«Коллектив Майнд»

Коллектив Майнд (fb2) - Коллектив Майнд 1321K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Василий Васильевич Клюкин

Василий Клюкин Коллектив Майнд

Часть первая

Глава первая

Будущее не такое, как вы думаете. Сто процентов. В прошлом — множество ошибок и искажений, правда скрыта под пластами неточностей и пропаганды, а будущее — просто другое. Не такое, как вам сейчас представляется.

Пять лет назад мне было двадцать три, я — выпускник престижнейшего университета. Весь мир перед ногами, вся жизнь впереди.

И что? Получив красивый диплом, где выбито золотом "Айзек Леруа", я больше того самого золота нигде не встретил, хотя тогда мне казалось, что возможностей море.

Чтобы их стало больше, еще в мои школьные годы, семья переехала на Лазурный берег в Монако. Не в центральный район Монте-Карло, конечно, но зато в само княжество. Здесь живет множество богачей и разных умников, и, кажется, нет лучше места для возможностей построить блестящее будущее.

Теперь мне двадцать семь лет, почти двадцать восемь, я изобретатель и бармен. Так и живу в Монако — раю Европы. Но это не настолько круто, как можно было бы подумать, потому что у меня ни черта нет денег. Солнце и море бесплатно, а за остальное надо платить. Сегодня это последний такой день. Вечером у меня будет куча денег, к сожалению…

Когда я был подростком, я, видимо, слишком много прочитал книг Жюля Верна и пересмотрел разных увлекательных фильмов. Я жаждал приключений, открытий, завидовал молодому профессору из фильма “Годзилла” и хладнокровию героя Жана Рено. Я видел себя в будущем, путешествующим по Америке, Камбодже, Кении, Белизу. Ну и, конечно, выступающим на научных выставках и конгрессах.

Нельзя сказать, что мечты не сбываются. Но их исполнение может оказаться совсем не такими, как ты себе представляешь. Желать чего-либо нужно конкретно и четко, прорисовывая в своей голове мельчайшие детали, иначе… Я мечтал об Америке и получил ее. Ресторан американской кухни «Старз-н-Барз» — так назывался бар в порту Эркюль, где я теперь работал. Кстати, с хозяином, похожим на Эйнштейна, и по нраву точно свирепым как Годзилла. Тупой, как большинство боссов, но почему-то при деньгах.

Я побывал в Тунисе, Англии и Таиланде. Но, к сожалению, не исследователем, а обычным туристом. И ни разу не был в Штатах — самом продвинутом месте, созданном будто специально для светлых и талантливых голов. Там даже сам князь Монако получил образование! Я мечтал, хотел, но это чертово безденежье…

А у меня между прочим были хорошие и даже очень хорошие научные идеи. Но публиковался я только на университетском сайте, не став ни участником, ни докладчиком ни на одном конгрессе. Впрочем, были и моменты истинной славы, пусть даже среди студенческого научного сообщества. А зарабатывал на жизнь, работая вечерним барменом…

Я выпил кофе и, окончательно проснувшись, пошел в душ.

Дешевый апартамент на границе Монако и Босолей. Вид из окна в никуда. Хотя мне нравилось мое «никуда», та изрисованная трещинами стена соседнего дома, что являлась единственным «видом из окна», приветствовавшим меня утром и вечером. Зато тень и не жарко. Тем более у меня есть вентилятор, а кондиционера никогда и не было. Трещины на стене очень прикольные, практически piece of art, создавали загадочную паутину, как клубок электропроводов на столбе в Бангкоке, переплетались, терялись, изгибались и оставляли вечный вопрос о смысле жизни. Всё пересекается, все пересекаются, всё связано. Никогда не знаешь точно, какой провод куда ведет.

Ручейки теплой, горячей, ледяной, и снова горячей воды быстро привели меня в чувство. Ненавижу свой душ: напора ноль, да еще и температура воды вечно меняется! Неисправный душ — это как моя жизнь, то ошпарит горячим, то обольет ледяным. Никогда невозможно предположить, что тебя ждет дальше, стоишь, съежившись, в ожидании очередного ледяного потока. Хочется скорее смыть мыло и выскочить.

Сегодня моя жизнь тоже была «тощим сломанным душем». Я уже пять лет жил, смутно представляя свое послезавтра. Возможно, тот, у кого все спокойно и ровно, мне даже слегка позавидует. Ведь это интересно — не иметь расписанного графика встреч на неделю, распланированных заранее выходных, стратегии развития фирмы, составленной боссом на несколько лет вперед, трудовых недель с редкими вкраплениями отпуска. Но жить как я — это интересно на неделю, месяц, максимум два. А потом можно охренеть от такой жизни.

Как бы кто из нас ни жил, все мы стараемся делать то, что кажется правильным. Жаль, что никто не застрахован от ошибок. Если даже душа бессмертна, невозможно использовать опыт прошлых жизней. Раньше за ненадобностью удаляли гланды и аденоиды. Видели в этом даже плюсы — вероятность заболевания ангиной снижалась в разы. Как здорово, удалить что-то ненужное и получить пользу! Но спустя пару десятилетий стало ясно, что гланды и аденоиды являются неотъемлемой частью иммунной системы человека, и удалять их никак нельзя!

Теперь «Коллектив Майнд» победил и ангину, в том числе, без удаления гланд, аденоид и без нарушения иммунной системы человека.

Нет в жизни ничего лишнего, ничего ненужного. Есть вещи, значение которых мы иногда не понимаем или понимаем неверно. Даже сны. Они не бесполезны. Они влияют на настроение и толкают к действию. Но к какому действию? То действие, что сегодня ждало меня, — совершенно не радовало!

Я готов был размышлять о чем угодно, чтобы только не одеваться и не идти в приемный пункт. Мне хотелось тянуть время. Думать — это тоже работа. Отличное мое типичное самооправдание. Про сны, про будущее, про что угодно, лишь бы не собираться. Но, к сожалению пора.

Хлынул ливень. Прощай, солнце! Сегодня день, который изменит мою жизнь. К сожалению, не в лучшую сторону, и не на время, как ливень, а навсегда.

Глава вторая

Я не спеша шел по улице. Монако стоит над морем террасами, но, если знать город, можно никогда не подниматься пешком, несмотря на горную местность. Только вниз до ближайшего лифта, оттуда подняться, и снова немного пройти вниз до следующего лифта. Так окажешься на самом верху.

Но сегодня была моя последняя прогулка, когда я мог идти и размышлять, представлять и фантазировать. Поэтому, невзирая на редкий здесь дождь, я не торопился дойти до цели. Шел пешком, и далеко не самой короткой дорогой. Последний раз миновал «Старз-н-Барз», где я вчера отработал последнюю смену. Меня проводили тепло, даже Годзилла пробурчал что-то ободряющее. Алкоголь за сутки до сдачи был запрещен, поэтому выпили все, кроме меня, пожелав мне удачи.

Впереди длиннющая лестница вверх на гору в район Монако-Виль. Там находится Дворец Князя, Океанографический Музей, много чего. Миниатюрные автопоезда регулярно возят туда туристов. В обычный день мне бы и в голову не пришло переть пешком по этой лестнице. Но не сегодня. Сегодня я шел, останавливаясь на смотровых площадках и любуясь портом и городом. Все как обычно. В порту полно яхт, куда-то идут люди и едут машины. Куча туристов. Для меня город был почти родным, и я с ним прощался. Согласно контракту, я первое время буду жить в Пансионе «Бель Прованс» во Франции, недалеко от Тиуля.

В здании Министерства, на самом верху, находилось много разных местных и международных служб, включая отделение агентства «Коммуна». Симпатичное здание на миниатюрной площади. Но входить не хотелось.

Пасмурная погода и дождь отражали мой настрой. Я не хотел сдавать креатив, но другого выхода у меня не было. Банк выдал последнее предупреждение — квартира должна быть продана с торгов, платить нечем, а моей сестре Викки требовалась еще одна операция.

Мой приборчик мирно жужжал в кармане. Не считая людей с зонтами, я был единственным сухим путником. Созданная, но так и не доведенная до логического конца идея приборчика была уникальна: пеленгатор улавливал и собирал энергию падающих дождевых капель, генерируя через мини-проектор небольшое магнитное поле вокруг человека, не позволяющее воде проникать внутрь невидимого купола. Я стоял под дождем, но оставался абсолютно сухим. Единственная за этот день радость — воспользовался собственным изобретением. Еще сегодня будут деньги. Деньги для Викки, но она бы точно также поступила ради меня.

Вдвойне обидно было продавать оранжевую энергию, будучи так близко к цели. Мой антидождевой приборчик был готов. Но, как обычно, не хватило времени. Операция назначена на понедельник, а перевод в клинику так и не поступил. Платеж не возьмется из ниоткуда, если только я не раздобуду денег. Я уже ходил на консультацию, на предварительный замер моего рейтинга и знал, что он очень высок. Если продать, хватит хоть на дом, хоть на пансион, на операцию. На много чего из того, что станет мне абсолютно не нужно.

Университетский друг Паскаль уже почти два года как продал свою оранжевую энергию. Сколько лет мы сидели за одной партой, конструировали разные безделушки, сколько раз вместе ходили в клубы, знакомились с девчонками, курили травку, гоняли на великах! Много часов провели вместе в лаборатории профессора Фирштейна. Я изобрел принцип сбора энергии падающих капель и генератор отталкивающего поля. Но без усилителя Паскаля я не смог бы соединить изобретения в конечный продукт. Это была заслуга бывшего друга.

За полгода до сдачи креатива Паскаль встретил Еву и влюбился в нее по уши. Красивая изящная блондинка буквально свела его с ума своими голубыми глазами. И надо признаться, было на что посмотреть. У меня даже духу бы не хватило к такой подойти. А Паскаль познакомился сразу — он никогда не боялся проиграть. «Меньше всего поражений у того, кто не пытается!» — любимое его выражение.

Паскаль забросил занятия, перестал приходить в лабораторию, искал подработки. Начал пить. Слишком много богатых парней вилось вокруг Евы. В Монако их сколько хочешь. Тягаться с их возможностями делать крутые подарки, приглашать в лучшие рестораны или с предложениями свозить в любую точку мира, даже умнице Паскалю было не под силу. Хотя Паскаль и Ева встречались и даже начали жить вместе, мне было понятно, что это ненадолго. Романтика в нищете гаснет быстро. Ева находила времени для Паскаля все меньше и меньше, и просто не решалась от него съехать. Все откладывала. Она была в принципе очень хорошей девчонкой, но кто устоит перед такими соблазнами? Какой резон веселой молодой красотке сидеть в дешевом баре с Паскалем, когда ее поклонники заваливают приглашениями в крутые клубы и на яхтенные прогулки? Паскаль все это осознавал и изводил Еву своей ревностью, начав регулярно напиваться.

Я чувствовал себя виноватым, что у меня не получилось предотвратить его сдачу ОЭ. Хотя поделать ничего особо не мог. Каждый разговор последнее время заканчивался ссорой. В последний раз Паскаль просто прогнал меня матом. Как невменяемый! А через неделю продал свой креатив. Так что и не попрощались мы, бывшие друзья, считай, никак. Меня это изводило. Паскаль получил весьма круглую сумму, все-таки самый высокий уровень креатива в не самом последнем университете. Управляющий от «Коммуны» в рамках контракта выкупил ему шикарный таунхаус в Рокебрюн, в новехонькой резиденции «Рокс», красивую мебель, технику, новенький Мазератти, пару классных украшений Еве и всё.

Всё, что было указано в списке и описано в контракте, Агентство «Коммуна» выполнило безукоризненно. Приличная сумма денег легла на счет Паскаля в банк. Только он теперь не мог их толком потратить, сохранив воображение на уровне водителя трамвая. Изобретательный, безудержный Паскаль моментально превратился в скучного и примитивного человека, в «веджи», как мы их между собой называли. Ему стали не нужны деньги, он просто не мог выдумать, куда и на что их потратить. Идей больше не было. Идеи были проданы. Правда, сам Паскаль выглядел очень довольным. Стал хэппи.

Ева ушла от него через два месяца. Первое время она не могла поверить, что такое случилось с ее Паскалем! Этот искрометный ум, тонкое чувство юмора моментально испарились. Паскаль сдулся. И никакие большие деньги, и шикарные апартаменты уже не могли компенсировать тошнотворную скуку, буквально ворвавшуюся в их отношения. Ева не могла поверить в такое превращение, она очень любила Паскаля. Месяц боролась и искала выход, месяц просто рыдала. И ушла. Паскаль при этом ничуть не расстроился, только спросил, вернется она завтра или нет. Ева сказала — нет. Паскаль улыбнулся и ответил: «Ок!»

Глава третья

Двенадцать лет назад профессор Лондонского университета, преподаватель кафедры биологии и доктор биоэнергетики Джереми Линк придумал, как замерить энергию человека, которая отвечает за нестандартное поведение, фантазию и воображение. Он дал ей название «оранжевая энергия» или просто ОЭ. Три года спустя он впервые эту энергию смог скачать, спустя еще два научился хранить и использовать. В том же году он пополнил свои запасы оранжевой энергией за счет тридцати умирающих ученых добровольцев. Компьютер, работающий на ОЭ, он назвал «Коллектив Майнд».

Это был революционный прорыв! Ученый мир, телевидение, пресса буквально сошли с ума. Сохраненная на сервере человеческая фантазия стала в некотором смысле мощнейшим биопроцессором. Подключившись к «Коллектив Майнд», лаборант-оператор временно обретал креатив всех людей, чья оранжевая энергия была скачана. Неполная ранее идея сразу обретала смысл и полноту, конкретику. Практически любая задача обрабатывалась программой, как простенький пазл. Недостающие элементы становились видны, словно на бумаге, пробелы анализировались, а сама идея доводилась до конца.

Чтобы поразить собравшихся на пресс-конференции по случаю презентации своего изобретения ученых и журналистов Джереми Линк назвал лаборанту-помощнику всего одну короткую фразу — «средство против рака». Лаборант надел шлем, подключенный к «Коллектив Майнд», нажал пару кнопок и начал печатать на обычном ноутбуке. Прошло ровно две минуты, пока он не снял шлем. Профессор подошел и вывел на большой экран результат работы лаборанта, — появилась картинка, испещренная формулами. «Это самое эффективное средство против рака, господа!». Несколько секунд висела гробовая тишина. Потом зал взорвался овациями и рыданиями. Кстати, спустя два года машина победила рак полностью.

Человек — не компьютер и сосредоточится так, чтобы представить детальную картинку, не может. Теперь это стало возможно. Скольких технологий и изобретений мы недополучили из-за упущенных мелочей? А сколько ученых билось над задачей, каждый завершал её на 60–70 процентов с разных сторон, так и не придя к решению? Теперь их наработки складывались в «Коллектив Майнд» и давали сто процентов!

Гениальная идея казалась невыполнимой, утопией, а ответ на самом деле был совсем рядом. Сколько ученых умерло, не доведя свои исследования до конца? Их идеи ушли вместе с ними. Доктор Линк совершил открытие века! Тысячелетия! Если не самое главное изобретение человечества. Подключенный к «Коллектив Майнд» лаборант запросто мог решать задачи из разных областей науки, от ядерной физики до лингвистики, без какого-либо напряжения или вреда для собственного здоровья. Объединив креатив, мир начал получать ответы на тысячи вопросов.

Мощность «Коллектив Майнд» поначалу росла почти в геометрической прогрессии, от каждой новой порции креатива, как сразу прозвали оранжевую энергию. И энергия есть энергия, не важно, где и как она добыта. Она одинакова у людей разных рас, вероисповеданий, ей не страшны языковые барьеры, она не заражена ни вирусами, ни ненавистью. «Коллектив Майнд» позволял объединять людей самых разных специальностей! Химика и физика, музыканта и художника, астронома и повара. А точнее всех вместе. Энергия смешивалась и перемножалась, заполняя все больше пробелов в разных вопросах. Объединив энергию и таланты семи студентов, программа выдавала гипотетический интеллект Эйнштейна!

Энергия креатива, как еще называл ее Джереми Линк, обеспечивает мощность компьютера, который не имеет вкуса и предпочтений, не подвержен эмоциям. Энергия не может быть заражена злом. Важна только сила человеческой головной батарейки. Объединенная креативная энергия художника, биохимика и музыканта, соединенная с медиком, могла решить самую сложную медицинскую задачу. Это не искусственный интеллект, способный принимать какие-то решения. Этот биопроцессор — хранилище идей и ответов на вопросы.

Открытие доктора Джереми Линка почти сразу было названо Великобританией секретным, стратегическим, государственной важности и тому подобное, и не подлежащим разглашению. Спецслужбы нагрянули в дом к Линку уже на следующий день. Однако Линк заблаговременно успел передать технологию в ООН своему другу, научному специалисту в компьютерном моделировании ядерной физики, заместителю Генерального секретаря Энтони Блейку, прежде чем исчезнуть самому. Как тогда казалось, исчезнуть временно.

Так, технология стала мировым достоянием, не увеличивающим мощь ни одного отдельного государства, ни какой-либо международной корпорации.

Пожалуй, идея передачи технологии напрямую ООН спасла мир от неизвестно чьего господства, возможно от третьей мировой войны. Было создано Агентство Коллективного Разума Объединенных Наций (Collective Mind United Nation Agency) или, сокращенно, Агентство «Коммуна», а в простонародье «Кома».

За три года работы Агентства были полностью побеждены полностью рак, СПИД, диабет. Потребление бензина автомобилями упало в три раза, а через два года еще в пять. Через семь лет половина машин ездила на экологически чистом водороде. Пластик стал растворимым, покрытый новым составом металл не ржавел, были забыты проблемы с фреоном, CO2 и другими вредными выбросами. ООН сместил НАТО с трона военного господства, количество войн в мире неуклонно снижалось. Никто не хотел иметь дело с миротворцами ООН, которые теперь походили на армию солдат из Звездных Войн.

Агентство «Коммуна» стало очень успешным, как в бытовом, так и в коммерческом плане. Множество изобретений и достижений. Агентство получало баснословные прибыли от продажи патентов, а гонорары сдающим оранжевую энергию талантам были весьма щедрыми.

Существовала и обратная сторона медали — способные люди превращались в серую массу. Но разве это цена, если все их прошлые знания и будущий потенциал сохранены, и при этом ушли в прошлое войны, побежден рак, наркомания, курение, уносившее раньше десятки миллионов жизней в год? Тем более, что сдавшие креатив были счастливы. Агентство заключало пожизненный контракт сопровождения и заботилось о своих донорах. Не говоря уже об огромных гонорарах. Тем более, что креатив уходил не полностью. У доноров он падал до 500 условных пунктов. Эти остатки энергии почему-то не скачивались. Специалисты предположили, что это жизненно необходимый человеку уровень, регулируемый самим организмом. Некий "условный ноль".

Можно было увидеть фотографии улыбающихся людей в нарядной одежде, сидящих у лазурных бассейнов с надписями «Я отдал людям то, что дано мне свыше, и вознагражден!» Эти люди и вправду выглядели очень счастливыми. Может слегка туповатыми, но счастливыми и безобидными. Все их звали «хэппи».

Почему пропал Джереми Линк, пропал ли он или был убит, или спрятан какими-то спецслужбами, оставалось главной загадкой последних лет. Каких только версий не выдвигалось, вплоть до самых бредовых. Думается, что скорей всего, как и многие другие, гениальный профессор стал туповатым хэппи и жил где-нибудь на Карибах или в Новой Зеландии. Линк заочно стал Человеком года и Лауреатом Нобелевской премии. Великобритания пошла на попятную и ужасно гордилась тем, что изобретатель и гений — англичанин. Королевская семья хотела даже произвести профессора в рыцари, да только его никто не смог найти. Даже вездесущий интернет не давал никакого варианта о его местонахождении или данных о его смерти. В поисковиках «Линк» несколько лет лидировал по запросам, опережая слова «скачать», «порно», «игры» и «купить», уступив только запросу «как». А ответов не было. Зато детей, названных Линк, Линки, Линкси и Лин, лишь в одном Китае родилось за последний год почти один миллион.

Глава четвертая

Неутешительные мысли не покидали голову Айзека. Ноги буквально заплетались, и пересечь площадь Айзек не мог уже полчаса.

Жужжание приборчика в кармане раздражало, и Айзек его отключил. Холодные струйки дождя потекли по его хмурому лицу. За шею. Айзек поежился и пришел в себя.

Устройство. Он назвал его «Vi-Rain». И в честь сестры, и потому что это победа над дождем. Продать даже готовую технологию за нормальные деньги было непросто, и Айзек явно с этим затянул. Он все улучшал, уменьшал прибор, доводил до ума все, даже дизайн. Потом начались проблемы у Викки. Айзек не успевал решать одновременно проблемы сестры и проблемы в сложной бюрократической машине патентных бюро. Теперь Патентное бюро и система продажи изобретений были практически рудиментом. Все корпорации покупали технологии у «Коммуны». Просто, без юридических проблем, по стандартному, сделанному в Агентстве, договору.

Сейчас «Vi-rain» уже готов, и пусть создан только один экземпляр, но он завершен. Компактный, напоминающий маленькую гладкую устрицу. Айзек знал, что может рассчитывать на чек в пару миллионов минимум, но при этом понимал, что не ранее, чем через три месяца. А операция Викки нужна уже в понедельник. Он не простит себе смерти сестры, и никакие деньги ему будут не нужны. Лучше стать хэппи с нулевым коэффициентом креатива, чем богатым умником ценой жизни единственного близкого человека. Почему этот чертов Линк исчез??? Вдруг бы он нашел способ скачивать оранжевую энергию наполовину, на треть, оставлять донору не жалкие 500 пунктов, а побольше?

Обязательный для заключения контракт со списком распоряжений Айзек составил еще месяц назад, на всякий случай. И этот хренов «всякий случай» взял и наступил! Он назначил опекуном Викки, она позаботится о нем, когда встанет на ноги. А пока на месяц в Тиуль во временный пансион. Он написал в контракте, что просит его содержать там и передать управление имуществом и опекунство сестре по первому ее требованию.

Большая капля холодной воды собралась на шее за воротником и обжигающе потекла по спине. Айзек очнулся от небытия.

Как давно он стоял перед дверью муниципалитета? Минуту или уже, может, десять? Последний осмысленный взгляд на пролетающий самолет, на проходящего мимо полицейского, на такси, на море и, открыв дверь, Айзек вошел внутрь.

Внутри Монакского отделения «Коммуны» царил уют. Наигрывала легкая музыка. Светлые тона, большой зал. Айзек мысленно сравнил приемное отделение со спа-салоном в Таиланде. Только без аромата лемонграс и без улыбчивых таек. Народу было довольно много — сразу пятеро. Старик, пожилая женщина, молодой парень, сам Айзек и какой-то хипповатый бездомный.

Айзек всегда строил догадки. Редко когда он мог проверить свою версию, но это было все равно интереснее, чем просто ждать.

С некоторыми донорами было все ясно сразу. Старик, наверное, решил улучшить свое пенсионное содержание. Если его оранжевая энергия еще на хорошем уровне, он вполне сможет провести остаток своей жизни здесь, на солнце Лазурного побережья, в одном из санаториев, которые выросли как грибы за последнее время от Сан-Ремо до Марселя.

«Голубая мечта многих, точнее лазурная, — про себя ухмыльнулся Айзек, — Провести остаток жизни, пенсию на лучшем морском курорте мира — во Франции». Бум строительства пансионов почти удвоил количество населения Прованса. В Ницце начали строить третий терминала аэропорта.

Старик, судя по одежде, был не из местных, приехал посмотреть уровень будущего содержания и так и остался. Дома — или где он там жил, — по всей видимости, не ждали, поэтому пенсионер распрощается со своим «я» прямо здесь, и отсюда его увезут на последнее место жительства. Если, конечно, повезет. Многие переоценивали свои запасы или приходили слишком поздно, когда оранжевая энергия уже иссякала. Европейцам приходилось перебираться и искать себе пристанище где-нибудь на юге Хорватии или Черногории, а то и вообще в азиатских странах или в Латинской Америке.

Женщина не по возрасту морщинистая. Видно, что пережила не мало. Выглядит старой, хотя ей, наверное, под пятьдесят, а то и меньше. Наверно не тянет содержание своего нерадивого ребенка, разгильдяя или, может, хэппи первой волны. Молодежь, преимущественно те, кто пристрастились к наркотикам, в первые годы массово сдавали энергию, а потом "будь что будет". Расхлебывали брат, сестра или родители. Таких раньше было полно. Возможно, все не так, и она просто устала от одиночества. Сколько в мире разных людей, столько же и разных проблем.

Суетливый молодой парень бежал от любви. Это был его законный вариант самоубийства. Он был некрасив, лицо прыщавое и бугристое, с жирной кожей и глубоко посаженными глазами. Тощий, но не жилистый, неспортивно сутулый. Ботаник короче. Не красавчик и не «мужик», в женской трактовке этого слова.

Наверное, это самоубийство личности, кончина мук сердечных. Айзек понял, что не ошибся: Парень достал из портмоне фотографию и долго на нее смотрел. Все его естество источало отчаяние. Не тот сорт отчаяния, что был у Айзека. Айзек тосковал по самому себе, по своему образу жизни, по своим почти потерянным мозгам, а этот по девчонке.

Бомж ничем особенным не выделялся, разве что не источал зловоний, свойственных бездомным. Странный тип, здесь у Айзека с версиями «кто это» вышла заминка. Сидел себе спокойно с парой дешевых целлофановых пакетов и только нашептывал что-то себе под нос, периодически поднимая тяжелые пронзительные глаза, оглядывая стойку ресепшен. Пожалуй, для бомжа он слишком чист, скорей похож на состарившегося панка.

Айзек подсел к молодому парню и протянул ему руку.

— Я Айзек.

Парень вздрогнул и уставился непонимающим взглядом. Видно, нечасто к нему обращались, не говоря уже о незнакомцах.

— Меня зовут Айзек Леруа, а ты?

— Я Пьер. Просто Пьер, — добавил после паузы, чего-то там опять застеснявшись.

— Покажешь?

— Что? — переспросил Пьер, — Что показать?

— Да, фото! То, что ты смотришь все время.

Пьер испугался и зажался. Как будто пытался исчезнуть, раствориться, превратившись в незаметную прозрачную молекулу, покраснел и инстинктивно прижал руку к карману, в котором хранил портмоне с заветной фотографией.

— Покажи, не парься, любовь достойна того, чтобы ее не скрывали.

— Я не…, — осекся Пьер, — Я, — оправдывающимся голосом он продолжил, — Я не… Что вам надо? Кто вы такой? Отстаньте от меня!

Айзек по-дружески положил Пьеру руку на плечо и твердым командным голосом произнес:

— Мы оба с тобой выйдем отсюда тупыми баранами, без стыда и эмоций. И тебе будет совершенно все равно, кого ты любил и чего стеснялся. Терять нам нечего.

— Я так не думаю.

— Покажи, не ломайся.

Пьер нехотя достал портмоне и протянул Айзеку. Айзек раскрыл. Несколько мелких купюр, документы на скутер и слегка помятая фотография: Пьер за руку с черноволосой девушкой. Миловидной, но далеко не красавицей. Судя по всему, фотографии было лет пять, может чуть меньше.

— Как ее зовут?

— Шанталь.

— Шанталь…

Протест. Протест от того, что происходит, протест от того парадокса, что он здесь оказался, точил и вырывался из Айзека. Ему хотелось все отменить, чтобы все было не так, по-другому. Он не хотел идти сюда, и мысль не пустить, отговорить Пьера от сдачи энергии, с огромной силой разрасталась, заполоняя все, из чего Айзек состоял. Его можно спасти! Мозги Айзека бешено закрутились. Ему хотелось подобрать такие слова, такие убедительные, чтобы остановить парня. Ему-то это зачем? Что за бред вбил в себе в голову этот вчерашний тинэйджер? Сразу вспомнился Паскаль, сдавший креатив из-за любви. Айзек постарался успокоиться, чтобы быть убедительным.

Он почувствовал себя переговорщиком, стоящим на крыше и ведущим разговор с подростком на краю карниза десятиэтажки. Он знал только, что задача — спасти, и надеялся на интуицию, жажду жизни и свое дикое желание сделать это!

Додумать он не успел.

Глава пятая

Всеобщее внимание привлек бомж, который вдруг вскочил, достал крест и громогласно провозгласил!

— Да прибудет с нами Господь!

Его пакет полетел в центр зала, второй — за стойку ресепшн. Через секунду раздался громкий взрыв, потом второй, третий, еще. Резко повалил дым.

Айзек инстинктивно прикрыл голову. Впрочем, огня и осколков от взрывов не было. Помещение быстро заполнилось густым дымом. Никакой боли Айзек не почувствовал, ударной волны тоже. Только громкий хлопок, а едкая взвесь оказалась не совсем дымом — это был довольно вонючий белый газ, едкий. Айзек узнал этот запах из детства, газ, который фермеры активно применяли для травли насекомых на своих полях.

Айзек чихнул раз, еще. Посетители чихали один за другим. Перед лицом Айзека промелькнуло перекошенное от страха лицо девушки, сотрудницы агентства.

Айзек услышал визг пожилой женщины, донора. Завизжали еще несколько голосов. Повернув голову, он видел Пьера, тоже невредимого, потрясенно переводящего взгляд с задымленного зала на Айзека и обратно.

В его глазах читался изумленный вопрос: «Это все по-настоящему?»

Раздался еще один взрыв. Заработала система пожаротушения, отовсюду с потолка полилась вода и завыла сирена. На Айзека накатилась волна страха, безумного, жуткого ужаса. Он осознал, что это еще не конец и случиться может все, что угодно. Началась паника. Кроме газа опять никаких осколков, ни взрывной волны. Айзек был цел, ничего не болело. Но испуг, что дальше еще что-то случится, налетел со страшной силой. Ничего не было видно, от едкого газа из глаз текли слезы. Сверху лилась вода. Айзек утратил способность соображать трезво.

— Где ваш главный компьютер? Где вы храните сердце этого дьявола? — громко орал террорист, надевая респиратор.

Айзека это немного отрезвило и заставило сосредоточиться. Он аккуратно сполз с кресла на пол и на коленках двинул в ту сторону, где была дверь.

— Быстрее, а не то я ее убью!

Снова взвизгнула какая-то женщина. Слышно было, как тяжело дышит старик. Вода прибила газ, воздух понемногу начал рассеиваться. Айзек испугался, что террорист его заметит, опасливо озирался и быстро на коленках передвигался в сторону выхода.

— Спрашиваю в последний раз! И никому не двигаться! — террорист злобно глянул на Айзека.

Айзек замер. Он не понимал, что надо делать, есть ли у террориста сообщники, открыта ли дверь.

В центре зала, сразу за деревянной стойкой он видел того, кого принял за бомжа. Тот обхватил одной рукой ресепшионистку за горло, а другой рукой что-то приставил к ее спине.

Охранник, все еще стоявший на ногах, явно не решался подойти ближе. С одной стороны, пистолету у бомжа вроде неоткуда было взяться, рамка на входе бы зазвенела. С другой стороны, видеть, что в руке террориста, что он приставил к спине женщины, охранник не мог и на всякий случай не рисковал. Да и не хотел рисковать. Да и не факт, что ход мыслей Айзека отражал то, что действительно думал охранник.

— Отпустите ее, — неожиданно заговорил старик, — Она — женщина, клерк, вряд ли что-то знает.

Известна фраза, что опыт приходит с годами. Но только теперь впервые воочию Айзек увидел и понял, что это значит.

— Я отставной офицер, — старик старался говорить твердым и спокойным голосом, хотя от газа дышал тяжело, — Что вы хотите?

— Я хочу уничтожить эту дьявольскую машину, я хочу вырвать ее дьявольское сердце!

«Мда, — понял Айзек. — Очередной религиозный фанатик, да еще к тому же похоже реально сумасшедший». Айзек потихоньку приходил в себя, паника отступала. По телевизору иногда рассказывали про нападения на Агентство. Но это было редко, и по телевизору ты смотришь одно, не думая о том, что с тобой реально может случиться то же самое по-настоящему.

Старик встал со стула и командным голосом спросил женщину:

— Где у вас центральный компьютер?

— Т-т-та-там, — заикающимся от слез голосом выдавила женщина и махнула рукой в сторону белого компьютера, стоявшего в отдельной комнате, отгороженной от общего зала стеклянной стеной.

Террорист оттолкнул женщину и в два шага допрыгнул до кабинета, распахнул дверь, поднял компьютер над головой и с силой шарахнул об пол.

Охранник все еще стоял как вкопанный. Старик рявкнул:

— Все на пол, прикройте головы!!!

От такой воли, такого мощного приказа на пол беспрекословно рухнули все, даже охранник.

Бомж продолжал крушить в кабинете компьютер, остервенело вырывая провода и разные детали, раздавался скрежет и звук лопающейся пластмассы. Сквозь этот шум с улицы доносился вой сирен и отрывистые голоса. Полицейские! Айзек вспомнил, что участок находился буквально в ста метрах.

Айзек хотел было успокоить перепуганную женщину, чуть привстал, и в эту секунду в зал ворвались полицейские. Айзека ударом по голове сбили с ног, и он потерял сознание.

Глава шестая

Айзек включился не сразу. Голова гудела и кружилась, чуть подташнивало. Его куда-то тащили, сильно выкрутив руки. Он был в наручниках. Машина, полицейский участок, громко хлопнула железная решетка. Окончательно Айзек пришел в себя только в камере, куда его втолкнули, особо не церемонясь. «Ничего, — устало подумал он, — Разберутся». И медленно сел на железную кровать. Его все еще немного мутило, он закрыл глаза и моментально вырубился.

Ему снилась война. Большая война. Он не знал, кто с кем воюет, почему, но видел атомный взрыв. Целые кварталы полыхали. Как в голливудском фильме "Войне миров" по Герберту Уэллсу. Он видел много разных городов, без названия, и только про один знал, что это был Париж. В ярком оранжево-желтом огне. Айзек рассматривал высоченный пожар с расстояния километров тридцати с какой-то холма, ничего толком не было видно, но точно знал, что это Париж. Айзек зачарованно смотрел на страшное зрелище, вдруг подъехали солдаты, человек шесть или восемь. Они его не видели.

Страха не было — он спокойно разрядил обойму в первых двух, схватил автомат и убил остальных. Сделал это абсолютно хладнокровно, быстро и без заминок, с легким расстройством, что патроны, ярко-синие, которые он отчетливо видел, летят как-то медленно. Темнота. Картинка пропала. Айзек находился между сном и пробуждением и даже начал пытаться анализировать свое сновидение, по-прежнему не просыпаясь:

— В жизни я близко не способен на убийство, но во сне я убивал не в первый раз… Мда… Что можно сказать о жизни человека, во сне которого горят города, идут войны и падают самолеты?… Почему я во сне хладнокровный убийца?… Сны приходят часто. То я на вечеринке в своей первой квартире с одноклассниками, то летаю на воздушном шаре и вертолете, то падаю в самолете, хожу по льду или бегу от полиции или от маньяка… Какой в этом заложен смысл?… Кенийскому жителю вряд ли снится Париж или лед, то, что он никогда не видел… Может сны — это параллельная жизнь или мне снится исковерканное отражение моих мыслей, воспоминаний, эмоций, чего? …или действительно параллельная жизнь?… Мы же ни хрена не знаем, ни о человеке, ни о вселенной, только лишь наши догадки. Догадки неандертальца о северном сиянии…

Кто-то настойчиво толкал в бок, и Айзек окончательно очнулся. Хотелось сказать: оставь меня, отвали, я устал и хочу спать. В голове была какая-то тянучка, в мысли въелась и поселилась тяжесть. Но назойливый сосед не унимался. Сонливость в глазах постепенно рассеялась, и Айзек узнал его. Он был там, в агентстве, это тот самый фанатик-террорист.

Айзек запомнил его громящим компьютер. Такое яркое впечатление, что даже после контузии он не забыл ни одной детали этой картины.

Бомж, убедившись, что разбудил Айзека, внимательно глядел ему в глаза:

— Эй, ты как?

— Нормально.

— Это хорошо, хорошо. Точно?

— Нормально, — злобно повторил Айзек.

Незнакомец внимательно посмотрел на него.

— Как тебя зовут, парень?

— Нормально, — опять процедил Айзек и закрыл глаза.

— Меня зовут мистер Элвис. Я — Мессия, борюсь с дьяволом. Мы должны…

Айзек слышал, что незнакомец продолжал говорить. Он открывал и закрывал глаза. Без попыток понять, что несет этот сумасшедший. Башка болела и без того.

Айзек почувствовал что-то на ладони, твердое и колючее. Хотел отвернуться, но Элвис довольно резко одернул его за плечо.

— Ты что не понял? Я тебе толкую уже полчаса, а ты все еще не понял?!

— Что? Да понял я, понял, — выдавил Айзек, лишь бы тот отвязался.

«Что он хочет от меня? Черт. Я и так из-за него здесь. По голове чем-то огрели из-за этого мудака. Скорей бы эти болваны разобрались, что я здесь ни при чём. Возможно мне надо в больницу», — мысли Айзека медленно перетекали по голове. Он закрыл глаза.

Он почувствовал, как бомж грубо и бесцеремонно треплет его за плечо:

— Исчадие ада! Дьявольское сердце! Проклятая машина!

Захотелось пить. Воды. Вдруг так захотелось пить! Айзек не смог открыть глаза. Спать хотелось все равно сильнее, чем пить. А пить хотелось дико.

— Принесет беду, это дьявол…

Это какой-то страшный сон! Кошмар наяву! Айзек хотел встать и позвать полицейского, но попытка подняться отозвалась такой резкой болью в голове, что он застонал.

— Богу не нужны бездушные тела, и тогда наступит конец…, — как ни в чем не бывало, продолжал молоть Элвис. — Ты меня слушаешь?

Бомж не унимался, он был ослеплен своим сумасшествием.

— Оранжевая энергия — это души людские, как ты не понимаешь? Он забирает наши души!

Чудные слова. Гул. Гул в голове. Странно все, и хочется пить.

— Ну, что? — мистер Элвис был уверен в убедительности своего рассказа, несмотря на то, что Айзек ровным счетом ничего не уловил.

Резкая боль в плече пробудила Айзека окончательно, и он сосредоточился.

— И только вырвав дьявольское сердце, уничтожив его, я завершу свою миссию. То, что в твоих руках, — абсолютное зло, уничтожь его.

Только сейчас Айзек наконец понял, что все наяву, и в руках его предмет, похожий на кусок микросхемы. Конечно! Это кусок того самого компьютера, плата с какими-то микросхемами и чипами.

— Анри Кавелье, на выход.

— Меня зовут Мистер Элвис! — рявкнул сумасшедший мессия и, повернувшись к Айзеку, шепотом добавил:

— Запомни мои слова, уничтожь дьявольское сердце. Пообещай мне. И тогда будет победа, виктория!

Айзек кивнул, и мысли его немедленно устремились к Викки. Боже! Операция, деньги на операцию. Боже! Я опоздаю! Где я? Боже! Викки!!!

Это был кошмар: тюрьма, бегающие полицейские, Элвис. Айзек отчаянно несколько раз молотил руками по решетке, кричал, но на него никто не обращал внимания. Только один раз пришел врач, осмотрел голову Айзека, посветил фонариком в глаза, равнодушно сказал, что ничего страшного, жить будет, ушел, оставив какой-то рецепт.

Кошмар, но только это был не сон.

Глава седьмая

— Айзек Леруа!

Айзек раскрыл глаза и уставился на полицейского, светившего фонариком ему в лицо. Айзек сразу не полюбил его, во-первых, из-за фонарика в глаза, а во-вторых, это негуманно — фонариком в глаза. Тем более, он невиновен.

— На выход!

Попытка встать отлилась тупой болью, Айзек снова присел. Руку что-то кольнуло. Плата! Айзек сунул руку с платой в карман. «Вот я мудак, — подумал он, — Зачем я это взял. Если найдут — не отмажусь!» Вспомнились слова мистера Элвиса.

— Давай, давай шевелись, говнюк — услышал Айзек тот же злобный голос. — Я не собираюсь из-за тебя торчать тут до ночи.

Полицейский зашел в камеру и надел Айзеку наручники. Все больше и больше деталей вокруг обретало формы. Они прошли длинный коридор и завернули в кабинет.

— Патрис, сними с него наручники и принеси попить, — сидевший в кабинете офицер обратился к полицейскому, столь грубо разбудившему Айзека.

— Добрый вечер, — услышал он суховатый голос, уже обращенный к нему.

— Добрый, — промямлил Айзек, разминая моментально затекшие руки, и сунул их в карманы.

Почувствовав в ладони кусок платы и осознав опасность своего положения, Айзек сжал ее и засунул поглубже.

Карман был странно пуст. Хотя почему странно, наверное, в целях безопасности у него все забрали. Да, точно, и ремня нет, теперь ясно, почему штаны сползали даже во время непродолжительного пути. Интересно, где мистер Элвис прятал плату. Наверняка его обыскивали. Фанатик — на то и фанатик. Жизнь отдаст во благо цели, не то, что микросхему спрячет.

— Я в принципе уже во всем разобрался, но нужно выполнить кое-какие формальности, так что давай поскорее начнем и пойдешь домой.

Айзек снова кивнул головой. Что за формальности он не понимал, ему хотелось скорей узнать, как там Викки, и выкинуть опасный предмет из своего кармана.

— Итак, имя?

— Айзек.

— Фамилия?

— Леруа.

— Возраст и дата рождения?

— Двадцать семь лет, двадцать восьмое декабря.

— Родители?

— Александр Леруа и Анна Крамер.

Айзек отвечал и отвечал на вопросы. Его это не напрягало, но хотелось сесть. Айзек переминался с ноги на ногу.

Офицер поднял голову от протокола:

— Извини — садись! Я обычно не церемонюсь во время допроса. Привычка, прости, сядь на стул.

Всего опрос и заполнение протокола заняли минут двадцать. Айзек пояснил, что встал, чтобы помочь женщине. Он не знал, что готовится штурм.

Капитан Неро, а офицер оказался капитаном, пояснил Айзеку, что его оглушили во время штурма, потому что стояло всего двое — террорист и Айзек. Охранник в агентстве включил рацию, и во время штурма спецназ знал, что все заложники лежат, поэтому Айзека приняли за сообщника.

Однако показания остальных потерпевших, сотрудников, и особенно Пьера Кантона, полностью убедили Неро в непричастности Айзека к теракту. Пьер, кстати, оказался единственным пострадавшим и находился в больнице. Неро проверил, что Айзек шел сдавать энергию заранее, подготовив предварительный страховой контракт. Прочитал его. Обнаружил единственного родственника Айзека — Викторию Франк — в больнице в ожидании операции и пункт в контракте об оплате услуг операции из денег от Агентства «Коммуна», и последние сомнения в Айзеке у него исчезли.

— Забирай свои вещи, — мягко добавил Неро. — Кстати, что это за штуковина? — спросил он, протянув Айзеку “Vi-Rain”. — Скажу тебе честно, я вычеркнул ее из описи твоих вещей, а то пришлось бы тебя тут еще неделю держать, пока мы не поймем, что эта вещица никак не связана с захватом. Ты уж извини, сначала мы разбирались с Кавелье, отправляли его в Марсель, потом налетела свора начальников и прокуроров, зампрефекта, журналисты. До тебя долго руки не доходили. Да и у твоей сестры фамилия не как у тебя. Не знал, что она сводная. Но я проверил всю информацию по тебе сегодня, чтобы пусть поздно, но ты вернулся скорее домой. Иди, уже десять вечера.

— Это мое изобретение. Безопасное. Против дождя.

Айзек сгреб свои вещи, Vi-Rain жалобно пискнул. Такая доброжелательность Неро вызывала в нем необъяснимую тревогу.

— Айзек, мне очень жаль, — вдруг тихим голосом по-отечески добавил капитан, — У меня не самые радужные новости из больницы. Твоя сестра в коме. Сегодня днем.

Пол ушел из-под ног. Из глаз Айзека потекли слезы. Во рту было еще сухо, но слезы катились по щекам крупными градинами. Он не мог произнести ни слова, мелкие евро рассыпались на пол, руки набитые всякой мелочью дрожали, никак не могли попасть в карман.

Это было несправедливо! Суки! Никто конкретно. Все! Айзеку противны были все.

— Я говорил с доктором, не отчаивайся, это конечно плохо, но ее жизни ничто не угрожает. Ты обязательно найдешь деньги на операцию. И сам сходи к доктору через неделю. Наш врач сказал, у тебя легкое сотрясение мозга.

На темной улице Айзека никто не ждал. Даже журналисты, обычно в таких делах вездесущие, разошлись по домам или заканчивали дела в редакции к утренним выпускам. Ничего нового Айзек добавить бы не смог, а мнение или рассказ еще одного непострадавшего были уже никому не интересны. Время не останавливалось, время неуклонно бежало вперед. В целях секретности его имя не называлось, и никто из знакомых не приехал его забрать. Да и некому было ехать. Дождь уже не шел, но было очень промозгло. Основная масса таксистов уже давно спали дома, все-таки на Лазурном берегу сезон только начинался.

— Садись, подвезу тебя до больницы. Или до дома, реши сам.

Айзек повернул голову. В открытом окне серого Пежо Айзек узнал капитана.

Часть вторая

Глава первая

Айзек с трудом продрал глаза ближе к обеду. Организм протестовал после вчерашнего нервного дня. Отчаяние, заставившее пойти на сдачу, взрыв, удар, полицейский участок, Викки в коме — голова гудела от последних событий.

Айзек побрел в ванную. Глядя на себя в зеркало, широко раскрыл глаза и поднял брови. Зажмурился и снова открыл глаза. «Потрепанный, как тот бомж» — подумал он, глядя на свое отражение. На него из зеркала смотрел худощавый темноволосый парень с пронзительными серо-зелеными глазами. Нос слегка крупноват, уши тоже, чуть впалые щеки. Типичным красавцем назвать его было сложно, но девушки всегда в нем что-то находили, а им, наверное, видней. Даже небольшой шрам на подбородке не портил его, а скорее наоборот придавал каплю недостающей брутальности. Айзек небрежно попытался поправить волосы, но они всё равно непослушно торчали. Бросил взгляд на щетину, неравномерно покрывшую его лицо. «Как всегда небрит, и не собираюсь», — подумал он.

Почему-то щетина нравится женщинам, пришла Айзеку первая светлая мысль. И при этом они жалуются, что она колется. Он попытался представить, как это, когда ты с утра стоишь у зеркала в ванной, а девушка подходит к тебе и проводит рукой по небритой щеке. Как в рекламе. Но то в рекламе, а в жизни такого не бывает. Заскочил в ванную, быстро умылся и мчишься по делам.

Те редкие девушки, с которыми раньше Айзек встречался, никогда так не делали.

А чтобы рукой по щеке нужна любимая девушка. Чтобы любила, а не, так, случайные отношения. Настоящей влюбленности в жизни Айзека не наблюдалось со времен болезни сестры. Айзек не думал, куда она делась.

Никому не нужен проблемный парень, да еще почти нищий. У всех своих головных болей хватает, чужие не нужны. После того, как на Викки свалилась эта напасть, у Айзека не было на настоящий роман ни времени, ни денег, ни — самое главное — желания.

Оставалось довольствоваться теми девушками, которые, выпившие, подворачивались под руку в «Старз-н-Барз». Ему частенько намекали, давали понять или напрямую говорили, что он симпатичный, у него правильные черты, высокий рост, хорошо сложенная фигура. Ростом, правда, не так уж высок, но Айзека не переживал, в жизни это ему не мешало. Что на уме у туристок, которые такое говорят первому попавшемуся парню, Айзеку объяснять было не надо. Дают — бери, народная мудрость. Хотя сил после долгой смены всегда оставалось мало.

От мыслей Айзек очнулся только рядом со своим компом, в руке была чашка кофе. «О, кофе! Когда это я успел его приготовить? Некоторые вещи делаются на автопилоте, как будто внутри тебя сидит некий собственный бармен», — ухмыльнулся Айзек, но ему было невесело. Стоп. Почему сразу в компьютер? Вот ведь привычка! Надо позвонить в госпиталь, узнать про Викки.

— Госпиталь Грейс Келли, Вас слушают, — раздалась из трубки быстрая привычная скороговорка.

— Меня зовут Айзек Леруа, — Айзек откашлялся, голос был хриплым. — Я звоню узнать о состоянии своей сестры. Виктория Франк, двадцать два года.

— Минутку, — его переключили на другой номер, он снова представился, снова переключили.

Наконец дежурная нужного отделения роется в бумагах, клацанье клавиатуры. А затем ему в ухо стрекочет участливый голос:

— Мсье Леруа, — Айзек никогда не мог привыкнуть к этому церемонному обращению, и каждый раз морщился, — Мсье Леруа, ваша сестра стабилизирована. Опасность позади. На данный момент ее состояние тяжелое, но стабильное.

— Но мне передали, что она в коме?! Я хочу поговорить с ее врачом.

Глупая беспомощная надежда на врачебный термин «стабильное состояние» не оправдалась. Врач подтвердил, что Викки в коме, но еще вчера она чувствовала себя намного хуже. Могла умереть. Теперь все позади, врачи понаблюдают динамику, и будет ясно, когда представится возможность сделать операцию.

— Так что с деньгами можно пока не спешить, Мсье Леруа, тем не менее, мы должны быть готовы провести операцию, — завершил рассказ доктор и попрощавшись, отсоединился.

Айзека почти трясло:

«Она могла умереть, — а я затянул сдачу энергии до крайнего срока. Вмешавшиеся обстоятельства, этот придурок террорист могли лишить Викки жизни! Нет, чтобы хоть день взять про запас! Каким идиотом я был! Тупее самого тупого веджи!

Ненавижу «Кому». У них есть все для того, чтобы лечить — технологии, методы, высококлассные спецы, и все это благодаря высасыванию ОЭ из таких, как я.

Но нам нет от этого никакого прока. Потому что лечение надо оплатить.

Потому что пока мы не идем к этой долбанной «Коме» сдавать креатив, нашим близким становится хуже! …» — Айзек сам от себя не ожидал этой агрессии.

Агрессия — это та же беспомощность, она появляется, если не получается подобрать нужные слова, чтобы выразить свои чувства.

Что происходит? Все СМИ захлебывались хвалебными речами по поводу «Коммуны». Весь мир радовался радужным прогнозам о счастливом будущем человечества. Проблемы решались, ученые получили ответы на свои вопросы, технические загадки находили свои разгадки. Даже те, кто, сдав свою ОЭ, становился полным веджи, был счастлив и выглядел довольным.

Никто уже не обращал особого внимания на теракты, подобные тому, с которым Айзек столкнулся вчера. Их принимали за мелкие хулиганства. Слабые протесты на улице игнорировала даже полиция. Мессии-одиночки, протестные граффити, мало ли на свете душевнобольных и мелких хулиганов. Эти нарушители спокойствия заявляли, что надо опасаться той силы, которой обладало Агентство «Коммуна». Некоторые оппозиционные ученые заявляли, что ОЭ дает возможность получить результат, только в случае, если работы в данном направлении уже велись. ОЭ не поможет реализовать проекты будущего: освоение далеко космоса, лечение каких-нибудь будущих вирусов. Благодаря ОЭ люди могут ускорить исследования и быстрее подойти к их успешному завершению. Но если разработок нет, то ОЭ бесполезно. Пусть телепортация кажется фантастикой, но смартфон в середине прошлого века тоже был чистой фантастикой.

Новые вопросы остаются неотвеченными. А общество тупеет. Скоро такими темпами будет некому задавать вопросы. Все оправдывалось популистскими заявлениями, что побежденные болезни спасают людей сегодня, а критики и ретрограды найдутся всегда.

Высосанная из людей ОЭ никогда не сможет сделать того, на что способны люди, обладающие этой ОЭ, — она не способна задать новый вопрос, создать мечту, выдумать новую фантазию, на это способен только человек. «Тем не менее, не факт, что человек, не сдавший фантазию, будет ей разумно пользоваться сам. Революционный скачок, который совершил мир, еще надо освоить, перестроиться. Еще внедрять и внедрять полученные изобретения, а с проблемами мы найдем способ справиться. Мы их изучаем, но их ничтожно мало по сравнению с чрезвычайно важными тысячами успешных наших разработок», — возражали эксперты из ООН. Успехи «Коммуны» были прикрыты броней множества полезных технологий.

«Чрезвычайными», — Айзек злобно сплюнул. Рука потянулась за сигаретой. Да, я же не курю! В период особого нервяка у Айзека иногда вдруг срабатывала старая привычка — шарить по столу рукой в поисках пачки сигарет.

Айзек постарался взять себя в руки. За компьютер, Айзек, тебе сказали, что есть еще время. Ты сможешь заработать нужные тебе деньги на «Vi-rain», чтобы заплатить за операцию сестры. Тогда хватит и на нормальную человеческую жизнь. Пользуйся выпавшим шансом! Они еще не знают что факт, а что не факт! Но только надо торопиться по-взрослому, ведь люди из долгой комы выходят инвалидами…

Злость и болевшая голова не давали работать, подступали к горлу, давили и мешали сосредоточиться на приборчике. Он вспомнил про Пьера: «Этот паренек, с которым он разговорился в «Коме», блин, надеюсь, он будет в порядке и не будет больше пытаться превратиться в овоща в обмен на никчемные бумажки. Мы с ним получили второй шанс».

Да что же происходит? Айзек стукнул по мышке с досады. Пластмасса треснула, но к счастью мышка все же работала.

В чем террорист прав, так это в том, что сила тех, кто руководит «Комой» и сидит на всех этих изобретениях, слишком велика. Наивно думать, что будет вечно порядочный глава. К власти проще пробиться, будучи хитрым и беспринципным. Не сегодня, так завтра или послезавтра к власти придет потенциальный диктатор. И тирану будет очень легко установить власть покрепче, засунув всю оппозицию поглубже да подальше. Оружие у них наверняка есть покруче того, которым они снабжают своих миротворцев. Хакнут своими программными фильтрами интернет, приберут к рукам и без того прикормленную прессу. Их банк уже самый мощный. И будет новая «Империя веджи». Чем больше ко всему лояльных веджи — тем проще управлять.

Во всех фантастических фильмах про будущее обязательно есть мегамощная корпорация или империя. А это, по сути, и есть модель будущего мира. Только, конечно, никто и не думал, что дракон выползет из ООН. Больше веджи — послушней мир. Тотальное поражение преступности вычистило неподконтрольную им свободолюбивую людскую массу. Завтра преступником назовут любого, кто против «Коммуны». А еще есть такие, которые ничего не понимают, хотя они еще не являются веджи, например, тот же Пьер, — мысли Айзека опять вернулись ко вчерашнему несчастному парнишке.

Айзек не знал, что в данный момент Пьер был на вершине счастья от свалившегося на него внимания журналистов. Увы, этой ауры Пьеру хватит ненадолго. Рано или поздно испарится тот осколок харизмы, который по случайности достался ему от виновника события — Мистера Элвиса.

Айзеку достался от Элвиса другой кусок, не харизма, а часть платы компьютера. Пытаясь настроиться на работу, Айзек повертел его в руках, собираясь выкинуть. Уничтожить, как он и обещал. После размышлений о «Коммуне» Айзек проникся уважением к смелости Элвиса. Надо беречь хорошую ауру, не бросать на ветер слова и обещания, особенно, если их не так сложно выполнить. Айзек посмотрел на плату еще раз — на ней крепилась пара микросхем и мини-карта памяти. Мини, да с большой памятью. И не осколок она вовсе, а целая и невредимая. Лишь бы не работать, Айзек решил посмотреть, что на ней.

Он подключил ее к своему компу, увидел гору папок с файлами, таблицы, открыл первый попавшийся и остолбенел. Интуиция, а может та самая аура его не подвела. Перед ним раскрылась таблица людей, прошедших тестирование, но не сдававших ОЭ. Имена, фамилии, цифры IQ, рейтинг креатива и прочие сведения. Айзек припал к монитору и жадно бегал глазами по конфиденциальным строчкам:

— Охренеть! Тот ненормальный бомж, кажется, говорил: «Разрушь это сердце дьявола». Он был недалек от истины, этот Элвис.

На плате было куча непонятной информации, но самое интересное, что на ней было, — это различные рейтинги. Это было не сердце дьявола, эта была его база данных! Разбитость Айзека мгновенно улетучилась. Пальцы летали по клавиатуре. Айзек жадно читал информацию. «Господи, что ты хочешь, чтобы я с этим сделал», — задал про себя вопрос Айзек.

Глава вторая

Руки Айзека зависли над клавишами. Разрушать легко, если понятно, что именно надо разрушать. Айзек стал обладателем базы данных, но как правильнее распорядиться этим внезапным знанием?

«Интересно, — Айзек был не на шутку взбудоражен, — А если поискать по таблице знакомые мне имена?»

Первым делом Айзек решил найти свое имя. Он запустил поисковик. «Я не в сотне, но в тысячу вошел под номером 996, хе-хе», — увидел он. Второй запрос на поиск был «Джереми Линк». О докторе столько кривотолков, и нет никакой актуальной открытой информации.

Джереми Линк поисковиком был найден. Ого! Это имя содержалось в отдельной таблице с громким названием «Top 50 Geniuses». Топ-список из пятидесяти гениев — ни больше, ни меньше. И список-то был для несдавших энергию!

Айзек с интересом пробежался по списку. Под номером три значился известный русский математик, работавший в Массачусетском университете. Он щелкал сложные теоремы и был известен тем, что всегда отказывался от денежных премий за свои достижения. Что толкнуло его заполнить анкету на сдачу ОЭ? Айзек нашел ответ на этот вопрос в строке «Примечания». Там говорилось, что господин математик хотел получить деньги на лечение своего ребенка, больного редкой болезнью мозга. Айзек сжал зубы от такого совпадения с его собственной историей. Викки, сестренка. Злость на «Кому» не отпускала и уже не отпустит Айзека.

Викки была сводной сестрой Айзека, но роднее человека у него не было. Айзек, как ни старался, плохо помнил момент их с Викки знакомства. Что ему сказала мама, что он сказал ей? Помнил, что его представили маленькой перепуганной девочке в синем платье. И еще день был хороший, потому что ему подарили машину на радиопульте. А чуть позже виккин папа, — мамин друг, как его тогда представили, — купил Айзеку еще и крутой велик. Потом он стал приходить все чаще и чаще, вместе с Викки. Играть все равно лучше с девчонкой, чем совсем одному. Виккин папа водил их по выходным на аттракционы и покупал большое мороженое, а такого человека можно было не бояться. Айзек к нему быстро привык, был рад, когда он приходит, всегда пусть с маленьким, но с подарком. И радовался, когда они с мамой переехали к нему в квартиру, где у них с Викки была своя комната.

Так и росли вместе, вместе в летний лагерь, вместе на море, вместе на аттракционы. А потом в школу, на школьные вечеринки, потом на дискотеки.

Скорее всего дело было в самой Викки. Она всегда была очень добрая и классная. С Викки можно было всегда разговаривать обо всем. Прошли годы, и Айзек делился с ней историями про свои любовные похождения, а она жаловалась на своих парней. Он рассказывал ей про свои изобретения и сложности с их продвижением, она внимательно слушала и подбадривала брата, не давая ему сложить руки. А он был ее лучшей подружкой, которая не посмотрит на того же парня, что и она, — смеялась Викки.

Айзеку захотелось подумать о чем-то другом, потому что его мысли о Викки рано или поздно дошли бы до момента ее болезни. Он прогнал воспоминания, и вернулся к таблице.

Здесь взгляд Айзека зацепился за другое знаменитое имя, имя создателя уникальной поисковой системы «Пике». Джонсон Пайк жил в Беверли Хиллс и был очень богатым человеком. Разбогател, когда запустил свой поисковик с абсолютно новым подходом к рейтингу результатов.

Обычные поисковики были заточены на посещаемость сайта, что автоматом делало ресурс авторитетным и выводило в ТОП. Пользователи в первых строках найденного видели популярные сайты, а не нужные ссылки; искомая информация либо терялась где-то на последних страницах, либо вообще не находилась.

Новый поисковик «Пике» отличался тем, что лучше и быстрее находил результат для заданных параметров поиска. Алгоритм рейтинга результатов был сложный и, конечно, не раскрывался. Специалисты предполагали, что поисковик делает анализ всех слов на каждом найденном сайте. Если слов было слишком много — значит это не профессиональный сайт, а какая-нибудь энциклопедия, новостной портал или ресурсная страничка. Авторитетность «Пике» присваивал по соотношению заданных слов к общему количеству, по наличию определенных узкопрофессиональных слов и фраз. Так, по крайней мере, было заявлено в описании. Параноики утверждали, что поисковик проводит также анализ файлов на компьютере пользователя, задавшего запрос, чтобы вычислить, чем тот занимается, точнее ранжируя результаты.

Ко всему прочему Джонсон Пайк был превосходным пиарщиком. В многочисленных интервью на тему поисковика и компании их создатель часто троллил журналистов, говорил только о том, о чем хотел, и отпускал шуточки, в том числе и похабные. На одной пресс-конференции он усадил в первый рад восемь пингвинов, на другую пришел в скафандре космонавта. В первом случае он заявил, что хотел видеть на конференции прилично одетую публику, во втором — что искал и нашел ответ на очень сложный запрос в космосе. Журналисты его и любили, и ненавидели. С одной стороны, он был грубоват, но хамил Пайк только в ответ, не переступая тонкую грань, плюс закатывал крутые вечеринки, где был всегда очень гостеприимен и щедр. В любом случае он был поставщиком новостей, и никто открыто с ним не ссорился. Тем более, мало ли, заблокирует завтра твое имя в своем поисковике, и ты моментально улетишь в журналистское небытие.

В конце прошлого года экстравагантный мистер Пайк устроил очередное шоу, спрыгнув с крыши небоскреба в Лос-Анжелесе на желтом дельтаплане, на котором было написано «Поиск в пике». Не будь дураком, спрыгнул в сторону заходившего солнца. Название компании было написано с маленькой буквы, что дало журналистам возможности для составления разнообразных заголовков. Для них на крыше был накрыт шикарный банкет. На следующий день крылья ярко желтого дельтаплана на фоне красивого заката украшали обложки всех главных газет и сайтов новостей.

Все очень удивились, когда Джонсон Пайк объявил, что решил сдать свой креатив. На тестировании, куда он пригласил прессу, отметил, что его креатив зашкаливает, и с пафосом заявил, что его фантазия будет служить теперь на благо общества.

Тем не менее, перед сдачей энергии ему требовалось передать секрет алгоритма Совету Директоров своей компании и завершить дела, требующие умственной энергии. В таблице говорилось, что прием ОЭ данного клиента отсрочен в очередной раз. Скорее всего, это был его очередной пиар-ход, чтобы огласить прессе свой уровень креатива.

Айзек кликал мышкой и другие таблицы. Зашел в Топ-100 сдавших ОЭ. Среди них он узнал художника с мировым именем, — Эндрю Шаров, который теперь стал веджи. Больше не творит, но те картины, которые он создал, имеют всемирную известность.

Айзек вспомнил эту растиражированную историю. Художник, одинокий и нелюдимый, безвылазно сидел в своей мастерской, перебиваясь редкими продажами картин, которые не пользовались особой популярностью. Ни одна серьезная галерея не хотела его к себе брать. Видите ли, он не изобрел ничего концептуально нового. Сжег гараж с непроданными работами и сдал ОЭ одним из первых. И оказалось, что его креатив составлял заоблачную цифру! Об этом, конечно, рассказали в новостях. Работы художника сразу заметили, начался ажиотаж. Его немногочисленные сохранившиеся произведения были признаны шедеврами, и ни один критик не осмелился более фыркать в адрес его работ. Круглую сумму за картины получил владелец крохотного местного ресторанчика, из жалости кормивший художника за картины. Висевшие в темном зальчике шесть работ переехали в большой отдельный зал Национального музея. Художника даже привезли на открытие. Только ему уже было все равно на обрушившуюся на него славу.

Айзек перешел обратно к таблице, в которой был Линк.

Где же он сейчас, этот профессор? Хотел бы Айзек повстречаться с Линком лицом к лицу и высказать ему все, что он думает. И о «Коммуне», и о веджи, и о таких, как он сам, оставшихся на обочине. Линк, наверное, читал все множество восторженных статей о себе, так пусть узнает и другое мнение. Интересно, почему он вообще исчез, почему прячется? В любом случае он должен нести ответственность за все то, что натворил, за то, что происходит сейчас и за то, к чему это приведет в будущем. Что, интересно, он думает спустя семь лет работы его изобретения?

Идеально — заставить его исправить или разрушить систему сбора ОЭ. Если он знает как. Убедить, запугать, надавить, да все что угодно. Мир превращается в чертову новую Матрицу. Только не в кино, а по-настоящему. Айзеку вспомнился старый фильм с Киану Ривзом. Люди вроде живые, но во сне, живут в коконах, в иллюзиях, считая, что их мир реальный. Разве смысл в том, чтобы родится, прожить свою жизнь спокойно, словно по линейке, и умереть? В стирании индивидуальности?

Если Линк смог построить свое изобретение, то… ломать, не строить. Если знаешь, что ломать. Технология была засекречена, и как к ней подступиться — непонятно. Но Линк-то должен был знать.

Айзек вернулся к предыдущему файлу и местному списку, в котором нашел и свое собственное имя. Прокрутил вверх и вниз, снова вверх. Имена тех носителей ОЭ, кто, как и он, замерили уровень, но не сдали. Таких, кстати, совсем немало.

«Носители ОЭ», тьфу, скривился Айзек, что я несу, это не так называется. Это просто нормальные люди, не утратившие свою неординарность. Они должны понять то, что понял Айзек по поводу «Комы». А может уже и понимают? Может, давно уже поняли, один Айзек так запоздало прозрел. Сегодня скачивают ОЭ, завтра начнут качать чувство юмора, память, эмоции? Расчленение индивидуальности.

«Посмотрим», — сказал Айзек себе, выделяя мышкой и копируя первое попавшееся имя из местного списка: Эрик Делангль. Так и есть, на это имя зарегистрирована страничка в соцсети и аккаунт блога.

Парень — биолог, возглавлявший программу по изучению меланомы. После того, как программа была свернута за ненадобностью, — ведь меланома была побеждена с приходом ОЭ и не представляла больше интереса, — Эрик переехал в Марокко. Открыл там конторку, предлагающую расшифровку генома для всех желающих по почте. Каждый, кто положит на его счет полтинник и пришлет ему пробирку со своей слюной, может узнать, процент совпадения своих генов с генами неандертальца и разных известных исторических личностей, чей ДНК сохранился. Узнать места обитания своих дальних предков, частично генеалогическое древо и другую интересную, но никому, кроме обладателя плевка, не нужную фигню. В первых же строках своего резюме на бизнес-соцсети Эрик крупным шрифтом поместил надпись: «Я не продаю свое «Я», и вам не советую». «Жаль, что Марокко — это довольно далеко отсюда, — подумал Айзек. — Этот парень бы подошел».

Айзек поймал себя на мысли, что понял, зачем он смотрит список. Он ищет единомышленников. Он нуждается в союзниках, которые, как и он, недовольны существующим положением вещей. Айзек не являлся по натуре лидером, не обладал такими качествами. Но выбора не было, начать он мог только с самого себя. Если где-то и существовали группы несогласных, то Айзек про них не слышал.

Но зато имел немалый опыт решения сложных задач, а в этом плане знал, с чего надо начинать. В принципе надо относиться к этому как обычно — логически.

Айзек отсортировал таблицу местных по образованию и возрасту. С ровесниками будет проще. Бегло просмотрел. Выцепил из списка парня с техническим образованием, местного программиста. В настоящее время — бармен. Айзек ухмыльнулся. Не один он со своими способностями оказался за бортом, точнее за барной стойкой. Очень удачное совпадение. Айзек тоже, в принципе, с техническим образованием. Поисковик, возможно, расскажет, что на уме у бармена-технаря.

Кандидат называл себя Байки. Был помешан на мотоциклах. Айзек нашел его блог, в нем Байки хлестко ругал «Коммуну», ООН, Линка и высмеивал всех, кто сдает ОЭ. И постил разные фотографии, в том числе свои и своего Харлея. С картинки на Айзека смотрел неуклюжий длинноволосый увалень с круглыми большими глазами. Полноватый, неповоротливый и на вид, кстати, вполне добродушный. Что не скажешь про его посты. «Надеюсь, все-таки, что добродушный», — хмыкнул Айзек. Байки был пугающе крупнокалиберным. Последняя запись довольно старая и очень короткая: «Здесь меня никто не читает, вот ведь Кома!».

Айзек кликнул по другой ссылке и попал на еще один блог Байки, который состоял из очень коротких сообщений. Из употребляемых в приличном обществе слов там были только «долой», «коммунисты», «веджи», «коматоз» и характерные предлоги «в» и «на».

В голове Айзека окончательно зрел план: собрать команду из людей, таких как этот Байки. И найти Джереми Линка. А там будет видно.

На это нужны деньги. «Черт, деньги, Викки, прости, я обязательно заработаю тебе на операцию. Потерпи чуть-чуть. А сейчас надо задать базе данных вопрос: Итак, уважаемые господа, потенциальные сообщники, у кого из вас есть деньги?» Айзек просматривал списки, рылся в поисковике, смотрел соцсети, пока не выделил двух кандидатов.

Первый — Питер Волански. Поляк, с детства живет здесь, в Монако. Химик. Член престижного научного общества. Того самого, в котором когда-то состоял и Айзек. Фотографий Питера в сети не было. «Поищу позже», — решил Айзек. Студенческий блог Питера состоял из красиво оформленных статей с закосом под научные. Пару из них были посвящены рассуждениям о том, почему не стоит сдавать ОЭ.

В одной из последних статей он рассказывал про своего отца Волански. Его биография, его достижения; успешный предприниматель. И в конце — слова о скорби и безвременной утрате, которую не с кем поделить, ведь, он, Волански, теперь одинок. «Уже богат», — решил Айзек и выписал данные Питера себе в блокнот.

Второй кандидат — девушка. Какая красотка! Имя, как строчка из песни: Мишель Бланш. Стройные длинные ноги, красивое лицо, фигура что надо, да еще задорные искры в глазах. Красивая девушка, а судя по рейтингу — еще и очень креативная. «Нет, с такой девушкой я не справлюсь: красивой, да еще и богатой. И как к такой подкатить?» Айзек замечтался, но вынужден был признать, что это не его вариант. «Духу не хватит. Пошлет меня раньше, чем я начну что-то рассказывать. Или решит, что я псих. Я б такую трахнул, но такой калибр нашем баре не летает…», — уныло хмыкнул Айзек. Адрес Айзек все равно переписал. На всякий случай. Сразу сдаваться было противно даже перед самим собой. Айзек еще немного помечтал и закрыл блог красотки Бланш.

«Если рассуждать, как герой из кино, — продолжал мечтать Айзек, — Крепкая команда — это в первую очередь единомышленники. Друзья. Одиночке сложнее в тысячу раз. Попробую действовать так же. Мне пока хватит кандидатов технаря и парня с деньгами. Может, у них есть друзья, которые дополнят команду, это даже менее рисково, чем шататься по незнакомым людям, склоняя их к преступлению. Да и про базу лучше лишний раз не трепаться».

Компьютер, поиски, файлы, сайты и прочие мельтешащие сведения утомили Айзека. Последней точкой, выбившей его из сил, стал файл «Статистика по детям, рожденным от хэппи». Условный ноль, условный ноль, снова ноль, почти у всех ноль… Эти цифры называть рейтингом язык не повернулся даже у самой «Коммуны». «Пора отвлечься, у меня реально передоз информации обо всех этих людях», — сказал себе Айзек и начал собираться, — надо было навестить Викки в госпитале.

Глава третья

Все-таки Айзек не удержался от желания познакомиться с Мишель Бланш. Он даже подумал, что надо с нее начать. Той же ночью ему приснилась эта длинноногая брюнетка. Сон почти забылся, но Айзек помнил, что, будто, они познакомились. Мишель ему улыбалась и целовала его. Потом оказались в какой-то красивой комнате, на ней был халат, Айзек заметил лежащее в стороне кружевное белье. Он хотел поцеловать ее, но она поманила его рукой к постели. Дальше, к сожалению, провал, но он проснулся возбужденным. Настроение было отличное, Айзек попытался вспомнить, занялись они сексом или нет. Как ни старался, воскресить сон в памяти он не смог, но решил, что это хороший знак. Айзек умом понимал, что с его креативом он мог найти хорошие знаки в каждом углу, но с ними жилось как-то легче, лишний повод для оптимизма.

Вычислить Мишель оказалось совсем не просто. Она переехала в Монако полтора года назад, до этого, судя по всему, жила в Лондоне. Адрес, указанный в базе данных, оказался пригоден только для корреспонденции, английский номер мобильного телефона был отключен. Мишель не использовала геолокацию в соцсетях, не раскрывала, где реально живет. Она часто публиковала свои фотографии, где была, где тусовалась, вечеринки, но чаще всего только на следующий день. На фото или позировала, или с ней всегда был один и тот же молодой человек. Тоже не местный. Айзек постоянно смотрел ее Инстаграм, в надежде вовремя зацепиться глазами за знакомое место. На некоторых фото Мишель красовалась на одноименной яхте, в купальнике, — после своего эротического сна Айзек любовался ей как своей девушкой, часто представляя ее обнаженной. «Хорошо бы сон повторился, и тогда я точно доведу все до конца». Ложась вечером в постель, Айзек пересмотрел ее самые откровенные фото, это его возбуждало, но новый эротический сон не приходил.

Мишель, к счастью, не сидела целыми днями дома, но посещать самые дорогие места Монако в надежде, что она там объявится, Айзеку было не по карману, да и эффективность такого подхода весьма сомнительна. Она могла быть где угодно. Казалось бы, являйся, да пей кофе каждый вечер в «Сасс-кафе» или «Чиприани», но на третий день, если ты не будешь ничего заказывать, тебя вежливо попросят забыть туда дорогу. А больше двух ужинов в таком дорогом месте Айзек бы не потянул.

Но все-таки реальный адрес удалось вычислить, и Айзек запланировал туда сходить.

В преддверии встречи с Мишель он побрился, оставив красивую щетину, надел футболку с глубоким вырезом и короткими рукавами. На руке блестели винтажные водолазные часы. Не дорогие, но очень стильные. Даже звонок на телефоне заменил на мелодию INXS. Себе Айзек таким нравился. Понравится он Мишель или нет, черт его знает, но он верил в какою-то сексуальную связь после сновидения. Если есть креативная энергия, то почему не быть какой-нибудь еще, отвечающей за сны и влечение. Мысли о том, что Мишель его не видела никогда, Айзек гнал прочь. Может, и видела, и даже обратила внимание когда-то, а он просто не заметил.

Придя в престижный кондоминиум, где должна была жить Мишель, Айзек попытался завести разговор с консьержем, но тот подозрительно рассмотрел посетителя и попросил не донимать вопросами про жильцов. Если надо, он с удовольствием передаст записку. Сжалившись, все-таки намекнул, что Мишель здесь редко ночует. В Монако всегда ценили приватность, но консьерж увидел в Айзеке обычного влюбленного и немного оттаял. Что бы написать в записке? «Свяжитесь со мной, пожалуйста, по вопросу…» или «Я не поклонник, точнее, вы прекрасны, не подумайте, что я псих, но я знаю уровень вашего креатива?»

Нет, записка — не вариант. Надо придумать что-то еще. Айзек вернулся в «Сасс» и поговорил с их менеджером. Слава богу, Монако не Нью-Йорк, и все местные друг друга более-менее знали. Тот пообещал кинуть Айзеку сообщение, если ее увидит. А она здесь бывает. Обойдя несколько других ресторанов и крутых баров, Айзек оставил свою просьбу еще пятерым.

Вечером он в очередной раз пробежался по списку богатых и подобрал еще пару кандидатур на всякий случай. Раз они могут жить не по указанному адресу, лучше установить их реальное местоположение. Кто первый, тот первый. Потом выписал еще четверых с разными способностями среди небогатых. Даже художника-фотографа. Художники часто крайне независимы и свободны невзирая на то, сколько у них денег. Хорошие союзники. «Был бы я художником, я бы предложил Мишель попозировать», — размечтался Айзек. Да, художники часто неформалы, но вот только проку от их знаний для своих замыслов Айзек представить не мог. «Но хуже не будет», — записав пару адресов, решил Айзек.

На третий день повезло. В Монако устроили огромный фейерверк, и Мишель выложила две красивые фото. Айзек заметил их не сразу, но примерно понял, откуда они сделаны, — красавица Мишель сфотографировалась на крыше отеля «Фермонт». Дотуда пешком минут десять, не больше, он должен успеть. И успел. Мишель с подружкой сидели в окружении группы респектабельно одетых парней. «Боже, какая же она сексуальная», — подумал Айзек. Паскаль бы подкатил к такой без проблем, не глядя ни на каких соперников. Айзек так не умел. Прокручивая в голове манеры своего друга, он постарался настроиться.

Рядом не было ни одного свободного столика, еще бы, такой фейерверк, все забронировано заранее. Айзек помялся и остановился недалеко от туалета. Вечер был жаркий, на ее столе стояло несколько бутылок воды и шампанского. Рано или поздно Мишель соберется в дамскую комнату. Да и выход из ресторана тоже здесь, так что деться ей некуда.

Элегантное коктейльное бежевое платье. Не слишком откровенное, но достаточно короткое. Фантазия Айзека моментально еще укоротила его длину, он представил, что скрывается чуть выше. Ни часы, ни браслеты не украшали и без того красивые руки. А ноги… лучше не описывать вовсе. Ноги-небоскребы, с маленькими сексуальными коленками. Да уж, девушка то, что надо. Повезло же родиться такой, да еще и в богатой семье. Айзек обратил внимание, что она пила воду, в то время как мужчины наперебой предлагали долить шампанское в ее полупустой бокал.

Наконец, аккуратно поправив платье, Мишель под руку с подружкой отправилась в нужную сторону. Айзек, потягивая свой коктейль, пытался стоять поувереннее, но слишком суетился. То так встанет, то так, нерешительность ужасно мешала, и в итоге случилась катастрофа. В очередной раз, пытаясь выглядеть как можно интереснее, он облокотился на дверь, а та оказалась не заперта и распахнулась. Потеряв равновесие, Айзек умудрился запнуться за собственную ногу, коктейль предательски выскользнул из рук и со звоном разбился. Содержимое бокала вылетело как раз в ноги Мишель и ее подружке. Их светлые туфли покрылись множеством темных мокрых капель. Айзек был готов провалиться под землю. Видимо, он выглядел таким перепуганным, что Мишель, очаровательно улыбнувшись, положила Айзеку руку на плечо и ласково сказала:

— Не расстраивайся, с нами все в порядке. Просто возьми себе новый коктейль, а здесь сейчас уберут.

Растерявшегося Айзека бросило в жар, а Мишель невозмутимо ушла туда, куда собиралась. Немедленно подскочившие к месту событий ухажеры окинули Айзека презрительными взглядами.

«Саму Королеву обидел!» — злобно подумал Айзек. Последнему из королевского шлейфа в ответ он сделал такое агрессивное лицо, что презрительность того моментально испарилась, и он быстро направился прочь. То-то же. Это вам не на яхтах сидеть. Айзек имел за плечами настоящие драки, и последний поклонник понял, что еще чуть-чуть, и на него готовы кинуться, невзирая на последствия.

Компания удалилась в неизвестном направлении, но через десять минут Айзек получил на телефон сообщение из «Сасс»: «Мишель здесь!»

К счастью в «Сасс» не было всей тусовки, только Мишель с подругой и какой-то парень. Айзек устроился так, чтобы девушка его видела. Она несколько раз смотрела в его сторону, но как будто сквозь, совершенно не замечая Айзека. В ее поле интересов он видимо совсем не подпадал. Если она и узнала в нем молодого человека, разбившего коктейль, то виду не подала. Как ни сверлил ее взглядом Айзек, все равно ничего не вышло.

«Не мой вариант, — грустно думалось Айзеку. — Ну, ничего, есть и другие кандидаты».

Однако несмотря на полное отсутствие интереса к собственной персоне, Айзек все-таки решил попытаться познакомится.

«Как-никак, я по делу», — настраивал он себя.

Максимально сосредоточился, сказал себе: «Не подойти будет трусостью, ты ловил ее почти неделю. Ты же ничего не теряешь».

«Допью коктейль и подойду!» — Айзек нашел пятиминутную отговорку.

Наконец, окончательно собравшись духом, поставил бокал на стол и направился туда, где сидела Мишель.

— Прошу прощения, Мишель, можно вас на пару слов? — Айзек максимально мило улыбнулся, — Вы же не сердитесь, что к вашим ногам не я сам упал, а только мой коктейль?

Девушка не оценила юмора, посмотрела на него без особого любопытства. Видно, что эти случайные знакомства ее совершенно не интересуют.

— Что вы хотите? Вы знакомы? — к девушке на выручку пришел ее друг.

— Нет. Мы не знакомы. Меня зовут Айзек, и мне надо сказать что-то важное.

Мишель, еле заметно, отрицательно качнула головой, и ее молодой человек продолжил.

— Айзек, будьте любезны, оставьте нас, пожалуйста. Мы хотим отдохнуть и ни с кем не хотим знакомиться. За разбитый коктейль на вас никто не сердится.

— Но это очень важно! — пытался настоять Айзек.

— Раз так важно, говорите. У меня нет секретов от друзей, — вмешалась Мишель.

— Понимаете, Мишель, у вас очень высокий уровень креатива. У меня тоже. И еще есть люди, такие как мы. И которым не нравится «Кома», — затараторил Айзек, — И мы можем не сидеть сложа руки. Мы можем много сделать. И вы можете в этом помочь.

Мишель и ее спутники, к сожалению, видели в Айзеке только перевозбужденного странного типа, от которого желательно держаться подальше.

Мишель рефлекторно откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Пожалуйста, — умоляющим голосом продолжал Айзек. — Дайте мне договорить. Вы умны, богаты, и очень красивы. Мне одному не справиться, мне нужна ваша помощь. Я не псих, я абсолютно нормальный парень. Изобретатель. У меня очень высокий уровень креатива.

— И вы изобретательно разбили коктейль? — друг Мишель никак не унимался. В кой-то веки ему выпала удача защитить красотку-модель от этого странного парня, и он таким шансом хотел воспользоваться на все сто.

Поднявшись со стула, он встал между Айзеком и Мишель:

— Уходите, пожалуйста. По-хорошему.

— А не то, что? — Айзек начинал злиться. Сказал и пожалел. Агрессия только дополнительно испугала Мишель. На их столик уже смотрела добрая половина ресторана, включая недовольного приятеля-менеджера, отправившего сообщение.

— Ладно, простите, я ухожу. Мне жаль.

Айзек в последний раз посмотрел на Мишель. Такая красивая, и такая безучастная. Он понял, что не выйдет из нее никакого союзника. Она наслаждается своей жизнью, поклонниками и роскошью. Подобные люди никогда не рискнут разрушать свою комфортную стабильность. Мишель даже не казалась уже такой красивой. Ее лицо от волнения слегка осунулось и побледнело. Очарование мгновенно испарилось, исподлобья смотрели злобные глазки.

Айзек неожиданно улыбнулся. Он понял, что сильнее многих умников и богачей. Даже в текущем состоянии он способен на куда большее, чем многие из тех, кто его окружали.

— Пока, Мишель, — Айзек помахал рукой и уверенной походкой пошел прочь. Пусть задача и провалилась, но он ощутил невероятный прилив энергии от того, что перешел от теории к действию.

Глава четвертая

Ноги сами несли Айзека домой. Хотелось не идти, а бежать. Скорее сесть за компьютер. Уж неизвестно, что случилось, но голова Айзека была абсолютно светла и работала на предельной мощности.

Итак, искать надо среди тех, кому нечего терять. Из тех, кто открыто критикует «Кому». Надо посмотреть все их соцсети. Максимально — неформалы. К чёрту любых светских персонажей. К чёрту богатых. Сначала нужно создать костяк.

Дома Айзек работал и анализировал до самого утра. И убедился, что самый подходящий кандидат все-таки самый первый — Байки. Открытая критика «Комы». Некоторые тексты сквозили разочарованием и злостью. Все то, что Айзек испытал вчера. С таким разговор сложится иначе, это точно. Среди плюсов Айзек подчеркнул: профессия — системный администратор и программист. Опять же, кандидат работает барменом, и денег ни черта нет, задатки анархиста, да еще и здоров как бык. Если с таким сложится, то в одном флаконе считай и физзащита. Искать его особо было не надо, этот точно не имел консьержа для корреспонденции, а значит, выследить его будет не трудно.

Думая о физзащите, Айзек наметил еще одного кандидата. Здоровенный чернокожий парень. Атлетическое телосложение, спортсмен.

Рейтинг чуть ниже Айзека; интересно, что это его потянуло в спорт? Хотя, если у тебя природных данных хватает и на спорт, и мозгами шевелить, то почему бы и нет.

Абдул Джебали, возраст двадцать три года, выступает за сборную по легкой атлетике. Отец француз, мать алжирка. Мусульманин. Тренировки, тренировки, тренировки. «Ага, этот фитнесс-клуб мне знаком», — отметил Айзек, рассматривая Инстаграм. — Там его и найду».

Айзек лег спать, но, несмотря на уже наступившее утро, прежде чем уснуть, весь извертелся. Уснул часов в восемь, наверное, может и позже. Минимум дважды просыпался, но часы показывали 8-40 и 9-30. Нет, надо заставить себя еще поспать. Завтра два кандидата, второй работает до трех ночи. Айзек плотно сдвинул шторы, чтобы в комнате воцарился полный мрак, и крепко уснул.

Администратор фитнес-клуба подсказал, что вечерняя тренировка заканчивается в четыре часа, Айзек перекусил пиццей и пришел чуть заранее. Увидев Абдула, представился, спросил, чем тот занят после спортзала. Договорились посидеть в кафе в порту в шесть часов. Спортсмен оказался весьма приветливым парнем. Такая вот закономерность — чем меньше денег, тем более открыты люди.

Делать было нечего, и Айзек сразу отправился в нужное кафе. Занял столик на террасе и разглядывал яхты. Некоторые пустовали, на некоторых сидели веселые компании, играла музыка. Приплыть в Монако — всегда событие, люди были в прекрасном настроении.

Около пяти часов в порт зашел огромный белый круизный лайнер, с аквапарком на верхней палубе. На борту крупными буквами было написано "Фортуна Транс Атлантик". Из Америки, наверное. Минут двадцать лайнер швартовался, и оттуда хлынули туристы. Господи, сколько их там. Как огромный муравейник. С фотоаппаратами наперевес, многие в одинаковых бейсболках, люди все выходили и выходили. Слышны были восторженные возгласы. «Живу здесь, и не обращаю внимания на местную красоту, — подумал Айзек. — Глаз давно замылился, даже не помню, когда последний раз смотрел на море. А купался, наверно, вообще год назад, а то и больше. Живем вот так и ничего не замечаем, утонув в бытовых заботах, в работе. А люди готовы пересечь океан, чтобы здесь хоть на день оказаться».

За этими размышлениями Абдул его и застал.

— Будешь кофе? — предложил Айзек.

— Нет. Я не пью кофе. Просто воды.

Айзек подозвал официанта и заказал большую бутылку воды.

Возникла неловкая пауза.

— Абдул, у меня к тебе есть пара вопросов. И предложение. Я неделю назад чуть не стал хэппи. Но повезло, Бог отвел, ну, или фортуна, ангелы, не знаю. В общем, я решил, что все это неспроста. Мне не нравится сложившаяся система и мода скачиваться. Интуиция говорит, что все это неправильно. И если покопаться, то вылезут неприятные для «Комы» моменты.

Айзек убедился, что Абдул его слушает и продолжил.

— Я знаю, что у тебя очень высокий уровень креатива. Ты замерял его два года назад в местном отделении. Почему не стал сдавать?

— Ну, у меня кроме креатива есть еще кое-что, чтобы пробиться. Креатив я всегда сдать успею. А пока я тренируюсь и добиваюсь отличных результатов. Еще чуть-чуть и буду в сборной.

— Ясно. Я рад, что ты выбрал другой путь. С твоим уровнем ты сейчас уже мог бы потягивать коктейль на какой-нибудь неплохой вилле.

— Мог. Но возможно я и так смогу. Если я попадаю в сборную, там тоже хорошие деньги. Реклама, бонусы всякие. И так смогу разбогатеть.

— У меня тоже есть такой шанс. Но об этом позже. Я хочу тебя пригласить в команду. В команду людей, которая со всем самостоятельно разберется. И возможно, всему положит конец.

— Чему всему?

— «Коме». Сдаче креатива. Слишком все выглядит гладко.

— А что ты хочешь от меня?

— Участия. Хочу, чтобы ты помогал.

— А чем?

— Абдул, я могу тебе доверять?

— Конечно! В любом случае разговор только межу нами.

— Отлично. Я ищу сообщников. Людей с высоким уровнем интеллекта и креатива. Чтобы вместе остановить дурацкую тенденцию превращения людей в какие-то тупые биоорганизмы. Я хочу найти уязвимые места в системе, хочу поближе к ней подобраться и хакнуть ее в прямом или переносном смысле.

— Как это хакнуть? Это же не один компьютер, а сеть. Один разрушить, остальные останутся. Систему нельзя уничтожить.

— Раз создали, значит, и сломать можно. Есть данные, что профессор Линк жив.

— Откуда у тебя такая информация?

— Просто есть основания так считать. Пойми, все хэппи говорят, что они счастливы. Но обколотый наркоман тоже счастлив. Пока наркотик еще в крови. А на самом деле наркоман — это больной человек. Вдруг хэппи тоже все больные? Как под кайфом. Никто из хэппи к нормальному состоянию не возвращался.

— Это паранойя. Конечно, они счастливы. Это же видно. Таким образом, любое достижение можно поставить под сомнение.

— Может это и паранойя, — обижено возразил Айзек, — Но именно параноики являются самыми бдительными. Вспомни фильмы. Всегда есть один параноик, которого никто не слушает, а он оказывается прав. В последний момент он спасает человечество. Может, последний момент вот-вот наступит, а мы даже не знаем.

— Всякое возможно. Но я-то тебе зачем?

— Ты сильный.

— Мы, что, бить кого-то собрались? — ухмыльнулся Абдул.

— Нет. Не собрались. И надеюсь, не придется. Я прочитал, что ты весьма крут в математике, а для моего плана это важно.

— А что у тебя за план, не пойму?

— Найти уязвимые места в «Коме» и разрушить ее.

— А конкретно?

— Конкретней пока сказать нечего. Конкретику будем вместе создавать. Будем вычислять местонахождение Линка.

Абдул задумался. Айзек поймал себя на мысли, что попади Абдул в сборную, рекламные контракты ему, считай, обеспечены. Рослый, под метр девяносто, широкоплечий, приятной наружности, с широченной улыбкой и белозубый. Обычная серая футболка и та на нем сейчас смотрелась так, что Айзеку захотелось купить такую же.

— Айзек, возможно, я об этом потом пожалею, но я пока пас. Я слишком много пахал на своем пути, лил пот литрами в спортзалах. И я в шаге от заветной цели. Двери сборной для меня открыты. Я, вроде как, не против тебе чем-то помочь, но у тебя даже простого плана нет. Голые идеи. Извини, брат, не могу сейчас. У меня сестра, отец, мать и дядя. Я — их единственная надежда. Давай, ты сам. Как меня найти, ты знаешь, будет что-то поконкретнее, я подумаю. Но сидеть дома, составлять планы мне некогда, я тренируюсь два-три раза в день. Я никому не скажу о нашем разговоре, но присоединиться — я пас. Без обид?

Айзек расстроился. Ему понравился этот Абдул. Злости к нему не было. Нет, так нет. Но то, что надо приходить с более конкретным планом, Айзек себе отметил. Если у людей есть четкие цели в жизни, ради которых они пашут, то в омут с головой за абстрактную идею они не нырнут. Надо это учитывать.

— Ничего, конечно. Спасибо за молчание. Я только начал, рано или поздно найду союзников. Не сегодня, так завтра.

Отказав Айзеку, Абдул чувствовал себя неловко и как-то хотел сгладить вину.

— Приходи в этот спортзал. По четвергам и вторникам во второй половине у меня свободная тренировка. Я буду твоим тренером. Бесплатно конечно. Через полгода у тебя появятся такие плечи, что девчонки штабелями будут ложиться.

— Спасибо. Мне пока не до того. Но кто знает, кто знает.

— Приходи обязательно. После тренировки голова, знаешь, как четко работает? Как будто ты всю пыль с мозгов вытер, и они чистенькие, не загаженные никакими пустыми мыслями. Работают, как суперкомпьютер.

Айзек рассчитался за воду, попрощался с Абдулом и отправился к себе. Надо было немного отдохнуть. Вечером ждал еще один кандидат.

Глава пятая

Дверь бара открылась, и оттуда вышла поддатая колоритная пара: здоровый парень в бандане и долговязый бородатый мужик. Говорили так громко, что обрывок этого разговора Айзек слышал, находясь метров за десять от входа.

— Вот это я понимаю, мотоцикл!

— Еще бы, не то, что современная фигня. Классика!

— Это Харлей Спортстер?

— А то! И не просто Спортстер. Это мой братишка! Мы даже одного года!

— Ладно, пока, Байки. Увидимся через неделю-две. Завтра гоню в Триест, а оттуда в Прагу, но в следующую пятницу уже буду здесь.

— Чао, Джош! Ровной дороги, без камней.

Айзек уже знал, что смена Байки в баре должна была скоро закончиться. Он вообще довольно много просмотрел про этого парня, не волновался и обратился к нему слегка фамильярно:

— Байкер Байки, звучит забавно.

Байки резко обернулся, окинул Айзека суровым взглядом и спросил:

— Мальчик? Ты что-то имеешь против, — выдержал паузу и добавил, — Своего лица? А мальчик? — Наклоненная голова ухом почти окунулась Айзеку в лицо. — Не слышу?

Щетина Байки едва не коснулась кончика носа Айзека. Тот отпрянул. От Байки противно разило спиртным. Айзек понял, что явно переборщил с таким нахальным началом разговора. Получить по морде он точно не планировал.

— Нет, нет, будем считать это неудачной шуткой.

— То-то же, а то в госпитале открылся новый корпус травматологии для шутников.

— Извини. Давай замнем эту тему, и я угощу тебя пивом.

— А ты не из этих, кто по парням сохнет?

— Э-эээ, ты не забыл, корпус травматологии для шутников еще не заполнен.

— Га-га-га-га-га-га! — загоготал Байки, — Ты молодец, не промах! Но имей в виду, последний кто так со мной шутил, стал лучшим клиентом дантиста… Ну, пойдем, выпьем пива, раз ты угощаешь.

Айзек и Байки зашли в бар. Байки здесь знали все, многие посетители подходили специально обнять и похлопать его по плечу.

Лохматый тощий бармен за стойкой усмехнулся:

— Вернулся обратно работать? А кто это с тобой?

— Мое пиво, — ответил он, — Импортное, из страны дураков.

— Прекрати, — попросил Айзек.

— Малыш, раз тебе от меня что-то надо, придется потерпеть, — отрезал Байки и плюхнулся на стул. По сравнению с громилой Байки, Айзек действительно казался маленьким.

Да уж, начало не очень. Но пришлось стиснуть зубы, и молча сесть рядом. Никто не обещал, что будет легко. Затея рассказать Байки свой план Айзеку уже совсем перестала нравиться, и он еле сдерживался, чтобы не свалить. Байки был слишком пьян и груб.

Байки, заметив недовольное лицо Айзека, похлопал парня по плечу и добродушно добавил:

— Ладно, больше не буду. Ты сам начал. Вот я и завелся. С удовольствием. Люблю поприкалываться над выскочками и пьяными супергероями. В конечном счете, все равно все трусят со мной связываться. В реале я самый добрый и миролюбивый вышибала этого полушария, — показав на правую половину своей головы, Байки опять заржал. — Но еще ни разу никого не покалечил по-настоящему. Это, кстати, хозяйский стол, — Байки гордо откинулся на спинку стула, приглашая сесть и Айзека.

Хозяйский столик был небольшим, но в самом центре. На нем была грубо прибита большая медная табличка:

«Здесь без спроса Байки могут сесть Элвис и Стив Тайлер».

Опять Элвис. «Бывает же», — подумал Айзек. То не вспоминаешь какое-то слово или имя годами, то вдруг оно как вирус входит в твой ежедневный обиход.

— Смотрю, тебя здесь очень уважают.

— Еще бы. Я могу не только руками махать, если что. Как-то обрушил сайт бара за то, что посадили сюда пару долбанных туристов-костюмов, — Байки чуть осекся и хитро посмотрел на Айзека. — Я тебя внимательно послушаю, сразу после того, как ты принесешь обещанное пиво.

— Я принес бутылку двадцатипятилетнего вискаря. Вместо пива. Надеюсь, ты не против? Твои, — Айзек кивнул в сторону второго бармена, — не будут возражать, что я со своей выпивкой?

— What the fuck is going on! — воскликнул Байки, — Фига себе! Вещь! Как я, по-твоему, могу быть против. Наливай, давай! Мне здесь все можно. Ты что, из общества поощрения старых добрых рок-н-рольщиков?

— Почти, — разливая вискарь по стаканам, ответил Айзек. — Я тоже работал барменом. Уволился на прошлой неделе. Это мне подарили. Что-то вроде выходного пособия…

— Класс, — закрыв глаза, Байки вдохнул запах вискаря и довольно улыбнулся.

— Я Айзек Леруа. Просто Айзек.

— Я — Байки. Ну, ты в курсе.

Они выпили за знакомство. Айзек рассказал немного про свой бар, Байки — про свой, про мотоциклы, про Харлей, хвастался и окончательно пьянел. За третьим стаканом виски Байки выдал серьезный монолог.

— Ты видел последний Дукати? А Хонду? А Харлей? Они теперь почти одинаковые!!! Выглядят, конечно, круто, но они все одинаковые. Уроды подавляют нашу свободу выбора! Где мой выбор? Я хочу сам делать выбор! И не хочу как-нибудь по-пьяни сесть по ошибке на Дукати! А музыка? Все диджеи играют одно и то же! Убил бы всех. Как можно было так обосрать свою жизнь?

Минут десять Байки поливал Агентство «Коммуна» и их унифицированные технологии. Больше всего его возмущала почти полная потеря разнообразия. Даже у самых примитивных вещей никакого выбора. Хорошо, что еще деревья и кусты не научились растить по шаблону.

— Тем, кто сдал ОЭ, еще хуже. Не дай Бог превратиться в веджи, — заметил Айзек.

— Ну, вежди и при жизни все мудаки.

— Не, не скажи. Мой друг продал креатив по любви.

— Это все равно, что по любви отрезать себе член из-за того, что он вовремя не встал!

Шутка Байки не пришлась Айзеку по душе, он попытался рассказать ему про Паскаля, но Байки сказал, что не смотрит сериалы, не читает политических газет и не слушает истории про мудаков.

— Ну, тогда, послушай вот что! Я сам чуть не стал таким, мне случайно повезло, или не повезло, не знаю.

Айзек рассказал ему свою историю.

Байки старался внимательно слушать, но его голова уже потихоньку свисала и клонилась в сон. Когда Айзек закончил рассказ, Байки поднял глаза, посмотрел на него и медленно произнес.

— Я предлагаю выпить за… Элвиса! За его попытку! За сопротивление!

Айзек ожидал тост за себя, за здоровье Викки, за свою историю, за что угодно, но никак не за сумасшедшего бомжа.

Видимо увидев его лицо, Байки хмыкнул и добавил:

— За сопротивление и за Элвиса! А за тебя мы тоже сейчас выпьем.

— За Элвиса! — Айзек поднял стакан.

— В нынешнее время надо быть сумасшедшим или очень крутым, чтобы бороться. Я готов, и я бу-у-удуу!

Байки шарахнул по столу так, что стакан подпрыгнул и разбился.

Глава шестая

«Коммуна» довольно спокойно относилась к протестным демонстрациям, которые со временем почти прекратились. Правонарушения были делом полиции, само Агентство старалось оставаться в стороне, не принимая открытого участия ни в каких конфликтах. На стороне «Коммуны» добровольно выступали вылеченные от смертельных болезней люди. Они и их родственники были самыми агрессивными сторонниками агентства, зачастую выходя на митинги протестующих с плакатами «Вы выступаете за нашу смерть!».

Довольно безобидное нападение, совершенное Мистером Элвисом-Анри, пресса громко называла терактом, который обсуждался целую неделю. Интерес подогревало само место преступления — спокойное респектабельное Монако, в криминальных сводках почти не всплывавшее и в прежние времена.

Когда в парижскую полицию в Департамент Оранжевой Энергии поступила итоговая сводка о расследовании монакского инцидента, она по большому счёту никого не заинтересовала. Только комиссар Пеллегрини, будучи главой отдела, был вынужден ознакомиться с документом, и взялся листать толстую папку. Обычный случай нападения, совершенный фанатиком-одиночкой. Скука.

Отец Пеллигрини был неаполитанцем, мать — француженка родом из Бордо, сам он и родился, и вырос в Париже, но считал себя больше итальянцем, унаследовав в характере черты обеих наций. По-итальянски быстрые импульсивные жесты легко уживались с мягкой французской деликатностью, когда было надо.

Лицо Пеллегрини было будто грубо вырублено из тяжелого гранита: мощные скулы, большой лоб. Широкие полоски мешков под небольшими карими глазами делали взгляд по-мужски брутальным и очень проницательным. Глубокие складки на чуть впалых щеках и вокруг рта создавали впечатление, что его ум находится в постоянном мысленном напряжении. Высокий и статный, по выправке было видно, что он бывший военный: Пеллегрини долго служил Африке, а потом пришел работать в полицию в отдел по борьбе с наркотиками.

Работал очень эффективно, мог стать главой департамента, но не вышло. Он считал, что в нем было все для того, чтобы взлететь на самый верх, и мешала только итальянская фамилия. Несколько раз были неплохие шансы, но каждый раз его кто-то обходил, и обязательно это был обладатель исконно французской фамилии, что постепенно взрастило в нем, в парижанине, злобу на соотечественников.

Однако его нелюбовь к ним была прерывистой, как пунктир. Чужим обижать французов он не давал. Как-то давно Пеллегрини смотрел футбольный матч, международный финал между Лондонским Арсеналом и Олимпик Марсель. Олимпик проиграл, пропустив в концовке два гола, которые забил игравший за Арсенал французский легионер. Пьяный болельщик англичан, сидевший в баре, бросил хамскую реплику, что только самые лучшие французы имеют право пахать на английских полях. Пеллегрини поднялся и одним несильным, но точным ударом свихнул тому челюсть. Полицейский — не полицейский, а кровь у него была настоящая, по-итальянски горячая.

Но, тем не менее, Пеллегрини все же недолюбливал чистокровных французов, особенно парижан, за их высокомерие по отношению к южанам-итальянцам, и отзывался о них иногда даже с чрезмерной жесткостью. Он полагал, что платит им той же монетой, относясь к ним так же, как они обращались с ним. Как и в последний раз, когда его снова отодвинули на второй план, а вакантное место начальника отдела по борьбе с наркотиками занял единственный настоящий друг — Жиль Готье. Пеллегрини считал себя более подходящей кандидатурой, и особенно обидно было уступить место лучшему другу.

И все-таки он, наконец, поднялся, став главой нового престижного Департамента ОЭ. Теперь все должно было измениться, Пеллегрини мог по-настоящему развернуться и показать себя во всей красе. Тогда он думал, что проведет остаток службы в жутко важной и увлекательной работе… Как же он ошибался.

Полгода спустя Готье из патриотических соображений сдал свою ОЭ. Он уговаривал и убеждал Пеллегрини пойти вместе с ним и другими офицерами. Убеждал, что они прекрасно заживут на океане где-нибудь в Бордо, в то время как их креатив будет дальше служить на благо отечества и мира. Пеллегрини отказался. Он, наконец, достиг своей мечты, да еще в таком перспективном новом департаменте и не готов был распрощаться со своей новой должностью.

Пеллегрини был рад, что не пошел сдавать ОЭ вместе с Готье, а теперь и не мог бы этого сделать, потому что подписал контракт о несдаче. Кто-то наверху спохватился, что полиция такими темпами останутся без качественных кадров, и ввел мораторий на скачивание ОЭ для высшего полицейского состава.

Первое время его работа была интересной, с новыми технологиями ловить преступников стало легко. Но очень быстро мощь «Коммуны» выросла настолько, что его работа превратилась в рутину. Да и не только его — практически всей полиции.

Пеллегрини без особого интереса читал отчет о нападении. У него возникла идея о том, что неплохо было бы оказаться под ласковым южным солнцем. Он решил съездить туда, на место "громкого теракта", пока еще свежи следы и есть в чем покопаться, с кем поговорить. Чем только не займешься от скуки, да и получится позагорать немного. Он позвонил в монакское Агентство и попросил ничего не трогать, пояснив, что выезжает для дополнительного расследования.

Айзек проснулся ближе к полудню. Несмотря на жажду и стучавшее отбойным молотком в висках похмелье, поднялся быстро; он не находил себе места. Осушил два стакана воды, стало лучше. Адреналин от успешного знакомства по-прежнему поступал в кровь, вызывая приятное возбуждение. Айзек метался по квартире как лев в клетке и ничем толком не мог заняться.

Байки пришел только в час.

— Так себе, — пробурчал он вместо приветствия.

— Что? — не понял Айзек.

— Говорю, живешь ты так себе. Дыра дырой. Черти что, — и помолчав, добавил. — Серьезно, Айзек, я как будто к себе домой зашел.

Айзек оценил иронию короткой ухмылкой.

Они подошли к уже включенному компьютеру. Айзек открыл файл и показал базы данных. Байки присвистнул.

— Ох, ты! Базы данных — это моя слабость, моя любовь, — с ноткой самодовольства сказал он. — Ага. В прямом смысле, вижу базу данных, вхожу в нее, нахожу ее слабость и ломаю.

Байки плюхнулся на стул перед компьютером и бегло просмотрел список.

— А, — слегка разочаровано произнес он. — Тут ничего ломать не надо.

Айзек взял у Байки мышку, пошевелил ей в поисках курсора, и пояснил, что база данных полезна для того, чтобы найти сообщников. Там он отыскал Байки, там же видел и других единомышленников — Айзек рассказал про Волански, про потенциальных кандидатов. Про девушку постеснялся.

Байки, не дослушав, уже стучал по клавишам и рыл соцсети:

— Смотри, этот чел. Чарльз. Немногим старше нас. Из богатенькой семьи. Вращается в высших кругах. С деньжатами у него порядок. Да, помню, помню, — снова перебил Айзека, который хотел что-то сказать. — Ты уже нацелился на, как его там, Волански. Но зацени — у этого-то Харлей. Наш, считай, человек, верный кандидат, и тема для знакомства есть.

— А по мне, так просто богатый выпендрежник, — возразил Айзек. — Могу поспорить, что Харлей он купил только потому, что где-то прочитал о том, как круто иметь Харлей.

— Ты что, Айзек, где это, по-твоему, пишут, что круто иметь Харлей? Это и так всем известно. Вот спортивный Дукати, он никогда не был похож на Харлей, и не должен был походить, и поэтому…

— Окей, Байки! Но как ты собираешься общаться с человеком такого круга? “Здрасьте, я бармен с Харлеем, какого года ваш аппарат? Вы против «Комы»? Я тоже!” Что сказать? Предлагаю, если с Волански не выгорит, конечно, можно сходить и к нему.

— Айзек, раз ты все уже решил, — рубанул Байки, — То так и скажи. А я считаю, что нормальный парень нормально и пообщается, с деньгами он или без. Хотя, что теперь считать нормальным? Если сдавать ОЭ стало нормально. А? Особенно, если у тебя нет других возможностей вести такую же жизнь, как этот, с Харлеем.

Байки считал финансовое неравенство и разные стартовые возможности главными причинами, почему стало популярно быть донором ОЭ. Такая схема давала шансы всем, будь ты из Европы, Азии или Африки. Самое важное — чтобы голова хорошо варила. А раньше с островов Кука можно было получить только кукиш!

Первая волна повальной сдачи ОЭ пошла в странах с ничтожными возможностями пробиться наверх без крутых связей, заработать на собственное жилье, разбогатеть. Большой поток среди пожилых, но умных людей в странах со слаборазвитой социальной сферой: в Латинской Америке, Азии.

В обеспеченных странах моду скачиваться подхватила молодежь. В Гонконге, Греции, Италии и Франции сдавались выпускники-студенты, не нашедшие хорошей работы. Вчерашние студенты выходили на свободные хлеба и быстро ощущали, как сложно прокормить себя самостоятельно, а тем более заработать на нормальный хороший дом, завести семью и жить стабильно, какими бы специалистами они ни были. Большинство крутых вакансий занято, а некоторые и вовсе исчезали благодаря технологиям Агентства «Коммуна». Да, можно перебиваться на социальное пособие, но деньги, вырученные за ОЭ, реально давали возможность уже ни о чем уже не беспокоиться. Для того, можно сказать, и учились, развивали мозги. В Америке повально шли сдавать креатив заключенные. И пошло-поехало. Через три года уже бессмысленно было выделять группы людей. Сдавали повсюду все подряд.

Быстро стало понятно, что люди получают от сдачи ОЭ неплохой доход, и даже возникли споры по поводу налогов. Облагается пошлинами доход от ОЭ или нет. Кто должен их взимать, и по какой ставке? Осложнялись дискуссии еще и потому, что человек мог уехать в любую страну, сдать там ОЭ, остаться жить в пансионе и не возвращаться. В итоге решили, что налога "на доход" не будет. Нигде. Но страны получат преференции и скидки при покупке технологий у агентства «Коммуна», в зависимости от гражданства сдающих, вместо попыток сборов местных налогов на ОЭ.

По протекции агентства «Коммуна» была отменена смертная казнь. Точнее теперь предлагалась альтернатива — скачивание энергии вместо высшей меры. «Пусть этот человек послужит обществу». Да и ресурса жалко. Если человека казнили, его энергия терялась навсегда. Агентство «Коммуна» было заинтересовано в росте возможностей «Коллектив Майнд» и не хотело терять энергию. Оно снабжало тюрьмы новыми технологиями, те увеличивали мощность системы. Для сдавших энергию заключенных предлагались существенно более комфортные условия содержания, что подстегивало их на сдачу.

Был снят шикарный голливудский фильм.

Талантливый хороший парень, 3D-архитектор, после чреды неудач встает на неверную дорожку. Совершает все более и более подлые поступки, теряет работу. Хакерство и наркотики доводят его, в конце концов, до двойного убийства. Непреднамеренного, но тем не менее. Машина, управляемая обкокаиненным героем, вылетает с дороги и двое пассажиров погибают. Он опускается и опускается, пока в итоге не становится убийцей. Герой становится антигероем. Зритель от него отворачивается. Но во второй части фильма глубокое раскаяние, полтора года в тюрьме в изучении сильных и слабых сторон тюремных порядков, и герой идет добровольцем на сдачу энергии, чтобы улучшить жизнь заключенных. Рейтинг ОЭ огромный — ценный вклад в общество.

В финале фильма представлен реальный человек, который проживает в простом, но уютном тюремном пансионе. И приводится статистика, что годом спустя после сдачи им энергии исправительные учреждения получили и ввели новые правила и технологии, которые значительно снизили уровень тюремного насилия. Сами тюрьмы становились все более и более автоматизированными и практически невозможными к побегу.

Каков реально вклад этого человека в изобретения неизвестно. Но выглядело все круто — фильм получил Оскара, а преступника даже помиловали. Правда, тот добровольно остался жить в тюремном пансионе, никуда не захотев переезжать.

Голливуд — идеальное средство пропаганды, он поступает с публикой, как любимая девушка, которая с легкостью вертит мужчиной и добивается от него всего, чего пожелает, заставляя испытать невероятные эмоции. Зрители, глядя на экран, плачут, смеются, проживают чужие жизни, а потом готовы принимать голливудские идеи и посылы и в реальной жизни.

Родным краям Айзека и Байки тоже выдалась возможность познать это чудесное свойство Голливуда. В 1956 году состоялась свадьба известнейшей американской красавицы, актрисы Грейс Келли и наследного принца Монако. И княжество быстро почувствовало по хлынувшим со всего мира туристам силу «Фабрики Грез».

Красивая жизнь или драма, продажные и честные полицейские, мафия и патриотизм. Голливуд всегда вертел умами людей, как хотел, и фильм "Энергия тюрьмы" переубедил многих скептиков, поддержав поток сдающих ОЭ.

Оставались, конечно, и исключения. Не так много было доноров среди русских православных христиан и среди израильтян. Разумеется, Израиль и Силиконовая Долина все равно довольно быстро потеряли свои позиции на рынке хай-тек, уступив лидерство «Коллектив Майнд».

Оппозиция Агентства «Коммуна» постепенно исчезала. Реальных аргументов у противников сдачи все равно не было. Жалоб тоже не наблюдалось, а достижений — огромное количество. В Агентстве «Коммуна» критиков называли параноиками-ретроградами, упирая на то, что времена бездоказанной инквизиции давно позади и надо привыкать к новому прогрессивному мирозданию.

Официальная Церковь долго не решалась выступить с конкретными заявлениями, сохраняя нейтралитет. Мнения представителей разных вероисповеданий и вовсе разделились. Даже в пределах одной религии были приверженцы и противники сдачи ОЭ. Агентство «Коммуна» доказывало свою благонамеренность щедрыми взносами и поддержкой всех религий, этого не отнять. Все равно, кто-то называл сдачу ОЭ — продажей человеческой сущности, предостерегал и запрещал, но большинство видело в этом явлении слияние душ, сближение с Богом, потому что люди становились добрыми и улыбчивыми, счастливыми, избавленными от страданий. Трудно было идти против фактов того, что мир очищался от множества грехов.

— Знаешь, — в конце концов сказал Байки, — Давай я все-таки позвоню этому Чарльзу. С Харлеем. Вдруг прокатит. Мы ничего не теряем, и я обещаю быть очень аккуратным. А сорвется — пойдем к Волански.

Решив установить дружеские, партнерские отношения, Айзек спорить не стал.

— Хочешь — звони.

Байки набрал номер, представился. Сказал, что из местного клуба и хотел бы встретиться на предмет раритетного экземпляра Харлея, которым владел Чарльз, сделать несколько фото для сайта. Все прошло гладко, договорились на семь вечера.

Байки готовился основательно. Нашел старые драные джинсы, черную футболку с неаккуратно оторванными рукавами, косуху и повязал бандану с красным логотипом Харлей Девидсон, нацепил черные очки «Рэй Бен». В своем снаряжении Байки выглядел очень круто и даже грозно, Айзеку понравилось. По этому особому случаю он помыл свой мотоцикл, не пойми откуда притащил неплохую камеру «Лейка».

— Байки, тебе не на встречу надо, а сразу в Голливуд. Возьмут в кино безо всяких проб. Знаешь, что знаменитый Харрисон Форд работал плотником, пока его не приметил кинорежиссер Джорд Лукас. Так что, если тоже встретишь своего Лукаса или Тарантино, брось хотя бы сообщение, что не вернешься.

Байки улыбнулся широченной улыбкой и в ответ подмигнул. Он был тоже доволен своим видом. При таком параде ему приходилось выходить в город не часто.

— Байки, признайся, ты специально выбрал этого кандидата, чтобы устроить такой карнавал, — подшутил Айзек.

— Сам ты карнавал! Наступит время, и я буду всегда так одет. На Харлее и с сисястой блондинкой сзади!

— Подцепи для начала нам этого парня. И тогда я обещаю тебе двух сисястых блондинок.

— Все будет ОК! Не ссы!

ОК, не ОК, а вернулся Байки очень расстроенным.

— Сначала этот мудак опоздал почти на час, — разочарованно рассказывал Байки. — Потом долго рассказывал, какой он весь охуенный. Слово вставить мне не давал, распустил перья как перед бабой. Я быстро понял, что все-таки фуфловый он байкер, на спидометре его редчайшего Харлея и тысячи километров нет. Такая красотка и пылится. Хотя лучше пылиться, чем возить такого мудака. Я пытался раз десять завести разговор про ОЭ, про «Кому», а он все про свое. Как ему скучно, и что он делает, чтобы не заржаветь: Мальдивы, Фиджи, Бора-Бора. Про всех своих телок мне рассказал, как они от него охуенного тащятся. Может там ошибка какая в твоей базе? Или его креатив расходуется только на идиотские истории? В жизни такого клоуна не видел. Трепло.

— Не расстраивайся, Байки, ты выглядел орлом, вот и он тоже перья распустил.

Байки немного повеселел.

— Знаешь, Айзек, ты один из немногих нормальных людей, кого я встречал за последнее время. Все какие-то чокнутые стали. Несутся неизвестно куда. Ни четких целей, ни идеалов. Картонные люди. Давай бухнем сегодня. Есть еще виски?

— Виски нет. Но есть офигенный сейшельский ром.

— Не слышал о таком, но ром — это даже лучше. А завтра займемся твоим Волански. Причем я обещаю тебе подойти с полной серьезностью. Нельзя так вот ходить к кому попало и втягивать в нашу затею. Так можно и допрыгаться. Не нужен нам больше никто. Немного денег не помешает, а остальное — как-нибудь сами справимся.

Глава седьмая

— Добрый день, могу я увидеть Питера Волански?

Молодой паренек, открывший калитку, внимательно посмотрел на Айзека и вежливо поинтересовался:

— А кто его спрашивает и по какому поводу?

— Меня зовут Айзек Леруа, и я пришел по личному вопросу.

Паренек еще раз оглядел Айзека с ног до головы, бросил взгляд на его скутер и отворил калитку шире.

— Ну-у хо-орошо, — чуть растягивая звуки, неуверенно сказал паренек и все же добавил, — Проходите.

Он посторонился, чтобы пропустить Айзека.

Дом Волански был небольшим и располагался на широком плоском участке земли, редкость для района Кап-Д’ай. Шесть массивных темно-красных колонн, две из которых уходили в красивый голубой бассейн. Окна в пол, много стекла, много чистого света и свежего воздуха. Непременные ухоженные пальмы на участке, много оливковых деревьев. Роскошный вид на море. Через стеклянные стены просматривалась коллекция современного искусства, картины и скульптуры. Айзек не слишком разбирался в живописи, но даже он узнал в одной из работ принт Энди Уорхола.

«Хорошо устроился, — подумал Айзек, — Жаль, мои родители не были богаты. Ну, ничего, пробьюсь».

— Садитесь сюда, — паренек указал Айзеку на небольшой стеклянный столик в окружении коричневой плетеной мебели, — Я вас слушаю, что у вас за личное дело ко мне. Я — Питер Волански.

Айзек, конечно, сразу понял, что открыл дверь сам Питер. Хотя фото в сети он не нашел, паренек подходил по возрасту плюс акцент. По досье Айзек помнил, что родных сестер и братьев у Питера не было, и слишком уж дотошно рассматривал его этот парень, чтобы оказаться просто приятелем или другом хозяина виллы. Не зря Айзек нацепил университетский значок научного общества. Этот значок был Питеру явно знаком и подействовал благоприятно.

— Так, что вас, собственно, ко мне привело?

— Я пришел с вами познакомиться. И желательно подружиться. Мы учились в одном университете, правда, в разное время. Состояли в одном студенческом научном обществе. Я изобретатель.

— Да? И что же вы изобрели? И с какой целью подружиться?

— Я создал несколько полезных приспособлений. Одно из них планирую продать в ближайшее время.

— Надеюсь, не мне? — уточнил Волански.

— Нет, конечно, — улыбнулся Айзек, — Хотя вы и в состоянии его купить, продавать вам ничего я не планирую…

— И это прекрасно, — добавил Питер.

— … нет. Цель моего визита познакомиться. И пригласить тебя… можно на ты?

Питер кивнул.

— Пригласить тебя стать членом недавно образованного, скажем, нового научного общества.

— Научное общество? Интересно. В наши-то времена. И какого?

— Сразу видно, что ты не хэппи, — Айзек решил прощупать почву. — Они не проявляют столько любопытства.

Лицо Питера слегка искривилось, читалось отвращение:

— Разумеется, я не хэппи. Я не слишком верю в эту благую идею. Кроме того, последняя воля моего отца заключалась в том, чтобы никто из семьи Волански не становился донором. Я уж не говорю, что это еще и основное условие получения мною наследства, — Питер усмехнулся.

— Я тоже не в восторге от «Комы», хотя мой рейтинг целых 28015 единиц.

— Ого! Сколько, сколько? — удивленно переспросил Питер.

Вообще-то рейтинг Айзека был более чем вдвое выше, но он назвал именно это число — уровень ОЭ у Питера.

— Двадцать восемь тысяч пятнадцать, — твердо, разделяя каждую цифру, отчеканил Айзек.

— Удивительно… Откуда ты узнал мой рейтинг?

«А парень совсем не глуп, — подумал про себя Айзек, — Не зря в лидерах. Сразу сообразил, что число названо не случайно». Такому наводить тумана долго не стоит, лучше попробовать говорить более открыто, иначе почувствует вранье, подвох, не поверит, да еще и в полицию сдаст».

— Информация мне перепала… — Айзек взял многозначительную паузу, — Из очень надежного источника.

— Какая? Какого?

Айзек думал, говорить или нет. Повисла пауза.

— Ладно, хорошо, можешь не говорить. Пока. Возможно, я не хочу об этом ничего знать, — Питер уловил и добавил, — Но раз у тебя ко мне личный вопрос, и при этом я вижу тебя впервые, то тоже не обещаю ответа.

Айзеку было страшновато, мысли начали потихонечку расплываться.

— Я прочитал твой студенческий блог. Знаю, что ты не слишком жалуешь «Кому». А я как раз планирую пойти на сдачу, и решил взять несколько советов у людей, скажем так толковых, — соврал Айзек.

— Чушь! Для этого можно не выходя из дома залезть в интернет.

— Я изобрел вот это, — Айзек сменил тему и положил на стол «Vi-Rain». — Включи поливалку газона, увидишь, как она работает.

— Мы намокнем.

— Не думаю, — с улыбкой возразил Айзек.

Питер достал из кармана пульт и запустил полив. Айзек аккуратно нажал на пуск, и ни одна капля не упала ни на них, ни на стол, находящийся между ними.

— Вещь! Круто!

— Радиус действия без увеличения размеров аппарата составляет четыре метра, на пятом метре десять процентов капель все же попадают внутрь.

— Да, любой ресторан заплатит за такую штуку кучу денег, это им даст возможность не сокращать столы на период дождей.

Тут уже пришла очередь Айзека сидеть с раскрытым ртом. Молодец, Питер. До этого Айзеку не приходила мысль продавать прибор ресторанам.

— Ты прав. Мы с тобой только что продемонстрировали возможности коллективного разума без всякой там сдачи энергии.

— Айзек, ты хочешь от меня услышать, что я не люблю «Кому»? Да, я ее не люблю. Что еще?

— Нет, Питер, я хочу знать, насколько сильно ты ее не любишь.

— Я не люблю ее сильно.

— А я ее люто ненавижу. И это цель моего визита.

— Лютой ненависти у меня нет, но я чувствую, вся эта затея закончится плохо.

— А возможно очень плохо. Это эпидемия! А эпидемии надо…

— Останавливать? — Питер опять перехватил мысль Айзека на полуфразе.

— Да. И это цель нашего научного общества.

Питер Айзеку понравился. Насколько же все-таки было приятно общаться с умным человеком. Накатили воспоминания о Паскале.

— Не бойся, говори? — вопрос Питера вернул Айзека к действительности.

— Ты мне напомнил друга одного. Он тоже все понимал с полуслова.

— Погиб?

— В какой-то мере. Теперь он безмозглый веджи.

— Мда, бывает. Мне не нравится во всей этой затее всеобщая деградация. И еще очень странно, что «Коммуна» не афиширует статистику по новорожденным от веджи. Они много что публикуют, но эту информацию не распространяют. Я давно еще рылся в инете и выяснил, что дети веджи — все тоже веджи. Сразу рождаются без оранжевой энергии. «Коммуна» ищет причины, лекарства. Теперь это всплыло, и они уже данного факта не скрывают. Говорят, проблема новая, но рано или поздно они с ней справятся.

— Да, я тоже читал. Как решать собираются — не понятно. Подсадкой энергии? Они владеют технологией, о которой много не знают. Не думаю, что без Линка они смогут ее развить в ближайшее время.

— Они надеются, что это возрастное и энергия придет. И некоторые дети, немногие, рождаются с креативом. Все-таки самому старшему ребенку, рожденному от двух родителей-хэппи, всего пять лет. В общем, я ответил на твой вопрос? Заканчивай весь этот цирк, рассказывай, с чем пришел, или ответ уже тебя устроил?

Айзек пока не мог рассказать про то, что видел точную статистку по новорожденным детям. Да, некоторые дети имели креатив, это правда. Но только анализа ДНК никто не делал. Не факт, что папа и мама реально веджи. С матерью все понятно, а вот отец мог и не быть веджи. Мало ли на земле рогоносцев. А может «Коммуна» делала подсадки женщинам хэппи от обычных людей, кто знает правду? Главное, что этот разговор с Волански обнадеживал, и можно было начать говорить конкретнее.

— Скажем так, теперь я, пожалуй, готов задать… даже не задать вопрос, а пояснить свою идею.

Питер всем телом наклонился вперед. Видно было, что ему не терпится знать.

— Я хочу уничтожить эту технологию. Разрушить систему. Уничтожить физически или идеологически. Или придумать вирус какой-нибудь. Я хочу остановить «Коммуну» и тотальное отупение.

— И как ты это собираешься сделать? Есть план или это голая идея?

— Идея, Питер, пока только есть идея. Никакого плана. Но клин клином вышибают. Хочу противопоставить коллективному разуму коллективный разум. Только живой. Я собираю команду. Ищу единомышленников. Чтобы вернуть человечество на прежний путь. Это и есть мое научное общество.

— И ты пришел с этим ко мне?

Питер был явно удивлен масштабом замысла. Было видно, что Айзек не шутит и что он не сумасшедший. А значит, говорит абсолютно серьезно. Айзек, заметив реакцию Питера, пожалел, что идея с научным обществом пришла ему слишком поздно. Если бы раньше, то, возможно, получилось сговориться и с Мишель Бланш.

— Ты шизик. Это невозможно сделать. Или ты гений, если тебе это удастся, — промолвил Волански.

— Скажем так, мой коэффициент 64500, а я далеко не самый большой умник. Есть люди и покруче. Слышал про теракт у нас в монакской «Коме»? Я тот самый пятый заложник Элвиса, но обо мне ничего не писали. Полицейские сначала меня приняли за сообщника, а когда разобрались что к чему, отпустили. Время уже ушло, журналисты интерес потеряли, поэтому я остался в тени. Но кое-что я вынес из той истории. И в прямом, и в переносном смысле. Во-первых, я больше туда ни ногой никогда, во-вторых, я решил сделать все, чтобы остановить Агентство, а в-третьих, ко мне попала память центрального компьютера филиала, и там оказалось кое-что любопытное. Например, твой рейтинг. И не только твой. Сотен людей, характеристики, разная информация, которая в принципе позволяет найти единомышленников. «Кома» сильна, но не забывай, что придумал технологию один человек.

— Теперь понятно. Ты меня заинтриговал, назвав мой рейтинг. Стало очень интересно.

— И я пришел к тебе за определенной помощью.

— За какой же?

— Мне нужны деньги. У меня нет средств на осуществление моего плана. Я уволился, и банк вот-вот заберет квартиру. Из списка людей, которые мне попались, ты не единственный с хорошими деньгами, но ты из тех, кто открыто критиковал систему. Некоторые богатые уже переехали в другое место, кто-то не вызывает доверия, кто-то уже разорился. Есть религиозные или слишком законопослушные. В общем, вариантов не так уж много. Хотя есть. Мы с тобой все-таки почти ровесники, это тоже плюс. Помимо денег важны знания. Ты химик. Кто его знает, может нам придется что-нибудь взорвать или растворить. Я понятия не имею, как работает технология, — это самый охраняемый секрет в мире.

— М-да, неожиданно. И все-таки за деньгами, — голос Питера звучал немного разочарованно. — А кто-то уже согласился тебе помогать?

— Да. Но давай лучше будем считать, что я один.

— Что ж, хорошо. Так даже лучше.

— И деньги я тебе верну. Когда продам свое изобретение.

Питер задумчиво откинулся на спинку кресла:

— Я не сторонник системы, однако, не думал никогда всерьез о том, чтобы причинить ей вред. И надо ли мне это вообще. Я должен подумать.

Айзек с Питером поболтали еще немного о всяких мелочах жизни. Последние минут пятнадцать они просто пили кофе. Питер старался быть гостеприимным. Айзеку все больше нравился этот поворот в его жизни. Еще неделю назад он общался лишь с подвыпившими посетителями «Старз-н-Барз», и полет его фантазии ограничивался поиском денег для Викки. А сейчас у него есть интересный, хамовато-брутальный компаньон Байки, очень интересно было побщаться с Питером и, самое главное, — появилась грандиозная цель.

И Айзек, и Питер придали этому разговору важное значение. Каждый страховался, чтобы потом, если что, в полиции сказать, что идея разрушения звучала как легкая фантазия, шутка из серии «давай полетим на Луну» или «передвинем Монблан». Что это была несерьезная беседа, с отсутствием какого бы то ни было намерения реального воплощения.

Как солнце стало садиться, ребята обменялись телефонами, пожелали друг другу удачи, и Айзек ушел.

Напоследок они договорились, что Питер в любом случае будет молчать об этом визите. И если решит отказать, то просто позвонит и скажет, что инвестировать в изобретение Айзека не будет.

Глава восьмая

К обеду третьего дня Питер позвонил. Попросил приехать вечером к нему в гости, на ужин, сказал, что у него неплохие новости.

Хотя встреча с Питером оставила хорошее впечатление, и кандидат вызывал доверие, Айзек все равно нервничал и поминутно озирался. Байки, формально отвечавший за устранение любых негативных последствий этой встречи, пытался всячески его успокоить и подбодрить.

Байки подошел к вопросу обеспечения безопасности очень системно и качественно. Прослушивал телефон, скачивал всю почту и даже лично взялся следить за домом. Если бы Питер обратился в полицию, к юристам или набрал какой-нибудь подозрительный номер, напарники бы об этом узнали.

Айзек предположил, что он не совсем, чтобы в команде, но видимо и не отказывается. Раз новости не отличные и не плохие. Что ж, даже если так, то любая помощь будет хороша и не помешает. Беспечный по жизни Байки предложил не париться и не дергаться раньше времени.

В гости к Питеру Айзек и Байки решили поехать вместе. Чтобы отказаться сотрудничать, Питеру не нужно было бы назначать встречу. Байки с важным видом отметил, что Питер вообще никуда не звонил — сто процентов. Только дважды заказал доставку пиццы. А чтобы принять положительное решение, Питеру как раз не надо было никуда звонить посоветоваться. Для этого у него была своя голова на плечах, свои мозги, нерастраченная ОЭ.

В семь вечера они были у дома Волански. Тот снова открыл сам, поприветствовал Айзека и протянул руку Байки.

— Питер.

— Байки.

— Заходите, ребята.

На лужайке были расставлены большие удобные диваны, дымился мангал, и блестели несколько бутылок холодного пива.

— Я устроил небольшой пикник, пригласил вас и одного своего друга.

Айзек и Байки тревожно переглянулись.

— Не волнуйтесь, надежный человек.

— Надеюсь, ты ему не слишком много рассказал?

— Нет. Я просто пригласил его, точнее ее, на ужин в хорошей компании.

Стало понятно, что слежка Байки провалилась, — он что-то упустил. Либо он не то прослушивал, либо не все номера. От такого конфуза Байки растерялся и посматривал на Айзека очень виновато. Он явно не ожидал, что Питер все-таки смог с кем-то пообщаться без его ведома, самоуверенность улетучилась.

У ворот дома просигналила машина, и Питер пошел открывать. Приехала девушка лет двадцати.

— Я Сандрин.

— Айзек.

— Байки.

— Очень приятно.

Айзек расслабился, ему стало смешно смотреть на Байки, который выглядел как шпион, взятый с поличным.

— Расслабься, Байки, для первого раза это было неплохо. Тем более, важнее было отследить звонки в полицию.

Байки все равно выглядел расстроенным.

— Не уверен, но судя по прозвищу, ты не откажешься от этого, — Питер в руках держал упаковку темного Гинесс.

— Спасибо, — пробормотал Байки.

— Угощайтесь. Сандрин — мой самый близкий друг, моя подруга и, надеюсь, невеста.

Сандрин улыбнулась и положила голову на плечо Питеру.

— Мы с ней уезжаем в путешествие на пару месяцев. Сначала в Стокгольм, Копенгаген, Прибалтику, возможно в Петербург и Москву, а там посмотрим еще куда. Я давно не путешествовал, так что прокачусь с удовольствием. Лето, говорят, в тех краях весьма приятное, не так жарко, как здесь. А уж без моря, я думаю, пока обойдусь. Хочу посмотреть и Польшу, родину моего деда. Говорят, польки очень даже ничего.

За последнюю реплику он получил от Сандрин легкий подзатыльник.

— Возможно всякое, — с улыбкой, за которую Сандрин его еще и больно ущипнула.

— Сандрин! Прекрати!

— Что там тебе возможно? Я тебе дам полячек!

— Я хотел сказать, что возможно за это время я и сюда загляну, в дом, но вряд ли.

— Смотри у меня, — Питер получил еще один подзатыльник, но уже совсем ласковый.

Байки уже оправился от фиаско и хотел было пошутить на тему полячек и русских красоток, но, посмотрев на Айзека, не стал.

Волански провел друзей по участку, показал дом, и пояснил:

— Здесь безопасно, но все-таки я уезжаю надолго, мало ли что сломается или залезет кто-то. Мне неудобно будет сюда на день-два возвращаться. Одним словом, вы не могли бы пожить здесь и присмотреть за домом, пока меня не будет? Я бы даже заплатил за эту услугу, — с улыбкой добавив, — Немного.

Вот это да! От самой мысли, что удастся пожить на такой шикарной вилле, у Айзека захватило дух.

Байки мгновенно забыл о нанесенной ему обиде и стал внимательно озираться.

— Извините, но от Сандрин у меня секретов нет, — продолжил Волански. — Мы с ней решили вас поддержать, но участвовать не будем. Через несколько недель я получу в свое полное распоряжение отцовское наследство. Сейчас я живу в хорошем доме, могу оплачивать почти любые расходы, но не распоряжаюсь его состоянием. В моем свободном доступе неплохие деньги, которые я могу тратить, как пожелаю. Но будет почти сто миллионов. Я не хочу этим рисковать.

Так что, ребята, сорри, дом в вашем распоряжении, я даже могу вам выписывать чек на пару штук в месяц, здесь есть интернет, телевизор, небольшая химлаборатория в подвале, если потребуется. Но без меня. Вы можете заказывать доставку продуктов, всякой мелочи, кроме вина и травки, и это будет списываться с моего счета прямых расходов, но это все, что я могу вам предложить.

Финансировать и помогать советами, сорри, уж давайте сами. — Питеру было неудобно, что он снимает с себя риски, голос звучал виновато. — Вы здесь что-то вроде охраны или, так скажем, помощников по дому. Чем вы тут занимаетесь, пока меня нет, я могу и не знать. Так что, давайте решим так, если я сам не спросил, то избегайте обсуждения ваших дел при мне. Советую вам не привлекать больше никого, пока не появится хотя бы предварительный план. На полном серьезе. У меня здесь, естественно, есть камеры. Увижу гостей — попрошу вас переехать, — добавил Питер. — И нельзя занимать главную спальню. Лучше туда вовсе не заходить. И последнее, удачи вам! За которую предлагаю выпить!

Остаток вечера компания поедала мясо, пила вино и пиво, обсуждала музыку и к делу больше не возвращалась.

Айзек и Байки были в восторге и выбрали себе по комнате на гостевом этаже. Если не считать небольшой зарплаты, которую Питер им назначил, он не решил их проблему с кэшем. С другой стороны, понадобится ли им больше денег или хватит этого, ребята тоже не знали. Но, по крайней мере, теперь они имели еду и крышу. Да еще какую!!!

Глава девятая

Друзья решили не медлить, перебраться к Питеру поскорее, еще до его отъезда. В сравнении с виллой Волански, старая квартира Айзека выглядела какими-то унылыми трущобами.

Айзек собрал вещи, осмотрел свою комнату, понимая, что сюда он больше не вернется. Не было и тени сожалений. Даже любимая трещина на здании напротив из загадочной паутины превратилась в обычную облезлую стену.

«Странно, — думал Айзек, — Прожил вроде здесь пять лет, но с этой халупой у меня не связано особо приятных воспоминаний». Айзек даже девчонок старался сюда не водить, стыдился, лучше к ним в отель. «Все равно на душе тоскливо от того, что я больше здесь не появлюсь. Словно отрезаю большой ломоть от своего прошлого. Отрезаю окончательно свою юность, студенческие годы». Викки тоже сюда не вернется. Айзек зашел в крохотную комнату сестры. Ее вещи уже давно были упакованы. Как будто знала. Аккуратно сложенная в коробки одежда, немного косметики, какие-то книги и учебники, даже старая кукла. Осталось собрать постельное белье. Вдруг пригодится. Поживем у Волански, а там надо будет что-то арендовать. Черт, чуть не забыл про кухню и ванную. Стаканы, тарелки, ложки, вилки, ножи… Господи, какой напряг это все собирать. Чтобы еще и не разбилось.

Айзек жил бедно, поэтому собрал все, что только можно. Оставил только мебель. Еще одного переезда она все равно не переживет. Да и Волански офигеет от этого хлама.

Личных вещей было совсем немного: джинсы да футболки, один костюм, еще с выпускного в университете, да компьютер. И все это уместилось в двух коробках. Плюс винтажный плакат с портретом Эйнштейна и его знаменитой фразой «Только те, кто предпринимают абсурдные попытки, смогут достичь невозможного».

Этот афоризм очень даже кстати и к месту. Айзек аккуратно снял плакат, свернул в трубочку и взял с собой. У Байки имелся такой же небогатый набор, не считая того, что вместо скутера у него был настоящий Харлей и какая-то гитара.

«Да уж, Байки — настоящий рок-н-рольщик», — подумал Айзек.

Волански встретил ребят у ворот, у него уже снова все было готово для ужина у бассейна: напитки, закуски, пиво. На белом мягком шезлонге отдыхала Сандрин. Она приветственно помахала рукой и продолжила наслаждаться красивым закатом над морем, потягивая какой-то сок. Жара спала, было удивительно хорошо. Байки и Айзек взяли по пиву.

— Живем! — высказал Байки не то тост, не то свою мысль.

Они залпом осушили по бутылке, взяли свои вещи и направились к главному входу. Питер жестом остановил их, попросив войти в боковую дверь:

— Ребята, мы же договорились, вы живете в гостевой части дома, ок? Так безопаснее. Без обид?

— Как скажешь, Питер, нет проблем, — миролюбиво сказал Байки. — Все равно твой овальный камин и бассейн нам вряд ли пригодятся. Нам не до томных вечеров и не до купаний. А вот шезлонги…Телок можно водить?

— Байки!!! — Сандрин была уже рядом, — Охранники телок не водят!

Но Волански рассмеялся:

— Ребята, вы мне нравитесь. Я очень надеюсь, что не ошибся, пригласив вас… э… последить за домом. Располагайтесь в своих комнатах, а потом жду здесь.

В своей комнате Байки первым делом расчехлил гитару, и проверил, не случилось ли с ней чего при перевозке. Гитара была в порядке.

— Что это? — спросил Айзек.

— Это музыкальный артефакт.

— В смысле?

— Купил через интернет. На ней играл сам Кейт Ричардс. Вот даже его автограф. Я за нее штуку отвалил. Редкая вещь.

Айзек посмотрел на полустертые каракули:

— А это точно его автограф?

— Точно, я видел фото бывшего хозяина с ним и с этой гитарой.

— Ясно. Не слышал такое слово «фотошоп»?

— Да пошел ты, — буркнул Байки.

— Я шучу. Наверняка это оригинал.

— Конечно, оригинал. В нашем мире такие обманы не практикуются.

Сказал и вдарил по струнам так, что Айзек от неожиданности вздрогнул.

Айзек поставил вещи у кровати, бережно повесил плакат и подключил комп.

— Какой пароль от вай-фай? — крикнул он в окно.

— Алхимик28015, — отозвался Питер.

— Твой уровень что ли? — удивленно переспросил Айзек.

— Ага.

— А у меня больше, — вклинился Байки.

— А у меня длиннее, — парировал Питер.

— Фу, мальчики, — добавила Сандрин, и все рассмеялись.

Когда Айзек и Байки уселись у бассейна, солнце уже было на закате. Небо играло самыми яркими красками оранжевой палитры.

— Смотри — оранжевая энергия утекает, — Байки от такой обстановки пребывал в поэтическом настроении.

— Креатив неба, — задумчиво прокомментировал Айзек.

— «Креатив неба, умирает на закате, возрождаясь назавтра, ничего не растратив», — неплохо срифмовал Байки.

— Красиво сказал! Как настоящий поэт, — прокомментировала Сандрин. Они с Питером сидели, обнявшись, возле бассейна и смотрели тоже в сторону моря.

— Я пишу песни. И играю иногда. Но в основном рок-н-ролл, не лирику. В школе играл в группе даже.

— Питер, почему ты не пишешь мне стихи? Длинные…

Питер засуетился и смылся к столику наполнить бокалы, проигнорировав замечание Сандрин.

— Друзья, официальная церемония празднования вашего переезда объявляется открытой!

Питер умел создавать дистанцию, когда ему это надо, и также быстро ее разрушать, и тогда с ним можно было почувствовать себя как с давним другом.

— Байки, кстати, а почему ты «Байки»? — задал вопрос Питер.

Байки не любил отвечать про историю происхождения своего прозвища, потому что чаще всего этот вопрос звучал от пьяных посетителей бара. Но все еще довольный комплиментом Сандрин решил рассказать:

— История-то обычная, эта кличка пошла у меня еще со школы. Мне всю жизнь нравились мотоциклы. Возвращаясь из школы, я всегда рассматривал мопеды и особенно, конечно, чопперы, если попадались. Спрашивал, что и как, и даже дружил с несколькими взрослыми байкерами. Мечтал поскорее получить права, мечтал о своем собственном Харлее. Но сразу скажу: они, байкеры, тоже бывают, разные. Были, например, в истории банды, у которых бизнес — наркотики, оружие. А есть те, кто из любви к искусству. Вот я из тех, вторых. У меня была целая тусовка в университете. Потом, правда, распалась. Один стал веджи, кто-то повзрослел и бросил увлечение, один разбился… Да, а кличка моя появилась, когда я еще пацан был. Мне родители купили скутер, красный, чтобы меня на дороге было хорошо видно. А я сразу к отцу в гараж, там у него краска лежала. Такая, знаете, хром. И черная тоже была. Ну, я взял и мопед свой раскрасил этим хромом. И шильдик наклеил с надписью Харлей, у меня был настоящий, подарил кто-то. Поехал к своим. Даже не дождался, когда краска высохнет, все штаны перепачкал. А они мне: ты теперь настоящий байкер! Только маленький. Поэтому будем звать тебя Байки. Так и пошло: Байки, да Байки. Мне в принципе понравилось быть Байки. А потом вымахал, и мне уже никаких кличек никто не рисковал навесить. Потому что я сам мог так навесить, что мало не покажется.

— А меня в детстве мама звала Саша, — зазвучал нежный голос Сандрин. — На русский манер. Из какой-то русской книжки. И я никак не могла понять, спрашивала: мама, это что — кличка моя?

Засмеялись все, кроме Айзека.

— Айзек, о чем грустишь? — спросил Волански.

— Сестра у него, сводная, с русскими корнями, — пояснил за Айзека Байки. — Сейчас в больнице.

Сандрин положила Айзеку руку на плечо:

— Не переживай, Айзек. Все будет хорошо. Надо отдать должное всем этим новым изобретениям, медицина стала отличной. Просто прорыв. Оборудование медицинское — такого раньше не видели. Например, я недавно делала рентген или сканирование, не помню, как точно. Съезжала с крутого склона на роликах и упала, ну, и пошла проверить, все ли в порядке. Мне надели такой эластичный костюм специальный, шлем. Я как космонавт в нем стою посреди кабинета. А у доктора на мониторе полное цветное 3D изображение всех моих внутренностей, брррр! А потом он кнопочку нажимает — оп — и теперь уже на экране мой скелет показывают.

— Ага, или вот отец, — добавил Питер, — он все удивлялся, как это так, никто больше не боится стоматологов. А я ему говорю: мало того, что никто не боится, больше никто к ним не возвращается, чтобы что-то долечить или исправить, — делают раз и навсегда. Что не мешало папе, впрочем, быть противником «Коммуны». Он много денег потерял, когда они начали свою деятельность. Но против них был не из-за денег. Говорил, слишком мало мы про это знаем.

— Теперь лечат рак, астму и все виды аллергии, — продолжила говорить Сандрин, видно было, что ей хочется улучшить Айзеку настроение, — Всё лечат, Айзек!

— Угу, — буркнул Байки, — Всё, да не всё. Некоторые болезни остались за бортом. Например, Альцгеймер — никто не знал, с чем связаны дегенеративные изменения, и сейчас никто не знает. Паркинсон тоже лечить ваш компьютер ОЭ-шный не научился. Они умеют лечить только те болезни, по поводу которых у ученых было множество догадок и исследований. Сама «Кома» ни на что не способна. Только старые головоломки собирать. Да, что я вам рассказываю, будто не знаете.

Как ни странно, именно Байки исправил Айзеку настроение, а не Сандрин и не Питер. Слова Байки вдохновили Айзека, он приободрился, вспомнив про то, что его план разрушить систему потихоньку начал воплощаться. Все идет весьма удачно. Команда единомышленников есть. Пусть небольшая — он и Байки, но Питер дал жилье и немного денег. И даже хорошо, что он будет в стороне. Отличный оказался парень. Неизвестно, вдруг они сделают что-то противозаконное. Вдруг вообще не получится. А пока получается, и надо этому радоваться. А значит — сегодня ночью будем отдыхать, выпивать и общаться! Айзек улыбнулся и потянулся за бутылкой:

— Друзья, сегодня больше ни одной грустной мысли. И ни одного высказывания про «Кому»! Вы с Сандрин к этому месту уже привыкли, а я хочу наслаждаться в этом раю! — он многозначительно посмотрел на Байки и на его гитару. Байки охотно кивнул.

— «Куда пойдем на этот раз, в поход или в запой…?» — пробренчал он на гитаре перед тем, как потянуться за своей бутылкой.

— Это же Байрон? — спросил Волански. Айзек от смеха чуть не поперхнулся.

Байки грозно посмотрел на Волански:

— Это не Бай-рон. Это Бай-ки. Моя песня, а вы лохи попсовые.

— Да шучу я, мне даже нравится.

— Это самый ужасный комплимент, что я слышал. Моя музыка нравится гопникам.

— Тебя не поймешь. Хвалить нельзя, ругать тоже нельзя.

— Можно слушать и без комментариев.

— Ладно, ладно. Можно я хотя бы зажгу зажигалку и постою рядом, как на рок-концерте?

Сандрин с Айзекем ухахатывались от очередной веселой стычки Байки с Питером.

— Лучше полежи. На дне своего бассейна. Можно с зажигалкой. Главное подольше.

Байки наигрывал мелодии дальше. Иногда тексты были грустные или очень даже веселые. Много было про женщин и пьянки. Все слушали с удовольствием.

"Она лопала море еды, На фигуру ей было плевать, ГМО и подобное прото-дерьмо Могла сколько угодно сожрать".

Неизвестно почему, но женщины в его песнях были красивые, но очень толстые. Эдакий Ботеро музыки.

«Ее попа была как орех! Тра-Ла-Ла Жирная и шершавая. Ла — Ла Ее попа была как орех, Т-ра-Ла Ла И имя ему авокадо».

Бум! Громкий финальный аккорд.

Вечер прошел очень душевно. Просто классно. Интересная компания, веселые, умные ребята. Даже круче, чем с университетскими приятелями. «Не Паскалем единым жив человек», — вспомнив вечера с другом, отметил Айзек. А с гитарой ему вообще никогда раньше не приходилось так вот сидеть. Нет худа без добра. Не было бы проблем — не встретил бы ни Байки, ни Питера, не сидеть бы ему на этой шикарной вилле. Айзек и на террориста Элвиса сейчас уже смотрел другими глазами и жалел, что не пообщался с ним, пока сидели в камере. Где он сейчас? Наверное, в тюрьме уже. Но ничего, если они справятся, то и Элвиса отпустят. Этот точно предпочтет сидеть в тюрьме сколько угодно лет, но не пойдет на скачивание.

На следующий день Айзек пошел к Викки в госпиталь. Викки была в относительном порядке. Ситуация стабильная, в течение двух месяцев требовалось найти деньги на операцию. Двух месяцев Айзеку должно было хватить. К счастью платить надо было только за операцию и за приезд специалистов из Германии. Само пребывание сестры в госпитале покрывала социальная страховка.

Когда он вернулся на виллу, Байки встретил его как-то наиграно бодро:

— Ну что, пришел уже от своей девчонки-симпатяжки? — на самом деле Байки хотел подбодрить друга, но получалось у него это неуклюже.

— Ты о чем? Ты что-то путаешь, — не понял Айзек. — Я был у Викки, у сестры.

— У сводной. Я о ней и говорю, — гоготнул Байки. — Классная у тебя сестренка. Я же смотрел ваши с ней фото. Обалденная у нее фигурка, улыбка. Красотка, что надо! Надо ее скорее вылечить!

Айзека что-то кольнуло. Это не была обида на бесцеремонного Байки. Просто Айзек никогда не думал о своей Викки, как о красивой девушке. «Викки, девчонка-симпатяжка», — повторил про себя Айзек, задумчиво. Это правда. Вики была красивая. Ее не портила ни больничная обстановка, ни даже бледнота кожи.

Часть третья

Глава первая

По утрам на вилле ребят ждал превосходный кофе.

— Воркование этой навороченной кофе-машины похоже на тот благородный звук, который раздается, когда я завожу свой Харлей, — Байки с утра был настроен поэтично. — Пожалуй, еще разок послушаю. Айзек, подставляй чашку. Эх, настоящий кофе — вещага! Не то, что это растворимое дерь… суррогат. Ты все-таки фартовый, Айзек. Может, есть какая-то энергия фарта? Сам подумай. Денег нет, но будут. Сестра больна, но только до тех пор, пока ты не получил деньги, а значит, — это временная проблема. Мозги у тебя на месте. Ты пошел сдавать энергию, и фортуна тебя спасла. Ты получил обломок платы и не выкинул, посмотрел. Из двух кандидатов ты нашел меня и Волански. Опять не промахнулся. Не скрою, я рад, что мы оказались здесь, а не у мажора с Харлеем.

— Это не совсем фарт. Согласен, мне повезло на сдаче, что появился Элвис. Но выбор тебя и Волански — это трезвый расчет. Конечно, был риск, но, в первую очередь, — это правильный анализ кандидатов. Фортуна любит трудолюбивых, а не делает за тебя все сама. Тем более, были и неудачи с парой других кандидатов…

— Не знаю. Я считаю, что у тебя фарт. И интуиция хорошая. Иногда я думаю о том, сколько сложилось всяких мелочей, чтобы я сидел здесь, в моменте, и понимаю, что математика не работает. Потому что это невозможно повторить с точки зрения теории вероятности. Я даже в бар попал, потому что мотоциклы люблю. Хозяин бара тоже байкер. Не стал бы я байкером, не попал бы в бар, и ты, возможно, выбрал бы кого-то другого.

— Так можно сказать про любого человека без исключения. Начиная хотя бы с того, что каждый из нас родился благодаря победе в гонке сперматозоидов. Один из нескольких десятков миллионов. Это как один человек из всей Франции, один из Польши, пятеро из Америки. Так что математика ни при чём. Это судьба или еще что-то. Может, это и фарт.

За разговором они выпили уже по три чашки. Аромат пьяняще разлился в воздухе, вкусный кофе бодряще разливался по телу. Айзек всегда клал много сахара. И наконец, они сели за комп.

— Байки, у тебя есть идеи, как найти Линка?

— Учитывая, сколько ты съел только что сахара, — это сейчас скорее вопрос к тебе. Сахар основное топливо для мозга. Ты сейчас перезаправлен.

— Про идеи, я имел в виду твои профессиональные навыки, в первую очередь.

— В принципе, кое-что можно попытаться сделать, кое-что нельзя. Пробовать, как всегда, надо все. Никогда не знаешь, где наткнешься на след. Либо он полный затворник, что для ученого вполне вероятно, либо он рано или поздно наследит. Конечно, при условии, что он жив или не стал хэппи.

— Я все-таки надеюсь, что в базе он не случайно и не по ошибке. Не хэппи — это точно. И, видимо, официально мертвым не значится. Иначе, зачем хранить данные об умственных способностях трупа.

— Кто знает, кто знает.

Байки считал себя супер-аналитиком и был уверен, что найдет Линка, если есть хотя бы минимальный шанс. Он скачивал все сведения, которые находил. Запустил программу сравнивания, которая удаляла весь одинаковый контент. И в итоге насобирал море релевантной информации.

Байки сравнивал похожие статьи, которые почти не отличались, и выписывал любые различия в поиске зацепок. Где-то он смог найти название отеля, в котором Линк останавливался, где-то марку машины, на которой его привезли. Где-то одежду. Байки собирал все, что можно было собрать. Это заняло у него несколько часов.

Оставив напарника размышлять, Айзек отправился на очередную встречу по поводу регистрации своего анти-дождевого изобретения.

Айзек все больше ненавидел «Коммуну» и укреплялся в своем желании нанести ей удар. Еще лет пять назад его изобретение оторвали бы с руками, и очередь бы стояла. А теперь он, в который раз, ехал на переговоры с представителем патентного бюро, не зная, это, наконец, последняя встреча или первая из очередного десятка новых бюрократических бесед.

Лысый полненький представитель патентного бюро, представившийся Сержем Мореллем, тоже ненавидел «Коммуну». У него были на это другие причины. Раньше он являлся руководителем крепкого департамента, почти двадцать человек. Был большой шишкой и уважаемым человеком. Теперь же его департамент состоял из него одного, и считался департаментом только потому, что никому не хотелось тратить время и силы на переименование в отдел. Он любил изобретателей и творческих личностей, которые приходили в бюро теперь совсем редко. Ему было неловко перед Айзеком, он оправдывался тем, что теперь все нужно делать самому. И заявки регистрировать, и проверять их, и даже печатать все данные.

Он заверил, что следующая встреча станет последней, все почти готово, и намекнул, что с удовольствием уволится и станет личным агентом Айзека, продвигая его изобретения на рынок. Айзек в ответ пообещал подумать. Агент добавил, что его визитка начальника департамента по-прежнему вызывает уважение и упрощает переговоры. А куда и как обращаться он хорошо знает, за плечами, никак, тридцатилетний опыт работы.

Прошлый, неуверенный в себе, Айзек согласился бы сразу. Но теперь это был другой человек, который не стал бросаться на первое же предложение с распростертыми объятиями, только пообещав подумать.

Вернувшись из бюро, Айзек первым делом отправился сварить себе кофе, а затем заглянул в комнату Байки. Посмотрев на уставшего от однообразных поисков друга, он решил предложить свою идею:

— Давай сложим то, что мы имеем, проанализируем. Вижу, ты устал, я незамыленным взглядом посмотрю наработки и тебе расскажу, что я думаю, свои мысли, как подойти к анализу. А ты скажешь, что реально и что нет, может, что-то добавишь.

— Валяй, — сказал Байки и традиционно отвернулся к компьютеру.

— Ну, надо найти то, что могло быть ему важно: раритеты, например, старый коллекционный мотоцикл.

Айзек видел, что Байки очень вымотан, решив его слегка развеселить, сказал свою версию с максимальной серьезностью. Байки уловил прикол, повернул голову и улыбнулся.

— А если серьезно, — продолжил Айзек, — То давай посмотрим его расходы по пластиковым картам, выписки по счетам, подписки на журналы и изучим прочие мелочи бытовой жизни. Что любил, что ненавидел.

— Да, журналы могут быть, кстати, неплохой темой. В интернете есть много чего, но старые добрые журналы, кто же их не любит. Это легко, — добавил Байки, — И сюда же телефоны, личный электронный ящик, любимые сайты.

— Еще, если он жив и в порядке, он может тайно поддерживать отношения с некоторыми друзьями, с тем же генсеком Блейком, например.

— Думаю, узнать мобильник Блейка я смогу, и если он не корпоративный ООН-овский, я вскрою все звонки, если же он ООН-овский, то это будет точно не просто. Скорее даже, нереально. Все-таки программы защиты информации у многих компаний все еще так себе, но точно не у ООН. Чаще люди сами неаккуратны, оставляют после себя кучу следов, даже не подозревая. Или по неосторожности, или не считают себя важными птицами. Но хакеров осталось крутых множество. Мы, программисты, по жизни андеграунд и составляем самый низкий коэффициент доноров, между прочим, — довольно добавил Байки.

— Ну да, только многие из вас сидят прямо у «Комы» в штате.

— Пара моих друзей, если надо кокнут любой орешек и достанут любимый порнофильм с компьютера старины генпрокурора.

— Далее, — размышлял Айзек, — Я думаю, давай посмотрим, куда Линк чаще всего ездил до того, как исчез. Не думаю, что он в Африке или Антарктиде. Если бы ты хотел скрыться, ты бы наверняка выбрал что-то из тех мест, где был раньше и что тебе нравилось.

— Это проще. Поездки, особенно старые, я смогу отследить. В то время программы защиты по сравнению с сегодняшними были полное говно, да и вообще не думаю, что какая-то сумасшедшая турфирма будет тратить бабло на суперпрограмму по охране информации о том, куда их клиенты ездили в позапрошлом веке. Думаю, лет на десять назад я легко залезу. У Линка наверняка не было особо времени улаживать все муторные вопросы, связанные с поездками. Скорее всего, он пользовался персональным ассистентом, секретарем или личным помощником.

— Далее идут бонусы авиакомпаний, может, он клиент проката машин. Думаю, там тоже не мегазащита.

— Не факт. А пока могу тебе сказать, что в штате лаборатории Линка работало два лаборанта и ассистентка. Не такой уж он был общительный. Номеров, куда звонили из лаборатории больше пяти раз в год всего сорок два, и еще около сотни у его ассистентки. Не так уж и много. Есть среди них и явные лидеры.

— Отлично, пригодится.

— Также, — продолжил Байки, — Надо найти его старую банковскую карточку, и хотя бы отсортировать наиболее популярные транзакции. Можем увидеть что-то необычное. Например, покупка лекарств. И если они редкие, то наверняка и сейчас он их употребляет.

— Окстись, нету рака, нету СПИДа, и ты считаешь, Линк не позаботился о каком-нибудь своем аллергическом насморке?

— Да, верно, шансов немного. Но все же. Посмотри, пожалуйста. Я спущусь пока вниз в спортзал. Что-то я здесь пристрастился заниматься. Раньше думал, что я по складу характера для фитнеса не подхожу. А сейчас уже самому не терпится потягать поскорее железки. Проветривает голову, будь здоров. И нервы успокаивает. Смотри, как мои руки окрепли? — Айзек гордо продемонстрировал Байки свои подросшие бицепсы.

Тот молча кивнул. Спортзал у Волански и вправду крутой. Делали профессионалы и явно недешево. Сам Байки туда не ходил, и так здоров как бык.

Глава вторая

Следующая встреча с агентом патентного бюро, Сержем Морелем, все-таки не стала последней. Вкралась какая-то опечатка, и пришлось еще раз переподписать документы. Агент заверил, что это точно уже финиш, и скоро Айзек получит сертификат на свой патент. Так и случилось, через два дня! Айзек не мог поверить своему счастью. Это конечно еще не деньги, но уже финишная прямая! Агент поздравил Айзека с официальным статусом изобретателя, торжественно вручил красивый патент и целый комплект всяческих документов.

Айзек, улыбаясь, собрал эту кипу бумаг, а Серж на всякий случай напомнил про свое предложение совместно посотрудничать. Айзеку было не до того, он был слишком возбужден и рад, пообещал всерьез об этом подумать чуть позже. Все, наконец, успешно закончилось, и он в хорошем настроении поехал обратно на виллу. Посмотрев на супердовольного друга, Байки спросил:

— Ну, и как твоя встреча с им-патентщиком?

— Супер! Изобретение зарегистрировано! Ур-рра! Смотри! — Айзек торжественно поднял над головой свеженький сертификат с большой золотистой печатью.

— У-ууу! Молодец! Поздравляю! Сегодня отмечаем, — Байки крепко обнял своего друга.

— Я угощаю.

— Из бара Волански? Ну, уж нет! Сегодня пойдем в мой "Маккартис". Я в долгосрочном отпуске, но вроде как работаю. Руки чешутся поналивать кому-нибудь пива и намешать коктейлей. Баб сто лет не видел. Как монахи живем! Я обет лично никогда не давал! Сидим как попугаи неразлучники в этой золотой клетке.

— Ок! Значит в город!

— Ты будешь стоять в зале, а я — обслуживать тебя за барной стойкой! Гуляй, твой праздник!

К вечеру друзья отправились в бар. Айзек надел рваные джинсы и белую рубашку с запонками в форме черепов, которые имелись у него для особо торжественных случаев.

— Черепа тебе, Айзек, не идут. Я тебе сделаю запонки сам как-нибудь, крутые, будут в одном единственном экземпляре.

— А чем эти плохи?

— Ничем не плохи, и ничем не хороши.

— Череп, между прочим, это оберег.

— Знаю. На тебе как-то слишком по-пижонски смотрится. Хрен с ним, поехали!

Байки по случаю вымыл и смазал свой Харлей, почистил от пыли косуху.

— Ты только сиськами не сильно жмись, — пошутил он, приглашая Айзека сесть сзади.

— Сначала девушку надо угостить, и только потом рассчитывать на такую близость! — кокетливо пропищал в ответ Айзек.

Старый мотор мощно взревел, и они двинули в центр Монако.

В «Маккартис» Айзек поначалу расстроился, праздник у него, а все бросились обниматься с Байки. С ним тоже здоровались, Байки его со всеми знакомил, — торжественно налил кружку пива, и, выключив музыку, громко и важно произнес:

— Сегодня мы отмечаем большой успех моего друга Айзека, великого изобретателя, покорителя дождя. Он зарегистрировал свой чумовой проект в патентном бюро! Ура!

Весь бар громогласно взревел:

— Урааааа!

Со всех сторон был слышен звон чокающихся кружек. Айзек ощутил прилив счастья. Такого внимания к нему раньше не было: абсолютно все вокруг жали ему руку и желали успеха. Искренние настоящие поздравления незнакомых людей. Все ему улыбались, симпатичная официантка даже чмокнула в щеку. Вокруг воцарилось веселье.

Байки провозгласил, что следующие двадцать кружек за счет заведения, и народ хлынул в сторону барной стойки. Вопрос был не в том, что посетители стремились получить бесплатное пиво, просто всем хотелось разделить радость Айзека, почувствовав сопричастность, и полноценно присоединиться к его празднику.

— "We are the champions…" — громыхнуло из колонок.

— Of the World! — подхватил весь зал.

— Ур-р-ра! — Айзек бросил клич, и все его поддержали одобрительным гулом. Он был самым счастливым человеком на свете, настоящим триумфатором.

Айзек выпил три кружки пива буквально за полчаса, и ему приспичило пойти в туалет. За крайним столиком в самом углу, скрытом колоннами, он заметил в полутьме одиноко сидящую фигуру, не принимавшую участия во всеобщем веселье. Опьяневшему то ли от счастья, то ли от пива Айзеку захотелось обязательно стряхнуть с печального посетителя грусть, и он уверенно направился к таинственному незнакомцу. О, даже незнакомке!

«Господи боже, да это же Мишель Бланш!» — обрадовано удивился Айзек.

Мишель сидела совершенно отрешенная, в своих мыслях. Перед ней стоял полупустой стакан с крепким Лонг Айленд.

— Мишель, это ты??? Откуда ты здесь?

— А-аа, привет, Айзек! Айзек, верно? Хорошо, что ты здесь. Ты не мог бы мне принести воды, пожалуйста.

То, что Мишель запомнила его имя, теплом разлилось по Айзеку. Он сразу простил ей злой взгляд при предыдущей встрече. Немного пьяная, расслабленная, она ему показалась в сто раз красивей, чем раньше.

— Конечно, одну секунду, я сейчас, — он понял, что девушке нехорошо, и хмель моментально выветрился из его головы.

Айзек зашел за барную стойку, налил воды, добавил льда и шепнул Байки:

— В углу сидит Мишель Бланш. Я к ней ходил до того, как нашел Волански. Не пойму, что она здесь делает?

Байки вытянул шею, чтобы посмотреть, о ком говорит Айзек.

— Я ее знаю. Ну, в смысле видел здесь раньше. Не в первый раз приходит. Очень редко, но заходит. Странная пассажирка, всегда пьет крепкий сладковатый Лонг Айленд. Одна, ни с кем не общается. Наверно отдыхает от своих светских тусовок. Может, несчастна, а может, просто все ее задолбали, и она здесь иногда от всех прячется. Чужие мысли — лабиринт. А женские мысли — лабиринт в кубе. Для меня, так, точно.

— Ясно. Она такая красивая!

— Лицо красивое. А фигура… Я не люблю таких тощих.

Айзек принес Мишель воду, она жадно выпила полбокала, встала и попросила проводить ее до машины.

Айзек, размечтавшийся о том, что наконец с ней познакомится поближе, был ужасно разочарован.

— Может, ты еще посидишь? Принести тебе чего-нибудь?

— Нет. Мне пора. Я устала. В другой раз.

Айзек, взяв Мишель под руку, аккуратно повел ее к выходу. Посетители его все еще приветствовали и поздравляли, но Мишель, кажется, этого совсем не замечала. Жутко обидно. Только что такой был такой триумф, а она ничего этого не видела и теперь еще и уходит. Настроение Айзека окончательно испортилось.

На улице Мишель уже не выглядела выпившей, разве что немного уставшей. Водитель ждал у входа, открыв ей дверь шикарной машины.

— Спасибо, Айзек, ты очень милый! У тебя, как я поняла, праздник. Поздравляю. Хорошо тебе погулять, — Мишель приятельски чмокнула Айзека в обе щеки, попрощалась и уехала.

Айзек любил. Он ее точно любил. Как жаль, что она уехала! Это прикосновение ее губ он ощущал на себе до сих пор. Эмоционально он был абсолютно разбит. Вот так легко и непринужденно Мишель взяла и покорила его, даже не стараясь. И наверняка не только его, а большинство мужчин в своем окружении. Айзек постоял в одиночестве на улице, ему не хотелось ставить точку в этой неожиданной встрече. Потом все-таки пришлось вернуться в бар.

— Где ты пропадал, Айзек? Что у тебя с лицом? Ты чего такой загруженный?

— Налей мне лучше. И никакого пива. Налей водку. Двойную. Две порции.

— О-о-о-о-о, все с тобой ясно, — весело подмигнул Байки. — За патент пили и хватит, теперь бухаем за любовь?

Сколько они еще пробыли в баре и как вернулись, Айзек не помнил. Следующее, что он почувствовал, — дикий сушняк и сильная головная боль. Вставать из постели не хотелось, но голова так раскалывалась, что Айзек нехотя поднялся и побрел на кухню искать обезболивающее.

Глава третья

За две недели Айзек и Байки, набрав море информации, анализируя ее вдоль и поперек, не могли сдвинуться с мертвой точки. Вариантов было слишком много, и, несмотря на усилия Байки и его таинственных друзей, добывших массу данных из таких мест, что даже хранить их было страшно, они по-прежнему не могли выдвинуть никакой версии о местонахождении Линка.

Обсуждали и спорили, убеждали друг друга, но в реальности не продвигались.

Айзек смотрел на добытые сведения и подбивал итоги:

— Итак, наш дядька отдыхал мало и любил острова. В принципе неплохо относился к Таиланду, Корсике и Сардинии, бывал в Китае. Америку тоже посещал, но в основном по делам, а отдых — чаще всего именно средиземноморские острова. Ездил туда иногда просто на выходные, иногда оставался дольше и, что интересно, часто перед поездкой звонил в голландский эскорт сервис. Да уж, сидя многими часами в лаборатории, спутницу найти довольно сложно. Остальное — общая информация, родился, учился, не дающая никаких догадок…

— Айзек, зачем мы его ищем? Столько сил кладем! Может лучше попробовать изучить саму технологию?

— Интуиция, Байки, интуиция. Если найдем его, то возможно найдем и свой вопрос, и свой ответ. Кто создал, тот и теоретически разрушить может. А технологию пытались получить многие, и без толку, тем более сломать. Устроим нечаянно катастрофу. Опасно. Лучше пусть Линк ее ломает, когда его найдем.

— Если он может и захочет…

— А как насчет его любимой женщины? Если он жив, она скорей всего поблизости. Проанализируй ее данные. Возможно, они не так секретны, да и женщины не так заботятся о безопасности, точнее не так осторожны, как параноики-ученые. Если она не из ученой среды, то вполне могла где-то наследить.

— Да, Айзек, идея-то хорошая, но только особо связей у Линка я не нашел.

— А как же эскорт-услуги? Неужели ты считаешь, что он не мог звонить и встречаться с одной и той же девушкой? Номер-то неоднократно повторяется.

Эта тайная сторона жизни Линка могла дать какие-то зацепки. Если не считать того, что эскорт-сервис вряд ли имеет постоянные сайты и постоянный телефонный номер. Но больше вообще ничего не было, и Байки взялся за анализ.

Прошло несколько часов, Айзек заглянул к другу, и по виду возбужденного Байки понял, что, наконец, есть какая-то зацепка!

— Похоже, я знаю с кем наш дружок временами вил свое гнездышко! — Байки был очень доволен, и Айзек понял, что сейчас тот выложит какую-то бомбу. — Каждый раз после звонка в эскорт с этого номера набирали еще один мобильный или городской. Мобильный, к сожалению, давно не используется, да и не пришлось им особо заниматься. Потому что я наткнулся на кое-что поинтереснее. Номер, который городской — это Нидерланды, Амстердам, числится за квартирой, а ее адрес в свое время засветился в бюро эмиграции. Так вот, согласно рапорту по этому адресу жило две девушки. Некто Иоши Като и Хиро Окамото. Так что наш дядька любил не только научные колбочки, но еще и японский колорит.

— Так…

— Иоши Като потом мне попалась еще неоднократно.

— А Хиро Окамото видимо ни разу, — догадался Айзек, улыбаясь.

— В яблочко! Молодец, Айзек, шаришь.

— И я даже рискну предположить, что ты уже собрал инфу по Иоши.

— Опять в яблочко!

— И нашел ты…

— Пока банан, — спошлил Байки, — Кроме того, что она получила вид на жительство в Англии! Но ты погоди. Все-таки я роюсь не так давно.

— Что ж, Амстердам не Токио, можно провести разведку на местности. Удобно Линк устроился. Один час лета и никаких лишних глаз. Пожалуй, я туда слетаю, — подытожил Айзек.

Слава богу, в Голландии проституция была легализована, а значит, имелся шанс найти японку или ее подругу. Хотя Байки трудился не покладая рук, и нужно было продолжать искать информацию, от поездки в Амстер, конечно, его тоже удержать было невозможно.

— У нас нет лишних денег. Я справлюсь сам, — уверял его Айзек.

— Я согласен на отель в четверть звезды, я согласен даже спать с тобой в одной постели, я готов не есть и не пить, но я точно поеду в Амстердам, и это не обсуждается. И не пить я, пожалуй, тоже не согласен.

Поняв, что сопротивляться бессмысленно, Айзек позвонил Питеру, предупредил, что они отлучатся в Амстердам. Питер рассмеялся, уточнив, в какие даты они будут отсутствовать.

— Вам надо, пожалуй, немножко проветриться, — согласился он.

От Монако до Амстера полторы тысячи километров. После небольшого спора с Байки, который, выбив себе поездку, теперь предлагал ехать на его Харлее, все-таки победил вариант с самолетом. Ни на машине, ни на мотоцикле в Амстере было неудобно.

Айзек купил самые дешевые билеты, нашел недорогой апартамент с двумя кроватями через приложение на телефоне.

Возбужденный Байки не давал Айзеку спать до трех ночи. Хотя особо план обсуждать было не надо, они вкратце его проговорили. Потребуется обратиться в экспорт-агентства, вряд ли хороших много, а в то, что Линк звонил в дешевое, не верилось. Нужно было постараться отыскать там обеих японок.

Если исходить их того, что Иоши исчезла вместе с Линком, то найти ее будет не проще профессора. А вот второй, Хиро Окамото, особо скрываться смысла нет. Надо разыскать ее и посмотреть, куда дальше потянутся ниточки. Даже если она больше не работала в эскорте, мало ли, решили поговорить. Старый адрес квартиры японок Байки легко вычислил по имеющемуся номеру телефона. Ну, а с остальным надо разбираться на месте.

Амстердам — единственная столица в мире, находящаяся ниже уровня моря. Десятки каналов делят город на множество маленьких островов, соединенных сотнями самых разных мостов. Главный и самый известный канал — Амстел. Амстердам — город тюльпанов. Но далеко не их родина. Изначально цветок пришел с азиатских гор. Их любили греки и персы. Была «эпоха тюльпанов» и в Турции. Посол Австрии как раз оттуда привез несколько луковиц и подарил местному профессору ботаники. У него они были украдены и привезены в Амстердам. Айзеку вспомнилась история знаменитого тюльпанового бума, который последовал за этими событиями. Тогда за луковицу красивого тюльпана можно было получить хороший дом. Цены стремительно взлетели вверх, луковицами спекулировали все — от банкиров до обычных домохозяек. Конечно, в итоге пузырь лопнул, утащив на финансовое дно кучу людей.

Столица мировой свободы. Здесь когда-то собирались толпы людей, приезжавших повеселиться на выходные. Здесь было все: улица красных фонарей, множество клубов и баров, кофешопы. И сейчас многие выбирались сюда покурить травку и развлечься, хотя былых скоплений людей уже не было. Айзек был в Амстердаме трижды, но больше всего запомнился День короля. Улицы превратились в оранжевые потоки, — люди, все как один, были одеты в национальный цвет в честь праздника. Казалось, вся Голландия собралась на улицах Амстердама. А количество лодок, лодочек и плотов на центральных каналах такое, — воду просто не разглядеть. Народу на лодки забиралось столько, что непонятно было, где заканчивается тротуар и начинается вода. Все пели, пили и танцевали. Один из лучших дней прошлого. Самолет заходил на посадку, Айзек улыбался своим приятным воспоминаниям.

На такси решили сэкономить, поехали на экспрессе и через полчаса уже стояли на центральном вокзале. Байки подивился размерам велосипедной парковки. В трёхуровневом открытом здании велосипедов были тысячи. Если не десятки тысяч. Можно было за копейки арендовать велики, но ребята отправились в старый центр пешком. Апартамент удобно расположился на чердаке старого дома, лифт отсутствовал, но это не проблема. Зато до веселой и шумной Рембрандт Пляйн рукой подать, и видно примыкающий к Амстелу другой канал с разводным мостом.

— Айзек, давай сначала пообедаем. Вряд ли эскорт открывается в обед. Девочки спят после рабочего дня, точнее ночи.

— Обед, так обед. Так пахнет пиццей, что у меня в животе урчит. Ты не против кусочка Италии?

— Я только за, — ответил Байки, поглаживая свой большой живот.

Байки, стараясь оправдать свое пребывание в Амстердаме, подготовился досконально. Он изучил пять самых посещаемых сайтов эскорт агентств. Азиатки фигурировали только в двух из них, а японки и вовсе в одном. Где находится квартира, за которой был закреплен найденный домашний телефон, ему тоже было уже известно.

— Номер телефона, который я нарыл, не подходит ни к одному из агентств, он с тех пор изменился. Но на одном сайте, что я нашел, написано: сервис работает уже двадцать пять лет. Я думаю это то, что нам надо. Правда, есть еще один, тоже, судя по всему, старый. Для тренировки я начал бы с него, как с менее вероятного варианта.

На звонок Айзека ответили почти сразу и весьма бодрым голосом:

— Решили приятно провести вечер? — мужской голос с акцентом бойко заговорил по-английски.

— Да, спасибо, но у меня специфические пожелания, — Айзек немного стеснялся.

— Наши цены существенно выше, чем на улице Красных фонарей, имейте в виду. А специфические пожелания — еще дороже.

— Нет, нет, я не об этом. Меня интересуют азиатки.

— Ну, такое легко можно устроить.

— Но не любые, а только японки. Это принципиально для меня.

— Японок нет. Тайки, китаянки, филиппинка есть. Молодая раскосая русская есть, очень красивая.

— Нет, только японки. И знаете, постарше. Лет тридцати или чуть старше.

— Послушай, это не супермаркет. Такого выбора у нас нет, но ты не пожалеешь, выбрав китаянку, как раз есть постарше, если желаешь. Очень сексуальная экзотичная женщина.

— Мне нужна японка, — настаивал Айзек.

— Ты что, японофил? Ты сам тоже японец?

— Нет. Я европеец. Просто был здесь несколько лет назад. И был с одной девушкой. Хочу ее снова увидеть.

— Сорри, парень, конкретно японок у меня не было. Надо будет кого-то еще, звони, — и Айзек услышал короткие гудки.

— Мимо, — повернувшись к Байки, сказал Айзек. — Сейчас передохну и позвоню по второму номеру.

— Алло, — Айзек услышал уже знакомый голос.

— Э-ээ, это снова я, — Айзек не подумал, что разные номера телефонов могут принадлежать одному и тому же агентству.

— Вот ты парень настойчивый. Видимо хорошо тогда оторвался, — менеджер агентства рассмеялся.

— Но у вас на сайте написано: есть японка.

— Если бы я тебе пьяному привел китаянку, ты бы не почувствовал разницу. В общем, нет у меня японок, и не было. Но я поищу. Имени не помнишь своей Камасутры? Они, знаешь ли, часто исчезают. В смысле уходят. Залипает такой как ты или денег так много дает, что у телки пропадает необходимость в работе, иногда забирают на постоянное содержание, чтобы только с ними жили, иногда вообще женятся.

— Дело не в камасутре. Не помню точно имя. То ли Иоши Като, то ли Хиро Окамото какая-то.

— Ок. Найду — позвоню. В каком вы отеле?

— «Гранд Европа», — соврал Айзек. Реальный адрес говорить не стал, побоялся, что сорвется сделка. Лучше было выглядеть богатым заказчиком.

Глава четвертая

Делать было особо нечего, и Байки предложил проехать до дома, где могли жить Иоши Като и Хиро Окамото. Решили ехать на автобусе, — вдруг с эскорт агентством все получится, а денег и так мало.

Квартира японок располагалась в симпатичном районе, хотя не в центре. К сожалению, никаких кафе рядом, откуда можно было наблюдать, не нашлось. Дом без консьержа, на кнопке домофона при входе написаны имена. Таблички Като или Окамото не оказалось, но зато друзья нашли фамилию Акияма.

— Смотри, Акияма. Не наша ли это японская роза?

— Сейчас проверим, — Байки нажал на звонок.

Долго никто не открывал, наконец, ответил мягкий мяукающий голос. Как звучит японский акцент, ребята не знали, но было очень похоже.

— Можно услышать Иоши Като? — неуверенно спросил Айзек.

— Простите, здесь таких нет, — маленькая пауза, возня на дальнем плане. — А кто спрашивает?

Байки толкнул Айзека локтем, что-то пытаясь объяснить. Айзек наклонился к Байки. И тот прошептал, что если бы они здесь такую не знали, то не спрашивали бы, кто ее ищет.

— Я — бывший студент профессора Линка. Хочу поговорить с Иоши. А вы ее подруга — Хиро Окамото?

В домофоне послышалось какое-то шуршание, и другой голос ответил:

— Заходите.

Байки выдал беззвучное «Y-yyessss!» и хлопнул Айзека по плечу с такой силой, что тот скривился от боли. Войдя в лобби, Айзек повертел пальцем у виска и высказал все, что думает:

— Ты с ума сошел! Больно же.

— Извини, — виновато пробормотал великан Байки, — Это я от радости.

Девушка оказалась очень приветливой. Она не знала, куда неожиданно исчезла Иоши. Зато показала ее фотографию и тоже подозревала некого пожилого англичанина. Самое ценное — теперь ребята знали, как выглядит подруга Линка.

Друзья уехали расстроенными. Кроме подтверждения догадки, что Иоши скорей всего с Линком, они не получили ничего. А то, что те двое вместе, практически и так понятно. Снова никаких ниточек.

— Пойдем попьем пива в «Смоки», — предложил Байки. — Уже вечереет, и мне надо расслабить нервы.

Айзек согласился. Все-таки это Амстердам. А «Смоки» находился прямо на Рембрандт Пляйн, удобно.

Едва друзья выпили по кружке, зазвонил телефон. Номер не определился, но Айзек узнал голос.

— Я нашел вашу японку, куда подвести?

— Хм, давайте не к отелю, мы сняли апартамент.

— Мы? — удивленно переспросил звонивший. — Это будет дороже.

— Нет, нет, клиент только я, — уточнил Айзек.

— Ок. Через сорок минут буду.

— Ок, — неуверенно ответил Айзек, трубку положили.

— Что за бред? — Айзек посмотрел на Байки.

— Не знаю. Может, Хиро нам морочила голову?

— Не похоже. Хотя, кто его знает. Давай встретимся, хуже не будет.

В условленное время к дому подъехала машина. Менеджер представился Полом, брезгливо посмотрел на дом и предложил подняться. В квартире он огляделся, отправил сообщение, и вскоре поднялась женщина лет сорока.

— Вот ваша Иоши. — Пол широко улыбнулся. — Давайте деньги.

— Вы знаете Хиро Окамото? — уточнил Байки у азиатки, чуя неладное.

Та посмотрела вопросительно на Пола, но все-таки отрицательно помотала головой.

— Это не она, — недовольно сказал Байки.

— Откуда тебе знать, она или не она. Это же он на японку запал, — Пол недовольно указал на Айзека.

— Но это и вправду не она, — начал оправдываться Айзек.

— Я достал тебе ту, что ты просил, и зовут ее как надо! Правда? — Пол начинал злится, — Как тебя звать? Иоши, верно? — он строго посмотрел на свою японку.

Та покачала головой, на этот раз утвердительно.

— Так что деньги, ребята, и она ваша. И без фокусов. Кинуть меня не выйдет. Если вам, конечно, не нужны крупные неприятности.

Байки вскочил со стула, сжав кулаки:

— Я не пойму, кто здесь кого хочет кинуть?!

— Смотри, парень, — ледяным голосом проговорил его оппонент. — Я ведь спокойно сейчас уйду. А потом поднимусь обратно, и ты поедешь отсюда в госпиталь.

Вид у Пола был очень уверенный, ему явно не впервой, и Айзек испугался за вспыльчивого Байки:

— Погодите. Это недоразумение. Нам нужна была другая Иоши. Давайте решим вопрос миром.

— Деньги на стол, — спокойно произнес Пол, набирая номер телефона. — У нас тут "случай", — сказал он кому-то.

Байки, однако, продолжать напирать.

— Ты мне здесь туфту не гони. Я позову полицию, и тебя швырнут за решетку быстрее, чем чирикнешь. А потом скачают как собаку. Туристов кидать тебе никто не даст. Город этим живет, и ты получишь такого пинка под зад, что будешь долго вспоминать свое имя.

Айзек уже стоял плечом к плечу с Байки, поняв, что драки теперь не избежать. Адреналин в его крови взорвался.

Неожиданно Пол пошел на попятную. Его голос резко сник, и он начал оправдываться.

— Я искал, кого надо. Напряг людей, нашел вам японку. Вы меня подставляете. Я уже должен посреднику.

— Тебя выставить или сам выйдешь? — в Байки клокотали навыки настоящего барного вышибалы.

Сдувшийся Пол забрал японку и убрался.

Ребята пребывали в напряжении еще минут десять, но скоро стало понятно, что никто обратно не поднимается.

— Надо валить отсюда, — подытожил Айзек.

— Согласен.

Быстро собрав вещи, они спустились вниз. У Айзека снова зазвонил телефон. Определится номер Волански.

— Привет, Питер! Я перезвоню, мы немного заняты.

— Сюрприз, Айзек! Я здесь, в Амстердаме, в отеле «Гранд Европа». Увидимся?

— Знаешь, Питер, а ты ведь очень вовремя, нам как раз некуда идти, — ответил Айзек, повернув в сторону известного отеля.

В номере у Волански Айзек окончательно пришел в себя после неприятного инцидента. Рассказал про поиски, стычку с Полом, при этом, отметив геройство Байки.

Волански слушал с жадностью.

— Клянусь, я вам завидую! У вас жизнь кипит! Я не смог удержаться, чтобы не прилететь сюда. Это же Амстердам. Да еще с вами, с друзьями. Тем более, я был недалеко, в Копенгагене, — смущенно признался Волански, — Прости, что не предупредил, боялся, что ты мне не разрешишь, — добавил, обращаясь к Айзеку.

— Не разрешу? — удивился Айзек.

— Ну да, ты же главный, идеолог, ты и решаешь, что можно, а что нет, — пояснил Волански.

Байки согласно кивнул, потянувшись к приготовленному Питером косячку.

— Я согласен с Питером. Я может и дал огня, но твои стальные яйца точно размером с арбузы. Выбить из кого-то спесь — это я всегда готов, а вот замутить такую глобальную тему я бы точно не смог.

— Без вас у меня ничего бы не вышло, ребята, — Айзеку было приятно, искренность друзей придала ему еще большей уверенности.

— Кто знает, кто знает, я думаю, вышло. Точно. Ты до меня еще к кому ходил? — поинтересовался Волански.

— Один молодой парень, спортсмен. Абдул зовут. И еще к Мишель Бланш, если знаешь такую.

— Абдула нет, а Мишель знаю.

— И наш Айзек разбился об нее как об айсберг, — привычно срифмовал Байки.

Волански засмеялся, а Айзек покраснел.

— К черту разбившиеся корабли и разбитые надежды! Мы заслужили нашу амстердамскую вечеринку. На улицу меня не тянет, а вот накуриться и напиться я не против, — Айзек встал, раздав всем по бутылке пива.

— За Амстер! — Байки чокнулся с Волански и подозрительно посмотрел на дымящуюся самокрутку, — Табака же тут нет?

— Конечно, нет, чистейшая трава.

И Байки, довольный, откинулся в кресле, выпуская облачко дыма.

На утро Айзек проснулся в гостиной, в одежде и кроссовках, Волански спал рядом на диване, тоже не раздевшись, а Байки храпел в спальне. Айзек сполоснул лицо холодной водой, заказал всем завтрак, разбудил своих друзей. Потом сходил в душ и сразу посвежел. До выезда в аэропорт оставался час.

Прощаясь с Волански, ребята по очереди крепко его обняли. Питер вызвал и оплатил им такси.

— Хороший он парень, Волански, — сказал Байки, разглядывая мелькавшие за окном здания.

— Согласен. И обладает прекрасной привычной появляться тогда, когда надо, — добавил Айзек.

Утром комиссар Пеллегрини заказал билет, собрал пляжные принадлежности и отправился в аэропорт.

Через четыре часа он уже был в Монако. Бросил вещи в уютном отеле, вкусно пообедал, выпил кофе в итальянской брассери в порту и, вдыхая пьянящий морской воздух, пошел в местное отделение полиции. Там его приняли весьма сдержанно, с плохо скрываемым удивлением от внимания со стороны такой большой шишки.

«Странные люди, сначала пишут огромный отчет, а потом удивляются, что я приехал», — недовольно подумал комиссар.

Он внимательно осматривал место, делал записи, чем еще больше разозлил местного представителя власти.

— В отчете все подробно описано, — пытался возражать тот. Монегаски не слишком любили, когда французы лезли в их внутреннюю кухню.

— Понимаю, — чинно кивнул Пеллегрини, — Отчет хороший. Но лучше взглянуть еще раз. А кто занимался этим делом из местных.

Его отправили к капитану Неро, но разговор не принес никаких новостей. Капитан явно не видел ничего подозрительного. Теракт совершил обычный фанатик. Такие иногда попадаются. Скорее даже псих. Нес полную околесицу про сердце дьявола и разломал компьютер. Попался бы под руку кассовый аппарат или сейф, он бы его ломал. Неро не очень хотел общаться с незваным гостем.

— Он в психушке, — разъяснил капитан. — Тула и езжайте и сами убедитесь. Псих как псих. Таких не мало. Кто-то бастует с плакатами в руках, кто-то неистовствует в молитвах, а этот буйный оказался. Больше сказать мне нечего. Вот вам до кучи и свидетельские показания. Если хотите, вот допуск в психушку, общайтесь с душевнобольным Элвисом сколько душе угодно.

Неро улыбнулся собственному каламбуру.

Однако с Элвисом вообще не удалось поговорить. Молчал как рыба, надувшись как индюк. Санитар сказал, что обычно он очень говорлив, все талдычит про дьявола и про его сердце. Что его уничтожить надо. Но на самом деле он не опасный. Для людей, по крайней мере. Технику повредил, да, но в целом безобидный.

Добродушный сотрудник даже удивился, что Элвис отказался говорить с гостем, пыталась помочь, разговорить Элвиса. Но тот насупился, скрестил руки на груди и молчал. Удивленный санитар поделился, что еще час назад Элвис хвастался, что сердце дьявола будет разрушено, потому что он успел передать его одному просвещенному им человеку.

«У Элвиса и у преступников всё же есть общее. Стараются говорить на допросах поменьше», — отметил комиссар. Но ненормальность Элвиса не вызывала сомнений. Ловить здесь явно было нечего, и Пеллегрини вернулся в Монако. Прогулялись по красивому городу, полюбовался разнообразными современными скульптурами, дорогими старинными машинами. Устав гулять, поужинал в знаменитом кафе «Де Пари», выпил бокал местно розового вина и вернулся в отель.

Улетать он собрался на следующий день, поздно вечером. А с утра и до полудня можно позагорать и искупаться. Надо пользоваться выпавшим шансом. Море, конечно, еще не самое теплое, но кто-то уже открыл свой сезон.

А потом. Потом может надо бы поболтать с кем-то из свидетелей. «Да. Точно! — комиссар бегло просмотрел протоколы опросов. — Поговорю с ними. В Париж я всегда успею, а здесь все-таки море».

Все это время в голове Пеллегрини вертелось странное словосочетание «сердце дьявола». Интуиция, а может опыт, наводили на мысль, что сердце может оказаться каким-то предметом.

Если медсестра правильно пересказала слова террориста, это «сердце дьявола» находилось у кого-то, не у Элвиса. Было ли это бредом полусумасшедшего или аллегорией, которую можно разгадать, и выйти на сообщников? Хотя откуда у него сообщники, разве что еще один псих.

Привыкший не сбрасывать со счетов даже самые нелепые версии Пеллегрини вернулся в отделение «Коммуны» с вопросом, что пропало во время теракта. Может Анри выкрал там что-то, что называл «сердцем дьявола». Ему рассказали, что ничего не пропало, только компьютер пострадал и кабинет управляющего. Пеллегрини спросил, что было в компьютере. Ничего особенного, рабочие данные и все. Жаль. Получается «сердце дьявола» — банальная выдумка.

Скучно. И скучен современный преступный мир, состоящий из фантазеров, шизофреников и фриков. Негде развернуться современному комиссару Мэгре, любимому сыщику комиссара.

Глава пятая

Время шло, а многообещающая «бомба», найденная Байки, так и не рванула. Никаких зацепок, никаких других интересных следов японской подруги Линка найдено не было. Получила вид на жительство, работу в том же университете, где работал Линк. Много всякой всячины, но также, как и у Линка, — потом ее след исчез. Похоже, что они вместе, но где — неизвестно. Айзек судорожно соображал, как еще можно зацепить и выцепить из тьмы эту крупную рыбину — Линка. Что еще искать?

Байки тоже устал и все чаще был занят уже чем-то другим, не относящимся к делу.

— А не съездить ли нам в его Университет, в Англию? — вдруг выдал Байки.

— В Англию?

— А что, сядем в Париже на поезд, махнем туда денька на два. Слава Волански, можем себе позволить небольшие траты.

— Конечно! Отличная идея! Там есть шанс найти что-то новое! — Айзек оживился.

Байки припав к компьютеру, перешел на сайт, на котором можно было купить железнодорожные билеты.

— Айзек, ты не против, если мы поедем на поезде, а не на самолете?

— Можно, но зачем?

— Хочу выпить кофе в Париже. Я люблю там бывать.

— Париж, так Париж. Можно кстати и с ночевкой.

Выехали на самом раннем поезде, и пять часов до Парижа мирно проспали. Как и задумал Байки, отправились выпить кофе на острове Сите в брассерию недалеко от Нотр-Дама. Погуляли немного по центру, пообедали на Монмартре, но расслабиться никак не могли. Надежда на то, что в Университете они найдут зацепку, подгоняла вперед, нервировала, поэтому ночевать не остались, поехали на вокзал и поменяли завтрашние билеты на ближайший поезд. Время в пути за последние годы немного сократилось: с двух с половиной часов до двух. «Не бог весть что, но математически это двадцать процентов», — подсчитал Байки. Ему явно хотелось поговорить, а до Лондона оставался еще почти целый час.

— Айзек, о чем задумался? — Байки был готов говорить о чем угодно, лишь бы не ехать молча.

— О том, как скорее получить денег на операцию для Викки, — ответил Айзек. — Патент я почти продал, но это, я думаю, еще месяца два-три. Зря я у Волански денег не попросил. Вернул бы потом из гонорара. Вдруг с ней случится что-то необратимое.

— А давно вы с сестрой знаете друг друга?

— Да, давно. Мама второй раз вышла замуж, когда мне было десять лет. За русского иммигранта. Он привез с собой свою дочку — Викторию. Хотя она меня младше, мы сразу подружились. Она, знаешь, какая, — умная и веселая. Всегда была очень добрая и заботливая.

— Да, и красивая, — добавил Байки — Я уже говорил, но все равно еще раз повторю — очень красивая. С такой внешностью не пропадет, будет жить хорошо.

Айзек снова ощутил то же тягучее чувство, тревожное покалывание где-то за легкими, как и в первый раз, когда Байки восхитился внешностью Викки. Красивая девушка, Айзек и раньше это знал. Радовался за нее, что вниманием не обделена, ухажеров много. Но переживание, посетившее Айзека в этот раз, было совершенно новое, и как-то совсем некстати. Он гнал от себя это беспокойство и мысли, которые начинали все больше и больше его занимать. Он никогда не думал о Викки как о девушке, в том смысле, как о девушке, которая ему интересна как женщина. Тьфу ты, черт! Звучит отвратительно! Она же сестра, хоть и сводная. Но чувствам не прикажешь, и мысли Айзека все чаще и чаще возвращались к Викки.

Почему, не понятно, он не замечал раньше? Она совсем не похожа ни на одну из тех, с кем Айзек встречался. Она в сто раз лучше! Потому что… Потому что он любит Викки? Не может этого быть! Такой простой и логичный вывод, который хотелось прогнать, вместе с чувствами. Но никак не выходило. Чем меньше старался об этом думать, тем становилось только хуже — думал только о ней.

Айзек выглядел слишком загруженным, поэтому Байки попытался сменить тему и с удвоенной силой стал развлекать Айзека всем, что приходило в его буйную голову. Но видя, что Айзек не реагирует, Байки отвернулся к окну и начал напевать свою очередную революционную песню:

…Стальные рельсы, как ремни, Мир ими скован, люди спят. Мы мчимся в пропасть, мчимся в ад, И некому кричать: Назад! Мы в чреве дьявольской змеи, Всосавшей лучшие мозги. С тобой проснулись мы вдвоем И поезд с колеи сорвем. И пусть пропущен поворот, Вагоны в клочья разорвет, Зато разбудим и спасем Всех тех, кто ядом опоен.

Но мысли уносили Айзека дальше и дальше. Айзеку вспомнилась случайная встреча с Мишель, и все равно постепенно его мысли снова захватила Викки. Случай был сложный, а он не мог разобраться даже с простыми. Хотя разве бывают простые случаи у влюбленного человека? Всё сразу путается, кажется ужасно непреодолимым, вступают в конфликт логика и желания. И всегда побеждают желания. Если все легко и элементарно ложится в голове по полочкам — значит, страстью ты не заражен. Если тебя, как на американских горках, кидает из радости в грусть и обратно, и любые мысли ведут к одному человеку, то, значит, ты влип по полной.

Не бывает никакой взаимной любви с первого взгляда, считал Айзек. Бывает интерес, а куда он разовьется, зависит от двоих, особенно, если вклинивается кто-то третий. Обычно девушка хорошо чувствует внимание к себе, и, если имеет встречно хоть каплю интереса, начинает немного подкручивать поклонника, невольно, из женского кокетства, да так ловко и естественно, что может влюбить в себя по уши, позлить или для разнообразия свести с ума. Просто так, чтобы почувствовать себя в хорошей форме и получить заряд уверенности и сексуальности. А может Айзек все это надумал и видел в обычном поведении скрытые смыслы.

Что он точно знал, так это то, что в женщинах ничего не понимает. «Отстань» могло значить как «отстань» так и, например, «прояви настойчивость». И уловить истинный смысл крайне сложно. Если при этом девушка улыбается, то, скорее всего, ты ей симпатичен, если прячет глаза — то и в правду лучше отстать. Но любовь любые слова автоматически переводит в «прояви настойчивость».

Если бы все отставали друг от друга по первому требованию, то мир, наверное, бы давно поблек, не было бы в мире таких ярких пар как Элизабет Тейлор и Ричард Бартон, Шон Пенн и Мадонна. Никогда бы Марк Антоний не завоевал сердце Клеопатры. Настоящая любовь приходит только через препятствия.

Чтобы завоевать популярную девушку, искушенную самыми лучшими комплиментами и уставшую от постоянного внимания надо по-настоящему биться. За любовь всегда надо биться. Сложно все.

Хотя сами девушки также легко влюбляются и страдают по какому-нибудь реальному болвану.

Знакомиться Айзек никогда не умел, чаще с ним знакомились. В основном туристки в баре. Утром всегда одна мечта — чтобы случайная подруга поскорее свалила.

Серьезных отношений по большому счёту он никогда не имел. Но это не значит, что Айзек не влюблялся. Влюблялся и еще как. Только вот решительности всегда не хватало.

Опыта занять не у кого, придется выкручиваться самому. У Айзека был близкий друг, с которым можно было дурачиться и говорить обо всем — Викки. В том числе о любви и о своих похождениях. Господи, теперь, когда Айзек понимал, что влюбляется в нее все больше и больше, его временами охватывал дикий ужас от того, что и в каких подробностях он ей рассказывал. Нет, определенно у него самый кошмарный случай в жизни.

— Байки, слушай, — прервал он молчание, — Я хотел с тобой обсудить один вопрос, у меня такая дилемма. Мне нужен твой взгляд со стороны. Только, пожалуйста, без твоих обычных приколов.

— Рассказывай.

— Я с десяти лет жил бок о бок с дочкой своего отчима. И в принципе мы друг к другу относились как брат и сестра, при этом были хорошими друзьями. А сейчас я начинаю понимать, что она для меня становится чем-то большим. И меня это смущает. Как ты считаешь? — Айзек запнулся, но все же договорил. — Как это выглядит на твой взгляд со стороны?

— Нормально выглядит, — на лице Байки не дрогнула ни одна мышца. — Я бы не заморачивался. Что такого? Вы же не родственники.

— Не родственники, но все же, у нас не совсем тот случай, чтобы начинать любовные отношения.

— Айзек, ты зря на эту тему паришься. Если она тебе нравится, я не вижу реальных препятствий для того, чтобы ты не начал за ней ухаживать и с ней встречаться. Только не знаю, как она к этому сама отнесется.

— Я тоже не знаю, как она к этому отнесется. Я просто для себя сначала хотел понять, насколько это странно или нормально.

— Айзек, у нас в жизни хватает реальных препятствий. Не стоит создавать себе вымышленные. Любишь — люби. Я в свой жизни по-настоящему не влюблялся, поэтому мои отношения с женщинами не затуманены предрассудками и страхами. И поверь, многие девчонки любят прямых парней, которые знают, чего хотят, не наводя лишнего тумана. Хотя, конечно, надо чувствовать тонкую грань между прямотой и грубостью.

Вид у Айзека был настолько угрюмый, что Байки решил его не грузить и смотрел в окно на разноцветные заплатки полей. Все эти цвета не вызывали в нем никакого налета романтики.

Большой успех в сельском хозяйстве — еще одно достижение, связанное с работой «Комы». «Энергия каждого на благо человечества», — как выражалось Агентство «Коммуна» в своей имиджевой рекламе.

Все имеющиеся знания о сельском хозяйстве с того момента, как первобытный человек начал заниматься земледелием, и до современной агрикультуры, были систематизированы и собраны воедино. К ним добавился сноп идей биологических наук, почвоведения, метеорологии, астрономии, химии и еще неизвестно чего. В результате «Коллектив Майнд» мог точно указывать, что эффективнее сажать, как и где, чтобы добиться наибольшего урожая наивкуснейших плодов буквально для каждого акра земли. Учитывались даже рыночные спрос и предложение.

Технологии стоили бешеных денег, и в первый год прокатилась волна фермерских протестов, но потом все затихло. Правильное использование земли давало такие урожаи, что даже при общем снижении стоимости сельхозпродуктов и дороговизне патентов, фермеры получали хорошие прибыли. Один из приятелей Байки, бельгиец Поль, попал в университет только благодаря тому, что его отец фермер начал зарабатывать намного больше.

На полях работала сверкающая металлом футуристическая чудо-техника. Как известно, если что-то выглядит так, будто прибыло из будущего, значит, будущее уже наступило. Причудливые комбайны с десятком рук-манипуляторов гудели, что-то собирая и перерабатывая. На холмах беззвучно крутили свои изогнутые лопасти ветряные мельницы, по пять пропеллеров на каждой. Как бензиновые пятна густо переливались ярким светом теплицы с крышами из солнечных батарей.

Моментально изменилось содержимое прилавков супермаркетов. Исчезла маркировка "БИО", "Органик", ГМО. Через три года работы «Комы» в них больше не было необходимости. Никто отныне не пользовался ГМО-технологиями, они устарели с приходом новых методов выращивания органических продуктов.

Удобрения перестали быть вредным для людей и животных, стали качественней и эффективней. Поль был большим поклонником нововведений, они с Байки нередко вели споры о вреде и пользе «Комы».

Вообще экология во многом выиграла. Барьеры, фильтры, системы сортировки мусора, технологии снижения потребления топлива, водородные и солнечные двигатели высокой мощности — все идеи и разработки, которые не могли воплотиться без мощного толчка. Мир, определенно, стал лучше с приходом ОЭ, совершив инновационный скачок вперед.

Но Байки ненавидел новый порядок вещей. Этот сладкий утопичный мир улыбающихся людей стал слишком стерилен, чтобы считаться настоящим. Он больше походил на мир послушных чистеньких роботов. Продвинутую компьютерную игру.

В окне замелькали симпатичные девятиэтажные одинаковые строения. Целый микрорайон. Белые, синие, зеленые домики. Выглядел городок вполне симпатично. Это было хэппи-гетто. Вообще-то такие поселения именовались хэппи-сити, но Байки звал их именно гетто.

В «Коммуне» не сразу сообразили, что, скачивая энергию у доноров с низким уровнем, можно столкнуться с такой проблемой как нищие бездомные хэппи, о которых некому будет заботиться. Тем, кому не хватало гонорара на долгую нормальную жизнь в пансионе или те, кто растерял полученные деньги, оказались неспособны адаптироваться к окружающему миру. Надо отдать должное, агентство не бросило таких на произвол судьбы. Быстро ввели ограничение по уровню минимального скачивания, обязали заключать страховые контракты на пожизненное содержание или как минимум иметь попечителя, который обязательно должен был пройти лицензирование в агентстве. Бездомных хэппи собирали и селили в специально построенных микрорайонах. Конечно, они далеко не являлись курортами, квартиры были маленькие и простенькие, но, тем не менее, вполне пригодные для неприхотливых новых жильцов. По крайней мере, те не жаловались. До переезда к Питеру Байки жил в условиях куда скромнее, пусть даже и в Монако. Такие небольшие городки строились быстро, на недорогой земле и назывались хэппи-сити. Здесь имелась неплохая инфраструктура: спортплощадки и парки, кинотеатры, даже развлекательные центры. Агентство подбирало для жителей-хэппи работу, зачастую строя какую-нибудь фабрику по соседству. Проблема была решена. Новых бездомных хэппи не появлялось.

Городок с его жителями остался позади. «Благими намерениями устлана дорога в ад», — вспомнилось Байки.

— Послушай, Айзек, — Байки вышел из оцепенения. — Разрушая систему, мы должны предложить что-то взамен. Если трезво смотреть на вещи, то мы для большинства людей — обычные террористы, каких убить мало. Снова начнутся войны и эпидемии, многие люди лишатся шанса в жизни. В экономике случится коллапс и начнется такой хаос, какого свет не видывал.

— Ну, мы же не уничтожим уже достигнутое, мы только притормозим мир немножко. Снизим скорость эволюции. Я не говорю, что «Кома» — это вред, да и только.

— Пользы столько, что я иногда сам сомневаюсь. Одно дело критиковать, другое дело ломать.

— Дистанция между «Коммуной» и другими корпорациями и правительствами так бешено растет, что мы получим диктатуру быстрее, чем ты опомнишься.

— Это только теория, а в окне — конкретная позитивная практика.

— Найдем Линка, там разберемся, — Айзек еще не отошел от своих мыслей, и обсуждать «Кому» ему совсем не хотелось.

Глава шестая

Поезд прибыл на лондонский вокзал Сент-Панкрас.

Ребята вышли из вагона, который Айзеку напомнил по виду мамин утюг с вытянутым обтекаемым носом, а, по мнению Байки, был больше похож на красно-желтого японского дракона.

Поднялись на лифте вверх, и перед ними раскрылся громадный светлый купол из стекла и железа, вписывающийся в стены из красного кирпича с арками и колоннами с лепниной. Красивая неоготическая архитектура как она есть.

— Байки, ты в курсе, что здесь самый длинный «Шампань-бар» в Европе?

— Намеков не понимаю, подружка. Давай-ка лучше по кофе из автомата.

Автомат выдал им по стаканчику, на котором имелся новый значок: зеленый кружок с цифрой 2. Быстрорастворимый пластик. Через два года от этого стаканчика не останется и следа. В соседнем автомате купили по сэндвичу.

На вокзале все продажи теперь выполнялись автоматами, люди были почти не задействованы. До сих пор работали официанты в «Шампань-баре», но скорей по старинке, можно бы было уже обойтись и без них.

Друзья присели под скульптурой под названием «Место встречи». Проходившие мимо пассажиры с интересом разглядывали отлитую и застывшую радость свидания девятиметровых парня и девушки. «Хороший знак», — отметил Айзек. Неподалеку была еще одна скульптура, поменьше: солидный господин так засмотрелся на купольный прозрачный потолок вокзала, что придерживал свою бронзовую шляпу, чтобы не упала. Это был сэр Джон Бетчеман — поэт, обожавший железные дороги, в середине прошлого века принял бурное участие в кампании против демонтажа дебаркадера этого вокзала, за что, намного позже, его копия была удостоена права всегда любоваться этим высоким куполом. «Вот он, пример человека, вовремя зацепившегося за прошлое. Еще один хороший знак».

С вокзала они сразу же поехали в университетский городок, который располагался в сорока минутах езды от Лондона. Теперь этот университет носил имя Джереми Линка. Приветливый водитель такси, индус, поинтересовался, впервые они в Лондоне или нет?

— Впервые. Приехали починить карму, — поведал Байки.

Индус широко улыбнулся и сказал, что ее не чинят, а восстанавливают.

— Меня зовут Рашид. Хотите, поясню, что такое карма, и как она влияет на жизнь человека?

Байки кивнул. Чем ехать молча, можно было послушать что-то интересное, и не из уст журналиста, а от настоящего индуса.

Айзека не слушал, его снова увлекли мысли о Викки.

По пути попалось несколько заброшенных университетов и парочку демонстраций безработных преподавателей. Наконец они приехали к своей цели.

— Спасибо, Рашид, было интересно. — Байки в отличие от Айзека всю дорогу обсуждал и спорил с водителем по поводу своей кармы. — Поедем обратно, я тебе наберу, заберешь нас.

— Понял, Айзек? Если ты плюнул в кого-то в прошлой жизни, то рискуешь поймать свой плевок в этой!

— Чего? — Айзек, пропустивший разговор, ничего не понял.

— Болван ты, с дырявой кармой. У тебя две дырки, в левом ухе и в правом. В одно влетело, в другое вылетело. Все прослушал! — Байки был разочарован. — Тебе только что столько интересного рассказали, а ты все профукал.

— Прости, я был не в настроении слушать. Я прекрасно знаю, что такое карма.

— В твоем случае это соломенная шляпа против метеоритного дождя, — едко ответил Байки. — Я не буду все повторять. Слушай меня в следующий раз, и я заменю твою кармическую сомбреро на нормальный противотанковый шлем!

— Договорились, — улыбнулся Айзек. — А на противо-байковый можно?

— Ну вот! Сделал себе еще одну дырку! — возмутился Байки. — У тебя не карма — а дуршлаг. И в голове у тебя извилины, но это не мозги, а макароны.

— Надеюсь, итальянские хотя бы?

— Итальянские, итальянские, из тупых сортов пшеницы!

Айзек и Байки подошли к зданию библиотеки. Хотелось заглянуть внутрь. Наверняка она очень красива! Ей много лет, коллекция книг должна быть огромна. Все университеты негласно соревновались своими библиотеками. Та же кладезь идей и мыслей великих людей, только не компьютеризированная. Если бы «Кома» нашла способ пополнить свои мощности за счёт написанных книг, а не людей, вот это была бы сила! Хотя в искусственном интеллекте тоже нет ничего хорошего. Все фильмы на эту тему неизбежно заканчиваются тем, что компьютер объявляет войну человечеству.

Университет был красив и пах неким аристократическим благородством. Вокруг зеленели выстриженные лужайки, на которых о чем-то переговаривались студенты. Кто-то сидел, читал учебник, кто-то, лежа на траве, копошился в компьютере. Сказочная картинка. Девчонок симпатичных много.

— Я бы пошел сюда преподавателем, — Байки тоже находился под впечатлением только что прошедших мимо двух молоденьких красоток.

— И что бы ты преподавал? Бунтарство и рок-н-рол?

— Либертарианство и свободомыслие!

— Это же смешанный университет. Иди уже тогда сразу в чисто женский. Читай лекции, хотя тебя, наверное, больше интересует прямая практика?

— Иди ты. Завидуешь полету моей фантазии, так и скажи. Ты своими макаронами до таких высот никогда не домечтаешься.

— Я правильно понял, что ты не возьмешь меня на свою кафедру лаборантом?

— На моей кафедре лабораторные работы я провожу только лично сам, — торжественно произнес Байки, похотливо поправляя джинсы. — Хотя и для тебя найдется милая толстушка.

Дурное настроение Айзека испарилось. Ему передалось по-студенчески беззаботное настроение, витавшее в воздухе, и он старался вслушаться в обрывки разговоров молодых людей, чтобы получше вспомнить то время, когда учился сам. Хотя вокруг болтали по-английски, он прекрасно понимал, о чем речь. Как-никак язык — международный, распространившийся повсеместно и завоевавший все континенты. Все благодаря могуществу Британской империи, покорившей многие территории, параллельно внедряя свой язык. Британские колонисты и переселенцы, прекрасно почувствовали себя и на открытом испанцами континенте, и в Азии, и в далекой Австралии. Глядя на то, сколько было университетов в Англии, Айзек подумал, что эта страна — иллюстрация того, что как покорялся мир не только за счет военной мощи, но и с помощью образования.

Университет был прекрасен, волнение вызывала только предстоящая задача — найти зацепки на профессора Линка.

— Смотри, Байки, вон и наша цель. Сам профессор. Бронзовая голова.

— Все! Хватит прикалываться. Нам нужна легенда, нам могут задать вопросы о том, кто мы и почему нам интересен профессор.

— Это не сложно Байки! Я об этом уже пошевелил своими твердыми сортами пшеницы. Тема про Линка до сих пор среди событий, которые интересуют народ. Представимся студентами-журналистами. Из монакского университета. Никто не потрудится проверять, существует ли в природе студенческий журнал, скажем, «Княжество и наука».

— Ок, Айзек, сам хотел подобное предложить! — кивнул Байки и вне всякой связи принялся говорить о том, что зависть берет, когда смотришь на тех, кто учится в Англии. — Ты посмотри, какое здание, сколько тут земли, газоны. Футбольные, гандбольные площадки — тут кого готовят, спортсменов или высоколобых? А поля для гольфа, которые мы видели, когда ехали сюда!..

— А заброшенные университеты, которые мы видели, когда ехали сюда, — возражая, отозвался Айзек.

— Это да, — согласился Байки. — Многие студенты побросали учебу. Как бараны погнались за деньгой, которую им посулила «Кома». Что лишний раз доказывает…

— Правильность наших намерений, — завершил мысль Айзек.

Два дня Айзек и Байки провели в поисках всего, что связано с Джереми Линком, рылись в университетских изданиях, разговаривали с коллегами и бывшими студентами. Даже с уборщицей его кабинета-музея. Изучали открытые архивы, и, конечно, спрашивали про Линка всех, кто попадался им под руку. Новой информации было ноль, все, что им рассказывали — они уже знали. Линк исчез внезапно, даже не дочитав курс.

Выходя из здания, Айзек обратил внимание на галерею портретов великих ученых. На Айзека сверху вниз взирали великие люди: Эйнштейн, Леонардо да Винчи, Галилео Галилей и среди них — Линк. На портрете он слегка наклонил голову вбок, смотрел насмешливо, прищурив глаза. Настоящий человек. Даже на портрете ни капли пафоса. Какой был в жизни, такой и запечатлен.

— Байки, а ведь должны быть другие фото Линка? Может, в них найдем зацепку? — осенило Айзека.

Они снова просмотрели собранное, на этот раз внимательнее вглядываясь в изображения. Спрашивали про снимки у студентов. У кого-то нашлись фото с неофициальных мероприятий, некоторые похвалились, что у них есть селфи в стиле «я и тот самый Линк». Люди охотно показывали свои фото со знаменитостью, а ребята старались подмечать новые детали.

Глава седьмая

В Париже у себя в кабинете Пеллегрини еще раз пролистал материалы с места происшествия и опросы свидетелей. И увидел в отчете, составленном учетной службой «Коммуны», запись о том, что компьютер требует замены и не подлежит ремонту по причине нехватки деталей. Компьютер был списан как потеря при теракте.

«… Разбит монитор, клавиатура, Нехватка деталей». Пеллегрини обрадовался: все же что-то потерялось! Можно будет прокатиться еще раз. Отличный повод снова побывать на море за казённый счёт. Но главное, всплыли новые подробности — надо понять, какие детали компьютера исчезли. И эта маленькая заноза все-таки требовала уточнений.

В отделении «Коммуны», когда туда снова наведался Пеллегрини, его приняли радушно, как старого знакомого. На его прямой вопрос, каких деталей поврежденного компьютера не хватает, никто ответа не знал. В курсе был только системный администратор, Симон Друа, а его не было уже третий день.

— Дело в том, что он лечится от рака, — пояснила одна из сотрудниц.

— От рака? — удивился Пеллегрини. — И уже третий день его нет? Вообще-то я в курсе, что рак лечится приемами таблеток и больничный не нужен. Мой подчиненный в прошлом году лечился.

— Да, это если сразу к врачу идти. А Симон слишком затянул, поэтому теперь ему пришлось взять больничный… Мы говорили, пойди к доктору, получи рецепт. А он отвечал: «Пока Трота убью, не пойду».

— Убью Трота? — напрягся Пелигрини. — В смысле?

— Он в сетевую игру играл… Мир миров… Или как там она называется. И у него был закадычный соперник Трот, — сотрудница слишком охотно рассказывала и знала такие подробности, что Пеллегрини понял, девушка неровно дышит к тому, о ком она рассказывает. Или тоже играет в эту игру.

Наконец, администратора смогли вызвонить, и Пеллегрини по телефону пояснил, что он расследует теракт и хочет знать, какая деталь отсутствует в разрушенном компьютере.

— Плата разрушена. Большой части не хватает. Можно было просто монитор и корпус новый заказать, но пришлось полностью машину менять из-за этой платы, — бесцветно ответил сисадмин.

— Значит плата?

— Да. Базовая плата. Раньше такие называли материнскими. Они так назывались, потому что на них устанавливались дочернии платы…

Пеллегрини понял, что сейчас придется выплывать из потока не нужной ему информации от человека, которому не с кем поговорить на интересующие его темы. Пеллегрини предпочел распрощаться.

После обеда он разговаривал с пострадавшим юношей Пьером, ничего нового тот не добавил. В итоге сдавший свою энергию бывший военный жил тоже недалеко, за Ментоном, послушно ответил на все вопросы, не проявив к комиссару никакого интереса. Женщину опросить не удалось, она была в отъезде, а допрашивать Айзека Леруа смысла не было, в отчете было написано про операцию сестры, и его мотивы были предельно ясны.

Пеллегрини приехал из Монако в Париж, окончательно закрыл дело и отправил материалы расследования в архив. Еще не хватало, чтобы во время проверки обнаружились его командировки по такому пустячному поводу.

Глава восьмая

Вернувшись из Лондона, ребята попали с корабля на бал в прямом смысле слова. Верный своему стилю, Волански устроил очередной сюрприз. Несмотря на то, что он не собирался появляться дома до получения наследства, он все-таки вернулся и устроил вечеринку, посвященную своему Дню рождения. На вилле было полно народу, гости пили и веселились под хорошую музыку. Ребята были очень удивлены, попав на пати, — Питер оказался не таким осторожным, как им поначалу показалось.

Хозяин дома их встретил как старых друзей. Айзек извинился за то, что у них нет подарка, добавив, что они Питера здесь увидеть никак не ожидали и не хотели бы ему доставить неприятности.

— Ерунда. Зато у меня для тебя есть подарок. Потом увидишь, — Питер загадочно улыбнулся. — Про безопасность я подумал. Все нормально, я ничем не рискую. Формально до получения наследства остался месяц или полтора, или несколько недель, если повезет. Хоть вы здесь и живете, я все же решил отметить свой день рождения. Честно говоря, после Амстера меня все больше и больше притягивает наша компания. Без вас отмечать не хотелось, и я решил, вернуться сюда и устроить пати, собрав кое-кого из старых друзей и приятелей.

Переодевайтесь и присоединяйтесь.

Ребята побросали вещи и, быстро приняв душ, присоединились к другим гостям, собравшимся вокруг бассейна. Играл прикольный старый диджей. Музыка отличалась от современной, видно было, что играет какой-то ветеран андеграунда, а не диск, купленный у музыкального лейбла «Коммуны». Все как в старые добрые студенческие времена, не считая того, что вечеринка проходит на суперкрутой вилле.

Айзек разглядывал гостей. Народ был интересный. В основном из богатых семей, никаких тебе веджи. Те, кому хватало денег на хорошую жизнь, не спешили продавать креатив. Хотя многие бывшие богачи разорились вместе со своими компаниями, проиграв конкуренцию «Коммуне».

Было много красивых девушек, все — одетые очень элегантно, не броско. С хорошими стройными фигурами. Ухоженные.

Может, они и не были фанатками нововведения, но точно пользовались новым поколением кремов и других средств по уходу за собой.

Айзек потягивал шампанское из красивого бокала, с удовольствием прогуливался среди всех этих представителей high society. Ему встретился довольно известный телеведущий, несколько известных девушек моделей, здесь же в окружении друзей на диване сидел Питер с Сандрин. Заметив Айзека, он стал делать не очень понятные жесты. В конце концов, Айзек понял, что Питер ему показывает на кого-то, сидящего чуть в стороне, за пультом диджея. Айзек направился в указанном направлении, светомузыка мешала ему понять, кто там. Подойдя ближе, он понял, что за «подарок» ему устроил веселый Питер! Он пригласил на вечеринку и Мишель Бланш.

Айзек очень обрадовался. Побольше бы таких Питеров в его жизни! Обернувшись к столу именинника, он показал ему большой палец, вытянутый вверх! Питер улыбнулся и ответил тем же жестом. И без того хорошее настроение стало просто шикарным!

Мишель была очень красива: волосы просто собраны в хвостик, минимум косметики, чуть подкрашены пухлые губки. Небольшие сережки, никаких часов или браслетов. Скромное коротенькое черное платье открывало ее острые коленки. Наряд завершали лаковые босоножки на высоком каблуке. Все вроде сдержанно, но выглядела она шикарно.

— Привет, Мишель! Полумрак к твоей красоте добавляет загадочности. Не помешаю тебе? Айзек, после дороги выпив бокал шампанского, чувствовал самую нужную кондицию — и не пьян, но уже уверен в себе.

— Привет, привет! Нет, не помешаешь. Как твои дела, Айзек? — сидящая посередине дивана Мишель продвинулась к краю, чтобы Айзек мог сесть.

— Я хорошо. Все идет прекрасно, — поцеловав девушку в обе щеки, Айзек указал на почти пустой бокал Мишель, — Может, тебе принести еще один сок?

— Давай. Только принеси мне лучше не сок, а Беллини.

— Хочешь, я принесу тебе другой коктейль? Тебе понравится. Тоже на базе шампанского. Я все-таки бывший бармен, и у меня есть коктейли собственного изобретения.

— Давай. Только если они не слишком крепкие.

— Ну, они чуть-чуть крепкие, но от одного-двух ничего не случится.

Айзек вернулся, неся сразу два: один был буквально золотого цвета, второй больше отливал бронзой.

Мишель попробовала сначала золотой.

— Ух ты, как вкусно! Что там? Погоди, сама угадаю… Шампанское — это понятно. Что-то апельсиновое? И возможно кофейное? — понюхав второй добавила, — А этот имеет кокосовый запах.

— Не скажу состав, пока не скажу, а то пить не будешь! Но большинство запахов ты угадала, — Айзек улыбался. Его обуревало желание немедленно раскрыть придуманный им рецепт. Похвастаться. Но он сдержался. — Я тебе расскажу, но сначала посмотрим, может, ты и сама все определишь.

— Ну, с кокосовым вкусом все ясно. Это малибу. Про остальное я еще подумаю. Значит ты изобретатель не только хитрых приспособлений, но еще и коктейлей? — Мишель обезоруживающе улыбалась.

— Откуда ты знаешь, что я изобретатель?

— Питер сказал. Сказал, что у него дома живет и работает пара интересных личностей, талантливых изобретателей. Один из них — заядлый байкер, а второго я видела пару раз. Видимо, это речь шла о тебе.

Айзек засмущался и раскраснелся. Хорошо, что Питер не представил их, согласно легенде, помощниками, присматривающими за его домом.

— Да. Изобретатель, — это звучало гордо, и Айзек приосанился. — А чем занимаешься ты?

— Хотела заниматься дизайном. У меня очень неплохо получалось, я разработала несколько довольно перспективных концепций. К сожалению, бизнесом это не стало. Скорее хобби.

— Почему?

— «Коммуна». Довольно дешево выдает отличные концепции. Конкурировать с ними сложно. Можно, но рынок сильно упал. Финансовой мотивации нет. Скорей, можно сказать, что я занимаюсь творчеством.

— Это для тебя не так страшно, ты же, как бы сказать…

— Богата?

— Ну, да. Обеспечена, в деньгах не слишком нуждаешься.

— В финансовом плане, да. Но когда мои идеи умирают, не родившись, это больно. Хочется показать, на что я способна. Что я не просто…

— Убийственная красотка, — перебил ее Айзек.

— Спасибо. Показать, что я не просто заурядная симпатичная девушка. У меня помимо дизайнерского диплома высший бал по многим точным наукам.

— Ого! Круто! Я помню, что у тебя высокий уровень креатива, но точные науки — это еще круче.

— А откуда ты знаешь Питера? Необычный ты человек. Питер тоже далеко не дурак, друг твой изобретатель, ты тоже. Ко мне тогда подскочил с какими-то лозунгами. Окружил себя креативными людьми. У тебя на них особое чутье?

— Что-то вроде того. Меня увлекают такие люди.

Мишель прищурившись оглядела Айзека, допила коктейль и, поставив бокал на столик, наигранно строго спросила:

— Ну, рассказывай, чем ты меня опоил! Приворотное зелье какое-нибудь?

— Почти. Точнее нет. К сожалению. Это шаманское, брют. В нем Малибу и Куантро.

— Очень вкусно. Шампанское и крепкий алкоголь. Хулиган! А как называется?

— "Lucky Blonde".

— О-оо, твоя подружка блондинка?

— Нет-нет, — начал оправдываться Айзек, — У меня сейчас нет подружки. Я так просто назвал! — решив умолчать о том, что назвал коктейль он действительно в честь своей университетской безответной любви — Анны. Ее ник в Инстаграм — luckyblonde, и он выбрал его в качестве названия своего творения.

— Врешь ведь. Я даже в темноте вижу, что соврал. Значит, ты еще и романтик? — коктейль Айзека был хорош и вкусом, и цветом и прилично пьянил с первого бокала. Мишель не стала исключением, она шутила и улыбалась.

— А второй, — Айзек аккуратно решил сменить тему, — Называется "Stars Bridge". Тоже шампанское, Амаретто и Гранд Марнье. Как мост к звездам. Вот к этим, — он показал на небо.

Мишель тоже посмотрела наверх, на черное чистое небо, усеянное яркими звездами.

Было совсем не холодно, но Айзек поежился и подвинулся поближе к Мишель, взяв ее за руку. Она не возражала, наоборот положила ему голову на плечо.

Все складывалось так удачно, но как назло подошли Байки с Питером.

"Черт бы тебя побрал, Байки, ты совсем не вовремя. Вообще ничего не видишь, что ли!" — подумал Айзек. Но момент был упущен. Байки приволок четыре полных бокала с шампанским.

— Я хочу сказать тост за Питера. Он — настоящий человек! Живой, натуральный, не какая-то там подделка. Ты молод, твой путь только начинается, и не сворачивай с этой дороги! Как говорится, Хэппи Бефсдей! Хэппи в хорошем смысле этого слова! Тьфу, такое слово они испортили! — Байки картинно скривился, и все засмеялись.

— За Питера! — присоединилась вставшая Мишель.

— За Питера! — громко заорал Байки, убрав звук на диджейском пульте.

— За Питера! — раздавались возгласы отовсюду вперемешку со звоном бокалов.

Подошла Сандрин и забрала именинника танцевать. Байки отправился за новым бокалом, Айзек с Мишель снова остались одни.

— Хочешь, покажу тебе свое главное изобретение? — предложил Айзек.

— Хочу. Покажи.

Айзек сходил в комнату и принес «Vi— Rain».

— Очень стильный приборчик. Говорю тебе как профессиональный дизайнер, — ее слова музыкой звучали в голове Айзека.

— Дизайн даже не главное. Нажимаешь эту кнопку во время дождя, и ни одна капля на тебя не попадает. Ты как под куполом!

— Надо же! Класс! Ничего подобного никогда не видела. Это очень полезная штука, когда ты в вечернем платье и с прической, — Мишель была впечатлена. — Мне бы такая пригодилась.

— Не только, — Айзек был рад, что его изобретение оценено по достоинству, к тому же девушкой, которая ему так нравилась. — Это много где можно использовать. И как личный зонтик, и как общественный. Можно защищать от дождя террасы ресторанов или хоть выставки акварелей на улице устраивать. Патент почти зарегистрирован.

— Ты действительно изобретатель. Питер не приукрасил. Молодец! С тобой нескучно. Бокал мне под ноги тогда специально бросил?

— Нет, случайно, прости.

— Не знаю, не знаю, можно ли тебе верить. Каждый раз, как тебя вижу, ты что-то нетривиальное выкидываешь.

— Это ты на меня так действуешь. Голова кружится, вот и падают бокалы.

Мишель положила руки на плечи Айзека. Айзек попытался ее поцеловать. Мишель отстранилась.

— Я строгих правил. Не так быстро. Шустрый какой! — Мишель улыбалась.

Айзек не понимал, она серьезно или нет. Он видел, что симпатичен и интересен ей. Но не мог сообразить, должен он ее попытаться поцеловать еще раз или не стоит. Наверное, не стоит. Можно было все испортить. А узнать ее поближе сегодня он успеет. Вечер был в самом разгаре, никто не собирался расходиться. Не стоило спешить.

Эти трезвые мысли совсем недолго продержались в его голове. Через несколько минут он ее все-таки поцеловал. И на этот раз она ответила взаимностью.

Глава девятая

Наступившее утро следующего дня было жарким. Княжество палило солнечными тридцатью семью градусами по Цельсию. У себя дома в такую погоду Айзек буквально подыхал, предпочитая пораньше приходить на работу в бар, где тихо жужжали мощные кондиционеры, и было более-менее прохладно. Но эта проблема теперь позади. На вилле Волански — здорово. С двух сторон зажатая между скалами, она всегда находилась слегка в тени, плюс в этом маленьком ущелье дул ветерок даже в совсем безветренный день.

Во дворе мерно гудели электрические уборщики, прибирая после вечеринки. В прекрасном настроении, устроившись поудобнее в гостиной, Айзек и Байки подробнее изучали те фотографии, которые им удалось добыть в Университете Линка.

Айзек отметил, что на некоторых снимках у Линка был странный по современным меркам вид. Про такой вид американец сказал бы «старомодный», а англичанин — «классический». На некоторых фото Линк держал сигару.

— Посмотри, Байки, вот на эту фотку, и здесь тоже. Линк-то курил. Причем сигары. Курение же уже побеждено, верно?

— Ну да, побеждено, — ответил Байки. — Я и сам вылечился, даже не думал, что будет так просто. Принял таблетки и прощай многолетняя никотиновая зависимость. Вообще курить не хочется, даже отвращение. Хотя есть богатые старперы, которые все еще сосут свои сигары и трубки.

— И Линк курит! И возможно, до сих пор курит. Не похоже, чтобы упрямый Линк менял свои многолетние привычки. Это может стать нашей зацепкой. Именно на таких кретинах, вопреки всему считающих, что сигары не так уж и вредны, и держатся оставшиеся кубинские фабрики. Посмотрим, что можно нарыть на эту тему.

Айзек вспоминал ликование по поводу полной победы никотиновой зависимости. Курение триста лет было проблемой простых людей и большими деньгами для табачной промышленности. Агентство «Коммуна» наплевало на влиятельное табачное лобби и выдало препарат, снимающий никотиновую и психологическую зависимость за две таблетки. Безупречный маркетинговый ход: Агентство «Коммуна» раздавало это лекарство совершенно бесплатно, меняя две таблетки на одну любую сигарету. Табачные концерны были раздавлены как жалкие червяки, разорившиеся в считанные недели. Таблетки разлетались со скоростью эпидемии, люди собирались в парках и совместно жгли свои сигареты. Не так много идей могут объединить весь мир в едином порыве: а сигареты в парках жгли от Америки до Китая.

День начала раздачи бесплатных таблеток стал всемирным праздником независимости. Независимости от никотина, уносившего ранее в год миллионы человеческих жизней.

Люди потеряли на акциях табачных компаний миллионы, но их никто не жалел. Некоторые даже покончили жизнь самоубийством, но туда им и дорога — в ад. Если руки владельцев табачных компаний в прямом смысле не в крови, то уж в фигуральном значении слова точно в кровище.

Теперь оставшиеся желающие курить только в самых крупных городах могли найти табачную лавку или заказать эту устаревшую отраву через интернет. Сигареты уже стоили почти как сигары, их себестоимость выросла с падением продаж до ломовой.

Месяц спустя Агентство эффектно усилило свое влияние, выпустив дешевое лекарство от рака.

За те два месяца популярность донорства взлетела до небес. Дальше больше — «Кома» ударила по наркотикам. На этот раз Агентство не забыло и про себя, — наркоторговцев и наркодилеров принудительно «скачивали» как преступников. Наркотическая зависимость также была побеждена. Это касалось всех видов нелегального кайфа, кроме травки. О ней споры до сих пор продолжались, но все шло к тому, что ее тоже собирались признать обычным наркотиком. Последние оплоты легальной марихуаны, Амстердам и Лос-Анджелес, проигрывали свою борьбу.

Потребление алкоголя тоже снизилось, но не сильно. Алкоголиками чаще становились туповатые люди, с низким уровнем фантазии, сдавать которую было бессмысленно с целью заработка. Они не смогли бы себе обеспечить хороший пансион, предпочитали и дальше выпивать. Хотя бывали случаи, что ради очередной дозы чего-нибудь спиртосодержащего алкаши ходили сдаваться "за копейки" до того, как был принят внутренний норматив, ниже которого «Кома» энергию не покупала.

Итак, курение было побеждено. Оставались немногочисленные, в основном богатые, люди, представители старшего поколения. Они были слишком стары, чтобы слушать предостережения о вреде курения для здоровья. И слишком амбициозны, чтобы бросать ради чего бы то ни было свою любимую привычку подымить трубкой или затянуться сигарой. Для таких людей курение сигар являлось индивидуальным стилем, хобби, частью жизни. Был шанс, что ретроград Линк такой же. Все вроде на это указывало. Как и многие гении, он не особо следил за собой, бело-серые следы пепла виднелись и на брюках, и на рукавах пиджака. Сами сигары на его фото тоже попались несколько раз. Для таких как Линк работала на последнем издыхании табачная индустрия.

У Байки появилась идея — покопаться в списках клиентов на серверах местных табачных магазинов. Айзека он попросил не мешать.

— Я люблю пообщаться, отвлечься, когда со мной рядом кто-то есть, — пояснял он. — Так что, если я работаю, я — одиночка.

Айзек не возражал, он разбирался в патентных документах на свое анти-дождевое устройство. Главное теперь — не продешевить. Идея Волански об использовании «Vi-Rain» на открытых верандах ресторанов добавила к стоимости добрых пару миллионов, а то и больше. Заходил и к Викки в госпиталь. Теперь он хотел ее видеть постоянно. Ему так много хотелось ей сказать, но он не мог. А она не могла услышать.

Глава десятая

Работая в новом направлении, Байки собрал адреса продавцов табака, которых, как выяснилось, во времена Линка существовало намного больше, — сейчас их остались единицы. В первую очередь Байки отбросил магазины, находящиеся слишком далеко, затем выбрал те, которые продавали дорогие сигары и работали круглосуточно. Без труда взломал их базы. И в первую очередь сосредоточился на табачной лавке, которая находилась неподалеку от того самого университетского городка, откуда они только что вернулись.

— Мы же знаем, когда Линк был в Англии. Знаем, когда он начинал вести курс лекций. Или когда уезжал на конференции. Я выделил подходящие даты. Если он покупал сигары с карточки, мы увидим ее номер в эти дни, — пояснял Айзеку Байки.

С продажами в сигарном магазинчике было негусто, иногда за целый день никто не покупал ни одной дорогой сигары. «И правильно, — ворчал Байки, — курить — здоровью вредить». Когда-то он тоже был заядлым курильщиком и игнорировал всевозможные предупреждения. Трудно представить, сколько сигарет он уже бы выкурил раньше, вот так сидя и трудясь над загадкой. Но сейчас, даже во время напряженного поиска, мысль о курении его не посещала. То ли дело о кофе.

Байки отхлебнул из чашки и посмотрел результаты анализа платежей по датам. Каждый раз в день возвращения Линка в Англию в табачной лавке совершалась покупка на солидную сумму. Байки сравнил номера банковских карточек в надежде увидеть, что это был один и тот же клиент. Тогда можно бы предположить, что это — карта нашего профессора. Но, увы, он увидел, что сигары приобретались, как минимум, с двух разных карт. Значило ли это, что Линк — владелец хотя бы одной из них?

Анализ продолжался. Байки решил заодно взломать платежные базы турагентств, которые находились неподалеку от университета. Каким бы малопродуктивным не казалось это занятие, он не забыл запустить программку сравнения карт, в которую забил номера, засвеченные в английской табачке. И, пока работала программа, пошел отвлечься, посмотреть, чем занят Айзек.

Тот только что вернулся из спортзала, его волосы были еще мокрые после душа. Айзек сидел на диване перед включенным телевизором. Байки подметил:

— Тебе пора прошвырнуться в магазин и купить себе пару новых футболок. Пока мы тут живем, ты так раскачался. Молодчина, конечно, так держать. Но в своей старой одежде, которая на тебе сидит в обтяжку, ты похож на учителя танцев.

Айзек хмыкнул и потянулся за пультом, чтобы сделать звук телевизора погромче. Отыграла мелодия новостной заставки, и приветливый ведущий деловым тоном объявил:

— А сейчас — последние новости науки! В Африке сажают новые агрокультуры, разработанные «Коммуной». Стойкие к жаре и потребляющие мало воды. Вырастает сразу полусублимированный продукт, и при добавлении жидкости он увеличивается в размере в несколько раз. Очень удобно. Спрессованный урожай с одного акра умещается в один небольшой грузовик. Попадает на склад, со склада в магазин, в магазине — на прилавок. Покупатель легко донесёт компактную упаковку до дома, и, опустит в воду.

«Для доставки такого количества пищи, которое получается из одной упаковки, раньше пришлось бы нанимать грузовик!» — деловито сообщал с экрана старичок-покупатель, наклонившись к микрофону журналиста.

Затем телевизор поведал про очередную новость в медицине. Рассказывая о множестве удобств и новшеств, сделанных непосредственно для инвалидов, разработчики представили новое поколение протезов. Протез практически не отличается от настоящей конечности. «В будущем можно пойти дальше и сделать их более совершенными даже по сравнению с человеческим телом, если кто-то из ученых предложит соответствующую разработку. Пока это только мечты, — симпатичная журналистка завершила репортаж белозубой улыбкой. — Но с новой технологией — мечты сбываются».

В конце выпуска мельком показали демонстрацию против скачивания ОЭ в Дели. Протестующие вышли с плакатами: «От веджи рождаются глупые дети». Диктор переключился на представителя «Коммуны». Тот сказал, что, действительно, дети рождаются с низким уровнем креатива, но выводы делать рано. Это новорожденные, они еще совсем маленькие и, возможно, уровень вырастет вместе с ними самими. У обычных детей при рождении креатив тоже невысок и развивается с их взрослением. На всякий случай мы дополнительно занимаемся этим вопросом, следим за ним и не забываем про эту проблему. Рассматривается возможность разработки какого-либо средства, способного скорректировать ситуацию. Мы уже увеличили втрое гонорары за скачивание для специалистов и ученых, работающих в этой области.

«Не все дети рождаются хэппи, это доказывает, что такое положение исправимо! В любом случае, несомненно, «Коммуна» решит и этот вопрос, как до этого решало все проблемы человечества!» — подвел итоги ведущий.

Айзек знал, что «Коммуна» следит за проблемой, он сам видел таблицу с уровнем креатива детей веджи. Но то, что этот уровень низкий, было неправдой, потому что большинство детей рождались совсем без креатива. Да и для тех, у кого креатив все-таки был, неплохо бы провести тесты на отцовство. Так что представитель «Комы» соврал. Айзек злился, но сделать ничего не мог.

После рекламы шли новости спорта. Спортсмены-хэппи не уступали обычным людям. Хорошие физические данные по-прежнему здесь играли ведущую роль. Веджи запросто поддерживали хорошую кондицию под руководством тренера, да и вообще с легкостью выполняли любую задачу, полученную в виде конкретной инструкции.

Внезапно, из соседней комнаты, где работал компьютер Байки, раздался голос Мика Джагера: «I can get no satisfaction!»

— Что это за хрень, — Айзек вздрогнул от неожиданности.

— Программа просигналила, что обнаружила совпадения! — радостно сообщил Байки.

Ребята ринулись посмотреть, что же было найдено. Оказывается, номера обеих карт, с которых покупались сигары, нашлись в платежной базе одного турагентства. Ими с разницей в несколько часов был оплачен перелет на Сардинию. Одинаковая стоимость, направление только «туда». Но самое будоражащее — дата платежа. Это случилось в день исчезновения Линка. В тот самый день, когда студенты впервые не дождались его с лекцией.

— Опять обе карты!? — воскликнул Байки, будто обращаясь к монитору.

— Байки, ты что забыл, — Айзек перевел горящие глаза на друга, который одновременно гордился своей находкой, но не понимал очевидного, — У Линка была Иоши Като. Она, уверен, тоже покупала ему сигары. С ней он и улетел на Сардинию. А заплатили, кстати, в разное время — для конспирации.

— Правдоподобно! Правдоподобно, черт побери! Но стала ли Сардиния конечной точкой их маршрута?

— Давай посмотрим, как там дело обстоит с табаком, Байки?

— Уже смотрю, — отозвался тот.

На острове до недавнего времени оставалось два сигарных магазина. Невиданная роскошь для умирающей отрасли. Но с другой стороны, так и должно быть в излюбленном месте богачей. Теперь один магазин уже закрылся. Другой — работает. Байки вскрыл базы обоих и копался в бухгалтерии, не фигурируют ли и там две знакомые карты? Увы, таких номеров в базе не значилось.

— Хотя смотри-ка! — воскликнул Байки. — Буквально через два дня после исчезновения Линка, в одном из этих магазинов была совершенна очень крупная покупка. Весьма похоже на то, что кто-то, перед тем, как отсидеться в тени, прилично заранее закупился. Как бывший курильщик, могу сказать тебе, Айзек, что на нервной почве, куришь гораздо больше.

— Ясно дело, старые карты Линк использовать для покупок не мог. Наверняка были готовы новые незасвеченные карты на другие имена.

— Если мы полагаем, что Линк завис на Сардинии, и у него новая карта, то этой потом он должен был расплачиваться еще не раз.

— Байки, это зацепка, это наш шанс найти его! Проследи покупки по всплывшей карте за последние семь лет, и проверь, что карта, с которой была совершена та крупная покупка, ранее в этом магазине не появлялась. А я пойду собирать вещи. Поедем на Сардинию, установим слежку за табачной лавочкой и выцепим Линка.

Пока Айзек упаковывал вещи, Байки поделился несколькими новостями: действительно по этой карте раньше никто ничего не покупал ни в табачной лавке, ни где-либо на острове. Зато впоследствии ее номер снова попадался и в этой лавке, и в нескольких супермаркетах. Заказы по ней тоже делали. Но информации, куда заказы доставляли, найти не удалось. «Компании по доставке процветали, у них есть деньги на хорошую защиту», — пытался оправдаться Байки.

Наконец-то появилась версия о местонахождении Линка, в которой было больше уверенности, чем надежды! Это была далеко не соломинка, за которые они хватались ранее. Имея с собой компьютеры и собственные головы, можно устраивать мозговые штурмы хоть в Новой Зеландии. Да и Сардиния относительно недалеко. Все-таки не Азия, и даже не Северная Африка.

Здесь Айзека держала только Викки, и сердце заныло, что он снова вынужден с ней расставаться, и в этот раз неизвестно как надолго. В доме Волански было суперкомфортно, но ноги сами несли.

Приняв план, ребят отпустило. Нервяк, царивший последние пару недель, спал. Принятое решение есть принятое решение, оно дает конкретную цель. Мысли переключаются на новую задачу. Им обоим не хотелось признавать, что логика поездки довольно хлипкая, что Линк с Сардинии мог уехать дальше, поэтому, не сговариваясь, они поддерживали и приободряли друг друга.

Вечером Айзек выдумаол очередной хороший знак. Ему пришло сообщение, короткое, но чрезвычайно обнадеживающее. Мишель Бланш спрашивала, как его дела. Он решил, что сегодня ему точно способствует удача. Забыв о Викки, он сразу вспомнил офигенный вечер с Мишель, который они провели у Волански, болтая и рассуждая, как старые друзья. Тогда она впервые проявила к нему настоящую симпатию.

Айзек ей ответил, что дела отлично, и, набравшись храбрости, добавил, что с удовольствием бы с ней снова увиделся. И чем скорее, тем лучше, потому как он собирается уезжать неизвестно насколько. В ожидании ответа от Мишель минуты растягивались в часы, и когда она, наконец, ответила: «Да, я освободила свой вечер, мы можем увидеться!» — на Айзека нахлынула эйфория. Айзек почувствовал прилив счастья.

Все складывалось на редкость удачно, наконец-то появилась серьезная зацепка, зародившиеся отношения с Мишель приходили в желанное русло. Как же приятно влюбляться; воспоминания того вечера постоянно возвращались к Айзеку.

В такие дни он понимал, что в его жизни немало хорошего. Укладывая в чемодан свои вещи, он вспомнил, как они семьей в каникулы собирались на пикник в кемпинг. Ехали на машине. Это были настоящие приключения! Мать с отчимом по очереди рулили, а они с Викки зачарованно смотрели в окна.

Снова вспомнив о Викки, Айзек растерянно ощутил похожие чувства, что он испытывал к Мишель. «Ладно, еще будет время разобраться», — решил он.

Немного успокоившись, ребята стали размышлять, что им нужно, чтобы отправиться в дорогу и как туда добираться. У Айзека на этот счет имелось четкое мнение, но он знал, что Байки будет против, мечтая поехать на мотоцикле, и прежде чем поднять тему, долго подбирал слова. Как будто размышляя вслух, он говорил, что для слежки за магазином нужен бы какой-нибудь неприметный фургончик. И до Сардинии доехать надо, желательно, на машине, потому что на мотоцикле особо не поболтаешь. Вещей с собой набрать, крыша над головой, все дела. Если все пойдет успешно, то они вообще вернутся не одни. В конце концов, Байки сам понял, решение Айзек уже принял. Машины у них не было, только мотоцикл, и откуда он могли бы взять вэн?

— Скажи, Байки, а нельзя ли у твоей тусовки одолжить какой-нибудь фургончик? Как вариант, обменять на что-нибудь, что ценится в твоих кругах?

— Айзек, ты не хочешь, чтобы мы ехали на моем Харлее, и ты намекаешь, что нам откуда-то надо взять машину? И поскольку откуда-то она взяться не сможет, я должен Харлей продать или обменять? Ты что совсем охренел?!

Айзек виновато кивнул. Спасибо, мол, Байки, что мне не пришлось самому это озвучивать.

Байки буквально взорвался и стал горячо возражать, рассказывая о том, что Харлей — это его жизнь, его брат, любовь и его судьба. А все это не продается и не разменивается. Ни на время, ни навсегда.

— Друзей, женщин и мотоцикл я никому в жизни одалживать не собираюсь!

Но так получалось, что спорил он скорее сам с собой, ведь вслух мысль об обмене Харлея прозвучала от него. Байки был неслабым аналитиком и понимал, что оказался в тупике. Его собственная логика загоняла его желания в угол.

— Пойми, Айзек. Вот ты говоришь: фантазия, креатив. Да, каждому, кто не веджи, хочется самовыразиться. Не все пытаются, но каждому хочется. Музыканты воплощают себя в музыке, ученые — в науке, а я — в своем мотоцикле! — Байки был взвинчен. — Это больше, чем просто техника. Это мое alter ego! Я не могу его продать или поменять! Это я сам! Он бы меня не продал! Мы, байкеры, не такие.

Вот один парень в баре рассказывал, у него спортивный мотоцикл, и его как-то вызвали в суд за превышение скорости. А он судье убедительно доказывал, что на скорости двести семьдесят километров в час невозможно прочитать знак о превышении скорости. Судья, в прошлом сам байкер, присудил минимальный штраф и выписал официальное предупреждение. А мог запросто мотоцикл конфисковать. У нас так.

Мой Харлей — это моя причастность к большой семье, к людям, которые стремятся к свободе и не зависят от правил и власти. От этой гребаной системы, с которой мы хотим бороться… Он мой боевой друг! А я должен потерять друга ради борьбы? Что бы ты выбрал, Айзек? Мы не они, у нас есть сердца!

Байки говорил и говорил, все больше разубеждая себя и проклиная обстоятельства. Он мрачнел и злился, понимая, что выхода у них нет.

— Ладно, Айзек, пусть эта долбанная система подавится моим Харлеем. Решено, продаю. Это будет не жертва, это будет железная кость в их горле. Только я не могу это сделать сам. Я отправлю тебя к своему товарищу. Он давно спрашивает про мой байк. Точно выкупит. Лучше ему, даже со скидкой, чем какому-нибудь уроду. Этот хоть нормальный. Будет мой брат в надежных руках.

Айзек молча кивнул. Что такое идти продавать часть себя, он знал не понаслышке.

Глава одиннадцатая

На следующий день Айзек созвонился с потенциальным покупателем байка, договорились вечером встретиться. На замену он присмотрел вместительный фургончик американского происхождения. Машина была та еще, на устаревшем принципе сжигания топлива, поэтому жрала бензин как бешеная лошадь. Зато остекление было только с двух передних дверей, водительской и пассажирской, в кузове — вози, что хочешь, с улицы не видно.

Прежде чем отправиться на сделку, он зашел к Питеру и обрисовал ситуацию.

Волански расстроился из-за Байки, выкупить мотоцикл он не мог, это было бы нарушением юридически закрепленной воли отца, а до получения им денег откладывать поездку было нельзя.

— Айзек, в гараже стоит рабочий фольксваген, — если вы найдете способ его уничтожить, сжечь или разбить, я бы мог купить вместо него фургончик. Но это волокиты на пару недель, может дней десять, и вам лишний риск. Решай сам.

— Мне жаль Байки, получу первый же гонорар, куплю ему новый Харлей.

— Ты не торопись продавать права, Айзек, скоро я буду при деньгах, ситуация поменялась, и ты мне уже не чужой сумасшедший незнакомец. Посмотрим, может, договоримся о партнерстве. У меня было время подумать про твое изобретение и к тебе присмотреться. Я готов иметь с тобой дело. А с мотоциклом Байки давай поступим так, ты договорись с покупателем, что имеешь право выкупить его обратно в течение двух, даже лучше про запас трех, месяцев. С прибылью двадцать-тридцать процентов. Блефуй, что иначе не продашь, думаю, он согласится.

— Хорошо, я попробую. Спасибо, Питер! А уж Байки сойдет с ума от счастья. Он мрачный как дно колодца, горюет ужасно.

Узнав про идею Питера и его готовность выкупить мотоцикл обратно, Байки чуть не рехнулся от радости. Он ушел в свою комнату и пригласил туда Волански. Байки не умел благодарить, но их разговор был очень длинным, и оставалось только догадываться, что он сказал. Вернувшись в гостиную, он был серьезен, заявив, что Питер ему теперь как брат!

Тяжелый груз свалился с плеч напарников, дело пошло в другом ключе, Байки передумал и отправился на сделку вместе с Айзеком. Покупатель поначалу расстроился, что может лишиться покупки, но согласился с условием обратного выкупа, пообещав быть очень аккуратным с мотоциклом.

Купленный фургончик оказался вполне ничего. Байки купил на свалке битых машин уплотнитель сжигания и прикрепил к двигателю. Бензин обогревался кислородом из воздуха и с дополнительным давлением поступал в мотор. Это снизило потребление топлива в полтора раза. Временный, но необходимый выигрыш в финансах: так неприспособленный двигатель быстрее изнашивался, различные резиновые прокладки и старые свечи быстрее прогорали.

Айзек отвечал за бытовые проблемы — на оставшиеся харлеевские деньги приобрел оставшиеся пару спальников, одеял, горелку и прочую мелочь, которая могла пригодиться. В фургоне предполагалось работать, готовить, ночевать. Неизвестно насколько поездка затянется.

Вещи друзья собирали молча, Байки все же иногда снова дулся на то, что ему пришлось как минимум временно продать свой Харлей, и мало разговаривал. Они перекидывались редкими словечками по некоторым важным вещам, если их нельзя было не обсудить.

Байки начал переживать, что мотоцикл попадет в аварию или сломается, рисовал себе картинки как на нем шумно и весело кто-то гоняет. От этого он периодически начинал ворчать, словно больной подагрой старик, вымещая негативные эмоции на своем друге:

— Айзек, не забудь взять свои лыжные ботинки!

— Айзек, не забудь свой розовый халат!

— Айзек, ты проживешь неделю без порносайтов?

Айзек старался не замечать колкостей, сосредоточившись на том, чтобы ничего не упустить. Он понимал, что для Байки ехать на Сардинию, да еще на пароме, да еще и надолго, а не на мотоцикле, было ударом. Все равно, что старший вице-президент корпорации Боинг полетит на бизнес саммит Эрбасом.

— Айзек, возьми зонтики, — съязвил в очередной раз Байки.

Успокоился он никак не мог, сказав, что напишет песню про гордого кенийского бегуна-марафонца, несущего службу на чужбине в тяжелых неудобных сапогах.

— Прекрати ныть, Байки, ты же любишь все американское. Мы едем на американском классическом вэне, будем в нем жить, и я согласен всю дорогу слушать только рок-н-ролл.

— Ладно, пусть, черт с тобой, на таких условиях другое дело! — вдруг Байки расплылся в улыбке. — Легко ты сдался, чуть больше часа продержался!

Они заржали и больше тему машин, мотоциклов и кенийских марафонцев в сапогах и ластах не вспоминали. К слову сказать, Байки набрал с собой рок-н-рола минимум на годовую поездку, забив дисками целую коробку. Возражать смысла не было, в старом вэне не было разъемов для современных телефонов и карт памяти, а переходник искать было некогда.

К вечеру они были полностью готовы, скачали карты, сделали ряд пометок, проложили путь и пошли отметить это дело в «Маккартис». Мишель была удивлена тем, что Айзек для свидания выбрал неромантичный бар, да еще и позвал приятеля, но все-таки согласилась прийти.

Байки уговорил пойти с ними и Волански. Мишель пришла гораздо позже остальных, заставив Айзека изрядно поволноваться. Но когда она все-таки появилась — выглядела просто бронебойно! Собранные в хвостик волосы подчеркивали ее длинную шею, на лице минимум косметики, чуть ярче подкрашены губы. Ее образ венчала стильная косуха из мягкой кожи. Айзек картинно схватился за сердце, а Байки немедленно передразнил его, накрыв руками ширинку начав сползать под стол со стоном и оханьями. Волански прыснул со смеху, Мишель презрительно посмотрела на него, сложила кисть пистолетом, приставила ее к голове Питера, громко сказала: «Бум!!!». Картинно сдув несуществующий дым выстрела из дула, довольно оглянув умирающую компанию, спросила:

— Я не понимаю, стоит ли мне здесь оставаться?

Все мгновенно ожили и, перебивая друг друга, затараторили, что конечно стоит!

— Я смертельно ранен, но пока жив! — торжественно воскликнул Питер.

— А от оргазма еще никто не умирал — добавил Байки.

Растерявшийся от такого потока комплиментов со стороны своих друзей в адрес собственной девушки Айзек ничего не нашелся сказать, поцеловал Мишель в обе щеки и приставил ее стул поближе к себе.

— Я сяду к тебе, надеюсь, ты не против? — Мишель почему-то обратилась к Питеру.

— Против была бы Сандрин, только ее здесь нет, — весело отреагировал Байки.

— А почему не ко мне? — обиделся Айзек.

— Потому что ты — наказан!

— Но за что, Мишель? — Айзек моментально угодил в капкан.

— Ты меня пригласил на свидание… В бар! Мог в ресторан, кафе, парк, куда угодно. Разве девушку приглашают на свидание в бар с друзьями?

— Пожалуйста, прости его, Мишель, — Байки вступился за друга. Я согласен, что он кретин, идиот, болван и дурак. Но ведь в этом его индивидуальность. Мне завтра не выдержать его кислой физиономии, до Сардинии добираться почти сутки. К тому же он сегодня спас от смерти моего железного друга. И я просто обязан теперь выручить его.

Все эти шутки Байки не вызвали в Айзеке ни капли умиления. Он был подавлен и грустен, осознав свою ошибку. Вообразил Мишель своей девушкой и так бездарно просрал их первую встречу, в суете сборов даже не сообразив, что это не встреча, а свидание.

— Ладно! Квиты! Будем считать, что мы в расчете за твою милую помощь мне тогда в баре.

Мишель пересела к Айзеку, который на радостях своего спасения попытался обнять ее за талию.

— Но-но-но! Не горячись! — Мишель мягко отодвинула его руку. — Квиты — это не значит, что ты полностью прощен.

— Да уж, Мишель! Ты еще та штучка! — сказал Байки и, повернувшись к Айзеку, добавил. — Я тебе не завидую дружище. Но и завидую тоже!

— Бар, так бар! Мне Лонг Айленд! — Мишель чмокнула Айзека в щеку и ласково проговорила, — Принеси мне, пожалуйста. А ты, Байки, расскажи-ка, что это еще за спасенный железный друг и зачем вам на Сардинию?

— И мне тоже Лонг Айленд, — добавил Байки, обращаясь к Айзеку.

— И мне, — присоединился Питер.

Чем больше Мишель выпивала, тем меньше она злилась на Айзека. В конце концов, ему все-таки удалось ее приобнять и прижать к себе. Мишель не сопротивлялась. А Айзек утонул в любви к ней. Едва волнение ушло, адреналин от испуга из крови вышел, алкоголь тут же взял свое, и Айзек резко опьянел. По правде говоря, все уделались сладковато обманчивым, но очень крепким Лонг Айлендом в полный хлам, толкая тосты о свободе личности, за креативных и хороших телок типа Бланш!

Волански еще раскошелился на трешку наличкой в дорогу, за что бухой Байки пообещал его взять играть на бубне в свой Бэнкси-бэнд, рок-группу, которую Байки создаст по окончании дела в честь великого английского граффити художника, загадочного Бенкси, арт-террориста, который «бомбил» улицы многих городов мира своими остроумными и остро политическими рисунками, и никогда не был пойман.

— И если ты откажешься играть на бубне, то получишь в бубен, — лаконично добавил он заплетающимся языком.

Они еще поговорили про Бенкси, про его чувство юмора и узнаваемость его работ, про то, как ему удается оставаться инкогнито. Про то, как забавно он вставляет граффити в окружающую среду: городские надписи, знаки, облезлости вместе с его рисунком превращаются в шедевр. Его не поймали ни разу за работой полицейские, интересно почему? Потому что он досконально продумывает, как не попасться, или ему тупо везет?

— Все что стоит делать, стоит делать хорошо. Аnything worth doing is worth doing right, — процитировал Байки. — Так говорил Хантер Томпсон. Знаете про него? Конечно, нет. Вы же не байкеры. Этот дядька, Хантер Томпсон, он в 60-х годах сделал офигительную вещь. У него самого тогда был старый «ягуар», никаких мотоциклов, он вообще к байкерам никаким боком не относился. Но они, то есть мы, ему были интересны. Всегда у нормальных людей мы ассоциировались со свободой, бунтарством и настоящим адреналином.

В ту эпоху мотоциклетных клубов было полно. Чемпионат брутальных названий: «Цыганское жулье», «Неприкаянные черти», «Охреневшие гуси», «Цинковые очки». Все это были мужики с татуировками, затянутые в кожу, они глушили пиво и гоняли по хайвеям. Но среди них выделялась одна банда — «Ангелы ада», вот они нагоняли дикого страха на все добропорядочное общество. Про них ходили слухи, что они измазывают свою одежду дерьмом, чтоб была дубовее, и насилуют всех женщин, попадающихся им на пути. Газеты то и дело несли про них чушь в стиле: «кажется, один байкер из, предположительно, «Ангелов ада», возможно, изнасиловал, якобы, официантку». Ну, вы понимаете, как низкосортные журналисты умеют нагнать страху и туману одновременно. Девки визжали и ждали, когда же к ним заедут «Ангелы» и начнут насиловать.

Томпсону стало интересно, что это за страшилка такая всенародная? У него был друг, бывший «Ангел», какой-то корреспондент, коллега, короче. Томпсон через него получил вход на байкерские тусовки. Бесполезно было говорить «Ангелам», мол, здрасте, я журналист, хочу написать про вас. Но Томпсон чистюлей не был, он был человеком, нарушающим общепринятые правила. Взяв у издателя аванс за будущую книгу, Томпсон купил байк и целый год колесил с «Ангелами», фиксируя их жизнь. Вместе со стаей он мотался по городам, рвал по трассам, общался за жизнь, курил траву, валялся на газонах, выслушивал от копов тираду про свои права и попадал в кутузку, бывал бит вместе с байкерами, хоронил вместе с ними «авторитетов». Короче, нырнул в проблему с головой. А когда вынырнул, издал свою книгу. Эта книга стала сенсацией. Он же не просто рассказал, сколько байкер пива выпивает в день, он копнул глубоко и вырыл причины конфронтации байкеров и американского общества — он так понял, что все дело в послевоенной поре.

Кстати, эти черти, «Ангелы», совсем свихнулись от популярности, стали читать о себе новости в газетах за утренним пивом, и научились сдирать деньги за интервью, за съемки. Поэтому потом, когда узнали про книгу, потребовали поделиться гонораром и избили Томпсона до полусмерти. Но ему не привыкать. Это был не первый и не последний скандал в его жизни. Скандал — двигатель прессы. Так он и жил, — закончил Байки свою не последнюю в этот вечер историю. — В его честь даже термин появился — «гонзо-журналистика», крутой был мужик. Легенда!

— Он еще написал книгу «Страх и отвращение в Лас Вегасе». Я ее читала, — с улыбкой добавила Мишель. Ты не один здесь знаешь Хантера Стоктона Томпсона.

— Если тебе наскучит этот болван Айзек, я всегда в твоем распоряжении, — после небольшой паузы с уважением добавил Байки. — Ты самая невъебенно крутая!

— Можно было бы и без мата, но от тебя, Байки, это звучит не грубо, — Мишель, смеясь, ему кокетливо подмигнула.

— Не дам! — очнулся Айзек, еще крепче прижав к себе Мишель.

Часть четвертая

Глава первая

Во сколько разошлись, Айзек не запомнил, водитель Мишель сначала отвез ее домой, а потом вернулся, забрав его, Питера и Байки на виллу.

Утро вместо запланированных шести наступило в двенадцать. Айзек трижды ночью бегал на кухню попить. Жажда была дикая. Выпив за ночь литр воды минимум, он все равно проснулся не до конца протрезвевший и немного опухший. Разбудил Байки и Волански, сварив всем по большой чашке кофе, и пожарил огромную яичницу.

После завтрака голова еще гудела, хотелось отлежаться дома, но, к сожалению, пора было выезжать в сторону Италии.

Питер предложил перенести выезд на день. Айзек был за. Утром, он обнаружил в своем телефоне ночное сообщение от Мишель, без слов, но зато с тремя поцелуйчиками и сердечком. Хотелось ее еще раз увидеть, исправить вчерашнюю ошибку. Встретиться вдвоем, без друзей. Но железный Байки, по которому вообще было незаметно, что он вчера прилично бухал, отмел эту идею, добавив, что не стоит расслабляться, он в норме и готов сесть за руль. Не первая пьянка и не последняя. Айзеку очень хотелось остаться, но аргументов возражать не было, тем более он понимал: ему не хотелось уезжать только из-за Мишель. Он вяло попытался спорить, пояснив другу, что получил очень обнадеживающее сообщение.

— Тем более, едем! Мишель от тебя никуда не денется. Как эксперт по женским сердцам скажу тебе так: Мишель избалованна мужским вниманием. Ей особенно будет интересен такой небанальный типчик как ты. Приглянулся таким, какой ты есть. Им и оставайся. Те, кто пляшут под ее дудку, ее наверняка не цепляют.

— И все же…

— И все же, едем, — прервал его Байки. Доверься мне, ты про нее здраво думать все равно не можешь. Садись в машину и поехали!

Через пять минут они стартовали. Только проезжая мимо госпиталя Айзек вспомнил про Викки. Ему стало стыдно. И за то, что забыл ее навестить, и за то, что из-за Мишель, она вовсе вылетела из его головы. Второе его расстраивало меньше. Может Мишель и вправду поможет забыть вспыхнувшие к Викки чувства?

Погода была солнечная, уже вовсю жарило. Байки рулил, а Айзек пытался подремать рядом, попросив не включать музыку. Попытка уснуть до выезда на автостраду на петляющих Монакских улицах, даже в тишине оказалась бессмысленной. В конце концов машина поднялась на самый верх, где местная дорога сливалась с автострадой. Байки себя чувствовал прекрасно, а выпив таблетку от головной боли, и Айзек начинал приходить в себя. Ехать в тишине уже смысла не было, да и странно не разговаривать, когда перед тобой дорога, начало нового путешествия. Оба друга были полны противоречивых чувств, гамма которых начиналась предвкушением приключений и успешной охоты и заканчивалась некоторой неопределенностью и боязнью потерпеть неудачу.

Хайвэй быстро привел к Ментону.

— Вот и город-лимон, — сказал Байки и сглотнул. — Последний французский город. Дальше Италия.

Сразу за ним проходила граница Франции и Италии. Друзья в последний раз отдали дань французским дорогам в натуральном смысле слова и пересекли туннель, разделяющий страны. Впереди виднелись электронные табло, оповещающие о въезде на платную, теперь уже итальянскую, автомагистраль.

Вентимилья — первый итальянский город на их пути. Как и все небогатые жители приграничной территории Франции, Айзек часто ездил на их большой местный рынок. Современные невысокие домики курортного городка скромно молчали о том, что его окрестности знавали древнеримских консулов и императоров. Когда-то в здешнем римском амфитеатре, от которого сохранились лишь развалины, богатую публику развлекали покорные рабы.

Айзек подумал, а ведь теперь складывается очень похоже. Сейчас веджи — это рабы, только не физические их свойства, а умственные. Их ОЭ продана тем, кто не нуждается в деньгах и не сдает свою фантазию. Из истории Айзек знал, что Римская империя пала не за один день, она сначала распалась на две части — Западную и Восточную. Восточной части, другое название которой — Византия, было суждено расцвести. Не потому ли, что рабов там перестали рассматривать как вещь, начав признавать их личность? Пока Айзек был поглощен своими древнеримскими мыслями, обдумывая идею освобождения мира от современного рабства, они уже подъезжали к Сан-Ремо.

— Ты бывал в Сан-Ремо? — спросил Айзека Байки.

— Как ни странно, нет, не был, но слышал, что уступает нашим курортам.

— Все курорты уступают нашим, но это не повод никуда не ездить.

— Тогда как-нибудь побываю.

— А я был, катался на мотоцикле. Туда можно доехать как по хайвэю, так и понизу. Мне было все равно куда ехать, особенно, когда у меня появился первый мотоцикл. Появилась цель — ехать, вот и выбрал первой точкой Сан-Ремо. Я был в восторге, и город мне показался чудесным. Хотя, возможно, просто мой настрой был таким очень позитивным.

— А куда ты еще ездил? — спросил Айзек.

— На машине мало куда. А вот на мотоцикле добирался до Венеции, Женевы, Парижа, само собой. Самыми дальними точками были Амстердам и Копенгаген. В Копенгагене я жил целую неделю в знаменитой «Кристиании». А в Амстере я так покутил однажды в кофешопе, что потом сутки боялся подойти к мотоциклу. У меня голова шла кругом. Да и сам, наверное, знаешь, это город, где ты всегда ищешь повод еще на денек задержаться.

— Согласен! После нашей последней поездки, мы обязательно туда вернемся. Может и на мотоцикле, как ты хотел. Мельницы, тюльпаны и всякое такое посмотрим.

— Старых мельниц я ни разу не видел. Только современные ветряные электростанции. Этих сейчас полно везде, особенно вдоль дорог, не только в Голландии.

В подтверждение этих слов слева появился ряд равномерно дышащих воздухом высоченных мельниц. Айзек насчитал целых восемь. Новенькие, уже многопропеллерные. Высотой метров пятьдесят, а то и выше. Раньше они в основном были белые или серые, а эти окрашены в самые разные цвета. Прикольнее всего смотрелась розовая с черными лопастями. Как ряд мельниц закончился, началась длинная эстакада, а за ней туннель. После туннеля — заправка. Байки, сбросив скорость, перестроился в самый правый ряд.

— Хочу итальянского капучино, — пояснил он Айзеку, — И в туалет.

На заправке ребята дозалили бак топливом и взяли по двойному вкуснейшему капучино, усевшись на улице под зонтиком на пластмассовых стульях.

Удивительно, но стоило пересечь границу с Италией, и, в отличие от Франции, капучино даже на заправке был великолепным. Откуда такая разница, не ясно. Но это стопроцентный факт. То ли итальянское молоко вкуснее, то ли вода лучше. Но кофе был божественно вкусным.

— Итальянский капучино и панини. Не перекус, а сказка! — Айзек улыбнулся другу.

— Не люблю панини, — сказал Байки, — Я больше по пицце. Как-то прочитал, что итальянцы из всех вариантов предпочитают Маргариту. Точнее, если они приходят в незнакомую пиццерию, то заказывают именно Маргариту, потому что ее невозможно испортить.

Раньше я выбирал «четыре сыра» или с морепродуктами, любил с салями, и никогда не брал простенькую Маргариту. Зачем, когда есть такие вкусные с разными добавками и наворотами? Но, прочитав ту статью, я пошел и заказал Маргариту. И не пожалел. Действительно вкусно. И самая дешевая к тому же.

С тех пор я ем только Маргариту, хотя раньше смеялся над теми, кто ее выбирает. Считал таких болванами.

Перекусив и убрав за собой, ребята двинули дальше. Те, кто ехал по этой трассе впервые наверняка сочли бы эту автостраду красивейшей скоростной дорогой в мире. Справа — море, бесконечные разноцветные итальянские городки, слева — утопающие в зелени горы. Дорога проходила на высоте ста-двухсот метров. Обзор был великолепный.

Длина некоторых эстакад была гораздо более километра, некоторые серпом извивались, втыкаясь туннелем в следующую гору. На одной из таких, практически над проезжавшими машинами нависал небольшой старинный храм.

Тоннели сменялись эстакадами, эстакады поворотами, повороты тоннелями и так до бесконечности. Глаза начали уставать. Хотелось то снять очки, то надеть очки. В тоннелях в них было темновато, а на воздухе слишком слепило.

Айзек чувствовал себя гораздо лучше. Каждый километр машина ныряла в новый туннель и снова выскакивала на солнце. Полоса темная, полоса светлая. После вечеринки у Волански у него началась светлая полоса, и хотелось, чтобы она была подлиннее.

— Въезд в туннель, как смерть, а в конце — божественный свет, как перерождение и новая жизнь, — задумчиво произнес Айзек.

Айзек верил в Бога, но не в конкретного, считая себя агностиком. Верил не в Христа, Аллаха или там в Будду, а в заповеди. Не убей, не укради, не сотвори зла.

Ему очень нравилась и идея кармы. Это как щит над головой. Хорошие дела его укрепляют, у негодяев он трухлявый, протекает. К сожалению, протекает не сразу, а когда-нибудь в будущем.

Наверное, именно карма его выручила, когда он шел сдавать свою ОЭ. Спасла. Или ангелы, если хотите, от слов суть не меняется. Он давным-давно должен был стать веджи, если бы не счастливое появление Элвиса. И тогда ни Мишель, ни Байки, ни Питера, ни долгожданного патента в его жизни бы уже не было. Этими мыслями, не всеми, конечно, ему хотелось поделиться с Байки.

— Знаешь, я много раз думал о Боге. Родители погибли, Викки больна. А они очень хорошие люди, и наказывать их не за что. Не могу сказать, что я рад таким испытаниям. Я благодарен за то, что он мне дал, но забрал он тоже не мало.

— Смотря что для тебя есть Бог, — откликнулся Байки.

— Как технический специалист, я думаю о Боге не только с точки зрения веры, но и через призму науки. Для меня Бог — это в первую очередь справедливость и совесть. Финальная справедливость по итогам всех поступков для каждого. А с точки зрения науки, Бог — это бесконечность.

— Не понял. Причём здесь бесконечность?

— Ну, смотри, что могущественнее и глобальнее: бесконечность пространства или время?

— Разве их можно сравнивать?

— Можно. С точки зрения невозможности осознания — можно. И то, и другое непостижимо для человека, и самое главное навечно. Как бы ты далеко ни зашел, сколько бы ни прожил, всегда есть что-то дальше, впереди.

Выходит, время и бесконечность пространства — это почти тождество. Есть что-то больше бесконечности? Нет. Длиннее времени? Нет. Но, тоже можно сказать и про Бога. Что может быть больше и могущественнее Бога? Ничто. Значит, Бог есть и бесконечность, и время. Это разные его проявления. Нельзя же сказать, что в бесконечности богов много.

И выходит, что Бог не создавал, а он нам дал время и пространство для существования. Это и есть часть его, чем он с нами поделился.

— Бог — это время?

— Да. И пространство — это тоже он. Еще ребенком я попал первый раз в планетарий. Смотрел невероятное шоу, 3-Д фильм на куполе здания про землю, солнечную систему, космос, галактику и вселенную. Там много всего было интересного. А в конце на экране показали обычного человека. Камера начала отодвигаться, и человек постепенно превратился в точку по сравнению с небоскрёбом, небоскреб в тоску по сравнению с городом, город с планетой, планета с солнцем.

Скоро и солнце казалось микроскопической точкой по сравнению с другими звездами, которые в свою очередь превращались в точки по сравнению с другими большими известными сегодня звездами. И так до бесконечности. Галактика — крошка по сравнению с вселенной. Вселенных может быть множество. Потому что, если это не так, тогда, что находится после вселенной, если лететь от нее бесконечно далеко? Будут и другие вселенные и что-то гораздо больше. Возможно, Вселенная — это кусочек маленького атома, из которого состоит крылышко невиданного насекомого, сидящего на невиданном цветке. А цветок растет…

— В твоем воображении, — пошутил Байки.

— Дослушай. В конце фильма экран превратился в маленькую точку и погас. Включили свет. Я был потрясен. Казалось, ничего не могло меня в ту секунду поразить еще больше. Но мой отчим добавил еще кое-что: "Айзек, — сказал он, — Я вижу ты осознал насколько мы малы, что есть что-то намного больше, еще больше и еще больше. Но не только. Можно двигаться и в обратную сторону. В сторону уменьшения. Мы огромные по сравнению с чем-то другим. Настольно же огромные, насколько вселенная огромная по отношению к нам. Представь: мы состоим из молекул, они из атомов. Но если бы у нас было огромное мегамощное увеличительное стекло, мы бы смогли увеличить атом, и рассмотреть, из чего он сделан: из множества мультикусочков, каждый из которых сложен из частиц, которые сформированы из огромного множества вселенных, которые в свою очередь состоят из множества галактик, звезд, планет, населенных кем-то или чем-то. И так до бесконечности".

— Да, бесконечность — это сила, — промолвил Байки. Он с интересом выслушал теорию Бога. — Знаешь Айзек, надо тебя сжечь! Я бы даже одолжил им свою зажигалку Zippo, — секунду назад Байки был сама серьезность, и вдруг заржал в свойственной ему манере.

— Только что в твоей карме появилась зияющая черная дыра, через которую начали испаряться остатки твоего бестолкового мозга, Байки.

— Не проблема, ты же сам только что сказал, что мой мозг бесконечен. И даже испарившись почти дотла что-то останется. Горстка мыслей. И мои последние триста мыслей-спартанцев наваляют по полной твоим легионам персидских мыслей-фантазий.

— Верно! Битва умов. Только будь аккуратен. Ведь триста твоих последних мыслей будет сплошь о телках. Так что твой полк — не спартанцев, а спартанок.

— Только не насилуй мне мозг!

Они ржали и прикалывались, поддевая друг друга, хотя вроде разговор начался с такой серьезной темы. Наверное, Бог специально выдумал юмор и веселых людей, чтобы мы не свихнулись, пытаясь понять, что находится после вселенной, или не умерли от скуки.

— Айзек, скажи, как сочетается твоя идея о Боге и бесконечности с кармой?

— Не знаю. Не думал об этом.

— А я тебе скажу. Карма — это твоя идентификация. Твои координаты в бесконечности, чтобы Бог мог тебя видеть, ведь с точки зрения бесконечности ты бестелесен. Ты кусочек пространства. Ты пустое место.

Айзек не понимал, Байки сказал это серьезно или нет. Это вполне могло быть шуткой, а могло и не быть.

Через два часа пути, наконец, машина достигла Генуи. Дорога расходилась. Ехать прямо — попасть в сам город и на направления Пиза и потом Рим. Налево уходила дорога на Милан и Турин.

Великий генуэзец родился в этом самом городе, вспомнил Айзек про Христофора Колумба. Вот чье любопытство и авантюризм вкупе с дерзостью принесли миру открытие Америки, море золота в казну испанской короны и тысячи смертей индейцев.

Город поначалу казался не слишком примечательным, портовый, промышленный. Но когда добрались до исторического центра, все изменилось — город стал великолепен. Оставив машину на парковке, друзья отправились на площадь Феррари выпить по чашке кофе и слегка перекусить. Здесь было, что посмотреть.

— Айзек, в этом городе живет дух первооткрывательства, — Байки, похоже, думал о том же.

— У нас цель другая. Наоборот прикрыть одну лавочку. И мы это сделаем, несмотря на все ее круглые плюсы.

Это первый и последний крупный город на пути. Они, молодые обычные парни, не могли лишить себя маленьких радостей любого путешествия. Настроение было прекрасное, шутки по-утреннему туповаты, солнце припекало и заставляло жмуриться и закрывать глаза. Айзек и Байки балдели. Что до цели поездки, то она не убежит. Они все-таки не на службе в армии, чтобы укладываться точно в расписание, выглядеть суровыми и серьезными, без права пропустить пару пива по пути. Кружка вновь предполагала философский настрой.

— Байки, у нас есть шанс стать героями или антигероями. Мир стал чище, не такой агрессивный, нет войн, меньше преступлений, куча достижений. Даже то, что дети от веджи тупые, не значит, что это нельзя исправить. Сейчас мы видим мир, стремящийся к идеальной утопии. Надо ли с этим бороться? Нас наверняка сочтут террористами или негодяями. Самое забавное, что еще пару месяцев назад я бы сам попытался остановить пару таких шизиков, как мы с тобой.

Байки был спокоен как удав. Он уже привыкал к приступам рефлексии своего друга. В отличие от Айзека он не сомневался в своей правоте:

— Мир не потеряет технологий, которые он уже приобрел от ОЭ. А больше ничего хорошего ждать не приходится. И не ссы, перед тем, как всё хакнуть, мы еще раз всё взвесим. Лучше посмотри-ка вот на тех красоток…

И Байки залихватски подкатил к двум туристкам, познакомился и пригласил вместе посидеть.

Девушки оказались из Швеции, из Стокгольма. Стефани и Карла. Утром они приплыли на большом круизном лайнере, который завтра отходил в Рим. За три дня плавания молодые девчонки успели заскучать на корабле и с удовольствием составили компанию. Посидели очень весело, Байки наплел белокожим шведкам про предстоящее им опасное путешествие через всю Африку, до самого Йоханнесбурга, и позвал смотреть дом-фургон, где они с Айзеком будут жить, ночевать и готовить, пересекая жаркий черный континент, параллельно сокрушаясь, что, наверное, им в дороге будет ужасно не хватать белых женщин.

Поверили или нет веселые Стефани и Карла в африканское путешествие было не ясно, но дом-фургон смотреть пошли.

Айзек, несмотря на выпитое пиво, на абсолютно свободный вечер и ночь, на откровенную симпатию со стороны Стефани, и даже, несмотря на ее миленькое личико, предпочел предоставить фургончик и непринужденное общение в полное распоряжение Байки. В его голове крепко сидели Мишель Бланш… и Викки, другие девушки его точно не интересовали. Айзек старался гнать от себя мысли о Викки-девушке, вызывая в себе воспоминая из детства, что они были друзьями, жили фактически как брат и сестра. «Не, такое признание ее точно шокирует», — думал он. А огорошить и оттолкнуть от себя Викки ему совсем не хотелось. Стоило признать, что даже вроде как начиная размышлять о Викки, он все равно ловил себя на мысли о том, что, думая о любви, переключается на Мишель. Наверное, это и к лучшему.

Айзек пошел прогуляться по Старому порту города.

Байки, глазом не моргнув, сгреб в охапку обеих подружек, обещая рассказать про опасных гиппопотамов, а также людоедские обычаи некоторых племен. Но начал он с того что у одного льва обычно сразу несколько львиц, и он занимается любовью до семнадцати раз в день. Последнее, что Айзек услышал, вылезая из фургона, это начала рассказа о том, что девушки в Африке часто не носят никаких блузок, предпочитая естественность природной наготы…

Байки не удосужился ни позвонить, ни написать Айзеку, когда девчонки ушли, заснув посередине фургона прямо на скомканном спальнике. Таким, уже в одиночестве, и застал его разозленный Айзек, который к началу пятого утра сильно замерз и вынужден был вернуться к фургону, несмотря на то, что его друг не отвечал ни на его звонки, ни на сообщения.

На следующее утро Айзек и Байки погрузились на паром, который отплывал из Генуи на Сардинию.

— Смотри, какой вид! Интересно как бы его изобразил какой-нибудь Моне или Пикассо.

— Отлично бы изобразил. Он бы и тебя вчера изобразил неплохо. Со спущенными штанами в фургоне набитом всяких хламом и пивными бутылками.

— Тебя вчера никто не гнал. Ты сам ушел. Нефиг теперь злиться. Посмотри лучше, как красиво.

— Посплю пару часов, а природу пока отложу.

Заснуть у Айзека не получилось, тем более что в фургоне дико воняло перегаром. Пришлось возвращаться на палубу к Байки.

— Природа — это бесконечность шедевров, и любое изобразительное творчество — это стремление выдать такую композицию, цвета, глубину, чтобы почти не уступало природе, — Байки подмигнул, выделив слово «бесконечность».

— Не согласен. Зачастую художник не стремится выдать что-то такое. Мне, например, непонятен феномен Пикассо. Он точно не стремился повторить красоту природы.

— Ну, с Пикассо все ясно, он гений.

— Поясни мне, раз тебе все понятно, мне глупому, в чем же гений Пикассо?

— У Пикассо есть реальные шедевры, которые показывают его талант. Например, "Девочка на шаре", знаменитый «Голубь мира». Весь розовый период. Надеюсь, ты в курсе, что это такое? А есть у него и совсем будто детские рисунки, которые, тем не менее, тоже стоят бешеных денег. Плюс Пикассо — гениальный менеджер как минимум. А что касается его искусства, то спорю, не найдется смельчака из авторитетных экспертов, который готов вслух критиковать Пикассо. Его разнесут в пух и прах. Тоже и с обывателями:

"— Вам нравится Пикассо?

— О, да, он гений!

— Что вы видите в его работах?

— Ну, вижу краски, интересные мысли…

— И какие же мысли вы видите в этих загогулинах и крупных мазках? Я вот не вижу…

— Кто вы такой чтобы критиковать Пикассо? Вы просто его не понимаете!

— А вы понимаете?

— Понимаю. И другие понимают".

Никто не понимает, все думают, что есть какие-то другие. Но других нет. Да, есть поклонники, которые искренне тащатся от его работ.

Сам художник мог в принципе не вкладывать в свои картины смысла, рисовать, как говорят, "от живота". Но только Пабло умер, и нельзя его спросить — я тебя правильно понимаю? Вот есть в Индии слон, который берет хоботом кисточку и возит по холсту или картону. Его, наверное, какой-нибудь эксперт-умник "поймет", если скрыть, что это полотно животным нарисовано.

— Интересно, — прервал этот монолог в лицах Айзек, — какой рейтинг креатива был у Пикассо? Наверняка очень крутой.

— Было бы забавно узнать, что он средний, а у тех, кто его раскрутил — высокий. Вот это была бы хохма!

— Помнишь художника, который прославился только после того, как стал веджи. Когда его «скачали», оказалось у него куча ОЭ, он попал в топ самых высокорейтинговых доноров. Журналисты раструбили эту историю, и народ начал восхищаться его работами. Сразу причислили его к величайшим гениям современности.

— Так всегда было, люди часто начинали обожать гения только после его безрадостной смерти. Не только с художниками. Так случилось с Моцартом, который умер в полном безденежье. А поскольку в момент своей смертельной болезни написал Реквием, то в народе разнесся слух, будто он писал его самому себе. Пиар хоть и не назывался в те времена пиаром, сработал со всей мощью. Если бы не любовь людей к мистификациям, кто знает, возможно, канули бы в лету его гениальные музыкальные произведения.

— Вот бы рейтинг Моцарта узнать!

— Бог с ним с мертвыми. Нам о живых позаботиться надо.

Паром легонько покачался на волнах встречного корабля. Айзека сразу замутило.

Добравшись до Сардинии, Айзек и Байки немедленно отправились в Порто-Черво. Именно в том районе находился сигарный магазинчик. В животах урчало, решили что-нибудь съесть перед тем, как приступать к выполнению своего плана.

Сев за столик на веранде приглянувшегося им маленького ресторанчика, снова принялись рассуждать о том, что могло бы связывать профессора Линка и его помощницу.

Приторный дух сплетни витал в воздухе, но друзьям казалось, что они обязаны понять роль этой японочки Иоши не из любопытства, а по делу, поэтому они не могут это не обсудить.

По всему получается, что у профессора с ней было нечто большее, чем просто секс. Только она покупала ему его сигары, а значит, не могла быть в его жизни простой девочкой по вызову. Любовница, подруга, ассистентка? Кто?

Вдруг глаза Айзека округлились, а рот расплылся в широченной улыбке:

— Я думаю, это она, — сказал Айзек и ткнул в направлении идущей неподалеку филиппинки или малазийки.

— Ну конечно! Так уж первая азиатка сразу окажется именно той, кого мы ищем! Ты конечно, Айзек, фартозавр, но не на столько.

— При чём здесь фарт??? Это расчет! Анализ и твердый расчет. Тебе с твоим рейтингом меня не понять.

— Ну-ну, точно: если умножить длину экватора на количество японцев и разделить на количество китайцев, взять из этого корень женьшеня, то в этом случае должно получиться тринадцать. Если получилась хуйня, значит и твой расчет тоже хуйня.

— Фу, матершинник!

— Это не мат! Это мат твоему расчету! Шах и мат!

— Нет, Байки, материться — это вообще низший уровень.

— Хватит, зануда, ты просто мне завидуешь.

— Интересно, в чем я тебе завидую?

— Ты завидуешь моим белокурым локонам.

— Каким белокурым, ты же брюнет!

— Белокурым локонам, которые оставили у меня на спальнике эти симпатяжки шведки!

— Нет, Байки, я сочувствую! Сочувствую тебе, мой друг. Это каким надо быть занудой, чтобы девушки от общения с тобой облезли?

— Не облезли, а в порыве страсти рвали на себе волосы. Но не расстраивайся, Айзек, я же обещал быть твоим наставником по обращению с женщинами. Думаю, через пару лет усиленных тренировок разрешу тебе перейти к практическим занятиям — нежным поцелуям.

— Поцелуй меня в задницу. Нежно. И запиши мне на диктофон свои советы и речи, те, что так мило причесали шведок. Раз от них лезут волосы, я буду подносить диктофон к лицу, включать запись и использовать вместо бритвы.

Позже, сытые они шагали по залитым солнечным светом улочкам города в прекрасном расположении духа.

Роскошный курорт, конкурент Лазурки, приятно обрадовал. Множество баров, ресторанчиков, кафешек и прочих приятных заведений открывались глазу на каждом шагу.

Байки напялил на голову бандану, надел черные зеркальные очки и черные длинные шорты. Айзек оделся еще легче: майка, сланцы и шорты составляли все его одеяние. Душа в фургоне не было, но можно было дойти до пляжа и искупаться.

Глава вторая

Вернувшись в фургончик, Айзек и Байки переехали к сигарному магазину. Он оказался на условной окраине портового города, хотя раньше находился на крутой торговой улице. В этом был свой плюс — в отличие от центра здесь было, где удобно, с точки зрения наблюдения, припарковаться. На витрине были выставлены кальяны, винные бутылки и множество всякой всячины включая коробку из-под сигар и хьюмидор.

В порыве азарта, который вел их все это время, Айзек предложил зайти внутрь, но Байки был против.

— Как можно быть таким неосмотрительным?! Понятно же, что мы не тянем ни на богатых курильщиков, ни на их курьеров.

— Окстись, у них половина витрины забита дешевым барахлом. Они давно торгуют не только сигарами. Пошли.

Попасть в магазинчик не удалось. Внутри на стекле была наклеен лист бумаги, на котором сообщалось, что магазин откроется через полчаса. Как давно она была прикреплена и когда истекут полчаса, было не ясно, и друзья разочарованно вернулись в машину. Внутри было душно. Байки запланировал вечером переставить фургон под деревья. Они давали необходимую тень, можно было рассчитывать, что кузов не накалится настолько, что находиться в нем станет невозможно. Минус черной машины — солнечный свет не отражается, а полностью поглощается вместе с теплом солнечных лучей. В самые жаркие дни внутри такой машины температура может подняться до пятидесяти градусов.

Байки достал свой лэптоп и рылся в нем, пытаясь найти вай-фай. Айзек смотрел на вход в магазинчик, ожидая появления хозяина или продавца. Длинная послеобеденная сиеста разлилась по улице, ни души кругом, жаркое солнце, горячий асфальт, расплавляющий над собой воздух. Байки завел машину, чтобы обдувало хотя бы искусственной прохладой от кондиционера. Разговаривать не хотелось, можно было подумать, что на друзей напала курортная лень, но на самом деле хотелось сосредоточиться. Казалось, вот-вот и все получится, Линк придет в магазин.

Наконец вернулся пожилой итальянец, открывший дверь и снявший бумажку со стекла. Через пять минут друзья были уже внутри. Магазинчик как магазинчик, ничего примечательного. Байки спросил про интернет, и среди множества мелочей на полках нашелся б/ушный мини роутер. Пока продавец проверял, что он еще рабочий, Айзек показал Байки холодильник со стеклянной дверкой, где аккуратными рядами лежали сигары. В коробках и без. Байки довольно улыбнулся. Сигары были найдены, осталось дело за малым — дождаться их покупателя.

Возбуждение испарилось, когда они провели в машине несколько часов, а ни одного посетителя в магазинчик не зашло. Но зато они увидели полицейского, который направлялся к ним. Он подошел к машине, внимательно посмотрел внутрь, постучал в стекло с водительской стороны, и когда Байки опустил окно, задал недвусмысленный вопрос:

— Молодые люди, что вы тут делаете?

— Мы туристы, — бодро отрапортовал Байки, не выпуская лэптопа из рук. — Первый день на острове. Где остановиться еще не сообразили, вот сидим, спорим, смотрим сайты отелей неподалеку.

— Ребят, ехали бы вы отсюда, — полицейский был настроен добродушно. — Поступил вызов от старушки из дома напротив. Говорит, какие-то странные типы, вышли из машины, вернулись в машину, сидят, не двигаются, мотор работает и воняет, а они что-то замышляют. Все понимаю, но бабуля старенькая, зачем ее пугать и расстраивать?

— Ок, шеф, — откликнулся Байки, — Нас уже здесь нет.

Полицейский отошел. Когда они отъезжали, Айзек кивнул Байки в сторону магазина. Он запер входную дверь, и принялся крутить ручку ставней-жалюзи, закрывающих стеклянную витрину. Можно было уезжать безо всякого зазрения совести, первый день слежки официально был окончен.

Остановились в километре от магазина. Здесь удобный пустырь, и машина со стороны дороги была закрыта кустами.

У Байки назрела идея — пусть делу слежения служит техника. Он в два счета законнектил с лэптопом имеющуюся в его арсенале веб-камеру, настроил изображение.

Была уже почти ночь, друзья вышли из машины размяться, перехватить что-нибудь в качестве ужина и оставить веб-камеру напротив сигарного магазина.

Когда подошли к нужному им месту, Айзек заметил на стуле возле одного из домиков старушку, которая толи дремала, толи с закрытыми от наслаждения глазами принимала моцион из долгожданной вечерней прохлады. Байки перехватил взгляд Айзека, кивнул. Придется ждать. На первом этаже домика, перед которым сидела старушка, был продуктовый магазинчик.

— Все понятно, хозяева мелких магазинчиков научены жизнью бдить, — пояснил Айзеку Байки. — А может просто от скуки.

Они заняли позицию на городской лавочке, изображая двух отдыхающих от пешей прогулки туристов. Отсюда бабуля не могла их видеть, а они, обернувшись и вытянув шею, могли понять, она все еще на своем посту или уже нет. Друзья смогли спокойно перекусить куском пиццы, купленным по дороге.

Прошло довольно долгое время, пока наконец, бабуля решила перебраться в дом, зевая и волоча за собой стул.

— Унесу стульчик в дом, чтобы проклятые воры не украли! — Байки передразнил старушечий голос, да так правдоподобно, что Айзек еле сдержался от смеха.

Друзья, наученные своей прежней неосмотрительностью, не спешили. Они дождались, пока на втором этаже загорится свет, что означало — старушка добралась до своей спальни, и пока он снова погаснет — что означало, она легла спать. Только тогда Айзек и Байки встали и прогулочным шагом пошли в сторону сигарного магазина.

Байки будто бы заинтересовался цветущей бугенвиллией, а сам проворно, почти не сбавляя и без того медленный темп их прогулки, укрепил веб-камеру на заборе. На всякий случай Байки театрально вдохнул воздух носом у одного из красных пышных цветков, шумно выдохнул и, насвистывая, пошел дальше рядом с Айзеком. Айзек потешался над другом, сегодня у Байки открывались еще и актерские таланты.

Весь следующий день ребята удаленно следили за магазинчиком. Только один посетитель утром — пожилой господин с тросточкой, еще трое — ближе к вечеру.

— Вот это я понимаю, наплыв клиентуры! — съязвил Айзек. — Байки, может, надо придумать что-то?

— Уже придумал, — отозвался Байки, — Я написал программку, которая реагирует на изменение видео-картинки. Будет срабатывать каждый раз, как в магазин кто-кто входит. Что-то вроде удаленного датчика движения. Тогда, по крайней мере, не надо будет весь день напролет пялиться в монитор. Когда кто-то будет заходить — комп нам пропищит. А завтра наведаемся в магазинчик еще раз, и я поставлю вторую веб-камеру внутри. Будет видно, кто что покупает.

К концу подходила третья неделя слежки, и на друзей постепенно накатывалось отчаянье. Программа, следящая за движением у магазина, работала отлично без сбоев, но за все время сигары купили только восемь раз. Спрос на курение действительно стремился к нулю. Дежурили по очереди, наведываясь периодически в Порт.

Айзек последил за первым покупателем. Им оказался стюард с роскошной яхты «Карбоника». Явно не тот случай. Айзек решил, что они будут следить за всеми покупателями сигар. Следующую коробку сигар купил какой-то местный, с красивой виллы в центре города. Трижды сигары снова доставляли на различные яхты, один раз в отель. Однажды Байки пришлось срываться и ехать за молодым парнем на скутере в соседнюю Ла Магдалену, пока Айзек снова нес дежурство с компьютером прямо на лавочке. А в последний раз они были вынуждены доехать до самого Кальяри. Триста километров туда и столько же обратно. Почти семь часов. Чертов вэн жрал столько топлива, что пришлось заправляться и бешено рвать по шоссе в надежде догнать машину с покупателем. Слава богу, догнали. Хотя Байки оказался в итоге прав, по номеру машины пробив адрес ее регистрации. Туда она в итоге и приехала. Все было безрезультатно. Трижды хозяин сигаретой лавки доставлял сигары сам, каждый раз снова на яхты.

Айзек столько раз видел холодильник с сигарами, что тот уже начал ему сниться. А Байки знал точное количество сигар в нем, запросто определяя, сколько сигар приобрел тот или иной покупатель.

Тем временем деньги, которые дал Волански, постепенно заканчивались. Сардиния оказалась совсем не дешевым островом. В конце концов решили продать фургон, жить в нем стало невыносимо жарко, а постоянно жечь бензин ради кондиционера выходило накладно. На продаже фургона потеряли прилично, но вариантов особо не было. Перебрались в дешевый отель в трехстах метрах от сигарного магазина, а для оперативных передвижений по острову, — взяли в прокат дешевый скутер.

Раздражение и отчаяние давно бы переполнило их. Но жизнь пусть даже в дешевеньком отеле после фургона казалась практически раем. Помогала прогнать дурные предчувствия и расслабляющая атмосфера уютного итальянского острова. Вечерние прогулки, сразу после закрытия сигарного магазинчика, могли дать фору любому психиатру, лечащему от надвигающейся депрессии. Каждое утро и каждый вечер Айзек пробегал пять километров до спортплощадки, где час занимался и бежал обратно. Еще немного и придется снова идти в магазин одежды.

День изнурял, но вечера после закрытия магазинчика, когда можно было идти в порт или искупаться, раз за разом заряжали друзей надеждой на следующий день. Шикарные яхты, праздная публика. Периодически Байки удавалось зацепить очередную туристку, а Айзек все чаще переписывался и созванивался с Мишель. Он наврал ей, что они с Байки уже в Палермо, боясь, что Мишель может запросто приехать на Сардинию. У нее наверняка здесь полно знакомых и друзей. Признаваться, что они с Байки живут двухзвездочном отеле с общим душем и кухней в коридоре, ему совсем не хотелось. После виллы Волански их комната казалась ему настоящими трущобами.

Кстати, бабник Байки был как всегда прав. Вслед за таким многообещающим и интересным знакомством, эта вынужденная разлука только дополнительно распалила чувства и Мишель, и Айзека. Особенно Мишель, привыкшей, что мужчины ради нее готовы бросить всё и вся. Загадочный Айзек умотал по своим делам и пропадал уже почти месяц, что делало его в глазах девушки всё интереснее. И что у него за дела тоже было загадкой, но явно он не был похож на преступника или афериста. Как она ни пыталась выяснить, где он и чём занимается, ничего не выходило. Какие-то отговорки, уклончивые объяснения.

Айзек тоже был не рад, что они застряли на чертовом острове. Дела у Викки, по словам врачей, улучшались, но без хирургического вмешательства речь о выздоровлении по-прежнему не шла. И увидеть Мишель ему очень хотелось. Хотелось, но тогда бы пришлось все ей рассказать. А нельзя. И для дела это плохо, и девушку лишнему риску подвергать ни к чему.

Звонил он и Викки в госпиталь. Каждый раз объясняя, что он — брат, Айзек окончательно вернулся именно к этому состоянию, решив, что его временная влюбленность была видимо следствием постоянного стресса и желанием позаботиться о больной сестре. Все-таки, помимо всего прочего, знакомство с Мишель оказалось в этом плане весьма кстати.

Заканчивалась четвертая неделя. Ничего нового. После ужина совершенно разморило, и пора было возвращаться в гостиницу. Каждый раз этот момент ребята оттягивали до последнего. На уличной скамейке было куда лучше, чем в их номере.

— Ох, пора вставать, — прокряхтел Байки, — Вставать или вставить? Мой смартфон раньше всегда правильно путал эти слова, автоматически заменяя на вставить. Разработчики видимо были парни с чувством юмора.

Байки как всегда тянуло поговорить на женскую тему:

— Вставить бы сейчас было не плохо. Последний раз у меня была такая оторва, ну ты не помнишь, конечно… но это так, не в счёт. А чтоб на всю ночь, те две шведки и уже совсем давно — девушка из бара, изрядно принявшая и долго меня соблазнявшая.

Утром ее здорово знобило, она переживала и металась как тигр в клетке. Места себе не находила. Она сказала своему парню, что уехала к подруге, а реально захотела отомстить ему за его измену. Не хотела рвать с ним отношения совсем, но и оставлять его безнаказанным не хотела тоже. Я ей просто подвернулся. Она это сделала впервые, в смысле изменяла, и ей пришлось изрядно выпить для осуществления своего плана. Поэтому не скажу, что это было прям супер. Я видел, что мысли ее далеко от меня, и я просто подходящий кандидат, более-менее симпатичный, рослый, татушки у меня крутые. Секс у нас был так себе. Я уставший, она пьяная. Почувствовал, что тело как будто деревянное, и какая-то большая часть ее против, в то время как другая часть требует мести. Мы с ней даже ни разу не поцеловались, чему я был поначалу рад, от нее несло водкой нещадно, а потом меня это стало задевать. Но я справился с собой. Я не стал пытаться. Бррр, как сейчас помню, от нее пахло анисовой водкой. Ненавижу этот запах!

Странные все-таки бабы. Даже водка для них что-то из парфюмерии. У них она должна пахнуть ароматно и благородно: вишней, лимоном или, например, смородиной какой-нибудь. Зато после душа все стало с ней прекрасно. Она позвонила своему парню, сказала ему, что все хорошо, что весь вечер она просидела дома с какой-то Кэтрин. Сказала, что скоро поедет домой. Он ничего походу не заподозрил. Поговорив с ним, она успокоилась и все мне рассказала. Мы долго сидели в халатах у окна, я попивал кофе с черствым круассаном, а она со мной секретничала. Знала, что мы больше никогда не увидимся, и что я надежный скелет в шкафу ее души. Хотя знаешь, все равно потом спросила, как меня найти в соцсетях и телефон тоже оставила.

Ее звали Франческа, ей было лет тридцать пять. Она работала в Марселе помощником бухгалтера в маленькой фирме. Сказала, что парень ее не так уж плох, но ее грызла его измена почти год, и она боялась, что это разрушит их отношения. Ее парень, имя она не назвала, был козлом, но остальные тоже козлы и уж лучше пусть это будет почти родной и предсказуемый козел. Поехав на футбол, на выездной матч в Тулузу, он подцепил какую-то футбольную фанатку. И все было бы нормально, и она бы ничего не узнала, если бы в местном отделении фан-клуба болельщиков Марселя не вывесили фотоотчет о поездке всей группы. И вот там была фото, с девицей в мохнатом голубом свитере, шерсть от которого попалась Франческе в его вещах. Фантазировать, что шерстинки от свитера оказались в его чемодане случайно, Франческа не стала, все поняла, но промолчала. Настроение теперь портилось при каждой его поездке с ночевкой вне дома.

Мужчины, по ее словам, странные создания — могут час посидеть в комнате и не запомнить цвет штор или стен. Куда ему было понять, что эти странные ворсинки от свитера его шалавы.

Прошло еще три пустых дня наблюдений за сигарным магазином. Уверенность в удаче таяла с каждым днем все быстрее и быстрее. Начали даже искать альтернативную зацепку, вновь и вновь пересматривали сообщения про Линка. Но новых находок и идей не появилось. Пару раз подрывались на скутере за очередными покупателями, которые выходили из магазина. Всё без толку, всё мимо. Первый раз сигары доставляли опять к яхте, во второй к утопающей в зелени вилле, где солидного вида старичок встречал посыльного уже у ворот и сразу же закуривал покупку. Это был тот самый дом в Ла Маргарита, куда уже ездил Байки. В этот раз ребята даже увидели курящего, и это был не Линк.

Начиналась пятая неделя слежки. Лэптоп пискнул, Айзек посмотрел на экран. Он увидел, как дверь магазинчика закрывается за изящной фигуркой в легком платье.

— Байки! Девушка, девушка зашла в магазин! Похоже азиатка и довольно молодая, судя по всему. Раньше ее здесь не было. Сейчас ее не видно, но продавец роется в сигарном холодильнике!

Ребята выбежали из своего отеля, сели на скутер, завели его моторчик и принялись ждать. На это понадобилось меньше минуты. Девушка вышла и направилась к своему автомобилю, держа в руках пакет. Друзья успели ее хорошо разглядеть, пока она садилась за руль. Это была Иоши! Ее машина не спеша тронулась. Перевозбужденные Байки и Айзек отправились следом.

Глава третья

Уже в Париже Пеллегрини всё же перезвонил в монакское отделение «Коммуны», чтобы уточнить, что же представляла собой плата, которая исчезла. Выздоровевший системный администратор сообщил, что самой ценной частью потерянной платы является карта памяти, именно ее надо бы постоянно подвергать бэкапу, но, согласно инструкции, этого делать нельзя, дабы не плодить копии закрытой базы данных. Пеллегрини даже вздрогнул, вспомнив, как этот сотрудник умеет выносить мозг своими подробными рассказами о работе, поблагодарил за содействие полиции и повесил трубку, не дожидаясь ответной реакции на том конце. Пеллегрини не любил, можно сказать, боялся любителей говорить долго и не по делу. Больше он, пожалуй, ни к чему страха не испытывал.

Много через что пришлось пройти опытному офицеру, и страх фактически атрофировался. Комиссар как минимум трижды вел переговоры по освобождению заложников и трижды успешно. Хотя последний успех был относительным — преступника пришлось застрелить на глазах у подростка. Расслабив разговорами негодяя, обещая выполнить и даже перевыполнить его требования, Пеллегрини всадил тому пулю в лоб, да так метко, что об этом судачили в полицейском участке еще неделю. Все было законно. У преступника в руке был нож, а ребенка он прижимал к себе как живой щит.

Был еще четвертый похожий случай, когда законченный наркоман настолько был скручен ломкой, что требовал у своей жены продать их собственную дочь. Орал, что от нее все равно никакого толку. Его мозг был настолько истощен, что, кому продать, он не мог пояснить, только орал с пеной у рта, в бешенстве схватил нож и приставил его к горлу девочки.

Излишне любопытная соседка увидела ссору из окна напротив и вызвала полицию. Ситуация была критической, руки наркомана дрожали, слишком близко нож был у горла малышки, и дрожь рук уже оставила несколько кровоточащих царапин. Наркоман мог сорваться в любую минуту.

Комиссар принял решение действовать сам, не дожидаясь группы поддержки.

Минут десять он в разговоре изучал ситуацию и в итоге предложил отцу-наркоману принять обезболивающее, пока подвезут героин.

Протянув открытую левую руку с таблетками, комиссар заставил негодяя сделать пару шагов навстречу, чтобы разглядеть таблетки. В ту же секунду, когда тот попытался чуть размять затекшую руку и начал перекладывать девочку, когда нож опустился на относительно безопасные пять сантиметров, комиссар Пеллегрини вскинул правую руку и всадил пулю аккурат в сердце. Комиссар в два прыжка достиг еще не упавшего человека и подхватил девочку. Нож и труп упали почти одновременно. Нож спружинил о деревянный пол, подскочил лезвием вверх, и в этот момент его накрыло трупом. Картина была мерзкая. Девочка даже не вскрикнула, настолько безумно была перепугана. Комиссар и любил, и не любил вспоминать эту историю.

Он навещал девочку, позаботился о том, чтобы ей бесплатно выделили хорошего психолога и даже отдал часть премии ее матери, чтобы та хоть что-то могла себе купить. Их дом напоминал разоренный склад мусора: все, что можно было продать или обменять на наркотики, было продано, а в хозяйстве использовался всякий хлам. Горе-отец тащил в дом с помоек все, что ему казалось пригодным, в доме стояло целых два кассетных магнитофона, которые видимо так и не получилось никуда пристроить.

Через два года девочке исполнилось семь, и она стала называть комиссара папой, а он ее — крестницей.

Неприятным было то самое падение ножа, распоровшего брюхо, наружу полезли кишки, дополнив и без того противную картину, добавившись к испражнениям, вытекавшим из трупа. Иногда, засидевшись на работе, комиссар вызывал эту картину из памяти, неизменно отбивая у себя чувство голода.

Вот и сейчас, пора было завершать рабочий день, но Пеллегрини все сидел и перебирал свои записи, подавив голод. Блокнот выпал из рук и открылся на страничке с именами свидетелей теракта. Среди них один был темной лошадкой. Про него как-то забыли. Даже капитан Неро ничего толком не рассказал, говорит, обычный парень, проверили и отпустили. У обычного парня была слишком французская фамилия, да еще и с аристократическим привкусом — Леруа. Пеллегрини вновь оформил себе командировку в Монако, чтобы повидаться с ним.

Поиски Айзека Леруа успехом не увенчались. Пеллегрини был отличным профессионалом и очень скоро нарыл о Айзеке множество информации, хотя нигде не мог найти его самого. Мобильный зарегистрировался в роуминге на Сардинии. В Италии, значит, ну ладно.

Квартира Айзека была изъята банком за долги. Где он теперь жил, было не ясно. Опрос соседей ничего не дал, Айзек не поддерживал ни с кем из них приятельские отношения.

Сестра Айзека в больнице, в коме. Пеллегрини посетил и больницу, попросил сразу позвонить ему, если придет мсье Леруа.

Комиссар чувствовал в груди приятное тепло, которое всегда появлялось, когда он не бездельничал, а принимался за какое-нибудь дело. А от того, что ради этого дела можно было в очередной раз смотаться на Лазурное побережье, становилось совсем приятно. Повторные звонки на мобильный Айзека снова остались без ответа. «Ладно, потом дозвонюсь до него и вызову на опрос, — говорил себе Пеллегрини, уезжая обратно в Париж. — И приеду сюда еще раз!»

Глава четвертая

— Давай еще раз повторим, — Байки немного нервничал.

— Мы снова репортеры студенческого журнала и пришли взять интервью у профессора Линка, — Айзек не поддавался волнению, наоборот, немного успокоился. — Эта легенда отлично работает.

Они стояли недалеко от ворот особняка с высоким забором, за которыми вчера скрылась Иоши. За прошедшие сутки они продумали очень много разных вариантов. Опасение вызывало только отсутствие на воротах и калитке домофона. Вообще ни одной камеры наблюдения ни Айзек, ни Байки не нашли. Байки хотел запустить небольшого дрона, но Айзек побоялся, что тот зашумит и спугнет их добычу. А на дорогой, почти бесшумный, дрон денег не было.

Заявление насчет интервью собьет с толку кого угодно. Кто бы ни открыл.

Если персонал виллы не знает, на кого она в действительности работает, то хозяин им знаком под другим именем. Тогда, скорей всего, сразу переспросят фамилию, и скажут: вы ошиблись адресом. Если же доверенный все знает, то кто бы ни открыл дверь, он поначалу опешит. А только потом переспросит, кто пришел и скажет, что они ошиблись или что-то в этом духе. Раз нет камер — кто-то откроет лично. А лицо человека многое сказать может.

В первом случае они попросят передать хозяину записку следующего содержания:

"Уважаемый профессор Линк, мы настоятельно просим о вашей аудиенции. Вы можете не беспокоиться, ваше местонахождение никому кроме нас неизвестно. Мы не являемся ни вашими врагами, ни друзьями, но нуждаемся в вашей помощи. Нуждаемся настолько, что в итоге вас разыскали. Очень просим принять нас, в знак дружбы. Если вы откажетесь — нам не будет смысла хранить ваше местопребывания в тайне. С уважением, Айзек и Байки.

П.С. Позвоните, пожалуйста, по указанному телефонному номеру, мы остановились неподалеку от вас, в гостинице".

Во втором случае — или если записку не возьмут — они просто уходят. Однако через полчаса к дому подъедет курьер доставки пиццы и передаст ту же записку вместе со счетом, а Айзек и Байки будут на безопасном расстоянии.

Байки предложил дать три часа на размышление, уверенно полагая, что в местную полицию Линк вряд ли обратится. А если и есть у него поддержка, то она могла прийти только из «Комы». И то вряд ли. Плюс это займет, как минимум, часа три-четыре.

Ребята раскошелились и сняли еще один номер. На первом этаже с выходом в красивый розовый сад. Район был престижным, отель не из дешевых: с кондиционером, мини баром, которые, правда, для операции были совершенно бесполезны. Зато был большой плюс — рядом находился рынок, несколько туристических кафе и сувенирных лавок. В общем, место людное. Байки купил дополнительные видеокамеры и местную телефонную трубку. Туристическую, на предоплате, не требующую регистрации и паспорта при покупке.

В новом номере ребята установили веб-камеру и ноутбук. Трансляция уходила сразу в интернет, и кто ее смотрит и откуда, быстро определить было невозможно. Указанный в записке телефонный номер был хитро переадресован, а сам аппарат был подключен к компьютеру.

Если бы какие-нибудь специалисты захотели вычислить, где находится человек с указанным в записке телефонным номером, то засветился бы адрес отеля. Если бы копнули еще глубже, то все равно не догадались, что аппарат переадресован. Байки сделал очень хитро: после минуты звонков на ноуте срабатывала программа, и вызов уходил в сеть. Аппарат при этом продолжать звенеть, и трубку можно было поднять. А можно было ответить и по сети.

— Одним словом точно ответить, где мы, нельзя, — пояснял Байки свою идею. — По крайней мере, не заглядывая в гостиничный номер. Конечно, эта примитивная уловка не сработает против серьезного хакера, но ему здесь взяться неоткуда. На случай что кто-то заглянет в номер, мы увидим это через веб-камеру. Я ее направил прямо на дверь. Еще одну зацеплю на кустах напротив ворот виллы, установлю еще две по периметру.

Над дверью Байки прикрепил зеркало из ванной так, чтобы видеть окно. Замочную скважину изнутри залепил тройным скотчем, щель под дверью — закрыл ковриком, на который взгромоздил тумбу. Проникнуть в номер незаметно было невозможно. Ну, или очень сложно.

Айзек и Байки стояли перед красивыми коваными воротами с небольшой калиткой. И тут они увидели первую камеру. Не на заборе, а внутри сада. Вчера так близко они не подходили, поэтому и не заметили. Айзек помялся и позвонил.

— Добрый день, вам кого? — Через минуту по-итальянски ответил голос, явно принадлежавший пожилой женщине.

Во истину, век живи — век учись. Иногда упускаешь из виду элементарные, но важные мелочи. Ребята настолько увлеклись составлением плана отхода, запутыванием спецслужб в процессе своих потенциального розыска, что упустили важную деталь: никто никому не собирался открывать калитку, они просто услышали голос. Кнопка вызова была на калитке, а спикерфон оказался с другой стороны толстой решетки.

Байки рассеянно пожал плечами. Айзек лихорадочно соображал.

Пауза начинала затягиваться и голос переспросил:

— Извините, вам кого? — на этот раз вопрос прозвучал на ломаном английском.

— Нам, нам, это дом пять? — Айзек чуть потянул время.

— Совершенно верно, вы что-то ищете? Вы кто?

— Вы не могли бы пригласить к домофону хозяина?

— Кого? Хозяина? Зачем и по какому вопросу? Молодые люди, прекратите баловаться, иначе я вызову полицию.

— Мы должны передать ему письмо, личное.

— Слева почтовый ящик, бросайте туда.

— Это личное письмо, хотелось бы быть уверенным, что оно не потеряется.

В ответ они услышали только звук выключения домофона.

С полминуты они не решались ни уйти, ни бросить письмо, ни позвонить повторно.

Наконец, Айзек снова нажал кнопку вызова.

— Что еще? — голос был уже далеко не такой приветливый, как в первый раз.

— Синьора, я бросил письмо в ящик, как вы попросили. Это письмо с родины хозяина, чтобы его доставить, мы проехали несколько тысяч километров. Оно очень срочное и важное. И обязательно передайте ему привет от Элвиса.

— Хорошо.

И снова гудок.

По дороге Байки спросил Айзека:

— А при чём тут Элвис?

— Ни при чём. Просто чушь, которая должна вызвать их любопытство. Чтобы прочитали записку побыстрее.

Убедившись, что конверт действительно забрали из ящика, ребята рванули в заранее выбранное кафе смотреть веб камеру.

Глава пятая

Три часа прошли медленнее иных суток. И никакого звонка не последовало. В гостиницу также никто не пытался проникнуть. С профессорской виллы никто не выезжал. Никакой реакции.

— Может, он не дома?

— Может, он спит?

— Может, письмо не передали?

Вопросов было много, ответов не было совсем. Ребята нервничали.

— Хорошо, давай прикинем: если это не Линк, то видимо человек бы уже вызвал полицию. Сам подумай, письмо можно трактовать по-разному, даже как угрозу.

— А значит, Линк либо его еще не прочитал, либо не собирается реагировать. То ли не знает, как реагировать.

— А может нас приняли за хулиганов?

— Ты посмотри на нас. Точно не шпана. Мы не в том возрасте уже, чтобы просто баловаться.

— Давай еще раз: если это не Линк, то человек, получив нашу просьбу и увидев, что письмо странное или позвонит в полицию или нам. Ну, или поручит позвонить кому-то из персонала, на всякий случай.

— Верно.

— И тогда раз звонка нет, значит это все-таки Линк.

— Надеюсь. Да, Линк там точно! Мы же видели Иоши.

— И сколько можно ждать его реакции?

— Давай подождем до утра. Мы были в районе обеда, допустим, он получил всю почту с утра и следующую просмотрит только завтра утром, в том числе наше письмо.

— Хорошо, ждем утра, и что будем делать утром, если он не позвонит?

— А утро, как известно, вечера мудренее.

— Как скажешь.

Раздался звонок. От неожиданности Айзек с Байки подскочили, как ошпаренные. Подождав полминуты и взяв себя в руки, Айзек поднял трубку.

— Алло?

— Добрый вечер. Мне передали очень странное письмо от вас, если честно я ничего не понял, — голос немного гнусавил, как будто нос был зажат чем-то.

— А-аа, да, я передал вам письмо.

— Может, вы поясните, что это значит?

— Это значит, что мы хотим с вами встретиться.

— Со мной? Зачем? Я решил, что это какая-то ошибка, — голос точно не принадлежал итальянцу.

— Нет, мистер … Линк, это не ошибка, — Айзека вновь обрел полную уверенность. — Мы проделали немаленькую работу, чтобы найти вас. И нашли. Нет смысла морочить нам голову. Вы имеете дело с парой весьма сообразительных молодых людей. С несколькими, точнее. Поверьте, лучше нам встретиться и все обсудить. Я все равно узнал ваш голос. Слушал на Ю-туб вашу лекцию и одно из сохранившихся интервью. Так что сомнений нет. Или вы встречаетесь с нами, или я размещу на паре самых популярных форумов свои выводы о вашем местонахождении. Решайте сами. Если я не прав — сорри. Приедет полиция, и вы будете им доказывать, что вы никакой не профессор Линк.

— По моим расчетам вы это должны были сделать еще пару часов назад. Но не сделали.

— Но…

— Конечно, если верить тому, что встреча для вас так важна, не думаю, что вы готовы спустить в унитаз результаты своей работы из-за пары часов опоздания.

— Верно, но это и не значит, что я вовсе не готов их спустить в унитаз. Еще как готов. Если результат отрицательный, то его можно и выкинуть.

— Хорошо, — голос перестал гнусавить — давайте не будем зря препираться, что вы хотите?

— Я же сказал, я хочу встречи.

— Боюсь, что не выйдет.

— Интересно, почему?

— Наверное, вы сейчас на Сардинии?

— А вы, разве нет?

— Уже нет. Я на Капри. А может и на Корсике.

— Бегать не устанете? Нашли раз, значит, и во второй раз найдем. Но уже не для себя, а для всех. Как вы, кстати, с виллы-то улизнули?

— Вот это, молодой человек, уже не ваше дело. Так что давайте уж как-нибудь по телефону. Я еще молчу, что покинуть Сардинию мне пришлось по вашей вине.

— Профессор, вопросы, которые я хотел обсудить, никак не телефонного характера.

— Вы что, хотите мне предложить обсудить что-то незаконное?

— С какой стороны посмотреть. Я предпочитаю называть эту ситуацию борьбой с эпидемией.

— Наверное, вы не по адресу. В этой области я не спец.

— Ну, думаю, есть одна эпидемия, где специалиста лучше вашего уровня, пожалуй, не найти.

— А-аа, кажется, я начинаю понимать, о чем вы, молодой человек.

— Профессор, подумайте сами. Следов ваших на вилле осталось немало. Отпечатки, волосы там всякие. Вы человек заметный. Ваша японка тоже. Как далеко вы уплывете? И куда, в Японию?

— Хватит. Что ж, мы можем увидеться. Мой водитель заберет вас в отеле завтра утром и отвезет ко мне.

— Сразу на Капри?

— Сразу ко мне.

Айзеку после разговора было почему-то не особо радостно. Вроде Линка нашли, есть повод праздновать. Но все пошло не так, и разговор тоже не сложился.

А Байки напряженно перебирал все, что может прийти странному профессору в голову:

— А если он захочет от нас избавиться? Захочет нас отравить? Захочет нас сдать полиции?

Байки срочно накропал программу, которая в определенный момент перешлет всю необходимую информацию всем его друзьям. Или не перешлет, если ей поступит команда отмены. Так, полагал он, можно будет держать Линка под контролем.

Айзек утром закупил в аптеке абсорбирующий гидрогель, который применяют в случае отравления. И сам съел полтюбика медузоподобной жижи, и напичкал гелем Байки.

— Должно немного снизить дозу яда или снотворного, — пояснил он. — Меня больше снотворное беспокоит.

Байки, усмехнувшись, заявил, что в любом случае никаких чай-кофе из рук профессора принимать не будет и Айзеку не стоит. Более того, оглядев содержимое своей сумки, он вынул из нее нож, и заткнул его за пояс. Вооружившись, Байки сразу успокоился.

— Айзек, не станет он нас убивать. Какой смысл? Он понимает, что мы можем на него информацию выложить. Зря я гель твой глотал. Раз мы его нашли, значит не идиоты, подстрахуемся. А прижал по телефону ты его круто. Мне понравилось.

— Знаешь, мне честно говоря, резко захотелось выпить.

— Это с гелем-то в животе?

— Да, облом. Вроде все правильно делаем, но вечно что-то не предусмотрено.

— Забей. Главное — мы его нашли.

Айзек кивнул и принялся строчить на мобильном сообщение для Мишель. В предчувствии опасности ему захотелось написать кому-то близкому. Утро уже заканчивалось, часы перевалили за одиннадцать, а водителя Линка все не было. Решили сходить в лобби, выпить по чашке кофе, хотелось как-то убить время.

Глава шестая

Машина приехала к отелю в двенадцать дня. Это было обычное такси. Байки и Айзек уже допивали свой кофе. Таксист ни по-английски, ни по-французски почти не говорил. Сказал, что поедут в Порто-Черво, на все вопросы улыбался и отвечал по-итальянски. Язык с французским очень похожий, поэтому удалось понять, что его просто вызвали, как обычно, попросили забрать у гостиницы двух человек и отвезти в порт. В Порто-Черво в основном швартовались гранд-яхты, пояснил водитель. Но поскольку даже люксовый порт — это в первую очередь просто порт, там встречаются и обычные рыбацкие лодки, и небольшие яхточки.

Айзека и Байки встретил угрюмый тип, представившийся помощником господина профессора. Его угрюмость не сочеталась с веселым рыжим цветом его бороды и блестящей лысиной. Его появление еще больше сбило с толку, как там с ними будет обращаться Линк? Что от него ждать?

Тем временем помощник вручил им по пакету. В пакетах были шорты, майки и тапочки. Еще было две бейсболки с надписью «Сардиния».

Они пошли переодеться на соседний пляж. Им дали маленький ключик от шкафчика, куда они смогли сложить свои вещи. Оба выглядели забавно. Впрочем, Байки одежда подошла, а на Айзеке мешковато висела — была велика. Байки попытался перепрятать нож в шорты, но не смог и оставил его в ящике.

Рыжебородый дождался, как они переоденутся, и повел их вдоль причала. Айзек с любопытством рассматривал лодочки и стоявшие поодаль большие яхты и корабли. Они подошли к довольно большой парусной шестидесятифутовой яхте, старой, но ухоженной.

Парус был свернут, мотор включен. Борт ласкали солнечные зайчики от плещущихся волн. Айзек узнал знакомый ни на что не похожий запах соли морской воды, нагретой на металлических боках яхты, и подумал, что вот он — настоящий морской запах.

— На яхту, пожалуйста, — вежливо пригласил рыжебородый.

Они прошли по пружинящему трапу и оказались на борту, где их уже ждал капитан итальянец. Как только все поднялись, он отдал швартовый, и яхта отчалила.

Была небольшая качка, и Айзека снова замутило. Капитал это заметил и протянул ему таблетку:

— От укачивания, — пояснил он.

Айзек поблагодарил, сделал вид, что ему сильно поплохело, перегнулся за борт и выкинул таблетку.

Раздался голос Байки:

— Шеф, мне бы тоже таблеточку! — он взял ее, поблагодарил и незаметно спрятал куда-то в карман.

— Зачем? — удивился Айзек.

— Может, удастся проверить, не отрава ли это, — прошептал Байки, его губы почти не двигались. — Может, даже — на нашем профессоре. Или на самом рыжем.

Байки нервничал, что остался без ножа, и ему было спокойнее от осознания того, что при нем есть хотя бы таблетка «яда».

Яхта все дальше отплывала от берега. Ребята сидели на носу и всматривались в синюю волнующуюся рябь моря. Не на Капри же они сейчас плывут. Возможно, профессор идет им навстречу на другой яхте?

Вдруг за их спинами раздался голос:

— Ну что же, поздравляю! Вам удалось сделать то, что не мог сделать никто до вас. Вы меня нашли.

Айзек резко обернулся. Небольшой человек лет шестидесяти вылезал из маленькой каюты, в которой, казалось, никого до этого не было. Встал в полный рост, и ребята сразу же узнали этот хитрый блеск в прищуренных глазах. Профессор столько раз смотрел на них с различных фотографий.

Под солнцем блестели его черно-седые зачесанные назад густые волосы с хорошо наметившимися залысинами, разделявшими верхнюю часть головы надвое, из-за чего в облике их обладателя проступало нечто дьявольское. Мелкие морщины лучами расходились от глаз и делали взгляд то хитрым, то добродушным, а несколько глубоких борозд на лбу свидетельствовали о недюжинной способности мыслить. Внешность, притягательная и отпугивающая одновременно, — такой же представлялась для Айзека и сама личность профессора.

Байки в очередной раз подосадовал на себя за промах. Кто мешал, спрашивается, заглянуть в каюту, сразу, как сели на яхту.

Айзек, наконец, ответил в тон профессору:

— Думаю, мы этого действительно хотели.

— Вижу, что да. Молодцы, молодцы.

— Как я понимаю, на Капри вы не были?

— Конечно, не был. Я никуда не уезжал с виллы. Вы еще ребята, в вашем жизненном арсенале уже есть много — и азарт, и хватка. Но в моем — есть еще опыт и блеф.

— Это дело наживное, в нашем арсенале есть еще молодость.

— Ну, вы меня обижаете, это не комильфо.

— Простите, вырвалось. Не люблю уступать.

— Это хорошее качество, но есть еще и айкидо. Зачем идти лоб в лоб, иногда лучше использовать энергию противника… Вино будете? Местное, домашнее.

— Профессор, почему вы выбрали такое странное место встречи, яхту? Здесь, вы считаете, вам безопаснее? — вместо ответа Айзек ответил вопросом на вопрос.

— Нет, не поэтому. Мне нечего бояться, мой опыт говорит, что нервные клетки, потраченные на переживания, приносят куда больше вреда, чем сама опасность, которая часто так и не приходит. Я люблю порыбачить. Сидишь, ловишь рыбу, размышляешь.

Я забронировал на сегодня эту яхту еще на прошлой неделе. Решил не отменять, подумал, что мы вполне можем пообщаться и здесь.

— А если бы у нас была морская болезнь.

— Для этого есть таблетки, — профессор улыбнулся, протянул руку, в которую капитан положил точно такую же таблетку, что давал до этого Айзеку и Байки. Профессор зажмурился и резким движением закинул ее себе в рот.

Айзек и Байки переглянулись, а профессор продолжил:

— И потом, если даже так, мы будем недалеко от берега, моторка вас доставит до порта за пять минут, и мы можем вполне пообщаться вечером, поужинав тем, что сегодня наловим.

— Круто! Красиво живете, — напряжение Айзека начало спадать. Он, наконец, осознал, что достиг невероятной цели. Пусть и промежуточной в его грандиозном плане. Нашел того, кого долго и методично искал. Нашел живым и здоровым. Они с Байки — единственные из всех, кто искал, — нашли профессора!

— Хорошо там, где нас нет, это правило работает безупречно. В такой жизни тоже есть минусы. Я не посещаю большие города, мне не хватает их суеты и энергетики. Студентов не хватает. Умных слушателей. Я вас на самом деле рад видеть. Надоело прятаться. Я провожу время прекрасно, но оно течет слишком размеренно.

Так что, молодые люди, я с удовольствием послушаю, с чем вы ко мне пришли, — подытожил профессор. — А потом и вы мне расскажете, как меня нашли, — добавил, затянувшись сигарой.

«Золотой ключик у тебя прямо сейчас во рту,» — подумал Айзек, а вслух сказал:

— Нам нужна ваша помощь.

— Это вы уже писали, я все понимаю с первого раза. Не люблю, когда мне что-то по пять раз пытаются объяснить, как будто я несмышленый школьник.

— Хорошо, постараюсь не повторяться. Профессор, то, что вы создали, и прекрасно, и ужасно. Но ужасного впоследствии может быть намного больше. Вы создали эпидемию. Бомбу замедленного действия. Вы создали такую технологию, что вопрос будущего тоталитаризма исчисляется максимум парой десятков лет. Мы хотим это остановить.

— Ужасно и прекрасно. Какие интересные слова, — профессор мечтательно улыбался. Давно он не участвовал в серьезных диспутах.

— И вы нам в этом поможете. Поможете остановить ваше детище, — продолжал Айзек. — Хотите вы этого или нет. И даже если вам плевать на собственную жизнь, у вас тоже найдется что-то дорогое. Мы приехали вдвоем, но у нас есть союзники. Если надо они вас найдут снова. Так что проблема не в нас. Устранив или отдав властям нас, вы только выиграете немного времени.

— Не стоит, Айзек, угрожать мне. Вам я, боже упаси, вреда наносить никакого не собираюсь. Я создал технологию ради благих целей. И она принесла не меньше пользы человечеству, чем то же электричество.

— Но она неизбежно приведет к катастрофе.

— Интересная теория, продолжайте. Вы умные ребята. Мне бы побольше таких студентов. И у вас неплохо получается блефовать. Про «группу друзей», — профессор добродушно улыбался. — Немного не хватает практики. Я вам дам вечером книгу по покеру, написал один мой друг. Она издана небольшим тиражом и очень популярна среди профи. Она не так скучна, как учебники по теории лжи, гораздо популярнее и проще описывает жесты людей во время вранья или правды.

— Это теория, профессор, а вам предстоит столкнуться с практикой. Посмотрим, насколько вы уверены в собственных выводах.

— Тише, тише, мы начали с вами разговор неправильно. Нет пока никаких предпосылок для ссор. Вы, как я вижу, люди достаточно гордые, я тоже. Давайте расслабимся и начнем заново. Ром с колой будете? — Линк налил в бокал пенящуюся темную жидкость и добавил в нее алкоголя из солидной толстой бутылки темного стекла.

— Профессор, я как-то не в настроении коктейли распивать, — Айзек отстранил бокал, поданный профессором.

Линк словно предполагал их опасения по поводу отравления и непринужденно отхлебнул из только что предложенного собеседнику бокала. Он всем видом хотел показать, что у него нет злых намерений:

— Для начала, как я понял вы — Айзек, верно? Спортом активно, смотрю, занимаетесь?

Айзек кивнул головой. Многоопытный профессор убаюкивал своей кажущейся простотой, аккуратно вставляя комплименты при случае.

— А вы, судя по крутым татуировкам и щетине, Байки?

Даже в той пляжной одежде, что была на них надета, кто из них Байки, а кто Айзек, было видно, как луну в ясную ночь.

— А я, как вы знаете, профессор Джереми Линк, но вы, молодые люди, пожалуйста, зовите меня Линк. Обращаться по имени — слишком фамильярно, а мистер Линк — черезчур официально. Так что, просто Линк.

— Хорошо, Линк. Так что вы теперь скажете? Семь лет — срок длинный, вы человек умный, телевизор смотрите, новости читаете. Каково ваше мнение?

— Вы хотите разрушить систему сбора оранжевой энергии, вы же понимаете, что речь идет именно о системе? Невозможно разрушить операционную систему, если она стоит на слишком большом количестве компьютеров. Ни физически, ни хитрым компьютерным вирусом. Это программа. Она продается в тысяче магазинов, оранжевая энергия — тоже программа, технология. Я бы даже сказал — это знание. Знание невозможно уничтожить, если оно распространилось по всему миру. Все равно, как заново убедить людей, что солнце прибито к небу.

— Чтобы ее разрушить, надо заставить всех перестать ей пользоваться. Сделать непопулярной. А вот это возможно. Люди сходили с ума по загару. Солярии были повсюду. А теперь нет. Перестали пользоваться. Но чтобы найти ключевой минус, решающий, нам надо понять, как технология работает.

— И вы меня для этого искали…

— Да, Для того чтобы разрушить, мы решили найти вас. Как сказано в одной классической книге: "я тебя породил, я тебя и убью". Мы хотим знать про технологию все, что знаете вы. Сильные и слабые стороны, принципы работы, в общем — все. План разрушения, отключения. А как, мы разберемся в процессе. Пока мир еще не уничтожен.

— Мир невозможно уничтожить. Рано или поздно тиран умирает. Если ему на смену приходит новый тиран, и он тоже когда-то умрет. Рано или поздно происходит революция. Даже если мир скатился на самое дно, человечество выживет в отдельных местах, изобретет все заново и начнется новая волна эволюции. Неизвестно, что и какие высоты были достигнуты жителями Атлантиды, если они существовали. Но фактом остается то, что человечество выжило, возродилось и изобрело все заново. Мы летаем в космос, говорим по миниатюрным беспроводным аппаратам с другими континентами. Мы превзошли Атлантиду — это точно. Также теоретический кризис, порожденный мной, пройдет рано или поздно. Даже ядерная война, которая в состоянии превратить города и цивилизации в пыль, рано или поздно не оставит о себе воспоминаний. Жизнь начнется заново и полностью восстановится. Где будет новая колыбель цивилизации? Может быть на окраинах Новой Зеландии, может в Африке, может на острове Фиджи.

— Это демагогия, профессор. Мы говорим про здесь и сейчас, а не через десять тысяч лет. Мы хотим победить сами и сегодня, а не волею бесконечного течения времени. Наша задача остановить неправильную эволюцию.

— У меня было достаточно времени оценить последствия моего изобретения. Я не согласен, не согласен с вашими выводами, хотя в них и есть здравое зерно. С некоторыми, впрочем, сложно не согласиться. Будь сейчас все в моих руках, я бы использовал технологию иначе. Согласен, что никаких гарантий нет. Как бы ни была построена система, рано или поздно управлять ей будет негодяй и злодей.

Любая хорошая система находится в руках людей, люди стареют и умирают, на их место приходят новые люди, и это бесконечность. А в бесконечности любое событие наступает со стопроцентной вероятностью. Рано или поздно. Идеала нет. Если есть Бог, то, пожалуй, он единственный не меняется и может дать гарантии, потому что он вечен.

— С бесконечностью я согласен. У меня похожие мысли, но на бога полагайся, а сам не плошай.

— Ученые не редко стоят на пороге выбора: дать технологию людям или, создав, уничтожить. У всего есть плюсы и минусы. Электричество — добро, но многие именно от него погибли. Про атом молчу, — есть и АЭС, есть и атомные бомбы. Так можно сказать про радиосвязь, антибиотики, ГМО и многое другое.

— Мы в настоящем. Семь лет прошло. И все еще в ваших руках. И в наших. Вы можете исправить или скорректировать мир, который повернул в сторону от вашего изобретения.

— Все то, что случилось, это катастрофа для меня, как изобретателя. Я создал общедоступный наркотик мгновенного привыкания. Сама технология уникальна и мегаполезна. Но вот инструкции по применению не существует. И используется моя идея не так, как я хотел.

— Профессор, я понял, что вы недовольны, я понял про электричество, я понял про наркотик, я только не понял насколько решительно вы настроены исправить то, что натворили? — вставил Байки.

— Я не натворил, молодой человек, я создал. Творит Бог и человечество. Мы все всегда имеем то, что заслужили.

— Профессор, я повторю более миролюбиво, как вы просили. Вы готовы попробовать, скажем так, перезапустить программу. Исправить ее неверный ход, тем более, что много хорошего этой программой уже сделано, и все результаты останутся.

Профессор вздохнул. Задумался. То улыбался, то грустнел. В конце концов, посмотрев на часы, ответил:

— Я посвятил этому последние пять лет и готов потратить всё то время, что у меня осталось. Мне, конечно, неприятно слушать доводы каких-то молокососов по поводу минусов своего изобретения, но я ученый, и я давно сам с пристрастием изучил их сам. И попытаться скорректировать последствия я готов.

Эти слова сняли огромный камень, валун с души Айзека. Огромная скала, висевшая над его головой, рассыпалась в прах. Он с трудом сдерживал накатившие эмоции. До сегодняшнего дня он был одержим идеей, а теперь у него появилась Надежда. Он породил сопротивление. Мощное, не религиозное, а осмысленное, идейное сопротивление ученых.

Айзек почувствовал дикую слабость, не мог толком пошевелить ни рукой, ни ногой. Как будто груз снят и тело требует отдыха, заслуженно требует, чтобы какое-то время его не беспокоили. Он устал. Очень устал. Постоянный адреналин наконец покинул кровь.

Байки с Линком продолжали разговор, в суть которого Айзек уже не мог вникать, спорили и соглашались. Айзек заметил, как Байки взял свой мобильный и что-то нажал на нем. Так он отправил текстовое сообщение, чтобы отменить публикацию сведений о Линке в интернете.

А Айзек просто смотрел на плеск волн, не в состоянии ни слушать, ни думать. Даже о Викки и Мишель в этот миг он не думал. Только покой, покой под плеск голубой прозрачной воды.

За горизонтом не было видно ни земли, ни яхт. Только редкие силуэты рыбацких лодок, только голубая даль. Табула раса моря. Где-то там далеко Генуя.

— Я обязательно доберусь до берега, доберусь и открою свою Америку, новую, ничем не изгаженную, и буду там строить новую жизнь, — твердо решил Айзек.

У него зазвонил мобильный. Номер не определился. Айзек нехотя ответил — мало ли что с Викки.

— Добрый день, моя фамилия Пеллегрини, я комиссар полиции и глава Департамента Оранжевой Энергии. Хотел бы договориться с вами о встрече. Необходимо побеседовать по поводу инцидента, произошедшего в Монако.

— Я сейчас не там, — сказал Айзек. — Я в Испании у друга. — соврал он.

— Когда вы возвращаетесь?

— Пока не знаю. Через неделю.

— В таком случае, перезвоните мне по приезду. Спасибо.

Негу и усталость Айзека как рукой сняло. Что еще за хренов Пеллегрини и что ему надо. С захвата Монакского отделения Агентства прошло больше двух месяцев. Что им там не отдыхается на Лазурке?

Глава седьмая

— Линк, почему вы исчезли?

— Все просто. Я сбежал, потому что испугался. Ко мне приходили «пообщаться» спецагенты секретной службы. Дело принимало серьезный оборот, так как правительство все хотело понять, а потом разглашать. Объяснить агентам, что эта технология не имеет ничего общего с искусственным интеллектом, не удалось. Пришлось спешно устроить конференцию, чтобы презентовать технологию и передать ее Блейку в ООН. И сразу после этого приснопамятного события мне позвонили с просьбой никуда не уезжать. Когда я понял, что спецслужбы не остановятся ни перед чем, чтобы завладеть этой технологией, — несмотря на то, что я ее уже передал, — хотя бы ее копией, и иметь аналогичную систему, я решил на всякий случай сбежать. Да, я испугался и смылся.

Сам подумай, сколько времени должно пройти прежде, чем высосут мою собственную оранжевую энергию? Ведь во мне знания, которые были признаны совершенно секретными. Или какой-нибудь умник бы решил, что я должен построить еще один такой компьютер. Частный, так сказать. Потом начались бы похищения и скачивания ученых и специалистов по всему миру. Началась бы гонка за креативом.

Я был слишком лакомый кусочек для всех, начиная от военных и крупных корпораций, заканчивая обычными террористами. А так — компьютер всего один, и в руках людей, которые всю жизнь с переменным успехом занимаются поддержанием мира на земле.

Я размышлял долго и понял, что вариантов нет, идея меня скачать кого-то точно посетит.

Вопрос только, сколько им надо времени, чтобы дойти до этой "светлой" мысли.

А вот если бы они ее заполучили, тогда боюсь, их ждали бы и некоторые сюрпризы, — тут профессор не сдержал улыбки и, подняв указательный палец, прищурив глаза, лукаво добавил. — Как членам команды, с которой я собираюсь пройти многое, не хочу от вас иметь тайн. Ведь раз энергию можно выкачивать, значит можно найти способ и…

— Закачивать, — ошеломленно прошептали Айзек и Байки практически одновременно.

— А значит рано или поздно, опять же вопрос времени, кто-то раскопал бы во мне эту идею, которая была в принципе почти готова. С этим я уж точно не мог смириться. Сейчас все развивается по очень неплохому сценарию. Технология принадлежит ООН, и во главе стоят приличные люди. А могло сложиться иначе. Если бы не мой авторитет, я бы не попал к генсеку так быстро.

Слава богу, он понял меня и последствия моего изобретения моментально, — лоб профессора покрылся испариной. — Эта была большая удача. Мне совсем не хотелось стать человеком, изобретшим мощнейшее оружие.

Попади технология сперва военным и… Боюсь, слово демократия осталось бы только в учебниках, да и то ненадолго.

Почти минуту никто не произносил ни звука, каждый представлял себе будущее с военными во главе.

— А заранее нельзя было об этом подумать? Не выступать, например.

— Я и подумал заранее. Я работал на университетских фондах. Мои лаборанты писали отчеты о работе и расходовании средств. Кто-то видимо перестарался, и моим изобретением заинтересовались сверху. У меня была всего неделя, чтобы организовать и конференцию, и побег, прежде чем ко мне повторно приедет спецкомиссия. Так что, все начало выходить из-под моего контроля. Но хорошо все, что хорошо заканчивается. Наверное, они там и подумать не могли, что пятидесятипятилетний почтенный ученый может ринуться в бега.

Все снова задумались. Пауза была прервана рыжебородым помощником, он нес на подносе небольшие чашки.

— Хватит медитировать! — воскликнул профессор. — Друзья, угоститесь кофе по моему новому рецепту!

Его голос вывел из задумчивого состояния и Айзека, и Байки. Картинка с военным блокпостом, ошарашенными спецагентами мгновенно исчезла, а с ней и признаки дурного настроения.

Аромат уже растекся по палубе, и всем хотелось только одного: этого самого кофе.

Линк снова поинтересовался, как же ребятам удалось напасть на его след. Те в двух словах рассказали о поездке в университет, фотографиях, японской помощнице, купленных билетах на Сардинию. Про поездку в Амстердам Айзек деликатно умолчал. Про сигарные магазины тоже, но по другой причине. Скрывать было нечего, он чувствовали доверие и понимал, что они с Линком становятся хорошими приятелями. Но все же ключевой момент Айзек не упомянул, соврав про программу сравнения внешности, по которой они якобы вычислили его японскую помощницу.

Профессор отставил свой напиток и отошел раскурить сигару. Байки наслаждался весьма недурным кофе. Айзек тоже смаковал свою чашку.

— Знаешь, Айзек, когда начинает говорить профессор, я его слушаю и понимаю, что ты по сравнению с ним просто тупица, — Байки заржал и немедленно получил дружеский тычок кулаком от Айзека.

— Друзья, друзья, — вмешался профессор, возвращаясь к ребятам с сигарой в руке, — Не стоит настолько переоценивать меня, старого пня. Кто только ни говорил мне, что технология крайне опасна и меня погубит. Но кто они все были такие, чтобы диктовать мне, что надо делать?

Интересно, что вы меня нашли через Иоши. Впрочем, я рад, что местоположение моего убежища разгадали достойные люди.

Профессор поднял чашку с кофе, будто произносил тост. Айзек и Байки засмеялись, польщенные похвалой профессора.

— Убежище, — продолжал профессор, — Как же мне надоела эта размеренная жизнь в этой, прости господи, чертовой дыре. Приторный сироп одинаковых дней, рутина… А ведь когда-то было время, и каждую неделю ко мне наведывался журналист, чтобы опубликовать интервью о моем очередном изобретении. Каждый месяц участие в конференциях, ученые споры. Я испытывал то, что чувствуют первооткрыватели, первопроходцы, первые умы человечества на пике своих достижений. Казалось, мир вертится вокруг меня! Вся жизнь планеты.

Глаза профессора демонически заблестели. Ему было дико приятно вспоминать об этом.

— Профессор, так оно и было, — заметил Айзек, — И я бы сказал, было и продолжает быть. От вас многое зависит. В жизни человечества.

Профессор, не переставая улыбаться, наморщил лоб.

— Скучно, — скептически продолжил жаловаться он. — Скучно так жить, как стал жить я. Воспоминания, угрызения, опасения — не в счет. Это все ерунда перед скукой. Все ерунда после высшей точки, до которой дошел.

— А кто вам сказал, Линк, что вы дошли до высшей точки? — Байки постарался, чтобы этот вопрос прозвучал как можно более каверзно. — Вы научили мир выкачивать ОЭ, но не научили возвращать ее людям обратно. А сами говорите, что это возможно! Вот она высшая точка, Линк, вернуть креатив тому, кто его потерял. Это реально?

— Теоретически, — оживился профессор. — У меня было достаточно времени, и я представляю себе, как это сделать. Но, сами понимаете, теория теорией, а практика требует экспериментов, опытов. Нужен настоящий веджи. Практика, знаете ли…

— Профессор! — глаза Айзека горели ярче глаз Линка. — Мы должны провернуть это на практике. И даже есть кандидат для эксперимента. У меня есть… был друг, Паскаль, он сдал креатив и стал веджи. Вы могли бы поставить свой опыт на нем. Если вы вернете ему его ОЭ, мы все убедимся, что теория работает.

— А если нет?

— Если нет… будем искать дальше.

Было видно, что Линк очень заинтересовался такой возможностью. Быстро перейдя к делу, он начал задавать вопросы: когда Паскаль сдавал ОЭ, где он это делал, каков был его рейтинг, какую жизнь он теперь ведет. Айзек бодро отвечал. Брезжащая впереди надежда пьянила и возбуждала, на какое-то время он забыл про опасность, неизвестность и возможные неудачи. Все это меркло перед идеей вытащить друга из овощного состояния, вернуть из веджи первого человека!

План дальнейших действий созрел очень быстро. Он был прост и четок: вернуть Паскалю креатив, и таким образом подтвердить, что есть цель в их борьбе с системой.

Часть пятая

Глава первая

Прожив три дня у Линка, ребята решили, что пора собираться обратно. Спорить с Линком и Байки о будущем было интересно, но Айзеку не терпелось повидаться с Мишель. Они с ней регулярно созванивались и обменивались сообщениями. Хотелось все ей рассказать. Питер уже был в курсе, что Линк найден. Айзек ему отправил короткое сообщение, что у них пополнение, с кучей восклицательных знаков и смайликов. Неувязочка возникла только с транспортом. Вэн был продан, требовалось решить, на чем и как возвращаться домой.

Линк предложил Айзеку и Байки перегнать свой фургони заодно перевезти его вещи и небольшую лабораторию. Когда те поблагодарили Линка за любезность, он со свойственной ему прямотой заметил, что еще неизвестно, кто кому оказывает услугу. Он терпеть не может кататься на этом тарантасе. Плюс фургон — лучшее, если не единственное, место для воплощения их плана по проведению опыта на Паскале. Поэтому перегонять грузовичок все равно придется, и прекрасно, что этим займется не Линк.

Хотя профессор должен быть выехать только через неделю после Айзека и Байки, а без него эксперименты не начать, ребятам хотелось, чтобы время в дороге промчалось как можно быстрее. Несмотря на то, что на паром они не опаздывали, Байки гнал на предельной скорости, периодически превышая установленный скоростной режим. Внутри все сжималось от нетерпения. Каждый был в своих мыслях. Айзек думал о том, стоит ли с Питером согласовать нового жильца, или наоборот, памятуя о его просьбе, ничего ему не говорить. А очень хотелось, ведь это не просто жилец! Это еще какой жилец!

Айзек ерзал на сидении и пытался вообразить будущее. Оно представлялось ему светлым. В нем были и Мишель, и Байки с Питером, и Викки здоровая, и Паскаль «воскресший из веджи», и Линк. Новая жизнь настолько поглотила его, что он уже не мог толком вспомнить то время, когда был вне команды. Прошлое казалось каким-то далеким и ненастоящим. Вот сейчас другое дело, все кипело, голова шла кругом.

Айзек улыбнулся и похлопал Байки по плечу:

— Спасибо что ты есть, дружище!

Байки посмотрел на него как на полоумного, закатил глаза и проворчал:

— Опусти козырек. Тебя припекло.

— Дурак ты, Байки, я просто счастлив и радуюсь жизни.

— Пока ты радуйся, что в начале игры сдали хорошие карты. Еще надо суметь разыграть эту комбинацию.

— Нет, Байки, мне ее не сдавали, я ее из колоды сам вытаскивал. Карту за картой. Так что извини, дело не в удаче, а в правильном подходе. В разумном подходе и тщательном расчете. И в надежных партнерах конечно. Я вот думаю, что все могло сложиться иначе. Сколько случайностей должно было совпасть, чтобы мы сейчас с тобой вот так ехали с виллы самого профессора Линка! Ты только представь! Это же невообразимо.

Во-первых, я пошел в «Коммуну», в определенный день, — продолжал Айзек, загибая пальцы, — и только из-за того, что нужна операция Викки, причем болезнь ее крайне редкая. Во-вторых, именно в этот день туда пришел Элвис, в-третьих, я ни с того ни с сего встал и меня приняли за сообщника, в-четвёртых, из всей груды Элвис вырвал именно блок памяти, в-пятых, он передал его мне…

— В-двадцатьпятых, бла-бла-бла, в-двадцатьшестых, бла-бла-бла и в-двадцатьседьмых, бла-бла-бла. Про любую жизнь можно так сказать. Абсолютно про любую, начиная с зачатия. Как известно, сперматозоидов миллионы, и только один доберется до яйцеклетки. Хотя в твоем случае добрался явно не лучший представитель.

— Кроме того, что первой из колоды я вытащил мелкую татуированную карту, я даже не представляю, за что ты меня критикуешь.

— Сам ты мелкий. Я туз пиковый!

— Ты ту-пи-ко-вый. Можно подумать, что такая чреда событий происходит каждый день.

— Происходит. Любая жизнь — взаимосвязь уникальных неповторяющихся событий и случайностей. Принцип домино, только в ста измерениях и во всех направлениях. Хаос. И доминошки сыплются на твою голову со всех сторон, сбивая друг друга и создавая новые цепочки событий. Это воронка набитая движущимися доминошками, я этот хаос называется будни.

— Ты иногда редчайший зануда. Давай-ка лучше остановимся на заправке, а потом в кафе, и возьмем нормальной жратвы, чтобы не бегать в буфет на пароме.

— Боже! Сей отрок прозрел и начал говорить по делу! Аллилуйя! Чудо! И прозреют слепые, и поумнеют скудные умом своим.

— И наступит половое созревание у Байки.

— Я тебе наступлю! Да тебе у меня уроки брать надо, студент!

— О, да, профессор, туз-большой-пуз, расскажите скорей мне, как с таким пивным животом подойти к девушке ближе, чем на милю.

Байки резко крутанул руль и на высокой скорости влетел на заправку. Айзек стукнулся головой о дверь машины.

— Блин, дебил! — не оценил Айзек.

Байки загоготал. Айзек потер ушибленную голову и подвел итог:

— Да, все-таки у рокеров с неандертальцами кроме внешнего сходства еще и повадки одинаковые.

— Выметайся и возьми мне двойной эспрессо, андер-палец. А я пока заправлю машину.

Айзек купил круассанов, пару шоколадок и сэндвичи с тунцом. Несмотря на плотный завтрак у Линка, он был голоден и руки не повиновались, временно перейдя в подчинение глазам и желудку. Набрал два пакета всякой всячины и шарил глазами в поиске еще чего-нибудь интересненького. Автомобиль еще заправлялся, и он решил посмотреть журнальную полку. Ничего, ничего интересного, журналы были как инкубаторские братья близнецы.

Заплатил, забрался на водительское кресло, и машина покатила в порт. Паром обратно до Генуи, оттуда по шоссе во Францию и родное красивое Монте-Карло. Эх, Монако, Монако, будешь ли ты колыбелью нового мира?

— Что, братишка, — спросил Байки, откусывая сэндвич, — Ты, судя по виду, уже дома. Что обдумываешь?

— Ясно что. Наш план. Надо вернуть Паскалю его ОЭ. И он станет прежним. И наша дружба тоже.

— Дружба-утюжба, — передразнил Байки, — После того как ты рассказал про Паскаля и про его частный дом, я не понял только одного: почему мы не пошли за деньгами к нему, а выбрали Волански?

— За деньгами к Паскалю, — поморщился Айзек. — Поверь, я пытался не раз. Он мне всегда отказывал. Последний раз я его даже возненавидел. Это было, когда я пришел занять денег на операцию Викки. У него в доме до сих пор стоят наши общие фотографии, и довольно много. Он хорошо ко мне относится, вроде как. Хорошо помнит Викки. Но денег не дал.

Точнее он пообещал, конечно, если управляющая скажет, то он даст. Но его управляющая, хотя тетка неплохая, объяснила, что по контракту с «Коммуной» есть пункт, прямо запрещающий давать в долг или передавать безвозмездно кому-либо деньги, принадлежащие веджи.

Они же вообще хитро устроились. У «Комы» свой банк, и он, пожалуй, уже давно мощнейший банк в мире. Перекачивают деньги со счета на счет, а реально деньги практически не тратятся вовсе. Все выплаченные большие гонорары веджи так и лежат невостребованными. Как в свое время швейцарские банки тихо похоронили у себя на счетах деньги многих евреев. Веджи подписывают контракт, а тратят потом за редким исключением совсем мало.

Паскаль сказал, что если это запрещено, то он ничего не сможет сделать.

Я пытался ему объяснить, что запрещено управляющей, а ему можно. Я даже сказал, что верну с процентами. А он, мудила: «Зачем мне проценты?»

Ему как будто стерли его совесть. Причем не поверишь, он в состоянии смеяться над шутками из телешоу, смотреть кино. В футбол гоняет, будь здоров. Только своих шуток у него больше нет, его мозгов хватает обратиться к своей «няньке», как я ее называю, чтобы она сделала что-то, с чем он не справляется.

Смешно, что у него дома стоит и пылится неплохое оборудование. Еще и обновляется регулярно. Последние компы, гаджеты. Он предусмотрел в контракте, что все это будет постоянно новейшее. До того, как пойти скачиваться, он говорил, что Ева, его девушка, достойна всего самого лучшего, и он сделает всё, чтобы у них это было. Да вот только Ева сбежала, а девайсы остались. Он теперь больше их не запускает. И не может, болван, сообразить хотя бы, чтобы перестали доставлять новые.

Телек смотрит себе и смотрит, вечером на спорт, когда велит нянька. Ест простую еду. Он у нас теперь вегетарианец. Тоже по контракту. Ему всего хватает, и он всем доволен.

Такой счастливый водитель трамвая. Катает по одному маршруту каждый день и радуется жизни.

Сколько раз поначалу пытался его растормошить. Смотрел с ним школьные альбомы, вспоминал общие приключения. Он все помнит. Славные были времена, говорит. Сейчас, говорит, я изменился, и мне нравится другое.

Ненавижу гадскую «Кому».

И Паскаля тоже возненавидел. Мы были как братья, а Викки как сестра для нас обоих. Я ему доверял как себе. И его равнодушие теперь мне как нож в сердце.

Давным-давно, когда мы еще учились, был случай. Мы купались в шторм, и он начал тонуть. Я его вытащил. У меня язык бы никогда не повернулся его по такому поводу попрекнуть, но я даже про это ему напомнил, когда просил деньги для Викки. А он опять отказал. И я его ненавижу за это. Веджи или не веджи, а сдать энергию — это было его решение. Он, считай, нас бросил.

— Вот ты и вынудил меня потратить несколько минут моей жизни на то, чтобы выслушать историю об одном никчемном идиоте, — отозвался Байки, несмотря на грубые слова в адрес Паскаля, в его голосе сквозило сочувствие.

Айзек пропустил это мимо ушей:

— Потеря креатива сделала его таким. А когда профессор закачает ему ОЭ обратно, кто знает, что будет?

— Скажи, профессор — голова! — Байки зацепился за возможность сменить тему, — Вот реально, от него веет харизмой. Вроде бы такой, обычный немолодой дядька с вечно странным выражением на лице. Кофеек попивает, сигаркой дымит. А как представишь себе ту махину, которую он обрушил на всех нас, жуть берет!

Айзек понимал, о чем он. Всегда немного странно себя чувствуешь, если человек, которого знал только заочно, запросто с тобой разговаривает, да еще признает в тебе неглупого собеседника и даже компаньона. Особенно такая глыба науки! Общение с подобным человеком ставит тебя на следующую ступень твоего существования. Ты уже не ты, ты уже новый, перепрошитый, на другом уровне.

Особенно лестно, если этот человек — гений, который оставил свой след в истории человечества. Имя Джереми Линка выгравировано на скрижалях эпохи, которой он принадлежит. Несомненно, следующие поколения будут преклоняться перед его величиной, изучать его биографию в школах, называть его именем улицы, здания, звезды. Он — человек-легенда, перевернувший мир. Айзек ощущал, как начинает кружиться голова от осознания того, что теперь Линк — часть его команды. Подумать только!

Загнав фургончик на паром, ребята поднялись на верхнюю палубу посмотреть отплытие. Двигатели зашумели, вода забурлила, и паром отчалил. Чао, Сардиния! Через несколько часов достигли материка, быстро проскочив центр Генуи, выбрались на автостраду.

Байки по-своему выражал свои чувства относительно того, что произошло на острове. Свою эйфорию он конвертировал в скорость, с которой гнал автомобиль. И еще его шутливые реплики стали намного грубее.

Айзек вновь скатился на мысли о Паскале. Что он хотел от него? С одной стороны, увидеть своего старого любимого друга. С другой стороны, все ему высказать. Все обиды. Конечно, он был в мозговой тюрьме. Но Викки! Как он мог пренебречь жизнью Викки? Какой он вообще станет? Может ему плевать на их идею.

А может он скажет: «Что вы наделали уроды, я был так счастлив! Во что вы втянули меня, даже не спрашивая???»

А если в результате эксперимента он умрет? Или полным дураком станет, даже не хэппи? Эти мысли хотелось отогнать. Бог был в помощь, как говорится. Не должно все плохо закончиться.

И то, что Паскаль их пошлет, — как-то не верилось. Он пошел на сдачу ради Евы и потерял ее. Разве это не причина возненавидеть «Кому»?

Хотел ли он быть счастлив без нее? А если дружбе давно конец?

Айзек сам его уже ненавидел, может, и Паскаль давно не тот. С чего он решил, что его друг станет прежним классным парнем? А когда он узнает, что они рисковали его жизнью ради идеи?

Может записать видео, как он выглядел и вел себя в период веджи? Это обязательно надо сделать. Пусть полюбуется.

Айзека терзали сомнения. Настолько сильно, что он даже боялся сказать об этом Байки. Тот опять все исковеркает.

— Байки, а у тебя были настоящие друзья? — издалека начал Айзек.

— Был один. Даже два.

— И где они сейчас?

— Один уехал в Калифорнию. Родители переехали. Мы еще тогда подростками были. До двадцати одного года были друзьями. На мопедах гоняли, будь здоров.

— А второй?

— А второй гандоном оказался.

— Это как?

— Я его считал другом. А он меня видимо нет. Дэвид Сулейман. Я ему доверял, а он на моем доверии меня облапошил. Сукой оказался. Когда я восстанавливал свой Харлей, он взялся закупать для меня запчасти. Сказал, что ему интересно, как сделать из старой рамы и груды металла суперстильный байк. А потом я случайно узнал, что он мне все запчасти впарил в три конца. Ублюдок. Друг называется. Как говорят, с такими друзьями враги не нужны. Я бы ему башку пробил. Но он мне не попадался долго, и я остыл. Хрен с ним, считаю, что для кармы плохо с мразью соприкасаться.

— Ясно. У меня только Паскаль. И честно говоря, меня это сейчас сильно беспокоит. Мы его жизнью рискуем. Не по-дружески как-то.

Айзек снова начал рассказывать, как они дружили, гуляли, дрались с другими. Увлекся настолько, что Байки начал злиться.

— Как же вы не поженились, если так любили друг друга?

— Брось, Байки, — Айзек уловил нотки ревности, — Он отличный парень и тебе понравится.

— Сомневаюсь. Слишком он у тебя идеальный, аж тошнит.

— Не идеальный. Просто друг лучший мой. Был, — поразмыслив, добавил Айзек. — Пока веджи не стал.

— Мне пофиг. Сейчас он нужен для дела.

— Байки, я скажу честно, я не знаю, каким он станет после веджи. А вдруг в полицию побежит. Он же теперь такой правильный. Мы же не можем знать, какие изменения произошли в его мозгах за эти годы.

— Тогда я точно раскрою ему череп.

Айзек замолчал и не поднимал больше эту тему: Байки был слишком не в духе. Но отогнать от себя мысли о Паскале всё равно не мог. Байки видно тоже призадумался о последствиях. Но обсуждать уже не хотелось ни ему, ни Айзеку.

— Еще момент. При Линке не хотел говорить, а потом вылетело из головы. Мне из полиции звонили, по поводу того старого происшествия. Какой-то комиссар. Настоятельно попросил связаться по возвращению домой.

— Правильно, что не сказал Линку. Забздел бы еще старикашка. А что хотели?

— Не знаю. Вроде разговор был такой нормальный. Типа, как приедешь — позвони.

— Ну, это ничего не значит. Зачем им тебя пугать раньше времени. Что у них на тебя есть?

Айзек подробно рассказал события того дня. Максимально припоминая все детали.

— То, что тебе перепала плата, значит, никто не знает?

— Никто. Фанатик Элвис вряд ли бы сказал. Да и он в их глазах обычный сумасшедший.

— Ок, я подумаю. Не вижу пока проблем, если честно. Меня еще тогда удивило, что списки были скопированы на комп. Обычно такая информация лежит на серваке или в облаке. Тот сотрудник, что ее себе на комп скопировал, обычный идиот. Или не вспомнит о том, что там было на его компе, или не признается на всякий случай, что списки на своем компе, а не на защищенном сервере держал. Я на этой карте столько еще разного мусора нашел, терабайты файлов и папок. У некоторых на компах такой бардак почище, чем в истории средних веков.

Следующие полчаса ехали молча, и Айзек уснул. Сколько-то километров спустя Байки растолкал его и попросил поменяться. Айзек сел за руль и завел разговор:

— В каком ты хочешь мире жить?

— Что ты заладил, мир да мир. Лучше бы о телках подумал. Или как продать свой приборчик подороже. Если есть деньги, что пить и есть, тогда можно жить хоть в мире мечтаний, хоть в Голливуде, или как Волански, устраивать «голливуд» у себя на вилле. У нас с тобой денег нет, заботы другие, но мы можем жить в мире полном борьбы и приключений. За хорошую работу, за девушку, за свои мысли и идеи. А можно стать обычным человеком, от звонка до звонка, вся жизнь по расписанию. Словно, роботом. Но тогда в чем смысл?

— Что ты имеешь в виду?

— У Ричарда Баха есть книжка. Называется "Бегство от безопасности". Пятидесятидевятилетний Бах мистическим образом встречается и общается с собой девятилетним. И мальчик очень строго спрашивает за прожитую жизнь: чего добился, сохранил ли принципы, какие желания реализовал, и самое главное — какие «мои-наши» мечты воплотил. Взрослый ничего не может толком ответить, только оправдывается. Почти везде его захлестнули дела и текучка, мало чего добился из того, чего хотел ребенком, забыл все детские мечты. Он пытается доказать что-то самому себе — мальчишке. Дает советы, что-то объясняет. Но победить разочарование в мечтательном мальчике он не может, тот отворачивается от этой версии себя в будущем.

Постепенно они налаживают отношения, и теперь уже с высоты прожитых лет мужчина указывает на свои ошибки и дает подсказки.

Главное, к чему ведет книга, — не жить как по линейке, сыто и довольно. А действовать. Не ради рельсов живем. Жизнь как кино и незаметный статист — это самое скучное, что может с тобой стать. Беги от сытости, спокойствия и безопасности. Между прочим, наш Принц Альберт такой: на Северном Полюсе побывал, в Париж-Дакар соревновался, даже в Олимпиаде пять раз участвовал.

— К чему ты мне это рассказываешь? — недопонял Айзек.

— К тому, что, рискуя Паскалем, ты оказываешь ему услугу. Его роль — статист без взлетов и падений. Если бы ты предложил ему из офисной крысы превратиться в главного героя финансовой авантюры, что бы он тебе сказал?

Ты совершишь такое же предательство, как он в свое время, если не вытащишь его или, хотя бы, не попытаешься. Какой из тебя друг, если ты не протянешь ему руку?

Айзек долго молчал, ничего не отвечая, потом съехал на обочину и обнял Байки.

— Ты настоящий друг, Байки.

— Ну вот опять нюни. Я и так знаю, что я настоящий друг, — правда добавил он это уже без капли фирменного ехидства.

Италия, граница, Франция, Монако. Вот и дом уже впереди. Им показалось, что дорога обратно была очень короткой. Они доехали до виллы Волански на адреналине, который ощущали оба, каждый по-разному, но по сути их объединяло одно — волнение, радость удачи и ожидания дальнейших действий.

Айзек сразу же побежал в больницу к Викки, где узнал, что ее состояние не изменилось, стабильное. Он почувствовал облегчение, хорошо, что ей не стало хуже, пока его не было.

Он раньше все время думал про ее операцию и про деньги, которых нет. Теперь в голове больше Линк и Мишель. И с его стороны, конечно, было малодушием радоваться тому, что все по-прежнему, что ей не хуже.

Он сел рядом с кроватью. Тихо пищал датчик, отмеряя частоту ее пульса. Прозрачная маска закрывала рот и нос и мешала Айзеку представить себе, что Викки просто спит. Айзек осознал, что ужасно соскучился по сестре. Он взял ее руку и тихонько заговорил с ней. Рассказал ей про Сардинию, про бдительную старушку. Про знакомство с уникальным человеком. Про тупые шутки Байки. Рассказал ей все, чем он бы поделился с ней, если бы она его слышала. Кроме одной единственной детали — о том, что у него было наваждение, момент, когда он думал о Викки не как о сводной сестре, а как о девушке. Теперь эта химера полностью покинула Айзека, благодаря очаровательной Мишель. О своих новых отношениях он тоже рассказал сестренке.

И вдруг его мобильный зазвонил. Номер не определился, и это был Пеллегрини.

— Вы уже вернулись в Монако? Мы можем встретиться?

— Да, — стараясь не передавать свое волнение по телефону, максимально нейтрально, ответил Айзек.

— Завтра в одиннадцать жду. Не опаздывайте, — Пеллегрини назначил место встречи и, довольный, оформил ордер на срочную командировку в Монако.

После надо будет перезвонить в госпиталь Грейс Келли, поблагодарить за содействие. Он узнал о том, что Айзек вернулся в Монако в тот момент, когда ему позвонили из больницы и сообщили, что мсье Леруа пришел навестить сестру. Пеллегрини самым любезным тоном, на который был только способен, попросил впредь всегда звонить ему, если появляется Айзек, а также, если приходит не один, записывать имена тех, кто его сопровождает.

Вечером Айзек и Байки обсудили вызов в полицию. Но пришли к выводу, что ничего страшного произойти не могло. Если настаивать на том, что Айзек ничего не получал, — а доказать обратное невозможно, — то проблем особо нет. Можно было пойти с адвокатом, но это только бы вызвало у полицейских подозрение, что дело не чисто. Решили, что Айзек пойдет один. Байки взялся на всякий случай зачистить компьютеры, стереть все следы того, что на них были списки, результаты поиска и прочие косвенные улики.

Интерес полиции надо было загасить на корню. Еще не хватало того, что они решат навестить Айзека дома, а вот-вот приедет Линк.

Комиссар задавал разные невинные вопросы. У Айзека были заготовки практически на все.

— Вспомнил ли что-нибудь после теракта, о чем до этого не рассказывал?

— Нет, ничего.

— Не было ли посттравматического синдрома?

— Спасибо, нет.

— Кошмары?

— Нет, не мучают.

— Где сейчас живешь?

— На вилле Питера Волански.

— У Волански живем-отдыхаем?

— Работаем.

— Чем занимаетесь?

— Охраняем, следим за домом, бассейном, газоном.

— С кем?

— С Байки. Просто приятель. Работаем вместе.

— Давно знакомы?

— Недавно. На этой работе и познакомились.

— Как нашли работу у Волански?

— По объявлению.

— С кем еще общаешься?

— Да не особо с кем-то.

— Куда уезжал?

— В Испанию на Ибицу, потом в Италию в Неаполь. К другу.

— Друга как зовут?

— Альфредо.

— У друга есть фамилия?

— Да, конечно. Мартинес.

— Хорошо, наверное, там.

— Отдыхать — не работать. Конечно, хорошо.

— С Элвисом вы общались? — комиссар резко сменил тему.

— С каким Элвисом? Шизиком этим?

— Да. С террористом. Вы же вместе в камере сидели несколько часов. В тот день не общались?

— У меня башка раскалывалась. Ваши, извиняюсь, идиоты, мне так врезали, что сотрясение было. Не сильное, но тем не менее.

— И что, совсем молчали?

— Он бормотал что-то. Чокнутый урод. Я его не слушал, мне хотелось, чтобы он скорее бы заткнулся.

— И не передавал вам ничего?

— Нет. Не передавал.

— Может, передал, а вы не помните?

— Как не помнить. Домой-то я пришел потом. Вещи мне вернули. Если бы он что-то передал, пока я в отключке был, я бы это точно потом нашел.

— У меня вопросов больше нет. Еще раз приношу вам извинения от имени полиции за произошедший инцидент. Надеюсь, вы уже здоровы, и вашей сестре тоже выздоровления. Вот вам моя карточка. Если что вспомните — звоните.

Айзек покинул полицейский участок в прекрасном расположении духа. Не так страшен черт, как его малюют. Зашел в кафе в двух кварталах. Там его поджидал Байки. Все ему вкратце рассказал, и отдал визитку Пеллегрини. Байки захотел посмотреть, что за комиссар такой.

Попрощавшись до вечера с Байки, Айзек пошел прогуляться. Он набрал номер Мишель, договорились пройтись вместе. Айзеку не терпелось похвастаться Мишель их достижениями.

Глава вторая

В день приезда профессора Айзек тщательно подготовил соседнюю гостевую комнату, проверил, все ли в ней есть, будет ли профессору удобно.

— Так, Айзек, я не понял, почему ты не сдвинул кровати?

Байки заглянул в комнату, которую Айзек готовил для Линка.

— Байки, заткнулся бы ты уже со своими пошлыми шуточками и помог…

— Вау-вау, ты о чем подумал, мой шаловливый приятель. Я-то говорил о том, что Линк приедет со своей японской сакурой, которую явно захочет куда-нибудь посадить. А потом положить…

— А вот и не верно. Не факт, что Линк приедет с Иоши. Он ничего про это не говорил.

— Угу, райдер, значит, не предоставил.

— И что делать?

— Разберемся. Кстати, я так и не понял, кем она приходится Линку. Почему мы ее больше не видели? Чего скрывать-то? Я как-то не заметил любовной страсти, когда он ее упоминал.

— Да ты знаешь, я тоже подумал, что все это холодновато звучало как-то. Так что, Байки, готовься переехать в мою комнату, может так случиться, что японочке потребуется отдельная спальня.

— Чего уж. Зато мы точно узнаем, что и как у них там с Линком.

К огромному разочарованию ребят, рассчитывающих, наконец, узнать отгадку таинственной связи Линка и Иоши, профессор приехал без нее, но с рыжебородым помощником. Не успел Айзек сообразить, как правильнее всего им разместиться в гостевой пристройке, а Линк уже потопал прямо через лужайку к центральному входу и исчез за стеклянными дверями главного дома.

Профессор разместил свои вещи в хозяйской спальне Волански, а помощника отослал в гостевую. Айзек было попытался возразить, сказать, что Питер, владелец дома, просил не занимать свою комнату, но профессор проигнорировал эти замечания.

— Айзек, так и скажи, ты расстроен, что эта мысль не посетила тебя первым. Приедет Питер, я с ним все улажу, если потребуется.

— Профессор, это вторжение в личное пространство!

— Айзек, я старый человек, я не могу спать в комнате с плохим видом из окна. Я буду всю ночь ворочаться, размышляя о том, что мог бы устроиться лучше. Это вредно для моей нервной системы. Лучше найди мне комплект свежих полотенец.

— Мы здесь изображаем прислугу или что-то в этом роде. Занимать мастер-бедрум опасно для нашей легенды.

— Вы изображаете прислугу. А я лучше изображу хозяина. Вам как раз надо кому-то прислуживать, — захихикал профессор.

Айзек не смог спорить. Все-таки, как и все гении, профессор был немного сумасшедший. Придется потом с Питером как-то объясняться. Главное, чтобы он сам не нагрянул с типичной для него неожиданностью. В любом случае хорошо хоть, они не сказали Питеру, что профессор переехал к ним.

Айзек считал безопасность приоритетом номер один, а профессор с легкостью игнорировал моменты, которые его не смущали и не беспокоили. Он принимал решение быстро, и, как правило, не менял своего мнения. Пока его экспресс-анализ, правда, не подводил, поэтому Айзек махнул рукой и позволил профессору поступать так, как он считает нужным. «Прости, Питер, в любом договоре встречаются издержки,» — подумал он про себя.

Вечером ужинали у бассейна и разговаривали. Линк, наконец выбравшийся за пределы Сардинии был на подъёме, наслаждался новым местом, даже стихи прочитал.

Байки, подхвативший вдохновение профессора, насвистывал-напевал свое очередное рок-произведение о женщинах:

«В кошмарных снах тебя не видел, Поэтому и в жизни не узнал. Прижала толстой мощной лапой, Чтоб никуда я не сбежал. Меня пленила ты ударом, Как сапогом, да промеж глаз, Но доберусь я до Харлея И выжму самый полый газ…»

— Что с твоей сестрой? — спросил Айзека профессор.

— Точно не ясно. Вроде стабильно. Но я волнуюсь, конечно.

— А что доктор говорит?

— Он говорит: киста в голове. Надо оперировать.

Байки, специалист по смене невеселых тем, сразу вмешался в беседу:

— Линк, поясните, пожалуйста, на уровне для продвинутых пользователей. Что там за процесс закачивания креатива?

— Хорошо. Вам известен принцип сбора оранжевой энергии? В основе технологии лежит своеобразный магнит. Человек — это тоже магнитное поле, которое удерживает ОЭ, не дает ей разлететься.

В компьютере стоит выкачивающий магнит, генерирующий поле намного сильнее человеческого, которое перетягивает энергию внутрь себя. Фактически происходит такой эффект: представьте, что есть два магнита, и тот, что мощнее, притягивает к себе всю железную стружку со стола, в нашем случае энергию. Если его отключить, то стружка немедленно переметнется ко второму магниту. В нашем случае вернется в энергетическое поле человека.

Фокус в том, что большой магнит универсальный, а человеческий — индивидуальный, и энергия вернется к тому источнику, из которого она была взята.

— Круто! Гениально! — подытожил Байки.

— Гениально что? — уточнил профессор.

— Не система сбора энергии. Гениально просто изложено, метафорический апофеоз!

— Тогда продолжу свою мысль, — профессору совсем не польстил псевдокомплимент Байки, он скорее слегка разозлился тем, что его перебили. — Человек — это очень слабый, я бы даже сказал, чахлый магнит. Если уж мы задумали вернуть вашему другу креатив, то уменьшим до минимума миниморума расстояние между ним и его ОЭ и либо усилим его поле, либо отключим главный магнит. А лучше — и то, и другое. Но об этом, молодые люди, не беспокойтесь. Это все, я думаю, смогу проделать. На вашем месте я бы переживал совсем о другом.

— О чем?

— Как там зовут вашего приятеля-веджи… эээ… Паскаль? Вы уже придумали, как уговорить его принять участие в нашем плане? Уговорить, доставить сюда, подключить аппаратуру. Я даже больше скажу — его надо будет вести в Париж. Поближе к Парижскому серверу-хранилищу ОЭ. Внутрь заходить не понадобится. Но потребуется подобраться очень близко. Допустим, я соберу усилитель для его поля. Но отключить-то магнит в филиале мы не сможем.

— Уговорить Паскаля? Не знаю, профессор, — неуверенно проговорил Айзек, — Я попробую, когда надо будет.

— Ну, попробуй, попробуй, — усмехнулся Линк. — Других вариантов нет.

Пошло несколько дней. Профессор вполне освоился на вилле, занимаясь своим устройством. Айзек договорился еще раз встретиться со своим потенциальным агентом, Сержем Морелем.

— Я смотрю, вы отдыхали? Хорошо выглядите. На пляже загорали? Вы такой посвежевший! — патентный управляющий старался понравиться Айзеку, как мог.

— Нет, Серж, я просто был на юге Италии, там солнца больше чем тени. Давайте лучше сразу перейдем к делу, если вы не против, — ответил Айзек.

— Да, да, конечно, — суетливо согласился Морель. — Суть моего предложения в следующем: свое произведение, работу, изобретение всегда продавать сложнее. Оно же ваше личное, люди часто смущаются расхваливать, немного преувеличивать, если надо. Но самое главное, что хороший агент всегда отрабатывает свою комиссию, выбивая из заказчика условия получше.

— А какая ваша комиссия?

— Я хотел вам предложить десять процентов. Если это много, то в принципе соглашусь и на семь.

— У вас уже есть опыт успешных сделок? — Айзек впервые в жизни вел такой деловой разговор, да еще и в роли заказчика. И это ему нравилось.

— Я не работал агентом раньше, — ответил Серж, — Но много раз представлял себя в этой роли. Уверен, что у меня прекрасно получится. Вы можете мне доверять. Это тоже важно. Мы с вами знакомы уже давно, а пока вы ищите другого кандидата, разбираетесь во всех процедурах, вы потеряете уйму времени.

— А как быстро, вы думаете, мы получим первый гонорар?

— Быстрее, чем за год! — торжественно добавил Серж. — Я сделаю все, чтобы уложиться в семь-восемь месяцев.

— За год?! Семь, восемь месяцев??? — Айзек остолбенел. Ему казалось, что деньги должны начать поступать чуть ли не через неделю.

— За семь! Точно! — агент испугался такой неожиданной реакции своего потенциального клиента.

Айзеку стало дурно. Голова закружилась, и земля уходила из-под ног. Казалось, что вот-вот он потеряет сознание. Этими деньгами он собирался оплатить операцию Викки, и то, что они придут так не скоро, он не ожидал.

— Вам плохо? Вот водички попейте. Здесь такая жара! — агент прибежал со стаканом воды.

— Нет. Со мной все в порядке, — голос Айзека неестественно хрипел. — А раньше получить деньги никак нельзя? У меня есть несколько недель, максимум месяц.

— Поверьте, семь месяцев это и так очень быстро. Чтобы уложиться в этот срок я буду работать не покладая рук.

— У меня максимум месяц, чтобы оплатить операцию сестре, — размышляя уже о чем-то своем вслух, произнес Айзек. — Я согласен, — добавил он торопливо. — Что подписать? Начинайте немедленно!

Серж ужасно обрадовался и долго жал вялую руку Айзека, что-то пытаясь еще добавить. Но Айзеку было совсем не до того.

Вскоре выяснилось, что и месяца тоже нет. Айзеку позвонили из госпиталя. Доктор хотел переговорить с ним лично. Новости были просто ужасные. У Викки начались какие-то осложнения. Даже несмотря на современные препараты, ее организм стал адаптироваться к состоянию постоянной комы, и эти изменения грозили тем, что атрофируются важные для ведения нормальной жизни органы. Операцию следовало провести в ближайшие дни, начинались необратимые процессы.

Айзек был в отчаянии. Его жизнь только наладившись, вдруг начала быстро рушиться. Доктор сказал, максимум неделя, намекнув, что у Викки неплохой уровень ОЭ. Об этом Айзек даже слышать не хотел, оборвав его на полуслове.

Но где взять такие деньги за такой короткий срок?

Первым делом Айзек позвонил Волански. Питер все внимательно выслушал. Ему было очень жаль, но все, что он мог собрать с доступных ему счетов, покрывало максимум половину необходимой суммы. Он был бы рад заплатить все, но большая часть денег ему была по-прежнему недоступна.

Айзек перезвонил в госпиталь, предложив оплатить половину. Ему отказали, нужна была вся сумма.

Так все хорошо шло, и вот на тебе. Айзек лихорадочно перебирал в голове все возможные варианты. Продавать ему было решительно нечего. У Байки тоже денег нет. Неужели он опоздал, и все зря? Духу не хватало думать о том, чтобы снова почти скачиваться. Теоретически еще такие деньги могли быть у Линка и у Мишель. Бланш конечно очень богатая, но их отношения еще далеки от тех, чтобы попросить взаймы такие бабки.

Айзек примчался домой и постучался в комнату к профессору. Линк как всегда был там, занимаясь своим прибором.

— Я могу зайти?

— Да, одну минутку. Сейчас открою. Подожди внизу пару минут, я сейчас спущусь.

Профессор скоро пришел в гостиную.

— Что случилось, Айзек? На тебе лица нет. Ты бледный как простыня.

— Викки. Нужна срочная операция. Есть неделя максимум, а денег только половина.

— А сколько еще нужно?

Айзек ответил, и профессор присвистнул.

— Таких денег у меня, к сожалению, нет. Я всего лишь беглый ученый, который не получил ни цента за свое главное изобретение.

— Скажите, что вам не хватает для того, чтобы дособрать устройство закачки? — в голове Айзека вырисовывалась отчаянная идея.

— В принципе оно готово. Проблема скорее в том, что не на ком провести испытания.

— А если я вам быстро достану Паскаля, на котором можно провести эксперимент, вы считаете, вы готовы?

— Да, я готов попробовать. Теоретически все должно работать.

— Хорошо. Будет вам Паскаль. Я гарантирую.

Айзек очень боялся и не хотел проводить первый опыт на своем бывшем друге. Надеялся, что случай подбросит какой-нибудь другой вариант. Но выбора нет, или он сам снова идет сдавать креатив или эксперимент пройдет на Паскале, так что придется отбросить сомнения.

Когда Айзек отправился в Рокбрюн, он старался представить себе, что же именно может убедить Паскаля пойти на эту опасную авантюру. Конечно, бесполезно раскрывать перед ним все карты, но и заманивать его обманом не хотелось. Айзек выбрал середину.

Перед тем, как войти в шикарный дом, Айзек включил веб-камеру, которую закрепил у него на рукаве Байки. Поприветствовал и с ходу выпалил:

— Как дела? Что сидишь тут, тухнешь? Я еду в Париж, решил позвать тебя с собой. Хочешь в Париж? Ты только представь, вечер, Эйфелева башня вся в брызгах электрического мерцания, мы с тобой посидим в открытом баре с пивом. Как в старые добрые…

— Привет Айзек! Спасибо за приглашение, но нет, не хочу, — старый друг встретил его улыбкой. — Заходи!

— Да, ладно, вижу, что хочешь! — Айзек подумал, что, может быть, надо немного надавить, вдруг согласится или поддастся внушению. Он раньше никогда не пробовал никаких психологических трюков.

— Видишь, что хочу? Не-а, правда, спасибо не хочу. Это мне не очень интересно, — меланхолично произнес Паскаль.

— Точно говорю, это тебе интересно. Ты когда последний раз выбирался отсюда?

— Давно. А зачем выбираться? И здесь отлично, — с вежливой улыбкой ответил Паскаль.

— Да, интересно же путешествовать: Париж, прогулки, симпатичные студентки сидят на газонах с кучей книг, еда, в конце концов. Помнишь, мы же с тобой там отыскали как-то прекрасный ресторанчик.

— Помню. Но, нет, спасибо, не приставай, — и снова улыбка. — Хочешь что-нибудь?

— Нет, не хочу. Слушай, а что тебе тогда интересно? — Айзеку очень старался не заводиться, но уже начинал злиться.

— Мне все интересно. Вот телек. Вот еда. Спорт есть, можно в футбол погонять. Чистый воздух. Не могу понять, зачем куда-то ехать.

— Но это же Париж, Паскаль!

— Ну и что. Есть еще Москва, Лондон, Нью-Йорк. Что теперь, все города мира объехать? Зачем?

— Паскаль, есть конкретная поездка в Париж! И это должно быть интересно, раз тебе все интересно. Поехали, гарантирую, не пожалеешь.

Айзека уже начало подташнивать от слова «интересно».

— Ну да, мне все интересно.

— Тогда поехали, — Айзек было обрадовался, что так легко смог сманипулировать мнением друга.

— Нет.

— Но почему???

— Не хочу и все, — отозвался Паскаль. — Надо позвонить управляющей.

— Нет, нет, нет… — Айзек запротестовал, но Паскаль уже набирал ее номер.

Поговорив со своей «нянькой», Паскаль, не снимая улыбку с лица, посмотрел на Айзека, несколько раз моргнул, то ли извиняясь, то ли пытаясь прогнать попавшую в глаз соринку, сказал:

— Не поеду. Управляющая говорит, что в Париже санатории для веджи хуже, чем в Ницце. Может, налить тебе кофе? Сейчас начнется трансляция матча Бразилия-Англия. Хочешь остаться посмотреть?

— Дежавю какая-то! — подумал Айзек. Ему вспомнилась история с деньгами, которые Паскаль отказался ему одолжить, отсылая его к управляющей, а та отправила обратно к нему.

Айзек сделал последнюю попытку, осознавая, что он на грани фола:

— Паскаль, а ты бы хотел перестать быть хэппи и вновь стать нормальным?

— Хотел бы я? Не знаю. Нет, наверное. Точно нет. Я счастлив, у меня все хорошо. Мне очень нравится моя жизнь, без этих вечных поисков денег, маленькой бедной квартиры. Не вижу смысла менять все обратно.

Айзек утомился, глотнул принесенное Паскалем кофе. Гадость какая. Без кофеина.

— А обычного, с кофеином, нет?

— Кофеин вреден, Айзек. Давно всем известно.

— Жить вообще вредно. Все время стареешь.

— Веди здоровый образ жизни, и будешь жить долго.

— Ты говоришь, как будто пропаганду читаешь.

— Это же очевидно, Айзек, береги свое здоровье. Зачем пить и есть то, что вредно, и подвергать себя ненужному риску. Живи правильно и проживешь сто лет.

Айзек распрощался и ушел. Пообещал зайти еще раз через пару дней. Паскаль улыбнулся, добавив, что всегда рад видеть старого друга.

— Айзек, брат, — сказал Байки после того, как выслушал рассказ про его неудачу с Паскалем, — я не вижу проблемы в принципе. Ты, конечно, можешь штудировать учебники по психологии, изучать новейшие статьи о поведенческих стереотипах веджи и заниматься прочей мутотенью. Но я бы прописал нашему пациенту мой самый обычный хук с левой. Минута гарантированной отключки, ноль переломов, легкая головная боль.

— Не уверен, Байки…

— Вообще-то наш профессор готовит для твоего друга вещичку пострашнее моего кулака. Он с помощником собирает усилитель, который подтянет ОЭ к твоему сообразительному другу. Вот где опасная хрень. Спалит оставшиеся мозги твоему Паскалю — это будет проблема.

Айзек, конечно, беспокоился о Паскале. Но его волнение разбивалось о непоколебимый авторитет профессора, о сильное желание вернуть себе былого друга и об осознание того, что другого выхода у них просто нет. Он хотел поговорить про риски с Линком, но профессор объявил, что чувствует себя неважно и попросил его не беспокоить.

Что же, выходит все-таки Паскаль — это единственный шанс получить деньги для Викки.

Глава третья

Дело было к вечеру. Айзек с Байки на профессорском фургончике выехали в сторону поселка, где жил Паскаль.

Кажется, предусмотрели все. Ставка была только на успех. Что делать, если операция пройдет неудачно, ребята толком не думали.

Хорошо, что был Линк. Он сразу сказал, что, по крайней мере, его дом на Сардинии в их распоряжении. Долго ли можно там протянуть? Линк протянул почти семь лет.

Айзек был очень сосредоточен, Байки как всегда беспечен. Они рассуждали о рисках. Байки рассказал Айзеку про Грегори Робертса. Тот сбежал из австралийской тюрьмы и десять лет жил в Индии. Робертс скрывался от Интерпола долгие годы, пока в итоге не попался в Европе. И еще у него был Харлей. Человек-легенда выпустил автобиографическую книгу «Шантарам», когда его всё-таки поймали и посадили. Она стала мировым бестселлером.

— Неужели ты не читал «Шантарам»?

— Нет, даже не слышал о такой книге.

— Ты просто лох, ничего не понимающий в жизни. Если ты не прочел ее, то ты живешь с завязанными глазами. Ты не знаешь, как надо тратить свою жизнь.

— Я прочту. Надеюсь, прочту не в том месте, где он ее написал.

— Не ссы, Айзек. Если что, мы улизнем к Линку. А там разберемся. Мозги и нерастраченный креатив для того и нужны.

— А Паскаль?

— А что Паскаль? Был веджи, станет чуточку тупее. Он даже не заметит.

Перспектива, что Паскаль потеряет рассудок, очень пугала Айзека. Противно признаться, но тюрьма его пугала еще больше.

— Кстати, Айзек, не знаю, какая там статья за то, что мы делаем, искусственное сумасшествие вряд ли описано. Скорее всего, нас просто скачают. Но заранее знаю, все пройдет как надо.

— Мне бы твою уверенность.

— Мы проживем, как нормальные люди, в бегах еще долгие годы, купим Харлеи и будем грабить банки.

— Хорош гнать пургу. Не смешно.

— Айзек, расслабься. Все получится. Мы же все рассчитали. Не дрейфь, подъезжаем.

План был такой: дорога в Париж займет десять часов туда и десять часов обратно. Айзек рулит первым до Лиона, пока Байки спит. Потом поменяются. Добравшись до места, пристегивают Паскаля к кушетке, надевают ему шлем и подключают оборудование профессора. Затем надо будет разбудить подопытного, чтобы его магнитное поле стало максимально сильным. Быстро скачивают креатив и делают Паскалю еще одну снотворную инъекцию, на пару часов. Обратно рулит Байки, Айзек должен быть рядом с Паскалем, в тот момент, когда он окончательно очнется. На всякий случай. В фургоне приготовили аптечку первой помощи, дефибриллятор, если остановится сердце. Никто не знал, какой будет реакция организма на возвращение ОЭ, решили взять про запас всё.

Машина подъехала к дому, и Айзек вышел на улицу. Он решил, что зайдет один, чтобы не вызывать подозрений и не утащить за собой всех в тюрьму в случае неудачи.

В одной руке он держал шприц с сильнейшим снотворным. Доза была рассчитана на восемь часов, как раз на дорогу до Парижа. В кармане приготовлена записка для управляющей, которую он написал ей от имени Паскаля: «Буду поздно, пойду на спорт и в кино». Айзек тихонечко подтолкнул входную дверь. Она оказалась не заперта и открылась почти бесшумно.

Тихонько пройдя в гостиную, он увидел Паскаля, который сидел на диване и смотрел телевизор. По телеку рассказывали про успешные испытания второго поколения водородных двигателей. Паскаль смотрел с интересом.

Подкравшись сзади, Айзек схватил его за голову, замахнулся, и быстрым точным движением всадил шприц в шею.

Паскаль после укола вырвался, обернулся и вытаращился на Айзека. Успел даже улыбнуться, не поняв толком, что случилось, но тут же скорчил гримасу боли, схватившись за шею. В следующее мгновение его лицо разгладилось, глаза закрылись, тело обмякло. Еще через секунду он уже крепко спал.

Айзек свистнул Байки, и они перетащили тело в фургончик.

Быстро домчали до условленного места, где их должны были ждать Линк с рыжебородым. Профессор шустро запрыгнул на пассажирское переднее место рядом с Айзеком, помощник Линка сел сзади около сладко спящего Паскаля.

— Как прошло? — коротко спросил Линк.

— Гладко. Едем, — ответил Айзек, и фургончик тронулся.

Глаза Линка светились искрами сумасшествия. Он был в предвкушении эксперимента, который так давно мечтал провести. Такое безумие охватывает, наверное, всех ученых на пороге важных открытий.

Они ехали на предельной скорости, но не превышая ее ограничений. Байки уснуть так и не смог. Фургон покачивало на поворотах. Крепко спящее тело Паскаля моталось на узкой кушетке, рыжебородый придерживал его обеими руками.

До Марселя автострада шла по побережью, затем повернула наверх в сторону Лиона. Закат снова был ярко оранжевый, как в первый день на вилле у Волански. Айзек усмотрел в этом обнадеживающий знак. Похоже на оранжевую энергию, разлитую по всему небосводу! Красиво! Впрочем, любоваться закатом в том состоянии, в котором пребывали ребята, особо не получалось. Проезжая мимо Авиньона, Айзек невольно вспомнил слова простой молитвы, он неслышно прошептал их, едва шевеля губами. Когда-то здесь находилась папская резиденция.

Солнце быстро скрылось, наступил вечер. В целом дорога протекала благополучно, никаких эксцессов. Вскоре показался Лион. Перекусили на заправке уже в самом городе.

Байки сменил Айзека за рулем. Утомленный монотонной дорогой Айзек сразу уснул. Его растолкали только после указателя, гласившего, что до Парижа осталось шестьдесят километров. Почти четыре утра, через два часа небо начнет светлеть.

Выпив из термоса горячего кофе, Айзек пересел вперед к Байки. В лобовом стекле где-то далеко в небе перебегал горизонт прожектор, бьющий откуда-то вверх и в сторону. До Парижа оставалось еще прилично, но Эйфелева башня уже напоминала о себе. «Луч, рассекающий тьму», — еще одно оптимистичное знамение, отметил Айзек.

Эйфелеву башню построили к столетию со дня Французской революции в 1789 году. Айзеку еще со школы нравилась эта дата тем, что легко запоминается: тысяча, а дальше: семь, восемь, девять — по порядку. А в честь столетия Американской революционной войны Франция подарила США другую башню — Статую Свободы. К ее созданию тоже приложил руку Густав Эйфель. «Революции, революции. А сейчас какая дата, легко ли запоминается? — припомнил Айзек и усмехнулся. — Вдруг школьникам будущего потребуется ее знать наизусть.»

Кстати, когда Эйфелева башня была построена, многие осуждали и ругали этот проект. Триста громких имен, среди которых Ги де Мопассан и Александр Дюма, требовали снести сооружение, называя его уродливой железной громадиной. К счастью, их не послушали. И слава Богу. Разве теперь возможно представить себе Париж без его главного символа? «Люди, даже умные и талантливые, могут ошибаться, неправильно относиться к новшествам, — размышлял Айзек. — Вернем Паскалю креатив и найдем ответ, правы мы или нет. Надеюсь, уже через несколько часов».

Через полчаса Байки свернул на Версаль, недалеко от которого находился главный европейский сервер ОЭ. Лампочки на приборе Линка замигали, показывая, что поблизости имеется крупный источник ОЭ. Линк надел на Паскаля шлем, помощник включил систему скачивания.

— Пока нет соединения. Надо подъехать ближе, — раздался голос рыжебородого. — На север.

Местонахождение хранилища не являлось секретом, на дороге даже были указатели на него. Из-за соображений безопасности хотелось попробовать скачать энергию Паскаля на максимально дальнем расстоянии, чтобы лишний раз не светиться.

Устойчивой связи никак не удавалось добиться, и машина подъехала в итоге достаточно близко к зданию сервера. Это оказалось охраняемое, но, слава Богу, не военное заведение: наблюдение шло только по периметру забора. Объехав вокруг, нашли точку наиболее устойчивого сигнала, съехали с дороги на парковку и выключили мотор. Байки с Айзеком перебрались к остальным внутрь фургона. Паскаль мирно спал. Линк донастраивал приемник на его шлеме. Раздался протяжный писк.

— Пора! Есть устойчивый сигнал, — взяв в руки диктофон, Линк добавил. — Тестовое скачивание OЭ номер один. Подопытный Паскаль Дин, двадцать восемь лет. Физическое состояние нормальное, видимых патологий нет. Расстояние до резервуара около четырехсот метров. Видимые помехи: бетонная стена и металлический забор. Внутренние помехи не известны. Мощность подключенного аккумулятора — два киловатта.

— Проверьте ремни, — скомандовал Линк. — Готовность одна минута. Придержите его на всякий случай.

Паскаль лежал, привязанный к кушетке ремнями. Зафиксирован крепко, но все равно могла потребоваться грубая сила для того, чтобы справиться… никто не знал с чем. Рыжебородый направил локатор на резервуар, дополнительно усилив сигнал.

— Тридцать секунд! … Десять… Пять… Поехали!

— Закачка инициирована, — сообщил рыжебородый, не отрывая взгляда от индикатора на шлеме.

Айзек с Байки придерживали руки и ноги Паскаля. Шлем загудел, Паскаль вздрогнул, но не проснулся.

— Закачка прервана. Сигнал потерян. Сигнал есть, — рыжебородый и Линк перекидывались короткими фразами, смысл которых был в принципе понятен.

— Эксперимент номер два. Усиление мощности до четырех киловатт, — Линк делал вторую попытку, все записывая на диктофон.

Вторая попытка прошла также неудачно.

— Эксперимент три. Максимальная мощность аккумулятора шесть киловатт, — и повернул тумблер снова.

Паскаль резко дернулся, ребята от неожиданности испугались и прижали его к кушетке посильнее. Паскаль что-то пытался кричать, резко застонал. Но попытка опять провалилась.

Рыжебородый достал какую-то майку, молча сделал из нее кляп и засунул Паскалю в рот. Перепуганный Паскаль извивался на кушетке как уж. Он никого не мог видеть и не понимал, что с ним происходит, шлем закрывал глаза.

— Линк, давайте я кольну ему снотворное! — крикнул Айзек.

— Нет, не надо! И так ничего не выходит. Когда он спит шансов меньше, мозг сейчас включился, и его магнитное поле усилилось. Так что, придется его будить.

— У нас получается?

— Нет. Мощности не хватает. Байки, срочно снимай второй аккумулятор. Снимай с машины. Айзек, лезь на крышу, установи локатор выше забора, направь его на самое большое окно на здании. Быстро, пока ваш друг не свихнулся окончательно!

Через две минуты все снова были в сборе.

— Значит так. Второго шанса у нас может и не быть. Поясняю расклад. В прошлый раз мы почти вернули ему ОЭ. Сейчас я собираюсь увеличить мощность в два раза. Это несколько больше расчетной. Я не знаю точно, что будет с его мозгом после. Может даже умереть. Так что, если кто против — говорите сейчас. Я считаю, стоит попытаться.

— Качаем! — по лицу Байки стекали крупные капли пота. — Надо рискнуть!

— Блядь! — вместо ответа выдавил Айзек и крепче прижал Паскаля к кушетке.

— Двенадцать киловатт. Поехали!

Айзек ударил Паскаля по щекам и тот, проснувшись, вытаращил глаза. Все ждали треска, искр, излучения тепла, стонов Паскаля, судорог. Но было тихо, и энергия наконец закачалась! Теоретически. Паскаль потерял сознание, поэтому, каков реальный эффект, было непонятно. Рыжебородый рванул ставить обратно аккумулятор. Айзек аккуратно стащил шлем, и Байки сунул Паскалю под нос нашатырь. Тот очнулся, но сознание его явно плыло. Все смотрели на Паскаля, не отрывая глаз. Казалось, его взгляд постепенно сосредотачивался.

— Паскаль, как ты? — Айзек попытался напоить его водой.

— Айзек, это ты?

— Да, да, это я. Как ты?

— Готова болит… и чувствую головокружение. Все тело колет и не могу двигаться.

— Прости, Паскаль… Ты связан.

— Зачем? Что со мной? Где мы вообще? У меня голова чешется! Изнутри! Как будто там насекомое завелось.

Во рту все пересохло, язык еле ворочался. «Чушь какая, — думалось Паскалю, голова не может чесаться… Изнутри». Сосредоточив внимание на остальных склонившихся над ним людях, Паскаль рассмотрел пожилого мужчину с бородкой. Лицо его ежесекундно жевало само себя, меняясь от внимательного и напряженного, до распирающегося от восторга. Мужчина закурил сигару, поглядывая на него с ехидной улыбкой. Раньше с этим человеком Паскаль не встречался, хотя лицо его казалось смутно знакомым. В плохо освещенном пространстве можно было так подумать.

— Полу-ууучило-ось вроде? — вопросительно сказал второй незнакомец. — Про насекомых он, смотри как, загнул!

Паскаль перевел глаза на него, молодого небритого увальня в татуировках. Хотя голова еще кружилась, Паскаль видел, что перед ним кроме Айзека были совершенно незнакомые лица.

Внимательные глаза изучали зрачки Паскаля, пальцы пожилого теребили щеки, губы, проверяли его пульс. Паскаль чувствовал эти прикосновения, оставлявшие после себя шлейф тонкоиголочных покалываний.

«Тонкоиголочных. Какое странное слово. Не слово, а прямо какой-то термин», — сказал себе Паскаль.

— Вроде очухался, — сказало небритое лицо.

Это Паскаль услышал уже совершенно отчетливо. Голова его будто наполнилась. Если бы он был чайником, то, наверно, это ощущение мощного напора воды из-под крана, когда вода одновременно с грохотом падает вниз, бурлит и переливается, постепенно затопляя пустоту.

— Скажи, Паскаль, ты можешь представить розовый закат на песчаном пляже? — спросил Айзек.

«Какой странный вопрос» — думалось Паскалю.

— Ну, Паскаль, давай, попробуй. Можешь? — Айзек настаивал.

Паскаль утвердительно кивнул. Вся троица находившихся в фургоне людей взорвалась ликованием. Они обнимались и поздравляли друг друга.

— Что вылупился? Поздравляю, ты больше не идиот! — увалень потер руки, снял перчатки и похлопал Паскаля по плечу.

— Можешь потихоньку вставать, сейчас я тебя отвяжу, — пожилой широко улыбался.

— Что со мной и где я? — вяло пробурчал собственный голос Паскаля.

— А вот это тебе расскажет твой старый друг. Он уже извелся от нетерпения. Вон, сам посмотри, — увалень неопределенно махнул плечом в сторону.

Паскаль попытался повернуться в указанную сторону, но почувствовал укол и снова погрузился в сон.

— Пусть поспит. Его мозг перенапряжен. Теперь ему нужен отдых. Байки, помоги развязать его. Если нас не дай Бог остановят, замучаемся объяснять, зачем у нас привязанный к кушетке человек в машине.

— Ок, момент — Байки ловко расстегивал ремни.

— Я посижу рядом с ним, а вы рулите, — Айзек устраивался поудобнее около головы своего старого друга. — Сколько он будет спать?

— Часа три-четыре, — ответил Линк. — Полпути. Потом у тебя будет время, чтобы ввести его в курс дела.

Желательно было вернуться до того, как управляющая всерьез забеспокоится. Шансов мало, но чем меньше она будет искать Паскаля, тем лучше. Хорошо бы если не звонила в полицию. Его мобильный был здесь, заряжен. Позвонит — Паскаль скажет, что он в порядке.

После бессонной ночи и нервяка Айзека уморила монотонная дорога, и он уснул. Проснулся от того, что кто-то тянул его за рукав. Это был Паскаль.

— Айзек, где мы?

— Проснулся? Ну, слава Богу. Ты, по идее, должен уже соображать не хуже, чем раньше. Тебе только надо немного встряхнуться, кофе выпить. Ты сейчас как после сна, помноженного на акклиматизацию.

— Кто эти люди?

— Это Байки. И еще сам профессор Линк, — сказал и улыбнулся. — Мы тебя вывели из состояния хэппи.

— Откуда вывели?

— Ты забыл? Ты стал хэппи. Сейчас ты снова нормальный, — Айзек просиял. — Паскаль, господи, я не верю, что это снова ты.

— Айзек, не помню, как я здесь оказался? Куда мы едем, и что вообще случилось?

— Сложно объяснить. Что последнее ты помнишь?

— Я помню, что пошел в Агентство. А Где Ева? Почему ее нет?

Айзек задумался. Вопросы Паскаля звучали немного странно. Особенно про Еву.

— Паскаль, ты помнишь свой крутой дом?

— Какой еще дом? Квартиру что ли?

— Сейчас, погоди, все поясню.

Этого не могло быть. Может со сна так? Или после операции закачки? Айзек растолкал Линка и поделился своими соображениями. Линк нахмурился и подсел к Паскалю.

— Паскаль, я профессор Линк. Да, да, тот самый. Ты был хэппи. Вчера вечером мы закачали тебе твою ОЭ обратно. Какой сегодня год, какое число помнишь?

— Конечно же помню, — Паскаль уверено назвал дату, когда он распрощался со своим креативом. — Я вчера сдал свою ОЭ. Такое не забывается.

— Хм, ясно. У тебя амнезия, Паскаль… Айзек, побудь с ним, я кое-что хочу проверить.

Айзек не знал, с чего начать. Как ведут себя с людьми, потерявшими память, он не знал. Но если Паскаль действительно больше не хэппи и хорошо соображает, то лучше рассказать все, как есть. Все равно ему придется узнать правду.

— Паскаль, с того дня прошло больше двух лет.

— Двух лет после чего?

— С того дня, как ты ходил в Агентство.

— Чего? Вы что, прикалываетесь надо мной?

— Погоди, Паскаль, сейчас расскажу все по порядку. Я припас нам бутылку хорошего вискаря. Виски будешь? — Айзек вытащил из-под сидения бутылку.

Паскаль кивнул.

— Раз будешь, значит ты точно больше не веджи. Нам, похоже, предстоит очень долгая беседа, — Айзек грустно улыбнулся.

Предстоящий разговор будет намного сложнее, чем предполагалось. Амнезия на два года не шутка. Нужно попробовать подтолкнуть Паскаля что-то вспомнить. И главное — понять причину потери памяти.

Подсел Линк. В его руках был шлем для скачивания. Как выяснилось теперь, и для закачивания ОЭ он тоже годился. На нем появились какие-то дополнительные проводки.

— Паскаль, мне надо сделать тебе томографию мозга. Посмотреть, нет ли повреждений, опухолей или еще каких-то аномалий. Надо выяснить причину твоей амнезии.

Профессор надел на голову Паскаля шлем, подключил разные датчики.

— Постарайся поменьше шевелиться. Так картинка будет четче.

Линк проводил разные тесты, делал пометки, записи, сравнивал диаграммы. Через полчаса он закончил, отсоединив все проводки.

— Есть хорошая новость, очень хорошая и плохая. С какой начать?

— С плохой, — Паскаль был взволнован.

— Думаю, твою потерю памяти нельзя назвать амнезией. Ты ничего не вспомнишь, потому что… потому что у тебя нет воспоминаний за эти два года. Хорошая новость в том, что твой мозг цел целехонек. В полном порядке. Мы ничего не повредили в процессе закачки. Правое полушарие, левое, мозжечок — все в идеале. И хорошая новость — твой уровень креатива не изменился, ты получил все обратно, как и было раньше.

— Какой вывод?

— Их много. Что касается тебя — то ты абсолютно здоров. Процесс закачки прекрасно работает. Но воспоминаний в период хэппи у тебя нет, как будто ты находился в глубоком сне. Можно сказать, поздравляю — ты вышел из долгосрочной комы. Раз мозг в порядке, я уверен, что потеря памяти — это следствие пребывания в веджи, — профессор задумался, — Я это и сам еще должен осмыслить.

— А как же два года?

— Пока забудь. Хотя ты их и так не помнишь. Странно конечно. Ты лучше живи и наслаждайся жизнью. Скажи спасибо, что мы тебя вытащили, — профессор озабоченно посмотрел на Айзека.

— Вам сказать спасибо? Да вы все это и придумали! Это все из-за вас.

— Паскаль, пожалуйста, успокойся. Профессор в нашей команде. Поэтому он и здесь. И наша общая цель — исправить ситуацию, — Айзек тоже пытался переварить произошедшее с Паскалем.

— Но я потерял два года!?

— Некоторые потеряли семь. И потеряют еще больше, если мы не вмешаемся. Мы действуем нелегально. Тебя тоже никто не заставлял сдаваться. И деньги тебе заплатили немалые. Главное сейчас — ты здоров. Ты считай, родился заново. Или выжил в глобальной катастрофе.

— Выпей виски, полегчает, — Айзек протянул ему пластиковый стаканчик.

— Спасибо, — Паскаль хлебнул виски и с непривычки поморщился. Но зато стало как-то теплее.

Айзеку очень хотелось обсудить с профессором и Байки их открытие. Но всю обратную дорогу он проговорил с Паскалем, рассказывая, что случилось за время его фактического отсутствия. О том, как дальше изменился мир, как он продолжал усредняться и скучнеть. Паскаль слушал молчала. Чем дольше говорил Айзек, тем больше мрачнел Паскаль, осознавая, сколько реально времени пролетело:

— Прости, но ты многое пропустил. Все усредняется, продолжается тотальная глобализация. Основное препятствие, — языковые барьеры, — практически стерты. Есть современный электронный переводчик, который сильно отличался от тех, что были ранее. Вставляешь беспроводной наушник в ухо и поехали. Никаких проблем. Хоть в Японию езжай, хоть в Перу.

Множество разных плюсов, но всплыли и проблемы.

Дети веджи рождаются без ОЭ, например. Самое ужасное — у агентства нет никакой оппозиции. Есть единичные несогласные, но до вчерашнего вечера ни одного факта ни у кого не было…

Айзек рассказал про то, как пошел сдавать свою ОЭ, как не сдал, как познакомился с Байки, рассказал, как они разыскали Линка. Паскаль внимательно слушал. Он не помнил ничего и был в ужасе. Два года вычеркнуты из жизни. Айзек рассказал, как Паскаль себя вел, пока был веджи. Спокойный, вежливый, всегда улыбающийся и ничем не интересующийся. Показал видео снятое веб камерой.

— А где Ева? — осторожно спросил Паскаль. Видно было, что он давно хочет спросить, но не решается.

— Мне жаль, Паскаль. Но Ева от тебя давно ушла.

— Как ушла? Что значит ушла? А когда? Она что, меня… бросила?

— Нет. Просто ушла. Прости, — Айзек продолжал извиняться, как будто он был в чем-то виноват, — Вы давно не вместе.

— А я? Я что-то пытался сделать? Остановить ее?

— Нет. Паскаль, тебя ничего не волновало. Вообще ни-че-го! Моей Викки нужна была операция, я был на нуле. Ты и меня послал.

— Викки нужна была операция? А что с ней? — забеспокоился Паскаль.

— Да, Паскаль, нужна была. И сейчас очень нужна. Из-за нее я пошел сдаваться в Агентство. А до этого я прихожу к тебе, миллионеру, прошу дать взаймы, а ты не даешь. Тебе, видите ли, по контракту не положено.

Айзек наконец выплеснул Паскалю всё. Всё, что накипело. Перечислил все свои неудачные попытки его уговорить. Высказал оторопевшему другу все обиды, всё наболевшее. А эмоций у него накопилось не мало…

— Айзек, — Паскаль потер шею, след от укола снотворного был уже не виден, но еще немного болел, — Прости меня, пожалуйста. И спасибо тебе, друг. За спасение. И дай мне номер твоего счета госпиталя. Я сегодня же все оплачу. Мне еще многое придется исправить. Извини что я все о своем, но где сейчас Ева?

— Так и живет в Монако. Только больше не тусуется. Работать устроилась.

В обед этого дня управляющая все же позвонила в Агентство. Она видела записку от своего подопечного, но решила проконсультироваться. Пожилая женщина сразу поняла, что Паскаль не ночевал дома: кровать заправлена со вчерашнего дня, пульт от телевизора не на том месте, в холодильнике и на полках все те же продукты, что и вчера. Не ложился спать точно. И не позавтракал. Впервые за два года. Другие ее подопечные так никогда не исчезали, и все вещи аккуратно раскладывали по своим местам.

В полицию она не стала обращаться, так как Паскаль все-таки не исчез и на ее звонок ответил. Сказал, что с ним все в порядке, скоро вернется.

Проведя полдня у ребят на вилле Волански, ближе к пяти вечера Паскаль, слегка покачиваясь, вернулся домой. В свой дом, который он не узнавал. В его желудке колыхалось полбутылки виски, распитого с Айзеком, а в голове созрела ярость на Агентство. От потерянных лет, потерянной Евы, от его чисто случайного пробуждения. Он перевел деньги на счет госпиталя, начав исправлять свои совершенные ошибки. Это самое малое, что он пока мог сделать. Линк провел еще дюжину замеров и исследований, окончательно убеждаясь в своей правоте: Паскаль здоров, и амнезия следствие пребывания в состоянии хэппи.

Подойдя к вилле, через окно увидел в гостиной обеспокоенную управляющую. Он не помнил ее, но узнал по описанию Айзека: вечно красное лицо, полновата, седые волосы в пучке. Паскаль открыл дверь и зашел внутрь, обвел взглядом свое жилище, свой компьютер, к которому явно давно никто не прикасался, свою «няньку», хотевшую его о чем-то спросить, и молча пошел в спальню.

Управляющая удивленная запахом алкоголя, отзвонилась в агентство, сообщив, что все в порядке, хэппи пришел домой.

Глава четвертая

В тот же вечер на вилле ликовала и праздновала свою большую победу команда Айзека. Ему хотелось позвать и Питера с Мишель, но он сдержался. Сначала надо было все обсудить с профессором и Байки. С Мишель договорился завтра поужинать.

У Паскаля же на вилле был только сам Паскаль наедине со второй бутылкой виски. Он мог присоединится к Айзеку позже, когда стемнеет и уйдет управляющая, но ему было не до того. Он пил в одиночестве и никого в эти минуты не хотел видеть рядом. Кроме той, которая так давно ушла.

Уже некоторое время он понимал, что все это не сон. Уже некоторое время он осознавал то, что Евы, его любимой Евы, ради которой он решился на сдачу, нет рядом с ним целых два года! Нельзя сказать, что он не помнил свой веджи-период. Правильнее сказать, что этот период для него как будто просто не существовал. Память словно замерла в тот момент, когда он сдал ОЭ. Очнулся он таким же, как «вчера» — двадцатишестилетним парнем, по уши влюбленным в свою девушку. «Вчера» он ее обнимал и целовал, они занимались любовью, он шутил — она в ответ звонко смеялась. Осознать, что она вдруг ушла и живет с другим, завтракает с другим, ужинает с другим, спит с другим, трахается с другим, было невозможно! Ужасно больно. Паскаль с размаха швырнул недопитый бокал в зеркало над камином. Стекла и брызги разлетелись по всей гостиной, зеркало перекосилось и треснуло пополам. В его центре зияла дыра, словно от выстрела.

С незнакомых стен его шикарного дома, на него таращились кубические монстры картин. Несколько старых фотографий на комоде, только одна фотография Евы. А раньше, в старой маленькой квартире, их было много.

Паскаль взял фото в руки. Ева была такой родной, такой любимой. Такой красивой. Эта ее улыбка… Паскаль наполнил новый бокал.

Айзек рассказал, что она уже год как встречалась с каким-то доктором, переехала к нему жить. Это вызвало у Паскаля странное чувство. Измена? Почти. Наверное, как измена. Разумом он понимал, что прошло уже много времени, что реально это давным-давно в прошлом. Но у него все ныло, как будто она бросила его только вчера. Именно бросила! Для него все так и было: «вчера» он обнял Еву, весело попрощавшись, пообещал разбогатеть до вечера. Хотел сделать сюрприз.

Гад он — этот доктор. В памяти Паскаля всплыли Граф Монте-Кристо и его возлюбленная Мерседес. Ева его тоже не дождалась. Обида, охватившая Паскаля, умножалась поочередно на любовь, ненависть и море других эмоций. Он сравнивал себя с брошенным инвалидом, с пропавшим без вести, с потерявшимся на необитаемом острове выжившим пассажиром, любимая которого ушла к другому. Сердце отказывалось принимать, что он был живым овощем без надежды на эмоции и взаимные чувства.

Сколько она его ждала, когда перестала, как долго она с этим доктором? Почему? Где познакомились? Эти ненужные и мучительные вопросы буквально изъедали Паскаля. Кончилась бутылка. Организм, отвыкший от спиртного, осилил ее с большим трудом. Паскалю стало плохо, он кинулся искать туалет.

Приняв душ, Паскаль вернулся в гостиную. Голова кружилась, и пить больше не хотелось. Не полезло бы. Во рту было противно и горько. На душе также.

Какое-то время Паскаль размышлял, хочет ли он ее вернуть, несмотря на то, что она с другим? В отчаянии он считал, что готов и сможет забыть. Но алкоголь озлоблял. Нет, она была его женщина, только его. Теперь он так сказать больше не сможет, постоянно вспоминая проклятого докторишку. В голове представлялись картинки ее объятий. Ее и этого гада, доктора, объятий. Нет, он не сможет с этим смириться, не сможет с этим жить. Он слишком гордый! Потерял, так потерял. Эгоистичный внутренний голос отчаянно взывал: ты толковый симпатичный парень, теперь при деньгах, забудешь, найдешь себе другую, других. Голос разума спорил — прости ее, она здесь ни при чём! Ты сам во всем виноват! Его чувства все снова путали, хотели только ее, хотели повернуть время вспять и вычеркнуть из жизни этот период. Калейдоскоп любви, ненависти, тоски и алкоголя…

Паскаль не заметил, как уснул прямо в кресле в гостиной. Снился сон, в котором не было никаких терзаний и любви. Но все равно это был какой-то кошмар. Ему снились самолеты, крушения, пожар. Всё в красках, и всё так натурально. Мозг не смог забыть о тревоге, но убрал первопричину беды, старательно защищая нервную систему, настолько насколько был способен.

Айзек разбудил Паскаля в полдевятого утра. За полчаса до прихода управляющей. Надо было помочь другу грамотно изобразить из себя веджи. Что делать дальше, еще не решено, поэтому лучше было всё пока сохранить в тайне. Дверь оказалась не закрыта, Айзек зашел внутрь и увидел в гостиной страшный бардак.

— Паскаль, что ты натворил? Вставай, скоро придет твоя тетка! Где у тебя здесь пылесос? Господи, от тебя несет перегаром, как от алкаша. Ты спалишься сам и спалишь всех нас. Веджи не пьют!

Паскаль вскочил и осмотрелся. Абсолютно чужое ему жилье. Он абсолютно не помнил, как жил здесь больше двух лет. Столько техники кругом! Но, где здесь пылесос или хотя бы швабра, неизвестно.

Через десять минут швабра была найдена, стекло полностью собрано, бутылка выброшена в контейнер на улице. Айзек влил в Паскаля пол-литровый кофе американо, заставил съесть два бутерброда с сыром, и запах перегара частично исчез.

Управляющая опоздала на пять минут. Зайдя в гостиную, она удивленно уставилась на Айзека, перевела взгляд на разбитое зеркало и немного опухшего Паскаля.

— Здравствуйте! Это я разбил, извините, — уверенно начал Айзек. — Как ваши дела?

— Здравствуйте, Айзек. Дела мои нормально. А вы с чего вдруг к нам так рано? — голос управляющей был пропитан подозрительностью.

— Не к вам, а к Паскалю, — огрызнулся Айзек. — Мы собираемся прогуляться. Вернемся вечером. Или завтра утром.

Управляющая оторопело посмотрела на Паскаля, но тот согласно кивнул головой.

— Пошли, Паскаль. Ты кажется хотел навестить Викки?

Не дожидаясь новых вопросов от управляющей, ребята вышли из дома.

Комиссар Пеллегрини читал отчет о звонке управляющей Паскаля Дина в Агентство по поводу его ночного исчезновения. Немного странно, что она не позвонила и в полицию. Он уже знал, что Паскаль объявился.

Пеллегрини задумался: «Становится интересно. Не ночевал дома. Еще и запах алкоголя. Веджи не пьют. С чего бы это? Надо во всем этом разобраться. Надо вернуться в Монако и потолковать с этим Паскалем. И с управляющей. И, конечно, с совравшим Айзеком. Все это могут быть взаимосвязанные события».

Комиссар порылся в сводках происшествий за последние сутки. Вроде все чисто. Пара разбитых витрин и угнанный скутер. Посмотрел на всякий случай протоколы «Коммуны». Тоже все тихо. В Парижском хранилище был небольшой компьютерный сбой, скачок электричества, наверное, ничего интересного.

Кожаный диван, на котором Паскаль сидел в одиночестве, качался из стороны в сторону. Он снова налил себе виски. Обивка навязчиво прилипала к рукам, ногам и спине. Все тело, снаружи и внутри, становилось вялым и непослушным. Только не мозги, — они продолжали изрыгать нейрон за нейроном. Алкоголь — токопроводящий, а мысли — это ток. Даже если залиться по уши, некуда деваться, мозг все равно будет работать.

Паскаль обидел Еву. Не удержался и позвонил ей. Не смог, не сдержал в разговоре презрение и злость. Он старался не выдать себя, но его так и тянуло на колкости и язвительность, бросало из крайности в крайность. В итоге поссорились. Чувствовалось, что конец разговора Ева восприняла с облегчением. Договорились быть на связи. Ева сказала, что пока им не стоит видеться, слишком свежи нелепые обиды Паскаля и черезчур много эмоций. Она не чувствовала за собой никакой вины и не была готова слышать упреки, которые считала, что не заслужила. В конце разговора Паскаль чуть не сказал то, что хотело его ущемленное эго, что он больше не веджи, с трудом сдержался, обойдясь короткой фразой: "Ладно, пока, до связи!" Ева пожелала всего хорошего и положила трубку.

Телефон выпал из его рук, звонко стукнувшись об плитку пола.

— Эй, алкаш, ты кому там звонил? — Паскаль услышал грозный голос Байки.

— Никому.

Байки подобрал упавший телефон и посмотрел последний набранный номер.

— Бля-яя, ты что, совсем охренел? Идиот! Мы из-за тебя здесь всем рискуем! Обратно в веджи захотел?

— Вы мной тоже рисковали, — печально возразил ему быстро опьяневший Паскаль.

— Айзек, присмотри за этим мудаком! — Байки был в бешенстве.

Он быстро сходил за Айзеком, который прибирался в своей комнате, готовясь к скорому переезду сестры. Примчавшийся Айзек, постарался успокоить своего разъяренного друга, сказал, что сам со всем разберется и подсел к Паскалю.

— Дружище. Потерпи немного. Скоро можно будет пить, сколько хочешь и когда хочешь. Пойдешь к Еве, когда захочешь. Но только не сейчас. Нам много что надо сделать, и ты в этом можешь помочь. Я быстро съезжу в госпиталь к Викки, поговорю с доктором, вернусь и обещаю, что мы побухаем. Сегодня. Вдвоем как в старые времена.

Вздохнув, Айзек набирал Мишель. Пришлось снова отменить их встречу. Она жутко обиделась. Высказала Айзеку все, что она думает. Припомнила первое свидание вчетвером, то что Айзек вечно исчезает, не отвечает на звонки и, похоже, вообще не слишком стремиться ее увидеть. Айзек пытался оправдываться, ссылаясь на важные неотложные дела, но объяснить какие так и не смог. В итоге Мишель бросила: «Забудь меня!» И отключила телефон.

Айзек несколько раз пытался перезвонить, забросал ее сообщениями, извинялся, оправдывался. Даже написал, что, когда она все узнает, она обязательно его поймет и простит. Но безрезультатно. Мишель не ответила ни на одно сообщение и трубку не снимала.

Айзек испугался, что он окончательно все испортил. Настроение было чертовски паршивым, даже несмотря на то, что он наконец оплатил операцию Викки.

В итоге уже с обеда у бассейна они напивались с Паскалем вместе, вдвоем, оба искренне и до дна. И оба от любви. Даже Байки перестал на них злиться, глядя на то, как жалко они оба выглядят.

— Понимаешь, Паскаль, все эти виски, водка, ром не помогают. Наоборот. Сначала пьешь и становится легче. А потом только еще сильнее тоска, такая глубокая, так что думаешь, что до этого все проблемы были херней. Нет таких глубин, какие бывают у тоски. Чувства — они бесконечны, и тоску нельзя сравнить ни с чем, кроме как с тоской. Думаешь, вроде все еще впереди, и жизнь продолжается. Разум подсказывает какие-то решения. Но все снова быстро рушится. Тоска — сель, заливающая грязью твое сердце и душу.

Эта сель сметает цветы любви. Но они снова вырастают, хоть на камнях, хоть в пустыне, хоть при радиации! Цветы любви — это вообще самые живучие цветы на свете. Они растут из сердца, из ниоткуда, и создают прекрасные воздушные замки, в которые немедленно поселяется твой рассудок. Так и живешь в иллюзиях. И еще поселяется надежда.

— Да, надежда никогда не умирает. Она — бессмертна!

— Точно! Может умереть вера, любовь, но не надежда. Она снова и снова выживает и возрождает любовь.

— Но у меня больше нет надежды. Только отчаяние. Я все потерял. Потерял Еву. Сам!

— Но ты же можешь вернуть ее. Хотя бы попытаться.

— Не хочу. Противно. Всё равно это предательство. А она — сука.

— Она тебя не предавала. Она не заставляла тебя сдаваться. Ты сам пошел. В чем ты ее винишь? Ты же смотрел про себя видео. Как с таким жить?

— Искать в тебе поддержку, все равно, что лечить раны ядом. Только хуже становится. Ее надежда как-то быстро умерла. Она меня бросила.

— Ты просто эгоист. Самовлюбленный эгоистище. Не признающий собственных ошибок.

— Да и пошла она! И ты иди в жопу!

— Паскаль, она наверняка тебя еще любит. Стала бы она с тобой иначе пьяным по телефону так долго разговаривать. Я был бы рад шансу вернуть Мишель, только мне не верится, что получится. Я все так безнадежно просрал. А она такая… офигенная! Мне ведь просто повезло. В кой-то веки повезло. Но я все просрал.

— Прости, это из-за меня. Я тоже все сам просрал. Но признавать этого не собираюсь!

Они снова чокнулись и выпили. Воцарилась пауза. Пришел Байки с пивом.

— Интересно, а им вообще важно, что мы по ним так страдаем, Байки? Или им пофиг?

— Не знаю. Думаю, бабы не любят таких слюнявых мужиков. Нюни тут распустили вдвоем, смотреть противно. Хотя кто их разберет, этих женщин!

— Меня Мишель послала. Бросила трубку и не отвечает. Ни на звонки, ни на сообщения. Сказала: забудь меня.

— Не ссы, Айзек. Все будет нормально. Только не доставай ее сейчас. Сегодня она на тебя точно злая. Ты же ей явно нравишься, это сразу видно.

— Ты прям такой молодец, все по полочкам разложил. Как в супермаркете.

— Ты ей хоть раз сказал, что любишь ее?

— Нет.

— Ну и дурак. Хотя мне кажется именно за то, что ты такой дурак, необычный кретин, ты ей и понравился. Не от мира сего.

Байки перебирал струны своей гитары, Паскаль засыпал, а Айзек что-то пытался записать в телефоне:

«Мишель, мне так тебя не хватает, Прости меня за то, что я такой дурак. Ты — самый счастливый период моей жизни. Боюсь ужасно, что потерял тебя. Что никогда не смогу тебя обнять и прижать. Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. Ты — чудо, случившееся в моей жизни. Я всегда буду любить тебя. Я хочу заботится о тебе. Я живу надеждой и мыслями о тебе. Давай еще раз увидимся, милая, дай мне шанс, пожалуйста. Ты мне очень, очень нужна».

Тупо перечитав письмо несколько раз, Айзек удалил его, не отправив.

«Утро. Дико хочется пить. Мерзкий солнечный свет слепит в глаза. Почему не задернуты шторы, черт бы их побрал? Звонит телефон, но перетерпеть легче, чем встать. Опять звонят! Что им надо в такую рань? Вставать вообще не охота. Надо попробовать еще поспать». Айзек повернулся лицом к стене и снова уснул.

На другом конце линии находился недовольный Пеллегрини. Он хотел вызвать Айзека на еще один опрос, и хотел убедиться, что тот не собрался в очередную лже-Испанию. «Ничего. Позвоню позже», — думал комиссар, собираясь в аэропорт. Командировку выписал сразу на три дня, нужно было помимо Айзека поговорить с Паскалем, с его управляющей, с сотрудниками госпиталя. Как сообщили, операция сестры Айзека оплачена. И оплачена она со счета Паскаля. Формально все выглядело гладко, но уж слишком много странных мелочей собралось вокруг этого Леруа.

Формально числясь хэппи, Паскаль остался очень богатым молодым человеком. Мозги вернулись, деньги остались. Пропажа оранжевой энергии должна была пройти незаметно. Даже, несмотря на то, что скачанный объем был ощутимым, параллельно десятки людей сдали в этот день свою ОЭ, и уровень энергии на сервере не должен был снизиться. Падал он или нет — можно было узнать через неделю.

Люди обожали статистику, и собранный интеллект планеты публиковался каждый понедельник еженедельником «Сциаенс энд Пипл». Как работала система сбора статистки, толком никто из команды не знал, но было понятно, что если даже кто-то и заметит отклонение, то не сразу поймет, где прошла утечка и из-за чьих собственно мозгов, и самое главное — как.

Закон в любом случае не предусматривал воровства креатива, и заставить Паскаля заново сдать оранжевую энергию было нельзя. По крайней мере, быстро это сделать невозможно. Система юриспруденции также вмещала в себя немало идей доноров, среди которых сторонники презумпции невиновности преобладали.

Даже если придут полицейские или сотрудники «Коммуны», Паскаль снова мог бы неплохо валять дурака — Байки настоял, чтобы он пересмотрел десяток видео о хэппи и пообщался с соседями по своему поселку. Как они себя ведут, теперь для него было не секрет, и скопировать их поведение, казалось, было несложно. Конечно, его фантазия теперь работала отлично, и Паскаль живо придумал десяток способов загнать себя в угол.

Или вот если заставят снова замерить уровень…

Итак, и мозги вернулись, и деньги были. Хотя теперь это не его деньги, а фонды, фонды команды. Просто записанные на его счет. Он сам так предложил. Но тратить их было не так просто. Если хэппи придет купить не чайник, а транзистор, у продавца в магазине как минимум отвиснет челюсть…

Профессор окончательно пришел к выводу, что это не амнезия, а именно отсутствие воспоминаний из-за скачивания. Вечером все договорились собраться и решить, что делать дальше.

На следующий день началась подготовка к операции Викки. Айзек пришел в больницу в сопровождении Паскаля и Байки. Девушка на ресепшн улыбнулась им, спросила имя пациентки, имя родственника, имена сопровождающих и записала всех в журнал. Она заметно волновалась, но Айзек не обратил на это внимания. Его занимали другие дела.

Айзек радовался, что, наконец, у сестры появится шанс на выздоровление. И не просто шанс, а очень высокая степень вероятности вернуться к нормальной жизни. Он, конечно, нервничал и переживал, как любой всегда боится за близкого человека перед сложной операцией. Он смущался от того, что пока она была в коме, он чуть в нее не влюбился. Но все равно хотел ей сказать ту же фразу, что и тогда — что он очень ее любит.

Они уже заходили в лифт и не видели, как администратор звонит по телефону комиссару.

Палата Викки располагалась на третьем этаже. Жалюзи были подняты, в окне открывался великолепный вид на море и город. Это, наверное, единственный госпиталь в мире с таким сумасшедше красивым видом.

Викки лежала прикрытая простыней, с подключенными к телу разными трубками и капельницами. Дыхание ее груди было спокойным и ровным, простыня приподнималась самую малость. Не накрашена, глаза закрыты, кожа бледна, но как девушка она выглядела очень привлекательно. Кому-то очень повезет в будущем с ней встречаться.

Из оцепенения его вывел доктор, пришедший пояснить план операции и восстановления.

Операция состоится через несколько дней. Специально приедет хирург из Америки. Сейчас через капельницу вводятся маркеры, которые подкрасят опухоль, и она лучше будет видна на мониторах. Сама хирургическая часть займет три-четыре часа, не более. Потом постепенно пациентку выведут из состояния комы. Ну, и потом, еще неделю — реабилитация. Мышцы атрофировались, нужно делать массажи, физиотерапию, приводить тело в тонус, колоть различные стимуляторы. Раньше это занимало месяц минимум, теперь быстрее, спасибо «Коммуне». Потом разрешат забрать Викки и продолжить физиотерапию уже дома.

— А когда с ней можно будет поговорить?

— Дней через десять. Чуть раньше, чуть позже. Спешить с выводом из комы нельзя. Не волнуйтесь, еще наговоритесь, — доктор приободрил Айзека.

После обеда ребята разделились. Паскаль вернулся на свою виллу. Ему предстояло изучить, чего существенного произошло за эти два года, хорошенько разобраться, где и что у него дома хранится, а также проверить состояние своих финансов и прочее. Плюс тренироваться вести себя как веджи на всякий случай. Его тело, привыкшее к ежедневным занятиям спортом, буквально чесалось от желания снова сесть за тренажеры.

Байки отправился обратно на виллу к Линку, а Айзек купил букет цветов и хотел разыскать Мишель.

Пеллегрини сидел за столом и рассматривал свои записи. Паскаль Дин идет за компанию навестить в больнице сестру Айзека. Это нетипично для веджи. Но теоретически объяснимо. Внезапно появившиеся у Айзека деньги, чтобы расплатиться за медицинские услуги, оказываемые его сестре. Эти деньги дал тоже Паскаль. Это уже точно странно. Управляющая зафиксировала алкогольное опьянение. Это тоже странно. Опоили для получения денег?

Ограбление веджи — новое дело новой эпохи. Странно, что за семь лет таких случаев не было. Может, были, но не фиксировались. И не раскрывались.

У Пеллегрини приятно горело внутри. Как в старые времена. Он предвкушал, как расколет Айзека, и создаст прецедент, наказав того, кто посмел обидеть доверчивого, можно сказать, посмел отобрать конфетку у ребенка. Надо все-таки проверить, не было ли похожих случаев.

Пеллегрини за сутки перерыл архивы, в поисках сообщений о том, что где-нибудь когда-нибудь какой-нибудь веджи добровольно передавал деньги третьему лицу, но нет. Тщетно. Веджи исправно хранили и хранят свои деньги в банке, почти не тратят. Паскаль, похоже, был единственным исключением. Тем хуже, Айзек, тем хуже.

Посмотрев местонахождение мобильного Айзека в ту ночь, что загулял Паскаль, комиссар ничего не нашел. Мобильный был отключен. Зато сотовый Паскаля в девять утра засветился в зоне Лиона. В Лионе? Что он там забыл и как там оказался? Пора все выяснить. Все вело к тому, что Паскаля опоили и принудили оплатить операцию сестры Айзека.

Глава пятая

Айзек не нашел Мишель, а на звонки она по-прежнему не отвечала. Оставив цветы у консьержа ее дома, он попросил передать и маленькую записку:

«"Как словами простыми любовь описать? Где слова подобрать, что сказать? В окружающем мире пример поищу И не знаю я как, но тебя опишу. Сравнения с морем и с небом искать Мне проще в сто раз, чем тебя описать. Возьму твою руку, отведу, покажу Помолчу, поцелую, ничего не скажу”. Прости меня, пожалуйста.»

После бесполезной попытки разговорить консьержа о мадмуазель Бланш Айзек вернулся на виллу. Байки как всегда ворчал у компьютера. Паскалю не сиделось у себя дома, и он тоже уже приехал. Осталось позвать профессора.

— Что ищешь? — вяло поинтересовался Айзек.

— Да так, ерунду всякую. Читаю про новый мотоцикл. Только вышел. Очень крутой! Что с тобой?

— Да так. Из-за Мишель. Ладно, надо сейчас о другом поговорить. Где Линк?

— Профессор, ау! И олух здесь, и Айзек вернулся! Ждем вас! — громко крикнул Байки.

— Я посмотрел, как подобраться к серверам «Коллектив Майнд». Есть хорошая новость, даже две, и плохая, — пришедший Линк был задумчив, — Надо посоветоваться.

— В чем задачка? — бодро гаркнул Байки.

— Хорошая новость заключается в том, что «Коллектив Майнд» имеет четыре сервера, содержащие идентичные копии. Это не новость, но все же. Одно находится в Нью-Йорке, второе в Москве, третье в Гонконге и последнее, европейское, там, где мы были, под Парижем. Я сам в свое время написал Блейку соображения по размещению серверов, когда передавал технологию. Где конкретно в зданиях расположены центральный компьютер и аппаратная, мы с вами не знаем. Ничего, разберемся. Но не это самая хорошая новость. Я изучил усилитель, созданный Паскалем. Он хоть и маленький, но очень производительный! И он теоретически подходит для моего устройства взлома. Мы с Паскалем покопаемся немного, чуть адаптируем и соединим приборы вместе, получив очень мощный взломщик-передатчик. Так что, если все пройдет удачно, энергия вернется всем хэппи в радиусе нескольких километров.

— Круто! — в один голос сказали Айзек и Байки. Они были воодушевлены такой новостью. Паскаль тоже улыбался.

Довольный профессор выпустил облако сигарного дыма. Это для него было привычное, но забытое: спасибо, пожалуйста, хорошо, круто, великолепно и еще масса слов, объединенных между собой только всеобщим восторгом студентов и слушателей.

Линк курил много, иногда сутками, не вынимая сигару изо рта. Дом уже прилично провонял. Сигарный пепел оставил следы на полу, на диванах и даже на клавиатуре. Что скажет чистюля Волански, когда приедет…

— В чем плохая новость, профессор?

— В том, что три из четырех серверов не подходят нам даже теоретически. Можно, конечно, понадеяться на русский авось и поехать в Россию, но несколько французов в московском учреждении могут выглядеть подозрительно. Гонконг очень строго охраняется. И среди сотрудников этого филиала только китайцы, никаких европейцев. Так что отпадает и Россия, и Азия. В здании под Парижем, где мы скачали Паскаля, я был однажды. Еще до того, как там разместили сервер. Его, уверен, взять можно, только смысла нет. Вокруг лес и поля. До города сигналу не достать даже с усилителем Паскаля. Возвращать энергию там некому. Так что, или надо собрать толпу веджи вокруг Парижского резервуара, что нереально, или ехать в Нью Йорк.

— Так в чем плохая новость?

— В том, что мне не пересечь американскую границу. И Паскалю ехать без легенды тоже опасно.

— Тогда разделимся. На вас с Паскалем передатчик, а мы с Айзеком займемся изучением нью-йоркского резервуара. И про границу подумаем. Идет? — предложил Байки.

— Идет, — согласился профессор.

— Погодите, — возразил Айзек. — Я тоже хочу ознакомить вас со своим планом. У меня другое мнение: я считаю, надо идти в полицию.

Байки и Линк удивленно уставились на Айзека.

— Плана как такового особо и не нужно, — продолжил Айзек. — Расскажем все полиции. Я думал и понял, что ничего плохого мы не сделали. Наоборот — все было правильно. И хватит уже рисковать и тащить эту ношу. Расскажем не со всеми деталями, конечно. Нет необходимости уточнять, где ваш дом Линк, так что не беспокойтесь. Скажем, что Паскаль на эксперимент пошел добровольно, никто его не заставлял. Он это подтвердит. Роль Волански тоже можно не уточнять. Работали и работали на него, кому какая разница.

— Айзек, я им не доверяю, — спокойно возразил Линк, — Представим доказательства, но даже с учетом моего авторитета, есть риск того, что ситуация пойдет не в то русло, в которое ты думаешь.

— А если захват власти негодяем в Коме уже произошел? И просто этого никто не видит и не понимает! — поддержал профессора Байки. Его бунтарский дух так никуда и не исчез. — Наш план надежнее. Так мы не рискуем столкнуться с непорядочностью «Коммуны» или полиции.

— Агентство может отреагировать как угодно, — согласился профессор. — Они могут начать врать, что скачивание не при чём, что стирание памяти произошло из-за нас, что энергия была возвращена неправильно. Даже в суд за кражу подать.

— Но только не полиция. — возразил Айзек. — Им-то это зачем? Плюс полиция по-прежнему обладает достаточной силой, чтобы остановить кого угодно, будь то террористы, будь то «Коммуна».

Паскаль поддержал Айзека, убеждая, что достаточно будет его свидетельских показаний и выводов Линка. Самого Линка! Автора изобретения, чье мнение стоит считать самым авторитетным в этой области! А если из состояния хэппи вернуть еще несколько человек, этого будет для полиции точно достаточно, чтобы как минимум запретить «Коммуне» скачивание.

Байки предсказал в ответ Паскалю будущее «лабораторной крысы».

«Энд, энд — хэппи энд,

Всем, кто хеппи, — полный энд!» — загробным голосом пропел Байки для убедительности.

Мнения разделились.

Так вышло, что Айзеку самому надо было принять и решение, и всю ответственность. Он еще раз обдумал, взвесив все за и против. Сообщать Агентству — это точно не вариант. Он помнил, что, зная о нулевом креативе детей, рожденных от веджи, они не остановились, утопив проблему под горой бесконечных исследований и анализов. И сейчас могут не остановиться, начав бесконечные поиски ошибки Линка при закачке. Но это опять же «Коммуна», а не полиция, и слава Богу, пока что власть у последней. С другой стороны, в словах Байки и Линка тоже была логика. Профессор заявил, что на такое не соглашался, что его свобода и даже жизнь будет в опасности, и если Айзек пойдет в полицию, то он немедленно уедет. Без профессора все доказательства рушились, а оставлять его насильно было не по-товарищески.

На карте стояли слишком большие деньги, плюсов от работы «Коллектив Майнд» бесчисленное множество, и влияние Агентства огромно. Правда — это страшная сила, но ее еще надо донести. Умелая пропаганда может легко исковеркать все факты.

Действительно, как по-настоящему устроен мир, не знает никто. Какие люди окажутся хорошими, какие — плохими? Кому можно доверять, а кому нельзя?

Конечно Айзеку соблазнительно было рассказать полиции — все закончится, он спокойно займется Викки, рядом будет Мишель. Если сейчас промолчать, — тысячи новых людей станут донорами, превратившись в живые трупы.

Разумом Айзек давно согласился с доводами друзей, но ведь так хотелось свалить с себя эту проблему. Полицейские тиски потихоньку сжимались, а если он все расскажет, то станет вместо подозреваемого героем!

— Работаем по плану профессора, — голос Айзека снова стал решительным. — И закончим с этим поскорее.

— Ур-ра! — воскликнул Байки, а профессор облегченно вздохнул.

Не откладывая дело в долгий ящик, Айзек и Байки принялись анализировать все данные, что имелись по Американскому филиалу. А данных было множество. Филиал занимал здание у Центрального парка, ранее принадлежавшее Музею Соломона Гуггенхайма.

— Есть идея… — Байки начал было, да замолчал.

— Есть — говори, — поторопил Айзек, — Ты же знаешь, жуют поп корн, а мысли высказывают.

— Американцы молодцы. На всем зарабатывают! Могли разместить хранилище в штаб квартире ООН, но нет, разместили в публичном месте и теперь еще на экскурсиях деньги делают. И это дает нам определенные шансы. В здании работает множество сотрудников. Есть работающие постоянно, есть и регулярно приезжающие. Не все имеют доступ в центральное хранилище под землей, но думаю, их не один десяток: директор и замы, лаборанты, сотрудники службы безопасности, техники, уборщицы и так далее. Если подумать, то список может еще расшириться. Более того я считаю, что охрана — скорей фикция. Больше от фанатиков и хулиганов, а значит основной досмотр идет на входах.

— Да, смотри. Раньше филиал находился на пересечении Первой Авеню и 42-й улицы, и только последний год как переехал в бывшее здание музея. А серьезных нападений на «Кому» не было минимум как года четыре.

— Вот фотографии, — довольный собой Байки откинулся на спинку стула. — Это все из соцсетей. На некоторых вполне виден и центральный зал, и гардероб, и туалеты. Охрана на входе, конечно, серьезная, а в зале, считай, никого.

Байки был невероятно хорош в своем деле. За пятнадцать минут он накопал всю статистику относительно попыток нападений на хранилища. Официальные данные особо не фигурировали, но в прессе и соцсетях нашлась масса всякой информации. Хранилища в прошлом атаковали регулярно, и часто это были весьма подготовленные группы. Но все это раньше. Теперь — одиночки типа Элвиса, которых легко обезвреживала обычная охрана. Самым громким делом этого года числился «Монакский теракт».

— В общем, мелочь всякая, — резюмировал Байки.

— Давайте сначала посмотрим тех, кто мало зарабатывает. Уборщиц должно быть много на такое здание, — предположил Паскаль.

— Ошибаешься, — ответил Байки, — Пока ты был овощем-кабачком, уборщиц заменили роботы-автоматы. Уборщица — это скорей теперь оператор симпатичных самоходных пылесосов.

Паскаль видел, что Байки его недолюбливает, несмотря на то, что они были в одной команде. Собственно, ничего плохого Паскаль ему не сделал. Ну, позвонил Еве по пьяни разок, но его тоже понять можно, потерял два года жизни и свою любимую. Айзек игнорировал нападки Байки, иногда подкалывая его в ответ. Он знал, что обозвать овощем, тыквой с мозгами или распакованной сардиной человека, особенно некогда сдавшего свой креатив, было абсолютно в стиле бунтаря Байки.

— Идея Паскаля неплоха. Паскаль, ты как всегда на высоте! Идей больше, чем косточек в арбузе, — распевал Байки.

— Байки, ты лучше раскопай имена, — попросил Айзек, — Я считаю, что вероятность того, что среди тридцати-сорока человек мы найдем себе союзника, или хотя бы доверчивого лопуха близка к ста процентам.

— Один лопух уже наш союзник, будем собирать гербарий! — загоготал Байки.

— Паскаль, пожалуйста, не обращай на него внимания, — сквозь смех выдавил Айзек. — Байки делал татуировку на голове, чернила проникли в мозг и очернили его юмор.

— Здесь главное — не ошибиться, в поиске лоха, — не унимался Байки. — Надо послушать совет Паскаля и сделать наоборот.

— Байки, до того, как стать профессором, я был лаборантом, и деньги на свои эксперименты добывал себе покером. Предоставь это мне, и я не промахнусь, — похвастался подошедший Линк.

— Профессор, я сравниваю ставки, показывайте свой блеф, — подшутил Паскаль.

Все наконец рассмеялись, и витавшее между Паскалем и Байки напряжение испарилось. Любил или не любил его Байки, но он был высококлассным техником и признавал Паскаля как талантливого изобретателя. Он оценил, что теперь усилитель старого друга Айзека — новый ключ к успеху всей операции: он был под впечатлением от того, как Паскаль с Линком обсудили перенастройку прибора, чтобы возвращать ОЭ на большом расстоянии. Теперь получалось, что возрождение байк-движения и реанимация уникального дизайна старого доброго Харлей Дэвидсон была в руках Паскаля. А ничто не бесило Байки так, как воображаемые магазины будущего, где будут продаваться почти одинаковые усредненные Дукати и Харлей. Разница в будущем виделась Байки только в эмблемах, при этом Дукати почему-то был черный, а Харлей красный. А может, и не будет больше этих компаний. Будет какая-нибудь одна, объединенная. Уже сейчас все к этому шло.

— Было бы круто взломать нью-йоркское, Америка — родина рок-н-рола, — мечтательно вздохнул Байки, — Джерри Ли Люис, Чак Берри, Бадди Холли. Хотелось бы посмотреть. Но за что люблю американцев больше всего, так это за Элвиса, Харлей и умение делать деньги!

— Взломаем, — Айзек похлопал друга по плечу. — Будь уверен. Другого варианта у нас нет. Накопай побольше полезной информации. Думаю, можно даже найти план здания. Все-таки раньше это был музей.

У Айзека запиликал мобильный. Пришло сообщение.

— Есть!!! От Мишель! — Айзек обрадовался и жадно читал текст. Он был очень короткий и немного странный.

«Через 30 мин у отеля Монте-Карло Бэй. Форма одежды — белое. Опоздаешь хоть на секунду — уеду.»

— У кого есть белые брюки? — закричал Айзек. Белая рубашка у него имелась, а брюк не было.

— Шутишь? — ухмыльнулся Байки.

— У меня есть. — откликнулся Паскаль. — У меня нашелся нехилый гардероб.

— Паскаль, пожалуйста, помчали!

— Куда?

— К тебе домой конечно! За брюками. — скомандовал Айзек — Простите ребята, но наш разговор немного подождет! До вечера!

Глава шестая

Через двадцать восемь минут после того, как Мишель прислала сообщение, Айзек с визгом затормозил у отеля. Он был в белой рубашке, белых чуть закатанных брюках и светлых туфлях. Брюки Паскаля были ему чуть длинноваты и мешковаты, чуть сползали, но с затянутым ремнем в целом подошли. Обувь вообще села идеально. В гардеробе бывшего веджи нашлось с десяток разных светлых брюк и полдюжина туфель.

Мишель у отеля он не увидел. Она не пришла и через две минуты, и через пять, и через десять. Айзек нервничал. Отправил ей: «Привет! Я на месте», но ответа не получил. Трижды перечитал полученное от нее сообщение. Все верно: от Мишель. Монте Карло Бэй — вот он. Ошибки быть не могло. «Может, текст пришел с опозданием», — заволновался Айзек. Может, вообще отправлено не сегодня? Может, это просто злая шутка? Версии появлялись в голове влюбленного молодого человека с бешенной скоростью. Некоторые его пугали, другие давали надежду.

Через двадцать минут Мишель все-таки появилась из отеля. Она тоже была одета во все белое: короткий полупрозрачный сарафан, белые римские сандалии с ремешком, опоясывающим ноги от щиколотки и почти до коленей, и две крупные жемчужины в ушах. На нее оборачивались все: и мужчины, и женщины.

Не доходя до Айзека пару шагов, она обратилась к парковщику:

— Припаркуйте его скутер, и мне нужна моя машина, — и повернулась к Айзеку. — Ты молодец. Можешь же, когда хочешь. Я видела, что ты приехал вовремя. Я допивала кофе в лобби.

Айзек разозлился, представляя, как она с насмешкой рассматривает его нервного, переживающего, крутящего повсюду головой, через темное стекло лобби. Со стороны он выглядел довольно смешно и глупо. Но ничего не ответил, и виду не подал. Ждал, что будет дальше.

— Не обижайся. Ты был такой забавный, но ужасно милый, — Мишель оглядела его наряд. — Цветов купить, я смотрю, не успел? Считаешь, что хватит и тех, что консьержу оставил?

Айзек почувствовал, как краснеет от стыда. Можно было догадаться! Вот дурак! Времени у него было в обрез, но замечание сделано по делу. Опять сплоховал, блин! Хватило бы даже и одной простой розы.

Парковщик подогнал серебристый Ягуар Сильверстоун. Шикарный кабриолет из прошлого в идеальном состоянии. Такие ретромобили в Монако не редкость, но в других местах почти не встречаются.

— Сядешь за руль?

— Да. Конечно, — с опаской ответил Айзек, машина стоила уйму денег. — А куда мы едем?

— В Сан-Тропе.

Айзек сел за руль, не задавая лишних вопросов. Ни куда они точно едут, ни что там за white-party, ни когда они должны вернуться. Главное, что Мишель его простила, ну, или хотя бы дала шанс все исправить. Да вообще главное, что она наконец рядом, а там он как-нибудь уж разберется.

Они приехали в Сан-Тропе в «Клаб 55». Вечеринка была суперской, люди в белом танцевали, пили коктейли и шампанское, бегали искупаться в море и снова возвращались на пати. Обалденный диджей зажигал хит за хитом.

Айзек утащил Мишель прогуляться по ночному пляжу. Длинная песчаная дуга уходила в темноту, и, казалось, не закончится никогда. Вдоль берега на воде болтались белые лодочки, красивые катера, чуть поодаль бросили якорь роскошные яхты. Айзек узнал среди них и большую черно-белую красавицу «Michelle».

Сама владелица этого роскошного плавучего дома уже оттаяла и больше не злилась. Она излучала ласку и теплоту. Поблагодарила его за красивые стихи, а Айзек решился рассказать ей все. От начала и до конца. Начиная с того, как он чуть не стал хэппи, и заканчивая воровством креатива Паскаля.

Мишель слушала внимательно, не веря своим ушам, иногда переспрашивая и что-то уточняя. Айзек чувствовал, что в ее глазах он превращается из обычного привлекательного загадочного парня, в серьезного мужчину с большими амбициями, рискующего своей свободой ради серьезной цели. Она была очень умной, Айзеку нравилось вести с ней разговор. Рассказав ей все, он скинул серьезную гору с плеч, недомолвки теперь остались в прошлом, и он больше не боялся потерять свою девушку из-за очередного внепланового форс-мажора.

— Знаешь, Айзек, а ты оказывается очень крутой парень, — восхищение Мишель было искренним. — Я как-то даже не ожидала что такое реально бывает. Что кто-то на такое способен.

— Да ладно, — в ответ он засмущался. — Действует команда. Все друг друга поддерживают. Я тогда не смог прийти, потому что мой старый друг детства был просто убит горем. Он потерял девушку, ради которой стал веджи.

— Да уж. Представляю. А что ты будешь делать дальше?

Хотя Айзек и рассказывал все от лица команды, Мишель чувствовала в нем лидера и связующее звено всей группы. Айзек это видел, и его уверенность в себе возрастала.

— Хотели сначала все рассказать полиции, но решили не рисковать и взломать один из серверов. Так что, дальше Америка. Нью-Йорк. Добраться до серверов других филиалов пока не представляется возможным. Когда и как еще не ясно. Спешки нет, главное — хорошо подготовиться. Теперь, когда у нас есть деньги Паскаля, все стало намного проще.

— Почему ты мне раньше ничего не говорил?

— Я очень хотел, честно. Даже не представляешь насколько. Но это было слишком опасно. И главное глупо. Я бы из-за тебя переживал. Если что — ты соучастник и могла загреметь вместе с нами.

— Тогда я тоже еду в Нью-Йорк! Я его обожаю, сто раз там была!

— Нет. Это исключено. Неизвестно, чем это все закончится. Мы мужчины, сами за себя можем постоять. Все в команде добровольно и знают, на что идут. От одной мысли, что ты окажешься в камере, у меня мурашки по коже. Так что не стоит. Вот когда «Коммуна» падет, мы сможем быть вместе сколько угодно.

— Но я могу остановиться отдельно. Мы будем иногда пить кофе вместе, например. Что в этом такого? Ты не вправе мне запрещать. Ну, пожалуйста?

— Давай сейчас не будем об этом. Мы вдвоем, прогуливаемся по ночному пляжу. Не хочется об этом больше. Я так по тебе соскучился! — Айзек повернулся к Мишель, взяв ее за обе руки добавил, — Я люблю тебя.

Мишель обвила его руками за шею и поцеловала. Наконец, не по-французски в обе щеки, а по-настоящему, как Айзеку давно хотелось.

В Монако в ту ночь они так и не вернулись — их забрал катер. Айзек не успел толком рассмотреть ни красавицу яхту, ни огромную спальню, и даже не почувствовал легкой качки, утонув в нежных объятиях Мишель.

Глава седьмая

— А где Айзек? — спросил обеспокоенный Паскаль, на следующий день он пришел на виллу раньше обычного.

— Написал, что вернется после обеда. Он ночевал в Сан-Тропе.

— Что он там забыл? У меня очень срочные новости.

— Срочные — выкладывай. Что случилось?

Паскаль рассказал, что его вызывали в полицию и долго расспрашивали про то, почему он дал денег на операцию. Дал сам или его заставили. Что он делал и где был той ночью, когда отсутствовал дома. Пил ли он спиртное. Паскаль изображал веджи, как мог, отвечал максимально кратко и односложно. Ему очень помогло то видео, где он был снят, будучи веджи. Насколько его поведение выглядело достоверно, Паскаль затруднялся сказать. Комиссар не давил, вел себя очень доброжелательно.

— О, да, — ухмыльнулся Байки. — Ласковый какой нашелся. А сам роет и никак не угомонится.

— Роет? — Линк удивился. — Это что, не первый раз?

— Нет. Один раз к нему ходил Айзек. Но все прошло нормально. Мы думали, что вопросов больше не будет.

— Это нехорошо. Байки, позвони Айзеку. Уточни, когда он приедет?

Через два часа Айзек влетел в гостиную. Следом за ним любопытно озираясь по сторонам зашла и Мишель. Поздоровалась и тихонько присела в углу гостиной.

Байки вопросительно посмотрел на Айзека.

— Она в курсе, — ответил он на немой вопрос, — Что случилось?

— Я был на допросе, — ответил Паскаль, — Меня вызывал комиссар Пеллегрини. Он подозревает тебя в том, что ты меня заставил заплатить за Викки.

— А то, что ты не веджи?

— Мне кажется, он этого не понял. А если и понял, то не подал виду.

— А что он конкретно спрашивал?

— Где я был той ночью. Что я делал между Лионом и Парижем. Почему от меня пахло алкоголем. Зачем я дал деньги на операцию. Про ночь я сказал, что не помню. Катался на машине, кажется. Про алкоголь ответил, что не пил и не пью вовсе. Про Викки сказал, что ты меня давно уговаривал, и я согласился.

— Ясно. А как он узнал, что ты был между Лионом и Парижем?

— Не знаю. Может вычислил по мобильнику. Вы же его часов в девять включили, когда звонка моей управляющей ждали. Вот так, наверное, и вычислил.

— Блин, — выругался Байки. — Свои-то мы дома оставили, а вот про твой не подумали. Тьфу ты, черт.

— Нормально. Выкрутимся. Что он еще спрашивал? — предчувствуя новую встречу с комиссаром, Айзек хотел знать все подробности.

— Больше ничего. Я спросил у него, не положен ли мне по контракту с агентством адвокат. Комиссар на меня вылупился, конечно. Был очень удивлен. Ответил, что адвокат не нужен. Ведь я потенциальный потерпевший. В конце разговора дал мне свою визитку и записал личный мобильный. Просил звонить после каждой встречи с тобой. Во, вспомнил еще! Спросил меня про госпиталь. С кем мы там были. Я сказал, что с твои другом, имени которого не запомнил.

— Блин, да госпиталь на нас стучит похоже! Вот суки! — Байки не испугался того, что засветился, скорее его охватила злоба.

Не успел Айзек переварить эту информацию, как его телефон зазвонил. Это был Пеллигрини, и он просил зайти в участок.

— Без паники, — успокаивал Байки, — Сейчас все продумаем.

Через час, вооруженный кое-какими заготовками Айзек зашел в участок. Пеллегрини ждал, он поприветствовал Айзека и без лишних реверансов и пояснений, завел разговор про Паскаля:

— Значит с Паскалем все ОК. Незаметно никаких изменений в последнее время?

— Нет, особо никаких. О чем вы? — Айзек усвоил, что надо тоже задавать вопросы. Так можно выудить что-то и из комиссара.

— С чего вдруг он заплатил за вашу сестру?

Айзек не растерялся:

— Я его долго уговаривал. Раз десять, наверное. И уговорил.

— Какая настойчивость!

— Это же моя сестра! Я ради нее готов был креатив сдать!

— Да. Да. Помню. Похвально. И все-таки, как вам это удалось?

— Что удалось?

— Ну, уговорить Паскаля. Вы ему не угрожали случаем?

— Что вы! Нет, конечно!

— Странно. Пойти сдавать энергию — да, а угрожать богатому другу за относительно небольшую сумму — нет? Вы с ним не пили?

— К чему вы клоните? Не угрожал я никому! И не спаивал.

— Хорошо. Но всё же. Не припомните, случайно, какие вы ему последние слова сказали прямо перед тем как, он согласился?

— Я не помню. Я умолял. Вспоминал многое из общей жизни. Клятвы. И мне кажется, комиссар, для опроса вы задаете слишком личные вопросы! Может, я на коленях стоял! Вам это тоже надо знать??? Я ведь могу и не отвечать. Вы знаете, что я не идиот далеко, и пусть на допросы не ходил ранее, но кино смотрел и примерно свои права знаю!!!

Айзек разошелся не на шутку и фактически перешел на крик.

— Успокойтесь, Айзек. Я выполняю свою работу. Ни в чем вас не обвиняю, — очень мягко сказал комиссар. — Но это пока! И если мне будет непонятно, то я буду спрашивать сколько угодно, — добавил он, повысив голос.

Пеллегрини буквально навис над Айзеком, который после мягкого начала немного не ожидал такого агрессивного продолжения. Кино — это кино, а опыт есть опыт. В такой ситуации Айзек оказался впервые.

Айзек отпрял от комиссара:

— Я хотел бы нанять адвоката. У меня ведь есть такое право.

— Наймешь тогда, когда я захочу. Или ты опять возьмешь деньги у Паскаля?

— Это мое дело, где я возьму деньги.

Айзек старался вести себя уверенно, но реально не знал, как правильно. Отвечать вежливо или резко, или вовсе не отвечать. Ему казалось, что комиссара лучше не злить в любом случае.

— Айзек. Мы не враги, — мягко продолжил Пеллегрини. — Ты повысил на меня голос. Я тоже умею громко говорить, как видишь. Лучше давай продолжим мирно и спокойно. Всё же в порядке, ты закон не нарушал?

— Не нарушал, — Айзек был явно рад такому повороту. Он боялся нагрубить и вляпаться во что-нибудь, типа оскорбления офицера при исполнении или чего-то в этом духе.

— Не нарушал и молодец. Но поступок Паскаля очень необычный. Не в стиле веджи.

— Все люди разные. Тем более я подписал патент на свое изобретение. И гарантировал, что верну все деньги до цента в ближайшее время.

— Конечно, люди разные. Дал тебе Паскаль денег — я только рад. Что же мне иметь против хороших человеческих поступков. Сестра у тебя хорошая. Нормальная девчонка. Поправится, вот увидишь! — Пеллегрини дружески похлопал Айзека по плечу, — Не волнуйся. Поправится.

Айзек немного размяк. Викки была тем человеком, теплые слова к которому не могли не вызывать симпатию.

— В полицию никогда не хотел устроиться?

Айзек совсем запутался в вопросах Пеллегрини.

— Не думал всерьез. Но фильмы про хороших полицейских мне нравятся, — на всякий случай добавил Айзек.

Пеллегрини ухмыльнулся.

— Айзек, еще пара минут и домой, ОК? А то мне уже поесть хочется. Хочу сходить в итальянский ресторанчик.

Айзек ужасно обрадовался, что наконец допрос закончится. Он подвинулся к столу, почувствовал дикую усталость и голод.

— Две минуты, я дозаполню бумаги и пойдешь.

— Спасибо.

Комиссар Пеллегрини быстро писал, Айзек ждал. Комиссар закончил, громко хлопнул рукой по столу, что, видимо, означало конец, посмотрел на Айзека и вдруг совершенно серьезным голосом спросил:

— Скажи, а куда ты дел плату от компьютера?

Айзек, наверное, где-то спалился. Он сразу догадался, что комиссар общался с Элвисом. Сдал его Элвис или не сдал? Видимо сдал, раз Пеллегрини его спросил. И так подло ввернул вопрос, хитрый комиссар. Когда Айзек уже думал, куда ему идти ужинать. Он оказался не готов к такому повороту.

— Удивляешься? Я все знаю, Айзек. Мне только интересны некоторые детали. Мне было любопытно смотреть, как ты мне врешь.

Комиссар повышал голос, говорил и с сожалением, и с разочарованием.

— От меня много что зависит. Но твое вранье меня достало. Я мог бы помочь, если ты совершил глупость по ошибке. Но это не твой случай. Ты явно действовал осознанно и намеренно.

Айзек почувствовал, что плывет. Слава богу, он ничего не смог сказать, мысли абсолютно спутались. Был только испуг.

— Подписывай, — Пеллегрини протянул ему листок.

— Что это? Я ничего не делал ни с какой платой. Я не понимаю, о чем вы.

— Все ты понимаешь. Подписывай. Это подписка о невыезде. Или я тебя оставлю здесь как потенциального беглеца.

— С чего и куда мне бежать?

— С того, что ты мне соврал.

— Я вам не врал.

— Конечно. Видимо ты сам провел три недели на Ибице и в Неаполе, о чем дал показания в прошлый раз, а твой мобильный катался по Италии и даже отдыхал на Сардинии.

— Какой Сардинии? — Айзек не удержался спросить, хотя понимал, что лучше ему не говорить ничего.

— Роуминг, Айзек, роуминг. Не слышал о таком старом изобретении? Откуда ты звонил. Куда звонил. Где находился. Ты Айзек соврал, и это внесено в протокол. Так что, читай и подписывай. Продолжим разговор в понедельник. И даже не думай никуда дернуться. Я всё равно тебя быстро найду, и получишь дополнительную пятерку за попытку бегства. Налицо твоя выгода — деньги сестре. А что ты сделал с платой, зачем ездил на Сардинию, еще предстоит разобраться. Может, ты все же был соучастником Элвиса, а капитан Неро этого не заметил?

Комиссар был явно доволен собой. Он в действительности не мог оставить Айзека в участке. Нужно было согласие прокурора, а в пятницу вечером с этим не просто. Подождет до понедельника. Куда Айзек побежит? Здесь его сестра, денег у него особо нет. А если побежит, — это будет даже интереснее. Нет, запрашивать у прокурора ордер на задержание ему самому даже было влом. Ох уж эта южная Франция! Кого угодно расслабит. Да и, к сожалению, пока все на догадках. Точнее, уверенность есть, но для ареста всё-таки маловато. Потерпевший в наличии, но он — тупой веджи, как же с ними тяжело! Но ничего. Теперь, когда ясно, что дело нечисто, вопрос с потерпевшим и обвинением только во времени.

Айзек читал протокол. Холодный пот прошиб его на том месте, где он действительно сказал про Ибицу и Неаполь, и где комиссар ручкой подписал, что это вранье. Больше пометок не было. И, несмотря на то, что мысли спутались, и ему сложно было читать, а голова раскалывалась, Айзек максимально старался запомнить свои ответы. Странно, кстати, что комиссар выделил этот кусок с враньем. У Айзека мелькнула надежда, что это очередной полицейский трюк, психологическое давление.

Наконец, все закончилось, и Айзека отпустили. Он шел домой, словно пьяный. Байки нагнал его минут через десять после того, как Айзек покинул полицейский участок:

— Ну что? Ну как? Почему так долго?

— Не очень.

Айзек остановился и оперся на Байки. Он был морально истощен и уже точил себя изнутри, что так попался. Задним умом он понял, что даже если Элвис его и выдал, то его слово имеет равную силу против слова Элвиса. Надо было ни в чём не признаваться и гнуть свою линию. Да и комиссар немного прокололся, предположив, что они соучастники. Значит скорее всего это был трюк, и Элвис не сказал про плату. Или, может, опытный комиссар и его перехитрил тоже? Черт, вроде так подготовился. Отработали массу вопросов про поведение Паскаля. А Пеллегрини это даже не спросил.

— Давай рассказывай. Я уже весь извелся. Даже ребята уже звонили дважды.

Айзек в ответ протянул Байки копию подписки о невыезде. Байки присвистнул.

— Айзек соберись. Прекрати. На глотни! — и протянул фляжку с ромом.

Ром обжег горло, приятно провалился внутрь, и Айзек моментально опьянел.

— Мы не учли роуминг. Это из-за Сардинии.

— Ясно.

— Что еще важное?

— Он знает, что мне попала карта. Карта памяти. Подловил меня, когда я уже уходить собирался. Я это не подтвердил, но он уверен. Знает точно, откуда — не могу сказать. Может, Элвис сдал, может, камеры в отделении. Не знаю. Но теперь он точно понял, что она у меня.

— Что еще?

— Удивился про Паскаля и Викки, но я был готов и, считаю, ответил безупречно.

— Еще?

— Вроде все.

— Вспоминай, Айзек!

— Точно все. Я читал протокол перед тем, как подписать, пятнадцать минут назад.

— Ок. Ничего. Едем скорее домой. Придумаем что-то.

Глава восьмая

Комиссар осторожно проследивший за Айзеком от полицейского участка вплоть до его встречи с Байки, довольно отметил про себя: «А вот и второй персонаж. Соучастник. Тот самый Байки, судя по всему. Работают значит вместе. Ну-ну. Под описание из госпиталя подходит. Приходил с Паскалем и Айзеком». Достав сотовый, внес в заметки: «Кто такой Байки?»

После, очень довольный интересным делом и успешным допросом, отправился в ресторан, где заказал карпаччо из гребешков под трюфельным маслом и любимую лазанью.

Гребешки были великолепные, а лазанью пришлось немного подождать, — ресторан «Пульчинелла» был полон. Голод Пеллегрини достиг своего пика, и когда, наконец, принесли дымящуюся тарелку комиссар набросился на нее с двойным аппетитом, запивая легким розовым Провансальским вином. Комиссар наслаждался едой и прекрасным окончанием дня, когда зазвонил телефон. "Паскаль Дин" определилось на экране.

Пелелгрини довольно хмыкнул и ответил.

— Комиссар, комиссар, мне угрожают! — в трубке раздавались крики перепуганного Паскаля.

— Кто? Кто? Почему? Кто угрожает? — у комиссара как рукой сняло с лица ухмылку.

— Мне звонил Айзек. Он очень странный! Он ненормальный. Очень агрессивный! Мне кажется, он пьяный. Я хочу вызвать полицию!

— Успокойтесь! Все будет в порядке! Так, погоди секунду. Можешь запереть все двери?

— Да, могу конечно, уже запер!

— Не вызывай полицию. Ты его спугнешь. Я буду через десять минут. И не открывай ему ни в коем случае! Напомни свой адрес?

Пеллегрини, на ходу достав полицейский значок, подскочил к официанту:

— Машина есть? Или скутер, мотоцикл? Срочно!

— Да, да! Машина. Вот стоит на парковке, служебная.

— Ключи срочно! Я из полиции! Позже ее верну.

Официант сбегал за ключами, и через минуту комиссар гнал в сторону дома Паскаля.

Оторопелый завсегдатай ресторана, разинув рот, проводил машину взглядом. Такого в респектабельном Монако он не видел никогда.

Пеллегрини гнал машину на полной. Бросив ее за квартал, он побежал, держась максимально ближе к забору. Вечером он был почти не заметен. Глянул на часы — прошло одиннадцать минут. У дома Паскаля было тихо. Ага, значит он опередил Айзека! Постучав тихонько в дверь, он параллельно набрал номер Паскаля.

— Паскаль это я, все в порядке, открывай. Только тихо.

— Секундочку.

Первым делом комиссар быстро осмотрел комнату.

— Погаси свет, чтобы он меня не заметил с улицы.

Паскаль послушно выключил свет.

— Фу, — комиссар отдышался. — Стакан воды принеси, пожалуйста.

Паскаль пошел на кухню за водой. Комиссар недовольно проводил Паскаля взглядом. Ох уж эти веджи. Я к нему бежал, а он идет, как черепаха. Никуда не спешит. Вернулся Паскаль, трясущимися руками неся стакан.

— Не волнуйся, я уже здесь, — попытался успокоить его комиссар, выпив воду залпом, — Он не звонил больше?

— Нет. Не звонил. Но он сказал, что идет. Вы очень быстро приехали. Спасибо, комиссар.

У комиссара неожиданно потяжелели ноги и руки. Веки закрывались — он засыпал.

«Вот ты тварь», — последнее, что он успел подумать прежде, чем отключиться.

Глава девятая

Пеллегрини очнулся, голова сильно гудела. Попытался встать, не смог — руки и ноги были крепко привязаны к креслу.

— Очнулись, любезнейший комиссар, — услышал он вежливый голос.

Пеллегрини попытался вглядеться в говорящего. Пожилой мужчина с сигарой в руке… И тут его как током ударило: перед ним стоял пропавший без вести знаменитый профессор Линк!

Профессор спокойно продолжил:

— Наконец мы с вами можем поговорить в спокойной обстановке, а то вы вечно в погоне. За вас, комиссар, технологии и тысячи мозгов, в том числе лучших полицейских, за нас всего четыре креативных высоких IQ и жажда свободной жизни. Силы почти равные, — профессор лукаво подмигнул, — Но мы победили. Как себя чувствуете?

— Это имеет значение? — зло спросил комиссар.

— Конечно, мы же люди и, притом, весьма гуманные. Что не скажешь о машинах. Компьютерных машинах.

— В таком случае, я не откажусь от стакана воды.

— С газом, без? Местную или итальянскую?

— Без яда!

— Какой яд? Это было обычное снотворное. Последнего поколения. Голова перестанет болеть через пару минут. Так вам воду французскую или итальянскую? — Линк опять не смог сдержать улыбки.

Видимо неудачи, постигавшие комиссара из-за его фамилии, для профессора не были секретом. Хотя интересно, откуда? Эта была тайна Пеллегрини, которую он всегда держал при себе и ни с кем не делился. Из этой тайны выросло великое и сильное древо ненависти ко всем радикально настроенным националистам. В силу профессиональной внимательности Пеллегрини понял, что почему-то для профессора это не секрет.

— Когда вы успели покопаться в моей голове?

Комиссар на секунду забыл о своем положении и своим типичным строгим голосом, проявлявшимся именно во время допросов, почти рявкнул на профессора. Много раз он допрашивал, и впервые — в позиции арестованного. Ну, или пленника, что не так уж отличается. Спохватившись, комиссар немного расслабил плечи и невозмутимо оглядел комнату. Здесь были и Айзек, и Паскаль, и Байки. Значит они все заодно, Паскаль никакой не пострадавший!

— Принесите мне двойной эспрессо с коричневым сахаром и круассан, — максимально наглым и вызывающим голосом произнес Пеллегрини.

— Айзек, принеси комиссару воды и чашку кофе. С соломинкой, — добавил Линк и обратился уже к Пеллегрини. — Я не копался в вашей голове, вы и так могли бы догадаться, это противоречит нашему основному принципу. Мы на этом этапе против использования чужих или коллективных мыслей. Просто, как это часто бывает после того снотворного, которое вам подсыпал Паскаль, вы немного бредили, выдав что-то для вас сокровенное.

В данном случае вы долго ругались и выказывали недовольство, употребляя слова «французы», «Италия», «фамилия». Как своего противника я вас уже достаточно неплохо изучил, и догадаться, о чем вы, было не сложно.

— Это низко! — Пеллегрини побагровел.

— Вы можете не беспокоиться: мне это не интересно, и специально я вас не подслушивал. Просто я заходил проверить ваше состояние. Сейчас будет ваш кофе.

Мускулы на лице комиссара немного расслабились, пропало несколько морщин, и профессор понял, что комиссар начал успокаиваться.

— Круассан вы мне тоже подадите через соломинку? — едко выдавил Пеллегрини. — Здесь найдется кто-то кроме крыс, чтобы мне его разжевать?

— Вот видите, как полезно иметь мозги при себе, — ласковым тоном педиатра подытожил Линк. — Вы можете сравнивать непонравившихся вам людей с крысами. Скоро вы будете кушать все что захотите, если конечно захотите, — продолжил профессор. — Очень скоро, так что с круассаном вам придется немного подождать, тем более, сейчас вечер, а круассаны подают исключительно на завтрак.

Опытного комиссара охватило дурное предчувствие. То, что перед ним стоял живой-здоровый Линк, то, что Паскаль и Айзек не скрывали, что они заодно, не сулило ему ничего хорошего.

— Мертвые не едят, все что захотят, — резюмировал вслух комиссар.

— Мертвые? Что вы, комиссар! Мы же ученые, а не убийцы! Мы не собираемся вас убивать.

— Ну да. И поэтому вы вдруг решили раскрыть все ваши тайны? Чтобы мне на работе легче было?

— Во-первых, мы не собираемся вам раскрывать все наши тайны, а во-вторых, к утру вы будете для нас совершенно безопасны.

— Для крыс хороший крысолов всегда опасен, — процедил комиссар.

— Айзек, шлем готов? — повернувшись к комиссару, Линк невозмутимо продолжал. — Мы долго решали, что с вами делать, и нас посетила мысль, как вы понимаете, в своем роде гениальная.

Прищуренная улыбка профессора немало бесила Пеллегрини, но он не подал вида, даже не моргнув глазом.

— Мы люди гуманные, отпустить вас, конечно, не можем, а держать вас в заточении не станем. Состоится «суд Линка», раньше линчевали, а теперь будем «линковать», — профессор улыбнулся от собственной шутки, — И вы вернетесь на службу.

Лицо комиссара, несмотря на все его усилия, приняло удивленное выражение.

Айзек надел на комиссара шлем и пояснил:

— Ваша ОЭ теперь будет служить миру наряду с многими талантливыми умами, к сожалению, отдельно от вас, точнее от вашего мозга. Вы же большой сторонник и даже защитник программы, вам представится случай в ней поучаствовать.

— Вы не посмеете, — сухим сдавленным голосом произнес комиссар.

— Почему же? Поверьте, все будет по-честному. Мы замерим ваш уровень. Рассчитаем его цену. Вы заполните стандартный контракт с вашими напутствиями и пожеланиями. И Паскаль вам переведет справедливый гонорар. Вам, кстати, будет очень интересно с ним пообщаться. Он же тоже был веджи не так давно.

— Что значит был?

— Был, да всплыл. Теперь он снова обычный человек, — Айзек улыбнулся.

— Но как? Это же невозможно.

— Для кого невозможно, а для кого и вполне реально.

Комиссар побледнел и поцедил повторно:

— Вы не посмеете.

В его голове мгновенно сложился большой кусок пазла. Если бы не его стопроцентная уверенность, что из хэппи не возвращаются, он бы конечно понял, что Паскаль слишком странный для хэппи. Это же было очевидно, что он ведет себя слишком нетипично. Странное ощущение нормальности Паскаля не покидало комиссара во время разговора с ним. Но кто бы мог подумать! Уцепившись за идею вымогательства, комиссар упустил этот подозрительный момент.

— Отчего же, комиссар. Разве это не гуманно, приблизить, так сказать, вас вплотную к вашим идеалам? — Айзек спокойно продолжал подключать к шлему провода, но Пеллегрини уже думал о другом и не пытался спорить.

— Комиссар. Комиссар! — Паскаль вывел того из оцепенения. — А знаете, что вам расскажу? Я вас успокою. Я был веджи и выглядел счастливым. И вы тоже будете. Я провел два с лишним года в состоянии вареного овоща! Как во сне без сновидений, знаете? Я эти годы вообще не помню! Быть веджи — это как быть в коме. Вы ничего не будете чувствовать, ничего не будете понимать. А где нет понимания, нет страха. Вы станете блаженным, которого не будут беспокоить ни неувязки в поведении лгуна-Айзека, ни странное поведение веджи-Паскаля… Разве не чудесно, комиссар?

Комиссар с трудом разбирал слова, будучи почти не в состоянии слушать. Наверное, впервые в жизни он испугался и не на шутку. Он понимал, что его не отпустят, так как он засадит за решетку их всех и их окружении быстрее, чем за полчаса.

Он понял, что эти люди не способны на убийство, и теперь столкнувшись с их решением, с их интеллектом лоб в лоб, он был раздавлен. И шансов нет, потому что иначе они бы не рассказали ему всю правду. Хотя всю ли?

— Эй, Пеллегрини, очнитесь! Есть и по-настоящему хорошая новость, — Айзек пытался привести комиссара в чувство. — Наша конечная цель вернуть энергию обратно всем хэппи, так что считайте это таким среднесрочным отпуском, на полгода-год, надеюсь, не больше. Заполните, пожалуйста, контракт. Напишите инструкцию, и я обещаю передать ее вашим родственникам. Они свозят вас в Калифорнию, на Гавайи или Флориду, на Гоа. Ничего личного, это борьба идей.

Туман и болото, гроза. Так мог описать ход своих мыслей Пеллегрини. Вспышки и полный беспорядок, калейдоскопом проносились картинки: сестра Жанетт, крестная дочь, кабинет, Эйфелева башня в окне, феттучини с лососем, кабинет в Департаменте и поселок для хэппи. Вместе с Готье.

— Я предпочту застрелиться. Я офицер и имею право выбора.

Рот как будто самостоятельно произнес эти слова. Работало подсознание.

— Интересная смена жизненной позиции. — удивился Айзек. — Еще полчаса назад вы готовы были нас растерзать за борьбу с вашими идеалами, и вы так быстро от них отреклись.

У Пеллегрини пересохло во рту, он не мог не возразить на это:

— Моим идеалом всегда был мир, в котором нет преступности, нет насилия. Я не отрекаюсь от такого мира. И я не единственный в этой комнате, кто сменил жизненную позицию! Кажется, это ваше изобретение, профессор Линк? — Пеллегрини исподлобья посмотрел на профессора. — Что вы вдруг передумали, да еще целое подполье организовали?

— К сожалению, комиссар, я создал… чудовище. Оно дало миру много прекрасного. Можно сказать, планета выпила чудодейственную витаминку. Оздоровилась, окрепла. Но боюсь, у витаминки нашлись побочные эффекты, которые мне теперь приходится исправлять.

— Что же за побочные эффекты такие, позвольте полюбопытствовать?

— Вам же Паскаль все рассказал. — грустно ответил профессор. — Состояние хэппи — это не жизнь. Это новый вид комы. Люди умирают, только не физически, а эмоционально, так сказать. Мозг больше не работает. Нет воспоминаний, как выяснилось. Мы же вернули ОЭ Паскалю, сами видите. А выяснилось, что вытащили с того света. Поверьте, мне не просто было это признать.

— Может, вы как-то не так энергию вернули, случайно стерли память?

— А вот поэтому мы и не пошли в полицию, — вместо профессора ответил Айзек. — Кто-то скажет, не так вернули, кто-то предложит провести дополнительные исследования. Думаете, Агентство так легко от такой власти откажется? Вы подобные случаи в истории помните? А если вообще объявят сумасшедшими и в психушку упекут? Или попытаются замять тему? Что-то дети веджи с нулевым креативом не остановили скачивание.

— Так не все же дети рождаются веджи!

— А вы анализы ДНК на отцовство у них брали? С чего вы решили, что оба родителя точно веджи?

— Ну, это вы загибаете, молодой человек, — попытался возразить Пеллегрини.

— Я-то как раз не загибаю, а трезво взвешиваю риски, — ответил Айзек. Если мы вернем креатив еще тысяче хэппи, тогда это будет неоспоримый факт. А не частный случай, который не пойми как истрактуют. Сами подумайте. Без профессора точно факт скачки будет объявлен ненаучным, потому что не проведен в лабораторных условиях, например. А если предъявить им профессора, то непонятно, куда его упекут на следующий день. И главное кто? Террористы или спецслужбы? Да даже заявление Линка могут поставить под сомнения. Как доказать, что закачивание проведено правильно? Можно оспорить то, что Паскаль был веджи. Может, он аферист, получивший деньги и спокойно изображавший из себя веджи? Если наша операция провалится, то мы конечно все это полиции расскажем. И журналистам тоже.

— Да уж, — Пеллегрини не мог не согласиться с рассуждениями Айзека. Поход в полицию не гарантировал ничего. Кроме того, что всех для начала возьмут под стражу. Все-таки совершено ограбление. Необычное, но ограбление.

— Послушайте, Айзек. У меня есть крестница, у меня есть сестра. Я должен подумать в первую очередь о них.

— Нет проблем. Думайте. Если все пройдет гладко, то не так уж долго вы пробудете веджи.

— А если нет?

— Комиссар, — Айзек улыбнулся, — Вы что, начинаете болеть за наш успех?

Пеллегрини поймал себя на мысли, что именно так. Он волнуется, что у них не получится, и он останется веджи. Эта мысль шокировала комиссара.

— Представьте, практически у всех хэппи были родные, близкие, друзья. Были. Потому что тот, кто стал веджи, — моральный покойник, — вмешался Паскаль, который не желал стать веджи никому, даже врагу, комиссару. — Самое страшное — у превратившегося в веджи нет теперь его самого. А ведь, согласитесь, Пеллегрини, у человека есть только он сам. По большому счету. Каждый человек — огромный мир. Нет, давайте-ка скажем не так избито. Каждый человек — радар. Он излучает вокруг себя волны — это поступки, идеи, общение с другими людьми. А по возвращению этих волн обратно, по обратной связи, человек оценивает то, как он живет. И вот на свете существуют миллиарды радаров, каждый излучает и оценивает. И живет, осмысляя все те сигналы, которые он получает. Каждый из миллиарда отдельно, и так все вместе. Думая об этом, свихнуться можно. Веджи — это радар, лишенный способности излучать. И можно ли вообразить более жестокое насилие, чем изъятие у человека его самого? Превращение его в ходячий аппарат по переработке пищи.

Пеллегрини внимательно слушал Паскаля, пытаясь понять свое будущее состояние. Он не хотел, но смирился с тем, что стать хэппи для него теперь неизбежно.

— Я пошел на сдачу ради своей любимой, — продолжал Паскаль, руки его тряслись и на глаза наворачивались слезы. — Но она ушла от меня меньше, чем через три месяца. А я даже не попытался ее остановить. Мне было все равно! Это сейчас мне не все равно, да только поезд ушел! Она давно с другим! Вы не представляете, что это такое, уснуть в объятиях любимой, а проснувшись утром понять, что она уже год как с другим!

Пеллегрини опустил голову. Того страха, который он испытывал сейчас, когда его захотели «скачать», он не пожелал бы и врагу. Хоть бы у этого чертового Айзека все получилось!

Байки взял со стола стопку чистых листов бумаги и протянул Пеллегрини:

— Можете написать письмо в адрес верхушки «Коммуны». Вы же не последний человек для них, вы работаете в главном Департаменте, который непосредственно с ними сотрудничает. Так и напишите им, что они ошиблись и должны исправить это. Министру внутренних дел тоже. Нам это может помочь, если операция провалится.

— Мы вас оставим ненадолго, — подвел итог Линк, сняв с комиссара шлем. — Уверен, вам нужно побыть одному.

Все вышли, оставив Пеллегрини одного со своими мыслями. В комнате оказывается еще была девушка, которая вышла последней. Все это время она сидела у комиссара где-то за спиной. Лица ее он не видел, но одного взгляда хватило, чтобы отметить длинные черные волосы, примерный рост и потрясающую фигуру.

Первым делом, когда он остался один — попытался высвободиться. Ничего не вышло, связан он был крепко. Свободной была только правая рука от локтя, чтобы он мог взять ручку и бумагу и заполнить лежащие документы.

Вся команда собралась у бассейна, подальше от дома, чтобы Пеллегрини их случайно не услышал.

— Похоже, он наш, — с задумчивой улыбкой произнес профессор.

— Надеюсь, — согласился Айзек.

— Профессор, вы реально гений! — Байки был в восторге. — Потрясающий план! Клянусь, быть с вами в команде не только честь, но и самое увлекательное событие в моей жизни. Айзек, а ты прямо как мега-актер! Очень убедительно! Я поверил во все! Слушал тебя и наслаждался!

— Спасибо тебе, друг, — Паскаль обнял Айзека. — Ты мне как брат. Настоящий! Рискуя собой, считай, меня от смерти спас. Я ведь заново родился! — и уже с улыбкой добавил. — Ты прямо мне теперь как отец. Крёстный отец! Крутой и страшный!

От Мишель за прекрасное исполнение своей роли Айзек вместо похвалы получил долгий поцелуй.

— Байки, Айзек, ребята, с вами тоже приятно работать, — улыбнулся профессор. — Самое главное в любом партнерстве — это кайф от совместного успеха. Есть, с кем обсусолить и обмыть.

Глава десятая

Реализованный план профессора был прост, как и все гениальное: выслушав вернувшегося от Пеллегрини Айзека, он немедленно отправил Паскаля домой, всучив ему пакетик со снотворным. Паскаль должен был позвонить комиссару и перепуганным голосом сообщить об угрозе. Самоуверенный Пеллегрини, разумеется, предпочтет арестовать Айзека лично, без посторонней помощи, эдакий супергерой, и сразу рванет к Паскалю домой. Чтобы не спугнуть Айзека, наверняка, бросит машину в паре кварталов немного пробежится. А значит захочет пить. Даже если не сразу, то Паскаль сам предложит воды или кофе. Эта была первая часть плана, и она прошла как по нотам.

Комиссар попался в ловушку ровно так, как предсказал Линк. Спящего его перевезли на виллу Волански, где из одной комнаты вынесли все, что могло подсказать комиссару, где он. Окно завесили. Дальше было нужно убедить его поверить в скачивание. Шлем для скачивания имелся, но вот только скачивать было некуда. Тем более, согласно плану, следовало попытаться его перевербовать на свою сторону. Человек с жетоном, да еще в такой крутой должности, мог сильно помочь команде. Получилось или нет — должно было стать ясно в течение следующих пару часов.

— Что делать дальше? — спросил Паскаль. — Как вы хотите убедится, что он теперь наш?

— Мы ему дали ручку, контракт и пачку листов для писем в «Коммуну» и Министерство внутренних дел. Как только он скомкает их все и поймет, что писать наверх не имеет смысла, считай, самое время сеять надежду!

Через полчаса Мишель зашла в комнату к Пеллегрини.

— Комиссар, вам нужна помощь?

— Нет, спасибо, — грустно ответил тот. — Я уже наполовину закончил.

— Хотите, я посижу здесь с вами, чтобы не было так одиноко.

— Да, пожалуй. Посидите конечно.

— Меня зовут Мишель. Мишель Бланш.

— А меня — Лука. То, что вы называете свое полное имя, подтверждает неизбежность моего скачивания.

— Вы не волнуйтесь. На следующей неделе они уже вылетают в Америку. Я уверена, что у них все получится. Они все такие умные.

— Да, хотелось бы в это верить. Хотя, наверное, мои слова сейчас звучат странно.

— Ничего странного. Я все понимаю. Теперь, когда вы знаете, что такое быть хэппи, я вас прекрасно понимаю.

— Послушайте, Мишель. Мне не хотелось бы это говорить им, — Пеллегрини замялся. — Ни профессору, ни Айзеку, но ехать им надо раньше.

— В каком смысле? Зачем?

— Я написал запрос прокурору на подписку о невыезде Айзека. В понедельник она будет обработана, и никуда он улететь не сможет. А с учетом того, что я пропал, думаю, его арестуют. Улетать надо раньше.

— Ого! Хорошо, что вы сказали! Я сейчас же их предупрежу. Вы не против?

— Не против. Скажите, — Пеллегрини весь сжался, но чувства, что он предатель, не появилось.

Мишель вышла сообщить всем важную новость. Байки немедленно начал проверять варианты вылета в Америку в эти выходные.

— А как быть со мной? Вы что-то придумали? — спросил Линк.

— К сожалению, пока нет, профессор. Но время еще есть, — ответил Айзек.

— А в чем проблема с профессором? — спросила Мишель.

— Он в розыске в Интерполе. Не знаем, как обмануть систему досмотра на американской границе. Они три месяца назад установили новые аппараты, идентифицируют каждого по ДНК. Как обойти, не понятно. Линк сразу засветится.

— Странно, — ответила Мишель, — Я в Америке была месяц назад, и никакого ДНК у меня не проверяли.

— А куда ты летала? — заинтересовался Айзек.

— Из Ниццы в Майями, на съемки.

— Что это еще за рейс такой, никогда не слышал, чтобы из Ниццы самолеты в Майями летали.

— Это не рейс. Я летала частным самолетом.

— Твою мать! — воскликнул Байки, переглянувшись с Айзеком.

— Мишель, расскажи-ка про этот перелет поподробнее, пожалуйста, — попросил Айзек.

— Конечно, — охотно согласилась Мишель, ей стало приятно, что она вливается в команду; то к комиссару отправили, теперь вот информацию полезную может дать. — Ну я же не бедная девочка, — чуть виновато начала он, — Иногда летаю частными рейсами. В Ницце есть отдельный терминал, откуда летают джеты. Летают они куда угодно, в том же Майями я приземлилась в главном международном аэропорту. Но прохожу я границу не там, где пассажиры рейсовых самолетов, а тоже в отдельном терминале. Без толпы и очередей. Там удобные комнаты, VIP-залы. У каждого свой. И сервис там совершенно другой. Все вежливые очень, обходительные. Понимают, что прилетел кто-то непростой. Затем отдаешь паспорт, и через несколько минут тебе приносят его обратно, уже с отметкой таможни и печатью пограничников. На выходе они, конечно, сверяют с фото в паспорте, но никаких ДНК не берут.

— Все ясно! — Айзек чмокнул Мишель в щеку. — Профессор, похоже задачка решаемая. Думаю, что новая система пока стоит только в основных терминалах, а до частных рейсов еще не добрались. Скажи, Мишель, а где берут эти частные самолеты?

— Полно разных компаний-брокеров. И, кстати, летая по всему миру, они вне часовых зон. Работают круглосуточно. Хоть сейчас можно позвонить.

— Не может этого быть, — Байки был в восторге. — Я полечу в Америку частником!

— Мишель, ты чудо! Дай мне телефон какого-нибудь такого брокера. Тебе бы вернуться к комиссару. Раз он с тобой так разоткровенничался.

Мишель вернулась к комиссару. В заполнении заявления он особо не продвинулся.

— Спасибо что предупредили, проблема решена. Улетят завтра или в воскресение.

— А Линк?

— И Линк тоже. Жаль комиссар, что вы на другой стороне. Но не волнуйтесь, мы справимся.

— Сложно не волноваться. Айзек в любом случае с понедельника в розыске. Куда он улетел, вычислят быстро. Меня спохватятся через пару дней. В Нью Йорке ему будет не просто остаться незаметным. Он сильно рискует. Вот если бы как-то снять мой запрос, то все бы упростилось, — закинул удочку комиссар.

— А это возможно?

— До понедельника это возможно.

— Но для этого вас надо отпустить?

— Да. Я могу вам доверять, Мишель?

— Смотря что вы имеете в виду, комиссар.

— Вы же девушка Айзека, верно? Или Байки? Не могли бы поговорить с ними?

— Говорите конкретнее, комиссар. Я не просто девушка. Я очень умная девушка.

— Я бы хотел с ними договориться. Я тут подумал, все взвесил. Я готов содействовать, помогать.

— Помогать нам? — Мишель постаралась изобразить искреннее удивление.

— Да, вам. Если профессор не врет, если он вернул энергию Паскалю правильно, то я понимаю его желание все остановить. И понимаю, что в полицию идти слишком рисково. Я вас не обманываю. Был бы здесь детектор лжи, вы бы легко могли в этом убедиться. Я говорю искренне. Не могли бы вы выступить посредником в таких переговорах?

— Вы знаете. Я-то вам верю. Любой нормальный порядочный человек должен встать на нашу сторону, когда поймет, что реально происходит. Но посредник вам не нужен. Поговорите с ним напрямую.

— Вы так считаете?

— Я в этом уверена.

Через пять минут все снова собрались в комнате, где сидел связанный комиссар.

— Айзек, профессор, я хочу вам помочь. Для этого надо, чтобы вы меня отпустили.

— С чего бы вы стали нам помогать, Пеллегрини? — задал вопрос Айзек. — И так вот сразу вам поверить и вас отпустить? А если вы врете?

— Он похоже не врет, — раздался голос Линка. — Я вижу по мимике.

— Я точно не вру, — ответил Пеллегрини. — Зачем мне тогда предупреждать вас о розыске?

— Чтобы не стать навечно хэппи.

— Конечно, я не хочу стать хэппи, особенно после ваших рассказов. Но есть и другие причины. Если я не отзову свой запрос, у вас в Америке почти не будет шансов.

— Но если мы вас отпустим, то вы уже ничем не рискуете.

— Вы меня можете отпустить после того, как улетите и приземлитесь. Вы будете в розыске, а если я вам соврал — вы будете в точно таком же розыске. Вы ничего не теряете.

— Вы видели всех остальных. Они рискуют.

— Я вам дам слово офицера. Вы кого вытащили первым, Айзек? Своего друга Паскаля. У меня тоже немало бывших сослуживцев сейчас среди хэппи. Вы считаете мне на них наплевать? Я пошел в полицию бороться с преступностью. Я долго работал в отделе по борьбе с наркотиками. Я не присягал в верности «Коммуне». Я присягал людям, друзьям, самому себе.

— Вы говорите убедительно. Но я на своей шкуре убедился, что вы умеете говорить то, что нужно, чтобы убедить или расслабить собеседника.

— Да, Айзек, я профессионал. Это верно. И поверьте, я согласен на большее. Не только снять запрос, но и помочь вам в осуществлении вашего замысла.

— Комиссар, подумайте над тем, как уменьшить наши риски. Вы свои слабые места знаете лучше.

— Хорошо. Я подумаю. Но и вы подумайте тоже.

— Договорились. Я хотел бы вам верить. Но это не просто, ведь я рискую своими друзьями.

Все снова вышли к бассейну посоветоваться, оставив комиссара с Мишель. Очень хотелось ему поверить. Что с ним делать в противном случае тоже было не ясно. Не убивать же. А скачивать некуда. Если оставить связанным здесь, то его конечно спохватятся. И рано или поздно найдут. Наверняка, в его записях есть данные о том, где работает Айзек, он спрашивал это еще на первом допросе. Да и кто останется поить-кормить комиссара?

Но очень хотелось получить подтверждение того, что комиссар готов переметнуться на их сторону.

— У нас с комиссаром есть идея! — к бассейну вернулась Мишель.

— У вас? Вы что, уже заодно? — посмеялся Айзек.

— Нет. Но я ему верю и переживаю за тебя.

— А я за тебя. Я зря тебя втянул во все это.

— За меня не волнуйся. У меня хорошие адвокаты, и я ничего не сделала. Я не захватывала комиссара, ни в чем не участвовала. Да, была рядом. Но кто сказал, что я была согласна с тем, что вы делаете? Мой адвокат меня точно отмажет. Что я могла поделать? Я же просто хрупкая красивая девушка, — Мишель снова игриво обвила Айзека за шею и поцеловала.

— Ладно, пойдем, послушаем "вашу" идею.

— У меня в номере лежит мой компьютер, — начал рассказывать Пеллегрини. — На нем пароль. Я вам его скажу. Но компьютер всё равно надо привезти сюда. Ключ от номера в заднем кармане брюк. Отель Мариотт, номер 414.

Айзек кивнул Байки, и тот залез в брюки комиссара вытащил пластиковый карточку-ключ с надписью Maryott.

— Привези, пожалуйста, компьютер, Байки.

— Ок, шеф, — Байки шутливо отдал Айзеку честь.

— Что дальше, комиссар?

— Дальше второй уровень защиты — моя сетчатка глаза. Мы ее отсканируем через веб-камеру и попадем в рабочую базу. Затем третий уровень — отпечаток моего пальца. Его тоже надо будет сканировать. Потом введем 24-значный пароль от базы, в которую вы войдете. Это высший уровень секретности! Она доступна начальникам департаментов, и то не всем, министру обороны и его замам, министру внутренних дел. Выше этого — только дела с персональным уровнем доступа. Если кто-то узнает, что я вам сдал все пароли, — мне конец. Нет такого дела, ради которого я имею право выдать эту информацию. Под моим паролем можно даже посмотреть работающих агентов под прикрытием. Там вы сможете, я поясню как, отменить запрос на Айзека и даже изменить все протоколы допросов.

После этого, считайте, что я ваш заложник до конца своей жизни. Если кто-то когда-то узнает, что я вам выдал пароли, мне — крышка. Раньше бы за такое расстреляли. Но и сейчас это стопроцентный трибунал. А вердикт — скачивание по статье измена.

— Очень убедительно. Только один вопрос. Как проверить что 24-значный код не является ложным, и не является сигналом тревоги.

— Никак. Но зато это все можно сделать тогда, когда вы будете уже в Америке. И если вы можете улететь завтра, то мы все успеваем.

Несмотря на протесты Байки, частный самолет поднялся в воздух без него. Решили, что всем вместе путешествовать все же рисково. Айзек и Байки, вдвоем, должны были отправиться пассажирским рейсом через два часа после вылета бизнес-джета с Линком и Паскалем на борту.

Ребята прибывали в нью-йоркский аэропорт Кеннеди всё равно намного раньше. Им предстояла короткая стыковка в Париже, в то время как Линк и Паскаль делали крюк, летев сначала в аэропорт Майями. Но основное время выигрывалось не этим: Айзек и Байки решили воспользоваться не обычным реактивным самолетом, а новехоньким сверхзвуковым Конкорд-100, обновленной моделью того самого знаменитого Конкорда, который эксплуатировался в конце прошлого века. С технологиями «Коммуны» были исправлены недочеты предыдущей версии, и перелеты через Атлантику за три часа снова стали реальностью.

Мишель пришлось остаться в Монако. Кто-то должен был проконтролировать, что Пеллегрини отзовет подписку. Она пообещала не прилетать в Америку, но Айзеку в это не верилось. Чувствовал, она не сдержит свое обещание. Он конечно волновался из-за этого, но и был рад, с другой стороны.

— Мы уже сегодня будем там, в США, на родине Харлея! — воскликнул Байки, прервав воспоминания Айзека. — Я так долго этого ждал!

— Я тоже, — улыбнулся Айзек, — Мы почти у своей цели.

Пеллегрини заявил, что тоже хочет лететь с ними в Америку. Это было большим плюсом. Он мог помочь не вызывать подозрения в США. Все-таки данных о хранилище было маловато, многое нужно было разведать на месте. Пеллегрини обещал за пару дней оформить себе официальный визит в американский филиал, который позволит хорошенько изучить здание изнутри.

Молодец все-таки Линк. Голова! Айзек мучился мыслью, как избавиться от преследования полицейского, а профессор придумал план, как сделать из него союзника.

— Бывший враг — теперь прозревший союзник, — торжественно произнес вчера Линк, пожимая на прощание свободную руку Пеллегрини. — И «бывший» здесь основное слово. На самом деле то, что комиссар перешел на нашу сторону, — это назидание всему существующему миру. Мы на правильном пути, друзья. Если система будет повержена, никто никогда не захочет больше сдавать ОЭ. Люди были запутаны. Веджи выглядят счастливыми и довольными, они часто богаты. Но это обман. Правда ведь, Паскаль? Ты тоже наглядный пример того, что система должна быть разрушена. Мир будет благодарен нам за то, что мы собираемся сделать.

Часть шестая

Глава первая

В самолете Париж — Нью-Йорк удалось удобно поспать пару часов, Паскаль не поскупился для своих спасителей на билеты бизнес-классом. Ни гроз, ни турбулентности в полете не встретилось, так что удалось чуть отдохнуть и побыть наедине с самим собой. До того, как все они с Байки оказались в одной команде, каждый из них по-своему привык быть одиночкой. За эти три месяца вместе они все-таки довольно устали друг от друга, помимо веселья появлялось и напряжение. Байки тоже думал о чем-то своем. Каждый отдыхал в одиночестве, находясь на расстоянии полуметра друг от друга.

Айзека измотали болезнь Викки и поиски Линка, последней каплей стала опасная операция по возвращению ОЭ Паскалю. Но оказалось, что жизнь подбросит сверху еще стресса: допросы полиции, подписка о невыезде, необходимость быстрых кардинальных решений. Даже успешное развитие отношений с Мишель не облегчало его жизнь. Положительные эмоции — тоже эмоции и стресс для нервной системы. Три месяца регулярного спорта принесли свои плоды его фигуре, он выглядел подтянутым, мускулатура приобрела рельеф, но при этом от общей усталости появились мешки под глазами.

Айзек являлся создателем команды, и все видели в нем лидера, а быть первым среди таких людей оказалось очень непросто. Все они — своенравные, самоуверенные и эгоцентричные. Тяжело нести это бремя, когда у каждого — своё мнение, и тебя периодически главным собственно и не считают. Все — равные. Байки — совершенно независимый. Линк — гений и никакого авторитета над собой не признает. Паскаль вынырнул из прошлого, из того времени, когда они дружили и общались на равных. Паскалю было совсем не до тонкостей командной иерархии, часто он погружался в свое горе, в то, как он "вчера" потерял Еву. Он же теперь представлял собой источник и фонд команды, что делало его положение тоже привилегированным.

Честно сказать, Айзек ехал в Америку, чтобы в том числе немного забыться и развеяться, а не чтобы срочно спасать мир. Операция Викки наконец оплачена, куда теперь спешить.

С другой стороны, Линк и Паскаль тоже свою часть работы выполнили — соединили устройство взлома с усилителем, так что теперь ОЭ вернется всем веджи в радиусе тридцати-сорока километров. Этого должно хватить, чтобы в густонаселенном Нью-Йорке тысячи человек обрели свой прежний креатив. Этого будет достаточно, чтобы поднять серьезную волну протестов.

Айзек прислушался к своему состоянию и удивился тому, что у него совершенно отсутствует страх неудачи. Наверное, из-за усталости. «Не расслабляйся, еще немного, — попытавшись взбодриться, сказал он себе. — Возьми себя в руки и будь внимателен и осторожен! Не хватало еще на финише в тюрьму загреметь». Америка — не Китай, где даже относительно небольшие преступления наказывались принудительным скачиванием, но террористов здесь особенно не любили.

Аэропорт имени Д. Ф. Кеннеди, в который они прилетели, сильно отличался от европейских. Немного грязноватый, без лишней роскоши, но очень практичный. Впечатляли его размеры — прежде чем дойти до паспортного контроля, они с Байки прошли не меньше двух километров. Пассажиропоток был огромный, принимались рейсы чуть ли не со всех крупных городов мира. Здесь виднелись толпы азиатов, европейцев, латиноамериканцев. Судя по биркам на ручной клади, сюда же прилетели рейсы из Туниса и Кении. В Америку ехали все. Для быстрой обработки всей этой толпы в аэропорту использовалась куча автоматики.

В коридорах стояли многочисленные камеры и детекторы, сканеры с красными крестиками, измеряющие температуру тел прибывших на предмет болезней и вирусов, часто мигали зеленым огоньком. На Байки монитор выдал желтый сигнал. К нему моментально подошли санитары и попросили пройти через стеклянную дверь в параллельный коридор.

— Зачем? — запротестовал Айзек — Что случилось?

— Все в порядке. Датчик показал, что у вашего друга высокая температура. Нужно сделать небольшую дополнительную проверку, — вежливо ответил санитар.

— Я могу пойти с ним, с вами?

— Нет, встретитесь позже у митинг-поинт напротив выхода после таможенной проверки. С ним все будет в порядке, уверяю вас.

— Все нормально, Айзек, мне и в правду нехорошо что-то, — угрюмо пробормотал Байки. — Созвонимся на выходе.

Байки увели.

Айзек пошел быстрее. Ему захотелось поскорее покинуть аэропорт со всеми его техническими наворотами. Через сто метров коридор расширялся, все по одному заходили в шлюзы проверки ручной клади. Шлюзов было несколько десятков. «Прямо как терминал оплаты дороги во Франции», — сравнил Айзек. В коридорах висела масса плакатов с предупреждением и картинками того, что нельзя ввозить на территорию США.

Айзек присоединился к одной из очередей, перед ним стояло человек десять. Пока он ждал, смог рассмотреть, как работает шлюз. Кабина была полностью стеклянная или из какого-то прозрачного пластика, пока он не мог этого разглядеть. С одной стороны, заходил прибывший пассажир, дверь закрывалась, и вокруг него поворачивался какой-то сканер. Если все в порядке, открывалась дверь с другой стороны, и человек спокойно проходил дальше. Периодически лампа на шлюзе начинала мигать, и с обратной стороны подходили офицеры полиции. В соседнем шлюзе у пассажира обнаружились запрещенные к ввозу продукты питания. Их изъяли, а бедолагу повели составлять протокол. Следующий пассажир тоже оказался нарушителем, — шлюз издал сигнал тревоги, пронзительно противный. Со стороны выхода к нему мгновенно подскочило полдюжины полицейских. Со стороны Айзека через толпу продиралось еще двое.

Молодой парень в шлюзе начал истерично биться и сыпать проклятья, пытаясь вырваться. Бил кулаками стекло, но оно не поддавалось. Тогда ударил по нему ногой, но оно даже не колыхнулось.

Стоящий рядом с Айзеком полицейский злорадно хихикнул. Он тихонько переговаривался со своим напарником. Айзек старался вслушаться в их разговор, но ничего толком разобрать не смог, кроме слова «кокаин». Полицейские были абсолютно спокойны и скоро стало понятно почему: сверху через отверстие в шлюз подали газ. Преступник пару раз дернулся и быстро обмяк. Газ тут же высосали, открыли дверь и унесли его тело туда же, в параллельный коридор. Полицейские вернулись по своим местам. Вся операция заняла не более пяти минут, на глазах изумленный людей. «М-да, — подумал Айзек, — быстро, эффектно и очень назидательно».

Благополучно пройдя шлюз, Айзек присоединился к очереди на паспортный контроль. Оставалось еще только получить багаж, взятый скорей для того, чтобы не выглядеть без него подозрительно, чем по реальной необходимости. Стоя в одиночестве, Айзек нервничал только из-за Байки. Воскресение еще не кончилось, в розыск сам он мог попасть теоретически только с понедельника. Паскаль с Линком благополучно прошли границу в VIP-зале частных рейсов в Майями, — всё, как предсказала Мишель, — и ждали вылета в Нью-Йорк.

Фу, наконец-то и его очередь!

— Цель визита в США? — спросил служащий.

— Я еду Нью-Йорк посмотреть. Музеи, сам город. Туризм в общем, — вежливо ответил Айзек.

Офицер покрутил паспорт, почитал заполненную Айзеком анкету. Пограничник никуда не спешил.

«Ну и работенка. Свихнуться можно, — подумалось Айзеку, — От того, с какой скоростью ты ее выполняешь, твои шансы сделать дело побыстрее и уйти пораньше не меняются. Рейсы прилетают каждую минуту, и люди все прибывают и прибывают. Пока смена не закончится, сиди здесь как прикованный. И неважно, сколько ты успел просмотреть паспортов. Тысячу или десять тысяч. У меня в баре хотя бы чаевые были…»

— Положите ладонь на сканер.

Айзек терпеливо положил ладонь на светящееся синим прозрачное окошечко. Его ладонь как будто кто-то легонько ущипнул. Офицер посмотрел на монитор, на лицо Айзека и громко поставил штамп в паспорт.

С Байки было все в порядке. Ему сделали пару тестов и один укол, быстро снявший все симптомы болезни. Он ждал Айзека на выходе, уже со своим чемоданом.

— Ого! Ты даже быстрее меня! Я-то волновался.

— Да, все быстро сделали. Я даже рад, что меня выцепили и так оперативно подлечили.

— Тогда да здравствует Америка?!

— Точно! Будущая колыбель свободы!

США находились на первом месте по количеству сданной ОЭ. Причем, что интересно, они опережали прочие страны и по среднему уровню креатива. Ответ на вопрос, почему американцы были лидерами по количеству ОЭ на человека, был в принципе очевиден.

Начиная со времен Первой мировой войны США экспортировали «мозги». Бежали сюда и во Вторую Мировую, да и после тоже переезжали многие. В Штатах создавались хорошие условия для грамотных специалистов, поэтому талантливые ученые из разных стран стремились туда попасть. Знали, там их ждут лаборатории, гранты, многочисленные возможности и достойные деньги. Именно шанс развиваться подталкивал людей на переезд. Более мягкое налогообложение также было сильным стимулом для предпринимателей-европейцев, сильное правовое поле защищающее частную собственность — для коммерсантов из латинской Америки, Африки и Азии.

Кое-где Агентство перехватило пальму первенства, но еще не так давно было просто: если ты талантливый программист — добро пожаловать в Силиконовую Долину. Художник? Тебе в Майями или Нью-Йорк! Крутой актер, — иди попробуй свои силы в Голливуде, где самые престижные студии в мире и самые большие гонорары.

США помогали сделать способному человеку очевидный выбор из двух вариантов. Вариант первый: оставаться в своей стране, прозябать в полупустых лабораториях, биться в поисках финансирования, иногда бедствовать, а то и умереть во время военного конфликта; или второй — иммигрировать в Америку и снискать новые возможности, почувствовать себя нужным, и получить там гражданство.

Безусловно, США поступали хитро. Лучшие умы порождали лучшие технологии. Лучшие технологии — лучшую экономику. Американский доллар, обеспеченный умами и технологиями — символ стабильности и всеобщая резервная валюта.

Как скупой платит дважды, так щедрые Штаты иной раз вдвойне обогащались, охотно экспортируя вооружение и давая приют лучшим умам воюющих стран. На самой территории Америки или рядом войны, конечно, не допускались.

В итоге до изобретения способа скачать ОЭ весь мир говорил, что, если не знаешь, где найти самые последние разработки в той или иной сфере, — ищи именно в Штатах. Теперь же мозги, стекшиеся в США, приносили выгоду имиджу страны. Агентство становилось все сильнее и сильнее, но пока в Штатах это не особо почувствовали.

— Я думаю, что полюблю эту страну, — произнес Байки, когда они вышли из здания аэропорта. — Сейчас как вдохну воздух свободы и рок-н-рола, и сразу влюблюсь.

Байки картинно набрал полную грудь и задержал дыхание.

— Смотри не лопни от восторга! Мы еще до Амстердама не доехали!

— Какого еще Амстердама?

— До Нового.

— Это еще что?

— Новый Амстердам. Так раньше Манхеттен назывался. Первое европейское поселение на острове основали голландцы. Потом их англичане выперли и переименовали городок в Нью-Йорк.

— Офигенно! Что же ты раньше не сказал, что мы в Амстер летим. Я бы с собой травку не вез…

— Иди ты, шутник! Поехали уже скорей. Не терпится город увидеть. Мы живем всего в трех кварталах от Бродвея, от Таймс-сквер!

Закинув чемоданы в желтенький Форд, ребята уставились в окна. Каждый в свое. Поначалу смотреть было особо некуда, но меньше чем через полчаса впереди показалось зарево мегаполиса. Такси досталось старое, тех времен, когда еще криминальный мир не загнали в самый угол, и пассажиров и водителя разделяла полупрозрачная перегородка. Байки остался недоволен, что некуда вытянуть ноги, с его габаритами места не хватало. Но как только впереди стали узнаваемы очертания высоченного Эмпайр Стейт Билдинг, он сразу забыл про неудобства.

— Можно проехать через Бруклинский мост? — попросил Айзек.

— Это будет намного дольше и дороже, — ответил таксист.

— Ничего. Все равно везите. Мы первый раз в Америке.

— ОК! — ответил таксист с улыбкой.

Все происходило будто в сказке, точно, как на картинках из интернета: красавец-мост невозможно было ни с чем перепутать, справа горела синим верхушка Эмпайр Стейт, еще чуть дальше виднелся Крайслер Билдинг с красивой желтенькой подсвеченной оборкой.

Миновав знаменитый памятник архитектуры, таксист съехал на набережную, показался мост Вильямсбург. Он соединял одноименный округ с Манхеттеном. Тоже красивый мост оказался, чуть длиннее Бруклинского. В этот момент ребята настолько увлеклись видами города, что даже штаб-квартира главного врага, ООН, — одиноко торчащая на набережной высотка, — и та вызывала исключительно положительные эмоции. Машина повернула налево, поперек острова, и они поочередно пересекли Вторую авеню, Парк авеню, Мэдисон и, наконец, самую знаменитую — Пятую Авеню. Народу на улице высыпало столько, как будто начались беспрецедентные распродажи для пешеходов. Дороги забиты множеством желтых такси. Но в целом движение было свободное.

Стоило Айзеку об этом подумать, как они встали в пробку.

— Впереди Бродвей и Таймс Cквер. В этом месте всегда сложный траффик.

— Ничего. Мы не спешим, — ответил Байки.

В конце концов добрались до места. Рассчитавшись с таксистом, забрали свои чемоданы и вошли в лобби отеля. Спать уже не хотелось. Все равно нужно было дождаться профессора с Паскалем. Байки отправился прогуляться. Айзек попросил его купить по дороге местные телефоны, а сам пошел регистрироваться.

Оставшись один, он, наконец, мог спокойно позвонить Мишель. Она должна была отпустить комиссара Пеллегрини. Тот сделал все, как обещал — не обманул.

Упрямая Мишель первым делом снова подняла вопрос о своем приезде. Айзек заявил, что он категорически против. Он, конечно, был бы рад ее видеть, но риски слишком велики.

— Айзек, есть только один человек, который может мне указывать, где мне быть, а где не быть. И это я сама! Я не такая уж дура, ты сам прекрасно знаешь….

— Мишель, пожалуйста…

Она, казалось, его совсем не слушала.

— Я тут пообщалась с Пеллегрини. У нас была уйма времени. Он не подведет. Нормальный мужик. Окончательно прозрел и рвется в бой.

— Дело не только в нем, как ты не понимаешь, — пытался образумить ее Айзек, но было бесполезно.

— Не перебивай! Дай договорить! Я не буду мешать и влезать в ваши дела. Делайте, что хотите! Я просто повидаю своих друзей.

— Что ты тогда меня спрашиваешь? — Айзек начинал закипать. — Если ты хочешь повидать друзей в Нью-Йорке, Лондоне или Мельбурне — бери билет и лети.

— Айзек, ну пожалуйста, — сменила тон Мишель. — Что ты все время меня отшиваешь. Я вам помогла благополучно добраться до Америки, между прочим. Я тоже член команды теперь. И перед Пеллегрини все равно засветилась.

— Не засветилась. Скажи, что, когда поняла, что мы действительно уехали, ты его тут же развязала. Про то, что ты нам Майями посоветовала, он не знает.

— Я поеду туда, куда захочу! — опять переключилась Мишель.

— Господи, какая же ты капризная! Точь-в-точь, как Байки предсказывал.

Мишель бросила трубку.

Да уж. Такое шикарное настроение было, и все испортила! Айзек был в бешенстве, — ну неужели она так привыкла к своим «что хочу, то и ворочу?» С ней очень непросто.

Айзеку предстояло еще одно дело, которое он долго откладывал. Нужно связаться с Волански и как-то все рассказать. Как объяснить, что они у него дома в заложниках держали полицейского, он еще не придумал. Ладно, делать нечего, надо звонить. Айзек нехотя набрал номер Питера.

— Привет, Айзек, — голос Волански был как всегда звонкий. — Как дела? Как работается?

— Все в порядке. Хорошо дела. Твой дом в целости и сохранности. Ты где сейчас сам?

— Я в Дубай.

— Прости, Питер, секундочку… — Айзек покопался в своем телефоне и добавил, — Надеюсь, не разбудил? А то у нас восемь часов разницы.

— Ого? — Питер быстро что-то подсчитывал. — Молодцы! Я понял! Круто.

— Мы собрали ребус. Вот и поехали.

— Да? — в голосе Питера было больше радости, чем удивления. — Я и не сомневался!

— Слушай. Были и проблемы. Меня вызывали в полицию. Разузнавали детали после того теракта в Монако. Я тебе как работодателю хотел сообщить на всякий случай.

— Что-то серьезное?

— Ну так, — загадочно ответил Айзек, — Ты же знаешь, я там ни при чём. Просто прицепились.

— Ясно, — на этот раз веселье Питера исчезло. — Что делать?

— Ничего. Все уже улажено. Поздравь меня, Викки скоро поправится. Мой старый друг дал денег. Паскаль, я тебе про него рассказывал. Нормальный парень оказался. АБСОЛЮТНО нормальный, — подчеркнул Айзек.

— Охренеть! — Питер крякнул — Это значит…

— Да, Питер, это то и значит! — перебил Айзек, — В общем, ты там отдыхай. Позагорай. Делать в Монако сейчас абсолютно нечего!

— Слушай, Айзек. Мне тоже тебе надо кое-что сказать. Очень важное. Обязательно найди способ со мной связаться. Позвони из отеля.

— ОК, заселюсь позвоню. Удачи, дружище!

— И вам тоже! Не забудь позвонить.

— Не забуду, — уверил Айзек.

Всё рассказать не удалось. Но главное он передал. Сообразительный Питер, кажется, все понял. И где они, и с кем, и зачем. Осталось только про Пеллегрини сказать. Но это можно и из гостиничного номера сделать.

Айзек глянул время. Что ж, надо бы перекусить до того, как все соберутся здесь.

Глава вторая

Байки вернулся первым. С шестью телефонами. Всем по одному, плюс для Пеллегрини и один про запас.

Айзек рассказал вкратце, что с комиссаром всё в порядке, не обманул. Завтра, по идее, он вернется в Париж, выпишет себе командировку и прилетит в течение пары дней.

У Линка с Паскалем тоже дела нормально. Без эксцессов. Они больше устали после двух длинных перелетов.

— Ну и видок у вас. Прямо злодей из детской комедии, — Байки не удержался прокомментировать новую внешность профессора.

Линк был обрит налысо, из-под носа торчали пышные рыжие усы, а на переносице сидели старомодные очки в толстой роговой оправе.

— Заткнись, Байки! — грозно сказал Айзек. — Я поклялся, что никто из нас не будет шутить на эту тему.

— Понял, — максимально серьезно ответил Байки, подавив смех.

Решили не засиживаться и разойтись по номерам. Время по Франции — прилично за полночь.

Проснулись рано, очень рано, сказывалась разница во времени. Позавтракали в только что открывшемся баре отеля и обсудили планы на сегодня. Музей-лабораторию решили посетить на следующий день, а пока сориентироваться и немного оправиться от джет лага.

Разбрелись по городу кто куда, договорившись встретиться в обед.

Все собрались вовремя, только Линк опоздал. Он вошел в кафе, из всех своих хитрых улыбок выбрал самую загадочную и сказал, что явился не с пустыми руками. Оказалось, Линк принес билеты на Бродвей.

— Давайте немного расслабимся сегодня. Это не рок-энд-ролл и не андерграунд, но это новая классика. Раз мы в «Большом яблоке», мы не можем пропустить бродвейские сцены. Тем более, когда еще в следующий раз такой шанс предвидится?!

Все обрадовались. Никому, кроме профессора, такой вариант даже не пришел в голову.

Зал театра ультра-современного шоу выглядел очень необычно. Справа, слева, спереди и на потолке располагался невероятных размеров экран, состоящий из множеств соединенных между собой панелей. Посетители сидели, словно в теле-капсуле. Кресла откидывались назад до положения полулежа.

Такие шоу появились вскоре и вследствие открытия ОЭ.

Современная музыка — это уже не просто мелодии, вызывающие разную степень эмоций: горе — радость — смех — радость — печаль — печаль. Как в начале двадцатого века русские авангардисты отказались от предмета, так и компьютер «Комы» частично отказался от мелодии.

Композиторская программа, созданная компьютером «Коллектив Майнд», объединила все известные популярные мелодии, достижения в области психиатрии и нейронауки.

Рассчитав, какие звуки на какие участки мозга влияют, программа выдала такое….!!!

Добавив световые эффекты в 4D, первое шоу привело зрителей в полный экстаз.

Чередуя звуки и рисунки, компьютер управлял человеческими эмоциями. Все одновременно смеялись, плакали, гоготали и рыдали, снова смеялись и радовались. В финале смотрели на окружающий всех космос и галактики, и были счастливы.

С финальными аккордами зрителей, конечно, переполнила именно радость. Покидая шоу, ребята ежесекундно перебивали друг друга, делясь эмоциями.

Даже рок-н-рольщик Байки светился, словно неоновая вывеска, с улыбкой до ушей. Через час в отеле на всех навалила дикая усталость, и каждый побрел в свой номер. Уснули крепким спокойным сном.

Утром все были молчаливы. Разговаривать не хотелось.

Линк пояснил, что во время шоу мозг выбросил почти все свои запасы эндорфинов, адреналина, серотонина.

— Гипофиз, гипоталамус и эпифиз опустошены. Через полтора часа после сеанса был выброс мелатонина, чтобы стабилизировать организм, и мы крепко уснули. По этой причине не разрешено садиться за руль после компьютерных опер и шоу. Организму нужно время для восстановления, поэтому нас ждет массаж и день отдыха, я уже все заказал, — подытожил довольный собой Линк.

Айзек представил себе, что именно с такой интонацией он читал лекции своим студентам, и в очередной раз подумал, что Линк вообще очень классный. Мало того, что умный, да к тому же опытный. Он явно знал толк в крутых развлечениях. Вспомнилась и японка из Амстердама. Эта загадка так и осталась неразгаданной. Больше ни Айзек, ни Байки ее никогда не видели. А спрашивать Линка на эту деликатную тему было не с руки. Наверно она так и осталась на Сардинии, а может, готовит для профессора новый трамплин, чтобы скрыться, уже после операции или вследствие какого-нибудь провала.

Линк добавил, что самое главное теперь, после напряженных недель, очень не повредит нервная чистка, поэтому он сводил команду на шоу. Это была как перезагрузка.

Все ему были благодарны. Сюрприз так сюрприз. Айзек настолько утомился, что даже не хватило сил подшутить над Байки по поводу рок-н-ролла. Если бы не авторитет Линка, брутальный байкер в жизни не согласился бы на такие эксперименты. А так сходил со всеми и остался очень доволен. Все-таки Айзек улыбнулся, вспомнив вчерашнее дурацко-счастливое лицо своего друга.

— Все! Отдыхаем! — скомандовал Линк. — После массажа — обед, и в четыре часа вы идете в Гуггенхайм.

Гуггенхаймом Линк по старинке назвал Американский филиал Агентства, где и находится один из четырех мировых серверов «Коллектив Майнд». Раньше это здание называлось Музей современного искусства Соломона Гуггенхайма, там хранилась богатейшая коллекция произведений искусства девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого веков.

«Коммуна» обосновалась в этом здании не так давно, достроив и подарив музею помещение гораздо большего размера, — здание-шедевр архитектурной мысли, которое немедленно окрестили Восьмым чудом света и лучшим из того, что создало человечество за всю его историю.

Случилось так, что Агентство поучаствовало в конкурсе на создание нового помещения Музея. На такой престижный заказ, конечно, подали заявки и предоставили свои варианты все ведущие архитекторы мира. Но концепту от «Коллектив Майнд» не оказалось равных. Он победил во всех номинациях и критериях.

Для обработки заказа компьютер использовал абсолютно все идеи архитекторов-доноров, всех художников, всех сдавших креатив людей. Одновременно, использовав самые передовые и смелые инженерные решения, даже те, которые никогда не применялись ранее для строительства зданий. Все были просто потрясены, глядя, на что оказалась способна объединенная ОЭ.

Учитывал ли компьютер в своих расчетах еще что-то — неизвестно, но все члены комиссии отдали предпочтение этому варианту, который был в итоге построен в ныне спокойном Восточном Гарлеме, где моментально подскочили цены на недвижимость.

Здание получилось грандиозным, не похожим ни на одно из существующих и, в то же время, проглядывали некоторые известные стили из разных эпох. Например, у главного входа античная колонна словно застыла в голубом расплавленном стекле, образуя великолепную арку. Потрясающее смешение стилей завораживало даже искушенных специалистов. А обычные люди теперь и днем, и ночью ходили вокруг здания, не отрывая от него глаз. Журналисты быстро обозвали стиль неоэклектикой.

Было на что посмотреть. Основной «фишкой» здания стала полная асимметричность, так что, если обходить это сооружение по кругу, оно постоянно меняло свои очертания. Именно благодаря такой форме выполнялось дополнительное условие — такая архитектура нравилась всем, потому что каждый мог найти вид, который предпочитает. Одно здание — и, как будто, триста шестьдесят видов, по одному на каждый градус обзора. С одного ракурса угадывалась готика, с другого — модернизм, с третьего постмодерн. Каждый человек, обходя вокруг, мог найти такую точку, с которой просто не мог сдержать возгласа восхищения, настолько это соответствовало его представлениям о гармонии. Это здание действительно угождало всем, каждому. Целая коллекция шедевров, правильно собранная вместе.

Конфуз случился, когда Агентство попыталось создать следующий дом в похожем пространственном объеме, оператор подключенный к компьютеру выдал точно такой же проект, только поменьше. Почти такой же. Видимо, сказалось добавление креатива от новых доноров. И как ни бились, как ни перетасовывая операторов, получались одинаковые варианты.

Справедливости ради надо отметить, что новые сооружения были похожи по стилю, все неоэклектические, но проекты многоэтажных небоскребов и невысоких строений отличались. Даже в чертежи одинаковых по размеру зданий были отличия — в зависимости от климата, инсоляции и окружения компьютер Агентства вносил определенные изменения.

Фонд Гуггенхайма встречно, в знак благодарности, подарил свое старое помещение «Коммуне». Перенос серверов из башни Юнайтед Нейшнс в небольшое белое строение у Центрального Парка не был такой уж необходимостью, но в Агентстве усмотрели в этом политический PR-шаг.

Американцы — люди практичные, они всё превращают в бизнес, в шоу, в способ зарабатывания денег. Место, где хранится ОЭ, не стало исключением. После того, как американский офис «Коммуна» разместили в бывшем музее, они развернули там огромную постоянную выставку своих достижений, пропагандируя идею донорства. Не оригинальные комбайны и сооружения, но их трехмерные фотографии и модели. Здесь же можно было сразу сдать ОЭ. Где-то здесь под землей находился и Центральный Американский сервер «Коллектив Майнд».

Концепция посещения музея не изменилась со времен Гуггенхайма — поднимись на лифте и спускайся по спирали вниз, разглядывай экспонаты. Только экспонаты теперь стали круче. Айзек задерживался почти у каждого, настолько все ему представлялось интересным. В какой-то момент он опять засомневался, не совершают ли они большую ошибку. Решил, что не совершают — все эти модели, видео, картинки, видео и всё, что на них изображено, не исчезнет.

Отдельный ряд был посвящен предшествующим идеям и открытиям. Человечество задолго до открытия ОЭ догадывалось о ее существовании. Почему один человек талантливее, чем другой? Дело в генетике, воспитании, образовании, но и еще в чем-то. Божья искра, харизма, аура — и еще множество эпитетов, — все они теперь получили точное определение: ОЭ.

В конце экспозиции устраивались разные аттракционы. Каждый мог пройти экспресс-тест на количество ОЭ. Завлекали интересно: «узнай, сколько ты стоишь», «войди в десятку дня, сотню недели». Даже зная свой уровень, Айзек с трудом удержался от очередного замера.

Повсюду продавались брелоки, магнитики и открытки с символикой Музея. Были даже флешки памяти в форме человечков с большой головой, без каких-либо разъемов, работающие по блютус.

В подвале музея разместился донорский пункт, а заднюю часть и пристройку занимали конференц-зал и кабинеты обслуживающего персонала.

Линк провел в музее минут пятнадцать и, позвав Айзека, вышел на улицу.

— Я не пойду больше в Музей, — пояснил он, — Не хочется зря рисковать и быть узнанным. Там моих портретов больше, чем в полицейском участке плакатов «разыскивается». Самое главное я там уже заметил, — через два дня в музее начинается конференция. Предлагаю подумать, как нам получить на нее доступ.

Айзек кивнул. Ему пришла та же мысль про конференцию.

— Постараемся. Встретимся в отеле.

Изучая экспонаты, ребята сделали множество пометок: где находятся входы, где охрана, где камеры. Отмечали максимально всё.

Приблизившись к Байки и Паскалю, Айзек поделился своим соображениями, которые со вчерашнего дня не давали ему покоя.

— Послушай, Паскаль, за твой усилитель можно не волноваться?

— Да, конечно! Все сработает как часы. Я не знаю, что там наворотил Линк, но за свою часть я спокоен.

— Ок. Байки, помнишь ту японку. Мы же ее ни разу больше не видели. Я тут подумал, она, наверное, готовит запасной аэродром профессору. А у нас этого аэродрома нет. Я считаю, Паскалю надо вернуться и подумать о нас. Мы здесь и без него справимся.

— Согласен, не велика потеря, — как обычно съехидничал Байки. — Что здесь толпой бегать, не имея тылов.

— Поздно вечером прилетает Пеллегрини. Меня он тоже беспокоит. Мало ли, вдруг мы в нем все-таки ошибаемся? — продолжал Айзек. — Думаю, Паскалю стоит улететь раньше, чем он появится. На всякий пожарный.

— Логично, — резюмировал Байки. — Что скажешь, Паскаль?

— Улетать не хочется. Но Айзек дело говорит, — согласился тот. — А что за японка?

— Долгая история. Потом расскажу. Меня беспокоит, что Линк не думает об отходных путях. А может и думает. Но нам не говорит. Его рыжая борода, заметь, тоже не прилетел, — продолжал делиться мыслями Айзек.

— А если он и про нас подумал? — спросил Байки.

— Ничего. Паскаль о нем тоже подумает. И если что, у нас будет сразу два варианта отхода. Подумаешь?

— Да, конечно. А как профессор улетит без меня, Айзек?

— Не волнуйся. Покинуть Америку куда проще, чем в нее попасть.

На том и порешили. Выйдя из музея, отправились в отель. Паскаль собрал вещи и поехал в аэропорт. Айзек вспомнил позвонить Волански. Не хотелось, но откладывать уже некуда. Скоро должен был приехать комиссар. На всякий случай надо было предупредить Питера. Телефон, купленный для Паскаля, вполне для этого подходил.

— Питер, сорри что разбудил, — Айзек услышал заспанное «Аллё» Волански. — Какой у тебя отель?

— Армани Хотел, — ответил Питер. — Звони.

Айзек быстро нашел в интернете номер отеля, позвонил, попросил соединить с номером Питера Волански. Сотрудница фронт-деск замешкалась, пояснив, что сейчас в Дубай поздняя ночь.

— Не волнуйтесь, он ждет моего звонка, — заверил её Айзек.

Два гудка, и Питер снял трубку.

— Послушай, Питер. Мой старый друг детства, который стал веджи, в общем, с ним всё ОК. Но мы с ним на пару напрягли одного дотошного человека. Короче, он подобрался к нам слишком близко. Долго рассказывать как, но смысл в том, что он у нас вынужденно гостил пару дней. У моего друга такая проблема выяснилась. Побочный эффект — он ничего не помнит. Будто проспал два года.

Айзек услышал, как Питер присвистнул.

— В общем мы уверены, что они все такие. Как в коме. Значит, мы всё правильно делаем. Так вот, поговорив с моим другом, назойливый дядька изменил своё мнение. И будет нам помогать. Добровольно. Но я до конца не понимаю, насколько ему можно верить. Так что, я тебя предупредил на всякий случай. Ты уж прости, что мы на тебя работали, и такое замутили в твоем доме. Ты же не знал ничего, — на всякий случай добавил Айзек.

— Я, я… извините ребята — но я вас увольняю, — также подстраховываясь ответил сообразительный Волански. — И еще! Это очень важно! Обязательно позвоните мне перед… В общем позвони за сутки! Не забудь только! Я вас рассчитаю, мистер Айзек.

— Спасибо, мистер Волански, извините еще раз.

Повесив трубку, он понял, что Питер, что-то хочет сказать. «Волнуется за нас, наверное,» — улыбнулся про себя Айзек.

Вечером прилетел Пеллегрини. Он поселился в соседнем отеле. Союзник союзником, но определенная взаимная неприязнь после его захвата сохранилась. Хотя это были мелочи по сравнению с тем, что он сдержал свое слово: никого не сдал и приехал помочь.

Айзек зашел к нему в отель. Поздоровались и устроились посидеть у барной стойки.

— Какие планы? — поинтересовался комиссар.

— Завтра идем на место. Задача — попасть на проходящую там через два дня конференцию, — коротко ответил Айзек. — Там в подвале сервер. Надо к нему пробраться.

— ОК, понял. Во сколько идем?

— К одиннадцати часам. Чтобы посетителей было побольше.

— Ясно. Тогда, до завтра. В 10:30 здесь в лобби.

— Вот еще, возьмите, — Айзек протянул комиссару местный телефон.

Комиссар кивнул и, потягивая спину, пошел к лифтам.

Да, видимо, летел он и не Конкордом, и не бизнес классом. «На то она и командировка госслужащего», — посочувствовал Айзек, глядя на закрывающиеся медные двери.

Глава третья

Завтра наступило, и ребята снова заходили в Гуггенхайм.

Пеллегрини отстал на входе в музей. Войдя, он направился напрямую к начальнику местной охраны и представился, рассказав о том, что работает в Париже в полицейском отделении и тесно сотрудничает с «Коммуной».

— И вот, — перешел к делу Пеллегрини, — Я здесь провожу отпуск, и вдруг узнаю, что проходит такая интересная конференция. Скажите, коллега, можно ли как-то на нее попасть?

— Конечно, — ответил начальник охраны и белозубо улыбнулся, — Я вам выдам гостевой пропуск. Вот, пожалуйста, держите.

Пеллегрини поблагодарил, рассмотрел пропуск, и, не подавая вида, с сожалением отметил про себя, что это не совсем то. Ни чипа, ни магнитной полосы. По такому явно не попадешь в подвал к серверной.

— Скажите, еще вопрос у меня, — продолжил он, слегка коверкая слова на французский манер. — Могу ли я посмотреть списки выступающих?

— Пожалуйста. Вот они, — американец махнул рукой в сторону квадратного стола. — Возьмите программку. Только не забирайте, у меня она последняя.

На этот раз удача. Даже двойная. Во-первых, начальник охраны явно был не любопытен и не стал дознаваться, зачем Пеллегрини понадобился список. А во-вторых, на программке были перечислены партнеры конференции, в их числе — пятизвездочный отель.

Пеллегрини впервые за долгое время пригодился самый важный навык детектива — хорошая память. Он запомнил несколько имен и название отеля, где эти ученые собираются проживать в ближайшие три дня. На всякий случай, чтобы американец понял, зачем понадобилось смотреть списки, Пеллегрини пробормотал:

— О, доктор Коган все же решил приехать, замечательно! Обязательно надо послушать его выступление. Вы меня здорово выручили! Я вам так признателен!

— Вы можете сфотографировать программку на свой телефон. Чтобы ничего не забыть, — предложил начальник охраны.

— Так даже лучше! — комиссар улыбнулся ему широкой улыбкой.

Разыскав Айзека и Байки, Пеллегрини лишь показал свой пропуск на конференцию. Про остальное решил рассказать позже.

— Молодой человек, вы же вчера приходили! — Айзека нагнала симпатичная девушка в белой униформе. — Решили все-таки замерить свой уровень? Стенд — вот здесь, справа, вы его чуть не прошли.

— Вы угадали, — с облегчением выдохнув, улыбнулся Айзек. — Я все-таки решился замериться.

Айзек уселся в удобное кресло. На голову ему надели одноразовую шапочку, попросили закрыть глаза и расслабиться.

— Не волнуйтесь, это совсем не больно, — девушка с ним немного флиртовала.

— Я не волнуюсь. Просто, не хочется в ваших глазах оказаться… глупым, — Айзек подмигнув, включился в ее игру.

Байки, со стороны наблюдавший за этой сценой, показал Айзеку большой палец.

В шлеме наигрывала спокойная мелодия, Айзека стало клонить в сон. Мелодия, видимо, имела какие-то гипнотические свойства, потому что следующее, что он увидел, а точнее почувствовал, — то, что он проснулся. Все повторилось в точности, как было и в первый раз, в Монако.

Айзеку помогли снять шлем и подняться с кресла.

— Поздравляю, у вас очень высокий уровень. Я восхищена! Вот возьмите, я распечатала ваш результат и потенциальный гонорар, — девушка явно была впечатлена и высоким рейтингом, и шестизначной денежной суммой.

Айзек глянул сертификат. Рейтинг на пять пунктов меньше предыдущего результата. «Но это, тем не менее, погрешность менее 0,01 %», — подсчитал он.

— Может, желаете принять участие в конкурсе рекордов?

— Нет, спасибо, — отказался Айзек.

— Вы не хотите заполнить анкету?

— Нет, спасибо, я не хочу. Да и это не первый мой раз, если честно. Я уже зарегистрирован.

— Это значит вы меня так хотели впечатлить?

— Вы меня буквально как книгу читаете, — Айзек изобразил смущение. — Я к вам еще подойду, можно?

— Конечно, можно! — девушка наградила Айзека многозначной улыбкой.

Байки похлопал Айзека по плечу и тихонько одобрил его:

— Молодец, делаешь успехи. Она может нам пригодиться!

— Так у меня учитель-то кто был? Сам мистер Хромовый Казанова! — отшутился Айзек.

Они посмотрели на полупрозрачный экран. Появился видеоряд, и голос за кадром заговорил о принципе работы аппарата:

— Чтобы использовать креативную энергию оператор надевает шлем. Начинает думать о какой-то проблеме, и у него сразу возникает множество мыслей. Эти мысли он записывает. У компьютера — абсолютная память. Даже если ответ неполный, он как минимум содержит конкретную часть. Как скелет, в котором могут отсутствовать некоторые кости, как большие, так и малые. Большинство же задач выходят абсолютно готовыми формулами.

Байки решительно направился к тест-креслу. Он тоже прошел тест на количество ОЭ. Но, в отличие от Айзека, не отказался поучаствовать в рейтинге и не пожалел.

— Что ж, вот вам небольшой подарочный сертификат, — прощебетала девушка со стенда. — Здесь написано, что вы установили рекорд дня и рекорд недели, еще раз вас поздравляю.

— Вы знаете, я смотрел, у вас здесь идет конференция по ОЭ. Я вот никак не решусь на процедуру. Может, мне сходить на конференцию, раз я такой победитель недели?

— Мы бы вместе пошли, — присоединился Айзек.

— Вы знаете, были и билеты в продаже. Но уже нет, к сожалению. Хотя подождите, я сейчас приду, — и скрылась за дверью с надписью «только для персонала».

Вернувшись через пять минут, принесла красивую листовку.

— Вот держите. Это приглашение. Мы их рассылали некоторым журналистам и ученым, несколько вернулось за неверным адресом. Одно вот завалялось. Дарю!

— Да вы просто супер! — воскликнул Байки. — Я вас практически люблю.

— Идите и послушайте. Вижу вы тоже хороший молодой человек, вдруг внесете в систему что-то полезное, я буду рада.

— Шикарно! Обязательно внесу!

Айзек с Байки не верили своим глазам от счастья. Приглашение было на два лица! Это сильно улучшало картину!

— Теперь, — едва пошевелил губами Айзек, — Считая пропуск Пеллегрини, нас потенциально внутри уже все трое!

— Не спешите радоваться, — бросил Пеллегрини, когда они покинули музей-лабораторию. — У меня и у вас — гостевые пропуска. Они не дают доступа в подвал, где расположен сервер ОЭ. Но и не спешите расстраиваться, — продолжил комиссар иронично. — Я получил имена и адрес тех, у кого есть пропуска с полным доступом.

Уже через полчаса команда в полном сборе сидела в номере Линка и рассматривала лица тех, кто собирался пройти на конференцию с козырным пропуском в кармане.

— План такой, — инструктировал всех Линк. — Я знаю отель, в котором они будут жить, я тоже останавливался в нем. Там очень удачно расположен центральный холл — видно всех, кто входит и выходит из отеля. В холле стоят диванчики и столики. Вы расположитесь там, сделаете вид, что засели с переговорами, и дождетесь кого-нибудь из списка. Проследите, куда он заселился. И, господа, очень не хочется произносить слово «выкрасть», но именно это придется сделать с его пропуском.

Глава четвертая

Не медля, команда отправилась выполнять план. На входе в отель Байки наклонился и поднял кусочек синего пластика.

— Байки, ты, как ребенок, подбираешь всякий яркий мусор, — пошутил Айзек.

Байки хмыкнул, но промолчал. Если бы переводчик хмыканья существовал, то выдал приблизительно следующий перевод: «Сам ты, ребенок, не понимаешь, что я подобрал пластиковую ключ-карту от одного из номеров отеля. Я бы объяснил тебе, для чего она нам пригодится, но все равно не поймешь».

Расположились на диванчике центрального холла. Байки раскрыл ноут, они с Айзеком завели разговор о своих впечатлениях от Нью-Йорка. Пеллегрини делал вид, что слушает. Прошло около получаса. Айзек отметил, что комиссар похож на охотничью собаку в стойке. Только что носом не водит по ветру.

— Первый наш, — шепнул комиссар.

Айзек обернулся на фронт-деск. В этой точке стоял человек с чемоданом на колесиках. Там регистрировался доктор Бюргерс, один из участников конференции. Судя по тому, с каким уважением с ним говорили, он являлся важной персоной. Айзек подумал, что не удосужился ознакомиться с его заслугами, для них он был просто человеком с пропуском полного доступа.

Айзек повернулся к Пеллегрини, но того уже не было рядом — он направлялся к стойке. Кажется, никто кроме Айзека не замечал, как он прошел мимо доктора Бюргенса именно в тот момент, когда ресепшнист выдавал ему синюю ключ-карту и сообщал, как пройти до его номера.

Пеллегрини вернулся и коротко сказал:

— Два, один, ноль.

Бюргерс заселился в двести десятом номере.

— Дождемся еще одного и только потом уходим, — голос комиссара содержал командные нотки, профессия приучила. Ничего не поделаешь. На этот раз его тон получился особенно резким. — Этот австриец. Значит будет джетлаг. Заселится в номер и, самое вероятное, уже не выйдет из него до утра. Будет отсыпаться. Лучше всего наведаться за пропуском в его отсутствие, то есть завтра утром.

Байки возразил:

— Хватит и одного. У меня есть идейка. Вы идите, а мы с Айзеком позже выйдем, чтобы не создавать толпу на выходе.

— Байки, ты что задумал? — спросил Айзек, когда комиссар ушел.

— А то. Смотри, смена меняется. Новые работники пока не видели в лицо нового постояльца. И это наш шанс.

— Не понял.

— Смотри и учись.

Байки подошел на стойку ресепшна к только что начавшей работать симпатичной брюнетке. При этом он смущенно опустил глаза и, слегка заикаясь, спросил:

— У вас нет случайно зарядки для такого телефона? У меня старая модель, быстро разряжается.

Байки выложил на стол мобильный, весь раскрашенный в стиле рок-н-рол.

— Конечно, есть. Вы гость нашего отеля?

— Да, гость. Я оставлю у вас телефон зарядиться, а сам пойду выпью кофе в соседнем «Старбакс».

— Хорошо, конечно, ваша фамилия?

— Бюргерс. Девушка, я такой забывчивый, наклейте на телефон номер моей комнаты 210. Если забуду, потом пришлете в номер.

— Да, конечно, мистер Бюргерс.

— О, вы такая милая!

Довольная хорошим началом смены девушка улыбнулась.

— Пойдем, Айзек, попьем кофе, — позвал вернувшийся Байки.

В кофейне он принялся пояснять:

— Смотри, Айзек, ты никогда не замечал, что чем наглее себя ведешь, тем больше робеют люди вокруг? И наоборот, чем ты скромнее, тем агрессивнее окружающие. Как будто наглости в воздухе постоянное количество, и, если кто-то вберет в себя побольше, другим достанется меньше. Но это ладно. Главное — если ведешь себя уверенно, то другие тоже будут в тебе уверены.

— Байки, что ты вдруг заговорил, как бизнес-тренер по телевизору. К чему ты клонишь?

— Знаешь ли, я сейчас не про тренинг. А про то, как я получу доступ в номер доктора.

— И как же?

— Увидишь. Просто смотри.

Байки вернулся в отель, подошел к той же девушке, попросил свой мобильный назад. И добавил, протягивая ключ-карту:

— Вы представляете, что-то не так с этой пластмаской. Размагнитилась, наверно, не открывает дверь.

— Одну минуту, у вас есть удостоверение личности?

— С собой нет. В номере осталось, — Байки провел рукой по нагрудным карманам для наглядности.

— Хм, что ж, ничего страшного. Я перепрограммирую ее прямо сейчас. Вы же из двести десятого?

— Да, приятно, что вы меня запомнили, — Байки широко улыбнулся. — Хотя трудно забыть человека, который постоянно надоедает со своими дурацкими просьбами, верно? — спросил мнимый гость, продолжая заигрывать с ресепшнисткой.

Она улыбнулась в ответ:

— Вот ваша карта. Приятного вечера.

Байки с Айзеком направились к лифтам, доехали до этажа, где жил доктор, и спустились обратно и вышли на улицу.

— Байки, говоришь, что я везучий, но везучий на самом деле ты, — подвел итог Айзек.

— Почему? Психология — это наука, Айзек.

— Байки, а вот представь, что эта девушка спросила бы тебя какую-нибудь деталь из твоего ай-ди.

— Всё было продумано, Айзек, я уже всё прочитал про этого доктора. И знаю и его полное имя, и дату рождения.

— То есть ты был готов назвать дату рождения?

— Да.

— Хм, Байки, а ты учел, что профессору, за которого ты себя выдавал, лет шестьдесят?

— Упс… Твоя правда, выходит, я везучий, — Байки рассмеялся.

Позже Пеллегрини, самый незаметный и натренированный, проник в номер и забрал пропуск у спящего доктора Бюргерса.

Все остальное было готово для проникновения. С деталями предстояло разобраться на месте.

Глава пятая

Линк заявил, что он обязательно должен присутствовать в момент взлома, это необходимо на случай сбоя. Но его могут узнать — и эту проблему предстояло решить с помощью грима. Байки с Айзеком пошли в магазинчик карнавальных костюмов в Гармент Дистрикт купить всё, что для этого нужно.

Айзек любил пофантазировать на тему прошлого, и его воображение вновь разыгралось.

— Байки, представь, что мы с тобой в древности, я великий король, ты мой помощник, и мы идем по торговым рядам, вокруг купцы, местные и приезжие, шелка и пряжа.

Прямо на входе в торговый центр на большом каменном подиуме стояло большое деревянное кресло. В нем сидел толстый пожилой господин и мальчишка на низкой табуретке, шустро двигая руками, чистил его черные ботинки из крокодиловой кожи.

Указав на кресло, Байки торжественно произнес:

— Король, вот твой трон, он как раз сейчас освободится.

— О, паж мой, посмотри, твоя табуретка тоже вот-вот освободится.

Подкалывая друг друга, они добрались до магазина карнавальных костюмов. Купили накладную бороду, которая выглядела очень натурально, и парик. Взяли моделирующий грим для изменения формы носа и скул. Линка будет не узнать.

К моменту как ребята вернулись, Пеллегрини сообщил, что есть план, как провести профессора без приглашения.

День клонился к вечеру. Айзек спустился в лобби позвонить Мишель, пока у нее еще не слишком поздно. Она была рада звонку. Бросив трубку во время последнего разговора, она совсем не хотела перезванивать первой. К счастью, холодок в отношениях уже растаял.

— Айзек, ты со мной жесток, — упрекнула его Мишель. — Мог бы позвонить и раньше. Три дня от тебя нет новостей. Я между прочим волнуюсь.

— Прости, закрутился. Были напряженные дни.

— Звонок — это две минуты! Уж мог бы найти время.

— Ну прости. Я просто очень устал. Еще и акклиматизация.

— Как у вас дела?

— Все нормально. Продвигаемся. Завтра пойдем на конференцию.

— И там?

— Возможно. Посмотрим по обстоятельствам.

— Господи, а я здесь значит должна вся изводиться! Айзек, ну пожалуйста, можно я прилечу?

— Я люблю тебя, Мишель. Но если ты будешь здесь, я всё время буду отвлекаться. И думать о тебе.

— Спасибо хоть на этом.

— Ну пожалуйста, Мишель! — умоляющим голосом добавил Айзек.

— Я хочу быть рядом с тобой. Это моя жизнь, за меня не нужно принимать решения. Что ты переживаешь за меня как нянька? Мне двадцать пять лет. Я самостоятельная взрослая девочка.

— Поступай, как знаешь.

— Я всегда поступаю, как считаю нужным.

— Мишель, мне надо идти. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

Айзек устало пошел в номер. Утром надо было позвонить Викки в госпиталь. Из-за разницы во времени он все время забывал, что это можно сделать только с утра.

Через час в его дверь постучали. Айзек нехотя встал и открыл дверь. На пороге стояла… Мишель!

— Заходи. Я так и думал, что это ты, — Айзек конечно на самом деле очень обрадовался, но виду старался не подавать.

— Я уже второй день в Нью-Йорке. Но имей в виду, если бы ты не позвонил первым, я бы в жизни не приехала!

— А где мы живем, конечно, выдал Байки?

— Он же не такой занудный кретин, как ты.

— Я серьезно.

— Когда ты такой серьезный, ты мне особенно нравишься.

Айзек сразу расслабился, прижал Мишель к себе и поцеловал.

— Спасибо, что ты приехала, — больше ничего говорить не хотелось.

Долгий нежный поцелуй… Айзек успел по ней так соскучиться! Смотрел на нее, будто чтобы убедиться, что это ему не снится, как тогда, когда они были еще не знакомы. Он видел, как озорно блестят ее глаза. Она не отводила взгляда и с легкой полуулыбкой начала медленно расстегивать верхние пуговицы своей блузки, из-под которой показалось черное кружевное белье. Давая четко понять, что ей хочется, но при этом оставляя ему право первым начать действовать. Дальше он уже сам. Снимая с нее блузку Айзек чувствовал, как земля улетает из-под ног. Всеобъятное чувство обожания охватило его. Мишель была дико сексуальна! «Она само совершенство, нет — даже лучше!» — стало последней мыслью, успевшей мелькнуть в голове перед тем, как его увлекло в какое-то другое измерение страсти.

Байки и Линк пришли на завтрак позже обычного. Организм уже адаптировался к нью-йоркскому времени и просыпаться в шесть утра, как в первые дни, уже не хотелось.

Айзек и вовсе заказал завтрак в номер. Он не желал, чтобы Байки видел Мишель, иначе он изведет своими приколами и комментариями. Но избежать их все равно не удалось. Похоже, Мишель с Байки были в сговоре с самого начала.

Спустившись в лобби за пять минут до выезда, Айзек застал всех в сборе, включая Пеллегрини.

— Ты мне должен, — шепнул ему на ухо Байки с улыбкой. — Что-нибудь хромовое.

Пеллегрини давал Линку последние инструкции. Потом переключился и на остальных. Чувствовались навыки руководства спецоперациями. «Все-таки, — признавал Айзек, — С Пеллегрини как-то спокойнее».

— Значит, вы с Байки заходите здесь. По приглашениям отдельный вход. Проверь, что не забыл их. Возьмите ваши ай-ди. Потом иду я с Линком. Вместе, — тон комиссара был очень уверенным.

Пеллегрини продолжал:

— Конференция начнется в десять. Так как это открытие, наверняка минут на пятнадцать задержат. Без организационных накладок не бывает. Пока будет толпа нам намного проще, мы легко смешаемся. В 9:50 мы все собираемся у лифта.

— А что с пропуском для Линка? — уточнил Айзек.

— Я решу этот вопрос, не волнуйтесь. Я снял цветную копию со своего.

Айзек успел позвонить в госпиталь. Поговорил с доктором. С Викки было все в порядке, в любой момент она могла очнуться. Что ж, день начинался обнадеживающе. Хотя услышать наконец ее голос Айзек надеялся все-таки до воплощения их плана.

Доехав до Музея, Айзек с Байки спокойно прошли внутрь. Видели, как входит Линк. Сразу за ним — Пеллегрини. Линк сунул пропуск. Его что-то спросили. Линк стал что-то объяснять. В этот момент Пеллегрини сделал вид, что споткнулся и сильно толкнул Линка так, что тот чуть ли не влетел в зал, едва устояв на ногах. Пеллегрини немедленно развел суету с извинениями, выронил свое приглашение и полицейский жетон. Поднял их и очень долго просил прощения у контролера, которого он тоже зацепил локтем. Вытянув лже-пропуск Линка из рук оторопевшего сотрудника, передал его Линку, еще раз извинившись. Контролер приметил офицерский жетон комиссара, сразу успокоился. Тоже на всякий случай извинился, что на входе такая сутолока. Толпа перед ним разрасталась, и контролер переключился на следующего гостя, стараясь пропускать людей побыстрее.

Инцидент был благополучно исчерпан. Пеллегрини взял Линка под руку и предложил проводить в туалет, помочь привести себя в порядок. Контролер продолжал проверять входивших.

Через десять минут все собрались у лифта, как и договаривались. Войдя внутрь, нажали нижнюю кнопку «-1». Загорелась красная лампочка, и Линк прижал украденную карточку к терминалу. Лифт благополучно поехал вниз. Пеллегрини стал первым у дверей и уверенно вышел. За ним Линк, Байки и последним Айзек.

Всех ждало глубокое разочарование: стеклянные перегородки, холл с диванами, переговорные. Ничего, напоминающего лабораторию или серверную. Айзек пробежал коридор дважды прежде, чем стало окончательно понятно, что приехали не туда, куда надо…

Пеллегрини остановил проходившую мимо девушку, приоткрыл пиджак, показывая жетон, и спросил, где лаборатория.

Перепуганная сотрудница пояснила, что надо на лифте на еще один этаж ниже. Все рванули к лифту. Он все еще стоял здесь. Ниже минус первого имелась еще одна кнопка, но, чтобы на нее нажать, требовалось вставить какой-то ключ. Пеллегрини все-таки надавил на замочную скважину, но лифт никуда не ехал.

— Этот пропуск не имеет доступа вниз. Только сюда, в переговорные, — разочарованно сказал Линк.

Неожиданно лифт тронулся. К сожалению, вверх. Кто-то нажал кнопку вызова. Кабина проскочила нулевой, первый и второй этажи, — двери открылись только на третьем. На площадке стояли два пожилых человека в сопровождении охраны. Внутри у Айзека все упало.

— Простите, нам нужен лифт. Это служебный лифт. Вы не могли бы освободить кабину?

Все поспешно вышли. Линк выходил, опустив голову вниз, как будто разглядывая свои туфли. Люди зашли, и лифт уехал.

— Это был Блейк, заместитель генсека ООН, — пояснил Линк немного грустно. — Тот, кому я отдал технологию, прежде чем спрятаться.

Тем временем Пеллегрини что-то считал, глядя вниз на спиралевидную анфиладу и толпящихся внизу людей.

— Что считаете, Пеллегрини?

Комиссар проигнорировал вопрос Айзека, продолжая считать.

— Они проехали на минус второй, — позже ответил он. — Точнее на минус второй с половиной. Там, видимо, высота потолка в полтора раза выше. Вот туда нам и надо попасть.

— Так Линк, оставайтесь здесь, — командование полностью перешло к комиссару. О том, что еще недавно ему не доверяли как-то быстро забылось и осталось в прошлом. — А еще лучше уходите отсюда. Вас могут узнать. У кого прибор?

— У меня, — отозвался Байки.

— Я тоже иду, — добавил Линк. — Я должен быть там.

— ОК, вы с Байки идете в кафе и ждете нас или нашей команды. Айзек — иди, смешайся с толпой и слушай. Слушай всех, кто похож на местных, американцев. Вникай в разговоры. Ищи тех, кто работает в здании. Я тоже вниз. Надо понять, у кого есть карточка доступа к лифту ниже нашей. Если найдешь первым — зови меня. Я попробую ее вытащить. Байки, Линк, если что — уходите.

Айзек с Пеллегрини пулей слетели вниз и разошлись в разные стороны, сливаясь с толпой. Все говорили на английском, но отличить европейский английский от американского было довольно просто. Айзек вслушивался во все разговоры. Люди перемещались, и разобраться, кого он уже подслушивал, а кого нет, не было никакой возможности. Но он пытался хоть как-то понять, кто здесь сотрудник. Старался держаться тех, у кого была охрана, и кто был без портфелей, а значит мог иметь здесь кабинет.

Внезапно он услышал шум и обернулся:

— Да что это такое! На входе он чуть не сбил старика. Теперь налетел на охранника!

Была какая-то шумиха и в центре неё — Пеллегрини.

— Он пытался стащить мой портмоне, — возмущенно добавлял охранник.

Айзек старался держаться ближе и понять, что происходит. Непонятно, что натворил комиссар, видимо, неудачная попытка стащить ключ у охранника.

В любом случае, на Пеллегрини теперь обратили внимания все. К нему подошли сотрудники безопасности и попросили пройти с ними. К тому самому лифту, на котором Айзек и сотоварищи ездили еще пять минут назад.

Это была полная катастрофа. Большинство гостей и делегатов уже заходило в конференц-зал, в холле существенно поредело. Айзек увидел Линка, покидающего Гуггенхайм. Через три минуты к выходу прошел Байки. Больше оставаться не было никакого смысла. Вышел Байки, значит, нет и устройства. Пеллегрини тоже нет, Айзек остался один. Ему ничего не оставалось, как двинуться к выходу, тем более что в большом холле, не считая сотрудников Гуггенхайма, оставалось человек десять от силы. В конференц-зал идти не хотелось.

Линк уехал. Байки вышел на полпути и пошел пешком. Айзек тоже решил не брать такси. Спешить было некуда, да и нервы надо было чуточку успокоить. В последний момент удача от них все-таки отвернулась. Операция с треском провалилась. Что сейчас с Пеллегрини неизвестно. Айзек пытался себя успокоить, что с ним ничего не могут сделать. Мало ли, кому что причудилось. Он опытный и выкрутится. С командой он никак не связан.

Только сейчас, когда Пеллегрини был в опасности, Айзек за него начал волноваться, почувствовав его, наконец, полноценным членом команды. Эти переживания оставили в прошлом следы неприязни и недоверия.

Размышляя, что сейчас спрашивают у комиссара, Айзек понял, что ничего реально не знает о полицейской системе и как она работает, и возможно не учитывает множество важных деталей. Наверное, есть куча вариантов, как попасться. Начиная с того, какие следы могли остаться вследствие его допросов, и заканчивая тем, что веджи-Паскаль полетел в Америку.

Может управляющая Паскаля, что-то заподозрила, может Линк попался на камеру и был идентифицирован. Может, уже сам Пеллегрини давно под подозрением.

Через час, дойдя до отеля, Айзек позвонил Байки.

— Все спокойно, — ответил тот. — В отеле пока тишина. Мы с Линком в кафе на углу Мэдисон и 52-й.

— Я сейчас буду, — ответил Айзек.

Через несколько минут все сидели вместе в небольшой закусочной за угловым малозаметным столиком. Стоял кофе, официант принес сэндвичи, но никто ничего не ел.

— Что будем делать, Айзек? — спросил Байки. — Какие мысли?

В такие минуты, опасности и неопределенности, бразды правления сами возвращались к Айзеку.

— Давайте сначала дождемся Пеллегрини, — посоветовал профессор. — Там будет ясно, насколько мы засветились. Может, вообще все в порядке, а может, надо срочно делать ноги.

Айзек осознал важность Пеллегрини во всей операции, его специфическую роль в команде. С ним как-то все-таки было спокойнее, он внес с собой какой-то четкий стержень, быстро разрабатывая поминутный детальный план.

— Нам надо попасть на минус второй, иначе ничего не получится. Это факт. Сегодня открытие, конференция еще два дня. Потом музей будет работать в штатном режиме. Уезжать из Нью Йорка смысла нет. До русского и китайского серверов всё равно не добраться, а до парижского не имеет смысла. Здесь находится единственный сервер, который дает хоть какие-то шансы проникновения и взлома. Так что не раскисаем! Когда мы сюда ехали, ни на какую конференцию мы не рассчитывали. Неделю назад никакого Пеллегрини у нас тоже не было. Ничего по большому счёту не изменилось. Только информации стало больше, — Айзек пытался всех приободрить.

— У тебя есть идеи как попасть на минус второй? — уточнил Линк.

— Нет. Но время еще есть. Полно. Есть деньги. Нас трое, рано списывать комиссара, плюс Паскаль во Франции. Ваш помощник может приехать, если будет надо. Можно поискать союзников здесь. Вариантов еще масса, что-нибудь придумаем.

— Мы быстро примелькаемся в Гуггенхайме, если будем ходить туда каждый день, — отметил Байки. — Хорошо бы кого-то там найти. Своего человека. Ты можешь попытаться развить отношения с той телкой, например. Ты ей понравился.

— Нет. Никаких отношений я развивать не собираюсь. Тем более, она сама вряд ли имеет доступ на наш уровень, а поручать ей какую-то задачу я не готов точно. Особого ума в ее глазах я не заметил.

Айзек получил короткое сообщение от Пеллегрини. Тот написал. "Все ОК. Я скоро".

— Отлично. Комиссар в порядке, — с облегчением выдохнул Айзек. — Давайте мы не будем строить планов, пока не дождемся новостей от Пеллегрини.

Комиссар позвонил Айзеку только через два часа.

— Алло, — максимально любопытным голосом спросил Айзек, готовый добавить, если что, "вы ошиблись номером".

— Все нормально, — услышал он в ответ. — Куда ехать?

— Мэдисон и 52-я. Кафе «Старбакс».

Байки удивленно поднял глаза.

— Вон оно. Напротив, — пояснил Айзек. — Как раз отсюда хорошо виден вход. Если приедет не один — уходим.

— Ок.

Но Пеллегрини к счастью был один. Байки сбегал за ним в «Старбакс», и комиссар поделился новой информацией.

Он как раз побывал на минус втором. Недолго, всего полчаса, но успел там осмотреться. Его проводили в какой-то кабинет. Проблем особо не было, вопросов ему задавали не много, все рядовые.

— Я, конечно, возмущался действиями охраны, тем, что пропущу все выступления делегатов, — рассказывал комиссар. — В итоге отпустили быстро, проводив до конференц-зала. Пришлось до обеда там сидеть, чтобы не вызывать лишних подозрений.

— Судя по всему, наш сервер на минус втором. Пока меня вели обратно, я попросился сходить в туалет. Он оказался в конце коридора, так что я рассмотрел почти пол-этажа. Нам точно надо туда. Скачивают креатив тоже там, я видел табличку на двери. Плакаты с инструкциями висят. Это в левой части коридора, если считать от лифта.

— Спасибо, комиссар, это все очень важно, спасибо, Лука, — Айзек впервые назвал Пеллегрини просто по имени. — Информация очень полезная.

— Давайте встретимся вечером в лобби, — предложил Байки. — Я устал, голова не варит. Хочу прогуляться.

Все согласились. Каждый хотел побыть со своими мыслями один на один. Айзек снова вспомнил про Викки. Жаль, что в Монако уже вечер и нельзя позвонить в госпиталь. Может она уже очнулась?

Вечером снова хотела приехать Мишель, поддержать. Айзек был не в духе.

— Айзек, давай я закажу нам "спа на двоих", — предложила она.

— Давай. Только не на сегодня. А завтра посмотрим.

— Есть очень хороший салон. Тебе должен понравится. Тебе надо немного отдохнуть и расслабиться.

— Спа на двоих? Хороший салон? Значит, ты там уже была? — Айзек взвинтился.

— Господи, ну была! С подругой была! Не заводись. Что ты такой нервный?

— Умоляю тебя, вернись в Монако. Не хватало нам с тобой еще поссориться, — услышав про подругу, Айзек сразу успокоился.

Спа-салон оказался и вправду великолепный. А Мишель в коротеньком халатике — суперсексуальна. Они провели там вместе пять часов, и, наверное, это были лучшие часы в жизни Айзека. Надо было отдать Мишель должное — несмотря на ее капризную строптивость и привычку делать все только по-своему, этой неженской страсти принимать любые решения самостоятельно стоило чаще доверяться.

Глава шестая

Несколько дней команда провела в размышлениях, что делать дальше. Конференция уже два дня как завершилась, и эта возможность была окончательно упущена.

Командировка Пеллегрини закончилась, и он улетел, пообещав вернуться сразу, как только понадобится. Айзек его проводил в аэропорт.

Пеллегрини пообещал аккуратно инициировать проверку детей хэппи с креативом на предмет отцовства. Договорились оставаться в контакте в любом случае. Айзек не сомневался — начальник Департамента Оранжевой Энергии теперь больше был озабочен, как победить нового преступника — «Коммуну». Железная хватка и опыт комиссара оказались направлены в правильное русло.

Мишель тоже пришлось вернуться в Европу по каким-то неотложным делам. Айзек расстроился. Ему её не хватало, но с другой стороны без плана он ходил мрачный и слишком сосредоточенный, и настроение было не лучшим для романтических отношений. Наоборот, мог все, как всегда, испортить.

Паскаль что-то уже подготовил на случай возникновения проблем. Детали по телефону решили не обсуждать.

Конкретных дел не было, и Айзек решил еще раз побывать в Гуггенхайме. Хотелось посмотреть, как он выглядит в спокойные дни, много ли народу и все такое. Девушка, замерявшая оранжевую энергию, снова его узнала, поинтересовавшись, не вернулся ли он все-таки сдать ОЭ. Айзек ответил, что все еще думает. Надо сначала уладить пару проблем.

— Решайтесь, молодой человек, с такой суммой гонорара, как у вас, я бы долго не думала. Проще сдать энергию и забыть обо всех проблемах! С такими-то деньжищами!

Айзек посмотрел на нее, ничего не ответил, поблагодарил за совет и быстрым шагом вышел из музея. Айзека посетило озарение!

Едва покинув помещение, он трясущимися руками, с трудом попадая в нужные цифры, набирал номер Байки.

— Байки! Есть план! Есть! И простой — не поверишь! — радостно поделился новостью Айзек. — Я беру такси и буду через пятнадцать минут. Позови профессора.

— Я сдам ОЭ, — торжественно произнес Айзек, когда все собрались.

Друзья его не поняли, и Айзек пояснил:

— Когда я пойду сдавать ОЭ, я окажусь рядом с сервером. Возьму с собой приборчик-взломщик. На нем надо заранее таймер установить, чтобы он чуть позже сработал. Ну, я же буду веджи, буду неспособен кнопку нажать! Короче, приборчик хакнет сервер, а только что сданная ОЭ вернется обратно ко мне. И ко всем остальным.

Профессор и Байки смотрели на него с удивлением, недоумением и одновременно восхищением.

— Точно не прикладываешься? — переспросил Байки.

— Нет, это не прикол. Серьезно все. Ну как вам идейка? — его голос звучал очень бодро.

— Айзек, ты псих. Это может быть очень опасно! — Байки начал было отговаривать друга. — Откуда ты знаешь, вдруг резервуар экранирован сам по себе? Вдруг не сработает взлом? Вдруг при взломе будет взрыв?

— Нет! Взлом сработает, и взрыва точно не будет, — спокойно возразил Линк. — Я ручаюсь. План отличный! То, что резервуар не экранирован — это сто процентов. С чего его экранировать и от кого? И я говорю не про теорию. Эксперимент с Паскалем — доказательство.

— Тогда решено, и начинаем подготовку, — резюмировал Айзек. — Линк, на вас — доделать прибор, установить таймер. Байки оформим сопровождающим, я заполню контракт.

— Айзек, ОК, пусть план будет такой. Я согласен. Только давай поменяемся, — попросил Байки.

— Поменяемся? С кем, с тобой? Зачем?

— Ну, сам посуди, — объяснил Байки. — Если согласен ты, то почему бы не согласиться мне. Риск есть, но я признаю, что он приемлемый. Я хочу сдать вместо тебя.

— Зачем это тебе, какой смысл?

— Я же беден. Вот даже если мы в итоге успешно закончим нашу миссию, и нас не упекут. У Паскаля — состояние. У тебя — антидождевой приборчик, который ты скоро продашь и будешь богатым. А у меня как ничего не было, так ничего и нет. Возможно, мы спасем мир и что?… У меня даже квартиры нет, где жить. Я хочу заработать, в конце концов. Хочу денег. И я вижу, как их получить. Продам ОЭ. Быстро обналичим заработанное, прямо в момент подписания контракта на сдачу. И я стану богат! Не думаю, что «Коммуна» моментально разорится из-за нашего взлома. Моя ОЭ вернется, но я останусь при деньгах. Как Паскаль.

— Байки, а ты не дурак, — вставил профессор. — Я поддерживаю.

Айзек задумался. В словах Байки существовало здравое зерно. Для реализации его плана было не важно, кто пойдет на сдачу, он или Байки.

— Плюс, Айзек, даже если что-то пройдет не так, я знаю, ты не остановишься и никогда меня не бросишь. Рано или поздно ты хакнешь систему. Ну год я в веджи прохожу, ну и что с того. Мне таких денег в жизни не заработать. Я тебе дам пару своих контактов, надежных людей из хакерского мира, они, если что, помогут. Напишу в контракте, что хочу жить около Парижа, тебя назначу управляющим. Как оттуда спереть ОЭ отдельного веджи мы уже знаем. А без тебя, если что не так, будет намного сложнее. Ты все-таки у нас главный.

— Хорошо, Байки, — согласился Айзек. — Будет по-твоему.

На душе у Айзека скребли кошки. Рисковать собой он был готов. Когда речь зашла о Байки, ему сразу стали мерещиться разные опасности.

— Мы очень тщательно подготовимся, Байки, и я клянусь, никогда тебя не брошу среди веджи!

Ребята обнялись. Линк смотрел на эту крепкую дружбу с легкой завистью. Он был знаменит и почитаем, но такого друга, чтобы, как гора, стоял за спиной за свои шестьдесят с лишним лет так и не нажил.

Получался самый простой и некриминальный способ взлома. До этого мысли крутились вокруг вариантов многоступенчатого нашествия, Айзек даже теоретически рассматривал вооруженное вторжение с захватом заложников. Проникнуть же для сдачи ОЭ можно было без проблем.

Резюмировали: Байки сдает ОЭ, а Айзек идет с ним на скачивание как сопровождающий, он же числится управляющим по контракту. Линк отправился в номер собирать и тестировать таймер. Нужно было еще докупить пару мелких деталей.

Айзек проконсультировался с Волански, как быстро обналичить чек, пояснив, что Байки пойдет сдавать ОЭ. Оказалось, что это не проблема — дело максимум десяти минут и делается с обычного телефона. Банковская система обновила свои технологии с появлением «Коммуны».

Говорить с Питером по телефону на этот раз было намного проще, смогли обойтись без намеков и шифров. Сдача была запланирована через три дня, чтобы спокойно ко всему подготовиться. Айзек намекнул Питеру, что после этого все благополучно закончится.

Затем Айзек набрал номер госпиталя. Наконец, его ждала радостная новость — Викки выведена из комы!

Поговорить с ней не удалось, речевые функции полностью восстановятся через пару дней, но уже можно было переписываться по мобильному. Айзек был счастлив и сразу набрал Паскалю. Тот пообещал доставить Викки цветы и телефон в течении часа.

И пусть это не был ее настоящий голос, но наконец спустя почти полгода Айзек услышал от нее первые слова: «Айзек, спасибо, мой любимый братик. Возвращайся скорее, я ужасно соскучилась по тебе!»

На глазах Айзека были слезы. Хорошо, что Викки его не видела. Он рыдал, как маленький, отправляя ей дрожащими руками сообщение за сообщением, наконец дождавшись, когда она тоже сможет ему отвечать. Она была жива и отвечала! Сама! Его маленькая любимая Викки.

Байки ушел с самого утра и почти весь день отсутствовал. Он сказал, что погуляет по городу, сходит в Центральный парк, выпьет пива и может кого-то напоследок склеит.

Он чувствовал себя как перед хирургической операцией: понимал, что Паскаля вытащили, значит все обратимо, и что даже если все пойдет не так, то надежда, что он вернется к нормальной жизни всё равно есть. Но скачиваться было как-то противно. Вдруг память сотрется целиком?

Ближе к вечеру Байки взял себя в руки, созвонился с Айзеком, и они вместе пошли в Музей-лабораторию.

Их проводили на знакомый минус первый этаж.

— Здравствуйте, я пришел заключить контракт, — бодро начал Байки.

— Добрый вечер, — улыбнулась администратор. — Вы уже заполняли анкету?

— Я даже уже проходил тест, — Байки положил перед девушкой листок, который ему распечатали после замера в Музее. — Пометьте, пожалуйста, что меня будет сопровождать мой друг: Айзек Леруа. Мы после скачивания вместе вернемся в гостиницу, и оттуда уедем в Париж.

— Вы француз? — уточнила девушка.

— Ага. Мы же можем самостоятельно вернуться?

— Да, конечно, это предусмотрено.

— А можно добавить в контракт дополнение?

Девушка взяла в руки сертификат с результатами тестирования Байки и удивленно приподняла брови. Такое количество ОЭ увидишь не так уж часто.

— Какое дополнение? — уточнила девушка.

— Одно маленькое условие. Чек мне должны принести до скачивания. Никогда такую сумму в руках не держал!

— Это не проблема, — Девушка улыбнулась. Перед ней был обычный чудик. Обычно доноры выбирали не чек, а банковский перевод на счёт. Но чудаковатость среди людей с высоким уровнем ОЭ — явление распространенное. Никогда не угадаешь, в чем они соригинальничают.

Все необходимые пункты, в том числе о выплате гонорара чеком, были внесены в договор. Байки поставил подпись, и один экземпляр контракта лег в его нагрудный карман.

Байки вернулся в отель в приподнятом настроении и позвал всех к себе в номер.

— Айзек, я не могу допустить того, чтобы на свете хоть на час стало хотя бы одним байкером меньше, — торжественно начал он. — Мало ли, как все кончится. Поэтому я хочу посвятить в байкеры тебя!

С этими словами он достал из пакета черную потертую косуху, бандану с надписью «Харлей Дэвидсон» и бутылку венесуэльского рома Анниверсарио.

— Байкер не может жить без мотоцикла, поэтому есть и агрегат. Пока вот такой!

При этих словах Байки с улыбкой вынул из кармана серебряный брелок с мотоциклом. Айзек смеялся, но послушно участвовал в церемонии.

— Айзек, ты достоин того, чтобы стать байкером. И пусть ты раньше не думал об этом, но ты правильный человек и дух в тебе по любому байкерский, поверь. Ты заварил такую кашу в духе свободы, что сейчас мне даже не верится, что это реально. Никто не поверит, если рассказать.

Байки разлил ром всем.

— За Айзека и за байкерские традиции!

— Я не знаю традиций, но выдумаю их и не стану нарушать, — сказал Айзек и выпил до дна.

Байки строго посмотрел на Айзека.

— Я имел в виду, я их выучу.

Ром оказался просто обалденным. Айзек добавил:

— Лучшее, что я пил.

— Венесуэльский, — пояснил Байки. — Найден методом многочисленных проб. Мой любимый.

В косухе Айзек смотрелся весьма неплохо.

— Даже и не знал, что она мне так пойдет… За байкеров! — прозвучал тост от Айзека, и все снова выпили.

Линк раскуривал на балконе большую сигару.

— Знаете, профессор, как мы вас реально вычислили?

— Как?

— По сигарам. Сначала обнаружили, что вы не перестали курить. Нашли магазин, где вы их покупали. Вы там засветились карты, которыми поездку на Сардинию оплатили. Слежка за единственной табачной лавкой на острове привела нас к вашему дому.

— Хм. Умно. Мне говорили, что курение убьет меня. А вышло, что не убило, но выдало. Может и вправду бросить? — закашлялся профессор.

— Главное — не бросать пить, — добавил Байки, разливая остатки рома по стаканам.

Когда бутылка закончилась, Айзек пошел к себе. На французском телефоне мигало три пропущенных звонка и сообщение от Волански. Айзек перезвонил.

— Я получил наследство! — радостно сообщил Питер. — Так что готов вас принять обратно на работу!

— Поздравляю! С работой посмотрим. Послезавтра Байки пойдет сдавать ОЭ. Сегодня была последняя пьянка. Пробовали еще до этого, но не вышло.

— Уже пробовали? Ты же обещал мне сказать, когда вы пойдете!

— Прости, Питер, я забыл.

— Это важно! Ладно. Удачи вам. Все будет нормально.

— Надеюсь.

— Думаю, мы скоро увидимся.

— Дай Бог, дай Бог.

Волански попрощался, а Айзек решил поболтать с Мишель. Алкоголь имел чудодейственное свойство настраивать на романтику.

На следующий день в основном отдыхали, ничего связанного с планом не делали. С алкоголем в крови у Байки энергию бы не скачали, противоречило правилам Агентства.

Все утро Айзек переписывался с Мишель и Викки.

Линк принес взломщик. Он хотел проинструктировать на всякий случай обоих ребят. Во время прошлой попытки он планировал все сделать сам, в этот раз Айзеку и Байки придется справляться вдвоем.

Приборчик взлома Линка был встроен в корпус от старого смартфона. Довольно громоздкий по сравнению с современными аппаратами. Компактный усилитель Паскаля там тоже спокойно поместился. Для таймера Линк использовал функцию будильника.

Взломщик не раздавал креатив сам, но на время отключал магнитное поле сервера. Энергия креатива, улавливая магнитное поле своего родственного донора, сама перескакивала обратно к человеку. Десяти секунд хватало, чтобы она вернулась тому, у кого была скачана.

Линк, не зная, получится или нет включить взломщик в открытую, заклеил скотчем лишние кнопки, оставив две: включение и отключение. Айзек засунул смартфон в карман брюк, легко нащупал кнопку и несколько раз нажал. Работало легко и просто. Потом потренировался и Байки. Неизвестно, кто в итоге запустит таймер, научились на всякий случай оба.

Подготовились по полной, но Айзеку было не по себе от того, что Байки идет становиться веджи, несмотря на всю его решимость и уверенность Линка в успехе.

Глава седьмая

Утром Байки проснулся от стука в дверь.

— Кто это?

— Линк.

Байки открыл дверь, на пороге он увидел профессора, который протягивал ему диктофон.

— На, возьми это с собой. Может пригодиться, — сказал Линк. — Спрячь в карман поглубже.

— Диктофон? Ух ты, какой крутой! Как в фильме про комиссара Джексона, — удивился Байки, пытаясь его включить.

— Стой, стой! Ничего здесь не нажимай! Это не то, что ты думаешь. Это твоя маленькая подстраховка, потом объясню. Держи лучше в пиджаке, а то выронишь еще.

— Ок, — сказал Байки, засунув устройство в карман поглубже.

— Имей в виду, и взломщик, и страховочное устройство обязательно должны быть на минус втором этаже!

— Да понял я, понял…

— Междуэтажное перекрытие экранирует их сигнал. Поэтому имей в виду, если не удастся пронести — отменяем операцию! Или ты останешься веджи!

— Я все понимаю, профессор.

Ему было не до разбирательств, что это за подстраховка. Он волновался за скачивание, тем более теперь это был вопрос его жизни.

Профессор еще раз настойчиво проинструктировав, что взломщик и подстраховочное устройство должны быть именно на минус втором этаже, и сработают только там.

Линк ушел, а Байки отправился в ванную, принял душ, подровнял щетину и набрал номер Айзека:

— Привет! Пора, собирайся и потопаем. Не хочу тянуть резину, а то стрёмно становится.

Байки и Айзек вошли внутрь музея. Для пришедших на сдачу имелся свой отдельный вход, слева. Там не надо было покупать входные билеты, но требовалось предъявить документы.

Айзек выложил телефон и прошел через рамку. Байки следом. Рамка запищала. Охранник, посмотрев на монитор, подсказал:

— В кармане пиджака что-то.

— А да, простите, диктофон, — спохватился Байки.

Айзек вопросительно посмотрел на Байки.

— Профессор дал с собой, — вполголоса ответил тот. — Это подстраховка.

Забрав обратно свои телефоны, взломщик, выглядевший как смартфон, и фальшивый диктофон, ребята спустились вниз по широкой лестнице и попали сразу на минус первый этаж, к ресепшену.

Байки выделили сопровождающего сотрудника и велели идти в лифт, Айзек отправился следом, но его остановили. Байки тоже остановился, вытащил контракт и сунул в лицо охраннику:

— Он со мной. Попечитель. Всё же указано в контракте, — Байки был на взводе.

Охранник проверил и пропустил Айзека. Когда они зашли в лифт, Байки дважды похлопал себя по карманам, проверяя, что и взломщик, и диктофон на месте.

Двери открылись на желанном минус втором. Как все оказывается просто. Никаких железных дверей и решеток, никаких автоматчиков в бронежилетах. Конечно, кому придет в голову нападать на сервер с энергией, когда есть как минимум еще три копии в других частях света.

Байки спокойно топал за сотрудником Агентства, Айзек следом. Зашли в большой светлый кабинет, где сидел человек в красивом бежевом халате и девушка в белом, видимо медсестра или лаборантка. Байки усадили в кресло, Айзека напротив, на диван. Лаборантка быстро проверила пульс и давление, кольнула Байки в указательный палец.

— Небольшое количество остаточного алкоголя, в пределах нормы, следов наркотиков нет, все остальные показатели тоже в норме.

— Что же, можно приступать. В контракт никаких изменений внести не хотите?

— Нет, — коротко ответил Байки.

— Хорошо. Вашим временным попечителем назначается Айзек Леруа. Содержание в парижском пансионе «Версаль Филдс».

— Все верно, — Байки немного занервничал, — Давайте уже.

— Вот ваш чек, поздравляю модой человек, теперь вы весьма состоятельны.

От шестизначной суммы на аккуратной серой бумажке, глаза Байки заблестели, он криво улыбнулся и засунул чек в карман.

— Можно нам остаться на пару минут вдвоем? Попрощаться.

— Хорошо, побудьте вдвоем, — пожав плечами ответил человек в бежевом халате. — Но не переживайте. Вам ничего не грозит, это абсолютно безопасно. Это даже не больно. Вы останетесь нормальным человеком, только с низким креативом. Поверьте, ничего страшного в этом нет.

Байки, воспользовавшись моментом, снова похлопал себя по карманам. Все было на месте. На взломщике таймер был выставлен на тридцать минут, оставалось только его включить. Байки отдал чек Айзеку, закрыл глаза и нажал кнопку.

Бежевый халат вскоре вернулся в компании с еще одним сотрудником в униформе, который должен был провести скачивание энергии Байки.

— Начнем?

Байки кивнул.

На его голову Байки надели шлем и подсоединили несколько датчиков.

— Ну, поехали, — с напускной веселостью воскликнул Байки.

Айзек взял его за руку. Обычно его брутальный друг не любил никаких проявлений слабости, но в этот раз все было иначе.

— Старт. Включаю поле…, три, два, один, — отсчитал бежевый халат и нажал кнопку.

Даже через шлем Айзек узнал эту мелодию. Байки, казалось, уже заснул. Вся процедура скачивания заняла максимум минуту.

— Все. Теперь он поспит минут пятнадцать-двадцать, — добавил бежевый халат. — Вы можете подождать здесь или наверху, на диванах около лифта. Там есть бесплатные кофе-машина и кулер, если пить захотите.

Айзек поблагодарил и попросил проводить его наверх. Оставшись один, он первым делом обналичил чек, переведя все деньги на счет Байки, и посмотрел на часы. Еще минут десять.

Открылись двери, и из лифта вышел какой-то служащий и профессор!

— Вот его попечитель. Вы можете здесь подождать, — сказал служащий. — Вы же знакомы?

— Да, да, конечно. Это Айзек, друг моего племянника.

Айзек кивнул. Он, конечно, узнал Линка, который использовал тот же грим и костюм, что и в первый день конференции.

— Линк? Как вы сюда попали? Зачем? — спросил Айзек, когда служащий ушел.

— Не удержался. Слишком это все для меня волнительно.

— Понятно. Садитесь. Байки уже скачан, скоро его приведут. Как вы умудрились попасть на этот этаж?

— Просто дождался первого же сотрудника, подошедшего к лифту. Сказал, что я только с вокзала, потерялся. Что я — дядя донора, которого сейчас скачают. Мне пояснили, что вход туда отдельный, проверили, что действительно скачивается Байки. Но проводили сюда, напрямую с нулевого этажа. Не стали гонять дядю в почтенном возрасте через улицу, — подмигнул Линк.

Вскоре за Айзеком пришел лаборант. Вместе они снова спустились на минус второй в кабинет скачивания. Байки уже очнулся.

— Ну, как все прошло? — спросил его Айзек.

— Хорошо, — ответил он и слабо улыбнулся.

Айзека кольнуло неприятное воспоминания о его общении с веджи-Паскалем. Копия прямо. Лаборанты пробурчали что-то насчет того, что хорошо бы их не задерживать.

— Конечно пару минут у вас есть, — разрешил лаборант, — А у лифта этажом выше вы можете сидеть сколько угодно. Я вас туда провожу.

— Спасибо, — Айзек глянул на часы. Нужно было протянуть еще минут семь-восемь. — А где у вас туалет?

— По коридору налево, — ответил оператор.

Оставив Байки в кабинете, Айзек ушел, и, отмерив восемь минут, вернулся за другом. Лаборант выглядел недовольным, но Айзеку было все равно.

Он похлопал Байки по плечу и спросил:

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке, — коротко ответил Байки, не подавая никаких признаков интереса.

Видимо, он еще был веджи…

— Ну тогда пошли, — Айзек думал, как еще потянуть время. Лифт уже слишком близко, а покидать минус второй этаж было нельзя ни в коем случае.

Айзек остановился, перезавязал шнурки, снова пошел. Байки послушно топал следом.

"Везет же ему, — нервничал Айзек. — Для него эти минуты просто идут. А для меня тянутся как годы». Глянув на часы, Айзек обнаружил, что выиграл еще тридцать секунд. Тем временем лаборант вызывал лифт…

Айзек начал сползать по стене, приготовившись падать на пол и изображать приступ, схватившись за сердце, но в этот момент его ущипнули за задницу! Он резко обернулся — лицо Байки было почти каменным, но при этом глаза и уголки рта выдавали, что тот едва сдерживает смех.

Электричество не скакнуло, лампочки не моргнули, вообще никакого видимого результата взлома не было. Но по времени он должен был быть!

«Получилось ли? Да конечно получилось! Стал бы веджи щипаться? — волновался Айзек.

— Мы дальше сами если хотите, — добавил он вслух обращаясь к лаборанту.

— Нет, я вас должен проводить наверх, такой порядок, — ответил тот и зашел в лифт.

В кабине Айзек едва сдерживал улыбку. Неужели все получилось?! Теперь оставалось только смыться.

Выйдя этажом выше из защищенной зоны, ребята спокойно уселись на диван. Байки сделал вид, что не узнал профессора, но Айзек быстро сориентировался:

— Ты что, дядю родного не узнаешь?

— Узнаю, — картинно вяло ответил Байки.

Лаборант уехал, не дожидаясь объятий мнимых родственников. Свою работу он сделал, дальше уже не его дело. Как только двери лифта закрылись, Айзек выдохнул с облегчением.

— Получилось? — профессор теребил Байки, ему не терпелось узнать.

Байки даже не успел даже ответить — неожиданно все услышали, что кто-то бежит по коридору. Неужели попались?

Это спешила сотрудница ресепшена, за ней быстрым шагом шел… Волански!

— Питер? — опешил Айзек? — Сегодня что, день сюрпризов?

— Этот человек с вами? Он требовал пропустить его к вам, — спросила девушка.

— Да, с нами, спасибо.

Девушка ушла. Питер подошел к Байки, потрепал его за волосы и спросил:

— Как дела, дружище?

— Спасибо, Питер, хорошо.

— Веджи? — уточнил Питер.

— Нет, — Байки улыбнулся, — Но здесь камеры, так что осторожнее.

Питер протянул руку профессору.

— Я знаю, кто вы. Видел ваши фото на вилле, — нехотя пожимая руку, пробурчал Линк. Он был явно недоволен внезапным появлением Питера. — Айзек, не понимаю к чему эти ненужные экспромты? — профессор не скрывал, что не на шутку злился.

— Он тоже не знал, — ответил Питер. — Я хотел приехать еще с утра, до скачивания, но самолет немного задержался.

Волански намеревался продолжить, но тут встал Байки.

— Может сначала свалим отсюда? — спросил он.

Ребята наконец осознали, что у них все получилось! Айзек с Питером хором вскрикнули "Yes!!!!" и бросились к другу.

Байки обняв друзей, подошел поблагодарить Линка.

— Байки, поздравляю, и верни мне, пожалуйста, диктофон, что я дал тебе, — попросил профессор, еще не успокоившись.

— Сейчас, Линк, погодите, выберемся…

— Дай прямо сейчас! — голос профессора был далек от дружественного и вежливого.

Байки нахмурился:

— Прямо сейчас? В чём дело, профессор? Что это была за подстраховка такая?

— Давай сюда! — рявкнул Линк, доставая из портфеля пистолет с глушителем.

— Что вы делаете, Линк? — ошарашенно спросил Айзек. — Вы что, с ума сошли? Уберите пистолет!

— Быстро сюда коробочку! Здесь полно камер, мне некогда здесь с вами рассусоливать! — настаивал профессор.

— Не дам! Что в ней? — упрямо ответил Байки.

Линк спокойно навел пистолет на Байки.

— Это просто маленькая копия последней базы. Она безвредна, но мне очень дорога. Это последние полученные технологии. Это плата за мое изобретение. Но очень вредно за нее получить пулю. А вам на память останется взломщик. Мало ли, еще пригодится.

— Какая же вы сволочь, Линк! Теперь мне понятно, почему вы не захотели идти в полицию! Вы изначально хотели украсть технологии и заморочили мне голову! Мы все здесь зря рисковали! Байки рисковал! — Айзек пришел в бешенство.

— Это миллиарды долларов, тупица! И справедливо, что они мои! А про полицию я говорил вполне искренне, идиот! Все хотят денег. Не только ты, Байки! — Линк тоже начал выходить из себя. — Или беги, Айзек, в полицию, если ты такой умный. У тебя теперь добрая тысяча живых доказательств! — и обратившись к Байки, — А ты быстро копию, болван, или прострелю тебе твою татуированную башку! — Линк нацелил пистолет прямо на голову Байки.

Волански неожиданно встал между Байки и Линком, повернувшись к профессору спиной.

— Я прошу тебя, Байки, отдай. Он целился тебе в лоб, а сейчас выходит мне в затылок. Ради меня отдай, — просил Питер. — Ты же мне друг. Отдай ему эти чертовы технологии, пусть подавится.

Байки нехотя протянул Питеру диктофон.

— Симпатичная штука. Очень стильная. Но не стоит из-за нее умирать.

Повернувшись к Линку, Волански сказал:

— Вот, держите. А теперь — убирайтесь отсюда!

Профессор что-то промычал, и пятясь спиной, не опуская пистолета зашел в вызванный лифт. Уже когда двери почти закрылись, он ехидно улыбнулся, и помахав рукой, выбросил пистолет в коридор. Глушитель с треском отлетел в сторону, пистолет в другую. Пистолет был не настоящий. Пластиковый.

— Ах ты, гад! — Байки пнул дверь лифта.

— Пусть уходит, — произнес Волански, — Профессора тоже ждет маленький сюрприз.

— Ты что натворил!!! — Айзек бросился на Волански. — Этот урод нас надул!

— Байки, Айзек, погодите, все в порядке. Вот твой диктофон, Байки, держи. Профессор унес НАСТОЯЩИЙ ДИКТОФОН, — Питер подчеркнул последние два слова. — Я ему даже привет записал, — улыбался Волански, — А теперь точно валим отсюда и поскорее.

Ребята побежали по коридору к выходу. Не до конца пришедший в себя Байки споткнулся на лестнице, и Айзек помог ему подняться. На улице их ждала машина с водителем. Как только все сели, она быстро уехала.

Байки убедился, что у него в руках тот самый переделанный профессором диктофон.

— Питер, может ты наконец все объяснишь? — попросил Айзек.

— Сейчас, — ответил Волански, — Не здесь. У вас в отеле есть что-то такое, ради чего туда стоит возвращаться?

— Особо нет. Косуха, которую мне Байки подарил. Паспорт у меня с собой.

— Байки, а у тебя?

— Нет. Теперь я все новое куплю. И косуху Айзеку тоже.

— Ну и отлично! Тогда едем сразу ко мне.

Линк в лифте бережно держал диктофон. Он стоил миллиарды! «Странно, что кнопки не заклеены», — отметил он. И выглядит как абсолютно новый. Его посетило смутное сомнение. Экран показывал наличие одной записи. «Что за чертовщина!» — выругался профессор и нажал кнопку воспроизведения.

«— Привет профессор, — диктофон заговорил голосом Волански, — Если вы это слушаете, значит я был прав. У меня к вам один совет: Лучше стать героем-освободителем, чем членом террористической группы. Желаю удачи!»

Что это за бред! Линк был в бешенстве. Двери лифта открылись, в холле толпился народ. Профессор попытался протолкаться к выходу, но вдруг стоящий рядом с ним человек закричал:

— Смотрите, это же профессор Линк!

Поодаль от толпящихся журналистов стоял остолбеневший рыжебородый помощник профессора. Линк вызвал его несколько дней назад. Сегодня они должны были встретиться. Рыжебородый беспомощно смотрел на происходящее и не знал, что делать. Люди ликовали, кричали, визжали. Он видел абсолютно растерянного и перепуганного Линка, которого журналисты подбрасывали вверх, словно тренера победителя. Другие пытались протиснуться через толпу с микрофонами наготове. Как они узнали загримированного профессора, и кто их здесь собрал?

Доехав до знаменитого отеля «Плаза», машина остановилась. Питер попросил водителя подождать час, и пригласил ребят подняться к нему в номер. Налив себе воды, наконец-то все объяснил:

— В моей спальне, да и во всем доме, даже на участке, полно скрытых видеокамер, — начал объяснение Волански. — Я не собирался подсматривать за вами, вы уж извините, ну, может, только поначалу. Я же не знал вас толком, мало ли что. После Амстердама, честно говоря, ни разу не посмотрел. Но потом сработало оповещение, что вы все-таки залезли в мою спальню. Я разозлился, конечно, но, когда увидел, что это сам Линк, что вы его все-таки нашли, решил ничего не высказывать. Но у меня в спальне кое-что личное хранится, неприятно было бы если Линк это узнал. Я периодически просматривал, проверяя, что он не лазит в мой комод. Еще я заметил, что он всегда запирал дверь на ключ. Мне это показалось странным. В общем, я начал за ним следить.

Я все-таки тоже учился не на двойки и сообразил, что, если профессор закрывает дверь и работает над двумя приборами, а показывает вам только один, значит возможно, делает что-то, что вам может не понравиться. Они были как-то связаны, он их обычно включал одновременно. Потом я видел, что он купил пистолет. Я тоже сначала решил, что настоящий. Уж очень похож.

— Блин, Питер, я-то думал, что ты крутой какой, а ты оказывается знал, что пистолет игрушечный? — Байки загоготал.

— Знал, конечно. Как бы он по-твоему настоящий через рамку пронес? Сам подумай!

— Хрен его знает. Он мужик умный.

— Черт с ним, с пистолетом. В такой критической ситуации никто бы не разобрал, что это игрушка. В общем, у меня уже сомнений не было: слишком тщательно он прятал вторую штуковину, прежде чем выйти из спальни. Потом он эту штуковину в корпус от диктофона засунул. Правда я так и не смог разобраться, что это, но на всякий случай купил точно такой же диктофон.

Айзек слушал Питера с удовольствием. Как все-таки приятно иметь дело с умными людьми. Да, сам он налажал немного, слишком доверился. Хотя был ли у него выбор?

— Теперь главное было не пропустить день, когда вы на взлом пойдете. Торчать с вами в Нью-Йорке было слишком опасно, с учетом того, что вы ко мне в дом еще и полицейского связанного притащили.

— Я решил не ставить тебя в курс этого. Чтобы ты, если что, мог выкрутиться, — пояснил Айзек. — Мало ли, на какой-нибудь детектор лжи тебя посадят. А так ты оставался чист.

— Айзек, ты со своей конспирацией, со своим шифрованными телефонными разговорами меня так застращал, что я даже не смог с тобой своими соображениями по поводу Линка поделится. Я так и не понял, слушают нас или нет. И про первую попытку ты тоже забыл меня предупредить. Скажи спасибо, что у вас не получилось, и диктофон сейчас у нас.

— Питер, — улыбнулся Айзек, — Ты молодец! Но признаюсь тебе, меня больше волновал взлом системы и возвращение энергии веджи. Если при этом Линк что-то там украл у «Коммуны», мне, честно говоря, наплевать. Они мне не друзья. Хотя, конечно, жаль, что профессор такой гнидой оказался. Проучить бы его за это!

— О, вы еще не до слушали мой рассказ до конца. Об этом я тоже позаботился. Я сделал несколько звонков в разные издания и рассказал, что в американском отделении «Коммуны», в бывшем Гуггенхайме будет Линк. В доказательство даже фотку с веб камеры прислал. Я не знал, что он в гриме, но кто-нибудь его всё равно узнает.

— А если бы он не оказался предателем?

— Тогда ушел бы с нами через боковой вход, — логично заметил Питер.

Посмотрев на часы, он добавил:

— Нам, кстати, пора убираться отсюда. Едем в аэропорт. Билеты на самолет я уже купил. Вылет через два с половиной часа.

— Питер, а как ты узнал, что профессор на лифте уедет? — поинтересовался Айзек.

— Никак. Но это логично в принципе. Ему не двадцать лет, чтоб по коридорам бегать. И потом, если даже и так — то и бог с ним.

В машине Айзек еще раз разглядывал город. Если все сложится, он сюда скоро вернется. С Мишель и с Викки. А может и с Паскалем, Байки и Питером. А сейчас хотелось домой.

Эпилог

В аэропорту на всех экранах по всем каналам шли невероятные новости. Люди столпились у мониторов. Сплошные “Breaking News”: "Найден профессор Линк!", "Гениальный профессор вернулся!", "В колонии веджи в Квинсе начался бунт!", "Хэппи делают шокирующие заявления!"

Байки и Айзек вместе с остальными, задрав головы и не отрываясь, смотрели репортажи. "Хэппи бунт в Бруклине и на Статен-Айленд", "Агентство «Коммуна» воздерживается от комментариев", "Пресс-конференция профессора Линка назначена на 17 часов"…

— Как минимум Нью-Йорк мы полностью освободили, — шепнул довольный Байки.

— Да уж. Сегодня мы точно ньюсмейкеры мира. Вернемся домой отметим по полной!

— Интересно, Паскаль, Мишель, Пеллегрини это видят?

— О, даже не сомневайся!

Байки повернулся к Айзеку и, потупив взгляд, виновато произнес:

— Я не полечу с вами Айзек, ты уж прости. Я вернусь, но не сразу. Тебя там Мишель ждет, Викки. Тебе всё равно сейчас не до меня будет. А я хочу подышать здесь. У меня теперь куча денег. Вчера зашел в магазин Харлей Дэвидсон, а там такой аппарат стоит! Я его хочу. Раз уж я в Штатах и богат, то куплю этого красавца и проеду через всю Америку. Познакомлюсь наконец с местными пацанами, погоняю с ними, заеду в Чикаго, в Вегас. Ты, уверен, меня понимаешь, братишка. Это моя давняя мечта, и я не хочу ее больше откладывать.

Айзек обнял Байки.

— Удачи, Байки. Скажу честно, буду скучать. С тобой было круто, и очень весело. Оставайся, конечно, я тебя понимаю. Заодно спрячешь понадежнее наследство Линка, — Айзек отдал взломщик и копию базы.

— И тебе удачи, Айзек. С тобой конечно было скучновато и не круто, но… — Байки улыбнулся. — Да черт с ними, этими шутками! Конечно, было зашибись! Даже жаль, что все кончилось!

Ребята еще раз обнялись и каждый пошел в свою сторону.

Айзек смотрел в окно самолета. Он необратимо изменил мир. Дальше «Коллектив Майнд» уже станет делом полиции. Пусть теперь они разбираются и с самим Агентством, и с миллионами веджи по всему миру. Команда Айзека добыла самое важное — доказательства, достаточные чтобы положить всему конец.

Вспоминались изумление и ужас очнувшихся хэппи, растерянные полицейские, профессор Линк, представители «Коммуны». Многие бывшие хэппи рыдали. Кто от счастья и радости, кто-то и от горя. Горе тем, кто потерял годы жизни.

Мир станет опаснее, но снова окажется самим собой. Лучшие умы теперь оценят свою жизнь по-настоящему. Счастливо спасшиеся, они никогда больше не согласятся стать хэппи. Как будто огромный самолет упал, и все остались живы. Им всем выпал второй шанс, и они его не упустят.

Хорошо, что Пеллегрини обо всем в курсе. Пусть теперь они там сами решают, что делать, когда и куда вызывать его, Байки и главных свидетелей — Паскаля и Линка. Как что будет реализовано, срочное ли заседание самой ООН или еще какой-то другой международной организации уже не его, Айзека, дело. Главное — с Комой и скачиваниями будет покончено.

На душе у Айзека сразу стало легче. И Викки скоро будет полностью здорова. Через год максимум он получит деньги за изобретение, купит нормальное жилье. Не вечно же у Волански околачиваться. Айзек чувствовал себя другим, каким-то новым, из талантливого неудачника-изобретателя превратившись в уверенного в себе человека. За эти месяцы он приобрел нескольких замечательных друзей, одного из них вернул из прошлого, выдернув из трясины «машины времени». Но самое главное — он победил. И своей победой заслужил ту, к которой раньше бы даже не подступился — красотку Мишель Бланш.

Где-то на последнем этаже манхэттенского небоскреба, в недрах роскошного пентхауса, на дорогущем диване сидел художник Эндрю Шаров. Ему хотелось выпить, но было нечего. Он сидел, глупо поворачивая голову от одной стены к другой. Там висели очень высококачественные репродукции его картин, которые, как он помнил, купил у него владелец ресторанчика. На столах пестрели красиво разложенные журналы с восхваляющими его таланты статьями.

Чужая тетка, пытавшаяся за ним ухаживать, пояснила, что это его квартира, и он здесь живет уже четыре года.

Художник никак не мог поверить, что так богат и знаменит. Он решил, что или свихнулся, или просто это такой красивый сон.

Оглавление

Часть первая

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

Часть вторая

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

Часть третья

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

Часть четвертая

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

Часть пятая

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

Часть шестая

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg