впритык.
– Давай за мной. Двух трупов ему, надеюсь, хватит. Рискнем проскочить.
Пригнувшись как можно ниже, офицеры метнулись за трухлявый забор. Шатуна нигде не было видно: оставив два остывающих тела, он вновь исчез. Монстр мог быть уже за несколько сотен метров, а мог находиться совсем рядом, вот-вот атакует!
Сазанов нервно дернулся и обернулся: тихо, пусто. Призывно махнув Алексееву рукой, майор понесся вперед, мысленно заклиная богов пощадить его, дать шанс уйти. Он силился высмотреть хоть что-нибудь в призрачном лунном свете, но тени перед бегущими сгущались все больше, принимая до боли знакомые, изогнутые формы. То был шатун. Он вальяжно вышел из-за трактора и с интересом уставился на офицеров. Замерший на месте Сазанов мог бы поклясться, что в этот момент мутант не просто так смотрел на них: он изучал!
Осознав, что сделать он ничего не успеет и сопротивление, в общем-то, бесполезно, майор даже не пытался поднять оружие, попросту глядя своей смерти в глаза. Но, то ли шатуну не хотелось больше убивать, то ли боги все же услышали молитвы, монстр развернулся, коротко рыкнул и сиганул во тьму густых зарослей.
Сазанов еще не успел прийти в себя, как остолбеневший за его спиной Алексеев опомнился первым, схватил командира за шиворот и потащил вон из проклятого поселка. Майор пытался сначала отбрыкиваться, но потом понял, что от него хотят, и, отцепившись от лейтенанта, побежал сам.
Оказавшись не менее чем в километре от гиблого места, офицеры остановились, чтобы перевести дух. Молча выпили воды, сжевали по нескольку сухарей.
– Нам еще далеко идти? – тихо спросил Алексеев.
– Нет уже, – покачал головой Сазанов. Молчание было ему в тягость, и мысленно он поблагодарил лейтенанта за то, что тот заговорил первым. – Озеро обогнем, выйдем к промзоне. Внутрь не полезем, лучше двинем по периметру, перед аномальным полем свернем влево. Рядом с одной из мусорных куч должны быть документы.
– Приметы – поваленное дерево и труп? – запивая сухарь водой, спросил Алексеев.
– Ага, насколько я понял по записям в карте.
– Будем искать сами?..
– Нет, – покачал майор головой. – Лучше спрячемся и дождемся спецов, пусть роются. Потом просто перестреляем их, заберем документы и двинем назад.
– А если они уже там были, раньше нас? Или их к Центру той аномалией закинуло и все сдохли? Что тогда?
– Тогда либо будем рыть, пока не найдем, либо нам кирдык, – совершенно спокойно сказал Сазанов.
– Ну да, – покивал лейтенант, сменив вдруг тему. – Пацанов жалко. Молодые еще совсем были.
– Молодые.
– И погибли, – не унимался Алексеев.
– Погибли.
– Вам, трищ майор, настолько плевать?
– Абсолютно.
– Ну вы и сволочь.
Глава 11
Предрассветные сумерки застали Горду сидящим на капоте «Феннека». Хоть сталкер и был уверен, что, как только подойдет к концу его вахта, он сразу же вырубится, за всю ночь сомкнуть глаз так и не удалось, поэтому и будить кого-то из напарников не стал. Несколько раз спускался к бесчувственной Свете, обрабатывал раны, накладывал чистые повязки. Только под утро девушка пришла в себя, попросила попить. После очередной порции обезболивающего на лбу ее выступила испарина, дыхание выровнялось, и она забылась крепким сном. Барс похрапывал в салоне бронеавтомобиля, уткнувшись лицом в сложенные на руле руки; Аз не выдержал и все-таки закемарил, выбрав для сна кузов трофейного грузовика. Ян беспокойно ворочался в кабине, периодически вскрикивая от приснившихся кошмаров.
Вяло гоняя в голове сумбурные мысли, Николай, пока небо на востоке не начало светлеть, смотрел на дорогу, что серой лентой убегала в даль подлунного мира Зоны. С одной стороны раздолбанного шоссе раскинулось ржавое поле, простиравшееся вплоть до какого-то поселка на линии горизонта. С другой – обрыв, а под ним – озерцо: сейчас над водой уже клубился предутренний туман, а ночью оттуда раздавались настораживающие всплески. Строение, которое несколько часов назад в темноте беглецы приняли за сарай, на самом деле оказалось лодочным домиком, хоть и шатким, с дырявой крышей, но достаточно большим, чтобы как-то скрыть от посторонних глаз грузовик и «Феннек».
В то, что бандиты на ночь глядя пустятся за ними в погоню, Горда не особо верил. Как бы ни была высока ценность информации на флешке, да и украденных автомобилей, своя шкура – дороже. Для Борова уж точно. Но если предположить, что он таки решится преследовать пленников, то угрозы это не представляет никакой: других машин у него на базе нет, а пешком бандиты будут добираться сюда до полудня.
Так что главной опасностью для беглецов являлись не люди, а мутанты, с наступлением темноты вышедшие на охоту. Натужный вой, шорох травы и хруст веток под чьей-то поступью стихли лишь недавно. Без сомнения, монстры рыскали рядом, но вот напасть отчего-то не решились. Может, Зона уберегла?
Сталкер поймал себя на мысли, что думает о ней, как о чем-то живом. В байки, что Зона все чувствует, все осознает, он никогда не верил. Потому что будь это на самом деле так, она давно бы уже покончила с собой, лишь только увидев все те злобу, тупость, лицемерие и жадность людей, лезущих сюда из всех уголков мира. Да и с чего бы ей защищать от мутантов пятерых доходяг, вырвавшихся на свободу? В чем смысл? Нет его…
Потянувшись, Николай спрыгнул на землю, присел пару раз, разминая суставы, и прошелся взад-вперед, осматривая местность. Кругом тихо и спокойно. Пора ехать.
Подойдя к грузовику, сталкер постучал в боковое окошко. Чутко спавший Ян дернулся, схватился за автомат, но, увидев Горду, опустил оружие и открыл дверь.
– В дорогу. Если повезет, уже к обеду будем за Периметром.
Наемник кивнул, протер глаза, выбрался из машины, потянулся, разгоняя кровь в онемевших конечностях. Вытащив наружу рюкзак, принадлежавший, видимо, кому-то из бандитов, Ян по-хозяйски расстегнул его и вывалил на мокрую от росы траву все содержимое. Помимо нескольких фотографий, блокнота с ручкой, рулона туалетной бумаги, потрепанной книги и нескольких патронов, там оказались початая полторашка минералки и пара шоколадных батончиков.
– Будешь? – наемник бросил сталкеру один.
Тот поймал батончик на лету, развернул и съел в два укуса, лишь теперь осознав, насколько проголодался. Отхлебнув воды, Горда пошел будить Барса с Азом, намеревавшихся продолжить путь отдельно от группы.
Через десять минут двигатель броневика уже урчал вхолостую. Аз молча забился в кабину грузовика. Барс же оказался более лояльным.
– Ну, бывайте, мужики, – сказал он, крепко пожав руку сначала наемнику, а потом Горде. – И спасибо за все. Без вас бы мы точно не выбрались.
– Легкой дороги, бродяга, – улыбнулся Николай на прощание. – Даст бог, свидимся. В лучшее время и в лучшем месте.
Ян вручил ходоку ключ от машины и пошел к «Феннеку», Горда двинулся за ним. Открыв дверь, забрался в салон, проверил пульс у спящей Светы, кивнул на нее Яну, уселся в водительское кресло, пристегнулся ремнями на всякий случай. Щелкнув тумблерами, активировал камеры наружного обзора, выводя картинку на мониторы. На одном из них как раз показался удаляющийся грузовик.
– А ты где ключ надыбал, кстати? – спросил сталкер, глядя в монитор. – Неужели «черепа» в замке зажигания забыли?
– Нет, конечно. Это я когда-то придумал в кабине маленький тайник сделать, вот и оставил там запасной. Хреново, что ничего ценного больше в нем не нашлось.
– Ясно… Тебе не жаль, что они уехали?
– Не знаю, – пожал плечами Ян. – Все равно, наверное. Доберемся уж точно быстрее.
– Это да.
Дернувшись, «Феннек» мягко выкатился на дорогу. Управлять машиной оказалось легче, чем Горда себе представлял. Шла она легко и ровно. Не езда, а одно удовольствие. К тому же еще и Барс, как только проснулся, успел рассказать об основных нюансах броневика, так что ко времени отъезда сталкер был во всеоружии.
– А ты где Патрона встретил? – спросил вдруг Ян, обрабатывавший раны Светы. – Угрожать снова не стану, честно. Я тебе еще тогда, в клетке, поверил. Но там ты поверхностно все описал, а теперь время, кажется, есть для более подробного рассказа.
Глядя на дорогу перед собой сквозь толстое пуленепробиваемое стекло, Горда с ответом не торопился. Для начала надо было привести мысли в порядок, все вспомнить, прокрутить в голове еще раз.
– Я тогда на Борова работал, был внедрен в группировку как агент СЗО. Долгое время вычислял роль в его бизнесе военных, втирался в доверие… Неважно, короче. И на одну из сделок Боров решил взять меня с собой. Там-то я впервые Патрона и увидел.
Сталкер замолк, объезжая крупное скопление ловушек и тела мертвых ходоков, разбросанные рядом с ними. Судя по останкам, в бродячее аномальное поле влетела довольно большая, до десятка человек, группа. И влетела не этой ночью, а чуть раньше: некоторые из трупов были уже обглоданы до костей. Как умудрились-то? В восемь пар глаз… И тут Горда понял, кого видит перед собой! Тех самых бандитов, которые четыре дня назад гнались за ним по этому же маршруту. Тогда он, сознательно обрекая на смерть весь отряд, убил их проводника: кроме него выявлять и огибать аномалии среди отморозков никто не умел. Благодаря этому – сам смог оторваться от погони. Впрочем, угрызений совести или чувства стыда сталкер не испытывал. Все правильно: собаке – собачья смерть.
– Так вот, – продолжил Горда. – Патрона военные, как я понял, у самого Периметра взяли. Убивать не стали. А зачем, если можно продать, обменять на артефакты? Вот и привезли его как дичь Борову. Сделка состоялась, я тогда все смог заснять: у меня к автомату миниатюрная видеокамера прикреплена была, за флешкой от которой мы и едем. Сразу после сделки, когда офицерьё уехало, а бандиты только заканчивали паковать пленных, я незаметно перерезал Патрону веревки и вернул его нож, взятый мною из кучи общих вещей. Напару мы убили нескольких конвоиров и смогли убежать. Представляю, как они там охренели…
– Еще бы, – кивнул Ян, перебираясь на переднее сиденье. – Я бы тоже… удивился. Что дальше было?
– «Черепа» погоню устроили. Мы с Патроном и решили в аномальное поле их заманить. Твой друг перед этим одного подстрелил, а я проводника грохнул, так что план был отличным, хоть и опасным. Но мы справились, завели их в центр ловушек, в общем. Не выжил никто. Мимо останков той группы, кстати, мы только что проехали, – Горда замолк, отвлекшись на мониторы, показывавшие картинку с видеокамер. – А вот потом уже на нас вышла стая мутсобак, голов двадцать. Ох, и долго мы от них удирали, потом на мусорной свалке с одной кучи на другую, ту что повыше, перепрыгивали… Как вспомню, так вздрогну. Карл с Майком тихо курят в уголке, да…
– Кто это ещё?..
– Да лёгкой атлетикой увлекался в своё время. Прыгуны такие пиндосские – Пауэлл и Льюис, дуэль между ними была на чемпионате мира в 91-м. В интернете ролики есть. Не видел, не?
– Нет. Никогда спорт не интересовал. Разве что за наших футболистов на ЧМ мог под пиво в компании поболеть. Но это было давно. В прошлой жизни…
Оба замолчали. В салоне автомобиля раздавались лишь еле слышимый звук мотора в унисон с мирным посапыванием Светы.
– А флешку ты там зачем оставил? – вынырнув из воспоминаний, спросил Ян.
– Так я думал что все, амбец мне, – пожал плечами сталкер. – По-быстрому схрон и организовал. Уходить от псов мы решили так же, через аномальное поле. Спустились с мусорной горы, а навстречу псевдоволк: караулил, зараза. Я уйти сумел, а вот у Патрона граната была, он ее с трупа конвоира в лагере Борова перед нашим побегом взял. Не знаю уж, что мутант ему внушил, но… Нелепая и страшная смерть. Сочувствую.
Ян ничего не ответил и отвернулся к боковому окну.
Избитая временем серая полоска дороги убегала вдаль, и казалось, не будет ей конца… Горда не спеша вёл «Феннек», лишь изредка съезжая на обочину, чтобы обогнуть аномалию, преградившую проезд. На счастье, таких было немного, и путь выдался довольно спокойный. Бронеавтомобиль уверенно несся вперед, оставляя позади ржавые остовы товарных вагонов и локомотивов, замершие под хмурым небом Зоны на заросшей бурьяном железнодорожной колее, тянущейся вдоль трассы. Домишки с прогнившими крышами, осыпавшейся со стен штукатуркой, выбитыми окнами, либо вовсе уничтоженные пожаром – сиротливо жались друг к другу. Покосившиеся столбы линий электропередачи, с провисшими, либо оборванными проводами, напоминали висельницы. Иногда сталкеру казалось, что время вокруг остановилось. Причем ровно в тот момент, когда местность эту, заражённую радиацией, покинул последний человек, отрезав свой бывший дом от чистого внешнего мира заграждениями военных кордонов. Отрезал и забыл. А природа, здания, автомобили и поезда замерли в ожидании своих ушедших хозяев. За долгие десятилетия успели обветшать, но все еще надеялись на встречу…
Горда сморгнул накативший приступ меланхолии: пейзаж запустения за окном действовал угнетающе. И не только на него. Ян вон тоже загрустил, о чем-то своем задумался.
Мусорные навалы промзоны, залитые набирающими яркость красками восходящего солнца, показались неожиданно быстро. Сталкер повернул руль, взял значительно левее, внимательно глядя в обзорное окно.
– Ян, следи за аномалиями, – не оборачиваясь, сказал Горда. – Если что, предупреждай. Мы на месте, сейчас въезд найду.
Обогнув огромную железобетонную плиту, преградившую дорогу, Николай завел «Феннек» в проем между двух куч, состоявших из сплюснутых остовов автомобилей, ржавых рессор, дырявых покрышек да трухлявых досок. Бронеавтомобиль медленно катился вперед, лавируя среди препятствий, пока не въехал на свободную от мусора площадку, где должен был быть схрон. Горда осмотрелся, выискивая взглядом поваленное дерево и труп… но наткнулся на пятерых людей в защитных комбинезонах спецназа. Один чуть поодаль, по-видимому, дозорный, и двое других – стояли с оружием на изготовку. Оставшиеся, поначалу увлеченно рывшиеся в груде металлолома, быстро опомнились, наставив на прибыших свои автоматы. Бойцы быстро разошлись в разные стороны, чтобы всех не скосило одной очередью: пулемет на крыше «Феннека» заметил каждый.
– Это что за люди в черном? – спросил опешивший Ян. – Я думал, здесь никого не будет. Ты меня им сдать, что ли, хотел?
– Нахрен ты мне нужен, – огрызнулся сталкер. – Я сам знаю не больше твоего. Судя по комбезам – это мои, из СЗО. Но как оно на самом деле…
– Я из машины не вылезу. Не хватало мне ещё перед военными светиться.
– Как хочешь. Я пошел тогда, сиди тихо. И за Светкой присматривай.
Взявшись за ручку, Горда медленно открыл дверь, ступил на сухую, потрескавшуюся землю и вышел из-под защиты бронеавтомобиля.
Подняв руки, он сделал маленький шаг вперед, искренне надеясь, что под черными комбинезонами скрываются действительно ребята из спецназа.
– Стоять! – противогаз заглушил приказ, прозвучал он невнятно, но остался интуитивно понятным. – Еще шаг, и огребёшь пулю!
Горда остановился. Тут же к нему подбежали двое бойцов, приготовились скрутить, уложить мордой в землю, но остановились в полуметре, невольно опустив автоматы.
Узнали.
* * *
– В общем, теперь по прямой, – Сазанов утер лоб тыльной стороной ладони, подтянул ремень автомата. – За холмом этим промзона и начинается. Ты как, готов?
Алексеев потуже зашнуровал берцы, поправил на спине рюкзак и кивнул, двинувшись следом за майором.
Если верить карте, идти оставалось километра два, совсем, кажется, немного, но только не в Зоне, где каждый необдуманный шаг мог стать последним. Здесь все зависело от удачи. Ведь это расстояние можно было с легкостью преодолеть за двадцать минут или же топтаться на крохотном пятачке земли несколько суток. С содроганием лейтенант вспомнил истории о военных сталкерах, угодивших в «карманы». Несчастные бродили по кругу сутками, цеплялись за жизнь до последнего, экономили еду, боеприпасы и воду, но все равно погибали, так и не найдя выхода. В основном, конечно, влетали в аномалии. Ну а если попадали под Грозу, которая сжигала мозги, превращая людей в безвольных кукол, единственным инстинктом которых оставалась агрессия, то попросту убивали друг друга.
Дабы не накликать беду, Алексеев постарался выбросить дурные мысли из головы, отрешенно следя за местностью, пока не ткнулся в спину резко остановившегося Сазанова. Тот, ничего не сказав, сунул руку в карман и вытащил оттуда потёртый детектор аномалий с длинной трещиной на корпусе, наспех замотанной синей изолентой. Как только майор включил устройство, оно тут же зашлось неистовым писком, предупреждая о наличии опасности. Сазанов кивнул своим мыслям и двинулся в сторону, обходя ловушку. Следуя шаг в шаг за командиром, Алексеев посмотрел туда, где должна была быть аномалия, но ничего не увидел. Лишь трава слабо колыхалась, будто от ветра. Только вот ветра – не было…
За полчаса военным удалось пройти всего лишь с полсотни метров. Ловушки встречались все чаще, детектор верещал не переставая, и майор начинал нервничать. Будто заразившись его настроением, тревоге поддался и лейтенант. В конце концов, оба остановились.
– Пришли, – тихо сказал Сазанов, сплюнув.
Алексеев проследил за его взглядом: промзона в самом деле была совсем рядом. Гигантские мусорные навалы виднелись внизу, под холмом, и тянулись, насколько хватало глаз, все разом похожие сверху на огромное серо-бурое озеро с чем-то угловатым, выпирающим по всей поверхности.
– Теперь в обход? – глянув на лес позади, спросил Алексеев.
– Мы в «кармане», – из уст майора слова прозвучали как приговор.
Лейтенант вздрогнул. Лоб мигом покрылся каплями пота, сердце забухало, а по спине пробежали мурашки. Потоптавшись на месте, он бездумно шагнул было вперед, но Сазанов схватил его за плечо и рванул к себе.
– Куда прешься, дурак? Не видишь, там «вывих»? Без ноги остаться хочешь?
Никакого «вывиха» лейтенант не видел, но поверил на слово.
– Что будем делать? – не скрывая волнения, спросил он.
– Еще не знаю, – буркнул майор. – Думаю.
Простояв минут пять, он стянул рюкзак и вытащил оттуда небольшой мешочек, перетянутый бечевкой. Развязал ее – на землю посыпались болты, гайки, деревянные щепки и бутылочные металлические крышки.
– Ты по полям ходил когда-нибудь? – спросил Сазанов опешившего лейтенанта.
– Н-нет.
– С почином, значит, – майор вскрыл упаковку с бинтом, после чего начал разрывать его на небольшие куски. – Смотри сюда, в общем. Берешь бинт, кладешь в него гайку, болт или камушек, обматываешь и крепко завязываешь. Это чтобы на земле среди травы их видно было, типа ориентиры «чистых» мест у нас с тобой будут. Щепки не трогай, крышки тоже, их сразу в карман можешь убрать.
Дрожащими пальцами Алексеев принялся выполнять приказ. Вдруг встрепенулся:
– А кто за мутантами следить будет? Вдруг подкрадутся сзади?..
– Не переживай, нам, среди аномалий, мутанты теперь не страшны. Кроме кукловода, но вряд ли и он сюда сунется.
Вскоре задание было выполнено, кучка мелких белых узелков лежала под ногами военных. Сазанов наклонился и подобрал один.
– Теперь слушай меня внимательно, – серьезным тоном сказал он, глядя лейтенанту в глаза. – Сейчас мы будем искать выход из аномального «кармана», для этого нужно будет прокладывать маршрут между ловушек. Здесь-то нам и понадобится весь этот хлам, который сталкеры называют «походным набором»: с его помощью определяют расположение аномалий и их вид. Например, мощные гравиконцетраты реагируют на увесистые болты. Более слабые – отлично откликаются на гайки. Ты потом увидишь, каким образом. Термические аномалии типа «вспышки», «сварки» или «огарка» выявляются деревянными щепами. Электрические ловушки очень удобно находить легкими пивными крышечками. Пока все понятно?
Алексеев кивнул.
– Сейчас вешай автомат за спину и левую руку выставляй вперед. Так, теперь растопырь пальцы, кисть расслабь, не напрягайся. Вот. Эта позиция у ходоков называется «щуп». Теперь, главное, вникай: любая мелочь, будь то случайный порыв воздуха, который ты уловил кончиками пальцев, или легкое покалывание, или повышение температуры воздуха – это знак! Знак того, что перед тобой аномалия. И вот здесь тебе пригодится «походный набор». Если ощущаешь покалывание – бросай пивную крышку, так ты замкнешь ловушку и сможешь проскочить. Если почувствуешь тепло – кидай щепу, только будь осторожен, может сильно полыхнуть. А когда руку будто бы что-то вниз потянет, в сторону, или просто внезапно ветром обдаст, знай – в полет отправляется гайка или болт, потому что перед тобой гравиконцетрат. Есть вопросы?
– Нет, даже не думал, что все так просто…
– Где ты тут «просто» увидел? Чтобы человека к первой ходке подготовить, нужны месяцы. А я тебе лишь самые азы за три минуты объяснил.
– Мы выберемся? – выпалил вдруг Алексеев, голос которого в последний момент сорвался и предательски дрогнул.
– Ну, мля, – Сазанов из терпеливого учителя вновь превратился в злого командира. – Нельзя таким интересоваться, примета плохая, идиот! Теперь зенки раскрыл и вперед, за мной. Да сдохнуть не вздумай, я один всех спецназовцев не потяну!
Собравшись с духом, Алексеев несмело двинулся вслед за майором, честно пытаясь делать все, как тот ему говорил. И у него даже начало получаться! Уже спустя несколько минут пути, за которые они прошли едва ли пять метров, лейтенант обнаружил две «сокожимки» и «батут», которые тут же пометил, обкидав парочкой завернутых в белый бинт камней.
Идти вот так, практически вслепую, ориентируясь лишь на собственные ощущения, было очень тяжело. И страшно. «Неизвестность следующего шага», как называл это состояние Сазанов, пугала больше всего, и противные, клейкие мысли мигом забили голову молодого офицера. Каждое движение воспринималось им как последнее, каждый пройденный метр давался с огромным трудом, каждый звук, будь то разрядившаяся рядом аномалия или хрустнувшая под ногой ветка, вызывал липкую волну паники. Лейтенант вспомнил, как на заре своей юности он, отправившись с младшим братом в лес, за грибами, спустился в овраг к россыпи боровиков и случайно наступил на мину, оставшуюся со времен Великой Отечественной. После недолгих объяснений братец побежал в деревню, сообщить о случившемся участковому. Алексеев, боясь пошевелиться и обливаясь холодным потом, простоял на одном месте долгих три часа, пока не приехали саперы. И теперь, спустя много лет, он был готов поклясться, что тогда чувствовал себя гораздо безопаснее и увереннее.
– Товарищ майор, – проблеял Алексеев тихо. – Я не могу дальше, мне страшно. Они на меня давят.
– Будь мужиком, лейтенант, – сурово ответил Сазанов, примериваясь, как бы половчее бросить щепу. – Иди за мной след в след и не забивай себе голову ерундой. Здесь проход достаточно широкий: от тебя до ближайшей аномалии не меньше двух шагов.
Алексеев резко отдернул руку, которую, как ему показалось, что-то слабо потянуло в сторону.
– А если вдруг…
– Захлопни пасть и не отвлекай проводника.
Окрик возымел действие, лейтенант умолк, трясясь от ужаса.
Через двадцать минут, за которые удалось пройти порядка десятка метров, майор приказал лечь и ползти за ним. Объяснил он свои действия тем, что на уровне пояса зависла «турбина», попадание в которую всегда гарантированная смерть. Сглотнув тугой ком страха, застрявший в горле, Алексеев опустился на землю и, как можно плотнее прижав локти к бокам, пополз вслед за Сазановым.
Тем временем аномалии, находившиеся, казалось, повсюду, будто почувствовав рядом с собой людей, заволновались. Ни с того ни с сего, рядом с плечом майора разрядился «батут», обдав военных комьями влажного дёрна. Сазанов даже не придал этому значения, а вот Алексеев едва не взвыл. С глухим гулом перемоловшая попавший в нее болт «сокожимка» заставила лейтенанта дернуться в сторону. Сам того не ожидая, он спровоцировал «вспышку», оказавшуюся, на его счастье, совсем слабой: та лишь опалила ему штанину да подошву ботинка.
Наконец Сазанов разрешил подняться.
– Вот, смотри, последний отрезок пути, – сказал майор. – Дальше будет попроще.
Алексеев кивнул, желая только одного: как можно быстрее выбраться из аномального поля, оказавшегося, как выяснилось, вовсе не «карманом».
По-прежнему следуя за Сазановым, лейтенант пытался принести хоть какую-то пользу и помечал обернутыми в бинт камнями расположенные рядом аномалии. И неважно, нужно ли было это майору. Главное, что нужно ему, Алексееву. Это несложное действие позволяло отвлечься и немного успокаивало.
Наклонившись за очередным камнем, лейтенант оступился и, увлекаемый тяжестью автомата с рюкзаком, сделал шаг в сторону.
Дикий крик Алексеева разнесся над округой, когда он понял, что какая-то неведомая сила утаскивает его с тропы, которую прокладывал майор меж ловушек. Замахав руками, лейтенант резко подался вперед, упал и вцепился ногтями в землю, оставляя на ней рваные борозды. На его удачу, Сазанов успел вовремя: в два прыжка оказался рядом и схватил бойца за руку: тело вусмерть перепуганного бедолаги уже болталось в воздухе, увлекаемое в самый эпицентр разразившегося позади вихря. С силой потянув к себе напарника, майор сам завалился на спину, но тяга, всасывающая вопящего Алексеева, не пропала. Наоборот, стала только сильнее! Аномалия разошлась не на шутку, поглощая все вокруг: камешки, ветки, вырванную с корнем траву. Крепко обхватив запястье упиравшегося со всей силы Сазанова, лейтенант не уследил за рюкзаком, который сорвало с плеч и утянуло в бушевавшую «сокожимку».
– Держись, – сквозь шум аномалии слова командира были едва слышны.
Не отпускающая Алексеева сила внезапно исчезла, и он рухнул ничком, больно приложившись грудной клеткой и разбив губу о ботинок Сазанова. Только он хотел подняться, как сзади раздался оглушительный хлопок, заложивший уши: разрядилась ещё одна аномалия.
Майор опомнился первым: осторожно встал и оттащил лейтенанта в сторону.
– Я не могу больше, не могу, – зашептал Алексеев, трясясь всем телом. – Я хочу остаться здесь, отцепись!
Взвалив на себя вяло брыкавшегося офицера, Сазанов, матерясь, поволок его дальше.
– Не ори, мы уже вышли.
Но Алексеев не внял словам, а, пребывая в заторможенном состоянии, не оставлял слабых попыток вырваться. Бред для него смешался с явью, все перепуталось, стало вдруг очень важным и одновременно таким незначительным.
– Я хочу жить, жить, жить хочу… – при каждом шаге само собой вырывалось у лейтенанта.
Вдруг сильный толчок бросил Алексеева на землю, сверху навалился кто-то тяжелый. Лейтенант забарахтался пуще прежнего, но быстро успокоился, а когда в его раскрытый рот полилась водка, мгновенно пробившая на слезы и дикий кашель, окончательно пришел в себя.
– Не надо больше, – отдышавшись, прохрипел Алексеев. – Хватит.
– Очухался? – закрутил флягу Сазанов. – Не думал, что аномалии так на тебя подействуют.
– Я их не вижу почти. Меня за это из боевого подразделения на блокпост и турнули.
– Уже нечего видеть, мы почти на месте. Вставай, некогда разлеживаться.
Спускаясь с холма позади майора, Алексеев настороженно рассматривал окрестности, опасаясь, как бы не проворонить какого-нибудь мутанта, выбравшегося на охоту.
Предрассветное солнце показалось из-за горизонта, и лазурное небо контрастно окрасилось в светлые коралловые оттенки. Пожухлая трава серебрила росой, листва кустарников покачивалась в такт неосязаемому ветру.
Внизу, у подножия холма, Сазанов резко взял вправо и, не меняя курса, брел вперед минут пятнадцать, показавшихся Алексееву бесконечно долгими. Наконец командир остановился.
– Теперь слушай сюда, – зашептал майор на ухо лейтенанту, обдав его щеку затхлым дыханием. – Мы уже совсем рядом, судя по карте. Так что теперь очень тихо идем и выбираем место для укрытия. Будем ждать спецназ. После сигнала выходим, открываем огонь по целям, забираем флешку и сваливаем. Все понятно?
– А если они еще не пришли?
– Там видно будет, сориентируемся по обстановке. Чего гадать? – Сазанов стащил рюкзак и достал оттуда две ампулы. – Держи, кстати.
Алексеев взял инъекцию антирада, привычно ввел ее себе. Майор сделал то же самое.
Где-то в стороне послышался гул двигателя, скрип тормозов. Донеслись обрывки голосов, разобрать что-либо в которых было невозможно. Глаза Сазанова округлились, а после он тихо выругался, сдергивая с плеча автомат.
– Они уже тут! Быстрее, Алексеев, занимаем позиции. Огонь строго по сигналу! И не вздумай все испортить!
* * *
Внезапно наступившая апатия вытеснила собою все. И волнение, и любопытство, и радость встречи, и удивление, даже для страха места не осталось. Все так же, сопровождаемый тремя нацеленными на него автоматами, Горда сделал несколько шагов вперед, по чьему-то глухому приказу повернулся вокруг своей оси, демонстрируя безоружность, а потом остановился, даже не задумываясь о том, что будет дальше.
Неинтересно.
– Не излом, не личь и не дух, – сказал кто-то слева. Голос звучал невнятно из-за скрывавшего лицо противогаза, но определенно был знакомым.
Стволы автоматов опустились к земле, люди переглянулись, будто обмениваясь мыслями, а потом все же стащили с себя резину масок, будто кожу сбросили.
– Конечно, мутанты на машинах не разъезжают.
Горда узнал всех: Центнера, с которым довольно часто виделся на базе; Саньку Провода, практически всегда участвовавшего в рейдах вместе с ним самим; Ксаера, несмотря на молодость, одного из лучших проводников среди отрядов; Хорька, ничем особым никогда не выделявшегося; Тулу… Увидев старого друга, сталкер невольно улыбнулся. Тот заметил это и скупо улыбнулся в ответ, приветствуя, кивнул головой.
Воспоминания нахлынули на Горду гигантским цунами, выбрасывая из глубин памяти события всех их совместных ходок за многие годы. Сколько раз они спасали друг другу жизни, делились последним куском хлеба и одним из двух оставшихся патронов, не думая о собственной шкуре, – не пересчитать. Оба знали, что их тесная товарищеская связь крепка, а Зона ее только закаляла.
– Думаю, выражу всеобщий вопрос, – тихо сказал Провод. – Ты что тут делаешь?
– За флешкой приехал, – пожав плечами, ответил сталкер. Ответил так обыденно, будто и не было никакой амнезии и плена, тех дней, в течение которых он не выходил на связь, едва не завалив всю операцию. – Вы, как я понимаю, тоже? Войсапчук же не меня решил подстраховать, а добытую мной информацию вытащить, так?
Гордеев не удивился, когда парни потупились, ничего не ответив. Он догадывался, какой приказ был у рейд-группы. Степень важности информации на флешке переоценить сложно, а вот искать пропавшего в Зоне человека – дело, по сути, бессмысленное.
– Где ты был? – посмотрев другу в глаза, спросил Тула.
– В плену, брат. Вообще, долго рассказывать, но если в двух словах… сначала память потерял, потом свободу, – Горда провел ладонью по лицу. – Ты и не представлял, что тут происходит. Между Боровом, Кисляком, бандитами и военными. Целый бизнес, людское сафари для богатых уродов из-за границы. Войсапчук был прав, нужно стереть всех этих ублюдков с лица земли. Закатать в асфальт блокпост, разнести к чертовой матери «Медприбор», где база бандитская. Ты ведь обо всем уже знаешь, да?
– Знаю, – кивнул полковник. – До этого момента недолго осталось. Где флешка, Коля? Пора заканчивать.
Горда присмотрелся повнимательнее, отошел в сторону, выискивая взглядом место. Наконец нашел.
– Вон, покрышка упала, под ней лист металлический.
Ксаер забросил автомат за спину, подошел к жестянке, отшвырнул ее в сторону и поднял с земли флягу, потряс. Внутри что-то звонко застучало о стенки. Боец свинтил крышку и вытряхнул на ладонь флешку, ту самую, которую четыре дня назад спрятал Горда.
– Стало быть, задание выполнено, – сказал Ксаер, с плохо скрываемой радостью передавая находку командиру.
Тула взял флешку, рассматривая, повертел в руках. Быстро сунул в нагрудный карман.
– Еще нет, – ответил полковник, а потом, одним неуловимым движением выхватив из кобуры пистолет, выстрелил Ксаеру в лицо.
Резкий, оглушительный звук эхом отразился от склонов мусорных гор.
Сержант рухнул замертво, увлажняя тёмно-красным ржавую металлическую пыль вокруг головы. Остальные даже не дернулись, пребывая в шоке и пытаясь осознать случившееся.
– Не рыпайтесь, – сквозь зубы процедил Тульский, наставив на бывших товарищей оружие. – Стволы на землю. Ну, живее!
Сопротивляться было бесполезно, стрелял полковник отлично. Переглянувшись, спецназовцы медленно опустили автоматы и разогнулись, держа руки на виду. Атмосфера в одночасье накалилась до предела.
– Тула, что за хрень?.. – потрясённо выдавил Горда.
– Вот такая хрень, друг, – полковник зло сплюнул.
А через секунду Николай увидел, как из-за мусорной кучи показались двое и, тоже взяв спецназовцев на прицел, остановились позади Тулы. И выправка, и оружие выдавали в незнакомцах военных офицеров.
– Где остальные? – не оборачиваясь, спросил полковник.
– Не дошли, – ответил один из них. – Ну что? Давай заканчивать?
– Подожди, рано еще. Думаю, тут кое у кого вопросы имеются. Спрашивай, Коля, так и быть, отвечу в память о старой дружбе.
Гордееву хотелось узнать все и сразу. Дикость, невозможность произошедшего не укладывалась в голове. Он не понимал, кто эти двое, не знал, что будет дальше и кого теперь бояться. Быстро взяв себя в руки и сглотнув ставшую вмиг вязкой слюну, Горда спросил тихо:
– Зачем ты его убил?
– Именно его или вообще «зачем убил»? – качнув пистолетом, прищурился Тула. – Его, потому что флешку подал он, это чистая случайность. Мне плевать, кто был бы первым. Вам всем придется умереть, мне свидетели ни к чему.
– Свидетели чего? Что творится вообще?!
– А ты так и не понял? Хорошо, я начну сначала, – полковник окинул спецназовцев тяжелым взглядом. – Только не дергайтесь: ребята позади меня очень нервные. Правда, Сазанов? Так вот. Пару лет назад мне из Зоны поступило предложение: сотрудничать с кое-какими людьми, а если у тех появятся проблемы, то решать их по своим связям. Как ты уже понял, это были Боров и Кисляк. Отказываться я не стал: слишком большие деньги были на кону, не чета тем копейкам, которые платят в СЗО. В общем, мы сработались. Долгое время все шло гладко: ребята Кисляка похищали людей, передавали их Борову, а тот отправлял дичь на арену. Я же, если у кого-то из этой цепочки возникали затруднения, помогал быстро все разрулить. Но внезапно, втайне от меня, тебя, Коля, отправили в Зону. За доказательствами вины Кисляка, так как с Боровом все было ясно без лишних слов: бандит есть бандит…
– Хреново же ты работаешь, если допустил прокол, – перебил Горда, с отвращением глядя на уже бывшего друга.
– Согласен, кто-то где-то ошибся, именно поэтому о твоей миссии кроме Войсапчука не знал никто, дабы информация не просочилась. Так что теперь ты представляешь, насколько задание было важным?! Тебе доверили разоблачить группировку, в верхушке которой был офицер СЗО! Ведь попадись Кисляк в лапы спецназа, он непременно сдал бы меня. И ты, черт побери, не справился! Здесь в игру и вступил я. Войсапчук меня тогда, конечно, ошарашил. Тут, в Зоне, мой друг вывел на чистую воду моих людей, а я об этом узнаю последним, когда ни их предупредить нельзя, ни самому подстраховаться. Но судьба – хитрая сучка, Коля, проникнись моментом: генерал посылает меня сюда за доказательствами моей же вины. Представляешь, как повезло, какая ирония?! Естественно, я согласился. Набрал отряд, кое-как дошел до места, где организован схрон… а тут ты. Опять мне все карты спутал.
Теперь Горде стало понятно, что за вояки стояли за спиной Тульского. Но некоторые моменты все же хотелось прояснить.
– Что-то не вяжется в твоей истории, – поморщился сталкер. – Зачем ты такой круг через южный кордон делал, если выход к Периметру в пяти километрах отсюда? Какой смысл парней с собой тащить, почему не перестрелял их сразу возле Периметра и двигал бы дальше с людьми Кисляка?
– Выход? – Тула засмеялся. – Коля, на том месте уже третий месяц непроходимые болота с кислотным туманом над ними. Мы бы и часа не продержались, я это уже сказал идиотам на базе, говорю и тебе. А шел сюда с ребятами я потому, что так было намного больше шансов дойти живым. Военные топали все время сзади, чтобы поддержать меня уже здесь, когда пришлось бы разбираться с рейд-группой. Да, бойцы, ваша судьба была предрешена изначально, ещё на базе СЗО, в казарме, когда я ваши фамилии перед строем назвал.
– Ну и сука же ты, – с ненавистью сказал Центнер. – Теперь я понимаю, почему мы не искали Крота.
И тут Провода осенило. Пазл из вопросов, мучивший его последние сутки, наконец сложился. Ответы нашлись сами собой, стоило лишь полковнику заговорить о слежке. Мигом вспомнился одноглазый зомби при погонах, с судорожно дергающимся пальцем на спусковом крючке автомата. Стало ясно, кто на самом деле убил Дубля и что с тем мертвецом было не так: у того закончились патроны, а сухие щелчки бойка капитан мимолетно тогда отметил, но, в запарке боя, эта мелкая деталь попросту не была им до конца осознана. И исчезновение Крота тоже перестало быть тайной. Наверняка он наткнулся на позицию преследователей, но кроме одного выстрела ничего больше сделать не успел…
Провод перевел взгляд на Хорька, стоящего рядом. Тот, с прищуром глядя на Тульского, гневно играл желваками.
– Да, Сазанов по пути знатно накосячил. Это не считая того, что потерял двоих бойцов. Но тут и моя вина отчасти: мы во «временную петлю» попали, я уж думал, что придется все самому делать по прибытии. Но майор молодец, сориентировался по карте, которую капитан так удачно потерял, успел вовремя.
Горда стоял, не в силах вымолвить ни слова. Отчаяние затопило его сознание, даже в глазах потемнело. Пальцы сжались в кулак от бессильной злобы. На Тулу, за то, что предал. Как он мог так поступить? Как мог продать дружбу, обменять ее на деньги, заработанные смертью ни в чем не повинных людей?! А что полковник сделает с ним? Конечно, убьет, тут без вариантов. Интересно, сам спустит курок или прикажет это сделать безмолвным болванам, что манекенами застыли за его спиной? Видимо, прикажет, у самого духу не хватит, остатки совести наверняка остались. Хотя…
Горду затрясло: не от страха скорой смерти, а от обиды.
– И что дальше будешь делать, сволочь? – выпалил вдруг Хорек. – Застрелишь нас, а потом? На базу тебе все равно не вернуться.
– Почему же? – удивление Тулы было искренним. – Для Войсапчука вы все погибнете героями, а меня, чудом уцелевшего, спасут воины Кисляка, вызовут вертолет и отправят домой. Тем самым он снимет с себя все подозрения, а флешку я уничтожу, заменю на такую же, но пустую. И никто никогда не узнает о том, что здесь произошло.
– А рука-то поднимется? – тихо спросил Николай, сделав крохотный шаг вперед. Тот, кого назвали Сазановым, тут же взял его на прицел. – Сможешь вот так, не моргнув глазом, убить тех, кто был рядом с тобой столько лет? Кто из Зоны тебя, едва живого, вытаскивал? Друга своего убить сможешь?
Тульский горько улыбнулся и поднял оружие, целясь ему в голову.
– Сейчас и проверим, дружище.
Он наполовину вдавил спуск, пистолет в его руке мелко затрясся, Горда замер, парализованный…
С тихим гудением заработавшего механизма, пулемет на крыше «Феннека» хищно повернулся в сторону Тулы и за мгновение выдал длинную очередь, в клочья разорвав полковника. Ошметки внутренностей забрызгали спецназовцев, мусорный навал позади, ствол, отлетев, звонко брякнул о какую-то железяку. Мигом согнав оцепенение, сталкер упал и откатился в сторону, краем глаза заметив, что спецназовцы сделали то же самое. Двое вояк успели укрыться и теперь огрызались короткими очередями.
Как можно плотнее вжавшись в землю, Горда отполз под защиту бронеавтомобиля, присел за его колесом, выдохнул. Пули забарабанили по корпусу «Феннека», и Николай вспомнил о Светке. Если пришла в себя, то хоть бы с перепугу не вздумала вылезти из машины…
Сталкера лихорадило, суставы ломило, голова пошла кругом. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: слишком много потрясений за эти четыре дня он пережил.
Николай мотнул головой. Нужно было сконцентрироваться на главном, собрать волю в кулак для последнего рывка, ведь его от свободы отделяли всего лишь двое выродков, пособников Кисляка, чья смерть откроет путь к Периметру. Теперь бы только поскорее покончить с ними…
Выглянув из-за «Феннека», Горда отметил, что стрельба сместилась в сторону: укрывшиеся за остовом микроавтобуса военные отчаянно пытались дать отпор подступавшим спецназовцам. Только без шансов: Центнер, Провод и Хорек были куда опытнее офицеров с блокпоста, поэтому победа являлась лишь вопросом времени.
Улучив момент, сталкер выскочил из-за броневика и в несколько длинных прыжков оказался рядом с Хорьком, спрятавшимся за горой покрышек.
– Дай пистолет, – протянул руку Горда, с сожалением отметив, что оружие погибшего Ксаера валяется в зоне обстрела, поэтому попытка подобрать его может оказаться фатальной.
Хорек наспех бросил свой табельный ПМ, а после высунулся и выпустил длинную очередь из автомата. Его тут же поддержал огнем Ян, управлявший пулеметом «Феннека». Крупнокалиберные пули оставили косой ряд отверстий на ржавом боку бусика, с обратной стороны которого кто-то громко застонал.
– Зацепили, – хладнокровно заметил Хорек.
Надежно прикрытые прицельным огнем с крыши бронеавтомобиля, спецназовцы рассредоточились по укрытиям, подбираясь к ублюдкам все ближе. Те яростно отстреливались.
Двигаясь чуть позади Провода и Центнера, высматривавших врагов сквозь прицельную планку автоматов, сталкер приник к покосившемуся бетонному столбу, когда увидел черный, округлой формы предмет, упавший между ними. Бойцы его, казалось, и не заметили.
– Граната! – во все горло заорал Горда.
А дальше время словно замедлилось. Ошарашенный, он наблюдал, как сержант, опомнившийся первым, метнулся в сторону, спрятавшись за обломками мебели. А вот стрелявший по военным Провод среагировать не успел. Раздался глухой взрыв. Капитана швырнуло в сторону, он ударился о груду мусора, упал и больше не шевелился…
Пригнувшись, Николай ринулся к нему, но одного только взгляда хватило, чтобы понять: Провод был мертв. Матерясь, Горда спрятал ПМ, поднял автомат и двинулся вперед, заняв место погибшего капитана Коротаева.
Бой закончился довольно быстро: как и следовало ожидать, двое вояк не смогли удержать оборону. Тела их, расстрелянные, пыльные и еще теплые, остались истекать кровью, в ожидании любителей парной человечины.
* * *
– Как же так, Горда? – сказал Центнер, сидя на капоте «Феннека». В руках он вертел флешку, которую минутой ранее вытащил из кармана Тулы. – Вот из-за этой вот хреновины погибло столько хороших людей. И Дубль с Кротом. И Ксаер. И Провод… Саня… А Тульский… Сука он! До сих пор в голове не укладывается. Столько лет вместе, бок о бок…
Остальные, расположившись на броне машины, молчали. Молчал и сталкер. Ему было нечего сказать. В очередной раз он убедился, что все в этом мире продается и имеет свою цену. И люди тоже. Иначе как объяснить то, что лучшие друзья в одночасье становятся злейшими врагами, неожиданно вонзают нож в спину или стреляют в лицо? Чем оправдать смерть десятков «гладиаторов», выгнанных на арену на потеху «толстым кошелькам» и чьи тела теперь гниют на дне огромного колодца?
Деньги решают все.
Эти чертовы бумажки, фальшивые и настоящие, честно заработанные и краденые. Они крутят эту планету, являются ее вечным двигателем, заменяя собой счастье и горе, радость и слезы, удовольствие и страдания. Ничто так не вечно и не всесильно, как деньги. Любовь не вылечит больного от тяжелой болезни, улыбки друзей не позволят откупиться от проблем, похвала не заставит почувствовать себя самодостаточным. На это способны только деньги. Но если их становится много, они возвышают человека над другими, дают почувствовать свое превосходство, убивая в нем совесть и сострадание…
Горда горько улыбнулся, окинул взглядом товарищей. Перемазанные, голодные, уставшие и разочарованные, они сидели, ожидая его приказов. Поднявшийся ветер трепал их волосы и бросался рыжей пылью. Доползшее до зенита солнце слепило, играло на лицах тенями от колышущихся деревьев.
– Может, уже поедем? – не выдержал Ян.
Николай только кивнул, вслед за наемником забрался внутрь бронеавтомобиля, подмигнул Свете, уселся в кресло водителя. Наверху забарабанили ноги спецназовцев, брякнул о крышу автомат. Горда обернулся к Яну.
– Слушай, а ты вообще как угадал момент, когда огонь открыть?
– Так тут звукоизоляция-то не стопроцентная, да и дверцу ты не плотно закрыл, – усмехнулся наемник. – Я, как первый выстрел услышал, удивился очень. Потом смотрю, лежит труп вашего, в черном, а командир пистолетом размахивает, держит тебя на мушке. Я прислушался к его истории, дал договорить, а когда он вас убить собрался, шмальнул очередью.
– Спасибо, – кивнул сталкер. – СЗО теперь должники твои. А вообще, пора заканчивать со всем этим. Крикни Центнеру с Хорьком, чтобы держались там крепче: мы отправляемся домой.
Эпилог
Рассекая холодный воздух заиндевевшими лопастями, с площадки тяжело поднялся вертолет, завис на мгновение, а после набрал скорость, держа курс в направлении Зоны. Николай Гордеев стоял на крыльце штаба, не спеша курил, провожая машину взглядом, и лишь когда она превратилась в крохотную черную точку, а через миг растворилась за горизонтом, бросил окурок в урну и вошел в здание. Быстрым шагом пересек коридор, свернул налево и, взбежав по лестнице, оказался у знакомого кабинета. Постучал три раза.
– Войдите, – послышался хриплый, легко узнаваемый голос.
Гордеев наспех отряхнул рукава и фуражку от снега, потянул дверь на себя.
– Товарищ генерал, старший лейтенант Гордеев…
– Заходи, Николай, заходи, – Войсапчук поднялся навстречу, протянул руку для приветствия.
Офицер ответил рукопожатием и сел на стул, рядом с генеральским столом, заваленным ворохом бумаг да каких-то папок.
– Как чувствуешь себя? Восстановился?
– Так точно, товарищ…
– Давай без официоза, – махнул рукой генерал. – Сейчас я для тебя Аркадий Борисович.
– Спасибо, Аркадий Борисович, – кивнул Николай. – Восстановился, все в порядке.
– Ну вот и отлично, – едва заметно улыбнулся Войсапчук, а после нырнул рукой под стол, достав оттуда ополовиненную бутылку дорогого коньяка и два стограммовых стаканчика, заигрывающе блестящих гранеными боками в свете яркого зимнего солнца, заглядывавшего в окно. – Давай, старлей, за повышение твое.
– Может, не надо, – усомнился Гордеев. – Я поговорить шел…
– Это приказ, – отрезал генерал. – Как раз под коньячок и поговорим.
Наполнив оба стакана на два пальца, Войсапчук протянул один Николаю. Тот принял его, зачем-то оценивающе вдохнул аромат напитка, а после, чокнувшись, по-простецки, одним глотком осушил.
– Ну как, старлей, под новыми погонами?
– Неплохо, Аркадий Борисовч, – кивнул Гордеев. – Неплохо.
– Теперь принимай командование отрядом, хватит без поддержки по Зоне ползать.
– Так точно. Есть какие-нибудь новости?
Войсапчук поднялся, подошел к окну, отвернулся.
– Кисляк сбежал в Зону, – тихо начал генерал. – Как только узнал, что вы вышли из-за Периметра. Были у него еще какие-то подельники, оказывается – вместе с ними он и рванул. Где его искать, никто не знает, на дно залег, сволочь. Разве что недавно совсем донёсся слух, будто какой-то вертолет сравнял с землей «Медприбор», где Боров гнездился. Почти весь клан «черепов» уничтожен, насчет самого главаря неизвестно. Думаю, это месть Кисляка была.
– Какая месть?
– Обычная. Боров тебя упустил, вот и расплатился за это.
– Их ищут, Аркадий Борисович? Борова, Кисляка с пособниками…
– Мы всех, кого нужно, оповестили, но ты же знаешь, что такое Зона. Спрятаться там проще простого. Эти ублюдки могут быть где угодно. В любом случае, все возможное мы будем делать. При необходимости, подключим сталкеров.
– Вряд ли кто-то из них станет с вами сотрудничать.
– Это почему же? – Войсапчук отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на Николая.
– Слишком хорошо они помнят, как по ночам меж аномалий ползать приходилось, преодолевая военные кордоны. Издевательств и пыток тоже не забыли. И рейдов.
– А наши здесь при чем? – искренне удивился Аркадий Борисович. – Мы не регулярная армия, таким никогда не занимались.
– Сталкерам плевать, они всех под одну гребенку теперь. Если военный, значит, по определению враг. А врагов нужно уничтожать, что они и будут делать.
– Почему ты так уверен?
– В плену был, обзавелся знакомствами. Много нового о себе узнал, когда рассказал, что работаю на правительство.
Войсапчук усмехнулся:
– Деньги решат все, старлей, не беспокойся. О хорошей цене я позабочусь…
Помимо воли Николаю вспомнился Тула. Друг и предатель, продавший самое святое. Гордеев напрягся, закрыл глаза, попытался сосчитать до десяти. На цифре «шесть» начало, кажется, отпускать, только сердце по-прежнему колотилось, да в ушах шумело.
– …зашлем сталкера, на крайний случай, – Николай услышал лишь обрывок фразы, но смысл был понятен и так.
– Вот об этом я и хотел поговорить, Аркадий Борисович, – старший лейтенант полез в карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок. Передал его Войсапчуку.
– Что это?
– Рапорт. Я хочу уйти из СЗО.
Генерал, беззвучно шевеля губами, пробежался по тексту, а после швырнул бумагу на стол.
– И какие же «личные обстоятельства» должны заставить меня подписать рапорт? – спросил Войсапчук, усаживаясь в кресло.
– Я не могу здесь больше оставаться. Это все, что вам нужно знать. Просто не могу.
– Это не аргумент, – скривился тот. – Соберись, ты офицер или кто? И вообще, куда ты денешься? В армию, срочников муштровать? Или напрочь с войной завяжешь и на рынок, в охранники подашься? Не гони лошадей, Гордеев, твое место здесь, среди нас…
– В Зону, – тихо сказал Николай, но Войсапчук услышал, замолк. – Я пойду в Зону.
Генерал вздохнул, налил еще коньяка, на этот раз только себе, выпил залпом.
– Что ты там забыл?
– Боров, возмжно, еще жив, Кисляк тоже. Задание не выполнено, а значит, я продолжу.
– Без проблем, – развел руками Войсапчук. – Но зачем уходить из СЗО? Подбирай себе бойцов и…
– Нет, – мотнул головой Николай. – Слишком много ограничений. И воспоминаний.
– Тульский?
– Тульский.
– Думаешь, если сбежишь за Периметр, то сразу отпустит?
– Я хотя бы попробую. Здесь вообще туго.
Аркадий Борисович тихо выругался.
– Ты же знаешь, что время – лучший доктор, – Войсапчук опять взял в руки рапорт, будто хотел вычитать в нем что-то новое. – Давай, я тебя торопить не буду, а ты пока подумаешь…
– Я уже все решил, – Гордеев провел ладонью по лицу. – И как раз хотел попросить вас обойтись без промедлений. Я ведь знаю, что больших проблем с этим нет. На мое вакантное место очередь едва ли не на год вперед.
– Что ж ты такой упрямый?! – повысил голос Войсапчук. – Не хочу я подписывать твою писульку. Ты отличный офицер, кем тебя заменять? Одумайся, старлей! Тебе еще тридцати нет, а ты уже командир отряда. Такими темпами…
– Нет больше старлея, – Николай поднялся. – И солдата отличного больше нет, оба в Зоне сдохли. Только я остался, и тоже уйти хочу, к ним, рядом лечь.
– Идиот, – вырвалось у Аркадия Борисовича. Взяв ручку, он со злостью поставил в рапорте размашистую подпись, вдавил штамп и бросил лист Гордееву. – Вали, скатертью дорога.
Николай молча проглотил слова генерала, только остановившись у двери, спросил:
– Как там Света?
– Все в порядке с твоей Светой, – наливая себе третий по счету стакан, сказал Войсапчук. – Раны прочистили, перевели в стационар. Жить будет.
– Спасибо, товарищ генерал, – кивнул Николай. – За все спасибо.
* * *
Палата Светы была обставлена скромно, без излишеств. Слева у окна – кровать, тумбочка у изголовья, напротив – небольшой стол с лампой и два стула. Возле входа с одной стороны – узкий одностворчатый шкафчик для одежды, с другой – умывальник с овальным зеркалом на стене. Задернутые розовые шторы создавали в комнате приятный теплый свет, пропуская рассеянные солнечные лучи. Едва заметные тени деревьев танцевали на бежевых обоях, сквозь распахнутую форточку слышались отдаленные детские голоса.
Уютно и без отваливающейся со стен штукатурки. Все же лучше обычных больниц, куда порой даже зайти страшно.
– Можно? – Николай остановился на пороге.
Света лежала на кровати, молча глядела в потолок. Ни один мускул на ее лице не дрогнул: никогда Гордеев закрыл за собой дверь, отсекая звук бубнящего в коридоре телевизора; ни когда подошел к кровати и сел на стул рядом, кинув куртку на стол.
– Я тут принес. Вот, – он положил пакет с фруктами и соком на тумбочку, сцепил пальцы в замок, не зная, что сказать. – Как ты?
Вопрос был риторический и откровенно идиотский. Как мог чувствовать себя человек, которого в течение месяца ежедневно избивал и насиловал целый клан отморозков и которого едва не убили ради забавы? Ответ прост: никак.
Никак и никем.
С исполосанным шрамами телом, морально раздавленная, теперь в глазах Николая Света была лишь призраком, тенью той, которую он знал много лет назад. И от этого почему-то сделалось неловко. Находиться рядом вдруг стало необъяснимо стыдно. Может потому, что сам остался цел, а сейчас вполне здоров? Или из-за Тульского? Ведь не без его содействия красивая, жизнерадостная девушка стала сперва дичью, а теперь превратилась практически в «овощ». Значит, и в произошедшем со Светой косвенно виноват и он, Гордеев.
– Совсем скоро я уйду, – сглотнув, сиплым голосом продолжил Николай. – В Зону. Сюда уже не вернусь, там много дел. Боров наверняка жив, Кисляк сумел сбежать и теперь скрывается. Продолжу задание. А ты… Я не знаю, что сказать. Врагу не пожелаешь пережить того, что случилось с тобой, мне даже представить трудно, насколько тебе плохо. Но помочь больше я ничем не могу, увы, хотя очень бы хотел. Сейчас тебе нужно справляться самой, Света. С тобой будут работать специалисты – психиатры и отличные психологи, они профессионалы своего дела, правда. Все еще будет хорошо, я уверен. И ты верь, слышишь?
Она по-прежнему никак на него не реагировала. Гордеев провел ладонью по ее прохладной, сухой щеке и поднялся. Стараясь не смотреть на девушку, накинул куртку. Вжикнула молния.
И только он собрался сделать шаг к выходу, как Света резко схватила его за руку и, впервые посмотрев в глаза, сказала:
– Возьми меня с собой.
Голос ее звучал тихо, но требовательно, Николай сел обратно на стул.
– Куда?
– В Зону.
Вот так вот, не больше, не меньше.
– Зачем? – ошеломленно спросил он. – Что ты там забыла? Мы едва вытащили тебя оттуда, а ты теперь обратно просишься? В объятия монстров, к аномалиям и человеческим отбросам? Черт, Света, ты же сама прекрасно знаешь, какое это ужасное место!
– Мне ли не знать… – прошептала девушка. – Ты ведь хотел помочь, так помоги. Мне нужно вернуться, нужно отомстить.
– Кому мстить? – Гордеев поморщился, так крепко Света сжала его руку. – Весь бандитский лагерь сравняли с землей вертолеты, не выжил практически никто. Кисляк затаился, я еще сам не знаю, где буду его искать. Боров пропал. Милая, тебе сил набираться надо, а не о мести думать. Забудь Зону как страшный сон и никогда о ней не вспоминай.
– Забыть? Как, Коля, как можно забыть все, что делали со мной те нелюди? Как выбросить из головы, если события тех дней – на моем теле, как зарубки на деревьях, что ставят на память.
– Тебе помогут, Света, – Николай старался говорить убедительно, но голос предательски дрожал. – Психотерапия начнется совсем скоро, тебе станет лучше. А пока ты будешь восстанавливаться, мстить за тебя этим мразям буду я. Поверь, я достану их всех.
Света не ответила. Лежала и плакала беззвучно, с открытыми глазами. Гордеев смотрел в них и понимал, что ничего она не забудет. Какими бы семи пядей во лбу ни были специалисты, которых так нахваливала главврач, вернуть ту, прежнюю, Свету они вряд ли смогут. Разве что обильно присыпят болезненные воспоминания медикаментами и ложью, зароют их в глубинах сознания, но крест-то не спрятать. Крест на могиле загубленной жизни, как постоянное напоминание о случившемся.
Разбившийся о стекло снежок и звонкий детский смех за окном заставили Николая вздрогнуть. Он резко поднялся и направился к двери.
– Мне пора, надеюсь, еще увидимся, выздоравливай скорее, – пробормотал он скороговоркой и взялся за дверную ручку.
– У меня никогда не будет детей, Коля, – прошелестело ему в спину. – И у меня СПИД. Я все равно попаду в Зону. С тобой или без тебя. И обязательно их найду. Найду и убью.
* * *
Совершенно одни, они стояли на автобусной остановке, обдуваемые порывами ледяного ветра. Снег крупными хлопьями бил им в лицо, налипал на одежду.
Содрогаясь, Света прижалась к нему, пытаясь сберечь остатки тепла. Николай мимолетно заглянул ей в лицо и вернулся к своим хмурым, под стать погоде, мыслям.
…Оружие, амуниция, детекторы, провизия и патроны уже ждали их в тайнике, недалеко от Периметра. В том, что торгаш не обманет, Гордеев был уверен: ведь за того поручился сам Войсапчук, а это многого стоит. Николай слабо улыбнулся, вспомнив вытянувшееся от удивления лицо барыги, когда тот узнал, что один комплект должен быть женским. Бабы в Зону, на его памяти, еще не ходили. Слабый пол и все такое… Естественно, цена сразу выросла в полтора раза. Торгаш ссылался на эксклюзив, серьезный заказ, плюс срочность. Но Николай вникать не стал, молча выслушал и согласился.
На том и сошлись.
Одну из десяти комнат при сталкерском трактирчике, который завсегдатаи именовали «баром», Николай заказал, воспользовавшись помощью Яна. Тот удивился и обрадовался, узнав, что Гордеев решил вернуться, да еще и не один, поэтому оплатил номер заранее, без лишних вопросов, за что Николай был ему благодарен. Теперь без крыши над головой они точно не останутся. А из бара, кстати, можно будет и начать поиски Борова и Кисляка. Ведь ходоки, развяжи им язык алкоголем, что-то, да расскажут. Наверняка слышали о чем-то. Не может же быть так, чтобы никто ничего не знал. Главное, пусть хотя бы намекнут, а уж Николай их отблагодарит, благо финансы позволяли.
Самой большой проблемой оставалась Света. Целый месяц уговоров остаться и дать ему сделать все самому прошел впустую: девушка была непреклонна. С одной стороны, Гордеев считал, что ее мотивы хоть и неправильны, но справедливы. Но с другой, ему было безумно за нее страшно. Ведь стоит оставить Свету одну хоть на несколько минут, и проблемы возникнут сами по себе. Девушка в Зоне явление редчайшее, поэтому наивно будет полагать, что она останется обделенной мужским вниманием. И если кто-то сможет ограничиться лишь пошлыми шуточками, то отдельные особи точно захотят чего-то большего. В этом случае не стоит рассчитывать даже на помощь «Герба»: они тоже не импотенты.
Он так до сих пор и не понял, почему решил взять Свету с собой. То ли из жалости, то ли из-за чувства вины. Как бы то ни было, теперь она являлась ценным грузом, беречь который стоило как самого себя. Да, девушка значительно увеличит время переходов, может выкинуть глупость во время перестрелки с бандитами или атаки мутантов. Но рядом с Гордеевым ее шансы на выживание в Зоне намного выше.
А еще он вынужден был признаться себе в том, что за эти несколько месяцев после возвращения из Зоны он успел привыкнуть к Свете. К ее глазам, губам, запаху волос и нежной коже, которую чувствовал во время случайных прикосновений. Николай уже не представлял свою жизнь без нее. А что думала по этому поводу она?.. Гордеев не знал. Но догадывался.
Двое молодых людей, у которых не осталось в этом мире никого, обнявшись, согревали друг друга своим теплом. Впереди их ждала только Зона. Непостижимая, опасная и живая территория, которая принимала всех без разбора, а выпускала лишь избранных. Теперь Она станет их новым домом и пусть будет к ним благосклонна.
Вздохнув, Николай взъерошил заснеженную чёлку девушки и покрепче прижал её к себе.
– Все будет хорошо, Светка, – прошептал Гордеев. – Все будет хорошо.
Минск,
октябрь 2014 – февраль 2016
Комментарии к книге «Гладиаторы поневоле», Андрей Александрович Амельянович
Всего 0 комментариев