«Заурядный человек»

Заурядный человек (fb2) - Заурядный человек (Сильнейший в истории ученик Кеничи: фанфик) 646K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ганс Бандильерос - Bandileros

Беты (редакторы): Xrymxrums

Фэндом: Kenichi: The Mightiest Disciple

Персонажи: Кеничи\Сигуре, Кеничи\Миу

Рейтинг: R

Жанры: Гет, Романтика, Экшн (action)

Размер: Макси, 117 страниц

Кол-во частей: 17

Статус: закончен

Описание:

Бизнесмен и игрок на биржах, бабник и просто талантливый человек попадает в тело маленького Сирахамы. Никаких радикальных нововведений и срыва покровов. Сюжет охватывает период Канонных событий. Небольшие изменения в канонном мире, в виду другого поведения героя.

Примечания автора:

С трудом представляю, как я буду писать по Кенчи. Если про другие фанфики я так сказать не могу, то про этот... битвы - не моя специальность.

Значит, будем писать не про мордобой, а про то, что между этим мордобоем в наличии.

МС скорее нет, чем да. Что касается способностей героя -- Кенчи немного суперменист, но этому не собираюсь придавать значения и долго описывать его способности.

Вот тут иллюстрации.

1. Детство

«Своим Божественным оком, абсолютно ясным и превосходящим человеческое зрение, Бодхисаттва видел, как живые существа умирали и рождались вновь — в высших и низших кастах, с благополучными и горестными судьбами, обретая высокое и низкое происхождение. Он различал, как живые существа перерождаются согласно их карме: «Увы! Есть мыслящие существа, которые совершают неумелые поступки телом, не владеют речью и умом, и придерживаются ошибочных взглядов. Под действием плохой кармы после смерти, когда их тела придут в негодность, они рождаются снова — в бедности, с несчастливой судьбой и немощным телом, в аду. Но есть живые существа, которые совершают умелые поступки телом, владеют речью и умом, и придерживаются правильных взглядов. Под действием хорошей кармы, после того как их тела придут в негодность, они рождаются вновь — со счастливой судьбой, в небесных мирах.»

Древний Буддистский текст.

Поезда в Японии – это нечто особенное. Вся транспортная инфраструктура строится на поездах. Люди ездят на работу, на учёбу, ежедневно, только на поездах. Можно сказать, что они стали такой же частью японской культуры, как и самураи, сёгунат, японская исполнительность, театр кабуки и японская кухня. Поезда ходят как швейцарские часы – строго по расписанию. Опоздание на десять секунд – уже вполне приличное, а уж на две-три минуты – признак того, что что-то произошло.

За опоздание на одну минуту строжайшие начальники могут уволить сотрудника, и вместо того что бы плюнуть и пойти искать себе новую должность, нерадивый работник будет вынужден искать себе самую низшую должность, так как «с улицы» на любую другую должность просто не возьмут. Это нереально в принципе.

В отличии от крупных европейских городов, в Японии по традиции строят небольшие дома. Конечно, есть и многоквартирные жилые комплексы, но их строят только в крупных городах, только в их центре. Таким образом привычный европейцу вид города, как большой территории со строго обозначенными границами, рушится и на его месте строится новый вид. Центр города – самая дорогая земля, небоскрёбы тянутся в небо, офисные здания, торговые центры… за ним идёт стандартный городской пейзаж – дома шести-девяти этажей, офисные коробки, частные клиники, гостиницы, торговые центры, стадионы. За тремя-пятью километрами «обычного» города идут частные дома и небольшие домики на четыре-пять квартир. Земля тут не такая дорогая, как в центре города, огромная часть, намного больше всех остальных участков города. По меркам европейской столицы это даже не город, а область, район. Впрочем, и тут не всё так уныло – встречаются то тут, то там, и большие кварталы, офисные, торговые, школы, больницы, и всё прочее. Это – обычный японский город. Не центр, усеянный небоскрёбами, а самый что ни на есть классический – состоящий из бесчисленного множества кварталов и улочек. Когда кто-то говорит про жильё в Японии, снимает ли фильм, или мыльную оперу, всегда герои живут в таком городе.

Единственное, что связывает деловой центр города с районами – железная дорога.

Область сплошной застройки вокруг Токио превышает полторы сотни тысяч квадратных километров – это целый мир в мире, остров в острове. Бесконечный город.

Район Итабаси – немного западнее Токио. Стандартное место для проживания офисного планктона – до Токио, как и до любого другого места из «сверхгорода» можно добраться за десятки минут от станции Итабаси, поезда ходят строго по расписанию, район приличный – множество частных домов, инфраструктура в виде школ, больниц, автострад, стадиона, театра, полицейского участка… всё это и многое другое можно было найти в Итабаси. Рай, а не место для жизни. Или клочок бесконечного города, который, казалось, раскинулся на всю Японию.

Выйдя через турникеты станции Итабаси я направил свои стопы в сторону дома. Привычно уже – целых полтора километра по улице – вдоль ростовых заборов из бетона и кирпича, мимо зоомагазинчика, торгующего исключительно принадлежностями для животных и парой канареек…

Дома в районе были под стать самому району – не было по-настоящему крупных. Если подняться на крышу самого высокого – девятиэтажного здания торгового центра, то можно увидеть простирающийся во все стороны от горизонта до горизонта, город из небольших частных домиков. Стадионы, школа, и офисные здания окраины Токио далеко на горизонте – вот что предстало бы глазам поднявшегося.

Я, кажется, забыл представиться. Рузский Алексей Степанович. Как я представлялся когда-то – бизнесмен широкого профиля.

Биография моя довольно красочна и интересна. Юмор в том, что в одно прекрасное утро я проснулся в Японии. В теле какого-то мальчика.

Не скажу, что просто проснулся – процесс появления на свет был долог и мучителен, и мне пришлось пережить очень неприятные ощущения, я бы даже сказал, страдания. Такое ощущение было, что в теле поселилась не душа, а вулкан, причём горячий, который жёг меня изнутри.

Промучился я долго, но потом всё равно пришёл в себя.

Это был шок, трепет, стенания – каково это – после того, как целую жизнь положил на алтарь бизнеса, собирал по крупицам своё дело, старательно, как муравей собирает свой муравейник, вдруг, внезапно потерять всё? И не в ходе очередного обвала валюты – к ним у меня выработался стойкий иммунитет и привычка диверсифицировать вклады с учётом вероятности обвала. И даже не в ходе рейдерского захвата, а непонятно почему, просто так.

Но глаза боятся – руки делают. Знания японского мне далось просто так – мозг прекрасно интерпретировал японский, английский, французский, русский… Да, с языками у меня проблем не было. Через неделю плаванья по течению я наконец освоился более-менее.

Тело, в которое я попал, было детским, мальчика шести лет. Пошёл в первый класс начальной школы. После всех волнений, я постарался успокоиться и припомнить практику дзен. Если сформулировать своими словами – весь мир дрянь, всё – тлен, не волнуйся, не парься, будь самим собой, и забей на всё.

Вот именно забиванием на все свои волнения я и занимался примерно год.

Было очень интересно посмотреть на систему образования в Японии. Если кто думает, что раз взрослый дядька вдруг сидит в перерождённом виде в теле мальчика, то этот взрослый дядька думает, как студент универа и всю программу щёлкает как семечки – то тут вы сильно ошиблись. Мозг устроен, как говорил Холмс, как чердак. Дурак тащит туда нужное и ненужное, после чего не может вспомнить нужное под горами хлама. Умный же складирует всё аккуратно и точно, но…

Как великий сыщик не знал, кто такой Коперник, так и нормальный взрослый человек, скажем, понятия не имеет, как решать задачи по геометрии или дифференциальные уравнения. Если, конечно, они не входят в список «нужных» вещей и подлежащих хранению. Объясню по-простому – я знал экономику, был автором двух книг по экономической теории – макроэкономике и экономике предприятий, умел, и очень хорошо умел играть на бирже и откусывать кусок пирога от рынка акций, умею построить свой собственный бизнес, могу быстро разобраться в законах, так как канцеляризм и свойственные законотворчеству уловки для меня как родные, но… понятия не имею, какая там у Пифагора теорема, а синусы-косинусы из задачки шестого класса вводят меня в ступор.

Нашёл я утешение в том, что не каждому человеку даётся второй шанс переиграть всё с самого начала и построить свою жизнь второй раз. Раньше я думал, «ах, как бы хорошо сейчас было бы быть ребёнком, столько возможностей, что дух захватывает!», а теперь сам попал в шкуру ребёнка, сбылась мечта идиота…

Хотя почему – идиота? Ребёнком быть не так уж и плохо – папа и мама есть, папа офисный начальник, мама-домохозяйка. Годовалая младшая сестрёнка, на которую родители тратят весь свой потенциал. Я только порадовался наличию сестры, так как все сюси-пуси доставались ей, а не мне.

Мир. Выяснить, что такое мир – было делом нерядовым – своего компьютера у меня не было, был только у отца, поэтому я, воспользовавшись своими знаниями, быстро, пока батя на работе, узурпировал комп, и распечатал себе целую гору интересующей меня информации, после чего убежал читать её, пока отец не вернулся. Кажется, он ничего не заметил…

И что же мы видим в распечатке?

Если упростить и максимально зацензурить, то пол часа мата на пяти языках можно свести к «ёмаё, куда я попал, ничего себе!».

Советский Союз. Теперь не моя родина, так как в моём нормальном мире я хотя бы был! А тут, оказывается, ни мамы – заслуженного учителя, ни папы – преподавателя английского языка в одном московском универе, даже не было. То есть в списке преподов за то время не было моих родителей, хотя знакомые фамилии попадались. Телефонный справочник говорит, что ни по одному из адресов, где когда-то жила моя семья, никогда никого из Рузских не было…

Юмор в том, что Советский Союз прекрасно продолжает своё существование.

Как это случилось? И почему Ельцин не похож на пропитого алкаша? Странно, но перестройки не было, было упразднение плановой экономики и формирование строгого контроля над бизнесом, но не было перестройки, демократии, гласности, ничего такого. Советский Союз продолжает жить и конкурировать с Китаем за право называться главным поставщиком электроники – после введения рыночной экономики чуть ли не все граждане вложились не в МММ, а в создание индустрии электроники, увидев в ней будущее. Поэтому на компьютере стоял заветный шильдик мэйд ин СССР.

Когда увидел – подумал «отец» решил приколоться, но позже даже на хихи пробило... не иначе как от волнения.

Холодная война продолжается, но уже как-то вяло – от нефти СССР зависит куда меньше, и все эти бури в пустынях стали приятным бонусом, но не оружием против русских.

А Япония… Япония, как всегда – идёт своим путём.

Решив больше не искать информацию, которая может нанести вред моей неокрепшей психике, я закрыл распечатки и лёг спать.

А на утро вплотную занялся тем, что у меня получается лучше всего – изучением экономики и финансов. Рынков. Бирж. Паранормальная чуйка, интуиция, меня не покинула – вовремя пролезши в кабинет отца я залез в интернет и зарегистрировав демо-счёт на форексе, попробовал сыграть в игры на валютах. Чуйка – это моё главное достоинство, которым я гордился, но втайне, про себя. Демо-счёт в сто баксов к концу дня разросся в пять сотен – это очень даже хороший результат. После того как я убедился, что меня не покинули мои способности и знания, я наконец расслабился… пришло время серьёзно поговорить с отцом насчёт выдачи мне некоторого количества денег.

Учёба была интересной, отношения со «сверстниками» не складывались, на женщин… в своё время я был падок и слаб на слабый пол, но сейчас тупо не видел в них ничего такого. Симпатичные, да, попадаются, особенно среди старшеклассниц, но ничего такого в шесть лет не заметно – тело не требует, мозг не видит.

А что остаётся скучающему путешественнику, окончательно избавившегося от иллюзии отождествления своего Я со своей тушей?

Надо сказать, что я в прошлой жизни постепенно стал немного ближе к тем, кто практикует Дзен. Не к дзэну сознательно шёл, совсем нет – искал своё место и вдруг обнаружил, что есть люди с похожими взглядами. К ним я конечно не приближался, однако кое-чем учился, особенно – медитации. После медитаций и отдыха разума моя аномальная интуиция была на пике и это хорошо подходило для игр на бирже или ведения переговоров. Хотя коллеги говорили, что я таким образом концентрируюсь, отдыхаю. Кто знает – правда или нет. Может, да.

Сидеть в позе лотоса по четыре часа в день в своей комнате – это уже стандарт для меня, как оправиться утром или пожелать спокойной ночи родителям.

Семь лет… этот день рождения отмечали всей семьёй – родители притащили торт, а с отцом я заранее поговорил насчёт подарка. Он не понял, но согласился – подарить деньгами. Это был бы лучший подарок мне на день рождения.

Благо, для современного трейдера компьютер и счёт – вот всё, что нужно для игры на биржах.

На следующий день я всё-таки сделал великое дело – пошёл в буддистский храм. Там меня принял местный настоятель, которому я, не скрываясь, поведал всю свою историю.

Настоятель – сухощавый классический японец, лысый, в классических одеждах японских буддистов.

Выслушать пацанёнка он согласился быстро, но не представлял, насколько затянется разговор. После того, как я рассказал ему основную часть истории, у настоятеля глаза стали совсем не японские – и дёргалась одна бровь. Потребовалось предоставить доказательства. Я решил ему десяток сложных экономических задач, из курса университетов, вот тогда-то он и поверил. Владение языками тоже удивило его, но это было не неоспоримым доказательством – ребёнка можно научить и на пяти языках шпарить, если вовремя взяться за обучение и талант есть.

После задач он окончательно офонарел от свалившихся на него новостей – не каждый день видишь перед собой живое подтверждение истинности своей веры. Или хотя бы одной её части. Настоятель, Матсуэда Шинджи, попросил тайм-аут для раздумий и мы попрощались. Я обещал зайти к нему завтра и попросил не рассказывать никому. Более доказывать своё ненормальное перерождение я не намерен, а ему никто не поверит. Дав слово, Матсуэда-сан распрощался со мной, попросив зайти к нему на следующий день.

Уроки в школе прошли в тот день быстро – я торопился к Матсуэда-сану. Тот встретил меня очень и очень хорошо – проводил в храм, в свои покои, разговаривали мы о религии, о буддизме, о перерождениях… это было интересное время. Я рассказал Матсуэде о своих не совсем нормальных способностях, чему он удивился, после чего провёл меня в место для медитации и посмотрев, как я сажусь в позу лотоса, начал руководить мной.

– Теперь освободи сознание от мыслей… – настойчиво, но мягко говорил Шинджи, – почувствуй своё тело…

– Чувствую, – ответил я, тут же схлопотав недовольство монаха:

– Молчи. Не надо говорить. Слова мешают концентрации. Почувствуй тело…

Я занимался с ним несколько часов, после чего Матсуэда-сан вышел из зала, оставив меня одного.

Суть медитации сводилась к самокопанию и созерцанию своего внутреннего я.

Постепенно у меня всё же получилось сделать то, чего так хотел Матсуэда-сан, я почувствовал, что постепенно ухожу вглубь себя. Тело, слабое, осталось сидеть в позе лотоса, неподвижно, словно статуя, а я посмотрел глубже. Тело было пронизано бесчисленным количеством ниточек, по которым струилась непонятная мне энергия. Такого я никогда раньше в себе не замечал. Ниточки опутывали всё тело, и заканчивались в районе чуть правее сердца. Там был виден маленький огонёк, на подобии света свечи – он горел ровно, но иногда двигался, прерывался. Что это – я так и не понял, но постарался всеми силами запомнить состояние и ощущения. Нити около огонька были больше, но чем дальше, тем они более истончались, превращаясь в тоненькие волокна.

Взглянув на себя, я вышел из медитации. Наваждение пропало. За окном была глубокая ночь, в небольшой зал, в котором я сидел, светила полная луна. Я поднялся, тут же размявшись и потопал в Шинджи. Старик спал… вот что меня пугало – как там родители?

Обошлось без звонков в полицию – Матсуэда успел позвонить отцу и сказать, что я задержусь в буддистском храме. Это вызвало шквал вопросов от родителей, но я смог отвертеться и уже на следующий день, после школы, уверенно пошёл в храм. Там меня уже встретил настоятель, и мы вместе обсудили все вопросы о медитации. Он выслушал результаты моей медитации, и снова удивился:

– Я не предполагал, что ты заглянешь так глубоко!

– А что такое? – полюбопытствовал я.

– Это называется Ки. Жизненная энергия, что течёт внутри нас. Ты видел свой ки-центр и каналы, по которым течёт Ки. Меридианы – те, что самые большие, от них идут капилляры. Если ты углубился настолько, то думаю, нам надо начать развивать твою технику медитации, – безапелляционно сказал Шинджи-сан, – ты можешь навредить себе, если не будешь знать, как обращаться со своей Ки.

– Хорошо, Матсуэда-сан, – кивнул я, – с чего начнём?

* Три года спустя, буддистский храм *

Я сидел в позе лотоса, в давно ставшей моей, личной комнате. Храм располагался на холме, поэтому вид отсюда открывался самый что ни на есть благолепный – особенно на рассвете или закате. Но я смотрел не вне себя, а внутрь. Школа, работа, всё это приносило много волнений и храм – единственное место, где я чувствовал себя спокойно и свободно. Шинджи-сан начал учить меня основам медитаций, основам религии, но их я отталкивал, к его бесконечному сожалению – мне не была интересна жизнь монаха, и даже вера в Будду, тоже не была интересна. Я старался сам познавать мир, а не верить в познания других. Зато с техниками медитаций получилось хорошо – все классические формы я освоил. Особенно легко мне давалась анапанасати – медитация с концентрацией на дыхании. Медитации с Ки были завязаны на дыхание, с этого и началось, когда мне исполнилось десять лет. Я уже научился чувствовать ки, ощущать её вокруг себя и в других, оценивать ток ки в теле и диагностировать заболевания, изменяющие ток ки. Не все, конечно, но всё же. Странно, но Ки в людях не было. Вообще – дай то бог, что у сильных и здоровых найдётся слабенький, едва ощущаемый ки-центр. Тогда как мой и Матсуэды-сенсея был намного больше, сильнее, каналы от ки-центра шли яркие. С годами тренировок ки-центр активировался, превратившись из слабого пламени в огонь реактивного двигателя, из медленного течения в мощный напор, струёй проходящий по каналам и меридианам, дающей мне возможность снизить усталость или вылечить царапину за секунду. Это было фантастикой, но это – было. Я даже не верил – если бы что-то такое было в моём мире, то все давно бы уже знали и изучили этот вопрос, но…

Я точно не в своём мире.

Шинджи подошёл сзади, тихо, так как ходили в храме босиком, но, конечно же, я почувствовал приближение его ки. Матсуэда оторвал меня от концентрации:

– Вставай, я же чувствую, что ты уже прервал медитацию. Сегодня я научу тебя одной очень сложной, но важной технике. С её помощью ты сможешь гораздо меньше времени проводить в медитации, – он сел напротив меня.

– И что же это за техника, Матсуэда-сенсей? – с интересом спросил я, глядя на его хитрый взгляд. Сенсей подождав немного, ответил:

– Очень сложная, но очень эффективная техника. Ею владеют только те, кто смог пробудить своё ки, таких людей зовут перерождёнными. Ты один из них. Тело это не было носителем ки, как тело потомственных служителей или тех, кто практикует боевые искусства, но ты смог пробудить свой ки-центр, спящий и мёртвый.

– Это тот момент, когда я осознал себя? – вспомнил я события того дня. Да, боль была адская, но я списал это на вхождение в тело. Ситуация была несколько более сложной.

– Да, конечно. А теперь, пришло время научить тебя главной технике медитации. Сядь, почувствуй ки… позволь ей выйти из твоего тела, вместе с дыханием… – он встал и отошёл чуть подальше. Я послушался и выпустил ки, которая плотным облачком, словно пар изо рта на морозе, вышла за пределы системы циркуляции внутри тела.

– Позволь ки заполнить пространство вокруг твоего тела, не стесняйся, у тебя хватит энергии на это… – он отошёл ещё дальше. Плотным туманом ки заполнила комнату – стелясь по полу, чистая энергия достигла учителя, но он уже своевременно сел в позу лотоса на табуретке, которую принёс с собой.

– Когда ки заполнит пространство вокруг тела, погружайся в подсознание. В пустоту и чистоту…

Учитель ещё долго говорил. Суть сводилась к использованию метода моделирования – построению внутри сознания образа своего тела и своего ки, и отработке нужных методов движения ки на подсознательном образе. Построить себя в подсознании получилось легко. А дальше… дальше было интересно. Так как я контролировал подсознательное тело, то мог легко отработать на нём любую технику медитации. Суть тренировки я понял очень скоро и принялся за освоение в подсознании простейшего способа сенсорики – построил бесчисленное множество слабых ки-центров и пытался их ощутить. Находил правильные способы изучения, и даже пытался понять свои чувства. Этим я занимался очень долго – наверное, целый день. Но когда я открыл глаза, то обнаружил, что учитель всё так же сидит на табуретке, а рядом с ним, на полу, стоит свеча, которую он зажёг, как только мы начали тренировку. Освещения в храме почти не было – это не кошерно для настоящих буддистов – вкручивать над алтарём лампочки.

Учитель тут же открыл глаза и посмотрел, как я впитываю рассеянное в воздухе ки, после чего прокомментировал:

– Ну что, ученик, научился чему-то?

– Да… – рассеянно сказал я, – сколько времени меня не было?

– Свеча не успела догореть, – усмехнулся учитель, – с сего дня ты научился пользоваться всеми техниками медитации. Дальше твой путь лежит вне стен храма, если ты, конечно, – тут он хитро улыбнулся, – не решишь остаться с нами…

– Нет, увольте, – покачал я головой, – не для меня это.

Старик встал с табуретки, погасил свечу и открыл дверь:

– В таком случае мне больше нечему тебя научить.

На этом и закончилось. Хотя кого я обманываю? На этом всё и началось – последняя медитация, доступная мне, позволяла тренировать ки в невероятном темпе. Но только ки, а ки, как известно, зависит от тела, то есть выше головы не прыгнуть – до определённого уровня я смогу познать эту внутреннюю энергию, но дальше – увы.

Ки у меня столько, что просто ужас берёт, но мне приходилось всегда сдерживать её внутри тела и равномерно выпускать при дыхании, а так же использовать специальные техники, которые искусственно ограничивают ки, иначе, по словам учителя, я могу повредить своё тело слишком сильным потоком энергии. Слабое детское тело. Его тренировками я занимался ровно столько, сколько требовали уроки физкультуры, да и там не блистал – времени не оставалось.

Я вышел из храма и потопал домой.

История с деньгами вышла презабавнейшая – я начал игру на бирже. После того как отец подарил мне целых, о чудо, пол тысячи долларов, я, с его помощью и на его имя зарегистрировал счета, аккаунты, все необходимые документы, что бы работать самому. Проблемно, но не нереально, учитывая современный уровень автоматизации. И после этого, как раз, была интересная работа с биржей. Через месяц пять сотен уже превратились в тысячу. Ещё через год, у меня на руках уже было пятнадцать тысяч, а к текущему моменту «моём» счету было четыреста двенадцать тысяч, и ещё пять миллионов в обороте. Более-менее мои способности вкупе с детским податливым мозгом ужились и позволили анализировать большое количество информации. А на этом были построена вся система. Работал я в основном с акциями советских предприятий – русских я понимал достаточно хорошо, поэтому предугадать, где излишнее самохвальство, а где недооценённая перспектива, можно было. Хотя и акции других компаний, и валюты других стран, были хорошим источником заработка – но тут моя чуйка работала не так безупречно и пару раз я терял хорошие такие суммы, чертыхаясь и сбрасывая акции пока не поздно. Хорошо ещё после этого они не пошли в рост, иначе у моей детской психики была бы травма на всю жизнь.

В прошлом году мы переехали из Итабаси в соседний район Кита. Район этот был намного престижнее, основную массу занимали даже не домики, а скорее особнячки, двух-трёх этажные. Три километра – а какая разница! Ну и дом для семьи – особняк.

Дойдя до него, я прошёл мимо традиционных для Японии, скульптур львов, охраняющих вход, в ворота. Внутри был небольшой, но уютный дворик, накрываемый в непогоду тентом, отцовский мерс, который он купил на переведённые ему деньги, как и дом.

Какой резонанс в семейном кругу вызвали мои неожиданные таланты к брокерской деятельности – это отдельная сцена и отдельная история. Но привыкли, к хорошему человек вообще быстро привыкает. Я зашёл в дом – как раз начинался дождь и желания мокнуть не было совершенно.

Отец после покупки особняка и машины немного поднялся в глазах коллег и даже получил небольшое повышение, что мы недавно отметили всей семьёй, даже четырёхлетняя сестрёнка радовалась, хотя куда уж ей понять…

Мама, как всегда, была дома, отец, как всегда, на работе.

Пройдя на кухню, теперь уже размером с приличную комнату, я уворовал под ворчания матери себе немного жаркого и пошёл в свою комнату. Теперь она была чисто моя – никаких игрушек, если не считать форекс, у меня не было. Директорский стол, кресло, компьютер с тремя мониторами, просторная кровать, доска на стене, для отмечания особо важных дел, кофе-машина, которую я поставил, окончательно замучившись бегать на кухню...

Хотелось заняться немедленно медитацией, но я подавил желание, оставив на сегодня только дела на бирже и домашнее задание в школу. Его было делать не так уж и просто, учитывая, что учили нас математике, к которой я не питал особой любви, и некоторым другим предметам, которые я либо не знал изначально, либо давно и надёжно забыл.

Акции опять скакнули вверх – как же я запамятовал! Сегодня седьмое ноября – годовщина революции! Наверняка под это дело они навешали обещаний и наделали «подарков» в виде очередных достижений… Так, срочно сбросить все акции советских предприятий! Как только они начнут отчитываться о том, что это типа только предварительные результаты, акции начнут падать и достигнут нижнего предела, тогда и берём их же, снова, причём побольше… удивительно, как рынок реагирует на такие скачки. Одно предприятие из сотни реально после таких заявлений идёт в большой плюс – начинают продавать свою продукцию и те, кто взял акции заранее – купил себе счастливый билет, но остальные девяносто девять… и так каждый раз, раз за разом. Игра в русскую рулетку, не иначе.

До глубокой ночи я промаялся с новостями, сбросив все срочные ставки и взяв больше долговременных – уж я то чую, что скоро СССР в очередной раз долбанёт – предприятия запускают всё лучшую элементарную базу, и если под это дело смогут подвести процессор, то получится хороший такой компьютер, с процом на уровне архитектуры хасвелл. Но это будет нескоро, месяцы, может – годы. Тогда то я и посмеюсь над Фомами неверующими… сразу же видно, к чему идёт… или это моя интуиция?

2. Знакомство

*Пять лет спустя*

Старшая школа.

Второй учебный день! Второй день в старшей школе!

Слава космосу, ки, Будде, печенькам, я дожил до этого момента!

Я наконец смог жить полноценной жизнью – флиртовать со школьницами, заниматься медитациями на переменах – на крыше было одно прекрасное местечко, где я уже, как я думаю, можно ставить себе кабинет и всё для медитации – очень уж хорошая энергетика у места. Конечно, это только оборот речи…

Советский союз наконец вчера бомбанул презентацией архитектуры многоядерных процессоров! Причём показанный образец выдавал такие показатели, что я тут же решил – хочу себе такой! И ведь главное – началась неразбериха на рынке акций – скакали они как бешенные лошади. У мня были акции на двести двадцать пять миллионов рублей, так что я быстро скинул их все. Вливание и породило ещё одну скачку – сумма то немаленькая накопилась. Да и это был основной мой пакет – я как чувствовал, что-то готовится. И не прогадал – готовилось, только тугодумам понадобилось пять лет, что бы освоить такую сложную архитектуру. Вернее не тугодумам, а бюрократам. Зато теперь я сбросил акций, которые до презентации стоили две с четвертью сотни лямов за три с половиной – скачок был адский. Спасибо, тебе, родина, японец тебя не забудет!

Ночью я ещё долго не мог уснуть, думая, куда пристроить такую сумму, но в итоге проворочался до трёх утра. Был первый учебный день – времени хватало.

Зато сегодня я бежал в школу, как ошпаренный – только медитация и раскочегаренный очаг ки-центра спасали от вечного недосыпа.

В процессе бега я случайно отвлёкся на красивые цветы, которые выставили на солнце, поэтому влетел в чью-то спину. Мгновенье – я вижу перед собой небо, и приземляюсь на спину. Больно то как – пришлось использовать ки, что бы залечить синяк.

Поднявшись с земли, я наконец увидел того, кто меня так ловко кинул…

И секунд на десять выпал из реальности – ножки, стройные, фигура – модельная, грудь – большая, волосы – светлые… и глаза голубые… вот в двух словах как можно описать девушку, красивую настолько, что я уже забыл, что спешил в школу.

– Прости! – тут же потупила она взор, – я не специально! Позволь мне тебе помочь! – она бросилась на асфальт собирать выпавшие из сумки учебники и тетради. Я же, засмотревшись на девушку, не сразу понял, о чём она и поспешил попытаться начать разговор:

– Ничего, это ты меня прости, я, кажется, засмотрелся… – я сел рядом и вместе мы быстро собрали тетрадки в сумку.

Она тут же вспомнила о том, что я опаздываю в школу. Судя по форме, она тоже из нашей школы… но если бы это было так, то я бы уже с ней завёл роман! Это же первая красавица, ей-богу…

– Ой, мы опаздываем! – она посмотрела на электронные часы на моём запястье. – Поторопимся, я знаю короткую дорогу! – она побежала вперёд. Я же, врубив на полную своё восприятие ки, осмотрел спутницу. Ки-центр у неё был большой, почти такой же, как у меня, но скорость движения ки по нему была медленней. Она инстинктивно, или специально использовала ки во время бега – подавала небольшое количество энергии в ноги, что снимало усталость и позволяло всегда бежать быстро. Я запомнил эту особенность и скопировал течение ки. Действительно, в ногах появилась лёгкость и мне удалось быстро нагнать девушку. Я так и не спросил её имени. Она подбежала к ограде канала и запрыгнула на неё, оттолкнувшись и сделав какое-то странное движение стопой, прыгнула не меньше чем на пять метров! Причём перевернувшись в воздухе, попутно сверкнув белыми трусиками с котёнком. Какая милота.

– Прыгай! – сказала она. Что, совсем головой тронулась? – чуть не вырвалось у меня, обычный человек и на пять метров прыгнуть!? Это фантастика, причём ненаучная.

– Эм… – я замялся, – могла-бы ты прыгнуть обратно?

– Что? – удивилась она.

– Ещё раз сюда прыгни, – попросил я, тут же включая технику божественного ока, которой научил меня Матсуэда-сенсей, – пожалуйста….

– Ладно… – она повторила прыжок, но на этот раз я концентрировал внимание на её движении и токе ки. Сначала проседание стопы с ослаблением потока ки, потом синхронное наращивание потока и слитное движение стопы и бедра, пульсация ки в момент движения в голени и быстрое движение в стопе, после чего – прыжок с переворотом, ослабление потока ки, затем – наращивание его для приземления. В момент приземления ки расходится по ногам, не давая их травмировать… Интересный прыжок! Я бы до такого не додумался! Девушка приземлилась передо мной, на ограду, юбка сбилась, открыв вид на мордочку котёнка на трусиках, но она этого не заметила.

– Что такое?

– Нет, ничего, – улыбнулся я и попробовал повторить прыжок. Движение ки скопировал точно – в момент отрыва почувствовал сильный импульс, и перевернувшись в горизонтальной плоскости, приземлился, только вместо ограды ноги мои встали на крышу здания, а дальше я потерял равновесие и покатился вниз, едва успев затормозить на краю крыши и ободрав всю одежду о черепицу. Она смотрела на это квадратными глазами, судя по тому, что я успел увидеть.

Встав, я быстро стал залечивать царапины, но одежда была испорчена окончательно. Погрустнев, я повесил голову… так опозориться перед девушкой! Да ещё и такой красивой! Это ужас. Зато с крыши на землю я спрыгнул просто – использовал тот же приём укрепления ног, что и в прыжке.

Она быстро нагнала меня:

– Прости, что такое? Ты никогда раньше не перепрыгивал? О, нет! – она, казалось, сейчас расплачется… и ведь слезу пустила, но быстро высохли слёзы, как только я подошёл ближе:

– Ничего, у тебя интересный способ прыгать. Но думаю, слишком сложный…

– Что сложного? – не поняла она, уже двинувшись в сторону школы. – Прыгаешь и всё!

– Три вида движений ног, контроль скорости и давления ки, использование ки для компенсации повреждений при приземлении… – начал перечислять я, двигаясь рядом, – это, по-твоему, «прыгаешь и всё»?

Девушка остановилась.

– Ки? Ты сказал Ки?

– Да, – кивнул я. Я уже понял, что скорее всего она занимается какими-то боевыми искусствами.

– Ты… – она посмотрела на меня ещё более удивлёнными глазами, – ты занимаешься боевыми искусствами?

– Нет, конечно! – возмутился я. – Просто попробовал повторить твоё движение… кажется я понял… – я посмотрел на её грудь, – у тебя баланс тела другой, из-за… – она поняла, куда я смотрю и отступила на шаг, – поэтому, при выполнении движения бедром я немного перестарался и в итоге ошибся… ладно, потом займусь… – я посмотрел в её глаза. – Что?

– Ты скопировал моё движение? – она, казалось, готова была наброситься на меня и требовать ответов. Но пока что обошлось.

– Ну да, что такого-то? Будто ты за мной повторить не сможешь, – я пожал плечами, – давай уже двигаться, а то мы и так опоздали…

Девушка шла в задумчивости, причём быстрым шагом, но не торопилась – один хрен на первый урок мы опоздали. Мне пришлось убедить её, что лучше уж не появляться в школе до начала второго, так как только словим на свою голову от учителя. Она вняла мне и мы вместе пошли не так спешно…

– Кстати, как тебя зовут? – спросил я, подумав, что так и не познакомился.

– Миу. Фуриндзи Миу.

– А я Кеничи. Сирахама Кеничи.

Вместе мы наконец дотопали до школы. Звонок с первого урока прозвенел и я повёл девушку, с которой уже подружился, в школу. По дороге удалось найти себе новую одежду в магазинчике рядом со школой.

Вторая пара была у того же сенсея – злостного лысого очкарика, который насел на нас за опоздание.

Пришлось мне идти за дверь. Красавица-Миу взорвала класс – женская половина начала шушукаться, а мужская – пускать слюни. Я стоял в коридоре и слушал, как представлялась Миу.

Что?! Она вышла вслед за мной, посчитав, что наказание должно постигнуть и её головушку за опоздание…

Ох, судьба ко мне благосклонна.

– Миу, мне так неловко за то что мы опоздали в первый же учебный день, – грустно вздохнул я, – в качестве извинения позволь угостить тебя обедом. Тут за школьной оградой есть небольшое кафе, я обычно обедаю там или беру с собой и на крышу… когда погода позволяет.

– Хорошо! – очаровательно улыбнулась она, слегка порозовев в щеках.

Обед запомнился мне разговором по душам. Миу оказалась довольно начитанной девушкой, с широким кругозором, поэтому время пролетело незаметно. Тем более ей понравились роллы, которые подавали в кафе. Я же рассказал ей о своей жизни – как я жил, учился в храме… вот на храме она особенно долго зависла, требуя объяснений, но я ограничился, как и сенсей, техниками медитации. Поведал я ей о своём несчастье:

– Хотел научиться боевым искусствам, даже вступил в школьный клуб карате.

– Ты правда интересуешься боевыми искусствами? – подалась она вперёд.

– Есть такое. Школьный клуб оказался сплошным разочарованием. Мало того, что там одни спортсмены-культуристы бицепсами меряются, так ещё и половину гопоты школьной собрали.

– Тебя интересуют настоящие боевые искусства? – задала она тот же вопрос другими словами.

– Конечно. К тому же выйти из клуба карате оказывается не так просто, а кое-кто, вроде Даймондзи объявил меня грушей для битья. Так что, судя по всему, не так то просто соскочить у них с поезда…

Миу пожалела меня, а я в тот же момент решил. Бросаю клуб карате и ищу нормальное додзё!

Вместе с клубом карате я учился дополнительно музыке. Если быть точным – игре на фортепиано. По-детски быстрая обучаемость вместе с упёртостью взрослого позволили мне осуществить мечту детства. Я научился играть на фортепиано, причём научился играть хорошо и качественно – слух у меня музыкальный был. В своё время я часто жалел, что так и не стал учиться, но раз судьба дала второй шанс… почему-бы и не воспользоваться?

За прошедшие годы я научился играть вполне неплохо, для исполнения сложных произведений, а дома стояло полноразмерное фортепиано. Родители, как я понял, в экстазе, так как не у каждого дитятка умеет что-то из Моцарта забабахать…

Быстрее скорости света есть только одна скорость. Скорость распространения сплетен. Так как после обеда у нас занятия в клубах, никто не видел, как мы сидели в кафе, но злые языки уже перешёптывались по всей школе, что я ухаживаю за Миу. И если я, в клубе карате, получил только насмешки в стиле «что такому хлюпику ловить?», то как это сказали Миу… боюсь даже представить. Я окончательно послал клуб карате, хотя местный авторитет решил, что я смогу уйти только если побью гору мышц с именем Даймондзи. Обычный туповатый качок, ничем не отличающийся от остальных качков, разве что только умением бить морды.

– Даймондзи-Даймондзи… – приговаривал я, идя домой. Сильный же этот гад, мне его не побить, каким бы ки я не обладал – мышечной массы не хватит.

За годы в школе, ко мне прицепилась кличка «проповедник». После того, как я малость подубасил парочку задиристых мальчишек и прочитал им лекцию с уклоном в буддистское миролюбие. Позже это пару раз повторилось и стало нормой жизни – хотя припоминали мне её редко, но всё же… прочитать лекцию по пацифизму, сопровождая её ударами, я не смогу.

Придя домой, я наконец услышал рокот мотора.

Почему, если отцовский мерс стоит в гараже, он на работе? Очень просто, этот упырь, прости господи, вечно забирает мой мотоцикл! Мою прелесть, прекрасный новый BMW K1200R, берёт и уезжает. Дал, называется, покататься, на свою голову!

И главное – он то может пересесть с мотоцикла на машину, а мне всего пятнадцать лет, мне на машину никак нельзя! Прав нет!

Это ввергало меня в пучины отчаяния – я уже думал искать второй мотоцикл, но отец, хотя бы иногда, имел совесть. Вот и сейчас, заведя стального коня в гараж, он вошёл в дом и встретился со мной взглядом.

– Ну, и долго мы будем оставлять меня без колёс? – сварливо спросил я. – Между прочим, мог бы себе купить мотоцикл, а мой не трогать!

– Но я только немного, туда-обратно! – возмутился он. – Честное слово, я отдам.

– Сейчас, – я протянул руку и он, нехотя, вложил в неё ключи. С отцом мне повезло – такой обалдуй, что просто зависть берёт. Вот бы мне когда-нибудь таким быть. У него, кажись, кризис среднего возраста, вот и решил поиграться. Мама таким не страдала и смотрела на чудачества отца сквозь пальцы.

– Кеничи, – громко крикнула она со стороны кухни, – веди этих двоих ужинать!

– Да, мам! – отозвался я. «этими двумя» она звала папу и Хоноку. Они оба те ещё дети, которые могут залипнуть за своими игрушками…

На следующий день меня ещё на подходе к школе сторожила Фуриндзи. Вид у неё был взволнованный и она тут же помахала мне рукой, призывая к себе.

– Да, Миу-сан? – поздоровался я, только подойдя. – сегодня ты выглядишь ещё лучше, чем вчера, – отпустил я дежурный комплимент.

– Да? Спасибо, – замялась она, но потом вернулась к своему взволнованному состоянию. – Кеничи-сан, я вчера слышала, кое-какой разговор…

– Ну? Не томи.

– Даймондзи-сан, кажется, хочет тебя побить. Причём сильно, – Миу выглядела извиняющейся.

– Вот как… я это и так знал. Это же горстка качков без стыда и совести… завтра буду драться с этим… как его там…

– Даймондзи, – подсказала Миу, – но ты же не умеешь драться!

– Да, мне наверняка здорово достанется… – подумал я, – но ничего, я крепкий. Благодаря ки через час даже синяков не останется… – уверил я её, – так что они побесятся и отстанут.

Миу осталась недовольна таким решением вопроса, но пока что не стала предлагать свою помощь или что-то в этом роде.

Действительно, оно мне надо?

День прошёл довольно скучно – я нашёл паренька с внешностью инопланетянина, распускающего обо мне слухи, что я, дескать, успел уже подкатить к Миу. Я, конечно, ещё не успел такого сделать, поэтому захотел увидеть эту наглую рожу, посмевшую говорить про меня гадости. Немного поскандалив, ушёл ни с чем, так как лезть в драку я не захотел – проблем потом не оберусь.

К Миу, кроме меня, никто не подходил из парней. Просто японцы – такие японцы… стеснительные, чай, сидят, таращатся…

Фуриндзи села вместе со мной за одну парту, чем меня сильно порадовала. Фуриндзи действительно была довольно… специфической девушкой.

День закончился и мы разошлись. Миу упорхнула к себе домой, а я поплёлся в сторону своего жилища. И всё бы ничего, но…

Стоило мне задумавшись, пройти пару кварталов, как я встретил за углом Фуриндзи. И интереснейшую сцену – два упырка, явно косящие под шестёрок-семидесятников, с лицами, не обезображенными печатью интеллекта, нагло грозили Миу. Рядом лежал пострадавший – старичок лет восьмидесяти, и флегматично взирал на защищавшую его девушку.

– Немедленно извинитесь! – потребовала она.

– Чё? Ты чё, оглохла, курица, вали отсюда, пока жива! – подкатил главный.

Ну нет, стоять и смотреть я не собирался. Придётся вмешаться… Жаль, что кунг-фу я не владею...

С тяжким вздохом я подошёл ближе, причём сзади, и со всей силы провёл стандартный удар-пенальти ниже пояса второму бандиту. Миу заметила меня и раньше, но виду не показывала.

Завывший и скрючившийся гопник повалился на асфальт, а второй не придумал ничего лучше, чем напасть на Миу. Девушка в мгновенье ока провела свой коронный прыжок, перемахнув через главного гопника и всадив ему сразу несколько ударов – я еле успевал считать. И ки она использовала очень и очень хорошо, надо бы запомнить удары и потом, возможно…

Особенно мне прыжок понравился – это какая-то разновидность приснопамятной техники. Схема течения ки была несколько другой, да и удар ногой тоже очень специфичный…

Когда главнюк отлетел от неё, Миу помогла подняться старичку и под его причитания, вручив ему упавшую сумку, повернулась ко мне:

– Кеничи? Не ожидала тебя тут увидеть.

– Я тоже. Ты идёшь домой этой дорогой?

– Да, а ты?

– Тоже, – улыбнулся я. – Кстати, что случилось?

– Двое хулиганов пристали к старику, – надулась она, – это ужасно! И главное – всем на это наплевать!

– Мир – злая штука, – вздохнул я, – но кажется, не без добрых людей.

Миу мило порозовела.

– Спасибо. Ты же вырубил одного… – она посмотрела на корчащегося на асфальте бандита, держащегося за пах и ещё больше порозовела.

Гопник кажется попытался извиниться, видя, как отделали его дружка, но я прервал его стенания:

– Заткнись. Твои извинения никого не интересуют. Мудак не должен стесняться того, что он мудак. Ты – мудак, думаешь, от тебя ожидали чего-то другого? Вот и не скули, получай, что заслужил.

У Миу, кажется, дёрнулась бровь, а я, тяжко вздохнув, снова обратился к гопнику:

– Вали отсюда, и лучше не попадайся мне на глаза.

Я попрощался с Миу и пошёл в сторону дома, но она остановила меня:

– Постой! – она приблизилась на два шага, – постой, пойдём со мной… – она повела меня за собой в сторону парка. Я не сопротивлялся и уже через несколько минут мы вышли в довольно тёмное местечко, где минимум фонарей. Миу положила свой портфель на скамейку и повернулась ко мне:

– Спасибо, что помог. Я научу тебя одной технике…

Я обратился весь во внимание, использовав «божественное око», но Миу решила сначала продемонстрировать на мне:

– Ударь меня!

– Отказываюсь, – погрустнел я, – красивых девушек ударить не могу в принципе.

– Что? – удивилась Фуриндзи, – А, ну тогда… – она задумалась, – дотронься здесь… – и показала на свою грудь…

Вот это номер. Ну, раз просит её полапать… хотя может это подколка такая? Не, ну нафиг, поведусь – хлопот не оберусь.

– Отказываюсь! – чуть ли не обиженным тоном сказал я. – Или…

– Давай! – сказало это блондинистое чудо и я сдался. Ну не мог выстоять. Лапнуть с первого раза не получилось – она быстро исчезла. По колебаниям ки ничего понять невозможно – она просто быстро сдвинулась в сторону, в мою слепую зону, обойдя с фланга.

– Вот значит как? – раздосадовано сказал я, обидевшись. – Дай мне несколько минут, хорошо?

– Хорошо, – удивилась Миу. Эх, была не была, придётся применять медитацию тройного цветения.

Я сел в позу лотоса напротив неё, закрыв глаза и начал выпускать из под замков свою ки, которая через минуту стала настолько плотной, что стелилась по земле туманной дымкой. Через несколько десятков секунд удалось поймать нужный настрой и я погрузился в псевдо-мир.

Во-первых, проанализируем движения Миу. Судя по тому, что я видел, она порхает, словно лёгкое пёрышко, за счёт неосознанного использования ки в малых дозах. Движения чертовски грациозны, и всегда быстры… анализ занял примерно пол дня, по меркам внутреннего мира. Скорость Миу действительно поражала, как и непринуждённость использования ки в движениях, но это скорее следствие того, что её обучали с детства. Теперь разберём на составляющие все движения, которые я видел – прыжки, удары, приземления…

Особенно красиво смотрелись те восемь ударов, которые она нанесла гопнику – быстро, чертовски быстро. За счёт движения плеча удалось ускорить удар с помощью ки и восприятие… тут тоже не всё так гладко, но это мало отличается от моего внутреннего ока, единственное – что скорость движения такая, что мне никак не справиться с моей медленной реакцией.

Придётся импровизировать – я повторил сотни и тысячи раз движения Миу во время драки – быстрые удары и прыжки. В подсознании, конечно. Даже построил образ другого тела – манекена. Бой с тенью не занял много времени – четыре-пять часов по внутреннему времени. Постепенно я начал понимать суть движений. Ки двигается по телу, причём в такт движениям, благодаря чему удаётся так порхать, как бабочка. Фантастика.

Отработка движений заняла много времени, но справился. Силы не хватало, гибкости тоже, но если нужно просто подержаться за выпуклости Миу – найдутся. На морально-волевых, но найдутся!

Я вышел из подсознания, вобрав в себя всю разлитую в пространстве ки и выдохнув её облачком пара. Открыл глаза – после наполнения тела таким количеством энергии темнота казалась не такой уж, скорее сумрак, а звуки – это вообще сказка. Слышу даже дыхание Миу. Как раз очень взволнованное дыхание. Я встал наконец с холодной земли и посмотрел на девушку, которая теперь выглядела куда как менее уверенной. Понимаю – вид медитации тройного цветения может впечатлить даже видавшего вида человека – ки просто хлещет во все стороны…

– Миу? – улыбнулся я, – Миииу! – сказал я мяукающим тоном. Она на момент приняла умилительный вид, но тут же тряхнула головой и с круглыми глазами спросила:

– Что это было? Это…

– Медитация тройного цветения.

– Выглядит… – Миу хотела сказать что-то вроде «впечатляюще», но, кажется, смутилась.

– Понимаю. Твои движения тоже… – ухмыльнулся я, – на чём мы остановились?

Миу не решилась повторить фразу с просьбой полапать её, но просто встала напротив меня, приняв стойку из карате. Или не карате – я не разбираюсь.

Пришлось выдыхать и готовить ки к быстрому движению. Ми уходит вправо или влево, но движение начинает с плеча, так что узнать, в какой стороне она будет – не проблема. Зрение ки на максимум – так видно намного больше в плане быстрых движений, и ускоряемся, ускоряемся. Я тянусь левой рукой к груди и… вот оно, Миу делает быстрый шаг снаружи внутрь, быстро смещая корпус и тут то я её ловлю – делаю абсолютно аналогичный шаг, правой рукой схватив её за талию, что бы уравновесить, и после небольшого «танца» с оборотом вокруг общей оси, мы оказываемся близко… я, можно сказать, приблизился на миллиметр к её лицу… посторонний подумал бы, что сейчас будет смачный поцелуй, но он бы ошибся – Миу смотрела, как я, вместо того что бы остаться ловить исчезнувшую её, не изменил своего положения по отношению к ней ни на йоту, только приблизился, прижавшись к ней… Через пару секунд удивления она пыхнула смущением, как маков цвет. Японцы очень дорожат личным пространством, поэтому так приближаться – уже что-то немного интимное с точки зрения их морали. Я же чувствую кожей как раскалилось её лицо.

– Интересная техника… шёпотом сказал я, не отпускал её талии, – движение тоже интересное, но слишком предсказуемое. Начинается задолго до выхода в слепую зону, с плеча, поэтому этой задержки хватает, что бы предугадать и направление, и траекторию… – я по прежнему прижимался к Миу, шепча ей на ухо. – Но спасибо. Против таких идиотов как Даймондзи должно сработать.

– Кеничи… – ещё более смутилась она, – что ты делаешь?

А что я делал? Обнял её за талию и склонился к уху, шепча так, что бы дыхание щекотало ушко, но не более того. Да, я коварен.

– Просто говорю «спасибо», – улыбнулся я, отстранившись. Миу, казалось бы, совсем смутилась, покраснев ещё больше. Ох, какие же эти японцы странные! То они пуритане, которые от одного приближения стесняются, то такие извращенцы, что просто оторопь берёт. А может, это две части одного целого? Я ещё не разобрался. Но всё равно, как заядлый любитель прекрасного пола, наслаждался смущением Миу, которая наконец пришла в себя.

– Извини, Кеничи-сан, – быстро протараторила она, – я просто хотела показать тебе приём, спасибо за внимание, уже поздно, мне пора, пока!

Я остался удивлённо хлопать глазами. Что на неё нашло? И ведь на одном дыхании протараторила такую длинную фразу и сбежала. Странно. Может… Да ну нафиг!

3. Рёдзанпаку

Сирахама Кенчи. На следующий день.

Даймондзи – редкостный козёл. Бьёт тех, кто младше и слабее его, без зазрения совести. Хотя, как говорили мудрые, мудак не должен стесняться того, что он мудак. Про этого тоже самое: сила есть – ума не надо. Мышцы накачал, ряху отъел, а как был задиристым мальчишкой, так им и остался. Некоторых людей жизнь ничему не учит и они остаются такими же, какими были в детстве, только внешне изменяясь. Набить такому морду? Вчера я думал, что это нереально, но благодаря тому, что мне показала Миу и паре просмотренных в клубе карате спаррингов Даймондзи, теперь у меня есть материал для тренировок. Конечно, этого маловато будет, но за неимением гербовой, пишут на туалетной…

Я уединился в своей комнате, запер дверь, задёрнул тяжёлые шторы и сел на кровати в позе лотоса. Медитация в парке – только начало. Мне следовало взять как можно больше у этой Миу – особенно её движения, прыжки, быстрые удары. Нет, попытка повторить такое в реальности столкнулась с тем, что у меня ныла вся рука, как будто всю ночь вагоны разгружал одной рукой. Чуть не отсушил одним, мать его, движением. Зарекшись больше махать приёмами с ки я сел за медитации. Мне нужно было оружие, вернее приём, основанный не на силе, а на использовании Ки.

В мир своего подсознания я провалился быстро – и тут же начал думать над процессом вваливания люлей Даймондзи-тяну. Прыжки Миу-сан я уже опробовал и спустя небольшую реальную практику оказалось, могу прыгнуть не хуже, только нужна была практика в приземлении на нужную точку и правильного расчёта прыжка. Сознательно это сделать невозможно, осталось «на глазок», то есть задействуя интуицию. Бедная интуиция – как я её только не вертел и к каким делам не приспосабливал!

Зато я понял, что именно случилось с Миу-сан в парке. Я смоделировал эту ситуацию и изучил её ещё разочек, подробно. Если коротко – то после медитации я не закрыл ограничители Ки, поэтому к моменту сближения с Миу просто фонтанировал жизненной энергией. Как это она почувствовала? Хрен её знает, но наверняка не как ласковые объятья моей ки. Скорее всего я навалился на неё всей своей энергией, а переизбыток ки ведёт к обострению слуха и тактильных ощущений, сексуальной возбудимости, обострении обоняния… а чем пахнет самец, всем известно… Я даже хихикнул, чуть не вылетев из подсознания – теперь ситуация казалась намного более интимной, чем выглядела. Бедная девочка, нельзя же так… но я могу честно сказать, что не знал.

На такой весёлой ноте я и приступил к тренингу боя с Даймондзи. Прорисовать его перед собой не доставило проблем, а дальше… нападения, прямые и сильные, подкаты, прыжки, подножки с моей стороны. Жаль, покатать его по матам я не могу – слишком уж он огромный, а я – хлюпик. Здоровый, правда, но всё же по сравнению с большинством в клубе карате – хлюпик тот ещё.

Процесс тренировки растянулся на несколько субъективных дней – Даймондзи постепенно перешёл на новый уровень и стал двигаться быстрее, я начал отставать и использовал ки намного чаще, нанося в основном удары по голове пятками и уходя от его рук-молотов.

Не заметил даже, как медитация перешла в сон, а иллюзорные противники – в обычное сновидение. Ведь эта техника медитации очень близка к обычному сну, только управляемому и используемому с толком.

Время пронеслось быстро. На этот раз я-таки обнаружил утром своего коня в конюшне.

После этого жизнь показалась не такой унылой. В первый день в школу на нём ехать я не решился, хотя старшеклассники не стесняются. Просто незачем дразнить одноклассников. Япония – богатая на мотоциклы страна, поэтому это не было чем-то фантастическим. Правда, мой «малыш» за два миллиона йен, к тому же, в Японии встретить мотоциклы BMW – умопомрачительная редкость.

На всякий случай я плотно позавтракал. Хонока присоединилась к нам.

– Сегодня ты выглядишь обеспокоенным, – улыбнулась мама, протягивая чай, – что-то случилось?

– Да так, мам, мелочи. Всего-то познакомился с одной очень красивой девушкой… – улыбнулся я в стакан и выпил залпом. Мама рассмеялась, а Хонока надулась от обиды. Ещё бы – старший братик и вдруг нашёл себе какую-то фифу! Я посмеявшись в стакан с чаем, потянулся за пирожными.

– Ты не опоздаешь?

– Нет, мам. Наш оболтус не стал сегодня угонять мой мотоцикл, – пожал я плечами, – так что успею.

– Ну как знаешь, – недовольно поджала губы мама. Оно и понятно – к идее автотранспорта она относилась нормально, но вот мотоцикл вызывал у неё опасения незащищённостью от аварий. Про папу ничего не скажу – спал на диване, когда впервые угнал на моём байке. Слава богу, ещё у нас две гостиных, большая и малая, и восемь спален – иначе ему пришлось бы помучаться.

Я взял своего коня, одевшись сверху в тонкую кожанку – иначе одежда быстро превратится в пылесборник, да и замёрзнуть немудрено – утром та ещё погодка. Слава богу, в школе у всех были свои шкафчики. Стоянка для транспорта тоже была – мопёды-дырчики можно было водить с тринадцати лет, а мотоциклы – с пятнадцати. Автомобили – с шестнадцати, но только легковую категорию, с объёмом двигателя меньше семи десятых литра, и с ограничениями по мощности, а с двадцати одного – без ограничений. Довольно продуманная система, если подумать, только она не учитывает, что мой скромный мотоцикл имеет больше литра объёма и сто шестьдесят лошадок… Хотя, если подумать, кому в голову придёт, что пятнадцатилетний ребятёнок купит такую прелесть? К тому же у меня была богатая на двухколёсный транспорт биография, а начинал я ещё при советской власти, на стареньком, но очень даже резвом ИЖ планета-спорт. Не от хорошей жизни – это сейчас мотоцикл это предмет роскоши и культа, а когда-то он был просто дешёвой заменой автомобилю.

Прибыл я как раз минут за пять до звонка – поставил байк под школьными окнами. Времени едва хватило что бы запихать всю мотоциклетную амуницию в шкафчик, переобуться и добежать до класса. И началось…

Во время уроков, как ни странно, Миу со мной не общалась, зато сразу после – подошла. Уже вселяет надежду.

– Эм… Кенчи-кун, извини, – начала она разговор.

– За что? – я не понял.

– Ну, за вчерашнее, просто…

– А, ты об этом? Не обращай внимание, – отмахнулся я.

Окружающие слушали наш разговор, причём очень внимательно. Интересно, в своей незамутнённой непогрешимости Миу насколько далеко зайдёт? И как скоро сплетни достигнут орбиты Плутона? Судя по их масштабу, очень скоро!

– И всё равно, я не должна была делать таких предложений! – возмутилась Миу.

– Ничего, – улыбнулся я, – для меня было одно удовольствие.

Миу густо покраснела, а окружающие нас школьники впали в прострацию. Пара девочек даже покраснела сильнее чем Миу. Оно и понятно…

– В качестве извинений, – продолжил я, – предлагаю сегодня ужин сразу после школы.

– Да, конечно! – улыбнулась Миу, чем окончательно добила класс. Хотя она этого и не поняла. Это было забавно. Кажется, что-то наклёвывается. Хотя пока ещё не поздно сдать назад – романтических предложений я не делал и не собираюсь.

Дальше наш класс превратился в обитель сплетен, которые крутились вокруг меня и Миу-сан. Девушка не замечала косых взглядов, или трактовала их по-своему, так как если меня стеснялась, то должна понимать, какие теперь предположения строят остальные. Спустя пару уроков я спешно ретировался и побежал искать одного человека. Очень понадобилось!

– Приветствую тебя, мистер Спок! – я поднял руку с разведёнными в приветствии из «звёздного пути» пальцами. Мистером Споком у нас на полставки работает Ниидзима Харуо, он же, на вторую половину, экстрасенсом подрабатывает.

– А, Кенчи, – обернулся он, – что новенького принёс? Молчи-молчи, у тебя новый байк? BMW K1200R, редкая модель! Особенно у нас.

– Без тебя знаю, – отмахнулся я, – мне нужны сплетни которые ходят вокруг меня и Миу.

– Ах, да, – кивнул Спок, – сейчас… – и полез в свой наладонник. Через пару секунд мне надоело ждать:

– За тебя что, наладонник думает?

– Секунду, Кенчи, – ответил Спок, – всё будет… так-так-так… сегодня утром она призналась, что делала тебе какое-то непристойное предложение вчера? Ох, ну и страсти! Кто-то уверяет, что вы тайно встречаетесь, а некоторые говорят, что девочка страдает от неразделённой любви…

– Ну это вряд ли, – покачал я головой, – только ты не добавляй хаоса, тут его и без тебя хватает…

– Хорошо-хорошо, – поднял руки инопланетянин, – не буду! И всё же, что у вас с Миу?

– Ниидзима… – прищурился я, – не вздумай распускать слухи! Я тебя знаю.

– Окей, – тут же согласился он. Ох, нужно держать ухо востро. – Точно, у тебя же сегодня бой с Даймондзи! Ты решил шикануть перед смертью! – улыбнулся он, но от брошенного в него учебника, увернулся.

– Поговори мне ещё! Ладно, я пойду.

Пришлось покидать чужой кабинет, так как перемена закончилась.

Время пролетело незаметно. С Миу я ещё не настолько плотно общался, поэтому мы не ходили парой – сразу после уроков я собрался и пошёл в сторону клуба карате, который разместился в спортзале.

Ещё на подходе встретил смеющихся громил, которые не скупились на насмешки в мой адрес. Ну ничего, посмотрим…

Даймондзи не утруждал себя каратистским приветствием – встал напротив меня в классическую стойку. Всё так же, как и в медитации. Всё отработано уже тысячи раз, поэтому какого-то уж совсем нереального страха не было – я просто мандражировал. Пришлось использовать ки, что бы видеть в другой скоростной категории. В этом виде движения казались не такими уж и быстрыми, но никакого буллет-тайм не было и в помине – просто мысли текли несколько быстрее и к моменту, когда он начал замах, я уже успел припомнить медитации и способы нейтрализации. А потом начал действовать – от обычного удара я увернулся в сторону. Даймондзи-тян только разозлился, набросившись ещё более тупым способом – прямым ударом в лицо. Ох, я, конечно, не занимаюсь боевыми искусствами, но и мне видно, что так бьют только дураки. От стремительного, для Даймондзи-тяна, удара в голову я увернулся, отведя его руку в сторону. Почувствовал появление двух ки за окном клуба, под потолком. Причём одна из них – Миу, а другая очень похожа на мою, только без ограничителей. И он очень хотел спрятаться – но против техники божественного ока ему не тягаться. Интересное кино! Кто-то пришёл посмотреть на бой. Потом у Миу обязательно выясню.

Даймондзи, между тем, зверел всё больше и больше.

– Что, Даймондзи-тян, бицепсы отрастил, а на мозги сил не осталось? – поддразнил я громилу. Ой, как его перекосило! Это надо видеть.

– Я убью тебя, урррод! – прорычал он и наконец сделал долгожданную ошибку – слишком сильный удар. Я, увернувшись уже знакомым движением, схватил его за руку и подставив подножку, потянул вперёд. Даймондзи, всем своим весом вложившись в удар, не удержался на ногах и полетел носом в пол. Это должно быть больно. Но он тут же встал, уже не в силах говорить, прорычал что-то невразумительное и снова бросился на меня. От его размашистых и глупых ударов я уходил легко – всего-то чуть отклониться в сторону. Нашлось время для лекции:

– Тот, кто вечно гонится за иллюзиями всегда теряет голову… – я пропустил его удар мимо себя, – ты злишься, зачем-то решил драться со мной, и что в итоге? Ты не можешь даже меня ударить… – тут он взревел особенно сильно и навалился на меня с градом ударов, но вместо скорости вкладывал в них силу. Уворачиваться не составляло труда – обычная школьная драка и то опасней.

– И ты злишься, потому что не хочешь видеть реальность такой, какая она есть. Если бы было так, ты бы не стал драться – ведь этим ты ничего не добился. Только испортил себе имидж среди других… Ты стал умнее? Ты стал сильнее? Ты изменился? Не вижу этого, ты такой же маленький ребёнок, которому нужно одобрение семпая, каким был десять лет назад… Который дерётся как животное и орёт как бабуин, – я отступил подальше, а Даймондзи, казалось, выдохся, но смотрел на меня волком.

– За кого ты меня принимаешь? – взревел он.

– За кусок мяса, – тут же улыбнулся я, выведя его из себя окончательно. Но разве я неправ? Кто он, если не кусок мяса, причём довольно большой? Видя наступающего Даймондзи, я решился использовать трюк от Миу-сан. Отступил на один шаг, и проделав прыжок с использованием ки, перемахнул через Даймондзи, переворот, я над ним, после чего использую единственный доступный вид удара – приземляюсь ему на голову, попутно ударяя своим ки по черепу громилы. От удара в темечко он заваливается, а я теперь уже оттолкнувшись от его тела, делаю ещё один кульбит из техники Миу-сан и приземляюсь на маты позади тела Даймондзи.

– Да… – протянул я, – тупой качок. Ладно, ваши условия я выполнил, за сим откланяюсь, судари, – я отвесил подобие вежливого поклона и вышел, оставив каратистов с квадратными глазами приводить Даймондзи-тяна в чувство.

Миу и её спутник двигались быстро, причём спутник покинул Миу и отправился в другую сторону, а Миу-сан почему-то шла наперерез мне, но остановилась около выхода из раздевалки. Моя сенсорики работала примерно на сотню метров, так что спутника Миу я быстро потерял, а девушка мялась недалеко от входа в клуб карате, но потом всё же залезла на крышу соседнего домика и села там, судя по всему.

Теперь – пришло время исполнить мечту подростка. Если быть точным – взять мотоцикл и повезти красивую девушку ужинать. Эх, жаль, что я прекрасно понимаю, как скоротечно это время – всё ведь меняется. Всё и изменится – не успею глазом моргнуть. А пятнадцать лет бывает раз в жизни. Шестнадцать-семнадцать тоже, а потом уже как-то не так всё. По-другому. И требования выше, и женщины уже другие, и дел всегда по горло, и некогда… Что-ж, весь мир – тлен, всё – фигня.

Быстро переодевшись в школьную форму, я вышел к Миу, тут же посмотрев в её сторону:

– Миу-сан! Миу-сан?

– Кенчи! – она обрадованно подлетела ко мне. – Ты победил!

– Немудрено, с использованием ки победить тупого качка. Готова?

– Угум, – она кивнула, и мы пошли. Мне ещё пришлось переодеться, под странные взгляды Миу, в кожанку и только тогда мы пошли-поехали.

* Следующий день *

Ужин состоялся на славу. Миу удалось разговорить на тему её биографии. Итак, она, оказывается, живёт в додзё. А додзё располагается в соседнем районе, причём уже давно. А я про него никогда ничего не слышал. Подозрительно это. Миу пригласила меня в их додзё, причём обещала, что там научат боевым искусствам. Даже карту нарисовала на салфетке, но…

Ёкмакарёк, такие карты наверное похлеще Сусанина будут – куда угодно заведут.

Значение этой странной схемы я понять не в силах. Какие-то линии, надписи, и прочая мелочь…

С этой салфеткой я и приехал домой, не переставая думать о том, как добраться до её мифического додзё. Это было бы интересно – посмотреть на место, где живёт Миу.

Утром я имел ошибку обратиться к маме и Хоноке за завтраком при расшифровке карты.

Нарисованная на салфетке, она тут же вызвала бурную реакцию:

– Это точно девочка рисовала! – заявила Хонока.

– Ну да, девушка.

– Так-так… – протянула мама, расшифровывая карту с другой картой в руках, – это примерно в девяти километрах от нас на юг… занимательно… – она вернула мне салфетку, – намерен сходить туда?

– Точно, – кивнул я, – сегодня и пойду.

Путь в додзё был гораздо проще, чем нарисовала Миу. Что заставляет её плутать огородами? Никто не может понять женщину, что поделать…

Пришлось одеваться попроще – кто знает, кого я там встречу? Вдруг, родственники Миу не такие уж и приветливые? Ох, одни вопросы, вопросы, вопросы. Хотя зачем мне это знать? Как будет, так и будет. Главное – там могут научить боевым искусствам. А дальше тянуть нет смысла. Религия – это точно не моё.

Я выехал и погнал по улочкам – хорошо, что утром в выходной траффик не такой, как обычно – дороги свободны, нет смысла постоянно мучать тормоза и стоять перед каждым светофором.

До додзё я доехал за десять минут и слезши с байка, поискал глазами кого-нибудь…

Большие двери – просто таки огромные ворота, выгравированная табличка над ними с названием додзё – Рё Дзан Паку.

Приют героев, как мило. А недостатком самомнения они не страдают, однако.

Ни звонка, ничего такого заметно не было. Специально поискал и, не найдя, думал, войду так, авось, не накинутся…

Дверь оказалась слишком тугой – я её даже не сдвинул с места. Вдруг, можно сказать, внезапно, почувствовал за спиной сильную, очень сильную Ки и над моей головой появилась рука, которая одним движением пальца распахнула ворота. Вот это силища! Я обернулся и увидел… пресс. Передо мной стоял мужик, больше двух метров ростом и с густыми блондинистыми волосами. Мускулатура такая, словно он статуя.

– Что ты здесь ищешь, отрок? – спросил он глубоким басом, ухмыльнувшись в густую бороду.

– Если быть точным, то ищу себя, – тем же тоном ответил я, – а если не совсем точно, то ищу додзё «Рёдзанпаку». Миу-сан дала совет прийти сюда…

– О, а вы поладите с Акисаме-саном, – хохотнул великан, – прошу, проходите… – он прошёл первый в додзё и я последовал за ним, – меня зовут Фуриндзи Хаято, старейшина этого додзё…

– Вы учите здесь карате? – спросил я, когда поравнялся с великаном.

– Да, карате мы тоже учим, – согласился он, но отвлёкся. Я тоже посмотрел в ту же сторону – там был ещё один великан – огромная гора мышц, руки и ноги были замотаны эластичными бинтами.

– Апппа! – с воинственным кличем он одним ударом перебил макивару и я срочно активировал технику божественного ока – такое шоу пропускать нельзя. Великан только раззадорился и принялся крушить площадку с криками «Апа! Апа!». Что это?

– Апа? – попробовал я привлечь его внимание, но мне тут же заткнул рот старейшина:

– Тихо. Иначе он совсем слетит с тормозов!

По-моему, он уже слетел с тормозов, так как начал крушить стену с использованием Ки. Удары у него – вообще атас!

– Апачай, успокойся! – прокричал Фуриндзи-сан и названный успокоился вроде-бы, обернувшись к старейшине.

Великан повёл меня дальше. Через тридцать метров я поравнялся с одним из зданий додзё и почувствовал внутри две сильные ки. Одна, причём, была очень похожа на мою, а другая – обыкновенная, но сильно развитая. Я заглянул и…

Посреди комнаты стояла девушка, лет семнадцати, в коротенькой юбчонке и высоких колготках-лосинах, с мечом за поясом. На моё внимание она отреагировала, достав меч из ножен. Красивая, очень-очень-очень красивая. Всё, я влюбился! Готов на сто процентов идти на край света и так далее…

Вторая ки скрывалась под полом, и когда девушка провела показательный круговой удар, из-под пола, отодвинув панельку, выскочил китаец лет пятидесяти, маленький, сухощавый, с фотоаппаратом и в зелёной китайской одежде, и начал щёлкать девушку. Не, ну какой извращенец, а? Я конечно тоже любитель прекрасного, но не до такой же степени! Он меня, в общем, обидел.

Старейшина приблизился сзади, тихо, и когда девушка начала спорить с китайцем, бросая в того сюрикены, спас меня от одного из них, или вернее не спас, так как я успел отклониться, за счёт техники божественного ока, которую ещё не успел «выключить». Увидев сюрикен раньше. И ведь специально в меня метнула, сволочь! Ну ничего, я тебе это ещё припомню!

Старейшина поймал сюрикен двумя пальцами и удивлённо вскинул густые брови, видя, как я отклонился.

– О, вижу, тут ты справился без моей помощи. Опасно тут болтаться без дела… – недовольно сказал он.

– Да, вы правы. Можно случайно влюбиться, – усмехнулся я, на что старейшина ещё больше поднял свои густые брови и расхохотался.

Так мы и дошли до отдельно стоящего домика. Фуриндзи-сан вошёл внутрь, а я был за его спиной.

Через несколько секунд разговора старейшины с кем-то послышалось громогласное

– Чтоооо? Ученика? Старик, ты в своём уме?

Он посмотрел на мой откровенно отрешённый вид и начав давить ки, попытался запугать:

– Если возьму ученика, он помрёт через три дня!

Будь на моём месте простой человек, уже бежал бы отсюда со скоростью света. Я же флегматично пожал плечами:

– Все умирают рано или поздно, – философски изрёк я, – те, кто цепляются за жизнь – умирают, а те, кто бросает вызов смерти – живут… – мой самурайский флегматизм, с полным, даже в ки отражаемым пофигизмом к вероятности склеить ласты, привели Сакаки в полную прострацию. Он отхлебнул сразу пол бутылки пива и обратился к старейшине:

– Ты кого ко мне привёл?

– Отрок желает учиться у тебя, Сакаки-кун, – пробасил старейшина.

– Нет, нет, и нет… – отмахнулся тот и ушёл подальше.

– Вот незадача-то, – потёр бороду старейшина, – неудобно мне за него…

– Не стоит, – улыбнулся я старейшине, – такова судьба. Есть у вас другие учителя?

– Пойдём в дом, темно уже… – пригласил меня старейшина. Судя по всему за нами наблюдало всё додзё – чувствовалось ки Миу-сан, Сигуре и китайца, названного Ма Кенсеем, ещё кого-то, а так же Апачай, который даже и не скрывался, в отличии от остальных.

Войдя в дом, я прошёл вслед за старейшиной и сел, где предложили. Великан приземлился напротив меня:

– У нас есть мастер Джиу-Джитсу, Акисаме. Думаю, тебе у него лучше учиться…

– Полагаю, мне лучше довериться вам, Фуриндзи-доно, – кивнул я. – Кстати, а кто остальные?

– Остальные? – не понял Великан.

– Кажется, я понял, кто Акисаме. Он единственный из всего додзё, кого я не видел, но судя по Ки, именно он наблюдал за мной вчера… – старейшина сильно удивился:

– Как ты это понял?

– Ки. Техника божественного ока. Он и Миу-сан вчера за мной следили. Правда, я не так хорош в сенсорике, поэтому не смог сразу опознать его здесь. Кстати, он стоит через стенку и слушает нас, как и все остальные… – улыбнулся я.

– Всем выйти! – скомандовал Фуриндзи и, наконец, все учителя повылазили из своих норок. Китаец был под полом, Сигуре – под потолком, Акисаме – за стенкой, Сакаки – за дверью, рядом с Апачаем.

– Ох, ну вечно вы подслушиваете, – сварливо начал старейшина. Хотя я уверен, он прекрасно знал о том, что они там подслушивают.

Все сели напротив меня, рядом со старейшиной. Я повернулся в сторону, где почувствовал знакомую ки:

– Миу-сан, а ты кого ждёшь?

Миу вышла из-за перегородки. Кстати, без очков, и с распущенными волосами, от чего выглядела ещё шикарней. Но до уровня Сигуре-сан немного не дотягивает, да…

– Ты правда хочешь тренироваться в нашем додзё? – спросил старейшина, попытавшись надавить на меня своей ки. Остальные не отставали, поэтому им почти это удалось. Тут играет мой главный бонус – мне просто пофиг.

– Иначе бы я не пришёл сюда.

Китаец достал из-за пазухи какой-то свиток и показушным движением развернув его, протянул мне:

– Вот контракт.

Мне пришлось углубиться в чтение сего документа… О законах и правилах составления контрактов они слышали?

Особенно мне понравился пункт «если ученик помрёт, додзё ни в чём не виновато». Ужас в моих глазах они трактовали по-своему:

– Это обычный контракт! – тут же пояснил китаец.

– Я понял. Только составлен он… только не говорите, что у вас нет юриста.

– Хорошо, не скажу, – кивнул китаец, протянув руку. – Вступительный взнос – двадцать тысяч йен.

Хорошая такая цена, скажу я вам. Ладно, заплатим… но подписывать контракт я не буду ни за что – слишком уж он выглядит филькиной грамотой.

Я достал кошелёк и вывалил из него деньги – было у меня с собой пятьдесят штук. Я отсчитал двадцать тысяч, пожаловавшись старейшине:

– Хорошие такие у вас цены…

– В Рёдзанпаку сейчас финансовые трудности, – старик пригладил бороду. – Но благодаря Миу мы ещё как-то держимся…

– Миу же школьница, и всё равно занимается вашими финансами? – полюбопытствовал я.

– Не только, – китаец свернул контракт, – она ещё отвечает за уборку, стирку и готовку тоже.

– Ай, как не стыдно, – вздохнул я, – столько взрослых мужиков и мучаете бедную девочку домашней работой за всё додзё…

Кажется, удалось их пристыдить, так как взгляд потупили все. Я ещё раз вздохнул.

Старик представил мне наконец последнего члена додзё:

– Коэтсудзи Акисаме. Мастер Джиу-джитсу. Способный учитель, может многому тебя научить, – он отхлебнул чая и продолжил, – но ты можешь этого не пережить…

Ожидаемый эффект достигнут не был – напугать меня смертью не так то и просто.

Акисаме подошёл поближе. Классический японец в кимоно. Он посмотрел на меня исподлобья и хмыкнул. Миу нагнулась к моему уху и зашептала:

– Не беспокойся, Акисаме-сан довольно разумный человек…

Как будто остальные тут неразумные… хотя за Апачая говорить не берусь…

Разумность – сложное понятие. Акисаме провёл меня к себе и там уже начал пытки.

Начать он решил с испытания выносливости – именно так. Он привязал мне к рукам какие-то металлические шипы, усадил в позу орла и дал в руки кувшины килограмм по пять весом, с требованием сидеть так. Ещё на голову какую-то чашку поставил, в которую налил горячей воды. Пытка продолжалась часа два – сенсей сел рядом с чашкой чая в руке и подливал себе из чайничка. Я терпеливо сносил это час, после чего попытался войти в медитативное состояние. Концентрироваться на дыхании… после двух уколов под рёбра, тут же затянувшихся под действием ки, пришлось отбросить эту мысль. Постоянный поток Ки, который подпитывал мышцы и снимал усталость, помогал мне не сдаться – иначе, на своих силах, пять минут и готово…

Акисаме заинтересованно поглядывал в мою сторону, но заговорить пришлось мне:

– Сенсей, зачем эта тренировка нужна?

– Что бы испытать твою выносливость, – сообщил мне Акисаме, – только так ты сможешь постичь смысл боевых искусств.

– Довольно утомительное занятие – вздохнул я, – ладно, попробую… – я ещё раз попробовал медитировать, сконцентрировавшись на дыхании и, о чудо, у меня получилось. И даже не вспорол себе бока.

Зимой солнце садится рано, поэтому время было ещё раннее, несмотря на кромешную темноту. Я просидел так полчаса в медитации, тут только Коэтсудзи, видя, что мне откровенно по барабану его испытание, задумался, пригладив свои жиденькие усики.

– Кенчи, ты не устал?

– Пока у меня есть ки, я не устану, а медитации позволят мне просидеть так до утра и даже дольше.

– Понятно, – стрельнул глазами Акисаме. – В таком случае перейдём к другой тренировке!

Сенсей достал откуда-то старую покрышку и верёвку, освободил меня от пут и привязав верёвкой покрышку, положил её перед собой, дав мне другой конец. Сам сел в неё.

– Вы хотите, что бы я это тащил за собой? – не понял я.

– Ошибаешься! – прокричал Акисаме. – Ты побежишь. В парк и обратно. Шагом-марш!

Остальные провожали нас взглядами.

Вот это было действительно адской тренировкой – пользоваться ки учитель запретил. Пробежка была чудовищной…

После всего, когда я, еле волоча ноги, дополз до додзё, он проводил меня к своему домику и я тут же вырубился… Он ещё что-то сказал про настоящую тренировку… видимо, тут действительно додзё монстров…

Обратно домой я тупо не пошёл – один хрен разницы – что там, что здесь буду ночевать – только сбросил смску маме о том, что не приду…

4. Прямолинейность

Кажется, меня никто так и не потревожил за ночь, потому как проснувшись в пять утра я не обнаружил никого рядом. Меня не разбудили. Странно всё это.

Решив потратить время с пользой, я встал и пошёл искать кого-нибудь. Никого в додзё в такую рань не оказалось, и я, обнаружив в одной из комнат тренировочный манекен, решил пока отработать… нет, даже не настоящие удары, а их ки-составляющую – удары Апачая были очень уж интересные. Правда, движения сложные, но в подсознании у меня будет несколько дней для непрерывной отработки. Это обнадёживает…

Сев в том же домике, где проснулся, в позу лотоса, я погрузился в медитацию и оказавшись в привычной темноте подсознания, вырисовал перед собой Апачая. Удары он наносил быстро, при этом помогал себе ки, многократно усиливая их. Без ки такие быстрые движения повредили бы сосуды в руках. Я принялся за отработку ударов один за одним. По виртуальному манекену. Мне это быстро надоело – смысла нет никакого. Пока не подтяну физическую силу такой удар только травмирует мою собственную руку. Тяжко вздохнув, я вывалился из медитации и встав, пошёл на тренировку. Заставим Акисаме-сана отрабатывать заплаченные денежки!

Но сходу найти Акисаме-сана не удалось, зато я встретил Сигуре-сан.

– Сигуре-сан! – улыбнулся я ей, подойдя ближе, – утро доброе.

– Кенчи… кун… – произнесла она с задумчивым видом.

– Он самый, Сигуре-сан. А я тут искал Акисаме-сана, что бы начать тренировку.

– Не видела… – она развернулась, что бы уйти, но я решил рискнуть здоровьем:

– Сигуре-сан, а вы чему-нибудь учите?

Она смерила меня очень пристальным взглядом, после чего прыгнула на крышу соседнего дома со словами:

– За мной…

Вот так загадочная женщина… я последовал за Сигуре-сан. Хорошо ещё что прыгать научился у Миу, иначе не успел бы ни за что. Сигуре бежала впереди, после чего спрыгнула вниз.

Я последовал за ней. Она привела меня в классический японский домик. В отличии от европейских японские интерьеры были слишком уж… минималистичны. Зал для тренировок – маты на полу и расставленное вдоль стен оружие.

– Чему… ты хочешь научиться… – спросила она, делая паузы между словами.

– Ну… вы, кажется, занимаетесь оружием… – я посмотрел на стены, – у меня пока что нет достаточной физической формы для фехтования. Но, думаю, основы то вы можете пояснить?

– Хорошо… – она прошла вглубь дома, отодвинув дверку и через минуту вернулась оттуда, неся в руках что-то большое. Этим большим оказались тяжеленные стальные накладки на ноги и руки.

– Одень, – она протянула мне их. Я еле удержал – тут не меньше тридцати килограмм!

Кое-как я справился со шнурками, после чего, с трудом встав, спросил:

– Что дальше?

Сигуре кинула мне деревянный меч, который я еле поймал – из-за утяжелителей была сильная инерция и двигаться было непривычно, как и тяжело. Перехватив меч, я выставил его перед собой. Сигуре тут же набросилась на меня, став наносить быстрые удары. За счёт своей техники я видел их, но отразить уже не успевал…

Но некоторые удары всё же успевал отбить, тогда Сигуре накидывалась с удвоенной скоростью и мне перепадало. Но всё же сопротивляться пришлось. Это было ещё хуже, чем Коэтсудзи, так как у того надо было просто сидеть, да и вес был раз в пять меньше.

Если бы не ки и сопутствующая регенерация, то мне бы пришлось умереть от потери крови и гематомы всего тела – Сигуре била куда только глаза глядят. Мне пришлось смотреть и запоминать её движения, что бы вовремя вставить в свои. К сожалению, она не уклонялась, поэтому пришлось на неё напасть… зря я это сделал, так как она посчитала, что взяла слабый темп, и, уклонившись, опять на меня набросилась.

Через четыре часа я почувствовал усталость, несмотря на постоянную подпитку с помощью внутренней энергии, и попросил Сигуре остановиться. К тому моменту она уже перешла на свой обычный меч и без зазрения совести оставляла на мне царапины, порой довольно глубокие. Огонь, а не девушка. Я точно влюблён.

– Стой, Сигуре-сан, стой! – остановил я её…

– Что? – не поняла она.

– Довольно. Моё тело не выдержит больше.

– Хорошо… – Сигуре вложила меч в ножны и я отвязал утяжелители. Интересная тренировка – всё тело ноет, хотя махал я только руками и двигал ногами. Зато каким лёгким я показался себе, когда их снял! Это рай на земле.

Утро уже было не раннее и я спросил у мастера:

– Сигуре-сан, может, выпьем чаю?

– Завтрак… ещё не начался… – отказалась она.

– Ну так я приготовлю, – пожал я плечами.

– Ты умеешь готовить чай? – она показала тень эмоции. Ох, ну и красавица же!

– Ну да. Правда, я не так уж и хорошо готовлю, как Миу-сан, но всё же… кое-что умею.

– Хорошо. Сигуре закинула ножны за спину, и вышла, оставив меня в зале. Сквозь бумажную дверь она сообщила:

– Переоденься.

Да, я вспотел и очень сильно вспотел. Принять душ – та ещё задачка. Но, слава богу, в додзё с этим проблем не было – в домике Сигуре, а это её жилище, за дверью обнаружился душ, да и одежда у меня была, но только школьная форма. Я быстро сбегал за ней к мотоциклу, так как она была свёрнута в маленьком багажнике, и прихватив одежду, побежал обратно. Перед этим, правда, всё же воспользовался аптечкой из мотоцикла и перевязал самые тяжёлые ранения, которые быстро не затягивались. Кровь то я остановил, но… на плечах и торсе было много порезов. Затянутся за пару часов, но…

Вместе с Сигуре мы пошли в сторону кухни.

Кухня в Рёдзанпаку была летняя, то есть отдельно от основного дома, там Миу и трудилась. Жалко её – надо будет предложить свою помощь. Но сейчас – я воспользовался своим «божественным оком» и увидел Миу, она была за кухней.

– У тебя интересные тренировки, – сказал я, что бы поддержать беседу, – если бы не ки, то я бы и пяти минут не продержался.

– Боец должен использовать ки, – буркнула Сигуре, идущая рядом.

– И всё же, тренировки Акисаме-сана не учитывали использование ки.

– Фехтованию учатся после контроля… ки… – ответила Сигуре.

– Вот как… – я задумался, – я обучался контролировать свою ки в буддистском храме. Я пришёл туда, когда мне было семь лет и настоятель научил меня... контролю.

Сигуре, казалось бы, заинтересовалась. Я же кое-что захотел у неё выяснить:

– Ки Акисаме-сана и твоя не такие, как у других… – я задумался, как повежливее сказать, всё же – перерождение – довольно тяжёлая процедура. Я то с трудом вообще остался в этом теле, а не сломался. Вот тут Сигуре, кажется, заинтересовалась.

– Что… ты имеешь в виду?

– Перерождение… – она вздрогнула, – знаю, это не та тема, которую хочется обсуждать за завтраком, – поднял я руки, – и всё же, я рад, что встретил тут таких же, как и я.

– Вот как… – она сильно задумалась, бросая в мою сторону заинтересованные взгляды.

Мы вошли в кухню – я быстро поставил чайник на огонь и поискал по шкафчикам чай. Он оказался на верхней полке. А чай у них в додзё хороший, нечего сказать. Сигуре наблюдала за всеми моими манипуляциями и, кажется, запоминала. После того, как я залил в заварничек кипяток, взял его и чашки, и пошёл в маленький обеденный зал рядом с кухней. Там можно было попить чаю. Сигуре-сан я вручил чашки и мы сели около маленького столика.

Колдунство над чашками завершилось – удалось найти пачку печенек и мы приступили. Лучшего момента, что бы поговорить, наверное, не выдастся.

– И всё же, твои тренировки интересные. Но я не понимаю, как тебе удаётся пропустить ки через меч? Он же не живой…

– Меч… – Сигуре нахмурилась, – как ты догадался?

– Техника божественного ока. Ты её не знаешь? – удивился я.

– Нет, – Сигуре отхлебнула ещё немножко из чашки.

– Я научу. Это одна из буддистских техник, не относящихся к боевым искусствам. Очень полезная…

Сигуре заинтересовалась, судя по выражению глаз.

– Ты… учишься с Миу? – спросила она заинтересованно.

– Да, мы в одном классе, – медленно кивнул я, – очень… интересная девушка. Тебе так не кажется?

– Нет… – Сигуре отвернулась, а я, подождав немного, продолжил:

– Странно. Все в Рёдзанпаку интересные. Ты – самая интересная, – Сигуре дёрнула бровью, после чего я, приняв это как знак внимания, продолжил. – Но я здесь слишком мало. Надеюсь, мы поладим.

Сигуре не ответила… она задумалась. Безумное чаепитие продолжилось. После того как чай немножко поостыл, разговор вновь начался. Сигуре спросила:

– Когда ты… начал изучать ки?

– Когда мне было семь лет. Я медитировал и раньше, но тогда ещё не мог сознательно влиять на ки. Настоятель местного храма, Матсуэда Шинджи, многому меня научил.

– Чему? – искренне заинтересовалась она.

– Только две техники. Но мне этого достаточно. Техника «божественного ока» и «медитация тройного цветения» …

– Никогда… не слышала… – заинтересованно сказала Сигуре.

– Я научу. Полезные знания…

– Спасибо, – она слабо улыбнулась краешками губ. Через пару минут спросил уже я:

– Интересно, чем занимаются мастера в додзё? – спросил я. – Только тренируются.

– Нет, – тут же опровергла мои мысли Сигуре, – иногда… появляется работа.

– Понятно, – я уткнулся в чашку с чаем.

Мы потихоньку изничтожали запас печенек, подливая себе чая из заварника, обдумывая сказанное. Сигуре не вытерпела на третьей минуте молчания:

– Ты… будешь учиться в додзё? – она с интересом посмотрела на меня. – Ещё… не передумал?

– Почему-бы мне передумать? – пожал я плечами. – Для обычного человека такие тренировки покажутся адом… Но, как я и сказал вчера – тот, кто цепляется за жизнь, умирает, а тот, кто бросает вызов смерти – живёт.

Сигуре задумалась ещё раз, и теперь надолго.

– Интересная мысль… – сказала она.

– Это не я сказал. Один самурай. Давно.

Вместе с Сигуре мы ещё некоторое время молча пили чай. Она молчала, причём задумчиво глядя перед собой, а я подливал ей чай, пока в чай в чайнике не закончился. Сигуре посмотрела на последнюю чашку. Так как чашечки были маленькие… что-тут пить-то?

Она задумчиво посмотрела на меня и спросила, чего я не ожидал:

– Ты… странно ко мне относишься, – она чуть склонила голову, – почему?

Что ответить в такой ситуации? Обычный человек наплёл бы какую-нибудь чушь, но я придерживался своих принципов. Говори правду, будь невозмутим, смотри на мир проще. Подумав над тем, насколько инертен я стал в таких вопросах, я поднял на неё взгляд. Сигуре смотрела выжидающе.

– Честно? Я в тебя влюбился, – сказал я будничным тоном.

– Понятно, – по удивлённому лицу Сигуре нельзя было понять, о чём она думает. Оказывается, о другой девушке:

– А Миу… – она задумчиво посмотрела на моё лицо.

– Миу – нет. Это не значит, что совсем нет. Любовь – сложная штука.

Сигуре непонимающе моргнула, помолчав несколько минут. Она, как я понял, любит тишину. После чего Сигуре искренне улыбнулась:

– Ты тоже интересный человек.

Как раз в этот момент вошла Миу-сан. И что она могла подумать застав улыбающуюся Сигуре, что уже нонсенс, рядом со мной, тоже улыбающимся?

Кажется, приревновала, так как развернулась и деревянной походкой отправилась обратно, со словами «извините, что помешала».

Я решил закругляться:

– Думаю, пора заканчивать чаепитие.

Девушка, не говоря ни слова, встала и поправив одежду, вернув на лицо маску невозмутимости, отправилась по своим делам. Я остался собирать чашки и относить их на кухню…

А там была, кто бы вы подумали, Миу.

– Миу-сан! – улыбнулся я ей. – Извини, что начали чаепитие раньше положенного.

Миу стояла ко мне спиной.

– Ничего, Кенчи-сан, – она дёрнулась, чуть не обрезав палец острым ножом, – я понимаю... Тебя Акисаме-сан искал…

– Ох, тогда побегу!

Я сполоснул чашки и чайник, и убежал, оставив Миу готовить завтрак.

Акисаме-сан обнаружился около своего домика. Там была вообще большая зала для тренировок – даже больше, чем у Сигуре-сан.

– Где ты был! – тут же заорал Коэтсудзи, как только я приблизился. – И почему на тебе школьная форма?

– Извините, Коэтсудзи-сан! – тут же ответил я начальству. – Не обнаружил вас после пробуждения.

– И решил сбежать от тренировок? – зловеще спросил он.

– Никак нет! – вытянулся я по стойке смирно. – Обнаружил Сигуре-сан и попросил её потренировать меня!

– Вот как… – Акисаме тут же смягчился, – и как?

– Ну… Сигуре-сан хороший учитель! – улыбнулся я. – Она меня немного побила своим мечом, а я её чаем напоил.

– Вот как? – уже удивлённо сказал Акисаме. – Странно.

На мой взгляд ничего странного не произошло, но я оставил эти мысли при себе. Акисаме, как только закончил крики, повёл меня на площадку для тренировки. Там уже он заставил меня снова облачиться в тренировочную одежду. Вид изрубленной и окровавленной одежды ввёл его в небольшую задумчивость, и он разрешил заниматься как есть, в одних штанах, которые были почти не повреждены. На голову мне снова встала плошка с горячей водой, а в руки кувшины.

В землю были врыты десятка три-четыре брёвнышек, на разном удалении, и Коэтсудзи, встав рядом, заставил меня идти между этих колышков… Ох, и нетривиальная же задача!

Правда, я нашёл способ схитрить после того как третий раз получил палкой по голове.

– Коэтсудзи-сенсей, а можете показать, как правильно выполнять это упражнение?

– Запросто.

Он встал между колышков, а я врубил технику божественного ока. Ки он не использовал – только собственный вестибулярный аппарат. Только сейчас до меня дошло, что значит переступать двумя ногами сразу. Это как в танце, где нужно продолжать движение вокруг своей оси, таким образом изменяя только угол разворота голени, но не смещать стопы, что бы они оставались параллельны друг другу.

Я попросил тайм-аут на несколько минут и сел в медитацию. Этой техникой медитации, насколько я понял, никто не пользовался, так как она была чисто буддистской. И такая прелесть прошла мимо мира боевых искусств? Похоже, что да.

Я выпустил свою ки, сняв все внутренние ограничители, и сосредоточившись на подсознании.

Выстроить полный аналог той площадки оказалось просто, и я приступил к тренировкам.

Через час я стал замечать, что колышки расставлены в каком-то порядке. Попробовав повторить нужное движение, я понял, правда, только с сотого или тысячного раза – колышки позволяют двигаться зигзагообразно. Причём правильно пройти площадку можно, лишь двигаясь правильным образом. Я ещё немного потренировался в движении ногами и вышел из медитации, вобрав в себя всю ки, которая была разлита в воздухе.

Как я уже говорил, вид эта техника имеет впечатляющий, так как пространство вокруг необходимо наполнить невообразимым количеством энергии. После того как туманная дымка рассеялась, я встал.

– Охохо, – хохотнул Коэтсудзи, который сел в позу лотоса на деревянный столбик макивары, – Миу рассказывала об этом. И что же ты сможешь сделать с помощью техники? – спросил Акисаме. – Сколько бы техник ты не выучил, твоё тело слабо. Ты должен тренировать тело, Кенчи-кун!

– Знаю, Акисаме-сан, – кивнул я, – эта техника позволяет лучше понять своё подсознание и управлять им… в какой-то мере.

Я встал около площадки и взяв в руки горшки, прошёл всю площадку в ритме танца. Это удивило Акисаме-сана, который заинтересовался медитативной техникой.

– И что-же ты сделал? Это какое-нибудь жульничество?

– Нет, сенсей. Жульничество – глупость по своей природе. Эта техника называется медитация тройного цветения… она позволяет погружаться в подсознание, в пустое пространство, подобное сну, и в нём создать силой мысли объект тренировок. Позволяет использовать его, тренироваться, возможно даже, создать себе спарринг-партнёра из подсознания и проводить мысленные спарринги… хотя слово «мысленные» тут не совсем точно, – задумался я, – скорее моделирование. Точно, моделирование.

– Интересно… – заинтересовался Акисаме – почему я никогда не слышал о такой технике? И почему ты так быстро смог понять принцип прохождения?

– Не быстро, – качнул я головой, – время в подсознании течёт иначе. Мысль быстрее тела, поэтому внутри прошло…. Ну, если подумать, то сейчас я отсутствовал по моему субъективному времени часов шесть. И шесть часов, раз за разом, проходил эту тренировку, пока не выработалась нужная моторика и понимание.

– Интересно, – Акисаме сверкнул глазами, – где ты узнал такое? И почему я впервые слышу о ней?

– Узнал в буддистском храме… – пожал я плечами. – А почему не слышали… скорее из-за того, что буддисты редко кого обучают таким продвинутым техникам… и потому, что в мире очень мало перерождённых, – вздохнул я.

Акисаме загрузился, причём сильно, но всего через минуту уже коварно сверкнул глазами:

– Значит усилим тренировки! – воодушевлённо сказал он. – За мной!

И повёл меня в сторону здания.

Каких только пыточных инструментов там не было!

– Значит, твоя главная проблема – слабое тело, – заключил мастер, – и прежде чем мы сможем приступить к настоящему обучению, придётся сделать тебя намного сильнее!

Он надел мне на ноги утяжелители, а так же на руки и повторил экзекуцию с автомобильной шиной. Повязать верёвку на пояс и бегом! И ведь ещё плётку в руки взял…

На этот раз я вернулся, едва волоча ноги – раны от Сигуре-сан ещё не затянулись, так что солёный пот только добавил «прелестных» ощущений. Если бы не философское отношение к жизни, то я бы взвыл. Хотя так я не ныл – жизнь, по умолчанию – боль. Мешок с мясом, который называют «тело», постоянно болит, или не болит, таково его свойство. Ничего всё равно не изменить, пришлось стиснув зубы, бежать. Из-за этого, наверное, останутся тонкие, но шрамы. Неприятно. После пробежки я чувствовал себя убитым окончательно – возвращение в додзё только к моменту, когда было уже пора идти в школу.

5. Паутина

Это адское ощущение болящего тела постепенно стало отпускать – завтрак я пропустил, предпочтя перебинтовать себя и подготовиться к новым испытаниям. Миу вышла, одетая, как обычно, в свою школьную форму, и я помахал ей рукой.

– Кенчи-сан! – обрадовалась она моему возвращению, – ты хорошо тренировался, Кенчи-сан! Акисаме-сан тебя хвалил.

– Странно. Мы ведь ещё и не начали серьёзных тренировок, – подумал я вслух, – хотя да, я старался.

Хорошо, что я был на колёсах, так как на своих двоих я бы до школы не дотопал.

Миу-сан устроилась за моей спиной и мы с ветерком домчались до школы за несколько минут. Пришли мы раньше положенного, за пол часа до начала уроков. Мой байк вообще был моей самой любимой вещью, потому как был чертовски быстр. Зайдя в класс, я наткнулся на Юки – старосту класса.

– Сирахама! – обрадовалась она моему появлению. – Как хорошо, что ты пришёл! Ты ушёл из клуба карате?

– Есть такое, – кивнул я, пройдя вместе с Миу к своей парте, – а что такое?

– Ты должен выбрать новый клуб! – заявила она. – Сегодня же!

Вообще-то всё не так строго, но характер у неё…

– Фуриндзи! – повторила она. – Тебя это тоже касается. Ты до сих пор не выбрала клуб?

– Нет, – потупила взгляд Миу, – хотела вступить в клуб художественной гимнастики…

Я представил Миу в их одежде… нда, это называется «не выделяться» … хотя, если может, то пусть. Тогда лучше сразу готовиться к злобе со стороны подвинутых с пьедестала почёта девочек. Но Миу девушка сильная. Сказать ей? Нет, пока не буду, устаканится само, со временем.

Мы сели за парту – пока было время, я его, родимое, и рассчитал. По всему выходит, что для тренировок мне придётся приезжать в додзё рано утром, тренироваться несколько часов до девяти утра, потом ехать в школу, и сразу после окончания школы, обратно в додзё. Как жаль, что нет клуба, в котором я мог бы сочетать тренировки и клубную деятельность! А самому создать клуб я не могу. Нет достаточно опыта, что бы учить других. Я мог бы создать музыкальный клуб, или брокерский, и вести их, но какой мне с этого прок? Хотя с брокерского – будет. Будет время заработать денег…

– Юки-сан? – обратил я внимание девочки на себя. Та обернулась. – Могу я создать свой клуб?

Таниока Юки удивилась:

– Что? Свой клуб?

– Он самый, – кивнул я, – по брокерской и биржевой деятельности…

– Не знаю… надо поговорить со студенческим советом… – задумалась девушка.

Миу повернулась ко мне:

– Кенчи, ты правда собираешься это сделать?

– Ну да. К тому же будет достаточно времени, что бы заниматься собственными финансами. К твоему сведению, я начинал играть на биржах восемь лет назад. Мне тогда было семь лет.

– И как? – спросила удивлённая Миу.

– А как думаешь, если мой отец обычный служащий, а мать – домохозяйка, за чей счёт мы живём? – усмехнулся я. – За прошлый год, если мне не изменяет память, я заработал четыре миллиона двести семьдесят восемь тысяч сто двадцать один доллар… это если не считать дохода с акций…

Миу осталась удивлённой и потрясённой. Я же относился к своей деятельности философски, делая её просто механически, так как привык, так как просто нужно было. Сейчас да, я мог себе многое позволить, в том числе такое философское отношение к собственным финансам.

Юки, слушавшая меня, удивилась куда больше Миу, причём откровенно мне не поверила, что не замедлила высказать:

– Врёшь! Такого быть не может.

– Может, – пожал я плечами, – сама подумай, откуда у меня мотоцикл за два миллиона йен, если кроме меня в семье зарабатывает деньги только отец, и не может себе позволить такие игрушки? Это не считая дома, в котором мы живём. Я уже давно играю на бирже, у меня к этому определённо есть талант, правда, приходится через отца. Я – его брокер.

Создание нового клуба превратилось в аншлаг – заседание студсовета, без которого тут никак. Меня выдернули с большой перемены, когда я уже хотел сходить к Мистеру Споку и узнать у него последние сплетни.

Пришлось идти в один из кабинетов, в котором заседал этот самый студсовет. Японцы – такие японцы!

Студсовет представлял из себя некоторую группу учащихся, сидящих за столом, во главе стола расположился президент студсовета – паренёк Ёсихару Цугэ, из старшего класса, то есть восемнадцати лет от роду.

Обстановка была мне привычна – сейчас придётся поработать убеждением.

– Сирахама Кеничи, – обратился ко мне Цугэ, – мне сообщили, что ты хочешь открыть новый кружок?

– Это так, – кивнул я, – кружок биржевой деятельности.

– У тебя есть в этом какие-то познания? – спросил он, прищурившись.

– Есть, Ёсихара-сэмпай, – подтвердил я, – я много лет играю на бирже и достаточно успешно. Так же хорошо знаю теорию и, думаю, смогу вести дела кружка.

– Хорошо, – кивнул он, – если ты не откажешься, то можешь пройти небольшой тест?

– Да, конечно.

Дальше, как я понял, он решил проверить мою профпригодность. Исключительно вопросами из учебника по финансам. Что такое акций, облигации, финансы в целом и различные инструменты, вроде деривативов и опционов… выехали вопросы и в экономику, но тут я чувствовал себя как рыба в воде. В финансах тоже, кстати, но в понимании теории экономики меня не переплюнуть ни одному университетскому профессору. Хотя бы потому, что если бы они понимали возможности так же, как и я, то не были бы профессорами в университетах, а грели бы свои косточки на лазурном берегу…

Экзамен затянулся на пол часа, из-за моих развёрнутых ответов, после чего Ёсихара сдался:

– Всё! Довольно, – он глянул на одного своего коллегу, – ты удовлетворён?

– Вполне, – ответил другой школьник.

– В таком случае, Кеничи-кун, тебе придётся заполнить несколько десятков документов. На урок можешь опоздать, учитель поймёт… – он достал из стола толстую папку и положил её на стол, посмотрев на своих коллег.

– Вопросы? – спросил он у них.

Вопросов они не имели и начали быстро расходиться.

Документы были на создание кружка. О его направленности, заявление директору, заявление в клубный комитет, заявка на предоставление площади, заявление на предоставление оборудования… По моим меркам – небольшое количество бумажек, всего два десятка.

Я принялся расписывать по одному. Для кружка из предоставленного выбора выбрал один из небольших кабинетов на последнем этаже, как раз с торца, под крышей. Оборудование? Десяток парт, двадцать стульев, учительский стол, доску. Вот и всё – остальное придётся покупать самому – так как иначе я обдеру школу. Впрочем, для нашей деятельности дорогие компы были ни к чему, но всё же…

Хлопоты могут быть и приятными.

Заполнив всё, я подал документы семпаю.

– Хорошо… – он пролистал всё, – с завтрашнего дня твой клуб начнёт существование официально, а ты войдёшь в клубный комитет. Для начала необходимо, что бы в клубе кроме тебя был хотя бы один человек.

– Обеспечу, – хмыкнул я.

– В таком случае, до завтра. Я с тобой свяжусь…

Ёсихара распрощался и я вышел в коридор. Дел было по горло!

На урок я опоздал, было всего несколько минут до окончания. Одного человека я обеспечить смогу, например, попрошу Миу-кун вступить в мой клуб. Думаю, она не откажется, тем более что зарабатывать деньги – благородное дело.

Уроки закончились быстро. Миу нашла меня около раздевалки, где я её поджидал.

– Миу-сан! – подошёл я, – ты уже решила вступить в клуб?

– Пока нет, – ответила она, – а что?

– Вступишь в мой? Мне нужен человек, что бы зарегистрировать клуб, а я даже не знаю, к кому подойти…

– Конечно, Кенчи-кун! – обрадованно сказала Миу.

– Тогда завтра поговори со старостой по этому поводу. А что же до сегодняшнего дня… – коварно улыбнулся я, – сегодня я попрошу тебя помочь мне с офисной техникой.

– Хорошо, – тут же согласилась Миу.

Мы с Миу вышли из школы, и пошли к мотоциклу.

– А как же тренировки? – спросила Миу-сан.

– Боюсь, мне придётся пожертвовать на некоторое время тренировками. Клуб сам по себе не появится, придётся немного поработать над этим. А управляющего у меня нет.

– Акисаме-сану это не понравится… – пробурчала Миу.

Я не стал комментировать, а уже привычно залез на байк, Миу села сзади.

– Сейчас… Миу-сан, как насчёт прокатиться до моего дома?

– Домой? – удивилась она.

– Ну, почему бы тебе не познакомиться с моими родителями?

Миу смутилась, но кивнула:

– Хорошо… если ты хочешь…

Миу со своими родителями я не то что бы стремился познакомить… незачем усугублять ситуацию – в школе уже каждая собака шепчется, что я с ней встречаюсь, сама Миу ничего по этому поводу не предпринимает. Миу, судя по всему, думает, что у меня что-то с Сигуре-сан, а Сигуре… это Сигуре. Чёрт её знает, что она об этом думает. Мне же было фиолетово, что обо мне думают другие. Как сказал мудрец – «другие всегда будут недовольны тобой, потому что причина в них самих, а не в тебе». Парни в школе будут недовольны мной, потому что Миу общается преимущественно со мной, но я тут не при чём – они тоже могут подойти и так же общаться, но… причина в них самих. В их неуверенности.

То же можно сказать про всё общественное мнение – не стараюсь я никому угодить, так как знаю, это в принципе невозможно. Я выехал из школьных ворот и поехал к дому. Наконец-то, вернулся домой. Миу-сан удивлённо осмотрела мой домик, пока я открывал ворота и заводил стального коня внутрь.

– Кенчи-кун, а ты уверен… – замялась она около двери.

– В чём? – не понял я.

– Ну… я не знаю, как твои родители на меня отреагируют…

– Уверен, всё будет хорошо, – вздохнул я, – для моих друзей в моём доме всегда есть место. А что до семьи… будь сама собой.

Я провёл Миу. Отец был всё ещё на работе, а мама, судя по запахам, на кухне. Не став лишний раз беспокоить её, я разулся и прошёл в дом. Как и предполагалось, мама была на кухне, а Хонока ещё не вернулась из школы.

Вместе с Миу я прошёл тихо на второй этаж. Миу с интересом разглядывала мою комнату и дом вообще – оформлял то я его в своём совсем неяпонском вкусе, поэтому выросшей в додзё девочке было на что посмотреть.

– Это твоя комната? – Миу нерешительно прошла.

– Да… – я огляделся, – у меня тут немного неуютно, наверное, для обычного человека… это скорее кабинет.

Миу осмотрела доску с записанными датами различных презентаций и обвалов курсов валют. Я же поспешил к компу и быстро в интернете отыскал адреса магазинов и сделал заказ по адресу школы на завтра. Пока я этим занимался, приехал отец и, судя по звукам, обнаружившая мою обувь, Хонока. Уж кто-кто, а сестра не заставила себя долго ждать – влетела в комнату, с криками «Братик вернулся!».

– Хонока, – строго сказал я, повернувшись, – отвлекаешь же.

– Вечно ты бурчишь, как дед старый… – надулась она, – а… – взгляд её упал на Миу, которая тихонько так сидела на кровати и смотрела на эту картину. Кажется, Хонока заработала удивление на месяцы вперёд. Ну, и обалдела же она от наличия в моей комнате постороннего!

– Это Миу. Миу-сан, это Хонока, моя младшая сестра… – представил я девочек, не отрываясь от монитора.

Надувшаяся сестра вылетела из комнаты пулей.

– Кажется, я ей не понравилась… – повесила голову Миу.

– Это Хонока, Миу-сан, – вздохнул я, – она вечно злится, если рядом со мной кто-то находится. Не обращай внимания.

– Но так же нельзя! – возмутилась Миу, – она же твоя сестра!

– Вот именно, – подтвердил я, встав и подав руку Миу, – кажись, папа приехал. Пойдём…

* На следующий день *

– Чем ты думал! – орал Коэтсудзи-сенсей, – ты пропустил тренировку! Мог бы решить все свои школьные дела в школе! Ещё раз пропустишь тренировку – будешь пахать за десятерых!

Ой и досталось же мне за отсутствие. И Миу-сан тоже, так как она едва успела поздно вечером всех этих мужиков накормить…

Да, дела… такие взрослые дяди, а такие несамостоятельные. Придётся брать додзё под свой финансовый контроль. Заработанных денег должно хватить – у меня в активе солидные суммы крутятся, так что могу себе позволить. Да и денег из самого додзё заработать можно, если, скажем, брать учеников в виде младшекласников… хотя нет, тогда эти монстры их убьют на месте и скажут, шо так и было!

Тяжко вздохнув, я нарезал ещё один штрафной круг вокруг парка, и с Акисаме-саном в качестве балласта.

Зато удалось кое-как исправить ситуацию с Миу и она перестала меня так ревновать к Сигуре. Ох, и намучаюсь же я с попыткой усидеть на двух стульях сразу…

Сигуре не отнеслась к моему отсутствию никак – она вечером ушла по своим делам и на пару дней исчезла из додзё.

Акисаме, как всегда, руководил моей физической тренировкой. На этот раз, когда раны затянулись, оставив тонкие шрамы, было не так уж и плохо, по сравнению со вчерашним днём.

Миу ходила счастливая как кошка…

Утро закончилось ровно в момент, когда я окончательно выбился из сил и готов был просить пощады. Акисаме видя моё состояние, повёл на завтрак и после стряпни Миу-сан мы отправились в школу. Но, уже идя к раздевалке, обнаружили, что там стоит мистер Спок.

– Спок-кун? – удивился я.

– Сирахама, – обратил на меня внимание инопланетянин, – а я-то как раз тебя и жду.

– Что-то случилось? – прищурился я, думая, зачем инопланетянину меня тут ждать.

– Ещё бы. После того, как ты побил Даймондзи, тобой заинтересовался глава клуба карате, Цукуба-семпай…

– Бесполезно, – отвернулся я, – я не вернусь туда.

– И не надейся, – примазался тут же Спок-кун, – он хочет проверить твои навыки.

– Проверить навыки? – подошла сзади Миу.

– В поединке с Сирахамой, конечно-же.

Миу вздохнула спокойней:

– И всего-то? Тогда Кенчи-куну надо всего лишь побить его.

– Какая ты оптимистичная, Миу-чан, – посмеялся Спок, – Цукуба обладатель чёрного пояса. Кенчи-куну никогда его не побить.

Миу загрузилась, причём сильно, я же остался более-менее спокоен, хотя… этого пацана мне не побить голыми руками.

– Ну хватит об этом! – воскликнул Спок, подойдя к Миу, – информация о тебе. Какие у тебя три объёма? Есть ли кто-нибудь на примете? – Спок необдуманно положил руку на плечо Миу и тут же полетел на землю.

Фуриндзи удивилась и чуть ли не расплакалась, но я её остановил:

– Правильно, нечего задавать девушкам такие вопросы. Пойдём лучше…

– Но ведь твой друг… – попыталась она указать на Ниидзиму.

– Поболит и пройдёт.

Я увёл Миу за собой.

Значит, Цукуба… и чего этим японцам не живётся спокойно? Привыкли, понимаешь ли, воевать по правилам, а если я нож достану и порежу этого Цукубу? Ну, ладно, не я, а любой другой, кого он попробует достать? И ведь если я его отделаю, он будет потом жаловаться, что злой я его бедного-несчастного побил.

Придётся идти в Рёдзанпаку на поклон и просить меня тренировать сильнее.

Как только закончились уроки, я сбегал, получил ключи от кабинета и дождался приезда грузовика. Оттащить два десятка тяжёлых коробок на последний, четвёртый этаж было не так уж и трудно, особенно по сравнению с тренировкой Сигуре-сан. Постепенно клуб обретал свой нормальный вид – вокруг, вдоль стен, я расставил парты, Миу-сан распечатала компьютеры и их мы расставили по столам, на приличном удалении. К каждому компьютеру по два монитора, а так же в углу я поставил синтезатор. Ну не удержался – захотелось поиграть, а дома почти не бываю, в додзё, понятное дело, ничего такого нет, вот и не удержался.

Миу удивлённо посмотрела на синтезатор, но не стала комментировать.

Завершили мы установкой моего личного места – точной копии того, что было дома. Я ещё провозился около часа с настройкой интернета и установкой программ, которые, слава богу, были у меня на флешках.

– Вот и всё.

– А если будет больше народу? – поинтересовалась Миу.

– Не будет. Я не собираюсь учить всю школу, так что в клубе десять мест, не считая меня. С учётом тебя – девять. Мне не нужна большая компания, я не смогу контролировать лично большое количество народа, а терять контроль я не намерен, члены клуба могут сильно проиграться. Это мне как-то не нравится.

В этот момент в дверь постучались.

– Мистер Спок? – удивился я вошедшему Ниидзиме.

– Когда ты перестанешь меня так называть? – занервничал Спок.

– Когда ты сменишь причёску.

Тяжко вздохнув, Спок посмотрел на ряды компьютеров и обратился ко мне:

– Кстати, Кенчи, раз уж ты открыл клуб, могу я в него вступить?

– Интересуешься? – я заинтересовался таким предприимчивым парнем. Да, он вполне подходил для работы, так как был довольно… специфической личностью.

– А то как же.

– В таком случае, помогай разбирать вещи.

Мы продолжили втроём. Спок оказался полезным человеком – ему не приходилось пояснять что, как и куда, как Миу.

6. Индексация

* Додзё Рёдзанпаку, то же время *

В додзё, по просьбе старейшины собрались все мастера. Вернувшаяся с задания Сигуре с любопытством вошла в зал, в котором уже сели все мастера.

На столике был горячий чай, который, кроме Миу, умел заваривать только старейшина. И Сигуре, стараниями Сирахамы.

– Наконец вернулась? – спросил старейшина, – не поведаешь нам, куда ты уходила?

– Нет… отозвалась Косака, – это… личное.

Заявление ввергло в ступор Акисаме, который считал, что у его воспитанницы нет от него секретов. Видя такое состояние мастера Коэтсудзи старейшина пригладил свои усы, решив разобраться, в чём тут дело.

– Ладно, мы же не будем лезть в личные дела мастера Косаки? – спросил он заинтересованно. Остальные согласились с ним и старейшина продолжил уже по теме собрания: – единственная причина, по которой мы собрались здесь – наш дражайший ученик. Интересный человек, не правда ли?

– Странный он, – сказал Акисаме, – он тренируется с помощью какой-то странной техники…

– Медитация тройного цветения, – сказала Сигуре, хотя обычно она только молча слушала и никогда не говорила.

– Что, прости? – спросил Ма Кенсей, спрятавший фотоаппарат, так как Сигуре на этот раз соблюла приличия.

– Техника… доступная перерождённым… – сказала Сигуре, – одна из них…

– Вот как? – удивился старейшина, – откуда тебе известно?

– Кенчи… сам сказал… – недовольно ответила Сигуре, – обещал научить… одной технике.

Мастера зашумели – виданное ли дело, но старейшина хлопнул рукой по столу и всё стихло.

– Сигуре-сан, тебе кажется известно больше, чем нам? – повернулся в её сторону Акисаме, – откуда?

– Сам… рассказал…

– Странно, мне он ничего не рассказывал, – обиделся было Коэтсудзи.

– Ты не спрашивал… – Сигуре склонила голову, – он… интересный человек.

Старейшина продолжил допрос:

– А ты спросила его? И что же он тебе рассказал?

– Много… он умеет заваривать чай… – Сигуре отпила глоток от поставленной перед ней чашки. Заявление удивило мастеров.

– Не хочешь ли ты сказать, что Кен-тян пригласил тебя на чай? – хохотнул старейшина, но тут же осёкся и замолк, глядя в глаза Сигуре.

– Да. Мы говорили…

Поняв, что большего она не скажет, Акисаме-сан прекратил допрос:

– Довольно, старейшина. Кенчи-сан сам скажет всё, что сочтёт нужным.

– Но меня интересуют его способности, – надавил старейшина, – он явно умеет управлять своей ки. При этом ничего не смыслит в боевых искусствах.

Однако ему ответила Сигуре:

– Он обучался в храме… много лет… медитации… – Сигуре, и без того сказавшая рекордно много, замолкла и уткнулась в чашку с чаем. Старейшина удивился, но припомнив кое-что из сказанного Кеничи, кивнул, продолжив:

– Обычно обучение начинается с подготовки тела, затем навыков, и только потом ученика постепенно учат использовать своё ки. Тут случай особый… ученик уже владеет ки, а её объём на уровне любого другого перерождённого. Контролирует он её так же не хуже мастера, но…

– Просто он начал обучение много лет назад, – влез Сакаки, – а в додзё продолжил свой путь, а не начал его. Думаю, в этом вы как раз и ошиблись.

– Вот именно, Сакаки-кун, – кивнул старейшина, – у нас ученик который владеет ки на уровне мастера, использует какие-то секретные техники для тренировок…

– В таком случае, – продолжил за старейшину Акисаме-сан, – ему требуются физические тренировки. Его ки может разрушить его тело, если он будет неосторожен.

– Значит, будем качать мальчика, – кивнул Ма Кенсей.

– Не только, – не согласился с ним Акисаме, – начнём потихоньку учить его боевым искусствам.

Мастера согласно загудели. Акисаме продолжил: – ну и конечно же, тренировать тело! Я займусь этим лично. Всё, что ему требуется – многократно увеличить физические нагрузки, так как стандартные тренировки для него что лёгкая прогулка, благодаря ки.

С ним не согласились большинство мастеров, за исключением Апачая, но старейшина хлопнув по столу, попросил всех стихнуть и слушать Коэтсудзи.

Благодарный Акисаме описал ближайшие тренировки, после чего собрание было закончено.

Мастера додзё рёдзанпаку не собирались давать ученику поблажки, сколькому бы он не научился до прихода в додзё. Никто из них не знал, что значит тренировать лучше или хуже – тренировка в понимании присутствующих это полная самоотдача.

* Кеничи, тот же день *

Мастера сегодня как с цепи сорвались! Акисаме сразу, как только я пришёл, утащил меня с собой и вытащил из подсобки какую-то адскую машину, в которую запихнул меня. Приходилось бежать как белка в колесе. Хотя это им и было – колесо для белки. После часа бега, он впихнул меня в какое-то приспособление, в котором было нереально двигаться и потребовал отрабатывать удары. При этом руки были привязаны к тугим рычагам. Зверюга!

И ведь за каждую остановку аппарат бил меня током! Бодрит, конечно, но я бы с радостью отказался от таких адских тренировок. Пришлось часов пять мучиться в его адских машинах – закончил он когда уже стемнело. Больше я ничего не помню, как дошёл до куда-то, как свалился и заснул…

Встал я от пинков – это демон во плоти, Акисаме Коэтсудзи, захотел продолжить тренировки.

Подъём в четыре утра – та ещё радость.

Пять часов экзекуции… бег вокруг парка с покрышкой, на которой сидел Коэтсудзи, потом отработка ударов… Акисаме не страдал добротой – через четыре часа меня можно было выжимать. Тело ныло так, словно вот-вот развалится. Попытки пожаловаться демону ни к чему не привели – он только посмеялся, сказав, что так и должно быть, и что это «мышцы растут».

В школу я сбежал с огромной охотой – только это позволило мне прийти в себя.

Бегать от Цукубы не получалось никак – всё же я был главой школьного кружка и сбежать из своего кабинета… Да, сбежал, и лишний раз не попадался никому на глаза. Сразу после занятий – вообще скрылся и уехал в додзё, вместе с Миу, конечно же.

Хотя наверное, зря я так беспечно отношусь к додзё. К демонам в ад я уехал, что бы они и дальше истязали меня, радуясь, вот правильное сравнение. Акисаме только порадовался такому рвению и принялся за моё обучение в усиленном темпе – на этот раз он вытащил передо мной каменную статую.

– Это ещё что? – не понял я, видя статую, одетую в кимоно.

– Это моё тренировочное устройство. Называется «брось демона»… – усмехнулся Коэтсудзи.

Я попробовал выполнить бросок… макивара была тяжёлой, и ни в какую не хотела падать – не меньше двухсот килограмм камня.

На мои потуги Коэтсудзи только рассмеялся, пояснив:

– Всё дело в центре тяжести, – пояснил он, – у людей центр тяжести находится чуть ниже пояса. Если сместить центр тяжести… – он подвинул макивару так, что она легко наклонилась, – то сможешь бросить её как угодно…

За нашей тренировкой наблюдал Сакаки, причём внимательно.

– Понятно, – кивнул я, – разрешите попробовать сначала в виртуальной реальности?

– Да пожалуйста, – кивнул Коэтсудзи-сенсей, прежде чем понял, о чём речь. Я сел и начал уже привычную медитацию. Если дело касается выработки чувства центра тяжести – то это мой козырь, можно и с него ходить.

Коэтсудзи быстро отпрыгнул от волны ки, а Сакаки смотрел во все глаза, дальше я не видел, постепенно проваливаясь в своё подсознание. Ещё чуть-чуть, и я стою в привычной темноте. Макивару я достаточно ощупал, так что смоделировать её не составит труда.

Построив перед собой ту же самую макивару, я принялся за тренировки.

Единственный минус такой тренировки – я могу, по внутреннему времени, заниматься очень и очень долго. Сперва это кажется плюсом, но если подумать… провести две недели, без сна и отдыха, в постоянных тренировках, бросая макивары различной весовой категории… это та ещё радость. Зато, как я понял, судьба Миу, которая долго и упорно учится годами на пролёт мне не грозит. Ки-центр развит, а контроль ки… это я могу с честной совестью заявить – своими силами натренировал. И это не стоило мне ничего – медитация это не усилие, это его полное и абсолютное отсутствие.

Макивары я бросал уже намного уверенней, хотя крутить так же просто, как Акисаме-сенсей не мог. Не мог, и всё тут, тут наверное работает какая-то особая, уличная магия…

Я вышел из медитации, тяжко вздохнув.

– На этот раз это было дольше, – оповестил меня Акисаме с другого конца зала.

– Это точно. Итак, сенсей, что надо бросить?

– Занимайся пока, – он оставил меня вместе с макиварами и ушёл.

Я же, выйдя наконец в объективную реальность, с удовольствием начал процесс валяния дурака. Дураком был назначен каменный болван – его я валял только так – хотя в подсознание я немного неправильно скопировал параметры и поместил центр тяжести слишком высоко, труда не составило немного подправить уже в процессе изучения болванов.

Легко валяя мелкого болвана, я решил поискать что-то потяжелее, что бы потренироваться в этом же искусстве. В подсознании можно было просто создать такого же болванчика, но больше, и в итоге всё работало нормально.

Каково же было моё удивление, когда в подсобке я обнаружил… целый склад болванчиков. И были тут они самого разного размера! От тех, что с меня размером, до трёхметровых. Обрадовавшись, я тут же потянул двух болванов в зал для тренировок и отработал броски с ними. Это было просто физически сложнее, но суть осталась та же – правильно смещать центр тяжести. Коварно хихикая, я вытянул из подсобки вообще всех болванов, и валял их за исключением трёхметрового – на этого у меня сил не хватило, и он просто отклонялся в сторону, вставая на одну ногу, но преодолеть вес… тут где-то около полутонны, а сила, с которой я действую, около ста килограмм, так что…

Быстро в уме набросав вес верхней и нижней частей, условно взяв вес в пять сотен килограмм, я получил, что приблизительно требовалось сто пятьдесят килограмм усилия для опрокидывания болвана. То есть его я не смогу, как бы ни старался, кинуть.

Обидевшись на такую несправедливую судьбу я пошёл искать Акисаме, что бы пожаловаться ему, но на ловца и зверь бежит – выйдя из зала, я обнаружил идущего мне на встречу Коэтсудзи.

– Кенчи-кун, – сверкнул он глазами, – ты уже понял принцип?

– Да, мастер, – покорно склонил я голову, – но по моим рассчётам, что бы кинуть последнего нужно усилие около полутора сотен килограмм. А я на это физически не способен.

– Чушь, – отмахнулся Коэтсудзи, – этот болванчик намного лег… – он замолчал, открыв дверь… да, я немного захламил помещение – по всему полу валялись макивары.

– Я и говорю, что бы бросить последнего мне нужны силы.

Нечасто можно обнаружить на лице Коэтсудзи зловещее выражение лица. Но он нервно захихикал, после чего посмотрел на меня сумасшедшим взглядом:

– Кеничи… будет у тебя сила… за мной! – он повёл меня в свой машинный зал, где были расставлены самые разные машины. Только не снова… по-моему, учитель слетел с катушек…

Но Коэтсудзи, похихикивая, впихнул меня в одну машину и тут же улыбнувшись, приказал начинать.

Как оказалось, это была динамо-машина…

* Следующий день, вечер *

Старейшина, это в уме не укладывается! – гневно заявил Коэтсудзи.

– Что такое? – поднял брови Фуриндзи Хаято, – твой ученик опять что-то отколол?

– Вчера… вчера пока я оставил его с макиварами…

– Не томи, – попросил Сакаки, отхлебнув из кувшина, – он разбил твои игрушки что ли?

– Нет. Он бросил их все… – Коэтсудзи сдался и повесил голову, – он нашёл склад статуй и валял их всех… это…

Старейшина расхохотался:

– Разве ж это плохо? У тебя тренировка такая…

– Но это неправильно! – возмутился Коэтсудзи Акисаме, – он не должен проходить тренировку так быстро! И вообще, это было рассчитано на несколько недель занятий…

– В таком случае, начинай учить его следующему. Запомни, Акисаме-кун, Кенчи-кун быстро понимает суть, но тело его слабо…

Акисаме внял мудрости старейшины, поэтому пошёл спать, с мыслями о том, каким экзекуциям он подвергнет ученика на следующий день.

Кеничи между тем покорно тренировался вместе с Ма Кенсеем. Техники мастера Ма были большей частью основаны на ки, нежели любые другие, поэтому китаец не успевал подкинуть Кенчи-куну новые приёмы и стили, стойки, движения… Кеничи проглатывал всё это как голодный демон, требуя ещё и ещё…

Небесный поток он освоил за считанные минуты – всего-то несколько непрерывных недель тренировок в виртуальной реальности… чистая ки-техника.

Мастер Ма не унывал, показав Кен-тяну способ перемещения, вот тут то и случилось странное, с точки зрения китайского мастера кэмпо.

– Можно ещё раз показать? – попросил Кенчи, как только Ма остановился.

– Да пожалуйста, – кивнул Ма Кенсей. Кенчи очень и очень заинтересовался техникой, так что тут же сел в медитацию и, выстроив свой образ тела начал формировать технику.

Через пол часа медитации Кеничи открыл глаза, и с озарённым видном заявил: «теперь я знаю кунг-фу!»

– Что? – Ма отвлёкся от журнала с эротическим содержанием и поднял брови, – мы учим кэмпо, мой юный ученик!

– Знаю, сенсей, просто к слову пришлось. Словно вы не смотрели старые китайские боевики…

– Ах, это… – засмеялся Ма, закрывая журнал, вложив вместо закладки фото полуголой Миу, – ты что-то понял?

– Я понял, что ничего не понял, – внимательно сказал Кеничи, – эта техника похожа на движения Миу и старейшины, но сильно отличается физически…

– Вот как… – Кенсей спрятал заинтересованный взгляд за полами шляпы, – ты можешь повторить?

– Не сейчас, – мотнул головой Кеничи, встав перед мастером Ма и размяв ноги, – скажите, если использовать компенсирующую часть во время разгона, наполнить тело ки, что бы избежать повреждений, использовать вихревой приток энергии и колебания ки… — Кеничи задумался, – чёрт, да такое наверное возможно… – он снова сел в позу лотоса и глубоко вздохнув, начал выпускать свою ки. Мастер Ма, насмотревшись, уже привык, хотя редко кому удаётся увидеть ки в настолько концентрированном виде, что её видно невооружённым взглядом. Небольшая дымка вокруг тела мастера – вот обычный вид сверхконцентрированной ки, но то, что он видел сейчас – дымка развеивалась по всей площади вокруг, на метры, стелясь подобно туману около земли. Трава и цветы, попавшие под ки, мгновенно высыхали от огромного количества жизненной энергии. Попавший в дымку человек почувствовал бы, словно его тело погрузили в ледяную воду – тело мгновенно немело. Поэтому Коэтсудзи либо держался на расстоянии, либо забирался на столбик-макивару. Ма один раз обжёгся о ки и больше не подходил к ученику.

Кеничи просидел так шесть часов. Шесть часов, хотя для того, что бы повторить небесный поток, ему потребовалось три минуты медитации. После того как Кеничи просидел час, Ма Кенсей пошёл к старейшине, сообщить о чём-то странном.

Хаято, уже привыкший к тому, что мастера бегают к нему сообщать о странностях, выслушал Кенсея и пошёл вместе с ним. За ними увязалось всё додзё, включая Сигуре и Миу.

Кеничи сидел всё так же неподвижно.

– Он освоил железный кулак за десять минут медитации…

– И что же ты ему задал? – поинтересовался старейшина. Остальные, выглядывая из-за угла обратились в слух.

– Ничего! Совершенно ничего. Я показал ему технику быстрого шага из начального обучения в стиле феникса, он посидел несколько минут, задумчиво сказал, что эта техника похожа на ваши движения, выдал какую-то длинную тираду, из которой я запомнил только про пульсирующую ки и вихревые потоки, после чего сел обратно и уже…

– Вот как... – старейшина нахмурился – чует моё сердце, он полез в такие дебри, в которые нам, смертным, лучше не заходить. Ничего, скоро поймёт, что это всё бесполезно и вернётся в наш мир… – старейшина тяжело вздохнул, после чего развернувшись, ушёл и увёл остальных.

* Ночь. Сирахама Кеничи *

Я открыл глаза. Хотя прошло уже столько времени… я уж начал было думать, что это всё мне снилось, и чуть было не остался в своём внутреннем мире навсегда. Но сил хватило, что бы открыть глаза… это было… тяжело.

Началось с того, что Ма Кенсей показал мне технику шага. Очень интересную технику – позволяющую двигаться чуть-чуть быстрее. Примерно в полтора раза, за счёт ки, и включала в себя техника особые движения ступней, поддерживаемых с помощью ки. Но, движение ки в организме было простое как топор из села Чугуева. Никаких сложносоставных энергетических конструкций. Такое нерациональное движение ки меня начало раздражать – Миу и старейшина использовали куда более адекватные способы перемещения. Вот им можно было подражать…

Хотя с энергетической точки зрения движение ки и было похоже, но вот мастерство формы… совсем разный уровень. Я уже бегал по методу Миу-сан, поэтому понял, где именно тут нужно подправить, и наткнулся на интересный эффект. Волны ки, подаваемые с определённой частотой – около ста раз в секунду, могли создавать единый поток, не травмирующий тело и вместе с тем обладающий достаточной мощностью. А если заключить этот пульсирующий поток в оболочку из движущегося ки…

Вот на этом я и завис на долго. Более того – я завис на годы внутреннего времени.

Просто сформировать ки в сложную форму, контролируя и скорость, и силу, и пульсацию, и вихревую оболочку…

Это было только началом. Когда я бывал на катке, давно, ещё в молодости, один парень мне рассказал интересную гипотезу. Якобы на поверхности льда, вне зависимости от температуры перехода его в жидкое состояние, образуется тончайший квазижидкий слой. Настолько тонкий, что никакие микроскопы не возьмут. Я задумался над этим, надолго, но времени у меня для раздумий было много. Физика ки не такая, как у некоей физической энергии, однако очевидно, это энергия… Я начал экспериментировать – благо ки в моём подсознании было настоящее, а не смоделированное. Техника перемещения была интересной, но она не позволяла двигаться быстрее сорока километров в час. А я хотел быстрее. Помогла теория укрепления тела своей ки, та часть, которую удалось выдрать из приземления Миу при прыжке. Месяцы тренировок, экспериментов, новых неудач, и вот, я смог укрепить тело настолько, что перегрузки для него не страшны. Это было только начало – первая кровь. Далее – самое интересное. Что бы увеличить скорость движения в пространстве, мне пришлось создать технику чуть ли не с нуля. Это сложно, долго, но не нереально. В итоге, при моделировании, я вполне хорошо мог двигаться, причём с умопомрачительной скоростью. А говорят, что гепард – самое быстрое животное на земле. Обезьянка по имени Кенчи обгонит его как стоячего…

Проблема, над которой я бился – движение в воздухе. Собственная аэродинамика. При ускорении до двухсот километров в час воздух бил сильно и мешал двигаться, область низкого давления за спиной тянула назад, ветер мог сбить с ног того, кто находится рядом. Меня это не устраивало – так техника была бы не то что сырой, её вообще было бы нереально использовать.

Поэтому я воспользовался ки. Выпустить её, создать тонкую плёнку из квазижидкого слоя ки… чувствуете, как бредово звучит?

Но и с этим я справился, спустя год тренировок и экспериментов – ки приняла форму поверхностного слоя, который скользил в воздухе, аккуратно его вспарывая, а не проламывая, как физический объект.

Это было пол дела – создать все эти сложные формы ки и согласовать между собой. Какой в нём смысл, если нельзя будет использовать? Поэтому я принялся за отработку. Постепенно концепция многих шагов сократилась гораздо сильнее, до концепции нескольких шагов, и использовании ки, как конька, благодаря которому я могу скользить по любой ровной поверхности.

Скорость удавалось держать на уровне.

Год тренировок. Два года. Три года. Время трудно считать, но приблизительно я представлял где год, а где минута, поэтому кое-как поддерживал чувство времени.

Передо мной выросла махина Даймондзи, и я в очередной, десять, сто, сто тысячный раз рванул с помощью техники на него, в момент движения ускорение ки максимальное, поэтому успеваю увидеть, как он почти неподвижно, с занесённой для удара рукой, медленно-медленно двигается в сторону, где я когда-то был. Остановка за его спиной, удар Апачая – прямой, с активным использованием ки для силы и скорости, и тут же уход на десять метров за спину. Виртуальный противник отлетает в перёд, кувыркнувшись через себя.

Повторив бесчисленное множество раз самые разные вариации использования техники, я с огромным трудом вылез в реальность, и тут же свалился спать. Я так долго не спал…

Акисаме-сан обнаружил меня утром, причём не стал сразу расталкивать. Вид у меня был тот ещё.

– Утро доброе, Кенчи-кун, – поприветствовал он меня, когда я окончательно проснулся.

– Доброе… вот уж действительно доброе утро… – я с удовольствие посмотрел на небо, всё ещё валяясь там, где сел вчера, – сегодня прекрасный день. Долго меня не было?

– Около шести часов, – тут же сообщил мастер, – не выспался?

– Нет. Слишком большая нагрузка на мозг. Хорошо ещё что инсульт не схлопотал… – я потянулся.

– И всё же… – мастер помог мне встать, – что тебя заставило себя так мучить?

– Ох, не поверите, – вздохнул я, – заметил одну технику… потом другую, попалась мысль удачная, и пошло-поехало… – я ещё раз вздохнул.

Акисаме-сан оставил меня одного, не став нагружать тренировками. Это хорошо. Я поплёлся в сторону душа, но, всё же не утерпел и попробовал технику, ради которой старался так много…

Первый блин вышел комом – ускориться то я ускорился, но запнулся и покатился по земле. Учитывая скорость, которую я держал намного ниже стандартной, неудивительно. Но дальше я уже смелее принялся за отработку – с третьего раза мне удалось выполнить технику правильно. Такое ощущение, что просто прыгаю с одного места на другое, одним шагом, а в момент прыжка время замедляется, птицы зависают в воздухе, а звуки пропадают. И в момент выхода из прыжка всё встаёт на свои места.

Максимальное расстояние для «телепортации» было установлено в тридцать семь метров. Ровно.

Спал я ровно до того момента, когда пришло время идти в школу – будить меня пришла Миу, лично. Остальные были рядом и палили наш разговор.

Более-менее, но я выспался… хотя кого я обманываю – мне бы ещё пол дня в моей мягкой кроватке провести и можно считать, что отдохнул.

Одевшись, я залез на байк, Миу привычно запрыгнула сзади и мы поехали…

7. Шпана

Первый день в качестве руководителя финансового клуба, вот от этого я точно бы отказался в таком состоянии, как сейчас.

Вводная лекция относительно финансов закончилась выяснением уровня грамотности группы. Миу знала совсем немного, зато мистер Спок меня порадовал знанием хотя бы основ классической экономической теории.

– Хорошо, – сказал я, когда мы добрались до середины лекции, – с этим вы, как я понимаю, справились. Миу-сан, тебе лучше подучить теорию. Ниидзима, твой уровень несколько выше, чем я ожидал… готовился?

– Не так давно, Кеничи-сан, – сказал Спок, – я навёл справки о твоих финансовых махинациях и понял, как можно захватить мир!

– Ты прав, – улыбнулся я, – самые влиятельные люди в мире – те, кто занимается инвестициями. Та же JP Morgan Group, – привёл я пример одного из почти что теневых хозяев планеты земля.

– Миу-сан, я с тобой потом отдельно позанимаюсь, что бы между тобой и мистером Споком не было сильного разрыва в уровне знаний. Но поскольку непосредственно экономикой вы не занимаетесь, а работа тут – в рамках кружка, я не буду грузить вас серьёзной теорией. Начну с одного интересного факта – программа-робот, действующая на рынке, зачастую может показать превосходные результаты. Это даёт нам понять, что в мире финансов не всегда работает непредсказуемость. Психологический фактор, конечно, имеет место быть, но не всегда, далеко не всегда. Рынок – предсказуем. И человеку вполне по силам рассчитать вероятность того или иного действия, не предугадать, а рассчитать. Существует так называемая финансовая математика.

Кстати, об этом… финансовая математика, принятая в этом мире немного отличалась от привычной мне. Однако я всё равно и с успехом применял свой метод. Тут в ходу был тоже довольно интересный метод, но качественно до уровня capm он не дотягивает. Сказывается отсутствие портфельной теории вообще. Марковиц, автор теории и лауреат нобелевской премии, никогда в этом мире и не рождался, вместо него был другой человек, с другими идеями… В планах на ближайшее будущее – издать портфельную теорию Марковица, с поздними доработками и моими личными поправками.

Уравнения, как и ожидалось, оказались сложными, но японские школьники потянули. Особенно с моими пояснениями и уточнениями. Остаток дня был убит на подробное объяснение того, какими именно методами производится рассчёт и какими именно методами им следует пользоваться. Конечно же, ни в какие дебри мы не лезли. Вообще, это была только вводная лекция – основная часть работы учебной группы на начальном периоде – игрушка под названием форекс.

Основа работы, пока что, не в использовании сложных теорий, а в простом анализе информации из информагентств и срочные ставки на ту или иную валюту, изучение простых и финансовых новостей, умение просто держать руку на пульсе. Большего, пока что, и не надо.

Пояснив это, я закончил лекцию:

– Всем этим мы будем заниматься. Нет, мистер Спок, можешь пока не строить модели, это излишнее. Пока что, всё будет намного проще, мы начнём с простого и будем усложнять свои инструменты и подводить знания к уровню, необходимому для игры на бирже. А пока что, можете занять свои места. Я поясню вам, что такое форекс и как можно работать в этой системе. Система, грубо говоря, для новичков. У меня есть несколько счетов, их я вам и вручу… – я действительно успел зарегистрировать несколько счетов с балансом в тысячу долларов.

* * *

Возвратился я не в додзё, а домой. Завёз Миу-сан в Рёдзанпаку и лёг отсыпаться.

Наконец, ситуация, более-менее выправилась. Прежде всего, отоспавшись, я свалил в додзё. Выходные, времени, казалось бы, уйма.

Время было – раннее утро, пять часов, поэтому на моё исчезновение никто из домашних внимания не обратил. Взяв свой байк, я выехал на пустые улочки и рванул в сторону Рёдзанпаку.

Зато в додзё отнюдь не все спали – как только я завёл мотоцикл в ворота и поставил около них, почувствовал Акисаме-сана, который был рядом со своими адскими игрушками.

– Акисаме-сенсей? – позвал я его, приблизившись к месту пыток, – утро доброе, сенсей! – улыбнулся я.

– А, Кеничи-кун, – сенсей коварно улыбнулся, – надеюсь, ты хорошо отдохнул. Впереди у тебя небольшая пробежка и отработка приёмов. Шагом-марш переодеваться! – сенсей встал, отпустив одну из своих машин, которая, как и следовало ожидать, предназначалась для пыток моей тушки. Судя по торчащим шипам, Акисаме-сан учился инженерному делу у инквизиции, или около того…

Лёгкой пробежкой оказались десять кругов вокруг парка. Правда, к своему удивлению, я обнаружил, что не выдохся окончательно. После небольшой передышки и холодного душа силы ещё оставались.

– Сенсей? – обратил я на себя его внимание, – сегодня это было намного легче, чем раньше… у вас новая покрышка, или…

– Нет, покрышка старая, – сенсей незаметно подошёл сзади, – просто ты начинаешь приобретать форму, Кенчи-кун.

– Но не так же быстро, – не согласился я, – на это понадобятся месяцы труда, а…

– Это смотря как тренироваться, – не согласился Акисаме-сан, – Апачай или Сигуре, если бы тренировались как обычные люди, никогда бы не достигли таких результатов. Прежде всего, ты используешь ки, благодаря которой тренировки проходят в более высоком темпе. То, что ты используешь ки, не значит, что тренировка менее эффективна, просто ты компенсируешь усталость внутренней энергией, – Акисаме пригладил жиденькие усики и прищурился, – если бы ты не использовал свою внутреннюю энергию, то не смог бы пробежать столько, сколько сегодня. И эта тренировка заняла бы несколько дней, чередуя отдых и нагрузки.

– Понятно, – кивнул я, – в таком случае, не будем медлить! Что у нас дальше по списку?

– Охо! – удивился Акисаме, – вижу похвальное рвение! Пойдём, испытаем мою новую машину… я назвал её… адский генератор!

– Что-то у меня плохое предчувствие, – пробормотал я, когда увидел эту шайтан-машину.

Коэтсудзи оперативно вставил мою тушу в его творение и понеслась…

Закончили мы только к обеду, когда все уже встали. Причём я – выдохся окончательно. Еле дополз до столовой и кое-как смог съесть то, что предлагала Миу. Миу….

– Кенчи-кун, постарайся сегодня! – улыбнулась она.

– Стараюсь… – я еле поднял голову и посмотрел в радостное лицо Миу-сан.

Сразу, как только отобедали, настала очередь мастера Ма пытать моё тело.

Мы прошли к его домику.

– И чему же ты научился, мой глупый ученик? – улыбнулся мастер Ма.

– Если вы о вчерашнем…

– Именно. Итак, давай проведём спарринг, посмотрим, как ты овладел техниками… – мастер Ма встал в боевую стойку, и через минуту ринулся на меня.

Попытки уклониться ни к чему не привели – он повалял меня по земле.

– Вот поэтому ты и глупый ученик, – снова сказал Ма Кенсей, – так как мало тренировать тело и учить техники. Нужно уметь сражаться. Прежде всего – это значит уметь быстро и правильно реагировать на действия противника, а так же правильно выбирать тактику. Применять свои навыки умело, правильно.

– Я понял, – кивнул я, – мне нужно больше опыта.

– И опыта тоже тебе не помешало бы получить, – кивнул Ма, но это – не главное. Сегодня не будем учить никаких приёмов и техник, устроим спарринг!

Я встал с земли, предвидя большой облом. Но мастер Ма не стал валять меня дальше, занизив свой уровень и двигаясь медленнее, чем мог бы.

Спарринг растянулся на целый день – и Ма, и я, использовали ки на полную, поэтому не знали усталости, а синяки на моём теле исчезали на глазах.

Примерно шесть часов длился непрерывный спарринг.

Под конец я вроде бы начал понимать суть стиля своего оппонента и предугадывать движения. Но, как только я это понял и начал перестраиваться под него, Кенсей остановил спарринг со словами:

– Довольно, Кен-тян… – он опустил руки, бросив вороватый взгляд на лежащий на полу домика журнал с голыми девками, который он не читал уже рекордное количество времени, – я вижу, ты понял, что от тебя требовалось. К тому же у тебя получается всё лучше и лучше. Займёмся завтра системой правильного использования приёмов в бою… – Кенсей не удержался и пошёл к журнальчику, схватив его и начав жадно читать.

Обратно домой я возвращался задумчивым и уставшим – даже постоянный поток лечебной ки не мог убрать ноющую боль по всему телу, а стоит прервать подачу внутренней энергии и тело скрючит от невероятного напряжения, которому я его подверг сегодня.

Вечером, вернувшись, я наконец-то смог заняться своими проблемами.

Мысль о продолжении тренировки я отмёл как крамольную – если Ма я теперь мог взять в оборот в свой медитации, то физически не выдержал бы – уже слишком устало и тело, и разум. За неимением проблем со школой и тренировками, оставались проблемы на бирже. На данный момент у меня был солидная сумма в обороте – восемьдесят миллионов рублей в обращении и ещё пятьдесят в запасе. Долларов тоже было, но не так много.

* * * *

Акисаме Коэтсудзи-сенсей – монстр. Причём страдать приходилось как обычно, мне. Я не привык жаловаться, поэтому и не жаловался – за время тренировки он не услышал от меня просьб о пощаде или жалоб, что воспринимал как свою неспособность меня загрузить под завязку, еще и ещё увеличивая темп тренировок.

Пошла уже вторая неделя, как я тренируюсь в Рёдзанпаку. Коэтсудзи-сан занимается со мной утром, сначала бег, потом его адские машины, потом спарринг в джиу-джитсу, после чего отдаёт меня следующему мастеру. Следующим был Ма Кенсей и, иногда, по моему настоянию, Сигуре.

Интересная она, и интересно отреагировала на моё признание в любви. Но мне она стала нравиться ещё больше.

Утром, после занятий с Коэтсудзи, она забрала меня в принудительном порядке, и повела на тренировку. Но перед этим состоялся разговор:

– Постой… – она, видя, как я надеваю железные утяжелители, остановила меня, – не надо.

Я остался хлопать глазами, а Сигуре ушла к себе в комнатку. Через минуту она вышла оттуда, неся что-то в руках, завёрнутое в грубую парусину.

– Кеничи… это ... тебе… – она протянула мне свёрток.

В свёртке оказался… меч. Вернее макет меча, тренировочный боккэн. Но красивый – угольно-чёрный, изогнутый, с хорошей рукоятью.

– Катана, – прокомментировала Сигуре, подойдя ко мне ближе и, пока я держал его перед собой, взяла мои руки в свои и нажала пальцем на какой-то выступ…

Меч щёлкнул и из «лезвия» боккэна выехало ещё одно, на этот раз сверкнувшее остро заточенной сталью…

– Катана, – повторила Сигуре, не выпуская мои руки, вложила меч в ножны, которые тут же щёлкнули, зафиксировав его в них, – боккэн.

Понятно. Маскировка, значит!

– Сигуре… – я не нашёл слов, но она и не требовала, прервав меня:

– Начнём тренировку…. С оружием… сегодня.

Подарок от Сигуре приятно грел руки. Преисполнившись энтузиазма, я на свою голову выразил готовность к любым тренировкам…

Нет, Сигуре на этот раз не стала меня резать – показала несколько стоек и велела отрабатывать удары…

Через час один удар сменился другим – и опять – отрабатывать. Раз за разом повторять его, под недовольные замечания Сигуре о том, что именно я не так делаю…

Это, конечно, быстро надоело, и постепенно я вошёл в ритм, перестав обращать на окружающее пространство внимание, механически повторяя один за другим удары…

– Довольно, – остановила меня Сигуре, когда солнце зашло.

– Как скажете, Сигуре-сан, – улыбнулся я. Это была самая простая тренировка – правда, несколько часов к ряду размахивать тяжёлым мечом… но по сравнению с другими – проще не бывает.

– Продолжим… завтра… – Сигуре исчезла под потолком и я, прихватив так старательно изготовленный меч, пошёл к следующему экзекутору…

* * *

Остаток дня я валялся в отключке. Не просто так, а потому что следующим экзекутором был Апачай.

Апачай хороший парень, но совсем не в курсе, что значит бить слабо. И всё, чему он может научить, приходилось копировать, так как объяснять он не умел…

Спарринг с Апачаем продлился меньше секунды – он просто ударил меня, а дальше я ничего не помню. Очнулся уже утром, в на больничной койке.

Как только я проснулся, в больничную палату вошёл Коэтсудзи-сенсей.

– О, чую, ты выспался… – радостно объявил он, – значит, готов к новым тренировкам!

– А где я? – я огляделся.

– Это моя небольшая клиника. Подъём! – скомандовал сенсей, – время не ждёт!

Утро было радостное – птички поют, солнышко светит, и никакого Апачая… слава богу.

Тренироваться с этим чудовищем я больше не буду ни за что!

Сегодня было чуть-чуть тяжелее – меч, который подарила мне Сигуре, я так и не снимал, носил за спиной, благо, к нему была перевязь. Клиника расположилась впритык к додзё. Стоило мне выйти из неё, Акисаме достал памятную покрышку и верёвку, и началось…

* * *

Утро понедельника. Миу и я наконец-то вернулись в школу. Сколько всего прошло за эти выходные – тренировка с Сигуре, удар от Апачая, новые машины мастера Коэтсудзи…

В школу я вернулся как на курорт – с удовольствием. Даже мой вселенский пофигизм может дать трещину после таких мучений, которым меня подвергли в додзё. Миу смотрела на боккэн как на врага народа – наличие этой штуки у меня вообще она восприняла как личное оскорбление и вызов себе. Девушки, кто их поймёт? Миу, очевидно, поняла превратно то, что я пригласил её на ужин в ресторан и познакомил с родителями, поэтому стала избегать Сигуре, считая меня своей собственностью.

Но я отошёл в сторону и не мешал ей проводить задумчивым взглядом боккэн. Миу ещё не знает, что это настоящий меч, который, как я понял, просто так Сигуре мне бы не подарила. Поэтому я возблагодарил Сигуре за маскировку – иначе Миу вообще закатила бы сцену ревности…

Стоило нам слезть с мотоцикла, как тут же перед нами оказался мистер Спок:

– Сирахама, вот ты где? Миу-чан, приятно снова тебя увидеть…

– Зачем искал, – я снял шлем, и двинул в сторону раздевалки, – что-то случилось?

– Случилось-случилось, – усмехнулся мистер Спок, – Цукуба ищет тебя, видимо, дождался приказов от командования…

– От какого ещё командования? – не понял я, – что, какая-то банда каратистов завелась?

– Не важно, – Спок стелился по земле, всегда рядом со мной, в какую бы сторону я ни пошёл, – он сказал сегодня утром, что собирается найти тебя, будь осторожен! – и Спок телепортировался, оставив от себя только запах типографской краски, которой он провонял в клубе журналистики…

Ну, пошло-поехало.

– Кенчи, я волнуюсь, – обратилась ко мне Миу, – Цукуба-сан сильный противник…

– Не волнуйся за меня, – я подошёл ближе, чем позволяют правил приличия и положил руку ей на плечо, – я крепкий, – я отстранился и тут же двинулся в сторону кабинета.

Цукуба-Цукуба… если побью его, появится новый хулиган, и так ещё долго. Знаю я японцев – у них что не драка, то по правилам. Это в России драк избегают, потому что можно остаться и инвалидом на всю жизнь, или того хуже – изуродуют как квазиморду, а тут… одно слово – самураи хреновы. С Цукубой цацкаться я не намерен вообще, так что всеми силами постараюсь его отделать. На данный момент мои навыки уже вполне позволяют это – тренировки были более чем интересные и результативные, но дальше… возиться с детьми не имею никакого желания, тем более – участвовать в уличных разборках с асоциальными элементами. Вряд ли их навыки это то, что нужно, что бы получить заветную практику драк.

Насчёт этого – пора бы уже изучить, где и как работает додзё и чем мастера на хлеб насущный зарабатывают.

Уроки закончились так же быстро, как и начались. Я пошёл в клуб, а мистер Спок, показавшись, куда-то увёл Миу…

Печально, но избежать драки не получилось. Около входа в кабинет моего клуба стоял тот самый Цукуба, скрестив мускулистые руки на груди. Короткая стрижка и наглый взгляд выдавали в нём обычного японского хулигана – придурка с отсутствием благоразумия.

– Меня ждёшь? – начал я первый, как только заметил Цукубу.

– Сирахама, – он повернулся ко мне, потянувшись до хруста позвонками, – тебя то мне и нужно. Дело есть…

– Слышал, слышал. И кто же тебя подговорил искать драки? – полюбопытствовал я.

– Не твоё дело, пойдём… – он потянул ко мне свою граблю, но я, чуть отклонившись назад, схватил его за руку и пинком под ногу, заставил перекувыркнуться.

А макивары Акисаме-сенсея довольно точно имитировали человеческий баланс – Цукуба, как и болванчики до него, полетел носом в пол, но успел выставить руку и поэтому не разбил нос.

– Не тяни руки, Цукуба-кун, – остудил я его пыл, – или ты хочешь устроить драку в школьном коридоре? Учти, за порушенное платить тебе.

– Ну всё, щенок… – громила разозлился, встав с пола, – я тебя убью!

– Уверен? – я поднял бровь, – настолько хочешь хлебать тюремную баланду?

Громила только цыкнул зубом и вышел, я пошёл следом за ним. На данный момент моих навыков уже достаточно, что бы противостоять ему, а если недостаточно… козырный туз в виде техники перемещения я припрятал в рукаве.

Глава клуба карате вышел из здания школы, видимо, не надеясь, что я иду за ним, но к своему удивлению, обнаружил мою преисполненную безразличием физиономию. Вышли мы через чёрный ход.

– Ещё не убежал? – он злобно посмотрел на меня.

– Нет. Честно говоря, Цукуба-сан, я совершенно не понимаю, почему люди ищут драки. Я чем-то тебя обидел? Если нет, то ты глупец, либо никогда не дрался по настоящему…

Громила рванул в мою сторону, но гораздо быстрее, чем Даймондзи…

Мне пришлось быстро пропускать ки и уклоняться от его удара. Тренировался, сразу видно, но ки использует совсем чуть-чуть…

После первой неудачи он встал в классическую спортивную стойку и начал припрыгивать, со словами:

– Я тебя точно убью, засранец…

– Не понимаю, почему ты так жаждешь драки, – вздохнул я, припомнив тренировки с мастером Ма. Цукуба рванул всем своим весом на меня, но я опять уклонился и, зайдя со стороны, пнул его по ноге. Равновесия он не потерял, только ещё сильнее разозлился и опять пошёл в атаку. Строго по учебнику и правилам карате… идиот, одним словом. Рванув на него, я схватил его руку и оказавшись у него за спиной, нанёс самый сильный удар, который только был мне доступен – в печень. Цукуба схватился за отбитый орган, но поднялся, держась.

– Что ж, вступительная часть закончена, мы разогрелись! – с широкой улыбкой Апачая провозгласил я, – пришла очередь и драки. Понеслась!

Пока он поднимал руки, я приблизился к нему на расстояние удара и заехал в челюсть ударом Апачая – кажется, свернул. Потом ещё одно движение в сторону, удар по колену, и когда он потерял равновесие, Апачай-локоть в нос…

Взвывший Цукуба не мог угнаться за мной – ускорение с помощью ки и усиление ударов действовали хорошо. После этого пришла очередь искусства мастера Ма – уперевшись двумя ногами в землю, я подал мощный поток ки в руки и быстрым выбрасывающим движением выбросил ки одним импульсом. Небесный поток – бесконтактная техника, ударяющая человека разогнанным ки, которое отбрасывает врага на несколько метров. Цукубу кинуло метров на пять, после чего ещё по земле он прокатился, оставляя кровавые следы из разбитого носа. Больше он не поднимался.

Сильных повреждений у него нет, только экстерьер изменился – свёрнутая челюсть и нос, даже после того как их вправят, станут тем ещё «украшением» …

– Вот поэтому, – начал я, когда противник подал признаки жизни, – я и пацифист. Если ты не готов драться всерьёз, то ты не готов драться вообще. Сломанный нос и челюсть тебе останутся на всю жизнь, думаю, ты будешь более серьёзно относиться к дракам. Я ведь мог бить и по другому, и оставить тебя инвалидом, или обеспечить полгода больничного режима…

Цукуба что-то промямлил. Больше вопросов не имел, понятно.

– В таком случае, желаю всего наилучшего. И, надеюсь, ты не будешь работать стукачом и всем трезвонить что злой задохлик Сирахама тебя отделал?

Всё, с этим было покончено.

8. Тренировки Сакаки Сио

Всё-таки, результат работы в додзё – налицо. Печально только, что это значит, среди легкодоступных целей найти хорошего противника будет категорически невозможно. Спортивный уровень не имеет ничего общего к ки, и даже редко где можно найти додзё, которое практикует использование ки.

Вообще то, об использовании ки другими представителями планеты земля, меня просветил Акисаме-сан. Как-то вечером, вместо тренировки подошёл с просветительской деятельностью и чайником чая, и мы разговорились.

Рёдзанпаку, по его словам, принадлежит к некоей отдельной касте. Вообще, в мире боевых искусств странная на первый взгляд система. От обычных людей старательно скрывается то, что существует вообще сама ки. И никто в эти сказки не верит.

Мир, где используют ки, а самым страшным оружием по прежнему остался человек – отделён от обычного железным занавесом... Стоит кому-то из мастеров устроить «шоу», как никто этого не заметит, а выпуски новостей не будут ломиться от видеозаписей очевидцев.

В Японии существовала до конца второй мировой, система клан-школа. Клан это прежде всего семья, династия, передающих по наследству секреты и техники. Вроде бы логично – передавать всякие полезности по наследству. Далее шла школа, или додзё, это отдельный вид не клановых представителей боевых искусств. Было ещё, когда додзё было при каком-нибудь клане и они существовали вместе. Члены клана брали учеников, которым передавали не особо тайные техники. Так, серая массовка бойцов, но и они могли быть довольно опасны.

В Рёдзанпаку были представители и кланов, таких, как Косака, Фуриндзи, Ма, а так же простые смертные в лице всех остальных.

Сейчас кланы не сохранились ни в каком виде – последний из них исчез больше десяти лет назад, после чего ничего этого уже не было. Фуриндзи остались, но это скорее просто семья, остальные тоже… Система разрушилась, оставив после себя немало бойцов. Никаких реальных преимуществ представители известных семей не имели – те же люди, тот же ки, те же искусства. Свои техники были вообще у всех, а не только у них. Интересная, если подумать, история, но не более того. К современным реалиям она почти не имеет отношения.

* * *

В тот же день, что я избил Цукубу мастера собрались меня поздравить, но я их остановил, хотя, по-моему, им понравилось, что я отмудохал бандита. Они на это так не смотрели.

– И всё же, твой противник был силён, – настаивал Ма Кенсей за ужином, – тебе помогли занятия в додзё?

– Ещё как, – я оторвался от своей порции риса с тунцом, – апачайский удар в печень, а потом локтем в нос… и ещё разок в челюсть…

Кенсей, кажется, расстроился… я его подбодрил: – а потом ещё небесным потоком. Красиво летел…

– Правда? – приободрился мастер Ма, – тогда начнём заниматься техникой ударов. Завтра же!

– Эй, осади коней! – влез в разговор Акисаме-сан, – у Кенчи на завтра тренировки со мной.

– Ты совсем захватил ученика, – недовольствовался мастер Ма, – как так можно?

– Кенчи-куну нужно тренировать тело, – настаивал Коэтсудзи.

Спор прервал старейшина:

– Тихо! Завтра Кенчи в распоряжении Сакаки. Утром и вечером.

Что-то мне не понравился его тон…

* * *

Мистер Спок совсем рехнулся.

Он точно сошёл с ума, так как приехав в школу утром, я обнаружил его на заднем дворе школы, орущим всем, что я избил Цукубу…

Предположим, мне сугубо пофиг, но лишний раз создавать проблемы… я бы с удовольствием вообще замял это дело, а действия мистера Спока непременно настроят против меня всех хулиганов школы. Это было категорически неприемлемо – я не собирался устраивать сцены воинствующего подростка, который постоянно один за другим мудохает местных авторитетов – это не моё желание, не мой стиль и не моя карма. Денег это не принесёт, опыта тоже, только время потрачу зря. Да и, честно говоря, зазнался я, после того как побил Цукубу…

– Мистер Спок… – я окликнул его, но Ниидзима, заметив меня, постарался скрыться. Зря он это.

С помощью ки ускорившись, я обогнал Спока и схватил за шкирку.

– Ниидзима, ты понимаешь, что ты делаешь?

– Кенчи-кун, – тут же залебезил он, – а чего ты ждал?

– Я ждал, что ты не будешь лезть не в свои дела. Хотя бы потому, что, как я думаю, собственные зубы тебе ещё дороги. Если по твоей милости местная гопота ко мне полезет, то лучше сразу занимай очередь к стоматологу…

– Подумаешь, всего-то сказал людям правду, – завертелся Ниидзима и я его отпустил.

– Я всё сказал, мистер Спок. Будь уверен, я не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами… – я прищурился, и он спешно исчез в здании школы.

Сзади ко мне подошла Миу:

– Кенчи-кун, почему ты так с друзьями?

– Это такой друг… что может создать кучу проблем, если его не поставить на место. Но, в данном случае, уже поздно… – я посмотрел на окружающих нас школьников.

К сожалению, я не имел вида безобидного малого – ставшая появляться мускулатура, а так же чёрная байкерская куртка поверх школьной формы не добавляли мне имиджа милого пупса. Жаль. Миу-сан заметила мои взгляды и взгляды окружающих, кажется, начала что-то понимать. И хорошо. Перекрасить, что ли, байк в розовый?

* * *

Свой я перекрашивать не решился, зато сразу после уроков исчез из поля зрения всех известных мне людей.

Миу пошла домой, Ниидзима остался распускать про меня грязные слухи, а я, что бы не выглядеть совсем уж неблагодарным, решил потратить немного моего времени на любимую девушку.

Итак, что дарят женщинам? Цветы? Не из этой оперы. Шубу? Не в Японии и уж точно не Сигуре.

Оружие я ей в принципе подарить не могу – она всё равно достанет в сто раз лучшее, чем доступно мне…

Направил я колёса не куда-нибудь, а как раз в один известный салон в Токио. Продавали там мотоциклы самых разных марок.

Подарить решил именно мотоцикл. Машина – пошло, и не про Сигуре, а вот байк… ей, уверен, придётся по вкусу. Сексуальная девушка в короткой одежде, с мечом за поясом и на спортивном байке – это уже из области фантастики, но… в Рёдзанпаку всё – фантастика. Есть и своя супергёрл.

Из всего додзё транспорт есть только у одного человека – Сакаки-сана. Кто бы подумал – мотоцикл Урал с коляской! К выбору транспорта для Сигуре я подошёл с тщанием и через час блуждания между выставленными образцами, нашёл то, что нужно.

Проблема была в том, что назначение мотоцикла не ясно – то ли родстер, то ли спорт – что именно – хрен его знает. Выбор был сделан в пользу Harley Davidson night rod. Этот не совсем классический Харлей, спроектированный явно в сочетании японских и американских мототрадиций, вполне подходил как для быстрой езды, так и для долгих поездок в соседние города. Япония – небольшая страна, это где-нибудь в Америке или России, а тем более – советском союзе, можно путешествовать из одного конца страны в другой месяцами, или пару недель – если от одного края до другого.

Продавец был, судя по виду, очень рад впихнуть этот образец – виданное ли дело, в Японии продавать Харлей с японскими чертами…

Из салона его я распорядился доставить сразу в кастом-ателье, где его следовало доработать. Как минимум – подготовить к падениям, добавив защитные элементы на бензобак и корпус. А ещё – перекрасить.

Расплатившись, поехал в ателье, которое располагалось в километре от мото-рынка, раскинувшегося рядом с портом…

– Редкий зверь, – кивнул на мой мотоцикл японец в очках «менеджер».

– А то. А ещё вам сейчас должны Харлей пригнать.

– О как! – обрадовался он, – тоже радость. Что делать будем?

– Подготовить к падениям. Но не в ущерб внешнему виду. Лучше всего – наварить дуги из прочного материала, стали, например. И покрасим отдельные элементы – переднюю часть глушителя и ободы колёс – в фиолетовый цвет.

– Так, понятно… – мужик спешно записывал за мной, – с двигателем что-нибудь делаем?

– Нет. Остальное – косметическое.

– Это надо не на словах, – развёл руками механик.

– Ничего, скоро его пригонят, – вздохнул я, и взяв из портфеля листок бумаги и ручку, принялся за черчение.

Мотоцикл пригнали спустя полчаса. Заправили, приготовили к выдаче.

– Вот, – я подошёл, показав листок, – сюда… сразу за сиденьем, лепим ненавязчивый орнамент из классического японского, можно срисовать с какой-нибудь гравюры… а дальше… – я подошёл к баку, – вот здесь, сразу под надписью «Harley Davidson» рисуем кандзи… для этого, кстати, лучше пригласить мастера каллиграфии, так как у нас есть свой, плохую работу учует за версту…

– А почему-бы его не пригласить?

– А какой тогда будет сюрприз? – усмехнулся я, – короче, работы вам хватит. Хоть и не такая сложная, как переделка.

– Это да… – механик поправил очки, – с армированием справимся за три дня, стоить будет семьдесят тысяч йен. Насчёт покраски и аэрографии… кстати, каким цветом рисуем?

– Темно-фиолетовый.

– С этим справимся ещё за три-четыре дня. Благо, есть мастерские каллиграфии, а содрать один-в-один художник сможет. Через неделю будет готово. Стоимость… в районе пятидесяти тысяч. Точно могу назвать цену только после того, как будут готовы макеты рисунков.

– Согласен, – кивнул я, – вроде-бы ваше ателье уже не первый год здесь работает?

– Обижаешь, – механик возмутился, – ещё мой дед здесь ремонтную мастерскую держал.

– В таком случае, доверяю свою прелесть вам, – кивнул я.

Сдача продлилась десяток минут – кое-где расписаться, передать ключи, подписать договор… Короче, в додзё вернулся я довольным, но снова опоздал, что привело к разносу со стороны Акисаме-сана и удвоением нагрузок…

* * *

На следующий же день начались неприятности. Вернее – цель мистера Спока была достигнута. Он всеми силами распускал обо мне слухи – даже не верится, что кто-то читал эти дуратские листовки, а уж тем более верил им, но приехав, я застал мистера Спока довольным проделанной работой. Около входа в школу тусовалось двое громил, которые проводили безразличным взглядом мой мотоцикл, и высматривали кого-то в толпе. Как только я снял шлем, Спок заговорил:

– Кенчи, кажется, тобой заинтересовались серьёзные ребята.

– Кто? – не понял я.

– Эта уличная банда зовётся «рагнарёк». Сильнейшая уличная банда во всей нашей префектуре…

– Не интересует, – с пошёл в сторону раздевалки, оставив мистера Спока позади.

Мне действительно были неинтересны уличные банды. И если они вдруг увидели во мне перспективного паренька – проще набить морды недовольным и пусть они от меня отстанут…

Как я и предполагал – те два перца, что стояли около входа, были из этой банды. После урока я тут же сбежал из класса, продолжив наблюдать за событиями издалека. Двое громил ворвались в класс и начали расспрашивать о моём местонахождении, но ничего не добились. Я же стоял поодаль, в толпе, и тут же развернувшись, ушёл из школы. Проблем я сегодня не ищу… А вот к Акисаме-сану или Сакаки-сану зайти стоит.

На мой отъезд никто уже и внимания не обратил…

– Акисаме-сан! – позвал я Акисаме, как только завёл коня в ворота, и увидел Коэтсудзи на горизонте. Слух у него хороший – меня заметил сразу.

Я подошёл ближе, сняв шлем, – Акисаме-сан, у меня, кажется, проблемы…

– Вот как? – он улыбнулся, – кстати, почему ты не в школе?

– В школе орудуют двое громил. Судя по всему, пришли меня убивать…

– Интересно… – Акисаме-сан пригладил усики, – и ты сбежал в додзё?

– Совершенно верно, Акисаме-сан. Придётся немного потренироваться, что бы навалять им… – я понурил голову.

– Вот оно что… – усмехнулся Акисаме, – в таком случае иди за мной… – Коэтсудзи повёл меня за собой и мы пошли в сторону домика мастера Сакаки.

Акисаме по дороге спросил: – И что же заставило тебя вернуться, мой юный ученик? Ты испугался?

– Нет, – я пожал плечами, – просто мои навыки не позволяют устроить драку с ними. Просто поколотить и отпустить. Искалечить их, используя самые мощные удары с ки я могу, но… Что-то мне эта идея не нравится.

– вот как… – уже понятливо сказал Акисаме, – будь по твоему, Кенчи-кун. В таком случае я передам тебя мастеру Сакаки. Ты уже достаточно силён для таких драк, а вот техника… пока в том, что я вижу, преобладает китайское кэмпо и удары Апачая…

Ответить было нечего. Коэтсудзи-сенсей был прав на сто процентов – мастер Ма научил меня многим приёмам из кэмпо, а удары Апачая… идеальны для случая, когда нужен просто удар, быстрый и мощный, что бы врагу оставить гематомы и переломы. Но и броски из джиу-джитсу я тоже использовал, но… было мало практики.

– Сакаки-кун! – позвал пьяного мастера Акисаме-сенсей, – я тебе ученика привёл. Хватит уклоняться от своей работы!

– Сакаки, лупящий до нашего прихода макивары и перемежающий удары богатырскими глотками пива, отвлёкся и посмотрел на меня сверху-вниз:

– Вот оно что… – пробурчал Сакаки, – хорошо, оставляй его здесь…

Акисаме-сан хитро мне улыбнулся, и похлопав по плечу пожелал удачи.

Сакаки-сенсей допил бутыль пива одним глотком и повернулся ко мне:

– Значит, Акисаме-кун считает, что ты уже достаточно крепок для тренировок со мной… ну что же, приступим! – он развернулся и пошёл в сторону ворот. Рядом с воротами был сарай, в который и зашёл мастер Сакаки.

– Сакаки-сенсей! – позвал его я, но он не отозвался, и только через минуту Сакаки-сан вышел, ведя свой мотоцикл.

– Запрыгивай, – кивнул он на коляску.

– Нет уж, лучше я на своём, – отказался я от такого сомнительного удовольствия. Сакаки пожал плечами, смотря, как я отхожу к своему байку и завожу его.

Выехали мы тут же – мастер Сакаки только спросил, почему я не в школе и что-то придумав, рассмеялся, и поехал впереди.

Путь-дорога вывела нас к местному супермаркету – в коляску мотоцикла мастера набили жратву и ящик пива для него, после чего, естественно, расплатившись, я поехал за мастером. Путь длинной в несколько десятков километров, и мы стоим на причале в Токио. Сакаки купил билеты на паром до острова Мияке.

Путь на пароме был долог – до острова две сотни километров от Токио. Плыли мы весь день и всю ночь, только утром причалили…

Остров… хотя какой это остров, так, островок. Торчащий из воды древний вулкан, зелёный холм с береговой линией. Я, слава богу, никогда не отпускал свой мобильник, поэтому сразу после посадки на паром, предупредил родных, что меня не будет некоторое время.

Сакаки сел на мотоцикл, проверил своё драгоценное пиво и тут же рванул по единственной на острове асфальтированной дороге. Не считая рыбацкого посёлка Мияке. Путь вывел нас в совсем дикие места – никаких людей тут и в помине не было… что очень странно для Японии, перенаселённой по самое не могу.

9. Тир на Ног

Сакаки съехал с дороги на пляж, я последовал за ним, очень осторожно выбирая дорогу. Спортбайк это вам не советский урал, может и не выдержать таких испытаний. Сакаки слез с мотоцикла, обратившись ко мне:

– Итак, мой глупый ученик… ты думаешь, наверное, за коим чёртом нас понесло на островок у чёрта на рогах?

– Нет, сенсей. Вы сказали надо – я поехал.

– Тем хуже для тебя, Сирахама Кенчи! – улыбнулся Сакаки, – будем отрабатывать карате здесь, на этом острове. Тут нет лишних глаз, да и местность более чем подходящая.

Я припарковал байк и подошёл ближе к сенсею:

– Сенсей, какие будут указания?

– Ладно… – Сакаки отошёл от мотоцикла, – приступим. Так как техники ты учишь быстро, благодаря своим талантам, сделаем упор на практику и силу. Основы я тебе уже рассказывал, теперь приступим к тяжёлым тренировкам. Карате использует как удары руками, так и ногами. Преимущество ударов ногой в том, что они намного сильнее, но медленнее. А если противник успеет схватить тебя за ногу, это будет для тебя фатальным. При ударе ногой центр тяжести смещается и удержание баланса и устойчивости становится намного сложнее, обратный импульс после удара ногой может свалить тебя с ног. Всё это делает удары ногами намного более сложными, чем удары руками, поэтому каратист должен уметь удерживать баланс, быть устойчивым, а удары должны быть молниеносными и сильными. Если ты не натренируешь технику удара ногами, то лучше и не заниматься карате вовсе, так как ты только подставишь себя в бою неправильным ударом. С этого дня начинаем отрабатывать технику ударов, как ног так и рук. Даже самый простой удар может быть эффективнее руконогомашества с использованием ки, из кэмпо, если он правильный, точный, быстрый. В карате нет сложных техник, в карате есть совершенство простых ударов и приёмов, поэтому тебе придётся много тренироваться. А сейчас… – Сакаки злобно улыбнулся, – видишь, на берегу лежит дерево?

На берегу действительно валялся ствол поваленного дерева, брошенный кем-то здесь.

– Вижу.

– Бери его и делай круг вокруг острова. Бегом-марш!

Я с трудом представлял, как подниму дерево – в нём не меньше трёхсот килограмм же! Но пришлось поднапрячься и с использованием ки я взвалил его себе на плечо. Вокруг острова – тридцать километров. Это уже за гранью добра и зла, но я побежал, надеясь на лучшее…

Зря я так – один круг я выдержал. На чистом ки и морально-волевых, но дальше – как увидел на горизонте костёр и Сакаки-сана рядом, добежал и свалился замертво. Даже на мою аномальную ки эти монстры нашли управу… вот уж действительно – зазнался я после драки с Цукубой – возомнил, что мне теперь море по колено. Те, кто не использует ки, по умолчанию находятся ниже меня в иерархии, и они живут в своём мире – там, где о ки и не слышали, а боевые искусства – спорт и способ провести своё время с пользой. После половины круга, добежав до небольшого аэропорта, который находился на другом конце острова, я задумался о смысле такого самовосхваления. Как говорил один мастер дзен, глупо сравнивать себя с другими, это суеверия, люди постоянно ищут соревнования там, где их нет. В Японии – особенно, соревновательная система приобрела характер эпидемии. Люди соперничают друг с другом в офисах, в школах, в додзё, даже в казалось бы совсем непричастных к соперничеству областям. Для Японии соперничество – синоним слова стимул.

Тренировка – это просто тренировка, и ничего более. С такими мыслями, крутящимися вокруг моего места в этом мире, я и закончил круг. Свалив бревно на землю, сам упал рядом и тут же заснул…

Сакаки-сан распинал меня на рассвете – стояли мы на краю острова, так что солнце, поднимающееся над океаном, прекрасно освещало окружающий пейзаж и склон горы.

– Сирахама! Подъём! – орал мастер.

– Встаю, встаю, – поднялся я, поискав в бардачке аптечку. В ней были все предметы первой необходимости – зубная щётка, мыло, бритва.

Да, кстати, недавно всё-таки начал расти щетина, но я её уничтожал быстро и неумолимо. Сакаки с философским видом посмотрел, как я бреюсь, используя мотоциклетное зеркало, после чего подошёл ближе.

– Я вижу, ты выехал подготовленный… – он излучал довольство.

– Не совсем, Сакаки-сан, – вздохнул я.

– Утром я съездил в рыбацкий посёлок и купил всё, что тебе потребуется для тренировок. Переоденься, – он кивнул на свёрток с кимоно. Делать нечего – переодевшись, я встал перед мастером.

Сегодня Сакаки был изобретательней – вместо бега вокруг острова, я бежал… на вершину вулкана. Бежать вверх было то ещё удовольствие, особенно когда под ногами неустойчивые камни. Пару раз я чуть было не навернулся, но всё-таки смог залезть на вершину. Сакаки бежал рядом, так легко, словно прогуливался в парке.

– Молодец, – похвалил он меня, – а сейчас – вниз!

Спуск был тоже тем ещё испытанием на устойчивость – достаточно потерять равновесие и будет больно… очень больно. Что я и испытал на своей шкуре несколько раз.

Склон горы был травяным, с торчащими камнями, но бежать по нему – тяжёлое испытание.

* * *

Рёдзанпаку.

* * *

Что значит «сбежал»? – гневно спросил у Акисаме старейшина додзё. Мастер джиу-джитсу немножко сдвинувшись назад, подтвердил свои слова:

– Он уехал вместе с Кенчи-куном…

Остальные зашумели. Самой недовольной была Фуриндзи Миу, так как Кеничи пропал просто среди бела дня. Но Миу стояла за дверью кухни и подслушивала, поэтому не мешала остальным.

– И куда же они уехали? – спросил Ма Кенсей, – их нет со вчерашнего дня.

– Не могу знать, – невозмутимо ответил Акисаме, – Сакаки мог увезти Кенчи куда угодно… но я думаю, раз он увёз его из додзё, то на это были причины.

Все призадумались. Апачай был единственным участвующим, который вообще не понимал смысла разговора, но волновался за Кенчи. Тишину нарушил старейшина додзё:

– Мне это не нравится. Если Сакаки будет тренировать Кенчи в одиночку, то у мальчика будет слишком большой перевес в сторону карате. Да и к тому же если принять во внимание скорость обучения различным техникам…

– С этим как раз проблем быть не должно, – перебил его Акисаме, – в карате не так много каких-либо сложных техник и приёмов, а основная масса тренировок концентрируется на физическом развитии и отработке простейших ударов, блоков, уклонений…

– В таком случае, нам не стоит волноваться, – согласился с ним Старейшина, – если Сакаки забрал Кенчи только для физических тренировок, то это к лучшему. Главное, что бы не убил его там… а то с него станется… – Фуриндзи Хаято улыбнулся и осмотрел кивающих мастеров, – думаю, вернётся Кенчи другим человеком… а пока его нет, давайте сами поработаем – а то мы уже слишком обленились за последнее время.

* * *

Три недели спустя.

* * *

– Вперёд, ленивая черепаха! – Сакаки забирался вверх, быстро прыгая с камня на камень. Я же, выбившись из сил, еле волочил ноги, цепляясь за камни под ногами, и пыхтя.

Ки уже не могла помочь, когда столько страданий и сразу – мастер привязал один конец бревна верёвкой и накинул мне на плечи. Тренировка называлась «бурлаки на волге». Именно так. Чувствовал себя бурлаком – бревно поначалу весьма резво тянущееся за мной, постепенно мешало всё больше и больше. Неделю назад он впервые презентовал мне эту тренировку. Тогда я с трудом один раз затащил вверх бревно, после чего тупо не смог взяв его в руки, спуститься – слишком большая инерция. Но получив по мозгам от Сакаки-сана, научился. Держать баланс в таких условиях – нереально, но в редзанпаку всё было нереальным. Единственная вещь, которая грела мою душу – меч от Сигуре-сан, который я не выпускал даже во время самых страшных тренировок. В крайнем случае, как этот, он отдавался Сакаки-сану на сохранение.

Девятнадцатый подъём в гору я еле осилил, после чего Сакаки, плюнув, пошёл вниз. До двадцатки счёт так и не довёл сегодня… стыдно.

Спустившись с холма, мы прошли в лагерь. Сейчас, моими стараниями, он выглядел не в пример лучше, чем раньше – вокруг него были огромные валуны, не меньше пол тонны в каждом. Каждый из этих валунов пришлось искать мне по всему острову и тащить на своём горбу, причём бегом, что бы успеть найти следующий.

С валуном Сакаки придумал ещё одну тренировку – Сизифов труд. Принцип, как и у Сизифа – берём валун и катим его в гору. Одна ошибка или потерянное равновесие – и валун с грохотом скатывается вниз. Хорошо ещё, что там людей не бывает – население острова всего тысяча человек, детей почти нет, взрослые в основном – рыбаки.

– Сегодня приступим к заключительной стадии первой тренировки, – улыбнулся Сакаки, почесав шрам на лице, – спарринг.

– Но мы же спаррингуемся каждый день? – не понял я, – а потом я ещё и в медитации…

– Идиот! – тут же завёлся мастер. Он без зла, я это знаю, – ты думал, так легко отделался? А ну в воду!

Я посмотрел на волны. Если кто думает, что волна лёгкая и мягкая, то он жестоко ошибается – это несколько тонн воды, которые сбивают с ног даже сильных и крупных людей.

– Туда? – попробовал я показать удивление, но мастер только улыбнулся:

– Туда, туда. Вперёд!

В волнах около берега стоять было сложно – когда накатывает, то может запросто унести в море. На первый раз я потерял равновесие, но потом вроде бы понял, в чём суть. Волна ударяет сильно, примерно так же, как откат от удара ногой, и тянет потом в другую сторону. Удержав равновесие в волне можно легко парировать любые, даже самые сложные движения.

Сакаки зашёл в воду, как каменная глыба – волны даже не шелохнули его тело. Вот это равновесие…

– А сейчас… начнём спарринг! – мастер встал в стойку и рванул на меня.

Благодаря тренировкам в воде я двигался почти так же, как на земле – но только если на небольшие расстояния. Сила компенсировала тяжёлую водную среду.

Мастер набросился на меня с прямым ударом, но я отклонился, запнувшись, и чуть было не улетел в воды Атлантики. Это было опасно…

Вынырнув, я, проанализировав в чём тут дело, понял. В случае с боем на суше, влияет только гравитация, но тут – ещё и течение воды, поэтому необходимо сохранять устойчивость и не терять её вообще, иначе унесёт. Но понять одно дело, а научиться парировать…

* * *

Неделю спустя.

* * *

Если бы тренировка шла в обычном для человека темпе, то это стало бы обычным испытанием, в результате которого закаляется боевой дух, но никаких серьёзных подвижек получить не получилось бы. Основатель карате кёкусинкай, которому обучал меня, в числе прочих стилей, Сакаки Сио, прожил больше года в горах, в похожих условиях, и в результате добился своего. Кстати, интересный мастер. Родился в Корее, в девять лет учился кэмпо, потом уехал в Японию, в возрасте пятнадцати лет стал военным лётчиком. Учился он у известных мастеров мира боевых искусств, поэтому в его официальной биографии не оставили никаких имён – так как путь он выбрал среди простых людей, уча их началам каратэ и бою без использования ки. В этом он преуспел, создав свой довольно опасный стиль, не использующий ки. Три года он жил в отшельничестве, и в результате сильно преуспел. Уйдя в горы довольно немощным, он вернулся обратно, и тут же испытал свои силы на турнире, победив всех и став чемпионом Японии. Сложности для себя мастер Ояма умел находить, поэтому и натренировался.

Какие планы были у Сакаки-сана я понятия не имею, но всё же рад, что тренируюсь с ним. Конечно, эти тренировки намного сложнее чем с Акисаме-саном, но и результат налицо. Мышцы, которые только начали проявляться после тренировок с Акисаме-саном, стали настоящими, то есть рельефными, такими же, как и у мастера Сакаки. Разве что в нашем размере разница. Но качком я всё-таки не стал – достаточно гармонично получилось натренироваться.

Сакаки-сан не жалел меня вообще, мастера Коэтсудзи я вспоминал добрым словом, когда мастер Сакаки придумывал новую тренировку. В основном всё сводилось к бегу с различными тяжестями и волочению за собой аки бурлак на волге, тяжестей, подъёму тяжестей, тренировке скорости и реакции, быстрых ударов руками и ногами.

Зря я изначально думал, что мои способности как-то облегчат мне жизнь, совсем зря. Им Сакаки тоже нашёл место в плане тренировок, и рутинные тренировки проводились исключительно в подсознании. Это освободило уйму времени для совершенствования тела, реакции, рефлексов, тактического мышления. Именно поэтому тренировки и были столь эффективными – рутинная часть, самая большая, занимающая девяносто восемь процентов времени тренировки, была сжата в одну медитацию, и отрабатывалась несколько дней или недель. Термин тоже родился у Сакаки – виртуализация тренировки. Тело действительно стало намного крепче и сильнее – без использования ки я уже мог поднять целых девяносто килограмм. Раньше мой предел был в районе тридцати, а после тренировки с Акисаме-саном в районе сорока. То есть прирост физической силы почти двукратный.

Физическая сила и сила с использованием ки – это две большие разницы. Точно не скажу, но разница как между арифметической и геометрической прогрессией – если сила удара без использования ки равна тридцати килограммам, то с ки – сорока, если, без ки, сила удара шестьдесят килограмм, то с ки – больше сотни. Сила удара у человека может достигать одной тонны и даже переваливать этот предел, например, у профессиональных боксёров-тяжеловесов.

Сила удара у Сакаки-сана, как он мне сам поведал, без использования ки – не дотягивает до одной тонны, но с ки этот параметр может превосходить десять тонн. Именно поэтому что бы иметь идеальный по силе удар, требуется одновременно развивать и ки, и физическую силу. Какими бы сильными не казались мастера, особенно Сакаки и Апачай, без ки их удары не такие фантастичные и вполне в рамках понятного для понимания простым человеком. Только использование ки даёт им нечеловеческие возможности. «От себя» мастер Сакаки добавил, что сила мастера заключается не в силе его удара, однако в основном, человек может выдать пятьсот-шестьсот килограмм, при любом собственном весе, от семидесяти до ста с лишним килограмм. В первую очередь это означает, что прямой лестницы по силе ударов не существует – существует некая нормальная категория ударов, пол тонны, большего можно достичь, только если превратить себя в груду мышц и раскачать ки до максимума. Однако это означает, что мастер Ма, вроде бы худой и сухощавый, и мастер Коэтсудзи, могут бить одинаково сильно. Разница в силе не так важна, как мастерство, вот тут то и зарыта собака. Пока что для меня наращивание силы удара актуально, но постепенно, с ростом силы, актуальность пропадает. Силу удара мастер Сакаки определял на глазок – заставлял меня бить в дерево и качать руки. Постепенно удар был всё сильнее и сильнее, оставляя на стволе дерева различные вмятины. Ствол, кстати, вполне нормальный, сантиметров сорока в диаметре. Сам Сакаки продемонстрировал удар без ки – вмятина была больше моей в полтора раза, а я бил с использованием внутренней энергии. Мастер пояснил:

– Сейчас твоя сила прямого удара – около шестисот килограмм. Но на вмятину так же влияет и скорость. Моя сила – около тонны.

– То есть мы почти одинаково сильны? – не понял я.

– Нет, конечно, – ухмыльнулся Сакаки, – твой удар медленный и не нанесёт и четверти тех повреждений, что и мой. Пуля имеет силу удара меньше, чем твой, а повреждений нанесёт больше. За счёт своей энергии, то есть скорости и веса. Пока что энергия твоего удара раз в десять меньше, хотя по тяжести аналогична профессиональным каратистам. Если ты хочешь, что бы твой удар пробил защиту противника, то он должен быть не только сильным, но и быстрым. Если посмотреть удары в замедленной съёмке, то увидим, что кулак ударяется в тело, нанося повреждения, и только потом идёт сильный давящий удар. Восемьдесят процентов повреждений происходят не от силы удара в килограммах, а от его энергии. Ты же учил физику, должен понимать, что такое импульс…

– Это я помню, – кивнул я.

– И я о том же. В момент удара твой кулак передаёт импульс в тело оппонента и наносит повреждения, почти мгновенно, ударной волной, а только потом, после повреждения тела импульсом удара, идёт давление.

– Но это значит, что главное – скорость удара, – я склонил голову набок, – а не сила.

– Ты точно дурачок, – улыбнулся Сакаки, – что такое энергия? Формула е равно эм-це-квадрат тебе известна?

– Да, известна.

– Энергия удара происходит от массы и скорости, твоя задача – одновременно вложить в удар массу своего тела и придать ей ускорение. Грубо говоря, масса твоего удара близка к моей, но энергия меньше на порядок, или вернее на два порядка. Что бы нанести удар тебе придётся применять различное соотношение массы и скорости – быстрый удар… – Сакаки показал удар, который просвистел мимо меня, почти молниеносно, – позволит достать противника в бою, сила недостаточна, что бы выбить дух и победить одним таким ударом, по крайней мере, у тебя. Средний удар… – Сакаки продемонстрировал и его, он гораздо медленней, – позволит нанести серьёзные повреждения, но он может быть парирован противником, и наконец… – Сакаки-сан собрался, и нанёс сильный удар в камень, раскрошив валун, – позволит нанести поражение даже сильному противнику, но вкладывая в удар всю силу своих мышц, весь свой вес, ты замедляешь его, поэтому противник сможет уклониться. Ки лишь незначительно увеличивает скорость, поэтому спасения в ней не ищи. Отрабатываешь сегодня до заката удары, изменяя их соотношение силы и скорости.

– Есть, мастер! – радостно кивнул я и пошёл тренироваться. А потом ещё и в подсознании залип на неделю времени, постоянно тренируя различные удары и в различных ситуациях.

Утром мы продолжили тренировку по ударам. Сакаки ещё в нашу первую встречу продемонстрировал десяток быстрых ударов, а сейчас подобное требовалось от меня… хотя кого я обманываю – Сакаки, как понял, что я отработал изменение массы и скорости удара, тут же начал меня пытать с помощью камешков. Как?

Очень просто, поставил меня на берег, сам сел в пяти метрах от меня и кидал в меня камни, которые я должен разбить ударами. Причём что бы разбить камень нужен быстрый удар, очень быстрый. Первый десяток я пропустил, только отбросив от себя, но потом втянулся. Береговые округлые камешки только так превращались в песок под моими ударами. Сакаки только раззадорился и начал кидать по два камня сразу – тут уже пришлось помучаться, что бы нанести два удара с минимальной разницей. Зона, в которой камень можно сбить ударом – всего-то сантиметров тридцать, не более того. Подлетит ближе – уже поздно, не долетит – не достану. Когда я уверенно сбивал два летящих камня, Сакаки начал бросать по три… И так до заката – остановился счёт на четырёх камнях. Время пролёта камня – полторы сотни миллисекунд. Удары с ки-ускорением поваляли сбивать камни, но… не более того. Сам Сакаки за это же время мог сбить не меньше сотни мишеней.

Вечером он отправил меня на виртуальную тренировку. Вот тут то я и разгулялся по-настоящему.

По началу, в построенной мною модели, было то же самое, но примерно через два дня виртуализации я уже сбивал шесть камней. Через неделю – восемь, тут то я и решил разнообразить тренировку. Теперь камни в меня кидали со всех сторон и что бы сбить их приходилось вертеться как волчок, нанося удары направо и налево, а потом тренировка стала называться «камнепад» – я смоделировал падение целого вороха камней сверху на себя и сбивал их потихоньку. Результаты в течении недели непрерывной отработки одного и того же приёма, не заставили себя долго ждать. Правда, мой максимум всё равно оставался в на приличном удалении от Сакаки-сана.

Со стороны казалось, словно моя фигура размазалась в воздухе и то тут, то там, мелькали кулаки, сбивающие камни. Это в виртуальности, конечно же, в обыденной реальности человек, не использующий ки, не сможет увидеть только руку, наносящую удары.

Сейчас их скорость преодолела ту скорость ударов, которую показала мне Миу-сан, когда лупила гопоту.

* * *

Утро следующего дня было прекрасным. Я наработал в подсознании удары, причём их скорость стала вполне удовлетворительной для меня. Я уже мог сбить полтора десятка камней в разных точках, или два десятка, летящих прямо.

Сакаки-сану осталось удивлённо проверять результаты работы – он кидал мне камни, которые я сбивал, после чего мастер увеличивал их количество. Дойдя до двух десятков ударов за четверть секунды, я остановил Сакаки-сана:

– Всё, дальше – как в каменную стену, мастер Сакаки. Вот не получается у меня быстрее, и всё тут.

– Понятно, – нахмурился мастер, – это нормально. Простой механической тренировкой ты не достигнешь большего, то есть что бы увеличить скорость придётся тренироваться в реальности, а не в медитации.

– Я так и думал, – вздохнул я, – зато я отработал удары в разные стороны.

– В смысле? – не понял он.

– Вы кидали мне камни с одной стороны. Я же отрабатывал удары по камням, летящим на меня со всех сторон. По… сфере вокруг себя.

– Понятно, – улыбнулся он, – это называется орбита ударной волны. Но это уже уровень мастера, поэтому пока оставь это – скорее всего тебе не придётся с этим сталкиваться, а тренировки будущие ты можешь испортить слишком большими знаниями в одной области и слишком малыми в другой. Устроим спарринг! – Сакаки коварно улыбнулся, – в воду, ученик!

Опять двадцать пять – на этот раз я уже не чувствовал себя в волнах так немощно – привык держать баланс и устойчивость выработалась, но вот скорость… до Сакаки я всё равно не дотягивался, и ударить его мог, только если он сам того хотел. Использование ки в воде было запрещено, за исключением самолечения. На этот раз я рванул близко к воде, в момент ухода волны и, парировав прилившую волну, сквозь неё нанёс удар по мастеру. Он уклонился, однако скорость похвалил:

– Неплохо. Очень неплохо, особенно по сравнению с первым разом.

Дальше в воде мы отрабатывали броски и удары ногами – просто ударяя по приливающей волне. Сакаки мощными ударами разбивал волны, а я, пока что, менее мощными, поднимал фонтаны брызг…

* * *

Мастер объявил последнюю тренировку. За время неё мы вместе повторили всё, чем я занимался на острове. Бег с бревном, бег в гору, кидание камней прямо перед собой, резким выбрасыванием руки, бег в гору с бревном, спуск с горы, разбивание валунов голыми руками, разбивание летящих камешков, спарринг в волнах, удары по летящим на меня камешкам ногами, удары по волнам, удары по дереву, бег по колено в прибрежном иле, таща на себе бревно, и наконец, спарринг.

Мастер, казалось бы, хотел меня сломать с самого начала – ждал, когда я запою ему про дела, школу и всё такое прочее, попытавшись скрыться, но не дожидался, тогда ещё больше увеличивал нагрузки, превращая жизнь моего тела в адскую. Акисаме-сан действительно добрый и разумный человек – он всего-то немного игрался со мной в тренировки…

Теперь я понял, что имела в виду Миу, когда давала характеристику Акисаме-сану.

Всего мы провели на острове один месяц и четыре дня, но из этого месяца только четверть времени, неделя, была потрачена на сон или отдых, остальные три недели были тренировкой, которая не прекращалась ни при каких условиях. Холодно, дождь моросит, жарко, сыро, грязно… один хрен. Мне показалось, что прошло несколько лет. Хотя если учесть то время, которое я провёл в подсознании, несколько лет и было потрачено. Карате меня тоже научили, причём как базису, так и продвинутым ударам, броскам, захватам…

Мы стояли на палубе парома, облокотившись о бортик и смотря на уплывающий вдаль остров, с которым у меня связаны такие воспоминания…

– Как долго же нас не было… – вздохнул я, – такое чувство, что я уже и не из Японии, словно всё, что было до острова – из другой жизни…

– Ты прав, – согласился Сакаки, – до нашей тренировки у тебя была другая жизнь. Сейчас ты сильнее, чем все уличные бандиты и даже можешь выйти на бой с мастером и продержаться несколько минут. Правда, тебя всё равно отделают, но… до этого убили бы на месте за секунду. Если уж применять такие термины – жизнь твоя уже не будет прежней. Ты подал заявку на вступления в мастера боевых искусств. И даже не плакал и не просил пощады, что очень странно. Подобных результатов ты мог бы достигнуть за два-три года тренировок в додзё, если бы у тебя было обычное ки и не эта медитация…

– Значит, теперь найти соперника будет не так легко… – задумался я.

– Среди уличной шантрапы и «спортивников» противника вряд ли найдёшь. Но ты не бойся. Мастера всегда находят себе работу, в самых разных уголках планеты. Думаю, замолвлю за тебя словечко и может быть, ты слетаешь с одним из нас. У врагов всегда хватает массовки, на которой можно отрабатывать удары, а иногда и ученики попадаются. Как раз для тебя противники, а? – Сакаки рассмеялся.

Значит, теперь мне дали зелёный свет на полноценную работу в качестве подмастерья мастеров Рёдзанпаку. Это радует.

– Сакаки-сан? – спросил я его, когда он допил бутылку и под гневными взглядами проходящего матроса, выбросил бутыль в море, – а на каком уровне находится Миу-сан?

– Да хрен её знает, – пожал он плечами, – Миу тренируется со старейшиной. Но, правда, кое-что можно увидеть иногда. Удары у неё слабее и медленнее твоих, а вот с подвижностью и акробатикой лучше, по техникам… тут ничего сказать не могу – надо на деле проверять. Думаю, она превзойдёт тебя в разы по опыту, а ты её – по силе и скорости.

– Понятно… – я вздохнул, – что ж, буду стараться. Негоже мне быть слабее Миу.

– Ах, молодость! – улыбнулся Сакаки, а его уши странно порозовели, – и как у вас с Миу? Уже признался ей?

– Нет, что вы, – я решил рубануть правду-матку, – Миу красивая девушка, но я уже признался в любви другой… Кстати, будем в Токио, заберём мой подарок ей.

– Вот как… – удивился Сакаки, – и кто же она?

– Сигуре-сан, – я откровенно лыбился, видя, как мастер Сакаки подавился пивом и откашлявшись, гневно посмотрел на меня:

– Это не смешно, Кенчи, – он, кажется, даже обиделся, – зачем так шутить?

– Почему-же шутить? – я склонил голову на бок, – я сказал ей правду ещё во второй день тренировок в додзё. А она, кстати, подарила мне меч…

– Эту штуку? – Сакаки, кажется, успокоился, посмотрев на боккэн. Пока-что это не выглядело серьёзно… ну-ну.

– Да… – я надавил на кнопку и сталь фирменного лезвия, которое, как я понял, умеет ковать только Сигуре, вышла из ножен, – эту штуку.

На лезвии меча, около гарды, было иероглифами выгравировано «Кеничи».

Сакаки чуть удар не хватил прямо на палубе. Он машинально выбросил в море не открытую бутылку пива, а бровь его странно задёргалась. После чего я, вложив оружие в ножны, спросил:

– А что такое?

– Кеничи… – отмер мастер через минуту, – ты серьёзно? Ты признался Сигуре? И она тебя не избила? И… подарила меч? Настоящий меч мастера Косаки? – Сакаки загорелся как фитиль, засыпав меня вопросами…

– Ну… да.

– Тогда ты попал, парень. – Сакаки нервно рассмеялся, – для Сигуре нет ничего важнее холодного оружия, а собственные мечи для неё вообще – самое святое, что может быть. И если она тебе его подарила, тогда она очень серьёзно отнеслась к твоим словам… Старейшина до сих пор лелеет надежду получить один такой меч, но получает только отказы.

– Только никому не говорите, ладно? – попросил я мастера Сакаки, проникнув важностью подарка – знаете, мне не хочется афишировать подобное… очень не хочется лишний раз обращать внимание других на это.

– Ладно, ладно, – уже намного серьёзней сказал Сакаки, – но… а, ладно, не дети, сами разберётесь…

10. Сладкая приманка ведёт на поле...

* * *

Прибытие в Токио было интересным.

Сразу, как мы вывели своих коней с парома, я повёл – путь до кастом-ателье был небольшой, так как расположилось оно около доков. Мы вдвоём въехали внутрь большого ангара-мастерской. Сегодня тут было намного больше народу, много мотоциклов и их частей.

– И что мы здесь забыли? – как только мы остановились около входа, Сакаки задал этот вопрос.

– Подарок для Сигуре. Кстати, сенсей, я кое-что забыл. Вашему мотоциклу тоже не помешала бы помощь профессиональных механиков.

– Ещё чего, – возмутился Сакаки, но я его остановил:

– Вот только не надо, сенсей, тут работают лучшие профессионалы в Японии. К тому же – я плачу. Должен же я как-то расплатиться за тренировку. Деньги давать – пошлость, пива купить вы и без меня сможете…

– Ладно, – сдался Сакаки.

Как раз в этот момент, узнав меня, к нам подошёл старый знакомый. Правда, выглядел я немного иначе – волосы длиннее, собраны в конский хвост, а сквозь одежду явно проступает мускулатура, которая за время моей тренировки стала на уровне профессиональных бойцов, рельефной… Теперь можно было бы и клеить девок, да только Сигуре мне голову снесёт, если узнает…. Если всё действительно настолько серьёзно.

– Сирахама-Доно, – подошёл менеджер, – ваш заказ уже давно выполнен.

– Вот и прекрасно, – я достал договор из багажника мотоцикла, – протянув ему, – пойдёмте, посмотрим…

Менеджер только сейчас заметил мастера Сакаки – двухметровая гора мышц произвела на него неизгладимое впечатление, и он даже бровью начал дёргать в нервном тике, но следующие события разрушили всё впечатление.

– Сакаки-сан, а ваш мотоцикл мы отдадим этим ребятам. – И уже обращаясь к менеджеру, – вы же возьмёте мотоцикл Сакаки-сана?

– Да, да, конечно, – он посмотрел на уралик, – о, русский байк. Хороший, только двигатель сделан не иначе, как пьяными медведями, постоянно требует регулировки и ремонта. Семьсот пятьдесят кубиков, сорок пять лошадей, на низких тяга, как у трактора, но надёжность…

– Это да… – Сакаки-сан улыбнулся широкой улыбкой добряка, а уши его подозрительно порозовели, – что есть, то есть.

Вид улыбающегося и смущённого мастера Сакаки разрушил всю брутальность и менеджер перестал бояться.

– Вот что, – влез я, – давайте поменяем двигатель и подвеску, а так же устроим техобслуживание.

– Какой поставить? – отозвался менеджер.

– Хм… лучше – на ваш выбор, но что бы тяга не терялась и мощность минимум в полтора раза больше. Что до деталей – лучше на ваш выбор. Окрас – это вам мастер Сакаки сам скажет…

Я отошёл в сторону и пока Сакаки разговаривал с менеджером, поискал глазами драгоценный мотоцикл Сигуре. Обнаружен он не был, и только менеджер, после того как Сакаки отдал подмастерью ключи, повёл меня в нужном направлении.

Байк был красив и стилен. Больше сказать нечего, он был таким же, как сама Сигуре – красивым, брутальным и утончённым в деталях. Классические японские узоры, срисованные с какой-то гравюры, кандзи «Сигуре» сбоку на бензобаке, хромированные полозья по бокам от руля и тёмно-фиолетовые, как одежда Сигуре, или вернее немного темнее, детали – линия на ободах колёс, передняя часть глушителя, задняя часть корпуса, сразу за сиденьем, на котором с комфортом может разместиться два человека, причём второй – чуть выше первого.

– Красотища то какая… – завис Сакаки, разглядывая байк. Это самое цензурное и последнее слово, так как восхищение он высказал нецензурно, но эмоционально.

– Нравится?

– Ну… это шикарнейший мотоцикл, из всех, которые я видел, – широко улыбнувшись сказал Сакаки, – кстати, почему именно мотоцикл?

– Я подумал… – я задумался, – что Сигуре пойдёт мотоцикл. Он вообще лучше машины при погоне, с него можно спрыгнуть, и стоит он... дорого, конечно, как представительский автомобиль, но не так дорого как спорткар. Да и по проходимости он лучше, поэтому лучший для людей нашего круга транспорт – мотоцикл. А машины – для семейных путешествий или поездок с комфортом, но без экстрима…

— Понятно, – усмехнулся Сакаки, – ладно, нам пора возвращатья.

Я вывел драгоценный мотоцикл сам, и сел на него. Действительно, он удобнее моего и устойчивей должен быть. Достал мобильник…

– Аллё? Миу? Привет. Да, живой я, живой ещё. Дай дедушку…

Сакаки между тем сел на мой байк.

– Старейшина? Добрый день. Старейшина, у меня к вам личная просьба… да, не могли бы вы пока увести куда-нибудь Сигуре-сан? Примерно на час. Да, я хочу сделать сюрприз. Куда… ну, на запад, мы едем с востока.

Я положил трубку.

– Решил сюрприз сделать, – заключил довольный Сакаки, – всё отдам, что бы посмотреть на лицо Сигуре-сан в этот момент…

– Конечно, Сакаки-сан, – усмехнулся я, – хотя… а, какая разница.

Мы поехали в додзё. Путь занял пол часа по улочкам через центр Токио. Харлей Сигуре я никому бы не дал водить. Сакаки, как я понимаю, понял правильно и облюбовал мою бэху.

Презентация была назначена на через десять минут – встречать нас вышло всё додзё, кроме Акисаме-сана и Сигуре-сан. Их как раз не было. Вместе мы въехали в ворота. С виду понять сразу кто есть кто проблематично – узнать Сакаки легко, а вот мою изменившуюся фигуру узнали не все, только до тех пор, пока я не снял шлем.

– Кенчи-кун! – обрадованно бросилась ко мне Миу. Всё же приятно, что меня здесь ждали. Миу в порыве радости обняла меня, но через секунду отстранилась, заалев как маков цвет.

Я же, развернувшись, достал белую ткань, купленную по пути, и накрыл Харлей. Сзади подошёл мастер Ма:

– Кен-тян, а что это ты прячешь?

– Подарок. Скоро увидите.

– О как! – мастер улыбнулся, – кому дарить то собираешься?

– Скоро увидите, – повторил я.

– Аппа! Кенчик вернулся! – громогласно заявил подлетающий к нам Апачай и чуть было не схватил меня в охапку, но я с трудом, и благодаря наработанным рефлексам, увернулся:

– Стой, аппа! Ты же меня раздавишь!

– Аппа! – Апачай загрустил, – Кенчи не хочет обнимашки…

– Апачай, мы же мужики. Давай лучше спарринг устроим!

Подействовало – из пучин отчаяния Апачай взлетел на седьмое небо и радостно забегал вокруг, и только подошедший старейшина угомонил его.

– Рад видеть тебя, Кен-чан, – он улыбнулся в усы, – вижу, не прошли даром тренировки. Сделал я, как ты просил.

– Спасибо, старейшина – улыбнулся я ему, – в таком случае, я приду к обеденный зал. Если мне не изменяет память, ужин через час.

– Мы ждём Сигуре и Акисаме с продуктами, – кивнул старейшина, разглядывая накрытый тканью байк…

Как раз в этот момент вернулись Сигуре и Акисаме. Дверь открылась и все уставились на них, а Сигуре уставилась на меня. На мгновенье на её лице промелькнуло узнавание и радость, но заметил их разве что только я и старейшина, за остальных говорить не берусь. Она явно хотела подойти ближе, но большая сумка за спиной требовала идти на кухню перед тем как мы устроим сцену «возвращение блудного Сирахамы».

– Судари, – обратился я к толпе, – не поможете ли пришедшим отнеся их ношу на кухню?

– Да, точно, все на кухню, – сказал властно старейшина и мастеров как ветром сдуло, остались, кроме нас с Сигуре, только Миу, да Акисаме-сан.

– Сигуре-сан, – раз она не хотела, подошёл я, – я рад, что вернулся. Кстати, я так и не поблагодарил тебя за тот подарок.

– Ты… поблагодарил… – сказала она.

– Нет, простое спасибо как-то не к лицу, – отмахнулся я, – к тому же оно не отражает и одного процента моего желания поблагодарить тебя. Поэтому… – я отошёл от байка, – это тебе.

– Что… там? – Сигуре впервые показала эмоции, вздёрнув бровь.

– Сама посмотри…

Она подошла к байку, а Миу и я отошли к Акисаме-сану.

– Я вижу, ты многому научился, – пробормотал тихо Акисаме-сан.

– Теперь я понял, что имела в виду Миу-чан, когда говорила, что вы разумный человек. Я даже ни разу ноги не ломал на ваших тренировках…

Акисаме улыбнулся, стрельнув в меня глазами, а Миу смотрела на Сигуре.

Настал момент истины – Косака сдёрнула ткань, и все увидели байк. Пришла очередь сказать пару слов:

– Я не знал, что может тебе понравиться, но… мне кажется, это должно подойти…

Сигуре чуть ли не обнюхивала байк. У Миу, казалось бы, волосы встали дыбом, но это ещё пол дела. Посмотрев и залезши не него, Сигуре оставила Харлей в покое и подошла ко мне.

– Спасибо… – она приблизилась ко мне и звонко чмокнула в щёку, коротко обняв…

Вот тут уже вместе с Миу в аут улетел и Акисаме-сан.

– Рад, что тебе понравилось, – я повторил действия Сигуре-сан на ней самой, что окончательно добило зрителей.

– Он… красив… – Сигуре пошла тихо в сторону кухни.

– Эксклюзивная работа, – согласился я, идя рядом, – по-моему, тебе более чем идёт.

– Спасибо, – Сигуре улыбнулась краешками губ, всего на мгновение, – ты… тренировался?

– Да, с Сакаки-саном. Думаю, нам лучше продолжить наши тренировки, Сигуре-сан.

– Называй без… суффикса… – на щеках Сигуре появился лёгкий румянец, причём это ввело меня в такое умиление, что я готов был душу продать дьяволу за право обнять её, но…

Кстати… – я обернулся, – Миу-сан, Акисаме-сан? – позвал я их.

Стояли как два истукана и уставились в одну точку. Миу-сан! – ещё громче позвал я её, – Акисаме-сенсей!

Подействовало – Акисаме шумно выдохнул, закашлялся, после чего с видом очень нервным растолкал Миу и они пошли вслед за нами, причём, глаза у обоих были, словно удивление их не имело границ… шоковое состояние, как подсказывает мне опыт. Странно, с чего бы это? Или у них такие порядки? Вроде бы, пока что, такого не было и не предвиделось...

* * * * * *

Утром мастера Ма и Коэтсудзи захотели проверить качество подготовки Сакаки-сана, поэтому повели меня на спарринги. Никакого видимого результата не было – мастера всё так же легко отбивались от моих ударов – только на этот раз я успевал эти самые удары наносить и уклоняться. Коэтсудзи-сан задумчиво хмыкал, а китаец не поскупился на похвалу:

– Ты намного сильнее, Кен-тян, – он улыбнулся, – двигаешься быстрее, реакция практически не требует тренировки, но вот зато стиль… грубо, очень грубо.

– Ма-кун, – возразил ему Акисаме, – Кенчи не настолько сильнее, что бы хвалить его. К тому же… имей совесть, это Сакаки украл нашего ученика!

Понятно, Акисаме не хочет признавать то, что я добился каких-то успехов с Сакаки-саном. Оно и понятно, учитывая их не очень тёплые отношения, порождённые разницей в их стилях.

– Ты недооцениваешь его, – не согласился китаец, – посмотри на движения! А скорость ударов? А сила?

– Довольно, Ма Кенсей, – остудил китайца Коэтсудзи, – захвалишь. А ведь только начал изучать более-менее серьёзно боевые искусства…

– Точно-точно… – мастер Ма поправил шляпу, – не воспринимай всерьёз, Кен-чан. До средненького бойца тебе, как до Пекина пешком.

Сегодня, как ни странно, в выходной, мастера пошушукались и решили устроить мне… выходной. Вот так просто – пришёл Акисаме-сан и огорошил меня новостью – у него два билета в кино и мне с Миу не помешало бы прогуляться…

Где-то я почувствовал подвох, но не понял, где. Акисаме-сан сразу ретировался. Миу… была на седьмом небе, но виду не показывала. Видимо, работа по дому её замучила в край. Говорил же я себе – заняться обстановкой додзё, но… руки не доходят – много времени уделяю тренировкам.

Всё это очень было похоже на свидание. Поясню для тех, кто в танке – я, после смены культурных декораций и мира в целом, снял розовые очки условностей, поэтому мне было сугубо по барабану. Если свидание – хорошо, если нет – хорошо. Но, представив, как чувствовал бы себя обычный японский школьник на моём месте… наверное, прыгал бы от радости и нервничал как школьник на первом… от чёрт.

Усмехнувшись, я побежал собираться. Ещё хотелось заехать к родным по дороге. Миу-чан такой идее была рада, когда я высказал идею. В кино мы всё равно успевали…

Стоит признать – Миу очень красивая девушка. Особенно в своей новой одежде. Небольшом платьице и коротких «байкерских» шортиках. Имеется в виду велосипед…

Я отставал немного, но не сильно – оденусь дома…

Мы выехали через пол часа. Провожало нас взглядами всё додзё…

Путь до моего дома не занял много времени – мы въехали в ворота и я, слезши с мотоцикла, подал руку Миу. Девушка снова стеснительно вложила свою ладошку в мою и мы зашли внутрь.

– Мне надо переодеться, – сообщил я, тихо войдя, – поболтай пока с мамой…

– Хорошо, Кенчи-кун… – Миу мило улыбнулась, после чего я убежал переодеваться.

Как и ожидалось, ни в одну одежду я не влез. Тело стало несколько больше, а тут ещё и возраст такой, когда жрачка в три горла и тренировки с утра до ночи влияют на рост очень сильно… короче, порвав две очень недешёвые рубашки и понурив голову, я спустился вниз, напялив спортивный костюм, но и он был свободным а стал облегающим…

– Мам? – обратил я на неё внимание, но получил только гневную нотацию:

– Кеничи! Это уже слишком! Тебя не было целый месяц! Ушёл в школу и исчез незнамо куда! Доколь это будет продолжаться? Ты совсем не живёшь дома, то в этом твоём додзё, то вообще демоны знает где!

– Ма, я же не специально! Я бы предупредил, но сам не знал, куда мы направляемся…

К этому моменту я уже сел за стол, а мама, приметив мой изменившийся вид, подошла и начала ощупывать со всех сторон. Я же постарался сделать как можно более пристыжённый вид, иначе можно было получить ещё одну нотацию.

– Ты изменился… – мама обошла меня, – рассказывай.

Пришлось рассказать ей про тренировку у мастера карате. Правда, самые смачные подробности про сломанные руки и ноги, про то, как меня раз десять уносило в море и про парочку укусов змей, пришлось опустить. Иначе маму удар бы хватил, но и так было довольно пугающе. Мама разнервничавшись, взяла печеньку и протянула пачку Миу-сан, после чего я уже рассказал, что стал немного сильнее и заодно подумал о главном вопросе жизни, вселенной и всего прочего.

– А сейчас у тебя выходной? – заинтересованно спросила мама.

– Именно. Мастера выдали мне билет в кино и Миу-сан, послав отдыхать…

мама хитро улыбнулась, после чего пошушукалась с Миу. Я же встал и оставил девочек сплетничать.

Всё это, с самого начала, что называется, дурно попахивало. Из всего этого плана свидания торчали жиденькие усики Акисаме-сенсея и фотоаппарат Ма Кенсея. Поэтому, выбросив билеты в урну, я, через интернет приобрёл билеты на «Евгения Онегина» в Токийском театре. Будет интересно, как японцы… а, нет, это русские гастролируют…

Приобретя билеты и забронировав столик в ресторане рядом с театром, я наконец вышел к семье.

– Мам, извини, у меня сегодня небольшие планы на вечер.

– Какие ещё планы? – мама, до того болтавшая с Миу, оторвалась от разговора и подозрительно на меня посмотрела.

– Миу-сан, на вечер забронированы места в токийском театре, а потом – столик в ресторане…

– Миу издала звук, нечто среднее между «ура» и «мяу».

Выходные более-менее удались, можно было бы сказать, после посещения театра. Столик на двоих окончательно убедил меня в правильности решения выбросить билеты Акисаме-сана. Миу просто пылала умилением и удовольствием. Окончательно её убедил в этом ресторан. После небольшого ужина, мы вышли на улицы Токио. К счастью, я успел переодеться в цивильную одежду – белые штаны и чёрную рубашку. Как насмешка над общеяпонским увлечением офисно-школьным стилем планктона «белый верх чёрный низ». Миу после пьесы ещё некоторое время болтала в ресторане – обсуждать личность Жени Онегина удалось довольно легко, как ни странно, и после спектакля, за столиком ресторана.

На Миу-чан образ «лишнего человека», который нигде не чувствует себе места, произвёл впечатление, как и его любовная интрига. Кажется, она нашла в этом какие-то параллели с реальной жизнью… Если подумать, то связать можно что угодно. Кто такой Женя Онегин? Парень, приехавший в глубинку, в него влюбилась местная девка, Татьяна, но он её отверг, после чего уже они встретились, Женя начал ухаживать, но его продинамили – девка уже была отдана другому… Вот такие пироги с котятами.

Вечер выдался, поэтому мы отправились в один из довольно цивильных ночных клубов. Насколько это слово вообще подходит для ночного клуба в Токио. Миу, кажется, просто доверилась мне и не выказывала желания покинуть кампанию, а я… посмотрев на часы – был час ночи, подумал, что лучше уж устроить ночную прогулку, чем возвращаться в додзё.

Искомое место нашлось быстро и мы пошли внутрь. Пара зелёных купюр охраннику и путь свободен. Миу, судя по всему, ранее не тусовавшаяся в таких местах, осматривала всё, а я выступил гидом. Музыка тут ещё не перешла в разряд техно-импровизации в виде зацикленного «лупа» тыц-тыц-тыц, и клубняк был неплохой, с мелодией и достаточно приличным вокалом. Кто именно – я не разбирался совершенно, но заняв место, потащил Миу на танцпол, где и преподал пару уроков совершенно идиотских танцев. Не с первого раза, но Миу понравилось. Главное – расслабиться…

Утомившись за ночь, мы вывалились из клуба незадолго до рассвета. Я предложил сгонять в соседний район, посмотреть на рассвет и мост «радужный». Миу-чан только согласно кивнула – такое количество ощущений за такое короткое время – кого угодно доведут до состояния дзадзен.

На смену шумному клубу и большой толпе пришли довольно пустая набережная. Мы слезли с мотоцикла – было немного зябко, так что я накинул на Миу свою куртку, которую вчера купил машинально. Обычная утеплённая кожанка вместо не утеплённой – осень уже подбиралась к нам вплотную. Миу завороженно посмотрела на рассвет… Хм… неплохой момент, что бы завершить ночную прогулку.

– Миу-чан, – я подошёл к девушке, взяв её за плечи, – тебе холодно?

– Нет, что ты, – она мило улыбнулась, – совсем нет. Кенчи-кун, всё в порядке.

– Я просто хотел поблагодарить тебя за прекрасно проведённое время… – я усмехнулся, приблизившись ещё больше, – действительно, я так не отдыхал давно… вернее вообще никогда.

Миу окончательно смутилась, понимая, что я приближаюсь к её лицу с определённой целью. Но зажмурилась, и я понял это как приглашение к поцелую…

Из-за того, что она в процессе решила меня обнять, куртка слетела с её плеч, но на это уже внимания никто не обратил… Целовалась Миу неумело, но энергично. Продлилось это всего минуту, после чего мы наконец отпряли друг от друга.

– Думаю, нам пора возвращаться, – я кивнул на солнце. Миу находилась где-то в своих мыслях, поэтому не услышала моей реплики. Из такого состояния пришлось вывести её ещё одним поцелуем, после которого она наконец пришла в себя и неохотно отстранившись, согласилась с моим предыдущим предложением:

– Страшно подумать, что могут подумать в додзё… – Миу хихикнула, а на её щеках появился румянец.

– И не думай, – согласился я, – что бы ни подумали, нам стесняться нечего, мы же не авторское кино всю ночь смотрели?

Миу ещё раз хихикнула, после чего я повёл её к байку… а байк – в додзё. Сегодня был понедельник, поэтому нам обоим надо было явиться в школу…

11. Тем временем...

Пришли мы аккурат, когда все спали. По крайней мере мои чувства говорили о том, что бдящих в додзё нет вообще. Миу улыбнувшись мне, пошла переодеваться – ей ещё готовить завтрак. Я же напросился в помощники, чем её несказанно порадовал. После нарезки овощей в салаты и закидывания риса, Миу меня отослала с кухни, и я погнал на тренировочную площадку. Любовь любовью, но тренировки никто не отменял. Некоторое время я просто лупил макивары. Додзё просыпалось…

* * *

Вечер, Додзё Рёдзанпаку.

* * *

– Что значит вы его потеряли? – гневно спросил старейшина додзё у двух стоящих у стенки мастеров. Ма Кенсей понурил голову и снял шляпу, а Коэтсудзи ответил в своём стиле:

– Не то что бы потеряли… мы его вообще не обнаружили. Его нигде нет.

– Хорошо, – успокоился Фуриндзи Хаято, – вы чем вообще думали, посылая его на свидание, а? Ни у кого не хотели спросить, хорошая ли это идея? – старейшина впился взглядом в Коэтсудзи. Тот отступил на четверть шага, но стена зала помешала ему отступать ещё дальше. Собрались в обеденном зале, как обычно – просторная комната с татами на полу и высоким потолком.

– Мы всё спланировали! – заступился за друга Ма Кенсей, – Кенчи должен был пойти в кинотеатр, попасться хулиганам и сразиться с ними за честь любимой девушки…

– И где они сейчас, вы не знаете, – подытожил старейшина, обращаясь к повесившим нос мастерам, – и чем они там занимаются на ночь глядя, тоже…

– Уверен, ничего неприличного, старейшина, – улыбнулся китаец. Акисаме лишь кивнул, соглашаясь с его словами, но старейшину было не остановить таким уверением.

– И откуда тебе это знать, Ма-кун? – прищурился Хаято, – не ты ль говорил мне, что ученик наш смел в делах сердечных, а? Вспомни свои слова, Ма Кенсей, и почему вдруг твоё мнение изменилось?

Ма отвертелся:

– Смелый это ещё не значит распутный.

– Не значит, – согласился старейшина, – но никто не даст гарантию, что они не в одном из этих отелей…

– Спокойствие, – пригладил усы Коэтсудзи, – время всего-то девять часов вечера. Уверен, они скоро появятся…

– Ма, узнай, где они могут быть! – обратился к китайцу старейшина, не надеясь найти поддержку у мастера джиу-джитсу.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Кенсей.

– Пожалуйста, – сдался Хаято и Кенсей, всё же, решил помочь старейшине додзё. Беспокойство его он понимал, хотя и не одобрял такого вмешательства.

Кенсей и Коэтсудзи вышли во двор додзё и прошли несколько секунд в задумчивом молчании.

– Тебе не кажется, что старейшина слишком серьёзно относится ко всему этому? – пригладил усы Акисаме, глянув на Ма, который спрятал взгляд за полами шляпы.

– Скорее всего, Акисаме-кун… он же волнуется… Хотя не ручаюсь за то, что они вернутся сегодня…

– Не преувеличивай, Ма-кун, – не согласился Акисаме, – они же просто подростки.

– Вот именно, Акисаме-кун, – улыбнулся Ма, – мозгов ещё маловато, а вот переспать они вполне могут… чисто по дурости молодецкой…

Акисаме кашлянул и спросил:

– Ты действительно так думаешь? И что же ждёт нашего ученика…

– В таком случае старейшина с него не слезет. Старый ещё живёт в тех временах, когда за честь дамы могли объявить вендетту, а поцелуй приравнивался к предложению руки и сердца… – Ма тяжело вздохнул, – придётся нам расхлёбывать кашу…

– Придётся, – согласился с ним Коэтсудзи, – куда они могли поехать?

– Мне то откуда знать? – поднял брови китаец, – ты с Кенчи проводишь больше времени.

– Я не разговаривал с ним на такие темы, – отрицал Коэтсудзи.

Мастера как раз дошли до одной из тренировочных площадок и Акисаме огляделся. Додзё представляло из себя маленький квартал, словно попавший на белый свет прямо из эпохи сенгоку дзидай – небольшие домики, поставленные в форме подковы вокруг главного двора, несколько более крупных строений, перед каждым из которых была площадка с тренировочными устройствами и главный дом, в котором жил старейшина и Миу, а так же была кухня. Всё вместе это создавало ощущение архаичности и умиротворяло своим классицизмом.

– Тогда нам к Сакаки. Это он с ним целый месяц пропадал, – подал идею Коэтсудзи и Ма согласился с ним.

Вместе они отправились к Сио, который, к слову, уже прилично приложился к бутылке и за неимением транспорта, решил потренироваться, разнеся последние макивары.

Коэтсудзи и Ма застали его за добиванием деревянных столбиков. Отвлёк мастера Сакаки мастер Ма, кашлянув и позвав того по имени.

– Сио! Сио-кун!

– А? – Сакаки отвлёкся от изничтожения макивар и посмотрел в сторону своих коллег, – что-то случилось?

– Можно и так сказать. Тут такое дело…

Ма выложил мастеру карате свой план по стравливанию Кенчи и уличных бандитов. Сакаки, выслушав китайца, тяжко вздохнул:

– И зачем вам это понадобилось?

– У Кенчи крайне не хватает боевого опыта, вот мы и подумали столкнуть его с уличными бандитами, – признался Ма, – к тому же можно было сделать шикарные фотографии.

– Каким это образом? – не понял Сакаки, – спрятаться от Кенчи хотел что ли?

– Незаметно проследить труда не составит, – улыбнулся Ма, но Коэтсудзи ткнул его под рёбра локтем, и Ма понурил голову, – только в кинотеатре Кенчи не нашлось.

– До куда вы следили? – спросил Сакаки.

– Мы сразу двинули к кинотеатру. Там должна была состояться встреча, но…

– Вы слишком оптимистичны, – не согласился Сакаки, – у него чутьё на ки не хуже вашего. Он меня через половину острова чуял, а это без малого пять километров, – Сакаки усмехнулся, – к тому же Кенчи скорее всего просто уехал куда-то с Миу, вместо кино… разве он похож на человека, который любит фильмы?

– При чём тут кино? – возмутился Кенсей, – он на свидании с милой девушкой, разве он мог отказаться от мест в последнем ряду?

– Запросто, – отмахнулся Сакаки, – самостоятельный очень. И вообще, куда он мог поехать я понятия не имею. Спросите лучше у Сигуре. Она с ним в отличии от меня общается на… личные темы…

– Вот как? – китаец коварно ухмыльнулся, а Акисаме не поверил Сакаки:

– Этого быть не может, Сакаки-кун, Сигуре очень скрытная и вряд ли стала бы у кого-то интересоваться личной жизнью… тем более у ученика!

– Я всё сказал, – отмахнулся Сакаки, – удачи в поиске.

Акисаме и Ма опять в задумчивости вышли к дому старейшины.

– Что докладывать? – вздохнул Акисаме, – мы ничего не узнали.

– А не забыл ли ты, друг мой, как Сигуре-чан мило чмокнула Кенчи в щёчку? – хитро улыбнулся китаец.

– Он подарил ей дорогой подарок, – не согласился Акисаме, – это логично…

– Ничего подобного. Ты же знаешь свою воспитанницу лучше всех. Ты как хочешь, а я пойду поищу Сигуре.

Кенсей отправился на поиски мастера холодного оружия и нашёл её через десять минут. Сигуре была в своём доме. В отличии от многих других вылазок в домик Сигуре-сан, на этот раз мастер Ма постучался в раму двери и дождался разрешения войти. Внутри он застал, как обычно, бесчисленное множество оружия и его владелицу, точащую вакидзаси.

– Ты… что-то хотел? – Сигуре холодно взглянула на предмет вечного раздражения. Китаец демонстративно снял шляпу:

– Сигуре-чан, тут такое дело… – мастер поведал уже третий раз за день душещипательную историю того, как Кенчи исчез из поля видимости и какую реакцию это вызвало у старейшины.

– Понятно, – Косака кивнула и вернулась к заточке меча. Ма продолжил более возмущённо:

– Разве тебя не волнует, где сейчас Кенчи?

– Нет. Свидание так свидание… не буду мешать…

– И тебе совсем не хочется узнать, чем они там занимаются? – хитро спросил Ма.

– Нет.

– Ну, так нечестно, – совсем по детски обиделся Ма, – он же с Миу.

– Да, – согласилась Сигуре, немного подумав, – он не говорил, что между ними ничего нет. Значит может быть. Я согласилась.

– Вот как… – погрустнел мастер Ма, – однако старейшина волнуется. Ты не могла бы… только ради старейшины поискать Кенчи?

– Если ради старейшины… – Сигуре вздохнула, – пойду.

Косака вышла из домика, не забыв выпроводить китайца. Первое, что подумала она о Сирахаме – тот давно не был дома. А значит скорее всего направился бы туда. Не факт, но спросить у родителей стоило. Оседлав свой мотоцикл, она отправилась по улицам ночного города. Кеничи уже успел рассказать ей, где живёт, так что более-менее Сигуре представляла в какую сторону двигаться. Ещё немного поплутав по району, оглашая окрестности звуком двигателя харлея, она наконец-то нашла дом по приметным скульптурам львов.

Открыла ворота ей женщина, похожая на Кенчи. Сигуре поняла, что не ошиблась адресом и спросила:

– Сирахама… Кеничи… здесь?

– Кенчи? – удивилась женщина, – а вы…

– Косака… Сигуре. Кенчи здесь?

– Нет. А вы его ищете?

– Да, – кивнула Сигуре, – где он?

– Понятия не имею. Кстати, вы ему кто?

– Учитель… из додзё.

– Ах, проходите, пожалуйста, я Сирахама Саори, – Саори пригласила Саори в дом, дождалась, пока Сигуре заведёт свой мотоцикл во двор и провела мастера Косаку в дом.

– Вы же из Рёдзанпаку, верно? Кстати, как там мой Кенчи поживает? В последнее время он живёт только в вашем додзё и почти не бывает дома. Убежал на месяц, сегодня пришёл с девушкой и снова они убежали.

– Куда?

– Мне то откуда знать? – улыбнулась Саори, – он мне не докладывал, вы проходите…

Саори провела Сигуре не кухню, где поставила перед ней пару блюд, – угощайтесь, я так о многом хотела поговорить…

Сигуре скептически осмотрела поданные блюда, но села ужинать вместе с мамой Кенчи.

Между тем Саори тут же решила выяснить, чем дышит её чадо, так как впервые встретила кого-то из загадочного додзё:

– Кстати, Миу-чан сказала мне, что Кенчи живёт в додзё безвылазно… вы случайно не знаете, какие между ними отношения?

– Нет, – вздохнула Сигуре, – он мне не говорил.

– Он говорил, что все мастера стараются ради него… это правда?

– Да, – подтвердила Сигуре. Между тем на звуки незнакомого голоса спустилась Хонока, и подслушивала разговор.

– Какое же это наверное прекрасное место. К тому же там такие красивые девушки как Миу. Хозяйственные. Странно, я думала, Кенчи влюблён в неё, он так выглядит с тех пор, как начал заниматься, как будто влюбился. Я уж думала, что нашёл себе невесту… – Саори вздохнула. Сигуре немного поколебалась, но ответила:

– Он влюбился… это что-то изменило? – её заинтересовало, что она не знала про Кенчи.

– Точно? Изменило? Да до того, как пошёл в ваше додзё выглядел как старый пень, вечно лазящий со своими документами и медитациями, а теперь его не узнать. И раньше… я уже лет пять не видела, как он улыбается. Просто так, а не из вежливости… Стоп… влюбился? В кого? – Саори уже взяла быка за рога, привстав над столом, желая выяснить, что же за невестка ей досталась, – он же с Миу на свидание уехал в Токио!

– Да, – согласилась Сигуре, – он признался в любви… пару месяцев назад… мне.

Из Саори как воздух выпустили – она села обратно, – что? – Саори осмотрела Сигуре. Симпатичная, конечно, но…

Сигуре вздохнула и спросила с интересом:

– Я чем-то вас обидела?

– Нет, но… как-то это неожиданно… он что, правда сказал вам это?

– Да, – кивнула Сигуре, – всё так.

Саори после минутной растерянности решила выяснить серьёзность намерений Кеничи:

– А вы уверены? Ну, в смысле, он мог бы сказать это в шутку… – она сама не поверила в свои слова, так как Кеничи редко шутил, – и вообще, может быть это он не серьёзно?

Сигуре задумалась, после чего ответила так, как видела:

– Не думаю. Кеничи… серьёзен.

– А вы… что ответили? Или…

– Я не против… – вздохнула Сигуре, – Кеничи… интересный… сильный… будет хороший отец…

Саори закашлялась, а Хонока, подслушавшая разговор, улетела в свою комнату со скоростью пули.

Примерно через десять минут гробового молчания, пока хозяйка привыкала, Сигуре задала вопрос:

– Они не сказали, когда вернуться?

– Нет, – покачала головой Саори, – Кенчи редко когда говорит мне, что собирается делать… такой уж он, я уже не сержусь.

– Понятно…

– А почему вы ищите их? – наконец спросила Саори.

– Старейшина… дедушка Миу… волнуется… он думает, что у них может быть секс…

– Вот как? – удивилась Саори, – Кеничи не такой… – и уже через пару секунд добавила, – хотя не ручаюсь… Если ночью не вернутся…

Разговор продлился ещё пол часа, после чего Сигуре хотела покинуть дом, но Саори решила не выгонять девушку и попросила Сигуре остаться на ночь в гостевой спальне. Заодно и познакомила с отцом Кеничи – Сирахама Мототсугой.

* * *

Возвращение в школу было интересным. Меня, судя по всему, никто уже и не ждал, поэтому при появлении приметного мотоцикла мистер Спок не вышел, как обычно, сообщать мне дурные вести. Миу-сан сидела за моей спиной и, как только мы спешились, я спросил её:

– Миу, что за новости в школе? Меня искали?

– Пару дней. Потом ты ушёл на «больничный» и они ушли.

– Вот как… – вздохнул я, – готов поспорить, завтра появятся. Или даже сегодня, Ниидзима точно им постукивает…

– Нельзя же так о друзьях – возмутилась Миу.

– О друзьях – нельзя. Но мистер Спок тот ещё скользкий гад, так что я уверен, кто-то бандитов информирует. Почему бы не Ниидзима?

– Наверное ты прав… – потупила взгляд Миу, – Ниидзима странный человек.

– Это мягко сказано, – вздохнув, я пошёл дальше, надев школьную обувь и как раз тут появился тот самый Ниидзима. Лёгок на помине:

– Кенчи-кун! – обрадовался он, – вот где ты. А у меня для тебя новости есть…

– Какие ещё? Кстати, доброе утро, мистер Спок… – усмехнулся я.

– Тебя снова ищет рагнарёк. Кто-то вчера слил им информацию о том, что ты вернулся и…

– Стоп, – остановил я его, – кто-то слил информацию? Кто вообще знал о том, что я вернулся?

– Уж точно не я, – улыбнулся змеиной улыбкой Ниидзима.

– Знаю, мистер Спок. Миу, кажется, я ошибался. О том, что я вернулся знали только мастера и моя мама. Ну и ты, Миу-сан. А это значит…

Миу загрустила, изобразив печаль и пожаловавшись в пустоту:

– Кенчи-кун меня подозревает…

– Нет, кстати. С тех пор, как я вернулся, мы не расставались, даже ночью, так что это точно не ты. Значит, кто-то из додзё сливает обо мне информацию… – я задумался, а мистер Спок принялся строчить что-то в своём датападе, коварно хихикнув:

– Просто китаец в шляпе раздавал всем флаеры… – он достал из сумки листок, на котором было объявление, что Кенчи пойдёт на свидание с Миу… в кинотеатр.

– Понятно… – я нахмурился. Не то что бы я отказался сначала набить пару рож, перед просмотром фильма, но меня откровенно воротит от мысли следовать чьему-то плану, если это конечно не ради общей цели. Короче, Ма меня совершенно не понял.

– Ма-сан… – Миу взяла один флаер и осмотрела его со всех сторон.

– В таком случае, я задам пару вопросов мастерам, когда мы вернёмся, – вздохнул я.

План китайца сработал – уже после первого урока я столкнулся в коридоре с гопниками, которые, судя по всему, решили срубить славы по лёгкому и меня отлупить. Ну что за люди эти японцы – пришлось кинуть их методом Акисаме и пройти дальше…

Однако на гопников я действительно не обращал особого внимания – основной темой для размышления были мои отношения с Сигуре и Миу. Почему Сигуре подарила мне меч? Почему серьёзно отнеслась к моим словам? Насколько я понял, она не так проста, как может показаться и довольно умная девушка и то, что она ведёт себя не так, как все, отнюдь не означает, что она не понимает, как повела бы себя на её месте любая другая среднестатистическая девушка… Возможно ли, что я произвёл на неё впечатление? Чем? Склонялся я к мысли, что это Сигуре прекрасно понимала меня, поэтому и отнеслась к моим словам серьёзно, поэтому и не устроила сцену ревности из-за свидания с Миу. Но по прежнему всё развивалось по нарастающей – пытаясь разобраться с одной из девушек, я всё больше и больше запутываюсь и рано или поздно, придётся поговорить с Миу серьёзно. И не факт, что наши отношения на этом не закончатся, к чему я был мысленно готов.

Неожиданность случилась только после того, как я зашёл в свой клубный кабинет и обнаружил на своём столе записку…

* * *

Немного ранее, крыша.

* * *

Беззаботный парень лежал на крыше, смотря в небо. В зубах его была спичка, которую он мусолил уже давно.

– Ах, вон ястреб кружит… как же умиротворяет такое ничегонеделанье… не находишь, Укита? – спросил он у своего друга.

Укита, вспыльчивый парень, только разозлился:

– Подъём, Такеда, чёрт тебя дери! Единственная причина, по которой мы торчим здесь – слухи, что Кеничи прячется здесь. Но он так и не показался. Наверное, опять прознал про нас, гадёныш!

Гневная тирада была прервана мерным похрапыванием Такеды Икки.

– С какой стати ты дрыхнешь! – завёлся Укита, но задремавший было Такеда приподнялся на одной руке:

– Да расслабься ты.

– С какой стати? Прошёл уже месяц с тех пор, как Кисара-сама приказала нам доставить Кеничи к ней. Наше положение в рагнарёке становится шатким!

– Значит ничего не поделаешь. Но у меня так и так идея есть… – прервал гневную отповедь Такеда.

– Что? – запнулся Укита посреди слова.

– Зовётся стратегией. А по английски вроде… mission impossible.

– … Нет, это кажись из другой оперы… – проникся Укита.

12. С этим надо что-то делать!

* * *

Сирахама Кеничи.

* * *

Откровенно говоря, желания идти и помогать мистеру Споку не было.

– Неужели ты так это оставишь? – серьёзно спросила Миу.

– Вряд ли, – покачал я головой, – но согласись, мистер Спок сам натравил на меня этих гопников. И сам назвался моим другом. Что посеешь – то и пожнёшь, такова правда жизни… помогу я ему, конечно, но тогда сам ему морду начищу…

Миу успокоилась, после чего мы пошли на крышу. И чего это понадобилось уличным хулиганам от меня? Странно это всё.

Миу шла передо мной, но заметив, что юбка короткая и мне прекрасно виден котёнок на её труселях, возмутилась:

– Куда это ты смотришь, извращенец?

– Вперёд. И я не виноват, что там такой милый котёнок… – усмехнулся я, а Миу несильно заехала мне по голове, в шутку:

– Извращенец.

– Я понял, – хмыкнул я, припомнив невозмутимую Сигуре, – извини, если для тебя непривычно. Но можешь просто не обращать внимания – я не Ма Кенсей, не исхожу слюнями, только увидев девичьи трусики с милыми котятами…

Миу окончательно раскраснелась, но это как рукой сняло, когда мы вышли на крышу. Первое, что я увидел, это двое громил, стоящих около побитого Ниидзимы.

– О, а вот и он! – невежливо ткнул в мою сторону пальцем громила в школьной форме.

– Вижу-вижу… – ленно отозвался второй, – значит, ты у нас герой-спаситель… – он выплюнул спичку в мою сторону. Второй громила, в школьной форме пошёл в мою сторону и приблизившись, начал громко выговаривать:

– Мы потеряли месяц из-за тебя! Не думаю, что ограничусь простым приглашением… – он надвигался с явным намерением начать драку, и протянул руки, что бы схватить, но тут уже я не стоял на месте и быстро поднырнул под его руку, а оказавшись сбоку, ударил ногой под дых. Удар у меня после тренировок с мастером Сакаки запросто мог разбить камень. Правда, не так что бы в пыль, как Сакаки-сан, но надвое расколоть точно мог. В удар я вложил весь свой вес, так как особо не торопился, да и наносить серьёзные увечья я не был намерен. Громила, как и ожидалось, отлетел на несколько метров, перекувыркнувшись через голову и затих на полу.

– А ты борзый малый, – сказал второй, посмотрев на своего друга, – ты уложил моего товарища. Теперь я тебя так просто не отпущу… – он достал из кармана… часы. И мелок. Не успел я подумать, на кой хрен ему эти приспособления, как он принялся чертить на полу мелком квадрат… Странный он человек…

– Каждый раунд три минуты, перерыв одна минута… я уложу тебя одной правой. Я ведь бывший боксёр… – он сжал руку в кулак. Пришлось зайти на ринг и встать в стойку из карате. Противник подкинул мелок и разбил его в воздухе. Медленно, но для того, что не использует ки – чертовски хороший результат.

– Такеда Икки, – представился он, – знаешь, ты рванулся спасать своего друга из добрых побуждений… такие люди, верящие в дружбу, всегда проигрывают!

Он серьёзно? Серьёзно? Хочет поговорить о философии? Наверное, – подумал я, – он ещё не слышал, как меня прозвали в средней школе.

– В мире каждый знает, как помогать другим, но никто не может помочь самому себе. А если бы все знали, как помочь себе, то никому не нужна была бы ничья помощь, – я усмехнулся. Икки пошёл в атаку, но от его стремительного удара я уклонился, нанеся быстрый и короткий удар в его руку.

– Ты попал по моей руке? – глаза Икки начали вылезать из орбит.

– А что такого? – я поднял бровь, – ты бьёшь так медленно… тебе бы найти хорошего мастера, глядишь, и сможешь намного больше, чем сейчас… – я первым нанёс удар, быстрый и слабый, в корпус. Учитывая скорость удара, среагировать шансов у противника не было, но Икки только пошатнулся, хмыкнув:

– У тебя быстрые удары… только таким меня не достать.

– Без проблем, если просишь бить сильнее… – я использовал лично разработанную технику перемещения, и рванул в сторону Такеды, обошёл его и нанёс уже более сильный удар в корпус, используя и ки и поворот своего тела, что бы вложить силу всех мышц в удар. Такеду отбросило на несколько метров, он кувыркнулся по полу и выехал на спине за пределы «ринга». Такеда попытался встать, но не смог с первого раза – судя по всему, мой удар ему хорошенько отбил внутренности.

– Дай угадаю, – предположил я, осматривая его течение ки, – ты занимался боксом, у тебя было много друзей, потом друзья втравили тебя в уличную драку и тебя дисквалифицировали. А дружки с удовольствием отказались от знакомства с тобой, лишь бы не вспоминать неудачливого боксёра? – я хмыкнул, заметив в его глазах, что угадал. История, в общем-то банальная, да и травма в плече говорит о ударе тупым предметом, явно не на ринге.

Такеда перевернулся и заговорил:

– Был у меня друг. Мы вместе занимались боксом, но потом… я всё отдал что бы помочь ему, а он со временем даже общаться со мной не захотел… ему собственная карьера важнее…

– И ты разуверился в людях только из-за этого? – спросил я, изобразив скепсис, – вместо того, что бы пожалеть?

– О чём жалеть? – вспылил Такеда, попытавшись встать, но со стоном рухнул обратно.

– Не о чём, а кого. Твоего так называемого друга. Он просто глупец. Общался с тобой, пока ты был человеком его круга, но быстро бросил, как только ты вышел из бокса. Я знаю таких людей – они очень легко называют себя чьими-либо друзьями, улыбаются и легко общаются, но так же легко и отворачиваются от своих названных друзей. Общение с людьми своего круга им важнее настоящей дружбы.

– И зачем мне его жалеть? – не понял Такеда.

– Жизнь боксёра – недолговечна. Рано или поздно он получит нокаут, а за ним ещё один и ещё один… будут ли тогда те, кого он назвал своими друзьями поддерживать его, неудачника, теряющего карьеру? Или наоборот, он станет хорошим спортсменом, выиграет много матчей, у него появятся поклонники, но он оттолкнёт ради них всех, кого до этого называл своим другом – такие люди быстро зазнаются и начинают отвергать тех, с кем ещё день назад вместе тренировались… А скорее всего произойдёт и то и другое, сначала он станет успешным, но рано или поздно он потерпит неудачу и у него не будет друга, который поддержал бы его и помог пережить поражения. Собственную карьеру такие люди боготворят а неудачи – подрывают их дух сильнее, чем удары противника. Карьеристы мнящие себя белой костью общества. Мне его жалко, ведь он обречён быть одиноким всегда, для него есть только мир бокса и собственный статус. Настоящих друзей у него никогда не было, нет и никогда не будет. Эта роскошь не доступна таким людям, как он, даже если кто-то захочет стать его другом, он рано или поздно оттолкнёт его, когда его «друг» потерпит неудачу… Глупо. Люди часто цепляются за собственный статус, но это лишь иллюзия, фикция.

– Я не буду его жалеть, – злостно воскликнул бывший боксёр, – он не заслужил этого.

– Твоё дело. А вот мне его жалко. Часто для того что бы начать жить собственной жизнью нам надо отвергнуть ту жизнь, которую мы распланировали и утвердили. Ты мог бы быть на его месте. Заработать славу и деньги, найти себе жену, рано или поздно стать хорошим профессиональным боксёром, уйти на пенсию и нянчить внуков, обучая их хукам и джебам, но в итоге… всё равно смерть. Я не понимаю, почему ты так относишься к своему бывшему другу. Друзья познаются в беде – и если ты понял, что этот человек не был твоим другом, то почему перестал верить в дружбу совсем? – я прислонился спиной к ограде крыши, а Такеда наконец неуверенно поднялся.

– Потому что я потерял друга.

– Ты не потерял друга, Такеда, ты никогда его не имел. Говорили же мудрые люди, выбирай друга не спеша. Ты поспешил, к тому же тебе попался глупец. Друга трудно приобрести, и не каждого, кто называет тебя своим другом таковым можно считать.

– Ты прав, но… – Такеда схватился за живот, скрючившись. Я подошёл ближе и посмотрел на его ранение… ушиб внутренних органов скорее всего – я не специалист, но по печения я ему сильно заехал.

– Пошли за мной, – я перехватил его руку.

– Что ты делаешь? – Икки начал возмущаться.

– Не ори. Иди… – пришлось тащить парня к мотоциклу, а после – сев за руль, неспешно ехать в сторону клиники. Лучше показать его доктору, а то потом проблем не оберусь…

* * * *

Отключился Такеда почти сразу, как я его притащил в клинику и положил в одну из трёх имеющихся палат для больных. Клиника действительно не такая уж и большая, скорее медкабинет.

Акисаме нарисовался быстро.

– Кого это ты принёс, Кенчи-кун? – строго спросил он.

– Такеда Икки. Мы немного подрались и кажется, я немного перестарался… вы же займётесь им, Акисаме-сан? – спросил я в пустоту. Акисаме уже был у пациента.

– Хорошо же ты его отделал… – нахмурился мастер, – с завтрашнего дня будем изучать джиу-джитсу. Иначе всех твоих противников придётся лечить или отправлять на кладбище… – ещё больше нахмурился мастер, – тлетворное влияние Сакаки!

Я не стал выступать в защиту мастера Сакаки, а только понурил голову. Прав бы Акисаме-сан, я мог бы случайно и покалечить Такеду, если бы не рассчитал силу удара.

– С ним всё будет в порядке, – сообщил мастер, – подай ка мне нашатырь…

У стены был шкафчик с лекарствами. Нашатырь я нашёл не сразу, но по запаху узнал.

Мастер поводил пузырьком под носом у Такеды и тот открыл глаза, закашлявшись.

– Где я? – тут же спросил он, увидев меня.

– В клинике мастера Коэтсудзи, – я улыбнулся, – не беспокойся, мастер Коэтсудзи быстро поставит тебя на ноги. А мне пора…

Дело было в руке. Глазами то я видел, что ки в руке течёт, но… в медицине ничего не понимал.

* * *

Самая нелёгкая битва была на юридическом поприще.

Финансами в додзё занималась Миу, а она сама разбиралась в теме постольку поскольку. Пришлось мне брать в руки карандаш и документы додзё, какие были, и пытаться что-нибудь понять. Документацию вёл только старейшина и то приход и расход, не более того.

Изучением этого дела я и занялся на следующий день. Пришлось принести ноут с екселем и перебить всё в таблицы, разделив коммерческую часть между мастерами. Итого получалось, что половину денег додзё приносят клиники Ма-сана и Коэтсудзи-сана, а вторая половина получается с миссий. Денег не так уж и много, поэтому многое себе позволить не могут – одни только налоги на такую большую площадь, как додзё, сжирали львиную долю заработка.

Мне пришлось, скрепя зубами, думать, как Рёдзанпаку может заработать денег. Бизнес-идей у меня было не так уж и много. Выручила пришедшая в мою комнату Миу.

– Кенчи-сан, ты уже проснулся…

– Как видишь, – я кивнул на кучу бумаг на полу и на стенах, развешенные на кнопочках, – пытаюсь понять, как Рёдзанпаку может вылезти из финансового кризиса.

Миу немного порозовела от смущения, но ответила:

– Мастера иногда зарабатывают деньги, когда совсем уж туго…

– Да, так дальше нельзя, – кивнул я, – будем думать… Так, нам нужно, что бы додзё приносило доход… То есть нужен бизнес-план. Сейчас уровень доходности крайне низок и додзё балансирует на грани.

– Я знаю, но… никогда не получается что-то исправить, – понурила голову Миу, – мастера слишком непостоянны. Сигуре и Апачай не любят большое количество людей вокруг, мастер Ма и так делает всё, что в его силах, мастер Коэтсудзи тоже, остаётся дедушка, но он вечно занят…

– Не грусти, – подошёл я, приобняв Миу за плечи, – я что-нибудь придумаю. Акупунктура – не лучший бизнес в Японии, а уж тем более частная клиника. Их в нашей стране и без того слишком много, да ещё и мастер Коэтсудзи не производит впечатление хорошего врача… Скорее коновала.

– Но он же хороший врач! – обиделась Миу.

– Знаю. Только навыки это одно, а имидж – другое, – я отстранился от Миу, – я обязательно должен что-то придумать… например, можно открыть ресторан рядом с додзё, будет хороший постоянный заработок. Можно вместо клиники открыть мастерскую по индивидуальному проектированию особо крутых тренажёров или ещё что-то…

Миу улыбнулась и несмело чмокнув меня в щёку, убежала готовить завтрак.

Я же сел думать. Ресторан не построишь на пустом месте, мастерскую тоже. Сколько сил и средств уйдёт на создание такого бизнеса – чёрт его знает. Да и Сакаки-сану пора бы уже и отрабатывать то пиво, что он хлещет с утра и до ночи. Хотя в основном там безалкогольное, то есть та ещё гадость…

Пришлось мне вооружившись законодательством изучать возможности создания нового бизнеса. Определённо, перепрофилировать мастеров на новый лад придётся. Первой ласточкой для мастеров стал вывешенный в столовой листок с балансом додзё. По всему выходило, что тенденция тратить сильно превышала совокупные заработки и регулярно додзё оказывалось на мели и приходилось затягивать пояса. После этого, на следующий день я, воспользовавшись тем, что все кроме Сигуре собрались в обеденном зале, прокашлявшись, произнёс:

– Дорогие мои учителя, мастера, и просто хорошие люди из Рёдзанпаку… Я изучил ваши финансовые дела за последнее время и могу сказать только одно. Кошмар.

Мастера слушали меня с грустными выражениями лиц.

– Так дальше продолжаться не может, поэтому нам придётся думать, откуда мы можем взять деньги. Очевидно, что ваши таланты можно пристроить к делу и они будут приносить доход. Я оглашу весь список, что бы никому не показалось мало. Итак!

Зал зашушукался, но старейшина, улыбнувшись в усы, тут же их остудил.

– Говори, Кен-тян.

– Первое. Половину дохода додзё составляют клиники Акисаме-сана и Ма-сана. Но прибыльность их под вопросом, так как акупунктуре народ в целом не очень доверяет, а маленьких частных клиник в Японии хоть отбавляй. Если бы у Акисаме-сана была лицензия на проведение сложных операций и клиника с персоналом, способная принимать больных с широким спектром заболеваний… если я не ошибаюсь, вы, мастер Коэтсудзи, работаете только с травмами.

– Это так, – согласился названный мастер.

Миу вошла на кухню, но заметив разговор тихо села за стол. Я же продолжил говорить с Акисаме:

– Ваша клиника не может приносить доход в условиях такой конкуренции. Однако у вас есть и другие преимущества. Вы разбираетесь в философии, истории, математике, каллиграфии, инженерном деле, а так же в джиу-джитсу. Знаете, сколько в Японии стоит уроки мастера джиу-джитсу?

– Кен-чан, – прервал меня старейшина, – Рёдзанпаку не берёт учеников просто так, тем более ради денег.

– А кто сказал, что тренироваться надо в Рёдзанпаку? А тем более – заниматься преподаванием настоящих боевых искусств? – поднял я одну бровь, что должно было означать сарказм, – большинство людей не выдержат и одной тренировки. Но есть же другая область, профессиональный спорт, в котором занятия по физическому развитию занимают большое значение. И стоят приличных денег. Поэтому можно воплотить инженерные и боевые навыки в профессии тренера. Это потребует небольшого стартового капитала, но думаю демонстрация физических возможностей Акисаме-сана убедит кого угодно в правильности пути. Едем дальше, Ма Кенсей… – я обратил свой взор на китайца, – по поводу вашего бизнеса новости ещё хуже, чем у Акисаме-сана. Если хотите продолжить приносить доход, то вам придётся сменить род деятельности. Китайской медициной много не заработаете.

– Мой родственник держит китайский ресторан в паре районов отсюда, – признался китаец, – так что я подумал, что открывать ресторан это плохая идея.

– Зачем же эти штампы? Если китаец, то обязательно либо ресторан, либо акупунктура, либо торговец мелочами… узко мыслите, Ма Кенсей! – улыбнулся я, – как будто других вариантов нет.

Для небольшого бизнеса действительно вариантов немного, но интересных идей – моря и океаны. Для вас у меня сразу несколько интересных предложений. Например, открыть частное детективное агентство. Основная деятельность – когда супруги нанимают вас для слежки за своими «благоверными» и получения фотографий. В мастерстве скрытной фотографии вы неплохи…

– Вай-вай, неплохая идея, – китаец картинно снял шляпу, – а ещё что там у тебя есть?

– Для вас немного. Всегда можно перепрофилироваться в фотостудию или устроить небольшую пекарню и подсадить район на свежевыпеченный горячий хлеб, а не магазинные булки.

Я откашлялся, прежде чем продолжить. Самые простые варианты были уже озвучены.

– Акисаме-сан, если работа в додзё для вас предпочтительней частным занятиям со спортсменами, то можно попробовать открыть мастерскую по лазерной гравировке. Аппараты стоят не так уж и дорого, а прибыль хороший художник-гравёр может принести огромную. Так же ценным может быть изготовление статуй и скульптур на заказ. Ладно, перейдём дальше... Апачай.

– Апа? – удивился Апачай, показав на себя пальцем, – Апачай тоже может?

– Ещё как, Апачай. Ты, как я заметил, неплохо ладишь с животными. На заднем дворе можно устроить ферму по разведению кошек дорогих пород. От тебя они вряд ли убегут, а котят можно дорого продавать.

– Аппа! – Апачай пылая от радости подскочил чуть ли не до потолка.

Я перевёл дух, а старейшина взял слово:

– Интересные у тебя идеи, Кен-чан. Только ты не учёл, денег на начало бизнеса у нас нет.

Все как сдулись – Апачай загрустил, а Акисаме-сан и Ма-сан потупили взгляд.

– Что вы, старейшина, деньги я найду. Я уже много лет занимаюсь вложением денег в перспективный бизнес, думаю, проблем с этим у нас не будет. Главное найти юриста хорошего, что бы не было проблем с законом и можно регистрировать те предприятия, которые требуют регистрации… Надомная работа, вроде разведения кошек или частных тренировок не требует регистрации.

– Понятно, – старейшина улыбнулся, – тогда мы этим и займёмся. Ма, Акисаме, займитесь делом!

Примечание к части

Прода за 13. Завтра позвали экстренно на работу рано утром, так что меня не будет в мире живых.

14. Сувениры из Италии

* * *

Месяц спустя.

* * *

Разбудил меня звонок мобильника. Кто будет звонить в пять утра? Оказалось, мастер Ма.

После тренировок неделю назад мы стали общаться немного ближе. Он даже пытался мне продать откровенные фото Сигуре, но я отверг его предложение.

– Слушаю, – поднял я трубку.

– Кен-тян, для тебя есть работа… не сходишь со мной? – в своей обычной манере спросил мастер.

– Иду-иду. Позвоните тогда Акисаме-сенсею, скажите, что я с вами буду шляться…

Ма отключился, а я с неохотой встал. Всё-таки жизнь – тяжёлая штука. После того, как Сакаки устроил мне мега-тренировку, мастера быстро усвоили его опыт и подняли нагрузки. Теперь машины Акисаме-сана стали по истине адскими, били током и требовали от меня нагружать ки по полной. Это уже сильно затрудняло жизнь, а тут ещё и Апачай присоединился. Бил он сильно, но аккуратно – ни разу моя улетающая от его ударов туша не разбила ни одного дома, хотя должна была бы. Это они мне так за работу мстили. Зато с Миу отношения наладились после того как рядом с домиком Апачая вырос ещё один и по всему додзё начали шнырять породистые кошки и несколько таких же породистых котов. Попадаться к Миу на нянченье мужики не хотели, поэтому обходили её стороной, зато кошки млели, и сама Миу торопилась домой как на праздник.

Акисаме два дня в неделю работал тренером – пока что его нанял я, для… Такеды.

Икки решил вернуться в большой спорт, да ещё и вроде бы начал немного со мной разговаривать. Рагнарёк он послал лесами и полями, что, по моему мнению, правильно.

Такеда старался в поте лица и Акисаме его не жалел. А Сигуре… с Сигуре тоже вроде бы всё было хорошо. Деньги сразу вот так просто не потекли ручьём, но потихоньку начали находится клиенты и первые прибыли все, кроме Апачая, собрали. С почином поздравили всех, особенно этому был рад старейшина – наконец-то додзё стало приносить доход и можно было не волноваться о делах, да и мастера потихоньку умерили свои сумасшествия, растрачивая потенциал на работу. Мастер Ма стал реже подглядывать за Сигуре и Миу – заниматься дома рабочими делами ему претило…

Пришлось собираться – благо, был выходной. Под офис Ма Кенсею переоборудовали бывшую клинику и ещё пришлось вложиться в хорошую мебель и новинки миниатюрных фотоаппаратов. Электроника тут была развита по другому – сказывается то, что флагманом был советский союз, а у русских свои представления о функциональности. Одноразовую «китайскую» технику было встретить сложно, время смены поколений было другое. К примеру, ноутбук уверенно служил пять лет, и в процессе его разок можно было модернизировать, что бы подогнать под рост возможностей. Убить технику было сложно и часто в продаже встречалась линейка продукции для экстремальных условий – выдерживающие как жару до плюс пятидесяти, так и мороз до минус пятидесяти, способные не тонуть в воде за счёт объёмного понтонного корпуса и за счёт него же выдерживающие падения с высоты. Именно такие мобилы у всех в Рёдзанпаку. Первую партию прибыли потратили на связь.

Я наконец-то окончательно проснулся, размявшись с макиварой и отправился к мастеру Ма. Офис его был впритык к стене додзё, в том же здании, что и клиника Акисаме-сана.

– Звали? – вошёл я без стука, – мастер Ма?

– Здесь я, – китаец слез со шкафа, где были в коробках различные приспособления для маскировки.

– Что такого интересного там нашли?

– Да так, мелочи. У меня пару дней назад была интересная женщина. Ох, интересная…

– Ближе к делу, – попросил я его, – что такое случилось?

– О, совсем ничего, – Кенсей взял в руки фотоаппарат с длиннофокусным объективом, – кроме того, что ко мне обратилась женщина по фамилии Сирахама…

– Что? – у меня дёрнулось веко, – фотографии есть?

– Обижаешь… – Кенсей пригласил меня к ноуту и мы посмотрели запись с камер… Да, я любого ожидал, но не такого…

– Знаешь её?

– Мама, – тяжело вздохнул я, – что она хотела?

– Коммерческая тайна, – улыбнулся Ма.

– Ага. А я – совладелец… колись, мастер Ма, что мама у тебя искала?

– Мелочи, Кен-чан, – улыбнулся в усы мастер, – всего-то за её мужем проследить. Часто задерживается на работе, причём иногда на целую ночь…

– Круто он задерживаетя, – усмехнулся я, – никак завёл себе пассию… ай да папа.

– Не спеши, Кен-чан, я ещё не приступал к работе.

– Тогда держите меня в курсе, если вам не трудно, мастер Ма.

– Я думал, поручить эту работу тебе, Кен-чан. Пора тебе уже начать тренировать навык оставаться незамеченным.

Мастер Ма хитро улыбнулся. Я подумал немного над его предложением и отказался:

– Лучше просто держите меня в курсе дела. Я не буду следить за собственными родителями, но если у папы или мамы найдутся контакты на стороне, это не будет для меня разочарованием. Возраст у них такой…

* * *

На меня напала хандра. Причём – всерьёз. Дела, вроде бы, пришли в относительную норму, поэтому я и захандрил – для нормальной жизни нужны проблемы, препятствия, работа, в конце то концов, а тут… Ничего. В подавленном виде меня и обнаружил мастер Ма, когда я после школы, приехав в додзё, немножко подрался с Апачаем и лежал в нокауте, размышлял о жизни…

– Ой-вей, – совсем не по-китайски воскликнул Ма, – да никак наш ученик совсем обленился?

– Можно и так сказать, – открыл я глаза, – что-то хандра напала.

– Ничего, мы это быстро вылечим, – обрадованно сказал китаец, – а ну ка, соберись!

Пришлось встать и показать заинтересованность.

Мастер, как оказалось, перепоручил эту проблему Сакаки-сану, а сам свалил. Я остановился перед дверью в комнату Сакаки.

– Да заходи уже, – громко сказал он.

Внутри… был небольшой бедлам.

– Куда-то собрались? – я осмотрел вещи, которые паковал мастер Сакаки.

– Да. Значит, Ма считает, что тебе пора проветриться. Ничего, со временем привыкнешь. К сожалению, с собой я тебя взять не могу, но…

– А что такое? – изобразил я удивление.

– Улетаю в Европу, чтоб ей пусто было… – вздохнул мастер-каратист.

– Это не причина, – покачал я головой.

– Документы у тебя есть? – удивлённо поднял он бровь.

– Если быть точным, в наличии у меня гражданство и вид на жительство в Швейцарии… евровиза уже давно откатана, но, я думаю, подновить её много труда не составит.

– Это меняет дело. Нам в Италию надо. Не врёшь?

– Как можно, – притворно возмутился я, – так я еду с вами?

– А школа? – усмехнулся Сакаки…

– В прошлый раз мы на неё забили, значит, – ответил я ему ехидством, – а в этот раз печёмся? Ничего, выпишут больничный. А если не выпишут – не велика беда, экзамены я всё равно сдам.

Было решено – летим в Италию!

* * *

Недвижимость я себе купил по двум причинам. Во-первых, требовалось гражданство, а без вида на жительство его получить было нереально. А во-вторых, это моя «загородная дача». Если быть точным – я собирался ещё недавно перебраться туда сразу после окончания школы, поэтому не жалел сил на свой, персонально свой дом, а не дом семьи. Деньги постепенно скапливались – я регулярно снимал «пенку» со своих инвестиций и вкладывал в другие виды ценностей, но уже личные. Так произошло с домом в Японии, так же было и с дачей. Два года назад отец, по моему настоянию, приобрёл и дом, и гражданство, после чего уже я начал работать над обустройством своей резиденции. Или вернее виллы. Приличный особнячок на пару тысяч квадратных метров, с большим залом для вечеринок, бассейном, дорогостоящим интерьером и всем таким прочим. Но главная её достопримечательность – вид из окна. Летом зелёные холмы до горизонта – мечта рекламного фотографа, зимой – заснеженные леса и холмы, на двадцать-тридцать километров вокруг. Шикарный вид на Альпы и ближайшая крупная дорога в паре миль, а так же небольшой аэропорт рядом… а уж какой там чистый и свежий горный воздух – это просто сказка.

Сакаки-сан упаковался быстро, я же рванул к себе за документами, успев только попрощаться с родителями и пнуть неудачно подвернувшегося под ноги кота.

* * *

Миу пылала праведным гневом, так как я снова забил на школу. Для японца это – святотатство. И вообще, о менталитете узкоглазых можно говорить долго и нудно, но я предпочитаю молчать. Так как следовали мы в Рим, пришлось брать билеты до Цюриха.

Полёт ничем примечательным не запомнился – разве что своей продолжительностью. Сакаки изничтожал запасы спиртного так же быстро, как двигатели Боинга – топливо. Для него, судя по аппетитам, нужно в самолёт отдельный бак с алкоголем встраивать, тонны на две спирта или вискаря. Остановив потребление горячительных напитков мастером, я спросил у него, когда мы миновали японское море и летели над Китаем:

– Сакаки-сан, остановитесь, вы же мне ничего не успели рассказать.

– Расскажешь тут, пришлось все планы переделывать… – недовольно буркнул Сакаки, – что ты хотел знать?

– Прежде всего – зачем нам в Рим и что там за работа…

– А, это… – Сакаки оглянулся на соседних пассажиров и намного тише, склонившись, объяснил: – если коротко, то меня наняли что бы спеленать кое-кого, промышляющего торговлей наркотиками.

– Мастер боевых искусств? – уточнил я.

– С обычными драгдилерами они и сами справятся, – как само собой разумеющееся сказал мастер Сакаки, – а вот с персонажами которые изучают боевые искусства серьёзно просто так не сладить. Тем более что у него в подчинении около десятка неофитов. Точной информации у меня нет.

– Понятно, – кивнул я, – а что, в Европе нет своих специалистов для таких вопросов?

– Есть, конечно же, – кивнул Сакаки, – только эта работа нам перепала.

Летели мы через советский союз – территория, конечно, малообитаемая, но из соображений экономии легче воспользоваться транзитным маршрутом через весь СССР – с востока Япония, а с запада – Европа. Через четыре часа, когда Сакаки окончательно упился пивом и захрапел, я тоже устал сидеть и пялиться в телек, так что отрубился…

Конечную посадку ждал как соловей лета. Первую посадку мы сделали в Пулково, в Ленинграде. Тем более что Ленинград находится как раз на прямой линии из Токио в Цюрих. Учитывая искривление земли, конечно же…

– Много тебе времени понадобится? – поинтересовался Сакаки, когда проснулся и посмотрев на дно бутыли, тяжело вздохнул.

– Как знать, виза это дело такое… хотя, я думаю, не особо – гражданство у меня есть, евровиза есть, правда, просроченная, так что за день, думаю, управлюсь.

– Раньше надо было приходить, – недовольно буркнул Сакаки, – я позвоню кое-кому, что бы не тянули с вопросом…

* * *

3 дня спустя

* * *

Рим – красивый город. Красивый и однозначно, интересный как для туристов, так и для любителей «диких» поездок в поисках впечатлений. Но, к сожалению, полюбоваться красотами первого и последнего Рима нам не дали – уже в аэропорту стоял мужичок Греческо-Пиндосской наружности с плакатом на котором было накарябано «Sakake Sio».

Судя по всему, учителя не смутила ошибка в его имени и он уверенно направился к мужичку.

– Здравствуйте, вы Сакаки Сио? – спросил мужичок, подняв взгляд на мастера Сакаки.

– Он самый, – улыбнулся Сакаки, кивнув мне на машину, – со мной мой ученик.

Мужчина посмотрел на меня, после чего пригласил в машину. Я воспользовался случаем что бы осмотреть путь, по которому мы ехали. Ничего примечательного – к моему сожалению, итальянским я не владел, а ехали мы отнюдь не в историческом центре города. Стандартный европейский городок – с виду чисто, тихо, уютно, но за всем этим стояла обычная городская жизнь – со своим бандитизмом, со своими нищими, со своими вечными проблемами. Рим со стародавних времён был едва ли не олицетворением всего этого и сейчас мало что поменялось. Разве что теперь бандиты носят другую одежду и ездят на машинах, а не лошадях.

Привезли нас не в какую-либо контору, а в обычную частную квартиру. Приличную, правда, но всё же…

Водила проводил нас внутрь. Я молча следовал за мастером Сакаки. В квартире обнаружился местный наниматель. Судя по тому, как радостно встречал он мастера Сакаки. С виду – обычный итальянец, чернявый, с небольшим пузиком. Радостно встретив и Сакаки, и меня, он проводил нас в гостиную, усадив на диван.

– Как я рад, что вы наконец прибыли!

– Вы говорите так, словно мы летели слишком долго, – встрял я в разговор.

– Нет, что вы, синьор, но прежде чем вас наняли нам пришлось потратить много сил на всю бюрократию. Проблема существует уже больше года…

– Обрисуйте ситуацию, – попросил я.

– Разве вам не сказали? – удивился итальянец.

– То, что нам сообщили, это бюрократические данные, синьор...

– Мернелли, – представился он, – глава отдела по борьбе с наркотиками полиции Рима. Вы правы, лучше я расскажу, что у нас тут происходит… Наркотики в городе были всегда. До тех пор, пока в Риме будут туристы, будут и наркотики – ночные клубы, дискотеки, частные вечеринки… всего и не перечислить. Мы, по мере сил наших обнаруживаем каналы поставок, но это нелегко, – синьор полицейский взял в руки кофе, отхлебнув сразу пол кружки, – долгое время длилось противостояние, пока мы не вышли на одного из поставщиков. Из Афганистана, через Египет, Ливию и Тунис, идёт канал поставок в Италию. Поставщик этот новый, появился всего два года назад, судя по перехваченным данным, и за короткое время почти что монополизировал торговлю в Риме, убив десяток крупных поставщиков. Если нам удастся получить его данные о курьерах и распространителях, то мы сможем провести полномасштабную чистку…

– Не думаю, что он носит весь компромат в кармане, – тяжко вздохнул я.

– Конечно же нет, синьор Сирахама! – эмоционально возразил полицейский, – но я уверен, у него и его подчинённых должна быть «чёрная бухгалтерия». Да и сам он представляет серьёзную угрозу, так как за последний год убил более сорока деятелей наркобизнеса и монополизировал их каналы сбыта.

– В уме ему видимо, отказали при рождении, – усмехнулся я, – вести себя настолько вызывающе и надеяться прожить долгую жизнь – глупость.

– Вы правы, – кивнул Мернелли, – однако, он всё ещё жив и значительно наращивает свои возможности. Просто так арестовать мы его не можем – во-первых, официально синьор Аугустус является бизнесменом-меценатом и репутация у него весьма положительная. К тому же он вряд ли оставит это дело так в покое.

– Понятно, – кивнул я, – вам нужны неопровержимые доказательства, что бы прижать его сразу по всем статьям, а не устраивать демагогию в суде…

– Именно! – полицейский даже подскочил с кресла, на подлокотник которого присел во время монолога, – именно это нам и нужно.

Сакаки переводил взгляд с меня на него, потом обратно, не понимая, к чему этот разговор. По крайней мере по его взгляду можно было так понять.

– В таком случае, просто дайте нам координаты, где этого индивида можно найти. А уж нужную информацию мы добудем.

Полицейский быстро настрочил на бумажке адреса пребывания цели и я увёл за собой Сакаки. Машину нам Мернелли подал вместе с водилой.

Было немного зябко – на небе нависли тучи и температура была не самая курортная. Однако это никого не останавливало – людей на улице было хоть отбавляй. Когда мы вместе с Сакаки отъехали на пожилом фиате от квартиры, мастер повернулся ко мне:

– И зачем всё это надо было? – спросил он на приличном английском.

– Просто что бы понять, что от нас требуется, – пожал я плечами, – теперь задача усложняется. Победить этого… как его там… уже недостаточно. Нужно выбить из него всю информацию.

– С дуба рухнул? – удивился Сакаки, – нас не для этого наняли. Надерём ему уши и всего то делов.

– Э, нет, – усмехнулся я, – надерём уши – он опять скроется и продолжит свои тёмные делишки. Тем более что свидетельствовать против себя он не обязан, а в полиции выбить из него показания не смогут. Так что нам придётся обеспечить им достаточную доказательную базу, иначе дело не будет сделано до конца. А ещё лучше – найти бухгалтерию, что бы прижать всю цепочку.

– Ну, как знаешь, – покачал головой мастер Сакаки, – как по мне, тут дело на одну трубку.

– Знаете, мастер, как-то один человек мне сказал, что делая только то, за что платят, многого не добьёшься…

– Он прав, – усмехнулся мастер, – на одной корысти далеко не уедешь.

– Нет. Я и сейчас с ним не согласен – бескорыстно всем не поможешь. Хотя бы потому, что все хотят, что бы им помогли бесплатно. Выполняя бескорыстную работу многого не добьёшься. Что бы добиться многого надо делать только то, за что тебе платят, но качественно и надёжно, даже если объём работы превышает плату за неё, всё равно выполнить всё одинаково хорошо, даже если платят слишком мало. Тогда и только тогда можно добиться многого.

Во взглядах мы разделились, мастер остался при своих а я при своих позициях.

Водила привёз нас в один из элитных районов на западе Рима. Район был застроен крупными особняками, сплошь и рядом были большие заборы и улицы довольно пустынны. На обочинах виднелись весьма недешёвые машины.

– Есть план? – спросил я мастера.

– Есть идея. Идём и надерём ему задницу.

– Сильно, – усмехнулся я, – но не держит же он дома наркоту?

– Не держит, – согласился мастер, – есть идеи получше?

– Вы атакуете персонально его, а я захожу с другой стороны и выискиваю в доме информацию. После этого звоним нанимателю и едем по адресу.

План атаки на особняк был утверждён и принят к исполнению.

Особняк этого мастера представлял из себя двухэтажное строение, с большим садом, огороженное высоким кирпичным забором. Отойдя на край улицы я заметил, как мастер богатырским ударом снёс ворота и вошёл внутрь. Пришла пора и мне поработать. Оббежав быстро по периметру забор, я забрался на него фирменным прыжком Миу и уже с забора перепрыгнул на балкон дома, который был метрах в десяти от меня.

Внутри был тот ещё переполох. Мастер Сакаки врубился в домик как таран, снося всё на своём пути и раскидывая охрану. Я же тихо проследовал вдоль стеночки по второму этажу. Прежде всего стоило дождаться начала боя между мастером и этим дельцом. Если, конечно, информация верна и он на своей территории.

Сканирование ки показало наличие трёх её пользователей в доме – один мастер и два ученика. Сакаки уже приступил к бою, я же направился к ученикам, они же охрана. Итальянского я не знал, так что, почувствовав их за дверью, выбил оную и молча рванул в проём с помощью своей техники. Первый успел повернуться, но от сильного удара уклонился, отскочив в сторону и затараторив что-то на своём итальянском. Второй не растерялся и попытался атаковать меня, но безуспешно – я отбил его руку и быстрым ударом в висок отправил в нокаут. Первый противник, судя по всему, опытней этого неудачника.

Так оказалось – он не стал кидаться в бой, а аккуратно обошёл меня, что бы занять выгодную позицию для атаки. Бросился он быстро, я еле успел среагировать и уклониться. После двух ударов, которые я пропустил, он уже праздновал победу, но не тут то было – подножка и бросок в моём исполнении заставили его летать. Перекатившись по полу, он уже серьёзней отнёсся ко мне.

Скорость ударов у него была хорошая, не хуже, чем у меня, так что в его лице я нашёл интересного противника. Он опять набросился, использовав захват из самбо и попытавшись бросить меня, но я, вцепившись в него, не дал себя бросить и оттолкнувшись от него, прыгнул назад, приземлившись аккурат на стол. Противник рванулся вперёд, нанеся быструю комбинацию ударов – три быстрых рукой и пока я блокировал, он сместил центр тяжести и заехал мне ногой под рёбра. Больно!

Пришлось мне быть серьёзнее и применять свой козырь – ускорение вместе с быстрым ударом в висок. Трюк с ударами интересный, я попробовал его повторить – один удар в голову, и после этого с разворота ногой, но не в рёбра, а под колено. Противник не ожидал своего собственного приёма, поэтому открылся и после удара завалился на одно колено, потеряв устойчивость. В таком положении невозможно наносить удары, поэтому тут уже я отыгрался – нанёс пару мощных ударов, пока он был открыт, в лицо и под дых. Сбив дыхание, он взревел и бросился на меня, но было уже поздно. От двух мощных, но медленных ударов я уклонился, а вот третий перехватил и бросил его по методике мастера Коэтсудзи, в большое панорамное окно. Выбив спиной стекло, он вылетел на балкон, где перекувыркнулся через перила и шлёпнулся на землю. Жив, курилка, но судя по всему, постельный режим ему обеспечен.

Хорошо подрался, тут сказать нечего – противник, конечно, не такой уж сильный, как хотелось бы, но и простым его назвать язык не повернётся – на той скорости, на которой мы дрались, простой человек вряд ли смог что-то увидеть и тем более – бить и парировать…

Пока мастера устраивали разборки, я, схватившись за отбитые рёбра, побежал собирать информацию…

* * *

Три дня спустя.

* * *

Аугустус, он же мастер карате, побитый мастером Сакаки, оказался главой фирмы, занимающейся реставрацией памятников архитектуры. Именно этот род деятельности и натолкнул меня на мысли поискать там, где вряд ли стали бы искать нормальные полицейские. Сакаки так и не смог выбить информацию из Аугустуса, зато его ученики пели соловьями после того как их заперли со мной в одной комнате, прямо в особняке.

Раскололись они быстро – хозяин постоянно ездил по делам компании на объекты. Найденный в одном компьютере адрес, по которому Аугустус платил квартплату заинтересовал меня. Ничего необычного – квартира в центре города.

Вместе с Сакаки и Мернелли мы выехали по адресу.

Обыск в квартире конечно нелегальный, но никаких препятствий со стороны подозреваемого он не встретил, таким образом уже на следующий день после допросов и арестов мы обыскали квартиру.

– Кажется, нашёл… – я смотрел исключительно с помощью техники «божественного ока». И что-то мне показалась одна дверь в подвале подозрительной.

Мастер Сакаки выбил её одним ударом и вместе мы вошли внутрь. Мернелли достал свой пистолет…

Довольно большая лестница вела вниз, по узкому туннелю. Пришлось мне, как самому молодому, лезть вниз. Никого внизу не чувствовалось. А вот освещение было – провод шёл рядом по туннелю.

А вот спустившись, я окончательно убедился, как и Жорж Милославский – «Это я удачно зашёл».

«Подвал» представлял из себя внушительное сооружение в виде длинного коридора с явно античной архитектурой – белые колонны, какая-то мазня на стенах, по которой уже не понять, что там было, декоративные арки вдоль стен…

– Что там? – послышалось сверху.

– Синьор Мернелли, вам лучше спуститься. Сакаки-сан, побудьте на стороже.

Меня послушались – полицейский, кряхтя, спустился по лестнице.

Спустившись, он вылупился на обстановку квадратными глазами.

– Это… Это…

– Подвал. Скорее всего, какого-то древнего сооружения. А может оно и есть, – я вздохнул, – а теперь, судя по штабелям коробок, склад.

Мы вместе распечатали одну из коробок – внутри оказались аккуратно упакованные в пластик белые брикетики.

– Думаю, синьор, тут не склад муки… – усмехнулся я, – как думаете, тут много?

– Много… – синьор уже радостно потирал руки, – да, тут дофига же! Тонны!

– Оно и понятно, – вздохнул я, – кажется, отсюда траффик шёл куда надо. Давайте обыщем помещение на предмет каких-нибудь записей…

Вместе мы принялись обыскивать. Мернелли пылая энтузиазмом летал по складу. Его возбуждённый, нервный вид меня немного беспокоил. А особенно блеск в глазах. Через пол часа мы нашли выход в ещё один зал, так же заставленный штабелями наркоты.

– Синьор Мернелли, – отвлёк я его, – кажется, в той стороне есть стол… – в указанном направлении в луче фонарика правда был виден письменный стол. Мернелли рванулся туда, но я его удержал – он чуть не упал, от спешки.

Пол был усыпан явно не новыми осколками здания и камнями. Аккуратно мы подошли к столу и там уже обнаружили искомое – большой гроссбух. В нём были записаны цифры и даты, объёмы поставок и имена поставщиков и курьеров… Полицейский вцепился в гроссбух так, словно это был оригинал библии.

Я же продолжил изыскания. Нюх жадности моей учуял запах денег – вместе с Мернелли мы вскрыли сейф одним из ключей, найденным у Аугустуса на вилле.

В сейфе была документация и… деньги.

– Точно! – Мернелли улыбнулся, – думаю, никто не будет возражать, если вы возьмёте деньги как трофей. Тем более что всё равно всё можно списать на помощника, который сбежал с деньгами…

– И вы так просто отдадите мне вещдок?

– Да какой это вещдок, – отмахнулся полицейский, – за хранение денег не сажают, а несколько тонн наркоты – вот это вещдок… Бери, всё равно потом будет официальный обыск…

Будь на моём месте Сакаки-сан, он бы заерепенился, но я – не он. Полицейский прав, деньги не пахнут, а тем более – доллары. Взять имущество побеждённого врага себе – святое дело. Наркота нам не нужна, как и проблемы, а деньги… было тут, кстати, не так уж много – я обыскал комнатку и найдя десяток сумок и рюкзаков, взял один и набил десятью брикетами долларов, по десять пачек. Ровно мильён. Вопросов о деньгах можно было не ждать – на моей карте было вдесятеро больше. Набив в сумку денег, я вручил одну пачку полицейскому со словами:

– Только не несите их в банк и ближайший год лучше не тратьте.

– Что вы, что вы! – возмутился полицейский.

– Бери, кому говорю. Выдадут премию за работу – начинай копить, публично, так, что бы все видели, а через год вместе с этими деньгами сложишь и купишь себе виллу вроде той, в которой этот наркобарон жил… ну, или детей отправь учится в престижный универ. Заслужил.

Полицейский нехотя засунул за пазуху пачку денег и на этом наш тур был завершён. Вместе с ним мы вылезли из подвала. Сакаки-сан ждал нас в квартире.

– Что там? – он просто таки сгорал от любопытства.

– Как и ожидалось, синьор Сакаки, – улыбнулся полицейский, – там склад наркотиков. Несколько тонн. Уверен, это самая большая находка за последние лет десять.

– А, понятно, – кивнул мастер, – Кенчи, а ты что тащишь?

– Наркотики, оружие, и прочее… – усмехнулся я, глядя, как брови Сакаки полезли на лоб, – шучу, конечно же. Никому ни слова. Это наш бонус за работу.

Дальше мы распрощались с Мернелли и отправились в «свободное плавание».

– Возвращаемся, – тут же решил Сакаки Сио.

– Остаёмся, – с нажимом сказал я, кивнув на вещмешок, – нам ещё следует прикупить сувениров…

Нехотя, но Сакаки согласился. Деньги в таком количестве из страны вывезти проблематично. Зато с сувенирами дело обстояло намного проще. Так как Сакаки явно не горел желанием оставаться в Риме, я взял вожжи нашей командировки в свои руки. Первым делом – мы словили такси и поехали в отель, где взяли номера на неделю. Сакаки застонал, так как, судя по всему, не хотел оставаться в Риме, но я его уговорил сходить на экскурсии по историческим памятникам. Он нехотя, но согласился. Я праздновал победу – мастеру не помешало бы прогуляться.

Гостиница располагалась на типично-Римской улочке, недалеко от исторического центра города. Вручив консьержу сотню долларов чаевых, впрок, так как Сакаки и его достанет, я вытолкал мастера из номера. Он уже примерялся начинать квасить, но я его остановил и дал деньги вместе с заданием:

– Сакаки-сан, у меня к вам небольшая просьба. Осмотрите лучшие магазины, торгующие вином и купите некоторое количество хороших вин. Только не дайте себя обмануть…

– Зачем нам вина? – не понял мастер Сакаки, – я вино не пью.

– Вы всё о себе да о себе, – горестно вздохнул я, – лучше купить здесь, чем в Японии. Не знаю, как вам, а мне японский, да и вообще азиатский алкоголь поперёк горла. К тому же запас карман не тянет, а портиться вино не будет ещё долго. Нам выдали гонорар в наличности, а вывезти такую сумму мы не можем – возникнут лишние вопросы, поэтому за ближайшие дни нужно ухлопать миллион долларов. И попутно получить хорошие впечатления… что скажете, может навестите винокурню?

– Ну хорошо, – Сакаки взял один брикет купюр в сотню тысяч зелёных и положив его за пазуху, отправился к таксисту.

Я же отправился за отовариванием всем ценным, что можно было

Во-первых – это одежда. Японцы конечно сколько угодно могут быть похожи на европейцев, но одежда в ходу разная. И раз уж мы в Италии, почему бы не заскочить и не заказать хорошенькое платье для Миу-сан. Сигуре обойдётся, так как по её запросам найти что-то проблематично.

первым делом я вспомнил и вытащил из подсознания мерки Миу и отправился в известную лавку…

В моде я ориентировался исключительно по колебанию курса акций, поэтому старался не понаделать косяков. Миу из похода по магазинам досталась пара вещичек с броскими названиями брендов – два платья, вечернее и обычное, повседневное, две пары туфель, пара сумочек… Я аж облизывался, представляя, как она может выглядеть в вечернем платье от миланской компании… Вообще, Миу-сан носила довольно скромный комплект одежды, который не шёл к её нескромной фигуре – школьную форму, которую она ругала почём зря за короткую юбочку, облегающий спортивный костюм тёмно-фиолетового цвета и вроде-бы стандартную одёжку, в которой была со мной на свидании… Разнообразить стиль подруги никогда не поздно, как я думаю… Помимо платья я ещё заказал по меркам пошить японскую школьную форму по образу и подобию – фотографии Миу-сан в школьной форме у меня были в наладоннике, поэтому проблем с образцом не возникло.

Следующим на раздачу слонов был Акисаме-сан. Вот с ним возникла проблема – чёрт его знает, что ему может приглянуться. Пришлось купить коллекцию из сорока холстов-репродукций известных картин эпохи возрождения.

Ма-сану взял стопку журналов эротического содержания, с местными красавицами.

Дальше путь мой лежал к часовщикам. Конечно же, логичней было бы в Швейцарии взять их, но раз уж пролетели… В часах я разбирался лучше, чем в платьях. У меня была только одна любимая марка и это не пафосный «ролекс», и не кичливый «патек филипп». Продавцы в магазине обрадовались… хотя вернее – совсем описались от счастья – я взял сразу четыре штуки часов. Vacheron Constantin – приличная марка, я такие носил уже больше тридцати лет и изменять своим привычкам не собираюсь. Хорошо, что в этом мире есть кое-что неизменное. Правда, стоили они примерно по сто с хреном тысяч долларов, но, увы, привычки требуют жертв… к тому же по работе нареканий не было вообще – это дорогого стоило.

С Апачаем проще всего – ему перед отлётом возьмём пиццу, в спецупаковке, что бы дотянула до прилёта в Японию. Ставший привычным шум туристического города и блеск бесконечных витрин постепенно вошёл в норму и остальное время мы уже целенаправленно тратили время.

С задачей растраты денег мы справились вместе с мастером Сакаки первоклассно – уже через четыре дня, когда была готова одежда для Миу, от гонорара ничего не осталось. Можно было улетать. Обратно летели, нагруженные по самое не балуй – по два чемодана на рыло, и ещё ящик вина у Сакаки-сана. Даже немного затормозились на посадке – Сакаки-сан никак не хотел выпускать из рук святое – ящик вина, но мне удалось разлучить их, хоть и ненадолго. Подарков родителям и сестре не дарил – у папы, как и у меня, было двойное гражданство и слетать в Швейцарию он мог без проблем, в любое время, поэтому не такая уж это и экзотика для нашей семьи.

Возвратились мы в Японию поздно ночью, или рано утром – это смотря с какой стороны посмотреть. Сакаки, упившись в самолёте по самое немогу, при моей помощи дошёл до такси, где и захрапел. Багаж пришлось таскать мне, пока пьяный мастер изволил храпака давить… Таксист неодобрительно поглядывал на пахнущего алкоголем громилу, но по адресу додзё нас привёз, где и выгрузил, вместе с вещичками. Сакаки сразу же отправился на морально-волевых в сторону своего домика, а я, нагруженный как вол, потащил добро в главный дом додзё. Никого не разбудили.

К моему удивлению, никто не залез в мои вещи, пока я дрых – дали поспать аж до полудня, после чего я всё таки оторвался от подушки и первым делом обнаружил в коридоре… Миу.

– Кенчи-сан, ты вернулся! – она обрадованно бросилась ко мне, ненадолго задушив своими буферами и только после этого отошла в сторону, покраснев.

– Вернулся, куда ж я денусь, – потянулся я, – Сакаки уже проспался? Ну и бухарик же он – всю дорогу только и делал, что пил.

Миу отступила на пару шагов:

– Кенчи-сан, ты наверное голодный?

– Совсем нет, зато… точно, я же Апачаю кое-что привёз… пойдём скорее, а то испортится… – я прошёл вниз и выхватив пакет с пиццей, отдал её Миу:

– Это Апачаю, десять суперброльших пицц с двойной порцией салями и грибов.

Миу улыбнулась и понесла нямку на кухню, а я, подхватив сумки, пошёл за ней следом.

Завтрак, как оказалось, перенесли на полдень – Сакаки и я отсыпались.

Войдя с сумками в обеденный зал, я застал всех мастеров додзё, сидящих за столом. Сакаки не было.

– Утречка доброго, а где Сакаки-сан?

– Сейчас придёт, – сообщил Ма Кенсей, – что за сумки ты тащишь?

– Просто парочка сувениров, – отмахнулся я, слыша, как закашлялся Ма.

Под раздачу пряников попали все – Ма взяв у меня из рук стопку журналов, тут же хотел их все зачитать до дыр, но грозный оклик старейшины заставил его спрятать стопку под стол, где он пытался украдкой посмотреть…

Акисаме-сану был вручен большой тубус с картинами – он тут же развернул их, отойдя в сторону и начал осматривать.

Апачай, получив сразу десять коробок с пиццей, чуть не задушил меня в объятьях, но аромат пиццы спас меня и великан набросился на еду как голодный зверь, поглощая куски пиццы в один присест. Старейшина на это посмотрел, усмехнувшись в усы.

– Так. С этим разобрались. Остались… – я порылся в чемодане и выудил коробки с часами, – часы. Эти Миу, – я передал подошедшей девушке коробку, – эти Ма-сану, эти… Коэтсудзи-сану, а эти – Сигуре.

Сигуре тоже присутствовала, но находилась поодаль от остальных мастеров. Она единственная, кто распечатал подарок сразу и надела часы на руку, придирчиво осмотрев:

– Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся я в ответ.

На этом раздача сувениров закончилась и Миу подала завтрак. Апачай к своему не притронулся – к тому моменту он уже успел схарчиить пять пицц и улыбался, довольный жизнью. Вообще, японской кухней сложно насытится – она какая-то… скупая, что ли? Вернее не слишком разнообразная. Остальные тоже взяли у Апачая по кусочку, он поделился.

15. Размышления о смысле жизни

* * *

Миу всё же одела школьную форму, которую ей сшили в Италии. Она явно качественней серийной поделки, и удобней, судя по всему. Миу, по крайней мере, понравилось, а это уже обнадёживало.

Девушка насела на меня с расспросами о том, как прошла поездка и пришлось ли мне с кем-нибудь драться. Пришлось мне, как только мы слезли с мотоцикла и пошли в гардероб, рассказывать ей о том, как прошла поездка. Конечно же, ситуацию с трофейными деньгами я опустил, зато в красках расписал как мне пришлось подраться. К сожалению, как дрался Сакаки я не видел, но тушку наркобарона он доставил в полицию исправно.

Как только я переобулся и мы пошли в класс, я заметил поглядывающих на меня людей… Пришлось пояснить кое-что для Миу – что бы повернула часы на запястье, так, что бы снаружи был виден только ремешок. Незачем лишний раз светить слишком дорогими вещами – я то всегда их носил на внутренней стороне запястья. Не то что бы я был привязан к дорогим вещам – с таким же удовольствием я носил и советские недорогие электронные часы, но, как говорили нам мудрые люди – «хороший торговец всегда ходит в дешёвой одежде и кажется нищим». Сам смысл понтов в самоутверждении за счёт демонстрации своего материального положения, но мне было откровенно пофиг на мнение окружающих, как и на материальное положение. Поэтому в демонстрации дорогих вещей я не видел смысла вообще. С моей формы были отпороты все ярлычки с названиями фирм, часы на внутренней стороне запястья, повседневные расходы почти полностью через карты, что бы не носить в карманах стопки денег. Слава богам, в Японии карты принимали даже в придорожных забегаловках и киосках с газетами.

В школе я сразу же приступил к поискам Спока. Почуял он меня ещё на подходе, но я его догнал и схватив за шиворот, выволок из школы под удивлённые взгляды окружающих. Прижатый к стенке в прямом смысле мистер Спок начал извиваться как червь, вытащенный из земли:

– Кенчи-кун, ты уже вернулся? – изобразил он удивление.

Ответил я ударом в зубы, как и обещал, Спок взвыл и я его отпустил, собирать выбитые передние зубы.

– Я слов на ветер не бросаю, Ниидзима Харуо. Надеюсь, ты уже записался к стоматологу, прежде чем начал опять разносить обо мне грязные слухи.

– Ниффиво не ффлязные, – пршепелявил он, скривившись от боли.

– Значит, то, что я с кем-то подрался ты посчитал достаточным поводом что бы рискнуть здоровьем? Учти, если ещё раз попробуешь меня подставить, сломаю обе руки и обе ноги.

На этом расправа над балаболом была завершена и я двинулся в класс. Было откровенно скучно. Сидя в классе я кое о чём раздумывал, но решил поговорить с Миу после школы.

Случай представился, когда пора было начать клубную деятельность, но я вместо этого повёл Миу в кафетерий рядом со школой. Была небольшая кафешка, явно рассчитанная на посещение учениками. С виду как фаст-фуд, только без самого фаст-фуда, но со всеми атрибутами макдака в виде стойки кассиров-продавцов и самообслуживанием. Миу, которую я потянул после школы туда, заинтересованно поглядывала на местечко, но спросить прямо, зачем мы идём туда, не решилась. Пока девушка нашла укромный столик в углу, я взял нам чисто символический обед в виде суши.

– Угощайся, – выставил я перед Миу поднос с тарелками. Под суши было удобно разговаривать, чем я и воспользовался, быстро проглотив свою порцию:

Кстати, Миу, ты не знаешь, почему в Японии столько внимания уделяется школьникам?

– Ась? – удивилась девушка, положив палочки, – что значит «столько внимания»?

– Поясню, – я откинулся на спинку дивана и приготовился к разговору, – в аниме, какое не посмотри, герои – школьники. То есть люди, не до конца сформировавшиеся, ещё не достаточные для своей роли. Это только один пример из тысячи. С другой стороны посмотреть, так оно тоже – в кино, в театре, да и везде.

– Не знаю, – пожала плечами Миу, – я не смотрю аниме… никогда не задумывалась.

– Зато я задумывался, – кивнул я, – изучил жизнь простого японского человека, вдоль и поперёк, так сказать… Честно говоря, удовольствия у меня наблюдаемая картина не вызывает.

– Это ещё почему? – надулась девушка.

– По многим причинам. Школьника с детства учат некоторым правилам. Даже не правилам, ему вбивают в мозги надёжно некоторые установки. Он должен ходить в форме. Белый верх, чёрный низ. Не должен опаздывать, должен участвовать в коллективной деятельности, должен соперничать с другими… взять те же клубы – это конечно хорошо, правильно, но где-нибудь в английском университете клубная деятельность направлена на формирование связей между единомышленниками и всестороннее развитие личности. А что я вижу в Японии? Клубная деятельность часто замыкается тематикой клуба. Это уже не сборище людей с похожим взглядом на мир, а маленький профкружок единственной целью которого становится воспитание профессионала и прививка ему установок. Что он должен делать своё дело, что он должен подчиняться главе клуба, что он обязан конкурировать с другими клубами за новобранцев, что он должен принимать как данное бюрократию… Мне это очень не нравится.

– Чем? – только и спросила Миу, так как загрузил я её неслабо.

– Что бы понять, чем именно, надо отступить от Японии и посмотреть на жизнь других людей на всей планете. В Японии жизнь человека слишком, на мой взгляд, протоколирована, загнана в рамки традиций и даже культуры. Японец ориентирован на работу, таково его место в мире. Причём очень немногим удаётся избежать этого. После школы японец ещё учится, после чего начинает трудовую деятельность. Вот тут то и собака зарыта.

– Кто-кто? – Миу удивлённо посмотрела на меня.

– Ну, фигура речи. В этом вся суть. Со школы нас учат железной дисциплине, устраивая выбраковку тех, кто не вписывается в рамки. Вот скажи, по строгим японским меркам я вписываюсь в рамки?

– Не знаю, – Миу задумалась, – наверное, не очень.

– «Не очень» – это слишком мягко сказано. Для меня школьных каникул слишком мало, поэтому начиная со средней школы я регулярно «болею» в Альпах или на каких-нибудь тёплых островах. Клубной деятельностью никогда не занимался – все попытки провалились. Учусь выше среднего, однако вообще не вписываюсь в коллектив. Соперничать ни с кем не хочу – пусть сами друг друга назначают врагами и вечно сравнивают свою жизнь с жизнью других, я не из таких. Опаздываю часто, а от толпы однообразно одетых людей, с лицами, не обезображенными целеустремлённостью или хотя бы целью в жизни, у меня уже скоро будет изжога. И это только приблизительная характеристика. Зато где-нибудь в небольшой стране, вроде Новой Зеландии такого я не замечаю. На улицах не так много людей в офисной форме… для меня было шоком, когда я узнал, что офисные работники в Японии часто ночуют в парках на лавочках, потому что иначе они не смогут выспаться… И это только один эпизод из многих. Много людей после увольнения сводят счёты с жизнью, а на работе их часто прессуют собственные руководители. Вся суть свелась к тому, что бы человек родился, выучился, работал и сдох где-нибудь подальше от следующего поколения работающих…

– Ты слишком утрируешь, – не согласилась Миу.

– Да ну? А сколько, прости, в год у рабочих свободного времени? И это мы не дошли до главного, согласно чисто японской традиции работник, уволенный из одной фирмы, не может претендовать на такую же должность в другой. Даже если он сам ушёл, по собственному желанию, всё равно он стоит перед выбором – терпеть всё, или потерять всё. И всё это начинается в школе. За опоздание в школу строгое наказание, клубная деятельность обязательна, при этом от самой идеи английских клубов не осталось даже скелета, всё переформатировано в условно-добровольное форматирование в офисный планктон. Система, конечно, амбициозна, третья экономика мира даже без внушительных природных ресурсов, передовые технологии, социальные гарантии, и всё такое прочее, но кое-чего в системе никто не замечает. Человек обыкновенный превращён в муравья, который вынужден работать в таком графике, по которому ни один человек в мире работать не стал бы. Двенадцать часов на работу при семичасовой рабочей неделе, неоплачиваемая сверхурочная работа, всё это лишает всю Японию людей творческих… подумай, сколько в Японии людей?

– Сто пятьдесят миллионов, – тут же отозвалась Миу.

– Вот. А сколько известных японских поэтов, музыкантов, композиторов, художников, певцов, режиссёров, известно в мире? Если кто-то из местечковых знаменитостей и известен, то крайне небольшому числу людей, да и то любителям японского. А почему?

Миу не ответила, и я, налив новый чай, продолжил, – да потому, что система никак не учитывает потенциал человека и общества в целом. Что бы пробиться в известные люди, нужно обладать ярким талантом, но даже тогда, кто может написать, скажем, вроде того же «Евгения Онегина» или «Властелина Колец» в обществе, в котором вся соль заключена во всеобщем рабочем процессе, а неудача приравнивается к выбраковке человека? Да и те, кто решатся, что они смогут показать миру? Кроме японской истории и околоисторических тем, вряд ли что-то найдётся интересное. Вот поэтому люди так относятся к школьникам в Японии. Это не преимущество, это крик о помощи. В детстве, в подростковом возрасте, японец ещё не стал офисным хомячком, он ещё не разучился мечтать, не разучился поддаваться интересующим его увлечениям, не разучился общаться свободно, а не поминая через каждое второе слово свою работу и начальника. На почве всеобщего воспитания человека-рабочего иногда появляются те, кто не согласен со своей уготованной ролью в жизни – бунтовщики. Да и хулиганьё откровенно распоясалось – в обществе, в котором люди привыкли мыслить одинаково, где нет оригинальных людей, воинственных, способных дать отпор, они могут спокойно запугивать всех. И все будут надеяться на полицию, так как это тоже в части установок. Нельзя самому сопротивляться – надо обязательно дожидаться приезда полицейского… в крайнем случае, иногда, встретится тот, кто всё же не побоится дать отпор, но это редкость, да и то скорее всего выходец из таких же хулиганов.

– Кажется, я поняла, – кивнула Миу.

– Это хорошо, – улыбнулся я, – ладно, иду дальше. Вот в школе, скажем, есть Ниидзима. Типичный продукт своего круга – журналист обыкновенный. Амбициозная личинка журналиста. Собирает обо всех информацию, подмазывается ко всем более-менее опасным хулиганам, шантажирует, использует свои связи для распускания полезных ему слухов. Обычный продукт системы, ничего примечательного. Тебе это нравится? Ну, то, что все японцы, работающие в международном искусстве так или иначе уехали из Японии и большую часть жизни проводят подальше от родины? То, что на родине, в Японии, невозможно стать, скажем, великим поэтом или музыкантом, потому что не о чем писать стихи и петь песни – реальность серая и унылая. Аниме популярно потому, что там показывается цветная реальность, цветастая, вместо унылых пейзажей – цветные, вместо унылых и скучных, уставших от жизни людей – весёлые и целеустремлённые, вместо реальной действительности – выдумка. Это единственный японский медиапродукт, который популярен вне Японии, что тоже показательно. Фильмы о японской жизни не пользуются популярностью, так как нечего нам показать миру, кроме сёгуната и самураев...

– Мне совершенно не хочется быть японцем. Абсолютно. Я не питаю любви к школьной форме, для меня она скорее символ закрепощения людей, ни к чему другому японскому, так как какая страна, такая и культура. Эпоха, когда Япония была развитой и вместе с тем оригинальной страной с интересной культурой уже ушла и вряд ли вернётся вновь…

– И к чему ты мне это рассказал, – мрачно спросила Миу, – ты говоришь так, словно хочешь покинуть Японию навсегда…

– Нет, что ты, я уже давно покинул Японию навсегда. Сейчас я и вся моя семья – граждане Швейцарии, у меня там резиденция и я вполне себе хотел уехать сразу после окончания школы… пока не встретил тебя и Рёдзанпаку…

Миу оживилась, но только внешне:

– А сейчас?

– А сейчас я по прежнему считаю, что рано или поздно покину Японию. Я не вписываюсь в формат этой страны, а жить так, как мастер Акисаме, талантливым, но никому неизвестным и всеми позабытым, я не желаю. В конце то концов, когда японские писатели и драматурги станут известны по всему миру как пишущие о современной Японии, а не историки или эмигранты, то тогда можно будет уже говорить о том, что эта страна свободна.

– И к чему это всё? – не поняла Миу, – я имею в виду весь этот разговор?

– Ох, даже не скажу точно, – задумался я вслух, – я думал, что с этим всем делать, но так ничего и не придумал. И уж точно я не похож на революционера, хотя видеть это всё вокруг себя… надоедает.

Миу загрузилась надолго, как и я.

Свалить из страны сейчас – не вариант, хотя учитывая мои регулярные прогулы и больничные, школа меня почти не держит. Денег я себе заработал достаточно. Была, конечно, идея съехать в Швейцарию, там и воздух чище, и годик там проучившись, можно будет сдать экзамены... Идея хорошая, но оставить додзё на столько времени – плохая. А если взять с собой кого-то из мастеров и устроить тренировки в Альпах? Было бы неплохо.

Закончив с мыслительным процессом, я собрал чашки на поднос и мы с Миу отправились в додзё.

Там нас уже ждали, а если быть точным – меня. Началось всё с очередного разноса за опоздание от Акисаме-сана и усиленная тренировка в его адском тренажёре под очередным интересным названием «бей или беги». Пришлось залезть в эту страсть и изо всех сил стараться не сдохнуть в процессе – Акисаме отрывался на мне за не использующего ки Такеду, которого он тоже учил. После того как я вывалился из тренажёра, особо адского, на мой взгляд, по сравнению с теми тренажёрами, которые он использовал раньше, я поплёлся учиться великой силе джиу-джитсу…

Броски, захваты, уворачивания… не так то это и просто, если учит мастер и надо всё это повторять на макиварах до посинения. Особенно хорошо удалось ему поставить перекладину над жаровней и заставить меня вялиться на ней, зацепившись ногами. Что бы не прожариться, приходилось изгибаться во все стороны…

16. Ужасы нашего городка.

* Токийский Аэропорт. 20.03.2004 *

Я стоял в очереди на посадку. Все документы оформлены, всё сделано, мосты сожжены. Немного грустно оставлять Миу-чан и всех остальных, но раз ситуация того требует… да, я решился перебраться в Швейцарию, на свою «дачу». Там можно было и школу закончить, причём европейскую, а не японскую, и потренироваться – мастер Акисаме сказал, что если я захочу с ним потренироваться «в поле», как с мастером Сакаки, то лучше всего это делать в горах. Идею уехать на год в Швейцарию, маленькую деревушку, расположенную практически у подножья Альп, он одобрил. Правда, была одна закавыка. Вместе с мастером Акисаме напросилась Сигуре. Скандал со стороны Миу и сцены ревности были неслыханными, только на природном пофигизме я смог это всё выдержать и выстоять под её бурей негодования. Собственно, мне не нравилось, что девочка уже смазала лыжи по направлению отношений со мной, поэтому побыть отдельно – хорошая идея. Вот не понимаю я женщин, никогда не понимаю. И не пойму – если вдруг какая-то девушка имеет отношение с одним парнем, но принимает знаки внимания от другого – то она «популярная», а если парень имеет отношения с одной девушкой и только оказывает знаки внимания другой, то он уже подлец, шельмец, и так далее по списку. Я за равноправие полов, то есть отсутствие льгот и равное отношение в равных ситуациях. Сигуре же вообще, судя по её лёгкой, мимолётной улыбке, забавляло всё происходящее. Она и без того знала, что с Миу у меня нет таких чувств, как с ней. Сама же Сигуре была моей отрадой и прелестью – чем больше я с ней общался, тем больше влюблялся в её классическую самобытность и схожее с моим мировоззрение.

Очередь медленно двигалась через последний металлодетектор. Сигуре с трудом рассталась с последним оружием, из-за чего жалась ко мне и регулярно пыталась нащупать рукоять меча, которого при ней не было. Акисаме-сан, наоборот, выглядел оплотом самурайского спокойствия. Мы сдали билеты и прошли на борт – для нас троих я заказал секцию первого класса, хоть для этого и пришлось выкупить ещё одно место. Стюардессы в первый класс заглядывают только по необходимости – все их служебные места находятся между эконом и бизнес-классом, лестница наверх там же…

Стюардесса, миловидная японочка, приветствовала нас, выдала инструкции и спросила, чего желаем… мы не желали ничего, кроме Сигуре, которая очень тяжело переживала расставание со своим мечом. Сигуре села рядом со мной и я положил свою руку на её:

– Сигуре, не волнуйся так…

Она посмотрела на меня, руку, после чего немного успокоилась.

Через десять минут мы наконец взлетели. Акисаме-сан спросил:

– Кен-чан, чем займёшься в полёте?

– Буду медитировать, – пожал я плечами, – Ки не преодолевает стены, поэтому опасности в этом нет никакой. Сигуре? – привлёк я её внимание к себе. Сигуре посмотрела на меня вопросительно.

– Я же обещал научить тебя той медитации…

Сигуре коротко кивнула.

– В таком случае, начнём. Для начала, нам понадобится ровная поверхность… – я посмотрел на довольно просторный пол, – подойдёт. Сигуре отстегнулась и встала. Я тоже, после чего принялся учить, как учили меня. Через пару минут мы сидели друг напротив друга, в позе лотоса.

Однако медитация тройного цветения – вторая на очереди техника. Первая – медитация, а потом и техника божественного ока. Без неё приступать к МТЦ бесполезно – ничего не получится.

Самолёт уже набрал высоту и летел ровно, в салоне первого класса было тихо и спокойно, так как располагался он дальше всех от двигателей. За тишину, а не за мягкие кресла и обслуживание, я любил летать первым классом.

Время в пути мы потратили с пользой – Сигуре быстро схватила суть и через несколько часов уже могла почувствовать моё ки. Это не могло не радовать.

– И всё таки, я не чувствую никого… – приоткрыла один глаз Сигуре.

– Это не так то быстро, – улыбнулся я ей, – я оттачивал эту способность несколько лет. Каждый день, по нескольку часов. Вместе с практикой чёткость и дальность восприятия повышаются.

– Понятно, – Сигуре закрыла глаза и дальше медитировала. Акисаме-сан наблюдал за нами, но пока что не вмешивался. Именно в медитации мы скоротали столько времени – пока самолёт летел от Токио до Пулково. Как я и говорил, вопреки двухмерным картам, это находится как раз на трассе Токио-Цюрих.

Прибытие было таким же муторным, но очень и очень долгожданным. Во-первых, Сигуре вернули её меч, Акисаме-сан неплохо шпрехал на немецком, и пользовался случаем, что бы подтянуть своё знание языка, а я – был просто рад подышать свежим воздухом. После выхода из аэропорта мы сели в такси, и поехали… дорога тут не слишком дальняя, ровная, все уже выспались, поэтому были относительно бодрыми. Акисаме-сан, как и Сигуре, человек не разговорчивый, да и я тоже, поэтому ехали в молчании, любуясь видами. Через час такси остановилось около ворот моей маленькой, но гордой резиденции. Хотя Акисаме-сан так не считал – ему дом понравился, своей архитектурой. Опять же, большой двор перед домом, территория в пару гектаров обнесена забором, деревья, двухэтажный домик… погода, разве что, подкачала – была весна, то есть не тепло, около десяти градусов, но и не слишком холодно, время, когда все луга рядом становятся гигантским ковром сочной зелёной травы, ещё не пришло, а время «зимней сказки» уже ушло.

Мы зашли в главный зал, Акисаме-сан принялся осматривать убранство, за которое я отдал приличные деньги, и картины на стенах. Кое-где репродукции, или недорогие оригиналы, в основном – пейзажи. Люблю пейзажи, да настоящие, масляными красками, на холсте…

Сигуре, Акисаме-сан, располагайтесь, где вам будет удобнее. Шесть гостевых спален на втором этаже, в правом крыле, в левом две хозяйские… в принципе, я человек не требовательный…

– Кхм, – кашлянул из угла Акисаме, которого я отвлёк от созерцания произведений искусства, – спасибо, Кеничи-кун. Когда мы приступим к тренировкам?

– Ох, – я подумал о графике, – мне же нужно завершить школьное образование. И ещё тренироваться… я уже узнавал, местная школа готова меня принять, так что смогу сказать только после разговора с директором…

Акисаме задумался, а Сигуре посмотрела на меня слегка удивлённо:

– Зачем? Ты не можешь закончить школу?

– Мочь то могу, да у них есть требования, – пожал я плечами, – надо обучаться, прежде чем сдавать экзамены. К сожалению, даже если я могу сдать экзамены прямо сейчас, они могут потребовать обучения в школе.

– Понятно, – тихо буркнула девушка и развернувшись, пошла наверх.

– Кенчи-кун, не волнуйся, мы успеем потренироваться…

– Я и не волнуюсь, – с полным безразличием ответил я, – но постараюсь выгадать максимальное количество времени для нас. Кстати, наши мотоциклы привезут следующим рейсом… я оставил заказ транспортной компании…

– Это хорошая новость, – согласился Акисаме, – в таком случае, не будем тебе мешать, – он последовал за Сигуре.

Чему мешать – я так и не понял, судя по всему, просто хотели пока обжиться и разобраться в деталях.

Никогда не думал, что я настолько европейский человек – ну вот хоть убейте, но меня воротит от некоторых чисто японских заворотов, вроде сверхплотного графика без сверхурочных, какой-то стандартизации «служащих», превратившихся в оплот офисного планктона, и много чего ещё. Но, раз японец, значит японец. Хорошо ещё, что не негр в какой-нибудь конго.

Остаток дня я убил на обживание в доме. Несмотря на то, что дом вроде бы стоял на консервации и был в любой момент готов принять нас, пришлось потратить время на мелочи – к примеру, моющие средства для посудомоечной машины, пришлось осмотреть весь водопровод, прежде чем я включил его. И так далее, и тому подобное. Ещё одна проблема – одежда для Сигуре. Акисаме взял с собой чемодан со всем необходимым, а у Сигуре нашлось только холодное оружие и броня…

– Сигуре, так же нельзя! – возмутился я, – за окном не Япония с её мягким климатом. Поэтому придётся нам озаботиться твоей одеждой! – радостно ответил я. Зная покладистый и смиренный характер Сигуре, скорее всего проблем с капризами не будет. Мы выехали в ближайший городок, Гисвиль. Замечательное место, кстати, небольшой городок, прямо рядом с Альпами, и главное – там была хорошая одежда. В результате принудительного шопинга Сигуре за пару часов обзавелась рубашками, майками, шортами, прочей красивой одеждой и белой песцовой шубкой, выше колен, с такой же шапкой. Где-то на середине пути она потеряла ориентацию в пространстве и просто надевала то, что я ей покупал. Мне же доставляло удовольствие переодеть мастера меча во что-то более подходящее. Я прям таю с такого её вида. После пары часов примерок, получив чемодан вещей для Сигуре, самых разных фасонов, мы отправились домой. Одета она была на этот раз не в такой сексуальный костюмчик, как обычно – джинсы, женская кожаная куртка, стилизованная под лётчицу, и лёгкие кроссовки. Довольно удобные для тренировок, такие же, как у меня. Сигуре пока не проронила ни слова, однако признаков недовольства пока не наблюдалось. Да и как-то ревниво я относился к тому что моя любимая ходит в таких сексапильных нарядах в казалось бы, чопорной и консервативной Швейцарии.

Вместе мы отправились домой – уже стемнело, по дороге я захватил продукты в магазине – два увесистых пакета полетели в багажник таксо.

* Следующий день *

Директор оказался достаточно вменяемым человеком. Достаточно – я ему рассказал все подробности моего положения, он попытался в него войти и даже поспособствовать решению вопроса. Добровольная взятка в виде пожертвования школе способствовала разговорчивости – сорок тысяч марок я уплатил на счёт школы, в сугубо гуманитарных целях. Однако на сговорчивости директора это сказалось мало – он промурыжил меня несколько часов, после чего отпустил. Насколько я понял, закончить школу реально, если переведусь в выпускной класс и сдам экзамены вместе с остальными учениками. Проблем это не составило, и в этот же день меня записали в итоговый девятый класс. Директор опасался, что из-за проблем с языками я не смогу сдать экзамен, но я его разубедил – Немецким и Французским я владел свободно.

После первого учебного дня я с нескрываемым удовольствием завалился обратно, домой. От особняка до школы путь был не близкий, примерно девять километров, так как особняк стоял на отшибе городка, поближе к природе. Любуясь видами, я пробежался до дома, где уже радостно провозгласил:

– Акисаме-сан, Сигуре, у меня хорошие новости!

Ответили мне не сразу – я успел пройти в дом, и только сейчас почувствовал запах гари. Рванув в в грязной обуви на кухню, я выключил сковородку, на которой, судя по всему, кремировали останки поросёнка, то бишь свиные отбивные подгорели. Как ни странно, на кухне сидел Акисаме-сан и что-то увлечённо читал.

– Акисаме-сан, – тоном, которым милиционер говорил «Семён-Семёныч…», обратил я его внимание на себя.

– А, ты уже вернулся?

– Акисаме-сан, что ж вы за едой то не следите! Тут же дым коромыслом…

– Ох, – он подскочил, но было уже поздно. Я свалил в ведро фунт отборной свинины, доведённой до угольного состояния, – вижу, вы к готовке не привычные…

– Есть такое дело, – повесил голову мастер джиу-джитсу, – в додзё обычно готовит Миу, поэтому…

– Понятно, – помрачнел я, – я только хотел сказать, что меня зачислили в девятый класс школы Гисвиля и директор разрешил сдать экзамены этой весной…

– Что? – удивился Акисаме, – до экзаменов же всего месяц.

– Успею, – пожал я плечами, – готов хоть сейчас их сдать. На крайний случай, у меня есть медитация тройного цветения, тоже тот ещё чит… – я вздохнул.

– Это обязательно надо отметить, – обрадовался Акисаме. Сигуре пришла через минуту, почувствовав запах горелого.

– У меня хорошая новость, Сигуре, если всё пройдёт хорошо, то очень скоро я разделаюсь со школой.

Сигуре молча коротко кивнула, после чего посмотрела голодным взглядом на сгоревшие куски мяса.

– Поэтому, закажем что-нибудь вкусненькое на дом, – улыбнулся я. Немного ненатурально – хотел сказать, что в целях безопасности им лучше вообще всегда заказывать еду в ближайшем кафетерии, но нет, лучше так. Восприняли идею хорошо, и через пол часа, с швейцарской точностью, курьер привёз еду. Долгожданные отбивные, салаты, пиццу и три бутылочки первоклассного пива. Ужинали мы на кухне, сразу после того, как проветрили её от дыма. К счастью, Сигуре не убежала есть в одиночестве, как это обычно бывало, а с удовольствием слопала всё за общим столом. Акисаме, когда я разлил пиво и поставил закуски, взял свой бокал и пригубив пенного, сообщил мне:

– Значит, мы сможем приступить к тренировкам совсем скоро. Это радует. Да и горы здесь восхитительны, никогда не был в Альпах…

– Это да. Вид из окна вообще сказочный, поэтому я и взял этот дом. Самое тихое, уютное и приятное место для жизни на всей земле… Кстати, раз уж об этом зашла речь, чем вы будете заниматься, пока я учусь?

– О, конечно найдём себе занятие, – ответил Акисаме, сыто развалившись на кресле, – я давно хотел сходить в поход в Альпы, не видел столь прекрасного края давно… мне уже хочется взять в руки мольберт.

– Сигуре? – обратился я к девушке.

– Буду… ждать… – ответила она, скрыв взгляд. Понятно.

Вместе со своими учителями я и продолжил ужин и распитие спиртного. Будь здесь Миу, давно бы подняла вой, но её, к счастью, здесь не было. Хотя правда всё равно за правилами – на японский организм бутылка тёмного действует как пол бутылки водки, то есть если не убойно, то опьянеть можно только так. Акисаме выпил и хоть бы хны – я прибрался, чуть не разбив тарелку, после чего мы перебрались в гостиную, где был натуральный камин. В кладовке был уголь и поленья, которые за несколько лет успели сильно высохнуть, поэтому камин вспыхнул быстро. Я развалился на диване, Сигуре села рядом, а Акисаме-сан сбежал куда-то… Так, сидя у камина, я и заснул…

Утро встретило меня щебетом птиц, кои во множестве водились в предгорьях. Какие именно – я не знал, точно не воробьи или синицы. Потянувшись – заснул я прямо в одежде, сидя на диване, я с удовольствием размялся, по методу Сакаки-сана, после чего побежал готовиться к учёбе…

* Два месяца спустя *

Последний школьный экзамен был в мае, пятого числа. В отличии от других школ, экзамены тут проходили раньше, чем заканчивался учебный год – считалось, что выпускникам понадобится время, что бы найти себе место для дальнейшего обучения и поэтому после экзаменов классы помладше продолжали обучение до первых чисел июня. Входить в коллектив, «притираться» я и не собирался, – мне тут недолго быть. Посидел на уроках – всё-таки разница между Европой и Азией заметна. Нет какого-то лишнего церемониала. В Японии перевёлся – напиши имя на доске, поклонись, расскажи что-то о себе, и так далее и тому подобное – тут же просто пришёл, сказал привет всем, ребята меня так же поприветствовали. Школьницы оценили достаточно атлетичную фигуру, шушукались в уголке… Собственно, как и в любой школе мира.

Слава богу, тут не было японской письменности. Культура и все дела, это конечно хорошо, но такую письменность как кандзи в Японии уже пора убирать из обучения совсем. Лишний вынос мозга для студентов, а мне с неё – ни жарко, ни холодно. Вот немецкий язык я любил намного больше – простой и точный, без десяти толкований одного слова в зависимости от интонации, как и Русский. Хотя с литературной точки зрения русский был сложнее японского на порядок.

Последний экзамен – как раз по иностранному языку. В Гисвиле, маленькой коммуне, по российским стандартам – посёлок городского типа, было не так много народу, не больше четырёх тысяч человек, и говорили они на немецком, который и был основным. Записался я на экзамен по французскому. Собственно, «француженка», как обычно называли учителей иностранных языков, была довольно лояльной к ученикам – я же видел, что даже откровенно косноязычных пропускала с четвёрками. На мой безукоризненный ответ она обратила внимание, после чего поставив высший балл, отпустила. На этом мои злоключения были почти закончены. Я радостно покинул стены школы – подходить за дипломом нужно было завтра, после полудня, как сообщил нам классрук, который и курировал экзамены у своего класса. Поблагодарив его, я убежал домой, радостный настолько, насколько это возможно. Школа – прекрасная пора, но увы, для меня она осталась давно позади, в советском союзе, а эта… это лишь временное неудобство – так я его воспринимал.

Забежав домой, я радостно провозгласил с порога:

– Отмучался!

Сигуре услышит, а Акисаме-сана уже недели две нет. Он пошёл путешествовать по горам и горным деревушкам, в поисках прекрасного пейзажа… Художник, блин. Одного меня с моей любимой в моём же доме оставить – он либо недооценивает серьёзность наших отношений, либо переоценивает мою педантичность в личных делах.

Сигуре выглянула с кухни:

– Хорошо. Обед.

– Иду, любовь моя, иду! – я прибежал и вместе с Сигуре мы уговорили на двоих пиццу.

Время было вечернее, шесть часов, так что я наконец получил возможность поговорить с Сигуре. Днём она вечно чем-то занята. Нашла в городке древнюю кузницу, оставленную тут предками, в состоянии руины и восстановила её до рабочего состояния. За это время кузница стала местной достопримечательностью, как и сама Сигуре. На мою девушку облизывались, пожалуй, все мужчины Гисвиля, от двенадцати до девяноста двух лет. Сигуре пропадала в кузнице, куя всякую мелочь, которую с радостью покупали за приличные деньги местные – лишь бы дали посмотреть это эротическое шоу – Сигуре за работой.

– Я рад, что наконец всё завершилось. Завтра получу диплом о школьном образовании и свободен…

– А дальше? – спросила девушка, – Институт? Академия?

– Нет, – пожал я плечами, – при желании, сдам экзамены так же и в институт. Но мне это просто не нужно, у меня есть всё, что нужно. При текущем уровне финансовых запасов в драгметаллов, голодным я не останусь. Так какой смысл? Займусь тренировками.

Сигуре несмело улыбнулась, после чего я встал из-за стола и спустился в погреб, за бутылочкой вина, которую берёг на такой случай. Разлив его по бокалам, поставив на стол лёгкие закуски, я произнёс первый тост, «за любовь», после чего разговор пошёл намного оживлённее:

– Кстати, Акисаме-сан не говорил, когда вернётся?

– Нет. Ничего не говорил. Скоро, наверное. Он знает, когда у тебя экзамены.

– Кстати, – изобразил я серьёзность, – он же вроде обещал мне тренировки… причём суровые.

– Обещал, – согласилась Сигуре, – придёт и узнаем. Мне он ничего не говорил. Только жаловался, что ты будешь целый месяц бездельничать…

Это было так похоже на Акисаме-сана…

Пока суть да дело, бутылка подходила к концу. Сигуре мне пожаловалась:

– Почему ты против… кузницы?

– Я думаю, что в основном мужчины приходят туда не для того что бы купить у тебя что-то… – вздохнул я, – а скорее посмотреть за процессом…

– А что в нём не так? – удивилась Косака. Эх, вот как бы ей объяснить… А, лучше на примере.

* Утро следующего дня. *

Проснулся я с жуткой головной болью. Если пиво мой организм ещё переваривал, то вино оказывало ударное действие и приводило к непредсказуемым последствиям.

Отлежав правую руку я попробовал выдернуть её, но не получилось – на ней лежала Сигуре. Спала, как ангел. Я начал припоминать – как вчера целовались у камина, как я её повёл в спальню, как… да, хорошо же я выпил.

От моих телодвижений проснулась Сигуре. Проснулась и минуту втыкала, где она вообще находится. Я за это время успел привстать на руках и посмотреть на мою ненаглядную. Да, хорошо мы покутили… Сигуре тоже встала, но вместо того что бы уйти, перекинула через меня ногу и спустя мгновение оказалась надо мной, сдавив бока коленями.

– Кенчи? – она опустила взгляд, посмотрев мне в глаза, – ты должен на мне жениться…

– Э… – я поелозил, – а ты в этом сомневалась, любовь моя?

– Нет. Но ты должен жениться. Немедленно.

– Что прям сейчас что ли? – удивился я, – постой, давай оденемся, и обо всём поговорим.

Сигуре помолчала несколько секунд, после чего кивнула и слезла наконец с меня, тут же схватив в охапку свою одежду, убежала, сверкая голой попкой, в свою комнату…

Ну блин я и попал!

17. О том, как женятся плавающие кроты

«Хотя… если подумать, какого хрена?» – задал я себе вопрос, ища труселя.

Вопрос, между прочим, с глубоким философским смыслом. Какого хрена я попал? Сигуре – не уродина, не стерва. Чего бояться? Жизнь вся такая – родился, учился, женился, а в конце концов всегда смерть, так зачем же париться так, как будто мы можем изменить конец? Живи и радуйся! Жена – красавица – радуйся. Молчаливая – радуйся. Радуешься – радуйся! Как говорится, давайте радоваться! Петь и ликовать… напевая эту песенку я и вышел, найдя всё-таки свои труселя. Санузел в каждой секции был свой, поэтому я потратил ближайшие пять минут на окончательное успокоение и обретение гармонии под струями горячей, обжигающей воды. Вытеревшись махровым полотенцем, я спустился вниз, в кухню. К ней примыкал маленький, на десять персон, обеденный зал, в котором и сидела Сигуре. От вчерашнего ужина ничего не осталось, но в холодильнике ещё можно было найти что-то вкусненькое, в виде пирожных. Заварив чаю, я прошёл к девушке, которая уже оделась в домашнее – короткие шорты и фисташково-зелёная футболка, с рисунком какого-то самурая из японского мультика. Сигуре взяла чай и пирожное, после чего, быстро перекусив, заговорила опять тем же тоном:

– Ты должен жениться.

– Я понял, – я вздохнул, – а почему ты так настаиваешь?

– Порядок, – сообщила Сигуре, глядя мне в глаза – обесчестил – женись.

– Без проблем, – пожал я плечами, – только в Японии. Ты не гражданка Швейцарии, да и нельзя по местным законам в моём возрасте… зато в Японии уже очень даже можно.

– В Японии, – кивнула Сигуре, проявив лаконичность. В переводе на словоблудский язык это значит «в Японии так в Японии, главное женись».

Мы посидели секунд тридцать в полной тишине. Я посмотрел на Сигуре – красавица, каких ещё поискать… почему бы и нет? Хотя надо сначала спросить у Акисаме-сана.

– Акисаме-сан ещё не возвращался?

– Нет.

– В таком случае я в школу, за дипломом, а потом будем ждать его. Не можем же мы его оставить здесь, одного…

Сигуре коротко кивнула и вернулась к трапезе. Я, поднявшись, побежал собираться. Как-никак забрать диплом – дело быстрое, сходил к секретарю, назвал фамилию…

Собственно, примерно так оно и произошло – пройдясь пешком до школы, я успел как раз к раздаче – около кабинета секретаря стояла небольшая очередь из выпускников. Никаких серьёзных мероприятий не планировалось. Выпускники себе сами обеспечат и вечеринки, и алкоголь, и доступных выпускниц… это у нас такие строгие правила.

Потолкавшись в очереди, я назвал фамилию, после чего, получив диплом, уже без проблем пошёл обратно. Вернее, проблемы были, только из другой оперы. Всё у нас с Сигуре серьёзно и как-то… не так как у простых людей. Я ей в любви признался сходу, она жениться потребовала тоже быстро, без предварительных няня-мими. И ведь если бы даже мог отказать, не захотел бы. Другая проблема – она потребовала это сделать сразу, быстро, как можно быстрее. А без Акисаме-сана… да и как я потом объясню всё? Где свадьба? Вообще где что?

Ох, как с этим всё не просто. Зайдя в дом, я заметил обувь Акисаме-сана – туристические сапоги.

– Акисаме-сан, – радостно позвал я его – в таком доме определить, где он, проблематично, надо походить, позвать. Но Акисаме был недалеко – на кухне. Вообще любимое место в доме – расположилось за стенкой от главной прихожей, и там был своеобразный перекрёсток всех дорог в доме. Это уже моё требование – что бы где бы я ни находился, путь до кухни был прямой. Мы, мужчины, люди простые, прямолинейные, не любим приносить удобство в жертву красоте.

Акисаме спустился с барного стула около одного из кухонных высоких столов. До моего прихода, судя по всему, он обедал.

– А, вот и ты, Кенчи-кун, – обрадовался он, – как сходил?

– Замечательно, – я продемонстрировал диплом, – а вы как?

– Не хуже, – он кивнул на чемодан рядом со столом, – столько красивых мест… и каждое хочется запечатлеть навечно в картине. Как жаль, что наше время так ограничено…

– Да, жаль, – вздохнул я, – ладно, у меня тут один личный вопрос к вам… – я прошёл и налил себе чаю, – вот скажите, Акисаме-сан…

– Да, да, – он тоже поднёс к губам чашку.

– Если я, предположим, э… как бы это помягче сказать, проведу ночь с Сигуре, а она утром потребует жениться на ней, это в порядке вещей?

Акисаме закашлялся так, что я думал – помрёт, пришлось хлопать его по спине.

Откашлявшись, он посмотрел на меня удивленными глазами:

– Кеничи-кун, тебе об этом думать пока слишком рано…

– Об этом думать никогда не рано и никогда не поздно, – не согласился я с ним, – а ответ на вопрос?

– Если подумать… – Акисаме-сан задумался, а щёки его слегка порозовели, – это обязательно. Сигуре же не безродная девушка, а часть клана Косака. Традиции, особенно в таких консервативных семьях, чтут свято. И если юноша, совершив недозволенное с девушкой из клана не женится на ней, то положено ему отрубить голову.

Пришла очередь закашляться мне – чай не в то горло попал.

– Голову? Хотя меньшего я и не ожидал…

– А почему ты спрашиваешь? – спросил Акисаме, хитро блеснув глазами, – уж не решил ли ты сотворить такое с Сигуре?

– Уже. – Голос Сигуре из-за наших спин заставил подскочить нас обоих. За спиной действительно стояла Сигуре, в прежней одежде. Акисаме перевёл взгляд с неё на меня, потом обратно на неё:

– Ты уверена, что правильно всё поняла?

– Акисаме-сан… я не маленькая девочка, – напомнила она, – я уверена. Кстати, Кеничи, что тебе мешает сейчас?

– Ничего, любовь моя, – впервые в присутствии Акисаме я так её назвал, чем вызвал у него нервный тик, – собираем вещи?

Сигуре кивнула и ушла, а Акисаме так и остался сидеть…

Сборы заняли примерно полчаса. Покидать кое-какие шмотки в сумки, посмотреть, что да как, после чего дружно выйти в гостиную. Там нас уже ждал Акисаме.

– И куда мы собрались? – грозно спросил он.

– Видите ли, Акисаме-сан… я не имею и не имел ничего против такого расклада, поэтому еду жениться. Кстати, вы тоже собирайтесь, я вызвал такси до аэропорта и забронировал три билета на ближайший рейс.

Сигуре по такому случаю надела свой прежний наряд, находящийся где-то между «откровенный» и «пошлый». Собственно, реакция окружающих соответствовала. Опять ей пришлось с трудом расстаться со своим оружием и мы вышли. Следом за нами увязался Акисаме-сан. Оно и понятно, отец невесты обязан присутствовать. Молчали. Молча мы доехали до аэропорта, где пришлось всё же столкнуться с действительностью – билеты были только на рейс через пять часов. Что делать всё это время? Я переглянулся с Сигуре и Акисаме.

– Придётся подождать, – с довольной улыбкой сказал Коэтсудзи.

– Подождём, – кивнул я, – пошли.

Мы направились в зону ожидания. Время тратить можно и с пользой. Багажа с собой не имели почти, поэтому покидав сумки на кресло в зоне ожидания, я обратился к мастеру Коэтсудзи:

– Мастер, может, займёмся тренировкой?

– О, – улыбнулся он, – так тебе не терпится?

Я кивнул.

– А тебя не смущает, что мы в аэропорте, – он обвёл взглядом толпу ожидающих, которые пялились на нашу кампанию. Ещё бы – японец в традиционном кимоно, красивая девушка с мечом за спиной и парень с печатью вселенского пофигизма на лице. Цирк, вернее рёдзанпаку на выезде. Хотя рёдзанпаку и цирк – понятия разные, но по виду сразу и не отличишь.

– Нет. Если, конечно, не потребуется раздеваться. Тогда могут прибежать полицейские и упечь нас за хулиганство.

Коэтсудзи картинно расхохотался, после чего кровожадно сверкнул глазами:

– Заметь, ты сам меня об этом попросил! А теперь… – он задумался, судя по виду, чем бы меня запрячь, – устроим спарринг!

– Хорошо, – я повернулся к Сигуре, – Любовь моя, займись той медитацией, что мы учили в самолёте.

Сигуре кивнула, подыскав себе место, а мы с Акисаме вышли на относительно пустынную площадку. И понеслась!

Коэтсудзи встал в стойку и первым меня атаковал. А дальше – праздник для ожидающих. Зрелище то ещё. Коэтсудзи был прекрасным мастером – его атаки в корне отличались от мастера Сакаки. Сакаки делал упор на силу, его удары были быстры и агрессивны, а стиль прямолинеен, рассчитан на равновесие. Акисаме – наоборот, часто использовал уловки, уходил с линии атаки в слепую зону и хватал меня за руки, лишая равновесия. Его стиль отличался обилием обманных движений, которые было невозможно прочитать заранее и быстрых атак, бросков, захватов – ни одного прямого удара он не наносил. Это мне дало серьёзную пищу для ума – Коэтсудзи словно бы боялся драки и старался вывести врага из равновесия, медленно, но верно, подтачивал оборону противника, предпочитая уходить от атак полностью, а не блокировать от атак или просто уклоняться. Так он сохранял равновесие и не давал противнику просчитать свои будущие движения. После нескольких десятков минут Акисаме объявил пит-стоп и дал мне время наконец подумать.

Противник был точно не сильнее меня, его движения не быстрее моих, но за счёт технологичности и равновесия он выигрывал всегда. Демонстрировать своё ки тут нельзя, да и бесполезно это – Коэтсудзи такой же, как и я. Наша порода редкая, но не уникальная. Я понял – что бы драться с Коэтсудзи мои навыки не только бесполезны – они вредны! Вернее, он использует мою прямолинейность, и выигрывает только за счёт техники, а не силы и скорости. К бою с такими противниками Сакаки меня не готовил, вот и вышла вражда рыбы и крота на её, рыбы, поле. Акисаме просто использует моё барахтанье и привычки в свою пользу, предугадывая атаки, выполняя тычки и броски в тот момент, когда я открываюсь! Замечательно, просто замечательно… Как это перебороть? Кроты ведь тоже умеют плавать, и неплохо, когда проголодаются. А значит, не всё потеряно – нужно просто принять другие правила боя.

– Отдохнул? – подошёл ко мне Акисаме, – в таком случае, продолжим.

Акисаме снова атаковал, но снова очень образно – обошёл меня и, проведя ложную атаку, хотел ткнуть в плечо, уйдя с моей линии атаки. Предсказуемо – я наклонился и за счёт вращательного движения корпуса провёл лёгкий удар в ту точку, где он должен был быть. Коэтсудзи пришлось заблокировать мой удар, но это уже достижение! И дальше Остапа понесло… вернее, Коэтсудзи сорвался с цепи – интенсивность его атак возросла раза в два, а частота уловок в пять раз, он просто набросился с ложными движениями и не давал мне сосредоточиться на его стиле. Узкоглазый злодей. Я от атакующего типа боя перешёл в защитный, наглухо закрывшись от его атак, но и это не помогало – он бросал меня несколько раз. Причём ощущения те ещё – как будто какая-то неведомая сила подбрасывает в воздух и кидает на спину, даже то, что я видел его быстрые атаки, не спасало – видеть то я вижу, а вот реагировать… не успевал. Оставалось одно – контратаковать.

После нескольких часов изнуряющего боя я всё-таки сумел провести первую удачную контратаку – отбил его руку, которой он собирался меня схватить и, проведя ложную атаку в голову, поставил подсечку. Коэтсудзи не успел среагировать и потерял равновесие, но на ногах устоял и даже контратаковал. Среагировать я на этот раз успел, уйдя от его захвата.

– Стоп, – поднял руки Акисаме, – ты быстро учишься. Поразительно быстро, но уже объявили посадку на наш рейс…

Я только и вздохнул. Уел, он же ещё и за объявлениями следил, не переставая драться. Вот это я понимаю, мастер.

– Пойдём, – вздохнул я тяжело и направился в сторону Сигуре. Девушка сидела в позе лотоса на скамье, что немало привлекало внимание прохожих, которые снимали на камеру бесплатный цирк под названием «рёдзанпаку».

Однако долго мы драились, очень долго. Простым смертным, без ки, столько не выдержать.

Сигуре следила за нашими тренировками, пользуясь новоприобретённой техникой. Уже намного лучше, судя по тому, что только я направился в её сторону, как она встала и, потянувшись с грацией кошки, посмотрела в мою сторону:

– Уже?

– Да. Летим.

Я подхватил свой багаж, и мы полетели…

* * *

Всё же, что делать никто из нас не знал. То есть совсем, абсолютно. Выйдя из аэропорта к стоянкам общественного транспорта, мы все, втроём, «встали на ручник». То есть начали тормозить. Акисаме прокашлялся и спросил:

– Кхм… Кеничи-кун, ты знаешь, что делать дальше?

– Совершенно не в курсе, – повернулся я к нему, – как-то не приходилось раньше жениться.

Сигуре на мгновение улыбнулась, но тут же вернула своё непрошибаемое выражение лица.

– Мне тоже, – Акисаме задумался, потерев подбородок, – у тебя есть утикаке?

– Что? – не понял я.

– Свадебное кимоно. А ещё ритуал принято проводить в доме жениха, убедиться в том, что глава клана невесты дал своё согласие…

Акисаме такой Акисаме… мы с Сигуре переглянулись, после чего абсолютно синхронно вздохнули, рассмеявшись:

– Акисаме-сан, ваши познания в свадебной церемонии похвальны, но я думаю, нам просто…

– Просто без разницы, где это будет и во что я оденусь, – закончила за мной Сигуре.

Акисаме на такую речь только улыбнулся, хитро посверкав глазами-щёлочками, но выхода из ситуации так и не предложил.

Пришлось мне, как единственному современному и адекватному мужчине, брать на себя проблемы. А именно – я пошёл в сторону стоянки такси, попросив Акисаме и Сигуре побыть пока на месте.

Стоянка такси токийского аэропорта, мягко говоря, внушала своими размерами. Не меньше трёхсот машин. Это много, как на авторынке – тут были свои «улицы»-проезды, хлебные места, свой обслуживающий персонал и маленькое служебное кафе в небольшом здании-пристройке к аэропорту. Однако туда я не шёл, остановившись около края стоянки и взглянув в узкоглазые лица таксистов, спросил:

– Эй, мужики, женатые среди вас есть?

Названные переглянулись и я повторил вопрос, но ответил мне пожилой таксист, стоящий рядом со мной:

– Есть, конечно же. А что?

– Я тут жениться вздумал. Экстренно. Нужен человек, который знает, где это можно сделать.

– О… – он расхохотался, – извини, у меня не свадебный лимузин…

– Главное, что не катафалк. Так знаешь, где тут заключают браки?

– Садись, – махнул он рукой, и уже когда я сел, спросил, – невеста то где?

– Около выхода стоит. Грустит.

Я слукавил, Сигуре не грустила. Она вообще с непроницаемым пофигизмом смотрела в ту сторону, куда я ушёл и ждала. Они сели в поданную карету, на заднее сидение и мы поехали… Признаться, меня немного зацепил мандраж, но успокоение и согласие со своей судьбой легко его перебороли. Ну не могу же я изменить свои чувства? Не могу, это не в моей власти, а значит это событие из разряда тех, что нельзя изменить и по этому поводу не стоит даже волноваться – ведь всё равно, чему быть, того не миновать.

Поехали мы через пригород, в центр Токио. Водитель впервые заговорил, когда мы преодолели довольно размывчатую границу между пригородом и городом:

– Мы с женой тридцать лет назад поженились, в районе Синдзюку. Там есть замечательный комплекс для этих целей – с тех пор ничего не поменялось, кроме разве что количества этажей.

– Мы недалеко от Синдзюку, – заметил я.

– Да, тут две минуты осталось, – он поднажал, обгоняя медленно ползущий маленький грузовичок, который, судя по всему, ехал с большим перегрузом.

Собственно, через две минуты мы и остановились. Я расплатился с таксистом и осмотрел место – поскольку цены на землю в этом районе были заоблачные, местный дворец бракосочетаний не был слишком помпезным снаружи – это классическое здание, с двумя колоннами белого мрамора и стеклянным фасадом, через который был виден холл и наличие в нём какой-то свадебной процессии. Мужчина в костюме, женщина в белом свадебном платье европейского образца, десятки гостей вокруг и у каждого в руках камера. Не понимаю я этого – зачем в таком случае столько записей? Наняли бы одного хорошего оператора и размножили запись, но нет, японец и камера – неразлучны. Отныне и навсегда, аминь… куда-то мой мысли соскальзывают не в ту сторону.

Я первый, широко шагая, направился в местный загс. За мной в кильватере Сигуре и Акисаме. Охранник хотел было возмутиться ношением мечей, но одного взгляда и частично убранного барьера, сдерживающего моё ки, хватило чтобы он спешно ретировался. Мимо свадебной процессии я проследовал непосредственно к местным клеркам. На ресепшене стояло несколько девушек, которые с улыбками приветствовали меня.

– Утро доброе. Мне нужно жениться.

– Да, конечно, – закивали они, – а невеста?

Сигуре как раз в этот момент подошла к нам, а с ней и Акисаме, но они молчали.

– На месте. Где это сделать?

Дальше они начали мне парить про очередь, про оформление бумаг, про юридические процедуры. Такие вопросы решались очень просто – деньгами. За «экспресс-услуги» пришлось заплатить по тройному тарифу, но результат был соответствующий – документы оказались оформлены задним числом, фотографии сделали на месте, приняли у нас паспорта и все прочие документы, и…

Свадьбу назначили ровно на полдень. До него оставался час после всех бюрократических процедур. Сигуре выглядела недовольной самим фактом наличия бюрократии на нашей планете, я же уже за всю свою деятельность, привык и смирился. Невесту, как и меня, увели для одевания свадебных нарядов – в холле остался только Акисаме-сан. Не то, что бы мне были важны такие мелочи, но только из уважениям к традиции пришлось надеть эту мерзость. Невесту я увидел через час мотания по местным стилистам. Кажется, я влюбился во второй раз, что и сообщил Сигуре.

Представить мастера меча в свадебном наряде уже проблематично, но это оказалось выше всяких моих ожиданий – белое платье, распущенные волосы, которые волной спадали ниже плеч, идеальная фигура, меч за спиной… я влюбился. Она так же с интересом разглядывала меня, но за свой внешний вид я беспокоился ещё меньше, чем за её – главное, что не голый.

– Готовы? – к нам подошёл Акисаме-сан, приглаживающий свои жиденькие усики.

– Готовы, – кивнул я, посмотрев на Сигуре. Она тоже кивнула. А дальше…

Процесс сам по себе скучен. Церемонию провели по атеистскому стилю – в торжественно обставленном зале, способном вместить человек триста. Вместо торжественной походки к «алтарю» мы подошли быстро, следя за равновесием, смотрели на пожилого подслеповатого японца, проводящего церемонию не то что бы с нетерпением, а скорее смиренно слушали его речь, он наконец зачитал нам короткую формулу брачного договора, мы смачно поцеловались… так, что Акисаме-сану пришлось нас спускать с небес на землю. Финалом стали подписи на соответствующих документах. Зато после церемонии разразился нехилый скандал.

Стоило нам выйти, мы попали в объятья фотографов, которые сделали десятка три снимков. Некоторые из них вызывают умиление сами по себе – Сигуре положила голову мне на плечо и улыбнулась, после чего ещё мы попозировали в разных формах этим «фотографам». Получив от них через пять минут готовые фотографии и флешку с оригиналами, мы сдали костюмы обратно, и встретились в холле. Паспорта принесли на ресепшн девушкам и началось…

Сигуре посмотрела на мой паспорт, в котором была отметка, свидетельствующая о браке и нахмурилась.

– Что-то случилось? – поинтересовался я, пряча документы в карман.

– Фамилия.

Я понял, дело в смене фамилии. Сигуре пристально посмотрела на меня, но я так и не понял, что у неё на уме.

– Ты хочешь поменять фамилию?

– Нет. Ты.

– Я? – я удивился. Никогда ничем таким не заморачивался.

Сзади к нам подошёл Коэтсудзи, знаток ритуалов и традиций, и пояснил:

– Кенчи-кун, можно тебя на минуту? – отойдя со мной в сторону, он начал просвещать дремучего меня: – Кенчи, по традиции жена должна взять фамилию мужа. Я знаю, что сейчас такое практикуется по желанию, но традиция есть традиция….

– Ну… – я почесал репу, – можем это устроить.

– Не в этом дело, – вздохнул он, – у мира боевых искусств свои традиции. Сигуре принадлежит к клану Косака, довольно известному в узких кругах. А ты – не принадлежишь ни к какому клану, поэтому Сигуре либо последует традиции и уйдёт из клана, либо свадьба будет считаться несостоятельной.

– И она не хочет уходить, – понял я.

– Для члена клана отказаться от фамилии, да ещё и в пользу бесклановых, это позор на всю жизнь. Поэтому в большинстве своём благородные девушки ищут женихов из своего круга.

– Понятно, – пришла моя очередь задуматься, – значит, она согласилась на это ради меня?

– Я полагаю, есть ещё один выход, – хмыкнул Коэтсудзи, – ты можешь взять её фамилию. Нет, ты должен взять её фамилию, так как юридически стоишь на более низкой ступени в иерархии. То, что ты один из перерождённых юридически означает, что ты равен потомкам кланов, но не в этом случае, ведь Сигуре тоже одна из нас.

Мне осталось только тяжело вздохнуть и, бросив тоскливый взгляд на свою новоприобретённую жену, согласиться с доводами Акисаме-сана. Хотя саму систему уже давно упразднили, если быть точным – то после поражения Японии во второй мировой войне, традиции это штука такая, стойкая. Особенно при том условии, что Япония осталась своеобразным котлом, в котором японцы варятся в собственном соку, не пуская приезжих в своё общество.

Пришлось сдаться на милость победительницы – я подошёл к Сигуре и прямо в лоб заявил:

– Сигуре, раз уж у нас возникла проблема с принадлежностью, я готов решить её так или иначе. Выбор за тобой.

Сигуре задумалась, поправив перевязь меча и ответила:

– Ты будешь со мной.

Всё, финита.

* * *

* * *

Обратно мы улетали через неделю. Вхождение безродного человека в хоть и чисто номинальный, но известный клан Косака – дело нелёгкое. Как и оформление кучи бумажек и справок, вплоть до переоформления документов в посольстве Швейцарии. Эту неделю я провёл в заботах и хлопотах, снимая гостиничный номер в Токио. Решил пока не делиться «радостной» новостью с остальными – с родителями, рёдзанпаку и прочими. Зато уж в люксе для молодожёнов мы с Сигуре оторвались по полной, первые дни я ходил днём как призрак коммунизма – не выспавшийся, кое-как бритый, и с красными глазами. Но довольный, понятно по какой причине. Акисаме тактично не намекал мне на это, поэтому обошлось без разговоров за жизнь.

Сигуре тоже открылась мне с новой стороны – помимо непрошибаемого мастера меча это была ещё и девушка. Умная, тихая, но не робкая, всецело отдававшая себя той радости, что могла не таиться и не прятать наши чувства от остальных. Она чаще улыбалась, хотя по прежнему, увидеть эту улыбку можно было разве что ночью, в постели. Идеальная жена.

Вернувшись в наше маленькое семейное гнёздышко, нам не суждено было остаться в нём вдвоём и предаваться радостям любви – как только такси затормозило около моего дома, мы вышли, взяли сумки и Акисаме радостно провозгласил:

– Ну что ж, наши проблемы мы решили. А теперь – займёмся тренировками! Кеничи, завтра на рассвете мы уходим в горы.

– Есть, сенсей, – вздохнул я.

Поинтересовавшейся, пойдёт ли она с нами, Сигуре, был дан категоричный отказ – мол, меня одна ночь выматывает как неделя тренировок. Заалевшая Сигуре отвернулась и понесла багаж впереди нас. Мы с Коэтсудзи переглянулись и синхронно вздохнули.

Примечание к части

Прода нужная и важная, но не боевая.

18. Разговоры в кровати.

Акисаме свалил вещмешок с плеча и огляделся. Места тут были поистине живописные, воздух чист и свеж….

– Для тренировки как раз подойдёт, – улыбнулся мастер джиу-джитсу, – разобьём ка мы лагерь…

Коэтсудзи вынул из вещмешка палатку и приступил к её установке. Мои действия мало отличались от его. Через полчаса лагерь был поставлен. Коэтсудзи удовлетворённо оглядел дело рук своих и заключил:

– Оставим пока лагерь в покое.

– Да, сенсей. Чем будем заниматься?

– Тренировкой, конечно же, – удивлённо сказал Акисаме, – для начала, техники бросков…

Акисаме выбрал для тренировки маленькую полянку рядом с лагерем. Хотя «полянка» – громкое слово, скорее просто разреженный подлесок.

– Ты уже достаточно хорошо владеешь силовыми приёмами. Расскажи, что ты понял на данный момент?

– Хм… – я задумался, – на данный момент ваша тактика боя наиболее совершенна, а количество приёмов, учитывая разнообразие тактик позволяет свободно действовать против любого противника, подбирая наиболее удобные и эффективные действия. Против меня вы так же легко используете мои недостатки в виде прямолинейности ударов, низкой подвижности и излишней скорости удара.

– Вот как… – Акисаме пригладил усики, – и какие выводы ты сделал?

– Мне нужно научиться использовать стиль противника против него, или как минимум подбирать соответствующие действия в зависимости от стиля, научиться захватывать противника, нарушать его равновесие, использовать менее прямолинейную тактику боя, контролировать обстановку на поле боя, использовать обстановку в своей тактике…

– Замечательно, – Акисаме опять загадочно улыбнулся и подумав, согласился: – тогда начнём нашу тренировку. Я не собираюсь тебя гонять по горам, как Сакаки-кун, но… от спарринга тебе не уйти.

Спарринги с Акисаме – основа его обучения. На протяжении ближайшей недели, график наш состоял из спаррингов практически полностью. Мне оставалось совсем немного времени на медитацию, что бы собрать воедино опыт спаррингов и тренировать различные приёмы. Арсенал мастера Акисаме не блистал мощными приёмами, однако он владел невероятным разнообразием различных вариантов одного и того же приёма. За счёт тактики и вариативности он всегда выигрывал. Есть, правда, одно большое и жирное НО. Акисаме – гений с идеальной памятью, а я не мог настолько легко запомнить все его стили и атаки. Один только бросок через плечо имел двадцать восемь вариаций, в зависимости от взаимного расположения противников, скорости, положения рук противника. Самый простой – тот, что показала мне Миу, самый сложный – бросок противника зашедшего со спины из позы сейза, практиковавшийся в японских боевых искусствах в те времена, когда благородные мужчины должны были уметь себя защитить от внезапного нападения. И это только начало, основа, так сказать.

Отрадой стали спарринги в лесу. В горах, когда Акисаме занимал одну высоту, а я – другую. Тут он меня делал всегда в чистую. Хотя кого я обманываю – у меня не было шанса его ударить с самого начала. Хотя если попаду, да ещё и с использованием ки, то дух выбью, но… пока что под моими могучими ударами крошились только камни, а Акисаме всегда в момент удара ловко от него уходил. Зато он перестал сдерживать своё ки, которое у него было аналогично моему, то есть на достаточно высоком уровне. Спарринги на камнях сменились оными в лесу – мастер выжимал максимум из моего тщедушного тела, усиленного ки, и не давал лишний раз передохнуть. Маленькие промежутки для восстановления запаса ки, которые мы проводили в медитации, не в счёт. Скорость движений его при этом возрастала день ото дня. Акисаме определённо делал ставку на скорость и подвижность, и постепенно увеличивал их. Однако, думал, что я ничего не заметил – что-что, а фейс у меня уже тянет на фамилию Косака – непрошибаем как десяток буддистских монахов. Хотя я публично отказался от практики дзен – мне он просто безразличен. Мастера дзена когда-то говорили, что их путь – просто сидеть, и созерцать. Но разве можно увидеть много, не вставая с пола? Сидеть – лучший способ не увидеть ничего, кроме своей стены, лучше уж смотреть на мир без этих глупых ограничений. Поэтому я и отказался от них, не люблю границы вообще, и границы собственного разума в частности. Мотивация при этом для меня не важна, так как её просто нет. Никто мне не угрожает, материальных нужд не испытываю, потребности в самореализации тоже. С моей точки зрения, свобода это не то, что человек делает под влиянием обстоятельств или нужды, а то, что он делает просто так, без чётко сформулированной причины. Потому что его душа так хочет, это и есть свобода. А заниматься боевыми искусствами ради удовольствия, защиты, силы, денег, это значит быть запертым внутри себя самого. Потому что внутренние комплексы в данном случае играют своим обладателем – заниматься боевыми искусствами ради удовольствия – значит идти на поводу у своих амбиций, ради защиты – у страха, ради силы – у комплексов, ради денег – у нужды. Да, когда идут спарринги, думается лучше, легче, можно отвлечься на минуту от сущего и погрузиться в собственные мысли.

* * *

Ещё неделю спустя.

* * *

Передышка закончилась и мы продолжили веселье – Акисаме уже закончил работу с захватами и мы перешли к тактическим приёмам.

– Что бы использовать местность, – прервал он ход спарринга, – ты должен уметь следить за ней. У тебя никогда не будет времени осмотреть будущее место схватки, поэтому привыкай следить краем глаза и замечать всё. Это – самое трудное, это вырабатывается годами… но начать нужно уже сейчас, так что – в лес!

– Есть, мастер, – я побежал в лесок, который он указал. Стоило мне зайти, как Акисаме атаковал сверху, пришлось уйти перекатом. Приземлившийся на ноги мастер, хохотнул и подсказал:

– Обращай внимание на деревья и их расположение. Если ты сумеешь вплести их в картину собственного боя, то наша тренировка будет закончена.

Легко сказать, блин!

Первые опыты закончились неудачей, как и все последующие – мастер казалось бы слился в единое целое с лесом, маневрируя между деревьев как у себя на кухне. Скорость при этом его только возросла за счёт того, что он иногда при поворотах придерживался за дерево, таким образом игнорируя центр тяжести и делая резкие развороты. Тренировка с лесом оказалась не такой простой, какой могла показаться со стороны. Секрет её я понял почти сразу – нужно подсознательно ориентироваться в пространстве, как это делают люди на очень знакомой им территории – дома можно и с выключенным светом ходить, всё равно вся обстановка давно известна. Однако, есть одно большое и жирное НО. НО я понятия не имел, как вообще можно малознакомую территорию так быстро запомнить и внести в свой стиль боя. О деревья головой не бился – и на том спасибо.

Между тем Акисаме остановил поединок после четырёх часов бега по лесу и сказал:

– Этому ты не научишься сегодня. Поэтому не спеши, потренируйся пока как ты умеешь, а завтра мы продолжим. И, кстати, на сегодня ещё отжимания с камнями…

– Да, сенсей, – я удивлял его своей покорностью и готовностью выполнять самые трудные задачи. В первую очередь благодаря своему собственному наплевательскому отношению к трудностям.

Вечером, выдержав все экзекуции, мы вернулись в лагерь. И тут же я погрузился в медитацию – мне не терпелось узнать возможности тренировать этот навык в процессе медитации «МТЦ», ну и конечно же, продолжить прерванный вчера спарринг. На этот раз я усложнял для себя задачи – противник менял стили на лету, даже карате использовал, при этом оставаясь в рамках того, что использует мастер Коэтсудзи. Тренировка в подсознании проходила с другим ритмом – более размеренным, однако, в ней не было одного, главного. Непредсказуемости. Я не мог задать «боту» программу, которую не знал бы сам, хотя он и выполнял приёмы за уровнем моих возможностей. Боты, сиречь моделируемые противники послужили хорошим спарринг-партнёром для отработки и получения самих навыков – мозг то не видел разницы, в подсознании я дерусь, или в реальности, для него это было одно и то же. Поэтому рост навыков заметно форсировался особой медитацией.

Однако, самое главное – если я не мог получить само непредсказуемое поведение, то есть генерировать случайные действия, то я мог приучить себя следить за обстановкой. Путём спарринга с парочкой ботов примерно моего уровня, не использующих обстановку. Знаю, это легче, но иначе не будет учебного эффекта – надо начинать с лёгкого. Акисаме немного меня переоценивал, когда задал высокий темп, или так надо, кто его разберёт? Тренинг с ботами дал более положительные результаты – хоть и не быстро, но на их фоне я старался использовать каждую мелочь в окружении что бы победить – отталкивался от деревьев, прятался за ними, ударял по ним так, что бы деревья не мешали противникам падать и терять равновесие. То есть не служили неожиданной опорой, даже наоборот, бросок головой вперёд, в дерево, оказался на редкость удачным. В отличии от остального тела, укрепить голову с помощью ки невозможно – там только кости и серые клеточки, так что там нечего укреплять. Да и опасно играть с ки так близко к мозгу. Тренировка продлилась неделю, ровно, после чего я её с удовольствием закончил и провалился в сон. Это вообще легко сделать из медитации, так как она является частично управляемым сном.

Утро встретило меня холодом Альп, так как я так и не додумался лечь и укрыться хоть чем-то. Акисаме злился, конечно, но не слишком активно – ки не дало мне замёрзнуть окончательно, но заболеть я всё же заболел. Забылся, так сказать, где нахожусь. Со всяким может случиться, особенно при таких частых сменах мест, как у нас. Посмотрев на мою кислую рожу, мастер Коэтсудзи заключил:

– Похоже, на этом наши тренировки закончатся.

Я хотел было что-то сказать, но только громко чихнул, шмыгнув носом. Акисаме собирал вещи. Вот, теперь я почувствовал себя виноватым. Хотя что я тут могу сделать? Ничего, разве что только быть осмотрительней в будущем. Пришлось присоединиться – несмотря на то, что ки могла быстро регенерировать ткани, антибактериального действия у неё не было. Разве что чуть-чуть, а простуда – штука страшная, неизлечимая. Пришлось собираться, на это ушёл примерно час, после чего мы выдвинулись домой. Сойдя с горы, мы потопали в направлении моей виллы – тренировка продлилась примерно половину отведённого на неё времени. Однако, я успел многому научиться и получить огромную пищу для моей особой медитации – она поможет мне осознать многое из того, что я так и не успел пройти в обычном режиме. К сожалению.

Возвращение домой было неожиданным – мы пришли пешком… ну как пешком – я бежал впереди, а Акисаме сзади, но в отличии от меня ему бег давался очень легко, можно сказать, почти что шёл.

Около дома обнаружился мой мотоцикл, а вот машины Сигуре не было. Пришлось мне отпирать дверь и звать её, однако… не было. Признаки жизни – были, на вешалке висела её одежда, стояла обувь, но самой Сигуре не было.

– Похоже, – улыбнулся Акисаме, – твоя молодая жена тебя не встречает. Как невежливо с её стороны…

– Невежливо – заявляться домой раньше времени, – я сбросил тяжёлый рюкзак и потянулся, – наверняка, скоро будет.

– Посмотрим, посмотрим… – мастер оставил рюкзак рядом с моим и пошёл на кухню, – где у тебя тут лекарства?

– В холодильнике, на дверце.

Пока я пошёл наслаждаться тёплым душем, Коэтсудзи перебирал лекарственные средства. Всё быстро прошло через его руки, после чего я был принудительно уложен в постель и снабжён таблетками и микстурой. Акисаме заставил меня сожрать и выпить лекарства, и лечь в постель.

Лежать было мучительно скучно, поэтому я достал ноутбук и наконец вернулся на биржу. Изучение новостей заняло несколько часов, пока не пришла Сигуре…

Девушка зашла в дом и, поговорив о чём-то с Коэтсудзи, направилась ко мне.

– Кенчи? – она зашла без стука, – как ты?

– Уже лучше, – я улыбнулся.

Сигуре немного изменила свой обычный стиль – покончено с колготками, вместо них штаны, розово-фиолетовый халат сменился тёмной глухой кофтой, поверх которой она носила кожаную коричневую куртку с меховым воротником. Но главное – причёска, волосы теперь не заправлялись в один хвост, а были пострижены выше плеч и аккуратно уложены. Судя по виду, она была взволнована. Единственное, чему я всё не перестаю удивляться - это тому, что Сигуре всегда выглядит идеально. Во что бы не оделась.

– Точно?

– Точно-точно, – кивнул я, – только немного простудился. Но это быстро пройдёт. А как ты? Да проходи уже, – я хлопнул по месту рядом с собой. Помявшись, Сигуре скинула куртку и села рядом, начав рассказывать:

– У меня всё хорошо. Погода тут хорошая. И воздух чистый. И вид…

– Да, поэтому я здесь и поселился. А как у тебя с готовкой?

Мне показалось, или мне удалось её смутить? Наверное, показалось.

– Ты имеешь в виду…

– Я имею в виду, где хлеб насущный добываешь? А то повара у меня нет…

– О, в городе. Там есть место, где хорошо готовят. Особенно сладости. Хочешь?

– Как-нибудь потом. Аппетита нет, – я пожал плечами, – любишь сладости? –- я увлёк Сигуре за собой, заставив повалиться на кровать, благо она могла вместить ещё троих-четверых таких, как мы.

Сигуре упала, удивлённо на меня посмотрев, и поёрзав, после чего расслабилась. Я принялся заниматься медиативной техникой «погладь Сигуре», что вызвало у неё ещё один ступор. Но, судя по всему, понравилось.

– Да, – запоздало ответила она, – только не говори Акисаме-сану.

– Не скажу, – я заговорщицки улыбнулся, – а что, он не любит сладкое?

– Он… говорит, что вредно… – она опять вернулась к своей короткой безэмоциональной речи, как защитный механизм в неизвестных условиях. Как же я соскучился по Сигуре…

– А вот я сладкое ем редко. Хотя при тех нагрузках, что у нас, это никак не влияет на фигуру или здоровье. Можешь есть в своё удовольствие.

Сигуре кивнула и некоторое время я занимался «медиативной техникой». Сам не заметил, как Сигуре прикрыла глаза и придвинулась ко мне ближе. Я наклонился к ней и поцеловал в шею.

– Кенчи, что ты делаешь? – спросила она с интересом.

– Наслаждаюсь тем, что я дома… – я продолжил сеанс сигуретерапии. Успокаивало нервы не хуже любой медитации. Однако, сама мастерица меча и любого другого оружия, наоборот, чувствовала себя не слишком обыденно, удивлённо принимая знаки внимания. Через полчаса телячьих нежностей она всё-таки задремала. Я отправился вслед за ней, в царство морфея…

* * *

Утром я почувствовал прилив сил. Сигуре всё так же дремала в одежде на кровати, уткнувшись мне в район шеи носом. Никогда бы не заподозрил её в привычке засыпать кое-как, но… факт. Через пару минут моего пробуждения проснулась и она. Открыв глаза, она приподнялась над кроватью и удивлённо осматривала ложе. И меня. С не меньшим удивлением она тут же спросила:

– Я… я заснула?

– Ну да. Доброе утро, солнышко, – я поднялся с кровати, чмокнув сконфуженную Сигуре, – а что такого странного?

–Я… никогда не засыпала… когда кто-то есть… в комнате… – она опять заволновалась, но я её успокоил:

– Не хочу менять это… ты так мило выглядишь, когда спишь, что я просто таю. И даже, кажется, начал выздоравливать. Сигуре осмотрела меня, после чего, кивнув, поднялась. Мы пошли. Мне хотелось жрать. Просто жрать, много и вкусно. Так как в доме не было ничего, пришлось заказывать завтрак на пятерых. И сладостей побольше, побалую жену, если уж строгий отец так запрещает…

Акисаме наше появление удивило. Он занял место на балконе, с которого открывался вид на задний двор, а так же луг и альпийский пейзаж из долины.

– Вы уже проснулись? – он поднял одну бровь и загадочно улыбнулся, – ах, простите, как с моей стороны это невежливо…

– Не обращайте внимания, мастер Коэтсудзи, – я ухмыльнулся, – чувствую, что мне стало легче. Не иначе, как волшебное действие близкого человека и ваших лекарств.

– Понятно, – Акисаме вернулся к рисованию. Писал картину – разложил мольберт, кисти, краски, и выводил пейзаж альпийских гор. Сигуре улыбнулась Акисаме-сану и сообщила:

– Кенчи заказал завтрак.

– Привезут через полчаса, – подтвердил я, – пожалуй, пойду, приведу себя в порядок…

Акисаме и Сигуре остались на балконе, а я пошёл приводить себя в порядок. И попутно думать, чем таким заслужил такие странные реакции от Сигуре. Когда проснулась, она выглядела так, словно вообще впервые засыпала. По быстрому приняв душ и причесавшись, я сбежал вниз, как только прозвенел звонок в дверь. Доставлял тут еду молодой парень, лет восемнадцати, разъезжающий на… маленьком автомобильчике с белым грузовым кубом сзади. Забрав заказы, я пошёл на кухню. Сигуре вошла практически сразу, впившись глазами в пакеты.

– Да, я голоден, – оправдался, я, – не беспокойся, тебе пирожных заказал.

Она немного порозовела, но терпеливо дождалась начала завтрака.

Провели мы его в молчании – я ел, очень активно, подливая чаю Сигуре, а Акисаме вообще представлял из себя оплот светских манер. Закончил есть последним я. Закончил и посмотрел на моих товарищей по несчастью.

– Акисаме-сан, мы продолжим тренировки?

– Не думаю, – он покачал головой, бросив взгляд на Сигуре, – ты многому научился. Много большему, чем я предполагал, поэтому продолжить мы сможем в любом другом месте. Да и смена обстановки нам не помешает.

– Предлагаете вернуться в Японию?

– Именно. Нас уже заждались в рёдзанпаку. Через пару дней начнётся учебный год в Японии, Миу будет в школе…

Я скис. И как объяснить Миу моё теперешнее семейное положение? Посмотрев на Сигуре, я предположил: – думаете, они правильно всё поймут?

– Не знаю, – Акисаме вздохнул, – однако, надеюсь. За Миу-чан не ручаюсь. Какие у тебя с ней отношения?

– Полагаю… – я задумался, – полагаю, она может приписывать мне излишние симпатии к своей персоне. Боюсь… что это закончится скандалом.

– Твои проблемы, – ушёл от обсуждения Акисаме, – вообще, я тут не при чём.

– Да, конечно. Вы тут не при чём. Тем более мои отношения с Сигуре начались почти сразу же, как я пришёл в додзё…

– Вот как? – Акисаме удивлённо поднял брови, – ладно, это уже не моё дело. Возвращаемся.

Сигуре, уже было замахнувшаяся на новую пироженку, окинула нас мученическим взглядом, но кивнула в знак согласия. И всё завертелось.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg