«Давным-давно, в неведомой дали»

Давным-давно, в неведомой дали (fb2) - Давным-давно, в неведомой дали 698K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Неда Гиал

Неда Гиал Давным-давно, в неведомой дали

© Неда Гиал 2015

© Skleněný můstek s.r.o. 2015

***

Драгомира протирала от пыли старые книги, напевая какую-то старинную мелодию, которую ей в детстве пела мать. Ей нравилось, когда её посылали убирать библиотеку – в отличие от других девушек, её не пугали старинные мрачные залы, в которых свет факелов не достигал потолка. А кроме того она была там одна, без их постоянной болтовни и строгих окриков домоправительницы. Нередко, после того как она завершала уборку, она оставалась подольше, чтобы почитать. Поскольку умение читать было редким среди незнатных девушек, никто об этом не догадывался. А со временем, видя, что она единственная, кто с радостью этим занимается – остальные молоденькие служанки верили в чепуху о духах, якобы живущих там, или заклинаниях, излучаемых запрещёнными книгами о колдовстве – домоправительница просто отдала ей ключ. Теперь она могла прокрадываться туда по ночам и даже читать запрещённые книги, настороженно, вздрагивая при малейшем шорохе. Эти книги хранились в небольшой комнатушке, их не разрешалось открывать никому с тех пор, как чародейство было объявлено вне закона и все колдуны и ведьмы были или истреблены, или вынуждены спасаться бегством, с тех самых пор, когда её матери пришлось бежать.

Драгомира нахмурилась. В последнее время она почему-то часто вспоминала тот день, когда её мать оставила её у дальних родственников и была вынуждена бежать от королевских патрулей, которые рыскали по городу и окружающим деревням в поисках ещё оставшихся ведьм. Её лицо, её голос, внушающий ей, чтобы она крепко-накрепко запомнила, что магии не существует – всё это было так странно и непонятно, почему она так говорила, если была вынуждена спасаться бегством именно из-за магии? Но маленькой девочке пришлось пообещать матери, что она это запомнит. А потом женщина ушла, ушла далеко в заколдованный лес, откуда никто – ни человек, ни эльф, ни маг и ни простой смертный никогда не возвращались. Их дальние родственники вырастили её как свою собственную дочь, и ни разу больше они не говорили о том дне, так что она так и не узнала, что же сталось с её матерью. А когда ей исполнилось пятнадцать лет, им удалось пристроить её прислугой в королевский замок, что было весьма неплохо для молоденькой простушки. Так что к этому времени она уже года три служила при дворе тому самому королю, из-за которого её матери пришлось бежать. Правда Драгомира особо об этом не думала до тех пор, пока где-то пару месяцев тому назад в замке вдруг не начали происходить странные вещи, все сосредотачивающиеся вокруг короля. Ей иногда казалось, что она видит вокруг него густое чёрное облако – закручивающееся и выжидающее. В первый раз она даже чуть было не выдала себя, но к счастью успела вовремя осознать, что то, что она видела не было реальным, а лишь проявлением той самой магии, которой якобы не существовало. Так что она держала свои видения втайне, удивляясь и наблюдая, всё время настороже, постоянно опасаясь себя выдать.

Король был угрюмым человеком тридцати с небольшим лет. Он всё ещё находился в прекрасной физической форме и был весьма привлекателен, однако с тех пор, как он потерял свою жену из-за колдовства – лет двенадцать тому назад, он ни разу больше не обратил внимание на другую женщину. Правда за закрытыми дверями, внимательно проверив нет ли нежелательных ушей – злые языки говорили, что совсем не магия была причиной её гибели. Магия всего лишь предоставила любовный эликсир, который приобрёл один из ближайших к королю рыцарей, отчаянно влюблённый в королеву, чтобы завоевать её сердце. Король однажды застал их вместе и, охваченный болью и яростью, убил предавшего его рыцаря, которого он считал своим близким другом. Несколько дней спустя, не в силах утолить боль кровоточащего сердца, королева покончила с собой. Потеряв её, король на несколько недель погрузился в глубокий траур. Когда он вновь пришёл в себя, он приказал сжечь ведьму, приготовившую любовный эликсир. Однако этого ему показалось недостаточно – его боль не утихла, и поэтому он запретил всю магию, что похитила его любовь и его лучшего друга, во всём королевстве. Все ведьмы и колдуны должны были покинуть королевство в течении трёх дней или же принять смерть на костре… С тех пор он ни разу не посмотрел ни на одну женщину как на женщину, не в состоянии снова доверить кому-то своё сердце. Он один вырастил свою единственную дочь, ставшей такой же красивой, как и её мать и его единственным лучиком света в этих тёмных мрачных залах, как, впрочем, и постоянным напоминанием о его потере.

Правда Драгомира недолюбливала молоденькую принцессу – девушку практически её возраста, такую красивую, такую солнечную, счастливую, такую невинную и милую – слишком солнечную, слишком счастливую, слишком невинную и слишком милую… по крайней мере со своим отцом и старшей прислугой. С молоденькими служанками она могла быть совершенно другой – надменной и капризной, беспощадной к малейшему промаху. Кроме того, Драгомира считала, что красота принцессы была несколько подпорчена её очень светло-серыми, почти бесцветными глазами. Впрочем, возможно в ней всего лишь говорила девичья ревность. К счастью принцесса не особенно интересовалась библиотекой, так что Драгомира обычно была там в безопасности. Правда однажды эта вздорная девчонка чуть не выдала её секрет – она неожиданно появилась в залах библиотеки и увидела, как Драгомира читает книгу. К счастью это не была одна из запрещённых книг, и она как раз открыла страницу с затейливым оттиском, так что, когда принцесса начала визжать и кричать, как это паршивая служанка смеет трогать книги своими грязными пальцами, скандал по крайней мере удалось замять и никто не заподозрил, что она читала – все подумали, что она восхищалась картинкой.

Вдруг Драгомира пошатнулась – что-то было не так. Её пронзило чувство обречённости, огромной опасности… огромной опасности, нависшей над замком… король был в огромной опасности! Она снова пошатнулась, и словно сквозь туман ей показалось, что она увидела другую комнату. Драгомира встряхнула головой, и её зрение вдруг прояснилось – она смотрела через чьи-то чужие глаза – этот кто-то шёл за королём, злобно улыбаясь, её рука почувствовала холод кинжала… В следующее мгновение она выронила метлу и вынеслась из библиотеки, она пробежала через залы – под изумлёнными взглядами слуг, чуть не столкнувшись с парой из них по пути, подбежала к тяжёлым дверям королевских покоев и с силой потянула дверь, под удивлёнными взглядами двоих стражников, однако тяжёлая дубовая дверь не поддавалась.

– Король, – в отчаянии крикнула она стражникам, – что-то ужасное случилось с королём!

Невероятно, но один из стражников ей почему-то поверил и распахнул тяжёлую дверь. Девушка ворвалась в большую приёмную залу – в полутьме комнаты, на другом её конце она увидела две фигуры. Она опоздала – король уже оседал на пол, а вторая фигура готовилась ударить ещё раз.

– Нет! – закричала Драгомира.

Фигура обернулась, с окровавленным кинжалом в руке, затем зло усмехнулась и снова занесла руку для удара.

– Нет!

Снова прокричала она и вскинула руки – рой маленьких блестящих шипов вылетел из её ладоней по направлению к убийце, откинул его от короля, впечатал в стену и пришпилил к ней, обездвижив его. Девушка подбежала к распростёртому монарху, в то время, как один из стражников бросился к убийце, неистово пытающемуся высвободиться, а другой за помощью. В отчаянии Драгомира смотрела как кровь хлестала из-под пальцев короля, которыми он пытался зажать рану, было ясно, что кровотечение было слишком быстрым и лекарь не успеет прийти вовремя. Она упала на колени, прямо в растекающуюся лужу крови, и прижала свою маленькую ручку поверх руки короля.

– Ваше величество… – прошептала она, видя как мужчина стремительно бледнеет. – Мой король…

Тот с лёгким удивлением скосил на неё взгляд, но потом его глаза начали закатываться – его жизнь улетучивалась. В отчаянии, не совсем осознавая, что она делает, Драгомира мягко отодвинула его руку с раны и положила свою ручку прямо на зияющую дыру внизу живота. Всем сердцем она пожелала ему снова выздороветь, её губы сами зашептали полузабытое целительное заклинание, одно из тех, которым её обучала её мать, давным-давно, до того, как магия стала плохой… Вдруг она почувствовала острую боль в боку, там же, где была рана у короля. Она открыла глаза и посмотрела на него – рана под её пальцами начала закрываться, затем она почувствовала, как что-то тёплое течёт по её боку – Драгомира опустила взгляд и увидела, что рана открылась у неё на животе. Король, всё ещё сильно ослабший от потери крови, однако вырванный из лап смерти, с трудом приподнялся на локте и в изумлении уставился на неё. За мгновение до того, как она рухнула на пол и погрузилась в темноту, она услышала, как кто-то в ужасе прошептал.

– Колдовство…

* * *

Драгомира медленно пришла в себя. С трудом ей удалось открыть глаза, понадобилось время, чтобы сфокусировать взгляд – всё было мутным и бесцветным, и, несмотря на то, что она всё ещё лежала – у неё кружилась голова. Наконец всё вокруг перестало вертеться, и она осторожно села. Оглядевшись, она поняла, что находится в небольшой келье в одной из башен замка – солнечные лучи пробивались через зарешеченное окно, вход закрывала массивная дубовая дверь тоже с решётчатым окошком, закрытым задвижкой. Её внимание привлекла тупая боль и она посмотрела вниз – вокруг её талии была завязана плотная повязка, на левой стороне проступило немного крови. Драгомира хотела встать, но ей пришлось сделать несколько попыток, прежде чем ей это удалось – она всё ещё была очень слаба. Затем она подошла к окну, прижала лицо к решёткам и, держась за них, жадно вдохнула свежего воздуха. Сзади она услышала лёгкий шелест и поняла, что кто-то открыл небольшое окошко на двери и заглянул внутрь. Затем окошко снова закрылось, и она услышала быстро удаляющиеся шаги. К тому времени, как девушка добралась обратно до кровати и с трудом села на неё, снаружи послышалась какая-то сумятица – явно приближались несколько человек, что-то взволнованно обсуждавшие. Тяжёлая дверь со скрипом открылась и в комнату вошёл король в сопровождении стражников, нескольких дворян, придворного лекаря и домоправительницы.

– Встань перед королем! – с негодованием сказал один из дворян, когда она в изумлении уставилась на всю эту компанию.

Однако, когда она попыталась снова встать, король жестом указал ей оставаться сидеть. Какое-то время он её пристально изучал. Драгомира опустила взгляд и уставилась в пол, боясь поднять глаза. Наконец монарх подошёл к ней, ласково приподнял за подбородок её лицо и взглянул ей в глаза.

– Не бойся, дитя, – сказал он, видя страх в её глазах, замолчал на мгновение, скользнув взглядом по её перевязи. – Ты использовала заклинание, чтобы исцелить меня?

– П…простите меня, ваше величество, – дрожащим голосом ответила Драгомира, память о кострах для ведьм была всё ещё слишком яркой.

Король слегка улыбнулся.

– Нет надобности извиняться за спасение своего короля, но как это возможно? Меня уверяли, что все ведь… чародейки, – поправился он, – были изгнаны или… – он решил не произносить «были сожжены» вслух, – лет двенадцать тому назад.

Девушка слегка пожала плечами.

– Я… я точно не знаю, ваше величество…

Чересчур активный дворянин насмешливо фыркнул, король слегка нахмурился и посмотрел на него тяжёлым взглядом, так что тот подавился своим смешком. Драгомира опять опустила взгляд, на мгновение задумалась, наконец собралась с духом и выпалила.

– Моя мать была чародейкой. Мо… может я… я унаследовала что-то. Я действовала по наитию, – она снова посмотрела на него отчаянным взглядом. – Я так боялась, что вы умрёте…

Король с сомнением посмотрел на неё, но её взгляд был таким искренним и обеспокоенным, что ему не оставалось ничего другого как поверить её словам.

– Как ты узнала, что на меня напал убийца? – снова спросил он. – Мои стражники сказали, что ты подбежала к моим покоям крича, что мне грозит опасность…

Девушка опять пожала плечами.

– Я… я просто почувствовала это… Я была в библиотеке и почувствовала, что вы в опасности…

Дворянин опять покривился, но не посмел ничего сказать. Король задумчиво смотрел на девушку. Внезапно заговорила домоправительница.

– Но этого не может быть, – воскликнула она. Король повернулся к даме и вопросительно поднял бровь. – Я знаю её родителей, они до сих пор привозят свои овощи для замка… Её мать абсолютно точно не ведьма…

Король повернулся обратно к девушке. Драгомира покачала головой.

– Они не мои настоящие родители. Они лишь вырастили меня после того, как моей матери пришлось бежать… – она вдруг упала на колени перед королём, превозмогая боль. – Пожалуйста, ваше величество, пожалуйста, я вас умоляю – не наказывайте их… Они лишь сжалились над невинным ребёнком…

Мужчина мягко поднял её, усадил на кровать и сам сел рядом с ней.

– Не волнуйся, – успокаивающе сказал он, всё ещё изучая её задумчивым взглядом.

Затем он повернулся к своей свите и жестом приказал им покинуть комнату. Дворянин собирался было возразить, но передумал, встретив тяжёлый взгляд короля.

– А где твоя мать сейчас? – спросил мужчина, когда его свита покинула комнату.

Драгомира покачала головой.

– Я не знаю… – она остановилась, размышляя, – она убежала в заколдованный лес… и… – её голос сорвался, – больше не вернулась.

Впервые за все двенадцать лет, прошедшие после гибели его жены, король почувствовал укол сомнения, укол вины за то, что тогда, в своей агонии, он мог причинить кому-то незаслуженное страдание. В его горле сжался болезненный комок от взгляда на эту молоденькую, красивую и печальную девушку, которая чуть не пожертвовала жизнью, чтобы спасти его, и теперь вновь опасалась за свою жизнь, потому что для этого она воспользовалась магией, которую он запретил. Девушку, которой пришлось расти без матери, опять-таки по его вине. Он тяжело сглотнул и затем сказал тихим срывающимся голосом.

– У меня были причины… для… – он не договорил.

Драгомира кивнула.

– Я знаю, ваше величество…

Почувствовав всплеск его душевной боли, она невольно положила свою маленькую ручку на его, но затем испугалась своей собственной дерзости и поспешно попыталась её убрать, однако король не дал ей этого сделать. Он удержал её, глядя на её ручку в своей широкой ладони с лёгким недоумением.

– Но не все чародейки одинаковы. Моя мама всегда мне говорила, что заклинания нужно использовать очень осторожно – всё что делается, возвращается обратно…

Мужчина скользнул взглядом по её окровавленной перевязи.

– Не все заклинания имеют такое влияние на заклинателя… – возразил он.

– Нет, – кивнула девушка, – но всё равно всё всегда возвращается… всегда есть последствия… – она посмотрела ему в глаза, не уверенная стоит ли продолжать, – вы приказали сжечь ту, что приготовила любовный эликсир…

Король вздрогнул и бросил на неё тяжёлый взгляд, всё еще не отпуская её руку, затем угрюмо усмехнулся.

– Я смотрю ты хорошо информирована…

Девушка смутилась и вновь опустила взгляд.

– По замку ходят слухи… Простите меня, я не хотела… ваше величество…

– Мстислав, – сказал король. – Ты можешь называть меня Мстиславом, – повторил он, когда она в изумлении посмотрела на него. Потом он поразмышлял о чём-то и спросил. – Скажи-ка, ты говоришь, что почувствовала опасность для меня, а можешь ли ты определить от кого она исходит?

Драгомира задумалась на какое-то время, затем неуверенно покачала головой.

– Я не знаю, – протянула она. – Мне надо будет посмотреть те книги…

Она в ужасе прервалась и в панике посмотрела на него – Мстислав понял, что она имела ввиду запрещённые книги. Он ничего не сказал и она, ободрённая, продолжила.

– Но я боюсь, что это не очень хорошая идея…

– Почему? – спросил король.

– Во-первых, вы пострадали от магии и не доверяете ей… так же как и остальные, после стольких лет запрета. А во-вторых, похоже, что у меня есть какие-то способности, но я толком не знаю как их использовать… Я не смогу быть уверенной, что мои ощущения будут верными… – она на мгновение замолчала. – Может было бы лучше если бы вы сами попытались допросить убийцу… а я бы могла попытаться определить говорит ли он правду… если вы желаете, ваше величество… М-мстислав, – поправилась она.

Король ещё какое-то время задумчиво смотрел на неё. Драгомира сидела, опустив взгляд, не смея взглянуть на него, слегка зардевшаяся, её пепельные волосы были слегка растрёпаны. Вдруг он осознал, что она довольно красива – стройная, длинные, густые, пепельные волосы, заплетённые в четыре косы, болотно-зелёные глаза, тонкие черты лица и мраморная кожа. Вероятно, впервые после смерти его жены он отметил красоту другой женщины. И только подумать, что из всех женщин ею оказалась молодая чародейка. Он слегка улыбнулся, затем поднялся и протянул ей руку. Она удивлённо посмотрела на него, затем ещё сильнее покраснела, вложила свою узкую ладонь в его и тоже поднялась. Мстислав опять улыбнулся. Теперь, когда его угрюмый вид улетучился, стало видно, что он ещё не стар и действительно хорошо выглядит. Всё ещё с улыбкой на устах, он вывел её из комнаты на лестницу, где его свита встретила их изумлёнными взглядами. Излишне активный дворянин первым понял в чём дело и после короткого замешательства он низко склонился перед растерянной девушкой, остальные последовали его примеру.

* * *

Всего лишь две недели спустя замок украшали для королевской свадьбы. Залы дворца полнились перешёптываниями и слухами – неслыханно, король собирается жениться на простушке… и, вы уже слышали? Говорят, она спасла его жизнь заклинанием! «Чародейка!» – это слово всегда произносилось на полтона ниже. Некоторые особо язвительные языки утверждали, что в те несколько минут, что они пробыли наедине в той келье в башне, она его ещё и приворожила. Драгомира знала об этих слухах, но по своей наивности не обращала на них внимания. Это были радостные дни, она с трудом осознавала свалившееся на неё счастье – из ребёнка изгнанницы, выращенного дальними родственниками, из всего лишь одной из многих служанок в замке, она в одночасье стала женщиной, завоевавшей сердце короля. От всего этого у неё всё ещё захватывало дух и она не собиралась позволить всем этим завистникам испортить эти волшебные дни. Драгомира смотрела в зеркало на то, как её бывшие подружки, а ныне служанки надевали на неё замысловато расшитые свадебные одежды – это был её день. Её и… Мстислава… Даже теперь, практически перед самой свадебной церемонией, она всё ещё стеснялась даже думать он нём не как о «его величестве». Только он был важен – он знал правду, и он защитит её от всех сплетников со змеиными языками.

Но даже несмотря на все её попытки отмести от себя всё дурное – некоторые вещи всё-таки омрачали этот день. Для начала – это была принцесса. О, она была преувеличенно мила к королю и его молодой невесте, так что счастливый отец поверил, что его дочь действительно была рада за него. Но Драгомира чувствовала холодную бушующую ненависть под этой милой улыбкой и радостным взглядом. Всё то время, что она шла к алтарю, она чувствовала, как взгляд принцессы жёг ей затылок. А кроме того, хоть за последние две недели замок и стал более светлым и счастливым местом, её всё так же преследовало чувство обречённости… мрак всё ещё кружил вокруг короля, как воронка, постепенно закручивающаяся над замком, над королевством… Она даже начала осознавать кто и что могло быть причиной для этого. И всё же этот день, день её свадьбы с долгим празднеством, искренними и полу-искренними поздравлениями подданных, день, когда ей отдавала честь королевская стража, а улицы Зумрунда, столицы королевства, кричали её имя, день, когда её король… Мстислав одел кольцо ей на палец и корону на голову – был самым счастливым днём в её жизни.

После свадьбы она могла наконец, не таясь изучать книги в библиотеке. Особенно запрещённые – ныне король только поощрял её в этом. Кто-то из его приближённых предал его, и он хотел знать, кто именно. Допрос неудавшегося убийцы ничего не дал – он молчал под пытками, а когда ненадолго остался один – выпил яд, спрятанный до этого где-то на теле. Так что теперь вся его надежда была только на Драгомиру. И вновь залы наполнились слухами о том, что молодая королева якобы изучает ритуалы чёрной магии. И вновь Драгомира не обращала на них внимание – Мстислав защитит её от этих извращённых умов, а она научится как защитить его. Если бы только её исследования шли быстрее! Но ей приходилось пробиваться сквозь старые тексты – некоторые из книг были написаны на древнем языке, который она переводила лишь мучительно медленно. Её беспокоило и другое. Посреди всех этих древних свитков она обнаружила нечто необычное – небольшой ларец, который был намного древнее всего остального в комнате. Он был запечатан очень мощными заклинаниями, чтобы их снять ей предстояло для начала научиться пользоваться своими способностями не в пример лучше. Однако, даже несмотря на то, что пока открыть его и не представлялось возможным, она чувствовала, что он имеет какое-то отношение к той мгле, что надвигалась на замок. Это повергало её в отчаяние – столь древнее зло, есть ли вообще надежда, что она сможет с ним справиться?

Несколько месяцев спустя на короля было совершено ещё одно покушение. Они были в городе на празднике урожая. Всё было прекрасно, они смеялись и болтали, смешавшись с толпой дворян и простых людей, король трогательно ухаживал за своей молодой женой. А потом к Мстиславу вдруг подошёл нищий в ужасных лохмотьях и срывающимся, дребезжащим голосом попросил у него благословения и пару монет. Король улыбнулся и протянул руку к кошелю, когда Драгомира вдруг почувствовала опасность. Она вскинула руку и послала клубок сверкающих шипов в сторону нищего даже прежде чем увидела серебристый блеск кинжала. С жутким воплем ложный нищий рухнул и выронил кинжал – шипы пронзили его руку в нескольких местах. Это была горькая победа – она спасла жизнь короля своей быстрой реакцией, но при этом буквально кожей почувствовала, как возрос страх перед ней, когда она публично использовала магию. Народ был шокирован покушением на короля средь бела дня, но не меньше он был шокирован и её колдовством. По взгляду Мстислава было ясно, что он бы предпочёл, чтобы она этого не сделала, но он ничего не сказал. Он молча указал стражникам задержать неудавшегося убийцу, затем крепко прижал к себе жену и поцеловал её в лоб, что-то успокоительно шепча. Праздник был безнадёжно испорчен, им пришлось вернуться в замок под усиленной охраной.

Король настоял на том, чтобы она присутствовала при допросе – она должна попробовать понять, говорит ли убийца правду. Драгомира сидела бледная, сжавшаяся, избегая смотреть на пытаемого мужчину, постоянно борясь с порывами закрыть уши руками, чтобы больше не слышать этих ужасных криков. Мстиславу было жаль жену, но он был полон решимости выяснить, кто же так отчаянно желал его смерти, да ещё как назло как раз тогда, когда у него наконец вновь появились желание и причины жить. К счастью этот убийца был не столь вынослив, как первый, и вскоре выложил всё начистоту. Выяснилось, что за всем стоял младший брат любовника первой королевы, Витомир. Тогда, после предательства его брата, король хотел казнить и его, но, поддавшись на уговоры дворян, пощадил. Среди заговорщиков была и… родная дочь короля. Молодой рыцарь опутывал принцессу сетью лжи, рассказывая ей, что её мать якобы была изначально влюблена в его старшего брата, но он ей был не ровня, и её насильно выдали за короля Мстислава. А затем, когда тот застал влюблённых, которые были не в силах противостоять своим запретным чувствам, он убил их обоих. Как ни странно, принцесса поверила статному красноречивому молодому человеку и пообещала взять его в мужья, если он «отомстит» за её мать. Новая женитьба Мстислава, после первого неудачного покушения, лишь подтвердила её уверенность в той лжи и укрепила ненависть к отцу. Правда, может статься, надменная и капризная принцесса всего лишь хотела править сама – а её отец просто-напросто излишне зажился на свете. Драгомира ещё больше напряглась во время этого признания негодяя. Она сидела вжавшись в стул, не смея поднять взгляд, боясь, что король спросит её, говорит ли убийца правду. Потому что она чётко ощущала, что тот не врал. Это подтвердило и её собственные подозрения – с самого дня свадьбы она чувствовала всё усиливающийся поток неприязни от принцессы, а посреди этой неприязни, ей виделся налёт предательства, налёт ненависти к её отцу, не связанный с его новой женой. Однако она не решалась действовать, исходя из своих подозрений – это могла быть всего лишь объяснимая ревность единственной дочери, которая до тех пор наслаждалась безраздельной любовью отца, и, может быть, ненависть к Драгомире, как к сопернице, претендующей на «её» трон. Она не хотела быть той, что создаст раскол между отцом и дочерью, она не хотела, чтобы о ней говорили, как о злой мачехе. Но Мстиславу не надо было ни о чём спрашивать: достаточно было лишь посмотреть на его королеву и всё было ясно. Он подошёл к Драгомире, опустился перед ней на одно колено и взял её ледяные руки в свои, поцеловал их и поднял на неё взгляд, пристально глядя на её перекошенное от боли и горя лицо, и прошептал.

– Прости, что я заставил тебя это пережить.

Драгомира посмотрела на него печальным взглядом и погладила его по щеке тонкими пальцами.

– Это не твоя вина, – едва слышно ответила она. – Мне жаль, что тебе пришлось это услышать.

Молодой рыцарь был брошен в темницу, его сподвижники – те, кого смогли найти – были казнены, принцессу заточили в башню. Король пытался с ней поговорить, пытался ей всё объяснить – но она не слушала, поэтому её оставили в башне до тех пор, пока не найдут ей подходящего мужа. И опять ядовитые слухи заполнили залы замка. Теперь Драгомира уже не могла отмести их так просто, как раньше. Замок начал превращаться во что-то мрачное и угрожающее, казалось, тени угрюмых залов протягивали к ней руки и пытались её схватить…

* * *

Им был отведён всего лишь год. Всего один. В первом месяце следующего лета, когда природа цветёт и сама жизнь бьёт ключом, в день перед годовщиной их свадьбы – её мир замер и разбился на мириады осколков. Она не смогла. Не смогла защитить его, не смогла найти способ, найти заклинание, чтобы сделать его неуязвимым, чтобы их счастье длилось вечно. В тот день Мстислав собирался на охоту с ближайшими соратниками, у неё было плохое предчувствие и она пыталась его отговорить – но он лишь посмеялся. Те, кто пытался его убить, были найдены, она носила его ребёнка под сердцем – жизнь снова была прекрасна. Ничто не могло произойти, он скоро вернётся…

Когда его принесли обратно в замок, было уже поздно. Его сердце пронзила стрела… Отравленная эльфийская стрела… Если бы она была с ним, когда он был ранен, может быть она могла бы его спасти… может даже ценой собственной жизни. Но её не было рядом… и всё, что ей оставалось теперь – это вцепиться в его уже охладевшее тело и выть, как раненная волчица. Её отчаяние глубоко потрясло обитателей замка. Тот чересчур активный дворянин, оказавшийся главой королевской стражи, что-то ей говорил, пытался её успокоить. Лишь смутно она слышала, как он рассказывал о нападении. Это были эльфы, говорил он, нет оснований связывать это с предыдущими покушениями, однако это может быть признаком амбиций соседнего королевства – те были союзниками эльфов. Но она знала, она совершенно точно знала, что эта дрянь имела к этому отношение – каким-то образом та связывалась с внешним миром. Словно сквозь туман, Драгомира вспоминала, как она бросилась к башне. В истерике она кричала принцессе:

– Ты не выйдешь из этой башни живой! Я тебя здесь сгною!

Начальнику стражи пришлось оттаскивать её от принцессы, пытаясь её успокоить и уговаривая, что сейчас не самое лучшее время убивать пока единственную наследницу трона.

Той ночью она потеряла ребёнка. Самый счастливый день в её жизни превратился в самый страшный.

* * *

Драгомира стояла у открытого окна и смотрела на мрачный пейзаж. Для лета было необычно холодно, тяжёлые серые облака не пропускали солнечные лучи. Королева была погружена в мрачные воспоминания. Вдруг она поморщилась, на мгновение её красивое лицо перекосила страшная гримаса – надо было убить эту дрянь тогда. Ни один нормальный человек не стал бы винить несчастную, обезумевшую от горя женщину, только что потерявшую мужа и не родившегося ребёнка. Возможно после этого и были бы мятежи, как опасался начальник стражи, но, по крайней мере, она бы отомстила. А после этого ей было всё равно, что бы ни произошло – королевство могло гореть синим пламенем. Её лицо опять окаменело. В тот день, когда погибли Мстислав и их нерождённый сын, её сердце заледенело. Два года спустя, Драгомира всё ещё носила траур, как, впрочем, и весь замок – каждая гардина, любая одежда, все доспехи рыцарей – всё должно быть чёрным, она не выносила ярких радостных цветов, они причиняли ей почти физическую боль. Даже её волосы стали чёрными, будто откликнувшись на её горе. В Зумрунде больше не праздновались праздники – особенно праздник урожая. Она вцепилась в подоконник с такой силой, что костяшки её пальцев побелели – боги, как она ненавидела праздник урожая! Радостные лица, смех… особенно смех – казалось, он был полон издёвки над её трагедией…..

Она наконец выяснила что за мрачная воронка образовывалась вокруг замка, расширяясь к городу и возможно над всем королевством….. Виновен в том был любовник первой королевы. Не в силах противиться запретному огню, горящему в его сердце, он предал своего короля и друга. Но хуже того – он ввязал в это магию, приобрёл любовный эликсир, который стал причиной ещё одного предательства. «Каждое заклинание, что ты произносишь, вернётся к тебе.» – эту фразу своей матери она помнила всегда. Предательство, вызванное магией, создало разрыв в магической ткани мира… Ярость короля, убийство им любовника его жены и самоубийство королевы – всё это стало пищей для магического вихря. Смерть ведьмы, создавшей эликсир, и особенно несправедливые убийства других чародеев – питало его ещё больше. Каждое неправедное действо, каждая злая мысль, каждое предательство – давало ему всё больше силы. Воронка росла, искажала ткань мира и когда набрала достаточно силы – стала влиять и на живущих. По правде говоря, она и сама существенно помогла магическому вихрю расшириться. В её горе она пытала и мучила молодого рыцаря до тех пор, пока он не признался, что действительно имел отношение и к последнему покушению на короля. На долю секунды у неё промелькнуло отдалённое воспоминание о том, как она себя чувствовала тогда, когда ей пришлось присутствовать при допросе неудавшегося убийцы. Сколь смехотворным это казалось теперь, когда её душа была мертва. Он также признался в связях с соседним королевством, откуда была родом первая королева. Он и его возлюбленная царственная стерва своей сладкой ложью обеспечили себе поддержку племянницы бывшей королевы – ныне наследной принцессы соседнего королевства, уверенной в своей правоте, легко увлекающейся, готовой воевать за любую благородную цель, глупой девчонки. И что ещё хуже – она действительно была в союзе с эльфийским королевством, ходили даже слухи, что этот союз выходил за рамки обычного военного альянса. Получив эту информацию, Драгомира просто выдавила из него его ничтожную жизнь, ещё больше подпитав воронку, а заодно и слухи о её связи с чёрной магией. Она также приказала уничтожить всех до последнего из его гнусного рода – их замок был сожжён до тла… со всеми его обитателями – придворными и слугами, молодыми и старыми, людьми и животными….. «Всё, что ты делаешь, вернётся к тебе», – стучало у неё в голове, но она не могла остановиться… В тот день воронка растянулась над городом.

К тому времени она уже отперла тот проклятый магический ларец. От того, что она узнала, похолодело даже её заледеневшее сердце. Быть может, всему тому, что произошло, было суждено произойти, если не с Мстиславом, то с кем-то из его потомков. Осознание того, что все её попытки защитить короля вероятно были обречены на провал с самого начала, что не было даже маломальской надежды противостоять этому злу, лишь углубляло её отчаяние. Сама природа реагировала на растущий дисбаланс в магическом эфире: последние две зимы были ужасно холодными, а лета всё более мрачными… и это только множило слухи о ней.

Исправить влияние воронки было пока ещё возможно – но кто же будет её слушать? Драгомира презрительно поморщилась. Дворяне….. Они были столь любезны, что позволили ей аж «целых» полгода траура. А затем – её губы скривились в злобную усмешку – затем они стали настаивать на том, чтобы она выбрала себе нового мужа из их рядов, того, кто станет новым королём. Костяшки её пальцев затрещали – какая дерзость! Какая наглость! Несколько месяцев они пытались убедить её, говоря, что теперь, когда она потеряла ребёнка и наследника трона, при том, что всё ещё жива принцесса – тоже наследница, это единственный способ утвердить её положение, как королевы. После того как она, гхм, «выразила своё недовольство» – им не стоило упоминать её сына, и после того как они пришли в себя от вида разъярённой волшебницы – в королевстве вспыхнула гражданская война… бесчисленные бессмысленные смерти, питающие теперь уже неистовствующий вихрь. Одни боролись за свои собственные права на трон, не желая принимать ни королеву простых кровей, ни принцессу-отцеубийцу. Другие – поддерживали принцессу. Молодой рыцарь, которому она обещала сердце и трон, был мёртв, однако на его место претендовало немало прожжённых авантюристов, которым было наплевать на её прошлое, если они смогут получить право на трон, женившись на ней. Правда были и действительно благородные, легко одурачиваемые рыцари – те, что действительно верили, что принцесса была невиновна, и что всё это происки злой королевы-мачехи. Боги, как она ненавидела блаженных идиотов! И, наконец, были те – немногие – что всё ещё поддерживали её. Те, кого не заботило её происхождение, кто видел её горе и боль и были всё ещё верны своему королю, те, что ещё знали значение слов «честь» и «долг». Одним из них был Всебор, начальник теперь уже её стражи…

Гражданская война шла уже больше года без особых успехов ни для одной из сторон, но в последнее время положение ухудшилось. Её вновь кто-то предал – в один прекрасный день келья в башне, где держали принцессу Цветану, опустела – кто-то помог ей сбежать. Сначала не было известно жива ли она ещё, какое-то время о ней ничего не было слышно, но война сделала поворот к худшему.

– Моя королева…

Её размышления прервал начальник стражи, вошедший в комнату.

– Прости, что я тебя тревожу, но у меня плохие новости.

Драгомира повернулась к нему и устало усмехнулась.

– А разве бывают другие?

Всебор на мгновение замешкался, но затем подошёл к королеве со свитком пергамента в руке.

– Я только что получил весточку с фронта.

Он невольно нахмурился, когда королева протянула правую руку в перчатке, чтобы взять послание. С тех пор как погиб король, Драгомира постоянно мёрзла: зима ли, лето ли – для неё было всегда слишком холодно. Однажды вечером она сидела перед камином, пытаясь согреться. Полностью погружённая в свои мысли и отчаянно нуждаясь в тепле, она видимо даже не заметила, как её рука оказалась в огне. К счастью он вошёл в залу как раз вовремя, чтобы её схватить и оттащить – сама она даже не сразу поняла, что произошло. Её правая рука была сильно сожжена, и хотя она и зажила на удивление хорошо, видимо благодаря её магическим способностям, она тем не менее была покрыта жуткими шрамами, которые королева прятала под чёрной перчаткой, которую никогда не снимала.

– Итак, – протянула Драгомира, роняя пергамент на стол. – Принцесса Цветана жива и здорова, и наконец сумела убедить свою кузину напасть на нас… – она снова подошла к окну.

После минутной заминки, Всебор последовал за ней.

– Мы не сможем воевать на три фронта, – тихо сказал он, – мы уже терпим поражение на двух.

Драгомира бросила на него слегка насмешливый взгляд.

– Ну спасибо, что уточнил, Всебор, – затем она снова уставилась в окно. – Значит вот как это закончится…

Она отвернулась от окна и медленно направилась к большому овальному столу в центре зала.

– Отцеубийца получит трон, вдова погибнет… и мир всё это запомнит как победу невинной благородной принцессы над её злой мачехой-ведьмой… Тебе бы стоило подумать, на той ли стороне твоя преданность, Всебор, – с усмешкой добавила она, тяжело опускаясь на один из деревянных стульев с высокой резной спинкой. – Быть может ещё есть время переметнуться на сторону победителей.

Начальник стражи поморщился и быстро подошёл к ней. Он опустился перед ней на одно колено и посмотрел ей прямо в глаза.

– Моя преданность там, где она и должна быть, – твёрдо сказал он. – И мы будет за тебя сражаться до конца, моя королева… но…

– Но что? – Драгомира устало оперлась локтем на стол и подпёрла голову рукой.

– Тебе стоит ещё раз подумать о замужестве с одним из дворян… – сказал Всебор, – Может ещё не поздно, может один из тех, что сражаются за себя ещё согласятся на этот вариант…

Королева какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально покачала головой.

– Я не могу, Всебор. Я не могу отдать мою руку… или, – её голос сорвался, – сердце никому…

Начальник стражи собирался было возразить, но она остановила его лёгким жестом. Какое-то время она смотрела на него, о чём-то размышляя. Затем, к его ужасу, она прощупала рукой в перчатке свой левый бок и вдруг просунула её внутрь грудной клетки – он знал, что она чародейка и видел некоторые из её способностей, но никогда столь жуткие. Слегка поморщившись, она вынула руку и он выдохнул в благоговении – на ладони она держала своё собственное сердце. Оно выглядело остекленевшим, словно тёмно-красный рубин, и не билось.

– Не бойся, – мягко сказала она, – можешь потрогать…

Начальник стражи поколебался, всё еще явно потрясённый, но затем любопытство пересилило и он осторожно прикоснулся к сердцу королевы – и едва сдержал крик. Острая боль пронзила его пальцы – сердце королевы было ледяным на ощупь. Драгомира наблюдала за ним с грустной улыбкой, затем вернула сердце на его законное место.

– Так что, – всё также мягко продолжила он, – когда я сказала, что моё сердце заледенело, это не было метафорой… Оказывается это случается с чародейками, которые… – она на мгновение остановилась, – слишком сильно любили…

– Как… – он запнулся, не зная как спросить. – Как ты можешь жить с такой… разве оно не…

– Болит? – договорила она за него и кивнула. – Болит.

Всебор скользнул взглядом по её руке в перчатке. Он вдруг понял почему ей всё время холодно и как это было возможно, что она не заметила, как загорелась её рука – ничто не могло сравниться с этой болью. Драгомира наблюдала за ним всё с той же печальной улыбкой.

– Теперь ты знаешь, – тихо сказала она.

Какое-то время они сидели молча, начальник стражи всё ещё обдумывал увиденное.

– Видишь ли, – снова заговорила королева, – если я сближусь с кем-то с таким сердцем – это уничтожит его…

Повинуясь внезапному порыву, Всебор схватил обе её руки и покрывая их поцелуями прошептал.

– Я с радостью отдал бы свою жизнь… для тебя… для твоего счастья…

Драгомира слегка улыбнулась, высвободила одну руку и ласково потрепала коленопреклонённого рыцаря по волосам.

– Я знаю, – мягко сказала она. – Я всё знаю… но ведь свадьба с представителем обедневшего, хоть и древнего дворянского рода, да ещё не из их рядов, не успокоит мятежных дворян? А бессмысленные жертвы мне не нужны…

Всебор плотно сжал губы, поднялся и посмотрел на неё упрямым взглядом ярко-голубых глаз.

– Значит мы будем сражаться… до конца. Каким бы он не был. Королева…

Он низко поклонился и, после того как она слегка кивнула в ответ, покинул комнату.

* * *

Замок был окружён. Насколько хватало глаз, посреди руин некогда прекрасного города были видны болезненно яркие доспехи Белого Королевства. Драгомира нахмурилась, оглядывая окрестности: рыцари Белого Королевства, эльфийские лучники, несколько баллист, которыми управляли инженеры-краснолюды – не самый приятный пейзаж. Эта маленькая дрянь Цветана несомненно умела втереться в доверие, а эта дурочка принцесса Милолика – вдохновить своих последователей. Королева презрительно усмехнулась – интересно было бы знать, что они такого наплели, чтобы вовлечь эльфов и краснолюдов в людские дела. Что она ест младенцев? Да, наверное – не иначе как эльфийских младенцев. Всебор удивлённо покосился на королеву, когда она вдруг тихо язвительно рассмеялась. С другой стороны замка, на полях прилегающих к его внешней стороне, стояли войска тех дворян, что поддерживали принцессу Цветану. Они незамедлительно присоединились к армии Милолики – войска Драгомиры не имели ни малейшего шанса столь превосходящих сил противника. И всё равно, её защитники заставили врага дорого заплатить за каждый завоёванный сантиметр земли. Но нынче, когда пал даже древний город Зумрунд, враги окружили её последний оплот – её замок.

Они держались уже несколько дней – её верные рыцари храбро сражались, но было ясно, что рано или поздно замок падёт. Её войска были измотаны постоянными сражениями, недостатком еды и сна. Фактически они держались только на смелости и верности ей… и немного на магии – ценой своих собственных сил, она пыталась поддержать их. Естественно это не могло продолжаться вечно. На данный момент наступило нежданное затишье и Драгомира поднялась на стену, несмотря на отчаянные протесты начальника стражи, чтобы оценить ситуацию. Воздух был полон напряжённым ожиданием и что-то было не так, правда она никак не могла уловить что именно. Войска противника стояли в боевой готовности, мрачные и решительные. Защитники замка наблюдали за ними столь же мрачно и решительно – они были готовы умереть. Напряжение постепенно становилось осязаемым, тишина будто бы зазвенела, пока наконец не разверзся ад. С оглушительным боевым кличем атакующие сорвались с места и побежали к стенам замка, где защитники приветствовали их ливнем стрел и кипящим дёгтем. Всебор пытался убедить королеву спуститься со стены, но она даже не пошевелилась. Внезапно рядом с ней о стену ударилась лестница, Драгомира повернула голову, с выражением лёгкого недоумения и презрения, нападающие уже быстро карабкались на стену. Королева протянула руку и после лёгкого жеста лестница отлетела от стены и приземлилась вместе с вцепившимися в неё воинами посреди вражеских войск. Обуянная внезапным приступом ярости, она выпустила огромных рой сверкающих шипов в сторону атакующих – десятки пали в мгновение ока, однако Всебору пришлось подхватить её, когда она покачнулась. Сквозь летящие колючки она разглядела отряд, состоящий в основном из эльфов, который нёсся к воротам замка – несколько приземистых краснолюдов толкали таран, а эльфийские лучники и меченосцы прикрывали их. Драгомира послала ещё один заряд шипов в сторону тарана, но большинство из них были отбиты эльфами – только один или двое упали замертво. Королева нахмурилась – эльфы были неразрывно связаны с магией. Она встретилась взглядом с их командиром – высоким эльфом в кольчуге и вооружённым двумя мечами, вместо меча и щита. Этими мечами он легко отбивал все шипы, летящие в его сторону – эльфийская магия хранила его. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем замок сотряс взрыв, и Драгомира резко повернулась в направлении грохота. Всебор побледнел.

– Потайной ход! – прошептал он.

Королева изумлённо посмотрела на него.

– Откуда им о нём знать?

– Наверно от принцессы… Вероятно её вывели через него…

Драгомира поморщилась и снова обвела взглядом поле сражения. Вражеские воины упорно карабкались на стены, закрываясь щитами от стрел. Звуки сражения были слышны уже и изнутри замка и несколько секунд спустя вражеский отряд высыпался из дверей замка во двор, беря защитников в окружение. Драгомира презрительно посмотрела на них. Наконец, с жутким треском ворота замка рухнули под напором тарана. Лицо королевы окаменело, она повернулась, подобрала юбки и спокойно начала спускаться со стены во двор. Всебор и ещё один стражник прикрывали её от стрел и отбивались от атакующих. Она шла подчёркнуто прямо, с каменным лицом глядя прямо перед собой, её волосы развевались словно от сильного ветра, шальные стрелы, что миновали её защитников, казалось, избегали её. Когда она достигла основания лестницы, один из вражеских рыцарей подскочил к ней и замахнулся мечом. Драгомира лишь мельком взглянула на него, и он отлетел и врезался в стену, пронзённый тысячами шипов. Она направилась к центру двора, где шёл ожесточённый бой. Королева шла мимо сражающихся воинов как будто она всего лишь шла по дворцовым залам во время приёма, пока не наткнулась на отряд эльфов, пробивающийся к ней. Она остановилась, занесла руку и отправила в их сторону рой шипов, но вновь – их командир, высокий черноволосый эльф с васильковыми глазами, легко отбил их. В следующее мгновение клинок одного из его мечей оказался в миллиметре от её шеи.

– Всё кончено, ваше величество, – сказал он низким голосом, – сдавайтесь.

Драгомира какое-то время смотрела на него со странным выражением её болотно-зелёных глаз, а затем подняла руку и жестом приказала сложить оружие. Нехотя и с недовольством её рыцари повиновались – двор замка наполнился звоном падающих мечей. Защитники замка были согнаны в один из углов двора и поставлены под охрану лучников с луками наизготовку. Драгомира осталась стоять посредине двора вместе с обоими стражниками. Эльфийский командир смотрел на неё с некоторым недоумением – она была абсолютно спокойна, с царственной осанкой, голова в изящной короне высоко поднята. Она не выглядела побеждённой, казалось, она всего лишь принимала посланников из другого королевства.

Над двором пронёсся шёпот, и воины захватчиков повернулись к воротам, в которых появилась молодая принцесса в ярких доспехах, в сопровождении нескольких тяжело-вооружённых стражников. Это была правительница соседнего королевства, принцесса Милолика. Драгомира с иронией наблюдала за её приближением: белокурые волосы заплетены в косы и подвязаны, чтобы не мешать в сражении, голубые глаза горели праведным огнём, хорошенькое личико с розовыми щёчками и пухленькими губками, яркие доспехи, чьё сияние в редких лучах солнца резало королеве глаза. «Ну просто икона праведности», – насмешливо подумала Драгомира, и лёгкая презрительная улыбка тронула её губы.

– Наконец-то, – мелодичным голосом проговорила принцесса. – Я рада, что вы наконец образумились, королева Драгомира. Это может спасти жизни хотя бы нескольких из ваших заблудших последователей.

– Заблудших? – насмешливо сказала королева. – Единственно кто здесь заблудился, так это ты, принцесса Милолика. Да ещё так сильно, что забрела аж в середину моего королевства.

Принцесса растерянно запнулась, когда по площади прокатился мрачный смешок рыцарей Драгомиры. Наконец она взяла себя в руки и продолжила.

– Вы обвиняетесь в жестоком обращении с подданными и в узурпации трона при наличии законного наследника…

– Насчёт того, кто является законным наследником, существует расхождение во мнениях, принцесса, – ответила Драгомира всё тем же насмешливым тоном, – как и по поводу того, как я обращаюсь со своими подданными. Впрочем ни то, ни другое тебя не касается – это не твоё королевство, и если кто-то и находится здесь незаконно, так это ты…

Прежде чем Милолика успела что-либо ответить, один из её стражников снял шлем и оказалось, что это принцесса Цветана – тёмные волосы, освобождённые от шлема, рассыпались по плечам, её уже полностью бесцветные глаза глядели на Драгомиру с невыразимой ненавистью.

– Действительно – это не её королевство. Однако оно моё! – надменно выпалила она. – И я попросила её о помощи в свержении твоей тирании!

Королева презрительно усмехнулась и отвела взгляд.

– Моей тирании… неужто… – протянула она, смотря куда-то в сторону. – Как скажешь… Вот только насладиться этим ты не успеешь… – добавила она, резко вскинула руку и послала рой шипов в сторону девушки.

Вздох ужаса пролетел по площади, но никто успел среагировать, кроме высокого эльфа – в последний момент он оказался между летящим роем и отшатнувшейся девушкой. Но в этот раз он оказался недостаточно ловок – он отбил шипы… вернее от так думал. После того, как последний из них разбился о лезвие его меча, он вдруг вздрогнул и посмотрел вниз – большой кусок шипа пронзил его кольчугу и торчал у него из груди, как раз напротив сердца.

– Сейгхин!

Принцесса Милолика бросилась к эльфу, в одно мгновение растеряв свой самоуверенный вид. Эльф кашлянул кровью и потянулся к шипу.

– О, я бы не стала этого делать, – всё тем же насмешливым тоном сказала Драгомира. – Видишь ли, он пронзил твоё сердце… – добавила она, когда стремительно бледнеющий эльф поднял на неё взгляд. – Хотя, – продолжила она, вновь поднимая руку, – с другой стороны, давай-ка я тебе помогу…

Она раскрыла ладонь и шип вдруг вылетел из груди эльфа и вернулся к ней. Эльф прижал руку к груди, пытаясь остановить небольшой фонтан крови и рухнул на землю. Драгомира изучала колючку со странной улыбкой – острие было отломлено. Затем она сжала кулак и шип исчез в её ладони. Принцесса Милолика была на грани истерики, стоя на коленях перед эльфом, лежащим в стремительно расползающейся луже крови. Вдруг она повернулась к Драгомире и прокричала.

– Ты можешь его спасти!

– Могу, – согласилась королева. – Но с какой стати? Ты вторглась в моё королевство под предлогом сражения за благородную цель, безжалостно истребила мои войска… собираешься забрать у меня всё – с чего бы это мне ему помогать?

По лицу принцессы текли слёзы.

– Я понимаю, что ты не ведаешь что такое любовь, но пожалуйста… – пробормотала обезумевшая от горя девушка.

Всебор покосился на королеву – но ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Тебя будут судить, – Драгомира угрожающе усмехнулась при этих словах, – я обещаю, если ты его спасёшь, то к тебе будет проявлена милость…

Королева посмотрела на неё странным взглядом, затем скользнула взглядом по эльфу, который явно был на последнем издыхании.

– Любовь… Как мило, – издевательски сказала она, наблюдая за тем, как заостряются черты его лица. – Настоящую любовь трудно отыскать. Ты уверена, что ваша любовь настоящая? Иначе, – её усмешка стала злой, – если я вылечу его сердце, он, может статься, разобьёт твоё…

– Спаси его! – крикнула принцесса, в отчаянии глядя как угасает жизнь её любимого.

– Однако, тогда я хочу милости для моих воинов, – протянула королева, пристально смотря на девушку.

– Согласна! Только спаси его!

Драгомира направилась к эльфу, но один из стражников встал у неё на пути.

– Мне нужно до него дотронуться.

Принцесса нервно кивнула, и стражник отошёл. Королева опустилась рядом с эльфом на колени и с издевательской усмешкой скользнула взглядом по регалиям на его кольчуге.

– Эльфийский принц, – протянула она, стягивая перчатку с правой руки, – прелестно…

Толпа вновь в ужасе ахнула, увидев её обезображенную руку, столь сильно контрастирующую с её безупречной красотой. Драгомира осторожно положила эльфу руку на грудь, он уже был слишком далеко, чтобы как-то отреагировать, в его широко раскрытых глазах отражались облака. Драгомира накрыла ладонью рану и что-то зашептала – кровотечение замедлилось, затем полностью остановилось и королева вздрогнула и выдохнула от боли, когда у неё на груди вдруг открылась рана, зеркальная ране эльфа. Толпа слегка отшатнулась. Глубоко в груди эльфа, невидимо для окружающих, кончик шипа, что всё ещё торчал в его сердце, стал таять и растекаться, пока не обволок сердце тонкой, блестящей, чёрной плёнкой. Драгомира слегка сжалась, прижимая руку к своей ране. Всебор бросился к ней, оттолкнув стражника пытавшегося его остановить, и поддержал свою королеву. Женщина перестала шептать и с помощью своего верного рыцаря тяжело поднялась. Она посмотрела на свои окровавленные руки, затем сжала их и к ужасу наблюдающих за ней, её кровь и кровь эльфа была впитана её кожей. Лишь Всебор заметил, как на мгновение торжествующая дьявольская усмешка тронула её губы. Королева собиралась было вновь натянуть перчатку, как принцесса Цветана вдруг подпрыгнула к ней и выхватила её.

– Нет! – крикнула она. – Пусть все видят, что ты за ведьма.

Драгомира слегка пожала плечами и выпрямилась. Она повернулась к своему начальнику стражи и поблагодарила его взглядом, Всебор отпустил её и склонил голову. Она вновь посмотрела на принцессу Милолику с её эльфийским принцем – тот уже сел, всё ещё бледный и растерянный, но живой. Странная улыбка вновь тронула губы королевы. Наконец принцесса удостоверилась, что её эльф оправился и тоже поднялась, всё ещё потрясённая.

– Тебя, – начала она, но голос подвёл её и ей пришлось прочистить горло и начать заново, – тебя будут судить за твои преступления… в ближайшие дни.

Она почему-то чувствовала себя неловко под спокойным насмешливым взглядом Драгомиры. Чёрт возьми! Это она здесь благородная дева, а не эта злобная ведьма.

– До тех пор ты будешь в темнице.

– О, я уверена это будет беспристрастный суд, – с издёвкой сказала королева и её рыцари мрачно, язвительно расхохотались.

Принцесса вспыхнула.

– Естественно! – с досадой ответила она, как будто Драгомира её смертельно обидела. – В конце концов ты имеешь дело с честными и благородными людьми…

– Это-то меня и беспокоит, – едва слышно пробормотала королева.

– Ну хватит! – вмешалась принцесса Цветана. – Заприте их в темницу!

– Подождите, – вдруг прохрипел Сейгхин, который к тому времени поднялся, хотя и всё ещё с трудом держался на ногах. – Подождите…

Повторил он, тяжело дыша, и протянул руку к кошелю на поясе. Он извлёк наружу замысловатую широкую цепочку с влитыми в неё рунами.

– Мы должны удостовериться, что она не сможет больше колдовать, – продолжил он и приблизился к королеве, – ты же понимаешь, – сказал он почти извиняющимся тоном, обращаясь к ней.

Драгомира с издёвкой посмотрела на него.

– Конечно, – с обворожительной улыбкой сказала она и протянула к нему обе руки.

Эльф вздрогнул, увидев её обезображенную правую руку, как будто внезапно что-то осознав, пару мгновений он просто смотрел на её руки, будто бы забыв, что он собирался делать, но затем преувеличенно осторожно обвил её запястья цепочкой. Драгомира всё это время следила за ним странным взглядом с насмешливой улыбкой на губах. Затем она последовала за своими тюремщиками со всё так же высоко поднятой головой. Цветана хотела было сорвать корону у неё с головы, но Драгомира посмотрела на неё таким взглядом, что та поспешно отдёрнула руку. Королева не была побеждена.

* * *

Суд был фарсом. Правда ничего другого Драгомира и не ожидала. Он проводился в главном зале городской ратуши, которая каким-то чудом выстояла при осаде города. Комната была набита людьми – любопытствующими и взволнованными – не каждый же день видишь королеву на скамье подсудимых. Обе принцессы по всей видимости играли роль обвинителей и судей одновременно – Драгомире было невдомёк, каким же образом это могло хотя бы выглядеть беспристрастно. Эльф Милолики сидел рядом с ней, но судя по всему, был погружён глубоко в свои мрачные мысли и почти не замечал происходящего вокруг. Сама Драгомира похоже была в прекрасном настроении, впервые за долгое время. Перечень её «преступлений» был длинен и абсурден, в качестве предполагаемых свидетелей постоянно вызывались либо дрожащие крестьяне – она не могла их винить, им как-то нужно было обустраивать жизнь при новой правительнице, либо же дворяне из числа тех, что сражались против неё. Как раз сейчас очередной несчастный крестьянин рассказывал, что он слышал, что она купается в крови девственниц, чтобы сохранить свою красоту. Драгомира с иронией приподняла брови – слухи о ней были ещё более нелепыми, чем она думала.

– Что вы можете по этому поводу сказать, королева Драгомира? – спросила принцесса Милолика, когда крестьянин завершил свои показания.

– «Кровь девственниц» – это название вида роз, – протянула королева. – И я действительно принимала ванны с розовыми лепестками… Правда я не знала, что это является преступлением в каком-либо королевстве, – насмешливо добавила она, подчёркивая каждое слово.

– Розовыми лепестками? – растерянно пролепетала Милолика. – Что… кто называет так цветы?

– Розовыми лепестками, – насмешливо кивнула Драгомира, – спроси своего эльфа, я слышала, что его народ разбирается в красивых вещах. – Сейгхин вздрогнул и удивлённо поднял взгляд, будто бы проснувшись. – А насчёт названия, тебе следует пожаловаться гному-селекционеру, который вывел этот вид.

Принцесса всё также растерянно посмотрела на эльфа и тот слегка кивнул.

– Что за чушь! – воскликнула Цветана. – Ты серьёзно считаешь, что мы поверим, что ты использовала розовые лепестки для сохранения твоей молодости?

– Сохранения моей молодости? – Драгомира подняла брови и рассмеялась. – Вернись на землю, принцесса. Я на год тебя старше – мне нечего сохранять… пока. Правда, – она слегка наклонила голову и смерила Цветану долгим изучающим взглядом, – на месте твоих будущих подданных, я бы забеспокоилась… учитывая твои столь глубокие познания в, гхм, нетрадиционных рецептах красоты…

– Но, – дрожащим голосом начал крестьянин, – я слышал о сотнях девственниц, что пропали… в городе…

Драгомира снова насмешливо приподняла брови.

– Город не столь велик… если бы речь действительно шла о сотнях, то наверняка ты бы смог назвать хоть одно… имя…

Мужчина смутился под её пристальным насмешливым взглядом. Цветана с досадой нахмурилась.

– Улита… из замка, – сказал вдруг кто-то в толпе. – Она исчезла год тому назад…

Принцесса торжествующе посмотрела на королеву.

– Улита, – протянула королева, – да-да, одна из кухарок, – она двусмысленно улыбнулась. – Она сбежала с одним из конюхов, опасаясь, что её будут ругать родители… И, – добавила она, её улыбка расползалась всё шире, – судя по размерам её живота – она была уже далеко не девственница…

По залу пронёсся смех, было ясно, что это жуткое обвинение так просто к королеве не пристанет.

– Итак – никаких доказательств о замученных до смерти девственницах, но зато действительно есть доказательства закупок розовых лепестков – в счётных книгах замка…

– К сожалению, они сгорели при штурме, – кисло сказала принцесса Цветана.

– Как кстати, – спокойно ответила королева.

– Вы также обвиняетесь в том, что приворожили короля Мстислава с помощью чёрной магии, – снова заговорила Милолика.

Усмешка Драгомиры стала недоброй.

– Неужели… чёрной магией…

Внезапно она поднялась и с небольшим усилием разорвала платье на левом боку, демонстрируя изумлённой публике уродливый шрам на её точёном теле.

– Или же поддержанием его жизни до тех пор, пока лекарь не смог прибежать и вылечить его. После того как его собственная дочь организовала на него покушение.

– Ложь! – вскочила Цветана. – Это гнусная ложь! Ты небось использовала тот момент его слабости и приворожила его! И ты же наверняка и организовывала покушение! Иначе откуда было тебе знать, что на него напали!

– Вероятно моя «чёрная магия» мне подсказала, – насмешливо ответила королева, снова закрывая шрам. – А кроме того, тебе бы стоило спросить лекаря и начальника стражи тогда ещё твоего отца, – она сделала лёгкий жест в сторону Всебора. – Заметили ли они какие-то странности в поведении короля после того, как я его исцелила…

– Кроме того, что он женился на простолюдинке и даровал ведьме жизнь? – презрительно спросила девушка. – И потом как раз лекарь тебя обвиняет в том, что ты приворожила моего отца чёрной магией.

Драгомира вскользь посмотрела на старика, ужасно трясущегося и не смеющего поднять на неё взгляд. Она слегка усмехнулась – итак, предательства продолжаются.

– A что касается твоего начальника стражи – его мнение не играет значения.

– И почему же? – прищурилась королева.

– Потому что он наверняка под твоим магическим влиянием…

– Надо же как удобно: все, кто говорят то, что ты хочешь слышать – непременно рассказывают чистую правду, а все, кто меня защищают – под моим приворотом. Зачем же время на суд-то тогда тратить? – с издёвкой спросила Драгомира.

– Эльфы чувствуют здесь сильные магические возмущения, – возразила Милолика, – указывающие на мощные заклинания.

Королева бросила на неё изучающий взгляд.

– То, что чувствуют эльфы, никак не связано с какими-то приворотными заклинаниями, – сказала она насмешливым снисходительным тоном, – всё намного серьёзнее, – эльфийский принц пристально посмотрел на неё, – и началось задолго до того, как я вообще появилась в замке. Из-за любовника твоей любимой тётушки, матери принцессы Цветаны…

– Как ты смеешь! Это всё ложь! – крикнула Цветана, – если кто-то и виноват – так это ты! Ты заколдовала моего отца! Ты виновата в том, что его убили! А после его смерти, я уверена, что ты использовала магию, чтобы избавиться от его ребёнка, моего брата…

Драгомира вскочила, смертельно побледнев, её губы дрожали от ярости. По комнате прошёл холодок. Сейгхин почувствовал, как зазвенели магические оковы и невольно поддался вперёд – были известны случаи, когда сильным магам удавалось освободиться от подобных оков. Но Драгомира была ослаблена сражениями за замок, у неё для этого попросту не хватало сил. Она обвела зал взглядом, от которого в жилах стыла кровь, затем снова заговорила, очень тихо, но все до единого находившиеся в комнате слышали каждое слово.

– Не смей, отродье ехидны, говорить о моём сыне. Может ты и убедила этих праведных идиотов в том, что ты невинная жертва, но мы-то обе знаем кто виновен в смерти моего мужа и моего ребёнка. И ты за это заплатишь… дорого заплатишь… – добавила она леденящим душу тоном, прежде чем сесть обратно.

В помещении повисла тяжёлая тишина. Люди размышляли над увиденным и услышанным. Появлялись некоторые сомнения в виновности Драгомиры, но страх перед магией, воспитывавшийся в последние лет десять-двенадцать, был всё ещё велик. Да и исхудавшая королева со смертельно-бледной кожей, чёрными одеяниями и мрачным взглядом не совсем подходила под представления о благосклонной правительнице.

Цветана лихорадочно размышляла, ей срочно нужно было найти что-то, что пристанет к бывшей королеве без сомнений, чтобы пока не рисковать союзом со своей кузиной – ведь оставались ещё мятежные дворяне, которые не поддерживали ни королеву, ни принцессу, и если они начнут говорить о её причастности к смерти её отца – будет сложно обвинить в этом приворот. Ей нужно убедить её союзников избавиться от Драгомиры до того, как они выступят против мятежников – тогда, даже если возникнут сомнения, то будет уже поздно. Внезапно Цветана торжествующе улыбнулась.

– Ты же не будешь отрицать, что разрушила замок Витомира? – ядовито спросила она.

Королева изучающе посмотрела на неё.

– Нет, – спокойно ответила она. – Не буду…

– Вместе со всеми родственниками и подданными, как старыми, так и молодыми? – продолжила принцесса.

– И домашним скотом, – насмешливо добавила Драгомира, – к чему ты клонишь?

– К тому, что ты уничтожила много невинных людей…

Королева презрительно посмотрела на неё.

– Король Мстислав однажды уже проявил милость к этому гнусному клану, после того, как старший брат Витомира предал его – ничем хорошим это не закончилось! Витомир поблагодарил его за сохранение своей жизни наймом убийц…

– По твоим словам… – возразила Цветана.

– По словам убийцы, которого допрашивал твой отец, и Витомира, когда я допрашивала его…

Принцесса довольно улыбнулась.

– Да, – протянула она. – Я как раз к этому и подбираюсь. Скажи-ка, как… именно… ты его допрашивала?

Драгомира презрительно усмехнулась, она уже догадалась, к чему клонит Цветана.

– Используя магию, – спокойно ответила она.

Принцесса обвела торжествующим взглядом выдохнувшую в ужасе толпу.

– Так что у нас только твоё слово, что ты именно допрашивала его, а не магически принудила его сказать то, что тебе надо было?

Королева не ответила – она подчёркнуто равнодушно разглядывала свою обезображенную руку. Цветана какое-то время ожидала ответа и затем, видя, что его не предвидится, с лёгкой досадой продолжила.

– На мой взгляд – твоя марионетка, – она показала на Всебора, – убила моего отца, а ты покрыла это «допросом» Витомира и убийствами его семьи и подданных.

Драгомира насмешливо кивнула, всё ещё занятая изучением своих ожогов.

– И я так понимаю, он использовал эльфийские стрелы для этого, чтобы можно было обвинить твоих союзников? – полу-спросила полу-утвердила она.

Сейгхин бросил на неё недоумённый взгляд, услышав про это.

– Да ты просто сняла слова мне с языка… – торжествующе ответила принцесса…

– Ну что ж, – королева наконец вновь подняла взгляд, – раз ты всё уже выяснила, я-то зачем ещё нужна? Пора уже переходить к «милосердному приговору» и кончать с этим…

– Как скажешь, – ядовито улыбнулась Цветана. – Как ты знаешь, использование чёрной магии наказывается сжиганием на костре. Наказание, назначенное королём Мстиславом, твоим мужем…

Драгомира с лёгкой забавой наблюдала за ней – принцесса явно думала, что очень хитра, основываясь на сделанном её отцом, которого Драгомира – по её словам – любила, и тем самым сохраняла видимость того, что во всём этом у неё нет ни собственной заинтересованности, ни влияния.

– И опять-таки как ты знаешь – он не поменял эти законы, даже после того, как женился на тебе…

Она замолчала, нахмурившись, услышав подчёркнуто медленные, насмешливые хлопки – Драгомира аплодировала ей с издевательской усмешкой на устах.

– Ты столь переполнена чувством своей собственной значимости – это просто очаровательно, – промурлыкала королева.

Цветана поморщилась – как бы она хотела стереть эту самодовольную насмешливую улыбку с лица этой ведьмы.

– Однако, – продолжила она, взяв себя в руки, – поскольку принцесса Милолика обещала тебе снисхождение за исцеление её жениха, мы уважим это обещание, хоть мерзкая ведьма вроде тебя того и не заслуживает, – Цветана на мгновение остановилась, – Вместо костра, мы даруем тебе быструю смерть на плахе.

Сейгхин изумлённо взглянул на принцессу и собирался было что-то сказать, но Милолика его остановила. К удивлению и недовольству Цветаны, Драгомира вдруг расхохоталась – казалось, что она никак не может взять себя в руки. Она прекрасно знала, что её не оставят в живых, вопрос дня был лишь в том, казнят ли её сейчас или по-тихому уберут позже, после нескольких недель заключения. И её действительно весьма забавляло, что Цветана ожидала, что она испугается смерти и будет молить о пощаде. Наконец она перестала смеяться и отёрла выступившие от смеха слёзы.

– Итак, как я и ожидала, вычурные обещания милости для меня – всего лишь сотрясания воздуха, – сказала она, всё так же буравя принцессу спокойным насмешливым взглядом. – Ну хоть по отношению к моим рыцарям, ты сдержишь своё слово? Они же всего лишь верные солдаты, выполняющие приказы…

Цветана чуть не взорвалась, видя, что Драгомира спрашивает не её, а Милолику. Та замялась и посмотрела на Цветану.

– Конечно, – протянула принцесса, – при условии, что они от тебя отрекутся… – она пристально посмотрела на Всебора и остальных офицеров, собранных в углу залы.

Единственной реакцией на её слова было то, что они выпрямились ещё больше, а Всебор бросил на неё презрительный взгляд.

– Ну хорошо, – сказала Цветана, с трудом сдерживая кипящую ярость, – в таком случае вы разделите участь своей королевы.

– Цветана, ты уверена, что это необходимо? – тихо спросила Милолика, которой было явно не по себе.

– Как бы я не была благодарна за твою помощь, – принцесса яростно зашептала в ответ, – но это моё королевство, и я не могу позволить им разгуливать на свободе и подстрекать мятежи…

Она снова повернулась к Драгомире, чтобы продолжить, но не успела. Королева уже поднялась.

– Тогда покончим с этим утомительным балаганом, – презрительно бросила она, – я бы на твоём месте была осторожна… с таким союзником, – сказала она, обращаясь к Милолике, затем бросила странный взгляд на эльфийского принца и, наконец, властно посмотрела на стражников. – Ну? Ведите меня обратно!

Растерянные стражники на мгновение замешкались, но затем поклонились и повиновались.

– Тебя казнят на рассвете! – прокричала взбешённая Цветана в спину Драгомире, когда та с высоко поднятой головой выходила из залы.

Сейгхин покачал головой – Драгомира всё ещё была королевой и ничто не могло этого изменить.

Позже вечером Сейгхин стоял у открытого окна в своей комнате и пытался осмыслить всё произошедшее. Он был так уверен в их побуждениях, когда последовал за своей невестой на войну за Чёрное Королевство, но теперь его обуревали сомнения. Драгомира совсем не казалась таким чудовищем, каким её рисовала Цветана, к тому же его беспокоили её слова о настоящих причинах магических возмущений вокруг замка. И, наконец, было ещё утверждение, что это принцесса Цветана была виновна в смерти короля Мстислава… Он услышал лёгкие шаги, обернулся и слегка улыбнулся – к нему приближалась принцесса Милолика. Она сменила одежду на лазоревое платье, прекрасно подходящее к её ярко-голубым глазам, её белокурые волосы были заплетены в сложную причёску, её черты помягчели, когда она сменила доспехи на платье – она выглядела просто великолепно.

– Так вот ты где, – мягко сказала она, – а я тебя везде ищу – ты разве не отужинаешь с нами?

Сейгхин поцеловал протянутую ему руку и покачал головой.

– Пожалуй, я воздержусь.

Милолика с тревогой посмотрела на него.

– Что-то не так? Ты плохо себя чувствуешь? – она скользнула взглядом по его груди.

– Нет, нет, – успокоил он её. – Я чувствую себя нормально. Просто… мне это всё не нравится…

– Что именно? – спросила она, пристально глядя на него.

– Это всё… Не знаю, – он пожал плечами и снова посмотрел в окно. – Мы всегда прислушивались только к одной стороне – Цветане, и после того, как я выслушал королеву Драгомиру, я стал задумываться, что, если…

– Что, если что? – резко спросила принцесса.

Эльф глубоко вздохнул.

– Что, если в её словах о том, как на самом деле началась порча этого края, есть доля истины? Что, если первая королева действительно…

– Первая королева была моей тётей! – резко прервала его Милолика, – и я всё ещё помню её – она была доброй и порядочной женщиной, она никогда бы не предала своего мужа…

– Говорят в этом было замешано заклинание… – начал было Сейгхин, но остановился, когда принцесса протестующе вскинула руки.

– Я не хочу больше об этом слышать, – с досадой сказала она. – Невероятно, что ты скорее поверишь слову женщины, которая уничтожила сотни невиновных, а не моему или же слову Цветаны.

– Я не сказал, что верю ей, – возразил эльф, – но если мы хотим действовать по справедливости, то может нам следовало бы… выслушать обе стороны, а не избавляться от одной из них?

– Никто от неё не избавляется! – принцесса сорвалась на крик. – Я не собираюсь ставить слово Цветаны под сомнение – она со мной одной крови, а не какая-то… низкорождённая выскочка, совратившая моего дядю, вероятно с помощью колдовства. Ты что, хочешь мне сказать, что мы вторглись в это королевство, сражались за его освобождение и потеряли множество хороших воинов ни за что?? За мираж??

Она резко остановилась, видя, что Сейгхин недоумённо на неё смотрит, и вдруг поняла, что всё это время кричала.

– И…извини. Видимо на меня это мрачное место тоже действует… Для чувствительных к магии эльфов это вероятно ещё хуже… Отдыхай, – она сжала его предплечье. – Поверь мне, как только исчезнет магическая хватка Драгомиры над замком – всё изменится…

Милолика на мгновение задержалась, ожидая ответа, но эльфийский принц не ответил, вместо этого повернувшись обратно к окну. Она слегка вздохнула и поспешно покинула комнату.

* * *

Драгомира сидела в своей камере, закрыв глаза, размышляя о своей жизни, вспоминая счастливые дни. Она сделала всё, что могла, она устала, и после того как её предали все, кроме пары десятков верных воинов – её совершенно не волновало будущее этого королевства. Завтра отцеубийца завершит своё чёрное дело, и королевство будет предоставлено тёмному вихрю – ничто уже не сможет его остановить… Со временем он поглотит всех и вся…

– Прости меня, – проговорил тихий голос и она открыла глаза. Всебор стоял в соседней клетке, прижимаясь к решетке, – прости меня, королева.

– За что? – недоумённо спросила Драгомира.

Начальник стражи посмотрел на неё полным боли взглядом.

– Мы подвели тебя… не смогли тебя защитить… – прошептал он.

Драгомира слегка улыбнулась, поднялась и тоже подошла к решётке, взявшись за неё руками и смотря на рыцаря печальным взглядом.

– Вы меня не подвели, – мягко сказала она. – Вы остались верными до конца. И теперь последуете за мной в смерти…

Всебор неловко усмехнулся.

– Лживая мерзавка. Не стоило исцелять эту эльфийскую сволочь – это всё равно ничего не дало.

– О, он умрёт, – со злой усмешкой ответила Драгомира. Поймав недоумённый взгляд рыцаря, она продолжила. – Как только завтра моя голова покатится с плеч, – начальник стражи слегка поморщился при этих словах, – он будет следующим…

– Кончик шипа… – протянул Всебор, вспомнив её торжествующую усмешку, – ты его заколдовала!

– В каком-то смысле, – кивнула королева. – Это будет моим прощальным подарком, – её губы скривились в жестокую улыбку. – Милолика в своей праведной глупости помогла разрушить мой мир – а я уничтожу её. Однако ты, – продолжила она, скользнув взглядом по лицу рыцаря, – тебе следовало отречься от меня… бессмысленно следовать за мной на тот свет…

Всебор вспыхнул от негодования.

– Я бы никогда даже мысли бы не допустил о предательстве! А кроме того, – добавил он с невыразимой болью в голосе, – зачем мне продолжать жить, после того как ты… – он не договорил.

Драгомира задумчиво посмотрела на него, затем протянула сквозь решётку руку и ласково погладила его по щеке.

– Как жаль, – прошептала она. – Может быть если бы у нас было больше времени… может несколько лет… Может тогда, со временем, ты смог бы растопить моё сердце…..

Внезапно она притянула его поближе и поцеловала его. Её губы были ледяными, её поцелуй был словно поцелуем самой смерти, но всё равно Всебор отдал бы жизнь за то, чтобы он не кончался. Драгомира снова отстранилась, её глаза были полны отчаяния.

– Но сейчас, – снова прошептала она с глубокой печалью в голосе, – сейчас ничего не происходит… боль слишком сильна… или…

Она не договорила, но по её взгляду рыцарь догадался, что она собиралась сказать – или он не тот самый, предназначенный… Отчаяние охватило его душу – он бы пожертвовал всем, всем! Только для того чтобы спасти её, вновь увидеть её счастливой… Всебор сжал зубы в бессильной ярости – он ничего не мог поделать. Драгомира снова печально улыбнулась и вернулась на своё место.

* * *

Рано утром на рассвете зазвучали горны. Всё было готово для казни королевы-ведьмы. Верные ей рыцари были построены на пути к эшафоту, так, что Драгомира должна была миновать их на пути к плахе. Её казнят первой, они последуют за ней. Двор замка был полон взволнованными зеваками, обе принцессы сидели на трибуне, окружённые дворянами. Сейгхин сидел рядом со своей невестой, мрачный и глубоко погружённый в свои мысли – он не смотрел в сторону готовящейся казни. Драгомира вышла из темницы и огляделась, щурясь от яркого света. Это был первый солнечный день за долгое время, и её палачи восприняли это как хороший знак. Толпа выжидательно уставилась на неё, Цветана торжествовала, Милолика явно сильно нервничала и постоянно бросала обеспокоенные взгляды на своего обожаемого эльфа. Верные рыцари королевы как один повернулись к ней. Палач невозмутимо точил свой топор. Драгомира презрительно поморщилась – воистину поразительно, как во все времена: хорошие ли, плохие ли, эпидемия ли, голод ли, война ли, катастрофа ли – никогда не составляло труда найти палача.

Цветана поднялась и, глядя на рыцарей королевы, произнесла:

– Поскольку вчера присутствовали только ваши офицеры, я даю вам ещё один шанс. Отрекитесь от лже-королевы и ваша жизнь будет сохранена.

Молчание было ей ответом, ни один из рыцарей даже не повернулся в её сторону – они все смотрели на свою королеву.

– Ну что ж, – с ненавистью прошипела принцесса, – тогда начнём, – она подала знак стражникам.

Один из них грубо толкнул Драгомиру, приказывая ей идти. Она смерила его презрительным взглядом, выпрямилась, подобрала юбки и направилась к эшафоту. Она всё также шла как королева – лицо было спокойным, осанка королевской, корона сидела на голове как влитая – до сих пор никто не осмелился её снять. Она слегка кивала каждому рыцарю, проходя мимо них на пути к эшафоту, а они опускались перед ней на одно колено. Рядом с Всебором она на мгновение остановилась и посмотрела на него последним, прощальным взглядом. Он опустился перед ней на колено и поцеловал её руку. Всё это время ранее бурлящая толпа молчала. Воздух был полон тяжёлым ожиданием, и никто не осмеливался глумиться над бывшей королевой.

Драгомира подошла к эшафоту, где её поджидал палач, поднялась к плахе. В тот момент, когда она подняла руки, чтобы снять с головы корону, Всебор вдруг крикнул: «За королеву!», бросился на ближайшего стражника, выхватил у него меч и заколол его. Остальные рыцари последовали его примеру и набросились на застигнутых врасплох стражников. Драгомира резко развернулась и огляделась. Вдалеке раздалось громкое ржание. Она подняла взгляд на трибуны, где Цветана вскочила на ноги, а дворяне что-то взволнованно кричали, и странным пронзительным взглядом уставилась на эльфа. Сейгхин вздрогнул, словно проснувшись, затем вдруг спрыгнул с трибуны, вскочил на вороную лошадь, что подбежала к трибунам, круша всех, кто был на её пути, и направил её к королеве. Одним взмахом меча он снял голову с палача, который уже было схватил королеву и потащил к плахе, другим – он разрубил серебряные оковы на её запястьях, затем протянул ей руку и помог забраться на лошадь позади него. Скакун вздыбился, проломил голову пытавшемуся его остановить стражнику и понёсся к воротам. Всебор, видя что королеве удалось спастись, жестом приказал всё ещё живым рыцарям пробиваться к лошадям, но вдруг один из воинов Цветаны взмахнул мечом и проткнул его сзади. Он посмотрел на клинок выпирающий у него из груди, затем вновь на королеву, уносимую эльфом, которому приходилось расчищать себе путь мечом, и выдохнул.

– Моя королева…

Его слова были едва слышны, но Драгомира обернулась. В ужасе она смотрела как её верный рыцарь и один из тех двух мужчин, что по-настоящему любили её, рухнул на колени. Из его рта капала кровь, голубые глаза были широко распахнуты и, казалось, смотрели сквозь её душу. Она вскинула руку в его сторону, и вдруг Всебор и все её рыцари – как мёртвые, так и живые – превратились в воронов. Её враги замерли при виде жуткой стаи, поднимающейся над площадью, дав им возможность вырваться из замка и понестись вскачь к заколдованному лесу. Правда растерянность захватчиков длилась недолго – лишь минуты спустя преследователи во главе с принцессой Милоликой вылетели из замка. Лошадь, несущая эльфа и королеву, была уже далеко и неумолимо приближалась к краю заколдованного леса. Принцессу передёрнуло – Драгомира обвивалась вокруг Сейгхина словно жирная чёрная змея. Их вороная лошадь была необычно большой и сильной, но всё же ей приходилось нести двух седоков, и их преследователи постепенно начали их настигать. «Мы должны их перехватить, мы должны их перехватить», – эта мысль барабанной дробью стучала в голове у Милолики. Как могла она позволить, чтобы эта ведьма похитила у неё любимого? Вот, они уже так близко, последний рывок – и они их догонят. Мучительно медленно Драгомира повернула голову и посмотрела на преследователей, зло усмехнулась, сорвала с себя корону и бросила её под ноги приближающейся погоне – огромные языки магического пламени взметнулись между ней и её преследователями. Милолике и её воинам пришлось резко натянуть поводья – некоторым не повезло, они влетели в пламя и тут же испарились. Остальные лошади загарцевали перед жутковатой стеной зелёного огня, не в состоянии её пересечь. Драгомира, казалось, смотрела Милолике прямо в глаза насмешливым взглядом – «Теперь Я заберу всё, что тебе дорого», – говорил этот взгляд. Она снова широко усмехнулась, затем отвернулась и крепче прижалась к эльфу. В бессилии глядела принцесса, как лошадь, несущая их, исчезла в зачарованном лесу – мрачная чаща проглотила их и только завихрения в тумане, окружающем лес, напоминали о том, что там кто-то только что проехал.

– Нет! – в отчаянии закричала принцесса и хотела было послать лошадь вдогонку, но начальник её стражи перехватил поводья и остановил её, прежде чем она въехала в медленно угасающую стену огня.

– Осторожно, ваше высочество, – сказал он. – Ваша гибель ничего не даст!

– Почему? – по лицу Милолики бежали слёзы, – почему он это сделал?

– Вероятно ведьма его приворожила, – протянул мужчина, глядя на хмурую чащу заколдованного леса, – наверно когда она его исцелила… Идёмте, ваше высочество, вернёмся в замок.

– Нет! Нам нужно его найти! – она снова натянула поводья, но стражник крепко держал их.

– Мы не можем просто так врываться в зачарованный лес, принцесса, – тихо сказал он, пытаясь её успокоить. – Вы же знаете, что нам сначала надо подготовиться, посоветоваться. Пусть эльфы изучат свои магические книги – может они что-нибудь найдут… или может библиотека этого проклятого замка на что-нибудь сгодится.

Он в последний раз скользнул взглядом по лесу и вдруг заметил, как что-то блеснуло в траве. Он направил туда лошадь, спрыгнул вниз и поднял блестящий предмет – это была перекрученная и расплавленная корона, в которой не хватало большого изумруда.

– Вот, – он отдал корону принцессе. – Возьмём это с собой, на всякий случай.

Небольшой отряд со всхлипывающей принцессой направился обратно к замку.

* * *

Чёрная лошадь неслась по чаще, не снижая скорости. Туман морозил седокам кожу, мокрые ветви больно били их по лицам и рукам. Наконец они вылетели на большую прогалину, и эльф резко натянул поводья, так что лошадь поднялась на дыбы, а Драгомира упала с неё и покатилась по траве. Сейгхин совладал с лошадью, затем спрыгнул и медленно направился к женщине, доставая меч из ножен. Драгомира села, правда не поднимаясь, и наблюдала за его приближением сквозь пряди волос, закрывавшие её лицо.

– Ты, – прохрипел эльф, его васильковые глаза горели яростным огнём, – ты меня заколдовала!

Женщина откинула волосы с лица и смерила эльфа насмешливым взглядом.

– И как же ты догадался?

Сейгхин выругался по-эльфийски и занёс меч – Драгомира смотрела на него презрительным взглядом болотно-зелёных глаз. Она даже не моргнула, когда лезвие меча зазвенело, останавливаясь в волоске от её шеи.

– Я не могу… – растерянно пробормотал эльф. – Я не могу тебя убить…

– А как же, – всё тем же насмешливым тоном протянула женщина. – Я была бы плохой ведьмой если бы не учла такую маленькую деталь, как опасность пребывания безоружной наедине со взбешённым и размахивающим мечом мужчиной.

Эльф с ненавистью посмотрел на неё, а затем направился к лошади.

– Я не собираюсь тут с тобой оставаться, – бросил он через плечо и вскочил на спину животному.

– Без меня ты не найдёшь дорогу обратно, – крикнула ему вслед Драгомира, поднимаясь, но он уже пришпорил лошадь и исчез в чаще.

Женщина покачала головой, равнодушно пожала плечами и присела на пенёк посреди поляны. Затем наколдовала шип и начала обрезать юбки покороче.

Сейгхин нёсся сквозь лес, лошадь повиновалась нехотя, прядя ушами и недовольно фыркая. Деревья, казалось, выскакивали ему наперерез, пытаясь схватить его своими длинными скользкими ветками, насмехаясь над ним. Туман погустел – он с трудом различал дорогу и, задыхаясь, хватал ртом воздух, но не желал сдаваться – он был эльфом, он должен был быть способен противостоять заклинаниям, а он даже не заметил, что она его заколдовала! Наконец, лошадь вынесла его обратно на ту же самую поляну. Драгомира всё также спокойно сидела на пеньке, она лениво повернула голову на шум. Тяжело дыша, он снова подошёл к ней.

– Отпусти меня! – прохрипел он, подходя поближе. – Немедленно отпусти меня! – его рука невольно потянулась к её шее.

– Или что? – насмешливо спросила женщина и слегка поддалась к нему с презрительной усмешкой. – Ты меня убьёшь?

Сейгхин отдёрнул руку и сжал её в кулак. Затем с полувсхлипом-полувоем он выхватил свои мечи, замахнулся ими, развернулся и обрушил их на ближайшее дерево, яростно рубя его, не обращая внимание на оглушительные визги и чёрную слизь летящую во все стороны. Драгомира спокойно наблюдала за тем, как он в бешенстве кромсает дерево, пока он наконец не выдохся и не рухнул в изнеможении на колени, тяжело со свистом дыша. Она поднялась, потянулась и подошла к лошади, погладила животное по морде, лошадь, в свою очередь, фыркнула ей в руку, словно на что-то жалуясь. Затем она снова повернулась к эльфу, всё ещё стоящему на коленях перед изрубленным деревом, источающим отвратительную чёрную слизь.

– Ну что, успокоился? – спокойно спросила она.

Эльф вздрогнул, затем поднялся и, не глядя на неё, убрал мечи в ножны.

– Вот и хорошо, – сказала Драгомира и огляделась. – Тогда поехали-ка дальше – в зачарованном лесу не стоит долго оставаться на одном месте, – она запрыгнула на лошадь и добавила, кивнув в сторону изуродованного дерева, – особенно после такого.

Сейгхин подошёл к лошади, взял поводья и поднял на женщину взгляд.

– Я не буду делать ничего, что может повредить Милолике, – глухо сказал он, с ненавистью глядя на неё.

– А тебя никто и не просит, – равнодушно пожала плечами Драгомира, и эльф изумлённо уставился на неё. – Хотя, – насмешливо добавила она, – если бы я этого хотела, то ты бы не смог мне противостоять.

Удивление во взгляде эльфа вновь сменилось ненавистью.

– А я ещё был столь глуп, что поверил, что ты может не такое чудовище, каким тебя описывала Цветана, – с отвращением сказал он. – А ты самая настоящая ведьма!

Женщина посмотрела на него всё тем же холодным насмешливым взглядом.

– Ты разбил мне сердце, эльф, – с издёвкой сказала она, затем снова огляделась. – Забирайся на лошадь, ястреб. – Сейгхин снова посмотрел на неё с удивлением, изумлённый тем, что она знает значение его имени. – Велик соблазн оставить тебя здесь гнить, но может ты мне ещё понадобишься, если мы вдруг напоремся на особенно голодного тролля…

Сейгхин молча забрался на лошадь позади неё, подхватил поводья и они исчезли в чаще.

Дерево громко и сердито вздохнуло и принялось залечиваться.

* * *

Армия принцессы Милолики возвращалась домой. Мрачным и тревожным был их обратный путь. В добавок ко всем жертвам сражений они понесли наибольшую потерю тогда, когда казалось, что война уже выиграна – принцесса потеряла жениха, а эльфы – наследника престола. Один отряд эльфов ушёл раньше остальных, чтобы доставить дурные вести эльфийскому королю и посоветоваться магами. Сама Милолика провела несколько дней в библиотеке замка – некоторые из книг выглядели многообещающе, однако затем они с Цветаной поссорились. Новая королева Чёрного Королевства на словах сочувствовала горю Милолики, но под различными предлогами отказывалась показывать ей некоторые из «запрещённых» книг. А ещё несколько дней спустя она намекнула, что при всём понимании беды кузины, ей самой нужно разбираться с мятежниками, и если данная кузина помогать не собирается, то… ей не стоит слишком задерживаться. Цветана обещала, что её писари сделают копии нужных книг, но всё также отказывалась предоставить некоторые из них, да и, по правде говоря, Милолика начала сомневаться, что она получит даже обещанные копии. Вообще вся ситуация с Цветаной становилась странной – она была подчёркнуто мила и полна сочувствия, но под всем этим чувствовалась глубокая холодность. Кроме того, эльфы всё ещё ощущали магические возмущения вокруг замка, – Цветана объяснила это проклятием Драгомиры. И действительно, что ещё могло это быть? Эльфы нехотя согласились с этим объяснением и больше об этом не упоминали, но Милолика чувствовала, что они ему не верят. Более того, после того как Сейгхин сбежал, заколдованный бывшей королевой Чёрного Королевства, они, казалось, слегка отстранились от неё – едва заметно, даже совсем незаметно для остальных. Однако для неё, той, что любила эльфа, близко знала этот сдержанный народ, это было ощутимо. Это было ужасно больно – она не понимала, почему все эти несправедливости происходят с ней: сначала она потеряла любимого, теперь же его подданные отворачивались от неё. Она чувствовала себя одинокой, потерянной. Милолика сдержала слезы и упрямо сжала губы. Если один маг мог наложить заклинание, наверняка найдётся другой, способный его снять. Она его найдёт! Любой ценой! Как бы долго не пришлось искать!

В тот год Чёрное Королевство подверглось нашествию воронов. Необычно большие и наглые птицы появлялись повсюду, уничтожая посевы, похищая еду из хранилищ и даже нападая на людей. Некоторые утверждали, что видели странного ворона с жуткими ярко-голубыми глазами. Кроме того, невероятно размножились чёрные крысы, гадюки и ядовитые жабы. Некоторые шептали, что это проклятие чёрной королевы. Другие утверждали, что это из-за того, что пропал большой изумруд из её короны – он считался охранным камнем, передававшимся по наследству в королевской семье в течении нескольких поколений. Третьи даже осмеливались утверждать, что всё это происходит из-за того, что невиновные были осуждены, и что принцесса Цветана действительно отцеубийца, а несправедливость её пребывания на троне исказила магическую ткань мира, породив этих мерзких тварей… И хотя эти последние обычно бесследно исчезали, слухи оставались…

* * *

Лошадь с двумя наездниками – мужчиной и женщиной – спотыкаясь и шатаясь брела сквозь чащу. Оба седока были столь же измучены: они ехали уже много дней, боясь остановиться в этой части зачарованного леса – малейшая ошибка, один неверный шаг – и они погибнут. Женщина уже была без сознания, мужчине приходилось её придерживать, чтобы она не упала, однако и его силы уже были на исходе – долго продержаться он уже не мог. Вдобавок ко всему ливень стоял стеной, будто разверзлись небеса. Пути не было видно, лошадь брела практически вслепую, мужчине оставалось лишь надеяться, что она откуда-то знала путь к цели их путешествия, иначе скорая гибель была и в самом деле неизбежна. Вдруг лошадь в очередной раз споткнулась и остановилась. Мужчина поднял залитое струями дождя лицо и увидел, что они выехали на поляну. В центре оной был небольшой пруд, а за прудом было что-то ещё – сквозь стену дождя он не смог разглядеть, что именно, и направил туда лошадь. Когда они подъехали поближе, оказалось, что это сломанный ствол когда-то очень большого дерева – между мощными корнями с трудом можно было различить небольшую дверь. Мужчина остановил лошадь и спрыгнул вниз, осторожно захромал по направлению к двери и вздрогнул, когда женщина соскользнула по шее лошади и скатилась на землю. Затем он снова повернулся к двери и медленно, настороженно её открыл. Дверь поддалась на удивление легко, и он вошёл в небольшую землянку. Она выглядела давно заброшенной, всё было покрыто пылью и паутиной, однако там было достаточно места для двоих, так что она вполне могла послужить им укрытием на ночь. Мужчина снова вышел наружу, с отвращением скользнул взглядом по распростёртому телу женщины, но, после минутного колебания, поднял её и, слегка поморщившись, захромал обратно в землянку, где грубо положил её на скамейку. Её голова перекатилась на бок и волосы рассыпались по скамье. Мужчина какое-то время смотрел на неё со смешанным чувством – она была так бледна и выглядела столь хрупкой, но в то же время обладала невероятной властью над ним и была причиной того, что он здесь находился против своей воли. Его лицо исказила ярость, но внезапно он ощутил насколько он измождён и рухнул в кресло.

Драгомира проснулась и с лёгким удивлением взмахнула ресницами, затем потянулась, медленно просыпаясь, глубоко вздохнула и тут же принялась яростно чихать, вдохнув приличную порцию пыли. Наконец отдышавшись, она села и осмотрелась – небольшая комната с камином, небольшой стол, скамья, на которой лежала она и ещё пара вещей. Какое-то время она наблюдала за всё ещё спящим эльфом – он не проснулся от её чихания. Странная улыбка тронула её губы – спящим он выглядел почти приятным. Она снова осмотрелась и на этот раз заметила небольшое окошко с мутным стеклом – через него пробивался солнечный свет, по крайней мере ей так показалось. Драгомира поднялась, осторожно миновала Сейгхина, стараясь его не разбудить, и выглянула из землянки. Действительно, день был в самом разгаре и при этом весьма солнечным. Она вышла из землянки и обвела взглядом поляну. Небольшой пруд в центре сверкал на солнце, лошадь спокойно паслась – она подняла голову, услышав приближение чародейки и приветствовала её тихим ржанием. Драгомира слегка улыбнулась, подошла к животному, ласково погладила его и оглянулась на дом. Это и в самом деле когда-то было очень большое дерево: обломок ствола был метра два в диаметре, во все стороны расползались толстые извивающиеся корни, покрытые тёмно-фиолетовым мхом – она невольно залюбовалась живописным видом. Потом Драгомира подошла к пруду и опустилась перед ним на колени. Она собиралась было зачерпнуть воды руками, но вдруг замерла, увидев своё отражение: она была очень бледна, лицо заострилось, волосы спутались, глаза запали и под ними лежали глубокие тени. Она попробовала воду рукой и после недолгого размышления разделась и медленно зашла в воду. Пока она заходила, она услышала как открылась и тут же поспешно снова захлопнулась дверь. Чародейка усмехнулась – какой, однако, стеснительный эльф. Вода была прохладной, но всё равно ощущение было столь приятным, что она пробыла в воде пока окончательно не замёрзла. Выйдя из воды, она скептически изучила своё королевское платье – вскоре ей понадобится что-то другое, но пока придётся обойтись им.

Когда она вернулась в землянку, Сейгхин рассматривал свою рану на ноге. Один из его «друзей» из числа зачарованных деревьев напал на них и серьёзно повредил ему лодыжку, а за последние несколько дней, пока они ехали без остановки, рана воспалилась.

– Помочь? – спросила Драгомира.

– Эльф молча мотнул головой.

– У меня в этом есть опыт… – продолжила она.

– Угу… – проворчал Сейгхин, – с меня пожалуй уже достаточно твоего «опыта»…

Женщина безразлично пожала плечами и принялась изучать землянку. Комната, в которой они находились, казалась чем-то вроде смеси жилой комнаты и кухни, однако она обнаружила, что в землянке было ещё несколько помещений – одно явно было погребом для запасов на зиму, а другое, прилегающее к обратной стороне печи, выглядело как небольшая спальня с кроватью, вырезанной из искривлённой коряги и покрытой сгнившим к тому времени матрасом из мха. В одном углу Драгомира увидела большой тяжёлый сундук. Ей пришлось несколько раз сильно подёргать крышку, прежде чем та поддалась и медленно, с громким скрипом, открылась. Внутри была женская одежда грубого плетения, переложенная лавандой, что вероятно и спасло её от насекомых. Одежда пахла затхло, но в остальном выглядела вполне прилично. Внизу, под одеждой, она обнаружила сундучок поменьше, вытащила его и вернулась в главную комнату, где было посветлей. Сейгхин был всё ещё занят своей раной, пытаясь отрезать часть воспалённой плоти, морщась от боли. Драгомира усмехнулась, села на скамейку и открыла сундучок – внутри были какие-то старые записи на бересте и подвеска. Она взяла её, поднесла поближе к глазам и почувствовала, как земля уходит из-под ног – подвеска была очень знакомой… Далёкое воспоминание из её детства… Подвеска, принадлежащая…

– Что это? – спросил Сейгхин, как раз поднявший голову и увидевший как изменилось выражение её лица.

Драгомира вздрогнула, положила подвеску обратно и поспешно закрыла крышку.

– Ничего, – судорожно вздохнув, ответила она, отворачиваясь, чтобы он не увидел навернувшиеся слезы. – Не твоё дело.

Чародейка вернула ларец в сундук в спальне, отёрла слёзы и снова вышла в жилую комнату. Какое-то время она наблюдала за безуспешными попытками эльфа перевязать рану, затем закатила глаза, вытащила пару тряпок из сундука, нашла небольшую миску, пошла к пруду и наполнила её водой, вернулась в землянку и, не обращая внимание на протесты эльфа, протёрла рану от гноя влажной тряпкой и перевязала её.

– Вот, – сказала она, – без магии. И без надобности кромсать ногу, – добавила она, выливая гнойную воду.

– Спасибо, – нехотя сказал Сейгхин.

– Ах, смотри не переусердствуй, – с лёгкой насмешкой в голосе сказала женщина, – а то я ещё поверю, что ты действительно благодарен.

Она принялась изучать полки в комнате, проверяя есть ли что полезное в давно заброшенной землянке, когда-то служившей домом кому-то другому.

– Ну, – эльф поднялся и осторожно наступил на раненную ногу, – если бы ты меня не притащила в середину заколдованного леса против моей воли, то может я и был бы благодарнее.

– Ах, да… – протянула Драгомира, сунув нос в грубо вырезанный шкафчик и тут же снова расчихавшись.

Сейгхин невольно усмехнулся – у неё, пытавшейся справиться с приступом чихания, было весьма забавное выражение лица.

– Однако тебе некого винить кроме самого себя… – тем временем продолжила чародейка, наконец справившись с собой и продолжив изучать комнату. – Ты пришёл в моё королевство… штурмовал мой замок… убивал моих рыцарей! И тем не менее, – протянула она вытаскивая сосуд с неопределённым содержимым и с отвращением глядя на него, – может быть я даже спустила бы тебе это… ну не знаю… – она брезгливо поставила сосуд на место, – за красивые сине-фиолетовые глаза…

Она довольно усмехнулась, когда эльф слегка смутился и зарделся.

– Но ты же никак не мог угомониться и настоял на том, чтобы надеть на меня магические наручники… – она отряхнула руки от пыли и насмешливо посмотрела на него. – Так что я бы не смогла сбежать сама – к счастью я об этом позаботилась заранее…

Сейгхин поморщился, вспомнив о её «заботе». Драгомира заметила это, усмехнулась и подошла поближе.

– Ей-богу, я не понимаю, почему ты столь недоволен, – протянула она, подходя совсем близко и глядя ему прямо в глаза. Эльф слегка отодвинулся. – Если бы я не заставила тебя последовать за мной, то ты бы умер в тот момент, когда меня бы казнили.

– Лучше бы я был мёртв, чем здесь, с тобой, – поспешно сказал Сейгхин.

К его удивлению Драгомира широко улыбнулась.

– Вот и хорошо, – протянула она. – Очень, очень хорошо.

Затем она подхватила ведёрко, стоявшее у двери и пошла к пруду, сполоснула его и наполнила водой. Вернувшись обратно в землянку, она принялась оттирать пыль и всё остальное, что ещё прилипло за годы к столам и полкам.

– Мы остаёмся здесь? – изумлённо спросил эльф.

– Да, – спокойно ответила Драгомира.

– Ты же говорила, что в заколдованном лесу не стоит долго оставаться на одном месте…

– Не все области в зачарованном лесу одинаково опасны. Очевидно, что здесь на протяжении долгого времени кто-то жил, так что мы скорее всего тоже сможем. А кроме того, я чувствую, что здесь безопасно… – она мельком взглянула на него. – Ты же эльф, ты тоже по идее должен это чувствовать…

– В твоём присутствии я не чувствую себя в безопасности, – хмуро ответил Сейгхин, – оно вероятно и притупило мою чувствительность…

– Несомненно, – засмеялась чародейка. – Ну что ж, я надеюсь ты не совсем бесполезен в хозяйстве, – сказала она, с хитрецой посмотрев на него. – Скажи-ка, ты хоть охотиться умеешь? Или ты из лука можешь только по людям стрелять?

Сейгхин покачал головой на насмешку.

– Мои охотничьи навыки вероятно лучше твоей готовки…

– Ой-ой, – Драгомира притворилась, что это её задело. – Ну что ж, если ты прав, то может твоё желание смерти исполнится… Правда на твоём месте я бы на это особо не надеялась – в отличие от тебя, я низкорождённая… А вообще, может стоит тебе заняться готовкой, пока я не приготовила какую-нибудь баланду, чтобы превратить тебя в особенно уродливого тролля… Просто чтобы испытать решимость твоей невесты, если она всё-таки до нас доберётся и попытается снять заклинание поцелуем настоящей любви…

Эльф сжал челюсти, но ничего не ответил – он не собирался доставлять этой ведьме удовольствие видеть его душевную боль. Он скользнул взглядом по Драгомире, которая с лёгким отвращением изучала очередную полку – она не была уверена было ли то, на что она смотрела, когда-то давно мышью или же просто комком пыли – поморщился и вышел из землянки. Женщина довольно улыбнулась – о, она чувствовала его боль и собиралась насладиться ей до последней капли.

* * *

Несколько недель спустя Сейгхин резко проснулся рано утром. Сначала он никак не мог понять, что его всполошило, но затем расслышал тихие голоса – женский и мужской; женский принадлежал Драгомире, а мужской звучал знакомо, но он не смог его сразу узнать. Сначала он хотел было подняться и выглянуть, но что-то его остановило.

– Я не могу этого сделать, – мягко сказала Драгомира, – я не могу так просто снять заклинание: ты умирал, когда я его произнесла – ты сразу же погибнешь… И поскольку ты был его средоточием – погибнут и все те, кто был мёртв или умирали в это время… Конечно последнее слово за тобой, – добавила она после небольшой паузы, – если ты действительно хочешь, я могу его снять. Тогда ты хотя бы обретёшь покой…..

– Нет, – протянул мужской голос, – нет. Не потому, что я боюсь умереть, но я не могу оставить тебя одну, особенно когда он рядом…

– Он для меня не опасен… он не может причинить мне вред.

– Ты уверена? В конце концов их раса связана с магией… Он всё ещё пытается убежать – каждый день проверяет как далеко он может уехать…

Сейгхин почти почувствовал, как улыбнулась Драгомира.

– И каждый раз терпит неудачу… Я знаю… Он сам не владеет магией – ему для этого понадобится помощь извне, так что я здесь в безопасности…

– А лесные огоньки? – возразил мужчина. – Разве они не симпатизируют эльфам?

– Обычно да… – протянула Драгомира, – но они не станут помогать эльфам просто потому, что они эльфы… или потому, что они праведные… Огоньки сложные существа с собственным суждением, но обычно они помогают тем, кто прав. Они не станут ему помогать.

– Его невеста всё ещё пытается найти способ его освободить, – не сдавался мужчина. Сердце эльфа ёкнуло от радости. – Она ищет чародеев и ведьм, которые могли бы ей помочь…

Повисла долгая пауза.

– Значит, она ничего не нашла в книгах замка? – наконец спросила женщина.

– Точно не знаю. Но Цветана не показала ей всех книг…

Драгомира фыркнула.

– Умная девочка. Ну что ж, – она снова замолчала. – Есть лишь несколько ведьм, которые могли бы ей сказать, что делать…

– Только прикажи… – хрипло сказал мужчина.

– Для начала мне надо будет их найти…

– Хорошо…

Драгомира и её посетитель какое-то время молчали, затем мужчина снова заговорил.

– Моя королева, если тебе ещё что-то требуется – только скажи, мы сделаем всё возможное.

– Я больше не королева, Всебор, – мягко сказала женщина.

– Ты навсегда останешься моей королевой, – возразил рыцарь. – Пока тебе будет нужна моя служба…

– Ну что ж, – после некоторого раздумья протянула женщина. – Было бы неплохо изучить пару книг из замка – может я смогу там найти как снять с тебя заклинание, при этом не убив ни тебя, ни остальных… Кроме того, стоит убрать их подальше от Цветаны. И, – Сейгхину показалось, что её тон стал слегка извиняющимся, – может пару обычных вещей – еду и тёплую одежду. Я боюсь, что мы не успеем сами подготовиться к зиме…

Судя по звукам, мужчина встал перед Драгомирой на колено.

– Ты не должна столь тяжело работать, изматывать себя…

– Это не страшно, Всебор… мой верный рыцарь.

На этот раз пауза была ещё дольше. Сейгхин внимательно прислушивался, боясь пошевелиться.

– Послушай, – наконец продолжила чародейка. – Я могу кое-что для тебя сделать… – она запнулась. – Я могу изменить заклинание так, чтобы ты мог менять форму сам, по желанию… Правда ты сможешь оставаться человеком только ограниченное время… Но есть загвоздка…

– Какая? – хрипло спросил мужчина, снова поднимаясь.

– Если я это сделаю, то только та, кто действительно полюбит тебя, сможет безопасно снять заклинание… А, – она снова остановилась, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. – Мы оба знаем, что это буду не я… что несколько усложняет дело.

Напряжение снаружи стало практически осязаемым.

– И почему всё должно быть связано с настоящей любовью? – срывающимся голосом спросил мужчина с неловким смешком.

– К сожалению, все самые важные заклинания действуют только так… – мягко сказала чародейка.

– Ну что ж, – протянул мужчина, – поскольку мы действительно оба знаем… – он не договорил. – То, наверно, это лучше, чем ничего…

Сейгхин услышал тихий звон.

– Вот и всё, – ласково сказала женщина. – Всебор… прости…

– Не за что прощать, – срывающимся голосом сказал рыцарь. – Ты так же не можешь заставить своё сердце, как я своё… Просто… Я надеялся, что если бы только я достаточно сильно тебя любил… то…

Драгомира прикоснулась пальцами к его губам, останавливая его.

– Ш-ш, я знаю… я знаю… – мягко сказала она.

Всебор взял её руку и прижался к ней губами в долгом поцелуе. Наконец медленно её отпустил, прочистил горло, постепенно вновь обретая самообладание.

– Значит, тебе сначала нужно отыскать тех ведьм?

– Да, – протянула Драгомира. – Мне также понадобится… – она резко замолчала и прислушалась. – Он проснулся.

Она наклонилась к рыцарю так, что её губы почти прикасались к его уху и что-то поспешно зашептала. Сейгхин отчаянно пытался расслышать, что она говорит, но ему не помог даже тонкий эльфийский слух.

– Принеси мне это, – снова вслух сказала Драгомира. – К тому времени я буду знать их имена и где они живут…

Эльф услышал громкое хлопанье сильных крыльев, а затем всё смолкло. Его мысли неслись вскачь – он был рад услышать, что Милолика не отказалась от поисков, но его беспокоило то, что Драгомира знала о его попытках сбежать… Кроме того, она и бывший начальник её стражи явно планировали что-то по отношению к его невесте. Или по крайней мере по отношению к тем, кто мог бы ей помочь. В отчаянии он сжал челюсти – он никак не мог её предупредить.

Драгомира вернулась в землянку, скользнула безразличным взглядом по Сейгхину и направилась к камину – она дрожала. По утрам становилось прохладно, но в её дрожи было всё же что-то странное, ей явно было очень холодно, больше чем от простого разговора в утреннем тумане. Эльф наблюдал за ней с лёгким удивлением: как она присела на корточки перед огнём, взяла пузатый чайничек, греющийся у края, и налила себе чашку чая, из странных трав, что она собрала в лесу. Затем она плотнее закуталась в шерстяную шаль, которую ей принесли вороны, села в кресло и уставилась на огонь. Очень странная дрожь. Его мысли вернулись к Милолике: как же ему с ней связаться?

– Можешь попытаться прочесть магические свитки, принесённые мне Всебором… – вдруг спокойно сказала Драгомира.

Сейгхин удивлённо поднял на неё взгляд – она всё также смотрела на огонь.

– Как ты…

Женщина пожала плечами и отпила дымящегося чая.

– Более чем очевидно о чём ты думаешь… Я вырвала тебя из твоей обычной жизни, оторвала от твоего народа и королевства, твоей невесты, – она повернула голову и посмотрела на него, её глаза были похожи на два заледеневших болотных озера – грязно-зелёные, холодные и завораживающие. – И ты слышал по крайней мере часть моего разговора с Всебором – естественно ты думаешь о побеге, о том как предупредить твою любимую, и всё такое…

– И что, – эльфу понадобилось усилие, чтобы отвести взгляд от этих дьявольских глаз, – ты мне вот так просто советуешь посмотреть свитки? Что, я и в самом деле должен тебе поверить, что я в них что-то найду?

– Может быть, – чародейка взмахнула ресницами, на мгновение прикрыв ледяные озёра, – вряд ли… но всегда есть надежда… – в её тоне был налёт насмешки.

– Дай-ка угадаю, – Сейгхин поднялся и тоже налил себе в чашку странных на вкус трав, – как только я воспылаю надеждой, ты с наслаждением её разобьёшь?

Драгомира улыбнулась, и эта её улыбка была ещё холоднее, чем её взгляд.

– А как же, – протянула она, – уж не думаешь ли ты в самом деле, что я тебя сюда притащила… – она остановилась и смерила его насмешливым взглядом, – для развлечения?

– Гхм, – усмехнулся Сейгхин, заметив её взгляд. – Ты притащила меня неизвестно куда, где мы наедине, если не считать лесных огоньков, троллей… и заколдованных деревьев. После всех разговорах о моих «красивых глазах», я может действительно что-то не так понял…

Женщина рассмеялась, её смех звучал как разбивающиеся сосульки.

– Не льсти себе, эльф, – сказала она, выливая остатки отвара в огонь, затем поднялась и посмотрела ему прямо в глаза. – Хотя я знаю, что твоё племя любит это делать – очень высокого мнения о себе. Какие вы все справедливые и мудрые через край. Лучше чем мы, простые смертные…

Её лицо исказила издевательская гримаса.

– Да, да, всё так, – эльф с досадой поднял брови. – К чему ты клонишь?

– К тому, что я позабочусь о том, чтобы все, кто причинил мне зло, дорого за это заплатили… – болотные озёра стали угрожающими. – Цветана найдёт свою собственную погибель, будучи скользкой дрянью… Милолика скорее всего погибнет при поисках какого-нибудь сломанного зуба дракона, или про что там ещё она подумает, что это поможет тебя спасти…

Сейгхину пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выдать своих эмоций.

– Что же касается тебя, – Драгомира недобро улыбнулась, – я буду наблюдать за тобой в то время, как всё, что тебе дорого, погибает. Как разобьётся твоё сердце, когда исчезнет последняя надежда, когда твоя невеста умрёт, а твоё королевство падёт…..

Эльф почувствовал нестерпимое желание сломать её тонкую шейку. Его неприятно кольнуло то, что если бы он не знал, что пытаться бесполезно, то он скорее всего поддался бы этому порыву. Во взгляде Драгомиры он увидел злорадство – для неё он был открытой книгой.

– И ты прав, – тем временем продолжила женщина. – Я буду наслаждаться твоей болью – до последней капли…

Эльф заиграл желваками, его глаза горели ненавистью. Драгомира слегка усмехнулась, отвернулась и ушла в спальню, ставшей её комнатой, оставив его в размышлениях.

* * *

Цветана стояла перед зеркалом, скептически смотря на своё отражение, её служанки помогали придворному портному закрепить на ней свадебное платье. После того как жених Милолики сбежал с её мачехой в заколдованный лес, та была в отчаянии и думала только о том, как его вернуть, а не об исполнении её обещаний помочь. Так что теперь, вместо того, чтобы истребить мятежников, ей пришлось с ними договариваться. Цветана сжала губы – когда-нибудь они все заплатят: и её слабохарактерная кузина, и эти изменники. Но пока, если она не хотела вновь погрузить страну в гражданскую войну с туманным исходом, ей пришлось пойти на уступки. Одним из условий было, что она возьмёт в мужья рыцаря из их числа. Она нахмурилась – какие наглецы. Правда молодой сын одного из лидеров оппозиции, за которого она выходила замуж, был вполне привлекателен, может она даже не станет его отравлять, после того, как он исполнит своё главное предназначение – зачатие наследника. Вдобавок к её и так плохому настроению, Цветана вспомнила, как счастлива была её мачеха в день её свадьбы, и как сильно любила Милолика своего эльфа – «Вот почему только другие получают всё что хотят!» – она капризно скривила губы. Хотя, тут же злорадно улыбнулась принцесса – не всё так плохо. У Милолики жениха отнял зачарованный лес, а насколько она знала – зачарованный лес лишь забирал и никогда не отдавал обратно. Её мысли перешли к Драгомире и магии. Если бы она только могла быть уверена, что эта стерва погибла – всё было бы намного проще. Но возможности удостовериться в этом не было, и это её беспокоило. Кроме того, что-то страшное происходило в замке – магические книги пропадали, служанки болтали вздор про то, что их утащили вороны. Да и в сумрачных залах было что-то жуткое – как будто там кто-то был, прятался в тех длинных тенях… Мстительный дух её отца? Заколдованные рыцари Драгомиры? Сама бывшая королева? Цветана стала панически бояться темноты – факелы горели даже когда она спала. Она пыталась справиться с нашествием крыс и ворон, привезя в замок больше кошек. Пока однажды ночью большая чёрная кошка не вспрыгнула рядом с ней на кровать, уставилась на неё огромными зелёными глазами и вдруг захохотала голосом Драгомиры. После этого кошки были запрещены на территории замка, что только усугубило проблему с крысами.

* * *

По зимнему ночному лесу шла женщина. Она ступала легко, едва оставляя след в снегу. На ней была длинная зимняя накидка, отделанная мехом, лицо было наполовину закрыто капюшоном. Вокруг женщины летали лесные огоньки, возбуждённо жужжа и освещая путь. Наконец она достигла небольшой поляны, где у магического зелёного костра её ожидали три замотанные фигуры. Женщина приблизилась к огню и скинула капюшон – это была Драгомира.

– Я здесь, что вам нужно? – резко сказала она.

Фигуры медленно сняли капюшоны, обнаружив трёх эльфийских магов.

– Ты приворожила наследника.

– Да, – всё тем же резким тоном ответила женщина. – И что с того?

– Мы можем снять приворот, – протянул один из эльфов, – но когда мы изучили твоё заклинание, мы наткнулись на что-то… – он запнулся.

– Странное, – закончил за него один из двух оставшихся эльфов.

– Мы знаем только то, что нам рассказала принцесса Милолика. Её мотивы кажутся справедливыми, – продолжил третий. – Но прежде чем мы примем решение, мы бы хотели выслушать твою версию…

– Мою версию? – с издёвкой сказала Драгомира. – Это ново… Милости прошу…

Она провела рукой над пламенем, огонь вдруг полыхнул и в нём появились медленно сменяющие друг друга картинки. Все три эльфа пристально за ними наблюдали. Когда показ наконец завершился, они какое-то время молчали, затем обсудили что-то по-эльфийски, а затем один из них снова заговорил.

– Сложная ситуация. Её путь праведен, но мотивы неверны, похоже, что её обманули. Твоя ярость и справедлива, и оправдана. Кроме того, мы предупреждали принца не вмешиваться в дела людей, – эльф остановился.

– Мы бы не стали вмешиваться в подобную ситуацию, но… – второй эльф не договорил.

– Но в магической ткани мира проходят сильные возмущения, исходящие из твоего королевства, – продолжил за него третий маг.

– Да что вы говорите, – пробормотала Драгомира.

– И если всё это будет продолжаться, то возмущения усилятся и поглотят не только твоё королевство, но и всех, кто замешан. Мы не можем этого позволить. Кроме того, Сейгхин – наследник трона…

– Если вы вмешаетесь, возмущения не исчезнут, – возразила Драгомира, – вы только усилите их, помогая тем, кто нанёс мне вред.

– Это так, – спокойно ответил эльф, – но нам кажется, что мы сможем с этим лучше справиться, чем с альтернативой.

– Вы знаете, что я не сниму заклинание добровольно…

– Да, – ответил второй эльф, – но и ты знаешь, что мы можем его снять без твоего согласия…

– Я также знаю, что если я буду сопротивляться, то я могу погибнуть – что только усилит разлом. А я буду сопротивляться…

– Да, – ответил третий эльф, затем какое-то время молчал, как будто сосредотачиваясь, – но я думаю мы сможем тебя нейтрализовать.

Драгомира вдруг почувствовала, как её обволакивает что-то мягкое, медленно парализуя её волю.

– В таком случае, – она практически выдавила слова, прежде чем было слишком поздно, и быстро бросила что-то в зелёное пламя, – я заявляю его частью моего права на месть! – мягкая хватка тут же исчезла.

– Ты не имеешь на это права, – растерянно сказал третий эльф. – Ты не одна из нас, не эльфийская чародейка.

– А вот в этом вы ошибаетесь, – с издёвкой сказала Драгомира, сунула руку под накидку, вытащила небольшой амулет и показала его эльфам. – Это принадлежало моей матери, я нашла его недавно, в землянке, в которой мы поселились. А поскольку мне нечем особенно заняться долгими зимними вечерами, кроме как изучением магических свитков… представьте себе моё удивление, – насмешливо продолжила женщина, наблюдая за тем как эльфы передают друг другу амулет и с изумлением изучают его. – Когда я узнала, что это амулет эльфийского мага…

– Теймхнин, – пробормотал один из эльфов, – единственный эльфийский маг, который…

– Навсегда покинул королевство и связал свою жизнь с человеческой женщиной… более двухсот лет тому назад, – продолжил другой.

– Похоже, что ты его потомок… – закончил третий и вернул ей амулет.

Драгомира слегка улыбнулась и спрятала амулет на груди. Над поляной повисла тяжёлая тишина. Эльфы размышляли, потом они что-то тихо обсудили, и, наконец, снова обратили своё внимание к женщине.

– Ну что ж, – сказал первый эльф. – Мы не можем отказать тебе в твоём праве на месть – преступление против кодекса сделало бы возмущения неконтролируемыми.

Чародейка торжествующе улыбнулась.

– Нам придётся искать способ совладать с ними без возвращения Сейгхина, – продолжил эльф. Маги снова накинули капюшоны и повернулись, чтобы уйти.

– Будь осторожна, – протянул второй эльф. – Каждое твоё заклинание может вернуться к тебе… Твоя жажда мести может обернуться против тебя…

– Я уже всё потеряла, – презрительно сказала Драгомира. – Мне-то что?

Эльф задумчиво посмотрел на неё.

– Как знать…

Все трое исчезли в ночи.

* * *

Милолика неустанно искала пути освобождения Сейгхина от дьявольской хватки Драгомиры. Всю зиму она провела за изучением свитков и книг, какие она только смогла найти в её королевстве. К её отчаянию, эльфы отказались помогать. Она ездила в их королевство, где была сердечно принята, по крайней мере по эльфийским меркам. И поначалу казалось, что эльфийские маги помогут, они были даже весьма уверены в том, что смогут помочь. Ей предстояло остаться на несколько дней в эльфийском королевстве, пока они изучают ситуацию и подготавливаются к снятию заклинания. А затем ей было вдруг сказано, что они ничем не могут ей помочь. Их объяснение было туманным, что-то про магические возмущения. А потом, добавив соль на рану, её попросили вон из королевства и, что особенно беспокоило – забыть о Сейгхине и не пытаться его вернуть. Как они вообще могли такое предложить? Ко всему прочему у неё пропал кулон – древняя изящная подвеска, которая передавалась в её семье по женской линии много поколений и которую ей было наказано беречь пуще зеницы ока. Было немыслимо подозревать эльфов в простой краже, но что-то в том, как она исчезла, настораживало. После того, как ей было сказано забыть о Сейгхине, Милолика даже предположила, что эльфийские маги взяли кулон, чтобы разрушить связь между ними, погасить их любовь магией. И она не собиралась этого допускать.

Вернувшись в своё королевство, принцесса с головой погрузилась в изучение заклинаний и ведьм. Лишь с большим трудом, в течении нескольких недель, ей удалось выяснить местонахождение некоторых чародеек, что ещё оставались в королевстве. Хотя официально магия и не была запрещена в её владениях, но после того, что произошло в Чёрном Королевстве, и помня о том, что первая жена короля Мстислава была её тётей – многие маги сочли за лучшее покинуть Белое Королевство. Милолика разослала гонцов к тем, кого смогла отыскать, но до сих пор от этого было мало пользы. Её люди либо обнаруживали дома ведьм заброшенными, а их самих и след простыл, либо же чародеек находили мёртвыми. Происходило что-то странное… Рядом с некоторыми телами находили длинные чёрные перья, а в некоторых случаях жители окрестных деревень рассказывали загадочные истории о красивой белокурой девушке, что приходила к ведьмам незадолго до их смерти…

Наконец ещё через несколько недель, когда лето медленно вступало в свои права, в её поиске обозначился прорыв. Как ни удивительно, но Цветана всё-таки прислала ей копии нескольких магических книг, а кроме того, подсказала местонахождение ещё одной ведьмы, правда подчеркнув, что она точно не знает, жива ли та ещё. Это была очень старая колдунья, по каким-то причинам не тронутая во время тогдашней охоты на ведьм в Чёрном Королевстве. Она жила практически на границе двух королевств, на краю труднодоступного ущелья. Никто не видел её вот уже несколько лет, но, если она всё ещё была жива, то она наверняка знала, как помочь Милолике. По крайней мере так писала Цветана. Что-то странное было в этом письме, что-то настораживающее, но, с другой стороны, больше у Милолики никаких зацепок не было. После долгих месяцев поисков и исследований – это была единственная обнадёживающая весть и она собиралась ею воспользоваться. На этот раз принцесса решила сама ехать к ведьме, несмотря на яростные протесты её советников. Они уговаривали её, что путь туда слишком опасен, что она может погибнуть, даже не достигнув убежища ведьмы, а кроме того, это всё может быть зазря, если той уже нет в живых. Но Милолика была неумолима – она начала подозревать, что исчезновения и смерти чародеек связаны с её поисками, и она не хотела упустить ещё и этот шанс. У неё появились и нежданные союзники – небольшой отряд эльфов вернулся из эльфийского королевства и отправился вместе с ней. Это были молодые эльфы, не разделявшие общего для их народа мнения, что эльфам не стоит вмешиваться в людские дела, из-за чего находились в постоянном конфликте со своим королём и магами. Это были те самые эльфы, что осуществили убийство короля Мстислава. Она была рада, что они её сопровождали – они напоминали ей о Сейгхине и вероятно были единственными, кто поддерживал её без всяких сомнений. Путешествие к логову ведьмы наверняка и так будет трудным, без того, чтобы кто-то усугублял подтачивающие её сомнения.

* * *

Стоял солнечный денёк. Драгомира была где-то снаружи, а Сейгхин был занят тем, что пытался расширить их землянку ещё одной комнатой, теперь, когда земля наконец полностью оттаяла. Его обуревали тяжёлые мысли. Они провели всю зиму в этой дыре, едва разговаривая друг с другом, их отношения оставались более чем натянутыми. Драгомира в основном изучала свитки и магические книги, приносимые ей воронами, а также записи, которые она обнаружила в землянке. Изучая последние, она становилась особенно печальной и задумчивой, поигрывая амулетом, который она нашла вместе с записями. Однажды вечером он даже спросил её ещё раз насчёт подвески, разглядев на ней эльфийские знаки, но она не удостоила его ответом. Всё, что ему оставалось делать – это либо бродить по зимнему лесу, либо сидеть в землянке и размышлять над ситуацией. Он даже занялся вырезанием фигурок из дерева, чтобы хоть как-то отвлечься. Это было невыносимо – молчание, враждебность, витающая в воздухе, его неспособность покинуть это место. Но что было наиболее невыносимым – это то, что несмотря на его недоверие и оправданную враждебность к Драгомире, его сомнения на её счёт стали постепенно возвращаться, подпитываемые её глубокой печалью, особенно ощутимой в долгие зимние ночи, и тем, что неожиданно для него, Драгомира оказалась права насчёт лесных огоньков – они не стали ему помогать. К тому же, сомнений добавляло то, как она постоянно мёрзла – особенно после того, как она пару раз чуть снова не обожглась, отчаянно пытаясь согреться. Да и вообще, всё её поведение было несколько странным. Она почти не занималась магией – не совсем то, что он ожидал. Не видно было и чтобы она строила планы по отмщению Цветане или Милолике, казалось, она выжидает, если и когда они сделают первый шаг. Осенью она занималась заготовкой трав и еды на зиму, а зимой изучала магические свитки, не обращая на него практически никакого внимания. Сейгхин сжал губы – непременно надо вырыть эту дополнительную комнату – будет намного проще, если ему не надо будет постоянно её видеть. Он также узнал пару вещей из её магических свитков, когда её не было в землянке – она не прилагала никаких усилий, чтобы их спрятать, или же как-то по-другому не дать ему прочитать их. И то, что он узнал, только усилило его сомнения. И всё же, невозможность покинуть это место сводила его с ума. Он всё ещё проверял как далеко он может уйти, но постепенно терял надежду – сначала он пытался каждый день, потом каждый второй день и наконец только раз в неделю. Он уже наизусть знал те места, где дорога вдруг расплывалась, окружение мутнело и он снова выходил на поляну, ставшую им приютом. Поляну, которая была бы весьма красивой и уютной, если бы он не был там против своей воли.

Внезапно Сейгхин прислушался – ему показалось, что он слышит смех или пение. Изумлённый, он осторожно приблизился к двери и снова прислушался – это же невозможно: Драгомира не то что никогда не смеялась, она даже ни разу весело не улыбнулась, однако он явственно слышал смех – женский и тоном повыше, как будто детский или….. Осторожно, стараясь не шуметь, он открыл дверь и выглянул наружу. Драгомира стояла в нескольких шагах от землянки, в солнечных лучах, спиной к нему и разговаривала с кем-то ему невидимым. Затем она засмеялась, вытянула руку и он увидел, как малюсенькая светящаяся фея опустилась на её ладонь.

– Осторожно! – крикнул он выбегая из землянки, – она… опасна, – добавил он с нарастающим сомнением, видя как феи спрятались между прядями волос Драгомиры, когда она обернулась на шум.

В изумлении он смотрел на её столь необычно весёлое лицо, её почти потеплевшие глаза, настороженно выглядывающих из её волос фей, изучающих его с невероятным любопытством. Одна из них что-то прочирикала на ухо Драгомиры. Женщина засмеялась и смерила Сейгхина слегка насмешливым взглядом.

– Ну, я не знаю, – протянула она. – Мои знания об эльфах несколько ограничены, но мне тоже кажется, что этот – немного странный…

Феи отозвались серебристым смехом и осторожно покинули своё безопасное укрытие, паря в воздухе, беспрерывно махая своими полупрозрачными стрекозиными крыльями и разглядывая его огромными любопытными глазёнками. Наконец они прочирикали ещё что-то, покружились вокруг Драгомиры и исчезли в лесу.

– Почему они… – растерянно начал эльф.

– Меня не боятся? – насмешливо договорила за него чародейка. – Может я и их приворожила, – с издёвкой сказала она. Было странно видеть её такой: взгляд не столь ледяной как обычно, выражение лица почти радостное. – Или может они чуть умнее тебя и не делают поспешных выводов, не зная всех фактов? – тем временем продолжила она.

Сейгхин с досадой поджал губы.

– Я знаю, что твоё сердце заморожено, – Драгомира бросила на него загадочный взгляд. – Тебе не стоило выходить за кого бы то ни было замуж в таком состоянии – ясно же было, что будут проблемы, – несколько неуверенно продолжил он, видя как меняется её взгляд, однако его упрямство победило и он завершил. – А не выплёскивать свою ярость на невиновных в этом… – практически в то же мгновение, как он произнёс последнее слово, он осознал, что лучше было ему этого не говорить.

– Невиновных? – Драгомира чуть не выпрыгнула из кожи. – Невиновных?! – она была в такой ярости, что несколько раз хватанула ртом воздух, прежде чем смогла продолжить. – Это ты-то? Кто же по-твоему виноват, что моё сердце превратилось в ледышку?

Сейгхин мог поклясться, что её болотно-зелёные глаза изрыгали огонь.

– Мне-то откуда знать, – упрямо буркнул он.

– Действительно, – Драгомира взяла себя в руки и ядовито посмотрела на него. – Откуда ж именно тебе знать.

Что-то в её интонации заставило его поднять взгляд.

– К твоему сведению, моё сердце заледенело в тот день, когда я потеряла мужа и ребёнка… в тот день, когда твоё поганое племя убило Мстислава – так что хватит изображать из себя святую невинность.

– Что? – растерянно уставился на неё эльф.

– Ах, ну хватит уже, – раздражённо поморщилась женщина. – Мстислав был убит эльфами. Только эльфы под твоим началом вмешивались в дела людей, так что не надо тут изображать, что ты ничего не знал.

Сейгхин всё так же изумлённо смотрел на неё.

– Я не знал. Я не отдавал приказа убить короля Мстислава, – он на мгновение остановился. – Были слухи, что на нём порча и твой приворот… и когда я понял, что твоё сердце оледенело, то я предположил, что это и есть источник порчи… Но…

Он не договорил и на какое-то время задумался. Драгомира отвернулась от него, уставившись на живописный пруд в середине поляны, пытаясь снова упокоиться. Она нахмурилась – её душевные раны начали было залечиваться. Конечно, она никогда не смогла бы забыть то, что произошло, но казалось, что боль постепенно отступает… до сих пор. Разговор об этом, особенно с этим самоуверенным, изображающим из себя невинность, эльфом, вернул всю глубину отчаяния.

– А откуда ты знаешь, что это были эльфы? – осторожно спросил Сейгхин.

Драгомира резко развернулась и смерила его ненавидящим взглядом.

– Когда его принесли в замок – из его груди торчала эльфийская стрела, – ледяным тоном ответила она. – А кроме того, – Всебор при этом присутствовал…

– Значит у тебя есть только его слово, что это были эльфы?

– Как забавно, – Драгомира смерила его насмешливым презрительным взглядом, – значит теперь ты готов поверить, что я всё-таки не организовывала убийство моего супруга, но зато думаешь, что это был начальник его стражи?

Сейгхин помедлил, но затем пробормотал.

– Ну, он явно в тебя влюблён, может…

– Всебор – преданный рыцарь, – отрезала женщина, затем какое-то время помолчала и наконец продолжила. – И у меня не только его слово – я сама видела его воспоминания, – она снова остановилась. – И я могу показать их тебе.

Эльф задумчиво смотрел на неё несколько мгновений. Сомнения о походе на Чёрное Королевство вновь захлестнули его и пронзительно жгли ему душу. Тогда, когда он последовал за Милоликой, некоторые из его подданных действительно желали принять более активное участие в делах людей, уверенные в том, что король Мстислав и некоторые из его дворян находятся под влиянием порчи, и единственный способ их очистить – это смертью. Однако он не разделял этого мнения. И в конце концов – он был их принцем, их командиром – они должны были повиноваться ему. Он не отдавал такого приказа и отказывался верить, что его любимая была способна приказать что-то подобное. Сейгхин снова посмотрел на Драгомиру. С другой стороны, он был странным образом уверен, что эта женщина говорит правду, что ставило его в затруднительное положение.

– Я бы хотел увидеть сам, – наконец глухо произнёс он.

Драгомира снова смерила его презрительным взглядом, отвернулась и ответила.

– Ну хорошо, тогда я призову Всебора, – она на мгновение остановилась, – ему понадобится некоторое время, чтобы вернуться сюда.

* * *

В Ущелье Ужасов был сильный туман и стоял мороз. Угрюмая тишина нависала над древними скальными стенами. Редкие обитатели гор недоумённо наблюдали за небольшим отрядом, который карабкался по скалистой дороге на краю ущелья к пику Ледяного Дракона. Во главе отряда была принцесса Милолика. Они шли уже несколько недель и вот, наконец, достигли последнего отрезка своего пути. Говорили, что ведьма жила в небольшой избушке у самой вершины. И вот теперь они карабкались по узкой тропе, ограниченной с одной стороны гладкой и скользкой скалой, а с другой – бездонным ущельем. Последние несколько часов они шли сквозь густой туман, казалось, сам Ледяной Дракон ожил и своим гибельным дыханием преграждал им путь – их конечности замерзали, их дыхание оседало сосульками на бородах и шарфах, они смертельно устали от длительного похода. Но в сердце принцессы горело её убеждение, давая ей силы двигаться дальше, а её преданные рыцари последовали бы за ней повсюду – хоть в логово дракона, хоть к воротам ада.

Внезапно они услышали хлопанье сильных крыльев – огромный ворон появился из тумана и приземлился на обломке скалы на их пути. Несколько мгновений птица пристально смотрела на растерянных людей своими жутковатыми голубыми глазами, а затем вдруг превратилась в высокого стройного мужчину с теми же жуткими голубыми глазами, смертельно-бледным лицом, чёрными растрёпанными волосами и жестокой улыбкой на тонких губах.

– Смотрите-ка, – насмешливо протянул он, обнажая меч. – Вам удалось далеко зайти, принцесса. Однако, – продолжил он, легко спрыгивая со скалы на тропинку, преграждая им путь, – боюсь я не могу позволить вам достичь цели вашего путешествия. Итак, – жестокая усмешка стала шире, – как мы с вами разойдёмся? Вы заставите меня вас убить или повернёте обратно добровольно?

– Никогда! – практически выплюнула сквозь полузамёрзшие губы Милолика.

– Я надеялся, что ты это скажешь, – пробормотал Всебор и занёс меч.

Их поединок был яростным, Милолика вновь и вновь кидалась на ворона-оборотня, отчаянно пытаясь его пронзить, полная решимости завершить своё путешествие, но казалось, что его меч заранее знал, куда она целится, а холодный пристальный взгляд его мёртвых глаз вызывал постепенно нарастающий ужас в глубине её души. Её отряд наблюдал за их поединком в бессильной злобе, неспособный помочь, из-за того, что тропинка была слишком узка. Хвост отряда вообще слышал только звуки поединка – туман казалось загустел, когда появился Всебор. Как подходяще, что это дьявольское место помогало чудовищам вроде него. Милолика стремительно выдыхалась, её атаки становились всё слабее и менее яростными, она уже с трудом отбивалась и Всебор неумолимо побеждал. Но затем, когда она уже думала, что всё потеряно и она сейчас погибнет, он вдруг вздрогнул, слегка наклонил голову и поднял взгляд, будто бы прислушиваясь. В отчаянном броске, Милолика пронзила его мечом. Он дёрнулся и с лёгким недоумением посмотрел на неё, поморщился, его губы скривились в странной усмешке, кровь закапала из уголка его рта. Затем он сделал несколько шагов назад, освобождаясь от её клинка, всё с той же странной улыбкой, замершей на его губах, и наконец сорвался с края, бесшумно погрузившись в туман. Несколько жутких мгновений небольшой отряд заворожённо смотрел на воронку в тумане, где только что исчез Всебор, затем Милолика молча вложила меч в ножны и отряд продолжил подъём в подавленной тишине.

Когда последний из них исчез за поворотом, завихрения в тумане успокоились и звук их шагов затих, большой растрёпанный ворон бесшумно вынырнул из тумана и приземлился на валуне, пристально смотря в сторону, куда удалился отряд. Птица тяжело дышала, пара капель крови упала на холодный скользкий камень. Затем он встряхнулся, помотал головой, пригладил пару перьев на груди и тяжело взлетел, снова исчезая в тумане.

Отряд достиг избушки ведьмы поздно вечером. На пике Ледяного Дракона бушевала снежная буря и сначала им показалось, что их поход был напрасным. Но затем, подойдя поближе, они все смогли вздохнуть с облегчением, с трудом различив слабый свет свечи в окне. Старая, скорее даже древняя ведьма как будто ожидала их прихода. Она молча выслушала рассказ принцессы, затем поколдовала над своим котлом, бросая в него какие-то порошки и бормоча заклинания. Милолика и её спутники из числа людей наблюдали за ней со смесью лёгкого отвращения и ужаса. Страх перед ведьмами перекинулся на Белое Королевство из соседнего, а эта мрачная комната, полки, заполненные сосудами со странным содержимым, зловещее мерцание свечей, уродливые черты древней женщины и её мрачное бормотание только усугубляли их нервозность. Их эльфийские товарищи оставались спокойными и только с лёгким весельем поглядывали на союзников. Наконец ведьма закончила бормотать, какое-то время она ещё пристально смотрела на завихрения в посверкивающем пару над котлом, а затем перевела взгляд на принцессу. Долгое время она разглядывала молодую женщину своими подслеповатыми глазами, шамкая губами, и наконец заговорила.

– Есть зелье, которое снимет заклинание, – проговорила она своим дребезжащим старым голосом. – Но оно сработает, только если твоя любовь к нему – настоящая… как и его любовь к тебе, – добавила она, прежде чем принцесса успела поклясться в своей бессмертной любви и незыблемой решимости. – Ты абсолютно уверена в этом?

Принцесса засомневалась было под тяжёлым изучающим взглядом ведьмы, но затем упрямо кивнула. Старуха ещё поразмыслила и наконец протянула.

– Ну что ж.

Она тяжело поднялась, подошла к одному из шкафчиков и начала перебирать старые запылившиеся свитки, внимательно изучая каждый из них и тихо бормоча себе под нос. Наконец она нашла то, что искала, затем возвратилась к тусклому свету, осторожно развернула свиток и начала вслух читать запись.

– Посмотрим, – протянула она, водя кривым пальцем по полустёртым буквам. – Тебе понадобится зуб дракона, кровь тролля, язык ядовитой жабы, ледниковая лилия и… – она на мгновение остановилась, прищуриваясь пытаясь разобрать надпись на бересте, – слеза феи.

Коренастый начальник стражи Милолики с отвращением поморщился.

– И почему для всех ведьминских зелий требуется подобная мерзость, – тихо пробормотал он.

– Никто не видел драконов вот уже более тысячи лет, с тех пор как исчезли змиекровные, – сказал один из эльфов, – и потом даже детям известно, что феи не плачут, – снисходительно добавил он.

Старуха с презрением посмотрела на них.

– Недоумки, – пробормотала она, осторожно сворачивая свиток и кладя его обратно на полку, затем вернулась в центр комнаты, тяжело села в кресло и обвела гостей скептическим взглядом. – Это всё травы, – сказала она странным тоном, чем-то средним между насмешкой и зарождающимся сомнением в их способности чего-либо достичь. – Но это ещё не значит, что их будет легче добыть чем настоящий зуб дракона или кровь тролля.

Она на какое-то время замолчала, будто вспоминая.

– Ледниковая лилия цветёт, как понятно из названия, у ледников, но только зимой. Зуб дракона растёт в тлеющей пустыне на юге твоего королевства. Говорят, там когда-то было кладбище драконов, и эта трава прорастала на их разлагающихся телах, расцветая меж их костей…

Ведьма махнула рукой над котлом и в пару появилось изображение безлюдной местности – красный песок, из которого повсюду проглядывали побелевшие кости; красное небо, дрожащее в горячем воздухе; пылевые дервиши, носящиеся по песчаной равнине между редкими каменными иглами, казалось протыкающими само небо.

– Чтобы туда добраться, – продолжила старуха, и картинка помутнела и начала меняться, – тебе придётся пройти через смертельно опасное болото…

Изображение наконец поменялось на зеленоватую картинку с уродливо искривлёнными деревьями и кипящей грязью. Милолика и её спутники невольно отшатнулись, когда изображение, казалось, пахнуло на них ядовитыми болотными газами.

– В нём ты найдёшь язык ядовитой жабы. Это небольшое растение, растёт обычно на кочках посреди топи, так что добраться до него будет не просто. Может тебе стоит сначала послать кого-будь разведать путь – на всякий случай, – ведьма неприятно расхохоталась. – Слезу феи достать будет вероятно проще всего – она цветёт в эльфийских лесах, правда только в первый месяц весны и видима для глаз смертных только в три дня у полнолуния, – старуха на мгновение остановилась и ухмыльнулась. – Но я уверена, что твои эльфийские друзья покажут тебе дорогу.

Затем она снова взмахнула рукой, картинка в пару затуманилась и исчезла. Ведьма посерьёзнела.

– Добыть кровь тролля будет несколько сложнее… – она посмотрела на молодую женщину пронзительным изучающим взглядом. – Хоть это и растение, а не настоящая кровь, однако оно растёт там же, где обитают и собственно тролли – в зачарованном лесу, к счастью не слишком глубоко. Я изготовлю для тебя амулет, чтобы ты могла безопасно зайти в зачарованный лес и вернуться обратно. Но, – старуха предостерегающе подняла палец. – Не заходи слишком далеко… и, самое главное, не пытайся найти своего жениха с помощью этого амулета. Ты не найдёшь его и не найдёшь пути обратно!

Старуха вдруг замолчала, откинувшись в кресле и в изнеможении закрыв глаза. Её посетители обменялись растерянными взглядами, но не посмели потревожить её дремоту. Какое-то время они сидели в полной тишине, изредка прерываемой потрескиванием дров в камине, пока, громко всхрапнув, старая ведьма наконец не проснулась и не обвела комнату несколько недоумённым взглядом. После пары секунд она вспомнила, что происходит, и тяжело вздохнула.

– Мда, так на чём я остановилась? – пробормотала она, устало потирая виски.

– Вы рассказывали об ингредиентах… – нетерпеливо проговорила Милолика. – о крови тролля…

– Ах да…

Старуха кряхтя поднялась, снова подошла к шкафчику и принялась что-то искать.

– Как я уже сказала, не пытайся разыскать своего любимого с амулетом, который я изготовлю для тебя сейчас. Чтобы найти его, мне нужно будет что-нибудь принадлежащее ему… У тебя есть что-нибудь?

Она на мгновение обернулась и вопросительно посмотрела на принцессу. Милолика помедлила, но затем кивнула и протянула ей большой перстень со сложным узором, который Сейгхин подарил ей как символ их помолвки. Старая ведьма раздражённо покачала головой.

– Мне нужно что-то принадлежащее ему! А не то, что он приобрёл для тебя!

Она отвернулась обратно к полкам и пробормотала что-то едва слышное, но явно нелицеприятное по отношению к принцессе и её спутникам. Милолика обменялась взглядами с одним из эльфов, молодым лучником Уллакханом.

– Я позабочусь об этом, – сказал тот.

Ведьма удовлетворённо кивнула, то ли его ответу, то ли тому, что наконец нашла то, что искала.

– Вот и хорошо, – проговорила она, прихрамывая возвратившись в середину комнаты. – Кровь тролля называется так, потому что её цветы похожи на маленькие сосудики с ярко-зелёной жидкостью – как кровь этих чудовищ. Их будет легко найти – иди на смрад…

Она подошла к принцессе и вдруг неожиданно резвым для столь глубокой старухи движением отрезала прядь волос у принцессы небольшим изогнутым ножом – по-видимому той самой вещью, что она искала до этого.

– Что за… – начал было начальник стражи принцессы, угрожающе поднимаясь и полуобнажив меч.

Ведьма посмотрела на него всё тем же скептическим взглядом и с издёвкой спросила.

– Ты ведь хочешь, чтобы твоя бесценная принцесса вернулась из зачарованного леса, не так ли?

Милолика удержала мужчину за рукав и жестом приказала ему сесть обратно. Тот нехотя повиновался, сверля ведьму взглядом и бормоча что-то себе под нос. Тем временем старая карга прошептала над прядью волос какие-то заклинания, достала откуда-то стакан, зачерпнула жидкости из котла, бросила туда локон и занесла стакан над свечой. С суеверным ужасом принцесса и её спутники смотрели как жидкость стремительно затвердевала, ведьма же наблюдала за этим с загадочной злобной усмешкой. Наконец она вытряхнула содержимое стакана на свою морщинистую ладонь и протянула Милолике. После некоторой заминки, молодая женщина взяла полупрозрачный амулет и невольно поёжилась – было что-то зловещее в этом локоне, заключённом в магическую жидкость, он выглядел почти как извивающаяся змея, приколотая к кристаллу. Она на мгновение закрыла глаза и недоверчиво потрясла головой, затем снова открыла глаза – нет, ей всего лишь привиделось. Старая карга наблюдала за ней странным взглядом, она вдруг посерьёзнела, будто увидев что-то новое, ранее ей неизвестное. Казалось, она размышляла, сомневаясь продолжать ли, но затем снова заговорила.

– И помни, – сказала она тем же дребезжащим голосом, – ты должна сама собрать все эти травы. Только цветки, сорванные твоими нежными ручками, подойдут для зелья, – добавила она с мерзким смешком. – Тебе понадобится от каждого растения один цветок. К ним добавь полстакана чистой родниковой воды и полстакана краснолюдского портвейна и оставь настаиваться на месяц. После этого – добавь вот это…

Старуха протянула ей небольшой мешочек с поблёскивающим порошком внутри.

– А во время замешивания – прочитай это заклинание…

Она протянула принцессе небольшой берестяной свиток, на котором она нацарапала несколько слов. После секундного колебания Милолика взяла мешочек с магическим порошком и свиток и спрятала у себя на груди.

– Когда ты разыщешь своего возлюбленного – вы оба должны будете выпить зелья и затем разделить поцелуй настоящей любви, – её тон был просто омерзительным, – но для этого тебе сначала надо будет его найти. Так что когда зелье будет готово и у тебя будет вещь, принадлежащая твоему эльфу – возвратись ко мне, и я изготовлю для тебя новый амулет, чтобы ты смогла его разыскать и, что самое главное, вернуться из зачарованного леса независимо от результата вашей встречи, – ведьма смерила молодую женщину тяжёлым взглядом. – И помни! Помни! Не пытайся его разыскать до этого! Даже если ты нечаянно его найдёшь – ты не сможешь вернуться… Не забывай об этом!

Старуха предостерегающе потрясла скрюченным пальцем.

– Ну что ж, – продолжила она, с трудом идя к небольшой двери в глубине комнаты, что вела к её спальне, – вы можете остаться до рассвета – но как только солнце взойдёт – чтоб духу вашего здесь не было.

Она в последний раз обвела их взглядом своих подслеповатых глаз, прежде чем исчезнуть во мраке комнаты.

* * *

Поздним вечером следующего дня старая ведьма сидела в кресле у камина, размышляя о визите принцессы Милолики, о закручивающейся магической воронке и странных нестыковках, увиденных ею, как вдруг она услышала хлопанье сильных крыльев, сменившееся гулкими шагами. Старуха задрожала – она была наполовину глуха уже лет двадцать, но эти шаги она слышала так ясно как никогда, этот глухой звук прокрадывался до глубины её души, пробирая её до костей. Это был звук приближающейся смерти. Всё ещё дрожа, она поднялась из кресла, повернулась к двери и подняла руку, в тщетной попытке защититься от того, что приближалось. С ужасным скрипом дверь открылась и в полумрак комнаты зашёл бледный черноволосый мужчина с жуткими голубыми глазами, он окинул её насмешливым презрительным взглядом. Ведьма затряслась ещё сильнее – от ходячего мертвеца милости ждать не приходилось.

– Ты, – прохрипела она, тыча в его сторону скрюченным пальцем и осознавая в бессильной ярости, что никаких заклинаний она произнести не сможет, – ты…

Мужчина посмотрел на неё с саркастической усмешкой.

– Ты помогла молодой принцессе, пошла против своих, – с издёвкой сказал он, приближаясь к ней и вынимая меч из ножен, – не стоит удивляться…

Старуха начала пятится, отчаянно пытаясь спастись от неумолимо приближающегося рыцаря.

– Вы сами виноваты! – с ненавистью закричала она. – Ты убил остальных чародеек по приказанию твоей королевы! Она первая пошла против своих!

Мужчина весело посмотрел на неё.

– А я вижу ты не столь умела, как говорят, – насмешливо сказал он, прикасаясь к серебристой подвеске на шее.

В ужасе смотрела ведьма, как он вдруг превратился в молодую, красивую, белокурую девушку. Только его глаза ещё могли выдать его настоящую сущность.

– Видишь ли, – продолжила девушка, голосом, меняющимся из глухого мужского в голос Милолики. – Я убил не всех. Я дал им выбор – те, кто согласились помочь лже-Милолике – те должны были умереть, те же, что остались верными сестринству чародеек – те должны были исчезнуть, прежде чем до них доберутся слуги настоящей Милолики. И они вполне себе живы… Странно, – смертельный ужас обуял старую ведьму, по мере того как эти жуткие, беспощадные, голубые глаза всё приближались, – что ты этого не знала.

– Ты всё равно опоздал! – в отчаянии закричала колдунья, – она знает рецепт, моя смерть ничего не изменит!

– Возможно, – девушка снова превратилась в Всебора, – но ведь драгоценная принцесса может погибнуть в процессе добычи ингредиентов – в конце концов это всё очень опасные места, – мужчина двусмысленно ухмыльнулся, – но даже если и нет – она уже не получит амулет для безопасного возвращения из зачарованного леса… – он занёс меч.

Ведьма рухнула на колени, моля за свою жизнь.

– Я прогоню её, когда она снова придёт ко мне! Я не стану ей больше помогать! Я вообще уйду из отсюда – мне только нужно дождаться начала нового цикла молодильного зелья! Я обещаю, я кля…

Её голова с сухим стуком покатилась по полу, с широко распахнутыми глазами и ртом. Всебор презрительно посмотрел на неё, вытер меч о её одежду и убрал его в ножны. Затем он собрал все магические свитки и свалил их в кучу на пол в центре комнаты. Потом он всё тщательно поджёг – свитки, ветошь, деревянную мебель. Какое-то время он стоял снаружи, наблюдая за тем, как огонь медленно расползается по дому старой карги. Затем вдруг раздалось несколько взрывов – видимо пламя добралось до неустойчивых магических смесей – и вся избушка полыхнула огнём. Рыцарь зловеще улыбнулся, в последний раз посмотрел на огонь и отступил во тьму.

* * *

Сейгхин проснулся и резко сел, растерянно оглядываясь, пытаясь понять, что его всполошило. Всё выглядело как обычно, но затем он вдруг осознал, что, по словам Драгомиры, сегодня должен был вернуться Всебор, и она покажет ему тот день, когда был убит король Мстислав. У него вдруг засосало под ложечкой, зловещее предчувствие витало над ним. Сейгхин вздохнул и поднялся – что он боялся увидеть? Что такого могло там быть? Он выглянул в жилую комнату – Драгомиры нигде не было видно, и он вышел из землянки. Она стояла у пруда, задумчиво глядя на зеркальную гладь. Эльф поёжился – день выдался солнечный и первые лучи солнца уже приятно грели кожу, однако над поляной стоял жутковатый холодок. Он ещё раз посмотрел на женщину и вдруг понял, что несмотря на другую, более светлую одежду, она выглядела совсем как тогда, когда он увидел её впервые, носящую траур – глубоко опечаленная, мрачная, хрупкая, но в то же время невероятно отдалённая и царственная – никто не смел проявить жалость к королеве. Было очевидно, что она не стремилась заново пережить тот день, когда погиб её супруг. Ему уже и так было более чем ясно, что он ужасно ошибся в оценке этой женщины, никто бы не горевал так сильно о ком-то лишь приворожённом для дьявольских целей. И теперь он видел и сам – то, что он ошибочно принимал за влияние чёрной магии на природу, было всего лишь реакцией природы на её горе – всё это происходило заново. Окрестности помрачнели, несмотря на ярко светящее солнце, вода в пруду из прозрачной стала тёмной, воздух похолодел, цветы поникли и птицы замолчали. Он чувствовал себя почти неловко, уже не столь стремился заставлять её пережить всё это заново, но он должен был знать. Он должен был увидеть своими собственными глазами, что тогда произошло.

Сейгхин собирался было подойти к Драгомире, как услышал приближающееся хлопанье крыльев и спустя мгновения на поляну вылетел огромный ворон. Птица приземлилась рядом с женщиной, встряхнулась и превратилась в бледного стройного мужчину. Сейгхин знал о магической природе выживания Всебора, но сейчас он казался бледнее обычного. Рыцарь подошёл к королеве, которая слегка повернулась к нему и приветствовала его усталым кивком, и поцеловал протянутую руку. Затем он наклонился к женщине и что-то ей тихо сказал, эльф не смог расслышать что, но ему показалось, что он услышал имя Милолики. Драгомира резко подняла на него взгляд – с удивлением и беспокойством, скользнула взглядом по его груди, затем протянула руку и почти извиняясь погладила впалую щёку Всебора.

– Ну что ж, – тихо, но слышно сказала она. – Всё будет как будет. Я не хочу, чтобы ты дальше вмешивался.

Мужчина недоумённо посмотрел на неё, но затем слегка поклонился и кивнул. Драгомира повернулась и посмотрела на Сейгхина. Теперь он увидел, что и она была бледнее обычного с тёмными кругами под глазами – она явно не спала этой ночью.

– Ну что ж, эльф. Подойди поближе.

Сейгхин повиновался, Всебор наблюдал за ним с плохо скрываемой враждебностью. Когда он подошёл, Драгомира жестом приказала обоим мужчинам повернуться лицом к пруду. Затем она достала магический порошок и зашептала над ним заклинания. Продолжая шептать, она бросила горсть порошка в воду и повернулась к рыцарю, который всё это время пристально за ней наблюдал, наслаждаясь теми мгновениями, когда он наконец мог быть рядом с ней, хоть и столь недолго и по такому неприятному поводу. Драгомира протянула к нему свою узкую руку и слегка прикоснулась к его виску, мужчина вдруг громко выдохнул, словно от боли, и перед его лицом появился сгусток странного тумана. Сгусток на миг замер, а затем ринулся в пруд и растворился в воде. Поражённый эльф даже не сразу осознал, что поверхность воды исчезла и вместо неё стали появляться картинки охоты. Сейгхин невольно вздрогнул, увидев короля Мстислава живым и так близко. Сначала шли картинки погони – лошадь Всебора ни на шаг не отставала от лошади короля, который возглавлял погоню. Но затем, после пары крутых поворотов, они вылетели на прогалину и сразу же попали под дождь стрел. Лицо Сейгхина окаменело – это действительно были эльфийские стрелы. Всебор, как начальник королевской стражи, пытался заслонить собой короля, но опоздал на доли секунды – с жутким пением очередная стрела пронзила грудь Мстислава. Лицо короля мгновенно побледнело, глаза широко распахнулись, будто не веря в происходящее, и он начал неловко заваливаться на бок – было ясно, что он погиб сразу, стрела прошила сердце. Королевские стражники окружили его, возбуждённо крича, не успев его защитить. Последнее, что он увидел – это несколько фигурок в чаще, обратившихся в бегство, когда по приказанию Всебора к ним поспешил небольшой отряд стражников. Предчувствие эльфа исполнилось даже хуже, чем он ожидал. Он узнал стрелка – это действительно был один из молодых эльфов, Уллакхан, сторонник более активного участия эльфов в делах других королевств, искусный лучник – один из немногих, кто смог бы поразить цель столь точно с такого расстояния. Что хуже – Сейгхин узнал и закутанную фигурку рядом с лучником. Его сердце заныло. Она не просто отдала приказ, она была там. Как она могла… лгать ему и, более того, пойти на такое… Изображение вдруг помутнело и исчезло. Сейгхин вздрогнул, словно просыпаясь, и растерянно посмотрел на Драгомиру. Её лицо было залито слезами, её руки дрожали – вся боль, всё горе тех дней вернулись и вновь ударили по ней с такой силой, как будто с тех пор не прошло трёх лет. Всебор придвинулся поближе, чтобы её поддержать, но не решаясь к ней прикоснуться. Эльф какое-то время просто смотрел на неё, а затем произнёс:

– Я клянусь тебе… – ему пришлось прочистить горло, прежде чем продолжить. – Я клянусь тебе сердцем богини, я не отдавал этого приказа… я ничего не знал о….. – он не договорил.

Драгомира пристально посмотрела на него – лицо, перекошенное от горя, глаза – озёра боли. Она не прикоснулась к нему, она не сделала в его сторону даже лёгкого жеста, но он вдруг почувствовал как земля уходит у него из-под ног, как ему становится трудно дышать, как его мысли и воспоминания болезненно выдавливаются из него. Он боролся за каждый вдох, бессильный предпринять что-либо ещё, постепенно всё меркло, перед глазами темнело, но затем всё внезапно закончилось и он жадно, со свистом вдохнул, с трудом держась на ногах. Драгомира поспешно убежала в землянку, с силой захлопнув за собой дверь. После того, как он постепенно восстановил контроль надо своим телом, эльф на негнущихся ногах последовал за ней. Всебор с каменным лицом наблюдал за тем как тот хромает к дому. Он бы с радостью убил этого эльфа, за то, что тот заставил его любимую королеву пережить всё это заново, но было и что-то ещё. Что-то, от чего у него ныло сердце.

Сейгхин осторожно открыл дверь и зашёл в землянку так тихо, как только мог. Драгомира сидела в своём кресле, поджав ноги, вцепившись руками в колени и уставившись в пустоту, слёзы всё также безудержно бежали по её лицу. Боль тех дней охватила её с новой силой. После всего этого времени, которое она провела спрятавшись посреди зачарованного леса, где мало кто мог быть для неё опасен, она постепенно, хоть и мучительно медленно, начала исцеляться. Однако она не могла окончательно отпустить всё это, особенно с Сейгхином под боком. Драгомира громко всхлипнула – её сыну было бы уже три годика, и он наверняка был бы копией отца… Рыдания сотрясли её с новой силой.

Сейгхин какое-то время наблюдал за ней, чувствуя себя неловко и не в своей тарелке. Вероятно впервые он видел её лишь как глубоко раненную, несчастную женщину, а не ведьму, не испытывая при этом противоречивых чувств из-за того, что она была причиной расставания с его миром, его любимой. Милолика… Сердце снова заныло. Он думал, что он её знал, он думал, что у них не будет секретов друг от друга, тем более таких тёмных…

– Ты свободен, – вдруг прервала его мысли Драгомира.

– Что? – удивился эльф и в недоумении задал вероятно наиболее глупый вопрос. – Почему?

Женщина с лёгким весельем скользнула по нему взглядом и вытерла слёзы.

– Ты что, так привык к этому месту, что уже не хочешь сбежать? – она судорожно вздохнула, успокоиться всё ещё было не просто. – Как я уже говорила, я хочу, чтобы все, кто нанёс мне вред – дорого заплатили. Но раз ты действительно не знал правду об убийстве….. Мстислава, – как больно было вновь произносить его имя. – То я не хочу, чтобы ты был здесь…

Эльф продолжал всё также растерянно на неё смотреть. Драгомира нетерпеливо поморщилась.

– Ты только напоминаешь мне о моей потере, только причиняешь больше боли. Это стоило того, пока я думала, что ты виновен, но теперь… – она замолчала и вновь отвернулась. – Буря отвезёт тебя на край заколдованного леса. Оттуда – сам как-нибудь дойдёшь.

– А ты будешь здесь в безопасности… одна? – спросил эльф, всё ещё не осознающий, что происходит.

– Как-нибудь справлюсь, – проворчала чародейка. – Ты мне тут для защиты точно не нужен… Уходи… – устало добавила она.

Затем закуталась в шерстяную шаль, будто был морозный зимний вечер, и снова забралась в кресло, вновь уставившись в пустоту и, казалось, забыв о его существовании. Эльф какое-то время ещё постоял, всё ещё поражённый внезапностью произошедшего и растерянный из-за собственных чувств – вот, наконец была долгожданная свобода, а он был ей почему-то не особенно рад. После нескольких минут сомнения он ушёл в свою комнату и собрал свой нехитрый скарб, пристегнул мечи, закинул на спину лук и снова вышел в жилую комнату, где взял немного еды и воды на дорогу. Потом он остановился, не зная что сказать и стоит ли что-то говорить.

– Прощай, ястреб, – произнесла Драгомира, – не поминай лихом.

Сейгхин неловко кивнул, отчаянно пытаясь придумать ответ, но ему ничего не пришло в голову.

– Прощай, – наконец сказал он и медленно, будто всё ещё не веря происходящему, вышел из комнаты.

Женщина печально усмехнулась, когда снаружи заржала лошадь, и закуталась ещё сильнее, когда стук копыт затих вдалеке. Жуткая тишина спустилась на её опустевшее прибежище. Пока её враг был рядом, она могла прятаться за ненавистью, за напряжением между ними, за насмешкой и наслаждением его болью. Теперь же она осталась одна, наедине с пустотой в её душе, с той болью, с которой она не смела разбираться до этого, и которая вспыхнула с новой силой.

Драгомира поёжилась.

Буря послушно несла Сейгхина через лес, хотя от его внимательного взгляда и не ускользнуло, насколько недовольно было животное. Но всё равно – не было упрямых попыток повернуть обратно, как тогда, когда он пытался сбежать из зачарованного леса сам. Через несколько часов они покинули заговорённое место – он сразу узнал те вехи, где его обычно заворачивало заклинание Драгомиры, на этот раз он проехал их без признаков помутнения или магии – казалось, она действительно его отпустила.

Его путешествие длилось ещё дня три безостановочной езды. Эльф всё ещё опасался, что если он остановится на ночлег, то что-то произойдёт и он не сможет покинуть лес, будет вынужден повернуть обратно или ещё хуже – будет блуждать в чаще до конца своих дней. Буря неустанно несла его всё дальше и дальше от живописной поляны, казалось совершенно не измученная путешествием. Наконец ранним после-полуднем третьего дня он выехал из чащи. Край зачарованного леса был резким, словно отрезанный ножом. Сейгхин остановил лошадь у большого валуна на поляне и оглянулся. Наконец исчезла угрюмость, присутствовавшая в зачарованном лесу даже в самые солнечные дни. Деревья и животные были всего лишь деревьями и животными и ничем больше, и он уже мог различить вдалеке башни приграничной эльфийской крепости – лошадь отвезла его к краю зачарованного леса, ближайшему к его королевству. Эльф спрыгнул, и лошадь хотела было ускакать обратно в лес, но он привязал её к чахлому деревцу и в задумчивости взобрался на валун неподалёку. Буря недоумённо посмотрела на мужчину, затем тряхнула головой и начала пастись. Сейгхин сидел на макушке валуна и смотрел в сторону эльфийского королевства, недоумевая что же не так. Вон они – башни ближайшей крепости, сине-зелёное море крон деревьев эльфийского леса, сверкание льда на вершинах их гор. А где-то за теми вершинами была столица эльфийского королевства, его дом, его родина, его трон. Долгий год он тосковал по всему этому, надеясь, что он когда-нибудь вновь это увидит, вдохнёт сладкий запах незатронутых порчей цветов, почувствует дыхание обычного, не искажённого магией воздуха… А теперь, когда он был за пределами зачарованного леса и ничто не мешало ему вернуться домой – он не хотел идти. Он чувствовал себя так, что если он продолжит свой путь, то предаст Драгомиру. Он не знал, как именно или почему, и прекрасно понимал, что она не ожидала и не хотела от него никаких попыток исправить причинённое ей зло, но чувство не уходило. Что же касается Милолики, то он не знал, что и думать. Лишь из-за неё он не сдавался все эти месяцы, не ринулся с головой в какое-нибудь безымянное болото. Её любовь, его любовь к ней, надежда на то, что однажды он снова её увидит – всё это вдруг потеряло значение. Былые чувства, те, что должны были длиться вечность – исчезли. Осталась лишь тень от них, больше похожая на болезненное воспоминание. Сейгхин глубоко вздохнул и спрыгнул с валуна, подошёл к лошади, которая снова вскинула голову и вопросительно посмотрела на него. Эльф снова вздохнул, задумчиво пробежавшись пальцами по заплетённой гриве животного, бросил последний взгляд на эльфийские башни, решительно сжал губы, вскочил на лошадь и направил её обратно в лес.

Где-то в залах эльфийского королевского дворца один из придворных магов наблюдал за наследником через магический кристалл. Он поразмыслил, наморщив от беспокойства лоб, произвёл пару расчётов – просветлел от увиденных результатов и выбежал из комнаты.

В паре метров от поляны, Сейгхину навстречу вдруг бросились взволнованные феи, которые закружились вокруг него, что-то крича своими тоненькими голосками. Что-то было не так, Буря перешла на галоп даже прежде, чем он успел как-то среагировать. Приблизившись к поляне он услышал оглушительный рёв, а когда лошадь наконец вынесла его на поляну, он увидел большого лесного тролля бушующего перед домом. Драгомира просто стояла, смотря на чудовище и не пытаясь что-либо предпринять. Тем не менее, уродливое создание похоже было не совсем уверено в себе и набиралось храбрости для нападения, яростно сотрясая землю вокруг молодой женщины. Сейгхин вскинул лук и секунды спустя стрела пронзила плоть тролля. Чудовище завизжало, обернулось, что-то глухо прорычало и, увидев, что эльф заново заряжает лук, поспешно отступило обратно в чащу.

К удивлению Сейгхина, Драгомира никак особенно не отреагировала на его возвращение. Сначала она была, казалось, слегка удивлена, посмотрела на него долгим изучающим взглядом, затем светло улыбнулась и вернулась в землянку – словно он не отсутствовал почти неделю, и её не пытался только что убить взбесившийся тролль. А потом их жизнь потекла так же как и раньше, как будто ничего не произошло, только не было уже былого напряжения между ними.

* * *

Цветана мерила шагами свои покои, сжимая кулаки в бессильной ярости. Её правление протекало совсем не так, как ей хотелось бы. Её королевство страдало то от одной катастрофы, то от другой. Холодные лета и смертельно морозные зимы привели к плохому урожаю и голоду в стране. Её подданные были недовольны, обвинение во всех смертных грехах бывшей королевы уже не срабатывало. Вдобавок к этому, был ещё её надоедливый супруг, наглый принц-консорт, постоянно нервирующий её разговорами о своём статусе, набирающий всё больше и больше поддержки среди дворян, для того чтобы придать своему положению больше веса. Она уже давно избавилась бы от него, если бы она только наконец смогла забеременеть! Ярость исказила её лицо при воспоминании о Драгомире – у этой стервы не было никаких проблем с наследником! У неё же самой шёл один выкидыш за другим. Однажды она услышала, как одна из служанок шепчет другой, что это её ядовитая сущность не может дать начало новой жизни. Обе бесстыжие девки были казнены в тот же день.

Вдобавок ко всем несчастьям, соседние королевства, казалось, всё также процветали, будто их не коснулось проклятие Драгомиры. Даже в Белом Королевстве всё было хорошо, несмотря на то, что его правительница была больше занята поисками своего жениха, чем правлением. Глупая девчонка. Стала бы она тратить время на такую чепуху, если бы у неё была столь цветущая страна….. Ну конечно же! И почему она раньше об этом не подумала?!

Нападать на королевство эльфов не слишком мудро – кто знает, на что способны их маги. Но Белое Королевство – это совсем другое дело… особенно учитывая, что внимание Милолики сосредоточено на другом – она вероятно даже не заметит опасности. Теперь ей нужно лишь придумать объяснение для её подданных, ложь, достаточно похожую на правду, что-то, что можно пустить слухами, что будут передавать из уст в уста до тех пор, пока не вспыхнет праведный народный гнев и у неё не останется другого выбора, кроме как возглавить свою армию в священном бою за справедливость. Цветана остановилась перед зеркалом, выпрямилась и коварно улыбнулась своему отражению. Будущее выглядело уже намного радужнее.

* * *

В зачарованный лес вновь пришла весна. Сейгхин ухаживал за лошадью, стоя с ней в пруду с обнажённым торсом и штанами закатанными до колена, брызгая на животное водой и причёсывая его гриву. Буря, которая весьма потеплела к нему после его возвращения, фыркала от удовольствия и подставляла морду брызгам. Драгомира была занята чем-то внутри землянки, эльф точно не знал чем, но похоже было, что она снова занималась магическим сканированием. Ему было и любопытно и страшно узнать, что же она видит. Вдруг дверь скрипнула и молодая женщина вышла наружу, щурясь от яркого солнца. Она подошла к пруду, попробовала воду и села на берегу, опустив ноги в воду и подставив лицо солнцу.

– Увидела что-нибудь интересное? – полу-спросил, полу-утвердил Сейгхин.

Драгомира медленно открыла глаза, какое-то время размышляла, наблюдая за ним и за лошадью, и наконец ответила.

– Похоже что Цветана планирует напасть на Белое Королевство, – эльф резко обернулся к ней в удивлении. – Эта маленькая дрянь хотела бы напасть и на твоё королевство, но пока не смеет. Да и к тому же, – протянула она, задумчиво глядя на блики в пруду, – пока что между ней и страной эльфов находится зачарованный лес или горы… Ей всё равно сначала придётся идти через Белое Королевство… – добавила она, словно разговаривая сама с собой, – если бы она была достойной дщерью своего рода… то у нас были бы неприятности… серьёзные неприятности…

Казалось, она снова погрузилась в размышления.

– Что ты имеешь ввиду? – резко спросил Сейгхин. – Чьего рода?

Драгомира медленно подняла взгляд от зеркальной поверхности пруда и несколько недоумённо посмотрела на эльфа, как будто лишь теперь заметив его присутствие. Она замешкалась с ответом и эльф повторил свой вопрос.

– Чьего рода?

Чародейка отвела взгляд и снова уставилась на воду.

– Когда Мстислав позволил мне изучать запрещённые книги, – наконец заговорила она, медленно, будто вспоминая. – Я обнаружила, что посреди старинных свитков, которые были запрещены после инцидента с приворотным зельем, находился ларец, запертый в гораздо более древние времена, причём очень мощными заклинаниями…

Драгомира прервалась и какое-то время сидела молча.

– Я сомневаюсь, что Мстислав вообще знал о его существовании или понимал всю важность свитков, запертых в нём. В них было знание о древних временах, когда драконы ещё царили в небесах, до того, как меньшие расы предали их… Это знание было заперто, чтобы не дать злу снова проявиться… Однако, вместо этого то, что нельзя было забывать, стёрлось из памяти людей, и история смогла повториться.

Сейгхин хотел было попросить разъяснений, но остановился, глядя на неё. Казалось, что Драгомира очень далеко, её болотно-зелёные глаза смотрели в пустоту, в них отражались тени давно минувших дней. Буря ткнулась мордой в его плечо, недовольная тем, что он перестал её расчёсывать, но он лишь рассеянно погладил её шею в ответ.

– Именно тогда я осознала, что может статься я не смогу снять порчу… – снова заговорила чародейка, – что вовлечённые во всё это силы намного древнее и порочнее, чем я изначально думала… Что это может быть совсем не случайно, что воронка закрутилась именно над Чёрным Королевством… Что название королевства происходит отнюдь не от плодородных чернозёмов, а скорее от тёмной души его бывшего правителя…..

Она вновь подняла на него взгляд и эльф вздрогнул – казалось, само время смотрит на него сквозь её глаза.

– Что Мстислав, возможно, был обречён задолго до его рождения, задолго до рождения его отца и отца его отца…..

– Подожди, – эльф наконец решился прервать Драгомиру. Чародейка слегка вздрогнула, словно проснувшись, и её взгляд сфокусировался. – То есть на короля Мстислава всё-таки была наложена порча?

Драгомира покачала головой, затем вновь уставилась на водную гладь, размышляя.

– Не совсем, – наконец произнесла она. – Сам Мстислав был благородным и честным человеком, но над ним довлели грехи предков.

Она вновь прервалась и поморщилась – воспоминания о нём уже не причиняли такой боли. Это было странно – она чувствовала одновременно и облегчение, и вину за то, что былые чувства к нему потускнели. Кроме того, ей совершенно не хотелось вспоминать то чувство бессилия, которое охватило её, когда она впервые прочитала древние свитки. Чародейка отогнала от себя неприятные ощущения.

– Где-то две или более тысяч лет тому назад, во время войны с хатуки…

Сейгхин с удивлением поднял брови – о хатуки, что означало «северные люди» на их собственном языке, уже давно никто не упоминал. Пожалуй с тех пор, как один из старших драконов замуровал их за великой ледяной стеной, отрезав их от остального мира. Для людей, с их более коротким веком, они уже были почти легендой.

– Король Чёрного королевства предал не только остальные меньшие расы, встав на сторону северян, – продолжила Драгомира, – он предал само мироздание, каким-то образом изведя его стражей – змиекровных – наездников драконов древности, наследников старших драконов… После того, как война против хатуки тем не менее была выиграна и он был казнён, было решено, что вместо его старшего сына новым королём станет младший, потому что он единственный противостоял своему сумасшедшему и порочному отцу и брату, и пытался предупредить остальные королевства. По прошествии столетий эти две ветви рода разошлись и забыли о своём исконном родстве. Рыцарь, который предал Мстислава и совратил королеву, был потомком той старшей ветви. Своим предательством он возродил к жизни всю злобу и ярость своего предка – именно поэтому оно разорвало магическую ткань мира и породило воронку…

Драгомира какое-то время молчала, пока поражённый эльф обдумывал услышанное. Затем она продолжила.

– Зачарованный лес – странное место, время здесь течёт не так, как в остальном мире: оно может идти так же, а может и медленнее или быстрее. Можно и заблудиться в трёх соснах и никогда больше не найти выхода. Не всякая ведьма и не всякий маг смогут даже просто выжить здесь. Если бы Цветана была достойной правнучкой своему зловещему предку – она без труда могла бы пересечь зачарованный лес, и может даже подчинить ход времени в нём своей воле, – чародейка снова подняла взгляд на эльфа. – Но она таковой не является, поэтому для начала нападёт лишь на Белое Королевство…

– Но как ты можешь быть уверена, что она на это решится? Предаст Милолику после всего того, что та для неё сделала?

Женщина пожала плечами.

– Всебор рассказал мне, что по Чёрному Королевству ходят слухи, согласно которым ты сбежал со мной добровольно, моё спасение было с самого начала запланировано, а Белое Королевство процветает только потому, что Милолика и ты мне помогли. – Драгомира на какое-то время замолчала. – Кроме того, она организовала убийства в пограничных областях, чтобы обвинить в них рыцарей Милолики… – она на мгновение остановилась, а затем продолжила с недоброй улыбкой. – Она так старательно трудится над своей погибелью и тащит всех за собой….. Магическую воронку над Чёрным Королевством уже почти не обуздать.

Сейгхин протестующе покачал головой.

– Как ты можешь оставаться безучастной? – воскликнул он.

Драгомира лениво повернула голову в его сторону и пожала плечами.

– Ко мне это всё уже не имеет никакого отношения. Меня предали почти все – те, кто остались мне верны, не обеспокоены состоянием моей бывшей родины по объективным причинам…

– Но она же расширяется! – упрямо настаивал Сейгхин. – Если её не остановить – она проглотит всё Чёрное Королевство, а не только предавших тебя дворян…

Бывшая королева всё также невозмутимо смотрела на него.

– А затем перекинется на соседние местности, соседние королевства… – его голос сорвался, видимо он подумал о стране эльфов. – Даже на зачарованный лес, разве тебе всё равно?

Женщина слегка наклонила голову, размышляя.

– Пока что, похоже, что-то сдерживает воронку от расширения в сторону зачарованного леса, пока она простирается только к центру Чёрного Королевства, прочь от Зумрунда и края леса, – задумчиво протянула она. – Быть может это дело рук эльфийских магов или же что-то совершенно иное… Но даже если она и дотянется, то невозможно предсказать, как зачарованный лес отреагирует на воронку, – продолжила она. – Это место уже настолько искажено магией, что вряд ли от добавления оной станет намного хуже… А кроме того, я уже давно была готова погибнуть… Что же касается твоего драгоценного эльфийского королевства, то наверняка ваши маги работают над его защитой. Я уверена, что им это удастся – даже если для этого придётся воздвигнуть вокруг него магический барьер. К тому же, – она хитро улыбнулась, – тебя никто не заставляет бездействовать вместе со мной. Я уже давно тебя отпустила. Ты по каким-то своим причинам вернулся, но всегда можешь уйти. Я тебя не держу.

Сейгхин резко повернулся обратно к лошади, пытаясь скрыть выступивший румянец.

– Мда, – проворчал он, с излишним усердием снова принимаясь за мытьё лошади, – оказалось, что тебе всё-таки нужна защита от местной живности…

– Ах да, – засмеялась Драгомира, скользя взглядом по его фигуре с хитрой усмешкой. – Тогда тебе стоило бы быть повнимательнее, о мой защитник. А то ещё какие-нибудь злые водяные духи нападут на тебя, пока ты отвлечён и не в доспехах.

Она вновь поднялась и повернулась, чтобы вернуться в землянку, но вдруг покачнулась – перед глазами всё почернело от внезапной резкой боли. Сейгхин уголком глаза заметил, как она споткнулась и одним прыжком оказался рядом с ней, успев поймать её прежде чем она упала. Он осторожно усадил её и опустился на колени рядом с ней.

– Что случилось? – обеспокоено спросил он, наблюдая за тем, как она хватает ртом воздух.

Драгомире понадобилось ещё пара мгновений, чтобы отдышаться и ответить.

– Это…Это… – с трудом прошептала она, дышать было всё ещё больно. – Ничего не случилось… скорее может быть что-то исправляется…

Эльф недоумённо посмотрел на неё, она глубоко вздохнула и вставила ладонь в грудную клетку. С лёгким стоном она извлекла своё сердце – оно всё ещё было заледеневшим, сверкало на солнце как рубин. Затем, под взглядами эльфа и чародейки – оно вдруг дёрнулось, потом ещё – медленно, будто нехотя. Сейгхин обхватил ладонями руку Драгомиры, держащую сердце, и осторожно подышал на него, пытаясь согреть. Оно дёрнулось ещё раз и ещё раз, быстрее и быстрее – и несколько мгновений спустя оно утратило свой стеклянный вид и билось нормально. Драгомира вернула его на место и молча посмотрела на эльфа благодарным взглядом. Внезапно осознав, он притянул её к себе и крепко прижал к груди, целуя её волосы, шепча что-то по-эльфийски.

* * *

Большой ворон с жуткими голубыми глазами молча наблюдал за обнявшимися мужчиной и женщиной. На его перьях серебрилась тонкая ниточка, оставшаяся от нечаянной слезы.

* * *

Прошёл ещё год, прежде чем эльф неожиданно спросил чародейку о бывшей невесте.

– Скажи, – несколько нерешительно начал он одним вечером, когда они сидели на поляне у костра, любуясь чистым небом, украшенным яркими звёздами словно мантия волшебника. – Ты не знаешь, ищет ли меня ещё Милолика?

Драгомира резко подняла голову с его плеча и выпрямилась, казалось, она даже слегка отодвинулась. Она бросила на него странный взгляд, затем отвернулась, поразмыслила и наконец заговорила.

– Да, – нехотя сказала чародейка. – Ищет. – Она на мгновение остановилась. – Правда у неё возникли проблемы с одним из ингредиентов – ей придётся ждать следующей весны.

– Хорошо, это хорошо, – протянул Сейгхин с лёгкой усмешкой и снова притянул её к себе. – Не сердись, – продолжил он, целуя её и нежно гладя по щеке. – Я спрашиваю не потому, что скучаю по ней… Просто… – он остановился, не зная как выразить свою мысль словами. – Я тут подумал… Если я тут остаюсь… надолго, то мне наверно стоит сообщить своим и… Милолике, что я остаюсь добровольно… Ну, в основном, чтобы успокоить моих родителей и предотвратить возможные будущие попытки меня «освободить» со стороны эльфийских магов и … – он не договорил, – пока не произошло ничего плохого…

– Эльфийские маги пытаться не будут, – поспешно ответила Драгомира, всё ещё не глядя на него.

– Правда? – Сейгхин был несколько озадачен. – И почему?

Чародейка слегка смутилась.

– Они согласились не вмешиваться… тогда, когда… – она замолчала.

– Понятно, – странным тоном протянул эльф. – Приятно сознавать, что придворные маги так запросто оставили своего принца… – шутливо добавил он с лёгкой досадой.

Драгомира скользнула по нему взглядом.

– У них не было выбора. Я заявила право мести – древний ритуал эльфийских магов… И поскольку…

– Ты потомок Теймхнина, им пришлось с этим считаться, – кивнул Сейгхин.

Он ещё помнил, как одним морозным зимним вечером она наконец рассказала ему об эльфийской подвеске и своей матери, которая погибла, не выдержав одиночества посреди зачарованного леса.

– Если бы они не посчитались с этим, если бы они нарушили кодекс – твоё королевство скорее всего уже бы почувствовало влияние воронки. – Она какое-то время молчала, размышляя – продолжать ли, но затем решила договорить. – Это их рук дело, что Милолика не смогла найти последний цветок – они магически окутали места, где растёт слеза феи и она не смогла её увидеть.

Сейгхин погрузился в раздумья. Даже после того, как они стали парой, Драгомира предпочитала не говорить о характере её приворотного заклинания или об обстоятельствах, связанных с ним. И она совершенно не желала говорить о Милолике – так что для него это всё были новости, нуждающиеся в осмыслении.

– Ну раз они окутали их в этот раз, то кто сказал, что они не сделают это опять? – пробормотал он.

Драгомира скользнула по нему взглядом.

– Я не сказала, что они не станут этого делать, но это может не остановить её от попыток… следующей весной… и следующей…

– Мда, – протянул эльф, задумчиво поглаживая её предплечье. – Она может быть излишне упрямой. – Он поразмышлял ещё какое-то время. – Как раз поэтому и по другим причинам – я бы хотел поехать. Это многое будет значить для моих родителей – знать, что со мной всё в порядке, и мне следовало бы объясниться с Милоликой. Хотя бы для того, чтобы она перестала пытаться… – Он какое-то время молчал. – Я понимаю, что ты не разделяешь моё нежелание видеть, как ей причиняется вред, но я когда-то любил её и не хотел бы, чтобы она погибла зря… особенно из-за меня.

Драгомира посмотрела на него долгим взглядом – на её лице отражалась борьба различных чувств. Затем она снова отвернулась и упрямо пробормотала:

– Ты мог бы написать письмо, вороны отнесут…

Сейгхин засмеялся.

– Ага, только представь себе, сколько веры будет этому письму… доставленному верными подданными злой ведьмы.

Даже чародейка не смогла удержаться от смешка, представив себе какой поднимется переполох.

– Ты знаешь, что мне придётся поехать самому, – тем временем продолжил эльф.

Какое-то время они оба молчали. Сейгхин наблюдал за Драгомирой. Женщина сидела подчёркнуто прямо, её лицо посерьёзнело и она пристально смотрела на пламя, будто позабыв о всём на свете.

– Ты обеспокоена, – полу-утвердил полу-спросил Сейгхин.

Драгомира поморщилась, не смотря на него и не отвечая.

– Ты не… уверена, что я вернусь? В моих чувствах? – осторожно спросил эльф.

– Чувства могут измениться, как ты знаешь, – протянула женщина, и эльф невольно нахмурился этому намёку на Милолику. – Но я обеспокоена не этим. Если бы мы не были предназначены друг для друга, – она посмотрела ему прямо в глаза, – моё сердце не растаяло бы. Просто… – она в замешательстве замолчала и нахмурилась, не зная как выразить словами свои тяжёлые мысли, зловещие предчувствия. – Здесь мы более или менее в безопасности, но там… – у Сейгхина ёкнуло сердце от внезапного отчаяния, появившегося в её взгляде. – Там везде подстерегает опасность, особенно от этой безумной интригующей стервы Цветаны… – она замолчала.

Сейгхин пристально наблюдал за ней, у него было отчётливое чувство, что она не договаривает.

– Есть что-то конкретное, о чём мне стоит знать? – спросил он, видя что она не собирается продолжать.

Драгомира пожала плечами и покачала головой.

– Не знаю… Просто…

Она не сказала этого. Она не хотела это даже произносить, ту тяжёлую мысль, от которой ныло сердце: «Я не хочу потерять и тебя». Эльф почувствовал это и успокаивающе притянул её к груди, зарыв лицо в её волосы и шепча что-то, обнадёживающее по-эльфийски. Драгомира прижалась к нему, жадно впитывая его тепло, пытаясь удержать ускользающее чувство счастья, которое она наконец смогла ощутить вновь, после всех тех страшных лет. Они долго сидели так. Сейгхин уже почти пожалел, что начал этот разговор. Наконец Драгомира слегка отстранилась, задумчиво посмотрела на него и проговорила:

– Если ты думаешь, что должен идти, то иди. Только… будь осторожен.

Сейгхин ласково погладил её по щеке, заново изучая её черты. Она сильно изменилась в последний год. Её волосы вновь стали пепельными как раньше. Её глаза, когда-то озёра застывшей боли и ненависти, теперь потеплели и смотрели спокойно. В целом её черты смягчились и как будто утончились, даже стали более эльфийскими – как будто это заколдованное место подняло на поверхность её магическое происхождение. Даже её обезображенная рука, казалось, несколько разгладилась за это время. Он невольно подивился насколько эта женщина отличалась от той, что он встретил, когда увидел её впервые.

– Идём со мной, – наконец прервал он тишину. – Не к Милолике, – добавил он, видя её изумлённый взгляд. – В эльфийское королевство, как моя… жена.

Драгомира растерянно посмотрела на него, как будто не ожидала ничего подобного. Сейгхин смотрел на неё вопросительно и с лёгким весельем.

– Что? – наконец спросил он, видя что она всё ещё не решается ответить. – Ты собиралась остаться здесь до конца твоих дней?

Чародейка неопределённо пожала плечами и со смущённым смешком ответила.

– Что-то вроде того, – какое-то время она раздумывала, затем снова заговорила. – Ну, нет, не после того как мы… Я об этом особенно не думала, просто наслаждалась тем, что у нас есть сейчас… У меня уже был опыт королевской жизни, так что… – она не договорила.

Эльф успокоительно сжал её руку. Драгомира опять задумалась.

– Ты действительно думаешь, что меня там примут?

Сейгхин пожал плечами.

– Милолику приняли, хотя обычно браки с не-эльфами не приветствуются, особенно для наследника престола.

Женщина слегка усмехнулась.

– Но она благородных кровей, я же низкорождённая. И не девственная молодая принцесса, уже была замужем и потеряла ребёнка, да ещё и чародейка, которую подозревали в чёрной магии…

Сейгхин остановил её лёгким жестом.

– Мы не относимся к магам так, как в твоём королевстве или королевстве Милолики. А твоё происхождение от Теймхина не хуже, чем голубая кровь. Подозрения против тебя были ложными и я думаю, наши маги смогут это подтвердить. Что же касается остального, – он пожал плечами. – Это необычно, но случается. Кроме того, – добавил он с хитрой усмешкой, – я единственный наследник, они должны будут смириться с моим выбором, если хотят, чтобы я вернулся.

Драгомира слегка улыбнулась и пробежалась пальцами по волосам Сейгхина, но затем снова посерьёзнела.

– И всё же, – проговорила она, – я не думаю, что стоит это делать сейчас. Моё появление вне леса может спровоцировать различные действия. Если я вдруг появлюсь в эльфийском королевстве как твоя жена, это даст Цветане столь нужный ей повод напасть и на страну эльфов.

– Ты же говорила, что она не смеет, боясь наших магов?

– Да, – задумчиво кивнула Драгомира. – Но магический вихрь растёт, и это обоюдный процесс. Каждое её злодеяние подпитывает вихрь, а чем больше он растёт, тем больше он перекручивает её и всё вокруг. Со временем её сумасшествие пересилит её страхи.

Сейгхин обеспокоено нахмурился.

– Если это произойдёт – то я должен быть с моим народом, я не смогу просто прятаться здесь и ничего не делать.

Чародейка сжала его предплечье.

– Если это произойдёт, то я буду рядом с тобой. Делая всё, что в моих силах, чтобы её остановить. Я обещаю. Но, – она слегка поморщилась будто от боли. – Я не хочу быть причиной нападения… Снова… А кроме того, если я появлюсь из леса – она может оказаться не единственной, кто решит напасть. Милолика тоже может на это решиться.

Сейгхин недоверчиво посмотрел на неё.

– Ты действительно думаешь, что она попытается добраться до меня силой, разрушая по пути эльфийское королевство?

Драгомира пожала плечами.

– Она пришла в моё. Если она решит, что на этот раз я приворожила всё твоё королевство… то кто знает…

Эльф озабоченно нахмурился – он знал, что Драгомира была права. Если Милолика будет уверена, что его всё ещё надо спасать, что её цель праведна – то она не остановится ни перед чем, даже перед походом на его королевство, даже приказом убить тех, кто по её мнению уже не может быть спасён… как он теперь знал. Хуже всего – когда-то и он был очарован ей, увлечён её убеждением и в результате не только сам попал в центр искажённого магического узла, но и подверг опасности всё своё королевство, сделал возможным проникновение в него магической порчи и поставил его на грань войны. Хотя, он снова посмотрел на Драгомиру, задумчиво наблюдающую за пламенем, не всё было так плохо. Странным образом ему приходилось быть благодарным за то, что всё это произошло, иначе он бы не встретил её.

На следующее утро Сейгхин готовился к отъезду. Хотя они и обговорили всё накануне вечером, он всё ещё боялся оставлять молодую женщину одну посреди зачарованного леса.

– Может ты попросишь Всебора и воронов присмотреть за тобой, пока я в отъезде? – спросил он.

Драгомира покачала головой.

– Всебор страдает из-за… – она не договорила, впрочем этого и не требовалось, – я не хочу причинять ему лишней боли.

Эльф нахмурился.

– Я просто беспокоюсь, что к тебе опять может кто-то прийти… – пробормотал он.

Чародейка слегка усмехнулась.

– Я вполне могу справиться с местной живностью… если захочу, – добавила она после секундной паузы.

Сейгхин пристально смотрел на неё пару мгновений, а затем, внезапно осознав, что она имела ввиду, порывисто прижал её к груди.

– Я… была не в силах справится с этой болью… в одиночку, – Драгомира практически выдавливала из себя слова. Даже сейчас воспоминания о тех днях ранили.

– Я вернусь, – взволнованно прошептал Сейгхин, – я обещаю. Я обещаю, – он повторил эти слова несколько раз, будто пытаясь убедить её.

– Я буду ждать, – прошептала чародейка в ответ.

Они простились долгим поцелуем, затем эльф вскочил на лошадь и исчез в чаще. Драгомира в смятении смотрела ему вслед. Слова одного из эльфийских магов звенели у неё в голове. «Каждое произнесённое тобой заклинание, может вернуться к тебе… Твоя жажда мести может обернуться против тебя». Что если…

– Я прослежу за ним, – произнёс хриплый голос позади неё.

Женщина вздрогнула и обернулась – она была так глубоко погружена в свои болезненные раздумья, что не заметила как приблизился Всебор.

– Всебор, – она мягко прикоснулась к его щеке и покачала головой. – Я не могу от тебя ожидать…

– А ты и не ожидала, – спокойно прервал её мужчина.

Он какое-то время смотрел на неё, изучая её черты, будто видя её впервые.

– Он может мне не нравиться… как и его место в твоей жизни, – продолжил он, – но я рад видеть тебя снова счастливой. – Он поцеловал её руку. – Я не хочу, чтобы ты опять всё это потеряла…

– Спасибо, – едва слышно прошептала молодая женщина.

Страдания её верного рыцаря разбивали ей сердце, однако она ничего не могла для него сделать. Всебор грустно усмехнулся, и секунды спустя большой ворон улетел в чащу.

* * *

Страна эльфов встретила Сейгхина ликованием. Его исчезновение в зачарованном лесу раскололо общество: одни доверяли решению магов не продолжать пытаться спасти принца ради безопасности королевства, другие же утверждали, что королевство скорее окажется в опасности, если между аристократами начнётся борьба за трон в случае, если наследник никогда не вернётся. Обе стороны с радостью помирились по его возвращению. Его родители были более сдержаны, маги уже сообщили им, что он оставался в зачарованном лесу в последние два года по своей воле и пока что они были несколько раздосадованы и растеряны – им казалось, что он совершенно забыл о своём долге заботиться в первую очередь о своём государстве и подданных, да ещё вновь из-за любовных дел. Они и так скептически отнеслись к его решению тогда – последовать за Милоликой. В то время, они только-только приняли её как его будущую жену, всё ещё нехотя. Они не готовы были принимать столь резкое вмешательство в то, что они считали чисто внутри-людскими делами. Тогда Сейгхину пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить их в том, что магические помехи со временем начнут влиять и на эльфов, если не остановить злую королеву Чёрного Королевства. Нынче же он фактически сбежал с той самой женщиной, которую он тогда столь пылко описывал как источник всего зла. Разговор был тяжёлым и неприятным. Король и королева пристально изучали своего сына. Он возмужал, растерял часть своего безрассудства, стал больше эльфом – хладнокровнее и сдержаннее, задумчивее. Но было столь же ясно, что он сильно влюблён в эту новую женщину в своей жизни, бывшую королеву Чёрного Королевства. К его удивлению, его родители приняли её более охотно, чем он ожидал. Похоже имя Теймхнина произвело должное впечатление. А кроме того, то, как Чёрное Королевство расправилось со своими чародейками в прошлом, было одной из причин, почему они не хотели, чтобы он вмешивался в людские дела. Для магически чувствительных эльфов, сжигание ведьм на кострах было сродни богохульству.

Наконец, после долгого разговора, и не без помощи придворных магов, они поняли. Они поняли, что он должен возвратиться в лес. Он действительно делал это ради королевства. Как бы это ни было больно, но зло было причинено и он должен был сыграть свою роль в его исправлении, хоть он и причинил то зло нечаянно. И они могли лишь надеяться, что однажды он сможет вернуться домой со своей новой невестой. Правда, от одного они не смогли отказаться – они попросили придворных магов ещё раз проверить не находится ли он под влиянием заклинания – в конце концов это был их сын. Но заклинания на нём не было, и им пришлось его отпустить.

Путь к королевству Милолики был долог и безрадостен. Чем ближе он подъезжал, тем тяжелее становились его мысли. Как он объяснит ей всё это?… Не усугубив ситуацию? Затем он вспомнил, что она лгала ему, использовала его эльфов для убийства короля Мстислава, который как он теперь точно знал, не был под влиянием порчи. Она действовала из лучших побуждений, по навету её королевской кузины, но он не мог отделаться от мысли, что эта готовность заплатить любую цену для достижения цели, какой бы благородной она не была, была признаком чего-то зловещего, тьмы, затаившейся в её душе, под праведной внешностью. Чего-то, о чём она могла пока и сама не догадываться.

Что-то ещё беспокоило его. Всё это время он ощущал слежку за собой, но как бы он не старался, не смог увидеть преследователя. И то что он, тренированный наблюдатель и искусный следопыт, не смог обнаружить преследователя, не означало ничего хорошего.

Он приехал неудачно, Милолики не было в замке. Она в очередной раз отправилась к старой ведьме. У неё пока не было всех ингредиентов – не хватало слезы феи, однако Уллакхан раздобыл вещь, принадлежащую Сейгхину, а кроме того, он почувствовал магические возмущения там, где по идее должен был появиться цветок. Поэтому, и по тому, как он был принят по приезду в эльфийскую столицу, он предположил, что им помешали эльфийские маги. Милолика надеялась, что ведьма изготовит для неё обещанный амулет и сможет научить, как разыскать последний цветок, не смотря на противодействие эльфов.

Сейгхина встретил начальник её стражи. Принцесса становилась всё более мнительной, подозревала, что её собственные подданные против её усилий освободить её жениха, поэтому в этот раз она взяла с собой только эльфов. Коренастый начальник стражи и несколько дворян были оставлены управлять королевством и защищать его от возможных угроз. Рыцарь сначала встретил Сейгхина довольно сердечно, хоть и попенял ему в шутку за то, что «чёртов эльф» не мог появиться раньше. Но потом он посерьёзнел, услышав о настоящей причине его визита. Он мрачно выслушал описание сети лжи, сотканной Цветаной, чтобы заставить свою кузину и многих других последовать за собой, об убийстве короля Мстислава, о том, как Сейгхин теперь был вместе с той самой королевой, которую они помогли свергнуть. Он погрузился в угрюмые раздумья о новостях.

– Я подозревал нечто подобное, – наконец пробурчал он, избегая смотреть на Сейгхина. – Не то, что вы любитесь с Драгомирой конечно, но… – он замолчал, колеблясь. – Милолика изменилась, – он слегка нахмурился, вспомнив свой последний разговор с принцессой. – Она так зациклена на том, чтобы тебя вернуть, что она игнорирует все признаки назревающей войны с этой скользкой гадиной, её кузиной. Все стычки на границе, все слухи в Чёрном королевстве о том, что Белое королевство в сговоре с Драгомирой… Она неистово отказывается допустить даже тень сомнения о Цветане. И теперь я знаю почему. Если она участвовала в убийстве невиновного – это может оказаться слишком для неё…

– Чем раньше она это примет, – глухо сказал Сейгхин, – тем скорее можно будет исправить ситуацию.

Мужчина крякнул.

– Ну да, конечно. Ты сам знаешь, какой упрямой она может быть.

Эльф мрачно кивнул. Он знал это даже слишком хорошо. Какое-то время оба молчали, погружённые в тяжёлые раздумья.

– Эта… Драгомира, – наконец нарушил тишину начальник стражи. – Как… – он сам толком не знал, что он собственно хотел спросить. – Какая она? – проговорил он с неловким смешком.

Сейгхин на мгновение задумался.

– Она – всё то, что я никогда не мог себе вообразить, – ответил он, задумчиво глядя сквозь собеседника, будто впервые задумавшись о том, что же для него значит молодая чародейка. – Почти как лесное полубожество.

Начальник стражи снова фыркнул.

– Трудно себе представить, – с насмешливой улыбкой сказал он, – хотя, – тут же добавил он, – я слышал они тоже могут быть весьма мстительны…

– Когда Милолика вернётся? – Сейгхин резко сменил тему разговора.

Мужчина пожал плечами.

– Ты опоздал всего лишь на неделю, так что как минимум через месяц, может дольше… смотря какая будет погода в чёртовом ущелье…

Эльф снова задумался. Лишний месяц – Драгомира сойдёт с ума от беспокойства. Нет, как бы не хотелось ему объясниться с Милоликой лично, он не хотел подвергать таким терзаниям женщину, которую любил теперь. Он напишет письмо. Переданное лично начальнику её стражи, после длительного разговора с ним – может оно будет иметь больше веса. Он вздохнул и протянул руку за обручальным кольцом в кармане, которое он намеревался вернуть, и попросил письменные принадлежности. Рыцарь посмотрел на него скептически, но затем видимо понял его, кивнул и приказал их принести. Писать было нелегко, нелегко найти слова, нелегко не сорваться на обвинения – боль от её предательства была пожалуй единственным, что он ещё чувствовал по отношению к ней. Нелегко сообщить ей о том, что он теперь знает правду, без того, чтобы не написать чего-либо неприятного. В этом не было необходимости – ей и так будет больно узнать, что он порвал их отношения; расплата уже свершилась.

Оба мужчины расстались по-дружески, по крайней мере насколько это было возможно.

– Прощай, эльф, – сказал рыцарь. – Удачи.

– Нам всем, – угрюмо ответил Сейгхин. Его вновь охватили тяжёлые предчувствия.

* * *

Поход Милолики вылился в катастрофу. Для начала – ей не удалось получить амулет: когда они добрались до избушки старой ведьмы, они обнаружили только обгоревшие руины. Посреди обломков и пепла они нашли сожжённые останки обезглавленной ведьмы. Стало очевидно, что противостояние её поискам было серьёзнее, чем она предполагала изначально. Позже положение только ухудшилось: когда они собрались было спускаться обратно, налетела вьюга. Им пришлось разбить лагерь в руинах и попытаться переждать снежную бурю. Не все дожили до рассвета – четверо из них больше не проснулись. Когда они наконец смогли начать спуск – обледеневшие, промёрзшие до костей, с несгибающимися ногами и смертельно уставшие – ещё трое то ли поскользнулись, то ли просто исчезли в ныне кажущимся живым тумане. Из дюжины эльфов, отправившихся вместе с ней, выжили только пятеро, и эти пятеро были в наихудшей форме. Сердце разрывалось видеть, как воины этого гордого и обычно столь выносливого народа спотыкаясь брели вниз, тычась в стену как слепые котята, едва видя полуослепшими от снега глазами, лишь механически продолжая движение. Казалось, магические возмущения в ткани мира разбудили самого хозяина ущелья – по легенде дремлющего в ней Ледяного Змея, одного из высших драконов, и теперь тот требовал жертв – за нарушенную дрёму, за предательства предков. Казалось в извивающемся тумане виднелись его горящие глаза, в ледяных порывах ветра – чувствовалось его дыхание, в магических завихрениях – его злая воля, изматывающая в первую очередь чувствительных к магии эльфов дополнительно к суровой погоде. Только один из них – Уллакхан, молодой эльф, убивший короля Мстислава, ещё держался, но кто мог знать, насколько у него ещё хватит сил.

К счастью, он продержался до конца – они смогли безопасно спуститься с горы, хоть и с душевными шрамами на всю жизнь. Ещё один эльф сошёл с ума в последние дни, проведённые ими в ущелье, начал жаловаться на шёпот и тени в тумане, голоса погибших друзей, взывавшие к нему. Его товарищам пришлось его вести. Им оставалось только надеяться, что эльфийские чародеи смогут излечить это вызванное магией сумасшествие. Теперь же, после того как они пережили все эти невзгоды и не единожды заглянули смерти в глаза, после всего этого ей сообщили, что Сейгхин оставил её ради этой дрянной ведьмы, этой низкорождённой, этой… Милолика перечитывала его письмо снова и снова, строчки прыгали у неё перед глазами. Столь холодные слова, написанные столь до боли знакомым почерком. Как он мог? Как это было вообще возможно? Он писал о том, что она лгала ему, но он же не знал всей правды! У неё не было выбора! Это было для общего блага! Нет. Милолика упрямо покачала головой: не может быть, что заклинание снято. Её Сейгхин никогда бы не написал такое бесчувственное письмо, её Сейгхин был пылкий и нежный, любящий и заботливый – он никогда бы не написал этих жестоких слов, это явно были происки Драгомиры. Она должна его найти, поговорить с ним, всё ему объяснить, спасти его. ЕЁ Сейгхин поймёт, он обязательно вернётся вместе с ней.

Начальник её стражи был в бешенстве, когда узнал о её решении.

– Простите, принцесса, но это сумасшествие, – взволнованно воскликнул он. – У вас нет необходимых ингредиентов, нет амулета для безопасного похода в зачарованный лес и возвращения обратно, и вы его уже не сможете получить, идти туда теперь – сущее самоубийство! Да ещё ради мужчины, который вас больше не желает. Если бы вы не были моей принцессой, я бы перегнул вас через колено и выбил бы эту дурь из головы!

Милолика поджала губы.

– Я точно знаю, что Сейгхин меня всё ещё любит – я это чувствую! – упрямо ответила она. – Наша любовь друг к другу не может исчезнуть так просто из-за заклинания какой-то ведьмы! Наверняка он ещё под действием приворота! И она всего лишь хочет ещё помучить меня.

– Принцесса! – мужчина с трудом сдержался от того, чтобы не начать бегать кругами от ярости. – Я сам разговаривал с ним! Он не выглядит зачарованным – обычный надменный эльф, может слегка более сдержанный, чем был ранее. Но не более того!

– Когда Драгомира его исцелила тоже не было похоже, что он под влиянием заклинания, – возразила Милолика, – и тем не менее.

На это рыцарю сказать было нечего.

– В одном я уверен, – снова начал он, – он не хотел вас мучить. Я видел как тяжело ему далось написание этого письма, – начальник стражи на мгновение остановился. – Мы были неправы насчёт королевы Драгомиры, принцесса. И… насчёт короля Мстислава, – добавил он, пристально глядя на принцессу.

Девушка вздрогнула, зарделась и поспешно отвернулась. Рыцарь нахмурился – даже сейчас она не желала признаться в содеянном своему самому верному подданному, ему, кто знал её с пелёнок.

– Я должна, – упрямо повторила она, – я в долгу перед теми, кто погиб в походе на Чёрное Королевство и при попытках его разыскать.

– Что вы должны! – начальник стражи сорвался было на крик, но тут же снова взял себя в в руки, – что вы должны, ваше высочество, – так это быть мудрой правительницей для своего народа, а не охотиться за миражом. Особенно во времена назревающей войны. Ваше присутствие необходимо для ваших подданных!

Милолика нахмурилась.

– Опять ты за старое. Цветана никогда не пойдёт на меня войной.

– Все признаки готовящегося нападения налицо – если бы её королевство не было бы столь разорено гражданской войной, мы бы уже воевали! Все эти стычки на границе…

Милолика упрямо замотала головой.

– Её рыцари привыкли к беззаконию за время гражданской войны. Я не могу её за это винить – она их сдерживает как может.

– Тогда что насчёт слухов, что распространяются в её королевстве? О том, что Вы помогли Драгомире сбежать?

– Это лишь злые языки, она никогда в это не поверит!

Начальник стражи посмотрел на неё долгим скептическим взглядом.

– Она уже начала перемещать основные силы к нашим границам – всё это вместе взятое явственно указывает на то, что она рано или поздно нападёт. Лишь слепец не видит этого! И при всем уважением к Вам, как бы я хотел, чтобы Вы на минуту отвлеклись от своей священной цели и задумались бы – тогда бы вы это тоже поняли; прежде, чем возникнет угроза восстания.

Лицо Милолики окаменело.

– Что я понимаю, так это то, что у меня только больше причин найти Сейгхина – тогда я смогу доказать Цветане, что я не имела отношения к побегу Драгомиры, – отрезала она.

– Она так и не думает! – мужчина снова сорвался на крик. – Для неё это всего лишь предлог, чтобы поднять своих подданных на войну против нас! Вы ни в чём её не убедите, чтобы Вы не делали! Если бы Вы просто разули глаза – Вы бы увидели что за лживая, интригующая стерва…

– Довольно! – неожиданно резко прервала его принцесса. – Ты выходишь за все рамки. Ты и раньше себе это позволял, но больше я этого не потерплю. Я уже не маленькая девочка, которую ты когда-то вырастил – я знаю что делаю.

– Как бы я хотел, чтобы это было правдой, – с горечью пробормотал рыцарь и вышел из комнаты.

Уллакхан, который молча ждал окончания разговора, прислонившись к колонне в полутьме зала, бесшумно выпрямился и подошёл к принцессе.

– Есть способ достать и амулет и последнее недостающее растение, – осторожно начал он.

Милолика резко повернулась к нему.

– Какой? – буквально выплюнула она, жадно вглядываясь в него.

– Я на время вернусь в эльфийское королевство – мне всё равно нужно отвести туда мой отряд, чтобы им помогли… – он на мгновение замолчал, помедлил и наконец продолжил. – Там я буду рассказывать всем подряд, что ты смирилась и перестала искать Сейгхина. Если мои подозрения верны и это наши маги помешали нам найти цветок – то может они поверят и не станут колдовать следующей весной, – он снова прервался, раздумывая. – А в это время, я попытаюсь разузнать о магических амулетах – наверняка наши маги способны изготовить такой же амулет, что и та ведьма, должны же быть какие-то свитки, описывающие процесс. Я вернусь к следующему цветению слезы феи.

Милолика молча смотрела на молодого эльфа. Было в нём что-то зловещее, что-то хищное – орлиный нос, раскосые глаза, высокие скулы, плавные и смертельные движения – любопытно, что именно он единственный остался ей верен до конца. Она согласно кивнула.

– Спасибо, – прошептала она, прежде чем он покинул комнату.

Милолика ехала по заколдованному лесу. Совершенно одна. Ей оставалось лишь надеяться, что эльфийский скакун, которого Уллакхан привёл с собой, сможет разыскать Сейгхина с помощью амулета. Это было её единственной надеждой выйти отсюда живой. Всё пошло наперекосяк с самого начала. Впрочем, не совсем с начала. Эльфийские маги действительно допустили промах, и Милолике удалось найти столь страстно желаемый цветок, а Уллакхан привёз с собой свиток с описанием как изготовить амулет для безопасного возвращения из зачарованного леса. Правда была загвоздка. Молодой маг, который дал ему свиток, не мог отказать его просьбе, поскольку за ним был долг чести, однако он так же не мог пойти против своего народа и решения принятого вышестоящими магами. Чтобы избежать противоречий, он нашёл компромисс: амулет позволит ей найти Сейгхина, но чтобы она смогла вернуться – тот должен был вернуться с ней, причём добровольно. Уллакхан убеждал её ещё раз хорошенько подумать, но она отмахнулась от его предостережений – зелье наверняка сработает, Драгомира будет посрамлена, заклинание снято и её любимый вернётся с ней – волноваться не о чём.

Однако потом положение ухудшилось. Она собиралась выехать, как только будет готово зелье, но вспыхнувший на границе серьёзный конфликт нарушил эти планы. Цветана обвинила рыцарей Милолики в провокации, последовали долгие недели переговоров, взаимных оскорблений и обвинений. Она не могла уехать в такое время, если не хотела восстания. Теперь же была уже середина лета. Уллакхан поехал с ней, только он один – она не хотела рисковать ещё чьей-то жизнью. Да и по правде говоря она уже сильно сомневалась в готовности её рыцарей следовать за ней в её поисках. Несколько дней путь через заколдованный лес был ничем не примечателен, правда она практически не могла спать посреди живых деревьев, всех тех странных существ, что населяли зачарованный лес, звуков и непонятных ночных свечений. Но позавчера, когда они проезжали мимо одного из деревьев, оно вдруг бросилось на эльфа – он едва успел крикнуть, чтобы она спасалась бегством, как его пронзили десятки мерзких скользких ветвей. И она осталась совсем одна. Милолика поёжилась, на мгновение смалодушничав, представив, что она будет блуждать по этой заколдованной чаще до тех пор, пока и её тоже не убьёт один из жутких лесных обитателей или она не погибнет от голода.

После нескольких часов езды, лошадь наконец вынесла её на живописную поляну. Милолика вздрогнула и натянула поводья – эта поляна так сильно контрастировала с ужасами зачарованного леса, что сначала она решила, что это наваждение. Небольшая уютная землянка, прекрасные цветы, поблёскивающие на солнце, кристально чистый прудик посреди поляны. На лужке перед прудом танцевала и пела женщина, окружённая феями, крохотные создания казалось разделяли её радость. Сначала Милолика даже не узнала её, а когда узнала, то застыла в изумлении – практически ничего в этой стройной, похожей на эльфийку, молодой и счастливой женщине не напоминало о чёрной королеве Драгомире. В это время дверь землянки открылась и сердце Милолики заколотилось – на пороге стоял Сейгхин. Он подошёл к женщине, какое-то время с улыбкой наблюдал за ней, а затем вдруг подхватил её на руки и закружился вместе с ней по поляне. Драгомира в ответ рассмеялась счастливым серебристым смехом. Милолика почувствовала укол ревности – он никогда не позволял себе подобного с ней. Он был очень заботлив и пылок, но их отношения обычно оставались в рамках протокола. Никаких подобных всплесков чувств. Кое-что ещё неприятно укололо её. С тех пор, как она обручилась с эльфом, злые языки шептали, что эльфы не женятся на чужаках, что он всё-таки вернётся к своему народу. Видеть то, как похожа Драгомира на эльфийку, было весьма болезненно.

Внезапно женщина вздрогнула, перестала смеяться и повернулась к ней. Её глаза расширились от ужаса при виде Милолики. Сейгхин проследил за её взглядом и тоже увидел принцессу, посерьёзнел и осторожно опустил возлюбленную обратно на землю. Оба молча наблюдали за её приближением. Какое-то время все трое просто смотрели друг на друга. С некоторым злорадством Милолика отметила, что Драгомира была так растеряна, что едва сдерживала панику во взгляде, весьма отлично от того самоуверенного надменного вида раньше. Сейгхин выглядел удивлённым и раздосадованным. Милолика поморщилась, видя как он защищающе приобнял её злейшего врага.

– Что ты здесь делаешь? – наконец проговорила Драгомира.

Брови Милолики взлетели, она презрительно фыркнула и спрыгнула с лошади.

– Не понимаю, чему ты так удивлена, ведьма, – с издёвкой сказала она. – Ты украла моего жениха, конечно же я должна была приехать и вырвать его из твоих лап.

– Разве ты не получила моего письма? – спокойно спросил Сейгхин.

Милолика яростно фыркнула.

– То, что ты написал под её влиянием?

– Я не был под её влиянием, – всё так же спокойно возразил эльф. – Она отпустила меня, когда поняла, что я не имел отношения к смерти её супруга. Я сам решил вернуться.

Принцесса вздрогнула, равнодушие во взгляде Сейгхина было невыносимым.

– Да, хм, об этом.

Она заранее отрепетировала целую пламенную речь, чтобы оправдаться в его глазах, но эта идиллическая картина выбила её из колеи.

– У меня не было другого выбора, кроме как держать это втайне от тебя. Я знала, что твоё благородство не даст тебе сделать то, что было необходимо, – она мысленно выругалась, осознав сама как глупо это прозвучало.

Эльф лишь усмехнулся с неопределённым выражением лица и ничего не ответил. У Милолики вскипела кровь. После всего, что она пережила, после всех жертв, что она принесла, в том числе и сделок с совестью, как он смел оставаться равнодушным!

– Я не верю, что заклинание с тебя снято! – упрямо воскликнула она. – Ты ведёшь себя не как ты! Вот, – она достала пузырёк с зельем. – Вот снадобье, которое вкупе с заклинанием снимет её чары с тебя. Я знаю, что ты думаешь, что ты свободен от чар, но ради нашей былой любви – выполни это моё желание, выпей его со мной! – она старалась звучать как можно убедительнее.

Сейгхин задумчиво посмотрел на зеленоватую, искрящуюся на солнце жидкость.

– Ну хорошо, – наконец проговорил он.

С торжеством смотрела Милолика на то, как Драгомира с силой освободилась из его объятий и убежала в сторону землянки. Сейгхин посмотрел ей вслед, затем жестом показал Милолике подождать и последовал за молодой женщиной. Когда он настиг её, он с удивлением увидел, что она плачет.

– Что случилось? – спросил он. – Ты опять не уверена в моих чувствах или чары ещё всё-таки не сняты? – шутливо добавил он, пытаясь её развеселить.

Женщина помотала головой, она никак не могла сдержать слёзы.

– Нет. Не это, – наконец ответила она с громким всхлипом. – Тогда, когда я тебя исцелила… и приворожила тебя, – она остановилась, колеблясь.

– Что?

– Кончик шипа образовал плёнку вокруг твоего сердца и сделал возможным оба заклинания, – она бросила на него извиняющийся взгляд. – Без него, я бы умерла исцеляя тебя, поскольку рана отражается на мне и она была слишком глубокой.

– Я понимаю. – Сейгхин успокаивающе сжал её предплечье.

Драгомира вытерла слёзы, судорожно вздохнула и продолжила.

– Когда я отпустила тебя – я сняла только часть чар, те, что не давали тебе уйти. Иначе понадобилось бы слишком много усилий, чтобы снять их безопасно, а я не хотела, чтобы ты ещё дольше оставался… тогда… – она опять надолго замолчала, – когда ты вернулся и позже, когда… – она пожала плечами, – казалось, не было необходимости ничего менять.

Сейгхин задумчиво посмотрел на неё.

– Ты боишься, что зелье может разрушить плёнку?

Драгмира снова пожала плечами.

– Я не знаю. Возможно оно повлияет лишь на чары приворота, но… – слёзы вновь безудержно потекли по её лицу. – Тогда, когда ваши маги согласились не вмешиваться, один из них предупредил меня, что моя мстительность может ударить по мне. Я отмахнулась – тогда мне уже нечего было больше терять… но теперь, – её сотрясли рыдания.

Милолика с досадой наблюдала за тем, как эльф притянул к себе всхлипывающую женщину, пытаясь её успокоить.

– Я должен рискнуть, – наконец сказал он. – Она не оставит нас в покое, пока не будет уверена, что чары сняты – теперь мы это точно знаем.

Драгомира подняла к нему залитое слезами лицо, какое-то время смотрела ему в глаза, погладила его по щеке и затем молча кивнула. С болью наблюдала она за тем, как он приближается к Милолике. Принцесса протянула ему зелье, Сейгхин взял пузырёк. Внезапно Драгомира сорвалась с места и подбежала к ним.

– Постой! – воскликнула она и удержала Сейгхина за руку. – Подожди! – она повернулась к Милолике. – Это может его убить, – в отчаянии сказала она. – Пожалуйста, уходи. Ты уже забрала у меня одного мужчину. Не делай этого. Пожалуйста…

Лицо принцессы окаменело.

– Это не то же самое! – сердито выплюнула она. – Ты украла его у меня, я всего лишь забираю его обратно.

– Но ты можешь его этим убить! Разве тебе всё равно? Ты же говорила, что любишь его!

– Я люблю его достаточно сильно, чтобы освободить от тебя, не важно какой ценой, – отрезала Милолика.

– Это не любовь, – в отчаянии прошептала Драгомира, отступила, отпустив рукав Сейгхина, и отвернулась.

Эльф какое-то время смотрел на сверкающую жидкость, затем собрался с духом и отпил часть. Милолика забрала пузырёк обратно и выпила остатки, затем прочитала заклинание и прильнула к его губам таким страстным поцелуем, на который была только способна. Ничего не произошло. Никаких падающих звёзд, никакого ангельского пения, никакой уходящей из-под ног земли, вихрей – ничего. Сейгхин отстранился и холодно посмотрел на неё.

– Ну теперь-то ты мне веришь? – равнодушно спросил он.

Милолика растерянно смотрела на него, не в силах ничего ответить. Драгомира вновь повернулась к ним и обеспокоено посмотрела на эльфа. Он обернулся к ней и успокаивающе улыбнулся. Казалось, всё было в порядке. Но затем, когда он хотел было подойти к ней, он вдруг вздрогнул от резкой боли в груди, смертельно побледнел и начал медленно оседать. Драгомира побежала к нему, подхватила его и помогла ему сесть, смотря на него полным боли взглядом.

– Видимо… твои предчувствия оправдались, – с трудом проговорил Сейгхин. – Прости… – кровь заструилась из уголка его рта.

Драгомира в отчаянии глянула на угасающего эльфа, затем прижала руку к его груди и поспешно зашептала исцеляющее заклинание, но Сейгхин, собрав остатки сил, оттолкнул её руку.

– Я… я не хочу, чтобы ты умерла ради меня, – пробормотал он мертвеющими губами.

– Я не хочу жить без тебя, – в отчаянии прошептала женщина.

– Всё было прекрасно… пока… – он не успел договорить, прежде чем потерял сознание.

Драгомира вскочила и в ярости посмотрела на Милолику, уронившую пузырёк и рухнувшую на колени: парализованная ужасом, принцесса смотрела на умирающего эльфа.

– Зачем? – закричала Драгомира. – Зачем ты пришла? Зачем всё разрушила? Опять?

– Я не понимаю, – растерянно пробормотала Милолика, – как же так….. Я всегда старалась быть справедливой, мои цели были благородными… почему всё это происходит со мной?

– Ах ты не понимаешь? – голос Драгомиры источал ненависть и яд. – Так позволь мне объяснить, принцесса. Недостаточно быть благородной, или праведной и готовой нестись в бой за то, что тебе кажется благой целью. Если ты развязываешь войну ради неправедной цели, даже непреднамеренно – ты наносишь большой вред. И ты не можешь просто отряхнуться и сказать, что ты мол не знала, твои намерения были благими – все твои действия имеют последствия. Особенно, если ты вмешиваешь в это магию. Это, – она показала на распростёртого эльфа, – только начало.

Драгомира взмахнула рукой и прозрачный пруд помутнел и в нём замелькали картинки. В ужасе Милолика смотрела на то, как бесчисленная орда Цветаны маршировала по её королевству, как погибает начальник её стражи при осаде замка, как чума бушует в разорённой войной стране… Драгомира вновь переключилась на едва живого Сейгхина. Сверкание пузырька привлекло её внимание, она заметила, что там осталась ещё пара капель зелья. В её отчаянии, ей пришла в голову сумасшедшая мысль – это не должно сработать, но может быть, может….. Она схватила пузырёк, поспешно выпила остатки снадобья и прильнула к губам Сейгхина. Губы защипало, воздух вокруг них вдруг засверкал, охранный изумруд Чёрного Королевства, который она носила в качестве амулета на груди, вдруг взорвался брызгами и обволок их зеленоватым туманом, возможно она даже слышала смех фей, но самое главное – Сейгхин вдруг шумно вздохнул и открыл глаза. Драгомира судорожно гладила его лицо, его волосы, слёзы текли по её щекам. Эльф пару раз моргнул.

– Как ты себя чувствуешь? – всё ещё обеспокоено спросила женщина.

– Живым, – ответил Сейгхин, слегка улыбнувшись, и сел, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, затем притянул Драгомиру к себе, крепко прижал её к груди и с облегчением повторил, – живым.

Какое-то время спустя они поднялись, Драгомира была смертельно бледна – даже с зельем и неожиданной помощью охранного камня, ей пришлось пожертвовать немало своих сил, чтобы вытащить Сейгхина обратно в мир живых. Теперь же, когда он был спасён и напряжение спало, она резко ощутила последствия. Эльф помог ослабевшей женщине забраться на лошадь и, придерживая её, повернулся к Милолике, всё ещё заворожённо следящей за сменой картин в пруду.

– Не ищи нас больше, – бросил он принцессе.

Милолика подняла полные слёз глаза от пруда, и молча посмотрела на него, не говоря ни слова. Сейгхин нахмурился, затем вскочил на лошадь, прижал к себе Драгомиру и ускакал. Милолика осталась сидеть на траве, слишком поражённая, чтобы шевелиться или даже думать. Как только лошадь с двумя седоками исчезла в чаще, поляна резко переменилась, как по мановению волшебной палочки: землянка просела и обветшала, словно заброшенная десятилетия назад, воздух помрачнел, цветы поникли. Картины будущих катастроф продолжали сменять друг друга на поверхности пруда – очередная гражданская война в Чёрном Королевстве, восстания в Белом Королевстве, и совершенно невероятное – война между людьми и эльфами…

Милолика вдруг осознала, что она в западне – раз Сейгхин не возвращается с ней, значит она не сможет выйти из зачарованного леса. В панике она вскочила – может они сжалятся над ней и хотя бы выведут её из чащи. Она в отчаянии огляделась – но куда же они ушли? Чаща выглядела абсолютно одинаковой во всех направлениях – угрожающая, мрачная, хищная, хохочущая над ней. Вдруг она ощутила холодок по спине – огромный ворон с жуткими голубыми глазами бесшумно спустился на поляну и приземлился на луку её седла – теперь-то она точно пропала. Птица глядела на неё казалось целую вечность, затем встряхнулась и приглашающе каркнула. Словно заворожённая, Милолика подошла к лошади и, колеблясь, остановилась. Ворон снова каркнул, на этот раз более требовательно. Принцесса вздохнула и покорно забралась в седло. Эльфийский скакун медленно побрёл в чащу.

* * *

Белое Королевство было заполонено ордами из Чёрного Королевства. Рыцари Цветаны грабили, жгли, убивали всех на своём пути, будто вслед за их королевой сведённые с ума магическим вихрем. Замок был осаждён, многие дворяне пали, в том числе и начальник королевской стражи. Казалось, всё было потеряно, когда из зачарованного леса вдруг вернулась принцесса Милолика, которую уже давно считали погибшей, в сопровождении мрачных рыцарей под предводительством стройного молчаливого мужчины с жуткими мёртвыми голубыми глазами. Она изменилась. Исчезла та солнечная, лучезарная, слишком самоуверенная девочка. Милолика, вернувшаяся из зачарованного леса, была более задумчива, серьёзна, даже печальна. Но она не утратила свой огонь – её возвращение придало сил её войскам, а она сумела их заново воодушевить. Они яростно сражались, Милолика была всё время в гуще сражений, не щадя себя, мрачные рыцари были сущими дьяволами на поле боя, словно не боясь смерти. Мучительно медленно, но им всё же удалось переломить ход войны. Дюйм за дюймом они отвоевали свою землю и наконец выгнали захватчиков восвояси. Правда на этот раз, Милолика остановилась в своих границах. Слишком дорого стоила ей та ошибка в прошлом. Хотя говорят, что была для этого и другая причина. По слухам, она увлеклась новыми поисками, что-то связанное с заколдованным рыцарем.

* * *

Несколько недель, а может и месяцев спустя, королева Цветана была убита при загадочных обстоятельствах. По слухам однажды вечером несколько воронов влетели в её обеденный зал, превратились в людей и убили её стражников. А затем, их предводитель – высокий стройный мужчина с жуткими жестокими голубыми глазами и смертельно бледной кожей казнил извивающуюся в ужасе и умоляющую о пощаде женщину. Правда другие говорят, что она была убита своими же дворянами, в отместку за то, что отравила своего мужа. А эта сказочная история про воронов была придумана, чтобы скрыть цареубийство.

* * *

Никто точно не знает, что произошло с Драгомирой и Сейгхином. Одни говорят – они просто растворились в заколдованном тумане и их никто больше никогда не видел. Другие – что они вернулись в эльфийское королевство и прожили долгую и счастливую жизнь. Нельзя сказать с уверенностью кто прав, потому что эльфийское королевство полностью отгородилось от остального мира и даже воздвигнуло вокруг себя магический барьер после того, как Чёрное Королевство напало на Белое. С тех пор никто не смог проникнуть сквозь него, по крайней мере никто не возвратился обратно, чтобы об этом рассказать. Однако говорят, что глубоко в зачарованном лесу, лунными ночами, когда лесные огоньки пляшут на полянах, можно услышать, как туман шепчет их имена…

Значение имен

Драгомира (древне-славянское) – «дорога́ миру»

Милолика (древне-славянское) – «милая лицом»

Цветана (древне-славянское) – от слова цвести, «цветущая», «цветок»

Мстислав (славянское) – «славный (прославленный) защитник»

Всебор (древне-славянское) – значение неясно, возможно «борющийся со всеми»

Сейгхин (традиционное ирландское) – «ястреб»

Уллакхан (традиционное ирландское) – «самонадеянный, подверженный гордыне»

Теймхнин (традиционное ирландское) – «тёмный»

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg