«Хищник-III. Кокон»

Хищник-III. Кокон (fb2) - Хищник-III. Кокон (пер. И. Белина) 1920K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Владимирович Сербин - Дэвид Сэперштейн

БЕСТСЕЛЛЕРЫ ГОЛЛИВУДА ХИЩНИК — III КОКОН Arthur Quarry. «Predator III». David Saperstein, «Cocoon»

Артур Кварри ХИЩНИК — III

El Diablo vino por ellos[1]

ЧАСТЬ 1 1997 год, Антарктида, в пяти милях от шельфового ледника Ларсена. Метеостанция НОРАД

Глава 1

Уэлч Хиккок отложил в сторону книгу, спустился с кровати и пошел к столу. Ему вовсе не было скучно и он, пожалуй, не отказался бы прочитать еще часок-другой, если бы не служебные обязанности. И не то чтобы Уэлч ненавидел свою работу или был к ней равнодушен, напротив, работа доставляла ему удовольствие. Он вообще любил возиться с приборами, скрупулезно записывая их показания, ибо находил все это делом важным и полезным. Но сегодня Уэлчу не хотелось выходить на улицу. Буран, бушевавший уже два дня, превращал прогулку в нечто столь же неприятное, как, скажем, мытье посуды для одинокого холостяка.

Уэлч взял со стола сифон, налил себе воды, выпил, чувствуя пощипывание пузырьков газа на языке, и поставил стакан на стол, прислушиваясь к собственным ощущениям.

В жилом помещении станции стояла жара. «Кто-то из ребят решил, видимо, устроить сауну», — подумал он, оглядываясь.

Пол Уинтер, высокий коренастый бородач, похожий на Криса Кристоферсона[2] постоянно жующий «бабл-гам» и делающий все с таким растерянным видом, словно вспоминая, не оставил ли он дома включенный утюг…

Он увлеченно обыгрывал в шахматы Бэтси Уэллери, — для друзей — Бэт, миниатюрную брюнетку с великолепной спортивной фигурой («Высший стандарт» оценил ее Пол), прекрасно разбирающуюся в радио и умеющую петь так, что Уэлч постоянно недоумевал, почему вокруг станции не стоит огромная толпа поклонников с цветами в руках.

Мэл Бейд, худощавый неразговорчивый шатен, кажущийся слишком нежным изза своего хрупкого сложения, на деле был выносливым и на удивление сильным человеком, увлекающимся йогой, кунг-фу и постоянно читающим книги по культуре Востока. Сейчас он делал какие-то записи в своем блокноте.

Бонни Фарихем и Джеймса Уанголлса видно не было.

Об этих двоих нужно сказать отдельно.

Бонни Фарихем, высокая, стройная, длинноногая блондинка («Идеальная женщина». Это изречение принадлежало все тому же Полу.), больше подошла бы на роль какой-нибудь секс-бомбы средней мощности, чем на роль техника. При ее первом появлении даже Мэл восхищенно присвистнул и развел руками. А уж от него-то услышать подобное ранее возможны не представлялось. Буря эмоций. Уэлч со страхом подумал о «мужской войне» на станции, но, как выяснилось, ошибся. Бонни не уделяла никому внимания больше, чем того требовала ситуация. Техником она, действительно, была отличным, и у Уэлча не было повода для жалоб. Однако на третьем месяце после ее появления между ней и Джеймсом Уанголлсом начался бурный роман, изредка перерастающий в подобие любовной вакханалии. Правда, это случалось только тогда, когда никого не оказывалось рядом. Но, согласитесь, трудно что-нибудь скрыть на пятачке снежной пустыни размером не более двух акров, на котором к тому же кроме четырех строений, одного вездехода, двух снегоходов да пяти людей ничего и нет.

Джеймс Уанголлс вообще являлся существом уникальным. Высокий, шесть футов три дюйма, улыбчивый блондин с гипертрофированным чувством юмора и склонностью шутить в самый неподходящий момент. Внешность у него, действительно, была отменной. Парень словно сошел с рекламной обложки новомодного журнала, улыбался широким голливудским оскалом, хохотал по любому поводу и вызывал у Уэлча чувство тревоги. С его шутками, полагал он, неудивительно, если когда-нибудь утром, открыв глаза, вся команда обнаружит себя на небесах после взрыва станции, а Джеймс будет весело хохотать, выкрикивая время от времени:

— Как я вас, ребята?! Ой, не могу… Ха! хах! Как я вас, а?

Одним словом, ничего слишком приятного от продолжения этого знакомства Уэлч не ждал.

Скорее всего, они ремонтируют вездеход, решил Уэлч и, вздохнув, закончил мысль:

— Или занимаются любовью.

Капелька пота поползла у него между лопаток к пояснице. Несмотря на то, что на нем, кроме брюк и рубашки, ничего не было, Уэлч изнемогал от жары.

— Эй, ребята, — зычно осведомился он, — кто трогал регулятор температуры, а?

Пол, не отрываясь от шахмат, пожал плечами.

— Не могу сказать определенно, но не я, это уж точно.

— И не я, — эхом отозвалась Бэт.

А молчун Мэл вообще не счел нужным оторваться от своих записок. Но тут вопросов и не возникало. Мэл слыл человеком серьезным и к розыгрышам, а уж тем более к таким дурацким, склонностей не имел.

Уэлч вздохнул. Похоже, он знал, кто мог пошутить подобным образом. Наверняка Джеймс. Конечно, кто еще, кроме Джеймса, способен на такое? Никто. Да. Иногда юмор Уанголлса обретает не вполне понятные обычному человеку формы. Уэлч не любил таких шутников и с удовольствием бы избавился от него при первом же удобном случае, но Джеймс отличный техник, и приходилось мириться как с ним, так и с его дурацкими шутками, иногда доходящими до идиотизма.

Уэлч молча натянул свитер и пошел к регулятору. Ладно, в общем-то, ничего страшного не произошло. Ну, пропотели немного, с кем не бывает. Однако надо будет сказать Джеймсу, чтобы в следующий раз не делал подобных глупостей.

Уэлч дошел до двери, потянулся к тумблеру регулятора и замер в изумлении. Указатель режима работы показывал ниже средней мощности, хотя датчики температуры уже достигли отметки 120 градусов[3]. А это попадало под разряд максимума.

— Черт возьми!

Мэл Бейд отложил блокнот и спросил:

— Что-то не так, Уэлч?

— Да, — Уэлч пощелкал переключателем, но режим работы не изменился, горячий воздух продолжал вползать в помещение, превращая станцию в своеобразную баню. — Черт возьми, похоже, что-то случилось с агрегатом. Эта чертова развалина гонит сюда горячий воздух. Если так пойдет и дальше, то через пару часов мы все сваримся. Или сдохнем от духоты.

— Надо посмотреть, что с машиной, — отреагировала Бэт. — Наверное, снова этот придурок Джеймс что-нибудь натворил.

Пол хмыкнул, делая очередной ход и предложил:

— И кто же этим займется? Уж не ты ли, крошка?

— Я думаю, Пол, тебе полезно было бы растрясти свой зад, — сообщила Бэт. — Иначе ты совсем распухнешь от долгой спячки.

— Ага, — засмеялся ее собеседник, хлопая себя ладонью по тощему животу. — Уже распух, встать не могу.

Уэлч молча натянул теплый комбинезон, куртку, сунул в карман журнал и карандаш и, обернувшись, сказал:

— Я сниму показания, на обратной дороге загляну к Джеймсу и Бонни, а затем посмотрю, что с машиной.

— И намыль, пожалуйста, этому уроду за его дурацкие шуточки задницу и от меня тоже. — Бэт коротко взглянула на него и тут же вновь вернулась к игре, оценивая позицию на шахматной доске, которая складывалась явно не в ее пользу.

— О'кей.

Уэлч распахнул дверь и в ту же секунду ощутил, как яростный напор ветра толкает его назад, в жаркие волны станции. Ему пришлось сильно наклониться вперед, чтобы преодолеть жуткую, хлещущую по щекам, острую, как бритва, снежную пыль. Он подождал секунду, пока буран чуть-чуть ослабел, и сделал шаг вперед. Дверь тут же захлопнулась с пушечным грохотом. Ледяные порывы сомкнулись вокруг него, завертелись в туманном танце, и Уэлч почувствовал, как вдруг стало холодно, словно на нем не было теплозащитного комбинезона и куртки и он стоял голым на секущем ветру. Что-то холодное коснулось вспотевшей спины, и Уэлч обернулся. Конечно, никого там не было, кроме темного строения станции, но все равно он испугался. На какую-то долю секунды ему показалось, что на самой границе его поля зрения мелькнуло нечто странное, объемное, но, поскольку движение не повторилось, а снег все летел и летел, кружась белым смерчем, Уэлч решил, что это просто воображение сыграло с ним дурную шутку. Очень дурную.

Защитную маску, предохранявшую лицо от обморожения, залепило влажной массой, и Уэлчу пришлось стереть ее рукавицей.

Уэлч чертыхнулся и побрел к метеовышке, размышляя о том, до чего же странное существо человек. С самого рождения, а может, гораздо раньше, в момент зачатия, он вбирает в себя все страхи, которые когда-либо знало человечество. Не отдавая самому себе отчета в том, что они из себя представляют, homo sapiens — заметьте, РАЗУМНЫЙ! — боится так, что зубы лязгают, при этом он не понимает причины страха.

— Например, так, как сейчас он, Уэлч Хиккок. — Любой парень, у которого башка работает хотя бы немного лучше, чем у инфузории, или, скажем, амебы, начинает сходить с ума, паниковать, едва заметит НИЧЕГО. В смысле, заметитьто он ничего не заметит, но тут же нафантазирует такого, что ни в одном романе ужасов не прочтешь. Или нет? Ладно заливать-то! Наверняка, у любого из вас трясутся поджилки, как только вы входите в неосвещенный коридор, даже зная, что в нем никого нет. Что, скажете, мол, старина Уэлч — брехун? Да ладно ребята, дерьмо полоскать. Самим-то себе вы можете признаться в этом честно, если уж у вас не хватает смелости сказать о своих страхах вслух. А? Ну то-то!

Уэлч осторожно, держась одной рукой за капроновый «поводок», протянутый от станции до метеовышки, на случай такого вот бурана, двинулся вперед. Ноги его увязали в снегу, проваливаясь почти по колено. В этом, кстати, тоже была своя странность.

Уэлч за пять лет работы на станции первый раз видел влажный снег. Создавалось ощущение, что где-то рядом находится источник тепла, причем довольно мощный, который и растапливает снег, превращая его в липкую противную массу. Ладно, буран — это понятное и, надо признаться, довольно обычное явление в этих краях, но влажный снег… Нет, он, Уэлч Хиккок, не помнит подобного. Тут ведь не Монтана, ребята.

Он оступился и рухнул на четвереньки, выпустив «поводок» из пальцев. Руки по локоть ушли в ледяной сугроб, и Уэлч испугался, что, поднявшись, не сможет вновь найти трос. А потерять трос в пургу, даже на небольшом расстоянии от станции, означает почти верную гибель. В какой-то момент ему захотелось рассмеяться, но это было чисто истеричное желание, и Уэлч подавил его.

Представляешь, старина, ты сейчас возишься в этом дерьмовом сугробе, который намело этим траханным бураном, как здоровый, разбуженный среди зимы гризли? Фу ты, черт!

Пытаясь подняться, он еще раз поскользнулся и снова упал в сугроб, ткнувшись в снег лицом.

Дьявол! Комбинезон немного стеснял движения, и Уэлч, действительно, был похож на неуклюжего медведя.

Ему все-таки удалось подняться, старательно сохраняя равновесие. Руки нащупывали трос, но не находили его. Он даже вспотел под защитной маской, хотя в общем-то не было жарко. Маска не давала стопроцентной теплоизоляции, но тем не менее по лицу Уэлча пополз едкий пот, попадая в глаза и скапливаясь на губах горько-солоноватыми каплями.

Ну, ну, ну, подбодрил он себя, не впадай в панику, старина, и все будет отлично. Соберись. В этой дерьмовой снежной каше вообще сложно понять, на каком свете ты находишься, но это ведь еще не повод, чтобы садиться в первый попавшийся сугроб и орать благим матом, верно? Вот и давай оглядись по сторонам, никуда твой трос не денется. Главное — не дергайся.

Уэлч выдохнул и тут же почувствовал, как колотится сердце. Это было похоже на работающий с сумасшедшей скоростью мотор, готовый каждую секунду захлебнуться и остановиться, отключив всю машину. Человека. Его, Уэлча Хиккока.

Вытянув руку, он провел ей вверх-вниз и почти сразу нащупал «поводок». Трос висел наклонно, настолько сильными были порывы ветра. Пальцы судорожно и жадно вцепились в него, найдя спасение из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Ну вот, старина, все и закончилось. Трос здесь, никуда он не делся, А ты стареешь, черт возьми! Да, стареешь. Наложил в штаны, а? Признайся честно! Конечно, конечно. И не надо оправдываться. Просто ты сдрейфил так, что чуть не сдох от страха, разве нет? Он вынужден был признаться, что да, чуть не сдох. Ну и что? А кто бы остался спокойным на его-то месте? Пол, Бэт, Джеймс? Нет. Они бы тоже наложили в штаны, да еще и похлеще, чем он. Потому что им известно, ЧТО такое выпустить из рук «поводок» в буран. Смерть — вот что. Такая маленькая дерьмовая штука под названием смерть. Он-то знает, сколько народу погибло из-за того, что теряли трос. Да, уж он-то знает.

Уэлч вновь медленно двинулся вперед, нащупывая путь ногой, стараясь снова не упасть и не…

БАХ! — он ткнулся носом в маску и опять рухнул в сугроб, изумленно пробормотав:

— Что это еще за дерьмо собачье?..

Сердце вновь затарахтело у самого горла. Уэлч почувствовал, как холодный пот заливает тело, а в животе образуется странная сосущая пустота.

Он сходил с ума. Ему было не просто страшно, а дико, до сумасшествия, страшно. Ибо Уэлч столкнулся с чем-то абсолютно невидимым. Причем удар оказался настолько сильным, что его губы превратились в месиво, попав между зубами и маской. Кровь медленно сочилась из них, скапливаясь во рту. Уэлч совершенно механически сглатывал ее, не обращая никакого внимания на солоноватый вкус.

И… он не мог понять причины столь безотчетного ужаса. Впереди ничего не было.

Уэлч вновь завозился в сугробе, пытаясь встать, а заодно и отвлечь себя разговором.

— Ну что ты, что ты, старина? — голос витал под маской и казался глухим и неестественным. — Надо же, что это с тобой, а? Чего ты так обосра… я-то? Ну, оступился.

— ВРЕШЬ! ВРЕШЬ И ЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ! ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ! — с кем не бывает? Ты, старый нервный придурок, кончай тут валяться, иди и занимайся делом!

Звук собственного голоса немного приободрил его. Однако страх не исчез. И даже не стал меньше. В общем, Уэлча пугал не факт столкновения с невидимым НИЧЕМ, а то, что он все-таки ощущал это. Оно находилось немного впереди, но пока не было заметно.

Теперь ему не нужен был «поводок». Стоило пойти вперед, на зов этого странного чувства и… что будет тогда? И… ЧТО? Выйдет к метеовышке? Умрет? Провалится в преисподнюю?

Нога вновь увязла в сугробе. Уэлч теперь даже не пытался отыскать трос. Вытянув руку перед собой, он сделал еще шаг и наткнулся на…

Что это было? Под пальцами оказалось что-то твердое и шершавое, отдаленно похожее на грудь человека, но располагающееся на уровне головы Уэлча. А подняв руку еще выше, он ощутил гладкую сферу.

Маска. У этого… невидимки на роже маска. Господи, что же это за тов…к, и какого черта ему нужно здесь, а? Нет, ты, наверное, сходишь с ума, Уэлч. Точно. Спятил. Полный псих, мать твою! Пересидел в этом снежном дерьме, и теперь тебе мерещится разная… О, Боже! Но я же чувствую его!!! Чувствую его!!!

Уэлч испуганно отдернул руку, попятился и в четвертый раз оказался в сугробе, лежащим на спине. От страха рот наполнился едкой горькой слюной, и он испугался, что сблюет прямо в маску и захлебнется… и сдохнет. Господи, захлебнется собственной… О, нет!

Сорвав с лица защитную маску, чувствуя, как ледяная колючая лапа обжигает кожу, Уэлч приподнялся на локте и заорал что было сил:

— Кто ты, мать твою?! Кто ты такой, ублюдок?.. Его крик завяз в ватной пелене бурана. Несколько секунд было тихо, лишь звериное завывание ветра нарушало тишину. Но даже в этом вое ощущалось присутствие чего-то огромного и сильного. Настолько сильного, что, по сравнению с ним, Уэлч вдруг почувствовал себя маленьким и абсолютно беззащитным. Его расширившиеся от страха глаза пытались отыскать хоть что-нибудь в белой завесе снега, какойто ориентир, который помог бы разуму обрести контроль над телом, способность нормально мыслить, реально воспринимать опасность. Идентифицировать ее с чемнибудь знакомым, имеющим привычные очертания. Несколько секунд он не видел ничего. Мозг, терзаемый ужасом противоречия, зациклился, на двух мыслях: «Этого не может быть!» и «Беги! Спасайся! Оно здесь!!!»

И вдруг Уэлч заметил… Он даже не смог бы сказать, что это такое. Неясное движение воздуха, возникшее из ничего завихрение снежного потока, размытая фигура, не имеющая твердых, материальных очертаний?.. Что-то жуткое, бесформенное, ужасное…

А затем раздался голос. Голос Уэлча Хиккока, который, словно издеваясь над ним, вопрошал:

— Кто ты, мать твою?

Уэлч задохнулся от накрывшей его волны сумасшедших догадок и мыслей. Отталкиваясь ногами, то и дело увязая в сугробах, он пополз назад, к станции. Ему показалось, что, если выбраться отсюда, попасть в тепло, к товарищам, все закончится, невидимое страшилище уберется, и вновь мир вернется в нормальное состояние. Его разум вернется.

Скрюченные пальцы подминали сочащуюся влагой снежную массу под тело, которое вдруг стало страшно неуклюжим, невероятно тяжелым и непослушным.

— Кто ты такой, ублюдок? — вновь затянул его голос. По телу невидимки пробежали голубоватые искры, и Уэлч смог реально оценить его размеры. Рост примерно семь футов, а может быть, даже и больше, и фантастическое сложение. Гигантская фигура стояла неподвижно, наблюдая за человеком.

Уэлч не мог видеть, как на его груди возникли три рубиновые точки. Они переместились чуть влево и остановились в области сердца.

— Кто ты, мать твою?! — голос сводил с ума. Наверное, человек переступил границу безумия немного раньше, в тот момент, когда почувствовал руками плоть существа, но сейчас Уэлч сделал последний шаг, из-за которого не бывает возврата.

Запрокинув голову к бело-грязному небу, он захохотал. Дико и страшно. Его разум не выдержал давления не правдоподобной информации. Сработал защитный рефлекс, и человек перестал бояться.

Очертания существа приобрели формы. Они не соответствовали реальности, но зато являли собой именно то, что хотел видеть Уэлч. Это была девушка. Прекрасная, воздушная девушка. Такая, какой он запомнил ее в глубоком детстве, увидев на дешевой открытке в витрине какого-то киоска. Господи, все так просто!!! И чего он испугался? Она не причинит ему зла! Конечно, нет!

Существо сделало шаг вперед. Снег просел под невероятным весом, выпустив из себя влагу. И еще сноп искр пробежал по могучему телу.

«Да, да. Иди ко мне. Я ведь жду тебя! — думал Уэлч. — Теперь совсем старый, но все равно жду! Мне тяжело, я испугался, успокой меня».

Сгусток энергии выплеснулся из ствола импульсной пушки, рассек воздух и пробил грудь Уэлча, разорвав сердце и весь левый бок. Рука, оторванная от тела, упала в стороне, отброшенная выстрелом. Из обрывков вен еще текла кровь, оставляя на снегу глубокие алые ямки.

Уэлч повалился на спину и затих. Он не успел ничего почувствовать. Не успел даже сообразить, что умирает. Все произошло слишком быстро.

Существо, довольное, двинулось к своей жертве, прессуя ногами снег и утробно подвывая, предвкушая радость получения первого трофея…

* * *

…Пол наконец передвинул ферзя и, мило улыбнувшись, сообщил Бэт:

— Ну что, крошка? С тебя пять долларов. Та несколько секунд сосредоточенно изучала позицию на доске, словно не желая верить в непоправимое, а затем обреченно вздохнула:

— Вы кредитными карточками принимаете?

— К сожалению, нет, мисс, — еще шире улыбнулся Пол. — Только наличными.

— Грабитель, — Бэт состроила гримаску. — Запиши на мой счет.

— Хорошо. — Он хлопнул в ладоши и сказал:

— Но, черт побери, и в самом деле жарковато.

Мэл подошел к регулятору и посмотрел на индикатор.

— Сто тридцать семь градусов. Похоже, у Джеймса, действительно, не все в порядке с головой. Только полный идиот мог придумать подобную шутку. Если полетит агрегат, я заставлю Джеймса ремонтировать его всю ночь, причем в одиночку.

— Ничего, — отозвалась Бэт. — Сейчас Уэлч вставит ему как следует.

В этот момент снаружи послышался крик. Он был настолько силен, что легко перекрыл завывание ветра. Люди на станции замерли. Каждый из них вдруг испытал какое-то ощущение, очень напоминающее тревогу, смешанную со страхом.

Этот крик не принадлежал человеку. Он вообще не мог быть криком ни одного из живых существ, о которых знали люди. В нем звучало жуткое, нечеловеческое торжество. Очень похожее на рев льва, раздирающего на части только что пойманную добычу, но гораздо сильнее. Нечто странное, напоминающее одновременно скрип, издаваемый огромным механизмом, и плач какой-то диковинной птицы.

Бэт побледнела.

— Что это? — в ее голосе слышался испуг.

— Черт, даже представить себе не могу, что это может быть, — прошептал Пол.

Они говорили шепотом инстинктивно, не отдавая себе отчета в грозящей им опасности, но подсознательно чувствуя ее.

— Может быть, какой-нибудь зверь? — предположила Бэт.

— Дерьмо собачье, — возразил Мэл. — Звери так не кричат. По крайней мере, ни один из тех, которых я знаю.

— А что же тогда?

Крик повторился. Только теперь он звучал глуше и дальше, словно существо, которое его издавало, удалялось фантастически быстро.

— Я не знаю, — ответил Пол и тут же добавил:

— Но я думаю, мы должны пойти посмотреть. Возможно, что-нибудь случилось с Уэлчем или Джеймсом.

— Да, ты прав, — Бэт кивнула.

— Нет. Ты останешься здесь, — быстро сказал Мэл. — Мы сходим вдвоем. Если эта зверюга не убралась, то нам совершенно ни к чему знать, что тебе угрожает опасность. Мы справимся сами.

— О'кей. Я думаю, что он прав, — Пол уже начал натягивать свитер. — Мы сходим вдвоем. Если ты услышишь шум, тогда сразу вызывай помощь.

— Хорошо. — Бэт сосредоточенно о чем-то думала. — Здесь рядом две станции — Браун и Фарадей. Но я боюсь, что из-за бурана им не добраться быстро.

— Свяжись с ними и спроси, не слышал ли кто-нибудь из них что-нибудь подобное. — Мэл уже оделся и теперь торопливо проверял ружье. — Возможно, эта тварь уже заходила к кому-нибудь из них.

— Интересно, слышали ли Джеймс и Бонни? — спросил Пол, осматривая свою винтовку.

— Должны были. — Мэл натянул маску и, перехватив поудобнее ружье, кивнул на дверь. — Ты готов?

— Да, пошли, — согласился второй полярник. — Смотри в оба, Бэтти. Если мы не вернемся через двадцать минут, запрись получше и срочно вызывай помощь, поняла?

— Конечно.

Девушка смотрела, как они, не без труда преодолев напор ветра, вышли из станции в ледяную карусель.

* * *

Они вернулись раньше, чем говорили. И принесли на руках нечто настолько ужасное, что Бэт испуганно выдохнула:

— О, Боже…

Тело Уэлча Хиккока. Самым страшным в нем было то, что ни черепа, ни позвоночника у него не осталось. Кто-то вырвал их, располосовав трупу спину.

* * *

Вторую странную новость они узнали через десять минут. Ни аргентинская научная станция Браун, ни британская Фарадей не отвечали… Словно на них не было никого живого.

ЧАСТЬ 2 Оклахома, в 12 милях к югу от Фредерика

Глава 1

Он все еще был в прекрасной форме. Вряд ли кто-нибудь дал бы ему больше сорока трех, хотя на деле Датч[4] пересек эту отметку уже десять лет назад. Но его тело все еще оставалось прекрасным телом довольно молодого, пышущего здоровьем человека. Только морщины на лице проявились чуть четче, чем хотелось бы, и немного контрастировали с великолепной мускулистой фигурой. Пожалуй, пока никто, кроме него самого, не мог понять, насколько близко подобралась к нему смерть. Но уж он-то чувствовал это так, как ни чувствовал никто другой, и знал, в чем причина столь странных ощущений.

Двенадцать лет назад ему довелось пережить кошмарное… каким словом можно это назвать? Приключение? Наверное, кому-нибудь происшедшее с ним, действительно, показалось бы отличным приключением. Но не ему. Для него это была борьба за жизнь. Отчаянная, жесткая. Его противник оказался классом выше. Возможно, первый раз в жизни Алана Шефера — Датча, майора спецотряда «коммандос». Тогда-то он и получил мощнейшую дозу облучения. И тем не менее выжил. Его врач воспринимал это, как феномен. А сам Алан, как подарок своего умелого, натренированного, здорового тела. Три месяца он валялся в госпитале ФБР. Три долгих месяца, изо дня в день уставясь в потолок, переваривал случившееся. А затем делал это еще раз, но уже ночью, в своих снах.

Ночь не приносила ему облегчения, дарованного забвением. Наоборот. В кошмарах к нему вновь возвращалось это существо. Жуткий инопланетный монстр, охотник за человеческими черепами. Хищник.

Датч, сидя в удобном кресле на веранде собственного дома, потягивая пиво, размышлял.

Стояло довольно жаркое засушливое лето. Бело-голубое стеклянное небо, разукрашенное курчавыми мазками неподвижных облаков, застыло над черепичной крышей его маленького домика. Ни малейшего ветерка, только утомительно жаркое солнце, похожее на раскаленный добела серебряный доллар, зависло на скользком небосклоне совершенно непонятным Датчу образом. Полная неподвижность пейзажа и раскаленное марево, поднимающееся от земли, делали мир нереальным, иллюзорным.

На мгновение Шеферу показалось, что если он сейчас дунет, то все это видение растает и тут же появится совершенно другое место. Возможно, это будет тенистый лес с прохладным ручьем и сверкающими бриллиантами росы на траве, а может быть, наоборот. Скажем, джунгли. Жарко-влажные, зеленые, кишащие ядовитой живностью. Опасные. Таящие в себе зло.

Датч сделал глоток, допил банку и, поставив ее рядом с креслом, открыл новую. Ему нравилось сидеть вот так и пить пиво. Просто сидеть и просто пить. Не вспоминая о прошлом и не думая о будущем, близком и неминуемом.

Но сегодня ему почему-то очень отчетливо вспомнилось все произошедшее двенадцать лет назад. Возможно, виной тому был жаркий день, а может батарея пустых пивных банок, выстроившаяся слева от кресла. Трудно сказать. Воспоминания были мучительными и не приносили ничего, кроме чувства тревоги.

«А если бы еще раз? — вдруг подумал он. — Тот же день и то же место. Ты согласился бы?»

В сердце вонзилась тупая длинная игла, причинив невыносимую боль. Датч помассировал грудь ладонью, сделал глоток и хмыкнул.

Ну так как, парень? Что скажешь? Вернулся бы ты туда? О'кей. Он вдруг почувствовал прилив злости. Это был первый признак того, что выпито уже достаточно и больше, пожалуй, не стоит.

К черту! Датч допил пиво двумя огромными глотками, пристроил банку к длинной шеренге таких же пестрых жестянок и с мрачной решимостью открыл новую. О'кей. Ты хочешь знать, вернулся бы я или нет?

— Ты пьян, приятель, и самое лучшее, что можно сделать, это отправиться спать.

Я не знаю! Не знаю. Ага, значит, ты боишься? Дерьмо собачье! Датч не боится никого, мать их! Никого. Кроме самого себя, да еще того парня, что сидит на небесах и смотрит сверху вниз и говорит: «Эй! Датч, дружок, ты перебрал, похоже. Что, ты думаешь защитить этим пивом свою несчастную задницу? Или мозги?»

И Хищника ты тоже не боишься? Нет. Тут не бравада. Он действительно не боится этого ублюдка. Просто знает, что Хищник сильнее его. Встретиться с ним еще раз? Нет, этого Датч не хочет, но и бояться не боится. Ты понял меня, гов…к? Я не боюсь!

В какой-то момент в голове Алана наступило прояснение, и он засмеялся.

Ну надо же! С кем ты споришь? С самим собой? Да, согласился Датч. С самим собой.

И засмеялся еще громче.

Черт побери, ты так завелся, что самому стало страшно!

Он вытер рукой глаза, поставил недопитую банку у ножки кресла и встал. Да, ему было отчего смеяться. Кому бы не стало смешно, когда он, человек, гордившийся своей отменной выдержкой, ни с того, ни с сего разорался на самого себя как десятилетний колледж-бой, у которого уличные подростки отобрали последние десять баков. Тут-то Датч и увидел их. Точнее, сначала он не понял, что это они, просто обратил внимание на висящее вдали на дороге пылевое облако.

Его дом стоял на отшибе, и самый ближайший сосед — Уилл Уэстлейк, седой, толстый, как слон, но всегда опрятный и вежливый старик — жил в двух милях дальше по дороге. Он и Датч иногда проводили вместе вечера, но обычно Шефер приезжал к Уэстлейку, и лишь один раз было наоборот, да и то по чистой случайности.

Именно поэтому Алан подумал, что приближающаяся машина направляется к Уиллу. Старик слыл знатоком и ценителем разных редкостей. И не сложно было догадаться, что Уэстлейка посещало довольно много народа, причем, самого разномастного и зачастую довольно неприятного.

Но, как говорится — бизнес есть бизнес.

Датч спокойно наблюдал за разрастающимся желто-бурым облаком, отслеживая машину и пытаясь определить ее марку. Из-за отсутствия ветра пыль, поднятая колесами автомобиля, оседала не сразу. Некоторое время она висела позади, чуть покачиваясь в жарком воздухе, а затем медленно, словно нехотя, опускалась на свое прежнее место. По мере приближения к дому Шефера автомобиль снижал скорость. Теперь Датч мог разглядеть его получше. Темносиний с серебристым отливом «форд-кобра», низкий, устойчивый, с хорошим ходом и отличным мощным двигателем, позволяющим развивать на шоссе скорость до 200 миль. Оборудован новейшими электронными системами. Дорогая и очень престижная модель. Но не для среднего класса. Точнее, для очень небольшой его части. «Форд» снизил скорость до десяти миль, свернул с дороги и медленно покатил к его дому.

Шефер мог бы поклясться, что никогда не видел этой машины. Собственно говоря, в последние пять лет он даже не общался с людьми, которые могли бы позволить себе иметь такую машину.

Заслонившись рукой от палящего солнца, Датч попытался рассмотреть сидящих в салоне людей. Тонированные стекла лишили его этой возможности, и он озадаченно хмыкнул.

Похоже, они вовсе не стремятся афишировать свое появление. И уж, наверное, не спрашивали дорогу у каждого встречного. А это значит, что парни едут сюда с определенной целью. Ну ладно, посмотрим.

Датч вновь устроился в кресле, положив ноги на высокие перила и сдвинув бейсбольную кепку на глаза. Ведь не обязательно дожидаться приезда незваных гостей стоя, а? Вот и он думал так же.

Да и вообще нельзя сказать, чтобы Алан Шефер питал горячую симпатию к таким вот гостям. По собственному опыту он знал — ничего хорошего от подобных визитов лучше не ждать. Когда кто-то является без звонка, да еще на такой тачке — это значит, вас ждут большие неприятности.

Что касается Алана, он не относился к типу людей, которые визжат от восторга, едва только запахнет жареным. А уж последние двенадцать лет Датч вообще терпеть не мог всего, что выходило за пределы его собственного маленького мирка. «Форд-кобра» явно выпадал из него, не вписываясь в это спокойное жаркое утро.

«Эта колымага для серьезных дорог и большого города, — подумал Датч. Нью-Йорк или Вашингтон?»

«Форд» остановился у самого крыльца. Несколько секунд был слышен мягкий сильный шепот мотора, а затем наступила тишина. Хлопнули дверцы.

Их двое, решил Шефер. Или трое, но один остался за рулем.

Два человека поднялись на крыльцо и остановились, глядя на развалившегося в кресле Датча, а заодно и на ряд пустых жестянок. Оба гостя были одеты в серые строгие костюмы, черные кожаные туфли. Рубашка у одного оказалась голубой, у другого — белой в тонкую бордовую полоску. Завершали картину модные галстуки и зеркальные очки.

Ну надо же. Датч, в свою очередь, осмотрел приезжих. Наверняка ФБР. Сколько себя помню, они все время выглядят одинаково. Что это? Консерватизм или глупость? Даже самый маленький парнишка в самом задрипанном городишке знает: парень, одетый так, как эти двое, — из ФБР. А уж о бандитах и говорить нечего. Завидев костюм и очки, они сразу берут ноги в руки.

— Добрый день, — поздоровался один из гостей. Тот, на котором была голубая рубашка. — Мы из ФБР. Алан кивнул.

— Как нам увидеть мистера Шефера? — осведомился «полосатый».

— Бросьте, парни, — Датч улыбнулся. — Если вы не поленились притащиться сюда из Вашингтона, то уж, наверное, точно выяснили, как я выгляжу.

— Конечно, — «голубой» тоже засмеялся. — Я — специальный агент Гарбер, он — последовал кивок в сторону «полосатого» — специальный агент Хантер.

Хантер кивнул.

— Отлично, — Датч сдвинул бейсболку на затылок. — Я — Алан Шефер, в прошлом майор «коммандос».

— Мы знаем, — коротко сообщил Хантер.

— Смотрите-ка, — Шефер повернулся к Гарберу. — Наверное, этот парень вообще знает очень много. Странно, что он до сих пор ходит в агентах.

Лицо Хантера пошло красными пятнами. Он совсем уже было собрался сказать что-то в ответ, но Гарбер опередил его:

— Не обижайтесь, мистер Шефер.

— А я и не обиделся, — Датч пожал плечами. Он и правда не обиделся. Просто Хантер ему не понравился. То ли из-за своей молодости, то ли из-за присущего слишком уверенным в себе людям гонора. Алан сейчас не смог определить этого.

— У нас к вам дело, мистер Шефер. — Гарбер огляделся, видимо, подыскивая стул, но его не оказалось, и фэбээровец, вздохнув, остался стоять.

Датч мог бы предложить агенту кресло, оно стояло за стеклянной дверью террасы, но не стал этого делать. Ему вдруг захотелось, чтобы эти люди поскорее уехали. ФБР и ЦРУ являлись теми организациями, о которых Датч был не самого высокого мнения. И не потому, что считал их непрофессионалами, а просто потому, что все задания, которые ему доводилось выполнять, так или иначе уходили корнями, если не в одну, так в другую из них. В том числе и случай с Хищником. При этом воспоминании Датч помрачнел. Настроение, которое только-только стало подниматься, испортилось вновь, а где-то под сердцем вдруг снова проклюнулась тревога. Она напоминала вылупляющегося из яйца птенца. Только скорлупой были его воспоминания, а птенцом… эта странная беспочвенная тревога. КРАК-КРАК! — и дыра в скорлупе стала чуть больше. Темное чувство уже высовывало из нее свой клюв, готовясь продырявить им человеческое сердце.

КРАК-КРАК! — еще чуть больше…

— Надеюсь, оно не имеет ничего общего с тем, чем мне приходилось заниматься раньше. Потому что если это так, то, боюсь, я уже ничем не смогу быть вам полезен. Я на пенсий и больше не работаю.

Он услышал свой голос, идущий откуда-то издалека, словно со стороны, и обрадовался тому, как спокойно прозвучала фраза. Хантер и Гарбер переглянулись.

— Боюсь, что это все-таки так, — Гарбер в упор смотрел на Датча. От него не укрылось то, что бывший «коммандос» слишком напряжен.

«А ведь он боится, — не без удивления подумал фэбээровец. — Очень боится».

— Тем не менее, я просил бы выслушать нас, и если вам не захочется помочь нам, то мы ни в коем случае не станем вас обвинять. Ax ты, сволочь, мать твою! Датчу захотелось встать и скинуть этих ребят с крыльца. Он мне будет намекать на трусость, скотина.

— Я думаю, что ничего не получится, — спокойно, настолько, насколько это вообще было возможно, сказал Шефер. — Меня не волнуют ваши проблемы.

— Да, конечно, — Гарбер кивнул, словно говоря: «Что же поделать».

— В таком случае, разговор окончен. Датч встал.

— Разумеется. Только мне хотелось бы вам сказать одну вещь, Датч. ОН вернулся. Первый раз — два года назад. Тогда погиб Питер Киз и несколько ребят из лос-анжелесской полиции. Молодых ребят. Теперь Хищник снова здесь. Наверное, опять погибнут люди, но… Вы ведь не работаете уже, верно? Гарбер пошел к машине. У самого «форда» он обернулся и добавил:

— Счастливо отдохнуть, Датч.

Алан Шефер замер. Сейчас он ненавидел этого человека, готов был растерзать его голыми руками… Затем до него начал доходить смысл сказанного…

Киз? Кто такой Киз? Питер Киз… Память сама подсунула Датчу нужный образ. Молодой светловолосый парень, улыбчивый и симпатичный. Точно, так его и звали.

«— Зовите меня просто Пит, мистер Шефер.

— Ну, в таком случае, вы можете звать меня Датч.

— О'кей, Датч…»

Пит долго расспрашивал Датча о Хищнике. Долго. Несколько недель. Это было единственное время, когда он, Алан Шефер, спал спокойно. Его не донимали кошмары и…

Да. Помнится, тогда он подумал, что этот парень выстоит. Ему не приходилось сомневаться в том, что Хищник вернется. Не сам, нет. Тот умер, погиб. Но новый, возможно, еще более опасный, чем первый… Датч решил, что Киз готов к этой встрече. И если чудовище вернется, он сможет одержать верх в новой битве…

«…Два года назад погиб Питер Киз…» Дьявол! Этот парень был моложе его. Да и вообще моложе любого из ребят группы Шефера. Все они погибли… И Киз. И погибнут новые люди, даже не знающие, с чем им придется сражаться. А он, умею… нет, знающий хотя бы немного об этом монстре, чудовище, твари, будет сидеть здесь.

Черт, мать твою!!! Гарбер, ты — ублюдок!!!

Да, этот засранец зажал его в угол так же просто, как пятилетнего ребенка. И наверняка, изучив досье Алана Джей Шефера, знал, как тот поведет себя в подобной ситуации.

Ублюдок, мать твою!!!

Датч чуть ли не с ненавистью сплюнул в пыль и пробормотал себе под нос:

— Сукин ты сын, Гарбер. Сукин ты сын, — а затем крикнул:

— Эй, стойте!

Фэбээровцы вышли из машины и застыли, выжидающе глядя на него.

Шефер вздохнул и, взяв себя в руки, спросил:

— И что же я должен делать?

ЧАСТЬ 3 Лос-Анджелес, Калифорния Полицейский участок Метро Дивижн

Глава 1

Все. Сегодня он точно решил, что подает в отставку, к такой-то матери. Пусть этот толстозадый урод Хайнеман катится ко всем чертям, перецелует в задницу всех наркоманов Лос-Анджелеса, отобедает со всеми мафиози города и перетрахает всех шлюх, тогда то он, наверное, скопытится и перестанет мешать полицейским делать свою работу.

Ублюдок! Выходя из кабинета начальника управления полиции, Майк Харриган так хлопнул дверью, что сам испугался, как бы все здание не развалилось по кирпичику. Стекла испуганно звякнули, словно предчувствуя свою гибель.

Продолжая кипеть от возмущения, Майк выскочил в коридор и направился к своему кабинету.

Дон Томпсон возник у него на дороге, как всегда небрежно одетый, с сигаретой в руке. Из-за этой сигареты брюки Дона всегда были засыпаны пеплом, и если раньше Майка это не трогало, то сейчас он испытал что-то похожее на раздражение, только более сильное.

— Слушай, Майк, — Дон пристроился рядом и, торопливо перебирая короткими ногами, помчался следом, — мне сейчас звонил Тони Рид. Он сказал, что знает, где находится новый оружейный склад «Черных барсов». У него свой парень в…

Дон не успел договорить. Харриган остановился, развернулся на каблуках и вцепился ему в галстук.

— Слушай, Дон, какого хрена тебе от меня надо? Этот говнюк Тони в прошлом месяце чуть не подставил тебя под пулю, а ты теперь вместо того, чтобы открутить этому сукиному сыну башку, приходишь ко мне и начинаешь нести какое-то дерьмо насчет склада «Черных барсов». Если бы «Барсы» подпускали к своему оружию педиков, вроде твоего Тони, то их бы давно не существовало. Мы бы их накрыли, как только они появились. Понял? И можешь передать этому засранцу Риду, что если он еще раз объявится в участке, я первый отстрелю ему яйца.

Дон, не ожидавший встретить такого взрыва, пожал плечами и, словно оправдываясь, сказал:

— Да нет, Майк, я только хотел помочь. Думал, может быть, тебя это заинтересует.

— Дон, — Харриган притянул его к себе и зловеще произнес:

— Ты — детектив, Дон. А детектив должен думать башкой, если не хочет остаться без задницы, понял? Все.

Майк отпустил галстук коллеги и вновь зашагал по коридору. Больше всего ему хотелось сейчас послать все к такой-то матери, отправиться в бар и выпить пару двойных виски. После того как почти вся его группа погибла два года назад, Майк вдруг переменился. Он уже не хотел приходить в участок. Совсем. Это место будило в нем страшные и тоскливые воспоминания. Рана еще не успела затянуться и иногда кровоточила. Все здесь напоминало о людях, которых он знал и любил. Дэнни Аргулета, Джерри Ламберт.

Странно, в который раз вяло удивился Майк, а ведь я почти не знал этого парня. Почти не знал. И тем не менее он дорог мне не меньше, чем Дэнни…

Леона Кентрелл. Она осталась жива. Верно. Но в каком состоянии? Боящаяся любой тени девочка, с вечно испуганными глазами и дрожащим ртом. Он убил ее, этот ублюдок. Да. Убил тогда, в метро. Не физически, но гораздо более, чем физически. И ребенок, мальчик, родился мертвым. А значит, и его тоже убил монстр. Как называл его Киз? Хищник! Да, Хищник.

От этих мыслей Майку стало совсем дерьмово. Он вновь почувствовал себя одиноким. Маленькой жалкой фигуркой в толпе подобных себе. Господи, как в пустыне.

Майк огляделся на ходу. Можно ли объяснить кому-нибудь то странное опустошение, которое он ощущал уже два года. Нет. Это можно только пережить. Дэнни, Джерри и Леона были для него не просто друзьями, коллегами по работе. Они были его жизнью. И лишившись их, Майк потерял интерес ко всему. Лишь изредка, выпивая бокал-другой, он получал возможность общаться. В такие моменты Харриган пытался объяснить то, что накопилось у него в душе. Будучи от природы человеком сильным, он не позволял себе прибегать к этому средству слишком часто. И даже выпив, старался удержать себя под контролем. Только Пилгриму Майк говорил все. И капитан понимал его. Да нет, Харриган вовсе не искал жилетку, но с каким-то упорством пытался объяснить себе, почему в мире происходит подобная несправедливость. Молодые парни умирают только потому, что какой-то ублюдочной гадине захотелось поохотиться. Если Майк и верил в Бога раньше, то два года назад разочаровался в этом занятии, решив, что раз Бог допускает подобные вещи, то и нечего на него молиться.

Сегодня же Майк Харриган вообще был не в настроении. То есть, он и прежде не слыл большим весельчаком, но уж сегодня шкала, отмечающая его агрессивность подпрыгнула до максимальной отметки. И дело тут не только в том, что жирный ублюдок Хайнеман устроил ему разнос за то, что Майк, не поставив в известность начальство…

— Смотрите, какой босс. Можно подумать, если бы я ему сообщил, то этот индюк тут же примчался бы ко мне на помощь.

…полез в только что обнаруженный наркопритон, хотя и это тоже играло свою роль. Но сегодня исполнилось ровно два года с того дня, как… он победил, а Питер Киз погиб.

Впрочем, и ему суждено было умереть. Кто, как не он, может знать об этом? Нужно смотреть правде в глаза: если бы не Киз и не оружие Хищника, то его, Майка Харригана, череп сейчас украшал бы кое-чью коллекцию. Но Майк жив, а Киз — мертв.

Лейтенант прошел через дежурную часть, комнату детективов, мимо камер, где сидели два десятка шлюх да пара мелких пушеров — ничего особенного, так, обычная шушера, — и вошел в следственный отдел.

Сержант Черил Грин улыбнулась ему и поманила к себе. Майк изменил маршрут, подошел к столу секретарши и, присев на краешек, вздохнул.

— Привет, Черил.

— Привет, Майк. Что, тяжелый день? — она участливо посмотрела на него.

— Да, день дерьмовый, — согласился он обреченно.

— У тебя неприятности? — Черил бросила быстрый взгляд в сторону его кабинета.

— Возможно, хотя точно не знаю. А что?

— Там какие-то парни у тебя в кабинете, — сержант метнула в сторону двери еще один быстрый взгляд. — По виду, типичные фэбээровцы.

— Вот как? — Майк сполз со стола. — И что им там понадобилось, они не сказали?

— Нет, — она покачала головой. — По крайней мере, не мне.

— Ну ладно, о'кей. — По его тону вполне можно было заметить, насколько он взвинчен. Сейчас он больше напоминал раздувшийся от пара котел, грозящий в любую секунду взорваться, разнося в клочья все, что окажется рядом. Спасибо, что предупредила.

— В любое время, — отозвалась Черил.

Майк пошел к своему кабинету, немного даже радуясь, что выпал подходящий случай выпустить скопившееся внутри раздражение. Нет, он вовсе не был любителем раздавать оплеухи направо и налево под горячую руку, но здесь другая ситуация. Во-первых, ни для кого не секрет, что полиция питает к ФБР почти «братскую любовь», да и «федералы», в общем-то, от них не отстают, а во-вторых…

Во-вторых, какого черта они делают в моем кабинете? — злобно подумал Майк, распахивая дверь, на котором темнела надпись: «Лейтенант Майк Харриган».

Двое мужчин в строгих костюмах, ослепительно-белых рубашках, молча повернулись, удивленно глядя на разъяренного полицейского, стоящего в дверном проеме.

— Добрый день, мист… — начал было один из них, но Майк быстро перебил его.

— Какого черта вы делаете в моем кабинете? Голос звенел от ярости, и фэбээровцы недоуменно переглянулись, не понимая причины столь резкой неприязни.

— Прошу прощения, лейтенант, — примирительно произнес один из них, высокий скуластый негр с непомерно широкой грудью и бычьей шеей. — Мы вовсе не хотели задеть вас, но…

— Я не спрашиваю, хотели вы задеть меня или нет. Я спросил: какого дьявола вам понадобилось в моем кабинете?

Второй, худощавый стройный брюнет с тонким умным лицом, не понижая голоса, сказал партнеру:

— Может быть, нам подождать за дверью, пока он немного успокоится? Ты же видишь, ему нужно выпустить пар. Пилгрим предупреждал нас, что у этого парня тяжелый характер.

Майк перевел взгляд с одного на другого, резко выдохнул и потер лоб.

— О'кей, ребята. Возможно, вы правы, мне нужно выпустить пар. О'кей. Просто я не люблю, когда кто-то сидит в моем кабинете, если меня нет.

Негр улыбнулся.

— Да ладно, лейтенант. Честно говоря, я и сам этого не люблю, — он достал свое удостоверение. — Я — специальный агент Бредли. Моего напарника зовут Вулф. Керк Вулф. Он работает в том же ведомстве, что и я.

Майк кивнул, обошел стол и опустился в свое кресло. Ему очень захотелось включить вентилятор на полную мощность, но тот, как всегда, не работал. Кондиционер отдал концы больше года тому назад, а в комнате стояла такая духота, что казалось, подошвы туфель прилипнут к линолеуму, который потечет, как гудрон.

— Лейтенант, — Бредли опустился в кресло для посетителей, а Вулф так и остался стоять у двери. — Мы хотели бы попросить у вас помощи.

— Ив чем же она заключается?

— Скажем так: в маленькой консультации. — Бредли и Вулф вновь переглянулись. — А если у вас возникнет желание, то вы можете оказать более существенную помощь. На чисто добровольных началах, разумеется. В любом случае, что бы вы не решили, это не повлечет за собой никаких последствий. Для вас.

Майк сморщился. Ему почему-то снова вспомнился Питер Киз. По сравнению с этими ребятами, он был совсем другим парнем. Напористым и жестким. А еще Киз спас ему жизнь. На бойне, два года назад, день в день.

— Ладно, — Харриган вздохнул. — Кончайте мне мозги полоскать, ходить вокруг да около. Что вам нужно? Бредли наклонился к нему. Лицо негра стало абсолютно серьезным, жестким. Почти таким же, как лицо Киза за секунду до гибели.

— Хорошо. Я постараюсь рассказать все покороче. В общих чертах, дело обстоит так: несколько часов назад мы получили сигнал бедствия с одной из метеорологических станций…

Глава 2

Хищник стоял на крыше метеовышки, наблюдая за замершим комплексом. Он ощущал странное возбуждение, приятное и тревожное одновременно. Это была его первая охота, и Хищник, изучивший со скрупулезной точностью отчеты двух последних экспедиций, отлично понимал, что эта охота может стать последней. Последней для него и последней для этой странной планеты под названием Земля. В лексиконе Хищника не было аналога этому слову, и он не понимал его смысла. Год назад совет старейших охотников собрался для обсуждения вопроса: оставлять эту планету в числе охотничьего пространства его расы или нет. Мнения разделились. В качестве основного аргумента приводился следующий факт: существа, населяющие Землю, за последние несколько столетий достигли значительного прогресса в тактике ведения боевых действий. При том, что оружие этих существ по-прежнему оставалось на низшем уровне, они научились быстро распознавать охотников и, каким бы странным это ни казалось, уничтожать их. Две последние экспедиции подтверждали это и сводили степень случайного уничтожения практически на нет. Терять своих лучших бойцов становилось накладно. Но не это было самым главным — хуже другое. Научившись вычислять охотников, люди, — так именовали себя эти существа, — легко додумаются до того, как обнаруживать корабли. Вот что пугало. Оружие, попавшее в руки врага — плохо, но с этим можно справиться, но потеря летательного аппарата — беда непоправимая. Рано или поздно люди расшифруют навигационные записи и тогда…

Нет, их раса не имеет права рисковать, какой бы заманчивой ни являлась эта планета, Противники возражали: люди как были низшими существами, так ими и остались. Они стали более агрессивными — да, отчаянными — да, внимательными — да, но в любом случае, уровень их мышления стал не намного выше, чем был, когда первый охотник опустился на поверхность Земли. И не стоит принимать за непоправимое случайность. Два случая — еще не система. Двое погибших по собственной неосторожности бойцов не указывают на силу расы землян.

Да? Но ведь во второй экспедиции люди сумели обнаружить месторасположение охотника и увидеть его самого с помощью своих приборов! Разве этого не достаточно, чтобы отказаться от столь опасной затеи?

Спор длился несколько суток. И в конце концов старейшины вынесли решение: провести еще одну охоту. Если аргументы, приводимые первой группой, не подтвердятся — Земля останется в охотничьем реестре. Для того чтобы выводы были объективными, бойца высадили не в Джунгли и не в большой Город, а в наименее приемлемые условия. Это должно было сбить с толку людей и давало возможность проверить их умственный потенциал. Специально для НОВОГО охотника лучшие ученые создали новый камуфляж. Он не намного отличался от прежнего, боевого, но позволял его обладателю работать в условиях низких температур и не бояться влаги, чем не могли похвастаться остальные.

Хищник гордился собственной миссией. От того, насколько ловок и умел будет он, вся раса либо останется в звании ВЕЛИЧАЙШИХ ОХОТНИКОВ ВСЕЛЕННОЙ, либо опустится на ступеньку ниже, уступив неповоротливым, глупым, жалким существам. Людям.

Компьютерную запись охоты будут оценивать Старейшие. Эта информация вернется на планету Хищника. Даже если погибнет он сам, сигнал будет передан на корабль, и тот, ведомый компьютером, автоматически возьмет нужный курс. И та же машина позаботится, чтобы корабль долетел и передал информацию о ходе охоты.

Именно благодаря системе автокурсора он получил возможность узнать обстоятельства гибели двух предыдущих экспедиций.

Ему необходимо строго придерживаться Кодекса и соблюдать все законы охоты.

Это тоже немаловажно.

Его обучением занимались лучшие специалисты планеты. За год, который прошел с момента спора, из него сделали одного из лучших представителей расы. Да, учителя могут гордиться им. Оказавшись на этой планете, Хищник сделал то, чему его учили. Нашел и обеспечил себя кормом на несколько дней. Пища покоилась в огромном холодильнике корабля, а черепа и позвоночники жертв заняли низшее место в ряду трофеев. Эти люди не были воинами от природы и как трофеи значили мало.

Хищник осматривался. Совсем рядом, в трех ярдах, колыхался штормовой буй. Его раздувало ветром, и черно-желтые полосы сливались в одну пеструю линию.

Хищник включил спектральный анализатор, определяя цвета. На дисплее появился ряд цифр. Он считал их и сделал для себя выводы о зрении людей, подумав о том, что его раса, в атмосфере своей планеты, различает гораздо больше оттенков, чем эти существа. Кроме того, стало ясно, что земляне очень плохо видят и слышат. Их зрительный и слуховой аппараты несовершенны, и они абсолютно не приспособлены к затяжной охоте. В какой-то момент ему даже стало странно, КАК двое его собратьев умудрились погибнуть. Проиграть этим неуклюжим беспомощным тварям?!

Люди НЕ ВИДЕЛИ ничего сквозь снег. Он-то заметил, что первый человек пробирался сквозь буран, держась за трос, протянутый между всеми строениями. Да, они слепы и глухи. Тот, первый, череп которого уже занял свое место в коллекции, не смог расслышать его шагов даже на расстоянии своей руки.

Просканировав строение, Хищник решил, что скорее всего люди прячутся в трех из пяти зданий. Предназначения некоторых из них он еще не смог понять, но два крайних, судя по всему, служили жилым и техническим помещениями. В одном Хищник сумел разглядеть странного вида машины, в другом были теплонепроницаемые стены, дававшие одинаковый тепловой фон. Из-за него ему не удалось понять внутреннее устройство жилого блока. Но это не пугало Хищника. Проследив источник тепла, он заклинил машину в таком положении, чтобы в комплекс поступал только горячий воздух. Так и случилось. Далее могло произойти три вещи: первое — постепенно воздух в жилом секторе перегреется до такой степени, что сканер без труда станет считывать расположение людей, которые окажутся холоднее, чем окружающая среда; второе — машина выйдет из строя, и температура в помещении упадет, а жертвы опять же проявятся на экране боевого шлема в виде тепловых пятен; третье — машина выдержит такой режим работы, но те, чтобы не задохнуться, будут вынуждены выйти на улицу, и тогда Хищник легко перебьет их всех.

Может случиться еще и четвертое: люди найдут выход из сложившейся ситуации. Но это было слишком невероятным, судя по тому, что он успел узнать о них.

Хищник довольно заурчал, предвкушая охоту и — самое главное, возвращение!

Увеличив изображение жилого комплекса, он медленно пополз вниз по стене метеовышки.

Теперь у него в голове созрела еще одна интересная мысль: если перерезать натянутые между строениями веревки, человек не сможет передвигаться. Конечно, это сильно облегчало ему задачу и делало охоту менее интересной. Но разве не за этим он здесь? Важно доказать, что земляне низшие существа. По-настоящему поохотиться Хищник сможет в следующий раз, когда вновь вернется на планету. А сейчас он лишит их малейшего шанса на спасение.

Глухое урчание вырвалось из его глотки, когда Хищник одним ударом боевого кинжала перерубил «поводок», тянущийся от метеовышки к жилому строению…

Глава 3

— Ну и что нам теперь делать, мать вашу? — Джеймс Уанголлс обвел взглядом молчащих полярников. — Кто-нибудь мне скажет?

— Заткнись! — Бэт, склонившись над передатчиком, тщетно пыталась вызвать какую-нибудь из баз, расположенных рядом.

Джеймс резко повернулся.

— Какого хрена ты здесь командуешь? Думаешь, если ты баба, так этот ублюдок тебя не тронет? Или что?

— Я сказала, заткнись! — в голосе девушки послышалась неприкрытая злость. — Мне не лучше, чем тебе, и нечего устраивать здесь истерику!

— Да? Ты так думаешь, мать твою?! — он навис над Бэт, словно огромная непоколебимая скала. — Ты думаешь, я закатываю истерику? Дерьмо собачье! Просто я вижу, что случилось с Уэлчем, — его палец ткнул в сторону лежащего на койке тела, накрытого коричневой от крови простыней. — Спроси у него, что с ним сделала эта тварь. Если ты до сих пор не поняла, то я объясню. Эта сука оторвала ему башку! Ясно? Башку, мать его!!! И с нами она сделает то же самое!

— Заткнись, ублюдок! — Бэт вскочила настолько резко, что стул полетел в угол. — Кончай здесь дерьмо нести! Я не хуже тебя понимаю, что случилось! Так что, заткни свою пасть! Лучше подумай, что нам делать, вместо того, чтобы паниковать!

Джеймс собрался что-то рявкнуть в ответ, но его опередил Пол.

— Она права, Джей. Тебе лучше помолчать! Что там, Бэт? — он повернулся к девушке.

— Тишина. Ни звука. Как в могиле, — Бэт подняла стул. — Либо у нас прервалась связь, либо…

— Либо эта тварь уже побывала там, — закончил за нее Пол. — Ты это хочешь сказать?

— Да, — девушка кивнула. — Но в любом случае, ребята, мы в таком дерьме, что, боюсь, выбраться из него будет сложно. Если вообще возможно.

— А что сказала База?

— Они не могут прилететь, но вроде бы пришлют спасателей. Или еще какихто парней.

— Господи! — снова взорвался Джеймс. — Какого дьявола я слушаю это дерьмо! Да она сожрет этих спасателей в два счета! А потом и нас тоже. Или сначала нас, а уж потом их.

— Ты прекратишь орать? — Пол даже не повернулся к нему. — Я думаю, нам нужно взвесить все шансы.

— Конечно, — подал голос Мэл. — Одно плохо: мы не знаем, что это за тварь, на что способна она и, вообще, здесь ли она. Возможно, ее уже нет.

— Точно, — Джеймс дернулся. Глаза его лихорадочно заблестели. — Точно. Эта сука уже наверняка смылась куда-нибудь, и нам не хрена дожидаться, пока она вернется еще раз, мать ее. Нужно уносить ноги.

— Да? — Бэт с открытой неприязнью посмотрела на него. — И как ты думаешь это сделать? Пешком? Или поползешь на брюхе?

Джеймс на мгновение замолчал, а затем выдохнул:

— Снегоход. Мы уедем на снегоходах.

— Дерьмо, — Бэт покачала головой. — Ты сам знаешь: попытаться убраться отсюда на снегоходах в буран — это то же самое, что пустить себе пулю в башку. И потом, даже если представить, что эта тварь уже ушла, — в чем я, кстати, не очень уверена, — ты добрался до снегохода и уехал, куда ты направишься?

— К побережью, — выпалил Уанголлс.

— Ну предположим, а дальше? — Бэт внимательно смотрела на него. — Что дальше? Вплавь? Или полетишь? Я уж не говорю о том, что доехать существует один шанс из миллиона. И это ты знаешь тоже.

— Черт возьми! А, по-твоему, лучше сидеть здесь и ждать, пока эта тварь не перебьет нас всех? Да? Или что? Что ты можешь предложить?

— Ждать, — Бэт поглядела на остальных. — Ждать спасателей. По крайней мере, они точно знают, куда двигаться, а это уже не мало.

— Да ну? — лицо Джеймса стало ехидно-злым. Такое выражение бывает у детей перед тем, как они ударят более слабого. — А ты знаешь, сколько времени понадобится спасателям, чтобы добраться до нас, а? Так я тебе скажу: не меньше двенадцати часов! Двенадцати! А на термометре сто сорок пять! Мы издохнем от жары, если, конечно, эта сука не доберется до нас раньше. Или отключится тепловой агрегат, тогда мы превратимся в сосульки. Ха! Пять ледяных глыб. То-то удивятся твои спасатели, мать их!

— Вы починили вездеход? — Мэл спокойно смотрел на него. Внешне ему удавалось казаться невозмутимым, и это немного успокоило Джеймса.

— А при чем здесь вездеход?

— Бэт совершенно права. Нам не стоит сидеть здесь и твердить себе, будто мы уже умерли. Черта с два. Мы живы, у нас есть оружие, медикаменты и запас воды. Кроме того, здесь жарко, но существует возможность перейти в другое помещение, где прохладнее, а значит, нам не страшны жара и холод. Плохо то, что мы, действительно, не знаем, на что способна эта гадина, но, тем не менее, мы можем противостоять ей. Патронов у нас хватит. По крайней мере, до прибытия спасательной команды она не смогла бы закусить нами, как ягнятами. Во всяком случае, не мной. Четыре винтовки, два сигнальных пистолета — это достаточная огневая мощь. Или ты не согласен, Джей?

Джеймс, тяжело дыша, уставился на него.

— Не… не знаю, может быть. А может быть, и нет.

— Но у меня есть план получше, — вмешался в разговор Пол. — Мы можем уехать на вездеходе. Недалеко, на полмили, не больше, и когда спасатели должны будут появиться, начнем подавать им сигналы ракетницей. Вот и все.

— Дерьмо, — пробурчал Джеймс. — Вездеход еще не готов. Нам понадобится не меньше четырех часов, чтобы закончить ремонт. Придется заменить часть деталей двигателя. И закончить с коробкой передач.

— А у меня есть еще одна идея, — хриплый голос Бонни прозвучал очень отчетливо в жарком воздухе станции. — Надо пойти и пристрелить эту сволочь. Вот и все. Нас здесь пятеро, четыре винтовки и куча патронов. Неужели вы наложили в штаны перед какой-то зверюгой?

— Бонни, — Пол повернулся к сидящей на кровати блондинке, — мы понимаем твои чувства, но ты, похоже, забываешь о том, что эта гадина сделала с Уэлчем.

— Я помню. Но ты, Пол, похоже, упустил из виду, что Уэлч — старик. Его мог убить и пятнадцатилетний щенок на улице. А нас пятеро здоровых, сильных ребят. Мы разнесем этой суке башку не хуже, чем она Уэлчу. Или вы все уже обоср…сь?

Она обвела полярников тяжелым взглядом. Руки ее подрагивали на прикладе «меверика», нервно оглаживая то ложе, то приклад.

— Ну так как? — ее голубые глаза изучали стоящих людей.

— Знаешь, Бонни, — наконец нарушил молчание Мэл, я не думаю, что твое решение лучше всех остальных.

— Почему это, мать твою?

— Уэлч был вовсе не таким дохляком, как ты тут нам пытаешься доказать. Это раз. И чутье у него такое, что нам и не снилось. И если уж эта сука расправилась с ним, то, значит, не так она проста, чтобы лезть под пули. Это два. И третье… — он на мгновение замолчал, а затем подошел к койке, на которой лежало тело, и резко отдернул простыню. — Эта дыра у него в груди… Как ты думаешь, Бонни, откуда она взялась, и чем можно такую проделать, а? Так что, сдается мне, этой гадине насрать на нас и на наши ружья. Для нее они не страшнее, чем водяной пистолет, ясно?

Он вновь накрыл труп простыней.

— А мне плевать! — голос девушки зазвенел от еле сдерживаемого крика. Это был страх. Обычный банальный страх, только куда более сильный, чем ей доводилось испытывать когда-либо в жизни. Бонни понимала это, знала, что и остальные тоже понимают, а от этого заводилась еще больше. — Мне плевать на то, что ты здесь говоришь, Мэл! Ты думаешь, ты — самый умный, да? Думаешь, да? Хрен! Джей прав! Мы здесь сидим, как годовалые сосунки на горшке, и ждем, когда придет эта тварь и перебьет нас всех! Мне плевать, чем она проделала Уэлчу дыру, мне плевать, что она из себя представляет. Я не стану ждать, а пойду и прикончу эту суку! Сама, в одиночку, раз здесь нет настоящих мужчин, мать вашу! — по ее щекам вдруг покатились слезы. Не жалости к самой себе, а злости и отчаяния. — И мне на вас плевать тоже! Я сама это сделаю!

Бонни вскочила и принялась натягивать куртку.

— А ну, сядь! — вдруг тихо приказал Мэл.

— Да пошел ты к такой-то матери!!! — заорала девушка, давясь слезами. Пошел ты к матери, Мэл!!!

— Сядь!!! — он размахнулся и влепил ей пощечину. Бонни захлебнулась криком и рухнула на кровать, держась за щеку, глядя на Мэла испуганными глазами.

Мэл Бейд абсолютно спокойно взял свою куртку, надел ее, так же неторопливо застегнул, поднял с пола «меверик» и, повернувшись к Джеймсу, спросил:

— Так сколько, ты говоришь, нужно времени, чтобы починить вездеход?

— Часа четыре-четыре с половиной, — ответил тот, настороженно наблюдая за приятелем. — А что? Почему ты спрашиваешь?

Мэл проверил боезапас в обойме, дослал один патрон в патронник и объяснил:

— Все верно, Пол, действительно, нашел лучший выход. Мы с тобой пойдем в технический отсек. Ты, Джей, будешь ремонтировать двигатель, а я охранять вход. Если увидим эту тварь, попробуем подстрелить ее. Хотя, вряд ли что-нибудь получится, слишком сильный буран. Вы, — он обернулся к Полу и девушкам, — останетесь здесь. Пол и Бонни, караулите дверь, ты, Бэт, вызывай Базу. Постоянно. Не вздумай посылать «SOS» в эфир.

— Я понимаю, — Бэт кивнула.

— Так, теперь, — он снова посмотрел на Джеймса, — на все у тебя три часа.

— Этого мало, я не успею, — вяло возразил тот.

— Успеешь, — жестко оборвал его Мэл. — Ты очень постараешься. Главное, меньше говори.

— Я пойду с вами, — вдруг мрачно заявила Бонни. — Я не останусь здесь, я пойду с вами.

— Нет, — отрубил Мэл. — Ты останешься. У нас всего двое техников. Если мы с Джеймсом погибнем, пойдешь ты, а пока сиди и не вздумай высовываться на улицу. Последи за этим, Пол.

— Хорошо, — согласился Пол.

— Одевайся, Джей. — Мэл положил на стол второе ружье, передернул затвор и нацепил на лицо маску.

Джеймс надел комбинезон, куртку и, взяв «меверик», кивнул.

— Я готов.

— Пошли.

Мэл Бейд подошел к двери, поправил маску и оглянулся. Убедившись, что Джеймс, действительно, готов, он толкнул дверь и вышел на улицу. Точнее, даже не вышел, а вывалился, преодолевая удары снежных вихрей. Ветер завыл, как раненый, но все еще сильный и опасный волк, прячущийся в этой молочноледяной завесе и наблюдающий за людьми желтыми глазами. Да, где-то рядом, совсем рядом, притаилось зло. Мэл ощутил его так же, как чувствует зверь появление опасности. Это была способность, которую наследуют люди от своих далеких предков в генах. Из поколения в поколение. Способность ощущать хищника.

Мэл напрягся, плотнее сжимая винтовку в замерзающих руках. Он даже не надел перчаток. У него было предчувствие, что в схватке с этим врагом все решит один выстрел. Если, конечно, выстрел, вообще, будет что-нибудь значить.

Пурга хлестала его по пальцам тонким бичом ледяных осколков, но он не замечал этого. Сейчас Мэл превратился в слух и зрение.

Наверное, ты похож на огромного зайца, решил Бейд и… улыбнулся. Да, такой здоровенный дрожащий кролик, почуявший волка. Боже, хотя бы знать, как эта тварь выглядит. Какая она. Огромная или маленькая, омерзительная или… Нет, только омерзительная. Просто не может быть другой. Только страшной, грязной, мерзкой.

Мэл оглянулся на Джеймса и кивнул в сторону технического строения. Прижавшись спиной к стене жилого комплекса, он пропустил приятеля вперед, а сам развернулся полубоком, готовясь прикрывать его сзади. Да, он, Мэл Бейд, наверное, не самый богобоязненный парень в этом мире и, скорее всего, на том свете для него уже приготовили специальное местечко в геенне огненной, но ему пока не хочется торопиться. Нет. А уж тем более, умереть от рук такой твари. И поэтому лучше она займет его место в аду.

Мэл настороженно вглядывался в белесое мельтешение перед стеклом защитной маски. Он бормотал себе под нос этот длинный монолог вовсе не потому, что боялся. Нет. Просто старался унять бьющееся с немыслимой быстротой сердце и хотя бы немного снять напряжение с нервов, опутавших его тело, словно раскаленная стальная проволока. Ему даже показалось, что тонкие серые нити скоро прорвут плоть и выползут наружу, кровоточа и звеня, будто рояльные струны.

И он говорил и говорил, тихо и быстро. Но чувство опасности не проходило.

Тварь была совсем рядом. Здесь. Мэл ощущал ее, вот только никак не мог увидеть за снежной стеной…

* * *

…Джеймс все решил для себя уже давно. Не меньше десяти минут назад. Да, да. Для него это было давно. Очень давно. Он не останется на этой ср…ой станции. Не останется. Пусть катятся к такой-то матери, ублюдочные советчики. Конечно, он знает, насколько опасна эта тварь. Знает, чувствует и поэтому сматывает удочки. Эта дура Бэт твердите спасателях, которые прилетят и защитят их. Черта с два, мать их! Никто не придет им на помощь. Никто. Потому что эти чертовы спасатели сдохнут, так и не добравшись до станции. Тварь прикончит их. А потом и Бэт, и кретина Пола, и этого дерьмового умника Мэла, и… да, и Бонни тоже.

Все, он уедет. Пошли они все к такой-то матери! Пошли они все!!! К такой-то матери!!! Надо убираться отсюда. Скорее всего, Мэла придется пристрелить. Да, наверное, он так и поступит. Прикончит этого говнюка, возьмет снегоход и заберет Бонни. Вместе они доберутся до побережья, а там… там… Джеймс вдруг понял, что не совсем ясно представляет, что же будет делать дальше. Ладно, сперва надо уехать, а потом и поглядим. Конечно, они спасутся. Этот зверь, какой бы быстрый он ни был, не сможет угнаться за снегоходом. Да, они спасутся. А эти говнюки, Пол и Бэт, могут оставаться и ждать своих спасателей. Но только пусть не пытаются ему помешать. Пусть даже и не думают ему мешать. Иначе он убьет их. Обоих. Убьет обоих. Все. Нет, он не станет убивать Мэла, если тот отпустит их, не станет. Пожалеет. Хотя с удовольствием сделал бы это. Но не станет. Только пусть они все оставят его в покое, мать их! Пусть оставят его в покое! Он хочет уехать, и уедет!!! Да, уедет!!! Пошли они все в задницу, мать их!

Джеймс чуть не закричал от вспыхнувшей в нем злости. Эту злость породило бессилие и страх, но он не отдавал себе в этом отчета. Ему казалось, что все неприятности, свалившиеся на его голову, происходят из-за ошибок других. И в том, что он сидит здесь, по уши в дерьме, тоже есть их вина. Пола, Мэла и Бэт… Это они отговаривали его уехать…

Джеймс дико боялся. Всего и всю свою сознательную жизнь. Боялся темноты и мальчишек на улице, вечно злого соседа, временами навещавшего его мать, и учителя в школе. Даже фильмы ужасов заставляли Джеймса дрожать от страха. Постепенно его мозг все более увядал под гнетом этого извечного состояния нервозности, и сейчас, когда опасность, реальная смертельная опасность, подступила слишком близко, разум Джеймса начал расползаться, словно старая, затертая до дыр тряпка. Он еще удерживался на плаву реальности благодаря каким-то скрытым резервам мозга, но, рано или поздно, должен был случиться срыв. И из-под гнилого, источенного страхом и временем, естества проглянет нечто новое, возможно, даже более страшное и опасное, чем все, что было до этого. Но Джеймс Уанголлс не поймет этого. Для психопатов мир не теряет форму, а, напротив, становится еще более реальным, только телом уже движет не разум, а его ужасный заменитель — суррогат психопатии и исковерканной логики.

Если бы Мэл мог сейчас увидеть скрытое под маской лицо напарника, он бы, наверное, почувствовал, как озноб пошел по коже, а на лбу его выступили капли холодного пота.

Джеймс улыбался, но это была не обычная улыбка. Рот кривился, словно внутри одного человека сидели два разных существа. Одно нормальное, другое жуткое, уродливое, похожее на Квазимодо. И эти два существа боролись за тело, за разум, за человеческое «Я». И улыбка в полной мере отражала борьбу, превращая лицо Джеймса в жуткую гримасу.

Но Мэл не видел этого. Маска хорошо прятала тайну. Им удалось пройти почти половину пути, когда трос вдруг ослаб. Теперь его не натягивал ветер. Он свисал в их руках, словно мертвая змея.

— Дьявол! — Мэл быстро потащил «поводок» к себе. Ему не пришлось ждать долго. Через пару секунд трос закончился, и он тут же увидел, что это не обрыв. Кто-то аккуратно и быстро перерезал нейлон. Ровный срез наводил на мысль о чрезвычайно остром оружии. Это даже не бритва, подумал Мэл, а что-то гораздо более острое. Гораздо.

Но как бы там ни было, тварь здесь и ждет их. Впереди. Совсем рядом. Судя по длине троса, не далее, чем в пяти-шести ярдах. И это не зверь. Животные не пользуются ножами и бритвами. Нет. Это что-то другое. Человек? Но тогда откуда эта дыра в груди Уэлча?

Мэл поднял «меверик», вглядываясь в снежную пелену. Джеймс застыл в шаге от него. Спина техника была так напряжена, что Мэл подумал: «Еще немного, и у этого пария лопнут мышцы».

Он начал осторожно обходить Джеймса справа, надеясь, что, когда тварь вынырнет из пурги, они встретят ее огнем из двух стволов. Мэл сделал пару шагов и увидел…

Это не было животным, по крайней мере, он никогда раньше не встречал ничего подобного. Скорее, тварь напоминала человека. Она возникла прямо из воздуха. Громадный темный силуэт. Ростом не меньше семи и половиной футов, мощная фигура и какие-то странные отростки, свисающие с головы. Лица у существа не было вообще. Просто совершенно гладкая поверхность. На правом плече твари торчало какое-то приспособление, напоминающее маленькую пушку. На левой руке, у кисти, виднелся прямоугольный нарост, похожий на пульт дистанционного управления. Существо стояло не двигаясь, только от головы время от времени отделялись два белых облака.

«Оно дышит, — подумал Мэл. — Раз оно дышит, его можно убить».

— Кто ты, и что тебе нужно? — спросил он, медленно поднимая ружье к плечу.

Тварь не отвечала, однако, — хотя глаз у нее не было, — Мэл мог бы поклясться, что оно наблюдало за ними.

— Кто ты? — вновь спросил полярник. — Отвечай, или я стреляю. Считаю до трех, а потом разнесу твои ср…е мозги. Раз…

Существо не торопясь опустило руку к бедру и извлекло на свет какой-то предмет, который Мэл поначалу принял за обрезок латунной трубы.

— О, господи… — Джеймс попятился. Ствол его «меверика» уставился в землю.

В эту секунду существо сделало еще одно, почти неуловимое, движение, и «труба» вдруг начала расти, удлиняться.

Это копье, сообразил Мэл. Это телескопическое копье!!! Последнее звено копья заняло свое место. Тварь чуть присела и испустила странный скрежещущий крик. Пронзительный и резкий, впившийся в уши людей длинной ледяной спицей. Они оба увидели отсвечивающий тусклым серебристым светом наконечник, быстро покрывающийся инеем.

— Стреляй!!! — заорал Мэл партнеру, нажимая на курок.

БАНГ!!! — в эту секунду Джеймс, сломя голову, бросился к станции. Он даже не видел, куда бежит, настолько велик и ослепителен был овладевший им страх. Нет, не страх. Дикий, безотчетный ужас пойманного в капкан животного.

— Ааааааааааааааа…

Безумный вопль вырвался из горла. Его плечо ударило Мэла, и тот, потеряв равновесие, рухнул в снег. Винтовка вылетела из пальцев, и Джеймс, не обращая внимания ни на что, движимый лишь инстинктом самосохранения и желанием спастись, побежал.

Мэл, уже лежа, передернул затвор. Существо маячило перед ним с занесенным для броска копьем в поднятой руке.

Я убью его, вдруг спокойно подумал Мэл. Страха не было. Ушло даже волнение. Он понимал: сейчас он умрет. Но перед этим нужно убить эту тварь. Убить, как убивают опасное животное, сеящее смерть. Это ведь оно прикончило Уэлча.

В ту же секунду он подумал, что сошел с ума, потому что отчетливо и ясно услышал голос старика Хиккока:

— Кто ты, мать твою?

Мэл растерялся. Это и была его ошибка. Он потерял свой последний шанс на спасение.

Копье пробило шею наискосок и вышло у основания черепа. Существо одним движением извлекло его из раны, и черная кровь хлынула из разбитого горла, дымясь и густо заливая снег.

Второй удар пришелся в левую сторону груди. Острие легко сломало несколько ребер, пробило сердце и пригвоздило Мэла к промерзшей земле.

Человек застыл. Он был мертв, когда существо схватило его за ногу и потащило к метеовышке.

Глава 4

Датч, даже в мыслях, называл Гарбера не иначе, как «сукин сын». И имел для этого все основания. Фэбээровец вынудил его сделать то, на что Алан не согласился бы никогда в жизни. Отправиться на метеостанцию. Не стоит обвинять Датча в том, что он сидел бы в тепле и безопасности, спокойно слушая, как погибают другие, чужие ему люди. Нет, конечно. Скорее всего, переговорив с ними по рации, он и сам предложил бы отправиться туда. Но только САМ. Сукин же сын Гарбер принудил его к этому, а Датч терпеть не мог, когда кто-нибудь, неважно кто, заставлял его делать что-то помимо его воли. Гарбер был прекрасным психологом и понимал, каким образом можно взять Датча голыми руками, и без зазрения совести воспользовался своими знаниями. Это оказалось очень просто. Достаточно было прокрутить запись радиопереговоров и… Да, верно, вы не ошиблись. Датч согласился, злясь на самого себя. Собственно, его мнения никто и не спрашивал, никто не заставлял лететь, не уговаривал, не взывал к чувствам. Тот же испытанный прием: «Вы же решаете сами, и мы ни в чем не станем вас упрекать. Да, конечно, мы все понимаем, мистер Шефер. После одной такой встречи… Да».

И он, разумеется, кивнул. А что еще ему оставалось делать? И если говорить по совести, разве вы сумели бы отказаться?

Датч извлек из кармана сигару, аккуратно снял обертку, откусил кончик, — он любил именно откусывать, а не обрезать, считая, что только так можно почувствовать настоящий вкус табака, — и закурил. Откинувшись в удобном кресле, Алан делал затяжку за затяжкой, совершенно не вслушиваясь в то, что болтает этот «сукин сын», думая о своем, но, тем не менее, пропуская информацию через фильтры своего мозга, отыскивая крупицы незнакомых сведений, которые могли пригодиться в будущей битве. Он не был небрежным или слишком самонадеянным человеком, наоборот. Перед каждым боевым заданием майор Алан Шефер расслаблялся и отдыхал, стараясь еще раз переварить детали будущей задачи, извлечь из них то полезное, что еще не успел, и разложить по полочкам в своей голове. Иначе говоря, Датч пытался получить полную картину своего недалекого будущего. А уж если оставались белые пятна, то он заполнял их, задавая вопросы и тщательно анализируя получаемые ответы.

Сейчас, слушая уютный монотонный гул самолетных винтов, Датч выполнял именно эту работу.

«Я мог бы спрашивать вас обоих, — заявил Гарбер, — но это заняло бы слишком много времени, и поэтому я начну излагать те сведения, которые имеются у нас, а вы сможете их дополнить, если вам покажется, что они поверхностны или неверны. О'кей?»

Алану это показалось смешным. Кто из них, людей, может знать, верны или неверны сведения о Хищнике? Этот ублюдок — инопланетянин, и земляне, вообще, не могут быть ни в чем уверены. Никто не знает, каким путем движется развитие цивилизации Хищника. Может быть, они за год сделали какое-нибудь сногсшибательное открытие в области вооружения и этот охотник представляет собой нечто совершенно другое, чем тот, первый. Датч еще раз пыхнул сигарой, выпустив облако ароматного дыма.

Что же представляет из себя Хищник? То, что он монстр, понятно. У него отличная маскировка. Костюм, в который одет Хищник, позволяет ему оставаться практически невидимым. Этот ублюдок чрезвычайно маневренен, ловок, выполняет сложнейшие акробатические трюки. У него прекрасное вооружение…

-..Нам не удалось установить принцип действия его оружия, но мы знаем, что оно стреляет энергетическим зарядом огромной мощности. Что-то вроде шаровой молнии. — Голос Гарбера на секунду отвлек Датча от собственных мыслей. — Так же нам известно, что такой заряд способен пробить человека насквозь…

— Мне это тоже известно… — буркнул чей-то баритон.

Датч открыл глаза. Ага, это его напарник. Майк Харриган.

— И вообще, ребята, то, что вы рассказываете — дерьмо, и не стоит выеденного яйца. Какая мне разница, мать вашу, чем стреляет этот ублюдок? не очень дружелюбно продолжил полицейский. — Если вы знаете способ защититься от него, поделитесь, и я скажу вам спасибо. Если нет, то и нечего тут болтать. Я, ребята, видел эту тварь и знаю, на что она способна.

«Он, похоже, не очень-то любит фэбээровцев», — подумал Датч, наблюдая за негром.

С ним сукин сын Гарбер допускал еще одну ошибку. Майор Алан Шефер никогда не брал с собой на боевое задание незнакомых людей. Никогда. Хотя нет. Один раз он нарушил это правило. Двенадцать лет назад, когда взял с собой в джунгли Диллана, своего бывшего приятеля, агента ЦРУ. Диллан погиб, сражаясь с Хищником.

Майка Харригана Алан не знал вообще. Точнее, Датч слышал о нем и даже видел пару раз в телепрограмме «Основное ядро» с позером-ведущим Тони Поупом. Но это не имело значения. Алан Шефер не знал, на что способен Майк, как он ведет себя в бою и чего от него можно ожидать в экстремальной ситуации. И это было плохо. Даже хуже, чем то, что Датч летел на метеостанцию. Воевать бок о бок с человеком, в котором ты не уверен дерьмовое дело. Очень дерьмовое. Хотя… кого это сейчас волновало. Ситуацию контролировал Сукин Сын Гарбер.

В Майке Харригане был один плюс — он победил Хищника. Вот и все. А значит, тоже знал, каким образом нужно воевать с этим ублюдком. Нет, Датч ничего не имел против Харригана лично, напротив, полицейский даже чем-то нравился ему. Высокий сильный парень, настоящий боец. И, скорее всего, он оказался бы подходящим партнером, но не сейчас. В таком деле нельзя полагаться на случай, если хочешь сохранить целой свою задницу.

Датч покрутил сигару в пальцах, глядя на тлеющий рубиново-серый огонек и столбик пепла, вслушиваясь в разгорающийся с новой силой спор.

— Кончай, Гарбер, мать твою! Любое из приспособлений этого ублюдка может разрезать человека пополам так же просто, как нож теплое масло! Ты видел, как оно прикончило Киза? Нет? Вот так — негр щелкнул пальцами. — И все. Киз умер. Этот ублюдок перерезал его! А ты несешь здесь какое-то дерьмо насчет того, какое у него оружие! Надо думать, как его обнаружить, Гарбер, а не заниматься тут мастурбацией, ясно?

— Лейтенант! — вспыхнул фэбээровец. — Я не хуже вас знаю, что мне делать!

— Да? — Майк уперся кулаками в бока и зло уставился на него. — Ну давайте, мать вашу, давайте! Посмотрим, что ты скажешь, Гарбер, когда этот урод оторвет тебе задницу, посмотрим!

— Лейтенант!!!

* * *

В эту секунду Майк был готов убить Гарбера. Еще немного, и он кинулся бы на фэбээровца с кулаками. Тот поразительно напоминал полицейскому проныру Поупа. Такой же настырный и глупый. Харриган ни слова бы не сказал, если б Гарбер сам лично дрался с Хищником. Но ведь этот сукин сын сидел перед экраном компьютера, открыв пасть, когда Хищник убил пятерых его товарищей. И Киза, кстати, тоже! И Майка чуть не убил. «Господи, — подумал он, — ну почему нами управляют такие вот индюки, вроде Хайнемана или Гарбера, мать его?» Ему захотелось послать этого урода к такой-то матери, но Майк сдержался.

И тут подал голос здоровый парень, до сих пор молча сидевший в кресле и куривший сигару.

— Он прав, Гарбер. Все наше оружие ни черта не стоит в войне с Хищником.

Хищником? Майк напрягся. Этим словом называл инопланетянина Киз. А он, в свою очередь, услышал его от… Как же звали того майора из джунглей? Датч! Вот. Голландец! Так звал его Киз! Тут Майк чуть не засмеялся. Ну конечно, господи. Это и есть Датч! Как же он сразу-то не сообразил? Разумеется. Парень не фэбээровец. У тех другая одежда и совсем другая манера поведения. Он, явно не знает остальных, а на шее у него следы ожогов ядерное облучение. То самое, о котором говорил Киз. Вот, значит, что!

Они собрали их вместе, его и Датча, с тем, чтобы уничтожить этого ублюдка, Хищника.

Майк не без любопытства осмотрел Голландца.

Настоящий гигант, рост примерно шесть с половиной футов, огромные плечи, — клетчатая рубашка аж трещит, — широкая грудь, рельефная мускулатура. Лицо волевое, жесткое. Пожалуй, скулы немного широковаты, решил Майк, но это мелочь, он же не фотомодель.

В целом Датч ему понравился. Да и вообще, человек, сумевший прикончить Хищника, поневоле вызывал уважение.

Тем временем Алан продолжал говорить:

— Теоретически убить Хищника огнестрельным оружием можно, но чрезвычайно сложно. В буран вероятность такого исхода снижается вдвое. Сколько их там?

— Шестеро. Было всего шестеро. Но на момент передачи погиб руководитель станции Уэлч Хиккок. Значит, пятеро, — Гарбер выжидающе смотрел на Датча.

Тот покачал головой.

— К тому моменту, когда мы доберемся до них, я думаю, в живых останется не больше трех. А скорее всего, меньше, — Датч посмотрел на огонек сигары. Они ничего не знают о Хищнике, не знают, как с ним бороться, и поэтому шансов на то, что мы застанем их живыми, крайне мало.

— Да, но полярники находятся под защитой станции, — возразил Гарбер.

— Это ЕГО не остановит.

Майку вспомнился изуродованный вагон Лос-Анджелесской подземки. Вагон и искалеченные трупы. Много трупов. Забрызганные кровью стены, пол и взрезанный потолок. Для Хищника сделать это не сложнее, чем человеку открыть банку консервов. «Датч прав, — подумал он. — Чертовски прав».

— У них есть оружие? — задал вопрос Голландец.

— Да. Как у всех полярников. Четыре винтовки «меверик» и пистолет у старшего. Кроме того, две ракетницы.

— Транспорт? Хотя, это не имеет значения. Скорее всего, Хищник просто не даст им уехать, — Датч задумчиво пожевал кончил сигары. — В чем заключается наша задача?

— Вывезти их оттуда, — ответил Гарбер.

— Каким образом?

Чем больше Голландец говорил, тем больше нравился Майку. Это был настоящий профессионал. Четкие, уверенные вопросы. Ничего лишнего. Все точно, конкретно.

— Есть вездеход. Вертолет высадит нас в пяти милях от Брауна и перебазируется на остров Анверс. Там научная станция. Мы отправляемся на метеобазу НОРАД, забираем полярников и возвращаемся обратно. Это примерно девяносто миль в один конец. От Брауна вызываем вертолет и улетаем. Ближе, к сожалению, высадиться нельзя. Буран.

Гарбер указал маршрут по карте, которая была разложена тут же на столе. Датч хмыкнул.

— Послушайте, Гарбер, что значит «мы»?

— Это значит, что я и эти люди, — фэбээровец указал на троих агентов, сидевших за его спиной, — идем вместе с вами.

— Нет, — коротко отрезал Датч.

— Что значит «нет»? — теперь настала очередь удивляться Гарберу.

— Нет, значит нет. Я никогда не работаю с незнакомыми людьми. Вы ведь знаете это, — он в упор смотрел на фэбээровца.

— Конечно, знаю, — легко согласился тот. — Я внимательно просмотрел ваше досье, Датч. Но все дело в том, что здесь не Камбоджи, а мы вовсе не ваш отряд. Это дело ведет Бюро. Вы сами согласились принять участие в этой акции, а значит, обязаны подчиняться нашим приказам. Здесь командую я.

Если у Майка и было когда-нибудь такое же желание врезать кому-нибудь по физиономии, то это Поупу. Но поскольку Гарбер представлял вовсе не «Основное ядро», а организацию посерьезнее, чтобы не сорваться, ему пришлось засмеяться. Тихо и зло.

— Сукин сын, — тихо пробурчал он, недобро улыбаясь. — Вонючий ублюдок.

— Вы что-то сказали, лейтенант? — быстро спросил его Гарбер.

— Совершенно верно, — ответил Майк отчетливо и громко. — Я сказал, что ты — сукин сын и вонючий ублюдок.

— Мне кажется, лейтенант Харриган, вы наживете себе крупные неприятности к тому моменту, как мы вернемся в Штаты.

— Возможно, — согласился Майк, — если, конечно, ты доживешь до этой минуты.

Это был удар ниже пояса, но Харриган не стал бороться с соблазном. Черт возьми, хоть что-то он мог себе позволить?!

Лицо Гарбера начало меняться. Из светло-розового оно стало пунцовым, затем медленно побледнело, а в глазах появилась растерянность.

«Ну, слава богу, этот индюк наконец-то понял, что мы отправляемся не на прогулку по магазинам, — удовлетворенно подумал Майк. — Интересно, а он хоть раз попадал в серьезную передрягу, а? Нет, не учебную, а самую настоящую?»

— Какое оружие мы берем с собой? — вдруг вновь подал голос Датч.

— Ммм… — Гарбер замялся. — Специальные автоматы, заряженные жидким азотом.

И Харриган ощутил, что по его спине пробежали мурашки. Азот? Жидкий азот? Так значит, они…

— Постойте, — голос его внезапно стал сиплым, — ты говоришь, жидкий азот?

— Совершенно верно, — кивнул фэбээровец.

— Значит, вы не собираетесь убивать Хищника? Вы опять попытаетесь поймать его? Так что ли, мать вашу?

— Не совсем. — Гарбер опустился в свое кресло. — Это будет зависеть от обстоятельств. Если нам удастся заполучить его, это будет хорошей добавкой к спасению полярников. Если же нет… Ну что ж. Но в любом случае, такое оружие надежнее огнестрельного. Не так ли, Датч? Из обыкновенного автомата надо попасть в какие-то точки на теле Хищника, чтобы — самое малое! — ранить его! Вы ведь рассказывали Кизу о том, как ваши парни устроили чуть ли не третью мировую войну, там, в джунглях. И, тем не менее, не смогли убить это существо.

— Да, — Датч кивнул, — только мои люди не устраивали войны, они просто стреляли. Не зная в кого и насколько быстро Хищник передвигается. Но, в основном, вы правы.

Майк ничего не понимал. Ладно, черт с ними, допустим, Бюро поймает Хищника и доставит его в свои лаборатории. Что тогда? А тогда вот что… В один прекрасный момент это существо вырвется, — люди просто не смогут удержать его под контролем, — и тогда устроит настоящую бойню. Во-первых, оно окажется вдали от корабля, и не будет шансов добраться до него. Тогда эта тварь начнет убивать всех, до кого сможет дотянуться. Во-вторых, где гарантия, что соплеменники — или уж как их там еще называют — этого урода не примчатся сюда освобождать приятеля? Черт возьми, тогда начнется такое, что ад покажется отелем на Гавайях. Нет, — мать их так! — этого он, Майк Харриган, не допустит. Эти сволочи хотят спасти четверых, чтобы потом погубить сотни, да что там сотни, тысячи, миллионы людей. Дерьмо собачье! До него вдруг дошла простая и страшная истина. Они вовсе не собираются никого спасать. Им не важно, живы эти полярники или нет. Конечно, если ФБР знало о наличии опасности и молчало — двенадцать лет! — то вывод напрашивается сам собой. Для них люди — расходный материал. Как там говорил Киз? «Благодаря ему у нас может начаться новая научно-техническая эра!..» Мать вашу! Отловить эту тварь, вскрыть ее, как куклу, распотрошить к такой-то матери, и достать из нее… новое, отличное, совершенное оружие. Люди — хуже зверей. Как же мы стараемся прикончить друг друга! Прямо из кожи лезем вон. Готовы расцеловать в задницу любого, кто даст нам такое оружие, которого нет ни у кого. Да что там, мы этого парня национальным героем сделаем, мать его! А то, что при этом погибнут люди, так на это наср…ть! Сотней человек больше, сотней меньше — плевать! Зато уж надаем по башке любому, кто начнет задирать свой сучий хвост! Майка трясло от ярости…

* * *

… и Датч это заметил.

— Ты слишком эмоционален, приятель, — сказал он тихо. — Никто ведь не может тебя принудить делать то, чего ты делать не хочешь, верно?

И улыбнулся.

Глава 5

Хищник изучал свой трофей. Отличный череп. Этот человек не испугался. Он даже попытался убить его из своего жалкого оружия. И тем не менее, Хищник победил. Возможно, встреться они в бою не здесь, а в более удобном для человека и для него месте, охота могла бы быть куда более захватывающей. Но не сейчас. Конечно, люди научились воевать в привычных для них условиях, а оказавшись в нестандартной ситуации, потеряли голову. И это лишний раз доказывает, что они — существа низшего порядка, не умеющие быстро приспосабливаться к окружающей среде, в отличие от расы Хищника. Суперохотников. Лишившись элементарного средства передвижения — веревки люди растерялись. Наверное, противники охоты могли бы возразить, что земляне поставлены в заведомо невыгодные условия, но разве в этом дело? Если люди целиком зависят от случая, значит, они не способны мыслить, бороться за существование. Агрессивные проявления у них на уровне инстинктов, и это тоже надо учитывать. Немощные, жалкие существа. Земляне недостаточно развиты физически, неуклюжи, небоеспособны. Та легкость, с которой ему удалось добыть черепа для своей коллекции, разочаровала его. Слова наставников об опасности и коварстве людей не подтверждались. Когда он вернется, запись, сделанная бортовым компьютером, будет лучшим доказательством никчемности людей. Все ждут результатов этой охоты. Он сейчас решает судьбу слабого народца. Людей. И он все больше убеждался в этом.

Хищник еще раз осмотрел череп. Да, это очень хороший, крупный экземпляр. Он станет одним из самых почетных в его коллекции. Память о первой охоте. Черные глазницы уставились на Хищника своими провалами.

Снежная крупа оседала на кости, но не таяла, а собиралась холмиком. Хищник взял стоящий рядом баллон со специальной желеобразной массой, снял герметичную крышку и, осторожно опустив череп внутрь, закрыл ее вновь. Эта масса предотвратит трофей от повреждений.

Зарыв баллон в снег. Хищник поставил на нем радиационную метку. Он без труда отыщет свои трофеи, когда охота будет закончена. Этот способ был гораздо экономичней, чем переходы к кораблю, хотя тот и находился на достаточно близком расстоянии. И дело не в энергозатратах, но оставался еще такой фактор, как след на снегу. Обычно Хищник передвигался длинными прыжками, в результате чего следы его ног находились не ближе десяти футов друг от друга, а интенсивность осадков давала все основания предполагать, что отпечатки на снегу пропадут через несколько минут по земным меркам. Но Хищник все равно не рисковал. В этом и заключался основной принцип охоты: не только взять трофеи, но и уцелеть самому.

Он даже рискнул показаться людям без камуфляжа. Да еще и сразу двоим вооруженным особям. Один из них убежал, а череп второго Хищник только что зарыл в снег.

Станция вновь замерла. Прошло два часа с того момента, когда он убил вторую жертву, и почти одиннадцать с начала охоты. Для него время не имело значения. Хищник мог выслеживать добычу сутками. Система автономного жизнеобеспечения давала ему все необходимое, кроме пищи. Это тоже было правилом: каждый охотник добывает еду сам. Но уж этого-то у него было вдоволь. Несколько часов назад Хищник съел один из трупов и нашел мясо довольно вкусным и питательным.

Теперь же, готовый к дальнейшим действиям, он ожидал, когда кто-нибудь из людей вновь отважится выйти наружу. Сюда, навстречу своей смерти. Или пока их силуэты не проступят темными пятнами в красно-оранжевой атмосфере жилого комплекса.

Ветер завывал по-прежнему сильно, то становясь тонким, едва различимым даже для рефлексоров Хищника, то басовым и злобным. Мутный диск солнца чуть проглядывал сквозь синюю пелену снега. Для инфракрасного восприятия охотника весь мир казался сине-серным, лишь тепло, — означающее будущих жертв, светилось красно-желто-белыми тонами.

Пошел двенадцатый час охоты.

Глава 6

Джеймс, сидя на своей кровати, тяжело смотрел в потолок. Он не поднимал голову, а глядел исподлобья, и от этого лицо его было жутким, словно у трупа. Нижняя челюсть отвисла и выдавалась вперед. Руки безвольно лежали на животе, длинные ноги скрещены.

Бэт, ссутулясь, сидела рядом с передатчиком, слушая эфир.

Бонни резкими дергаными движениями наполняла патронами магазин винтовки, а затем так же нервно опустошала его и принималась за работу снова.

Пол, положив «меверик» на колени, наблюдал за входной дверью. Время от времени он вставал и делал несколько шагов по комнате.

Температура поднялась до ста сорока восьми, и все они обливались потом.

Каждый думал о чем-то своем. Тишина, нарушаемая лишь урчанием температурного регулятора, казалась наэлектризованной, словно под потолком висела грозовая туча, которая с минуты на минуту должна была разразиться молниями.

Первой не выдержала Бонни. Швырнув ружье на кровать, она зло спросила:

— Ну, и долго мы будем так сидеть, а?

— А ты можешь предложить что-нибудь получше? — ответил вопросом на вопрос Пол. Сейчас ему было плевать на вежливость.

— Нет, мать твою, не могу! — взвизгнула девушка. — Но я не хочу больше сидеть и ждать! Не хочу!!!

В ее голосе звучали истеричные ноты.

Джеймс медленно повернул к ней голову, хотя глаза его по-прежнему смотрели в потолок, и от этого взгляда Бонни стало не по себе.

— Перестань смотреть на меня так! — заорала она. — Прекрати!

На губах Уанголлса появилась диковатая улыбка. Нижняя челюсть так и осталась выпяченной вперед, отчего оскал стал похож на зловещую гримасу.

— Что ты пялишься на меня, ублюдок? — продолжала вопить Бонни. — Где твое ружье? Ты бросил его? Ты бросил его! — победно возвестила она, тыча в Джеймса пальцем. — Ты бросил его и смотался, когда эта тварь убивала Мэла! А ты? — Бонни повернулась к Полу. — Какого хрена ты здесь из себя строишь? Почему не пойдешь и не убьешь это чудовище? Ну ладно, этот придурок, — еще один тычок в сторону Джеймса, — спятил. Но вы-то в своем уме! Придумайте, как нам выбраться отсюда, мать вашу! Я не хочу больше ждать!!! Слышите? Не хочу!!!

— Мы все уберемся, когда придут спасатели, — спокойно ответил Пол.

— Черта с два они придут, мать твою! — Бонни вскочила. — Прошло больше одиннадцати часов, где они? Нам нужно вырваться отсюда самим. Эти траханые спасатели могли заблудиться, провалиться в торос, их могла дожрать еще одна такая же гадина!

— Нельзя выходить на улицу, — Пол изо всех сил старался сохранить самообладание. — Там — смерть! Чудовище.

— Оно могло уйти!

— Нет. Ты не хуже меня понимаешь, что это — самообман, Без вездехода у нас нет никаких шансов выбраться. И починить его шансов тоже нет. Выход один — ждать.

Он вздохнул и перехватил поудобнее ружье.

— Да, оно ждет нас, — вдруг глухим голосом затянул Джеймс. — Оно там, и ждет нас. Тук-тук. Не открывай, за дверью смерть.

Лицо Бонни вытянулось, приняв землистый оттенок.

— Господи боже! — выдохнула она. — Да он, кажется, и правда, спятил…

— Я вижу, вижу, оно уже тут. Уже тут. Эта сука уже тут, — голос звучал с какой-то страшной монотонностью. В нем не было оттенков. Как и глаза Джеймса, он казался безжизненным и жутким. — Сейчас оно придет сюда и сожрет нас всех, сожрет нас всех.

Бонни вдруг подскочила к нему и, коротко размахнувшись, ударила в лицо. Голова его мотнулась, с тупым звуком стукнувшись о спинку кровати. Из рассеченного затылка пошла кровь. Не правдоподобно алые капли падали на белую наволочку, оставляя на ней темные пятна. Самым ужасным было то, что Джеймс не перестал улыбаться. Мертвый оскал сидел на губах, словно нарисованный. Но монотонная скороговорка прекратилась. Глаза сумасшедшего вновь уставились на Бонни, и та невольно попятилась.

Ей стало страшно. А если они все сойдут с ума? Так же, как Джеймс, в одно мгновение? Господи, как страшно! Она отступала, пока не врезалась бедром в стол. Стаканчик с ручками опрокинулся на пол, кто-то схватил ее за плечо, и Бонни, вздрогнув от неожиданности, закричала.

Это был Пол.

— Успокойся, — сказал он, слегка встряхивая девушку. — Успокойся. Нам всем страшно не меньше, чем тебе.

— Господи, Пол, он так смотрит… — испуганно заговорила девушка. — У него такие жуткие глаза…

Она уже и сама не знала, чего боится больше — твари, караулящей на улице, или сумасшедшего, сидящего здесь, в комнате.

— Ничего страшного, — подбодрил он ее. — Это от испуга. Стресс. Скоро пройдет, и Джеймс снова станет нормальным парнем. Таким же, как раньше.

Бэт коротко взглянула на них и вновь вернулась к прерванному занятию. Она напряженно прослушивала все частоты, но эфир был пуст. Только слабый однообразный гул звучал в наушниках, ровный и пугающий.

— Нет, — Бэт повернулась к Полу. — Совсем ничего. Вообще. Можно подумать, что все вымерли.

— Наверное, это буран, — предположил он. — Радиоволны глушатся атмосферными помехами.

— Господи, что же нам делать? — вновь простонала Бонни.

— Я думаю, мы поступим так, — Пол посмотрел на нее. — Подождем еще дватри часа и, если спасатели не появятся, попробуем снова добраться до вездехода. Возможно, следующая попытка будет более удачной. А пока нужно сидеть здесь и не высовывать носа на улицу. Если эта тварь до сих пор не вошла сюда, значит, она не войдет и дальше. Может быть, ей страшны высокие температуры. Скажем, она боится жары. Тогда внутри комплекса мы будем в безопасности…

— Нам не выдержать три часа, — жестко возразила Бэт. — Температура постоянно растет. Не очень быстро, но достаточно, чтобы доконать нас за такое время. Сейчас уже, наверное, не меньше 151, а через пару часов мы здесь будем, как в духовке.

— Ложись на пол. Там температура ниже, — посоветовал Пол. — Конечно, это еще не спасение, но, я думаю, мы продержимся.

Бэт кивнула. Да, хорошо, она ляжет на пол. Так, действительно, будет легче дышать. Девушка не обманывала себя. Ей казалось, что отсюда нет выхода. Существо, которое находится за дверью, слишком сильно. Вряд ли им удастся выбраться. Но она так же понимала: единственное, что они могут сделать для себя — сохранять спокойствие. Должен быть кто-то главный, и все обязаны подчиняться ему. Так уж получилось, что этим главным стал Пол. А значит, она. Бэт, станет поступать так, как он говорит.

— Хорошо, — сказала девушка, — если ты думаешь, что так будет лучше, я готова.

Она опустилась на колени и легла ничком на пол.

— Ты тоже, — Пол повернулся к Бонни. — Лучше будет, если и ты последуешь примеру Бэт.

— Да пошли вы, — вдруг вскинулась она. — Я еще не сошла с ума! Ты что, Пол, действительно, считаешь, что ТАКИМ способом мы защитимся от жары? Дерьмо собачье! Нам нужно добраться до вездехода! Сейчас!!! Немедленно!!!

Бонни оправилась от шока, и теперь ее лицо стало упрямым и жестким.

— Перестань! — Пол снова схватил ее за плечи и тряхнул. — Это единственный разумный выход! Мы еще не знаем точно, где сейчас спасатели! Возможно, они уже на подходе!

— А я тебе говорю, это — дерьмо собачье! Никаких спасателей нет! Понимаешь? Нет!!!

* * *

Хищник перемещался вдоль стены жилого комплекса. Сейчас он уже мог различать силуэты людей. Пока не совсем отчетливо, — температура еще не достигла того уровня, когда их фигуры явно проступят на экране боевого шлема, — но уже вполне достаточно для того, чтобы выбрать цель. Теперь стена станции выглядела для него многоцветной и яркой. От чисто-белой у потолка до бордовой у пола. Люди же смотрелись на ее фоне темно-красными размытыми пятнами. Тем не менее, Хищник уже видел их и даже смог сосчитать: четверо. Четыре жертвы, четыре будущих трофея. Один из людей сидел на своем ложе. Он находился ниже остальных, и Хищник едва различал его.

Датчики считывали показания температур, силу и скорость ветра, расстояние до целей, автоматически выбирали и просчитывали наиболее удобную для нападения позицию.

Хищник точно следовал этим указаниям. Бортовой компьютер корабля никогда не ошибался. На дисплее шлема стена комплекса перемещалась влево, поворачиваясь к охотнику своей широкой стороной.

Сканер увеличил изображение, повинуясь мысленному приказу Хищника. Картинка приобрела четкость, хотя недостаточную для определения полового различия жертв. Он остановился, глядя на передвижение целей. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять: люди нервничают. Судя по всему, они напуганы и растеряны. Лучше всего Хищник видел головы, плечи и верхнюю часть груди людей, ниже, до бедер, тела представлялись дымчатыми облаками, почти сливаясь с окружающей средой. Еще ниже они вообще становились невидимыми. Это была временная трудность. Неравномерное распределение тепла в атмосфере Земли немного осложняло задачу Хищника. Однако это вовсе не значило, что она становилась невыполнимой. Вскоре воздух прогреется до такого состояния, что он сможет без труда видеть людей целиком, с головы до ног.

Хищник уже наметил себе цель и знал, каким именно образом поразит ее. В том, чтобы забрать свой трофей, он тоже не видел затруднений.

На какую-то долю секунды ему даже стало скучно. Все происходило слишком просто. Земляне вовсе не пытались сопротивляться, и это разочаровывало Хищника. По рассказам наставников и видеоматериалам он представлял людей более отважными существами. Но ошибся. Конечно, если бы эти существа оказались его единственными жертвами. Хищник не стал бы делать подобных выводов. Но те, другие, тела которых лежали в холодильном отделении корабля, вели себя ничуть не лучше этих. А значит, данный случай не исключение, а правило. Скорее всего, бойцы, настоящие бойцы, — редкость для планеты под названием Земля.

Земляне предпочитали прямому контакту воздействие на расстоянии. Даже в своих междуусобных войнах они старались избегать столкновений, а пользовались различными механизмами. Бомбы, пушки, танки… В мире Хищника подобных орудий не существовало, но он все-таки знал, что стоит за этими понятиями. Люди помимо всего оказывались еще и трусливыми, ибо только трусостью можно было объяснить нежелание встретиться с противником лицом к лицу. Раса Хищника признавала только прямую борьбу. Война ума, умения, силы и ловкости. Охотясь, они руководствовались кодексом охотников. В частности, не убивали самок, вынашивающих детенышей. Но в мире Хищника не существовало массовых войн. Если один воин питал неприязнь к другому, то они дрались, не втягивая в схватку никого. Один на один. Патологическую жестокость людей Хищник относил к области инстинктов. Например, то, что в своих конфликтах люди безжалостно уничтожали самок, самцов-стариков и детей, вселяло в Хищника если не ненависть к этой расе, то брезгливое презрение — точно. Только слабые существа способны на подобное. По Вселенскому кодексу охотников подобные поступки карались смертью.

В этой охоте ему отводилась хотя и почетная, но не очень приятная роль. Он должен был убивать всех, не делая различий, в нарушение правил. Жестокая необходимость, продиктованная соображениями безопасности его расы. Важно заставить людей максимально проявить их умственные и физические способности, выявить степень агрессивности и сообразительности.

Хищник, наконец, занял наиболее выгодную для атаки позицию. Рука его опустилась к бедру, извлекая из походного пояса боевой бумеранг.

Это не было бумерангом в привычном для людей смысле. Оружие представляло собой метательный диск, отточенный до фантастической остроты. В момент запуска края его раскалялись, что позволяло преодолевать достаточно сложные препятствия, не снижая режущих качеств.

Хищник проверил готовность диска к броску и поднял глаза. Вместо четырех человек в комнате осталось трое! Он спешно просканировал открытое пространство между собой и комплексом. Пусто! Это могла быть засада. Возможно, люди поняли, что он рядом и готовится к схватке.

Хищник насторожился. Его тревожила неясность. Один из людей пропал. Может быть, это и есть коварство, о котором его предупреждали наставники? Сменив спектр восприятия с инфракрасного на ультрафиолетовый, он еще раз просканировал снежную пустыню. Нет. Никого. Однако надо быть осторожным. Прошлая экспедиция провалилась из-за того, что охотник проявил небрежность, недооценив людей.

Но не только это заставило Хищника почувствовать тревогу. Пропал именно тот человек, которого он наметил убить. Возможно, земляне научились воспринимать телепатические импульсы? Ведь все команды, управляющие сканером и оружием, системами жизнеобеспечения и внутренней связи отдавались телепатически. Если люди могут распознавать телепатемы, это означает гибель. Любой его шаг станет известен им прежде, чем удастся что-либо предпринять.

Но разве не за этим ты здесь? Охота обостряется, люди начинают делать какие-то шаги для своего спасения. Ну что же…

Хищник воинственно заурчал, поднимая бумеранг для броска. Края диска раскалились, став пунцово-красными. Синие снежинки, попадая на него, шипели, превращаясь в капли влаги, а затем испарялись без следа…

* * *

…Бонни подняла винтовку и прижала к животу. Палец ее нащупал курок, а ладонь плотнее обхватила ложе.

— Пол, ты можешь нормально соображать? Подумай сам! Здесь мы не в меньшей опасности, а, может быть, даже в большей! Если добраться до вездехода, то мы… — она оглянулась на все еще сидящего Джеймса, — то я смогу починить его и… тот вариант, что предлагал Мэл… Можно будет отъехать от лагеря. Так, по крайней мере, мы увидим эту суку, если она захочет подобраться к нам!

— Она уже здесь! — вдруг снова затянул Джеймс, глядя в потолок. — Она рядом и ждет, чтобы убить нас. Ждет, ждет, ждет. И оторвать нам башку…

— Заткнись! — заорала на него Бонни, угрожающе поднимая ружье. — Или я оторву тебе башку раньше, чем это сделает чудовище, понял?

— Бонни, успокойся! — крикнул Пол, хватая ружье и поднимая ствол к потолку, на случай, если она все же нажмет на курок. — Успокойся! Господи, да что с вами произошло? Почему я должен уговаривать вас сделать это? Ложись на пол, быстро!

Ему было очень тяжело говорить. Жаркий воздух выворачивал Пола, как умелая хозяйка отжимает белье, выдавливая всю влагу из упрямого тела. До капли. Едкий пот стекал по разгоряченному лицу, попадая в глаза, разъедая их, словно кислота. От жары у него кружилась голова, и Полу показалось, что сейчас он упадет в обморок. Его поражала выносливость Бонни. Создавалось ощущение, что она вообще не чувствует жары. Даже лицо девушки покраснело меньше, чем у остальных.

Бэт, сидя у стены на полу, молча наблюдала за перебранкой. Ей давно хотелось посоветовать Полу послать эту дерьмовую дуру к такой-то матери вместе с ее амбициями, но она понимала: подобное предложение лишь подольет масла в огонь конфликта, а не ослабит его. Поэтому Бэт молчала.

— Все! Я сказала, все, мать вашу! — Бонни неожиданно отступила к стене, выставив «меверик» перед собой. Ствол был направлен в грудь Полу. Палец, лежавший на спусковом крючке, побелел от напряжения. — Я ухожу. И вы не сможете помешать мне. Если уж вам охота сдохнуть здесь — пожалуйста, мать вашу! Пусть эта тварь перебьет вас всех. Пусть. Но я умирать не собираюсь! Слышите вы? Я иду к вездеходу. Кто-то хочет пойти со мной?

Бонни посмотрела на Бэт, но та ненавидяще наблюдала за ней, не предпринимая попыток подняться.

Пол вздохнул.

— Нельзя выходить на улицу. Ты погибнешь.

— Черта с два, мать твою! — завизжала девушка. — Черта с два!!! Скорее вы все подохнете!!!

— О'кей, — Пол поднял руку. — О'кей. Если ты так настаиваешь, я пойду с тобой.

— Ты? — глаза Бонни сузились. Теперь они стали похожи на две тонкие щели с черными точками зрачков. — Что это ты вдруг меняешь решение, а, Пол?

— Черт, — он вытер пот со лба, — да потому, что если ты отправишься одна, этот урод наверняка прикончит тебя… а так у нас будет хоть какой-то шанс…

— Хм… — Бонни несколько секунд подозрительно смотрела на стоящего в двух шагах Пола. — Ладно, — наконец согласилась она. — О'кей, пошли вместе. Возможно, ты в чем-то прав…

…Хищник никак не мог уловить момент для броска. Двое людей то и дело передвигались, не давая ему прицелиться. Конечно, реши он воспользоваться импульсным оружием, все было бы гораздо проще, но разряд не пробьет и стену, и человека одновременно. Пришлось бы делать два выстрела, а он не хотел рисковать.

Внезапно люди замерли, и в ту же секунду Хищник метнул бумеранг. Серебристо-белая молния быстро полетела к желто-бордовому куполу станции…

* * *

— …Давай, — закончила Бонни.

— Хорошо, только надену куртку и маску. Пол сделал шаг вперед и вдруг резко ударил по винтовке снизу вверх. Грохот выстрела слился с яростным криком девушки. Клубы порохового дыма поплыли в жаркой атмосфере комнаты.

— Ублюдок!!! Ублюююююююююююю… Он схватил ее за руки, лишая возможности передернуть затвор. Бонни зарычала, извиваясь, пытаясь вырваться.

— Пусти меня, сукин сын!!! Пусти меня, сволочь!!!

Ее колено резко вонзилось Полу в пах.

— Аргх! — воздух из груди вырвался вместе с криком. Весь, до капли. Белый раскаленный шар боли вспыхнул у него в животе. Несколько мгновений он даже не мог дышать, только открывал рот, стараясь впустить липкий жаркий воздух в сморщенные легкие.

— Сукин сы… Вопль Бонни оборвался так внезапно, словно кто-то невидимый заткнул ей рот.

Секундой позже Пол ощутил невыносимую боль в лице. Казалось ему провели раскаленным прутом по щеке и подбородку. Что-то густое хлестнуло в глаза, и он разжал руки. В ушах звенело, но сквозь этот тупой неприятный звон Пол услышал какой-то жуткий хрип.

Горячая жижа стекала по носу, губам, щеке, срываясь с подбородка тяжелыми каплями. Он физически ощущал, как они падают на пол.

Рядом тонко и страшно закричала Бэт. В ее голосе звучал такой неподдельный ужас, что Полу стало жутко. Мороз прошел у него по коже, а волосы встали дыбом. Он принялся торопливо протирать глаза.

А за спиной неожиданно захохотал Джеймс. Это напугало Пола еще больше.

— Что случилось?!! Что случилось?!!! — хрипло заорал он, холодея от ужаса.

Смех Уанголлса сводил его с ума. В нем звучала дикая страшная сила. Это был смех окончательно сошедшего с ума человека, и Полу показалось, что если он сейчас же, сию же секунду, не откроет глаза, то Джеймс бросится на него и вцепится зубами в шею.

И Пол открыл глаза. Его одежда, руки, лицо, все было залито кровью. Но самым страшным было не это.

Бонни лежала на полу, и шеи у нее не было. Кровь хлестала из разорванных жил, каких-то сосудов и вен, торчащих в ране. Что-то острое, невероятно острое, срезало девушке шею, словно фрезой. Теперь ее голова держалась только на позвоночнике, заляпанном кровью и клочьями кожи.

А в стене станции белела узкая прорезь.

Несколько секунд Пол был не в состоянии даже пошевелиться. Его охватило странное оцепенение.

То, что увидели глаза, не мог переварить разум. Слишком фантастично и ужасно это выглядело. Такое не смогло бы сделать ни одно животное.

Кровь продолжала капать на пол, на его штаны, на рубашку, и он удивился. Подняв руку. Пол коснулся лица, чуть не закричав от боли. Нижняя губа и часть подбородка у него отсутствовали. Страшный резак, видимо, задел и его, когда убил Бонни. В голове у Пола возник странный вертящийся золотистый поток, колени подогнулись, и он рухнул на пол, потеряв сознание…

* * *

…Транспортное отделение вездехода оказалось довольно узким. Виной тому была странная пирамида, накрытая брезентом. С первого взгляда стало понятно, что под материалом узкие и длинные ящики. Датч мог бы поклясться, что в них оружие.

Майк, похоже, тоже сообразил это и недобро ухмыльнулся.

— Ты смотри, мать их! Да мы с собой целый арсенал тащим! А этот сукин сын Гарбер утверждал, что кроме их сра…х пукалок ничего нет. Ты не находишь это странным, приятель?

Датч кивнул. Наверное, у ФБР были веские причины скрывать наличие оружия, раз Гарбер пошел на неприкрытый обман. Впрочем… прикрытый. Куском брезента.

Сидя на жестком сиденье, привалившись спиной к стене кузова, Датч пытался понять, каким же образом Хищник оказался в условиях, абсолютно непригодных для существования. Его существования. Насколько он помнил, Анна[5] рассказывала о том, что эти твари появлялись только в очень жаркие годы. И, кстати, — память вновь услужливо подсунула новый факт, — они ведь боятся воды. От влаги нарушается их защита. Тот, первый, стал видимым, как только выбрался из озера. Но буран опровергал факты. И вряд ли это случайность. Скорее всего, Хищник преследует какую-нибудь цель. Какую?

Датч вздохнул. Об этом можно узнать, лишь оказавшись на станции. И тем не менее, странно. Очень странно.

Двигатель натужно урчал, машина продиралась сквозь снежную круговерть. Люди, сидящие в транспортном отсеке, молчали. Все они понимали, какое задание им предстоит. Пурга царапала борта машины, словно когти огромного, опасного зверя, заметала обзорное окно, закрытое бронированными пластинами.

Датч вспомнил, как ругался Майк, отказываясь оставлять свой пистолет. Его ноздри раздувались, и он стал похож на огромного быка.

— Пошел ты в задницу, Гарбер, со своими проповедями, — безапелляционно заявил полицейский. — Ты можешь взять с собой что угодно, хоть водяной пистолет, но я с этой пушкой уже восемь лет, и она пока еще меня не подводила, ясно?

«Пушкой» оказался полуавтоматический «кольт» сорок пятого калибра. Серьезный мощный пистолет.

— Серьезная игрушка, — кивнул Датч, когда Майк прятал пистолет в наплечную кобуру.

— Конечно, — негр кивнул. — Все лучше, чем с их дерьмовыми брызгалками бегать. Я видел, как Киз попал из такой этому ублюдку грудь.

— И что? — поинтересовался Датч. Он уже знал ответ, но хотел удостовериться в собственном предположении.

— Ни хрена. Этот урод вел себя так, будто его окатили «Шанелью». И вообще, скажу тебе, ему, по-моему, глубоко нас…ть на наши пушки. На него надо бомбы сбрасывать, да и то не убьешь, небось, — негр покачал головой и добавил:

— Но все равно, с этой штукой я чувствую себя спокойней.

Он хлопнул себя по куртке.

Датч знал людей такого типа. Таким же был Блейн. Вспыльчивый, громкий, его всегда было чересчур много, но в деле он оказывался незаменимым. Да, собственно, каждый в его отряде незаменим. Был. Был незаменим. Но их уже нет. Они погибли двенадцать лет назад. Индеец-полукровка Билли, вечно травящий старые анекдоты Хоукинс, угрюмый молчун Мак, — кстати, очень похожий на Харригана, — и Пончо[6], парень со странным именем и характером, как наждачная бумага. Их всех убил Хищник. Один.

Вездеход тряхнуло. Со стоящей в дальнем углу кузова пирамиды ящиков сполз брезент, и Датч без труда прочитал на одном белую надпись: «Армия Соединенных Штатов». В тот же момент фэбээровец по фамилии Бредли вновь накрыл их.

— Гарбер, — Датч наклонился вперед, — что в этих ящиках?

Тот замялся, но все-таки ответил:

— Кое-что из оружия. На случай непредвиденных обстоятельств.

— Что?

Вопрос прозвучал как приказ, и фэбээровец заметно растерялся. Было видно, что ему очень не хочется отвечать. Тем не менее после минутной паузы Гарбер заговорил.

— Два пулемета М-60, пять винтовок М-16 и баллоны с жидким азотом. Еще ящик гранат. Но это только на самый крайний случай. Мы… должны постараться сделать так, чтобы станция осталась в неприкосновенности.

— Разумеется.

Датч вновь откинулся на стенку кузова. Он узнал все, что хотел, но от этого у него снова возникло странное чувство, что Гарбер скрывает какую-то информацию. С другой стороны, Датч был абсолютно уверен: спроси он Гарбера об этом прямо, тот сделает удивленные глаза и, конечно, солжет. В конце концов, Алан решил оставить на время свои сомнения. Если фэбээровец, действительно, попытается предпринять что-либо, они узнают все и так.

— Мы подъезжаем, — крикнул водитель. — Приготовтесь!

Казалось, вездеход покатил быстрее, предвкушая скорую развязку. Пока еще за снежной завесой нельзя было ничего различить, но, судя по времени, станция, действительно, должна быть совсем рядом. Минут пять — десять, решил Датч. Если, конечно, не случится никаких неожиданностей.

Двигатель взревел.

— Ну что, приятель, — полицейский быстро взглянул на него, застегивая молнию на куртке. — Надерем задницу этому ублюдку?

Датч пожал плечами.

— Мне кажется, нам не мешало бы прихватить парочку гранат. На случай непредвиденных обстоятельств, — добавил Майк, передразнивая Гарбера. — Их, сдается мне, будет предостаточно…

Глава 7

…Джеймс яростно вытряхивал содержимое стола на залитый кровью пол. Он не обращал внимания на тело Пола, вытянувшееся у стены, и Бэт, торопливо бинтующую голову раненого. Его мозг принял новое решение. Конечно, в том, что эта тварь убила Бонни, была вина Пола. Этот говнюк помешал ей уйти, и вот результат. Она умерла. Валяется в луже крови, как зарезанная свинья.

Джеймс хихикнул. Зло и отчетливо. Но и Бо тоже виновата. Нечего было орать тут. Решила идти — нужно было идти, а не стоять и не грозить своим дерьмовым ружьем.

— Черт! — он уже перетряхнул весь стол, но так и не нашел то, что искал.

Где же? Джеймс огляделся, стараясь определить место, где можно спрятать такую вещь…

Кинувшись к трупу Уэлча, Джеймс сорвал простыню и начал торопливо ощупывать карманы мертвеца.

— Ну где же? — бормотал он. — Черт, куда ты дел его, ублюдок?! Хочешь обмануть меня, да? Нет, мать твою! Нет. Нет. Нет. Ничего у тебя не выйдет! Я все равно найду его! Я найду его, куда бы ты не старался спрятать!

Пальцы выворачивали карманы, обшаривая куртку, поясной ремень. Лицо Джеймса исказила дикая гримаса. В глазах горел красноватый огонь.

Он точно знал, ЧТО ему нужно. Пистолет. Однажды, войдя в станцию, Джеймс увидел в руках Уэлча «пустынного орла». Старик заметил Уанголлса и быстро сунул пистолет в ящик стола. Но сейчас его там не было. Черт, мать его! Куда этот старый пердун подевал пистолет?!

Джеймс отлично разбирался в оружии. В какой-то момент своей жизни он понял, что пистолет — отличная, хромированная смертоносная игрушка, — дает огромное преимущество перед другими людьми. Тогда ОНИ начинают бояться тебя, а не ТЫ их. В этом-то все и дело. Да, именно в этом. Джей, совсем молодой парнишка, начал изучать оружие. Любовно и трепетно. Ему нравилось сжимать в руке тяжелую рифленую рукоять, ощущать холод стали под указательным пальцем. Неторопливо и мягко нажать на курок.

БАХ! БАХБАХБАХ!!! — он даже начал ходить в стрелковую школу вместе с одним из приятелей. Правда, это было чуть позже.

Самое фантастически-прекрасное чувство в жизни — рывок пистолета в момент выстрела. Грохот и запах пороха. Удивительно красивое зрелище — синесерый дымок, поднимающийся от раскаленного ствола.

А потом он получил охотничью лицензию. Охота была вторым по силе ощущением. Торжествующий вопль частенько вырывался из груди Джеймса, когда мертвый зверь валился на землю, еще дергая ногами в предсмертной агонии. Ему не нужно было мясо. Его привлекал сам процесс выслеживания и умерщвления дичи. Нравилось смотреть на животное сквозь диоптрику телескопического прицела. Выбирать место, куда через секунду вонзится пуля.

Нет. Он опять ничего не нашел. Старый ублюдок спрятал пушку слишком хорошо.

Джеймс еще раз огляделся. Не отдавая себе отчета, поднес палец ко рту и принялся грызть ноготь. Тяжелый взгляд скользил по комнате.

Куда же этот педик мог убрать пистолет? Зубы его клацали, обкусывая ногти. Брови сошлись у переносицы.

А может, эта тварь Бэт вытащила его, когда они с Мэлом ремонтировали вездеход? Точно. У них ушло чертовски много времени на то, чтобы починить ср…ю колымагу. Часа четыре. И Бэт спрятала пистолет. Конечно.

Он повернулся к девушке.

— Отдай пистолет. Отдай мне этот чертов пистолет. Она не обратила на его слова никакого внимания. Ее руки продолжали двигаться, наматывая бинт слой за слоем на страшную рану Пола. Рядом стояла открытая аптечка. Тут же упаковка пластиковых шприцев и несколько ампул с транквилизаторами и болеутоляющими препаратами.

— Ты слышала, что я сказал? — молчание девушки выводило Джеймса из себя, нарушая и без того шаткое равновесие его мозга. — Отдай мне пистолет!!!

— Я не знаю, где он, — коротко ответила Бэт, не прекращая бинтовать Пола.

— Врешь! Ты врешь, мать твою!!! Отдай мне этот чертов пистолет, или я сверну тебе шею, сука! Отдай мне пистолет!

Он сделал шаг вперед, и в ту же секунду Бэт оказалась на ногах. «Меверик», зажатый в ее руках, уставился своим единственным глазом-стволом Джеймсу в грудь.

— Слушай меня, — тихо и зло произнесла девушка. — Внимательно слушай! Если ты, ублюдок, еще раз откроешь свою поганую пасть, я тебя пристрелю, понял?

Ствол ткнулся Джеймсу в подбородок, и он испуганно попятился. Губы его мелко затряслись, как у обиженного ребенка. Шаг за шагом он отступал к кроватям, а Бэт стояла посреди комнаты с ружьем в руках.

— Ты понял меня, Джеймс? И учти, в следующий раз я не буду предупреждать. Просто нажму на курок. Запомни это хорошенько.

Она спокойно опустилась на прежнее место, положив «меверик» рядом с собой.

А Джеймс все пятился назад, пока не наткнулся на койку Уэлча. Он оступился и рухнул прямо на окровавленное тело. Хриплый вопль вырвался из его груди. Труп перевернулся, падая на пол. Матрас, а вместе с ним и Джеймс, сполз следом.

Бэт быстро обернулась к нему, протягивая руку к ружью, но, поняв в чем дело, вновь принялась за работу. Перевязка была закончена, и сейчас девушка набирала в шприц болеутоляющее.

Джеймс вскочил на ноги и… тут же увидел пистолет. «Пустынный орел» лежал рядом с матрасом.

Наверное, старый кретин держал его под подушкой. Бросив короткий взгляд на Бэт, Уанголлс схватил пистолет и сунул в карман комбинезона, сразу почувствовав себя спокойнее. Теперь, по крайней мере, он может справиться с этой тварью. Джеймс все понял. Это существо не боится ружья, потому что «меверик» неудобен в обращении. А пистолет — как раз подходящее оружие.

Больше Бэт не сможет тыкать в него своей траханой пушкой. Он просто пристрелит ее. Как поросенка. Пустит этой суке пуле между глаз. Просто, как приготовить яичницу. Бах! И все. Никто не сможет помешать ему.

Бэт сделала укол, убрала медикаменты в аптечку, закрыла ее и повернулась к Джеймсу.

— Слушай меня, Джеймс. Сейчас ты возьмешь Пола, и мы все вместе отправимся в технический блок. Я буду прикрывать вас. Ты понял меня?

Ее глаза были похожи на черные узкие щелки, настороженно следящие за каждым движением сумасшедшего.

— Ты хочешь сказать, что я потащу его на себе? Так, что ли?

— Да, ты потащишь Пола на себе, — подтвердила она.

— Нет, — отрезал Джеймс. — Эта тварь тут же прикончит нас. Я не потащу его. Из-за какого-то урода она убьет нас обоих.

— Ты понесешь его, Джеймс, — жестко сказала девушка. — Ты понесешь его, даже если мне придется заставить тебя силой.

— Да ну?

Губы Уанголлса поползли вверх, обнажая оскал ровных белых зубов. В нем произошла какая-то перемена, хотя Бэт не могла понять, с чем это связано.

— Такая маленькая шлюха заставит меня сделать то, чего я не хочу? Джеймс захохотал. Изменился даже смех. Он стал глухим и скрипучим, словно шел из живота, поднимался к горлу и выходил наружу через треснувшую мембрану. — Ну-ка, посмотрим, хватит ли у тебя сил сделать это. Давай! Попробуй, сука! Давай!!!

Улыбка медленно сползла с его лица. Глаза опять закатились, почти исчезнув под верхними веками. Только хищный оскал остался на месте. Жуткая ухмылка злобного зверя.

* * *

Бэт осторожно протянула руку, взяла ружье и так же осторожно поднялась.

Между ней и Джеймсом было достаточное расстояние, и девушка надеялась, что успеет нажать на курок, если сумасшедший бросится на нее.

— Не вынуждай меня сделать это.

Голос дрожал от напряжения. Бэт понимала: Джеймс в таком состоянии, что подмечает любую мелочь и может принять это за слабость. Тогда он попытается отобрать у нее оружие, а она…

Она убьет его. Для Бэт подобный поступок значил очень много. Тут был еще один фактор: Джеймс нравился ей. Бэт не могла бы сказать: «Я влюблена в него», но симпатия, которую вызывал Уанголлс, значительно отличалась от возбуждения, поднимавшегося в груди девушки при виде красивых мужчин.

Тем не менее, она осознавала еще и то, что нынешний Джеймс не похож на прежнего. Ее познания в медицине были недостаточными для установления психиатрического диагноза, иначе бы Бэт насторожилась гораздо больше. Сейчас девушка объясняла странное поведение Уанголлса стрессом. Нервным срывом, и именно поэтому она не была уверена в том, что сможет выстрелить. Но ей хотелось верить.

«Меверик» чуть дрогнул в руке, однако Бэт понадеялась, что Джеймс не заметил этого.

Он застыл, а затем… словно невидимой влажной губкой провели по его лицу, стирая страшный грим, под которым оказалась нормальная человеческая улыбка. Джеймс чуть наклонился назад и кивнул.

— О'кей. Конечно. Мы все доберемся до вездехода. На нем можно уехать. Двигатель сильно барахлит, да и коробка передач ни к черту, но уехать можно. Разумнее было бы устранить эти неисправности, но ведь у нас нет времени?

— Да, — облегченно вздохнула Бэт. — Теперь у нас нет времени. А ты уверен, что вездеход доползет хотя бы до одной из баз?

— До Фарадея вряд ли, а до Брауна вполне возможно, — Джеймс не отрываясь, смотрел ей в глаза. — Но даже если он накроется по дороге, все равно его будет безопаснее подлатать там, чем под присмотром этой твари.

— На морозе? — в голосе Бэт прозвучали недоверчивые нотки. — В буран и на морозе?

— Я понимаю, это чертовски сложно. Чертовски, — он кивнул. — Но разве лучше ждать смерти? И потом… ты не чувствуешь запаха?

Уанголлс втянул носом горячий воздух. Девушка последовала его примеру и почувствовала сладковатый запах разлагающейся плоти.

— Трупный яд, — объяснил Джеймс. — Уэлч почти уже совсем… Через час, максимум полтора, мы умрем, если не уйдем отсюда. А еще раньше может погибнуть Пол. У него кровоточат раны, а этот яд действует гораздо сильнее через кровь.

Голос его лихорадочно вибрировал, а глаза стеклянно поблескивали. Но лицо было лицом прежнего Джеймса.

— Это несоответствие вызывало у девушки ощущение тревоги, однако она решила, что их намерения совпадают, а значит, какое-то время ей ничего не грозит. Даже если он что-то задумал, скорее всего, это произойдет после их отъезда. Но тогда у нее в руках будет ружье. Сейчас же самое главное выбраться отсюда, с этой дерьмовой станции. Проклятое чудовище перебило почти всех. Пол лишь чудом остался жив.

— Хорошо, — сказала она после секундной паузы. — Мы идем вместе. Ты несешь Пола, а я вас прикрываю.

— Да, — Джеймс начал натягивать куртку, искоса поглядывая на стоящую с ружьем в руках девушку.

— И будь осторожен, — добавила Бэт. — Если оно так легко пробивает стены, то запросто может убить этой штукой и нас, О'кей?

Он вновь улыбнулся своей стеклянной улыбкой.

— О'кей…

Глава 8

…Хищник своим чрезвычайно тонким слухом уловил звук работающего двигателя. Он повернул голову, включая анализатор и систему идентификации. Через секунду компьютер начал выдавать длинные столбцы информации: «Расстояние до источника — около семисот ярдов. Источник — идентификации не поддается. Данных нет».

Хищник решил, что это какая-нибудь спасательная экспедиция, возможно, идущая на выручку этим людям. Ситуация принимала неожиданный оборот.

Кто бы ни были люди, сидящие в машине, они наверняка подготовлены лучше, чем те, в жилом блоке. А значит, охота может приобрести более динамичный характер. Если удастся вывести из строя машину, то люди вообще останутся без средств передвижения. Может быть, это вынудит их предпринять какие-то действия.

Хищник гордился своим третьим трофеем. Такой бросок сделал бы честь любому охотнику его расы. Одна жертва мертва, вторая ранена, и, судя по всему, тяжело.

На языке людей подобный удар называется «дуплет». Малопонятное сочетание звуков, непривычное для голосового аппарата Хищника. Тем не менее смысл его был ясен.

Звук немного приблизился, и он попытался просканировать изображение. На дисплее возникло блеклое нечеткое пятно.

Компьютер, управляемый телепатическими приказами, пытался обработать информацию, но пока не очень успешно — машина находилась слишком далеко, учитывая атмосферные осадки. Сама по себе она опасности не представляла, и Хищник на какое-то время переключил внимание с нее на комплекс. Он надеялся убить еще одну жертву до того, как спасатели приблизятся.

Ему нравилась сама ситуация. Он видел, что люди нашли способ маскировки. Не умея обнаружить его, они стали скрываться сами. И для этого им вовсе не требовалась аппаратура или камуфляж. Земляне просто отыскивали участки, где температура воздуха была примерно равной с температурой тела, и оставались там. В жилом комплексе таким местом являлась довольно широкая полоса, поднимающаяся от пола примерно на два фута. Они ложились и становились практически невидимыми для сканера.

Тут же Хищник сделал вывод, что умственные способности людей таят в себе огромные несоответствия. Например, он не мог понять, почему некоторые особи прибегают к маскировке, а остальные нет. Или, почему люди без всякой видимой причины встают, обнаруживая себя.

Хищник был склонен объяснять это неустойчивой психикой, хотя, возможно, это было не так. По крайней мере, компьютер не давал никакой информации.

Вытянув вперед руку, он выстрелил передвижной трос. Серебристый наконечник легко покрыл расстояние, отделяющее метеовышку от технического блока, и намертво прилип к стене, протянув за собой тонкую нить из сверхпрочного сплава. За снежным вихрем она была практически неразличима и тихо звенела под напором ветра. Слишком тихо для человека, но вполне нормально для Хищника.

Закрепив второй наконечник на крыше вышки, он заправил нить в специальный паз на поясе, оттолкнулся ногами и полетел по серебристой дорожке к техническому блоку. Весь путь занял у него не больше полутора секунд.

С помощью этого приспособления Хищник мог передвигаться, не оставляя следов в вязком снегу. Предосторожность, необходимая, когда имеешь дело с незнакомым противником, а те, кто ехал в машине, были незнакомыми. Он пока еще ничего не знал об их боевых качествах.

Опустившись на крышу техноблока. Хищник осмотрел жилое помещение.

В оранжевом мареве передвигались две человеческие фигуры. С точки наблюдения Хищника они выглядели темно-бордовыми пятнами.

Он знал: выйди люди на улицу, в более холодную среду, и их тела приобретут совсем другую расцветку. Обширную гамму — от красного до белого.

Но и сейчас ему ничего не стоило убить их. Только это было бы слишком просто. Подобный шаг не сделал бы ему чести, как хорошему охотнику. Так могли убивать дети, но не он — один из лучших охотников расы.

Шум двигателя приблизился, став более отчетливым. Машина появилась из черно-синей снежной завесы. Бело-желтый передок и темно-красный кузов. А в кузове… плохо различимые сквозь металл, силуэты людей. Хищник быстро сосчитал их. Шестеро. Крепкие, сильные особи.

Он отдал телепатическую команду, и сканер послушно увеличил их изображение до максимума. Система фильтров начала отсеивать сигналы теплового фона, очищая изображение людей, делая его более отчетливым, и резким.

На дисплее застыли статичные картинки, лица. Строение черепа, физиологические особенности. Компьютер жадно поглощал получаемую информацию, выдавая столбики цифр и символов.

«Цели: шесть.

Род: мужской.

Классификация: воины.»

Светлый маркер выделил зеленым высокую фигуру. Человек привалился спиной к стенке кузова.

Тотчас на экране появилась новая надпись:

«Имя: Датч Майор.

Степень опасности: наивысшая. Уничтожил охотника первого класса.

Время в Земном исчислении: 1985 год.

Предпочтительный климат: тропики.»

Маркер высветил вторую фигуру.

«Имя: Лейтенант Майк Харриган.

Степень опасности: наивысшая. Уничтожил охотника первого класса.

Время: 1995 год.

Предпочтительный климат: тропики. Способен вести боевые действия в многонаселенных районах.

По остальным целям информации нет.»

Хищник заурчал от восторга. О таком он мог только мечтать! Великолепная охота! Самая лучшая в истории его расы. Опасность только делает ее острее и интереснее. Убить двоих, сумевших победить представителей Хищников! Подобный поступок расценивается, как выдающийся. Таких случаев очень мало. Не более десяти за всю эру Великой охоты. Таких охотников почитают, их ставят в пример, они входят в совет старейших.

Хищник задрал голову и испустил боевой клич. Жуткий скрежещущий звук, заставивший вздрогнуть двоих землян в жилом комплексе…

Глава 9

…Майк Харриган пытался вспомнить подробности своей схватки с Хищником и… не мог. Все впечатления того вечера слились в одно кроваво-темное пятно, из которого выплывали отдельные куски, словно кадры, вырезанные из фантастического триллера. Кричащий Киз, направляющий ствол своего азотного ружья в грудь Хищника; блестящий, вращающийся с бешеной скоростью диск, полосующий говяжьи туши, и в конце с той же легкостью перерубающий фэбээровца на две половины; страшная пятнистая морда, ядовито-зеленая, с длинными подвижными клыками над зубастой пастью; ненавидящие желтые глаза в темных впадинах глазниц, две черные дыры вместо носа. Морда Хищника. Он сам, рассекающий охотничью сеть этой твари ее же оружием. Диск, убивший Киза, спас жизнь ему, Майку Харригану. Четыре мертвых тела в защитных костюмах. Обмякшие, скорчившиеся на влажном бетонном полу.

Перекошенная в жуткой гримасе морда Хищника, висящего на крыше дома. Из отрубленной руки сочится ярко-зеленая фосфоресцирующая кровь.

Воспоминания чередовались в странной, нелогичной последовательности, если это, вообще, можно было так называть. Никакой системы. Хаос в мыслях. Цветное мельтешение перед глазами.

Майк тряхнул головой, отгоняя от себя никчемную, бесполезную круговерть. Никакого смысла, никакой пользы. Он устроился поудобнее и огляделся. Гарбер уставился в одну точку на стене. Пальцы обеих рук сплетены в кулак. Вот они нервно разжались, снова сжались и опять разжались.

Майк улыбнулся. Все. Похоже, у храброго парня Сукиного Сына Гарбера очко играет. Вот так и бывает. Именно поэтому лейтенант Харриган отбирал себе в группу людей только лично. Только Джерри Ламберт, веселый болтун и очень толковый парень, перевелся к нему из… Откуда же он был? Черт…

Он с удивлением обнаружил, что абсолютно не помнит, где работал Джерри до Метро Дивижн.

Наверное, таково свойство человеческой памяти, подумал Майк, она отторгает то, что причиняет боль, как тело — пули. Не все, наименее опасные могут просидеть до самой смерти. Так и память. Что-то запоминается на всю жизнь. Так же прочно, как собственное имя, но самое страшное, больное, отрыгается. Забывается. Образуются черные пятна, которые никогда не сможешь заполнить. Потому что ЭТО время, ЭТОТ участок твоих мыслей, твоего прошлого занят кем-то другим. Прочно, навсегда. Но мы не можем восстановить образ дорогого нам человека после его смерти. Черное пятно. Анестезия души.

Майк взглянул на Датча. Тот дремал, привалившись спиной к стене. Могучие руки спокойно лежали на коленях, капюшон снят. В эту секунду Шефер был похож на древнего воина. Викинга. Наверное, они тоже могли спокойно посапывать перед дракой — возможно, самой последней дракой в их жизни.

Он позавидовал выдержке Датча. Майк никогда не был особенно выдержанным человеком. Его вспыльчивость стала предметом шуток в Метро Дивижн, но он плевал на это, хотя и признавал их справедливость.

Вездеход тряхнуло, и Датч, словно почувствовав взгляд полицейского, открыл глаза.

— А у тебя, я смотрю, все в порядке с нервами, а? — Майк покачал головой. — Слушай, ты стимуляторы не принимаешь?

— Раньше, — спокойно ответил тот. — Раньше принимал.

— Да ну? И какие же?

— Войну. Войну и Форт-Брагг[7].

Датч не шутил и не бравировал своим прошлым. Он ответил абсолютно искренне. Война и Форт-Брагг — вот его школа. Жесткая выучка, помогающая сохранять выдержку в любой ситуации. Даже в такой, как эта.

Майк несколько секунд смотрел на него, а затем засмеялся.

— А ты веселый парень.

— В любое время.

Датч улыбнулся в ответ. В следующую секунду водитель резко нажал на тормоз, и вездеход, проскользнув по инерции несколько ярдов, остановился.

— Черт, мать твою! — голос фэбээровца звучал растерянно. — Это что еще за дерьмо?

Гарбер подошел к обзорному стеклу и принялся вглядываться в белую пелену за окном. Некоторое время царило молчание, а затем Майк услышал встревоженный голос:

— Датч, лейтенант, посмотрите, что это там?

Первым поднялся Шефер и подошел к кабине. Майк выждал пару секунд, прежде чем двинулся следом. Из-за чертовых ящиков проход был слишком узким. Они бы не смогли протиснуться вдвоем.

Когда полицейский забрался в кабину, Датч, облокотившись о приборную панель, разглядывал что-то, едва видимое за снежной стеной.

Майк пробрался на свободное место и, проследив взгляд напарника, увидел…

* * *

…Метеовышка находилась всего в нескольких ярдах справа. Красная стена поднималась вверх, теряясь в этой круговерти, растворяясь в ней, словно огромная колонна, подпирающая небо. Но вовсе не она приковала взгляды-людей, а то, что висело на ней.

Сначала Майку показалось, будто это странного вида мешок, подвешенный в воздухе. Но вот резкий порыв ветра повернул. ЭТО, и полицейский отчетливо рассмотрел белый оскал.

— С него содрали кожу, — вдруг спокойно пояснил Датч. — Я уже видел коечто похожее. Так же Хищник поступил с тремя солдатами в Камбоджи. Тем летом.

— И с парнями из банды «Скорпионы» два года назад, — добавил Майк.

* * *

Труп раскачивался на ветру, и казалось, что он размахивает руками, жестикулирует, предупреждая пришельцев об опасности. Эта дикая пляска была настолько страшной, что у Гарбера волосы встали дыбом. Ему припомнилась картинка на экране дисплея: Хищник, убивающий четверых агентов Бюро, его коллег. Одного за другим, как мясник. У него появилось желание отдать приказ водителю разворачиваться и уезжать отсюда. Люди уже наверняка погибли. Наверняка.

Датч отодвинул Гарбера плечом и молча направился в кузов, за ним, так же молча, пошел лейтенант Харриган.

Гарбер не мог отвести взгляд от болтающегося в воздухе трупа. И в какойто момент фэбээровец почувствовал ужас. Не от уже случившегося, а от того, что могло произойти. Например, он сам может погибнуть, и его голое, освежеванное тело будет вот так же висеть, отплясывая танец смерти в потоках ледяного ветра.

Этим парням — Датчу и Харригану — проще. Они уже сталкивались с ЭТИМ. А он? Он, который в своей жизни никого не убил. И вдруг воевать с Хищником… Мысли неслись диким галопом, навевая все более страшные картины.

Гарбер подумал о том, что, возможно, он будет еще жив, когда Хищник начнет сдирать с него кожу. И тогда боль окажется настолько сильной, материальной, что ее можно будет почувствовать на ощупь. Или, скорее всего, его разум не выдержит подобного, и он сойдет с ума.

За спиной послышался какой-то треск, и Гарбер, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

Датч деловито сорвал замок с одного из ящиков, распахнул крышку и извлек М-16.

— Господи! Датч, что вы делаете? — впрочем, не слишком энергично спросил фэбээровец. — Мы же договорились: использовать азотное оружие!

— Что-то я не помню, когда это произошло. Голландец даже не счел нужным посмотреть на него. Гарбер ощутил вялое возмущение.

— Черт возьми, Шефер, вы сказали, что я прав.

— Я не говорил этих слов, — возразил Датч, загоняя патрон в патронник и передавая автомат полицейскому. — У вас плохая память, Гарбер. Я сказал: «В основном, вы правы». — Он взял еще один М-16, вставил обойму, передернул затвор и, улыбнувшись, закончил:

— Но я вовсе не имел в виду оружие.

— Черт вас побери, Датч! — фэбээровец покраснел. — Вы переворачиваете факты, как это удобно для вас!

— Разве? — Голландец рассовал по карманам запасные обоймы и принялся открывать ящик с гранатами. — Хотя, пожалуй, в ЭТОМ вы все-таки правы.

— Шефер! — заорал Гарбер, выходя из себя. — Я запрещаю вам делать это! Здесь мое ведомство! И я запрещаю брать оружие!

Бредли поднялся со своего сиденья и потянулся к Датчу, но вынужден был остановиться, поскольку в лицо ему ткнулся полуавтоматический «кольт», и голос Харригана произнес со зловещей мягкостью:

— Я тебе не советую этого делать, сынок. Бредли замер, а полицейский продолжил:

— Торопливость иногда может довести до беды. Запомни это, сынок, и постарайся никогда не забывать.

— Вы ответите за это, Шефер! — зло процедил Гарбер.

— Наверное, — пожал плечами Датч. Он выпрямился и посмотрел на фэбээровца. — Я не знаю, зачем ВЫ здесь, но я для того, чтобы спасать людей. Спасать людей, Гарбер, а не умирать вместе с ними. Ясно? И меня вовсе не интересует, какие планы у вашего ведомства. Мне плевать, хотите вы захватить Хищника или убить. Но если я смогу достать этого ублюдка, то я достану его. Тогда уж, боюсь, для Бюро ничего не останется. Кстати, — крышка очередного ящика полетела в сторону, и Голландец принялся нагружать карманы гранатами. — Если вам интересно, что думает по этому поводу мой напарник, можете спросить сами. Хотя сомневаюсь, чтобы его точка зрения сильно расходилась с моей.

— Он прав, Гарбер, — Майк все еще держал пистолет у головы Бредли. Но, если необходимо, я выскажусь. Специально для вас.

— Нет, спасибо, — буркнул тот.

Датч закончил вооружаться и, подхватив М-16, повернулся так, чтобы держать всех четверых фэбээровцев на линии огня.

— Твоя очередь, напарник, — сообщил он. — А я пока покараулю этих ребят.

— О'кей.

Майк улыбнулся и запустил руку в ящик с гранатами.

Глава 10

…Они услышали крик Хищника как раз в ту мину когда собирались выйти на улицу. Он раздался где-то совсем рядом. Из-за ветра Бэт не смогла определить направление, но инстинктивно почувствовала: тварь в двух шагах. Возможно, она ждет их впереди, в пяти ярдах. А им все равно не удастся увидеть ее до тех пор, пока они не наткнутся на это чудовище. И все же Бэт решила не отступать. В любом случае, им нельзя оставаться в жилом помещении. Джеймс сказал о трупном яде. За последние несколько часов запах, действительно, усилился, а значит, в любом случае придется выйти. Так уж лучше сделать это сейчас.

Джеймс перехватил тело Пола поудобнее и сделал еще один шаг к двери. Раненый застонал. Судя по всему, начинали действовать транквилизаторы. Возможно, скоро он придет в себя, решила Бэт, но у них нет времени ждать, пока это произойдет. Нужно уходить из проклятого комплекса.

— Пошли, — сказала она Джеймсу. Тот повернул голову, взглянул на нее… — девушка снова почувствовала тревогу — и, потянув дверь, вышел на улицу.

* * *

Ветер чуть не сбил его с ног. Тело Пола оказалось чертовски тяжелым. Если бы не ружье, которое, — Джеймс был уверен в этом, — направлено ему в спину, он бы бросил ср…го дохляка к такой-то матери и пристрелил эту суку Бэт. Но сейчас она контролировала ситуацию. А ему оставалось только ждать. Малейшая оплошность с ее стороны, и Джеймс продырявит ей башку. Это будет просто. Очень просто, мать ее. Бах! И не станет маленькой шлюшки Бэтси Уэллери. А он спокойно доберется до снегохода и уедет. Один. Спокойно…

Эта дура думает, что на сломанном вездеходе можно добраться до побережья. Один шанс из миллиона. Но уж точно невозможно починить двигатель на ветру. В буран. Джеймс ухмыльнулся. Но она поверила. Вернее, это он заставил ее поверить. Теперь важно поймать момент. Бросить этого дряблого подыхающего ублюдка и достать пистолет — секунда. Скинуть предохранитель, обернуться и нажать на курок — еще одна. Маленькая шлюшка даже не успеет ничего сообразить. БАХ! — и ее нет. Быстро и точно. Главное — выбрать момент. Как только она отвлечется — пора. Как только отвлечется.

В какой-то момент Джеймс почувствовал, что ветер начал ослабевать. Он уже не бил его в грудь, не валил в снег, не старался замести, а стал дружелюбным, облегчающим задачу. Если ветер не усилится, ему удастся добраться до побережья без всякого труда… Черная тень заполнила голову Джеймса. Сознание, и так зыбкое и хрупкое, затуманилось. Это мгновенное перевоплощение было ужасным. Мир для него приобрел уродливые, странные формы. Строения стали казаться покосившимися, асимметричными. Из стен торчали скрюченные, волосатые, когтистые лапы. Они тянулись к Джеймсу, стараясь схватить его, удержать в белой завихряющейся пустыне. Ледяной диск солнца опустился ниже, почти к самой его голове. И был он блестящим, многогранным, словно алмаз. Внутри диска мерцали, искрясь, кристаллики льда. И он не грел, а, наоборот, напускал холод. Страшный холод. Гораздо более сильный, чем температура воздуха. Казалось, с каждым шагом солнце все ниже. Вот оно уже почти касается его головы, словно нимб Великого Святого. Через пару секунд — шагов диск окутает Джеймса своим леденящим сиянием, и он превратится в глыбу такого же переливающегося льда. Застывшее изваяние. А потом придут спасатели и разобьют его своими ледорубами.

Джеймс видел их лица, искаженные слоем прозрачно-голубоватого льда, кривящиеся в безумных гримасах. Довольные, хохочущие, размахивающие молотками, ломиками, топорами и ледорубами.

Он пытался подать им знак, что жив, может думать и дышать, но ледяной капкан цепко держал в своих объятиях, не давая пошевелиться. Дьявольские лица слились в пестрый кружащийся полукруг, а затем кто-то вонзил острие ледоруба…

— в Джеймса В. Уанголлса — в ледяную глыбу. Зеленоватые трещины побежали по застывшей поверхности. Еще один удар. Он увидел, как плоская отточенная сторона молотка надвигается на него, безжалостная и неумолимая. КРАК! — сверкающий лед брызнул во все стороны, и Джеймс В. Уанголлс лопнул на тысячи переливающихся осколков. Но за секунду до смерти в его уши ворвался жуткий скрежещущий хохот. Так могла смеяться Бэт.

Он остановился. Истина была простой, как все гениальное. Нельзя идти дальше. Точнее, идти можно, но нужно бросить Пола, тогда солнце не сможет коснуться его. Джеймс ведь ловкий парень. Чертовски ловкий. Ему ничего не стоит нагнуться пониже, избежать ужасного прикосновения ледяного светила.

Он осторожно обернулся. Бэт стояла прямо за спиной, направив на него свое ружье и… скалилась. Скалилась, мать ее! Рот, растянутый в жуткой ухмылке, был полон острых шиловидных зубов. Они клацали, а губы издавали чмокающие звуки. В этот момент Джеймс, наконец, понял еще одну вещь. Никакого чудовища нет! Есть Бэт! Она-то и убила всех. И Уэлча, и Мэла, и Бонни! И его может убить, если, конечно, он не сможет перехитрить ее. Джеймс даже хихикнул от облегчения. Надо же, как же он не понял раньше?! Эта сука и есть чудовище!

Придерживая сползающего Пола одной рукой, Уанголлс потянулся к карману комбинезона, в котором покоился «пустынный орел» Уэлча. Пальцы нащупали клапан и осторожно открыли его. Рукоятка удобно устроилась в руке. Джеймс сдвинул предохранитель…

* * *

…Хищника удивило то, что люди так опрометчиво вышли из укрытия. Это было тем более странно, что среди них находился один раненый. Цвет его тела изменился, став более темным. Кровопотеря ослабила эту особь, решил Хищник, и она теперь не боеспособна. Люди продвигались осторожно, шаг за шагом, ежесекундно оглядываясь. С тем, который шел впереди и тащил раненого, что-то происходило. Интенсивность мозговых излучений постоянно менялась, становясь то совсем слабой, то возрастая до максимума. Волны были неровными, и Хищник сделал вывод, что мозг землянина подвергается каким-то физиологическим изменениям. Это заинтересовало его. Включив Х-излучатель, он без труда обнаружил темное пятно на мозговой ткани человека. Подобных вещей Хищник раньше не видел. Считав информацию и передав ее для обработки в главный компьютер, он вновь привел в действие инфракрасные визоры. Звуковые рецепторы анализировали волны, раскладывая их на ряд составных элементов. Высота звуков, их тембр, изменения в соответствии с расстоянием и окружающей средой. Эти данные классифицировались и заносились в память под определенным кодом.

Например, вот этот звук, — звук работающего двигателя, — будет занесен в реестра «Источник возможной опасности».

Хищник просканировал станцию. Вездеход стоял у метеовышки, но двое внизу пока еще не слышали его. Хотя, — он не сомневался в своей догадке скоро кто-нибудь из этих двоих обнаружит прибытие подмоги. И тогда охота перейдет в другое русло.

Хищник решил воспользоваться моментом и взять еще один трофей, до того как люди объединятся. Оттолкнувшись от крыши, он прыгнул вниз. Высота не имела для него ни малейшего значения. Цепкие передние конечности позволяли ему хвататься за практически гладкие поверхности, а когти — держаться на них достаточно долгое время. Но сейчас ни в том, ни в другом не было нужды.

Ветер, слабеющий с каждой минутой все больше, но пока достаточно сильный, скрывал присутствие Хищника от маломощных глаз людей.

Ноги его ушли в снег по щиколотки. Он выбрался на более твердую почву и остановился, подбирая оружие для нового удара. Подумав секунду, Хищник остановился на вибродротике. Это было новое, очень эффективное с точки зрения охоты изобретение ученых его расы. Длинная, тонкая, идеально острая пирамидка с тройным оперением.

Зажав дротик в пальцах, Хищник пошел вперед. Туда, где стояли люди… Их бело-желто-красные тепловые силуэты маячили всего в семи-восьми ярдах от него.

Он мог запустить дротик и с такого расстояния, но это снизило бы интерес к охоте.

Проваливаясь в снег, он полетел к людям…

* * *

-..Ты слышал? — Бэт остановилась и повернула голову, вслушиваясь в завывание ветра. — Черт, мне показалось, будто я слышала шум двигателя…

Маска на лице мешала говорить, голос звучал приглушенно, но достаточно различимо для Джеймса.

— Только я не пойму, откуда он доносится… Теперь ветер дул в сторону метеовышки, и звук работающего мотора исчез за влажно-липкой снежной кашей.

— Тебе показалось, — глухо ответил Джеймс. — Этого не может быть.

— Да нет же…

Девушка перевела взгляд на него и замерла. Из-за стекла на нее смотрели два глаза. Казалось, что глазные яблоки стали совершенно белыми. Остались лишь две черные точки зрачков. Это не могло быть глазами человека, скорее, страшного бешеного зверя. Психопата. По морщинкам в уголках век Бэт поняла: Джеймс улыбается. Воображение тут же дополнило картинку приоткрытой пастью, истекающей желтоватой слюной. Хлопья пузырящейся пены, срываясь с фиолетовосиних губ, сползали по подбородку и собирались в лужицу на дне маски. Дыхание Джеймса стало лихорадочно-прерывистым. Пар, выходящий из-под маски, оседал на груди зернами инея.

— Тебе показалось, — снова повторил он. Голос, надтреснутый и ломкий, как тонкий наст, звучал равнодушно. Но это было не спокойное равнодушие, а то, за которым следует вспышка дикой, необузданной ярости.

— Тебе показалось. Тебе показалось. Здесь никого нет, кроме нас. Никого нет. Ты и я. Ты и я.

Тело Пола, соскользнув с его плеча, рухнуло в снег. Кровавое пятно на бинте начало быстро расти. Только сейчас Бэт заметила, что рука Джеймса сжимает что-то в кармане комбинезона, и тут же увидела черную рукоять «пустынного орла».

Бэт быстро вскинула «меверик».

— Джеймс, стой, как стоишь.

Он напрягся. Зрачки его поблескивали красным, словно внутри, под черепом, тлели тусклые угли.

— Осторожно, двумя пальцами, вытащи пистолет из кармана, брось на снег и отойди не пару шагов. Выполняй. Только не делай резких движений, Джеймс. Мне не хотелось бы убивать тебя.

В этот момент Бэт пожалела, что на Уанголлсе маска. Говорят, по лицу человека можно определить, о чем он думает и что собирается предпринять в следующую секунду. Бэт была лишена этого преимущества. Девушка видела только глаза. Злобные, горящие лютой ненавистью, глаза зверя…

* * *

…Ледяное солнце опустилось еще ниже. Не на много, на долю дюйма, но вполне достаточно, чтобы Джеймс заметил это. И страх пришел вновь. Смешанный с психопатической злобой. Вопль ярости клокотал в горле, но он не отваживался выпустить его наружу.

Намерения этой суки были ясны, как покерный «флеш», лежащий «рубашкой» вниз. Она подождет, пока он бросит пистолет, а затем прикажет искрящемуся диску коснуться его головы. И все будет конченое. В один момент. Нет, малышка Бэт, так не пойдет. Тебе не убить старину Джеймса, ваоу, ваоу, вааааоу…

Какой-то исковерканный мотив завертелся в его голове.

О, да! О, да, малышка Бэтси. Старина Джеймс перехитрит тебя…

Пальцы плотнее обхватили рукоять, согревая металл собственным теплом.

Он видел, как мечутся ее глаза, пытаясь уловить произошедшие в нем перемены, понять мысли, предугадать его следующий шаг.

Джеймс улыбнулся. Она не знает, что с ним. НИКТО не может влезть в его мозг. Этой глупой дуре не понять, что он видит ее насквозь. Необычайная ясность мыслей позволила ЕМУ понимать намерения Бэт.

— Нам будет хорошо вдвоем, крошка, — злобно промурлыкал Джеймс. — Нам будет очень хорошо. О, да…

— Джеймс, вытащи руку из кармана! — нервно выкрикнула девушка, передвигая затвор. — Иначе я стреляю!

— Когда мы встретимся у Большой реки, — продолжал напевать он, ухмыляясь. — Подумай об этом крошка…

* * *

Пистолет выглядел удивительно громоздким. Массивная рамка и крупный ствол. «Пустыннй орел» тускло отсвечивал в руке человека. Бэт почувствовала, что тревога все больше захватывает ее. Это не было связано с пистолетом. У девушки неожиданно появилось более острое ощущение опасности. Словно чья-то холодная лапа, пройдя сквозь куртку и теплозащитный комбинезон, коснулась груди. Она не могла понять природу этой тревоги.

В то же время Бэт почувствовала взгляд. Еще будучи совсем маленькой девочкой, она безошибочно определяла, когда кто-нибудь наблюдал за ней. Не только люди. Это распространялось и на животных. Ощущение было неприятным, сродни тому, как если бы на открытый участок кожи посадили мокрую скользкую жабу.

Сейчас Бэт испытывала то же самое. Кто-то смотрел на нее. Девушка не могла сообразить, где находится наблюдатель, потому что не видела его…

* * *

…Хищник стоял в двух ярдах за спиной человека. Это оказался крупный самец. Тот самый, что убежал при первой встрече. В руках у него было оружие. Раненый лежал на снегу и медленно умирал. Тело его постепенно становилось все более темным. Ноги и руки уже не отличались по цвету от снега. Он еще функционировал, внутренние органы работали нормально, но скоро, очень скоро, его тело умрет окончательно. И тогда Хищник заберет череп и позвоночник в качестве трофея. Ведь этот человек тоже его жертва. Именно он ранил землянина.

Хищник перевел взгляд на третью особь. Самка. Слишком маленькая для того, чтобы выступить в роли воина, но тем не мене тоже сжимающая в руках оружие.

Он знал, как оно называется — ружье и пистолет. Это тоже хранилось в банке данных главного компьютера.

Оставалось определить наиболее удобную точку на теле жертвы. Хищнику не хотелось бы портить трофеи. Вибродротик, попадая в организм жертвы, начинал излучать колебания такой частоты, что все внутренние органы и мягкие ткани разрушались за несколько секунд. Затем срабатывало миниатюрное взрывное устройство, расположенное в корпусе, и все… Жертва мертва.

Он включил сканирующее устройство. Оно за долю секунды считало информацию и выдало ответ: «наиболее пригодные для поражения точки на теле жертвы — бока».

На экране дисплея они моментально обозначились зелеными штрихами. Хищник поднял руку для броска… и в этот момент самка попятилась…

* * *

Бэт не успела понять, что это было. Моментальная ярко-желтая вспышка, похожая на отсвет глаз. Она мелькнула в паре ярдов за спиной Джеймса и тут же исчезла.

Страх поднялся в груди девушки. Черный, ледяной, лишающий воли к сопротивлению. Руки мгновенно стали ватными, а ноги словно налились свинцом. В следующую секунду Бэт почувствовала, что волосы на голове встают дыбом, по коже пополз озноб, рот открылся в безумном вопле…

Но из перехваченного спазмом горла не донеслось ни звука. Девушка попятилась. Она увидела что-то, стоящее прямо позади Джеймса. Высокая призрачная фигура, почти невидимая, и все же заметная даже сквозь снег. Какое-то неясное колебание воздуха, завихрение, прозрачное, но искажающее формы предметов, находящихся ЗА ним.

Тварь сделала какое-то движение, и Бэт увидела небольшую тонкую пирамидку с хвостовым оперением. По тому, как расплывались ее края, девушка поняла: чудовище сжимает предмет в пальцах.

Она не смогла бы сказать с уверенностью, были у твари пальцы, щупальца или какой-то другой орган. Но пирамидку что-то поддерживало в воздухе.

Бэт попятилась, а в следующее мгновение громыхнул выстрел, «Пустынный орел» выплюнул длинный язык огня и свинцовое жало. Оно ударило девушку в плечо, развернуло и бросило на снег. Несколько секунд Бэт лежала, не в силах даже пошевелиться от ужаса, слушая истошные вопли Джеймса за спиной: «Я достал тебя, сука! Я все-таки достал тебя! Вот так вот, мать твою! Йееее!!! Я достал тебя!!!» А потом все смолкло. Раздавался только какой-то непонятный сип, словно кто-то пытался вдохнуть через перетянутое петлей горло.

Превозмогая страшную боль в раздробленном плече, Бэт приподнялась на локте и с трудом, невероятным усилием, перевернулась на спину.

С Джеймсом происходило что-то странное. Он стоял, сотрясаемый мелкой дрожью. Под курткой происходило какое-то движение. Создавалось ощущение, будто в теле Уанголлса стремительно катается шар. Полярник поднял руки к маске и закричал. Жуткий вопль, полный немыслимой, нечеловеческой боли, вырвался наружу, когда скрюченные, затянутые в перчатки пальцы сорвали маску и отбросили прочь. Взгляду Бэт открылось ужасное зрелище.

Лицо Джеймса плыло. Оно трескалось, плавилось, стекало к подбородку, отрывалось кровавыми ломтями и падало на багровый дымящийся снег. На лбу уже проглянула огромная кость, а плоть все ползла вниз, больше и больше открывая череп. Клочья волос, держащиеся на дряблых лоскутках кожи, слезали с головы, подобно страшному парику.

Через долю секунды на месте лица остался полностью обнаженный череп с белыми глазами и языком, ворочающимся за двумя рядами белых зубов. Глазные яблоки уставились на Бэт, нижняя челюсть отвисла, и скелет, замолчав, протянул к ней руку.

Это было самое ужасное зрелище в жизни девушки.

Джеймс, вернее то, что от него осталось, сделал шаг вперед, пошатнулся и… взорвался. Раздался приглушенный хлопок. Куртка лопнула по боковому шву, молния разошлась, и из отверстий вывалилось что-то, напоминающее мелкий фарш. Густая, дымящаяся, кровавая жижа. Глаза вывалились из орбит. Один упал в тающий багровый снег, а второй повис на серых нитях нервов. Взрывом выбило передние зубы, и язык застрял между ними, рассыпаясь, словно был сделан из песка.

Перчатки свалились с кистей вместе с плотью. Просто слезли, как чулки, оставляя лишь тонкие кости.

Скелет еще несколько мгновений стоял, а затем рухнул лицом вниз, в перемолотые внутренности.

Призрачная фигура, стоящая за его спиной, пошевелилась. Ее серебристое мерцание переместилось ближе.

Бэт в ужасе замерла. Одна рука девушки лежала на цевье «меверика», но в этот момент мысль о сопротивлении даже не появилась в ее голове. Бэт не смогла бы пошевелить пальцем, настолько велик был страх. Бескрайний, как океан, он накрыл ее, придавив к земле.

Глаза существа еще раз озарились желтым. Оно нагнулось, схватило скелет за череп и резко дернуло. Позвоночник легко отделился от ребер. Чудовище выпрямилось и спокойно зашагало к техническому комплексу.

Бэт, затаив дыхание, ждала, пока оно растворится в снежной завесе, а потом потеряла сознание.

Глава 11

…Великая Белая Пустыня. Она существовала давным-давно, когда людей еще не было на Земле. Такая же огромная, сильная, как и сейчас. Прошло какоето время, и появились люди. Они пришли, поставили свои станции, считая, что смогли одолеть эту силу, укрепиться здесь. Это был самообман. Великая Белая Пустыня не покорилась, а позволила людям существовать в своих владениях.

Именно поэтому, когда начинался буран, маленькие и слабые существа люди — старались хотя бы удержаться и не погибнуть. Им уже было не до борьбы и не до покорения, а Пустыня плевала на них, смеясь в лицо, снежными хлопьями.

Датч знал это и представлял, насколько коварен окружающий мир. Кроме опасности быть убитым Хищником, здесь появлялась возможность погибнуть тысячью других способов. Не менее страшных и не менее болезненных. Но его расчет строился на другом. Для Хищника Великая Белая Пустыня должна представляться не менее неприятным и опасным местом. Люди знают ловушки, характерные для Пустыни — Хищник не имеет о них понятия. Должна быть в нем какая-нибудь слабость. У всех сильных, уверенных в себе людей существует слабая точка, которую даже и не думают защищать, поскольку знают, что их сила — лучшее прикрытие. Надо отыскать ее и знать, как лучше воспользоваться этим.

Не то чтобы он думал и надеялся с помощью слабых мест Хищника убить его, но Датч никогда не упускал из виду подобные вещи. Инопланетянин может открыться для удара в любую секунду, и тут главное — не растеряться, использовать свой шанс на полную катушку. Выжимать из ситуации все до капли.

Об этом-то и думал Датч, сжимая в руках М-16, когда где-то совсем рядом громыхнул выстрел.

«Пустынный орел», — автоматически определил он и повернулся к водителю. Бронированные пластины защищали стекло от выстрелов, и поэтому трудно было сказать наверняка, но ему показалось, что снег стал гораздо слабее, да и ветер уже выл не так яростно. Похоже, буран стихает.

— Гарбер, — быстро сказал он, — скажите водителю, чтобы ехал вперед, стреляли спасатели. Они еще живы и находятся где-то рядом.

— Черт вас побери, Шефер, — прошипел фэбээровец. — Здесь я командую!

— Поэтому я не отдаю команду, а советую. И… мать вашу, вы можете думать побыстрее? Эти люди еще живы, но, наверняка, погибнут, если мы не придем им на помощь!

— Я сам знаю!!! — он повернулся к водителю. — Двигайся вперед, только смотри внимательно по сторонам.

— Хорошо.

Вездеход качнулся и медленно поплыл вперед, к темнеющим впереди куполообразным строениям. Гусеницы подминали под себя снег, с чавканьем пережевывали его траками и выплевывали в виде грязных брызг.

Датч передвинулся поближе к боковому люку, указав жестом полицейскому на место рядом с собой.

Сейчас он вновь пожалел о том, что с ним нет никого из его команды. С какой охотой Датч обменял бы Гарбера со всей бандой на одного Билли. Или Пончо. Как часто в жизни нам приходится довольствоваться разным дерьмом!

Что делает волк, когда человек — охотник — настигает его, а? Подумай об этом на досуге, парень!

Мысль вынырнула из темной глубины сознания и вновь исчезла в ней, словно рыбина в черной воде.

Гарбер, сидя рядом с водителем, напряженно вглядывался в редеющий снег. Замерзшие строения станции показались ему зловещими, скрывающими в своем чреве нечто ужасное. Тревога заползла в его грудь холодной змеей. Фэбээровец подумал: вздумай он сейчас посчитать пульс, наверняка окажется, что сердце бьется раза в два чаще обычного. Внезапно захотелось вздохнуть поглубже. Воздух показался тяжелым, как во время приступов удушья.

Гарбер расстегнул молнию на куртке, обернулся и приказал сидящим в кузове:

— Приготовились! Мы на месте.

Бредли и Вольф расчехлили азотные автоматы, нацепили на спины баллоны и подсоединили трубки, подающие жидкость к стволу.

Харриган мрачно наблюдал за их действиями.

— Скажи, Гарбер, — вдруг нарушил молчание он, глядя в коротко стриженный затылок фэбээровца. — Вам не будет жалко, если эти парни погибнут?

— Заткнись, — коротко посоветовал Бредли. Он был таким же здоровым, как и Майк, хотя и моложе.

Полицейский пожал плечами.

— В конце концов, это их дело, — спокойно произнес Датч.

— Да нет, мне просто не хотелось бы вытаскивать еще и этих ребят. Но, наверное, ты прав. Они сами заказывают свои похороны.

— Я сказал, заткнись, приятель, — чуть громче заявил здоровяк-негр. Иначе я вобью эти слова тебе в глотку вместе с зубами.

— Черт побери, мне с самого начала не понравилась вся эта затея, — как ни в чем не бывало продолжал Майк. Похоже, он пропустил слова Бредли мимо ушей. — Если им так хотелось узнать, какие чувства испытываешь, когда тебе разносят пулей задницу, могли бы просто прогуляться по Лос-Анджелесу вечерком. А эту работенку оставить нам.

— Ты нашел свои неприятности, дружок, — прорычал за его спиной фэбээровец, хватая полицейского за плечо.

В следующую секунду мощный удар сбил его с ног. Бредли отлетел в угол, опрокинув спиной оружейную пирамиду. Его пальцы вцепились в брезентовое полотно, но опора оказалась слишком ненадежной, и негр со всего маху грохнулся на стальной пол.

Майк, потирая кулак, спокойно пояснил:

— Не надо обижать старших, сынок. Ты еще слишком молод.

— Лейтенант! — Гарбер повернулся. Его лицо исказил гнев. — Прекратите! Это вам не Метро Дивижн!

— Да. К сожалению, — констатировал Харриган.

— Эй, смотрите! — водитель чуть подался вперед. — Похоже, там человек.

Вездеход развернулся, меняя курс. Станция переместилась влево. Теперь перед стеклом маячила белая пустота. Еще несколько ярдов, и машина остановилась.

— Бредли, посмотрите, что с ним. — Гарбер оглядывал крыши строений.

Негр, утирая разбитую губу, начал пробираться к люку!

— Датч, прикройте его.

— Хорошо.

Распахнув створку, они выбрались наружу. Теперь ветер уже не казался таким сильным. Снег стал слабее, и Датч смог оглядеться. Нигде не заметно движения. Все тихо. Лишь урчание двигателя да влажное хлюпанье под ногами.

Бредли, перехватив поудобнее оружие, обошел вездеход и остановился, прошептав:

— Черт, мать твою, — он повернулся к Датчу. — Смотри-ка. Здесь что, резня была, что ли, хотел бы я знать?

Алан Шефер осторожно вышел из-за борта. Не нравилась ему эта позиция. Будь водитель чуть опытнее, он бы постарался подогнать машину таким образом, чтобы люди находились под защитой кузова, а не торчали на открытом месте.

Годы тренировок не прошли даром. Мозг сам определил наиболее опасные направления, и Датч старался не отрывать от них взгляда больше, чем на секунду.

Площадка перед вездеходом оказалась залита кровью. Везде разбросаны частицы какой-то массы, очень напоминающей пропущенное через мясорубку мясо.

Датч присел на корточки и поднял что-то черное и не совсем понятное. Гарбер всматривался в стекло, пытаясь опознать находку. Голландец быстро поднес ЭТО к бронепластинам. Перчатка, обычная перчатка. Одна из тех, которые носят полярники. Датч забрал ее в кулак и слегка сжал. Из отворота потекла все та же кровавая каша.

— Дьявол! Чем можно такое сделать? — прохрипел водитель.

Бредли склонился над лежащим в снегу человеком.

— Эй, Датч. Это девчонка, — он осмотрел ее. — Черт, да она ранена, — он стянул с лица девушки маску. — Точно. Жива, но получила пулю в плечо. Этот ублюдок что, пользуется огнестрельным оружием?

— Нет, — Датч покачал головой. — По крайней мере, об этом не знаю.

— Ага, угу… Кто же тогда поставил ей эту метку, а?

— Послушай, будет лучше, если ты отнесешь девчонку в кузов и выяснишь этот вопрос там.

— Ты прав.

Бредли без труда подхватил девушку на руки и поспешил к вездеходу, озираясь по сторонам. Датч отходил за ним, держа М-16 наготове, внимательно осматривая станцию. Этот урод где-то здесь, подумал он, кровь еще не успела замерзнуть. Значит, этого второго убили совсем недавно. Несколько минут назад, не больше.

Негр с повисшей на руках Бэт забрался в кузов. Датч последовал за ним и сразу захлопнул створку.

Бредли подошел к боковым сиденьям и уложил девушку.

Второй фэбээровец, Вулф, склонился над ней, расстегивая куртку и лямки комбинезона.

Рана оказалась довольно большой, свитер и рубашка пропитались кровью. Пуля ударила в плечо, раздробила ключицу и вышла над лопаткой, вырвав кусок мяса.

— Сорок четвертый «магнум», — констатировал Вулф. — Нужно срочно перевязать ее и сделать укол. Это болевой шок. Но ранение совсем свежее. Ей повезло. Она могла бы истечь кровью, если бы мы не наткнулись на нес.

— Там еще кто-то, — известил водитель. — Чуть подальше. По-моему, даже двое, хотя точно сказать не могу.

— Подведи вездеход поближе, — приказал Гарбер.

— Хорошо. Эй, парни, смотрите там. Может быть, этот ваш охотник шурует следом и поджидает, когда мы выглянем. — Он нервно хихикнул.

Бредли напрягся.

— Делай что тебе говорят, Хантер. И не трепись.

Вездеход тряхнуло, и девушка застонала.

— Прошу прощения, мисс, — машинально пробормотал Вулф.

Машина проползла несколько ярдов и остановилась.

— Приехали, — известил Хантер. — Можете забрать его.

— Спасибо, что разрешил, — съязвил Харриган.

— Да ладно… — отмахнулся водитель.

Бредли и Датч снова выбрались на улицу. Снег стал еще слабее. «Несколько минут, и он перестанет», — подумал Голландец, выходя из-за вездехода.

Там действительно лежали два человека. У одного из них оказалась забинтована голова, а второй…

Это нельзя было назвать «изуродован». Просто скелет, лежащий в куче густого кровавого месива. Без черепа и позвоночника. Куртка располосована на спине. Белые ребра видны сквозь прорезь в ткани. Кисти с налипшими на них клочьями кожи торчат из рукавов. Рядом валяется «пустынный орел». Из унтов натекла такая же перемолотая плоть.

— Похоже, этого парня пропустили через мясорубку, — шепнул Бредли.

Датч подобрал с земли «меверик» и протянул негру.

— Прикрой меня.

Нельзя сказать, что фэбээровец выхватил ружье у него из рук, но принял с большой охотой. Видимо, он уже и сам начал сомневаться в пригодности азотного автомата. К тому же, струя жидкого азота выбрасывается на расстояние не больше шести ярдов. Возможно, при близком контакте это оружие на что-нибудь и годилось, но сейчас — нет. Все равно, как если бы у него в руках был водяной пистолет. Бредли оценил дальность строений: не менее семи ярдов… Если эта тварь появится на крыше жилого комплекса, шансов заморозить ее нет.

Он взял «меверик», передернул затвор и осмотрелся. Ветер почти затих. Снег опускался на землю, мягко кружась в морозном воздухе. Метеовышка отчетливо проявилась в дымчатой пелене. Освежеванный труп свисал с крыши, неподвижный, как брошенная марионетка.

Бредли не мог понять, куда направлено лицо жертвы, но ему показалось, что он ощущает взгляд. Скорее всего, это был простой всплеск воображения, вызванный натянутыми до предела нервами, и тем не менее, фэбээровец почувствовал тревогу. При том, что их заставили изучить отчет Датча и лейтенанта Харригана, он, Карл Бредли, похоже, действительно недооценивал возможности Хищника. Теперь уже, увидев результат его охоты, негр немного испугался.

Да ладно, немного. Просто сдрейфил, наложил в штаны, обос…ся, как сосунок, подумал Бредли. Конечно, одно дело смотреть все это на экране компьютера, да еще слушать, и совсем другое — столкнуться лицом к лицу. Черт. Что там говорил Датч? У этой твари энергетическая пушка? Может быть, она сидит сейчас где-нибудь и выцеливает меня из этой твоей штуковины.

Бредли еще раз с беспокойством огляделся. Пока ничего не видно, но вроде у Хищника какая-то там особенная маскировка. А если он стоит сейчас у тебя за спиной?

Негр круто развернулся. Нет. Никого нет.

Тем временем Датч подошел к раненому. Человек лежал в характерной для мертвого позе: лицом вниз, ноги скрещены, одна рука подвернута, другая под животом. Но у него был на месте череп, а это уже давало основания предполагать, что парень жив. Датч опустился на одно колено, снял с раненого перчатку и нащупал пульс. Сердцебиение было слабым и неровным, но все-таки было.

— Он жив? — тихо спросил Бредли.

Датч кивнул. По тому, как бинт облегал лицо человека, он догадался, что у парня срезана часть нижней челюсти. Марлевая повязка сильно пропиталась кровью. Темные капли попали на снег, хотя это могли быть брызги. Датч поднял «пустынный орел» и сунул за поясной ремень. Подхватив раненого, он встал. Белое как мел лицо человека теперь оказалось повернутым в сторону метеовышки.

— Все в порядке? — Вопрос был адресован фэбээровцу.

— Я ничего не заметил. — Бредли явно нервничал. Голос его дрожал, словно натянутая струна. — Может быть, этот ублюдок здесь, но он здорово умеет прятаться. Очень здорово.

— Ладно, смотри в оба.

Негр кивнул. Если бы он пригляделся повнимательнее, то заметил бы слабое, переливающееся свечение на крыше метеовышки, но Бредли повернулся к жилому строению и принялся осматривать станцию, не снимая пальца со спускового крючка «меверика»…

Глава 12

…Хищник наблюдал за стоящими у машины людьми. С такого расстояния они казались просто двумя красно-желтыми силуэтами в сине-черном окружении холода.

Он отдал мысленную команду, и картинка на дисплее шлема рванулась вперед, увеличив изображение в несколько раз. Фигуры людей стали более отчетливыми, многоцветными. Они переливались в красно-желто-белой гамме.

Звуковые рецепторы без труда улавливали их голоса. Хищник включил анализатор и запись. Первый человек, тот самый, который сумел победить охотника в джунглях, — Хищник обозначил его кодом «1», — больше молчал, вел себя спокойно, без излишней суетливости, быстро и собранно. Второй, стоящий у борта с ружьем в руках и еще каким-то приспособлением за спиной, заметно нервничал, постоянно оглядывался. Хищник решил, что этот воин менее опытен, а значит, и убить его будет легче.

Включив идентификацию, он просканировал висящее за спиной человека оборудование. Компьютер мгновенно отреагировал, выдав ответ:

«Классификация: оружие, применяется людьми для стрельбы сжиженным азотом. Применение: Использовалось при засаде на охотника в 1995 г. Особые характеристики: малое расстояние поражения. Длительная перезарядка. Оценка опасности: средняя степень. При прямом попадании на 70 % поверхности тела способно вызвать временную потерю двигательных функций. Вероятность поражения до 61 %» Оружие с поражающей способностью ниже 75 % считалось у его расы непригодным для ведения охоты. Но люди пользовались им, и не стоило исключать возможность удачного применения. В 1995 году один из воинов сумел попасть в грудь охотнику.

Азот не вывел Хищника из строя полностью, но снизил двигательные рефлексы. Видимо, это послужило причиной гибели.

Отвлекшись от этих мыслей, он вновь вернулся к наблюдению. Звуковые рецепторы улавливали голоса людей, сидящих в кузове машины, и тоже записывали их. Компьютер выделил среди звуковых волн те, которые соответствовали тембру лейтенанта Майка Харригана — код «2» — и отсеял, как ненужные.

Образцы голосов «1» и «2», а также их прежних соратников — ныне мертвых — содержались в памяти компьютера. Голоса же остальной четверки могут понадобиться в ходе охоты. Кроме того, сканер изучал фигуры людей, строение, особенности работы внутренних органов, деформации костей, определяя внутренние повреждения. Это также могло пригодиться.

Данные обрабатывались и заносились в память компьютера. Сейчас ситуация складывалась в его пользу. Он видел людей, а они лишь знали о присутствии охотника.

Камуфляж делал Хищника невидимым для глаз людей. Не совсем, но на 99 процентов. Кроме того, пока еще шел снег, и внимание людей было рассеянным. Да, они все те же неуклюжие существа, решил Хищник. Лишь малая, ничтожно малая, часть всего населения этой планеты представляет собой настоящих, достойных воинов. Здесь таких двое — «1» и «2».

Но пора начинать охоту. Время.

«1» поднял раненого и направился к открытому люку машины, сказав на ходу своему напарнику:

— Ладно, смотри в оба.

Хищник не понял смысла фразы, но стоящий у борта еще активнее завертел головой.

Да, ему будет чем гордиться, когда он вернется с охоты. Трофеи — черепа этих людей — займут наиболее почетные места в его коллекции.

Хищник отдал еще одну телепатическую команду, и пушка на плече пришла в движение, разворачиваясь соответственно выбранной цели. На дисплее появились три яркие полоски. Они сомкнулись в треугольник, внутри которого теперь находилась точка попадания, а значит, и жертва. Компьютер автоматически станет выслеживать ее, не выпуская из прицельной рамки даже в машине. Но этого и не требуется. Он выждал несколько секунд, а затем выстрелил. Пушка выплюнула энергетический заряд — голубоватую молнию, — и Хищник мгновенно переместился, уходя из зоны видимости людей…

* * *

…Датч подошел к люку и увидел замерзшего в проеме полицейского. Тот сидел чуть сбоку, невидимый с улицы, но в то же время контролирующий пространство от комплекса до метеовышки. М-16 в его руках уткнулась стволом в пол.

— Как дела, напарник? — спросил он. — Все в порядке?

— Я очень хочу в это поверить, — отозвался Датч.

Раненый обвис в его руках. Голова запрокинулась, а длинные ноги мешали Голландцу втащить тело в вездеход. Ему пришлось повернуться боком, чтобы пройти в люк.

Бредли подошел ближе, поднимая ружье. Он первым заметил странную вспышку на крыше метеовышки. Что-то неясное, сияющее бело-голубоватым светом, с невероятной скоростью понеслось к вездеходу. Негр хотел крикнуть, но вместо этого из горла донесся лишь жалкий сдавленный сип.

В голове безумным калейдоскопом закружились яркие картинки: лицо Датча на дисплее, и его голос: «Этот ублюдок стреляет молниями. Они пробивают человека насквозь. Знаешь, очень похоже на короткое замыкание при высоком напряжении. Один из моих людей, Блейн, как раз так и погиб…» Гарбер, говорящий: «Это энергетический выплеск, разряд огромной мощности. Что-то вроде шаровой молнии…»

Бредли почувствовал, как в животе появился ледяной сгусток, словно он проглотил пару фунтов снега. Страх мешал фэбээровцу двигаться. Все произошло за какую-то неразличимую долю секунды.

Голубоватая молния выросла до размеров теннисного мяча. Основание ее было ослепительно-белым, а за ним тянулся искрящийся хвост. Негр выставил перед собой «меверик», словно надеялся защититься им от гибели. Но молния и так пронеслась мимо.

В последнюю секунду Майк Харриган тоже заметил опасность. Он понимал: Датч не успеет нырнуть в укрытие за то время, что ему отпущено.

— В сторону!!! — заорал полицейский, одновременно бросая автомат в проем, навстречу энергетическому сгустку.

ГРАНГ! — раздался оглушительный хлопок, загрохотали выстрелы. В магазине М-16 рвались патроны. Конечно, столь слабая преграда не могла защитить человека полностью, но тем не менее немного она изменила траекторию полета разряда. В воздух взметнулся сноп искр. Во все стороны полетели капли расплавленного металла.

Датч мгновенно пригнулся и кинулся в сторону. Разряд скользнул по его руке, оставив на куртке темно-коричневую дымящуюся полосу, и ударился в борт вездехода, проделав глубокую вмятину. Сталь сморщилась и покрылась сетью мелких трещинок.

Харриган рванул из кобуры «кольт» и открыл пальбу по метеостанции. Он не видел противника, но по траектории сгустка смог приблизительно определить, где тот должен находиться, чтобы произвести подобный выстрел.

Пистолет вздрагивал в его руке, желтоватые цилиндрики гильз, один за другим, отлетали и звонко падали на пол.

— Сюда! Быстрее!!! — перекрывая грохот пальбы, кричал он.

Обойма опустела. Майк одним быстрым, почти неуловимым движением нажал выброс, вставил новую, заполненную латунными «солдатами» сорок пятого калибра, передернул затвор и вновь нажал на курок. За те полсекунды, что понадобились ему на эту операцию, Датч и Бредли втащили в кузов раненого Пола. Выстрелы громовыми раскатами прокатывались по тесному пассажирскому отсеку. Их немного гасили ящики, но все равно в ушах звенело так, словно над самой головой прошло звено «Ф-1».

Бредли рухнул на пол. Лицо его кривила диковатая улыбка. Глаза выкатились из орбит, а рот жадно хватал воздух.

— Вот дьявол-то, а? Ну и дела, мать его! Вот дьявол! Черт! — толстые губы выплевывали слова, но фэбээровец, похоже, не осознавал этого. Кожа его приобрела пепельно-серый оттенок. Горошины пота скатывались со лба на переносицу, и Бредли утирал их тыльной стороной ладони. От этого лицо становилось лоснящимся, будто намазанным маслом.

— Черт! — продолжал бормотать он. — Ну надо же!!! Этот ублюдок чуть не подстрелил нас! Черт! Чуть не прикончил нас, мать его!!!

Датч передал раненого Вулфу, подхватил автомат и кинулся на подмогу полицейскому.

— Где он?

Его глаза внимательно вглядывались в белую пустыню.

— Не знаю точно, но мне кажется, где-то рядом с метеовышкой.

— Ты его видел? — Датч прижал приклад к плечу и нажал на курок. М-16 выплюнул очередь.

— Черта с два. Надо спросить этого говнюка! — Харриган кивнул в сторону Бредли. — Первый раз вижу, чтобы профессионал так обоср…ся. — Вторая обойма полетела в снег, а на ее место встала новая. — Похоже, Соединенные Штаты потеряли, когда этот парень вступил в ряды Бюро.

— Бредли! — Датч обернулся. — Где он был? Ты заметил?

— Черт! Ну и дела, мать его… — продолжал бормотать тот.

— Бредли!!! Ты заметил этого ублюдка? Где он? Фэбээровец очумело уставился на него, похоже, даже не понимая смысл вопроса.

— Бредли, черт бы тебя побрал! Очнись!!! Где он?!!

— По… по-моему, на крыше. На чертовой крыше. Мне кажется, я там чтото видел… Наверное, этот урод на траханой крыше… Хотя, я не уверен…

Датч мог бы поклясться, что негр сейчас упадет в обморок.

— Знаешь, сынок, — не поворачиваясь, брезгливо констатировал Майк, мне кажется, ты занимаешься не своей работой!

Вездеход рванулся и покатил назад, ближе к жилому строению.

— Гарбер, что ты думаешь делать дальше?

— Я думаю, надо убираться отсюда, — Гарбер лихорадочно озирался, стараясь что-нибудь разглядеть сквозь бронепластины. — Буран стих. Мы вызовем подмогу. Вертолеты, армию. Этого ублюдка прихлопнут, как только он высунет нос…

— Дьявол! — вдруг взвился Харриган. — Мать твою, Гарбер! Мы же здесь, чтобы спасать людей! Спасать людей!!!

— Мы уже нашли их! — возразил тот.

— Четверых! Всего четверых! Где еще двое? Ты знаешь? А если они прячутся в комплексе? Их что, можно бросить, по-твоему?

— Я не говорил этого! — фэбээровец обернулся. — Нужно все осмотреть, но только очень быстро, пока эта тварь не уничтожила всех нас.

— Слава богу, ты хоть это-то понимаешь. — Полицейский жестко смотрел на него.

— Хватит мне тут дерьмо нести! — взорвался Гарбер. — Ты хочешь выпустить пар? Подраться? Ты — «крутой», да, Харриган? Ну так пойди и надери задницу этому ублюдку, если у тебя хватит смелости! И нечего здесь портить воздух, понял?

Майк молча смотрел на него. На скулах перекатывались желваки. Он мог бы напомнить фэбээровцу один эпизод на скотобойне, произошедший два года назад. Мог бы, но не стал. Иначе получилось бы, что он, Майк Харриган, дешевка, тычет в нос такой же дешевке, только из ФБР.

— О'кей, Гарбер, — неожиданно спокойно произнес полицейский. Наверное, ты прав. Возможно, я не самый «крутой» парень в этой колымаге, мать ее. Но я все-таки попробую…

— Черт тебя дери, Харриган, — Гарбер почувствовал новый прилив злости. — Какого хрена ты вмешиваешься в мои дела, а? Я уже сказал тебе: сейчас ты никто, и ничего тут не решаешь. Если я сочту нужным, лейтенант Харриган и шагу не сделает на улицу. Даже носа не высунет, ясно? Здесь командует ФБР. Так что, сиди и помалкивай, понял? Когда мне понадобится твоя помощь, я дам знать, а пока… сядь и не мешай! Сядь и не мешай! И вас, Датч, попрошу сделать то же самое. Сейчас Вулф и Хантер осмотрят жилой и технический сектор, а затем мы уходим. Никаких ловушек, никаких попыток захватить это чудовище. Все. Это приказ, и все, в том числе добровольцы, — он взглянул на Датча и Майка, — обязаны подчиниться.

— О'кей. — Шефер спокойно опустился на сиденье и кивнул полицейскому. Садись, напарник.

Харриган не стал упорствовать. Убирая пистолет, он сел рядом и резко выдохнул.

— Господи, я думал, такие кретины только в кино встречаются, полицейский повернулся и посмотрел на два распростертых тела. — Как ты думаешь, еще остался кто-нибудь живой?

— Не знаю. — Датч пожал плечами. — Думаю, что нет. Но мне очень хотелось бы ошибиться. В любом случае, через пару минут мы все узнаем наверняка.

— Мда… — Майк кивнул. — Интересно, достали мы этого ублюдка? Ну хоть разок?

— Вряд ли. — Шефер заменил магазин М-16 на полный.

Достали ли они Хищника? Он очень-очень сомневается. Во-первых, огонь велся вслепую, практически наугад. Им даже не было известно точное направление.

Датч вспомнил джунгли Камбоджи двенадцатилетней давности. Там дело не обошлось двумя пушками. Огонь велся в пять стволов. При этом использовался пулемет и два гранатомета. Пули прорубили в зеленой лиановой стене настоящий коридор, просеку шириной не меньше пяти ярдов, но и тогда им удалось лишь ранить Хищника. Тому удалось скрыться, оставив на листьях папоротников капли фосфоресцирующей крови. Воспоминания породили другую, не менее четкую картинку: светящиеся капли на камнях, и он сам, перемазанный с ног до головы голубоватой глиной. В руках у него два копья. Одно с простым наконечником, другое — с мини-бомбой, собранной им из запала гранаты Ф-1.

Глина послужила отличной защитой. Доведись им столкнуться еще раз в джунглях, он знал бы, что предпринять, но здесь… Черт возьми, здесь… Как быть? Гарбер надеется улизнуть отсюда целым. Конечно, надежды еще никому не мешали, но сомнительно, что этот ублюдок вот так запросто выпустит их. Очень сомнительно.

Он, естественно, попытается вывести из строя машину. Вопрос в том, удастся ему это или нет. А если да, то каким образом Хищник осуществит задуманное. Одно ясно: этот ублюдок не станет убивать их сразу. Значит, можно не бояться того, что он спалит вездеход. Ему нужны черепа или кожа. А в огне пострадает и то, и другое. Как тогда? Испортит двигатель? Ну, допустим… Каким образом?

Датч отсеивал один вариант за другим, пытаясь найти решение, подходящее охотнику во всех отношениях. Тут существовал один фактор, который не поддавался анализу — оружие. Никто не мог сказать с уверенностью, чем обладает Хищник в данный момент.

Уже в прошлой охоте эта тварь использовала такое вооружение, которого не было в Камбоджи. По крайней мере, Датч его не видел. Метательные диски, разрезающие человека пополам, ловчие сети и прочее, о чем рассказывал полицейский. Теперь существовало еще что-то, с помощью чего Хищник перемолол одного из полярников на фарш. Возможно, есть какой-то новый вид оружия, которое пока не применялось вообще.

Хорошо бы им так и не узнать этого. Иначе за подобные сведения они могут заплатить своей жизнью.

Датч ощутил себя загнанным волком. Он почти явственно различал вой вертолетных винтов над головой. Наверное, то же чувствуют звери, когда охотимся мы — люди.

Охота Хищника и наша охота — две стороны одной медали, у которой люди всегда на ребре. Сегодня наша очередь узнать то, что знают волки, медведи, да и все прочие твари, когда видят наставленное на них ружье. У зверей свои мысли и свое понимание окружающего мира. Наша охота не менее жестока и страшна, чем охота Хищника.

Так что же делает загнанный волк, когда знает, что ему не уйти от преследования, а, Датч?

Ответ однозначен и прост — он перестанет удирать и кидается в атаку сам. Ведь и ты, и Майк Харриган победили не когда прятались, а когда начинали охотиться, нападать. Повари мозгами, парень…

— О чем задумался, напарник? — вернул его к действительности голос полицейского.

— Пытаюсь понять, что этот ублюдок предпримет теперь.

— Ну? Есть варианты? — Майк выжидающе смотрел на Датча.

— Кажется, есть. Он попытается подбить вездеход.

— Да брось! Этой своей пушкой, что ли? В голосе полицейского звучало недоверие.

— Почему бы и нет?

— Вряд ли. Его молнии, наверняка, не смогут продырявить эту колымагу с одного раза, а попасть дважды в одну точку, да по движущейся мишени, это ему не удастся, — Майк покачал головой. — Нет, напарник, боюсь, ты ошибаешься.

— Хотелось бы, — спокойно ответил Датч. — Но ты забыл, что даже у машины — хорошей машины — есть слабые места. У всего есть такие места. И этот вездеход не исключение.

— Так ты знаешь, куда он будет палить?

— Я предполагаю. Есть три уязвимые точки. Запасные топливные баки, раз. На основных нам не дотянуть до побережья, тут и думать нечего. Второе, — колеса и гусеницы. Мне кажется, его пушка сумеет одолеть их. Третье… Датч не стал говорить. Он просто наклонился чуть вперед и указал на обзорные окна.

— Там бронепластины, — возразил Майк.

— Ерунда. Мы не знаем, на что способен этот ублюдок. Не знаем максимальных возможностей его оружия. Та же молния — допустим такую штуку рикошетирует. Стекло для нее не преграда. Хищник убил бы двух зайцев сразу прикончил бы водителя и вывел из строя машину. Сечешь?

Полицейский секунду подумал, покачивая головой, а затем заявил:

— Я смотрю, ты — оптимист, напарник. Хотя, не спорю, тут ты прав. Наверняка, этот ублюдок поступит именно так. А когда мы начнем выбираться из этого гроба, он перестреляет нас, как зайцев. Ты ведь об этом говоришь?

Датч усмехнулся.

— Все правильно. На открытом пространстве наши задницы послужат ему отличными мишенями.

— Да уж, — Майк Харриган вздернул брови, словно говоря: «Ну и влезли же мы в дерьмо, приятель». — Так ты думаешь, у нас нет шансов?

— Шансы всегда есть, — Датч откинулся на стенку кузова. — Расскажи мне, каким образом Киз собирался поймать этого урода?

— А зачем тебе? Такие штуки по два раза не проходят. Да и один раз тоже, когда имеешь дело с хитрожо…м парнем, вроде Хищника. Он их засек через пять секунд после того, как услышал шаги. Не знаю уж, как ему это удалось, но удалось.

Полицейский потянулся, откинул крышку ящика и вытащил еще один М-16. Не спеша достал обойму, вставил в магазин и звонко щелкнул затвором.

— Это не важно. — вдруг сказал Датч. — Дело в другом, напарник. Совсем в другом.

— Знаешь, я ведь полицейский. Конечно, мне удалось однажды надрать задницу этому ублюдку, но сейчас, похоже, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Если у тебя есть какие-то мысли, поделись, и я скажу тебе «спасибо». Нет — отваливай. Тебе ведь кое-что известно о Хищнике, верно? Чтото такое, что ты сказал Кизу. Так почему не хочешь сказать мне?

— Ты тоже знаешь об этом. — Шефер говорил абсолютно серьезно. — Как тебе удалось победить Хищника?

— Черт, ну я вытащил у него диск и отпилил ему лапу, а по… Стоп! Майк прищурился. — Ты хочешь сказать… Я гнал его? Точно, и ты, и я, мы оба гнала его! И тогда он обоср…ся!

— Именно. Ты все понял как надо, напарник. Датч улыбнулся.

— А что, если нам попробовать снова?

— Это не так просто. Здесь не Лос-Анджелес. Там ты был в своей среде, а я — в джунглях. Ты хоть раз задерживал преступника на полюсе?

Харриган состроил гримасу.

— Черта с два. Клянусь, не смогу отличить айсберга от русских горок в Диснейленде.

— Все правильно. Но у нас есть шанс…

Датч не успел договорить. Вездеход остановился у жилого комплекса. Гарбер молча обернулся и кивнул Вулфу и Хантеру. Те, осторожно пригибаясь, выбрались на улицу, оставив створку люка открытой. Из проема потянуло холодом. Клубы пара заползали внутрь и конденсировались, оседая на стенках каплями влаги.

Майк передвинулся к люку. Держась в тени, он мог просматривать довольно обширный участок.

Датч устроился с другой стороны. Гарбер сидел на своем месте, обозревая станцию сквозь щели бронепластин. Бредли склонился над раненым.

— Ну как они? — спросил Гарбер подчиненного. Негр, пока еще не совсем отошедший от пережитого шока, быстро обернулся.

— Пока без сознания, но девчонка в любую минуту может очнуться. С парнем хуже. Боюсь, ему не дотянуть до госпиталя.

— Сделай укол стимулятора.

— Хорошо. — Бредли потянулся к аптечке.

— Ну так о чем ты говорил? — тихо возобновил разговор Харриган. — Если мне не изменяет память, что-то насчет шанса?..

Датч кивнул.

— Нам нужно остаться здесь, — коротко сообщил он.

— Постой, что значит «остаться здесь»? — полицейский недоуменно смотрел на напарника, ожидая ответа. — Ты что, хочешь ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ?

— Конечно, звучит не очень приятно, я понимаю. Но, если мы хотим остаться в живых и прикончить эту тварь, нам нужно остаться. Скорее всего, Хищник попытается остановить вездеход, когда поймет, что жертвы уезжают. Датч намеренно употребил это слово, чтобы подчеркнуть отношение врага к происходящему. — Мы ведь для него жертвы, не более. Что произойдет дальше? Он постарается выбрать удобную позицию для охоты, выстрелит, и у нас с тобой появится шанс его засечь. К тому же у этих парней из Бюро будет прикрытие. Два ствола, твой и мой. А уж если мы увидим этого заср…ца, то просто так сможем сами начать охоту на него.

— Это все, конечно, здорово, — подтвердил полицейский, — но что, если он выпустит их? Представь себе? Эти парни уедут, а мы останемся.

— Если Хищник выпустит вездеход, значит, ему нечего станет опасаться. И тогда он, возможно, появится. Мы опять же сможем попробовать прикончить его.

— Ладно, допустим. — Майк старательно отыскивал слабые места в этом невероятном плане. — А ты уверен, что этот ублюдок не может видеть сквозь стены? Киз говорил мне, будто у этой твари инфракрасное зрение. Она видит тепло. Предположим — мы остались. Хищник смотрит на вездеход и замечает, что два человека куда-то запропастились. Тогда он осматривает станцию и видит нас. Затем убивает нас, а уж потом этих ребят из Бюро, а? Как насчет такого поворота событий, напарник?

— Хм. Я не подумал об этом.

Датч, действительно, не допускал подобной возможности. И вовсе не потому, что был слишком уверен в своих силах, а просто он не до конца понимал, КАК видит Хищник. Киз ничего не рассказывал ему о своем открытии. Хотя он мог и не успеть. Алан Шефер слишком быстро «выписался» из госпиталя ФБР, расшвыряв санитаров и выбравшись в окно.

— Подожди-ка, напарник. У меня появилась мыслишка, — полицейский повернулся. — Послушай, Гарбер, у этих парней ведь было что-то от холода? Ну, там комбинезон с подогревом, на случай сумасшедших морозов? Или спальные мешки?

— Наверное, — фэбээровец безразлично пожал плечами. — Может быть, в аварийном наборе? А зачем вам это, лейтенант?

— У нас с партнером тут возник спор. — Майк улыбнулся ослепительной улыбкой. Такой же фальшивой, как двадцатипятидолларовая купюра.

Гарбер вздохнул и отвернулся.

— Мы сделаем вот что, — тихо пробормотал полицейский. — Ты прикрой меня. Я войду в комплекс и возьму эти аварийные наборы. Наверняка, их не придется долго искать. Достанем пару спальных мешков и закрепим тут, в кузове. Пусть этот ублюдок думает, что мы едем вместе со всеми. Потом спрячемся где-нибудь поблизости и будем смотреть в оба, и как только он высунется… Банг! — полицейский сложил ладони так, словно держал пистолет, и изобразил выстрел. — Ну как?

— О'кей, — Датч кивнул. — Только у меня есть одна поправка.

— Какая?

— Не обязательно входить в станцию. Можно взять аварийные наборы здесь, — он показал на специальные рундуки под сиденьями, на которых виднелась одна и та же надпись: «Аварийное снаряжение».

— Черт, — отреагировал Майк и засмеялся…

Глава 13

…Хищник был приятно удивлен. Мало того, что люди сумели избежать, казалось бы, неминуемой гибели, но вдобавок они мгновенно сориентировались и открыли ответный огонь, едва не ранив его самого. О подобном можно было только мечтать. То, что начиналось, как скучная миссия, оборачивалось увлекательнейшей охотой. Эти воины ничем не напоминали обитателей станции. Они оказались гораздо умнее, отважнее и более подготовленными к схватке.

Он увидел, как двое землян вошли в жилой блок. Остальные остались дожидаться в кузове машины.

Теперь ему нужно перебраться на крышу либо технического, либо жилого блока, чтобы держать людей под контролем.

Хищник знал: стоит допустить ошибку, и эти воины повиснут на тебе, стараясь разорвать на куски. Таково природное свойство людей. Он вполне искренне полагал, что они практически ничем не отличаются от других разновидностей дичи, существующей на планете. Разве, умеют ходить на двух ногах и делать примитивные машины. Вот и все. Люди носили в себе идиотическое, с точки зрения расы Хищника, заблуждение: «Мы мыслим и умеем говорить, а значит, мы — выше всех». Психология недоразвитых существ. Они не отдают себе отчета в том, что практически ВСЕ виды жизни в миллионах галактик мыслят и разговаривают между собой. Только каждый делает это посвоему. Например, его, Хищника, речевой аппарат способен воспроизводить слова землян, но родной язык — язык его расы — показался бы людям ужасным. Чем-то средним между ревом и скрежетом. Но ведь он умнее их. И в схватке с ними руководствуется определенным кодексом, допускающим одно и запрещающим другое. Люди же пользуются всеми способами уничтожения живого. Если бы они могли прочесть свое название в Межзвездном реестре, то удивились бы. Их претензию на «homo sapiens» Совет отверг сразу. Теперь раса землян значилась как «Существа, уничтожающие свою жизнь».

Наверняка, Земля скоро опустеет. По крайней мере, Хищник был уверен в подобном исходе. Люди действительно найдут способ уничтожить себя, свое «Я» во Вселенной. Слишком уж упорно они идут к цели.

А это, в первую очередь, говорит о глупости расы и непригодности ее для дальнейшего существования.

Именно поэтому Хищник получал удовольствие от охоты. «Уничтожающие» умели делать свое дело с редким самозабвением.

Он подошел к краю крыши, продел нить в паз на боевом поясе и через мгновение уже стоял на крыше жилого блока.

Изображение на дисплее расцвело красно-желтым. Хищник приник к куполу. В какой-то момент ему показалось, что он допустил ошибку, пробив стену станции диском. Холодный воздух проходил внутрь, и температура немного упала, подняв «невидимую зону» еще на полфута от пола. Ледяной поток дюйм за дюймом расширял щель, и это могло сработать против него. Но, подумав, Хищник решил, что теперь температура внутри станции не имеет значения. Люди, конечно, попытаются вырваться отсюда на своей машине, а заодно и увести с собой раненых. И, конечно, у них ничего не получится. Он уже определил уязвимые места машины, не сомневаясь, что без труда остановит ее.

Хищник отдал мысленную команду, и из первой перчатки появились два изогнутых зазубренных лезвия боевых ножей. Отличное оружие для прямых схваток.

Поднявшись на ноги, он медленно пошел по крыше, стараясь находиться прямо над головами людей…

Глава 14

…Хантер и Вулф осторожно вошли в станцию. Их нервы были напряжены до предела. Они словно превратились в два огромных уха и глаза. Жара в комнате стояла невероятная.

Вулф взглянул на термометр: 150 градусов.

— Интересно, — тихо спросил он напарника, — они тут что, от холода погибали?

Тот не ответил, а лишь указал глазами на что-то, лежащее рядом с кроватями. Окровавленная простыня, матрас, подушка и… ноги. Человеческие ноги, торчащие из-под этой груды хлама.

Хантер показал пять пальцев, и Вулф кивнул. Оставался еще один полярник.

Из-за жары труп лежащего человека разлагался. Смрадно-сладковатый запах заполнил комнату. По полу рассыпаны карандаши и фломастеры. Посреди комнаты лежал перевернутый стул. Все забрызгано кровью. В воздух шагах от двери огромная загустевшая лужа. Кровь уже свернулась и протухла. Еще одна лужица, поменьше, у самой стены. Тут же пластиковый цилиндрик одноразового шприца.

Вулф показал партнеру на дверь, ведущую в следующее помещение. Они уже знали, что там. Вторая спальня, туалеты, душевые, спортивные тренажеры, кухня, библиотека с микрофишами, аппаратом для просмотра и несколькими десятками настоящих книг. Это обычное явление на станциях типа этой. Несколько хозяйственных помещений, где хранятся запасы продуктов и консервов. Вообще, оба фэбээровца с трудом представляли себе жизнь на станции даже в течение недели: не говоря уж о месяцах, особенно если на улице целые полгода ночь и сутки отмечаются по часам. Фиктивный день, зато темень — шею свернешь — самая что ни на есть настоящая.

Все перечитано, все видеокассеты пересмотрены, диалоги из набивших оскомину фильмов заучены наизусть, и нечего делать, разве только дуться в покер да играть в шахматы.

Им было трудно представить что-нибудь более тоскливое, чем эта станция.

— Осмотри остальное, — предложил Вулф, — а я пока погляжу, что с этим парнем, — он кивнул на лежащий под матрацем труп.

— О'кей.

Хантер перехватил поудобнее азотный автомат и направился к двери, ведущей в глубь станции. Вулф молча смотрел в спину партнера, держа оружие на изготовку. Кто знает, возможно, опасность притаилась за дверью, и тогда… Что будет тогда, он представлял себе не совсем отчетливо. Может быть, ему придется выстрелить и в Хантера, а может быть, тот уже умрет, когда Вулф нажмет на курок. Но и в том, и в другом случае придется стрелять, даже жертвуя напарником.

Вулф увидел, как Хантер наступил в кровавую лужу. На густой темнобордовой поверхности остался четкий отпечаток рифленой подошвы. Ствол автомата переместился чуть вверх и уставился в какую-то точку над головой Хантера. Палец поиграл спусковым крючком. Шаг, еще один.

И в этот момент Вулф почувствовал нечто странное. Казалось, поток холодного воздуха, идущий откуда-то сверху, коснулся его головы и пополз за воротник куртки. Это не было страхом, но сердце сжалось от недоброго предчувствия.

— Хантер!

Тот удивленно обернулся.

— Что-нибудь не так?

В голосе фэбээровца слышалась тревога. Секунду назад он тоже ощутил чтото подобное.

— Да нет. Просто будь повнимательней. Эта тварь может прятаться где угодно, усек?

— Ага.

Вулф напрягся, сдвигая предохранитель в положение «огонь». Его взгляд не отрывался от закрытой двери ни на мгновение.

«Она там, — вдруг решил он. — Эта сука прячется там. Сэм умрет, как только откроет дверь».

— Хантер! Стой! — шепотом приказал Вулф.

Его партнер застыл в той же позе, в которой настиг его оклик. Очень медленно Хантер повернулся, вопросительно подняв брови. Вулф сделал предостерегающий жест рукой, указал на дверь и вопросительно поднял автомат.

Хантер кивнул, давая понять, что ему ясен смысл пантомимы. Медленно, почти бесшумно, он начал красться к двери. Вулф одновременно перемещался вправо, вставая на линию огня. Подобного волнения ему не доводилось испытывать уже давно. «Мы возьмем тебя, ублюдок, сейчас, подожди, — со злобным торжеством подумал он. — Обязательно возьмем».

Его неожиданно охватило сомнение, сумеет ли он удержать пойманного Хищника. Ловчая сеть, сплетенная по специальному заказу Бюро из суперпрочных стальных волокон, осталась в кузове, в одном из ящиков. Но, подумав секунду, Вулф решил, что ничего страшного. Они заморозят этого ублюдка, а потом Хантер позовет остальных. И заодно захватит сеть. И им не понадобится помощь двух уродов — Шефера и Харригана. Слишком много воображают о себе эти ребята. Они небось ничего и не знают о работе фэбээровцев, а пользуются общепринятым мнением, что все сотрудники ФБР — редкие кретины. Идиотская ложь, насаждаемая Голливудом с его дурацкими боевиками.

Вулф, наконец, занял нужную позицию и встал на одно колено, прижимая приклад автомата к плечу.

Хантер достиг двери и, увидев, что все в порядке, резко ударил ногой чуть ниже ручки. Замок треснул. В ту же секунду фэбээровец отпрыгнул в сторону, а Вулф нажал на курок. Струя жидкого азота хлестнула в проем, врезалась в противоположную стену и разлетелась мутно-белыми брызгами по комнате. Капли шипели и испарялись, оставляя после себя кольца неприятного дыма.

Секундой позже Хантер ввалился в спальню, готовясь стрелять при малейшем движении. Но в комнате было пусто. Две кровати, столики, пара стульев. Шкафчики для личной одежды. И никаких следов кого-то живого. Хотя… следы все же были: капли свернувшейся крови. Они тянулись через всю спальню и исчезали за следующей дверью.

— О'кей, — произнес Вулф. — Как договорились. Ты осмотри остальное, а я займусь тем парнем. Он кивнул в сторону первой комнаты.

— Хорошо. Если что, позови.

Хантер поправил висящие за спиной баллоны — азот и сжатый кислород — и осторожно пошел дальше.

Вулф проводил его взглядом, раздумывая, не пойти ли следом, но и в итоге решил, что не стоит. Тварь где-то на улице, а вовсе не в помещении станции. Хантер не новичок, в сущности здесь дел на пять минут.

Он вернулся в первую комнату и подошел к торчащему из-под матраса телу. Откинув подушку и простыню в сторону, фэбээровец поморщился. Во-первых, у трупа отсутствовала голова, а во-вторых, из-за жары его раздуло, и одежда врезалась в сине-фиолетовую плоть не меньше, чем на полдюйма. Вонь стояла жуткая. Вулфу захотелось убежать на свежий воздух. Он не был особенно впечатлительным, но сейчас у фэбээровца появилось ощущение, что ему станет плохо. До обморока, конечно, дело не дойдет, а вот стошнить вполне может.

Набросив на труп заскорузлое от крови покрывало, Вулф выпрямился. Пятый полярник мертв. Скорее всего, шестой окажется не в лучшем состоянии. А может быть, и в худшем, как тот, который болтается на вышке. Надо бы забрать их с собой, но влезть в вездеход с этим парнем… — фэбээровец покосился на разлагающееся тело — он не выдержит и десяти минут. Вытащить его на улицу и забросать снегом? Наверняка, какие-нибудь животные растерзают труп на куски… Хотя в таком состоянии он вряд ли привлечет их соблазнительным запахом. Насколько ему известно, звери не едят тухлятину. Да, так, наверняка, будет лучше всего… Надо спросить у Гарбера.

Вулф пошел к двери, ведущей на улицу, прислушиваясь к шагам Хантера…

* * *

…Естественно, Гарбер и слушать не стал их доводов. Собственно, Датч на это сильно и не рассчитывал. Но и не ожидал, что встретит такой отпор. Фэбээровец выкатил глаза, лицо его приняло морковный оттенок, и он заорал так, словно перед ним стояли два парня, признавшихся по секрету, что они два дня как смылись из лечебницы для душевнобольных.

— Слушайте, — Гарбера трясло от злости, — мне наплевать на ваши домыслы! Мне плевать на ваши соображения и предложения! Мне, в конце концов, плевать на то, что вы думаете предпринять! Вы вернетесь вместе с нами на базу, а потом, если вам так хочется, нанимайте вертолет и возвращайтесь сюда охотиться! Можете стрелять, орать, взорвать здесь все к такой-то матери, но без меня! А пока я главный — вы будете сидеть в вездеходе и помалкивать! Ясно вам? Сидеть и помалкивать! Теперь, — Гарбер повернулся к полицейскому, — персонально для вас, Харриган. Если вы попробуете предпринять что-либо без моего ведома, я отдам вас под суд, как только мы приземлимся в Лос-Анджелесе! Надеюсь, я понятно излагаю свои мысли?

— Господи, Гарбер, — Майк сдержавался изо всех сил. Он понимал: вздумай он сейчас дать волю чувствам — дерьмовый Сукин Сын не даст им ни одного шанса. — Поймите! Этот ублюдок просто не выпустит нас отсюда! Речь идет не о том, придется нам возвращаться вместе или поодиночке, а о том, сможем ли мы вообще выбраться с этой станции!

Фэбээровец покачал головой, давая понять, что разговор окончен.

— О Боже! Ну ладно, допустим, вы не доверяете мне, — продолжил полицейский, — но Датча-то вы можете выслушать…

— Нет, — коротко отрезал Гарбер, но, не выдержав, продолжил:

— Я не стану слушать ни одного слова!!! — он поднял палец и веско закончил:

— Ни одного!

— Черт! Мать твою!!! — Харригана понесло. — Это вы попросили нас о помощи! Вы!!! Это вы заставили нас ехать сюда!!! А теперь, когда мы собираемся спасать ваши задницы, затыкаете нам рты, да? Так получается, Гарбер, мать твою? Не даете ни шагу сделать!

— Совершенно верно, Харриган! — фэбээровец зло оскалился. — Мне надоели ваши разговоры! Надоело, что вы постоянно делаете из моих людей кретинов! Надоело, что вы строите тут из себя защитника человечества! Нарушаете приказы и нарываетесь на драку! Здесь не Метро Дивижн, лейтенант! Мои люди могут сами о себе позаботиться! Без вашей помощи! Ясно? Они не сопливые мальчишки вроде вашего Ламберта! Их не нужно водить за ручку, вытирать им нос и сажать на горшок, понятно?

Это он сказал зря. Трогать Джерри Ламберта фэбээровцу не стоило.

— Слушай, ублюдок, — со зловещим спокойствием процедил. Майк. — Парень, имя которого ты только что упомянул, погиб, спасая людей. Может быть, ему не хватало выучки, но башка у него варила в сто раз лучше, чем у тебя. И сделан он был из мяса, а не из дерьма, Так вот, он погиб, спасая людей, а у тебя, сра…й ублюдок, не хватило смелости даже на то, чтобы взять пушку и пойти спасать своих товарищей. Так что запомни мой совет хорошенько: если ты, ослиная задница, еще раз назовешь его имя или еще кого-нибудь их моих ребят, я тебя заставлю проглотить эти слова вместе с мозгами, которых в твоей дерьмовой башке и так с воробьиный клюв, понял?

Он повернулся и пошел к проему.

Датч проводил партнера взглядом. Напряженная спина, неестественная посадка головы, руки, сжимающие автомат, побелели. Шефер понимал полицейского. За двенадцать лет он так и не смог сжиться с мыслью, что его команда погибла. Их больше нет. Иногда Датч даже разговаривал с ними вслух, словно они были где-то рядом и могли все слышать. Порой возникало ощущение, что и Билли, и Пончо, и Мак, и Блейн, и Ховкинс — все стоят у него за спиной. А ведь прошло двенадцать лет. Как же должен мучиться полицейский, потерявший своих друзей два года назад…

Датч обернулся к угрюмо молчащему Гарберу.

— Ты — везунок, — сообщил он.

— Почему? — фэбээровец подозрительно прищурился. — Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что, если бы ты сказал подобное о ком-нибудь из моих ребят, я убил бы тебя.

Майор Алан Шефер не шутил и не преувеличивал. Он бы действительно убил Гарбера.

Вернувшись на свое место у люка, Датч поставил автомат, вытащил аварийный комплект и сказал Майку:

— Знаешь, напарник, я думаю, самое время начинать…

* * *

…Хантер прошел через библиотеку, тренажерный зальчик, столовую, кухню, но так и не нашел шестого полярника. Он пока еще не понял, хорошо это или плохо. В общем-то ему и не хотелось пялиться на освежеванное, или даже просто мертвое, залитое кровью тело. Не то, чтобы Хантер боялся вида крови, просто он терпеть не мог возиться с трупами. Собственно, ему и в Академии удавалось избегать подобных занятий, хотя, конечно, совсем без практики не обошлось. Тут уж ничего не поделаешь. И до сегодняшнего дня он, Самуэль Хантер, при виде покойников сознания не терял и не блевал в сортире, что, между прочим, встречается довольно часто, и не только у новичков. Особенно, если труп поплавал пару-тройку недель в воде. Но если отрешиться от вчерашнего дня и мерить все на сегодняшний, то его дела — полное дерьмо. Вчера были насильники и убийцы, но, по крайней мере, люди, живые нормальные люди, а сегодня какой-то выродок, который сдирает кожу или вырывает черепа.

Дьявол! От всех этих мыслей Хантера пробил холодный пот.

Не хватало только нарваться на эту сволочь где-нибудь тут, в темном уголке…

Он толкнул дверь в туалет, держа азотный автомат на уровне груди и думая о том, что лучше было бы послать Гарбера подальше, сунуть ему это барахло в зубы, а самому взять старый проверенный «специальный полицейский» тридцать восьмого калибра. Может быть. Шефер прав, и подстрелить Хищника проще из этой лейки, да только вот с настоящей пушкой-то, пожалуй, ощущаешь себя куда уверенней.

Постояв пару секунд в коридоре, Хантер оглянулся и позвал:

— Эй, Вулф, ты на месте? Что у тебя? Но ответа не последовало. Фэбээровец подождал еще чуть-чуть и позвал напарника еще раз:

— Эй, Керк, ты еще жив? Не сожрала тебя эта сволочь, а?

Ему вовсе не хотелось демонстрировать овладевшую им легкую, — пока легкую, — панику. На случай, если Вулф где-то поблизости, он не сразу направился к выходу, хотя, надо признаться, желание поступить именно так с каждой секундой становилось все сильнее, прочно овладевая его сознанием. Неожиданно ему показалось, что он не один. Нет, в комнате никого не было, а даже Хищник, если, конечно, верить этим двум парням, Харригану и Шеферу, — а чего бы им врать? — не может быть абсолютно невидимым. Хантер резко обернулся и… никого не увидел.

«Нервы, нервы, — подумал он. — Совсем ты спятил, приятель. Точно, пора взять отпуск и хорошенько отдохнуть. Вот выберемся из этой дерьмовой передряги, сразу собираюсь и уматываю в какое-нибудь фешенебельное местечко. Во Флориду, скажем. Черт, что-то не так».

Хантер ощущал это. Совсем рядом, в двух шагах, кто-то был. Где прятался этот кто-то, фэбээровец не видел, однако чувствовал присутствие чужака так же четко, как приторно-сладкий трупный запах.

— Где же ты? Где ты прячешься, урод? Ну-ка, покажись старине Сэму! Я тебе задницу надеру! — он не заметил, что начал разговаривать вслух.

Хантер сделал еще пару шагов по коридору, соединяющему все комнаты, и оказался напротив двери, ведущей в душевую. Стараясь не производить шума, фэбээровец толкнул ее стволом автомата. За ней оказалось небольшое темное помещение, и Хантер попытался включить свет. Его пальцы несколько раз нажали плоскую кнопку, но все было тщетно. Лампа упорно не хотела зажигаться, и ему пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте.

Чувство опасности поднялось с новой силой. Острое и настолько мощное, что его, наверное, можно было попробовать на вкус. Хантер не сомневался: оно горькое и вязкое. Ему стало страшно. К тому же, он остался один, а это всегда чревато. Вообще, им следовало двигаться парой, как того требовали правила, но фэбээровец счел эту меру предосторожности не то, чтобы излишней, а не обязательной. Ведь тот человек, в спальне, мог быть жив и, возможно, ему требуется помощь.

Но сейчас Хантеру очень захотелось, чтобы Вулф оказался рядом.

— Вулф! — позвал он снова. — Вулф!

Он не знал, что партнер в эту секунду стоит у вездехода, рассказывая Гарберу о пятом, погибшем, полярнике и, естественно, не может отозваться. Хантер снял предохранитель, вглядываясь в сумрак душевой. Глаза, постепенно привыкшие к темноте, различали какое-то пятно в жарком полумраке, хотя пока еще не очень отчетливо. Фэбээровец вздохнул, ощутив сладковато-приторный вкус воздуха и сделал несколько шагов вперед. Подошвы унт ступили на кафельный пол. Человек поскользнулся и рухнул боком во что-то влажное и липкое. В последний момент ему все же удалось убрать оружие за спину, но баллоны грохнули о кафель с глухим металлическим звоном. Кроме всего прочего, он сильно ударился бедром и локтем. Боль оказалась невероятно острой. Лежа на полу, Хантер попытался определить, не сломана ли рука или нога, но так и не смог этого сделать. Чтобы осмотреть место ударов, ему пришлось бы, самое малое, снять боевой ранец и стащить куртку.

— Черт! — выругался он, судорожно пробуя встать на ноги.

Каждое движение вызывало новый приступ боли, и Хантер проклял все, в том числе и Хищника, эту траханую станцию и Вулфа, который куда-то пропал, мать его!

Вот дерьмо, подумал фэбээровец, а если эта сука сейчас объявилась здесь? Что тогда? О, господи, да она убила бы меня, а ублюдок Вулф так ничего и не узнал бы. И некому было бы прийти к нему на помощь. Так и сдох бы здесь, лежа на спине, как заправская шлюха.

Из горла Хантера вырвался смешок. Ладонь в очередной раз поехала по полу, и он вновь ударился плечом.

— Черт, мать твою!

Фэбээровец поднес руку к лицу и прищурился, пытаясь понять, во что это он вляпался. Все пальцы оказались перепачканы кровью. Хантер повернул голову, старательно разглядывая кафель, и обомлел. Душевая была в крови. Стены, пол, даже дверь все покрыто черной влагой.

Грудь его дернулась, жадно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Глаза расширились от страха. И, боясь того, что увидит через секунду, Хантер обернулся к темному пятну.

Конечно, ЭТО и не могло быть похожим на тело. Прежде всего потому, что ни головы, ни спины, ни рук у него не было. Окровавленный труп болтался на обломке стойки душа. Кто-то переломил ее пополам и насадил тело, проткнув ахиллесово сухожилие. Видимо, это произошло довольно давно — кровь уже перестала капать на пол.

У фэбээровца появилось дикое желание закричать и броситься наутек, подальше от этого места, где бродит кошмарный мясник, сдирающий с людей кожу.

— Это второй, — лихорадочно зашептал он, — это второй, мать его.

Руки скользнули по кафелю, ноги судорожно дергались, пытаясь вытолкнуть в коридор чужое непослушное тело.

В эту секунду Хантер услышал слабый, но отчетливый звук. Зловещий треск разрезаемого материала. Кто-то довольно уверенно и быстро кромсал наружную обшивку станции.

Фэбээровец начал извиваться, словно придавленный автомобильным колесом дождевой червяк. Он понимал: спасение в том, чтобы как можно быстрее выбраться на улицу и нырнуть в вездеход. У него вдруг появилась уверенность, что машина тоже не может послужить абсолютной защитой, но, по крайней мере, там, снаружи, люди! Вместе они одолеют этого ублюдка.

Хантер старался изо всех сил, но дело продвигалось медленно. Чертовски медленно. Хруст сменился более глухим звуком — тварь вспарывала теплозащитный слой. Затем последует каркас, потом еще один слой теплоизоляции, внутренняя обивка и… потом останется он, Сэм Хантер. Лежащий на полу, беспомощный, как цыпленок.

— Вуууууууууулф!!! — что было духу заорал фэбээровец. Вуууууууууулф!!!!!!

Подошвы унт скользили по кровавой влаге. Автомат звонко ударялся о кафель, баллоны, висящие на спине, стесняли движения, и Хантер сообразил: если отстегнуть их, дело пойдет быстрее, но… тогда он останется безоружным. Черт!!! Черт!!! Харриган был прав! Какого дьявола ему приспичило лезть сюда без оружия?! Настоящего оружия!!!

— Вуууууууууулф!!!!!!!! На помощь!!!!! Пальцы лихорадочно отыскивали замок ранца, но эти попытки каждый раз заканчивались неудачей. Он слишком спешил. Выпачканные кровью руки соскальзывали снова и снова. Ноготь на правой руке сломался, и Хантер вскрикнул от боли. Ему надо освободиться! Быстро. Осталось всего несколько секунд, а потом этот ублюдок ворвется сюда и прикончит его.

— Вуууууууууулф!!!!!!

Это был не страх, а дикий панический ужас. В глазах прыгали разноцветные пятна, сердце стучало настолько быстро, что, казалось, через мгновение оно просто разорвется, не выдержав бешеного ритма. Легкие судорожно всасывали воздух, накачивая кислород в растекающуюся по мышцам, пульсирующую в венах кровь. Ужас уже загнал его за ту тонкую невидимую грань, когда человек перестает быть самим собой, превращаясь в обезумевшее животное. Наконец Хантеру все-таки удалось справиться с замком. Он быстро сбросил лямки ранца, отпихнул ногой автомат и, упершись ладонями в тяжелые баллоны, вскочил. Глаза отыскали дверной проем, и фэбээровец кинулся прочь сломя голову. Его мозг еще улавливал страшные звуки — чужак прорывался сквозь последний слой теплоизоляционного покрытия. Промедли Хантер какую-то секунду, и было бы поздно.

Сейчас он несся по коридору, открывая двери собственным телом и моля Бога только об одном — не дать ему упасть! Хриплое дыхание вырывалось сквозь пересохшие бело-синие губы. Хантер даже не представлял себе, что человек может ТАК бояться.

Напряженные пальцы сжались в кулаки, ногти впились в плоть, оставляя на ней рубцы…

…Хищник мог бы справиться с этой работой гораздо быстрее. Достаточно было вытащить бумеранг, сжать его и провести раскаленным краем по крыше жилого блока. Отверстие получилось бы достаточно большим, и он без труда проник бы внутрь, но… Хищник и сам не знал, чего ему хочется больше убить жертву или растянуть охоту на более долгое время. В конце концов он решил поступить проще: если человек найдет выход из создавшейся ситуации он не станет убивать сейчас, если нет — еще один трофей займет свою колбу с голубоватым гелем. Приведя в боевое положение кинжалы, он начал неспеша полосовать стену станции. Активность человеческого организма возросла. Температура тела поднялась, и на дисплее фигура землянина приобрела яркожелтый оттенок с белыми пятнами. Голова, сердце, легкие — определил он. Наиболее жизненно важные точки в человеческом организме. Наиболее важные и наименее защищенные. Парадокс здешних форм жизни — самая опасная область тела всегда самая уязвимая. Он вообще не понимал, как раса землян — такая неподготовленная к встрече с врагом — умудряется существовать. Темпы рождаемости должны катастрофически отставать от показателей смертности, мало того, учитывая, что воины гибнут чаще остальных, эта планета должна генетически слабеть с каждым поколением. Уроды рожают уродов, слабые слабых. Таков закон, и от него никуда не деться. По любым расчетам раса землян должна была исчезнуть пару веков назад. А она умудряется приносить полноценный приплод, да еще и развиваться. Пусть медленно, но все же восходить по ступеням цивилизации Вселенной. Наверное, со временем из людей могли бы получиться довольно высокоразумные существа. Со временем. Жаль только, что этого не произойдет. По прогнозам ученых его планеты, наиболее вероятный сценарий дальнейшего течения событий на Земле таков. Люди одновременно усовершенствуют свое оружие — грубое, но очень мощное по здешним меркам, — и, не соблюдая контроль за рождаемостью, добьются того, что возникнет перенаселение. Затем несколько наиболее сильных племен начнут расширять свое жизненное пространство, завоевывая земли более мелких, а соответственно, и более слабых соседей. На какое-то время это поможет, но потом произойдет катастрофа, которая закончится гибелью всего животного и растительного мира. Вероятность данного исхода равна 97,3 %.

Хищник знал об этом, и подобное знание помогало ему чувствовать себя более уверенно, убивая жертв. Ведь, в сущности, этих людей нет. И какая разница, когда произойдет катастрофа для отдельной особи — через пятьдесят лет или сегодня? Финал один — гибель. И неизвестно, какая из них окажется менее страшной — быстрая от руки охотника или медленная в ревущем потоке ядерного огня.

Кстати, данный аспект играл немалую роль при вынесении окончательного решения Совета. Ведь если люди расшифруют навигационные карты, то узнают, в какой точке галактики планета его, Хищника, расы. Пока земляне выступают в роли пассивных наблюдателей, но их суденышки со слабыми двигателями и жалкой степенью защиты уже передвигаются в пределах Солнечной системы. Заполучив же один из летательных аппаратов кого-нибудь из охотников, они могут создать что-то подобное. И когда опасность уничтожения Земли станет неминуемой, толпы переселенцев хлынут на ЕГО планету. Учитывая же генетическую агрессию людей, легко представить, чем закончится нашествие. Хищник не сомневался, что их раса победит, но какой ценой?

Именно поэтому он и собирался выяснить истину о людях. Но пока полученные им сведения говорили против запрета охоты. Земляне мало на что годились в боевом плане. Возможно, для войны внутри своего мира — да, но не для сражений с внешним врагом.

Мысли эти помогали Хищнику прийти в хорошее расположение духа. Нет, он вовсе не зависел от настроения. Весь смысл его существования состоял в одном — достижении своей цели, — преследовании и убийстве жертвы. Хищник был суперохотником. А охотник, что бы ни случилось, идет до конца. Пытается настигнуть и убить. Его тело идеально приспособлено для охоты. В нем заключается три сердца и две системы кровоснабжения. Кроме того, в организме Хищника легко приживались имплантанты. Даже в том случае, когда от него осталось бы не более одной трети собственной плоти, врачи смогут без труда восстановить прежний вид, вживляя новые органы.

Людям не просто убить охотника. Очень не просто. А если добавить к этому отличный камуфляж и прекрасные доспехи, защищающие более пятидесяти процентов его тела, то и вовсе невозможно.

Рычание вырвалось из глотки. Кинжалы спокойно взрезали слой за слоем защитной стенки. Даже размышляя о посторонних вещах, Хищник не переставал следить за человеком. Он видел жалкие попытки землянина подняться на ноги или уползти, и это вызвало у него брезгливое чувство. Ему остро захотелось убить это существо. Быстро, одним ударом, забрать череп и порадоваться новому трофею. Но Хищник остановил себя. Такой трофей не вызвал бы гордости — слишком просто убить лежащего противника. Гораздо интереснее и почетнее, если тебе удалось захватить сильную дичь…

Человек все-таки умудрился подняться. Как раз в ту секунду, когда Хищник проник внутрь комплекса. Землянин встал и побежал, а он из соседнего помещения смотрел на колышащуюся впереди желто-белую спину. Похоже, человек и сам не знал, насколько близко была его смерть.

Хищник решил, что ему незачем больше оставаться здесь. Скорее всего, люди сейчас вернутся, в надежде убить его. Но ничего не найдут. Тогда они попробуют уехать. Тут-то он и расставит им ловушку, а затем перебьет по одному. Но не сейчас.

Хищник оттолкнулся от пола, коснулся ногой стены, сделал еще один прыжок и, уцепившись за каркас, втянул свое тело на крышу жилого блока. Через секунду он уже стоял на куполе технического помещения. Заправив нить в паз, Хищник приготовился к новому прыжку.

Позиция на метеовышке подходила ему как нельзя лучше. Вездеход, наверняка, будет возвращаться той же дорогой, что и приполз сюда.

Он не знал, есть ли у людей система автокурсора, но считал, что в любом случае они вряд ли пойдут на риск и не станут прокладывать новую трассу.

Глава 15

…Майк и Датч уложили спальные мешки на сиденья. Конечно, если бы Хищнику вздумалось осматривать вездеход достаточно тщательно, он без труда обнаружил бы обман. Но люди делали ставку на то, что в момент движения чудовище не станет особенно приглядываться. Тепловое излучение будет интенсивным настолько, чтобы сбить его с толку хотя бы на время.

Полицейский включил тепловое реле и удовлетворенно кивнул.

— Надеюсь, эта штука сработает, — он повернулся к Датчу. — Все зависит от того, насколько внимателен Хищник. Знаешь, если мы ошиблись, то можно считать, что наши задницы уже поджариваются на медленном огоньке.

— Посмотрим.

Голландец не собирался хоронить себя до того, как они возьмутся за дело. А уж там будет видно.

— Ты включил реле?

— Да. Все готово.

Харриган посмотрел на ящики.

— Как ты считаешь, может, нам следует взять что-нибудь потяжелее этих игрушек? — он кивнул на стоящие у стены М-16. — Сдается мне, без пулемета с ним не совладать.

— Не знаю. В прошлый раз моим ребятам пулемет не помог. Хотя, наверное, это лучше, чем ничего.

— О'кей.

Полицейский открыл один из ящиков и вытащил М-60. Следом появились коробки с лентой. Вулф, Бредли и Гарбер повернулись в его сторону.

— Какого черта вы делаете, лейтенант? Гарбер мрачно уставился на Майка.

— Вынимаю пулемет, — спокойно ответил тот.

— Это я и сам вижу. Зачем?

— Собираюсь последовать вашему совету и надрать задницу этой твари.

— Черт бы вас побрал, Харриган! — рассвирепел фэбээровец. — Положите оружие на место! Я приказываю!

— В самом деле? — Датч смотрел на Гарбера не без насмешки. — А чем, повашему, мы должны воевать?

— Я запрещаю вам выходить из машины!

— Вы ничего не можете запретить мне и моему партнеру, — покачал головой Голландец. — Хотя бы потому, что мы добровольцы, а не сотрудники Бюро.

— Дьявол! Вы подписали бумагу, согласно которой обязаны следовать моим указаниям!

— И что же ты предпримешь, если мы откажемся это делать? — насмешливо спросил полицейский. — Набьешь нам морды или поставишь в угол? А может быть, выкинешь из вездехода к такой-то матери? Расскажи мне, Гарбер!

Неизвестно, чем бы закончился разговор, если бы не Хантер. Он влетел в вездеход и тут же разразился проклятиями.

— Ты бросил меня, мать твою! — его палец ткнулся в грудь Вулфу. — Ты бросил меня!!! Какое ты имел право уходить?! Почему ты ушел, мать твою?!!

Лицо Хантера было совершенно белым, а руки тряслись, словно у последнего пропойцы. В этот момент он выглядел так, будто сошел с ума. Вулф удивленно смотрел на приятеля.

— Эй, эй, эй, что случилось-то?

— Что случилось?!! — Хантера колотило от страха и злости. — Ты спрашиваешь, что случилось, говнюк!!! Да то, что эта сука чуть не убила меня, понял? Она только что чуть не прикончила меня! Вот что случилось, мать твою!!!

— Стой! — попытался оборвать подчиненного Гарбер. — Успокойся!

— Черта с два! — не унимался тот. — Этот урод бросил меня, и тут заявилась эта сволочь! Она там, внутри.

— Заткнись! — вдруг резко крикнул Гарбер. — Заткнись и успокойся! Ты видел Хищника? Ты САМ видел его? Он точно в помещении станции?

— Точно? Да там два трупа! Один в душевой, и с него содрали кожу! А второй без башки! Я слышал, как эта тварь пыталась пролезть внутрь! Она взрезала стену, вместе с каркасом!

Хантер немного успокоился, хотя его все еще трясло при одном только воспоминании о жутком происшествии.

— Двое? Ты уверен, что в душевой тоже тело человека?

— Я несколько минут разглядывал его так же близко, как сейчас вас. Если вы мне не доверяете, то можете сходить и убедиться сами. Только возьмите с собой оружие! Настоящее оружие! Полицейский прав: с этой сукой просто так не сладить! Это уж точно, мать вашу! Просто так не сладить.

— Значит, еще два трупа… — Гарбер взглянул на Вулфа. — Поведешь вездеход. Мы уходим. Все. Убираемся отсюда. Пусть присылают войска.

— Похоже, настало наше время, напарник. Полицейский указал Датчу на все еще открытый люк. Тот согласно кивнул и, подхватив пулемет, двинулся к зияющему проему. Он, согнувшись, протиснулся мимо растерянно молчавших Бредли и Хантера, совершенно не обращая на них внимания, словно кроме него и Харригана в вездеходе никого не было.

— Шефер! — голос Гарбера вонзился ему в спину. — Остановитесь! Я сказал, что мы уезжаем! Никаких охот и засад! Я запрещаю вам выходить на улицу.

— Я уже ответил вам. Мы не подчиняемся вашим приказам на основании того, что я и мой партнер не являемся сотрудниками Бюро. Так что, давайте не будем сейчас затевать ссору, Гарбер, — Датч даже не обернулся. Он знал, что полицейский следует за ним, и это давало ему право говорить за двоих. — Мы оба знаем, чем она закончится, не так ли?

— В таком случае, я снимаю с себя всякую ответственность за вашу безопасность, — заявил Гарбер.

— Конечно. Это самое умное, что ты можешь придумать, верно? — буркнул Майк. — Поверь мне, приятель, ты очень нас напугал. Оч-чень.

— Все, — в голосе фэбээровца звенел металл. — Вулф, за руль! мы уезжаем. Пусть эти двое хоть все здесь разнесут.

* * *

Датч подумал, что Гарбер боится, и вряд ли стоит злиться на него за это. Возможно, он в чем-то прав, рассчитывая переложить заботу о Хищнике на военных. Конечно, они более серьезная сила, чем четверка федеральных агентов. Однако лично он, майор Алан Шефер, никогда не мог понять людей, боящихся драки, даже ни разу не поучаствовав в ней. Хотя, с другой стороны, лучший бой тот, который не состоялся. Но есть понятие открытой, направленной агрессии, сталкиваясь с которой человек обязан что-то предпринять. Хотя бы для того, чтобы защитить других людей. Хищник убивает живых существ бессмысленно, для собственного удовольствия, и это должно быть наказано. Разумеется, человеку трудно судить его, ибо он и сам занимается подобным, но ведь и зверь, загнанный в угол, защищается. Животное отстаивает свое право на жизнь теми средствами, которые ему доступны. Датч усмехнулся. Ну вот, ты уже приравнял человека к зверю. Подвел черту. И, наверное, парень, не очень ошибся. Между тобой и волком, в данной ситуации, разницы нет. Никакой.

Он выпрыгнул на снег, вытащил пулемет и сразу отошел под укрытие борта, стараясь не высовываться, на случай, если Хищник наблюдает за ними.

Белый диск солнца намертво прилип к небосклону, не двигаясь ни на дюйм. Воздух, казалось, сделан из чистейшего стекла. На какую-то долю секунды Датчу почудилось, что он даже поблескивает, переливается в холодных солнечных лучах. В абсолютной тишине Харриган выбрался из люка и тут же, следуя примеру партнера, нырнул за кузов. Почти сразу взревел двигатель вездехода, выбросив из выхлопной трубы черное жирное облако дыма.

— Как ты думаешь, эта тварь видит нас? — прокричал полицейский.

— Хочу надеяться, что нет, — ответил Датч и кивнул на дверь жилого блока. — Давай туда, я послежу.

— О'кей.

Харриган в три прыжка добежал до станции и влетел внутрь. Положив коробки с лентами на пол, он приоткрыл дверь и, встав на одно колено, приготовился прикрывать Датча.

Тот кинулся к станции. Через секунду они уже сидели в жарком мареве жилого блока.

Майк огляделся и почти сразу заметил оставленную диском дыру в стене.

— Смотри-ка. Скорее всего, это работа Хищника.

Голландец хмыкнул.

— Чем он мог проделать такую штуку?

— Диском, — полицейский открыл одну из коробок и начал вставлять ленту в пулемет. — Есть у него такая штука. В прошлый раз, когда Киз со своими парнями пытался зажать эту тварь на скотобойне, Хищник запросто распилил его пополам.

— Как действует диск?

— Очень просто. Надо сжать его в пальцах посильнее. Края этой штуковины раскаляются, и тогда уж можно швырять ее во что угодно — все разносит. Пробивает насквозь.

— Неприятная вещица, — констатировал Датч.

— Да уж, — согласился полицейский. — Надо смотреть в оба, а то этот ублюдок нам обоим бошки посрезает в момент.

— Угу. Теперь тихо! У Хищника отличный слух. Он опустился на колено, поставил пулемет рядом и, приоткрыв дверь, выглянул наружу…

* * *

…Хищник оказался на крыше метеовышки в тот самый момент, когда Датч и Харриган нырнули в искусственный жар станции. Остановившись у обвисшего метеобуя, он уцепился за флагшток и осмотрелся. Пока все шло так, как и предполагалось: люди, видимо, собрались уезжать. Мощный двигатель машины заурчал, перекрывая остальные звуки.

Охотник осмотрел вездеход, пересчитывая свои будущие жертвы. Ему не хотелось попасть в засаду. Тот человек, что швырнул свое оружие навстречу энергетическому сгустку, достаточно сообразителен и вполне может додуматься устроить ему ловушку. Возможно, она будет не очень опасной, но все равно не следует недооценивать этот фактор.

Сканер считывал тепловые показатели сидящих в кузове людей. Двое впереди и шестеро сзади. Четыре сигнала достаточно слабы. Хищник насторожился, увеличивая изображение. Taк, двое раненых. Один уже почти в норме, второй очень слаб, но, похоже, лучше, чем был. Люди не так сильны в медицине, как его раса, однако надо признать, даже их слабые лекарства в сочетании с удивительной живучестью землян дают неплохие результаты.

Хищник начал считывать изображение еще двух сигналов. С каждой секундой они становились все сильнее, но он не мог различить фигур. Мешали ящики, составленные штабелем в кузове машины. Двойная преграда оказалась достаточно сложным препятствием для сканера.

В конце концов Хищник решил, что это не особенно важно сейчас. После того как он остановит вездеход, станет окончательно ясно, почему сигнал так неустойчив. Возможно, только из-за преграды.

Машина дрогнула и, плавно развернувшись, покатила вперед, к метеовышке.

В эту секунду он заметил вторую странность: дверь в жилой блок оказалась приоткрытой. Времени на раздумья не было. Включив систему слежения, Хищник выбрал первую цель и на мгновение отвлекся, делая поверхностное сканирование станции, определяя наличие тепловых излучений локального характера.

Сейчас температурный уровень в блоке снизился. Виной тому был разрез, сделанный им самим незадолго до этого. Теперь холодный воздух циркулировал по комнатам. Открытая дверь только усилила его приток внутрь станции. Зона температурно-невидимого фона поднялась еще выше. Какое-то время люди могли бы перемещаться по всему блоку, оставаясь совершенно незаметными. Конечно, если бы он снял боевой шлем, то различил бы их в виде бледно-красных, сливающихся с окружающей средой фигур, но это означало бы почти верную гибель. Во-первых, атмосфера Земли была ядовита для организма Хищника, а вовторых, его добил бы холод. И если ядовитые пары убивали медленно, то ледяной холод гораздо быстрее. Несколько секунд, и все было бы кончено.

Никогда до этого случая охотники не высаживались в столь непригодных условиях. Только в теплом климате. Температурный режим, необходимый для существования Хищника, очень жесткий. То, что людям казалось дикой жарой, он воспринимал как прохладу. На его планете температура не опускалась ниже 240 градусов.

Поверхностное сканирование не дало никаких результатов. Если все происходящее и было засадой, изменять что-либо было уже поздно.

Он не может выпустить вездеход за пределы станции. Это грозило потерей добычи, а значит, и подорвало бы авторитет самого охотника.

Рубиновый треугольник уже несколько секунд пульсировал на дисплее, показывая, что компьютер ведет цель.

Хищник выждал еще мгновение, подпуская вездеход ближе, а затем выстрелил. Сгусток энергии вылетел из ствола пушки и быстро пошел на сближение с машиной…

* * *

…Бэт пришла в себя совершенно неожиданно. Секунду назад она барахталась в черной ледяной каше небытия и вдруг поняла, что слышит звук работающего мотора. Это было странно. Бэт не помнила, как оказалась внутри машины.

Некоторое время она так и лежала на чем-то жестком и неудобном, прислушиваясь к собственным ощущениям. Тупая боль в плече проявилась постепенно, словно пришла издалека. Сперва тонкая игла вонзилась в плоть, а затем, разрастаясь, охватила мышцы плеча, руки, грудь.

И тут же заработал мозг, рисуя контрастную картинку.

Джеймс, поднимающий «пустынного орла». Желто-красный слепящий выплеск пламени и мощный удар, опрокидывающий ее на спину. В плече словно взрывается граната, разнося в клочья ткани, мышцы, кости, вышибая из тела кровавые плевки. Темно-бордовые, они впитываются снегом, и она видит это, но уже лежа.

А в следующее мгновение сам Джеймс начинает рассыпаться, расползаться на куски, будто его пропускают через диковинную невидимую мясорубку.

И страшная, почти прозрачная фигура за спиной сумасшедшего. Переливающаяся, нереальная, призрачная. Желтые глаза уставились на нее, словно оценивая.

Да, это и была тварь, чудовище, монстр, убивший всех полярников. Но почему-то пощадивший ее, Бэтси Уэллери.

В ту же секунду в голове появляется новая мысль: Пол! Где он, что с ним? Неужели и его убило это существо? Или его тело плывет где-то рядом в рокоте мотора и темной реке забвения?

Одна. Пока она одна. Она и боль в простреленном плече. Но все-таки ее разум торжествует. Ты жива, Бэт! Ты жива, жива, жива, жива…

Только Бэт не почувствовала радости. — Ну и что с того? — Лишь вялое безразличие, спокойная констатация привычного факта. Срабатывает защитная реакция организма — апатия.

Нужно понять, где она и что с ней? Может быть, тварь утащила ее с собой, и эта машина — машина монстра. Бэт вдруг поняла, что абсолютно не представляет, КАК передвигается чудовище. Но от самой мысли о возможности такого плена ей стало страшно. Желание открыть глаза ушло. Хотелось одного услышать голос человека… Ну, или, на худой конец, что-то, подтверждающее присутствие людей в машине.

Она попробовала пошевелиться, но не смогла. Тело не желало слушаться и подчиняться ее приказам.

«О, господи, — подумала Бэт, — а если я вообще не смогу больше двигаться? Может быть, ОНО изувечило меня?»

Ей безумно захотелось увидеть себя. Убедиться, что все в порядке, руки и ноги на месте.

Ну а если выяснится, что она все-таки в плену, то… Тогда ты убьешь себя, решительно подумала Бэт. Ты найдешь способ сделать это. Умереть лучше, чем быть в плену у какой-то траханой гадины.

Девушка немного выждала и открыла глаза. Точнее, попыталась осуществить свое намерение. Это ей удалось, но с большим трудом. Бэт показалось, что веки налились свинцом и не хотят размыкаться, несмотря на все ее старания. Тем не менее она справилась с ними и открыла глаза.

Эта попытка совершенно обессилила девушку. Бэт и представить себе не могла, насколько она слаба. Сил не осталось даже на то, чтобы улыбнуться.

Прямо перед ней сидел довольно молодой парень. Он был немного бледен и теребил собственные пальцы, явно нервничая. Глаза его блуждали по сторонам, а губы шевелились, беззвучно произнося какие-то слова. Куртка перепачкана кровью, как, впрочем, и остальная одежда. Хотя он, явно, не ранен, решила Бэт.

Она почувствовала себя немного спокойнее. Присутствие рядом человека приободрило ее. Значит, их все же спасли. Скорее всего, эти люди спасательная команда. Та самая, о которой говорила База. И они везут Бэт домой. Подальше от жуткого чудовища, от страшной станции.

Мысли текли в ее голове, а глаза, не отрываясь, наблюдали за сидящим парнем…

…Хоть убейте, но Хантер не мог понять этих двоих — Шефера и Харригана. Нет, он, конечно, уважал их мужество, даже восхищался ими, однако ему казалось, что этот поступок граничит с глупостью. Оставаться здесь, наедине с Хищником? Нет, в подобном самопожертвовании есть что-то, похожее на психопатию, это уж точно.

Что же касается лично его, то он, Хантер, за все награды мира не пошел бы на такое. При одном воспоминании о жутком треске разрезаемой материи мороз бежит по коже. Да нет, ему никто не смог бы бросить в лицо упрек в трусости, просто, когда имеешь дело с людьми — пусть даже хорошо вооруженными, — это одно. По крайней мере знаешь, как с ними воевать, а как бороться с этой тварью? Ни Гарбер, ни один из них не мог ответить на подобный вопрос. Причина тому одна-единственная — никто не знает точно, ЧТО она из себя представляет.

Хантер вздохнул, оглядывая салон. Бредли сидит напротив, сцепив руки в замок. Желваки перекатываются под туго натянутой кожей на скулах. Видно, ему тоже не сладко.

Черт, ведь эта тварь стреляла в него и, если бы не полицейский, он был бы мертв. Скорее всего, мертв.

Взгляд Хантера скользнул по ящикам — ему было известно, что в них: оборудование, оружие, ловчие сети, — и переместился на раненую девушку. Та лежала, вытянувшись на сиденьях и… смотрела на него. В сочетании с абсолютно спокойным лицом неподвижные глаза создавали довольно странное, нереальное ощущение. Казалось, что девушка еще не пришла в себя, а открытые веки — результат рефлекторного движения.

Хантер наклонился к ней, пытаясь понять, действительно ли она в сознании. Несколько секунд он вглядывался в черные зрачки, а затем нерешительно спросил:

— Вы… слышите меня? Бледные губы шевельнулись.

— Да. Где я?

Хантер скорее прочитал это, чем услышал.

— О, господи… Сейчас, одну минуту. Она пришла в себя! Гарбер, она пришла в себя!!! — Он почувствовал, что его охватило непонятное волнение. Слышите?

Бредли приподнялся и взглянул на девушку. Улыбка появилась на его толстых губах.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросил он. — Надеюсь, вам лучше?

— Да, благодарю вас. — Взгляд девушки скользнул по нему, по ящикам, стальным заклепкам на потолке и вновь вернулся к Хантеру. — Где я? Кто вы?

— Мы — специальная группа ФБР. — Хантер видел, как Гарбер протискивается со своего места в кузов. — Прибыли к вам на помощь, но, к сожалению, опоздали. Удалось вытащить только вас и еще одного парня. Он жив, но ранение крайне серьезное.

— Пол? Это Пол? У него… нет нижней челюсти?

— Да, судя по всему, мы говорим об одном человеке. Она попыталась приподняться, но тут же рухнула обратно, застонав от резкой волны боли в раздробленном плече.

— Лежите, мэм, — посоветовал подошедший Гарбер. — Вам не стоит предпринимать попыток встать. Вы ранены и ослаблены кровопотерей. Скажите, он опустился на один из ящиков, напряженно глядя на девушку. — Кто-нибудь еще оставался в живых, когда вас ранили?

— Нет, — Бэт покачала головой. — Эта тварь убила всех. И Уэлча, и Мэла, и Бонни, и… и Джеймса тоже.

Голос ее задрожал. Видимо, ей очень хотелось заплакать, но она сдерживалась.

— Я понимаю, мэм, вам тяжело вспоминать об этом, и все-таки, если это возможно, нам нужны ответы на несколько вопросов. — Гарбер с сочувствием смотрел на девушку. — Первое: ваше имя?

— Бэт. — Получилось больше похоже на слабый выдох, и Бэт повторила:

— Бэтси Уэллери.

— Прекрасное имя, — улыбнулся Гарбер и тут же обругал себя. Самое время для комплиментов.

— Спасибо, — Бэт взглянула на него с некоторым недоумением.

— Скажите, мисс Уэллери, Хищник пользуется огнестрельным оружием?

— Нет. По крайней мере, я ничего не знаю об этом.

— В таком случае, откуда эта рана? — фэбээровец указал на туго перевязанное плечо девушки.

— Один из наших людей выстрелил в меня… — она помолчала. — По-моему, он сошел с ума.

— Вот как? Кто же это?

— Джеймс Уанголлс. Техник.

Гарбер кивнул, словно давно все знал об этом человеке и только ждал, пока тот выкинет какой-нибудь неприятный фокус.

— Как вы считаете, мисс Уэллери, — продолжил он, — почему Хищник не тронул вас? Ведь и вы, и ваш товарищ… Как, кстати, его имя?

— Пол Уинтер.

— Ага… Так вот, и вы, мисс Уэллери, и мистер Уинтер были абсолютно беззащитны.

— Откуда мне знать? — Бэт почему-то ощутила неприязнь к этому человеку. Чисто инстинктивную, ничем не обоснованную, но достаточно сильную. Спросите об этом у него сами. Возможно, оно и ответит вам, но я сомневаюсь.

— Угу.

Гарбер внимательно посмотрел на девушку, не понимая, чем вызвана перемена в ее настроении. Он отнес это на счет усталости и нервного потрясения. Впрочем, ему действительно было нужно получить ответы. В таком варианте столь быстрое возвращение и отказ от попыток поймать Хищника получили бы вполне логичное и веское объяснение. Не только спасение раненых, но и передача сведений. Очень важных сведений.

— Простите, мисс Уэллери, но не могли бы вы рассказать мне, что случилось с вашим товарищем? Тем, который… который лежал рядом с вами… останки которого лежали… Одним словом, третьего члена вашей группы.

— Джеймс… — задумчиво сказала девушка. — Это и был Джеймс Уанголлс. Тот парень, что ранил меня.

— Да, да, — торопливо кивнул Гарбер. — Так что же с ним произошло, мисс Уэллери?

— Это существо, — Хищник, как вы его называете, — убило Джеймса какимто жутким оружием. С Уанголлса просто живьем слезла кожа, вместе с плотью, а потом он словно взорвался изнутри. Я впервые видела такое…

— И за какое примерно время произошло все это?

— Не знаю. — Бэт попыталась восстановить в памяти произошедшее. Секунды две-три, не больше. Фэбээровцы переглянулись.

— А вы точно это помните, мисс Уэллери? — спросил Гарбер недоверчиво. Я имею в виду, может быть, вы не совсем осознавали время?

— Я точно помню и все осознавала, — жестко ответила Бэт и поинтересовалась. — Что с этим существом? Вы убили его?

Гарбер собрался было объяснить, что все не так просто, но в эту секунду Вулф заорал:

— Вот дерьмо!!!

Мгновением позже раздался оглушительный взрыв, а вездеход тряхнуло так, что люди повалились на пол.

— Что случилось, Вулф? — крикнул Бредли, пытаясь подняться.

— Эта тварь попала в нас! Она пробила вездеход! — вопил водитель. Черт! Мы горим!!!

— Всем на улицу! — скомандовал Гарбер. — Быстро! Хантер, Бредли, берите раненых! Вулф, ко мне!

— Да она перебьет нас всех! — Бредли растерянно озирался. — Мы выйдем, и эта сука перебьет нас, как зайцев!

Неожиданно где-то на улице застучал М-16. Длинные очереди прорывались сквозь гул пламени и надсадный вой мотора. Ему вторил М-60.

— Это Шефер и Харриган! — Гарбер кинулся к кормовому люку. — Они прикроют нас!

В следующую секунду громыхнул еще один взрыв. Вездеход накренился, и в какой-то момент людям показалось, что он опрокинется, но машина быстро вернулась в нормальное положение.

— Надо выбираться, пока не взорвались баки! — заорал Вулф. — Быстрее! Скоро все здесь взлетит на воздух!

— Вы можете идти, мэм? — Хантер обернулся к Бэт. — Вы сможете идти сами?

— Не… не знаю. Попробую.

Девушка испугалась. Все происходящее вселяло в нее ужас. Казалось, кошмар, словно бумеранг, возвращается к ней, но сейчас она была беспомощна. Бэт прекрасно понимала: если ей и удастся сделать несколько шагов, то этого будет явно недостаточно для спасения. Девушка отлично знала, на что способен Хищник, и отдавала себе отчет в том, каковы у нее шансы на жизнь. Ноль…

* * *

…Они видели удаляющуюся корму вездехода. Нельзя сказать, чтобы это зрелище вызывало у них особый восторг, но тем не менее отпала проблема конфликта с Сукиным Сыном Гарбером, и Датчу казалось, что уже один этот факт стоит довольно дорого.

Держа пулемет в руках, он внимательно наблюдал за метеовышкой, стараясь не пропустить момент, когда Хищник нанесет первый удар.

— Ас чего ты взял, что он станет стрелять именно оттуда! — шепотом спросил Харриган, тоже не сводящий глаз с постройки.

— Самая удобная позиция, — едва слышно объяснил Датч. — Хотя, возможно, мы оба ошибаемся и он предпримет что-нибудь другое. Но лично я надеюсь на лучшее.

— Ладно, посмотрим. — Полицейский на секунду оторвался от винтовки. Представляешь, если Хищник их выпустит?

— Нет, — покачал головой Датч. — Насколько я знаю, он никогда не бросает своих жертв. Подумай-ка сам, партнер, до этого момента Хищник предпринял всего одну попытку убить их. Одну! Не очень похоже на него, верно?

— Да уж, — согласился полицейский. — Этот парень из тех, кто знает, как добиться своего. Тут ты прав.

Вездеход уже преодолел половину расстояния между станцией и метеовышкой.

— Приготовься, — шепнул Датч.

Гусеницы, чавкая, подминали снег. Низкий приземистый корпус уплывал все дальше. В эту секунду вездеход больше напоминал настороженного зверя. Барса необычайной окраски, пробирающегося сквозь опасный участок, плавно и гибко. Припавшего к земле и оглядывающегося.

Голубая вспышка возникла на крыше метеовышки. Белый шар, размером не больше теннисного мяча, устремился к вездеходу, оставляя за собой хвост голубого сияющего света.

— Ты видел? — крикнул Датч, нажимая гашетку пулемета.

М-60 мгновенно ожил в его руках. Низкое рычание смешалось с клацаньем уползающей ленты и звоном падающих на пол гильз. Харриган тут же открыл пальбу из М-16, выцеливая призрачную фигуру, двигающуюся по крыше. Он увидел Хищника и теперь боялся хотя бы на миг отвести глаза, чтобы не потерять его.

Желтый отсвет летящих по дуге раскаленных латунных цилиндриков немного отвлекал полицейского. Майк старался не смотреть на них, исключить падающие гильзы из зоны внимания, и это ему удалось.

ГРООООООУУУУУМММ!!! — энергетический сгусток угодил в узкий щиток, закрывающий вспомогательные топливные баки. Прошло не больше полсекунды, а горящее, чадящее черным дымом огненное озерцо уже текло по корпусу вездехода. Красно-оранжевые языки пламени отплясывали на бортах машины свою смертоносную пляску.

— Он подбил их! — крикнул полицейский, стараясь прорваться сквозь оглушительный стук пулемета.

— Вижу!

Датч перемещал плюющий свинцом ствол М-60 по дуге, выпуская очередь за очередью широким веером. В эту секунду он был страшен. Глаза превратились в узкие щелки, брови нахмурились, подбородок, и без того упрямый, тяжелый, еще больше выпятился вперед. Огромные бугры мышц четко проступили под тканью куртки.

Капюшон свалился с головы, открывая короткие с проседью волосы.

М-60 захлебывался яростным бормотанием, изрыгая из себя потоки смерти. Лента уползала в лентоприемник с невероятной скоростью, выходя с другой стороны, но уже пустая и мертвая.

Майк быстро опустошил обойму, сменил ее на новую и вновь изготовился к стрельбе. Он поднял глаза туда, где только что виднелось серебристое сияние камуфляжа Хищника и… Чудовище исчезло. Полицейский замер. Только что, секунду назад оно было там, на крыше, и вдруг пропало, словно растворилось в ледяном морозном воздухе.

Пулемет смолк секундой позже. Метеовышка превратилась в решето. Пули разнесли вдребезги стеклянную кабину, в которой были расположены приборы, изорвали в клочья желто-черный буй, расщепили часть стоек и продырявили стены.

Вездеход застыл на открытом пространстве. Пламя охватило левый борт машины. Огненные капли расползались по крыше кузова, медленно подбираясь к заднему люку. Тонкая струйка пылающего горючего стекала на треки, скатывалась по колесу и падала в снег, оставляя на нем черные чадящие капли.

— Ты видишь его? — шепотом спросил Харриган, настороженно вглядываясь в ледяное небо, перепачканное хлопьями сажи.

— Нет. Похоже, ему удалось уйти, — Датч, прищурившись, посмотрел в сторону метеовышки. — Черт! Могу поклясться, что Хищника там нет. Но как он ухитрился скрыться?

— Перескочил на эту крышу? — полицейский ткнул пальцем вверх.

— Не знаю… — Голландец оценил расстояние. — Нет, вряд ли. Ему не одолеть такое расстояние. Слишком далеко.

— Тогда куда он делся? А, партнер?

Датч молча покачал головой.

Вездеход превращался в духовку. Они оба понимали: через пару минут пламя охватит кормовой люк, и тогда фэбээровцам будет гораздо труднее выбраться, не говоря уж о том, что им придется тащить раненых.

— Они ведь могут сдать назад и откатиться к станции. — Полицейский не сводил глаз с пылающей машины. — Черт, почему Гарбер медлит?

— Им надо помочь, — вдруг сказал Датч, — иначе они погибнут.

Харриган вздохнул.

— Если Хищник жив, он убьет нас.

— Мы приехали сюда, чтобы спасать людей, верно, партнер? Так, похоже, пора приниматься за работу. Полицейский быстро взглянул на него.

— И что ты предлагаешь?

— Добежим до этой колымаги и вытащим их. В случае чего, поможем тащить раненых. Я бегу, ты — прикрываешь. На обратном пути схема та же. Понял?

— О'кей, — Майк кивнул. — Ну надо же, мать их. Таких ГОВ…ОВ иногда приходится спасать, слов нет. Датч отложил пулемет.

— А ты и не говори.

— И то верно. Ну, начнем?

Харриган резко распахнул дверь и выскочил наружу. Датч следовал за ним, озираясь на ходу…

* * *

…Хищник понял, что попал в ловушку, как только увидел движение на дисплее. Слабое, едва различимое, в щели приоткрытой двери. Но он все же успел заметить, оценить степень опасности и среагировать, как того требовала ситуация. Конечно, крыша метеовышки являлась слабой защитой, и ему нужно было побыстрее уйти из зоны обстрела, пока люди не успели подстрелить его.

Хищник не боялся их оружия. Во всяком случае, земляне не смогут нанести непоправимого вреда доспехам, а значит, можно не опасаться серьезных ранений. С мелкими же Хищник умел справляться. Знал, каким образом остановить кровотечение и даже мог обрабатывать достаточно крупные раны.

Но сейчас опасность заключалась в другом: люди обнаружили его. Они увидели отблески на камуфляжном костюме, а значит, он теряет одно из своих основных преимуществ — невидимость. В данную секунду это, может быть, не имеет большого значения, но что произойдет дальше?

По опыту предыдущих охотников хищник знал: земляне умеют быть цепкими и настойчивыми. Вцепившись в кого-нибудь, они уже не отстают. Будут преследовать его до тех пор, пока не растерзают в клочья.

Основной закон охоты гласил: «Не дай обнаружить себя. Иначе дело может обернуться гибелью. Твоей гибелью».

Любой, даже самый неопытный, охотник знал это правило и никогда не пренебрегал им. Невидимость, отличная маскировка — пятьдесят процентов успеха.

В красном проеме возник белый раскаленный шар огня. Хищник увидел, как оранжевые трассеры пуль устремились в его сторону. Длинные светящиеся полосы, состоящие из свинца и стали. Они со свистом вспарывали воздух рядом с ним, а звуковые сенсоры считывали эти звуки. Одна пуля ударила его в грудь, заставив Хищника отступить на шаг. Удар был достаточно силен, чтобы сбросить вниз, но он успел уцепиться за флагшток. Висящий рядом с ним буй мгновенно превратился в измочаленную тряпку, настолько плотным оказался шквал огня.

Стреляли двое: Хищник видел две серии вспышек. Он уже понял свою ошибку. Те два слабых тепловых пятна, которые ему не удалось классифицировать в кузове машины, на самом деле не являлись людьми. Земляне сумели перехитрить его.

Однако Хищник не впал в отчаяние. Наоборот, им овладел азарт охоты. Да, он верно оценил степень подготовки Майора и Лейтенанта. Они, действительно, были сильными противниками.

Припав к крыше, Хищник начал быстро перемещаться к тому месту, где находился трос.

Звон разбитого стекла смешался с треском дерева. Пули отрывали щепки от деревянных стропил и опор, пробивая обшивку и круша расположенную внутри аппаратуру.

Он не обращал на эту дикую какофонию ни малейшего внимания. Все его мысли были заняты только одним — добраться до нити. Когти глубоко впивались в стены, удерживая тело в горизонтальном положении. Хищник уверенно подтягивал себя на дюйм к цели, перехватывался и одолевал следующий дюйм. Подобным образом на Земле передвигались насекомые — мухи, — и он находил это вполне удобным. Его не трогало то, что приходится уподобляться слабым и жалким.

До транспортировочной нити оставалось совсем немного, когда очередная пуля, продырявив стену, ударила Хищника в живот, едва не скинув в черносиний снег. Лишь невероятным усилием ему удалось удержаться, повиснув на одной руке. Обшивка начала рваться под тяжестью четырехсотфунтового тела.

Хищник выпустил боевые кинжалы, размахнулся и вонзил два отточенных до фантастической остроты лезвия в подвернувшееся стропило. Дерево треснуло. По шершавой поверхности протянулись тонкие трещины. Хищник вдруг подумал, что оно лопнет вдоль волокон, и он все-таки сорвется вниз, но ему повезло. Стропило выдержало. Кинжалы сидели в нем прочно. Хищник подтянулся, нащупал опору понадежнее, ухватился за нее и только после этого одним мощным рывком извлек лезвия, убрав их за панель управления на правой руке. Огонь начал стихать. Видимо, у людей кончались патроны. Хищник воспользовался заминкой, быстро преодолел оставшееся расстояние, заправил нить в паз на поясе и, оттолкнувшись ногами, понесся к куполу техноблока.

Он успел вовремя. В следующее мгновение огонь возобновился, но тут же оборвался совсем.

Если бы Хищник умел улыбаться, он бы непременно улыбнулся. Но его расе была не свойственна эта гримаса, как, собственно, и просто открытое проявление чувств.

Однако глухое урчание, означающее радость, вырвалось из широкой груди.

Они потеряли его и растерялись — только так и можно объяснить то, что стрельба прекратилась.

Большинство представителей землян падают духом, как только у них на пути возникает неожиданное препятствие. Им кажется, будто все должно быть гладко и просто. Люди странны по своей природе. Они любят все получать без боя, не прикладывая ни малейших усилий для того, чтобы достичь цели, и терпеть не могут проливать свою кровь для удовлетворения собственных потребностей. Точнее, люди совершенно не готовы к этому. Чужую — не задумываясь, свою — нет. Их жалкая жизнь слишком дорога для того, чтобы терять ее.

Земляне давно забыли, что такое бой. Им нравится убивать других, безнаказанно и спокойно.

Сейчас двое, сидящих внутри станции, не видят его. Правда, и он не видит их, но это не важно.

Хищник подошел к краю крыши, оценивая степень повреждения машины. С первого же взгляда ему стало ясно: вездеход, хотя и подожжен, но из строя не выведен. Видимо, люди внутри запаниковали, и это — пока — работает против них. Пройдет еще несколько секунд, и они поймут, что вполне могут отвести машину в укрытие и сбить пламя. Подобный вариант означал бы крушение его замысла. Он окажется зажатым с двух сторон. Одна группа вполне может засесть возле метеовышки, простреливая жилой и технический блоки, а также стоящий чуть поодаль склад снаряжения, дублирующих систем и еще какого-то оборудования. Предназначения его Хищник не понимал, да, собственно, и не стремился понять.

Двое возьмут под контроль остальное пространство. Конечно, на его стороне фактор внезапности, но не стоит на это делать основную ставку.

Хищник включил систему наведения. Рубиновый треугольник сомкнулся.

Он отдал приказ, и голубая стрела пошла на сближение с целью. В ту же секунду внизу возникли две человеческие фигуры. Они бежали по направлению к вездеходу. Один из людей обернулся и выпустил в его сторону длинную очередь. Снег стеснял движения и мешал стрелку тщательно целиться. Пули рванули серебристую ткань наружной оболочки станции.

Хищник даже не пошевелился. Он проследил траекторию полета сгустка и увидел, что не промахнулся. Два колеса, оплавленные и изуродованные, полетели в стороны, крутясь на дисплее темно-красными горячими пятнами в сине-черном морозном воздухе. Трак гусеницы лопнул, но это уже было не важно. Без ведущей «звездочки», заставляющей машину двигаться, она становится просто бесполезной грудой металла. Ни на что не пригодной и не представляющей опасности. Люди же, выбравшись из нее, попадут под его огонь.

Наблюдая за двумя размазанными красно-желто-белыми фигурами, Хищник снял с пояса метательный бумеранг и занес руку для броска…

* * *

…В кузове стало жарко. Кроме того, откуда-то начал просачиваться едкий прогорклый дым. Глаза слезились, кашель раздирал грудь.

— Черт, откройте кто-нибудь люк! — крикнул Гарбер, вытирая лицо рукавом куртки.

Дым стелился по полу, поднимаясь все выше, грозя задушить пленников вездехода мягкими жгучими пальцами.

Бредли ударил ногой в створку люка, но та даже не шелохнулась.

— Его заклинило! — заорал он в ответ, глядя на начальника красными глазами. — Мы попались! Чертов замок заклинило!!!

В его голосе отчетливо звучали панические ноты.

— Давай-ка вместе попробуем!

Это был Хантер. В эту секунду ему стало ясно: должен быть выход, надо только держаться спокойно, а не сходить с ума. Он сейчас чувствовал себя гораздо уверенней, чем когда валялся на полу душевой. Пожар представлял собой реальную понятную опасность, и Хантер знал, как ему поступать в данном случае. Как бы ни обернулось дело, фэбээровец предпочел бы такую смерть той, что готовил для них Хищник.

— Давай попробуем еще раз! — повторил он. Откинувшись назад, навалившись всем телом на стоящие за спиной ящики, Хантер напрягся и…

— Готов? Раз! Два!! Трииии!!! Две ноги, что было сил, ударили рифлеными подошвами в створку люка. Ничего. Никакого результата. Вулф затравленно озирался.

— А что, если вылезти через верхний люк?

— Ничего не выйдет, — отрицательно покачал головой Хантер. — Там все в огне. Мигом поджаришься, как цыпленок в микровейве. — Он вновь повернулся к Бредли. — Давай еще разок!

— Какого черта! — заорал тот и закашлялся. — Еще разок, еще разок! Мы окочуримся здесь! Эта долбаная дверь не откроется, даже если мы будем биться в нее башкой, ясно? Черт, еще пару минут, и все здесь взлетит на воздух к такой-то матери! Тут столько взрывчатки, что наши задницы будут искать на Луне!

— А я говорю, давай попробуем еще раз! — Хантер жестко уставился на перекошенное лицо негра. — И хватит трястись тут!

— Ладно, ладно, о'кей. — Бредли стоило большого труда взять себя в руки. — Давай еще раз, давай!

Пара подошв с глухим стуком врезалась в створку. Та не поддалась.

— Ну вот, черт побери, я же говорил!

— А если взорвать ее? — Вулф ткнул рукой в ящик с гранатами. Привязать к ней гранату и взорвать!

— Спятил? — Гарбер испуганно покосился на ящик. — Да от нас и мокрого места не останется. Здесь все сдетонирует.

— Ну и что нам делать в таком случае? Ждать, пока покроемся розовой корочкой? Или помочиться на стены, чтобы погасить огонь, а?

Вулф переводил взгляд с одного человека на другого, надеясь, что произойдет чудо и кто-нибудь из них сейчас скажет: «А вот что, ребята!» и объяснит, что делать. Но ничего подобного не произошло. Все молчали.

— Все, парни, — вдруг спокойно заявил Хантер. — Мы по уши в дерьме. По самые уши. Эта долбаная дверь закрыта намертво.

— А может быть, все-таки через верхний люк попробовать? — вновь предложил Бредли. — Если нам повезет…

— Нам НЕ повезет, — покачал головой Хантер. — Как только мы откроем створки, горючее потечет сюда, ящики вспыхнут. У нас будет секунда, максимум две. Кто-то один, возможно, успеет выбраться, но остальные погибнут. Все. Не стоит обманывать себя. Нам может повезти только в одном случае — если этот ублюдок не повредил систему аварийного пожаротушения. Но на это не стоит особенно рассчитывать.

— Так что нам делать-то?..

Гарбера трясло. Он всеми силами старался скрыть это от остальных, но ему это плохо удавалось.

В эту секунду они услышали шаги… на крыше вездехода.

— Черт… — выдохнул фэбээровец. — Кто это?..

— Шефер, — вдруг улыбнулся Хантер. — Шефер и Харриган. Они там, снаружи. Это и есть чудо, парни!..

* * *

…Датч одним прыжком взлетел на крышу, стаскивая куртку. Майк остался внизу, не сводя глаз с жилого блока.

— Эй, партнер! Эта сука наверху!!! — заорал он. — Я вижу ее! Слышишь? Я засек ее!!!

— Не давай этому ублюдку стрелять! — крикнул Голландец в ответ. Главное, не давай ему стрелять!!!

Пламя с ревом ползло по бортам вездехода, пожирая краску, заставляя ее пузыриться и трескаться. Она быстро чернела, отваливаясь сожженными пластами. Датч сбивал огонь курткой, не поворачиваясь и не обращая внимания на происходящее за спиной. Рукава и капюшон уже начали тлеть. Красные точки ползли по ним, но тем не менее его план удавался — пламя постепенно отступало.

Алан Шефер не пытался совсем остановить пожар. Это было невозможно. Но он старался заставить огонь стихнуть. Дать возможность фэбээровцам выбраться из кузова, превратившегося в камеру пыток. Выбраться, вытащить раненых и оружие. Оно им очень понадобится в самое ближайшее время.

Пламя стихало, а затем набрасывалось на жертву с новой силой, но каждый раз откатывалось вновь под напором невероятной отваги человека.

Сапоги на ногах Датча дымились, но он продолжал упорно, с какой-то жуткой монотонностью взмахивать прожженной до дыр курткой. На пальцах выступили волдыри, а скуластое лицо стало черным от копоти.

Жирный дым поднимался в небо неровной извивающейся змеей. Она то начинала дергаться, изгибаться под порывом ветра, то становилась ровной, прямой. Казалось, с нее можно стянуть старую шкуру, и тогда эта грязная змея начнет переливаться немыслимым огненным узором.

— Где этот урод? — прокричал Датч, не оборачиваясь.

— Стоит на крыше! — ответил полицейский. — Дьявол! Ничего не понимаю! Почему он не стреляет? Даже и не пытается, мать его, а?

— Конечно, не хочет упускать добычу! Ему нужны наши черепа, партнер! Черепа, а не куча пепла!

Наконец ему удалось сбить пламя с той части кузова, где располагался верхний люк. Датч ударил по створке каблуком.

— Эй, парни! Выбирайтесь оттуда!..

* * *

…Майк не мог прижаться к борту хотя бы по той простой причине, что ненавидел раскаленный металл. Он понимал: Хищник видит их обоих и, наверняка, только и ждет удобного момента для следующего удара. Или выстрела, это уж как кому нравится называть. Наверное, «атака» подходила лучше, ибо происходящее мало напоминало охоту. Скорее, военные действия местного, характера. Именно из-за этого он не торопился стрелять по врагу. Во-первых, у него оставалось не очень много патронов, а во-вторых, пока Хищник не предпринимал каких-нибудь действий, и ему не стоило торопиться. Шоу начнется позже.

Глаза более-менее привыкли выделять переливающуюся прозрачную фигуру в морозном воздухе. К тому же враг допустил ошибку, о которой, похоже, еще не подозревал.

Подпалив вездеход, Хищник создал дополнительный источник освещения, отличающийся от основного по яркости и частоте. Система камуфляжа, конечно, была хороша, но не настолько, чтобы абсолютно идентично пропускать две частоты разной интенсивности одновременно. В результате блики огня высвечивали силуэт Хищника, делая его более заметным.

Сейчас он стоял на крыше технического блока, подняв руку. Майк не мог разглядеть, что именно зажато в пальцах чудовища, но, исходя из собственного опыта, предполагал, что это метательный диск. Разумеется, ничего хорошего в этой догадке не было. Полицейскому диск казался оружием куда более сильным и опасным, чем энергетические сгустки. Те, по крайней мере, хотя бы можно заметить и увернуться, не так уж быстро они двигаются. А вот с этой штуковиной дело обстояло гораздо сложнее.

Харриган, стоя на колене, оперся локтем на ногу и прижал приклад к плечу. У него в голове возник план. Сложный, но достаточно реальный. Если попасть Хищнику в руку, когда тот надумает метнуть диск, возможно он не успеет среагировать, и у людей будет несколько секунд для того, чтобы нырнуть в укрытие. Майк знал: прежде, чем атаковать, Хищник сжимает оружие в пальцах. От этого края диска распаляются, становясь багровыми. Тут-то и нужно нажать на курок. И главное — не промахнуться.

Он осторожно и медленно совместил мушку с прицельной рамкой. Вспыхивающая оранжевыми всполохами неподвижная фигура врага вдруг показалась ему отчетливой, словно того и не скрывал камуфляж.

— Ну, давай, сынок, — почти беззвучно выдохнул полицейский. — Попробуй только шевельнуть своей граб-кой, и уж тогда-то я тебе точно разнесу ее, и твою уродливую башку тоже, мать ее. Давай, доверься старине Харригану.

Губы его тронула довольная улыбка. В этот момент Майку казалось, что он сможет сделать то, о чем говорит. Даже не казалось — он просто был уверен в этом. Именно уверен.

Ему захотелось засмеяться от облегчения, захохотать, оглушив Великую белую Пустыню своим хрипловатым голосом…

* * *

…Бэт даже не поняла, о ком говорят эти люди. Шефер и Харриган? Кто они? И почему не в машине? Что вообще эти двое делают снаружи в то время, как все уезжают? Собственно, у нее не было особенно много времени думать об этом. Дым уже почти накрыл их с Полом, и если она могла встать на ноги, то бесчувственный Уинтер лежа задохнулся бы.

Девушка поднялась, ощущая, как подгибаются ноги и кружится голова. Ей показалось, что тело — мешок с опилками. Невероятно тяжелое и неповоротливое. Потолок в вездеходе был низким настолько, что выпрямиться Бэт не могла. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Они вращались вокруг нее с бешеной скоростью, увлекая Бэт следом за собой в крутящийся водоворот. Тошнота подкатила к горлу. Горькая противная слюна наполнила рот. Девушке вдруг безумно захотелось вдохнуть полной грудью чистый холодный воздух, но его не было. Оставался лишь жар да сизая едкая река тяжелого дыма, медленно плывущая на уровне бедер.

Бэт качнуло вперед. Чтобы не упасть, она ухватилась руками за ящики и закашлялась. В ту же секунду ею овладел страх. Замкнутое, заполненное удушающим воздухом помещение породило панический приступ клаустрофобии[8]. Бэт захотелось заорать, чтобы ее выпустили на улицу, к синему высокому небу, к снегу, к…

«Возьми себя в руки! — одернула она себя. — Прекрати!»

Холодный пот сползал по лицу и шее на воротник толстого свитера, руки тряслись, но ей все же удалось подавить истерический вопль, поднимающийся из легких.

«Все!!! Все!!!! Успокойся…»

Сердце колотилось с бешеной силой, накачивая щедро разбавленную адреналином кровь в немеющие от страха мышцы. Девушка сделала несколько шагов и очутилась перед лежащим на сиденьях Полом. Он, казалось, парил в воздухе. Дым уже почти совсем скрыл тело. Серые волны, клубясь, медленно поднимались к груди, разбиваясь о бело-красную ленту бинтов. Пол судорожно втягивал воздух. В груди его что-то урчало и булькало. Из ноздрей вылетали крохотные кровавые брызги. Он задыхался, и Бэт должна была помочь ему, пока Пол не умер. С ее простреленным плечом это становилось дико сложной задачей. Поднять стошестидесятифунтовое тело и с двумя здоровыми руками довольно трудно, а уж с одной…

Бэт ухватилась за отворот куртки и потянула раненого вверх, к потолку.

— Вставай, Пол! — хрипела девушка. — Давай же, вставай!

Он не мог услышать ее, но слова помогали Бэт сосредоточиться. Лицо его, неестественно бледное, словно отлитое из воска, вынырнуло из вязкой реки. Голова откинулась назад, руки безвольно обвисли.

— Вставай, вставай…

Никто не расслышал тихого голоса за ревом пламени и остервенелым рычанием двигателя. Никто, кроме нее самой.

— Вставай, Пол, мать твою!

Силы, вернее, то, что помогало Бэт держаться на ногах и тянуть невероятно тяжелое тело Пола вверх, истощились. Еще секунда, и девушка разжала бы пальцы…

* * *

…Она увидела, как раненый падает в сизый туман. Голова его сильно ударяется об алюминиевое сиденье. Кровь начинает быстро сочиться из ноздрей и ушей. Пол заваливается набок, сползая на пол, исчезая в дыму…

* * *

…Но ничего не произошло. Ее маленький, но крепкий кулак побелел от напряжения. Стиснув зубы и крепко зажмурившись, девушка рванула раненого к себе. Она слышала, как бились о створку люка Хантер и Бредли, но через секунду все эти звуки перекрыл новый — звон. Ужасающе громкий, смешавшийся с гулкий стуком — пульсацией горячей крови в ушах. Наконец ей удалось усадить Пола. Руки моментально ослабли. Скрюченные, сведенные пальцы не желали разжиматься. Рот жадно хватал кипящий воздух. Бэт даже почудилось, что он красного цвета, подобно раскаленному металлу.

Физическая нагрузка выкачала из изможденного раной тела последние силы. Девушка поняла: если она сейчас не вдохнет свежего воздуха, то просто умрет. Сдохнет. Ей необходим холодный воздух. Отрезвляющий, приводящий в чувства, прекрасный морозный воздух.

— Господи… — шептала она. — О, Господи, помоги мне… Помоги мне, Господи…

Сноп яркого слепящего света обрушился на нее сверху, ледяная колючая волна накрыла Бэт. Это было похоже на чудо. Девушка, еще до конца не веря в происходящее, подняла глаза.

Наверное, она сошла с ума, но… Бэт увидела огромную могучую фигуру. И у этой фигуры вокруг головы светился золотистый ореол… Что-то удивительно сильное было в ней.

Девушка почувствовала, что не может произнести ни звука. Тело отказывалось повиноваться ей. Она просто стояла, дыша всей грудью и глядя вверх, в раскрытый проем люка.

— Выбирайтесь, мисс… — неестественным голосом сказал кто-то.

Потребовалось не меньше секунды, прежде чем Бэт наконец поняла: фигура принадлежит человеку, а нимб — это всего лишь солнце. Обычное солнце, висящее в бело-голубом небе.

— Датч, помогите!

Датч, поняла она. Человека зовут Датч.

Бэт словно очнулась ото сна. Рядом с ней стоял тот, кого называли Хантером, и поддерживал за руку.

— Давайте, мисс, у нас мало времени. Хищник может быть где-нибудь рядом, — тем самым неестественным сипом добавил он. — Датч поможет вам выбраться.

— Пол, — произнесла девушка и удивилась, как сильно дрожит ее голос. Надо вытащить Пола.

— Конечно, — подтвердил Хантер. — Только сначала вы.

Стоящий на крыше вездехода человек присел и протянул ей огромную руку. Ладонь качалась в дюйме над головой девушки. Она видела, что мужчина напряжен. Это было заметно по его движениям. В звериной пластике Датча сквозила какая-то нечеловеческая настороженность.

Бэт протянула руку, и мужчина, схватив ее за запястье, втянул на крышу вездехода. Она немного удивилась его внешнему виду. Без куртки, перепачканный сажей, кожа на ладонях обожжена, свитер прогорел в нескольких местах. Правда, ей тут же стала понятна причина столь странной экипировки. Куртку Датч держал в другой руке. И выглядела она не лучше, чем свитер. Грязная, густо покрытая жирными пятнами солярки. Капюшон и рукава сгорели практически полностью.

— Леди, прыгайте вниз и укройтесь за бортом. Хантер прав: Хищник совсем рядом…

Его спокойный голос контрастировал с внешностью.

Пламя лизало борта машины, и Бэт не нужно было просить дважды. Она спрыгнула в снег, быстро отступив за почерневший корпус вездехода.

В эту секунду девушка заметила второго человека, огромного негра, видимо, напарника Датча. Он стоял, опустившись на колено, уверенно сжимая М16, больше напоминая собой изваяние. Абсолютно неподвижный и от этого какойто нереальный.

Бэт не стала задавать вопросов. Она опустилась на снег, наблюдая за тем, как Датч помогает вытаскивать из люка бесчувственного Пола…

Глава 16

…Хищник, действительно, выжидал. Он не рассчитывал перебить сразу всех. Ему нужен был один удар. Точный, безжалостный.

Когда Майор начал сбивать пламя с машины, Хищник мог без труда убить его. Просто и быстро, но цель охоты заключалась не в том, чтобы убить всех за минимальное время. Задача состояла в другом — заставить людей проявиться во всей полноте их возможностей. Поэтому Хищник принял решение дать Майору и Лейтенанту спасти остальных. Кстати, было бы расточительством пожертвовать таким количеством трофеев. Никакой гордости от того, что шестеро здоровых особей сгорят. Конечно, это тоже результат его атаки, но ведь подбить машину не стоит больших усилий и вряд ли зачтется ему в заслугу старейшими.

Хищник уважал силу и отвагу, а Майор и Лейтенант безусловно обладали этими качествами. Другое дело, что они не подготовлены в достаточной степени к войне с ним, Хищником, но тем не менее эти двое — достойные противники.

Корпус машины был объят пламенем, и Майору приходилось тяжело. Однако он проявлял редкую отвагу. Хищник увеличил изображение. Сканер считывал температурный режим. Горящий вездеход представлялся ему в виде ослепительнобелого шара с желто-оранжевой широкой каймой. Разогретые воздух и чад, поднимавшиеся в иссиня-черное небо, смотрелись красной шевелящейся колонной. Цвет ее постепенно изменялся, перетекая в пурпурный, бурый, зеленый и в конце концов принимая окраску окружающей среды. Салатово-розовые брызги полыхающего горючего, сбитого курткой Майора, отлетали в стороны и медленно остывали, угасая в синем снегу. Сами люди казались размытыми красноватыми пятнами. Хищник уже не мог четко различать их силуэты, — слишком велико было температурное воздействие огня.

Зрелище получалось более чем интересное. Для его расы не было секретом, что земляне часто готовы пожертвовать собой ради спасения нескольких особей своего вида. Подобные порывы представлялись ему по меньшей мере неразумными, если не сказать больше — глупыми. А учитывая агрессивный генетический уровень людей, еще и непонятным. Спасать затем, чтобы потом убить гораздо большее количество?

Расе Хищника не было присуще подобное поведение. Воин, не умеющий спасти себя сам, должен умереть. Погибнуть в схватке. «Слабый не приносит достойного потомства». Этот закон позволял сохранить чистоту расы. Чистоту и силу.

Кстати, раньше подобное правило использовали люди. Естественный отбор оправдывает себя. Город, в котором культивировался этот образ жизни, на языке землян назывался Спарта.

Сейчас Хищник не понимал действий Майора и Лейтенанта, хотя отдавал должное их смелости.

Ни один из охотников и пальцем бы не пошевелил в такой ситуации. Единственное, что разрешалось сделать, — это помочь соплеменникам умереть быстро.

Он внимательно смотрел, как Майор побеждает огонь. Инфракрасные визоры не различали, что делают люди, запертые внутри горящей машины — пламя перекрывало их, создавая мощнейший тепловой фон. Хотя Хищник мог бы поспорить: они мечутся в панике, если еще не погибли от жары.

Наконец Майору удалось распахнуть люк, и земляне принялись торопливо выбираться наружу.

Видимо, они все-таки чувствовали его присутствие, ибо почти сразу прятались за горящие стенки машины, растворяясь за белой завесой тепла.

Хищника это не смущало. Ему были нужны не они, а Майор. Да, сперва он убьет Датча, а затем Лейтенанта Харригана. Остальные же люди не казались опасными и не вызывали у него чувства тревоги. Человек — воин — выполнил свою миссию: спас остальные трофеи от огня. Теперь пришла пора умереть. Погибнуть в схватке, как и подобает сильному отважному бойцу. Почетная смерть — пасть от руки сильнейшего охотника. Хищник сжал пальцами отверстия бумеранга и сразу почувствовал, как теплеют края диска…

* * *

…Майк успел заметить возникший в воздухе рубиновый круг. Он вспыхнул неожиданно, несмотря на то, что полицейский готовился к этому моменту. Когда края диска ярко вспыхнули, Харриган как раз переводил дыхание. Майк знал: на сам бросок Хищнику понадобится не больше секунды, а значит, времени практически не осталось. По крайней мере, вдохнуть ему не успеть, а без этого точный выстрел сделать очень сложно. Настолько точный. Время замерло. Точнее, оно двигалось, вытекало из невидимых часов небытия медленно, по капле. И каждая капля отсчитывала какую-то ничтожно малую долю секунды. Полицейский потянул спусковой крючок М-16. Движение растянулось настолько, что стало почти незаметным.

На крыше вездехода замер Датч. Он стоял, выпрямившись во весь рост, и представлял из себя отличную мишень. Если Хищник успеет швырнуть диск до того, как пуля ударит его в руку, можно считать — Голландец мертв.

Майк хотел закричать ему: «Ложись! Падай!» Но язык не повиновался хозяину, запутавшись в липкой, невероятно медленной, тягучей струйке времени, и полицейский ничего не мог поделать.

Палец уже выбрал мертвый ход курка. Харриган слышал, как боек движется к капсуле, но и это происходило безумно медленно. Края диска из яркорубиновых превратились в сияющую, желтую, почти незаметную окружность.

Призрачная фигура начала клониться вперед, запуская диск к намеченной цели.

БАНГ! — звук выстрела показался Майку неестественно громким. Небо дрогнуло. Приклад ударил полицейского в плечо. Плотина небытия прорвалась, и время хлынуло в образовавшиеся дыры с фантастической скоростью. Потом, когда все закончится, Майк даже не сможет многое вспомнить. Мозг принимал какие-то решения, отдавал команды сильному телу, но все это происходило помимо сознания человека. Харриган действовал как автомат, отлично отлаженный, знающий свою задачу, но понимающий ее лишь в комплексе. Отдельные же элементы его не интересовали.

Автомат все еще бился в руках, отделяя пули от гильз, выплевывая и то и другое в морозный воздух. Гильзы, шипя, падали в снег, пули уносились в сторону технокомплекса.

Призрачная фигура дернулась. У Майка был повод гордиться собой: первый же выстрел достиг цели. Золотая молния диска понеслась к вездеходу, чуть изменив траекторию. М-16 все еще бил в плечо, но полицейский стрелял уже для острастки. Возможно, ему удастся ранить Хищника.

Лицо его исказила торжествующая улыбка. Губы двигались, произнося какието, неразличимые за треском выстрелов, слова…

* * *

…Датч удивился, увидев в проеме люка девушку. Она была настолько бледна, что, казалось, сейчас лишится чувств. Глаза ее были широко распахнуты, будто перед ней стояло, по крайней мере, привидение. Он помог девушке выбраться, заметив крупные градины пота на лбу и лице.

— Вы, наверное, не очень хорошо себя чувствуете… — пробормотал Датч.

Сейчас, находясь в сознании, она напомнила ему Анну. Такая же испуганная, маленькая и беззащитная. Шефер рассматривал ее всего полсекунды, не больше, а затем вновь вернулся к проему. Хантер и Вулф подали тело раненого парня. Даже если бы Датч ни черта не понимал в медицине, и то увидел бы — дело плохо. Но он, как и большинство профессиональных военных, умел оказывать первую помощь, и представлял себе, настолько опасна та или иная рана. Самый тупой сообразил бы, что этот парень умирает. И если в ближайший час, максимум два, ему не будет оказана квалифицированная врачебная помощь — шансов на спасение не останется. Учитывая же ситуацию, в которой они оказались, смерть неизбежна. Вряд ли можно говорить о выздоровлении, скорее о том, удастся ли раненому прожить хотя бы три часа, или развязка наступит раньше.

Осторожно, стараясь не причинить парню боли неверным движением, Датч опустил его на снег. Девушка помогла ему, что было весьма кстати. У них и так оставалось мало времени.

Он не сомневался: пройдет не больше полминуты, и Хищник попытается чтото предпринять. Собственно, Датча удивляло, что тот до сих пор не попробовал выстрелить. Скорее всего, чудовище замышляет какую-нибудь хитрую штуку. Еще ни разу Голландец не испытывал такого напряжения за последние двенадцать лет…

Его тело выполняло необходимую работу. Руки вытаскивали из проема ящики с оружием, людей, но нервы, казалось, превратились в длинные обрезки колючей проволоки, опутавшей тело. Слух настороженно ловил каждый шорох за спиной. В любую секунду смерть могла полоснуть его косой вдоль хребта, выдирая череп и позвоночник. Датч прекрасно осознавал это. Майк и был тем человеком, на которого он полагался. Голландец очень надеялся, что полицейский успеет подать сигнал, если заметит какую-нибудь перемену в поведении Хищника.

Тем не менее мороз полз по коже, а волосы вставали дыбом при одной только мысли о жуткой твари, стоящей на крыше технического блока. Несмотря на то, что свитер прогорел, а куртки на нем вообще не было, Датч ощущал, как пот ползет по спине.

Иногда пламя, охватившее переднюю часть вездехода, пыталось вновь подобраться к люку, но Датч мгновенно сбивал его ногой или ударом куртки, уничтожая желто-голубые пронырливые язычки.

За несколько минут им удалось извлечь из машины ящики с автоматами, пулеметами и гранатами.

Последним был квадратный ящик, поданный Гарбером.

— Что в нем? — спросил Датч, глядя в глаза фэбээровцу.

— Черт возьми, Датч, — кашляя, ответил тот, — вы собираетесь вновь выяснять отношения? Сейчас нам может понадобиться все.

Наверное, он был прав, понадобиться могло действительно все. Но Голландец так же понимал: им придется тащить амуницию на себе к жилому блоку и, скорее всего, Хищник попытается убить кого-нибудь из них в этот момент, а значит, лишний груз будет непозволительной роскошью.

— О'кей. — Датч передал ящик стоящему у машины Вулфу. — Потом посмотрим, стоит ли тащить это барахло с собой.

Гарбер еще раз оценивающе оглядел стоящие у кабины ящики с оборудованием, предназначенным для поимки Хищника, вздохнул, — будь его воля, он забрал бы все, — и протянул Датчу руку. Тот схватил фэбзэровца за запястье и одним рывком втянул на крышу.

— Все? — спросил он.

— А? — Гарбер посмотрел на него и подтвердил:

— Да, все.

— О'кей, тогда надо убираться отсюда.

— Да, конечно, — торопливо закивал головой фэбээровец, — конечно.

В эту секунду отточенный слух Датча уловил новый звук: тонкий, почти неразличимый для человеческого уха, свист рассекаемого воздуха. Одновременно с ним резко грохнул автомат полицейского.

Голландец, пригибаясь и разворачиваясь, оттолкнул Гарбера. Тот взмахнул руками, соскользнул с вездехода и рухнул в снег. Что-то золотисто-красное, размытое со звоном ударило в борт машины пробив его насквозь. «Наверное, это и есть тот самый диск, о котором говорил Харриган», — подумал Датч. Темная прорезь с оплавленными краями возникла в том самом месте, куда пришелся удар. И из нее вдруг хлынул фонтан горючего. Пламя мгновенно перекинулось на него. Огненная лужа расползалась, пожирая все большее пространство, ширясь и чернея, поглощая тонкую ледяную корку наста.

Датч не стал дожидаться продолжения. Все было ясно: непонятный предмет пробил один из основных баков. Через несколько секунд вездеход взорвется, сдетонируют оставшиеся в кузове боеприпасы. Словом, начнется такой фейерверк — только держись и смотри в оба, как бы не оторвало башку каким-нибудь осколком.

Он прыгнул в снег, подхватил на руки раненого и крикнул:

— Бежим! Сейчас эта колымага взлетит на воздух! Датч вовсе не боялся. Ему было известно, как вести себя в такой ситуации. Да и в Харригане, с его боевым опытом, он не сомневался. Другое дело — фэбээровцы.

— Хантер, Вулф, берите два ящика справа, — нашелся Гарбер, — Бредли и я подхватим остальные! Лейтенант прикроет нас. Вы, мэм, сможете идти?

Фэбээровец повернулся к девушке.

— Да.

— Отлично! Тогда вперед, к комплексу!

Им не приходилось повторять дважды. Датч это уже заметил. Нельзя сказать, что они были отличными бойцами, по крайней мере, любой из команды Датча дал бы им сто очков вперед, но слушаться эти парни умели. Тут уж ничего не скажешь.

Хантер в мгновение ока подхватил пулемет и припустил к жилому комплексу. За ним следовали Вулф и Бредли, каждый тащил еще по одному ящику. Замыкал этот «парад Бюро» Гарбер, сжимающий в руках коробку с чем-то непонятным. Рядом с ним бежала девушка. Впрочем, это сложно было назвать бегом. Она шаталась, спотыкалась на каждом шагу, старательно пытаясь удержать равновесие и не рухнуть в снег. Замыкали Датч и Харриган. Раненый оказался очень тяжелым. Конечно, Голландец не сгибался пополам, но тем не менее парень здорово стеснял движения. Майк бежал рядом, поливая огнем крышу техноблока. Пули рвали наружную обшивку, пробивали стенки строения, поднимали снежные фонтанчики. На ходу перезаряжая оружие, полицейский вновь вдавливал курок. Цилиндрики гильз отмечали пройденный людьми путь.

БРРРРОООООУУУУМММ!!! — взрывная волна настигла их, когда они одолели половину расстояния между вездеходом и станцией. Девушка все-таки оступилась и упала, вскрикнув от резкой боли в плече. Остальным удавалось удерживаться на ногах. За спиной людей гигантский огненный спрут вытягивал раскаленные обжигающие «щупальца». Клочья исковерканного металла, кувыркаясь, летели в воздух и вновь падали вниз. Пылающие капли пролились страшным дождем. Следом за первым взрывом раздался треск рвущихся в гигантском костре боеприпасов.

— Вперед! — Датч не стал оглядываться, он мчался дальше, понимая, что, вздумай он остановиться, Хищник не даст второго шанса.

Мерцающая серебристая фигура чудовища перемещалась к жилому строению.

Майк выпустил в нее длинную очередь, подскочил к лежащей девушке, схватил ее за руку и одним рывком поставил на ноги.

Голландец оторвался от них на несколько ярдов и теперь полицейский остался без прикрытия.

Фэбээровцы уже достигли станции и нырнули в двери. Через секунду Хантер вылетел на улицу, сжимая в руках М-16, оставленный Датчем. Огромными шагами он мчался к Харригану, оборачиваясь и стреляя по крыше короткими очередями. Не добежав пары шагов, фэбээровец развернулся, припал на колено и открыл беглый огонь. Автомат дергался в его руках, изрыгая длинные языки пламени.

Это дало полицейскому возможность подхватить девушку и поудобнее пристроить М-16. Сжимая его одной рукой, увлекая Бэт за собой, Майк торопливо побежал к станции.

Хантер выпрямился, не переставая нажимать на курок. Сейчас он тоже видел призрачное сияние с играющими на камуфляже отблесками пожара.

— Вот так, мать твою!!! — орал он.

Им овладел дикий безумный восторг. Страх, тот, что едва не свел его с ума в комплексе, отступил. Хантер понимал: пули достигают цели. Рано или поздно, но эта ублюдочная сука сдохнет. Должна же и она бояться пуль? Он продолжал вдавливать спусковой крючок в предохранительную скобу с такой силой, что ноготь на пальце побелел. Порыв жаркого ветра растрепал ему волосы, но фэбээровец этого не заметил.

— Вот так, сука!!!! На, жри!!! На!!!

Очнулся он лишь тогда, когда понял, что обойма опустела и вместо зычного раската очередей наступила тишина.

Трещало пламя, отплясывая на почерневшем остове вездехода свой разрушающий танец.

А Хантер стоял, маленький и жалкий, на фоне густой дымовой стены.

— Хантер, беги!!!

Фэбээровец услышал крик и даже сообразил, кому принадлежал голос, Шефер. Датч. Ш.Е.Ф.Е.Р. - но так и не смог сдвинуться с места. Нет, так и не смог. Он заметил два желтых огня на маске чудовища и голубую вспышку. А еще — надвигающийся с ужасающей быстротой белый шар.

— Хантееееер!!!

Сэмюэл Хантер растерянно взглянул в сторону станции и увидел Шефера и Вулфа, бегущих к нему.

— Ложиииии…

Окончания слова он уже не слышал. Энергетический сгусток пробил ему грудь и оторвал правую руку у самого плеча…

* * *

…Бэт ничего не понимала. Кто-то погиб, но КТО, она никак не могла сообразить. Вероятно, это была реакция организма на чрезмерные психологические нагрузки. Девушка несколько раз пересчитала всех и поняла, что одного не хватает. Кого? Здоровяк Датч — здесь. Вполне живой и, судя по всему, не ранен. Негр-стрелок, тащивший ее к комплексу, тоже здесь. Ага, вон тот, кого называли Вулф. Еще двое. Стоп, а где парень, который первым заговорил с ней? Окровавленный и взъерошенный? Она огляделась, хотя уже поняла, что погибший — он. Ей стало почему-то очень жаль его. Не той жалостью, которую испытываешь, когда узнаешь о гибели постороннего человека, а другой, более глубокой и насыщенной. Наверное, такова одна из странностей человеческого «Я». Вы приходите в себя после катастрофы в больнице, и медсестра, которая первой улыбнется и скажет: «Ой, вы очнулись?», покажется вам родной и близкой. Так было и сейчас. Об этом странноватом нервном парне Бэт вспоминала с какой-то особенной грустью и теплотой. Конечно, если бы погиб, скажем, Вулф, ей тоже было бы жаль, но не так. Нет, совсем не так.

Девушка попробовала пошевелиться и едва не вскрикнула от боли. Плечо ныло, словно в рану загнали длинный шипастый штырь. Она поняла, что случилось нечто очень плохое. Прислушиваясь к разговору, Бэт постепенно начала понимать, что дело обстоит даже хуже, чем ей представлялось.

— Черт! Это — настоящее дерьмо!..

— говорящего, если Бэт не ошибалась, звали Гарбер — …Даже представить себе не могу, что нам делать. Мужчина остановился и потер себе лоб ладонью. Негр-стрелок наблюдал за ним, сидя на краю койки Уэлча.

— Из любой ситуации должен быть выход, — вступил в разговор Датч. Нужно просто как следует оглядеться.

— Не надо меня учить, Шефер! — Гарбер вновь принялся мерять шагами комнату. — Я не хуже вас знаю эти дерьмовые присказки. Только от них никогда не бывает толку.

— Конечно, — согласился собеседник, — если думать не головой, а задницей.

Негр-стрелок невесело усмехнулся. И слепой бы увидел, что он терпеть не может Гарбера. Руки его крепко обхватили цевье М-16, стоящего между колен стволом вверх.

— Черт возьми, Датч, я понимаю. В такой ситуации очень просто говорить. Я хотел бы знать, что вы предлагаете, — Гарбер сделал пару шагов и добавил:

— Кстати, присказка о голове и заднице ничем не отличается от той фразы, которую вы сказали вначале. Уж вы-то, наверняка, считаете, что не относитесь к числу людей без мозгов, верно?

— Разумеется, — здоровяк недобро прищурился.

— Ну, так найдите выход из создавшегося положения! Что? Не можете? Ну, так и нечего тыкать нас лицом в…

— Почему же? — негр-стрелок даже не пошевелился. И голос его звучал абсолютно спокойно. — По-моему, лично ты этого вполне заслуживаешь.

— Заткнитесь, лейтенант! — Гарбер резко обернулся и ткнул указательным пальцем в его сторону. — С вами вообще никто не разговаривает.

— Ну надо же. Вот уж не думал, что эта станция тоже в ведении ФБР. Но раз так, — негр зло ухмыльнулся. — заткни мне рот, говнюк. Давай, попробуй!

Гарбер остановился напротив него. Руки фэбээровца оставались засунутыми в карманы куртки. У Бэт появилась уверенность, что мужчины сейчас кинутся друг на друга. И хотя ее симпатии были на стороне лейтенанта — как, очевидно, и физический перевес, — ей не хотелось, чтобы потасовка состоялась.

— Мы можем вызвать вертолеты? — вдруг спросил Вулф.

— Не знаю, — с готовностью отозвался Гарбер. Было заметно: он рад тому, что удалось избежать драки — Скорее всего, у них тут что-то случилось с передатчиком.

— Нет, — подала голос Бэт, и все удивленно повернулись к ней. — С ним все в порядке. Волны почему-то не проходят. Наверное, это чудовище каким-то образом ставит помехи.

— А вы не пробовали воспользоваться запасным передатчиком? — спросил Датч.

— Нет, — вновь покачала головой девушка. — Мы ни разу не смогли дойти даже до технического блока. ОН просто не дал нам сделать этого.

— Понятно, — здоровяк кивнул. — Но вы думаете, что результат был бы тот же.

— Конечно. Я разбираюсь в радиотехнике и могу определить, когда передатчик сломан. Наш в полном порядке. — Она на секунду замолчала, в затем осведомилась:

— Скажите, а у вас не предусмотрен какой-нибудь знак или система оповещения, кроме радиосигналов? Может быть, заметив, что буран стих, ваши люди сами прилетят сюда?

— Да, — подтвердил Гарбер. — Но пока пройдет условленное время, — он взглянул на часы, — это еще два часа, и контрольный час. Затем дорога. Они не пойдут на максимальной скорости. Им ведь придется наблюдать, не застряли ли мы где-нибудь в снегу. Так что вторая группа будет здесь не раньше, чем через шесть-семь часов, да и то, в лучшем случае.

— Ясно.

Бэт почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Им не продержаться тут и трех часов, не говоря уж о шести. Они просто задох… В голове девушки вспыхнул сигнал тревоги.

— Стойте, стойте!

Гарбер удивленно повернулся к ней.

— Что случилось, мисс?

— Труп Уэлча! Он разлагается!

— Ну да. И что?

Фэбээровец непонимающе пожал плечами.

— Мы можем умереть! Отравиться трупным ядом! Нужно срочно выбираться на улицу! Джеймс говорил мне…

— Одну минуточку, мисс. Джеймс, это тот милый молодой человек, который стрелял в вас?

— Ну да, — подтвердила Бэт. — Он сказал мне, что трупный яд убьет нас.

— Никогда не слышал ни о чем подобном. — Гарбер покачал головой. Насколько мне известно, трупный яд действует только через кровь. И ни в коем случае не через воздух. Полная ерунда. Или ваш Джеймс был законченным болваном, или он сознательно пытался обмануть вас.

Бэт умолкла. Конечно. Уанголлс хотел убить ее. Вернее, пытался, и ему едва не удалось это. А она купилась, как девчонка на дешевую сказку… Девушка почувствовала апатию. Ей стало все безразлично.

— Следы… — вдруг отчетливо произнес лейтенант. Датч повернулся к нему. Видно было, что он пытается понять смысл того, что сказал негр.

— Следы? — переспросил он.

Гарбер напряженно наблюдал за ними. За этим странным диалогом явно скрывалось что-то понятное только негру и здоровяку.

— Конечно, — кивнул лейтенант. — Сечешь, партнер? Он должен оставлять следы. Когда я гнался за ним по Лос-Анджелесу, этот ублюдок прыгал по крышам машин. Вмятины оставались, я тебе скажу, как от слона.

— Слушайте! — не выдержал Гарбер. — Какого черта вы двое тут несете? Шефер, Харриган! Отвечайте! Что это за дерьмо насчет следов?

Датч повернулся к нему и неохотно пояснил:

— Этот урод должен оставлять следы.

— Ну естественно! Все должны оставлять следы. И ты, и я, и он…

— Ты смотри-ка! — восхищенно проворковал Харриган. — Еще пару часов, и он, может быть, сообразит, о чем мы тут болтаем, партнер. Ну, максимум через три.

— Прекрати задевать меня, мать твою! — заорал Гарбер. — Слышишь?! Прекрати задевать меня, Харриган!

— А то что? — усмехнулся тот.

Похоже, эти двое очень любят друг друга, — подумала Бэт.

— Подожди, — остановил приятеля Датч.

— Но я не видела ни одного свежего следа, — вдруг сказала девушка. — А следы он, действительно, оставляет. Пол и Мэл говорили. Рядом с телом Уэлча были огромные следы ног.

Харриган одобрительно кивнул и вновь насмешливо обратился к фэбээровцу:

— Возьми эту девчонку в консультанты, Гарбер. Она, в отличие от тебя, точно думает головой.

— Подожди, — еще раз осадил его Датч. — Девушка права: ни одного свежего следа. Старые есть, но их почти замело. Сначала Хищник находился на метеовышке. Затем вдруг оказался на крыше технического блока. И при этом не оставил ни одного следа! Каким образом он ухитрился проделать такой трюк?

— Черт, — Гарбер растерянно замолк. Пауза длилась несколько секунд. Клянусь, не знаю. Ума не приложу. Негр сокрушительно вздохнул.

— У него есть какое-то приспособление, позволяющее перемещаться по воздуху.

— Миниатюрный ракетный двигатель? — предположил Вулф. — Я знаю, Пентагон разработал такие еще более тридцати лет назад.

— Вряд ли, — покачал головой Датч. — Если бы этот ублюдок мог летать, он просто перестрелял бы нас сверху, а не торчал на крыше.

— А может быть, какая-нибудь штука, вроде паутины Спайдермена[9]? — вновь задумчиво произнес Вулф.

— Вот-вот, я тоже предполагаю нечто подобное, — Датч прищурился. Скорее всего, это какая-нибудь система тросов.

— Хм, — Гарбер покачался с пятки на мысок. — Может быть, есть возможность подловить его с этими тросами!

— Кто знает, — пожал плечами Датч.

Бэт удивлялась спокойствию здоровяка. Непоколебим, как скала. Негр, в общем-то, тоже держится молодцом, но все же внутренняя нервозность вырывается из него в виде яростных выпадов в адрес Гарбера. Фэбээровец показался Бэт совсем уж тупым. На редкость. По сравнению с ним киноидиоты из Бюро казались прямо-таки кладезью ума и сообразительности. Вулф выглядел просто напуганным. Бредли вообще молчал. Сидел, уставясь в одну точку на двери. Ну что ж, случается и такое. Интересно, вдруг подумала девушка, а сама-то ты как смотришься! Уж, наверняка, не лучше, чем Бредли или Вулф. Судить со стороны легко.

— Надо проверить, стационарно ли закрепил он тросы или каждый раз натягивает их по-новой, — продолжил тем временем Датч. — Конечно, если они существуют.

— И как ты собираешься осуществить свой замысел? — оторвался от созерцания двери Бредли. — Может быть, пойдешь к этому ублюдку и спросишь, а? «Скажи, приятель, ты не натягивал там трос, между зданиями? А то, знаешь ли, мы хотим тебе задницу намылить, да не знаем, как тебя подловить…»

Фэбээровец ухмыльнулся.

Бэт показалось, что природа этой бравады кроется в элементарной зависти. Ведь, если подумать, Датч и Харриган предложили отличный план. И, возможно, им удастся то, что они задумали. Бредли просто завидует, что он, профессионал, не додумался до такого, казалось бы, очевидного решения.

Датч не счел нужным вступать в пререкания. Поднявшись, он стянул свитер и, повернувшись к Бэт, спросил:

— Простите, мэм. На этой станции найдется что-нибудь теплое из одежды? Мне необходимо переодеться. Боюсь, моя куртка уже ни на что не годится…

Глава 17

…Хищник обдумывал создавшееся положение. Он не был растерян и не боялся людей, но люди сегодня так ловко избегали смерти, что ему, действительно, было о чем подумать. Конечно, один из землян мертв, и это, несомненно, хорошо. Однако чего стоит этот трофей!

Руки Хищника обрабатывали череп. Специальный биораствор, подающийся под очень высоким давлением, уничтожил оставшиеся клочья плоти, а заодно и продезинфицировал череп. Оставалось отполировать трофей и покрыть его предохраняющим от атмосферных воздействий и микроорганизмов лаком. Чем Хищник и занялся, продолжая размышлять.

У людей была в ходу игра — шахматы. Суть — моделирование боевых действий в миниатюре. Игра отлично воссоздавала систему общественных отношений на этой планете. Специальные фишки, каждая из которых символизировала определенное положение в своем клане. От простых воинов до старейшего охотника — ферзя. Правда, в игре людей присутствовал еще один, не совсем понятный персонаж — король. Абсолютно беспомощный и жалкий символ, не способный вести боевых действий. Ученые расы Хищника так и не смогли понять, какую именно роль в обществе Земли играет этот символ. Важно другое: захватив его, можно одержать победу над противником. Хищник был склонен считать, что король представляет из себя либо супероружие, либо какую-то, понятную лишь землянам и необходимую им для существования, святыню, талисман.

Так вот, если идти от шахмат, то убитый им человек — обычный мелкий воин. Майор и Лейтенант — два ферзя. Он допустил ошибку — точнее, неосторожность, — решив оставить их живыми. Вспомнив о шахматах, Хищник вдруг понял, КАК воюют люди. Все гораздо примитивнее, но одновременно и гораздо сложнее, чем ему казалось с самого начала. Майор и Лейтенант наиболее сильные фигуры, без поддержки которых воины ничего не стоят. Их, конечно, тоже нужно стремиться убить, но не они главная проблема. Ферзи! И не подставляться под удар самому. Шахматы. Нужно начать играть по их правилам. Земляне — примитивные существа. На подсознательном уровне — как бы они не пытались доказать обратное — общество людей представляет из себя обычные шахматы. Образ жизни — игра. Война для них — та же игра. Все их бытие — игра.

Убей ферзя, и воины перестанут представлять из себя опасность. Вот основа основ этой планеты. Как вес просто!

Отполированный череп сверкал на солнце. Белая кость ловила лучи слабого светила. Хищник повертел свой новый трофей в передней лапе и довольно заурчал. Прекрасный экспонат, пусть даже его ценность в боевом смысле мала. Он окатил череп раскаленной струей лака и еще несколько секунд удовлетворенно вглядывался в темные провалы глазниц. Затем осторожно опустил трофей в цилиндр с голубым гелем, закрыл его, спрятал в снег и поставил радиационную метку.

Хищник остался доволен своей работой. Возможно, открытая им модель поведения людей очень пригодится остальным охотникам, когда они прилетят сюда за своими трофеями.

Убей ферзя!

Конечно, ему будет трудно. Один из лучших образцов оружия — бумеранг потерян. Но он и при помощи остального оружия сумеет убить Майора и Лейтенанта. Для этого не обязательно иметь бумеранг. Ведь его раса сильнее и умнее. К тому же ему теперь известен образ их мыслей. Шахматы.

Сейчас важно убить этих двоих, и можно считать, что охота окончена.

Хищник выпрямился и пошел к метеовышке. Он предпочитал прятать емкости с трофеями в одном месте, радиусом не более десяти ярдов. Так легче будет отыскать их.

Метеовышка выглядела темным пятном на фоне красной стены горячего дыма и белых раскаленных обломков пылающего вездехода. Эта горячая завеса разделила станцию на две половины. Находясь на одной из них, Хищник не мог видеть, что происходит на второй, и наоборот. Но это не пугало его. Зрение людей отличалось теми же недостатками. Только они видели черный дым, в то время как для его инфракрасных визоров он был красным. Вот и вся разница. Так что можно считать, что Хищник и земляне пребывают примерно в равных условиях.

Наст, твердеющий на морозе, с хрустом ломался под его ногами. Острые края торчали из пока еще рыхлого снега, словно лезвия стеклянных и прозрачных, как камуфляж Хищника, ножей.

Он шел, неумолимый, как сама смерть, огромный и страшный. Видимый только размытым переливающимся силуэтом, плывущим в морозном воздухе.

Хищник приводил в готовность все имеющееся у него оружие. Ему были известны две следующие жертвы — Майор и Лейтенант…

* * *

…Датч открыл дверь, ведущую в технический комплекс. После яркого света дня полумрак гаража показался ему густым и враждебным. Вулф, протиснувшись следом, остановился, оглядывая три машины. Впереди мощный вездеход, за ним два снегохода класса «джип-монстр-гризли», сделанные на основе грузовиков-пикапов «форд» с огромными колесами низкого давления. Каждое из них было высотой с Датча, если не выше.

— Смотри, — кивнул на технику фэбээровец. — можно было бы воспользоваться ими и прорваться отсюда.

— Не думаю, — Датч даже не взглянул на него. Он смотрел вверх, пытаясь понять, как же им попасть на крышу. — У «гризли» колеса слабее гусениц. Хищник подобьет обе в одну секунду.

— Да, верно, — вздохнул Вулф. — У этой твари пушка покруче, чем наш М60. Это уж точно.

— Я сейчас заберусь на вездеход, оттуда на смотровую площадку и через вентиляционную отдушину выберусь на улицу.

Датч пошел к стоящим машинам. Ступал он очень осторожно, почти неслышно. Привычки, выработанные более чем двадцатью годами армии, — не считая Форт-Брагга, — действовали и по сей день. Они жили независимо от мозга. Тело само делало все, что требовалось. Человек должен остаться в живых — вот закон, который правил им.

Вулф, сжимающий в руках М-16, наблюдал за его движениями с некоторой растерянностью.

Датч достиг вездехода, быстро забрался на гусеницу, оттуда на кабину и остановился, оценивающе глядя на смотровую площадку.

— Эй, а если подняться с улицы? — подал голос фэбээровец. — Я видел там ступеньки…

— Мы не успеем подняться и на три ярда, как Хищник уже убьет нас.

Голос Голландца звучал совершенно спокойно, словно он не рисковал жизнью, а вышел прогуляться и вдруг появилась возможность принять участие в развлекательном аттракционе. Подпрыгнув, он ухватился за решетчатую площадку руками, подтянулся и бросил тело через перила.

— А мне-то что делать? — крикнул Вулф, глядя на него.

Датч посмотрел вниз, пожал плечами и коротко ответил:

— Смотреть и слушать…

Фэбээровец хмыкнул озадаченно. «Смотреть и слушать?» Что? Эту тварь? Да тут, пялься-не пялься, все равно ни черта не увидишь. Вернее, увидишь, когда уже будет поздно. «Смотри». Легко сказать. Может быть, у этих парней Шефера и Харригана — зрение не хуже, чем у Хищника. Но вот он, Керк Вулф, например, так и не увидел, где сидит этот ублюдочный урод, когда тот прикончил Сэма. И, между прочим, не чувствует себя виноватым. Конечно, им проще, они уже воевали с ним. Знают, как Хищник передвигается, как выглядит, чего от него можно ждать. А он, Керк Вулф, эту задницу ни разу даже на видеозаписи не разглядел.

Вулф задрал голову и принялся наблюдать за действиями Датча. Тот поднялся по короткой лестнице к вытяжной трубе, вырвал заградительную решетку и положил рядом.

Фэбээровец ухмыльнулся. Вот так. Что касается лично его, то он бы просто кинул эту дерьмовую решетку вниз. Какая разница, грохнется ли она вниз или будет валяться под ногами наверху? Шефер, небось, хочет показать, что он профессионал, а ты так — барахло.

Датч протиснулся в отдушину и пропал из виду. Слышно было лишь, как громыхает жесть, когда человек опирается на нее локтями.

Вулф медленно пошел по техническому блоку, настороженно озираясь и прислушиваясь, держа автомат наперевес. Палец подрагивал на спусковом крючке.

Черт, не надо было вообще приезжать сюда. Сказал бы: «Я НЕ ВИЖУ эту дерьмовую сволочь, мать ее. Не вижу ее, и все. Как хотите, но я не поеду на долбанную станцию ловить хрен знает кого». И все, мать их. Знал бы, чем обернется эта поездочка. Но разве его кто-нибудь спрашивал? Ср…ый урод Гарбер! Сам-то сидит в станции под охраной Харригана, а он, Керк Вулф, торчит тут как последний кретин, ожидая, пока эта тварь заявится сюда и схватит его за задницу. Вот весело-то будет, мать его. Черт, что там у Датча, интересно? Скоро ли он вернется? Да нет, еще никто не мог упрекнуть его в трусости, но тут… Да ладно, посмотрим.

Он обогнул вездеход, осмотрел машину, подошел к «джипам-гризли» и остановился. Колесо, действительно, было огромным. Вулф пнул по нему ногой. Удар получился тупой и гулкий, будто кто-то стукнул по огромной бочке.

А что, если завести эту колымагу, выехать за пределы станции и… Ну да, скажем, оставить ее там и вернуться за остальными. Фэбээровец поглядел на кабину. Нет, всем не влезть. Еще и этот раненый парень. Только связывает их, мать его. Ни пользы от него, ни хрена. И ведь дураку ясно — умрет. Так нет, возись с ним.

Вулф развернулся и медленно побрел к двери. Сейчас он перестал думать о Хищнике, как об источнике опасности. Мысли приняли другое направление. Опасность заключается в самой станции. Если вырваться отсюда, то ничего страшного с ними уж не произойдет. Вопрос в том, КАК это сделать.

Шаги его гулко отдавались под куполом станции. Словно кто-то маршировал по потолку. Эхо немного гасилось стоящими машинами, но все равно звук был отчетливым я жутковатым. В какой-то момент у Вулфа создалось ощущение, что это Хищник, невидимый и страшный, топает за ним, в двух шагах за спиной. Фэбээровец остановился, прислушиваясь. Ничего. Только неестественная тишина. Он вздохнул, и эхо тут же вернуло вздох, усиленный и безнадежный.

Вулф вновь продолжил свой путь, стараясь ступать как можно тише, что удавалось ему это довольно плохо. Ему слышалось какое-то шарканье, невнятное бормотание и чье-то прерывистое дыхание.

Скорее всего, и то, и другое, и третье было вызвано его неосторожными движениями и воспаленным воображением. Но Вулф плохо понимал это.

Он слышал, вот в чем заключалась проблема.

Слышал…

* * *

…В общем-то воздухоотводная труба была не самой узкой. Честно говоря, она оказалась даже шире, чем Датч мог ожидать. Ему удалось достаточно просто одолеть ее, но вот в конце пути его поджидал не очень приятный сюрприз — еще одна заградительная решетка. Вообще-то, она и должна была быть там, но он очень надеялся, что решетку сорвало бураном или… еще чем-нибудь наподобие этого.

Но она все-таки оказалась там, и теперь Датчу пришлось выламывать ее, лежа на животе в трубе шириной не более двух с половиной футов. Голландец выпрямил руки, уперся в решетку ладонями и что было сил надавил на нее. Безрезультатно. Он попробовал еще раз, нажав на нижние углы. Решетка еле заметно покачнулась. Болты начали выходить из пазов с четко слышимым треском. Датч обрадовался. Могло быть гораздо хуже. Если бы ему не удалось выломать решетку, пришлось бы возвращаться и карабкаться на крышу по внешней лестнице.

Датч на секунду задержал дыхание и ударил кулаком по перегородке. Решетка оторвалась от стены и, кувыркаясь, полетела вниз. Он перевел дух. Конечно, форма уже не та. Уйдя на пенсию, Датч, пожалуй, слишком увлекся сигарами и пивом. А ведь, если подумать, останься в живых хотя бы пара ребят из его отряда, возможно, они до сих пор делали бы свое дело. И, чем черт не шутит, может быть, именно они сейчас сидели бы здесь, а не этот тупой придурок Гарбер.

Датч начал выбираться из трубы на улицу. Над самой головой крыша покато уползала вверх, образуя купол. Он перевернулся на спину. Сейчас его голова, руки и грудь торчали снаружи, в то время, как остальное тело еще находилось внутри станции.

Пальцы ощупывали гладкую поверхность обшивки, стараясь отыскать какуюнибудь неровность, чтобы зацепиться и потянуть тело вверх, но не находили ничего.

Черт! — Датч беззвучно выругался. — Неужели придется ползти назад?

Он еще раз внимательно принялся исследовать обшивку. Неожиданно руки наткнулись на тонкий, почти незаметный шов. Это было как раз то, что нужно. Пальцы впились в плотную ткань и с силой рванули ее. Раздался громкий треск. Датч почувствовал, как обшивка ползет вниз. Скорее всего, дыра получилась небольшая, но и такой должно быть достаточно. По крайней мере, хотелось на это надеяться.

Он ощупал лопнувший шов. Под ним оказался стальной каркас. Датч уцепился за него и начал подтягивать тело вверх, медленно выползая из трубы. В конце концов ему удалось встать на ноги, выбравшись на купол.

Черный дым поднимался к небу широкой стеной, скрывая метеовышку. Жирная копоть клубилась, становясь все светлее, пока наконец не таяла совсем, смешиваясь с синевой.

Он вдруг подумал о Хищнике. Тот, скорее всего, где-то недалеко. Дай бог, чтобы этому ублюдку не приспичило полезть сюда, когда Датч будет исследовать крышу. Иначе им придется столкнуться лицом к лицу, а ему известно, каково драться с Хищником не по рассказам. Такой же урод чуть не забил его насмерть в джунглях. Не приведи господь попробовать еще раз. Одного вполне достаточно. Вполне. Он с некоторым облегчением вспомнил о «пустынном орле», засунутом за поясной ремень. Конечно, пистолет не то оружие, при помощи которого можно справиться с этой тварью, но все лучше, чем ничего.

Датч подтянулся, втаскивая себя на крышу, встал на ноги и осмотрелся. Где этот урод мог прицепить трос? Разумеется, если он вообще существует. Да нет, должен быть. Должен. Слишком хлопотно для него каждый раз устанавливать новый. Так где же?

Датч сделал несколько шагов. Купол проседал под ногами, но его это не волновало. Похоже на прогулку по воздушному мату. Ему вспомнился случай, когда им пришлось освобождать заложников в Африке, прыгать с двенадцатого этажа на такую вот гигантскую «подушку». Весьма острое ощущение. При каждом шаге проваливаешься в нее на ярд. Наверное, что-нибудь подобное испытываешь, когда бежишь по батуту. Где же Хищник мог прицепить трос?

Датч делал шаг за шагом, тщательно осматривая купол в том месте, где он уходил круто вниз, к дверям и грузовым воротам. Но ничего не замечал. Если трос был здесь, то Хищник очень тщательно спрятал его. Сложность заключалась еще и в том, что Датчу требовалось найти его очень быстро. Долго стоять на крыше означало привлечь монстра.

— Черт! Ну где же ты? Где же…

Он так и не заметил бы троса, если бы не наткнулся на что-то невидимое. Опустившись на колено, Датч ощупал рукой… Да, это оказалось именно то, что он искал. Тонкая, почти незаметная нить уходила в сторону метеовышки. Ее невозможно было разглядеть, даже стоя в футе. На ощупь нить напоминала удивительно тонкую проволоку, натянутую как струна. Датч попробовал приподнять ее и мгновенно почувствовал боль: нить легко впилась в пальцы. Кровь выступила на месте пореза. Ровного и узкого, словно нанесенного острейшей бритвой.

— Так ты и двигаешься, ублюдок…

Датч посмотрел в сторону пожарища и поднялся. Нить вдруг тихо, еле слышно зазвенела. Кто-то коснулся ее на другом конце. Впечатление было такое, будто тронули маленький колокольчик.

Он знал, КТО это сделал. Хищник! Через пару секунд чудовище будет здесь.

Датч побежал к противоположной стороне купола. Нужно убираться с крыши. Если этот урод догадается о том, что мы нашли трос, он может свернуть его и тогда придется искать какой-то иной выход. А это займет время. И неизвестно еще, сколько его осталось.

Шаткая поверхность мешала человеку. Она словно вступила в сговор с чудовищем, замедляла шаги. Даже на бегу Голландец слышал, что нить зазвенела сильнее и звонче, чем прежде. Больше времени не осталось.

И тогда он сделал то, что подсказывало тело: прыгнул вперед настолько далеко, насколько позволяла ненадежная опора.

Датчу повезло. В точке приземления купол уже был достаточно покатым, и он заскользил по нему, словно по огромной горке, лицом вперед. Обшивка прогибалась под весом его тела. Шефер думал только об одном: не пропустить расползшийся шов. Успеть ухватиться за каркас. Падение с такой высоты — даже в снег — представлялось ему не слишком приятной перспективой.

Дыра возникла чуть левее, и он едва не проскочил мимо. Скорость скольжения была уже достаточно высокой. Датч вытянул руку и попытался вцепиться в каркас, но промахнулся. Вместо стали пальцы ощутили плотную обшивку. Он все еще двигался вперед, и материал, не выдержав нагрузки, с треском пополз по шву. С каждой секундой дыра ширилась, и Датч продолжал съезжать все ниже, держась за клок серебристой прорезиненной материи. В сложившейся ситуации был один плюс — ему удалось немного приостановить падение. По крайней мере, не придется лететь с крыши в сугроб. Даже если будет нужно прыгать, то лучше это делать, когда висишь на месте, а не катишься головой вперед со скоростью гоночного автомобиля.

Правда, похожая история уже была, когда он летел по грязевой канаве со склона плато в Камбоджи. Но тогда внизу оказалась река. Дикий, несущийся к огромному водопаду поток. Тоже не лучший вариант, конечно, но головой в снег с высоты двенадцати ярдов — это все-таки чересчур.

Датч увидел темное отверстие воздухозаборника. Оно надвигалось снизу.

Голландец приготовился. В тот момент, когда труба оказалась точно перед ним, он разжал пальцы, выпустив обшивку, и схватился за жестяной край проема, повиснув на руках. Датч подтянулся. Это оказалось непросто. Он даже не мог упереться ногами в стену. Перенеся вес на локти. Голландец втянул тело в вентиляционную трубу.

— Что-то похожее уже было, — тяжело дыша пробормотал он, — в каком-то дешевом боевике…

…Хищник тоже почувствовал вибрацию нити. Он не знал, чем она вызвана. Дым, тянущийся вверх, не позволял ему увидеть строения станции и определить это. Даже система тепловых фильтров не помогла. Слишком много температурных источников находилось поблизости, и каждый из них давал свой фон.

Он подождал несколько секунд, но вибрация, стихнув, уже не возобновилась, и Хищник сделал вывод, что, скорее всего, виной тому ветер и ненадежность людских построек. Стенки куполов не являлись жесткой, абсолютно неподвижной конструкцией. Даже в совершенно безветренную погоду они могли самопроизвольно подрагивать. Незаметно для людей, но слишком отчетливо для него, Хищника. И не только здесь, и не только эти купола.

По отчету предыдущей экспедиции он знал, что в больших населенных пунктах здания подвержены тем же нагрузкам. И сейсмические колебания, и влияние атмосферных осадков — все это быстро «старило» строения, возведенные людьми. Поэтому они и были столь недолговечны.

Хищник вставил нить в паз, но не двинулся с места сразу, а сначала привел в боевое положение кинжалы. Он не доверял людям. Это вполне могла быть новая хитроумная ловушка. После оплошности с вездеходом у него появились все основания быть настороже. Люди обнаружили охотника один раз, почему бы не предположить, что им удалось это снова? Но теперь Хищник был готов к встрече и неожиданному нападению.

Оттолкнувшись от метеовышки, он перебрался на крышу техноблока и огляделся. Крыша оказалась чиста, следов тепла заметно не было, но внизу…

Сканер изучил внутреннее помещение и выдал результат: в техническом секторе два тепловых сигнала — белковые существа крупной массы.

Одного из них Хищник увидел сразу. Тот прохаживался по помещению, озираясь. Мозговая активность этого человека казалась очень значительной, температура тела заметно поднялась, двигался он нервно. Компьютер разложил движение, частоту дыхания и пульса человека на отдельные фазы и выдал свой вывод: особь напугана.

Второго человека он увидеть не смог. Скорее всего, тот находился во внутренних помещениях, за какой-нибудь теплонепроницаемой преградой.

Хищник спустился вниз и еще раз просканировал комплекс. Нет, в основном зале находился всего один воин. Это не было похоже на засаду, и он решил воспользоваться благоприятным моментом и убить очередную жертву. Рано или поздно, второй человек тоже придет. В землянах очень сильно чувство стадности. Они называли это словами «партнерство» или «дружба», но Хищник не понимал значения слов. Его раса — раса индивидуальных автономных воинов, не нуждающихся в чьей-либо поддержке, решающих боевые проблемы только в одиночку. Подобные особи встречаются и среди людей, но их очень мало. Ничтожный процент даже в касте воинов, а в масштабах планеты — частица, атом в бескрайнем просторе Вселенной. В основном, в людях преобладает желание действовать в стаде. С мелкими проблемами на бытовом уровне они еще могут справиться, но случись что-то более серьезное, тут же кидаются за подмогой. На Земле существуют особые касты, вынужденные помогать в таких случаях «полиция», «служба спасения 911», «скорая помощь» и другие. Хищник не понимал, для чего людям так много подразделений и почему они не объединятся в одно, раз уж им приходится заниматься столь жалкой обязанностью. Люди жалки. В любых проявлениях. Они не могут даже залечить перелом или остановить кровь, текущую из отрезанной руки или ноги. Да, люди ни на что не годятся.

Хищник открыл дверь и вошел внутрь…

* * *

…Вулф никак не мог привыкнуть к этим долбанным звукам. Если бы ни они, он, конечно, чувствовал бы себя гораздо спокойнее. А попробовал бы ктонибудь успокоиться и сосредоточиться, когда вокруг что-то трещит, шаркает, грохочет, мать его! Как эти полярники тут с ума не сходят, черт их знает. У него-то точно «крыша бы поехала» за неделю, не больше, как пить дать.

Фэбээровец изо всех сил старался не думать о Хищнике.

Он вновь развернулся и побрел через зал, то и дело косясь на безмолвные громады машин. Рядом с ними Вулф ощущал себя совсем никчемным и слабым. «Монстры» таращились на него своими квадратными фарами, словно замершие, прикинувшиеся мертвыми хищники. Львы.

Или гризли. Вот, недаром их так и назвали — «гризли»[10] Такие же страшные, мать их. Казалось, они сейчас кинутся на человека, сомнут, перемелют своими огромными колесами, размажут хромированными радиаторами. Вот черт-то, а! Вулф даже отошел к стене. На всякий случай. Мало ли что. Может, какой-нибудь из этих «фордов» сейчас покатится и…

Ну, ты, приятель, совсем рехнулся. Как он покатится-то? Сам по себе, что ли? Очухайся, друг! Проснись, ау-у? Это тебе не роман Стивена Кинга. Чего ты обделался?

Вулф согласился сам с собой, что да, это, конечно, не роман, но машины, бывает, действительно катаются сами. Например, когда у них тормоза барахлят. И даже если у этих с тормозами все в порядке, все равно лучше отойти в сторонку. Спокойней.

— А может Хищник сейчас совсем в другом месте? — Он круто развернулся и пошел в обратную сторону, к двери, опасливо оборачиваясь на ходу. Его все больше точила тревога. Что-то было не в порядке, но Вулф никак не мог понять, что именно. Будто кто-то огромный и злой брел за ним следом. Невидимый, и от этого еще более страшный. Возможно, это ощущение создавалось тусклым аварийным освещением, которого явно было недостаточно для такого здорового помещения, а может быть, все те же звуки шагов, обваливающиеся на фэбээровца с потолка, или, что скорее всего, и то и другое вместе. Но как бы там ни было, Вулф боялся. Причем этот страх, необузданный и не имеющий конкретного, реального воплощения, оказался гораздо сильнее всего, что ему доводилось испытывать в жизни. Даже когда однажды в него стреляли из «кольтапитона», он и то так не трусил. Тело, от груди до ног, превратилось в абсолютно пустое вместилище ужаса. Черный, нереально холодный шар перекатывался в этой жуткой пустоте. Колени стали ватными, лоб, шея и спина покрылись капельками пота, отчего вдруг мучительно зачесалось между лопатками.

Шар, катаясь, образовывал в животе сосущий вакуум, который так и норовил притянуть к себе и мозг, и жилы из ног. Размазать их по тонкой стенке брюшины.

От этих мыслей Вулфа чуть не стошнило. Он попытался сглотнуть слюну, но та оказалась неожиданно густой и горькой и не полезла в саднящее горло. Фэбээровцу пришлось сплюнуть прямо на пол.

— А может эта тварь прячется за машинами? — Шальная идея родилась в его голове. А что если обстрелять долбаные колымаги из автомата? Изрешетить, к такой-то матери! Вот славно было бы.

Нет, Вулф знал, что не сможет сделать ничего похожего по двум причинам. Во-первых, машины не имели никакого отношения к нему и его тревогам, а, вовторых, выстрелы могли привлечь Хищника, если его там нет, а это было бы куда хуже. Да уж, гораздо хуже. Мрачное предчувствие подступило вновь. Вулфу показалось, что кто-то наблюдает за ним из-за спины. Он принялся подозрительно оглядываться, разворачиваясь и стараясь держать автомат перед собой. Полумрак, царивший в помещении, мешал ему рассмотреть все уголки. Вулф поднял голову и начал прислушиваться, не слышно ли шороха и грохота жести в вентиляционной трубе.

«Господи, скорее бы вернулся Шефер, — в панике подумал он. — Скорее бы, скорее бы, скорее бы скорее быстрее бы…»

В эту секунду помещение озарилось ярким дневным светом. Отблески мелькнули на хромированных передках «фордов». Он даже не сразу сообразил, откуда же падает свет, настолько сильно был напуган. Вулф хлопал глазами, сердце, внезапно появившееся в пустой, как барабан, груди, стучало с такой силой, что казалось, ребра сейчас не выдержат и вылетят, прорвав куртку. Лишь когда раздался резкий хлопок закрывающейся двери, фэбээровец понял природу вспышки и чуть не рассмеялся.

Господи, ну конечно, это же вернулся Шефер! Спустился по наружной лестнице и вошел через дверь.

Вулф обернулся и растерянно замер. В помещении никого не было. Несколько секунд он даже не мог заговорить, жадно глотая воздух и обводя техноблок бегающими глазами, в которых застыл ужас.

— Датч? — почему-то шепотом спросил фэбээровец. — Датч, это вы?

Внезапно гулкое помещение наполнилось голосами. Настоящими, реальными человеческими голосами.

— Кто ты, мать твою? — это был голос крепкого старика, незнакомого Вулфу. — Кто ты такой, ублюдок?

Фэбээровец опешил. Люди? Здесь какие-то люди? Но почему тогда он их не видит?

— Кто ты и что тебе нужно? — вдруг заорал из полумрака другой парень. Отвечай, или я стреляю!

Вулфу показалось, что он сходит с ума. Голоса двигались вокруг него, но рядом никого не было!!! Никого!!!

— Черт!!! — вдруг истошно заорал фэбээровец. — Кто вы?!! Что здесь происходит? Что здесь, мать вашу, происходит?!!! Где вы все?!!!

— Ладно, смотри в оба, — тут же отозвался… Датч!

— Как дела, напарник? Все в порядке? — теперь это был Харриган.

— Хочу на это надеяться, — снова Датч.

— Датч! Харриган!!! — вопил Вулф. — Где вы?!!!!!

Глаза его выкатились из орбит. Язык почти не слушался. Сумасшедший, дикий ужас охватил фэбээровца. Кто-то был рядом с ним! Он ощущал дуновение ветра, какое-то колебание воздуха, словно некая громадная масса перемещалась вокруг него, создавая воздушный поток своим гигантским телом.

Голоса становились все громче. Они разрывали перепонки Вулфа, сокрушали мозг, превращая его в серо-кровавую кашу. В довершение жуткое эхо, еще более усиливая выкрики, давило на человека сверху.

На одну секунду в голове фэбээровца созрела последняя более-менее связная мысль: «В его мире, на Земле, не может быть настолько страшно! Он уже умер, и это — ад! Только в аду бывает настолько дикий, запредельный ужас. Ужас, убивающий, разлагающий тело и разум, хоронящий под своей многотонной громадой человеческое „Я“». А затем мозг Вулфа окунулся в темноту безумия. Провалился в эту бесконечно-бредовую бездну и начал свой короткий полет в никуда.

Он уже не слышал крика Датча: «Вулф! Уходи! Хищник здесь!» Не слышал грохота автоматной очереди, когда его собственный палец вдавил курок. Не ощущал биения М-16 в своих ладонях…

Пули летели во всех направлениях, ударяли в вездеход, в колеса одного из «гризли», прошивали стены технического блока, с визгом рикошетировали, попав в стальной каркас строения. «Джип» осел на простреленные правые колеса и завалился набок. В следующую секунду лобовое стекло с треском лопнуло, рассыпавшись по полу мириадами драгоценных камней. Несколько пуль с глухим стуком пробили капот. Еще одна стукнулась о толстое стальное колесо вездехода и ушла в сторону, брызнув желтыми искрами. Россыпи гильз устилали пол у самых ног сошедшего с ума фэбээровца.

Наконец обойма опустела. От раскаленного ствола поднимался голубой ленивый дымок. Вулф дико озирался, скаля рот в безумной улыбке. Кожа на переносице сморщилась, верхняя губа поднялась вверх, обнажив ровные белые зубы. В глазах горел маслянистый огонь. Сейчас фэбээровец больше напоминал бешеного пса. Что-то прошелестело в воздухе, и Вулфа со страшной силой отбросило к стене. Он не упал, а так и остался стоять. Автомат вылетел из рук и теперь валялся на полу, в двух ярдах от его ног. Вулф не понимал, что происходит. Какая-то неведомая сила обволакивала тело фэбээровца, с жутким напряжением расплющивая человека о стену техноблока. Он не знал, что представляет из себя ловчая сеть Хищника, но если бы даже и знал, то сейчас не смог бы понять этого. Пневмозахваты впились в стальной каркас техноблока, увеличивая нажим на тело натяжением сети. Автоматика срабатывала безошибочно и затягивала ловушку до тех пор, пока жертва не переставала сопротивляться, намертво притянутая к стене. Вулф же продолжал рваться, стараясь освободиться из смертельных объятий. Прутья каркаса впились ему в спину, ощутимые даже сквозь куртку. Ячейки тонкой сети прошли сквозь одежду и начали кромсать тело. Кожа на лице лопнула, и кровь хлынула по шее, подбородку, лбу темными дорожками, сползая на грудь.

И тогда фэбээровец закричал от дикой, невыносимой боли. Этот жуткий предсмертный вопль взметнулся под купол и вновь вернулся к Вулфу, словно издевательская шутка, хриплый и страшный. И он рванулся, собрав остатки сил.

Натяжение возросло. Пневмозахваты выполняли свою задачу точно и на совесть.

Затрещали, ломаясь, ребра. Хрустнув, раскололся один из позвонков. Вулф захрипел и обмяк, теряя сознание.

В ту же секунду рядом с ним возникло странное голубоватое свечение. Яркие искры окольцовывали огромную, невидимую в полумраке фигуру бегущими электрическими дорожками. Они завихрялись, плыли, перетекали одна в другую, соединялись и расходились вновь. Все это фантастическое действо сопровождалось легким потрескиванием разрядов. Еще через мгновение в воздухе начало формироваться темное существо. Казалось, что это материализующийся призрак, явившийся из мира мертвых, чтобы свести счеты с живыми. Фигура обретала плотность и все более отчетливые формы, превращаясь в жуткое человекообразное существо. Громадное и сильное. Оно смотрело прямо перед собой, на распятое у стены, совершенно неподвижное тело жертвы. Человек выглядел жалким и беспомощным. Кровь, падая на пол тоненьким ручейком, образовала небольшую черную лужицу. Чудовище подошло ближе. Глаза вспыхнули желтым ненавистническим огнем. Сканер снял показания, исследовав бесчувственную фигуру…

* * *

…Хищник остановился. Изображение на экране передвинулось, приобретая объем и глубину. Тело человека начало темнеть. Пока еще это было заметно только на пальцах рук, но вскоре мертвенный холод разольется по всему изображению. Температура тела сравняется с температурой окружающей среды, и оно станет невидимым.

Да, жертва погибла, и это произошло раньше, %м рассчитывал Хищник. К тому же у человека оказался поврежден позвоночник, что было особенно обидно. Трофеи ценятся, когда они целые и хорошо обработанные. Утешало одно: этот землянин из касты обычных воинов. Кстати, у него довольно слабая для бойца психика. Слабые во всех отношениях существа. Ни на одной планете, включенной в охотничий реестр, подобный способ воздействия не сработал бы столь эффективно. Обычная мозговая атака способна вызвать необратимые психологические изменения у человека. Неуравновешенность, граничащая с неполноценностью. И существа с таким слабым мозговым аппаратом претендуют на звание «Разумный»!

Хищник привел в боевое положение спаренные кинжалы и, взмахнув лапой, легко срезал человеку голову. Сеть ослабла. Пневмозахваты автоматически собрались, втягивая в себя ячейки прочной тончайшей нити. В сложенном виде ловушка представляла из себя небольшой плоский ромб. При прикосновении к чему-либо он автоматически распадался на составные, обвивая жертву. После смерти добычи так же легко собирался вновь.

Хищник пристегнул сеть к боевому поясу. Кинжалы моментально втянулись в специальную ячейку на правом рукаве камуфляжа. Голова человека покатилась по полу и замерла, уставясь на него черными провалами глазниц. Она еще была теплой, но уже начала темнеть. Остатки крови слишком быстро вытекали из рассеченного горла. Кровь падала на черный пол красно-желтой лужицей и остывала, меняя цвет по всему спектру, от оранжевого до темно-синего. Такой ее видели глаза Хищника.

Включив анализатор тепловых излучений, Хищник нагнулся и поднял голову с пола за волосы. Секундой позже сработала система идентификации. Где-то рядом находился человек!

Хищник включил поверхностное сканирование, определяя направление, в котором находился источник тепла. Сканер захватывал широкий участок комплекса и обрабатывал изображение, улавливая малейшие отклонения в температуре окружающей среды — основного фона — и выдавая данные в виде символов на дисплей боевого шлема…

* * *

…Датч слышал крик Вулфа. В дикой какофонии звуков он уловил свой собственный голос. На какое-то мгновение ему стало не по себе, но это ощущение быстро прошло. Тот, первый Хищник, тоже умел имитировать голоса. Вспомнить хотя бы, как он в последние минуты жизни разразился жутким хохотом, как две капли воды напоминающим смех Билли. Точь-в-точь. С теми же интонациями, хрипотцой и булькающими горловыми нотами. Тогда ему стало страшно, теперь же Датч пришел в ярость. Он торопливо протискивался через вентиляционную трубу. Крики становились все громче, и тогда ему стало ясно: Вулф погибает, сходит с ума. Датч заорал так, как только позволяли легкие:

— Вулф! Уходи! Хищник здесь!!!

А через мгновение заработал М-16. В трубе выстрелы звучали особенно четко. Он слышал, как звонко щелкали пули по стенам, колесам вездеходов, грохот опрокидывающегося «джипа-монстра».

Шум заглушал треск жести, и Датч, не боясь быть обнаруженным, полз вперед. Темный квадрат приближался медленно, хотя он старался двигаться по возможности быстрее.

И вдруг все стихло. Тишина казалась просто невероятной. Она навалилась как тяжелейший груз. Датч замер.

Его дыхание разносилось в трубе, словно работали меха какого-то механизма.

— Аааааааааааа….

Кошмарный полукрик-полувой возник в тишине техноблока. Он рос и набирал силу. Казалось, что огромный умирающий зверь рычит от боли. Дикой, страшной боли. Захлебывающееся ей, истекающее кровью животное.

И Датч снова рванулся вперед. Оставшиеся три ярда он преодолел за шесть секунд, вывалился из трубы на решетчатую площадку, и остался лежать, нащупывая под курткой «пустынного орла» и переводя дыхание.

Хищник одним взмахом отсек Вулфу голову, и она, глухо упав на пол, откатившись на полтора ярда в сторону. Датч наблюдал за чудовищем. Его пальцы нашли рукоятку пистолета, сжали ее и потянули из-за пояса. Тяжесть массивного оружия приятно ощущалась в руке. Он большим пальцем взвел курок и, вытянув руки, тщательно прицелился. Лежа на боку, это было не совсем удобно, но Датч понимал: стоит ему попробовать подняться — Хищник увидит его, и тогда он лишится своего главного преимущества — внезапности. К тому же он сможет сделать всего лишь один прицельный выстрел. Отдача «пустынного орла» очень сильна, и чудовище не даст ему времени прицелиться еще раз. Итак, один выстрел. Куда стрелять? Голландец пытался вспомнить все, что знал о наиболее уязвимых точках на теле Хищника. Голова? Тело? Руки? Ноги? Он понимал, что убить чудовище одним выстрелом не стоит и пытаться, но ранить можно вполне. Вывести проклятую тварь из строя, лишить возможности действовать. Это даст им время предпринять что-то, не опасаясь нападения со стороны врага. Так куда же стрелять?

Хищник нагнулся и поднял голову Вулфа за волосы. Датч увидел белое пятно лица с черной дырой распахнутого в последнем крике рта.

В эту секунду ему вспомнилась рожа чудовища. Кошмарно-безобразная каска, порождение горячечного бреда, ужас, созданный чьим-то воспаленным воображением как иллюстрация к «кругам ада».

И тут же он понял, где одна из самых уязвимых точек Хищника.

Датч задержал дыхание и тщательно прицелился. Пожалуй, никогда еще ему не приходилось делать настолько важного выстрела.

Хищник вдруг насторожился. Он медленно поворачивался, осматривая помещение. У Датча создалось ощущение, что чудовище что-то заметило. Итак, максимум пара секунд и один выстрел. Ситуация осложнилась тем, что Хищник двигался, и Датчу приходилось перемещать прицел. Он начал выбирать мертвый ход курка. Медленно, по сотым долям дюйма. Сердце забилось учащенно. В какоето мгновение чудовище замерло, и в ту же секунду грохнул выстрел. Эхо прокатилось под куполом. Пуля сорок четвертого калибра ударила в левую сторону шлема Хищника, срезав замок специальной трубки, через которую подавалась газообразная смесь, необходимая Хищнику для дыхания. Облако зеленоватого ядовитого дыма с шипением вырвалось из нее. Чудовище отбросило в сторону. Оно обернулось к смотровой площадке. Пушка на плече уверенно уставилась на Датча…

* * *

…Хищник увидел человека. Тот лежал на площадке рядом с вентиляционной трубой. Сканер увеличил изображение. Это был Майор, и в руке он держал оружие. Три рубиновых линии, переворачиваясь, сомкнулись в треугольник. Хищник чувствовал, как дыхательная смесь утекает из шлема, а ее место занимает атмосфера Земли, основа которой состояла из кислорода — яда! — не сильного, но опасного, если достаточно долго вдыхать его.

БАНГ! — второй выстрел отбросил Хищника к двери. Лежа на полу, он открыл разместившийся на левой руке пульт управления камуфляжем и системами жизнеобеспечения и набрал код. Нужно было увеличить подачу смеси по запасной трубке. Вспомогательного баллона хватит ненадолго. Придется возвращаться на корабль, менять шлем и баллоны.

Хищник набрал нужные коды. Тело его окутали голубоватые электрические дуги. Оно становилось все более размытым и иллюзорным и постепенно исчезло совсем. Камуфляж сделал своего хозяина невидимым…

* * *

…Датч успел второй раз нажать на курок и вновь попасть в цель. Хищник упал. Датчу везло. Первый раз — с тем, что оказался в руках пистолет, заряженный «44 магнум», а второй раз — с тем, что удалось поразить цель с одного выстрела. Дальше задача была посложнее — выбраться из техноблока живым, а еще лучше и целым.

Фигура Хищника начала таять и через секунду окончательно растворилась в сумраке огромного помещения. Датч не смог бы увидеть чудовище, если бы не трубка, все еще выпускающая зеленоватый газ. Струйка клубящегося дыма плыла через комплекс, и Датч выстрелил в ее направлении. В ту же секунду в глазах вспыхнул яркий рубиновый свет. Он мигнул и пропал. Голландец знал, ЧТО означает подобная вспышка — лазерный прицел. Он моментально вскочил на ноги и метнулся к темному вентиляционному проему. Энергетический сгусток ударил в мостик как раз в том месте, где мгновение назад находилось его тело. Фонтан желто-голубых искр пополам с каплями расплавленного металла посыпался вниз. Датч на ходу обернулся. Струйка газа, сочившегося из трубки, исчезла. Возможно, в баллонах Хищника кончилась смесь, а может быть, он просто спрятался за одну из машин. Датч не знал этого, а выяснять это ему совершенно не хотелось. Самое главное, что Хищник на какое-то время оставит их в покое.

Возле проема он остановился и начал нажимать на курок, перемещая ствол «пустынного орла» широким веером.

БАНГ! БАНГБАНГБАНГБАНГ! БАНГ! — боек щелкнул последний раз.

Голландец отшвырнул бесполезный теперь пистолет и нырнул в трубу. Секундой позже он услышал взрыв. Теперь сгусток срезал несколько металлических ребристых прутьев, служивших перилами смотровой площадки. Датч не обратил на это внимания. Хищник — отличный охотник! Сволочь, чудовище, урод, ублюдок, но охотник, действительно, прекрасный. Ловкий, смелый и отважный, надо отдать ему должное. И, исходя из этого, Датч предполагал, как он поведет себя дальше. Наверняка, постарается добраться до трубы и влепить заряд ему, Алану Шеферу, в задницу. «Это будет здорово, приятель, — невесело усмехнулся Датч, отчаянно работая локтями, проталкивая свое огромное тело в проем. — Ты вылетишь отсюда как из пушки. Если, конечно, вообще будет чему вылетать».

Руки его работали, словно поршни мощной машины. Дыхание вырывалось из горящих легких сквозь стиснутые зубы. Пот заливал глаза, скатываясь со лба. Он слышал грохот за спиной. Скорее всего, Хищник бережет силы и поднимается по лестнице, вместо того чтобы запрыгнуть на площадку. Может, конечно, он и ошибался, но вряд ли. Белый прямоугольник маячил уже в двух ярдах впереди, когда Датч услышал страшный рев. Это был боевой клич Хищников. Голландец слышал его двенадцать лет назад и запомнил накрепко. До мельчайших интонаций. Скрежещущий, леденящий душу скрип, пополам с неистовым, яростным воплем зверя. В этот момент Датч отчетливо осознавал: если через секунду он не выберется из трубы, то умрет. То, чего ему удалось избежать двенадцать лет назад в Камбоджи, произойдет сейчас.

Хриплый крик вырвался из его горла. Он не умрет сейчас. Это было бы слишком несправедливо.

— Ну-ка, давай, Эл! — прорычал Датч. — Давай, парень! Вытащи свою задницу из этого пекла, давай!!!

Руки вцепились в край отдушины, подтягивая тело, выталкивая на улицу. Под ним открылась десятиярдовая пропасть с белыми шапками сугробов внизу. Придется все-таки лететь физиономией вниз…

Датч сделал рывок и вывалился из трубы в то самое мгновение, когда новый выстрел Хищника разворотил вентиляционную отдушину. Пламя обожгло небо. Сноп искр, перемешанный с обломками жестяных листов, посыпался в снег.

Перевернувшись в воздухе, Датч умудрился упасть в сугроб ногами вниз. Зазубренный жестяной лист пробил куртку и вспорол кожу на ребрах. Резкая боль пронзила тело. Горячая влага начала впитываться в рубашку. Голландец поднялся, выдернул застрявшее в одежде жестяное острие и отбросил его в сторону.

Жуткий скрежещущий рев настиг человека. Крик, в котором звучала такая жгучая ненависть, что будь на месте Шефера кто-нибудь другой, он, наверное, перепугался бы. В этом невыносимо мерзком звуке слилась целая гамма чувств ярость, вызов и многое другое, что дано понять только двум воинам, вступившим в смертельную схватку.

Датч секунду стоял, зажимая раскромсанный бок, а потом процедил негромко:

— Пожалуйся своему приятелю в Камбоджи, ублюдок…

Сказав это, он повернулся и, увязая по колено в снегу, побрел к жилому строению…

…Майк Харриган тоже слышал автоматные очереди, а через некоторое время лающие раскаты «пустынного орла», но, как ему ни хотелось броситься на помощь, остался в станции. Конечно, первым порывом было схватить пулемет и помчаться в техноблок. Да только он, будучи настоящим профессионалом понимал: если уж договорились ни в коем случае не двигаться с места, значит, надо сидеть и помалкивать. Таково правило.

Трудно сказать, чему учили Бредли в Академии, но как только раздались первые выстрелы, он вскочил и, схватившись за автомат, шагнул к двери.

— Ты куда? — Майк смотрел на фэбээровца исподлобья.

— Надо им помочь, — коротко ответил тот.

— Сядь! — посоветовал полицейский. — Сядь и не дергайся!

— Пошел ты в задницу! — Бредли сказал это даже не зло, а словно отмахиваясь от назойливой мухи.

— Я сказал, сядь!

— А я ответил, пошел ты к такой-то матери, коп! Майк поднялся со своего места и шагнул к нему, но Гарбер встал между ним и подчиненным.

— Прекратите саботаж, лейтенант. В нашем, положении недопустимы ссоры. Нас и так осталось всего трое!

— Нас пятеро! Пока еще нет никакого повода считать, что Датч и Вулф погибли, — констатировал Харриган. — Это, во-первых, а во-вторых, мне надоело, что всякий ублюдок, возомнивший себя «крутым» парнем, лезет в дела моего напарника.

Бредли напрягся. Его огромные кулаки сжались плотнее.

— Это ты обо мне, урод?! — угрожающе спросил он.

— А ты видишь тут еще парней, которых это касается? Фэбээровец двинулся к нему.

— Я убью тебя, задница! — процедил он на ходу.

— Ох ты! — ухмыльнулся полицейский. — Ты еще слишком мал, сынок. Я однажды пытался объяснить тебе это, да у тебя, как видно, вместо мозгов дерьмо.

— Прекратить! — заорал Гарбер. — Какого черта вы устраиваете здесь боксерские поединки, мать вашу?! Сядь, Бредли!

Харриган наблюдал за фэбээровцем, но тот и не думал успокаиваться.

— Черт! Гарбер, мать твою! — Лицо его налилось кровью, глаза бешено блестели. — Вулф и Датч, может быть, погибают там сейчас! А мы сидим здесь и ничего не предпринимаем. Этот урод может с них шкуру содрать! Ты понимаешь это, Гарбер? Надо помочь им!

— Если они погибли, то уже поздно им помогать, — жестко ответил Гарбер. — Но уж если они живы, то наше вмешательство может лишь навредить. У них свои планы, и тебе ничего неизвестно о том, что они задумали, так что сядь. Харриган прав: договорились ждать — надо ждать.

Бредли выругался и вернулся на свое место. Весь его вид говорил о том, что он с большим удовольствием заехал бы Майку по физиономии и ушел спасать Вулфа и Датча, но поделать ничего было нельзя.

Полицейский остался стоять, не без удивления глядя на Гарбера. Он-то не сомневался, что тот поддержит Бредли по двум причинам. Во-первых, из-за элементарного ослиного упрямства, а во-вторых, из-за нелюбви к нему. Майку Харригану. И то, что фэбээровец поступился личными амбициями, не могло не удивить. Майк был уверен: окажись сейчас на месте Гарбера Тони Поуп из «Основного ядра», дело тем и кончилось бы. Этот кретин уж точно прихватил бы Бредли и поперся прямо в лапы Хищнику, спутав все планы Голландца, которому пришлось бы выручать еще и их. Нет уж, хватит с Датча одного, Вулфа. Вполне хватит.

— Знаешь, Гарбер, — задумчиво сообщил он, усаживаясь на койку. — А ты не совсем безнадежен.

— Идите к дьяволу, Харриган, — отозвался тот…

* * *

…Бэт ощущала себя лишней. На нее обращали внимания не больше, чем, скажем, на стол или стул. Конечно, с одной стороны, она могла это понять. Люди, спасшие их с Полом, — профессионалы, и, скорее всего, они не горят желанием, чтобы кто-нибудь подавал им советы. Но, с другой стороны, она знает станцию, оборудование, и эти знания могут пригодиться. Ведь что ни говорите, а ситуация складывалась не очень-то приятная. К тому же одна рука у нее действует и Бэт вполне прилично обращается с оружием.

Она слышала перепалку Бредли с Харриганом, но не стала вмешиваться по вполне понятной причине. Собственно, девушка даже не знала, какая позиция ей ближе.

У полицейского все было оправданно с точки зрения логики, но Бредли хотел спасти, вероятно, гибнущих людей. В смысле человечности порыв фэбээровца больше устраивал Бэт. Наверное, этим-то профессионалы и отличаются от обычных людей, подумала она. Именно своим умением действовать рассудительно даже в таких ситуациях. Подходить к своей задаче не с точки зрения человечности, а с позиции того, насколько их действия могут помочь или навредить. Какие последствия они повлекут. Реакции, адекватные с точки зрения обычного человека, не всегда хороши для профессионального полицейского. Бэт вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь оценить создавшееся положение.

Что же дальше? Предположим, Датчу и Вулфу удастся найти этот трос, и что тогда? Как можно использовать то, что им известно? Перерезать трос? Вряд ли это возможно. Хищник не стал бы оставлять его, если бы боялся какихнибудь действий со стороны людей. По крайней мере, с тем инструментом, который есть на станции, нечего даже и пытаться.

Хлопнула дверь. Бэт открыла глаза, повернула голову и увидела Датча. Тот прошел к койке и принялся стягивать куртку. Девушка заметила рваный клок на боку.

— Ну что? — спросил Бредли хрипло. — Где Вулф? Почему ты один?

— Вулф погиб, — коротко ответил Датч. — Я хотел ему помочь, но не успел.

— Я так и знал, — выдохнул зло фэбээровец. — Я так и знал, мать вашу! Он хотел помочь и не успел! Чем же ты был так занят?

Негр напрягся. Огромные плечи выдвинулись вперед, маленькие, черные, похожие на маслины глаза буравили Датча, и в них играл неприятный огонек. Голландец не счел нужным отвечать на выпад. Он спокойно стянул свитер, открывая вымокшую от крови рубашку. Расстегнув пуговицы, Датч снял и ее, обнажив торс. Настолько здорового парня Бэт видела впервые в жизни. Даже Харриган присвистнул. Настоящая гора мускулов, но не уродливых, как это часто случается, а упругих и красивых. Возможно, Датч выглядел немного тяжеловатым, но это было чисто внешнее впечатление.

— У вас есть аптечка, мисс?

Он повернулся к Бэт, и та кивнула.

— Да, я делала перевязку Полу. Она в столе.

Датч спокойно извлек из стола небольшую черную коробочку и протянул ее полицейскому.

— Перевяжи меня, напарник.

Порез на правом боку здоровяка кровоточил, хотя, в общем, опасности не представлял.

— Ты слышал, что я спросил? — вдруг взревел Бредли. — Чем ты занимался, когда эта тварь убивала Вулфа?

Датч невозмутимо присел рядом с Харриганом, и тот начал накладывать марлевый тампон.

— Черт возьми! Он издевается над нами! — Бредли обернулся к Гарберу. Этот гов…к издевается!

— Помолчи, — оборвал его тот. — Вам что-нибудь удалось найти, Датч?

— Да, я нашел трос, по которому Хищник перемещается по станции, — Датч обращался к Гарберу, совершенно игнорируя Бредли, а негр тем временем заводился все больше. — И еще мне удалось подстрелить его самого.

— Вы ранили Хищника? — недоверчиво спросил Гарбер.

— Я не сказал «ранил». Выстрелом ему перебило трубку на шлеме, через которую этот выродок получает смесь, кислород или, бог уж знает, чем он там дышит. Ему потребуется какое-то время для того, чтобы подлатать свой костюмчик, — Датч посмотрел на наложенную Харриганом повязку и начал одеваться. — У нас есть какое-то время — думаю, не очень много, но есть, — в течение которого мы можем перемещаться по станции свободно, не боясь, что этот урод поджарит нас своей пушкой. Нам нужно придумать какой-нибудь план, чтобы обезвредить Хищника.

— Поймать? — спросил Гарбер. Датч покачал головой.

— Убить. Если вы до сих пор думаете, что удастся взять его живым, то это самое большое заблуждение в вашей жизни.

— Хорошо. Предположим, вы правы, и другого варианта нет, — Гарбер кивнул, соглашаясь. — Предположим, хотя у меня на этот счет свое мнение. Но, ладно. Пусть будет по-вашему. Что вы предлагаете?

Полицейский и Голландец переглянулись.

— Нужно устроить ему ловушку. Прямо на крыше, — Датч натягивал свитер, и голос его звучал глухо. — Можно заложить взрывчатку. Сделать небольшую бомбу из запалов. Подобную штуку я проделал в Камбоджи.

— А если что-то не сработает? Запал вылетит, или еще что-нибудь, как тогда?

— Ток, — вдруг осенило Бэт, — можно попробовать ударить его током. Подвести два контакта от силовой установки к тросу и, когда он станет перебираться по нему, включить рубильник.

Все четверо внимательно слушали ее, и девушке это польстило. Датч чтото обдумывал, а Бредли вдруг нервозно сказал:

— Ничего не выйдет. Сколько времени нужно этой твари, чтобы проделать весь путь, а? Секунда? Две? Кое-кто видел, с какой скоростью Хищник движется. Не так ли, Шефер?

— Да, — согласился тот. — Секунда. От силы, полторы. Мы не сумеем даже добежать до рубильника. Нет, это не годится.

— Стоп, — Бэт лихорадочно пыталась найти какой-нибудь выход из положения. Ей нравился этот план и она не собиралась просто так от него отказываться. — А что, если поставить наблюдателя на улице? Он подает знак, кто-то включает ток и все. Дело сделано.

— Нет, — включился в разговор Харриган. — Хищник видит в инфракрасном спектре. Человек для него — тепловое пятно. Он заметит наблюдателя быстрее, чем тот успеет досчитать до одного. И тогда уж… Не хотел бы я быть этим парнем.

— Да… — согласилась Бэт.

— Ладно, — Гарбер покосился на полицейского. — А если устроить ему на крыше ловушку? Подождать, пока он перелезет на техноблок, и расстрелять в упор из пулеметов?

— Ерунда, — отмахнулся Харриган. — Прежде, чем мы причиним ему хоть какой-нибудь вред, Хищник уже десять раз успеет перестрелять нас всех и убраться на метеовышку.

— А через ледяную стену он тоже может видеть? — спросила Бэт. — Можно построить укрытие из снега для наблюдателей.

— Пожалуй, — Датч прищурился. — Значит, два провода на трос и наблюдателей в укрытие. Как только Хищник начнет перебираться, они подадут сигнал. Кто-то включит рубильник. Будем надеяться, что это сработает. Теперь… Сколько времени до прилета спасательной группы?

— Три часа, — Гарбер взглянул на часы. — Может быть, чуть меньше.

— Хорошо, — Датч вновь обернулся к девушке. — У вас в техническом блоке стоят вездеходы. Они в порядке?

— «Гризли» — да, но транспортный барахлит. Он едва не сорвался в расщелину, и что-то случилось с двигателем. Вообще-то, Джеймс, до того, как… — она замялась на секунду, но быстро взяла себя в руки, — до того, как сошел с ума, говорил, что он двигается, едет, только двигатель может отказать в любую минуту…

— Угу. А что это за расщелина? — поинтересовался Голландец.

— Примерно полторы мили отсюда, как раз где заканчивается ледник, — Бэт взглянула на него. — Уэлч послал нас туда проверить причину подземных толчков. Раньше щели там не было, поэтому Мэл ее и не заметил. Нам еще повезло, что вездеход совсем не провалился. Тогда бы мы все погибли, подбородок девушки затрясся. — Раньше погибли бы. Может быть, было бы лучше. Может быть…

— Я думаю, мы поступим так, — начал Датч. — Попробуем проделать штуку с током, а как запасной вариант оставим вездеходы. Если не удастся убить Хищника, то, по крайней мере, надеюсь, это оглушит его. В таком случае отступаем к вездеходам и попытаемся вырваться отсюда.

— Да, но если он так просто подбил нашу машину, то остановить «гризли» — для него не проблема, — Гарбер покачал головой. — Нет. Так дело не пойдет.

— Разумеется, но первым поедет транспортный вездеход, — пояснил Датч. Хищник попытается остановить его, но ему понадобится время, чтобы оценить обстановку. Предположим, мы подожжем технический блок. Тепловой фон будет очень сильным. Первый транспортер пройдет не через ворота, а через заднюю стену. За ним — «гризли». В первой машине будет сидеть всего один человек. Всего один. «Гризли», под прикрытием пожара, откатывается за стену жилого блока. Хищник его не сможет увидеть и решит, что мы все сидим в транспортном вездеходе.

— Так, а дальше? — фэбээровец внимательно наблюдал за ним. — Что дальше?

— Дальше возможно несколько вариантов, но мне кажется, что этот урод попытается догнать и подбить машину.

— Ну, предположим, — вдруг вступил в разговор Бредли. — Он погонится, ну и что? Долго это будет продолжаться?

— Нет, — обернулся к нему Датч. — До расщелины. Самое главное — создать у Хищника иллюзию, что в машине сидят люди. Если все время маневрировать, то, возможно, удастся заманить его туда и сбросить вниз.

— Вы считаете, что у вас это получится? — спросил Гарбер.

— Нужно попробовать, — пожал плечами Голландец. — По крайней мере, я не вижу другого выхода.

— Ладно, допустим. Но как вы хотите провернуть этот обман с людьми, сидящими в кузове? — спросил Бредли.

— Так же, как и раньше. При помощи спальных мешков. Нужно лишь укрепить их на стенах вездехода. Ровный и сильный источник тепла введет его в заблуждение. Фигур он не увидит, конечно, но, скорее всего, решит, что это какая-то уловка с нашей стороны.

— Это сработает? — Гарбер задумчиво покусывал нижнюю губу.

— Должно сработать.

— О'кей. Давайте решим, чем нам заняться в первую очередь. — Фэбээровец вновь почувствовал себя довольно уверенно. Пришла пора командовать, а в этом он понимал лучше всего…

Глава 18

…Хищник, сидя в кабине космической капсулы, сделал себе восстанавливающую инъекцию стационарным шприцем. Диагност тихо зажужжал, изучая нарушения в организме, вызванные влиянием ядовитых паров местной атмосферы, исправляя, залечивая то, — что можно залечить, и блокируя участки, требующие вмешательства врачей. Хищник еще раз с торжеством сравнил свое тело с телом обычного землянина. Еще двадцать минут, и его силы будут полностью восстановлены. Он как и прежде станет готов к охоте, а люди? Сколько нужно времени им, чтобы привести себя в нормальное состояние? Пятьшесть часов. Им приходится спать, в то время как он не нуждается в длительном отдыхе, а уж тем более в сне. И все же людям удалось ранить его! Хищник зарычал. В груди поднялась волна дикой испепеляющей ярости.

Нет, не людям. Одному человеку! Майору! Да, он сильнее остальных, умнее и опытнее. Он и Лейтенант. Два ферзя! И все же Хищник и сейчас готов утверждать: люди — раса жалких и глупых существ. Эти двое — исключение. Если бы не его порыв спасти трофеи, Майор был бы уже мертв. Но теперь все изменится. Хищник решил, что не станет и дальше вести охоту ради исследования. Он начнет охоту ради охоты. И тогда люди взвоют от ужаса. Его раса не любит поверженных. Хищник и сам относился к ним с презрением. Именно поэтому с данной секунды охота пойдет всерьез, безо всяких поблажек. Он никогда не станет побежденным. Скорее эта планета полетит в темноту вселенского небытия. Он, Хищник, уничтожит людей. Убьет и привезет их черепа Старейшим. Никогда никто не сможет сказать, что Хищник оказался слабее этих ничтожеств. Никто и никогда.

Справа от кресла разместился небольшой аквариум, наполненный таким же гелем, как и стеклянные колбы. В этом аквариуме помещались охотничьи трофеи. Двойная предосторожность не была лишней. Слишком ценились добытые на охоте людские черепа! Хищник осмотрел десяток замерших в вязкой массе колб. Десять человек, десять точных, безошибочно разящих ударов. Они достались Хищнику слишком легко, и вот теперь, расслабившись, он встретил настоящих противников. Нужно собраться. Отвлечься от мыслей о выполняемой им миссии и подойти к этому, как к первой в его жизни успешной тренировке. Он молод и силен. Ему все прекрасно удается. Только с одной этой станции он, Хищник, уже взял шесть трофеев, не считая еще одного, смертельно раненного. Его череп тоже нужно будет забрать. Слишком дорого дается победа. Черепа Майора и Лейтенанта будут занимать самое почетное место в коллекции всю его жизнь, никогда не покидая высшей ступени, как напоминания о людях, едва не победивших третьего охотника подряд. И когда он постареет и войдет в Совет Сильнейших, то сможет с гордостью показать эти черепа своим детям и рассказать им о славной первой охоте, в которой едва не погиб. Так будет.

Именно так и не иначе!

Им не убить его. Потому что они слабее, глупее и просто не достойны этого. Победит он, Хищник. Как бы люди ни стремились доказать обратное.

Диагност пискнул, отключаясь. Силы восстановлены. Он поднялся, действительно ощущая себя бодрым и свежим.

Тело, получив свою порцию отдыха, вновь стало гибким. Мускулы налились силой. Организм, избавившись от скопившегося в нем кислорода, функционировал так же хорошо, как и прежде.

Он был готов к схватке.

Оставался пустяк — взять новый шлем, дыхательные баллоны и новое оружие вместо утерянного.

Хищник поднялся из удобного кресла, бросив еще один взгляд в сторону аквариума. Десять черепов здесь и шесть в снегу, неподалеку от станции. Через несколько часов к ним прибавится еще шесть. Майор и Лейтенант — вот его охота, и он завершит ее. Обязательно. Шесть человек, сжавшихся в немом ужасе при появлении сильного невидимого соперника.

Пусть дрожат от страха и готовятся к смерти. Он идет…

Глава 19

…Все приготовления были закончены. Тонкий медный кабель протянут между тросом на крыше и силовым агрегатом. Две тускло блестящие жилы крепились к тросу и обшивке купола. Горючая смесь, перекачанная из бака поврежденного «гризли», разлита по полу технического блока. Несколько самодельных бомб и гранат спрятаны в гараже. Ледяные укрытия построены. Низкие, но достаточно широкие строения, похожие на эскимосские иглу[11], они вмещали по два человека. Сквозь узкие смотровые бойницы люди могли наблюдать за метеовышкой и вести огонь в случае надобности.

Обломки вездехода почти перестали чадить. Лишь кое-где еще мелькали красно-желтые языки пламени, но, в основном, пожар стих, и люди просматривали открытое пространство между вышкой и основными строениями достаточно свободно.

Бредли и Датч спрятались в укрытие, стоящее прямо посреди площадки, Гарбер разместился во втором, чуть ближе к комплексу. Трос проходил как раз между ними. Если бы людям пришлось стрелять, когда Хищник, оглушенный разрядом, упал бы вниз, то враг оказался бы под перекрестным огнем двух пулеметов и трех автоматов. Харриган караулил рубильник, а Бэт, стоя у двери, наблюдала за приземистыми, почти неразличимыми в общей снежной массе низкими куполами укрытий.

Вездеходы готовы к отправке. Пол лежал на заднем сиденье «гризли». Рядом, в ногах, стоял полупустой ящик с гранатами. Вторую половину погрузили в кабину транспортной машины, стены которой были плотно завешаны спальными мешками. Нагревательные элементы в них работали на полную мощность, отчего в кузове стало довольно тепло. В последнюю минуту Гарбер притащил тот самый квадратный ящик, который он извлек из горящего кузова их вездехода. В нем оказались странные короткие ружья. Одно из них фэбээровец отдал Бредли, а другое оставил себе. Стреляли эти ружья небольшими плотными патронами, похожими на туго стянутые свертки.

На недоуменный вопрос полицейского о назначении этого странного оружия, Гарбер ответил, что это ловчие сети. После выстрела они сами собой разворачиваются в воздухе и накрывают жертву.

— Сделаны из особого прочного сплава, — завершил он свою речь. — При помощи этих штук мы и хотели поймать Хищника. Правда, сейчас у нас нет азотных автоматов, а жаль. Они были бы весьма кстати.

Харриган посмотрел на него, как на сумасшедшего, но ничего не сказал, а лишь тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что эти игрушки можно было бы хорошо использовать для ловли бабочек, но уж никак не такой опасной твари, как Хищник.

Сейчас они находились на своих местах и ждали. Прошло не менее получаса, а Хищник пока и не думал появляться…

* * *

…Бэт начала нервничать. Не то чтобы она боялась, но ее колотила легкая дрожь. М-16 висел у девушки на плече, хотя даже наличие оружия не могло прибавить ей уверенности. Перед глазами стоял рассыпающийся на мелкие частицы Джеймс. Страшное видение пугало Бэт. Автомат показался никчемным, бесполезным куском металла. Разве это оружие против подобной твари? Расскажите это Джеймсу. Внутренности сжались в один тугой комок, рот наполнился кислой слюной.

Бэт сглотнула и, обернувшись, посмотрела на стоящего у рубильника полицейского. Тот напряженно наблюдал за каждым движением девушки. Внешне Майк выглядел совершенно спокойным, но она видела его напряженную шею, желваки на скулах и крупные горошины пота, сползающие по лицу полицейского и падающие на воротник куртки…

* * *

…Майк не отрывал глаз от стоящей у двери девушки. Он не боялся, что она запаникует или побежит сломя голову, — тут и бежать-то некуда, — нет. Бэт выглядела достаточно сильной внутренне и очень напоминала ему Леону Кентрелл. В нормальной жизни девчонка, должно быть, умеет за себя постоять, решил он, но как она поведет себя, увидев Хищника?

Майк очень боялся, что Бэт растеряется. Не надолго, всего на секунду. На одну крохотную, маленькую секунду, но этого окажется достаточно, чтобы Хищник успел избежать ловушки. Это-то его и смущало. Конечно, крепкий человек — он всегда крепкий. Но она всего лишь девчонка. Не прошедшая даже Академии, как Леона.

Харриган поправил висящий за спиной автомат. Патронов у них достаточно. Гранат тоже. Хватило бы на то, чтобы разнести эту станцию к такой-то матери. Но все это окажется бесполезным, если им не удастся шарахнуть Хищника током.

Поджарить ему задницу на электрическом огоньке.

Бэт внезапно вздрогнула и повернулась к нему. Майк почувствовал, как спина его вмиг покрылась холодным потом, рубашка прилипла к телу, а воздуха в блоке стало не хватать.

Пора?

Но девушка не подала сигнала, а, коротко взглянув на него, вновь отвернулась к двери.

Полицейский перевел дыхание. Ему вдруг показалось, что все вернулось и он не на арктической станции, а на скотобойне. Тварь где-то рядом, и Майк ощутил ее. Острый укол беспокойства заставил учащенно забиться сердце…

«Она рядом, совсем рядом», — подумал полицейский…

* * *

…Укрытие получилось совсем тесным. Датч понимал: тут, конечно, не отель «Ритц» и он не на отдыхе. Хорошо, что успели выстроить хоть такое, однако, от этой мысли ему легче не становилось. Приходилось лежать на боку, прижимаясь спиной к ледяной стене. Руки его сжимали тяжелую раму М-60.

После получасового пребывания в одном положении начали болеть мышцы. Датч с удовольствием бы пошевелился, но размеры иглу не позволяли этого сделать. Кроме того, он знал: одно движение может поставить под угрозу выполнение их плана. Возможно, Хищник давно уже здесь и высматривает добычу. То, что ты не видишь врага, вовсе не означает, что его нет…

* * *

…Лежащий рядом Гарбер подтянул поближе М-16, поправил цилиндрики сети и вздохнул. Он завидовал Датчу как профессионалу. Надо же, лежит себе, ни вздоха, ни движения — ничего. Словно и нет его. Естественно, двадцать с небольшим лет в армии. Интересно, сколько из них Шефер провел в засадах? Вот так же, беззвучно и абсолютно неподвижно? Наверное, не меньше половины. Выдержка у него, дай бог каждому.

Возьмем для примера его самого. Спина ноет так, будто он все это время таскал тяжести или занимался тяжелой атлетикой. Руки болят, суставы ломит, мышцы сводит. Кажется, все бы отдал, лишь бы встать и пробежаться вокруг станции.

Гарбер осторожно пошевелился, пытаясь хоть немного размять затекшее тело, дать возможность крови свободно циркулировать.

Черт, можно было бы построить этот говенный вигвам попросторнее!

Фэбээровец вновь вздохнул, и в эту секунду Датч прошептал:

— Чшшшшшшш… Смотри, там, наверху…

* * *

…Когда прошло полчаса, Бредли первый раз позволил себе пошевелиться. Не то чтобы ему было очень удобно, но, во-первых, он занимал укрытие один, а во-вторых, он тоже был хорошим полицейским. Этот ср…й урод Харриган мог не воображать о себе много лишнего. Он, Кайл Бредли, знал, как вести себя в засаде.

Фэбээровец осторожно повернул голову, проверяя, все ли на месте. Пулемет, гранаты, винтовка, стреляющая сетью, запасные ленты… Такой боезапас вряд ли понадобится, но он любил делать все обстоятельно, взвесив все возможные варианты ведения боя. Как бы ни сложилась ситуация, Бредли был готов к этому.

Со своей точки ему хорошо видна вся станция. Белый холм второго укрытия и метеовышка справа и серо-серебристые купола комплекса слева. Все казалось пустым и безжизненным. Белая равнина нагоняла бы на фэбээровца тоскливые чувства, если бы не сильное внутреннее напряжение. Налетавший изредка вялый ветер лениво гнал хлопья снега по шершавой корке наста. В такие секунды желто-черный метеобуй натужно отлипал от флагштока, пытаясь указать направление и силу ветра. Продырявленный, изорванный в клочья, измочаленный, как и сам флагшток, он дрожал, хлопал и умирал вновь, обвисая, становясь обычным пестрым куском материи.

Секунды текли медленно, становясь раздражающе долгими, почти бесконечными. «Роллекс» на запястье фэбээровца отмерял их тонкой стрелкой. Бредли казалось, что промежуток между двумя ее движениями длится час, а то и больше. Негр слышал, как она, минуя одно деление, скрежещет, скрипит, пытаясь перевалить на следующее, трещит, двигая вдруг вставшие шестеренки, колесики, стараясь раскрутить застывшие пружины.

Конечно, все это было не более чем игрой его воображения, но Бредли внимал ему, чувствуя и принимая правила этой игры. В нем жили два желания. Первое, чтобы время остановилось совсем, солнце навсегда повисло в небе, снежинки прекратили свой полет, где-то далеко волны прервали свой бег, застыв перед белым песчаным берегом. А Хищник навечно остался бы на своем корабле и никогда, никогда не пришел бы на станцию, за его, Кайла Бредли, черепом.

И второе — пусть Хищник приходит. Но только сейчас. Через секунду. Тогда он, Кайл Бредли, будет сражаться с ним. И обязательно убьет. Победит. Иначе просто не может быть. Тот, кто вертит людскими жизнями, выдавая всем им последний билет, не допустит другого исхода. Так пусть это произойдет быстрее!

Бредли задумался, уйдя в свои мысли. Глаза его бездумно уставились на изрешеченную крышу метеовышки.

— Где же ты? Приходи, я жду. Я готов, — беззвучно прошептали губы…

…Ожидание, мучительное и долгое, сменилось невероятным напряжением. Датч увидел Хищника. Его зрение, когда-то научившееся различать переливающийся, создающий иллюзию невидимости, похожий на листья папоротника камуфляж, и сейчас не подвело. Но не только это помогло ему обнаружить чудовище — в груди возникло странное ощущение, — почти забытое, но невероятно сильное.

Когда Датч знал, где Хищник, подобного не возникало. За то время, что он провел здесь, ему ни разу не довелось испытать этого. Смесь тревоги, страха, вызревающей в мозгу паники и, одновременно, удивительного спокойствия. Первое являлось порождением чудовища, второе — его собственного разума. Будучи достаточно сильным и тренированным человеком с устойчивой психикой, Датч мог совладать с этим влиянием извне. Но не знал, как отреагируют остальные. Тот, первый Хищник, тоже использовал психические методы воздействия, вот только ребята из его отряда не очень-то реагировали на такие штуки, но чувствовали точно. Билли говорил ему.

Гарбер заворочался беспокойно. Датч медленно вытянул руку и сжал фэбээровцу плечо. Тот тяжело дышал. Мелкая дрожь сотрясала тело.

— Все в порядке, — шепнул Голландец. — Ты видишь?

Гарбер кивнул. Зубы его выбивали звонкую дробь. Ничего страшного не было. Сейчас воздействие Хищника ощущалось гораздо сильнее, чем тогда, в Камбоджи. И если Датч, прошедший однажды через это, мог сопротивляться, то Гарбер, не привыкший и никогда не испытывавший ничего даже отдаленно напоминающего психовоздействие такой мощности, находился в состоянии, приближающемся к паническому.

Датч, продолжая удерживать его за плечо, вновь повернулся и взглянул в бойницу.

Хищник взбирался на метеовышку. Цепляясь за стены мощными лапами, он ловко полз, подобно огромному, мерцающему в солнечном свете пауку. Мерзкому, злобному и жуткому. Перед самой крышей чудовище замерло, повиснув на одной лапе и уперевшись ногой в стену. Оно оглядывало тихий, словно вымерший, комплекс. Глаза неприятно поблескивали желтым светом. Датч затаил дыхание. Он чувствовал, что психодавление увеличивается с каждым мгновением.

Гарбер внезапно заворочался. Его мозг не выдерживал грубого вторжения. Голландец понимал: Хищник использует какой-то волновой генератор. Состояние дикой, безотчетной паники вызвано каким-то излучением, воздействующим на мозг человека и разрушающим его. Кто-то поддается сильнее, кто-то слабее, но воздействие излучения сказывается на всех. И на нем тоже. Датч почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза и отключиться, забить свои мысли какимнибудь воспоминанием, чтобы заблокировать вторжение. Но не стал этого делать, потому что Гарбер тогда остался бы без контроля и могло произойти непоправимое. Фэбээровец поддался бы панике, вскочил и обнаружил бы их местонахождение.

Датч очень надеялся, что Бредли сильнее Гарбера и сможет контролировать собственное поведение.

Хищник продолжал осматривать станцию, не двигаясь с места. Его тело переливалось призрачным голубоватым сиянием. Небо за его спиной расплывалось, дрожало, сменив свою зеркальную неподвижность на уродливое волнение камуфляжа.

Датч судорожно дышал. Казалось, огромный обруч сдавливает грудь, до капли выжимая из легких воздух. Дыхание Гарбера больше напоминало влажные всхлипы.

— Пустите меня! — вдруг зашептал фэбээровец. — Пустите меня! Пустите меня, Датч!!!

Голландец понял: Гарбер больше не в состоянии держать себя под контролем. Сейчас он заорет, и Хищник моментально заметит их. Навалившись, Шефер зажал Гарберу ладонью рот и придавил к земле. Тот что-то судорожно мычал, вырываясь…

* * *

…Хищник насторожился. Он дважды просканировал станцию, но нашел только два отчетливых силуэта. Обработав изображение, компьютер выдал: мужская и женская особи. Оба вооружены.

Мужчину Хищник узнал — Лейтенант. Но где Майор и остальные? Может быть, они ушли? Покинули станцию? Но поверхностное сканирование показывает, что все три машины на месте. Пешком? Вряд ли. Да и не похоже это на людей. У них не бросают партнеров. Это то, что земляне называют словом «дружба». Но тогда, где могут прятаться еще три человека?

Он включил систему глубокого сканирования, одновременно приводя в рабочее состояние систему температурных фильтров. В глубине комплекса возникло темно-бордовое свечение. Компьютер начал обрабатывать полученную информацию, отсеивая помехи, вызванные окружающей средой. Изображение становилось более четким, светлело и обретало формы. Через несколько секунд Хищник понял, ЧТО означает это странное тепловое излучение.

Люди создали интенсивный температурный фон в кузове самой большой машины. Оставалось разгадать смысл этой акции. Какую цель преследуют земляне? Без сомнения, они пытаются сделать так, чтобы он заметил и определил источник тепла. Для чего? Все просто. Люди хотят, чтобы он думал, будто трое из них находятся в кузове, в то время как Майор со своими помощниками устроит ему ловушку. Или… И вдруг Хищник сообразил. Ферзи и пешки! Прими правила игры и думай так же, как люди! Они действительно в кузове! Их замысел базируется на том, что он поверит, будто это ловушка и людей в машине нет. В то время как они будут спокойно прятаться там. Хороший ход. Умный и смелый. Только вот эти существа недооценивают его. Люди, похоже, считают, что он так же глуп, как самый последний из представителей их рода.

Пушка на плече Хищника шевельнулась, разворачиваясь в сторону техноблока. Ряды символов на дисплее боевого шлема указывали расстояние до цели, температуру окружающей среды, наличие интенсивных тепловых импульсов и многое другое, необходимое для охоты.

Хищник выбрал оружие. Оно не было рассчитано на смертельное поражение, но помогало обнаружить прячущихся в засаде врагов. Его использование не поощрялось Советом Старейших, хотя и не считалось нарушением Вселенского Охотничьего Кодекса. Однако в самых крайних случаях им можно было воспользоваться на максимальной мощности. Скажем, если жизни самого охотника угрожала реальная опасность. Сейчас, конечно, ситуация не соответствовала этому требованию, но Хищник решил воспользоваться им.

Высчитав наиболее подходящий режим и угол излучения, Хищник привел генератор ультразвуковых волн в действие. На экране дисплея две человеческие фигуры сперва замерли, а затем начали корчиться в параксизмах боли. Десятипятнадцати секунд будет достаточно, решил он. Кодекс запрещал использовать генератор больше определенного времени. В противном случае его победа не будет засчитана, трофеи конфискуют, а на Землю отправят другого охотника. И он уже никогда не сможет войти в клан Старейших. Позор, который не в состоянии пережить ни один из его расы.

Излучатель работал в максимально эффективном режиме. Угол излучения составлял 98°. Луч захватывал участок открытого пространства перед комплексом, но основной удар приходился на техноблок. Люди внутри извивались от боли, женщина внезапно отбросила оружие и кинулась к дверям. Мужчина в два прыжка догнал ее, схватил и прижал к себе. Все-таки Лейтенант вызывал у Хищника уважение своими воинскими качествами. Прошло десять секунд, но трое, которых он искал, так и не обнаружили себя. Оставалось еще пять секунд жесткого излучения. Внезапно в комплексе появилось тепловое пятно. По форме оно было похоже на человека. Согнувшись пополам, землянин выпал откуда-то изза тепловой завесы машины и рухнул на пол. По телу его пробежала волна агонии. Последняя судорога скрючила тело.

Хищник наблюдал за вездеходом. Один оказался слабее остальных. Скорее всего, Майор не смог удержать партнера. Человек, вероятнее всего, умер. Такова судьба слабых. Ну что ж, ВОИНАМ — ФЕРЗЯМ не придется заботиться о них.

Теперь он не сомневался — люди в машине. Они пытались расставить ему ловушку, но сами попались в нее.

Хищник уперся ногами в стену и полез на крышу метеовышки…

* * *

-..Вот, мать твою, — Майк тяжело дышал, вытирая совершенно мокрую от пота шею. — Что это было?

Бэт, бледная, со следами невыразимого ужаса на лице, опустилась на колени. Ноги отказывались держать ее. Она с трудом могла шевелиться. Автомат, соскользнув с плеча девушки, глухо стукнулся прикладом об пол.

— Первый раз сталкиваюсь с подобным дерьмом, — продолжал говорить полицейский. — Чуть не подох…

Его мутило. Состояние было такое, будто его ударили по затылку бейсбольной битой. В голове стоял оглушительный звон, уши болели, мышцы шеи ломило. Руки тряслись, как у девяностолетнего старика. Майк резко выдохнул, приводя себя в чувства.

— Вы как, мэм, в порядке? — спросил он.

— Да, спасибо…

Бэт, не без помощи полицейского, поднялась. Она немного приоткрыла дверь, чтобы глотнуть морозного воздуха.

— Если я не полный болван, — пробормотал Харриган, — с минуты на минуту нам нужно ждать неприятностей. Больших неприятностей…

Он повернулся и, пошатываясь, побрел к рубильнику. Остановившись у силовой установки, Майк обернулся и сказал девушке:

— Будьте внимательны, мэм.

В эту секунду в его поле зрения попал какой-то непонятный предмет, лежащий на полу. Что-то очень похожее на мешок, набитый тряпьем. Майк пригляделся. В полумраке трудно было понять, что это, но оно оказалось чертовски похоже на… Внезапно он понял… То, что Майк принял за мешок, оказалось телом Пола Уинтера. Скрюченный, в какой-то жуткой, неестественной позе, тот лежал в полуфуте от трака вездехода. Видимо, когда началось это «светопредставление», раненый очнулся от боли и попытался выбраться из «джипа». Упав вниз, он нашел в себе силы подняться и сделать несколько шагов прежде, чем умер.

— О, господи… — выдохнул Майк. Смерть человека — это всегда чертовски дерьмовая штука, а уж когда погибают такие парни — вдвойне.

— Ну ладно, урод, — почти беззвучно прошептал полицейский. — Только сунься сюда, мы тебе устроим праздник…

Бэт не видела мертвого Пола, лежавшего за вездеходом. И Майк не стал говорить ей об этом.

Ни он, ни она не знали, что полминуты назад Пол Уинтер спас им жизнь…

* * *

…Датч наконец смог отпустить Гарбера, не боясь, что тот заорет от ужаса.

— Ты как? — шепотом спросил он фэбээровца. Гарбера сотрясала крупная дрожь, но тем не менее последовал короткий кивок.

— Все нормально…

Фэбээровец с трудом переводил дыхание. Ему казалось, что внутренности его превратились в желеобразное месиво. Желудок выворачивал жуткий спазм, и Гарбер, набрав в ладонь немного снега, скатал его в комок, засунул в рот и начал жевать, жадно сглатывая влагу. Постепенно боль отступала, хотя состояние все равно оставляло желать лучшего. Гарбер даже испугался, хватит ли у него сил встать в нужный момент.

Датч тем временем напряженно вглядывался в узкую бойницу. Хищник пропал, словно только что не висел под крышей, а просто померещился в бредовом сне.

— Куда же ты делся, ублюдок?

Голландец внимательно осматривал метеовышку, опасаясь, что чудовище уже перебралось на крышу техноблока и момент упущен. К тому же он волновался за Харригана и девушку. Что с ними? Оттого, живы ли они, зависит успех задуманного. Датч очень хотел надеяться, что у них все в порядке.

Не меняя позы, он подтянул пулемет и положил руку на гашетку.

— Ну, где же ты? Покажись, мать твою! В груди поднялась холодная волна. Это была не злость и даже не ярость, а бешенство. Оно скопилось под сердцем и начало ползти к горлу. Датч пытался подавить его, но безрезультатно. Давно он не испытывал такого. Обычно ему удавалось контролировать свои эмоции, но сейчас они брали верх над разумом, и ничего хорошего в этом не было. Датч испытал жгучее желание встать и, подняв пулемет, разнести всю долбаную станцию. Изрешетить в клочья вместе с ублюдком Хищником. А если тому все же удастся спастись, то кинуться на него и удавить голыми руками. Он заставил себя лежать неподвижно, хотя клокотавшее в горле бешенство толкало тело вверх.

Мерцающая фигура показалась из-за угла метеовышки. Казалось, она плывет в воздухе, такая же прозрачная, как и он. Датч опустил лицо, стараясь, чтобы пары дыхания уходили вниз. Не отводя глаз, он наблюдал за поднимающимся чудовищем. Хищник без труда преодолел оставшееся расстояние и выпрямился. На несколько секунд желто-черный разорванный буй оказался за его спиной. Теперь Датч видел только искаженное, дробящееся на тысячи кусочков изображение, неровное и уродливое, подобное заслонившему флагшток монстру.

— Ну, давай! — прошептал Датч. — Давай, иди сюда! Сделай это…

Хищник несколько секунд осматривал белую пустыню, серые купола, крупицы огня, еще мелькающие кое-где внизу, а затем подошел к краю крыши…

«Вот оно, — подумал Голландец, — сейчас, сейчас…»

Через боковую щель, оставленную для подачи сигнала, он показал открытую ладонь. Если Бэт и Харриган выдержали психоатаку, то, увидев этот знак, они должны приготовиться к началу осуществления разработанного плана.

— Давай, — еще раз шепнул Датч, не сводя глаз с призрачной фигуры, маячащей на крыше вышки.

Хищник нагнулся, сделал какое-то неуловимое движение и вдруг рванулся вперед. Шефер потерял его всего на мгновение. Он сжал кулак. В ту же секунду в воздухе появилась гибкая голубая молния. Она настигла Хищника на у самой стены техноблока. Тонкий невидимый трос, по которому передвигалось чудовище, раскалился докрасна, продолжая нагреваться, принимая белый оттенок. Ноги твари касались крыши, и от них по мерцающему телу Хищника к поясу бежали яркие точки. Внезапно трос лопнул с отчетливым громким хлопком. Чудовище покачнулось и вцепилось в обрывок лапой, стремясь удержаться на крыше техноблока. Ток проходил сквозь него. Невидимую фигуру окружили вспышки энергетических дуг. Словно искрящиеся плети, разряды хлестали извивающееся тело. Желто-белые всполохи отплясывали на поверхности камуфляжа свой смертоносный танец, роняя в снег фонтаны искр. Еще до того как Хищник рухнул вниз, он покрылся дорожками блестящих, потрескивающих сухим кашлем огненных нитей, и вдруг начал темнеть, проявляясь, словно темное пятно на испорченной фотографии. Его фигура стала реальной, плотной. Чудовище уже не казалось сотканным из воздуха. Оно обрело тело. Огромное и зловещее, но видимое. В последний момент Хищник оторвал лапу от крыши техноблока и, упершись ногами в купол, отпрыгнул в сторону. Он пролетел не менее десяти ярдов, но голубая молния мощного разряда настигла его.

Подняв зыбкое облако снежных хлопьев, чудовище упало вниз.

В следующую секунду раздались негромкие хлопки, и в воздух взлетели два плотных цилиндра. Достигнув апогея, они раскрылись, превратившись в легкие, искрящиеся на солнце сети. Их ячеистые невесомые покрывала окутали неподвижное тело Хищника. Для большей вероятности Гарбер и Бредли сделали еще по выстрелу. Теперь сети почти совсем скрыли чудовище под собой.

Датч поднялся, держа пулемет направленным в сторону неподвижной громады. Укрытие рассыпалось, и кусочки льда лежали на куртке холодными кристалликами. Следом за ним встали фэбээровцы. Вид Бредли был ужасен. Кровь сочилась у него из носа и ушей. Судя по всему, ему пришлось тяжело. Глаза Кайла, подернутые пеленой боли, смотрели устало и зло.

— Ну что, — крикнул он, — мы все-таки прикончили этого ублюдка? Он готов?

Датч понимал, что Бредли очень тяжело, но фэбээровец держался из последних сил.

Гарбер, улыбаясь, сделал несколько шагов и засмеялся.

— Мы достали его! А, Датч? Мы достали его!!! Черт, жаль, нет азотного ружья. Сейчас окатили бы этого сукиного сына и доставили в целости и сохранности на Браун. Но мы все же подловили его!

Бредли подошел к самому телу и присел на корточки.

— Здоровенный урод, — констатировал он. — Ну и размерчик ноги должен быть у этого парня!

Оба фэбээровца испытывали огромное облегчение. Только у Гарбера это вылилось в более активную форму. Он хохотал и все время пытался что-то объяснить Шеферу.

Из-за двери технического комплекса появились Харриган и Бэт. На плече полицейского висел М-16, уставясь стволом в промерзшую до самого ядра землю.

Майк остановился и улыбнулся Датчу.

— Ну что, партнер, вроде бы все получилось как надо?

— И даже лучше, — кивнул тот. — Вы отлично сработали, ребята.

— В любое время…

* * *

…Бредли продолжал сидеть на корточках, разглядывая обтянутую сетью фигуру поверженного врага. Теперь Хищник не казался страшным, вызывающим ужас. Наоборот. У фэбээровца возникло ощущение, что он присутствует на последней минуте испанской корриды. Наверное, нечто подобное должен испытывать пикадор, стоящий над огромной горой издыхающего животного и осознающий, что в этой, несколько минут назад безумно сильной, хрипящей от ярости машине убийства, называющейся быком, торчит несколько стилетов, вонзенных лично им. Если это чувство можно назвать торжеством, то, несомненно, Бредли испытывал и его. Но было еще и некое подобие жалости, которую победитель питает к побежденному. Он жив, а это существо — мертво. Каким бы оно ни было. Хитрое, злобное, отвратительное, но оно погибло, а он, Кайл Бредли, умудрился выжить. Победить.

Фэбээровец посмотрел на стоящих неподалеку Датча и Гарбера, повернулся к Харригану и Бэт и подумал о том, что эти парни, наверное, не испытывают ничего подобного. Для них Хищник — ублюдок. Сдохшая, убитая ими тварь. Охотник на людей. Должно быть, вот так же ведут себя сбившиеся в стаю волки, перехитрившие охотника-человека, подстерегшие его, упивающегося собственной силой, властью и безграничным могуществом, и разорвавшие ему глотку. Странно, но Бредли отдавал себе отчет, что подобные мысли совершенно ему не свойственны. Никогда раньше он и представить себе не мог, что в какой-то момент мир повернется к нему этой жутковатой, убийственно-равнодушной стороной. Причем то, что ситуация была связана именно с Хищником — уродливой тварью, убивающей людей, — удивляло вдвойне. Обыденная жестокость, характерная как этому инопланетному существу, так и людям, в равной степени поразила его.

Фэбээровцу вдруг захотелось увидеть лицо Хищника. Ему так и не удалось ни разу как следует разглядеть невидимого врага. Бредли тут же подумал, что это слово плохо отражает смысл его собственных рассуждений. Противник. Могут ли волки считать, что люди — враги? Понятия «охотник» и «жертва» лежат в другой плоскости. Когда жертва начинает сопротивляться, грань, отделяющая ее от убийцы, стирается. Потому что жертва сама готова стать убийцей. И тот и другой становятся противниками. Для существ одного вида или расы, наверное, это может называться враждой. Они будут врагами, сражаясь за жизнь на равных. По когда заведомо более слабое существо дерется с более сильным, они — противники. Охотники-люди или люди-волки, не имеет значения. Поэтому-то Бредли очень захотелось увидеть своего противника.

Он положил на снег винтовку и осторожно раздвинул ячейки сети, открывая странную, совершенно гладкую маску. Она чуть сужалась впереди, обтекала голову существа, оставляя открытыми лишь странные отростки, похожие на тугие косы, свисающие наподобие украшений справа и слева, обрамляя лицо. Вернее, маску. Бредли уже понял, что это маска, но как снять ее, фэбээровец не имел ни малейшего представления. Он повернулся к стоящему неподалеку Датчу и крикнул:

— Датч! Эй, Датч! Как мне стащить эту чертову маску у него с голо…

Слова застряли у него в горле. Сеть вдруг натянулась с дикой, нечеловеческой силой. Рывок был настолько ужасен, что тонкие прочные нити срезали Бредли три пальца на правой руке. Боль вспыхнула разноцветными огнями в глазах человека. Он заорал. Руку словно засунули в напалмовый огонь. Кровь хлестала из обрубков, заливая и сеть, и вздымающееся под ней тело. Фэбээровец посмотрел вниз и ужаснулся — на маске горели два яркожелтых, ничего не выражающих глаза.

Бредли попытался вскочить, отшатнуться от этого спокойного лица-маски, но что-то потянуло его вперед, и он начал заваливаться прямо на сеть. Последнее, что ему удалось разглядеть, — нечто яркое, невыносимо блестящее, несущееся навстречу.

А секундой позже два боевых кинжала вонзились фэбээровцу под нижнюю челюсть, пробили небо, мозг и вышли на затылке, забрызгав серо-бурым месивом волосы Бредли и снег за его спиной.

И в то же мгновение станцию потряс яростный высокий визг, больше напоминающий отвратительный скрежет. Охотничий клич Хищника.

Удар швырнул Бредли на спину. Могучее тело негра забилось в агонии. Гарбер стоял с распахнутым от ужаса ртом. Точно такое же выражение Харриган наблюдал у него в трайлере-лаборатории, когда Хищник убивал четверых фэбээровцев на скотобойне.

Чудовище начало подниматься. Сети натянулись. Темное гигантское тело ворочалось под ячеистым дымчатым покрывалом.

Первым опомнился Датч. Он поднял пулемет и надавил на гашетку. М-60 взорвался харкающим треском. Длинный язык пламени вытянулся в направлении бьющегося в сетях Хищника. Лента моментально исчезла в подавателе.

— Харриган! — закричал Датч. — Заводи вездеход! За спиной заработал М16. Чудовище шаталось под градом пуль. Гарбер первый раз видел существо, способное выдержать такой шквал огня в упор. Хищнику наконец удалось выпрямиться. В ту же секунду голубая вспышка электрического огня пробила сети. Белый пульсирующий шаг размером не больше теннисного мяча устремился к техноблоку. Грохнул взрыв. Сгусток пробил стену, разбросав вокруг себя целый сноп желтоватых искр. Покрытие занялось пламенем. Оно начало свой разрушающий танец, пожирая все новые участки обивки.

— Гарбер, быстро в комплекс! — заорал Датч. — Быстро!!!

Гул пожара разрастался, набирая мощь. Грязно-серые пятна дыма начали свое восхождение к солнцу. Через несколько минут пламя доберется до залитого горючей смесью участка стен и технический блок в одно мгновение превратится в огромный факел. А еще через пару секунд взорвутся гранаты и сделанные Датчем взрывные устройства.

Фэбээровец все еще стоял, не двигаясь с места. На лице его застыло выражение безграничного ужаса.

— Гарбер! Быстро в вездеход! — крикнул ему Голландец. — Очнись, мать твою!!! Очнись!!!

Тот словно оглох. Руки Гарбера блуждали по куртке, отыскивая что-то, спрятанное в карманах.

— Беги!!!

Палец Датча все еще удерживал курок М-60. Выстрелы раскалывали небо. Внезапно в этот звук вплелся еще один. Тонкий завывающий визг, настолько высокий, что был почти неслышным. Красная раскаленная дуга начала полосовать сеть, сделанную из особого сплава, так же легко, как если бы она была сплетена из тонких бумажных лент. Ячейки плавились. Длинный разрез рассек ловушку на две половины, и Хищник начал выбираться из нее. Секунду спустя Датч увидел массивную, заканчивающуюся острейшими когтями лапу, сжимающую желтоватый диск с рубиновыми краями.

— Гарбер! В комплекс!!!

Датч развернулся и побежал в техноблок, увлекая за собой фэбээровца. Тот двигался вяло, словно набитая опилками кукла. Глаза Гарбера, побелевшие от страха, ничего не воспринимающие, кроме обрушившегося кошмара, метались из стороны в сторону, отыскивая хоть какое-нибудь укрытие. Оглянувшись на ходу, Голландец увидел, что Хищник почти полностью освободился и смотрит им вслед, занося руку с диском в широком замахе. Люди мчались к спасительному комплексу. Ветер свистел в ушах. Пламя уже сожрало больше половины серебристой стены купола и стремительно разрасталось.

Внезапно фэбээровец остановился. Гримаса ужаса на его лице медленно перетекала в новую — злобного торжества. Датч быстро развернулся. В руке Гарбер сжимал черный шарик гранаты. Из горла вырвался диковатый смех. Сорвав кольцо, он размахнулся, и в ту же секунду Хищник метнул диск. Высокий тонкий вой вдруг стал нарастать. Гарбер открыл рот и закричал что-то надтреснутым истошным голосом. Диск, покрыв расстояние между фэбээровцем и чудовищем за ничтожную долю секунды, пробил грудь Гарбера насквозь, описал дугу и заскользил назад.

Граната вывалилась из онемевших пальцев и упала в снег, Датч моментально кинулся к ней, поднял и швырнул в сторону чудовища. Хищник как раз поймал диск. Подняв уродливую голову, он уставился на взмывший в воздух черный шарик. Маска не могла отобразить никаких чувств, но, судя по всему, Хищник оставался абсолютно спокоен. Он даже не двинулся с места, а так и стоял посреди обрывков сетей, наблюдая за траекторией полета гранаты.

Датч поднял хрипящего Гарбера, взвалил на плечо, отшвырнув пулемет в снег, и вновь побежал к техноблоку. Лопающийся под ногами наст замедлял шаги, мешая ему, но Голландец продолжал мчаться к комплексу. Голова Гарбера моталась из стороны в сторону. Кровь стекала по губам, щеке и падала на снег темными неровными каплями. Хриплое дыхание со свистом вырывалось из пробитых легких. Розовые хлопья выступили по краям разреза, пузырясь при каждом выдохе. Датч понимал: при такой тряске Гарберу долго не протянуть. Через некоторое время он начнет задыхаться, а они не смогут ничего предпринять. В техноблоке мощно взревел двигатель транспортного вездехода. И тут же за спиной Датча звонко хлопнул взрыв. Он показался удивительно, не правдоподобно тихим.

* * *

…Хищник видел качающиеся перед ним спины людей. Один из них был ранен и не представлял опасности, но вот второй…

Майор!

Дикая ненависть переполняла его. Настолько сильная, что с ней не могла сравниться даже боль от нанесенных ему ран.

Зеленая кровь скатывалась с камуфляжа в снег, но Хищник не обращал на нее ни малейшего внимания. Раны — потом, после того, как закончится охота.

Он нащупал висящую на поясе обойму с вибродатчиками, вынул один и широко замахнулся. Сканер выделил мишень зелеными штрихами. Он швырнул дротик, но в эту секунду Майор чуть качнулся в сторону и…

* * *

Голландец даже не стал оборачиваться. Его ноги двигались с монотонностью автомата. Шаг. Еще шаг. И еще, и еще. Гудящая пожаром стена приближалась. До нее оставалось не больше шести ярдов, как вдруг Гарбер странно дернулся. Его тело сотрясала мелкая дрожь. Датч опустил фэбээровца на снег. С Гарбером происходило что-то жуткое. Кожа на лице начала трескаться, словно состояла из толстого стекла. Клочья плоти отделялись от костей и сползали к плечам. Кровавая каша сочилась из-под куртки. Гарбер сипел. Рот его распахнулся. Нижняя губа растворилась, и зубы, перепачканные кровавым месивом, проступили под рвущейся кожей. Тонкая переносица оголилась. Ноздри растеклись по лицу. Скальп отвалился от черепа. Гарбер превращался в ужасное чудовище. Глаза выкатились из орбит. Язык вывалился наружу, распадаясь на мелкие кусочки, а те, в свою очередь, на еще более мелкие…

Зрелище было настолько ужасным, что Датч на мгновение растерялся. «Наверное, так же погиб тот парень, Джеймс, — подумал он. — Господи, какая жуткая смерть». Что-то глухо взорвалось в теле Гарбера, и в воздух брызнул целый фонтан окровавленных ошметков, окатив Голландца с ног до головы.

Это вывело его из состояния оцепенения. Он поднял голову. Хищник ковылял к нему. Тело чудовища было густо залито зеленой фосфоресцирующей кровью. Капли вытекали из разреза на груди и на ноге. Несколько пальцев на правой лапе отсутствовали. Желтые глаза поблескивали на черной гладкой поверхности маски.

Датч повернулся и побежал к техноблоку. Без Гарбера ему удалось достигнуть двери достаточно быстро.

Едкий дым заполнил помещение, и Голландец закашлялся. Свет мощных фар вездехода прорезал сизую завесу. Рев двигателей раскатисто разносился под куполообразным сводом.

— Датч, мы готовы!

Он узнал голос Харригана, но не стал отвечать, чтобы не сбить дыхание. Дым упорно лез в легкие, щипал глаза, и Датч прикрылся рукавом куртки. Красноватое пламя уже приближалось к границе, за которой пол и стены были покрыты смесью, способной в считанные секунды превратить комплекс в один огромный костер.

Забравшись в кабину вездехода, Датч выжал газ.

«Джип-монстр» стоял рядом. В освещенной кабине различались силуэты полицейского и девушки. Они ждали его команды. Ему удалось разглядеть их сквозь плотное клубящееся покрывало дыма. На коленях Бэт держала М-16. Голландец улыбнулся. Не очень, впрочем, весело.

Вездеход рванулся вперед. Его острый передок снес часть стены. Техноблок просел с каким-то натужным, почти человеческим стоном. Свежий воздух ворвался в горящее помещение. С гулким хлопком пламя метнулось по стенам, полу, голубоватое и жаркое. Огненный вихрь сомкнулся вокруг «гризли». Ревущий раскаленный океан затопил блок, сминая его, окрашивая в черные тона пепла. Но Датч не останавливался. Сейчас он вел войну. Если Майк и девушка погибли, сожаление и прочие чувства придут позже. Теперь же Датч думал лишь об одном — убить Хищника. Заманить в ловушку, из которой нет выхода. Если понадобится, он сам шагнет в нее. В этом они схожи с Хищником. Каждый сражается до конца, не останавливаясь даже перед фактом собственной гибели. Только мотивация разная. Чудовище стремится уничтожить жертву, а он, Алан Шефер, — обезвредить убийцу. Что-то гулко ударилось о крышу кабины. Датч посмотрел в зеркало заднего обзора. «Гризли», словно неведомое сильное существо, появился из сплошной стены пламени. На крыльях и кузове плясали языки огня.

«Джип» быстро набрал скорость и понесся вслед за удаляющимся вездеходом.

В горящем техноблоке начали рваться гранаты. Снопы искр, кружась, взвились в небо. Объятый пламенем купол подломился и с грохотом рассыпался, образовав бесформенную пылающую кучу металла и углей. Частицы золы поднимались в дрожащем от жары воздухе.

Морозный ветер сбил пламя с крыльев «гризли». «Джип» быстро настигал вездеход. Огромные колеса легко преодолевали ледяные валуны, сметали сугробы.

Датч смутно представлял себе, где заканчивается ледник. Расщелина могла появиться совершенно неожиданно, и он понятия не имел, в каком направлении она тянется, какова ее ширина и глубина. Вездеход летел по снежной равнине, оставляя за собой клубы выхлопного дыма, завихряющиеся в потоках ветра.

Вцепившись в руль, Датч всматривался в тянущееся до самого горизонта белое пространство. Искрящееся на солнце, оно казалось девственно чистым. Как он ни старался, но глаза не могли отыскать ничего похожего на провал разлома. «Джип» уже маячил в нескольких ярдах позади. Бэт шевелила губами в беззвучном крике, указывая куда-то вверх, но Датч не слышал ее и не мог разобрать слов. Он не решался надолго оторвать взгляд от смотрового окна, потому что боялся пропустить расщелину. Двигатель вездехода ревел, но не ровно и мощно, а натужно, надтреснуто, с каким-то дребезжащим звоном. Голландец не знал, гонится ли за ними чудовище, — вполне возможно, что оно давно уже погибло, сгорев под обломками техноблока, — но тем не менее выжимал из вездехода всю скорость, которую тот мог развить на относительно ровном участке пути. Он надеялся на то, что двигатель выдержит.

Что-то снова загрохотало на крыше. Вполне отчетливый сильный стук хлестнул по ушам человека.

«Гризли» наконец поравнялся с ним. Датч мгновенно оторвал взгляд от дороги и посмотрел в его сторону. Харриган сжимал рулевое колесо. Он подался вперед, лицо его было напряженным, окаменевшим. Сидящая рядом девушка повернулась к Датчу. Бэт была явно напугана. Она указывала куда-то поверх его головы, в сторону… крыши!

Грохот раздался прямо над ним, а мгновением позже Датч услышал тонкий визгливый звук. Он почувствовал, как холодный пот стекает по спине. Хищник стоял наверху. Непонятно, когда и как ему удалось забраться туда, но не было никаких сомнений, это — он! «Значит, вот где ты, ублюдок, — зло подумал Датч. — Ну ладно, посмотрим, каков ты внутри..».

«Джип» вдруг резко повернул в сторону. Бэт махнула ему рукой, давая понять, что нужно следовать за ними. Видимо, расщелина должна была появиться с другой стороны. Слева.

Голландец вывернул руль, и вездеход, накренившись, выбросив из-под гусениц целый пласт снега, развернулся. Теперь «гризли» шел впереди, указывая дорогу.

Странный вибрирующий вой заполнил кабину. Звук становился все тоньше, набирая силу. В крыше возник ровный разрез. Сначала маленький, почти незаметный, он с каждой секундой расширялся. Сноп искр посыпался с потолка. Внезапно в прорези появился раскаленный край диска. Хищник орудовал им уверенно и точно, вспарывая сталь, как нож — консервную жесть.

Датч осознавал: у него осталось очень мало времени. Может быть, даже меньше, чем ему кажется. Неожиданно мотор вездехода взвыл, что-то заскрежетало в нем, пронзительно и звонко. Скорость резко упала.

— Черт! — Голландец с силой ударил по педали газа. — Ну давай же, давай!!!

Его широкая ладонь вонзилась в щиток управления. Гул двигателя стал ровнее, хотя он не набирал теперь даже той мощности, которая была в начале гонки. То, о чем предупреждал Джеймс Уанголлс, все-таки случилось. Точнее, должно было случиться через минуту-другую. Пока же вездеход тянул из последних сил. Но в любую секунду двигатель мог надорваться окончательно. Надорваться и умереть. А вместе с ним умрет и Датч. Голыми руками ему не справиться с чудовищем.

Он видел, как «Гризли» тряхнуло, когда снегоход преодолевал небольшую ледяную гряду. В голове созрела спасительная идея. Хищник огромен и тяжел. Если резко затормозить, возможно, он слетит с крыши. Датч, в общем-то, не особенно верил в это, но другого плана все равно не было.

Вездеход достиг гряды и, с ходу преодолев ее, на мгновение оторвался от земли. Гусеницы какую-то долю секунды двигались в воздухе, перемешивая траками снежную пыль. Плоский тяжелый корпус машины был похож на рыбу, вынырнувшую из бескрайнего простора океана, чтобы одну секунду провести в полете. То время, что он висел над снежной пустыней, показалось Датчу вечностью. Истошный визг диска стал слабее. Внезапно вездеход начал опускаться вниз. Земля вздыбилась, и нос машины врезался в ледяную застывшую поверхность. В ту же секунду Голландец нажал на тормоз.

Хищника швырнуло вперед. Он покатился по крыше, соскользнул с вездехода и рухнул в снег. Датч нажал на газ. Двигатель захрипел и вдруг, словно захлебнувшись, смолк. По спине человека катились капли пота. Они прокладывали путь от шеи к пояснице, проползая между лопаток, вдоль позвоночника, и впитывались выпачканной кровью рубашкой.

Датч повернул ключ зажигания, лихорадочно вновь и вновь нажимая на газ. Двигатель скрежетал, но не заводился.

Темная фигура медленно пошевелилась. Хищник оперся на лапы и встал. Датч увидел, что во время падения тот выронил диск, и испытал некоторое облегчение. Хоть в этом ему повезло. Однако в следующую секунду он вспомнил об импульсной пушке. Инопланетный монстр несколько мгновений стоял абсолютно неподвижно. Слабый ветер покачивал длинные, похожие на тонкие косы, отростки, обрамляющие голову. Черный силуэт контрастно выделялся на фоне искрящейся белизны льда и голубой пустоты неба. Голландец одернул себя: не нервничай, спокойно. Он заставил себя медленно — невероятно медленно и аккуратно — повернуть ключ в замке зажигания. То, что происходило с ним, скорее напоминало эпизод из фильма ужасов, чем реальность. Чудовище сделало шаг к стоящей перед ним безмолвной машине. На его руке появились два поблескивающих серебристыми отсветами кинжала. Хищник начал свой путь, по щиколотку проваливаясь в снег, и наст бережно сохранял его следы. Расстояние между ним и вездеходом сокращалось.

Когда их разделяло не более двух ярдов, мотор вдруг оглушающе громко взревел. Облако сизого выхлопа окутало машину, и она рванулась вперед, подминая широким острым передком гигантское ужасное нечто, стоящее на пути. Какую-то долю секунды Датч видел желтые вспышки на черной маске, а потом они исчезли, смятые мощной напористой силой.

Голландец вздохнул с облегчением.

«Гризли» ушел вперед. Его красный корпус виднелся в сотне ярдов перед вездеходом. «Джип» тоже остановился. Видимо, расщелина была уже совсем рядом. Снегоход стоял боком к Датчу, и тот, напрягшись, мог разглядеть Харригана и Бэт. Отсюда они казались очень маленькими. Даже «гризли» выглядел не больше игрушечной модели. Вездеход приближался к ним. Датч подумал, что, может быть, машине хватит сил добраться до Брауна. Хотя, усмехнулся он, — какая разница? В «джипе» хватит места… Главное, им удалось прикончить Хищника. Все уже позади. Все кончилось.

«Гризли» тронулся с места и поехал вправо. Машина не разворачивалась, а просто катила, постепенно удаляясь от вездехода. Датч прищурился, наблюдая за этими непонятными действиями полицейского. Что-то произошло, только он никак не мог понять, ЧТО. Скорее всего, они заметили что-то такое, чего пока еще не видел Датч. Может быть, Хищник жив? В зеркале заднего обзора было пусто. Голландец ожидал увидеть черную фигуру, догоняющую вездеход, и нажать на газ, но в зеркале отражалась все та же ледяная пустыня. «Только не говорите, что этот ублюдок снова на крыше, — подумал Датч. — Я сам видел, как вездеход подмял этого урода».

«Джип» продолжал медленно откатываться вправо. Может быть, они указывают на какую-то ловушку, невидимую для меня? Обозначают курс? Датч повел вездеход точно по следу «гризли», двигаясь по широкой дуге.

Внезапно перед ним открылась расщелина. Она была невидима даже с десяти ярдов. Ее края сливались с фоном, но когда Датч разглядел размеры провала, он удивился. В его понятии это называлось пропастью. Ширина прорезавшей Вечный лед трещины была не меньше пятнадцати ярдов. Ему показалось странным, что полярникам удалось не сорваться вниз. Примерно за пять ярдов до самой щели снег сменился ледяной горкой, сползающей под уклоном в эту белую пропасть. Нет, это слово явно больше подходило к тому, что видели глаза. Датч развернул вездеход и повел его по самому краю ската, стараясь, чтобы гусеницы не попадали на лед. Свалиться в расщелину теперь, когда опасность уже миновала, ему абсолютно не хотелось…

* * *

…Хищник был предельно собран.

Люди поймали его в такую элементарную ловушку, что он взбесился. Всполох этой дикой необузданной ярости стоил жизни двоим из землян. То, что они при этом умудрились ранить его самого, Хищника не трогало. Хуже было другое: взрывом повредило камуфляж, и теперь преимущество невидимости потеряно.

В сущности, это мало что меняло в сложившейся ситуации. Пока еще он хозяин положения. Люди бегут, и его задача суметь убить их.

Эти твари сообразительны, они хорошо ориентируются в сложившейся обстановке, но, тем не менее, ему удается не отставать от них.

Майор, видимо, рассчитывал победить его таким примитивным способом, раздавить своей машиной. Но он не учел, что охотник не так прост и не так слаб. Охота входит в финальную стадию. Скоро, скоро люди умрут. Они даже не смогут понять, каким образом он настигает их.

Хищник старательно удерживался за металлическое днище вездехода. Оно не было достаточно прочным, и когти свободно вонзались в него. Быстро наметив дальнейший путь, Хищник медленно пополз к носу машины, словно паук перебирая лапами. Ярость постепенно сменилась злобным торжеством и уверенностью в победе.

Им не оторваться от него. Их жизни — вместе с черепами — лягут в коллекцию трофеев. Для людей охота закончится только тогда, когда они расстанутся со своими жалкими жизнями…

* * *

…Харриган и Бэт видели то, что пока не мог заметить Голландец. Ему не удалось убить чудовище! Гусеницы не смяли его. Майк не мог понять, как Хищнику удаются такие штуки, но факт оставался фактом — тот висел под днищем вездехода, постепенно подбираясь все ближе к передку. Полицейский хотел подать какой-нибудь знак Голландцу о грозящей опасности, но никак не мог найти способ сделать это. Бэт предложила отъезжать от вездехода, надеясь, что Датч поймет: они боятся приближаться. Но это не сработало. Скорее всего, он решил, что «джип» указывает ему путь. Майк лихорадочно пытался придумать что-нибудь более подходящее, ясно раскрывающее ситуацию…

…Датч не мог понять, какую цель преследуют сидящие в «гризли» партнеры. «Джип» внезапно остановился и покатил в обратном направлении. Он тут же нажал на тормоз, и вездеход встал. Пока не было заметно ничего опасного, и Датч не стал сдавать назад. Он просто ждал, пока «гризли» приблизится. «Джип» сбросил скорость.

Теперь она не превышала пяти миль в час. Стекло на правой дверце пошло вниз, и Голландец увидел Бэт, сжимающую в руках М-16. Она тщательно прицелилась и нажала на курок. Выстрелы четко прозвучали в тишине Белого безмолвия. Датч услышал их даже сквозь шум двигателя. И секундой позже пули ударили в покатый передок вездехода, с визгом рикошетируя.

— Черт! — изумленно выдохнул Датч. — Что они делают?

Бэт все еще продолжала стрелять, когда из-под вездехода вдруг вылетела бело-голубая молния. Она быстро преодолела расстояние до «джипа». Грохнул взрыв. Одно из огромных колес «гризли» разнесло в клочья. Машина просела и опрокинулась. Второе, уцелевшее, колесо не дало «джипу» заблокировать собственной тяжестью пассажирскую дверь. Бэт и Харриган выбрались через нее и бросились бежать. Секундой позже второй энергетический сгусток пробил кабину «гризли», угодив в ящик с гранатами. Оглушающий взрыв потряс Великую Белую Пустыню. Казалось, небо раскололось и обрушилось на землю. На месте «джипа» вырос огненный гриб. В мгновение ока машина превратилась в пылающий факел. Желтые брызги упали в снег. Лед начал таять, поблескивая в отсветах огня.

Датч понял: Хищнику каким-то невероятным способом удалось спастись, и сейчас он, прицепившись к днищу, едва не убил Майка и Бэт. Это-то они и пытались объяснить ему. Когтистые лапы ухватились за передок. Один мощный рывок и Хищник стоял на плоском капоте машины. Огромный и сильный. Зеленая кровь перестала сочиться из ран. Датчу показалось, что он даже не заметил ранений.

Пушка на плече чудовища развернулась. Теперь она смотрела человеку в лицо. Глаза Хищника загорелись желтым. Голландец резко ударил по педали газа. Вездеход дернулся и, набирая скорость, покатился вдоль расщелины. Траки с хрустом взламывали ледяную корку. Три ярко-рубиновые точки появились на груди человека. Датч успел нырнуть под сиденье. Вездеход, даже не разогнавшись, остановился. Энергетический сгусток пробил стекло и кресло водителя. Черная обожженная дыра появилась в том самом месте, где несколько секунд назад находилось сердце жертвы. Со звонким щелчком на руке Хищника появились боевые кинжалы. Когтистая лапа проникла в оплавленную дыру. Датч, не вставая, нажал ладонью на газ и, ухватившись рукой за руль, вывернул его, направляя машину в пропасть…

* * *

…Харриган, замерев, смотрел, как вездеход крутанулся на месте и вдруг рывком двинулся к расщелине. Несколько мгновений его плоский корпус висел в пустоте. Бессмысленно проворачивающиеся гусеницы пытались обрести опору. Хищник обернулся, заглянув вниз. Тело его напряглось, и он, оттолкнувшись от капота, прыгнул. Скорее всего, ему удалось бы задуманное, но падающая вниз машина зацепила чудовище широким бортом. Яростный скрипящий крик повис над пропастью, а затем Хищник, увлекаемый вездеходом, исчез в расщелине.

Майк не мог даже пошевелиться. Его охватило странное оцепенение. Бэт первая двинулась с места. Она пошла, а потом и побежала к тому месту, у которого только что стоял вездеход. Белый, растрескавшийся под тяжестью транспортной машины лед указывал ей направление.

Харриган побежал следом. Случившееся никак не хотело укладываться в его голове. Датч погиб! Этого просто не могло быть. Вулф, Бредли, наконец, Гарбер, они погибли, и этот факт, как бы страшен он ни был, все же укладывался в рамки возможного. Но Голландец, неуязвимый, ловкий, тысячу раз выходивший живым из самых невероятных ситуаций, а теперь мертвый, лежащий на дне расщелины… Нет, Майк не мог поверить в это.

Он, задыхаясь, бежал к пропасти. Его легкие втягивали морозный воздух. Ноги проваливались в снег…

* * *

…В последний момент Датч ногой выбил дверь. За ту секунду, что машина балансировала на грани падения, он изогнулся и прыгнул. Пальцы ухватились за ледяной выступ на краю расщелины. Вездеход с грохотом обрушился вниз, и Датч едва не сорвался следом за ним. Ноги его искали опору, но не находили ее. Посмотрев вниз, Голландец увидел ярдах в двадцати под собой застрявший в сузившейся расщелине темный корпус вездехода и… стоящую на нем фигуру Хищника. Тот сделал шаг и прижался к совершенно отвесной стене. Лапы его согнулись, и тело переместилось вверх. Такого шага Хищник не ожидал. Он просто не мог этого ожидать по той простой причине, что не верил в самопожертвование в любой форме. Когда тяжелый корпус вездехода сбил его бортом, Хищник, совершенно ошеломленный поведением Майора, на малую долю секунды потерял контроль над собой. В последнее, неуловимое мгновение ему все же удалось уцепиться за обшивку. Именно поэтому его не расплющило о ледяную стену и не раздавило корпусом при падении. Он вновь оказался победителем. Выбраться отсюда не представляет труда. А когда он все-таки выкарабкается наверх, первым, кто умрет, будет Майор. Этот человек слишком сильно унизил его. Жалкий землянин, загнавший в ловушку Хищника и сам едва не погибший при этом.

Когти помогут ему влезть на отвесную — но все же рыхлую по своей структуре — стену.

Хищник подошел к ней и прижался всем телом, вонзив когти в лед.

Несколько минут, и все будет кончено.

Он до сих пор не верил в силу людей…

* * *

Датч попробовал подтянуться и почувствовал, что не может сделать этого. Слишком много сил отняла погоня. Он закричал, пытаясь сконцентрироваться, выпустить оставшуюся в теле энергию. Заставить тело сделать эту, такую нужную, работу.

Хищник продолжал лезть вверх. Медленно, но уверенно. За несколько минут он доберется до края расщелины. Датч еще раз попробовал подтянуться. Тщетно. Пальцы онемели. Он понял: еще немного, и руки не выдержат такого напряжения.

Датч подумал о том, что если повезет, то ему удастся вцепиться в Хищника и сдернуть следом за собой. У него в кармане куртки лежала граната, а в кабине вездехода еще пол-ящика. Нужно достать ее и сдернуть кольцо. Рванет так, что все эти ледяные глыбы, из которых состоит стена, обрушатся вниз и завалят их. Может быть, чудовище и выживет после взрыва, но из-под такого веса ему не выползти. Это уж точно.

Датч, повиснув на одной руке, вытащил из кармана гранату и зубами сорвал кольцо.

В эту секунду на краю расщелины вырос Харриган.

Лицо у него было такое, словно перед ним только что появилось привидение.

Полицейский протянул руку и вцепился Датчу в запястье. Майк изо всех сил тащил его вверх, упираясь ногами в ледяную горку. Он и сам мало-помалу сползал по льду к пропасти.

Датч понял: если не бросить гранату, полицейскому не удастся вытянуть его. Не раздумывая, он швырнул Ф-1 вниз, уцепился рукой за выступ и толкнул тело вверх. При помощи Харригана Датч сумел перевалиться через край. Секундой позже он уже был на ногах и бежал прочь от расщелины, а Майк мчался следом, увлекая за собой Бэт.

Когда невероятной силы взрыв раздался у них за спиной, Датч оглянулся.

Над провалом взвились гигантские языки огня, с затем, стены пропасти с грохотом осели. Все новые и новые глыбы льда обрушивались вниз, хороня под собой и то, что осталось от вездехода, и жуткое чудовище. Хищника. Охотника за человеческими головами.

ЭПИЛОГ

Вертолет со спасательной группой прибыл через полчаса. Еще издали люди заметили два черных столба дыма, уползающих в небо. Один, более темный, на месте станции, второй, поменьше — от горящего «гризли», примерно в полутора милях от основного пожара.

Геликоптер завис над горящей станцией. Четверо крепких мужчин выпрыгнули из проема и побежали к лежащим на снегу трупам Бредли и Гарбера. Точнее, к тому, что от них осталось.

Вертолет же вновь поднялся в воздух и направился ко второй точке, в которой был замечен огонь. Они искали живых.

ОНИ ВЕДЬ БЫЛИ СПАСАТЕЛЯМИ.

Дэвид Сэперштейн КОКОН

За пределами невинности юности

И мудрости старости лежат чудеса…

Глава первая

Большой дизель-электроход медленно двигался по каналу мимо спящего поселка Корал Гейбл. Ничто не нарушало тишину, кроме пыхтения мощных сдвоенных судовых дизелей «Манты III», да косяков прыгающей форели. Дома вдоль канала отливали пастельными тонами розового, голубого и зеленого цветов, а дорожки, ведущие к ним, были безукоризненно прибраны. У пристани стояли два корабля, пришвартовавшиеся рядом один к другого. Было очень рано и очень спокойно.

«Манта III» повернула в главный канал, оставив позади спокойную туманную гавань. Зашумели двигатели, переключенные Джеком Фишером на шесть узлов. Стоя на мостике, он резко повернул вправо, направив «Манту III» левее вешек канала. Оставалось пройти милю до дамбы и потом выйти в открытый океан.

Джек отхлебнул кофе и глубоко вздохнул. Для него это время суток было наилучшим. Показался край багрового солнца, было спокойно и тихо. Все радовало его в это утро, если не считать этих необычных и скрытных людей внизу. И старшим явно был невысокий молчаливый лысый парень.

Летящий пеликан пересек курс корабля в поисках еды и это напомнило Джеку о несъеденной булке с маслом… Да, предстояла хорошая неделя. Эти люди хорошо платили за аренду «Манты III».

Он оглянулся на корму и стал разглядывать их снаряжение. Насчитал десять баллонов для подводного плавания. Там также было много ластов, грузил, шлемов, вешек. Большой всасывающий насос и шланг лежали отдельно слева. Вакуумный очиститель образцов. Другие ящики не были распакованы, и можно было лишь предполагать, что в них находится.

Это была не первая подводная экспедиция, которую он проводил. Всегда находились охотники за сокровищами, хотя нередко у них не было своих кораблей. Эти люди никогда не говорили, что они ищут сокровища, и вообще предпочитали умалчивать о целях рейса.

Он взглянул на карту и предоставленные пояснения. Они охватывали район, в котором он часто рыбачил. Как раз на юго-восточном краю рифа. В сезон здесь хорошо было удить на блесну барракуд.

Раздался шум, и он, обернувшись, увидел одного из трех ныряльщиков, двигающего ящик к середине палубы. Джек наблюдал, как тот открыл ящик и достал оттуда предмет, оказавшийся маленьким передатчиком. Там были два мотка серебристой проволоки, которые ныряльщик выложил на палубу. Потом он повернулся и стал подниматься на мостик.

Джек не спускал глаз с вешек канала и подсчитал, что осталось минут пять до выхода в открытое море. Молодой человек (имя его было Хал или Ханк) поднялся на мостик и улыбнулся.

— Как дела, капитан?

— Хорошо… До океана несколько минут… Тогда у нас будет время. Мне кажется, погода нас сегодня порадует.

Молодой человек посмотрел на всходящее солнце и улыбнулся.

— Можно ли мне использовать реи? Я хочу вот так натянуть антенну. — Он пальцами изобразил треугольник, указав, что использует концы рей как основу, а вершину закрепит на корме. Джек не находил причин для отказа, но ему было любопытно узнать, для чего им понадобился передатчик.

— Какая это разновидность радио? — спросил он.

— Ну, это по сути не радио… просто что-то вроде указателя направления при подводных работах. В общем-то это новый вид снаряжения, который мы спроектировали и собирались испробовать сегодня. — Молодой человек казался смущенным, но Джек не обратил на это внимания.

— Ты Хал? — спросил Джек.

Человек, начавший спускаться с мостика, взглянул на него:

— Нет, я Гарри. Хал — парень со светлыми волосами, — и он исчез из виду.

Джек услышал скрип блока, закрепленного на конце реи. Но его внимание быстро переключилось на звук мотора, зазвучавшего недалеко от «Манты III».

Лоснящийся нос Гаттерраса[12] вынырнул из канала, ведущего к новому причалу, принадлежащему общине. Ну и великолепное же это было место!.. Да и комплекс построен в рекордно короткое время. Предмет всеобщего обсуждения. А какое название… Антарес. Местной газете понадобилось две недели, чтобы установить владельцев и сообщить, что «Антарес» — яркая звезда в зодиакальном созвездии Скорпион. Почему, во имя Всевышнего, они назвали так это место — было тайной для всех.

Гаттеррас находился примерно в пятидесяти ярдах от «Манты III». Пока корабль поворачивался, Джек смог прочитать его название — «Терра Тайм». Фишер отметил, что реи на корабле были разведены, а тонкие серебристые провода были закреплены на их окончаниях и соединены на носу. Молодой блондин прикреплял проводник к передатчику — копии того, что был на палубе «Манты III». Они проплывали вдоль дамбы и сверкающий Гаттеррас возглавлял движение. Он направлялся прямо на восток, к восходящему солнцу. Джек усилил работу двигателей и повернул корабль к юго-востоку, к рифу. Сзади стали появляться друге суда из главного канала, и он должен был внимательно следить за курсом. Джеку Фишеру надо было спуститься в радиорубку, чтобы узнать прогноз погоды. Кроме того, его пассажиры просили проверить, много ли кораблей будет сегодня в их районе.

Джек быстро осмотрелся по сторонам, потом переключил автоматическое управление на более медленный ход. В ближайшие дни он должен установить громкоговоритель и микрофонный контакт на капитанском мостике, решил Джек, и стал спускаться в радиорубку.

Гарри заканчивал прикреплять антенное устройство и открывал другой ящик, когда Джек, преодолев последний пролет лестницы, оказался на главной палубе. В ящике был газовый баллон и что-то, похожее на блестящую металлизированную материю. Джек понял, что это будет необычная охота за сокровищами.

Человек, который появился с нижней палубы, кивнул Джеку. Он был невысок, может быть, пять футов и два дюйма, но очень хорошо сложен. На вид ему можно было дать немного за сорок. На нем были только бледно-зеленые плавки. Джек ответил кивком и вошел в радиорубку, а человек прошел мимо него и опустился на колени около Гарри.

«Что-то странное с этим парнем», — подумал Джек. — Кажется, будто он пышет жаром, а он даже не вспотел. «А ведь у этого человека вообще нет волос. Да, ни волоска. Наверное, последствия тяжелой формы скарлатины… да, очень жаль».

Джек повернул рычажок включения аппаратуры, и радиопередатчик стал потрескивать, пока он вращал ручку регулировки. Настроившись на волну 27,55, Фишер включил микрофон. «Говорит KAAL-9911… Манта III. Фил, ты слушаешь? Перехожу на прием».

Ему тут же ответил голос: «Эй, Джек, как ты поживаешь? Да, мы в открытом море — милях в пяти… Я попробую сделать несколько рейсов в Гольфстрим. Подхватил вчера парочку. А ты чем будешь заниматься? Перехожу на прием».

Джек опять включился: «У меня на борту партия на предстоящую неделю. Поныряем у южного рифа. Кто-нибудь говорил, что направляется туда? Перехожу на прием».

«Нет, никто. Там было очень спокойно последние две недели. Далее никакой заблудившейся лодчонки. Странно, потому что там было всегда оживленно, а сейчас… никого. Сообщи мне, если ты что-либо там увидишь… Я свяжусь с тобой около полудня… Перехожу на прием».

— Понял тебя, Фил, какого черта! — Джем замер, пораженный, так как огромная тень почти закрыла все поле зрения. Он увидел взблеск серебра и потом лишь понял, что Гарри и Лысый запустили гигантский серебристый воздушный шар.

—: Извини, Фил, я должен идти… Ничего особенного, просто надо поговорить с этими парнями о правилах и инструкциях… Ладно, буду ждать твой вызов около полудня. Конец связи.

Он повесил микрофон на крючок и поднялся на капитанский мостик, где перевел регулятор хода на другой уровень управления. Джек обернулся и увидел лысого человека, который стоял за его спиной. На какие-то секунды Фишер растерялся, а затем понял, что он смотрит в глаза, холоднее которых ему не случалось видеть. Глаза были как голубые льдинки (разве раньше они не были карими?), и человек глядел не мигая.

— Парни, что это вы сделали с этим воздушным шаром. Насколько мне известно, мы не имеем права делать этого без специального разрешения.

Выражение лица Лысого не изменилось.

— Мы имеем право, — сказал он, потом спросил: — Через сколько времени мы доберемся до рифа?

— Примерно через час, если море будет таким же… Подождите минуточку… Что вы имели в виду, говоря: «мы имеем право»? Я имею в виду… я считаю… должен знать, есть ли у вас еще сюрпризы.

Снизу донесся голос, затем появился человек, который ранее сделал пометы на карте. Его звали Брайт — Амос Брайт. Ранним утром он был одет в джинсы, тапочки и свитер. Теперь же на нем — металлический скафандр. Он был цвета меди, с плеч и колен его свисали провода. Мистер Брайт все еще продолжал извиняться:

— …Очень сожалею, капитан. Я вам должен сказать… это моя вина. Это высотный зонд для испытания нового снаряжения… вот тех предметов на палубе. Мы собираемся принять подводный сигнал с его помощью и произвести некоторые расчеты. Сюрпризов больше не будет. Я искренне извиняюсь. — Он встал между Лысым и капитаном. Гарри последовал за Амосом и положил руку на плечо Лысого. Лоснящийся низенький человек повернулся, и они оба (Гарри и Лысый) пошли на корму корабля.

Тишина была прервана сигналом с приближающегося зафрахтованного корабля. Джек понял, что надо освободить дорогу…

— Хорошо… хорошо… Я был просто поражен… Не собирался кричать. Пожалуйста, скажите ему, что я сожалею о происшедшем.

Брайт ответил:

— Ничего не случилось, — затем он повернулся, и направился к тем двоим на корме.

Джеку очень хотелось расспросить его об антенном устройстве, но Амос уже ушел.

«Не мое дело, — подумал он, — к тому же они хорошо платят». Фишер толкнул рычаг. Вновь откликнулись дизеля, и скоро скорость корабля достигла двадцати пяти узлов. Очертания Майами-Бич виднелись за кормой, но на побережье доминировал новый комплекс «Антарес».

Уже минут тридцать прошло с тех пор, как он вернулся на мостик. Минут через пятнадцать они достигнут рифа. Какое-то время поблизости не было кораблей. Его пассажиры, кажется, понимали, что корабль приближается к цели, так как все они собрались на палубе. Только Лысого не было.

Всего на палубе было шесть человек. Мистер Брайт, Гарри, блондин Хал, двое одетых в медные скафандры и еще один низкорослый безволосый человек, который мог бы быть братом Лысого. Отличался он лишь тем, что был черный как смоль. Он выглядел так, как будто его покрыли блестящей черной эмалевой краской. Он стоял в стороне от других и смотрел на небо. Посмотрев туда же, Джек увидел большой серебристый воздушный шар, реющий над кораблем. Он не мог определить высоты, на которой находился шар, так как не имел представления о его истинных размерах. Сейчас казалось, что воздушный шар находился примерно в пятистах ярдах от корабля и чуть ближе м порту. В какой-то момент Джеку почудилось, что он видит два шара. Он протер глаза и опять посмотрел наверх, но шар был один.

Звуковые импульсы гидролокатора океанского дна становились чаще, и он понимал, что корабль приближается к рифу. Он уменьшил нагрузку на двигатели и сверился с пометами на карте. Джек подсчитал, что они примерно в полумиле на запад от заданного места и чуть севернее. Он повернул штурвал и стал всматриваться вдаль в поисках метки рифового буйка номер сорок три, зеленого цвета. Он повернул штурвал так, чтобы оказаться южнее буйка. Это обеспечило выход корабля точно на заданное место.

Когда Джек потянулся к холодильнику на мостике, он увидел белого лысого человека, выходящего на палубу. Он нес чёрный стержень. К стержню были прикреплены два провода. Один провод тянулся к серебристому диску, закрепленному прямо на середине его лысой головы. Другой провод с диском на конце он держал в руке.

Глядя вниз, Джек достал банку холодного пива и закрыл холодильник. Он вскрыл банку и опять стал смотреть. Второй провод теперь был прикреплен к голове черного человека. Оба они опустились на колени на корме корабля и положили руки на провода антенны, тянущиеся с рей. Мистер Брайт опускал черный стержень в воду. По мере опускания стержня в зеленоватую воду над внешним рифом, мистер Брайт отходил назад, под мостик. Все остальные следовали за ним, кроме Хала, опустившегося на колени и манипулировавшего несколькими переключателями на снаряжении.

Слабый гудящий звук коснулся ушей Джека в тот момент когда антенные провода стали раскаляться. Было яркое, солнечное утро, но свет от проводов был ослепительнее сверкания солнечных лучей. Казалось, что действует гигантский треугольный сварочный аппарат. Внезапно яркое красное сияние возникло под водой за правым бортом. Джек понял, что в том месте находился черный стержень. Сияние раскололо поверхность воды, и алый луч света ударил прямо вверх к серебристому воздушному шару, который реял прямо над кораблем. Гудение нарастало.

Джек не видел, что Гарри поднялся на мостик, но, почувствовав его присутствие, повернулся к нему.

— Что за чертовщина тут происходит?

Гарри приложил палец к губам, принуждая Джека замолчать, и прошептал:

— Просто смотрите… Мы объясним позже.

Снизу раздался крик, и мистер Брайт и двое одетых в медные скафандры стали показывать за правый борт дальше алого луча. Там входил в воду синий луч. Джек посмотрел вверх, чтобы увидеть источник синего луча, — он исходил от второго воздушного шара. Значит, их все-таки было два. Мистер Брайт закричал ему:

— Капитан… Вот туда! Это то место, где мы должны стать на якорь. Прямо на той точке. Скорее. Пожалуйста. — Мистер Брайт повернулся и помахал Халу, моментально выключившему передающее устройство. Один из «медных» людей вытянул из воды черный стержень, а лысые двойники отпустили антенну. Лучи исчезли, но Джек уже заметил место, засекая его по буйку и краю рифа.

Джек посмотрел на Гарри.

— Ну, что же это все-таки за дьявольщина?

Гарри, который, несомненно был возбужден, уверил Джека, что мистер Брайт сможет объяснить все происходящее гораздо лучше, чем он сам это сделал бы. А пока было крайне важно выйти на нужную точку, и поскорее. Затем он сбежал вниз по лестнице на палубу.

Джек запустил двигатели и направил «Манту III» к указанному месту. Он отпил глоток пива, но у пива был металлический привкус, и он поставил банку на стекло компаса. Фишер посмотрел вокруг, а потом на компас: он дико вращался и дергался так, что стрелка его ударялась о поверхностное стекло. Она издавала щелкающие звуки при ударах о стекло. Чем ближе подходили они к цели, тем быстрее вращалась игла компаса, а когда они вышли на точку, стекло вылетело из компаса, разлив его пиво. Игла компаса вылетела и просвистела в нескольких дюймах от его лица, уносясь вверх. К счастью он при этом отскочил назад.

«Что же это за чертовщина?» О— подумал он. Затем, кипя от негодования, остановил двигатели и бросился вниз по лестнице, на палубу. Но палубы не было, а лишь яркая вспышка, а затем сине-черное ничто, в котором, казалось, растворяется его тело.

Глава вторая

Если смерть имеет запах, то это было первым ощущением Джека, когда он пришел в себя. Другое ощущение было тем, что его ноги находятся на вибраторе, вот уже лет двадцать. Когда он открыл глаза, добродушное лицо мистера Брайта оказалось в фокусе, Гарри тоже был рядом и J снимал с шеи Джека белую липучую массу.

Первым заговорил мистер Брайт:

— Капитан, пожалуйста… Я прошу вас сосредоточиться и постараться не сердиться. Если сможете, расслабьтесь и, пожалуйста, выслушайте меня. Я расскажу вам историю, которая, может быть, покажется неправдоподобной, и которой вы не поверите. Но, со временем вы убедитесь в ее истинности. Разрешите мне также сказать вам, что вы нужны нам и мы надеемся, вы все поймете и будете продолжать помогать нам. Раньше мы считали, что справимся с возложенным заданием сами, без… как бы это сказать… без чьей-либо помощи… но теперь мы знаем, что это невозможно…

Джек откинулся на койку, чувствуя, как голос мистера Брайта его успокаивает. Гарри отложил белую липучку и подбадривающе улыбнулся. Запах «смерти» показался почти приятным, и тело его перестало вибрировать. Постепенно он стал воспринимать происходящее на палубе, а затем переключил свое внимание на мистера Брайта..

— Что со мной случилось? Я что, упал?.. И что за чертовщиной вы, ребята, занимаетесь там? — он вспомнил о компасной игле и почувствовал испуг. — Что вы собираетесь сделать со мной, с моим кораблем?

Мистер Брайт заговорил спокойно и негромко:

— Джек, — можно мне называть вас Джеком? — а вы точно знаете, где вы находитесь? Я хочу сказать, знаете ли вы, как называется это место… Я имею в виду вот этот риф?

— Да, — ответил Джек, — он называется «Камни». Я постоянно ловлю здесь рыбу.

— Хорошо, — сказал Брайт. — А знаете ли вы, почему он называется «Камни»?

— Да… Из-за этих плит там, под водой. Некоторые люди считают их следами исчезнувшего города или континента…

Брайт улыбнулся и продолжил:

— Прекрасно. Теперь разрешите мне вам рассказать, что это за место… что это за плиты на самом деле… кто мы… и… — он вздохнул —…почему мы здесь.

Брайт говорил почти целый час. Джек перебивал его три раза — один раз, чтобы попросить пива, так как от страха во рту совершенно пересохло, другой — чтобы сыграть роль разведчика, и третий — чтобы попросить черного лысого человека убраться вон.

В общем-то, история была загадочной. Трудно было в нее поверить. Он понимал слова, но не воспринимал концепцию. К этому он просто не был готов. Он теперь был на палубе, и в соответствии с его обещанием стал членом их команды. Здесь же были: Гарри, мистер Брайт и Хал. Сверкающий черный — его звали Билл — находился на небольшом резиновом плоту ярдах в десяти за кормой. Белый лысый человек и двое других в медных скафандрах работали под водой на рифе. Амос Брайт уже успел переодеть медный скафандр и был опять одет.

Воздушные шары все еще находились над головой, но теперь Джек знал, что только один из них — воздушный шар, а другой — космический корабль. Что это они ему говорили? Да, это на самом деле вспомогательный, а не космический корабль. Их базой был космический корабль с Антареса, опустившийся но обратную сторону Луны. Этот же шарообразный корабль был способен саморасширяться, а после использования — самоуничтожаться.

Сейчас на палубе царило возбуждение, так как Билл кричал пронзительным голосом: «Приближается, приближается!..»

В море, левее плота, вся поверхность заполнилась пузырьками воздуха, и из воды появились двое водолазов в медных скафандрах. За ними появилась металлическая коробка… нет… это больше было похоже на огромный белый цилиндр дезодоранта. Он был покрыт липкой белой массой. Его появление заполнило воздух тем же запахом, который теперь уже был знаком Джеку.

«Медные» водолазы подвели предмет к «Манте III». Пришлось приложить большие усилия, чтобы поднять его из воды на борт. Пятью минутами позже на палубе появился второй такой же предмет. Через два часа их было уже шесть и «Манта III» стала походить на торпедный катер времен второй мировой войны с торпедными аппаратами на носу и на корме. Лишь после подъема на борт седьмого предмета лысый белый человек вынырнул на поверхность. Джек забыл о нем, но в тот момент его не удивило, что этот человек мог находиться под водой так долго. Не показалось странным даже то, что на нем не было акваланга или дыхательного аппарата.

Мистер Брайт перекинулся несколькими словами с лысым белым, потом повернулся к Джеку.

— Это последний член нашей группы, Джек. Я хотел бы вас познакомить. — Он сделал жест в сторону подходящей белой фигуры, двигающейся теперь в сторону Джека. Глаза его уже не были льдистыми и угрожающими. Они были карие, дружелюбные. — Это Джеймс… э-э… Джим, да, Джим будет лучше.

Джек протянул руку, и Джим сделал то же. Вибрация охватила Джека, как выстрел, и он отдернул руку.

— Извините, — сказал Джим. — Я должен лучше следить за этим.

Джек сказал, что все в порядке. Мистер Брайт заметил, что уже поздно и им пора возвращаться к причалу, который станет частью совладения комплекса «Антарес».

Пока остальные члены группы упаковывали свои ящики и снимали скафандры, Джек вскарабкался на подвесной мостик. Хал был на носу и поднимал якорь. Он сделал знак капитану, что все в порядке, и Джек пустил двигатели и взглянул на компас. Тот был отремонтирован и действовал отлично. Фишер развернул корабль носом к Майами и достал новую банку пива. Он решил остаться один но мостике. Слишком о многом надо было подумать и всегда один час, чтобы принять решение — решение, которое могло повлиять на весь мир… его мир и его род — на тех, кого они называли «обитатели». Он определенно относился к «обитателям»

Глава третья

«Атлантида» — было неверным названием. Пришельцы называли остров «Антарес Куад Три». Он на протяжении более пятисот земных лет был процветающим поселением антаресцев. Это был огромный остров, простиравшийся от Азорских до Багамских островов, Его северные берега почти достигали Гренландии, а южная оконечность острова находилась в каких-то двух сотнях миль от того, что теперь известно под названием «Бразилия».

Антарес Куад Три был торговым поселением, а в последние свои годы и военной базой и местом подписания мирного договора «Куад Три», прекратившего звездные войны во всем этом секторе нашей Галактики. Это произошло за семьдесят земных лет до уничтожения поселения. Антарес Куад Три был стерт с лица Земли пять тысяч земных лет назад, когда часть планеты Сатурн, сойдя со своей орбиты, прошла близко от Земли. Жители Антареса были заблаговременно предупреждены о неминуемой катастрофе и поэтому смогли своевременно эвакуировать свою колонию. Но в то время они решили оставить часть своей армии на месте…

Мысли Джека мчались, как говорят, со скоростью света. Идея была потрясающей, но он понимал, что — необходимо разобраться во всем. Он заставил себя сосредоточится и заново продумать всю историю от начала до конца по порядку, как рассказал се ему мистер Амос Брайт, командир антаресского отряда.

Он начал с Камней.

— Да, — произнес Джек и продолжил: — Я знаю это место. Мы зовем его «Камни» из-за плит, лежащих вокруг рифа, под водой.

Тогда Брайт сказал:

— Я хочу, чтобы вы представили себе огромный остров, занимающий большую часть того, что вы теперь называете Атлантическим океаном. Когда-то здесь действительно был большой остров. Который вы называете Атлантидой. Но его название было Антарес Куад Три. Это было наше поселение, здесь, на этой планете, в этом месте. Нас там были многие тысячи, потому что мы заселяли этот сектор, третий сектор той галактики, в которой расположены наши планеты. Вы называете его «Млечный Путь».

Сначала мы старались избегать контактов с здешними «обитателями» здесь, потому что они были весьма отсталыми, и мы не хотели вмешиваться в их жизнь. К тому же наши руки были связаны некоторыми весьма агрессивными и высокоразвитыми существами, жившими на планете около Красной звезды, которая у вас носит название «Ригель». Во всяком случае, нам, в конце концов, навязали небольшую космическую войну. Она продолжалась шестьдесят один земной год и окончилась присоединением Ригеля к нашим владениям по мирному договору, который действует и ныне.

После заключения договора это поселение превратилось о процветающий центр межпланетной торговли и управления. (Я бы хотел, чтобы оно существовало здесь сегодня, и вы могли бы его увидеть.) Здесь собирались народы со всей нашей галактики… Разные языки… разные обычаи… разные уровни и пути развития. Как много всего происходило всюду, куда ни посмотри. Однажды состоялась межправительственная встреча, продолжавшаяся три земных года, и здесь находились послы высокоразвитых стран и представители.

Тут взгляд Брайта стал отсутствующим, он как бы вглядывался вдаль. Джек попросил пить и Гарри ему принес его. Командир группы продолжил свое повествование.

— Я говорю об тех временах, потому что я бывал здесь. Поверьте мне, в нашем мире есть смерть, но она наступает по нашему выбору.

Интерес к этому месту стал убывать, когда мы начали исследования за пределами нашей галактики. Были изобретены космические корабли, давшие нам возможность входить в черные дыры в пространстве и исследовать другие галактики. Первая галактика, которую мы исследовали, была в туманности Андромеды. Ах… вот это было время. Мы были как дети, вновь получившие новую игрушку. Наши руководители сочли нужным оставить здесь небольшую армию на тот случай, если наши новообретенные союзники нарушили договора. Потому-то мы здесь сейчас.

Джек опять перебил и спросил об армии. (Он был в американской армии во Вьетнаме артиллерийским корректировщиком огня десять лет назад.) Так или иначе он почувствовал опасность в неприятельском расположении и хотел узнать об их силах.

— Армия — это армия, — сказал Брайт. — В нашей был девятьсот сорок один человек, и были они из числа лучших боевых солдат, какие у нас были. Они сражались подразделениями по десять человек, каждое состояло из командира и девяти специалистов. Всего было девяносто таких подразделений. Во главе каждых десяти командир группы — (Брайт и сам был когда-то командиром группы, а по сути, носил это звание и теперь.) — Есть еще тридцать человек транспортников, также разделенных на подразделения по десять человек с командирами. У них был свой групповой командир. Естественно, они отвечали за транспортировку и материально-техническое обеспечение сражающихся подразделений. Наконец, были те, кого вы называли бы командующими. Безволосые, находящиеся с нами… светлый и темный… они командующие. Они особые существа, и мы должны относиться к ним с большим почтением.

Билл молча улыбнулся, взялся за кожу под подбородком и снял свое сияющее черное лицо. За ним оказалось еще одно, на котором были глаза, длинные, заворачивающиеся вокруг головы с обеих сторон. Сквозь эти глаза Джек видел свечение, но больше ничего. Не было носа… не было рта… ни ушей… ни волос. Тут Джек услышал слова, звучащие у него прямо в мозгу. Это был голос Билла, который сказал ему, что телепатирует Джеку и может читать его мысли, управлять его телом, если только захочет. И делает это со всеми существами, основой строения которых углерод. Поэтому он командующий. Потом Билл снова надел свое лицо и вышел из помещения. С этого момента Джеку не захотелось узнавать новые факты. Он поверил.

Брайт продолжил рассказывать историю Антарес Куад Три.

— Около пяти тысяч земных лет назад они узнали о той небесной катастрофе, которая должна была затронуть их поселение. Комета прошла вблизи планеты Сатурн, вырвав из нее довольно крупный кусок вещества; она воздействовала на орбиту планеты и стала причиной того, что немало ее осколков раскидало в космическое пространство. Так появились кольца Сатурна. Большой обломок планеты сошел с ее орбиты и, увлекаемый кометой, вращался вместе с ней на протяжении сотен лет. Затем, он оторвался от кометы и по чистой случайности… несчастной случайности… направился в сторону Земли. Жители поселения были осведомлены о предстоящем столкновении за шестьдесят три года, поэтому, что касается угрозы жизни, — несчастье не грозило. Было даже принято решение изменить орбиту Земли, насколько возможно, чтобы не произошло прямого столкновения, а лишь — удар по касательной в наихудшем случае. Для осуществления этого плана в заранее рассчитанной точке Земли был установлен и запущен реактивный двигатель гигантских размеров..

Конечно, обитателей этого района всех эвакуировали, но им трудно было разобраться в происходящем. Расчетный эффект коррекции орбиты был достигнут, и с планету удалось спасти. Расчеты показали, что обломок вещества пролетит прямо над нашим поселением и разрушит его. Поэтому мы эвакуировались. Было решено, в порядке предосторожности оставить армию. Солдат ввели в особую форму существования, которую Вы бы определили, как замедленное оживление, и замуровали глубоко в скалу острова. Их оставили на Земле. Катастрофа произошла в поселении, да и весь остров был уничтожен. Впоследствии, этот обломок Сатурна стал планетой, которую Вы называете Венерой.

Мы пролетали здесь много раз после этой катастрофы, и вы, люди, неоднократно, видели нас. Вы достигли колоссальных успехов в своем развитии и, наверное, можете понять гораздо больше о нашей вселенной. Это мы увидим. А сейчас нам очень понадобилась наша армия, поэтому, попросту говоря, мы вернулись, чтобы забрать своих солдат. Они запечатаны в контейнерах… как коконы… под плитами, которые вы называете «Камнями». Мы должны извлечь их оттуда и нуждаемся в вашей помощи, а достав своих солдат, уйдем не причинив вам вреда. Коконы должны быть открыты, и солдаты перепрограммированы на нашей базе в Майами. Вы нам поможете?

Эти слова звучали в его ушах. Почему, во имя чего нужен был этим, далеко ушедшим вперед в своем развитии, космическим путешественникам именно он — Джек Фишер — и его корабль для подъема девятисот сорока одного кокона из-под морского дна? Почему бы им просто не купить или не построить корабль и извлечь армию и почему он, вообще, верит всей этой фантастической абракадабре?

Он ответил:

— Да. Что вы хотите, чтобы я делал?

Брайт сказал:

— Просто помогайте нам… делайте то, о чем мы вас попросим и оставайтесь с нами, пока мы не закончим работу.

— Как долго? — спросил Джек.

— Три месяца. Понадобится три месяца, чтобы их всех поднять и привести в порядок, — ответил Брайт. — Мы Вам хорошо заплатим и сделаем очень значительным человеком на этой планете.

И вот Джек стоял на мостике и опять направлял корабль к солнцу, которое теперь заходило на западе. Он все еще был в шоке и не мог решить, что делать. Эти командующие перепугали его. Они, наверное, могли своей волей принудить его умереть или, в самом крайнем случае, опустошить его мозг. Правда ему до смерти хотелось заглянуть в один из этих коконов, но ни мысль о возможности прожить пять тысяч лет не подействовали на него, так же как ни обещание денег, ни его блестящая карьера.

Контуры Майами виднелись на горизонте, подсвеченные заходящим солнцем. Он развернул нос корабля в сторону канала вне Корал Гейбл. Левее он увидел Гаттеррас, направляющийся домой. Он забыл об этом корабле. Как он называется?.. «Терра Тайм»? Потом он вспомнил, что попросил Фил? связаться с ним в полдень. Радио было выключено, и Фил должен был бы поднять по тревоге береговую охрану… Но береговая охрана не появилась. Еще загадки. Он хотел, чтобы микрофон был у него на мостике, наверху. Еще раз он мысленно вернулся к истории, рассказанной Брайтом. Зацепкой в ней стали слова об их базе. Это было что-то, такое что он должен был увидеть.

Глава четвертая

Бернард Льюис был когда-то известен под именем Берни Лефкович. Его жена, Роза, была всегда Розой, и лишь на их свадьбе раввин называл ее Рифкой. Их красный «бьюик» был подарком их сына Крейга, что привело их к большой финансовой трате, потому что Берни все еще числился представителем фирмы «Бернал Вуленс» во Флориде, и, получалось, что это, в общем-то, вовсе и не подарок. Берни это понимал… Роза же, считала, что это — великое деяние.

Когда Берни еще активно сотрудничал с Нью-йоркской компанией, мало кто дважды спрашивал его об его об Але в «Бернал Вуленс». Когда его спрашивали впервые, он отвечал:

— Я не говорю больше про Ала, — и все знали, что так оно и есть.

В это утро Берни и Роза ехали в своем новом красном «бьюике» посмотреть на совместный комплекс «Антарес». Они подыскивали большее помещение… Берни хотел переехать, потому что за последние восемь месяцев более полутора десятка человек скончались в совместном комплексе, Сансет-Виледж. Чем дольше он жил там, тем большим становилось его ощущение, что комплекс следовало переименовать в «Конец Пути». Он был подавлен, Роза пыталась успокоить его:

— Дорогой, старые люди умирают, а в Майами полно старых людей.

Берни ответил тоном, похожим на его ответы по поводу Ала:

— Я не желаю говорить о старых. — И они продолжили путь к комплексу.

Свернув в проезд, ведущий к «Антаресу», «бьюик» двигался по грунтовой дороге, по краям которой находились пальмы, еще не посаженные в землю. Корни их были завернуты в мешковину, и деревья умирали.

Берни пыхтел сигарой и постукивал своим кольцом с розовым бриллиантом по красному рулю. Показав Розе на деревья, он сказал:

— По крайней мере, здесь хотя бы умирают только деревья…

— Я не желаю говорить об этом, — ответила она.

Хмыкнув он свернул, и попал в рытвину. «Ясно!». Он улыбнулся.

Но Роза в это утро была молчалива. Переехать на новое место означало для нее расставание с партнерами по бриджу. Это было невообразимо, но в глубине души она знала, что это произойдет. «Это судьба» — думала она и стала напевать, не открывая рта «Иностранец в раю», в то время, как машина подъезжала к недостроенному входу антаресского здания «А».

Тони Стренджер сидел за письменным столом и недоверчиво смотрел на чету, сидящую напротив. Они были на грани того, чтобы уничтожить друг друга. Он убедился полчаса назад, что вмешиваться в спор этих людей, значит рисковать жизнью. В данный момент они обсуждали свадьбу племянницы — дочери его брата, вышедшей замуж шесть лет назад. Бесс напоминала ему, что им подали цыплят без гарнира и те были «дешевые, плохие и черт знает на что похожий, и что она никогда не согласилась бы видеть в них гостей дома, после того, как они подарили их сыну, Гарольду, с такой дешевый, прямо «черт-знает-что», а не подарок на его свадьбу пять лет назад, и это после того, как они сделали такой дорогой подарок этой их дешевой «черт-знает какой» дочке и бездельнику, за которого она выходила замуж, поэтому она не хочет большую квартиру, потому что им не нужна дополнительная гостиная… и это ее последнее слово.

— Итак, Артур, что ты выберешь? — говорила она указывая на планы квартир, разложенные на письменном столе, — эту квартиру с одной гостиной за пятьдесят тысяч? Или ту, с двумя гостиными, за пятьдесят семь тысяч, в которой я никогда не стану жить?

Артур Перлман приступил к изучению планов. Он улыбнулся Тони и склонился над чертежами квартир. Затем, он повернулся к жене так, чтобы Тони не увидел, как он молча, одними губами произнес: «Бесс, я убью тебя». Выпрямившись, он обратился к Тони.

— А в квартире с одной гостиной есть патио[13] на углу?

Тони сверился с имеющимся у него списком и нашел в нем угловую квартиру на пятом этаже строения «А».

— Да, мистер Перлман, одна еще осталась.

— Конечно, у них всегда есть только одна, оставшаяся. — Он посмотрел на Бесс и сказал ей:

— О’кей, любовь моей жизни, получай ее. Ты расплатишься за нее вместе со страховкой, так как в этом месте я буду мертв через два месяца.

Артур Перлман произносил эти слова, как раз когда Берни и Роза вошли в аукционный зал. Берни, как вкопанный, остановился. Роза улыбнулась и сказала:

— Видишь, люди в Майами умирают повсюду. Переезжая, от этого не уйдешь, разве что уехать на Аляску. Но и там люди умирают, но только от холода.

Берни подошел к стенке и стал изучать план квартиры. Тони сказал:

— Люди, я вернусь через несколько минут. На этом столе есть еще планы и брошюрки, а, если кто пожелает, есть и кофе.

Потом Тони вернулся к Перлманам и подал им бланки заявлений, на оплату и на страхование.

— Вы можете заполнить это и принести их либо прислать почтой. Обработка их займет около двух недель. Мы должны будем получить задаток, когда Вы принесете документы. Здесь все указано на английском. — Он хихикнул и добавил: — В наши дни это правило… все на английском, так что вы во всем разберетесь. Я уверен, что вы будете очень счастливы здесь… как только мы завершим строительство. Впрочем, строение «А» готово для немедленного заселения, и, как я вам уже говорил, оно почти заполнено. Вам повезло, что вы успели обратиться к нам. — Голос его звучал громче, чем раньше, и мистер Берни, наливая кофе в пластмассовую чашку, ничего не пропустил. Он не заметил, что кофеварка еще не заполнила стеклянный кофейник, который он сейчас держал в руке, и что кипящий кофе лился вниз, расплескиваясь по электроплитке и по брошюрам.

Роза крикнула:

— Берни, поставь кофейник!

Он проворчал что-то про глупые машины и поставил кофейник на плиту так резко, что натекшая там лужа плеснула на его устричного цвета брюки и белые плетеные туфли.

Тони не пошевельнулся, чтобы помочь и его позабавило все происшедшее. У него были свои порядки: отговаривать всех, кого удастся, от покупки квартир. Он был одним из наихудших торговцев в Майами, так что это дело отлично ему подходило. Но, несмотря на все усилия, ему пришлось принять двадцать семь семей, которых не удалось отговорить. Этим людям, считавшим себя особенными или думавшим, что им подвернулась удачная сделка, предстояло жить в самом центре поля боя. Стараясь слишком прямолинейно разочаровать их, он допустил ошибку. Пришедшие в контору люди восприняли это как нежелание иметь с ними дело, или что строители ошиблись и продешевили, или что вскоре что-то должно произойти, что поднимет стоимость квартир, и владелец комплекса старается придержать квартиры до поры до времени.

Глава пятая

«Терра Тайм» уже стояла у причала, когда Джек направлял «Манту III» к комплексу «Антарес». Он мог различить трех людей на палубе в свете заката. Солнце садилось за два здания, которые образовывали комплекс. Причал был в тени.

Гарри находился с ним на мостике, но они не проронили ни слова. Он поднялся сюда, когда они вошли в канал и Джек знал, что он тут, чтобы следить за ним. Гарри жестом показал Джеку, причалить корабль к правому эллингу. Джек перевел рычаг в нейтральное положение, корабль приблизился к причалу эллинга, и перед самым соприкосновением Джек переключил двигатели на задний ход и остановил корабль.

Хал и мистер Брайт спрыгнули на причал и закрепили носовые и кормовые концы. Они даже нс забыли опустить кранцы за борт. Джеку засомневался, не был ли эллинг Специально построен для его корабля. Они, по-видимому, наблюдали за ним какое-то время и они явно знали, что он согласится с их предложением.

Командующие направили двух человек, которых он еще нс встречал, для выгрузки коконов на причал. Подошли помочь два человека с «Терра Тайм». Хал и Гарри направились по дорожке, ведущей от причалов к зданию «Б». Хал остановился в поле зрения с причала, а Гарри продолжал идти вперед к двери здания. Джек мог видеть все происходящее со своего наблюдательного пункта на мостике. Люди продолжали грузить коконы на плоскодонку, которую буксировал маленький трактор. Джек насчитал десять коконов, Он не услышал, как позвал его мистер Брайт, так как был поглощен происходящим. Во второй раз он не только услышал свое имя, но и почувствовал его, как будто кто-то ткнул его меж ребер.

«Эти парни могут грубо действовать», — подумал Джек и помахал рукой в знак согласия. Спускаясь на главную палубу, он быстро огляделся вокруг: Все было в порядке (нет остатков еды, которые надо убирать, так как эти люди не ели, нет и грязи или мусора, поскольку никто не занимался рыбной ловлей.)

Мистер Брайт ожидал его на причале и протянул ему руку.

— Добро пожаловать на Антарес… наш дом вдали от дома. На ближайшие несколько месяцев он, надеюсь, будет и вашим домом?

Джек просто улыбнулся, пожал руку мистера Брайта и ответил:

— Как скажете, босс.

— Хорошо, — сказал мистер Брайт, — Давайте, я вам покажу нашу лабораторию и оборудование, а также то, что находится в коконе. Пройдите в эту сторону.

Они оба направились к зданию «Б», за ними тронулись в путь и трактор и коконы.

Глава шестая

Понадобилось две недели, чтобы заполнить бассейн для плавания. Бен Грин взял на себя завершение этой задачи. Каждый день он встречался с управляющим и заведующим эксплуатацией. Закончив утреннюю встречу Бен направлялся к бассейну, Настало время игры, и его три дружка, как всегда, ожидали его. Берни Льюис и Арт Перлман расставляли кресла. Джо Финли перетасовывал две колоды. Бланки для записи очков аккуратно лежали на столе около кресла Бена.

«Собрание скучающих», подумал Бен, подходя к своим дружкам. Жизнь для них стала скукой, и без взаимной поддержки они давно были бы обречены. Четверо здоровых, образованных и умных людей. Их общий стаж деловой деятельности превышал двести лет. Финалом этого стал уход от дел, и погружение в состояние скуки и медленной деградации.

Бен предался раздумьям о состоявшейся этим утром встрече с управляющим и заведующим эксплуатацией. Он крепко держал их в руках, совсем как когда-то в добрые старые времена, когда он был контролером счетов, отвечавшим за большие нефтяные расчеты. Он отлично выступал на встречах; не любил пресмыкающихся творческих людей и поэтому преследовал и терроризировал их. Надо только тщательно подготовиться и ждать, когда они сами попадут в западню. А тогда — атакуй:., атакуй… атакуй, и требуй, чего ты хочешь, пока они так напуганы, что согласятся со всем, лишь бы опять попасть в свои безопасные и уютные конторы. Бен был физически крепким человеком. Последнее в последнее время он очень располнел и почувствовал это под горячим солнцем Флориды. Он был более шести футов, трех дюймов ростом и весил двести тридцать фунтов. Его респектабельный вид был ему помощником и в делах, особенно, когда он стремительно врывался в художественный отдел и швырял свои выкладки на письменный стол вице-председателя отдела. Главный художественый руководитель был человеком низкого роста (около пяти футов и пять дюймов), и, даже когда он вскакивал, чтобы спорить с Беном, он вынужден был смотреть снизу вверх. Со стороны это выглядело забавной сценкой как бы между отцом и сыном, старательно отрежиссированной Беном, с плачевными последствиями для низенького помощника председателя отдела. Эти дни канули в вечность, и до встречи с управляющим и руководителем эксплуатацией ему не хватало развлечений такого рода. Теперь же опять все стало так как было в добрые старые времена, поэтому Бен планировал каждый свой шаг.

Когда Бен впервые попытался поговорить с управляющим, ему сказали, что надо записаться на прием, поскольку мистер Шилдс, ужасно занятой человек. Секретарь его была лаконична, Бен попросил записать его на прием, но девушка ответила, что книга записей на прием к мистеру Шилдсу в его кабинете, в он заперт. Бену было предложено позвонить или зайти позднее. Она порекомендовала предварительно позвонить. Бен так и поступил, но мистер Шилдс, как и следовало ожидать, опять отсутствовал. Игра продолжалась больше недели. Сперва Бен был раздражен. Со временем ощущение это стало привычным, и он вспомнил, что такое же чувство бывало у него и раньше, в конторе. Это обрадовало его и он успокоился. Он как бы возродился и снова обрел чувство собственного достоинства, чего уже много лет он не ощущал.

На следующий день он вошел в контору мистера Шилдса, и, естественно управляющего там не оказалось. И манеры секретарши тоже не изменились, Бен медленно подошел к ее письменному столу. В его походке появилось шарканье, а в руках немного дрожи. Он постарался выглядеть, как можно несчастнее. Это подействовало, и юная соплячка секретарша стала говорить с ним медленно и стремилась все растолковать ему как ребенку. Он продолжал слушать, пока она ему объяснила, что бассейн еще не достроен и они ожидают прибытия специальной краски для герметизации облицовки. Краску заказали предпринимателю из Огайо, но должно было пройти несколько недель, пока заказ будет исполнен. Ее последними словами были: «Вы понимаете меня, мистер Грин?»

Бен постарался выглядеть несколько сконфуженным и забитым, насколько это было возможно. Затем он улыбнулся и стал отходить от ее стола. Потом Бен немного постоял и снова подошел к ней. Девушка уже приступила к своей работе. Когда он приблизился к ней, она перестала печатать и готова была опять заговорить, но он опередил ее и обратился к ней хорошо поставленным голосом. (Это был тот самый голос, которым он однажды апеллировал к исполнительному вице-председателю, сказав ему, что он немедленно передаст трех крупнейших клиентов другому агентству, если тупица и сукин сын исполнительный директор не будет уволен.)

— Всего одно дело, юная леди! Ты передашь мистеру Шилдсу от меня, что, если его задницы не будет в конторе сегодня в два тридцать пополудни, чтобы обсудить кое-что, касающееся плавательного бассейна, я лично его разыщу и выбью из него его дерьмо. Доброго утра!

Мистер Шилдс приветствовал Бена у двери своего кабинета ровно в два тридцать. Он был невысок. Хотя он и носил титул управляющего, было с первого взгляда ясно, что он не тот человек, который в действительности решает что-то. Он лишь служил прикрытием для кого-то другого. Шилдс изложил Бену ту же историю о специальной краске, на что Бен ответил ему: «Ерундистика!» Когда управляющий попытался что-то ему пояснить, Бен перебил его вопросом, был ли он на строительстве бассейна. Тот ответил, что, конечно, был, и тогда Бен попросил его вспомнить, чем облицован бассейн. Шилдс вспомнить этого не смог, и Бен сказал ему, что бассейн облицован пластиком (а это — идиотское занятие уверять его, что они собираются красить пластиковый бассейн.)

— Так мне говорят, мистер Грин, — произнес управляющий.

— Кто говорит? — спросил Бен.

— Ну, начальник ремонтной бригады. Может быть вы хотите это услышать из его уст?

Бен улыбнулся и вежливо сказал:

— Да, обязательно давайте встретимся со специалистом.

Шилдс позвонил секретарше и попросил ее разыскать Валли Паркера и вызвать его по радио. Бен слышал, как девушка говорила минуту-полторы: «Валли… откликнитесь, Валли». Затем, секретарь вошла в кабинет мистера Шилдса и доложила, что она не смогла найти Валли.

Бен пробормотал достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми: «Она никого не смогла бы вызвать». Мистер Шилдс предложил Бену самим связаться и организовать встречу с Валли Паркером.

Уходя из конторы, Бен сказал мистеру Шилдсу, что ожидает известий в пределах суток. Он не попрощался на этот раз.

Прошло три дня, прежде, чем они встретились. В пятницу Бену сообщили, что Валли Паркер должен уехать в Форт Лаудердейл, поскольку там у оптового торговца, как они считали, имелась специальная краска. В субботу Валли работал только половину дня, и должен был проследить за проведением аварийных ремонтов, возникших в результате ночного шторма в пятницу. А в воскресенье у Валли был выходной.

В понедельник утром Бен приветствовал секретаршу, открывающую контору в девять утра. Она теперь была с ним очень вежлива и тут же сообщила ему, что мистера Шилдса нс будет до обеда. Бен ответил ей:

— Отлично. Я приеду к двум часам дня, и чтобы Валли Удивительнейший был здесь.

Он ушел, но, вместо того, чтобы отправиться домой, он пошел на квартиру к Джо Финли, вторая спальня которого была напротив входа в контору. Джо сварил кофе, так как его жена Алма ушла на квартиру Гринов(на утренний кофе) чтобы встретиться с Мэри Грин, Розой Льюис и Бесси Перлман. Бен и Джо непрерывно следили за входом в контору и были вознаграждены за их терпение появлением мистера Шилдса, крадущегося вдоль стены здания к своей конторе. Он остановился в дверях и помахал в сторону автостоянки. Открылось дверца голубого «шевроле», и очень толстый человек в комбинезоне поднялся с места водителя и направился к конторе управляющего.

— Валли Удивительнейший, ты попался! — пробормотал Бен и показал Джо, чтобы тот подошел к телефону.

Джо набрал номер конторы управляющего и представился секретарше мистером Бознером из канцелярии Генерального прокурора Флориды. Он попросил соединить его с мистером Шилдсом по официальному делу. Девушка предложила ему подождать, а потом он услышал голос мистера Шилдса. Джо кивнул Бену, и он выбежал из его квартиры.

— Мистер Шилдс, говорит мистер Бознер из канцелярии Генерального прокурора Флориды. Я Вам звоню по поводу жалобы, которую мы получили от некоего мистера Грина, пишущего, что услуги… минуточку, я вам прочитаю жалобу… что услуги, нижеперечисленные, соответственно оплаченные, не были исполнены без причин и оправданий en corporatum per legalum, это означает, что мистер Грин обвиняет вас… минуточку… ага, вот… в неисполнении контракта по постройке плавательного бассейна, как это предусмотрено контрактом. Конечно, мистер Шилдс, я знаю, сколько огорчений такие старики могут причинить, но они граждане нашего штата, и мы соотвественно должны реагировать на подобные претензии. Так в чем же затруднения?

Собравшийся отвечать Шилдс услышал шум снаружи кабинета, и тут же Бен вломился в комнату. Шилдс спросил мистера Бознера, нельзя ли перезвонить ему позднее, и тот согласился. Управляющий только успел повесить трубку, как Бен, дотянувшись через серый металлический письменный стол, схватил его за лацканы голубого антаресского пиджака.

Валли Паркер начал приподниматься, но Бен взглянул на него и посоветовал ему оставаться в кресле, а сам опять повернулся к Шилдсу отпустил лацканы его пиджака и управляющий откинулся на спинку кресла.

— Доброе утро, мистер Шилдс. Доброе утро, мистер Паркер. Я очень рад, что вы смогли вдвоем встретиться со мной сегодня. Скажите, мистер Паркер, удалось ли Вам установить местонахождение этой краски в Форте Лayдердейл в пятницу?

Паркер взглянул на Шилдса с тем, выражением, которое говорило, что он ничего не знает о поездке в Форт Лаудердейл.

Бен вытянул из кармана клочок бумаги. Это был листок записи очков в вчерашней игры. Он посмотрел на него и положил его обратно.

— Теперь, мистер Паркер, я был бы вам очень обязан, если бы вы объяснили мне кое-что об этой краске. У меня был бассейн в Коннектикуте, откуда я родом, и он был облицован так же как и наш бассейн. Я не могу вспомнить, чтобы его когда-либо приходилось красить, поскольку это был специальный состав, герметизирующий бассейн. Но я старый человек, и мне случается что-нибудь забывать время от времени. Может быть, мы таки красили его. — Бен опять играл старца, зная, что Валли впервые встречается с ним, и что Шилдс ничего не сказал Валли о создавшемся положении.

Прежде чем Шилдс смог произнести хоть слово, Валли стал покровительственно, не торопясь, пояснять Бену, что эта облицовка не могла обойтись без окрашивания. Он говорил:

— Вы знаете, мистер Грин, здесь, в Антаресе, мы гордимся тем, что имеем облицовку не только красивую, но и долговечную. Мы надеемся, что наши арендаторы будут надолго оставаться с нами, и мы хотим, чтобы у них все шло хорошо. Мы желаем, чтобы вещи были долговечными. Эта специальная краска сохранит бассейн на долгие годы, а это принесет массу удовольствий Вам и миссис Грин. Я полагаю, что Вы это понимаете. — Он улыбнулся Бену, явно чувствуя, что поставил этого старого ворчуна на место.

Бен ответил улыбкой, поднял руку, остановив попытку Шилдса что-то сказать.

— Нет, мистер Шилдс, позвольте мне первому сказать. — Он все еще говорил старческим голосом. — Валли, можно мне называть вас Валли? — Валли кивнул и опять улыбнулся. — Валли, ты толстая, глупая жопа. — Голос Бена был опять голосом Бена — агента. — Я тебе скажу три вещи. Первое, я не арендатор, я владелец этого, Богом проклятого, места. Второе, эта чертова пластиковая облицовка для бассейнов не нуждается в окраске, любая краска облупится с нее в первый же день. Третье, мы встретимся здесь завтра, в десять часов утра и у вас будет график окончания работ и наполнения бассейна водой. Наша встреча окончена!

Глава седьмая

Послав Джеку Фишеру телепатический вызов с причала, Амос Брайт позабавился. В первый раз он позвал его только голосом. На этот раз он послал электрический разряд прямо в мозг капитала и под его воздействием Фишера передернуло. Амос Грешил, что необходимо сократить мощность телепатических сигналов обитателям Земли до нескольких милливольт.

Джек Фишер догнал Амоса в конце антаресского причала, и они медленно зашагали в сторону комплекса строений «Б». Солнце почти зашло, и вдоль дорожки зажегся свет. (Ртутно-паровые светильники испускали неестественный зеленоватый свет.) Только шум движущегося небольшого трактора долетал до них. Джек посмотрел на трактор и отмстил, что коконы, слабо освещенные, имели собственное мерцающее свечение, выходящее изнутри. При дневном свете он этого не заметил.

Амос, прочитавший его мысли, быстро объяснил причину свечения, которое производило энергетическое устройство, установленное в каждом коконе для наладки работы системы жизнеобеспечения. Светились батареи питания, маленькие частички ядра материнской планеты. Частица дома для обогрева человека.

Домом для Амоса Брайта был Антарес. Это была планета в созвездии, которое на Земле назвали Скорпионом. Исходя из здравого смысла она должна была быть оставлена жителями тысячи лет назад, но цивилизация Антареса была древней, высокоразвитой, и антаресцы научились использовать свою ледяную планету довольно хорошо. Их мир был физически холодным. На поверхности он казался необитаемым. Лед покрывал всю планету, а на полюсах был слой льда, толщиной более пятидесяти миль, сквозь который должен был бы пробиться всякий, пожелавший очутиться на поверхности планеты.

Нужно было спуститься на глубину еще восьмидесяти миль под поверхность планеты, чтобы достичь мест, где вода не замерзала. Отсюда начиналась умеренная зона планеты. Она очень напоминала Землю, с той лишь разницей, что на Земле климатические зоны располагались по се поверхности, в горизонтальном измерении и температура зависела от расстояния от солнца и высоты над поверхностью местности. А на Антаресе все зависело от глубины. Жара определялась вертикально. Чем ближе к центру планеты, тем было теплее. Так что тепло и энергия но Антаресе поступали изнутри. (На большинстве же планет жизнь зависели от энергии, приходящей извне, обычно от близлежащей звезды.)

Именно это обстоятельство формировало базис мышления, внутренней философии на Антаресе. Исследование биологических процессов привело к быстрому развитию энергетических и жизненных центров у антаресцев, вещества, называемого на Земле, мозгом. Телепатическое общение было простым. Но хорошо развитый антаресский мозг мог сдвигать горы и управлять космическими кораблями. Он также мог растворить лед и вновь его заморозить в тысячные доли секунды.

Амос позволил себе помечтать о доме и от того стал чуточку выше. Джек Фишер подумал, что, вероятно, Амос выпрямился или потянулся. Они дошли до внешней задней двери комплекса «Б». Дверь открылась, хотя Амос не прикоснулся к кнопке.

Внутри было прохладно. Они шли по незаконченному коридору. Джек подумал, что странно кондиционировать воздух на данном этапе сооружения здания. Потом он заметил, что сеть кондиционирования не завершена, и почувствовал, что слева от него, со стороны, где шел Амос Брайт, было холоднее. Когда он приближался к пришельцу, становилось еще холоднее. Амос как бы сам являлся установкой для кондиционирование воздуха.

Они завернули за угол и остановились у лестницы. Опять открылась дверь, и они стали подниматься вверх по ступенькам на второй этаж. Они вошли в коридор и Джек увидел, что и он недостроен. Он также заметил, что прохлада перестала исходить от Амоса, потому что теперь они находятся в зоне, где действует система кондиционирования. Они дошли до двери окрашенной в голубой цвет и Амос остановился.

— Мы зайдем пока сюда. Другие должны подготовить кое-что прежде, чем мы вскроем первый кокон. Вы голодны?

Джек ответил:

— Да, и кроме того, мне холодновато.

— Да, конечно, — сказал Амос. — Вы скоро привыкнете к этому, я Вам это обещаю. В этой комнате Вам будет хорошо. — Он открыл дверь, на этот раз рукой, и пригласил Джека войти. Тот так и сделал, и Амос последовал за ним.

Глава восьмая

— Четыре, бам… два, треск… Соп[14]. — И тишина.

Роза Льюис и Бесс Перлман взглянули друг на друга через стол. Был ход Мари, Грин и она смотрела на свой набор костяшек в глубоком раздумье.

Первой заговорила Алма Финли.

— Давай же, Мэри. Ты играешь уже два месяца. И тебе пора бы научиться.

Мэри подняла глаза. На лице было выражение обиды..

— Я пытаюсь сыграть партию, какой раньше не играла, и мне кажется, что зашла в тупик.

Бесс наклонилась к ней и посмотрела на ее игральные кости. На минутку она задумалась, с потом посоветовала Мери сделать соп и сыграть в открытую.

Мэри посмотрела на костяшки мах-джонг[15] перед собой, улыбнулась, поняв, что она может сыграть так, как ей посоветовала Бесс.

— Спасибо, Бесс. Мне кажется, что ты должна быть еврейкой, раз так здорово разбираешься в этой игре.

Алма засмеялась. Она лучший игрок в этой компании, хотя и не еврейка. Бесс и Роза объявили ее почетной еврейкой, когда она их вчистую обыграла всего после трех уроков по игре в мах-джонг. Она было непревзойденной картежницей и блестяще научилась играть в мох-джонг. Оно подсчитывала костяшки так же, как карты и поэтому всегда имела шансы на успех. Она играла процентками[16]. Еще до того, как Джо был вынужден уйти на пенсию, они несколько раз побывали в Лас-Вегасе. Она всегда одерживала победу за игровым столом благодаря превосходному умению все рассчитывать. Джо любовался ею в такие моменты, хотя ему всегда казалось, что в следующий раз фокус не выйдет. Он никогда не разрешал ей проигрывать более, нескольких сотен долларов. Но и при этом ей удалось накопить на банковском счете, о котором Джо и не ведал более десяти тысяч долларов благодаря своим выигрышам.

Мэри стукнула косточкой, проведя соп, и игру продолжили.

— Запад (Вест) — сказала Бесс.

— Получите мах-джонг, — откликнулась Алма и продемонстрировав свою руку с выигрышем.

Роза недоверчиво посмотрела на нее и сказала:

— Вне сомнения, когда-то в твое белое англосаксонское протестантское прошлое проник еврей… или так, или ты врешь.

Алма засмеялась опять.

— Это мог быть житель Востока.

Это породило новую волну смеха. Бесс Перлман подумала, что надо' поговорить с Мэри и уточнить, что считать еврейским признаком, а что нет. Здесь для таких выяснений было не время и не место.

Они скинули костяшки на середину стола и стали их переворачивать и перемешивать для новой игры.

Алма сказала:

— Джо говорил мне, что бассейн скоро заполнят водой.

— Сегодня, — ответила Бесс. (Бесс относилось к числу неразговорчивых женщин.) — Мой Артур утверждал, что Бен сообщил это сегодня.

Роза посмотрела на Мэри и переспросила:

— Точно? Это будет сегодня?

— Да, — ответила Мэри. — Бен говорил мне, что сегодня у него встреча с управляющим, и что бассейн заполнят после его визита к мистеру Шилдсу. Иметь с этим человеком дело это просто целый крестовый поход, но когда муж говорит о чем-нибудь что будет сделано, обычно так оно и бывает.

Бен действительно был человеком слова и дела. Он был лидером, и, пока Мэри не почувствовала себя личностью, она во всем подчинялась Бену Грину. Иногда он был предельно надоедлив. Но это не было его виной. Это он ей доказал в день, который ей никогда не забыть. Они были женаты двадцать два года, и трое их детей уже вылетели из гнезда. Младшей было девятнадцать, и она была студенткой Корнельского университета, где изучала биологию моря. Средний покоился на Арлингтонском кладбище. Он был призван в армию и отправлен служить своей стране во Вьетнаме где и погиб. Ее старшая дочь была замужем и собиралась сделать Мэри и Бена бабушкой и дедушкой. Она была на шестом месяце беременности и жила в Чикаго. Звали ее Патриция, она была замужем за Майклом Киипом, многообещающим менеджером компании «Дженерал Фудс».

Один из майских дней 1965 года Мэри проводила в привычном режиме. Бен проснулся, встал и ушел из дому около семи утра. Было уже одиннадцать, но она еще не вставала. Она услышала, как ключом открыли входную дверь, голос Бена, зовущий ее. Мэри откликнулась: «Я здесь». Он вошел в комнату, посмотрел на нее. Потом, покачав головой, подошел1 к большому стенному шкафу и достал свой большой дорожный чемодан.

Она его спросила:

— Куда ты собираешься? Сегодня пятница.

— Я должен ехать в Лос-Анджелес сегодня пополудни. Меня не будет до конца следующей недели. Нам предстоит провернуть кучу дел по этим новым нефтяным счетам. — Говоря это, он продолжал укладываться. Она сразу же почувствовала себя очень подавленной и одинокой, но вдруг ей в голову пришла идея:

— Что, если мне поехать с тобой? — спросила она.

На мгновение он перестал упаковываться и попросту вытаращился над нее. Он знал, то, что он скажет, будет жестоко, но сделать это было необходимо. Он искренне любил свою жену, но в мыслях его она давно превратилось в безмозглое существо. Ее жизнью всегда были дети, дом и забота о нем, Бене. Теперь это было в прошлом. Дети разлетелись. Один был уже похоронен. Мэри превратилась в соню… бездельницу и продолжала опускаться. Бен знал женщин старше Мери, работавших в фирме. Они были энергичными и возбуждающими. Мэри стала развалиной… и, если такой образ жизни продолжится, станет лишь вопросом времени его разрыв с женой. Он решил, что настало время прямо сказать ей об этом. Он любил ее, но проявил малодушие, когда надо было бороться за нес. Годы относительно легкой жизни в окружении детей и домочадцев притупили у Мэри дух борьбы. Ее восприятие окружающего отстало от жизни на целое двадцатилетие.

Бен сел на край кровати.

— Мэри, — сказал он, — Мне хочется, чтобы ты выслушала то, что я тебе скажу. Пожалуйста, будь внимательна. Я очень люблю тебя и считаю, что ты хорошая женщина, красивая и умная. Но в тоже время мне кажется, что ты превращаешься в надоедливого и скучного человека. Ты не можешь ехать со мной, потому что мне предстоит неделя трудной и напряженной работы. Это моя работа, часть моей жизни, это — квинтэссенция моего существования. Она не имеет к тебе никакого отношения, разве что обеспечивает деньгами, необходимыми для поддержания привычного образа нашей жизни. Я люблю то, что делаю, и делаю это хорошо. Что касается тебя, то ты должна сесть и подумать: чем ты являешься, и кем хочешь быть в этом мире и, вообще, к чему стремишься. Ты знаешь, что можешь поступить как захочешь. Я вернусь в пятницу или субботу на следующей неделе, и тогда мы основательно обсудим все. Пожалуйста, ничего не говори, ничего сейчас не нужно. Дай мне закончить сборы и выбраться к черту отсюда.

Бен быстро встал и торопливо собрался, затем ушел, не сказал больше ни слова. Он хлопнул дверью, и Мэри услышала, как завизжали шины его автомобиля, когда он выезжал из переулка на спокойную тихую Уэстпорт-Лей.

Через несколько минут она воскликнула: «Проклятье на твою голову, Бен Грин!» Потом налила стакан виски «Бурбон».

Следующие четыре дня она провела то погружаясь в туман пьяного оцепенения, то выныривая из него. Мэри бродила по дому, проводя немало времени в каждой комнате, выворачивала ящики шкафов и комодов, аккуратно складывая содержимое и опять заполняя их; выкинула пачки «Умелого домоводства», «Красного блокнота», «Мак Калле» и других журналов пятнадцатилетней давности. Оно разделась догола и, разглядывая свое тело в большом — в полный рост — зеркале в их спальне, увидела отвисшие складки на теле, становящиеся плоскими груди, рассмотрела начавший проступать на ногах рисунок варикозных вен, осторожно потрогала морщинки вокруг глаз и вокруг рта. Разглядывание и изучение своей внешности сопровождалось потоком непристойных ругательств, некоторые из этих выражений удивили ее, потому что она и не подозревала, что знает такие слова. Когда то они прозвучали в адрес Бена, потом стали вылетать безадресно.

В среду утром оно проснулась, как от толчка, проспав лишь три часа. Было уже семь. Доносился шум из кухни, и миссис Грин поняла, что пришла Бетти, ее горничная. Мэри встала с кровати и медленно пошла в ванную, так как вспомнила, что не купалась с тех пер, как уехал Бен. Мэри принюхалась к своему дыханию, оно было вонючим, понюхала свое тело, запах был неприятным.

Она припомнила основную мысль шутки, которую рассказывал ее сын Джимми, про отшельника, с длинной бородой. Однажды, когда затворник заснул в своей келье, несколько юношей пробрались внутрь и втерли в его бороду лимбургский сыр. Проснувшись, он почувствовал запах гнили, выйдя из кельи, опять понюхал. Был ясный, солнечный день, келья его была в горах. Но гнилостный запах сыра он ощущал и теперь. В конце концов, он пробурчал сам себе: «Весь мир воняет».

Мэри произнесла это вслух.

— Весь мир воняет. — Потом она подумала: — Нет, это только я, мое тело. Я могу почистить зубы, вымыть тело, надушиться. А что дальше? — Нужно было найти ответ на этот вопрос и у нее было дня два-три, чтоб принять какое-либо решение.

Бетти мыла кухонный стол, когда туда вошла Мэри.

— Миссис. Грин, — сказала Бетти, — что здесь произошло? В доме страшный беспорядок. — Бетти работала у Гринов семь лет и проявляла личную заинтересованность во всем, что происходило в семье. Горничная-негритянка была единственным человеком, кто был с Мэри, когда известие о гибели Джимми постучало во входную дверь в лице морского капитана. Она вместе с Мэри плакала, как дитя. Будучи католичкой, как и они, Бетти с еще большей нежностью и любовью опекала семью и заботилась о них. Исполненная любви и преданности к этим людям, она ощущала их ответную любовь. Теперь, увидев Мэри Грин, она поняла, что хозяйка чем-то очень озабочена.

Мэри подошла к кухонному столу и села.

— Нет ли кофе, дорогая? — спросила она. Бетти наполнила чашку и поставила ее на стол.

— Хотите завтракать? Вы сегодня вроде рано.

Мэри не ответила. Она смотрела вниз в чашку с кофе. Бетти увидела, как слезинка скатилась по лицу капнула в кофе и руки Мэри задрожали. Она всхлипнула. Бетти села рядом с Мэри и обняла ее. Хозяйка прижалась к большой черной женщине и заплакала.

Бетти держала ее в своих объятиях.

— Ну, ну, милая. Я с тобой. Расскажи, в чем дело.

Прошло минут десять, прежде чем Мэри смогла говорить. Она отхлебнула кофе и стала рассказывать Бетти о происшедшем. Сперва ей было трудно говорить, но Бетти слушала терпеливо. Ей нравился Бен Грин. Он был справедливым человеком, немного резок, может быть, но все равно справедливый. Негритянка знала, что все, сказанное им жене, было правдой. Это был метод, который ею не одобрялся, но что сделано, то сделано, и теперь ее заботы были о Мэри.

— Что плохого я сделала? — спрашивала Мэри у Бетти. — Ты замужем, Бетти. Твой муж думает о тебе тоже, что ты овощ или слизняк? Что ему надо, Бетти?

Бетти медлила с ответом. Она не была уверена, что эта область входит в сферу ее компетенции, но она слишком любила эту женщину.

— Ну, миссис Грин, — сказала она, — я не знаю, что именно в мыслях мистера Грина, но представляю себе, что он должен чувствовать. Понимаете, люди встречаются, мы все встречаемся, и годы пролетают мимо, и вдруг нам уже сорок, затем пятьдесят, дети покидают нас и быть матерью и отцом уже не то, что раньше. Мистер

Грин занят своей работой. Она ему нравится, и это поддерживает его, помогает чувствовать себя… бодро… живо. Это создаст необходимость вставать утром и заставляет себя чувствовать усталым вечером. У меня и Джорджа, у нас обоих, тоже это есть. Мы имеем небольшой симпатичный домик и хорошую машину. Мы путешествуем понемногу и часто выезжаем к друзьям. Но у нас есть и своя личная жизнь. У меня есть мои друзья, у него свои, Иногда я езжу в Северную. Каролину повидать свою сестру, а он не ездит. Я прихожу к вам три раза в неделю и два дня в неделю работаю у мисс Крамер, и по ночам я отлично сплю. Вы понимаете, что я говорю?

— Я знаю, Бетти, что ты много работаешь, и я знаю, что вам с Джорджем нелегко. Но у нас есть средства. Я имею в виду, что я могу позволить себе не работать.

Бетти покачала головой.

— Вы упускаете суть, мисс Грин. Милая, посмотрите на себя. Вы довольны?

Мэри некоторое время смотрела на Бетти, потом сказала:

— Мне настолько плохо, насколько это возможно. Помоги мне. Пожалуйста.

Бетти опять заговорила.

— Что Вам говорил муж, милая, так это чтобы быть чем-то в нашем мире. Делайте свои дела, как говорят дети. Беритесь за дело, Мэри Грин Вы — женщина, которая отлично выглядит, умная и образованная. Вы не нуждаетесь в деньгах, это так, но Вам крайне необходимо найти себе занятие. Что-то такое, чтобы почувствовать себя хорошо, ощутить себя нужной. Милая, мы мало что можем предпринять против старения, однако глупеть мы не должны.

— Ты что имеешь в виду, найти работу? — спросила Мэри.

— Именно так, — ответила Бетти. — Найти работу и вытянуть себя виз этого дома. В следующий раз это вы будете упаковываться, собираясь в деловую поездку.

Они проговорили весь день, а потом вместе убрали дом. Бетти позвонила мужу и сказала ему, что не будет ночевать дома. Бетти и Мэри проговорили ночь напролет, исследуя все возможности для пятидесяти двухлетней женщины. К утру Мэри была возбуждена как в день окончания колледжа.

Ко времени возвращения Бена из Лос-Анжелеса она составила себе целую программу действий. Они просидели всю субботу, обсуждая ее план. Мэри собиралась поступить в летнюю школу при Бриджпортском университете и пройти несколько повторительных курсов. Когда-то она была руководителем коммерческой части. Она также решила пройти курс стенографии и бухгалтерского учета в местной вечерней школе. К осени она надеялась подыскать себе работу, продолжая занятия в вечернем университете до тех пор, пока она будет ощущать необходимость таких занятий.

Было это пятнадцать лет тому назад. За время, прошедшее с той роковой недели, Мэри резко изменила свою жизнь. Она по-прежнему была застенчивой и немногословной женщиной, но обрела уверенность и хорошее самоощущение, Ее жизнь с Беном после этой недели была восхитительной.

Дела с бассейном разбудили воспоминания, и, строя свою стенку из костяшек мах-джонга для новой партии, она думала о своих новых подружках, сидящих вокруг стола, и надеялась, что как-нибудь они поговорят по душам, как когда-то было с Бетти.

Глава девятая

Освещение в комнате продолжало меняться. Но перемены со светом были малоприметны, и вначале Джек не обратил на него никакого внимания. Теперь оно опять стало голубым. Бледно-голубой цвет платьев, в которые были одеты подружки невесты на свадьбе его брата на прошлой неделе. Эта мысль заставила его вздрогнуть, так как он вспомнил, что через час домой должна будет вернуться Джудди и начнет беспокоиться, думая, где он.

Когда голубое освещение стало таять, заменяясь желтым, он обратился к Амосу Брайту.

— У меня есть девушка, которая живет со мной. Она будет волноваться, не зная, куда я делся.

Подумав, Амос ответил ему.

— Вы должны будете позвонить ей. Скажите девушке, что говорите по радиотелефону. Да, позвоните с корабля. Тогда вы будете говорить по радиотелефону. Скажите своей невесте, что фрахт заканчивается через неделю. Это даст нам время, чтобы решить, как с ней быть.

Джек подумал: «Ты умный астронавт». И он согласился с этим планом. Они пробыли в комнате уже около полуночи. Еды оказалось больше, чем он предполагал. Бифштекс, картофель, поджаренный по-французски, салат, вино и кофе. Если это пример того, как с ним будут обращаться, то Джеку сразу стало спокойнее в данной ситуации.

Освещение комнаты стало бледно-оранжевым, и тогда Амос встал.

— Я думаю, — сказал он, — что мы уже можем приступить к работе, производственная зона уже готова. — Он сделал Джеку знак, чтобы тот выходил первым, и Джек, выйдя, не задумываясь, почему он так делает, повернул налево и пошел по коридору к оранжевой двери, доносилось негромкое гудение. Амос шел за ним, и еще к ним присоединились те двое, которые днем были одеты к медные скафандры. Они и сейчас были одеты в них, и, находясь вблизи, Джек разглядел, что материал костюмов составлен из маленьких металлических шестиугольников, пригнанных один к другому без видимых швов; и был более густого красного цвета, чем медь.

Четверо мужчин вошли в большую с оранжевой дверью комнату, которая очень напоминала сверхсовременный клуб здоровья. Вдоль левой стены находились металлические шкафы в форме коконов. Их было двенадцать. Они были похожи на паровые шкафы. Из десяти из них сочились струйки туманного пара. Запах был сладкий и приятный, как мягкие духи, которыми Джудди душилась на свадьбе. Он постарался не думать о ней и сосредоточился на разглядывании комнаты.

Посередине помещения стоял большой стол, по меньшей мере восемь на восемь футов. На потолке висел большой конический светильник. Гарри и Хал стояли около стола. Когда Джек вошел в комнату, они взглянули на него, улыбнулись, потом направились к первому металлическому шкафу. Дальняя стена была частично закрыта для обзора центральным столом, но Джек разглядел что-то, похожее на ряд коек с одеялами и подушками. Над койками находились маленькие светильники, копирующие центральный. Справа в комнате был экран, который занимал всю стену, и Джек прикинул, что это не меньше сорока футов. Экран простирался от пола до потолка и от стены До стены. «Синемаскоп» — подумал Джек, но его мысли перебил звук из левого дальнего угла комнаты. Сквозь дымку какого-то тумана он увидел, что два командующих, Джеймс и Билл — Сияющий Белый и Сияющий Черный — вошли в комнату. У центрального стола их встретили люди в медном. Хотя не было произнесено ни слова, Джек знал, что они торопливо переговариваются. Амос тронул Джека за плечо и потом показал на высокий стул между стеной-экраном и центральным столом. Джек подошел к стулу и взобрался на него. Амос сказал ему: «Хорошо. Смотрите и, пожалуйста, не вмешивайтесь». Молчаливый разговор у центрального стола продолжался. Хал и Гарри стояли в легкой, струящейся дымке около первого металлического шкафа. Они всецело были поглощены тем чем занимались и не обращали никакого внимания на присутствующих в комнате. Амос Брайт тоже присоединился к стоящим в середине комнаты.

Джек чувствовал себя так, как будто он находился на съемочной площадке среди кинодекораций, сидя в кресле режиссера. Правда он представления не имел ни о сценарии, ни о том, что будут делать актеры.

Ему раньше уже приходилось бывать на самках. Джудди была актрисой, и на ее счету в последнее время было несколько картин, отснятых во Флориде. Она исполняла эпизодическую роль в дешевом фильме в прошлом месяце. Джек однажды приехал на съемку, чтобы увезти ее. Съемочная группа работала допоздна, и ему разрешили подождать в павильоне, пока не закончатся съемки. Сперва он был восхищен, но потом поражен и удивлен, насколько непривлекателен процесс съемок в действительности. Они снимали сцену в баре Джудди играла роль проститутки. Двое мужчин добивались ее внимания, и из-за нее у них произошла драка (режиссер хотел снять всю сцену одним большим по времени куском.) Исполнение роли требовало от Джудди напряженной игры и большой отдачи сил. Она была очень хороша, и Джек гордился ею, ее игрой. Они отсняли эту сцену семь раз, и Джек видел, что артисты уже устали. Последние два дубля не удались, так как один раз кинокамера ударилась о стол, а второй раз о — стенку. Это, по-видимому, испортило кадр и оператор закричал: «Стой!» Режиссер страшно разозлился и яростно набросившись на ассистента оператора, стал его распекать. Оператор вступился за своего помощника, крикнул режиссеру, чтобы тот заткнулся, объяснив, что задуманный кадр был сложен, а необходимое движение камеры невозможно, и к тому же все они и так старались изо всех сил. Ассистент оператора был забыт, все превратилось в ссору между режиссером и оператором, а затем переросло в крупный скандал.

Внезапно режиссер отвернулся от своего противника и заорал «Кончаем на сегодня!» и ушел со съемочной площадки.

Был какой-то миг воцарилась тишина, а потом кричал ассистент режиссера: «Кончаем! Завтра в семь. Мы на верном пути». Стали гаснуть прожекторы, и, когда Джек с Джудди уходили, они прошли мимо ассистента режиссера, который обсуждал с владельцем бара стоимость закрытия бара на этот вечер, чтобы им не убирать оборудование и прожектора. Единственное, что услышал Джек, это слова ассистента: «Пятьсот баксов? Ерунда! Вы не выручите здесь пятисот баксов и за неделю».

Джудди нс слыла красавицей, но была нежной и привлекательной. Она было дочерью семидесятых годов, а это означало, что она серьезно относилась к себе и своей карьере. Единственный след шестидесятых, который коснулся ее, — это некоторый интерес к рок-музыке. Одевалась она по моде пятидесятых, а ее прическа и макияж были из сороковых. В последнее время она сделала перманент, а губы красила помадой насыщенного красного цвета.

Именно мысль о помаде вернула Джека к реальности, если можно было так назвать происходящее. Он вдруг осознал, что экран за ним стал сочно-красного, пронзающего насквозь, ярко-красного цвета, который залил комнату красным цветом. Конический светильник над центральным столом тоже засветился красным.

Из угла, в котором Джек раньше видел работающих Хала и Гарри, донесся звук, похожий на скрип мела по доске, потом раздалось сильное шипение. Красная парообразная мгла вырвалась из первого металлического шкафа, и двое мужчин, блондины, покатили тачку, на которой лежал кокон, к столу в центре комнаты.

Глава десятая

Аплодисменты относились к Бену Грину. Арт Перлман и Берни Льюис аплодировали стоя подходившему Бену. Джо Финли продолжал тасовать карты. Он не только присутствовал, но и принимал участие в конторе управляющего в спектакле-розыгрыше по заразнее обдуманному сценарию.

Через несколько мгновений они все уже сидели под бело-золотистым тентом и Антаресское здание защищало их от яркого флоридского солнца. До обеда они будут играть в свой ритуальный джин. Но сегодня, однако, все будет иначе, потому что журчание воды, заполняющей бассейн, будет исполнять им серенаду радости во время их игры. «Да», — думал Джо, «это приятный звук». Он знал, что это журчание означало победу. В полном смысле этого слова они оба, он и Бен, чувствовали себя так же хорошо, как если бы им удалось провести большой рекламный счет, а для Джо это было еще и равноценно исполнению яркой неординарной роли в бродвейском шоу. Для каждого из этих, вышедших на пенсию мужчин сегодняшнее утро было настоящим триумфом.

За свою жизнь Джо Финли был то артистом, то барменом, торговцем, водителем такси, мастером по ремонту лифтов. Он исполнял много других случайных дел и обязанностей. Слишком много, чтобы помнить их все. Восемь лет он провел в армии (с 1941 по 1949 г.), но считал себя исключительно, актером. Это дело было его любовью и единственной страстью, если не считать женитьбы на Алме. Его первая жена, Дотти, бросила его после шестнадцати лет семейной жизни, имея двух детей. Они тогда жили в Бостоне, и, хотя они не были бедными, жизнь их протекала без многих признаков роскоши, которые Дотти ежедневно видела по телевизору. В конце-концов, все это стало выше ее сил, и она поддалась тому, что Джо любил называть «Ее Американская мечта». Она встретила вдовца, который влюбился в нее. У него не было недостатка в деньгах, и он

был готов поддержать ее детей и послать их учиться в университет. Самое же главное, он жаждал удовлетворять все ее прихоти, по которым Дотти изголодалась.

Джо и Дотти так часто спорили по поводу денег, что когда она пришла к нему и сказала, о своем желании получить развод, он ответил что согласием. Конечно, для Дотти этого было недостаточно, поэтому она продолжала говорить, рассказывая ему о каждой подробности ее теперешней, нарушающей верность ему, связи с мистером Монибагс (Денежные Мешки), и подчеркивая каждую деталь будущей жизни с ним, и с детьми. Джо ни на что не обращал внимания. Их совместная жизнь были непрерывной борьбой и спорами о деньгах чуть ли не с самого первого дня. Единственное, о чем Джо мог думать, была эпитафия на могиле Мартина Лютера Кинга. «Свободен, наконец… свободен, наконец… О, мой Бог, я свободен, наконец». У него не было никаких сожалений и о своих двух дочерях. Обе они были точными копиями своей матери. Придет время, и они сделают несчастными своих будущих мужей, когда начнут назойливо требовать различных материальных благи предметов роскоши. Они сведут несчастных в могилу раньше времени.

После развода Джо переехал в Нью-Йорк и снял небольшую квартирку в Вест-Сайде. Днем он водил такси, а вечерами присоединялся к группе людей, державшихся подальше от суеты Бродвея. Ему в то время было сорок. Он был статным мужчиной с темными, чуть седеющими на висках волосами и серо-стальными глазами. Он был в хорошей форме (и даже в возрасте шестидесяти лет пробегал каждое утро миль пять.) А теперь не мог пройти и мили, не устав.

Алма вошла в его жизнь, когда ему был пятьдесят один год. У него была второстепенная роль в полнометражном, но исполняющемся далеко от центра, шоу. За одиннадцать лет, прожитые в Нью-Йорке, он стал хорошо жить.

Он даже сумел накопить несколько тысяч долларов и создал пенсионный проект для Гильдии артистов экрана. Он был артистом, и все его будущее связывалось с игрой на сцене.

Потом, как-то вдруг, исполнилось шестьдесят. Уже четыре года он был женат на Алме и не думал об отдыхе, о пенсии. Он намеревался поехать в Голливуд и попробовать себя в телевизионных ролях. Волосы его поседели лицо было как высеченное из мрамора. У него был пронзительный взгляд. Мастерство Джо возросло до уровня высокого профессионализма. Он к тому времени был хорошим типажом, и начинал получать кое-какую коммерческую работу на телевидении.

Алма, дорогая Алма заметила это первой.

— Чувствуешь ли ты себя хорошо? — спрашивала она, — ты кажешься усталым.

Джо отвечал ей, что это все лишь плод ее воображения, но она не давала ему покоя, потому что любила его, и наконец заставила его пойти к врачу провериться. Слова врача ошеломили его

— Мистер Финли, вы настаивали, чтобы я ничего не скрывал. Так вот, у вас лейкемия. — Джо показалось, что его пырнули в живот.

— Я думал, что это детская болезнь, — сказал Джо.

— На самом деле это не так, мистер Финли. Однако, когда мы обнаруживаем ее эту болезнь у людей вашего возраста, мы лечим ее достаточно успешно. Могу вас заверить, что вам предстоят еще годы, и хорошие годы. Собственно говоря, я уверен, что мы сможем вас поддерживать в хорошем состоянии довольно-таки долго.

Джо пытался понять, что это могло значить и будет ли это настоящей жизнью?

Он две недели ничего не говорил Алме. Он ждал, потому что врач собирался попробовать новый способ лечения. Если оно подействует, говорил доктор, он будет уверен, что все пройдет хорошо. Но будут ограничения, да Джо и понимал, что они будут. «Вы не должны переутомляться. Если возможно, Вам надо подумать об отходе от забот, о более спокойном образе жизни», говорил ему врач. Потом были получены результаты проверок. Новое лечение дало некоторый эффект. Врач был оптимистичен, поэтому вечером, после представления, Джо встретил Алму, и они вместе отправились в тихий французский ресторан на Сорок девятой стрит. Они заказали мидии и хорошего белого вина. Там он ей обо всем рассказал. Она дотянулась до него через стол и притронулось к его руке.

— Я люблю тебя! — сказала она. С этого дня она стала воплощением внимания, любви — средоточием всего, что могло иметь значение для Джо Финли.

Теперь, глядя на Бена Грина, приближающегося под звуки предназначенных ему аплодисментов, он мысленно возвращался к своему утреннему спектаклю и чувствовал гордость за себя.

В это утро они встретились на квартире у Бена очень рано. Мэри приготовила им завтрак и сидела с ними за столом, пока они проигрывали свой план. Джо принес весь реквизит. Он надел костюм в полосочку, белую рубашку и красный галстук, широкие туфли начистил до тусклого блеска. Его волосы были подстрижены (он подстриг даже волосы в ушах и в носу), а ногти отполированы.

У Бена был дипломат, удостоверение личности и другие необходимые документы. Было поразительно, как ему удалось добиться, чтобы все подготовить за полдня, но так оно и было. (Бен говорил Джо, что у него есть приятель, владеющий агентством в Майами. Тот парень был чем-то обязан Бену, причем зависел он от Бена всецело, так как этим утром в 6 часов т. к. посланник с документами постучал в двери дома Бена).

Они прорепетировали все еще раз, допили кофе и пожали друг другу руки. Бен оставил дипломат на столе и отправился в комнату мистера Шилдса. Джо, подождав минут пять, последовал за ним. Когда Джо появился в конторе, он увидел Бена, который ожидал в приемной.

Джо, не обращая никакого внимания на Бена, обратился к секретарше:

— Доброе утро. Я — мистер Бонзер из канцелярии Генерального прокурора Флориды. Мистер Шилдс у себя? — он показал удостоверение, ранее врученное ему Беном. Девушка сильно разволнована.

— Ну, сэр… мистер Бознер… э… разрешите мне справиться. Э… не подождете ли Вы пока?

Садясь на стул, Джо сказал:

— Мы договорились о встрече если он не забыл конечно.

Постаравшись улыбнуться ему, секретарша направилась и кабинет шефа. Бен быстро прошел вперед и заглянул в кабинет через дверь, которую девушка чуть приоткрыла и проскользнула внутрь. Джо и Бен с трудом сдерживали смех.

Когда вернулась секретарша, Джо встал и подошел к ее столу.

— Он меня сейчас примет? Я ужасно тороплюсь.

Она говорила, обращаясь к Джо, но смотрела на Бена Грина. Голос ее звучал глухо, затем она перешла на шепот

— Мистер Шилдс говорит, что не помнит ни о какой договоренности о встрече с вами. Не могли бы вы встретиться с ним в другой раз?

Голос Джо загремел.

— Передайте мистеру Шилдсу, что либо мы встретимся немедленно, либо он встретит меня в заседании федерального суда.

В этот момент Бен Грин вскочил и подбежал к ее столу, крича что есть мочи.

— Он ведь там, нс так ли? Проклятый сукин сын! Я профутболю его задницу по всей этой проклятой конторе! — Прежде, чем девушка смогла задержать его, он вбежал в кабинет Шилдса. Джо последовал за ним и встал в дверях. Шилдс оказался прижатым к стене под большим чучелом тарпана. Бен наклонился к нему и грозил стереть его в порошок.

Джо подошел к столу и снова достал удостоверение.

— Мистер Шилдс, я мистер Бознер, из канцелярии Генерального прокурора Флориды. Мы говорили с вами накануне по поводу жалобы некоего мистера Грина.

При этих словах Бен резко повернулся к нему.

— Я Бен Грин. Черт возьми! Я рад видеть вас. Наконец-то мы можем загнать эту крысу в ловушку. — Он подошел и Джо, чтобы пожать ему руку.

— Я рад, что встретил Вас, мистер Грин. — сказал Джо. — Мы не хотим, чтобы новоселы Флориды могли подумать, якобы мы не реагируем на их жалобы лишь потому, что они новые жители. Каждый гражданин — это гражданин и избиратель. — Джо улыбнулся той улыбкой политического деятеля, какую он использовал в сценке «Последнее Ура», в которой играл мэра Бостона. Потом он сел, открыл свой дипломат и достал приготовленные ими бумаги.

— Пожалуйста, мистер Шилдс, я уверен, что мы можем уладить это дело полюбовно. — Джо передал ему бумаги. Бен и Джо знали, что победили.

Единственное, чего они не знали, — это то, что у Шилдса был строжайший приказ «владельцев» корпуса А, не огорчать жителей корпуса. Хозяева не желали никакой огласки и, конечно, не хотели оказаться в суде. «Черт!» думал Шилдс. «Я бы довел этого пердуна до Верховного суда раньше, чем заполнил бы ему бассейн». Шилдс положил бумаги на стол и взглянул на Бознера. Бознер был не молод, и, конечно, он не проявил бы жалости к нему, поэтому Шилдс решил вести себя сдержанно, но тактично.

— Мистер Бознер. Мне очень жаль, что произошло такое недоразумение. Мистер Грин все неправильно понял. На самом деле мы заполняем бассейн сегодня… Да сегодня. Он звонком вызвал секретаршу из приемной и распорядился найти немедленно Валли Паркера и вызвать его в контору.

Через несколько минут Валли вошел в кабинет и направился в дальний от Бена угол комнаты.

— Валли, вы знаете мистера Грина, а это мистер Бознер из канцелярии Генерального прокурора. Я хочу, чтобы вы сейчас же начали заполнение плавательного бассейна.

Валли выглядел смущенным. Потом он сказал «Хорошо» и повернулся, чтобы выйти, но Джо Финли остановил его.

Мистер Шилдс, я уверен, что вы не будете возражать, если я отправлюсь с мистером Паркером и прослежу за исполнением. Я уверен, что и мистер Грин хотел бы присоединиться к нам.

Бен Грин посмотрел на Джо Финли, Шилдса, и на Валли.

— Вы, люди, все создаете мне неудобства. Не опекайте меня, Бознер. Просто отправляйтесь туда и делайте свое дело. Я должен лечь подремать, но когда я встану, этому Богом проклятому плавательному бассейну лучше черт возьми, быть заполненным или я переверну всю эту проклятую штуку вверх дном.

Сказав это, Бен покинул кабинет.

Глава одиннадцатая

Роза с террасы были видены четверо мужчин. Берни и Артур аплодировали подходящему к их столу Бену Грину. Джо Финли не аплодировал: он тасовал карты. Увидев ломберный столик, она предалась воспоминанием о ее ежедневной игре в бридж в Сансет Вилемдж и об оставшихся там подругах…

Когда-то давно, в начале замужества, она была несчастлива и однажды ее мать поговорила с ней по душам. Мать Розы была родом из России, и она говорила дочери, что счастье в замужества это привилегия избранных. Если кто-то счастлив, значит ему повезло. Женщина должна приспосабливаться к привычкам и образу жизни мужчины «Да» — думала она, «мама несомненно была права. Мой брак с Берни Льюисом как раз и был постоянным приспособлением».

Ее мысли были прерваны телефонным звонком. Она ушла с террасы на кухню и подняла трубку. «Алло»?

— Приветик, мама, это Крейг. Как поживаешь?

— Отлично, дорогой. А как там, Бет, и детишки? Как поживают детишки?

— Просто великолепно, мам.

— Это замечательно.

— Как поживает папа?

— Хорошо, дорогой. Он во, дворе, около бассейна играет в карты со своими, друзьями.

— Чудесно. Похоже, вы прочно обосновались там. Я не могу дождаться, когда все это увижу.

— Конечно, дорогой, я мы не можем дождаться, когда увидим тебя. Впереди еще две недели и три дня.

Была небольшая пауза, а потом Крейг заговорил опять:

— Именно поэтому я позвонил, мам. Возникли затруднения. В этот раз мы не сможем приехать. Есть дела. Не буду утомлять тебя подробностями, но мы должны кое-что переделать в напорной системе, а потом я буду занят на заводе… чтобы установить лотки… ты знаешь… — его голос сорвался.

Роза плакала.

— Мне ужасно жаль, мам. Мы так ждали этой поездки. Дети страшно разочарованы. У меня было искушение отправить их одних, но я знаю, что примерно через день-два они довели бы папу до помешательства.

«И эта сука, которую ты называешь женой, довела бы меня до больницы», — думала она. Потом Роза успокоилась, но слез не стала вытирала. Они постепенно стекали по ее лицу. Начав снова говорить, она ощутила их соленый вкус. «Это слезы наших несчастий», думала она, вспоминая историю Моисея и Исход[17].

— Слушай, дорогой, дело есть дело. Мы это понимаем. Когда, по-твоему, вы сможете приехать?

— Ну, мам, — ответил Крейг, — загвоздка будет в детях и школе. Следующие каникулы у них через четыре месяца. Мы постараемся приехать тогда, но, в общем-то, это в самой середине нашего делового сезона. Ну мы еще об этом поговорим.

Роза выслушала и глубоко вздохнула.

— Хорошо, милый. Ты нам дашь знать. Я перезвоню тебе в воскресенье.

— Ладно, мама. Поцелуй за меня папу. Будь здорова!

Он повесил трубку. Она медленно положила свою. Потянувшись к пачке бумажных полотенец, Роза вытянула одной и вытерла слезы. Наступив на педаль мусорного ведра, она открыла его крышку и, размахнувшись, выкинула использованное полотенце. «Приспосабливайся», думала она, «потом опять приспосабливайся. Разве же это жизнь?»

Когда Роза Черновски встретила Бернарда Лефковича, ей было семнадцать лет, она была красива. Глаза у нее были большие, карие, невинные. Длинные черные волосы по пояс. Она была очень стройная, изящная и всегда аккуратно одета. Семья Черновски была очень порядочной семьей с высоконравственными устоями.

Они были ортодоксальными евреями, и отец их был чрезвычайно религиозен. После стольких лет разлуки ей теперь было трудно вспомнить его. Однажды, когда она поехала навестить свою тетю в Майами Бич, она сразу же живо представила своего отца.

Розиной тете было более восьмидесяти лет, и оно жила в маленькой квартире на Третьей стрит, недалеко от Коллинз Авеню. Это был район, в котором жили сотни старых людей. Здесь же было много старых домов и старых гостиниц. Роза нашла, что район выглядит ужасно уныло. Но, для людей, живущих там, он был лучшей частью их жизни, в Америке. Все они были эмигрантами из стран, которых Роза не могла себе даже представить. В детстве она, слышала рассказы о отца, об антисемитизме, об ужасных погромах, но все это было так далеко от нес и так чуждо. И ей никогда не верилось, что это могло быть правдой. После второй мировой войны, когда весь мир узнал о зверствах нацистов, ей приходилось наблюдать, как некоторые люди понимающе кивали головами и понимали. Ее охватывал ужас и гнев: они считали естественным, что уничтожались евреи.

Старая тетя, тетя Рут, была одной из тех, кто все это принимал.

Когда Роза поднималась по ступенькам к тетиной квартире, на нее нахлынули воспоминания. Роза обнаружила, что коридор пропах теми же запахами пищи, что и их трехквартирная комната в Бруклине (вечерами по пятницам). Ее мама весь день проводила убирая и готовя. Отец рано возвращался домой. Рано обедали. Потом он уходил в синагогу, оставив за собой запах субботы.

Этот коридор был наполнен теми же запахами, и Розе вдруг показалось, что сейчас отец откроет дверь в квартиру. Когда ее открыла тетя Рут, Роза замерла пораженная, потом вытянула руки и обняла тетю, впитывая ее запах, тут же неудержимо потекли слезы. Слезы не были ни по тете Рут, ни по отцу. Это были слезы по тем страданиям, которые легли непомерным грузом на плечи ее народа… за мужество, с которым они переносили все невзгоды трудности в поисках новой жизни на чужой земле. Это были слезы понимания, потому что как ни бедны они были, Роза знала, что они в безопасности. Их жизнь была обеспечена. Она была отрегулирована. Чего Роза на могла понять, так это того, что слезы были и о себе самой. Она тоже провела жизнь, приспосабливаясь, к тому же приспосабливаясь даже к незначительным обстоятельствам. Ес горечь проистекала от сознания тяжести быть первым поколением в обетованной земле; может быть, от того что ее страдание было так мало по сравнению с тем, что пришлось пережить старым людям. Как бы то ни было, слезы текли, и что-то с ней произошло: она как бы переродилась, обнаружив в себе приток любви, какого она раньше никогда не чувствовала.

Глава двенадцатая

Кокон не имел ни крышки, ни шарнира, ни дверцы. Вместо этого, верхние его покровы были сняты, как кожура с овощей двумя мужчинами в медных скафандрах. Комната по-прежнему была залита красным светом. Когда сдирался очередной слой, он тут же самоуничтожался. Это происходило в момент, когда слой отделялся полностью от кокона. Совершалось это мгновенно, и не оставалось при этом никакого видимого следа от материала после его саморазрушения. Некоторое время у Джека было ощущение, что он находится в большой темной комнате и наблюдает, как фотографы проявляют гигантскую фотографию.

Амос Брайт протелепатировал Сияющему Черному: «Все идет хорошо. Этот первый — расходуемый, но я думаю, мы сохраним его».

Сияющий Черный ответил вслух.

— Нет причин для сомнений. Этот способ оправдал себя уже раньше в квадрате Ценедара.

Хал перебил.

— Правда, Командующий, Нет Света. Но Ценедар — это аммиачная ледяная планета. Я не могу припомнить ни одного теста с коконом в кислородно-водородной среде.

Разговор заключил Командующий Сияющий Белый известный как командующий Всякий Свет.

— Ваша нежность, пожалуйста! Оно очищено и моим чувствительным органам, кажется сырым. Некоторая конденсация, мне кажется. Проверьте меня, Нет Света.

Сияющий Черный повернулся лицом к кокону на столе. У кокона были почти точные формы человека. Нет света протелепатировал.

— Я согласен. Некоторое количество влаги попало внутрь. Но она не вредна, и солдат не испорчен. Нам потребуется больше времени для просушки, чем было намечено раньше.

Мужчины снимали последние покровы. На столе озаренном красным светом Джек мог разглядеть подобие мужчины в медных скафандрах. Тело не шевелилось, и Командующие Сияющий Черный и Сияющий Белый двигались вокруг стола, исследуя его. Постепенно Джек сумел разглядеть всю фигуру: это было человеческое существо с незначительными отклонениями. У существа отсутствовали половые органы, не было глаз, на голове были запечатанные щели, тянущиеся по лицу туда, где должны были бы быть уши. (Джек вспомнил лицо Сияющего Черного, когда тот на корабле снял свое человеческое лицо.) У него также не было ни носа, ни рта, ни волос. В это время комната начала гудеть и пульсировать.

Прежде чем Джек мог на это отреагировать, Амос оказался около него и помог слезть со стула.

— Уже довольно поздно, да и у нас есть кое-какая работа, которую нам предстоит выполнить. Я думаю, что вам может здесь стать неуютно. Давайте уйдем.

Джек последовал за ним к двери. Как раз, когда дверь за ними закрывалась, Джек услышал резкий пронизывающий звук, донесшийся из комнаты. Потом звук исчез.

— Часть процесса, — сказал Амос. — Я обещаю вам, что вы увидите его полностью. Но это первый и мы должны всесторонне его испытать прежде, чем освободить остальных. Они пробыли здесь очень долго.

Он привел Джека к другой комнате с голубой дверью и отпер ее ключом.

— Это ваша комната. Я приду за вами утром. Пожалуйста, отдыхайте и не беспокойтесь ни о чем, но во что бы то ни стало, подумайте обо все, что вы сегодня увидели и узнали. Дальше будет еще немало нового.

Выйдя из комнаты, Амос запер ее. Комната ничем не отличалась от таких же комнат в гостинице Холидей или в мотеле Говарда Джексона, если не считать, что Джек бы заперт на ночь.

Амос Брайт вернулся в производственную комнату, остановившись по пути еще раз. Остановился он, чтобы взять серебристый контейнер из другой комнаты с красной дверью. Он понес контейнер в производственную комнату. К этому времени жара ослабла, и все собрались у центрального стола. Амос сразу почувствовал их разочарование. Пока он подходил к столу, все молчали. «Насколько, плохо»? — протелепатировал он.

— Вернуть к жизни можно, но он поврежден, — ответил Хал. — Я не думаю, что мы сможем изменить программу, чтобы преодолеть повреждение.

— Мы можем попытаться, — перебил Сияющий Черный.

— Мы должны, — сказал Сияющий Белый.

Амос поставил серебристый контейнер в головах существа. Он осмотрел тело и увидел пятна.

— Это сделала влага? — спросил он.

— Возможно, — сказал медный человек номер один. — Но это также могло произойти и при вводе электричества. Мне придется сегодня ночью отправить на базу разведывательный зонд и доставить сюда еще некоторые инструменты. Я думаю, что мы потеряем этого солдата. В любом случае он не годится для наших целей. — Он повернулся и вышел из комнаты.

Амос открыл серебристый контейнер. В нем были, два стеклообразных флакона, сделанных в форме слезинки. Медный человек номер два подошел и притронулся к ним. Они стали светиться. Потом медный человек провел указательным пальцем по полосе глаз тела на столе.

— Вы так и будете делать вставку? — спросил Сияющий Черный.

— Мы должны, — ответил Амос. — Это технологический процесс даже при повреждении.

Медный человек втиснул один флакончик-слезу в глазную щель и противоположный бок тела мужчины затрепетал. Тогда он втиснул другой флакончик, и затрепетал другой бок тела. «Хорошо», — сказал медный человек. Они все с ним согласились. Затем он извлек небольшой красный, пламенеющий булыжник из-под головы солдата и передал его Амосу.

Хал и Гарри подкатили узкий стол вплотную к центральному столу и переложили тело на него. Затем, они перенесли тело в отдаленную часть комнаты и поместили на одну из коек. Конический светильник над койкой бы выключен, из его света выделился белый луч, потом он разделился на два луча, и они проникли в глазные щели. Другой луч голубого цвета выделился из света и стал pacширяться, пока не покрыл верхнюю часть торса мужчины. Наконец, появился третий, мерцавший густо зеленого цвета, появился и стал расширяться, пока не заключил в себя все тело.

А у центрального стоял Амос Брайт укладывал маленький красный, пламенеющий булыжник, размером с мяч для гольфа, в серебристый контейнер. Медный-два, Сияющий Белый, Сияющий Черный собрались вокруг контейнера, каждый из них, вытянув руку, коснулся булыжника. И все они телепатировали одну и ту же мысль: домой.

Глава тринадцатая

Под бульканье воды, льющейся я бассейн, Джо Финли сдавал карты. Сегодня они были партнерами с Артом Перлманом. Он любил играть в паре с Артом, потому что тот был не только искушенный картежник, но и спокойный человек, не наскакивающий на другого, если тот допускал ошибку. Джо это очень устраивало, потому что он бы очень чувствителен к критике: как актер он всегда воспринимал ее близко к сердцу.

Пока другие разбирали свои карты, Джо налил из термоса чашку лимонада, бросил в рот пилюлю. Одним глотком он проглотил ее и продолжил игру в карты.

Арт Перлман поглядывал через стол. «Это мужественный человек», думал он. «Не знаю, как бы я реагировал, если бы у меня была лейкемия». Арт усмехнулся при этой мысли, потому что смерть, для него не была незнакомкой. Он прожил рядом с ней бею свою сознательную жизнь. Началось все на улицах деловой части Бруклина. Артур Перлман был третьим сыном Абрахама Перлмана, изготовителя матрацев. Его старший брат погиб во время первой мировой войны на каком-то, богом забытом, поле боя во Франции. Он был похоронен там же и никто из их семьи никогда не видел его могилы. Второй брат Арта закончил городской колледж и учился в медицинской школе. Шел 1923 год. Арту было шестнадцать лет, и он был дитя улицы. Проходили двадцатые годы, и шел третий год сухому закону. После гибели старшего брата Сэма его родители вели замкнутый образ жизни. Большую часть своих денег они тратили на оплату учебы брата Гарри. Арта они списали со счетов, как неуправляемого сына. Они были попросту слишком усталы, чтобы следить за ним.

Первое поколение, третий по рождению — так Арт оглядывался на свое детство и выбранную профессию. «Я был как раз там, в неверном месте, в нужное время», — думал он.

Неверным местом бы Браунвильский район Бруклина. Нужным временем был сухой закон. Его первой работой стала разгрузка контрабандных спиртных напитков из Канады, проделавших путь от Лонг Айленда до Бруклина. Контрабандное виски доставлялось на Лонг Айленд на судах контрабандистов. Платили хорошо, и он зарабатывал в несколько часов ту плату, за какую его отцу приходилось трудиться весь день. В хорошую ночь он мог даже получить премию.

Следующим шагом стала доставка контрабанды в клубы. Он стал этим заниматься, когда ему уже было восемнадцать. К этому времени, и он входил в организацию, которая контролировала всю контрабанду в прибрежных районах Бруклина. Она возглавлялась итальянцами и евреями. Такое название, такие, как «Мафия» появилось позднее. В те дни, такие группировки были просто шайками.

Когда Артуру было восемнадцать, отец его уже вышел из состояния депрессии и он мог, разобраться в образе жизни сына. Артура отправили в городской колледж, где он стал учиться на бухгалтера. Отец принудил его пообещать, что он завершит учебу и будет держаться подальше от «мерзавцев». Арт сдержал первую часть обещания, но не сдержал его вторую часть. Его фактически поощрял учиться главарь шайки… некий Анжело Соррокко. Анжело был эмигрантом и «большие парни» выделили ему небольшой участок Бруклина. Он был исполнительным, как солдат, и всегда следовал приказам. Он предвидел, что настанет время, когда шайке понадобятся образованные люди, которые к тому же будут пользоваться доверием организации. «Учись, Арти, становись бухгалтером, становись адвокатом… Используй свои еврейские мозги, и, я, даю слово, что у нас для тебя найдется местечко, когда ты закончишь учебу».

Тем временем Артур получил постоянную работу в одном из ночных клубов в деловой части города у кассового аппарата. Ко времени окончания учебы началась Великая депрессия. Днем он был дипломированным гражданским бухгалтером, а ночью взимал деньги с полутора десятков клубов в Бруклине и Манхэттене. Когда в 1933 году бы отменен сухой закон, Артур Перлман открыл собственную бухгалтерскую фирму. Его единственными клиентами были различные дельцы бруклинского «Семейства». Многие финансовые дела бруклинской организованной преступности прошли через руки «Артур Перлман Д.Г.Б.». '

Смерть подступила вновь, когда на секретной встрече в Атлантик Сити была создана новая компания. Позднее она была известна под названием «Убийство инкорпорейтед». Артуру Перлману обеспечили работу по управлению ее финансами, но, кроме того, он участвовал в разработке системы тарифов и методологии оплаты услуг компании.

Он хорошо позаботился о своих родителях, купив им дом рядом со своим в Манхеттен Бич, привилегированном районе Бруклина. Он познакомился с Бесс Бернштейн на местной новогодней вечеринке, а спустя год они поженились.

Он любил Бесс и особенно любил тот, дом, который она ему создала. У них бы один ребенок, сын, Гарольд. Бесс чуть не умерла при родах, и врач предостерег супругов от намерений иметь других детей. Гарольд и дом стали жизнью Бесс. Жизнью Арта была его работа.

Сейчас, глядя как Джо Финли кладет пилюли в рот, он вспоминал день, когда ему пришлось рассказать Бесс о своей работе. Он знал, что предстанет перед судом присяжных и что книги его будут арестованы. Кое-что может стать предметом публикаций, и, хотя нужные газеты, судьи и политические деятели были соответственно обработаны, всегда оставалась возможность того, что какой-нибудь пронырливый окружной прокурор не получит нужных сведений и начнет рыскать вокруг его дома. Исходя из этого, Организация разрешила ему открыть Бесс все, что он найдет нужным.

Она спокойно восприняла все. Гораздо спокойнее, чем Арт предполагал. Правда, она кинула несколько таблеток в рот, сказав «Это просто чтобы расслабиться».

Потом, позже, когда они одни сидели в затемненной гостиной, она задала ему вопрос, после которого Арт почувствовал, как он был одинок в мире вне своих деловых связей.

— Артур, ответь мне… Ты когда-нибудь… убил кого-либо?

— Что ты спрашиваешь? — ответил он, — Убил? Я убил? Да ты что, сумасшедшая?

— Артур, — сказала она, — Я не глупая женщина. Я читаю газеты, а время от времени вижу работу, которую ты берешь домой. Некоторые имена… некоторые клиенты… Я читаю о них в газетах и сопоставляю. Только ответь мне на один этот вопрос. Я должна знать. Все остальное уйдет со мной в могилу… Я клянусь.

— Никогда, дорогая… Бог мне свидетель… никогда… — ответил он.

— Ты что, комик сегодня? — это обратился к нему Бен Грин.

— Что? — переспросил Арт.

Бен ответил:

— Я попросил тебя положить карту, а ты мне ответил: «Никогда»…

— Извини, Бен… Я грезил наяву. — Арт положил трефового короля и игра продолжилась.

Глава четырнадцатая

Неделя для Джека Фишера пролетела очень быстро. Он стоял на мостике в наступающих сумерках и смотрел, как командующие принимали последний кокон за этот день на поверхность. По его подсчетам это был шестидесятый. Он посчитал еще и высчитал, что при таких темпах работы им понадобится еще тринадцать недель, чтобы поднять всю похороненную армию из девятисот сорока одного солдата.

Джеку не терпелось вернуться в Антарес. Сегодня вечером, впервые после начала приключения, он увидит Джудди.

Он вспомнил, как был заперт в своей комнате в ту первую ночь, а потом услышал звук ключа, которым отпирали дверь, и смотрел на появившегося Амоса Брайта.

— Я так замотался, что чуть не забыл, что тебе надо позвонить своей девушке по корабельному телефону связи с берегом. Это стоит сделать сейчас.

Настроение у всех было подавленное. Даже при поверхностном осмотре коконов антаресцы столкнулись все с той же проблемой. Наличие конденсата. Обнаружив в первом коконе повреждение водой, они отправили свой корабль-зонд назад на корабль-матку, находящийся на обратной стороне Луны. Зонд вернулся в ту же ночь, доставив особые энергетические элементы и регуляторы, а также высокочастотный сушильный агрегат. Новое оборудование мало что изменило. Они раскрыли все десять коконов в ту первую ночь и оживили их до рассвета. Когда это было сделано, солдат убрали в другую комнату на следующем этаже, где их подвергли интенсивной сушке.

Оба командующих были едины во мнении, что необходимо продолжать операцию по извлечению коконов, но, вместо того, чтобы перемещать коконы слой за слоем, решили проникнуть в штабель коконов по-вертикали, чтобы скорее добраться до коконов, находящихся дальше всех от воды. Сегодняшняя группа коконов была извлечена с самого дна запечатанной камеры, но и они были повреждены.

— Нам понадобится питание с корабля-матки сегодня ночью, — телепатировал Лысый Белый.

— Да, — согласились с ним все.

— Я уже организовал облучение, — высказался Амос. И снова наступила тишина, каждый, отрешившись от всего внешнего, и искал ответы глубоко в себе. Мысль становилась определенной организацией атомов. При соответствующих тренировках и многовековой практической дисциплине люди Антареса могли погружаться как бы в самих себя (внутрь) и достигать самых: центров этих атомов, в которых концентрировались все знания. Энергия, которой управляли в каюте корабля Джека Фишера, была огромна, и сейчас вся она направлялась в самую глубину душ необычных гостей Земли. Они знали, что столкнулись с очень серьезной проблемой. Если они не смогут ее разрешить, их миссия закончится провалом, а репутация антаресцев будет потеряна, на следующие тысячелетия.

Безразличный к потрясающим галактику проблемам Джек провел «Манту III» вдоль канала и повернул к антаресским причалам. «Терра Тайм» была пришвартована и покинута командой. Ее команда была меньше, чем экипаж «Манты III» и состояла из иностранцев. Среди них были три молодых человека, похожих на Хала и Гарри, и женщина, которая была, кажется, старшей. Джек бы уверен, что она — командующий с маскировкой под женщину. Его интересовало, не лысая ли она под чудесной шапкой светлых волос, которые она носила. Он подумал о вечере три дня назад, когда он пришвартовался раньше, чем «Терра Тайм». Женщина была на мостике. Джек небрежно подошел к кораблю чтобы поздороваться. Три парня ответили на его приветствие, но женщина лишь взглянула на него и пошла по своим делам. Джем имел определенную мысль: он, наклонившись, завязывал шнурки, пока она опускалась по трапу с мостика на палубу. «Мне хотелось бы посмотреть под это платье», думал он. Я хочу увидеть, сколько деталей дали тебе, моя заграничная красавица».

Еще не все, касающееся телепатии и чтения мыслей, был ясно Джеку, и, конечно, она точно знала, что у него на уме. Спустившись до половины трапа, она вытянула ногу к Джеку через скобу аутригера. Он четко видел все под ее юбкой, но к тому, что увидел, он явно был не готов.

Глядя на нее, Джек увидел, что там, где должен бы быть цвет ее женственности, оказался дубликат ее красивого лица и светлых волос. Лицо улыбалось, и губы были поджаты. Оно послало ему поцелуй. Он быстро отвел глаза, сквозь все его тело пульсировал адреналин.

Глава пятнадцатая

В сумерках, спустившихся на Флориду, антаресцы закончили разгрузку дневной нормы коконов и приготовились к их обработке. А Джек Фишер принял душ, готовясь к своей свободной (ночи. Он всегда имел чистую Йемену белья на «Манте III». ^Он отметил себе в памяти: не забыть уложить сумку для предстоящих свободных недель.

Строение «А» комплекса жило вечерней жизнью пятницы. В здании жили шестьдесят семейных пар возрастом от сорока-пятидесяти до восьмидесяти лет. Вечерами, по пятницам, они собирались в комнате отдыха потанцевать и просто пообщаться. Обычно собиралось не менее тридцати пар. Джо Финли приносил свой проигрыватель и коллекцию грампластинок тридцатых и сороковых годов.

Люди собирались, образовывались группы. Сегодня вечером к Гринам, Льюисам, Перлманам и Финли присоединились еще две пары, с которыми они случайно подружились. Это были Пол и Марие Амато и Франк и Андреа Ханкинсон. Амато были из Бостона. Он был отставным биржевым маклером. Ханкинсоны были из Сент-Луиса.

Франк Ханки неон частично отошел от дел и все еще проводил по полгода в Сент-Луисе, отдавая дань своему увлечению радиостанцией. Их прозвище было «снегири», так как во Флориде они проводили только зимы.

— Громадную работу вы, парни, проделали с бассейном. — Поль Амато был искренен. Бен Грин ответил, что они лишь получили то, на что имели при во рассчитывать. Затем разговорились о недостроенном строении «Б».

— А ведь, казалось бы, они должны стремиться завершить как можно быстрее, — говорил Берни Льюис,

Все с этим согласились. Потом Джо Финли пригласил Алму потанцевать. К ним присоединились и Ханкинсоны.

Танцевали несколько пар. Они танцевали фокстрот под песню Френка Синатры. Было похоже, что все находились в танцевальном зале конца сороковых годов, когда пары неторопливо двигались под музыку. Это были пары, которые, большей частью, прожили всю жизнь вместе. Они знали, что такое любовь и дружба и, хотя общество вытолкнуло их на полуостров Флорида, они были довольны и жили в согласии друг с другом. Активные и лихорадочные дни борьбы за лучшую жизнь и воспитание детей прошли. Музыка была теплой и неторопливой. Она отражала их жизнь.

Бен Грин и Арт Перлмач сидели молча, глядя на про исходящее. Их жены ушли на кухню помочь приготовить кофе и пирожные.

Бен заговорил тихим печальным голосом.

— Взгляни на нас, Арт, — он сделал жест в сторону танцующих. — Неправильно таким образом отделять нас от общества. — К этой теме Бен возвращался неоднократно в последние дни.

Арт кивнул.

— Правильно, дружище, но что же ты можешь поделать? Ведь это обычаи нашего общества… как говорят, старые бесполезны. Все молодо… молодо, молодо… — Его голос затих,

— Черт возьми! — воскликнул Бен. — По правде говоря, я чувствовал себя прекрасно, когда мы подгоняли этого ублюдка Шилдса, чтобы заполнить бассейн.

— А, это было замечательно, должен с этим согласиться.

Бен продолжал:

— Я думаю о том, чтобы поговорить с Шилдсом по поводу беспорядка со строением «Б». Я считаю, что мы имеем право знать, когда его строительство будет закончено.

— Я согласен, — ответил Арт, — его не будет здесь до конца недели, но мы можем встретиться с ним в понедельник утром до нашей игры в карты.

— Хорошо. Надо только не вовлекать Джо Финли в эту встречу, так как нам еще может понадобиться мистер Бознер из канцелярии Генерального прокурора.

Берни, который до того не вмешивался в разговор, согласился с этим.

Закончилась песня, и танцующие пары вернулись на свои места. Бен и Арт придвинулись ближе к Джо и рассказали ему, что они собирались сделать. Он тоже считал, что это хорошая идея. Заговорил Берни Льюис:

— Я считаю, что завтра мы должны там все осмотреть. Мы будем иметь лучшее представление об объеме оставшихся работ и сможем противостоять Шилдсу, имея факты. — Все опять согласились. Четверо мужчин договорились встретиться назавтра в семь часов утра, чтобы осмотреть строение «Б».

Амос Брайт смотрел, как погасли огни в комнате отдыха строения «А». Он повернулся к Джеку Фишеру.

— Они ложатся спать. Вы можете отправляться через двадцать минут. Хочется быть уверенным, что мы абсолютно понимаем друг друга.

Джек приготовился выслушать очередное наставление.

— Мистер Брайт, я обещал вернуться завтра утром перед восходом солнца, и я буду здесь вовремя. Джудди ничего не узнает об этом месте.

— И вы ей скажете, что на несколько ближайших месяцев зафрахтованы подводной экспедицией, занятой поисками сокровищ. Убедитесь, знает ли она что вы будете находиться в море целыми неделями. Я не хочу, чтобы она начала что-то подозревать, и уж тем более не хотел бы, чтобы оно стала выяснять что-либо насчет этого места.

Джеку было обидно, что с ним обращаются как с ребенком. Конечно, Амос знал, что он ничего не скрывает. Все, что ему надо было сделать — это прочитать мысли Джека.

— Гарри привел ваш автомобиль из порта. Он стоит за зданием. Ключи в солнцезащитном щитке, и бак полон бензина. Желаю хорошо провести время. Увидимся завтра утром. — Амос встал и пошел к двери комнаты Джека.

— Спасибо, — сказал Джек. На этот раз в его голосе не было сарказма. Он понимал сложность возникших для антаресцев проблем с коконами. — Я надеюсь, вам удастся победить влагу.

Амос остановился у двери и посмотрел на Джека.

— Спасибо, Джек. Я не уверен, что нам это удастся, но мы должны испробовать все известные нам способы. Я ценю ваше участие. — Он вышел, оставив дверь открытой.

Через десять минут Джек выезжал с территории антаресского комплекса. Он выехал на Федеральное шоссе номер 1, и по нему проехал три мили на юг к своему дому около торгового центра Кенвуда, где стояли аккуратные домики, утопающие в садах. Он завел автомобиль на свою стоянку. В его доме горел свет, и, когда он подумал об ожидающей его Джудди, его сердце замерло. Он отчетливо понимал, что его чувство к ней глубокое. «Спокойнее», говорил он себе, прыгая через две ступеньки. «Она — тип женщины, ищущей замужества, а ведь ты сейчас никак не тип мужчины, ищущего возможности жениться».

Джудди была разодета и расфуфырена. Стереопроигрыватель играл альбом Джудди Коллинз. Бутылки вина были поставлены в ведро со льдом. Две аккуратно скрученные сигареты с наркотиком лежали на столе. Блюдо каменных крабов под холодным горчичным соусом завершало убранство стола. Джек закрыл дверь и она быстро пересекла комнату. Ее сатиновая блуза плотно облегала тело и мерцала в лучах света. Прежде чем Джек смог что-нибудь сказать, она была около него, ее руки обхватили его, ее тело плотно прижималось к нему. Она поцеловала его долгим, жарким и влажным поцелуем.

— Добро пожаловать домой, моряк… добро пожаловать домой с моря. — Она подвела его к дивану и оставила, отойдя налить вино. Она наполнила два бокала, потом зажгла одну сигарету. Он смотрел, поражаясь проявляемой заботой.

Несколько затяжек, потом несколько глотков — и Джек совершенно забыл мир коконов. Джудди больше не произнесла ни слова, пока они не кончили заниматься любовью. Джек знал, что они не будут спать в эту ночь. Он ощущал, как в нем вновь поднималось желание. Джудди принесла на диван блюдо с крабами и соус. Они ели и запивали вином. Все было восхитительно, включая его красивую девушку.

— Ну, возлюбленный, — спросила Джудди, — как оно было?

— Я себя чувствую, как будто только что умер и попал в рай. Ты сверхдевушка.

— Ну, я же знала, что у тебя будет длинная трудная неделя. Мы еще никогда не были далеко друг от друга так долго, Мне очень недоставало тебя.

— И мне тебя не хватало, Джудди. — Джек подумал, что лучше сразу сказать о неприятном известии. — Я боюсь, что придется сообщить тебе неприятную новость, милая, — Джудди смотрела на него без всякого выражения на лице. — У меня длительный фрахт, Это приблизительно сумма, которая нужна, чтобы рассчитаться за корабль. Я был вынужден согласиться на этот фрахт, и знаю, что ты поймешь.

— Пойму — что? — спросила она.

— Ну, — он отхлебнул вина, — эти люди-искатели подводных сокровищ. Я не могу говорить об этом… но… в общем они что-то знают, и я согласился работать с ними на протяжении следующих нескольких месяцев.

— Ох, противный Джек. — Джудди была разъярена. Это сразу было видно.

— Милая, они платят больше тысячи в неделю, плюс возмещение расходов. Они далее могут дать возможность получить долю от добычи. Я должен был согласиться!

Внезапно она заплакала… Не истерически, очень тихо.

— Джек, твое отсутствие на этой неделе… Из-за него я поняла, как глубоко мое чувство к тебе. По-моему, я полюбила тебя… а теперь… тебя не будет два месяца… как больно.

Джек внезапно почувствовал удушье. Боже! Предъявляющая свои требования — это было последнее, что он сейчас мог бы пожелать. Предстоящие месяцы неизбежно заполнятся работой с его новыми космическими приятелями. Что будет, если он скажет ей сейчас, что не сможет проводить время с ней, так как будет занят работой с существами с другой планеты? Это было бы воспринято плохо. Но он ей сочувствовал. Он решил попросить у Амоса Брайта разрешение привезти ее на комплекс. А пока ему приходилось иметь дело с ее теперешней печалью, или, он это чувствовал, он потеряет ее навсегда. Он потянулся к ней, снял с нее платье, затем, наклонившись, поцеловал ее в грудь, в шею, в губы, в глаза, и еще, и еще, пока они не слились в одно целое.

Было уже за полночь. Обитатели строения «А» спали. Спали все, кроме Алмы Финли. Она одна сидела на кухне и пила чай. Мысли ее были о Джо, спавшем в спальне. За последние несколько недель в нем произошли резкие изменения. Она заметила, что он стал медленнее ходить и раньше ложиться спать. Он был утомлен. Врач предупреждал, что это может случаться время от времени. Но на этот раз такое состояние затянулось, и он не реагировал на лечение. Неужели это начало конца? Есть ли у нее силы жить без Джо? Хочет ли она так жить?

Алма встала и вышла на веранду. Была тихая ночь. Воздух был свежим и прохладным. Небеса были усыпаны звездами. Она перевела взгляд на юг, и взгляд ее остановился на бледной красной линии, которая, казалась, спускалась с неба и упиралась прямо в крышу строения «Б». Она заморгала, так как ей пришло в голову, что ей померещилось. Когда оно опять посмотрела, луча не было. Потом он опять появился. «Он выглядит, как лазерный луч», — подумала она, сможет быть он исходит с крыши здания, как маяк». Да, так оно, видимо, и есть. Это, конечно, авиамаяк. Наверное, такой же есть и на строении «А». И ее мысли вернулись к Джо.

Трое командующих, Амос, медные люди и пять членов экипажа сидели по кругу на крыше строения «Б». В центре круга бы стеклянный предмет в форме чаши. В чаще лежала кучка красных пламенеющих камней. У каждого чужеземца были стеклообразные стержни, тянущиеся от их глаз в чашу. Их человеческие лица были сняты. Когда красный луч с базового корабля ударил в чашу, камни стали пламенеть. Потом это сияние продвинулось по стержням в глаза антаресцев. Питание продолжалось тридцать минут. Во время сеанса питания экипаж сидел молча, в состоянии экстаза.

На крыше была большая незавершенная комната. Она должна была стать солярием, когда строение «Б» будет завершено. А пока она была занята пятьюдесятью антаресскими солдатами, сидящими аккуратными рядами по десять в ряд. Они были неподвижны и не подавали признаков жизни, кроме сияния в их длинных глазах. Девять существ в каждом ряду были одеты в бледно-голубые, туго облегающие костюмы. Десятый был «медным» человеком. Каждый «медный» человек имел прибор, закрепленный на голове и нависающий перед его глазами. Красный луч в приборе расщепился на три направления. Два луча шли в глаза «медных» людей. Третий луч выходил из прибора и шел вдоль ряда к глазам других девяти солдат. Лица солдат были в пятнах. Пятна были темно-коричневыми, как-будто лица их были изготовлены из сосны, а пятна были похожи на сучки. Больше всего пятен было на первых двух солдатах в первом ряду. Вдруг луч, питающий первого солдата, внезапно прервался перед ним. Он дернулся в судороге и издал глубокий гудящий звук. Его глаза на миг ярко вспыхнули, а затем погасли.

Снаружи на крае Командующий Всякий Свет остановил питание. Он посмотрел в сторону комнаты, приютившей солдат, а затем протелепатировал другим, чтобы и они прекратили питание. «Мы потеряли расходуемого. Скоро уйдет второй. Я боюсь, что мы потерпим неудачу».

Амос чуть увеличился и молча благословил умершего старыми мыслями: «Служи Господу, как ты служил себе. Ты получил свое вознаграждение. Направляй нас, если можешь, продвигаясь между звездами. Мы тебя любим».

Глава шестнадцатая

В то время, когда четверо мужчин подошли к строению «Б» антарецы уже плыли к Гольфстриму. Первое, что они заметили, — это действие кондиционера.

— Довольно странно, — сказал Бен Грин,

— Может быть они просто поверяют установку, — предположил Берни. Остальные промолчали.

— С чего мм начнем? — спросил Арт.

Джо Финли предложил сначала пройти на второй этаж, затем подниматься выше, пока они не будут уверены, что узнали достаточно. Втайне он хотел, чтобы его друзья довольствовались только первыми этажами, так как в это утро Джо чувствовал себя усталым.

— Хорошо, — сказал Бен, — вот лестница… пошли.

Бен Грин вел всех с этажа на этаж. Было решено, что, поднявшись на новый этаж, они разделятся. Бен и Берни пойдут в южное крыло здания, а Арт и Джо — в левое. Если поиск ничего не даст, группы возвращаются к лестнице. Если одна из групп не вернется, другая должна подождать минут пять, а потом отправляться на поиски.

В десять тридцать они были на шестом этаже. Ничего нового после второго этажа они нигде не нашли. Джо Финли очень устал и сказал, что бесполезно продолжать поиски. Бен Грин не согласился, но быстро понял, поймав сердитый взгляд Арта Перлмана.

— Ладно, — сказал Бен, — пошли вниз. Но я хочу заглянуть за запертые двери, которые мы обнаружили на втором этаже. Я уверен, что слышал какие-то звуки, доносившиеся из-за оранжевой двери.

Они спустились на второй этаж и направились прямо к оранжевой двери. Бен приставил ухо к двери.

— Я слышу гудящий звук. Как, по-твоему, Джо?

Джо прижался ухом к двери.

— По-моему, ты прав. Звучит, как будто, работает какая-то машина. — Арт и Берни приникли ушами к двери и согласились.

Бен взялся за дверную ручку, но не мог повернуть ее.

— Я добьюсь, чтобы это дверь открылась тем или иным способом, — сказал Бен.

— Ты собираешься вломиться туда? — спросил Арт.

— Я же сказал, тем или иным путем, не так ли? — ответил Бен.

Берни и Джо переглянулись. Берни заговорил первым.

— Это может привести к неприятностям, Бен, ты же знаешь, взлом и вход без разрешения.

Бен засмеялся.

— Я говорил вам, парни, что мне было скучно минувшим вечером. Поэтому несколько дней я провел в борьбе. Это куда лучше, чем сидеть без дела и просто прозябать. К тому же мы владельцы этого места, не так ли? Как же можно попасть в неприятность, открыв дверь на территории своей собственности?

— Это еще не может считаться нашей собственностью, дружище, — сказал Арт, — не может, пока подрядчик не завершит строительство и не сдаст его корпорации.

— Простая формальность, — возразил Бен. — Вы, ребята, сдаетесь так легко. Я вернусь после обеда с инструментами и отопру этот замок!

Они вышли из здания и направились к бассейну. Они надели купальники еще утром перед экскурсией этого утра, поэтому, прежде, чем сесть за карты, они поплавали. Бен Грин был хорошим пловцом и проплыл бассейн десять раз. Берни и Арт проплыли один раз, а потом лениво развалились в шезлонгах в дальнем конце бассейна. Несколько антаресских обитателей были у бассейна и все они тепло приветствовали парней.

— Мы решили обживить этот бассейн имени Грозной Четверки. — прокричал Амато. Бен помахал ему.

Джо последним вошел в бассейн. Он проплыл немножко и вылез из воды. «Несколько лет назад я мог бы проплыть этот бассейн сотню раз», подумал он, «а теперь…», и выражение «усталая кровь» мелькнуло в мыслях. Его кровь не была усталой. Она убивала его.

Они сошлись за своим столиком и сыграли традиционную партию в джин. С приближением полудня они решили встретиться в вестибюле строения «А» после обеда. Джо отказался, сказав, что поспит.

— Если вам нужны инструменты, у меня есть кое-что в машине — предложил Джо, Бен ответил ему, что у него есть достаточно инструментов для этого дела.

Они собрались без Джо в час тридцать и втроем направились к строению «Б». По пути они увидели Валли Паркера, идущего в их сторону. Берни и Арт предложили, чтобы Бен, который нес коробку с инструментами и автомобильный домкрат, обошел здание сзади, а они продолжат путь прямо. А потом они откроют ему заднюю дверь.

Валли вежливо поздоровался с двумя проходящими мужчинами. Потом, остановившись, стал смотреть, как они направились к строению «Б».

— Извините, джентльмены! — крикнул он им вслед. — Куда это вы идете?

— Мы гуляем. — крикнул в ответ Берни. — Разве это незаметно?

В голосе его звучал явный сарказм. Валли подумал, что все старые люди дряхлеют, и эти двое казались достаточно безобидными.

— Будьте осторожны возле строительного оборудования. Мы не хотим никаких происшествий — воскликнул он.

Берни ответил:

— А кто же хочет происшествий? Кстати, когда вы думаете закончить здесь строительство?

В голосе его прозвучал гнев, и Валли подумал, что он сделал ошибку, остановив старых чудаков. Память о Бене Грине и человеке из конторы Генерального прокурора была еще слишком свежа. Он не хотел новых неприятностей. И крикнув: «Скоро!», он продолжил путь.

Арт и Берни посмеялись и, обойдя вокруг бассейна, пошли к своей цели. Подойдя туда, они увидели Бена, уже поджидавшего их.

Когда тройка подошла к оранжевой двери, Бен вновь прижался к ней ухом.

— Еще гудит, — заметил он.

— Как ты собираешься войти? — спросил Берни.

Бек ответил:

— Я однажды видал такое в кино. Мы отжимаем заднюю часть двери полосой железа, и я просовываю туда скобу в форме семерки так, чтобы она оказалась под петлями на другой стороне. Потом мы просовываем небольшой нож в замок, и он открывается.

— Я не понимаю — сказал Берни.

— Просто гляди. Никогда не поздно учиться.

Он начал просовывать полосу железа в щель за дверью, когда его остановил Арт Перлман.

— Подожди минуточку, Бен. Пожалуй, у меня есть лучший способ… не повреждая дверь. — Он вытащил из кармана мешочек и достал из него связку отмычек.

Бен и Берии глядели изумленно.

— Откуда это у тебя? — спросили они вместе.

— Артур Перлман — это человек с множеством разнообразных достоинств. Другими словами… не допытывайтесь! — ответил он.

Он сунул одну из отмычек в замок, потом выбрал из связки другую поменьше. Работая, он вспоминал свою юность и то, чему его обучали в «Семье». Он и сейчас слышал, как Анжело Сорокко объясняет искусство вскрывать замки, как будто он к сейчас стоял рядом с Артуром Перлманом: «Будь нежен и нетороплив. Вставь нижнюю отмычку и осторожно веди ее внутрь, пока не услышишь щелчок. Если за два раза щелчка не будет, бери следующую, более маленькую». Но это не понадобилось, так как замок почти сразу щелкнул. Артур извлек на отмычки и с величественным жестом в сторону двери произнес: «Джентльмены… только после вас».

Хот;; официальным лидером был Бен, первым в дверь вошел Берни Льюис.

— Что, черт возьми, тут такое? — прошептал он. Другие немедленно последовали за ним. Они остановились и стали разглядывать комнату.

Центральный стол был пуст. Все коконы, обработанные в предыдущую ночь, были перенесены на крышу. Комната была освещена светло-голубым светом. Светильник над столом был выключен. Слева чуть заметный пар поднимался из шкафов. Койки у задней стены были пусты, и светильники над ними тоже бездействовали. Экран на правой стене был источником светло-голубого света. На полу, перед экраном, лежали какие то детали аппаратуры, доставленной пришельцами накануне, с базового корабля, чтобы бороться с влагой, которая пятнала коконы.

Бен заговорил первым:

— Это клуб здоровья.

— Клуб здоровья? — спросил Берни. — Почему же клуб здоровья?

— Ну, посмотри. Вот паровые кабины, стол в центре — для массажей. Койки сзади — на них вы ждете массажера. Поверьте мне, это клуб здоровья, — повторил Бен.

— Наш клуб здоровья, — добавил Арт, который шел к голубому экрану. — А это для какой дьявольщины?

— Для кинофильмов, — ответил Бен. Теперь он был вполне уверен в этом. — Это стенная телевизионная установка. У нас был меньший вариант в рекламном агентстве. На ней можно прокручивать кинофильмы, или игры с мячом, или музыку. Мы показывали на нем даже порнофильмы.

Берни бы взволнован.

— Эй, это великолепно. На мой взгляд, он уже готов. Эти крысы собирались держать его закрытым до завершения всего строительства. Я думаю, что нам надо отправиться к ним и задать им жару по этому поводу. — Он шагнул к шкафам.

— Подожди минуточку, — откликнулся Бен. — Это еще надо обдумать.

— Почему? — спросил Арт. — Берни прав. По мне, так клуб выглядит хорошо. Почему же нам не пользоваться им?

— Я и не говорю, чтобы не пользоваться им, — сказал Бен. — Я только имею в виду, что, если мы будем молчать об этом месте, мы сможем одни пользоваться им… И никто не будет нам мешать… ну, хотя бы на некоторое время.

— Мы, должны сказать Джо об этом, — сказал Арт.

— Несомненно… конечно, мы скажем Джо, но больше никому. По крайней мере, в течение недели или больше. Что вы на это скажете? — Оба мужчины согласились с ним, и все трое разошлись по сторонам, чтобы ознакомиться с комнатой детально.

Проснувшись после недолгого сна, Джо обнаружил, что Алма сидит на краю его кровати. Она держала его за руку.

— Чувствуешь себя лучше? — спросила она.

— Да, я неплохо поспал, — ответил он, — и я очень голоден.

— Хорошо, — сказала она, — я приготовлю тебе бутерброды из ржаных хлебцев с ветчиной и швейцарским сыром. А пиво хочешь? — Она не стала ожидать ответа. Если он не говорил «нет», это означало «да». Джо встал с кровати и решил принять душ.

Когда он зашел на кухню, еда для него уже стояла на столе. Он чувствовал себя лучше, но усталость не прошла.

— Ты не могла уснуть минувшей ночью? — спросил он. — Я слышал как ты вставала после полуночи.

Она удивленно посмотрела на него, так как была уверена, что он крепко спал, когда она вставала.

— Мне просто не спалось. Вчера во время танцев я выпила слишком много кофе, — ответила она ему.

— Во сколько ты легла?

«Отчего он так давит на меня», подумала она. «Может быть, хочет поговорить об этом?»

— Не слишком поздно, дорогой. Я, пожалуй, легла около часа ночи.

— А, — ответил он и продолжил есть.

«Нет», подумала она, «он не хочет об этом говорить. Я переменю тему разговора».

— Я бы легла и раньше, но увидала нечто странное над крышей второго здания. Прошло сколько-то времени, пока я во всем разобралась. — «Вот так будет хорошо, Алма», подумала она.

— Что же ты увидела?

Она стала рассказывать ему о красном лазерном луче на крыше строения «Б» и о том, как она пришла к выводу, что это авиамаяк.

— Это странно, — подумал он, — эти здания не настолько высоки, чтобы представлять опасность для полетов.

— Может быть над нами воздушный коридор?

— Я что-то не могу припомнить, чтобы мне случалось услышать хотя бы один самолет. — Сказав это, он опять занялся едой.

— Как бы то ни было, все прекратилось через несколько минут. Я уверена, этому есть объяснение, — заметила она. — Что ты собираешься делать до вечера?

— Не будем торопиться, милая. Как насчет поездки на берег океана?

— С удовольствием, — сказала она и ушла в спальню, чтобы переодеться в купальный костюм. Ей было так хорошо, что он решил прокатиться, но где-то глубоко внутри она знала, что он превозмогает желание поспать. Она дала себе слово пригласить врача в понедельник, так, чтобы Джо об этом не узнал, и расспросить об этих новых симптомах.

К тому времени, когда Джо и Алма направились к побережью, Берни Льюис бы в «паровом шкафу» и получал немалое удовольствие. Понадобилось несколько минут, чтобы открыть шкаф. Берни был удивлен, потому что он привык к тому, что в паровых шкафах сидят. А в этих нужно было ложиться. Он влез внутрь и попросил Арта подойти и закрыть двери. Прошло какое-то время, пока они нашли способ его включения. Когда усилилась дымка, они поняли, что нашли нужную кнопку. Не было жарко, но Берни чувствовал себя так, как будто его массируют в шкафу. Ощущение было великолепным, и он предложил Арту забраться в следующий шкаф, показав Бену, как им управлять. Заключив Арта в шкаф, Бен продолжил изучение другого оборудования.

Он дважды обошел большой центральный стол. Поверхность его была гладкой, но оказалась мягкой на ощупь и податливой. Он мог вжать палец в покрывающий стол материал, напоминающий блестящую черную лакированную кожу. Стоило ему убрать палец, и материал немедленно принял первоначальную форму. «Странное вещество», — подумал Бен. Отойдя от стола, он направился к ряду коек, стоящих вдоль задней стены. Он лег на первую койку, и конический светильник, висящий над ней, включился. Сперва он загудел, потом из него вытянулся белый световой луч, разделился на два зеленых луча. Бен спрыгнул с койки прежде, чем луч достиг его глаз. Светильник выключился. Он закричал Арту и Берни.

— Это странно, парни. Здесь у них какое-то новейшее оборудование. Некоторые из этих аппаратов я никогда раньше не видел.

— Может, оно и странно, — крикнул в ответ Берни, — но, несомненно, чувствуешь себя тут преотлично. Ты сам должен это испробовать. Я, кажется, готов. Давай.

Бен подошел и помог Берни выбраться из своего шкафа. Берни распрямился и чувствовал себя удивительно хорошо.

— Здорово! — воскликнул он, — я не знаю, что это за сооружение, но оно, несомненно, подбодрило меня, старика.

Бен стал влезать в шкаф, который только что оставил Берни, но Арт предложил Бену попробовать третий шкаф.

— Возможно они не одинаковы. Давайте проверим. Все, что я знаю, это то, что я еще побуду в своем. Я себя чувствую так, будто меня наркотизируют.

Бен засмеялся и проворно нырнул в шкаф. Арт закрыл дверь и включил шкаф. Лицо Бена расплылось в широкой улыбке.

— Святой дух!.. Это невообразимо! Если мы расскажем остальным об этом месте, нам не удастся и приблизиться к нему, по крайней мере, в течение месяца.

— Согласен, — подтвердил Берни. — Спорю, что это место поможет исцелиться Джо.

Они договорились, что приведут Джо как можно скорее в свой новый частный клуб здоровья.

Глава семнадцатая

Джудди, хотя и неохотно, должна была согласиться с тем, что Джек будет отсутствовать целыми неделями, но наутро почувствовала себя подавленой и одинокой. Два часа ей понадобилось, чтобы убрать небольшую квартиру, постирать и позвонить по телефону. В одиннадцать у нее была тренировка. А дальше она была свободна весь дань. К двум она довела себя до состояния гнева, Она понимала Джека, принявшего работу, но не была уверена, что не станет помехой, если отправится с ним на неделю или две. Мог же он сказать клиентам, что она его помощница и что она ему нужна на борту.

Позднее в этот вечер, ища Джека, позвонил Арни, его старший брат. Джудди рассказала ему о фрахте. Арни счел, что это замечательные новости, а потом передал трубку Санди, своей жене. Она пригласила Джудди на ужин на следующий вечер.

— Я с удовольствием, — ответила Джудди на приглашение, — может быть нам удастся связаться с Джеком по радиотелефону.

— Отлично!.. — ответила Санди. — Мы будем ждать тебя к семи вечера. — и повесила трубку.

«Итак, Джек Фишер, на следующей неделе ты пригласишь меня на этот корабль, хочешь ты того или не хочешь!», подумала она. После этого, ей стало полегче. Она пригласила свою подружку Монику, и две актрисы, опьянев, слушали музыку до трех часов ночи.

В то время когда Джудди и Моника валились на надувной матрац, Джек Фишер был выше головы занят коконами. Дневной сбор был доставлен в производственную комнату.

Амос Брайт бы доволен тем, что Джек вернулся, как и обещал, и его честным сотрудничеством. В награду пришельцы согласились открыть Джеку еще некоторые свои секреты (другие процедуры).

В этот вечер после швартовки они разрешили ему разгружать с Халом и Гарри. Джек был удивлен строением и очевидной легкостью коконов. Они были не твердыми, а податливыми и приятными на ощупь. Он подумал о Jell‘0 подняв первого, и чуть не уронив его на палубу. Второй неожиданностью была теплота коконов. Он бы так захвачен своими открытиями, что не заметил, черного командующего следящего за ним. Однако вскоре он ощутил его.

«Будь поосторожнее», строго протелепатировал Командующий Нет Света.

Мысль это пронзила Джека, как разряд электричества, «Прошу прощения», подумал он. Боль тут же прекратилась.

Другой голос в голове Джека произнес: «Отлично, Джек… Ты начинаешь телепатировать». Это был голос Амоса Брайта.

Хал и Гарри посмотрели на Джека и тепло улыбнулись. Джек улыбнулся им в ответ очень гордый своим достижением, хотя и не смог бы пояснить, как он это делает.

Амос опять протелепатировал: «Не раздумывайте там, как вы это делаете, Джек, просто делайте это. Практикуйтесь с нами, и вы придете к пониманию, как управлять этим. Пока мы будем прослушивать Ваши мысли и отвечать вам. Позднее вы научитесь обращаться к нам по желанию. Ваш род имеет способности к обмену мыслями, но вы еще не развили эти способности. Возможно, вы сможете научить других, когда мы оставим Вас».

Хорошо было работать и иметь возможность общаться с пришельцами, но Джека беспокоило, что он не может иметь своих мыслей, о которых они не будут знать. Это было неприятно, но поделать с этим он ничего не мог. И он принял это.

После того как коконы был доставлены в процедурную комнату и уложены в шкафы, Джек ушел в свою комнату принять душ и поужинать. На кровати лежали свежие простыни, в ванной — чистые полотенца. «Женская забота», — подумал он. Горячий душ сегодня был особенно приятен. Любовь минувшей ночи растянулась до ранних утренних часов. Он бы утомлен. Почему Амос выбрал именно эту ночь, чтобы открыть ему что-то новое? «Может быть, стоит рассказать все Амосу, и он даст мне небольшую передышку?». Когда он вытирался, раздался стук в дверь. .

— Подождите минуточку! — крикнул Джек. Пока он дошел до дверь, его посетитель уже успел уйти, но его ужин, аккуратно расставленный на подносе, был перед дверью. В меню сегодняшнего ужина была красная фасоль под лимонно-масляным соусом, картофельное пюре, морковь, салат, кофе и пирожное. «Я должен повидаться с их шеф-поваром в ближайшие дни», подумал Джек. Еда с каждым днем становилась все лучше, как будто кто-то настраивался на его вкус. Возможно, что кто-то действительно настраивался. С этими людьми все кажется возможным.

К тому времени, когда Джек подошел к оранжевой двери, группа обрабатывала уже третий кокон. Амос телепатировал ему, чтобы он зашел в комнату. Заходя в комнату, Джек подумал о своей усталости. и Амос прочитал его мысли… Голос Амоса заполнил его мозг; «Идите к последней койке и ложитесь ненадолго. Не пугайтесь световых лучей. Они не повредят вам. Расслабьтесь, и усталость покинет вас».

Джек сделал то, что ему посоветовал Амое к через несколько минут почувствовал себя чудесно отдохнувшим. Он подумал: «Мир, несомненно, мог бы использовать этот прибор».

Амос молча согласился. «Возможно мы вам, Джек, оставим один из них», телепатировал он, «А пока мы воспользуемся вашей помощью».

Джек, встал с койки и лучи исчезли.

— Чем я могу помочь сегодня? — спросил он вслух.

Командующий Всякий свет жестом направил Джека к шкафам и телепатировал, чтобы он помог Халу. Пока они загружали коконы и регулировали установку на панелях управления шкафами, Хал объяснил, что в шкафах начался процесс восстановления материи, так же как и процесс полной очистки и оживления деятельности всех желез. Процесс этот, как и большая часть антаресских технологий, начался изнутри кокона. Там были сохранены химические и молекулярные структуры тела солдата. Процессы, происходящие в шкафах под действием световых лучей, вызывают в сохраненных структурах цепную реакцию, что было началом восстановления жизни солдат. Хал указал Джеку на различные устройства на первых пяти шкафах. Джек не представлял, что последние пять шкафов отличались от первых и что коконы должны были находиться определенное время в начале в одном из первых пяти шкафов, а потом несколько мгновений в одном из последних пяти и лишь после этого попадали на центральный стол, для очистки от внешних оболочек.

— Что происходит во второй группе шкафов? — спросил Джек.

Хал ответил не сразу, так как он проверял у командующих, уполномочен ли он пояснить эту часть процесса земному помощнику. Он получил согласие от обоих командующих, находящихся в комнате.

— Помогите мне с первым коконом, и я вам покажу, что с ним произойдет дальше. — Когда они извлекли кокон из первого шкафа на каталку, Хал махнул рукой — пока надо остановить его. Они пошли к задней части комнаты и подвезли оттуда свежий кокон к первому шкафу и вложили его туда для процедур. Потом они перевезли первый кокон к шестому шкафу и вложили его в него. Хал закрыл дверь шкафа и поманил Джека к панели управления.

— Всякая живая материя несет на себе и в себе различную заразу и гниение, Джек. В этой группе шкафов происходит очищение тканей, органов и крови любых живых структур. Это дает солдату безукоризненный старт в его новую жизнь.

Джек не мог поверить в то, что услышал.

— Это невероятно, вы хотите сказать, что эти солдаты будут абсолютно здоровы?

— Абсолютно, — ответил Хал. — Это совершенно необходимо для полета на другую планету. Мы не хотим, чтобы они оказались переносчиками инфекций, от которых но других планетах не будет иммунитета. Это было бы гибельным для тех миров.

«Так как сделали белые люди гавайцам» — подумал Джек.

В мозгу зазвучал голос Амоса. «Гавайцам?»

«Да, у нас на Земле есть место, которое мы называем «Гавайи». Эти острова в центре Тихого океана. Когда их открыл белый человек, на них жило много аборигенов.

Белые люди принесли с собой инфекции, от которых у местных жителей не оказалось иммунитета. Потом все они погибли от болезней». Джек понял, что опять телепатирует.

Амос опять вошел в его мозг. «Это было хорошо, Джек, и вы совершенно правы о назначении второй группы шкафов. Это и есть их функция».

Весь остаток ночи Джек помогал Халу закладывать коконы в шкафы и передвигать их из шкафа в шкаф, затем — на центральный стол. Когда они закончили, уже светало, но Джек не устал. Амос сказал ему, что он может поспать один-два часа, если хочет.

— Но я не чувствую усталости! — произнес Джек.

— Хорошо, — ответил Амос. — Я не думал, что на земного жителя оно подействует так хорошо. Если не хотите спать, можете пользоваться койкой. Это даст организму тот же эффект, что и сон.

Чтобы закрепить свое состояние на случай наступления сонливости Джек прошел к одной из пустых коек и лег на нее. На пять минут. Когда он встал, он чувствовал, что мог бы работать хоть двадцать четыре часа без перерыва. Уровень энергии, бушевавшей в нем, был ощущением, какого он никогда раньше не чувствовал и которого никогда не забыл бы.

Глава восемнадцатая

Бен Грин выглядел так, будто его посыпали мелкой белой золой.

— У тебя такой вид, как будто тебя посыпали смесью «Встряхни-и-пеки», — сказал Берни. — Что это за дьявольское вещество?

Бен Грин попробовал стереть золу со своего лба. Она очень быстро исчезла с его пальца.

— Это превосходит все, — сказал он… — если бы я себя не чувствовал… — он колебался. — …пересохшим… да… именно пересохшим. Как будто я побывал в духовке, но ведь не было никакого жара.

Это произошло потому, что он одну минуту полежал на центральном столе. Он решил испытать сегодня стол. Это бы их третий день в клубе здоровья. Бен попробовал лечь на стол накануне, но когда включился светильник над столом, испугался и спрыгнул со стола. На этот раз он остался на столе, и ощущение было вполне приятным. Появление золы было необъяснимо, но, похоже, она не приносила вреда. Он счищал ее с рук, но ни одна ее частица не упала на пол. Зола попросту исчезала в воздухе.

— Я думал, что эта чертова штука сожгла меня, — говорил Бен. — Но мои волосы все еще на мне. Я на знаю, что эта лампа делает, но я рекомендую ее всем.

Арт, находящийся в первом шкафу, закричал, что по окончании паровой ванны он попробует действие стола.

Самым растерянным человеком в комнате был Джо Финли. В данный момент он лежал в восьмом шкафу. Он находился там уже десять минут и испытывал очень странные ощущения. Он еще раньше обнаружил, что панели управления первых пяти шкафов несколько отличались от других пяти. Никто этого до него не заметил. Вчера, когда друзья показали ему комнату, его мысли все еще вертелись вокруг его болезни. Утомление явственно нарастало. Какой прок может быть от клуба здоровья для умирающего? Но, глядя на возбуждение друзей, решил все-таки разделить с ними их радость. Он тогда провел двадцать минут в третьем шкафу рядом с Берни Льюисом. Как ни странно, но, выбравшись из него, он чувствовал себя намного лучше. Потом они все смотрели, как Арт Перлман лег на одну из коек, и дал лучом распространиться по всему телу. Он рассказал о своих ощущениях своим приятелям, и тогда они все легли на койки и ощутили то же самое. После этого, они вышли к бассейну для купания и игры в карты, и именно тогда произошло непредсказуемое.

Бен Грин первым прыгнул в бассейн и стал плавать, как обычно, взад и вперед. Арт и Берни нырнули вслед и догнали Бена. Это трио плавало, пока наконец они не поняли, что они состязаются, и что люди, расположившиеся вокруг бассейна, поощряют их соревнование громкими криками. Двадцать раз прошли они бассейн, прежде чем Берни предложил остановиться. Никто из них не устал. Они напряженно дышали, сердца их бились очень учащенно. Но, определенно, никто из них не устал. Потом они заметили, что нигде не видно Джо Финли. Бен позвал его. Ответа не последовало, Вдруг Джо вынырнул из воды перед ними. Он проплыл бассейн из конца в конец под водой четыре раза не останавливаясь и не дыша. Он довольно-таки грациозно вышел из бассейна. Через считанные секунды он был рядом со своими приятелями.

— Ребята, — сказал он, — я не знаю, что за виды аппаратуры поставили они в этом клубе здоровья, но чувствую я себя совершенно великолепно. Не могу дождаться завтрашнего дня, чтобы опять попасть туда.

Вся четверка села за свой столик и начала игру в карты. Но сосредоточиться на игре уже удавалось ни одному из них, так как мысли возвращались к новым физическим ощущениям, возникшим у них. Наконец, Бен предложил

— Давайте встретимся в моей квартире сегодня после обеда. Девчата соберутся поиграть в мах-джонг, так что нам никто не помешает. Я думаю, нам стоит поговорить обо всем этом.

— Я согласен, — откликнулся Арт. — Я уверен, что оснащение клуба здоровья совсем необычно и уникально. Правда я не могу объяснить это. Просто ощущение. Но…

— Потише, ребята, — перебил Берни, — иначе мы добьемся того, что вся община набьется в эту комнату.

Они кивнули, соглашаясь.

Они не заметили других необычных явлений из-за их волнения. Обычно до обеда они проводили за игрой в джин два часа. В удачный день они успевали сыграть до тридцати партий. А в этот раз сыграли вдвое больше. Кроме того, теперь они знали следующую карту еще до того, как взять ее в руки. И у них были очень явственные ощущения, что они знают ту партию, которую собираются разыграть их противники. Они читали мысли и друг друга, но пока никто из них не понял этого. Лишь много позже им предстояло узнать об этом.

После обеда они встретились у Бена. Он занимал угловую квартиру на пятом этаже, поэтому квартира была с большим балконом. Сейчас все четверо сидели в шезлонгах и прихлебывали кофе-глясе, обсуждая свое открытие, и размышляя, что оно означало.

— Я до сих пор чувствую себя превосходно, — начал разговор Джо.

— Я тоже, — подтвердил Берни, — и я открою вам маленький секрет. После обеда я увел Розу в спальню… у нас был дневной спектакль. Я этого не делал на протяжении… ну, пожалуй, более десяти лет, по крайней мере. А сегодня я мог бы продолжать с ней до вечера.

Все засмеялись, но они отлично понимали, о чем говорит Берни. Те же намерения и чувства появлялись и в их мыслях. Но Берни оказался человеком действия. Они чувствовали себя, как будто лишились чего-то, и каждый подумал, что и ему надо будет тоже попытаться.

— Я думаю, что Арт сегодня утром был прав. То, что мы нашли, совершенно экстраординарно. Это, должно быть, совершенно новое, новейшее оборудование, возможно даже, экспериментальные штучки…, но что именно… я не знаю. Есть ли у кого-нибудь идеи на этот счет? — спросил Бен.

Следующим заговорил Арт:

— Я не знаю, что все это значит, но я уверен, что нам надо молчать об этом некоторое время. Если каждый захочет чувствовать себя, как я сегодня днем, у нас появятся толпы желающих.

Джо Финли был уже спокоен. Он смотрел в сторону бассейна и следил как мужчина, которому было за семьдесят, старался проплыть несколько раз вдоль бассейна.

Он вспомнил, как в это утро нырнул в бассейн и проплыл под водой не дыша. Чувствовал он себя при этом нормально. Пока он оставался под водой, у него было чувство, как будто он водолаз. Он вроде уже не был в бассейне, скорее в океане. Вода теплая и кристально прозрачная. Под собой он видел других водолазов, а под ними виднелись какие-то предметы, которые походили на разновидность длинных белых труб. Потом картина расплылась, и он вынырнул из воды, чтобы поприветствовать своих друзей. Теперь, глядя на плывущего старика, он решил скрыть происшедшее от друзей, пока сам не разберется, что это означало. Пока же он сказал следующее:

— Я думаю, что должна быть определенная очередность использования этого оборудования, поэтому давайте завтра займемся установлением этой последовательности путем эксперимента.

— Как же можем мы это сделать? — спросил Арт. — ведь мы даже не знаем, что это за дьявольские агрегаты!

— Ну, — ответил Джо, — Я уже думал об этом. Нас четверо, и насколько я знаю, есть шесть различных видов оборудования. Это шкафы двух видов, койки, центральный стол и две установки около экранной стены, и, возможно, сама стена — экран. Вспомните, как она меняла цвет, когда Бен сегодня взобрался на центральный стол. Я думаю, что каждый из нас должен начать с одного из видов оборудования и пройти их все в каком-то определенном порядке. Потом подождем день и изменим последовательность. К этому времени у нас будут какие-то идеи (мысли) как действует каждый вид оборудования.

— Звучит хорошо, — сказал Бен. — Конечно, есть другой вариант исследования. После испытания одним из нас в определенной очередности всех видов оборудования необходимо наблюдение за его состоянием здоровья Затем другой испытывает весь комплекс оборудования в иной последовательности…

— Это было бы слишком долго! — нетерпеливо воскликнул Джо. Голос его звучал резко и отрывисто. Остальные посмотрели на него вопросительно. — Извините, ребята, — сказал он. Смотрите, вы знаете мои проблемы. Ну, в последнее время у меня появились признаки скверного заболевания. Я знаю, что вы все это заметили, и я вам благодарен за то, что вы это ничем не выказывали. Я не могу объяснить этого, но эта комната чем-то — совершенно особенна. Для меня это как… как бы заново родиться в некотором смысле. Я провел двадцать минут в этом шкафу, и несколько минут на койке. Знаете ли вы, парни, что я проплыл бассейн под водой?

— Естественно, — ответил Бен, — мы же видели тебя.

— Да нет, — сказал Джо, — Я четыре раза проплыл бассейн под водой… не останавливаясь и не дыша.

— Боже мой! — воскликнул Берни. Ты, что, издеваешься над нами? Четыре раза весь бассейн под водой? Каким образом?

— Представления не имею как, — ответил Джо. — В этом-то все дело. Это, несомненно, связано с комнатой, и я намерен разобраться, во всем. Я вам точно говорю это, парни! Я точно говорю это. Я не собирался этого говорить, но почему-то я верю, что все ответы на мои вопросы в этой комнате, и ничто не помешает мне разобраться во всем.

— Аминь, — пробормотал Арт Перлман.

— Аминь, — эхом откликнулись остальные.

Глава девятнадцатая

Алма была удивлена, что Джо решил так рано отправиться к врачу. Теперь, пока они ехали назад в Антарес, она обдумывала странные действия, которые продемонстрировал ее муж за прошедшие двадцать четыре часа. Он был намерен поскорее возвратиться в комплекс. Он полностью сосредоточился на управлении автомобилем. Разговоры были бесперспективны, и у нее было достаточно времени, чтобы поразмыслить.

Накануне он вернулся после игры, сразу после полудня. Он казался очень рассеянным, когда она спрашивала его, чего ему хочется на обед. Его желание только поесть поразило ее. Потом, когда она наклонилось, чтобы чмокнуть его в щеку, он обнял ее с такой силой, какой она не ощущала уже многие годы. Они поцеловались и руки его скользнули к ее грудям, он наклонился и поцеловал их сквозь мягкий кашемир свитера. Она это ощущение чуть не довело ее до оргазма. Она отодвинулось и пошутила по поводу обеда. По сути, она была дезориентирована от нахлынувшей страсти.

Джо проглотил обед с невообразимой жадностью и принимал душ, когда она уходила на игру мах-джонг. Она крикнула ему: «Пока, милый!». Громкий возглас: «Ты, клянусь, Красный Всадник» громыхнул.

Пораженная, она ушла, оставив Джо распевающим под душем.

Мах-джонг была хорошая игра, но и тут тоже что-то изменилось. Наконец, ближе к концу игры, Алма поняла, что изменением была Роза Льюис. Роза была хорошим игроком и, благодаря ей, игра всегда шла активно. Сегодня же Роза была какая-то странная. Она казалась чрезвычайно рассеянной, почти что в шоке. Объясняя свое состояние, она сказала, что, кажется, заболевает чем-то… может быть гриппом. Другие женщины приняли объяснение. Алма не поверила.

В продолжение вечера, Роза проявляла нетерпимость по отношению к подругам. Алма, до сих пор смущенная внезапным всплеском энергии у Джо, хотела вернуться домой пораньше. Она предложила закончить игру раньше обычного, чтобы Роза могла лечь в кровать и отдохнуть.

Реакция Розы была агрессивной, особенно при упоминании о кровати.

— Кровать? — переспросила она. — Я не собираюсь ложиться в кровать! Что бы это я там делала — в кровати?

— Отдыхала бы, сказала Бесс Перлман. — Отдохни… прими аспирин и сбей температуру. Вот что ты сделаешь в кровати.

Роза вытаращилась на нее, потом улыбнулась.

— Конечно, — сказала она, — ты прав… Именно так я и поступлю.

И игра прервалась.

Алма вернулась в свою квартиру и увидела, что Джо сидит на террасе и потягивает джин с тоником. Она уже много месяцев не видела, чтобы он употреблял крепкие напитки.

— Присоединишься ко мне? — спросил он, и она согласилась. — Отольем серебряную пулю, — говорил он, вставая и направляясь к их передвижному бару. Она заметила, что у него на льду был стакан мартини и небольшой кувшинчик с готовой смесью. Он налил питье и протянул ей.

— Джо, ты чувствуешь… — но он не дал ей времени закончить вопрос.

— За нас, за любовь, за это замечательное место, — стал он произносить тост, перебив ее, — и, особенно, за жадину, которую я очень, очень, очень люблю.

Они выпили. Она выпила свой бокал залпом, и он быстро наполнил его снова.

— Я же опьянею, — запротестовала она.

— Не опьянеешь, милая. Я тебя только чуточку подогрею. — Она вспыхнула, потому что знала, что будет дальше, помня объятия в обеденное время. И она оказалась права.

Он обнял ее за талию и повел в спальню. Покрывало было снято, одеяла были откинуты. Шторы были задернуты, радио было настроено на 4М станцию, по которой звучала классическая музыка. Он взял ее питье и поставил на туалетный столик, затем повернулся к ней и нежно поцеловал. Алма куда-то поплыла. Она с трудом могла припомнить то время, когда муж снимал с нее одежду, а потом сам раздевался. Они сидели на кровати, лежали в кровати. Потом они оказались поперек кровати и друг на друге. Это продолжалось часа три… любовь… отдых… прикосновения… любовь… отдых. В какой-то миг он повел ее в душевую, но и там они занимались то же любовью. Все это было, как сон, и она не смела прерватъ его. Наконец он сказал:

— А теперь, дорогая, этот старый отставной актер хотел бы съесть что-нибудь особенное и сочное. Я умираю от голода.

Пока она жарила бифштексы, он дремал. И Алма Финли, женщина, которая всегда гордилась тем, что умеет контролировать свои чувства и эмоции, всплакнула, уронив несколько очень счастливых слезинок в картошку, поджаренную по-французски.

Глава двадцатая

Машина въехала в комплекс, и Джо подъехал прямо к своей стоянке. Он моментально выскочил из машины и направился к бассейну.

— Не хочу опоздать на игру! — крикнул он ей через плечо. — Увидимся за обедом. — Алма выбралась из машины и смотрела ему вслед, пока он не исчез за зданием. «За обедом — а кто ест обеды?» думала она. Не тс, кто замужем за самым неистовым из всех горячих любовников!

Алма вернулась в квартиру. Вставляя ключ в замок, она услышала звонок телефона. И поспешила снять трубку. На другом конце провода послышался голос Розы Льюис.

— Алма. Я пытаюсь дозвониться к тебе все утро. Мне необходимо поговорить с кем-то. У тебя есть время… сейчас?

— Мы с утра были у врача, — ответила она.

— Так можно прийти мне? — спросила Роза.

— Конечно, я приготовлю кофе.

Телефон умолк. «Странно, — думала Алма, опуская трубку. — Роза всегда относилась очень сочувственно к болезни Джо. Она постоянно расспрашивает, что сказал врач. Всегда, но не на этот раз. Видимо, произошло что-то очень серьезное». Она пошла на кухню и поставила на плиту кофейник.

В то время когда Роза Льюис торопилась в квартиру Финли, Мэри Грин только просыпалась. Она потянулась рукой к мужу, но его не было. Она села и увидела записку на его подушке:

Ты опять заснула и выглядела такой умиротворенной, что я не захотел тебя будить. Я ушел сыграть в джин. Увидимся позднее. Целую.

Мэри откинулась на подушку и потянулась. Хотя все ее тело побаливало, она чувствовала себя восхитительно.

Ныла спина. Оно также чувствовала влажность простыни под собой. «Бен Грин», думала она. «Ты непристойный старикашка. Но великолепный… просто великолепный». Дважды за ночь и потом еще раз сегодня утром. Они всегда жили неплохой сексуальной жизнью, но теперь что-то изменилось. Он казался моложе и сильней. Он бы нежен, заботлив и терпелив. Он был, подумала она, как… как кто? Как любовник? Да! Больше! Как незнакомец, не знавший ее. Она почувствовала, что является незнакомой по отношению к самой себе. Она была счастлива и улыбалась, как школьница, засыпая опять.

Бесс Перлман вовсе не чувствовала себя, как школьница. Она одна сидела на кухне и пила кофе. Арт ушел на ежедневную игру в джин, после того как она умолила его оставить ее в покос. «Ты, как животное!» — кричала она ему. «Хватит уже!».

Прошлым вечером до двух часов ночи и опять рано утром он желал се. «Артур», умоляла она, «пожалуйста, оставь меня в покос… Я не могу сейчас».

— Я люблю тебя, — отвечал он ей.

— И я тебя люблю, но этого не было так давно, и я просто не готова к этому сейчас. — Она начала плакать, и он гладил ее по голове, и прижимал ее к себе, и просил прощения.

— Я прощу прощения, милая. Прости меня. Мы поговорим об этом позже.

Поговорим — о чем? Что же это произошло с ним? Его голос звучал так уверенно и твердо. Было ли это чем-то новым? Готова ли она была иметь дело с. этим новым? Хотела ли она этого? Нуждалась ли в этом? Слишком много вопросов роилось в ее голове. Она подумала, что нужно поговорить с кем-нибудь, поэтому потянулась к телефону и набрала номер, но никто не брал трубку на квартире Розы Льюис.

Роза рассказывала о происшедшем взахлеб, почти без передышки.

— Это может показаться очень личным, потому прошу прощения, но я очень уважаю тебя и твое отношение ко всему, к тому же мы с тобой подруги. Не старые подруги, но я хорошо отношусь к тебе, и мне необходимо поговорить с кем-то. Вчера. Все началось вчера. За обедом. Мой Берни вернулся к обеду. Обед был готов и ждал его на столе. Это были его любимые блюда — отбивная печенка и картофельный салат. Новые пикули. Сельдерей доктора Брауна. Он даже не заметил всего этого. Он… он подошел ко мне… схватил меня… не резко… а как молодой человек хватает девушку. Он ничего не спросил. Ничего. Он просто взял меня и понес. Я сказала точно «понес» — прямо в спальню и положил меня на кровать. Прости, Алма, — она заплакала.

— Ничего, — сказала Алма. Она была поражена, потому что во многих отношениях Роза Льюис говорила о тех же ощущениях, которые она сама испытала в связи с действиями мужа.

А Роза продолжала говорить:

— Мы женаты уже давно. Живем хорошо, хотя мой Берни и трудный мужчина. Секс был сексом. Все было нормально, но всегда в меру. Я воспитана в среде, в которой это никогда не обсуждалось. Меня научили, что женщина создана для мужчины. Ты понимаешь, что я имею в виду. — Алма кивнула.

— И вдруг, после долгого времени, я имею в виду, что мы уже не весенние цыплята, Берни заходит и совершенно внезапно переносит меня в спальню и раздевает и занимается любовью так, как никогда не делал за все годы нашей совместной жизни. Он был как незнакомец, но ласковый.

Она опять замолчала и всхлипнула. Алма придвинула свой стул ближе к Розе и обняла ее одной рукой.

— Я знаю то, о чем ты говоришь, Роза. Поверь мне, я знаю.

Роза взглянула на нее.

— Ты знаешь?

Алма прочувствовала это, и она чуть не заплакала.

— Роза, дорогая, я правда знаю!

— Я не закончила, — продолжала Роза. — Я позвонила тебе, потому что вчера во время игры у меня было ощущение, что ты каким-то образом поняла, что я не в своей тарелке. Каким-то образом я чувствовала, что ты все знаешь.

— Да, — сказала Алма, — я знала, что что-то не так и что это не грипп.

— Когда я вернулась домой, Берни был там. Он хотел говорить, но я погнала его. Я сказала ему, что не хочу говорить об этом. Надо знать Берни, чтобы понять, как это смешно, потому что это его излюбленный метод, если он хочет прекратить спор. Алма… мне страшно. Я боюсь, что после сорока лет замужества, вдруг окажется, что со мной рядом живет незнакомец, и я не знаю, что, делать.

Она опять опустила взгляд в чашку с кофе, и Алма снова сжала ее руку и старалась найти нужные слова, чтобы сказать их своей подруге.

Пока их жены напрягались и думали о своих новообретенных любовниках, четверка мужчин вошла в свой частный клуб здоровья и теперь стояли около центрального стола, планируя свои действия этого утра.

Настенный экран был привычного бледно-голубого цвета. Спокойный гул наполнял комнату. Сизый пар поднимался от шкафов. Все верхние «светильники» были выключены.

— Давайте взглянем на эти две вещи, вот, около стены.

Мужчины подошли к первому устройству. Оно было высотой в три фута, в форме цилиндра, диаметром около одного фута. Цвет его был серебристый, с матовым отливом; на нем не было ни рычажков или кнопок управления, ни проводов. Устройство казалось массивным. На верху его были две белые точки.

Мужчины некоторое время стояли вокруг устройства. Потом Бен потянулся рукой к точкам. Когда он к ним притронулся, устройство загудело и засветилось красным цветом. Как только он убрал руку, все прекратилось.

— Ничего, — сказал Бен.

— Что это за дьявольщина? — спросил Арт.

Только Бен собрался ответить Арту, как Берни Льюис закричал «Пресвятой дух!»

Все посмотрели на него с удивлением. Сам Берни смотрел на свои плавки.

— Что с тобой? — спросил Джо Финли.

— Мои плавки, — ответил Берни. — Сегодня утром я ходил купаться до нашей встречи. Когда я сюда вошел, плавки были совершенно мокрыми. А теперь посмотрите. Впереди плавки сухие… совершенно сухие, а сзади все еще мокрые. Это сооружение, по-видимому, какая-то разновидность сушилки.

Бен потрогал его плавки и согласился.

— Я думаю, ты прав. В этом, кстати, есть смысл. Мы используем это перед уходом, чтобы высушить пот.

— Или перед началом, чтобы сушить одежду. — предложил Джо.

Все они согласились, что будут пользоваться сушилкой, в начале их эксперимента или в конце его.

Второе устройство стояло у голубой стены ближе к задней части комнаты. Оно было гораздо больше, достигало потолка. Этот агрегат был похож на черный шкаф или какую-то разновидность кладовки. Его ширина была около шести футов, а высота, по их прикидкам, была около пятнадцати футов. Глубина его была не больше двух футов. Они не могли найти никакой двери и никакого отверстия. Мужчины стали осматривать его со всех сторон, ища панель управления.

— Вот, нашел, — сказал Джо. Его пальцы прикасались к небольшой выпуклости на нижней части правой стенки. — Тут ничего не движется. — Сказав это, он нажал на выпуклость.

Моментально, как по волшебству, исчезла передняя стенка шкафа, открыв ряды тонких рукояток. Арт произвел некоторые вычисления и сказал остальным, что должна быть девятьсот сорок одна рукоятка. Почему-то недоставало пятидесяти рукояток.

Бен взялся за ближайшую к себе рукоятку и попробовал ее потянуть, но не мог ее сдвинуть. Другие стали пробовать разные рукояти наугад, но — безрезультатно. Потом Джо Финли попросил всех отойти. Некоторое время он изучал содержимое шкафа, потом коснулся рукой первой рукоятки (после недостающих, т. е. пятьдесят первой) и потянул ее. И, она легко подалась выскользнув наружу. Рукоятка была прикреплена к маленькой серебристой коробке.

Четверти часа пытались они открыть коробку, но безрезультатно. Наконец, Бен Грин посоветовал поставить ее на место, так как было совершенно ясно, что нужен ключ или даже специальный прибор, чтобы ее открыть.

Но Джо не хотел сдаваться.

— Меня это просто заедает, — сказал он. — Что бы это все-таки могло быть?

— Шкатулки, — предположил Берни Льюис.

Все засмеялись. Джо вставил коробку в ее гнездо. Потом он наклонился и нажал на выпуклость. Сразу же появилась передняя панель, и шкаф был снова наглухо закрыт.

— Я предлагаю, чтобы мы пока что оставили эти два устройства вне нашего изучения, — сказал Бен. — Поче-

му бы одному из нас не начать с исследования разных механизмов, приборов?

Остальные согласилась, и было решено, что Бен займет шкаф номер один, Берни испробует шкаф номер шесть. Арт ляжет но одну из коек у задней стены комнаты, а Джо Финли расположиться на центральном столе. Каждый останется на своем месте б течение десяти минут, а потом они обсудят, как они себя чувствуют и что они ощущали.

Они понимали, что план их хорош, но они оказались неподготовленными к изменениям, которые произошли, когда голубая стена стала красной.

Глава двадцать первая

Арни Фишер так обнял Джудди в дверях, что оторвал ее от пола. Сэнди крикнула из кухни:

— Вы, двое, прекратите-ка лучше это безобразие. Он теперь женатый человек!

— Прости, милая. Сила привычки, — ответил Арни. Джудди засмеялась. Хочешь выпить?

— Конечно. Есть вино?

— Сейчас будет, — сказал Арни, подойдя к небольшому переносному бару в столовой.

Арни и Сэнди поженились несколько недель назад, но они до этого уже три года прожили вместе. Арни был руководителем художников в небольшом рекламном агентстве в Майами. Кроме того, он был еще и талантливым коммерческим художником и подрабатывал, создавая иллюстрации.

Хотя он был всего лишь на три года старше Джека, но выглядел совершенно иначе, чем брат. Арни был серьезен и надежен. Внешне он был ниже ростом и выглядел моложе Джека, но был крепким орешком и всегда в отличной форме. Напротив, Джек был выше дюймов на шесть и тяжелее фунтов на тридцать. Хотя Арни и был сильнее, Джек мог своими медвежьими объятиями лишить старшего брата возможности двигаться. В юности Арни и Джек постоянно дрались, трехлетняя разница перевешивала в пользу Арни, пока Джеку не исполнилось восемнадцать. Арни не попал во Вьетнам, благодаря отсрочке от службы на время учебы в колледже и последующей работы учителем. Когда Джек получил повестку, Арни упрашивал его поступить в колледж, чтобы Джек мог получить отсрочку. Но Джек отказался и это привело к большим разногласиям и крупной ссоре между братьями. Со временем вражда и распри стали сопровождаться беспощадными и ожесточенными драками, которые иногда даже заканчивались тяжкими увечьями (Джек сломал брату два ребра и повредил челюсть). Так Джек доказывал, что он уже не был “маленьким братишкой”. Джек был призван в армию во флот, служил на канонерской лодке в дельте Меконга, побывав в гуще событий. Когда он вернулся в Соединенные Штаты, Арни приложил все силы, чтобы не только узнать поближе младшего брата, но и сблизиться с ним. (Родители их умерли, и, кроме тети в Кливленде и двух двоюродных сестер в Калифорнии, у них никого не было.)

— Хочешь льда? — спросил Арни.

— Хорошо, — ответила Джудди. Мыслями она вся находилась далеко отсюда, с Джеком.

— Ты в порядке? — спросил он, протягивая ей бокал шабли.

— Конечно, дорогой. Я просто скучаю по моему бездельнику.

Сэнди пришла из кухни и, здороваясь, поцеловала Джудди, потом попросила Арни налить и ей бокал вина.

— Хочешь наркосигарету? — спросила она Джудди.

— Не сейчас. Прошлой ночью мы с Моникой допились допьяна.

Арни принес жене вино и сел рядом с ней на софу, покрытую пушистым пледом. Джудди села напротив них.

— Расскажи мне об этом фрахте, который мой брат, капитан, принял, — сказал Арни.

— Он почти ничего мне не рассказывал, — ответила Джудди, — кроме того, лишь, что это своеобразный поиск сокровищ или что-то вроде этого, и что он будет отсутствовать в течение трех месяцев. Приезжать он будет только на уик-энд.

— А где они ныряют? — заинтересовалась Сэнди. Она была водолазом-любителем с лицензией на использование акваланга, вплоть до глубины в сто пятьдесят футов.

— Я не знаю, но думаю, что в районе Багамских островов. Один из Наветренных островов. Он говорил очень неопределенно. Я думаю, что наниматели не хотят, чтобы он говорил об этом. Голос ее звучал очень низко. «Почему я настолько, черт возьми, эмоциональна?» подумала она.

Сэнди тут же подхватила:

— Не хочешь ли позвонить ему по радиотелефону?

Джудди посмотрела на часы. Было восемь часов вечера.

— Стоит подождать и позвонить после ужина, — она вскинула голову. — Что у тебя в меню?

— Каменные крабы, горчичный соус, салат и… лимонный пирог, — гордо ответила Сэ «ди.

— Ух ты! Ну разве мы не семейство гурманов, — пошутила Джудди, — Я умираю с голода, и это звучит великолепно. — Они все отправились в столовую ужинать.

Сегодняшний дань оказался несколько непохожим на предыдущие дни. Они доставили только три кокона с Камней. Эти коконы немножко отличались от предшествующих тем, что они были чуть больше и с серебристыми куполами в головах и ногах. Амос сообщил, что эти трое были командирами групп. Они не были командующими или такими, как Весякий Свет, Нет Света и женщина, имя которой было Луч, но они имели особую власть и соответствующую подготовку. Их коконы тоже отличались от других. Джек вспомнил первый день, когда Амос разъяснял структуру армии: «В нашей армии был девятьсот сорок один человек, они сражались подразделениями по десять человек, каждое состояло из командира и девяти специалистов. Всего было девяносто таких подразделений. Во главе каждых десяти — командир группы». После швартовки и доставки коконов в комнату с оранжевой дверью Джек ушел, чтобы принять душ и что-нибудь поесть. Не усгтел он снять свои палубные туфли, как ощутил незначительную, боль. Не зная почему, он быстро пошел в комнату с оранжевой дверью. «Что-то не в порядке», подумал он.

«Да», ответил Амос в его мыслях.

«Что», телепатировал Джек.

«По нашему мнению сегодня кто-то побывал здесь», — послал телепатический ответ Всякий Свет Джеку.

Теперь Джек почувствовал, что в комнате тепло, хотя они еще не начинали процедуру, правда, все выглядело нормально: Стена была голубой, из шкафов струился чуть заметный пар, светильники были выключены, но да! в комнате обычно было прохладно до того, как они начинали процедуры. А сейчас в ней было тепло. Амос предположил что это произошло из-за перегрузки электрических сетей. Хал должен бы проверить это. Пока он пошел за испытательными приборами, остальные начали обработку трех коконов командиров группы.

Ничего не было удивительного в том, что в комнате было еще тепло. Четверо мужчин провели там почти весь день и ушли, за час до возвращения антаресцев. Начало эксперимента привело их в трепет, но затем последовали только приятные ощущения, какие этим людям случалось испытывать.

Бен Грин первым заметил, что экран меняет цвет.

— Эй, ребята, посмотрите на стену! Она становится красной! — закричал он из своего шкафа. Арт и Джо лежали под своими светильниками и не хотели открывать глаза. (Джо расположился на центральном столе).

Берни смотрел из шкафа номер шесть.

— Будь я проклят. Может быть, начинается кинофильм? — сказал он. (Разве Бен не говорил им, что это экран?) — Надеюсь, это порнофильмы? — продолжал Берни.

Потом из задней части комнаты раздался крик Арта Перлмана.

— Эй, кто включил подогрев? Здесь становится горячо, как сукину сыну!

— О-о-ой! — завопил Джо Финли. Он спрыгнул с центрального стола. — Я весь горю!

Бен крикнул Арту, чтобы он встал и открыл шкафы.

Арт казался изумленным и отмахнулся от Бена. Бен заорал на него:

— Арт, черт тебя подери! Джо попал в беду.

Арт сел, и светильник над ним выключился. Он какое-то время изумленно оглядывался, но потом, увидев Джо, стоящего на коленях у центрального стола, подбежал к нему. Кожа Джо была совершенно красной, как у вареного рака (под налетом белой золы, покрывающей его.)

Бен опять закричал:

— Выпусти же нас отсюда!..

Арт оставил Джо и открыл шкафы и Бена и Берни. Они выбрались оттуда и встали вокруг Джо Финли, который все еще стоял на коленях, очевидно ощущая боль. Стена стала менять цвет из красного в голубой.

— Эта проклятая стена, должно быть, какой-то вид кварцевой лампы, — сказал Джо, поднимаясь на ноги. — Я себя чувствую, как будто получил дьявольский солнечный ожог.

— Ты в порядке? — спросил Берни. Все были очень озабочены.

— Смешно, — сказал Джо. — Сначала было совсем прохладно под лампой. Потом стена стала красной, и я почувствовал такой жар, как будто кто-то распахнул дверцу топки. Но и это прозвучит странно: он был под моей кожей… я имею в виду жар. Это было так, как будто я горю изнутри.

Пока Джо говорил, Бен ощупывал его кожу. Делал он это неясно, предварительно сметая порошкообразную золу. И вновь зола исчезала, и ни единой песчинки не упало на пол. Бен тронул Джо за руку.

— Болит?

— Нет.

— Не похоже, чтобы ты был обожжен, но кожа твоя определенно красная. — он сжал его предплечье, затем отпустил. Оно было белым, но тут же вновь покраснело. — Кровь, — сказал Бен, — твои капилярные сосуды переполнены кровью.

— Потому он и красный, — добавил Берни.

— Конечно, — сказал Арт, хватая Берни и Джо за руки. — Это, как основательный массаж. Он заставляет кровь приливать к самой коже.

— Да, как шлепок, — добавил Джо. — Я просто не был готов к такому серьезному массажу. — И все почувствовали облегчение.

— Надо быть осторожнее со всем этим, — посоветовал Бен, — умеренность прежде всего — вот что нам нужно.

Все утро они переходили от одной установки к другой. Но возле каждой установки они оставляли дежурного на случай, если вдруг что-то произойдет. Они обнаружили, что у каждого из них была своя, индивидуальная, переносимость процедуры на центральном столе. Они научились определять время пребывания на нем по цвету стены. Арт Перлман мог оставаться на нем дольше всех, и его прозвали «Ярко-красным».

Четверка пропустила свою ежедневную игру в джин, так как им не сиделось на месте. Бен предложил, чтобы они поехали куда-нибудь пообедать. Потом он позвонил Алме и рассказал ей об их намерениях. Он попросил ее перезвонить остальным женам и предупредить их.

Она был довольна, так как у нее появилось больше свободного времени для общения с Розой. Когда они позвонили Мэри Грин, та предложила, чтобы они все пришли к ней обедать. Она сказала, что чувствует себя бодро и приготовит легкую что-нибудь вкусненькое. Алма обратилась с приглашением к Розе, и та нехотя согласилась.

Когда Алма позвонила Бесс Перлман, чтобы пригласить ее на обед к Мэри, Бесс отказалась. Тогда Алма сказала, что Роза у нее и что они обе идут к Мэри Грин. Бесс в конце концов согласилась, но голос ее звучал все же как-то странно.

Мужчины расселись в большом красном «бьюике», принадлежащим Берни Льюису, и отправились в ресторан «Вулфи» на Колинз Авеню. Они были страшно голодны. В это время дня ресторан «Вулфи» был всегда полон. Официанты быстро посадили их, так как они были вчетвером. После того, как они сделали заказы, Арт Перлман начал разговор.

— Как вы, парни, себя чувствуете? — спросил он.

Джо Финли ответил первым.

— Как будто мне двадцать один год. Вы видали, что я. заказал на обед?

— А вы видали, что мы все поназаказывали на обед? — ввернул Бен.

— Это оборудование, несомненно, способствует аппетиту, — сказал Берни.

— Это гораздо больше, чем просто аппетит. — Арт и Джо сказали это вместе, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Ты чтец мыслей? — спросил Арт.

— Да, — ответил Джо, — так же, как и ты.

— Так же, как мы все, — сказал Бен. — Я знал, что вы оба вместе скажете это. Я это знал еще до того, как вы заговорили.

Берни, оглядывающий ресторан, пробормотал:

— Да, я тоже, — он обернулся к остальным. — Эй, парни, посмотрите на людей, находящихся здесь. — Они все посмотрели. — Мне смешно, — продолжил он. Я имею в виду, что они нашего возраста, но выглядят… старыми.

— Они и есть старые, — ответил Бен, — но я знаю, о чем ты говоришь. Мы как будто не относимся к ним.

— Ага, — согласился Арт.

— Что? — спросил Бен, глядя на Джо.

— Ничего. Я не говорил ни слова, — ответил Джо.

— Мне показалось, что ты сказал что-то об океане.

И тут лицо Джо исказилось от испуга.

— Давайте прекратим насмешки, парни, — сказал Джо. — Я вам расскажу обо всем, что у всех у нас в мыслях. Что-то произошло с нами. Что-то, связанное с той комнатой и тем оборудованием. Я могу спорить, что мы все занялись любовью со своими женами вчера ночью и сегодня утром. Я могу спорить, что мы все опять чувствуем себя, как дети. Я могу спорить, что мы все можем читать мысли друг друга. Я уверен, что мы все напуганы и смущены.

Никто не ответил, но каждый знал мысли остальных.

«Да», — думали они все.

— Правильно, — заговорил опять Джо. — И я скажу вам кое-что другое. После того как мы пообедаем, вы, парни, отвезете меня в больницу. Пусть мой врач проведет анализ крови. Я уверен, что дела с моей лейкемией улучшились.

— Неверно, — сказал Берни Льюис, — она прошла.

Глава двадцать вторая

Если бы антаресцы знали о незваных членах их «клуба здоровья!», это немного облегчило бы их жизнь. Сейчас они обдумывали различные причины, по которым комната могла оказаться теплой. Хал, Гарри и Луч, — командующий-женщина, были заняты, проводя проверки электрических цепей в установках и источниках энергии. Но им не везло. Все, казалось, бы действовало нормально.

Амос посмотрел на часы и протелепатировал. остальным, что идет в контору домовладения, чтобы встретиться с мистером Шилдсом. Брайт позвонил управляющему домой после того, как они обнаружили тепло, и попросил Шилдса прийти на встречу в контору под предлогом изменения проекта строительства, отложить исполнение которого нельзя. И теперь Амос вышел из процедурной комнаты и направился к строению «А», он видел, что в конторе горит свет и поэтому знал, что мистер Шилдс его там уже ждет.

С тех пор, как они начали подъем коконов, у него с управляющим было несколько встреч. Амос только звонил ему по утрам, чтобы тот не забыл его. А сейчас, когда он шел к конторе, его мысли вернулись к тому времени, когда комплекс еще не был антаресским.

Они спустили вспомогательный корабль ночью и нырнули на дно около Ки Бискейн. На борту корабля были Амос, Хал и Гарри. Командующие и, другие члены экипажа оставались на основном корабле, спустившемся на обратную сторону Луны. Зная развитие техники на Земле, они исказили показания радаров при своем приближении к Земле и сделали так, что искажения выглядели, как атмосферные помехи. Их приземление прошло незамеченным. Тройка оставила свой корабль около остова затонувшего корабля, и они под водой доплыли до берега. Выбравшись из воды, антаресцы сняли свои водозащитные костюмы. Под ними была обычная одежда. Используя информацию, собранную несколькими зондами, а также полученную от перехвата радио- и телепередач и жизненного опыта своих агентов, живущих среди людей Земли, они разработали планы извлечения коконов с минимальным нарушением естественного хода вещей во Флориде.

Они знали, что у них есть только две возможности для исполнения задуманного. Первая предусматривала привести основной корабль прямо на Землю, опустить его под воду и извлечь сразу все коконы. Потом улететь с Земли и вести процессы по их оживления на борту корабля. При таком подходе они, во-первых, рисковали обнаружить свое присутствие на Земле. Это также означало необходимость непрерывного ведения всех процессов, по скольку коконы, извлеченные из среды хранения становились тленными. А если что-то случится во время прохождения процедур или если бы коконы оказались поврежденными любым способом, они оказывались бы перед риском потерять всю армию.

Поэтому второй план считался более приемлемым. Следуя ему, они должны были найти или построить сооружение поблизости от района хранения коконов, оборудовать его и вести процедуры в нормальных условиях, по стандартной технологии.

Когда Антарес Куад Три была процветающей страной, полуостров Флорида бы населен примитивными индейцами. Теперь же низменная заболоченная равнина была освоена и превратилась в процветающее и многонаселенное место. Антаресцы были изобретательной расой, и Амос решил принять план номер два к исполнению.

Три космонавта прошли вдоль берега и по дамбе, которая тянулась через Ки Бискейн. Их появление вызвало не больше внимания, чем появление отпускников на вечерней прогулке. Тот факт, что несколько чрезвычайно богатых людей имели в этих местах свои дома, ускользнуло от внимания их разведки. Пока они шли к материку, сзади подъехала полицейская машина. Водитель, обращаясь к ним через громкоговоритель, предложил им остановиться. Амос телепатировал остальным, что он будет, общаться сам. Двое полицейских вышли из машин с револьверами в руках.

— Пожалуйста, джентльмены, представьтесь.

Амос заговорил негромким голосом:

— Добрый вечер, офицер. Меня зовут Брайт, Амос Брайт. Мы гуляем.

— Вы живете в Ки? — спросил полицейский.

— Нет, сэр, мы живем в Майами, — подумав мгновение, добавил — точнее, в Южном Майами. Что-то случилось?

— Нет. — он обратился к своему напарнику, — с ними все в порядке, Джордж. — и опять, обращаясь к Амосу. — Нет, ничего не случилось. Мы просто проверяем этот участок берега, вы, парни, следите за машинами, если гуляете по дамбе.

— Будем следить. Спасибо, — потом он добавил, — приятно знать, что вы, парни, так хорошо следите за всем. Мы себя чувствуем в безопасности. Спокойной ночи.

Они повернулись и пошли дальше, ощущая удовольствие от удачи первого контакта с людьми.

Хал спросил:

— Что они охраняют?

Амос ответил,

— Богатых людей. В этой стране они имеют особую защиту.

Гарри телепатировал:

— Почему они должны охранять богатых?

Амос ответил своим товарищам:

— Потому-что богатые требуют того.

Несколько следующих дней они провели среди людей. Трое разделились и разошлись в разных направлениях. Амос отправился на юг в Корал Гейбл, Хал пошел на север к Форт Лаудердейл, а Гарри на запад к Эверглейдс. Они договорились встретиться через пять дней возле вспомогательного корабля.

Хал и Гарри прибыли на корабль вместе, где ожидали возвращения их руководителя. Прежде, чем говорить о своих находках, они подзарядились от своих аккумуляторных батарей. Север был густо заселен, и все прибрежные участки были заняты. У них возникли бы громадные затруднения с доставкой коконов к любому производственному зданию. Была возможность приобрести производственные помещения около бухты, но их использование в ночное время привлекло бы всеобщее внимание. То, что нашел Гарри, было прямо противоположно. Найденная им система каналов тянулась на запад, пройдя несколько миль по густозаселенному району, упиралась в болото, которое раскинулось на многие мили. Он вошел в болото и исследовал его. Постройка здания была невозможна.

Амос Брайт нашел то, что, как он считал, им было нужно. Оно еще только строилось, но расположение бы о подходящим. Два больших здания были расположены на берегу канала, имеющего непосредственный выход в море. вывеска сообщала, что строителем зданий является Бламарская строительная компания, находящаяся в Корал Гейбл. Владельцем была Южно-флоридская корпорация по Развитию земли землевладельцев. Амос прошел на стройплощадку, и несколько часов ходил по ней. Расположение было замечательно. Он соскользнул в канал и под водой выплыл в открытое море. Вернувшись наутро, он установил местонахождение Конторы владельцев и позвонил, прося назначить ему время визита на следующий день. Когда секретарша спросила о цели визита, Амос ответил ей, что речь пойдет о приобретении всего комплекса. Она ответила ему, что комплекс строится не для продажи. Амос поблагодарил ее и повесил трубку. Затем он пошел в контору и телепатировал секретарше, пока она записывала его визит на следующий день. Это легко было сделать, но, поступая так, Амос нарушил полученный приказ — не вмешиваться в жизнь обитателей планеты. Ему нужно было получить разрешение продолжать выполнение своего плана.

Хал и Гарри почувствовали приближение Амоса и озабоченно приветствовали его, когда он поднялся на корабль. Им было интересно узнать, о результатах его путешествия, но кроме того, они были встревожены грозящей им неприятностью, с которой они уже столкнулись. Они поставили на стоянку свой корабль около места облюбованного спортивным обществом рыбной ловли, и весь день над их. головой шла активная деятельность. Три раза их корабль был зацеплен лесками с блеснами с рыболовных суден. В последний раз леска была очень прочной и оборудована грузилом. Она зацепилась за антенну и чуть не повредила их связь. Хал применил импульс энергии, и они узнали мысли людей наверху. Рыболовы были уверены, что поймали очень большую рыбу, поскольку что-то очень сильно тянуло их леску вниз. Гарри вышел из корабля и перервал их леску, однако, рыболовы продолжали блеснить на том же месте все утро. В конце концов, Гарри был вынужден опять выйти, найти большую рыбу, оглушить ее и прикрепить добычу к леске. Это, кажется удовлетворило людей на поверхности, и они, подняв рыбу на борт, уплыли. Амосу слушать об оглушенной рыбе было неприятно: он воспринимал подводные создания как нечто подобное антаресцам. Они тоже жили своей внутренней жизнью под поверхностью своей планеты. Когда-нибудь, когда Земля будет готова к восприятию этого, им придется разъяснить важность сохранения жизни в общей схеме космической энергии. Амос вспомнил, насколько легко оказалось найти эту планету из-за внешних сил жизни, окружающих ее. Планеты с высокой степенью разрушения или уровнем смертности всегда имели такие силы в изобилии. Это была высвобожденная энергия жизни, покинувшая организмы, которые она занимала. Здесь, на этой планете, было огромное количество неестественных смертей.

Амос связался с основным кораблем в эту ночь и переговорил с командующими. Он обрисовал свой план и потребовал, чтобы они утвердили его с базой Антареса. Если план будет подтвержден, ему понадобился зонд с ценностями, который должен быть послан на Землю для покупки комплекса. Послание было принято и понято, ему предложили ждать ответ. Ответ пришел через час. Разрешение «склонить» людей к своим предложениям. Но применение физической силы категорически запрещалось. Его также уполномочили использовать для покупки ценности, которые были известны, как бриллианты. Разведчики Антареса посоветовали продать бриллианты для получения обычной обменной валюты — доллара. Лучше всего это могло быть выполнено в городе, который назывался «Амстердам». В стране, которая находится гораздо восточнее и называется «Нидерланды». Командующий Всякий Свет должен был опуститься на вспомогательном корабле и продать бриллианты. Он должен был утром привезти деньги Амосу, поскольку Голландия находилась в другом часовом поясе, и торговля там начинается, когда во Флориде еще ночь.

Всякий Свет прибыл после рассвета с единственным денежным документом, имевший стоимость в двадцать миллионов долларов. Он предложил Амосу положить это в банк. Пройдет еще несколько дней, прежде чем настоящие доллары придут в банк, но это была приемлемая задержка. Разведка также предупредила, что крупные сделки, связанные с переводом немалых сумм, могут привлечь внимание многих государственных чиновников. Было предложено найти банк, который сможет скрыть сделку от внимания общественности в обмен на долю покупной стоимости. Амос понял. Он неоднократно занимался финансовыми сделками по всей Вселенной. Поскольку главным побуждением ко всякого рода деятельности на этой планете была жадность, было бы нетрудно скрыть сделку на необходимый им срок.

Он выбрал небольшой банк в Корал Гейбл. Когда он вошел в банк, он стал вести поиск, пока не обнаружил человека, руководившего им. Человек сидел за самым задним письменным столом в одной комнате с пятью другими сотрудниками, Мужчину звали Де’палмер. Чтобы обеспечить контроль (имея разрешение воздействовать на людей Земли, как ему будет нужно), Амос «вошел» в мысли Де’палмера и подготовил его к проведению сделки. Все прошло без сучка и задоринки. Секретарь провел Амоса к столу мистера Де’палмера. Мужчины обменялись приветствиями и приступили к делу. Амос сказал ему, что хочет открыть текущий счет на сумму двадцать миллионов долларов. Его собеседник был доволен. Теперь, когда Амос был одет в дорогой деловой костюм, все выглядело естественно. Текущий счет был тут же открыт, и мистер Де’палмер сказал Амосу, что немедленно передаст нидерландский переводной вексель в обработку. Если все будет идти нормально, Амос сможет воспользоваться своими деньгами примерно через неделю. Амос поднял вопрос о сохранении тайны сделки.

— Это будет нелегко сделать, — сказал мистер Де’пал-мер.

— Я уверен, что есть возможность сделать это, — ответил Амос.

— Ну, я общем, возможности бывают всегда, — ответил Де’палмер, — но они иногда оказываются дорогими.

— Стоимость — не препятствие, — заявил Амос. — Я оставляю детали сделки на Ваше усмотрение и надеюсь, что вы используете комиссионные.

— Сколько комиссионных? — спросил банкир.

— Как насчет, двух процентов от стоимости? — спросил Амос.

Де’палмер сразу засиял.

— Считайте, что ваше дело — это самый охраняемый секрет во всей Флориде, мистер Брайт. — Банкир бы доволен.

Остальное было совсем просто, но это было объяснением тому факту: почему с определенными планетами Вселенной лучше было не контактировать.

Амос купил у Южнофлоридской корпорации «Развитие земли землевладельцев» комплекс в том виде, как он тогда был, за двенадцать миллионов долларов наличными. Это давало хозяевам прибыль в четыре миллиона, а когда Амос оповестил, что смена вывески не обязательна, владельцы поняли, что их прибыль не подвергнется немедленному налогообложению, а может быть, и никогда.

Безымянный строительный комплекс превратился в совладение Антарес. Строительная компания не знала об изменении владельцев. Им было предложено продолжить работу по резко ускоренному графику. Строение «А» было почти достроено у тому времени, когда антаресцы купили его, и строение «Б» тоже было почти готово. Амос распорядился, чтобы все силы были брошены на завершение работ в строении «А» и что над завершением строительства второго здания будет работать другое строительное подразделение. Подрядчик возражал и грозил обратиться в суд. Понадобилось еще полмиллиона долларов, чтобы прийти к компромиссному решению. Через пятнадцать дней строительные бригады ушли со строения «А», завершив все работы. Всю следующую ночь работали вспомогательные корабли антаресцев и командующие, техники и снаряжение были доставлены в строение «Б».

К утру группа, которая оказалась небольшой строительной бригадой, была занята в строении «Б». Амос привлек мистера Де’палмера к руководству конторой, по подбору кадров и по продаже квартир. Он хотел быть уверенным, чтобы все выглядит нормально, хотя бы на первый взгляд Он сказал банкиру, что по личным причинам он не торопится уже теперь распродать побольше квартир. Де’палмер предложил очень высокую продажную цену и некомпетентный состав сотрудников. Амос согласился. Но оба они просчитались, стараясь представить Антарес настолько непривлекательным, что достигли обратного результата люди были уверены, что это грандиозная стройка века. Но успех с продажей квартир в строении «А» не смог помешать антаресцам в выполнении их миссии. Он всего лишь означал, что им придется переносить коконы ночами и соблюдать осторожность. В общем удалось все сделать по плану. До тех пор, пока строение «Б» будет ими удерживаться в недостроенном вид, они смогут продолжать свое дело. Разведка их работала хорошо, но не сумела разобраться в складе ума ушедших в отставку американцев и учесть скуку, которая приводила их либо к бездумному существованию, либо, в случае с Беном, Джо, Берни и Артом, позволяла любопытству втягивать их в приключения.

Когда Амос вошел, Мистер Шилдс сидел за своим письменным столом.

— Приветствую вас, мистер Брайт. Давно вас не видел, — говорил Шилдс, протягивая руку.

Амос пожал протянутую руку низенького человека.

— Мне приятно встретиться с вами, мистер Шилдс. У меня есть несколько вопросов, откладывать решение которых нельзя. Я очень сожалею, что мне пришлось вызвать Вас в такой поздний час.

— В любое время, мистер Брайт, вы хозяин.

— Я перехожу прямо к делу, мистер Шилдс, Мои партнеры и я довольны тем, как вы ведете дела. Однако мы настойчиво просили Вас, чтобы сырость… э… вода не наливалась в плавательной зоне. Я заметил, что зона плавания все же была заполнена водой на минувшей неделе.

Шилдс был к этому готов.

— Да, мистер Брайт. Я уже сообщил об этом мистеру Де’палмеру. По-видимому, он с вами еще не говорил об этом. У нас возникли сложности с одним из владельцев квартир в комплексе. — Шилдс перекинул несколько бумаг, лежащих у него на столе, и нашел то, что искал. — Некий мистер Грин явился сюда несколько недель назад и потребовал, чтобы бассейн был заполнен. Я попытался ввести его в заблуждение, я старался избегать встреч с ним, но он обратился к властям. Я знаю, что вы и мистер Де’палмер и другие, не хотите, чтобы что-то попало в печать, поэтому, мне пришлось согласиться наполнить его. — Он посмотрел на Амоса в ожидании одобрения.

— Да, — сказал Амос, — вы поступили верно.

Шилдс был доволен собой.

— Это все? — спросил он.

— Нет, — ответил Амос. — Строение «Б». Я вам говорил, что мне нужна гарантия неприкосновенности его. Мы не желаем, чтобы там произошел несчастный случай. Ведь строительство там не закончено.

Шилдс был поражен.

— Никто там не бывает, мистер Брайт. Мы с Валли внимательно следим за всем, что происходит там. Старики в последнее время были несколько раздражены внешним видом этого места, некоторые даже спрашивали, когда закончится строительство, вы знаете, эти люди с трудом передвигаются, к тому же они знают, что бывать около строительных конструкций опасно. Не могу себе представить, чтобы кто-то из них забрался туда. Там что-то случилось? — Шилдс был серьезно озабочен.

Амос отвечал осторожно. Он совсем не желал, чтобы Валли или Шилдс стали рыскать вокруг.

— Нет, ничего не случилось. У нас там есть кое-какое специальное оборудование, и нам кажется, что последнее время кто-то пытался использовать его.

Шилдс немного подумал.

— Что бы Вы сказали о найме ночного сторожа или службы охраны объекта? Я могу поручиться за охрану в дневное время, но, знаете, ведь кто-то может проникнуть туда ночью.

— Я подумаю об этом, мистер Шилдс. Я дам вам знать, но пока я бы попросил, чтобы вы пристально следили за происходящим на случай, если кто-то из обитателей строения «А» забредет туда.

Шилдс тут же ответил ему.

— Можете быть спокойны, мистер Брайт. Считайте, что Ваше поручение уже исполняется! — он отметил себе в памяти: поговорить наутро с Валли.

— Вот и хорошо, — сказал Амос. — Мне пора уже идти. Еще раз спасибо за ваш приход. Я ценю это, и я докажу свою признательность в следующем чеке на ваше имя.

Шилдс сиял. Оба они вместе вышли из конторы. Амос смотрел, как он пошел к своей машине и уехал. Тогда он повернулся, направляясь к процедурной комнате.

Неожиданно произошел сильный контакт с чужим мозгом (сзади и сверху). Он вытянулся и…„л ответ. Потом все прекратилось. Амос не мог вернуть эту чужую мысль. «Питание», подумал Амос. «Мне необходимо питание», Он отлично знал, что никаких антаресцев сзади и выше него не было. Он даже не услыхал, как Джо Финли, сидя в шезлонге на своей террасе, рассказывал, как ему удалось улизнуть из-за ограждения.

Глава двадцать третья

В тот же полдень, пока их мальчики обедали, дамы собрались, чтобы обсудить свои новости. Алма и Мэри были очень возбуждены внезапным сексуальным интересом своих мужей. Розе и Бесс все еще не верилось в случившееся.

На столе стояли фрукты, прессованный творог, пирожные и кофе. Они немного говорили за едой. Бесс и Роза плотнее придвинулись друг к другу и смотрели в свои тарелки. Мэри вела светские разговоры. Она не могла преодолеть сомнений — говорить ли о том, что чудесно вдруг стало в постели. Ее собственное возбуждение и удовлетворение мешали ей заметить, как подавлены и расстроены Бесс и Роза.

Алма наконец решилась.

— Как, по-твоему, Роза, не поговорить ли нам всем вместе о том, что мы с тобой обсуждали сегодня утром?

Роза взглянула на Алму, посмотрела на других. Даже Бесс проявила интерес.

— Пожалуй: стоит поговорить, — ответила Роза.

Алма заговорила, обращаясь ко всем вместе.

— Я задам всем необычный вопрос. И, хотя мы стали подругами, кому-нибудь из Вас может показаться, что это слишком личное. Тогда так и, скажите. — Она помолчала, собираясь с мыслями. Мэри стала заинтересованной. Бесс выглядела испуганной. Алма продолжила: — Вы все знаете, что мой Джо… ну… очень больной мужчина. Точнее говоря, почти десять лет он болеет лейкемией.

— Они все кивнули. Раньше Алма никогда не говорила об этом, тем больше был их интерес. — В последнее время ему становилось все хуже.

— Я очень сожалею, Алма, — потянулась к ней Мэри. Алма улыбнулась ей.

— Ничего, спасибо. Он бы утомлен и потерял аппетит. Его врач считает, что смерть его не за горами. Я знала, что этот день должен настать, но, Джо потряс меня… до глубины души, — в глазах ее блеснули слезы.

Роза Льюис смущенно смотрела на нее. Зачем она заговорила об этом? Какое это имело отношение к их утренней дискуссии, и как можно было связать это с ее, Розиными, проблемами?

Алма продолжала говорить.

— Сегодня Роза позвонила мне, а потом сама пришла сюда. У нее возникли проблемы, и, честно говоря, я была бы не в настроении обсуждать эту тему с ней, если нечто странное не произошло бы и со мной… С Джо и со мной.

— Внезапно они все чрезвычайно заинтересовались. — Как я уже говорила, Джо чувствовал себя очень усталым в последнее время, и среди всего и наша… — она умолкла, потом решилось, — наша половая жизнь не была чрезмерно интенсивной. — Она улыбнулась. — Фактически ее не было… ноль…

Неожиданно Мэри перебила.

— До вчерашнего вечера… нет вчера после обеда?

— Откуда ты знаешь? — Алма было в замешательстве.

— Я знаю, милая… я знаю, — ответила Мэри. — И я могу поручиться, что Бесс может сказать то же самое о своем.

Все посмотрели на Бесс Перлман. Она вспыхнула.

— Он — животное! Он почти изнасиловал меня вчера и опять сегодня утром.

Роза задохнулась.

— И ты?

Алма ответила:

— Все мы. Что-то произошло с нашими мужьями.

— Но что? — спросила Бесс, — что могло воздействовать на них всех одновременно.

Пока их жены делились в этот день своими впечатлениями и пока антаресцы приступили к оживлению трех командирских коконов, четверка мужчин закончила обед, перенасыщенная новыми волнующими знаниями. Они даже не были шокированы, когда Берни Льюис заявил Джо Финли, что его болезнь прошла. Они каким-то образом знали это. До конца обеда все общались молча. В какой-то момент Бен попробовал позвать официантку телепатически. Получилось. Он впился взглядом в нее, когда та шла в сторону кухни. Она была на расстоянии около сорока футов от них.

— Смотрите, — проговорил Бен. Трое остальных мужчин посмотрели на женщину. Она остановилась в трех шагах от кухонной двери, повернулась, осматривая ресторанный зал, остановила свой взгляд на их столе и направилась прямо к ним.

— Не принести ли вам чего-нибудь еще? — спросила она.

— Кофе и счет, — ответил Бен, гордясь своим искусством.

Получив счет, они поделили сумму на всех, расплатились и ушли. Берни повернул «бьюик» на Коллинз-авеню к госпиталю Маунт Синай.

Доктор Фелдман ожидал их. Джо позвонил ему из ресторана и сказал, что возникла срочная необходимость увидеться с ним. Зная, о близком конце жизненного пути Джо, он благосклонно отнесся к его посещению. Но он был удивлен, когда увидел, что к нему пришла целая группа.

Четверка мужчин вошла в комнату и направилась к кабинету врача. Доктор Морис Фелдман, высокий седой человек, перенес свою практику в Майами в конце шестидесятых годов. Он был главным гематологом госпиталя. По его мнению, не было никаких сомнений в том, что болезнь Джо Финли быстро прогрессировала. Он бы уверен, что это вопрос нескольких месяцев. Никакое лечение уже не могло прекратить безудержного перепроизводства лейкоцитов в крови. Последние анализы крови ясно показывали это. Фактически, даже и предыдущие анализы указывали на тоже самое. Что же касается вчерашнего анализа, он оказался странным. Врач был убежден, что лаборатория перепутало анализ Финли с анализом абсолютно здорового человека. В анализе не было ни малейшего признака болезни (доктор Фелдман знал, что это невозможно.)

И вот четверка ворвалась к нему в кабинет, и Джо быстро представил своих друзей. Доктор был радушен.

— Доктор, — заговорил Джо. — Я понимаю, что вы очень занятый человек и ценю ваше согласие принять меня так быстро. Не могли бы вы взять у меня кровь сейчас и проверить нее?

Доктор оказался захваченным врасплох.

— Мистер Финли. У нас существует определенный порядок. Какая необходимость в такой спешке с анализом?

— Ну, — ответил Джо, — это очень трудно объяснить. Я просто думаю, что это проблема, которая у меня есть… ээ… была… прошла. Я хочу убедиться в этом.

Врач сразу решил, что каким-то образом Финли смог заполучить результат ошибочного анализа и это подало ему неоправданную надежду.

Врач заговорил.

— Порядок, Мистер Финли. Я с удовольствием сделаю еще один анализ, но понадобится время, чтобы получить его результат.

— Сколько времени? — спросил Бен Грин.

— Ну, мистер… Э?

— Грин, — подсказал Бен.

— Ну, мистер Грин, результат анализа вашего друга мы получим завтра.

— Это никуда не годится, — сказал Арт Перлман.

Врач стал раздражаться, и тут в разговор вмешался

Берни Льюис.

— Доктор Фелдман, вы меня не помните. Я Берни Льюис. Жил раньше в Скарсдэйле. Мы несколько раз играли к гольф. Лет, наверное, двадцать тому назад. Я был другом Сида Блакмана… Господи, упокой его душу…

Доктор Фелдман начал разглядывать лицо Берни и стал припоминать его.

— Точно, у вас был магазин по продаже одежды… шерстяной одежды. Сид вложил какие-то деньги в ваше дело. Конечно, я помню. Сид был хорошим товарищем, наилучшим хирургом из всех, с кем мне приходилось работать.

— Так вот, доктор, Джо… мы четверо стали близкими, друзьями здесь, на закате нашей жизни. Мы уже недалеко… вы понимаете. Мы знаем о проблеме Джо и очень озабочены. Поймите, что мы взрослые люди и не хотим, чтобы с нами обращались, как с несмышленышами. Старость не означает глупость. И уж, конечно, она не означает, что нас можно игнорировать.

— Я не игнорирую Вас, — сказал врач.

— Мы знаем это, — продолжил Берни, — и мы это ценим. Именно поэтому мы Вас просим сделать одолжение, только одно одолжение, и взять у Финли анализ крови прямо сейчас, вы знаете, что искать. Это займет не больше минуты. Согласны?

Врач знал, что он побежден.

— Хорошо, — сказал он, — вы, ребята, подождите здесь, а я пойду возьму шприц.

Пока они устраивались поудобнее, он спустился в кабинет неотложной помощи. Они обменивались мыслями, не произнося ни звука. Возбуждение заставило сердца биться сильнее. Энергия передавалась от одного к другому.

Доктор Фелдман повернулся на своем стуле. Он посмотрел на четверых мужчин, собравшихся вокруг него около микроскопа.

Джо заговорил,

— Прошло, не так ли?

— Да, — ответил пораженный врач. — Все прошло бесследно. Но почему прошло, я не знаю.

Мужчины обняли друг друга.

Джо плакал.

— Я знал… я знал… — он перестал обниматься, перекрестился и стал молиться. — во имя Отца и Сына и Святого Духа. — он молитвенно сложил руки. — Благодарю тебя, Боже.

— Аминь, — сказал Берни.

— Аминь, — эхом отозвались остальные?

Фелдман качал головой, пока его посетители выходили, и бормотал:

«Хорошо, аминь. Но почему?» Он крикнул им вслед:

— Джо, пожалуйста, зайдите ко мне через несколько дней!

Джо помахал рукой через плечо. Морис Фелдман вернулся к микроскопу и стал вглядываться сквозь линзы на абсолютно нормальные здоровые кровяные клетки на предметном стекле. Он наклонялся ниже и смотрел. Это были не просто нормальные клетки, это были самые здоровые из всех, какие ему приходилось видеть. Их очертания были великолепны. Не было поврежденных и мертвых клеток. Лейкоцитов было нормальное количество. Но самым удивительным было то, что сама кровь была чиста как стеклышко. В ней не было никаких примесей, загрязнений, бактерий, никаких признаков повреждения клеток… и, прежде всего, не было ни малейших признаков какого-бы то ни было лейкоза.

Он знал, что не увидит Джо Финли в ближайшие дни, он предполагал, что не увидит Джо Финли и в дальнейшем. В этом он не ошибался.

Глава двадцать четвертая

День оказался волнующим для Гринов, Перлманов, Льюисов и Финли. Женщины все послеобеденное время обсуждали новую и необычную энергию, появившуюся у их мужей. Мужчины вернулись обратно в клуб здоровья и пользовались установками до наступления сумерек. Поэтому комната была теплой, когда в нее зашли вернувшиеся антаресцы.

Еще один случай произошел в отсутствие Амоса. В то время, когда антаресцы проверяли оборудование (на сбои), Джек вдруг почувствовал настоятельную необходимость пойти на корабль. Командующий Нет Света услышал его мысли и что-то ему передал.

Джек не понял ощущения и заговорил:

— Я чувствую, что мне нужно быть на корабле, но не знаю зачем.

Нет Света ответил телепатией. — Да, я тоже чувствую это. Там какое-то сообщение, Кто-то старается установить контакт с вами, но он не на корабле. Он Вас ищет, по радиотелефону.

Тогда Джек услыхал, как оператор передает его позывные. «Но это невозможно», подумал он. «Радио выключено».

— Вы все равно можете это воспринять, — мысленно ответил ему Нет Света. — Идите на корабль и включите радио. Луч пойдет с вами.

Действительно, включив радиотелефон, он услышал вызовы радиста. Он ответил и услышал Джудди на другом конце линии.

— Джек, это ты?

— Я, милая. Как ты поживаешь? Все ли в порядке? — Он был озабочен.

— Все хорошо. Мне на хватает тебя. Где ты находишься?

Командующая покачала головой и приложила палец к губам.

— Я в море, милая. Мы, кстати говоря, работаем допоздна. Поэтому я задержался с ответом. Я был внизу на палубе… Фрахтователи решили понырять ночью.

Командующая выразила согласие с его ответами на вопросы Джудди.

— Будешь ли ты в этот уик-энд?

Он посмотрел на командующую. Она отрицательно покачала головой.

— Вряд ли, милая. Эти люди заняты чем-то, о чем я не могу говорить.

— Когда же ты появишься? — спросила она. В голосе ее послышались слезы. Он опять посмотрел на командующую, но ответ уже звучал в его голове.

— В следующий уик-энд… Вне сомнений, милая.

— Как у вас с продовольствием? — спросила она. — Достаточно ли его на корабле?.

«Ты пронырливая девчонка», подумал Джек. Командующая улыбнулась.

— Да, дорогая, предостаточно. Послушай, давай я тебе позвоню через несколько дней. К тому времени я лучше буду знать свое расписание. Согласна?

Джудди оставалось лишь согласиться.

— Хорошо. Подожди минутку. Твой брат хочет сказать тебе несколько слов.

— Мой брат? — Джек бы удивлен.

— Привет, братишка, — долетел до него голос брата Арни.

— Привет, Арни. Джудди у тебя?

— Да. она пришла на ужин. Ох, и дьявольская она девчонка! Не пойму, что она нашла в тебе. Ты знаешь, ты мог бы обращаться с ней получше…

Джек вскипел.

— Арни, не все живут так, как ты. Некоторые из нас, даже предпочитают свою свободу. — Джек тут же пожалел о своем выпаде и понадеялся, что Джудди не слышала его.

— Потише, братишка, — ответил Арни. — Она переживает за тебя, только и всего. Где, черт возьми, ты находишься?

— Я ей говорил, что это, в определенном смысле, секрет. Это связано с кладоискательством.

— Ладно, ладно, послушай, если ты будешь в море в уик-энд, я Мог бы подскочить на катере моего хозяина. Он предлагал мне воспользоваться им по моему желанию.

— Это, Арни, плохая идея. Эти люди очень заботятся о безопасности. Они считают, что они в преддверии чего-то крупного. Так что это не пройдет.

Арни сдался, но любопытство не оставляло его.

— Ладно, Джек, желаю безопасного плавания. Сообщай кому-нибудь, как поживаешь, время от времени,

— Хорошо, Арни. Поцелуй Сэнди. Дай еще трубку Джудди.

Джудди опять взяла трубку.

— Эй, милый, — Ее голос звучал лучше.

— Эй, детка. Слушай. Я должен бежать. Спасибо, что позвонила. Я постараюсь позвонить тебе в конце недели… — в трубке была тишина. Согласна, милая?

— Согласна. Но не удивляйся, если меня не будет дома, когда ты позвонишь. — Передатчик щелкнул, отключаясь.

«Жаль», — подумала командующая. Джек опять был огорчен.

Они вернулись в процедурную комнату. Амос вскоре вошел вслед за ними. Он сообщил всем, что управляющий был уверен, что никто не нарушал систем безопасности. Остальные отвечали, что не смогли обнаружить никаких неисправностей оборудования, но им еще надо было проверить систему снабжения энергией.

— Начинаем обработку коконов командоров, — передал Всякий Свет.

Гарри и Джек привезли первый кокон и установили рычаги управления первого шкафа. Они положили кокон в шкаф и включили его. Джек пошел к шестому шкафу, чтобы подготовить его к работе. Он потянулся к рычагам и остановился. Что-то было не так. Он проработал с ними всю предыдущую ночь и знал, в каком положении оставил их. Теперь они были установлены иначе. Это мысль, родившись в его мозгу, проникла и в мысли других, находящихся в комнате, они все собрались около шкафа и смотрели на панель управления. Хал сказал, что не трогал рычаги, проверяя электропитание. Никто из остальных тоже не касался их.

— Вы уверены? — громко спросил Амос.

— Определенно, — ответил Джек. — Это не то, что я мог бы забыть. Вспомните, для меня это новое дело, поэтому я особенно слежу за тем, чтобы сделать все так, как мне показывал Хал. Я точно знаю, в каком положении я оставляю эти рычаги каждую ночь. Этот не в том положении, в каком я его оставил.

«Значит, определенно, у нас побывали гости», подумал Амос. Но кто? В это время первый кокон был готов к перемещению в шестой шкаф. Приходилось до окончания работы отложить обсуждение вопроса о том, кем были незваные гости.

Глава двадцать пятая

— Время и счет по этому вызову, пожалуйста! — Арни ждал.

Телефонистка ответила:

— Четыре, доллара, сорок центов.

— Четыре сорок? Это не много для разговора с абонентом за морем, около Багамских островов.

— Нет, это был местный вызов, сэр, — ответила телефонистка.

— Местный? Так где лее находится корабль? — спросил Арни Фишер.

— В Корал Гейбл, — ответила телефонистка.

— Вы уверены? — переспросил Арни.

— Да, сэр. вызов был принят в районе Корал Гейбл.

— Спасибо вам, — Арни повесил трубку.

Джудди все слушала.

— Ах, Корал Гейбл? — Она была в ярости. — Твой братец ужасный лгун!

— Не торопись с выводами, Джудди. — ответил он. — Возможно, он в трудном положении. Лгать — это на него совсем не похоже, да и голос его звучал как-то странно, мне кажется.

— Чем странно? — Джудди начинала волноваться. Она была слишком расстроена Джеком, чтобы обратить внимание на звучание его голоса.

— Ну, он казался сдержанным. Как будто он хотел поскорее повесить трубку.

Сэнди вмешалась в разговор.

— Люди, вы делаете их мухи слона! Я думаю, что с него взяли обещание держать место работы в секрете. Он просто выполняет, данное фрахтователям обещание. Если бы мы были на их месте, мы потребовали бы того же.

«Хорошая моя, чуткая Сэнди», подумал Арни.

— Возможно, телефонистка ошиблась.

Джудди не приняла этой мысли.

— Я думаю, он попал в беду. Считайте это интуицией. Я очень волнуюсь.

Арни подошел к телефону, позвонил в справочную службу и попросил дать номер телефона грузового судна «Раззматазз», имеющего стоянку в Южном Майами. Оператор сообщил ему номер и он записал его. Потом он повернулся к женщинам…

— Сегодня уже слишком поздно, но вот номер приятеля Джека, Фила Дойля. Они всегда рыбачат вместе. Он, наверное, знает, где находится Джек. Завтра я позвоню ему.

Джудди была удовлетворена.

— Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. — она встала, собираясь уходить. — Спасибо за ужин и за то, что вы меня поддержали.

Джек и Луч шли обратно к зданию «Б». Они стремительно телепатировали друг другу. Джек не задумывался о своем новом умении, он попросту пользовался им.

— Мне очень жаль, что ваша женщина расстроена. Она очень привязана к вам. — Я знаю. У меня к ней тоже сильные чувства, но ваше пребывание здесь и мое сотрудничество с вами сейчас должно оставаться на первом плане. — Мы ценим ваше сотрудничество с нами, Джек. Оно нам очень помогает. — Все уладится. Я надеюсь, мы найдем способ решить проблемы, возникшие с коконами. — Да. Возникнут большие затруднения, если мы не доставим армию — новому месту расположения вовремя. — А куда? — Это чудесная и совершенно необычная планета. Основа жизни на ней углеродная, но в его кристаллической форме. Мы называем ее Парма Куад Два. Она получает энергию от звезды, которую вы называете «Сириус» (самая яркая звезда неба), в созвездии, которое у вас имеет название «Созвездие Большого Пса». — А. а это звезда, по имени которой мы называем Собачьи дни[18] в августе. Это утренняя звезда в нашем летнем небе… Собачья звезда».

— Да, — Луч переключился мыслями на миниатюрную Парму Куад Два. Она участвовала в первой разведывательной экспедиции к этой планете. В то время она еще не была командующей, а исполняла те же обязанности что и медные люди — научное и техническое обслуживание. Однако, в силу своего рождения и образования, она знала, что предназначена стать командующей. Эта командировка была первой ступенью к этому рангу.

Парма Куад Два зондировалась на протяжении десяти периодов времени, что приблизительно равнялось двумстам земным годам. Антаресцы знали, что на планете существует какая-то форма жизни. По их правилам планету, имеющую хоть какую-то разновидность жизни, следовало изучать не менее, чем восемь временных периодов, прежде, чем предпринять попытку контактов или посадки на планету.

Парманцы были основной кристаллической формой жизни. Это была древняя раса с высоким развитием науки, техники, различных технологий. Все их потребности в питании удовлетворялись излучением их звезды, и они использовали только ультрафиолетовую часть ее спектра. Они были совершенно мирными созданиями, хотя в их кристаллических телах сохранялась способность высвобождать чрезвычайно разрушительную силу на посторонних. Но они никогда не использовали свою силу в отрицательной форме.

Сама планета была великолепна. Вся поверхность выглядела стеклоподобной. Фактически это была силиконовая «кожа», изобретенная парманцами. Ее главным назначением было фильтровать потоки света с громадной звезды Сириуса, пропуская вниз к кристаллическим существам исключительно ультрафиолетовые лучи.

Представьте себе мрамор, гладкий снаружи и сотовидный внутри. Такой была Парма.

Когда Луч и ее группа наконец получили разрешение прибыть на планету, парманцы тепло приветствовали их. Они предложили взаимную дружбу и обмен научными знаниями. Одним из наиболее волнующих антаресцев открытий было то, что благодаря громадной чувствительности парманцев к ультрафиолетовым лучам и способности впитывать их из рассеянного в космосе света звезд, они фактически были живыми направляющими и продвигающими системами. Другими словами, парманец мог быть установлен на межзвездном корабле и вести этот корабль к любому источнику света, содержащему ультрафиолетовые лучи независимо от того, насколько слабым и удаленным был этот источник. Поскольку парманцы обладали способностью извлекать ультрафиолетовые лучи из источника, они могли затем подтягивать космический корабль к нему. По мере уменьшения расстояния между парманцем и источником света увеличивался поток ультрафиолетовых лучей и, соответственно, усиливался эффект, как бы с магнитом. Луч открыла, что, поскольку парманцы не нуждались в газовой среде для поддержания жизни, они могли свободно жить и прямо в космосе.

Переговоры, проведенные один временной период назад привели к согласию парманцев разрешить антаресцам построить корабль, состоящий из парманцев. Живой космический корабль, способный поглотить расстояние до любой звезды, любой планеты, любой галактики, двигаясь к ней стремительно, с ускорением подобным геометрической прогрессии. Такому кораблю не нужно горючего, не нужны навигационные системы и приборы. Парманцы были абсолютными космическими кораблями.

Идя к строению «Б», Джек читал мысли Луча. Он был потрясен. Луч прочитала его мысли.

— Джек, — телепатировала она, — наша вселенная содержит много поразительного около каждой звезды. Ваша раса — сильная, она одна из тех, которая будет передвигаться среди звезд так, как это уже делаем мы. Пройдут многие периоды времени, прежде чем это произойдет, но так будет То, что вы сейчас считаете важным, потеряет свое значение. Но то, что сейчас мало — (практически самое маленькое — атомы Ваших мыслей) — станет значительным. Именно их энергия — это энергия Вселенной, это искра жизни, это то, что делает нас существующими.

Джек понял и, по непонятной ему причине, вспомнил Вьетнам и войну. Он почувствовал стыд. Луч потянулась и тронула его руку. Это было прикосновение женщины, прикосновение полное заботы. Джек представил себе поцелуй Луч, и она ответила бесформенной для него мыслью, которая согрела его тело и стала причиной блеска слез в глазах.

Они вошли в строение «Б» и быстро направились к процедурной комнате.

Джо Финли не мог заснуть. Он был морально перегружен по двум причинам. Первая причина была в длительном пребывании в клубе здоровья в этот день. Вторая причина заключалась в том, что, несомненно, полностью прошла лейкемия. Он был жив, более жив, чем когда-либо за всю свою жизнь. И он не был один. Бен, Арт и Берни тоже были более чем живы.

Он не сказал Алме о своем визите к доктору Фелдману. Ему ужасно хотелось это сделать, но он не мог назвать никаких причин для своего внезапного выздоровления, и четверка мужчин решила попытаться определить отношение к этому явлению их клуба здоровья прежде, чем открыть все своим женам. Он, однако, сказал Алме, что чувствует себя гораздо лучше и что болезнь начала отступать.

Они поужинали и занимались любовью весь вечер, пока Алма не заснула. Джо не мог спать, и именно поэтому он был на террасе, где, сидя в темноте, созерцал звезды над головой. И тут он заметил, что мистер Шилдс приехал в контору. А другого человека, вошедшего туда после Шилдса, он не знал. Когда же чуть позднее эти двое вышли из конторы, Джо отодвинулся от перил террасы и откинулся на спинку кресла.

Сделал он так потому, что почувствовал: его влекло в сторону незнакомца, идущего с Шилдсом, и он испугался, что окажется стянутым с террасы. У него даже возникла сумасшедшая мысль, что он мог бы полететь вниз к незнакомцу.

Шум разбудил Алму, и она заметила, что Джо нет в кровати, она увидела, что он сидит, скорчившись, на террасе. Именно такой вид был у него, когда они впервые встретились много лет назад.

Алма Мак Клейн была красивой женщиной. Она никогда не была замужем и могла бы сделать карьеру как журналист до поста редактора отдела новостей крупного нью-йоркского телецентра. Ей даже предложили пробу перед камерой в роли комментатора в ежевечерней программе, но она отклонила предложение. Алма готовила еженедельный редакционный комментарий и была своего рода знаменитостью в элитарных нью-йоркских кругах.

Джо Финли она повстречала на вечере на острове Файр. В ее распорядке того дня была работа в вечерней программе известий, поэтому на вечер она попала только за полночь. К тому времени веселье там было в разгаре. Алма вначале направилась прямо в туалет. Ее мочевой пузырь был на грани того, чтобы лопнуть после долгого переезда на корабле с материка. Именно там она встретила Джо Финли. Он стоял, наклонившись, пригибаясь к полу и искал контактную линзу, которую уронила его девушка. Она, впрочем, скорее выглядела, как его дочь. Это была изящная симпатичная девушка с длинными коричневыми волосами, одета в прозрачную блузку, которая подчеркивала, насколько она была молода. Мысль о пожилых мужчинах и юных девицах возникла в мозгу Алмы, и она тут же невзлюбила Джо Финли. Он был предельно вежлив и объяснил возникшие обстоятельства. Прошло еще несколько минут, прежде чем Джо нашел линзу, и Алма смогла облегчиться. Когда Джо и Пенни выходили из туалетной, Алма дала им понять о своем дискомфорте, порекомендовав назначать свидания в более подходящих местах, а не в единственном туалете этого мерзкого дома.

Когда она вышла из туалета, увидела стоящего Джо. Пенни нигде не было видно. Он сказал три предложения.

— Меня зовут Джо Финли. — Вы красивая женщина. — Вы еще и подлая сука.

Затем он повернулся на каблуках и оставил ее ошарашенной. Через двадцать минут Алма подошла к нему и попросила у него прощения. Тогда она узнала, что его «дама» была всего лишь безрезультатной попыткой хозяина дома познакомить их.

После этой ночи их отношения постепенно становились дружескими. Близки они еще не были, но многое успели узнать друг о друге. Джо ей нравился, и Алма знала, что сможет глубоко полюбить его, но он почему-то казался далеким.

Его новое шоу открывалось у Бродвея в среду вечером. Рецензии появились в конце недели. Были они отличные. Алма приняла меры к тому, чтобы ее друзья из газет и телевидения рассказали об этом шоу. Она никогда не говорила Джо, что сделала это. Но действительно представление было хорошим, а Джо великолепным.

После субботнего представления она ждала Джо в небольшом ресторанчике в Гринвич Виллидж. Он пришел в одиннадцать вечера, очень возбужденный, сиял даже ярче, чем когда читал рецензии. Он подошел к ней, бросил десятидолларовую купюру на стол, взял ее за руку и увел из ресторана. На улице его ждало такси и, не сказав ни слова, он увез ее к себе домой. Она пыталась узнать, куда они едут и что он намерен делать. Но он сидел молча и улыбался.

Они вошли в его квартиру. Джо включил свет, открыл бутылку шампанского и наполнил два бокала. Он подал ей бокал молча с ней чокнулся и выпил бокал одним духом. Потом взял ее за руку и повел в спальню.

— Алма, я люблю вас…, а вы меня… будете любить?

Она кивнула, и он поднял ее на руки. Они занимались любовью почти всю ночь. Джо предложил ей пожениться. Алма согласилась, и они назначили день свадьбы.

Их жизнь была прекрасна, пока его болезнь не изменила все. Чувство глубокой привязанности друг к другу никогда не оставляло их.

Сейчас она видела, как Джо медленно придвигается всем телом к перилам террасы и как крепко держится за них. Алме показалось что он дрожит, и ей вдруг стало очень страшно. Он заболел? Болезнь опять вернулась к нему? Она вскочила с кровати и бросилась на террасу.

— Сукин сын, — бормотал он снова и снова. — Сукин сын…

Она бросилась к нему, обняла его.

— Ты себя хорошо чувствуешь, милый?

Он повернулся к ней и увидел испуг на ее лице.

— Хорошо ли я себя чувствую? Клянусь твоей милой попкой, я чувствую себя прекрасно.

Потом они сидели на полу террасы, и она плакала, а он держал ее в объятиях Они и успокаивал ее. Он понял, что страшно ее перепугал. «Может быть надо было ей все рассказать». Эта мысль вертелась у него в голове, когда они возвращались в спальню.

Глава двадцать шестая

Утро застало Бена, Арта, Берни и Джо у бассейна. Они только что подошли, на зная точно почему. Просто у каждого из них возникла потребность идти к бассейну. Каждый из них не спал всю эту ночь. Двое оставили дома спящих счастливых жен. Роза Берни Льюиса была умеренно счастлива, но смущена. «Опять приспосабливаться…». Бесс Перлман была взвинчена и отказалась обсуждать свои ощущения с мужем. Они не занимались любовью в эту ночь.

Мужчины подходили к бассейну с разных сторон. Ни слова не прозвучало, но они все сошлись за их ломберным столиком.

Бен заговорил.

— Я пригласил вас всех сюда: использовал для этого новую «телефонную систему», которую мы, кажется, получили от нашего клуба здоровья.

Все поняли, что имелось в виду.

— Я знаю, что никто из нас не спал в прошедшую ночь. И знаю, что никто из нас нисколько не устал. Джо выздоровел, благодарение Богу.

Потом заговорил Арт Перлман:

— У меня начинают расти волосы. — он наклонился и показал на темный пух на своей всегда лысой голове.

Берни Льюис сел под зонтик и положил левую руку на стол.

— Видите это, ребята! — он показал на маленький шрам на большом пальце. — Я порезал руку сегодня утром. В общем, я просто взял в руку стакан апельсинового сока, и он… Ну, я, видимо, слишком сильно сжал стакан… потому что он раскололся у меня в руке, и крупный осколок стекла впился в мой большой палец. — Трое остальных мужчин наклонились ниже и смотрели на шрам.

— Пошла кровь, и я подумал, что придется обращаться в кабинет неотложной помощи и наложить швы. Я направился в ванную, чтобы забинтовать палец и постараться остановить кровотечение. Но когдa я туда шел, кровь перестала идти, поэтому я пустил струю холодной воды, чтобы смыть ее. Сделав это, я увидел, что рана зажила.

— Зажила? — спросил удивленно Бен Грин.

— Зажила, — ответил Берни Льюис, — зажила и заросла.

Правда Берни не сказал им, что вид крови сделал с ним. Это была старая история, и глубоко личная. Одна из тех самых, которые люди молча продолжают нести тяжким бременем до конца дней. Она была связана с Алом в «Бернал Вуленс».

Компания «Бернал Вуленс» была зарегистрирована в 1948 году в штате Нью-Йорк. Берни Льюис, крепкий парень из Саут Сайда в Чикаго прошел войну и остался жив. Он вернулся с войны на военном корабле и приплыл в порт Нью-Йорк зимой 1945 года. Два года войны и оккупации Германии опустошили его и заполнили горечью. Его демобилизовали в Кэмп Килмер в Нью-Джерси. Первое, что он сделал, это обратился в суд, чтобы изменить свою фамилию с Лефкович на Льюис.

Его мать умерла вскоре после того, как узнала о гибели старшего сына, Мартина, на Окинаве. Отец скончался, когда они с Мартином еще были детьми. Ничто не удерживало его в Чикаго, поэтому он решил жить в Нью-Йорке.

Когда он познакомился с Розой Черновски, она была юной и прекрасной. Вскоре они поженились. Он был продавцом в торговом центре и работал в отделе, где торговали недорогой одеждой. Берни был удачлив и через несколько лет заведующим торговым отделом.

Было только одно, о чем Берни Льюис никогда не говорил в то время. Это было связано с его пребыванием в той воинской части, которая первой вошла в концентрационный лагерь Аушвиц. Он говорил на идише и был прикомандирован к британской воинской части. То что, он увидел (издевательства, мучения, пытки, унижения, которым там подвергали евреев), так потрясло и возмутило его, что он долгое время не мог общаться с немцами без того, чтобы не возникло желание убивать их. Его трясло целый день после освобождения узников, а потом, стараясь помочь тем несчастным, которые остались в лагере, он работал сутками не покладая рук.

Он рассказал Розе об этих переживаниях только тогда, когда новое несчастье не обрушилось на него. Это было то, что случилось с его компаньоном Алом Бергером.

«Бернал Вуленс» была мечтой Берни и Ала. Они познакомились в центре по продаже одежды и сразу же понравились друг другу. Они стали добрыми друзьями. Ал вел дело, ведал закройщиками и портными и следил, чтобы все исполнялось своевременно. Берни отвечал за приобретение и продажу товаров. Из них получилась выигрышная команда.

В богатые пятидесятые и в начале шестидесятых, их дело росло и процветало. У Берни и Розы родился их сын Крейг. Это было в 1950 году. Жизнь была чудесна: хорошее дело, честный компаньон, красавица жена, сын, новый дом в Хьюлете на острове Лонг Айленд. Берни уже подумывал о покупке «Кадиллака».

Общество в целом и его отдельные сферы, в том числе и торговля, развиваются циклично, с периодами возрождения и упадка, а торговля одеждой еще к тому же подвержена причудам и фантазиям моды. В конце 1965 года, в разгар эскалации Вьетнамской войны, «Бернал Вуленс» потерпел неудачу. Синтетические ткани стремительно захватывали рынок. Увеличивался импорт. В разгар всего этого Ал убедил Берни приобрести новое оборудование для закройного цеха и три грузовика. Компаньоны дали персональные гарантии при покупке.

В отличии от Берни Льюиса, Ал Бергер был сосредоточен на самом себе. Он приехал в Америку в 1932 году еще мальчишкой ему пришлось пробиваться сквозь Великую депрессию. Он всю жизнь помнил их нищенское, полуголодное существование. В нем глубоко сидели шрамы от нанесенных отцом душевных травм, связанных с его страхами, что семья будет голодать. Когда в дверь стучали сборщики платежей, по счетам, Ал видел, как его отец, не имея денег, прячется в подвале, видел, как гордый человек, Бенджамин Бергер, превращается в ничто. Он поклялся, что никогда не будет жить таким образом.

И вот, когда «Бернал» не смогла оплатить либо свои банковские счета, либо выдать зарплату работающим, Ал Бергер, «мистер Внутренние дела фирмы», взвалил всю вину за эту неудачу на свои плечи. Ал не видел выхода из их затруднительного положения. В солнечное летнее утро в понедельник очень рано пришел в свой кабинет, аккуратно разложил все имеющиеся на письменном столе бумаги, сел к машинке и напечатал письмо своему компаньону, затем Альберт Бергер, добрейший иммигрант из Польши, родившийся в Варшаве, при помощи рычага вскрыл дверь шахты лифта, аккуратно спрятал инструмент, которым он при этом воспользовался, а затем прыгнул в шахту, приземлившись на крышу лифта пятнадцатью этажами ниже.

Берни пришлось опознать тело. Оно провалилось сквозь крышу кабины лифта, и острый край врезался в тело. Лифт был полон крови.

Прочитав письмо, Берни понял, что Ал покончил с собой, чтобы спасти дело, так как у них страховки жизни один у другого. Он пояснил в письме, что предпримет все, чтобы это походило на несчастный случай и даже советовал, чтобы Берни предъявил иск владельцам здания, а также пожелал ему купить мельницу, владеть которой они всегда мечтали.

Берни уничтожил письмо. Он последовал инструкциям Ала и приобрел мельницу. Она находилась в тихой сельской местности на востоке Пенсильвании. Назвали ее Мельницей Берга. Вдова и семья Ала были постоянными компаньонами фирмы.

Вечером после самоубийства, Берни, вернувшись домой, рассказал Розе про Аушвиц. Он плакал, горько жаловался, колотил кулаками по стенам. Роза знала, что плачет он по Алу Бергеру, но молчала. С этого дня, если касались в разговоре Ала Бергера, у Берни Льюиса был только один ответ:

— Я не хочу говорить об этом! — и не говорил никогда. Только зрелище крови вернуло Ала Бергера из прошлого и заставило вспомнить все, до мельчайших подробностей.

— Давайте прекратим пустую болтовню. — Арт Перлман сел с серьезным видом. — Этот наш клуб здоровья, на самом деле вовсе не клуб здоровья. Это Богом проклятый источник Юности и госпиталь Маунт Синай, объединенные в одно целое.

Бен Грин слушал вполуха, следя за другим движением мысли. Потом он выпалил:

— Я себя чувствую, как в научно-фантастическом кинофильме.

Джо Финли засмеялся.

— Мы там и есть, приятели… Мы там!

Они уставились на него и потребовали объяснений.

— Я артист, поэтому знаю о кинофильмах. То, что произошло с нами, вообще невозможно. Но в кинофильмах невозможное всегда происходит. Это место… эта комната в строении «Б» — не… человеческая.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Бен.

— Факты. Вот они. Моя лейкемия прошла. У Арта растут волосы. Все мы можем проплыть бассейн двадцать раз подряд. Берни ранит себя, и порез заживает через минуту. Мы все бегаем взад и вперед, как юные студенты и, занимаясь любовью с женами, готовы довести их до потери сознания. Мы читаем мысли и думы друг друга. Мы можем вводить наши мысли в мозги других людей.

Они все увлеченно слушали, как Джо Финли отбарабанивает им их приобретенные способности.

— Теперь я Вам скажу о необычных вещах.

— А это недостаточно необычно для тебя? — спросил Берни.

— Слушайте, — сказал Джо, заставив Берни замолчать. — вы помните, я вам рассказывал что четыре раза переплыл бассейн под водой не останавливаясь и не дыша? В этой истории есть еще кое-что. Я раньше не мог себя заставить рассказать вам. Когда я был под водой, у меня появилось ощущение, будто я в океане. Я видел дно и был не один. Подо мною плавали другие. Они были глубоко внизу, но я их видел. На них не было скафандров. Казалось, что они вытягивают контейнеры или трубы из-под каменных глыб.

— Нет, не контейнеры и не трубы, Джо. Это были тела. — вмешательство Бена Грина шокировало Джо.

— Тела? Откуда ты знаешь?

— Потому что я видел ту же самую дьявольскую штуку два дня назад, когда плавал. Я решил попробовать повторить твой подводный подвиг. Было обеденное время, и бассейн был пуст. Я оставался под водой пятнадцать минут. Я видел тоже самое. Они извлекали тела. Я думал, что это галлюцинация.

— Итак — номер один. А теперь второе. Прошлой ночью я не мог заснуть, поэтому был на террасе. Было поздно, за полночь. Я увидел какого-то парня. Он вышел из строения «Б» и встретился с нашим старым другом Шилдсом. Они вошли в контору что-то обсуждая. Когда они вышли, я вдруг почувствовал… не смейтесь… Я почувствовал, что могу летать.

— Святая дева! — Берни Льюис прикрыл рот рукой.

— Мне пришлось опуститься на колени и отползти от перил, так как клянусь Спасителем, я был близок к тому, чтобы нырнуть к стоянке автомобилей.

Заговорил Арт Перлман.

— Как ты думаешь, Джо, что все это означает?

— Я думаю, что это место принадлежит кому-то, кто не живет здесь.

— Ты хочешь сказать, в этом комплексе?

— Я имею в виду, этоу матерински-любимую планету.

Глава двадцать седьмая

— «Оператор, я хочу позвонить на рыболовный корабль, который называется «Раззматазз». Оно зарегистрировано на имя мистера Филиппа Дойля, Корал Гейбл.»

Джудди терпеливо ждала, пока оператор связи «корабль-берег» искал номер.

— Пожалуйста, запишите его позывные: 22-4851-CG-11. Я соединяю вас. Подождите немного.

В телефоне раздалось потрескивание, и она услышала голос Фила.

— Дойль, старый морской человек, слушает.

— Фил? Говорит Джудди Саймонс, подруга Джека Фишера.

— Здоровоо, Джудди. Как поживаешь? Что-нибудь случилось? В его голосе внезапно прозвучала озабоченность.

— О, нет. Я просто пытаюсь добраться до Джека, но мне это не удается, вы с ним не говорили?

— Уже неделю не говорили… нет, две недели. Он сказал мне, что у него есть фрахтователи.

— Ну, я решила попробовать связаться с вами. Если вы его увидите у пирса, пожалуйста, напомните ему, что у него есть девушка, которая очень одинока.

— Не поужинаете ли со мной? Джека не было у пирса уже несколько недель. Между прочим, Джимм Патрас говорил мне, что он, вроде бы, видел его корабль около построек со странным названием… Как, черт возьми, оно называется?

— Где, Фил?

— В конце канала Ред Лейк… «Антарес»… Оно называется «Антарес».

— С чего бы ему там быть?

— Да это вероятно вовсе не он. — В его голосе прозвучали снисходительные нотки. По обычаю мужчин, он старался выгородить своего приятеля.

— Спасибо, Фил. Как ловится рыба?

— В Гольфстриме хорошо, а у Камней отвратительно.

— Было приятно поговорить с вами, Фил. Возможно мы сможем поужинать вместе, если этв вошь будет продолжать оставлять меня одну.

— В любое время, дорогая, в любой момент.

— Прощайте.

— Прощайте.

Джудди швырнула трубку. Она опять кипела яростью. Через несколько минут она направилась к Комплексу «Антарес».

Валли Паркер заметил симпатичную молодую девушку, когда она ставила свой открытый автомобиль на гостевой стоянке. Она была в сильно облегающих джинсах и с тугой грудью. Видимо, внучка одного из этих старых чудаков, думал он, глядя на Джудди, шагавшую к бассейну.

Берни Льюис взглянул поверх своих карт. Глаза его вобрали в себя внешность Джудди Саймонс. Он сразу очень заинтересовался. Он сосредоточил мысли на ней и подвел ее к столу.

— Можем ли мы чем-либо помочь Вам, юная леди? — спросил он, когда Джудди остановилась около него.

— А, да, я думаю. — она смотрела в лицо старика, но глаза у него были яркие и прожигающие ее насквозь. То, что она почувствовала, было очень странно и чрезвычайно сексуально. Она мысленно усмехнулась и подумала: «Мерзкий старикашка».

— Так, чем мы можем вам помочь? — вмешался Арт Перлман.

Он выглядел также. Джудди разнервничалась, потом собрала все свое самообладание.

Я ищу корабельный пирс. Один из моих друзей должен встретить меня здесь на пирсе.

— Корабельный пирс? — Берни посмотрел на Бена. — У нас есть корабельный пирс?

Сооружения около строения «Б» перекрывали подходы к каналу и жители не знали, что есть завершенный корабельный пирс. На чертежах он был обозначен, но Тони Стренджер говорил им всем, что это будет последний во всем комплексе объект постройки.

— Ах, — сказал Арт, — корабельный пирс. Он еще не достроен.

Это странно, — сказала Джудди, — потому что мой друг сказал мне, что постоянно швартуется здесь.

Тогда встал Джо Финли и предложил, чтобы они все пошли и сами все проверили. Берни предложил Джудди руку, Арт взял ее под руку с другой стороны. Бен и Джо замкнули тыл.

— Держитесь подальше от переживаний, — закричал им вслед Поль Амато, бывший биржевой маклер из Бостона. — вы, парни, слишком стары для этого.

— Ври больше, — ответил Берни. Они направились к задней части строения «Б».

Обнаружив, что процедурная комната посещается, антаресцы решили оставлять сторожей в комнате для охраны своего оборудования.

Остальные отправились рано на заре на двух кораблях.

Амос Брайт, двое мужчин-командующих и один «медный» человек с интересом следили, как четверо мужчин и очень симпатичная девушка перебирались через строительные препятствия. — Куда они направляются? — подумал Амос. — К пирсу, — послал телепатический ответ «медный» человек. — Но, почему? Им же сказали, что он не построен. А, кроме того, девушка — не здешний житель.

«Медный» человек сосредоточился. Он потянулся к рукам двоих командующих. Они составили треугольник, и глаза «медного» человека засветились.

Треугольник разорвался. Теперь он сообщал информацию другим.

— Она подруга Джека и разыскивает «Манту III». Почему-то она считает, что «Манта III» здесь. Остальные живут здесь. Они провожают ее к пирсу.

— Откуда она могла узнать, что Джек здесь? — думал Амос.

— Она не раскрывает этого, — телепатировал «медный» человек. — Еще кое-что. Четверка мужчин с ней… Очень трудно их читать… Двое из них блокируют, как мы это делаем… Двое других остаются ясными, как командующие.

Амос посмотрел на четверых мужчин с особым интересом.

Роза Льюис следила за тем, как четверка мужчин и молодая девушка исчезла за строением «Б». Она была на своей террасе и угощала кофе Алму и Мэри. Все трое были в своих купальниках, загорая в лучах утреннего солнца. Они решили встретиться и продолжить дискуссию пл поводу изменений, происшедших с их мужьями.

Бесс Перлиан должна была присоединиться к ним позже. ей предстояло навестить сестру, которая перенесла инсульт и находилась в частной лечебнице в Северном Майами.

Когда Роза повернулась у другим, чтобы рассказать им то, чему она стала свидетелем, Бесс Перлман повернула свой голубой Олдсмобил на мостовую Сто шестьдесят третьей стрит. Она вела машину не торопясь, не обращая внимания на гудки и крики других водителей. Никто не мог бы обвинить ее в небрежном управлении автомобилем. Никто не мог бы обвинить ее в любой небрежности.

Ее жизнь была аккуратной и спокойной. До Артура Перлмана была хорошая жизнь в Манхаттен Бич в Бруклине. Ее отец был судьей в апелляционном суде штата. Он был уважаемым человеком с политическими связями. Он тоже был вторым поколением, полностью американизированным и ассимилированным. Ее мать была нежной и намного моложе судьи Бернштейна. Бесс имела взгляды матери и ум отца. Она была красивой девушкой. Бесс познакомилась с Артуром Перлманом на вечере в канун Нового года в доме подруги. Сестры Бернштейн, Бесс и Бетти, были объектом постоянных разговоров в Манхаттен Бич.

Когда Арт открыл ей свое дело, Бесс поняла, почему отец избегал их после свадьбы. Он невзлюбил Перлмана с самого начала, но никогда не указал ей на серьезную причину этого. Фактически, его неприятие Арта подтолкнуло их ближе друг к другу. Судья Бернштейн терпел Арта Перлмана, но и только.

Потом в газетах появилась история с сельдью и с мафией, и Бесс все поняла. Отец был серьезно замешан в дело Артура и в большую часть своей карьеры был на оплате у «Семейки». Арт никогда не говорил ей об этом и никогда не сказал бы.

Сегодня она не думала о своем бруклинском прошлом. Она сосредоточилась на мыслях об овдовевшей сестре Бетти, которая лежала в частной лечебнице, неспособная говорить или двигаться. Бесс навещала ее не реже раза в неделю, хотя чаще всего не было возможности с ней общаться. Власти перевели Бетти в специализированную лечебницу, потому что рассудили, что терапия ей уже ничем не поможет. До этого она лежала в обычной больнице.

У Перлманов хватало средств, чтобы ухаживать за Бетти, и Арт предлагал, чтобы они наняли индивидуальную медсестру, которая жила бы с Бетти. Бесс отказалась. По некоторым причинам она не хотела пользоваться «грязными» деньгами Арта, если дело касалось членов ее семьи. Это было глубоко личное и только между ними. Он никогда не спорил. Глубоко в душе он знал, что ей известны такие вещи, которые могли бы не одного человека засадить в тюрьму на большие сроки. Он не хотел даже просто обременять ее этими знаниями до такой степени, когда она могла бы невольно проговориться о том, что знала. Поэтому он вел себя тихо, и она ухаживала за сестрой сама в меру своих сил.

Лечебница была скромным трехэтажным зданием, находящимся западнее Бискайн Булеварда и севернее Сто шестьдесят третьей стрит. Она поставила свой Олдсмобил на стоянку и по ступенькам поднялась к главному входу. Несколько старых людей сидели на крыльце. На их лицах не было никакого выражения. Один мужчина, которому судя по его виду, было далеко за восемьдесят, все время прикладывал ко рту платок, который он держал в правой руке. Левая рука неподвижно лежала у него на коленях.

Когда она открыла дверь, перед ней оказалась маленькая старушка с костылем. Старушка двинулась к двери, и Бесс поняла: старушка пыталась выйти поэтому Бесс придерживала дверь.

И тут из-за ее спины раздался окрик.

— Миссис Поланд! Куда это вы собрались? Остановитесь немедленно! — грузная женщина лет пятидесяти, выглядевшая так, будто она только что прибыла прямо из гестаповской учебной команды, положила руку на хрупкую миссис Поланд. Бесс видела, как старушка скорчилась от боли, когда ее схватили. Матрона рывком повернула миссис Поланд и указала ей на одну из дверей. — вы отправитесь туда. Потом я пробеседую с Вами.

Миссис Поланд на мгновение оглянулась на Бесс. В се глазах стояли слезы, но она кивнула Бесс в знак благодарности.

Страх за сестру охватил Бесс. Она не сразу поняла, что матрона обращается к ней.

— Могу ли я вам чем-либо помочь?

Бесс отвернулась от старой женщины и посмотрела в глаза матроны.

— Помочь мне? Я не думаю, что вы могли бы помочь кому бы то ни было.

Женщина не обратила внимания на ее сарказм.

— Вы приехали навестить кого-нибудь?

— Да, мою сестру. Миссис Бетти Франклин.

— Ах, эту. Она на третьем этаже. Комната номер 303. Лифт находится там. — женщина махнула рукой, повернулась и удалилась.

Когда Бесс шла к лифту, до ее сознания дошел запах этой лечебницы. Это был сладковато-приторный запах старости, смешанный с запахом дезинфекции и несвежей стряпни. Это ее напугало еще сильнее.

Дверь 303-й комнаты была закрыта. Бесс повернула ручку и дверь открылась. Комната была маленькой. Она потянулась к выключателю и обнаружила, что его не было вообще. Постепенно ее глаза адаптировались к сумраку комнаты. Слабый свет проникал в комнату через маленькое оконце с плотно задернутой занавеской. Потом она увидела верхнюю лампочку со свисающим шнуром. Она потянула за шнур, и лампочка загорелась. «Не знала я, что изготовляются десятиваттные лампочки», — подумала она, потому что свет лампочки почти не изменил освещение комнаты. Было все так же, как и прежде.

Ее сестра, когда-то самая красивая девчонка в Бруклине, лежала в маленькой кровати, похожей на ясли. Края кровати были приподняты. Она лежала на спине. Глаза ее были открыты. Она смотрела в потолок.

Бесс тронула ее руку и наклонилась, чтобы поцеловать ее в лоб. Было чуть заметное движение в ответ и звук. Не стон, не плач. Это был вой — вой щенка, которому причинили боль. Бесс наклонилась над ней и заплакала. Слезы текли из глаз обеих сестер в этой маленькой затемненной комнате, такой далекой от Бруклина, от Нью-Йорка, от чудесных дней их юности.

Четверо мужчин и Джудди нашли дорожку, ведущую к пирсу… «Медный» человек вновь соединил руки с командующими и читал мысли пятерки на пирсе. Он также слушал их речи.

Бен Грин взбежал на пирс и посмотрел на оба стапеля.

— Будь я проклят, юная леди, вы были правы.

Джо встал на колени, чтобы осмотреть амортизаторы, расположенные вдоль стенки пирса.

— Этим местом пользуются во всю. Эти амортизаторы здорово сношены.

— Эти тоже, — крикнул Арт Перлман, осмотрев вторую стенку пирса.

— Два корабля? — пробормотал Бен сам себе. Потом он заметил трактор и каток за кустами у дороги. Он пошел к ним, чтобы их осмотреть. Его друзья прочитали его мысли и повернулись, чтобы тоже посмотреть.

«Медный» человек открыл рот от удивления.

— Они телепатируют, — выпалил он вслух.

— Да, — думали одновременно Амос и командующие. — Они телепатируют. Но ведь они обитатели, а мы знаем, что обитатели не могут этого делать!

Командующий Всякий Свет ворвался в мысли других.

— Замолчите! — приказал он. — Скорее!

Но они не смогли выполнить приказ достаточно быстро.

Бен и Берни уловили мысли Амоса одновременно. Они посмотрели друг на друга, остановившись на месте.

— Ты слышал? — спросил Бен.

— Еще бы! — сказал Берни вслух. — Ощущение такое, как будто тебя включили в радиостанцию. Кто же это был?

Джудди не заметила странностей в поведении четырех мужчин. Она была уверена, что Джек был здесь, и что он вернется. Невеста Джека решила ждать его здесь в этот вечер, но она тратила время впустую. «Манта III» находилась где-то в открытом океане.

Мужчины с Джудди вернулись к ее машине. Она попросила их проследить за приходом «Манты III» и сказала им, что вернется сюда ближе к вечеру. Просто на всякий случай она дала им номер своего телефона.

На веранде над автостоянкой три очень сердитые жены смотрели, как их мужья получают от симпатичной молодой девушки номер телефона. (Никому не приходилось гадать, что именно они записывают.)

— Самые свежие любовники, с пылу с жару, — издевалась Роза Льюис.

— Все четверо таковы, — сказала Мэри.

Алма наблюдала. Джо, кажется, не слишком заинтересовался девушкой. Он оглядывался то налево, то направо, как будто старался найти источник какого-то звука. Бен присоединился к нему. Ари открыл дверцу автомобиля. Берни помог ей сесть в машину, но сразу оставил ее.

После этого, четверка мужчин направилась прямо к строению «Б».

— Нет, они не любовники — сказала Алма. — Что-то происходит.

Прозвенел входной звонок, прерывая ход ее мыслей. Когда она открыла дверь, то увидела ужасно расстроенную Бесс Перлман. Глаза ее были красными, и она казалась постаревшей лет на десять.

Глава двадцать восьмая

Тихая вода разлетелась брызгами. Хал и «медный» человек-два вынырнули на поверхность океана. Они быстро поплыли к «Манте III». На борту Джек уже готовился к подъему якоря. Гарри отдал ему такой приказ совершенно неожиданно, получив телепатическое сообщение от Луч с «Терра Тайм».

Сообщение было жестким и ясным: немедленно вернуться на свою базу.

«Терра Тайм» уже легла на курс к порту.

— Что случилось? — крикнул Джек.

— Мы должны немедленно вернуться к пирсу. Нас вызвали командующие. Они ничего не сообщили о причинах.

«Медный» человек и Гарри спрыгнули на палубу. Джек запустил двигатель на полную мощность и повернул в сторону берега в кильватер за «Терра Тайм».

А в это время в строении «Б» Хал разговаривал с Амосом.

— Для чего вы их вызвали?

Амос строго взглянул на него. Он раздумывал: —«Они такие же, как мы, но они не антаресцы. Я не знаю их разновидности. У них есть силы. Может быть, они Феронцы? Но мы ничего не знаем о ферронских экспедициях в этом секторе. Они пришли быстро; значит, они понимают». — Он жестом предложил всем отойти в угол процедурной комнаты.

Через несколько секунд четверо старых мужчин вскрыли дверной замок и вошли в свой «клуб здоровья».

— Бесс, заходя, дорогая. — Алма взяла ее за руку. Бесс тяжело прильнула к ней и вздохнула. Две другие женщины тоже подошли к ней.

— Что случилось, Бесс? — Роза сидела рядом с Бесс, обнимая ее плечи. Бесс всхлипывала.

— Самая легкая и быстрая смерть — во сне. — Бесс говорила, ни к кому конкретно не обращаясь. Голос ее был мягким и слабым — Я сегодня ездила навестить сестру в новой лечебнице. Эта новая лечебница, просто кошмар. Она в комнатке, вроде кладовки. Совсем одна. Ника-ко нет поблизости… просто лежит в темноте… она не может говорить… она не может попросить… она одна… одна… О, Боже!… она совсем одна. — Бесс заплакала, а женщины дали ей выплакаться. Излив свои слезы, она почувствовала себя лучше.

Мысли носились по комнате, как пчелы вокруг улья.

— «Где они?» — «Кто вы?» — «Ничем не командуешь!» — «Я их вижу в углу.» — «Сколько их?» — «Четверо.» — «Их четверо.» — «Они люди.» — «Конечно, я человек.» — «Что вы здесь делаете?» — «Мы спрашиваем о том же.»

Как это ни странно, но именно Бен Грин оказался первым, преодолевшим замешательство. Он добрался до глубин своего разума и блокировал переговоры. Потом он громко крикнул:

— Замолчите все!

Настала тишина. Амос перешел из угла комнаты в голубой свет, исходивший от стенного экрана. Он вслух спросил Бена:

— Можно ли мне говорить?

— Конечно.

— вы уже бывали раньше в этой комнате, не так ли?

— Да, неоднократно. Это ваша комната?

— Да,

— Что это такое?

— Этого я пока не могу сказать. Не поговорите ли вы сперва со мной?

— Будь осторожен, Бен, — вмешался Берни. — Эти парни не живут здесь.

Командующие перешли на освещенную часть комнаты. «Медный» человек остался на старом месте.

— Черт возьми, — воскликнул Арт Перлман. — Посмотрите на этих двоих!

Бен посмотрел на командующих. Потом четверо мужчин ощутили их, но лишь на короткое время. Опять наступил процесс обмена мыслями, но теперь только между четырьмя мужчинами.

— Будь осторожен!

— Ой!

— Блокируйте их, ребята.

Вдруг Берни Льюис схватился за свою правую руку.

— Ой, больно!

Командующие направляли энергию на четверку мужчин. То, что произошло дальше, было неожиданностью для всех.

Начал все Джо Финли. Он повернулся к командующим, представляя себе, как ударяет одного из них. Всякий Свет упал на пол. Нет Света перегнулся пополам от боли. Бен представил себе удар в живот Сияющего Черного в тот самый момент, когда Джо мысленно ударил Сияющего Белого. Амос заговорил снова, глядя с недоверием на пострадавших командующих. «Медный» человек неистово слал Лучу приказ, чтобы они поспешили обратно.

— Разрешите нам, пожалуйста, говорить! — попросил Амос.

— Я считал, что мы именно этим и займемся, — ответил Бен.

— Скажите своим приятелям, что такие мерзости не помогут им против нас. Если они еще раз попытаются так действовать, мы по-настоящему изобьем их.

— Я прошу прошения. Больше ничего такого не повторится.

Командующие медленно встали.

— Не дадите ли вы мне переговорить с моими друзьями?

— Сколько угодно. И скажите тому парню, стоящему сзади, чтобы он вышел на свет, чтобы мы его видели.

«Медный» человек перешел на освещенное место.

— Великий Боже! — сказал Берни, потирая руку, — посмотрите-ка на этого. Он выглядит, как кусок свинца.

Через некоторое время Амос подвел командующих к одной из коек каждого. Светильники над койками включились, и командующие легли на койки. Их лица засветились, когда их достигли лучи из светильников.

— Все ли у них в порядке? — спросил Бен.

— Да, — ответил Амос, — но я не могу определить, по какой причине они пострадали.

— Мы это сделали, — сказал Джо.

— Я знаю, но их энергия велика. А сейчас она слаба. Я не думаю, что это вы сделали… что они ослабели. Давай-'е поговорим.

Амос подошел к большому центральному столу. Там его встретили четверо мужчин.

— Давайте говорить вслух звуковым языком, вслух. Если мы воспользуемся мыслями, командующие, я боюсь, могут пострадать еще сильнее. А гак будет более свободно.

Бен согласился.

— Кто вы? — спросил он.

Амос старательно взвешивал свой ответ. Его мысли теперь были полностью антаресскими, и глубоко в его сознании. Никто не смог бы их прочитать.

— «Что мне сказать этим людям? Они использовали наше оборудование и получили силы, которых они не понимают. Но они ими пользуются. Но гораздо хуже другое. Мы ослаблены. Они ли это сделали? А, может, это какая-то посторонняя сила? Если я скажу им, кто мы, как они на это прореагируют? Что они сделают? Знают ли они, насколько они сильны? Знают ли они, насколько мы слабы? Хотел бы я, чтобы Джек скорее появился здесь. Они бы поверили ему… он один из них. Он единственный, кому они поверят».

Глава двадцать девятая

— Человек этот сказал чистую правду. Я присягаю в этом. — Джек закончил то, что до него было длинной речью. Бен Грин, Арт Перлман и Берни Льюис стояли у центрального стола. Они ему поверили.

Джо Финли отошел к койкам, на которых лежали командующие. Его мысли направлялись Халу и «медному» человеку.

— «Будут ли они в порядке?» — «Ваше отношение мы приветствуем. Да, они придут в норму.» — Такие мысли он получил в ответ.

Бен Грин заговорил первым.

— Это фантастично! Что я могу сказать? Что говорят людям с другой планеты? Добро пожаловать!

— Спасибо, — проговорил Амос. — Это хорошее начало.

— Что вы думаете сделать со своей армией? — спросил Берни.

Это задача, которую нам еще предстоит решить, но в настоящее время… — Амос помедлил. — …в настоящее время перед нами более сложная задача.

— Что еще? — спросил шокированный Джек Фишер.

— Что-то ослабило нас. Мы теряем свои возможности.

Командующие должны были быть способны сами себя защитить, но они оказались неспособными это сделать, но я не знаю, почему это произошло.

Пока они говорили, Луч передвигалась вокруг группы, стоявшей у стола. Одной из ее функций было медицинское обслуживание. Пока мужчины и антаресцы разговаривали, она обследовала их. Она обнаружила два интересных факта. Один заключался в том, что Амос, Гарри, Хал, командующие и «медные» люди испытывали повреждение на молекулярном уровне защитных покровов, которые они носили. Это был сверхтонкий космический костюм из тех, основное назначение которых было удерживать их тела в определенной температуре и атмосфере. Это объясняло ослабленное состояние космического отряда.

Второй факт был не менее интересным. Исследуя тела немолодых людей Земли, она обнаружила, что по странной случайности, процедурное оборудование, предназначенное для коконов, превращало их в отличных космических солдат. Эти мысли она блокировала и отложила их в своей памяти.

Луч двигалась вокруг командующих, лежащих на койках. Она сообщила им то, что узнала, передавая мысли с короткого расстояния, почти так, как говорят с детишками. Ее мысли звучали мягко, шепотом.

Командующий Всякий Свет встал и подошел к центральному столу.

Амос отодвинулся.

— Я, Всякий Свет, командующий нашей экспедицией. Я очень сожалею, что мы попытались напасть на вас. Ваш ответ был заслуженным. Такое больше не повторится.

Четверо мужчин кивнули.

— Мы побывали здесь раньше, очень давно. Именно тогда мы оставили здесь захороненные коконы. Тогда Флорида была заброшенным местом. Теперь она изменилась. У нас хорошая разведка, но похоже, что мы прозевали некоторые довольно важные факты.

Амос не мог читать мысли Всякого Света. Все антаресцы собрались вокруг стола. Каждый слушал, а командующий продолжал говорить.

— Джек видел наши лица. Позже мы покажемся и вам. Человеческий облик, который мы носим, нужен, чтобы мы могли работать среди вас. Я уверен, что вы понимаете меня. Мы не покажемся уродами вам. Мы ведь тоже гуманоиды.

Командующий Нет Света продолжил то, о чем говорил Всякий Свет.

— Покров, который есть на нас, служит и другой цели. Под ней находится толстая кожеобразная субстанция, которая дает возможность содержать наша тела в нужном температурном режиме и давлении. Это среда, как на Антаресе, планете, которая является нашим домом. Луч — наша медицинская служба. Но она и командующая. Она разобралась в нашей проблеме.

Теперь вперед вышла Луч. Берни Льюис думал: как может в действительности выглядеть женщина Антареса. Если она чем-то походила на привлекательную светловолосую женщину, стоящую сейчас перед ним, он думал, что хотел бы предпринять путешествие на Антарес. Его мысли не были упущены никем из находящихся в комнате.

Луч улыбнулась ему и заговорила.

— Толщина защитной кожи — одна молекула. Это очень тонко, но обычно этого достаточно. Этого было достаточно и тогда, когда мы были здесь в прошлом. Что-то изменилось в атмосфере вашей планеты. Ваш воздух стал едким. Он разрушает нашу защиту. Молекулы заменяются внешними химическими веществами. Я сейчас взяла пробы вашего воздуха. Он заполнен этими химическими веществами.

— Мы не только убиваем сами себя плохим воздухом… мы еще и пускаем его в обращение для гостей из космоса. — Никто нс засмеялся шутке Берни. — Я хотел сказать, мне очень жаль. — Он съежился.

— Понадобилось всего три ваших недели, — продолжала Луч, — чтобы наша защита стала разрушаться. Мы можем посетить наш базовый корабль и получить новую защитную кожу, но и она просуществует лишь три недели, после чего мы останемся без защиты.

— Можем ли мы чем-либо помочь? — спросил Бен.

Ответил Амос:

— У вас не существует технологии, при помощи которой можно изготовить такие кожи. А у нас на борту нет необходимых материалов, чтобы можно было выполнить это вовремя.

Какая температура и какое давление вам нужны? — спросил Берни.

— Нам нужно сто сорок ваших градусов по Фаренгейту[19] и пятьсот ваших фунтов на квадратный дюйм.

Джек Фишер теперь понял, почему, когда открывали коконы, комната становилась такой непереносимой для него. Хотя каждый солдат и имел защитную кожу, ее надо было активизировать, когда отдирался последний слой кокона. К этому моменту давление и температуру комнаты доводили до параметров Антареса. Оттуда красная стена и ощущение удара шоковой волной.

Он заговорил.

— Но, командующая, когда мы высвобождаем солдат, вы имитируете эти условия в комнате. Потом он сообразил, что, возможно, сообщает людям Земли что-то такое, о чем антаресцы не хотят, чтобы они знали. Он не стал продолжать, но четверо мужчин поняли, что он пытается сказать.

Луч снова заговорила.

— Есть нечто другое, о чем мы должны поговорить. Она смотрела на Амоса и шептала мысли о состоянии людей, которые пользовались оборудованием. Четверка напряглась, но ничего не смогла прочитать.

Заговорил Амос.

— Я хочу рассказать вам, что обнаружила Луч. Но до того, как я это сделаю, нам придется договориться о методе личных бесед. Я уверен, что вы, обитатели, понимаете, что мы хотим остаться неопознанными всеми остальными людьми. Стало бы гибельным и для нашей задачи и для хрупкого равновесия существующего в вашем мире, если бы наше присутствие было обнаружено.

Джо Финли развил его мысль.

— Мистер Брайт, я думаю, что нам не меньше, чем вам бывает нужно переговорить между собой. Решение этого могло бы показать взаимное доверие. Я знаю, что, если я не хочу слушать ваши мысли, я блокирую их. С каждым разом мне все легче это удается. Думаю, что вы можете делать то же самое.

— Да, — ответил Амос.

— Ну, что же, давайте тогда договоримся, не подслушивать друг друга.

Амос улыбнулся. Этот мужчина ему понравился.

— Согласен. — затем, он продолжил. — Вы, четверо мужчин, воспользовались нашим оборудованием. Мы знаем, что это подействовало на вас в земном смысле, скажем так. Мистер Финли излечился от болезни. Все вы чрезвычайно здоровы и энергичны. Но наши проверки показывают, что в ваших телах и умах произошли и другие изменения, и они для нас очень важны.

— Какие изменения? — спросил Арт.

— Вы приобрели способность, или приобретаете способность… — он замолчал, потому что он намеревался нарушить одно из основных правил по контактам с другими планетами… — … способность воспринимать программированные изначально разработанные для наших коконов.

— Что конкретно это означает? — спросил Бен.

Про себя Амос решил говорить им все окончательно. Он уже нарушил правило. Пути назад не было. Противодействовали этому только «медные» люди. Гарри и Хал оставались нейтральными.

— Наша галактика… наша Вселенная… это громадное образование. Со временем ваша раса научится преодолевать пространство… научится адаптироваться к чужой среде. Научится сотрудничать с другими расами. Со временем. Многое из того, что необходимо для путешествий в космосе и общения с другими существами зависит от полного развития человеческого ума. Ваша раса находится только на одной десятой пути к этой цели. Но в том, что касается вашей четверки, это не так.

Амос говорил им о фактах, о которых они лишь начинали подозревать. Все четверо напряженно слушали.

— вы превратились в сверхлюдей, вы превосходите своих сообитателей и всегда будете в таком положении. Мы не можем повернуть вспять процесс, который изменяет ваши тела и ваш ум.

— Мой Бог! — воскликнул, задыхаясь Бен. В возгласе прозвучали страх и восхищение.

— Бог всех нас! — ответил Амос Брайт.

Глава тридцатая

Джудди оставила тренировочный класс в пять часов пополудни и поехала к Арни и Санди домой. Она еще раньше позвонила Арни в его контору, чтобы сказать ему, что нашла место, где находится Джек. Но она не могла им этого сказать по телефону. Ей нужно было все сказать лично. Ведя машину, она не могла избавиться от мыслей о четырех старых мужчинах. Что-то очень необычное было в них, и, хотя каждому их них было далеко за шестьдесят, она находила, что они волнующи и чувственны. То, чего она еще не знала было, что они тоже сочли ее волнующей и чувства, которые она теперь испытывала, были связаны с их новообретенной способностью телепатировать мысли и эмоции.

Четверка жен вновь провела день в разговорах. Их первой целью стало успокоить Бесс Перлман и пообещать ей помочь забрать сестру из лечебницы. Это стало их общим соглашением и сблизило их еще больше. Остаток дня они провели, пытаясь разобраться в том, что происходило с их мужьями.

Четверка мужчин провела день на «Манте III». Было решено, что антаресцы останутся в комплексе, чтобы обсудить свои проблемы, а земные люди используют корабль Джека для своего собрания. Им пришлось разделиться, так было легче осуществить блокирование мыслей. Кроме того, было необходимо, чтобы антаресцы приняли питание и попробовали восстановить хотя бы часть своей силы. В процедурной комнате они могли создать нужную атмосферу, давление и температурные условия. Это должно было помочь, но они все знали, что это была лишь временная мера.

В волнениях дня Амос Брайт забыл свой разговор с мистером Шилдсом в предыдущую ночь. Но не забыл его Шилдс. Особенно ярко он помнил слова мистера Брайта, что его оценка отразится на его оплате.

Шилдс позвонил Валли Паркеру домой рано утром следующего дня и сказал, чтобы он пришел к восьми утра. Они встретились в конторе и Валли провел день, шныряя повсюду и следуя за четырьмя мужчинами, когда они находились на территории домовладения.

Валли знал, что его работодатель, Амос Брайт, использует время от времени строение «Б», что у него есть несколько друзей, которые тоже пользовались им. Полученные им инструкции были четки. Он никогда не должен быть заходить в здание. Поэтому, когда он увидел, как четверка мужчин оставила симпатичную девушку на стоянке и вошла в строение «Б», он остался снаружи, делая вид, что осматривает кустарники, которые еще не были высажены вдоль дорожки, ведущей к главной двери здания. Он увидел, как вернулись и торопливо пришвартовались два корабля. Его любопытство было возбуждено тем, что команды кораблей побежали к задней двери строения «Б» и исчезли внутри.

Четверка старых мужчин и капитан молча поднялись на борт «Манты III». Валли наблюдал, как лоснящийся дизель отошел от пирса, развернулся и медленно двинулся вдоль канала. Он опять стал смотреть на здание, ожидая появления остальных. Двадцать минут спустя он прошел назад к конторе, чтобы доложить мистеру Шилдсу о странных происшествиях у незаконченного здания Антареса.

Доктор Морис Фелдман сидел в своем автомобиле и ждал доктора Фреда Бридлоува. Он позвонил своему коллеге и попросил его приехать к половине шестого вечера в госпиталь. Думы о случае с Финли, не покидали его ни на минуту: Каким образом произошло это чудесное выздоровление? Но это было больше, чем выздоровление. Он опять посмотрел через микроскоп на предметное стекло. Кровь Джо Финли была превосходна. Никакой болезни, ни малейшего намека на посторонние тела. Отличной формы клетки. Он был уверен, что было еще что-то, но никак не мог ухватить это. Итак, Фред Бридлоув должен был тоже посмотреть, потому что Фред был вершиной numero uno во всем, что касалось лабораторной работы в гематологии. Фред обязательно найдет ответ.

* * *

Марие Амато наконец высказала вслух то, о чем другие только думали. Она сидела около бассейна с Андреа Ханкинеон. Их мужья выбрались из бассейнга и вытирались. Поль Амато прокричал свою насмешку четверым мужчинам вслед, когда они повели симпатичную молодую девушку за строение «Б». Теперь группа возвращалась и девушка собиралась уехать. Марие взглянула наверх и увидела Алму и других жен, глядевших с террасы. Потом мужчины опять быстро двинулись к строению «Б». Она также заметила, что подручный управляющего строительством, как будто, следил за ними.

— Эти старики становятся что ни день все более странными, — сказала Марие.

— Я рада, что ты это высказала, — заметила Андреа, — по-моему, они свихнулись.

Поль Амато улыбнулся и поддразнил жену.

— Неужели ты не дашь четырем старым парням повеселиться? Это никому не принесет вреда.

Мария немедленно перешла в наступление.

— Никому не принесет вреда? А ты видел, как их жены смотрели на них?

— Нет… Бедные старые парни… Не додумались позабавиться подальше отсюда.

— Ты невозможен… такой насмешник… подумай об этих женщинах. Для них это так унизительно.

Франк Ханкинсон никак не отреагировал. Он знал Бена Грина, и был уверен, что тот не из тех, кто стал бы выставлять напоказ волокитство тем более перед женой. Он также знал, что остальные трое тоже были солидными и очень рассудительными людьми. Нет, тут происходило что-то иное, и прошлое Франка, который долгое время был репортером, прежде чем стал компаньоном на радиостанции в Сент-Луисе, подтолкнуло его к решению провести свое собственное небольшое расследование. Когда он увидел Валли, направляющегося прямо к конторе, он последовал за Валли в кабинет мистера Шилдса.

Глава тридцать первая

Берни, Арт и Джо сидели спокойно, пока «Манта III» проплывала вдоль дамбы и поворачивала на север к Майами-Бич. А Бен Грин заканчивал свой разговор с Мэри по радиотелефону.

— Это деловое соглашение, милая, ничего более. Все, что нужно это проверить корабль. Мы хотели сделать вам всем сюрприз, поэтому не говори ничего женам моих друзей, если это возможно, Скажи им только, что мы вернемся поздно к ужину. Скажи им, что это все дела. Пока, любимая.

Он отключился раньше, чем она смогла что-либо ответить. Он чувствовал себя виноватом, зная, что Мэри расскажет всем остальным все, но это как раз входило в его планы. По крайней мере, они не будут беспокоиться, пока их мужья будут отсутствовать. Он не знал, что женщины видели, как они раньше, до отплытия разговаривали с девушкой на автостоянке в этот день. Теперь Мэри была убеждена, что мужчины отправились на встречу с девушкой и ее пожружками, чтобы воспользоваться своими новообретенными сексуальными возможностями.

Бен подошел к Джеку Фишеру и остановился около него. Ему все больше нравился этот молодой худощавый капитан зафрахтованного судна.

— У вас наверняка была очень интересная жизнь в эти последние недели.

Джек, довольный, что (для разнообразия) находится среди своих, усмехнулся.

— «Интересная» — это не то слово, мистер Грин. Это было совершенно сверхъестественно, и, правду говоря, я никогда не был так увлечен за всю свою жизнь. Люди эти — хорошие, и они, будьте уверены, знают много такого, что мы и представить себе не можем. Правда все это несколько перепутало мою личную жизнь, но я действительно чувствую себя удостоенным чести участвовать во всем этом.

Бен его понял и согласился. Теперь и они становились частью всего этого. Но какой частью! Это нужно было определить в тот же вечер. Он вернулся к своим приятелям. Пора была начать.

Бен заговорил первым.

— Я хотел бы предварить наш разговор, сказав о своих ощущениях о том, кто мы, где мы… и почему. Если вы не возражаете, я думал об этой речи с того момента, когда мистер Брайт сообщил нам, кем мы стали и кем останемся.

— Я знаю, что мы друзья и очень сблизились за несколько прошедших недель. Я считаю вас, ребята, своими лучшими друзьями — после моей жены, разумеется. Я хочу рассказать вам о моих чувствах… они мои, и я не претендую на то, чтобы говорить за вас или от вашего имени. Просто отнеситесь, пожалуйста, ко мне терпеливо.

— Продолжай, — сказал Джо. Берни и Арт кивнули.

— Я никогда не думал о себе, как о старике — никогда, точнее до тех пор, пока мы не переехали сюда и не оказались отстраненными от дел, от суеты большого города, от ежедневной деятельности, которую мы называем работой. Тогда я стал чувствовать себя старым, более того, я стал себя чувствовать не нужным. Утомленным. Скучающим. Пришелец назвал нас сверхлюдьми. В десять раз больше способностей, чем у остального человечества. Так вот, разрешите мне сказать вам, что у меня всегда было такое ощущение… может не в десять раз лучше, но я, несомненно, знал и знаю, что я способный человек. Но по какой-то причине, которая сейчас особенно кажется странной, мы живем в обществе, которое говорит нам, что старость бесполезна… старость — начало конца… старость не способна внести что-то… старость уродлива. И мы верим этому.

Остальные трое слушали и ощущали гнев Бена как свой собственный.

— Я не могу определить, что я чувствую сейчас, кроме, только, того, что я сейчас более живой, чем я был на протяжении многих лет. Это не только физическое пробуждение. Мы знаем, что это сделала та комната. Нет, это и духовное пробуждение, а это часть меня, которая всегда существовала. Я ни за что не хочу опять потерять это. Я предполагаю, что то, что я пытаюсь высказать, это что к нам прикоснулось что-то особенное… может быть, Бог. Я чувствую себя избранным… единственным… и не хочу разрушить это.

Арт, смотревший в иллюминатор на заходящее солнце, спросил:

— Что ты не хочешь разрушить, Бен?

— Величайшее, важнейшее событие, которое должно произойти на этой земле со времени рождения Христа.

Берни Льюис встал и пошел на корму. Он глубоко задумался. Джо Финли направился к трапу, ведущему на мостик. Он стал медленно взбираться по трапу. Ему тоже хотелось немного побыть одному хоть немного. Слова Бена потрясли их.

Тишина опустилась на корабль. Гул дизелей и плеск воды, выбивающейся из-под носа корабля, в тихих флоридских водах, смешиваясь с криками чаек и пеликанов, создавали фон для раздумий.

Через двадцать минут Джек услышал, как бы позывные друг от друга. Они собрались в каюте.

Первым заговорил Арт Перлман.

— Джек, мы знаем, что у вар есть некоторый навык читать наши мысли. Но вы не настолько развиты в этом, как мы, потому что мы пользовались антаресским оборудованием. Мы хотели бы иметь возможность разговаривать здесь свободно и знать, что вы будете уважать наше желание, чтобы сказанное здесь, осталось между нами.

— Хорошо, конечно. Но они могут читать мои мысли и таким образом узнать кое-что вопреки моему желанию.

— Мы пойдем на этот риск, вы знаете о них то, что нам тоже необходимо знать.

Джек стал себя чувствовать так, будто его мозг является общественной собственностью, принадлежащей антаресцам и этим четырем старым людям. Но еще он себя почувствовал как передаточное звено… связующее устройство… как посредник, и это было приятно.

— Как я себе это представляю, — сказал Берни, — мы ведем переговоры… деловые переговоры.

— Как контракт? — спросил Арт.

— Да, — ответил Берни.

Бен встал.

— Прежде, чем перейти к терминам, надо решить, можем ли мы до конца идти с этими людьми?

Джо Финли поднял руку, как будто был учеником в классе и старался привлечь внимание учителя.

— Что, Джо? — спросил Бен.

— Когда ты говоришь «идти до конца», что именно ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мистер Брайт поставил перед нами две задачи, и я уверен, подразумевал, что решение их зависит от сотрудничества с ними.

— Я не вижу затруднений в том, чтобы помочь им использовать комнату и сохранять их силу. Мы, конечно, можем это делать, — сказал Арт.

— Ты упускаешь главное, — перебил Берни. — Тот человек Брайт и Командующий Сияющий Белый — Всякий Свет — говорили нам кое-что другое.

— Правильно, — согласился Бен. — Они не думают, что им удастся поднять и привести в действие их армию. «Испорчена» — вот то, что они сказали.

— Повреждены водой, — дополнил Джек.

— Точно, повреждены водой. Поэтому вдобавок к помощи им, мне кажется они говорили, что мы… вся наша четверка… и другие люди такие, как мы… стали бы… или могли бы… стать их армией. — Бен сел.

Джек переключил управление кораблем на автоматическое устройство управление кораблями подсел к четырем мужчинам.

— Черт возьми! Вы хотите сказать, что они намерены отправить вас, ребята, в космос?

— Ты, наконец, понял это, Джек.

— Хотел бы я знать, куда, — заметил Джо. — Хотел бы я знать в какое место. И что бы мы там делали?

Арт Перлман встал, расхаживая взад-вперед.

— Говоря по правде, физически я чувствую себя способным воевать самому с целой армией, но морально… что ж, я слишком стар, чтобы быть солдатом.

— Подождите, минутку, джентльмены, — Джек привлек их внимание. — прошлой ночью я был один с командующим-женщиной, той, которую они зовут «Луч» — та, осматривала вас, парни, пока вы раньше, там в комнате, разговаривали. Как бы то ни было, она немножко рассказала мне о той планете, к которой должна была отправиться армия. Планета называется Пармой Куад Два. Это около Собачьей звезды — той, что мы называем Сириусом, что-то в этом роде. Жители этой планеты технологически находятся далеко впереди и согласились впустить антаресцев в свой мир.

Бен перебил Джека.

— Ты говоришь, для обучения, не для войны?

— Правильно. Эти существа на той планете кристалличны… как скалы, но они живые и питаются энергией ультрафиолетовых лучей. Антаресцы хотят использовать их как космические корабли. Это вне моего понимания, но то, что я постараюсь сказать, это что у этой армии другое — мирное — предназначение.

— Это приятно узнать, — Бен поблагодарил Джека.

— Так ты говоришь, что эта планета около Сириуса? — Арт был на ногах.

— Это не то, что поехать в Детройт.

— Даже не в Беверли Хилл, — сказал Джо.

— И не Диснейленд. Мы говорим о световых годах… о миллионах и миллиардах миль. — Арт был серьезен.

Бен отошел немного назад и оперся о корабельную переборку.

— Мы говорим… «навечно».

Глава тридцать вторая

Комната осветилась ярко-красным светом. Атмосфера была плотной. Весь антареский экспедиционный экипаж лежал на койках. Светильники были включены на полную мощность. Они молча переговаривались друг с другом. Каждый производил мысли без перерывов. Каждый впитывал ранее полученные мысли в единое целое, пока все это не стало общей мыслью всех.

— «Будем ли мы блокировать их мысли?» — «Мы пообещали это.» — «Мы должны.» — «Договорено и исполнено.» — «Они хорошие люди.» — «Они мне нравятся.» — «Странно, что их раса отталкивает их из-за того, что они не молоды.» — «Это обычно для примитивных сообществ.» — «Не всегда. Сенги в галактике Внешняя Семь уважают своих старых жителей и просят их управлять.»

— «Правда. Но Сенги происходят от Первых и ближе всех к Прикосновению.» — «Правда.» — «Эти — не Сенги. Они обитатели, которые называются людьми. Я буду им доверять.» — «И я.» — «Правильно ли будет взять их на Парму Куад Два?» — «Это миссия.» — «Так вы уверены, что коконы бесполезны?» — «Я совершенно убежден.» — «Мы должны заменить их за небольшое время.» — «Если обитатели — люди — согласятся, сможем ли мы запрограммировать их вовремя.» — «Я думаю, можем.» — «Их у нас только четыре. А нам нужно девятьсот сорок один!»

— «Где мы их возьмем?» — «Эти четверо найдут их.» — «Они должны быть старыми, как наши четверо. В этом я уверен.» — «Поясни.» — «Ничего не выйдет с молодыми тканями, как у Джека. Я не очень понимаю почему. Это химическая реакция.» — «Значит это будут старые люди?» — «Их много в этих местах.» — «Они собираются сюда перед смертью.» — «Из некоторых их них нам придется сделать командующих.» — «Да.» — «Будут ли это те четверо?» — «Они нам сами скажут.» — «Вспомните, это армия девяток и троек. Нам понадобиться больше четырех командующих.» — «Правда.» — «Амос будет говорить с ними. Луч будет помогать.» — «Согласны?» — «Согласны.» — «Согласны все.» — «Теперь мы должны запасаться питанием и готовиться для новых кож.»

Антаресцы лежали на койках. Светильники над головами питали их и готовили внешние кожи для отправки на базовый корабль. Пока они лежали, несколько антаресских солдат умерли. Их пылающие глаза медленно тускнели и наконец совсем погасли.

Глава тридцать третья

Женщины встретились около машины Алмы Финли. Поскольку их мужья должны были поздно вернуться домой, они решили поехать поужинать в ресторан. Мэри предложила отправиться в модный ресторан «Французский», недавно открывшийся в Кокосовой Роще. Мэри Грин рассказала остальным женщинам о звонке Бена, что мужчины вернутся поздно. Она не сказала, ничего о «деловом соглашении», так как не поверила этому и знала, что не поверят и остальные. Впрочем, она чувствовала, что после одной-двух рюмок она, возможно, проявит решимость и перескажет им слова Бена. Еще бы, покупка фрахтового судна!

Бесс все еще была спокойна, пока они ехали на север к Роще. Женщины помогали. У нее появилась надежда, что она и ее сестра не одиноки. Она даже подумывала о том, чтобы Арту получить заем для оплаты частной медицинской помощи. Единственное, что она знала совершенно точно, это то что Бетти надо поскорее забрать из того ужасного места.

Джудди Саймонс не была спокойна. Она была рассержена и сообщила об этом Санди и Арни в совершенно определенных выражениях.

— Твой братец — лживый предатель. Все это время он был в Корал Гейбл.

— Ты так считаешь, милая?

— Не зови меня «милой», Арни Фишер. Я в этом настолько уверена, насколько это возможно!

Санди попыталась успокоить ее, но Джудди не реагировала.

— Я не видела «Манту III», но тем не менее он был там. Несколько человек сказали мне, что там были два корабля, я еще говорила с Филиппом Дойлем с «Раззманазза». Он пытался покрыть Джека, но тоже обмолвился, что Джека там видели.

Арни пытался ее урезонить.

— Послушай Джудди, может быть, он действительно связан с теми людьми и они требуют держать все в секрете. Он же говорил, что это связано с поиском сокровищ. Возможно, он просто выполняет свои обещания.

— Он отлично знает, что ему незачем обманывать меня. Он знает, что я бы не проронила никому ни словечка. В конце концов, это же не проклятое ЦРУ.

— А может, именно ЦРУ.

Это остановило ее на минутку. Потом она посмотрела им обоим в глаза и подчеркнуто медленно сказала:

— Возможно, это проклятое ЦРУ. Если это так, я должна это знать, потому что, если он на них работает, я вообще не хочу его знать… никогда больше!

Они сели в машину Арни и поехали к комплексу «Антарес».

Франк Ханкинсон пытался дозвониться Бену Грину, начиная с семи часов вечера. Только в это время он пришел домой. День оказался странным. Возможно, Бен смог бы ответить на его вопросы. Валли и Шилдс, конечно, не знали ничего.

В половине шестого Франк проследовал за Валли в контору. Секретарша уже ушла, Валли зашел в кабинет Шилдса. Франк решил послушать, оставаясь в приемной.

— Мистер Шилдс, хозяин считает вас простофилей.

— О чем речь?

— Ну, я следил за этими старыми чудаками, как вы мне велели. Они уехали сегодня утром и вернулись около часа. Они пошли в строение «Б».

— Я это знал… я это знал. Мистер Брайт был прав.

— Мистер Брайт знал, что они там!

— Что? Брайт знал?

— Да, это так. Они зашли туда на несколько часов, а потом вышли. Потом у бассейна они встретились с какой-то юной курочкой и повели ее к пирсу.

— К пирсу? Никто не должен подходить к пирсу!

— Да. Однако они это сделали. Прежде чем они дошли до пирса, я увидел следящего за ними через окно Брайта и некоторых его странных приятелей. Они не останавливали этих людей. И, поскольку вы мне велели только наблюдать, я тоже не остановил их.

— И что произошло?

— Нечто странное. Они осмотрели весь пирс. Потом они все вскочили… не девушка… только старики. Они взглянули на строение «Б» и торопливо увели девушку… как будто кто-нибудь крикнул им, чтобы они убрались с пирса. Но никто не кричал. Во всяком случае, они проводили девушку до стоянки ее машины и вернулись к строению «Б.»

— А вы вошли за ними?

— Нет, сэр. Вы распорядились, чтобы я не заходил туда. Я бродил поблизости около часа. Потом увидел, что два их корабля причалили к пирсу и все эти странные люди направились прямо к зданию Б.

— Возможно, они поймали этих старых пердунов. Не думаете ли вы, что они могут повредить им?

— Нет. Никоим образом. Примерно через час мистер Брайт вышел через заднюю дверь с четверкой стариков и капитаном фрахтового корабля. Он проводил их к пирсу, и они уплыли. После этого Брайт возвратился в здание. Я подождал еще некоторое время и пришел прямо к вам.

— По-дружески ли относится ли Брайт к ним?

— Как к приятелям, особенно к тому крупному парню, который ругался с нами из-за бассейна.

— Грин.

— Да. О, еще одно, знаете, кто был с ними? Тот человек из конторы прокурора штата.

— Вы имеете в виду старого юриста, который принудил нас заполнить бассейн?

— Совершенно верно. Он что тоже один из них?

— Сукин сын! Что, дьявол его забери, здесь происходит?

— Не понимаю, босс.

Валли сидел, глядя на Шилдса. В приемной Франк Ханкинсон верно оценил наступившую тишину и решил, что сейчас неподходящее время для переговоров с этими людьми. Он медленно открыл дверь конторы и ушел. Но вместо того, чтобы пойти домой, он направился к пирсу, обойдя строение «Б». И на «Терра Тайм» он впервые встретился с антаресцем.

Когда Ханкинсон приблизился к пирсу, «медный» человек-один выключил светильник над собой.

— Кто-то подходит к «Терра Тайм».

— Посмотри, кто это.

Он вышел из процедурной комнаты и через заднюю дверь направился к пирсу. Франк был уже на борту «Терра Тайм» в нижней каюте, когда «медный» человек один поднялся на палубу. Внезапно Франк застыл на месте. Хотя он бодрствовал и все сознавал, но в тот момент был не в состоянии двигаться. Потом он почувствовал, что его, поворачивают и он оказался лицом к лицу с человеком необычного вида.

— Кто вы, и почему вы на моем корабле?

Франк почувствовал, что наконец-то может разговаривать.

— Ханк… Ханкинсон… Меня зову Франк Ханкинсон. Я живу здесь.

— Почему вы на моем корабле?

— Я не собираюсь причинять вреда. Я просто стараюсь разыскать своего приятеля.

— Кого именно?

— Бена Грина. Вы его знаете?

— Его здесь нет. Он уплыл на другом корабле.

— А… вы живете здесь?… если вы не возражаете против моего вопроса. По-моему мне не случалось вас видеть.

— Нет. Я работаю здесь. На стройке.

— А… понятно. Я надеюсь, что вы, ребята, скоро закончите. — Франк почувствовал, как какая-то необъяснимая хватка, держащая его, ослабла. Но он еще не мог свободно двигаться. Незнакомец, держащийся в тени отступил назад и быстро поднялся по трапу на палубу.

Потом Франк как бы стряхнул с себя оцепенение. Он двинулся к трапу, но шаги его были тяжелы, будто ноги налились свинцом. Когда он наконец поднялся на палубу, человек.

Он постоял немного и вдруг четко услышал голос, сказавший ему: «Пожалуйста, уйдите с моего корабля!».

Это испугало его, потому что голос прозвучал у него в голове, но так ясно будто накричал на него. Он спрыгнул с корабля и отправился домой. Лишь тогда он заметил, что уже почти совсем стемнело, а то, что показалось несколькими мимолетными минутами на корабле на деле оказалось не меньше, часа. Он знал, что должен как можно поскорее поговорить с Беном Грином. Он был убежден, что Бен попал в какую-то неприятность.

Глава тридцать четвертая

Ходовые огни «Манты III» отражались в тихой воде канала, когда дизель медленно подходил к антарескому пирсу. Бен собрался с мысли и обратился к антаресцам. Ответил командующий Всякий Свет:

— «Мы приняли решение.» — «И мы тоже.» — «Вы отдохнули?» — «Достаточно, чтобы встретиться.»

— «Где мы соберемся?» — «Попросите Джека, чтобы он привел вас в свою комнату. Там мы вас разыщем.»

— «Хорошо.»

Все антаресцы, а также Арт, Джо и Берни слышали этот разговор. Джек воспринял большую часть его.

Бен осветил перспективу возможных событий. Короче говоря, они имели ввиду… «навсегда». Как оставляют свой дом, свою жизнь, свою планету навсегда? Прошло всего несколько лет с тех пор, как люди Земли смогли увидеть свою планету из космоса. К этому только начинали привыкать. А эти четверо немолодых уже людей всерьез говорили о том, чтобы покинуть Землю и больше никогда ее не увидеть.

Однако это присуще человеку — откликаться на чужую беду, когда случай или обстоятельства диктуют действие. Никто из мужчин не мог бы отрицать то возбуждение и любопытство, которое они испытывали. Они были зрелыми людьми и могли противостоять свои эмоции фактам, которые вставали перед ними. Но даже сама мысль была фантастичной: пропутешествовать сквозь космос к отдаленной звезде и жить там среди чужих чужой жизнью.

Однажды, начав это обсуждать, они перестали управлять своими мыслями. Волнение было слишком велико. Самые потаенные мыслей стали знакомыми всем, но именно этот феномен и позволил им прийти к согласованному решению. Первой раскрылась память Берни. Он ничего не мог поделать. Картины Аушвица и ужасы этой трагедии ворвались в мысли других. Когда они, сомневаясь, повернулись к нему, их мысли подтвердились: Джо Финли плакал. Арт Перлман обнял своего друга. Бен в ярости скрежетал зубами. Потом они увидели залитый кровью лифт и разодранное тело Ала Бергера. Они вобрали боль Берни Льюиса и с этого момента его бремя стало легче, так как часть его переживаний они взяли на себя.

У Джо Финли не было особых секретов. Он посмотрел прямо в лицо смерти, увидел, как она была удалена из его организма. Джо знал, чем он обязан антаресцам. Но было больше, чем просто долг. Он был поглощен идеей, что они будут исследователями — первыми людьми, устремившимися к другим планетам… встретившими другие существа. Учиться. Он сказал остальным, что он умер на планете Земля от лейкемии. Его будущее было в звездах.

Бен открыл еще одно направление мыслей всей группы. Его волновала всякая борьба. Он был везучим человеком и хотя остальные предполагали, что его гнев направлен против общества, которое принуждает своих стариков отходить от дел, они дали ему возможность поделиться своими чувствами. Он вновь был нужен правда иначе, чем Джо. Он был в центре переговоров… деловых переговоров. Он был очень нужен. Антаресцы зависели от их помощи. И самое волнующее: они вернутся, чтобы встретиться и обсудить условия их будущего. Бен чувствовал, что, отказавшись от этой возможности, он как бы признает, что преклонный возраст делал человека никому не нужным, бесполезным, а Бен ощущал себя далеко не бесполезным.

Последним открылся Арт Перлман. Он знал, что необходимо это сделать, что это должна быть правда, но он не имел понятия, как другие воспримут его прошлую жизнь и дела. Его никак не трогали антаресцы и их проблемы, не интересовали также ни путешествия в космосе, ни возможность быть полезным другим иди даже самому себе. Артур был эгоистом. Об этом он и сказал своим друзьям. Они молча повернулись к нему. Бен попросил его все объяснить. Медленно, постепенно, разрозненными мыслями обрывочными воспоминаниями в их мозг просачивалась невообразимо дикая уродливая история его жизни: как по улицам городов Америки десятилетиями сочилась кровь сотен жертв его контрактов. Когда друзья Арта узнали о его участии в этом все они пришли в ужас. Это оказалось непостижимым: мягкий, тихий отставной бухгалтер на поверку оказался бандитом.

Именно признания Арта Перлмана потребовали больше всего времени для обсуждения. В какой-то момент Арт и Берни чуть не подрались. Берни спросил Арта, насколько тот замешан в дела, связанные с торговлей одеждой, и не причастен ли Арт к манипуляциям, которые вызвали затруднения в финансовых делах «Бернал Вуленс». Арт отрицал какое бы то ни было отношение к этим делам. Берни прочитал все мысли Арта, вплоть до того, что некоторые друзья Арта практически контролировали большую часть этой сферы деятельности, особенно профсоюзной и транспортной.

Бен стал посредником между ними и успокоил Джо и Арта. Джо Финли высказался в том смысле, что бремя жизни Арта — это в общем-то его личное дело. И если Арт доволен своим сегодняшним положением, пусть все и остается. Если Арт не стремился помочь антаресцам, это касается только его одного. Конечно, было бы слишком подло требовать, чтобы кто-нибудь навсегда покинул Землю против своего желания.

Было также интересно, что Арт нашел ответ, который удовлетворил его самого.

— Джо, — сказал он, — ты прав, вы не можете потребовать, чтобы я, против желания покинул Землю. — Затем, он продолжил свою мысль. — Это точно так же, как, когда я был активен в делах… Я не мог идти против их желания. Попав туда однажды, я был обречен оставаться там пожизненно. Ты можешь не верить, но на протяжении многих лет я хотел оставить все… уйти прочь… это оказалось невозможным. В моем случае я знаю слишком много, Я уверен, что они и теперь следят за мной. Они появляются время от времени… записка… телефонный звонок… визит. Это никогда не прекращается.

— Сейчас все это может закончиться, — сказал Бен.

Перлман посмотрел на высокого рекламного агента.

Это был холодный проникающий взгляд, но расколоть Бена Грина он не смог. Они были оба, каждый по-своему, очень крепкими людьми.

— Да, можем, — согласился Арт.

Они пришли к единому мнению. Берни Льюис закрепил его общим крепким рукопожатием, положив положив руку на руку Арта, он затем соединил обе руки с руками Джо и Бена.

Четверо старых мужчин стояли кружком на палубе, руки соединены в середине и молча присягали союзу… навсегда. Потом они заговорили о своих женах и семьях.

Глава тридцать пятая

— Вот эта девушка, — сказал Валли. — та, которую старики водили к пирсу. — Он показал на Джудди, ведущую Санди и Арни Фишер от автостоянки в сторону пирса. Шилдс и Валли прошли напрямик к засыпанной гравием будущей дорожке строения «Б», чтобы отрезать им путь.

— Можем ли мы вам помочь, люди? — спросил Шилдс. Он стоял на дорожке, мешая им пройти.

— Вряд ли, — ответила Джудди. — Мы встречаем друга на пирсе. Он швартует свой корабль здесь.

— Никто не швартует своих кораблей здесь, мисс. Пирс еще не открыт.

Арни вышел вперед, оставив женщин за собой.

— Кто вы?

— Я управляющий этим комплексом. И, чтобы расставить все точки над i вы, люди, вторглись в частное владение.

Арни услышав враждебность в голосе управляющего, и постарался быть подипломатичнее.

— Послушайте, дружище, эта молодая леди уже побывала здесь. Ее друг капитан фрахтового корабля, и, по-видимому, он выполняет фрахтовый договор для кого-то из живущих здесь людей. Она предполагает встретиться с ним сегодня вечером.

— Ну, вот, что, мистер, — ответил Шилдс, — я не знаю, из каких источников черпала ваша молодая леди свои сведения. Но наш причал не достроен, и там нет никаких кораблей.

— вы, надеюсь, не возражаете против того, чтобы мы взглянули на ваш пирс?

— Да, возражаю. Как я уже сказал, вы нарушаете границы частной собственности. Валли, проводи, пожалуйста, этих людей к их машине.

Валли шагнул вперед и жестом предложил Арни уйти.

— Нельзя ли обсудить это? — спросил Арни.

— Нечего тут обсуждать, — ответил Валли. — Почему бы вашей молодой леди не связаться со своим другом по радио? Я уверен, что она ошиблась в отношении нашего пирса. Пошли.

Когда они выехали с территории комплекса «Антарес», Джудди, молчавшая все это время заговорила.

— Арни, на мог бы ты взять корабль своего хозяина сегодня вечером?

— Сегодня вечером не выйдет, но, можешь быть уверена, что завтра после работы он будет у нас.

Несколько минут они ехали молча, потом заговорила Сэнди.

— Надо быть поосторожнее. Я не хочу, чтобы у Джека возникли какие-нибудь неприятности, а это место, по правде говоря, вызывает у меня настороженность.

Валли подождал, чтобы машина выехала за ворота и пошел навстречу Шилдсу.

— Они убрались. Странно то, что она не спорила с вами. Ведь она, как вам известно, побывала сегодня на пирсе.

— Да, но она не видела там кораблей и потому не уверена. Чего она не знала, так это того, что я ни при каких обстоятельствах не мог бы обратиться к услугам полиции. Это вызвало бы возмущение босса.

Пока они разговаривали, по дорожке, идущей от пирса, появился ошеломленный Фрэнк Ханкинеон. Они отошли к кустам, но он был очень расстроен чем-то и не заметил их.

— У него вид, как будто он увидел привидение, — прокомментировал Валли.

Шилдс смотрел ему. вслед.

— Может, и увидел.

Потом он повернулся в сторону пирса и прислушался. Еле слышный гул дизелей постепенно нарастал. Швартовалась «Манта III».

Мэри заказала еще мартини со своей любимой спаржей. Женщины были молчаливы, а плохое настроение Бесс висело тучей над их столиком. «Сейчас подходящий момент», подумала она.

— Бен сообщил мне, что наши мальчики думают о покупке рыболовного судна, — спокойно произнесла она.

— Что? — спросила Роза Льюис.

— Рыболовное судно. Они именно там сейчас. В море на корабле… чтобы испытать его.

Алма улыбалась.

— Джо испытал бы приступ морской болезни даже в тазу. Для чего бы им понадобилось рыболовное судно?

— Чтоб на нем принимать гостей, — ответила Мэри. — Мы уже видели их сегодня с той девчонкой на автостоянке.

— Какой девчонкой? — спросила Бесс. Она вдруг заинтересовалась.

— А, — сказала Алма, — это было как раз перед твоим возвращением со встречи с сестрой. Мальчишки разговаривали с молодой девчонкой на автостоянке. Мы увидели их с моего балкона.

— Разговаривали, как же! — воскликнула Мэри. — Они ушли за второе здание вместе с ней… записали ее телефон… прежде чем она уехала.

— Мой Артур что делал?

— Твой Артур и был тем, кто записал номер.

— Итак, сексуальные маньяки решили выйти на широкий простор со своей «деятельностью», — Бесс была в ярости.

— Давайте не делать поспешных выводов, — посоветовала Мэри.

Принесли мартини, и женщины сделали небольшую паузу, чтобы выпить.

— Встреча могла быть деловой. Ведь появление девушки, могло быть как-то связано с покупкой корабля. — Алма была очень горда своим логическим умозаключением, но, посмотрев на подруг, поняла, что никого своим предположением не переубедила.

— Возможно… я не подумала о таком варианте, — сказала Мэри. — Еонечно, это вполне может быть. Все что я могу сказать, так это то, что Бену придется кое в чем объясниться. Не люблю сюрпризов. — Мэри немного смягчилась.

— Я присоединяюсь, — сказала Роза.

Остальные согласились и время ужина было посвящено обсуждению того, как помочь Бесс перевести сестру в другую лечебницу.

Джек мягко пришвартовал «Манту III». Бен привязал корабль к пирсу и все пять мужчин направились к задней двери строения Б. Шилдс и Валли прятались за кустарником и следили, Бен передал остальным:

— «Это пресмыкающееся, Шилдс, и его прихвостень прячутся в кустах. Что будем делать? — Я сейчас остановлюсь и буду завязывать шнурки на обуви. А вы направьте мысли вперед Брайту и сообщите ему, что они оба здесь… только недолго.»

Пока Джо Финли телепатировал Амосу Брайту, Бен Грин опустился на колени на дорожку и сделал вид, что завязывает шнурки. Когда остальные зашли в здание, он повернулся к кустам и мысленно ударил Валли в живот. Подручный упал, скорчившись от боли. Шилдс, пораженный, смотрел, как Валли катается и корчится от боли. Потом Бен послал ему удар ногой в задницу, и он с воплем подскочил. Потом они оба повернулись и помчались к автостоянке, сели в свою машину и уехали, ни разу не оглянувшись.

Бен Грин посмеялся и направился к комнате Джека.

Глава тридцать шестая

Было начало ночи, которую они всегда будут помнить. Амос, Всякий Свет, Нет Света и Луч были в комнате, когда появились Арт, Берни, Джо и Джек. «Медный» человек-два встал за дверью. Бен вошел чуть позже.

Они вслух приветствовали друг друга и блокировали свои мысли глубоко в себе. Джо почувствовал что-то и заговорил:

— Несколько ваших солдат умерло… правда?

— Еще девять совсем недавно. Мы им сказали напутственные слова.

— Служите Господу, как вы служили себе, — начал Джо.

— Вы получили свое вознаграждение… — продолжил Арт.

— Направляйте нас, если можете, продвигаясь между звездами… — добавил Берни.

— Мы вас любим, — завершил Бен.

— Спасибо, — проговорили все антаресцы.

Бен сел на кровать Джека и обратился непосредственно к Амосу:

— Мы пришли к определенным решениям, но не смогли сделать соответствующих заключений. Во-первых, мы нуждаемся в дополнительной информации. Во-вторых, мы должны поговорить с нашими женами. Они тоже часть этого.

— Понятно, как мы поступим?

— Прежде всего, давайте поговорим обо всем, что касается армии. Что это за армия?

Амос и командующие рассказали об антаресской базе на Земле и почему пришлось ее эвакуировать, оставив захороненную в коконах армию. Они не смогли предвидеть повреждение кокона. Эта армия была одной из многих, оставленных в разных галактиках. Это была одна из причин того, почему антаресцы жили так долго и почему они были космическими путешественниками. В действительности эта армия была задумана и обучена для дипломатической службы. И именно поэтому она была на Земле.

Здешняя антаресская база была дипломатическим, а так же торговым центром их галактики. В обязанности армии входило обслуживание, переводы, обучение а также обеспечение комфорта большому количеству визитеров, прилетавших на базу. Они никогда не были воюющей армией. Они вообще не предназначались для войны.

Бен дождался конца рассказа Амоса об армии, а потом заговорил:

— Мы знаем, что ваше оборудование может так подействовать на наши тела, что мы будем способны путешествовать в пространстве. Но, судя по вашему рассказу, эта армия имеет особые навыки и знания, которых у нас нет. Как мы сможем всему этому научиться?

— Для этого потребуется программирование, приобретение и усвоение знаний и навыков. Нам известны методы, необходимые для выполнения этой задачи, а Луч уверил нас, что ваша раса обладает способностью воспринимать любые науки.

— Сколько солдат вам нужно? — спросил Джо.

— Девятьсот сорок один, — ответил Нет Света.

— Кто будет командовать? — спросил Берни.

— Нам надо будет назначить девять командующих, — ответил Всякий Свет.

Луч понимала его личные устремления.

— Это потребует специального образования некоторых… Гм… изменений в части вашей нервной системы. Я имею в виду трансформацию в нервной системе тех, кто будет избран командующими.

— Хирургия? — спросил Арт.

— Только для нескольких специальных вживлений, в том числе одно маленькое устройство, активизирующее часть мозга, — ответила Луч.

— Нейрохирургия, операция на мозге? — Берни был озабочен.

— То, что вы называете костным мозгом… в центр… он должен быть увеличен и быть непосредственно соединен с определенным нервом. Но это абсолютно безопасно.

— Безопасно? Забавы с мозгом не бывают безопасными. — Бен был непоколебим.

— Но, — сказал Амос, — вы, люди, уже забавлялись, как вы выражаетесь, с мозгом, всю минувшую неделю. Эта процедура так же безопасна, как те, которые вы невольно проделывали с собой.

Открывая дверь, Мэри Грин услышала звонки телефона.

— Алло?

— Здорово, Мэри. Говорит Франк Ханкинеон. Бен дома?

— Нет, Франк. Он уехал с мальчиками на некоторое время. Не могу ли я помочь?

— Нет, дорогая… когда он придет домой, пусть мне позвонит. Хорошо?

— Передам, но он может вернуться довольно поздно.

— Скажи ему, когда бы он ни вернулся, я не лягу спать и буду ждать его звонка. Это важно.

— Все ли в порядке, Франк?

— Да… без проблем. Это одно дело. У меня есть кое-какие сведения для него.

— Хорошо… Пока. Да… Франк, это насчет корабля?

Франк остолбенел. Откуда она могла знать о том, что с ним произошло на корабле?

— Корабля? — спросил он. — Какого корабля?

— Нет, ничего… Я подумала о другом… Я ему скажу, и он обязательно позвонит. Еще раз, до свиданья.

Мари почувствовала облегчение. Она была уверена, что Франк участвует в покупке корабля. Это, видимо было правдой, и он чуть не проболтался. Значит, это должно быть каким-то сюрпризом. Она перезвонила другим женам и все им рассказала. Все они тоже почувствовали облегчение.

Разговор в комнате Джека продолжался больше часа. Бен был олицетворением триумфа. Это были настоящие переговоры, и не о том, чтобы вручить счет на рекламу… речь шла об их жизни и будущем. Они подбирались к окончательным решениям, исполнение которых зависело от их жен, даже ничего не говоря о том, что, если даже будет решено, им придется найти еще девятьсот тридцать три человека, готовых покинуть Землю.

Итоги дискуссии подвел Бен.

— Значит, вот каковы наши решения. Мы, вне сомнений, сделаем все, чтобы помочь вам с неотложной проблемой ваших защитных кож; будем сотрудничать с вами, чтобы подвергнуть повторной обработке оставшиеся коконы и уложить их под водой; сохраним все это в тайне, мы будем помогать любыми доступными нам способами. Что касается того, чтобы стать вашей армией, то, если бы речь шла о нас четырех, у вас не было бы проблем. Но это самое необычное дело из всех, какие случались на Земле, поэтому я уверен, вы поймете, что нам надо действовать осмотрительно… ради нас самих, да и ради вас. Первым шагом к осуществлению задуманного плана станут наши жены. Я думаю, что наши перспективы в отношении женщин хороши… может быть, немного нечестны но, несомненно, впечатляющи. Если мы их убедим, мы сможем собрать всю армию довольно быстро. Если нет, тогда парманцев ждет разочарование. Но будем надеяться на лучшее. Вопросы у кого-нибудь есть?

У Берни, Джо и Арта вопросов не было. Не было их и у антаресцев.

— Тогда мы встретимся через час в… э-э… клубе здоровья.

Четверка мужчин отправилась домой, а антареская группа пошла в процедурную комнату приготовиться к приему гостей. Идя по коридору, Амос успел обсудить, что предпринять назавтра в отношении Шилдса и Валли Паркера. Было решено, что Луч сыграет свою роль безотлагательно…

Глава тридцать седьмая

Четыре семьи встретились около бассейна. Был уже десятый час. Вокруг никого не было. Каждый из мужчин считал, что дома его ждет семейная ссора. Но ссор не произошло: мужчиныво всем соглашались со своими женами. Единственный, у кого возникли неожиданные проблемы, был Арт Перлман… Бесс не удержалась и рассказала ему о Бетти. Он сразу же предложил оплатить персональную сиделку, что очень удивило Бесс. На этот раз она не стала возражать, хотя и согласия не дала. Во всяком случае, она теперь твердо знала, что, если женщины не смогут ей помочь в этом, помогут это сделать деньги Арта. Это принесло облегчение.

Узнав от Мэри о срочности звонка Франка, Бэн тут же перезвонил ему. Он сказал Франку, что сейчас слишком позднее время, для встречи, но наутро он сможет с ним увидеться часов в девять около бассейна. Франк все спрашивал, все ли в порядке, и Бен успокоил его, сказав, что все отлично. Поговорив с Франком, он телепатировал друзьям об этом странном звонке.

И вот теперь, сидя около ломберного столика своих мужей, четыре женщины были уверены, что мужчины готовы объявить им о приобретении этого дурацкого рыболовного корабля. Дольше молчать они не смогли бы.

Встал Джо.

— Сегодняшняя ночь будет очень необычна. Мы вас просим, прекрасные дамы, разрешить нам представить вам… рассказать вам… показать вам… то, что мы открыли. Если вы только можете, пожалуйста воздержитесь от вопросов. — Он драматично поднял руку и, не без торжественности, произнес: — Вначале я бы хотел, чтобы вы все вытянули руки и потрогали лысую голову Арта.

Все женщины по очереди провели рукой по его лысине.

— Ты сделал трансплантацию? — спросила Бесс.

— На ощупь пушистый… как у ребенка… — проговорили и заулыбались женщины.

— А теперь мы посмотрим водное представление мистера Грина.

Бен торжественно встал, снял с себя штаны и рубашку, оставшись в плавках, стремительно добежал до бассейна. Джо жестом пригласил женщин подойти к краю бассейна. Бен прыгнул в воду и за какие-то полминуты четырежды проплыл бассейн под водой и вспрыгнул на то место, с которого нырнул. Берни бросил ему полотенце. Джо пригласил дам занять свои места. Мэри крикнула Бэну, спрашивая, все ли в порядке, но тот даже не запыхался.

— Как это у тебя получилось? — спросила Мэри.

Джо перебил ее.

— Пока никаких вопросов, пожалуйста. Теперь перейдем к нашему третьему фокусу, ой, номеру… Прошу Вас мистер Бернард Льюис, на эстраду!

Берни встал, достал острый перочинный нож из кармана, положил руку на стол и одним резким движением разрезал себе ладонь.

Роза вскрикнула.

Алма вскочила.

— Это не смешно! Ты что, с ума сошел? вы что, поперебесились?

Джо ответил очень спокойно:

— Леди, мы просили вас воздержаться от вопросов. Прошу вас посмотреть на мистера Льюиса… это его любимый фокус.

Женщины опять посмотрели на Берни и увидели, что он стирает с стола кровь. Пореза не было: он зажил.

— Они сегодня вечером побывали в магазине волшебных фокусов, — сказала облегченно Роза Льюис. — Просто молоденькие мальчики с новыми фокусами, старающиеся довести нас до сердечного приступа, чтобы затем на свободе веселиться с молоденькими девицами.

Джо опять усадил их. Он обнял Алму.

— У меня самого нет фокусов, чтобы их вам показать. — Он был всегда талантливым артистом и сейчас сразу захватил всю аудиторию. Он мысленно посоветовался с друзьями:

— «Я не переигрываю?» — «Делай, как чувствуешь.»

— так ответили они.

— Я не имею фокусов, потому что, как вы все знаете… Я не здоровый человек. — Алма была потрясена. Остальные женщины были смущены. Он обнял Алму крепче, как бы говоря: «Поддержи меня».

— Но, все же, и у меня есть фокус, но он особого рода. Несколько дней назад Арт был лысым; от плавания в бассейне у Бена появлялись головные боли, а если бы Берни так порезал руку раньше, как он это сделал сейчас, то нам бы пришлось сопровождать его в кабинет скорой помощи, где сдают кровь доноры. Хотя, впрочем, у меня бы кровь не взяли, поскольку она полна лейкоцитов… лейкемия.

— О, Джо! — воскликнула Алма, но он успокоил ее.

— Как я уже сказал, несколько дне назад все было бы именно так. Мой номер заключается в том, чтобы сообщить вам, что моя болезнь прошла, полностью и безвозвратно… исчезла… fini… caput… Я опять здоров.

Алма обхватила его и обняла. Остальные, включая и мужчин, вытирали слезы, застилающие глаза.

Наконец Мэри заговорила.

— Но как… почему… что все-таки здесь происходит?

— Именно в этом мы пытались разобраться за несколько прошедших дней, — ответил Бен. — Теперь, не отвечая пока на вопросы, мы хотели бы вам кое-что показать.

Он встал, и за ним поднялись другие мужчины. Каждый из них взял свою жену под руку, и вся группа направилась в сторону строения «Б».

— Мы идем к причалу? — спросила Мэри.

— Нет, не к причалу, — ответил Бэн так, чтобы все его услышали. — Мы идем в самый необычный клуб здоровья для всех, какие вы когда либо видели.

— Да, — сказал Джо, — и с несколькими довольно странными обслуживающими лицами.

Глава тридцать восьмая

Арни и Сэнди Фишер сидели за кухонным столом и пили кофе, строя предположения, что бы могло означать загадочное поведение Джека. Сэнди была уверена, что всему есть логическое объяснение. Арни, хорошо зная своего брата, не был в этом убежден.

Джудди выкурила наркосигарету и позвонила Монике. Больше часа она потравила, жалуясь подруге на Джека. Моника слушала ее и старалась смягчить ее гнев.

Мистер Шилдс и Валли Паркер сидели у буфетной стойки небольшого ресторанчика и ожидали Тони Стренджера, наихудшего торговца в Майами. Они в третий раз заказали выпивку, а решить, как быть со странными событиями, происшедшими в домовладении «Антарес», не могли. Они надеялись, что Тони, человек изворотливый и себе на уме, сможет предложить какие-то идеи.

Франк Ханкинстон никогда не был так смущен, как сейчас. Он наблюдал за четырьмя семействами у бассейна со своего балкона. Он видел, как они трогали голову Арта и подходили к краю бассейна, когда плавал Бен. Когда Берни порезал себе руку, донеслись неясные вскрики. Потом были объятия и поцелуи. И, наконец, эти четыре пары отправились к строению «Б». Он чувствовал себя забытым и одиноким.

— А здесь холодно, — отметила Бесс, когда они пошли по коридору. В сторону клуба здоровья. Никто ей не ответил.

Дверь, ведущая в клуб здоровья, была немного приоткрыта. Когда компания подошла к двери, Бен обратился к ним:

— То, что мы хотим вам показать, чтобы не сказать больше, необычно. Нам очень хочется, чтобы вы поверили и были готовы к неожиданностям. Это важно, так как мы будем просить вас… ну… проделать кое-что. Я даю слово, что никаких неприятностей, никакой боли не будет, а результаты будут чрезвычайно хороши.

Женщины в замешательстве смотрели друг на друга.

— Ведите, — сказала Алма.

Стена была голубой. Центральный стол купался в нежном зеленом свете. В задней части комнаты четыре койки были так же залиты зеленым светом.

— Что? — спросила завороженная мисс Грин. — Ты сказал что-то Бен?

— Нет, — ответил Бен, — это мистер Брайт.

— Кто?

— Амос! — позвал Бен, — вы там?

Амос шагнул вперед в освещенное пространство рядом с центральным столом. На нем был палевый, составляющий одно целое, комбинезон. Даже мужчины были поражены его наружностью. Они привыкли видеть его в обычной земной одежде. Голова его оставалась в тени.

— Да, Бен, я здесь. Прежде чем продолжить, мы решили, что нужно правильно представиться. Мы сняли с себя весь камуфляж, чтобы вы все увидели нас такими, какие мы есть на самом деле.

— Вы думаете, они подготовлены к этому? — спросил Арт.

— Мы считаем, что это лучший способ.

— Кто это? — спросила Бесс.

— Итак, дорогие дамы, — заговорил Джо. — Это то с чего все началось… хотите верьте или не верьте. Мы случайно нашли эту комнату две недели назад. Мы решили, что это клуб здоровья, и стали пользоваться его оборудованием. Так вот, это никакой не клуб здоровья, и оборудование, которое вы здесь видите не… ну… не относится…

Берни его перебил.

— Не относится к земному. Оно принадлежит этому человеку и его друзьям.

Пока Берни говорил, остальные антаресцы присоединились к Амосу, стоящему у центрального стола. Их лица тоже оставались в тени.

— Кто они? — Роза начала нервничать.

— Они пришли, — начал отвечать Бен, но он чувствовал себя тревожно, так как считал, неуместным, чтобы антаресцы именно теперь показывали женщинам свои настоящие лица.

Амос прочитал его мысли и телепатировал ему несколько успокоительных слов: —«Чем скорее они нас разглядят, тем раньше они привыкнут к нашему виду. Так будет лучше».

— Так вот, девочки, — Джо опять взял инициативу в свои руки и продолжил объяснение, — эти люди из другого мира.

— Что?

— Великий Боже!

— Вы, парни, сошли с ума!..

— Ваши забавы становятся невыносимыми!

Женщины говорили все одновременно.

— Перестаньте шуметь! — продолжил Джо. — Я повторяю. Эти люди из другого мира… еще раз, чтобы дошло до всех. Эти люди из космоса… они из внешнего пространства… они прибыли из далека… с другой планеты… НЛО… и все прочее… все это правда.

В это время группа в центре шагнула в свет. Бесс взвизгнула, Алма схватила Джо за руку. Мэри смотрела, смотрела — и вдруг покачнулась. Бен поддержал ее. Оказалось, что Розе Льюис присуще самообладанием, которого никто из них в ней не предполагал. Она приблизилась к группе антаресцев, стала разглядывать каждого антаресца отдельно. Когда ее взгляд упал на Луч, она остановилась.

— Так вы женщина?

— Да.

— Вы очень красивы.

— Спасибо!

Луч действительно была очень красива. Мужчины никогда не видели их всех вместе, как сейчас. И никогда не видели Луч такой, какой она на самом деле была, она отличалась от других и не было ни малейших сомнений в том, что она женщина.

Форма ее глаз отличалась от формы других антаресцев: они тянулись вокруг головы, сужаясь до точечки за тем местом, где должны были быть виски. На этих точках начинались бледные красноватые пятна. Они тянулись вниз, к шее заворачиваясь назад и соединяясь концами на горле. Алма подумала о колибри с рубиновым горлышком. Джо прочитал ее мысли и молча с ней согласился.

Бесс протянула ладонь. Луч в ответ протянула свою. Рука (пропорционально телу) была длиннее, чем человеческая. На руке было четыре пальца, три из них одинаковой длинны, и более длинный большой палец. Когда рука Луч прикоснулась к руке Бесс, три пальца разделились (их стало шесть) и охватили руку Бесс.

— Ах! — воскликнула Бесс, ощутив теплоту и дружелюбие, которые Луч передавала ей. — Как приятно!

После этого показа никого больше не приходилось убеждать. Не появилась же Луч из магазина волшебных игрушек. И не с такой рукой.

Остальные земные люди тоже подошли к столу и обменялись приветствиями. Бен занялся представлением всех друг другу. Всякий Свет и Нет Света командующие высшего ранга были робки с женщинами, Амос объяснил, что этим они показывали свое почтительное отношение. Исторически установилось, что таким образом относились везде к лицам женского рода существующих созданий, как к ответственным за молодых и как к продолжателям рода.

Алма любовалась физическим совершенством командующих. Они были ниже ростом, чем другие. Головы их были крупнее, и казалось, что на них сбоку и и сзади растут какие-то придатки. Боковые выпуклости были красными и светились. Задняя выпуклость была белой и то расширялась, то сжималась, как будто дышала. Руки их были длинными и завершались пальцами, такими же, как у Луч. Ноги их были короткими и толстыми. Ступни были плоскими и распластывались по полу, давая им опору. Они казались хрупкими и паутинообразными.

Хал и Гарри сняли свои светлые прически. Они также были антаресцами, но на их черепах не было выпуклостей. Глаза их тоже тянулись вокруг головы и светились, как и у других. Они были выше «командующих, но все же не выглядели настолько высокими, как когда они были в обличье земных людей. «Медные» люди оставались «медными», но головы у них теперь были антарескими. У Амоса, чьи глаза были больше, чем у остальных, выпуклость начиналась между глазами, тянулась через всю голову и опускалась вниз по спине. В остальном он не отличался от других антаресцев.

Кожа у них была кремневого цвета и полупрозрачная. Совершенно отсутствовали нос, рот, уши.

Заговорил Амсс.

— «Медные» люди, как вы их называете, это солдаты в вашем смысле слова. Они специально приспособлены для сражений, и поэтому у них металлическая кожа. Мы вас просим не прикасаться к нашей коже нигде, кроме кистей рук, если мы их вам протягиваем.

Затем он обратился к Бену.

— Не продемонстрировать ли нам наше оборудование дамам?

— Прекрасно. Начнем с моей жены. — Он сделал ей знак идти за ним и мысленно попросил Хала и Гарри помочь ему. — Милая, как твоя спина сегодня?

— Одеревеневшая, как обычно. А что?

Пока остальные подходили к первому шкафу, он помог Мэри забраться в него и лечь, пояснив, что ей надо расслабиться. Гарри установил переключатели, и они закрыли дверцу шкафа. Он включился, и над ним стала подниматься дымка.

— Ммм… Приятное ощущение, — Мэри улыбалась.

Пока она лежала, наслаждаясь этим ощущением, Берни Льюис взял за руку Розу и подвел ее ко второму шкафу. Амос открыл его.

— Роза, когда вы могли в последний раз, наклонившись, коснуться пальцев ног?

— С тех пор прошло так много времени, что я уже и не помню.

— Хорошо, попробуем воспользоваться этим шкафом. Я гарантирую, что через несколько минут вы будете так же гибки, как Надя Команечи.

— А буду ли я такой же юной?

Амос телепатировал улыбку земным мужчинам. Алма

Финли восприняла нечто, похожее на мысль, хотя и не знала, откуда это мысль возникло.

Джо и Луч вели Алму к третьему шкафу, когда у Джо возникла мысль — «Алма физически здорова, поэтому я предлагаю, чтобы мы продемонстрировали другой вид оборудования.»

Луч согласилась с ним. — «Хорошо. Кладите ее на вторую койку. А я пока отрегулирую светильник.»

Алму подвели ко второй койке и она легла на нее. Луч потянулась к светильнику над ней и переключила шкалу настройки. Светильник включился, и его лазерный луч, достигнув тела Алмы, распространился по нему паутинообразной сеткой, в тонкости дублирующей ее нервную систему.

— Расслабься, милая, — сказал Джо.

— Щекотно, — ответила она, — но ощущение чудесное.

Бесс стояла в стороне от остальных. Она каким-то образом поняла, что происходит чудо, и была поражена тем, как легко она воспринимает странные происшествия.

Арт подошел и стал рядом с ней.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Откуда ты можешь это знать?

— Потому что я читаю твои мысли. Эти штуки не только для тела. Они влияют и на умственные способности.

— Может ли это вылечить Бэтти?

— Я думаю, что может. Но не питай слишком больших надежд. Мы сможем обсудить это потом, когда вы увидите, чем это все закончится.

Амос Брайт слышал разговор супругов Перлман. Он подошел к ним.

— Разрешите мне остаться наедине с миссис Перлман, Артур. Всего на минуту. Я думаю, что смогу ответить на ее вопросы.

Арт отошел.

— Положите Вашу руку мне на лоб, миссис Перлман.

Бесс положили правую руку на выпуклость между глазами Амоса. Она почувствовала, что ее рука прилипла к его коже. Глаза антаресца вспыхнули на мгновение. Ее тело напряглось, вздрогнуло, затем расслабилось.

— О, Боже! — сказала они тихонько, — как прекрасно!

Потом его глаза опять засветились, на этот раз ярче, и Бесс увидела свою сестру в темной комнате. Бетти улыбалась и приподнималась в кровати. Потом Бесс почувствовала, что ее рука как бы отклеилась от его лба.

— Вы действительно сможете это сделать?

— То, что вы видели, мы сделали вместе. Сейчас ваша сестра спокойно отдыхает. Она не излечена, но она чувствует нас. Я дал ей покой. Вы передали ей чувство любви. Она знает, что мы поможем ей.

— Спасибо!

Мэри и Розу перевели во вторую группу шкафов, чтобы завершить физическое лечение. Встав с койки, Алма пережила лучшие в жизни мгновения, переходя с места на место и читая мысли всех, кто был в комнате. Джо все время передавал ей мысли о любви, и она начинала чувствовать себя неловко, зная, что все могли ощутить ее ответные Чувства любви и нежности к нему. Они были похожи на детей, получивших новую игрушку.

Вдруг Алма почувствовала какой-то толчок в теле. Затем печаль. Она была смущена. Затем испугана…

— Ушел руководитель второй группы, — сказал Амос.

— Они скоро уйдут. Мы должны скорее возвратить их в коконы. — ответила Луч.

— Кто умер? — спросила Алма. — Я чувствую, что кто-то умер. Так печально.

Джо подошел к ней.

— Умер один из их армии… на крыше.

Затем он подумал и передал информацию командующим: —«По-моему, нам нужно делать все необходимое и как можно скорее. Женщины поверят.»

Великий Свет приказал Гарри и Халу выпустить двух женщин из шкафов. Мэри сразу почувствовала, что у него пропали боли в спине.

Потом они все смотрели, как Роза Льюис выбралась шкафа и стала тянуть руки вверх. Затем она наклонилась и положила ладони на пол.

— Ух, ты! Как хорошо я себя чувствую! Как будто мне снова пятнадцать.

Все собрались у центрального стола. Амос начал говорить:

— Я знаю что дамы уже верят тому, кто мы. Разрешите мне рассказать им, с какой целью мы прилетели сюда и что произошло. Тогда мы сможем обсуждать будущее. — И он все рассказал четырем женщинам.

Был уже рассвет, когда они обо всем договорились. Самым сложным оказалось, как сказать детям, что они покидают Землю.

Амос заверил их, что они смогут со временем вернуться и навестить их.

Бесс согласилась только при условии, что Бетти сможет присоединиться к ним и что она не будет командующей. Впрочем, она была уверена, что Бетти захочет командовать.

Только один человек в комнате был разочарован. Это Джек Фишер. Луч объяснила ему, что он слишком молод и поэтому не сможет лететь с ними. Оборудование и процедуры могли воздействовать только на человеческие организмы, достигшие определенного возраста, в данном случае преклонного. Мускулы, ткани и кости старых людей на Земле начинали дряхлеть. И только на стадии довольно далеко зашедших процессов старения становились эффективными процессы омоложения при помощи специального оборудования антаресцев.

Амос, почувствовав разочарование Джека, подошел к капитану фрахтового судна, который был так полезен антаресцам и пообещал ему:

— Когда мы снова вернемся сюда, вы будете уже достаточно стары. Если вы сохраните нашу тайну, будете помогать нам и если вы не передумаете лететь с нами, то в следующий раз мы заберем вас с собой.

Обещание вечности, за которое надо было так немного заплатить, немедленно подняло настроение Джека.

Глава тридцать девятая

Никто не ощущал усталости, когда четыре семейства, сидя в квартире Гринов, обсуждали свое посвящение с антаресцы. Как радикально изменилась их жизнь и как спокойно они приняли свое решение. Это их так удивляло, что они не могли прийти в себя.

— Мы действительно отправимся в космос! — повторяла вновь и вновь Роза Льюис. — Я помню, как мы смотрели телерепортаж о Ниле Армстронге на Луне. Все выглядело отталкивающим. холодным и оголенным.

Ее муж смотрел на нес, как на незнакомку. Он уже не помнил, когда она выглядела такой оживленной и возбужденной. Остальные не мешали ей продолжать говорить: ведь она высказывала и их мысли.

Алма помогала Мэри готовить кофе и бутерброды. Это было приблизительно в восемь утра. Мэри крикнула Бену:

— Не забудь, что у тебя встреча с Франком Ханкинсо-ном в девять.

— Правильно. Я думаю, что мы должны начать подбор людей, как можно скорее.

— Как мы будем определять, кого приглашать? — спросил Джо.

Бесс вступила в разговор.

— У нас есть определенные критерии отбора, что сузит круг поиска нужных людей, и не забудьте, что девятьсот сорок один человек — это немало.

— Точно, — подтвердила Алма… — Я подсчитала, что если бы мы взяли всех живущих в строении «А»(поскольку они все достаточно стары), и то получилось бы только около ста тридцати человек. Нам предстоит составить уйму списков хотя времени у нас очень мало, чтобы все сделать.

Женщины оказались в своей стихии и быстро забирали рычаги управления вопросами обеспечения в свои руки.

— Это, как приглашение гостей на свадьбу, — говорила Роза. — Я считаю, что каждый из нас должен составить список людей, которые не только подходят по возрасту, но, самое главное, захотят лететь. К примеру, у каждого из нас приблизительно одинаковое количество друзей, знакомых, членов семьи… Тогда мы наберем человек сто или больше.

Бесс и Роза заговорили одновременно.

— Я подумала о…, — они рассмеялись.

— Продолжай, Бесс, — уступила Роза.

— Я подумала о лечебнице, в которой находится моя сестра. Нет ли способа, вытянуть оттуда этих людей?

— Мы можем купить лечебницу, — сказал Арт.

— А как мы объясним исчезновение всех этих людей? — спросил Бен.

— Никак не объясним, — ответил Арт. — Нас здесь не будет и некого будет спрашивать.

Все засмеялись.

— У меня тоже есть идея, — сказала Роза. — Несколько месяцев тому назад я ездила навестить тетю Рут, живущую на Коллинз-авеню. Там были сотни старых людей, ведущих скудный образ жизни. Может быть организовать и их? Тетя Рут, конечно, знает многих к тому же ее там уважают.

Бен был очень серьезен.

— Я знаю, что у нас у всех есть интересные идеи. Но мы должны помнить, что, если хоть одно слово о том, что здесь происходит, дойдет до властей, ни для кого не будет никакого космического путешествия. Так что, давайте будем осторожны насчет того, как и кого мы привлекаем. Правильно?

Все согласились.

Они потратили следующий час на завтрак. Затем, каждая из женщин взяла по листу бумаги и стала составлять свой список. Их мужья время от времени подбрасывали им то одно, то другое имя. В течение какого-нибудь часа у них получился список, куда входило больше двухсот кандидатов. Но они хорошо понимали, что будет чрезвычайно трудно подобрать недостающее число людей, чтобы сформировать всю армию полностью.

«Мы убеждены, что им можно вполне доверять, этим обитателям, и что они будут служить на Парме Куад Два.

Наша уверенность непоколебима и в том, что и другие в их возрасте будут пригодны. Нет смысла обо всем сообщать на Антарес или Парму и просить разрешения исполнить задуманное. Мы должны успеть прежде, чем наши сообщения достигнут наших советов. Мое послание и описание всего, что здесь произошло, мы отправим зондом. А потом, находясь в пути, мы сможем дополнить зонд деталями и подробностями».

Нет Света знал, что его руководители поймут, когда им станут известны все факты, но послания, сообщавшие о контактах с другими формами жизни или о коренных изменениях в планах, лучше всего представлять лично. Он остановил передачу сообщения, чтобы обдумать совпадение поврежденных коконов и способности старых обитателей к приспособлению. Он уже давно путешествовал в космосе. Совпадения и предназначения часто соседствовали в его экспериментах. Полученные им научные данные укрепляли его убеждение в том, что существует некий (единый для вселенной) проект, направляемый высшей силой, в которую они верили, но которой не понимали.

Над ними, на крыше, умирал уже второй ряд солдат. Глаза их мерцали, потом ярко вспыхивали, постепенно тускнели, по мере того как жизнь покидала их, затем гасли и становились безжизненными. Он сообщил о происшедшем на базовый корабль и произнес молитву по ушедшим.

Теперь им нужно было действовать быстро, чтобы вновь поместить остающихся солдат в коконы и уложить, на дно океана. Он спрыгнул со стола и повернулся к своим спящим спутникам, потом поднял руку и выключил светильники над койками.

Антаресцы проснулись и взялись за работу.

Тони Стренджер сидел в своей машине на автостоянке банка и ждал его открытия. Он обдумывал то, о чем расскажет мистеру Де’палмеру. Шилдс и Паркер очень неопределенно говорили о происходящем в комплексе, но сквозь их пьяное бормотание проскальзывал испуг. Тони был уверен, что их что-то основательно напугало. Это не касалось его, во всяком случае, он так сказал им. Но он знал, что сможет зарабатывать немалые деньги, когда откроется строение «Б». Поэтому он был заинтересован нем. Тони также видел необходимость избавиться от Шилдса и самому управлять комплексом. Поэтому, он прогулялся с Шилдсом и Паркером, слушая их и говоря им, что узнает все, что удастся у мистера Де’палмера, поскольку тот нанял его. Но он не сказал Шилдсу и Паркеру, что все, что он узнает, он сохранит лишь для себя ничего никому не говоря, если, конечно, информация окажется полезной. У него появилось чувство, что этот день будет удачным. Его охватило возбуждение, при виде въезжающей на стоянку машины мистера Де’пальмера. Он проводил банкира взглядом до центрального входа в банк.

Джудди разбудили телефонные звонки. Это был Арни, он хотел напомнить, что после обеда корабль босса — в их распоряжении. Они с Сэнди захватить ее в четыре часа пополудни. Они согласилась и вновь заснула. События вчерашнего дня в сочетании с излишним количеством наркотиков выбили ее из колеи. Она знала, что позднее ей понадобятся силы.

Франк Ханкинеон, сидя у бассейна, смотрел на четверку мужчин, идущих к нему. Он не понимал, для чего Бен привел остальных.

— Привет, ребята, — приветствовал он их. — Доброе утро.

Бен улыбаясь, протянул ему руку. Франк подал свою, подумав, о шаблонности рукопожатия. Мужчины, прочитав его мысли, предоставили ему свободу действий.

Когда они расселись в шезлонгах, Франк начал свой расказ:

— Слушайте, парни, — начал он, — может быть это не моего ума дело, но в последнее время здесь происходят некие странные события… во всяком случае, они мне представляются странными. Возможно, это связано с тем, что я старый репортер, у меня очень длинный нос.

Все спокойно слушали.

— Когда вы вчера повели того цыпленка к пирсу, я сидел здесь… поэтому я заинтересовался… и следил за вами.

Джо Финли решил превратить все в шутку.

— Старые ловеласы, а?

— Нет, Джо. Я хочу сказать, что хорошо знаю вас и, как я уже говорил, это меня не касается… кроме смотрителя… Паркера… он следовал за вами, как будто фискалил.

Арт мысленно обратился к Берни:

— «Как мы не заметили этого?»

— Он, несомненно, следил за вами, поэтому и продолжал наблюдать. Когда вы вернулись с девушкой, а затем ушли в строение «Б», я по-настоящему заинтересовался этим. Весь день я провел у бассейна. Паркер следил какое-то время, а потом отправился к контору. Я последовал за ним. Там он встретился с Шилдсом.

Бен заинтересовался.

— Говорили ли они о нас?

— Да, и до чего же они злились. Они все время говорили о каком-то Брайте и о том, что он твой приятель. Они также говорили о человеке из канцелярии прокурора Флориды, который был с тобой.

Джо засмеялся.

— А, о пакостном мистере Бознере!

— Да, Паркер так и сказал… Бознер от прокурора штата, но я не понял.

Джо сказал, что это длинная история, но это не проблема. Он думал, что ответ удовлетворит Франка, но ошибся.

— Ну, что ж, я рад, что тут все в порядке. Я-то думал, что у вас возникли какие-то неполадки с прокурором штата или что-то еще в этом роде.

Бен заверил его, что это было частью плана в борьбе за плавательный бассейн, а с полицией никак не связано.

— Ладно. Это еще не все. выйдя из конторы…

Арт перебил:

— Они тебя видели?

— Нет… итак, я пошел к пирсу.

Берни тоже вступил в разговор.

— Пирс? Ты знаешь о пирсе?

— Нет… да… ну. Я не знал, но они о нем заговорили, и тогда я тоже решил посмотреть на него. Они были страшно злы, потому что никто не должен был ходить туда. Затем, когда Паркер сказал Шилдсу, что вы приятелями этого Брайта, управляющий совершенно растерялся. Тогда я улизнул и пошел взглянуть на пирс.

Четверка сидела молча, а Ханкинсон продолжал свой рассказ:

— Там стоял корабль. Настоящий отличный корабль… «Терра Тайм»… и я поднялся на него, чтобы посмотреть. — Он остановился, чтобы собраться с мыслями, так как не знал, как объяснить все, что с ним произошло дальше.

Бен прочитал его мысли и предположил, что Франк мог бы быть их первым солдатом. Остальные согласились.

— Франк, сколько времени мы знаем друг друга?

— Несколько месяцев, по-моему. А что?

Франк стремился продолжить свою историю, не представлял себе, что остальные мужчины уже знали что он скажет.

— Вы что, ребята, не хотите слушать, то, что я хочу рассказать?

Бен был терпелив, но тверд.

— Хотим, но, по правде говоря, мы уже знаем.

— Вам рассказал тот парень?

— Нет, нам рассказал ты.

— Что?.. Я?.. Когда?

— Только что.

— Вы рехнулись?

— Нет, Франк, но мы можем рассказать тебе, кого ты встретил, что ты увидел и почему. Это нелегко, к тому же нам придется это делать впервые, так что будь терпелив. Я обещаю тебе, что это будет самый захватывающий день в твоей жизни.

— Парни, вы здоровы? Я имею в виду… — он был растерян.

— Мы более здоровы, чем когда-либо раньше в жизни, Франк. Пожалуйста, послушай и постарайся поверить нам. Но сперва разреши спросить, сколько тебе лет?

— Пятьдесят шесть.

— Как твое здоровье?

Франк посмотрел на четверых мужчин, сидевших перед ним и очень нервно улыбнулся.

— Расслабься, Франк. Так как твое здоровье?

— Обычно, я думаю… артрит… язва… передряги… знаете ли.

— Хорошо.

— Если вы считаете, что это хорошо, вы точно рехнулись. У меня масса болячек, которые заставляют меня страдать… ничего хорошего в этом нет.

— Я знаю. А как твое дело?

— При чем тут оно?

— Ну, нравится ли оно тебе? Через сколько времени ты собираешься уйти в отставку?

— Конечно, я его люблю. Всю жизнь я занимался делами радио, практически всю. Я создал эту радиостанцию из ничего и довел ее до пятой по объему вещания в Сент-Луисе.

— И ты думаешь, что продолжишь работать там или уйдешь в отставку?

— Конечно, уйду на пенсию. По правде говоря, ребята, теперь в этой работе нет того интереса, который я испытывал в добрые старые времена. Тогда я был репортером, и диктором, и инженером— всем сразу. Теперь же ну, все вроде бы идет само собой. Мне не приходится пачкать руки. Возможно, оно так и должно быть… — голос его сорвался. (Для него это, очевидно, было больным вопросом. Нелегко ему приспосабливаться к старанию. Он до сих пор не признавал, что уже не молод и нет былой энергии. Больше всего его беспокоила самонадеянность молодых людей. Они вечно доказывали ему, что он отстал от жизни, не понимает молодежь и сегодняшние возможности техники.)

— «Эта страна молится на молодость… приходится угождать им… — так думал он о них, и они действительно прокладывали свои пути и управляли делами, а он только был его владельцем.»

Остальные, прочитав его мысли, поняли, что перед ними их первый новобранец.

Бен повторил Франку его мысль вслух.

Франк был ошарашен.

— Как, во имя Бога, ты это сделал?

— Ты серьезно хочешь это знать? — спросил Бен.

— Да, да! Я, серьезно, желаю понять это и поскорее, а не то я сойду с ума.

Бен рассмеялся.

— Ты не сойдешь с ума. Я это обещаю тебе. И не только это. Я вот-вот сообщу тебе величайшие, сенсационные новости из всех, о каких тебе когда-либо случалось слышать.

— И вечность в придачу! — добавил Джон Финли, потянулся и пожал руку Франку.

Через десять минут Бен и Франк направлялись к строению «Б», а остальные вернулись к Бену на квартиру.

У Шилдса было похмелье. Он сидел с Валли в своем кабинете и потягивал черный кофе. Секретарша в приемной тарахтела на пишущей машинке. Он попросил Паркера, закрыть дверь, так как стук машинки действовал ему на нервы.

— Вы думаете, Тони сможет что-нибудь нам ответить, мистер Шилдс?

— Я полагаю, что Стренджер — идиот. Но он знает этого банкира Де’палмер, а Де’палмер — приятель Брайта. В общем, я подожду до обеда.

— А если ничего не будет известно?

— Если он нам ничего не скажет, я возьму дело в свои руки и разузнаю, что, черт возьми, здесь происходит. Я управляющий… я имею право знать.

— Конечно, вы хозяин.

— Да, хозяин. А пока продолжайте следить и постарайтесь не спускать глаз с этих старых пердунов. Зайдите ко мне позже.

Валли вышел из конторы как раз в тот момент, когда Бен и Франк направлялись к строению «Б». У него появилось неприятное ощущение в животе, в самой глубине. Это был страх перед Беном Грином. Он притворился, что не заметил их, и направился в обратную сторону, к строению «А». Там был его кабинет, и он решил немного полежать, а, может быть, и вздремнуть.

Мистер Де’палмер извинился и оставил Тони Стренджера сидеть у письменного стола. Он подошел к столу главного кассира, где Стренджер не мог его видеть, и позвонил Амосу Брайту.

— Мистер Брайт. Это говорит Джон Де’палмер из банка… Хорошо. Как вы поживаете? Хорошо. Причина, почему я вам позвонил, в том, что мистер Стренджер, торговец, которого я вам нанял, здесь, в моей конторе. У него, похоже, есть какие-то сведения о втором здании. Он говорит, что вы уже начали осваивать и занимать это здание, и хочет знать, почему его не пригласили в торговую контору.

— Я ценю Ваш звонок, мистер Де’палмер, но мистер Стренджер ошибается в отношении строения «Б». Мы еще далеки от его завершения.

— Я ему так и сказал, но он говорит, что знает, что здание практически занято.

— Откуда он это знает?

— Он не хочет говорить, мистер Брайт. Я знаю, что вы стараетесь, чтобы там все было спокойно, и я пытаюсь полностью выполнить каждое ваше требование.

— Да, мистер Де’палмер. Я очень доволен тем, как вы вели это дело.

— И вот я подумал, что вы лучше предпочтете… э-э… поговорить с мистером Стренджером, чем разрешить ему совать свой нос и беспокоить там людей.

— вы совершенно правы. Пришлите его ко мне сегодня во второй половине дня. И еще раз спасибо вам, Джон.

— Да, сэр, мистер Брайт. До свиданья.

* * *

Тони Стренджер ничуть не удивился желанию мистера Брайта встретиться с ним. Он был очень доволен и чувствовал полную уверенность, что вскоре получит хорошие комиссионные. Теперь ему оставалось лишь придумать какую-нибудь историю и рассказать ее Шилдсу и Паркеру. Ему нужно было немного времени, чтобы все продумать, чтобы занять место управляющего, как только квартиры в строении «Б» будут распроданы.

Проехав несколько кварталов от банка, он подъехал к телефону автомату. Он позвонил Шилдсу.

— Ральф? Тони. Ну, как твоя голова сегодня?

— Распухла и гудит. Что ты узнал?

— Ну, мой дружок из банка пытался отделаться от меня, но я его хорошенько прижал. Он мне сказал, что строительство идет с опережением графика, но они не хотят начинать торги до начала сезона. Похоже, что некоторые люди из строения «А» записали своих друзей на очередь «а приобретение квартир в новом здании. Поэтому они стараются выудить дату торгов у мистера Амоса. Он очень любезно ведет с ними переговоры, хотя на самом деле издевается над ними. Понимаешь?

— Да, я понимаю. Но он мог бы сказать мне об этом, когда мы с ним встречались в ту ночь. Я йадеюсь, он не винит меня За то, что эти ублюдки совали повсюду свои носы.

Тони подумал:

— «Спасибо, Ральф Шилдс. Ты только что дал мне оружие, которое мне нужно, чтобы добиться твоего увольнения» — потом добавил вслух:

— Нет, Ральф. Я уверен, что он тебя не винит… и Валли. Я буду поддерживать связь. Скажи мне, если что-то случится.

— Да, спасибо за звонок… До встречи.

Шилдс повесил трубку, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему нужен был хотя бы краткий сон.

Пока Валли Паркер и Ральф Шилдс спали, мир — их мир — совершенно менялся. Но им не придется никогда узнать, что привело к изменениям.

Глава сороковая

Фил Дойль вел «Раззматазз» против течения в канале. Он не был зафрахтован сегодня и собирался привести корабль в Майами, чтобы заменить вал второго гребного винта. Он вошел в канал и направился к океану, когда увидел впереди себя «Манту III», выходящему из бокового канала антареского комплекса. Он приглушил шум двигателя, и повернул к берегу, чтобы Джек Фишер не заметил его. И только когда «Манта III» ушла далеко вниз, он вновь запустил двигатели и двинулся вперед за кораблем друга.

До чего же длинной оказалась ночь для антаресцев. На зонде прибыл экипаж с материалами для коконов. Они работали всю ночь и даже утром, вновь укладывая девять солдат и их командира. И вот теперь «Терра Тайм» и «Манта III» несли на себе груз из десяти коконов назад к Камням. На обоих кораблях царила печаль.

Прочитав мысли антаресцев, Джек попытался поднять их настроение. — «Вы ребята не провалили своего задания, потому что ничего не могли поделать с тем, что произошло с коконами. Вы все равно сформируете здесь великолепную армию: люди помогут вам. Вот увидите.»

Ответил Всякий Свет:

— Спасибо, Джек. Мы не боимся, а что нам вновь придется оставить своих на новый долгий период. Нам бы хотелось, чтобы они были с нами.

— Ну, в следующий раз вы вернетесь с необходимым оборудованием для надлежащей их просушки. По крайней мере, вам удалось потерять не слишком многих.

— Потеря даже одного — это трагедия.

— Конечно… Я это знаю и очень сожалею. — Он продолжал следить за управлением кораблем. Удивительно, до чего их потери огорчили и его. Ему нравились эти люди, хотя до сих пор он не думал о них, как о людях. Они для него были пришельцами, существами из другого мира. Теперь он знал, что они чувствуют грусть и оплакивают потери точно так же, как и земные люди.

Когда «Манта III» миновала волнорез и повернула на юг к камням, Хал, который имел вид бич-боя, поднялся по трапу на мостик.

— Джек, кто-то преследует нас.

Джек оглянулся и посмотрел в сторону волнореза. За собой он увидел «Раззматазз».

— Это Фил Дойль, мой приятель по рыбной ловле. Он, наверное, зафрахтован, вы думаете, что он преследует нас?

— Да, мы так считаем.

— Давайте я свяжусь с ним по радио.

Джек оставил Хала на мостике и, спустившись по трапу в радиорубку, включил микрофон.

— KAAL-9911 вызывает «Раззматазз».

— Привет, Джек. Фил слушает.

— Ты следуешь за мной сегодня?

— Я собирался выскочить в район Камней. А ты тоже туда направляешься?

— Да. Но рыба там плохо ловится.

— Джудди звонила мне в прошлый вечер. Она разыскивала тебя.

— Да, знаю. Мы потом с ней говорили.

— Хорошо. Надеюсь, я не причинил каких-то неудобств. Она славная девушка.

— Нет. Все в порядке.

— А у тебя все в порядке, Джек? Я имею в виду, все ли идет нормально?

— Конечно.

Возникла неловкая пауза. Джек опять включился.

— Послушай, Фил. Я не пренебрегал твоими вызовами. Но мой теперешний фрахт в некотором смысле необычен. Они не хотят толпы вокруг себя. Понимаешь?

— Ясно, приятель. Я просто хотел удостовериться, что ты в полном порядке.

— Я очень тебе благодарен.

— Понял тебя. Я учту твои слова о Камнях. Я выведу этих людей в Гольфстрим. До встречи!

— Понял… Успешной рыбалки!

— Конец связи.

Джек поднялся на мостик и взялся за рулевое колесо.

— вы уверены, что на борту того корабля только один человек?

— Да, на том корабле он один… а что?

— Нет, ничего… он делал вид, что на борту у него находится группа, вот и все.

— Вы думаете, что он подозревает что-то?

Он волновался, что я нахожусь в каком-то затруднительном положении. Но я убедил его в обратном. А может, его смутило, что он следовал за мной, и он сделал вид, что его зафрахтовали.

— Вы верите ему?

— Да.

— Хорошо. Тогда мы не будем волноваться из-за этого.

Хал ушел с мостика, а Джек повернул корабль носом к утреннему солнцу, плыл на юг минут сорок, а потом повернул к Камням.

Десять коконов возвращались к длительному сну.

Франк воспринимал все довольно хорошо и верил всему, что Бен ему говорил, долгом объясняя о процедурной комнате и оказался хорошо подготовленным к тому, когда Амос как бы потерял свой человеческий облик. Теперь антаресец и двое людей Земли сидели в полупостроенной конторе строения. «Б». Здесь стояло пять палубных кресел, принесенных с «Терра Тайм».

— Набрать более девятисот человек — это не простое дело, Бен. Есть ли у тебя готовый план? — Франк был сосредоточен.

— Ничего четкого. Мы принимаем и обсуждаем любым идеи.

— Ну, конечно, мы в стране стариков, поэтому мы знаем, что желающие здесь найдутся. Проблема в том, что, когда люди начнут исчезать, этим заинтересуется полиция и займется розыском пропавших.

Бену было приятно услышать «Мы», сказанное Франком.

Заговорил Амос:

— Ваш народ велик. Нельзя ли привлечь по несколько обитателей из каждого города?

— Это потребовало бы слишком много времени, Амос, — ответил Бен. — По вашему графику мы должны отправиться отсюда самое большое через недель пять. Это вызвано технической необходимостью.

— Кроме того, — продолжил и пояснил свою мысль

Франк, — мы не собираемся похищать людей. Как-то надо обратиться к каждому в отдельности, сделав ему предложение и объяснив все. В крайнем случае, — небольшой группе, чтобы не раскрыть нашу тайну. Достаточно одного непорядочного человека, и у нас будут проблемы и неприятности.

— Нужен простой способ исполнения этого, — заметил Бен.

Франк немного подумал.

— Давайте я попробую кое-что. Мои хорошие друзья — семья Амато из Бостона. С вашего разрешения я попробую провести с ними что-то вроде тура вопросов и ответов. Посмотрю, не удастся ли мне привести разговор к такому положению, чтобы они согласились и такая ситуация их заинтересовала бы. Весь разговор я буду вести на уровне фантазии. А когда они проявят настоящий интерес, я «ударю» их тем, что заговорю о реальности. Жену я тоже сделаю участницей разговора, так что она будет так же удивлена, как и они. Если я смогу заставить их жаловаться на жизнь, какая у них сейчас есть, они будут более расположены к предложению.

— Я считаю, что ты на верном пути, Франк, но помни, что мы не можем допустить провала ни с кем, иначе мы выпустим кота из мешка.

Амос слушал разговор двух мужчин и молчал. Он начинал понимать все яснее, что создать армию им будет намного труднее, чем он себе представлял это раньше. Именно поэтому правила взаимодействия с другими сообществами были так важны. Антаресцы поставили перед людьми проблему, настолько сложную, что последние не были готовы ее сразу решить. Брайт знал, что достаточно простого воздействия на разум людей, чтобы те создали армию, но это был вопрос морали. Мужчины использовали термин «похищение». Он воспринял этот термин, как кражу живого существа против его желания. Амос увидел, что на Земле было много противоречивого: личность здесь пользовалась общим уважением. Хотя в тоже время он также знал то, что в широком смысле слова общество практически не уважало отдельную личность. Достаточно было увидеть, как они относились к своим старикам, беднякам, и инвалидам, которых они называли неудачниками. Хотя на планете Земля было много и счастливых людей разных наций и народностей, в целом же национальная вражда и распри прямо-таки иногда начинали раздирать общество. Он был уверен, что люди должны были сами решать эти вопросы в меру своих сил и способностей.

Амос считал, что антаресцы не должны были забывать и о возможности провала в создании армии. В случае их неудачи они вернутся на Антарес опозоренными и униженными. И кто может знать, как отреагируют на это парманцы: поверят ли они обещаниям антаресцев в будущем, не закроют ли они вновь свой сектор галактики для пришельцев?

Глава сорок первая

Тони Стренджер поставил свою машину в дальний угол стоянки. Он не хотел, чтобы Валли или Шилдс заметили се. Потом он пошел напрямик через кусты и строительные леса вдоль строения «Б» к наружной двери, служащей входом в контору. Дверь была заперта. Окна были грязными, так что он не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь в конторе. Мистер Де’палмер говорил ему, чтобы он был у Амоса Брайта в три часа. Было уже около трех без нескольких секунд.

Луч почувствовала приближение Тони. Она решила заставить его подождать немного, чтобы прочитать его мысли. И теперь, когда его тень упала через грязное стекло, она прочитала его нетерпение. Потом она заглянула глубже и узнала о его жадности.

— «Итак, — подумала она, — он старается создать неприятности мистеру Шилдсу и мистеру Паркеру. Но, мистер Стренджер, у нас насчет вас будут несколько другие намерения.»

Тони был удивлен, когда увидел красивую женщину, открывшую дверь и приветствующую его.

— Мистер Стренджер? Я Лаури, секретарша мистера Брайта. Он запаздывает на несколько минут. Заходите, пожалуйста.

Тони был поражен ее красотой. Она была высокой, изящной, с синими глазами с крапинкой. Тело ее было плотным и округлым. Верхние три пуговицы ее шелковой блузки были завлекающе расстегнуты. Блондинок во Флориде была дюжина за десять центов. Но такие блондинки, как Лаури, были редкостью повсюду. Он сразу решил: —«Это чудно. У меня есть время».

— Заходите, пожалуйста.

Он вошел в контору. Луч, которую он знал как Лаури, создала интерьер комнаты в его мыслях. В реальности это была недостроенная комната с казенным имуществом: пятью стульями, разбросанными как попало, и маленьким столиком для бриджа около одной из стен. Но Тони увидел роскошный кабинет с широкой зовущей кушеткой. Он даже услышал тихую музыку и почувствовал в воздухе ускользающий запах дорогих духов.

— Вы давно на этом предприятии?

— Я работаю на мистера Брайта в других предприятиях, а здесь я нахожусь временно, на несколько недель.

— Необычайно!

— Вы тоже работали у мистера Брайта? — спросила она невинно.

— Я ему продал все строение «А».

— Ах, да. Он был очень доволен этой продажей, я помню. Вы, должны быть, замечательный торговец.

Тони светился гордостью.

— Я делаю свое дело, — заметил он. — И вообще многое умею делать очень хорошо. — Он смотрел на нее.

— «Я еще немного поиграю с ним», — подумала Луч, получая удовольствие от такого развлечения. Не часто разрешалось им так манипулировать другими. Она знала, что занятие невинно и безвредно, и к тому же оно было забавно.

Тони стал обдумывать свой ход. — «Вы действительно оборудовали это место здорово». Он пошел к воображаемой кушетке. Луч спроецировала ему настоящий секс. Он почувствовал, как волна жара пронизала все его тело. Луч якобы была уже готова.

Позднее, обнаружив сперму на своем нательном белье, Тони был страшно смущен и совершенно сбит с толку. Он знал, что занимался любовью с Лаури, лучше, чем когда-либо и с кем-либо до того. То, что мистер Брайт вошел в контору в момент акта, было страшным конфузом, просто ужасным. Но Тони чувствовал, что, когда Брайт остынет, к нему можно будет подойти и тогда поговорить с ним. Боже, как она была красива! Игра стоила свеч.

Луч и Амос долго смеялись, пока торговец метался по пустой комнате, пытаясь натянуть на себя штаны, которые на самом деле он не снимал. Луч просто спроецировала все это в его мозг. Стараясь одеться и представляя себя голым, Тони умолял Амоса простить его; говорил о том, что это инстинкт, животное и магнетическое влечение… Лаури только что вышла из комнаты, что показалось Тони обидным, (поскольку он считал себя абсолютно голым), и некому было подтвердить его слова.

— Я не знаю, как это произошло, сэр, — оправдывался он. — Мы были как раз вот здесь… а потом вдруг это произошло…

— Меня не интересует все это, мистер Стренджер, — Амос хорошо играл свою роль. Он был холоден и неприступен. Он удерживал воображаемый вид конторы в мыслях Тони.

— А как насчет нашей встречи? — Тони был испуган.

— Встрече? Мистер Стренджер, в связи с вашим отношением к моей конторе… моим подчиненным… я считаю, что нам с вами не о чем говорить. — Слово его было окончательным.

— Да, да. Я понимаю, вы расстроены. Я вам позвоню через несколько дней. Я действительно очень сожалею, прошу вас, поверьте, — он пошел к двери.

— Да… хорошо, мистер Стренджер, вы это сделаете, если захотите. А теперь до свидания.

Работа на Камнях шла медленно. Одно дело — вскрывать изолирующий слой и извлекать коконы, но другое, гораздо более сложное — укладывать их назад, особенно, они были из нижних слоев склепов. Приходилось сначала укладывать нижние коконы, а это означало, что сперва антаресцам нужно было снять верхние слои, разложить коконы по океанскому дну, затем, расположить вновь запечатанные коконы в нижних рядах, а потом уж размещать их в верхних слоях на прежнем месте. На то, чтобы уложить десять спящих солдат на свое место, уходило часть дня и вечер

Фил Дойль почувствовал тревогу в голосе Джека. Он повернул «Раззматазз» на север к докам Майами с самыми серьезными намерениями, насчет замены вала. Был теплый осенний день. «Если Джек Фишер хотел сохранить что-то в тайне, что ж, это его дела… ну, а вдруг он попал в беду… (да, Филу стоило подумать об этом.) Но все прошло бы, если радио вдруг не заговорило голосом Джека Мазуски, пилота-разведчика, искателя рыбы (во всех отношениях чудака).

— Как дела утолителя червей в это утро?

Фил включил микрофон.

— Доброе утро, Маз. Говорит «Раззматазз». Я направляюсь в док, чтобы заменить вал. А где ты?

— Я на своей площадке. Думаю взглянуть сверху, не заплывают ли парусники[20] или еще какая-нибудь рыба в наши воды.

— Когда ты собираешься лететь?

— Пожалуй, сразу после полудня. Ты там будешь?

— Нет. Слишком медленно движется мой корабль. Не хочешь ли полететь в компании? — У него вдруг появилась одна идея.

— Конечно, Дойль. Захвати несколько бутылок «Джек Даниэлс»[21] и мы полетаем.

— Хорошо. Я поставлю корабль и приеду с «Джеком» на такси прямо на твою площадку. Встретимся примерно в час. — «Сегодня, вероятно неподходящий день для замены вала», — подумал Фил.

— Правильно, детка. Не забудь выпивку. Я возьму кружки. Заканчиваю связь.

— Понял тебя. Конец связи.

Фил знал, что после нескольких глотков «Джека Даниэле» Маз будет готов лететь на своем разведчике хоть в Европу. Так что пролететь над Камнями не будет проблемой. Может быть, тогда он лучше разберется в том, чем занят Джек Фишер. Во всяком случае Джек не узнает, что это Фил шпионит за ним. Он увеличил ход настолько, насколько решился, и двинулся на север к докам.

Джудди опять разбудили телефонные звонки. Было уже больше часа. Она проспала все утро. Голос на другом конце линии несомненно принадлежал Кароль Кресс, ее антрепренеру. Джудди всегда немного подташнивало от нарочито растянутого и шепелявого говора стареющей женщины.

— Доброе утро, — сонно пробормотала Джудди.

— Утуо, доуогайя? Уже седгдина чудюэсногого дня.

— Да ну? Что нужно, Кароль? — Джудди была не в настроении слушать ее слащавый говор.

— Нездоуовится, да? Я поузвонила, чтоубы сообщить, что ты… что я догоуоуилась о пуослушиуании в компании Флоуида Поуэус энд Лайт Коммеушалс… Все.

— Ого… Да ведь это великолепно! — Джудди была по-настоящему возбуждена. Местная энергетическая компания готовила ежегодно серии из нескольких коммерческих телепередач. Получившему эту работу выплачивалось несколько тысяч долларов.

— Вуэликоууэпно, ты говоуишь? По-моему, это пуэвосхуодно!

— Ты думаешь, что у меня есть шанс?

— Абсоулютно. Они поражены твоими картинами.

— Замечательно. Где и когда?

— Ну, доуагуая, они смогут встуэтиться с тоубой только сегодня вечеуом. Севуодня в шесть. Ты смуожешь пу-ити туда?

— Да… ой… плохо!

— Что там еще за пуохуо?

— У меня назначено свидание в конце дня.

— Так соуви его, доуогая, отмуэни его. Такуое быуает уаз в десятиуэтие.

— Сколько времени, по-твоему, это протянется?

— Пуэдставуэния не имею. Столько скоуко они сочтут нужным. Они доужны сдеуать суой выбоу до понедеуиника.

Была пятница. Путешествие на корабле хозяина Арни должно было быть отложено на день. Это дело было важнее.

— Я там буду… обязательно. Расскажи мне о роли.

— Уэдущая пеуэдач дуа всех коумеуческих серий.

— Черт возьми! Вот это большой кус… просто золотое дно.

— Наконец, ты это поняуа, миуая… Беуись за это.

— Хорошо, Кароль… и спасибо. Сообщи мне, когда еще что-нибудь узнаешь.

— Я суэжу за деуом, доуогая. Будь сама суобой и у тебя все поуучится. Та…

— Пока. Перезвоню тебе потом.

Кароль уже повесила трубку. ^Когда-то давно Кароль где-то прочитала, что импрессарио в Голливуде резко обрывают разговор, когда все сказано. Она стала использовать эту уловку, и постепенно это стало привычкой. Она не представляла себе насколько это злило людей, обращавшихся к ней, но, хотя это и странно, уловка эта все же еще действовала: к Кресс относились слишком уважительно, как мало к кому из антрепренеров в Майами.

Джо, Арт и Берни вернулись в квартиру Финли. Их жены и Мэри Грин собрались после короткого душа и переодевания. У каждой из женщин был аккуратно отпечатанный список. Всего в этих списках было свыше трехсот человек. Бесс прикинула, что не менее пятидесяти мужчин и женщин находились в лечебнице, в которой лежала Бетти. Роза Льюис созвонилась с тетей Рут и во время их разговора спросила, сколько людей она знает на Коллинз-Авеню. Тетя Рут приблизительно прикинула, что знакома больше, чем с сотней людей. Почти все они жили на грани нищеты.

Арт еще раз пересчитал. Люди в строении «А», плюс люди в списках, плюс люди из лечебницы, плюс знакомые тети Рут — все это составляло около восьмисот челе-век. Теперь дело должно было пойти хорошо.

— Мы, естественно, можем рассчитывать, что каждой семье в нашем доме известна еще хотя бы одна семья, — сказал Джо.

— Правильно, — поддержал Берни, и это составит одну космическую армию.

— Скорее, это будет гериатрическая бригада, — сказала Алма Финли.

Джо засмеялся.

— Гериатрическая бригада… мне это понравилось.

Они все дружно рассмеялись. Затем со всей новообретенной энергией они провели остаток утра и часть дня, обсуждая, как связаться с людьми из их списка. Было решено, что кто-нибудь из каждой семьи должен будет уехать домой, чтобы поговорить с некоторыми лично.

Берни был у телефона и бронировал билеты на самолеты, когда Бен Грин и омолодившийся, читающий мысли Франк Ханкинсон позвонили в дверь квартиры Финли, хотя нужды в этом не было: Джо почувствовал их приближение и открыл дверь, когда еще не звенел звонок.

— Какого… — начал Франк.

— Привет, ребята. Тебе надо привыкать быть суперменом, Франк.

— Мне тоже так кажется. Ты поразил мены.

— Пршу извинить. Давайте заходите. Бен, как все прошло?

— Хорошо, как видишь… Франк присоединился к нам.

Они вошли в комнаты. Бен приветственно помахал

Берни, затем они пошли на кухню, где собрались дамы.

— Поприветствуйте Франка, солдата армии.

— Твоя жена придумала новое название для нашей группы, мы теперь будем известны, как Гериатрическая бригада, — сказала Алма.

Бен рассмеялся.

— Прекрасно, — сказал Франк, — Мне это нравится.

Когда они успокоились, Арт посвятил Бена и Франка в свои проекты и подсчеты относительно комплектования личного состава в соответствии с требованиями антаресцев. Бен и Франк согласились с расчетами, но скептически отнеслись к всеобщему сотрудничеству всего населения строения «А». Франк рассказал свой план, насчет супругов Амато. Тем временем, женщины должны были ночью разлететься по родным городам.

Глава сорок вторая

Колеса закрутились. Набор солдат в армию начался на рассвете субботнего утра… Бесс, Мэри и Алма находились уже в Нью-Йорке. Андреа. Ханкинсон летела рейсом «Истерн Флайт» в Атланту, где должна бала | сделать пересадку и дальше самолетом «Дельта» лететь в Сент-Луис. Мария Амато отправлялась в полдень рейсом на Бостон.

Франк и не предполагал, что так быстро и легко сумеет убедить свою жену и чету Аматосов так легко. Он устроил встречу как обычную вечернюю игру в карты. Им хотелось играть, и всех раздражало желание Франка так много говорить. Но сама карточная игра и убедила их во всем. Сперва они решили, что он сошел с ума или пьян. Они играли в бридж. Он попросту назвал им все их карты. Они сначала были уверены, что он подтасовывал карты. Они перемешали их снова и раздали, но он опять назвал им все их карты.

— Разве это не чудо? — спросил он.

— Как, черт возьми, ты это делаешь? — спросил Джорж Амато.

Бостонский биржевой маклер был поражен.

— Я читаю ваши мысли.

— Ерунда! — воскликнул Пол.

— Хотите еще раз попробовать? — спрсил Франк.

— Нет, я верю, что ты это можешь делать… но КАК ты это делаешь, вот в чем вопрос.

Женщины молчали. Андреа была смущена, потому что она думала, что Франк рисуется. Ей нравились Амато, и она боялась, что они поссорятся с Франком.

— Это действительно смущает тебя, Анди? — спросил Франк. Она была поражена. — Я еще и читаю мысли, — похвастался он, в первый раз радуясь своей силе.

— Ну, что ж, хитрюга! — сказал Пол. — Я задумал число.

— Две тысячи триста сорок семь и шестьдесят шесть сотых, — сказал Франк.

— Великий Боже! — Пло Амато был потрясен.

— Что здесь происходит? — Андреа Ханкинсон заволновалась.

Франк не стал терять времени. Он сразу стал рассказывать, попросив не перебивать его до конца рассказа.

Часом позже, когда он закончил свой рассказ, Андреа и супруги Амато согласились присоединиться к Гериартрической бригаде. Шесть семейств пришли на встречу в пятницу вечером в комнату собраний на еженедельный общий сбор с одним намерением: распространять то, что знали, среди остальных обитателей строения «А» и начать привлекать как можно больше новобранцев.

Ральф Шилдс находился в тюрьме. Валли Паркер был в больнице, к этому была причастна Луч, и она чувствовала себя виноватой. Это было необходимо сделать, а она ничего не делала в полсилы, но она должна будет как-то компенсировать все обоим мужчинам перед отправлением.

Луч отправилась в кабинет Валли в цокольном этаже, где, как ей было известно, он проспал предыдущую ночь. Она постучала, чтобы разбудить его. С этого времени она стала соблазнять его в образе Лаури, помощницы мистера Брайта. Как и в случае с Тони Стренджером опять физически ничего не происходило. Но Валли был уверен, что попал в рай, когда, как по волшебству, перед ним оказалась красивая девушка и занялась с ним любовью.

В это время Амос Брайт ворвался в кабинет Шилдса и, в несвойственной ему манере, жестоко отругал управляющего за то, что тот разрешает подчиненным превращать серьезное государственное учреждение в бордель. Шилдс каялся, что ничего не знает.

— Я не понимаю, о чем идет речь, мистер Брайт.

— Я вам говорю об этом проклятом Валли Паркере, который с девушкой занимается любовью в служебном кабинете под нами — вот о чем я говорю!

— Валли?…Любовью…? Не может быть. С кем?

— С моей помощницей, мистер Шилдс. С юной нежной девушкой. Он, видимо, дал ей наркотики.

— Наркотики? Валли Паркер? — низенький управляющий был уверен, что Амос Брайт сошел с ума. Валли почти не пил, иногда встречался с женщинами, ни о каких наркотиках, а уж тем более ни о каких юных девушках не могло быть и речи. Ему никогда не случалось видеть Валли с женщиной моложе сорока.

— Пожалуйста, мистер Брайт, позвольте мне разобраться в этом деле.

— Вы лучше сделайте что-нибудь, мистер Шилдс. Увидимся позже. — Амос выскочил из кабинета, задыхаясь от смеха. Но он чувствовал себя ослабленным и подумал, что лучше вернуться в процедурную комнату и полежать часок под лучами лазеров. Об остальном должна была позаботиться Луч.

Шилдс громко постучал в дверь кабинета Валли.

— Валли, открывай!

Он слышал, звуки женского смеха и как Валли стонал в экстазе.

— Не сейчас, босс, не сейчас!

— Открывай немедленно, или я высажу эту проклятую дверь!

— Уберитесь, Ральф. Я занят!

Шилдс полез в карман за отмычкой. Валли запер дверь изнутри. Луч, услышав, как поворачивают ключ в замке, и открыла внутреннюю задвижку двери. Шилдс ворвался в комнату, и Луч создала ему воображаемую картину голого Валли с шестнадцатилетней девочкой.

— Господи, Паркер! Вы в своем уме?

Валли только и видел разгневанного Шилдса, глядящего на его новоявленную любовницу.

Шилдс только и видел Валли, насилующего юную невинную девочку.

Потом, по мысли Луч, Валли воскликнул громко и оскорбительно:

— Чтоб тебе провалиться, Шилдс!

Все прочее стало достоянием протокола….

Полиция прибыла через пять минут. Ее вызвал Амос Брайт, прежде чем лечь под лазерные лучи для отдыха и подзарядки.

Полицейские обнаружили разъяренного до невменяемости Ральфа Шилдса, сидящего на потерявшем сознание Валли Паркере и бьющего его кулаками по лицу, которое к этому времени походило на вздувшуюся кровавую маску. Когда двое полицейских стали поднимать Шилдса, несколько раз ударив его по щекам, чтобы привести в себя, он только бессвязно выкрикивал что-то.

Один из полицейских вызвал карету «скорой помощи», и на ней увез пострадавшего. Через пятнадцать минут все в комплексе «Антарес» успокоилось, при отсутствии двух его служащих.

Луч вернулась в процедурную комнату и легла на койку около койки Амоса Брайта. Ей тоже нужно было питание и отдых. Им еще нужно было обработать десять коконов в предстоящую ночь. Потом люди начнут свое уникальное обновление, а антаресцы должны будут подготовить все к отправлению в далекий путь. В это время им всем будет не до отдыха.

Сумасброд Мазуски медленно поднял старый «Сикорский ЕА-155» и развернувшись на юго-восток, повел его все выше над Саут-Майами, над каналом, выше, выше, над южным Майами-Бич и опять вверх над сине-зеленой водой Атлантического океана.

Фил Дойль в третий раз разлил «Джек Даниэле» по бумажным стаканчикам, которые принес Маз. Сумасброд влил весь напиток в горло одним длинным глотком.

— Налей еще по одной, старик «Раззматазз», старый приятель.

— Ты только не забывай, что ты пилот. Ладно?

— Да, мне уж лучше помнить, иначе мы оба окажемся в уборной.

Он засмеялся, и Филу стало еще беспокойней.

— выпей, Дойль еще. Ты же пьян сегодня.

— Да, хорошо… только следи, куда летишь.

— Не потей.

Джек Мазуски служил в 101-й дивизии во Вьетнаме. В те дни он летал на разведчике «Медивак», а потом был переведен на транспортный самолет, занятый в поисково-спасательных операциях. Причина такого редкого перевода оказалась в том, что во время разведывательного полета он увидел сбитый истребитель F-105 на реке. Он должен был исследовать местность севернее реки. Вьетконговцы стреляли по попавшему в ловушку пилоту, совершившему вынужденную посадку на болотистую речку и вылезавшему из сбитого истребителя, Мазуски резко спустился и пролетел над вьетконговцами, швыряя из своего маленького разведчика ручные гранаты. Потом он пролетел вдоль речки и посадил свой разведчик на берег за сбитым истребителем, дав возможность пилоту истребителя укрепить в своем самолете взрывное устройство и вскочить к нему в кабину. Эго был сумасшедший и героический поступок. Потом Маз с пилотом на борту полетели, чтобы подобрать раненого солдата, что и было в тот раз его основным заданием. Нарушая инструкции, он доставил двух своих пассажиров к транспортному самолету. Так сделать ему приказал пилот, который оказался командующим авиасоединением, полковником. Маз получил Почетный летный крест, две нашивки, был представлен в приказ Президента об отличиях и рекомендован конгрессу для награждения медалью Почета конгресса. В дополнение полковник добился перевода Маза на транспортный самолет до окончания его срока. Там Маз работал, обучая и тренируя пилотов-спасателей, а иногда и сам летал на задания. Но никогда больше он не шел на такой риск, как при спасении полковника. Впрочем, никто, и не требовали этого от него.

Теперь разведчик тарахтел над Гольфстримом. Из зеленовато-голубой вода стала синей. Они поняли, что прибыли к своей цели.

Проведя около часа в воздухе, они увидели шесть рыб-парусников и марлина. Они направлялись к месту, где засекли рыб пять рыболовных кораблей, находящихся в Гольфстриме.

— Да, там немного дела, но горючее они сегодня окупят. — Маз был пьян, но тверд в решении.

— Не сделаешь ли ты теперь небольшой круг для меня? — спросил Фил.

— Что ты имеешь в виду, Багамы?

— Если бы такое счастье! Мне просто хочется взглянуть сверху на Камни.

— Для чего?

— Ну, в последние несколько недель рыба стала плохо ловиться там, — врал Фил, — и я хочу заглянуть туда. Возможно, там завелась акула, а то и целая стая акул. Что-то там мешает рыбной ловле, и мне очень любопытно.

— Треплешься, да?

Фил не обратил внимания на слова недоверчивого пилота.

— Ладно… Слетаем туда и поглядим. Но это тебе обойдется еще в стаканчик «Бурбона».

Фил с готовностью наполнил его стакан.

Работа на борту «Манты III» и «Терра Тайм» была медленной и утомительной. Шесть коконов были уже уложены, с двумя работали на дне, а два еще лежали на палубе.

Оба оставшихся кокона были на «Манте III», когда гул двигателя вертолета заставил Джека и Хала посмотреть на север и вверх. Хал увидел его первым.

— Вон вертолет приближается оттуда.

— Береговая охрана? — предположил Джек.

Хал прислушался к звуку. Потом телепатировал Гарри на «Терра Тайм», попросив его, чтобы он направил свою волну на вертолет и зациклил их мысли. Джек начал слушать их мысли, но ему причиняло боль восприятие волн их интенсивных мыслей. Звук, передававшийся в его мозг, воспринимался, как вой очень высокого тона. Он отключился от них и стал только просто смотреть. Когда вертолет оказался в пределах четкой видимости, Хал разорвал цепь мыслей.

Глядя вверх, Джек проговорил:

— Это Сумасброд.

— Вы знаете пилота?

— Да, он нам время от времени указывает на скопление рыбы. Он безобиден.

— Он не один. С ним на вертолете находится ваш друг с корабля, который утром преследовал нас, мистер Дойль.

— Фил? Черт его возьми!

Хал знал, что не должен прерывать работу командующих на дне океана. Он передал ощущение опасности. Потом он сообразил, что два кокона еще лежали на палубе. Отвернувшись от вертолета, он спрыгнул на палубу и оттуда закричал Джеку:

— Помоги мне справиться с этим, скорее!

Джек был удивлен внезапным прыжком Хала, но быстро все понял.

— Сбросим их за борт?

— Да, но поскорее, пока они не подлетели слишком близко.

Но было уже поздно. Пилот сразу узнал «Манту III». Потом все остальное.

— Эй, — сказал Мазуски, — это твой друг Фишер. Второй корабль мне не знаком.

— Правильно, — ответил Фил. — Хотел бы я знать, ловит ли он рыбу.

— По-моему, совершенно не похоже на рыбную ловлю.

— Давай посмотрим с более близкого расстояния.

Пилот согласился и спустил свою вихревую птицу ниже поближе к кораблям. Они подлетели к «Манте III» с запада от солнца. Это был старый фокус военных летчиков.

— Они нас не сразу заметят, t— Сумасброд невнятно пробормотал эти слова.

Фил наклонился и выглянул из кабины.

— Что за чертовщина? — он наблюдал, как Джек и Хал перебрасывают кокон через борт.

Мазуски завесил вертолет, развернув его так, чтобы было удобнее смотреть вниз на палубу «Манты III». Как раз в это время Хал и Джек подняли и понесли к борту второй кокон.

— По виду похоже на какой-то буй.

— Нет, скорее, на большую белую торпеду.

Сумасброд наклонил вертолет так, чтобы можно было смотреть через передние стекла кабины. Два «медных» мужчины вынырнули на поверхность, схватили кокон и через несколько секунд исчезли под водой.

В это время Гарри, антаресец, находящийся на «Терра Тайм», сконцентрировав до предела умственные, психические и моральные силы, так что его мозг лихорадочно заработал, заморозил мысли обоих мужчин на вертолете. «Сикорский» стал терять управление.

— Нет! Нет! — закричал Джек во весь голос. — Не причиняйте им вреда!

Хал мысленно взял управление на себя, а Гарри продолжал удерживать Джека Мазуски и Фила Дойля замороженными во времени.

— Отпустите их, — просил Джек. — Я прошу вас… Это мои друзья.

— Они видели коконы, — ответил Хал. — Они расскажут о них другим людям.

— Послушайте, — умолял Джек, — они не знают, что они видели. Я поговорю с ними сегодня вечером. Так или иначе, я это исправлю. Но не причиняйте им вреда! — он был очень настойчив.

Двое антаресцев быстро обменялись мыслями. Потом сверкающую поверхность воды как бы разорвала блестящая голова Всякого Света под парящим воздушным судном. Хал телепатировал командующему. Тянулось напряженное время. Наконец, командующий приказал антаресцам освободить незваных гостей и их вертолет.

Наверху Сумасброд Мазуски очнулся, как от толчка.

— Что случилось, Дойль?

— Я не знаю, но давай убираться к черту отсюда!

— Тут я с тобой согласен… Мы убираемся отсюда. Вертолет на полной скорости полетел на восток.

Глава сорок третья

Арни был разочарован, когда Джудди позвонила и сказала ему, что их разведывательную поездку придется отложить до следующего утра. Чувства Сэнди оказались прямо противоположными. Она по-прежнему считала, что Джек просто выполняет свою работу и защищает интересы своих клиентов. Арни думал иначе. Он позвонил своей симпатичной жене и сказал, что допоздна задержится на работе. Потом, сказал он, ему предстоит отправиться в яхт-клуб, чтобы взять ключ от яхты своего хозяина. На самом деле ключи уже были у него. Если Джудди и Сэнди собирались ждать до завтра, это было их дело. Он же посмотрит все еще сегодня вечером.

Они легко пришли к решению послать своих жен в те города, где они жили раньше. Ведь, в основном, именно жены поддерживали общественные и семейные связи. А у мужей было лишь по нескольку деловых партнеров, которые мог ли бы быть потенциальными солдатами. С ними можно было столковаться по телефону либо пригласить их приехать во Флориду.

Доставив женщин в аэропорт, кроме Розы Льюис, которой предстояло поехать на отдаленную Коллинз-Авеню и в гетто для старых, (Роза уехала на красном «бьюике». Ей предстояло провести день с тетей Рут.)

И вот все мужчины расселись по местам и стали подводить итоги своих расспросов на собрании в пятницу вечером. Около половины жителей комплекса собрались там. Из присутствующих тридцати семейств одиннадцать, несомненно отпадали. Возраст их совсем недавно перевалил на шестой десяток, они были энергичны, активно занимались делами и лишь часть времени жили в комплексе «Антарес». В любом случае эти люди были еще слишком молоды, они старались даже держаться отдельно от других постоянных жителей, и более старых. Так что, оставалось около пятнадцати семей, не считая их группы.

Каждый из мужчин выбрал две-три пары, сделав их объектом своего внимания и разговоров о жизни во Флориде, об их семьях, их взглядах на будущее и их чувствах в связи с отставкой. Таким образом, они закладывали основу для более сложных бесед, которые должны были состояться позже.

Зонд доставил новые защитные космические кожи для находящихся на Земле антаресцев. Они могли просуществовать около месяца в зависимости от того, как много их будут подвергать щелочной атмосфере загрязненного юга Флориды.

Амос и Луч яри очередной встрече с Беном Грином были отдохнувшими и посвежевшими. Новые защитные костюмы действовали отлично, поэтому атмосфера в комнате была доведена до состояния, приемлемого как для антаресцев, так и землян. Стена светилась розовым светом, давление не превышало трех земных атмосфер, температура воздуха была приблизительно сто пять градусов тепла по Фаренгейту[22].

— Сегодня мы, наверное, начнем приводить добровольцев.

— Мы будем готовы, — ответил довольный Амос Брайт.

— На сколько человек вы рассчитываете? — спросила Луч.

— Трудно сказать, но, думаю, будет человек двадцать или тридцать.

— Нам понадобится ваша помощь в работе с оборудованием, — Луч была серьезна.

— Мы с Джо будем помогать. Берни и Франк будут в вашем распоряжении в послеобеденное время. Арт вернется сегодня вечером.

— Хорошо, — ответил Амос. — Мы закончим обработку коконов. Сегодня их укладывают. После этого мы все будем готовы к проведению непрерывных процедур.

Луч перебила его:

— Остальные еще не оделись в новую защиту. Они работают медленно и сегодня не вернуться допоздна.

Бен насторожился.

— Но нет ли здесь опасности?

— Нет, — ответила она. Но они будут очень утомлены по возвращении. На некоторое время им понадобятся койки, да и атмосферу в комнате на тот период, когда они будут заменять защитные кожи, придется довести до параметров антаресской.

Она задумалась на минуту и между ней и Амосом произошел обмен мыслями, который Бен не понял. Он был на каком-то ином языке.

— Что это было? — спросил он.

— Это язык парманцев, — ответил Амос. — Скоро вы тоже будете знать его.

Мужчины записали фамилии и номера квартир в общине, сообщая людям, что они создают корпорацию пожилых людей, которая начнет дело, где смогут участвовать все жители в меру своих способностей. Это взволновало старых людей. Отставка, их уход от дел, были в большинстве случаев вынужденными или результатом заболевания. Некоторые люди потратили всю жизнь, занимаясь делами, которые они ненавидели, скупясь и экономя деньги для чудесного дня отставки. Они называли это Великой Расплатой. И вот они обнаружили, что это скучно и одиноко. Радужные мечты обернулись горькой явью. Новое дело должно было реализовываться с помощью федерального финансирования, основанного на новом законе, связанном с Законом о социальной защите и ожидавшем своего утверждения конгрессом. План был в ранних стадиях развития до утверждения закона. Как только фонды станут доступными, врали мужчины, они сразу окажутся готовыми применить их. Поэтому спланировать все надо заранее. Все было подготовлено к созыву каждым из мужчин выбранных им соседей в это субботнее утро. Они собрались у Бена на квартире, обсудили стратегию действий и разошлись по своим заданиям.

Бен Грин отложил свои встречи на полчаса, чтобы переговорить с Амосом и Луч.

Рано утром в субботу очередной зонд спустился на Землю. Джо Финли увидел его из машины, в которой он собирался отвезти женщин на аэродром. Небольшой зонд, чуть заметно светящийся голубым светом, спустился прямо на крышу строения «Б». Он был почти невидим. Джо заметил и показал его женщинам лишь потому, что почувствовал его прилет. Его чувства, настроенные гораздо больше на мир антаресцев, чем на мир землян, оказались способны воспринять направляющие сигналы зонду, посланные Амосом и Луч. Он даже подключился и помог немного. Амоса позабавило ощущение того, что силы Джо присоединяются к их силам. И в то же время порадовало, что на этой планете их усилиям оказывается помощь.

— Я хотел спросить еще вот о чем. Мы в общем-то решили, которые из нас будут командующими. Когда мы начнем изменяться, чтобы стать командующими?

Луч вступила в разговор:

— Это будет сделано в последнюю очередь. А сегодня к вечеру у меня будет разработан график процедур для людей, чтобы они смогли проходить их по мере того, как вы будете их приводить. Они должны знать, что, начав процедуры они уже не смогут покинуть здание. Поскольку они будут прибывать сюда парами (мужчинам женщина), я буду планировать возможность для одного из двух, оставить это здание на небольшой срок, например на один день. Это время может быть использовано на то, чтобы завершить свои дела и собрать какие-то вещи, которые они захотят увезти с собой.

Амос перебил:

— Ничего громоздкого, но мы подумали, что они пожелают захватить с собой что-то на память о Земле… возможно, фотографии, книги…

— «Это действительно приближается, — подумал Бен. — Мы фактически вот-вот покинем Землю…»

Эта мысль была ошеломляющей. Луч вошла в его мысли. Она восстановила его уверенность, успокоила Бена. Ее поддержка вливалась в его душу и благотворно действовала на него.

Заговорил опять Амос:

— Нам не трудно постичь, что ваше волнение совершенно естественно. Мы очень хорошо понимаем вашу озабоченность. Да и ваш страх перед неизведанным. Я говорил вам, что со временем вы все лучше будете понимать окружающее. Пожалуй, для вас, Бен Грин, пришло время увидеть больше того, что нам известно и почувствовать больше того, чем мы являемся.

Они подвели Бена к центральному столу и уложили его на нем. Над Грином загорелся светильник из которого впервые появился луч нежно-желтого цвета и, дотянувшись до Бена, обволок его. Это не был тот жгучий, дающий странную золу, луч, который раньше падал на людей.

— Мы уже начали фактически менять программу на ту, которая необходима для вашей обработки, — сказала Луч. — Расслабьтесь как говорят душой и телом.

Бен закрыл, глаза и расслабился. Ему было тепло, появилось ощущение, что какая-то пламенеющая масса заполняет его, как воздушный шар, наполняя тело теплом. Так он чувствовал. Открывая глаза, он предполагал увидеть себя раздувшимся, но внешних изменений не было.

Он уловил мысли Амоса: — «Вы растете духовно, укрепляются и настраиваются ваши нервы, расширяется кругозор, углубляется мышление, теперь вы ощущаете части своего тела, которых раньше никогда не чувствовали; можете управлять процессами умственной и психической деятельности. Постепенно вы становитесь сверхвысокоинтелектуальной личностью.

Бен опять расслабился, успокоенный мыслями Амоса. Его мозг заполнялся… сперва какие-то бессвязные образы… кусочки и отрывки интуиции… чувства… ощущения злобы и любви… слабости и силы… беспорядочные всплески, пронизывающие тело мысли… трогательные чувства… затем медленно, или это показалось, все это собралось в одно целое где-то глубоко внутри. У него появилось ощущение, что его тело было просто оболочкой для чего-то утонченного, живого, существующего, значительного, что и было им самим. Это было без пола и формы. Его сила была неимоверна. Его любовь чуть не довела Бена до слез… Что он чувствовал!., такое огромное и совершенное… далеко простирающееся… Ясное!

Он знал. Неважно, что думает или чего боится моя несовершенная часть. Мы имеем внутри себя, люди и антаресцы, одинаковую жизненную силу, большую, чем наше существование. Мы являемся частью друг друга, частью Вселенной. Если это план, тогда мы — часть этого плана. Если это просто существование, это неважно, потому что мы тоже часть существования. Мы всегда должны стремиться и дальше развиваться, совершенствоваться. Это то, что мы можем сделать вместе. Теперь наполненный знанием самого себя, я смогу быть частью всех, кто присоединиться. Я смогу слиться с ними —: все вместе мы — части один другого. Вместе мы велики. Мы замечательны. Оставить Землю — не значит оставить Вселенную, поскольку мы все являемся неотъемлемой частью всей восхитительной сущности. Мы — жизнь. Мы несем в себе семена будущего вперед — к звездам. Мы жизнь. Все мы вместе, вся жизнь,

вместе мы все есть Бог.

— Спасибо.

Бен поднялся со стола. Его глаза светились. Так же светились под защитными кожами глаза Луч и Амоса. Свет был одинакового цвета и яркости.

Бен сознавал другое. Его мысли были слишком глубоки и слишком новы, чтобы он мог их выразить. Ах, тщетность усилий человечества выразить те знания, которыми он теперь располагал! Но он им сочувствовал, потому что знал, как не знал никогда раньше, что усилия выразить желаемое, должны были в конце концов привести все расы к взаимопониманию. Бен знал, что это будет длительный процесс, растянутый на тысячелетия. Но, как бы медленно он не шел, неизбежно человечество когда-то должно было само по себе и без внешнего влияния понять смысл существования, который он, благодаря антаресцам, уже осознал. Это знание было прекрасно.

— Мы все будем себя так чувствовать?.. Знать все это?

— Да, — ответили Луч. Те, кто отправится в полет,

все должны быть так обработаны. Иначе они не смогли бы понять парманцев, да, в общем-то, бы понять и антаресцев.

— Это отлично, — сказал Бен. Он протянул руки к Луч и Амосу, и они разрешили ему притронуться к ним. Ощущение для Бена было обычным и вполне человеческим.

Когда он собрался выйти из комнаты, Амос сказал ему:

— Кое-что произошло, что вы должны знать.

Бен повернулся к нему, готовый слушать, Луч отошла к шкафам, чтобы их перепрограммировать.

— Три происшествия, — произнес Амос. — первое заключается в том, мистер Шилдс и мистер Паркер будут отсутствовать некоторое время… по крайней мере, пока мы не отправимся.

— Вы их уволили?

— Нет, скажем так: они получили некоторый, давно заслуженный отдых. Второе событие. Сегодня корабли преследовались некоторыми друзьями Джека Фишера. Они прилетели на вертолете в поисках Джека. Он разговаривал с ними и уверяет, что их любопытно удовлетворено. Однако, возможно, вам придется нанести им визит, если они вновь станут любопытствовать.

— Как скажете, командир.

— Хорошо. Последний случай более неприятен. Когда корабли возвращались вечером, их преследовала яхта. Человек на борту нам неизвестен. Хал и Гарри хотели захватить его, но им необходимо было срочно доставить командующих, поэтому они израсходовали слишком много энергии и остро нуждались в отдыхе и питании, их защитные кожи были почти полностью разрушены. По этой причине яхте удалось скрыться. (Корабль тот называется «Банши». Он принадлежит мистеру Роберту Майнеру из Корал Гейбл.) Может быть, вы сможете зайти завтра к мистеру Майнеру и узнать, почему он преследовал наши корабли?

— Хорошо, Амос. Мы нанесем визит мистеру Роберту Майнеру при первой возможности.

— Отлично. Тогда до новых встреч!

Бен повернулся и вышел из комнаты, а Луч и Амос стали готовиться к встрече первых новобранцев своей новой армии.

Арни еще раз нажал на клаксон. Сэнди попросила его подождать еще немного, сказав:

— Джудди скоро спустится. Она сообщила ей, что вчера допоздна задержалась в студии, очень довольна новой работой, так как за нее будут хорошо платить.

Арни, продолжавший размышлять о странных сценах, виденных им накануне вечером, не обратил внимания на ее слова.

— Для человека, желающего узнать что-то о своем возлюбленном, она не очень-то поспешает.

— Что тебя мучает, милый? — встревожилась Сэнди. — Все ли нормально на работе?

— Хорошо, хорошо, — ответил Арни, — просто Джудди настолько заинтересовала меня своими подозрениями насчет Джека, что это меня очень занимает и беспокоят.

— Ну, а я по-прежнему думаю, что все это ерунда. Я уверена, что Джек все сможет вразумительно объяснить.

— Надеюсь, что так и будет. — Арни замолчал и стал подсчитывать сколько времени им понадобится, чтобы добраться до стоянки кораблей, вывести «Банши» в море и добраться до комплекса «Антарес». Получалось, около полутора часов. Иначе говоря, они там будут лишь после часа дня. Он еще раз просигналил. Джудди появилась из входной двери. Она помахала им, заглянула в свой почтовый ящик и поспешила к машине.

Бен Грин заметил Шилдса, когда тот возвращался в строение «А». Он удивился, увидев управляющего, так как Амос заверил его, что тот не появится здесь. А он тут как тут!

Амос не знал об освобождении под залог. Он предполагал, что полиция будет удерживать Шилдса неопределенно долго, во всяком случае, не менее нескольких дней, за то, что он ударил другого человека. Бен поспешил навстречу низенькому мужчине.

— Доброе утро, мистер Шилдс. Как вы поживаете?

— Доброе утро, мистер Грин. — после наблюдения за Беном Грином в минувший вечер Шилдс относился к нему с опаской. — Не видели ли вы где-нибудь мистера Брайта?

— Мистера Брайта? — Бен прочитал его мысли. — Ах, Амоса, конечно. Мы только что пили кофе. Славный парень. Мы старые друзья, еще по Нью-Йорку.

— Странно, но он никогда не упоминал об этом, мистер Грин, даже когда я ему рассказал о деле с бассейном.

— Деле с бассейном? Каком деле с бассейном?

— Вы, конечно, помните, как требовали от меня заполнения плавательного бассейна. Это было всего месяц назад.

— Ах. это дело с бассейном. Ну, в этом мире очень много Гринов. Мы случайно встретились несколько недель назад. Своеобразное воссоединение. Мир тесен, не так ли?

— Да, мир тесен… — Шилдс не поверил сказанному.

Бен решил задержать его на минутку и связаться с Амосом.

— Как идет строительство строения «Б», мистер Шилдс?

— Вы должны бы знать это. Ведь вы часто бываете там.

Бен попался. — «Ну, что ж, мистер Шилдс, — подумал он, — пора убрать вас отсюда надолго.» — Бен быстро сообщил свой план действий Амосу, и они согласовали его. Потом он заставил Шилдса броситься к нему и сбить его с ног. Шилдс не знал, почему он так поступил, но он опять был участником драки, и на этот раз со стариком. Амос срочно позвонил шерифу графства, и оттуда при слали полицейскую машину. Бен отказался от медицинской помощи, но подчеркнул полицейским, что будет настаивать на обвинении. (Теперь никакие залоги не будут действительны для Шилдса. Он подлежал врачебному освидетельствованию, а этого хватит по меньшей мере на неделю.) Когда полиция уводила, его, он был почти невменяем и кричал о человеке из канцелярии прокурора, о плавательном бассейне и о заговоре.

— «Объясняй все это врачам,» — подумал Бен, ложась на минутку на койку под светильник, чтобы излечить ссадины и синяки, полученные в драке. Потом он ушел в строение «А». Было время разговора с соседями.

К тому времени, когда Арни привел «Банши» к пирсу комплекса «Антарес», двадцать человек начали проходить процедуру в комнате на верху. Пирс был занят «Мантой III» и «Терра Тайм», поэтому Арни подвел «Банши» настолько близко, насколько решился, и отдал якоря с носа и кормы, чтобы придать устойчивость кораблю. Затем он помог двум женщинам сойти на пирс.

Наверху работа в занятой процедурной комнате была на мгновение прервана.

— Посетители, — сказал Хал, которому была поручена охрана, — молодая женщина, которая добывала здесь в поисках Джека, и двое других (мужчина и женщина).

Всякий Свет обратился к Джеку.

— Почему они здесь?

— Думаю, они ищут меня. Я спущусь и поговорю с ними.

— Мы будем общаться через вас, — заметил Всякий Свет.

— Вот он явился, — объявила Джудди, глядя, как ее возлюбленный идет по дорожке к пирсу.

— Он выглядит нормально, — сказала Сэнди.

Джек взошел на пирс и широко всем помахал, приветствуя их. Он подошел к Джудди, намереваясь крепко ее обнять.

— Не так быстро, мистер Ускользающий. Тебе сперва придется объясниться.

Джек отступил на шаг и повернулся к брату и невестке, чтобы поздороваться с ними.

Сэнди, подойдя, поцеловала Джека в щеку. Арни пожал ему руку, но остался отчужденным.

— Мы беспокоились о тебе, младший брат.

— Беспокоились о чем?

Арни решил быть откровенным.

— Никаких хитростей, ладно? Мы знаем, что, когда мы с тобой говорили по радиотелефону, тебя вовсе не было там, где ты нам говорил ты находишься. Фил Дойль звонил и сказал мне, где ты был и что ты стал избегать его и других фрахтовых капитанов… вот мы и беспокоимся.

— Я вам благодарен за беспокойство, но по-моему, вы, люди не слушаете то, что я вам говорил. — Джек оглянулся вокруг, придавая встрече конспиративный характер. — Эти люди занимаются крупными делами. Они опасаются посторонних. Я пообещал им, что из-за меня не будет утечки информации. Я должен вам сказать… это затруднительно. Я могу лишиться этого фрахта.

Джек услышал переданную ему Всяким Светом мысль:

— «Отлично ведешь разговор, Джек.»

Сэнди повернулась к другим.

— Видите? Я говорила, что дело обстоит именно так.

Арни не поверил сказанному.

Джудди продолжала жать на него.

Что может быть настолько секретным, что приходится лгать своей возлюбленной и своей семье?

— Сокровище, детка… Сокровище, — прошептал Джек.

— Сокровище с сияющими глазами и медной кожей?

— Что?

Джудди и Сэнди смотрели на Арни.

— То, что я сказал — с сияющими глазами и медной кожей. Что ты об этом скажешь?

Джек старался выиграть время, чтобы подумать. Откуда он узнал? Что он видел? Вопросы мчались в уме Джека и попадали в мозг Всякого Света. Всякий Свет передал ему ответ:

— «Посылаю помощь».

Хал и Гарри уже ушли в свое жилье, чтобы придать себе земной облик.

Арни решил убедить всех в своей осведомленности.

— Я говорю о людях, которые были на твоем корабле в прошлый вечер. Я последовал за тобой в канал. Я видел их.

— Ты был здесь вчера вечером? — переспросила Сэнди.

— Конечно, я был здесь. Я взял корабль моего копии на, но, когда оказалось, что Джудди должна уйти на пробы, я решил, что хоть сам все-таки на гляну мода. Стоящий перед нами капитан имел на борту своего небольшого корабля необычайно интересных пассажиров. Это было похоже на карнавал кануна праздника всех святых

— Хэллоуин[23].

— Кто это был Джек?

— Я не знаю, что ты думаешь, что увидел Арни. У ныряльщиков был новый тип скафандров. Только и всего. И это все, что я могу сказать.

Неловкое молчание нависло над пирсом. Джудди заметила двух молодых светловолосых мужчин, идущих к ним по дорожке.

— О, черт! — воскликнул Джек. — Большое спасибо вам, семейство! Сейчас мне придется рассчитаться за все.

Хал и Гарри подошли к группе.

— Что произошло, мистер Фишер?

— О, нет. Эти люди — друзья. Это мой брат и невестка, а это моя подруга.

— Вы знаете условия фрахта, мистер Фишер. — Хал изображал раздраженного. — По-моему, это чистейшей воды нарушение наших соглашений.

— Да, я очень сожалею об этом. Больше такого не повторится.

Пока Хал говорил, Гарри читал мысли трех людей на пирсе. Обе женщины поверили. Он почувствовал сопротивление со стороны брата Джека. Он так же узнал, что это тот человек, который шпионил за ним в канале накануне вечером. Эти мысли он перенаправил командующим. Они должны были задержать группу.

В это же время Бен Грин и Джо Финли сидели в комнате Роберта Майнера в Корал Гейбл Флорида.

— Это несерьезная проблема, мистер Майнер. Мы просто хотим знать, кто вчера преследовал наших клиентов и почему. Я уверен, что вы меня понимаете, — Бен Грин старался быть дружелюбным, но принципиальным.

— Мы пообещали своим клиентам полное уединение,

— добавил Джо.

— Простите, джентльмены, но я не понимаю, о чем идет речь.

— Мы говорим о вчерашнем вечере, мистер Майнер. — Бен стал говорить резче. — Вчера вечером ваша яхта «Бланши» преследовала наших клиентов до пирса, являющимся нашим частным владением в канале «Ред Лейк».

— Есть ли закон, запрещающий это? — Роберт Майнер был крепким орешком. Он создал свое рекламное агентство, начав почти с нуля и сделав его одним из крупнейших в Майами. Достигнув такого положения, он не считал себя обязанным отвечать перед кем-то, а если Арни попал в беду, он готов защитить его.

Джон и Бен прочитали его мысли. Теперь они знали, кто был в канале, а также что они говорят не с тем человеком.

— Нет, мистер Майнер, законов, запрещающих это, не существует. Просто у нас весьма необычные гости в здании, а они очень ценят уединение. Ничего серьезного не произошло. Никакого ущерба не нанесено.

Майнер был удивлен быстрым отступлением двух старых мужчин. Это возбудило его любопытство.

— Кто же эти особые гости?

— Это должно остаться в тайне.

Джо Финли встал, собираясь уйти.

— Спасибо, что вы уделили нам время для разговора с вами.

— Нет проблем. Рад буду, джентльмены, помочь… в любое время.

Возвращаясь в комплекс, Бэн и Джо понимали, что действовали слишком поспешно. Им еще предстояло услышать о мистере Роберте Майнере.

* * *

Сумасброд слушал, как звонки раздаются в доме Фила Дейля.

— Фил?.. Здорово… Это Мазуски.

— Привет, Сумасброд. Еще трезв?

— Я не выпил ни капли со вчерашнего дня. Все время пытаюсь понять, что же произошло. Все еще вытягиваю пустые номера.

— Я тоже. Это сплошная неясность… Я имею в виду то, что произошло, когда мы увидели «Манту III».

— Я беспокоюсь о Джеке. Он знал, что это я наверху над ним. Он, несомненно, выглядел так, будто пытался спрятать что-то.

— Хочешь взглянуть еще раз?

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, где он швартует этот свой корабль. Давай отправимся туда и поговорим с ним.

— Согласен. Но сегодня я не могу. Я должен идти на вечер в Лаудердейл. А как насчет завтрашнего утра?

— Хорошо. Встретимся у посадочной площадки. Да, Мазуски?

— Что?

— Нет ли у тебя переносной радиостанции, которую можно было бы прицепить у меня в машине?

— Конечно, я понял твою мысль. Совместная атака с земли и с воздуха. Хорошая идея.

— Точно. Встретимся завтра около десяти.

— вас понял. Пока.

— Пока.

Бен и Джо, выехав на антаресскую автостоянку, получили телепатирование Луч:

— Идите в комнату Джека и помогите ему с пленниками.

— Я твой брат, Джек, я твой брат! Разве ты не можешь убедить своих друзей, что я говорю правду?

— Мне очень жаль, Арни но не могу. Я уже говорил тебе, что эти люди — люди дела. Они опасаются, что ты станешь источником сведений об их находке.

— «Какой находке»? Я ничего не знаю ни о каких проклятых находках.

— Мне очень сожалею, Арни, но ты сам навлек это на себя.

— И что же будет дальше? — Джудди села на кровать. Сэнди устроилась рядом с ней.

— Я не знаю, милая. Они это обсуждают сейчас.

— Я тебе не «милая», Джек Фишер. Ты мне осточертел, — Джудди была разъярена.

— Мне очень жаль, что ты так думаешь. Я просил тебя доверять мне.

— С обманом?

— Со всем. Это и есть доверие.

— Ерунда! — закричала Джудди.

Сэнди считала, что здесь не время и не место для этих ссор.

— Я думаю, что нам лучше подумать, как выбраться отсюда. А ссоры влюбленных стоит отложить на другое время.

Бен и Джо вошли в комнату. Джудди узнала их сразу.

— Здравствуйте, вы, мужчины, тоже участвуете в этом? — Джудди была на ногах и шла к ним.

— Привет, мисс Симмонс. Привет, Джек.

Джек представил мужчинам Арни и Сэнди.

Арни заговорил первым.

— Мистер Грин, вы, похоже, имеете здесь определенное влияние. Почему нас здесь задерживают?

— Я очень сожалею о неудобствах для вас. Мы здесь заняты делом, которое должно остаться тайным. Мои партнеры и я считаем, что вы поставили нашу безопасность под угрозу, когда вторглись сюда.

Джудди отодвинулась от обоих старых мужчин.

— Я была права… черт возьми, я была права! Сокровище, как же! Да ведь это ЦРУ.

— ЦРУ? — Джек улыбался. — А что «ЦРУ»?

— Он проговорился. Я же слышала… «безопасность под угрозу». Так они и говорят.

— Кто говорит, мисс Симмонс? — спросил Джо Финли.

— Проклятое ЦРУ говорит, мистер Финли.

Она была дочерью шестидесятых годов, она была активным участником молодежных комитетов борьбы за мир. Их группа была наводнена агентами ФБР и ЦРУ и взорвана изнутри. Руководители ячеек были арестованы, другим членам группы было предложено покинуть университет. Никаких следов об этом событии в документах не оставили, с тех пор Джудди питала чувство глубокой неприязни к государственным структурам.

— Вы ошибаетесь, мисс Симмонс.

Ответил Арни.

— Не думаю, чтобы она ошибалась, мистер Финли. Это задержание несет на себе привкус тактики ЦРУ.

Бен и Джо откланялись. Они не могли решить дело без подготовки. Им нужно было обсудить его с антаресцами. Уходя, они заперли дверь снаружи. Джек ушел с ними.

— Тюрьма… Проклятая тюрьма! — воскликнул Арни.

У Сэнди возникло ощущение страха.

Амос, Всякий Свет, Луч, Джек, Бен и Джо встретились в коридоре вне процедурной комнаты. Гул действующих устройств, доносящийся из комнаты, заполнил коридор, — Это проблема. Что вы можете предложит!.? Луч обратилась к Бену.

— Я думаю, что мы не сможем удерживать их слишком долго. Вопрос в том, что мы можем сказать им, чему они поверят. — Бен был озабочен.

— Может, сказать правду? — предложил Джек.

— Я так не думаю. — сказал Джо. Уже сейчас слишком много любопытных вертится вокруг, а когда стануть исчезают все новые и новые люди, положение будет становиться все хуже. По-моему, мы не должны их отпускать.

— Мы не сможем удерживать их три-четыре недели, — Джек был взволнован. — Джудди должна работать над целой серией коммерческих телевизионных фильмов… Арни должен быть на работе… у них яхта его хозяина. Не забудьте, что, если в воскресенье вечером яхты не будет на месте, в это дело включится и Береговая охрана.

— Серьезное дело! — сказал Бен.

— Может быть, использовать внушение… как это было с Шилдсом, Паркером и мистером Стренджером? — предложила Луч.

— Продолжайте, — сказал Амос.

— Ну, мы ведь уверяем, что разыскан клад. Почему бы нам не продемонстрировать им какие-то сокровища? Это будет доказательством, и им придется поверит нам. Скажите им, что Джек должен тоже получить немалую долю. Это заставит их хранить тайну.

— Мне нравится эта идея, — сказал Бен.

— Согласен, — сказал Всякий Свет. — Луч приготовит комнату для показа им.

— Хорошо, — сказала Луч, — давайте используем складские помещения в цокольном этаже. Приведите их туда через десяток минут. — Она хотела уйти, но остановилась и обратилась к Бену Грину. — Какие сокровища надо им показать?

— Золото, — ответил он. — Старинные золотые монеты и какое-то количество золотых слитков.

Луч стала спускаться по лестнице, ведущей в цокольный этаж.

Тони Стренджера не удивил телефонный звонок Шилдса. Однако, он был, озадачен тем, что звонок этот был из психиатрической клиники окружной больницы. Шилдс старался объяснить свою проблему. Пояснение было интимно по звучанию, особенно, в той его части, которая касалась Валли Паркера и девушки.

— Мне придется пробыть здесь не менее недели, Тони. Валли тоже в больнице. Он не знает, что я здесь. Я не понимаю, что произошло. Все это чрезвычайно странно.

Тони знал Шилдса, как человека непостоянного, но не буяна. Он решил не говорить Шилдсу о своем приключении с секретаршей мистера Брайта.

— Послушайте, приятель, — сказал он Шилдсу, — Я постараюсь во всем разобраться. У меня создалось впечатление, что наш мистер Брайт на самом деле не тот, за кого себя выдает. Это раздражает меня.

Он повесил трубку. Потом, он позвонил в больницу.

— Я хотел бы узнать о мистере Валли Паркере. По-моему, он попал к вам три дня тому назад.

— Минуточку, пожалуйста, — телефонистка попросила его немного подождать.

Вскоре в трубке прозвучал женский голос.

— Пятый этаж. Мисс Бэрнс слушает.

— Алло. Я бы хотел узнать о состоянии вашего больного… это некий мистер Валли Паркер.

— Да, сэр. Вы член семьи?

— Да, я его брат.

— Да-да, мистер Паркер. Ваш брат не сможет поговорить по телефону. Посетить его можно будет завтра. Состояние его удовлетворительное, и сейчас он лежит и отдыхает, но ему вводят болеутоляющие лекарства. Нам пришлось наложить гипс на его челюсть. Она сломана.

Тони был удивлен.

— Благодарю вас. Пожалуйста, скажите ему, что звонил Тони. Я приду завтра его навестить. До свидания.

— Боже мой! вы только посмотрите! — Арни Фишер таращился на груду золотых слитков и на сундуки, заполненные старинными монетами, которые Луч спроецировала в небольшой кладовке.

— Можно их потрогать? — спросила Джудди.

— Мы предпочитаем, чтобы вы этого не делали, — ответила Луч. — Власти могут заинтересоваться отпечатка ми пальцев, если до них что-нибудь дойдет.

Арни был поражен.

— Конечно, я понимаю. Послушайте, я очень сожалею, что так мешал вам. Я не обвиняю нас и чрезмерной осторожности.

Луч, стоящая в углу кладовки, читала мысли людей.

Ей удалось их всех убедить, и она почувствовала облегчение и удовлетворение.

Заговорил Бен.

— Ну, люди, пройдемся к пирсу и еще немного поговорим об этом. Мы согласились показать вам эту комнату, чтобы убедить вас в том, что мы вас не обманываем. А теперь я хотел бы услышать от вас то, что убедило бы нас, что тайна останется тайной. Если вы не сможете сдержать свое слово, Джек потеряет работу и, конечно, весьма щедрую долю прибыли.

Они вышли из комнаты и через заднюю дверь направились к пирсу, совершенно убежденные, что их молчание было подтверждением согласия. Бен и Джо получили удовольствие, увидев, как «Банши» развернулась и медленно двинулась вдоль канала Ред Лейк.

Бен ощутил мысли Джека — «Я загляну к ним завтра вечером.»

— Хорошая мысль, — сказал Бен.

— Я думаю, что небольшой осмотр комнаты с сокровищами удержит их от разговоров на некоторое время. — Ну ладно, — сказал Джо. — Теперь давайте возьмемся за работу. Нам надо готовить еще целую армию.

Далеко на юге Атлантического океана в зоне, известной, как место возникновения тропических штормов искусственный спутник Земли «Тирос» зафиксировал чрезвычайно резкое падение давления, сильный шквальный ветер, а через восемнадцать часов служба погоды в системе национального Управления океанов и атмосферных явлений сообщит об урагане назовет его «Эллен». Он станет пятым за этот год и принесет немало бед, оставив глубокий след на юге Флориды прежде, чем рассеяться над страной, которая не досчитается девятисот сорока одного из своих пожилых граждан.

Глава сорок четвертая

Роберт Ястров, деятель науки из НАСА, однажды напишет, что ученые имеют возможность создать аналог человеческому мозгу по объему памяти. Но блок памяти у него был бы настолько большим, что занял бы почти целиком Эмпайр Стейт Билдинг. Ему понадобилось бы использовать миллион киловатт электроэнергии, то есть половину мощности ГЭС Гранд Кули Дам. Его создание обошлось бы в десять миллиардов долларов. Ястров писал:

Ни один орган человека в истории жизни не рос так стремительно, как мозг. Его рост был взрывным, и причиной, запустившей этот процесс, надо считать работу доисторического человека над созданием первых инструментов. Наличие хорошо развитого мозга дало возможность Homo в первую очередь создавать инструменты. А использование инструментов, в свою очередь, стало направляющей силой в развитии все лучшего и лучшего мозга.

Мистер Ястров был прав. Он, сам того не подозревая, писал об основной теории, стоящей за процессами антаресской процедурной комнаты. Не использование «внешних» инструментов заставляло человеческий мозг максимально развиваться. Главную роль гут играло активное использование первичного инструмента — самого головного мозга. Именно это обеспечивало провыв. Однажды активизировавшись, мозг превращался в инструмент бесконечно малого объема и бездонной глубины. Он был так же бесконечен, как Вселенная, которую он олицетворял. Он был мини-вселенной, содержащей в себе все, что было необходимо для любой формы жизни, чтобы понимать само существование.

Но в одном уголке Корал Гейбла во Флориде, в довольно сумрачной общественной структуре девятьсот сорок одно человеческое существо совершало количественный скачок к полному использование объема своего мозга, достижение которого у всего человечества займет несколько тысячелетий.

Гориатрическая бригада была полностью укомплектована.

Глава сорок пятая

— Я считаю, что наша работа приближается к завершению… очень скоро, — Бен, сосредоточенный, сидел с антаресскими командующими. Прошло три недели с начала проведения эксперимента. Ряд приятных и неприятных событий произошли за это время. Теперь оставалось только переместить пациентов лечебницы в комплекс «Антарес» и обработать их. Тогда будет полностью завершено комплектование армии.

— Да, Бен, вы проделали очень трудоемкую работу. — Луч сидела около Бена и разговаривая прикоснулась к нему. Нежность так и струилась между ними. Ощущение для Бена было совершенно ново и незнакомо. Его теплота все еще удивляла его.

— Когда вы доставите пациентов? — спросил Амос.

— Сегодня вечером. Я прикинул, что по крайней мере, пройдет, два дня, прежде, чем хватятся кого-нибудь из них. Я думаю этого времени нам будет достаточно.

— Да, этого хватит, особенно теперь, когда у нас столько помощников. Нам скоро придется заменить и командующих. — Луч опять прикоснулась к Бену.

— Мы готовы. Я буду последним — точнее Джо и я. Мы должны завершить дела с завещаниями. А также дело мистера Стренджера.

— Видели ли вы его сегодня? — спросил Всякий Свет.

— Джо провел некоторое время с ним сегодня. Он все еще совершенно безрассуден. С этим делом придется разбираться после нашего отлета Джеку. Я ему не завидую.

— Джек нам очень помог, — сказал Амос. — Я хочу вознаградить его: чтобы после нашего отлета ему стало лучше жить.

— Вы что-нибудь придумали? — спросил Бен Грин.

— Да, я договорился встретиться завтра в банке с мистером Де’палмером. Я передам весь комплекс Джеку во владение. Я ему предложу как-то использовать и мистера Стренджера, чтобы так компенсировать его задержание в прошедшие недели.

— Что делать с другими бездельниками?

— Они беспокоят меня, — сказал Амос. — Но я все же надеюсь, что мы сможем не допустить их появления здесь в те несколько дней, которые нам еще нужны. Потом это не будет иметь никакого значения.

— «Бедный Джек, — подумал Бен. — Ему придется многое объяснять», разговоров.

Все с ним согласились.

Тропический ураган «Эллен» порезвился на побережье Флориды почти неделю, прежде чем ударить полуостров около Бока Ратон. Потом он метнулся на север, вышел опять в море и необычным маневром совершил круговой поворот и опять ушел на юг, нанося мощный удар гигантской силы по Флориде Киис.

Воспользовавшись штормом для маскировки, антаресцы спустили главный корабль к Земле и поставили его под водой около Камней.

Сумасброд Мазуски и Фил Дойль провели разведку комплекса «Антарес», но ничего не обнаружили. А потом шторм не давал им взлететь в течение полутора недель.

Вышка Управления международным аэропортом Майами и новая радиолокационная станция Стратегических военно-воздушных сил отметили на своих экранах громадный антаресский космический корабль. Не из-за его размеров и скорости они пришли к заключению, что по электромагнитный разряд, связанный со штормом. Кроме того, в связи с тем, что было отмечено его движение через самый центр бушующего шторма, сделали вывод, что никакой летательный аппарат, попавший в эту круговерть, не смог бы уцелеть.

Если бы авиакомпании сравнили списки пассажиров, они заметили бы незначительное увеличение количества пассажиров из Сент-Луиса, Бостона и Нью-Йорка. Проверяй они дальше, они могли бы отметить, что средний возраст их пассажиров несколько выше обычного для этого времени года. Но в общем, не было ничего странного в прибытии более старых людей во Флориду.

Записи полиции в Майами были более беспокоящими. Произошло несколько исчезновений старых людей из жилого района вокруг Коллинз-авеню. Пятнадцать таких жалоб за три недели, это было гораздо больше обычного. Если бы они провели проверку, обнаружилось бы фактическое отсутствие более сотни человек. Но детективам, направленным в этот район, не за что было зацепиться. Не было никаких признаков бандитизма, насилия, грабежей, убийств. Никто не требовал выкупа. Исчезавшие были из низов общества, разных национальностей, вероисповеданий, политических взглядов. Единственный общий для всех признак — их возраст. Среди них не было никого, кому было бы меньше семидесяти. Детективы даже не смогли ограничить район происшествий. Там жили одни старики. За кем должна была бы полиция установит наблюдение? За чем нужно было наблюдать?

Джудди получила роль в коммерческих фильмах Флоридской компании Энергетики и освещения. Съемки были отложены из-за шторма, но она была занята на репетициях, примерках костюмов. На протяжении двух недель Джек часто бывал у нее, но потом началась переброска людей на основной космический корабль. Джудди была настолько поглощена работой и мыслями о доле сокровища, которую должен будет получить Джек, что не приставала к нему разговорами о его отсутствии. В последний день Джудди, Арни и Сэнди должны были встретиться с антаресцами и узнать правду. До тех пор, естественно, Джек ничего ей не говорил.

Арни и Сэнди занимались своими делами, и помалкивали о сокровище. Мистер Майнер, хозяин Арни, потребовал у него объяснений относительно того, куда и зачем он водил «Банши», Арни сумел удовлетворить его любопытство.

Валли Паркер вышел из госпиталя с челюстью, скрепленной скобами, и горя желанием отомстить за страшное избиение.

Ральф Шилдс был выпущен на поруки и безуспешно пытался поговорить с Валли, который не желал иметь с ним никакого дела. Он также был обеспокоен таинственным исчезновением Тони Стренджера.

А Тони был гостем антаресцев… Он посетил Валли в больнице, и, узнав от медсестры о событиях, приведших к госпитализации Паркера, Тони сразу заметил, то, что произошло с Валли, каким-то образом перекликалось с тем, что произошло с ним самим. За всем этим стоял Амос Брайт. Банкир Де’палмер молчал. И тогда Тони отправился к строению «Б», где стал исследовать цокольный этаж. Когда его там обнаружили Хал и Гарри, он стал кричать и буянить, требуя вызвать полицию. Теперь он сидел в запертой комнате в качестве пленника из-за собственного любопытства. Он был очень напуган. Один из старых мужчин ежедневно навещал его, и уверял, что ему не причинят вреда.

Когда погода улучшилась, Джек на «Манте III» и Гарии на «Терра Тайм» начали переброску обработанных людей на основной космический корабль. Графиком были предусмотрены четыре выхода в море в день. Каждый корабль мог перевезти до пятнадцати человек с их багажом, не нарушая требований безопасности. И получалось, что к намеченному времени отправления они не успеют перевезти и четверти тысячи человек, включая антаресцев. Поэтому стали обсуждать организацию и ночных рейсов. Между тем Джек ощущал подозрительность в отношении деятельности со стороны работников станции по заправке горючим, да и Фил Дейл все расспрашивал о «Манте III».

— Как вы думаете, не возьмется ли сам мистер Дейл за фрахтовый договор с нами? — спросил Амос.

Джек колебался..

— Он пытался что-нибудь выведать, кроме того, я думаю что он злиться на меня за то, что я проигнорировал его, когда он прилетел на вертолете. Не знаю. Да что же я скажу ему?

— А почему бы не сказать ему правду? — предложил Арт Перлман, — вы не сможете обмануть его, когда он увидит, что наши солдаты ныряют за борт и не выныривают обратно.

— Конечно, это многое упростило бы, а с трем и кораблями мы могли бы заполучить сюда автоцистерну и сэкономить время, которое мы тратим каждое утро, плавая к барже с горючим. Но я не знаю, как он воспримет правду… я имею в виду полную правду.

— Мы знаем, что он старался выведать что-нибудь, и…. честно говоря, мне не хотелось бы держать взаперти кого-нибудь еще, как мистера Стренджера.

Берни Льюис поддержал предложение о фрахтовании судна Фила Дойля. Луч предложила, чтобы Джек позвонил мистеру Дейлю и пригласил его на пирс. Они приготовят ему демонстрацию, подтверждающую, что Джек говорит правду. Чего они не учли, так это Сумасброда Мазуски.

Джек сидел на мостике «Манты III», когда двое мужчин взошли на пирс «Антарса».

— Значит, Джек Фишер действительно существует! — заорал Фил Дейль.

Джек увидел обоих мужчин и соскользнул по трапу на палубу. Он осмотрелся вокруг, удивляясь тому, что антаресцы пропустили Сумасброда.

— Привет, ребята!.. Не ждал тебя увидеть, Мазуски. Как вы поживаете?

Они пожали друг другу руки и поднялись на корабль. Фил огляделся, чтобы посмотреть, кто еще есть на «Манте III».

— Ты один?

— Конечно. Я же не знал, что вы придете вместе.

— Он один из нас. Я был с ним в вертолете несколько недель назад, когда мы видели тебя около Камней. Что, черт возьми, ты там делал?

Ответ прилетел с пирса.

— Он работал на нас.

Хал, Гарри, Амос и Нет Света стояли на пирсе около «Манты III».

— Окуда вы взялись, парни? — спросил Мазуски. — Секунду назад на пирсе никого не было.

— Мы прибыли издалека, мистер Мазуски, — сказал Амос, поднимаясь на «Манту III».

— Очень, очень издалека, — сказал Нет Света, тоже поднимаясь на борт корабля Джека. Хал и Гарри остались на пирсе.

— Ну, что ж, джентльмены, — сказал Амос Брайт. — Мы хотели бы поговорить с вами обоими о деле. Не спустимся ли в каюту?

Через час появились еще два помощника. К тому же антаресцам был преподнесен неожиданный сюрприз — вертолет, — которым управлял пилот, считавший, что его никто и ничем не сможет удивить, пока Джек не привел на корабль в качестве решающего довода восьмидесятипятилетнюю женщину. Это была Рут Черневски, тетя Розы Льюис с Коллинз-авеню. Женщина поприветствовала присутствующих, подошла к борту и спрыгнула в канал. Она устроилась на дне, футах в девяти под водой и оставаясь видимой, время от времени помахивала пораженному пилоту рукой. Через десять минут он сдался.

— Я верю, я верю… Поднимите ее. Я теряю сознание!

Мазуски организовал стоянку автоцистерны у пирса на следующее утро. Продолжилась переброска солдат армии.

Глава сорок шестая

Мистер Де’палмер провел подготовительную работу для того, чтобы Артур Перлман мог приобрести лечебницу. Владельцам ее была предложена, как любил пошутить Артур, «такая цена, от которой они не могли отказаться». Весь персонал получил предупреждение об увольнении в двухнедельный срок. Их заменили члены Гериатрической бригады, не прошедшие еще полной обработки. Бети Франклин, сестру Бесс Перлман, оттуда забрали в день начала обработки людей. Теперь, когда прежний штат весь ушел, она вернулась, чтобы поговорить с другими пациентами этой лечебницы… Это были, в основном, люди, брошенные своими семьями и оставленные доживать свой век на попечении посторонних для них людей. Семьи больных не обращали внимания на их жалобы о бездушном и грубом отношении к ним. Если бы Бесс сама не увидела этого, ей трудно было бы поверить, что обслуживающий медперсонал способен относиться к больным, т. е. своим пациентам, с таким пренебрежением к их человеческому достоинству и отсутствием всякой заботы о них.

Но Бесс и Арт были неспокойны. Они были обязаны подготовить перевод этих людей из лечебницы в строение «Б». Могли ли они сорвать этих людей с насиженных мест и отправить их в путешествие протяженностью в световые годы? Имели ли они право забрать этих людей без их согласия?

Ответ, как ни труден он был, должен быть положительным. Личные дела были внимательно изучены и из пятидесяти пациентов лечебницы были отобраны тридцать шесть абсолютно одиноких. Годами их никто не посещал. Нс было никаких данных об их семьях. Некоторые были под опекой штата. Другие отдали все свои сбережения лечебнице в обмен на уход. Арт и Бесс знали, что позднее, после обработки, эти люди будут благодарны. Но это была ответственность, которую они взяли на себя после длительных размышлений и душевного беспокойства.

Подошла ночь отправления контингента лечебницы на обработку. Арт избрал воскресную ночь, после ухода всех посетителей, как бы мало их не было. В два часа ночи заказной автобус подъехал к лечебнице и тридцать шесть из них, восьмидесяти лет, смущенные и испуганные, сделали первый шаг навстречу приключению, о котором никто и представить себе не мог. Водителю автобуса сказали, что в доме утечка газа и людей надо перевезти в безопасное место. Арт надеялся, что эта история не будет раскрыта достаточно долго. Но он ошибся.

Детектив сержант Матью Каммингс из конторы шерифа графства две минувшие недели занимался вопросами исчезновения людей с Коллинз-авеню. Он, так же как и все, был совершенно сбит с толку. Но, матрона, которая была уволена Артом Перлманом, пришла в лечебницу во вторник после обеда, чтобы забрать некоторые личные вещи, остававшиеся там. Руководство лечебницы состояло теперь из членов Бригады и занималось наймом новых людей, которые должны были бы заботиться об оставшихся пациентах. Матрона, миссис Блэкуэл, была мстительной женщиной. Она сразу заметила, что часть пациентов лечебницы отсутствует. Ей показалось знакомым лицо женщины, находящейся перед ней, хотя она и не могла вспомнить кто это.

— Если вы забрали свои вещи, я бы хотела, чтобы вы покинули по помещение. — Бесс была тверда.

— Я вас спросил ты, что произошло с остальными здешними пациентами.

— Они отправились посетить… на прогулку в парке.

— Мидор. Я знаю этих людей. Некоторые из них не прошли бы и десяти шагов. Их невозможно так отправить.

— По мы сумели, миссис Блякуэл. Может быть вы и ваши владельцы лечебницы недостаточно старались сделать их жизнь приятней и легче.

— Что-то здесь не так, и я намерена выяснить, что именно. Вы обо мне еще услышите.

Женщина развернулась и ушла, а Бесс позвонила Арту и сообщила ему о возникшем затруднении.

Через час на столе сержанта Каммингса лежала жалоба от миссис Блэкуэл относительно лечебницы. Матью позвонил миссис Блэкуэл и послал полицейскую машину за (для допроса). Еще через час сержант и миссис Блэкуэл были в лечебнице. Бесс уже ушла, но другие члены Бригады подтвердили рассказ о прогулке. Полицейским было сказано, что группа отправилась на экскурсию в Морской аквариум и вернется через несколько часов. Каммингс, чувствуя себя тревожно, решил сам поехать в Морской аквариум. Тем временем, кто-то из членов Бригады позвонил Арту Перлману, а он, услышав новость, распорядился, что бы его люди покинули лечебницу, передав все дела, нанятым людям.

— Такой группы здесь сегодня не было, — эти слова продолжали звучать в ушах сержанта Каммингса.

Вернувшись в лечебницу, он узнал, что две ночи назад, автобус увез группу пациентов. Он установил полицейскую охрану в лечебнице и по радио распорядился начать проверку ночных заказов автобусов. Эта было той зацепкой, которую он так долго искал в этом деле. Хотя это не была Коллинз-авеню, он был уверен, что они как-то связаны.

В четверг утром оставшиеся люди из лечебницы прошли все процедуры. Оставалось лишь перестроить людей командующими, упаковать снаряжение, и последний рейс к базовому кораблю мог бы состояться…

Амос Брайт встретился с мистером Де’палмером в банке. Джек сидел с ними, подписывая бумаги, которые превращали его во владельца (полного и неограниченного) антаресского жилого комплекса.

— Конечно, мистер Фишер, наш банк с удовольствием поможет вам в любых делах, которые вы сочтете необходимыми. Наш банк к вашим услугам. — Мистер Де’палмер хотел убедиться, что дело останется за ним.

— Я думаю, что мы сможем решить все дела, мистер Де’палмер. Я буду рассчитывать на вашу помощь.

— Хорошо. Сообщите нам, как только вам что-нибудь понадобиться. — Он собрал все бумаги и еще раз их проверил, чтобы быть уверенным, что все в порядке.

Ралф Шилдс наблюдал за этой встречей из угла банка. Потом он подошел к ним.

— Мистер Брайт. Не смогли бы вы уделить несколько минут.

Встал Де’палмер.

— Это частная встреча, мистер Шилдс.

Поднялся и Амос, протягивая руку Шилдсу.

— Все в порядке, мистер Де’палмер. Мистер Шилдс хочет что-то сказать, и, я думаю, нам надо его послушать. Так, мистер Шилдс?

— Да, я хотел сказать, что я не тот помешанный, за которого вы меня принимаете. Происходит что-то такое, чего я еще не осмыслил. Я подумал, что вы сможете мне хоть что-нибудь объяснить.

— Может быть, сможем, мистер Шилдс… может быть сможем. Почему бы вам не вернуться с нами в вашу контору, и мы сможем там все обсудить.

Шилдс почувствовал облегчение.

— Замечательно. Я надеялся услышать это от вас. Я поеду за вами в своей машине.

— Хорошо, — сказал Амос. — А сейчас с вашего разрешения мы закончим дела, а с вами встретимся на автостоянке.

Шилдс согласился и вышел.

— Мистер Де’палмер. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня и для проекта «Антарес». Я знаю, что вы будете помогать мистеру Фишеру и знаю, что ваши отношения будут выгодны всем.

— Вы уезжаете?.. — спросил банкир.

— Я уеду на некоторое время. Мистер Фишер будет знать, где я.

— Счастливого вам пути.

Мистер Де'палмер действительно желал всего хорошего своему благодетелю.

— Спасибо, мистер Де’палмер. Я верю в счастливый путь. Прощайте.

Глава сорок седьмая

— Мы чужеземцы!

Бен Грин обращался к своим девяти командирам групп. Мэри, Перлманы, Джо и Алма Финли, Берни Люис, Бетти Франклин, Роза Черновски — ее все еще называли тетей Розой — и Франк Ханкинсон. Были все перепрограммированы, как и обещали им это антаресцы. Они были командирами групп!

— «Чужеземец» — слово пришельцев, — ответила Алма Финли. — То, что было для нас чужим раньше, теперь не чужое. Я сейчас не могу себе представить ни одну форму жизни, как чуждую.

— Точно. Это просто жизнь, — добавил свое Джо Финли. — Мы уже не часть этой планеты…

Встал Франк Ханкинсон, подошел к середине процедурной комнаты.

— У меня такое ощущение… — Он подыскивал нужные слова.

— Как будто вы никогда и не принадлежали к ней? — спросила Бетти.

— Как будто я никогда не был ее частью.

Заговорила тетя Роза.

— Мы таки были ее частью, но теперь мы изменились. Однако, я со своей стороны никогда не смогу забыть как это было и кем я была раньше. Теперь мы как бы выросли, преобразились

— И мы будем еще больше совершенствоваться! Ну, не чудо ли это? — Бесс тронула шею Арта рядом с тем местом, где Луч сделала последний разрез.

Бен встал и оглядел опустевшую комнату.

— Как давно это началось… или это так кажется.

Все больше новых командиров понимали его.

— Уже пора, — сказал Бен. — Амос готов. Корабли подходят.

Командиры вышли из комнаты, которая изменила их жизнь… выходили молча.

И лишь последние слова девятисот сорока одной жизни, тщательно переписанные и увековеченные для человеческого рода, оставались. Послания от нового вида старому. Личности, как один говорящие… то, что один человек мог требовать от другого. Они прибыли из разных частей страны, каждый со своей личной причиной, той особой мыслью, которая и давала им смелость устремиться в неизведанное.

Многие писали тем, кто был им дорог в любви. Особые слова и мысли были адресованы внукам и правнукам. Опираясь на свое новое сознание они знали потенциал детского мышления. Они старались затронуть его… прикоснуться к той точке, из которой станет расти это мышление за пределами ограничивающего влияния взрослых.

Удивительно ли, что они с такой готовностью пошли на это. Постарев в этом мире, начинаешь многое понимать о потенциале… потенциале человечества. Узнаешь ценность жизни и удивительные дары ее. У тебя появляется терпение, хотя тебя и вычеркивают из числа более «прекрасных» людей. Мы — раса, которая считает старых слишком болезненным напоминанием того, во что мы сами превратимся.

Если бы один голос мог высказаться за всех них, он просто произнес бы:

— Мы это сделали, чтобы помочь нашим собратьям, потому что они просили нас об этом, потому что они нуждались в нас.

Глава сорок восьмая

Джек твердо подводил «Манту III» прямо к пирсу. «Терра Тайм», управляемая Арни Фишером, причаливала левее «Раззматазз» с Филом Дейлем на капитанском мостике.

— Боже мой! — воскликнула Джудди Симменс — Это мистер Грин?

Что случилось с его головой?

— Он теперь командующий, — ответил Джек. В его приглушенном голосе слышалось почтение: — Они все командиры.

Амос и Луч встретили всю группу командующих в конце дорожки. Они все собрались и прикоснулись друг к другу.

— Это здорово, — подумал Амос Брайтr. — То, что нами сделано, просто здорово.

Все поддержали сказанное Амосом полным согласием. Они медленно направились к пирсу…

Тони Стренджер стоял рядом с Ральфом Шилдсом на палубе «Раззматазз» глядя на приближающуюся процессию.

— Это стоит того, чтобы просидеть взаперти несколько недель! Ну и история. Посмотрите на них.

Шилдс был не в состоянии отвечать. Он старался узнать бывших обитателей владения «Антарес» и балансировал на неощутимой грани между реальным миром и миром грез…

Сэнди притронулась к руке Арни.

— Смотри, смотри на них. Не правда ли, они прекрасны?

Он ответил нежно.

— Особенные… я себя чувствую очень необычно, милая.

Спокойный миг был внезапно прерван треском радио у Фила Дейля и донесшимся одновременно голосом Сумасброда, промелькнувшего над бассейном и зависшего в вертолете над пирсом.

— Эй, парни. Это место окружено полицейскими. Они приближаются отовсюду, вам лучше убираться отсюда. Они вооружены и похоже, намереваются действовать.

Все детали дела наконец сошлись и связались для детектива сержанта Каммингса в одно целое. Автобус увез людей к комплексу «Антарес». Владелец лечебницы жил там же. В этом же комплексе происходили таинственные нападения. Владельцы только что продали его… скорее, просто отдали его фрахтовому капитану. Понадобились два дня, чтобы все эти сведения были собраны Каммингсом… потом три часа на получение ордера… И вот он явился сюда, чтобы арестовать самую большую в истории штата Флорида группу похитителей людей… так он считал!

Пересекая холм и сбегая в сторону вертолета, он увидел три корабля, идущих полным ходом в кильватерной колонне по каналу Ред Лейк в сторону главного канала.

— Бетерс… вы уже в канале? — крикнул он в походную рацию. Голос с полицейского корабля в конце канала ответил ему:

— Вас понял, сэр. Канал уже перекрыт.

— Хорошо. Следите. В вашу сторону идут на большой скорости три корабля.

— Понял. Вижу корабли.

Радио захрипело, затем испустило вой такой высоты и силы, что сержанту пришлось выключить свою рацию.

Дальше произошло следующее: очень дорогой полицейский катер вылетел из канала на хорошо ухоженную лужайку, пересек ее и оказался в плавательном бассейне.

— Вы проделали это замечательно, — похвалил Амос Брайт Бена Грина.

— Мы это сделали все вместе, Амос, — ответил Бен, — но я нс думаю, что мы уже избавились от полиции.

Сержант Кеммингс вернулся к своему автомобилю и связался по радио с Береговой охраной. Он описал корабли и вертолет. Потом он вызвал другой полицейский катер к городскому причалу в Корал Гейбл. Он не знал, что случилось с катером Беттерса, но был уверен, что тот выведен из игры.

Уже проплыв за дамбу, Фил вновь услышал голос Сумасброда.

— Они опять идут на нас, Фил. Я слышу по радио Береговую охрану. Через десять минут они будут в воздухе. И два боевых катера.

Бен Грин принял командование.

— Разрешите, командир Брайт.

— Конечно, командующий. — ответил антаресец. — Это Ваша планета.

Бен связался по радио с Мазуски.

— Мистер Мазуски. Можете ли вы дать нам знать, когда вертолеты Береговой охраны окажутся в поле зрения?

— Вас понял.

— Хорошо. Увидев их, улетайте. Пусть они летят сюда.

— Вы сделаете им то же, что делали с Филом?

— Нечто подобное. Следите, пожалуйста, за катера ми. Согласны?

— Да, хорошо… командующий.

Это, конечно, была странная картина — три корабля выгружали в море то, что выглядело подобно старым людям; два новейших и усовершенствованных реактивных вертолета, зависших в воздухе над ними, и маленький «Сикорский» кружащий над ним.

Сержант Каммингс опустил бинокль.

— Будь я проклят! Что же происходит?

Его катер шел южнее катеров Береговой охраны, мчащихся со скоростью тридцати узлов. Они никак не могли связаться с вертолетами по радио.

Последний из стариков прыгнул за борт и скрылся под зеленой водой океана. Вертолеты Береговой охраны внезапно взлетели, как будто выкинутые пращей. Пилотам понадобилось около минуты, чтобы восстановить контроль над ними.

Катера Береговой Охраны и полицейский катер приближались к трем кораблям-дизелям с ревущими гудками и воющими сиренами. Вертолеты спускались все ниже и ниже.

Потом океан побелел.

Исчезли все звуки.

И океан стал светиться.

В четверти мили севернее Корал Гейбл гигантская белая игла разорвала поверхность воды, и антаресский космический корабль, творение не этого мира, выскользнул из земного океана, направляясь вверх и превращаясь в точку, быстро растворившуюся в синеве неба Флориды.

Все люди, находящиеся внизу, услышали единый голос в своих мыслях, когда путешественники обратились с прощальным словом к антаресским коконам, спящим под Камнями:

Мы будем служить Господу за вас.

Мы навеки едины с вами.

Спите.

Мы любим вас.

Ждите нас…

Примечания

1

И Дьявол пришел за ними (исп.).

(обратно)

2

Крис Кристоферсон — популярный американский киноактер. Известен советскому зрителю по фильмам «Вспышка» и «Конвой».

(обратно)

3

Температура дается по шкале Фаренгейта, соответствует примерно 50 °C.

(обратно)

4

Датч (англ.) — голландец.

(обратно)

5

Персонаж романа «Хищник I».

(обратно)

6

Пончо — мексиканская, индейская накидка. Могла служить одеялом.

(обратно)

7

Форт-Брагг — центр подготовки «зеленых беретов».

(обратно)

8

Клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства.

(обратно)

9

Спайдермен — Человек-паук. Персонаж американских комиксов и мультсериала. Передвигается при помощи специальной паутины.

(обратно)

10

Гризли канадский бурый медведь.

(обратно)

11

Иглу эскимосские жилища, куполообразные, построенные из ледяных глыб.

(обратно)

12

Гаттеррас — название вида корабля.

(обратно)

13

Патио — внутренний дворик.

(обратно)

14

Соп — термин в игре.

(обратно)

15

Мох-Джонг — разновидность китайского домино. В ней играют 144 костяшки.

(обратно)

16

Процентки — игровой термин.

(обратно)

17

Исход — состоит из 40 глав и повествует о чудесном исходе евреев из Египта под предводительством Моисея.).

(обратно)

18

Сириус (canicula. лат) — каникулы, каникулярное время.

(обратно)

19

Около 6 °C.

(обратно)

20

Парусник — крупная рыба с очень высоким плавником.

(обратно)

21

«Джек Даниэлс» — спиртной напиток.

(обратно)

22

Около 41 градусов Цельсия.

(обратно)

23

Хэллоуин — вечер накануне Дня всех святых. Его празднование сопровождается изготовлением пугающих масок, фонариков из тыкв, изображением приведений, скелетов и т. д.

(обратно)

Оглавление

Артур Кварри ХИЩНИК — III

  ЧАСТЬ 1 1997 год, Антарктида, в пяти милях от шельфового ледника Ларсена. Метеостанция НОРАД

    Глава 1

  ЧАСТЬ 2 Оклахома, в 12 милях к югу от Фредерика

    Глава 1

  ЧАСТЬ 3 Лос-Анджелес, Калифорния Полицейский участок Метро Дивижн

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

  ЭПИЛОГ

Дэвид Сэперштейн КОКОН

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Глава двадцать седьмая

  Глава двадцать восьмая

  Глава двадцать девятая

  Глава тридцатая

  Глава тридцать первая

  Глава тридцать вторая

  Глава тридцать третья

  Глава тридцать четвертая

  Глава тридцать пятая

  Глава тридцать шестая

  Глава тридцать седьмая

  Глава тридцать восьмая

  Глава тридцать девятая

  Глава сороковая

  Глава сорок первая

  Глава сорок вторая

  Глава сорок третья

  Глава сорок четвертая

  Глава сорок пятая

  Глава сорок шестая

  Глава сорок седьмая

  Глава сорок восьмая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg