Морган Райс Дар оружия
Авторское право 2011 Морган Райс
Все права защищены. Кроме случаев, разрешенных в соответствии с Законом США об авторском праве от 1976 года. Никакая часть данного издания не может быть скопирована, воспроизведена или передана в любой форме и любыми средствами, или сохранена в системе базы данных или поиска информации без предварительного разрешения автора.
Эта электронная книга лицензирована только для вашего личного пользования. Эта книга не может быть повторно продана или отдана другим лицам. Если вы хотите поделиться этой книгой с другим лицом, вам необходимо приобрести дополнительную копию для каждого получателя. Если вы читаете эту книгу, не купив ее, или она не была куплена только для вашего личного пользования, вы должны вернуть ее или приобрести свой собственный экземпляр. Спасибо за уважение к тяжелой работы этого автора.
Это художественное произведение. Имена, персонажи, предприятия, организации, места, события и происшествия являются плодом воображения автора. Любое совпадение с реальными людьми, живыми или мертвыми, является абсолютно случайным.
Jacket image Copyright RazoomGame, используется по лицензии от Shutterstock.com.
* * *
О Морган Райс
Морган Райс – автор бестселлеров № 1 «Журнал вампира», которые представляют собой серию для подростков, состоящую из 11 книг (и их число постоянно растет); серию бестселлеров № 1 «ТРИЛОГИЯ ВЫЖИВАНИЯ» – постапокалиптический триллер, включающий в себя две книги (и их число постоянно растет); и серии бестселлеров эпического фэнтези № 1 «КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ», состоящей из тринадцати книг (и их число постоянно растет).
Книги Морган доступны в аудио форматах и печатных изданиях. Переводы книг представлены на немецком, французском, итальянском, испанском, португальском, японском, китайском, шведском, датском, турецком, венгерском, чешском и словацком языках (их количество языков растет).
Морган нравится получать от вас письма, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь посетить , чтобы присоединиться к списку рассылки, получить книгу бесплатно, бесплатные призы, скачать бесплатное приложение, получить самые последние эксклюзивные новости, связаться по Facebook и Twitter и оставаться на связи!
Избранные отзывы о Морган Райс
«КОЛЬЦО ЧАРОДЕЯ» содержит все ингредиенты для мгновенного успеха: заговоры, дворцовые интриги, тайны, доблестные рыцари, зарождающиеся отношения, которые сопровождаются разбитыми сердцами, обманом и предательством. Книга продержит вас в напряжении не один час и подойдет для любого возраста. Рекомендовано для постоянной библиотеки всех любителей фэнтези»
Books and Movie Reviews, Роберто Маттос«Райс сделала отличную работу, вовлекая вас в историю с самого начала, используя значительное описательное качество, которое выходит за пределы лишь простого описания сюжета… Хорошо написано и невероятно быстро читается».
Black Lagoon Reviews (о книге «Обращенная»)«Идеальная история для юных читателей. Морган Райс сделала отличную работу, разработав интересный поворот… Новая и уникальная. Серия посвящена одной девушке… одной необычной девушке! Книга легко и невероятно быстро читается… Рекомендовано для чтения с родителями».
The Romance Reviews (о книге «Обращенная»)«Завладела моим вниманием с первых страниц и уже не отпускала… Эта история представляет собой удивительные быстро развивающиеся приключения, которые захватывают с самого начала. В книге нет ни одного скучного момента»
Paranormal Romance Guild (о книге «Обращенная»)«Насыщено действиями, романтикой, приключениями и неизвестностью. Вы влюбитесь в эту книгу снова и снова»
vampirebooksite.com (о книге «Обращенная»)«Прекрасный сюжет. Этот одна из тех книг, которую вы не сможете отложить в сторону ночью. Концовка настолько захватывающая, что у вас тут же появится желание купить следующую книгу, просто чтобы посмотреть, что случится дальше»
The Dallas Examiner (о книге «Возлюбленный»)«Книга, соперничающая с «СУМЕРКАМИ» и «ДНЕВНИКАМИ ВАМПИРОВ», которую вы не сможете отложить в сторону, пока не дочитаете до последней страницы! Если вы любите приключения, любовь и вампиров, тогда эта книга для вас!»
vampirebooksite.com (о книге «Обращенная»)«Морган Райс снова доказала, что она является чрезвычайно талантливой рассказчицей… Книга обращается в широкой аудитории, включающей юных поклонников жанра о вампирах / фэнтези. Неожиданная и захватывающая концовка книги потрясет вас»
The Romance Reviews (о книге «Возлюбленный»)Моя честь – это моя жизнь; обе растут из одного корня.
Отнимите у меня честь – и моей жизни придет конец.
Шекспир “Ричард II”Глава первая
Гвендолин съежилась на холодном хлещущем ветру, когда ступила на край Каньона и сделала свой первый шаг на арочный мост, растянувшийся над Северным Пересечением. Этот шаткий мост, покрытый льдом, поддерживала изношенная веревка и рейки. Казалось, что он едва ли может удержать их. Сделав первый шаг, Гвен съежилась.
Гвендолин поскользнулась и, протянув руку, схватилась за поручень, который раскачивался и с трудом помогал. Ее сердце ушло в пятки, когда она подумала о том, что этот хрупкий мост был их единственной возможностью пересечь северную сторону Каньона, войти в Преисподнюю и найти Аргона. Подняв глаза вверх, девушка увидела, что вдали показалась Преисподняя, полотно ослепляющего снега. Пересечение показалось еще более зловещим.
Налетел внезапный порыв ветра, и веревка начала раскачиваться так неистово, что Гвендолин пришлось схватиться за поручень обеими руками и упасть на колени. Какое-то мгновение она не знала, сможет ли удержаться, не говоря уже о том, чтобы пересечь Каньон. Гвен поняла что это было гораздо более опасно, чем она думала, и каждый из них должен будет рискнуть своей жизнью, попытавшись.
«Миледи?» – послышался голос.
Обернувшись, Гвен увидела Абертоля, который стоял в нескольких футах от нее, а рядом с ним – Штеффена, Алистер и Крона. Все они ждали, чтобы последовать за ней. Все пятеро представляли собой необычную группу здесь, на краю мира, перед лицом неопределенного будущего и вероятной смерти.
«Мы на самом деле должны попытаться пересечь его?» – спросил он.
Гвендолин обернулась и посмотрела назад на хлещущий снег и ветер перед собой, она поплотнее обвернула меха вокруг своих плеч, не переставая дрожать. В глубине души ей не хотелось пересекать этот мост, ей вообще не хотелось отправляться в это путешествие. Гвен предпочла бы вернуться в безопасный дом своего детства, в королевский двор, где она смогла бы остаться в его уютных стенах, у огня, и не думать об опасностях и тревогах мира, которые поглотили ее с тех пор, как она стала королевой.
Но разумеется, Гвен не могла этого сделать. Королевского двора больше нет, ее детство закончилось, а сама она теперь – королева. У нее вот-вот родится ребенок, о котором она должна заботиться, ее жених пропал, и они нуждаются в ней. Ради Торгрина Гвендолин прошла бы и через огонь, если действительно пришлось бы. Им всем нужен Аргон – не только ей и Торгрину, но и всему Кольцу. Они противостоят не только Андроникусу, но также и могущественной магии – достаточно могущественной для того, чтобы заманить в ловушку Тора, и без Аргона девушка не знала, как они вообще могут с ней бороться.
«Да», – ответила она. – «Мы должны».
Гвен приготовилась сделать следующий шаг, и в этот раз Штеффен бросился вперед, преградив ей путь.
«Миледи, пожалуйста, позвольте мне пойти первому», – сказал он. – «Мы не знаем, какие ужасы ожидают нас на этом мосту».
Гвендолин была тронута его предложением, но она протянула руку и оттолкнула его.
«Нет», – ответила она. – «Я пойду».
Она не стала больше ждать, а сделала шаг вперед, крепко держать за канатный поручень.
Когда Гвен сделала шаг, она ощутила в руке холод, лед врезался в нее. Холод побежал по ее рукам и ногам. Она сделала резкий вдох, даже не будучи уверенная в том, что может удержаться.
Налетел очередной порыв ветра, раскачивающий мост из стороны в сторону, заставивший ее усилить хватку и терпеть боль, причиняемую льдом. Гвендолин изо всех сил старалась сохранить равновесие, когда ее ноги скользили по покрытой льдом веревке и планкам под ней. Мост резко накренился влево, и на мгновение Гвен была уверена в том, что она упадет через край. Мост выпрямился сам по себе и качнулся назад в другом направлении.
Гвен снова опустилась на колени. Ей с трудом удалось пройти десять футов, а ее сердце уже колотилось так сильно, что она едва могла дышать. Ее руки онемели настолько, что она с трудом ощущала их.
Гвен закрыла глаза и сделала глубокий вдох, думая о Торе. Девушка представила его лицо, каждую его черту. Она сконцентрировалась на своей любви к нему. На своей решимости освободить его. Чего бы это ни стоило.
Чего бы это ни стоило.
Гвендолин открыла глаза и заставила себя сделать несколько шагов вперед, крепко держать за поручень, на этот раз ни за что не желая останавливаться. Ветер и снег могут сбросить ее вниз, в глубины Каньона, но ее это больше не волновало. Дело больше было не в ней, дело было в любви ее жизни. Ради него она может сделать что угодно.
Гвендолин почувствовала, что вес на мосту позади нее сместился и, обернувшись назад, увидела, что за ней следуют Штеффен, Абертоль, Алистер и Крон. Крон заскользил на своих лапах, когда бросился мимо других, закружившись, пока он не оказался рядом с Гвендолин.
«Не знаю, могу ли я сделать это», – выкрикнул Абертоль после нескольких неуверенных шагов, его голос был напряжен.
Он стоял на мосту, его руки тряслись, пока он держался за веревку – слабый старик, который едва мог держаться.
«Вы можете это сделать», – сказала Алистер, встав рядом с ним и сжав его запястье одной своей рукой. – «Я рядом с Вами. Не волнуйтесь».
Алистер шла рядом с Абертолем, помогая ему продвигаться вперед, когда их группа продолжила идти, направляясь все дальше и дальше через мост, шаг за шагом.
Гвен снова поразилась силе Алистер перед лицом бедствия, ее спокойной натуре, ее бесстрашию. Кроме того, девушка излучала силу, которую Гвендолин не понимала. Гвен не понимала, почему она чувствует по отношению к Алистер такую близость, но за то короткое время, когда она знала ее, девушка уже стала ей сестрой. Присутствие Алистер придавало ей сил. Ее и Штеффена.
Ветер на мгновение затих и им удалось продвинуться дальше. Вскоре они пересекли середину моста, теперь уже продвигаясь быстрее. Гвен начала привыкать к скользким планкам. Перед глазами предстал дальний край Каньона, который находился всего в пятидесяти ярдах, и сердце Гвендолин начало наполняться оптимизмом. В конце концов, им удалось сделать это.
Налетел новый порыв ветра, на этот раз сильнее, чем предыдущие. Этот ветер был таким сильным, что заставил Гвен упасть на колени и схватиться за веревку обеими руками. Она держалась за нее изо всех сил, когда мост покачнулся почти на девяносто градусов, после чего не менее резко качнулся назад. Гвен почувствовала, как планка под ее ногами ускользает, и крикнула, когда одна ее нога провалилась в отверстие в мосту по самое бедро. Девушка извивалась, но не смогла выбраться.
Обернувшись, Гвен увидела, что Абертоль теряет хватку, отпуская Алистер и начиная соскальзывать через край моста. Алистер отреагировала быстро, протянув руку и хватая его за запястье, удерживая его как раз перед тем, как Абертоль чуть не соскользнул через край.
Алистер наклонилась над краем моста, крепко держась, в то время как Абертоль раскачивался под ней. Между ним и дном Каньона не было ничего. Алистер потянула его, и Гвен молилась о том, чтобы веревка выдержала. Она чувствовала себя очень беспомощной, когда ее нога застряла между планками. Ее сердце бешено колотилось, когда она пыталась выбраться.
Мост сильно раскачивался, Алистер и Абертоль раскачивались вместе с ним.
«Отпусти!» – крикнул Абертоль. – «Спасайся!»
Трость старика выскользнула из его руки и полетела кубарем в глубины Каньона. Теперь единственным, что у него осталось, был его жезл, привязанный к спине.
«С Вами все будет в порядке», – спокойно сказала Алистер.
Гвен удивилась, увидев, насколько Алистер уравновешенна и уверена.
«Посмотрите в мои глаза», решительно попросила она.
«Что?» – крикнул Абертоль сквозь ветер.
«Посмотрите в мои глаза», – приказала девушка с еще большей силой в голосе.
Было в ее тоне нечто, что заставляло мужчин подчиняться, и Абертоль поднял на нее глаза. Их взгляды встретились, и Гвендолин наблюдала за светом, исходящим из глаз Алистер, которые светили прямо в глаза Абертоля. Она не верила своим глазам, став свидетельницей того, как этот свет окутал Абертоля и, откинувшись назад, Алистер единым рывком вытащила старика обратно на мост.
Пораженный Абертоль лежал, тяжело дыша, и удивленно смотрел на Алистер. Затем он тут же обернулся и схватился за веревку двумя руками, до того как налетел очередной порыв ветра.
«Миледи!» – крикнул Штеффен.
Он склонился над ней, после чего протянул руку, схватил ее за плечи и изо всех сил дернул ее.
Гвен начала медленно вытаскивать ногу из досок, но в следующую минуту она выскользнула из его ледяной хватки и снова упала туда, где была, хотя в этот раз она погрузилась даже глубже. Внезапно вторая планка под Гвендолин треснула и девушка закричала, почувствовав, что начинает стремительно падать.
Гвендолин протянула руки и схватилась одной рукой за веревку, а другой за запястье Штеффена. Ей показалось, что ее плечи вырвали из впадин, когда она начала болтаться в воздухе. Штеффен тоже повис, так далеко наклонившись над краем, что его ноги запутались. Он рисковал своей жизнью, пытаясь удержать ее от падения. Рвущаяся веревка позади Штеффена была единственной вещью, которая удерживала их в воздухе.
Раздалось рычание и вперед прыгнул Крон, который вонзил свои клыки в меховую накидку Гвен, изо всех сил потащив ее наверх, скуля.
Гвен медленно поднималась, дюйм за дюймом, пока, наконец, не смогла схватиться за перекладины моста. Она втащила себя наверх и лежала лицом вниз, тяжело дыша.
Крон облизывал ее лицо, не переставая, пока девушка пыталась отдышаться. Она была очень благодарная ему и Штеффену, который теперь лежал рядом с ней. Гвен была очень счастлива тому, что жива, что спаслась от ужасной смерти.
Но девушка вдруг услышала треск и почувствовала, что весь мост задрожал. У Гвен кровь застыла в жилах, когда она оглянулась назад – одна из веревок, скрепляющих мост над Каньоном, порвалась.
Весь мост пришел в движение и Гвен в ужасе наблюдала за тем, как другая веревка, висящая на волоске, тоже порвалась.
Они все закричали, когда внезапно половина моста отделилась от стены Каньона. Мост раскачивал их так быстро, что Гвендолин с трудом могла дышать, пока они летели в воздухе, направляясь со скоростью света к дальней стороне стены Каньона.
Гвен подняла глаза вверх и увидела, что на них как в тумане надвигается каменная стена. Девушка понимала, что через несколько секунд они все умрут от удара, их тела будут раздавлены, а даже если кто-то и выживет, то он упадет прямо в недра земли.
«Скала, уступи дорогу! Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ!» – крикнул голос, наполненный первобытной силой, голос, подобно которому Гвен не приходилось слышать.
Оглянувшись, она увидела Алистер, которая сжимала веревку, вытянув одну руку, бесстрашно сосредоточившись на скале, в которую они вот-вот собирались врезаться. Из руки Алистер исходил желтый свет, и когда они приблизились к стене Каньона и Гвендолин приготовилась к удару, она была потрясена тем, что случилось в следующую минуту.
Твердая поверхность скалы Каньона на ее глазах превратилась в снег, и когда они все ударились, Гвендолин не почувствовала, как ломаются ее кости, чего она боялась. Вместо этого она ощутила, как все ее тело погрузилось в стену легкого, пушистого снега. Было очень холодно, снег залетел ей в глаза, нос и уши, но не причинил ей боли.
Она была жива.
Они все болтались там, пока веревка свисала с вершины Каньона, погруженная в стену снега, и Гвендолин почувствовала сильную руку на своем запястье. Алистер. Ее рука, как ни странно, была теплой, несмотря на лютый холод. Каким-то образом Алистер уже удалось схватить и остальных, и совсем скоро она выдернула всех их, включая Крона, наверх. Девушка взбиралась по веревке так, словно это была самая естественная вещь на свете.
Наконец, они забрались на вершину, и Гвен упала на твердую почву на дальней стороне Каньона. В ту же секунду порвались оставшиеся веревки и то, что осталось от моста, упало вниз, погрузившись в туман, в глубины Каньона.
Гвендолин лежала, тяжело дыша, испытывая огромную благодарность за возможность снова ощущать твердую почву под ногами, удивляясь тому, что только что произошло. Земля была замерзшей, покрытой льдом и снегом, но, тем не менее, это была твердая почва. Гвен уже не находилась на мосту и она была жива. Им это удалось. Благодаря Алистер.
Гвендолин обернулась и посмотрела на Алистер со вновь вспыхнувшими чувствами удивления и уважения. Ее переполняла огромная благодарность за то, что девушка находится вместе с ними. Она искренне считала Алистер сестрой, которой у нее никогда не было. У Гвен было чувство, что она еще даже не начала видеть глубину силы Алистер.
Гвен понятия не имела, как им удастся вернуться в Кольцо после того, как они завершат свою миссию здесь – если они вообще ее завершат, если они когда-либо найдут Аргона и смогут вернуться. Пока Гвен вглядывалась в стену ослепляющего снега, на вход в Преисподнюю, у нее было дурное предчувствие о том, что самые тяжелые препятствия еще ждут их впереди.
Глава вторая
Рис стоял на Восточном Пересечении Каньона, вцепившись в каменные перила моста и в ужасе глядя вниз в пропасть. Он все еще не мог поверить в то, чему стал свидетелем: Меч Судьбы, погруженный в валун, упав через край, полетев кубарем, был поглощен туманом.
Он все ждал и ждал, надеясь услышать грохот, почувствовать дрожь под своими ногами. Но, к удивлению Риса, звука так и не последовало. Неужели Каньон на самом деле бездонный? Неужели слухи верны?
Наконец, Рис отпустил перила, костяшки его пальцев были белыми, и выдохнул, после чего развернулся и посмотрел на своих друзей по Легиону. Они все стояли здесь – О'Коннор, Элден, Конвен, Индра, Серна и Крог – и смотрели через край, открыв рты. Все семеро застыли на месте, не в силах осознать то, что только что произошло. Меч Судьбы, легенда, на которой они все выросли, самое важное оружие в мире, собственность королей. Единственная вещь, которая поддерживала Щит.
Он просто выскользнул из их рук, исчезнув в небытие.
Рис почувствовал, что потерпел поражение. Он подвел не только Тора, но и все Кольцо. Почему они не могли добраться сюда хотя бы на несколько минут раньше? Всего лишь несколько футов – и он спас бы Меч.
Рис обернулся и посмотрел на дальнюю сторону Каньона, на сторону Империи, и подготовился к худшему. Теперь, когда Меч исчез, он ожидал того, что Щит опустится, что все солдаты Империи выстроятся в ряд на другой стороне, чтобы пересечь Кольцо и обратить людей в паническое бегство. Но случилось нечто удивительное: ни один из них не ступил на мост. Один солдат попытался, но был выпотрошен.
По какой-то причине Щит до сих пор не пал. Рис этого не понимал.
«Это лишено смысла», – сказал он остальным. – «Меч покинул Кольцо. Как Щит может оставаться по-прежнему поднятым?»
«Меч не покинул Кольцо», – предположил О'Коннор. – «Он еще не пересек другую сторону Кольца. Он упал прямо вниз и застрял между двумя мирами».
«Что тогда станет с Щитом, если Меч и не тут, и не там?» – спросил Элден.
Они все удивленно переглянулись между собой. Ни у кого не было ответа – это была неизведанная территория.
«Мы не можем просто уйти», – сказал Рис. – «Кольцо находится в безопасности только тогда, когда Щит на нашей стороне, но мы не знаем, что произойдет, если Меч погрузится ниже».
«Пока он не в наших руках, мы не знаем, может ли он оказаться на другой стороне», – добавил Элден, соглашаясь.
«Мы не можем так рисковать», – сказал Рис. – «От этого зависит судьба Кольца. Мы не можем вернуться с пустыми руками как неудачники».
Рис обернулся и посмотрел на своих друзей, приняв решение.
«Мы должны вернуть его», – заключил он. – «Пока это не сделал кто-нибудь другой».
«Вернуть его?» – переспросил Крог, открыв рот. – «Ты сошел с ума? Как именно ты планируешь это сделать?»
Рис повернулся и смерил взглядом Крога, который смотрел на него в ответ, как всегда, с неповиновением в глазах. Крог стал настоящей занозой в боку Риса, постоянно отказываясь подчиняться его приказам, бросая вызов его власти при каждом удобном случае. Рис терял терпение по отношению к нему.
«Мы сделаем это», – настаивал он. – «Спустившись на дно Каньона».
Остальные ахнули, и Крог поднял руки к бедрам, скорчив гримасу.
«Ты сошел с ума», – сказал он. – «Никто никогда не спускался на дно Каньона».
«Никто не знает, есть ли у него вообще дно», – вмешался Серна. – «Мы знаем только то, что Меч опустился в облако, и он все еще опускается, пока мы разговариваем».
«Чепуха», – парировал Рис. – «У всего есть дно. Даже у моря».
«Что ж, даже если дно на самом деле существует», – возразил Крог. – «Что мы сможем сделать, если он находится так далеко, что никто не видит и не слышит его? Нам могут понадобиться несколько дней – недель – чтобы добраться до него».
Рис развернулся и внимательно осмотрел скалы, древние каменные стены Каньона, частично укрытые кружащимися туманами. Они были прямые и вертикальные. Он знал, что остальные правы – это будет нелегко. Тем не менее, Рис также знал, что у них нет выбора.
«Это еще не все», – ответил он. – «Кроме того, эти стены скользкие из-за тумана. И даже если мы доберемся до дна, то можем никогда не вернуться назад».
Все озадаченно уставились на него.
«Значит, ты сам признаешь, что подобная попытка является сумасшествием», – сказал Крог.
«Я согласен с тем, что это сумасшествие», – ответил Рис голосом, полным властности и уверенности. – «Но сумасшествие – это то, для чего мы рождены. Мы не простые люди, мы не простые жители Кольца. Мы особенная порода – мы воины. Мы – люди Легиона. Мы принесли клятву, обет. Мы поклялись никогда не уклоняться ни от одной миссии из-за того, что она слишком сложная или опасная, никогда не колебаться, даже если попытка может привести к личному вреду. Только слабые могут прятаться и отступать, но не мы. Именно это и делает нас воинами. Это сама суть доблести – ты берешься за дело, которое больше тебя самого, потому что так и нужно поступить, даже если оно может оказаться невозможным. В конце концов, не достижение делает то или иное дело доблестным, а попытка этого достичь. Оно больше нас. Вот, кто мы».
Повисла тяжелая тишина, и только вой ветра нарушал ее, пока остальные размышляли над его словами.
Наконец, Индра вышла вперед.
«Я с Рисом», – сказала она.
«И я», – добавил Элден, сделав шаг вперед.
«И я», – добавил О'Коннор, встав рядом с Рисом.
Конвен молча подошел к Рису, сжимая в руках рукоять своего меча, после чего повернулся лицом к друзьям.
«Ради Торгрина», – сказал он. «Я спущусь в недра земли».
Рис почувствовал себя смелее, заручившись поддержкой своих верных друзей по Легиону, людей, которые стали близки ему, как семья, которые отправились с ним в глубины Империи. Пятеро из них стояли и смотрели на двух новых членов Легиона, Крога и Серну, и Рис спрашивал себя, присоединятся ли они к ним. Они смогли бы использовать две дополнительных пары рук, но если те захотят развернуться и уйти, значит, так тому и быть. Он не станет спрашивать дважды.
Крог и Серна неуверенно смотрели на них.
«Я женщина», – обратилась к ним Индра. – «Как вы посмеивались надо мной прежде. И, тем не менее, я стою, готовая к миссии воина, в то время как вы, со всеми вашими мускулами, насмехаетесь и дрожите от страха».
Серна раздраженно заворчал, откинув свои длинные каштановые волосы с прищурившихся глаз и вышел вперед.
«Я пойду», – сказал он. – «Но только ради Торгрина».
Крог был единственным, кто оставался стоять – с красным лицом, открыто не повинующийся.
«Вы – чертовы дураки», – сказал он. – «Все вы».
Но, тем не менее, он сделал шаг вперед, присоединившись к ним.
Удовлетворенный Рис развернулся и повел их к краю Каньона. Они больше не могли терять времени.
* * *
Рис цеплялся за сторону скалы, спускаясь вниз дюйм за дюймом, в то время как остальные находились на несколько футов над ним. Все они совершали болезненный спуск, которые продолжался уже несколько часов. Сердце Риса неистово колотилось, когда он поднялся, чтобы сохранить равновесие, его пальцы онемели от холода, а ноги скользили по камню. Он не ожидал того, что это будет настолько тяжело. Рис смотрел вниз, рассматривая местность, форму камней, и заметил, что в некоторых местах камень уходил прямо вниз – идеально гладкий и по нему было невозможно взбираться; в других местах камни были покрыты густым мхом; а в третьих он увидел зубчатые склоны, отступы, отверстия, уголки и закоулки, в которых можно разместить по одной стопе и руке. Он даже заметил редкие выступы, на которых можно отдохнуть.
И все же фактический спуск доказал, что все намного тяжелее, чем казалось. Туман постоянно загораживал видимость и, Рис, сглотнув и бросив взгляд вниз, увидел, что с каждым разом все сложнее и сложнее найти точки опоры. Не говоря уже о том, что после всех этих часов спуска дно, если оно вообще существует, оставалось вне видимости.
Внутри Рис испытывал все увеличивающийся страх, сухость во рту. Часть его спрашивала о том, а не совершил ли он серьезную ошибку.
Но он не осмелился показать свой страх остальным. После того, как ушел Тор, теперь он был лидером и должен подавать пример. Кроме того, Рис знал, что если поддастся своим страхам, то это не принесет ему никакой пользы. Он должен оставаться сильным и сфокусированным, понимая, что страх только помешает его способностям.
Руки Риса тряслись, когда он взял себя в руки. Он приказал себе забыть о том, что находится внизу и сконцентрироваться на том, что ждет его впереди.
«Всего по одному шагу за раз», – говорил себе Рис. Ему становилось лучше, когда он думал таким образом.
Рис нашел очередную точку опоры и сделал следующий шаг вниз, после чего еще один, и начал возвращаться в ритм.
«ПОБЕРЕГИСЬ!» – крикнул кто-то.
Рис приготовился к худшему, когда вдруг сзади на него посыпались мелкие камешки, отскакивая от его головы и плеч. Подняв глаза вверх, он увидел огромный камень, летящий вниз. Рис увернулся и камень пролетел мимо.
«Прости!» – крикнул О'Коннор. – «Шаткий камень!»
Сердце Риса неистово колотилось, пока он смотрел вниз, пытаясь успокоиться. Он умирал от желания узнать, где находится дно. Протянув руку, молодой человек схватил небольшой камешек, который приземлился ему на плечо, и, посмотрев вниз, бросил его.
Он не отрывал взгляд, желая услышать, приземлится ли камень.
Но звука так и не последовало.
Его дурное предчувствие усиливалось. До сих пор они не имели ни малейшего понятия о том, где заканчивается Каньон. Его руки и ноги уже тряслись, и Рис не знал, выдержат ли они. Он сглотнул, пока в его голове проносились всевозможные мысли, и продолжил спускаться. Что если Крог был прав? Что если Каньон на самом деле не имеет дна? Что если это всего лишь безрассудная суицидальная миссия?
Когда Рис сделал очередной шаг, спустившись на несколько футов, снова начиная набирать обороты, вдруг он услышал звук тела, врезающегося в камень, сопровождаемый чьим-то криком. Рядом с ним началась суматоха и, оглянувшись, он увидел Элдена, который начал падать, скользя вниз мимо него.
Рис инстинктивно протянул руку и ему удалось схватить Элдена за запястье, когда тот скользил мимо. К счастью, другой рукой Рис крепко держался за скалу, поэтому он смог держать друга, не позволяя ему соскользнуть вниз. Элден болтался, не с состоянии найти точку опоры. Он был слишком большим и тяжелым, и Рис чувствовал, что силы покидают его.
Появилась Индра, которая быстро спустилась вниз и, протянув руку, схватила Элдена за запястье. Элден вертелся, но по-прежнему не мог найти точку опоры.
«Я не могу найти впадину!» – с паникой в голосе кричал Элден. Он отчаянно размахивал ногами и Рис испугался, что он потеряет свою собственную хватку и полетит вниз вместе с ним. Он быстро соображал.
Рис вспомнил о веревке и захватном крюке, которые ему показывал О'Коннор до того, как они начали спускаться. Этот инструмент они использовали для того, чтобы взбираться на стены во время осады. «Вдруг пригодится», – сказал О'Коннор.
«О'Коннор, твоя веревка!» – крикнул Рис. – «Брось ее вниз!»
Подняв глаза вверх, О'Коннор снял веревку с пояса, откинулся назад и изо всех сил вонзил крюк во впадину на стене. Он несколько раз проверил его, после чего бросил вниз веревку, которая пролетела мимо Риса.
Времени уже не оставалось. Скользкая ладонь Элдена начала выскальзывать из руки Риса и, начав падать, молодой человек протянул руку и схватился за веревку. Рис замер, молясь о том, чтобы веревка выдержала.
Получилось. Элден медленно потянулся наверх, пока, наконец, не нашел надежную точку опоры. Он стоял на выступе, тяжело дыша, вернув равновесие. Он выпустил вздох облегчения, так же как и Рис. Смерть была очень близко.
* * *
Рис не знал, сколько времени прошло с тех пор, как они продолжили взбираться. Небо потемнело, и Рис покрывался потом, несмотря на холод. Ему казалось, что любая минута может стать последней. Его руки и ноги сильно тряслись, в ушах раздавался звук собственного дыхания. Он спрашивал себя, сколько еще сможет так выдержать. Рис понимал, что если в скором времени они не найдут дно, то им всем придется остановиться и сделать перерыв, особенно с наступлением ночи. Но проблема заключалась в том, что им негде было остановиться и отдохнуть.
Рис не переставал задавать себе вопросы, а что если все они будут слишком уставшими, что если остальные просто начнут падать – один за другим.
Раздался громкий грохот камня, после чего вниз, на голову, лицо и глаза Риса начала лететь небольшая лавина из огромного количества мелких камешков. Его сердце остановилось, когда он услышал крик – на этот раз этот крик – крик смерти – отличался от предыдущего. Краем глаза он увидел, что мимо него вниз пролетело тело – быстрее, чем он смог что-либо понять.
Рис протянул руку, чтобы схватить его, но все произошло слишком быстро. Все, что он мог сделать, это повернуться и наблюдать за тем, как Крог летит в воздухе, крича и размахивая руками, прямо вниз, в небытие.
Глава третья
Кендрик сидел верхом на своем коне рядом с Эреком, Бронсоном и Срогом, впереди тысяч своих людей, когда они стояли лицом к лицу с Тирусом и Империей. Они угодили прямо в ловушку. Тирус продал их, и теперь – слишком поздно – Кендрик осознал, что они совершили серьезную ошибку, доверившись ему.
Посмотрев направо, Кендрик увидел десять тысяч солдат Империи высоко на хребте долины со стрелами наготове. Слева находилось такое же количество солдат. Перед ними стояло еще больше. Несколько тысяч воинов Кендрика ни за что не смогли бы одолеть такое количество соперников. Они будут убиты даже при попытке. А со всеми этими подготовленными луками даже малейшее движение может привести к резне его людей. С точки зрения расположения тот факт, что они находились у основания долины, тоже никак им не помогал. Тирус выбрал для засады идеальное место.
Пока Кендрик сидел верхом, чувствуя себя беспомощным, его лицо горело от гнева и возмущения. Он смотрел на Тируса, который сидел высоко на своем коне с самодовольной улыбкой. Позади него находились четверо его сыновей, а рядом с ними – командир Империи.
«Неужели деньги настолько важны для тебя?» – спросил Кендрик Тируса, находящегося всего в десяти футах. Его голос был холодным, как сталь. – «Ты продашь и своих собственных людей, и свой собственный род?»
На лице Тируса не читалось никакого раскаяния. Его улыбка стала еще шире.
«Ваши люди не принадлежат к моему роду, ты забыл?» – спросил он. – «Именно поэтому, согласно вашим законам, я не имею прав на трон своего брата».
Эрек в гневе прокашлялся.
«Закон МакГила передает трон сыну, а не брату».
Тирус покачал головой.
«Все это сейчас несущественно. Ваши законы больше не имеют значения. Сила всегда берет верх над законом. Те, кто обладает силой, диктует закон. А теперь, как видите, я сильнее. Это означает, что с этой минуты я пишу закон. Последующие поколения не вспомнят ни один из ваших законов. Они будут помнить только меня, короля Тируса – а ни тебя или твою сестру».
«Троны, захваченные силой, никогда надолго не остаются у захватчиков», – парировал Кендрик. – «Ты можешь убить нас. Ты можешь даже убедить Андроникуса передать трон тебе. Но мы оба знаем, что ты не будешь править долго. Тебя предадут таким же образом, как ты предал нас».
Его слова не взволновали Тируса.
«Тогда я стану наслаждаться этими краткими днями на своем престоле, пока они длятся, и я буду аплодировать человеку, который предаст меня с таким же мастерством, с каким я предал вас».
«Довольно разговоров!» – крикнул командир Империи. – «Сдавайтесь сейчас же или ваши люди умрут!»
Кендрик бросил на него свирепый взгляд, понимая, что должен сдаться, но не желая этого делать.
«Опустите оружие», – спокойно произнес Тирус успокаивающим голосом. – «И я поступлю с вами справедливо – как воин с воином. Вы станете моими военными пленниками. Я могу не разделять ваших законов, но я разделяю честь боевого кодекса воина. Я обещаю вам, что вам не причинят вреда под моим присмотром».
Кендрик повернулся к Бронсону, Срогу и Эреку, которые смотрели на него. Каждый из этих воинов гордо восседал на своем коне.
«Почему мы должны тебе доверять?» – крикнул Бронсон Тирусу. – «Тебе, который уже доказал, что твое слово ничего не значит. Я готов умереть на этом поле боя только ради того, чтобы стереть эту самодовольную улыбку с твоего лица».
Тирус повернулся и бросил на Бронсона хмурый взгляд.
«Ты даже не МакГил. Ты – МакКлауд. Ты не имеешь права вмешиваться в дела МакГилов».
Кендрик пришел на защиту друга:
«Бронсон теперь такой же МакГил, как и любой из нас. Он говорит от лица наших людей».
Тирус раздраженно стиснул зубы.
«Выбор за вами. Оглянитесь вокруг себя и увидите тысячи наших лучников наготове. Вас обманули. Если вы хотя бы попытаетесь дотянуться до своих мечей, ваши люди умрут на месте. Разумеется, даже вы это понимаете. Есть время сражаться, а есть время и сдаваться. Если вы хотите защитить своих людей, вы сделаете то, что любой хороший командир на вашем месте. Опустите свое оружие».
Кендрик несколько раз сжал челюсти, сгорая изнутри. Как бы ни было ему ненавистно это признавать, он знал, что Тирус прав. Он оглянулся и мгновенно понял, что большинство – если не все – его людей умрут здесь, если он попытается сразиться. Как бы ему ни хотелось сразиться, это был бы эгоистичный выбор. Как бы он ни презирал Тируса, он чувствовал, что тот говорит правду и что его людям не причинят вреда. Пока они живы, он всегда может сразиться в другой раз, в другом месте, на другом поле боя.
Кендрик посмотрел на Эрека – человека, с которым он сражался бесчестное количество раз, чемпиона Серебра – и понял, что тот думает так же. Роль лидера отличается от роли воина – воин может сражаться очертя голову, но лидер сначала должен подумать о других.
«Есть время для оружия, а есть время для капитуляции», – крикнул Эрек. – «Мы поверим тебе на слово как воину, что нашим людям не причинят вреда, и на этом условии мы опустим свое оружие. Но если ты нарушишь свое слово, упокой Господи твою душу, я вернусь из ада, чтобы отомстить тебе за каждого своего человека».
Тирус удовлетворенно кивнул, и Эрек, вытянув руку, бросил свой меч и ножны на землю. Они приземлились с лязгом.
Кендрик, Бронсон и Срог последовали его примеру, каждый из них делал это неохотно, но они понимали, что это мудрый выбор.
Позади них раздался лязг тысячи оружия, которое, пролетев в воздухе, приземлилось на зимнюю почву. Все члены Серебра, МакГилы и силезианцы капитулировали.
Тирус широко улыбнулся.
«А теперь слезайте с коней», – приказал он.
Они все спешились по одному, встав рядом со своими лошадьми.
Тирус улыбался, упиваясь своей победой.
«Все эти годы, пока я находился в ссылке на Верхних Островах, я завидовал королевскому двору, своему старшему брату, всей его власти. Но который из МакГилов теперь удерживает всю власть?»
«Власть предательства вовсе не является властью», – сказал в ответ Бронсон.
Тирус нахмурился и кивнул своим людям.
Они бросились вперед и связали запястья каждого из них грубыми веревками. Их, тысячи пленников, начали уводить прочь.
Когда Кендрика потащили прочь, он вдруг вспомнил о своем брате Годфри. Они отправились все вместе, тем не менее, с тех пор он не видел нигде ни его самого, ни его людей. Он спрашивал себя, как Годфри удалось сбежать? Кендрик молился о том, чтобы брата постигла лучшая участь. По какой-то причине он был настроен оптимистично.
С Годфри никогда не знаешь, что произойдет.
Глава четвертая
Годфри скакал впереди своих людей в окружении Акорта, Фальтона и своего силезианского генерала. Рядом с ним ехал командир Империи, которому он щедро заплатил. Годфри скакал с улыбкой на лице, он был более чем доволен, оглядываясь и глядя на подразделение людей Империи – несколько тысяч сильных солдат, которые скакали вместе с ним, присоединившись к его делу.
Он вспомнил о цене, которую заплатил им, о бесчисленных мешках золота, вспомнил выражения на их лицах и радовался тому, что его план сработал. Он не был уверен в этом до последнего момента и впервые вздохнул свободно. В конце концов, существует большое количество способов одержать победу в битве, и он только что одержал одну, не пролив ни капли крови. Возможно, это не делало его рыцарем или храбрым воином, как других. Но, тем не менее, это принесло ему успех. А разве это не было целью, в конце концов? Годфри скорее предпочтет сохранить жизнь своим людям, дав взятку, чем станет наблюдать за тем, как их убивают в каком-то безрассудном акте рыцарства. Уж таким он был.
Годфри тяжело работал для того, чтобы получить то, что у него есть. Он использовал все свои темные связи через бордели, закоулки и таверны для того, чтобы выяснить, кто с кем спит, завсегдатаями каких борделей являются командиры Империи и какому командиру можно заплатить. У Годфри были более незаконные связи, чем у большинства – на самом деле, он провел всю свою жизнь, накапливая их – и теперь они пригодились. Кроме того, ему ничего не стоило хорошо платить каждому из своих контактов. Наконец, он может использовать папочкино золото во благо.
Тем не менее, до последнего момента Годфри не был уверен в том, что им можно доверять. Никто не продаст тебя так, как вор, и ему пришлось рискнуть. Годфри понимал, что это все равно что подбрасывать монету, что этим людям можно доверять только пока им платят. Но он рассчитался с ними очень, очень хорошим золотом и они оказались более надежными людьми, чем он думал.
Разумеется, Годфри понятия не имел о том, как долго это подразделение войск Империи будет оставаться преданным ему. Но, по крайней мере, им удалось избежать одного боя, и теперь подразделение Империи встало на их сторону.
«Я ошибался на Ваш счет», – послышался голос.
Обернувшись, Годфри увидел, что к нему подъехал генерал Силезии, который смотрел на него с восхищением.
«Должен признаться, что я сомневался в Вас», – продолжал он. – «Приношу свои извинения. Я и представить не мог, какой козырь Вы припрятали в рукаве. Это было гениально. Больше я не буду в Вас сомневаться».
Годфри улыбнулся в ответ, чувствуя себя оправданным. На протяжении всей его жизни все генералы, все военные люди сомневались в нем. Во дворе своего отца, во дворе воинов на него всегда смотрели с презрением. Теперь же, наконец, они все увидели, что он, по-своему, может быть не менее компетентным, чем они.
«Не волнуйтесь», – сказал Годфри. – «Я и сам сомневался. Я учусь в процессе. Я не командир и у меня нет другого плана, кроме как выживать так, как я умею».
«И куда мы теперь?» – спросил генерал.
«Мы присоединимся к Кендрику, Годфри и остальным, и сделаем то, что можем, чтобы помочь в их деле».
Они продолжили скакать – тысячи из них. Между людьми Империи и людьми Годфри был заключен неловкий и непростой союз. Они скакали по холмам, через длинные, засушливые, пыльные равнины, направляясь к долине, в которой Кендрик велел им встретиться.
Пока они скакали, миллион мыслей проносился в голове Годфри. Он задавался вопросом, что произошло с Кендриком и Эреком, насколько противник будет превосходить их числом и что случится с ним в следующей битве, в настоящей битве. Ему больше нечего добавить, в его рукаве больше нет козырей и у него не осталось золота.
Годфри нервно сглотнул. Он чувствовал, что не обладает тем же мужеством, что и остальные. Казалось, что они все родились с этой храбростью. Казалось, что все остальные не испытывают страха в битве – и даже в жизни. Но Годфри вынужден был признать, что ему страшно. Он знал, что когда дело дойдет до битвы, он не станет уклоняться, но Годфри был неуклюжим и неловким, у него не было способностей, которыми обладали другие, и он просто не знал, сколько еще раз боги удачи будут спасать его.
Казалось, что других воинов не волнует, умрут ли они. Казалось, что они хотят отдать свои жизни за доблесть. Годфри ценил доблесть, но жизнь он любил больше. Он любил свой эль, любил еду и даже сейчас ощущал, как урчит его желудок. Ему хотелось вернуться в безопасность какой-нибудь таверны. Военная жизнь просто не для него.
Но Годфри думал о Торе, который находился в плену, думал обо всех своих родных, которые сражались за это дело, и понимал, что именно здесь его честь, какой бы запятнанной она ни была, заставляет его находиться.
Они продолжали свой путь, пока, наконец, не пересекли вершину, где перед ними предстал захватывающий вид на долину, раскинувшуюся внизу. Они остановились, и Годфри прищурился от ослепляющего солнца, пытаясь приспособиться, чтобы разглядеть то, что находится перед ним. Он поднял руку и, заслонив глаза, озадаченно окинул взглядом долину.
Затем, к его ужасу, он все понял. Сердце Годфри остановилось: тысячи людей Кендрика, Эрека и Срога внизу уводили прочь, связанными, как пленников. Это была боевая сила, с которой он должен был встретиться. Они полностью капитулировали перед солдатами Империи, которых было в десять раз больше. Они были пешком, со связанными запястьями, захваченные в плен, и их всех уводили прочь. Годфри знал, что Кендрик и Эрек никогда бы не сдались без веской на то причины. Казалось, что они что-то задумали.
Годфри замер, охваченный паникой. Он спрашивал себя о том, как это могло произойти. Он рассчитывал на то, что застанет из в пылу полноценного сражения, что бросится в атаку и присоединится к ним. Но теперь вместо этого они исчезали на горизонте, находясь уже в добром полдне пути.
Генерал Империи подъехал к Годфри и произнес с насмешкой:
«Кажется, ваши люди проиграли. Мы так не договаривались».
Годфри повернулся к нему и увидел, насколько генерал кажется встревоженным.
«Я хорошо вам заплатил», – сказал он, нервничая, но призывая на помощь свой самый уверенный голос, чувствуя, что его сделка разваливается. – «И вы пообещали присоединиться ко мне в моем деле».
Но генерал Империи покачал головой.
«Я пообещал присоединиться к вам в битве, а не в суицидальной миссии. Несколько тысяч моих людей не выстоят против целого батальона Андроникуса. Наша сделка изменилась. Вы можете сразиться с ними сами, а я оставлю себе ваше золото».
Генерал Империи обернулся и закричал, после чего пнул своего коня и ускакал в другом направлении, его люди следовали за ним по пятам. Вскоре они исчезли внизу на другой стороне долины.
«У него наше золото!» – сказал Акорт. – «Следует ли нам погнаться за ним?»
Годфри покачал головой, наблюдая за тем, как они скачут прочь.
«И что это нам даст? Золото есть золото. Я не собираюсь рисковать нашими жизнями из-за него. Отпустите его. Всегда есть нечто большее».
Годфри повернулся и посмотрел на горизонт, на исчезающую группу людей Кендрика и Эрека. Это волновало его сейчас больше всего. Теперь у него не было подстраховки, и он был более изолированным, чем прежде. Ему казалось, что все планы рушатся у него на глазах.
«Что теперь?» – спросил Фальтон.
Годфри пожал плечами.
«Понятия не имею», – ответил он.
«Ты не должен так говорить», – сказал Фальтон. – «Ты теперь командир».
Но Годфри только снова пожал плечами.
«Я говорю правду».
«Этот удел воина тяжелый», – сказал Акорт, сняв шлем. Он почесал свой живот. – «Кажется, что все оборачивается не так, как ты рассчитывал, не так ли?»
Годфри сидел верхом на своем коне, качая головой, размышляя над тем, что делать. У него сорвалась сделка, чего он не ожидал, а запасного плана на случай непредвиденных обстоятельств у него не было.
«Следует ли нам повернуть назад?» – спросил Фальтон.
«Нет», – произнес Годфри, удивив сам себя.
Остальные повернулись и удивленно посмотрели на него. Некоторые солдаты подъехали ближе, чтобы услышать его приказ.
«Может быть, я и плохой воин», – сказал Годфри. – «Но там мои братья. Их увели прочь. Мы не можем повернуть назад, даже если это приведет нас к смерти».
«Вы сошли с ума?» – спросил силезианский генерал. – «Лучшие воины Серебра, МакГилы и силезианцы – все они не смогли сразиться с людьми Империи. Как, по-Вашему, несколько тысяч наших людей под Вашим командованием это сделают?»
Раздраженный Годфри повернулся к нему. Он устал от того, что все в нем сомневаются.
«Я не сказал, что мы победим», – парировал он. – «Я всего лишь сказал – это то, что мы должны сделать. Я не брошу их. Теперь, если вы хотите развернуться и отправиться домой, скатертью дорога. Я сам атакую их».
«Вы – неопытный командир», – сказал генерал, нахмурившись. – «Вы не знаете, о чем говорите. Вы приведете этих людей к верной смерти».
«У меня нет опыта, это правда», – ответил Годфри. – «Но Вы обещали, что больше не будете во мне сомневаться. И я не поверну обратно».
Годфри выехал на несколько футов вперед на достаточную высоту, чтобы увидеть всех своих людей.
«МУЖЧИНЫ!» – крикнул он гремящим голосом. – «Мне известно, что вы не знаете меня, как надежного командира, какими знаете Кендрика, Эрека или Срога. Это правда, у меня нет их способностей. Но я трус – по крайней мере, иногда. Так же, как и вы. Я знаю, что там находятся наши братья, и они в плену. Я сам скорее предпочту умереть, чем видеть, как их уводят у меня на глазах, чем вернуться домой подобно псам в наши города и ждать, пока Империя придет и тоже убьет нас. Будьте уверены в этом – однажды они нас убьют. Мы все можем погибнуть сейчас – на наших ногах, сражаясь, преследуя врага как свободные люди. Или мы можем умереть с позором и бесчестьем. Выбор за вами. Отправляйтесь в путь со мной – выживем мы или нет, но вы отправитесь в путь за доблестью!»
Раздался крик его мужчин – пронизанный таким энтузиазмом, что Годфри удивился. Они все подняли свои мечи высоко в воздух, и это придало ему храбрости.
Это так же помогло Годфри осознать реальность того, что он сказал. На самом деле он даже не думал над этими словами, прежде чем их произнести. Они просто вырвались у него в последний момент. Теперь он осознал, что сделал, и был несколько потрясен своими собственными словами. Храбрость Годфри обескуражила даже его самого.
Пока все воины гарцевали на своих лошадях, готовя свое оружие и собираясь к своей последней атаке, Акорт и Фальтон подъехали к Годфри.
«Выпьешь?» – спросил Акорт.
Годфри посмотрел вниз и увидел, что друг протянул руку с мехом вина и выхватил его у него из рук. Он откинул голову назад и начал жадно пить, пока почти не осушил мех до дна, едва остановившись для того, чтобы отдышаться. Наконец, Годфри вытер рот и вернул мех Акорту.
«Что я наделал?» – спрашивал себя Годфри. Он вовлек себя и остальных в битву, в которой не мог одержать победу. Ясно ли он мыслил?
«Я не думал, что в тебе это есть», – сказал Акорт, грубо похлопав его по спине, когда он отрыгнул. – «Хорошая речь. Лучше, чем в театре!»
«Нам следовало продать билеты!» – вмешался Фальтон.
«Полагаю, доля правды в твоих словах есть», – сказал Акорт. – «Лучше умереть на ногах, чем на спине».
«Хотя на спине может быть не так и плохо, если мы будем лежать на кровати в борделе», – добавил Фальтон.
«Внимание, внимание!» – закричал Фальтон. – «А как насчет того, чтобы умереть с кружкой эля в руках и откинутыми назад головами?»
«Это на самом деле было бы прекрасно», – сказал Акорт, сделав глоток.
«Но через какое-то время, полагаю, это станет скучным», – заметил Фальтон. – «Сколько кружек эля может выпить мужчина и со скольким женщинами он может провести ночь?»
«Что ж, много, если ты подумаешь об этом должным образом», – ответил Акорт.
«Даже так, предполагаю, было бы веселее умереть по-другому. Не так скучно».
Акорт вздохнул.
«Что ж, если мы все это переживем, по крайней мере, это даст нам шанс выпить по-настоящему. Мы это заслужили!»
Годфри отвернулся, пытаясь не обращать внимания на бесконечную болтовню Акорта и Фальтона. Пришло время для него стать мужчиной, оставить позади остроумное подшучивание и шутки о тавернах, принимать настоящие решения, которые влияют на настоящих мужчин в настоящем мире. Годфри ощущал на себе тяжесть, и он не мог не спрашивать себя, чувствовал ли его отец то же самое. Странно, но как бы он ни ненавидел этого человека, он начинал сочувствовать своему отцу. И, возможно, к своей собственной чести, он становился похожим на него.
Забыв о предстоящей опасности, Годфри ощутил прилив уверенности. Он вдруг пнул своего коня и с боевым кличем помчался сломя голову вниз по долине.
Позади него раздался немедленный боевой клич тысяч мужчин, топот их лошадей оглушал его, когда они поскакали за ним.
Годфри уже ощущал легкое головокружение, вино ударило ему в голову, пока он мчался навстречу своей неминуемой смерти. Годфри задавался вопросом, во что же он себя втянул.
Глава пятая
Тор сидел верхом на своем коне рядом с отцом с одной стороны и с МакКлаудом – с другой. Рядом с ними находился Рафи. Позади них была десятитысячная армия солдат Империи, главное подразделение армии Андроникуса. Отлично дисциплинированные солдаты терпеливо ждали команды Андроникуса. Они все стояли на вершине хребта, глядя на Хайлэндс, чьи вершины были покрыты снегом. На вершине гор находился город МакКлауда Хайландия, и Тор напрягся, увидев тысячи войск, выходящих из города им навстречу, готовясь к сражению.
Это не были ни люди МакГила, ни солдаты Империи. На них была броня, которую Тор смутно припоминал, но, крепче сжимая рукоять своего нового меча, он не был уверен в том, кто они такие или почему атакуют.
«МакКлауды, мои бывшие люди», – объяснил МакКлауд Андроникусу. – «Все хорошие солдаты МакКлауд. Все те, которых я когда-то обучал и с кем воевал бок о бок».
«Но теперь они обернулись против нас», – заметил Андроникус. – «Они скачут, чтобы встретиться с тобой в бою».
МакКлауд, лишенный одного глаза, нахмурился. Одну половину его лица украшала печать Империи, он выглядел гротескно.
«Прошу прощения, милорд», – сказал он. – «Это не моя вина. Это вина моего мальчишки, Бронсона. Он настроил моих людей против меня. Если бы не он, они все присоединились бы ко мне прямо сейчас в Вашем великом деле».
«Это не из-за твоего мальчишки», – поправил его Андроникус стальным голосом, повернувшись к МакКлауду. – «А из-за того, что ты – слабый командир и еще худший отец. Недостаток в сыне свидетельствует о недостатке в тебе. Мне следовало бы знать, что ты не в состоянии контролировать своих собственных людей. Мне следовало давно убить тебя».
МакКлауд нервно сглотнул.
«Милорд, Вы так же можете предположить, что они сражаются не против меня, а против Вас. Они хотят избавить Кольцо от Империи».
Андроникус покачал головой, перебирая пальцами свое ожерелье из высушенных голов.
«Но теперь ты на моей стороне», – сказал он. – «Так что борьба со мной так же означает борьбу и с тобой».
МакКлауд вынул свой меч, хмуро глядя на приближающуюся армию.
«Я буду сражаться и убью каждого из моих собственных людей», – заявил он.
«Знаю, что будешь», – сказал Андроникус. – «Потому что иначе я сам тебя убью. Не то, чтобы я нуждался в твоей помощи. Мои люди причинят гораздо больший ущерб, чем ты когда-либо мечтал – особенно когда их возглавляет мой собственный сын, Торникус».
Тор сидел на своем коне, едва слушая все их разговоры. Он был ошеломлен. В его голове роились чужие мысли, которых он не узнавал, – мысли, которые пульсировали в его голове и постоянно напоминали ему о преданности, которую он должен испытывать к своему отцу, о его судьбе в качестве сына Андроникуса. Мысли роились в голове Тора неустанно и, как бы он ни пытался, он был не в состоянии очистить свой разум и мыслить самостоятельно, словно был заложником в своем собственном теле.
Пока Андроникус говорил, каждое его слово становилось сначала предложением в голове Тора, а затем приказом. После чего они каким-то образом становились его собственными мыслями. Тор сопротивлялся, какая-то часть его пыталась избавить разум от этих захватнических чувств, чтобы обрести ясность. Но чем больше он сопротивлялся, тем тяжелее становилось.
Пока Тор сидел на своем коне, наблюдая за приближающейся армией, скачущей через равнины, он ощущал, как в его венах бежит кровь. Он мог думать только о своей верности отцу, о необходимости сокрушить каждого, кто встанет на пути его отца, о своей судьбе в качестве правителя Империи.
«Торникус, ты меня слышал?» – спросил Андроникус. – «Ты готов показать себя в битве ради своего отца?»
«Да, отец», – ответил Тор, глядя прямо перед собой. – «Я сражусь с любым, кто станет сражаться с тобой».
Андроникус широко улыбнулся. Он повернулся лицом к своим людям.
«МУЖЧИНЫ!» – прогремел он. – «Пришло время встретиться лицом к лицу с врагом, чтобы избавить Кольцо от его выживших повстанцев раз и навсегда. Мы начнем с этих людей МакКлауда, которые осмелились бросить нам вызов. Торникус, мой сын, поведет вас в бой. Вы последуете за ним так, как последовали бы за мной. Вы отдадите за него свою жизнь так, как отдали бы за меня. Предательство по отношению к нему расценивается как предательство по отношению ко мне!»
«ТОРНИКУС!» – крикнул Андроникус.
«ТОРНИКУС!» – раздалось эхо десяти тысяч войск Империи позади них.
Приободренный Тор высоко поднял свой новый меч Империи, который подарил ему его любимый отец. Он почувствовал, как через него проходит сила – сила его рода, его людей, того, кем он должен быть. Наконец, Тор вернулся домой, к своему отцу – навсегда. Ради своего отца Тор сделает что угодно. Даже пойдет на смерть.
Тор издал громкий боевой клич, пнув своего коня и помчавшись вниз с долины, первым бросившись в бой. Позади него раздался громкий боевой клич, когда за ним последовали десять тысяч воинов. Каждый из них был готов пойти за Тором навстречу своей смерти.
Глава шестая
Микоплес сидела, свернувшись клубком, попав внутрь огромной сети Акрона, не в силах вытянуться и взмахнуть крыльями. Она находилась возле штурвала корабля Империи и сопротивлялась, но не могла поднять свой подбородок, пошевелить крыльями и вытянуть лапы. Микоплес никогда в своей жизни не чувствовала себя хуже, никогда не была лишена свободы и силы. Она свернулась в клубок, медленно моргая, приуныв, волнуясь больше за Тора, чем за себя.
Микоплес ощущала энергию Тора даже с такого большого расстояния, даже когда ее корабль переплывал море, покачиваясь вверх и вниз на чудовищных волнах. Ее тело поднималось и опускалось, когда волны разбивались о палубу. Микоплес чувствовала, что Тор меняется, что он становится другим человеком – не тем молодым человеком, которого она знала. Ее сердце разбилось. Она не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом подвела его. Она снова попыталась бороться, отчаянно желая полететь к нему, спасти его. Но Микоплес не могла вырваться.
Огромная волна разбилась о палубу, и пенящиеся воды Тартувиана проскользнули под ее сеть, заставив дракона поскользнуться и удариться головой о деревянный корпус. Она съежилась и зарычала, лишенная прежних духа и силы. Микоплес смирилась со своей новой судьбой, зная, что ее увозят для того, чтобы убить или – что еще хуже – чтобы сделать ее пленницей. Ее не волновало то, что случится с ней. Она просто хотела, чтобы с Тором все было в порядке. И Микоплес хотела получить шанс, всего лишь один последний шанс, отомстить своим обидчикам.
«Вот она где! Проскользнула почти половину палубы!» – крикнул один из солдат Империи.
Микоплес ощутила внезапную боль в чувствительной чешуе на своем лице и увидела двух солдат Империи с копьями длиной в тридцать футов, которые толкали ее с безопасного расстояния через сеть. Она попыталась броситься вперед на них, но ограничения удерживали ее внизу. Она зарычала, когда они снова и снова наносили ей удары копьями, смеясь, очевидно, получая от этого удовольствие.
«Теперь она не такая страшная, не так ли?» – спросил один из них своего товарища.
Тот рассмеялся, ткнув свое копье близко от ее глаза. Микоплес отодвинулась в последнюю секунду, спасая себя от слепоты.
«Она безвредна, как муха», – ответил второй солдат.
«Я слышал, что ее собираются выставить на обозрение в новом капитолии Империи».
«А я слышал другое», – сказал его друг. – «Я слышал, что они собираются оторвать ей крылья и мучить ее за весь тот вред, который она причинила нашим людям».
«Хотел бы я это увидеть».
«Нам правда нужно доставить ее в целости и сохранности?» – спросил один из них.
«Таков приказ».
«Но я не вижу причины, по которой мы, по крайней мере, не можем ее немного покалечить. В конце концов, ей ведь не нужны два глаза, не так ли?»
Второй солдат рассмеялся.
«Что ж, теперь, когда ты ставишь вопрос таким образом, полагаю, что нет», – ответил он. – «Давай, повеселись».
Один из них подошел ближе и высоко поднял копье.
«Теперь стой спокойно, девочка», – сказал солдат.
Микоплес беспомощно вздрогнула, когда солдат вышел вперед ближе, собираясь вонзить свое длинное копье в ее глаз.
Внезапно о нос корабля разбилась очередная волна, вода сбила солдата с ног, и он проскользнул прямо к ее лицу, широко распахнув глаза от ужаса. Приложив огромные усилия, Микоплес удалось поднять одну лапу достаточно высоко для того, чтобы позволить солдату проскользнуть под нее, после чего она опустила на него лапу и прижала ее к горлу.
Солдат пронзительно закричал, когда повсюду полилась его кровь, смешанная с водой, пока он умирал под драконом. Микоплес ощутила небольшое удовлетворение.
Другой солдат Империи развернулся и убежал, крича о помощи. Через несколько секунд появилась дюжина воинов Империи с длинными копьями.
«Убейте зверя!» – крикнул один из них.
Они все приблизились, чтобы убить ее, и Микоплес была уверена в том, что они так и сделают.
Она вдруг ощутила внезапный прилив ярости, непохожий ни на один из тех, которые случались у нее раньше. Микоплес закрыла глаза и обратилась с мольбой к Господу о последнем приливе сил.
Постепенно она почувствовала, как через нее проходит жар, начинаясь в ее животе и проход к ее горлу. Она подняла свою пасть и издала рев. К ее удивлению, оттуда вырвалось пламя. Оно прошло через сеть и, пусть не разрушило Акрон, тем не менее, стена огня поглотила дюжину наступающих на нее мужчин.
Они все закричали, когда их тела охватило пламя. Большинство из них рухнуло на палубу, а те, кто не умер мгновенно, побежали и выпрыгнули за борт в море. Микоплес улыбнулась.
Появилась еще одна дюжина солдат с дубинками в руках, и Микоплес снова попыталась призвать на помощь огонь.
Но в этот раз ничего не получилось. Господь ответил на ее молитвы, и явил ей последнюю благодать. Но теперь она больше ничего не могла поделать. Она была благодарна хотя бы за то, что получила.
На нее набросилась дюжина солдат, избивая ее дубинками, и постепенно Микоплес почувствовала, что опускается все ниже и ниже, закрывая глаза. Она крепко свернулась в клубок, смирившись, задаваясь вопросом, неужели ее время в этом мире подошло к концу.
Вскоре мир Микоплес наполнился мраком.
Глава седьмая
Ромулус стоял на носу своего огромного корабля с черно-золотым корпусом и развевающимся флагом Империи со львом и орлом в его пасти. Корабль смело плыл на ветру. Он стоял, уперев руки в бока, его широкая мускулатура стала еще шире, словно он прирос к палубе. Ромулус смотрел на покатые, светящиеся воды Амбрека. Вдалеке на виду показался берег Кольца.
Наконец-то.
Сердце Ромулуса воспарило от предвкушения, когда он впервые увидел Кольцо. На его корабле находились лучшие подобранные мужчины – несколько десятков – и позади них плыли тысячи лучших кораблей Империи. Подавляющая армада, заполнившая собой море, плывущая под флагом Империи. Они плыли долго, окружая Кольцо, решив причалить на стороне МакКлаудов. Ромулус решил войти в Кольцо лично, подкрасться к своему бывшему хозяину Андроникусу и убить его тогда, когда тот меньше всего этого ожидает.
Ромулус улыбнулся этой мысли. Андроникус понятия не имеет о силе или хитрости своего заместителя, и ему предстоит получить тяжелый урок. Ему никогда не следовало недооценивать Ромулуса.
Рядом разбивались огромные волны, и Ромулус наслаждался холодным порывом ветра на своем лице. В руке он сжимал волшебный плащ, которые он получил в лесу. Он чувствовал, что плащ сработает и поможет ему пересечь Каньон. Ромулус знал, что когда он его наденет, то станет невидимым, способным пройти через Щит и самостоятельно пересечь Кольцо. Для его миссии понадобятся хитрость, ловкость и внезапность. Разумеется, его люди не смогут последовать за ним, но он не нуждался ни в одном из них – как только он окажется внутри, он найдет людей Андроникуса – людей Империи – и вовлечет их в свое дело. Он разделит их и создаст свою собственную армию, свою собственную гражданскую войну. В конце концов, солдаты Империи любили Ромулуса не меньше, чем Андроникуса. Ромулус использует собственных людей Андроникуса против него.
Затем Ромулус найдет МакГила, заставит его пересечь Каньон, как того требует плащ, и, если легенда верна, Щит будет разрушен. А когда Щит падет, он призовет всех своих людей, весь его флот ворвется внутрь и уничтожит Кольцо навсегда. После чего Ромулус, наконец, станет единственным правителем вселенной.
Он сделал глубокий вдох, практически ощущая все это сейчас. Всю свою жизнь он сражался ради этой минуты.
Ромулус посмотрел на кроваво-красное небо, на появление второго солнца, огромного шара на горизонте, излучающего голубой свет в это время дня. В это время Ромулус молился своим богам – Богу Земли, Богу Моря, Богу Неба, Богу Ветра. И больше всего – Богу Войны. Он знал, что должен задобрить каждого из них. Ромулус был готов: он привез большое количество рабов, которыми он мог пожертвовать, зная, что их пролитая кровь придаст ему сил.
Волны разбивались вокруг него, когда они приблизились к берегу. Ромулус не стал ждать, пока другие опустят веревки, он спрыгнул с корпуса, как только нос корабля коснулся песка, падая на добрых двадцать футов и приземлившись на ноги, по пояс в воду. Он даже не дрогнул.
Ромулус медленно побрел по пляжу так, словно тот принадлежал ему. На песке оставались глубокие следы его ног. Позади него его люди опустили веревки и начали спускаться с корабля – одна лодка опускалась на воду за другой.
Ромулус рассмотрел свою работу и улыбнулся. Небо начало темнеть, и он добрался до берега в идеальный момент, чтобы представить пожертвование. Он знал, что ему есть за что благодарить богов.
Он повернулся лицом к своим людям.
«ОГОНЬ!» – крикнул Ромулус.
Его люди поспешили развести огромный костер пятнадцати футов в высоту – уже была готова огромная куча хвороста, растянувшаяся и сделанная в форме трехконечной звезды, ожидающая того, чтобы ее подожгли.
Ромулус кивнул, и его люди вытащили вперед дюжину рабов, связанных друг с другом. Их привязали к хворосту костра веревками. Рабы смотрели на них широко распахнутыми от паники глазами. Охваченные ужасом, они кричали и пытались вырваться, увидев факелы наготове и осознав, что их собираются сжечь живьем.
«НЕТ!» – закричал один из них. – «Пожалуйста! Я умоляю вас! Только не это. Что угодно, но только не это!»
Ромулус проигнорировал его. Вместе этого он повернулся ко всем спиной, сделал несколько шагов вперед, широко раскинул руки и поднял голову к небесам.
«ОМАРУС!» – крикнул он. – «Дай нам свет, чтобы видеть! Прими мою жертву этим вечером. Будь со мной в моем путешествии в Кольцо. Дай мне знак. Дай мне знать, добьюсь ли я успеха!»
Ромулус опустил голову, и в эту минуту его люди бросились вперед и швырнули свои факелы в хворост.
Поднялся ужасный крик, когда все рабы начали гореть заживо. Повсюду летели искры, пока Ромулус стоял, со светящимся лицом наблюдая за представлением.
Ромулус кивнул, и его люди вывели вперед одноглазую старуху с морщинистым лицом и скрюченным телом. Несколько мужчин вывезли ее вперед на колеснице, и она наклонилась в сторону пламени. Ромулус терпеливо наблюдал за ней, ожидая ее пророчества.
«Ты преуспеешь», – сказала старуха. – «Пока не увидишь, как два солнца сойдутся в одной точке».
Ромулус улыбнулся. Два солнца сойдутся в одной точке? Этого не происходило уже тысячу лет.
Он был счастлив, теплое чувство наполнило его грудь. Это было все, что он хотел услышать. Боги были с ним.
Ромулус схватил свой плащ, оседлал коня и, пнув его посильнее, поскакал галопом в одиночестве – через песок, на дорогу, которая приведет его к Восточному Пересечению, а вскоре в самое сердце Кольца.
Глава восьмая
Селезе медленно шла через то, что осталось от поля боя вместе с Иллепрой. Каждая из них переходила от тела к телу, проверяя, есть ли выжившие. Это было долгое, тяжелое путешествие из Силезии, когда они обе шли вместе, следуя за главной частью армии, переходя от раненых к мертвым. Они отделились от других целителей и стали лучшими подругами, связанными одной бедой. Их естественным образом тянуло друг к другу – будь то по причине одинакового возраста, схожести или, может быть, что самое важное – любви к сыновьям МакГила. Селезе любила Риса, а Иллепра, хотя она ненавидела это признавать, была влюблена в Годфри.
Они делали все от них зависящее, чтобы не отставать от главной части армии, проходя поля, леса и грязные дороги, непрерывно прочесывая местность в поисках раненых МакГилов. К несчастью, находить их было легко – ландшафт был заполнен ими до отвала. В некоторых случаях Селезе была в состоянии исцелить их, но в большинстве случаев лучшее, что Селезе и Иллепра могли сделать, – это залатать их раны, облегчить их боль своими эликсирами и позволить им спокойно умереть.
Это разбивало Селезе сердце. Будучи целительницей в небольшом городке на протяжении всей своей жизни, она никогда не имела дела с чем-то настолько масштабным и тяжелым. Она лечила небольшие царапины, порезы, раны – иногда случайные укусы форситов. Но девушка не привыкла к такому массовому кровопролитию и смерти, к таким серьезным ранам. Это делало ее глубоко несчастной.
В своей профессии Селезе жаждала исцелять людей и видеть их здоровыми. Тем не менее, с тех пор, как девушка прибыла из Силезии, она не видела ничего, кроме бесконечных потоков крови. Как люди могут делать нечто подобное друг с другом? Все эти раненые были чьими-то сыновьями, отцами, мужьями. Как человечество может быть настолько жестоким?
Сердце Селезе разбивалось еще сильнее из-за ее неспособности помочь каждому человеку, которого она встречала. Ее запасы были ограниченными, она не могла унести многое. Другие целители королевства разбрелись кто куда по всему Кольцу. Одни примкнули к армии, другие были сами по себе. Без подходящих телег, лошадей и команды целителей девушка мало что могла носить с собой.
Селезе закрыла глаза и сделала глубокий вдох, продолжая идти мимо лиц раненых, которые мелькали перед ней. Бесчисленное количество раз она находила раненого солдата, кричащего от боли, видела, как тускнеют его глаза и давала ему блатокс. Это было эффективное болеутоляющее и эффективный транквилизатор. Но он не исцелял гнойные раны и не мог остановить инфекцию. Без всех своих запасов это было лучшее, что Селезе могла сделать. Из-за этого ей хотелось одновременно и плакать, и кричать.
Селезе и Иллепра наклонились над раненым солдатом в нескольких футах друг от друга, каждая из них была занята зашиванием раны при помощи нитки и иголки. Селезе вынуждена была использовать эту иглу несколько раз, и ей хотелось иметь новую, но у девушки не было выбора. Солдат закричал от боли, когда она зашивала длинную вертикальную рану на его бицепсе, которая, казалось, не хотела закрываться, продолжая протекать. Селезе надавила вниз одной ладонью, пытаясь остановить кровотечение.
Но ее усилия были напрасными. Если бы она добралась до этого солдата вчера, все было бы в порядке. Но теперь его рука приобрела зеленый оттенок. Она пыталась предотвратить неизбежное.
«С тобой все будет в порядке», – сказала Селезе воину.
«Нет, не будет», – сказал он, подняв на нее взгляд смерти. Селезе уже много раз видела этот взгляд. – «Скажи мне. Я умру?»
Селезе сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Она не знала, что ответить. Она ненавидела ложь, но не осмелилась сказать ему правду.
«Наши судьбы в руках наших создателей», – ответила девушка. – «Никогда не поздно ни для одного из нас. Выпей», – сказала она, вынимая небольшой флакон блатокса из сумки с зельями, висящей у нее на поясе. Она приложила флакон к губам солдата и погладила его по лбу.
Его глаза закатились назад и он вздохнул, впервые ощутив покой.
«Я чувствую себя хорошо», – сказал он.
Через несколько секунд глаза солдата закрылись.
Селезе почувствовала, как по ее щеке покатилась слеза, и быстро вытерла ее.
Иллепра покончила с раной своего солдата, они вместе поднялись, изнывая от усталости, и продолжили идти по бесконечным тропам вместе, проходя труп за трупом. Они направлялись на восток, следуя за главной частью армии.
«Мы вообще делаем здесь что-нибудь?» – наконец, спросила Селезе после продолжительного молчания.
«Конечно», – ответила Иллепра.
«Мне так не кажется», – сказала Селезе. – «Мы спасли лишь несколько человек, а потеряли огромное количество».
«А как насчет тех нескольких?» – парировала Иллепра. – «Разве они ничего не стоят?»
Селезе задумалась.
«Конечно, стоят», – сказала она. – «Но как насчет остальных?»
Селезе закрыла глаза и попыталась представить их, но теперь видела только размытые лица.
Иллепра покачала головой.
«Ты не о том думаешь. Ты – мечтательница, и слишком наивна. Ты не можешь спасти всех. Мы не начинали эту войну, мы только убираем после нее».
Они продолжили свой путь в тишине, продвигаясь все дальше на восток, мимо поля тел. Селезе была счастлива уже хотя бы потому, что рядом с ней шла Иллепра. Они давали друг другу компанию и утешение, весь путь делились опытом и лекарствами. Селезе была поражена широким выбором трав, имеющийся у Иллепры, – трав, которые она никогда не встречала. Иллепра же в свою очередь то и дело удивлялась уникальным мазям, которые Селезе обнаружила в своей небольшой деревне. Они отлично дополняли друг друга.
Пока они шли, осматривая очередное мертвое тело, мысли Селезе вернулись к Рису. Несмотря на все то, что происходило вокруг нее, она не могла избавиться от мыслей о нем. Девушка проделала весь этот путь в Силезию, чтобы найти его, чтобы быть с ним. Но судьба снова достаточно скоро разлучила их, эта глупая война развела их по разные стороны. С каждой минутой Селезе задавалась вопросом, в безопасности ли Рис. Она спрашивала себя, на каком именно поле боя он находится. Проходя мимо очередного трупа, девушка бросала быстрый взгляд на его лицо, испытывая страх, надеясь и молясь о том, чтобы это был не Рис. В животе у нее все сжималось каждый раз, когда она подходила к очередному телу, пока она не переворачивала его и не видела, что это не Рис. И каждый раз она вздыхала с облегчением.
Тем не менее, с каждый шагом она нервничала, всегда опасаясь того, что найдет Риса раненым – или, что хуже, мертвым. Селезе не знала, как сможет жить дальше, если это произойдет.
Она решила найти его – живого или мертвого. Селезе проделала такой долгий путь и не вернется, пока не узнает о его судьбе.
«Я не видела никаких признаков Годфри», – сказала Иллепра, пиная камни по пути.
Иллепра то и дело говорила о Годфри с тех пор, как они ушли. Очевидно, она была в него влюблена.
«И я», – подтвердила Селезе.
Это был постоянный диалог между двумя девушками, влюбленными в двух братьев – Риса и Годфри – двух братьев, которые не могли отличаться друг от друга еще больше. Селезе лично не могла понять, что Иллепра нашла в Годфри. Ей он казался всего лишь пьяницей, глупым человеком, которого нельзя воспринимать серьезно. Годфри был веселым, забавным и несомненно остроумным, но он не являлся тем человеком, которого Селезе хотела видеть рядом с собой. Она хотела искреннего, честного, сильного мужчину. Она жаждала мужчину, которому было бы известно, что такое рыцарство и честь. Рис идеально ей подходил.
«Я просто не знаю, как он сможет все это пережить», – грустно сказала Иллепра.
«Ты любишь его, не так ли?» – спросила Селезе.
Покраснев, Иллепра отвернулась.
«Я никогда не говорила о любви», – сказала она в свою защиту. – «Я просто волнуюсь о нем. Он всего лишь мой друг».
Селезе улыбнулась.
«Неужели? Тогда почему ты говоришь о нем без остановки?»
«Разве?» – удивленно спросила Иллепра. – «Я этого не заметила».
«Да, постоянно».
Иллепра пожала плечами и замолчала.
«Полагаю, что каким-то образом он проник под мою кожу. Иногда он сводит меня с ума. Я постоянно вытаскиваю его из таверн. Он каждый раз обещает мне, что больше никогда туда не вернется, но он всегда возвращается. Это на самом деле выводит из себя. Я бы выпорола его, если бы могла».
«Именно поэтому тебе так не терпится его найти?» – спросила Селезе. – «Чтобы устроить ему взбучку?»
Теперь пришла очередь Иллепры улыбнуться.
«Может быть, нет», – сказала она. – «Возможно, я так же хочу его обнять».
Они завернули за холм и подошли к солдату-силезианцу. Он лежал под деревом и стонал. Очевидно, у него была сломана нога. Селезе, у которой был наметан глаз, увидела это даже с расстояния. Поблизости они увидела двух, привязанных к дереву, лошадей.
Девушки бросились к нему.
Когда Селезе начала лечить его глубокую рану в бедре, она не могла не задать ему тот же вопрос, который задавала каждому встреченному солдату:
«Ты видел кого-нибудь из членов королевской семьи?» – спросила она. – «Ты видел Риса?»
Все остальные солдата поворачивались, качали головами и отводили глаза в сторону. Селезе была настолько разочарована к этому времени, что ожидала отрицательный ответ.
Но, к ее удивлению, этот солдат утвердительно кивнул.
Глаза Селезе широко распахнулись от волнения и надежды.
«Он жив? Он ранен? Ты знаешь, где он?» – спросила она. Ее сердце бешено колотилось, пока она сжимала запястье солдата.
Тот кивнул.
«Знаю. Он на особой миссии – он хочет вернуть Меч».
«Какой меч?»
«Меч Судьбы».
Она в ужасе посмотрела на солдата. Меч Судьбы. Легендарный меч.
«Где?» – в отчаянии спросила девушка. – «Где он?»
«Он отправился к Восточному Пересечению».
Селезе задумалась. Восточное Пересечение. Это далеко, очень далеко. У нее нет шанса добраться туда пешком. Не с такой скоростью. А если Рис там, то, разумеется, он в опасности. Конечно же, он нуждается в ней.
Покончив с раной солдата, Селезе обернулась и заметила двух лошадей, привязанных к дереву. Учитывая сломанную ногу этого человека, он не сможет скакать на них. Эти две лошади бесполезны для него. И совсем скоро они умрут, если о них не позаботятся.
Солдат проследил за ее взглядом.
«Возьмите их, миледи», – предложил он. – «Мне они не нужны».
«Но они твои», – сказала девушка.
«Я не могу скакать на них. Не в таком состоянии. Вам они нужнее. Возьмите их и найдите Риса. Это долгое путешествие и вам не совершить его пешком. Вы очень мне помогли. Я не умру здесь. У меня есть еда и вода на три дня. За мной придут люди. Здесь все время проходят патрули. Возьмите лошадей и отправляйтесь в путь».
Селезе сжала запястье солдата, преисполненная благодарностью. Она решительно повернулась к Иллепре.
«Я должна найти Риса. Прости меня. Здесь есть две лошади. Ты можешь взять вторую и отправиться туда, куда тебе нужно. Я должна пересечь Кольцо и скакать к Восточному Пересечению. Мне жаль, но я должна оставить тебя».
Селезе оседлала своего коня и удивилась, увидев, что Иллепра бросилась вперед и оседлала коня рядом с ней. Девушка протянула руку с коротким мечом и разрубила веревку, привязывающую коней к дереву.
Повернувшись к Селезе, Иллепра улыбнулась.
«Неужели ты на самом деле думаешь, что после всего, через что мы прошли, я позволю тебе отправиться одной?» – спросила она.
Селезе улыбнулась.
«Полагаю, что нет», – ответила она.
Они обе пнули своих лошадей и поскакали прочь по дороге, направляясь все дальше на восток. Селезе молилась о том, чтобы дорога привела их к Рису.
Глава девятая
Гвендолин съежилась, опустив свой подбородок от ветра и снега, продолжая идти через бесконечное поле белого цвета. Рядом с ней шли Алистер, Штеффен, Абертоль и Крон. Все пятеро шли уже несколько часов с тех пор, как пересекли Каньон и вошли в Преисподнюю. Гвен выбилась из сил. Ее мышцы и живот изнывали от боли, ее пронзала острая боль даже теперь, когда ребенок шевелился. Это был мир белого цвета, снег падал непрестанно, залетая в ее глаза. Ничто не нарушало монотонность ландшафта. Гвен казалось, что она идет к самому краю земли.
Кроме того, становилось все холоднее и, несмотря на своих меха, Гвендолин чувствовала, что холод пронзает ее до костей. Ее руки уже онемели.
Оглянувшись, девушка увидела, что ее спутники тоже дрожат, борясь с холодом. Гвен начала задаваться вопросом, не совершила ли она серьезную ошибку, придя сюда. Даже если Аргон находится здесь, как они вообще смогут найти его без каких-либо указателей на горизонте? Не было ни следа, ни тропы, и Гвен не покидало отчаяние, поскольку она понятия не имела о том, куда они идут. Все, что она знала, так это то, что они удаляются от Каньона все дальше на север. Даже если они найдут Аргона, то как смогут освободить его? Можно ли его вообще освободить?
Гвен казалось, что она путешествует по месту, не предназначенному для людей. Это сверхъестественное место предназначено для чародеев, друидов и загадочных сил магии, которых она не понимала. Ее не покидало чувство, словно она вторгается на запретную территорию.
Гвен ощутила очередную острую боль в животе, почувствовала, что ребенок внутри нее зашевелился снова и снова. В этот раз боль была такая острая, что у нее перехватило дыхание и она на мгновение оступилась.
Гвен почувствовала, как ее запястье схватила крепкая рука, помогая ей сохранить равновесие.
«Миледи, Вы в порядке?» – спросил Штеффен, поспешно подойдя к ней.
Девушка закрыла глаза, сделала глубокий вдох и кивнула в ответ. От боли у нее на глазах выступили слезы. Она остановилась на минуту, положила руку на живот и подождала. Очевидно, ее ребенку не нравилось находиться здесь. Так же, как и ей.
Гвен стояла на месте несколько минут, тяжело дыша, пока боль, в конце концов, не отступила. Она снова спросила себя, не совершила ли она ошибку, отправившись сюда. Но, когда Гвен подумала о Торе, ее желание спасти его перечеркнуло все остальное.
Они снова продолжили свой путь и, когда боль стихла, Гвендолин испугалась не только за своего ребенка, но и за всех остальных. Она не знала, как долго они все продержатся в этих условиях. Она даже не знала, могут ли они вернуться. Они застряли. Это была неизведанная территория – без карты и без конца и края.
Небо было окрашено фиолетовым цветом, повсюду виднелись оттенки янтарного и фиолетового цветов, отчего Гвен чувствовала себя еще более дезориентированной. Здесь было сложно понять, где ночь, а где день. Только бесконечное движение в небытие.
Абертоль был прав: это был совершенно новый мир, бездна снега и пустоты, самое безлюдное место, которое она когда-либо видела.
Гвендолин помедлила, чтобы восстановить дыхание и в эту минуту ощутила теплую руку на своем животе, удивившись ее жару.
Обернувшись, она увидела рядом с собой Алистер, которая положила руку на ее живот, глядя на нее с тревогой.
«Ты носишь под сердцем ребенка», – сказала она. Это было скорее утверждение, чем вопрос.
Гвендолин посмотрела на нее, удивляясь тому, откуда Алистер об этом знает, учитывая тот факт, что ее живот по-прежнему выглядит плоским. У нее больше не было сил хранить этот секрет, и она кивнула в знак подтверждения.
Алистер понимающе кивнула в ответ.
«Откуда ты узнала?» – спросила Гвен.
Но Алистер просто закрыла глаза и сделала глубокий вдох, по-прежнему не убирая свою ладонь с живота подруги. Ее прикосновение успокоило Гвен, и через нее прошло исцеляющее тепло.
«Очень сильный ребенок», – сказала Алистер, ее глаза все еще были закрыты. – «Он напуган, но не болен. С ним все будет в порядке. Сейчас я уношу прочь все его страхи».
Гвендолин почувствовала, как через ее тело прошли волны света и тепла. Вскоре девушка почувствовала себя полностью восстановленной.
Гвен переполняли благодарность и любовь по отношению к Алистер. Она испытывала к ней необъяснимую близость.
«Я не знаю, как тебя благодарить», – сказала Гвен, снова чувствуя себя хорошо, когда Алистер убрала руку.
Алистер скромно опустила голову.
«Тебе не за что меня благодарить», – ответила она. – «Это мой долг».
«Вы не говорили мне, что беременны, миледи», – строго произнес Абертоль. – «Если бы я знал, то никогда не посоветовал бы это путешествие».
«Миледи, я понятия не имел», – сказал Штеффен.
Гвендолин суеверно пожала плечами, не желая привлекать внимания к своему ребенку.
«А кто отец?» – спросил Абертоль.
Гвендолин испытывала двойственные чувства, отвечая на его вопрос:
«Торгрин».
Гвен чувствовала, что ее сердце разрывается на куски. На нее нахлынуло чувство вины за то, что она сделала Тору, за то, как они попрощались. Кроме того, она испытывала смешанные чувства относительно родословной своего ребенка. Она вспомнила лицо Андроникуса и ее передернуло.
Абертоль кивнул.
«Самая прекрасная родословная», – сказал он. – «Вы носите воина внутри себя».
«Миледи, я отдам свою жизнь, защищая Вашего ребенка», – сказал Штеффен.
Крон подошел к Гвен, наклонил свою голову к ее животу и несколько раз лизнул его, заскулив.
Гвен была потрясена их добротой и поддержкой.
Вдруг Крон повернулся и удивил их всех злобным рычанием. Он сделал несколько шагов вперед в ослепляющий снег, ощетинившись. Леопард уставился в снег, игнорируя их.
Гвен и остальные растерянно переглянулись между собой. Гвен всмотрелась в снег, но ничего не увидела. Она никогда не слышала, чтобы Крон так рычал.
«В чем дело, Крон?» – нервно спросила она.
Леопард продолжал рычать, медленно продвигаясь вперед, и Гвен нервно опустила руку на висящий на поясе кинжал, в то время как другие сделали то же самое.
Они ждали и наблюдали.
Наконец, из ослепляющего снега показалась дюжина ужасающих созданий – они были абсолютно белые, с огромными желтыми глазами и четырьмя длинными желтыми клыками, крупнее волков. Они были больше Крона, и у каждого из них было две головы с двумя клыками, которые опускались почти на целый фут. Они издали низкий, злобный звук, приближаясь к их группе, образуя широкий полукруг.
«Лорки», – со страхом в голосе произнес Абертоль, делая шаг назад.
Гвендолин услышала характерный звук металла, когда Штеффен вынул свой меч. Абертоль вытянул перед собой свой жезл двумя руками, в то время как Алистер продолжала стоять, напряженно глядя на лорков. Гвендолин крепко сжала свой кинжал, готовая отдать свою жизнь, защищая своего ребенка.
Крон не стал терять время: зарычав, он бросился вперед и атаковал первым. Он прыгнул в воздух и вонзил свои клыки в горло лорка и, хотя тот был больше, Крон был настроен решительно, повалив его на землю. Раздались ужасные звуки, когда они покатились по земле. Вскоре снег окрасился в красный цвет, и Гвен испытала облегчение, увидев, что это была кровь лорка. Крон победоносно прижал его к земле.
Другие лорки приступили к действию. Двое из них набросились на Крона, в то время как другие побежали прямо на Гвендолин и остальных.
Штеффен побежал вперед, замахиваясь своим мечом на лорка, когда тот бросился на Гвендолин. Ему удалось отрубить одну голову этого создания. Но это оставило его открытым, и другой лорк набросился на него и вонзил свои длинные клыки в руку Штеффена. Он закричал, его кровь брызнула повсюду, когда лорк повалил его на землю.
Гвендолин вышла вперед со своим кинжалом и вонзила его в спину лорка. Тот изогнулся дугой и закричал. Продолжая вонзать один ряд клыков в руку Штеффена, другой ряд он повернул к Гвен. Лорк изогнулся достаточно для того, чтобы Штеффен смог освободиться и, когда Гвен отступила, сжимая кинжал трясущимися руками перед собой, Штеффен вынул свой меч и отрубил обе головы лорка.
Другой лорк обратил свое внимание на Алистер и бросился вперед. Он прыгнул в воздух, стремясь вонзить свои клыки ей в горло.
Алистер спокойно стояла на месте, не испытывая страха. Она вытянула перед собой одну руку, из которой появился желтый свет. Пролетев через воздух, он ударил лорка в грудь. Застыв, он повис в воздухе, пока Алистер держала руку вытянутой.
Наконец, через несколько секунд после того, как это создание провисело в воздухе, оно замертво упало на землю.
Следующий лорк бросился на Абертоля, и тот, подняв свой жезл, ударил лорка в воздухе, сделав шаг в сторону. Лорк немедленно поднялся на ноги и прыгнул Абертолю на спину.
Старик закричал, когда лорк вонзил свои клыки в его плечо и повалил его лицом в снег.
Гвендолин обернулась, чтобы помочь, но Штеффен опередил ее, вынув свой лук и вонзив стрелу созданию в челюсть до того, как оно нанесло смертельный удар по незащищенной шее Абертоля.
После чего Штеффен повернулся, чтобы выстрелить в двух лорков, которые повалили на землю Крона, но внезапный порыв снег сделал его прицел невозможным.
Гвендолин побежала к Крону. Она вынула свой кинжал и вонзила его одному лорку в спину, в то время как леопард вскочил на лапы и вонзил свои клыки в горло второго лорка. Штеффен бросился вперед и ударил лорка по его второй морде, спасая Крона от смерти.
Наконец, все лорки были мертвы. Они все замолчали.
Крон, покрытый ранами, поднялся на ноги и, прихрамывая, подошел к Гвендолин. Он облизнул сначала ее руку, а потом живот.
Гвендолин расплакалась, увидев, что Крон ранен. Тронутая его преданностью, она опустилась на колени рядом с ним и потерла его мех, трогая все его раны и ощущая его кровь на своих ладонях. Ее сердце разбилось. Алистер села рядом с Кроном, положила на него свои руки и, когда тело леопарда накрыло мягкое желтое свечение, он посмотрел на девушку и облизнул ее лицо. Его раны затянулись.
Алистер помогла Абертолю подняться, и он встал на ноги, пошатываясь. Все пятеро обернулись и посмотрели друг на друга и на кровавую бойню, пытаясь все осмыслить. Все произошло так быстро, что Гвен едва что-либо понимала. Это снова напомнило девушке об опасностях этого места.
«Миледи, смотрите!» – крикнул Штеффен с волнением в голосе.
Гвен обернулась и, посмотрев на горизонт, увидела временное затишье в снежной буре. Медленно из-за туч показался небольшой проблеск солнечного света, лучик надежды на горизонте.
К удивлению Гвен, на горизонте вдруг появилась радуга, сверкая в воздухе всевозможными цветами. Гвен никогда прежде не видела такой радуги: вместо арочной формы она выглядела идеальным кругом с пустотой внутри, плывя высоко в небе.
Радуга также осветила ландшафт, и Гвен впервые увидела то, что ее окружает.
«Там», – сказала она. – «Вы видите тот хребет? Стена снега заканчивается. Мы должны добраться туда».
Приободренная группа ускорила шаг.
Они шли в унисон, поднимаясь высоко на хребет. Гвен тяжело дышала. Они все поддерживали друг друга.
Наконец, Абертоль остановился.
«Я не могу идти дальше», – сказал он.
«Ты должен», – умоляла Гвен.
Она подошла к старику, приобняла его и помогла подняться на холм, в то время как Алистер помогала остальным. Гвендолин надеялась на то, что как только они доберутся до вершины, все станет ясным. Возможно, они смогут где-то увидеть Аргона. По крайней мере, где-то может находиться указатель, какой-то знак, указывавший путь.
Они продолжали взбираться, пока, наконец, тяжело дыша, не добрались до самой вершины. Гвендолин стояла на вершине вместе с остальными и смотрела вниз. Она была поражена увиденным.
Внизу, насколько хватало взгляда, растянулся вид, подобно которому Гвен не видела никогда в жизни. Перед ними предстала бесконечная долина, небо над которой было ясным, желто-красным, и здесь не было снега. Вместо этого под небом раскинулся сверкающий, застывший ландшафт. Здесь не было сооружений – только горы льда всевозможных форм, размеров и цветов – фиолетовые, голубые, красные, розовые. Все они сверкали на солнце миллионом вспышек света.
Это был замороженный город, самая красивая вещь, которую Гвен когда-либо видела. Он казался нереальным.
Гвен понятия не имела о том, что это или куда он ведет. Но девушка ощущала над городом магический блеск, чувствовала, что время и место оказались здесь в ловушке.
И она знала – просто знала – что Аргон находится где-то внизу.
Глава десятая
Рис балансировал на краю скалы, прижавшись к камню, цепляясь изо всех сил. Его руки тряслись, он в ужасе смотрел вниз через свое плечо, наблюдая за тем, как Крог пролетает мимо него, крича и размахивая руками в тумане. Сердце Риса ушло в пятки. Они уже потеряли одного из своих ценных членов Легиона, и Рис не мог избавиться от ощущения, что это его вина. В конце концов, именно он привел сюда остальных.
Руки и ноги Риса тряслись. Он спрашивал себя, сколько еще сможет продержаться он сам и его друзья. Молодой человек чувствовал, что их силы на исходе, тем не менее, он даже не знал, существует ли дно. Поступил ли он безрассудно, начав это дело?
Но внезапно произошел приятный сюрприз – крики Крога резко прекратились, и им на смену пришел звук удара, когда Крог упал на что-то. Это был звук ломающихся веток, и он раздался ближе, чем Рис мог себе представить. Он был поражен: неужели Крог оказался на дне? Оно так близко?
Рис воодушевился, глядя вниз на кружащийся туман, понимая, что Крог находится недалеко. Рис надеялся на то, что тот, возможно, даже жив. Может быть, что-то смягчило его падение.
«КРОГ!» – крикнул он вниз.
Ответа не последовало.
Рис посмотрел вверх и увидел остальных – Элдена, О'Коннора, Конвена, Индру и Серну. Они все прижались к стене скалы трясущимися руками и смотрели вниз с теми же потрясением и страхом. Судя по их телам и отчаянным выражениям лиц, Рис понимал, что они долго не продержатся. Как их лидер, он должен показать пример.
«Дно близко!» – крикнул он, придав своему тону уверенности. – «Крог ударился об него. С ним все будет в порядке – и с нами тоже! Продержитесь еще немного, и мы все будем в безопасности. Следуйте за мной!»
Рис поспешил вниз, его руки скользили, колени тряслись, но он решил сделать это и показать пример. Когда он думал только о себе самом, это казалось сложным, но, подумав о других, он ощутил прилив новых сил.
Тяжело дыша, Рис посмотрел вниз и сконцентрировался. Он просто пытался переходить от одной опорной точки к другой. Иногда он находил достаточно места для своих пальцев. К счастью, его ботинки ему помогали, позволяя втиснуть пальцы в крошечные места и задержать их там, давая ему силу, необходимую для того, чтобы поддержать тело. Рис опускался вниз со скалы, приложив последние усилия, молясь о том, чтобы это был конец.
Наконец, кружащийся туман начал подниматься, и когда Рис посмотрел вниз, его сердце воспарило, когда он увидел землю. Настоящая земля! Всего в двадцати футах под ним находилось дно Каньона.
И там, на подстилке из сосновых иголок ярко-бирюзового цвета, лежал Крог. Он стонал и корчился на полу. Рис вздохнул с облегчением, увидев, что Крог жив.
Приблизившись, Рис был потрясен ландшафтом внизу: он был более экзотическим, чем все, что он когда-либо видел. Казалось, что он находится в другом мире. Он увидел только проблески этого ландшафта между кружащимися туманами, но, судя по тому, что он увидел, дно Каньона заросло соснами с ярко-оранжевыми стволами и яркими бирюзовыми иголками, с фиолетовыми и золотыми ветками, которые ломились под тяжестью небольших экзотических сверкающих фруктов. Почва напоминала грязь.
Когда Рис преодолел последние несколько футов, он спрыгнул со стены. Его руки не выдержали бы больше ни одной секунды. Его ноги приземлились в почву и погрузились на несколько дюймов. Рис посмотрел вниз и увидел странное липкое вещество – это не была ни грязь, ни почва. Было так приятно снова коснуться земли.
Остальные члены Легиона последовали его примеру, спрыгнув последние несколько футов со стены и приземлившись рядом с ним.
Рис поспешил к Крогу. Когда он приблизился, то ощутил приступ гнева: Крог всегда был для него занозой в боку. Тем не менее, несмотря на это, Рис решил не относиться к Крогу так же, как тот относился к нему. Он должен быть выше этого и, пусть даже Крог это заслужил, лидер не должен опускаться до его уровня. Мелкая месть – удел мальчишек, а не мужчин. Ему пора оставить мальчишество позади и стать мужчиной.
Рис опустился на колени рядом с Крогом и внимательно осмотрел его, решив помочь.
Крог застонал, прищурившись, корчась от боли.
«Мое колено», – выдохнул он.
Рис опустил глаза и вздрогнул, увидев, что большая фиолетовая ветка пронзила колено Крога, войдя с одной стороны и выйдя с другой. У Риса все внутри перевернулось от этого зрелища. Боль, должно быть, адская.
«Как оно выглядит?» – спросил Крог.
Рис заставил себя снова посмотреть на него спокойно и уверенно, не желая повергать Крога в панику.
«Я видел и похуже», – ответил он. – «С тобой все будет в порядке».
Хотя Крог, казалось, на это не купился. Он потел и поднял на Риса глаза, наполненные паникой. Его дыхание было быстрым и поверхностным.
«Послушай меня», – настаивал Рис, схватив его за щеки. – «Ты меня слышишь? С твоим коленом все будет в порядке».
Дыхание Крога постепенно замедлилось, и он кивнул в ответ.
Все остальные появились рядом с Рисом и резко остановились, глядя вниз. Рис был уверен в том, что они смотрели на колено Крога с тем же потрясением, которое испытал и он сам.
«Тебе повезло, что ты жив», – сказал Серна Крогу. – «Я был уверен в том, что ты мертв».
«Ветки смягчили мое падение», – ответил Крог. – «Думаю, я сломал половину дерева».
Рис поднял глаза вверх и увидел, что у дерева на самом деле не хватает половины его веток.
Крог попытался пошевелиться, но вздрогнул и покачал головой.
«Я не могу согнуть колено. Я не могу идти». – Он прерывисто дышал. – «Оставьте меня здесь», – сказал он. – «Я для вас теперь бесполезен».
Рис покачал головой.
«Ты забыл наш девиз?» – напомнил он. – «Никого не оставлять позади. Это не пустые слова. Мы живем ими. И мы нигде тебя не оставим».
Размышляя, Рис повернулся к остальным.
«Элден, О'Коннор, держите его», – приказал он властным голосом.
Они опустились на колени и схватили Крога за плечи, прижимая его вниз.
«Что вы делаете?» – спросил Крог.
Рис не стал колебаться, он должен с этим покончить. Он нагнулся, схватил ветку, торчащую из колена Крога, отломил один конец, после чего, когда Крог издал ужасный крик, дернул ветку с другой стороны, пока она не вышла из колена. Хлынула кровь, и Рис, опустив руку, остановил ее своей ладонью.
Крог замахал руками и застонал, в то время как к нему бросилась Индра, которая оторвала полоску ткани от своей рубашки и обвязала ею рану.
«Сукин сын!» – крикнул Крог, корчась в агонии, вонзив свои руки в предплечье Риса.
«С тобой все будет в порядке», – сказал Рис. – «Конвен, твое вино».
Конвен бросился вперед, опустил свой мех с вином из Силезии, схватил Крога за щеки и вылил немного вина ему в рот. Сначала Крог сопротивлялся, но Конвен крепко держал его, заставляя пить. Постепенно глаза Крога начали тускнеть, его крики утихли, и Рис понял, что крепкое вино сделало свое дело.
«Поднимите его на ноги», – сказал Рис, вставая.
Элден и О'Коннор схватили Крога и подняли его на ноги, каждый из них перекинул по руке себе на плечи.
«Я тебя ненавижу», – находясь в полубреду, простонал Крог Рису, уставившись на него.
Рис пожал плечами. Он никогда не рассчитывал на то, что нравится Крогу. Он помог ему по другой причине.
«Испытывай ко мне ненависть столько, сколько хочешь», – сказал он. – «По крайней мере, твоя нога будет цела».
Рис отвернулся и внимательно осмотрел окружающую обстановку. Он был удивлен и дезориентирован, находясь здесь, внизу. Все казалось таким чужим и экзотическим, словно он находился в другом мире, отличном от Кольца. Они стояли посреди яркого, разноцветного леса, в котором кружили туманы. Огромные кучи грязи поднимались тут и там, напоминая изуродованные валуны, вырастающие из земли. В различных лунках из дна пола поднимались потоки пара. Они шипели, выстреливая в воздух, останавливаясь и снова начинаясь резко без ритма или причины.
Воздух повсюду был наполнен странными звуками: карканьем, воркованием, рычанием и пронзительными криками. Казалось, что они попали в центр животного царства. Рис пытался что-либо рассмотреть, но стойкий туман делал видимость дальше двадцати футов невозможной, отчего звуки казались еще более зловещими.
Рис повернулся к остальным, которые удивленно посмотрели на него.
«Куда теперь?» – спросил Серна.
Члены Легиона посмотрели на Риса. Было очевидно, что теперь они считают его своим лидером. Рис и сам все больше ощущал себя таковым.
«Мы должны найти Меч», – ответил он. – «И выбраться отсюда».
«Но он может находиться где угодно», – сказал Элден.
«Мы не можем видеть перед собой дальше нескольких футов», – добавил О'Коннор. – «Нет ни следов, ни указателей. Как мы найдем его?»
Рис обернулся и окинул взглядом ландшафт. Он понял, что его друзья правы. Но это не помешает ему попытаться.
«Что ж, одну вещь я знаю наверняка», – сказал он. – «Мы не найдем его, стоя здесь. Давайте отправимся в путь».
«Но куда?» – спросила Индра.
Рис выбрал направление и начал идти. Он услышал, что остальные члены Легиона последовали за ним, в панике вынув свои мечи.
Хотел бы Рис сказать им, что знает, куда они идут. Но правда заключалась в том, что он не имел ни малейшего понятия.
Глава одиннадцатая
Кендрика, Эрека, Бронсона и Срога со связанными запястьями за веревки вели захватчики Империи, шагая впереди тысяч своих солдат. Все они теперь были военными пленниками. Кендрик кипел от гнева и унижения, глядя на Тируса, который самодовольно скакал рядом с командиром Империи. Он поклялся отомстить. Тирус перехитрил их, но сделал это с помощью предательства и коварства. В глаза Кендрика такая победа вовсе победой не является. Тирус лишен чести. А сам Кендрик скорее умрет, чем запятнает свою честь.
Тем не менее, они были здесь, лучшие воины МакГила вместе с воинами Бронсона МакКлауда. Теперь они все зависели от милости этого предателя, этого ничтожного брата отца Кендрика, который всю свою жизнь стремился уничтожить собственную семью и захватить трон. Тирус увидел эту возможность с вторжением Андроникуса. Зная последнего, Кендрик понимал, что все это плохо кончится для самого Тируса. Если бы только Тирус это знал, если бы он мог предвидеть недальновидность своего предательства.
Кендрик ненавидел капитулировать. Хотя в его глазах это была не капитуляция, а простая отсрочка. Однажды каким-то образом они найдут другой способ сразить своих захватчиков. Тирус пообещал относиться к ним с честью, как к военным пленникам. Кендрик доверял ему в этом вопросе. Он не мог представить, что Тирус опустится так низко, чтобы пятнать остатки своей чести. Если война закончится и Андроникус на самом деле позволит Тирусу контролировать часть Кольца, Кендрик верил в то, что Тирус будет относиться к ним справедливо. Возможно, он заставит их служить ему. И однажды, когда Тирус меньше всего будет этого ожидать, Кендрик объединит своих людей, чтобы подняться и сразить его.
Но если Андроникус предаст Тируса, тогда с Кендриком и его людьми может случиться что угодно. Он вспомнил Силезию, их положение в руках Андроникуса – он слишком хорошо все это помнил. Именно поэтому Кендрик был начеку, пытаясь усмотреть любую возможность для побега.
Они шли уже несколько часов, и Кендрик тихо обсудил это несколько раз с Эреком, Бронсоном и Срогом. Они все были с ним согласны: они сбегут, как только смогут освободить своих людей.
«Как думаешь, куда они нас ведут?» – спросил Бронсон рядом с Кендриком.
Кендрик окинул взглядом холодный заброшенный ландшафт перед ними. Вдалеке он увидел огромный лагерь людей Империи, а посредине большую пустую огороженную территорию, похожую на загон. Кендрик понял, что именно сюда их и ведут.
«Они будут держать нас здесь до тех пор, пока Андроникус не решит иначе», – ответил он. – «Мы теперь его трофеи».
«Пока Андроникус не решит убить нас», – добавил Эрек.
«Но Тирус дал нам слово», – сказал Бронсон.
«Слово Тируса недорогого стоит», – вмешался Срог.
«Значит, мы совершили ошибку, сдавшись?» – спросил Бронсон.
Кендрик задавал себе тот же вопрос.
«Сражение в то время, как ты находишься в засаде, означает неминуемую смерть. По крайней мере, теперь у нас есть шанс».
Солдат Империи сильно толкнул Кендрика, и они все продолжили идти вперед, направляясь к отдаленному лагерю пленников.
«Твоя жена продала нас», – сказал Кендрик Бронсону. – «Это она обманула Тора и помогла Андроникусу схватить его».
Бронсон скривился.
«Ты прав», – сказал он. – «Но Луанда и твоя сестра. Ты знаешь ее натуру так же, как и я».
Кендрик покачал головой.
«Моя сводная сестра», – поправил он. – «Тем не менее, я помню ее характер. Слишком амбициозна. Что ты в ней нашел?»
Бронсон пожал плечами.
«Наш брак был устроен нашими отцами. Твоим отцом. Тем не менее, должен признать, что я полюбил ее. Несмотря ни на что, в ней есть и хорошая сторона. В глубине души Луанда – хороший человек. Полагаю, несмотря ни на что, должен признать, что я все еще люблю ее. Я все еще питаю надежду на ее раскаяние».
«Любишь ее?» – спросил Срог, поразившись. – «После всего ее предательства по отношению к нам?»
Бронсон пожал плечами. Хотел бы он ответить по-другому, но это было бы ложью.
«Я знаю, что она натворила ужасные вещи», – сказал он. – «Но я знаю, что в глубине ее души есть часть, которая раскаивается. Луанда слишком амбициозна и она стала жертвой своих собственных недостатков. Но она может измениться».
Эрек покачал головой.
«А пока она изменится, сколько еще наших людей должно умереть?»
Бронсон замолчал. Разумеется, они правы, и часть его с ними соглашалась. Он хотел бы ненавидеть Луанду, хотел бы избавиться от любви к ней. Но он вынужден был признать, что часть его все еще ее любит, несмотря ни на что. Бронсон спрашивал себя, увидит ли он свою жену когда-нибудь снова, думает ли она еще о нем. Он бросил взгляд вниз, посмотрел на обрубок вместо руки и вспомнил, что потерял руку, защищая Луанду, спасая ее от гнева своего отца.
Неужели он потерял руку напрасно?
Наконец, огромная группа остановилась, когда солдаты Империи повели их к загороженному загону. Командир Империи верхом на своем коне и Тирус рядом с ним посмотрели на Кендрика, Эрека, Бронсона и Срога. Лагерь замолчал, пока все войска стояла и наблюдали.
Кендрик и остальные смиренно подняли глаза вверх, как узники.
«Сегодня вечером ты и твои люди останутся в этом лагере узников», – объявил генерал гремящим голосом. – «На рассвете вас казнят».
По лагерю МакГила прошел возмущенный вздох. Кендрик потрясенно ахнул.
Тирус повернулся и удивленно посмотрел на командира Империи. Четверо его сыновей, гарцуя на своих лошадях, выглядели не менее встревоженно.
«Но, милорд, мы об этом не договаривались», – сказал Тирус. – «Эти люди должны быть моими военными пленниками, чтобы я мог делать с ним все, что захочу. Вы пообещали не причинять им вреда».
Командир Империи повернулся и посмотрел на него.
«Никто не заключает сделок с Империей. Я говорю от лица Андроникуса. Тебе повезло, что мы оставили тебя в живых. Или ты передумал и хочешь, чтобы тебя и твоих людей убили вместе с ними?»
Тирус покраснел, после чего опустил взгляд вниз. Он казался пристыженным и застигнутым врасплох. Он замолчал, очевидно, осознав, что Империя взяла верх.
Кендрик кипел от злости. Он поступил очень глупо, снова поверив Тирусу, согласившись сдаться. Оглядываясь назад, ему следовало бы сразиться не на жизнь, а на смерть там, в долине. Они бы все погибли, но, по крайней мере, погибли бы с честью, как воины, на своих ногах.
«Я дам вам шанс», – прогремел командир Империи, глядя на Кендрика, Эрека, Бронсона и Срога. – «Мы можем казнить вас, лидеров, или сотню ваших людей вместо вас, и тогда мы позволим вам жить. Кто умрет – вы или ваши люди?»
Не колеблясь, Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог гордо произнесли в унисон:
«Мы умрем».
Они все гордо стояли в тишине, глядя на своих захватчиков с вызовом, ни на секунду не усомнившись в своих словах.
Командир Империи кивнул в ответ с уважением в глазах.
«Настоящие воины. Меньшего я не ожидал. Этой ночью подумайте о своем последнем дне на земле. Завтра будьте готовы встретиться со своим создателем».
* * *
Эрек, Кендрик, Бронсон и Срог стояли в темноте ночи в своем собственном небольшом загоне, отдельно от других пленников, привязанные к столбу. Их руки и ноги были связаны за спиной. Они стояли в нескольких футах друг от друга. Они вчетвером находились отдельно от других воинов, готовые к казни, в то время как остальные пленники стояли на огромной огороженной территории, возможно, в сотне ярдов от них. Глядя на них, Эрек чувствовал облегчение, зная, что, по крайней мере, его люди останутся в живых.
До того, как их отделили, на протяжении всей ночи к ним подходили тысячи их людей, умоляя их отклонить предложение, не соглашаться на казнь вместо них. Разумеется, Эрек и остальные были тронуты их предложением, но они к нему не прислушались. Они были людьми чести, и если кто-то должен умереть, то они пожертвуют собой. Эрек не жалел об этом. Он жалел только о том, что не может развязать руки, не может вынуть оружие и умереть в пылу сражения, о чем всегда мечтал.
Но серия предательств привела его к этому: Луанда предала Тора, а Тирус предал их. Они все были слишком доверчивыми и теперь платили за это. Эрека всегда поражало то, что другие люди не разделяли того же чувства чести, что и он. Лично он предпочел бы умереть, чем предать кого-то. Для него честь была ценнее жизни.
Эрек стоял привязанный к столбу вместе с Кендриком, Бронсоном и Срогом, глядя на звездную ночь. Эрек никогда не проводил время на стороне Хайлэндс, принадлежащей МакКлаудам. Здесь звезды казались другими. Здесь было холодно, земля была твердой, а температура низкой. Ветер пробирал их до костей. Но Эрек не дрожал. Он поднял глаза в ночь, размышляя над тем, что время его пребывания на земле подошло к концу. Он спрашивал себя о своей истинной любви: об Алистер. Увидит ли он ее когда-нибудь снова?
Эрек очень гордился тем, что Алистер вызвалась сопровождать Гвендолин в ее путешествии в Преисподнюю, чтобы защитить ее. Это было честью, подобающей его будущей жене, и из-за этого он любил ее еще больше. Но Эрек также переживал за Алистер. Как ей удастся вернуться из Преисподней?
Зная, что он будет казнен утром, Эрек осознавал, что он никогда больше не увидит девушку, и эта мысль причиняла ему боль. Это было его единственным сожалением, он отдал бы что угодно, чтобы в последний раз увидеть Алистер.
Эрек оглянулся по сторонам и увидел, что загон едва охраняется– на страже стояли только два солдата Империи. В этом был смысл: Империя не нуждалась в страже, учитывая тот факт, что все четверо были привязаны к столбам, лишенные оружия, а их армия находилась в своей собственной тюрьме. В любом случае утром они будут мертвы.
Эрек снова попытался разорвать веревки, но ему не хватало места для того, чтобы ерзать, даже на дюйм. Глядя в ночь, он что-то заметил краем глаза – какое-то быстрое движение. Сначала он подумал, что у него галлюцинации, но, присмотревшись внимательнее, рыцарь заметил одинокую фигуру, движущуюся в темноте, подбирающуюся к из забору.
Эрек растерялся, пытаясь выяснить, кто это и что он делает. Он всмотрелся в черноту и ему удалось лучше рассмотреть человека, на мгновение пошевелившегося в свете факела. Он увидел броню людей Тируса, королевский герб семьи Тируса, выбитый на груди.
Прежде чем Эрек смог все осознать, он увидел, как фигура выползла из темноты, скользнула к воротам и перерезала горла двум солдатам Империи, которые стояли на страже. Два быстрых мычания разрезали ночь, после чего солдаты Империи безжизненно рухнули на землю.
Человек разрезал веревки, приоткрыл забор, украдкой посмотрел по сторонам, после чего бросился вперед прямо к Эреку с окровавленным кинжалом в руках. Эрек зашипел и Кендрик, Бронсон и Срог, обернувшись, тоже посмотрели на фигуру. Эрек наблюдал за приближением этого человека, задаваясь вопросом, кто это и почему он здесь. Кто только что убил этих солдат Империи? Почему он бежит к ним? Он хочет убить и их тоже?
Фигура скользнула позади него и вдруг разрезала веревки, связывающие его руки и ноги. Эрек схватился за запястья, массажируя их, когда упали веревки. Пораженный Эрек повернулся, когда мужчина разрезал и веревки, связывающие Кендрика, Бронсона и Срога.
Все четверо повернулись лицом к этому человеку, когда он поднял свое забрало.
Мальчик – едва ли старше шестнадцати лет – уставился на них пронзительными карими глазами, его вьющиеся каштановые волосы падали ему на глаза. Он был похож на Тируса. Он только что рискнул своей жизнью, чтобы освободить их, и убил двух воинов Империи. Эрек не понимал, почему.
«Кто ты?» – спросил Эрек.
«Меня зовут Матус», – ответил мальчик. – «Я самый младший из четверых сыновей Тируса».
«Почему ты освободил нас?» – спросил Кендрик.
Матус серьезно покачал головой.
«Я не согласен с тем, что сделал мой отец», – ответил он. – «Для МакГилов нормально иметь разногласия, но как воины и как рыцари мы должны чтить наше слово. Честь – это все, что у нас есть, и несмотря на то, что может сделать мой отец, я живу и умираю согласно своему слову. И если он не станет его чтить, это сделаю я. Он пообещал, что сделает вас пленниками, а не убьет, и я исправлю его несправедливость. Вы свободны. Уходите быстро, пока не наступил рассвет».
Эрек смотрел на него, открыв рот, не веря своим ушам.
«Когда твой отец проснется и узнает, что мы сбежали, он непременно обвинит тебя», – сказал Эрек.
Матус пожал плечами.
«Я хочу, чтобы вы все жили. Я помню тебя с детства», – сказал он Кендрику. – «Я хочу видеть Империю свергнутой, хочу, чтобы МакГилы снова объединились, как раньше. Я бы хотел увидеть, как Верхние Острова вернулись в состав Кольца. Я не разделяю желания своего отца захватить трон. Политика мне ненавистна».
Эрек кивнул в ответ с большим уважением.
«Ты – воин, несмотря на свой юный возраст», – сказал он. – «Этой ночью ты оказал себе большую честь».
«Мы никогда этого не забудем», – сказал Кендрик.
«Вы мне ничего не должны», – ответил Матус. – «Просто берите своих людей и уходите отсюда как можно дальше. Сейчас наш замок пустует. Вы будете там в безопасности от Андроникуса».
Кендрик был тронут его предложением, но он медленно покачал головой.
«В тебе течет благородная кровь», – сказал он. – «Я и правда очень хорошо тебя помню. Ты отличался от других, отличался от своего отца. В тебе течет кровь моего отца. Тем не менее, мы не можем принять твое предложение».
«Почему нет?» – спросил Матус.
«Ваши острова могут быть безопасными для нас», – объяснил Эрек. – «Но это не то, для чего мы рождены. Мы рождены, чтобы сражаться, а не прятаться, и мы будем сражаться».
«Но вы не можете победить», – сказал Матус.
«Возможно, не здесь», – ответил Кендрик. – «И возможно, не этой ночью. Это правда, нам не хватает людей. Но мы перегруппируемся в каком-то другом месте, в другой день, и тогда мы сразимся. Пойдем с нами, присоединяйся к нашим рядам».
Матус колебался.
«Присоединяйся к нам», – добавил Бронсон. – «Здесь для тебя больше нет безопасной гавани».
Матус покачал головой.
«Я сделал то, что сделал», – сказал он. – «Я ни о чем не жалею. Я встречусь с отцом лицом к лицу и приму любое выбранное им наказание. Таков мой путь. Я тоже ни от чего не убегаю. Я теперь уходите».
Эрек, впечатленный этим юным воином, бросил на него серьезный взгляд и сжал его плечо.
Кендрик, Бронсон и Срог сделали то же самое.
«Я надеюсь снова увидеть тебя однажды, кузен», – сказал Кендрик.
Эрек, Кендрик, Бронсон и Срог быстро развернулись и убежали сквозь ночь, хватая оружие мертвых солдат. Они бежали в темноте к своим людям. Эрек был счастлив – его молитвы услышаны, они освободят своих мужчин, соберут свою армию и сразятся в другой день.
Глава двенадцатая
Андроникус галопом скакал через равнины, по одну сторону от него находился его сын Торникус, по другую – чародей Рафи, а позади – МакКлауд. За ними следовали десять тысяч преданных воинов Империи, каждый из которых с энтузиазмом скакал к одному месту назначения – к Хайландии, самому высокому городу, построенному на самой вершине Хайлэндс. Андроникус видел город перед собой, на горизонте. Высочайший город в Кольце сверкал в лучах раннего утреннего солнца, пересекая две стороны Хайлэндс. Он был последней крепостью МакКлауда. Из города выезжали солдаты МакКлауда, осмелившиеся встретиться с ним лицом к лицу. Он не мог дождаться того момента, когда сокрушит их.
Андроникус рассчитывал на то, что все МакКлауды капитулируют, когда сдался сам МакКлауд. Они бы так и поступили, если бы не этот подстрекатель Бронсон. Он ворвался на сторону Кольца, принадлежащую МакКлаудам и взволновал своих людей, и теперь тысячи воинов собирались выступить против вторжения Империи. Андроникус получил многочисленные отчеты об убийстве его людей, и сейчас он был настроен решительно захватить Хайландию и подавить сопротивление МакКлаудов раз и навсегда.
Кроме того, взятие Хайландии преследовало и другую его цель: как только Андроникус окажется наверху, он получит стратегический пункт на вершине Хайлэндс. Оттуда он сможет нанести прямой удар по другой стороне, прямо через Восточное Королевство Кольца и снова в Силезию, где он сможет уничтожить последних МакГилов и разрушит Кольцо навсегда. Андроникус улыбнулся при мысли об этом. Он получит огромное удовольствие, делая это – более того, в этот раз вместе со своим сыном Торникусом, который возглавит атаку и убьет своих собственных людей. Нет ничего, на что Андроникус любил бы смотреть больше, чем убийство кем-то своих собственных людей. Именно поэтому он заставил МакКлауда возглавить это нападение.
Как бы Андроникус его ни презирал, он вынужден был держать при себе Рафи и позволить ему скакать впереди вместе с ними. Он нуждался в темной энергетике Рафи, хотел, чтобы тот поддерживал свои чары и держал разум Тора под контролем. Кроме того, он пообещал Рафи награду: после сражения Рафи будет позволено проглотить мертвых. Рафи любил пить кровь мертвых и, хотя Андроникуса от этого тошнило, он должен позволить чародею получать свое время от времени.
Группа воинов издала громкий боевой клич, когда они приблизились к цели. Они все поскакали галопом прямо на холм, поднимаясь в небо, в то время как армия МакКлауда бросилась вниз им навстречу. Наблюдая за происходящим, Андроникус удивился, увидев, что его сын Торникус поскакал впереди, дальше остальных, возглавив группу. Он скакал бесстрашно, все быстрее, будучи первым в сражении на добрую сотню ярдов. Казалось, что Торникус собирался бросить вызов всей армии МакКлауда самостоятельно. За Торникусом, храбрым воином, было приятно наблюдать. Он казался мифическим, как бог верхом на коне, словно ничто в мире не могло его остановить.
Со стороны Хайлэндс послышался громкий крик, когда тысячи солдат МакКлауда бросились вниз верхом на лошадях, готовые встретиться с армией Империи. Должно быть, они знали, что соперник превосходит их числом, но, тем не менее, эти МакКлауды могли нанести большой ущерб. Учитывая их стратегическое положение, они могли убить тысячи людей Империи. Вероятно, они вели игру, полагая, что Андроникус не станет рисковать жизнями своих воинов.
Но они не знали Великого Андроникуса. Его не волновала жизнь солдат. На самом деле, он любил кровопролитие и не беспокоился о том, какое количество его людей умрет. В любом случае они были для него всего лишь пешками.
Тор был первым, кто встретил мужчин в бою. Сердце Андроникуса потеплело, когда он стал свидетелем этого первого настоящего испытания верности своего сына, увидел, что тот на самом деле проливает кровь от его имени. Тор прорвался через армию МакКлауда один, нанося удары во все стороны, создавая путь опустошения, которого никто не мог коснуться. МакКлауд находился поблизости, встречая свою старую армию столкновением оружия, убивая людей направо и налево. Наблюдать за ним было не менее приятно. Теперь он был игрушкой Андроникуса и делал все, что бы тот ни приказал. МакКлауд убивал своих собственных людей – людей, которыми он когда-то правил, и все во имя Империи. Во имя Великого Андроникуса.
Армия Андроникуса бросилась следом, и звон оружия поднялся к небесам, все громче и громче. Спешившись, его люди сражались в рукопашную. Это была ужасная битва, тела падали с обеих сторон. МакКлауды мудро воспользовались преимуществом спуска, убив множество людей Андроникуса, которые двигались слишком медленно, бросаясь наверх холма.
Андроникус и сам бросился в бой. Будучи в два раза выше любого человека, он размахивал своим мечом направо и налево. Он ни разу не дрогнул, отрубая головы единым ударом, наблюдая за тем, как они катятся на землю и выбирая головы для своего ожерелья. Андроникус откинул меч, когда к нему приблизился солдат, ударив его в живот и подняв его высоко над головой, словно тот был куском мяса на вертеле. Затем он откинул меч и пронзил в живот другого солдата, после чего швырнул оба тела в толпу.
Рафи, который находился недалеко от него, спрыгнул со своего коня и вонзил свои желтые клыки в горло солдата, прижав его к земле: он лежал сверху, высасывая его кровь. Другие солдаты пытались атаковать его, но Рафи наслал чары и, когда его окружил зеленый свет, никто не смог подойти ближе.
Сражение зашло в тупик, когда перевес бросался то в одну, то в другую сторону. На мгновение Андроникус потерял уверенность в том, на чьей стороне окажется перевес, когда внезапно Тор сделал круг и самостоятельно атаковал МакКлаудов сзади. Он представлял собой такую силу разрушения, был таким быстрым и сильным, что весь задний фланг армии не смог с ним справиться.
Это позволило людям Андроникуса броситься вперед с громким криком. Они убивали людей направо и налево. Наконец, им удалось перебить ход сражения. Вскоре они получили необходимый им толчок и окончили свою атаку на Хайландию.
Оставшиеся люди МакКлауда развернулись и убежали, спасая свои жизни. Тор победоносно стоял посредине, убивая их со всех сторон.
Андроникус подъехал к своему сыну, встретившись с ним в центре поля битвы. Он гордо поднял свой меч, оказавшись с ним лицом к лицу.
«Торникус!» – закричал Андроникус.
«ТОРНИКУС!» – крикнули люди Андроникуса позади него.
* * *
Андроникус медленно проезжал по покоренным улицам Хайландии, упиваясь своей победой. Торникус скакал рядом с ним, рассматривая причиненный им ущерб. Андроникус с удовлетворением наблюдал за тем, как МакКлауд убивал раненых, переходя от одного к другому, когда он приказывал ему. Звук стали, пронзающей плоть, наполнил воздух, когда МакКлауд высоко поднимал свое копье и, наклоняясь, сидя верхом на своем коне, убивал одного раненого за другим – всех своих бывших людей.
Андроникус улыбался, наблюдая за происходящим. Ничто он не любил так, как поле бойни. Сейчас МакКлауд полностью находился в его власти, и Андроникус любил наблюдать за тем, как кто-то мучает свой собственный народ.
Земля была укрыта мертвыми телами насколько хватало взгляда, и Рафи в окружении двух своих приспешников, со скоростью света перепрыгивал от одного трупа к другому, опускаясь на колени и вонзая свои клыки в их горла, выпивая их кровь всю до последней капли. Сейчас он лежал, сгорбившись, над одним трупом, его тело дрожало от удовольствия, пока он жадно пил кровь. Этим вечером он будет сыт.
Наконец, все обернулось в пользу Андроникуса. Теперь ничто не сможет его остановить.
Андроникус и Тор, отец и сын, скакали вместе, дюжины генералов следовали за ними. Они скакали к наивысшей точке города на краю гор и, когда они приблизились к ней, то остановились и посмотрели вниз. Над ними, насколько хватало взгляда, растянулось Западное Королевство Кольца. Через него проходила широкая дорога, исчезающая на горизонте, главная дорога в Силезию. Андроникусу не терпелось направить свою армию вниз по той дороге. Он был особенно взволнован возможностью увидеть, как Торникус убивает своих собственных людей. Ничто не могло доставить ему большей радости.
Но позади был долгий день сражения и уже садилось солнце, поэтому Андроникус решил, что будет лучше разбить здесь на ночь лагерь и отправиться в путь утром.
«Я везде тебя искала», – раздался женский голос.
Обернувшись, Андроникус увидел, что перед ним появилась эта раздражающая девчонка МакГил – Луанда.
Андроникус бросил на нее хмурый взгляд.
«Неужели?» – спросил он.
«Скоро мы войдем в Западное Королевство. На мою территорию. В обмен на то, что я приведу к тебе Тора, ты обещал, что оно будет моим. Теперь, когда эта битва окончилась, я пришла, чтобы убедиться в том, что ты принял все надлежащие меры, чтобы закрепить за мной королевский двор и сделать меня королевой».
Андроникус смотрел на Луанду, поражаясь ее дерзости. Затем он, наконец, откинул назад голову и расхохотался. Он не мог остановить смех, особенно глядя на то, как надменное выражение ее лица сменилось сначала недоумением, а затем смущением.
Луанда нахмурилась.
«Что в этом такого смешного?» – спросила она. – «Помни, что ты разговариваешь с дочерью Короля, которая и сама скоро станет Королевой».
Андроникус спешился и медленно подошел к девушке, в воздухе повисло напряжение. Он встал рядом с ней, схватил ее за рубашку одной рукой, и одним движением сбросил ее с коня.
Луанда закричала, пролетев в воздухе, покатившись по земле, покрытой пылью и грязью.
Андроникус нагнулся, схватил ее за волосы и вырвал большой клок с ее головы.
Луанда пронзительно закричала, и Андроникус, подняв клок ее волос высоко над головой, улыбнулся.
«Тебе повезло, что твоя голова слишком маленькая», – сказал он. – «Иначе я добавил бы ее на свое ожерелье».
Андроникус повернулся к своим людям.
«Свяжите ее, обрейте остальные волосы и проведите ее через лагерь, чтобы развлечь мужчин».
Луанда закричала и затряслась.
«НЕТ! Ты не можешь этого сделать! Ты обещал! Ты обещал!»
Солдаты потащили Луанду прочь, в то время как она пиналась и кричала, и Андроникус наблюдал за этим с удовольствием.
Вскоре после того как она скрылась с глаз, перед Андроникусом появился тот вероломный МакГил – Тирус. Он приблизился к Андроникусу со своими четырьмя сыновьями, которые стояли позади него, и дюжиной солдат.
У Тируса, по крайней мере, хватило здравого смысла спешиться, преклонить колено и низко поклониться до земли перед тем, как обратиться к Великому Андроникусу. Сыновья Тируса последовали его примеру.
«И какие новости ты мне привез?» – спросил Андроникус. – «Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог задержаны? Ты их еще не казнил?»
Тирус прокашлялся, взволнованно подняв глаза вверх.
«Милорд, я доставил их всех Вам, как и обещал, и Ваши люди одержали победу в сражении. Боюсь, что я привез плохие новости».
«Плохие новости?» – переспросил Андроникус. Ему не понравилось то, как прозвучали слова Тируса.
«Ну…», – начал Тирус. – «Каким-то образом… э-эм… Ну… Они были нашими пленниками, но каким-то образом… Они сбежали ночью. Я прошу прощения. Я не знаю, как это случилось».
Андроникус скривился. Он ощутил, как внутри него поднялась ярость.
«Не знаешь, как это случилось?» – недоверчиво переспросил он.
«Милорд», – сказал командир Империи, подойдя и преклонив перед Андроникусом колено. – «Мои люди доложили мне, что они стали свидетелями того, как лидеры МакГилов были освобождены ночью одним из сыновей Тируса».
Андроникус бросил взгляд на четверых сыновей Тируса, которые стояли, преклонив колени. Каждый из них был мертвенно-бледным от страха.
«Это неправда, милорд!» – крикнул Тирус. – «Мои мальчики никогда бы такого не сделали!»
Игнорируя Тируса, Андроникус сделал шаг вперед и стал пристально рассматривать каждого из его сыновей. Он увидел нечто особенное в пронзительных карих глазах самого младшего сына. Он ощутил в нем дух воина.
«Ты взял у меня нечто ценное», – сказал Андроникус Тирусу. – «Поэтому я возьму нечто ценное для тебя. Один из твоих сыновей умрет».
Тирус посмотрел на него с потрясением и страхом.
«Милорд?» – пробормотал он.
«Выбирай, который из твоих сыновей сегодня умрет», – приказал ему Андроникус.
Раздался звон металла, когда Тирус вынул свой меч и набросился на Андроникуса, чтобы защитить своих мальчиков.
Но Андроникус оказался намного быстрее. Он бросился вперед, схватил Тируса за горло и поднял его высоко над головой одной рукой. Тирус был крупным мужчиной, но, тем не менее, Андроникус держал его как тряпичную куклу.
Тирус болтался в воздухе с красным лицом, хватая ртом воздух, пока Андроникус держал его вверху, чтобы видели все.
«Если один из нас должен умереть, тогда убейте меня, милорд!» – крикнул один из сыновей Тируса.
Обернувшись, Андроникус увидел одного из его сыновей – того самого с карими глазами и вьющимися волосами. Молодой человек сделал шаг вперед и гордо встал перед ним.
Андроникус бросил Тируса на землю, и тот, кашляя, свернулся в клубок, схватившись за горло.
«Нет, убейте меня, милорд!» – сказал другой сын.
«Возьмите мою жизнь!» – сказал третий.
Все три брата вышли вперед, каждый из них просил, чтобы отобрали его жизнь. Андроникус улыбался, решая, кого из них он хочет убить.
«Ты вызвался первым», – сказал он, приблизившись к молодому человеку с карими глазами.
Андроникус внезапно вынул свой меч, сделал шаг вперед и одним движением отрубил голову другому сыну Тируса, который стоял рядом с кареглазым.
Остальные сыновья закричали от отчаяния, в то время как сам Андроникус улыбнулся.
«Но ты должен знать, что я никогда не убиваю человека, который вызвался первым».
Глава тринадцатая
Ромулус помчался по пыльной дороге, когда поднялось солнце, пробираясь через пустыню к Каньону. Дюжины солдат следовали за ним. Он сжимал в руках свой плащ, сгорая от нетерпения испытать его.
Ночное жертвоприношение было успешным, и Ромулус испытывал удовлетворение от того, что задобрил Бога Войны. Он знал, что сможет пересечь Каньон. Его сердце билось от волнения, когда Ромулус представлял выражение лица Андроникуса, когда тот увидит Ромулуса внутри Кольца, вонзившего меч в его спину.
Наконец, показалось Восточное Пересечение, мост висел над огромным Каньоном – огромным разделением в земле, большим, чем что-либо, когда-то виденное Ромулусом. Повсюду вокруг него поднимался кружащийся туман, освещенный ранним утренним солнцем в разные цвета.
Ромулус и его люди спешились, когда они добрались до края. Он подошел к пропасти и посмотрел вниз, уперев руки в бока, тяжело дыша после езды верхом. Ромулус знал, что только он сможет пересечь Каньон с плащом, но в случае, если Щит каким-то образом пал, он хотел, чтобы эти люди сопровождали его. Главная часть его армии осталась на берегу. Ромулус планировал войти в Кольцо, найти МакГила, заставить его пересечь Каньон, опустить Щит, после чего позволить всей своей армии вторгнуться на территорию королевства.
Тем временем, он взял с собой этих нескольких людей в качестве проверки, чтобы увидеть, не пал ли Щит каким-то образом. Он знал, что эта попытка влечет за собой риск для их жизней, но ценность жизни не волновала его. Ромулус с радостью пожертвует любым из своих людей, чтобы провести эксперимент.
«Ты», – сказал он, указывая на одного из своих солдат.
Глаза солдата широко распахнулись от страха, когда он понял замысел Ромулуса. Тем не менее, он быстро подчинился. Он спешился и подошел к Ромулусу, и они оба вышли впереди остальных, приближаясь во входу на мост Каньона.
Когда они подошли к порогу, Ромулус остановился.
Солдат тоже остановился, повернулся и посмотрел на Ромулуса со страхом в глазах. Он тяжело сглотнул, после чего закрыл глаза и приготовился, подняв руки, чтобы защитить лицо, когда направился к мосту.
Внезапно он издал ужасный крик, когда его тело начало таять, после чего превратилось в пепел, став кучей у ног Ромулуса.
Все остальные воины ахнули.
Значит, Щит все еще поднят.
Ромулус накинул на плечи плащ и крепче сжал его. Он молился о том, чтобы это сработало. Иначе он окончит свои дни такой же кучей пепла.
Ромулус сделал глубокий вдох и шагнул вперед на мост Каньона. Он приготовился к худшему, вздрогнув.
Ступив на мост, Ромулус поразился – плащ сработал. Он это сделал. Он стоял на мосту в безопасности, накинув на плечи плащ.
Ромулус продолжил идти все дальше и дальше от своих людей, пересекая мост все глубже в одиночестве. Совсем скоро он окажется в Кольце.
* * *
Ромулус скакал верхом на коне Империи, которого он нашел бродящим на стороне МакКлаудов, осознавая, что тот, должно быть, принадлежал убитому воину Империи, брошенному где-то в пути. Он быстро нашел лошадь, как только в целости и сохранности пересек мост и оказался на стороне Кольца, принадлежащей МакКлауду, и с тех пор он мчался во весь опор на запад, туда, где должен находиться лагерь Андроникуса.
Первым делом Ромулус хотел устроить засаду и убить своего бывшего хозяина, Андроникуса, а для этого ему нужны люди.
Ромулус не волновался. Огромная армия Империи боялась и уважала его так же, как Андроникуса – возможно, даже больше. Ромулус был известен как не менее безжалостный командир. Кроме того, его знали как человека, который имеет право говорить от лица Андроникуса – все, что бы Ромулус ни приказал, люди Империи считали исходящим от самого командира.
Ромулус делал ставку на свою способность убедить людей Империи, которых он встретит, последовать за ним и присоединиться к нему в его деле. Он обхитрит их, скажет, что получил приказ – от самого Великого Совета – вытеснить Андроникуса. Он сформирует свою собственную небольшую армию прямо здесь, внутри Кольца, и обратит людей Андроникуса против него самого.
Ромулус продолжал скакать, видя разрушение вокруг себя и осознавая, как много сражений произошло на этой земле. Было странным на самом деле находиться здесь, внутри Кольца – в этом месте, о котором он слышал всю свою жизнь. Наконец, он был так близко к тому, чтобы взять то, что принадлежит ему, чтобы править силами Империи. Ему казалось, что он движется навстречу своей судьбе.
Ромулус пересек вершину хребта и, посмотрев вниз, увидел там подразделение Империи – несколько тысяч мужчин, слоняющихся взад и вперед. Это подразделение было слишком маленьким, чтобы быть главным лагерем Андроникуса. Должно быть, это авангард, оставленный защищать тыл. Ромулус увидел развевающиеся флаги Империи и его сердце забилось быстрее, когда он узнал их командира.
Ромулус пнул своего коня и галопом поскакал через местность вниз с пологого склона, не замедлив скорость даже тогда, когда проносился мимо пораженных взглядов солдат Империи, которые остановились, застыв по стойке смирно, и поприветствовали его.
Они расступились, и Ромулус поскакал прямо к их командиру. Он знал, что ему нужно проявить свою властность для того, чтобы убедить их примкнуть к его делу и убить Андроникуса.
Когда Ромулус остановился, пораженный командир развернулся со страхом в глазах и спрыгнул со своего коня. Окружавшие его воины сделали то же самое. Командир преклонил колено перед Ромулусом.
«Сир, я понятия не имел о Вашем появлении», – сказал он. – «Я бы организовал парад в Вашу честь».
Ромулус спешился, нахмурившись, и подошел к нему. Ромулус был известен тем, что убивал командиров в случайном порядке, без причины, и этот генерал задрожал при его появлении.
Ромулус остановился всего в одном футе и прогремел:
«Меня прислал Великий Совет. Был подписан указ. Андроникус должен быть убит, а меня назначили новым Верховным Командиром сил Империи».
Генерал уставился на него, открыв рот от потрясения. Ромулус не дал ему время, чтобы все это осмыслить.
«Немедленно собери своих людей и отправляйтесь вместе со мной», – добавил он. – «Мы отправляемся сразиться с силами Андроникуса, что вместе свергнуть его».
«Но, сир…», – произнес генерал, запнувшись, очевидно, не будучи уверенным в том, что делать. – «Мы никогда не получали таких приказов. Мы не можем убить Андроникуса… Он – наш командир!»
Ромулус понимал, что должен предпринять решительное действие. Он сделал шаг вперед, схватил генерала обеими руками и притянул его ближе. Его подбородок оказался так близко, что они чуть не поцеловали друг друга. Ромулус бросал сердитые взгляды, его лицо дрожало от гнева.
«Я скажу это всего один раз», – прорычал Ромулус. – «Теперь я – Верховный Командир. Если обратишься ко мне иначе, я убью тебя и назначу нового генерала на твое место. Ты меня понял?»
Генерал сглотнул.
«Да, Верховный Командир».
Ромулус бросил его на землю, после чего обернулся и окинул взглядом лица солдат. Все они тут же отвели взгляд, опасаясь встречаться с ним глазами.
«СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ!» – крикнул Ромулус и, оседлав и пнув своего коня, он поскакал по дороге.
Через несколько секунд он услышал позади себя звук тысячи лошадей, которые скакали, чтобы выполнить его волю. Поднялся громкий боевой клич, и Ромулус широко улыбнулся.
У него теперь была своя армия.
Глава четырнадцатая
Гвендолин стояла на вершине ледяного хребта, удивленно глядя вниз. Она не верила своим глазам, поражаясь раскинувшейся под ней фантастической земле. Мир перед ней представлял собой замороженный край чудес, сияющий всевозможными цветами, мягкими оттенками фиолетового и розового. От небольших груд снега отражался миллион оттенков. Это место напоминало мир на следующей день после снежной бури, застывший в тишине и покое, где все сверкало и пребывало в идеальном покое. Это была обширная и потрясающая пустыня света и льда, растянувшаяся насколько хватало взгляда.
Гвен чувствовала, что Аргон находится где-то внизу, заключенный в ловушку, и она ощутила внутри себя такое жгучее желание освободить его, как никогда прежде.
Крон заскулил рядом с ней и, обернувшись, Гвен увидела Алистер, Штеффена и Абертоля. Все пятеро дрожали, продрогнув до костей, падая с ног от усталости после их путешествия. Потеряв все ощущения времени в этом месте, Гвен казалось, что они путешествует в Преисподней уже много лет. Хотя Гвен надеялась увидеть какие-то признаки Аргона, когда они пересекли хребет, вместо этого перед ними появился другой обширный ландшафт. Девушка надеялась на то, что их путешествие закончится здесь, но теперь казалось, что оно только начинается.
«Она бесконечна», – заметил Штеффен, встав рядом с ней и окинув взглядом местность.
«Ледяные Курганы», – сказал Абертоль, его глаза были широко распахнуты от благоговения. – «Я никогда в своей жизни не видел их».
«Ты знаешь это место?» – удивленно спросила Гвен.
Абертоль кивнул.
«Место абсолютной магии. Место, застывшее во времени. Место, куда не отправляются даже боги. Это место вылавливания человеческих душ. Место, бросающее вызов магии».
«Но что именно это такое?» – спросила Алистер, с не меньшим удивлением осматриваясь по сторонам. – «Это не пустыня и не город. Это нечто вроде… небытия».
«По крайней мере, снег и ветер прекратились», – заметил Штеффен. – «По крайней мере, мы можем ясно видеть то, что находится перед нами».
«Оно не такое, каким кажется», – сообщил Абертоль. – «Это мир иллюзий».
«Аргон здесь?» – спросила его Гвен.
Абертоль медленно покачал головой.
«Нет способа это узнать».
«Есть один способ», – ответил Гвен. – «Мы сами это выясним».
Абертоль покачал головой.
«Посмотрите под ноги. Спуск слишком крутой. Это сплошной лед. Мы не сможем отправиться в путь. А даже если мы это сделаем, это место слишком опасное. Мы никогда не вернемся. Было безумием приходить сюда, но мы должны сократить риск. Мы должны вернуться назад немедленно».
«Но должен быть способ…», – начала Гвендолин.
Не успела она договорить, как раздался треск и земля под ней вдруг расступилась.
Они все закричали, упав на спину и проскользнув вниз с ледяного склона. Гвендолин едва могла дышать, потому что они двигались очень быстро, мир свистел у нее в ушах, когда они скользили, лед царапал ей руки. Поскольку ничто не могло замедлить их спуск, они проскользнули сотню футов, набирая скорость. Гвен размахивала руками, чтобы схватиться за что-то – за что угодно – и замедлить скорость или остановить падение, но под руками не оказалось ничего. Крон рядом с ней вытянул все четыре лапы, чтобы остановиться, но не смог. Он скользил вниз головой вместе с остальными, все они беспомощно размахивали руками. Гвен казалось, что они скользят вниз навстречу своей смерти.
Гвен приготовилась к худшему, когда они приблизились к дну, направляясь прямо к белой стене. Она подняла руки в лицу, ожидая столкновения со стеной льда и сильного удара.
Девушка закричала и ахнула, ударившись о стену, но, к ее облегчению, она не почувствовала боли. Она ощутила только мягкий, влажный холод, окутавший все ее тело. Гвен осознала, что врезалась в курган снега, а не льда, и вышла с другой стороны. Она была потрясена и замерзла, все ее тело было покрыто снегом, но она была цела и невредима.
Гвендолин сидела на дне долины и ошеломленно осматривалась по сторонам. Девушка увидела, что ее спутники тоже потрясены.
«Ты в порядке?» – спросила она Абертоля, который выглядел потрясенным.
Абертоль несколько раз моргнул, проверил свое тело и кивнул в ответ. Гвен увидела, что Штеффен и Алистер тоже в порядке, и даже Крон мог ходить. Это было страшно, но им удалось. Решение было принято за них.
Каждый из них медленно поднялся на колени, а затем на ноги. Гвендолин повернулась и, посмотрев на склон, увидела крутой хребет, с которого они спустились. Она с трудом верила своим глазам. Девушка не могла себе представить, как они смогут подняться туда.
«Что ж, кажется, мы застряли», – сказал Штеффен.
«По крайней мере, мы нашли способ спуститься вниз», – заметила Алистер.
Гвендолин обернулась и взглянула на ландшафт перед собой. Отсюда ледяные курганы казались еще больше, еще внушительнее. Они раскинулись как тысячи верблюжьих горбов, отмечающих ландшафт, каждый был окрашен в другой цвет. Они сверкали, представляя собой красивое зрелище. Место было настолько экзотическим, что Гвен понятия не имела, чего здесь ожидать.
«Куда теперь?» – спросил Штеффен.
«Иного пути, кроме как двигаться вперед, нет. Мы должны идти по тропе перед нами», – сказала Гвендолин.
«Но здесь нет тропы», – возразил Абертоль.
«Тогда мы должны проложить свою собственную», – ответила девушка.
Она пошла через курганы, и ее спутники последовали за ней. Они все шли вперед между ледяными курганами, каждый из них нервничал, пересекая незнакомый ландшафт.
Продвигаясь все глубже и глубже в это место, Гвендолин ощущала предчувствие чего-то дурного, снова и снова спрашивая себя, не было ли это плохой идеей. Находится ли Аргон здесь, внизу? Найдут ли они его?
Ослепляющий ветер и снег прекратились и, по крайней мере, Гвендолин была благодарна за то, что небо было видимым. Но она была покрыта синяками и ушибами, все ее тело изнывало от боли, она продрогла до костей, испытывая усталость от долгой ходьбы. Она не знала, сколько они все смогут выдержать. Со временем им придется разбить лагерь и попытаться разжечь огонь в этом богом забытом месте. Она не знала, возможно ли это, у девушки начали появляться видения о том, что они все здесь замерзнут до смерти, затерянные навсегда в этой долине захваченных душ.
Гвен нужно было прогнать все эти мысли из своей головы, ей нужно каким-то образом отвлечься.
«Расскажи мне историю», – попросила она, повернувшись к Штеффену, пока они продолжали идти. У нее зуб на зуб не попадал. Девушка отчаянно нуждалась в чем-то – в чем угодно – что сможет отвлечь ее разум от холода, от мыслей об опасности. Она знала, что иногда истории могут быть такими же питательными, как пища, вода или тепло.
«Историю, миледи?» – спросил Штеффен, у которого тоже зуб на зуб не попадал.
Гвен кивнула – она слишком замерзла, чтобы говорить.
«О чем угодно», – произнесла она.
Они продолжили путь в тишине, лед хрустел под их сапогами. Молчание было таким продолжительным, что Гвен задавалась вопросом, ответит ли ей Штеффен когда-нибудь.
Затем, наконец, Штеффен заговорил:
«Когда я был молод», – сказал он. – «Я мечтал стать воином – как и другие мальчики. Разумеется, этого не могло случиться, учитывая мое тело. Они смеялись надо мной. У меня не было такого тела, как у них, не было такого роста, силы, внешности – ничего из этого. Я не подходил на роль воина, и они не давали мне места для тренировок. Поэтому вместо этого мои родители решили сделать меня слугой всей семьи».
Штеффен вздохнул.
«Я служил им всем, и это были тяжелые годы. Но они не смогли сломить мой дух. В конце дня, после того, как я весь день работал на всех, после того как я обслуживал и убирал после всех них, после того, как все уходили спать и делать больше было нечего, родители не могли контролировать меня. Я проскальзывал на улицу, отправлялся в горы при лунном свете и сам сделал себе лук из лучших палок, которые только смог найти. Местный плотник был хорошим человеком, он хорошо относился ко мне, в отличие от других, и он научил меня, как сделать лук. Моя работа впечатлила его и со временем он давал мне лучшие остатки из своей мастерской, и я делал все лучшие и лучшие луки».
«Вскоре я стал делать лучшие луки в городе, луки, которые не мог делать даже сам плотник. Оказалось, что у меня есть талант. Он давал мне стрелы, и я самостоятельно учился. Я практиковался каждую ночь при лунном свете, пока не стал лучшим стрелком в нашем городке – а вскоре и в нашем регионе».
Штеффен снова вздохнул.
«Конечно, моя семья ничего об этом не знала. Я не мог им рассказать. Они стали бы смеяться надо мной или отобрали бы у меня все это, потому что они никогда в меня не верили. Но однажды они нашли мой лук».
Штеффен замолчал, нахмурившись, опустив глаза вниз, и Гвен видела, что эта история причиняет ему боль. Он продолжал идти в тишине, которую нарушал только хруст льда под их сапогами, и Гвен не знала, продолжил ли он.
Наконец, Штеффен поднял подбородок и посмотрел на лед стеклянными глазами, словно всматривался в свое прошлое.
«Лук находился под моей кроватью», – продолжал Штеффен. – «И каким-то образом один из моих братьев нашел его. Он поднял его вверх и спросил всех, кому принадлежит этот лук, и они все посмотрели на меня. Они обвинили меня в том, что я украл его. Моя мать потащила меня в местный замок, чтобы меня посадили в колодки, пока об этом не услышал плотник и не объяснил им, что этот лук сделал я сам. Моя семья отнеслась к этому скептически. Они никогда и подумать не могли о том, что я способен что-либо сделать».
«Мои братья отобрали у меня лук и потребовали от меня доказательства того, что я умею пользоваться им. Я был рад подчиниться, но мои братья выхватили у меня лук и настояли на том, что они хотят попытаться первыми. Они все неуклюже стреляли по мишеням, ни разу не попав. Когда они устали от этого, то пришла моя очередь. Одним ударом вдвое дальше, чем это делали они, я сделал идеальный выстрел в мишень, что не удалось им».
«Мой отец, вместо того чтобы аплодировать, рассвирепел. Он вышел вперед, взял лук и сломал его о свое колено. Я до сих пор помню тот треск, как-будто треснуло мое сердце. Это разбило мне сердце и сломало мой дух».
Штеффен вздохнул и повернулся к Гвен.
«С тех пор мой дух сломлен, миледи. Он был сломлен, пока я не встретил Вас, пока Вы не дали мне второй шанс в жизни. Тогда я почувствовал, что мой дух восстановлен. Пока я не встретил Вас, я больше никогда не брал в руки лук».
На Гвендолин нахлынули чувства, когда она слушала историю Штеффена, она забыла о холоде, об усталости, обо всем. Она сгорала от сострадания по отношению к нему, и вместе с тем испытывала гордость. Каким-то странным образом эта история роднила ее со Штеффеном – по крайней мере, с его страданиями. Девушка подумала о своем собственном страдании от руки МакКлауда, о том, как она проявила упорство, о том, что дух может выстоять. Они не смогут сломать тебя, если ты не позволишь им. Гвен осознала, что если ты сможешь продержаться достаточно долго, то однажды встретишь кого-то – даже если это будет всего лишь другой человек – кто увидит тебя таким, какой ты есть, кто возродит твою веру в человечество и восстановит твой дух».
«Спасибо», – поблагодарила Гвендолин Штеффена.
Они продолжили свой путь, пробираясь все дальше в этот странный мир, проходя мимо ледяных курганов, когда Гвен вдруг заметила движение. Она остановилась, краем глаза увидев внезапное движение – что-то скользило по льду.
«Вы это видели?» – спросила она остальных.
Ее спутники остановились рядом с ней и все посмотрели на ландшафт, всматриваясь между курганами.
«Я ничего не видела», – ответила Алистер.
Но внезапно Крон начал рычать, ощетинившись, осторожно выходя вперед, по одному шагу за раз, и Гвен поняла, что она права – она что-то видела. Это было нечто длинное и белое, и оно скользнуло между курганами. Девушка оглянулась и впервые с момента своего нахождения здесь, внизу, она почувствовала страх.
«Может быть, Вам показалось…», – добавил Абертоль, но не договорил, поскольку появилось другое создание, скользнув между курганами, направляясь прямо к ним. Это была огромная белая змея с тремя головами на трех телах. Третья голова находилась посредине. Змея U-образной форму скользила странным образом.
Штеффен вынул свой лук, а Гвен достала кинжал, когда змея направилась к ним. Крон зарычал и бросился в атаку.
Змея ускользнула прочь так же быстро, как и появилась, исчезая из вида в другом направлении.
«Что это было?» – спросила Гвен.
«Понятия не имею», – ответил Абертоль.
«Что бы это ни было», – сказал Штеффен. – «Оно не кажется дружелюбным».
Внезапно появилась другая змея. Потом еще одна.
Несколько змей скользнули к ним, после чего они все отвернулись и в последний момент уползли в другом направлении. От звука их чешуи, скользящей по льду, Гвен бросило в дрожь.
«Они нас не атакуют», – заметила Алистер.
«Кажется, они нас боятся», – сказал Штеффен.
«Или они убегают от чего-то еще», – добавил Абертоль.
«От чего?» – спросила Гвен.
Она оступилась, когда внезапно под ее ногами затряслась земля. Сначала девушка была уверена в том, что это землетрясение.
Но вдруг огромный ледяной курган перед ней раскололся, и оттуда выскочил огромный монстр пятидесяти футов в высоту и в ширину, абсолютно белый, сделанный, как показалось, изо льда. В передней части его тела находился позвоночник, и в каждом позвонке был светящийся красный глаз. Кроме того, вверх и вниз по его рукам бегали глаза, а на конце каждого пальца находился острый, как бритва, зуб. Десять ртов, открываясь и закрываясь, щелкали зубами, когда к ним приближались пальцы.
Монстр сделал шаг ближе и земля затряслась. Гвен оступилась, когда он опустил свои зубы прямо на нее, приближаясь слишком быстро. Она понимала, что через секунду будет мертва.
Глава пятнадцатая
Рис поддерживал плечо Крога с одной стороны, О'Коннор – с другой, они оба помогали ему идти, пока их группа продвигалась все дальше в неизвестные дебри этого экзотического мира у основания Каньона. Солнечный свет слабо струился через бирюзовые и оранжевые листья странных деревьев, растущих здесь. Рис изогнул шею и поднял глаза вверх. Через кружащиеся туманы он увидел безмерность стен Каньона, поднимающихся в небо на невероятную высоту. Это место казалось волшебным. Рис с трудом верил в то, что им удалось добраться так далеко, спуститься так глубоко, и он задавался вопросом, смогут ли они когда-нибудь вернуться.
Что самое важное, осматривая окружающую обстановку, Рис задавал себе вопрос, смогут ли они когда-нибудь найти Меч. Здесь нет никаких следов или указателя – ничего, за чем они могли бы последовать. Меч может находиться где угодно. Он шел по субстанции, напоминающей грязь, которая липла к его сапогам. Это место было наполнено звуками странных созданий. Рис никогда себе и представить не мог, что здесь, внизу, может находиться целый мир, растительная и животная жизнь, своя собственная местность, нечто вроде целой отдельной вселенной, находящейся между двумя сторонам Кольца. Молодой человек не переставал спрашивать себя, какие создания могут жить здесь, в глубинах земли. Он задавался вопросом, живут ли здесь так же и люди.
«И что теперь?» – О'Коннор задал вслух вопрос, который звучал в голове у каждого, рассматривая экзотический ландшафт в поисках каких-либо признаков Меча.
«Мы не можем просто бродить здесь целую вечность», – сказал Серна. – «Мы понятия не имеем о том, куда подевался Меч».
«Подумайте об этом», – ответил Рис. – «Он не может быть далеко. Мы стояли возле стены Каньона прямо у основания моста, а валун упал вниз прямо под мостом. Поскольку мы держались близко к этой территории, мы должны ее придерживаться. Все, что нам нужно делать, так это пройти Каньон от одной стороны к другой».
«Но я даже не вижу мост отсюда, а вы?» – спросил Элден.
Рис поднял глаза вверх, как и все остальные, но сквозь кружащиеся туманы не было видно никаких признаков моста.
«Ты предполагаешь, что мы спустились прямо вниз», – сказала Индра Рису. – «Но это не так. Мы спустились беспорядочно, следуя за точками опоры. Мы вообще можем находиться не под мостом».
У Риса засосало под ложечкой, когда он подумал, что Индра может быть права. Возможно, его план был плохим, и они находятся от Меча дальше, чем он думал.
Когда они продолжили свой путь, пробираясь через грязь, внезапно раздалось свирепое рычание, отчего у Риса волосы встали дыбом. Они все резко остановились и сжали рукояти своих мечей, глядя друг на друга широко распахнутыми от страха глазами.
«Что это было?» – крикнул Серна.
«Похоже, что мы здесь не одни», – сказала Индра и первой вынула свой меч. Звон металла разрезал воздух.
Снова раздался рев, от которого задрожала земля. Опасения Риса возросли. Судя по звуку, зверь был огромным и недовольным.
«Что бы это и было», – заметил Элден. – «Кажется, что наше оружие не очень-то нам поможет».
Рев прозвучал в третий раз, и они все сделали шаг назад в разных направлениях. Они не могли понять, с какой стороны доносится этот звук, поэтому поворачивались во все стороны, образуя свободный круг.
Когда Рис всмотрелся в туман, оттуда медленно появился огромный страшный зверь. Он был ярко-красного цвета, покрытый толстой чешуей и стоял на двух ногах. Зверь достигал тридцати футов в высоту и представлял собой гору мышц. Его длинные лапы оканчивались щелкающими когтями, отчего он был похож на омара, его голова являла собой один сплошной рот с огромным набором открывающейся и закрывающейся челюсти, обнажающей ряды острых, как бритва, зубов.
Зверь откинул назад голову и зарычал, его узкие глаза щурились от ярости, а длинный язык на несколько футов высунулся из пасти, после чего снова исчез.
Рис в ужасе посмотрел на зверя и увидел, что его друзья тоже запаниковали. Он вынул свой меч, так же, как и Элден, отпустив Крога, который сначала оступился, а затем упал на колени. Остальные молодые люди тоже вынули свои мечи, в то время как О'Коннор достал свой лук.
«Кажется, он недоволен», – сказала Индра.
Зверь снова зарычал, сделал несколько шагов вперед и, быстрее, чем Рис мог представить, опустил одну лапу, ударив его по ребрам и заставив взлететь в воздух. Рис врезался в дерево, сломав его ветки, и полетел кубарем, упав на грязную землю. Рис откатился на бок, испытывая боль в ребрах, в голове у него звенело. Он обернулся и посмотрел назад.
Монстр был вне себя от ярости, бросаясь на остальных. О'Коннор, нужно отдать ему должное, не дрогнул, ему удалось сделать несколько выстрелов из своего лука.
Но стрелы отскакивали от чешуи зверя, не причиняя ему вреда, и падали на землю. Затем монстр протянул лапы со своими мощными когтями и поломал лук О'Коннора пополам. Другой лапой зверь собирался разрезать О'Коннора на две части. Молодой человек уклонился в сторону, но не достаточно быстро. Зверь разрезал его руку, отчего О'Коннор закричал от боли, когда из его руки брызнула кровь.
Индра тоже не отступила: она откинула назад руку и бросила кинжал в голову зверя. Цель была верна, но кинжал просто отскочил от головы, которая, казалось, была сделана из какой-то брони. Зверь обернулся и закричал, бросившись прямо на девушку, широко раскрыв когти, собираясь откусить ее руку.
Элден бросился вперед, подняв свой топор, и со всей силы нанес удар по запястью монстра. Удар был достаточно сильным для того, чтобы раскачать лапу, но чешуя была такой жесткой, что даже большой топор Элдена не смог ее разрубить. Элден только открыл себя для гнева монстра. Он развернулся и ударил молодого человека по носу, сломав его, отчего Элден закричал и упал на спину.
Неудовлетворенный зверь опустил вниз другую лапу прямо на открытого Элдена.
Конвен издал боевой клич, бросился вперед со своим мечом и вонзил его в живот монстра. Но меч едва его поцарапал, и зверь развернулся, открыл свою челюсть и разломал меч на две части так, словно тот был зубочисткой.
Рис пришел в себя и поднялся на ноги, на этот раз целясь в незащищенную шею зверя. Когда тот опустил свои когти на Конвена, собираясь вонзить их в его грудь, Рис прыгнул ему на спину и вонзил свой меч прямо в позвоночник.
Наконец, Рис нашел мягкое место. Меч вонзился в плоть по самую рукоять, и зверь издал ужасный крик. Он потянулся назад, схватил Риса одной лапой, поднял его высоко над головой и швырнул в воздух.
Рис снова полетел в воздухе кубарем так быстро, что едва мог дышать и врезался лицом в грязь. Он запыхался, и ему казалось, что у него треснуло ребро.
Рис развернулся и поднял затуманенные глаза вверх, когда зверь приблизился к нему. Он беспомощно наблюдал за тем, как тот высоко поднял стопу, собираясь раздавить его. Молодой человек видел острые, как бритва, когти на подошве его стопы, видел, что все его друзья лежат без сознания, не в силах пошевелиться и, глядя на то, как когти опускаются прямо на его лицо, он понимал, что через несколько мгновений с его жизнью будет покончено.
Последней мыслью Риса было: «Какое ужасное место для того, чтобы умереть».
Глава шестнадцатая
Торникус сидел в небольшой лодке, одиноко плывущей по морю в незнакомой местности. Он осматривался по сторонам в поисках чего-нибудь знакомого, но ландшафт был совершенно ему чужим. Он чувствовал, что находится далеко от дома, на другой стороне мира и что он никогда не вернется назад. Никогда в своей жизни Торникус не чувствовал себя таким одиноким.
Тор склонился над носом лодки и посмотрел на воду, и в эту минуту увидел уставившееся на него лицо.
Но это лицо принадлежало не ему, это было лицо его отца.
Андроникус.
«Торникус», – послышался голос.
Тор откинулся назад и поднял глаза к солнцу, когда оно прорвалось сквозь тучи. Он прищурился и увидел перед собой огромную скалу, на вершине которой стоял замок. За ним светило солнце. К нему вел узкий каменный арочный пешеходный мост, который поднимался высоко в небо. Тор потянулся к нему, но ему показалось, что тот находится невероятно далеко.
«Торгрин, иди ко мне», – раздался женский голос.
Тор поднял одну руку к солнцу и увидел, что на краю скалы стоит женщина, окруженная фиолетовым светом. Она вытянула руки, и он почувствовал, что она призывает его. Тор понял, что это его мать.
«Мама», – сказал он, поднявшись, протянув к ней руку, пытаясь дотянуться.
«Торгрин», – произнесла она. – «Ты и мой сын тоже. От тебя зависит, какое происхождение выбрать. Ты можешь выбрать своего отца, а можешь выбрать меня. Ты – часть нас обоих. Не забывай этого. Ни один из нас не сильнее другого. У тебя есть сила выбора. Ты не обязан выбирать своего отца. Ты – не твой отец. И ты – не я. Возвращайся домой. Возвращайся в свой настоящий дом. Я жду тебя».
Тор попытался встать, но почувствовал, что застрял. Он посмотрел вниз и увидел, что его ноги, закованные в кандалы, привязаны к лодке.
«Мама», – крикнул он, в горле у него пересохло, и голос прозвучал хрипло. – «Я не могу. Я не могу освободиться. Помоги мне».
«Попытайся», – сказала она. – «У тебя есть сила. Не позволяй себя обманывать – у тебя есть сила».
Тор попытался освободиться изо всех сил. Он услышал звук постепенного дробления древесины. Он почувствовал, как по его стопам побежала холодная вода и, посмотрев вниз, увидел, что на дне лодки появилась дыра.
Внезапно Тор провалился в эту дыру, закричав. Он упал в темное и замерзающее море, поглощенный водой, направляясь в самые глубины.
Тор проснулся, тяжело дыша. Он сел и осмотрелся по сторонам, потея, пытаясь прийти в себя. Он увидел спящих на земле солдат вокруг себя, но не узнал их. Это сбивало с толку – они были солдатами Империи. Что он делает вместе с ними?
Налетел холодный ветер и, бросив взгляд вниз, Тор увидел, что лежит на холодной, твердой земле, на камнях и грязи, в лагере вместе с остальными воинами. На нем все еще была его броня, сапоги и, сев, он начал осознавать, что ему приснился сон. Он находится на суше. И его матери нигде не было видно.
Тор потер голову, его мысли путались, пока он пытался обрести ясность. Рафи, не сомкнувший глаз всю ночь, уставился на него своими желтыми глазами, сверкающими из-под капюшона. Рафи напевал странную мелодию, и Тор ощутил вторжение в свои мысли, в свой разум, отчего он не мог думать свободно. Непрерывное гудение заглушило все мысли. Слушая Рафи, Тор мог думать только о своем долге перед отцом. О своей преданности Империи.
Тор вскочил на ноги, и его броня причинила ему боль. Молодой человек тряхнул головой, пытаясь понять. Он окинул взглядом ночь и увидел Кольцо. Но это не было Кольцо, которое он знал. Это не была его родина. Он находился в чужой части Кольца. Продолжая осматриваться, Тор больше не считал эту землю домом. Вместо этого он увидел, что это место для вторжения. Место, которое нужно сокрушить.
Тор осмотрелся по сторонам: тысячи солдат вокруг него крепко спали этой тихой ночью, и еще пылали угольки костров. Он снова начал мыслить ясно. Он – сын Андроникуса, наследник Империи. И он перед отцом в большом долгу.
Краем глаза Тор заметил внезапное движение – единственное движение во мраке ночи. Он увидел одинокого солдата, проскользнувшего сквозь ночь, проходящего мимо рядов солдат. Тот направился к огромному шатру в нескольких футах от него.
Шатер Андроникуса.
Тор наблюдал за тем, как фигура побежала быстрее, сжимая что-то сбоку. Он присмотрелся внимательнее и увидел, что это что-то длинное и острое, сверкающее в свете факелов. И в эту минуту Тор понял – в руках у этого человека кинжал. Солдат, тихо пробирающийся через ночь к шатру, был убийцей. И он собирался убить отца Тора.
Тор приступил к действию, побежав через лагерь, торопясь остановить убийцу.
Убийца подбежал к двум солдатам, стоявшим на страже, и тихо перерезал горла обоим до того, как те успели сказать хотя бы слово. Они оба молча рухнули на землю. Затем он бросился прямо через створки палатки Андроникуса.
Тор находился всего в нескольких футах позади них, и он ворвался в шатер следом за убийцей. Войдя внутрь, Тор увидел, что мужчина стоит в футе от его отца, высоко подняв кинжал за его спиной. Андроникус лежал в кровати на животе. Он понятия не имел о том, что его вот-вот убьют.
Тор не стал медлить – потянувшись к поясу, он схватил свою пращу, поместил в нее камень и метнул его изо всех сил.
Камень глубоко вонзился в шею убийцы. Тот замер, его кинжал застыл высоко в воздухе, всего в нескольких дюймах от Андроникуса, после чего он упал лицом на землю рядом с ним, а его кинжал упал, не причинив никому вреда.
Он был мертв.
Андроникус вскочил с широко распахнутыми от паники глазами и, обернувшись, увидел убийцу. Он начал понимать, как близко находился от смерти.
Андроникус медленно повернулся и посмотрел на Тора. Он постепенно начал осознать, что сделал Тор. Выражение страха на его лице сменилось благоговением. Признательностью. Тор никогда прежде не видел такого выражения на лице отца.
Андроникус поднялся и медленно направился к Тору.
«Сын мой», – сказал он, протянув руку и положив ее на плечо Тора. – «Этой ночью ты спас мне жизнь».
Тор посмотрел на своего отца, преисполненный гордости. В прошлом прикосновение Андроникуса огорчало его, но теперь это ощущение было приятным. Это было прикосновение его отца – отца, которого он всегда хотел иметь.
«Я сделал то, что сделал бы любой сын», – ответил Тор.
Андроникус медленно покачал головой и с восхищением посмотрел на Тора.
«Я очень тебя недооценивал», – сказал он. – «Ты не только мой лучший воин, теперь ты так же и сын, которого у меня никогда не было. Ты всегда будешь рядом со мной. Ты это знаешь?»
Тор заглянул в глаза Андроникуса и ответил:
«Большего я и не хочу, отец».
«Присмотрись ко мне, Торникус», – сказал Андроникус. – «Ты видишь, кто я? Мое лицо, мой рост, моя кожа, мои рога. Я не всегда был таким. Когда-то я был таким, как ты. Как мой отец. Как мои братья. МакГил, как и все остальные. Но я изменился. Я преобразовался. Я принес клятву и принял силы темной магии. И прошел церемонию. Я позволил злому духу войти в меня. Я позволил ему преобразовать меня. Я позволил ему изменить мою расу, мой внешний вид и дать мне больше силы, чем я когда-либо мечтал. Это священная церемония. Только избранные могут получить привилегию преобразования, чтобы обрести такую силу».
Андроникус напряженно смотрел в глаза Тора.
«Сегодня ты доказал, что ты достоин. Когда закончатся эти сражения, ты преобразишься, как и я. У тебя будет мой рост, моя раса, моя кожа. У тебя появятся рога – такие же, как и у меня. Ты оставишь позади жалкую человеческую расу. И ты станешь точно таким же, как твой отец».
Глаза Тора были стеклянными, его разум затуманен, а самого его переполняла признательность.
«Я хочу этого, отец», – ответил он. – «Я очень сильно этого хочу».
Глава семнадцатая
Микоплес лежала на палубе корабля Империи, свернувшись клубком под сетью Акрона, которая прижимала ее вниз. Охваченная грустью, она ощущала раскачивание океана под собой, мягкий подъем и спуск лодки. Она слегка приоткрыла один глаз и увидела, что солдаты Империи упивались своей победой, пили, праздновали. Очевидно, они были довольны тем, что одолели дракона. Микоплес ощущала боль по всему телу после того, как солдаты избили ее.
Посмотрев через них, Микоплес увидела желтые воды Тартувиана, растянувшиеся насколько хватало взгляда. Она снова закрыла глаза, желая, чтобы все это просто исчезло. Она хотела вернуться в землю, в которой родилась, в страну драконов, снова хотела быть со своим кланом. Более того, ей хотелось быть рядом с Тором, но она знала, что Тор находится далеко от нее, потерянный в другом месте. Он больше не был тем Тором, которого она знала.
Микоплес чувствовала, что солдаты везут ее в Империю и сделают из нее зрелище для воинов Империи. Она чувствовала, что до конца своих дней будет закована в цепи, ее будут мучить и демонстрировать как артефакт. Мысль о жалкой жизни, которая ее ждет, причиняла ей боль. Микоплес хотелось умереть сейчас с гордостью, в последнем великом сражении. Она выживала на протяжении тысяч лет не для того, чтобы стать пленницей людей. Ее предупреждали никогда не приближаться к человеку слишком близко, и она совершила ошибку, позволив себе стать уязвимой. Любовь к Тору сделала ее слабой, ослабила ее инстинкт самосохранения. И теперь она расплачивается за это.
Тем не менее, несмотря ни на что, Микоплес по-прежнему любила Тора, и она сделала бы все это снова – только ради него.
Микоплес закрыла глаза, отяжелевшие от усталости, от того, что сеть врезалась в нее, от ран по всему ее телу. Ей хотелось только одного – быть подальше отсюда.
* * *
Микоплес не знала, как долго проспала, когда ее разбудил громкий свист, напоминающий сильный дождь, и она почувствовала, что все ее тело было мокрым.
Подняв глаза вверх, она увидела, что корабль вошел в Стену Дождя, где на них хлынула вода. Казалось, что они проходили под водопадом.
Солдаты Империи паниковали, хватаясь за палубу, когда корабль проходил через Стену Дождя. Шум был оглушающий. Микоплес радовалась этому, дождь остужал ее, от ее чешуи поднимался пар после того, как ее все эти дни припекало солнце. Ливень на мгновение отвлек ее от забот.
Они медленно выплыли с другой стороны.
Микоплес открыла глаза и увидела, что они вошли в красные воды Кровавого Моря. Она поняла, что солдаты выбрали самый прямой путь в Империю, обойдя остров Туманов.
Ее сердце затрепетало, когда внезапно она ощутила прилив надежды. Много раз она летала над островом Туманов со своим кланом. Она знала его как дом великих воинов и, что самое важное, как дом бродячего дракона – Ралибара.
Микоплес однажды встречалась с Ралибаром – очень давно. Он был отшельником, непохожим на других драконов. Он презирал свой собственный вид, но вместе с тем ему не нравились и люди. Когда они будут проплывать мимо, и Ралибар увидит ее в этом затруднительном положении, может быть, он придет ей на помощь – не потому, что она ему нравилась, а потому, что он ненавидел людей. Возможно, он даже поможет освободить ее.
Микоплес знала, что она должна сделать: ей каким-то образом нужно заставить этот корабль плыть к Острову Туманов. Микоплес не может позволить солдатам Империи обойти его. Она должна направить эту лодку прямо к острову. Она должна сделать все, чтобы лодка разбилась о скалы острова.
Микоплес закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она почувствовала, как по ее чешуе пробежал морской воздух, как ее тело начало покалывать, когда она собрала последние остатки имеющейся у нее силы. Она призвала Древних, которые направляли ее на протяжении тысяч лет, чтобы просить их о последней услуге. Микоплес не просила силы для себя. Она даже не просила силы для сражения.
Вместо этого Микоплес просто попросила, чтобы ей ответил ветер. Небо. Океан. Обратившись к своему древнему, первобытному духу дракона, она призвала их всех, обратилась к ним с одной этой просьбой. Она просила о том, чтобы разыгрался ветер, чтобы поднялись волны, чтобы потемнело небо. Микоплес призывала их всех от имени своих предков, от имени всех, кто ходил по этой планете прежде всех остальных. Драконы были здесь первыми. И у драконов было право приказывать природе.
Микоплес дышала все глубже и глубже, чувствуя, как внутри нее зарождается тепло. Постепенно поднялся ветер, начали бушевать волны, и лодка сначала медленно наклонилась, после чего поднялась выше. Ветер набрал скорость и вскоре спряталось солнце, когда потемнело небо.
Через несколько минут огромные волны начали подниматься и опускаться над ними, их понесли большие течения. В небе раздавался гром, ветер был оглушающим – звук был настолько громким, что заглушал даже крики людей Империи, которые бегали вокруг нее, спасая свои жизни. Некоторые из них падали за борт. Они все пытались контролировать лодку, но им это не удавалось – лодка сбилась с курса.
Она плыла прямо к Острову Туманов.
Микоплес открыла свои огромные фиолетовые глаза и удовлетворенно осмотрелась – на горизонте показался остров, который все приближался.
Сквозь вой ветра на горизонте поднимался одинокий звук, который было слышно издалека. Он напоминал эхо крика, заполнившего небо.
Микоплес мысленно улыбнулась. Она знала этот звук. Она родилась с ним, росла с ним всю свою жизнь.
Это был крик другого дракона.
Глава восемнадцатая
Селезе и Иллепра скакали через бесконечные холмы и долины Кольца весь день и всю ночь напролет, направляясь к Восточному Пересечению, чтобы найти Риса. Селезе целеустремленно скакала вперед, не в силах думать ни о чем другом. Это был коварный долгий путь, когда они старались оставаться незамеченными, избегать полей боя и случайных групп солдат и наемников. Они скакали через темные леса и крутые хребты, оставаясь вне поля зрения. Несколько раз девушка боялась, что их заметят.
Но все это того стоило. Селезе была готова проскакать семь кругов ада, чтобы спасти Риса. А она чувствовала, что он нуждается в спасении, чувствовала, что он находится в опасности. Должно быть, Рис отправился на какую-то опасную миссию – как та, на которую он вызвался. Девушка знала, что где бы ни находился Меч Судьбы, за ним всегда следует смерть.
Селезе молилась о том, чтобы она смогла добраться туда вовремя, чтобы она смогла спасти Риса от любых опасностей, которые ему угрожают. Даже если у нее не получится, нет такого места, в котором она хотела бы оставаться.
Селезе скакала, не останавливаясь, ее мышцы изнывали от усталости, она едва могла дышать. Иллепра тоже не отставала. Она стала Селезе сестрой, и девушку переполняла благодарность за то, что Иллепра сейчас с ней. Они обе рисковали своими жизнями, отправляясь в это путешествие.
Пока Селезе и Иллепра делали все от них зависящее, чтобы избегать открытых дорог, они добрались до последнего этапа своего путешествия, которого невозможно было избежать. Теперь перед ними был только открытый ландшафт, одинокая, бесплодная, пыльная дорога, ведущая на восток. На смену деревьям пришли камни, на смену камням – грязь, после чего перед ними предстала огромная бесплодная пустыня. Восточное Пересечение теперь уже недалеко.
Одна-единственная проблема докучала Селезе – они были незащищенными на этой открытой дороге, посреди небытия. Они слишком бросались в глаза, скачущие вдвоем по одинокой дороге. Девушка очень нервничала, у нее волосы вставали дыбом, потому что она ожидала засады со всех сторон. Кольцо было разорвано на части, одни армии сражались с другими, и даже эти армии были поделены друг против друга. Сейчас это было хаотичное место, лишенное закона и порядка. Никто не мог остановить банды криминальных личностей. Селезе понимала, что они должны быстро добраться до Риса.
Они свернули за изгиб и вдруг застыли на месте. Перед ними, преградив дорогу, находилось огромное срубленное дерево. Селезе задалась вопросом, как оно могло оказаться здесь, посреди небытия.
Девушка услышала шум и не успела даже обернуться, как поняла – они угодили в засаду.
Позади них стояли четыре солдата, появившиеся из-за валуна. Огромные, широкоплечие и небритые, они передавали по кругу мех и пили вино. Судя по броне, они были силезианцами. Ее собственный народ. Селезе понимала, что должна испытывать облегчение.
Тем не менее, оно к ней не пришло – солдаты были пьяны и смотрели на девушек с вожделением в глазах. Казалось, что они находятся далеко от главной армии и, тщательнее присмотревшись к их изношенной броне, к их разорванной униформе, Селезе поняла – они были дезертирами. Бесхарактерные бродячие солдаты, предатели своего собственного народа. Худшие из худших.
«И куда в это время могут направляться две прекрасные дамы?» – спросил их главарь, в то время как все четверо подошли к ним ближе.
Сердце Селезе забилось быстрее, поскольку им некуда было отступать. Ее сердце подскочило к горлу, пока она задавалась вопросом, как уладить это дело. Она увидела, что Иллепра бросила на нее нервный взгляд, тоже потеряв уверенность.
«Мы из Силезии, так же, как и вы», – крикнула Иллепра. – «Мы служим королевской армии. Мы – целительницы. Поэтому, пожалуйста, пропустите нас. У нас важное дело».
«Неужели?» – спросил главарь, сделав шаг вперед и схватив ее коня под уздцы, в то время как другой солдат схватил под уздцы коня Селезе.
«Мы из Силезии, так же, как и вы», – повторила Иллепра дрожащим голосом.
«Ах, Силезия», – насмешливо произнес солдат. – «И такую вечную любовь мы испытываем к своему народу».
«Вы – дезертиры», – крикнула Селезе, ее голос был более мрачным и властным, она испытывала меньший страх, осуждая стоящих перед ней людей. – «Низшие из низких».
Остальные солдаты нахмурились, но их лидер покачал головой, рассматривая ее.
«Я бы сказал, что мы умнейшие из умных. Мы – те, кто пережил еще один день. Мы не сражаемся за такую фальшивую вещь, как рыцарство, которую никто не может ни увидеть, ни потрогать, ни почувствовать. Почему мы должны сражаться в чьей-то войне?»
«Это ваше Кольцо», – ответила Селезе, не останавливаясь. – «Это ваша война».
«Моя война – остаться в живых или сражаться за того, кто заплатит наивысшую цену. Но я достаточно выслушал от тебя».
Он протянул руку и одним быстрым движением схватил Селезе за рубашку, потянув ее вниз.
Девушка закричала, слетев со своего коня, приземлившись на землю. Селезе дрожала. Она увидела, что Иллепру тоже стащили с ее коня.
Солдат схватил обеих девушек и дернул их на ноги, в то время как двое других солдат окружили их. Лидер наклонился ближе, его лицо находилось от лица Селезе всего в нескольких дюймах – так близко, что она увидела оспины на его лице и ощутила дурное дыхание изо рта. Он потерся грубой щетиной на своем подбородке о щеку девушки.
«Это наш счастливый день», – сказал лидер. – «Мы получили двух отличных лошадей и двух прекрасных дам, чтобы мы смогли развлечься».
«Не волнуйтесь о своей славной Силезии», – сказал другой солдат. – «Вы еще долго ее не увидите».
Он рассмеялся, и его товарищи присоединились к нему.
«Вы совершаете большую ошибку», – сказала Селезе, ее голос гремел уверенностью. – «Я отправилась в путь, чтобы найти Риса, младшего сына Короля МакГила. МакГилы – свирепый и благородный клан. Если вы причините нам вред, они узнают о том, что вы натворили и убьют вас всех».
«А кто сказал, что они узнают о том, что мы натворили?» – спросил солдат, усмехнувшись.
Главарь вынул кинжал и занес его над Селезе.
Девушка знала, что должна что-то сделать – и быстро. Очевидно, эти люди не прислушаются к здравому смыслу. Они жаждут крови, а в ее распоряжении нет оружия.
Вдруг Селезе в голову пришла идея. Это было рискованным, но может сработать.
Селезе незаметно скользнула рукой к своей сумке и, пробежав внутри пальцами, нащупала небольшой флакон с жидкостью. Она сжала пальцы и спрятала флакон в ладони.
Вдруг выражение ее лица изменилось, Селезе улыбнулась главарю и произнесла сладким и чувственным голосом:
«Я сделаю все, что ты скажешь. На самом деле, я сделаю это с удовольствием. Я нахожу тебя достаточно привлекательным».
Лидер отстранился и удивленно посмотрел на нее.
«Я попрошу только одну вещь», – добавила Селезе. – «Сначала поцелуй меня. Я хочу ощутить твои губы на своих губах. Губы настоящего мужчины. Настоящего воина».
Солдат смотрел на нее, растерянный и приятно удивленный. Один из других солдат подошел и похлопал его по спине.
«Видишь, они прислушиваются к голосу разума», – сказал он. – «Они всегда так поступают».
Лидер широко улыбнулся, стряхнул грязь со своей рубашки и пробежал рукой по волосам, приглаживая их.
«Это мне нравится больше», – произнес он.
«Селезе, что ты делаешь?» – спросила сбитая с толку Иллепра.
Но Селезе проигнорировала ее. У нее был план.
Притворившись, что зевает, девушка поднесла руку к своему рту и поместила внутрь флакон.
Она наклонилась вперед, схватила солдата за лицо и поцеловала его, сомкнув свои губы на его губах.
В эту минуту она выплюнула флакон в его открытый рот, после чего подняла руку и закрыла его рот.
Он уставился на нее широко раскрытыми глазами, пытаясь сопротивляться.
Но было слишком поздно. Селезе подняла обе руки и крепко сжала его рот, заставляя солдата раскусить яд. Она наблюдала за тем, как его лицо становится ярко-красным, на его шее вздулись вены. Подняв руку, он схватился за горло, хватая ртом воздух, и секунду спустя упал на землю.
Солдат был мертв.
Еще бы – в составе того яда был блэкокс, самый смертельный яд, который у нее был.
Остальные три солдата растерянно смотрели на нее, и Селезе не дала им шанса во всем разобраться.
Девушка засунула руку в свою сумку в поисках апота, желтого порошка, который представлял собой эффективную мазь, если его смешать с водой, но был смертельно опасным, если попадал в глаза в виде порошка. Она схватила две пригоршни.
«Ах ты девка!» – крикнул один из солдат, после чего вынул свой кинжал и бросился на нее.
Селезе бросила пригоршню порошка ему в глаза, и он закричал. Затем девушка вышла вперед и бросила другую пригоршню в глаза двум другим мужчинам.
Они все закричали, упав на спины, извиваясь, в то время как изо рта у них шла пена.
Через несколько секунд они все были мертвы.
Иллепра смотрела на нее в тишине, открыв рот от потрясения, не в силах понять, что произошло.
Селезе повернулась и посмотрела на подругу, ее руки тряслись, но она чувствовала себя сильной и решительной. Она не знала, смогла бы сделать это, если бы дело касалось только ее одной, но мысли о Рисе сделали ее сильнее.
«Пошли», – сказала она, седлая коня. – «Самое время найти Риса».
Глава девятнадцатая
Кендрик мчался через ландшафт вместе с Эреком, Бронсоном, Срогом и тысячами освобожденных войск, которые скакали позади них. Они все снова были свободны. Они скакали всю ночь напролет с тех пор, как сбежали из лагеря Империи, ни разу не остановившись, увеличивая расстояние между ними как можно больше.
Теперь, наконец, наступил рассвет. Это была долгая и ужасная ночь с тех пор, как Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог освободили тысячи своих людей, убили своих захватчиков и ускакали прочь, в то время как группа воинов Империи все еще спала. Они не хотели вступать в полноценное противостояние с огромными силами Империи посреди ночи. Поэтому они двигались быстро и украдкой, убивая войска, которые вставали у них на пути. Они вернули своих лошадей и оружие и поскакали прочь. Они хотели сразиться в другой день, на своих собственных условиях.
Здесь, на стороне королевства МакКлаудов, Бронсон знал местность и вел их со знанием дела. Кендрик знал – им повезло, что Бронсон на их стороне, поскольку он предоставил им бесценное руководство, помогая спрятаться от Империи. Кендрик и Эрек попросили Бронсона отвести их в такую местность, где они смогут хорошо спрятаться от Империи и вместе с тем смогут атаковать небольшие подразделения. Им придется изменить тактику, и теперь пришло время для новой стратегии: вместо столкновения со всей армией Империи они должны найти небольшие подразделения, состоящие всего из нескольких тысяч человек, чтобы силы были равными, и вести меньшие битвы, прежде чем снова отступить. Поскольку они значительно уступали своему противнику по количеству воинов, их единственный путь к успеху заключался в том, чтобы вести продолжительную партизанскую войну. Они могут держаться ближе к горам, хорошо укрывшись в Хайлэндс, и стать смертельной боевой силой, атакующей стратегически, подобно змее, после чего смогут отступить. Может быть, у них нет такого количества воинов и силы, как у врага, но они обладают силой воли, чтобы переждать Империю.
Они продолжали скакать, следуя за Бронсоном, когда он свернул на крутую тропу, уводя их прямо вверх на одну сторону Хайлэндс. Они шли по старому следу Империи, проходя мимо волн разрушения, от одного города МакКлауда к следующему. Наконец, след закончился здесь, на вершине горы.
Они все остановили своих лошадей.
«Хайландия», – крикнул Бронсон, указывая рукой.
С этой отдаленной вершины, через горный хребет Кендрик увидел Хайландию, небольшой город МакКлауда, расположенный высоко, на самом краю Хайлэндс, находящийся по обе стороны Восточного и Западного королевств Кольца. Даже на рассвете Кендрик смог увидеть, что город захватили силы Андроникуса. Он видел, что их костры до сих пор еще тлели, заметил головы узников, насаженные на пики по всему городу, и понял, что они недавно убили этих МакКлаудов здесь.
Появилось несколько тысяч воинов, которые собрались вокруг города, и было сложно сказать, сколько еще тысяч находится в самом городе. Кендрик не знал, принадлежит ли эта группа армии Империи или это одинокое подразделение.
«Этот город может стать первым для нашего нападения», – сказал он.
«Хайландия является небольшим городом, но это стратегический пункт на вершине Хайлэндс», – сказал Бронсон. – «Становится понятным, почему Андроникус хочет взять его. Отсюда открывается прямой путь в Западное королевство, дороги разветвляются во все направления. Это станет его последней остановкой перед крушением сопротивления МакКлауда, последней атакой на Западное королевство и господством над Кольцом».
«Но сам Андроникус находится внутри?» – спросил Срог. – «И сколько с ним людей?»
Они все рассматривали город – было сложно судить об этом.
«Это может быть рискованным», – ответил Бронсон. – «Возможно, будет лучше спрятаться в горах и подождать, пока появится небольшая группа, которую мы сможем атаковать. Или небольшой город».
Кендрик покачал головой.
«Мы больше не будем ждать», – сказал он. – «Любой день может стать для нас последним. Больше никогда в жизни никому не позволю сделать меня пленником. Если нам суждено умереть, мы умрем, стоя на ногах! Мы атакуем сейчас!»
«Я с тобой!» – сказал Эрек, вынимая свой меч.
«И я!» – сказал Бронсон.
«Так и быть!» – сказал Срог.
Они все пнули своих лошадей и бросились вдоль края Хайлэндс, мчась по крутым горным тропам, направляясь в Хайландию. Кендрик думал о том, что на рассвете, когда большая часть войск Империи спит, у них будет преимущество неожиданности. Может быть, им удастся взять этот город и сделать его своей крепостью. Возможно, если они смогут подождать достаточно долго, то Гвендолин вернется вместе с Аргоном. И, может быть – всего лишь может быть – перевес окажется в их пользу.
Даже если нет, это то, для чего они рождены: атаковать, несмотря на неравные силы, никогда не дрожать перед врагом и сражаться за правое дело, даже когда кажется, что нет никаких шансов. В своей жизни Кендрик получил привилегию – он получил дар оружия. Они все получили. И он намеревался использовать его до тех пор, пока жив.
Протрубил сначала один рог Империи, потом второй и третий – все вдоль парапетов небольшого замка Хайландии. Вдруг открылись высокие железные опускные решетки, и появились сотни солдат Империи, бросившиеся прямо на них. Они не спали – они были готовы и ждали.
Тем не менее, Кендрик издал громкий боевой клич и бросился вперед, готовый сражаться и убивать каждого, кто встанет у него на пути.
Но когда он приблизился, когда показались воины Империи, Кендрик увидел лицо, выехавшее через ворота, лицо, от которого в его жилах застыла кровь. Это было единственное лицо, способное заставить его опустить меч, открыть рот от потрясения и чуть не упасть с горы.
Ему навстречу скакал, высоко подняв меч, человек, которого он любил как брата.
К нему скакал Торгрин.
Глава двадцатая
Торникус скакал рядом со своим отцом, Рафи и МакКлаудом, когда они вели тысячи солдат Империи через ворота Хайландии, готовясь сокрушить врага. Всмотревшись вдаль, Тор увидел, что к ним скачут тысячи солдат, облаченных в броню и размахивающих флагом, который он смутно узнавал. Когда они приблизились, часть его вспомнила, что ему известна эта броня – броня Западного королевства Кольца, Серебра, МакГилов. Тор на мгновение растерялся. Он спрашивал себя, почему атакует этих людей, с которыми когда-то сражался бок о бок.
Но его разум так же быстро затуманился, и другая есть часть – сильная часть – напомнила ему, что он скачет, чтобы сразить врагов своего отца, чтобы убить тех, кто первыми убили бы его отца, будь у них такая возможность. Торникус ощутил прилив новой энергии, решив убить их всех, чтобы не позволить им причинить вред Андроникусу или Империи.
Он бросился к солдатам МакГила, находясь в полумиле пути, вынимая свой меч, возглавляя армию. Он собирался их атаковать.
Но вдруг позади него зазвучал хор рогов, Андроникус и остальные обернулись. Тор последовал их примеру. Это был звук бедствия и, когда Тор обернулся, представшая его глазам картина сбила его с толку: сотни солдат Империи развернулись и бросились в обратном направлении. За ними, вдали, к хребту Хайландии неслись тысячи воинов Империи другого подразделения с факелами в руках. Они начали поджигать город.
«Что происходит, хозяин?» – крикнул МакКлауд Андроникусу, будучи не менее озадаченным, чем все остальные.
Андроникус и сам был сбит с толку, но затем, в следующую минуту, когда он посмотрел на горизонт, то прищурился. Он все понял.
«Ромулус», – понимающе сказал Андроникус. – «Мой генерал прибыл, чтобы предать меня».
Тысячи войск Империи атаковали их сзади, заполняя город. Теперь они были зажаты между двумя армиями: людьми Ромулуса сзади и солдатами МакГила впереди.
Андроникус закричал от отчаяния, колеблясь, после чего, наконец, развернул своего коня.
«Мы должны спасти Хайландию!» – крикнул он. – «Оставьте МакГилов! Атакуйте Ромулуса!»
Андроникус пнул своего коня, резко развернулся, а Торникус и остальные последовали за ним, готовясь вовлечь солдат Империи в гражданскую войну.
Тор бросил взгляд через плечо и вдали увидел, что МакГилы продолжают наступать на Хайландию. Но Тора это больше не тревожило. Он должен сделать то, что велит ему отец. Они сразятся с МакГилами в другой раз.
Тор скакал вместе со своим отцом, высоко держа свой меч. Он и Андроникус скакали бок о бок, и ощущение было приятным. Они ехали в унисон, собираясь сразиться, встретиться с миром вместе, как и полагается отцу и сыну.
Они оба бросились вниз со склона, целясь в людей Ромулуса, и они все встретились на полпути в громком звоне оружия. Тысячи воинов атаковали друг друга сломя голову. Возглавлял сражение Андроникус, первым бросившийся в атаку. Он поднял свой большой военный топор, замахнулся им и встретился с Ромулусом, когда тот атаковал своего бывшего лидера. Ромулус тоже замахнулся своим топором, и они оба сцепились как бараны. Каждый был не менее сильным, чем его противник, всем сердцем желая убить другого.
Тор прицелился в командира Ромулуса, и тот поднял свой щит, но он мало ему помог. Удар Тора был таким сильным, что разрезал щит пополам. Командир поднял свой меч, чтобы нанести ответный удар, но Тор оказался слишком быстрым. Он продолжал нападать, и следующим ударом ударил воина в живот, отчего тот упал в грязь лицом.
Звук металла раздавался в ушах Тора, когда тысячи воинов вокруг него сражались в рукопашную. Ни один не боролся так ловко, как Тор. Он рубил, наносил удары, нагибался и размахивал во все стороны, убив дюжину мужчин до того, как они смогли отреагировать. Он прорывался сквозь толпу как армия, сбивая солдат с ног направо и налево, склоняя перевес в сторону Андроникуса.
Благодаря усилиям Тора, волна начала поворачиваться между двумя равными по силам подразделениями. Ромулус изначально получил преимущество неожиданности, поскольку ни один человек в Империи не ожидал того, что сегодня им придется сразиться друг против друга. Но Тор сравнял шансы, в одиночку оттесняя все больше и больше людей Ромулуса, когда они ворвались, чтобы взять Хайландию.
Ромулус и Андроникус наносили удар за ударом, ударяя свои большие военные топоры друг о друга с оглушительным звоном металла, подобно двум баранам, сражающимся за власть. Андроникус был намного выше Ромулуса, но Ромулус был широким и обладал такой силой, которую Тору еще не приходилось видеть. Они представляли собой достойное зрелище, напоминая две горы – и ни одна не желала уступать другой.
Раненый солдат упал на спину лошади Андроникуса и тот начал гарцевать, потеряв равновесие. Это дало Ромулусу небольшое преимущество. Топор Андроникуса на мгновение опустился – достаточно для того, чтобы Ромулус нанес удар, разрезав его плечо и сбив Андроникуса с лошади.
Ромулус не стал терять времени – он спешился, высоко поднял свой топор двумя руками и приготовился нанести удар на открытую голову Андроникуса.
Сердце Тора упало. Он нырнул с коня лицом вниз и сбил Ромулуса как раз перед тем, как тот собирался нанести смертельный удар. Они оступились на несколько футов, упали и стали сражаться в грязи, покатившись снова и снова. Вокруг них умирали солдаты.
Наконец, Ромулус одержал верх, покатившись и сбросив с себя Тора. Он снял с пояса кинжал и прицелился в горло Тора. Все произошло слишком быстро, чтобы молодой человек успел отреагировать.
Появился Андроникус, выбив лезвие из руки Ромулуса, прежде чем тот успел ранить Тора, и спас ему жизнь.
Затем Андроникус замахнулся на голову Ромулуса своим топором, но тот откатился в сторону и вместо головы топор вонзился в грязь.
Протрубили в рог, и небо потемнело от стрел. Люди Ромулуса падали направо и налево, крича от боли. Многие из них пали от стрел прибывшего подкрепления Андроникуса. Ход битвы снова изменился.
Воины Ромулуса начали отступать. Ромулус, увидев, что происходит, больше не хотел бросать вызов Андроникусу. Пригнувшись, он пробежал через толпу, нашел своего коня, сильнее пнул его, после чего развернулся и начал спасаться бегством вместе с оставшимися людьми.
Андроникус увидел Тора на земле и понял, что тот снова спас ему жизнь, и его сердце наполнилось благодарностью. Он протянул вниз руку, чтобы поднять своего сына.
Торникус взял руку своего отца, осознавая, что тот тоже спас ему жизнь. Они стояли, сжав руки, отец и сын. Каждый пожертвовал своей жизнью ради другого. Андроникус смотрел на Тора с уважением, и Тор ответил ему тем же взглядом. Он нашел отца, которого всегда хотел.
Глава двадцать первая
Ромулус мчался вместе со своими оставшимися воинами вниз с холма, подальше от Хайландии, испытывая ярость. Это поражение потрясло его. Он и раньше проигрывал сражения и не мог мириться с этим. Ему следовало придерживаться своего первоначального плана отыскать МакГила, пересечь Каньон и атаковать со своей полной армией. Вместо этого он отправился за поспешным убийством. Он стал слишком смелым и слишком уверенным. Он совершил ошибку командира-любителя и ненавидел себя за это.
Ромулус потерпел многочисленные неудачи. Его изначальным планом было отправить ночью к Андроникусу убийцу, но каким-то образом план провалился. Его вторым планом было собрать своих людей на рассвете и воспользоваться моментом неожиданности, напав на Андроникуса и быстро убив его. Ромулус знал, что ему не хватает людей, но он думал, что если ему удастся быстро убить Андроникуса, тогда все это не будет иметь значения – все оставшиеся воины Империи, разумеется, тут же объединились бы под его командованием.
Это было поспешное решение, и ему следовало подождать. Сначала он должен был опустить Щит, а затем атаковать с полной армией. На пути к победе нет места для сокращений.
Ромулус продолжал проигрывать в своей голове то, как близко он подошел, и это расстраивало его больше всего. Он почти добрался до Андроникуса и, разумеется, убил бы его, если бы не Торникус. Он не ожидал того, что Торникус будет там, рядом с Андроникусом, и не ожидал такого смертельно опасного противника. Андроникус сейчас был бы мертв, если бы не он. Ромулус поклялся себе убить Торникуса, когда все это закончится. Эта мысль подбадривала его: он убьет отца и сына вместе. По крайней мере, Ромулусу удалось сбежать, в отличие от его людей.
Сейчас Ромулус скакал к своей второй цели. В пути он убил и замучил много солдат – веселья ради. Кроме того, он допросил их и узнал о члене семьи МакГил, которого пленил Андроникус – о Луанде. Перворожденная дочь МакГила. Она идеально подойдет.
Сейчас Ромулус направлялся туда, где, по словам солдатов, она может находиться, – на окраине лагеря. Он был готов осуществить свой запасной план. Ромулус скакал быстро и, наконец, добрался до места: он нашел одинокую девушку, привязанную к столбу, с бритой головой. Она была здесь – Луанда, полураздетая, избитая и в синяках, испачканная кровью. Она была привязана к столбу в полубессознательном состоянии, и Ромулус даже не придержал коня, мчась галопом прямо к ней.
Ромулус высоко поднял свой большой топор и разрубил ее веревки, после чего опустил другую руку и грубо схватил девушку за рубашку. Единым движением он поднял и посадил ее на коня впереди себя.
Луанда, охваченная паникой, закричала, пытаясь вырваться.
Но Ромулус не дал ей такого шанса. Он протянул свою огромную руку и крепко обвернул ее вокруг всего тела девушки, сжав ее. Ощущение ее тела в его руках было приятным. Если бы Луанда не была ему нужна для того, чтобы пересечь мост, сейчас он мог бы с ней развлечься, а затем убить на месте. Но она нужна Ромулусу для того, чтобы опустить Щит, и он не может терять время.
Ромулус пнул своего коня и поскакал в два раза быстрее, удаляясь от своих людей по одинокой дороге, ведущей к Каньону. Когда он покончит с Луандой, то убьет ее – веселья ради.
Ромулус скакал с улыбкой на губах, и чем больше Луанда кричала, боролась и сопротивлялась, тем больше он улыбался. Вскоре они будут на мосту, над пересечением.
Наконец, Щит будет опущен. Его армия сможет вторгнуться. И Кольцо станет принадлежать ему навечно.
Глава двадцать вторая
Рис лежал на земле у основания Каньона, испытывая боль в ребрах, и смотрел на острые, как бритва, зубы зверя, опускающиеся, чтобы убить его. Он понимал, что через несколько секунд эти зубы вонзятся в его грудь и вырвут его сердце. Рис приготовился к последующей агонии.
Раздался ужасный крик и сначала Рис был уверен в том, что он принадлежит ему.
Затем он открыл глаза и осознал, что это был крик зверя – ужасный крик, разрезавший воздух и поднявшийся в небеса. Зверь откинул назад голову и ревел, не переставая, дико размахивая лапами. После чего вдруг он притих, закатился на бок, не шевелясь.
Он был мертв.
Мир снова наполнился тишиной.
Рис сел с широко распахнутыми от удивления глазами, пытаясь осознать, что только что произошло. Как мог зверь, ранивший их всех, внезапно умереть?
Рис заметил копье, торчащее из правой стопы монстра, пригвоздившее его в земле. Над зверем, сжимая в руке копье с самодовольной улыбкой, стоял незнакомец. Он был высоким и худым, с короткой бородой, с длинными лохматыми волосами, облаченный в лохмотья. На вид ему было больше сорока, и он заразительно улыбался.
«Всегда убивай ломбока в его стопу», – объяснил незнакомец так, словно это было самой очевидной вещью, вынимая свое копье из земли. – «Именно там находится его сердце. Разве ты не знал об этом?»
Он сделал шаг вперед, протянул ладонь, и Рис, схватив ее, позволил мужчине поднять себя на ноги. Незнакомец, хотя и был тощим, проявил удивительную силу.
Рис оглянулся назад, все еще не придя в себя, не зная, как реагировать. Этот человек только что спас ему жизнь.
«Я… э-эм…», – пробормотал он. – «Я… не знаю, как благодарить тебя».
«Благодарить меня?» – переспросил незнакомец. Он откинулся назад и рассмеялся, после чего дружелюбно похлопал теплой ладонью по плечу Риса, развернулся и пошел с ним. – «Тебе не за что меня благодарить, друг. Я ненавижу ломбоксов. Каждый раз они берут мои ловушки и оставляют меня голодным каждую ночь. Нет, не благодари меня. Ты сделал мне одолжение. Благодаря тебе мне было легко убить его».
Мужчина осмотрел группу Риса и покачал головой.
«Какой стыд. Все прекрасные воины. Вы просто целились не в то место».
«Кто ты?» – спросил Рис, подойдя к нему. – «Откуда ты появился? Что ты делаешь здесь, внизу?»
Незнакомец искренне рассмеялся.
«Меня зовут Сентра. Приятно со всеми вами познакомиться, но я не могу сразу ответить на такое большое количество вопросов. Я спустился сюда много лет назад – полагаю, просто из любопытства. Я не мог больше жить под контролем МакКлаудов. Я использовал несколько веревок, чтобы спуститься по стене Каньона, и больше никогда не возвращался наверх. По своему выбору. Сначала я просто исследовал место, но мне стала нравиться здешняя жизнь. Экзотика. Ты знаешь, что я имею в виду? Я одиночка, поэтому без компании мне легко. Но должен сказать, что ты – первый человек, с которым я встретился с тех пор, и я рад видеть своих людей. За силу!»
Сентра вытащил наполненный жидкостью мешочек из-за пояса, откинул голову назад и сделал глоток. Затем он приблизил его ко рту Риса.
Рис не знал, что сказать и он не хотел обидеть этого человека, поэтому он осторожно открыл рот и позволил Сентре влить в себя жидкость. Она обожгла ему горло, и Рис закашлялся.
Сентра громко рассмеялся.
«Что это?» – спросил Рис, хватая ртом воздух, пока Сентра переходил по кругу и вливал жидкость в рот всех членов Легиона.
«Атибар», – ответил он. – «Он течет в ручье недалеко отсюда. Обжигает, не так ли? Но как ты себя сейчас чувствуешь?»
Рис ощутил покалывание по всему телу и вскоре он почувствовал головокружение и расслабился. Он определенно больше не нервничал и не ощущал боль, шишки и синяки по всему телу.
Когда все его друзья сделали по глотку этой жидкости, Сентра протянул руку и предложил Рису выпить больше, но на этот раз Рис остановил его.
«Выпей еще, друг мой», – сказал Сентра. – «Он быстро выветривается».
Рис покачал головой.
«Спасибо, но мне нужна ясная голова».
«Ты спас наши жизни», – сказал Элден, выйдя вперед со всей серьезностью. – «А к этому мы относимся очень серьезно. Мы в большом долгу перед тобой. Мужчины Легиона всегда чтут тех, перед кем они в долгу».
Сентра покачал головой.
«Вы ничего мне не должны. Но если это сделает вас счастливыми, я скажу вам кое-что: помогите мне найти хорошую пищу на ночь. Этот чертов ломбок украл ее. Я хочу найти что-то до наступления ночи».
«Мы поможем тебе, чем сможем», – сказал Рис.
Сентра окинул группу взглядом.
«Могу я спросить, а почему вы все здесь, внизу?»
«Мы пришли по очень срочному делу», – ответил Рис. – «Ты видел Меч?»
«Меч?» – переспросил Сентра, высоко подняв брови. – «Какой меч? Мне кажется, что при вас уже есть мечи».
Рис покачал головой.
«Нет, Меч. Меч Судьбы. Он торчал в валуне и упал через край».
Глаза Сентры широко распахнулись.
«Настоящий Меч Судьбы?» – спросил он с благоговением в голосе. – «Он здесь, внизу?»
Рис кивнул.
«Но как это возможно? Это легендарный меч. Что он может делать здесь, внизу? В любом случае я не видел ни валунов, ни мечей. Вы уверены? Подождите минуту», – сказал Сентра, остановившись. – «Подождите минуту», – повторил он, потирая подбородок. – «Вы ведь имеете в виду взрыв, не так ли?»
Рис и остальные растерянно переглянулись.
«Взрыв?» – переспросил О'Коннор.
«Раньше сюда что-то упало сверху», – сказал Сентра. – «Звук был очень громкий и сотряс здесь все. Я его не видел, но почувствовал. Кто бы не почувствовал? Он оставил огромный кратер».
Сердце Риса забилось быстрее.
«Кратер?» – спросил он. – «Это имеет смысл. Валун мог образовать кратер, упав с такой высоты». – Он подошел к Сентре ближе и спросил его со всей серьезностью. – «Можешь ли ты отвести нас туда?»
Сентра пожал плечами.
«Почему бы и нет? В любом случае лучшая дичь находится в том направлении. Следуйте за мной. Но побыстрее – мы не должны ходить здесь ночью. Не тогда, когда кружат ночные туманы».
Сентра развернулся и быстро направился прочь, Рис и остальные последовали за ним. О'Коннор и Элден помогали нести Крога, который сильно хромал. Они все медленно перегруппировались после своего сражения, потирая свои раны, собирая оружие. Их конечности онемели, и ни один из них не мог идти так же быстро, как прежде. То сражение с ломбоком сделало свое дело. Теперь Рис понимал, как им повезло, что им удалось выбраться живыми.
Они шли по грязи через яркие, разноцветные леса, следуя за Сентрой, который шел по головокружительному пути какого-то невидимого следа, известного ему одному. Рис не видел никаких отчетливых признаков пути, но, очевидно, Серна знал, куда идет. То и дело налетали кружащиеся туманы, и Рис задавался вопросом, как Серна может ориентироваться в этом месте. Все ему здесь казалось одинаковым, и он понимал, что если бы не Серна, он бы заблудился.
Темнело, и Рис начал нервничать. Звуки животных ни на миг не прекращались, и он не мог не спрашивать себя, какие создания выходят отсюда ночью. Если существуют ломбоки, какие еще монстры могут тут находиться?
Они продолжали идти и, когда Рис уже собирался спросить Сентру, как далеко они должны идти, внезапно они наткнулись на брешь в деревьях. Все деревья здесь были сплюснутыми, их ветки сломаны, стволы откинуты назад под неестественным углом. Рис пошел быстрее, стараясь не отставать от Серны, который внезапно протянул руку и положил грубую ладонь Рису на грудь, не позволяя ему сделать следующий шаг вперед.
Рис резко остановился и осознал, что ему повезло в том, что Сентра не позволил ему пойти дальше. Когда поднялся туман, прямо под ними, у его ног, открывался огромный кратер, как минимум, двадцати футов в диаметре и уходящий на добрых двадцать ярдов в землю. Выглядел он так, словно метеорит разрушил целый участок леса.
Сердце Риса бешено заколотилось, когда он тут же понял, что, должно быть, это и есть кратер, оставленный упавшим валуном.
Он взволнованно осматривался в поисках Меча. Они все подошли к нему, потрясенно всматриваясь вниз через край.
Но, когда туман рассеялся, Рис был потрясен и разочарован, увидев, что кратер пуст.
«Как же так?» – спросил стоявший рядом с ним О'Коннор.
«Это невозможно», – произнес Элден.
«Валуна здесь нет», – сказала Индра.
«Возможно, это другой кратер», – предположил Серна.
Рис повернулся к Сентре.
«Ты уверен в том, что это то место?» – спросил он.
Серна решительно кивнул.
«Это оно», – сказал он. – «Я уверен. Я был недалеко, когда это случилось, и я лично пришел посмотреть. Я заметил огромный камень с куском металла в нем. Теперь, когда вы упомянули о нем. Тогда я не задумался о нем».
«Тогда где же он?» – недоверчиво спросил Элден.
«Я не лгу», – возмущенно сказал Сентра.
Рис внимательно рассматривал дно кратера и, когда туман рассеялся, он заметил следы, ведущие вверх на одну сторону. Казалось, что кто-то тащил валун вверх на одну сторону кратера. Он увидел десятки следов. Это были странные следы – слишком маленькие, чтобы принадлежать человеку.
Сентра стоял над ними, опустившись коленями в грязь, и понимающе трогал пальцами отпечатки.
«Фо», – сказал он.
«Что это?» – спросил Рис.
«Это их следы. Это враждебное племя мусорщиков. В этом есть смысл. Они живут на дальней стороне Каньона. Они могли прийти и унести нечто подобное. Они уносят все, что находят».
«Что ты имеешь в виду?» – спросила Индра. – «Они взяли валун? Откуда у них такая сила?»
Сентра вздохнул.
«Они двигаются единым целым. Их тысячи. Вместо они могут сделать что угодно, как рабочие муравьи. Они так живут», – сказал он. – «Что ж, дело обстоит так. Мне жаль насчет вашего Меча, но если он у Фо, вы не сможете его вернуть».
«Почему ты так говоришь?» – спросил Рис.
«Это злобное и враждебное племя», – сказал Сентра. – «Дикие воины. Наполовину люди, наполовину что-то еще. Каждый здесь, внизу, знает, что от них нужно держаться подальше. Если вы подойдете к ним близко, у них есть система оповещения друг друга. Они убьют вас до того, как вы приблизитесь. Никто не выживет».
Рис схватил рукоять своего меча и сделал шаг вперед.
«Вот это мне и нравится».
Глава двадцать третья
Гвендолин стояла перед ледяным монстром, застыв от ужаса. Ее спутники рядом с ней тоже застыли, удивленно глядя на него. Гвен переполнял страх и часть ее хотела развернуться и убежать – или, по крайней мере, поднять руки вверх и защититься от нападения.
Но другая ее часть заставила девушку быть сильной, отстаивать свою позицию и сражаться. Какая-то маленькая ее часть знала, что у Гвен есть сила и что ей нужно оставаться стойкой – не только ради себя, но и ради остальных. Гвен не может убежать от своих страхов, она должна умереть, глядя им в лицо, но тогда она, по крайней мере, умрет с честью. В конце концов, она – дочь Короля, и в ней течет королевская кровь.
Монстр замахнулся на Гвен своей лапой, его пять челюстей на кончиках пяти пальцев открывались и закрывались, приближаясь. Трясущимися руками Гвен вынула свой меч, сделала шаг вперед и замахнулась им.
Меч не попал в цель – монстр оказался быстрее, чем она предполагала. Там, где его лапа была секунду назад, теперь не было ничего, кроме воздуха.
Челюсти монстра открывались и закрывались, издавая ужасный стук зубами вместе с пронзительным писком, исходящим из всех его десяти челюстей. Он бросился прямо на Гвендолин.
Девушка закричала от боли, когда одна из небольших челюстей укусила ее за руку, из которой потекла кровь. Она попыталась отстраниться, но это было бесполезно: монстр крепко ее держал, и Гвен чувствовала, как его зубы вонзаются в ее кожу.
Гвендолин услышала рычание, и вперед, на зверя, прыгнул Крон, кусая его за палец. Крон опустил свои челюсти на лапу монстра, не желая ее отпускать, тряся головой направо и налево, рыча, пока монстр, наконец, не ослабил хватку.
Гвен быстро отступила назад со стреляющей болью в руке и сжала ее. Ее рука была в крови, поэтому она оторвала кусок ткани от конца своей рубашки и трясущимися руками обвязала им рану, останавливая кровь.
Монстр повернулся к Крону, преисполненный ярости. Одна из его челюстей развернулась и неожиданно укусила леопарда за лапу.
Крон заскулил, но, тем не менее, по-прежнему крепко кусал монстра за лапу, изо всех сил грызя его пальцы, пока, наконец, не откусил одну из его челюстей. Монстр пронзительно закричал, и Крон упал на землю, унося с собой один из его пальцев.
Рассвирепев, монстр откинулся назад и развернул лапу, собираясь вонзить еще несколько своих ртов в спину леопарда.
Штеффен вышел вперед, прицелился и успешно выпустил две стрелы в спину монстра. Каждая стрела вонзилась в небольшую челюсть зверя – это был невероятный выстрел, учитывая такая расстояние и быстро передвигающуюся мишень. Это заставило монстра отвернуться от Крона.
Вместо этого он обратил свою ярость на Штеффена и зарычал.
Монстр бросился на Штеффена, его лапы и челюсти размахивали на кончиках пальцев. Звук трескающегося льда наполнил воздух, когда зверь атаковал Штеффена. Пока Штеффен возился в луком, вперед бросился Абертоль, который выставил перед собой свой жезл, храбро подняв его двумя руками, и ударил монстра в грудь.
Несмотря на благородные усилия, удар жезлом был бесполезным против такого сильного зверя. Он просто бросил на Абертоля такой взгляд, словно тот был надоедливым насекомым, потянулся назад и ударил его. Звук льда, бьющегося о кожу, разрезал воздух, и Абертоль, застонав, отлетел в сторону, приземлившись на спину и проскользнув несколько футов, прежде чем остановиться. Он стонал от боли.
Монстр снова сфокусировался на Штеффене. Когда Штеффен дал задний ход, монстр прыгнул вперед, нагнулся, зачерпнул его одной лапой и поднял Штеффена высоко над головой, на добрых двадцать футов в воздух, рассматривая его так, словно тот был его ужином. Монстр перевернул Штеффена вверх ногами, после чего потянулся другой лапой и нацелил свои щелкающие челюсти на лицо Штеффена.
Гвен с ужасом поняла, что он собирается съесть Штеффена живьем.
Когда монстр поднял Штеффена в воздух, тот выронил свой лук и стрелы, и Гвен, быстро соображая, подбежала и подняла их с земли. Она прицелилась трясущимися руками.
Гвен выпустила из лука несколько стрел, целясь в монстра, пока, наконец, не попала в одну из его челюстей.
Он обернулся, посмотрел на девушку и, закричав от ярости, бросил Штеффена на землю. Тот кубарем полетел в воздухе и с треском ударился о лед. Гвен надеялась на то, что он не переломал себе все кости.
Монстр снова опустился к Гвен, на этот раз вытянув обе лапы, все его челюсти щелкали. Гвен, у которой не осталось стрел и которой некуда было бежать, понимала, что зверь собирается ее убить. Тем не менее, она не жалела об этом – по крайней мере, она спасла Штеффену жизнь.
«ЗАКОНАМИ СЕМИ КРУГОВ ПРИРОДЫ Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ ОСТАНОВИТЬСЯ!» – прогремел свирепый голос.
Обернувшись, Гвендолин увидела, что вперед вышла Алистер, вытянув ладонь и целясь в зверя. Из ее ладони выстрелил оранжевый шар света, который полетел в монстра, ударив его в грудь.
Но он бесстрашно повернулся к Алистер и отмахнул от себя шар света, когда тот приблизился. Шар перелетел через плечо зверя, не причинив ему вреда.
Алистер была потрясена. Очевидно, она этого не ожидала.
Теперь монстр развернулся и бросился на нее. Он ударил девушку, его огромные лапы поразили ее грудь и откинули назад, заставив ее проскользнуть по льду.
Не удовлетворившись этим, монстр опустился на нее, собираясь покончить с Алистер.
Гвен окинула взглядом поле боя – ситуация была плачевной: Алистер лежала на спине, а Штеффен, Абертоль и Крон лежа стонали. Все они были ранены монстром. Гвен тоже лежала на земле, пострадав от удара, и спрашивала себя, смогут ли они вообще сразить это создание. Их оружие было слишком хрупким против такого зверя, и даже друидская магия Алистер не сработала.
Гвен обернулась, отчаянно осматривая окружающую обстановку, пытаясь призвать на помощь свою сообразительность, желая найти что-то – что угодно – что можно использовать, найти какой-нибудь выход. Девушка что-то заметила и у нее появилась идея.
На вершине ледяных курганов находился большой, круглый ледяной валун. Он был огромным и неустойчиво лежал на высоте добрых пятьдесят футов. Выглядел он так, словно один хороший толчок мог сбить его с выступа, а монстр стоял прямо у основания ледяного кургана под ним. Если Гвен каким-то образом удастся сдвинуть валун, она сможет убить зверя.
Гвендолин приступила к действию. Она подняла лук Штеффена, поместила стрелу и прицелилась, стреляя в ледяной выступ под валуном. Ее цель была идеальной – ей удалось вонзить стрелу прямо под валуном, разбив лед. Валун слегка качнулся.
Но он не покатился вниз.
У Гвен осталось четыре стрелы и, когда монстр начал опускаться на Алистер, она не могла терять времени. Гвен стреляла снова и снова – все четыре выстрела были идеальными и, как надеялась Гвен, они попали в одно и то же место. Каждый раз валун откатывался чуть больше.
Валун по-прежнему находился на краю пропасти, дразня тем, что вот-вот упадет с края. Но затем он откатился назад и остановился. Ее план не сработал. У Гвендолин больше не было стрел. Она потерпела неудачу.
Алистер поднялась на ноги и, оглянувшись, заметила, что пытается сделать Гвендолин. Когда монстр, бросившись на нее, находился всего в футе, Алистер развернулась, подняла обе руки высоко над головой и в этот раз прицелилась в ледяной валун.
Из ее ладоней выстрелил желтый свет, целившийся высоко в ледяной валун и полетевший через поле боя. Пока девушка держала желтый свет на льду, под валуном, он начал таять. После чего треснул.
Вскоре валун начал двигаться.
Теперь монстр был еще ближе, и Гвен боялась, что, если валун не скатится достаточно быстро, Алистер умрет у нее на глазах.
Но Алистер, не испытывая страха, не сдвинулась с места и не отступила перед лицом чудовищной опасности. Она просто продолжала концентрироваться, посылая свет на лед.
«АЛИСТЕР!» – крикнула Гвен, бросившись к ней.
Монстр добрался до Алистер, схватил ее и поднял высоко над головой, издав ужасный крик. Гвен видела, что он собирается убить ее подругу.
Раздался громкий свист, за которым последовал треск льда, и, оглянувшись, Гвен увидела, что валун сдвинулся со своего выступа и стремительно покатился вниз с ледяного кургана. Когда монстр подтащил Алистер к открытым челюстям, чтобы съесть ее, валун вдруг разбился о его спину.
Монстр был полностью раздавлен. Он издал ужасный предсмертный крик, когда целиком оказался сплющенным под валуном. Алистер пролетела в воздухе, когда зверь отпустил ее, и, к счастью, приземлилась далеко в сугроб.
Вскоре все было спокойно. В воздухе повисла тяжелая тишина.
Потрясенная Гвендолин поспешила к Алистер, проверяя, все ли с ней в порядке. Алистер лежала ошарашенная, но она открыла глаза и взяла руку Гвендолин, позволяя подруге поднять ее на ноги.
«Ты в порядке?» – спросила Гвен. Ей показалось, что ранена ее собственная сестра, и она поняла, насколько ей дорога Алистер.
Алистер кивнула в ответ. Она казалась потрясенной, но целой и невредимой.
Гвен улыбнулась, испытывая облегчение.
Они развернулись и бросились к Штеффену и Абертолю, помогая каждому из них подняться на ноги. Те были в синяках и ушибах, но их легко можно было исцелить. Затем Гвен поспешила к Крону, который скулил, лежа на боку. Она помогла ему подняться, и леопард лизнул ее в лицо. Он еще не твердо стоял на ногах, но, в целом, тоже был в порядке.
Все пятеро стояли, потрясенные и сбитые с толку, осматривая окружающую обстановку, глядя на эти ледяные курганы с уважением и удивлением. Окидывая взглядом горизонт, Гвендолин начала осознавать настоящую опасность этого места. Впервые она засомневалась в том, что они когда-нибудь найдут Аргона.
Неужели, в конце концов, было безумием отправляться сюда?
* * *
Гвен продолжала идти, испытывая слабость в коленях, все ее тело изнывало от усталости, а живот разрывался от боли. Они шли в сторону огромного ярко-алого заходящего второго солнца весь день напролет. Казалось, что они идут уже несколько месяцев. Перед ними была бесконечная монотонность этого ландшафта – без конца и края. Девушка спрашивала себя, сколько еще они смогут так продолжать, прежде чем рухнут на лед.
Они шли через фантастическую долину курганов, каждый из них продрог до костей. К счастью, после их последнего столкновения они не встречались ни с какими монстрами. Они проходили мимо различных мелких животных, созданий, который Гвен никогда не видела прежде, большинство из них были оттенков белого цвета с маленькими светящимися голубыми глазами, но они быстро убегали прочь при их появлении. Везде, где бы они ни проходили, Гвендолин искала любые возможные признаки Аргона, но его нигде не было видно.
Когда последние лучи солнца начали исчезать, Гвендолин заметила небольшие изменения в ландшафте. Эта долина ледяных курганов перешла в один огромный курган, растянувшийся насколько хватало взгляда, преграждая им путь. Они не могли пройти дальше без того, чтобы не взобраться на него.
Они все остановились, уперев руки в бока, тяжело дыша, и посмотрели на курган, который достигал около пятидесяти футов в высоту. Они были истощены и потеряли надежду, словно больше не верили в то, что когда-нибудь найдут Аргона, не говоря уже о том, чтобы выжить.
«Что вы думаете?» – спросила Гвен, повернувшись к остальным.
«У нас нет выбора», – ответила Алистер. – «Или мы взберемся на курган, или повернем назад».
Гвен знала, что ее подруга права. Но ее трясущиеся ноги слишком устали. Они все стояли, глядя на курган.
Наконец, Алистер сделала первый шаг. Гвен и остальные, испытывая слабость, последовали за ней.
Гвен, тяжело дыша, делала шаг за шагом. Это был крутой наклон, и все они скользили в пути. Гвендолин наклонилась вперед руками в лед, скользя, но пытаясь удержаться.
Медленно, фут за футом, они поднимались на вершину. Когда им это удалось, они все упали на руки и колени.
«Я не могу продолжать», – выдохнул Абертоль.
Лежа на снегу, хватая ртом воздух, Гвен удалось собрать немного энергии для того, чтобы поднять голову и окинуть взглядом другую сторону кургана. Ее глаза широко распахнулись от потрясения.
Девушка протянула руку и толкнула своих спутников, заставляя посмотреть и их тоже.
«Смотрите!» – настаивала она.
Остальные медленно подняли головы и увидели то, что и она. От этого зрелища у них замерло дыхание. Перед ними находилась другая широкая долина. Но она отличалась от других, поскольку была наполнена чем-то похожим на ледяные капсулы. Их были тысячи, они растянулись насколько хватало взгляда, каждая достигала около восьми футов в высоту и несколько футов в ширину, и в каждой что-то находилось.
Когда Гвен прищурилась, она осознала, что в каждой капсуле находится тело – замерзший человек. Тысячи людей, растянувшись на каждые десять футов или около того, напоминали огромное кладбище, вертикальное от льда.
«Долина Пойманных в ловушку Душ», – с благоговением произнес Абертоль.
Ни один из них не произнес ни слова, чтобы узнать, что думают остальные, пока они продолжали смотреть. Там, внизу, находились люди. Пойманные в ловушку люди. Гвен знала, что где-то там, внизу, среди всех этих людей находится человек, которого она хотела найти.
Она сделала глубокий вдох и произнесла то, о чем думал каждый:
«Аргон».
Глава двадцать четвертая
Андроникус стоял рядом с Торникусом. Их было всего двое на склоне холма против заходящего солнца, они рассматривали ущерб после своего сражения с Ромулусом. Андроникус стоял рядом со своим сыном, испытывая огромную гордость. Впервые в своей жизни он испытывал не злость или жажду мести, а другое чувство. Впервые он не сгорал от желания разрушить, убить или подвергнуть пыткам все на своем пути. Вместо этого Андроникус испытывал чувство, которого он не понимал. Когда он думал обо всем том, что сделал Тор, о том, что Тор дважды спас ему жизнь, то испытывал гордость. Андроникус заботился о молодом человеке. Он испытывал нечто, что даже можно назвать любовью.
Это чувство пугало его, и Андроникус тут же подавил его, спрятал в глубинах сознания, не в силах справиться с ним. Это было чувство, к которому он не привык – к тому же, слишком сильное, слишком непреодолимое.
Вместо этого Андроникус просто посмотрел на Тора с более безопасным чувством – с единственным чувством, которое он понимал: с гордостью победы. Тор оказался намного более ценным кадром, чем он когда-либо представлял.
Андроникус обвернул свои длинные ногти вокруг плеча Тора и сказал:
«Сегодня ты спас мою жизнь на поле боя», – сказал он.
Торникус стоял рядом с ним с затуманенными глазами, глядя на бойню. Андроникус задавался вопросом, стал бы Тор продолжать служить ему, если бы Рафи убрал свои чары. В глубине души он надеялся на то, что Тор стал бы, что сын тоже полюбил его, как любой сын любит своего отца. Андроникус втайне надеялся на то, что, когда Рафи уберет свои чары после достаточного количества времени, Тор может стать преданным Андроникусу по своему желанию, может увидеть в нем настоящего отца.
Андроникус рассматривал разрушение, видел всех своих людей мертвыми, видел всех восставших воинов Империи мертвыми и понимал, что обязан Торникусу жизнью. Такого он не ожидал.
Вокруг них раздавались крики, поскольку люди Андроникуса истязали всех выживших солдат Империи, которые предали его. Андроникус тяжело дышал, наслаждаясь этими звуками. Пришло время всем предателям заплатить, пришло время отправить сообщение всех, кто осмелится бросить ему вызов. Ромулус был в бегах, и Андроникус не остановится ни перед чем, чтобы найти его и покончить с ним навсегда.
Хотя сначала у Андроникуса были более насущные вопросы. Обернувшись, он посмотрел на находившуюся вдали Хайландию, разрушенную восставшими воинами. Он стоял, уперев руки в бока, рассматривая город с досадой. Хайландия принадлежала ему, и если бы Ромулус не атаковал его сзади, если бы ему не пришлось развернуться, чтобы преследовать этого предателя, им бы не пришлось оставлять этот город. Андроникус скривился, осознав ущерб, который нанесли Кендрик, Эрек и другие, убив несколько тысяч его солдат, в то время как его армия была отвлечена. Они сбежали в неизвестном направлении, вероятно, вернулись в безопасность гор. Андроникус рассматривал горы, но уже становилось темно и сейчас найти их не представлялось возможным. Хотя утром они их выловят, как ласок, и убьют всех до единого.
«Утром мы найдем и убьем всех твоих бывших друзей, оставшихся в живых», – заявил Андроникус.
«Я к твоим услугам, отец», – сказал Тор.
Андроникус смягчился, услышав эти слова. Он повернулся и посмотрел на Торникуса.
«Я в большом долгу перед тобой. Никто прежде не спасал мне жизнь. Скажи мне, как я могу отплатить тебе. Назови цену. Все, что пожелаешь в Империи, – твое».
Тор долго всматривался вдаль, словно потерялся в другом мире, и Андроникус не знал, ответит ли он вообще.
Затем, наконец, Тор тихо произнес:
«Кольцо моей матери».
Андроникус удивленно посмотрел на него.
«Один из твоих людей украл его у меня», – сказал Тор. – «Я хочу вернуть его».
Андроникус кивнул.
«Ты его получишь».
Андроникус щелкнул пальцами, и к нему подбежал один из его генералов. Андроникус что-то прошептал ему на ухо и оттолкнул его. Генерал развернулся и убежал, торопясь выполнить его приказ.
«Мы быстро его найдем, сын мой», – сказал Андроникус. – «В противном случае генерал сам будет мертв к утру».
Тор удовлетворенно кивнул.
«Кроме того, я лично стану истязать и казню того, кто украл его у тебя», – сказал Андроникус.
«Я не хочу, чтобы кого-то пытали или казнили», – ответил Тор. – «Я просто хочу вернуть кольцо».
«Они будут подвергнуты пыткам и казнены – нравится тебе это или нет», – решительно произнес Андроникус. – «Таков мой метод. Вскоре он станет и твоим тоже».
Андроникус вздохнул.
«Утром мы будем сражаться и сокрушим твоих бывших людей, оставшихся в живых, и тогда наше королевство станет полным. Бок о бок, вместе, мы будем править им вечно».
Торникус повернулся и посмотрел на своего отца, и Андроникус ощутил, что он полностью с ним согласен.
«Нет ничего, чем я дорожил бы больше, отец».
* * *
Торникус лежал на земле, на холодной грязи и камнях, темной ночью рядом с Андроникусом и с другими солдатами Империи, возле потрескивающего костра. Ему снились тревожные сны.
Тор оказался в открытом поле, готовясь к сражению. Перед ними находились тысячи мужчин верхом на конях и, когда он присмотрелся внимательнее, то заметил, что они сидят странным образом, завалившись на бок. Тор присмотрелся еще внимательнее и осознал, что все они мертвы. На мертвые тела садились вороны, собираясь на них.
Тор повел своего коня между ними и увидел, что это люди Западного Королевства, великие воины, с которыми он когда-то тренировался. Его сердце разбилось.
Между ними медленно шел один человек, чтобы поприветствовать его. Женщина – самая красивая женщина, которую Тор когда-либо видел, облаченная в светящееся голубое платье. Она медленно шла по полю, протягивая к нему руку.
«Торгрин, любовь моя», – сказала она. – «Иди ко мне».
Тор прищурился и понял, что перед ним Гвендолин. Он оседлал коня, чтобы подъехать к ней, но его конь не пошевелился. Бросив взгляд вниз, он увидел, что конь застрял в грязи.
«Торгрин», – крикнула девушка. – «Ты мне нужен».
Наконец, Тор освободил своего коня и поскакал галопом к ней через поля.
Но когда он приблизился к ней, девушка исчезла.
Оглянувшись, Тор увидел, что теперь находится не на поле боя, а в открытой пустыне. Ему навстречу скакал одинокий воин, облаченный в яркую золотую броню. Позади него так ярко светило солнце, что Тору пришлось прищуриться.
Они скакали навстречу друг другу и остановились всего в нескольких футах. Тор прищурился, пытаясь увидеть при свете солнца, кто перед ним.
«Кто ты?» – крикнул Тор. – «Назови себя!»
«Это я, отец», – сказал гордый рыцарь. – «Твой сын».
Воин снял свой шлем, открывая золотистые волосы, но свет солнца позади него был таким сильным, что Тору не удалось рассмотреть его черт.
Тору стало стыдно из-за того, что он встретился с сыном в битве.
«Мой сын?» – потрясенно переспросил он. – «Но как это возможно?»
Тор бросил свой меч на землю и хотел спешиться, чтобы обнять сына.
Но мальчик вдруг поднял длинное копье и бросился на Тора, собираясь пронзить его грудь.
Тор моргнул и оказался лежащим на спине, привязанным к весельной лодке, плывущей в огромном океане. Большие набегающие волны подбрасывали его вверх и вниз, он был истощен и изнывал от жажды, глядя вверх на проплывающее небо. Тор видел крутую скалу на краю океана, на вершине которой находился замок. Он увидел ведущий к нему мост, а на вершине, глядя вниз, стояла его мать. От нее исходил сияющий голубой свет. Она протянула одну руку.
«Мой Торгрин», – сказала она. – «Возвращайся ко мне».
Торгрин изо всех сил попытался разорвать веревки, чтобы протянуть ей руку. Но не смог.
«Я слишком далеко, мама», – произнес он слабым голосом.
«Еще не поздно», – сказала она. – «У тебя есть силы, чтобы вернуться».
«Мама!» – крикнул Тор. – «Я не мог освободиться! Мои веревки слишком сильные!»
«Ты можешь, Торгрин», – сказала она. – «У тебя есть силы. Ты можешь!»
Тор боролся изо всех сил и в этот раз все было по-другому. В этот раз он услышал, как кожаные веревки затрещали, после чего, наконец, порвались.
Тор поднял свободную руку и его мать потянулась к нему. Впервые в жизни он коснулся ее руки. В ней заключалась сила, подобно которой он никогда не ощущал. Мать держала его за руку, поднимая вверх. Тор ощутил в своем теле потрясающую силу, почувствовал, как все веревки треснули. Он почувствовал, что поднимается вверх, в небо, паря все выше и выше, к ее замку, к дому.
«Мама», – произнес Тор, испытывая облегчение.
Она улыбнулась в ответ.
«Теперь ты дома, сын мой. Теперь ты дома».
Тор открыл глаза и резко сел, оглядываясь по сторонам. Что-то внутри него было по-другому. Что-то внутри него изменилось.
Поднимался рассвет, и солдаты Империи вокруг него медленно просыпались, готовясь к предстоящему сражению. Подняв глаза вверх, Тор увидел, что к нему приближается Андроникус. Но Тор больше не видел в солдатах Империи своих напарников, и он больше не видел в Андроникусе своего отца. Теперь он на все смотрел по-другому, в его голове прояснилось. Он увидел их всех своими врагами, и увидел врагом своего отца.
Андроникус приблизился, улыбаясь, и протянул ладонь. Опустив глаза, Тор увидел кольцо своей матери.
«Я обещал тебе, сын мой», – сказал Андроникус. – «А я всегда держу свои обещания».
Андроникус опустил руку и вложил кольцо в ладонь Тора.
В эту же минуту Тор ощутил потрясающую силу, пробежавшую через него. Кроме того, он ощутил ясность. Он – Торгрин из Западного Королевства Кольца. Он – член Легиона, преданный МакГилу, и он сражается за освобождение Кольца. Все эти люди вокруг него – враги.
Тор вынул меч и внезапно атаковал. Андроникус лежал перед ним, и Тор был настроен решительно.
Пришло время убить своего отца.
Глава двадцать пятая
Кендрик скакал по крутому склону Хайлэндс на рассвете в густой туман, когда красные лучи солнца заливали долину. Рядом с ним скакали Эрек, Бронсон, Срог и тысячи мужчин позади него. Все они мчались к подразделению солдат Империи в раскинувшейся внизу долине. До сих пор их их стратегия «нападай-и-убегай» была успешной – они атаковали Хайландию, уничтожили небольшое подразделение людей Андроникуса и снова укрылись в горах. Хотя им повезло в том, что Ромулус атаковал Андроникуса одновременно с ними. Кендрик не знал, удалось бы им одержать победу в противном случае, особенно учитывая тот факт, что на стороне Андроникуса сражался Тор.
Образ Тора, скачущего ему навстречу в сражении, до сих пор ранил Кендрика до глубины души. У него сосало под ложечкой. Как вообще мог Кендрик встретиться лицом к лицу со своим товарищем, своим братом по оружию в битве? Что бы он сделал, если бы Тор атаковал его? Что они сделали, чтобы изменить Тора?
Кендрик не мог представить, что он сможет ранить Тора. Очевидно, Тор находился под чарами Андроникуса, во власти какой-то темной силы и был не в себе. Тем не менее, в то же самое время Тор по-прежнему был сильнее любого из его людей, и Кендрик вздрогнул при мысли о том, что совсем скоро он может столкнуться с ним в сражении и рискнуть, потеряв своих людей.
По крайней мере, сейчас не этот вопрос стоит на повестке дня: люди Кендрика определили местоположение войск Империи, которые разбили лагерь на другой стороне долины. Несколько тысяч воинов были изолированы от остального лагеря Андроникуса. Теперь они скакали на рассвете незаметно и неожиданно, тысячи воинов Кендрика собирались атаковать их быстро и решительно, после чего отступить обратно в горы. Кендрик и его люди все еще уступали врагу количеством, но они не боялись большего числа противника, поскольку шансы были практически равны, если они не будут сражаться со всей армией Империи сразу.
Кендрик не знал, как долго продержится его стратегия. Но он чувствовал, что если они смогут продолжать уничтожать по одному небольшому подразделению Империи за раз, то им удастся одержать победу в этой войне. Кендрик полагал, что когда ты сталкиваешься с противником, который превосходит тебя размером, силой и количеством, иногда хитрость, уловки и выборочное отступление являются самым эффективным способом вести войну.
Стук лошадиных копыт вибрировал в ушах Кендрика вместе с лязгом брони, пока они скакали вперед. Он ощущал прохладный утренний ветер в своих волосах, крепко сжимая рукоять своего меча. В конце концов, поднялся утренний туман, открыв его людей и испортив элемент неожиданности. Но, по крайней мере, им удалось добраться так далеко.
Кендрик и его люди издали громкий боевой клич, бросившись вниз, находясь всего в сотне ярдов. Пораженные люди Империи обернулись и в ужасе посмотрели вверх на зрелище и звуки, несущиеся на них с гор. Их первым порывом было обратиться в бегство, и несколько дюжин солдат Империи на передовых линиях развернулись и в панике унеслись прочь.
Но вскоре они взяли себя в руки, когда закаленные командиры Империи вышли вперед и собрали своих людей. Быстро была собрана боевая сила, готовая встретиться с ними.
Кендрик, Эрек, Бронсон, Срог и остальные не дали им шанса. Они помчались быстрее и, выставив копья, встретились с врагом в громком звоне оружия.
Звук металла, встретившегося с металлом, наполнил воздух. Раздались крики мужчин, убивающих друг друга, начали падать тела, преимущественно со стороны Империи. Люди МакГила бросились вниз со склона Хайлэндс подобно внезапному шторму. Их движущая сила привела их прямо в гущу лагеря Империи, они прорезали себе широкий путь, убивали солдат направо и налево, пока те пытались надеть броню, собрать свое оружие и оседлать лошадей.
Через несколько минут несколько сотен войск Империи были мертвы или ранены и, когда Кендрик и его люди продолжали нападать, казалось, что никто не может их остановить. Кендрик был уверен в том, что они уничтожат все это подразделение и вернутся в горы до того, как первое утреннее солнце поднимется в небе.
Внезапно Кендрик почувствовал, как ноги коня уходят из-под него, и конь начал падать. Рыцарь ощутил, как он уходит вниз, упав лицом в землю. Его броня зазвенела, когда он покатился по земле.
Эрек, Бронсон и Срог покатились по земле рядом с ним. Запыхавшись, Кендрик обернулся назад, не понимая, что произошло.
Он понял, в чем дело: без его ведома люди Империи натянули длинную колючую цепь и сильно дернули ее, разрезая ноги лошадей из-под воинов, отчего все они полетели на землю. Люди Империи проявили слаженную дисциплину. Кендрик стал слишком уверенным во время сражения и он недооценил своего противника.
На его голову опустился меч, но Кендрик вовремя поднял свой щит, в то время как дюжины людей Империи носились вокруг него. Он отражал удары, откатывался в сторону, размахивался и бил воинов по ногам, заставляя их падать на землю рядом с собой.
Кендрик быстро поднялся на ноги, уклоняясь от ударов, используя свой щит, чтобы отмахнуться от нескольких солдат Империи. Они быстро приближались, окружая его. Эрек, Бронсон, Срог и остальные тоже сражались в рукопашную.
Кендрик ударил одного солдата и, когда тот упал, рыцарь выхватил цепь из его запястья. Он высоко поднял ее и сделал над своей головой широкий круг, ударив большое количество воинов Империи в грудь и в лицо, сбив их на спины, образовав широкий периметр вокруг себя и своих людей. Кендрик дал им немного пространства.
Отчаянно сражаясь, Кендрик обернулся в поисках своих людей, своего подкрепления, удивляясь тому, что их так долго нет. Но он увидел, что его люди тоже заняты: подразделение Империи получило подкрепление и войска наполнили долину со всех сторон. Его людей оттесняли назад и они были не в состоянии добраться до него. Теперь волна повернулась в другую сторону. Волна сражения, которая еще минуту назад, казалось, была на их стороне, теперь начала ускользать от них.
Кендрик сражался двумя руками, уже испытывая усталость. Их шансы таяли на глазах. На горизонте, когда туман поднялся выше, он увидел еще несколько войск Империи – еще несколько тысяч воинов – которые явились на подмогу другим. Его людей было значительно меньше, чем он думал. В конце концов, это не было изолированное подразделение Империи. Это была часть гораздо большего батальона.
Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог стояли здесь, удерживая свои позиции, сражаясь изо всех сил, убивая своих противников и защищая друг друга. Но Кендрик уже понимал сердцем, что он совершил серьезную ошибку, придя сюда. Враг значительно превосходил их числом, и их шансы были ничтожными. Теперь это только вопрос недолгого времени, когда его армия потерпит последнее поражение.
* * *
Годфри скакал вперед тысячи своих людей вместе с Акортом и Фальтоном. За ними следовали его силезианский генерал и тысячи МакГилов. Годфри понятия не имел о том, почему эти люди следуют за ним или почему они ему доверились, в конце концов, или почему ему поверила его сестра Гвендолин. Годфри не был солдатом. Он не был храбрым воином, как остальные. Он использовал свою сообразительность, чтобы выживать, и это все, что у него было.
Затея Годфри сработала и спасла их от первоначального нападения Империи. Это было лучшее золото, которое он когда-либо тратил. Но его везению пришел конец и постепенно Годфри понял, что сражения не избежать. Он больше не может уклоняться. И Годфри знал, что в сражении, настоящем сражении, одной только сообразительности будет недостаточно. Ему так же понадобятся военные навыки, а этого ему очень не хватало.
По крайней мере, у Годфри была храбрость. Он бросился вперед, несмотря на своих страхи, возглавляя этих людей, решив отыскать Кендрика, Эрека и остальных и сделать все возможное, чтобы помочь им. Он понимал, что, вероятно, умрет в этом сражении. Но его это больше не волновало. Годфри чувствовал, что пришло время сделать что-то в своей жизни не ради себя. Пришло время сразиться так же, как сражались остальные, даже если это означает потерю всего.
Годфри удивлялся тому, насколько уверенными казались все его солдаты. Он вынужден был признать, что его самого переполняет страх. Но, по крайней мере, Годфри продолжал скакать, несмотря ни на что.
Годфри пересек холм, узнав место, описанное его информаторами. Его шпионы заплатили людям из армии Тируса, и те рассказали ему, что людям Кендрика удалось сбежать. Он платил информаторам на каждом шагу пути, чтобы те показали ему, куда ушли Кендрик и Эрек. И с тех пор Годфри идет по их следу. Он очень надеялся на то, что информаторы правы.
Годфри шел по следам огромной армии, поднимаясь на холм и спрашивая себя, куда они ушли и почему. Вся эта работа была выматывающей. Сейчас он отдал бы что угодно за кружку эля и за возможность прилечь у теплого костра.
Когда Годфри пересек вершину холма на рассвете, он запыхался. Он скакал всю ночь, чтобы догнать Кендрика и Эрека и теперь, наконец, когда они добрались до вершины, он остановился и бросил взгляд на раскинувшуюся под ним долину. У него засосало под ложечкой от представшего его глазам зрелища.
Там, внизу, находились Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог с тысячами воинов Серебра, МакГилов, силезиацев и МакКлаудов, окруженных Империей. Они сражались не на жизнь, а на смерть. Они были полностью окружены людьми Империи, а в это время противник получал еще большие подкрепления.
Годфри сидел верхом на своем коне, тяжело дыша, парализованный от страха. Он был в ужасе. Все люди, которых он любил, вот-вот будут убиты у него на глазах, а то, что осталось от их армии, будет уничтожено.
«Сэр, что теперь?» – спросил его генерал. – «Мы не можем атаковать. У нас не хватает людей. Это будет самоубийство».
«Давайте отступать», – сказал Акорт.
Фальтон решительно кивнул.
«Я согласен. Давайте спасать свои собственные жизни. Мы ничем не можем им помочь».
Но Годфри не станет колебаться. Прежний Годфри мог съежиться от страха и улизнуть. Но теперешний Годфри не будет этого делать. Теперь он был настроен решительно.
Годфри нетерпеливо оглянулся по сторонам, отчаянно желая понять, как он может помочь. Он не может позволить своему брату умереть там. Вместе с тем, он так же не хочет бросаться навстречу неминуемой смерти. Годфри отчаянно хотел найти другое решение.
«Ну же».
Годфри призвал на помощь всю свою сообразительность, весь свой разум. Он всегда отличался умением находить другой путь, когда этого не могли сделать другие, умением сделать шаг назад и взглянуть на ситуацию со стороны, умением найти решение, до которого не мог додуматься никто другой. Осматривая вершины Хайлэндс вверху и внизу, он вдруг что-то заметил.
Его сердце бешено забилось, когда его внезапно посетила идея.
Годфри указал рукой и крикнул:
«Там!»
Сбитые с толку Акорт и Фальтон проследили за его пальцем.
«Что там?» – спросил Акорт.
«Куда ты показываешь?» – спросил Фальтон. – «На скалу?»
Годфри раздраженно покачал головой.
«Там!» – решительнее сказал он, указывая. – «На том хребте!»
Акорт и Фальтон прищурились.
«Все, что я вижу, – это ферма и стадо быков», – сказал его генерал.
Годфри улыбнулся.
«Именно», – ответил он.
Годфри бросил взгляд вниз на склон холма на поле боя, после чего посмотрел на быков на вершине.
«Ты ведь не думаешь о том же, о чем и я, не так ли?» – спросил Акорт Годфри.
«Там должно быть, как минимум, тысяча быков», – сказал Годфри. – «Часть их кажется недовольными. Им не терпится на свободу. И я хочу им помочь».
Годфри снова посмотрел на поле боя внизу, на крутой склон и понял, что если он сможет освободить этих быков, если он сможет заставить их броситься вниз, в ярости, то они смогут нанести огромный ущерб и внести сумятицу. Это будет огромное разрушение. А именно это и нужно сейчас Кендрику и его людям.
«Безумие!» – воскликнул генерал. – «Сумасшедший план – для мечтательных мальчишек, а не для военных командиров!»
Годфри повернулся к своему генералу.
«Однажды я предпочту мечтательного мальчишку военному командиру. ВПЕРЕД!» – крикнул он своим людям.
Годфри вынул свой меч и, закричав, бросился вперед, помчавшись к стаду быков. Он высоко держал свой меч, готовясь отправить их в качестве эмиссаров на поле битвы.
Глава двадцать шестая
Рис, О'Коннор, Элден, Индра, Конвен, Серна и Крог следовали за Сентрой, который быстро пробирался через основание Каньона. Их ступни погрязали в болотной почве, когда они шли между экзотическими деревьями, чьи оранжевые и бирюзовые листья мерцали среди приглушенного солнечного света. От того, что ступни Риса застревали, каждый шаг давался с трудом, и теперь раз за разом рядом разливались горячие ручьи, извергающие в воздух пар и грязь. Небольшие комки грязь опускали вниз и прилипали к нему. Лицо и кожа Риса уже были перепачканы грязью и соляными осадками, которые цеплялись ко всему. Рис чувствовал, что ему необходимо принять ванную, поскольку грязь прилипла к нему слоями и он становился частью этого болотного ландшафта, опасаясь того, что уже не вернется в норму.
Воздух был наполнен странными звуками, заставляя Риса то и дело нервничать. Он вспоминал их столкновение с тем монстром и задавался вопросом, кто еще может быть здесь, внизу. Если бы не Сентра, они точно были бы мертвы. Кто еще мог знать о монстре с сердцем в стопе? Он с опаской оглянулся, его видимость была ограничена деревьями и туманом, и он не мог не спрашивать себя, какие еще опасности находятся здесь.
Рис вспомнил о Мече и всмотрелся в дно Каньона, двигаясь по зловещему следу, оставленному Фо. Чем больше они следовали, тем больше вопросов возникало у Риса об этих людях, этих мусорщиках, которые взяли Меч. Он поражался их силе, способности утащить Меч, задавался вопросом, что они хотят сделать с ним. Более зловещей была их сила, удивляющая Риса, учитывая тот факт, что они выжили здесь, внизу, среди всех этих созданий.
«Возможно, эти Фо прислушаются к здравому смыслу и вернут нам Меч», – предположил вслух О'Коннор. – «В конце концов, они знают, что он им не принадлежит».
Сентра фыркнул, покачав головой.
«Фо не совсем тот тип созданий, которые станут прислушиваться к здравому смыслу».
«Может быть, мы можем выторговать его у них на что-то», – сказал О'Коннор.
«Единственная вещь, на которую они захотят его обменять, – это ваши головы, насаженные на кол», – ответил Сентра.
О'Коннор замолчал.
«Мы входим в дальнюю сторону Каньона», – сообщил Сентра. – «Заметили ли вы, что здесь гораздо больше ручьев? Кроме того, здесь чаще случаются землетрясения. Вы заметили трещины на стенах Каньона? У нас случаются небольшие землетрясения…»
Рис старался не обращать внимания на Сентру, которые болтал без умолку с самого момента их встречи. Очевидно, этот человек был одинок и отчаянно нуждался в компании. На протяжении всего пути он рассказывал им обо всем, что касалось дня Каньона, начиная с климата и географии и заканчивая временами года, животными, насекомыми и людьми, которые здесь жили.
Рис терял терпение. Что он хотел знать, так это то, что собой представляет племя, взявшее Меч.
«Расскажи нам больше о Фо», – сказал Рис, прервав Сентру.
Тот посмотрел на него, словно удивившись тому, что его прервали.
«Что ты хочешь знать?»
«Все».
Сентра вздохнул. Он покачал головой, продолжая быстро идти по следам, которые Рис не мог разобрать. Рис надеялся на то, что Сентра знает, куда идет. Молодой человек чувствовал, что у них мало времени, они должны найти Меч и вернуться как можно скорее. Жизнь его лучшего друга зависит от этого. Спуск сюда оказался намного сложнее, чем Рис когда-либо мог себе представить.
«Фо являются самыми злобными из всех созданий здесь, внизу. Даже монстр, с которым вы сражались, станет держаться от них подальше. Их очень уважают, и никто не заходит на их территорию. Я всегда держусь своей стороны Каньона и никогда не захожу на их территорию, когда охочусь».
«Неужели они настолько свирепые?» – спросил Элден.
«Не по отдельности», – сказал Сентра. – «Но сообща – да. Видишь ли, они держатся вместе, как пчелы, и сражаются единой силой. Это их великая сила. Они представляют собой единый разум. И их очень много. Они спускаются на что-то вместе, и на этом все. С этим покончено».
«Значит, они не огромные и сильные?» – спросил О'Коннор.
Сентра рассмеялся.
«Нет. Совсем наоборот. На самом деле, они достаточно маленькие. Но не оценивайте своего противника по внешнему виду. Разве это не первое правило сражения?»
Послышался стон и, обернувшись, Рис увидел, что Крог, которого несли Элден и О'Коннор, закричал от боли. Он сполз вниз и они положили его в грязь. Казалось, он находился в бреду.
«Оставьте меня», – сказал он. – «Я не могу идти дальше».
Рис подошел к Крогу и, опустившись рядом с ним на колени, осмотрел его. Крон сильно потел и был очень бледен. Рис наклонился и положил ладонь ему на голову. Это прикосновение обожгло его.
«Мы никого не оставляем позади», – сказал он. – «Я тебе уже это говорил».
Крог нахмурился.
«Я бы тебя оставил, будь ты на моем месте», – ответил он.
«Я – не ты», – произнес Рис.
Индра подошла и встала над Крогом.
«Оставь его здесь, если он так хочет», – холодно сказала она. – «Я, например, смогу обойтись и без него».
«Мы никого не оставим позади», – повторил Рис.
«Неужели ты забыл, как он себя вел? Он бросал нам вызов на каждом шагу», – сказала девушка. – «Не говоря уже о том, что из-за него мы отстаем».
«Мы никого не бросим», – настойчиво повторил Рис. – «Меня не волнует кто или что они натворили. Дело не в них, дело в нас. В нашем кодексе чести. Если мы потеряем его, то потеряем все».
Индра смягчилась, в то время как группа молодых людей смотрела на Крога.
«Что ж, я не пойду дальше», – сказал Крог, корчась от боли. – «Я не могу».
«Неприятная рана, не так ли?» – спросил Сентра, подойдя к нему.
От оттолкнул Риса в сторону и опустился на колени перед Крогом. Он отдернул штанину с голени Крога, обнажив глубокую гнойную рану, оставленную от удара об дерево, и отпрянул.
«На самом деле неприятная», – сказал Сентра. – «С такой скоростью он умрет через день. Вам следовало мне сказать. Все, что ему нужно, – это Серная Грязь. Она не исцелит его полностью, но снимет боль и он почувствует себя значительно лучше. Поднимите его на ноги и следуйте за мной».
«Мы свернем с пути?» – спросила Индра.
«Чуть-чуть», – сказал Сентра, неуверенно переводя взгляд с Риса на Индру.
«Отведи нас туда», – приказал Рис.
Они последовали за Сентрой, когда тот изменил направление, проходя между деревьями, вверх и вниз по покатым холмам, пока, наконец, они не пришли к огромному кургану пузырящейся грязи. Он шипел и от него поднимался туман.
Сентра подошел ближе, протянул руку, зачерпнул комок грязи и приложил ее как бальзам к ноге Крога.
Крог тут же оживился. Его глаза широко распахнулись от удивления и через несколько секунд он смог встать ровно на своих собственных ногах. Он даже самостоятельно сделал один шаг. Потом другой. Он хромал, но, тем не менее, мог ходить. И, судя по улыбке на его лице, Крог больше не испытывал боли.
«Как ты это сделал?» – спросил Крог.
«Действие грязи продлится недолго», – сказал Сентра. – «Но этого будет достаточно, чтобы ты выбрался отсюда. Когда ее эффект выветрится, тебе станет еще хуже, чем прежде. Давайте просто надеяться на то, что вы сможете найти этот Меч и быстро уйдете отсюда».
Они все развернулись и последовали за Сентрой, который повел их обратно от грязевых холмов на свою прежнюю тропу.
Крог, хромая, подошел к Рису.
«Ты помог мне», – сказал он. – «Почему?»
«Почему?» – переспросил Рис. – «А почему я не должен был?»
«Ты странный», – сказал Крог. – «Я не уверен в том, нравишься ты мне или нет. Я бы хотел, чтобы ты оставил меня, тогда мне было бы легче ненавидеть тебя».
Рис растерянно нахмурил брови.
«Ты пытаешься меня поблагодарить?» – спросил он.
«Полагаю, что да. По-своему», – ответил Крог. – «Но это не значит, что ты мне нравишься».
Рис покачал головой, не понимая образа мышления Крога.
«Что ж, пожалуйста», – сказал он, заканчивая их странный разговор.
Рис увидел темнеющее небо вокруг них и начал беспокоиться. Что произойдет, если им придется разбить лагерь здесь, внизу? Смогут ли они отследить Фо в темноте?
«Это прямо за тем холмом!» – взволнованно крикнул Сентра.
Они все обернулись и посмотрели.
«Вы можете услышать жужжание отсюда», – продолжал Сентра. – «Это главный лагерь Фо. И именно сюда они отнесли Меч. Вы видите след?»
Они все собрались вокруг, и Рис на самом деле увидел след, поднимающийся на холмом грязи. Кроме того, он услышал жужжание, напоминающее бесконечный рой пчел.
«Но я говорю вам, что нет смысла пытаться пересечь их территорию», – предупредил Серна. – «У них много уловок, они сражаются нечестно. Вы не сможете победить».
«Мы будем сражаться с любым врагом, который стоит у нас на пути», – уверенно заявил Рис. – «Если ты тревожишься, то можешь оставить нас сейчас. И мы благодарим тебя за помощь».
Сентра покачал головой.
«Глупые до последнего», – сказал он и улыбнулся. – «Это мне и нравится. Наконец, я встретил таких же сумасшедших, как и я сам. Следуйте за мной».
Они все последовали за Сентрой на огромный холм, каждый из них поскальзывался и скользил в пути. Ладони Риса были покрыты грязью. Когда они уже запыхались и живот Риса болел от усилий и голода, то добрались до вершины.
Рис стоял вместе с остальными и удивленно смотрел вниз на раскинувшееся перед ним зрелище. Внизу, в широкой долине грязи, находился лагерь Фо. Их были тысячи – низкие и тощие оранжевые создания около трех футов в высоту с тремя длинными, тощими пальцами и яркими зелеными глазами. Их лица представляли собой широкие улыбки, обнажая их острые зубы. Они быстро сновали взад и вперед, каждый из них был занят, перенося в руках какие-то предметы, подобно рабочей мельнице муравьев.
Их деревня была застроена небольшими примитивными хижинами, сделанными из оранжевых и бирюзовых листьев этих странных деревьев. В центре деревни находилось отверстие в земле около десяти ярдов в диаметре, внутри которого виднелся бурлящий расплавленный огонь. Он шипел и зловеще бурлил, освещая всю деревню. Очевидно, вся их деревня вращалась вокруг этого странного отверстия расплавленного огня.
«Что это?» – спросил Рис.
«Они поклоняются ему», – ответил Сентра. – «Они являются людьми лавы и верят в то, что именно поэтому их кожа оранжевая. Они молятся лаве как богу. Каждый день они приносят ей в жертву очередного человека. Это их любимый способ убивать своих врагов».
Рис присмотрелся внимательнее и на вершине огромного кургана, возле лавы, увидел валун. Дюжины Фо опустились на колени вокруг него, молясь и кланяясь перед ним. Они гудели и поклонялись ему, словно он был их богом. А в валун, сияя, был погружен Меч.
Сердце Риса бешено застучало, когда он увидел Меч.
«Наш Меч», – ахнул он.
«Вы теряете энергию, глядя на него», – сказал Сентра. – «Он исчез от вас так, как если бы находился в другом мире. Вы никогда его не вернете. Как только Фо получают что-то, оно принадлежит им».
Сентра повернулся к Рису и схватил его запястье. Выражение его лица было серьезным.
«Я говорю тебе, возвращайтесь назад сейчас».
Послышался внезапный звон вынимаемого меча и, обернувшись, Рис увидел Конвена с мечом в руке. Он вызывающе смотрел на деревню.
Рис повернулся и посмотрел на Серну.
«Мы ни за что не повернем назад, друг мой».
Рис тоже вынул свой меч и в эту минуту вдруг все изменилось.
Послышался звук извергающейся воды, и Рис почувствовал, что его ступни задрожали. Он посмотрел вниз.
«ОПОЛЗЕНЬ!» – крикнул Сентра, отреагировавший первым, пригнувшись, чтобы спрыгнуть с пути.
Но он был не достаточно быстрым.
Рис почувствовал, что земля ушла у него из-под ног. Он закричал, как и все остальные, когда внезапно их унесла большая нахлынувшая река грязи, заставившая их полететь вниз с холма прямо в деревню – быстрее, чем Рис смог отреагировать – и прямо к Фо.
Глядя прямо вперед, Рис увидел, что появились дюжины Фо, несущие огромную сеть. В эту минуту Рис осознал, что они начали этот оползень, что за ними все это время наблюдали, что он угодил прямо в ловушку. Он понял, что недооценил врага. Ему следовало послушать Серну.
Но теперь было слишком поздно. Рис скользил вместе с остальными на полной скорости, прямо в центр лагеря, и приготовился к тому, что через минуту огромная сеть поглотит их всех.
Глава двадцать седьмая
Тор бросился на Андроникуса, вынув меч, собираясь убить его.
Глаза Андроникуса широко распахнулись от удивления. Очевидно, он не ожидал такого от своего сына. Тем не менее, отреагировали его рефлексы и, когда Тор набросился на него, Андроникус увернулся, сделав шаг в сторону прямо перед тем, как меч смог бы пронзить его.
Торгрин продолжал атаковать, бросившись прямо в толпу ничего не ожидавших солдат Империи, убивая их направо и налево с громким боевым криком. Он рубил одного солдата за другим, и вскоре вокруг него была куча тел, остальные же воины убежали с его пути.
В лагере поднялся хаос, когда растерянные солдаты Империи поспешили схватить свое оружие, надеть броню и атаковать в ответ. Но они были Тору не соперники. Тор представлял собой красивое зрелище, машину для убийств.
«УБЕЙ ЕГО!» – крикнул Рафи Андроникусу. – «Почему ты просто стоишь там?»
Но Андроникус стоял, застыв на месте, не желая убивать своего сына. Впервые в своей жизни он не знал, что делать.
Рафи, недовольно рыча, сам вышел вперед. Он откинул капюшон, протянул руку и поднял обе ладони к Тору.
Из его руки выстрелил ярко-алый свет, закруживший вокруг Тора, обволакивающий его. Рафи закричал, яростно качая руками, и свет становился все плотнее и плотнее.
Наконец, Тор, погруженный в круг света, замедлил поток убийств, после чего остановился и упал на колени. Он поднял руку к голове, закричав, а затем упал, потеряв сознание.
Андроникус подошел и встал над ним. Рафи стоял рядом. Несмотря ни на что, Андроникусу было больно видеть своего сына лежащим здесь.
«Ты сохранил ему жизнь?» – спросил Андроникус. Это было скорее предупреждение, чем вопрос.
«Неохотно», – ответил Рафи.
«Он снова на нашей стороне?» – с надеждой спросил Андроникус.
«Пока», – сказал Рафи. – «В его воле есть оплошность. Он обладает сильной волей – сильнее, чем я когда-либо встречал. Я не знаю, сколько смогу контролировать его. Опасно оставлять его в живых. Я тебе уже это говорил. Ты должен убить его сейчас».
Андроникус покачал головой.
«Он снова на нашей стороне», – сказал он. – «Такого больше не случится».
Рафи нахмурился.
«Твоя слабость к сыну приведет нас всех к смерти. Я тебя предупреждаю: если ты сам его не убьешь, однажды это сделаю я».
Андроникус повернулся к Рафи и покраснел.
«Меня не волнует сила, которой ты владеешь», – сказал он. – «Заговоришь со мной в таком тоне еще раз – и я сам брошу тебя в нижайший круг ада».
Рафи развернулся и ушел прочь.
Раздраженный Андроникус стоял над своим сыном, удивленно глядя на него. Была ли любовь Тора к нему настоящей? Или она была вызвана чарами Рафи?
«Заковать его в кандалы, милорд?» – спросил генерал Империи, подойдя к нему с кандалами в руках.
Андроникус сильно толкнул генерала в грудь.
«Убейте его», – приказал он, указывая на генерала.
Несколько солдат Империи выбежали вперед и утащили растерянного генерала Империи прочь.
Андроникус опустился на колени, поднял своего сына и бережно понес его в своих руках.
«Все в порядке, Торникус», – тихо сказал он, унося его прочь. – «Теперь ты снова вместе со своим отцом».
Андроникус отнесет его в лучший шатер и даст ему лучшие покои. Он был уверен в том, что в этот раз чары Рафи продержатся. Завтра будет последнее сражение с людьми Тора, и Андроникус нуждался в нем. Он был уверен в том, что как только Тор убьет своих собственных людей, обратной дороги не будет.
Тор будет принадлежать ему навсегда.
Глава двадцать восьмая
Кендрик поднял свой щит и упал на одно колено, когда на него градом посыпались удары. Он стоял в гуще сражения, полностью окруженный солдатами Империи, трое из которых – огромные мужланы – набросились на него, опустив на него щит свои боевые топоры и молоты. В его ушах раздавался звон металла, его запястья покрывались синяками, когда он отражал сыпавшиеся на него удары. Эти воины были свирепыми, и его руки начали дрожать.
Сегодня Кендрик сразил большое количество соперников, но его люди значительно уступали числом перед свежими подкреплениями Империи. В данную минуту он просто цеплялся за жизнь. У него едва хватало сил на то, чтобы парировать. Кендрик знал, что он не сможет продержаться долго.
Неподалеку от него Эрек, Бронсон и Срог тоже блестяще сражались, тем не менее, они были в таком же затруднительном положении: они все устали, окруженные людьми Империи, не в силах дать отпор. Теперь они все просто защищались, сражались за выживание.
Люди Кендрика, МакГилы, члены Серебра, силезианцы повсюду начали падать, их крики наполнили воздух. Волна сражения обернулась против них, и Кендрик на мгновение закрыл глаза, на которые капал пот, и почувствовал, что его минуты сочтены. Он знал, что должен быть благодарен: по крайней мере, он получил, что хотел – он умрет, сражаясь, на своих ногах, как настоящий воин, защищающий свою родину. Это будет благородная смерть, о которой мечтает каждый воин.
Пока Кендрик сдерживал удары, ему показалось, что он услышал отдаленный шум. Сначала он подумал, что с ним играет шутки его воображение. Звук напоминал отдаленный грохот, словно несся табун лошадей.
Вскоре от стал еще более сильным. Земля начала дрожать, а затем затряслась, после чего послышались крики мужчин. Но не его людей, а людей Империи. Солдаты Империи вокруг него начали разворачиваться и убегать. Вскоре на Кендрика перестали сыпаться удары, когда мужчины, сражающиеся с ним, развернулись, чтобы спасаться бегством.
Кендрик был сбит с толку. Обернувшись, он увидел сумятицу. Подняв глаза вверх на гору, он увидел то, что не забудет никогда, пока будет жив. Он несколько раз моргнул, пытаясь осознать увиденное.
С крутого склона горы неслась, как минимум, тысяча быков, огромных красных животных, наполненных яростью. Они мчались прямо в гущу солдат Империи. Быки бодали мужчин направо и налево своими рогами, и поле битвы стало красным от крови. Все солдаты Империи на окраинах поля битвы, к своему невезению, были убиты животными.
Тем не менее, все большее количество быков бежало вниз, представляя собой бесконечный поток. Они давили солдат, мчась все глубже и глубже в поле сражения, убивая как можно больше солдат. Несколько мужчин из армии Кендрика тоже погибли, но, учитывая тот факт, что их было значительно меньше, преимущественно погибали солдаты Империи.
Кендрик не мог поверить своим глазам: из всех безумных вещей, которые он видел во время сражения, это была самая безумная. Им всем был дан второй шанс.
Посмотрев вверх на поднимающееся второе солнце, Кендрик увидел другое зрелище, поразившее его еще больше: там, возглавляя тысячи солдат, был не кто иной, как его младший брат Годфри в окружении Акорта и Фальтона. Они скакали неуклюже, как воины, непривычные к сражению, тем не менее, они скакали вниз со склона, следуя за быками, и вели за собой тысячи солдат.
Кендрик широко улыбнулся. Его брат, в конце концов, прибыл.
Это была возможность, которую ждал Кендрик, и он решил воспользоваться ею. Кендрик, Эрек, Бронсон и Срог развернулись и атаковали Империю, издав громкий боевой клич.
Позади него собрались его люди, волна сражения снова изменилась, когда они все бросились вперед в гущу спасающихся бегством солдат Империи, давая им отпор, убивая сотни противников, в то же самое время делая все возможное, чтобы уклоняться от быков. Люди Годфри присоединились к борьбе, и все они сражались вместе, оттесняя людей Империи.
Они преследовали их весь путь через долину, убивая врага направо и налево. Вскоре им удалось сравнять количество воинов, солдаты Империи больше не превосходили их числом, как раньше. Вскоре они стали побеждать, превышая даже оставшихся воинов Империи.
Сердце Кендрика бешено колотилось от радости, когда он осознал, что они, в конце концов, одержат победу в этом сражении, благодаря Годфри и его быкам. Он покачал головой при мысли об этом, мысленно улыбнувшись. Нужно оставить для его младшего брата возможность найти какой-то хитрый способ выиграть эту войну.
Когда они погнались за людьми Империи, свернув за изгиб, убивая оставшихся воинов, перед ними открылся новый вид, и Кендрик вдруг резко остановился вместе с остальными, пораженный увиденным.
Там, на горизонте, им навстречу скакало другое подразделение Империи. Несколько тысяч солдат – больше, чем было у Кендрика.
Тем не менее, не это напугало его. Его заставил остановиться, заставил застыть на месте человек, возглавляющий атаку.
Во главе подразделения с высоко поднятым мечом скакал один из тех людей, которые имели для Кендрика наибольшее значение в мире. Торгрин.
Самый большой страх Кендрика осуществился – их время столкнуться в сражении пришло.
Глава двадцать девятая
Гвендолин с благоговением шла через Долину Пойманных в ловушку Душ, через бесконечный лабиринт застывших тел. Рядом с ней шли Алистер, Штеффен и Абертоль. Крон рычал у ее ног. Они все были на пределе. Это был самый жуткий и пустынный ландшафт из всех, в которых когда-либо побывала Гвен. Через каждые двадцать футов или около того из земли выступала ледяная капсула около десяти футов в высоту, достаточно широкая для того, чтобы вместить тело. Они были прозрачными, и Гвен видела замороженное тело, на лице которого застыла агония.
«Что это за место?» – спросил Штеффен.
«Это пойманные в ловушку души», – сказал Абертоль. – «Им суждено прожить остаток дней здесь». – Голос Абертоля дрожал от усталости, пока он шел, опираясь на свой жезл, который стучал по ледяному полу, будучи единственной вещью, нарушающей тишину. – «Об этом написано во многих древних книгах. Я никогда не знал, что оно на самом деле существует. И я никогда не думал, что когда-либо в своей жизни увижу его. Кроме того, я никогда не думал, что отправлюсь в такое путешествие в моем возрасте».
«Но кто эти люди?» – спросил Штеффен.
«Это место представляет собой нечто вроде чистилища», – сказал Абертоль. – «Место, в котором пойманы в ловушку чародеи. Они наказаны. И должны отбывать наказание».
«Но как долго?» – спросила Алистер, удивленно глядя вверх. Она рассматривала лицо одной юной девушки, заключенной в ледяную ловушку, ее лицо прижалось ко льду с грустью в глазах.
«Для некоторых это могут быть столетия», – ответил Абертоль. – «Их ощущение времени отличается от нашего».
«Что сделал Аргон, чтобы заслужить такой приговор?» – спросил Штеффен.
Гвендолин переполнило чувство вины, когда она задумалась над этим вопросом. Она думала о том же самом, размышляла о чувстве вины из-за того, что Аргон находится здесь из-за нее. Кроме того, ее переполняла благодарность, когда она представляла, что он рискнул всем, оказавшись в этом месте, чтобы спасти ее жизнь.
«Он нарушил священный закон», – тихо сказала Гвен остальным. – «Он вмешался в человеческие дела, чтобы помочь мне. Он спас мне жизнь. Видя его таким, я жалею об этом. Я бы предпочла умереть на поле битвы в тот день, чем видеть, как он страдает».
«Не вини себя», – сказала Алистер, положив руку ей на плечо. – «Помни, что у Аргона тоже есть своя собственная судьба. Может быть, ему было суждено помочь тебе».
Гвен никогда не думала об этом, и слова Алистер, как всегда, утешили ее. Тем не менее, ее по-прежнему мучило чувство вины, она решила найти Аргона и спасти его. Она исправит ошибки, независимо от того, что ей придется сделать ради этого.
«Он не будет здесь вечно», – решительно заявила Гвендолин. – «Сделанное можно исправить».
Гвен повернулась к Абертолю.
«Это возможно?» – с надеждой спросила она. – «Можно ли освободить пойманные в ловушку души?»
Абертоль вздохнул и мрачно опустил глаза вниз.
«Я никогда не слышал о том, чтобы кого-то освобождали из Долины Пойманных в ловушку Душ», – сказал он. – «Я не знаю, как это возможно. Я даже не знаю, как ты собираешься найти его».
Гвендолин задавала себе тот же вопрос, пока они шли через долину, которая была больше любого встречавшегося ей ранее кладбища. Перед ними были десятки тысяч застывших фигур, подобно памятникам какому-то другому миру. Зрелище было жутким и зловещим. Набежал порыв ветра, заставивший ее продрогнуть до костей, и девушка поплотнее закуталась в меха.
Гвендолин не видела, где заканчивается долина, но понимала, что им могут понадобиться месяцы, чтобы пройти через эту землю. Она начала терять надежду. Девушка понятия не имела о том, как они вообще смогут найти здесь Аргона.
«Пожалуйста, отец», – молча умоляла Гвен. – «Пожалуйста, помоги мне».
Гвен думала о своем отце, Короле МакГиле, о том, как сильно он ее любил, о том, как сильно она скучала по нему. Она никогда не чувствовала себя более одинокой. Ей хотелось, чтобы отец был рядом с ней, чтобы он снова мог направить ее, смог помочь ей. Почему отцу пришлось оставить ее одну со всем этим? Почему он просто не мог быть здесь, чтобы сейчас помочь ей?
Гвен услышала крик высоко в небе и, удивленно подняв глаза, увидела одинокую птицу, кружащую над головой. Сначала ей не удалось хорошо ее рассмотреть среди облаков, но затем птица опустилась и снова пронзительно закричала, и сердце Гвен воспарило, когда она узнала ее – птица ее отца, Эстофелес.
Эстофелес нырнул вниз, закричав, кружа над ними. Затем он поднялся вверх, кружа снова и снова, и Гвендолин почувствовала, что птица пытается что-то им сообщить. Она улетела к другой стороне, опускаясь и поднимаясь, расправив крылья, и Гвендолин была уверена в том, что сокол принес им послание, что Эстофелес пытается отвести их куда-то.
Гвен почувствовала трепет, когда поняла – возможно, ее молитвы услышаны. Может быть, сокол ведет их к Аргону.
«Птица нам что-то говорит», – сказала Гвендолин остальным. – «Мы должны последовать за ней».
Она развернулась и ушла в другом направлении, следуя за Эстофелесом.
Гвендолин быстро шла через долину, и ее спутники отправились следом за ней. Она подняла глаза вверх, глядя на небо, проходя между ледяными капсулами с пойманными в ловушку душами. Девушка смотрела на лица, на тела, проходя мимо, в каждой капсуле было заключено еще более экзотическое создание. Здесь были расы, которые она не видела никогда в жизни. Среди них были мужчины и женщины, молодые и старые, в плащах и мантиях. Гвендолин задавалась вопросами, что натворил каждый из них, чтобы получить такой приговор и стать заключенными здесь. Они напоминали огромную армию нежити. Хотя в некотором смысле такое существование было хуже смерти. Здесь все они, казалось, застряли в ужасном состоянии – ни живые, ни мертвые.
Гвендолин продолжала идти, холод был таким сильным, что она продрогла до костей. Она чувствовала, что замедляет шаг, испытывая голод и теряя силы. Эстофелес летел, не останавливаясь, иногда исчезая из вида, и Гвен начала спрашивать себя, не вообразила ли она все это, идет ли она в верном направлении.
Девушка задавалась вопросом, закончится ли это когда-нибудь. Она чувствовала сильную боль в животе, ощущала своего ребенка, ребенка Тора, который то и дело переворачивался. Гвендолин спрашивала себя, что будет с ними. Она видела себя рухнувшей на землю, замерзшей в снегу, не в силах больше подняться. Ей казалось, что ее никогда не найдут.
Эстофелес вдруг закричал, вырвав Гвен из размышлений, и нырнул прямо вниз, в глыбу льда за изгибом – возможно в сотне ярдов от них. Сокол приземлился на одинокую ледяную капсулу, повернулся к Гвен и закричал.
Гвендолин призвала на помощь всю свою силу до последней капли и пошла к направлении ледяной капсулы как можно быстрее, когда внезапно она упала на колени от ужасного приступа боли в животе. Девушка закричала в агонии, едва в состоянии дышать, когда в ее теле выстрелила сильная боль. Она часто дышала, ей хотелось плакать – больше за своего ребенка, чем за себя. Она молилась о том, чтобы с ним все было в порядке.
Гвен ощутила утешающие ладони под своими руками и, обернувшись, увидела Алистер, которая помогала ей подняться на одну сторону, и Штеффена, помогающего с другой стороны. Абертоль пыхтел, пытаясь не отставать, в нескольких футах позади них. К ней подошел Крон, и заскулив, лизнул девушку в лицо.
Очевидно, это путешествие оказало на нее значительное влияние, как и на всех остальных. Они все казались больше мертвыми, чем живыми. И Гвендолин ощутила такую боль, что она практически пожелала себе смерти.
«Ты в порядке, миледи?» – спросила Алистер.
Гвендолин крепко держалась за подругу, ожидая, пока пройдет боль, чтобы снова начать дышать. Наконец, боль медленно отступила.
Алистер приобняла ее одной рукой за плечо, и они снова продолжили путь.
Когда Гвендолин делала шаг за шагом, пробираясь через поля, боль постепенно отступила. Она подняла глаза и посмотрела на Эстофелес на горизонте, решив добраться туда.
Наконец, проходя между капсулами, они добрались до той, на которой находился сокол. Он гордо сидел, расправив крылья, крича на них.
Гвендолин позволила своим глазам опуститься, ее сердце бешено колотилось от предвкушения, ей не терпелось узнать, кто заключен в эту капсулу.
Внутри льда, с закрытыми глазами и руками по швам, стоял Аргон.
Гвендолин едва могла дышать. Она нашла его.
Девушка подошла ближе, пока не оказалась всего в футе от него, и, медленно вытянув ладонь, коснулась льда. Она почувствовала, как через нее пробежала ледяная энергия.
По щеке Гвен покатилась слеза, когда он посмотрела на закрытые глаза Аргона, на его застывшее тело. Аргон, один из самых могущественных людей, которых она когда-либо встречала, советник королей на протяжении многих столетий – теперь низведен до такого положения. Гвен чувствовала себя ужасно, видя его таким, подобно загнанному в ловушку зверю – и все из-за нее.
«Аргон», – позвала Гвен. – «Ответь мне».
Голос Гвен был полон печали. Девушка не знала, кричит ли она ради Аргона, ради своего не рожденного сына, ради своего отца, ради Торгрина или ради самой себя. Горе охватило ее, и она больше не могла думать ясно.
Аргон не ответил. Он даже не пошевелился. Он казался застывшим навечно.
«Ты должен вернуться к нам», – сказала Гвен.
Он снова не ответил. Аргон просто стоял там, застыв, словно потерялся в другом мире.
«Аргон, ты мне нужен!» – крикнула Гвен с еще большим отчаянием. – «Кольцо нуждается в тебе. Торгрин нуждается в тебе. Пожалуйста. Поговори со мной».
Гвендолин прижалась лицом ко льду, сжав его обеими руками, и в эту минуту почувствовала, как ребенок в ее утробе несколько раз перевернулся.
Тем не менее, по-прежнему ничего не произошло. Казалось, что Аргон потерян для нее навсегда. Неужели она совершила ошибку, придя сюда?
Преисполненная решимости, Гвен сделала шаг назад и вынула меч из-за пояса. Она высоко подняла его и изо всей силы опустила на лед, желая освободить его.
Но он только отскочил, не причинив никакого вреда. Лед даже не треснул.
Штеффен, следуя ее примеру, вышел вперед и выпустил в лед несколько стрел. Но те тоже безвредно отскочили.
Гвендолин в отчаянии повернулась к Алистер.
«Сделай что-нибудь», – взмолилась она. – «Ты – друид. У тебя есть сила. Я видела твою силу».
«Что я должна сделать?» – спросила девушка.
«Разбей капсулу. Растопи лед. Сделай что-нибудь!»
Алистер сделала шаг вперед, закрыла глаза и вытянула ладонь. Она пробормотала что-то на языке, который Гвендолин не поняла, и с низким гудением направила ладонь на лед.
Из ее ладони в ледяную капсулу выстрелил желтый свет.
Но, к удивлению Гвен, свет отскочил назад и вскоре исчез.
Алистер отдернула руку так, словно что-то ее ужалило.
«Мне жаль», – сказала она. – «Эти силы могущественнее тех, что я когда-либо видела. Они намного больше моих».
Гвен смотрела на капсулу, чувствуя себя разбитой. Она проделала весь этот путь напрасно. Аргон заключен в ловушку навсегда. И она никогда не сможет освободить Тора.
Эстофелес закричал, взмахнул крыльями и улетел в небо. Вскоре он тоже исчез.
Гвен почувствовала, что от нее ускользает вся ее жизнь.
Ослабев от усталости, находясь у черты, девушка упала на колени перед капсулой. Она закрыла глаза и начала молиться.
«Господи, если ты слышишь меня, я обращаюсь к тебе. Не в Аргону. Не к земле. Не к небу. Не к большому количеству богов. Но к тебе, к тебе одному. Есть только один Бог, и сейчас я обращаюсь к тебе, в минуту нужды. Я молюсь тебе, я умоляю тебя, освободи Аргона. Ты можешь забрать меня вместо него. Только освободи Аргона. И спаси Тора».
Гвендолин стояла на коленях с закрытыми глазами, очень тихая, и тряслась. Земля была спокойной и тихой, и только завывание ветра нарушало тишину.
Затем она постепенно начала различать слабый голос в своей голове.
«Гвендолин, Господь услышал тебя».
Этот голос принадлежал Аргону.
Гвен открыла глаза и посмотрела на Аргона. Он по-прежнему не шевелился, его глаза были закрыты.
«Ты это слышала?» – спросила Гвен Алистер.
«Слышала что?» – уточнила та.
Гвен поняла, что больше никто не слышал этот голос, он был предназначен только ей одной. Неужели она теряет рассудок? Или это происходит на самом деле?
Гвен прислонила лицо и руки ко льду, закрыла глаза и стала слушать.
«Сейчас я заблудился в другом мире», - сказал ей Аргон. – «Я могу быть свободным, но только цена у моей свободы велика. На кону будет стоять не только твоя жизнь, но и жизнь очень близких тебе людей: твоего будущего мужа или твоего сына. Кого ты выбираешь?»
Гвендолин начала всхлипывать, ее охватила печаль.
«Как я могу сделать такой выбор?» – крикнула девушка.
«За все приходится чем-то жертвовать».
Гвен закрыла глаза и заплакала. Постепенно она притихла. Она должна сделать выбор. Она должна.
Внутри Гвен сделала выбор. Каким бы болезненным он ни был, она мысленно ответила себе.
Внезапно послышался треск, когда лед, о который она облокачивалась, начал трескаться в ее руках. Ледяная капсула начала открываться – в сотне мест вокруг Аргона. Вскоре он рассыпался и рухнул на пол.
Гвен потеряла дар речи, наблюдая за происходящим. Они все сделали шаг назад, испытывая благоговение, когда треск стал громче.
Вскоре лед исчез. Между ней и Аргоном не было ничего. Он стоял неподвижно, руки по швам.
Глаза Аргона открылись. Он посмотрел на девушку глазами, излучающими более сильный свет, чем она когда-либо видела. Словно она смотрела на солнце.
Аргон вернулся. Гвен не могла в это поверить.
Аргон жив.
Глава тридцатая
Годфри бросился в сражение с громким боевым кличем. Акорт и Фальтон находились рядом с ним, а позади скакали тысячи его людей. Он безрассудно скакал в самое сердце опасности, следуя за быками, к Кендрику, Эреку, Бронсону и Срогу, решив помочь им. Сердце Годфри бешено колотилось от страха, но он гордился собой из-за того, что не повернул назад. Никогда в своей жизни он не испытывал такого страха. Все вокруг в него превратилось в размытое пятно, и он ощущал свой собственный пот, который катился по его щекам.
Если это и есть сражение, о котором все говорят, то Годфри возненавидел его. Он больше не хотел участвовать в нем. Сражение напоминало ему контролируемое состояние паники. Руки Годфри тряслись, когда он поднял меч одной рукой и бросился на врага, закричав скорее для того, чтобы прикрыть свой собственный страх. Годфри задавался вопросом, почему мужчины толкают себя на это. Он предпочел бы вернуться домой, выпить эля, приударить за женщинами и посмеяться над воинами, которые растрачивают свои дни на поле боя.
Тем не менее, несмотря ни на что, он был здесь. Годфри скакал вместе с остальными, с головой бросившись в водоворот хаоса, в любой момент ожидая того, что его собьют с коня и убьют. Но впервые в жизни его это не волновало. Впервые в жизни Годфри чувствовал, что является частью чего-то большего, чем он сам, большего, чем его страхи. Впервые он на самом деле отпустил себя. Над ним брало верх чувство обособленности, которое несло его по жизни.
Уклоняясь от быков, Годфри повернул за изгиб и его страх усилился, когда перед ним появилось огромное подразделение Империи, бросившееся в атаку со скоростью, ослепившей его. Годфри сглотнул. Он проделал хорошую работу, освободив быков, и удивился тому, что его сумасшедший план сработал. Но теперь он видел, что приближаются новые подкрепления Империи, и чувствовал, что все было напрасно. В любом случае они скоро умрут от рук этой значительно превосходящей силы – это было более чем очевидно.
Больше всего его пугал вид человека, возглавляющего нападение. У него задрожали колени. Там, прямо перед ним, был человек, которого он считал братом. Торгрин. Годфри не мог поверить своим глазам: Тор мчался прямо на них. Он казался одержимым, выглядел крупнее и сильнее, чем когда-либо, атаковав их с ослепляющей силой, с мечом, который Годфри не узнавал. На нем были отметки Империи, и Тор держал его в руках так, словно он был живым. Тор скакал так, словно несся на крыльях молнии.
Годфри приготовился к худшему, когда понял, что находится прямо у Тора на пути. Почему из всех людей именно он?
«Тор!» – крикнул Годфри, когда они приблизились, в надежде на то, что Тор узнает их, опустит свое оружие и свернет в другую сторону.
Но это не сработало. Глаза Тора были глазами одержимого человека, и он мчался прямо на него.
Годфри поднял свой щит двумя руками, приготовившись к ужасному удару.
Тор бросился на него, высоко подняв свой меч, нахмурившись, и Годфри понял, что ему пришел конец.
Годфри так сильно занервничал, что заранее вздрогнул и случайно скользнул в сторону, начал неловкое падение со своего коня.
Этот случайный поворот спас его. Когда Тор замахнулся своим мечом, он промахнулся. Меч нанес удар по щиту Годфри вместо его головы. Раздался громкий звон, после чего Годфри окончательно упал с лошади.
Слетев со своего коня, Годфри приземлился на землю с глухим стуком, что выбило из него воздух. Он покатился в грязи, хватая ртом воздух, в голове у него звенело. Он продолжал катиться, пока, наконец, не остановился и не поднял голову.
Лошади вокруг него обратились в паническое бегство, они скакали во все стороны и, когда Годфри поднял свой подбородок, последним, что он увидел, было копыто лошади, ударившее его прямо по лбу и лишившее его сознания.
* * *
Андроникус был доволен, наблюдая за тем, как Торникус вернулся в норму, сражаясь, возглавляя атаку и прорезая свой путь через поля своих соотечественников. Сотни воинов МакКлаудов скакали на передовых линиях, чтобы встретиться с ним. Они были достаточно глупы, чтобы полагать, будто могут сразить его сына.
Тор владел своим оружием как предметом ярости, убив полудюжину мужчин единым ударом. Поле окрасилось в красный цвет от крови Кольца. МакКлауды падали у ног Тора.
Андроникус удовлетворенно улыбнулся, после чего и сам бросился в битву.
Держа в руках трехглавый цеп, Андроникус взмахнул им, попадая в одну мишень за другой, ударяя врагов, отрывая им головы направо и налево. Он был слишком высоким, слишком сильным, слишком быстрым для каждого из них, и прорезал путь смерти. Он широко улыбался, рассматривая дело своих рук. Давно он так не веселился. Андроникус наслаждался тем, что встретился лицом к лицу с оставшимися силами Кольца. После этого сражения Кольцо, наконец, станет принадлежать ему.
Андроникус заметил одного из лидеров – Кендрика – который бесстрашно бросился на него. Этот воин на самом деле обезумел, если думал, что он может мериться силами с Великим Андроникусом. Андроникус закричал и пнул своего коня, мужчины расступились, когда двое великих воинов бросились друг на друга на открытом участке.
Андроникус размахнулся своим цепом над головой Кендрика, рассчитывая на то, что покончит с ним. Но он удивился, обнаружив, что Кендрик не был похож на тех, с кем он привык сражаться: он был быстрее и проворнее. Он пригнулся, уворачиваясь от удара Андроникуса, после чего нанес удар своим мечом – так быстро, что ему даже удалось порезать предплечье Андроникуса.
Андроникус закричал – больше от удивления, чем от боли. Никто не одерживал над ним верх в сражении уже долгое время.
Но боль только заставила его сфокусироваться. Он был слишком самоуверенным и теперь осознал, что Кендрик был не похож на других.
Андроникус держал в руках свой цеп, размахивая им, в этот раз целясь ниже, в лошадь Кендрика.
Металлический шипованный шар ударил коня Кендрика по голове, отчего тот споткнулся.
Застигнутый врасплох, Кендрик не предвидел такого поворота и, когда он наклонился вперед, чтобы удержать своего коня, Андроникус бросился вперед со спрятанным кинжалом на конце его латной рукавицы и порезал грудь Кендрика.
Кендрик закричал, но развернулся со своим щитом и ударил Андроникуса по лицу. Такого Андроникус не ожидал.
Он оступился назад и тем же движением протянул руку, схватил короткое копье, спрятанное в его седле, развернулся и метнул его в Кендрика.
Копье вонзилось в плечо Кендрика, и рыцарь закричал, схватив его.
Андроникус наклонился вперед и изо всех сил ударил Кендрика своим щитом в челюсть, сбив его с лошади, в то время как из его плеча по-прежнему торчало копье.
Кендрик неподвижно упал на землю. Его конь упал вместе с ним. Андроникус чувствовал себя более удовлетворенным, чем когда-либо за долгие годы.
Андроникус сделал круг, собираясь покончить с Кендриком. Но когда он высоко поднял свое копье, на него напали несколько людей Кендрика и он был отвлечен, сражаясь с ними. Краем глаза он увидел, что Кендрик откатился в сторону и присоединился к другому сражению.
«В другой раз», - подумал Андроникус. Рано или поздно Кендрик умрет от его руки.
* * *
Бронсон сражался изо всех сил, решив отказаться от своего щита и вместо него взять в свою единственную руку меч. Он делал все, что в его силах, сражаясь одной рукой. На месте обрубка второй руки находился цеп, прикрепленный крюком. Он боролся как одержимый, прилагая максимум усилий для того, чтобы защитить Кольцо. Он скакал вперед, яростно сражаясь рядом со Срогом. Они оба боролись спина к спине, убивая десятки солдат Империи со всех сторон.
«БРОНСОН!» – прокричал голос.
Бронсон узнал бы этот голос где угодно. У него по спине пробежал холодок.
Обернувшись, среди группы солдат он увидел своего заклятого врага, своего отца, МакКлауда. Человека, который отнял у него руку. Человека, которого он ненавидел больше всего в своей жизни.
Бронсон закричал и, пнув своего коня, бросился на своего отца. МакКлауд атаковал в ответ, как одержимый дьявол, лишенный одного глаза. Его лицо было обезображено выжженной на нем эмблемой Империи. Он стал отвратительным существом – еще более отвратительным, чем прежде.
Вот они и встретились, наконец. Отец и сын. Неизбежное, в конце концов, произошло. Бронсон долго ждал этого дня. Он стер бы имя своего отца, если бы мог. Или, по крайней мере, отправил своего отца в ад. Это была месть, о которой Бронсон размышлял каждый день, глядя на культю своей руки.
«ОТЕЦ!» – крикнул в ответ Бронсон.
Он бросился вперед с жаждой мести, высоко подняв свой меч, в то время как его отец издал боевой клич.
Они оба встретились посреди открытого участка. Солдаты Империи расступились, и МакКлауд замахнулся своим боевым топором двумя руками и закричал, прицелившись в голову своего сына.
Бронсон пригнулся в последнюю секунду и замахнулся своим цепом. Ему удалось ударить отца в затылок.
МакКлауд оступился и упал со своего коня.
Бронсон не стал терять времени: он сделал круг и спрыгнул на землю, встретившись с отцом лицом к лицу на ногах, в то время как тот медленно поднимался, дезориентированный, пошатываясь. Бронсон опустил свой меч одной рукой, и МакКлауд поднял щит, чтобы отразить удар. Но Бронсон наносил удары снова и снова, постепенно выбив щит из рук отца. После чего он откинулся назад и ударил его ногой.
Его отец оступился и упал на спину, ударившись, не успев подняться.
Бронсон стоял над ним, тяжело дыша. Он поднял ногу и поставил ее на горло своего отца.
МакКлауд стал жадно хватать ртом воздух, и Бронсон поднял свой меч и прижал его кончик к запястью отца.
«Ты отнял у меня руку, отец», – сказал Бронсон. – «Мне следует отнять твои. На самом деле, мне следует убить тебя», – вздохнул он. – «Но я не опущусь так низко. У меня больше чести, чем у тебя. Вместо этого я сделаю тебя, невредимого, своим пленником. Ты сдаешься?»
МакКлауд сопротивлялся, хватая ртом воздух, после чего кивнул в знак согласия.
Бронсон медленно убрал кончик своего меча от его запястья.
«Повернись и поставь руки за спину», – приказал Бронсон.
МакКлауд подчинился и тогда Бронсон нагнулся, чтобы схватить своего отца, снимая дополнительный набор кандалов со своего пояса.
Но когда он нагнулся, МакКлауд внезапно развернулся, схватил пригоршню грязи и бросил ее в глаза сына.
Бронсон закричал, подняв руку к глазам и уронив кандалы. МакКлауд развернулся и ударил сына локтем в пах изо всех сил.
Бронсон в агонии упал на землю.
МакКлауд стоял над ним, схватив его за волосы на затылке.
«Рад снова видеть тебя, сын», – сказал он.
МакКлауд поднял колено и опустил лицо Бронсона. В воздухе раздался хруст, когда он сломал своему сыну нос.
Бронсон почувствовал вкус крови и последним, что он увидел, была слишком быстро приближающая земля, приветствующая его.
* * *
Тор прорывался через поле боя, убивая большое количество воинов МакКлауда, которые скакали, чтобы атаковать его отца. Его нельзя было остановить, он прорезал путь быстрее, чем они могли отреагировать. Только одно сейчас имело значение – Андроникус и уничтожение всех этих соперников в Кольце.
Тор не мог остановиться. Он чувствовал себя одержимым, находясь под контролем силы, которая была могущественнее его собственной. Его меч практически размахивал самостоятельно.
Оглянувшись, Тор увидел неподалеку своего отца, сбившего Кендрика с его коня, и впервые Тор моргнул. На короткий миг какая-то давно утраченная его часть шевельнулась внутри. На мгновение часть его узнала Кендрика, но он не помнил откуда. На мгновение часто его растерялась, забыв, за кого он сражается.
Но затем Тор ощутил прилив энергии и, обернувшись, увидел Рафи, скачущего позади него. Тот поднял свои пальцы в его сторону. Тор почувствовал, как его поглотила огромная волна энергии, отчего ему стало сложно думать. Он почувствовал, как внутри него происходит титаническая борьба за контроль, за свободную волю. А затем его поглотил туман.
Когда Тор снова посмотрел на Кендрика, он его больше не узнавал. Он был всего лишь одним из бесконечных противников его отца, очередным повстанцем, не желающим уступить Кольцо.
Раздался свирепый боевой клич, отличающийся от остальных и, обернувшись, Тор увидел, что его атакует воин. Остальные солдаты расступились, образуя для них широкое пространство, и рыцарь остановился перед Тором лицом к лицу. В сражении наступило мимолетное затишье, когда другие воины повернулись, чтобы посмотреть на них. Очевидно, этот рыцарь, кем бы он ни был, являлся важным человеком со стороны МакГилов.
«Торгрин! Это я, Эрек!» – прогремел рыцарь, гордо восседая на своем коне. – «Ты не в себе. Я не хочу сражаться с тобой, я прошу тебя сложить свое оружие. Опусти оружие и присоединяйся к нашему делу!»
Тор почувствовал, что его охватил гнев. Кто этот незнакомец, считающий, что он вправе указывать ему, что делать?
«Я ни для кого не опущу свое оружие!» – вызывающе крикнул Тор в ответ.
Тор не стал зря терять времени: он бросился вперед, высоко подняв свой меч, и раздался лязг мечей, когда он и Эрек встретились в свирепом противостоянии, нанося ударом за ударом. Ни один из них не уступал ни на дюйм.
Наконец, Тор увернулся от одного из ударов Эрека, после чего нырнул со своего коня и повалил его на землю.
Они оба покатились по земле, сражаясь. Ни один из них не получал преимущества. Наконец, Тор выкатился из-под Эрека и они снова поднялись на ноги.
Они стояли лицом друг к другу, и вокруг них образовалась широкая поляна, пока другие воины остановились, чтобы наблюдать за ними.
«Торгрин, я умоляю тебя!» – крикнул Эрек, тяжело дыша, с кровью на своей губе. – «Это я, Эрек!»
Тор закричал и атаковал его, высоко подняв меч. Их мечи зазвенели, когда они сражались в рукопашную, нанося удар за ударом, раздавались звуки меча, ударяющего щит. Ни тот, ни другой не получали преимущества.
Тор удивлялся силе и ловкости этого рыцаря. Он никогда не сталкивался ни с кем, подобным ему.
«Это я, Эрек!» – сказал рыцарь, застонав, когда их мечи встретились и сцепились. – «Ты знаешь меня, Торгрин».
Тор зарычал, нахмурившись.
«Меня зовут Торникус!» – крикнул Тор, расцепив мечи.
Они наносили и отражали удары, взад и вперед, пока руки Тора не налились усталостью. По-прежнему ни один из них не получил преимущество.
«Когда-то ты был моим оруженосцем, Торгрин», – сказал Эрек. – «Я помогал обучать тебя. Я сделал бы для тебя что угодно. Что угодно. Торгрин, это я, Эрек».
Тор на мгновение замедлил, что-то в словах Эрека задело его за живое. На минуту он растерялся, голоса в его голове боролись друг с другом, когда Тор пытался вспомнить, узнать, где он находится, кто он такой. Кто этот человек, с которым он сражается?
«Эрек?» – спросил Тор.
Внезапно рядом с Тором появился Рафи и, издав ужасный булькающий звук задней стенкой своего горла, он поднял руку и направил ее на Тора.
Тор почувствовал, как его обволакивает ужасная энергия, его охватила отчаянная ярость, когда он повернулся и посмотрел на Эрека.
В этот раз он не узнал рыцаря. Он был врагом и никем иным.
Тор высоко поднял свой меч и бросился в атаку с окровавленными глазами, в этот раз решив стереть этого человека с лица земли.
Глава тридцать первая
Ромулус скакал галопом через сельскую местность, направляясь на восток, подальше от всех солдат, подальше от всей армии Империи. Луанда сидела впереди на его коне и по-прежнему сопротивлялась, несмотря на то, что его мускулистые руки крепко обвились вокруг ее талии. Ромулуса удивила ее сила. Даже с теми веревками, что связывали ее, даже при том, что его огромные руки держали девушку, ему было сложно удерживать ее. Луанда напоминала брыкающуюся кобылу. Она отчаянно желала освободиться, но он не мог ее отпустить.
Ромулус погнал своего коня еще быстрее, пиная его, пока тот не запротестовал от боли. Он понимал, что должен добраться до Восточного Пересечения, вернуться на другую сторону и взять с собой Луанду. Его волшебный плащ лежит наготове у него на поясе.
Ромулус все еще болезненно переживал поражение от рук людей Андроникуса, чего он никак не ожидал. Он был уверен в том, что застанет Андроникуса врасплох и вступит по владение Кольцом. Ромулусу повезло, что он сбежал, спасая свою жизнь, хотя ему пришлось развернуться и спасаться бегством в безопасность Каньона.
Но теперь у него был приз, и только это имело значение. Луанда, МакГил. Первенец МакГила, не меньше.
Ромулус молился о том, чтобы легенда о плаще была правдивой, что как только он пересечет Каньон с этой девчонкой, Щит падет и миллионы его людей, ожидающие за Каньоном, смогут прорваться внутрь. В этот раз он поведет их, чтобы одержать окончательную победу над Андроникусом и сокрушить Кольцо. После чего Ромулус станет Верховным Командиром, и не останется никого, кто мог бы его остановить.
Теперь Ромулус был уже близко, он чувствовал это.
Они продолжали скакать через пустые застывшие равнины, пока, наконец, на горизонте не показалось Восточное Пересечение с высокими столбами входа. Лошадь Ромулуса падала с ног от усталости, но он сильнее пнул ее, вонзая в ее бока свои пятки. Его судьба находилась на расстоянии вытянутой руки и он намеревался схватить ее.
Ромулус вспомнил, что для того, чтобы плащ сработал, он должен пересечь Каньон с МакГилом пешком. Когда он приблизился к основанию Каньона, ко входу на мост, он резко остановился, спешился, схватил Луанду и потянул ее вниз с собой.
Каким-то образом, хотя ее руки и были связаны, Луанде удалось выскользнуть из-под него и, прежде чем Ромулус успел отреагировать, девушка побежала через долину.
Рассвирепев, Ромулус быстро отреагировал и, схватив кнут со своего седла, ударил Луанду, обернув кнут вокруг ее лодыжек.
Луанда закричала, когда он связал ее лодыжки вместе, и упала лицом на землю.
Ромулус грубо притянул ее к себе, протащив девушку по земле. Он нагнулся, схватил ее одной рукой, поднял высоко в воздух и бросил на нее хмурый взгляд.
«Если бы ты не была МакГил, я бы убил тебя прямо сейчас», – прошипел он.
Луанда скривилась и плюнула ему в лицо.
Пораженный Ромулус ударил ее по лицу.
Из ее губ брызнула кровь и, она, наконец, выглядела разбитой. Тем не менее, ярость Ромулуса не была удовлетворена. Он бы разорвал Луанду на части, если бы мог. Может быть, он так и сделает, как только они пересекут Каньон. Эта мысль утешила его.
Ромулус повернулся лицом к мосту и накинул на плечи плащ. Он почувствовал, как тот зажужжал, завибрировал, ощутил, как через него прошла энергия, которую он не испытывал прежде. Он был уверен в том, что плащ сработает. Ромулус единолично опустит Щит. Его сердце бешено забилось от предвкушения.
Ромулус нагнулся и схватил Луанду одной рукой за талию, подняв ее вверх и пронеся ее в воздухе как непослушного ребенка. Он отправился вместе с ней к мосту.
Луанда брыкалась и кричала, изо всех сил пытаясь освободиться. Но в этот раз он крепко держал ее и она не могла сбежать.
Ромулус сделал первый шаг на мост. Ощущение было приятным. Вскоре он его пересечет и, несмотря на сопротивление и крики, Луанда ничего не могла сделать для того, чтобы остановить его.
Вскоре Кольцо будет принадлежать ему.
Глава тридцать вторая
Гвендолин скакала рядом с Аргоном, Алистер, Абертолем и Штеффеном. Крон бежал рядом с ними. Они скакали верхом через северный ландшафт Кольца, направляясь на юг, в свою родную землю, к Тору. Гвен была рада вернуться в свой родной город, на свою сторону Кольца, подальше от Преисподней. Это было как сон. Она была уверена в том, что никогда не найдет Аргона, что никогда не выберется из Преисподней. Но сейчас они были здесь, снова возвращались домой, находились так близко к Тору.
Гвендолин продолжала проигрывать в своей голове момент, когда Аргон открыл глаза, когда он вернулся к ней, вернулся к жизни. По ее щекам все еще катились слезы, когда Гвен думала о жертве, которую ей пришлось принести, об ужасном выборе, который ей пришлось сделать, чтобы бросить вызов судьбе и вернуть Аргона. Девушка знала, что однажды ей придется отдать то, что она пообещала за жизнь Аргона. Жизнь Тора или жизнь ее ребенка.
Но, по крайней мере, не сегодня.
Гвен испытывала боль в животе, пока скакала верхом, ее ребенок продолжал переворачиваться с тех самых пор, как они нашли Аргона. Все было как в тумане с того момента, когда они освободили друида. Оживленный Аргон был еще более сильным, чем прежде, и он использовал свою силу, чтобы создать большой пузырь. Гвен и остальные оказались пойманными в нем, плывя вместе с Аргоном в воздухе, над землей, все быстрее и быстрее, удаляясь от Преисподней к краю Каньона, после чего они безвредно пролетели над ним. Гвендолин была потрясена таким полетом в воздухе. Это заставило ее подумать о времени с Тором на спине Микоплес.
Глядя вниз, Гвен вспомнила, как они пересекли Каньон, поражаясь кружащимся туманам под ней, глубинами Каньона, которые казались бесконечными. Она задавалась вопросом, есть ли у него вообще дно.
Наконец, Аргон опустил их на эту сторону Кольца, его пузырь достиг лимита своей силы, когда они оказались в безопасности этой части королевства. Они приземлились возле табуна диких лошадей, которых они нашли бродящими в сельской местности, и с тех пор они скакали, не останавливаясь.
Они скакали на юго-восток, направляясь на поле боя, где, как сказал Аргон, он ощущал великое сражение. Он чувствовал, что там происходит эпическая битва за самую душу и сердце Кольца, что на кону находится само будущее Кольца. Разумеется, Гвен знала, что там должен быть Тор. И все те, кого она любила и кем дорожила.
Гвен ощутила гонку со временем, отчаянно желая добраться туда, пока еще не слишком поздно, пока не убили Тора или кого-то из тех, кого она любит. Всеми фибрами своей души Гвен чувствовала, что все они находятся на краю большого бедствия. Неужели она опоздала с поисками Аргона? Неужели все это было напрасно?
Высоко над головой раздался пронзительный крик и, подняв глаза вверх, девушка увидела кружившего в небе Эстофелеса, который указывал им путь.
Гвен сильнее пнула своего коня. Крон рядом с ней зарычал и побежал сильнее, стараясь не отставать.
Они продолжали скакать, пересекая Кольцо, час за часом. Каждый из них знал, что находится на кону и никто не останавливался даже для того, чтобы отдышаться. Солнце начало отбрасывать длинные тени, а Гвен не могла остановить слезы. Она чувствовала, что вот-вот произойдет ужасная трагедия. Неужели она пожертвовала слишком многим?
Они скакали все дальше и дальше по незнакомой территории, на горизонте возвышались огромные Хайлэндс. На вершине находился один-единственный город, и Гвен сразу же узнала его из книг по истории – Хайландия. Крепость МакКлауда. Город между двумя королевствами.
На крутом горном склоне, спускающейся из Хайландии Гвен увидела широкий след бросившейся вниз армии. Проследив за этой тропой и перейдя хребет, она, наконец, остановилась, увидев ее. Девушка была поражена.
Под ними на огромной долине растянулись тысячи воинов, сражающихся по обе стороны. Это была самая большая битва, которую она когда-либо видела. Гвендолин тут же узнала со своей стороны броню тысяч воинов Серебра, МакГилов и силезианцев.
Но через долину она увидела, что они столкнулись с гораздо большей армией, с огромным количеством солдат Империи, десятками тысяч войск, позади которых прибывал бесконечный поток подкреплений. Даже отсюда Гвен могла видеть огромную фигуру Андроникуса, чья голова возвышалась на поле боя. Он держал в руках два меча и сеял хаос, прорезая себе путь через поле. Ее люди погибали сотнями – и все на ее глазах. Их просто было слишком мало.
Хуже всего, Гвен увидела открытый участок в центре поля боя, на котором происходило эпическое сражение между двумя великими воинами. Все остальные воины остановились, чтобы понаблюдать за ними. Там, в центре поля боя, сражаясь один на один, находился чемпион ее отца, величайший воин Серебра – Эрек. В другой ситуации Гвен не боялась бы за него – неважно, с кем бы он сражался.
Но когда Гвен присмотрелась внимательней, ее сердце остановилось и кровь в ее жилах застыла, когда она увидела соперника Эрека. Это был Торгрин. Ее любовь.
Тор казался преображенным человеком, сражающимся как в тумане. Он был быстрее и сильнее, чем она когда-либо видела его. Тор сражался изо всех сил, и сердце Гвен упало, когда она поняла, что он хочет убить Эрека.
Что случилось с Тором? Как он может сражаться на стороне Андроникуса? Она не понимала этого.
Очевидно, он находится под влиянием каких-то волшебных чар. Гвен как никогда была уверена в том, что поиски Аргона были необходимы. Было очевидно, что против такого рода магии каждый из них, все Кольцо будут бессильны. Магия должна сражаться с магией.
Гвен пнула своего коня, и ее спутники последовали за ней. Она направилась прямо в гущу сражения, на открытый участок, к Тору. Она должна добраться к нему вовремя. Она должна спасти его. Она должна спасти Эрека.
«Миледи, это небезопасно!» – крикнул Абертоль рядом с Гвен, пока они скакали. – «Вы несетесь в битву! Там настоящие мужчины с настоящим оружием! Вы должны остановиться здесь! Вы не доберетесь до Тора! Вас убьют!»
Но Гвендолин проигнорировала его. Она не тревожилась о собственной безопасности. Ее волновали только Тор и Кольцо.
«Я скачу туда, где находится Тор», – крикнула она в ответ. – «Я не боюсь человеческого меча. Если не хотите следовать за мной, то остановитесь».
«Миледи, я с вами!» – сказал Штеффен.
«И я!» – выкрикнула Алистер.
«Я буду сражаться для Вас и расчищу Вам путь через тех воинов», – добавил Штеффен. – «Вы доберетесь до Тора!»
Аргон молча скакал рядом с Гвен. Он ничего не сказал, но она знала, видела в его глазах, что он и сам готов к сражению.
Сердце Гвен бешено застучало, в горле у нее пересохло, ребенок в ее животе переворачивался как сумасшедший, когда она приблизилась к сражению. Ее уши заполнил лязг металла, крики умирающих мужчин, и она уже отсюда могла почувствовать грязь. Девушка приготовилась к худшему, мчась галопом, не замедляя хода своего коня.
Гвен бросилась в гущу сражения. Скачущий впереди Штеффен убил нескольких воинов своими стрелами. Пока она скакала, МакГилы, члены Серебра и силезианцы – все узнавали ее и радостно кричали, собираясь, чтобы поспешить к ней и дать ей дорогу через толпу. В конце концов, Гвендолин была их любимой королевой, а теперь еще и вернувшейся героиней с их любимым Аргоном.
Гвендолин поскакала еще дальше в центр поля боя, подняв свой щит, чтобы отразить удар. Ее руки тряслись. Но они не останавливалась. Солдаты Империи давили на нее со всех сторон, осознав, что появился важный человек, и пытаясь атаковать ее. Один из них бросился на Гвендолин, высоко подняв свой меч, опустив его на девушку. Гвен ждала, после чего уклонилась и он пролетел мимо нее.
Гвен атаковал другой солдат, проскользнув через ряды, и в этот раз вперед бросился Штеффен, который выпустил стрелу, вонзившуюся солдату в горло. Он замертво упал на землю.
Тем не менее, и третьему солдату удалось проскользнуть, и его Гвен убила сама, подняв свой кинжал и ударив его в горло прежде, чем он сумел опустить ей на голову свой топор. Он выронил топор на свою собственную голову и рухнул с коня.
Но толпа становилась все плотнее и плотнее, когда Гвен подобралась ближе к Тору. Еще большее количество воинов Империи атаковало девушку. Ее люди и Штеффен делали все возможное, убив некоторых из них. Но вскоре Гвен почувствовала, что ее толкают со всех сторон и внезапно ее ударили по плечу щитом, сбив с лошади.
Гвен упала и покатилась по земле. Она упала на колени, боль в животе убивала ее, грязь заполнила ее глаза и нос. Хватая ртом воздух, Гвен обернулась и, подняв глаза, увидела солдата Империи, который подошел к ней с боевым молотом.
Не в силах защищаться, Гвендолин подняла руки и приготовилась к худшему.
Молот остановился на полпути, а его владелец казался растерянным.
Оглянувшись, Гвен увидела неподалеку Алистер, которая вытянула одну ладонь. Между Гвен и оружием находился голубой свет. Затем Алистер подняла руку и направила ее на солдата.
Тот вдруг отлетел назад на дюжину футов, его молот безвредно упал рядом с ним.
Алистер протянула руку и помогла Гвен подняться на ноги.
Обернувшись, Гвен увидела, что ее пытается атаковать еще большее количество солдат с высоко поднятыми мечами. Она подняла щит, чтобы защитить себя и Алистер от ударов. Послышалось рычание, когда мимо нее промчался Крон, прыгнув в воздух и вонзив свои клыки в горло каждого солдата. Крон прижал каждого из них к земле и злобно качал головой, не удовлетворившись, пока все они не оказались мертвы.
Рыча, Крона стоял перед ними, отпугивая любого солдата, который осмеливался приблизиться, и предоставляя ей пространство. Гвендолин не упустила свой шанс. Она знала – сейчас или никогда.
Гвен побежала, пробираясь через толпу мужчин, видя Тора между сражающимися солдатами.
Ее грубо толкали со всех сторон, и она уклонилась от нескольких ударов, но ее скорость оказалась как нельзя кстати. Она была быстрой, не обремененной броней и ей удавалось пробираться между воинами.
Гвен забежала на открытый участок вместе с Кроном. Позади нее бежали Штеффен и Алистер, которые помогали отражать удары. Он был здесь, всего в двадцати футах от нее.
Торгрин.
Гвен едва могла дышать, ее переполняла радость, когда она увидела Тора так близко. Девушка хотела побежать к нему, чтобы обнять. Ей хотелось плакать и смеяться в то же самое время.
Тем не менее, он также пугал ее. Тор сражался с Эреком как одержимый человек. Борьба этих двух великих воинов всех времен представляла собой прекрасное зрелище. Они наносили удары со скоростью света – быстро, ловко, идеально. Они оба были мастерами своего дела, их мечи сверкали и казались их продолжением, словно были живыми.
Дюжины солдат остановили сражение, они просто стояли и завороженно наблюдали за ними.
Аргон подошел к Гвендолин и произнес всего одно слово:
«Рафи».
Гвендолин проследила за его взглядом и увидела чародея в ярко-алой мантии, который стоял на дальней стороне открытого участка, наблюдая за зрелищем. Рядом с ним находились Андроникус и МакКлауд. Рафи был самым злым существом, которого она когда-либо видела. Он вытянул две руки, излучающих ярко-алый свет, в сторону Тора. Этот свет обволакивал молодого человека. Внезапно все обрело смысл. Тор находился под влиянием темной магии этого чародея.
Аргон бесстрашно вышел вперед на открытый участок и вытянул ладонь в сторону Рафи.
Через поляну пролетел голубой свет. Обернувшись, Рафи увидел Аргона и его лицо исказилось от страха. Он казался потрясенным и растерянным.
«Аргон», – мрачно произнес Рафи. – «Это невозможно».
Они оба вышли вперед на поляну, направившись друг к другу. Каждый из них держал ладонь вытянутой, направляя ее в соперника, пока они приближались.
Это было настоящее зрелище: два чародея, два титана, противостоящие друг другу, как две столкнувшиеся горы. Это было монументальное сражение. Руки и Аргона, и Рафи тряслись. Каждый из них хмурился, хватая ртом воздух. Они упали на колени, наполняя друг друга другим светом.
В конце концов, Аргон издал боевой клич и высоко поднял руки, и вдруг Рафи поднялся высоко в воздух. Аргон взмахнул двумя руками и Рафи пролетел в воздухе сотню футов, исчезнув где-то на горизонте.
Аргон упал от напряжения.
На мгновение Тор замер во время своего сражения с Эреком. Он стоял растерянным, словно чары на него больше не действовали. Тор смотрел на Эрека затуманенными глазами.
Осознав, что произошло, Эрек тоже остановился. Он стоял, тяжело дыша, с опаской вытянув меч.
«Торгрин, это я, Эрек», – сказал он. – «Опусти свой меч. Еще не поздно».
«ТОРНИКУС!» – крикнул Андроникус, сделав шаг вперед. – «Ты – мой сын! ТЫ – МОЙ СЫН!» – кричал он.
Глаза Тора снова затуманились и он вдруг бросился в борьбу, сражаясь с Эреком с двойной силой и скоростью.
Они обменивались ударами, и вскоре Эрек споткнулся, упав на одно колено.
Тор продолжать наносить ему удары с такой яростью, что разрубил меч Эрека пополам. Затем он выбил щит из руки рыцаря.
Тор стоял над Эреком с демоническим взглядом в глазах. Он тяжело дышал, выбирая кровь со рта, и поднял свой меч, чтобы вонзить его в Эрека.
Гвендолин больше не могла смотреть на это.
Она бросилась вперед, на поляну, и побежала между Тором и Эреком.
«Торгрин!» – крикнула она со слезами на глазах. – «Это я. Гвендолин!»
Она стояла всего в футе от него и плакала, слезы катились по ее щекам. Ее переполнял миллион эмоций.
Все присутствующие на поле боя остановились и посмотрели на них.
Тор стоял с высоко поднятым вверх мечом и смотрел на нее. Его глаза не были теми глазами, которые она знала и любила. Он казался потерянным для нее, потерянным в другом мире, в другом месте, в другом времени. Стоя здесь, впервые в жизни Гвен боялась его.
«Торгрин?» – неуверенно спросила она.
Тор скривился и подальше отстранил свой меч.
Внезапно вперед бросился Крон, зарычав. Он встал между Тором и Гвен. Леопард рычал на Тора, словно тот был незнакомцем. Гвендолин с трудом верила своим глазам: она никогда не видела, чтобы Крон рычал на Тора. Ее дурное предчувствие усилилось.
«Тор, это я», – испытывая страх, умоляла Гвен. – «Гвендолин. Твоя любовь».
Тор моргнул, но его глаза по-прежнему были пустыми и растерянными.
Гвен молилась о том, чтобы Тор вернулся к ней, чтобы он опустил свой меч. Казалось, что он может это сделать.
Но внезапно он нахмурился и снова поднял меч, и Гвен поняла, что через мгновение она умрет от его руки.
Ее последней мыслью до удара было то, что она и не хотела бы умирать другой смертью в этом мире.
Глава тридцать третья
Микоплес раскачивалась во все стороны на корабле, когда огромные волны разбивались о палубу, перебрасывая ее с одной стороны палубы на другую, ударяя ее о поручни. Звук разбивающихся волн был оглушающим. Она изо всех сил пыталась разорвать когтями сеть, но материал Акрона оставался нерушимым.
По крайней мере, лодка вышла из-под контроля. Огромные волны разбивались об нее, покачивая ее в море. Буря, которую она вызвала, была такой сильной, что она даже об этом и не мечтала. Корабль застрял в приливах и приближался к Острову Туманов. Микоплес видела его на горизонте.
Солдаты Империи кричали, пытаясь получить контроль над кораблем. Но они не могли. Некоторые из них соскользнули прямо с палубы, закричав, когда они погрузились в глубины пенящегося моря, в яростные красные воды моря крови. На поверхности воды появилось несколько монстров, проглотивших воинов целиком.
Лодка вошла в разбивающиеся волны, приблизившись к берегу Острова Тумана, состоящий из зазубренных скал и узкой песчаной полосы. Люди Империи отчаянно пытались управлять кораблем, чтобы избежать скал. Каким-то образом им удалось направить корабль вправо, и они выплыли одной огромной последней волной на песчаный берег.
Это было неудачей для Микоплес. Она хотела, чтобы они разбились о скалы, хотела, чтобы корабль был сокрушен. Теперь же корабль, хотя и перевернулся на одну сторону и погрузился в песок, был цел, как и половина солдат Империи вместе с ним.
Когда они прибились к берегу, Микоплес, скованная цепью, вылетела из корабля прямо на песок. Это было большое падение, причинившее ей боль, и она отчаянно пыталась освободиться. Тем не менее, несмотря на все ее усилия, Акрон удерживал ее на месте.
Солдаты Империи, объединившись, спрыгнули с корабля на берег. Казалось, что они намеревались не только спасти свои жизни, но и помучить ее. Несколько солдат выпрыгнули с длинными копьями в руках и побежали к ней. Они начали наносить ей удары через сеть, причиняя ей боль. Даже несмотря на завывающую бурю, даже несмотря на то, что их смыло на берег, они по-прежнему не могли остановить свои издевательства над ней. План Микоплес сработал только наполовину: она все еще оставалась их пленницей. Она увидела, что к ней приближается все большее количество копий, и поняла, что они винят во всем ее. Она понимала, что скоро будет мертва.
Прозвучал внезапный рев высоко в небе, достаточно громкий, чтобы сотрясти целый остров. Люди Империи остановились, застыв, и в ужасе посмотрели на небо.
Но Микоплес не была напугана. Она узнала этот звук. Она узнала бы его где угодно. Это был рев дракона, одного из ей подобных.
Ралибар.
Сердце Микоплес воспарило. Должно быть, Ралибар учуял запах человека и прилетел, чтобы посмотрел, кто прибыл на остров.
Микоплес не знала, что это означало для нее. Ралибар был одиночкой, озлобленным отшельником и ненавидел других драконов. Ходили слухи, что он убил нескольких драконов, которые осмелились пересечь его территорию. Он мог убить этих людей Империи, но мог убить и ее тоже.
В любом случае Микоплес была беспомощна. Казалось, что ей суждено умереть здесь. По крайней мере, в этом случае люди Империи тоже умрут. По крайней мере, она отомстит. И, по крайней мере, ее убьет не человек, а другой дракон.
Сердце Микоплес наполнилось предвкушением, когда она услышала очередной рев и, подняв глаза вверх, увидела, что появился Ралибар, прорвавшись сквозь тучи, яростно бросившись вниз. Он был огромным – намного больше, чем Микоплес представляла – и казался древним. Его красная чешуя выцвела и потрескалась с годами. У него были огромные светящиеся зеленые глаза, которые она никогда не забудет. Он нахмурился, когда его взгляд упал на солдат Империи.
Воины Империи развернулись и закричали, пытаясь убежать, вернуться на свой корабль.
Но для них было слишком поздно. Те, кому повезло добраться до берега, вскоре встретились с другой, более ужасной судьбой.
Ралибар бросился вниз, открыл свои огромные челюсти и выпустил огонь.
В небе распространилось пламя, поглотившее мужчин и охватившее корабль. Солдаты пронзительно закричали, сгорая заживо. Что касается тех, кого обошел огонь, Ралибар набросился на них со своими огромными лапами, напоминающими толстые стволы деревьев, и разрубил их пополам на месте. Вскоре берег стал красным от крови.
Ярость Ралибара все еще не была удовлетворена: он нырнул вниз, поднял остатки охваченного пламенем корабля своими огромными лапами, полетел на максимальной скорости, неся его в воздухе, и ударил о стену скалы.
С огромным треском корабль рассыпался на миллион горящих осколков и дождем посыпался вокруг Микоплес.
Микоплес была взволнована. Она лежала, застряв в сети Акрона, на пляже, волны разбивались вокруг нее. Она была последней, кто остался в живых. Она подняла глаза на Ралибара и наблюдала за тем, как он повернулся и посмотрел на нее. Он помедлил, словно колеблясь, возвышаясь над ней, тяжело дыша. Из его ноздрей вылетала черная сажа.
Затем дракон пронзительно закричал и нырнул вниз прямо к ней.
Микоплес закрыла глаза и приготовилась к тому, что ее ожидает. По крайней мере, она должна быть счастлива от того, что люди Империи мертвы, что ей удалось это сделать. По крайней мере, сейчас она может умереть с достоинством.
Микоплес услышала свист и ощутила налетевший воздух, когда Ралибар нырнул прямо на нее. Открыв глаза, она увидела, что он остановился на пляже перед ней, возвышаясь и размахивая крыльями. Он закричал и изогнул шею, и Микоплес приготовилась к худшему.
Но удара не последовало. Она открыла глаза и с удивлением увидела, что Ралибар поднял свою лапу и, вместо того, чтобы ударить ее, разрезал сеть.
Микоплес потрясенно уставилась на него. Сеть была открыта.
Микоплес откинулась назад, взмахнула крыльями и выгнула спину. Ее потрясло то, что она была свободна. Она почти забыла это ощущение. Еще большее ее удивило осознание того, что Ралибар освободил ее, что он не убил ее, в конце концов.
Ралибар приземлился на пляже в нескольких футах от нее и посмотрел на Микоплес. Она заглянула в его древние зеленые глаза и увидела в них выражение, которого никак не ожидала. Это было любопытство. Но больше всего в них читалось нечто вроде сочувствия.
Они молча общались друг с другом. Микоплес благодарила его, она выгнула шею и закричала, давая ему знать о своих намерениях. Она собиралась сразиться с Империей. Она хотела немедленно лететь назад, через океан, и отыскать путь в Кольцо. Микоплес найдет способ прорваться через Щит, отыщет своего хозяина, Торгрина. Он нуждается в ней. И только это имеет для нее значение.
Ралибар изогнул шею и тоже закричал.
Микоплес поднялась в воздух, размахивая своими большими крыльями, и в эту минуту услышала позади себя громкий крик. Обернувшись, она увидела, что Ралибар тоже взлетел, стараясь не отставать от нее. Чтобы помочь ей. Ралибар. Одиночка. По какой-то причине она ему понравилась.
Микоплес была рада компании. Она взмахнула своими большими крыльями, взлетая все выше и выше, направляясь на восток, в Кольцо, к Торгрину. Она чувствовала, что он находится в смертельной опасности. А Микоплес сделает все от нее зависящее, чтобы спасти ему жизнь.
Глава тридцать четвертая
Селезе и Иллепра скакали во весь опор, изнывая от усталости, но, тем не менее, не давая отдых своим лошадям. Им осталось преодолеть последний бесплодный ландшафт, после чего они, наконец, увидели высокие колонны, знаменующие Восточное Пересечение.
Путешествие отняло у Селезе много сил – больше, чем она когда-либо могла представить. Если бы не мысль о том, что она может потерять Риса, она сомневалась в том, что смогла бы продолжать. Селезе стала сильнее, чем прежде, и теперь, увидев Восточное Пересечение, увидев, что оно настоящее, она преисполнилась решимости найти Риса, чего бы это ни стоило. Девушка молилась только о том, чтобы он был там.
Когда они приблизились, Селезе была поражена: величественное Восточное Пересечение, о которой она слышала с детства. Из четверых пересечений Каньона Восточное Пересечение было самым длинным. Из-за того, что оно находилось на стороне Кольца, принадлежащем МакКлауду, Селезе никогда здесь не была, а будучи родом из небольшой деревни, она никогда не видела ничего такого большого и пугающего в своей жизни. Каньон пересекал мост, который, казалось, тянется бесконечно, в другой мир. Огромная пропасть в земле, наполненная кружащими туманами всевозможных цветов. Селезе ощутила волшебную энергию, исходящую от него. Она поражалась тому, как нечто такое большое и красивое может существовать в мире.
Сам Каньон лишил ее дара речи. Она никогда не видела в природе ничего, отдаленно напоминающего его.
Селезе добралась до моста, остановила своего коня и спешилась. Иллепра последовала ее примеру. Они обе стояли, тяжело дыша, рядом со своими лошадьми.
Селезе удивленно осматривала Каньон. Она не увидела никаких признаков Риса, и ее сердце упало.
«Может быть, он уже пересек его?» – спросила Иллепра.
Селезе пожала плечами. Она понятия не имела.
Селезе осмотрела пол мост и увидела нечто, что тут же узнала своим глазом профессионала: кровь.
Девушка нервно посмотрела на след вместе с Иллепрой. Очевидно, здесь произошла сильная борьба. Она молилась только о том, что в ней не принимал участия Рис.
Когда они прошли дальше на мост, Селезе заметила на земле мертвые тела и ее сердце подпрыгнуло. Девушка молилась о том, чтобы среди них не было Риса.
Селезе бросилась вперед, чуть не плача, опускаясь на колени и переворачивая каждое тело. Она тяжело дышала, испытывая облегчение, видя, что ни одно из этих лиц не принадлежит Рису. Она никого не узнавала из этих людей.
«На них отметки Империи», – заметила Иллепра. – «Солдаты Империи, все они», – сказала она, переворачивая их своим сапогом. – «Кто-то убил их».
«Рис», – с надеждой в голосе сказала Селезе. – «Я уверена, что это он убил их. Вероятно, эти люди взяли Меч, и он остановил их. Как и подобает хорошему рыцарю».
«Но тогда где же он?» – спросила Иллепра.
Селезе стояла и удивленно осматривалась по сторонам. Мог ли Рис развернуться и отправиться домой, с Мечом? Это было бы трагедией, если она проделала весь этот путь напрасно.
Селезе подошла к поручням, опустила на них ладони, осматриваясь. Она вздохнула, глядя вниз в туман, задаваясь вопросами. Был ли Рис где-то там?
Когда Селезе пробежала руками вдоль широкого, гладкого каменного поручня моста, она почувствовала что-то, что заставило ее остановиться и посмотреть вниз. Девушка заметила зазубренный осколок в перилах. Она увидела кровь и кусочек отбитого поручня.
Селезе обернулась и посмотрела на мертвых солдат, после чего снова проверила отметки на поручнях и вдруг собрала все воедино.
«Валун», – сказала она. – «Здесь произошла борьба. Валун перебросили через край. Смотри».
Иллепра поспешила к ней и Селезе, наклонившись, указала на оставленные валуном отметины.
«Значит, они, должно быть, отказались от своей миссии», – предположила Иллепра. – «Должно быть, они повернули назад. Может быть, сейчас он находится в лагере».
Селезе долго смотрела вниз, после чего, наконец, покачала головой.
«Нет», – возразила она. – «Рис ни за что не отказался бы от миссии. Он не такой. Он не повернул назад, к безопасной гавани. Он там, внизу».
Иллепра растерянно замолчала.
«Внизу где?» – спросила она.
«Там, внизу!» – ответила Селезе, указывая. – «Он спустился вглубь Каньона. Он отправился на поиски Меча».
«Это безумие!» – воскликнула Иллепра. – «Кто стал бы совершать нечто такое безумное?»
Селезе улыбнулась, испытывая гордость за Риса.
«Рис – человек чести. Он сделал бы что угодно ради Кольца».
Она задумалась, и ее посетила друга идея.
«Вероятно, он опустился туда в спешке, как потребовала того его честь, но у него нет плана относительно того, как подняться. Мы должны помочь ему!»
Иллепра покачала головой.
«Это невозможно. Пути вниз нет, кроме этих стен, а я не могу по ним взбираться».
«Есть другой способ», – послышался голос.
Обернувшись, девушки увидели старика, который стоял у основания моста, опираясь на посох. Он был седой, сгорбленный, с длинной белой бородой и взъерошенными волосами. На нем был поношенный плащ, а сам он выглядел так, словно повидал беды мира.
«Вы храбрые девушки. Я не могу этого отрицать. Поэтому я расскажу вам. Есть другой способ спуститься вниз, чтобы спасти тех, кого вы любите».
Селезе повернулась и, заинтригованная, подошла к старику.
«Какой другой способ?» – спросила она.
«Я являюсь смотрителем Каньона. Я вижу все, что здесь происходит. Я видел, как они спустились».
«Видел?» – переспросила Селезе, широко распахнув глаза.
Старик кивнул.
«Они спустились вниз без веревок. Ты права. У них нет возможности выбраться оттуда. Они могут это сделать только с помощью Липовой Веревки».
«Липовой Веревки?» – спросила Селезе.
Старик медленно кивнул в ответ.
«Это способ спуститься на дно Каньона и подняться обратно наверх. Ее не использовали со времен моей юности. Но я знаю, где она находится, ее все еще хранят в моей деревне. Я могу отвести вас к ней. Остальное зависит от вас».
Селезе рассматривала старика. Он смотрел на нее прозрачными понимающими глазами. Он казался почти слепым.
«Почему ты помогаешь нам?» – подозрительно спросила Иллепра.
Он улыбнулся, обнажая несколько оставшихся зубов.
«Я восхищаюсь храбростью», – ответил старик. – «Будь то мужчина или женщина. Сам я для нее слишком стар. Я дам вам все необходимые инструменты для того, чтобы вы смогли проявить свою собственную храбрость. Кроме того, я ненавижу Империю».
Селезе посмотрела на Иллепру, словно спрашивала ее, стоит ли ему доверять, и кивнула в ответ.
Но старик уже отправился в путь, опустив голову, опираясь на свой посох, словно ожидал того, что они последуют за ним.
Глава тридцать пятая
Рис изо всех сил сопротивлялся, привязанный к столбу со связанными за его спиной запястьями и лодыжками, не в силах освободиться. Он отчаянно вырывался и, оглянувшись, увидел, что все его братья по Легиону делают то же самое, но ни одному из них не улыбнулась удача. Они все были выстроены в ряд, каждый из них был привязан к высокому деревянному столбу. Перед ними, всего в двадцати футах, находилась огромная светящаяся яма с расправленной лавой.
Куски лавы разных размеров периодически извергались из ямы, и Рис даже со своего места ощущал жар, обжигающий его. Пока он смотрел, небольшая искра лавы полетела высокой аркой и опустилась на его предплечье, причинив ему боль. Рис скорчился и закричал, когда лава оставила небольшую рану на его коже.
Потея, Рис понимал, что должен быстро что-то сделать. Фо обхитрили их и теперь они были их пленниками, столкнувшиеся с лицом неминуемой смерти. Сентра тоже был пленен, но, должно быть, Фо признали в нем местного, потому что они держали его отдельно от остальных. Несколько Фо грубо держали его за руки, связав ему запястья, в то время как третий прижал кинжал к его горлу.
Стоя у столба, Рис рассматривал свое окружение в поисках Меча Судьбы. Он все еще находился в валуне, а сам валун, обвязанный толстой веревкой, Фо поднимали вверх, раз за разом, на дальнюю сторону Каньона. Дюжины Фо тянули его, и с каждым толчком валун поднимался все выше на Каньон. Они поднимали его на неверную – на восточную – сторону Каньона. Рис знал, что если он достигнет вершины, то Меч пересечет Каньон. Опустится Щит, и с Кольцом будет покончено.
У него не было времени. Он должен остановить их. Но у Риса были проблемы и покрупнее: казалось, что они даже не смогут выбраться отсюда живыми.
Фо быстро говорили с Сентрой на языке, который Рис не понимал, после чего стали безумно размахивать руками в сторону Риса.
«Они велят мне передать тебе сообщение», – сказал Сентра. – «Они хотят, чтобы ты знал с радостью и удовольствием, что тебя скоро убьют. Ты станешь жертвоприношением дня. Они хотят, чтобы ты узнал это перед смертью, чтобы ты смог удовлетвориться осознанием того, что ты станешь пищей для их богов. И они хотят, чтобы ты испытывал страдания от своей смерти даже прежде того момента, как познаешь ее».
Рис скорчил гримасу, испытывая боль.
«Как мило с их стороны», – ответил он.
«О чем они говорят?» – громко спросил О'Коннор. – «Что за жертвоприношение?»
Сентра снова заговорил с Фо на их родном языке, и те тут же ответили ему. Сентра колебался, после чего оглянулся на яму с мрачным предчувствием.
«Они планируют бросить тебя в яму с лавой…»
Сентра помедлил, очевидно, не желая переводить остальное, но они, разозлившись, ударили его кинжалом. Он продолжил:
«…и будут наблюдать, как она медленно сжигает кожу с твоих костей».
Группа Фо разразилась хором радостного смеха. Очевидно, они предвкушали предстоящее зрелище. Их смех напоминал чириканье маленьких птичек, и он действовал Рису на нервы.
Дюжина этих маленьких оранжевых созданий бросилась вперед и остановилась перед своим лидером, который был выше всех остальных, сидя на вершине деревянного столба. Он сказал что-то на неизвестном Рису языке, и остальные повернулись и посмотрели на Крога.
«Они решили первым убить Крога», – сказал Сентра. – «Они говорят, что слабых всегда нужно приносить в жертву первыми».
Крог сглотнул и начал извиваться, пытаясь освободиться.
«Ты все еще думаешь, что спускаться сюда было хорошей идеей?» – спросил он Риса.
Рис не мог этого допустить. Он знал, что должен быстро что-то предпринять.
«Возьмите меня первого!» – крикнул он.
Фо притихли, пока Сентра переводил.
«Скажи им, что их боги ошиблись», – выкрикнул Рис.
Сентра перевел, и раздался разъяренный шепот.
Один Фо вышел вперед и прижал кинжал к животу Риса – достаточно сильно, чтобы причинить ему боль. Но Рис не останавливался.
«Скажи им, что великие боги требуют в жертву сильных, а не слабых!» – в отчаянии кричал Рис. – «Вы унижаете своего бога, давая ему слабого. Я здесь самый сильный. Возьмите сначала меня!»
Сентра быстро переводил.
Последовала продолжительная пауза, пока их лидер бросал на Риса холодные взгляды. Наконец, он кивнул ему с уважением.
«Возможно, ты прав в этом», – перевел Сентра. – «Да, ты отлично подойдешь».
Фо отпустили Крога и вместо него повернулись к Рису.
«Оставьте его!» – крикнул Крог.
«Тссс!»
Рис услышал шипение и, повернувшись, увидел в десяти футах от себя Индру. Ее запястья едва заметно двигались за спиной и, присмотревшись внимательнее, он заметил, что она прятала в ладони небольшой кинжал. Когда Индра терла свои запястья вверх и вниз, по одной пряди за раз, ей удалось разрезать веревку. Они не связали ее лодыжки, как поступили с остальными, очевидно, из-за того, что она – женщина.
Индра бросила на Риса понимающий взгляд, и он ответил ей тем же. «Когда придет время», - прошептал он девушке.
Индра понимающе кивнула в ответ.
Фо подошли к Рису и вынули его столб из земли вместе с самим Рисом, по-прежнему привязанным к нему, и понесли его в воздухе.
Они шли вместе с Рисом и столбом на своих плечах, приближаясь к яме с расплавленной лавой. Когда они находились всего в нескольких футах от нее, Рис ощутил такой сильный жар, что вынужден был отвернуть лицо.
Они поднесли Риса ближе к краю пропасти и, когда высоко подняли его, он почувствовал, что находится над пропастью.
«Было приятно принимать тебя в качестве нашего гостя!» – перевел Сентра.
Снова раздался хор раздражающего смеха, напоминающий чириканье птиц.
Внезапно раздался крик и Рис удивился, осознав, что он не принадлежит ему.
Рис увидел, как в висок одного Фо вонзился кинжал и тот рухнул у его ног.
Обернувшись, Рис увидел, что его освободила Индра, которая профессионально метнула кинжал и убила Фо.
Это был его шанс. Рис развернулся, столб по-прежнему был привязан к его спине, ударил им другого Фо по ребрам, отчего тот отлетел назад, закричав, в сверкающую лаву.
Рис упал на колени и наклонился над кинжалом, вонзенным в голову Фо. Он выдернул его кончиками пальцев и быстро разрезал веревки, связывающие его запястья, лодыжки, освобождаясь от столба.
Еще несколько Фо бросились вперед, чтобы схватить его, но они удивились, когда Рис поднялся свободный от веревок и с кинжалом в руках. Он набросился на них, разрезая им горло и вонзая кинжал в их сердца.
Индра приступила к действию. Она побежала к остальным и освободила их, разрезав веревки вторым кинжалом. Другие члены Легиона не стали терять времени: они схватили свое оружие и начали яростно сражаться.
Фо, хотя и превосходили их числом, были небольшого размера, и они не являлись свирепыми воинами. Их великая сила заключалась в количестве, а не в боевых навках. Они выскочили из деревянных строений с самых разных сторон, подобно сердитым муравьям, и прыгнули на спины соперников со своими когтями и острыми зубами, царапаясь и кусаясь.
Но Рис и его люди не останавливались. Они были храбрыми воинами, которые сталкивались с соперником и пострашнее, и каждому из них удавалось сражаться и оттеснять Фо.
Десятки Фо падали вокруг них.
Тем не менее, другие Фо продолжали прибывать, их были тысячи, они появлялись со всех сторон – из скалы, из пещер. Они представляли собой бесконечный поток, и Рис осознал, что сражение будет непростым. Несмотря на свою силу, они значительно уступали сопернику числом. Он должен реагировать быстро. Он должен забрать Меч и вызволить отсюда своих друзей как можно скорее.
Рис обернулся в поисках Меча и увидел, что валун находится высоко на стороне Каньона, его все еще поднимали. Но он должен остановить его. Он не может позволить ему добраться до вершины.
«Прикройте меня!» – крикнул Рис.
Элден, О'Коннор, Индра, Серна и Конвен бросились вперед, окружив его, расчищая для него путь своими мечами, когда Рис поспешил к стене Каньона. Рис издал громкий боевой клич и стал яростно наносить удары своим мечом, прорезая путь через дюжины Фо. Каждую минуту толпа становилась все плотнее.
Наконец, Рис добрался до стены Каньона и прыгнул на точку опоры в скользкой скале. Он забрался на Каньон достаточно высоко, чтобы оказаться вне досягаемости Фо. Валун с Мечом в нем находились в двадцати футах над ним, и Рис осознал, что ему нужно разрезать веревку. Он вынул свой меч, откинулся назад и приготовился разрубить веревку.
Внезапно один из Фо забрался на стену, схватил его за лодыжку и дернул Риса назад. Рис поскользнулся, пролетев в воздухе и рухнув на землю.
Оглянувшись, он увидел, что валун теперь находится слишком далеко от него, а веревки висят слишком высоко, чтобы он мог их разрезать. И теперь на стене кишели Фо. Он потерял свой шанс.
И тут его посетила идея.
«О'Коннор, твой лук!» – крикнул Рис, отмахиваясь от нападавших на него Фо.
О'Коннор отбросил двух Фо со своего пути и проследил за взглядом Риса, увидев, к чему тот клонит. Он потянулся к своему луку и прицелился, сделав выстрел в веревку, чего и хотел Рис.
О'Коннор промахнулся на фут. На него набросились еще несколько Фо, сбив его на землю. Рис и Элден, бросившись вперед, убили их.
«Помогите!» – крикнул Крог.
Обернувшись, Рис увидел, что Крог делает все возможное, чтобы сражаться, но он сильно хромал на одну ногу. Двое Фо находились на его спине, пытаясь укусить его за шею.
Рис побежал вперед вместе с Индрой, и они одновременно сбросили с Крога двух Фо. Рис воспользовался рукоятью своего меча, в то время как Индра пронзила одного Фо в спину.
Крог с благодарностью посмотрел на Риса.
Рис вернулся к О'Коннору, помогая ему сразиться с Фо и подняться на ноги.
О'Коннор схватил свой лук, снова прицелился трясущимися руками и сделал три последних выстрела тремя своими последними стрелами.
После третьего – и последнего – выстрела послышался звук разорвавшейся веревки, поскольку он сделал идеальный – невозможный – выстрел.
Раздался громкий свист, и валун вдруг полетел вниз, подобно метеориту с неба. Он упал на землю Каньона с огромным вибрирующим стуком.
Рис был счастлив. Они остановили его от поднятия на неверную сторону стены Каньона. Теперь им нужно убираться отсюда.
«Меч, быстро!» – крикнул Рис.
Он и его люди сражались с Фо за возможность добраться до него, атакуя их направо и налево, пока, наконец, не подбежали к валуну. Элден и О'Коннор находились на передовой линии, в то время как Рис и остальные нагнулись и попытались поднять валун.
Но он был слишком тяжелым и не сдвинулся с места.
К ним приближалось все большее количество Фо.
«Те столбы!» – сказал О'Коннор. – «Я видел, как они их поднимают. Вес Меча слишком тяжелый, но только если поднимать непосредственно. Если мы используем преграду вроде тех столбов, это уменьшит его вес».
Рис присоединился к Конвену, Индре, Серне и Крогу, когда они начали забивать столбы под валун. Все как один они стали двигать его.
Рис был потрясен – О'Коннор оказался прав. Меч не был предназначен для того, чтобы его касалась человеческая рука. Нужен был посредник, вроде деревянных столбов, чтобы они смогли поднять валун, как любой другой камень.
Они подняли валун на плечи вместе со столбами и начали идти вместе с ним.
Рис увидел, что они все находятся в беде. Несмотря на все трудности, они добились невозможного, но теперь они не могли найти выход. Перед ними стояли тысячи Фо, в то время как прибывало еще большее количество, а к другой стороне Каньона им предстояло проделать долгий путь, не говоря уже о пути наверх. Если они вообще смогут поднять Меч. Они не смогут сделать этого во время сражения. На самом деле, им повезет, если им удастся выбраться отсюда живыми.
У них нет возможности принести Меч. Тем не менее, в то же самое время Рис понимал, что они не могут просто оставить его здесь, не могут вернуться с пустыми руками. И они не могут оставить его в руках Фо, которые поднимут его на другую сторону Каньона и опустят Щит.
Рис отчаянно осматривал обстановку в поисках решения.
И затем, конец, он его нашел.
Рис увидел светящуюся яму с лавой в центре поля боя и, как бы больно это ни было, он знал, что выбора у него нет. Если они не могут отнести Меч назад, они должны уничтожить его.
Но не уничтожит ли исчезновение Меча и Кольцо тоже? Разрушит ли это Щит? Рис этого не знал, но у него не было другого выбора. Это была отчаянная ситуация, и он знал только одно – если он ничего не сделает, тогда Меч точно попадет не в те руки, и Щит непременно будет опущен, а Кольцо – несомненно разрушено.
Рис должен рискнуть.
«К ЛАВЕ!» – приказал он.
С последним отчаянным толчком Рис и остальные подняли валун на плечи и направились к яме. Элден и О'Коннор сражались с Фо вокруг них. Каждый шаг давался с трудом из-за болотного дна Каньона. Они пробирались к яме шаг за шагом и вскоре Рис ощутил жар на лице от сияния лавы.
Они остановились у обрыва с трясущимися руками, и Рис посмотрел вниз на расплавленный огонь.
«Ты уверен, что хочешь сделать это?» – крикнул О'Коннор.
Рис не был в этом уверен, но другого выхода нет.
«В ЛАВУ!» – приказал он.
Его друзья подчинились приказу и начали опускать валун. Рис ощутил чрезвычайный вес на своих плечах и руках, когда они подняли валун и бросили его вместе с Мечом через край, в раскаленную яму огня.
Когда он погрузился, вся земля затряслась под ними. Это было самое сильное землетрясение, которое когда-либо испытывал Рис, достаточно сильное для того, чтобы сбить их всех с ног.
Наблюдая за тем, как тает валун, глядя в пламя, Рис задавал себе только один вопрос: «Что же я натворил?»
Глава тридцать шестая
Тор стоял с мечом в руке лицом к Гвендолин, которая стояла перед ними на коленях с опухшим от слез лицом. Тор пытался вспомнить. Он смотрел на ее лицо и какая-то смутная часть его припоминала, что это лицо что-то значит для него. Но он не мог вспомнить, что именно. Неужели они знакомы?
Солдаты на широкой поляне по обе стороны от них остановили свое сражение и наблюдали за этим противостоянием между Тором и Гвен, Королевой МакГилов. Тор смотрел в ее глаза, в ее красивые глаза, рассматривал ее лицо и пытался воскресить память.
Что-то вернулось к нему… вспышки… он не был уверен в том, что увидел. Он не мог собрать все воедино.
«Торгрин, это я», – сказала Гвен, продолжая плакать. – «Вернись ко мне. Это я, Гвендолин. Я люблю тебя. Я прошу прощения за все, что натворила. Ты не такой, как твой отец. Я люблю тебя. Я люблю тебя».
Тор стоял перед ней, в его глаза катился пот, его руки тряслись, пока он держал свой меч над этой девушкой. Одна часть его понимала ее, но другая часть ее не узнавала.
«ТОРНИКУС, СЫН МОЙ!» – прогремел Андроникус. – «Не верь ей! Она – враг. Враг твоего отца. Она наполнена ложью. Она пришла, чтобы предать тебя. Если ты – мой единственный сын, ты должен подчиниться мне сейчас. Убей эту женщину. Убей ее и докажи мне свою преданность раз и навсегда».
Тор услышал слова своего отца и они отозвались в нем как приказ, управляющий его конечностями, которыми он не мог пошевелить. Словно он сам произносил эти слова. Это было нечто большее, чем приказ. Ему казалось, что эти слова были его собственным желанием, высказанным вслух.
Тор стоял с трясущимися руками и, в конце концов, понял, что он должен сделать. С ним говорил отец и только это имеет сейчас значение.
Вдруг Крон зарычал и прыгнул на Тора.
Тор развернулся и дал волю своим боевым навыкам. Он ударил Крона своей латной рукавицей. Леопард заскулил и отлетел в сторону. Гвендолин закричала, когда Крон упал на бок, пролетев несколько футов. Он заскулил.
Тор снова высоко поднял свой меч, на этот раз, чтобы нанести последний удар. Ради своего отца. Пришло время навсегда стать его единственным сыном. Чего бы это ни стоило. Гвен рыдала, но это больше не имело значения. Тор должен сделать то, что должен.
«ТОРГРИН!»
Голос прорез воздух, заставив Тора остановиться. Этот голос принадлежал женщине, которую он не узнавал. Он никогда его не слышал, но, тем не менее, голос показался ему знакомым.
Тор обернулся и увидел, что из толпы вышла женщина. Она медленно приближалась к нему, не отводя от него своих больших голубых глаз. Она шла через поляну, ни разу не дрогнув, глядя на него.
Девушка встала рядом с Гвендолин. Она положила свою мягкую руку на плечо Гвен и продолжала напряженно смотреть на Тора, ее глаза светились сквозь него.
«Ты не можешь причинить ей вред», – сказала она уверенным, властным голосом. – «Ты не можешь причинить ей вред, потому что я приказываю тебе. Я, Алистер, приказываю тебе».
Тор смотрел в ее глаза, и звук голоса этой девушки проходил через все его тело, сражаясь внутри него, противостоя голосу Андроникуса. Это был самый сильный звук, который он когда-либо слышал в своей жизни, и вибрация делала с ним что-то, чего он не понимал. Каким-то образом этот голос разрушал чары его отца. Впервые Тор начал приобретать ясность. Ему показалось, словно поднялся туман, словно с него начало опадать большое количество слоев.
Тор хотел, чтобы она продолжала говорить – он жаждал, чтобы девушка сказала что-то еще.
«Алистер», – повторил он.
По какой-то причине это имя звучало в его голове. Он не знал, почему.
«Торгрин», – сказала Алистер. – «Ты не причинишь ей вред, потому что ты не такой. Таким тебя хочет видеть Андроникус. Но ты – не твой отец. Ты – Торгрин из Западного Королевства. Ты – не твой отец и не твоя мать. Ты – это ты. Я знаю это, потому что знаю тебя».
Тор моргнул, пот обжигал ему глаза, в то время как внутри него происходила битва. Чем больше она говорила, тем больше он ощущал, как таяло влияние Андроникуса. Тор стоял с мечом в невероятно трясущейся руке.
«Торгрин», – сказала Алистер, делая шаг вперед и положив мягкую ладонь ему на запястье. Когда она это сделала, Тор не стал противиться. Он начал медленно опускать меч, расслабив хватку.
По какой-то причине она была единственной – единственной, кто смог до него достучаться. В этой девушке была какая-то энергия, которую он не понимал. С каждым произнесенным словом она все больше заставляла его прийти в себя, увидеть реальную ситуацию перед собой.
Тор оглянулся по сторонам и впервые на него снизошла ясность. Он увидел Гвендолин, единственную истинную любовь в его жизни, которая стояла перед ним на коленях и плакала. Он с ужасом увидел себя, держащего в руках направленный на нее меч. Он увидел скулящего Крона, который лежал на боку. Тор увидел, что противостоит своим собственным людям.
Это было выше его сил. Тор возненавидел себя. Он хотел вонзить меч в свое собственное сердце. Он предпочел убить бы себя самого, чем хотя бы направить меч на Гвендолин. Тор почувствовал, как по его щеке побежала слеза, как внутри него поднялось чувство вины. Ему казалось, что он предал всех своих людей, всех тех, кого любил больше всего на свете.
А больше всех Гвендолин. Женщину, которую он любил больше, чем смог бы выразить словами. Он хотел упасть на колени и молить ее о прощении, молить о прощении каждого из них.
Тор обернулся и посмотрел на Алистер и, когда его глаза встретились с ее глазами, он ощутил еще большую ясность. Наконец, пелена спала. Наконец, Тор пришел в себя. Кто эта женщина?
«Торгрин, ты больше никому не причинишь вред», – сказала она. – «Потому что ты – не один из них. Ты – один из нас. Я знаю это, потому что знаю тебя. Я знаю это, потому что у нас с тобой один отец. И одна мать».
Алистер смотрела в его глаза, и Тор почувствовал себя завороженным. Он чувствовал, что находится на пороге великого открытия – того самого, которое изменит всю его жизнь навсегда. Пока он смотрел на девушку, земля, все Кольцо вдруг затряслось, земля тряслась так сильно и необъяснимо, словно только что произошло какое-то космическое событие, словно все Кольцо вот-вот расколется на две части.
Но прежде Алистер успела сказать последние слова:
«Я знаю это, Торгрин, потому что я – твоя сестра».
![Проклятый [СИ]](https://www.4italka.su/images/articles/605545/primary-medium.jpg)
Комментарии к книге «Дар оружия», Морган Райс
Всего 0 комментариев