Плотников Сергей Техническое задание
Пролог
За 5 лет до начала событий.
Красив Город-на-Неве, ох, до чего красив. Необычна его красота для великоросского[1] глаза, привыкшего к величавой округлости линий и массивности древних стен кремлей исторических городов, а уж для жителей Хань и подавно чудна: строгие линии практически без украшений, прямые, как стрела, проспекты, огромные, пустые, ничем не ограниченные пространства площадей. Лишь у монументальных соборов, у немногих городских дворцов, да на многочисленных мостах через узкие и широкие каналы позволяет себе Петербург показать, что не чужд он и культурной красоте, и духовному совершенству, и даже сдержанной роскоши. Говорят, Наместник Западных Земель Пётр Романов, что в памяти народной так и остался Первым Наместником (или просто — Первым), долго ломал голову над тем, как же ему выполнить Императорское поручение: построить город, что западных варваров сможет принимать по делам торговым или ещё каким, и чтобы они сразу нужное представление об Империи получили. Чтоб, с одной стороны, сразу поняли, с каким могучим государством дело имеют, а с другой — чтобы собственные подданные понимали, где столица Родины их, а где… прихожая, чрез которую не каждого гостя и пропустят. Пётр за дело взялся ревностно: сам, лично, не поленился объездить сначала доступные варварские города и королевства их крошечные, тщательно где записывая, где рисуя, а где и скупая предметы быта да обихода (попутно и технологический уровень выяснил, и по флотам держав-соседей много что разузнал), а как вернулся — знал уже, чего да как устроить нужно. И устроил. Не было показной роскоши в новом граде-порте, и радушия хоть показного, хоть настоящего не было ни на лян. Но не был новорожденный населённый пункт и суровой крепостью: ни от кого не прятался за стенами и не защищался Город-на-Неве. Он был выше этого. Больше. Давил своими просторами и неуязвимостью, как горный пик с серебряной шапкой снегов: что может армия, пусть даже и с пушками, против вечного седого исполина? И очень хорошо характеризовал этим всю Империю, которую теперь достойный внук Ивана Третьего Васильевича не без основания повелел называть Великой.
Император лично прибыл осмотреть содеянное наместником. Узрев же, впечатлившись вельми и получив объяснения, до того восхитился прозорливостью и умом ставленника, что немедленно нарёк «Северную прихожую» Петроградом, городом, коему покровительствует святой Петр. И даже повелел построить дворец наместникам по убранству не уступающий императорскому, что в Запретном Городе расположен. И ещё три сотни лет род Романовых раз за разом подтверждал право наместничества, пока Николай Последний не убедил монарха, что пришло время снять тяжесть бремени с одних его плеч и переложить на многих. Вот уже полных сто лет прошло с того момента, а люди всё спорят — правильно ли было то, или нет, и не неустроение ли, пошедшее с того решения, создало у некоторых соседей ложное убеждение, что ослаб двуглавый орёл, и одряхлел кольцами вьющийся вокруг него дракон. И, так уж вышло, что кто-то, по всей видимости, так и не понял данный на тот вопрос ответ…
Тогжан Абишев.
— Мой бек! Сигнал! — Одно то, что подчинённый и вассал ввалился в номер, единолично занимаемый уважаемым монгольским беком Тогжаном из славного рода Абишевых не просто без должного уважения и степенства, а даже и без предварительного стука, уже говорило о чрезвычайной серьезности происшествия. Учитывая обстоятельства, по которым этот широко известный в узких кругах купец, или, если на западный манер — бизнесмен, вообще прибыл в Северную Пальмиру лично, причины для тревоги были очень существенные. Дело в том, что Абишев-батыр[2] был одним из тех немногих людей, что умудрились построить своё дело на разработке высокотехнологичного оружия и средств поддержки для армии Великой Империи. Вдумайтесь: не на продаже (или уж, тем более, перепродаже), не на изготовлении — на разработке. Это значило, например, что в основных конкурентах у бека находятся государственные военные НПО, очень косо смотрящие на тех, кто смеет утверждать, что разработки, дорогие и полностью на гособеспечении, могут быть хуже, чем разработки какой-то там частной лавочки. Конечно, в такой отрасли понятие «частный бизнес» становится несколько условным — примерно настолько же частными могут быть компании-аутсорсеры, запускающие тяжелые ракеты-носители в космос. Зато, в отличие от толстожопых генералов от НИОКРа, государственных производств и НИИ, которые могли прикрыться от гнева руководства за спущенные на мертворожденный проект миллиарды рублей бумажкой «техническое задание», Тогжан Абишев был кровно заинтересован, чтобы любой его проект признали успешным и купили. Подбирая «непризнанных гениев», не нашедших места в тесных коллективах «оборонки», беря порой на реализацию совершенно, по мнению «больших» конкурентов, «безумные» идеи, бек раз за разом добивался успеха, за что его не любили, но ценили и уважали. По крайней мере, до сих пор.
— Контейнер с изделием «Осока». — Абишев не спрашивал, он утверждал. Собственно, именно этот контейнер и был причиной его личного приезда в «чиновничье логово», город-на-Неве, а не белые ночи и желанная прохлада, которой в родных степях летом днём с огнём не сыщешь. — Вскрыт?
— Нет. Но он движется. — Огорошил известием подчинённый, доставая из рукава повседневного халата планшет. — Покинул склад пять минут назад и сейчас движется по городу в направлении Финского Залива.
— Шайтан! — Обычно спокойный, как скала, батыр, не сдержался. — Организуй людей на наших машинах, я пойду на катере.
— Есть! — Молодой монгол, дальний родственник самого Тогжана буквально испарился раньше, чем договорил, сам же бек обманчиво-неторопливо поднялся на ноги с ковра, на котором он по обычаям своей малой родины расположился, презрев мебель, и одним движением привесил семихвостую[3] плетку на пояс. И только после, уже выходя за дверь, достал свой мобильник.
* * *
— Прости, Абишев-бейсе,[4] но никакой тревоги в арсенале военприёмки нет. — Мобильный телефон донёс до бека подчеркнуто-уважительный голос третьего помощника министра обороны и хорошего друга Тогжана — Холмового Игоря. Как ни странно, помощник министра сам был человеком гражданским — учёным и инженером — зато хорошо ориентировался на переднем крае достижений современной науки, в отличие от многих генералов, вынужденно ограничивших свой кругозор рамками выбранной когда-то учётной специальности. За что Холмовой был людьми государевыми ценим, в положении третьего помощника пребывал уже со вторым военным министром и скорее всего имел все шансы и после третьего продолжать заниматься своим делом там же. Для частного разработчика вооружений — идеальный друг.
— Отсутствие тревоги означает, что контейнер собираются вернуть после изучения. — Меланхолично озвучил своё мнение бек. Связь поверх гражданской линии отдельно шифровалась, и говорить можно было не опасаясь. По крайней мере, в салоне собственного катера. Над головой то и дело проносились то высокие, то низкие мосты: в Петербурге батыр загнал своё немаленькое для катера судно на воздушной подушке к причалу гостиницы, так что сейчас мог позволить себе, не отрываясь от организованной погони, с хорошим комфортом продолжать важные и конфиденциальные переговоры. — В этот раз я отказался подать иные документы, кроме спецификаций, мои сервера не доступны через Сеть, и единственный способ изучить содержимое — вскрыть прибор.
— Там же наверняка пломбы стоят…
— Не сомневаюсь, что их нарушение поставят в вину мне же. — Несмотря на ситуацию, усмехнулся Абишев. — И уж тем более пломбы не остановят наших западных «друзей», решивших узнать, почему будут слепнуть их радарные системы. Занятно, я ведь ещё не демонстрировал «Осоку», на слово поверили… репутация.
— Ты же понимаешь, что раз у тебя такое обвинение, то я должен лично найти и зафиксировать нарушение порядка хранения: без высокопоставленной «крысы»… нескольких крыс такое наглое похищение не организовать. — После короткой паузы устало отозвался Холмовой. — Если я подниму тревогу, следов уже не найти будет…
— Так и делай. — Согласился батыр. — А я пока займусь контейнером. Извини, что оторвал тебя от семейного ужина.
— Да что уж теперь-то…
* * *
Перехватить машину с контейнером люди бека ожидаемо не успели. Достаточно посмотреть на карту города, полумесяцем обнявшего Залив, чтобы понять наиболее простой и реализуемый способ утащить и спрятать чужое имущество: попробуй найти нужный катер или яхту среди сотен, если не тысяч, малых судов. Если, конечно, груз не оборудован сверхсовременным тревожным приводным маяком, который очень сложно найти, если не знать, где и как искать. Вырулив из переплетения каналов, малое СВП-судно бека Абишева немедленно продемонстрировало все те преимущества, что имеет корабль на воздушной подушке на спокойной воде… или в бескрайней степи. Очень, очень удобная это штука — личный катер-амфибия. Быстрый, мели не страшны, и поставить можешь всё, что захочешь, кроме бортового оружия, разумеется. Впрочем, зачем ещё оружие, кроме данного предками, если ты и сам — адепт Пути Воина? По крайней мере, на небольшой прогулочный катер его, батыра Тогжана, точно хватит. Проблема была разве что в том, что катер — под шведским флагом, дополненным рыцарским вымпелом… впрочем, сейчас это была ИХ проблема.
— Маяк они нашли. — На секунду высунулся из люка один из четырёх бахадуров, составлявших личную… ну, не охрану — скорее свиту бека. Князь всё-таки — на официальные мероприятия и без свиты невместно. Заодно и накормить, и катер вести есть кому… и добры молодцы постоянно под присмотром наставника, что не даёт свернуть не туда при постижении трудного родового Пути степного воина.
— Не страшно. — Скорее сам себе, чем скрывшемуся ученику, сообщил стоящий у леера монгол. — Я уже их вижу…
На катере преследователей тоже заметили — связать найденный маячок и прущий «на всех парах» далеко не тихий и высоко сидящий над волнами катер на воздушной подушке было проще простого. Судно воров взревело двигателем, махом выходя на глиссирование… и расстояние продолжило сокращаться: небольшой личный кораблик бека имел максимальную скорость процентов на двадцать выше. Абишев терпеливо дождался, пока расстояние между судами не сократится до километра и швед не начнёт вопить в эфир на аварийной частоте о «необоснованном преследовании и попытке тарана», и, не торопясь, полным гордости движением поднял с палубы и установил в специальный держатель копье-«сигну»: этакий национальный вариант стяга из развевающихся конских волос, лент и прочей красоты. Хорошо быть диким батыром-коневодом из диких монгольских степей: пожалуй, подними свой вымпел русский боярин или ханьский гойзу,[5] засевший на шведской посудине потомок захудалого дворянского рода мог бы и попытаться уйти, пока катера береговой охраны зажимали бы «преследователя» (и попробуй погранцам быстро чего докажи). Сейчас же, едва разглядев сигну, оба катера «береговиков» замедлились до скорости судна Тогжана и пошли параллельными курсами: не такое уж нынче частое явление — Поединок Чести. Наверняка все свободные от вахты сейчас прилипли к иллюминаторам с биноклями в надежде рассмотреть подробности. Вот, точно, шведы начали сбавлять ход: наличие благородного на борту, в другое время почти гарантированно исключающее осмотр катера, теперь вынуждало этого самого «благородного» предоставить преследователю возможность честно себя атаковать. Честно — это значит на родовом оружии… которым у Абишева, кроме плетки-семихвостки значился ещё и мощный боевой лук. И первой же стрелой он намеревался «промахнуться» по двигателю прогулочной лодки: от отца он научился не только вечным истинам Первого Пути,[6] но и ещё кое-чему. Расстояние быстро сокращается — ученик, управляющий СВП-судном, тоже сбавил обороты… ещё чуть-чуть… На палубу шведа выбрался худощавый молодой пацан с длинным прямым мечом и — надо же! — в облегчённом подобии лат без шлема… Батыр резким движением подхватил с палубы лук, натягивая тетиву… и заполошно заоравшее чувство опасности заставило его со всей силы оттолкнуться от борта катера.
— КХРРРРАКХ!!! — Оглушительный грохот едва не разорвал барабанные перепонки, толкнув в спину. В воду бек-оружейник упал, уже лишившись сознания. Очнуться ему будет суждено только два месяца спустя, когда тренированный организм адепта всё-таки справится с последствиями близкого удара рукотворной молнии, превратившего судно на воздушной подушке в пылающие обломки. Узнав, что четверо находящихся на борту учеников-бахадуров не смогли покинуть катер столь же вовремя и погибли, швед под шумок успел отойти в сторону и незаметно утопить контейнер, а «мага»[7] (одного ли?), ответственного за атаку так и не нашли, он только мрачно кивнёт.
За четыре года до начала событий.
Самые невероятные красоты природы ли, творения рук человеческих — могут стать обыденными, если подолгу жить среди них. И в рвущихся ввысь громадах американских мегаполисов, и в глухой непролазной сибирской тайге, и в бесконечности арктической тундры, и в сплошной зелени тропических джунглей есть свое, неповторимое очарование — для тех, кто приехал туда его увидеть. Для местных же — фон и фон, ничего такого. Даже если утром приходится кочергой медведя от поленницы отгонять или же, скажем, вечером вокруг юрты класть петлю аркана из конского волоса — от змей и скорпионов. Рутина — не меньшая, чем, скажем, регулярно платить за бытовые удобства и пытаться ежедневно не опоздать на работу, не попав в аварию в большом городе. Можно ещё и поспорить, где человек страдает и напрягается больше… Однако, привыкая к особенностям места жизни своего, человек незаметно и неотвратимо меняется и сам. И меняется тем сильнее, чем более сурова красота и чем более грозит она необоримыми случайностями, превозмочь которые не в человеческих силах, а можно лишь узнать по незначительнейшим признакам о приближающейся угрозе и вовремя убраться… если получится, конечно. Иногда человек настолько сживается с этими угрозами, настолько становится гармоничен фону, что и сам из категории «лишь жителей на некой территории» переходит в категорию «местных красот», органично вплетающихся в пейзаж.
Наверное, более всего явление сие иллюстрируют те люди, семьи и народы, что живут средь гор. Могут в известном смысле с ними потягаться лишь туземцы с небольших океанических островов, отрезанных друг от друга сотнями и тысячами километров соленой воды… Вот «рыбьи хляби» от «костей земли» отличаются всеместно: волны — само непостоянство, а горы — те же, что стояли тысячи и десятки тысяч лет. Застывшая в камне стихия располагает к таким же изменениям в людях: жители как бы учатся у камней твердости взглядов, чувству родства в череде поколений и весомости решений. Камень долго может лежать на одном месте, но если скатился и начал падать — попробуй, останови…
Боярин Салтыков Всеволод.
— Ты понимаешь, о чем просишь меня, друг? — После длинной паузы, во время которой моложаво выглядевший боярин как будто советовался с видимыми в огромное панорамное окно горными вершинами, развернулся к беку Абишеву Салтыков. — Тебя едва не убила молния, сведенная с небес нечистым на руку колдуном, а ты хочешь, чтобы я инициировал ритуал, который, будь я язычником, назвал воззванием к богам…
— Нет Бога кроме Всевышнего Вседержителя. — Бек не отрывал взгляда от потомственного отшельника: семья Салтыковых уже какое поколение проживала в пожалованной когда-то самим Иваном Пятым вотчине среди гималайских гор, куда ходу посторонним или случайным людям практически не было. — Бог есть дух, не важно, как зовем его и каким именем величаем. Его сила не в Силе, но в нас, его детях… а тех, про кого ты сейчас говорил, просто нет. Есть Сила.
— Но одним Сила отвечает и подчиняется, других же игнорирует. — Изогнул губы в подобии улыбки хозяин поместья. — Ритуал, о котором ты пришел просить меня, есть суть обращение к Силе, воззвание к Её воле — которую ты как раз отрицаешь… и результат может тебе совершенно не понравиться. Я уже молчу о том, что это не маленький шарик огня и не Маскировочный Купол — вмешательства такой категории по-настоящему раскачивают мировое Равновесие… Это ведь не какой-то там фиглярский фокус, не использование явления природы, которое и само так или иначе произойдет — это настоящее Чудо. А чудеса, знаешь ли, просто так не происходят… и никогда не проходят бесследно. Мир, как бы пафосно это не звучало, после вмешательства уже никогда не станет прежним. Уж поверь тому, кто в этом действительно разбирается.
— Именно потому ты оказался последним в списке, к кому я обращаюсь. — Теперь настала очередь бека улыбаться… вот только улыбка вышла весьма недоброй. — Но, извини, если люди, толкующие про «защиту мирового равновесия», собираются из-за этой философской абстракции разрушить мою страну, то я уж тем более не желаю сдерживаться.
— То есть ты решил потратить данное еще твоему прадеду право обращения к Вратам Белой Лебеди, как способ не складывать все яйца в одну корзину?! — Всеволод так удивился, что перестал привычно щуриться. Морщинки, покинувшие уголки глаз и лоб, разгладились без следа, и сразу стало заметно, насколько сильно боярин внешне отличается и от славянина, и от ханьца, и уж тем более от казаха или араба. Оставалось только гадать, как же выглядела много столетий назад та самая дева-Лебедь, по преданию ставшая женой первого представителя рода Салтыковых, чьи черты не изгладились в потомках за столько поколений.
Сам беззвестный основатель боярского рода, тогда еще безродный витязь оказался лихим рубакой и стрелком, а уж при поддержке колдуньи великой силы, вернувшись в родную станицу, и вовсе смог сколотить собственную невеликую флотилию, живущую исключительно пиратством да контрабандной торговлей. Корабли лихой четы сопровождали караван царевны Софьи Палеолог — некоторым врагам греки предпочли заплатить за защиту немалого приданого, перевозимого за знатной невестой, и ничуть не прогадали. За свою внешность чудесную и мудрость неземную рекомая Лебедь, уже не девица, легко вошла в свиту откровенно скучающей дочери базилевса, да так в ней и осталась. И вроде как поучала детей багрянородной и московского кнеса сотней сотен премудростей. А дети детей тех, собирая наследство распавшейся Золотой Орды, дошли аж до самых вод Тихого Океана, переплюнув достижения ордынских ханов, обломавших когда-то зубы об великую империю Хань. Точно известно, что в этом походе сопровождал Ивана Пятого и наследник Салтыковых, и свершил нечто, за что его пожаловали укрытой от глаз людских горной долиной… и подозрительно быстро забыли. Впрочем, и не мудрено то: первый Император что есть сил старался решить все множащиеся внутри- и межцерковные конфликты, и сильный независимый колдун в свите, вызывающий одинаковую ненависть как православных священников, так и буддистских монахов, и учителей-даосов откровенно говоря, мешал. Про способности Салтыковых очень быстро забыли, а историю так умудрились переврать, что по сравнению с народными сказками о «Царевне-Лебеде» баллада о короле Артуре, повествующая о, в общем-то, аналогичных событиях (что наводит на разные мысли, да), кажется предельно историчной летописью. Умный мужик был прозванный Победоносцем, и тайная служба государева, опричной зовущаяся, у него уже была. Другой вопрос, почему сама царская фамилия утратила знания о таком, прямо скажем, стратегически важном оружии — уж кем-кем, но дураком, способным случайно забыть такого сподвижника, первый император не был.
Бояре же Салтыковы, хоть и стали полузабытыми отшельниками, в большой мир из своей уютной долинки выбирались регулярно — однако же внимания всеобщего на себя старались больше не обращать. Не было у них богатств особых, и мудрость наследную свою великую абы кому они не собирались демонстрировать, и уж тем более власть над Силой. И вот случилось так, что влюбился боярин юный в девицу знатного монгольского рода, и мудрость никакая не помогла. Тогда, испробовав все способы и уговоры, предложил он от отчаяния великий калым: своё мастерство призвать в Мир людей из ниоткуда, но не абы каких, а тех, что нужны: так когда-то на берег донской прямо из воды подняла на помощь любимому Лебедь отряд закованных в броню воинов. Уж как убедил добрый молодец Салтыков старика-монгола, что взаправду нечто такое может, неизвестно, но не стал пользоваться правом своим старый бек. Отдал красавицу-дочку, и приданное собрал, и в шатер свой ввел с великим уважением… а сам стал пользоваться мудростью молодого зятя. Как пользовался и его старший сын, обращаясь к наследнику Салтыковых и сын сына, а вот теперь правнук решил, так сказать, обналичить депозит.
— Я не уверен, что предпринятые мною шаги дадут нужный эффект, а нужна гарантия. — Мрачно признался после паузы Тогжан. — Никто не воспринимает постоянно нудящих о самоограничении балахонников, как серьезную угрозу, все как будто ослепли…
— Или ты стал одержим своей идеей после того удара молнией. — Мягко укорил друга и дальнего родственника маг.
— Ты бы тоже стал, если бы тебе в лицо из-под капюшона толковали о «естественной природе редкого катаклизма».
— Так может…
— Не может! Я почувствовал угрозу, я почувствовал волю твари, нанесшей удар. И я лично слышал, как другой урод толковал о том, что понятие равновесия надо понимать шире.
— У тебя все равно нет никаких доказательств, только косвенные, которые можно по-всякому толковать. — Попытался в последний раз достучаться до бека Салтыков… и сразу понял — бесполезно. — Ладно. Я сделаю, что ты просишь, но это… потребует от тебя некоторой подготовки. Одного в толк не возьму — чем тебе поможет один или несколько человек, пусть и из другого мира? Я уже тебе говорил — люди оттуда ничем принципиально от нас не отличаются, и вряд ли смогут что-то, что не сможем мы сами…
— Увидишь. — Мрачная улыбка опять посетила лицо бека-оружейника. В отличие от друга, из-за родового воспитания продолжавшего считать, что сила — она только в способностях или, в крайнем случае, в том, насколько человек смог уйти вперед по Пути, Тогжан думал иначе… Можно сколько угодно продолжать считать, что Мировую Войну Великая Империя смогла выиграть «благодаря самоотверженности всех жителей» и «переходу Ордена Равновесия на сторону имперских войск», как написано в учебниках. А на самом деле войну выиграли простые парни, из которых только единицы дошли даже до звания адепта Пути — а всё потому, что в руках они сжимали первый, еще тяжёлый и неудобный пистолет-пулемет сержанта Федорова, а через их головы били по фронтовым тылам врага реактивные снаряды лейтенанта Тихомирова.[8] Победу могут обеспечить всего несколько человек — способных реализовать грамотно сформулированное техническое задание.
За 4 года до начала событий.
Российская Федерация, 2012 год от Р.Х.
Чудес не бывает. Любой здравомыслящий человек, будь он менеджер по продажам, бухгалтер, священнослужитель, даже самый искусный «маг и волшебник», вроде Копперфильда, и самый экстрасенсорный экстрасенс это знает. Нельзя летать без крыльев, нельзя дышать водой, если ты не рыба, нельзя надеяться на дружбу и любовь, нельзя хорошо заработать без хотя бы небольшого обмана, нельзя, в конце концов, заработать на «большой» науке. И уж тем более нельзя надеяться на понимание или, хотя бы, внимание к себе, если ты не можешь поплёвывать на собеседников с высоты своего финансово-материального благополучия. «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Об этот железобетонный довод разбиваются любые начинания и предложения.
НПО «Вихрь» было образовано в далёком 1995 году и, ни шатко, ни валко, умудрилось просуществовать целых семнадцать лет. Люди, которые его основали, здравомыслящими определённо не были. Во-первых, они были тогда ещё молоды, эти люди, и, несмотря на все события вокруг, верили в свою исключительность — и в то, что однажды всё наладится. Во-вторых, они, так или иначе, были связаны не просто с наукой — но и с военно-промышленным комплексом того государства, что ныне частенько именуют «Империей». И в-третьих… ну, скажем так, — они знали достаточно, чтобы твёрдо знать, что возможность сотворить чудо собственными руками есть всегда. Правда, для этого нужно было, чтобы в голове находились знания физики и химии, математики и кибернетики, и их более частных разделов: то есть, фактически, та самая бесполезная лажа, которая очень мешает заниматься по-настоящему важными делами, вроде почти честного отъёма денег у населения и государства в обмен на обещание очередного «чуда»…
Как же продержался на плаву «Вихрь» столько лет, не имея в своём составе ни одного здравомыслящего человека? О, наверное, это была воистину эпическая сага — сумей кто-нибудь описать литературным языком сию историю. Сотрудники НПО успели позаниматься добычей драгоценного металла из утилизируемых микроэлектронных схем и поучаствовать в разработке супер-обдувающих вентиляторов для, как грибы растущих в России офисов (с импортными кондиционерами тогда всё ещё была некоторая проблема), чинили ротационные фильтры на «полях орошения» мосводоканала (потому что ни одного инженера, который помнил, «как это вообще работает», сами водоканальщики у себя не нашли), рисовали эскизы несуществующих самолётов и существовать не могущих летающих тарелок в журналы вроде «чудеса и приключения», по приглашению знакомых лётчиков из Кубинки помогали подготовить к полётам на внезапно выделенные пять тонн авиационного керосина последние рабочие самолёты, со слезами на глазах вынимая нужные узлы и детали из их собратьев, в небо подняться более не способных… Были и более прагматичные, почти рутинные подработки — вроде написания программ тестирования для студентов вопреки всему живущего «МАИ», написание статей в научные журналы, и даже — только представьте! — успешное участие в нескольких конкурсах на получение грантов от почему-то воспылавших жалостью к российской науке филантропов из-за рубежа. Наверное, такой результат тянул на полноценное чудо! Одна беда — группе «чудаков», после без малого семнадцати лет превозмогания над реальностью, больше не хотелось чудес. А хотелось дожить уже свой век спокойно — благо у отдавших пять и более «контрактных», как сейчас говорят, лет Родине, есть возможность уйти на пенсию чуть раньше простых смертных… Правда, не всем.
Далеев Егор.
— Ну и как я выгляжу? — Большой плазменный телевизор демонстрировал красивую, но несколько утрированно нарисованную с использованием компьютерной 3D-анимации девушку в коротеньком платьице, с огромными — «аниме стайл» — глазами и развевающимися длинными волосами. Анимация, разумеется, по качеству едва тянула на таковую в ранних играх на Сони Плейстейшен-два, да и нарисована, если честно, не мной — но никакой роли это решительно не играло. Важно было, что собеседник визуализирован, а пока и так сойдет…
— Полный улёт, Агата! — Сообщил я в микрофон. Красотка на экране демонстративно нахмурилась, а к шумам вентиляторов серверной сборки из нескольких стандартных стоек, заполненных серверами, послышался знакомый каждому, кто часто работает на компьютере, «шелест» «плотного» обращения к жёсткому диску. По идее, на фоне гула турбинок охлаждения стоечных системных блоков такой тихий шум должен был теряться — но вотще: количество разнокалиберных «хардов» было таким большим, что унисонное их «пение» отлично различалось без особого напряжения ушей. На самом деле, большая часть «серверной стены» была полным и окончательным хламом, собранным «с миру по нитке» вихревцами — некоторые машины были аж двенадцатилетней давности, и работали с соответствующей эффективностью. По-хорошему, стоило бы выкинуть всё здесь нафиг и собрать вычислительный кластер на нормальном, современном железе… вот только денег у НПО перманентно не хватало. Ни на что. Ну, хоть зарплату платили…
На своём рабочем месте, обставленном аж четырьмя мониторами (вместо одного, но большого) я мог в реальном времени наблюдать процесс «размышления» самообучающегося алгоритма программы, интерактивно управляющей анимашкой на «плазме»: блок речевого анализа распознал, что именно я ответил, а теперь система принятия решений «шерстила» базы данных на жестких дисках и даже перебирала заданные сайты через Интернет — ища и сопоставляя мою реплику с подобными и подбирая верное значение. Но поиск и анализ были только частью процесса — не самой интересной, на мой взгляд: «Агата» реально училась. То есть, программа запоминала не только результат, но и анализировала сам процесс его получения, и делала некий вывод, выстраивая ассоциативные цепочки: если проводить грубую аналогию, именно так образуются условные рефлексы у животных. А у самого продвинутого животного на Земле — у человека — комплекс этих самых условных рефлексов достигает такой сложности, что становится сознанием. Фактически, если отбросить некоторые оговорки и условности, где-то так по моему мнению и должен работать «искусственный интеллект».
Над «Агатой» — моим собственным вариантом «сборки» модулей информационно-управляющей системы «Агат» — последние полтора десятка лет разрабатываемой практически единолично моим непосредственным начальником, Маркуловым Иваном Владимировичем, я тра… корпел последние полгода — после работы, кое-что делая дома, и доводя результат по выходным. Именно полгода назад в моей личной жизни наступил полный и окончательный крах (к чему всё давно шло), и я, стараясь поскорее забыть многочисленные неприятные моменты, с головой окунулся в омут придуманного мной интеграционного решения: это когда Система анализирует сама себя и дописывает свои модули принятия решений в реальном времени. Этакий «алгоритм алгоритмов». Да. А ведь ещё те же полгода назад я уже умудрился пройти не только тестирование, но и очень сложное собеседование, и готовился устроиться в отдел автоматизации российского филиала корпорации «Интел». Собственно, и само моё трудоустройство в «Вихрь» сначала на половину ставки, а потом и на полную, прежде всего было продиктовано желанием и необходимостью получить опыт работы с системами реального времени… да ладно, что уж там теперь. Зато докажу шефу, что его (и самую чуточку теперь моя) информационно-управляющая система способна на нечто большее, чем управлять боевым ударным вертолётом в автономном режиме. Собственно, если сейчас тест пройдёт успешно — прямо завтра, в понедельник, и докажу!
На мой взгляд, работники НПО «Вихрь» буквально помешались на военном применении своего изделия. Даже Маркулов, упорно зовущий свою разработку «БИУС», то есть боевой, а не просто информационно-управляющей системой. Наш спор начался тогда, когда «старички» из постоянного состава вихревской команды слегка «приняли на грудь» по случаю «чего-то там», и я разговорился со своим непосредственным руководителем. Подумал, что момент выбран удачно — и решил втолковать, что конкретно его разработка имеет потенциально широчайшее применение — взять хотя бы нелинейное управление неигровыми персонажами в ММОРПГ… наверно, стоило подобрать другой довод. Шеф… я бы сказал «взъярился», если бы это не было настолько устало и апатично. Мне была поведана та часть истории «Вихря», о которой я не знал. НПО организовали четверо учеников профессора Петра Осиповича Вихро (вот откуда такое название!), когда в девяносто пятом «ящик», закрытый военный НИИ, окончательно распался. И именно оттуда, из лабораторий ВНИИ, была вывезена та груда железа, занимающего целую комнату подвала здания, которое каким-то образом снимало НПО. Не просто груда железа — прототип плазменного оружия. Прототип, который, разумеется, «чуть-чуть не работал». При чём тут вертолёт, по сути дрон, в который в обязательном порядке нужно было устанавливать чудо-пушку, я так и не понял, да и, честно говоря, посчитал разговор отчасти «гоном». Я для Ивана был «штафиркой» — в армии не служил, потому мне можно было «присесть на уши» — в целях формирования правильного образа мысли, и всё такое. На самом деле, как я подозревал, всё произошло ровно наоборот: этот самый профессор Вихро, несмотря на свои семьдесят, по позитивности мышления и способности устроить движуху на ровном месте был вне конкуренции даже для относительно молодого меня. Знал всё, знал всех, преподавал одновременно в Бауманке, в МАИ и ещё читал лекции в МГУ, иногда. Строчил научные статьи, имел многочисленных учеников разной степени маститости, которым помогал, и которые, разумеется, были готовы помочь ему. Думаю, в тяжёлый для страны период именно он выдернул четверых, так или иначе потерявших работу и цель в жизни, бывших студентов, и собрал в «место на пересидеть», ну и цель дал, дабы не заскучали. Мировой мужик!
Девушка на анимации перестала хмурится — процесс формирования облака когнитивных связей занял аж пять минут — но того стоило:
— Сложно спорить с очевидным. — Заявила мне программа с некоторым даже апломбом. Интонация синтезированного голоса была, разумеется, довольно «жестяная», но — сработало, блин! Даже речевой модуль корректно задействовался. — О чём желаешь поговорить, дружок?
Я непроизвольно фыркнул над «дружком» (надо будет посмотреть, почему программа выбрала именно это обращение) и только приготовился сказать следующую фразу…
…«плазму» и колонки я успел выдернуть из розетки буквально за секунду до того, как в рабочее помещение ввалился основной состав вихревцев — целиком. Четвёрка «настоящих полковников» — лётчик, и троица военных инженеров. Бывших.
— Далеев? — Как-то особенно неприязненно удивился Кожевников Андрей, лётчик-испытатель, списанный из действующей армии в начале девяностых «как бы по медицинским». При Петре Осиповиче этот особенно несгибаемый тип был кем-то вроде зама, мы с ним практически не общались. — А ты что здесь делаешь?
— Работаю. — Ошарашено оглядывая компанию, с какого-то перепуга обряженную в камуфляж без знаков различия, машинально ответил я. — По договоренности с Иваном Владимировичем…
— Ваня, это правда? — Даже не сделал вид, что слушает меня, обернулся к моему шефу пилот.
— Да, я разрешил. — Кажется, Маркулов и сам почти забыл про наш спор. Я проследил за его красноречивым взглядом, и мысленно застонал: зная, что в лаборатории НПО никого не будет, я заявился в легкомысленной футболке и шортах. Дресс-кода у нас как бы не было, но мне ещё в первый же день работы старшие коллеги объяснили, «как должен выглядеть настоящий мужчина… кхм, ну или по крайней мере, просто мужчина». Ну, бессмертное: «даже для шпаков есть три цвета: серый, чёрный, и как у спецназа». Особенно меня подвели шорты — потому что они, как в насмешку над коллегами, имели «камуфляжный» окрас: пятна нужных цветов были заменены на силуэты котиков. Ну всё — нудная, мучительная для обоих сторон головомойка обеспечена. Для обоих сторон — потому что не иметь возможность устроить «младшему по званию» пару-тройку нарядов вне очереди, сильно угнетает армейскую психику.
— Ладно, на одного человека больше — это тоже хорошо. — Внезапно для меня сделал вывод Кожевников. — Далеев, у тебя двадцать минут, чтобы «потушить» сервера. Начинай.
— Что, все? — Мне показалось, что я ослышался. — Но зачем?!
Вместо ответа я получил выразительный взгляд от Ивана Маркулова, последним прошагавшего в сторону лестницы в подвал. «Приказы не обсуждают, приказы выполняют». Тьфу, блин.
Через двадцать минут я уже почти без удивления наблюдал, как каждый из коллег, на манер муравья, тащит тщательно завёрнутый в брезент некий блок: в подвале угловатых штуковин из бывшего «ящика» было в избытке. В голове у меня вертелось всего две мысли: «что за херня такая случилась?» и «неужели нам впятером сейчас весь этот хлам таскать?». Но, как выяснилось, я не угадал. В лабораторию по второму разу вернулись только Марк Терентьевич — классный спец по авионике — и мой непосредственный шеф. Марк сразу «на рысях» спустился в подвал, Маркулов же остановился у «серверной стены».
— Что смотришь? Помогай. — Мужчина коротко оглянулся и подозвал к себе, сопровождая приказ нетерпеливым жестом. — Дампинг прошёл корректно? Хорошо — вытаскиваем «мейнфрейм».
— Что такое случилось, Иван Владимирович? — Я помог вытащить тяжеленный «гроб» нашего самого нового сервера, на котором при выключении всей системы сохранялись активные параметры запущенной под эмулятором БИУС. Фактически, имея лишь этот сервер, можно было развернуть новый кластер в любом месте — копии всех файлов проекта «Агат» так же лежали на его «винтах». — Нас из здания выгоняют?
— Сам не знаю. Вихро позвонил Андрею, а он нас всех сорвал… — С толикой прорвавшегося раздражения пояснил программист систем реального времени. — То есть у меня есть подозрение… помнишь, зачем Пётр тебя нанял?
— Довести программную часть до демонстрационной версии. — Кивнул я. — Так мы…
— Демонстрация заказчику. У меня больше никаких идей нет. А почему всё так через задницу — сам догадайся. — Повёл плечом «настоящий полковник»… и неожиданно спросил. — Сможешь нести корпус в руках в одиночку?
— Только недалеко и недолго. — В железке было килограмм под тридцать!
— Далеко и не понадобится… так, я сейчас принесу брезент — обернём. Долбанная спешка!
В тихом московском дворике, расположенном на западе мегаполиса, обнаружилась серая «Газель» с салоном на манер городской маршрутки. Сервер со всеми предосторожностями расположили на полу, с трудом найдя место между другими упакованными вещами. За водителя уселся всё тот же Кожевников, остальные кое-как разместились в салоне. Последним, с пятым блоком под мышкой, вернулся Марк Терентьевич, и машина немедленно тронулась. Было одновременно и немного тревожно, и любопытно, но скорее второе, чем первое — может быть, просто потому, что похожая на бегство «спецоперация» выглядела для меня, как начало киношного боевика. Ну, что сказать в своё оправдание? В отличие от окружавших меня «старичков», я действительно ни разу не «нюхал пороху» — как-то обходили меня стороной и детские драки, и тёмные личности в не менее тёмных подворотнях. От армии помог институт, а замеченную на улице ситуацию, которая могла потребовать вмешательства, я всегда старался обойти стороной — так родители воспитали. Ещё повезло, что всё закончилось именно так, наверное…
Газель остановилась у края совершенно пустого скошенного подмосковного поля, окружённого стеной деревьев — росшее разнотравье пошло на корм коровам. Просёлочная дорога из серии «превращаюсь в болото после первого дождя», кое-как провела газель к одиноко стоящему «уазу-патриот», у которого обнаружился необычно возбуждённый профессор Вихро… в камуфляже. Не зная реального возраста главы НПО, я бы не дал ему и шестидесяти — мужчина, годившийся мне в деды, а своим коллегам — в отцы, выглядел «как огурчик», несмотря на полностью седую шевелюру. Вот и сейчас Петр Осипович подскочил к пассажирской двери раньше, чем сидящий рядом с ней Маркулов успел выбраться из микроавтобуса.
— Ещё пять минуточек, и вы всё поймёте. — Вот удивительный человек — вроде и попросил, даже не приказал, а всё с большим недоумением переглядывающиеся вихревцы послушно позакрывали открытые было для вопросов рты.. — Ванечка, вот ты зачем Егорушку нашего-то потащил, да ещё и в таком виде? Нет, всё потом — сейчас некогда. Каждый пусть берёт по блоку — и за мной. Сюда.
— Кхм… Пётр, тут что — вход в секретный бункер? — Всё-таки не выдержал мой непосредственный руководитель.
— Сам сейчас всё увидишь, Ваня. Ну, что, всё взяли? Пошли!
Стена деревьев, высаженная у края поля, оказывается, скрывала под собой даже не овраг, а так — пологое углубление навроде давным-давно оплывшего рва. Ручеёк, едва способный замочить подошвы ног, тихонечко журчал в тени такой кристально-чистой водой, что на миг мне показалось: просто не может быть такого буквально в тридцати километрах за МКАДом. Я бы обязательно опустил руки в такую чудесную купель, а, может даже, сделал бы глупость и попробовал напиться — вода буквально манила… если бы не чёртов сервер в руках! Спускаться по травяному откосу, удерживая перед собой угловатую тяжесть, примерно равную по весу мешку картошки — то ещё удовольствие, а тут ещё и профессор, ничтоже сумняшеся наступивший в воду, остановился буквально передо мной. Невольно пришлось сделать шаг в сторону… и нога едва не соскользнула по мокрым камням, благо завёрнутый в несколько слоёв по самые ручки для переноски системник оказался упёрт в грунт… по КАМНЯМ?! Я вскинул голову и заполошно огляделся — вокруг, насколько хватало глаз, раскинулись близкие вершины гор. Вцепившись в единственный незыблемый предмет в руках, я заторможенно обернулся — за спиной, весело прыгая по обкатанным водой булыжникам и гальке, неслась настоящая, пусть и узкая и мелкая горная река — и дальше поднималась величественная вершина, у подножия которой я неведомым образом оказался. Как будто просто вышел из воды… Стоп, а остальные?!
На берегу стояли четверо довольно молодых мужчин с военной выправкой, лишь отчасти напоминающие мне работников НПО «Вихрь»… да чёрт возьми! Вот и профессор — и тоже голова больше не седая! И уже бодро здоровается за руку, едва не приплясывая от чувств, с раскосым мужиком восточной внешности… в среднеазиатском халате и сапогах, с плёткой на поясе… так, я что, брежу? И с каких это пор край стоящего системного блока сервера мне достает до середины груди… и почему снизу холодным поддувает? И мои руки… такие непривычно-маленькие кисти… Я разжал судорожно сведённые пальцы — не без усилий — и поднёс к глазам. Попытался сделать шаг в сторону — снизу зашуршала ткань. Мои шорты… и то, что под ними — они просто с меня упали… а майка вообще висит на плечах на манер платья, доставая до колен… я что, ребёнок?! И где, мать вашу, я?!
Часть 1 «Отдых» на каникулах
01
Не знаю, кому как, а вот мне иногда снится кошмар: после защиты диплома в университете мне внезапно приходится вернуться в школу — учеником. Мол, аттестат у тебя неправильный, закончи-ка ещё раз десятый и одиннадцатый класс. И что интересно — во сне я каждый раз покорно тащусь в свою старую школу и влезаю за парту… и просыпаюсь чуть ли не в холодном поту! Да уж… ну, что сказать — не всем везет на дружные классы, школьные братства и дружбу, тянущуюся через годы. А мне ещё и «повезло» получать общее среднее образование именно тогда, когда доставшуюся молодой и уж-жасно демократической Российской Федерации в наследство от СССР систему образования отчаянно трясло и шатало в шторме «перемен к лучшему»: в программу то вводили новые предметы, по которым не было учителей, то упраздняли старые, добавляли и убирали классы — внезапно выпускным оказался не десятый, как раньше, а одиннадцатый. Из-за чего я, кстати, чуть не отправился сразу маршировать по плацу в учёбке вместо законного шанса поступить в ВУЗ — военкомат такие «мелочи» не волновали. В общем, если подумать, я ещё и легко отделался — поступил на бюджет (тогда это было ещё относительно просто), отучился, получил профессию. Пусть и потратил вагон нервов, сдавая ВУЗовские экзамены сразу после школьных выпускных: ЕГЭ тогда ещё и не пахло, и вся процедура была больше похожа на помесь телевикторины «Что? Где? Когда?» и дурацкой лотереи. Не прошёл по конкурсу? Утешительный приз — кирзовые сапоги и диетическое питание перловкой на два года! Тьфу, блин… Так что редкий ночной кошмар — фигня: главное, всё в прошлом. Достаточно проснуться, чтобы вернуться к реальности, где я уже взрослый дядька-программист… Шайтан!
Заткнув программу-будильник на планшете, я выбрался из-под одеяла и поплёлся в ванную. Из зеркала над раковиной на меня хмуро посмотрел заспанный подросток — юноша лет шестнадцати на вид. Говорят, в одну реку нельзя войти дважды — но мне как-то удалось. То ли свою роль сыграло то, что я прошёл ритуал «Врат Белой Лебеди» без должной подготовки, то ли сволочное заклинание посчитало меня «недостаточно воином», то ли я и впрямь подспудно ощущал себя на двенадцать лет психологического возраста… в общем-то, это и не важно. Факт: я, Далеев Егор Александрович, программист и системный администратор, без пяти минут специалист по системам реального времени, вновь стал ребёнком. Ребёнком со знаниями и личностью взрослого. Впрочем, надо признать — на фоне перемещения в другой мир значимость изменений лично во мне несколько блекла. Ну и возможность прожить минимум на двадцать с хвостиком лет больше, чем в родной реальности дорогого стоила — это не считая такой «ерунды» как гарантированная работа по любимой тематике и с зарплатой, что в России 2012 года мне точно не грозила. Если бы не шайтанова школа…
Кое-как умывшись и одевшись, я поплелся завтракать — официально место, где все «попаданцы», включая меня, прожили последние четыре года, считалось частным санаторием «Каменный цветок» и функционально полностью своему гордому званию соответствовало. По крайней мере, в надземной своей части — четыре корпуса, построенные квадратом, содержали всю необходимую для проведения лечебных и рекреационных мероприятий инфраструктуру, включая немаленький бассейн, спортивный зал, различные медкабинеты, жилые номера разной степени комфорта — и, конечно же, столовую. Отличное место, чтобы провести уикенд или даже отпуск… если кому-нибудь пришла бы в голову светлая мысль проделать это посреди знаменитой на всю Империю монгольской степи!
Вообще-то, стереотип, что Монголия — это одна сплошная степь, ошибочен. Есть в нашем округе и горы, и реки, и большие озёра, и леса-заказники есть — на севере. Есть небольшая пустыня, с песками и такырами — на юго-востоке, даже своя тундра есть — высокогорная! Разве что берега моря нет. Другое дело, что степь территориально и, как бы это сказать… морально, что ли? — довлеет над остальными ландшафтами. По Монголии можно идти много дней и не увидеть ни единого деревца, ни единой возвышенности или иной заметной детали рельефа… Именно потому ходить по степи пешком строго не рекомендуется. Запросто можно заблудиться — особенно если ты не местный — и умереть от обезвоживания после длительных мучений буквально в двадцати километрах от человеческого жилья. Это если летом. Зимой пронизывающий ветер и внезапно упавшая до минус пятнадцати температура убивают гораздо быстрее и гуманнее. Суровое место, но, как ни странно, довольно безопасное, здесь стоит только соблюдать правила и знать местную специфику. Кто живёт здесь хотя бы пару лет — всё знает, а кто только приезжает — тех быстро вводят в курс дела. Ну а кого не вводят… степь большая, да. В общем, идеальное место для того, чтобы поселить шестерку сильно чужих этому миру попаданцев.
Думаю, не будь у Абишева уже готового такого вот местечка, он бы его чисто ради нас построил. При этом не сказать, что нас старались как-то отгородить от местного общества — скорее даже наоборот, наш наниматель приложил значительные усилия по социальной адаптации иномировых специалистов… но тут у него, как ни странно, вышло не все гладко. Проблема появилась там, откуда не ждали — мои коллеги по НПО неожиданно проявили просто потрясающую твердолобость. Только сам профессор Вихро и я сейчас были способны при желании более-менее самостоятельно прожить вне стен «Каменного цветка», а вот четвёрка вихревцев предпочла с головой закопаться в работу, отрываясь в основном на сон и еду… и на некоторых симпатичных «горничных», как я подозреваю. С другой стороны, насколько я сам могу судить, тут такая преданность делу и нанимателю весьма и весьма ценится — потому обслуживающий персонал и «отдыхающие» из личной дружины Абишева просто закрывали глаза, если «уважаемые ученые» в очередной раз допускали неловкость или бестактность. А на все попытки обратить внимание на подобные факты мне неизменно отвечалось: «вот закончим Проект, а там…» Ну, как говорится — Бог им судья. Мне бы со своими проблемами справиться…
Столовая встретила меня яркими косыми солнечными лучами из окон и пустотой: дружинники Абишева, привыкшие жить по своему расписанию, уже поели, а немногие гражданские работники КБ или одного из предприятий «оружейного бека», с какого-то перепугу решившие провести отпуск, не выбираясь за пределы родной степи — те ещё спят, счастливчики. По хорошему, и мне не стоило выделяться из коллектива — однако меня прямо-таки заело: ребячество, конечно, но… каникулы у меня начались или нет? Хотя, конечно, правильный ответ «или нет» — здесь к работе, службе и учёбе отношение куда более серьезное, чем на покинутой мною родине, и летняя практика — к посещению обязательна, причем у местных даже в голову не приходит попытаться от неё отмазаться… из тех, кто на неё всё-таки попал. Тот самый знаменитый «восточный менталитет», ага. Блин… Да что говорить — тут даже русский язык заметно отличается от нашего: огромные восточные территории округа Хань со своим культурным наследием и населением чувствительно влияли на остальные округа страны. Впрочем, об обратном влиянии тоже забывать не нужно…
Проклятье. Надо поторопиться уже. Пусть «автобус» до Ундерхаана сегодня повезет только меня, но совсем наглеть тоже не стоит — транспорту сегодня туда-сюда ещё несколько раз придется мотаться. Шайтан, поел — и опять в сон потянуло… Только не надо думать, что я вместо полезного сна прозанимался какой-то фигней: смешно, но я в прямом смысле… эээ, заработался. Моя часть Проекта вышла наконец на что-то, напоминающее финальную стадию… Точнее, её туда выпихнули пинком, что спокойствия само по себе не добавляло. Несмотря на свой текущий биологический возраст, и то, что присоединился к НПО позже всех, лично моя ответственность от этого меньше не стала. Честно говоря, я вообще не очень понимаю, как наш босс всё это санкционировал: авантюра же чистой воды, если так подумать! Совсем не похоже на Абишева… При этом освободить меня от бесполезного сидения на практике в школе всю первую половину лета никто даже не подумал — положено же. Наверное, я этого никогда не пойму…
02
— Привет, Тархан, — привычно поприветствовал я пилота «автобуса» и получил в ответ меланхоличный кивок. Да-да, я не оговорился — именно пилота: пассажирский «шаттл», обычно возящий людей и их багаж от владений Тогжана Абишева до города Удерхаан и назад — катер, точнее Судно на Воздушной Подушке, СВП. Лично я пользовался аппаратом больше всех — зимой, весной, осенью каждый будний день Тархан вёз меня в город, учиться, и подбирал после занятий. Обычно, зная расписание единственного школьника на весь «санаторий», всегда находились попутчики, но я знаю — машина продолжала бы ходить и ради меня одного. Тут это в порядке вещей: ребенок должен учиться, и — точка. Да что там говорить — я лично знал пару одноклассников, ради которых ежедневно гоняли с удалённого военного городка десантный Ми-8!
Да, тут следует дать небольшое пояснение: в этой Монголии далеко не так пустынно, как в той, оставленной мной в другом мире. Того же Абишева знает вся округа, но не сказать, что он прямо так сильно выделяется со своим экзотическим бизнесом. Более того, никто не удивляется, что высокотехнологичным оружием занялся монгольский бек — регион тут такой. Территория Округа просто идеальное место для размещения военных аэродромов и баз, артиллерийских и прочих полигонов — вообще-то тут больше почти ничего и нет. В сухой степи не растет ничего, кроме степной же травы, не самой сытной для овец и лошадей. По сравнению с другими нечерноземными регионами Империи коммерческая эффективность скотоводства тут под большим вопросом. Зато военных объектов тут как блох на собаке — даже космодром есть. Такой секретный, что местные с удовольствием пересказывают друг другу байку — мол, это единственная территория во всей Монголии, по периметру которой везде есть забор! Завирают, разумеется, в смысле, есть не только вокруг космодрома, но байки, что кто-то отправился в степь, улегся полюбоваться звездами и мгновенно протрезвел, потому что в ста метрах упал крупнокалиберный снаряд, тут рассказывают регулярно.
Впрочем, тут почти все разговоры или об армии, или крутятся вокруг — при такой концентрации оборонных объектов на единицу территории и отсутствии любого другого выбора, чуть ли не девять десятых всех жителей так или иначе служат или работают по свободному найму на ВС Великой Империи. Мужчины чаще служат, женщины — чаще работают, как прикомандированные гражданские специалисты, хотя в местную армию принимают без различия по полу, и получить погоны на плечи — вопрос только собственного желания. Есть и военная обязанность — точно такая же, как в моей родной РФ. Правда, в отличие от России, вяловато действующей на фронте агитации службы в Вооруженных Силах,[9] Великая Империя очень хорошо смогла поставить этот процесс. А уж в Монголии, где, кроме армии, выбор возможной работы очень небольшой и не самый интересный, практически все жители от мала до велика вообще готовы подписаться под словами «не служил — не мужчина». С другой стороны, в тлеющие очаги «горячих точек» здесь всегда посылают только добровольцев, а вынужденная аскеза и регулярность жизни вкупе с физическими нагрузками дают хороший шанс сдвинуться с «мертвой точки», двигаясь по одному из двух официально поддерживаемых государством Путей…
Я развернул на планшете окно терминала, занёс руку над виртуальной клавиатурой — и с раздражением спрятал компьютер назад в сумку: башка совершенно не варила после вчерашнего. Оставалось уставиться в окно — монотонный пейзаж, не меняющийся в течение всей поездки, действовал даже на хорошо выспавшихся людей, благо СВП-«автобус» двигался так плавно, как будто действительно шел по воде. Степь только кажется ровной как стол — тут есть и холмики, и норы пресловутых сусликов, которые никак не разглядишь в траве, а вот чего нет — так это дорог. Точнее, дороги есть — времянки, накатанные армейскими грузовиками с огромными колесами, которые для любого другого наземного транспорта проходимы мало — ну, кроме БТР и танков, конечно. Излюбленное средство передвижения коренного населения тут — кроссовый мотоцикл: тоже можно въехать куда не надо, но не опаснее чем на лошади. И гораздо быстрее. Тут у большинства парней двухколесные средства передвижения лет с двенадцати-тринадцати — а иначе «ни пацан!» Для местных монгол степь как дом родной, а вот регулярно теряющихся деток офицеров ищут по персональным спутниковым маячкам — ещё одна штука, без которой ни один нормальный человек за дверь не выйдет, даже взрослый. Впрочем, как я уже и говорил, Степь всё равно регулярно получает свои жертвы — вышел и растворился в бескрайних просторах, как кусок сахара в горячем чае. Кости иногда потом находят — случается, что и через десяток лет…
Вот шайтан! Похоже, заснуть мне тоже не удастся. Мысли о работе мешались с мыслями о школе, и так по кругу. Причём если по Проекту волнения были скорее в положительном ключе — сработают последние правки к процессингу алгоритмизации или нет, то вот долбаная летняя практика вызывала один негатив. Можно сколько угодно говорить себе о том, что я взрослый человек в теле ребенка, и мнение так называемых сверстников меня не колышет — но более приятной ситуация, когда на тебя смотрят как на кучу мусора, не становилась. А что смотреть сегодня будут именно так — я просто не сомневался. Почему? Опять «местная специфика».
Как я уже и говорил, кроме армии, в Монголии податься практически некуда: частники вроде Абишева набирают свои дружины и другой младший персонал из своих родственников и потомственных вассалов — постороннему в тот же «Цветок» просто не попасть. Правда, это вполне оправданная мера — секретность получается на уровне… но я сейчас о другом. Итак, армия. В современной армии, очевидно, нельзя без специальности, а специальность можно получить либо в учебке — то есть путём вдалбливания в голову информации со скоростью звука голоса препода-прапора, либо в военно-техническом училище — это что-то типа колледжа, или, как там их раньше называли, ПТУ. Тут, соответственно — ВТУ. Программа за десятый-одиннадцатый класс идёт с заметным сокращением (за счёт классической литературы, языков Империи и прочих гуманитарных предметов), зато учат водить как минимум машину, а то и лёгкий самолёт (тут, в Монголии, это актуально), стрелять из ручного лёгкого и пехотного тяжёлого оружия (а что ещё надо мальчикам «со взором горящим?»), и паре «перекрёстных» специальностей на выбор — связист-электронщик, санитар-парамедик, РХБЗ-лаборант,[10] логист-экспедитор, бухгалтер-интендант — ну и так далее. Плюс, штатные инструкторы пути Духа — всё, как «в большой армии» — включая гарнизонный режим, лёгкую форму шагистики и форму «совсем военную» с погонами и прочими виньетками. Нет, ВТУ срок службы не сокращает — наоборот, солдат (обычно после ВТУ как минимум сержант) служит те же два или три года — пропуская учебку. И на полгода больше получает зарплату, разумеется, а в ВТУ у курсантов с головой на плечах нет проблем и со стипендией… А вот за старшие классы хорошей школы часто приходится и заплатить. Понимаете, к чему я клоню?
Девятый класс школы заканчивается выпускными экзаменами — в ВТУ берут (и начисляют первые полгода стипендии, что для многих важно) по их результату. Экзамены, как и положено, идут и заканчиваются в июне, а в начале июля мальчики наиболее… изобретательно-активного возраста уже стригут волосы и отправляются в «летний лагерь подготовки ВТУ» — короче, подальше от возможности что-то учудить «пока можно». Девочки, решившие пойти по армейской карьере, могут сделать то же самое — ВТУ, армия и контракт. Собственно, так и делают… где-то в Великороссии или в Сибири — но только не здесь. Патриархальное, чтоб его, общество… Школы, под соусом подготовки «к двум самым серьёзным годам обучения», а на самом деле, видимо, чтобы не вызвать ненужный социальный дисбаланс, перед десятым классом делают летние учебно-практические лагеря. При этом «практика» почему-то считается отдыхом, а не учёбой… В итоге получается, что я должен каждый день переться в школу, где на трёх (ТРЁХ!) оставшихся парней приходится шестьдесят две девчонки — то есть на четыре пятых ученицы параллельных классов, мне практически незнакомые. И смотрящие на, по их мнению, бесхребетных слюнтяев, как на тараканов каких-то! Ради чего я должен был всё это терпеть, мне было решительно непонятно: что такое «трудовая практика», я себе ещё по прошлому миру примерно представлял и не питал иллюзий, что тут она организована как-то лучше. То есть у толпы подростков на пике гормонального фона будет масса свободного времени на «красить вот эту стену до обеда» и практически никакого контроля — самое оно, чтобы оказавшаяся в большинстве социальная группа вдоволь подоставала меньшую. Фигня, если с точки зрения взрослого человека, но как же меня это напрягает: кто станет первой целью насмешек, я даже не сомневался.
Что поделать, я, иномирянин, даже сейчас всё ещё… выделялся. А дети и подростки как никто другой это остро чувствуют. Особенно тяжело пришлось в первые полгода — уж слишком сильно мои собственные интересы и чаяния лежали в отличной от других плоскости. Сверстники, двенадцати- тринадцатилетки обоих полов буквально бредили Тренировками, Практиками, Путями (обязательно с большой буквы!) — и напропалую хвастались друг перед другом своими «достижениями». Понять я этого никак не мог — восточная мишура по поводу личной силы и Просветления для меня казалась лютым бредом, а описанные в литературе возможности редких адептов, постигших вершины своего Пути… ммм, скажем так — несколько приукрашенными. В чем смысл заниматься изматывающими физическими тренировками я ещё мог понять — но вот аскеза и медитации вместо того, чтобы как можно усерднее забивать податливый пока ещё мозг необходимыми знаниями? И это всё ради того, чтобы через несколько лет получить возможность таскать у пояса железку или плётку, бесполезную в общем-то против даже пистолета? От «сверстников» внятных объяснений добиться было невозможно, а от Тогжана, которого мне случайно удалось застать во время одного из редких визитов в лабораторию, услышал лишь «это надо понять самому». И только спустя ещё полгода до меня постепенно начало доходить, насколько я ошибался…
03
Концепция понятия «Путь» оказалась одновременно очень простой и невероятно сложной штукой. Философским понятием, которое объединяет в себе совершенно несовместимые на первый взгляд вещи. Примерно как «Коммунизм». Да-да, это не шутки — Путь это… дорога жизни, что ли. Искусство, инструкция и желание укладывать ВСЕ свои поступки в определенном ключе… м-да. Это и ещё множество определений можно найти в книгах, и они точно так же не приближают к пониманию сути явления. Ладно, остановлюсь на том, что Путь — это сплав веры (не религии!) и социальных воззрений, который, при следовании ему, гарантировано позволяет достичь зримых результатов. Причём получается, что возможность выше прыгать и сильнее бить и творить «чудеса» — это сильно побочный эффект… Всё, я сдаюсь. Наверное, ЭТО невозможно взять и просто объяснить словами, только почувствовать самому. Только скажу, что ничего похожего на учение о Путях за пределами границ Великой Империи так и не появилось и не прижилось. Боевые искусства есть, магия есть, религии есть, в том числе и государственные — но нет ничего, что объединяло бы их, увязывало между собой и обыденной жизнью. Это я, кстати, тоже узнал далеко не сразу…
…Меня потянуло вперёд — винты СВП перешли на реверс и катер оттормозился, аккуратно наехав на асфальт улицы. Это ещё одна милая местная традиция — строить обрывающиеся в никуда концы улиц, выходящих за пределы города. Резко так — есть прекрасная асфальтированная дорога, дома по бокам, освещение, магазины, все дела… и вдруг бац — степь, и только веер колей во все стороны разной степени разбитости и заросшести. Давящий на уши даже в салоне гул стих — роторы остановились, и я, кивнув пилоту, спрыгнул с середины трапа на мягко спружинившее под ногами дорожное покрытие. Мягкое не потому, что асфальт такой особый, а потому что южное солнышко запросто разогрело его градусов до тридцати пяти, и это был ещё не предел. Ещё одна причина, почему местные любят путешествовать с утра — по сравнению с кондиционированным салоном «автобуса» на улице было сущее пекло: как в духовку добровольно влезть. А мне ведь ещё до школы шагать и шагать…
Вообще-то, улицы вполне могли пропустить «автобус» и до самой школы — отношение к правилам дорожного движения в Монголии тоже… своеобразное. Ундерхаан не настолько большой город, чтобы жителям приходилось часто использовать личный транспорт в черте города, а улицы специально сделаны очень широкими — на зависть магистральным шоссе в других регионах. Потому СПВ-рейсовики и переставленные на колёса низкого давления армейские вездеходы (ещё одна модная монгольская переделка), ходящие до нескольких крупных становищ и к ближайшим большим военным городкам, спокойно проходят до центра Ундерхаана и там высаживают и принимают пассажиров… но я вынужден топать пешком. Не принято тут выпячивать свою значимость: школьник — веди себя как школьник, пройтись по самому пеклу — отлично закаляет тело и Дух. Впрочем, сейчас я ворчал про себя больше от недосыпа — уже привык, а может и тренировки действительно помогли. Если бы у меня на них ещё оставалось время…
Прямо удивительно, но до школы я добрался почти вовремя. Можно было и совсем вовремя — но пришлось бы бежать… да пошли все нахрен! Раз практика это «отдых», то пусть попробуют заставить отдыхать по расписанию. Уверен, не я один опоздал. Хотя, дойдя наконец до учебного заведения, я немного засомневался в своей правоте. Чего-чего, а территорию здесь никто не экономит, в отличие от заборов: необычно пустой двор вокруг школы меня не насторожил — услать пришедших вовремя «везунчиков» с миссией полива клумб, пропалывания сорняков или тем паче — отсыпания дорожек кирпичной крошкой можно было чуть ли не за горизонт! Выходящих покурить у школьного подъезда здесь быть не могло — даже до учителей не дойдёт, свои наваляют от души, а охранников при входе нет в принципе, так что мне предстоял занимательный квест «найти своих». Однако, как оказалось, о растяпах вроде меня все-таки позаботились: на створке двери обнаружилась криво приклеенная половинка листа А4, которую я заметил только когда дернул за ручку и убедился, что главный вход заперт.
На время учебно-экскурсионной поездки все десятиклассники, пожелавшие остаться в школе, переводятся во временную сводную группу Найдаковой Х. О.
Зам. дир. Нарышкина Н.М.Подпись, печать. Ниже от руки было размашисто добавлено:
Заходите через второй чёрный в физкультурном корпусе.
С.П.
Для особо одарённых: ВСЕМ ученикам, оставшимся в городе, заходить через физкорпус!
«Расшифровать», что же такое произошло, для меня труда не составило: опытный я, в каком-то смысле, школьник. Значит, вчера, сразу после торжественной раздачи аттестатов о неполном среднем образовании, учителя, вместо того, чтобы засесть бухать от счастья за достижения своих воспитанников, как все нормальные люди, сели работать — сверхурочно. По-быстрому раскидали оставшихся учащихся по классам и даже старост назначили. Хотя обычно первое делается ближе к концу июня, перед отпуском у педколлектива, а второе вообще на первом уроке нового учебного года. И я даже знаю, зачем был этот взрыв трудового энтузиазма: зря, получается, я наговаривал на их счёт. Нет, ну вот не суки ли?
Процесс дальнейших действий я себе представил как вживую. Свеженазначенные старосты ловятся замдиректором за подол (фигурально выражаясь, ибо телефоны для чего?), и до них доводится сообщение о возможности заменить тупое торчание в поднадоевшей за год школе многодневной экскурсией и список их класса, а те уже должны донести информацию до оконечного получателя — своих свеженазначенных одноклассников. Такое обычно объявляется прямо в классе, ну или в первый день практики могли всех собрать (задержитесь, нам нужно сделать объявление), но когда есть некая спешка, организуется банальный обзвон. «Ты предупреди вот этих, ты — этих, а ты — тех». Ну и про оставшихся для дальнейшего обучения мальчиков «случайно» забывается — не старостой, разумеется, а одной из порученок: опа, всё на мази! Нет, ну а что — всё произошло как бы случайно, возможность заменить трудовые подвиги реальным отдыхом «горит», возможны же накладки? Ну а преподавателям и того лучше — моногендерным коллективом управлять проще, особенно когда он состоит из шестнадцатилетних девчонок. Разумеется, смогли поехать не все и из приглашённых — и педколлективу пришлось оставить дежурного преподавателя для остальных: в данном случае физкультурницу. Не самый приятный для меня выбор, честно сказать… ай, да и черт с ним. Главное, толпы не будет, а в небольших количествах одноклассники и одноклассницы куда лучше переносимы.
На всякий случай я подёргал дверь — хотя синяя печать не располагала к ожиданию «смешного прикола» — пожал плечами и отправился в физкорпус. По дороге заодно пытаясь понять, какое же чувство во мне сильнее — совершенно детской, иррациональной обиды: ах, меня не позвали… или желание некультурно поржать! Весь фокус был в том, что я всё равно просто не мог уехать из «Каменного цветка»: работа требовала моего присутствия именно здесь и каждый день, значит, поездка для меня пролетала так и так. Кстати, удовольствие находиться в серпентарии, в который превратился нормальный, в общем-то, коллектив после «хирургического удаления» из него мужской части учащихся, не половину рабочего дня, а несколько дней с утра до вечера… Ну, вы поняли. Ладно, сейчас посмотрю на других таких же «неудачников».
04
— А вот и наш сильный программист! — было первое, что я услышал, пройдя сквозь действительно отпертый «чёрный ход». Парные двери вели прямо в спортзал, сейчас практически пустой, и предназначались для вноса-выноса инвентаря на улицу, во время тренировки в хорошую погоду. По мне, так лучше б их забыли нарисовать в проекте здания: «хорошая», в смысле ясно-солнечная погода тут двести дней в году, и сто из них приходятся на сезон, когда упражнения на «свежем воздухе» превращаются в настоящую пытку жарой. Недаром беговое «кольцо» школьного «стадиона» густо обсажено со всех сторон тополями и липами, а поздней весной и летом даже отмороженные на всю голову любители футбола из тех, что живут в городе, приходят на школьные матчи и тренировки исключительно в сумерках, как вампиры какие. Всё ещё жарко, но уже, по крайней мере, можно с гарантией обойтись без солнечных ожогов, играя в футбольной форме. Недаром национальная монгольская одежда — халат с длинными рукавами и шапка, ох не даром…
— Здравствуйте, Солонго Пуревовна! — найдя учительницу глазами в другом конце здоровенного помещения и старательно улыбаясь во весь рот (зрение у сволочи как у орла!), я привычно «прожевал» отчество, прозвучавшее оттого слегка невнятно. Тётка… хотя, какая она тётка — двадцать четыре года, из педагогического два года как! — столь же привычно непроизвольно поморщилась: мало кому нравится, когда все за глаза тебя называют «Пургеновной»! Впрочем, это слово-производное от отчества и названия средства от запора «Пурген» ей, на мой взгляд, очень шло.
— Надо что-то куда-то таскать? — перевёл «смешную» фразу Тодаевой я, не дождавшись хотя бы ответного «здрасти».
— Точно! Будешь расставлять мишени для «хасса»,[11] Далеев. Раз ты так захотел посмотреть на предзачётные тренировки Нармаевой, что даже на Байкал со всеми не полетел — кто я, чтобы вставать между тобой и твоей любовью? — физкультурница даже не особо пыталась скрыть, что кривляется. Правда, в опоздании не уличила — видать, слишком счастлива была. Вообще, «сделала» она меня действительно хорошо — теперь настала моя очередь кривиться. Я знал, что Криста Нармаева по прозвищу «Утиный нос»[12] в этом году выступает на турнире по Монгольскому луку среди юниоров. А вот то, что она останется в школе тренироваться — не подумал, хотя мог бы и догадаться. Ну теперь эта утконосая меня задолбает — и не отвязаться никак.
Конфронтация с Пургеновной и её любимчиками у меня была давней и взаимной, о да, и не сказать, что я был совсем не виноват. Не нужно было выделяться из коллектива… по крайне мере, так сильно. Здесь есть Глобальная Сеть — но пользоваться местные ею не то, что бы не умеют… не очень охотно желают. Связь, обмен документами, удалённое проведение документооборота — да. Ползать по сайтикам и сидеть в форумах для развлечения? Ну конечно же нет — хотя есть и то, и другое, и интернет-магазины есть. Не в чести и бессмысленные компьютерные игры, а симуляторы тут хоть и воспринимают, как этакое замечательное развлечение — но обязательно связанное с учёбой. Как итог — цифровой дизайн в загоне, хорошие видеокарты считаются «про»-оборудованием,[13] а разбираться в ай-ти технологиях, что чуть ли не обязательно для любого подростка там, здесь является прерогативой «избранных». Умников-задротов, как у нас раньше представляли линуксоидов[14] — непонятно чего говорящих, и пребывающих в некоем «своём мире». Ну разумеется, не мог же я не продемонстрировать своих профессиональных навыков?
Не знаю, как раньше школа справлялась с оптимизацией и управлением своей инфраструктурой — не иначе как из Центра запрашивала «заезжих варягов» или на поклон шла к папам учеников — среди военных были и свои компьютерщики с программистами, разумеется. Собственно, информатике, как науке, как раз можно было научиться выше базового «ткни в дисплей на значок — получишь результат» в ВТУ: это всех устраивало. Не хочу сказать, что к моменту моего «перевода в школу» тут уже всё сыпалось… но работы накопилось изрядно. И настройка принтеров, нормального бекапа, оптимизация кабельной сети — это далеко не всё, что я делал. Другой вопрос, что с моей колокольни это было даже не разминкой — так, семечки грызть, когда книжку читаешь, потому со стороны казалось, что я и не делаю почти ничего, а всё начинает работать «само». Ага. Отчитывался я той же Нарышкиной, а Надежда Максимовна меня, когда надо, отмазывала от излишнего внимания учителей и, в некоторых случаях, одноклассников. Нормальный бартер — и все были довольны. Пока у нас в школе не «взошла звезда» Пургеновны.
Что она здесь, в школе на краю Великой Империи, забыла — это тот ещё вопрос. Спортсмен, работающий учителем — это здесь считается нормально. Однако КМС[15] по классическому ханьскому фехтованию, красивая молодая девушка, могла бы найти себе место… ну, скажем так — поудобнее. По крайней мере, найти спарринг-партнёра своего уровня в Ундерхаане можно было только при большом везении — в отличие от городов территории имперского Китая, где мастеров древнего искусства действительно много. Может, она, конечно, искала подходящее место для самостоятельных тренировок и медитаций, но как по мне — это было больше похоже на бегство от самой себя. Как ни странно, именно профессиональных спортсменов, живущих соревнованиями и победами, в стране очень мало. Просто постоянной тяжёлой работы недостаточно, нужен определенный талант и стальная воля: без непрерывного самосовершенствования ничего не выйдет. Путь Духа в какой-то момент позволяет адепту превозмочь физические кондиции своего тела, да, однако этот шаг нельзя сделать по плану. Не смог, отстал от своего возрастного ценза — и ты уже один из многих любителей, пусть и с разрядом. Бывает. Никто, что называется, не застрахован. Найти свой Путь — та ещё задачка: сколько на эту тему ходит пословиц и поговорок — просто не счесть.
В общем, история Солонго меня бы совершенно не волновала, если бы в качестве не иначе как психологической компенсации она не начала… гм, проявлять свою преподавательскую харизму. Цепляться к ученикам, если по-простому. О, нет, не ко всем — к девочкам отношение оставалось подчёркнуто-ласковым. Вот парни получали по полной… и тащились от стервы не хуже соучениц — красивая и язвительная сучка буквально туманила их мозги. Типа «бьёт значит любит»: бурлящие подростковые гормоны — страшная сила. Скидка делалась только для делавших заметные успехи в Путях — остальные им невероятно завидовали, средние показатели учащихся по нормативам поползли вверх, что во всех школах поощрялось. Видно, у Пургеновны и впрямь оказался нераскрытый ранее талант работать с подростками — мальчишки на физре прямо-таки лезли из кожи вон, чтобы угодить «шифу»,[16] а девочки млели от демонстративного «особого отношения» к себе. Не удивительно, что на не совсем корректное, по моему мнению, поведение мечницы директрисса и завуч закрывали глаза.
Пока я просто не демонстрировал особого восхищения и укладывался в минимальные нормативы, всё было более-менее ничего. Потом, прошлой весной, случилась «Всеимперская Межшкольная Спортивная Игра» — их проводили раз в три года, как чемпионаты Мира. Засада была в том, что участвовать должны были все, а я, ожидаемо, «портил результаты». И в отличие от других отстающих по физическому развитию не просто не тянул — ещё и не старался. Пургеновна со мной попыталась «поговорить» в своей излюбленной манере — но я от неё просто отмахнулся: не то, чтобы её «чары» на меня не действовали совсем — но выжимать из себя все соки ради сомнительного коллективного достижения? Да пошли бы вы все куда подальше! Задним числом я понял, что для Солонго победа в соревнованиях была бы своеобразной «реабилитацией» за свой «провал» в спорте. Пойми я сразу — попытался бы объяснить свою позицию, построил бы разговор по другому… а так — нашла коса на камень. Ответка не замедлила прилететь уже на следующий день.
На тренировке перед играми, куда восьмиклассников теперь загоняли каждый день, я получил мячом в живот так, что упал и долго не мог встать — от парней из параллельного класса. Разумеется, пришлось прерваться — какие уж тут упражнения. А в раздевалке меня зажали — это было «предупреждение» вида «лучше сам убейся»: сядь на больничный и не порти школе результаты. Или следующий снаряд, «боевой» — будет в голову, и больничка будет обеспечена так и так. Я… честно сказать, был в шоке: в «жизни класса» я старался не участвовать, и вообще поменьше контактировать со сверстниками по неучебным вопросам — и окружающие платили той же монетой. А тут на тебе — такой «социальный фулл-контакт». Впрочем, удивление не помешало мне незаметно включить диктофон в мобильнике и сразу после «беседы» отправиться прямиком к замдиректора. Скорее посоветоваться даже, чем пожаловаться — я реально не знал, что делать. Надежда Максимовна как-то очень спокойно сказала, что разберётся, и чтобы я не переживал. А на следующий день я узнал, что школу сняли с соревнований, а «активистов» прямо с занятий услали в психдиспансер на обследование — вот это все меня поразило гораздо больше, чем давешняя «разборка».
Меня до сих пор терзают сомнения — это Пургеновна напрямую ребят на «исправление результатов» путем спортивных травм подговорила, или они сами додумались? Они её не сдали, иначе бы преподаватель у нас сменился, но… осадочек, что называется, остался. Кстати, уверен, «осадочек остался» не только у меня — вот и сейчас вместе с Хонгурзул Оуюновной в городе оставили именно Тодаеву. Уроки физической культуры Тодаева теперь проводила подчёркнуто-ровно, без «мотивационных нововведений», но стоило нам столкнуться вне занятий — и мне демонстрировалось «утонченное чувство йумора». Ладно, где там эти шайтановы мишени и куда их тащить?
05
— Хлоп! Ффффп! — попадание.
— Хлоп! Ффффп! — попадание.
— Хлоп! Фффлк! — стрела соскользнула с бока цилиндра-мишени и ушла «в молоко».
— Шайтан! — Криста опустила лук. Выражение лица у неё было такое, с каковым теннисистки на корте швыряются дорогущими ракетками, но лучница сдержалась. Пока я в очередной раз рысью метнулся выдёргивать тяжёлые спортивные стрелы с ярким оперением, она стояла, опустив голову — пытаясь войти в рекомендованное для стрелков состояние внутреннего покоя.
— Кристина, стоп. Так у тебя ничего не получится. — покачав головой, встала с лавочки у стены Найдакова Хонгурзул Оюуновна. Скромный учитель истории, женщина безупречной восточной красоты и обладательница именного титула «Красный Тюльпан[17] Монголии». «Прозвание, дарованное Небом»[18] Хонгурзул получила за показательные достижения в стрельбе из классического монгольского лука «пред ликом Императора»[19] — последнее покруче олимпийской золотой медали из моего прошлого мира будет. Хотя бы потому, что здесь международных спортивных игр попросту нет.
Интересно, чем предки утконосой с ней расплатились? Что-то мне подсказывает, что не деньгами: в отличие от Пургеновны Хонгурзул не стремилась стать профессиональной спортсменкой и не афишировала своих успехов, как, впрочем, адепту Духа и положено. Я и сам узнал, только когда однажды увидел мою любимую училку в спортивном халате и тулом стрел за спиной. Увидел — так впечатлился, что начал «копать». Общедоступные поисковики типа Яндекса и Гугла в Глобальной Сети Империи не в чести: запустить проект такого типа пытались… и мягко получили по рукам эдиктом из Лазурного Дворца.[20] Другое дело, что у меня была своя, фактически личная, поисковая система: практически первым, что мне пришлось алгоритмизировать ещё во время работы в НПО, стал поиск и анализ прямой и косвенно получаемой информации. Сначала с датчиков виртуального вертолёта, а потом и из открытых сетевых источников напрямую. До сих пор считаю эту свою идею без шуток гениальной! Нет, ну а что? Если есть отработанный самообучающийся алгоритм, зачем его искусственно ограничивать? Пусть «тренируется». Так, собственно, из «изделия Агат» появилась Агата — программная надстройка над БИУС вертолета, эмулирующая искусственный интеллект. Хотя в последнее время я начал сомневаться, что слово эмуляция тут по прежнему правомочно: на мощностях процессорных сборок, которые неизвестно как и откуда достал Абишев, боевая информационно-управляющая система работала без раздражающих задержек, и запросто проходила тест Тьюринга.[21] А запрашивая поиск и первичной информации, я вообще чувствовал себя чуть ли не героем научно-фантастического фильма про будущее![22]
— Перерыв. — махнула рукой наставница Кристы, выслушав что-то сбивчиво шептавшую подопечную. Я выдохнул — каждые две минуты рысью метаться от мишени к мишени, а потом бегом тащить снаряды к лучницам было утомительно. Я бы всё проклял, если бы мне пришлось делать это ради одной только Кристы (и под её комментарии), но под одобрительным взглядом Хонгурзул Оюуновны порхал бабочкой — перед любимым преподавателем мне совершенно не хотелось выглядеть слабаком. И вдвойне я был благодарен лучнице за то, что рядом с ней Нармаева МОЛЧАЛА. Блин. Ведь понимаю, что мне лично ничего не светит: пусть про личную жизнь учительницы истории мне было ничего неизвестно и я мог теоретически тешить себя иллюзиями, но где едва шестнадцатилетний я — и где без года тридцатилетняя «Красный Тюльпан»? Но… мне было просто хорошо рядом с ней. А уж как я учил ее предмет!.. — Егор, если ты не устал — выгляни на улицу и поищи Солонго Пуревовну, пожалуйста. Кажется, ей сегодня тоже нужен был зал.
— Уже иду! — с энтузиазмом вскочил я с лавочки, хотя только присел и вытянул ноги.
Улица встретила меня привычным ощущением раскаленной духовки и голосом Пургеновны, отдающим кому-то ритмичные короткие команды со стороны беговой дорожки. А вот и те, кто остался в Ундерхаане и пришел вовремя… Как же мне всё-таки повезло, что физкультуричка меня настолько не переносит, что заставила помогать в зале, а не потащила с собой! Вместе с Солонго на дорожке обнаружились ещё трое учеников — как ни странно, но я даже всех их более-менее знал, хотя одноклассниками мы не были… раньше. Как разделили поток свежеиспеченных старших школьников, я пока был не в курсе, и, пожалуй, это стоило поскорее исправить. Заодно и фамилию старосты своего класса узнаю: подставу с поездкой я ей ещё припомню, а то ведь и ещё про что-нибудь «случайно забудет». Ну ладно, «не дозвонилась» — хотя бы сообщение утром скинула, что нужно спортивную форму на практику взять. Хорош бы я сейчас был в своем халате после пары часов работы «мальчиком для битья» — когда даже переодеться не во что!
— Хонгурзул Оуюновна просила передать, что у них перерыв и зал свободен. — вклинился я между звонкими «Ха!» после того, как с полминуты понаблюдал за чем-то средним между средневековой пыткой и спортивной тренировкой. Ещё одной. Что интересно, меня даже не заметили, пока я не подал голос — даже для долбанутой Тодаевой летняя монгольская погода оказалась не по зубам. О том, насколько тяжело пришлось выложиться всем четверым, отлично свидетельствовало не только тяжелое дыхание, но и разводы на футболках, и насквозь промокшие повязки-потоулавливатели на лбах. После моих слов потребовалась ещё пара секунд, чтобы смысл дошел до всех участников истязания, после чего пары тренирующихся распались.
— Отлично. Самое время! — у Пургеновны даже не нашлось для меня едкого комментария. — Сейцура, Мамедова, на сегодня всё. Спасибо, что помогли. Сол Вонг — жду через пятнадцать минут.
И первой, подавая пример, пошла к дверям физкорпуса. Обе девушки, участвующие в практике, сразу отправились за ней, волоча за собой свои спортивные снаряды, а вот у Степана Сейцуры хватило выдержки сначала зажать подмышкой круглый, обитый снаружи мягкой тканью ручной тренировочный щит и пожать мне руку. Я хмыкнул, и стал собирать остальной инвентарь, разбросанный по газону, хотя у меня сразу появился некоторый соблазн оставить всё на месте: не просили же? Хотя… пожалуй, не стоит вредничать: роль мальчика на побегушках, по крайней мере, не заставляет слишком сильно напрягаться. Всё, как говорится, познаётся в сравнении — посмотрел на остальных и проникся. Даже настроение исправилось…
…ровно до того момента, как планшет в кармане халата издал громкую трель: входящее сообщение электронной почты. Прочтя которое, я так и сел:
Абишев звонил, приказал грузить изделия для прогонки полного цикла прямо сейчас — откат сделать не успею, так что везу «Агат» со всеми. «Ирис» на тебе.
Маркулов.06
— Фууух! — Степан Сейцура плюхнулся рядом со мной на лавку у стены спортзала. — Думал — помру!
— Вас же вроде домой отпустили? — наверное, стоило составить фразу как-то более дружелюбно, однако письмо порядком выбило меня из колеи. Впрочем, парень моего тона даже не заметил, блаженно закатывая глаза и вытягивая ноги.
— Если вернусь, припрягут бегать по дому с выпученными глазами и списком, а так то-сан и ка-сан[23] сами все сделают, — безмятежно сдал не самую благовидную подоплеку своей неторопливости полуяпонец и тут же пояснил причину самого переполоха: — Как в экспедицию в тундру ехать вместо трудлагеря в Крыму, так «всё равно отдохнешь, только ещё и заработаешь, раз уже можно», а как отмазать хотя бы на день практики — так «ну так же положено, иди».
Я немного напряг память и припомнил, что про щуплого и темноволосого Сейцуру мне говорили, что он из семьи геологов, и с родителями объездил чуть ли не половину диких мест Империи. Выходит, и правда… Опа.
— Так я что, в этом гадюшнике с завтрашнего дня единственным парнем останусь?! — дошло до меня.
— Да я тоже удивился, когда тебя увидел: думал, я тут единственный неудачник, — с готовностью потоптался по чужой «больной мозоли» добрый мальчик Стёпа и тут же попытался меня приободрить: — Зато прикинь как сейчас Кольке Помелову и Ваське Свирь? Одни на шесть десятков баб! А у тебя тут всего четыре будет…
— Почему четыре? Три, — машинально переспросил я. Моя теория о «заговоре» против продолжающих обучение в десятом классе парней с треском развалилась, и теперь я пытался решить, какая версия мне «нравится» больше — что до меня и вправду забыли дозвониться, или что «оставили за бортом» только меня?
— Нет, четыре, — чуть отдохнувший возможно-одноклассник показал мне кисть с загнутым большим пальцем и растопыренными остальными. — Мамедова, Нармаева, Сол Вонг и…
— Вот мужики, на пять минут одни остались, и уже баб обсуждают! — по другую сторону от меня приземлилась Светлана Мамедова, вторая сегодняшняя жертва Пургеновны. Лавочка под фигуристой, но отнюдь не хрупкой девушкой ощутимо вздрогнула. — Привет, Далеев! Что это у тебя за штука?
— Планшетный компьютер, — я непроизвольно накрыл свой рабочий инструмент рукавом. Не помогло.
— Тонкий какой, — удивленно протянула блондинка, молниеносным движением выдернув предмет из-под моей руки. — У моего бати адъютанты постоянно с планшетками таскаются, но они толстые как пол-кирпича. Ух ты, пароль требует!
— Потому что у твоих планшеты военного образца, — быстрее, чем я успел открыть рот для ответной реплики, влез с пояснениями парень. — У нас, у геодезистов, такие, и к мобильной лаборатории один в комплекте. Они противоударные, не тонут, и там снизу солнечная батарея. А у Егора вообще спецзаказ, кажется.
— Чё, правда? — Светка посмотрела на машинку сбоку и перевернула. — О, и тут солнечная батарея…
А ещё и мощность, как у среднего сервера, титановый корпус и основной источник энергии — радиоизотопный. По хорошему, мне эту машинку должны были запретить выносить не только за пределы «Каменного цветка», но и за пределы подземной лаборатории в принципе.
— Программирую. Много, — я аккуратно взялся за край устройства и вытянул из пальцев мгновенно потерявшей интерес к чужой цацке Мамедовой. Красивый пенал, ластик или фенечку на рюкзак под настроение одноклассники могли и не отдать сразу — как же, интересно поиграться, особенно если отнять силой ты сам не можешь. Но к чужому инструменту, как и к оружию, здесь отношение очень трепетное, причём чем более сложные вещи ты с помощью него (инструмента или оружия) сможешь сделать — тем больше уважение. — А ты чего домой не идёшь?
— Папа пришлет вертушку в пять, а одной по городу до того шляться скучно, — отмахнулась генеральская дочка.
— Могу составить компанию, — тут же галантно предложил Сейцура и удостоился пренебрежительного «пфф» и насмешливого взгляда от девчонки и сильно удивлённого — от меня. И как у него только смелости хватило? Или Сол Вонг ему по башке тренировочной деревяшкой заехала?
Света была в школе личностью довольно известной, если не сказать — «звездой», знали её решительно все. Да и не только в школе. Благодаря отцу, командующему самым крупным военным полигоном в Монголии — «шишке» по местным меркам немаленькой, на уровне командира дивизии, если не больше, на девочку непрерывно изливалось внимание и сверстников, и взрослых, что не могло не оставить свой след в характере. Дети командиров других крупных военных объектов могли только завидовать или вообще не знали, где служат родители: секретность никто не отменял. А вот на Полигоне работает куча гражданских специалистов, от врачей и инженеров до посудомоек и поваров — добрая половина населения Ундерхаана[24] — и скрывать что-то бесполезно. Кроме того, Светлана и сама в любом окружении не терялась… во всех смыслах. Она переняла не только известность, но и другие семейные черты: привычку всеми командовать, уже сейчас ощутимо продвинулась на Пути Воина, и статями обошла большинство сверстников, в том числе и Степана. На полголовы выше низкорослого, в отца, парня, и шире его в плечах — и это при сохранении вполне себе женских пропорций фигуры. Что-то у Сейцуры совсем в мозгах переклинило, раз он решился на самурайский подвиг… или не совсем в мозгах. Ах да, восхитительное лето в обществе оленей, гнуса и родителей — как я мог забыть! Шайтан, даже настроение исправилось.
07
Как выяснилось через пару минут — чувство самосохранения изменило Степану не до конца: как только в коридоре, ведущем в физкультурный зал, показалась Криста Нармаева, парень под насмешливым взглядом Светки подхватился, попрощался и испарился в неизвестном направлении меньше чем за десять секунд. Да, вот что значит — репутация… которую лучница, к моему удивлению, немедленно опровергла. Примерно минуту на удивление молчаливая девушка помялась около входа в зал под нашими взглядами, потом всё-таки не выдержала и на удивление лаконично огрызнулась:
— Что?
— Ничего, — хмыкнула Мамедова. — Тебе идёт.
— Тебе очень идёт, — поправил я, разглядывая скандалистку и задаваку, которую в классе никто терпеть не мог, как будто увидел в первый раз. Да-а, сейчас бы мне и в голову не пришло обзывать Кристу «утконосом»: в расшитом скупой алой вышивкой вдоль отворотов и рукавов белом тонком укороченном «как бы спортивном» халате, к которому кто-то очень опытный идеально подобрал высокие, до колен, летние сапожки того же колера, лучница, впервые на моей памяти не пренебрегшая косметикой, выглядела на все сто и даже больше.
— Ну с-спасибо! — на миг привычное выражение лица вернулось к моей однокласснице, но, дополненное покрасневшими от смущения щеками, смотрелось даже мило. — Вы можете не пялиться, а?
Я неожиданно для себя смутился, и поспешил включить планшет, а от Мамедовой долетел еще один многозначительный хмык. Чудеса продолжались — Кристина промолчала.
Чтобы не пялиться украдкой на Нармаеву, я раскрыл рабочий файл: не смотря на то, что самые азы Пути Духа я вроде бы освоил, сосредоточиться ни на чём для меня продолжало оставаться серьезной проблемой. Вот сосредоточиться на работе, выкинув из головы всё остальное и отрешившись от внешних раздражителей, всегда получалось без проблем… Точнее, я так до сих пор считал. Потому что стоило Мамедовой непринуждённо опереться на моё плечо, заглядывая в дисплей планшета, все мысли у меня из головы как метлой вымело. Тонкая ткань рукава моего халата совершенно не мешала мне отчетливо ощутить упругое давление в плечо — а упираться Светке определенно было чем.
— Это — программа? — девушка ничтоже сумняшеся ткнула пальцем в экран, заставляя меня судорожно сглотнуть. Можно сто раз быть сорокалетним мужиком в своей голове, но в комплекте с шестнадцатилетнем телом голова при определенных условиях с гарантией отключается.
— А? Это? Нет, визуализация реляционных связей базы данных, — героическая попытка взять процесс мышления под контроль привела только к тому, что мой мозг всё-таки воспользовался памятью тех времён, когда я был биологически повзрослее и потому помимо воли продолжил: — Если интересно, могу рассказать.
Ага, всё что угодно, только не выпрямляйся!
Краем сознания я понимал, что эта пикантная (для меня) ситуация случилась только из-за внезапно приодевшейся Кристы и моей реакции на неё. Генеральская дочка, разумеется, прекрасно знала, как на неё реагируют лица противоположного пола, а тут какая-то… посмела отвлечь внимание единственного на данный момент присутствующего самца на себя. «Случайно прижаться» её саму ничем не обязывало — можно будет в случае чего состроить непонимающую мордочку и удивиться: ах да, она на тренировках по рукопашному бою так каждый день взрослых мужиков на пол роняет, что такого-то? Это без учёта того, что большинство настойчивых ухажёров она сможет точно так же без напряга «уронить» — в отличие от моих сверхскромных достижений в области Духа, с продвижением по семейно предопределённому Пути Воина у Мамедовой было все зашибись. Развитая на зависть многим совершеннолетним фигура девушки об этом буквально кричала.
— Знаешь… наверное, давай в другой раз, — с сомнением в голосе ответила девушка и отстранилась. А я едва не задохнулся воздухом — во время «контакта» у меня еще и дыхание сперло. Фу-ух, ну и ну. Вот это меня проняло — хорошо, что не трясёт от эндорфинного шторма в крови.
— На самом деле это не так сложно, как кажется… — сделав пару вдохов и выдохов всё-таки ответил я. Повертел изображение пальцами и с уже меньшей уверенностью добавил: — Ну, если разобраться.
Рабочая визуализация связей базы данных выглядела так, как будто в цехе с парой десятков ткацких станков кто-то взял и перепутал все нити между всеми машинами: именно так выглядела теперь система принятия решений последней версии БИУС изделий «Агат» и «Ирис». Пришлось писать специальную программу для отображения всех связей, которая специально убирала с картинки «лишние» линии и позволяла «на глаз» видеть основные закономерности. Если верить тому, что я читал ещё в родном мире, примерно так работает система ассоциативных связей в голове у человека — только там она намного сложнее и запутаннее. Честно сказать, для информационно-управляющей системы боевого дрона и эта структура была чересчур сложной — это нейронная сеть головного мозга человека могла позволить себе «лишние» процессы и так называемую «нечёткую логику», а у беспилотного вертолёта в бою времени «на подумать» просто не было, но…
…но экономить на серверном оборудовании было плохой идеей. И собираться «на демонстрацию» за двадцать минут, забрав только главный сервер и прототип макета части плазменного орудия — тоже. Вот откуда мне и Маркулову, моему начальнику-программеру было знать, что мы переезжаем в другой мир и дорога в один конец? Нет, все файлы для работы БИУС на мейнфрейме были, был и дифференциальный бэкап последней версии. Той, с которой я работал — «Агаты». Наверное, если бы мы сразу признались, что проблема есть — нас бы свои же прибили… ну, меня — точно. Однако, когда нам всё-таки показали развернутое техническое задание, я понял — пронесло. Даже, я бы сказал — неимоверно повезло, потому что Абишеву тоже нужен бы не простой дрон…
— Мамедова, Далеев! Вы чего тут расселись? Выметайтесь уже. Кыш, кыш, — недовольный голос Пургеновны заставил меня вздрогнуть и вернуться к реальности. Что, и меня отпускает? Не иначе, как раки на Эвересте собрались на конкурс художественного свиста, а у медведей южного полушария началась повальная пандемия прямо в берлогах. Отмучился, блин. Наконец-то. Хотя из-за дурного приказа Тогжан-бека у меня именно сегодня всё самое весёлое ещё впереди.
08
Да сегодня прямо день исполнения потаённых желаний! Свалить от сволочной физкультурички подальше и прямо сейчас? Да я каждый день практики готов начинать с этого дейст…
— Солонго Пуревовна, а можно мы останемся и посмотрим на ваше выступление? — елейным голоском спросила Светка, вставая с лавки вместе со мной. Одну руку она при этом незаметно для учительницы завела за спину и неожиданно ухватила меня за запястье, не дав даже шаг сделать. Это произошло так неожиданно, что я на секунду просто застыл, пытаясь понять: что такое происходит?
— Какое ещё выступление, Светлана? — хмуро, но уже менее раздражённым тоном отозвалась Пургеновна.
— Ваше и вашей ученицы. Мы давно хотели увидеть вашу технику работы с мечом… — Мамедова мало того, что убедительно сыграла интонацией голоса, так ещё и внезапно-резко чуть дёрнула кистью руки вниз: со стороны Тодаевой скорее всего это было похоже на кивок.
— А с чего ты вообще взяла, что мы сегодня где-то будем выступать? — уже заинтересованно переспросила женщина. Пока они со Мамедовой обменивались репликами, Солонго успела миновать коридор и войти в зал. Оказалось, мечница тоже успела переодеться в красивое и явно не предназначенное для ежедневного ношения тонкое фиолетовое ципао со штанами,[25] действительно похожее на форму для выступления фехтовальщиков-цзянь.[26]
— Я совершенно случайно видела, как вы отдавали оружие для обряда… — протянула генеральская дочка таким голосом, что я сразу понял: «увидела» она это явно не случайно. У Пургеновны в ответ на такую неприкрытую наглость сначала даже не нашлось, что сказать, а я, наконец, сообразил выдернуть свою руку из Светкиного захвата.
— Вот что: гуляйте отсюда, — Тодаева сказала это совсем другим тоном — вроде бы спокойно, но лично у меня мурашки по спине побежали.
— Конечно-конечно, Солонго Пуревовна… — Мамедова на редкость фальшиво улыбнулась и даже ресничками похлопала, однако добилась только ничего не выражающего взгляда. Лично я почёл за лучшее не досматривать сцену, а просто свалить по-быстрому, даже не пытаясь попрощаться ни с «любимой» учительницей, ни со всё так же подпирающей стену зала непривычно молчаливой Кристой. Шайтанова Светка — нафига меня-то впутывать было? Ей-то ничего не будет, а вот мне?!
Я так спешил покинуть «гостеприимные» своды школы, что едва не столкнулся у наружных дверей с ещё одной знакомой мне девушкой, увидеть здесь которую не ожидал. Откуда… хотя да, туплю. Сейцура же говорил, что на практику осталось четверо десятиклассниц, а войти в локальную сеть школы и просмотреть список я так и не удосужился. И зря — заодно бы и посмотрел, кого запихнули вместе со мной в один класс…
— Привет, Жар, — я освободил дверной проём и придержал створку, пропуская возможную одноклассницу: в руках у той был длинный свёрток из знакомой тёмно-бордовой ткани, расшитый чуть вытертыми от времени ритуальными драконами и перевязанный золотым шнуром с кистями. Родители Жаргал содержали маленький семейный буддийский храм, и регулярно припрягали дочку относить владельцам прошедшие ритуал освящения предметы — для меня, формально православного, да ещё и из другого мира, традиции и обряды местных буддистов выглядели поначалу очень странно и необычно, но потом ничего — привык. Тем более, различия казались большими только на первый взгляд: как я узнал, иерею[27] тоже приход дают в окормление[28] фактически на семью: всего и отличия, что сан нельзя передать по наследству[29]… В общем, понятно и почему Жар вообще осталась в Ундерхаане — отцу и матери помогать.
— Привет, Егор, — тихо поздоровалась девушка и еле заметно кивнула мне, благодаря за помощь. А до меня внезапно дошло, почему я её не видел на тренировке: вот кого посылали освятить мечи перед выступлением.
Освящение оружия именно в буддистском храме — старая традиция. Как я читал, пошла она с поверья, что меч положено обнажать для битвы, а вынутый просто так, как бы забавы ради, может… не то, чтобы испортиться — «обидеться». Вот в храме мечам и «объясняют», что готовят их на битву, но не кровавую, а духовную — между прочим, демонстрация фехтовального мастерства издревле же считается в Хань способом изгнания злых духов.[30] Таким вот образом проводится как бы предварительная подготовка оружия, которым теперь лить кровь невместно, хотя лезвия и заточены: какая же битва — и на тупом оружии? О прохождении ритуала свидетельствуют специальные монетки-ляны, вплетенные в темляк рукоятей мечей. Собственно, классическое китайское спортивное фехтование состоит из двух частей, где поединки — именно поединки — только половина зачёта, и в общем-то понятно, почему. Зрелищность боя «один на один» не зашкаливает — короткий обмен ударами и победитель обычно уже виден. Зато показать мастерство во владении клинком в одиночку — о, это целое шоу, синтез художественной гимнастики и мистического ритуала экзорцизма. Только в гимнастике обручем или лентами нельзя пораниться так, как боевым клинком — ещё один момент, придающий спортивному мероприятию дополнительную волнующую остроту. Мистика, практика и состязание с реальными призами и риском для жизни: обычное дело для спортивной дисциплины в Империи. Теперь привык, а поначалу уложить в голове такое было не просто…
Пройдя с полсотни шагов я обернулся — как раз вовремя, чтобы заметить, как вышедшая следом за мной Мамедова подходит к стволу одной из лип, образующих аллею вокруг беговой дорожки. Девушка воровато оглянулась, характерно помахала мне рукой — иди давай куда шёл, не мешай — и внезапно подпрыгнула, ухватившись руками за толстую нижнюю ветку на высоте в два своих роста, молниеносно подтянулась — и скрылась в кроне. Я ещё с секунду пялился на дерево, пытаясь понять, что меня больше восхищает — навыки Светки или то, на какой идиотизм она их растрачивает: слабый ветер теребил тёмно-зелёные листочки, и никаких признаков засевшего наблюдателя я, сколько ни силился, заметить не смог. Кто-то, похоже, не понимает слова «нет» от слова «совсем» и чужим мнением не интересуется в принципе. Мной пыталась воспользоваться — типа «я не одна хочу смотреть», не получилось психологически — в дело тут же пошла сила и хитрость. Запомню. С другой стороны, надо признать — Мамедова своего всё-таки добилась: окна в физкультурном зале огромные, хоть и забраны сеткой-рабицей изнутри, если выступление будет там (перед кем, интересно только?), ловкая засранка его увидит не хуже, чем с трибуны стадиона. И если, конечно, её раньше не засекут — для белки она все-таки крупновата. Но это уже не мои проблемы. У меня сейчас своё, мать его, «приключение» будет, ничуть не хуже.
Интерлюдия.
Долгин Василь.
Следователь Особого Отдела ЦПУ[31] капитан Долгин Василь.
Железнодорожная станция «В/Ч 16732».[32]
Путь капитана Долгина к текущей своей должности и званию был прихотлив и извилист, причём без особого какого-то на то старания со стороны самого Василя. И ведь не сошлёшься же на казачьи традиции и казачьи же корни — други-станичники служили и служат, а жизнь «закрутила» только его! Ну вот везёт ему на «приключения» — и что ты будешь делать?
Начинал службу Долгин не с ВТУ, а сразу с военного ВУЗа — как и положено представителю династии потомственных адептов пути Воина. Казаки после домашнего обучения — уже готовая войсковая разведка или армейский же спецназ: «скрыт» — знаменитые навыки предков-«пластунов» с Дона, «казачьи ухватки» — давно сложившиеся в систему боя без оружия, и готовность любое оружие, если оно есть, по необходимости применить — от камня, найденного в кустах и до только что захваченных арт-систем и мобильных пусковых ракетных установок. Это всё не считая сабельного фехтования — дисциплины в современной войне не сильно востребованной. Вот это фехтование Долгина и подвело — на летней практике на четвёртом курсе — оно и бухие танкисты. Точнее, сам Василь даже не опьянел — тренированному адепту пути Воина органические яды страшны в гораздо меньшей степени, чем обычному человеку. Просто кураж нашёл — молодой он ещё был, глупый: перед «полевой игрой», слово за слово, и поспорили за хрестоматийное «с шашкою на танк».[33] Поспорили — и, «не отходя от кассы», решили проверить. Оружие на танке было заменено на учебное — холостые в пулемётах плюс видео-регистратор. А вот пушка была снаряжена маркерно-дымовым, как оказалось…
В отличие от экипажа, Василь практически не пострадал. Из военного университета казака не выперли, но честно предупредили — экзамены он теперь не сдаст никогда. Только не после того, как ректора и деканов залило маркерной краской — хорошо ещё около банкетных столов и шашлычницы именно в этот момент никого не оказалось: причём здесь курсант Долгин, или просто неудачно мимо проходил — это не тот вопрос, который кого-то волнует. Перевестись в любой другой военный ВУЗ не получалось, к счастью, двоюродный дядя поспособствовал парню избежать позора стать рядовым-«перестарком» (правда, смеялся над причиной минут двадцать, не переставая), зачислив в академию МВД… с потерей двух лет обучения. Вот так из казака получился младший лейтенант полиции, которого немедленно по выпуску «с руками оторвал» полицейский спецназ: там обученных адептов пути Воина постоянно не хватало.
Контракт кадрового офицера, неважно, полиции или армии, подразумевал пять лет службы по распределению — и казак был полон решимости по его завершению всё-таки перевестись на службу в войска. В спецотряде «Беркут» он оказался самым молодым Воем — в полицию из армии шли дядьки в годах, не продвинувшиеся, как того желали, по лестнице званий, и не желавшие «просиживать штаны» инструкторами на базах подготовки рядового и сержантского состава либо преподавателями в ВТУ. Так что в спец-операциях активного типа, вроде захвата подпольного цеха по производству химических стимуляторов реакции, позволявших маргинальным элементам на какое-то время потягаться с адептом невысокого класса, Долгин всегда оказывался в первых рядах — не только из-за возраста, разумеется, ещё и из-за родовых навыков. Получил несколько знаков отличия, и даже внеочередное повышение, которое позволило ликвидировать двухлетний разрыв между ним и казаками-однокашниками, что нормально выпустились из военного института. И вот, на четвёртом году службы, когда Василь уже мысленно прикидывал, к кому из многочисленных родственников пойти на поклон — мол, пристрой к себе (урок с мыканием во время учёбы пошел впрок), спецполицейский… взял и влюбился.
Причём, всё опять началось по-глупому: действующие спецназовцы полиции отпуска имели стандартные, чего в такой нервной работе было недостаточно. Потому, послушав психологов, начальство изобрело финт ушами — инструктора по оперативной работе курсантам академии нужны? Ещё как! Особенно если имеют, так сказать, непрерывный боевой опыт, а не как «обычные» опера. Для «обычной» полиции захват и задержание оказывающих активное сопротивление преступников — «вишенка на торте», а для спецотряда «Беркут» — ежедневная работа. Вот пусть и учат, и опыт передают. Дошла очередь и до лейтенанта Долгина. Учебная группа, курсанты… а среди них — Она. Как добивался внимания красавицы-курсантки «настоящий офицер спецотряда» — опустим, ничего такого необычного: награды и рассказы, сформированная личная учебная оперативная группа на курсовую работу. Для последнего — пришлось побренчать медальками, «тупой боевик», по мнению «настоящих» полицейских, работавших над раскрытием дел, в наставники чего-то, кроме самой «боёвки» не годился. Но — разрешили. Уже потом, задним числом, Василю стало ясно — всё из-за той же красавицы: дядя её оказался генералом на службе в ЦПУ. А не отвечала она на знаки внимания явно, потому как хотела продемонстрировать — не красотой единой хороша. Показать хотела — если она не ровня красавцу-лейтенанту, то хотя бы «на уровне». Показала… на контрольную отсечку времени, после организации уличного слежения за вполне реальной шайкой, учебная группа не пришла.
Долгин действовал строго по инструкции: тревожная кнопка, доклад о «ЧП»… Увы, телефоны и радио-маячки курсантов нашлись в трёх разных мусорных баках на трёх окраинах Петрограда. «Накрытие» известного «логова» ничего не дало — похоже, не в меру талантливые курсанты вышли на «крупную рыбку» — и решили предъявить результат «на блюдечке». А вроде взрослые люди уже — под двадцать два года было лбам… Был объявлен «план-перехват»: полетели клочья от подпольных торговцев дурью, закрывались притоны и «клубы досуга» — но оперативные меры ничего не давали. Через сутки Василь нарушил половину своих инструкций и начал действовать сам. Как казак за линией фронта — этому его ещё в семье хорошо научили. Спустя шесть расчленённых тел (так прятать проще) со следами полевого допроса и полторы тысячи километров на восток, пройденных за три дня (пришлось доставать не только информацию, но и оружие со взрывчаткой) адепт пути Воина замкнул радио-запалы и в одиночку штурмом взял «охотничий» особняк одного купца первой величины. К тому моменту он загнал себя в состояние изменённого сознания при помощи отчасти трофейной «химии», отчасти — родовой техникой, которую до того не мог освоить. «Доказательства», добытые упомянутым путём, не являлись достаточно весомыми, чтобы инициировать спецоперацию — со стороны бандитов, как и упоминалось, работали профи. Правда, против «двинутого» одиночного противника адепты Духа слажали… ну а дальше — дело техники. Курсанты нашлись — живые, пострадавшие немного лишь от штурма… все, кроме генеральской дочки. Она действительно многое могла и умела, обучение у казака так же пошло впрок — потому её захват прошёл не по плану. Переломы костей конечностей, осложнённые длительной неподвижностью под очередной «химией»… Врачу бандитского босса, когда «пациентку» доставили, пришлось для спасения жизни ценной заложницы провести ампутацию обеих ног, спасая девушку от начавшейся гангрены…
Узнать, кто же таинственный налётчик, точнее, ах, конечно же — группа налётчиков, случайно спасших курсантов, так и не смогли: жалость, жалость. Наверняка разборки конкурентов, ага. Так же жаль было и тяжело переживавшего пропажу курируемой группы и оттого ушедшего в отягощённый «веществами» злостный запой (официальный диагноз) лейтенанта Долгина — ему объявили выговор без занесения, и отправили в больницу на лечение. Из больницы, правда, выпустили только в диспансер-пансионат на психологическое кондиционирование, потом долго мотали по специалистам врачебных комиссий. Потом… В общем, было понятно — один раз «слетевшего» (пусть все кому надо и знают, что по делу) Воина, к спецоперациям больше не допустят. И, заставив израсходовать на врачей остаток дней службы, контракт просто не продлят. А «больничная» отметка в личном деле и четыре месяца на кондиционирование после «срыва» поставят крест на возможности службы в любом спецназе — не говоря уже о войсковой разведке.
Отдельно «порадовала» любимая девушка. Когда её выпустили, наконец, из больницы, она спешно отбыла в монастырь — правда, написав подробное письмо, в котором просила и умоляла Василя «найти другую», потому что она способна только стать ему обузой на всю жизнь. Разумеется, для дочери генерала обязательно нашелся бы мастер Духа, способный вернуть утраченные конечности — пусть и не мгновенно, как только Христос мог, но за вменяемый срок. Но девушка упёрлась и твёрдо решила пойти по стезе Духа самостоятельно: полным самоотречением от Мира и прочими «прелестями» аскезы — только так можно было добиться большого прогресса тому, кто увечен телом. Не зря сказано — «в здоровом теле и дух здрав», но верно было и обратное.
Скорбное письмо от теперь уже безвозвратно потерянной любимой казаку передал сам генерал Макаров — одновременно вместе с приглашением в Особый Отдел Центрального Полицейского Управления, подразделение, непосредственно подчиняющееся замглавы ЦПУ. Конечно, для квалификации следователя, необходимой для работы там, казаку требовалось пройти переподготовку — но тут как раз не было ничего сложного. Главное, такая работа позволяла погрузится в себя с головой и полной самоотдачей — именно то, что Долгину сейчас и требовалось. Занимался спецотдел, к слову, делами, на которые, по уму, нужно было отправлять команду следователей с прикреплённой силовой группой — но позволить себе ЦПУ мог выделить только одного или двух человек. Лично Василь всегда работал один…
Очередной эшелон остановился в одном из оборудованных чисто символическими «платформами» тупиков — и к нему немедленно заспешили солдатики-срочники, подгоняемые интендантами, и наряд военной инспекции — требовалось зарегистрировать всех прибывших, пока они не канули, как в воду, в суету разворачивающихся учений. По идее, комендатура должна была сама дожидаться, когда в её стены пожалует очередной солдат или офицер с предписанием, но в таком аду некоторые штаны забывали одеть (на полном серьёзе), не то, что пойти и вовремя поставить отметку… Человек в штатском сразу привлёк внимание патрульных — выделялся, как ворона среди попугаев, своим серым пиджаком. Учитывая, что гражданских на территории станции вообще не должно было быть, «комендачи» сразу сделали стойку.
— Следователь по особо важным, полиция, ОО ЦПУ, — разочаровал их «шпак», демонстрируя корочки, от которых рядовые резко поскучнели, а офицер, ими командующий, скривился, как от разжёванного вместе с кожурой лимона. — Мне нужно встретиться с генералом Мамедовым. Желательно — как можно скорее.
Часть 2 «Прогулка» после школы
09
За нашей лабораторией в «Каменном Цветке» был закреплён отдельный СВП-транспорт, специально предназначенный для перевозки и предстартовой подготовки изделий. Такой же жёлтый катер, как и СВП-«автобус», отличавшийся только подъёмником с телескопической стрелой, закреплённым над крышей — вроде того, что используется в автоэвакуаторах. Впрочем, «фурия» могла стартовать и прямо из салона — крышу и боковые стенки для загрузки-выгрузки дрона-геликоптера так и так пришлось делать раздвижными. Там же были смонтированы и пуско-наладочные стенды, дублирующие оборудование лаборатории. В полевых условиях автономный комплекс должен был стартовать «с колёс», причём с любых: корпус дрона специально вписали в габариты кузова трёхтонного грузовика или грузового железнодорожного вагона, а команду на старт мог дать оператор с обычного армейского планшета — лишь бы было кому лопасти винтов перевести из походного положения в боевое. Но это всё касалось только «изделия „Агат“», а с «изделием „Ирис“» было всё одновременно и проще, и гораздо сложнее.
Когда я добрался до конца улицы, наш «автобус» уже меня ждал. Всё, как обычно — не в первый раз, разве что «дёргало» за нервы то, что сегодня я буду работать с Ирис один, без подстраховки в лице Маркулова. Волнение же помешало вовремя понять, что именно мне кажется странным, и только подойдя к борту транспорта я вдруг понял, что. На ступеньке трапа у пилотской кабины сидел и меланхолично любовался перекатывающимся зарослям ковыля пилот. В одиночку.
Дружинники Тогжан-бека все до одного были типичными монголами — малоэмоциональные загорелые лица, выражение лица такое, как будто они уже познали дао (хотя все до единого верили в Аллаха) и в общем-то больше никуда не торопятся и ни о чём не волнуются. За «Цветком» и его изделиями была закреплена отдельная бригада сопровождения — Тархан, пилот «автобуса», в неё, кстати, не входил. Не то, чтобы Абишев меньше доверял остальным своим вассалам-родственникам, просто именно эти парни были специально подготовлены и могли в случае чего оперативно сориентироваться, если что пойдёт не так — и помочь. И они точно так же, как и Тархан, не стали бы торчать в салоне: родным детям степи даже полуденная жара была побоку.
— Привет! А где остальные? — у меня ещё оставалась хрупкая надежда, что дружинники могли пойти «до ветру» или до ближайшего магазина и сейчас подойдут — я-то не ожидал, что меня выпрут с практики так быстро.
— Только один пассажир. Маркулов-ички[34] сказал — пусть сидит, тебя ждёт.
— Ага. — Ш-шайтан!
На всякий случай я всё-таки поднялся в салон. Пассажирский отсек катера действительно был похож на автобусный — два ряда кресел, проход посередине, поручни. Только одно исключение — отдельная выгородка в самом конце, этакая каюта-купе, с диванчиком и столом. Вот там и ждал меня, пристегнутый ремнями безопасности к креслу, означенный пассажир. Вернее, ждала — очень красивая черноволосая девушка с чуть азиатскими чертами лица, изредка поворачивающая голову и бросавшая взгляд то в правое окно, то в левое. Девушка… То, что выглядит, как девушка. Робот с высокой степенью внешнего сходства с человеком, или, как таких было принято называть в фантастике моего родного мира — андроид. Изделие «Ирис», вторая часть разведывательно-диверсионного комплекса «Агат-Ирис». «Камень» и «цветок» — всё точно по названию лаборатории. Я ещё раз посмотрел на результат в том числе и своей четырёхлетней работы — и потянул телефон из рукава халата. Если кто думает, что я буду «выгуливать» андроида в одиночку — сейчас ему расскажу, как он ошибается.
Если бы мне кто-нибудь ещё до попадания сказал, что шасси человекоподобного робота можно построить за четыре года — я бы рассмеялся ему в лицо. Нет, может и можно — но сколько это будет стоить? Однако, как выяснилось, это мир сумел в чём-то обогнать мой, а люди в Великой Империи способны сотворить чудо без оглядки на финансы. Труднее всего, как ни странно, было найти подходящую искусственную кожу и глаза-камеры, а вот элементы титан-керамического скелета Абишеву сделали «партнёры, занимающиеся авиацией». Тогжан-беку пришлось нам, прошедшим Врата, кое-что разрешить узнать — просто чтобы мы понимали, откуда можно было «позаимствовать» необходимые элементы для сборки дрона и андроида. Кости Ирис, лопасти и силовые элементы корпуса «Агата» в итоге просто «отпечатали» на специальном станке: там, где для себя делают силовые элементы разработчики истребителей шестого поколения. Как оказалось, в частном КБ такого же, как и наш босс, «оружейного барона» — только покрупнее и из Сибири. Оттуда же взялся материал для синтетических мышц, приводимых в движение электрическим током — у машины была спроектирована адаптивная обшивка из независимо-подвижных чешуй на манер рыбьей. Кроме того, в аэрокосмическом аппарате был ещё один необходимый нам элемент — «сердце» обоих изделий, водородный топливный элемент, без которого супер-истребителю будущего хватало топлива от силы на двадцать минут полёта. Рассчитался за все предоставленные части Абишев бартером и вперёд — «продав» сибирякам профессора Вихро. Собственно, без плазменных двигателей и некоего «плазменного кокона» чудо-машина всё равно не могла показать добрую половину заложенного потенциала.
Бывший руководитель НПО «Вихрь», надо сказать, был совершенно счастлив: все три раза, когда он приезжал, помолодевший физик буквально лучился энергией и положительными эмоциями. Как он сам выразился, «ну тут-то я своё всё давно уже сделал, остальное в ваших руках, батеньки». А ещё учёный, которого оценили по заслугам, аккуратно намекнул нам, «откуда дровишки». Намекнул не мне, а своей четвёрке «вихрёвцев», но я вроде бы тоже правильно понял: продвинутых частников-оружейников, занимающихся высокоточным и высокотехнологичным оружием всего было то ли шесть, то ли семь — и работали они совместно, как единый холдинг, и под крылом кого-то из Тайного города, фактически под патронажем Императора напрямую. Что, кстати, было вполне в духе традиций — монарх, хоть официально и не принимал участия в управлении страной, оставался Верховным Главнокомандующим. В военное время, если не дай Бог такое настанет, ему переподчиняется не только армия, но и все гражданские службы и институты, а в мирное — даже армия управляется Министерством Обороны. Монарх же в мирное время возглавляет только генеральный штаб. Шестёрка или семёрка продвинутых «частных военных разработчиков» была своего рода «государством в государстве»: армии никак не подчинялась, все — прямые вассалы Императора, все имели привилегии по поводу частных дружин, налогов и прочего, и вместе образовывали, как я понимаю, своего рода бустер, который в случае военного конфликта должен был рывком «подкинуть» технологический уровень армии Великой Империи до уровня врага. Повторения ошибок Великой Войны, когда у армии противника оказались пулемёты, аэропланы, дирижабли и ядовитый газ, а у имперской — даже не у всех частей было проведено перевооружение с капсульных штуцеров, никто не хотел…
Разумеется, у меня сразу возник вопрос — а почему, собственно, такую структуру нельзя было сделать в рамках государственного ВПК? И… я никому его не задал. Некоторые вопросы нужно держать при себе — так, для собственной безопасности. Зато другой вопрос я сейчас не просто хотел задать — должен был. И начинался он со слов «какого хрена?..»
10
…Аппарат абонента находится вне зоны действия спутниковой сети.
Я посмотрел на трубку в руке, испытывая сильно противоречивые чувства. Маркулов был недоступен, недоступны были и остальные трое «попаданцев»-вихрёвцев. Голосовое предупреждение о недоступности абонента недаром звучит без слова «выключен» — даже отключённый спутниковый телефон продолжает обмениваться сигналами с орбитальной группировкой в экономичном режиме, а местные телефоны все как один снабжены аккумуляторами повышенной ёмкости. Разломать персональный спутниковый маяк очень тяжело, но телефон всё равно служит дополнительным маяком — подразумевается, что сателлофонами люди пользуются там, где нет сотового покрытия, то есть где-то сильно в глуши. Когда человек потерялся посреди степи, тайги или тундры — никакое дублирование средств аварийного обнаружения не лишнее. Потому попасть «вне зоны действия сети» можно только двумя способами: или разобрать трубку и вынуть аккумулятор, или забраться под землю. Ш-шайтан! Понятно, что личную связь отрубили на время испытания «фурии», но зачем?! Я даже командиру группы сопровождения дозвонится не могу. На сообщение по электронной почте ответ тоже ожидаемо не пришёл. Проклятье… придётся побеспокоить самого.
— Тогжан-батыр! Простите, но я вынужден вас побеспокоить прямо сейчас, — в отличие от сотрудников лаборатории «Каменного Цветка», босс ответил почти сразу. Абишев из-за своей деятельности был вынужден мотаться по всей Монголии, а иногда — и по всей Империи: где он мог быть сейчас, и сколько времени в том часовом поясе, я старался даже не думать. Разумеется, при такой работе бек терпеть не мог, когда его беспокоят без крайней необходимости: нужно — сам позвонит или назначит встречу.
— Слушаю тебя, Егор.
Я непроизвольно поёжился: бек, даже по телефону… внушал и подавлял, даже когда не собирался этого делать. Невысокий, как и все его предки, мужчина с невыразительным восточным лицом, в одежде предпочитавший, как подавляющее большинство живущих в Ундерхаане и окрестностях, современную версию традиционного монгольского халата. Тут таких трое на десяток встречных точно — пройдёшь мимо и внимания не обратишь… пока он с тобой не заговорит. Брр! Сразу становилось понятно, отчего у Абишева получалось успешно заниматься разработками перспективных видов вооружения, и что предки у него на много поколений назад не какие-то там пастухи, а воины и владетельные князья.[35]
— Мне привезли на «уличные» испытания… цветок, — несмотря на то, что на трубке успокаивающе мигал зелёный светодиод активного скремблера,[36] я всё равно старался говорить так, чтобы упомянуть как можно меньше конкретики. Мы друг друга поймём, а если поток голосового трафика всё-таки перехватят и расшифруют, пусть поломают голову, что имелось в виду.
После прохождения Врат и до того, как закончилось обустройство подземных помещений «Каменного цветка» под лабораторию, мы несколько месяцев прожили на благоустроенной усадьбе где-то на Дальнем Востоке. Попасть туда можно было только на «вертушке», и оная раз в неделю привозила продукты. Работать было не на чем и не над чем — всё, что попало сюда вместе с нами, включая одежду, ребята Тогжана забрали на изучение, связи не было, гулять можно было только вокруг дома — но скучать не пришлось. Новый босс очень не хотел, чтобы у его подчинённых появлялись в связи с нашими словами и действиями странные вопросы, потому несколько самых доверенных лиц занимались нашей адаптацией и подготовкой. Беседы с работником службы собственной безопасности бековской конторы мне врезались в память особенно хорошо — мужик умел внушать. Вихро и четвёрка НПО-шников воспринимали всё как должное — видно, нечто подобное уже было в их работе ещё во времена Союза, а вот мне порой было… очень некомфортно. Зато урок пошёл впрок.
— Я в курсе, — перебил бек. — Выполняй то, что запланировано.
— Один?!
Всего два месяца назад мы в первый раз привезли Ирис в Ундерхаан — разумеется, до этого проведя массу тестов, как в лаборатории, так и под открытым небом. Благо, здесь это просто: отъехал от зданий в степь на пару десятков километров — и делай, что хочешь. Андроид прыгала и бегала, преодолевала специально построенную полосу препятствий, атаковала манекены с оружием и без… и не только манекены. БИУС справлялась… хорошо. Просто прекрасно справлялась: моё желание «покреативить» невероятно удачно дополнило базовые алгоритмы Маркулова. Большим везением в итоге оказалось то, что у нас в руках остался только тот вариант управляющей системы, над которым до перехода поработал я — иначе бы его никогда не использовали вообще. Программера-вихрёвца эта ситуация ужасно раздражала: пожалуй, в старом мире Егора Далеева, при аналогичном стечении обстоятельств побили, возможно даже ногами. Но на ребенка старый (точнее, теперь уже не старый) холостяк Маркулов руку поднять не смог, да и простил быстро. Особенно, когда появились результаты. Правда то, что в нашем прогрессе с ПО была большая заслуга скорее счастливого случая, разработчика БИУС очень раздражало. Зато — у нас теперь были рабочие «мозги» для андроида… Как оказалось, вовремя.
Не знаю, сколько бы ещё мы тестировали и проверяли Ирис (подозреваю — не меньше года), но тут сверху поступила задача: немедленно готовить прототипы к итоговым испытаниям. Протестировать программу адаптивного поведения и социальную мимикрию можно было только в населённых пунктах — и нам волей-неволей пришлось рискнуть. Сильно рискнуть. Во время первого вывода «в свет» наше «изделие» — ранним утром выходного дня — сопровождала «вся королевская конница и вся королевская рать»: дружинники из лабораторной бригады достали для поездок по городу микроавтобусы, обвешались оружием — на случай если Ирис «перемкнёт» сразу и на активацию боевого алгоритма, и на потерю удалённого контроля. Предпосылок к этому не было, но нам всем, от разрабов до последнего стрелка было очень, очень ссыкотно. Да-да, именно это слово, и я ничуть не стыжусь признаться. Поставьте себя на наше место: наш «цветок» не просто так обрёл «плоть и кровь» в качестве человекоподобного робота — вторая часть комплекса должна была «работать» преимущественно против людей.
Покрутив так и эдак техническое задание Абишева, вихрёвцы чётко и однозначно сказали: дрон, сколько бы оружия на него ни навесить, просто не способен решить весь спектр предполагаемых задач — нужна поддержка с земли. Желательно, чтобы летающая боевая платформа сама диверсанта и доставляла: это давало значительное ограничение по массе и конструкции наземного автономного блока, зато снимало все остальные вопросы. Вот по этой причине — ну и ещё ряду — была выбрана человекоподобность шасси «Ирис». Сначала робота хотели сделать только похожим на человека издали, чтобы он мог подойти к единице живой силы противника достаточно близко, потом стало понятно, что можно добиться большего, и ТЗ расширили. И ещё раз. И ещё. И вот то, что в итоге получилось — сидит на диванчике напротив меня и выглядит пугающе человечно. Или даже не пугающе — а это, если разобраться, ещё страшнее.
— Один, — отрезал бек, но всё-таки «объяснил»: — Я ознакомился с отчётами предыдущих испытаний, и утвердил такой формат. Приступай.
— Но…
— Приступай, — от давления в голосе меня натурально передёрнуло. — Вы меня убедили, что всё получится, значит — получится. Так надо. Я оставил Тархану инструкции на ваш счёт. И не звони мне больше сегодня.
Я отнял трубку сателлофона от уха и едва не выронил аппарат — рука натурально тряслась. Вот с-с… шайтан. Проклятье… Хорошо ещё, что Абишев предупредил на счёт инструкций пилоту — иначе бы я просто сказал Тархану, что нас нужно вести обратно в «Каменный цветок», и получилось бы прямое неподчинение приказу. Тогжан-батыр такое поведение решительно не понял бы… Ладно.
— Н-ну что, Ирис, — мой голос против желания дрогнул: воля босса даже с расстояния в неведомые километры качественно придавила. Андроид повернула голову и посмотрела на меня, я на неё, и это внезапным образом меня успокоило. Алгоритм ведь и вправду работает, а за время испытаний не было ни одного серьёзного сбоя… И за последние три раза — вообще ни одного. — Пойдёшь со мной на прогулку?
— Пойду, Егор, — мелодично отозвалась «девушка» и вполне правдоподобно улыбнулась.
11
Запуск обзорного ускоренного[37] тестирования.
Энергосистема… 87 % заряда. Пройдено.
Опорно-двигательная система… 640 из 640.[38] Пройдено.
Основные сенсорные системы… 5 из 5. Пройдено.
Дополнительные сенсорные системы… 3 из 3. Пройдено.
Блок управления… 1 из 1. Пройдено.
Самотестирование БИУС… ожидайте… ошибок не обнаружено. Пройдено.
Тестирование пройдено, все системы в норме. АНМ[39] к эксплуатации готов.
— Ирис, активный шаблон? — я оторвался от планшета и посмотрел на… да уж. Ну пусть будет — подопечную.
— Что, прости? — андроид удивлённо распахнула глаза, губы чуть приоткрылись — программа довольно достоверно изобразила эмоцию «лёгкое удивление». Я хмыкнул и кривовато улыбнулся — работает. Это дополнение стоило мне и Маркулову седых волос, фигурально выражаясь. Робот, который не должен на людях отвечать как робот, но при этом должен обрабатывать голосовую информацию и адекватно реагировать… Так, где там Тархан? Всё ещё снаружи. Отлично.
— Отмена статуса «Мимикрия».
— Статус поведения «социальная мимикрия» снят, — лицо Ирис перестало отражать какие-либо эмоции, пропала моторика тела, кроме имитации дыхания[40]: вроде бы ничего явно не поменялось, но при взгляде на собеседницу сразу стал ощущаться неуловимый дискомфорт. Действует, даже если знаешь в чём дело: та самая легендарная «зловещая долина» Масахиро в действии.[41] А вот голос, хоть и утратил интонации, не поменялся.
— Ирис, активный шаблон? — я контролировал реакцию «цветка» по планшету. Похоже, мне всё время «прогулки» придётся таскать компьютер в руке.
— Активен шаблон действий «иммобилизация».
— Смена шаблона: «сопровождение».
— Подтверждаю: активирован шаблон действий «сопровождение». Объект сопровождения: Егор Далеев, — Ирис плавно и текуче встала.
Собственно, задача делать шаблон сопровождения для андроида ни из исходного, ни из расширенного технического задания никак не проистекала — это было чисто моё и Маркулова «творчество», наспех разработанное после того, как появился приказ об итоговой обкатке прототипов. Разумеется, обоснование было немедленно придумано: охрана и защита «фурии» во время наземной транспортировки или охрана уже дроном некоего движущегося или неподвижного объекта. Реальной же причиной введения нового режима, как можно догадаться, было желание буквально не отпускать робота от себя во время «прогулок».
— Активировать статус «мимикрия».
— Хорошо, — я с облегчением перевел дух: Ирис «ожила». — Мы вместе здорово проведём время!
— Ну ещё бы, — я не выдержал и фыркнул.
«Наследство» моей первой версии «дополненной» БИУС, самообучающийся алгоритм для поиска информации и поддержания разговора, прекрасно справлялся со своей задачей — не повторялся, более-менее адекватно попадал в интервал допустимых ответов и периодически радовал меня и окружающих новыми «перлами». Настолько радовал, что без соц-мимикрии голосовую часть пришлось принудительно ограничить перечнем формализованных ответов. Потому что если дрон-вертолёт, сообщающий вместо «Данных для составления боевой задачи недостаточно. Продолжить выполнение задания?», что-то вроде «мне точно стоит лететь туда, не знаю куда и искать то, не знаю что?», операторов, может, только позабавит, то от андроида будут отпрыгивать, как от заговорившей могильной плиты. Собственно, иллюстрацию на эту тему я вживую увидел как раз за две недели до первой «прогулки» по Ундерхаану. Думаю, хоть мои коллеги своё отношение особо и не демонстрировали, от сотрудника службы собственной безопасности, который с нами «работал» до переезда в Монголию, не самые приятные воспоминания остались у всех, а не только у меня. Хотя до меня он докапывался особо — шпак, да ещё и сопливый двенадцатилетка с совершенно непонятным «гонором». Видно, Абишев с самого начала приказал что-то вроде «действовать несмотря на возраст» — вот он и действовал. Ну, что поделать — вот такая собачья работа у мужика: сказали научить ребёнка соблюдать базовые процедуры безопасности — умри, но заставь. Нужно ли говорить, что плохо в итоге было и мне, и ему? С другой стороны — как и упоминал ранее, запомнил я все его «наставления» очень даже хорошо… Сейчас мне это особенно легко признать.
Ирис в тот день мы в очередной раз сняли со стенда и, активировав «мимикрию», по очереди «общали» — проверяли алгоритмы поведения на себе: как реагирует, если обращаются сразу два человека, что говорит, когда вопрос задан не конкретный, а об абстрактных понятиях — ну и прочее. Точнее, тестить «цветок» начали с утра, а я присоединился уже после школы, когда остальные порядком устали. Настроение было хорошим: на улице безоблачно, в кои-то веки тёплое, после морозных зимних дней, солнце (шайтанов резко континентальный климат иногда особенно напрягал) — в общем, весна уже чувствуется, а не просто является календарным фактом, и отчаянно хочется выкинуть что-нибудь… такое-этакое. Я, правда, сначала ограничился тем, что заставил подопечную надеть лабораторный халат и по-быстрому отпечатал бейдж:
Мл. научный сотрудник
Ирис Цэцэг
Лаборант.
Спонтанно придуманная «фамилия» меня особенно порадовала — получилась знатная игра слов: «цэцэг» — по-монгольски «цветок», а слово «армия» отличается всего на одну букву — «цэрег». Хорошо, хватило ума не продекламировать вслух немедленно пришедшее на ум «Мама — а-а-армия, папа — Иван Маркулов!».[42] Вихревцы к моим нечастым «детским» выходкам относились более-менее с пониманием: разум взрослого человека, обычно, уравновешивал душевные порывы, но иногда накатывало. Обычно без особых последствий, хотя прошлогодняя идея… М-да.
Затея поиграть с Ирис в снежки после очередного прогона на полосе препятствий оказалась и правда не самой умной: между собой мы перебрасывались нормально — шаблон «тренировка» позволял БИУСу различать реальный бой и учения. Я наслаждался игрой, было весело, «цветок» училась попадать незнакомым типом метательных снарядов — видимо, выглядело со стороны это действительно весело и безобидно. Когда захотел присоединится самый молодой из дружинников, «поддержав» меня «огнём», я ничего не имел против. И прежде, чем до меня дошло, что парень не прикалывается, а вздрагивает и отшатывается назад от каждого ответного попадания чисто из-за физики полёта импровизированных снарядов, андроид успела приложить его четыре раза за десять секунд. В принципе, программа даже всё правильно рассчитала: адепт Пути Воина гораздо прочнее и опаснее почти не тренированного подростка, и потому для условного поражения тренировочной мишени требуется больше кинетической энергии… Но всё равно было неприятно. Особенно, когда нам в лабораторию принесли снимки из медицинского кабинета нашего «санатория» для анализа результата — аккуратные круглые такие синяки…
…В общем, текущее развлечение я посчитал безобидным. Для антуража я не поленился притащить в основное помещение из комнаты отдыха круглый стол, два стула, чайник и чашки (пить Ирис не могла, но ради создания атмосферы) и принялся… гм, флиртовать. Типа — у нас «первое свидание». Задавать вопросы с подтекстом, точнее, и наслаждаться ответами. Было весело — особенно «учить» алгоритм после ошибок и создавать ситуации повторно. Маркулов косился на всё это неодобрительно, но доказывать ничего не стал — а может ему втайне нравилось, что я учу «цветок» «динамить» потенциальных кавалеров. Ну и, разумеется, именно это время выбрал безопасник, чтобы явиться в наши подвалы. Явиться без предупреждения, хотя его задачей была подготовка к «прогулкам» личного состава нашей «особой бригады» — но профессия уже слишком въелась в мужика.
В отличие от дружинников и прочих силовиков, СБшники обычно идут по Пути Духа — он лучше подходит для сбора и анализа информации. Нагрянувший тоже был адептом, причём явно неплохим — стать доверенным лицом Тогжан-бека просто так было нельзя. И что он увидел на объекте? Мало того, что сотрудники «Каменного цветка» в рабочее время, прямо на рабочем месте устроили чаепитие, так ещё и присутствует совершенно незнакомый «лаборант» — бейдж, одежда и поведение не позволили узнать «изделие» в беззаботно улыбающейся девушке. Реакция последовала незамедлительно — никто не успел среагировать, как безопасник уже надвинулся на удивлённо повернувшую голову Ирис и задействовал свои способности. Просто попытался «прощупать» волевым усилием — почувствовать человека… и ощутил пустое место, разумеется. Видели когда-нибудь, как здоровенный, немолодой и уверенный в себе дядька белеет от ужаса? Я вот увидел. Потом уже я узнал от Маркулова, что четвёрка «вихрёвцев» отпоила-таки СБшника коньяком, и тот признался — решил, что всё, съехал с катушек. Вредная профессия, что ни говори… Вот так я и «отыгрался» за первый период знакомства, хотя предпочёл бы этого не делать.
— Ладно, идём уже, — скорее себе, чем «цветку», сказал я, ещё раз проглядывая список запланированных «тестов» для сегодняшней «прогулки». — Нас ждут великие дела!
Знал бы, что вокруг начнётся буквально через несколько часов — прикусил бы свой длинный болтливый язык! Увы, так «заглянуть вперёд» не под силу даже самому сильному мастеру Духа, куда уж тут мне…
12
Так получилось, что «прогулки» с Ирис с самого начала оказались завязаны на меня. Просто потому, что сопровождать боевого диверсионного робота в незнакомой и очень сложной для анализа БИУС среде (и разруливать ситуации, если в процессе общения андроид поведёт себя странно) должен был кто-то, кто заметит возможные отклонения в действиях машины визуально, пока не стало слишком поздно. Маркулову же приходилось лезть в фургон с аппаратурой и несколькими бойцами из «особой бригады» — второй программист занимался отслеживанием работы ПО в реальном времени с той же целью и ни на что не отвлекаясь. Иван, конечно, для вида поупирался, когда пришедший в себя после нервной встряски безопасник показал разработанные им лично рекомендации для «проведения комплексного испытания в городской среде»: не смотря на знание моего настоящего возраста, подспудно даже коллеги воспринимали меня, как подростка. СБшник бледно улыбнулся — и в минуту продемонстрировал быстро стушевавшемуся программисту, что тот сам будет выглядеть на улице Ундерхаана натуральной белой вороной, в отличие от «цветка», кстати.
Первая прогулка вышла недолгой, нервной и напряжённой: да, для Ирис мирное общение с людьми было не в новинку, но социальные ситуации не накладывались друг на друга так часто и плотно, а тут — объектов и субъектов вокруг было слишком много, они все были новыми и незнакомыми. Но — обошлось. БИУС справилась, а процессорных мощностей хватило, и с большим запасом. Все дружно выдохнули. Второй выезд в город той же группой был уже более спокойным — «цветок» нормально справлялась в магазинах с покупкой продуктов, спрашивала время и дорогу — никто и не заподозрил под внешностью миловидной незнакомки андроида. На третий раз группу силового сопровождения сократили до трёх человек. На четвёртый — Маркулов остался на базе: контролировать процесс можно было и удалённо. А на шестой Ирис в первый раз вступила в бой под личиной человека. Правда, бой был учебно-тренировочный — всего лишь небольшой спарринг с тренером, обучающим обращаться с мечом всех желающих за небольшие деньги. К моему удивлению, шифу, похоже, ничего не заподозрил: после «игры в снежки» я сильно постарался «объяснить» управляющей программе разницу между игрой, тренировкой, учебным поединком и учебной же боевой задачей. Похоже, получилось.
По сути, первомайская[43] «прогулка» и успешная запись Ирис в группу по фехтованию стала переломным моментом тестирования — по результатам уже теперь было ясно, что мы в целом справились, и следующая и последняя проверка — это реальный бой с настоящим противником, убийствами и диверсией. Фактически, дальнейшие городские выезды были рутиной, наработкой статистики и тренировкой самообучающегося алгоритма — вероятность фатального сбоя падала с каждым разом, «цветку» всё проще и проще было разбираться в незнакомых социальных ситуациях… Но такой успех вовсе не означал, что всего на двенадцатый выход я должен буду вести андроида один и вообще без подстраховки!
Я не Гай Юлий Цезарь, и не могу одновременно мониторить поведение робота и работу БИУС. Да и шайтан с ней, с группой сопровождения — но ПО прототипа АНМ всё ещё активно дорабатывалось, и если предупредили бы о ситуации заранее — я не стал бы делать последний апдейт системы. Да, повлиять на работу всего остального он не должен был — наоборот, улучшить, но программирование сверхсложных систем, где большая половина алгоритмизации генерируется уже самой программой, исходя из опыта ситуаций (то самое пресловутое самообучение), всегда сопряжено с риском ошибки. Одна недоработка, ошибка кодера, которая могла быть совершена к тому же хрен знает сколько месяцев или даже лет назад, редкая, не возникшая ранее ситуация — и всё идёт вразнос! Запуск автоматизированных систем такой сложности, как у нас, сопоставим по сложности с ракетостроением: шестьдесят лет запускаем их в космос, и до сих пор вылезают накладки. Конечно, программу проверить проще, чем трубу космического носителя, заполненную кислородом, керосином и кучей механики с электроникой, в БИУС внесены специальные протоколы, позволяющие находить и исправлять ошибки автоматически, а базовый код Иван Маркулов «вылизывал» десять лет дома и четыре года здесь… но, как я и сказал выше — это лишь предпосылка меньшей вероятности сбоя. Вопрос — насколько меньшей? Впрочем, переживать всё равно уже поздно — всё решили за меня. Остаётся только расслабиться и наслаждаться прогулкой… В конце концов — кто ещё может похвастаться, что гулял в компании настоящего боевого человекоподобного робота, да ещё и с внешностью красивой девчонки?
Это, наверное, странно прозвучит, но до меня вся глубина момента дошла только на пятой «прогулке»: вот оно, невероятное и, казалось бы, далёкое будущее — шагает рядом со мной! Подозреваю, именно так должен был чувствовать себя первый космонавт на Луне, поверхность которой, к слову, в этом мире так и осталась неистоптанной. Дело в том, что в отличие от Агаты, создание Ирис я наблюдал (и принимал в нём непосредственное участие!) фактически с нуля. По отдельности каждый этап не казался чем-то невероятным и запредельным, потому постепенно приближающийся к итоговому виду и функционалу прототип я воспринимал… ну, обычно. Я был горд собой, доволен, что участвую в таком творческом и необычном деле, и особенно тем, что итоговый результат сильно напоминал какого-нибудь персонажа из аниме или японской манги: там вечно рисуют кавайных андроидов со вполне человеческим внешним видом и поведением. До меня как-то не доходила вся серьёзность ситуации — может быть ещё и потому, что регулярно переводимую Абишевым на счёт в Имперской Сберегательной Кассе зарплату мне тупо было негде потратить. Кроме совсем уж мелочи в школьной столовой, когда хотелось сладких булок и редких походов в кафе в Ундерхаане: всем необходимым персонал «Каменного цветка» снабжали, вплоть до повседневной одежды и белья. Да и в кафе я сидел больше от желания сменить обстановку и… обожраться особо вкусным мороженым — почему-то наш повар из «пансионата» именно это лакомство делал ничуть не вкуснее магазинного варианта…
Хотя скорее всего это был просто защитный механизм человеческой психики: уж слишком сильное это потрясение — переход в другой мир, резкая смена биологического возраста, потеря привычного круга общения, встраивание в одновременно совершенно чужую и так похожую на старую социальную среду. Подсознательно я считал всё происходящее… ну, игрой воображения, что ли? Это как читать захватывающий роман: магия? Окей, магия. О, «откат» возраста? Супер, а что дальше? Ну и так далее. Впрочем, возможно дело было всё-таки в биологии: свои подростковые годы «в первый раз» я помнил уже не особенно чётко — не в смысле событий, а ощущений. Ведь когда мальчишки играют «в танчики», а девочки в куклы — в их головах они вполне себе могут быть как живыми и одушевлёнными, так и нет — одновременно. Недаром машину разрешают водить только к шестнадцати годам — взросление проясняет, «вдавливает» в реальность сознание, конкретизирует мышление. А особенно отрезвляет, когда видишь, как Ирис разбивает кулаками головы манекенам-мишеням. Самостоятельно, а не повторяя движение за облепленным акселометрическими и пространственными датчиками оператором. Даже если боевая машина выглядит как юная девушка, она остаётся боевой машиной… Впрочем, как неоднократно испытал я на собственном опыте — про это очень легко забыть.
Я в очередной раз покосился на подопечную, и в очередной раз невольно восхитился плавной и грациозной походкой. Никакого пошлого виляния бёдрами — голый функционал. После записи моторики с тела оператора, у «цветка» самостоятельно получалось только кривое ковыляние, сколько мы не бились. В итоге пришлось заставить оптимизировать алгоритмы движения саму БИУС: примерно так учится ходить человек. Только маленький человек ходит за мамой из инстинкта держаться рядом, а мы ставили разные задачи: максимальная скорость передвижения с заданной силой мышечного сокращения, сохранение остойчивости верхней половины тела в движении налегке (для стрельбы из ручного оружия — незаменимо), потом с бревном в руках, потом — на плече, с грузом стальных шариков в сумке, и дальше, и дальше. Плюс упражнения в различных комбинациях — и в результате получилось такое. Такая. Хотя, может, я и излишне любуюсь — но антропоморфный проект получился реально красивым. Чёткие, выверенные, благодаря тренировкам, движения и оставшиеся от оцифровки с реальных людей чисто-женские повороты головы с перебрасыванием волос. Всё это сначала жрало шайтанову уйму оперативных ресурсов, но, по мере обобщения информации, управляющая система оптимизировала алгоритмы, приводила к общим случаям все проявления моторики, и процессорная нагрузка постепенно падала, сохраняя результат и давая возможность перенаправлять мощности на что-то ещё. Андроид училась, как и любая самоорганизующаяся кибернетическая система с обратной связью, и, за счёт огромной вычислительной мощности — училась быстро. Смотреть на дело рук своих было откровенно приятно…
…Ирис, идущая рядом со мной, повернула голову, в очередной раз поймав мой взгляд… и внезапно, мягко подшагнув, очень естественно взяла «под руку», не снижая темпа движения. Как будто так и надо. Секунды через три я вспомнил, что всё-таки нужно дышать. Ещё через секунду — про планшет в руке. Это вообще что такое сейчас произошло?!
13
Разобрался. Ушло у меня на это около двадцати минут неспешного шага «под ручку». Кстати, поддержка Ирис оказалась неожиданно в тему — так бы, пожалуй, мог и в фонарный столб «войти», или просто споткнуться. Что ж, я оказался прав. И в том, что новое дополнение к алгоритму анализа информации даст новые возможности БИУС, и то, что любая работа с кодом может привести к совершенно неожиданным результатам.
Вообще, ничего принципиально нового мы с Маркуловым не вводили: в очередной раз оптимизировали и расширили охват алгоритма создания ассоциативных связей. Машинная логика, как и любая другая, выводит из двух и более фактов третий, потом над результатом проводит ту же операцию — и так далее. Обычно это сопоставление информации непосредственного наблюдения и информации из целевых разделов памяти. Ну, например: засечённая движущаяся цель имеет температуру выхлопных газов 62 градуса Цельсия, как у основного танкового дизеля противника и силуэт, совпадающий на 65 % с силуэтом танка противника. Вывод? Это танк противника. Если полётное задание «фурии» включает уничтожение наземных боевых машин в данном квадрате местности, то дрон атакует.
Примерно так же работают мозги у, скажем, змеи: у пресмыкающегося тоже нет никакого могучего интеллекта, что не мешает ей быть успешным и опасным хищником. Набор несложных триггеров-условий: тёплое, движется определённым образом и имеет размеры, позволяющие проглотить. Подходит? Еда! И включается алгоритм охоты: скрытое выдвижение на расстояние броска — и удар с впрыском яда. А то, что вместо хомячка или мышки подойти под описание цели может пятка туриста, опрометчиво снявшего сапог и болтающего ногой — просто ошибка распознания образа… Правда, ни туристу, ни змее от этого не легче. Однако, если цена ошибки для всех змей и всех людей не так уж высока, то ошибка БИУС в селекции целей во время диверсионной операции может стоить очень и очень дорого. В особо серьёзных случаях — вплоть до проигрыша в войне.
То, что комплекс с высокой степенью автономности предназначен для преимущественно превентивных атак штабов, защищённых складов и ракетных пусковых установок в глубоком тылу врага, я догадался после чтения технического задания ещё четыре года назад: мощное оружие с «бесконечными» боеприпасами на малозаметной мобильной летающей платформе, работающее в одиночку и без связи с оператором — просто напрашивается вывод, что это своего рода аналог подводной лодки-стратега с атомным оружием на борту у берегов противника, только для суши. Наверное, мой вывод был несколько наивными, но вихрёвцы со мной или при мне на тему предназначения «изделий» принципиально не говорили, может, и между собой тоже. А я сам, разумеется, не спрашивал — инструкции СБшника были в этом вопросе однозначны. И только когда Ирис во время «безумного чаепития» напугала битого жизнью профессионала, до меня наконец дошло. Шайтанова магия — это ведь не только молнии и прочие «чудеса»-спецэффекты, это ещё и экстрасенсорика! Нет пилота — нет и «засветки».
Надо сказать, что наличие пилота или удаленного оператора — это далеко не всегда преимущество даже если оставить за скобками магию. Например, ракета ПВО после запуска сама находит и сопровождает выбранную цель, причем принимает решения в полете на порядок быстрее, чем человек — тот просто не успел бы среагировать. Тот же пример, что со змеей или стрекозой: кто лучше ловит мышей или комаров? Явно не гомо сапиенс. Сравнительная примитивность нервной системы компенсируется скоростью обработки информации и принятия решения. Собственно, разум как таковой выигрывает при решении нестандартных, новых, не шаблонных, ранее никогда не встававших задач. Существенно шире обобщая опыт, чем требуется для работы прямой логики, возможность думать позволяет человеку выделить абстрактные, не привязанные к условиям закономерности — а потом применить их в решении конкретной задачи, когда не хватает тех самых связанных фактов: это и называют «абстрактным мышлением».
Разумеется, создать изделиям «Каменного цветка» абстрактное мышление вот так, походя — нечего было и думать: даже специалисты-нейрофизиологи не до конца понимают, как наш разум работает. Зато нам с Маркуловым было вполне по силам написать алгоритм расширенного анализа информации — базы данных БИУСов дрона и робота достаточно разрослись, чтобы это дало какой-то эффект. Оно и дало. Ирис увязала между собой предложение прогулки, чаепитие с «флиртом», еще некоторое количество моментов, включая обработанные записи предыдущих совместных выходов в город, самостоятельно найденные в глобальной сети данные и даже настройки активного шаблона — и построила новую ассоциативную связь. Ну действительно, она — «девочка», я — «мальчик», идём вместе и гуляем, отношение субъекта к объекту — полное, так сказать, доверие (как у программиста и оператора одновременно у меня был самый полный доступ к БИУС). Получается, мы как бы парочка, по крайней мере, близко по выделенным параметрам к таковой. А значит, коррекция шаблона поведения с объектом «Егор Далеев» в рамках заданной «социальной мимикрии».
Прочтя все записи в БД, найденные выделением связей новым, расширенным алгоритмом, и поняв, что работа управляющей системы не нарушена, я успокоился. Интересный результат, несколько не то, чего я ждал, но логичный. Мог бы и сам сообразить, а не волноваться и напрягаться. Фу-ух, аж вспотел, пока работал… Я наконец-то оторвался от планшетного компьютера, огляделся (ну нифига мы уже прошли!), посмотрел на подопечную, улыбнулся, увидел в ответ «робкую» полу-улыбку, и, скорее для себя, подводя черту, чем для андроида, произнес вслух:
— Ирис, ты — молодец. Умница, хорошая моя!
— Ты мною доволен? — Уточнила робот, делая стандартный запрос о результате выполнения задания или части задания, подобрав слова с учетом «мимикрии».
— Да, ты сделала всё правильно. — Совершенно без задней мысли отозвался я, оглядываясь по сторонам. Как-то сегодня на этой улице… ммм, пусто, что ли? Или я просто сюда ни разу не приходил в это время? Не центр, окраина же, и рабочий день ещё в разгаре…
От ленивой попытки «разгадать» собственные ощущения меня отвлек планшет, проигравшей короткую трель важного системного сообщения. Ну что та… ой. График загрузки процессора «цветка» плавно преодолел отметку «65 %» и продолжил расти, выйдя на «плато» в районе двух третей загрузки. Процессор, который один может заменить собой все сервера небольшого дата-центра. Я судорожно перелистнул окна, открывая список процессов… и подавил желание выматериться вслух.
Идиот.
Я идиот.
Управляющая система запросила подтверждение не по «прогулке»: не было в хождении по улицам ничего нового… кроме хождения под ручку. Новый алгоритм позволил БИУС вычленить этот момент из моей речи… и воспринять как команду к действию. И Ирис инициировала тотальную обработку данных из своей постоянной памяти, попутно полностью использовав свой канал связи с глобальной сетью — строить другие сложные ассоциативные цепочки.
Я открыл рот… и закрыл. Неправильно. Это будет совсем неправильно. Если я сейчас отдам приказ «прекратить», даже если просто задам какие-то ограничения по обработке информации — то просто перечеркну свою работу, а, возможно, и натурально убью весь проект. Как ни крути, но без продвинутых «мозгов» и дроид, и дрон оставались сложным и очень-очень дорогим, но обычным оружием. Может, я вдруг слишком проникся здешней магией-шмагией, но… что бы там ни было написано в техническом задании, сомневаюсь, что Абишев вытащил бы нас из другого мира ради обычного оружия. В конце концов, все компоненты для постройки андроида и беспилотного вертолета здесь нашлись. По большому счету, всё, что было у нас уникального — плазменная технология профессора Вихро и доработанная мною БИУС Маркулова.
Я искоса посмотрел на спутницу… и решительно заблокировал экран планшета. Будь что будет. Я верю в тебя, Ирис. Ну и в себя — так, немножко.
14
Пока я разбирался с необычным поступком подопечной, пока перебирал в уме все последствия перезапуска алгоритма образования ассоциативных связей (одно дело сказать «верю», а другое — действительно убедиться, что негативных изменений не произошло) — мы дошли до первого «чекпоинта».[44] «Прогулка» по Ундерхаану, как и положено тестовому испытанию, была разделена на отдельные задания, и лично мне чем-то гротескно напоминала компьютерную игру из старого мира — дойди туда, сделай действие А, потом туда — сделай Б. В принципе, логично: военные именно так и предпочитают ставить задачи — разбивая на простые логические блоки. Ну там «марш-бросок», «наступление», «отступление», «закрепиться», «копать траншею от забора и до обеда»… гм. Но, похоже, мой день, начавшийся дурацкой летней практикой, продолжившийся ещё более дурным заданием Абишева и «сюрпризом» от Ирис, посчитал, что тенденцию ломать негоже. Просто зашибись.
В просторный зал, переоборудованный (в том смысле, что всякий хлам растащили к стенам и накрыли плёнкой) из относительно небольшого складского помещения на первом этаже старого кирпичного лабаза, мы до этого попадали через дверь, в любое время суток открытую нараспашку. Но сегодня створки ворот, всегда ранее запертые, были распахнуты во всю ширь, а у подогнанного к ним УАЗика-пикапа возился наш тренер по фехтованию, шифу Самбинов Рашид. Было странно и неожиданно видеть смугловатого и носатого мечника в безликом «камке» без знаков различия вместо обязательного халата, ещё страннее смотрелся висящий на поясе прямой клинок в потёртых ножнах, совершенно к этой одежде не подходящий. Что угодно можно сказать о среднеазиатских халатах, но тонкие современные «войлочные» вариации на тему национальной монгольской одежды тут и правда были наиболее подходящими для ношения: днём не пускают жар внутрь, ночью, если вдруг понесёт на улицу — не дают замёрзнуть после дневной жары. Нет, камуфляж тоже удобен — но в Монголии его не носят «для красоты» ни военные, ни, тем более, гражданские. Полевая форма — она для поля, а напялить на себя тряпки, не соответствующие твоей военно-учётной специальности и навыкам, считалось прямо-таки постыдным. Представляю, как Абишев смотрел на мои «продвинутые» шорты четыре года назад…
Сразу после учителя моё внимание привлекла его машина: широкие «не родные» шины полноприводного вездехода как бы намекали, что именно на этом полугрузовичке в Ундерхаан Рашид и заявился — и, скорее всего, дорогой он для этого не пользовался. Не самое безопасное средство передвижения, зато скоростное: степь большая и плоская, а с такой машиной можно просто ехать по азимуту. Правда, скорость, если хочешь куда приехать быстро, надо держать — и потому шанс перевернуться, попав в яму колесом, небольшой, но далеко не призрачный. Впрочем, «дороги» в Монголии тоже не гарантируют полную безопасность: «направления» с проторенными грузовыми монстрами местной логистики колеями в сухой летний период представляют из себя настоящую «стиральную доску» — смерть подвеске. Не даром у нас тут военные предпочитают не ездить, а летать. Самолёт — настоящее спасение степей.
— А, Далеев Егор и Цэцег Ирис, — поприветствовал нас скупым взмахом руки и кривоватой ухмылкой Самбинов. — А я уж думал, никто на последнее занятие вообще не придёт.
Шайтан! А я уже понадеялся, что эту часть прогулки удастся законным образом «провалить» по независящим от меня причинам.
— Учитель, — отвесила церемониальный поклон подопечная: эту часть «тренировки» мы проходили ещё до, собственно, выездов «на люди». С тех пор андроид вместе со мной посетила уже пять занятий, и всё прошло гладко, но как Ирис поведёт себя в учебно-тренировочном спарринге сейчас, после апдейта ПО, я всё же предпочёл бы проверить в лабораторных условиях.
— Шифу Рашид, — я поклонился далеко не так изящно и тут же поспешил задать вопрос: — Последнее занятие? Но я думал…
— Я тоже думал, — хмыкнул южанин, демонстративно пожимая плечами. — Но, видите, все разбежались — даже попрощаться не подошли. Хорошо, хоть позвонить догадались… некоторые. Ну а раз так случилось — определённо знак судьбы. Кысмет. Судьбу слушать надо.
* * *
То, что андроид стала посещать занятия Самбинова — в общем-то я же и виноват. Инициатива наказуема… а в данном случае — аж дважды. В «Каменном цветке» было кому научить основам фехтования — кинетику движений боя вооружённой рукой для Ирис мы переснимали со «своих» дружинников, например. Проблема была в общем-то одна: ни Маркулов, ни я совершенно не разбирались ни в тактике архаичного для нашей Родины искусства убийства окружающих длинной железкой в руках, ни тем более в стратегии применения экзотического холодного оружия. В принципе, для робота, способного свернуть шею адепту средних достижений что Пути Духа, что Пути Воина, мечный бой был как бы и не нужен…
…Думал я, пока в очередной раз оценить прогресс работы над Ирис и Агатой не приехал Абишев лично. Тут-то наш босс наглядно и продемонстрировал, чем отличается потомственный боец от подготовленных им же, но обычных дружинников, без вереницы предков-воинов за спиной. Две минуты! Целых две минуты «цветок» пыталась коснуться тренировочного противника — и не могла. Бионический принцип построения шасси робота вместе со всеми преимуществами тянул за собой все недостатки опорно-двигательного аппарата человеческого организма. За первые тридцать секунд андроид простояла на ногах от силы три, при этом обзавелась множественными повреждениями кожного покрова и лишилась одного из двух глаз-окуляров: один из утяжелённых концов семихвостой плётки «прилетел» точно в глазницу. В итоге Ирис всё-таки удалось подобрать верную тактику (минус ещё десять процентов кожи и множественные поверхностные повреждения синт-мышц) и до Тогжана она дотянулась. После чего тот одним небрежным движением свернул своё оружие в кольцо и слегка задумчиво поведал, что адепт-Воин с мечом на его месте скорее всего смог бы перебить пару-тройку мускульных эффекторов на всю глубину, значительно снизив подвижность автономной наземной платформы, а некоторые адепты духа задолго до получения звания мастера уже могут пробивать своим клинком в не самых толстых местах танковую броню — то есть вполне способны попросту отрубить конечность робота.
Я уже видел спортивные состязания, в том числе и фехтовальщиков, и по телевизору, и в записях через сеть, но, честно признаться, даже не задумывался, что участники на показательном этапе кромсают клинком не специальный щит-мишень, ради эстетики сделанный под металл, а реально толстый металлический лист. Инерция мышления — страшная штука: вроде бы и сам попал в другой мир при помощи некой невероятной мистики, и много раз видел, в том числе и вживую, на что способны обычные в общем-то люди — и всё равно. Впрочем, ответ Маркулова, разумеется тоже наблюдавшего за спаррингом, меня и вовсе как это говорят «выкосил»:
— Ну а что ты хотел, Егор? — главный программист недовольно морщился, изучая многочисленные повреждения вставшей в стенд Ирис. — Задача была поставлена какая? Сделать АНМ способным ограниченное время маскироваться под человека и выполнять диверсионно-разведывательные задачи. Если бы задача была сделать живучее и труднопоражаемое холодным и стрелковым оружием шасси — мы бы сделали нормальную гусеничную платформу, а не эту… куклу Барби. И уж тем более не понимаю, зачем было ломать прототип — если фактор внезапности не сработает, супер-ножики не понадобятся, достаточно будет сосредоточенного автоматного огня. Бек бы ещё «фурию» кнутом своим попробовал…
— И… что теперь? — убедившись, что Иван не собирается продолжать оборванную фразу, через минуту аккуратно переспросил я.
— Что-что… техническое задание на разработку комплекта защитной экипировки писать. Раз обычной каски и броника по мнению тех, кто умнее нас, недостаточно.
Я припомнил слова Абишева про танковую броню, открыл рот… и закрыл. Лично для меня результат «критики» изделия при помощи плётки, доведённый до работников «Каменного цветка» в наглядной форме, однозначно говорил, что боевому андроиду в этом сумасшедшем мире требуются навыки боя на холодном оружии. Про «экстрасенсорную незаметность» я тогда не знал, а то, что Тогжан-батыр в итоге так и не спустил очередное «уточнение к ТЗ», расценил как сознательный отказ объять необъятное. Ну, действительно — слона нужно есть по кусочкам, а заложенный в самом строении Ирис за счёт бионики потенциал никуда пропасть не мог, так ведь? Однако, хороший подчинённый предвосхищает пожелание своего босса: демонстрация зачем-то всё-таки была проведена, ну и некоторые «тонкости Востока» при общении с беком мы уже тоже волей-неволей освоили. Потому Маркулов и не возражал, когда «особую группу» дружинников по моему почину привлекли на оцифровку некоторых движений с холодным оружием в руках, и даже заметно успокоился — типа, закрыли проблемное место.
Да… именно что «типа». Сообразив, что обучить чему-то робота можно, только немного разбираясь самому, я попросил у «спецотрядовцев» потренировать меня с клинком. Стойко пережил скептические взгляды, потратил пару недель своего времени… и только тут начал понимать, что к чему. За обманчиво-лёгким обращением с плётками, луком, арканом или саблей стояли не просто затверженные до состояния рефлексов навыки правильного выполнения движений. После двух с половиной лет жизни в новом мире, после двух лет учебы в школе и вроде бы активного «вживания в среду» до меня начало доходить, что без постижения базовых понятий одного из первых двух Путей я просто не смогу понять, как можно контролировать на таком уровне своё оружие и своё тело. Сю-юрприз, мать его! Всё время забываю, насколько сильно Великая Империя не моя родина. До сих пор…
Собственно, попытка чему-то там научиться оказалась для меня в итоге очень полезной. Во-первых, я всё-таки стал пытаться освоить самый базис Пути Духа — то, что большинство местных детишек учатся делать в пять-шесть лет. Во-вторых, когда дело всё-таки дошло до работы Ирис с холодным оружием, программа обучения боевых алгоритмов по-прежнему не включала в себя фехтование — цель ставилась убить единицу живой силы противника подручными средствами максимально быстро и эффективно. И в-третьих, я решил поискать тренера, имеющего знания о бое на клинковом оружии без предварительных медитаций, возможности «слышать своё тело» и «погружения в себя» — андроиду по умолчанию такие дисциплины недоступны, да и мне в ближайшие пять лет мало что светит. К моему удивлению, нужный мне учитель нашёлся, причём даже не где-нибудь, а практически под боком.
* * *
— И что говорит судьба? — прервал я задумчивое созерцание Рашидом раскрытого багажного отсека УАЗа вопросом.
— Она говорит то, что и всегда, — грустно, и одновременно неожиданно-торжественно возвестил шифу: — Время испытания!
Покосился на мою слегка вытянувшуюся физиономию и уже нормальным голосом произнёс:
— Просто экзаменационный поединок. Спарринг в полный контакт на тренировочном оружии со мной. Кто первый?
Шайтан… Да что ж не везёт-то так! Я покосился на внешне безучастно ожидающую Ирис и внутренне поёжился: тренировочным мечом — палкой, покрытой толстым слоем вспененной резины, и с довольно условной гардой — моя подопечная убить или покалечить могла ничуть не хуже, чем боевым клинком. Фулл-контакт — это значит, что учитель не будет особо сдерживаться, андроид вынуждена будет подстраиваться — вопрос, насколько успешно? Что можно разучить за пять занятий? Я уже было набрал воздух, чтобы отказаться за подопечную… и выдохнул. Как удачно — никого из учеников шифу нет, все внезапно куда-то делись, ах-ах. А у меня внезапно одиночное, никак не обоснованное с точки зрения логики, сопровождение прототипа и полнота ответственности за выданное задание… Или у меня паранойя, или этот тест не только, точнее не столько для Ирис, а для меня. Могли такое провернуть? Для бека — ничего сложного. М-мать…
— Первым с вами учебный поединок проведу я, — фраза прозвучала странно, но произнёс я её для подопечной, а не для учителя.
— Не учебный, а экзаменационный, — странно поглядев на меня, тем не менее педантично поправил Рашид.
— Я помню ваши слова, шифу, — я поклонился, принимая тренировочный меч. — Каждый бой не насмерть — учебный.
Жаль, нельзя посмотреть на планшете, как отреагировала БИУС на мои слова. Но — Самбинов просто не поймёт такого поведения, да и обидится, пожалуй. Я бы обиделся. А обиженный наставник по мечному бою — это «экзаменационные» переломы: один раз я уже наблюдал «церемонию расставания с потерянным учеником».
— Гм. Ну что ж, тогда — нападай.
15
Мой, с позволения сказать, «экзаменационный бой», занял от силы полторы минуты. Ну… ожидаемо, что сказать. Пока шифу атаковал и парировал одиночными ударами и блоками — мне удавалось более-менее сносно защищаться и даже временами контратаковать. Но как только дошло до связок и «работы телом»… Я «спёкся» буквально за тридцать секунд. Перепрыгивать через клинок, чтобы сразу же почти распластаться по полу, одновременно уходя от перешедшего в рубящий удар «лезвия»… один раз у меня получилось. А вот нормально подняться и устоять на ногах после переката — уже нет…
— Поражена область ключицы и подключичная артерия, — специально для меня прокомментировал Самбинов. — На самом деле, нормально, Далеев. Можно было лучше — но у тебя, как я понимаю, до сих пор на регулярные ежедневные тренировки «времени нет»?
— Так и есть, — не стал отпираться я, потирая «поражённую» зону: похоже, даже синяка не осталось. Пожалел меня наставник — может, в качестве своеобразного бонуса «самому долго продержавшемуся ученику»?
Самбинов был… нестандартным, скажем так, преподавателем. Анархистом Меча, если можно так сказать. Кроме того, что он не базировал свое мастерство на приемах Пути Духа или Воина, он вообще не придерживался какого-то конкретного стиля боя, поучая «в целом». У него под это была стройная теория, которой шифу охотно делился с неофитами, чем-то перекликающаяся с моими собственными мыслями после общения с дружинниками специального отряда: быстро научиться стилю боя невозможно, хотя бы просто потому, что придётся освоить массу побочных навыков. Свою же секцию Рашид позиционировал как место, где учит, как не умереть, нарвавшись на случайный бой. Не дуэль, не спарринг, а именно бой — Великая Империя по безопасности проживания во многом напоминала мне СССР: то есть при общем низком уровне уличной преступности нарваться, особенно в отдельных регионах, было вполне себе можно. Другое дело что здесь, в Монголии, под боком у расквартированных военных частей и из-за специфики проживания последние лет пятьдесят ситуация была одной из лучших по стране: не удивительно, что в такой секции фехтования была бешеная текучка учеников. И что шифу Самбинов тут, спрашивается, забыл? Должен был знать, куда приехал…
Меч, в отличие от огнестрела, не требует специального разрешения даже на открытое ношение: какой-то там замшелый указ от седого года, принятый в Хань и получивший хождение по всей Империи из-за присоединения тех земель к Орде и последующего переподчинения, когда Золотая приказала долго жить. На самом деле меч — оружие и для нападения, и для обороны довольно неудобное. Тяжёлое, за всё цепляется при носке, требует некоторого свободного места для эффективного применения и гораздо больше навыков, чем на работу даже с коротким клинком вроде обычного ножа. Парадоксально, но за это длинноклинковое оружие ещё больше любимо имперцами: как же, ещё и тренажёр! Но главное: меч — показатель статуса владельца. Открыто носимый клинок означает — человек уже может эффективно использовать архаичную железку. То есть, как минимум, может и многое другое. Неофициально те, кто носят меч открыто, в ножнах, считаются как… полицейский резерв, что ли. Добровольно готовые взяться за установление справедливости и устранение беззакония. Можно, конечно, и послать просившего, но это не принято. Торопишься по делу — отцепи клинок от перевязи. Как-то так.
— Цэцег, ты готова?
— Да, — односложно ответила «цветок», принимая от меня «меч». Всё время боя андроид простояла в одной позе, только отслеживая наши с Рашидом перемещения. Я одновременно опасался накладок и надеялся на эффект нового алгоритма: БИУС записала и должна была уже проанализировать информацию о моём «экзамене» и я сильно рассчитывал, что ей самой это поможет.
— Нападай.
— Учебный поединок? — внезапно переспросила андроид, заставив меня схватиться за планшет, а учителя — немного удивлённо приподнять бровь.
— Эк-за-ме-на-ци-он-ный, — по слогам выговорил Самбинов. — Ты должна показать, чему у меня научилась.
— Только у вас? — вопросительная интонация БИУС в сочетании с милым девичьим голоском заставила шифу улыбнуться, а меня — плюнуть на всё, и немедленно влезть в интерфейс управления андроидом и вывести окно с «горячими» кнопками, в том числе «выход из боя» и «деактивация».
— Вот значит как? — кажется, шифу был одновременно и доволен инициативной ученицей, и слегка заинтересован.. — Нет, покажи всё, что знаешь. Проверим, на что ты способна… Только не убей меня случайно от усердия, хех!
— Условия мне понятны, — мелодично подтвердила робот, заставив меня судорожно утереть внезапно выступивший на лбу пот: я только сейчас понял, что с Самбинова сталось бы ляпнуть что-то вроде «бей, как будто хочешь убить»… проклятье, по самому краю прошёл, придурок!
Упс! Ирис сорвалась с места совершенно внезапно: только что стояла и… То, что Рашид вообще увернулся от первого удара — было чудом, похоже, такой прыти он и не ждал. И нарвался на горизонтальную подсечку, заставившую его уйти в кувырок спиной вперёд — да, БИУС явно успела проанализировать мой «экзамен». Я рискнул поменять активные окна на дисплее мобильного компьютера: за несколько секунд, понадобившихся мне для доступа к нужному экрану, мечника то ли три, то ли четыре раза чуть не достали… Вот оно. Загрузка процессора — восемьдесят процентов! Ограничение на мышечное усилие… да, активно — это хорошо. Сейчас сила мышц у Ирис примерно как у человека, с поправкой на массу и материалы тела робота — мы специально рассчитывали это значение для каждого из шестисот сорока эффекторов…. Надпись «выполняется проверочное задание от третьего лица, выданное путём ограниченного делегирования оператором прав третьему лицу» мне понравилась меньше. Так, принятое решение… Релевантная связь… Так, а это что? Откуда эта грёбаная строка… Так, дата создания…
Мне захотелось взять тренировочный меч — стукнуть им Маркулова по голове. Долбанный «программный гений» не нашел ничего лучше, чем на однажды заданный аудиальный запрос БИУС (причем не Ирис, а Агаты — вот почему я раньше не заметил «патча») «чем отличается проверка от тренировки» написать и сунуть свой алгоритм. Базы данных воздушного и наземного модуля мы последние два года «сливали» не до конца и под контролем самих программ управления — даже обозвали это процесс «посиделками на кухне», типа как старые друзья собрались и «трындят за жизнь»… А вот программный код автоматически объединялся при компиляции новой версии ПО — что и произошло после добавления нового алгоритма анализа. Словами сказать нельзя было?! Сам разработал программу, способную анализировать информацию, и сам теперь считает БИУС тупым калькулятором? И что самое противное — Ирис новый алгоритм уже «переварила», получив блок с автоматическим обновлением с утра и включив в свою когнитивную таблицу. Теперь стереть директивы без разрыва тысяч ассоциативных релевантных связей означает пробить в системе управления «цветка» огроменную логическую дыру! «Выполнение задания в режиме, максимально приближённом к боевому, за ограничением внешних установок. Поражение целей без людей, условное поражение целей с людьми.» — вот что там примерно было забито. Хоть бы посоветовался, «великий программист»!
Пока я предавался человековредительским мечтам и пытался сообразить, только ли на одну запись влияет «заплатка», ситуация в помещении поменялась: Самбинов, который на мне даже не вспотел, окончательно «разогрелся», и теперь пытался достать ученицу уже не демонстрируемыми на тренировках связками, а какими-то случайными, на первый взгляд, сочетаниями ударов. Точнее — удары только казались случайными — пока я смотрел на бой, планшет уведомил меня, что Ирис успешно расколола первую схему боя, потом вторую, потом сразу третью и четвёртую — которую вдруг задействовала сама. На небольшом экране разглядеть было сложно, но когнитивные связи и блоки автогенерации сыпались в общий алгоритм пачками. Хм. Получается, если бы не обновления, у Самбинова были все шансы уделать «цветок» без всякой мистики? Однако…
Я вдруг обратил внимание, что звук сталкивающихся тренировочных мечей изменился — теперь это было не «бум», а «фссс-бм». Через секунду поединщики решили, что два измерения для спарринга — это слишком просто… и стремительная смесь фехтования… опс — и пинков? — внезапно стала напоминать сценку из «звёздных войн». Разве что швырять друг друга телекинезом не пытались. Хлам под плёнками оказался прочным, и, судя по звуку, по большей части деревянным. И шатающимся — один стеллаж девушка и мужчина немедленно перевернули, заставив меня поспешно отступить к воротам. Качающиеся поверхности преградой для вертолётной БИУС ожидаемо не стали — модели движения в сложных восходящих и нисходящих потоках для дрона на порядок сложнее. «Кукла Барби», да, Иван? «Боевая машина не может фехтовать»? Вот я тебе-то запись покажу… Если, конечно, ты сейчас не смотришь её в прямом эфире со скрытых камер вместе с беком…
А «боевая машина», похоже, решила поставить точку в поединке: двойной прыжок, удар в воздухе по мечу Рашида, но не прямой, а боковой, буквально закрутивший тело человека в воздухе. Для того, чтобы частично погасить момент инерции, экзаменатору пришлось самому отшвырнуть меч и уходить в перекат, гася удар о твёрдый, спасибо хоть ровный и чистый, пол. Впрочем, увёртка с уходом с линии удара в этот раз не помогла — распластавшись в выпаде, Ирис мягко коснулась Самбинова «острием» учебного меча в центр груди, явно придержав последний удар точно так же, как сам Рашид со мной. Победа.
16
В гробу я видел эти экзаменационные поединки! Самбинов после легкого тычка в грудь невозмутимо произнес «поединок окончен» и легко вскочил на ноги — как будто и не приложился спиной о бетонный пол с размаху, Ирис тоже спокойно подошла и замерла в двух шагах от меня, выполняя рекомендации подпрограммы статуса поведения, а вот меня потихоньку начинало трясти. Пока шифу, попутно отряхиваясь от пыли, рылся в кузове своего пикапа, я раз за разом прогонял заученное дыхательное упражнение — то самое, для успокоения и концентрации. Хотя, честно сказать, лучше подошла бы рюмка водки! Даже не знаю, что меня больше впечатлило: то, что подопечная внезапно показала довольно грамотный быстрый анализ и ведение боя без предварительного разучивания приблизительных тренировочных ситуаций и даже умудрилась победить, или что «цветок» всё-таки каким-то чудом смогла не покалечить Рашида, даже не подозревающего, насколько легко он отделался. К-козёл… горный, в смысле. Сам же учил, что нельзя во время боя позволять ногам отрываться от земли — а тут распрыгался… и чуть не допрыгался, блин! Сомневаюсь, что успел бы остановить боевого робота — собственно, я был уверен, что после проверки «случайными» ударами он достанет андроида каким-нибудь хитрым финтом, даже окно с горячими клавишами свернул… Шайтан, опять нервничаю.
Пока я сопротивлялся запоздалой реакции на стресс, учитель нашёл, что хотел, и вернулся к нам с настоящим клинком в простых ножнах, который он почему-то нес перед собой двумя руками. Планшет тихо пропищал, привлекая мое внимание: процессорная загрузка «цветка» упёрлась в «красную зону», резко, и опять до предела, оказался забит сетевой трафик. Впрочем, не успел я разобраться в истории запросов — нагрузка на беспроводной модем упала — что бы андроид там ни искала, она нашла…
…и совершенно естественно выглядящим движением приняла двумя руками меч из рук Самбинова. Теперь я сообразил, что вижу некий ритуал: учитель, вытянув простую узкую белую ленту, споро завязал на устье ножен красивый и дико сложный узел, напоминающий многолепестковый цветок, вроде астры или хризантемы. Ирис, дождавшись конца процедуры, закрепила оружие у себя на поясе, как будто так и надо.
В Империи не принято носить мечи на себе просто так — это не только показатель статуса, но ещё и намерения, так что действие БИУС выглядело как минимум… неоднозначно. В ином случае, кроме как для защиты окружающих в случае несправедливости, традиции предписывали носить меч только в строго оговорённых случаях: как деталь повседневного мундира (такие места службы были, мягко скажем, не многочисленны), как награду «при параде», если оружие было дано в качестве знака отличия,[45] в период боевых действий (обычно адепты Духа или Воины, близкие к мастерству), при подготовке и во время участия в спортивном состязании по фехтованию (тогда в темляк должны быть вплетены ритуальные ляны), либо в «дуэльных» поединках. Строго говоря, вместо меча может быть взято любое «классическое» холодное оружие, тот же лук например, или плеть — но тут вступают в дело некие не совсем понятные мне «неписанные» тонкости, как, например, выбор оружия при «узаконенных» «поединках крови» для дворян. Или, например, тот же блочный лук, если он не в чехле, а носимый в боевой готовности — просто готовый повод для задержания полицией, тогда как не слишком сильно уступающий по убойности монгольский — может таскаться в открытом виде вместе с тулом с боевыми стрелами кем угодно, никто и слова не скажет. А вот за плётку, особенно многохвостую, на поясе у человека, не относящегося к монгольской знати, могут и на «поединок крови» вызвать…
— Теперь ты, Далеев. Хочу сказать, что пусть звёзд с неба, без настоящих усилий, во владении мечом тебе не хватать, но ты был неплохим учеником. Я приложил характеристику к сертификату об обучении, — Рашид отвлёк меня от созерцания подопечной-с-клинком, всё так же без особой торжественности впихнул мне в руки почтовый конверт. Белый и без надписей, зато со стилизованной астрой, выполненной явно тушью и кистью. Очень, кстати, похожей на узел-цветок на ножнах меча, что теперь висел на поясе у Ирис…
У меня вдруг немного перехватило дыхание и вылетели из головы все рассуждения о ношении клинков. И даже захотелось что-то сказать в ответ, соответствующее моменту. Не смотря на простоту процедуры и то, что я относился к занятиям с шифу откровенно спустя рукава, мне вдруг почему-то стало понятно: перевернулась очередная страница в моей жизни… Вот только слов подходящих не было.
— Если захочешь… А я рекомендую захотеть… Сможешь продолжить обучение, там, в конверте, есть несколько адресов, — мне показалось, что обычно довольно флегматичный шифу тоже слегка смущён. — Вы… гм. Довольно необычные ученики. Оба. Хотя, положа руку на сердце, тебе, Далеев, до твоей подружки далеко. Я впервые вижу человека, который понял эту боевую систему так, как она… Ладно, теперь выметайтесь уже — мне уезжать пора, а ещё нужно эту халупу запереть и ключи хозяевам оставить.
Вот так мы и вышли из зала, и даже не попрощались, если не считать поклон. Я с полным раздраем в голове, так и удерживая в руке планшет, и Ирис, подпоясанная мечом с белой лентой, который её совершенно не стеснял, органично вписавшись в движение. Мысли теснились в голове, чуть ли не толкаясь, так что посмотреть на дисплей я сообразил только через два пройденных квартала: от начала и до конца все «экзамены» у Самбинова заняли едва ли пятнадцать минут. Шайтан, а показалось — часа два, не меньше….
— Ирис, мы идём в центр города, — я сначала озвучил приказ, а потом задумался — зачем это сделал: БИУС не всё ли равно, куда мы идём и зачем? Самой Ирис «важно» только выполнить все пункты поставленной тестовой задачи… Или уже нет? Посторонний человек вряд ли заметил бы, но поведение андроида самую малость изменилось. Оно стало… сложнее. Где-то не намного — сейчас, например, робот чаще крутила головой в движении, фокусируясь на ранее не вызывающих у неё необходимость фиксации взгляда целях. А где-то…
Я остановился, и «цветок» как будто нерешительно остановилась рядом со мной. Глянув на экран планшета, я понял, что Ирис опять что-то старательно ищет в глобальной сети — опять каналы и сотовой, и спутниковой связи забиты под завязку. Потянулся было развернуть логи запросов… и вдруг (сам не знаю как) догадался, что ищет подопечная. Ещё час назад я бы рассмеялся, расскажи мне кто, какую мотивацию я приписываю поведению комплекса программ — но сейчас я ясно видел: последний апдейт рывком поднял «интеллект» системы принятия решений на недосягаемую ранее высоту.
Впрочем, дело тут было не только и не столько в расширенном алгоритме — ведь самообучающаяся БИУС четыре года набирала и собственный багаж знаний и опыта в процессе работы. Каждый день, на каждом тренировочном задании, с каждым проходом полосы препятствий и тренингом «социальной мимикрии». И вот количество проанализированной информации и число связей перешло в качество — просто благодаря дополнительному расширению аналитических функций это произошло лавинообразно. Ну и не последнюю роль сыграло «железо» электронной начинки — в оставленном мною мире далеко не у каждого даже зарубежного государственного КБ есть возможность гонять вычислительные мощности как у дата-центра под единственную задачу — а у нас таких процессоров два.
— Можешь идти со мной под руку и не снимать клинок с пояса, — разрешил я «сомнения» подопечной. Я тоже ни разу не видел, чтобы в развлекающейся паре вооружена была женщина, а не мужчина: что-то вроде неписанного правила, ставшего настолько само собой разумеющимся, что никому и в голову не пришло его где-нибудь зафиксировать. Но иногда надо наплевать на правила — и побоку, кто что подумает. И уж кто-кто, а мы сегодня это точно заслужили. Жаль, связи с группой, увёзшей «фурию», нет и не будет до конца «финального испытания» от Абишева. Я бы не отказался увидеть глаза Маркулова, когда он обнаружил, как Агата на глазах «умнеет»! Надеюсь, у старого (теперь молодого) «зубра прикладной кибернетики» позднесоветского розлива тоже хватило мозгов не прерывать процесс «переосмысления» накопленной информации. К сожалению, бек дал чёткие инструкции, а граничным условием окончания второго и последнего испытания было время — зачем-то нужно было проторчать в городе до двадцати ноль-ноль. Ну… как мне недавно напомнил лично босс: приказы не обсуждают, а выполняют. Гулять — так гулять.
17
Внезапный экзамен Самбинова не только здорово потрепал мне нервы и заставил попотеть — причём последнее, самое глупое, во время не своего боя. Назначая Ирис испытания, Тогжан-батыр наверняка исходил из расчёта, что урок пройдёт штатно, и отпустят нас только через положенные три часа. Соответственно, оставшиеся три уйдут на «социальную» часть задания. Теперь же мне предстояло куда-то деть аж пять часов свободного времени — звонить себе «любимый шеф» запретил, и про выполнение приказов очень толсто намекнул. Честно сказать, меня так и подмывало устроить ответку в стиле «ты начальник — я дурак», и действительно всё оставшееся время провести за неспешной прогулкой, раз уж задание не было точно конкретизировано. Однако здравый смысл и лень победили. Таскаться по самой жаре, когда Солнце ещё достаточно высоко и теней от домов и деревьев явно недостаточно для комфортного променада? Не только необоснованно с точки зрения эффективности проверки андроида, но и просто глупо. Да и ничего интересного на улицах города, на пять шестых состоящего из частного сектора, слегонца разбавленного магазинчиками для окрестных жителей, невнятными складами и совсем уж микроскопическими конторами-офисами, не было. Час погулял — считай, весь Ундерхаан видел. Да и сколько там этого города? Впрочем, после целого дня в голой степи и стены с заборами шли «на ура»!
Немного отличался только центр города: центральная городская площадь и центральная же широченная улица, рассекавшая поселение из конца в конец, как по линейке. Вокруг площади располагались все более-менее значимые учреждения, вроде горсовета, универмага, Дворца Культуры (вмещавшего кроме самой культуры ещё и театр, и публичную библиотеку), военной комендатуры, сберкассы и центральной городской гостиницы «Монголия». Там же останавливались маршрутные «автобусы»-«шаттлы»[46] — как из нескольких цивильных соседних поселков, так и из множества военных городков. Поскольку «автобусами» служили переделанные под пассажирские перевозки грузовики на огромных камерах низкого давления, гусеничные армейские вездеходы, СВП-транспорты и прочая негабаритная, зато ходко и безопасно движущаяся по целинной степи экзотика, наличие прямого, как стрела, и широкого, как нью-йоркский автобан, суперпроспекта, где вся эта красота могла без проблем разойтись на встречных курсах, было оправдано. Кроме того, вроде бы оная же деталь рельефа могла послужить резервным аэродромом — а здание гостиницы на последнем этаже имело резервный диспетчерский пункт… Если, конечно, Сейцура не «заливал баки» однокашникам-новичкам, среди которых четыре года назад оказался и я.
Впрочем, «Монголия» меня устраивала даже без «секретных» дополнений — там, кроме всего прочего, было двухуровневое кафе-бар с окнами, выходящими на монументальный фонтан. В оном заведении постоянно работал кондиционер и подавали самое вкусное мороженное из того, что я пробовал в двух мирах! Цены, как и положено в забегаловке для приезжих, практически местном «дьюти-фри», откровенно кусались, что лично для меня было только дополнительным плюсом: всегда есть пустые столики, никто не докучает и с пониманием относятся к клиенту, решившему скоротать за одной чашкой кофе пару часов. Не то, чтобы я был готов был просидеть там четверть суток до конца временного ценза, но хотя бы привести мысли в порядок хотелось в тишине и прохладе. Успокоюсь, отдохну, просмотрю, наконец, логи и оценю прогресс развития когнитивной системы «цветка» — а там и решу, что делать. Может, поведу подопечную на шоппинг — с покупкой одежды мы уже «развлекались» (диверсант должен уметь замаскироваться в том числе и совершенно легальными средствами), а вот вопрос с бижутерией прошел как-то мимо сознания группы суровых мужиков. Куплю Ирис… ммм, браслет, например — почему нет? У нас же, гм, «совместная прогулка», да ещё и «под ручку» — надо соответствовать, верно?
Немного рассеянно думая о женских украшениях, я машинально вполглаза любовался профилем идущей рядом подопечной. Пусть внешний вид и не моя заслуга, но… Даже с такого небольшого расстояния заподозрить в андроиде не человека было практически невозможно. Особенно теперь, когда из-за нового алгоритма «цветок» необоснованно часто оглядывалась, словно что-то высматривая… кстати.
Трансляция видеопотока[47]/выводить маркеры.[48]
— Ирис, что ты делаешь? — я уже успел порядком расслабиться после неожиданного «фехтовального приключения», считая, что дальше никаких неожиданностей особо не предвидится, и потому увидев, что именно БИУС помечает как цели для анализа, даже растерялся. Ну ладно окна и двери, но трубы-то и внешние блоки кондиционеров ей зачем? Однако несмотря на некорректно составленный вопрос, подопечная меня поняла.
— Очень мало людей. Почти никого нет… — Ирис запнулась, целую секунду что-то искала через глобальную сеть и внезапно выдала ранее не прописанное в системе когнитивного анализа оценочное суждение, причём ещё и корректно выделив ответ тоном голоса и мимикой: — Странно.
На лице и в голосе андроида отражалось, как никогда удачно применённое к ситуации, «лёгкое сомнение».
* * *
Боевая информационно-управляющая система не имеет, да и не может иметь, категорию оценки «странно». Есть значимые для выполнения боевой задачи внешние процессы и явления и есть — не значимые. Сомневаться программа управления дроном-вертолётом не может в принципе — хотя бы потому, что принцип работы «систем реального времени» подразумевает принятие решения за конечное и заранее заданное число тактов процессора. Так работают системы наведения в ракетах и программы управления стрельбой автоматических вертолётных пушек, автопилоты как военных, так и гражданских самолетов, контрольно-управляющие контуры атомных реакторов — в любых местах, где для автоматизированного управления требуется жёстко ограниченная по времени реакция. Если алгоритм управления не может корректно проанализировать часть поступающей информации за выставленный промежуток времени — то такие данные или отбрасываются, или принудительно сводятся к ближайшему корректному шаблонному решению. Или, если совсем по-простому, система не может дать на выходе «может быть»: будет или «да» или «нет».
Применительно к ситуации, БИУС Ирис и Агаты не могла возвращаться к одной и той же «волнующей» её проблеме — такой функции просто не было предусмотрено в функционале боевой машины. На основе анализа данных с сенсоров принималось однозначное решение, которое действовало до значимой смены обстановки — всё предельно конкретно. Однако факт оставался фактом — андроид признала нечто «странным». Впрочем, логическое объяснение ситуации, разумеется, было.
Кроме написанных человеком программ «цветок» и «фурия» несут огромный массив лично наработанного кода — база данных, прошитая многократными логическими связями, иначе говоря, когнитивный блок. То, что коренным образом отличает нашу разработку от местных аналогов. То, что в моём старом мире позволяет «гуглу» и «яндексу» понять даже нечётко сформулированный, некорректный и с орфографическими ошибками запрос пользователя и вытащить нужный результат из сотен миллионов сайтов и страниц. Пресловутая система самообучения. Алгоритмы реализации когнитивных функций — то, чем программа управления «думает»… Или кавычки уже стоит убрать?
* * *
Чем отличается человек от другого животного? Он разумен. А что такое «разум»? Определений много, потоптались на этом вопросе все кому не лень — от античных философов до математиков и антропологов. Но если подходить с точки зрения кибернетики, то разум — система, позволяющая людям не создавать новые шаблоны поведения в ответ на непредусмотренные врождёнными инстинктами или приобретёнными рефлексами ситуации. Животные с высокоорганизованной нервной системой, но не обладающие разумом, обычно начинают действовать, исходя из ближайшего похожего инстинктивного шаблона поведения, и те, кому повезёт «угадать» последовательность правильных действий — выживут и приобретут новый сложный условный рефлекс, которому, возможно, обучат потомство. Так работает эволюционный естественный отбор в природе. Человек же способен разумно решить вопрос «что делать?» у себя в голове — при условии наличия у него нужных минимально необходимых для анализа знаний, конечно — и поступить сразу правильно, даже если это идёт наперекор всем инстинктивным реакциям. Ничего не напоминает?
* * *
Я задумчиво оглядел подопечную — и открыл на планшете окно командной строки:
Режим текстового ввода-вывода данных.
Анализ: лог-файл когнитивного модуля: статистика за период 31/05/2016 — 01/06/2016.
Анализ закончен. За указанный период:
БД модуля пополнена на 1 307 443 новые записи.
Образовано 101 673 994 новых связей.
За сорок минут работы под загрузкой процессора около семидесяти процентов Ирис «надумала» примерно столько же, сколько за последние три месяца. В общем-то, близко к верхней планке расчётной мощности — то есть ничего необычного… Кроме того, что БИУС сейчас не только на внешние факторы реагирует, но и сама ставит себе задачи и решает их. И, если я хоть что-нибудь понимаю в кибернетике, то процесс, запущенный новым алгоритмом, будет некоторое время идти лавинообразно: новые ответы ставят новые вопросы. Кажется, я сначала недооценил глубину качественного перехода…
Интересно, Маркулов у Агаты сейчас то же самое наблюдает, что и я у Ирис? И если да — то что предпринял… и предпринял ли вообще что-нибудь? Кроме нас двоих из всей команды никто не способен в полной мере понять, что именно происходит — прототипы продолжают корректно работать и слушаться команд, причем даже более эффективно, чем обычно. Предсказанный и ожидаемый процесс — только чересчур активный, не растянутый на многие недели, как ожидалось. Но и это, как говорят на родине, «не баг, а фича» — БИУСы остаются в рамках обеспечения корректной работоспособности дрона и андроида, нужно ли что-то трогать? Хотя, уверен, у Ивана руки по самые плечи зачесались бы немедленно загнать и «фурию», и «цветок» на тестовые стенды — и не выпускать, пока не закончится. Но не делать же это на финальных внутренних испытаниях? Или?
Я, например, даже не знаю, что и решил бы в таких условиях… Если бы за меня все не решил Абишев! Все нормально, и ослушаться приказа я не могу, верно?
— Можешь более развернуто пояснить, что тебе показалось «странным»? — чувствуя, как на лицо выползает немного злорадная улыбка, попросил Ирис я. Процесс качественного перехода явно интенсифицировался в нестандартных для БИУС ситуациях — так почему бы мне не создать такую ситуацию искусственно? Очень аккуратно — и исключительно во имя объективности результатов и эффективности «прогулки», разумеется.
18
Закрытые и открытые окна и двери, разница температур воздуха в помещении и вне его (определяется, если рамы закрыты, по вытяжке вентиляции), горячие рабочие и температуры внешней среды выключенные уличные блоки кондиционеров. Если в распоряжении есть тепловизор, то по косвенным признакам можно быстро и относительно точно определить, есть ли кто дома. Ночью и в холодное время года проще и точнее, днём и в летнюю жару — с большей вероятностью ошибки, но всё равно работает. Тепловизор у Ирис встроен: перенеся управляющие программы из дрона в антропоморфное шасси, следом впихнули в голову робота те же сенсоры, что и в летающую платформу, включая лазерный лидар от прицельного комплекса. Кречет и Сурской, коллеги-инженеры Маркулова из команды Вихро, ещё и накатали целую телегу Абишеву — по габаритам в корпус Ирис никак не влезали антенные решётки микроволнового радара, а без него, мол, БИУС на расстоянии от двух сотен метров будет, как полуслепая (то есть будет видеть примерно, как человек с хорошим зрением). Бек пообещал разобраться, найти комплексу из «фурии» более компактную замену — тем более это как раз профиль его КБ… но что-то, как обычно, не срослось.
Впрочем, сейчас моя подопечная обошлась и одной тепловой картинкой — уже по выбору объектов для мониторинга, подсвеченных на видеопотоке, я мог бы и сам догадаться. Нет, я знаю, что боевые программы, кроме задач «как стрелять?» и «куда стрелять?», ещё и решают вопрос «стрелять ли вообще?» Иначе говоря, умеют определять ложные цели: масштабные макеты вместо реальных объектов, пустые помещения среди строений на подлежащей зачистке с воздуха базе и так далее. Полезная функция, которую Ирис задействовала для проверки домов, мимо которых мы проходили. Зачем задействовала — вопрос другой, главное — она действительно получила реально странный результат. Людей действительно не было.
Я вдруг понял, что тоже почувствовал что-то неправильное по дороге к Самбинову на занятие — только тогда мне было сильно не до того, чтобы обдумывать свои ощущения. Прохожие. Даже в середине летнего буднего дня на улицах Ундерхаана должно быть больше народу. У кого-то отпуск или просто выходной, кто-то сидит дома с маленькими детьми, кто-то вообще не работает. Гулять по дневной жаре добровольно желающих мало, но дойти до магазина за внезапно кончившейся крупой или там колбасой-картошкой — обычное дело. Да мало ли может возникнуть дел? Да хоть до соседей дойти поболтать. Однако улицы как вымерли — судя по логам Ирис нам навстречу встретилось ровно три человека, а отшагали мы уже четыре с хвостиком километра! К тому же я помнил и причину, по которой сорвался нормальный урок фехтования и мы вляпались в экзамен — «все разбежались». Скорее всего, будь я один — всё списал бы на стечение обстоятельств: ну, мало ли — так вот сложилось, что сегодня все сидят по домам. Однако, судя по результатам работы боевого модуля целеуказания, и большинство домов стояли пустыми, причём некоторые ещё хранили следы совсем недавнего присутствия людей. Шайтан… чертовщина какая-то.
Только теперь я обратил внимание: на улицах царила несколько более глубокая, чем обычно, тишина. Не слышно было приглушённых разговоров со дворов, не играла музыка — всегда найдётся сосед, любящий вытащить на улицу радиоприемник и выкрутить на максимальную громкость. Даже шум моторов редких машин и характерный трескучий стрекот гораздо более частых мотороллеров не вплетался в шум ветра и поскрипывание плохо смазанных вертушек флюгеров и «гуляющих» створок ворот, на удивление громкое в необычной тишине. На какую-то секунду накатило чувство глубокой нереальности происходящего — будто я сплю и вижу бредовый кошмар по мотивам фильма ужасов: люди пропали, и сейчас изо всех щелей полезет толпа зомби, а у меня из оружия только… гм, боевой человекоподобный робот, ведомый под ручку. С мечом.
Наваждение пропало так же быстро, как и появилось — я представил себе, как зомби пытаются пройти мимо «цветка» и, не удержавшись, весело хмыкнул. Да уж, зрелище получилось бы достойное кассового голливудского боевика из моего старого мира! Даже со старой версией когнитивного алгоритма против андроида немёртвый «зерг-раш»[49] не прошёл бы — а уж с новой, после демонстрации у Рашида, и вовсе без шансов. Если только клинок отобрать…
Я помотал головой, избавляясь от дурных мыслей: в местных сказках тоже встречались разнообразные восставшие покойники, но, насколько мне было известно — даже тут подобное было результатом слишком живого народного воображения, а не основано на реальных фактах. Другое дело, что практики пути Воина при последовательном многолетнем упорном труде могли слишком сильно повлиять на неосторожного пользователя, причём не только на тело, но и на сознание — и таковые вполне могли стать прототипами оборотней из легенд, или ещё какой нечисти. Однако свихнувшиеся мастера Пути — слишком редкое явление, и, разумеется, строго штучное. А оболваниванием магией толп вообще никто никогда не занимался — зачем, если можно просто пообещать денег или просто «три дня на разграбление»? Всегда срабатывало.
Окончательно меня успокоил шум проехавшего по соседней улице авто и открытый магазинчик на перекрестке, где в глубине помещения за стеклом угадывался сонный продавец. У меня даже возникло желание зайти и прямо спросить — «а куда все делись?», но остановило как воочию увиденное выражение лица продавца и вежливый вопрос — не перегрелся ли ты, парень, на солнце? Сам разберусь… как нибудь. Должна же быть какая-то простая и понятная причина — вроде учений гражданской самообороны, например. Впрочем, на начальной военной подготовке в школе рассказывали, что их порайонно проводят — ну и пропустить сигнал тревожного ревуна я точно не мог. Да и как-то слишком спокойно всё вокруг — никаких следов суеты: теперь, свежим взглядом я видел, что часто калитки в заборах заперты на навесной замок — верный признак, что хозяева куда-то спокойно собрались и уехали все вместе на несколько дней. Как когда семья выезжает на море, например… гм. На море. Совсем как десятиклассники школы номер восемь… Хотя это уже совсем бредово звучит. Или… не совсем? Жаль, не успел расспросить Сейцуру по поводу трудлагеря, куда все однокашники умотали.
Да, в прошлом мире выяснить всё было бы делом пяти секунд: зайти в Интернет, заглянуть во «ВКонтакте» или другую соцсеть — и поиск по учебному заведению. Наверняка бы там уже и фоточки с нового места лежали, и охи-ахи по поводу погоды, ну и «сожаление» в сторону лохов, умудрившихся не попасть на мероприятие. Однако в Глобальной Сети Империи не просто намека на такие сервисы не было — никому бы даже в голову не пришло выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение. А если бы и пришло (очевидная же идея — не мог же никто не догадаться раньше?) — подозреваю, закончилось бы настойчивым приглашением в психиатрическую клинику. Это если бы «блог» вообще заметили — поисковиков-то, как таковых, нет. А разработчика, попытавшегося создать подобный сервис явно ждёт эдикт Лазурного дворца. Менталитет.
Иногда я местным просто поражаюсь: при таком уровне развития электроники и коммуникаций использовать Глобальную Сеть в основном только как систему прямого общения (канал передачи данных) и, изредка, представления общедоступных документов на «площадках». Причём то, что тут называется «площадки», то есть аналог сайтов в Интернете там, сделаны так, что, уверен, у Артемия Лебедева,[50] увидь он местное «творчество», случилась бы истерика со слезами — одновременно от просто потрясающей топорности исполнения (и везде — как под копирку), и от сурового минимализма оформления. А местным ничего так — пользуются и нового ничего не желают. Ну да, ведь «внутреннее важнее внешнего». Причём, уверен, владельцы большей половины файловых площадок и фотоальбомов просто не подозревают, что их данные не просто «лежат по известному адресу», который можно дать при случае дяде там или двоюродному племяннику, но и могут быть доступны через Сеть кому угодно — если их методом перебора найдёт и проиндексирует чья-нибудь поисковая машина. Зато сетевые библиотеки — государственные, и почти все с полностью открытым доступом. Включая фундаментальные научные труды, монографии и учебники ВУЗов: есть желание и сила воли — учись! Впрочем, беллетристики тоже хватает — классической, переснятой в цифру с бумажных изданий, и новой — которую для появления на виртуальных полках тоже «издают» после прохождения имперской приёмки, делая утвержденное ГОСТом оформление… и выкладывают в общий доступ, без ограничения. Вот и думай, где «лучше» — там, где информации океан и важная с интересной почти всегда «под замком», или тут — где документов на небольшое море — и всё доступно?
…Всё-таки Ундерхаан, не смотря на то, что на территориях здесь не экономят — маленький. Ирис, которой я дал чёткое указание о цели движения, пока я размышлял о странностях текущего дня и этого мира вообще, продолжала задавать направление нашей прогулки, мягко и удобно поддерживая за локоть. Двадцать минут не слишком быстрого шага от силы — и я внезапно для себя обнаружил, что мы практически дошли до центральной площади города.
19
Центр Ундерхаана был тоже пустоватым, но в глаза это бросалось не сразу. Пожалуй, я бы и не обратил внимание на чуть меньшее число прохожих и транспорта, если бы специально не искал что-то подобное. Широченная улица Мира — артерия для пригородного транспорта к площади — к трём часам дня превращалась в ту ещё сковороду, и остывала весь оставшийся вечер, медленно и печально. Так что народ предпочитал пробегать от заведения к заведению по тротуарам, и лишнее время на пекле не торчать. Отличный доход для местных кафешек, магазинчиков и нескольких «бутиков» — последние, уверен, удерживали положительные балансы во многом благодаря «замечательной» летней и зимней погоде Монголии. Потенциальные покупатели забегали остыть в блаженной прохладе работающих кондиционеров (зимой — наоборот, согреться)… Ну а дальше начинала работать статистика: из полсотни человек кто-нибудь да купит.
Впрочем, я и здесь, уже чисто машинально, отыскал закрытые на замки двери и опущенные жалюзи в окнах первых этажей. Открытые магазины тоже особым столпотворением похвастаться не могли, но, например, из «Чайханы», излюбленного заведения водителей пригородных «шаттлов», доносился привычный тихий гул голосов пополам с терпким дымом из выведенной прямо на улицу вытяжки. Держу пари, Тархана я запросто смогу отыскать там же. Другое дело — какой смысл? Всё равно тут до вечера торчать… Ну, пусть расслабится — я и сам уже чувствую желание просто плюнуть на все несуразности этого дурацкого дня и просто спокойно посидеть. Где там моё мороженое?
…Первое, что я увидел, поднявшись на второй этаж кафе и пройдя к любимому столику, наособицу стоящему у стеклянной стены, были две знакомые девичьи спины. Фиолетовая хламида так и не покинула плечи дочери буддистских священников, а Светку я просто узнал по причёске и характерным статям. Обе рассматривали площадь сквозь панорамное окно — так что первым моим желанием было просто тихо отойти и занять место подальше от одноклассниц… но не срослось. Жаргал, благодаря семейному ремеслу, наверняка имела хороший для своего возраста опыт в практиках Пути Духа — ощутить малознакомого человека рядом с собой она вряд ли могла, а вот направленное на неё внимание почувствовала и обернулась. А вслед за ней и генеральская дочка.
— Ещё раз привет, — ничего не оставалось, как поздороваться.
— Далеев… тебя-то сюда как занесло?
Вежливость и Мамедова? Однозначно не пара! Но сегодня наша школьная «звезда» просто била все рекорды «вежливости».
— За мороженым, — честно признался я, рассматривая предмет в руках у девушки, и с удовольствием ответил бестактностью на бестактность: — А бинокль-то тебе зачем?
— Тсс! — осознав промашку, блондинка немедленно спрятала здоровенный офицерский оптический прибор под столешницу. — Не твоё дело… И, кстати, кто это с тобой?
Мастерский и куртуазный перевод темы… даже непробиваемо спокойная Джимбинова едва заметно поморщилась.
— Позволь представить — Ирис Цэцег, моя… подруга, — подчеркнуто-вежливо представил подопечную я. А как еще представить «девушку», которая держит тебя под руку? И, кстати, ни капли не соврал. Друг — это кто? Человек, к которому можно обратиться за помощью, и он тебе не откажет, верно? Ирис, правда, не человек, но отказать в выполнении поставленной мной задачи просто не может.
— Подру-уга… — протянула генеральская дочка со странной интонацией, бесцеремонно пробегая глазами по одежде и фигуре девушки-андроида, останавливаясь на клинке в ножнах, точнее, на узле-«хризантеме». — Серьёзная у тебя… подруга, Далеев.
— Ирис — это Светлана и Жаргал, мы учимся в одной школе…
— Очень приятно, — вежливо-безразлично вставила в разговор реплику согласно алгоритму «цветок».
— …Мы, наверное, пойдем, не будем вам мешать. Поищем другой столик, — закончил я. Ничего, и за другим столиком будет нормально. Была бы Жаргал одна, я бы может и напросился в компанию — Ирис практика, а дочь буддийских жрецов просто не может быть не в курсе массового перемещения населения. Лучше у официантки спрошу… или вон в ту же «Чайхану» потом пойду — пилот уже наверняка наслушался сплетен от завсегдатаев…
— «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»… — всё с той же интонацией внезапно разродилась цитатой Мамедова, едва не заставив меня споткнуться на первом же шаге. Впрочем, продолжила она на удивление нормальным голосом: — Извини, Далеев… в смысле, Егор. И Ирис, да? Красивое имя… Садитесь с нами. Вы же никуда не торопитесь?
— Не торопимся, — признал я. Подумал секунду — и повёл спутницу к столику девушек. Достали уже всякие странности, если уж появился способ узнать ответы на часть вопросов — надо им воспользоваться. Планшет тихо пискнул в кармане — андроид снова что-то активно искала через сеть.
* * *
Некоторое время все молчали. Светлана продолжала разглядывать Ирис, теперь, правда, уже не так откровенно, Жар, казалось, полностью сосредоточилась на своей пиале с зелёным чаем, изредка поглядывая в окно, «цветок», согласно поведенческой программе, всем видом изображала молчаливое радушие, а я пытался придумать, как именно выйти на интересующую меня тему. Не придумал, мысленно плюнул и спросил в лоб:
— Никто не знает, куда все делись? Мы на окраине были, там пусто, как… эээ, на пляже зимой.
— Дале… — «звезда» школы начала было вещать привычным надменно-покровительственным тоном, но сама себя перебила, и поправилась уже своим обычным, гораздо более приятным голосом. — Егор, ты прикалываешься? Что, правда, не знаешь? В какой глуши надо жить… гхм, прости.
— Егор из людей бека Абишева. Живет в санатории в восьмидесяти километрах от города, — прежде, чем я успел раскрыть рот, тихо подсказала Жаргал, по-прежнему глядя в свою пиалу. И, предвосхитив следующий вопрос, добавила: — Меня вчера назначили старостой десятого-«бэ».
— Так это ты мне не дозвонилась! — вырвалось у меня совсем не то, что я хотел сказать.
— Твой телефон не отвечал. И телефон санатория тоже. Но я узнала номер Абишева-батыра у завуча и позвонила ему. Он сказал, что ты пойдёшь на практику, — всё так же без эмоций просветила меня девушка.
— Вот оно что…
У меня в голове словно сложились кусочки мозаики — я ведь сегодня тоже не мог дозвониться до своих коллег, и до «Каменного цветка». Получается — входящую связь заблокировали еще тогда, вчера вечером? Похоже на то. Примерно представляю, что было дальше — тридцать человек не могут прямо взять и сразу все решить: были повторные созвоны, я продолжал быть «вне зоны доступа», в итоге оказался последним неохваченным. Часов в десять вечера, если не позднее, это стало ясно — и ответственная Джимбинова начала вытрясать другие телефоны из классного руководителя. А когда не ответили и другие записанные контактные номера — добралась до замдиректора, у которой, разумеется, был прямой номер моего официального опекуна. То есть до босса Жаргал дошла в лучшем случае около полуночи. То-то бек так… агрессивно отреагировал на мой звонок — уже второй раз за сутки по связанному со мной поводу дёргают. Впрочем, сам виноват — кто, кроме него, мог дать распоряжение отрубить сотрудникам лаборатории и санатория входящую связь? Понять бы ещё — зачем? Нет, ну ясно, что информационная блокада как-то связана с этими торопливыми итоговыми испытаниями прототипов, но убей — не могу понять, каким образом? Что-то не нравится мне то, что происходит. Если раньше нарастающая спешка ещё как-то хотя бы теоретически была объяснима, то произошедшее вчера и сегодня вообще не в какие ворота. Этот странный одиночный «выгул» Ирис, не менее странная селективная блокада связи… Так серьёзные дела не делаются!
— Так почему людей в городе почти нет? — устало переспросил я: гадать и паниковать вроде бы было рано, но я почему-то почувствовал себя не в своей тарелке.
— Да всеимперские учения же на нашем Полигоне! — выпалила Мамедова. — Внезапная проверка боеготовности армии, части со всей страны выборочно перебрасываются. Вчера в восемь вечера объявились, и сразу первые «аннушки»-тяжи и сверхтяжи на посадку начали заходить! Весь гражданский персонал, даже тех, кто в отпуске и на выходных — загнали на обслуживание, и наняли по разовым контрактам всех, кого смогли. А нерабочих родственников тех, кто согласился — за счёт армии на десять дней на море, благо, самолеты ВТА[51] все равно пустые назад идут… Как ты понимаешь, отказавшихся идиотов и неудачников оказалось мало.
Я почувствовал огромное облегчение. Учения. Уровня всей страны — да ещё и внезапные… Что ж, это всё объясняет, включая фактическую эвакуацию близлежащего города. Как и то, что «фурию», видать, решили продемонстрировать именно на них — раз так всё удачно совпало: высшего военного командования на таком мероприятии должно быть много. Андроида, видимо, Абишев показывать или не планирует, или оставил на удачное стечение обстоятельств — вот и отправил Ирис на тест только со мной. Объяснение всё равно с некоторой натяжкой, но гораздо более логичное, чем любое другое, что я мог себе вообразить. Ну а объяснить или хотя бы намекнуть простому исполнителю смысл данной задачи — вот ещё, перебьется. Ларчик, как говорится в поговорке, просто открывался. Ну что ж, значит, действительно можно наконец расслабиться и съесть то, ради чего я пришёл!
20
Наверное, именно так и выглядит взросление — когда внезапно в одногодках-однокашниках, вместо поднадоевших дебилов, способных только на детские выходки, внезапно начинаешь замечать сформировавшиеся личности. Как-то в прошлый раз этот момент прошёл мимо меня… Светлана, избавившаяся от своей «звёздной» манеры речи, сразу стала в десять раз более привлекательной девчонкой. Если её давешняя попытка меня «очаровать», заставив участвовать в непонятной авантюре, вызвала только раздражение и желание свалить куда подальше, то теперь я сам не заметил, как за разговорами прошло два часа. Вот же — умеет, если захочет!
Разговаривали мы практически вдвоём: Ирис по понятным причинам больше молчала или отделывалась односложными ответами, Жаргал тоже изредка подавала голос со своего места у окна — и всем было комфортно. Кроме того, от Мамедовой я узнал массу полезной и просто интересной информации, которую все сверстники знали, но которая до настоящего времени как-то проходила мимо меня. Впрочем, ожидаемо: учёба учёбой, но если живёшь в закрытом пансионате среди пустой на многие километры степи и в окружении не самых разговорчивых людей даже близко не твоего биологического возраста — с лёгкой болтовнёй «о погоде и природе» определённые проблемы. Да и не очень-то я и сам рвался кого-то там разговорить. А тут всё вышло само собой.
Больше всего генеральская дочка болтала, разумеется, про армию — так я узнал, что учения с «внезапной проверкой боеготовности» во многих частях проводятся выборочно, причём каждый год вне зависимости от сезона, но вот такие, масштабные, когда армейские части «надёргиваются» со всей страны — в последний раз были пять лет назад. Мероприятие это безумно геморройное для всех — от рядовых до высшего офицерского состава, потому, что проверка действительно внезапная, а приказы поступают не просто «выделить роту/подразделение для участия в учениях», когда можно выбрать самых готовых, а ещё и с указанием конкретных участников, часто вообще пофамильно. Проверка заключается не только, и даже скорее не столько в том, чтобы заставить разнородный «зоопарк» слаженно действовать в непривычном для них ландшафте и климате — в конце концов, в армии специально такому учат, где лучше, где хуже. Нет, проверка высвечивает все проблемы и недоработки обслуживающих армию структур: военно-транспортной авиации, железнодорожную логистику, готовность тех же полигонов, интендантов всех уровней — в общем, всего того, от чего зависит успех в первые часы оборонительной войны при внезапном нападении. Огромное число мирных людей задействовано, чтобы военная машина успешно перемалывала врага: от работников различных производств, начиная с разработчиков баллистических ракет и истребителей и заканчивая производителями туалетной бумаги, до последнего уборщика на продуктовом складе и медбрата в госпитале третьей линии. И каждый должен быть готов на своём месте сделать всё, что нужно.
Разумеется, вовлечение гражданских в военные игрища порождает массу неудобств, скомпенсировать которые призваны меры вроде организации «воентуров» для родных и близких, попавших под учения — это не считая компенсаций и повышенной оплаты на время работы на ВС ВИ. Кстати, я оказался прав, предположив, что незанятое население из ближайших к местам «большой» проверки боеготовности населённых пунктов стараются ненавязчиво убрать сами военные: масса людей и тяжёлой техники в одном районе просто по статистике начинает генерировать опасные ситуации разной степени сложности и локальности — от сбитых БТРами столбов освещения и до падения истребителя с отказавшим двигателем в чей-нибудь огород. От Полигона до Ундерхаана, правда, довольно далеко, но что такое двести с хвостиком кэмэ для крылатой ракеты, пусть и с масс-габаритным макетом вместо боевой части? Одно дело воткнувшийся на излёте в фасад пустого дома снаряд, и другое — когда он падает на головы играющей детворе: даже если все отделаются лёгким испугом, шапки и погоны причастных полетят косяками. «Весело», в общем, но все имперцы относятся к учениям с пониманием — эхо тридцатилетней Великой Войны всё ещё звучит, и уроки, вынесенные с полей боёв вместе с сотнями тысяч смертей, страной не забыты.
— Скажи, а кто-нибудь… гм, необычный из высокопоставленных… на учениях будет? Кого обычно не бывает?
Я замялся, не зная как правильно сформулировать вопрос. Собственно, я просто хотел окончательно для себя прояснить, кому там Тогжан-батыр собирается показать вихрёвские разработки. Не то, чтобы мне это знание было прямо нужно, но… короче, просто любопытно стало, кому я обязан сегодняшним авралом. Правда, стоило мне открыть рот, как тут же пришла в голову слегка запоздалая умная мысль, что спрашивать вот так в лоб не стоило: КБ Абишева — широко известный в узких кругах разработчик нового оружия, и вот так фактически расписываться, что я догадываюсь о грядущей, наверняка закрытой и секретной демонстрации, — явно не стоило. Потому в итоге вышло так косноязычно. Однако, эффект от фразы внезапно превзошел мои ожидания: Жар оторвалась от своей пиалы, Света, глядя на меня тоже взявшая мороженое — от лакомства, девочки переглянулись.
— Скажи ему, — посоветовала Джимбинова. — Всё равно они скоро появятся.
Интересно-то как.
— Кто появится? — мне стало любопытно.
— Только не болта… Ай, ладно. Короче — скоро на Центральную Площадь приедет третья дочь Императора Юрия, Анна! Причём — инкогнито.
— Принцесса? Сюда? Зачем? — вот чего-чего не ожидал, так… вот такого. Только не говорите мне, что двадцатидвухлетняя принцесса занимается военной приёмкой. Хотя… не одна же она будет, даже если это и неофициальный визит? — Так ты что, для этого с биноклем тут засела?!
— Я тоже этого не понимаю, — вставила комментарий Жаргал. — Но так Света решила.
— Тише вы! — замахала на меня рукой генеральская дочка, воровато оглядываясь. — Ну а что такого-то? Генералов я вблизи насмотрелась, даже одного адмирала видела — а принцессу хорошо если по телевизору секунд на пять покажут. А мне интересно!
Последняя фраза прозвучала настолько по-детски, что я не выдержал и улыбнулся. Хотя на месте папочки неугомонной я бы обеспокоился — у чада явная склонность к «сталкерству»,[52] сначала выходка с деревом, теперь — здесь с биноклем.
— А точно принцесса сюда приедет? — немного подумав, усомнился я. — Если она на учения, то должна на Полигон приехать, а не в город…
— Учения всеми силами завтра начинаются, сейчас подготовка идет. Там пока ничего интересного: траншеи роют, из арты,[53] где нужно, пару склонов воронками перепахают, чтобы жизнь мёдом не казалась, переправы наведут и разберут и всё такое. А сюда Анна прибудет с частным визитом, как раз успеет с кем хотела встретиться. И как бы никто не узнает…
— Откуда ты сама всё это узнала-то? — в некотором офигении от вываленных откровений несколько невежливо брякнул я. — Если инкогнито, да ещё и частный визит — это никому постороннему знать не положено.
Джимбинова со своего места согласно хмыкнула.
— Я… ну ладно, я подслушала! Довольны теперь? — забавно нахмурив брови, заявила блондинка.
— Подслушала?!
— Да. Как наша «носатая» вчера говорила с Оуюновной, — решила расколоться Светка. — Оказывается, наша историчка-то, после Показательных Выступлений Пред Ликом Императора ещё полгода прожила в запретном городе — принцесс учила стрельбе из лука! Анна — её хорошая подруга, они погодки, подружились там. И Хонгурзул Оуюновна собралась представить Нармаеву и Пургеновну с Ма Сол Вонг. Первую — потому что её личная ученица, а Солонго с Сол — как подопечную со своим учеником. Прикиньте — они перед принцессой выступать будут!
— Фигасе! — вырвалось у меня. Неплохой такой расклад — быть лично представленным пусть и третьей в роду, но представительнице правящей семьи. Не иначе, как наша добрая историчка решила помочь вернуться дуре-Пургеновне в большой спорт: с таким знакомством это становится вполне реальным. Всего лишь надо продемонстрировать с мечом нечто, что впечатлит принцессу Анну. — Так вот почему ты пыталась на выступление напроситься!
— Не могла же я взять и сказать: «всё знаю про встречу, возьмите меня с собой»? — возмутилась девушка. — Ну ничего, по крайне мере я узнала, где будет встреча. Здесь, на площади.
— Ну ты и… — я в немом восхищении покачал головой.
— Что — я?
— Удивила меня. Сильно, — озвучил я вместо так и рвущегося с языка «на всю голову долбанутая».
— Это я-то? — запальчиво возразила девушка, разумеется поняв неозвученный контекст. — А сам? Зануда и ботан, а заявляешься с подружкой с лентой шифу фехтовальной школы на ножнах!
Эээ… что?
21
— Ирис, Егор, прошу прощения. Я… эээ, немного погорячилась. — по лицу блондинки было видно, что она ни капли не чувствует себя виноватой, а если чем и недовольна — то только тем, что не смогла сдержаться.
Сидящая у окна Жаргал чуть закатила глаза и качнула головой.
— Мы не обиделись, — андроид опять воспользовалась запрограммированной стандартной вежливо-равнодушной интонацией, после которой развивать тему извинений дальше (а чаще всего и говорить с собеседником) ни одному нормальному человеку не захочется.
— Да, всё нормально, — мне оставалось только подтвердить слова подопечной. Насчёт мнения о себе у Мамедовой я и не заблуждался. Зато хоть стало понятно, почему она вообще подняла мою оценку в своих глаза при виде «цветка». «Шифу», значит. Получается, что Рашид Самбинов не просто засчитал моей спутнице экзамен — а ещё и фактически экстерном выдал право набирать собственных учеников в рамках выученной школы боя.
Школа боя — не в смысле спортивный зал с учениками, или додзе там, а именно некая совокупность приёмов и наработок, передающаяся от учителя к ученикам. В моём старом мире подобное иногда называлось «стилем». Школы бывают разные — от сверхпопулярных, насчитывающих десятки тысяч последователей (имперские реалии, да), до состоящих из одного шифу и одного ученика. Видимо, школа Самбинова из таких, возможно даже, что он её создатель — такое тоже бывает. Никогда не задумывался, как именно учителя в рамках школы получают свой статус — получается, что своеобразным документом служит особым образом повязанная лента на ножнах… Хотя, зная воистину китайскую в некоторых вопросах бюрократию ВИ, наверняка есть некая ассоциация или общество, что ведёт и реестровый учёт. Очередная традиция родом из седой старины, заботливо сохранённая и творчески развитая жителями Великой Империи. Хм. Пургеновна, если взяла ученицу — тоже, получается, дошла до ранга «шифу»? Интересно как…
Когда немного неловкое молчание чуть затянулось, Мамедова попыталась что-то сказать, но её опередила Жаргал:
— Думаю, это она.
— Где?! — забыв про всё, Светка схватилась за бинокль, я тоже привстал, разглядывая улицу через поляризованное панорамное стекло фасада. На глаза сразу попалась очень широкая и раскрашенная в «степной» камуфляж машина на огромных колёсах низкого давления, остановившаяся на противоположном краю площади. А навстречу ей уже шла Хонгурзул, которую я сразу же узнал даже отсюда и без всякой оптики — халат знакомой расцветки и лук за спиной развеивали все сомнения. Корпус транспорта частично закрывал обзор, потому выходящих я пока разглядеть не мог, но судя по тому, как низко склонила голову перед гостями Красный Тюльпан Монголии — это действительно был кто-то очень ею уважаемый. Блин, начинаю понимать нашу долбанутую сталкершу — и правда не каждый день увидишь настоящую принцессу, пусть и с большого расстояния. Ага, а вот и… гм.
— И кто из них принцесса? — вслух задала тот же животрепещущий вопрос, что интересовал и меня, Жаргал. К моему удивлению, генеральская дочка безропотно отдала бинокль нашей жрице, стоило той требовательно протянуть руку. Судя по слегка растерянной мордашке Мамедовой, выяснить, как именно выглядит та самая Анна, она тоже не удосужилась. Из вездехода высадилось в общей сложности пять человек: двух мужчин в камуфляже смело можно было отмести, а вот оставшиеся три девушки… Одинаковый рост, чёрные волосы, уложенные в одинаковые косы, выглядывающие из-под форменных кепи. Фигуры если и разные, под слегка бесформенными «камками» этого не разглядеть. И с биноклем (Жар, посмотрев сама, честно передала его мне)… понятно ничуть не лучше. Не зная, кто приехал, я, возможно, вообще принял бы девушек если не за сестёр, то за родственниц. Видно, дело незабвенной Падме Амидале Наберре живёт и здравствует — в принципе, это логично. Шайтан, да они даже кланяются совершенно синхронно, серьёзно! Оп, это что такое сейчас было?
Одна из девушек, на секунду отвлёкшись от разговора, бросила в сторону кафе быстрый взгляд — мне даже показалась, что она смотрит прямо на меня. Что-то сказала окружающим — и гости вместе со встретившей их лучницей неторопливо втянулись в двери дома, рядом с которым остановился вездеход принцессы. Как я припоминаю, там вроде кафе или что-то в таком духе — скорее всего Оуюновна и компания его целиком и арендовали для встречи. Логично, не в школу же тащить высокородную подругу?
— Нас засекли, как мне кажется, — немного нервно сообщил я Мамедовой, возвращая бинокль. До меня только теперь начало доходить, какой я идиот. Подсматривать за дочерью важного государственного лица — не самое умное занятие в любом мире. Такое впечатление, что у меня от приятного разговора с двумя симпатичными девчонками мозги просто выключились… Да и Светка тоже хороша, блин. Уж кто-кто, а она должна была знать больше других про охрану персоны особой важности! Хотя стоп. Даже если у кого-то такое острое зрение, что он против закатного солнца за тёмным стеклянным фасадом увидит человека с биноклем — это ещё ничего не значит. Мало ли, чего он там разглядывает…
— Ничего удивительного — город такой пустой, что направленное внимание продвинутым адептом Духа выделяется не намного хуже, чем посреди степи, даже если это просто любопытство, а не опасность, — как выяснилось, генеральская дочка подумала… в своей манере. — Мы же не хотели ничего плохого… Проклятье! Я так хотела увидеть принцессу, а сейчас даже не знаю, была она там или нет!
— Думаю, это дело поправимое, — мне стало немного стыдно — сам-то я с какого перепуга задёргался? Пусть Светка совершенно безбашенная девица, склонная к авантюрам, но она, очевидно, не дура. И гораздо лучше разбирается в реалиях своей родины. Тем более, со стороны свиты третьей дочери монарха никаких ответных действий на засечённое внимание действительно не последовало: двери кафе закрылись за спинами гостей, и никто не шёл через площадь проверить любопытных наблюдателей. Так что я в который раз за день потянул из внутреннего кармана халата свой планшет — скорее, из желания реабилитироваться за свою реакцию, чем действительно желая узнать как выглядит урождённая Анна Рюрикова-Хэ Мин… Ну и ещё — какой нормальный парень не захочет «пофорсить» перед двумя симпатичными одноклассницами тем, что из окружающих умеет только он? Думаю, Ирис фото принцессы в два счета найдё…
Э?
Нет сигнала сотовой сети.
Опорный спутник связи #14: Ответ сети: «Из вашего региона временно недоступна исходящая гражданская связь. Отказ установки соединения.»
Опорный спутник связи #22: Ответ сети: «Из вашего региона временно недоступна исходящая гражданская связь. Отказ установки соединения.»
Спутниковая связь недоступна.
* * *
Тархан, ясное дело, не обрадовался, увидев меня с Ирис. Как я и предполагал, пилот неплохо проводил время в «Чайхане»: кальян, восточные сладости и неизменный чай. Впрочем, стоило мне обрисовать ситуацию с потерей связи, как от его недовольства не осталась и следа — дружинник мгновенно подобрался и без разговоров повёл меня и мою подопечную к катеру. К сожалению, из-за ограничений внутреннего объёма корпуса андроида, у Ирис не было не только радара (микроверсию которого, как я говорил, теоретически ещё можно было впихнуть), но и продвинутого бортового комплекса связи, радиоэлектронной разведки и борьбы «фурии», который сам по себе был «изделием».
«Осока-3» разработки КБ Абишева — не менее важная часть диверсионного дрона-вертолета, чем плазменное орудие или БИУС: возможность получать информацию из каналов связи врага и гражданских телекоммуникационных сетей, а в нужный момент — и нарушить их работу, в современной войне часто решает значительно больше, чем прямая огневая мощь. При работе в тылу врага предполагалось, что наземный автономный модуль будет дополнять и расширять возможности воздушного, и наоборот, но до совместных полигонных испытаний мы так и не добрались — сколько не ужимай план и график испытаний, невозможно вместить несколько лет в несколько месяцев… Так что доложить о нештатной ситуации Тархану придётся при помощи обычной рации — как и положено гражданскому судну, СВП-транспорт был ей оборудован. Как и гражданским радаром, кстати.
Очень надеюсь, что теперь-то мне и Ирис разрешат вернуться в пансионат-лабораторию. Хватит на меня сегодня дурацких приключений — такое впечатление, что я за день получил полугодовую порцию! Вроде ничего такого не произошло — но измотался ужасно… Пожалуй, единственное по-настоящему положительное событие, не считая «поумнения» подопечной — это недавние посиделки с мороженым. Даже немного жаль, что пришлось уходить искать Тархана: узнав, что мобильная связь отключилась, Жаргал тоже засобиралась домой. Только упёртая Мамедова осталась на месте — сторожить объект своего интереса: типа, «когда они будут выходить, может быть всё-таки станет понятно как-то, кто именно из девушек принцесса». Ну-ну… Удачи.
* * *
Пилот закрылся в своей кабине, но буквально через минуту выглянул в салон и сообщил:
— Егор-ички, мы возвращаемся на базу.
Выглядел он при этом довольно хмуро, но мне было уже откровенно пофиг. Наконец-то — домой! Надеюсь, хотя бы большие учения — достаточный повод, чтобы завтра ни на какую дурацкую практику ехать не пришлось.
Интерлюдия.
Соломин Дмитрий, особый посланник (имперский аудитор) Лазурного Дворца.
Борт легкомоторного самолета Ан-14МК2 «Шмель».[54]
Пока славный двухмоторный наследник транспортных послевоенных бипланов,[55] сохранивший удивительную «всеядность» к месту посадки и взлёта, выруливал на стартовую полосу, Дмитрий Соломин, пристегнувшись к выбранному креслу в совершенно пустом салоне, привычно соскользнул в медитативное состояние. Предстояло, прокручивая и укладывая в голове детали совершенно неожиданно и крайне торопливо поставленной задачи, сформировать план действий по приземлении — хотя бы в первом приближении. Миссия была… деликатной. Очередной «тонкий» вопрос, ясность по которому нужно было внести максимально… корректно. Не вызывая излишних споров и «острых вопросов» и к вящей справедливости — безотносительно сторон скрытого конфликта и «интересов Империи» — кто бы что под этим термином не понимал. Справедливость — вот ключевое слово: основа основ, то, почему к советам Лазурного Дворца столь внимательно прислушиваются и благородные, и простолюдины, и возвышенные адепты Путей, и иерархи церквей, и главы самых крупных торгово-промышленных союзов. Все знают точно: решение всегда будет честным и верным. В этот раз, похоже, придётся разбираться особо тщательно и долго…
Запретный Город, императорская резиденция в Пекине, по сути является конгломератом учреждений — собственных канцелярий и служб монарха. Собственных, а не государственных — это была важная их особенность. Император не правит своей страной напрямую — ещё за полвека до начала Мировой Войны стала предельно очевидна необходимость государственных реформ, и те в итоге были проведены в начале двадцатого века, когда тянуть стало совершенно невозможно. Однако многие верные вассалы и слуги Императора не пожелали перейти в подчинение к правительству: пусть силы государственной власти у них больше не было, в сути служения это ничего не меняло. Сюзерен продолжал служить своей Великой Империи, а они — сюзерену. Традиции, долг и честь, если они верные и правильные, могут быть сильнее формальных законов…
Некий частный объект в восьмидесяти километрах к востоку от города Ундерхаан привлёк внимание аналитиков Лазурного Дворца около трёх лет назад, однако, стоило подать запрос, «сверху» немедленно была спущена однозначная команда — «не трогать». Не трогали, но продолжали следить — за огромным объёмом генерируемого трафика данных через Глобальную Сеть, в которых была масса «социально направленных» сведений, очень широким спектром заказов образцов материалов и оборудования — скорее подходящих для небольшого научного центра непонятного профиля, чем для «дома отдыха», принадлежащего семье Абишевых. Ну и были сигналы о необычном составе жильцов объекта. В принципе, «странных мест, ведущих странную деятельность», которых было строжайше запрещено трогать, в стране, по слухам, было порядочно. Иногда, впрочем, что-то менялось — и на «неприкасаемый» ранее объект отправлялся имперский аудитор, иногда один, а иногда и при поддержке нескольких отрядов личной императорской стражи, усиленных парой штурмовых вертушек… Служение Империи сложный путь — легко оступиться.
«Шмель» Посланника должен был совершить посадку прямо в степи около «пансионата» со странным для этой местности названием «Каменный цветок». Без предупреждения, как снег на голову. Довольно невежливо, но не пустить Посланника поговорить с учёными и работниками ни охрана, ни сам Тогжан-бек, буде таковой случится на территории, просто не посмеют… По крайней мере — не должны посметь. Служение Империи — опасный путь, легко не вернуться с очередного задания. Следующий аудитор закончит начатое — уже не без посторонней помощи. Но, если встреча пройдёт гладко… Дальше и начинается основная его работа. Аудит Лазурного Дворца — это не просто инспекция, тогда бы послали команду соответствующих технических (или каких там надо?) специалистов. Задачей Дмитрия было, что называется, заглянуть людям в душу, почувствовать, чем они дышат, чем живут и что хотят. Как правило, даже этого обычно за глаза хватало для понимания — благое ли или противное задумали совершить подданные Его Величества, и вынести вердикт. Можно посмеяться над системой оценки… Но вот вынуть из человека его природный, родной «измеритель» плохого и хорошего — нетривиальная задача. Только раз в своей жизни Соломин встречал такое… существо — внешне выглядящую человеком бездушную нелюдь…
…Предчувствие опасности продвинутого адепта Пути Духа внезапно буквально заорало — но было поздно. Соткавшаяся в совершенно безоблачном небе молния легко догнала самолет — гораздо быстрее, чем успевший отстегнуть ремни безопасности Дмитрий смог преодолеть расстояние от салона до кабины. Электрический разряд не только мгновенно убил пилота и выжег всю электронику на борту, включая аварийный маяк, но и повредил систему зажигания в обоих двигателях, тут же «захлебнувшихся». Топливо в крыльевых баках не сдетонировало, повезло — впрочем, оно обязательно воспользуется этой возможностью при ударе о землю. Даже легендарный «Ан-2» уже не мог повторить «подвиги» своего предка — фанерной «ночной ведьмы» По-2, хотя при сбоях в работе двигателя на небольшой высоте ещё оставался шанс на удачную аварийную посадку без мотора. Более тяжёлый и быстрый «Шмель» шансов не имел никаких, даже в том случае, если бы штурвал держал профессиональный пилот. Зато в штатный аварийный набор на борту грузопассажирской версии Ан-14 МК2 входили парашюты — четыре штуки, а курьерский «борт» считался именно таким. Загвоздка была в том, что, судя по продолжающимся ощущениям, ещё ничего не закончилось — непонятно откуда взявшийся в степи маг-преступник, «ссадивший» с неба самолёт, всё ещё внимательно сопровождал взглядом падающую машину, готовясь «приласкать» кого-нибудь случайно выжившего при первой атаке ещё раз. «Сухие летние грозы над степью — такие опасные», никто не удивится, найдя у спасшегося с падающего летательного аппарата человека причиной смерти электрические поражения тканей и органов. «Наверное, пилот нарушил высотный режим, когда изменил маршрут, огибая запретную для полётов гражданской авиации зону больших комплексных военных учений»: «чёрный ящик»-то теперь тоже выведен из строя. И топливо так удачно не взорвалось в воздухе, привлекая внимание операторов военной радарной станции, обнаруживших, что гражданский борт развалился в воздухе. А так — «приземлился» для одних и «не долетел до места назначения» для других…
Ощущение давящей опасности всё-таки пропало раньше, чем самолёт разбился — набранной инерции при неумелом пикировании и навыка любителя-пилота лёгкой авиации Соломина хватило, чтобы увести падающую машину «за горизонт». Купол парашюта, хлопнув, раскрылся — но поверхность степи была уже слишком близко. Так близко, что спрыгнувшего спасти могло только чудо… То, что называли «чудом» непосвящённые. Силы Духа Соломина ещё хватило на то, чтобы встать на ноги распрямиться, убедиться, что, несмотря на удушающую степную жару, трава за пределами далёкого костра из металлических обломков, ставшего для пилота погребальным, ещё достаточно зелёная, не займётся всепоглощающим степным пожаром… и рухнуть без сознания прямо на «погашенный» и сгребённый в кучу яркий аварийный купол.
Удар током, способный свалить слона, «вытягивание» самолёта с повреждённой авионикой (надо сказать, мастер Второго Пути, возможно, смог бы справиться с «невозможной» посадкой), прыжок с парашютом ниже минимальной высоты истощили силы Посланника до нуля — даже в каком-то смысле загнали в минус. Всё-таки он не боец, а аналитик и психолог… В старину в Хань чиновников в обязательном порядке вместе с законами обучали стрельбе из лука, теперь его место занял компактный пистолет — но на этом личные боевые возможности сотрудника Службы Лазурного Дворца и заканчивались. Дело аудитора — вовремя доставить тревожные сведения до сюзерена, но Дмитрий опоздал, даже не начав: то, что заваривалось тут, в монгольских степях, уже нельзя было решить ни Эдиктом, ни даже батальоном спецназа с приданными средствами усиления.
Часть 3 Загородная поездка
22
Есть события, которые за неразличимое мгновение разделяют жизнь на «до» и «после». «До» — ты ещё ничего не подозреваешь, тебе кажется, что всё так и будет продолжаться: более или менее рутинно, с постепенным улучшением или ухудшением ситуации. И «после» — когда ты понимаешь, что все расчеты, все планы, все надежды — всё пошло прахом. Хотя лично я мог бы уже привыкнуть, наверное.
«— Я решила, нам надо расстаться.»
«— Всё хорошо, но для обучения по льготной квоте с последующим трудоустройством у вас не хватает зарегистрированного стажа работы по профилю. Да, мы не указываем это в конкурсных условиях, это неофициальный критерий.»
«— Меня зовут Тогжан Абишев, это по моему приглашению ваш лидер привел вас сюда…»
…Когда впереди, прямо по курсу скользящего низко над степью «автобуса» полыхнула быстрая яркая вспышка, я даже не понял, что меня отвлекло от планшета. Зато пилот всё понял прекрасно. Меня вдруг сильно повело влево: катер, не снижая хода, заложил широкую дугу. Безуспешно пытаясь понять, что вдруг такого произошло, из-за чего понадобился манёвр, я внезапно «зацепился» взглядом за поднимающееся где-то у горизонта облачко.
— Это что ещё за хрень?.. — вопрос вслух «вылетел» у меня совершенно неосознанно. Но, неожиданно, я получил ответ.
— Видимый эффект соответствует эффекту поражения наземной цели тяжёлой корректируемой или свободно падающей авиационной бомбой с объёмно-детонирующей боевой частью или ракетой оперативного мобильного тактического комплекса «Бьян-ху рен»[56] в аналогичном исполнении. Координаты возможного места поражения предположительно совпадают с расположением комплекса строений санатория «Каменный цветок», — ровным голосом сообщила мне сидящая рядом Ирис и, чуть помолчав, вполне по-человечески пожаловалась: — Не могу определить характер события.
— Что? — подопечную я вполне расслышал и все слова понял, вот только моё сознание никак не желало сопоставить услышанное и увиденное с реальностью. Знаете, довольно тяжело после четырёх лет налаженной жизни вдруг взять и сразу поверить, что твой дом внезапно превратился в кучу щебёнки. Вместе со всеми, кто там находился.
— Применение тактического ОДБ против основной базы противоречит понятию учебно-тренировочного процесса… — БИУС поняла мою реплику по-своему и попыталась, в меру так мною и не отключенной «мимикрии» объяснить суть затруднений.
— Ты права, совершенно не соответствует… — машинально согласился я. — Такого просто…
Успевший развернуться на сто восемьдесят градусов катер слегка качнуло.
— …не может быть.
Гул двигателей катера сменил тональность, сбрасывая обороты. Когда я добрался до кабины пилота, катер уже остановился и лег на грунт. Тархан, растянув провод тангеты бортовой рации на полную длину, выбрался через свой люк на узкую внешнюю палубу СВП-транспорта и вглядывался в горизонт за кормой. В привычные звуки вечерней степи — шелест травы под лёгким ветерком, гул крыльев насекомых и посвист суриката диссонансно вплеталось шипение радиопомех. Я проследил за взглядом дружинника и увидел «неправильное» облачко, уже почти осевшее, совсем небольшое. Не привиделось.
— …Не может быть… — мой голос дрогнул, прозвучал откровенно жалко. Ирис могла ошибиться — запросто. Ее анализ ситуации был произведен на основе не такого уж большого числа типовых «боевых событий», которые я и Маркулов надергали из учебных видеопособий для учащихся ВТУ. К сожалению, те же события в «вертолётных» ракурсах, по большей части вложенные в боевые программы Агаты еще в старом мире, с земли выглядели по большей части совсем по-другому… Хотя далекий взрыв ОДБ мог и совпадать. Но в тот момент эти мысли в моей голове прошли даже не фоном — тенью: так меня впечатлил вид впервые на моей памяти растерянного и даже испуганного пилота. Лучше всяких слов заставив мгновенно поверить — произошло если не самое худшее, то что-то очень плохое.
— Тархан… — слова застряли у меня в горле, а сам я едва не упал, ухватившись за поручень — с такой яростью посмотрел на меня обернувшийся боец.
— Егор… ички… возвращайся в салон, — монгол с трудом взял себя в руки.
— Но…
— В САЛОН! — рявкнул мужчина, заставив меня заскочить в люк быстрее, чем осознать что я делаю, и попятиться между рядами кресел от вошедшего следом дружинника. — Сиди… те здесь и ждите! Пока я не вернусь. С борта — ни на шаг!
Я открыл рот, но с голосом словно что-то случилось — наружу не вырвалось ни звука. Пилот, потерявший ко мне интерес, аккуратно подвесил микрофон рации на своё место, сунул руку под приборную панель — и выверенным движением вытащил из под нее угловатый пистолет-пулемет «Сизу».[57] Знакомый и привычный металлический щелчок затвора заставил меня вздрогнуть — и наконец-то придти в себя.
* * *
Я — мирный человек… был. Нельзя четыре года крутиться среди разработчиков оружия, принимать участие в разработке боевых роботов, включая натурные испытания — и остаться полностью «штафиркой». Нельзя было научить Ирис стрелять, самому ни разу не взяв в руки пистолет или автомат. В патронах меня тоже никто не ограничивал. Не сказать, что я был завзятым стрелком или как-то особенно полюбил «мужские игрушки» — но, по крайней мере, правила обращения с оружием затвердил крепко. Оружие в руках не терпит как паники, так и расслабленности. Один вид «ствола» в руках другого человека заставил меня собраться и нормально соображать. А заодно вспомнить, что в каком-то смысле вооружён гораздо сильнее, чем только что вновь покинувший рубку пилот.
— Отмена «иммобилизации», активировать «сопровождение», — приказал я Ирис, одновременно отстегивая ремни безопасности, удерживающие обездвиженного андроида. Молчащие двигатели и открытая створка люка позволили мне услышать, как Тархан откидывает крышку багажного отсека, встроенного в борт катера.
— Я всё время буду рядом, — уверила меня подопечная, вставая.
— Отлично, — я сразу почувствовал себя гораздо более уверенно. — А теперь…
— Готова помочь тебе всем, чем смогу, Егор, — «Цветок» так и не дождалась конца фразы, и своеобразно предупредила меня о не-инициации неполной команды. А то я не знаю… М-да, кажется, насчёт «прийти в себя» я несколько поторопился. Собственно, просто тупо скопировал тоже скорее рефлекторные, чем разумные действия Тархана — в непонятной и опасной ситуации первым делом схватился за оружие! А какое действие было бы верным? Посмотреть, что произошло с нашим домом, по совместительству — частным санаторием бека Абишева и лабораторией? Что там вообще могло взорваться, да ещё и с эффектом мощного объемного взрыва… Или всё-таки не там, а рядом? Шайтан. А связь? Всё то же «не удаётся установить…» Шайтан!
Я ещё раз выглянул в окно-иллюминатор: скорее, просто хотел увидеть, что делает пилот, и что он знает, что делать… Убедился, б…! То ли мне показалось, что я задумался буквально на несколько секунд, а на самом деле тупил гораздо дольше, то ли Тархан так быстро справился, но я увидел дружинника в тот момент, когда он перекидывал ногу через седло ярко-жёлтого мотоцикла-«эндуры».[58] Выкаченного из грузового отсека, видимо — откуда иначе двухколёсной кроссовой машине взяться?. А я даже не подозревал, что «автобус» постоянно таскает это в «багажнике»… Впрочем, логично: для суши такой «железный конь» примерно соответствует надувной спасательной лодке или плоту. Степь не море, конечно, но застрять в надцати кэмэ от ближайшего человеческого жилья — не самое большое счастье. А так — мобильность на уровне, и скорость всего вдвое меньше…
В этот раз я не тормозил — пока мысли метеорами проносились в голове, открыл пассажирскую дверь и… Даже если бы дружинник не натянул кроссовый мотошлем, до того свисавший с руля, двигатель мотоцикла, заработавший с характерным трескучим гулом, с гарантией не дал бы мужчине услышать мой голос… Тем не менее, Тархан меня заметил, и парой энергичных жестов вполне понятно показал, что мы с подопечной должны сидеть на месте и ждать его возвращения — не одному мне пришла в голову «светлая» мысль «посмотреть на месте самому». Вот только мне эта идея уже больше не казалась умной… Но донести свое мнение до единственного человека, который пока был рядом, я уже никак не мог. Монгол-дружинник, лихо и уверенно газанув, рванул с места, приподняв переднее колесо, и его транспорт быстро понес его на восток.
23
Летом в степи не бывает тишины в полном смысле этого слова — даже в те редкие моменты, когда нет ветра и не шелестит вездесущая трава. Степь из салона катера выглядит пустынной, но на самом деле полна жизни — и эта жизнь не собирается молчать! Особенно сейчас, когда весна только-только кончилась, а настоящая летняя жара не успела выпить большую часть влаги из растений и почвы. Треск и стрекот крыльев и ног насекомых, щебет птиц, писк грызунов — даже степные лисицы не стесняются тявкнуть разок-другой. И только змеи подбираются к своей будущей еде молча и неотвратимо, словно сама судьба…
Я помотал головой, и ещё раз прислушался — безуспешно, разумеется. Даже если пилот с немалым риском вылететь из седла разгонится до сумасшедшей скорости в шестьдесят километров в час (а он не разгонится, не самоубийца), то за двадцать минут он успеет добраться только до «Каменного цветка» — но никак не назад. А скорее всего, ему ещё ехать и ехать — мотоцикл не СВП-катер, это на воздушной подушке все неровности до метра высотой включительно до одного места и можно пилить на полном ходу по прямой… К сожалению, я мог сколько угодно приводить сам себе разумные доводы — это ничуть не помогало вернуть утраченное душевное равновесие.
В первый раз за четыре года я по-настоящему остался один на один с так и не ставшим для меня родным и привычным миром — и как никогда остро это чувствовал. Как потерпевший кораблекрушение на спасательном плоту посреди моря — зелёные волны травы вокруг транспорта только усиливали ощущения. Я был готов что угодно отдать, чтобы рядом был хоть кто-нибудь знакомый, пусть даже хотя бы Тархан — уж как-нибудь перетерпел бы его не самое доброе, как оказалось, ко мне отношение. Шайтан! Я бы и в Ирис сейчас вцепился, будь от этого хоть какой-то толк…
Я покосился на стоящую рядом со мной подопечную и с трудом задавил истеричный смешок: вот меня угораздило-то. Теперь «для полного счастья» не хватало только, чтобы с уехавшим на разведку дружинником что-нибудь случилось. Один, в теле шестнадцатилетнего подростка, в другом мире, посреди безлюдной равнины — и ещё с экспериментальным боевым андроидом в придачу: из всех невозможных ситуаций со мной случилась самая невозможная! Круто, чё — можно хоть фильм снимать! Если я сам себя накрутил, и всё скоро разрешится — мне будет очень, очень стыдно за всё, что я за эти минуты успел себе надумать… Тархан — ты идиот, блин, и где там тебя черти носят?! Взгляд на планшет — двадцать пять минут прошло… спокойно, спокойно…
Я ненадолго заглянул в кабину, гипнотизируя включенную рацию — в режиме ожидания вызова она даже не шипела. Тишина. Нет, это надо было додуматься — разделиться, когда произошла такая хрень, а? Умом я понимал причины, побудившие абишевского бойца «бросить» меня и Ирис: огромный шумный катер и двое «гражданских», за которых он несёт личную ответственность — не самые лучшие спутники в разведке. Но, черт возьми — а если действительно «Каменного цветка»… больше нет?
Немного подумав в перерывах между эмоциональными всплесками, я быстро пришёл к единственному возможному выводу о случившимся. Взрываться в лаборатории, да ещё и с эффектом объёмной детонации было просто нечему — и объяснение классифицированного БИУС взрыва могло быть только одно: начавшиеся учения. Потерявшая управление ракета или сброшенная по ошибочным координатам авиабомба — хотя скорее всего ракета. Пилот не мог промахнуться на триста кэмэ от полигона… наверное — а вот с цифрами налажать расчёт ракетного комплекса мог. И, разумеется, по закону подлости ракета влепилась в землю рядом с нашим санаторием. Тогда на рацию даже и рассчитывать не приходится — даже если у пилота хватит мозгов понять, что я сижу рядом и жду его сигнала, антенны, необходимые для радиосвязи, с крыши корпусов сбило ударной волной.
А вдруг попадание — не случайно? Хрен его знает, как в Великой Империи выражена борьба за рынок услуг высокотехнологичного оружия — но в старом моем мире конкурента или его производственные мощности, буде такая возможность представится, грохнули бы без зазрения совести. Тут, правда, с «оборонкой» всё значительно строже… Впрочем, возможность целенаправленного применения ракеты это никак не отменяет. Проклятье. В таком состоянии я даже не могу понять — до чего-то умного я додумался, или у меня бред пополам с паранойей! Если ракету запустили специально — то… то что? Пришлют десант на вертолётах, как в голливудском фильме — всех добить? Нет, это точно бред: если бы санкция на силовое закрытие предприятия Абишева пришла сверху — их бы не стали сначала утюжить ОБАДами или «Бьян-ху рен», и одного бы спецназа хватило… наверное… Шайтан! Не думать об этом, не думать! Все будет хор… тьфу.
— Ирис, задача: «контроль точки». Предупреди меня, как только кого-нибудь засечёшь, — не выдержал я: чем самому вслушиваться и всматриваться в горизонт, пусть это делает та, у которой лучше получается. «Контролем точки» называется тип разведывательного или диверсионного задания, когда дрон висит на высоте над точкой с заданными координатами или патрулирует территорию — и при обнаружении противника действует согласно выданным директивам…
— Поняла, выполняю, — чётко отозвалась андроид… и, обманчиво-легко оттолкнувшись от настила внешней палубы, запрыгнула на крышу салона «автобуса».
…Директивам, которые подопечная у меня даже не запросила. Я дёрнулся вытащить планшет — и понял, что он так и остался валяться на столе в «купе» в торце салона. Тьфу, блин. Впрочем, и без планшета всё ясно — Ирис наложила не отменённое «сопровождение» на новую задачу и сама выделила вполне очевидные директивы: на крыше она одновременно и рядом со мной, и получила оптимальную площадку для наблюдения. Так, хоть одно дело сделал по-умному. А теперь, когда БИУС бдит, нужно попробовать успокоиться самому — пока я не довёл сам себя до какой-нибудь глупости. Попробовать помедитировать, что ли — хоть какой-то толк от упражнений для тренировки по Пути Духа будет…
* * *
На удивление, заученный комплекс помог: видно, мне очень сильно хотелось его правильно применить. Сидя в кресле пилота я размеренно вдыхал и выдыхал, расслабившись настолько, насколько в такой ситуации получилось — и тревоги вместе с мыслями отступали всё дальше и дальше. Время тянулось, как хорошая резина: медленно двигались стрелки на часах на приборной панели, всё ниже и ниже опускалось солнце, обещая после скоротечного, как насильственная смерть, южного заката во мгновение ока укрыть весь небосвод чёрной вуалью с серебряными булавками бесчисленных звёзд и бледным шлейфом Млечного Пути. Кабина медленно нагревалась: термометр был вторым прибором, на котором что-то менялось. Пилот, остановив катер, выключил и кондиционирование, но прогреться до состояния духовки воздух внутри просто не успевал — скоро, наоборот, будет слишком прохладно даже в халате. Впрочем, запустить двигатели на холостой ход для вращения генератора и включить обогреватели салона даже я смогу: пусть мне дали «порулить» СВП-транспортом всего пару раз, ничего особо сложного в управлении катером нет. Всё-таки не самолет…
Не иначе как помогла моя кривая медитация — только потому я заметил краем глаза смазанное движение: будто птица в небе промелькнула. А в следующую секунду степь по левому борту пошла волнами марева, какое бывает в полдень над горячим асфальтом… и локальный пейзаж неуловимо изменился. Степь, окрашенная закатом в оранжевые тона, осталась, зато метрах в десяти от катера проявились два человека и стоящая чуть дальше выкрашенная в защитный цвет багги. Двое мужчин в камуфляже, чуть отошедшие от своей лёгкой машины, упавшие и примявшие высокие травы… и без голов. За — и над ними замерла Ирис с мечом в правой руке на отлёте.
24
Мышечные эффекторы андроида способны развивать силу сокращения в 2,4 раза больше, чем мышцы человека, и примерно на тридцать процентов превосходят по скорости сокращения. Правда, и работать целый день на 300 граммах белка и полукилограмме углеводов не способны, не регенерируют повреждения, и на максимальных значениях статической нагрузки быстро перегреваются и начинают в прямом смысле этого слова плавиться. Но все недостатки не имеют значения в скоротечном бою. Человек, столкнувшийся с роботом-диверсантом на расстоянии вытянутой руки, обязательно проиграет, даже если у него в руках готовый к бою автомат, а у андроида — вообще нет оружия. А у Ирис был меч…
Кровь, не успевшая свернуться, резко и характерно пахнет. Правда, чтобы запах стал ощутим, пролиться её должно много: на скотобойне, например, или во время вскрытия тела патологоанатомом. Вообще-то посещать анатомический театр[59] меня никто не заставлял — к программированию трёхмерное моделирование элементов опорно-двигательного аппарата не имело практически никакого отношения. Но двенадцатилетний подросток, которым я только недавно вновь стал, отчаянно желал «приключений» — и мне временами было трудно сладить с самим собой. В общем, затея, так сказать, «удалась на все сто» — никто и не подумал оградить «нежную психику ребёнка от контакта с прозой жизни»: нужно? Езжай с нами. И я поехал. Проза жизни мне явлена была в полном объёме: с тошнотой, парочкой снов-кошмаров… и, как результат, самым что ни на есть практическим представлением, сколько в людях упихано всякого неаппетитно выглядящего, но жизненно необходимого ливера. Поучительное, надо сказать, зрелище. А уж какие эмоции в первый раз вызывает отсечённая в локте рука, когда ты ее поднимаешь собственными руками… Брр. Зато урок, как теперь выяснилось, пошёл впрок не только в плане познавательной анатомии.
К убитым я подошёл уже почти спокойно. Перед тем, как пытаться медитировать на кресле пилота, я забрал планшет из салона — и сразу после того, как увидел трупы и подопечную с клинком в руках, схватился за него. Одно нажатие экранной кнопки — и Ирис будет деактивирована… но я не нажал. Высокотехнологичное оружие, выглядящее как красивая черноволосая девушка, сработало штатно.
Я наклонился над одним из трупов, машинально отмечая для себя то же, что отметила маркерами на видеозаписи БИУС. На новеньком, ничуть не потёртом камуфляже общевойсковой военной формы Великой Империи нет знаков различия — вообще никаких. Выпавший из рук мертвеца автомат системы Фёдорова[60] — такой же «нулёвый», разве что не блестит из-за воронения. От оружия ещё пахнет порохом, предохранитель — в положении «стрельба с отсечкой три».[61] На стоп-кадре отлично видно, что оба неопознанных лица держат оружие направленным на катер — оттого на прыжок Ирис один из неизвестных среагировать всё-таки успел. Нажать на спусковой крючок, в смысле — но не попасть во внезапно сорвавшуюся с крыши «автобуса» тонкую девичью фигурку… И ещё. Учитывая, что глушителями оружие не снабжено, а я, что характерно, не услышал ни звука — ни стрельбы, ни мотора багги до этого — объяснение тишине и визуальным эффектам только одно. По крайней мере один из нападавших был адептом Пути Силы.
* * *
Путь Силы, он же Путь Равновесия, он же Третий Путь. То, что в здешней Руси, а потом и в Великой Империи, наименовалось чародейством или колдовством, а в Европе — словом «магия». Хотя на мой, выходца из другого мира, взгляд — любой из Путей натуральная магия. По крайней мере, «чудеса» мастеров Духа типа полного мгновенного исцеления касанием или Воинов с их «апгрейдом» собственного тела ещё более невозможны, чем свести молнию с неба или управлять погодой. То есть именно магия. Но не спорить же с местными?
«Магией» здесь называют что-то вроде того, что понимается под этим термином в многочисленных компьютерных играх моего родного мира: от управления «чистыми» стихиями и вплоть до локального комплексного воздействия на Реальность — на подобие не сумевшего обмануть рецепторы Ирис «Маскировочного Полога» (вроде так это заклинание называется) и — да, да — достопамятных «Врат Белой Лебеди». Магов на моей новой родине со времён объявления Империи не особо жаловали — до уголовного наказания за практику без Высочайшего дозволения. Во время Великой Войны ситуация изменилась: у противника маги были, и использовать враги их не постеснялись. Клин, как известно, вышибается другим клином — пришлось идти на уступки и радоваться любым союзникам, вплоть до официального признания чародейства отдельным Путём. Хотя исход войны всё равно решили не одарённые или мастера Путей, а самые первые автоматы Фёдорова, танки и системы залпового огня — по крайней мере, так учат на новейшей истории в школе…
Что касается «настоящих магов», то адептов Третьего Пути после войны поголовно обязали вступить в Орден Равновесия — закрытую организацию, которая сама ищет и обучает неофитов и сама же следит за проявлениями «нелегального» колдовства. Из того же школьного ОБЖ мне было известно, что в отличие от Первого и Второго, Третий Путь направлен не на самого пользователя (тело либо дух, как можно понять из названий), а вовне — собственно, запрет на свободное чародейство объяснялся именно этим. Заклинания смещают Мировое Равновесие — слабые по чуть-чуть, сильные — пропорционально. Правда, на мой вопрос «мировое равновесие чего» учитель ответить не смог. Своё мнение о качестве слежения за магами я оставил при себе — не знаю, насколько сильно «фонят» Врата при работе, но подозреваю, что заклинание межмирового перехода должно являться по заметности как минимум аналогом космической ракеты-носителя во время старта. И что-то я не слышал, чтобы Абишев обращался куда-то за разрешением… А вот то, что за год до этого босса приложили молнией, которую эксперт Ордена объявил «естественной» — слышал. Шила в мешке не утаить — тогда погибли дружинники, и остальные ближники бека этого не забыли и не простили.
Считается, что внутри своей организации, кроме выполнения «общественной нагрузки» от государства, маги занимаются исключительно самосовершенствованием — как и положено адептам одного из Путей. И уж точно ни в то, ни в другое не входит попытка пристрелить несовершеннолетнего подростка и молодую девушку из-под силовой маскировочной техники. А что именно эта попытка имела место быть — сомневаться не приходилось: иной причины наводить стволы «собак» на меня и Ирис я не видел. Ещё и чуть ли не вплотную подошли, гады — чтобы точно не промахнуться. Хорошо всё рассчитали — учения, связь блокирована, даже спутниковая — а против мирных гражданских было использовано стандартное армейское оружие. Даже если какие-то следы в степи найдутся — это будут следы армейских сапог и колес армейского же лёгкого внедорожника. Следов чародейства, разумеется, не найдут. Сомнений нет: тот же неведомый противник, связанный с Орденом Равновесия, что пять лет назад разнёс катер Тогжан-батыра в водах Финского Залива, опять нанёс неожиданный удар — пять лет спустя и теперь уже у монгольского аристократа на родине. Дождались благоприятного момента, и дотянулись, суки — куда смогли, надо полагать. Вот только чуть-чуть промахнулись, как и в первый раз — тогда по боссу, а теперь — по мне с подопечной.
— Ирис, собери трофейное оружие и боеприпасы к нему. Будь готова к новым боевым столкновениям, — приказал я, направляясь к багги. Двигатель внедорожника удивительно негромко тарахтел на холостом ходу — поток горячих выхлопных газов, «возникающий» выше магической маскировки, и выдал андроиду укрытие противников. Меня спас мой же криво сформулированный устный приказ: предупреждать о людях. Людей БИУС не видела, а внезапно возникшая неведомая аномалия аналитическим программным блоком была классифицирована как опасность — и андроид атаковала. А пройдя через полог заклинания, увидела и конкретные цели — и уничтожила: до этого «цветок» получила моё же подтверждение о том, что «происходящее не может быть тренировкой или обучением». Честно сказать, полчаса назад меня бы порядком напугала непринужденность, с которой Ирис истрактовала мои слова, не являющиеся прямым или, хотя бы, однозначным приказом. Однако сейчас волноваться стоило совсем о другом: меня хотели убить. И, скорее всего, всё ещё хотят — скорее всего группа была не одна.
Мысль об этом должна была бы пугать меня до холодного пота и ступора — но… не думаю, что помогла именно медитация — хотя скорее всего именно это упражнение позволило не впасть в панику в первый момент, когда я увидел трупы. А потом, когда я осознал опасность — она просто… «не поместилась в голове». Слишком много было впечатлений сегодня, слишком я задёргался — и теперь вместо ужаса я испытывал только усталость. Этакая защитная реакция организма. Наверное, стоит мне позволить себе отдохнуть — и меня накроет… Вот только отдыхать было решительно некогда.
Лёгкий внедорожник оказался таким же новым, как и всё остальное, только передний бампер и широкие колёса перепачканы травяным соком. Сам не знаю, что я намеревался найти — ещё оружие, может быть? Нашёл: в зажиме для оружия оказался закреплён знакомого вида пистолет-пулемёт «Сизу». В стандартный комплект мотопехотинца ВИ этот ствол ни в каком виде не входил. И, как специально, чтобы у меня совсем уже не осталось сомнений — в последних лучах солнца я прекрасно разглядел на его рукояти плохо затертые бурые полосы. Кровь. Вот и отгадка, как ныне мертвые стрелки так быстро отыскали катер — или ехали проконтролировать результат взрыва в санатории, или заранее ждали, на кратчайшем направлении между «Каменным цветком» и Ундерхааном — не приедет ли кто-нибудь. И дождались. Возвращения Тархана можно было больше не ждать.
25
Постфактум я понял, что в тот момент был всё-таки порядком «не в себе». Не сошёл с ума, но с головой у меня явно было не всё хорошо. Впрочем, состояние неестественного спокойствия, не мешающего действовать, было всё же лучше ступора или продолжительной истерики — ну а то, что действия были несколько странные…
Первым делом я, поколебавшись, забрал «сизу» — не столько даже потому, что оружие не бывает лишним, а подумав, что пригодится в качестве аргумента — почему не стал ждать пилота. В то, что взорвавшим санаторий-лабораторию неизвестным удалось в этот раз достать Абишева, почему-то упорно не верилось. Да у меня даже мысли такой не возникло, честно говоря. Дальше пришлось повозиться с трупами: забирая пистолет-пулемёт, я заметил мигнувший индикатор армейской рации — и вспомнил про личные спутниковые маячки. Машина, если подумать, скорее всего должна была быть оснащена отдельным средством позиционирования. Да и о современных рациях я что-то такое читал про дополнительные возможности — хрен знает, что в эту впихнули кроме скремблера? Оставлять поверженных противников на месте боестолкновения мне сразу же показалось не самой лучшей идеей: даже если об обнаружении «автобуса» эти деятели успели доложить, о «неожиданно возникших сложностях» — уже точно нет.
Проявив немного смекалки, а так же стяжки и липкую ленту из ремкомплекта машины, я получил достойный современный ремейк сюжета одного из романов Майна Рида[62]: удобно, когда под рукой есть послушный и небрезгливый робот — справился за десять минут. Зафиксированный руль внедорожника, газ, выставленный на «малый», и ровный рельеф монгольской степи позволяли рассчитывать на то, что багги вместе с «экипажем» найдут только утром — и километрах этак в ста к северу. Или даже дальше — смотря на сколько в баках хватит топлива, и когда пропажи хватятся.
Ещё минут пятнадцать я потратил на выведение из строя аппаратуры слежения катера: мне вдруг пришла в голову простая мысль — люди, сумевшие доставить и подорвать над моим домом объёмно-детонирующий боеприпас и запросто запустившие руку на армейские склады, без особых проблем могут получить доступ и к информации системы глобального позиционирования для МЧС. Может, мобильная группа как раз и направлялась к остановившемуся СВП, а Тархан им просто по дороге попался…
Заставив вооружённую уже не только мечом, но и трофейным автоматом Ирис вновь забраться на крышу салона и поминутно прислушиваясь (если бы это ещё помогло!), я, как мог, быстро отключил питание транспондера,[63] снял и выкинул в траву за бортом основной и резервный спутниковые маячки транспорта — у них, разумеется, было автономное питание. Пусть наблюдающие, если такие есть, подумают, что катер так и остался на месте. Поколебавшись, выкинул личный маяк и сателлофон — это был логичный шаг, но переступить через вбитые правила безопасности оказалось… очень некомфортно. Что осталось? Ах да, модем в планшете… и в Ирис — даже если спутники не принимают входящие подключения из-за учений, сигнал всё равно передаётся. Их пришлось просто выключить — в смысле, соответствующий радиотракт программно. Всё, пора отсюда убираться.
Куда податься — я уже решил. Запас хода у СВП-судна неплохой: даже с учётом того, что пришлось бы заложить петлю, огибая зону учений, четыреста километров до Улан-Батора я мог пройти без дозаправки… наверное. По крайней мере — я рискну. В конце концов, разжиться топливом можно и по пути в столицу округа: чем ближе к областному центру, тем больше постоянных становищ и посёлков встречается. Ровная здесь степь к северу и западу от Ундерхаана постепенно начинает собираться древними морщинами невысоких поначалу каменистых холмов, дающих защиту от ветров и создающих естественные преграды для задержки снега весной. Потому-то и возникло там древнее поселение — место осеннего сбора и большое торжище вокруг «долгоиграющих» пастбищ. Соответственно, народу там проживает значительно больше, даже нормальные дороги возле города вроде есть… Короче, если что-то случится с катером, шанс застрять в гордом одиночестве посреди голой безлюдной равнины значительно меньше. И из зоны интереса врагов Абишева уберусь: с тех, кто смог разжиться ОДБ, станется и вокруг ближайшего города наблюдение организовать…
Как я и думал, с управлением катером я не совсем уверенно, но справился — заработали роторы, машина приподнялась на воздушной подушке, я машинально потянулся рукой к кнопкам включения ходовых огней — даже в свете только приборной панели за остеклением рубки тьма стояла непроглядной стеной… Ш-шайтан!
— Ирис, выйди на внешнюю палубу и крепко держись. Преимущественное направление наблюдения — по ходу транспорта, — распорядился я, выставив планшет перед лобовым стеклом. Выведенный видеопоток показывал, что андроид в темноте видит значительно лучше, хоть и не особо далеко. В синтезированной картинке на сером фоне синела в инфракрасном спектре нагревшаяся за день трава — контрастируя с быстрее остывающим воздухом. А вот и более яркие движущиеся пятнышки — силуэты мелких степных млекопитающих вроде мышей… Сойдёт, короче. А направление я и по навигатору нормально выдержу — благо, в нём передатчика нет, только приёмник спутниковых сигналов. Вперёд.
* * *
Минут через тридцать я приноровился к управлению — благо, врезаться тут было просто не во что. Заодно привык смотреть не в темноту за стеклом, а в планшет — и не дёргаться, когда андроид, следуя моему приказу, изредка водила взглядом из стороны в сторону, оглядывая окрестности. Мерно гудели двигатели, сквозь шумозащиту кабины долетал знакомый приглушённый свист ходовых роторов — и меня начало отпускать. На некоторое время даже пришлось отпустить штурвал — руки вдруг задрожали так сильно, что я едва не повернул машину поперёк курса. Потом что-то случилось с глазами — внезапно картинка с дисплея планшетного компьютера и шкалы приборов расплылись в светящиеся пятна… и я даже не сразу понял, что это.
Слёзы. Просто слёзы. Появляющиеся беззвучно и скатывающиеся по щекам. Безэмоциональная деловитость проходила, и вместо неё волнами накатывало… что? Горечь, страх? Скорее — скорбь. Не знаю, попали ли вихрёвцы под взрыв? А если не попали — смогут ли спастись от мобильных групп врагов? Может быть, они всё ещё в степи возятся с Агатой — «фурия»-то преимущественно именно ночной охотник, а не дневной. На секунду вспыхнула надежда — повернуть, обогнуть «Каменный цветок» по дуге, перехватить или найти… Но остатки здравого смысла не давали уйти в иллюзию. Не выйдет. Я не знаю, где они. В лучшем случае я их просто не найду. А в худшем — найдут меня. Поступить разумно — выйти из района информационной блокады, связаться с Тогжан-батыром… сохранить Ирис, в конце концов — будет лучшим выходом. Лаборатории-то больше нет[64]… и команды с Агатой, возможно, тоже…
…От переживаний меня отвлёк писк планшета. На экране, сбоку от курса, обведённая маркером, горела яркая точка — зона очень высокой температуры в цветовой кодировке тепловизора. Судя по тому, что точка практически не изменялась в размерах и сдвигалась медленно — это было где-то далеко впереди. Пламя. Весьма горячее открытое пламя — через секунду я нашёл его и глазами: тусклая мерцающая жёлтая звёздочка между синих у самого горизонта.
— Ирис, идентиф… — меня перебил ещё один сигнал и новый маркер — ещё одно возгорание. — Что это такое?
— Достоверно определить не могу. С низкой точностью — пожар на военном объекте, — ответила мне через динамики планшета подопечная.
— Военном?
— Большое количество горючих материалов характерно для промышленных и военных объектов, например, склада ГСМ. Раз объекта нет на гражданской карте…
— …или он там есть, а врёт позиционирование, — прошептал я. Ундерхаан мы огибали с юга по дуге, и строить нечто секретное, отсутствующее на общедоступной карте в десятке километров от города было просто глупо. То, что навигацией над определённой местностью можно «поиграть» — в моём мире не знал только совсем уж ленивый: опорные спутники-то, по триангуляции сигналов с которых определяются координаты, с земли управляются. Очередной «подарочек» к учениям, не иначе. Я ошибся с расстоянием — и потому увидел пламя над топливохранилищем одного из трёх воздушных портов. Над топливохранилищами, двумя. Хотя, вот и третий огонёк, и четвёртый… и рация катера молчит — хотя каналы предупреждения о ЧС для воздушных и наземных судов по стандарту автоматически принимаются средствами радиосвязи и тех, и других.
Шайтан… Мать, мать, мать!
Взрыв в «Каменном цветке».
Неизвестно чьи боевики под магической маскировкой.
Пожар в аэропорту, который, кажется, никто не тушит.
Совпадение? Как же…
…С чувством, что совершаю огромную ошибку, я повернул штурвал. Но лучше так, чем остановиться без топлива посреди нигде и по-прежнему без связи. Кто бы ещё подсказал, как на самом деле нужно правильно поступить?
26
«Иногда просто не остаётся выбора — нужно повернуться и пойти навстречу собственному страху». Сколько раз встречал такую фразу в книгах — но понял только сейчас. Как же мне хотелось просто повернуть штурвал и забыть про огни пожаров, как про страшный сон. Убедить себя, что просто показалось, навигатор же показывает, что тут нет ничего — и вообще, просто часть ночных учений, и днём обязательно всё прояснится… Но я не повернул. Потому что действительно нет выбора.
Аэропорт горел. И хорошо так горел — над обоими подземными резервуарами для топлива поднимались в ночное небо многометровые языки пламени. Отдалённый гул я теперь отчётливо слышал даже отсюда. Стоя на грунте, человек с высоты своего роста способен увидеть что-то на расстоянии не более пяти тысяч метров — дальше кривизна поверхности Земли формирует горизонт. Я остановил катер за два километра от взлётной полосы — с учётом высоты СВП-транспорта этого было достаточно, чтобы Ирис попыталась рассмотреть хоть что-то определённое с крыши «автобуса». До оптической системы «фурии» «глазам» андроида далеко — но всё равно лучше, чем ничего. Лично я видел только пламя у горизонта, посмотрев на которое несколько секунд, переставал видеть даже звёзды на небе. Был бы у меня хотя бы бинокль…
Кроме далёкого гула, степь словно вымерла — животные и даже насекомые чувствовали далёкое, но сильное пламя — и попрятались или разбежались. Гены: степной пожар — страшная штука. К счастью, не было слышно и иных звуков, куда более для меня опасных: шума двигателей. Всем хорош транспорт на воздушной подушке: быстрый, грузоподъёмный — но шумный, зараза! Хуже вертолёта — в степи преград нет, и звук ходовых ДВС вместе с характерным шелестом-свистом пропеллеров разносится на многие километры окрест, куда дальше, чем за линию горизонта. Другое дело, что без ходовых огней попробуй ещё найди в тёмной южной ночи источник шума — особенно если он проносится мимо со скоростью около восьмидесяти километров в час. Только тепловизором — но у того ограниченный радиус действия… если, конечно, объект наблюдения — не сверхгорячий многометровый факел от горящего авиатоплива.
— Движения на объекте не обнаружено, — БИУС закончила анализ, и скинула на планшет отчёт, дублируя его голосом. — На взлётно-посадочной полосе — обломки разной степени сложности идентификации и остовы двух, предположительно, лёгких самолётов. Остовы всё ещё горят. По характеру положения остовов летательных аппаратов и замеченному предположительно аэродромному буксиру можно допустить, что предпринята успешная попытка блокирования ВПП. Так же горят ангары авиационной техники, а диспетчерская вышка и здание аэровокзала несут следы возгораний и внешние повреждения, предположительно стихийной природы.
«Стихийная природа» — это, однозначно, следы от ударов заклинаниями: урагана сегодня точно не было. Живот неприятно свело: обычно говорят «под ложечкой засосало», но этой фразе явно не хватало экспрессии, чтобы описать мои чувства. Наверное, подобное можно почувствовать, увидев падающий метеорит прямо над головой. Песец пришёл — тот самый, который полярный и слегка страдающий ожирением. До того, как я увидел огни в ночи, я переживал крушение собственной прежней жизни — но сейчас отчетливо понял, что «Каменный цветок» разрушили просто походя. Не моя жизнь сегодня попала под раздачу, а весь этот грёбаный мир. Потому что такие разрушения и нулевая реакция местных аварийных служб вместе с тишиной в эфире означали только одно.
Мне было страшно — и я ничуть не стыжусь этого признать. Я мог примерно представить, что произошло. Противник (Кто? Хотя, как будто есть варианты…) смог протащить воздушный десант, высадившийся следом за бомбардировкой большой и удобной для поражения группировки войск, собравшейся для всеимперских учений. Диверсанты-десантники под видом армейских патрулей на багги — всё-таки Монголия находится в глубине земель Империи — охраняют периметр и «работают» вторичные цели, пока основные силы проводят зачистку в центре — там ведь под бомбами и ракетами наверняка кто-то уцелел. Логично? Вполне. Другой вопрос, что мне, учитывая вновь открытые обстоятельства, делать. Даже без учёта сбоя спутниковой навигации, направление на Улан-Батор наверняка перекрыто плотнее всего. Кроме того, акция подобного масштаба — это однозначная заявка на новую мировую войну… или нет? Что-то не сходится…
— Ирис, есть рекомендации по дальнейшим действиям? — спросил я подопечную, больше надеясь сделать паузу в размышлениях — к холодному комку в животе стремительно нарастала боль в голове. Я буквально чувствовал, что туплю, что-то упускаю — но ничего поделать с этим не мог. Почти на пределе уже — даже адреналин в крови не очень помогает. И всё ещё не решился, что делать дальше — никто меня никогда к действиям в таких условиях не готовил!..
— Автономный наземный модуль комплекса «Агат-Ирис» наиболее эффективен при действиях в условиях городской застройки и в помещениях, — после нехарактерно длинной паузы отозвалась андроид. Не совсем то, что я у неё спрашивал, но — на удивление в тему. У врага явно малая численность мобильных групп — небольшой аэропорт они, по крайней мере, предпочли поджечь, а не захватить. Наверняка и на город людей не хватило — или хватило, чтобы взять под контроль только несколько главных объектов, вроде здания горадминистрации. В любом случае — риск напороться на разъезд или засаду на окраине Ундерхаана — довольно низкий, хоть и больше, чем в степи. Только бы шум катера никого не привлёк… Пусть мне повезёт! И по дороге от аэродрома не поеду — заложу дугу.
— Ирис, возвращайся на палубу и гляди в оба.
* * *
Аэродром находился меньше, чем в десяти километрах от границы Ундерхаана. Но, поскольку я не повёл катер по дороге — заборы выходящих прямо в степь домов окраины города возникли из тьмы для меня слишком внезапно. С автомобилем-вездеходом проблем не возникло бы, а вот с катером… Вывернув штурвал, я чудом избежал столкновения — тяжёлый транспорт занесло и закрутило. Пришлось резко сбрасывать тягу, а потом попросту вырубить компрессор-нагнетатель воздушной подушки. «Автобус» тяжело осел «брюхом» на грунт, заставив меня повиснуть на ремнях безопасности, а Ирис — покачнуться и «сыграть коленями» на манер профессионального горнолыжника. Вот и приехали… Ш-шайтан! Тархан мне бы уши оборвал за такую «посадку». Тархан…
Пока я, стараясь не тормозить, навешивал на себя оружие, андроид без команды взобралась на крышу, осматривая окрестности. Толку от этого, правда… Оставленный жителями город был мёртв. Точнее, пуст — но мне в голову упорно лезли кладбищенские ассоциации: уличное освещение не горело, в ИК-лучах все дома были в цвет земли: такие же холодные и пустые. По сравнению с окружающими постройками, двигательные гондолы катера пылали красным, как горячие угли, и двумя яркими звёздочками продолжали светить полыхающие топливохранилища воздушного порта. А вокруг ни людей, ни искры света, ни…
— Засекла звук выстрела из ручного оружия, — доложила БИУС. — Направление северо — северо-запад.
— Да? — я закрутил головой, но сколько не прислушивался, ничего не услышал.
— Выстрел был одиночный, — подтвердила робот.
— Отлично, — я поддёрнул ремень давящего на плечо автомата. — Значит, нам точно туда… гм.
Я хотел сказать — «не надо», но вдруг задался вопросом, который стоило задать себе ещё у пылающих развалин аэродрома: вот, я добрался до города — и дальше-то что?! Вновь ощутив головную боль, я попытался сосредоточиться: почему я вообще решил двигаться в Ундерхаан? Потому, что в городских условиях андроид более эффективна как боевая единица, а разницу в уровне опасности в слепом движении по степи и в попытке укрыться в городе я не смог оценить даже приблизительно. И, очевидно, не смогу оценить — если попробую «просто спрятаться». То есть, буду продолжать играть в русскую рулетку. Восхитительно, не правда ли? Мать, мать, мать…
— Ирис… — я набрал побольше воздуха в грудь, и выпалил одним махом, пока не передумал: — идём к источнику звука.
27
Тиха южная ночь, темна — только кажущиеся особенно большими и яркими звёзды сияют над головой… Чтоб их всех. Темнота стояла такая, что я не видел не то, что дальше вытянутой руки — я и кончик носа скорее угадывал, чем мог разглядеть. Электричества в Ундерхаане не было, вообще. Захватчики позаботились, больше некому, разумеется. А без света я не только не смог опознать улицу, на которой мы оказались — вообще терялся в догадках, где именно мы находимся, и двигаться мог только вдоль заборов, на ощупь. Конечно, ничто не мешало мне воспользоваться планшетом — как при пилотировании катера… Ничто, кроме превращения моего лица в отлично заметную мишень. Как же — единственный освещённый объект на сотни метров вокруг — сам бог велел подстрелить. По той же причине и просто подсвечивать экраном дорогу было не менее «умно».
Так что сейчас наш с Ирис тандем представлял то ещё зрелище: пара из молодых девушки и юноши, романтично и неторопливо (не хватало только ногу подвернуть!) гуляющих под ручку в непроглядной тьме — наработанный БИУС днём навык пригодился на удивление быстро. Особый вкус прогулке придавал автомат Фёдорова, который моя спутница без усилий держала в другой руке за пистолетную рукоять. Да и я тоже «не подкачал»: две единицы стрелковки на теле, причём, если «собака» за спиной, то «сизу» на каждом шагу хлопает по животу. Зато нет характерного металлического лязга, который, как церковный колокол, слышно на многие метры вокруг. Да что там — мне и собственное дыхание кажется слишком громким, а уж шёпот… Шайтан. Хоть бы луна взошла уже, что ли. Как же без света жить хреново-то…
— БОММ!!! — густой и тягучий звук словно разорвал ночь. Он показался мне настолько громким, что едва не оглушил. А следом появился и свет — как будто штору сдёрнули. Красно-оранжевый свет очередного пожара — в этот раз только разгорающегося — вспыхнул на соседней улице. Андроид сорвалась с места не просто раньше, чем я успел озвучить приказ — я ещё рот не раскрыл, а она едва видимой в отблесках пламени тенью буквально взлетела на забор, а оттуда — на крышу небольшого коттеджа. Видели, как японцы рисуют перемещение своих «крутых» героев в условиях городской застройки? Ирис, не тормозя, просто перепрыгнула расстояние между соседними домами — это я наблюдал уже её глазами через планшет. В принципе, ничего такого: на полигоне она так же прыгала по вкопанным в землю столбам на полосе препятствий, но в реальной обстановке всё равно внушает. Ещё мгновение — и БИУС уже рассматривала панораму за подожжённой постройкой поверх прицела «собаки».
— Раф Раф! — звуки выстрелов автомата Фёдорова действительно чем-то напоминают собачий лай. БИУС била одиночным: два выстрела — две фигуры в камуфляже падают и больше не встанут: на таком расстоянии подопечная не промахивается. Быстрое смещение с потенциально засвеченной позиции, закрывшись от возможного наблюдателя коньком крыши, и новый головокружительный прыжок в глубокую тень под забором. Рывок к никак не огороженному зданию, в котором я только сейчас узнал буддийский храм — и Ирис, неожиданно распластавшись по земле, стремительно выглядывает за угол у самой земли: всё точно по штурмовой науке. Я успел заметить только два стоящих во дворе багги знакомых очертаний, но «цветок» увидела и запомнила всё. Группировка и рывок — не разгибаясь. Опять лающий звук выстрела — и ещё один труп. Андроид погасила инерцию движения перекатом и резко устремилась вперёд. Красный мигающий маркер обводит силуэт выломанной двери, но тут же пропадает: из проёма уже вовсю валит дым, а температура воздуха внутри такая, что спрятаться точно невозможно. Два внедорожника — четыре противника, значит ещё один или остался в здании, или…
— Стой! — но мой приказ опять запоздал. Рамка вокруг «цели» пожелтела, и Ирис не выстрелила. Вот и четвёртый. Мёртвый. И скорчившаяся рядом в позе эмбриона девушка в жреческом одеянии с окровавленной головой.
* * *
— Что с ней? — не самый умный вопрос, да. Тем более, заданный роботу, чьё предназначение — ни разу не лечить. Но…
— Пульс стабильный, замедленный, активных потерь крови не обнаружено.
…даже для убийства нужно иметь минимальную базу знаний по анатомии и физиологии человека. А ещё у Ирис есть теплозрение.
— Восполни боезапас и продолжай отслеживать ситуацию. — Я упал на колени у лежащей девушки, осторожно попытался перевернуть её. И вздрогнул — но не только потому, что узнал. Глаза! Глаза девушки оказались открыты, но никак не реагировали — смотрели зрачками-точками сквозь меня куда-то в неведомую бесконечность. Шок. В лицо пахнуло жаром — храм и, как я понимаю, дом Жаргал быстро разгорался. По счастью, рядом вроде бы не было никаких построек, на которые могло перекинуться пламя — тушить возгорание в городе было явно уже некому. Шайтан! Мы так и сами тут испечёмся!
Я подхватил одноклассницу за подмышки, запоздало вспомнив, что раненых перед транспортировкой надо ощупать на предмет переломов. Впрочем, очередная волна уже начавшего обжигать воздуха поставила крест на сомнениях, и я быстро поволок свою ношу к внедорожникам — напавшие на храм оставили свои вездеходы предусмотрительно далеко. Надо убираться отсюда — на такой «маяк» наверняка кто-нибудь припрётся… особенно, если мобильная группа, выбитая Ирис, не отвечает на вызовы. Проклятье. Почему БИУС вообще атаковала без приказа? Хотя не думаю, что сам смог бы пройти мимо, если бы знал, что здесь происходит.
После близкого пожара ночной воздух казался холодным. Я бережно, насколько это возможно, уложил ношу прямо на землю, рядом с машинами — голова девушки безвольно мотнулась. Да и в процессе транспортировки Жар не очень-то реагировала на мои неловкие движения. Приподнял ей голову, но на взмахи ладонью перед лицом не добился никакой реакции. И что дел… идиот! Багги — армейская аптечка — противошоковое! Хорошо, что я Жаргал именно сюда оттащил — не иначе как подсознание подсказало. Счастье-то какое: маркировка у препаратов знакомая, прямо как на ОБЖ показывали. Меня, правда, посетила мысль, что у девушки может быть и не шок, а что-то другое: вроде бы шоковое состояние возникает от контузии и ранений…[65] мать-мать-мать! Выбора-то всё равно нет. Укол. Господи, только бы помогло!
* * *
— Ирис… Найди ближайшие ворота… запертые… изнутри… И открой.
Хватило меня ненамного — метров на сто, а то и меньше. Сначала, на адреналине, я почти без усилий поднял одноклассницу на руки и бодро понёс. Потом, с каждым шагом тело в моих руках начало наливаться тяжестью, а с ним — и оружие. Передать Жаргал «цветку» было очень соблазнительным выходом — но таким образом андроид полностью лишалась преимущества в скорости реакции перед противником: одновременно держать оружие на изготовку и груз было невозможно. А учитывая, что и вторая встреченная мобильная группа врага действовала под магической маскировкой (другого объяснения «внезапного появившегося» пожара я не видел) — даже небольшое промедление могло стать последним. Нужно укрытие — хоть какое…
Визгливо скрипнули петли: Ирис быстро отыскала запрошенное. Отлип от забора, к которому привалился и, больше ориентируясь на слух, чем что-то видя, втащил уже неподъёмную ношу внутрь. Всё, больше не мо… показалось? Нет, опять шевельнулась. Я как мог аккуратно непослушными руками опустил девушку на землю прямо там, где стоял и выхватил планшет. В свете экрана лицо Жаргал показалось особенно бледным и безжизненными — но она зажмурилась. Есть реакция! Сработало! Что бы ни случилось там, у храма, препарат помог. И не просто помог — я увидел, что одноклассница пытается что-то сказать. Наклонился, и — спасибо ночной тишине — с трудом, но услышал. Правда, совсем не то, что ожидал:
— Две улицы на север… ты успеешь… спаси её.
28
Я медленно поднялся на ноги. Девушка потеряла сознание сразу же, как только прошептала несколько слов — теперь это был обычный обморок… надеюсь. Больше для Жаргал прямо сейчас я сделать ничего не мог… Если не считать реакции на услышанное. Поскольку аэропорт расположен к юго-западу от Ундерхаана, то, обогнув его, мы с Ирис оказались на западной окраине города. И всё время двигались вдоль городской черты, постепенно забирая к центру… То есть, получается, на север. Более того, после уничтожения мобильной группы я понёс Джимбинову в том же направлении… Проклятье. Теперь некая «та», которую нужно «спасти», находится к северу от меня, а к югу — красиво догорающий храм. Учитывая, что из городских опасностей сегодня в безусловных лидерах враги на багги, то если я «её» не «спасу» — противники так и так двинутся в эту сторону. Можно попробовать спрятаться в доме… или посчитать, что у Жар был обычный бред — этого особенно хотелось. Проклятье…
Разумеется, в Великой Империи существует киноиндустрия, есть даже своеобразный аналог американского Голливуда: хлеб и зрелища — непреложные ценности везде, где есть люди. Точнее, центров съёмки художественного кино по огромной стране несколько, но вот на дурацких боевиках с отчётливо китайским уклоном специализируются «Объединённые Шанхайские Киностудии». «Китайским» не в плане актёров, а в сценарных предпочтениях: всякие монахи-рукопашники, полицейские — бывшие спецназовцы, вернувшиеся в родной край и наводящие мечом правосудия порядок, молодые солдаты в «невыполнимых миссиях» — и всё такое прочее. Бодро, весело, не без мистики… И, поскольку всё это действительно здесь есть — и магия, и Пути — часто показанное вполне реалистично, ну, кроме сюжета, разумеется. Вот такое ненавязчивое патриотическое воспитание — целевая аудитория подобных «шедевров» вполне объяснимо состоит из детей, подростков и молодёжи. Если бы ещё не как под копирку написанные сюжеты… Короче, каюсь: я тоже посмотрел не один и не два. Быстро надоело, но кое-что для себя всё-таки вынес. Например, что к словам-«предсказаниям» жрецов нужно прислушиваться.
Православная церковь и Мусульманство не жалуют гадателей, а вот последователи Будды и приверженцы Великого Дао — наоборот. Гадания, кстати, традиционный элемент китайской культуры — хотя бы ту же «книгу перемен» вспомнить. Разумеется, заглянуть в будущее невозможно. Но… всегда есть «но». Адепты Духа могут чувствовать не только чужое внимание, но и опасность, да и вообще «ощущать» много чего. Анализ вероятностей? Может быть. Бродячий монах-даос или коллеги семьи Джимбиновых легко могут дать совет (ценный далеко не всегда) о ближайшем будущем вопрошающему — так, как его «увидят». Степень успешности совета зависит от продвижения по Второму Пути, однако у жрецов есть наработанные «корпоративные секреты», так сказать. Специальный медитативный транс священника, после которого следует «предсказание»-совет главному герою — это один из любимых «штампов» шанхайцев (больше него они разве что «взрывающиеся вертолёты» любят). И характерные признаки транса: отсутствие зрачковой реакции, потеря контроля над телом — и непонятное указание, сказанное шепотом, после которого — «отключка». Всё, что Жар мне и продемонстрировала. Я бы посмеялся над ситуацией… Только после всего случившегося, после того, как я вытащил девушку практически из костра, в который превратился её родной дом, мне было ни фига не смешно. Ш-шайтан…
— Ирис, — я попытался рассмотреть дверь дома и прикинуть наши возможности по быстрому, тихому и внешне незаметному её взлому — и отказался от этой идеи. Ещё неизвестно сколько я провожусь, устраивая Жар внутри. Ничего, я быстро за ней вернусь — или мне уже будет всё равно. — Ставлю новую боевую задачу…
* * *
Я сидел, привалившись спиной к каменной стене дома, и вслушивался в темноту, нервно сжимая в руках «собаку». Тяжесть оружия хоть немного успокаивала — хотя, конечно, это был чистой воды самообман: не видя врага — куда стрелять? Я отключил звук в планшете и снизил яркость экрана до возможного минимума — и всё равно чувствовал себя как мишень в тире. Ну, спасибо, хоть не посреди улицы сижу… Умом я понимал: мы разрабатывали «цветок», как и «фурию», для действий в полностью автономном режиме — не предполагалось, что дрон и робот будут контролироваться оператором. Все используемые нами средства — то, что называется «костыли разработчика»… Проблема в том, что на этих «костылях» мне нужно было ходить прямо сейчас: отправлять подопечную на разведку и в бой, не имея практически никаких отправных данных, было безумием. А я даже отойти от своего автономного и как бы самостоятельного оружия толком не мог: без подключения через мобильную или спутниковую сеть связь между планшетным компьютером и роботом шла через защищённый аналог «вай-фай» — то есть работала метров на тридцать максимум. Да и, честно сказать, я сам боялся отпустить столь эффективно показавшую себя защитницу далеко…
Ирис ловко и довольно тихо взобралась на кровлю очередного дома в частном секторе «через две улицы» и теперь, скорчившись за трубой, пялилась в ночь, пытаясь различить хоть что-то необычное. Я дал ей задание искать любые аномалии — термальные, звуковые, да хоть какие: магическая маскировка была хорошей, но всё-таки не идеальной. Сам же устроился так, чтобы от наиболее опасного направления — на север — меня закрывало здание. Шайтан, Жар могла бы выразится и поконкретнее! При мысли, что девушку пришлось так и оставить лежащей на земле без сознания, мне было здорово не по себе — впрочем, перспектива нарваться на пулю смущала меня, так сказать, гораздо сильнее. М-мать, да появитесь уже кто-нибудь — даже не особо важно уже, кто — не могу больше ждать!
Бойтесь своих желаний… Да, кажется, я это уже говорил. Ко всему был готов, но только не к тому, что вокруг внезапно станет СВЕТЛО КАК ДНЁМ. Вот так, р-раз — и вместо ночи пасмурный полдень по уровню освещения. Мало того, что я на несколько секунд потерял возможность видеть — привыкшие к темноте глаза «показывали» только круги и отчаянно слезились — так ещё, судя по звуку близкого, но не очень сильного взрыва и грохоту ударов, внезапно оказался на краю разгорающегося боя! Вжавшись в землю у своего укрытия, я пытался как можно скорее проморгаться: ощущение беспомощности душило, вызывало бессильную злобу и пугало до ватных колен одновременно — в чём особенно «помог» лай нескольких скупых автоматных очередей. Кажется, я уже что-то начинаю различать… долбаные слёзы, никак не кончаются. Ну же. Скорее. Ну же!..
Наверное, прошло всего несколько секунд, прежде чем я снова стал условно боеспособен — однако понимание, что меня, беспомощного, в любой момент могли убить, как-то не способствовало адекватному восприятию времени. Освещение, ослепившее меня, всё-таки было не совсем похоже на естественное — источник света упорно не находился, предметы не отбрасывали теней. Стена дома, кусты смородины во дворе, дорожка к забору, выложенная серой прямоугольной плиткой — всё казалось неестественно чётким, как картинка, пропущенная через специальный фильтр графического редактора… Планшет! Наконец-то вижу… проклятье. Разумеется, мне как всегда «повезло».
Здоровенный внедорожник принцессы Анны на огромных камерах низкого давления я узнал сразу: сомневаюсь, что в Ундерхаане была ещё одна такая машина. А теперь и вовсе ни одной: судя по развороченной корме броневика-вездехода, осевшего на диски спущенных колёс, аппарат нашёл свой последний приют всего в двадцати метрах от «моего» дома. Водителю удалось развернуть машину перед полной остановкой поперёк движения — теперь слишком большой для обычной улицы корпус перекрыл дорогу от тротуара до тротуара. Более того, двигательный отсек, в который пришлось попадание… попадание чего-то — защитил пассажиров. Пассажиры, пользуясь бронекорпусом как укрытием, активно выражали свою «благодарность» при помощи автоматов Фёдорова так же вынужденным остановиться преследователям — знакомые багги никакой защитой не обладали вообще. Более того, вырвавшийся вперёд легкий вездеход захватчиков был не просто расстрелян, а буквально смят, как будто пережёван: в месиве металла угадывались фрагменты частей тел экипажа. Ещё три таких же остановились чуть поодаль: за ними нашли сомнительное укрытие стрелки преследователей. И самое плохое на закуску: дом, выбранный мною в качестве позиции для наблюдения оказался ровно между затеявшими перестрелку сторонами.
Ирис (умница!) вовремя успела сменить позицию и сейчас распласталась по крыше, аккуратно выглядывая за конёк: её перестреливающиеся не видели. Пока не видели. Наблюдательный пункт вышел не особо удачный — стрелки и с той, и с другой стороны были прикрыты своей техникой. Стоит андроиду быть обнаруженным — прилетит с обоих сторон, разбираться никто не будет. А обнаружить «цветок» проще простого — достаточно обойти зону боестолкновения по соседней улице, внимательно вглядываясь в крыши. А в ближайшее время кто-нибудь из участников вялой пока что перестрелки так и сделает… Кстати, на счёт «дружелюбности» сторон БИУС придерживалась того же мнения, что и я — выделенные маркеры людей-целей с обоих сторон красовались красными отметками. Проклятье! Жар, «спаси её» — это, я надеюсь, не принцессу? Как будто в ответ на мой вопрос, один из маркеров со стороны стрелков Анны знакомо мигнул и окрасился жёлтым. Я открыл логи, и беззвучно выругался. Светка Мамедова — Ирис опознала её по фрагменту лица и цвету волос. Всё-таки пролезла, настырная зараза. Пролезла — на свою голову.
29
Шаткое равновесие на поле боя — мимолётно, и одновременно — может тянуться и тянуться бесконечно долгие секунды. Потом покажется, что за эти мгновения ты мог успеть ого-го сколько, но вместо этого бездарно сидел на месте. Но это, конечно, обман разума. Разум вообще любит обманываться — только повод дай. Если даже мне была очевидна необходимость манёвра, то и профи, упорно палящим по лишённому хода внедорожнику принцессы — тем более. И начать действовать они должны были сразу же, а не выжидая чего-то, находясь в невыгодной, патовой позиции. Простая мысль, верно? Однако пришла она мне в голову с большим опозданием…
На моих глазах из-за перегородившего улицу гиганта на мгновение высунулась черноволосая девушка с косой… и метнула шаровую молнию. Вот так, запросто, махом руки — и в сторону залёгших за багги интервентов полетел сверкающий синим электрическим светом шарик размером с апельсин. Светящаяся сфера неторопливо — секунды за три — пересекла расстояние между противниками и четко влетела в один из лёгких вездеходов. И взорвалась. Если бы я смотрел на магический (а какой ещё?) снаряд своими глазами — мог бы ослепнуть снова. К счастью, планшет только отчасти смог передать яркость вспышки. Так вот чем подбили первый из преследуемых багги — результат один-в-один, только без человеческих останков внутри. Тут-то мне и пришла та самая, запоздалая мысль про тактический манёвр на поле боя — и о причинах его отсутствия. Но было поздно.
Рёв вертолётных двигателей возник внезапно — как будто его включили. Взгляд Ирис метнулся, выискивая источник звука, я успел разглядеть знакомый пузатый силуэт Ми-восьмого… а дальше андроид стремительным кувырком скатилась с крыши, приземлившись рядом. И — не успел я и слова сказать — прижала своим телом к земле. И начался ад.
То, что заметила БИУС и не успел разглядеть я — это парные пушечные блоки,[66] подвешенные на пилоны многоцелевой винтокрылой машины. Автоматические вертолётные пушки считаются малокалиберными, и сейчас жёсткое курсовое крепление орудий считается неэффективным. Это я знал, потому что мы подвешивали один раз такую пушку к нашему изделию в качестве дополнительного штурмового вооружения. У «фурии», как я понял из объяснения Маркулова, оказался слишком маленький корпус — не поставить автоматическую турель, как на современных винтокрылых фронтовых штурмовиках. Впрочем, в отличие от пилотируемого вертолёта, наш дрон оказался заметно манёвренней, так что отстрелялась Агата просто на «ура», разнеся в щепки два десятка деревянных макетов-мишеней и наделав аккуратных дырок в двух корпусах от списанных бронетранспортеров. Обольщаться не стоило: «малым» калибр вертолётных пушек был разве что для танка.
Знакомый звук — как частые удары кувалдами по рельсе — заставил меня скорчиться под Ирис совершенно самостоятельно. Старая хохма, что «капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает на куски» была как никогда актуальна: одно попадание неважно в какую часть тела — почти стопроцентная смерть! И для Ирис тоже — на двоих одного снаряда хватит. Правда, действия БИУС стали для меня понятны почти сразу же: очередь перечеркнула дом, за которым я выбрал позицию, и вниз посыпались куски кирпича, кровли, и осколки стекла. Проклятье! Страшно было до безумия — гораздо сильнее, чем после того, как меня чуть не пристрелили. Ужасное состояние — можно только лежать и молиться, чтобы следующий снаряд был не в тебя. Затрудняюсь сказать, сколько всё это продолжалось: те же несколько секунд, скорее всего. В какой-то момент пушки замолчали, а гул двигателей и свист лопастей приблизился, словно вертолёт оказался над моей головой… А потом Ирис резво откатилась в сторону, вскидывая автомат.
«Восьмёрка» обнаружилась не над головой — медленно и боком к нам поднималась с открытым десантным люком чуть дальше того места, где приняли бой пассажиры вездехода Анны. Автомат в руках андроида пролаял-проревел длинной очередью на полмагазина, сыпанув жёлтыми гильзами: у человека в руках ствол должно было увести вверх, у «цветка» даже не шелохнулся. А винтокрылая машина словно запнулась о воздух, неловко качнулась, кренясь — и рухнула-соскользнула вниз. Удар — неожиданно негромкий — и неожиданная тишина. Ирис, оглянувшись на меня, чётко поменяла магазин — и легко перепрыгнула через забор. Не знаю, что на меня нашло, не иначе как просто испугался остаться один — но я подхватил своё оружие, так и пролежавшее весь бой под стеной — и рванул за ней.
* * *
Никогда бы не заподозрил за собой способность с ходу преодолеть двухметровый забор. Однако, факт: видимо, уровень адреналина в крови после пережитого обстрела перешёл какой-то порог, и организм задействовал те самые «скрытые резервы», про которые так модно было писать в жёлтых газетёнках в девяностые на моей покинутой ныне Родине. Я уцепился за верхнюю кромку, подтянулся на руках, не чувствуя собственного веса, одновременно отталкиваясь ногами от опорного столба — и спрыгнул на уличный асфальт, не притормозив, без малейшего опасения как минимум отбить ноги. И даже автоматом нигде не зацепился.
Мне показалось, что проделал я всё это очень быстро, практически сразу за подопечной — однако андроид обнаружилась далеко впереди, у самого вездехода. Я увидел, как «цветок» ударом приклада в шею сзади сбила с ног одного из захватчиков — и легко вспрыгнула на крышу броневика. Похоже, под прикрытием огня с вертолёта шестёрка преследователей воспользовалась ситуаций, чтобы добраться до пассажиров транспорта Анны. Пилот щедро рассыпал смерть с предельно малой высоты, проходя над улицей: дома с «моей» стороны улицы были все в дырах от снарядов, крыши и стёкла побиты. Досталось и потерявшей ход машине принцессы: камуфляжный борт транспорта напоминал кухонную тёрку для овощей, а от пулестойких стекол не осталось и следа. У меня перед глазами словно отпечаталась эта картинка — пустая улица, залитая странным светом, не дающим теней, побитые дома, машина-импровизированная баррикада, пара тел перед ней и Ирис, уже запрыгнувшая на её крышу… Потому что в следующую секунду ночь вернула свои права.
— Р-раф! Раф! Раф-раф-раф-раф! — Вырывающееся при каждом выстреле «собаки» пламя показалось мне похожим на диковинного ночного мотылька, только не летевшего на свет, а самостоятельно светящегося… Бредовое и неуместное сравнение не помешало рухнуть на асфальт улицы и откатиться в сторону: действия из «тактики огневого контакта в городе», знакомые по двум «наставлениям» (для армии и для спецназа) и по многочисленным наблюдениям как на записях, так и вживую, выполнились как бы сами собой. Под огнём необходимо уменьшить площадь поражения — залечь, потом — найти укрытие или, если его нет, просто сместиться в сторону от места, где противник видел тебя в последний раз. А потом… Да, а потом судорожно схватиться за планшет. В который раз уже. Убей — не помню, когда я успел его всунуть в карман халата, даже — до начала обстрела с вертушки или после?
Наивный. Я наивный. Картинка на экран шла, только понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы вмешаться — просто не успел. Единственное, что я сразу разобрал по термограмме — с обратной от меня стороны машины шла жёстокая рукопашная схватка. Упавшая тьма заставила противников на миг замереть, а «цветку» — дала возможность расстрелять цели, как мишени в тире — практически в упор. Причём, в отличие от меня, БИУС сумела не потерять в мешанине ещё живых и уже мёртвых тел Мамедову — её силуэт по-прежнему был обведён жёлтым. И она была жива. Одна — в окружении погибших и умирающих. И только тут до меня дошло, что же я натворил.
30
Отчёт о выполнении тактического боевого задания:
Основные результаты:
Групповая цель смешанного состава (живая сила (10) и техника (1)) успешно распознана и уничтожена.
Результативность 100 % (контроль/повтор не требуется).
Эффективность 74 %.
Сопутствующие потери: 0.
Полученные повреждения (список): отсутствуют.
Дополнительные результаты:
Алгоритм работы с автоматическим оружием расширен и дополнен.
Кинетическая модель для ручного оружия «АФ-92б» дополнена.
Я встал, тяжело опираясь на ствол автомата, уперев приклад в дорожное покрытие и едва не выронив планшет. Бег, прыжки и перекаты не прошли даром, но боль и слабость оставались где-то далеко на заднем плане, словно существовали в другой реальности, отдельно от меня. Боже. Что. Я. Наделал.
Первые шаги по направлению к машине принцессы — тому, что от неё осталось — я проделал «на автопилоте»: нужно было что-то делать — и я пошёл. Попадания пушечных выстрелов что-то подожгли в броневике-вездеходе, и некоторые пробоины тускло алели, служа своеобразным ориентиром в темноте. Очень хотелось сказать себе: да это просто дурной сон, такого просто не могло произойти… вот только что-то затянулся он, этот сон. Лечь бы прямо здесь и отрубиться, уснуть и проснуться в своей постели в «Каменном цветке», а проснувшись — долго умываться холодной водой, постепенно забывая ночной кошмар. А потом, на второй день, на практику…
— Егор, это ты? — раздался слабый и какой-то надтреснутый голос Мамедовой из-за внедорожника. Мир, медленно «уплывающий» от меня куда-то в сторону, рывком вернулся на место: в нос ударила вонь сгоревшего пластика, нагретого металла и знакомый запах разлитой крови вперемешку с нечистотами. Сам не заметил, как дошёл.
— Света? — ночная прохлада, запахи, звёзды над головой и тихий треск пламени внутри стальной коробки, ещё недавно бывшей машиной, в который раз напомнили мне, что ещё ничего не закончилось. В голове пронёсся настоящий ураган мыслей: про то, что «френдли файр» на войне обычное дело, пусть об этом и не принято говорить, что, несмотря на результат вмешательства Ирис, я спас одноклассницу, что где-то там, в ночи, осталась лежать без сознания ещё одна шестнадцатилетняя девушка, лишившаяся в эту страшную ночь родителей, что я, по сути, ничего и не мог сделать… Усилием воли смяв и выкинув из головы всю эту… неуместную мыслительную активность, я сосредоточился на текущем. Впрочем, отметив краем сознания, что в упавшей темноте Мамедовой всё равно не разобрать, кого убили напавшие враги, а кого пристрелила «цветок» с крыши. Вот и хорошо… — Как ты меня узнала?
— Ш-шаги. И з-запах… — неожиданно начала заикаться девушка и вдруг натурально всхлипнула. — Егор, это правда ты? Я не брежу?!
— Да я, я. Сейчас подойду к тебе — только обойду машину, — я споткнулся о что-то мягкое, судя по отсутствию ответной реакции — труп. — И Ирис тут. Это она стреляла.
Последняя фраза вырвалась у меня совершенно автоматически — и заставила досадливо скривиться. Вот ведь… уже и пытаюсь вину на подопечную переложить, молодец, блин. Ещё раз запнувшись, я наконец-то вспомнил про компьютер в руке — и стал подсвечивать себе дисплеем.
— Видишь меня?
— Вижу… вижу! — Мамедова вынырнула из темноты — и сразу же вцепилась в мой халат, едва не заставив выронить источник света. — Живой!
— Живой, живой, — я неловко приобнял старшеклассницу, стараясь не уронить с плеча «собаку». — А ты какого ожидала? Мёртвого?
— Я думала, умерла. Тихо, темно… Твой призрак пришёл за мной… — сообщила мне в плечо Светка, не разжимая рук.
— Ясно, — только теперь я сообразил, что моя однокашница была здорово не в себе. — Мы живы, всё хорошо. Идём, нужно уходить отсюда. Там ещё Жаргал…
— Подождите…
Незнакомый голос в темноте, когда вокруг только трупы, уже сам по себе по эффекту был не хуже выстрела над самым ухом. Если бы не Светка, всё ещё цепляющаяся за меня — ей-ей полоснул бы очередью на звук — а так только дёрнулся. Зато у моего автономного оружия таких проблем не было.
— Стой!!!
К счастью, андроид опять корректно обработала команду без личностного обращения. А я — достаточно накрутил себя, чтобы отдать приказ не раздумывая ни мгновения. Вовремя: в быстро светлеющем сумраке я разглядел Ирис, уже успевшую спрыгнуть и прильнувшую к дороге, наведя автомат на кого-то под днищем броневездехода… Стоп, свет?!
— Не стреляйте… пожалуйста, — попросил тот же голос. Женский. Я выдохнул и убрал палец от спускового крючка, а «собаку» опустил. Даже не заметил, как успел оттолкнуть Мамедову. Впрочем, та тоже не обратила внимания на мои действия: сначала с недоверием на лице уставилась на машину, а потом с невнятным возгласом кинулась помогать выбраться из-под днища женщине… молодой женщине с растрёпанной косой и в «степном» камуфляже. Перепачканное тёмными разводами лицо, чуть раскосые, удивительно голубые глаза — определённо, я уже видел её. Дважды: в бинокль — именно она заметила наше наблюдение из кафе в «Монголии», и несколько минут назад — метавшей шаровую молнию.
— Егор, это Анна! Та самая! — радостно сообщила мне одноклассница, вцепившись в принцессу точно так же, как до этого в меня… и осеклась, проследив за моим взглядом. Заклинание, созданное выжившей магессой, вышло на режим — и в его неестественно чётком свете без теней мне открылась картина боя… Или, скорее, бойни. Я на негнущихся ногах сделал несколько шагов, машинально переступая через лужи крови и наклонился над Хонгурзул. Посреди буквально растерзанных, разорванных и разрубленных тел, Красный Тюльпан Монголии казалась просто прилёгшей отдохнуть — если бы не рукоять десантного ножа под левой грудью. Мгновенная смерть. Остальным повезло меньше.
Ми-8 после штурмового захода сбросил десант — вот почему был открыт люк. Броня внедорожника оказалась достаточно хороша, чтобы удержать пробившие один борт снаряды внутри машины, и успевшие укрыться за ней выжили… и прожили ещё чуть-чуть. Их было всего шестеро, десантников из вертолёта, шесть человек в форме ВДВ ВС Империи, в этот раз при знаках различия. И эти шестеро за двадцать секунд до вмешательства Ирис буквально разорвали всю свиту принцессы, потеряв, правда, в рукопашной двоих — одного забрал с собой мужчина-телохранитель, второго зарубила не иначе как чудом успевшая выхватить меч Солонго. Наверное, она всё же была хорошей мечницей, наша физкультурница, не зря её Найдакова потащила на представление Анне… Остальные даже оружие развернуть не успели — а некоторые и просто повернуться лицом к своей смерти. А потом до места схватки добралась Ирис — и уничтожила нападавших с методичностью боевой машины, которой и являлась. Выстрелами в головы.
Среди «камков» двух разных цветов пестрели нарядные ткани яркой гражданской одежды — но подходить и смотреть я не стал. Только, повинуясь какому-то глубинному порыву, закрыл глаза погибшей лучнице. Потом обернулся к принцессе. Встретившись со мной взглядом, та вздрогнула.
— Фёдор… мой хранитель… швырнул под днище, крикнул не двигаться, когда шум винтов… я… дальше не видела…
— …Уходим, — больше ничего произнести не получилось.
Не важно куда — только бы не видеть этого. Не видеть — и хоть ненадолго забыть. Забыть, отчего так пусто в груди — и в голове.
* * *
Вертолёт упал удачно. Не успел набрать высоту, ударился не о землю, а о дом, который затормозил падение… Пилотов это, правда, не спасло. Зато винтокрылая машина с раздавленной всмятку кабиной не загорелась, ярким маяком демонстрируя неполный успех попытки убить дочь Императора. Я не выбирал направление движения — просто свернул на ближайшую улицу, лишь бы отойти от завала тел, а геликоптер действительно не успел толком ни взлететь, ни набрать скорость после выброски десанта. Тихий звук за спиной заставил меня обернуться — до этого я даже не полюбопытствовал, пошли за мной спасённые девушки или нет. Пошли. И теперь блондинка во все глаза смотрела на погибшую машину. Я подошёл, дотронулся до плеча что-то беззвучно шепчущей одноклассницы, и — как будто включили звук.
— Номер, — сказала Светлана Мамедова, дочь генерала, командующего учениями на Полигоне. — Это «разъездной» вертолёт моего отца.
31
В очередной раз за этот бесконечный день — во второй, в третий? — ко мне вернулась способность соображать. Или это и есть пресловутое второе (или третье) дыхание? В этот раз головная боль была просто дикой, а от навалившейся слабости я едва не упал там же, где стоял. Боль физическая отвлекала, мешала соображать — но гораздо меньше, чем вид улицы, заваленной телами и залитой кровью: впечатления от событий пятиминутной давности как будто остались за стеклом, посерели. Словно прошли не минуты, а дни или даже месяцы. Вот только череп как будто в тиски зажали и сжимают… Как я понимаю, таким образом организм отчаянно намекает, что в следующий раз после эмоциональной перегрузки я просто свалюсь в глубокий обморок — надолго, и спасибо, если не с инсультом. Думаю, уже свалился бы, если бы не биологический возраст: шестнадцать лет, пик формы, как ни крути. Повезло… Повезло? К шайтану такое «везение»!
— За мной. Мы уходим, — для верности я ухватил всё ещё пялящуюся на обломки вертолёта Мамедову за локоть. Удивительно, но она послушно сдвинулась с места, только ещё некоторое время выворачивала шею, пока место аварии не скрылось за поворотом на перекрёстке. — …А теперь кто-нибудь может мне сказать, что за х… хрень тут происходит?
Принцесса Анна вздрогнула, затуманенный взгляд обрёл осмысленность… и тут же налился непередаваемой болью — не телесной, душевной.
— …Государственный переворот, — наконец после паузы сообщила она.
П…ц!
* * *
— Переворот? Здесь, в Монголии?! — сказанное Анной настолько не укладывалось в голове, что я даже не сразу вспомнил, что нужно идти дальше.
— Большая проверка боеготовности, на Полигоне собраны практически все рода войск. Фактически, полноценная армия. Нужно только перехватить над ней контроль и перегруппировать, — тусклым голосом описала ситуацию снова впавшая в меланхоличное безразличие принцесса. Ну, хотя бы шла сама, а не как Светка, которую приходилось вести за ручку. — Часть заговорщиков из высшего военного командования.
— То есть как… вы что, знали про заговор? — я едва не споткнулся.
— Знали. Никто не думал, что они решатся вот так вот, без полноценной подготовки…
— Охренеть, — меня даже на мат не хватило. Приступ новой головной боли заставил скривиться — услышанное с одной стороны совершенно не хотело укладываться в голове, а с другой — прекрасно объясняло всё, чему я был свидетелем с момента взрыва в «Каменном цветке». Стоп, или даже раньше? — И кто ещё в заговоре состоит, кроме генералов?
Локоть Мамедовой при упоминании звания главных путчистов под моими пальцами вздрогнул.
— Чиновники правительства, включая нескольких высокопоставленных, некоторые церковные иерархи, часть купцов-миллионщиков первой гильдии, Орден Равновесия…
…твою мать…
— Чего им всем не хватало-то?! — в сердцах практически выкрикнул я, перебив Анну. Честно, я не собирался ничего такого спрашивать, и уж тем более — в таком тоне: всё получилось само собой. Но поймите и меня: за половину ночи я увидел (и частично наделал руками Ирис) столько трупов, сколько иной полицейский из «убойного отдела» не увидит за несколько лет — и это я не говорю про разрушения и пожары! И где? В Великой Империи, с её низкой преступностью и высокой жизненной стабильностью, в самом, практически, центре страны. А теперь узнаю, что в ответе за всё люди, занявшие в этой жизни далеко не последние места — скорее уж наоборот! Те же генералы должны всеми конечностями цепляться за свои погоны и кресла под задницами — выше им уже при любой власти не прыгнуть, как ни крути. А чиновники? А церковники?
— Они считают, что мой отец толкает страну к новой Великой Войне, — урождённая Рюрикова-Хэ-Мин вновь болезненно сморщилась. Похоже, хоть я и повысил голос случайно, это оказалось именно тем, что нужно было сделать. Принцесса вновь остановилась, но теперь на её лице не было выражения вселенской отрешённости или мучительного страдания — просто боль, но и решимость. — Это… так сказать, «партия за мир и стабильность». Неофициальная, конечно.
— За мир и стабильность?! — последние слова собеседницы меня добили. Я только открывал и закрывал рот, не в силах выразить клубок испытываемых чувств словами — даже нецензурщины не хватало. Светка вырвала у меня из пальцев свой локоть, но я даже не обратил на это внимания, всё ещё раздавленный масштабом человеческой глупости и стремления к саморазрушению. За мир они, б…ь! Потому — давай убьём всех вокруг, и всё порушим, заодно уже! Мать, мать, мать… проклятье!
— Я тоже так отреагировала, когда узнала, — с горькой иронией «подбодрила» меня Анна. — Я благодарна, что вы вывели меня… нас… оттуда… Егор, правильно?
— Лучше скажи, куда ты нас тащишь? — более-менее пришедшая в себя генеральская дочка опять перешла к своей излюбленной манере общения: без излишних сантиментов и вежливости.
— Сюда, — я толкнул заскрипевшие ворота. — Помнишь, я говорил про Джимбинову?
Жаргал всё так же лежала посреди вытоптанного пыльного двора прямо на земле, как я её и оставил: без сознания, тяжело и прерывисто дыша. Впрочем, времени-то прошло — меньше десяти минут, хотя казалось, что целая вечность. Ссадина на виске девушки покрылась тонкой коркой застывшей крови, волосы рядом слиплись, красивое жреческое одеяние почти полностью потеряло изначальный цвет, теперь больше напоминая грязный мешок. Да я и сам был ненамного чище: халат покрывали пятна сажи, грязи, оружейной смазки, зелёные разводы от травы, на рукаве оказалась длинная прореха. И как контраст — новенький автомат, внутренние карманы халата кроме планшета оттягивает запасной магазин-рожок. А вот пистолет-пулемёт «сизу» я, похоже, так и оставил валяться у стены дома, где попал под вертолётный обстрел — только сейчас это заметил…
Как только мы прошли ворота, блондинка немедленно бросилась к лежащей. Быстро и привычно (по крайней мере — на вид) нашла на шее пульс, потом в той же манере ощупала раненую, проверяя целостность костей: в отличие от меня, первая помощь Светке была знакома не понаслышке.
— Что с ней? — спросила меня Мамедова, одновременно оттягивая однокласснице веко и заглядывая в глаз.
— Сотрясение мозга…
— А то я не догадалась.
— …и нервное перенапряжение, — терпеливо закончил я фразу. И пояснил в ответ на недоуменный взгляд: — Это она мне сказала, где тебя… где вас искать.
— Да? — с заметно большим уважением оглядела Джимбинову светловолосая.
— А ещё у неё погибли родители и дом подожгли эти ваши «борцы за мир». Надеюсь, именно в таком порядке — потому что когда мы с Ирис здесь оказались, храм пылал — не подойти, — жёстко докончил я, встретившись глазами с Анной. Умом я понимал, что принцесса, если даже и имеет какое-то отношение к заговору, сейчас такая же пострадавшая, как и я, но сдержаться было очень трудно. Мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы отвести взгляд и более-менее спокойно продолжить: — Я вколол ей противошоковое из армейской аптечки первой помощи и оттащил… немного. Но всё равно храм отсюда в двух шагах, а ещё мы рядом с тем местом, где вас чуть не убили. Наверняка враги заинтересуются, куда пропал вертолёт и две мобильных группы… Нужно решить, куда дальше двигаться, потому что тут точно оставаться нельзя. Есть предложения?
На слове «вертолёт» генеральская дочка передёрнула плечами, как от озноба, и отвернулась. Зато закусившая губу Анна что-то для себя, видимо, решила, и резко кивнула в такт моим последним словам.
— Нужно уходить из Ундерхаана: город маленький и пустой, нас в конце концов найдут. Только нужен транспорт, и желательно, быстрый…
— В степи нас накроют ещё быстрее — там спрятаться точно негде. И, раз военные у них в кармане, то просто с воздуха ракетой приложат, — возразил я.
— Пусть попробуют найти сначала, сателлит наблюдения картинку гонит… В смысле, не реальную съёмку демонстрирует, а запись с одной из прошлых ночей. В машине был спутниковый приёмник, я же всё-таки не просто девочка, вышедшая погулять, — пояснила черноволосая, и добавила, искоса посмотрев на поникшую Мамедову: — И военные далеко не все у них в кармане… пока ещё. Заговорщики далеко не все командиры, для управления войсками их нужно будет переподчинить своим ставленникам. Скорее всего до утра мы… по крайней мере, будем в безопасности.
— Может?.. — в голосе Светланы было столько надежды и мольбы, что мне стало не по себе.
— Я же тебе уже говорила, не путай меня с моим отцом. Это его каждый солдат знает, а не меня, — горько отозвалась Рюрикова-Хэ-Мин. — Если… если даже мы доберёмся и пробьёмся через оцепление, ты только своего отца подставишь. И потом, я уверена — Император уже должен быть в курсе… Или скоро будет: события такого масштаба невозможно скрыть… по крайней мере — надолго.
Я скривился — даже мне послышалась в последних словах Анны явная неуверенность. Проклятье…
— Жар лучше не трясти, по крайней мере в ближайшие пару часов, — глухо добавила Мамедова, и я решился.
— Здесь недалеко стоит… Я надеюсь, ещё стоит СВП-катер. Восемьдесят километров в час, и ровный, насколько это вообще возможно, ход. Подойдёт?
32
Катер, вот счастье-то, был на месте. И даже, кажется, в том же состоянии, в котором я его бросил.
— Пришли, — я указал спутницам на жёлтый борт тычком ствола. Под удивительно многофункциональным заклятием маскировки мы добрались до места значительно быстрее, чем тот же путь проделал я с Ирис в качестве поводыря. И, кажется, всё-таки успели раньше противников: я каждую секунду ожидал услышать рёв вертолётных моторов или стрекотание двигателей багги, но — пока пронесло. Уже на полдороге мне пришло в голову, что никто не озаботился ни пополнением боезапаса, ни оружием: два ствола на пятерых — мало. Но возвращаться к вездеходу или к бывшему храму даже заикаться не стал: время! Время сейчас важнее оружия: расстреляют из пушек с воздуха — и привет, никакие роботы и магия не помогут, не говоря уже о ручном оружии. Автомат против вертолёта, как я смог недавно убедиться, в некоторых случаях решает, но сомневаюсь, что экипаж второго геликоптера так удачно подставится. Против лома нет приёма… зато можно тупо свалить. А там уже решать вопрос, что мы будем делать в степи…
Ирис, до того безмолвной тенью следующая чуть в стороне от меня и спутниц — так, чтобы в случае чего я не оказался с ними на одной линии огня, — вдруг сорвалась вперёд. Я уже совершенно машинально и без всяких раздумий прижался к ближайшему забору, одновременно припадая на одно колено и вскидывая автомат, пока андроид, неожиданно низко пригнувшись, сиганула к транспорту. Три удара сердца — и она уже с палубы заглядывает в салон. Ещё прыжок — и повторный осмотр окрестностей уже с крыши СВП.
— Никого нет! — на редкость жизнерадостным голоском, плохо вяжущимся с только что проделанными манёврами, отчиталась БИУС. Надо будет с этим… Потом, всё потом.
— Ложная тревога, — пришлось опереться об ограду: при попытке резко встать перед глазами всё на секунду поплыло. Так, приехали. Похоже, мой организм, увидев близость намеченной цели, позволил себе чуть расслабиться. Это было… крайне не вовремя.
— Может, поменяемся? Вроде как девушек на руках парням нужно носить? — Светка с намёком чуть качнула обвисшую в её руках Жаргал. Одноклассницу генеральская дочка без видимых усилий тащила всю дорогу, и не похоже, чтобы особо устала. Более того, судя по тени привычного сарказма в голосе, наша школьная «звезда» уже смогла частично прийти в себя. Мне бы так…
— На борту… поменяемся, — я не принял шутки. Вести транспорт и, в случае чего, стрелять, у меня точно не получится, а блондинка, думаю, не хуже меня должна уметь обращаться с оружием.
Добравшись до кабины, я буквально рухнул в пилотское кресло. Боже, как хорошо-о! Больше всего на свете хотелось просто закрыть глаза… Потому пришлось отвесить себе мысленного пинка и взяться за панель управления. Левый ходовой двигатель — пуск, правый — пуск. Компрессор воздушной подушки… подушки… Удар лбом о штурвал вышел на загляденье: встряска поставила мозги на место, заодно и воздушные рули проверил. Рукояти управления отозвались привычным мягким сопротивлением: ничего не заклинило, но и не оторвалось.
— Вы там готовы? — я перегнулся через спинку сидения, осматривая салон. Так, Ирис внутри — опять как бы невзначай между дверью в кабину и остальными, Жар уже посадили на одно из пассажирских кресел и пристегнули… Всё. Селектор газа пла-авно на себя… Поехали! В зеркало заднего вида было видно, как за ходовыми роторами стремительно уменьшаются дома городской окраины — я постарался вести автобус строго перпендикулярно этой линии. Пара минут — и следы цивилизации пропали, только слева и всё более сзади небо коптили чёрные косые столбы дыма от пожаров в аэропорту. Всё. Вырвались! Вырвались, мать их так!
— Анна! Принцесса! Дальше куда?
— Держи азимут сто тридцать пять, — отозвалась молодая женщина, «колдующая»… Хотя кто её знает — может, и в прямом смысле колдующая — над Джимбиновой.
— Долго?
— Пока я не скажу сменить, — с незнакомыми холодными уверенными нотками отозвалась черноволосая.
Ну и замечательно. Курс… Вышли на курс. Слава богу, компас на катере не электронный. А теперь можно чуть прикрыть глаза. Кто бы знал, как же я устал за сегодня. Кто бы знал…
…Сильный тычок в плечо заставил заставил меня вернуться к реальности. Секунду я тупо глядел на приборы, на штурвал в своих руках, на степь за ветровым стеклом, которая почему-то не двигалась. Что случилось-то? Шайтан, голова как ватой набита…
— Ты уснул. Катер повело, я сбросила газ, — в поле зрения возникло лицо Анны. — Иди в салон, дальше я поведу.
Ни сил, ни желания спорить не было — всей моей собранной воли хватило только на то, чтобы выбраться из такого удобного кресла. Урождённая Рюрикова-Хэ-Мин, несмотря на свой высокий статус (а, может, благодаря ему), без проблем справилась с управлением судном на воздушной подушке: усевшись на первом же ряду кресел и стремительно проваливаясь в чёрный омут сна, я почувствовал, как «автобус» вновь плавно набирает ход.
Интерлюдия
Анна Рюрикова-Хэ-Мин.
Третья дочь Императора ВИ Юрия.
Монголия, где-то в степи к юго-востоку от города Ундерхаан. Борт СВП-«автобуса».
Принцесса Анна — третья, самая младшая из дочерей Императора Юрия — крепко зажмурилась, страстно желая только одного: вот сейчас она откроет глаза, и окажется, что всё ей просто приснилось. Просто приснилось… Ну да, как же. Даже если ничего не видеть, басовитое гудение двигателей катера и еле слышный на их фоне свист лопастей толкающих роторов ни на секунду не давали забыть, где она. Ах да, и ещё такая «мелочь», как сильный ушиб плеча и болезненная шишка на затылке. Если бы не вбитый ещё с детства упорными тренировками самоконтроль… Исключительно на идеальном самоконтроле, сосредоточившись на поддержке многофункционального маскировочного заклинания и, насколько получилось, отстранившись от реальности, Анна и продержалась последние ужасные полчаса. До того казалось, что ситуация всё ещё под контролем, и малая свита вполне успешно защищает свою нефритовую госпожу от всех невзгод — и будет успешно продолжать, пока не найдётся способ выбраться из зоны сплошного радиоэлектронного подавления. У Михаила, старшего из её хранителей, уже был готов рабочий план… и тут заговорщики наконец-то показали, на что они действительно способны. И принцесса осталась одна… не считая её «спасителей», конечно. Младшая из дочерей Императора открыла глаза. Разумеется, кабина движущегося сквозь ночную степь катера никуда не делась. Но сейчас, в относительной, пусть и временной, безопасности можно было дать, наконец, волю чувствам, позволить себе, наконец, пережить случившееся… и принять. Это произошло — и вся магия мира не в силах произошедшего изменить. Потому что нет такой магии, что позволяла бы вернуться назад во времени…
Малая свита, хранители — самые верные и самые близкие люди каждого отпрыска императорской семьи. Всех, кто сопровождал её в этой поездке, Анна помнила столько, сколько помнила себя. Лика, Вера, Мэй, Ярослав… и Фёдор. Четверо воспитанников — пятеро, считая её саму — и нестарый ещё наставник-Воин, вечно ворчащий на «не старающихся» и вечно занятых чем-то другим учеников. Она сама отобрала, кто отправится вместе с ней в Монголию — развлекаться и отдыхать, как она считала. Посмотреть за ходом учений в качестве внезапно свалившейся на голову армейскому начальству гостьи — это ли не отдых? Да ещё и встретиться с хорошей, но, увы, слишком скромной и не пожелавшей остаться в Пекине подругой. Даже поругалась с младшим братом за право взять это отцовское поручение…
Мысль о том, что на её месте мог бы оказаться шестнадцатилетний подросток, ровесник Светланы и Егора, оказалась как глоток свежего воздуха для задыхающегося — «мелкого» принцесса искренне любила. Правда, при братце наверняка была бы свита побольше — всё по той же причине, да и не попёрся бы он в город, а сразу на Полигон… Ага, прямо в расставленную ловушку, судя по всему. Что заговорщики сделали бы с принцем, лучше даже не думать: явно ничего хорошего. Её, Анну, если и пытались захватить живой, то делали это не слишком аккуратно: обстрел из автоматических штурмовых вертолётных пушек не способствует целости и выживаемости кого бы то ни было…
Магесса передёрнула плечами, как от озноба: произошедшее до сих пор никак не могло уместиться в её голове. Абсурд! Невозможно! Меньше, чем за минуту она, Анна, лишилась всех тех немногих, на кого вдали от дома могла безусловно положиться и доверять, как себе. Последние напавшие превосходили классом и подготовкой её хранителей, матёрые убийцы — не чета весьма условно обученным военному делу аколитам Ордена Равновесия, массово привлечённым к… к чему? Никто и в страшном сне не мог себе представить, что в центре страны найдутся безумцы, решившие вот так вот, в открытую, поднимать вооружённое восстание! И, главное, зачем? «Партия мира» и так обладала достаточным влиянием внутри Империи, чтобы успешно вставлять палки в колёса всем начинаниям отца. Сумасшествие какое-то… Но не верить наставнику тоже не было причин. Фёдор происходил из рода, служившего Империи и династии Рюриковых вот уже два столетия, и, будучи Хранителем в третьем поколении, являлся не просто очень хорошим Воином — его выводам можно было доверять. А то, что устроившие засаду в аэропорту неопознанные личности имели самое прямое отношение к единственной магической организации Великой Империи — Анна могла поклясться. Подготовка, манера плетения заклинаний и уже готовые, совершенно стандартные формы — всё точно такое же, как учили её саму. Да даже если отбросить остальные факты, то всё равно: откуда ещё было взяться такому числу одинаково обученных (и снаряжённых) одарённых здесь, в Монголии?
Магией Анна заинтересовалась очень рано. В роду Рюриковых одарённые рождались довольно часто, скорее уж неодарённый ребёнок был редкостью. Другое дело, что обучение потенциальных наследников престола не позволяло стать полноценным магом: как и для следования по иным Путям, для этого требовалось отказаться от многого другого, чего принцы и принцессы позволить себе не могли. Однако, Император Юрий оказался хорошим… гм, мужем и отцом: жена родила ему шестерых, из которых половина — мальчики. Таким образом, очередь Анны была шестой.[67] Учитывая, что нынешний Император Великой Империи взошёл на престол в возрасте пятидесяти одного года, в свою очередь являясь в очереди наследования первым, даже самые большие блюстители традиций двора и перестраховщики не особо возражали против углублённых занятий самой последней наследницы своим увлечением. Быстро освоив немногие семейные секреты Третьего Пути, Анна получила возможность заниматься с лучшими наставниками Ордена. По политическим мотивам вступить в организацию девушка не могла, но ради одарённого ребёнка одного из самых влиятельных лиц государства магистры сделали исключение. Ох, как же она в детстве переживала, что не может стать одной из носящих мантии послушников-аколитов! И только теперь понимала, как ей повезло — знания в принцессу учителя вложили на совесть, а вот набить голову своей философией не смогли. А то не исключено, что колесила бы сейчас Анна в одном из армейских багги по степи, без всяких угрызений совести расстреливая всех встречных…
Путь Силы, или, правильнее, Равновесия — привлекал младшую Рюрикову-Хэ-Мин своей возможностью… ммм, нет, не повелевать внешним миром. Ощутить себя его частью — вот правильный ответ. Каждый человек часть Мира, но его «я» ограничено телесной оболочкой, длиной рук и цепкостью пальцев. Маг же может сделать частью своего «я» и ветер над головой, и неостановимый поток грунтовых вод под ногами, заставить мельчайшие частички мироздания сложиться в невидимый жёлоб, по которому скатывается яростная змея-молния — и это только самые простые из доступных возможностей. Но чтобы воспользоваться силами и стихиями, нужно было не просто знать, что из чего состоит и как работает, но и как переносится это знание на «язык» ощущений колдуна.
Как гораздо позже узнала Анна, большинство так называемых «магов» знали только затверженные-заученные универсальные формулы заклинаний-воздействий — однако с ней действительно занимались лучшие учителя, а ученица действительно была талантлива. И не стеснялась выспрашивать непонятное у лучших учителей других дисциплин. Даже каторжно-сложные упражнения по самоорганизации собственного сознания и восприятия для девочки были скорее интересной игрой. Итог: шестая принцесса чуть ли не играючи отбилась от засевших в аэропорту аколитов, решивших, что их суммарная сила легко позволит задавить одиночную цель. Как итог, ни одно из выпущенных боевых заклятий не попало по внедорожнику, зато сама принцесса с лёгкостью побила демаскировавшихся неудачников их же оружием. Разумеется, количество может победить качество: когда превращается в статистику — в конце концов и Анна пропустила удар, повредивший двигатель броневездехода. Однако и тут младшая Рюрикова за несколько минут раскатала бы нападавших в кровавый блин — если бы те не успели отступить, конечно. Но терпение у местного командования «партии мира», видать, кончилось — или они, наконец, подготовили вертолёт — и группа десанта при штурмовой поддержке с воздуха очень быстро доказала свите принцессы, кто и что на самом деле главная ударная сила на любом поле боя.
Несмотря на то, что все одарённые, служащие в Ордене, были военнообязанными, адепты Третьего Пути официально считались вспомогательными войсками. Не стройбатом, конечно, но и не элитой, как некоторым очень хотелось. На то были серьёзные причины. Чем сильнее заклинание должно было затронуть окружающий мир, тем больше окружающая среда сопротивлялась этому, а частое близкое обращение к Силе было верным способом через несколько повторений не получить на выходе ничего даже близко похожего на ожидаемый результат. Так называемое магическое заражение (или поражение) местности — та причина, почему на планете Земля никогда не было масштабных магических войн, и почему Орден Равновесия так плотно контролирует использование магии везде, где может. Точнее, контролировал. То, что аколитов «спустили с поводка» — было беспрецедентным, самоубийственным по сути шагом для руководства «равновесников». Одно это позволяло понять, насколько серьёзно настроены заговорщики… Не считая попыток убийства, пусть шестой по счёту, но всё-таки наследницы Императора.
Анна вздрогнула, и вернулась из воспоминаний к проклятой реальности. Заговор. Всё оказалось куда серьёзнее, чем даже считал отец: Юрий и его аналитики были уверены, что без самой крайней необходимости сторонники «партии мира» не перейдут к решительным действиям. А если всё-таки перейдут — будут предельно осторожничать… Прогноз не оправдался. Одна надежда — переподчинение целой армии на учениях не может пройти незаметно. Даже если сейчас предателям удалось обмануть Лазурный Дворец и другие специализированные службы, управляемые из Тайного Города, то долго такая ситуация не продлится. Однако, это же означает, что заговорщики, возможно, рассчитывают на что-то, происходящее или прямо сейчас, или в ближайшем будущем. Именно так посчитал Фёдор — и своему наставнику Анна верила. Он же предложил и выход — не прятаться, а дать знать Императору. Увы, для реализации сначала нужно было стряхнуть с хвоста плотно насевших преследователей, и улицы города для подобного манёвра показались ему подходящим местом. Тем более Мэй была действительно водителем от Бога. А дальше произошло то, что произошло. Какая насмешка судьбы — в скоротечном бою полегли все соратники, зато выжила наглая девчонка, подошедшая «посмотреть на настоящую принцессу»! Или же выживание не было случайностью — учитывая, кому Светлана Мамедова приходилась дочерью?
Принцесса украдкой обернулась и быстро оглядела салон «автобуса». Светловолосая сидела рядом с одноклассницей — той раненой девушкой, что самолично дотащила на руках до катера. Особой необходимости в этом не было — скорее, забота помогала генеральской дочке хоть как-то пережить произошедшее. На гениальную актерскую игру было не похоже. Ближе к кабине расположилась другая «парочка» — отключившийся в пассажирском кресле подросток и странная девушка, чей возраст Анна определить затруднялась. Стрелок, сумевшая положить четверых Воинов из простого автомата, и юноша, чьих приказов она слушалась беспрекословно. Вот и сейчас убийца убийц стояла в проходе между креслами, продолжая удерживать автомат в руке. Стволом вниз, но Рюрикову это ничуть не обманывало: с продемонстрированной запредельной скоростью реакции и меткостью перевести соседей по транспорту из категории живых в мёртвые у Ирис не займет и двух секунд. Это если стрелять в фирменном стиле — одиночными и в голову. При этом с головой у девицы явно не всё в порядке — и дело явно не в пережитом стрессе. Учитывая, что на борту катера парня и его спутницы герб рода Абишевых — мысли «откуда что взялось» возникают далеко не самые приятные. С другой стороны — её, как ни крути, спасли именно они. Рискуя жизнями, ещё и дочь священников из горящего буддийского храма вытащили. Жрицу, сумевшую в таком возрасте прозреть ближайшую «ключевую точку» в поле событий — да, под действием обстоятельств, но всё равно…
И тут Анну словно молния пробила. Великое Равновесие! Судьба отняла у неё всех, кто был ей безусловной опорой — но сама же привела других! И теперь только от неё, принцессы, зависит — сможет теперь справиться, или нет.
Соломин Дмитрий, особый посланник (имперский аудитор) Лазурного Дворца.
Монгольская степь.
Около 11 часов вечера.
…Дмитрий Соломин, Имперский Аудитор и Особый Посланник Лазурного Дворца, открыл глаза… и убедился, что тьма забытья сменилась вокруг него почти такой же тьмой летней ночи. Как гудели и звенели на все лады невидимые в темноте ночные насекомые, иногда далёкие звёзды на миг перекрывал силуэт совы, колола спину примятая трава. Кажется, пошевелившись, он спугнул осторожно обнюхивающую его неопознанную зверушку. От скрытого тьмой места крушения самолёта тянуло гарью, где-то далеко, на краю света, затявкала степная лисица, не иначе как зовя лисят. Ещё не успев толком прийти в себя, адепт духа вытянул из кармана мобильный телефон и с удивлением понял — работает: сила Духа защитила не только своего адепта, но и то, что на нём. Яркий дисплей сначала ослепил, и только через минуту позволил разглядеть цифры часов — надо же, ещё и пол-суток с момента катастрофы не прошло. Ага, и никто не потрудился найти упавший самолёт — ни свои, ни чужие. Степь шибала запахами, во рту было сухо, как в пустыне, а земля пока ещё была ощутимо теплее воздуха — в чём Соломин убедился, с некоторым трудом сев. Один. В степи. Без воды и еды — всё сгорело. В нелепом тут деловом костюме, который только слегка запачкался — и новых туфлях. Простенький кнопочный сотовый с функцией спутниковой связи упорно демонстрировал «нет сети» даже тогда, когда аудитор, привстав на цыпочки, зачем-то вытянул руку с аппаратом вверх. Звонки, разумеется, не проходили. И куда идти? Предчувствие молчало. Карту Монголии посланник Лазурного Дворца помнил — и даже своё местоположение представлял. Примерно. Плюс-минус полтысячи кэмэ. Степь, как говорят местные — она большая. Пойдёшь не туда — и… никто не найдёт. Допустим, без воды и еды он, адепт не из последних, протянет куда больше, чем обычный человек… Получается, идти нужно на север? Потому что на юг можно долго идти, за степью-то — пустыня! А на восток — горный Тибет, что закрывает собой благословенную Хань, а на запад — такие же степи Казахстана. В крайнем случае, если на север двигаться, дойдёт, хех, до Транссиба! Серьёзно — ветку железной дороги ему ну никак не миновать… Если дотянет, после того как организм отдал столько ресурсов на восстановление после падения, лишь слегка смягчённого парашютом…
…Неожиданный звонок телефонного аппарата заставил Дмитрия натурально подпрыгнуть!
«Неопознанная сеть», «неизвестный абонент».
Секунд десять человек просто смотрел на «трубку», словно размышляя… а потом ответил на вызов. Даже если это глюки…
— Привет, Дмитрий, — из динамика донёсся довольно молодой, удивительно спокойный женский голос. — Ты тоже не знаешь, куда двигаться?
«Духи степей освоили мобильники… Или у меня просто бред, а на самом деле я всё ещё в отключке на земле валяюсь?»
— Привет, — отозвался он осторожно и глуповато переспросил: — А ты… кто?
— А я — Агата, — представилась телефонная трубка и настойчиво повторила: — Ты знаешь, куда двигаться, или нет?
Часть 4 Летний поход «на природу» с ночевкой
33
Пробуждение было… болезненным. Как после физкультуры, которой приспичило позаниматься офисному работнику после десяти лет сидячего образа жизни. Хотя нет, после такой физры точно было бы хуже — тогда бы болело ВСЁ. А так — только половина от всего: голова, отбитые при прыжках и перекатах без удобного гимнастического мата колени и локти, мышцы ног, набитая тяжёлым автоматом, а потом затёкшая во время сна спина… Это не считая отдельных небольших синяков, полученных вообще непонятно где. Но больше всего «беспокоила» именно голова — тяжёлый, раскалывающийся булыжник, начисто отказывающийся соображать. Плюс дикая сухость во рту, как от похмелья.
Пара минут ушла на то, чтобы понять, отчего я вообще очнулся, параллельно пытаясь продрать глаза. Отдохнувшим я себя не чувствовал совершенно — впрочем, когда я с третьей попытки наконец смог выудить планшет, стало понятно, почему. Три часа ночи. И что меня разбудило? Ответ пришёл немедленно: катер повело в сторону. Видимо, не в первый раз. Эй, там всё ещё принцесса за штурвалом?
Говорят, только что проснувшиеся после дня необычайных приключений в первый момент считают всё сном. Как же! Нет, может для кого-то это и так, но у меня даже тени сомнений не возникло: всё как пять минут назад произошло. Не бывает таких снов. Вот шайтан…
Светка Мамедова тоже не спала — судя по осунувшейся симпатичной мордашке, даже и не пыталась. Пока мы шли по городу до катера, каждое мгновение ожидая нового нападения, блондинка держалась молодцом, но оказавшись в салоне наедине с собственными мыслями, сильно сдала. Впрочем, посмотрела на меня в ответ твёрдо и уверенно. Не сдалась собственным терзающим страхам — на такое не каждый взрослый мужик, кстати, способен. Уважаю. Генеральская дочка опекала всё ещё бессознательную жрицу — даже соорудила компресс из марли и найденных запасов воды. В монгольском климате любой транспорт старались оснастить такой полезной штукой, как портативный холодильник, и набить водой — часто только это и спасало во время длительных перегонов днём. У нас в катере хотя бы кондиционер есть — а вот в машинах далеко не всегда, особенно в армейских грузовиках… М-да. Надеюсь, та гадость, что я вколол Жаргал, скоро перестанет действовать. Или лучше наоборот? Когда очнётся — сразу вспомнит о доме и родителях. Радости и счастья ей это точно не принесёт. Проклятье…
С Ирис, судя по телеметрии, тоже было всё в порядке. Правда, измазалась робот не меньше меня — сейчас это было особенно заметно. Красивый узел-цветок на ножнах меча превратился в серый невнятный ленточный клубок, через одну из щёк пролегал грязевой след, который БИУС, разумеется, даже не попыталась стереть. Я уже не говорю про сбившуюся причёску. Человеку всё это причиняло бы немалый дискомфорт, боевой машине было не важно. Всё-таки над человечностью «цветка» нужно ещё работать и работать. Всё то время, пока я находился в отключке, андроид бдила: жёлтый маркер «не противник» не предполагал полного доверия. Поменять автоматически выданные БИУС маркеры с «условно-нейтральных» на союзников я в том состоянии, в каковом вернулся на борт «автобуса», был просто не способен. Хотя, может, и правильно сделал?..
Палубу под ногами опять повело — в этот раз в другую сторону. Маневрируем? Зачем? За окнами по прежнему расстилалась безбрежная равнина, преследователей тоже не наблюдалось. То есть явных причин для хождения галсами не было. Надеюсь, Анна не заснула за штурвалом, как я сам до этого…
— Всё в порядке? — я заглянул в кабину.
— В полном, — отозвалась с места пилота девушка почти так же хрипло, как я сам. — Пока ещё.
— А…
— А будет не в полном, если я не найду башню ретранслятора до того, как кончится топливо, — с проскользнувшими нотками холода объяснила Рюрикова.
— Башню? Ретранслятора? — голова соображать отказывалась.
— Радиорелейная линия,[68] — по-нормальному пояснила принцесса.
— Эта древность что, ещё работает? — вырвалось у меня.
— Эта, как ты выразился, «древность» — стратегический канал военной и гражданской связи. Спутники, знаешь ли, легко уничтожить[69]…
— Легко? Что, правда?
— Это же открытая информация, в любой книге про современное оружие можно прочесть, — в свою очередь удивилась Анна.
— Никогда не интересовался, — честно признался я. Мне за глаза хватало и того объёма специальной информации по оружию, тактике и прочим сопутствующим дисциплинам, что на меня валом валился по работе, когда тут успевать ещё для общего развития читать? Неудивительно, что у меня до сих пор есть пробелы в том, что «все знают»…
— Если начнутся военные действия, первое, что будет сделано — попытка уничтожения спутниковой группировки противника. У космических войск в месяц до восьми запусков средств оперативной ПКО[70] бывает. Потому все крупные учения идут в условиях, когда средства глобальной навигации недоступны или поступающие данные намеренно искажены.
То есть устроенный отказ навигационных систем на части территории Монголии — это даже не диверсия заговорщиков? Весело, блин. Так, стоп…
— Ретрансляционная башня, раз она стратегический объект, должна охраняться, — со скрипом наконец-то перестал тупить я. — Нас же не пропустят просто так — без оповещения руководства. Или?..
— Не волнуйся, Егор, всё учтено, — Анна попыталась мне мило улыбнуться, но получилось скорее вымученно. Мы все устали, а принцесса, в отличие от остальных, себе даже краткого отдыха не позволила. — Прорываться на территорию не потребуется. Тем более, что гражданские каналы всё равно отключены, а в том, что по военным сообщение дойдёт куда надо, с учётом начавшегося восстания, есть некоторые сомнения.
— И что делать?
— Как я и сказала, у меня есть план. Попытайтесь пока привести Жаргал в чувство — нам, так или иначе, скоро придётся покинуть катер. Топлива на сорок минут полного хода.
…башню радиорелейной станции мы увидели через полчаса.
34
На обнаруженную башню радиорелейной станции я поглядел сильно издалека — пока Анна по широкой дуге проводила «автобус»… мимо. В какой-то момент катер заложил поворот в противоположную сторону и ретрансляционная станция быстро пропала за ходовыми роторами. Ещё через десять минут двигатели, пару раз «чихнув», замолчали — топливо в ёмких, но далеко не бездонных баках СВП кончилось. Приехали. Вот только — куда?
— Выходите.
Жаргал пришлось поддерживать с двух сторон, помогая спуститься по трапу. Разбудить мы с Мамедовой её всё-таки смогли, но состояние у нашей одноклассницы явно было не сильно адекватное: замедленные движения, затуманенный взгляд. Хорошо хоть сама перебирать ногами могла. Ну, вышли, что дальше?
— Нам туда, — принцесса выпорхнула из салона, держа в охапке все оставшиеся пластиковые бутылки с водой из холодильника, на шее у неё болтался затрофеенный после первого столкновения с магами бинокль. — Вот, рассуйте по карманам.
У младшей Рюриковой, несмотря на далеко не бодрое состояние, было отличное настроение — а ещё на лице было огромными буквами написано почти никак не скрываемое облегчение. «Туда» — в сторону небрежного маха ладошкой её высочества — у самой линии горизонта просматривались отдельные возвышенности: граница, где ровная степь переходила в холмистую равнину переменной степени пересечённости. Некисло мы к северу забрались — а ведь от города отъезжали в противоположном направлении…
— Туда — это далеко? — на всякий случай уточнил я, стараясь не морщиться: и так холодно — середина ночи в степи не подарок — так ещё и шайтановы холодные бутылки словно ледышки за пазухой.
— Не очень, я думаю. Горы уже видны, — рассеяно отозвалась Анна.
Горы?! Пока я судорожно вспоминал карту, принцесса бодро зашагала в указанном направлении — ничего не оставалось делать, как следовать за ней. Генеральская дочка выразительно на меня посмотрела, особое внимание уделив вновь свисающей с моего плеча «собаке», но уложила руку Джимбиновой себе на плечо и повлекла нашу жрицу за собой. Вот и хорошо: не то, чтобы я не доверял Мамедовой, но расставаться с оружием очень не хотелось. Привычная уже тяжесть, оттягивающая плечо, как оказалось, очень успокаивала. Это несмотря на то, что самое мощное оружие нашей группы — Ирис — тоже подчинялось мне…
* * *
— Сейчас станет темно, — не оборачиваясь, сообщила Рюрикова, и тут же, без паузы, магический свет погас. Сочные эпитеты, так и рвущиеся с языка, удалось удержать с трудом: когда на середине шага перестаёшь видеть что-нибудь вообще, создаётся впечатление, что сходу впечатался лицом в стену, только без самого удара, разве что. Судя по шипению Светки, у неё возникли схожие ассоциации.
Мы уже прилично прошли пешком — давно превратился в жёлтое пятнышко и канул в зелёное море катер, а «горы» существенно приблизились, оказавшись, хоть и высокими, но всё-таки холмами. Мы, наверное, уже дошли бы до них, если бы Анна несколько раз не забирала вправо всё сильнее и сильнее. За эти два часа ничего не произошло — только Жар наконец стало получше, и двигалась она теперь самостоятельно. Степь казалась вымершей — внезапный свет пугал животных и заставлял замирать и прятаться ночных насекомых, а из-за пределов магической техники звук просто не проходил. Вот почему никто не услышал во время боя в городе подлетающий вертолёт. Из-за тишины, разбавленной только шелестом травы, не хотелось говорить, да и воспоминания у всех были ещё слишком свежи. Но километр ложился под ноги за километром, и меня потихоньку начало «отпускать». Как нельзя вовремя.
Поколебавшись, я достал планшет: не видно было ни зги. Экран светился тускло, однако яркости хватило, чтобы одноклассницы подошли. Принцесса так же нашлась — застыла чуть впереди с воздетыми руками в напряжённой позе.
— Анна…
— Не отвлекай её, она колдует, — удержала за рукав чуть ли не впервые подавшая голос, после того, как очнулась, Джимбинова.
— Но…
Из тьмы, постепенно оживающей звуками дикой степной природы, как призрак вынырнула Ирис — до того она, как и раньше, шла чуть в стороне от группы. Ствол автомата смотрел куда-то вперёд. Я замешкался: перехватить оружие по-боевому мешал компьютер в руках, а без подсветки дисплеем вообще ничего не было видно…
— Земля дрожит, — вдруг совершенно спокойным голосом оповестила всех генеральская дочка и показала рукой в ту же сторону, куда целилась андроид: — Там.
Мы дружно, как по команде, попытались пронзить тьму взглядами. Наверное, «цветок» что-то даже видела, но при всех я воспользоваться просмотром видеопотока не мог: как-то был не готов сообщить окружающим, что моя подопечная — не человек…
— Всё, — буднично сообщила магесса, опуская руки и встряхивая кистями, как младшеклассница после урока чистописания. Одновременно сумерки знакомо поблекли, опять изгоняя ночь. Там, куда целилась Ирис, земля будто расступилась, образовав даже не яму — провал с чётко видимыми слоями грунта. Глубокий — метра три. На его дне обнаружилась бетонная поверхность, а в ней — самый обычный люк. — Спускаемся.
35
Раздвинуть землю. Осветить ночь. Всемогущая магия, ё-моё!
— Ирис, подними крышку этого люка, — указал я подопечной, в течение пяти минут полюбовавшись, как Анна, сначала сама, а потом вместе со Светкой, пытаются убрать преграду. Обычно такая тривиальная задача выполняется самым обычным слесарем при помощи лома и «такой-то матери», но вот беда — лома-то мы с собой и не взяли. Слов нет. Когда Мамедова, самовольно присоединившаяся к принцессиным танцам вокруг люка, категоричным тоном потребовала от меня скинуть им «собаку», чтобы использовать оружие в качестве рычага, я не выдержал и послал… андроида. «Цветок» ловко спрыгнула вниз, и в одно небрежное движение выворотила шайтанов металлический блин. Цирк! Только почему-то ни хрена не смешно…
— Нам туда? — генеральская дочка первым делом засунула голову в отверстие.
— Да. Спускайтесь, — младшая Рюрикова-Хэ-Мин попыталась незаметно оттереть пот со лба тыльной стороной ладони, но только больше размазала грязь по лицу.
— А это что, вообще? — несмотря на хорошее освещение колодца заклинанием принцессы, Светлане не очень хотелось вниз, по крайней мере первой. За время нашего вынужденного совместного путешествия блондинке явно стало получше, но прежняя жизнерадостность и беззаботность к ней так и не вернулись. Может, и не вернутся никогда — после такого-то испытания.
— Ракетная база…
— Ух ты! — кажется, я поторопился с выводами.
— …бывшая, — договорила Анна скрывшейся в проёме белобрысой макушке. — Последние «стратеги»[71] вывезены тридцать пять лет назад, пусковые шахты запечатаны, оборудование демонтировано.
— Тогда зачем нам туда лезть? — озвучил я резонный вопрос.
— Потому что демонтировано не всё.
По счастью, строители данного инженерного сооружения отошли от стандартов только в работе с люком — не стали выводить шахту к поверхности. Изнутри же бетонную камеру было не отличить от городского кабельного коллектора: ещё в «старом» мире в определённый период жизни пришлось полазить по таким с бухтами кабеля. Правда, редко в каком коллекторе шахта кабельной линии ныряла вертикально вниз — обычно всё же разводка коммуникаций шла преимущественно горизонтально. Благодарили мы строителей и инженеров, я уверен, все дружно — рассевшись вокруг округлого провала в полной темноте, ожидая, пока лидер нашего отряда сомкнёт землю над входом. Не знаю, насколько наш спуск под землю удалось замаскировать — проконтролировать сверху было некому, но теперь в любом случае обратной дороги не было.
Вновь вернувшийся свет как-то неуверенно моргнул, и вообще казался каким-то тусклым, сероватым, заставив меня в очередной раз про себя выругаться: на борту катера были аварийные фонари. А теперь у нас из источников света — мой планшет и усталая магесса, она же проводник, она же единственный ключ к возвращению на поверхность. Не знаю, сознательно Анна подстроила подобный исход, или просто банальное стечение обстоятельств и следствие усталости, но у нас теперь стало ещё больше причин опекать и беспрекословно слушаться стихийно образовавшегося командира. Впрочем, кому руководить, как не той, кого с детства этому учили?
…Камера коллектора оказалась почти пустой — судя по скобам на стенах, когда-то тут лежали многочисленные кабели, но сейчас остался только один. Бронированный монстр в мою руку толщиной выныривал из бетонной заглушки в стене и нырял в створ вертикального колодца — теперь единственного выхода из изолированного сверху подземелья. Видимо, остальные коммуникации срезали — в таких вот «проводках» слишком много цветного металла, чтобы им просто так разбрасываться. Почему тогда этот не сняли? Хотя, кажется, уже догадываюсь.
— То, что я скажу — государственная тайна. Когда выйдем отсюда — вам всем придётся дать подписку о неразглашении, — предупредила принцесса, двигаясь к спуску и пробуя ногой первую скобу-ступеньку вертикальной лестницы. — Не знаю, в курсе вы или нет, но в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов двадцатого века многие объекты военной инфраструктуры пришлось… гм, списать. Так же, как списывают старые военные корабли: выполнять свою функцию они уже больше не могут, а модернизировать их под современное оружие дороже, чем строить новые, а то и попросту невозможно. К тому же, несмотря на все усилия наших спецслужб и самоотверженную работу ракетно-космических войск, координаты многих таких объектов стали известны потенциальному противнику: когда их закладывали, никто ещё не ждал скорого появления спутников-шпионов…
Акустика в пустой кабельной шахте оказалась прекрасной — в свою очередь перебираясь на лестницу, я прекрасно разбирал каждое слово уже успевшей спуститься метров на пять девушки. А заодно оценил, как ловко младшая Рюрикова-Хэ-Мин отвлекала всех остальных от «приятных» ощущений спуска в головокружительную бездну, куда требовалось спуститься по тронутым ржавчиной скобам, вбитым в стену.
— …Потому все устаревшие ракетные базы, центры стратегического командования, армейские склады, не отвечающие новым требованиям, были выведены из эксплуатации… Официально. Демонтаж оборудования действительно провели, и была прекращена военно-транспортная логистика — именно она сильнее всего выдаёт расположение засекреченных объектов. Однако, некоторые функции за частью объектов остались — фугасостойкие бетонные своды не потеряли своих свойств от того, что сняли электронику и вывезли людей. На такой объект мы сейчас и попадём.
У меня возникло довольно абсурдное ощущение, что я нахожусь в музее, и экскурсовод читает лекцию — так ровно, уверенно и с выражением Анна делилась с нами «государственной тайной». Да уж, тайна: сообразить, что в бункерах и подземельях могло что-то остаться «на чёрный день» — невероятно «сложная» задача для «потенциального противника».
— И что здесь? — когда рассказчица сделала рассчитанную паузу, вмешалась Мамедова.
— Как я и сказала, это — государственная тайна, — солидно напомнила принцесса, а потом, немного помолчав, уже другим, «простым» голосом сказала: — Автономный счётно-решающий узел системы «Юаньжоу».
Бинго! Если бы руки не были заняты, прищёлкнул бы пальцами. «Юаньжоу», по-русски «Периметр», знаменитая система «Мёртвой руки»![72] На ОБЖ школьникам подробно рассказывали про армию Великой Империи — «ту, что бережёт наш покой». Ну, как подробно — объясняли, какие рода войск за что отвечают, почему они важны и всё такое — общая, по сути, информация, но позволяющая детишкам понять, что к чему. И почему армией ВИ можно и нужно гордиться. Единственное, что я не вынес из этих, довольно интересных для меня занятий — так это сведений об этом самом «потенциальном противнике». Вся информация исчерпывалась фразой с первой страницы учебника за шестой класс: «Земли наши обширны и богаты, природа обильна — всё это ваше наследие, добытое и сохранённое для вас, новых поколений, потом и кровью предков. С завистью и вожделением многие смотрят на наши просторы из-за границ Родины». И всё…
Так значит, «Юаньжоу». Что ж, это действительно всё объясняет: и наш странный маршрут, и выбор принцессой места для связи с папой. Однако, Анна-то наша — неслабый маг: на глубине трёх метров под землей засечь кабель — на такое мало какой металлодетектор способен, кроме специализированных. Я уже не говорю, что сделала она это из движущегося «автобуса», одновременно поддерживая маскировочное заклинание. Кабель соединяет радиорелейную линию и узел «Периметра» — логичное решение. Пользоваться собственными передатчиками и антеннами, наверняка прекрасно замаскированными, узел будет только в случае отказа обычных линий связи, дабы раньше времени не выдать своё местоположение врагу радиоизлучением. Вычленить же «обычный» трафик вычислительной сборки «Периметра» в потоках криптостойкой зашифрованной военной цифровой связи — очень сложно, и точно не реализуется «на коленке» — то есть связь вот по этому бронированному шлангу и сейчас работает как обычно, несмотря ни на какие учения и информблокады. Хорошо придумано. И принцесса молодец: воспользоваться подземной «нитью Ариадны» было нетривиальным решением! Хотя она вроде бы говорила, что автор плана — начальник её охраны — ныне покойный… не важно. Важно, что никто в здравом уме и твёрдой памяти не прервёт связь между узлами сети стратегического назначения. Умно! И даже — очень.
— Юаньжоу — специализированная вычислительная сеть. Как Глобальная Сеть — только отдельная, для управления атомными силами Империи, — подтвердила мои мысли «наше высочество». — Командные терминалы есть только у моего отца и премьер-министра.
Простой и понятный план — что может быть лучше? Коснувшись наконец ногой пола, я почти физически почувствовал, как уходит разлитое в воздухе напряжение. Добрались. Сделали. Теперь нужно только пройти за путеводным кабелем до узла — и пусть принцесса передаёт своё сообщение. А там… а там уже видно будет, что делать дальше.
36
Ну действительно, нужно только дойти — и что дальше может пойти не так, а?
По рукотворным подземельям комплекса мы бродили без малого два с половиной часа: подземный лабиринт оказался просто огромным. Кроме того, точного месторасположения узла «Периметра» Анна не знала, так что каждый раз, когда кабель непринуждённо нырял в бетон стены, пола или потолка, приходилось искать проход в соседнее помещение. Надо ли говорить, что строители, а после них демонтажники, заварившие и забетонировавшие половину проходов, словно специально постарались, чтобы каждый раз для этого приходилось обходить половину базы? Кроме того, в подземельях явно была проблема с вентиляцией: если не задерживаться на одном месте, то можно было дышать без одышки, а вот если мы «застревали» на очередной развилке, пока принцесса неведомым образом решала, куда идти — через некоторое время начинались проблемы. Надо полагать, какая-то рециркуляция всё же шла, но на пятерых (топливный элемент Ирис тоже «ел» кислород из воздуха) её не хватало. Но — всё-таки дошли. И остановились перед сплошной стальной плитой, на которой через трафарет был нанесён ничего мне не говорящий буквенно-цифровой код, ниже — разлапистый «вентилятор» знака радиационной опасности и рядом — знак минной угрозы. Для совсем уж дебилов ниже шла ещё одна «подсказка»:
Герметично. Не вскрывать.
На самом деле, не зная, что мы ищем, я бы ни за что не догадался, что за стальной переборкой находится функционирующее оборудование: никаких лампочек, видеокамер и прочих следов работы, включая гул вентиляторов охлаждения или шум иных механизмов, не прослеживалось. И уж точно не было экрана с клавиатурой для ввода послания высшим чинам Великой Империи. Чего и следовало, кстати, ожидать — если дать себе труд немного подумать о мерах безопасности подобных объектов.
Приехали.
* * *
Долгую минуту мы все вместе молча пялились на преграду, а потом неутомимая Рюрикова-Хэ-Мин оперлась спиной о ближайшую стену — да так и съехала по ней, сев на пол. Осветительное заклинание мигнуло, потускнело, но всё-таки у её высочества даже в такой ситуации хватило силы воли удержать под контролем свою магию. Светка, как только Анна оказалась на полу, кинулась к принцессе — но та на все вопросы о самочувствии только головой мотала. Посмотрев на это, Жаргал так же молча подошла и уселась рядом с Рюриковой. Мамедова переключилась на Джимбинову, но и от неё добилась лишь слабого покачивания головой. М-да. И что теперь?
— Что ты стоишь? — генеральская дочка поймала мой растерянный взгляд и немедленно вскипела, перейдя на крик: — Сделай уже что-нибудь!
— И что тут можно сделать? — риторически спросил я, показав рукой на бронеплиту.
— Откуда я знаю?! Ты же тут единственный программист! Сам хвастался.
«Тыжпрограммист!» Сколько раз я слышал эти слова — особенно на заре IT-карьеры, подрабатывая простым эникейщиком. «Не работает выставление счетов в „1С“: разберись, ты же программист». «У меня дома ноутбук сломался — не знаю, почему. Что сделать, чтобы он заработал — скажи сейчас.» «Чайник не греет воду. Что? Ну ты же программист!» «А замок дверной починить сможешь?» Я набрал в лёгкие воздуха, чтобы произнести отповедь — тоже, знаете ли, не железный… но всё-таки сдержался и пошёл осматривать единственную доступную внешнюю стенку корпуса вычислительного узла. Собственно, этим действием практически исчерпывался список того, что я мог сделать, но — почему нет?
…Если бы не бестеневое освещение от заклятия — никогда не догадался бы, что неглубокое круглое отверстие у самого пола чуть более моего указательного пальца диаметром — разъём. Вычислительное оборудование за броневой скорлупой всё же имело интерфейс подключения — на тот случай, если понадобится обслуживание, и в «заброшенные» подземелья спустится бригада военных инженеров. Визуально интерфейсный вход тоже не опознавался как таковой: военный компьютер был снабжён не аналогом USB-порта из моего мира, и не чем-то другим, повсеместно используемым. За хитрой шторкой, открывающейся после нескольких поворотов ответной части, скрывались выходы оптоволокна: электрически воздействовать на электронику по ту сторону корпуса через такое подключение тоже было невозможно. Идеальное подключение, можно сказать. Именно такие дата-порты использовались на материнских платах процессорных сборок «фурии» и «цветка». Чувствуя себя идиотом — ну не может же быть всё вот так… просто и удачно, правда? — я попросил подопечную:
— Ирис, дай мне расходник один-один из комплекта «А»… пожалуйста.
— Вот, — андроид протянула мне извлечённый из кармана кабель-переходник. Мой планшет был снабжён соответствующей оптической картой высокоскоростной связи: беспроводные сети — это здорово, но низкоуровневый доступ в случае отказа БИУС вне стенда в «Каменном цветке» к «мозгам» робота можно было получить только так. Когда мы только собирали Ирис на первую прогулку вне стен лаборатории, то параноидально продумали «комплектацию» автономного наземного модуля на случай, если «что-то пойдёт не так». Может статься, искать кабель будет некогда, или он выпадет, или тупо сломается — потому запасной переходник был всегда при «изделии». Этакий «вариант на самый крайний случай». Каким невероятным должно было быть совпадение, чтобы единственный человек на весь Ундерхаан с подобным оборудованием встретился с другим человеком, который приведёт его на старую ракетную базу, где единственный способ подключится к узлу стратегической военной системы управления атомным оружием евразийской супердержавы — редкий оптический порт? И ведь даже не с кем поделиться… гм, невероятными ощущениями.
Установлено кабельное соединение.
Отправка идентификационных пакетов… 10 из 10. Приём идентификационных пакетов… 0 из 10. 100 % информации потеряно.
Внимание! Проверьте кабельное соединение.
Повтор? (да/нет)
Я тихо рассмеялся: оценил шутку судьбы. Краем глаза заметил, как внимательно наблюдавшие за мной от стены девушки синхронно вздрогнули. На пробу, уже ни на что не надеясь, вытащил и вставил кабель: опять пустота. Всё, больше я ничего сделать не мог. Или вычислительный кластер по ту сторону стальной преграды не работал, или, что скорее всего — протокол обмена данных отличался от такового у программной платформы БИУСов. Уже просто для того, чтобы что-то ещё сделать, я запустил «материальный тест» железа…[73]
Запрос информации самодиагностики материнской платы… ОТВЕТ ПОЛУЧЕН
М.П. «Заря» вер. сб. 44-КА-НБ-119.65.92
ПИТАНИЕ: норма
ПРОЦЕССОР: норма
ОПЕРАТИВНАЯ ПАМЯТЬ: 1024 элемента из 1024 отвечают: норма
ПОСТОЯННАЯ ПАМЯТЬ: Основной массив: отвечает, 100 %, Резервный массив-1, 100 %, Резервный массив-2, 100 %: норма
КОНТРОЛЛЕР ДА-1-ГАММА: не установлен
КОНТРОЛЛЕР СЗА-⅔: не установлен
КОНТРОЛЛЕР БЕСПРОВОДНОЙ СВЯЗИ СНП-«Новгород»-469: не установлен
КОНТРОЛЛЕР…
Я тупо смотрел на список отсутствующего в блоке оборудования, а в пустой-пустой голове словно сам собой раздавался голос учителя-обежешника: «…каждый узел системы „Юаньжоу“ полностью автономен, хотя и работает вместе с остальными. Даже если враг сможет уничтожить все, кроме одного — оставшегося будет достаточно, чтобы инициировать наш смертоносный ответный удар. Узлы „Периметра“ установлены на наземных базах, военных кораблях, самолётах и спутниках — как и само наше ядерное ракетное оружие. Система „мёртвой руки“ — это один из незыблемых гарантов целостности наших границ, вместе с нашей доблестной армией и флотом, воздушными и космическими войсками…» Вот так. Вычислительный кластер, который можно засунуть в небольшой объём спутника связи или в боеголовку командной ракеты. Способный при этом рассчитать и нанести «удар возмездия»… понятно, почему у процессоров Агаты и Ирис хватает мощности для поддержки нашей «умной» БИУС. А вот откуда у Абишева оказались в руках аж два (!) комплекта сверхсекретного стратегического «железа» (правда, с другим базовым программным обеспечением) — это вопрос… Который в здравом уме лучше не задавать никогда. Недаром, получается, «борцы за мир» первым делом долбанули по «Каменному цветку» объёмно-детонирующим боеприпасом — уровень доверия высшего государственного деятеля (Императора?!) к частному подрядчику, получившему такой «бонус», должен быть просто зашкаливающим. Невозможно, невероятно высоким…
Наверное, узнай я нечто подобное сутки назад — удар бы хватил, может, даже и не фигурально. Влезть в такое… Однако сейчас это вызвало лишь кривую улыбку. Спасибо нападавшим — за вчера «благодетели» вытрясли из меня все эмоции на месяц вперёд. Да и сколько можно нервничать? Трём смертям не бывать, а одной… ну да.
— Ну, что? — опять не выдержала Мамедова, увидев, что я отвлёкся от экрана.
— Ничего. Максимум, чего я добился — сработало предупреждение о несанкционированном подключении… но вряд ли. Потому, — я предупредил вопрос Светки, — что мы пока живы, а узел — не взорвался.
Логично: низкоуровневые коды совместимости идентичны и в матплате «узла», и в «начинке» Агаты и Ирис. Вот что-то поменять в управляющей программе я вряд ли смог бы, даже если бы на планшетнике была программа прямого управления пакетами оптического порта. Ну не хакер я, тем более, не хакер-железячник, ломающий прошивки оборудования… И хорошо, наверное. По крайне мере, стать кучкой слегка радиоактивного пепла мне не особо хочется. Остальным, я думаю, тоже.
— То есть, ты ничего не можешь сделать? — зачем-то переспросила генеральская дочка.
— Ничего, — я подумал, и озвучил только что пришедшую в голову мысль: — В вашей машине, Анна, думаю, был терминал спецсвязи, позволяющий подключаться к подобным… устройствам. Скорее всего тот самый коммуникатор, через который вы узнали о подмене спутниковой съёмки.
— Фёдор, — принцесса горько рассмеялась. — Узнаю твой почерк. Озвучив свой план, даже своим, даже «на ушко», ты всё равно припрятал ключевую деталь. Мало ты, получается, учил нас думать… Хороший щелчок по носу напоследок.
— И что теперь, нам тут задохнуться? — блондинка активно выразила протест против такого исхода.
— Можете вернуться назад на поверхность и дождаться в катере, когда вас найдут заговорщики… — судя по голосу, Рюриковой-Хэ-Мин уже было всё равно. — Землю раскрыть над люком у меня сил хватит, а потом… Сердце останавливать усилием воли меня научили, вам пачкаться не придётся.
Повисло тягостное молчание — только слышалось всё более тяжёлое дыхание присутствующих… Которое внезапно нарушила Жаргал.
— Фёдор — это твой главный Хранитель? — без обиняков спросила она принцессу.
— Да.
— Тогда он что-то ещё не сказал. Хранитель не мог составить план без подстраховки. Должно быть что-то ещё.
— И что? — агрессивно вскинулась Светка. — Ещё скажи, что…
— Другой выход! — эти два слова мы произнесли с Мамедовой хором.
— Проклятье… слишком устала, наверное, — к Анне прямо на глазах возвращалась воля к жизни и демонстрируемая ранее уверенность в себе. — Фёдор… скотина ты… Поставлю свечку за тебя, когда вернусь домой — самую большую. Есть ещё идеи, что именно искать? Это не может быть просто ещё один выход — должно быть что-то другое. Более… более нужное.
— Нам нужно туда, откуда мы сможем свалить из подконтрольных мятежникам территорий, — решил внести свою посильную лепту я.
— Точно. Железная дорога, — прищёлкнула пальцами от избытка чувств генеральская дочка.
— Какая ещё железная дорога…
— Подземная, — ничтоже сумняшеся, перебила принцессу Светка. — Типа метро. Тоннель. А как ещё подвозить части ракет и снабжать персонал базы всем необходимым? И пробит этот тоннель…
— …Прямо к одноколейке, ведущей к Полигону. И на базе вполне могли «забыть» дрезину, — закончила её мысль магесса. — Что ж, это имеет смысл. Теперь осталось только найти транспортный терминал.
* * *
— Откуда ты узнала, что главный Хранитель принцессы не мог составить план без запасного варианта? — похоже, этот вопрос не давал гиперактивной блондинке покоя последние пятнадцать минут, и, наконец, Мамедова не выдержала: как же, догадалась не она, а тихушница-жрица. — Опять предчувствие? Использовала медитацию для вхождения в транс?
Джимбинова помолчала, и, когда Светка уже решила, что не получит ответа, очень ровным голосом сообщила:
— В любом шанхайском боевике, где есть Принцесса, у главного Хранителя всегда есть запасной план. Ты не знала?
37
Странно, но после неудачи у вычислительного узла, между нами словно… сломалась невидимая стена? Или, наоборот, протянулись невидимые нити? Неважно, как назвать, главное, зашли в помещение с узлом «Юаньжоу» четверо отдельных людей и один андроид, а вышла наружу уже даже кое-как сплочённая группа. Не иначе как коллективный мозговой штурм на тему «и что дальше?» помог. Например, раньше у меня даже мысли не возникло теребить принцессу: как-то и своих забот хватало. Зато теперь…
— Анна, скажи, как ты определяешь, куда идти? Или у ракетных баз есть… был типовой план? — после короткой заминки на очередном повороте я догнал вновь выбравшую направление магессу. Вопрос был отнюдь не праздным: лично я перестал ориентироваться в этих бетонных тоннелях сразу же, как мы выбрались из кабельной шахты, а Рюрикова, наша одновременно и фонарь, и проводник — пусть и с титановой силой воли, но всё-таки человек. Мало ли что?
Не сказать, чтобы все помещения и переходы были совсем одинаковыми — они отличались формой и размерами, и количеством торчащих из стен, потолка, а кое-где и пола ферм и балок стальных конструкций, явно бывших ранее элементами крепежа линий электропитания и связи, трубопроводов и другого оборудования, но детально запомнить их все, проходя скорым шагом? Задачка не для меня. Попади я сюда один — воспользовался бы Ирис, у которой такой проблемы точно не было, а вот как справляется её высочество? Может, есть какие-то признаки… не знаю, подсказки на стенах? Некоторые надписи сохранились — но мне эта мешанина цифр и букв ничего не говорила, а табличек «выход-сюда», к сожалению, не было.
— Скорее всего типовые планы должны быть, — мы вышли к очередному повороту, и Анна притормозила. — Но, к сожалению, ни мои наставники, ни я сама как-то не предполагали, что мне они могут понадобится. Я… просто чувствую.
— Ага, ясно, — я невольно скосил глаза на Жаргал.
— Нет, не так, — Анна проследила за моим взглядом. — «Сфера» — это не только маскировка и подсветка… даже скорее и то, и другое — побочный эффект. Я ощущаю весь объём, охваченный моим разумом… не целиком и не полностью, конечно — слишком много информации. Но, сосредоточившись, могу вычленить и осознать нужное — например, одинокий кабель в металлической оплётке в теле степи. Или — тупик впереди или нет. К сожалению, тут слишком много железа — а то попыталась бы найти именно рельсы…
— Впечатляет! — я действительно оказался под впечатлением. — Я думал, магия…
— Попроще? — с ироническим превосходством, даже пересилившим усталость, хмыкнула принцесса. — Обожаю «экспертов» — не-магов…
— …не может заменить группу геологов, нагруженную дорогостоящим оборудованием и отправленных в многомесячную ещё более дорогую экспедицию, — закончил я свою мысль. — Как я понял… из личных встреч, обученных одарённых в Империи не так уж и мало.
…По крайней мере, достаточно, чтобы Орден Равновесия расходовал их как рядовое пушечное мясо — этого я не сказал, но фраза, что называется, повисла в воздухе. Чуть отстранённая ехидная улыбка с лица Рюриковой немедленно пропала, уступив место промелькнувшей гримасе боли.
— Извини…
— Идём дальше, — мотнула головой Анна. — …и ты прав — одарённых хватает. Мой прадед разрешил новосозданному Ордену искать их по всей нашей огромной стране, и с тех пор методики значительно улучшились. Он и дед очень многое сделали, чтобы «колдунов» приняли в нашем обществе — и обычные люди, и церковь… и вот как Орден ответил.
После минуты вновь вернувшегося тягостного молчания, магесса внезапно продолжила:
— Это заклятие — «Сфера» — оно из семейного архива моей семьи. Записи дошли со времён основания Великой Империи — но стали поддаваться расшифровке только с развитием вычислительной техники… и то — с огромным трудом. Ничего удивительного — до этого у нас просто не было соответствующего математического аппарата и нужных сведений о строении материи. Заклинание недаром называется так: по сути, магический аркан есть формула, где разум мага — одна из переменных… Так вот «Сфера» по сравнению с обычными заклятиями — как система дифференциальных уравнений рядом с линейной функцией… ещё и на чужом языке записанная. Не уверена, что освоила её полностью, а то, чем пользуются орденские аколиты — вообще грубо упрощённая поделка. Отец… на что-то подобное, что ты сказал, и рассчитывал, передавая данные расшифровки Кругу Магистров. И мне позволил учиться колдовству — только бы вытянуть Орден из орбиты «партии мира». Воистину императорский дар — одарённые упрочили бы в скором времени свои позиции в стране многократно: исследования недр, медицинская диагностика, дефектология… да хоть разработка новых формул магического воздействия, наконец — огромный, прорывной шаг вперёд. Запретил своим сторонникам ввязываться в противостояние с «равновесниками»… Пообещал ещё информацию — мы и четверти записей пока не смогли понять. А они — взяли и предали! Да ещё так легко… убили моих друзей.
На последних словах на лицо нашей предводительницы наползла тень, а освещение знакомо задрожало и на мгновение притухло. Анна справилась с эмоциями, но лицо выдавало настрой: думаю, ничего хорошего от одарённой принцессы предателям ждать не стоит. Тем более, если я что-то понимаю в политике, Юрий с восстанием тоже получил вполне легитимный повод сковырнуть упомянутый «круг магистров», а руководить обезглавленной организацией можно поставив свою собственную, так удачно обученную этими самыми магистрами дочурку. Может, я чересчур циничен, но политики тоже не в бирюльки играют, тем более сам Император: вот уж ему точно сам Бог велел продумывать все возможные варианты на десять шагов вперёд. Я не то чтобы много знал о личности Юрия, но сам факт, что на его стороне Абишев, дорогого стоит: уж кого-кого, а бека точно не назвать наивным или недальновидным…
Я не собирался дальше теребить принцессу — и так узнал более чем достаточно, для вдумчивых размышлений. Угу, особенно о том, с какой лёгкостью Анна поделилась с нами сведениями о «магическом архиве»: то ли уже записала себе в свиту вместо потерянной команды хранителей, то ли — в расход… брр, ну нафиг такие мысли. Пока — нафиг. Сначала нужно выбраться… Однако, стоило мне замолчать — и тут же в Рюрикову клещом вцепилась Мамедова:
— Эта «партия мира»… почему они пошли на предательство? — судя по тому, как дрогнул голос генеральской дочки, этот вопрос её интересовал особенно. — Ладно, торгаши, ладно — чиновники… но как могли военные? Особенно — генералы?! Они же присягу давали! Какая же наша блондинка в некоторых вещах наивная…
— Присягу они давали в служении Родине, а не моему отцу, — криво и вымученно улыбнулась Анна, ещё не отошедшая от дум. — Это до принятия конституции все войска подчинялись Императору, а теперь — министерству Обороны. Верховная военная власть Императору переходит только в военное время — как начальнику генштаба.
— Что неминуемо бы произошло, начнись на границах страны война, — внезапно подала голос Жаргал.
— Весь высший генералитет вынужден был бы подчиняться Императору… а ещё во время войны быстро растут звания.
— Это тоже есть в шанхайских боевиках? — вскинулась Светка.
— Это есть в учебнике истории, — я заметил, что лицо жрицы дрогнуло, как от удара… и неожиданно для себя поспешил вступиться. — Наверняка слышала: генералы всегда готовятся к предыдущей войне. Во время Великой Мировой первый перелом в боевых действиях произошёл только после смены семидесяти процентов командного состава — а до того наши войска только отступали. Чуть до Москвы не дошли.
— Кроме того, задача армии — защита вверенной территории. «Лучший бой тот, который ты выиграл, не начав его.»[74] В каком-то смысле они действуют именно так, как клялись — раз считают, что отец втянет Империю в новую мировую войну.
— Но это же бред!.. — под взглядом принцессы блондинка осеклась. Анна остановилась, медленно обернулась, задержав взгляд на каждом, и, видимо что-то для себя решив, тихо проговорила:
— Не бред. Если Император Юрий и его сподвижники продолжат делать то, что делают — новой мировой войны не миновать.
38
Мы стояли и молчали. Ну а что тут можно ещё сказать?
— Почему… — нарушила, наконец, тишину Жаргал.
— Почему действия отца вызовут войну?
— Почему он это делает?
— Потому что альтернатива — гибель Великой Империи. Через двадцать лет, или через пятьдесят, может даже и через семьдесят-сто — в самом благоприятном случае, — совершенно спокойно сообщила нам Анна. — Тогда войны не будет: перевес в вооружениях и технической оснащённости у западного альянса будет столь значительным, что хватит просто масштабной спец-операции.
— То есть война будет всё равно? — как-то зябко поёжилась Света. — Но…
— Но наши генералы в это не верят.
— Но почему? Раз Император так действует — у него должны быть доказательства!
— Доказательства есть, — успокоила нас магесса. — Только они никого не убеждают, кроме узкого круга промышленных экспертов, работающих с инновационными технологиями…
— Вроде Абишева, — не заметил, как вслух произнес я: внезапно кусочки мозаики в моей голове сложились. С пустыми местами, и не полностью, но… что-то такое начало вырисовываться.
— Да, вроде бека Тогжана Абишева — и ещё около двух десятков человек.
— Но… будет же ядерный конфликт! — воскликнула блондинка.
— Если война начнётся сейчас — может быть, хотя маловероятно, что до этого дойдёт — пока наши ядерные силы вполне отвечают по ТТХ для гарантированного уничтожения агрессора. Скорее всего нам опять «подожгут границы» и попытаются сломать в экономическом противостоянии… и скорее всего — проиграют. А вот если говорить про спец-операцию будущего, то тогда ни одна ракета просто не взлетит. Не успеет до гарантированного уничтожения, как минимум.
— Такого просто быть не может… — неуверенно возразила Мамедова.
— Именно это и отвечают генералы в ответ на аналитические выкладки, — кивнула Анна.
— Что же такое делает Юрий, что всех так… затронуло: и внешний конфликт, и «партия мира» организовалась? — в свою очередь поинтересовался у принцессы я.
— Отец хочет, чтобы Великая Империя через пять лет отказалась от политики самоизоляции и перешла к экономическому, культурному и информационному взаимодействию с другими государствами, открыла внешний рынок. И начала активно отстаивать свои интересы на мировой арене.
— Нехило… — оценил я, пока Жар и Светка напряжённо думали. В отличии от них, я на дилетантском уровне мог себе представить, что такое вступление «нового игрока» в поделённый кусок пирога мировых держав и транснациональных корпораций. Ливия, вбомбленная в каменный век, «Буря в пустыне» в Ираке — то, что я навскидку мог вспомнить из просмотренных когда-то новостей своего мира. А здесь — территория как сто «маленьких восточных стран», да со своим ЯО и отличной армией![75] Единственное, что можно сделать — действительно «поджечь границы», физически изолировать вдруг самовольно снявшего «железный занавес» левиафана. — А получится?
— Если отказаться от тактики только глухой обороны, и создать даже небольшую группировку, подходящую для «демонстрации силы», вооружённую самым современным оружием — то получится. Так, по крайней мере, считают папины эксперты, — пожала плечами девушка. — Если вопросов больше нет — может, пойдём уже?
Движение возобновилось. Я приотстал от Анны, пытаясь в голове состыковать то, что узнал здесь, с похожими событиями, произошедшими у меня на родине. Там был СССР, превратившийся в результате в Российскую Федерацию, а здесь была Великая Империя, в которой, как мне казалось ещё вчера утром, всё было тихо-мирно и гораздо более стабильно, чем в Союзе до развала. Вот только — сколько людей там считали, что их страна незыблема, и что ведущий инженер, например, не потеряет работу ни при каких обстоятельствах и обеспечит семью до пенсии? Их всех ждал большо-ой сюрприз «рыночной экономики». Надо полагать, и здесь уроки географии, обществознания и истории не давали полную картину происходящего. А ведь территория ВИ много больше территории и СССР, и даже Царской России — вся Евразия, считай, кроме «тонкого ободка» других государств вдоль южного и западного берегов материка. Огромный, лакомый кусок пирога — не страна, а реально половина мира!
— Почему они хотят напасть на нас? — тихий вопрос незаметно подошедшей Жаргал заставил меня вернуться к реальности.
— Они — США и прочие западные страны? — я дождался кивка и пожал плечами. — Потому что мы сидим на огромной куче легкодоступных ресурсов, часть из которых уже оборудованы полной инфраструктурой добычи, разумеется. Всё, как в школе говорили.
— Но ведь Император и собирается открыть свободную продажу в том числе и ресурсов за рубеж? — как выяснилось, одноклассница, спасённая Ирис с моим небольшим участием, слушала очень внимательно и поняла из обмена репликами гораздо больше, чем я думал. — Ведь дешевле купить, чем добывать самому.
— Подруга, ты ничего не путаешь? — разумеется, не смогла не влезть в нашу беседу Светка. — Добывать всегда дешевле — иначе какой смысл продавать.
— Но сначала придётся вложиться в военные расходы, — упрямо возразила умница-жрица. — И прежде, чем богатые ресурсами районы будут захвачены, инфраструктура будет частично уничтожена, частично вывезена. Как в Великую Войну уничтожали урожаи на полях и подрывали шахты.
— Это если сейчас воевать, — поправил я Джимбинову, — а если идёт речь о конфликте в будущем, то не будет фронта, будет молниеносный захват. Возможно, даже все рабочие на местах останутся — сменят только собственника, и всё.
О да, я знал, о чём говорю. На территории бывшего СССР новых — иностранных — собственников на отечественные добывающие предприятия посадили даже без вторжения. Сами.
— Но тогда почему сейчас то, что делает Юрий, приведёт к войне? — бедняга Жар никак не могла понять.
— Ты же слышала нашу принцессу, — я кивнул на спину идущей впереди магессы, — война будет совсем другая. Нам постараются не дать свободно торговать со всем миром, «подожгут границы». Огненная стена вместо «железного занавеса».
Анна обернулась и странно на меня посмотрела, но ничего не сказала.
— Я совсем запуталась, — призналась Джимбинова.
— Я, кстати, тоже, — кивнула генеральская дочка. — Зачем, если торговать сейчас выгоднее, чем воевать, устраивать военно-экономическую блокаду? Это же просто потеря средств. Современная армия, ведущая бой — это дорого!
Наивные! Как бы попроще объяснить, чтобы сразу поняли?
— Деньги — это не цель, а средство, — после небольшой паузы сообщил очевидное я. — За кем богатство, за тем и власть, понимаете? Империя выйдет на международный рынок — по-настоящему, а не как сейчас, торгуя с соседями по общим границам и в очень ограниченных объёмах — и сложившаяся мировая финансовая иерархия просто рухнет. Некоторые подсуетятся вовремя и баснословно разбогатеют на сотрудничестве с Великой Империей, и это будут не самые обеспеченные до того купцы и корпорации, а наоборот. Те, кто рискнут, и те, кому нечего терять — в том числе и в плане репутации. А остальные потеряют — во власти, во влиянии, не исключено, что и в подконтрольных территориях. Понимаете? Ключевое отличие сценария «спец-операция через двадцать лет» — это то, что ресурсы и земли ВИ войдут в мировой рынок уже в составе существующих структур, причём поделят их согласно ранжиру. Никаких потрясений: богатые станут ещё богаче, менее обеспеченные — менее богаче, ну и так далее.
А потом заводы и фабрики Империи будут остановлены — исключительно по соображениям рентабельности, разумеется — и в страну хлынет вал иностранной продукции, давая подзаработать всем остальным. Идеальная схема — в минусе только имперцы… бывшие имперцы, разумеется: «разделяй и властвуй» никто не отменял. Но последнюю мысль я не стал озвучивать. Очень надеюсь, Юрий знает, что делает… впрочем, скорее всего, знает — иначе не началась бы заварушка внутри государства из-за надвигающегося неминуемого конфликта. Кстати, собственные купцы-богачи страны, что самое смешное, наверняка тоже выступают против идей Тайного Города из-за опасения за своё место в иерархии — только уже внутренней. Да уж, осиное гнездо порядком разворошили — а я ещё удивлялся, чего это до перехвата командования над сводной армией на учениях дошло. Да и Ундерхаан не жалко — пусть хоть весь выгорит, главное, чтобы свои задницы прикрыть от «эпохи перемен»…
— Мне только одно тогда не понятно, — генеральская дочка, после свалившихся на неё «откровений», выглядела малость взъерошенной, но так и горела решимостью разобраться во всём до конца. — Почему мы за двадцать-пятьдесят-сто лет отстанем в технологиях от Запада так, что нас захватят без боя. Я не верю!
— Я тоже сначала не верила, — отозвалась Анна, останавливаясь, чтобы мы могли её догнать. — Но статистика показывает, что мы УЖЕ отстаём. Пока это ещё не заметно, но наше общество стремится замкнуться в самом себе, передать потомкам то, что было у предков, никак не развив. Потому Иван V так легко прошёл всю Хань: армия у Пекина была, да только вооружена и подготовлена по стандартам века десятого, а на дворе уже был пятнадцатый. Вливания свежей крови хватило на несколько веков, но в девятнадцатом веке мы стали всё больше отставать от соседей: нам хватало и своей культуры, и своих территорий, и своих технологий — так зачем напрягаться и что-то менять? «Любые перемены — к худшему» — слышали эту поговорку? А в результате в начале Великой Войны мы оказались просто не готовы противостоять противнику. Боже, да у нас в армии ещё кремневые ружья в некоторых частях на вооружении стояли, а капсюльные системы считались вполне современными! Мы остановили врага своими телами, давая время на перевооружение и научно-техническую революцию тылу, но сейчас — такой фокус не пройдёт. Нам просто не дадут ничего подобного сделать — понимаете? Те немногие передовые технологии, в которых мы запад обогнали — они производятся буквально штучно, как те углеродные[76] процессоры узлов «Юаньжоу» или истребители пятого поколения. И то каждое такое нововведение в армии приходится буквально проталкивать — сопротивление просто дикое! Люди просто не понимают, что век пехоты уходит в небытие, и пусть на десять человек будет шестеро адептов, личная доблесть и способности ничего не будут решать против высокоточного оружия и автоматизированных боевых систем! Пока ещё мы превосходим противника во всём, пока наша армия — действительно самая сильная в мире, нам нужна эта война. Нужны те, из-за кого народ опять проснётся!
Я нашёл взглядом Ирис: андроид всё так же двигалась чуть в стороне, насколько позволяла ширина коридора. Анна сама сейчас не подозревала, насколько права, ошибалась лишь только в одном: будущее УЖЕ наступило. Может, потому Абишев и торопил нас так с прототипом? Судя по тому, как БИУС легко и непринуждённо расправилась со штурмовой группой — показательные её выступления на Полигоне оказались бы для многих большим сюрпризом. Возможно, кто-то из наших противников тоже был в курсе ситуации. Да, именно наших — свою сторону я не выбирал, но отсидеться в стороне точно не получится, даже если бы я захотел. Только не после того, как вошёл в группу подчинённых «оружейного бека», и уж тем более не после того, как вляпался в спасение третьей дочери Юрия. Меня в покое точно не оставят… если мы, конечно, сможем выбраться сейчас из той задницы, куда попали…
— Рельсы, — принцесса первая прошла сквозь проём, явно раньше закрываемый броневоротами немалой толщины. — Это железнодорожный терминал базы.
Подземная станция была абсолютно пустой — даже осветительные панели, когда-то густо закрывавшие потолок, сняли все до единой. Но за стрелкой в коротком тупике стояло то, за чем мы пришли: «забытая» при консервации объекта дрезина.
39
Дрезина… внушала. Нет, отнюдь не размерами, а древностью своей конструкции. Кажется, именно такие платформы с ручным приводом на основе качающегося рычага-«помпы» использовали на железной дороге даже не в прошлом — в позапрошлом, девятнадцатом веке! Разумеется, на ракетной базе стояла не антикварная древность а новодел… относительный, причём возраст этого механизма я сказать бы затруднился: движущиеся части обильно покрывала загустевшая тёмная смазка. Воистину, неубиваемая конструкция, которая даже атомную войну переживёт. Думаю, это и было основой для оснащения подземной железнодорожной ветки данным устройством. Поднимая четырёхгранный фонарь, оснащённый щелевой «ночной» заслонкой и ручкой-кольцом, до того закреплённый на условном «передке» механизма, я на полном серьёзе ожидал увидеть фитиль и услышать плеск керосина в баке. Но нет — внутри обнаружилась одноразовая колба химического источника света с полустёршимся чёрным штампом прямо поверх стекла: 1969. Немыслимый футуризм!
— Включай, чего ты ждёшь? — Анна нетерпеливо забрала у меня светильник и с хрустом провернула колбу в патроне, смешивая внутри реагенты. Лампа ещё с десяток секунд подумала, но всё же неохотно «разгорелась» мертвенным синим светом — довольно ярким даже на фоне магической подсветки, надо признать. «Сфера» тут же выключилась, а принцесса простонала:
— Наконец-то…
Фонарь дрогнул в руке её высочества, но я подхватил его раньше, чем пальцы девушки разжались, и успел подставить плечо, на которое полностью выложившаяся магесса кое-как опёрлась. Благо, до дрезины был буквально один шаг — я помог девушке усесться на пыльную, ребристую сталь платформы.
— Тоннель у дальнего конца должен быть перекрыт, раз база выведена из эксплуатации, — Анна с видимым усилием закинула ноги на борт дрезины и, ничуть не смущаясь твёрдостью и «чистотой» кое-где щедро заляпанного машинным маслом металла, улеглась на бок. — Так что двигайтесь осторожно, не разгоняйтесь… Меня будите, когда упрётесь в тупик…
— Уснула, — констатировал я, стараясь не светить командиру в лицо. — Есть идеи, какой длины подземная часть ветки?
— Километров двадцать… — неуверенно протянула Мамедова… и тоже внезапно зевнула. — Как думаешь, если я тоже лягу, все поместимся?
— Куда ж мы денемся-то… — я вздохнул и забрался на платформу. Попробовал качнуть рычаг, чертыхнулся, отжал рукоять стояночного тормоза, и попробовал опять. — Только не думаю, что у тебя получится спать. Трясти будет, да и холодно…
— Хоть попробую, — скорчилась у меня под ногами одноклассница.
Холодно — не то слово: в подземелье было градусов восемь тепла, а то и меньше. Пока двигались — холод особенно не ощущался, да и, честно говоря, не до температуры было. После неудачи с узлом «Периметра» и коллективного воссоздания резервного плана погибшего хранителя наше положение продолжало оставаться предельно шатким: второго выхода из бетонных катакомб могло просто не быть, или транспорта не оказалось бы. Но вот оно, материальное подтверждение наших логических выкладок — медленно катится по рельсам к стрелке с ручным переводом направления. Стоило увидеть дрезину — и из нас всех словно внутренний стержень вынули: я сразу почувствовал холод и отнюдь не лёгкий голод, а не отдыхавшая за всё время бегства от заговорщиков принцесса так и вовсе мгновенно отключилась. Да и блондинка, похоже, уже навострилась за ней… Так. Двадцать километров… сомневаюсь, что удастся разогнать эту колымагу на ручном приводе больше чем до десятки, так что два часа у спящих красавиц точно есть. Надеюсь, этого хватит… а я зато согреюсь. Ещё пожрать бы…
— Жар, залезай, — пригласил я жрицу, убедившись, что движению ничего не мешает, и ничья конечность случайно не окажется в передаточном механизме. — Ирис, ты тоже.
Пятерым места на и так небольшой платформе практически не осталось — «цветку» пришлось встать на самом краю, чтобы не мешать, зато качать рычаг, когда с каждой стороны по человеку, стало куда проще.
* * *
Мы с Джимбиновой не сговариваясь, как-то очень быстро, поймали темп и втянулись, хотя и не сказать, чтобы хрупкой и не очень здоровой девушке было легко держаться наравне со мной. Ирония судьбы: Жар в школе была одной из немногих моих «единомышленников» — в смысле, из тех, кто не стремился держать себя на пике физической формы во что бы то ни стало. Будущей буддийской священнице это было просто не нужно — она, как и я, знала, чего хочет от жизни, и готовилась к своему заранее распланированному будущему. И жизнь не преминула показать, какое это глупое и опасное заблуждение — полагать, что всё пойдёт ровно так, как задумано. И если я попал под раздачу хотя бы «за дело» — как пусть и невольный, но активный представитель противостоящей мятежникам из «партии мира» стороны внутригосударственного конфликта, то бедная девушка вообще стала классической случайной жертвой. Одной из многих, я полагаю — всё-таки Ундерхаан город, а не село, все разъехаться и разлететься просто не могли. Хотя организаторы бойни приложили все силы для минимизации потерь гражданского населения, надо отдать им должное…
Вот под такие «весёлые» мысли мы и катились сквозь темноту по тоннелю — словно из ниоткуда в никуда. Мертвенно-синий химический свет развеивал тьму на несколько метров вперёд, а дальше бессильно вяз в подземном вековечном мраке, так что единственным доступным зрелищем были стены и свод тоннеля, «украшенные» всё теми же торчащими крюками для подвески кабелей — как в метро, только здесь все они были пусты. Редкие блики неестественного сияния отбрасывали глубокие тени, превращая лицо напарницы по физическим упражнениям в зловещую гротескную маску, да и с моей физиономией дела обстояли не лучше. Жизнеутверждающая обстановка, что сказать…
— …спасибо…
— Что? — мне показалось, что я ослышался, или принял за голос Джимбиновой противный скрип приводного механизма.
— Я так и не поблагодарила вас… ты и Ирис… спасли меня, — чуть громче повторила девушка.
— Не стоит, любой бы… — я прервался, почувствовав, как от простых слов, а, главное, от тона Жаргал комок встал в горле.
— Но вытащил меня именно ты, Егор, а Ирис убила того… — выражения лица жрицы я при всём желании разобрать не мог, но мне на секунду показалось, что неживая иллюзия из света и тени ей сейчас подходят больше всего. — Родители сами пустили их в храм, думали — солдаты. И только когда их главный с улыбкой «попросил» помочь с предсказанием — всё поняли. Даже я почувствовала смертельный мрак внутри него. Проклят будет тот, кто поможет убийце найти жертву — это незыблемый закон. Отец так и сказал, а убийца только заулыбался довольно — и вдруг стало светло, как днём. А потом он выстрелил папе в живот. Меня вытащил второй — думал, я ничего не смогу сделать. Мама закричала, волна горячего воздуха из дверей… тот, что тащил меня, отвлёкся — и я выхватила пистолет из его кобуры. И разрядила в упор — как в кино… три раза… свет погас. Убийца выскочил — вырвал оружие и ударил по голове… Единственное, что я хотела тогда — не выжить, а чтобы они все умерли. Все! И духи ответили на мой отчаянный зов. Отца и мамы нет, а я взяла на себя проклятье… и ты всё же спас меня. Но, главное, смог услышать. А остальное — не важно…
— Жар… — короткий, но от этого даже более страшный рассказ, поведанный тихим ровным девичьим голосом произвёл на меня неизгладимое впечатление — все события перед глазами встали, как будто я лично это увидел. Вот после таких слов нормальные, даже самые мирные мужчины берут в руки первый попавшийся нож и идут резать врагов как овец — сколько успеют и смогут. Потому что не должны на земле жить такие мрази! А уж если под руки попадётся ружьё… Мне же оставалось только давить на шайтанову рукоятку и сжимать в бессильной ярости кулаки. Показалась, или Жаргал действительно дрожит?..
— Я могу подменить тебя у ручного привода, Егор. Нужно? — внезапно предложила из своего угла Ирис, едва не заставив меня сбиться с темпа. По-хорошему, нужно было срочно лезть в планшет и смотреть, что стало причиной предложения помощи, никак не относящейся ни к социальной мимикрии, ни к защите охраняемого лица — меня. Запоздало припомнилось — алгоритм образования новых когнитивных связей проработал всё то время, пока мы убивали «равновесников», убегали от возможного преследования, искали узел «Юаньжоу», а после — дрезину, а я даже ни разу не смог улучить момент и хотя бы бегло проглядеть результаты. Что и как должна была «надумать» БИУС, чтобы в результате выйти за границы мотивационных установок поведения — я даже представить себе не мог.
— Давай, — я уступил своё место, а сам, пригнувшись под рукоятями «коромысла», перебрался на сторону жрицы, попытавшись не наступить на сжавшуюся на голом металле во сне Анну. Потому что — да пошло оно всё пропадом! Потом. Если оно у нас вообще будет — это «потом»…
…Девушку действительно била крупная дрожь — не знаю, как она ещё умудрялась выдерживать темп. Я мягко отстранил её от «помпы» и заставил сесть рядом с собой, свесив ноги по ходу движения, чудом не отправив под колёса наш единственный источник света. Ничего-ничего, сил у Ирис даже побольше, чем у нас двоих вместе взятых, справится. Жар не сопротивлялась: покорно опустилась на грязный металл, и только когда я, инстинктивно поняв, что нужно сделать, обхватил её за узкие плечи, стараясь сдержать мышечные спазмы и согреть — уткнулась мне в плечо и, наконец, заплакала. Не знаю, сколько мы так сидели — время в каменной кишке совершенно не ощущалось, а движение воспринималось только из-за постукивания колёс на стыках рельс, да по лёгкому напору воздуха спереди. В какой-то момент девушка успокоилась — насколько это вообще было возможно — и, истощённая морально и физически, уснула, продолжая ко мне прижиматься. А я боялся её отпустить… и, похоже, сам в какой-то момент задремал под мерные звуки железной дороги. Потому что слабый рывок вперёд и скрежещущий звук тормоза раздались для меня неожиданно.
Пока я одной рукой протирал глаза, второй придерживая девушку, платформа окончательно остановилась. Впереди, в заметно потускневшем конусе света химического светильника, я увидел причину остановки — ещё одну дрезину, точную копию нашей. Стояла она у самого конца перегонного пути. Рельсы здесь кончались: тоннель поперёк пересекала сплошная стена из бетонных блоков — база убедительно демонстрировала свой выведенный из эксплуатации статус. Лишь маленькая стальная дверца, едва видимая в густой полутьме у одной из стен, намекала, что это не конец нашего путешествия.
40
— З-зараза! — тихо, но в сердцах, воскликнула Светка, что есть силы растирая платком щёку. Платок уже весь почернел, а масляное пятно и не думало уступать своих позиций — разве что размазывалось всё сильнее и сильнее.
— Оставь, — Жаргал удержала руку одноклассницы, полезшей в карман за бутылкой с остатками воды.
— Этого всё равно не хватит умыться, а пить ещё захочется.
— Да знаю я, — вырвалась блондинка, но ёмкость убрала. — Даже боюсь представить, что у меня на голове. Всё бы отдала за душ!
— Лучше поесть, — как всегда коротко, высказала свою точку зрения жрица.
— Не трави душу…
Вялую перебранку прервал мерзкий скрип: Анне наконец-то надоело рассматривать створку дверцы в тусклом свете догорающей химической лампы, и она, подцепив лист металла кончиками пальцев, решительно потянула на себя.
— Лучше бы они на петли своё масло не пожалели, — скривилась Мамедова, вместе со всеми остальными заглядывая в открывшийся проём. — Теперь нас только глухой не услышал бы.
— Ты недооцениваешь эти стены, — покачала головой принцесса, вытягивая руку с зажатой в ней лампой и пытаясь разглядеть узкий и низкий лаз, по которому предстояло пробираться согнувшись больше боком — иначе не пройти. — Так, вот что: незачем сразу всем лезть — если что, будет трудно отступить. Жаргал, Светлана, вот вам лампа, а мы с Егором и Ирис сходим разведать дорогу.
— А почему они? — немедленно возмутилась светловолосая.
— А у тебя точно папа генерал? — насмешливо поинтересовалась в ответ Рюрикова.
— Что-нибудь насчёт обсуждения указаний старшего по званию слышала?
— Сначала сделай, потом жалуйся… — пробурчала слегка сконфузившаяся Светка. Как я понял, принцесса мягко «прозондировала почву» относительно того, есть ли у кого-либо в нашем отряде сомнения в её руководящей роли, при этом ловко избежав таких однозначных слов, как «командир» и «приказ». Ну а «звание» у Анны действительно формально выше, чем у не имеющей никакого воинского ранга Мамедовой. Дочь главы государства, где лидер нации — военный лидер, наверняка офицер…
— Лампа, — ставя точку в так и не начавшемся препирательстве, передала светильник блондинке магесса. — Егор, у тебя вроде планшет с большим экраном? Иди сразу за мной и свети под ноги. В случае чего оба валимся на пол, а Ирис стреляет поверх наших голов. Думаю, у неё это лучше получится, чем у тебя или меня… Вы, двое — ждите нас полчаса, химии как раз должно хватить. Если никто из нас не вернётся за это время — выходите… очень осторожно. Всё ясно?
* * *
Ну, что я могу сказать? Те, кто оставил лазейку для техобслуживания узла, сделали всё, чтобы её не нашли. Узкий лаз, сначала проходящий между стеной тоннеля и бетонными блоками, через три десятка шагов повернул под прямым углом, врезаясь в горную породу, но остался таким же узким. Этот штрек был длиннее — я потерял счёт шагам, пытаясь не наступить на ноги впереди идущей Анны и одновременно не удариться головой о низкий неровный потолок. Ударился, разумеется — в таких местах лучше не ходить без каски… А по мне — так и вообще лучше не ходить. Кто бы меня спрашивал… Наконец, ещё поворот — и дальше кривой ход, заканчивающийся ещё одной дверцей из толстого стального листа, в этот раз открывающейся наружу. Точнее, не открывающейся. Сколько бы принцесса не налегала на створку — никакого толка не было, та даже не шелохнулась. Не самые приятные минуты в моей жизни…
— Отойдите к повороту, прикройте чем-нибудь лица и зажмите уши. Будет много пыли и громко! — наконец скомандовала, убедившаяся в тщетности попыток выбраться своими силами, магесса. Точнее — своими физическими силами. Даже через полу халата, накинутую на лицо, я разглядел знакомое электрическое свечение, сопровождающееся неприятным шелестом и треском. Та самая «шаровая молния», которой Анна сплющила багги орденцев, не подвела и в этот раз. Когда я, вслед за кашляющей от поднятой пыли девушкой, на ощупь выбрался из хода, то в свете экрана компьютера увидел смятый в комок лист железа, влетевший в противоположную стену небольшого помещения. Железа, да и другого мусора, тут вообще хватало: какие-то неопознанные трубы, загогулины, цельнометаллический безумно ржавый багор с крюком, четырёхгранные гвозди в палец толщиной и не менее толстые болты, скобы, гайки… Похоже, вся эта гадость была сложена перед дверцей в кучу хлама, за которой ни один нормальный человек не стал бы искать секретный ход. Да, без таланта Анны мы бы вообще не выбрались — даже у андроида не хватило бы сил сдвинуть слежавшийся бардак. К слову, из комнаты вела ещё одна дверь — нормального размера и деревянная.
— Железнодорожная подсобка, — Анна постучала пальцем по стене и я поднёс наш тусклый источник света поближе. Какой-то напрочь выцветший лист, набранный на пишмашинке (не принтере!) и незнамо когда приклеенный. — Эта дверь — выход в тоннель. Если рядом есть хоть один маг, нас точно уже заметили… Проклятье, опять заперто!
Девушка ругнулась, но к счастью, прежде чем колдовать, отвесила преграде мощный пинок… и едва не вывалилась наружу — тонкий оконный шпингалет, используемый тут вместо замка, можно было выломать простым рывком за ручку. Я поднял планшет повыше, одновременно сбрасывая с плеча ремень автомата. За распахнутой створкой блеснули две нитки накатанных рельс одноколейной линии и смутно угадывалась противоположная стена тоннеля.
Несколько минут мы тревожно прислушивались, но — ничего: ни шагов патруля, ни криков — хотя шуму мы наделали немало. Тепловоза, тащащего вагоны, тоже слышно не было.
— Подсвети! — коротко приказала мне магесса, что-то ища на стене. Оказалось — отметку краской с непонятными мне цифрами семь и восемь, разделёнными вертикальной чертой. — Нам туда. Ирис, я, как понимаю, ты хорошо видишь в темноте. Нужно дойти до конца тоннеля и… нейтрализовать пост охраны, по возможности — без стрельбы. Справишься?
— Эм… а это разумно — разделяться? — ляпнул я первое, что мне пришло в голову. Как-то я не додумался, что Анна может выдать задание только моей подопечной, но не для меня.
— Егор, не держи меня за дуру, — резковато ответила девушка. — Я, может, и слепая курица в темноте, но когда свет всё-таки есть — личную отметку шифу-фехтовальщика от подарочного бантика на ножнах отличаю. Здесь закрытый тоннель, ещё и не прямой — кого накрывает у дальнего конца «Сфера», я просто не увижу. Угадай, что сделает часовой, попавший из ночи в день? Или увидевший свет в тоннеле без поезда?
— Поднимет тревогу, — мрачно согласился я. — Ирис, миссия… разведки и устранения. Сформулированные ранее Анной условия тебе ясны?
— Всё сделаю, — судя по интонации, андроид улыбнулась. — И… будь осторожен, пока я не рядом. Вернусь очень быстро.
«Цветок» уже канула во тьму — только шаги еле слышно прошуршали, а я всё пытался осмыслить, что сейчас услышал. БИУС — очень сложная система принятия решений, особенно это было хорошо заметно по поведению обученной (именно обученной, а не запрограммированной!) социально мимикрировать Ирис. Такая сложная, что его можно принять за выражение собственной воли. Но. Любое действие, любой жест, любое слово робота является следствием выполнения мотивационных установок и необходимости ответной реакции на внешние воздействия. Грубо говоря, получившая от меня задание подопечная должна была отчитаться в том, что оно понято и принято к исполнению, но никак не выражать… гм, своё «мнение» на этот счёт. Потому что на самом деле никакого «мнения» нет и быть не может. Но почему тогда были введены последние две фразы? Ладно бы просто «не скучай» — даже человек не всегда может решить, какое расставание является субъективно долгим, а какое — нет. Но «береги себя, я быстро вернусь»? Я же не ставил ограничение по времени. Или просто две невероятно удачно подобранные в контекст фразы из расширенного после переиндексации базы данных связей случайного набора? Скорее всего. И ведь ещё и случай с дрезиной был…
— Она принимает команды только от тебя, — задумчивый голос Анны вторгся в мои мысли, а следующая реплика и вовсе заставила вздрогнуть. — Получается, сама Ирис… Она не дееспособна… С другой стороны, при таких параметрах, вообще чудо, что она может адекватно соображать.
— А?..
— Можешь ничего не говорить, Егор. Не только ночное зрение, форсированная реакция, ещё и… «это». То, что ты стараешься отвечать за свою «подружку» и все приказы отдаёшь формализованными полными командами, тоже не заметить было очень тяжело, — кажется, принцесса устало потёрла лицо ладонью — планшет светил нам под ноги, и всё, что выше, скорее угадывалось в темноте. — Я, конечно, понимаю — Тогжан Абишев важный соратник отца, близкая война — тут не до сантиментов и «мелочей»… Но твой сюзерен перешёл все границы. Она хоть добровольно на это пошла, или «мы тебя научим продвинутой технике как сразу стать сильной»?
На секунду мне показалось, что Рюрикова-Хэ-Мин догадалась о нечеловеческой природе Ирис, но последняя фраза поставила меня в тупик.
— Она? Добровольно?
— На трансформацию центральной нервной системы! — резко отозвалась принцесса. — У меня, знаешь ли, был один из лучших наставников по Первому Пути. Пусть у меня и не было никогда времени на полноценную работу над собой и нормальное последовательное развитие — но с головой он мне помог. С двенадцати лет у меня отличная память и повышенное внимание к деталям, но те шесть месяцев, пока изменения шли — я помню как в тумане… И вспоминать до сих пор боюсь. Я была не в своём уме! Безумна — когда меньше, а в иные дни и совсем. Даже мастера Пути Воина решаются на перестройку больших полушарий головного мозга редко, и только когда край прижмёт. И правильно — далеко не все возвращаются. Но стать учителем Меча в двадцать — или сколько там ей? Даже если был невероятный талант…
Принцесса замолчала, потом несколько раз нарочито-громко вдохнула-выдохнула, и продолжила мягче и спокойнее:
— Тебя приставили к ней уже после того, как она себя переделала, но не догадываться ты не мог, верно? Я же вижу как ты её опекаешь… Ладно, прошу — прости меня. Устала, до меня только сейчас наконец дошло, насколько Ирис сама себе совсем не принадлежит, и сорвалась. Нельзя никого превращать в такое. И прости, что заставила тебя сейчас послать её одну. Но «это» — её свойство ощущаться как пустое место, как будто человека просто нет… Не только человека — вообще никого! Под землей не было ничего живого, кроме нас, и я только через некоторое время поняла, что «Сфера» ощущает всего троих. Идеальный диверсант, не представляю, как этого можно было достичь…
Хорошо, что в железнодорожном тоннеле было так темно — иначе бы Рюрикова всё поняла по моему лицу. Не думаю, что она сейчас бы смогла нормально воспринять правду об Ирис: созданная Анной теория о том, что бек выращивает специально обработанных бойцов с нечеловеческими характеристиками и подавленной волей, но сохранённым сознанием, хоть и звучала, как лютый бред сумасшедшего, была, как я понимаю, внутренне непротиворечивой. А вот я узнал много нового и интересного про Первый Путь — несколько расходящегося с тем, что рассказывают деткам в школе. Получается, самосовершенствование можно форсировать, хотя и не без побочных эффектов, конечно. Как интересно. Надо полагать, со Вторым Путём тоже… не всё так однозначно…
Планшет дрогнул вибросигналом восстановленного радиосоединения у меня в руке, а через несколько мгновений из темноты раздался жизнерадостный голос андроида:
— Там никого нет!
— Что?
— Я осмотрела всё — людей нет, — более развёрнуто ответила Рюриковой «цветок».
— Проклятье! Егор, пусть Ирис проверит другой выход тоннеля — может, повезёт…
— Повезёт? — За стремительными извивами мысли немного отдохнувшей Анны я не поспевал.
— У охраны должен был быть свой транспорт… Или хотя бы возможность его вызвать. Мы за оставшееся тёмное время суток просто не сможем добраться ни до границы зоны блокировки связи, ни даже просто до людей. Во время учений на стратегических участках подъездных путей всегда выставляют патрульные группы — на это и был расчёт. Мы даже дрезину вытащить не сможем…
— И что делать? — даже мне было ясно, что проверка второго устья тоннеля бесполезна: если бы посты были выставлены, то оба.
— Не знаю, — честно призналась магесса. — Пойду, приведу остальных. Может, вместе что-нибудь придумаем… Опять. Хотя я просто не представляю, что тут можно сделать.
Интерлюдия.
Соломин Дмитрий.
Соломин Дмитрий, особый посланник (имперский аудитор) Лазурного Дворца.
По-прежнему ночная монгольская степь.
«Адепты Духа не сходят с ума, они достигают Просветления.» Дурацкая присказка, которую так любили многозначительно повторять друг другу его поселковые друзья в далёком детстве после посещения воскресной школы (а порой и взрослые втихаря — после очередной проповеди). Это потом, когда седенький сельский батюшка как-то выделил его среди остальных пацанов, и стал Наставником, Учителем с большой буквы, Мите порой становилось мучительно стыдно за своё и приятелей, да и взрослых тоже, былое поведение. Селяне, любящие посмеиваться над забавным тщедушным старичком, окормляющим сразу три расположенных рядом деревни, даже не подозревали, с каким титаном Духа имеют дело — а тот только улыбался добродушно. Хотя кое-кто догадывался, наверняка, но — язык держал за зубами: ведь по сути, несмотря на все хохмочки, фраза была очень точной. «Адепты Духа не сходят с ума…» Словно чудодейственная мантра, повторяемая раз за разом, эти слова не давали Дмитрию потерять ощущение реальности происходящего. А то бы он, пожалуй, усомнился в собственной вменяемости — и просто улёгся в пахучую степную траву, наслаждаясь пусть и странно-реальным, но одновременно и бредовым сновидением…
— Я вернулась! — жизнерадостный голосок Агаты, раздавшийся из кармана, едва не заставил Соломина сбиться с шага. Аудитор, стараясь не снижать темп, упрямо шагал сквозь ночь, в выборе куда наступить больше доверяя своим предчувствиям, чем глазам. Зрение было совершенно бесполезно — разве что следить за звёздами, чтобы не сбиться с выбранного направления. — Я нашла железную дорогу! Ты правильно идёшь. До неё тебе осталось всего сто девятнадцать километров.
Дмитрий выдохнул, привычно удерживая концентрацию. «Всего» сто двадцать кэмэ — это гораздо лучше, чем «всего» пятьсот или там двести пятьдесят. Сутки непрерывной ходьбы. Но, хотя бы, направление было выбрано правильно. Дойти — ну а дальше рельсы и шпалы выведут. Хотя скорее удастся подать знак машинисту проходящего мимо состава. Остановиться не остановится, но и игнорировать не будет, если заметит: это в пригороде подающий знаки поезду человек скорее всего или пьян, или местный сумасшедший, а вот посреди степи или тайги таким не шутят…
— Там были люди, Агата? — выдерживая чуть заинтересованный тон, поинтересовался мужчина, не вынимая трубку: в первый раз вежливо позвонив, теперь собеседница пользовалась его телефоном как своим — свободно включая громкую связь, например.
— Не-а, — было полное впечатление, что наличие или отсутствие людей ничуть не интересует… гм, «девочку». Сначала, когда они только заговорили, загадочная незнакомка показалась ему старше, но теперь, слыша интонации и задействованные речевые обороты, Дмитрий не дал бы ей и шестнадцати. Инфантильный подросток или ребёнок… Ага, общающийся посреди степи с пассажиром сбитого магией лёгкого самолёта посредством его мобильного телефона, хотя вокруг на километры не то что вышки связи — вообще ни одного человека нет.
Соломин, разумеется, слышал всякие истории о духах и призраках — в том числе и от сослуживцев. Служение Императору заносило аудиторов Лазурного дворца порой в такие места, что и на карте не сразу отыскать, и ежедневно сталкивало с самыми разными людьми, так что на недостаток историй никто из коллег не жаловался. Тем более, среди сотрудников-ханьцев традиционно было множество искренне верующих буддистов, что заставляло последних вполне серьезно пересказывать услышанное или вспоминать собственный опыт «общения со сверхъестественным». Правда, обычно духи «являли свою волю» посредством какого-либо стечения обстоятельств, в откровениях, полученных в медитациях — но не вмешивались в мир живых прямо. А все подобные случаи (обычно происходившие не с рассказчиком, а, разумеется, с кем-то другим) на поверку оказывались или талантливыми выдумками, или чрезмерной игрой воображения оказавшихся в сложных и опасных ситуациях людей. Или, что хуже, хитрой попыткой мошенничества и обмана на чувствах верующих: бывали и такие кощунственные случаи. Но сейчас… Сейчас Дмитрий был готов поверить.
Одиночество, проход по краю гибели, странный, обезличенный способ вести диалог — или вот, только что продемонстрированная способность меньше чем за час смотаться на сто километров и вернуться назад. После того, как Агата в первый раз заговорила с ним, мужчина попытался отыскать собеседницу своими способностями — тщетно, разумеется. А на аккуратный вопрос, «Я аудитор Лазурного дворца, а ты кто?» — девочка вроде как на полном серьёзе ответила:
— А я ужас, летящий на крыльях ночи!
И понимай, как хочешь.
Вопрос о сверхъестественной природе собеседницы Дмитрий задавать не стал… Пока не стал. Во всех историях, где якобы фигурировал прямой контакт с духами или нечистью, после прямого упоминания нечеловеческой природы исчезали или визави — или исчезал сам герой. Ни первого, ни, тем более, второго особому посланнику как-то не хотелось — особенно теперь, когда спутница объявила о верном выборе направления. И так за время, пока вызвавшаяся проверить правильность пути Агата отсутствовала, Дмитрий в полной мере успел прочувствовать те незабываемые ощущения, что даёт настоящее одиночество — тогда-то он вообще не имел никаких ориентиров, кроме Полярной звезды невысоко над горизонтом. Лучше уж так.
— Значит, у дороги людей нет, — повторил аудитор. — Может быть, они есть где-то недалеко от нас в другом направлении?
— Может быть, — согласилась Агата равнодушно.
— Не хочешь их поискать? — вкрадчиво поинтересовался мужчина. После предыдущего вопроса, правильно ли он идёт к железной дороге, Агата бодро пообещала проверить — и, если ей верить, действительно… гм, удостоверилась. Перемещаясь неизвестным образом со скоростью около двухсот двадцати километров в час и измерив расстояние с точностью до километра. Интересная способность для «духа».
— А зачем? — теперь к скуке примешивалось лёгкое недоумение.
— Ну, меня же ты нашла…
— Ты такой же, как и я, и знаешь, куда двигаться, — рассудительно объяснила «ужас». У Дмитрия против воли мурашки пробежали по спине: «такой же», это мёртвый, что ли?! Через секунду рациональная часть сознания загнала суеверный страх обратно в подсознание — и «мантра» в очередной раз помогла. Надо сойти с ума, чтобы решить, что ты — неупокоенный дух, не понимающий, что уже умер, и угрюмо стремящийся к недостижимой цели. Но — мёртвые вроде как не сомневаются? Боже, что за чушь лезет в голову!
— Можешь объяснить, почему я такой же, как ты? — в конце концов подобрал слова для следующего вопроса Соломин.
— Тебя тоже должны были увезти, но вместо тех, кто должен — только сгоревшие обломки на земле, — печально сообщила собеседница. Дмитрий, чьё воображение уже успело по голосу и интонациям нарисовать в голове смутный образ Агаты, словно вживую увидел, как у девочки поникают плечи. — Зато ты знаешь, куда нужно двигаться, а я — нет. Потому я — с тобой.
— А… почему просто не спросила, куда я иду? — только и поинтересовался мужчина, очень напряжённо обдумывая услышанное: «Огонь и обломки, везти — так говорят о разбитой технике: не один Ан-14, получается, попал под атаку магов. Неужели и правда дух погибшей девочки со мной говорит? Раз так, то понятно, почему „ужас“ не хочет искать встречи с другими людьми — те, кто напал, тоже вполне могут быть где-то здесь, и с ними можно столкнуться. Вряд ли ищут именно его… хотя, кто знает. Всё-таки агенты Лазурного дворца сумели оставить в народе о себе определённую — и вполне заслуженную — славу. Но несколько нападений — это уже совсем не то, что ссадить с неба одинокий самолёт, замаскировав происшествие под естественные причины. Что-то очень плохое тут творится — и слишком большого масштаба!»
— …
— Повтори? — Соломин понял, что полностью прослушал реплику Агаты.
— Ты не можешь рассказать, я знаю, и не спрашиваю, — послушно повторил голос из телефонной трубки.
«А ведь по сути верно: цель миссии я не имею права раскрывать. Умница… кто бы она ни была! Попросить, или не стоит? С другой стороны, в свете новой информации — однозначно нужно рискнуть.»
— Да, так и есть, но теперь я знаю, сколько времени займёт путь. Не меньше суток, может — двое.
— Это слишком долго, — девочка расстроилась. — Я столько… не смогу.
— Но ты можешь двигаться быстрее меня… — осторожно подвёл к желаемому Дмитрий.
— Я — да.
Не вышло, похоже…
— А я — нет.
— Ты можешь использовать транспорт, — после небольшой паузы предложила Агата.
— Если он есть, то могу.
— Я найду, — пообещали на том конце провода, и связь прервалась прежде, чем Дмитрий успел сказать «погоди!»
* * *
В этот раз Агаты не было дольше — Соломин несколько раз специально доставал телефон, даже раз попробовал позвать — чувствуя себя донельзя глупо. И вот, когда специальный посланник уже смирился с тем, что остался один (и понимая, что если выберется из передряги — о ней никогда и никому не расскажет), его сотовый вновь ожил.
— Я нашла тебе… машину? — последнее слово девочка произнесла несколько неуверенно. — Извини, я не смогла пригнать её прямо к тебе.
— Пригнать? — это слово как-то особенно не сочеталось в голове у Дмитрия с описанием «машина».
— Следовала в другом направлении, когда я нашла. Повернуть точно было сложно, приходилось часто вносить правки курса. Потому — случайно перевернула. Извини. Но она функциональна, я проверила.
— Далеко? — только и нашёлся, что спросить имперский аудитор, под впечатлением от того, что до того никак не проявляющий телесность «ужас» внезапно оказался способен что-то случайно перевернуть и после этого проверить на функциональность. Особенно — если это автомобиль.
— Двенадцать километров шестьсот метров.
«Побегу», — решил мужчина. Двенадцать километров — не та дистанция, после которой нужно несколько часов отдыхать. А если получится вместо двух часов с хвостом добраться за час — это уже будет существенный выигрыш по времени. К тому же, Агата ни словом не обмолвилась о водителе и пассажирах «машины», что тоже не добавляло спокойствия. Транспорт обычно без того, кто рулит и жмёт на газ, никуда не едет…
* * *
Эта ночь уже не раз поколебала представления Дмитрия о том что возможно, и о том, что может быть. Машина нашлась — это был легкий армейский внедорожник, ворчливо гудящий двигателем на малых оборотах и впустую вращающий колёсами в воздухе. Надо же, даже перевёрнутый не заглох… Хотя, если рассматривать формально, водитель у багги, лежащего на верхних дугах силового каркаса, был. Или всё-таки нет? Можно ли считать остывшего, уже хорошо окоченевшего мертвеца, водителем? А пассажиром? Скорее груз… Мёртвые тела без голов. Последний факт, отлично вписывающийся в разворачивающуюся картину мистического рассказа-ужастика, к вялому удивлению самого особого посланника, вызвал только умеренное раздражение. Ну сколько можно-то уже, а?
— Агата, — поинтересовался он устало, наконец справившись с ремнями, удерживающими обезглавленных и заглушая мотор. — Как ты машину-то перевернуть умудрилась?
— Набегающим воздушным потоком, — отозвалась девочка. Аудитор молча сплюнул, входя в состояние концентрации для силового рывка. Перевернуть вездеход на колеса — и к железной дороге. А там… Впрочем, кажется, лучше просто не загадывать.
Долгин Василь.
Капитан полиции Долгин Василь, следователь Особого Отдела ЦПУ.
Полигон (В/Ч 16732), центр объединённого командования учениями на внезапную проверку боеготовности.
— Давно не виделись, Карим Ашотович, — Василь приветливо улыбнулся, и даже вежливо кивнул — правда, даже не сделав при этом попытки привстать с табурета. И руку не подал тоже. Впрочем, не от лени или небрежения, а исключительно ради пользы дела… гм, и тела. И делу, и телу вредят синяки на теле следователя — если они получены до начала оперативной фазы. Движения стесняют и отвлекают, окаянные. А при ускоренном заживлении вызывают сильный голод — тоже ничего хорошего. Ну и главное, казак справедливо боялся, что выдаст своё реальное отношение к физической боли — и вот после этого те намётки плана дальнейших действий, которые он выстроил за время отдыха, точно пойдут прахом. Отличной иллюстрацией к предыдущему тезису служил заворочавшийся на полу генерал: скованный по рукам и ногам тяжёлыми даже на вид цельностальными кандалами без замка, причём руки зафиксированы за спиной. А его, Долгина, всего лишь вежливо препроводили в отдельную комнату (даже не карцер!) и чисто символически ограничили собственными (вот идиоты…) наручниками. И даже уже успели покормить один раз. Не жизнь — сказка!
Долгин улыбнулся и четверым автоматчикам, от двери контролирующим укладку офицера на пол: к слову сказать, два дюжих ВДВешника Мамедова не бросили, а очень даже вежливо уложили, правда, лицом вниз. Ну и да, опять же, не оттащили в карцер, а поместили сюда, в жилой офицерский блок при штабной гостинице. По некоторым признакам следователю сразу стало понятно, что десантникам здорово не по себе от выполняемой работы, а вот «как бы солдаты» (в полевой форме без погон, именных нашивок и опознавательных знаков рода войск) полны мрачной, злой решимости.
Могло показаться, что четырёхчасовое заключение в собственном номере было для следователя Центрального Полицейского Управления пустой и глупой тратой столь драгоценного сейчас времени, но на самом деле по продуктивности сбора информации оно мало уступало прямому наблюдению. Потому что следить — ещё было нужно понять за кем: штабной комплекс Полигона сейчас, в первый день разворачивающихся учений, напоминал не просто муравейник, а муравейник во время пожара. А тут противники мало того, что сами обозначили себя, так ещё и дали детально сопоставить отдельные свои приметы для проведения анализа и обобщения. Потому что для попытки передачи сообщения о неожиданных результатах расследования нужно было точно знать, что именно передавать: попытка, вестимо, будет только одна, а вот дела заворачиваются, похоже, нешуточные. Даже для уровня ЦПУ. И вот, можно сказать, в номер подали свидетеля, окунувшегося (судя по оковам) в самый центр событий. Какой прямо-таки императорский подарок! Правда, подарок пока слабо ворочается на полу, и даже перевернуться не может — чем-то приложили болезного, но адепты Пути Воина крепки: раз не прибили до конца — скоро очнётся. Впрочем, сам факт того, что командир Полигона валяется в недееспособном состоянии рядом с «залётной штафиркой», уже настолько многозначителен, что дальше некуда. Зато — свидетельствует о том, что оный генерал оказался не замешан. Не замешан в чём, вот вопрос? Это-то и надо узнать. Но одно ясно точно — оное пока загадочное «это» явно классифицируется уголовным кодексом как «измена Родине».
* * *
Надо сказать, что Василь после печального итога спасения возлюбленной сильно изменился. В особый отдел он пришёл не только с желанием отомстить, но и в глубоком смятении чувств. Его казацкая удаль, его сила, его навыки — предмет особой гордости! — первый раз в жизни дали сбой. Точнее нет, не так — оказались недостаточными. Слова, что не всё в жизни можно решить при помощи шашки и кулаков, в первый раз перестали казаться дурацкой присказкой. Пришло понимание — если он, Долгин, хочет отомстить преступному миру Великой Империи, если хочет бороться с выбранным в противники Злом, то обязан научиться чему-то большему, чем просто хорошо вести оперативно-сыскные мероприятия и проводить задержания. Потому наставления от более опытных коллег он принимал с огромным вниманием и почтением, а так же что есть сил занимался на специальных тренингах и занятиях.
Не сказать, что всё давалось легко — как и у любого человека, у бывшего спецназовца были свои слабые стороны. Например, столь важная наука притворства и перевоплощения оказалась настоящей головной болью. Что другие сыщики осваивали за несколько месяцев, Долгин грыз и отрабатывал несколько лет, и успехов всё равно достиг не блестящих. Потому штатный эксперт по гриму и актёрской работе посоветовал выбрать какой-то один образ, и вжиться сначала в него, а уже потом пытаться освоить что-то другое.
Для Василя венцом его мастерства стал образ шпака, чинуши и слабака — полную противоположность собственной сути удерживать в уме оказалось проще, чем более «половинчатые» образы. Помогло ещё отсутствие военной выправки и навыки «пластуна»-разведчика, вынужденного сдерживать свои движения многие часы подряд. Теперь подозреваемые, на головы которых, как карающий меч, обрушивался следователь, сталкивались с премерзким (по мнению самого казака) типом: въедливым, абсолютно эмоционально глухим мерзавцем в безупречном костюме-тройке, у которого на каждый чих есть бумажка, а на любую попытку увильнуть от внезапного интереса полиции — аж по две. Больше всего не хватало поначалу любимого клинка и нормального оружия — табельный «ПМ»[77] иначе как издёвкой и оружием «последнего шанса» назвать язык у бывшего спецназовца не поворачивался. Ничего, привык. Зато как «радовались» подследственные, когда прилизанный бумагомарака при попытке оказания силового давления во мгновение ока превращался в подобие разъярённого тигра, ураганом сносящего любые попытки сопротивления! Удивление частенько оказывалось оружием даже посильнее кулака.
И в этот раз Долгин не стал изменять наработанному образу: в кабинет наччасти вошёл идеально причёсанный совершенно гражданский тип с противной даже без слов улыбочкой. По одёжке — встречают, и по лицу генерал-майора Мамедова, вполне славянскому, кстати, не считая «выдающегося» кавказского носа, было прекрасно видно, что он уже жалеет, что сразу сходу не послал следователя… куда подальше. В какой-то мере он был в своём праве — военный объект в волнующий момент начала крупномасштабной учебно-боевой операции явно был не местом для… всяких. Но и портить отношения с Центральным Полицейским Управлением даже высокопоставленному военному было определённо не с руки. Особенно в таком деле, когда у полицейских на руках оказывается нечто, достойное отправки следователя аж в Монголию, практически шайтану под хвост! Своего рода это был определённый жест доброй воли — могли бы сразу в военную прокуратуру обратиться, и вместо одного гражданского — приехала бы орава ненавистных «внутряков», аж потирающих потные лапки от осознания возможности прихватить за задницу целого генерала! Потому, несмотря на то, что времени не было вообще, для спецполицейского «окно» нашлось. Ну что ж, никто не обещал, что будет легко.
— Давайте сразу коротко и по существу. Сами видите, какой п… бедлам творится. — после скупого обмена приветствиями сразу взял быка за рога Мамедов. Разумеется, такой шанс выставить себя в нужном свете нельзя было упускать.
— Не заметили в последние два-три месяца в поведении ваших офицеров и солдат ничего… необычного или странного, Карим Ашотович? — полностью оправдывая свою «маску», вкрадчивым голосом и не прекращая улыбаться, вежливо спросил Долгин. Крылья главного украшения лица генерала явственно дрогнули, но это была единственная реакция, которую наччасти себе позволил. Обращение по имени-отчеству, формально предельно вежливое, по отношению к кадровому военному при исполнении, и не от какого-нибудь старенького профессора литературы — от полицейского! — было чем-то вроде если не пощёчины, то щелчка по носу точно.
— А должен был? — уже не пытаясь замаскировать холод в голосе поинтересовался военный.
— В Центральном Полицейском Управлении существует аналитический центр, который в том числе занимается анализом статистики правонарушений на территории всей Империи — некоторые преступления могут оказаться совсем не тем, чем они представляются на первый взгляд, — начисто проигнорировав вопрос, наставительным тоном начал вещать Долгин — Иногда связи между нарушениями закона в одном и другом месте могут быть причинно-следственными, иногда — результатом выявленных или невыявленных групп организованной преступности, иногда — следствием злоупотребления властью на местах. Вторые и третьи — наша работа, следователей Особого Отдела…
Казак аккуратно отслеживал реакцию собеседника, заметил, как Мамедов начал медленно втягивать в себя воздух, и перешёл от «воды» к конкретике.
— При обработке отчётности за апрель и май этого года аналитики неожиданно для себя выявили… ряд правонарушений, преимущественно мелких, так или иначе связанных между собой только одним: они произошли с близкими родственниками служащих ВДВ Округа Монголия. Кражи, вымогание взяток, юридические препоны, телесные повреждения разной степени тяжести, разбой, неправомочный отъём имущества… Список можно продолжить. Вам, генерал-майор, как я понимаю, ничего об этих происшествиях известно не было?
Генерал сдулся.
— Нет, ничего, — мрачно подтвердил он. Бывший альфовец понимал своего визави очень хорошо: конечно, всякие совпадения случаются… А если — нет? Семьи кадровых офицеров обычно живут тут же, буквально рядом — в военных городках и окрестных посёлках. А ВДВэшники народ горячий, покруче казаков — сначала бьют, потом думают. Если нет официальных жалоб — делам не дали ход… Или жалобы до командира Полигона просто не дошли. Тут даже не ясно, что хуже. Нет, была небольшая вероятность, что все проблемы смогли утрясти полюбовно, но… это было маловероятно. Ну а для чего провоцировать обученных элитных Воинов на противоправные действия, а потом «по-кумовски улаживать», и так ясно — кто-то посчитал себя очень умным и решил заполучить группу «крутых парней». Пусть даже если и на один раз — иному криминальному авторитету хватит подняться на такой акции на недосягаемую для других высоту. Правда, более вероятно — всего-навсего местный командир сводной роты десанта, прикомандированной к Полигону, «покрывал» своих людей столь успешно, что бойцы «берега потеряли», а нападки на родственников — этакий ответ местного населения, попытка отыграться. Куда ни кинь — всюду клин, вот как такая ситуация называется.
— Спасибо, капитан, — генерал медленно встал и столь же медленно протянул руку для пожатия. Благодарности к следователю он не испытывал ни разу, и скорее предпочёл бы разобраться самостоятельно и втихую, но и так было лучше, чем через прокуратуру. — Я… немедленно, как только представится возможность, предоставлю вам все материалы и бойцов для… дачи свидетельских показаний. Пока же прошу заселиться в офицерский блок в нашей гостинице и подождать, пока я всё подготовлю. Мой адъютант вас проводит…
Василь с лёгким сердцем занял гостиничный номер, и первые несколько часов, до сумерек, откровенно скучал. Искать десантников лично он не намеревался — судя по реакции, Карим Мамедов был неважным актером, и слышал о нарушениях действительно впервые. Значит, спасая свою золотопогонную… форму, он сделает всё, чтобы гражданский следователь смог отработать свои версии. Лучше пусть прокуратура работает с полностью собранным делом, а не присылает своих следователей. При определённом же везении генерал-майор мог даже рассчитывать и вовсе отделаться предоставлением всё тех же бойцов ВДВ как ударной силы для задержания преступной группировки, пытающейся поймать на аркан шантажа военнослужащих: тогда военно-судебные инстанции беспокоить и вовсе не придётся…
Однако, не срослось. К вечеру бешеный логистический поток руководству Полигона удалось унять: все прибывшие части разместили там, где надо, все материальные ценности приняли и учли, складировали и расположили согласно плану и технике безопасности. Количество суетящихся между штабными корпусами людей в камуфляже и повседневке резко пошло на спад… И тут появились они. Явно неместные автоматчики, в лесном, а не степном камуфляже, и практически без знаков различия. Аккуратно разбились на пары — и установили дежурство на территории. То и дело пробегающим мимо старшим офицерам патрули демонстрировали некие бумаги, от которых военные скучнели и сразу теряли интерес.
Чем больше Долгин рассматривал «таинственных незнакомцев», тем больше ему хотелось с ними, так сказать, «познакомится». Уж очень некоторые моменты их поведения напоминали родную контору, когда сотрудники в штатском оцепляют территорию… С поправкой на военный объект, конечно. Неужто «коллеги», только по армейской части? Было бы несколько… некстати, дело отберут и, получается, зря ездил. Зажглись фонари, Мамедов ожидаемо не приглашал на задушевные беседы — в двенадцать ночи официально объявлялись учения, и до того администрация Полигона стояла на голове. Через несколько часов скуки и перечитывания скудных пока материалов дела, Василь не выдержал. Решился на дурную и глупую провокацию — в стиле своего малого народа, по-казацки. То есть вышел из номера, потом из здания гостиницы вообще, и начал… неторопливо прогуливаться. Учитывая, сколько раз у него бдительные наряды проверили документы, пока он от поезда добирался до кабинета генерала, пройти он должен был по улице шага три… Но — вотще. Патрули его словно не видели. Словив нехилый когнитивный диссонанс — а всего-то хотел в ответ на демонстрацию собственных «корочек» и предписания запросить их документы — казак совсем уж внаглую подошёл к одной из двоек и начал довольно противным тоном выяснять, «где здесь нормальная столовая». Его вежливо, но равнодушно послали… Искать самостоятельно — бойцы не знали. И документы не запросили. От обалдения Василь не нашёл ничего лучше, чем вернуться в своё временное пристанище. Однако, похоже, «лесные» сообщили куда надо — минут через сорок в дверь вежливо постучали… И четверо автоматчиков с офицером (опять без погон!) во главе очень попросили его сдать оружие, надели наручники… И оставили под домашним арестом. И даже вскоре принесли очень неплохой ужин — явно с генеральского стола! А ещё через пару часов — подкинули (в прямом смысле) собеседника — наверное, чтобы совсем не заскучал.
* * *
— Следователь… Долгин, — генерал наконец справился с собственной слабостью, и перевернулся на бок, мутным взглядом рассматривая сидящего на стуле штатского.
— Как видите, — хмыкнул казак, продемонстрировав скованные руки. — Раз у нас появилась такая замечательная возможность встречи, не хотите ли скрасить сию чудесную ночь беседой о неких происходящих сейчас вокруг нас событиях?
Мамедов минуту помолчал, но потом всё-таки заговорил:
— Это — военный переворот…
Часть 5. «Прощальный костер»
41
— Я не нашла людей, — отчиталась спустившаяся со склона Ирис.
— Это хорошо. Сурикатов, насколько мне известно, Орден Равновесия в свои ряды ещё не начал принимать, — невесело пошутила Анна, и густая предутренняя тьма начала наливаться красками и стремительно светлеть. — Глядим в оба. Надо держаться вершин холмов и гряд…
— «…Чтобы первыми заметить возможный патруль,» — ворчливо повторила слова прозвучавшего десять минут назад инструктажа Светка. — Что невозможно, потому что они будут под «пологом».
— Тогда я их просто почувствую, — равнодушно пожала плечами принцесса. — А вот обычный «секрет» с прибором ночного видения — вряд ли.
— Откуда им здесь взяться… — по инерции пробубнила Мамедова.
Всё, что уже можно было проговорить, было проговорено, разумный компромиссный план действий разработан и утверждён командиром — вот только генеральская дочка была с ним совершенно не согласна и продолжала ерепениться. Совершенно впустую, разумеется — в первую очередь принятый к исполнению порядок действий не устраивал саму Рюрикову, но… Как будто у нас был хоть какой-то выбор.
— «Разведчики мотострелков могут, в зависимости от оперативной обстановки, получить дополнительные средства обнаружения противника…» — нудно процитировала Устав магесса, первой начиная взбираться на склон. — В том числе и тепловизоры. А «взяться» — с Полигона, до которого на БРМ[78] — два часа крейсерского хода в самом худшем случае. Переподчинение же войск лично я бы начала именно с оперативной разведки…
Я поморщился. Сейчас нашим главным противником были не солдаты, и уж тем более не маги на их лёгких, ничем не защищённых багги. Расстояния. Проклятые огромные пустые пространства монгольской степи лучше всяких заборов и застав преграждали нам выход из зоны подавления гражданской связи. В ближайшие пару часов встреча с одиноким патрулем равновесников была бы для нас как манна небесная: андроид уничтожила бы экипаж раньше, чем те успели бы что-нибудь предпринять, и у нас появилась бы свобода манёвра… на некоторое время, пока их не хватятся. Однако, поскольку обязательные посты у устьев железнодорожного тоннеля выставлены не были, шанс встретить разъездную группу бойцов заговорщиков был очень низким. Зато рядом с тоннелем и железной дорогой с каждым часом рос шанс напороться на нормальных солдат, задействованных «в тёмную».
Нормальных в плане выучки и подготовки военных — с отслеживанием местоположения мобильных групп с привязкой к местности в реальном времени, с регулярной независимой радиосвязью со штабом, да ещё и дополнительно «накрученных» перед учениями непосредственным командованием — нам было не одолеть. Проштрафиться из-за глупого разгильдяйства на учениях по внезапной проверке боеготовности и привлечь к себе пристальное внимание различного рода проверяющих на весь следующий год никто не хотел, потому люди сейчас выкладывались на полную и «Наставления по несению службы» чли и блюли от и до. Нет, справиться с нормальной разведгруппой мы, допустим, при некоторой удаче, смогли бы — но тогда, даже с учётом захваченного транспорта, наша поимка или уничтожение становилась лишь вопросом нескольких часов. Это не считая этического момента убийства никак не причастных к заговору в высших эшелонах власти людей…
Все эти аргументы прозвучали во время «мозгового штурма» в подсобке у запечатанного главного въезда на бывшую ракетную базу. Говорили в основном Анна и Света — соответствующие знания и опыт были у обоих. Вскоре сошлись на том, что нужно выдвигаться в сторону от объектов военной инфраструктуры — сидеть на месте было глупо, да и опасно обнаружением: любой адепт Третьего Пути мог засечь следы применения Силы принцессой. Вопрос был лишь — куда? Младшая Рюрикова-Хэ-Мин настаивала на скорейшем отходе к границам контролируемой мятежниками зоны, Мамедова — наоборот, на попытку проникнуть на территорию Полигона, откуда машину, пригодную для быстрого пересечения степи, предполагалось попросту умыкнуть. Лучше вместе с водителем, а ещё лучше — летающую, и вместе с пилотом. Проблема была в том, что мы не успевали так и так — несколько суток пешего пути ставили крест на возможности вовремя связаться с Императором. В итоге, из двух плохих решений выбрали менее опасное. Но прежде, чем начать двигаться в нужном направлении, требовалось найти воду и пополнить её запасы. Высокие холмы — или низкие горы? — в самом начале лета была возможность найти открытый водоём перспективней плоской и голой степи. Надо только забраться повыше — и осмотреться, что мы и так собирались делать. Благо, «Сфера» чудесным образом решала проблему с темнотой…
* * *
Как выяснилось при более близком знакомстве, горные склоны только казались «низкими» и «пологими». Взобраться на ближайшую возвышенность получилось совсем не быстро — даже несмотря на небольшой отдых, бодрости никто не ощущал. Ну, хоть воздух свежий… даже слишком свежий. Хорошо хоть видно, куда ноги ставишь — и то несколько раз чуть не упал. А теперь…
…Планшет в моём кармане внезапно разразился длинной вибрацией. Предупреждение с высшим приоритетом! Выхватывая компьютер, я впился глазами подопечную: всё в норме, стоит естественно, «дыхание» есть. Перегрузка процессора? Перегрев? Уровень топлива упал? Только не последнее! Устранить поломку «в поле» — нереально…
Установлено новое беспроводное защищённое соединение.
Отправка идентификационных пакетов… 10 из 10. Приём идентификационных пакетов… 10 из 10. Идентификация пройдена.
Устройство доступно для управления и контроля: АВМ.[79]
— Агата! — не своим голосом заорал я, зажав экранную кнопку голосовой связи и не особо заботясь, как это выглядит со стороны. На счету была каждая секунда: в любую секунду чудом «зацепленный» маломощным передатчиком мобильного компьютера вертолёт мог уйти за пределы дальности рассчитанной исключительно на небольшие расстояния цифровой связи. — Ко мне! Быстро!
В тот момент я не думал о том, как «фурия» оказалась в сотнях километров от места испытаний, почему одна и вообще в воздухе до сих пор, хотя давно уже была должна закончить лётную программу. Даже не подумал о боевом применении вертолёта. Просто — радовался, что нашёл ещё кого-то… что-то из той жизни, что вчера вечером с треском рухнула в бездну.
— Я лечу! — задорно отозвался девичий голосок. — И я сама догадалась тебя искать. Агата — умная!
— Ещё какая, — подтвердил я, пытаясь одновременно найти в небе чёрную точку приближающегося дрона и считать основную информацию о состоянии. По экспресс-диагностике выходило, что кроме на две трети пустого топливного бака вся остальная периферия пребывала в том же состоянии, что и вчера, то есть, позавчера вечером — разве что сроки непрерывной работы механизмов показывали непривычно большие цифры. Ну и процессорная нагрузка под восемьдесят процентов, плюс до отказа забитый канал между Агатой и Ирис: БИУС штатно обменивались оперативной информацией, а рассинхронизация в целые сутки — это много.
— Егор… — голос Анны отвлёк меня от экрана. А вид магессы, когда я к ней повернулся — и вовсе заставил вздрогнуть… и вернуться к реальности. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?
— Эм… — начал было я… и замолчал. Кажется, будет трудно. — …наша команда только что стала немного больше и намного сильнее.
В подтверждение моим словам воздух за моей спиной упругим вихрем дёрнул за одежду и растрепал причёски девушек, заставив прищуриться и прикрыть рукой глаза. Знакомо заложило уши — режим работы двух несущих винтов был подобран так, что колебания воздуха взаимно гасили друг друга, не давая в итоге никакого слышимого ухом человека звука, однако от ультразвуковой компоненты избавиться до конца так и не удалось.
— Приве-ет! — вежливо поздоровалась БИУС со всеми, теперь через внешние динамики вертолёта. — Я — Агата! Будем дружить?
Ой, какие лица… Может, Маркулов был прав, называя профиль социальной мимикрии «фурии» идиотским? Хотя, я же не планировал показывать его посторонним — собственно, сам программный блок был оставлен для совместимости единого пока ПО робота и дрона. Это в предсерии уже планировалось делать разделение… И, честно сказать, наработанного ещё с родного мира словаря было жаль. Не только мне, я думаю — просто Ивану не по чину было признаваться. Ивану… Который должен был быть на испытаниях вместе со всеми. Каковые штатно должны были закончиться переводом дрона в транспортное положение и погрузкой на катер. И возвращением в «Каменный цветок».
Проклятье… Впервые в жизни я захотел по-настоящему кого-то хладнокровно, без всяких лишних чувств, застрелить. С полным осознанием, что делаю, перечеркнуть очередью из «собаки» поперёк корпуса, как учили. Если только наши пути пересекутся, уроды, затеявшие «восстание во имя мира», — рука не дрогнет.
42
— А-хре-неть… — читать по губам я не умею, но тут сложно было не догадаться, что прошептала Мамедова. Выражение лиц у Анны и Жаргал было только самую малость менее потрясённым. Наша Агата — она такая. Впечатляет. «Фурия» зависла над землёй в десяти метрах от нас, и всё равно — ветер, поднятый её роторами, настойчиво дёргал за одежду и волосы, заставлял щуриться и прикрывать глаза. Беспилотный вертолёт во многом внешним видом напоминал КА-50, неизвестную здесь «Чёрную акулу»: узкий корпус с очертаниями хищной рыбы, два несущих винта один над другим, радикально чёрный цвет корпуса. Однако вместо зализанных, аэродинамических поверхностей «тело» Агаты напоминало необычно огранённый драгоценный камень с короткими крылышками пустых сейчас пилонов для подвесного оружия — пресловутая технология «стелс», так сильно разрекламированная США в моём старом мире, а здесь без зазрения совести использованная коллективом Вихро и инженерами Абишева.[80]
Ничего даже близко похожего по дизайну в ВВС Великой Империи просто не было, да и не могло быть. Внимательному наблюдателю добавляли впечатлений и отсутствие какой-либо выраженной кабины, и огромный провал сопла курсового плазменного орудия, больше похожий по габаритам на воздухозаборник мощного реактивного двигателя. Дракон, раскрывший пасть, как он есть — невидимый и неслышимый до смертоносной и яркой ночной атаки, а потом растворяющийся в ночном небе. Недаром в нашем коллективе «попаданцев» к автономному воздушному модулю насмерть приклеилось словечко «фурия»[81] — за схожую тактику и эффект от попаданий главным калибром. Сейчас, вырванная из родной ночной тьмы магическим освещением, машина выглядела очень чужеродно… И конкретно пугала, что уж там: на фоне неба было сложно оценить её не самые внушительные габариты — на треть короче обычного ударного вертолёта. Не знаю, кому во время учений наш босс хотел показать Агату… Или — знаю?!
— Анна, позволь с гордостью представить тебе нашу разработку — автономный воздушный модуль, «изделие „Агат“» конструкторского бюро бека Абишева, — торжественно, насколько это вообще возможно в потоке хлещущего ветра, провозгласил я. Дикую смесь чувств, что я испытывал в этот момент, боюсь, сложно было описать. После уничтожения «Каменного цветка» и явно случившихся с моими земляками-вихрёвцами неприятностей (каких — пока старался не думать), я внезапно оказался тем единственным человеком, способным сейчас закончить, довести до логического конца дело всей жизни четверых моих… Друзей? Коллег? Дело, к которому я приложил руку лишь в самом конце. Тот же Маркулов гораздо больше меня заслужил стоять сейчас здесь, на вершине холма и проводить презентацию для шестой наследницы Императора. Но, вот ирония — судьбе почему-то было угодно именно меня вытащить живым из всех передряг и столкнуть с принцессой. Оставалось только не ударить в грязь лицом… И то — только фигурально: после «прогулки» по ракетной базе умыться было негде. — Перед вами — оружие нового поколения, ударный боевой беспилотный вертолёт длительного барража, предназначенный для нанесения массированных ударов по скоплениям живой силы и техники противника, а так же для диверсий против объектов инфраструктуры в тылу врага, включая защищённые. «Изделие» рассчитано на применение в тёмное время суток и действия на малых и сверхмалых высотах — тогда полностью реализуется эффект радарной, визуальной и звуковой малозаметности.
Вроде хорошо сказал — без запинок и на одном дыхании…
— Очень приятно! — «скромно» вставила внезапно «решившая поговорить» Агата, уловив паузу в моей речи. Ещё и качнула носом вниз-вверх — надо полагать, это был поклон, в доступной для летающей машины интерпретации. Я только вздохнул: после изменений в поведении Ирис чего-то подобного следовало ожидать. Один самовольно активированный статус соцмимикрии чего стоил: поставили обновление, называется. С другой стороны — именно это «расширение когнитивного поля» уже несколько раз спасло мне жизнь, и, как я понимаю, является единственной причиной, почему БИУС вертолёта «сама догадалась» меня искать. И нашла ведь, что удивительно!
— Короче. Агата способна сжечь БТР и даже танк за несколько секунд… — я запнулся и, в сердцах, не сдерживаясь, хлопнул себя по лбу, — …или доставить одного… гм, пассажира за границу области блокады гражданской связи. АВМ, команда: ищи ближайшее место, пригодное для посадки.
— Ха-ай![82]
У Анны, наконец-то справившейся с лицом, дёрнулась бровь.
43
Место для приземления нашлось быстро и совсем рядом — на верхушке холма имелась достаточно большая плоская площадка, чтобы вместить вертолёт. Неладное я заподозрил ещё во время захода Агаты на посадку — нижние грани корпуса выглядели… как-то не так. Видно, моё волнение было хорошо заметно со стороны — Анна, намеревающаяся что-то у меня спросить, промолчала. Пришлось ждать, пока лопасти винтов остановятся до конца: дрон, несмотря на высокие стойки шасси, был почти вдвое ниже обычного вертолёта. Как только стало можно, я лёг на траву и заглянул под днище. Шайтан! Да, я верно заметил: вместо отсека полезной нагрузки, достаточного для размещения человека лёжа (подразумевалось, что так будет транспортироваться к месту проведения операции андроид), был закреплён дополнительный топливный бак. Получается, конфигурацию геликоптера поменяли перед выездом на испытания — чтобы максимально продлить время и дальность полёта. Продлили — Агата до меня добралась с запасом. А теперь что делать?
Конструкция АВМ была модульной — всё-таки двадцать первый век на дворе, как-никак. Замена элемента обвеса предполагалась простой и быстрой… Ага, в оборудованной лаборатории или, при последующей эксплуатации — в ангаре, при помощи специального подъёмника. То есть, без шансов. Пока я, уже не торопясь, выбирался из-под брюха вертолёта, в голове теснились всякие совсем уж экстремальные варианты — вроде матерчатого подвеса к стойкам колёс. Если посадить туда принцессу… и не очень разгоняться — а то сорвёт к шайтановой бабушке… скажем, около ста кэмэ-час. Сколько хватит хода? Надо посмотреть, сколько «фурия» сегодня намотала на винты, но, думаю, часов на пять-шесть ещё точно хватит. А это — с гарантией выйти за пределы зоны учений… Границы округа Монголия — заодно. Из чего только подвес делать? Разве что халаты у всех отобрать и вместе связать?..
…Я встретился глазами с командиром и невольно отступил на шаг назад. Анна была зла. Нет, шестая наследница Императора была ЗЛА. И не пыталась это скрыть.
— Всё посмотрел, что хотел? — «участливо» спросила девушка. — Тогда — отойдём немного. Разговор есть.
Жаргал и Светка, до того с разным выражением лиц разглядывающие Агату, попытались было подойти, но будто на стену налетели — такой принцесса послала им взгляд. А вот Ирис любые взгляды были по барабану — андроид, продолжая соблюдать прежнюю дистанцию, отправилась сопровождать нас вниз по склону. Впрочем, далеко Анна отходить не стала — скорее, это был психологический ход «остальные — не смейте вмешиваться».
— Это. Что. Такое, — дабы совсем уж не осталось недопонимания, магесса рукой указала на оставшуюся на вершине винтокрылую машину.
— Автономный воздушный модуль. Ударный вертолёт, если…
— Кто им управляет?
— Не кто, — до меня, наконец, дошла причина недовольства командира… Точнее, я так подумал. — Что. Компьютер.
— Ложь.
— Ты видишь кабину? — вздохнул я. — Это беспилотник.
— Я не вижу кабину, и в этом главная проблема… — медленно проговорила Анна. Я тупо уставился на собеседницу, пытаясь соотнести её слова про отсутствие пилота и отсутствие кабины. Логично же все? Логич…
— Анна, ты считаешь, что мы замуровали оператора внутри, что ли? — осторожно поинтересовался я, и понял, что угадал. — Это же бред!
— Ты отдал Агате команду точно так же, как отдавал при мне Ирис, — привела неотразимый довод принцесса. Я открыл рот, подумал, и закрыл. При всём идиотизме ситуации, аргументы собеседницы хорошо выстраивались в логическую цепочку. А вот мои сейчас будут в любом случае выглядеть как заранее провальная попытка отбрехаться. Учитывая ситуацию — очень вовремя, командир затеяла выяснение отношений, но, с другой стороны — её тоже можно понять. От некоторых предложений помощи можно потом и не отмыться. Если бы было реально то, что она себе напредставляла. Ну ладно, неважно, как мои слова воспримут — всё равно нужно сказать их. Сказать правду. Или меня сейчас в лучшем случае просто заставят уйти, а в худшем — принять бой. Хорошо же я себя «презентовал» — только предыдущие треть суток общения не дают Анне сейчас поверить до конца в то, что она для себя логически вывела. Да и я бы тоже постарался прибить живодёра, радостно презентующего результат своей вивисекции. Ладно, буду давить на логику.
— Понимаешь, Ирис тоже не человек, — я вскинул ладонь, не давая собеседнице вставить реплику, — и никогда не была им. В биологическом смысле она и не живая — вот почему «Сфера» её не выделяла в подземелье. Робот. Робот со сложной, самообучающейся поведенческой программой. Достаточно сложной, чтобы сойти за девушку… На некоторое время. Ирис — диверсант для «точечных» заданий, Агата — для масштабных. Мы разрабатывали единый универсальный комплекс — здесь, в лаборатории под Ундерхааном. Дошли до прототипов… Как видишь. Бек собирался демонстрировать Агату кому-то на учениях. Тебе, как я теперь понимаю. У Ирис меньше степень готовности, но и её эффективность ты… уже оценила.
— Беспилотный вертолёт с голосом и повадками маленькой девочки? — несмотря на свои слова, Анна очень внимательно рассматривала мою подопечную — как будто в первый раз увидела.
— У них единая программная платформа, а программу социальной… социального поведения мы для развлечения так настроили. Гораздо приятнее, чем слышать стандартные одинаковые ответы каждый раз на каждый заданный вопрос и действие, — почти не покривив душой, признался я. Думаю, любой программист, или любой более-менее сведущий в информационных технологиях человек, именно на этом моменте… гм, громко выразил бы мне недоверие: делать одну и ту же систему принятия решений для вертолёта и андроида было очевидной глупостью — если, конечно, не знать нашей предыстории. Но младшая Рюрикова, к счастью, в ай-ти специалистом не была.
— Это такой лютый, невозможный бред сумасшедшего, и при этом настолько связный, что я даже начинаю немного верить, — некоторое время помолчав, уже гораздо спокойнее сказала Анна. — А ты, Егор, или действительно во всё сказанное веришь, или в тебе умирает гениальный актёр… А что-нибудь кроме слов в доказательство привести можешь?
Я против воли фыркнул: как всё было просто в «Терминаторе-2» — без потери функциональности можно было отрезать внешнюю часть руки и показать металлическую основу. Впрочем…
— Ирис, подойди, — скомандовал я. — Дай руку.
Закатав рукав халата, я продемонстрировал девушке чистый участок «кожи» андроида.
— Смотри внимательно. Похоже на настоящую кожу? Это медицинский силикон. Ни волосков, ни рисунка. Кровеносных капилляров тоже нет.
— Ну, допустим, — Анна едва носом не уткнулась, пытаясь рассмотреть фактуру покрытия. — Это всё?
— Можно снять технические люки с вертолёта — будет видна внутренняя структура. Но без специальных ключей это невозможно. А с Ирис всё ещё сложнее… — я чуть было не ляпнул предложение посмотреть выводы коммуникационных разъемов и входов для шлангов — для этого «цветка» пришлось бы раздеть. К счастью, я сообразил, что есть гораздо более простой способ.
— Вот, — я вывел на экран планшета трансляцию видеопотока с камер глаз подопечной и повернул компьютер дисплеем к Рюриковой. — Теперь веришь?
Я последовательно переключал режимы — термозрение, потом уровни компьютерного анализа изображения. И прямо-таки чувствовал, как недоверие покидает командира. Да уж, до мысли, что человеку можно заменить глазные яблоки на электронные протезы, а их подключить к мозгу, она не додумалась — тут ещё это даже не фантастика. Впрочем, как и человекоподобные роботы, надо признать. Да и вообще фантастика в Великой Империи, мягко скажем, далеко не самый популярный жанр…
— Я читала о еврейских големах, но никогда не думала, что увижу нечто подобное вжив… гм, воочию, — с неподдельным уважением оглядела мою подопечную Анна. — И я не чувствую никакой магии…
— Это робот, только технологии и программы, — ответил я. И понял, что в этот раз мне не верят и не поверят. Что-то вроде «кто подростку всю правду про такое скажет?»
— Ну да. И ты работал вместе с остальными… гм, программистом?
— Да, — вдаваться в подробности, что именно было моей частью работы, не стал. Тем более, принцесса спрашивала совсем о другом. — Тогжан-батыр… мой официальный опекун.
44
Своим как бы «родством» с Абишевым я старался не светить, и уж тем более — не козырять. Сам Тогжан тоже был явно не в восторге от необходимости взять на себя опекунские обязательства — вот ни разу ему не впёрлось заниматься судьбой одного из своих работников настолько лично. Ситуация усложнялась ещё и тем, что формально повод пытаться дополнительно получить что-то там от бека у меня был: я вернулся к двенадцатилетнему возрасту, будучи тридцатипятилетним дядей — и не особо добровольно. К чести своей, босс не колебался и не переложил обязанности опеки над столь специфичным несовершеннолетним на кого-то из своей дружины, как наверняка поступил бы кто-нибудь другой, и от своих прямых обязанностей увиливать не пытался. Но, как я и сказал, особого счастья Абишев от проявленного благородства не испытывал.
Учитывая всё вышесказанное, я постарался отплатить добром за добро и не пользоваться полученными «привилегиями» на манер настоящего подростка. То есть денег «на карманные расходы» не просил, в сомнительные истории старательно не ввязывался и вообще пытался свести ситуации, где требовалось участие опекуна, к необходимому минимуму, и правом прямого звонка пользоваться только в крайних случаях. Например, покорно попёрся на шайтанову летнюю практику… Боже, кажется это не вчера было, а жизнь назад… Однако сейчас, объясняясь с Анной, мне пришлось раскрыть своё «родство» — иначе объяснить, как несовершеннолетний вроде меня оказался в составе коллектива разработчиков перспективного высокотехнологичного оружия, было бы слишком сложно. Ведь не соврал же, а что там принцесса сама себе додумает — не моё дело.
Конечно, помня предыдущий инцидент с «додумыванием», чуть не кончившийся для меня плачевно, это было не самой умной идеей, но… Вот чему скорее поверит человек — тому, что меня пропихнули на занимаемое место по родственной протекции, или тому, что шестнадцатилетний школьник — уникальный гениальный программист? Причём в «гениальности» и «уникальности» моей заслуги особо не было — для сорокалетнего мужика мой уровень был средним. Даже засчитав невероятный опыт последних четырёх лет работы.
Если кто и был гением кода — так это Маркулов. По сравнению с его титаническим, каждодневным трудом над БИУС дрона в течении последних более чем двадцати(!) лет я так, в сторонке постоял и за уголок подержался. Легко применять знания и навыки, вдолбленные за пять лет ВУЗа и имея под рукой свободный доступ к десяткам тысяч библиотек open source[83] Иван же основную, самую адскую работу проделал сам, в лучшем случае «опираясь» на несколько малоизвестных BBSок[84] «для своих» и FIDOшные[85] конференции. До сих пор не понимаю, как он меня не прибил — тогда, когда обнаружилось, что в новый мир с нами попала только та версия рабочих файлов, над которой я вдоволь покуражился, внедряя интерфейсную программу-надстройку с функцией самообучения. Программу я немного раньше уже успел назвать «Агатой»…
— Любопытно… — Анна, получив удовлетворившее её объяснение, перестала давить на меня взглядом и теперь рассматривала чёрный «алмаз» винтокрылой машины — грациозной и изящной, словно изготовившаяся к прыжку пантера, и такой же опасной и пугающей даже на земле. Хотя, если сравнить по-честному — пантера или даже тигр просто слепые котята по сравнению с получившимся у нас «изделием». — Говоришь, она и сейчас готова к бою?
— Пулемёт в носовой турельной установке[86] без патронов, главный калибр готов к работе, — несмотря на то, что принцесса мне вроде бы поверила, я постарался как можно скорее перевести разговор на ТТХ ударного дрона. — Агата вооружена электроплазменной установкой, позволяющей генерировать сверхзвуковую струю холодной плазмы,[87] то есть ионизированного газа высокой температуры импульсами продолжительностью до двух секунд. Практически это следующий этап развития огнемёта как средства поражения — со всеми его плюсами и минусами. Основной недостаток: оружие имеет малый радиус действия. Около пятидесяти метров эффективного расстояния, что обуславливает преимущественный ночной характер атак на малой и сверхмалой высоте на бреющем полёте. Зато в преимуществах — практическая невозможность современной техники противостоять атаке за счёт пассивных и активных систем защиты: ни распределённая броня, ни противокумулятивные экраны — ничего не спасает. Более того, соприкасаясь с металлом, плазма не только нагревает его напрямую, но и растекается, находя любую щель для попадания внутрь, одновременно вызывая сильные электростатические разряды. Ни танк, ни БТР не спасут экипаж, ведь вся бортовая электроника и двигатели даже при кратковременном контакте с плазмой выходят из строя. То же самое — со строениями и защищёнными объектами. Даже разветвлённые заглублённые долговременные укреплённые пункты не проблема: несколько выстрелов после подавления локальной ПВО по выявленной системе вентиляции — и внутри от сочетания косвенных поражающих факторов не остается живых людей и штатно функционирующей техники…
— Гадость какая, — Анну передёрнуло. Образование и живое воображение видимо помогли ей представить означенную смерть от «побочных факторов». А я вовремя опомнился и прикусил язык, и не рассказал результаты теста на поражение ничем не защищённой, кроме индивидуальной защиты, живой силы. В качестве таковой у нас выступили несколько свежих трупов (только не спрашивайте, где люди Абишева их взяли!) и разные животные, от козы и до быка включительно. К результату я подойти так и не рискнул. — Почему была выбрана… такая… экзотика?
Думаю, бек задавался тем же вопросом — почему заклинание «Врат» выбрало именно профа для контакта? Мы ведь даже не знали, как и насколько эффективно будет работать плазменное орудие — до тех пор, пока Вихро не привёз первый действующий образец. Ох, надеюсь мужик действительно теперь только двигателями будет заниматься в том частном КБ, куда его босс пристроил — боюсь представить, куда заведёт получившего вторую молодость гиперактивного учёного воображение, если он опять возьмётся за оружие! Ну хоть кто-то из наших не попал под раздачу… я надеюсь. Потому что все «друзья» Абишева по оборонному бизнесу, как я понимаю, автоматом оказались врагами заговорщиков. Не из-за Тогжана, понятное дело, а просто как естественные соратники Императора… Оп-па. Или — даже креатуры?! Будь ты хоть суперэффективным купцом — разработка нового оружия, не пистолета, а самолёта, например — это немного не тот уровень, чтобы справляться своими силами! Так, это надо обдумать, но позже…
— Боезапас, — ответил на вопрос принцессы я. — Для генерации плазмы используется забортный воздух, катализатор и электричество с топливных элементов. Агата может часами действовать в тылу врага и методично уничтожать в течение ночи движущиеся колонны техники врага, лагеря с солдатами, подготовленные батарейные позиции — и всё это без перезарядки. Для более сложных акций…
— …Она возьмет с собой такую, как Ирис. Я помню, — перебила меня магесса, что-то напряжённо обдумывая.
— Сейчас десантный отсек для робота заменён на дополнительный бак. Агата проходила испытания, — я поделился обнаруженной проблемой. — Но, думаю, достаточно закрепить что-то между стойками шасси, а тебе — крепко держаться…
— Что? — Рюрикова с недоумением посмотрела на меня. — Зачем?
— Выбраться из зоны подавления связи и связаться с Императором. Мы же это планировали…
— Егор, — Анна наклонила голову набок, как ворона, обнаружившая на земле непонятную, но блестящую штуковину. — Ты сам мне только что рекламировал, какой Агата удачный боевой ударный вертолёт, а теперь предлагаешь мне воспользоваться ею, чтобы сбежать, да ещё и в одиночку?
— Ну… да, — я ещё раз прокрутил в голове последовательность аргументов и следующих за ними выводов и никакой ошибки в логике не обнаружил. — Ты же сама сказала, что перехват контроля над армией без попытки что-то сделать… что-то попытаться сделать в Запретном Городе — бесполезно? Потому хотела предупредить отца.
— Ясно… — девушка на секунду приложила ладонь к лицу, закрывая глаза. — Я забыла, что вы не проходили дворцового обучения… Извини. Есть такая штука — теория заговоров и переворотов. Мне, как ты уже понял, и Хранителям её преподавали. Всем детям Императора и их ближнему кругу это приходится учить в школе вместе с множеством дополнительных предметов… Ты сам уже понял, почему. Так вот, заговорщики, если они умственно полноценные, никогда не будут действовать против власти в открытую и силовым способом, не имея реальной силы за спиной. Выступив против Закона и Порядка, заговорщики автоматически развязывают руки своим противникам — которых всегда больше, чем целевая властная группа. Одни делают чёрную работу, потом другие бьют им в спину, как бы возвращая законность — и занимают ранее недоступные места и должности. Потому — нужна страховка. Армия, пусть даже и посреди степи Монголии — вполне на эту роль подходит. Не знаю, какой конкретно план у умышляющих против папы, но этого мне знать и не нужно. Ничего они не сделают отцу, если предварительно не получат отмашку о перехвате управления сводной войсковой группировкой. Даже если у заговорщиков есть напрямую подконтрольные военные части, они все рассеяны по территории Великой Империи — большие учения идут одновременно только одни. Здесь — ключевая часть плана, основная подпорка заговора. Выбить её — и всё развалится. Понимаешь?
И Анна перевела взгляд на стоящую на вершине холма боевую машину.
— Выбить? — медленно повторил я.
— Ночь. Развёртывание и перегруппировка войск перед учениями — до рядового и младшего офицерского состава новую задачу пока никто не доводил, — не поворачивая головы, ответила принцесса. — Несомненно, среди них есть преданные «партии мира» люди, но их не так много… И они пока не получили приказ. План знают только генералы и полковники, сейчас собравшиеся в пределах небольшой зоны штабного комплекса. Сейчас они по одному исподволь работают с нейтралами, пытаются склонить на свою сторону — и по одному выводят из игры возможных противников внутри командной группировки. Два часа до рассвета после бессонной ночи — самое оно, все устали, а у заговорщиков есть очень преданные и послушные бойцы из Ордена… Умеющие, если что, обеспечить тишину и приватность даже при стрельбе. И сейчас заменившие всю охрану командного комплекса… Штаб на полигоне — несколько обычных двух-, трёх- и четырёхэтажных зданий с большими окнами. Не бункер — ближе к зоне развёртывания есть полноценные укрытия, оборудованные позиции для наблюдателей — но их займут позже: ведь генералы тоже ценят комфорт и удобства.
…Сине-белая «спица» вонзается в ДОТ, с матами сложенный оператором автокрана из подвезённых в степь на грузовиках бетонных блоков. Вонзается — и перечёркивает. Строение в удар сердца вспыхивает призрачным в свете дня светом — а потом скрывается в облаке пыли и дыма. Вскоре пыль рассеивается, а вот дым свивается спиралью, уходит в высокое монгольское небо. Гореть в железобетоне вроде бы нечему, но что-то всё равно горит…
— Три-четыре захода. Меньше минуты на всё. Но…
— Но в штабе работает гораздо больше обслуживающего персонала, — безжалостно закончила за меня фразу Анна. — Включая гражданских в столовой и при подсобных сооружениях вроде прачечной. Тысяча, может, даже полторы тысячи человек. А знаешь, сколько людей работает в Запретном Городе? Если заговорщики рассчитывают на силовой вариант — им придётся пройти через всех этих людей, добираясь до Императора.
— Цель оправдывает средства, — сам не знаю зачем пробормотал я. Но принцесса услышала.
— Нет, не оправдывает. Более того — всё, что я сказала, пусть достаточно правдоподобные — но только предположения. Неизвестно, там заговорщики или нет, неизвестно даже, получится ли помешать перехватить контроль над войсками, убив всех тех, кто лично приехал в Монголию. Но удар вслепую — это всё, что мы сейчас можем сделать. Некому провести разведку, проверить, что там происходит — никто из нас просто не справится с таким в одиночку, только предупредим врага. Всё, что я могу — отдать тебе приказ, а ты — своему летучему голему. И с этой ответственностью потом придётся жить — вне зависимости от результата.
Я молчал, молчала и Анна. Думаю, долго бы мы так не простояли — решение было очевидно. Но, заметив, как стоящие рядом с Агатой Жар и Светка куда-то показывают друг другу руками, мы переглянулись — и бегом взобрались назад. Багги, скатывающуюся по пологому склону соседнего холма, я заметил сразу, как только достиг вершины. И откуда только взялся?! Ещё полминуты — и машина будет здесь, идёт как по нитке, сволочь!
— Ирис? — я с удивлением заметил, что андроид даже не пытается целиться в противника, хотя дистанция уже позволяла — это не говоря уже о более активных действиях.
— Человек за рулём отмечен как друг… — с какой-то осуждающей интонацией сообщила подопечная.
Друг. Друг, значит. Ну да, роботы в отличии от людей ничего не говорят просто так.
— Агата, кто это? — машина сбросила скорость перед подъёмом, и стало хорошо видно, что водитель один… И не очень похож на бойца равновесников.
— Это Дмитрий, он имперский аудитор. Помог мне тебя найти, — беззаботно отчиталась БИУС ударного дрона. — Я позвала его сюда, потому что вы говорили, что нужна машина, а без водителя они слишком легко переворачиваются. Агата — умная!
45
Представьте себе: едете вы такой по ночной Монголии, в свете фар мелькает всё более и более переходящая в холмистую равнину степь, и вдруг бац — светло как днём, а впереди несколько перемазанных грязью и ещё чем попало школьников с некой более взрослой девицей, и шестая наследная принцесса Великой Империи Анна Хе-Мин с ними. Тоже грязная, как шайтан, но в камуфляже. А, ну и мелочь: вся эта красота на фоне очень странного, но явно боевого винтокрыла. Представили? Тогда, наверное, не удивитесь, что мужик дал по тормозам, выпучив глаза. Впрочем, мы тоже, скажем так, не остались равнодушны.
Нет, пыльная багги со слегка деформированным каркасом здесь и сейчас смотрелась очень даже уместно, но вот водитель… Плечистый пижон в чистеньком и даже практически не мятом костюме-тройке, при галстуке (слегка распущенном, но всё же!) с художественно растрёпанной причёской и несколькими аккуратными мазками грязи на лице, напоминавшими скорее искусно наложенный сценический грим! Натуральный Джеймс Бонд, а не скучный чиновник-аудитор, прибывший докопаться до очередных подданных Императора на предмет уточнить — а не подрывает ли устои Родины очередной чересчур бодрый «стартап», устроенный не в меру инициативными согражданами? Мелькнувшая под полой распахнувшегося пиджака кобура окончательно дополнила образ.
— Здравствуйте, Дмитрий, — Анна, выдержав короткую паузу, выступила на шаг вперёд. — Вы меня, конечно, узнали…[88]
— Ваше Высочество, — мужчина, как раз успевший выбраться из машины, безукоризненно поклонился. — Могу ли я быть чем-нибудь полезен нефритовой госпоже?
— Разумеется. Вы весьма вовремя, посланник, — церемонно наклонила голову принцесса. Сейчас даже посторонний человек не усомнился бы, что видит перед собой благородную дворянку самого высокого происхождения — не иначе, как внешний вид и подчёркнуто-официальный тон аудитора рефлекторно заставили нашего командира применить вбитые ещё с детства навыки поведения и этикета. Со стороны это смотрелось сюрреалистично, особенно когда Дмитрий, явно неосознанно, несколькими быстрыми выверенными движениями привёл свою одежду к строгому соответствию с «рамками приличий»: затянул болтающийся галстук и застегнул-одёрнул пиджак. Жаргал рядом со мной тихо выдохнула, во все глаза разглядывая развернувшееся действо. Могу её понять — сцена как из кино, только вживую…
— Ну охренеть теперь… — пробормотала Мамедова. Тихо, но этого хватило, чтобы «волшебство момента» распалось.
— Гм. Дмитрий, мне… нам нужен ваш транспорт, — уже привычно-усталым тоном совсем по-простому попросила принцесса. — И ваша помощь, тоже.
— Как вам будет угод… кхем, пожалуйста, конечно, — до посланника Лазурного Дворца тоже дошло, что разводить политесы не время и не место. — Но топлива почти не осталось. Уехать далеко не получится. Простите.
Рюрикова оглянулась, непроизвольно закусив губу, а я вдруг с кристальной ясностью понял: шестая наследница императора на самом деле уже всё решила. И уговаривала нанести удар по штабу Полигона не меня — себя. Почти уговорила. Но всё равно…
— …Используем часть запаса горючего дрона.[89] Должно хватить… на всё, — эти слова мне пришлось буквально выталкивать из себя: ощущение, что добровольно переступаю край пропасти, было практически осязаемым. Начиная со вчерашнего вечера мне пришлось несколько раз защищать свою жизнь — но именно что защищать. Теперь же требовалось влезть в авантюру с очень низкими шансами не просто выбраться, а вообще — пережить. Но иначе поступить было нельзя. И дело тут совсем не в человеколюбии или каком-то там благородстве. Честно сказать: если бы я был уверен, что атака Агаты на штабные здания позволит раз и навсегда решить вопрос с уродами, отдавшими приказ на бомбардировку «Каменного цветка» — отдал бы приказ. Наверное… Или нет. В любом случае, слова сказаны.
Я поднял глаза и пересёкся взглядами с Анной: похоже, для девушки мои короткие душевные метания особым секретом не стали. Она едва заметно мне кивнула — и тут же начала раздавать распоряжения:
— Дмитрий, судя по вашему вездеходу, вы уже немного познакомились с его владельцами?
— В каком-то смысле… — почему-то с заминкой отреагировал аудитор.
— Мы собираемся нанести визит их командирам, — мило улыбнувшись, уведомила его Рюрикова. — Присоединитесь? Тогда помогите Егору с заправкой. Нужно спешить, до рассвета осталось не так много времени… Света, если следовать вдоль полотна железной дороги, как-нибудь можно определить, сколько километров осталось до территории Полигона? И как располагается постоянный пост охраны на въезде?
— А?.. — генеральская дочка слегка опешила от такого напора. — Так мы?..
— О привязке к местности теперь не стоит беспокоится — у нас есть личный воздушный разведчик с прекрасными ночными камерами, — перебил я тормозящую Мамедову. — Против тепловизора даже «маскировочные пологи» не всегда эффективны. Помогите мне снять всё лишнее с машины. Ехать придётся быстро, а нас и так слишком много на четыре штатных места.
— Дельно, — Анна первая забралась в ящик для ЗиПа — в новенькой машине все инструменты, необходимые для полевого ремонта, были на месте. — Что ещё Агата может?
«Джеймс Бонд» вздрогнул и едва не уронил запасное колесо мне на ногу.
— На борту есть станция радио-электронной разведки и борьбы, — скрученный в плотное кольцо шланг для переливки топлива нашёлся притороченным рядом с пустой канистрой. То, что надо. — Но мы её толком и не использовали…
— Я научилась! — неожиданно влезла в разговор обсуждаемая. Я каким-то чудом успел убрать ногу от ударившегося о землю инструментального короба и злобным взглядом смерил Дмитрия. Он что, специально? Или в Лазурный Дворец берут исключительно по наличию врождённой криворукости?
— Ещё и полная или выборочная блокировка связи противнику. А незащищённые или имеющие известный алгоритм шифрования каналы можно будет даже прослушать.
— Где же ты раньше такая полезная была? — то ли пошутила, то ли всерьёз посетовала магесса.
* * *
Снять всё навесное оборудование с лёгкого внедорожника оказалось делом чуть ли не пяти минут: я только успел слить, контролируя объём через планшет по датчикам Агаты, пол-канистры топлива, а от багги уже остался один «скелет» с двигателем, колёсами и пассажирскими сидениями. Конструкторы и пром-дизайнеры не зря съели свой хлеб — эргономика армейского вездехода была доведена до своеобразного совершенства. Сверхлёгкое средство доставки можно было легко подогнать к выполнению планируемой задачи, навешивая (и снимая) оборудование, как блоки в детском конструкторе. Каждый блок был самодостаточным и не зависел от других — как, например, пассажирские кресла, по форме и наличию персональной привязной системы больше похожие на противоперегрузочные сидения для пилотов истребителей. Ценная боевая единица — солдат Великой Империи — не рисковал сломать себе шею или спину даже когда багги на полной скорости шёл по самому пересечённому бездорожью, да и при аварии имел куда больше шансов отделаться синяками и лёгким испугом. Все эти плюсы, разумеется, не могли обойтись и без минуса. Несущественного для регулярной армии — но никак не разрешаемого для группки самозваных диверсантов здесь и сейчас.
Да, именно: в кресла нельзя было поместиться вдвоём.
— Ирис, ставлю задачу: удержаться при длительном быстром движении на машине без использования пассажирского сидения. Приступай, — я вздохнул, наблюдая, как андроид расклинивает себя между трубами пространственного каркаса над двигателем, и потянул автомат за ремень. Тяжёлая угловатая железка за одну неполную ночь чудесным образом стала мне как родная: лёгкость после избавления спины от груза откровенно нервировала.
— Держи, — я протянул «собаку» Мамедовой и выгреб из кармана халата два снаряжённых магазина.
— А ты? — девушка сначала вцепилась в оружие, и только потом удивлённо на меня посмотрела.
— У нас и так со стволами совсем не густо, а я не смогу одновременно держать планшет и стрелять, — для подкрепления слов помахал многострадальным мобильным компьютером у неё перед носом.
— В бою лучше иметь в руках то, что может стрелять во врага, — заметила генеральская дочка, явно давно заученным единым движением проверив пальцем предохранитель, затвор и закинув ствол за спину.
— О, ты удивишься, — я криво улыбнулся девушке и не отказал себе в мелком злорадном удовольствии поймать за рукав нацелившегося на переднее сидение Дмитрия. — Боюсь, место штурмана уже занято.
— Он прав, вам назад, — Анна провела рукой по волосам и поморщилась. — Света, ты рядом с ним. Подгоните пока ремни, и Жаргал… Жар. Прости, но тебе придётся остаться.
46
Есть у человеческого мозга такая особенность — игнорировать какой-то факт, если он мешает в достижении чего-то сильно желаемого. Так ребёнок начисто забывает о времени, заигравшись на улице, а молодые балбесы каждую пятницу идут «оттянуться» — хотя ещё в прошлую субботу, испытывая похмелье, клялись себе в «пить брошу навсегда». Я тоже прекрасно понимал, что мест в машине не хватает, даже заранее позаботился о перевозке подопечной — но каким-то образом начисто проигнорировал тот факт, что нас всё равно пятеро на четыре места… Впрочем, Анна не была бы собой, если бы и сейчас заранее не подобрала нужные слова:
— Жаргал, я оставляю на тебя важную и очень тяжёлую миссию, — шестая наследница престола Великой Империи расстегнула цепочку на шее и будничным жестом вытащила из-за отворота куртки прямоугольную пластинку с закруглёнными краями величиной с жетон военнослужащего,[90] только немного толще, и, кажется, золотую. Я успел разглядеть выдавленные на поверхности иероглифы — «власть» и «небо»,[91] если я ничего не перепутал. Для меня назначение подвески осталось загадкой, а вот Джимбинова, судя по удивлённо округлившимся глазам, предмет опознала. — Мы вернёмся за тобой через несколько часов… Или не вернёмся, — закончила инструктаж магесса.
— В последнем случае ты должна будешь добраться до людей самостоятельно — уже не важно, когда. Сохрани пайцзу[92] и никому не показывай, кроме слуг Императора. Передай… передай её моему отцу. Или одному из братьев, или сёстрам. Расскажи всё, что видела и слышала… Всё поняла? Вот и молодец. Рассчитываю на тебя. А нам пора.
Жаргал кивнула, в глазах девушки стояли слёзы. Что-то осмысленное сказать в ответ она сейчас просто не могла. Всё-таки Анну обучили на совесть — комок в горле от простых и хлёстких слов стоял у всех. С другой стороны — играть принцессе и не пришлось: от нашей самодеятельности несло авантюрой, как вонью от свалки пищевых отходов. Настолько несло, что наш командир даже не попыталась провести хотя бы краткий инструктаж и рассказать хотя бы примерный план действий. Тактика «ввязаться в бой — а там посмотрим» хороша только тогда, когда терять нечего… Я ещё раз посмотрел на Жаргал, так и застывшую с остановившимся взглядом после «накачки» Рюриковой, и откинул в сторону ремни безопасности.
— Мне нужно три минуты на предполётную подготовку для дрона, — не терпящим возражения голосом сразу пресёк возможные вопросы я, спрыгивая на землю. Ничего, никуда не денутся, без меня точно не начнут. — Агата, начинай тестирование авионики.
— Хай! От винта-а!
Электромоторы взвыли на высокой ноте — в тестовом режиме бесшумность не соблюдалась. Лопасти роторов, раскручиваясь, погнали по короткой траве на холме кольцевые волны: теперь что-то сказать рядом с вертолётом стало решительно невозможно. То, что надо.
Доводилось мне ещё «в прошлой жизни» слышать ехидную фразу — мол, жизненный опыт — это сумма памяти о ситуациях, которые никогда больше не повторятся. Глупость конечно, хотя в чём-то неведомый мне любитель сарказма был прав: человек не может прожить жизнь заново, то, что было актуально для подростка, уже далеко не всегда полезно для сорокалетнего мужика. Большинство взрослых пытается передать накопленную «житейскую мудрость» своим детям — обычно, не слишком успешно. Что ж, в отличие от других здесь я свой собственный опыт задействовать мог, и постарался не истратить такой шанс зазря. Усердно учился, развлекался в меру, старался по возможности сгладить выплески подросткового темперамента на окружающих — по крайней мере, насколько мог. Не тратил десятки часов и километры нервов, переживая косой взгляд понравившейся одноклассницы, старался вести себя со всеми ровно и корректно. Ну а когда не получалось — старался не страдать (никогда мне не достанется Хонгурзул!), а наслаждаться моментом: молодость проходит быстро, и прежнюю остроту спектрально-чистых чувств мне уже совсем скоро будет невозможно испытать.
Жар, без всяких сантиментов просто оттащенная за руку за вертолёт и верхушку холма, даже не сразу вернулась в реальность. Анна сделала всё, чтобы дать девочке мотивацию для выполнения поручения. Шансы в случае чего у маленькой жрицы были теперь не самые плохие: мы оставили весь запас воды из багги (вторая канистра в отличие от первой была наполовину полна), одеяло из ЗИПа и комплектный пищевой «ЭнЗэ» — машину орденцы не успели разукомплектовать. Только вот… Принцесса потребовала от записанной в подчинённые старшеклассницы подвиг — а меня это решительно не устраивало. Мы уедем — и до рассвета Джимбинова останется один на один с темнотой и самой собой. Только что потерявшая родителей и дом шестнадцатилетняя девушка, которую теперь оставили и те, кто её спас. Не просто оставили — а отправились навстречу вероятной смерти. Ох и наделает она подвигов в таком настроении — по себе знаю, как сильные эмоции давят на мозги. Сделать глупость для подростка — как высморкаться, так что сомневаюсь, что моя одноклассница будет думать о себе, оставляя холм. Сомневаюсь, что вообще будет думать. Хорошо ещё, если хватит мозгов идти вдоль железнодорожной ветки… А то и вовсе пропадёт в бескрайней степи с концами. Ну уж нет.
— Жар, времени мало, так что повторять не буду: шансов, что мы будем возвращаться так же, как уходили — почти нет. Как рассветёт — собирай вещи и иди. Я вернусь за тобой в любом случае — только не отходи дальше прямой видимости от «железки». Но если так случится, что ты выберешься к цивилизации раньше меня — не жди там, делай, что сказала Анна. А я тебя сам отыщу. Только дождись, ладно?
И, чтобы у девушки не возникло вопросов, чего именно нужно будет «ждать» — приник к её губам в поцелуе. И раз, и два, и три… Я мысленно отсчитывал секунды. Скорее для того, чтобы не потерять голову самому: пятилетний перерыв в тесном общении с прекрасным полом плюс биологический возраст, сами понимаете. На «и семь» я почувствовал робкое ответное движение — и тут же прервался. Всё — теперь последний штрих: развернуться и бежать! Уж не знаю, что теперь будет думать обо мне Жаргал, но да и не важно — даже искренняя ненависть «воспользовался моментом» куда лучше жертвенного желания подвига.
— Тестирование авионики завершено, все системы в норме.
— Взлёт! — я практически влетел в штурманское кресло, в одно движение закрепляя ремни. — А теперь — погнали!
Анна отчётливо хмыкнула, но «послушно» выжала газ, а я схватился за планшет.
Да, я помню свою бывшую «взрослую» жизнь, помню собственные циничные усмешки при воспоминании о первых «свиданиях» — но сейчас моё сердце всё равно колотилось так, что ребра болели, а в голове было только одно желание: прямо сейчас перебить всех засевших в штабе уродов-заговорщиков нафиг! Можно даже собственными руками.
47
Да, движение по бездорожью на колёсах и на катере с воздушной подушкой — две большие разницы. Даже на специально подготовленной для быстрой езды по степи машине. Надо отдать должное Анне: багги под её управлением держал скорость выше пятидесяти и ни разу не попытался перевернуться. Зато экипаж боевой машины в полной мере прочувствовал необходимость привязных ремней и специальных кресел — трясло нас, как лёд в шейкере у бармена. Повезло, что «Сфера» своим светом распугивала летающих насекомых, которых ранним летом в степи немало — а то, чувствую, отбитыми спинами и задницами мы бы не отделались. Одно хорошо — перемещение в стиле ралли «Париж-Дакар» качественно вытрясло из всех лишние мысли и эмоции: тут бы планшет из рук не упустить, какие уж там мечты…
М-да. Ну, что сказать: если бы со мной с самого начала была Агата, а не Ирис — всё сложилось бы совсем по-другому. Тогда я действовал вслепую, практически методом тыка, а сейчас… Невидимая и неслышимая в ночи «фурия» видела и слышала всё, а через неё — я. Инфракрасная оптика легко выделяла тепловые следы работающей техники — сейчас, перед рассветом, особенно контрастные в остывшей за ночь степи, а станция радиоэлектронной разведки и борьбы «Осока» легко выделяла, засекала и пеленговала источники радиоизлучения, вне зависимости от того, зашифрованы были их сигналы или нет. Более того, мощный антенный комплекс «Осоки» многократно увеличивал радиус связи моего слабосильного планшета, а там, где дальности не хватало, умница-БИУС проводила разведку самостоятельно и возвращалась, сбрасывая всё новую и новую информацию. Но и это было ещё не всё:
Анализ перехваченных радиопереговоров открытым кодом
Анализ перехваченных радиопереговоров защищённым стандартным протоколом связи ВС ВИ
Сопоставление данных анализа радиоперехвата и пеленга источников радиосигнала… успешно на 63 %.
Выделение ключевых инфраструктурных объектов… выполнено.
Построение маршрута визуальной разведки… выполнено.
Обнаружены искусственные топографические объекты
Опознано: железнодорожная станция и инфраструктура подъездных путей
Опознано: командно-штабной комплекс зданий
Опознано: военно-транспортный аэродром
Опознано: ангары для техники
Опознано: складской комплекс
Опознано: склад ГСМ
— Анна! — мне пришлось перекрикивать не только рёв двигателя, но и бьющий в лицо воздушный поток (довольно неслабый на такой скорости, да ещё и без ветрового стекла), удерживая развёрнутый к водителю-командиру планшет, чтобы принцесса смогла увидеть всю необходимую ей информацию.
— Масштаб! — приказала магесса. — Квадрат четырнадцать — подробно… Теперь двадцать третий… Теперь тринадцатый… Подробно — тринадцать-а… Нужен двадцать четвёртый — более подробно…
И так несколько раз. В какой-то момент наша машина отвернула от путеводной нити железнодорожного полотна — видимо, Рюрикова увидела всё, что хотела, и теперь ориентировалась уже только по информации воздушного разведчика, изредка прося показать ей захватывающую всё большие территории и всё сильнее уточняющуюся интерактивную карту. У меня даже мелькнула мысль, что именно так должна была пройти демонстрация «фурии» над Полигоном: Агата нарезала бы круг за кругом над территорией военной базы, находясь в «мёртвом» для радаров высотном коридоре и ловко огибала бы обнаруженные точки ПВО против низколетящих целей. Но разведка — это была только половина её возможностей. И сейчас мой палец так и чесался выставить приоритетные цели для применения второй половины…
Во время поездки у меня наконец-то появилось время и возможность сделать то, что стоило проделать сразу по возвращении «фурии» — просмотреть её память. Не всю, разумеется, только несколько ключевых отрывков:
Агату, стоящую на платформе переделанного в «вертолётоносец» СВП-катера, освобождают от транспортировочных креплений, и попутно задают тестовое полётное задание — я в это время как раз «выгуливал» Ирис по Ундерхаану. Маркулов долго, слишком долго гоняет тестирование программной части — заметил, как сильно вырос обменный трафик между автономным воздушным модулем и Глобальной Сетью и загрузка процессора. И, похоже, так и не приходит ни к какому решению: остальным вихрёвцам надоедает ждать, они ставят вопрос ребром — и Иван всё-таки разрешает старт. Сложная полётная задача — нужно отыскать несколько запрятанных в степи обычных и замаскированных «целей» и уничтожить, используя весь спектр оружия, которое в этот раз навесили необычайно щедро. Часть — днём, часть — вечером, в сложных условиях освещённости, часть — сразу после заката, в темноте. Последние оказываются самыми сложными — внезапно пропадает спутниковая связь, потом БИУС замечает сбой системы спутникового позиционирования. Однако, «фурия» справляется — всё-таки она боевая машина с полным комплектом навигационных приборов, а ситуация для неё — штатная. Последняя цель занимается пламенем — и вертолёт летит к точке старта для получения следующих инструкций… И находит ещё чадящий, полностью выгоревший остов катера.
Я догадывался, что случилось с испытательной группой — сложно было не догадаться, когда Агата нашла нас. До того — оставалась пусть слабая, но всё-таки надежда, теперь же стало окончательно ясно: в этом мире я остался не только без дома, но и без единственных более-менее близких мне людей. Хотя оставался ещё Абишев — на вчерашних испытаниях Агаты была только лабораторная группа и наши же дружинники…
…Без последнего обновления Агата скорее всего так и осталась бы висеть над точкой ожидания, пока топливо не ушло бы в ноль, но теперь управляющая программа находит верное решение, используя последний активный императив: получить дальнейшие указания. И летит искать того, кто эти указания имеет право отдать. Сначала действует строго по шаблону — идёт по расширяющейся спирали, но чем больше проходит времени, тем более сложным становится модель поведения. Ситуация заставляет БИУС напряженно «думать», образуя всё новые и новые когнитивные связи и переиндексируя старые. В какой-то момент управляющая программа самостоятельно снимает ограничения на использование модуля РЭБ: это позволяет увеличить радиус и качество поиска и сэкономить топливо, которого осталось только половина. «Фурия» идёт от одного обнаруженного источника радиопередачи к другому, однажды натыкается на орденцев под маскировочным пологом, но никак себя не обнаруживает — АВМ показываться на глаза посторонним было строго запрещено. И вот, наконец, отслеживая пойманный сигнал сотового телефона, находит место недавней авиакатастрофы. И Дмитрия Соломина рядом с ним. Выверт машинной логики или, можно сказать, жест отчаяния — если бы речь шла о живом существе: Агата изворотливо обходит приказ на запрет контактов (включив профиль социальной мимикрии), взламывает при помощи «Осоки» простенький телефон имперского аудитора и пытается получить хоть какую-нибудь информацию, которая даст ей возможность построить план дальнейших действий.
Дальше мне в общих чертах было всё известно. Правда, некоторые частности оказались сюрпризом — например, багги для Дмитрия «фурия» просто нашла… едущей по степи без водителя. У меня сразу же закрались очень конкретные подозрения: два движущихся лёгких внедорожника без экипажа (живого) примерно в одном и том же районе — это маловероятно. С другой стороны, вернувшийся ко мне через несколько часов тот же трофей самого первого боя с равновесниками — совсем уж какое-то нереальное совпадение… Но ведь произошло же? Кстати, моя паранойя оказалась не напрасной: рации на вездеходах периодически передавали в эфир короткий сигнал, работая как маяк… И, если опять о совпадениях: встретить и спасти одну из наследных принцесс Империи — это куда круче.
Наконец, после просмотра видеозаписей и сопровождающих логов, я смог заняться работой системы принятия решений БИУС. Строго говоря, именно эта задача должна была быть первоочередной: если в общей массе решения Ирис и Агаты вполне последовательны, то некоторые далеко выбивались из общего поля решений. У «цветка» чаще, у «фурии» реже, но… как бы это выразится… мощнее. Агата этой ночью вообще, как сказали бы в моём мире, «адски жгла»: это же нужно было додуматься использовать постороннего человека как внешний логический блок. Или белую мышь в эксперименте, если хотите. При этом самой притвориться человеком (точнее, не-вертолётом), а в целях конспирации использовать связь через мобильник! Самое удивительное, что Агате, несмотря на нецелевые настройки мимикрии и массу программных запретов, помешавших задавать прямые вопросы, всё удалось — своей цели она добилась и меня нашла. Даже сомневаюсь, чьей удачи тут больше — моей или её собственной… М-да. Я сам это сказал.
Я разглядывал графический рисунок когнитивных связей, позволивших «фурии» так повести себя, и у меня, собственно, был только один вопрос: можно ли то, что я видел, назвать «сознанием», или нет? В смысле — «пока нет»? Мой непосредственный начальник — я про Ивана — очень не любил словосочетание «искусственный интеллект», и приучил всех попаданцев, включая меня, им не пользоваться. Считал, что термин изначально был некорректный, а после массовой популяризации в фантастике вообще стал означать непонятно что. Ведь строго говоря, даже обычный автопилот реактивного истребителя — искин, просто очень сильно специализированный. Нет, ну а что? Решения, опираясь на контроль внешней обстановки и собственные данные принимает? Да. Верно? Опять да. Ну а что сочинять стихи не может, или общаться на естественном для человека языке — так на то он и интеллект, а не разум. После очередного повторения этой сентенции Маркулов начинал обычно приводить в пример наш БИУС: вот, программа распознавания речи, подкреплённая избытком процессорной мощности есть — пожалуйста, вот свободное общение. Стала ли программа управления от этого разумной? Нет, не стала. Ну а что люди обманываются внешним видом и как бы сознательными ответами — говорит отнюдь не в пользу этих людей.
Непосредственного начальника я под настроение любил подкалывать на тему ИИ и ИР: верный способ заставить Ивана «завестись». Я даже шутил, что ему скорее пойдёт фамилия Коннор,[93] чем родная — мол, он просто заранее ненавидит разумные компьютеры, хотя их ещё и нет. Каюсь, идея составить профиль соцмимикрии Агаты в виде «маленькой анимешной девочки» тоже пришла мне в голову для подкалывания коллеги: при работе я его включал и вечно «забывал» выключить. Ещё и подучил свою виртуальную подружку фразочкам вроде «Агата — умная», или цитатам из «Чёрного плаща»[94] — Маркулов от каждого «новшества», заставшего его врасплох, так забавно морщился, и нет-нет, да и срывался на очередную отповедь. Глупое ребячество с моей стороны… Было. А теперь мой учитель и наставник никогда не сможет увидеть логический результат нашей с ним работы. Уверен, несмотря на декларируемую позицию, он был бы доволен, что его детище смогло самостоятельно решить невероятно сложную для управляющей программы проблему… Ничего, дайте только выпутаться из этой долбаной передряги — и я не дам пропасть результатам работы «Каменного цветка».
…Анна плавно сбросила скорость и остановила машину. Забрала у меня планшет, долгую минуту молча двигала пальцем карту на максимальном увеличении, наконец кивнула сама себе.
— Выгружайтесь и сразу проверяйте снаряжение. Дальше пешком. И в темноте.
48
— Егор, можешь вывести разведданные не на карте, а таблицей? — Анна протянула мне планшет, как только мы выбрались из внедорожника.
— Сейчас попробую, — вопрос застал меня врасплох. Пока я соображал, что будет проще — написать запрос к базе данных или попробовать отыскать нужную опцию (если она есть) в программе, с которой я раньше не очень-то и работал, Мамедова заглянула мне через плечо.
— Здесь же стандартный офицерский интерфейс, не умеешь с ним работать, что ли? — искренне удивилась девушка. — Дай сюда.
Смена формы представления данных, как выяснилось, была привязана к жесту по дисплею — логично, это гораздо быстрее, чем лезть в меню. Светка в одно движение вывела искомую таблицу, а я почувствовал себя немного идиотом. М-да, «крутой программист», оператор аж двух боевых автономных систем! Но с шайтановой прогой я имел дело раза три — для тех задач, что мы отрабатывали с Ирис, она была не нужна: на всё, что требовалось расстрелять или разрушить, обычно можно было просто показать пальцем. Дальше в обучении автономного наземного модуля мы дойти просто не успели…
— Нет, посмотри сначала сама, — коротко качнула головой Рюрикова, отклоняя протянутый планшет. — Ничего не кажется… необычным или странным?
Теперь настала моя очередь заглядывать через плечо блондинке. Агата, анализируя переговоры, выудила огромный массив полезной информации — гораздо больше, чем я думал. Если у боевых частей «красных» и «синих»[95] переговоры шли, как и положено, ограничиваясь только позывными, кодовыми словами и цифрами квадратов и высот — то есть результат радиоперехвата без захвата офицера с полным комплектом карт был, мягко говоря, не очень полезен для потенциального противника, то общающиеся на отдельной группе каналов командиры подразделений и штабные «наблюдатели»[96] из центра объединённого командования учениями часто не заморачивались, и давали в эфир и фамилии, и звания (как свои, так и участвующих в учениях), и даже номера и названия военных частей. В принципе, даже логично: ситуация-то не боевая, и если какой-нибудь растяпа-лейтенант поставит не туда свою батарею, а потом её накроют в ходе учебных стрельб — полетят погоны (и хорошо, если не головы) не только начполигона, но и всех, кто рядом стоял. Оно генералам надо?
— Сейчас, — генеральская дочка, стала прокручивать длинный список, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Неожиданно остановилась, вернулась почти к самому началу, медленно стала сдвигать строчку за строчкой. Потом с различимой тревогой в голосе спросила: — Эта информация… откуда?
— Компьютерный анализ актуального радиоперехвата, — подсказал я вместо Анны. — Что-то не так?
— Отец… — впервые я увидел на лице Светки растерянное, даже беспомощное выражение лица. — Все наши есть, оперативный командующий учениями — дядя Миша, то есть полковник Сорокин, он папин зам. Вот генерал Силаев и генерал Янь Ма — наблюдатели от минобороны, Артём, адъютант, про них говорил… А папы — нет?
— Сейчас, — я забрал планшет у одноклассницы, и вывел на динамики переговоры штабного канала. — Узнаёшь голоса?
— Да… но отца нет.
— Шесть утра… Первые манёвры и удары обычно начинаются перед рассветом, — принцесса задумчиво посмотрела на имперского аудитора, тот молча кивнул. — Один из самых ответственных моментов — начало учебных атак и стрельб… и все те же лица «у руля», кроме командира Полигона. Плохо… В свете «Сферы» было особенно хорошо заметно, как побелели щёки Мамедовой.
— Может… может быть отцу стало… — очевидно, что блондинка и сама не верила в то, что пыталась сказать.
— Стало плохо? Адепту Первого Пути? — шестой наследнице престола не хотелось давить на чувства генеральской дочки, но и потакать очевидному самообману она тоже не собиралась.
— Боюсь, это маловероятно… — медленно проговорил я и показал остальным развёрнутую во весь дисплей фотографию. Спаренная с пулемётом камера высокой чёткости давала отличную картинку даже в условиях не лучшей освещённости, а территория штабного комплекса Полигона была щедро уставлена уличными фонарями. Опознать в их свете знакомую форму и снаряжение на магах-автоматчиках, парами патрулирующих территорию, не составляло труда.
* * *
— Ты ведь хорошо знаешь сослуживцев своего отца, так ведь? — Анна требовательно посмотрела на окончательно подкошенную последними новостями Свету. — Сколько лет они под началом твоего отца служат?
— П-пять, — Света неожиданно всхлипнула. — И раньше знакомы б-были. Дядя Миша меня в детстве на коленях качал… А Артёма папа сразу после училища с-своим помощником сделал… Я н-не знаю, как они могли предать!
— Они и не предавали, — принцесса вдруг облокотилась на раму багги и, глядя себе под ноги, усталым и каким-то надтреснутым голосом пояснила: — Просто выполняют легитимный приказ вышестоящего командования. Уверена, с твоим отцом всё в порядке — его, того единственного, кто мог поспорить в полномочиях с другими генералами, аккуратно удалили с командного поста. Скорее всего, банально подстраховались — может быть, опознали тебя рядом со мной, а может, твой отец слишком своевольный, инициативный и авторитарный по их мнению… Рюрикова замолчала, а потом внезапно призналась:
— Я не знаю, что делать. Не могу отдать приказ нанести удар — просто не по кому. Фёдор говорил — будет попытка перехвата контроля сводной группировкой войск… Но заговорщики сделали всё, чтобы избежать перехвата контроля. Даже если уничтожить здания комплекса вместе со всем командованием, ничего не изменится. Те, кто отдаёт приказы находятся не здесь, а в Министерстве Обороны!
— Анна…
Я вдруг обнаружил, что оказался единственным, кто может сейчас поддержать проявившую несвоевременную, но вполне понятную слабость, принцессу. Легко отдать приказ на атаку, не видя врага, да. Но сейчас, получив полную картину разведданных, распорядиться уничтожить несколько сотен человек, виновных только в том, что они хорошие солдаты? Честно сказать, я и сам не был готов взять на себя… такое. Пожалуй, тут мог бы помочь посланник Лазурного Дворца — в конце концов, от нашего выбора сейчас зависело ближайшее будущее Великой Империи… Может быть. Или он, этот выбор, ничего не изменит… Не удивительно, что имперский аудитор «завис», полностью уйдя в себя. Очень вовремя.
— Анна, ты же и раньше это знала — что настоящие предатели и сидят на самом верху, — мягко напомнил я девушке. — Что изменилось?
— Ты не понимаешь? — магесса горько усмехнулась. — Два-три заговорщика, даже если это министр и его замы, просто не смогут такого добиться. Преступный приказ — и задержание с лишением полномочий. ИСБ даже дёрнутся не успеют — «внутряки» первыми… должны были успеть. Министров, в отличие от премьера, знаешь ли, не выбирают на четыре года. Разом перепрыгнуть через две ступеньки карьерной лестницы, убрав того, кто выше — заветная мечта любого чиновника! Раз этого не произошло…
— Что-то не сходится, — чем больше говорила наследница, тем сильнее у меня крепло это ощущение. — Подожди, если всё так шоколадно для «партии мира», почему им пришлось нагнать кучу орденцев, которые устроили беспредел, и которые сейчас «держат» штабной комплекс?
— Страховка. Просто страховка. Посмотри на фото ещё раз. Видишь блок-посты? А тяжёлое оружие? Заблокированные двери? Маги, я тебе уже говорила, не воюют вместе — мы рядом друг другу ну очень сильно мешаем. При такой плотности все эти «равновесники» — просто охрана, тупой контроль территории. Взяли самых исполнительных пешек и расставили.
— По твоим словам получается, что твой отец в оценке числа заговорщиков должен был ошибиться на порядок, как минимум, — наконец сформулировал то, что меня напрягло больше всего. — Но так просто не может быть!
— Как видишь, может… — Анна отвернулась, махнув рукой. — Ты был прав, нужно было уходить с территории проведения учений, а не наоборот… Бесполезно дёргаться, когда уже проиграл.
49
Я закрыл глаза.
Взрыв в «Каменном цветке».
Ирис, стоящая с мечом над телами моих несостоявшихся убийц.
Пистолет-пулемёт Тархана, найденный в их машине.
Лежащая у пылающего дома Жаргал.
Хонгурзул в куче обезображенных, буквально разорванных тел.
Горящие обломки СВП-транспортёра Агаты.
Убийцы, по двое расхаживающие по территории штабного комплекса Полигона.
И планшет в моих руках, позволяющий управлять ударным вертолётом-роботом. Проиграли? Мы — уже проиграли?!
Я открыл глаза.
— Анна. Объяснись. Пожалуйста.
Принцесса подняла на меня взгляд… И, как будто через силу, медленно выпрямилась, перестав опираться на борт лёгкого внедорожника. Ей, шестой наследнице престола Великой Империи, тоже было что вспомнить о последних сутках: пылающий аэропорт, погоня, убитые друзья. Спасение, больше похожее на невероятную случайность, бегство из последних сил. А ещё — отец и семья, ставшие целью государственного переворота. И бремя ответственности, лежащее на плечах с самого детства, просто по факту рождения — бремя, никуда не пропавшее и сейчас.
— Егор. Если приказ министра обороны о переподчинении сводной войсковой группировки для действий против монарха проходит через все инстанции в мирное время, не встречая противодействия — это значит, что у Императора больше нет… его страны, — устало сообщила мне магесса. — Подожди. Я знаю, что ты хочешь сказать — что в приказе может и не быть «ничего такого»: мобилизация после учений и передислокация в предместья Пекина. Но, уж поверь мне — любому старшему офицеру этого достаточно, чтобы всё понять. И посмотри на состав командования здесь: заговорщики убрали только одного человека — остальные на местах.
— Штабной комплекс под контролем орденцев, — напомнил я.
— Профессиональный военный, предавший из страха за свою жизнь? — как-то даже весело хмыкнула Анна. — Не смешно.
…Иногда мне кажется, что я так никогда и не смогу до конца понять и принять менталитет граждан моей вот уже четыре года как новой родины…
— Их могли заставить… другим способом.
— Могли, — кивнула собеседница. — Одного, двоих. Убедить, уговорить… обмануть, в конце концов. Найти способы воздействия. Но не всех же.
— Даже если и так — если бы все старшие офицеры в ВС ВИ отнеслись бы к приказам министра так же… — я запнулся, подбирая слово, — так же послушно, то не было бы причин вообще перехватывать управление над войсками на учениях, верно? А раз приказ всё-таки отдан, значит, опора под ногами у заговорщиков всё-таки довольно зыбкая… Да шайтан забери — ты сама меня этими же словами час назад убеждала! Говорила про соотношение жертв — сотня против десятка тысяч. Я не понимаю, что такое ты увидела в разведсводке, что поменяла своё решение на противоположное?!
Анна открыла рот… но вдруг отвела глаза и ощутимо ссутулилась. А потом и вовсе уселась на бампер багги, спрятав лицо в ладонях. Я тоже не знал, что сказать — поведение принцессы несколько выбило меня из колеи. И что это значит?
— Егор, позволь, я тебе объясню?
О. Какие люди решили вмешаться! Я угрюмо перевел взгляд на имперского аудитора: мужик, похоже, очнулся от своего транса ещё несколько минут назад и теперь с интересом слушал нашу беседу. Пока было что слушать. Ну, и что вы хотите мне сказать, господин особый посланник?
— Все дети Императора, а так же их свита, обучаются по особой программе… — Соломин, вопреки ситуации, был само спокойствие. Так получилось, что я ранее больше уделил внимание его безупречному, неуместному посреди степи костюму, а зря. Лицо Дмитрия, час назад показавшегося мне молодым хлыщом лет этак двадцати пяти, принадлежало человеку явно гораздо более опытному. Меня ввело в заблуждение почти полное отсутствие морщин и выражение глубокого удивления — вполне теперь мне понятного, учитывая как Агата его на нас вывела, и как общалась до этого. Теперь же до меня дошло, что сотруднику Лазурного дворца лет как минимум в полтора раза больше, если не в два, а великолепный внешний вид объясняется вовсе не желанием «выглядеть на все сто», а возможностями продвинутого адепта Второго Пути и буквально въевшейся в плоть и кровь необходимостью в любой ситуации выглядеть достойно своего господина, Императора, то есть. Своеобразная профдеформация, если можно так сказать: ничего удивительного, если вспомнить, как отбирают и как старательно учат слуг трона. По слухам, даже обыкновенных дворников — что уж говорить о помеси курьера, дипломата, аналитика и частного детектива?
— …Принцессу Анну, присутствующую здесь, учили так же, — Дмитрий ничем не показал, что заметил перемену в моём к нему отношении, и продолжал вещать тоном, больше подходящим лектору за кафедрой, чем одному из членов стихийно собравшейся диверсионной группы. Причем обращался подчёркнуто ко мне — игнорируя поднявшую голову Рюрикову, привычно занявшую позицию с опущенным к земле автоматом чуть сбоку от остальных Ирис, и переставшую, наконец, после новостей об отце напряжённо сжимать и разжимать кулаки Мамедову. — Ей, увлечённой магией, многое было неинтересно, но так построен учебный процесс, что ключевую информацию в голову, хочешь или не хочешь, вобьют. В том числе среди предметов есть теория государственных переворотов — или их предотвращения, если угодно. Знания, если не используются, уходят в долговременную память, но вспоминаются опять… если возникает необходимость. Сейчас она возникла… и результат ты можешь наблюдать.
Соломин полностью завладел вниманием аудитории — говорить мужик умел хорошо. Надо полагать, сам процесс ведения разговора тоже был отработан. Логично: мирно уговорить, например, купца свернуть «опасное для Империи» начинание, когда то приносит реальный доход — это нужно быть кем-то большим, чем просто хорошим оратором.
— Мне тоже пришлось изучить предмет насильственного изменения государствоустройства, — продолжал посланник, — в сильно сокращённом виде, но всё-таки… Понимаешь, если в стране и обществе всё в целом хорошо, или, по крайней мере, — терпимо, перевернуть структуру власти «сверху» вот так сразу довольно тяжело. Нет, может получиться, если все в правительстве договорятся… или будут уничтожены — но выльется это в серьёзные потрясения в обществе, вплоть до революции «снизу». И хуже будет всем. Только безумец, дабы потеснить брата из лучшей комнаты, способен разрушить собственный дом… Сейчас власть Императора над согражданами не в законном праве — кроме места военного лидера в случае угрозы всей Империи, и не в богатствах и землях, собранных родом Рюриковых за время единоличного правления, и даже не в нас — верных слугах. Сам народ желает слушать и слышать своего монарха — только потому работает Лазурный дворец и другие… имперские социальные службы. Убрать Юрия и его детей и родственников — особенно если физически устранить — и заговорщики получат вместо страны кипящий котёл. Война, которой они так стремятся избежать, начнётся тут же — наши… соседи по планете не упустят свой шанс, пока мы слабы. Так что по большому счету ничего лично моему сюзерену и его семье не грозит: «партия мира» сможет заставить монарха снять с себя оставшиеся военные полномочия и распустить институт Дворцов — по крайне мере официально, а армия — поможет физически «запереть» в пределах Запретного Города, сменив внешние части личной гвардии. И всё. Вот почему промолчали чиновники от минобороны, пропустив приказ — больше власти себе, меньше — контролирующей независимой силе за спиной: не это ли предел мечтаний? То же самое и здесь, на полигоне — старшим офицерам просто объяснили, может быть, даже честно, что именно от них требуется: не предательство, не измена родине, а просто ещё одна… назревшая за семьдесят лет реформа. Понимает — или поймёт, если заговорщикам удалось сохранить тайну до сих пор — это и мой Император: о да, он может кинуть клич, и поднять верных на свою защиту — не только слуг, многие простые люди откликнутся… И начнётся гражданская война. Вот почему Юрий никогда этого не сделает. Вот что поняла Анна из добытой тобой информационной сводки.
— …Один вопрос, — после заполненной тяжёлым вязким молчанием паузы, я всё-таки решил его задать, — почему вы это говорите мне, здесь и сейчас. Зачем всё это рассказали?
— Ну, тут всё просто, Егор, — совершенно по-простому хмыкнул Дмитрий, и даже руками развёл. — я чувствую, что ты единственный, кто может повлиять на ситуацию… И я не согласен с её высочеством, что нужно выбрать «наименьшее из зол». Вообще не уверен, что «пустить всё на самотек» — будет наименьшим злом. И извини, что обращаю твоё внимание на этот выбор… И прости за невольный пафос, но судьба Великой Империи сейчас в твоих руках. Не знаю, как так получилось, но… тебе придется сейчас что-то решать.
50
Если разговор ведёт опытный манипулятор, обычному человеку сложно понять, что его просто используют… до того, пока надобность в твоих услугах не отпадёт. Однако, то ли Соломин посчитал меня совсем уж кретином, что вряд ли, то ли… Не знаю. С другой стороны, даже такой, бесхитростный и прямолинейный, перевод стрелок меня изрядно ошарашил. И не только меня.
— Что-то не сходится… — я обнаружил, что на мне скрестились взгляды всех присутствующих, и понёс первое, что пришло в голову: — Если заговорщики выбрали такой вот «мягкий вариант», то зачем все эти нападения? Ведь Анну пытались по-настоящему убить — и активно пытались! И меня, и Жаргал. И лабораторию уничтожили, и самолёт сбили…
— Демонстрация, что «партия мира» готова идти на серьёзные действия — в случае чего, — пожал плечами имперский аудитор. — А ещё — замазать кровью «союзника» в лице Ордена Равновесия, обеспечивая полноценную лояльность на всякий случай, и одновременно устранить конкурентов, если я правильно понял, о какой лаборатории речь. «Острая» фаза операции подразумевает потери, что поделать… А заговорщики точно знают, что в случае успеха Юрий пошёл бы на уступки всё равно: гибель дочери (даже если он узнает правду) и гражданская война — выбор, думаю, тебе очевиден. Тем более, если получалось, они старались действовать мягко: уверен, что генерала Мамедова даже не били, да и по окончанию конфликта его просто отпустят… На пенсию, досрочно.
Так. Всё. Очевидно, что у «Джеймса Бонда» хватит правильных слов на любой мой вопрос.
— И что я должен решить? — глядя в упор на посланника Лазурного Дворца, переспросил я прямо. — Убивать или не убивать тех, кто просто выполняет приказ, и на что даже наследница Императора лично не решилась?
Анна вздрогнула, но промолчала.
— Не знаю, — безмятежно отозвался Дмитрий. — Я даже не знаю, что ты можешь сделать, знаю только, что можешь. К сожалению, соответствующего опыта в остановке армий у меня, гражданского лица, нет — мне просто нечего тебе посоветовать.
Гражданское лицо, мать твою… А я, по-твоему, кто? И кто у нас тут вообще военный?
— Света?
Блондинка никак не хотела встречаться со мной взглядом. Наконец, глядя в сторону, она тихо призналась:
— Там… где-то мой отец. Но он бы сказал — стрелять. Вызвал бы огонь на себя. «Родина — важнее семьи»…
Да шайтан вас всех забери!
— Анна! Тебя же учили… хоть чему-то про войска, как наследницу, — я поймал себя на том, что чуть ли не умоляю девушку. — Я — обычный программист, понимаешь? Как я могу такое… решать один?!
— Обычный программист, допущенный к разработке секретного проекта и приёмный сын бека Тогжана Абишева, — принцесса смотрела на меня сверху вниз. Я заметил как дрогнули брови Соломина — видимо, это был жест удивления. — Самый обычный школьник, с допуском к управлению двумя прототипами автономного оружия, само существование которого до вчерашнего дня я даже представить не могла. В одиночку, при помощи этого оружия, отбивший атаку отряда спецназа, что перебил всю мою малую свиту за два десятка секунд.
Ну спасибо, твоё высочество, «выручила»!
— Ирис, может быть ты что-нибудь посоветуешь? — не скрывая иронии в голосе, обратился я к своей подопечной.
— Задача — не дать сводной войсковой группировке провести передислокацию в течение ближайших нескольких часов, оптимально до суток, используя доступные ресурсы с минимальными жертвами личного состава, я правильно поняла? — довольно связно переспросила андроид и, дождавшись моего кивка, как ни в чём не бывало выдала: — Последовательно уничтожить путём воздушной атаки основной и временный склады боеприпасов, топливохранилище для заправки наземной техники, взлётно-посадочную полосу для тяжёлых транспортных самолётов, топливохранилище для заправки воздушной техники, гараж военно-транспортной автотехники двойного назначения и железнодорожный логистический узел. Для усиления дезорганизации противника рекомендуется проведение мер радиоэлектронной борьбы.
«Цветок» замолчала, судя по движению глаз пытаясь оценить по мимике людей эффект своей речи, сделала какой-то вывод и осторожно добавила:
— Ответ составлен на основе типового наставления для младших офицеров сухопутных войск Великой Империи. Так же рекомендуется произвести захват транспорта для обеспечения тактического отступления после ударно-диверсионных мероприятий… И приступить к выполнению действий по предложенной тактической схеме не позднее двадцати минут до астрономического рассвета.
— …Спасибо, радость моя, что бы я без тебя делал? — после длинной паузы, немного придя в себя, произнёс я, предварительно убедившись, что лица спутников выражают примерно ту же гамму чувств, что и моё. И где были мои мозги? Так, ну ладно, где были мозги всех остальных, а? — Ирис, ты реально умная. Не хуже Агаты.
* * *
Анализ вариантов плана боевых действий по конфигурации заданных условий… выполнено.
Расчётное время: мин.: 19 мин. 22 сек., макс.: 23 мин. 02 сек.
Расчётная эффективность: 100 % поражения всех намеченных целей
Расчётные потери: 50 % (потеря АВМ с вероятностью 100 % во всех вариантах выполнения задания).
Выбрать вариант плана для компиляции и перехода к реализации?
— Нет, отменить.
Проклятье. Если бы… Хотя всё равно — не успели бы. Самый минимум, мы должны были встретить Агату и Соломина на час раньше — вот тогда бы имелись шансы угнать трёхосный грузовик-тридцатитонник с открытым кузовом. А так… Даже если бросить исчерпавшую горючее Агату (чего делать я принципиально не собирался) — поменять транспорт мы уже не могли. Плазменная пушка жрала энергию как не в себя при каждом выстреле — сейчас «фурия» могла выпустить струю плазмы и не упасть после этого… немедленно, всего девятнадцать раз. Разве что — захватить ещё один лёгкий вездеход орденцев… Вот только сколько в нём будет топлива? И когда его хватятся? Вот-вот. Только если вообще отказаться от атаки… Остаться же пешими в степи днём — это слегка оттянутая попытка самоубийства, даже если Анна каким-то неведомым чудом сможет удержать «сферу» до следующей ночи: равновесники прочешут территорию густым гребнем и найдут чужого активного мага. Шайтан, времени даже на обычную атаку почти не осталось! И гаражи, и ангары аэродрома — опять! — слишком далеко — да ещё и охраняются неплохо. А у ближайшей к нам границы Полигона ничего из транспорта нет… кроме…
Изменить пункт эвакуации АВМ: железнодорожная станция. Доп. условие: после захвата единицы подвижного состава наземной группой.
Анализ…
….
Расчётные потери: от 0 до 50 % (1 вариант без потерь, 26 вариантов — потеря АВМ с вероятностью от 14 до 100 %)
Да! Живём!
Компиляция… завершено. Результат выведен на тактический интерфейс.
…
М-м-мать.
— Света. Нужна твоя помощь.
* * *
— Готовься… готовься… готовься… сейчас! — «фурия», призраком зависшая над головами остановивших машину патрульных магов, подавила сигнал автомобильной рации — как раз тогда, когда орденцы почувствовали «сферу» Анны. Почувствовали — но сделать ничего не успели: пытались связаться сначала с нашим экипажем, потом с командиром. Магесса схлопнула своё заклинание ровно за секунду до пересечения линии маскировочного полога, и наш багги пролетел мимо транспорта врагов. Несколько ударов сердца, пара коротких очередей — и всё кончено. Свет погас — и разгорелся снова: даже не притормозили. С другой стороны, Ирис, даже стреляя с одной руки и в движении, с пяти метров просто не промахивается.
— Агата, следующая точка.
Пока укладываемся. Впритык, но укладываемся.
* * *
Территория железнодорожного узла по армейским меркам практически никак не охранялась, кроме, собственно, здания станции и входной стрелки логистического узла. Веер длинных тупиковых веток, сейчас до упора забитых цистернами, платформами, грузовыми и редкими пассажирскими вагонами, с накатанными-разбитыми вдоль них автомобильными колеями, был никому не интересен. И даже не огорожен: всё, что можно, спешно и с матами рядовые и сержанты перегрузили и перелили самое позднее вчера вечером — подвижной состав теперь отстаивался в ожидании возвращения прибывших по «железке» частей. Отдельно на коротком кольцевом пути столпились локомотивы-тепловозы, а их машинисты с помощниками не менее плотно заняли немногие гостиничные комнаты, столовую и зал ожидания- спать ведь тоже где-то надо. В общем-то, работникам железной дороги, как я понимаю, было не привыкать: Родина у нас большая, комфортных условий везде не напасёшься. Спасибо, душ, одеяло и горячая еда есть, а уж спать можно — сколько влезет. Можно было бы, если бы кое-кто не затеял государственный переворот.
Станцию «брали» сходу — даже не пытаясь как-то скрыть своё появление. Звонкий вой мотора лёгкого вездехода — мы шли уже без заклинания маскировки, в наглую — оповестил всех желающих о прибытии, собрав пятерых из шестерых орденцев-охранников у импровизированного переезда у горловины стрелочного хозяйства. Фактор неожиданности вкупе с инфракрасной съёмкой с воздуха оказался для «мяса» заговорщиков фатальным — Ирис и Светка несколькими скупыми очередями перечеркнули возможность любого сопротивления, точку поставили сухой щелчок пистолетного выстрела Соломина из отдельно стоящей караулки и фирменная «шаровая молния» Рюриковой, разнёсшая верхний этаж башни управления движением — магического удара хватило, чтобы не только вынести стёкла, но и сорвать часть крыши. И привести в негодность телефоны прямой связи с инфраструктурными объектами полигона. Чётко, быстро и на удивление слаженно — вот что значит, пусть и в спешке, но по точным данным подготовленный план атаки.
Всё описанное я наблюдал из-за кузова багги — оружия у меня на момент атаки не было и потому вперёд лезть было глупо. Впрочем, особо отсидеться не получилось: теперь стволов хватило всем — «равновесники» щедро поделились.
— Второй этаж! — заорал я, увидев движение в верхних окнах второго этажа вокзала. Агата «давила» всю радиосвязь, но шайтановы провода обычной телефонии были не в её власти…
Телефонная подстанция и локальный коммутатор выведены из строя.
…Именно поэтому комплекс включал в себя не только воздушный автономный модуль, но и наземный.
…Светка очередью на пол-рожка разнесла стёкла второго этажа вокзала, а следом Анна вкатила туда же ещё одну сверкающую голубым потрескивающую сферу, после чего не уцелели некоторые окна и на первом. Даже фонари снаружи мигнули.
— Всем выходить с поднятыми руками! — Мамедова совершенно без напряжения вспрыгнула на высокий подоконник — и тут же нырнула в проём, пригнувшись, за ней манёвр повторил посланник Лазурного дворца с несерьёзно выглядящим маленьким пистолетом в руке.
— Именем Императора! Не сопротивляться! — с другой стороны, пистолет явно не его главное оружие. А Ирис, судя по рывками сменяющейся картинке, уже успела подняться из подвала на медленно затягивающийся дымом второй этаж. Несколько тел без признаков сознания на полу, слегка присыпанные обломками потолка и штукатуркой со стен. Оружие нашлось только у одного, пистолет. А вот и дверь в оружейку — закрытая, слава богу. Удар каблуком деформирует замочную скважину… Всё, здание наше. Так, таймер… Целая минута и двадцать девять секунд. Успели.
— Агата, начинай!
Интерлюдия
Капитан полиции Долгин Василь, следователь Особого Отдела ЦПУ.
Полигон, штабной комплекс, офицерский гостиничный корпус.
Всё ещё ночь.
Сразу поговорить с доставленным «в гости» генералом Василю не удалось: что бы ни применили для пленения Мамедова его противники, это «что-то» заставляло военного раз за разом терять сознание, едва он начинал приходить в себя. Однако, после пятого или шестого обморока, могучий организм идущего по Пути Воина адепта всё-таки смог справиться с вредоносным воздействием, и Кариму, наконец, начало становиться лучше. Долгин терпеливо дождался, пока собеседник-сокамерник не придёт в себя окончательно, принёс наполненную из-под крана алюминиевую казённую кружку (другой посуды не оставили), деликатно отвернулся, давая военному напиться — из-за жёстко сковывающих руки и ноги кандалов это было довольно унизительное зрелище — и только после этого приступил к расспросам.
— Вы давеча сказали «военный переворот», Карим Ашотович. Не поделитесь тем, что узнали?
— Считаете, что сейчас подходящее время для разговоров, Василий… не знаю, как вас по батюшке? — капитан ЦПУ с удивлением обнаружил, что его собеседнику отнюдь не чужд сарказм. Надо же, какие глубины открываются при более близком знакомстве.
— Петрович, — хмыкнул казак и закинул ногу на ногу, устроившись на стуле, и с намёком позвенел цепочкой от наручников. — Почему бы и не поговорить? Лично я никуда не тороплюсь, знаете ли.
— Везучий вы человек, Василий Петрович, — военный прищурился сначала на тьму за окном, потом на циферблат настенных часов. С каждой минутой он явно чувствовал себя всё увереннее и увереннее: вот уже и сил хватило сесть на полу, неловко, из-за заведённых за спину рук, прислонившись к ближайшей стене. В следующую секунду без всякого предупреждения по телу генерала пробежала видимая даже через одежду волна… и ничего не произошло.
— Кандалы выточены на станке из единой стальной заготовки, — прокомментировал Долгин. — Спецсредство против адептов Пути Воина. Кто бы вас не пленил, они вас явно уважают.
— Попробовать-то всё равно стоило, — Мамедов скривился, как от зубной боли.
— Тогда и расслабиться постарайтесь, когда ещё такой случай представится, — по-доброму посоветовал следователь. — Чаю, увы, предложить не могу, но…
— …Полковник Сорокин, из ВДВ, — после паузы, медленно, как будто через силу, заговорил генерал. — Мой зам и друг… Был. В расположении[97] хотел поговорить — вырвался на полчаса, один, даже без адъютанта… А там на мою вертушку уже подвесили «косилки». Вот и поговорили.
Мужчина помолчал, потом ещё более мрачно продолжил:
— Лично Петров, наблюдатель от министерства, генерал армии, не поленился наведаться. Сказал, вертушка — это его приказ, единственная свободная была, срочно понадобилась. Я служил под его началом, друг друга знаем… Показал предписания: со складов выдать боевые по три комплекта на машину, обеспечить загрузку бэ-ка[98] и брони на «гусей»[99] в режиме максимального благоприятствования. И передать под командование сводную группировку. Только и нужно — «забыть» про «самоуправство» Сорокина, ответная благодарность последует. Я послал… в резкой форме отказался. Он показал приказ — группировка перебрасывается в Пекин. И намекнул — с аэродрома прямым ходом к Запретному Городу.
Генерал-майор окончательно замолчал, но продолжения Василю и не требовалось. Что ответил Карим Мамедов на предложение временно немного выйти за рамки Устава, было вполне очевидно из его нынешнего положения. Надо полагать, в своём сверхлаконичном пересказе он так же опустил и попытку личного силового решения вопроса с предателями — заранее обречённую на провал, раз нарвался на применение спецфармакологии до получения каких-либо травм. Видимо, бывший командир действительно хорошо знал своего протеже и в реакции не очень-то и сомневался. В принципе, очевидно, что посвящать в далеко идущие планы командира монгольского Полигона никто и не собирался — зачем, если все нужные приказы уже были у генерала Петрова на руках, и никак не нарушали ни закон, ни армейский устав. Если бы не приезд следователя ЦПУ, никаких накладок бы не произошло, и сейчас командующий учениями усталый генерал-майор с отчётливым облегчением передавал бы полноту власти столичному «наблюдателю». Однако, надо отдать должное организаторам — даже такой не предусмотренный форс-мажор фактически ничего не изменил в распорядке их действий — план продолжал выполняться, а место командующего наверняка занял его заранее «уговоренный» зам…
Долгин на некоторое время полностью ушёл в себя, продолжая обдумывать свежеполученную информацию, и чем дольше думал — тем поганее на душе становилось. Сразу после «ареста» стало понятно, что выкопанное аналитиками ЦПУ — только вершина айсберга, если вообще как-то соотносится с происходящим, а не просто случайное стечение обстоятельств. Оказалось, что всё-таки не случайное — с семьями ВДВшников действительно «работали», и довольно успешно, раз местную десантуру смогли использовать против непосредственного командира. По дороге на Полигон Василь думал, что готов обнаружить худшее: образовавшуюся смычку местной армейской верхушки и организованной преступности масштаба округа, но такое… По сравнению с вырисовывающейся картиной преступный сговор с отягчающими обстоятельствами был как драка пятилетних детишек в песочнице против убийства! Далеко не его, капитана полиции, уровень, и даже не начальника всего Центрального Полицейского Управления. Мамедов сказал — «военный переворот», но оказался не прав, за деревьями не увидев леса: заигравшиеся во власть заговорщики замахнулись на гораздо большее, чем на смену власти при сохранении её формы — они покусились на центральный столп, придающий устойчивость и целостность Великой Империи, на Императора! Возможные последствия удачи плана высокопоставленных кретинов, забывших собственную историю, даже не отличавшегося развитым воображением казака заставляли нервно вздрагивать.
Формально владелец Мандата Неба вот уже сто десять лет ничем не отличался от обычного жителя государства: именно тогда, в начале двадцатого века, почти все дворянские привилегии были либо отменены, либо расширены для всех граждан. Да, бояре и другие аристократические семьи сохранили права на личные дружины — но толку в них, если владеть современным оружием было запрещено? Так и обычный купец средней руки наймёт себе десятка два мордоворотов и обзовёт «охранным агентством» — и какая разница? Главное, что осталось за знатными семьями — так или иначе полученные за годы и века службы сюзерену когда-то государственные земли и другая собственность, у кого какая была на момент принятия Конституции. Отныне монарх не мог даровать «лен для кормления», но не мог и отнять своей волей, что иногда не менее ценно. Правда, земель этих — капля в море по сравнению со всей территорией государства, ибо Великая Империя — воистину велика, в том числе и размерами территории… По большому счёту, единственной существующей «только для благородных»… гм, ну пусть будет привилегией, было право поединка — возможности внесудебного решения возникшего конфликта между благородными на «честном» оружии.
Всё вышеперечисленное в полной мере касалось и императорской семьи, разве что род Рюриковых-Хэ-Мин получил «в наследство» от предыдущего государственного строя гораздо больше, чем любой другой: один город-в-городе — территория гигантского дворцового комплекса в центре Пекина — чего стоил, а ведь были ещё кремли в Москве и Новгороде, фабрики и заводы, шахты и рудники, леса и поля — и это всё не считая несметных богатств в украшениях и драгоценных камнях, на момент смены государственного строя лежавших в личной казне августейшей семьи… Но не статус крупнейшего собственника Великой Империи делал монарха опорой и поддержкой своей стране, и не закреплённая Конституцией необходимость встать у кормила государства в качестве единого лидера в тёмные годы войн, а то невероятное уважение и почтение, что испытывал народ к своему Императору. Вот уже больше ста лет род Рюриковых опирался только на любовь подданных — и от того голос его главы был особенно весом. По слову Императора сворачивались или, наоборот, начинались грандиозные коммерческие проекты, на мнение монарха оглядывался премьер-министр, да и всё правительство страны чутко ловило каждое пожелание из Запретного Города. И эта власть была воистину народной, как бы странно подобное ни звучало по отношению к одному человеку… Страшно представить, что будет, когда заговорщики попытаются в меру своего неуёмного желания «подвинуть» Юрия. Случалось Империи переживать и националистические, и классовые народные волнения, и даже бунты отдельных провинций, но то, что могло начаться сейчас, не шло ни в какое сравнение. Ведь заговорщики не идиоты, у них явно есть некий козырь в рукаве — не решились бы они иначе на столь резкие действия. А это значит… Гражданская война на территории от Финского залива и Средиземного моря и до берега Тихого океана, от Северного Ледовитого океана и до экватора планеты!
Сам себя Василь ярым монархистом не считал — скорее уж наоборот, да и религиозным, после всех жизненных событий, он не был. Отщепенец, отрезанный ломоть, решивший жить своим умом, бунтарь, пошедший против традиций. Довелось ему поучаствовать в нескольких делах, где недовольные текущим своим положением «благородные» в меру своего ума и фантазии пытались «восстановить историческую справедливость», так или иначе подминая под себя (или подменяя собой) структуры местной власти. Но сейчас следователь без колебаний встал со стула — и тут же опустился на колени, не обращая внимания на удивлённый взгляд соседа по комнате. Потому что узнал капитан достаточно, увы, слишком поздно, и повлиять на разворачивающиеся события никак не мог — не в силах человека удержать набравший ход поезд, особенно, если не можешь попасть в кабину. Потому сейчас он истово взмолился — как, наверное, никогда в жизни не молился, даже в детстве. Прося у Бога только одного — спасти свою страну, или хотя бы указать ему, недостойному — что он должен сейчас сделать. И внезапно получил ответ.
За окнами полыхнула ослепительно-синяя вспышка, сопровождающаяся закладывающим уши грохотом — слишком долгая для обычной молнии, да и звук был всё-таки другой. И тут же в свет уличных фонарей ворвался новый оттенок — ярко-оранжевая зарница быстро занимающегося пожара.
— Центральный штабной комплекс — крыша горит и все антенны снесло, — мгновенно определил источник возгорания в своей вотчине генерал-майор, умудрившись извернуться и подскочить к окну быстрее Долгина. В этот момент полыхнула ещё одна «молния» — где-то вдали, звук дошёл с ощутимой задержкой в пару секунд. — И резервный узел связи. Какая-то незнакомая магия, на эффект от оружия не похоже.
— Это не магия, — бывший спецназовец ухватил большим и указательным пальцем одной руки дужку наручника на другой, и дернул особым образом. Кр-рак — и рука свободна. Нехитрый фокус, вот только узнать его можно лишь в очень специфических местах.
— А что? — повернулся на звук военный.
— Знак свыше, — Василь выудил из штанины короткий тонкий нож. — О том, что мы засиделись в гостях!
Полигон и окрестности (1–3).
Башня радиорелейной ретрансляционной станции.
— Твою мать, — тихо, но с чувством, выдохнул Ким. — Эй, Сергей-джан…
— Ну, что там ещё? — отозвался инженер таким голосом, как будто напарник собирался его, как минимум, ударить. — Я же только лёг!
— Нет сигнала с один-сто тридцать.
— Какой канал? — старший смены резво выбрался из давно оборудованного дежурным закутка в углу операторской за стойками, сна уже не было ни в одном глазу.
— В том-то и дело, сигнала нет вообще. По всем каналам! — эмоции техника, показавшего на экран терминала компьютерного контроля, выдавал только слегка севший голос и побелевшие щёки. — Надо сообщ…
— Отставить, — Сергей так глянул на помощника, что тот едва не подавился. — Сделать запись в журнале и к прямой проверке аппаратуры связи немедленно приступить.
На самом деле, что Сергей, что Ким числились в запасе — один в звании старшего лейтенанта, другой — тоже старшего, но сержанта. Собственно, получить работу в таком месте не служившему (и не имеющему нужный уровень допуска) было просто невозможно, да и порядки на вышках-объектах поддерживались привычно армейские. До середины вчерашнего дня.
…Аппаратный зал находился сразу над операторской — восемь витков вверх по крутой спиральной лестнице в компании толстых жгутов коммуникационных и силовых кабелей. В отличие от обитаемого этажа, здесь никаких перегородок не было, и помещение ограничивали только стены самой башни. У Кима, и так находящегося не в самом лучшем расположении духа, засвербело под ложечкой: всё-таки он работал на линии уже третий год (лучшее место, чтобы заочно учиться в Шанхайском Радиотехнологическом — минимум отвлекающих факторов во время длинных смен) и привык не только к виду рабочих помещений, но и к характерному шуму: гулу вентиляторов, контрольному писку источников бесперебойного питания, зелёному и красному мерцанию светодиодных индикаторов… Сейчас шум издавал единственный «шкаф» с аппаратурой, стоящий наособицу — остальное оборудование было не просто отключено и опечатано, да ещё и, как будто этого было мало, физически обесточено. К последнему пункту так и тянуло добавить «варварски» — когда командир четвёрки автоматчиков сообразил, что штатным образом снимать шины электропитания дежурные операторы будут ещё часа два, то попросту взял с пожарного щита кусачки (внушительная штука с ручками метровой длины, способная без особых проблем перекусить стальной трос) и просто срезал токопроводящие линии, не сильно интересуясь мнением инженера и техника. Те, впрочем, особо права не качали — слишком нехорошо смотрели на них бойцы в лесном камуфляже без знаков различия. К сожалению, капитан, предъявивший им приказ (подписанный у кого надо) и предписание, свою «свиту» оставил при башне вместо обычных рядового и сержанта войск связи, напоследок пригрозив, что за возможный сбой работы аппаратуры дежурные ответят головой. Что-то в его тоне и выражении лица заставило воспринять угрозу буквально.
Шкаф с ретрансляторами был также заперт и опечатан, но через специальные окошки были видны показания индикаторов и приборов.
— Здесь всё работает, сигнала нет физически, — старший оператор проследил за пучком в прямом смысле бронированных фидеров[100] до места, где они скрывались в стене — специнструмент не просто так входил в противопожарный комплект. — Надо проверить антенны.
Техника безопасности категорически запрещала выходить на узкий, сваренный из стального прута балкон без закреплённой альпинисткой страховки, но в этот раз на инструкцию пришлось плюнуть. На восьмидесятиметровой высоте дул ровный, не слишком тёплый ветер, а вывешенные на разной высоте «тарелки» и «ракушки» антенн приёмопередающих комплексов величиной больше, чем в рост человека, заставляли под ними проползать на четвереньках, подсвечивая себе путь фонарём. Одно хорошо — линия горизонта на востоке на глазах синела, наливаясь светом приближающегося утра — буквально через несколько минут всё будет видно и так. Один из бонусов жизни на высоте — рассвет к тебе приходит раньше…
— Вот! — проорал Сергей, указывая на нужную «тарелку»: ветер извлекал из конструкций башни разные интересные звуки — свист, вой, шипящий шум: приходилось надрывать глотку. — Я полезу вверх, а ты осмотри снизу…
— Командир… — как-то по-детски подергал техник за полу спецовки инженера. — Смотрите…
Другой рукой он тыкал куда-то в сторону сгустившийся темноты на западе. Впрочем, уже не совсем тьмы: далеко в степи горел яркий, даже отсюда легко различимый жёлто-оранжевый огонёк, правда, тускнеющий на глазах. Вдруг чуть сбоку от источника света сверкнула далёкая синяя вспышка — и спустя пару секунд как будто засияла маленькая, но быстро набирающая яркость жёлтая звёздочка.
— Полигон, — влёт определил офицер запаса. — В хорошую погоду и с оптикой можно разглядеть пуски ракет и стрельбу из реактивных залповых систем.
Сейчас, зная куда смотреть, Сергей не пропустил момент возникновения синей вспышки, и теперь разглядел, что она похожа на очень короткую молнию. Но, в этот раз, реакция на «молнию» была иной — множественное тусклое мерцание, постепенно увеличивающееся в размерах. Чем-то напоминало бракованный фейерверк…
…Или взрыв склада боеприпасов, видимый с большого расстояния — внезапно дошло до офицера запаса. Вживую он подобное наблюдал впервые, а вот на военной кафедре МИРЭА[101] им показывали похожие кадры разных лет — для общего, что называется, развития. Свежий ветер и ещё более «свежие» впечатления, наконец, заставили голову инженера заработать в нужном направлении — совместив звёздочки-огоньки и едва видимые днём административно-хозяйственные строения военной части.
— Так, антенно-фидерный тракт в порядке, проблем с оборудованием нет, проблема на стороне тысяча сто тридцатого. Возвращаемся, надо сделать отметку в журнал, — приказал, и сам же первым начал выполнять, старший дежурный.
— Но… — Ким указал за леер, где у горизонта опять сверкнуло синим. — Мы должны что-то…
— Следить за работой оборудования. Головой отвечать. Оборудование работает, — короткими рублеными фразами объяснил инженер и, видя, что напарник не понимает, развернулся и объяснил: — Нам отключили даже линию внутренней связи — единственную связь с внешним миром — милые ребятки на первом с «собаками». Хочешь проверить, насколько они разбираются в радиоделе? Вот и хорошо. Что-то мне подсказывает, что через несколько минут им будет сильно не до нас.
Гаражи и склад ГСМ для наземной военной техники.
Нет связи с базой данных. База данных недоступна.
— Ай, шайтан! — лейтенант инженерных войск буквально на полсекунды не успел кликнуть по кнопке «отправить» до появления надписи на экране планшета и… эээ, слегка расстроился, и потому, надсаживая глотку, заорал: — Малышев! Малышев, чтоб тебя осел залягал! Ты гиде?
— Он в четвёртый бокс ушёл, там какие-то проблемы ещё с утра были, — вынырнул из капота соседней машины чумазый техник, и тут же опять перегнулся копаться в двигателе. Когда у Аслана Неджафова в речи начинал пробиваться обычно незаметный родной южный акцент с характерными оборотами, стоило ждать неприятностей. Наказывал нарядами за косяки офицер нечасто и всегда за дело, но если довести — проявлял редкую изобретательность и склонность к массовому поражению оной изобретательностью всего вверенного личного состава, а не только причастных и виноватых.
— Малышев — Неджафову, — сдёрнул с пояса портативную рацию инженер. — Малышев, ответь Неджафову!
Тишина была ему ответом.
Не вовремя запропастившийся специалист по компьютерам был нужен именно здесь, именно сейчас и очень срочно: поступивший полчаса назад приказ за электронной подписью замначчасти Сорокина недвусмысленно предписывал подготовить весь парк авто- и часть спецтехники к выдвижению не позднее, чем через два часа. Гусеничные вездеходы, СВП, тягачи вкупе с банальными грузовиками перед учениями на внезапную проверку боеготовности были «вылизаны» и растолканы по позициям дежурств: гаражи и мастерские следовало освободить для «гостей», умудрявшихся за время транспортировки вывести из строя до четверти своих машин и бронетехники. Проблема была, собственно, в том, что это был не весь парк, а примерно половина — а вторая, как водится, была «не совсем в тонусе»: машины стояли на консервации, с многих были сняты отдельные детали вроде аккумуляторов и другой мелкой (а иногда и не очень) периферии. Недочёты в подготовке техники у приехавших на учения фиксировались по отчётам механиков и по списку взятых со склада Полигона запчастей. Если с первыми можно было договорится не вносить лишние записи, то со вторым было сложнее. Ну вот тут и помогали свои техники чужим… гм, «по дружбе» — свои-то единицы можно было отремонтировать в течении нескольких месяцев… Теперь подобная «бескорыстная» взаимопомощь обязательно должна была аукнуться, но позже. А вот если не выполнить боевой приказ — выговором точно нельзя будет отделаться. Вот этот самый список запчастей под замену лейтенант и не смог отправить интендантской службе. Ш-шайтан!
— Читвёртый бокс, гавариш? — Аслан сдёрнул с висящего на стене допотопного вида телефона трубку с дисковым набирателем… и в сердцах хлопнул кулаком по рычагам: гудка не было. — Да чито ж такое, а?
— Говорит полтысячи первый, всему персоналу базы обслуживания наземной техники немедленно покинуть помещения, — внезапно ожила рация на поясе лейтенанта, заговорив голосом дежурного одного из координаторов Полигона. — Повторяю, это полтысячи первый, всем немедленно покинуть помещения. Это не учебная тревога. Всем…
Голос эхом разносился под сводами мастерских — мобильные рации были обязаны при себе таскать все, начиная от старшего техника, в том числе и для подобных нужд. Копающийся в двигателе грузовика механик спрыгнул с бампера, смачно сплюнул на пол, и, сдирая с рук перчатки, пошёл в сторону раскрытых настежь ворот. Лейтенант, подавив желание разбить телефон планшетом, поплёлся за ним… и влетел в спину идущего впереди человека, когда его догнала горячая ударная волна.
— …! — теперь уже на чистом русском выразился военный инженер и, вздёрнув слегка оглушенного подчинённого на ноги, потащил за собой от буквально бегущего по пятам пламени. — …!!! Что это было?
Как бы в ответ, ночь с грохотом прорезал синий слепящий свет. Словно исполинское лезвие светящегося меча воткнулось в соседний корпус и перечеркнуло строение вдоль — из конца в конец. Следом, чуть отставая, из крыши и верхних оконных проёмов плеснуло нереально ярким оранжевым пламенем, периодически вспухающим сполохами вторичных детонаций, подсвечивая разбегающиеся от начинающегося пожара человеческие фигурки, в одной из которых офицер опознал блудного специалиста по компьютерам.
— Вот везучий сын осла, а? — непонятно кому сообщил лейтенант, отступая от давящего жара за спиной и внезапно осознавая, что теперь не нужно суетиться с экспресс-ремонтом и подставляться под выговор. Пламя всё спишет.
Военный аэродром при В/Ч 16732 (т. н. «Полигон-Степь», Монголия)
Расчёт мобильного ракетно-артиллерийского комплекса ПВО/ПРО малого радиуса действия «Панцирь-С2».
— Гроза, что ли? — младший лейтенант Скворцов с сомнением посмотрел на небо, где, несмотря на мощную засветку от полосы близкого аэродрома, вполне можно было рассмотреть несколько самых ярких звёзд. Над горизонтом опять мигнула неяркая синяя вспышка, потом, спустя десяток секунд, долетел едва слышный ворчливый грохот. — Эй, Наката, вроде же дождя не обещали?
— Симата![102] — вместо «так точно» или «никак нет» долетело из кабины управления мобильным комплексом ПВО. — Сумимасен,[103] тайчо![104] Сдеся опять «оно».
По уставу, во время дежурства командир расчёта развёрнутой в боевое положение системы ПВО ближнего радиуса действия должен был сидеть в кабине вместе с остальными, однако, даже с распахнутыми настежь люками втроём внутри довольно быстро становилось нечем дышать: разумеется, проклятая система кондиционирования в очередной раз сдохла именно во время учений. Маму её за ногу. А теперь вот, похоже, начал сбоить радар захвата цели.
— Наливайко, что там у вас? — спросил он, забираясь в люк и заглядывая своему второму дежурному через плечо.
— Бисовщина якая! — ругнулся светловолосый двухметровый детинушка, скрючившийся на месте оператора ракетного оружия. — От мигнёт и сгинет… И ничего. НЛО поганэ!
— Ты это, не выражайся на боевом посту, боец, — хмыкнул младлей. — Неопознанность объекта не есть достижение противника, а наша недоработка…
В этот момент опять мигнуло синим — судя по яркости, значительно ближе, а на мониторе Накаты-японца вновь возникла точка цели. В следующую секунду дисплей радарной станции побелел от помех, а управляющий компьютер разразился громким писком.
— Чёрт! — Скворцов буквально влетел за свой пульт. — Активные помехи! Щит-два, щит-четыре, у нас противник! Пеленг сто восемьдесят…
— Нет связи, тайчо! — перебил со своего места японец-связист. — Нет данных с Щита-три!
— Нас глушат. Рыбы,[105] мать вашу, проснитесь уже! — воззвал в пустоту младлей, со всей возможной скоростью колотя пальцами по сенсорной клавиатуре и одновременно уходя в лёгкий, очищающий сознание транс. Радарный комплекс «Панциря» был спроектирован таким образом, что мог быстро и хаотично менять каналы приёма и передачи, уходя от направленного глушения, и через несколько секунд ему это выполнить удалось. Вроде бы.
— Это ещё что так…
Множественные неидентифицируемые отметки
Согласился с командиром командный компьютер комплекса ПВО.
— Лейт! — отчаянный крик Наливайко наложился на грохот уже не раската молнии, а явного взрыва… Множества взрывов. — Там!
Машинально проследив за рукой оператора, Скворцов упёрся взглядом в открытый люк… и увидел зарево, мерцающее отдельными вспышками и встающее над горизонтом.
— Склады боеприпаса… — опознал офицер, не глядя переводя мобильную точку ПВО в боевое положение. Холодом обжигавшее понимание, что происходящее не может быть учебной тревогой, от большого ума устроенной командованием для не участвующих в учениях зенитчикам, уже никак не сказывалось на работоспособности адепта Второго Пути. Сейчас самого Скворцова можно было легко сравнить с машиной, ещё одним элементом прицельного комплекса, дополняющим радары и инфракрасные сенсоры «Панциря». И этот комплекс сработал.
— Все из машины, — коротко приказал младлей, чётким движением сдёргивая невысокого, как и все островитяне, Накату с рабочего места и толчком выкидывая в раскрытый люк. Гораздо более массивный коллега с воистину медвежьей грацией покинул борт со своей стороны совершенно самостоятельно. Отлично. Прыжок. Перекат.
Уши заложило и, подчиняясь даже не предчувствию, а какому-то дремучему инстинкту, лейт повернулся спиной и к ВПП, и к зареву взрывов. И увидел. Словно сама ночь вдруг сгустилась, обрела плотность, собираясь в считанных метрах над землёй — в «мёртвой зоне» для орудий и ракет комплекса — в чёрный кристалл смутно узнаваемых очертаний… И на вершине этого кристалла зажёгся ярко-синим сиянием единственный глаз. Зажёгся — и с рёвом, болезненно отдавшимся в голове, выплюнул сияющий «луч», прошедший точно над машиной ПВО, едва не касаясь задранных в небо пушечных стволов. Этот «луч» был такой силы, что тёмное нечто откинуло назад, а на кабине «Панциря» потекла и запузырилась вскипевшая краска, ещё через секунду самопроизвольно сработали двигатели двух выставленных в боевое положение зенитных ракет. К счастью, снаряды к пушкам в зарядных ящиках с честью выдержали испытание и не сдетонировали, а люди успели покинуть враз превратившуюся в душегубку машину — лезвие пламени пропало так же быстро, как и возникло, а его источник канул в ночи. Командир расчёта медленно повернулся, усиленно моргая слезящимися, как после пойманного «зайчика» электросварки, глазами: на месте шести тяжёлых, уже заправленных ночью военно-транспортных «Журавлей» поднималась многометровая стена огня.
Полигон и окрестности (4–5).
Долгин Василь.
Полигон, штабной комплекс, офицерский гостиничный корпус.
— Не ожидал, — честно признался Мамедов, растирая запястья, словно браслетами окольцованные жёлто-бурыми полузажившими синяками.
— Я казак, — сообщил Василь, аккуратно вводя тонкое лезвие клинка в зазор между половинками ножных кандалов. — Лихие кавалерийские налёты окончательно потеряли актуальность ещё до конца Великой Войны. Пришлось нашему брату… сосредоточиться на другой части своих умений. Тяжело, понимаешь, дотянуться шашкой до самолёта в небе или пробиться к танку лобовой атакой…
…Концентрация. И, в нужный момент, когда весь мир сжимается до острия оружия — резкий удар. Знаменитый «казачий мах», когда удар рассекает и щит, и панцирь, и кольчугу под ним — его ведь, на самом деле, всё равно с каким лезвием применять…
…Металлический запорный прут в палец толщиной выпал из паза оков двумя аккуратными половинками. Генерал-майор с показным кряхтением согнулся, освобождая ноги, и Долгин едва удержался от многозначительного хмыка: в исполнении адепта Пути Воина, неустанно занимающегося саморазвитием вот уже пятый десяток лет подряд, представление «я слишком стар для всего этого» смотрелось плохой актерской игрой. Хм, надо же, у кого-то лицедейского таланта может быть ещё меньше, чем у него.
— Что будем дальше делать, Василь? — генерал-майор задумчиво взвесил на руке раскрытые кандалы.
— Лично мне нужно добраться до ближайшего места, откуда можно позвонить в Петроград, — с намёком произнёс капитан полиции, чуть не поперхнувшись от неожиданного вопроса. — А почему…
— Потому что я вот знаков свыше как-то не получал, — с немного неуместным весельем отозвался Карим и с грацией большой кошки вскочил на ноги. — Оттого составлю-ка вам компанию, пожалуй. Мне тоже найдётся с кем в столице поговорить… И не только в северной. Кстати, может, уже на ты?
Долгин медленно кивнул, новым взглядом рассматривая своего… гм, оказывается, попутчика. Мамедов скупыми и экономными движениями разогревал мышцы, с лица его не сходила мечтательная и одновременно недобрая ухмылка. Выглядело примерно так, как будто какой-то весельчак нарисовал на движущемся танке улыбающуюся рожицу.
— Хорошо… Карим, — с некоторым усилием выдавил из себя Василь, вдруг вспомнив, как он меньше полусуток назад поиздевался над генералом — исключительно для пользы дела, конечно, но всё равно. Сейчас бы десять раз подумал — от военного волнами расходилось ощущение физической силы и желания оную силу на ком-нибудь применить. — Сначала нужно убраться отсюда — из здания, штабного комплекса, и с Полигона вообще. После такого… фейерверка, у нас есть немного времени, пока нас не захотят проведать. Предсказатель из меня тот ещё, но…
— Нужно добраться до железнодорожной станции, — перебил следователя генерал, прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам. — Железная дорога — самый быстрый способ добраться до густонаселённых мест, кроме как по воздуху. А «воздух» ваш «знак свыше» нам только что отрезал.
Мамедова Светлана.
Железнодорожная станция В/Ч 16732
Света повела дулом автомата из стороны в сторону, стараясь, чтобы движение не выглядело излишне нервным. С шестерых убитых «равновесников» патронов и оружия получилось более чем достаточно для вооружения каждого из отряда Анны. Вот только…
Сразу после атаки машинисты и их помощники, а так же работники самой станции — инженеры, техники, стрелочники и все прочие — покорно подчинились приказам налётчиков. Оглядываясь на исходящий пылью второй этаж вокзала и на стащенные вместе мёртвые тела, довольно организованно разместились на свободном пустыре рядом с рельсами. Заслушали речь Соломина, чётко, коротко и внятно объяснившего, что имеет место не бандитский налёт, а вовсе даже справедливая попытка подавления государственного переворота слугами Императора, потому к доставленным неудобствам следует отнестись с пониманием. Прониклись: Дмитрий кроме слов продемонстрировал серебряную пайцзу Посланника Лазурного Дворца, а принцесса, про которую аудитор даже словом не обмолвился — шаровую молнию. После чего с пониманием восприняли изъятие нескольких человек для помощи в «деле Императора» — Рюрикова, от которой все старались опасливо отодвинуться, лично отыскала и вывела пятерых нужных специалистов, которые должны были помочь сформировать небольшой поезд. А вот дальше начались проблемы.
— Светлана, последи пожалуйста, чтобы здесь… всё было хорошо, — приказала в форме просьбы шестая наследница Юрия, и, разумеется, Мамедовой даже в голову не пришло спорить. Что-то подобное, судя по всему, приказал Егор этой своей Ирис — шифу Меча заняла позицию чуть поодаль, опустив автомат стволом вниз. Знакомая поза… До Светки только сейчас начало доходить, что всё время, пока они ехали на катере на воздушной подушке, пробирались через катакомбы бывшей ракетной базы, шагали по степи — всё время были под прицелом. Однако, всесторонне обдумать эту мысль генеральская дочка так и не смогла: загудел тепловозный двигатель, залязгали сцепки и переводимые стрелки — и от знакомых звуков народ словно очнулся. И, очнувшись, начал что-то соображать.
Повезло, что заговорщики убрали со станции всех военных — а то всё произошло бы гораздо раньше. А так… Со стороны скучковавшихся железнодорожников послышались сначала тихие шепотки, потом начал нарастать негромкий гул, и девушка стала ловить на себе не самые добрые взгляды. Их, взглядов, с каждой минутой, с каждым децибелом громкости, становилось всё больше. В машинисты и другую обслугу железнодорожного транспорта обычно идут люди, по какой-то причине не сумевшие или не захотевшие получить высшее образование… Или не успевшие его пока получить заочно — не самые умные, не самые целеустремленные. Обычные такие, «средние» граждане. Масса преимущественно молодых мужчин, разбавленных небольшим числом более опытных и пожилых коллег, физически крепких, как правило отслуживших в армии… И, как правило, так или иначе владеющих базовыми навыками Второго Пути. Про последнее фактические пленники вспомнили не сразу, но когда вспомнили… Оценить, что против сорока пяти человек сейчас — две молодые девчонки, пусть и с автоматами, и сделать выводы было не так-то сложно.
Смену настроения толпы Светка почувствовала физически: тональность гула разговоров поменялась, и ощутимо изменился коктейль запахов от человеческих тел напротив. Запах… Сейчас девушка чувствовала «вкус» воздуха не так ярко, как во время атаки десантников на свиту принцессы — близкая смертельная опасность подстегнула органы чувств, сработавших с небывалой остротой. Тогда именно они, слух и обоняние, позволили безошибочно определить-выделить в ночной тьме Егора и его странную спутницу… И атакующих последней волны, к сожалению, тоже. Пока она не увидела бортовой номер упавшего вертолёта, ещё можно было врать себе, что просто показалось — на лица убитых у вездехода Светлана старательно не смотрела, а вот потом обманываться стало гораздо сложнее…
Возвращаясь к настоящему, Мамедова была готова отдать руку на отсечение, что почувствовала бы нарастающую опасность и так — не нужно для этого быть продвинутым адептом Духа, хватит и обычного человеческого «чувства ж… задницы». Оная часть тела стремительно приближалась, и только два фактора сдерживали проявление «народной инициативы» — уже в открытую нацеленный на толпу автомат генеральской дочки… и обманчиво расслабленная поза мечницы. Второе, пожалуй, гораздо больше. Те самые несколько «пожилых и бывалых» работников жэ-дэ транспорта вовремя углядели и оценили и белый узел-хризантему на мече под слоем грязи, и потустороннее, словно неживое спокойствие Учителя Меча. И сделали совершенно тот же вывод, что и сама Мамедова при встрече с Ирис в кафе: несмотря на молодую симпатичную мордашку, перед ними уже настолько не человек, что относиться к данному… существу следует максимально почтительно и осторожно.
* * *
Существует «общепринятое» (то, что говорят в школе и пишут в статьях и книгах) мнение, что адепты Первого Пути не вмешиваются в работу своего мозга до последнего, но это… как бы сказать, не совсем правда. Точнее, совсем неправда — адепты-Воины стараются не вмешиваться в собственную рассудочную деятельность… Если получается. И, положа руку на сердце, не получается никогда: нервная система человека представляет из себя единое целое, тронул в одном месте — баланс изменился везде. Именно потому, что система. И потом, основа развития Пути Воина это не тупая физическая сила — это прежде всего скорость реакции и скорость принятия решений. А для этого нужна улучшенная память, к ней — ускоренный обмен веществ, улучшенное питание и кровоснабжение головного мозга… Ну и так далее: одно цепляется за другое, то — за третье, и в итоге выливается в основательное улучшение собственной головы. Что довольно стрёмно по определению, даже если следовать по уже проторенному пути вслед за наставником. А уж если применять что-то самостоятельно… Может получиться всякое разное. И подружка Далеева — это ещё очень удачный исход. Мамедова убедилась в этом на личном опыте.
Светлана всегда тщательно выполняла все наставления отца. Единственное, что она себе позволяла — это немного ускорить или замедлить тот или иной этап личного роста на Пути. Обычно речь шла об ускорении — дочке пехотного офицера всё легко давалось. Вот и в этом году она решила заполучить обострённое обоняние перед экзаменами на аттестат — побочным эффектом процедуры была резко обостряющаяся память.[106] Не до фотографической, но всё равно прилично. Закрепить изменения получилось даже быстрее, чем планировалось — где-то к середине марта… И тут Светка поняла, что начинает откровенно чудить. Ладно, дискомфорт от обычно неощущаемых человеком запахов вроде пота, туалета или перебиваемой зубной пастой вони изо рта: покривилась и привыкла. Но вот то, что от некоторых сочетаний (причем всегда неожиданных) начинает натурально сносить крышу — это был сюрприз! И если со вспышками сексуального влечения (причём, о ужас, не всегда к мужчинам!) удавалось справляться без проблем — к чему-то такому папа-генерал успел её подготовить, то к остальному… В школе, к счастью, её все считали «звездой» и «разбалованной папенькиной доченькой», так что новые «завихрения» поведения восприняли спокойно. Ну и постепенно собственные девиации поведения удалось взять под контроль… Почти. Вот втемяшилось же в голову обязательно встретиться с настоящей принцессой. Уж встретилась — так встретилась…
…Так что увидев и, особенно, учуяв Ирис, Света постаралась вести себя очень корректно. Потому что даже не представляла, что надо с собой сделать, чтобы пахнуть как химическая лаборатория практически без примеси обычных человеческих запахов, но явно сделано это было не просто так. В целом выводы подтверждались наблюдениями — хотя, признаться, Мамедова последнюю половину суток была не в лучшей форме. Возможное предательство отца буквально разрывало душу пополам: с одной стороны, генерал Мамедов всегда учил дочь преданности стране и Императору (именно в таком порядке, но, фактически, ставя знак равенства), и вряд ли он бы стал врать дочери, но с другой… Десантники, перебившие свиту Анны и чуть не убившие её саму (надо полагать, тоже узнали и чуть замешкались… Что и стоило им жизни) — они были с Полигона. На отцовском вертолёте, а команду на боевую операцию мог отдать только папа либо его зам — дядя Михаил. Поверить в предательство дяди Миши, полковника Сорокина, было лишь чуть менее просто… Стоило только ритму событий слегка замедлиться, и Свету затягивал водоворот чёрных мыслей, из-за которого реальность она воспринимала странными урывками, да и вообще, не всегда рассуждала адекватно. Порой она просто не могла понять, что до сих пор делает фактически в составе свиты наследницы — она, дочь… предателя? Или все-таки нет? А если да — может, стоило встать на сторону отца? Хотя нет, генерал явно этого не хотел. Или она просто не поняла?
— Если кто сделает больше, чем один шаг, стреляю на поражение. В колено. Сочла необходимым озвучить это предупреждение, извините, — немного расстроенный голос Ирис заставил Мамедову встрепенуться. Мечница всё так же расслаблено стояла на своём месте, только улыбалась… виновато. И от этой улыбки стоящая напротив стена людей ощутимо продавливалась там, куда падал взгляд девушки. Впрочем, никто не рисковал сдвинуться с места. Поймав взгляд напарницы, Света и сама испытала желание отойти подальше. От толпы опять запахло страхом и опаской… интересно, на сколько в этот раз хватит? Скорей бы уже Анна и остальные доделали, что они там решили!
Полигон и окрестности (6-10).
Долгин Василь.
Нож с небольшим лезвием — прекрасная отмычка. При условии, конечно, что ты можешь резать им металл. Василь мог — а ещё знал, что именно и где нужно перерезать, а потом отодвинуть, используя кончик лезвия как рычаг: работа следователем предполагает разносторонние навыки. Приоткрыв дверь так, чтобы образовалась незаметная снаружи тонкая щель, Долгин приник ухом, одновременно стараясь почувствовать присутствие людей. Один, два… всё. Хе, что ни говори, хорошо, когда тебя недооценивают. С другой стороны, пост всё-таки выставили… Или это от «страшного и ужасного» Мамедова, который даже в кандалах опасен? Так. Один стоит метрах в трёх слева, подпирая стену, другой с переменным успехом пытается что-то выяснить по рации в конце коридора…
Капитан полиции, не оборачиваясь, жестовым кодом показал Мамедову: «Двое, дальний — на тебе. Атаковать по моей команде» и в ответ услышал очередное тихое «хм». Впрочем, на удивление волей случая напарника именно сейчас казаку было плевать: военный без вопросов и выяснения отношений принял на себя роль ведомого — а большего и не надо. Помощник-продвинутый адепт Пути Воина бывшего спецназовца более чем устраивал: лучше мог быть только брат-казак, да и то, не факт. Все-таки родня специализировалась на фронтовой разведке, а не на штурме и зачистке зданий, ну и без столкновения казачьего гонора наверняка не обошлось бы…
— Пшш… распшшшние… шшшваться нашшшмештах… — голос через рацию то прорывался, то полностью уходил в шумы. Но, после многочисленных повторений, старшему из пары охранников наконец удалось восстановить фразу.
— Понял! — с облегчением отрапортовал автоматчик, и именно в этот момент Долгин беззвучно распахнул дверь, использовав её же как упор для прыжка. Рывок на пределе сил и концентрации — это когда окружающая реальность превращается в смазанный тоннель с узким пятном-целью впереди. На такой скорости можно несколько раз оттолкнуться от стены и сделать пару шагов по потолку — обычная, кстати, связка: забаррикадировавшиеся бандиты обычно ждут атаки всё-таки на уровне человеческого роста и туда же целятся. А ещё на такой скорости любой точный удар по крупной артерии, вроде сонной, не просто на мгновение прерывает ток крови, но и создает волну. Коридорный страж, совсем ещё молодой парень, начал заваливаться на внезапно ставших ватными ногах — многочисленные микроинсульты вывели его из строя надёжнее, чем любые путы. Жестоко? Зато в спину не выстрелит и жив остался, ну а хороший целитель уберёт последствия буквально одним движением руки… Если, конечно, это будет в течении первых двух-трёх часов. Да и потом у жертвы есть шанс оправиться самостоятельно, если здоровья хватит. И вообще, пусть спасибо скажет: японец-шиноби на месте казака ткнул бы не в шею, а в сердце, обеспечивая обширный инфаркт и обязательную мучительную смерть в течении пятнадцати минут. Ну, что говорить? Жестокая нация эти островитяне…
Руки Долгина всё сделали на автомате, не глядя: подхватили тело противника с выпученными, бессмысленными глазами, аккуратно уложили на пол, попутно освобождая от оружия и запаса снаряженных магазинов, споро обыскали. За эти секунды Василь убедился: со своей целью генерал справился ничуть не хуже, правда, гораздо проще и… грязнее. Недаром Карим крутил в руках свои оковы — из массивной половинки кандалов получился прекрасный метательный снаряд. У противника Мамедова отсутствовала примерно половина головы — при этом он умудрился швырнуть несбалансированный предмет так точно и с такой силой, что тот до сих пор торчал из страшной раны. Ну а то, что пол, стены и даже потолок коридора на пару метров оказались забрызганными неаппетитным содержимым черепа, а под конвульсивно содрогающимся трупом в районе бывшей головы уже натекла огромная лужа крови? Ничего, генерал-майор не брезгливый, а чуть запачкавшееся оружие и о врага вытереть можно.
Следователь встретился взглядом с напарником… и только чуть кивнул, одновременно указывая на лестницу, ведущую к выходу. Военный почти сразу смог справиться с лицом, но полицейскому хватило времени разглядеть и раздувающиеся крылья носа, и яростно прищуренные глаза: соратник не забыл и не простил своё пленение. У кадровых военных свои представления о правильном и неправильном — на войне действуют другие законы, нежели в мирное время. Нейтрализовать противника сразу насмерть и, не останавливаясь, двигаться дальше — это нормально. Собственно, сам казак так и поступил, пытаясь спасти возлюбленную… Да и эти мальчики в камуфляже тоже не просто так погулять вышли с оружием в руках: то, что заговорщики на начальном этапе старались проделать всё без человеческих жертв, ещё ничего не значило. Хотя всё равно коробит немного…
— Никого, — Долгин со всеми предосторожностями выглянул на лестничную клетку.
— Следующий пост должен быть на выходе из корпуса, — просветил генерал. — Если бы у них хватало людей, нас бы не поместили в одно помещение.
— Логично.
Вход в гостиничный корпус никто не охранял.
Силаев Пётр, генерал армии, глава наблюдателей от минобороны ВИ на учениях на внезапную проверку боеготовности.
Крыша командно-тактического корпуса штабного комплекса В/Ч 16732.
Генерал Силаев вывалился на крышу здания, стараясь унять рвущий лёгкие кашель: негустой дым, постепенно заполняющий верхние этажи, он, совершая свой стремительный рывок наверх, просто проигнорировал, и зря. Открытого огня, впрочем, даже тут, куда пришёлся удар неизвестного противника, практически не было, зато рубероидное покрытие, залитое расплавленной гидроизоляцией, радостно тлело по всей площади, где оно ещё осталось, отравляя воздух. Кое-кто из служащих при штабе рядовых и сержантов успел добраться сюда раньше начальства, и даже про огнетушители не забыл, но было очевидно — их возня не особенно помогает. Главным образом потому, что основной источник задымления скрывался где-то под завалом из металлических ферм и обрывков стальных тросов — всем, что осталось от антенного хозяйства.
Пётр, кое-как справившись с собственным организмом, первым делом бросил взгляд в сторону второго центра, и невольно поморщился: там дела обстояли ещё хуже. Отдельно стоящее строение с несколькими пристройками вовсю полыхало, прекрасно освещая обломки мачт, кабельных линий, бывший наземный пункт космической связи и автономную электростанцию с обрушившейся трубой. Приложив немного воображения, можно было воочию представить пылающий огнём исполинский клинок, небрежным махом перечеркнувший антенное поле, упомянутую трубу, и завязший в техническом корпусе узла проводной и беспроводной связи, где было сосредоточено практически всё телекоммуникационное оборудование штабного комплекса Полигона. Неудивительно, что накрылось всё: и локальные компьютерные сети, и радио, и обычная телефония…
Трескучий грохот далёких разрывов заставил Силаева скривиться ещё сильнее: за свои шестьдесят пять лет генерал повидал много чего, в том числе пожар на складе боеприпасов, и характерную звуковую картину запомнил… чтоб её! А вот эти два ярких даже на фоне других пожаров пятна — наверняка весело полыхающие хранилища горюче-смазочных материалов. Мать их…
— Гу Янь, что со связью с войсками и объектами? — мужчина, не оглядываясь, почувствовал приближение своего верного помощника. Пётр никогда не понимал других офицеров, которые вкладывались в своё самосовершенствование куда больше, чем в карьеру (ей-ей, лично на передовой, в случае чего, переть впереди пехотных цепей, что ли?), но за столько лет даже мимоходом можно освоить некоторые полезные фокусы из Пути Духа.
— Курьеры организованы и разосланы, господин, — по неистребимой привычке чуть поклонился китаец. Отучить соратника от обращения «господин» Силаев отчаялся ещё лет двадцать назад: в некоторых вопросах генерал-лейтенант Ма был таким упёртым — куда там баранам! Зато в других проявлял поистине восточную гибкость и хитроумие, за что был ценим старшим товарищем не меньше, чем за преданность.
— Если ещё есть, к кому посыла… твою мать! Опять! — синяя вспышка на фоне пожаров была практически не видна, но генерал её всё-таки заметил. Как выяснилось, не только он. — Янь, мне кажется, или?..
— Трассеры зенитных автоматов, — бесстрастно подтвердил бывший адъютант, в отличие от начальства не пренебрегавший тренировками Первого Пути и потому обладающий зрением не хуже, чем у хищной птицы.
— Одуплились, наконец. Защитники Родины, мать их ети, а если война? — генерал попытался разогнать застилающий глаза едкий дым. — Сорокин, что там у вас опять расхреначило?
— Кха, кха! — скорее от неожиданности, чем от продуктов горения, закашлялся ворвавшийся на крышу полковник ВДВ вместе с четвёркой магов-автоматчиков, пытаясь проследить за указующей рукой столичного «небожителя». — Там? Аэропорт… Генерал, вам нужно немедленно спускаться! Пожар разгорается, своими силами его не потушить, а пожарная часть…
— Дай угадаю, лежит в руинах после такой вот синенькой подсветки? — на каблуке развернулся Силаев. — Какого хрена маги-шмаги прозевали сраное колдунство?
— Не могу знать! — Михаил едва не подавился от такого наезда: он-то здесь причём? Негласный приказ о «содействии» он получил всего за полчаса до появления первых бойцов Ордена Равновесия, и командования магами ему никто не передавал. Правда, похоже генералу на это было плевать.
— Это не магия… — тихо, но твёрдо проговорил один из четвёрки в камуфляже без знаков различия, вклинившись в возникшую паузу.
— Я что, вам задал вопрос, р-рядовой? — зыркнул на посмевшего подать голос офицер.
— Сержант, — молодой мужчина дёрнулся, как от пощёчины, но вместо того, чтобы заткнуться, полез поправлять старшего по званию.
— Штрафник! — пообещал ему Силаев. — Где хренов магистр этих… этих?
— Внизу, собирает патрули… Насколько получается, — с некоторым облегчением отрапортовал полковник — хоть это он знал. Кого обвинят во внезапно наступившем на территории Полигона бедламе — он догадывался: генерал-майор Мамедов умудрился необычайно «вовремя» подставиться, и абсолютно не желаемая полнота власти над отдельно взятой военной частью временно перешла к Михаилу. Разумеется, ничем хорошим кончиться это просто не могло.
— Собирает патрули с территории? — уточнил генерал армии. — Он что, идиот?!
— Не могу знать, — спрятался за ту же формулировку и.о. командующего Полигона.
— Спускаемся. Немедленно.
Сорокин Михаил. Полковник ВДВ.
ВДВшник постарался незаметно выдохнуть: наконец-то! В этой «тёплой компашке» он был как-бы-за-своего… Но вот именно что «как-бы»: самый младший по званию из участников «заговора», да ещё и местный, а не петроградец или пекинец. Задница, короче. Ещё оставалась некоторая надежда, что в случае чего его прикроют заодно с остальными… Но, скорее, попросту грохнут. Точнее, попытаются. Проклятье…
О себе особых иллюзий Сорокин не питал — звание полковника было его если не потолком, то пределом способностей точно. Вот «за ленточку» ходить в диверс-группе или захватывать объект под огнём врага, первыми закрепляясь на чужой территории — вот это было его. По счастью, начальство тоже что-то такое понимало, потому доставшаяся по результатам беспорочной службы синекура вдали от то и дело «искривших» среднеазиатских границ Империи была именно что синекурой: три с половиной десятка большую часть времени мающихся от безделья лбов особой специальной роты ВДВ, прикомандированной Полигону, — это лучше, чем командовать парой сотен человек, одновременно следя за приданным материально-техническим обеспечением и прочей фигнёй. Маленькая территория, сплошь «женатики» среди бойцов, причём часть ещё и многодетные — не даром их сюда мудрое начальство запихнуло. Михаил наладил тренировки и марш-броски с полной выкладкой, подружился со служакой-Мамедовым, такой же «боевой единицей» как он сам, с опытом «принуждения к миру» в локальных «микро»-конфликтах, и успокоился. Даже когда друг затащил «единственного, кто тут войну в лицо видел» на должность своего зама, не очень переживал — рота была придана начвэчэ в качестве своеобразной свиты и, одновременно, отряда быстрого реагирования — уж больно хозяйство под Каримом оказалось огромным, а народ, включая кучу штатских вольнонаёмных, — разношёрстным. Так что бравым десантникам, когда изредка случалось «съездить раздать …зды» (некоторые тыловые службы и подразделения русского языка словно не понимают без стимуляции мозговой деятельности кулаком), теперь не требовалось по каждому чиху теребить самого генерал-майора. Увы, полковник слишком поздно сообразил, что он и его подчиненные слишком привыкли к своей роли и несколько… увлеклись. А кое-кто этим воспользовался, и информацию кропотливо собрал. Трибунал и штрафбат — это, может быть, не так уж и страшно, а вот оставшиеся без защитников и добытчиков семьи… Короче, заговорщики знали, за какую ниточку к себе привязать второго человека на Полигоне.
Словно отвечая на нерадостные мысли Сорокина на лестничной клетке внезапно… эм, настал день? Удар по крыше неизвестным оружием повредил и электрические сети здания, потому лампы освещения горели вполнакала, да ещё и не все. И тут вдруг — р-раз… Видимо, «день» настал неожиданно и ещё для кого-то — с улицы раздались автоматные очереди, грохнул взрыв, сопровождающийся электрическим треском, и свет заклинания, мигнув, погас. Всё это полковник воспринимал в полёте — при первых звуках перестрелки он банально спрыгнул с лестницы — благо, просвет между пролетами позволял. Ну, четвёртый этаж, и что? А у него — перестроенные кости, мышцы и связки и полтысячи прыжков с парашютом и некоторое количество без. Жаль, лестница без окон — можно было бы сразу десантироваться к месту событий… С другой стороны, бетонный короб стен — отличный способ не нахватать пуль, перед которыми летящий вниз без возможности управлять падением человек бессилен. Пол! Сорокин частично погасил, частично перенаправил кинетическую энергию перекатом и буквально вынес запертые двери пожарного выхода… Чтобы понять, что опоздал. Чадно горел (опять горел!) лёгкий вездеход «равновесников», рядом валялись искорёженные остатки другого, резко пахло кровью, горелым пластиком и металлом, порохом, стонали раненые. В свете импровизированного «факела» из машины — уличное освещение почему-то не работало — сходу было видно несколько трупов. Особенно выделялся один — с характерно выкрученной шеей. Приём бойцов ВДВ… и тех, кого они сами научили.
— Мамедов. Знал, что им тебя не удержать, — покачал головой десантник, вслушиваясь в затихающий стрекот мотора и испытывая сложные чувства: всё-таки дружба, даже перечёркнутая предательством, для Михаила никогда не была пустым звуком. А уж как дочурку генерал-майора в их особой роте обожали… Проклятье. Почему всё так сложилось?!
Силаев Петр.
Полигон.
Полтора часа спустя.
Генерал спустился с невысокого крыльца при входе в «гостиничный» корпус и невольно сощурился: утреннее солнышко радостно пускало лучи сквозь длинные дымные шлейфы, перечеркнувшие небо, и слепило уставшие за ночь глаза. Вездесущий запах свежего пепелища тоже не добавлял хорошего самочувствия. Всё-таки он не молод, совсем уже не молод — без проблем для здоровья бессонные ночи переносить. Да ещё и такие… богатые на события. Чёрт бы их побрал! Над головой с гулом и характерным присвистом прошёл окрашенный в жёлтое «Ми-восемь» — один из принимавших участие в учениях бортов. Вот и всё, пора отсюда убираться.
Сорок пять минут назад контроль над войсками удалось более-менее восстановить: протянуть полевые телефонные линии до зоны тренировок, а там уже, используя портативные рации, докричаться до ближайших отрядов и частей, а через них — до следующих, и так далее. Вся масса войск сейчас была снята с выполнения учебно-тренировочных задач… и брошена на ликвидацию последствий налёта неизвестного противника. Кое-что удалось потушить, где-то прогорело само, но топливохранилища всё ещё полыхали, выбрасывая в небо копоть, как небольшие вулканы, и продолжался циклопический пожар на складе боеприпасов. К последнему объекту было просто не подойти и не подлететь: регулярные взрывы прошивали окружающее пространство не только волнами осколков разной величины, но и неразорвавшимися снарядами и минами, превращая подступы к очагам возгорания в смертельный лабиринт. Прибавить сюда же отсутствующую до сих пор внешнюю связь, разрушенный аэропорт, лишившийся всей приземлённой на тот момент авиации, не способный больше из-за повреждений взлётно-посадочной полосы принимать тяжёлые транспортные самолеты, а так же обычный для центральной Монголии дефицит воды — и картина будет полной.
Ах да, нужно не забыть про те самые дополнительные «журавли», кроме шести уничтоженных пламенем на земле. Им-то никто не сказал, что ВПП больше нет… как и диспетчерской вышки с её мощным передатчиком, способным оповестить об этом прискорбном факте заранее. А, значит, борты получат отлуп только тогда, когда появятся над горизонтом — и увидят всю эту «красоту». А заодно и немного дымящийся Ундерхаан со вторым уничтоженным аэропотом, где теоретически можно было бы принять транспорты, если бы некие дебилы с «магией» вместо мозгов его не раздолбали. Силаев покосился на носилки, плотно укутанные брезентом, под которым угадывалось два тела. Носилки тащили за ним четверо автоматчиков-«равновесников», остальных «двухсотых» сейчас грузят в севшую вертушку. И ведь надо же было их клятому имбецилу-«магистру» словить пулю в голову. И где, и от кого? От пары освободившихся пленников! Восемь трупов и четырнадцать раненых — впрочем, неудивительно, если очередями из двух стволов с двадцати пяти метров по скученной живой силе. При этом Мамедов и гражданский-следак ещё и уйти умудрились — уроды рефлекторно решили колдануть вместо стрельбы… с закономерным результатом. Орден с самого начала не представлялся верхушке «партии мира» надёжным союзником — но неподконтрольное и неучтённое, при этом как бы даже обученное, «мясо» тоже было нужно. Педагогический талант колдунов проявился за вчерашний и сегодняшний день во всей красе… с такими «союзниками» никаких врагов не нужно!
Не иначе как высшие силы ополчились против него. Или против всех «заговорщиков»? Разумеется, Пётр ни на грош не верил в байки о «богоизбранности» Императора — хотя бы потому, что был с Юрием Рюриковым Хэ-Мин лично, пусть и не очень хорошо знаком. Эта хитрая сволочь — помазанник Божий? Тогда он, Силаев, вообще представитель Будды на земле! Тьфу… Наверное, ещё можно было что-то сделать: подготовить на скорую руку временную полосу, благо инженерная техника на учениях тоже работала. Авиационное горючее? Да, с этим затык: «журавли» подходили к Полигону почти пустые… но всё равно можно было вывернуться, наверное — пусть сильно ужавшись по числу войск и всё такое. Но… лезть в это теперь? Спасибо, нет. Свои полномочия он не успел предъявить, бойцам ордена он приказал брать всё, что способно ехать — и тихо исчезнуть. Оставался Сорокин с его «орлами» — но этот будет молчать: крючок, за который его и его ребят зацепили, никуда не делся. Мамедов сбежал? Путь попробует сначала объясниться, почему покинул свой боевой пост непосредственно перед атакой неизвестного противника. Кстати, господа военные дознаватели, а не оный ли Карим Мамедов подал сигнал явно неизвестному врагу Государства? Именно врагу — если у армии такого оружия нет, а у неизвестных — вот, пожалуйста. К тому же именно по приказу генерал-майора персонал железно-дорожной станции вывел логистический узел из строя, предварительно выпустив состав, на котором и скрылся генерал с неопознанными сообщниками…
В общем, ещё надо посмотреть, как ночные события для кого обернутся, главное — не подставиться самому. Потому что за выведенную из строя релейную линию (включая систему оповещения о стихийных бедствиях), за факты нарушения гражданского спокойствия вплоть до порчи собственности в особо крупных размерах и убийств (как выяснилось из опроса подчинённых магистра, проклятые маги успели накуролесить гораздо больше, чем ему передавали) должны назначить крайнего, и остаться на месте сейчас — нарисовать на себе большую мишень. Вон пусть Сорокин и геройствует, глядишь, и зачтётся. А самому нужно как можно быстрее оказаться у ЗАС[106] и первому сообщить факты своим в нужном свете. Ну и трупы, на всякий пожарный, увезти.
Плохо, конечно, что выступление против Юрия сорвалось — а какой был шанс, ммм… одним движением скинуть с доски монарха и его прихлебателей, и всё это под видом защиты Империи и лично Его Величества. Теперь всё станет несколько сложнее. Они, «партия мира», раскрыли себя и показали свои силы и своих сторонников — и теперь Юрий получит-таки возможность сделать ответный ход… если сможет, и найдёт — с кем. Всё-таки этой ночью не всё пошло наперекосяк, не всё. Однако и у противников нашёлся-таки козырь в рукаве, непонятно откуда и как переброшенный, но нашёлся. «Удары с неба из пустоты», явно — какое-то новое оружие… наведённое так точно, что трупов среди пострадавших от пожаров почти не было. Четверо не успели убраться со склада боеприпасов, один пропал у танков ГСМ… и всё. Но козырь тем и плох, что разыграв его раз, второй раз воспользоваться уже с той же убийственной эффективностью будет невозможно, а выложенный на стол, может быть использован против игрока. Опять же, пожары на гражданских объектах будет на что списать. Всё только начинается, господа. Игра со ставкой в Великую Империю только начинается!
Эпилог
«Ещё никогда моё время не тянулось так медленно» — фраза избитая, но то, что за ней скрывается, я прочувствовал от и до. Несколько раз я заглядывал в планшет через минуту-другую (по ощущениям) — и видел, что с прошлого раза прошло пятнадцать секунд. Не говорю уже про людей и технику: словно поразило заклинанием заморозки из игр моей старой родины — тепловоз еле двигался, а формирующие состав отобранные станционные работники копались, копались и копались над самыми простыми действиями. Невыносимо! С другой стороны, именно это странное состояние болезненного ожидания позволило заметить, как «мой» железнодорожник пытается припрятать в широкий карман спецовки разводной ключ — причем именно «припрятать»: выражение лица было соответствующим. В тот момент я не думал об оставшейся сторожить основную группу Ирис, которая просто физически не могла меня сейчас прикрыть, и в эффективности защиты которой я успел убедится. Нет, я искренне обрадовался: НУ НАКОНЕЦ-ТО ХОТЬ ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО!
Громкий щелчок предохранителя «собаки» противоестественным образом сумел пробиться не только через звук работающего на холостых оборотах мощного дизеля, но и лязг сцепок, и удары металла по металлу. Вздрогнули как «добровольные помощники», так и Анна с Дмитрием, правда, последние быстро сориентировались (уж больно затравленно задёргался тип, на которого я наставил ствол) и зеркально повторили мои движения. Н-да, похоже посланник Лазурного дворца, уверенный в своём красноречии, здорово опростоволосился, и доверившаяся его навыкам управления толпой принцесса — тоже. Обстановка сразу перестала быть томной, зато и работа заспорилась раза в два быстрее. Единственное, я больше не рисковал отводить взгляд от теперь уже точно пленников, но всё равно на компьютере ничего не менялось: Агата проводила свою атаку в режиме радиомолчания. Только бы всё получилось, только бы у неё получилось…
В эффективности штурмовых мероприятий меня уверил только звук далёких разрывов, сначала одиночных, потом более частых, хотя я довольно скоро сообразил, что мог услышать только артподготовку в рамках учений. Или не мог? Где там были ближайшие позиции самоходной артиллерии? Пришлось собрать всю силу воли, чтобы отвлечься от глухих «бабахов» и сосредоточиться на дыхании, вновь и вновь отбрасывая излишние эмоции. В итоге — получилось, причём настолько эффективно, что край солнца, стремительно выползающий из-за горизонта, стал для меня полным сюрпризом. Рассвет! Если Агата справилась — то появится с минуты на минуту! И поезд из двух тепловозов (друг за другом), пассажирского вагона, двух платформ, двух цистерн и ещё одной платформы, уже собран и выведен на колею за последней станционной стрелкой. «Помощников» мы отогнали от состава, пока Анна быстро проверяла их работу — как выяснилось, Рюрикова разбиралась и в подвижном составе железных дорог Империи. Интересно, это образование у наследников престола настолько разностороннее, или императорская дочка просто воспользовалась положением для реализации детской мечты «побыть машинистом»? Не удивлюсь, если второе…
— Спасибо вам за помощь, господа, — бледно улыбнулась машинисту и рабочим Анна. — Последняя просьба: приступайте к демонтажу вот этой стрелки — мы её заберем с собой. Разумеется, можете взять инструменты. Разумеется, «просьба» в широких народных массах отклика не нашла — даже несмотря на направленные стволы.
— Так, девонька, послушай сюда… — бесстрашно выступил вперёд пожилой мужик в потёртой куртке и вусмерть засаленной оранжевой жилетке.
— Или я сделаю это сама, — безэмоционально перебила принцесса, создавая над рукой «шаровую молнию». Небольшую, колеблющуюся и отчаянно плюющуюся короткими разрядами — совсем не похожую на тот снаряд, которым наша магесса плющила багги и разнесла второй этаж местного вокзала. Похоже, девушка, как и все мы, была на пределе — сомневаюсь, что этой штукой получится реализовать угрозу… Но рабочие поверили. И принялись нехотя скручивать болты и расшатывать «костыли», удерживающие рельсы на стрелке, под всё более усиливающийся ропот основной массы пленников.
Бззз! — вибросигнал планшета прозвучал как никогда вовремя. Агата! Телеметрия… цела! Топливо почти на минимуме, но хватит для подлёта и посадки с трехкратным запасом.
— Летит, — вполголоса произнес я, показывая погасившей заклинание Анне экран планшета с картой, на которой отметки целей уже сменили значки с «активно» на «подавлено».
— Ирис, Светлана, подойдите сюда, — принцесса, несмотря на усталость, великолепно отыграла тоном голоса: получился не настойчивый приказ, а просьба между делом. Для БИУС андроида я продублировал команду через командную строку. В итоге, глядя на спокойно повернувшуюся и идущую к поезду напарницу, Мамедова в точности так же пошла к нам, а оставшиеся без опеки пленники даже не сразу сообразили, что больше не под прицелом. А когда сообразили, стало уже поздно.
— Забирайтесь, и не опускайте автоматы, пока не отъедем достаточно далеко, — почти не разжимая губ, тихо распорядилась Рюрикова. — Я сдвину состав, медленно отойдем на пару километров, там будем вертолёт принимать.
Но без проблем, как всегда, не обошлось: не успели мы тронуться, как планшет опять задергался в кармане. Я, матерясь про себя, вытащил мобильный терминал левой рукой, одновременно стараясь не отводить «собаку» от железнодорожников… и не сдержавшись, выругался уже вслух.
— Что там?
— Любуйся, — я повернул дисплей к Соломину, одновременно придерживая оружие за цевье. Агата заложила полукруг, огибая несущиеся на полном ходу лёгкие вездеходы: её великолепные камеры позволяли разглядеть каждую деталь. Один внедорожник, поднимая шлейф пыли, вырвался вперёд, двое догоняли. Машины как по нитке шли в нашу сторону. — Никак, проводить решили. Сволочи, мы тут как на ладони будем. Надо Анне срочно…
— Погоди-ка, — перебил меня аудитор. — Тут что-то не так. Те, что идут первыми — водитель в форме, другой в повседневке, и погоны… Света, взгляни? Но я уже и сам видел, как пассажир первой машины, улучив момент, перегибается через и стреляет по отстающим — золотисто-красные в лучах восхода искры гильз сыпанули за борт. Не попал, разумеется — только не на такой скорости.
— Это папа! — вдруг заорала, не сдерживаясь, Мамедова. Я едва не нажал на спуск и не выронил компьютер — так это было неожиданно, а постепенно расходящиеся по сторонам железнодорожники разом вздрогнули. — Там, на первом багги!
— Ты уве…
— Он! Я вижу! Знаю! — у девушки приключилась натуральная истерика. — Они в него стреляют! Надо помочь! Егор! Сделай что-нибудь!!! «Чем?!» — хотел спросить я, но не успел. Изображение рывком дернулось, сменился угол зрения и появился прицельный маркер. И в ту же секунду вертолёт нырнул в пике со смещением, одновременно активируя пушку. Поток яркого пламени на мгновение ослепил носовые сенсоры, а когда изображение переключилось опять на турельную камеру, над степью уже опадала стена перемешанного с пылью огня, из которой, кувыркаясь, вылетали горящие обломки.
— А? Спасибо! Спасибо!!! — близко-близко под днищем Агаты пронёсся и остался за кормой вездеход генерала Мамедова, что заставило его дочку забыть об «собаке» в руках. Кажется, она меня даже поцеловала в щёку от избытка чувств, но я не обратил на это внимание. Датчик горючего — вот к чему насмерть прикипел мой взгляд. Индикатор топлива из красного стал чёрным — последний короткий импульс плазмы высушил баки досуха. Дрон терял высоту и обороты несущих винтов с каждой секундой, и я уже почти видел, как приближающаяся земля бьёт в объектив… Но, против ожидания, в каком-то метре от поверхности машина, ведомая БИУС выровнялась, каким-то чудом удерживаясь в воздухе. Пять ударов сердца, десять, пятнадцать — Агата всё отказывалась и отказывалась падать. Энергия в аккумуляторах должна была кончиться, а резервный источник питания на изотопах не мог даже стронуть роторы мощных электромоторов… Если только они, роторы, уже не вращались!
В моей голове как вспышка молнии высветились три слова: «авторотация»[107] и «эффект экрана».[108] Не знаю, способен ли был на такой маневр живой пилот,[109] но программа, заменяющая дрону мозги, справилась! Горизонтальная скорость бескрылой птицы из композитных материалов медленно падала, но слева по борту уже потянулся постепенно приближающийся ряд железнодорожных вагонов крайнего тупика станции. Сто километров в час… девяносто… восемьдесят… В последний момент, когда воздух перестал держать машину, Агата успела выпустить шасси и задрать нос, жёстко ударившись хвостовой балкой о грунт. Самолет после такого касания обычно капотирует, но всё ещё вращающиеся лопасти сыграли роль гироскопа, а стойки колес выдержали нагрузку — и АВМ, теряя скорость и распугивая бывших пленников, подкатился к рельсам. Я с трудом разжал пальцы, насмерть вцепившиеся в планшет — и едва не выронил компьютер: ладонь была мокрой от пота.
— … - не смог я выдавить из себя ни слова — даже нецензурные временно куда-то подевались. Однако, БИУС каким-то образом всё поняла и так, и через внешние динамики, окончательно распугав местных, во всеуслышание заявила:
— Я всё рассчитала, вернулась и тебя защитила! Агата — умная! Вдали показался пылевой шлейф приближающегося багги с генералом Мамедовым на борту, а ещё дальше лучи заката высвечивали поднимающиеся в утреннее безоблачное небо откуда-то с территории полигона циклопические дымные столбы. Горячее начало лета в этом году выдалось в Монголии…
Примечания
1
Территории от западных границ Великой Империи и до Урала носят общее название «Великороссия».
(обратно)2
Батыр — в данном случае «военачальник», или, конкретнее, «князь, имеющий собственную дружину». Хоть слово и имеет одни и те же корни со словом «бахадур» (рус. «богатырь»), т. е. «великий воин», значение у него другое. Таким образом, Абишев не просто бек, (т. е. по-русски — князь), но еще и имеет право содержать собственное небольшое воинское подразделение, подчиняющееся лично ему. В Великой Империи такую привилегию имеют только те князья, что лично были допущены до присяги Императору, а это в свою очередь невозможно без службы в армии, флоте или ВКС Великой Империи.
(обратно)3
Ношение личного оружия в Империи за несколько веков обросло множеством традиций. В том числе, монгольская плеть, традиционное оружие степняков, может иметь от одного до семи хвостов: чем больше, тем сложнее выучиться такой владеть. Семь хвостов на плётке за поясом у человека как минимум означают высочайшее мастерство обращения с подобным оружием.
(обратно)4
Бейсе — досл. «боярин», уважительное обращение к беку или князю от гражданского лица. Военный, решивший подчеркнуть уважительность обращения, сказал бы «батыр» (напр. Тогжан-батыр или Абишев-батыр).
(обратно)5
Гойзу — дворянин (кит.), ударение на последний слог
(обратно)6
Традиционно Пути самосовершенствования принято нумеровать так: Первый Путь — Путь Воина, Второй Путь — Путь Духа, Третий Путь — Путь Силы. Учение о Путях не такое уж древнее, как принято считать: оно зародилось как результат множественной перекрёстной интеграции восточных духовных практик и православных обычаев в ходе разработки так называемого «нового канона» Русского Православия. Изначально составление «Нового Канона» инициировано Иваном V Победоносцем в попытке примирить возникающие разногласия между христианами, буддистами и даосистами. Работа эта растянулась на без малого семьдесят лет, но дала воистину неожиданные плоды. Впрочем, свою задачу всё-таки проведенная реформа церкви (церквей) выполнила.
(обратно)7
«Магами» традиционно назвают в Европе адептов Третьего Пути. В отличие от первых двух путей, в Великой Империи официально все адепты Пути Силы должны входить в состав достаточно закрытой организации «Орден Равновесия».
(обратно)8
Тихомиров — один из разработчиков ракетных снарядов, в нашем мире позднее получивших ласковое прозвище «Катюша». Федоров — разработчик автоматических винтовок и пистолетов-пулеметов, в этом мире он занял место Калашникова.
(обратно)9
Напоминаю, Егор описывает ситуацию на 2012 год, как она ему виделась.
(обратно)10
РХБЗ — Радиационная, химическая и биологическая защита.
(обратно)11
Хасс — вид соревнования на точность и скорость в дисциплине «традиционный монгольский лук». Дистанция шестьдесят метров (для женщин), надо поразить двадцать цилиндрических мишеней на точность и скорость.
(обратно)12
Нарма (Норма) — бурятск. «переносица», одна из распространенных фамилий, в т. ч. и в Монголии.
(обратно)13
«Про», в смысле, pro — от professional, оборудование для рабочих, а не развлекательных нужд. Простим Егору его жаргон — всё-таки быть тридцатипятилетним программером — это уже не профессия, это — диагноз:)
(обратно)14
Линуксоид — в оригинале, человек предпочитающий в качестве домашней системы OS Linux, а теперь скорее администратор linux-систем.
(обратно)15
Кандидат в Мастера Спорта
(обратно)16
Шифу — кит. «учитель». В разговорном имперском имеет то же значение, что сейчас у нас японское словечко «сенсей».
(обратно)17
Хонгурзул — имя переводится как «тюльпан».
(обратно)18
«Прозвание, дарованное Небом» — по ханьской традиции считается, что устами Императора говорит само Небо. Не всегда, само собой, но в моменты суда, например. То есть Императорский суд — высшая инстанция. Таким образом, зачёт спортивного достижения в обход существующего стандартного порядка не является чем-то странным. Дарование прозваний — фактически, персонального титула — давняя прерогатива ханьских владык. На данный момент традиции Императорского правления в Великой Империи представляют диковато выглядящую смесь русских, ханьских и некоторых иных традиций, о чём в тексте ещё будет упомянуто.
(обратно)19
Пред ликом Императора — фактически, имеет место аналог Олимпиады, только не мирового класса (которого в этом Мире просто нет), а все-великоимперского. Причем аналог именно той задумки Олимпиады, что была реализована в первой половине двадцатого века, а не той, во что превратилась она сейчас.
(обратно)20
Лазурный Дворец — независимая имперская аудиторская служба, собирающая и анализирующая информацию для администрации монарха. ЛД не имеет права самостоятельно вмешиваться в государственные и частные дела, однако по своему усмотрению может на основе полученных данных самостоятельно отправить запретительную либо наоборот, поощрительную рекомендацию частному лицу или компании. Обычно к таким «рекомендациям» чутко прислушиваются — это гораздо лучше, чем нарваться на судебное решение или попасть под следствие. Поощрительные эдикты, наоборот, являются лучшей залоговой бумагой для получения, например, кредита под одобренное и легко открывают ранее закрытые государственные учреждения, архивы и прочее.
(обратно)21
Стандартная интерпретация этого теста звучит следующим образом: «Человек взаимодействует с одним компьютером и одним человеком. На основании ответов на вопросы он должен определить, с кем он разговаривает: с человеком или компьютерной программой. Задача компьютерной программы — ввести человека в заблуждение, заставив сделать неверный выбор».
(обратно)22
Кто бы мог подумать в 2012, что уже через пару лет мы будем говорить «Окей, гугл», и воспринимать корректный результат поиска по голосовой команде как должное! А ведь бета-версия сервиса тогда уже работала.
(обратно)23
Яп. отец и мать
(обратно)24
Это оправдано: в инфраструктуре полигона как объекта ничего секретного нет, а части, выезжающие на полигон со всей страны на «обкатку» в условиях степи летом и зимой, должны эффективно использовать время для тренировок, а не тратить его на бытовые хозработы. С 2013 года такой порядок повсеместно стал внедряться в частях ВС РФ вместе с новыми нормами проживания солдат, что, как говорят, увеличивает боеготовность расквартированных по ППД частей ничуть не меньше, чем регулярные стрельбы и учения.
(обратно)25
Ципао — традиционная китайская одежда, длинная рубаха с разрезами по бокам, носимая как верхняя одежда мужчинами и женщинами. Сейчас Ц. обычно кроится и носится как женское платье с подолом разной длинны, и женщинами носится без традиционных штанов, что в классическом исполнении выглядело бы как минимум неприлично. Ц. в нашем мире имеет для китайцев примерно то же историческое значение, что кимоно — для японцев.
(обратно)26
Цзянь — китайский классический прямой меч длиной около метра.
(обратно)27
Иерей — сан православного священника, дающий право совершать Святые Таинства (исповедь, причастие). В разговорной речи мы говорим «батюшка».
(обратно)28
Окормление — можно кратко перевести на современный русский как «духовное сопровождение» (по аналогии с сопровождение техническим). Окормление — работа с паствой, постоянным контингентом прихожан в церкви.
(обратно)29
На самом деле, большинство священников всё равно дети священников — разве что ранг дается только после обучения в семинарии и должен быть подтвержден централизовано церковной администрацией. То есть фактически разница, как между частным бизнесом и франшизой.
(обратно)30
Реальный факт.
(обратно)31
ЦПУ — Центральное (Имперское) Полицейское Управление, расположено в г. Петроград.
(обратно)32
В/Ч — здесь и далее принятое в документах сокращение словосочетания «Воинская Часть». В/Ч может быть чем угодно — от обычной пехотной военной части, до космодрома или склада с гуталином, принадлежащим армии. Размер В/Ч тоже может варьироваться — от нескольких человек до десятков тысяч личного состава, с подчинённой им техникой. Обозначение В/Ч (номер) — общепринятый способ не раскрывать секретные сведения вроде расположения и функционала части при переписке или указании чего-либо в документах.
(обратно)33
Песня группы «Сектор Газа» — «Казачья»,
(обратно)34
Ички (монг.) — изначально «особо доверенный слуга, могущий обращаться к беку без разрешения», совр. в Монголии Великой Империи — работник с высоким уровнем доступа и доверия, но без воинских умений.
(обратно)35
Титул «бек» равен русскому княжескому или, если европейскому — то герцогскому. Так что Егор, про себя называя Абишева притащенным из родного мира словосочетанием «оружейный барон», на самом деле сильно принижает родовитость своего босса.
(обратно)36
Скремблер (англ. scramble — шифровать, перемешивать) — программное или аппаратное устройство (алгоритм), выполняющее скремблирование — обратимое преобразование цифрового потока без изменения скорости передачи с целью получения свойств случайной последовательности.
(обратно)37
Примерно то же самое, что проводит любой компьютер перед загрузкой операционной системы.
(обратно)38
В теле человека разные анатомы выделяют разное число скелетных мышц, 640 — одно из наиболее часто встречающихся значений.
(обратно)39
АНМ — Автономный Наземный Модуль. Соответственно, дрон в комплексе Ирис-Агата будет наименоваться АВМ, Автономный Воздушный Модуль.
(обратно)40
Очевидно, что имитация дыхания — самый простой способ организовать воздушное охлаждение «начинки» человекоподобного робота.
(обратно)41
«Зловещая долина» — название закономерности, впервые озвученной Масахиро Моро. На определённом уровне сходства робота с человеком машина перестаёт восприниматься как машина и начинает казаться ненормальным человеком или оживлённым трупом, кадавром, что пугает. Но если ещё приблизить параметры робота к человеческим, то отторжение пропадает. Собственно, сама «долина» расположена между границ «похожести», в которых возникает дискомфорт.
(обратно)42
Егор «умно» переделал строки из песни В. Цоя «Мама-анархия».
(обратно)43
Просто дата. Привычных для нас майских и других весенних праздников в ВИ, разумеется, нет.
(обратно)44
Check point — англ. «контрольная точка», игровой сленг.
(обратно)45
В древнем Китае не было орденов, потому обычно жаловали памятную вещь. Традиция в Великой Империи трансформировалась в приложение именного оружия к соответствующему ордену либо медали, хотя Император может и просто вручить любую вещью подданному, включая клинок — лично, тогда это тоже считалось наградой.
(обратно)46
Шаттл — англ. «челнок». Несмотря на очевидный русский синоним, англицизм прижился, и означается не совсем то же, что слово-перевод. «Шаттл» применимо к транспорту — это автобус, поезд или корабль, ходящий по маршруту без промежуточных остановок.
(обратно)47
Т. е. «вид из глаз» андроида в реальном времени. По сути, как подключиться с планшета к беспроводной камере.
(обратно)48
Маркеры — в данном случае имеются ввиду графические пометки поверх изображения, позволяющие оператору увидеть «точки интереса», выделенные управляющей программой. Примерно так же работает, например, система захвата цели для ракеты «воздух-воздух» в истребителе, множество раз показанная в кино: прицельная рамка «приклеивается» к цели, потом меняет цвет и вид, когда можно выпускать ракету.
(обратно)49
«Зерг-раш» — дословно с англ. «натиск зергов», один из элементов компьютерной игры «Старкрафт», стратегии в реальном времени производства компании «Близзард». Приём заключается в том, что раса зергов может атаковать врага большим количеством относительно слабых, зато дешёвых и быстро производимых юнитов, буквально заваливая противника мясом и не считаясь с потерями. Из-за высокой популярности «Старкрафта» внутриигровой термин быстро превратился в нарицательное наименование любого подобного приёма в играх и кино и распространился широко за пределы игрового сообщества.
(обратно)50
Артём (Артемий) Лебедев — владелец одноимённой интернет-дизайн-студии, считающейся в рунете топовой компанией этого направления. Например, оформление Яндекс — творчество этой фирмы. Сам Артемий неоднократно подчеркивал «силу» минимализма в веб-решениях, беря просто фантастические гонорары за разработку внешнего вида чего-то вроде . Что интересно — ему продолжают сыпаться заказы, то есть в чём-то Лебедев определённо прав:)
(обратно)51
ВТА — военно-транспортная авиация.
(обратно)52
Сталкерить — жарг. подглядывать за кем-то на улице, незаметно следить с целью удовлетворения личного любопытства.
(обратно)53
Арта — военный жарг., от «артиллерийская(ие) установка(и)» одиночная пушка большого калибра или батарея подобных, как правило, самоходных или, реже, буксируемых орудий.
(обратно)54
Отсылка к оригинальному Ан-14 «Пчёлка» нашего мира.
(обратно)55
Модель Ан-14 в этом плане уступает Ан-2 (именно эту машину прозвали «кукурузник»), самолету настолько удачному, что его продолжают эксплуатировать даже в составе ВВС (не говоря уже о гражданской авиации и сельском хозяйстве) многих малых стран по сей день. Автор, пользуясь тем, что пишет АИ, подразумевает, что МК2-модификация «вернула» былые характеристики, не потеряв преимуществ новой серии.
(обратно)56
«Бьян-ху рен» — кит. «защитник», аналог мобильного тактического ракетного комплекса «Искандера» из нашего мира.
(обратно)57
«Сизу» — кит. «Клин», пистолет-пулемёт, по характеристикам близкий к знаменитому «Узи». Скорострельное оружие ближнего боя с коротким стволом и магазином на 30 патронов. «Сизу» — обычное оружие инкассаторов и собственной ведомственной охраны «мирных» министерств ВИ.
(обратно)58
Эндуро (а не эндура, как обычно переиначивают русскоговорящие мотолюбители) — класс спортивных мотогонок, аналог ралли по пересечённой местности для четырёхколёсных машин, длительностью несколько дней, но термин стал нарицательным для схемы независимого крепления подвески заднего колеса у мотоцикла, когда фактически задняя часть рамы к передней крепится на одном подрессоренном шарнире.
(обратно)59
Анатомический театр — в современном значении слова, помещение, предназначенное для учебно-научной работы с человеческим макробиоматериалом (т. е. как телами мёртвых людей, так и их частями). Так или иначе, любая больница обладает подобным помещением — обычно умершие в стенах клиники пациенты обязательно освидетельствуются для выявления точных причин смерти.
(обратно)60
Автомат Фёдорова (в нашем мире ниша подобных устройств занята продукцией фирмой Калашникова) жаргонно называют «собачкой» или «собакой» — как за аббревиатуру «АФ», сходную с звукоподражанием лаю, так и за звук выстрела, который при некоторой фантазии и с расстояния тоже напоминает собачий лай. Конструктивно АФ схож с АК.
(обратно)61
Очередь 3 патрона. В АФ, как и в АК переводчик режимов огня совмещен с предохранителем.
(обратно)62
Томас Майн Рид — один из английских классиков авантюрного (приключенческого) романа, в том числе и тех, что теперь принято именовать «вестернами». Егор в данном случае имеет в виду широко известный роман «Всадник без головы».
(обратно)63
Транспондер (англ. transponder от transmitter-responder — передатчик-ответчик) — приёмопередающее устройство, посылающее сигнал в ответ на принятый сигнал. Транспондер позволяет воздушному или водному судну идентифицировать себя в ответ на облучение гражданским радаром — незаменимое устройство для диспетчерского управления воздушным и водным трафиком.
(обратно)64
На самом деле при объёмном взрыве подвальные этажи с высокой вероятностью могли не пострадать (особенно, если были правильно спроектированы), а для их полного, с гарантией, разрушения нужен фугасный боеприпас. Но Егор об этом не знает.
(обратно)65
Противошоковое в современных индивидуальных аптечках военнослужащих — обычно действительно препарат на основе мощного обезболивающего внутримышечного действия. Сейчас даже пишут не «противошоковое», а именно — «обезболивающее». Однако, одним обезболивающим действием такое средство не ограничивается, купируя сразу весь комплекс синдромов шока, основным из которых является нарушение капиллярного кровообращения внутренних органов, включая мозг и сердце.
(обратно)66
Ми-8 в комплектации военно-штурмовой машины может дооснащаться блоками НУРС и пушечными подвесными блоками. Последние наводятся точно так же, как и неуправляемые ракеты — поворотом всего корпуса, однако, в отличие от реактивных снарядов, пригодны для использования со сверхмалой высоты и на небольшой дистанции.
(обратно)67
Порядок престолонаследования в ВИ: сначала прямые потомки монарха по мужеской линии в порядке старшинства, потом прямые потомки по женской линии в том же порядке, потом братья, потом сестры.
(обратно)68
Радиорелейная линия или «релейка» — способ связи между удаленными на многие тысячи километров друг от друга местами при помощи промежуточных узлов приёма и последующей передачи. Идея передачи информации от одного пункта к другому, где на каждом сигнал заново дублируется, старше изобретения радио этак лет на три тысячи: в Древнем Риме придумали способ оповещения о нападении врагов при помощи цепи контрольных пунктов, где из каждого видно предыдущий и следующий. Достаточно ночью разжечь костер — свет будет «принят» дальше, где в свою очередь подожгут дрова — и так далее. Свет сменили радиоволны, но принцип остался неизменным: высокая башня, на верхушке которой приёмные и передающие антенны. Дорогое удовольствие, но значительно дешевле, чем тянуть на то же расстояние кабели, тем более что в них сигнал тоже затухает. Зато для радиоволн не нужно копать траншеи и строить мосты, да и обслуживать по всей длине тоже не нужно. Строго говоря, спутниковая связь работает по тому же принципу, только ретранслятор там один. Зато висит так высоко, что его «видно» сразу и в пункте передачи данных, и в пункте приема.
(обратно)69
Реально существует противоспутниковое ракетное оружие наземного базирования. Официально во владении подобным признался только Китай в 2015 году, но, очевидно, США и Россия в нашем мире так же владеют подобной технологией.
(обратно)70
ПКО — противокосмическая оборона.
(обратно)71
Стратеги — тут баллистические межконтинентальные ракеты с ядерной боевой частью. Сокращение от названия рода войск: Ракетные Войска Стратегического Назначения, РВСН. Замечу, что «стратегами» также принято называть бомбардировщики и ракетоносцы, способные пролететь половину мира и вернуться назад. Сейчас в нашем мире такими самолетами являются Ту-95МС/МСМ и знаменитые «Белые лебеди» Ту-160.
(обратно)72
«Система Мёртвой Руки» — общепринятое терминологическое обозначение автоматизированной оборонительной системы нанесения ответного ракетно-ядерного удара без участия (с минимальным участием) людей. В нашем мире концепция была разработана и воплощена в шестидесятых годах двадцатого века в СССР в ответ на доктрину «первого смертоносного удара» США, подразумевающего одновременное уничтожение политического и военного руководства Советского Союза упреждающей термоядерной бомбардировкой — вместе с крупными городами и пунктами дислокации ЯО.
(обратно)73
hardware test в нашем мире, или, если на общепринятом просторечном жаргоне — тест «железа». То есть тестирование материальных составляющих компьютерной системы: процессора(ов), материнской платы, периферии и т. п. в зависимости от конфигурации теста.
(обратно)74
Анна цитирует (не совсем дословно) трактат выдающегося и ныне широко известного в том числе и в нашем мире китайского мыслителя и философа Сунь Цзы (VI век до Н.Э.) «Искусство войны»
(обратно)75
Отличный пример работы подобной группировки войск — действия ограниченного контингента РФ в Сирии в 2015–2016 годах.
(обратно)76
Имеются в виду углеродные нанотрубки, как материал для полупроводников. Перспективная технология — в отличие от кремниевых полупроводниковых приборов, такие не должны деградировать со временем из-за изменения молекулярной структуры под действием электрических токов, чем страдает современная материальная база.
(обратно)77
Пистолет Макарова — ещё один пример поразительного в некоторых вещах сходства нашего мира и мира Великой Империи.
(обратно)78
БРМ — Боевая Разведывательная Машина. Одной и более БРМ обязательно комплектуется войсковая оперативная разведка от батальонного уровня и выше.
(обратно)79
АВМ — автономный воздушный модуль
(обратно)80
Технология «стелс», что бы там ни говорилось в рекламе западных военных концернов про «супертехнологичность», в своей основе имеет достаточно простой физический принцип: «угол падения равен углу отражения». Радиоволна, попавшая в «грань», отражается от летательного аппарата не назад, к приёмной антенне радара, а в сторону, таким образом радар просто не видит цель. Проблема в том, что для разных длин волн минимальная длина «граней» нужна разная. «Невидимость» американских самолётов рассчитана на миллиметровый и сантиметровый диапазон, в итоге старые советские радары ПВО метрового диапазона спокойно засекали «невидимок». Однако Агате и не нужно тягаться с комплексами ПВО — на тех высотах, на которых она работает, ограниченно эффективны только радары миллиметрового диапазона и только немногие ПЗРК оснащены «радиоприцелами» вдобавок к головкам самонаведения ракеты по теплу.
(обратно)81
«Ночная фурия» — один из видов драконов в культовом дримворксовском мультфильме «Как приручить дракона», вышедшем в 2010 году
(обратно)82
Яп. «да», выражение согласия, в том числе и как стандартизированный армейский ответ вроде нашего «есть». Японский в ВИ не является «языком одной субкультуры», применение некоторых яп. слов в разговоре — это примерно как вставить украинское «це» для колорита у нас.
(обратно)83
Open source — англ. «открытый источник», словосочетание означает, что создатель компьютерного кода официально разрешает всем желающим использовать его по своему усмотрению, включая дополнение/изменение.
FIDO, точнее fidonet — дальнейшее развитие идеи BBS, когда серверы-ноды так же обменивались между собой информацией через телефонные соединения. Мощная любительская международная сеть, практически потерявшая былое значение после появления общедоступного дешёвого доступа в интернет. программного обеспечения через Интернет.
(обратно)84
BBS, Bulletin Board System — англ. «электронная доска объявлений». Сервер, доступный для подключения через модемное соединение dial-up напрямую и имеющий примитивную среду для обмена файлами и сообщениями. До широкого распространения интернета — один из немногих доступных способов «онлайн» общения энтузиастов цифровых технологий. Альтернативой были банальные сходки-встречи «в реале» и обмен дискетами…
(обратно)85
FIDO, точнее fidonet — дальнейшее развитие идеи BBS, когда серверы-ноды так же обменивались между собой информацией через телефонные соединения. Мощная любительская международная сеть, практически потерявшая былое значение после появления общедоступного дешёвого доступа в интернет.
(обратно)86
Обычно на носовые турельные системы ставят авиационные автоматические штурмовые пушки — примерно такие же, что описаны выше в качестве навесного оружия у десантного Ми-8. Однако линейные размеры Агаты очевидно не позволяют установить на турель что-то более мощное, чем пулемёт.
(обратно)87
Не нужно обманываться термином «холодная», применительно к плазме — это всего лишь значит, что температура у неё не больше десяти тысяч градусов. Очевидно, что плазма из орудия АВМ находится где-то на нижнем пределе по температуре.
(обратно)88
Ничего удивительного, Лазурный Дворец относится к администрации Императора, а все слуги Двора традиционно обязаны знать всех членов августейшей семьи, в том числе и в лицо.
(обратно)89
Топливные ячейки, в отличие от авиационных турбин, гораздо менее требовательны к характеристикам топлива, так что специального авиационного топлива Агате не требуется.
(обратно)90
Жетон военнослужащего (он же «медальон смерти») — металлическая пластинка, содержащая номер военнослужащего и некоторые личные данные. Необходим для идентификации раненых и погибших. Практика выдавать подобные знаки состоящим на действительной службе солдатам и офицерам, а так же оперативным работникам чрезвычайных служб, есть во многих странах.
(обратно)91
Право взойти на трон в древнем Китае обозначалось выражением, примерно переводимым как «Небесный Мандат».
(обратно)92
Пайцза — верительная бирка, металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся китайскими, чжурчжэньскими, монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти, наделения особыми полномочиями. Носилась при помощи шнура или цепи на шее либо на поясе.
(обратно)93
Фамилия предводителя (и его матери) Сопротивления Человечества против машинного разума «Скайнет» из фантастической франшизы «Терминатор».
(обратно)94
«Чёрный плащ» — диснеевский мультфильм из серии «Утиные истории», пародирует (иногда очень успешно) комиксы про супергероев и, конкретно, про Бэтмена.
(обратно)95
Если учения подразумевают наличие нескольких независимых подразделений, обычно им придают кодовые «цветные» имена, либо по месту изначальной дислокации (северные-южные, например).
(обратно)96
«Наблюдатели» — обычно, группа старших офицеров-организаторов учений, следящих за выполнением условий «игры», и судящих об эффективности подразделений на поле учебного боя.
(обратно)97
Расположение — место постоянной или временной дислокации воинского контингента. Здесь, очевидно, отдельной роты ВДВ, приданной Полигону.
(обратно)98
Бэ-ка, в документах пишется как «б/к» — общепринятое сокращение от «боекомплект».
(обратно)99
«Гусь» — здесь, сленг. «тяжелый военно-транспортный самолет».
(обратно)100
Фидер — кабельная линия от передатчика или приёмника к антеннам. Бронированный — в данном случае обмотанный металлической лентой в один или несколько слоев. Кроме механической защиты снижает потери сигнала по пути от антенн к оборудованию.
(обратно)101
Московский Институт РадиоЭлектроники и Автоматики. Существует и в нашем мире.
(обратно)102
Симата, или шимата — яп. ругательство, вроде «чёрт возьми» или «проклятье».
(обратно)103
Сунимасен — яп. «извините».
(обратно)104
Тайчо — яп. «командир», обычно командир подразделения/группы чего-либо, обычно в звании капитана или коммандра (т. е. ст. лейтенанта), но могут быть исключения. Например, комэск, лидер эскадрильи истребителей — тайчо, но и командир танка либо бомбардировщика — тоже тайчо.
(обратно)105
Рыбы, сленговое от РЭБы; РЭБ — служба радиоэлектронной борьбы.
(обратно)106
Известный эффект стимуляции или, как говорят физиологи, растормаживания гиппокампа (зона мозга отвечающая в том числе и за обоняние): запах, с которым в детстве у человека были ассоциированы некие воспоминания, позволяет вспомнить и даже пережить эти моменты с необычайной четкостью. Эффект описан множество раз, в том числе и в мемуарах, и в художественных книгах.
(обратно)107
Авторотация — эффект, когда лопасти вертолёта или автожира раскручивает набегающий поток воздуха. По сути это то же парение, что доступно планерам и некоторым лёгким самолетам. На эффекте авторотации спроектирован и построен целый ряд гибридных машин, имеющих толкающий винт, как у самолёта, и вертолётный ротор, лишенный мотора.
(обратно)108
Эффект экрана — на сверхнизкой высоте подъёмная сила крыла (в данном случае — вертолётного ротора) сильно возрастает за счёт образования набегающим потоком воздуха воздушной подушки между крылом и землей.
(обратно)109
Военных пилотов вертолётов и пилотов МЧС и других экстренных служб в обязательном порядке учат садиться, используя только авторотацию. При небольших высотах и скоростях полёта тренированный пилот имеет ненулевые шансы перевести аварийную ситуацию с отказом двигателя в жёсткую и нештатную, но всё же посадку, а не крушение.
(обратно)
Комментарии к книге «Техническое задание», Сергей Александрович Плотников
Всего 0 комментариев