«Не время Людей»

Не время Людей (fb2) - Не время Людей 837K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Павел Валерьевич Меджеви

Павел Валерьевич Меджеви Не время Людей

Мечты сбываются только раз в жизни.

Двенадцатое апреля Олег встречал в купе поезда, тем не менее, полностью ощущая себя космонавтом. Когда тебе за тридцать, ты уже разведен, и ты — мент, а из «советских» льгот остались только очень большой отпуск и оплата «конторой» проезда к месту его проведения, то все, что тебе остается — это осуществлять мечты. Если они в меру прозаичны, как у любого милиционера. Олег мечтал о Лауреле. Поэтому сегодня утром, проснувшись как всегда рано (ему не удавалось долго спать даже в отпуске), он побрился, не используя воды, без крема — на сухую, оделся, собрал вещи. А поезд, тем временем, приближался к вокзалу Хабаровска.

Он ехал в этом поезде уже почти неделю, самым длинным железнодорожным маршрутом страны, с запада на восток, с редкими непродолжительными остановками в городах. К осуществлению мечты. И смотрел на меняющийся мир в основном из окна купе, как космонавт на Землю, через иллюминатор. Чем дальше поезд продвигался на восток, тем меньше людей оставалось в вагоне. Это в плацкартных, на самых дешевых местах, ехали веселые и пьяные перегонщики. При деньгах, бесшабашные. Там были заняты почти все места. Народ ехал до конца — до Уссурийска и Владивостока. Они пробудут там один день, переночуют, и уже в 4–5 утра следующего дня, в только что купленных машинах, на бешеной скорости, местами по бездорожью, помчатся в противоположную сторону, с востока на запад, зарабатывая так себе на жизнь. А вагон Олега постепенно пустел, он остался в купе один.

Но его это совсем не тяготило. Когда у тебя такая работа, редко удается просто полежать, отдохнуть. И поэтому нужно уметь пользоваться любой возможностью. Да и пейзажи за окном все время менялись, не давая скучать. Страна оказалась огромна, необычайно красива, и уже об одной только смене климата и растительности можно было бы написать книгу, если бы у Олега имелся соответствующий талант. К сожалению, в Чите соседнее купе заняли спортсменки-дзюдоистки, едущие на какой-то турнир с участием японских звезд во Владивостоке. И весь отдых пошел насмарку. Ему нужно было пережить только одну совместную пьянку, и продержаться только одну ночь. Но он, должно быть, слишком много выпил. И когда Юлька начала облизывать горлышко пивной бутылки, глядя на него и улыбаясь, он понял — она созрела для признания в любви…

Кун-фу, карате, дзюдо — это все ерунда. Вот когда тебя орально ласкают — сразу вырубаешься. И это была, пожалуй, самая лучшая его ночь в поезде. Тем не менее, проснулся он как всегда рано, и перебрался на другую полку, чтобы не разбудить девушку. Почитал немного электронную версию «Лунной радуги» Павлова на карманном компьютере, а потом, когда надоело, тихонько встал и занялся приготовлениями.

— Ты уже проснулся, так рано — сонным, с хрипотцой ото сна голосом, приоткрыв один глаз, спросила Юлька. Щека ее еще была красной от подушки, короткие черные волосы смешно взлохмачены — тебе понравилось?

— Мне вообще нравятся пьяные женщины: с ними и за жизнь поговорить можно, как с нашим командиром, и все прочее. — Олег, уже одетый, причесывался перед зеркалом на двери купе. Секунд тридцать назад он слышал в коридоре торопливые шаги герра Лямке, направлявшегося в туалет. Это означало, что на полноценное прощание уже не остается времени. Не было в нем и смысла.

— И это все, что ты можешь сказать девушке после ночи любви?

— Мадам…

— Мадемуазель — поощряющее улыбнулась Юлия.

— Пофиг. Я старый солдат, и не знаю слов любви…

— Хорошее начало — девушка потянулась, попыталась расположиться на тесной купейной полке поудобнее.

— А мычанием выразить всю гамму обуревающих меня эмоций не получается!

Легко увернувшись от летевшей в него и замеченной через зеркало подушки, он переместился поближе к девушке, поднял нижнюю полку, вместе с матрасом, постелью и лежавшей на ней Юлией, прижав ее к стене. Из-под полки была извлечена полупустая сумка — весь его дорожный багаж. Засунув в сумку карманный компьютер, бритву, мыло, зубную щетку и пасту, он приник к окну, рассматривая Амур, через который сейчас как раз переезжал поезд. Мост через реку был единственный, совмещенный с автомобильным, и по нему в обратном направлении уже неслись первые машины. Заочно, по пятитысячной купюре, мост был знаком практически всем жителям России. А тут выпал шанс посмотреть вживую. Вода Амура в этот час казалась свинцово-серой, но река своей шириной, спокойствием и мощью не произвела на Олега сильного впечатления. Олег приехал из Ростова, а там был Дон. Зато, чтобы миновать Амур, для поезда имелось две возможности — через этот мост, и через тоннель. Мероприятие, которое затевал Олег, обещало быть трудным, и он для себя загадал — если через мост, значит, все закончится хорошо. Пусть трудно — но хорошо. И сейчас все его радовало — и эта неожиданная девушка, и красавец Амур, и хмурое холодное утро, и предвкушение встречи.

Хабаровск был выбран неслучайно. Да, во Владивостоке цены на автомобили несколько ниже, но там у Олега не было друзей. А здесь, на вокзале, его встречали Андрей и Евгений. Поезд прибыл на первый путь, сразу к старинному, еще дореволюционной постройки, но, тем не менее, красивому и поддерживаемому в неплохом состоянии вокзалу. Олег вышел из вагона последним, пропустив других немногочисленных и как всегда очень спешащих попутчиков, сходящих в Хабаре, как называли ее почему-то все приезжие, и никто из местных. И сразу увидел ребят.

Последний раз они виделись года два назад в Москве, а дружили уже семь лет. И каждый год ребята приглашали Олега в гости. А выбраться удалось только сейчас. Пока происходил первый жадный обмен репликами, рукопожатия, обнимания, сзади, к окну своего купе, с привычной нелепой складной шваброй проследовал герр Лямке. Он делал это каждый раз, на всех немногочисленных остановках, в любое время суток. С немецкой скрупулезностью изучив расписание, каким-то неведомым образом учитывая опоздания, он за 5 минут до прихода поезда на вокзал шел в туалет, пока тот не закрыт, чтобы намочить швабру, а затем, на перроне, старательно мыл и протирал, чтобы вода не замерзла, окно своего купе. А если удавалось, то подлезал под вагон и протирал еще и стекло в коридоре, напротив купе. Герр Лямке осуществлял свою мечту — ехал из Москвы во Владивосток за впечатлениями. Последний раз оглянувшись на поезд — забрызганный грязью, с запотевшими стеклами, но такой обжитый, ставший родным за эту неделю, Олег, слегка ошалевший от встречи, повернулся лицом к городу.

Они прошли через здание вокзала — внутри, к сожалению, стандартно-современное, с большими и удобными информационными табло, синими металлическими сидениями в залах ожидания и такими же синими металлическими урнами. Старинная индивидуальность стен и потолков оказалась безнадежно прикрыта белыми европанелями. Сразу при выходе из вокзала приезжающие попадали на площадь, посреди которой располагался памятник Ерофею Хабарову, чтобы суровым и зачастую не совсем трезвым сибирским мужикам было понятно, куда приехали. Но Олегу не повезло — он уперся в проезжую часть, за которой возвышался высокий серый дощатый забор, полностью закрывавший вид на город и памятник. Шла реконструкция привокзальной площади. Ну и ладно, впереди его ждала еще масса впечатлений. Стратегический план, выработанный друзьями заранее, имел следующие пункты — сейчас на квартиру Андрея, бросить сумку, помыться, переодеться. Далее по городу, осесть в каком-нибудь баре, а уже завтра — на авторынок, купить машину, оформить, подготовить к поездке. И, если все сложится удачно, послезавтра — в путь домой.

Посреди громадной как все дальневосточное, выложенной искусственным тротуарным камнем Комсомольской площади, несмотря на название, возвышался недавно отстроенный с размахом, в слегка византийском стиле, храм. Архитектура храма, стремящегося ввысь, в целом напоминала то ли незабвенные сталинские многоэтажки а ля МИД и МГУ, то ли католические костелы, но венчали все это безобразие вполне православные куполочки. Зато, если смотреть в другую сторону, вдоль улицы Ленина, то вдали, на холме, сквозь дымку виднелся другой храм, уже намного более похожий на православный. Отсюда не получалось как следует рассмотреть, но тоже, скорее всего, не старинный. Подхватив под руки еще не успевшего надивиться новостроям Олега, ребята свернули на улицу Муравьева-Амурского, также выложенную тротуарной плиткой, украшенную псевдостаринными фонарями и, судя по всему, являющуюся главной улицей города. Чем так прославился сей местный, что следовало из приставки «Амурский», герой, Олег поинтересоваться не успел, хотя на ум приходило что-то литературное, но тут, пройдя старинное красного кирпича здание большой научной библиотеки, компания проникла в вестибюльный полумрак ресторана «Саппоро».

Заведение оказалось приличным и дорогим. Это сразу бросалось в глаза по чистоте фартучков официантов и блеску столешниц. Явно не по карману обычным милиционерам, но, если раз в несколько лет и по большому празднику — то можно. Для начала взяли какой-то местной, экзотичной для Олега водки на кедровых орешках, в необычной формы пузатой бутылке с зеленой этикеткой, салаты, нарезки, томатный сок. Несмотря на название ресторана обошлись без экзотики. Зато обслуживала ребят миниатюрная китаяночка, и при этом платиновая блондинка, одетая в темное кимоно. Девушка, видимо, должна была изображать японскую гейшу. Также, как местная сырая рыба должна была изображать загадочное суши — на самом деле похлебку бедных японских рыбаков, которым даже не за что было купить дров, чтобы на костре отварить или пропечь ее. Водка пошла хорошо, половина бутылки уже исчезла, а выпить успели только за встречу, да за дружбу.

— Ну и как тебе город? — спросил, протирая очки, Андрей.

— Да вы же ничего посмотреть не даете, сразу в кабак затащили.

— А успеем посмотреть, сейчас вот перекусим… и пойдем — на Женю водка уже оказала первое, взбадривающее, действие.

— Я вот не понял, а чего у вас церквей столько, и все новые. На Комсомольской площади, в центре, и то церковь. Уже или площадь бы переименовали, или церковь не строили.

— А у нас в последнее время все прямо офигели по религии — Евгений начинал входить в раж — даже вместо планетария церковь! До революции польский костел был. А теперь — ни поляков, ни католиков… но церковь!

— Вот если бы ты летом приехал — Андрей разлил остатки бутылки — мы бы на набережной посидели. Девки, пиво — сказка. По широкой лестнице, если спускаться отсюда, со стороны Комсомольской площади, попадаешь на широкую набережную — везде литые чугунные ограждения, под старину фонари. И как в сказке: налево пойдёшь — на пляж попадёшь, направо — на стадион имени Ленина. Ну а прямо — Амур, тоже широкий.

— Да я уже понял, что у вас здесь все широкое и с размахом — Олег пытался наколоть на вилку широкий, но очень тонкий кусочек карбоната. В конце концов плюнул, и отправил его в рот рукой.

— Ничего ты еще не понял, вот на машине обратно поедешь — тогда и поймешь. А поезд не считается, ты бы еще самолетом прилетел и через иллюминатор масштабы оценил.

— Зато у нас можно за триста рублей купить здоровенный пакет огромных крабов, и наесться от пуза, — Евгений подхватил рукой крабовое мясо, и отправил в рот, — а вот у вас крабов можно купить?

— Чего нет, того нет, но есть раки! Не огромные, и не по триста рублей пакет, но закусывать можно! — все ухватились за стаканы, и дружно выпили.

— Слушай, Андрюха, а чего у вас как лето, так каждый год тайга горит? — Олег вертел в руках опустевшую бутылку. Спирт «люкс», никакими орешками не пахнет.

— Ну так мебель в Китае дорогая, если из качественной древесины. А горит у нас исключительно самая лучшая тайга.

— Эээх, богатый у вас край…

— Ага — подключился Евгений, заказывавший еще одну бутылку — вот в прошлом году во Владивостоке воды не было. Нет, ты представляешь, обычной питьевой воды! А Владивосток, считай, пограничный город. Границу перейдешь — все есть! И уголь, и мазут, и вода. Обратно перейдешь — ничего нет. Расстояние между местом, где все есть, и местом, где ничего нет — один километр. А ты говоришь масштабы! Впрочем, это уже не наш край.

— Да, парни, так дело не пойдет! Мне еще завтра с утра на рынок, машину выбирать — Олег подозвал официантку, и принялся заказывать на всех горячее.

— А остров Даманский помнишь? Ты же попозже нас родился.

— Ну, на пару лет то всего, нашли молодого — Олег принялся наливать по рюмкам холодную прозрачную жидкость из только что принесенной заботливой гейшей второй бутылки — как же, песни про героев-пограничников пели. Застава почти полностью полегла, но не пустила узкоглазых супостатов в каких-то невиданных количествах. Даже памятник там есть!

— Нет там никакого памятника! Ничего нет. И земля эта теперь принадлежит тем самым супостатам. Собственно, и земли-то нет. Взорвали вместе с памятником и братской могилой героям-пограничникам. Вот так, без войны, без единого выстрела — Евгений, похоже, испытывал на себе вторую стадию воздействия водки — становился слегка агрессивным.

— Есть такое дело — поддержал друга Андрей — главное пятнистый уродец не отдал, когда все разваливалось, алкаш не отдал, когда все сами разбегались, кто хотел, а мутный ГБ-шник тихо и молча отдал. И никто об этом не узнал, в стране, со свободной прессой. Вы же про нас вообще ничего не знаете, у нас тут как бы отдельная страна. Со своими, надеюсь, временными трудностями. Нужно только немного перетерпеть!

— Да разве в ГБ-шнике дело? В России последние две тысячи лет временные трудности — то тевтонцы, то Орда, то ляхи, то французы, то немцы. И все время надо только немного перетерпеть. — Олег отправил в рот помидор, — А о более раннем периоде просто данных в летописях не сохранилось. Хотя тоже, наверное, терпели…

— Теперь вот за два Курильских острова боремся, — Евгений, похоже, пропустил последнюю реплику, — но думаю — тоже отдадим, тихо и молча.

— А мое мнение — Андрей сделал паузу, отправив в рот пластинку салями — отдать. Все острова. И южный Сахалин в придачу. Пусть хоть там люди нормально поживут, по-человечески.

— Ребята, я недавно в Москве на стажировке был — Олег расстегнул верх молнии на свитере, ему становилось жарко — ехал себе в троллейбусе, и тут заходят в него два генерала и полковник… проехали пару остановок… и вышли.

— Это ты к чему? — не понял Евгений.

— А вот ты кто по званию?

— Подполковник.

— И Андрей тоже. Так?

— Ну да — подтвердил Андрей.

— Я чуть помладше — майор. И у нас в городе, как и у вас, думаю, генералы в троллейбусах не ездят.

— Сравнил, так в Москве их — как грязи у нас на федеральной трассе. А федеральную трассу ты еще увидишь — Евгений улыбнулся и потянулся за бутылкой.

— Так вот, если ты в Москве! В Первом Главном управлении! ФСБ! Заканчиваешь службу в звании подполковника, то это означает только одно — ты полная посредственность — Олег, не на шутку разгорячившись, взялся за стакан.

— Кстати, товарищи, а как вам новый президент?

— А чего новый, — Евгений сделал паузу, и потянулся за стаканом, — пить ему, бедному, надо поменьше! Ну да это он с горя!

— Правильно! Ну, тогда давайте за то, чтобы все мы стали президентами! — Андрей подмигнул ребятам и торжественно поднял рюмку, — и чтобы государство у нас было стабильное!

— Стабильное государство, это как? — чуть не подавился водкой Евгений.

— Это когда стабильная инфляция, стабильный рост цен на продукты, стабильно недоступные цены на жилье и стабильно высокая преступность!

— Кстати о федеральной трассе — поставив на столешницу выпитую в один глоток рюмку, продолжил Олег — как там обстановка то?

— Ну, время ты удачное выбрал. Мороз уже почти прошел, но больше тысячи километров щебня между Биробиджаном и Читой еще держит камушек к камушку. Грязь еще не наступила. У нас ведь там только два состояния чистоты бывает: когда грязь вся замерзла и когда грязь вся подсохла. А когда грязь выглядит как грязь — ты там просто не проедешь. Даже на танке. Двадцать первый век, ептыть, единственная дорога, связывающая страну! Да и то ладно. Есть масса деревень, куда ведут только трассы, проложенные на зиму по льду рек. А летом туда и вообще никаких дорог нет.

— А вот с бандитами — как повезет, — Андрей затянулся уже пятой сигаретой. Остатки предыдущих он аккуратно, фильтр к фильтру, складывал на салфеточке перед тарелкой. Получилось красиво и напоминало Олегу патроны в обойме пистолета Макарова.

— А что, бандиты все еще лютуют? На честных и бедных милиционеров тоже нападают? — нет, желтый цвет фильтров и тонкая струйка дыма, уходящая вверх от последнего выкуренного «бычка», делали для Олега ошибку невозможной — перед ним четыре гильзы, только что отстреленные из ПМ.

— Да в основном, конечно, они пасутся на трассе между Владиком и Хабаровском, а у нас — когда как, — Андрей зачем-то пустил струю дыма в лицо Олегу, и это развеяло иллюзию.

— Андрей, у тебя же фильмец есть, покажи ему! — Женя снова начал делать официантке приглашающие жесты. Девушка откликнулась сразу, просеменила на максимальной скорости, оказывается кимоно — не очень удобная одежда для официантов, но терпят. Все же хороший ресторан.

— Есть, поучительный такой фильм. «Спец» называется. Снят на бандитские деньги, и играют там сами же бандиты. Самих себя. Так что, может лица узнаешь… если не повезет.

— Слушайте, ну у вас тут прямо беспредел какой-то, бандиты уже в звезды кинематографа вышли. Вы-то чего их тогда не пересажали?

— Нет, Олег, пару телефонов мы тебе, конечно, в дорогу дадим на всякий случай. Сами подъедем если что, дружок у меня — начальник отдела по борьбе с оргпреступностью. Но это в пределах края. А тут ведь сам понимаешь — тебе до дому сколько ехать?

— Десять тысяч кило.

— Вот, значит семь тысяч из них — по диким необжитым местам. Там если на пятьдесят метров с дороги в сторону отойдешь — тебя уже никто и никогда не найдет!

— Да и искать не будет! — присовокупил Андрей, выкладывая на салфетку пятый окурок.

— А я тут атлас автомобильных дорог смотрел… там, вроде, деревни часто попадаются…

— Ага, только не говорят в этих деревнях по-русски.

— Что, эвенки всякие, или кто тут у вас коренная нация?

— Китайцы, и лет через двадцать они тут будут коренной нацией. А мы — эвенками. Андрей начинал уже потихоньку оглядываться по залу — действие водки переходило в третью стадию — требовалось женское общество.

— Девушка, — схватил за кимоно бесшумно скользившую мимо официантку более прямолинейный Евгений — а давайте поиграем во Вьетконг!

— Не, ребята, ну не может у вас все так плохо быть. У Олега же окружающее пространство сжалось до размеров их стола, здесь он все видел и слышал четко, а остальной большой мир цвета и звуков тонул в легком тумане. Большой мир сейчас был нисколько не интересен. Внутри этого, своего, обжитого, было хорошо, приятно, и чертовски здорово говорить с друзьями. Тем более, что на столе оказалась очередная бутылка, не вспомнить которая по счету, сок, на этот раз почему-то апельсиновый, с закуской становилось плохо, но это не главное.

— Знаешь, в Нью-Йорке, в центральном парке, в 1920 году, на входе висела табличка «Собакам и китайцам вход воспрещен!». И даже это америкосам не помогло — Андрей состроил зверскую гримасу и подмигнул трем молодым китайцам, сидящим за соседним столиком — а у нас даже табличек нету!

— Они повсюду! Нет, ты видел, ты видел какая, — Евгений снова смотрел вслед платинововолосой официантке, — и ведь внимания не обращает!

— Андрюха, а ты снова женился? Который раз уже?

— Третий, да липнут они ко мне, понимаешь, как мухи. А я тогда, получается, кто? — Андрей подмигнул другу, — Зато ты вроде развелся?

— Да — сердце Олега стучало чаще, накатила грусть, в алкогольном угаре для него были характерны резкие перепады настроения — когда я понял, что коту Мурзику в этом доме живется лучше, чем мне, я поставил вопрос ребром: или мне столько же внимания и вкусной кормежки, или я ухожу.

— А она? — Женя в этой компании был единственным примерным семьянином — одна жена, двое детей, десять лет счастливого брака.

— Если вкратце — разозлилась и послала «в одно место». Ну а поскольку я не гомосексуалист…

— Ну а сейчас-то как? Еще не нашел замены?

— Нет, отстаю, Андрюха, пока от тебя. Да и вообще отношения как-то не складываются… Большинство девушек достаточно быстро начинаю обзывать меня отглагольными прилагательными сексуального характера, — Олег улыбнулся, увидев искреннее удивление в глазах ребят.

— Слышь, Андрей, чего он сейчас сказал?

— Да обзывается на нас какими-то непонятными словами, ясно только, что ругательными!

— Олег, ты у нас работу не сменил? Может, ты вместо ОМОНа теперь в пресс-службе работаешь?

— Просто читать книжек больше надо! Я как карманный компьютер купил — много читать стал. Практически все свободное время.

— А я вот больше по бабам! — Андрей продолжал оглядываться в значительно пополнившемся к вечеру зале ресторана.

— А я по машинам, — добавил Женя.

— Ну, так на тебя завтра на базаре вся надежда. А на Андрюху — только если продавец будет женщина.

— Да проблемный авторынок у нас сейчас — одни утопленники да битье. С аукциона из Японии надо заказывать. Да и машину ты не самую удачную выбрал. Вот купили бы лучше Тойоту…

— Ну не нравится мне Тойота, а нравится Ниссан Лаурель. А на аукционную денег нет.

— Олежка, да не хвалят у нас Лаурелей. Вон, даже Андрей знает, мне не веришь — у него спроси!

— Что поделать… мечта! — Олег разливал по рюмкам остатки бутылки.

— Дурацкие у тебя мечты. Даже если в комплектации Клуб-С.

— Не мечты, парни, а мечта! Одна она у меня и есть только.

— Тогда давайте за то, чтобы мечты почаще сбывались — Андрей взялся за свою рюмку, подождал ребят, — по последней.

— А то еще завтра с утра на рынок… — Евгений смачно зевнул, воздух в помещении казался спертым — а мне еще на свою пятую площадку ехать и ехать.

— Да и нам не близко, — чувствовалось, что и Андрей порядочно утомился, хотя… можно было бы еще и погулять.

— А ты-то понятно, возле кладбища живешь. Темноты дожидаться не стоит. У вас там, небось, зомби запросто на троллейбусе ездят.

— Да что там ездят — водят!

— Кстати, Жень, а не вредны ли фрукты с кладбища? — Олег подмигнул другу, откусывая громадный, насколько позволял рот, кусок сочного зеленого яблока.

Пора было свертывать посиделки, сквозь большие, слегка затемненные окна фасада ресторана становилось видно, что на улице уже порядочно стемнело, голова Олега начинала гудеть. А на рынок действительно нужно приехать как можно раньше. Вся надежда на морозный вечерний хабаровский воздух, и еще молодой и здоровый организм.

Свежий, прозрачный после заполненного дымом ресторана, уличный воздух, оказал на всю компанию одинаково взбадривающее действие. Друзья рядом казались самыми родными людьми на земле, а от скорой разлуки, неизбежно долженствующей последовать после покупки машины, накатила грусть.

— Черт, ребята, еще же не поздно. Может, тяпнем по последней в какой-нить кафешке попроще? — Олег посмотрел направо, и увидел в глазах Евгения понимание и одобрение. Перевел взгляд налево… и не увидел Андрея.

— Девушка, а вам не кажется, что мы просто созданы друг для друга? — Андрей стоял в пяти метрах впереди по тротуару, уцепившись за полу шикарной шубы не менее шикарной блондинки. Олег вообще не разбирался в мехах, но судя по переливающейся игре цветов и общей «дороговизне» блондинки, мех был натуральным.

— Нет, не кажется! — девушка пока не предпринимала активных попыток освободиться, скорее удивленная таким обращением.

— Ну как же, — настаивал Андрей, — притягивая девушку к себе, — у нас же и цвет одежды так органично сочетается, можно сказать, совпадает! Значит, вместе мы составим очень органичную, прекрасно сочетающуюся пару!

— И в какой же позе, — подмигнув Олегу спошлил Евгений, — вы будете особенно органично сочетаться?

— В чем же это она совпадает? — девушка, упершись обеими руками в грудь Андрея и так отстранившись, чуть ли не с брезгливостью осматривала его «кожаную» китайскую куртку. Бывший когда-то черным, а ныне серо-затертый цвет кожи совсем не сочетался с насыщенным, с переливами, рыже-коричневым цветом ее шубы.

— А я имел в виду цвет нижнего белья, — расцвел Андрей, — давайте проверим!

— Петяаааа, — капризно взвизгнула и топнула ножкой, обутой в дорогой башмачок, девушка. И тут Олег сообразил, что девушка подозрительно легко и чисто одета для сегодняшней Хабаровской погоды. Такие чистые башмачки у нее могут быть только в том случае, если она не передвигается пешком по улице, а ездит исключительно на авто.

И искомое средство передвижения не замедлило обнаружить себя появлением Пети. Рыцарь в сверкающих доспехах выглядел не слишком внушительно — коротконогий, ростом, примерно, метр семьдесят, с брюшком и лысиной, славянского типа мужичонка. Несмотря на холод, одежду рыцаря составлял только качественный, черного цвета, костюм, с расстегнутым на пузе пиджаком, дававшим, таким образом, насладиться видом дорогого галстука, заканчивающегося у него примерно в районе ширинки. Красная рожа и бегающие глазки не добавляли субъекту мужественного очарования.

Зато об общей «крутизне» хозяина, надрываясь, должен был кричать его автомобиль. Перед Олегом стоял черный, слегка тонированный, джип с шильдиком «Лексус» на радиаторной решетке. В первую секунду Олег подумал, что перед ним все же праворульный аналог Лексуса — Тойота Харриер, к которому хозяин сам приделал понтовую эмблему, но потом, подняв взгляд с капота на лобовое стекло, обнаружил видимую сквозь него в салоне рулевую панель там, где она и должна быть у Лексуса — слева. Даже не будучи коренным хабаравчанином, Олег вполне мог оценить насколько это дорого и круто — иметь в этом царстве правого руля леворульный автомобиль, да еще и Лексус. Причем дорого здесь такой не только купить, это еще ладно, разовые затраты. А вот последующее обслуживание, доставка запчастей… это действительно отличает мальчика от мужа.

— Эй ты, гопота! А ну отвали от девушки! — рявкнул Петя бархатным баритоном — хотя бы что-то приятное в нем есть.

— Пошел в жопу, — даже не бросив на него взгляд, выдал Андрей, продолжая любоваться блондинкой, — я тут встретил девушку своей мечты!

— Девушка занята! — Петя сначала решительно двинулся к Андрею, но в паре метров от него все же, остановился, не выказывая желания приближаться, — она практически замужем!

— Мужик, девушка по-любому свободна. В крайнем случае, если ты проявишь настойчивость, она сейчас, минуя свадьбу, сразу станет вдовой. Но все равно, свободной вдовой! — Андрей, наконец, перевел взор на противника. Стекла очков, обычно придававшие его лицу обманчивую интеллигентность, на этот раз не скрывали хищной злости в глазах.

— Молодой человек, отстаньте, вы мне не нравитесь! — сделала еще одну попытку освободиться девушка.

— А этот Ален Делон, значит, тебе нравится? — продолжал накручивать себя Андрей.

— Ах ты падла! — Петя скачком приблизился к Андрею и сделал выпад кулаком, целясь ему в лицо. Но попал, вместо этого, в пучок волос на затылке блондинки, которой прикрылся Андрей. Ответный тычок Андрея куда-то в район груди, усадил Петю задом на тротуар. Пиджак его при этом распахнулся, обнажая подмышечную «оперативную» кобуру, из которой выглядывала рукоятка пистолета.

— Ну все, конец тебе! — гаркнул Петя, и потянулся к кобуре.

С этого момента Олег уже не думал. Противник находился от него несколько сбоку, и Олег сделал еще два шага в сторону, окончательно выходя из поля зрения Пети, после чего метнулся вперед. Боковым зрением он уловил движение Евгения, стоявшего еще дальше, и потому оказавшегося, в итоге, вообще за спиной у врага. Но оба они не успели. Андрей молниеносно спрятался за блондинкой, затем опрокинул ее на заступника, а еще через секунду выдернул из образовавшийся кучи-малы руку, сжимавшую пистолет, выкрутил, и после короткого крика, последовавшего даже неизвестно от кого на земле, завладел оружием. Естественно, Петя даже не успел снять пистолет с предохранителя.

Победно водрузив ногу на кучу-малу из поверженных, Андрей разглядывал трофейный пистолет. В этот момент он напоминал африканских охотников на львов со старинных фотографий из учебников. Так же чуть согнутая в колене нога на трупе убитого царя зверей, величественное, благородное, горделивое выражение лица, и верный винчестер, упертый прикладом в бедро. Сходства добавляла рыжая шубка девушки, которую, при известной доле фантазии, можно было бы представить шкурой льва.

— Надо же, боевой ПМ, — Андрей отщелкнул обойму, — восемь патронов, мужик, а разрешение на ношение оружия у тебя есть?

Но ответной реплики Олег уже не расслышал. Он обернулся на звук музыки и теплое дуновение воздуха, которые принесла распахнувшаяся дверь ресторана, выпуская на улицу двух охранников. В абсолютно одинаковых, строго сшитых костюмах с бейджиками и короткой прической на одинаково тупых лицах, они выглядели сказочными близнецами — «двое из ларца, одинаковых с лица». Олег еще успел подумать, что, наверное, это очень удобно — содержать двух таких стандартных, одинаковых охранников. Можно даже шить или покупать сразу два костюма по одной мерке, почти как с моделями, типичные размеры которых — 90-60-90, не столько привлекают внимание мужчин, сколько удобны для модельеров в любых концах света, позволяя им шить подходящие для любой манекенщицы наряды.

Наверное, все же, Олег оказался самым пьяным в компании, потому, что Евгений в это время не думал, а успел встретить обоих охранников, и через секунду они все трое вновь оказались в ресторане. Запаздывая, Олег рванулся следом. Шествие замыкал Андрей, одной рукой галантно, но крепко, обнимавший девушку, а другой прихвативший Петю за пояс и несущий его наперевес. Куда он успел припрятать пистолет, Олег не заметил.

Второй раз за вечер ресторан встретил Олега совсем по-иному — визгом женских и шумом мужских голосов, звоном падающего металла, бьющегося стекла и керамики. Ближайший от входа левый стол оказался разрушен телом одного из охранников. Ножки стола отлетели, и на оказавшейся на полу столешнице, покрытой белоснежной скатертью, лежал слабо шевелящийся натюрморт из черного пиджака, пары салатов, яблок, и двух бутылок выплеснувшегося красного вина, щедро присыпанный обломками тарелок и бокалов. Евгений и сцепившийся с ним второй охранник, крушили интерьер где-то в глубине укутанного дымом зала.

Из служебного помещения, откуда-то сбоку, на шум появились еще двое мужиков, ближайший из которых, в белом поварском халате и колпаке, огрел Олега по голове пришедшейся к случаю шваброй. В черепе что-то пребольно щелкнуло, и Олег очнулся от собственного бездеятельного полупьяного забытья. Для начала, прихватив одну из ножек бывшего стола, он несколькими ударами привел повара в бесчувственное состояние. Обернулся, готовясь принять бой со вторым противником, но не успел — в суматохе тот зацепил кого-то из пьяной компании за соседним столом, и сейчас был пинаем сразу несколькими сочувствующими гражданами.

Драка, тем временем, принимала массовый характер. В табачном тумане метались какие-то фигуры, сталкивались, отлетали друг от друга, либо сцеплялись, и продолжали хаотичное совместное движение. Олег вычленил из общего действа Евгения — где-то освободившись от охранника, он гонялся по залу за платинововолосой официанткой, размахивая, как флагом, частью ее кимоно.

— Дорогая, мы все же поиграем сегодня во Вьетконг! — вопил Евгений, загоняя девушку в угол.

— Отстань… урод… я русская… в третьем поколении! — услышал Олег прерывающийся частым дыханием крик девушки.

Олег почувствовал некое шевеление под ногами и треснул по голове пытавшегося подняться второго охранника. Правее, несколько в стороне, у окна, Андрей целовался в засос с добытой в бою на улице блондинкой. Шубка ее была сброшена на стоящий рядом стул, открывая на всеобщее обозрение великолепную фигуру, а в руках оказался букет. В одной руке у Андрея прописалась бутылка шампанского, а другая вытворяла такие вольности с телом добычи, что это не позволяло усомниться в ответных желаниях блондинки. Вокруг влюбленных также кипела драка, и непонятно было где, посреди этого хаоса, Андрею удалось добыть шампанское и неповрежденный букет.

Тем временем в правую ногу Олега впились чьи-то зубы, и, опустив голову, он увидел стоящего на четвереньках Петю. Руками тот охватил ногу Олега, а зубами, видимо, пытался ее отгрызть.

— Мужик, ты чего? — в голосе Олега было намного больше изумления, чем гнева.

— Это мой ресторан! — разомкнувший челюсти Петя посмотрел вверх на Олега, по щекам его стекали слезы.

— Это, — отпустив ногу Олега, он указал рукой в сторону Андрея, — моя девушка!

— Это мой пистолет! — Петя сел на пол, закрыл лицо руками, тело его сотрясала дрожь. — Был! — добавил он, в перерывах между всхлипами.

— Да ладно, мужик, чего ты! — Олег просунул руки в подмышки Пете, напрягшись, поднял тяжелое тело с пола, и, протащив пару метров, опустил на свободный стул за опустевшим столом, а сам пристроился на соседний. Драка в ресторане сумасшедшим смерчем поглотила уже всех присутствующих, и вихрем мотала их по помещению, выплевывая из круговерти обломки мебели и тела, которые, немного полежав, снова всасывались в хоровод. Посреди этого безумия, Олегу показалось более интересным беседовать с обиженным, нежели участвовать во всеобщем празднике уничтожения.

— Вот скажи, мужик, это твоя машина снаружи?

— Моя! — зло окрысился на него Петя. — И…

— Знаю-знаю, и ресторан твой, и девушка, и пистолет! — на каждое утверждение Олег сочувственно кивал головой, и похлопывал Петю по коленке.

— А знаешь, почему мне пистолет не дают? — Олег сделал шутливо-загадочное выражение лица.

— Ну? — Петя все еще злился, но в выражении лица просквозило некое любопытство.

— Потому, что если я буду идти по городу с пистолетом, и увижу человека, выходящего из Лексуса, как у тебя, или, к примеру, Порше-Кайенна, — Олег согнал с лица шутливое выражение, и очень серьезно, пристально, посмотрел на Петю, — то я, молча, не вступая с ним в диалог, его застрелю!

— За что? — Петя тянулся к стоящему на столе недопитому бокалу с шампанским, но рука его застряла на полпути.

— И, более того, постараюсь застрелить стольких владельцев Лексусов, на скольких хватит пулек! — Олег собрал пальцы на правой руке в подобие пистолета, прищурил глаз, целясь в Петю, — Паххх… — выдохнул он, слегка дергая вверх указательным пальцем — стволом, как при отдаче.

— Почему? — рука Пети, не достигнув бокала, вернулась на колено к владельцу.

— Потому, что честно ты заработать на такую машину не мог. И за каждой такой машиной, ты уж извини, я вижу, примерно, пятьсот ограбленных стариков, умирающих из-за нищенской пенсии и отсутствия бесплатных лекарств!

— А вот это ты грубишь! — радостно закричал Петя, хватая таки бокал шампанского и залпом опрокидывая его в рот, — Я много бизнесом занимался, копил, и вот заработал!

— Занимался бизнесом — это общие красивые слова, как конкретно ты заработал на машину?

— Ну, у меня же сеть ресторанов, она приносит хороший доход!

— Отлично! А как ты заработал на этот, — Олег обвел рукой помещение, — ресторан?

— Что значит заработал? Я его сам построил! — Петя долил в бокал остатки шампанского из бутылки.

— Вот даже как, значит, здесь до ресторана пустырь был? Или свалка и серые сумерки?

— Почему пустырь? Стоооловая была! — растягивая слово выдохнул Петя, снова залпом опрокидывая шампанское в рот.

— А кому столовая принадлежала?

— Мне, я в ней директором был!

— Стой, стой, стой, — Олег перехватил руку Пети, тянущуюся за бутылкой с водкой, — столовая, наверное, принадлежала не тебе, а государству?

— Ну да, но я ее приватизировал! — Петя вырвал руку, дотянулся до бутылки с водкой, и плеснул в бокал с остатками шампанского примерно грамм пятьдесят.

— Финиш! — брякнул Олег кулаком по столу, — значит, теперь, вместо твоего Лексуса, я вижу не мифических стариков, а конкретных ограбленных работников столовой.

В этот момент, накрутив себя разговором с этим жирным, потным, красным от выпитого мужиком, Олег был необычайно зол. Сейчас он жалел, что не поддался общему духу драки, где можно выплеснуть все отрицательные эмоции. Воспользовавшись паузой, Петя успел выпить шампанско-водочный коктейль, и теперь снова тянулся к водке. Но Олег ухватил собеседника за длинный галстук, намотал его на руку, и притянул лицо Пети почти вплотную к своему. Перейдя на шепот, он продолжил.

— И главное, убивать вас, даже не вступая в дискуссию! Сразу!

— Почему? — так же шепотом спросил Петя.

— Потому, что каждому из вас! Каждому! Кажется, что вы честно заработали на эти машины. И переубедить вас невозможно! А я полностью уверен, что честно заработать на такие авто невозможно. И переубедить меня тоже нельзя. О чем тогда разговаривать?

— Да и к чему терять время? — добавил Олег уже громче, отпуская Петю, — Кстати, а где твой пистолет?

Он встал из-за стола, и, стараясь миновать очаги драки, двинулся в сторону Андрея. За спиной его Петя тоже покинул стул, но не стал пытаться вмешиваться в драку, а заполз под стол, и сейчас пытался стянуть угол скатерти до пола, чтобы спрятаться таким образом. Но Олег этого не видел, да он и не собирался убивать, просто ему надоел собеседник, и требовалось выплеснуть куда-то злость. Увернувшись от пролетавшего мимо стула, Олег приблизился к Андрею, зачем-то полезшему в этот момент во внутренний карман пиджака. Неужели за пистолетом, подумалось Олегу, но рука товарища извлекла наружу мобильник.

— Да, привет Серега! — стараясь перекричать шум, ревел Андрей.

— Чего кричу? Так дискотека у нас, друг приехал, сто лет не виделись! — он подмигнул Олегу, немного снизил тон и прикрыл свободной рукой второе ухо. Это было правильно, так как на той стороне канала сотовой связи слышали его, судя по всему, прекрасно.

— Да, и Женя с нами. Где находимся? Да в центре. Гуляем, — после каждой реплики следовала пауза, и Олег вполне мог домыслить ответы собеседника.

— Куда подъехать? Ресторан «Саппоро»? А что, кроме нас в ОМОНе милиционеров нет? Что, уже драку разнять ОМОН вызывать стали? — в этот момент кто-то налетел на Олега сзади, ухватил обеими руками за плечи, пытаясь развернуть, и конец фразы он упустил.

Олег помог страждущему — резко повернулся, качнулся, сбрасывая вцепившиеся в него руки. Больше всего ему почему-то сейчас хотелось, чтобы сзади оказался Петя. Но перед ним стоял какой-то пьяный и совершенно незнакомый ему мужик. Злое, перекошенное дракой и выпитым лицо, не выражало мыслей, глаза остекленели. Резкий апперкот правой, от которого у соперника не было шансов уклониться, избавил Олега от дальнейшего созерцания этого отнюдь не модельного типажа.

— Да нет, не проблема, если надо — подъедем, разнимем, задержим. Тем более, что мы неподалеку, — продолжал тем временем Андрей, — сейчас только ребятам скажу. Повиси, не клади трубку.

Повернувшись, Олег обнаружил рядом неизвестно как и когда оказавшегося здесь Евгения, с интересом вслушивавшегося в разговор.

— Жень, тут Серега звонит, просит помочь. Говорит, на дежурстве одни пацаны неопытные, а тут какая-то «драка века» в ресторане «Саппоро». Это же недалеко, разберемся?

— А ты, Андрюха, видать много выпил, водка еще в голове? — умный, со смешинкой, взгляд Евгения пристально осматривал товарища.

— Ну, есть немного, но это опьянение любви, сильное и беспощадное! — Андрей специально повысил голос, чтобы сидевшая рядом блондинка, уже успевшая заскучать без его внимания, услышала и отнесла на свой счет. Реакция не заставила себя ждать. Блондинка улыбнулась, капризно надула губки, и пальчиком поманила Андрея к себе.

— То-то и оно! — резюмировал Евгений. — Андрюха, ресторан «Саппоро» не просто рядом. Это, — он обвел рукой помещение, — и есть ресторан «Саппоро».

— Значит драка… — Андрей не успел договорить, понимание заставило его быстро вернуться к прерванному разговору.

— Серега? Нет, дорогой, извини, мы не можем. Понимаешь, раз в сто лет друг из другого конца России приехал. Что же нам — все бросать, ехать? Да и выпили мы уже прилично. Какие из нас милиционеры? Нет, все, пока! — Андрей отключился, бросил телефон обратно в пиджак.

— Валим быстро! — застегиваясь, и подхватывая под руки Андрея и Олега, пробурчал Евгений, — Пока наша молодая смена не примчалась и нам не накостыляла.

— Прощай моя любовь! — крикнул на прощание Андрей, застегивая куртку. — Я ухожу, но буду хранить память о нашей встрече вечно!

— Андрюха, ты куда пестик дел? — план, показавшийся очень удачным, созрел у Олега мгновенно.

— Я его разрядил и спрятал. А что?

— Да есть одна мысль, много времени не займет.

В руке у Олега оказался пистолет, надежный, черный, металлический, но привычная к нему рука не ощутила обычного веса. Отщелкнув обойму, Олег убедился, что там нет ни одного патрона. Оставалось найти Петю, скрывавшегося где-то в противоположном конце зала. Драка, постепенно, шла на убыль, ребята, уже возле выхода на улицу, делали Олегу приглашающие жесты. Но он должен, просто обязан успеть. Вот стол, где они только что сидели. На нем не осталось ничего. Бутылки, тарелки, закуски, бокалы разбросаны вокруг, скатерть одним своим концом волочится по полу. И тут Олег увидел носок прекрасного, черного, абсолютно чистого, лакированного ботинка, выглядывающий из-под скатерти. Конечно, как и запомнившиеся Олегу женские сапожки, такие ботинки не могли долго передвигаться по Хабаровским улицам. Олег нагнулся, стремительно охватил обеими руками добычу, и рванул ее обладателя наружу.

— Петр, — начал он серьезно, делая паузу, чтобы Петя мог прийти в сидячее положение.

— Вот твой ресторан, вон, — Олег обернулся, указывая в сторону оставшейся одиноко сидеть блондинки, — твоя девушка.

— А вот, — торжественно поднимая руку и целясь в жертву, четко проговаривая каждое слово, выговорил он — твой пистолет!

— Не надо, не убивай! — все это время взгляд Пети, не отрываясь, следил только за правой рукой Олега, сжимавшей коричневую рукоять ПМ.

— Да, и еще твоя машина на улице, — закончил мысль Олег.

— Твоя! Твоя! — закричал Петя, лицо его покраснело, покрылось испариной, — Сдалась тебе эта машина! Я тебе ее дарю, не нужна она мне! Не трогай меня… — все это время он судорожно шарил по карманам, а выхватив брелок сигнализации, на котором крепились ключи, отбросил их подальше на пол в сторону Олега.

— Точно не нужна? — новая мысль посетила Олега. От этой забавной, интересной идеи ему сделалось смешно.

— Точно. Хочешь — продай, деньги отдай пенсионерам. Не трогай меня, — снова попросил Петя, переходя с крика на плач.

— Ну, раз так, Петр, я вижу, ты осознал свои ошибки, а значит, наша беседа не была напрасной. Вот, забери тогда свой пистолет. Нам чужого не нужно.

Олег наклонился, подобрал ключи от машины, аккуратно положил на пол пистолет, и, выпрямившись, толкнул его ногой в сторону Пети. Пора было уходить, он развернулся к двери, застегнулся и даже сквозь стоящий в помещении шум услышал характерный щелчок.

— Сука! — зло выдохнул Петя, нажимая на курок снова и снова. Сейчас рука его совсем не дрожала, направляя ствол, а в глазах застыла ненависть.

— Оружие, Петя — еще не сила. И не самое главное. В правде сила пролетариата! А если сила за нами, то оружием пролетариата может быть все, что угодно! — Подхватив правой рукой стул, Олег обрушил его на голову ресторатора. Грузное тело откинулось, стягивая и без того волочащуюся по полу скатерть, и застыло без движения, частично прикрытое этим импровизированным саваном.

— И патроны, конечно, тоже важны, — добавил Олег и, плавно переходя с шага на бег, устремился к друзьям.

Снова оказавшись на улице, Олег опять поразился, несмотря на центр города, чистому, прохладному, вечернему воздуху. Тьма, спустившаяся на город, не оставляла воздуху ощущения прозрачности — из-за слабой освещенности даже этой, центральной улицы, видно было не очень далеко.

— Ходу, ребята! — Евгений поволок Андрея направо, — И чего ты, Олежка, столько там возился? Повяжут сейчас!

— Куда ходу? Сейчас поедем! — Олег выхватил брелок сигнализации и триумфально нажал на кнопку с нарисованным на ней открытым замочком. Лексус одобрительно гукнул два раза и подмигнул компании поворотниками.

— Дело! — одобрил Андрей, и устремился к правой передней двери. — Лишь бы Петя в милицию не заявил.

— Не заявит какое-то время, — улыбнулся Олег, — стоп, Женя, а кто за руль сядет?

— Ну, у кого ключи, тот и сядет! — Евгений одобрительно похлопал Олега по плечу.

— Да я же города не знаю, и вообще…

— А для нас руль у этой машины не с той стороны. Давай, Олежка, не кипишуй! — и Евгений, вслед за товарищем, направился к авто.

— Ну ладно! — Олег двинулся к двери, забрался в салон, огляделся. Необычно просторно, богатая кожаная отделка, дерево, хромированный металл. Высокая посадка — сидя за рулем видно крыши соседних машин, как в автобусе.

Двигатель завелся с полуоборота ключа, но догадаться об этом можно только по зажегшейся панели приборов, стронувшейся с места стрелке тахометра, да автоматически включившимся фарам — автосвет однако. А так звукоизоляция и тонировка отсекает салон автомобиля от всего, что наполняет мир снаружи. Красота! Хорошо, что коробка автоматическая. Переставил селектор — и дави себе — то на газ, то на тормоз. В целом, несмотря на то, что управлял огромным джипом первый раз в жизни, Олег освоился достаточно быстро. Все-таки не правый руль, вот с ним еще неизвестно как сладишь.

Свет фар уверенно разрезал темноту улиц ночного Хабаровска, колеса месили грязный асфальт, попутные авто, даже самые навороченные джипы с традиционными братками, почтительно уступали дорогу, никто не сигналил, даже если ты неправ. До окраины города, где обитал Евгений, добрались за двадцать минут.

— До завтра, ребята. Эх, хорошо погуляли, даже на Лексусе покатались! — Евгений пожал друзьям руки. — Смотрите, сразу домой! Я завтра рано заеду — и на рынок.

— Да, сейчас главное аккуратно и быстро доехать, — добавил Андрей, — а то Петя там, наверняка, уже очухался. И заявил в милицию. И вообще наши, небось, уже какой-нибудь план «Сирена» по городу в действие ввели. Ты давай, знаешь что, огородами поедем. Есть тут тихие дороги, безлюдные.

И они поехали. Темными, узкими проулками, где по обочинам для освещения дорог не стояло ни одного фонарного столба, где асфальт местами сменялся щебенкой, а местами грунтовкой, где навстречу не попадалось ни одного авто. Подвеска Лексуса обиженно стонала, кожа сидений скрипела, выдерживая вес ерзающих на ухабинах друзей. Но не один Андрей знал в Хабаровске тихие и безлюдные дороги. Повернув за угол мрачного, без единого светящегося окошка, административного здания, Лексус чуть не столкнулся с уазиком, крышу которого украшали «мигалки». Видимая даже в темноте и сквозь грязь милицейская окраска и большие буквы ДПС не позволяли надеяться на благополучное окончание вечера.

— Приехали, ребята. Выходим, показываем документы! — Седой, с усами, лет сорока сержант, по-привычке подошел к правой передней двери авто, ожидая встретить там водителя, но нарвался на Андрея. Этот тертый, многое повидавший мужик, делал все правильно — держался вне пределов досягаемости, руку держал на кобуре. Со стороны Олега его подстраховывал напарник — помоложе, зато с автоматом.

— Спокойно, ребята, мы свои! Вот мое удостоверение! — Андрей выходил из машины аккуратно, медленно, демонстрируя пустые руки. Олег последовал его примеру, вышел из машины, держа в руке свою «корочку» раскрытой, обращенной к автоматчику.

— Что свои — вижу, но что же это вы так — на угнанной машине, вечером, разъезжаете по темным улицам, — седой не расслаблялся, взял удостоверение, отошел подальше, разрывая дистанцию, чтобы спокойно его осмотреть.

— Да понимаешь, сержант, друг ко мне в гости приехал.

— И вы, значит, погулять решили… Машину угнали, погром учинили.

— Сержант, скажи, тебе сколько лет? — устало спросил Андрей.

— Сорок два, на пенсию скоро.

— Мне тридцать шесть, я подполковник. И никогда не смогу заработать на такую машину. А ты сможешь? — Андрей полуобернулся, и хлопнул рукой по капоту Лексуса.

— Не смогу, конечно.

— Вот он майор, ему тридцать три, — Андрей указал на Олега, — и он тоже никогда не сможет. И даже все вместе, включая его, — Андрей указал на автоматчика, — мы не сможем заработать на такую машину.

— И, значит, можно ее угонять? — угрюмо проронил седой, закрывая удостоверение Андрея.

— Угонять у вора, — Андрей снова хлопнул рукой по капоту, — и потом, кто сказал «угонять»? Вы ведь кого ищете?

— Семенов, кого мы ищем? — обратился седой к автоматчику.

— Трех бандюков, устроивших погром, избивших людей, угнавших автомобиль! — четко, как в школе милиции, отрапортовал Семенов.

— Вот видишь, а встретили вы наоборот — двух милиционеров, нашедших бесхозный автомобиль прямо здесь за углом, метрах в двухстах.

— А если предъявить этих двух милиционеров для опознания потерпевшим? — улыбнулся седой.

— А зачем? Вам что, премия за автомобиль не нужна? Мы охотно уступим вам честь его обнаружения брошенным в этом темном переулке, — улыбнулся Андрей.

— Далеко ехали то? — осведомился седой.

— Да пару кварталов осталось до дому, что обидно, потом бы бросили.

— Значится так, товарищ подполковник, — обратился седой к Андрею, отдавая удостоверение, — ключи оставьте в зажигании, а пешком, думаю, и отсюда потопаете.

— Спасибо! — Андрей прочувствованно протянул седому руку для рукопожатия.

— Спасибо большое, — повторил Олег, еще не веря, что их отпускают.

— Товарищ сержант, как же так? — начал Семенов.

— Отставить, Семенов, — сержант уже открывал дверь в салон, рассматривая интерьер.

— Ну… — промямлил Семенов, — значит, я тогда пошел в машину, докладывать об обнаружении брошенного разыскиваемого авто.

— Подожди, парень, не спеши, — в глазах и выражении лица седого, до этого такого серьезного, проступило какое-то озорство, — мне, как тут напомнили, сорок два года, и я не то, что купить, проехать никогда в жизни на таком авто не смогу.

Седой обошел машину, примерился к левой передней — водительской двери. Распахнул ее, еще раз всмотрелся в интерьер.

— Эээх, левый руль, и как они на нем только ездят, — проговорил он, забираясь внутрь.

— С трудом. Буржуи — что с них возьмешь, — Олег с интересом наблюдал сцену посадки.

— Я вон и уазик-то водить не могу, староват, — бубнил седой, и в этот момент двигатель Лексуса заурчал.

— А ты, Семенов, подожди чуток, садись вон в уазик, и давай за мной. Успеем мы еще этот Лексус обнаружить! — подмигнул седой на прощание то ли Олегу, то ли Андрею, после чего плавное электрическое поднятие тонированного стекла водительской двери навсегда отрезало салон и его лицо от друзей. Поначалу медленно, но постепенно ускоряясь, Лексус повернул за поворот, и продолжил свой путь по ночному Хабаровску.

Ежедневно в Японии, на специализированных аукционах, продаются десятки тысяч подержанных автомобилей. Огромное количество для такой маленькой страны. Система автоналогов, прохождения технического контроля и обслуживания организована так, что автомобиль, со дня выпуска которого прошло больше трех лет, во многих случаях уже выгоднее продать, чем содержать. Автомобильные свалки переполнены, в стране нехватка земли даже под жилье, и если бы не удавалось сбывать подержанные авто за границу, то японцам, наверное, пришлось бы сваливать их в океан, строя острова. Как они и поступают в последнее время с мусором.

Поэтому была организована система автомобильных аукционов. На данный момент — самая передовая в мире. Из-за нее подержанные японские машинки, даже несмотря на руль, расположенный справа — желанное приобретение во многих странах. В том числе и в России. Хозяин пригоняет авто на специальную площадку для продажи через аукцион, машина фотографируется, независимый эксперт от аукциона оценивает ее состояние, выставляя баллы от 5 (идеал) до 0. Отдельно оценивается состояние салона. В результате каждый автомобиль получает «аукционный лист» — официальный документ, где, помимо упомянутых оценок, отражены цвет, пробег, комплектация, мельчайшие недочеты, вплоть до царапин на бампере и трещин на стеклах. Естественно, если машина побывала в аварии или «тонула» во время очередного, нередкого в Японии цунами, все это также найдет отражение в аукционном листе. Приобрести такую машину — совсем не то, что купить «кота в мешке» на обычном российском авторынке.

В России, практически в каждом городе, имеются фирмы, которые оказывают гражданам посреднические услуги в приобретении автомобилей напрямую с японских аукционов, получая за эту услугу свои комиссионные и ничем не рискуя. Но есть в этой схеме и минус — деньги ты отдаешь сейчас, а автомобиль увидишь, в лучшем случае, через пару месяцев. Если фирма честная. А можешь и нарваться на мошенников.

Покупка на авторынке имеет свои плюсы — здесь ты уже видишь автомобиль, а не его фотографии. Платишь деньги — и сразу уезжаешь на обновке. При этом у многих продавцов на руках уже есть аукционный лист продаваемого ими автомобиля. Но продавцы здесь рискуют — они ведь сначала покупают машину, отдавая свои деньги, а не деньги клиента, а потом авто еще нужно продать. При этом «наварить», естественно, хочется побольше. Вот и покупаются самые дешевые машины на аукционах — побывавшие в тяжелых авариях, с большими пробегами, «утопленники». Затем, уже в России, пробег «скручивается» в меньшую сторону, последствия аварий наскоро устраняются, а аукционный лист или подделывается, или «теряется».

Олег не хотел ждать несколько месяцев, и у него не нашлось столько денег, чтобы купить автомобиль своей мечты на японском аукционе. Он надеялся приобрести машину, немного поездившую в России у хозяина, который в свое время покупал авто с аукциона для себя.

В Хабаровске, по словам Евгения, было несколько автомобильных рынков, да еще различные стоянки и площадки фирм, в той или иной степени участвующих в автобизнесе. Но по-настоящему серьезным, большим, был только один авторынок — в Южном микрорайоне, на улице Монтажной. Лаурелей там, куда привел его Евгений, было столько же, сколько Волг на Ростовской «Фортуне». И наоборот — прямо на входе, на кирпичиках, стояла черная, затонированная, хромировано-никелированная, каким-то чудом сюда попавшая Волга-3110. Единственная на всем рынке. И продавал ее такой же, видимо, единственный на всем рынке, неизвестно каким чудом оказавшийся здесь кавказец. Народ дивился, но обходил творение отечественного автопрома, не проявляя покупательского интереса. Совсем ошалевший горец кидался к каждому проходящему ближе, чем в трех метрах.

— Ээ, ты смотри какой машин продаю. Совсэм новый! Колес — новый! Диськи — новый! Двигател — как новый! Салон — мух не сидел какой новый! Все новый!

— А че ж продаешь, раз новый? — брякнул Евгений, когда они поравнялись с колоритным продавцом.

— Ээ, новый хочу… — в глазах провожавшего их взглядом кавказца читалась серая тоска.

Волги для Олега были привычны, но вот такое количество праворульных, ни на что не похожих машин, вызывало его интерес — такого в Ростове не увидишь. Да, он рассматривал эти авто на фотографиях, но здесь, вживую, хотелось остановиться возле каждой — пощупать, забраться в салон, а если бы еще и прокатиться, но…

— Ладно, машину поглядели, давай на ходу ее попробуем, прокатимся — маленький седенький, сухонький мужичок с дородной супругой общались с продавцом золотистой Тойоты Виста.

— А чего пробовать? Покупай, тогда и покатаешься — продавец доедал большой остывший пирожок с картошкой, и совсем не желал прерывать пищеварительного процесса. Покупателей по рынку бродило много, не купит этот, купит следующий — машина, пользующаяся спросом.

— Посмотри!!!! Сиденья. Мягкие!!!!!! А музыка? Послушай!!! — окучивал соседний продавец Хонды Прелюд молодого мажора.

— Ха-ха-ха, мужик, ты чё паришь??!! — дружно загомонили двое типичных крученых — верченых перекупщиков из темно-серебристого Ниссана Вингроада.

— А вы не парите, а вы не парите???!!! — огрызался обиженный.

— Машина — отличная! Такой на рынке больше нет, единственный экземпляр! — расхваливал эффектной длинноволосой блондинке модельной внешности свой красный Митсубиши Кольт паренек в тулупе и джинсах.

— Да я пять минут назад в другом углу такую же смотрела!

— Ну так это та же самая! Вы же второй раз подходите!

Первый же встреченный Лаурель ввел Олега в ступор. И хотя он был белый, а мечталось о черном, но стремительные, и в то же время солидные формы, хромированная решетка радиатора, хрустальная оптика — завораживали. Олег сунулся к боковым стеклам, заглянул в салон — изящество, продуманность форм и дороговизна отделки. Куда там Мерседесу! Мечта! Которую тут же разрушил Евгений. Вынужденный остановиться вслед за другом, он небрежно бросил продавцу, обстукивавшему ботинки о колеса авто:

— А пробег какой?

— Десять тысяч всего! Сам смотри! Да машина вообще не ездила, даже в Японии!

— Почему? — воскликнули одновременно Олег и Женя.

— Да японец-хозяин купил и умер, а у японки, жены его, прав не было. Так она и стояла в гараже. А сын приходил и периодически машинку обслуживал. Вот, даже все сервисные книжки есть. Сам смотри.

— Слушай, а может он сразу мертвый ее покупал… — Олег понял, что покупка мечты откладывается.

— Пойдем, Олежка, если будем возле каждого Лаврика останавливаться, до вечера рынок не обойдем. Ты же сказал — черный, значит черный. И в комплектации клуб-с, если по деньгам получится.

— Что-то я смотрю, интересные у вас тут продавцы. И вроде ни цыган как у нас, ни армян. С теми у нас стараются не связываться.

— Да ты по сторонам посмотри. Людям же как-то зарабатывать надо. А это у нас чуть ли не единственный доходный бизнес. И не обманешь — не наваришь.

Впрочем, армяне на рынке тоже присутствовали. Красный Марк-2 продавали целых трое. Беспрестанно громко гомонили по-своему, и обхаживали парнишку с отцом, проявивших на беду интерес к машине:

— Беспробежная?

— Да, слюшай, савсэм па Рассии нэ эздила!

— А почему ПТС заменен?

— Э, патеряли старый, да!

— К тому же старше 7 лет она…

— Еще стока жэ праходыт! Мамой клянусь! Иномарка!

Ребята как раз проходили мимо зеленой маломерной Тойоты Витц, где бойкий, с хитринкой в лице продавец обхаживал брюнеточку, у которой даже длинная зимняя куртка-пуховик не могла скрыть всех достоинств фигуры.

— Сделана по спецзаказу, таких машин всего две: одна у вас будет, вторая у жены императора… и как раз в цвет ваших глаз! — надрывался мужичок. Девчонка млела.

— У нас ведь как. Спросишь, какой пробег, а в ответ — а какой вам надо — Евгений решительно, за руку, протащил Олега мимо темно-зеленого, перламутрового, Лауреля — это битье. Смотри, стыки неровные, На двери свежий лак и дикая шагрень!

— А чего же спрашиваешь тогда?

— А прикалываюсь я так. Вот, смотри, с виду хороший экземпляр. Между белым Митсубиши Мираж и белым же Ниссаном АД, наверное, по контрасту с ними, очень выгодно смотрелся черный тонированный Лаурель в тридцать пятом кузове, на багажнике редкое для этой модели, но совсем не портящее внешний вид антикрыло, кованые диски, на которых, к тому же, была совсем свежая Бриджстоуновская резина. Олег с Женей остановились, присмотрелись к машине спереди, сделали почти традиционный для начала осмотра «круг почета» вокруг, который только усилил интерес Олега к машине. Красавица! В душе приятно защемило от предвкушения.

— Машина 2002 года, как новая, без пробега по России, только неделю как из Японии — увидев в глазах Олега интерес, засуетился продавец — обычный такой, русский, одет просто, правда лицо какое-то с хитринкой, или это у всех дальневосточных продавцов такая характерная черта.

— 2002 года говоришь, — Евгений уже заглядывал под капот — а почему провода двухтысячного года?

— Да они же на складе лежали, их заранее много наделают, а потом на машины ставят.

— Топляк? — Евгений обнаружил под капотом, ржавчину, сразу и не видную за задней стенкой двигателя, и перебрался в салон.

— Где топляк? Это туманы! — продавец начинал подозрительно суетиться, злиться.

— А почему болты в салоне ржавые?

— Да окна эти японцы не любят закрывать!

— А аукционник есть? — уже по интонации было ясно, что машина Жене не нравится. Жаль, Олег рассматривал хрустальные передние фары — красота, светить должны так, что и без всякого ксенона ночью можно ездить с комфортом.

— Неа, я в них не шарю — продавец окончательно скис. И этого было достаточно, больше машина Женю не интересовала.

— Пойдем дальше, не судьба — на этом Евгений закончил осмотр и потащил Олега вперед, в нескончаемые ряды авто.

— Эй, мужики, если вы это все, чтобы цену сбить, так поторгуемся! — продавец все еще с надеждой смотрел им вслед.

— Эх, а мне внешне понравилась — только что пройденный микрогрузовичок скрыл от ребят Лаурель, но Олег все равно обернулся, попытался рассмотреть.

— Да утопленник это, стопудово! А внешне еще понравятся — посмотри их тут сколько.

Да, рынок впечатлял, раскинувшийся на холмистой территории, что визуально еще больше увеличивало количество выставленных на продажу машин, он напоминал лагерь какой-то армии, готовой в течение пяти минут стронуться в поход. Ряды машин стояли прямо перед ребятами, дальние виднелись на холмах, а стоило подняться на такой холм, как от количества машин в низинах пробирала гордость за отечественного потребителя, способного все это купить.

— Неужели это все продастся? — мысленно сравнивая с Ростовской «Фортуной», Олег пытался понять, насколько здесь больше четырехколесного товара.

— Эх, ты бы на «зеленке» во Владике побывал… вот там автомуравейник! Там рынок разбит по кварталам, внутри которых машины по маркам отсортированы. Типа один квартал — только Тойоты Левины, другой — Хонды Аккорды, для Лаурелей твоих тоже, наверняка, отдельный квартал. А здесь у нас скромно. И бессистемно, что неудобно.

Они как раз проходили такой мини-ряд из шести Ниссанов Марчей разных цветов и, скорее всего, одного хозяина. На всех под лобовым стеклом скотчем был приклеен лист белой бумаги формата А4 с распечатанным на принтере текстом: «Торг зависит от красноречия покупателя!». Красноречие как раз проверялось возле последнего в ряду Марча — редкого, оранжевого цвета. Очень плотный мужик, неизвестно как планировавший поместиться в этом Марче, пробовал остроту языка на продавце. Торг, похоже, шел уже давно, оба кипятились.

— Машина то битая, не шли они с завода такого цвета! — стоял на своем плотный.

— Конечно битая, она еще и простреленная — в ней якудзу захватывали! — упирался продавец.

Но тут впереди показался очередной Лаурель непонятного, не то черного, не то коричневого цвета. Литые 16-дюймовые диски, тонировка по кругу, обвесы.

— Во, «хамелеон»! — загорелся Женя, — идем смотреть. Редкий цвет — большой плюс, и литье хорошее.

На лобовом стекле бросалась в глаза надпись, нанесенная белым маркером «ГОД ВЫПУСКА — 2002». Это был последний год, когда выпускались Лаурели. Очень удачно. Правда, подойдя поближе, ребята прочитали другую надпись, написанную мелкими буквами и от того еле видную: «почти, машина 11.2001 г. в.». Это было уже не так здорово, зато присутствовала комплектация «клуб-с». Шикарный, кожаный салон, деревянные лакированные панели. При этом на сиденьях под пятой точкой и спиной — велюр, а края сидений обтянуты кожей. И смотрится хорошо, и не скользишь, и не прилипаешь, и спина не потеет. Руль деревянный, местами тоже обтянут кожей — не будет скользить в руках во время дальней дороги. Присутствовала сигнализация с обратной связью. Впрочем, машина проездила в России уже почти год, и что с ней за это время сделали, предстояло выяснить Евгению.

Поскольку под капотом у красавицы был двухлитровый двигатель RB20, а не RB25 объемом, соответственно, два с половиной литра, то сильно быстро на таком авто не поездишь. Но Олег гонщиком никогда не был, а вот экономия на расходе бензина во время дальней дороги должна оказаться существенной. По просьбе Евгения Олег сел на водительское место, погазовал. Двигатель не дымил ни синим, ни черным выхлопом — приятно. Выбираться из салона вообще не хотелось. Покрутил руль из крайнего левого в крайнее правое положение — вращается легко, ни скрипов, ни пузырьков воздуха в бачке гидроусилителя. Попереключал коробку-автомат — рывки небольшие, стояночный тест в норме. Евгений еще долго возился, поднимал коврики и пороги в салоне, почти целиком влез в громадный багажник, проверял, работает ли термостат, состояние радиатора под капотом, смотрел что-то еще. А Олег понял — надо брать. Какое-то чувство говорило — не пожалеешь. Особенно, если еще немного поторговаться.

— Слушай, скажи честно, что с машиной было. Не просто так же ты ее продаешь? — Олег «качал» левый задний амортизатор, а хозяин, простой, русоволосый, лет сорока-пяти, пятидесяти — идеальный хозяин, если ты хочешь взять машину б/у, с интересом следил за действиями Олега.

— Да понимаете, въехали на этой машине в зад другой, от этого стуканул двигатель и разломилась коробка-автомат, масло и бензин вылились, попали на горячий двигатель, и машина загорелась. И тут ей въехали тоже в зад, от этого она скатилась по каменному обрыву в море. Там пролежала три дня, а я ее у хозяина выкупил за 20 баксов, контрабасом привез в Россию, сделал поддельные техпаспорта, и сейчас хочу на вас напарить 8 тысяч баксов — шутка была хорошей, но от того, каким спокойным и усталым голосом проговорил все это продавец становилось ясно, что и он уже насмотрелся на покупателей, наслушался вопросов.

— Жень, надо брать, особенно если цену немного скинут — подмигнул Олег продавцу.

— Берем, до дому ты на ней точно доедешь, да и там еще покатаешься. Я так думаю, местный сервис ты только через пару лет этим диковинным авто пугать станешь.

С хозяином рассчитались быстро — почему-то Олег ожидал, что при таких объемах автодеятельности в ГАИ и конторах, занимающихся выпиской справок-счетов, будут огромные толпы клиентов. Но очереди на снятие машины с учета в ГАИ миновали благодаря авторитету Евгения, а остальное вообще прошло быстро. Выписали справку-счет, оформили транзитные номера на Олега, купили страховку на год. Запаслись самым необходимым в дорогу — купили атлас автомобильных дорог, спальник, фонарик, аптечку, большую бутыль воды, соки, наборы бомжа а ля «доширак», удобную обувь типа сланцев, на трех ремешках, солнцезащитные очки. Для машины приобрели диски на 15 с резиной — по словам Евгения 16-дюймовые колеса в дороге убьются быстро, холодную сварку, запасные свечи, ключи. Для предохранения машины от камней были куплены малярный пластырь и прозрачная толстая лента-скотч. Все это выбиралось и покупалось в основном Евгением, часть вещей вызывала у Олега недоумение, но Женя был категоричен — может пригодиться, а в этом у него имелся больший опыта.

В автосервис, к знакомым Евгения, Олег впервые ехал за рулем собственного авто, того, о котором мечталось. Но удовольствия пока не получал — машина непривычна, город незнакомый, ехали медленно. Да и темнело. А столько еще предстояло сделать. Ребята должны были работать весь вечер, а если надо — то и ночью, чтобы завтра поутру Олег мог выехать. Необходимо было поменять ремни, фильтры, масла. Поэтому машину оставили, а домой возвращались на автобусе. Дома ждал Андрей, большой пакет дальневосточных крабов, и пиво. Перед дальней дорогой не следовало напиваться. Немного посидели, и решили пораньше лечь выспаться. Но допинг не сработал — Олег долго не мог заснуть, нервы не железные, переживал, как сложится дорога.

Пять утра, темно, дождь, Олег вскочил по будильнику на карманном компьютере. Сон, тревожный и беспокойный, но вязкий, без сновидений, все-таки поглотил его. Вставалось тяжело. Заглянул в соседнюю комнату, на спящего Андрея, и выскользнул из квартиры, не попрощавшись, захлопнув дверь. Под подъездом стоял Евгений на своем синем Чайзере.

— Давно стоишь? Чего не звякнул?

— Да минут пятнадцать уже, просто приехал рано, чего будить. Кстати, ребята с сервиса вчера вечерком отзвонились — удачную мы машинку выбрали, без косячков.

— Спасибо тебе за все, Женька, плохо, с Андреем не попрощался, будить жалко стало. Ты уж передай ему от меня огромное спасибо.

— Спасибо передашь, как приедешь в свой Ростов. Рано еще. Вот, кстати, возьми СИМ-ку МТС, здесь включен роуминг и межгород. По всей трассе брать должна. Другая связь не везде ловит.

Пустая и мокрая улица Серышева сверху придавлена черными мокрыми тучами, пустые улицы и перекрестки, фонари, только немного разгоняющие мрак. Олега слегка потряхивал предстартовый мандраж. До гаража доехали быстро. Перед тем, как сесть в свою машину, полюбовался, погладил капот рукой. Лобовое стекло покрыто инеем. В салоне холодно, удачно, что сидения не целиком из кожи. Завелся, прогрелся, немного обжился в салоне. Поехали небыстро, впереди Евгений, если бы не он — никогда бы в такое время не выехал из Хабаровска. Ни одного указателя для транзитного транспорта, и ни одного прохожего, чтобы спросить дорогу.

Впереди показался мост, перед ним и попрощались, дальше начиналось его первое большое путешествие — около десяти тысяч километров до Ростова, в одиночку, на очень комфортной машине, и спешить не надо. Разве это не удовольствие? Дождь на выезде — хорошая или плохая примета? Мост переехал один — пока ни транспорта, ни поездов. Амур спокоен, вода почему-то казалась не свинцово, а скорее ртутно-серой, блестящей, медленно и неспешно перетекающей из одной небольшой волны в другую. Ветер, казавшийся снаружи резким, почти ураганным, не мог, как следует, расшевелить эту тяжелую воду.

Когда человек только появляется на этом свете, у него нет никакой свободы выбора, пути его предопределены. По мере взросления перед ним открывается все больше и больше возможностей. И, кажется, что так будет всегда. Олег четко помнил тот миг наивысших возможностей, когда мир открывал для него, казалось, все дороги. После окончания института, в парке, они, выпускники со свеженькими дипломами, сидели на лавочке, и пили дешевое вино, не закусывая, смеясь над простыми и часто глупыми шутками. А потом он выбрал свою дорогу. Мир вокруг остался тем же, но направления движения в нем для Олега сильно сузились. Теперь, через десять лет после института, это оказалась уже одна, сформированная многими его предшественниками, колея. Именно для того, чтобы расширить свои пути, он и придумал для себя это путешествие. А машина — большая, удобная и красивая — это скорее повод. И мост сейчас казался ему отправной точкой его нового пути.

За мостом, с включенными габаритами и замазанными грязью номерами, стояли Тойота Супра и Тойота Марк-2. Этакие перехватчики, скорее всего «пасут» перегонщиков. А может это и паранойя, развившаяся после отрывочного просмотра шестисерийного фильма «Спец». Во всяком случае, на него не обратили внимания — или действительно везде теперь бандиты мерещатся, а люди просто ждут кого-нибудь ехать, например, на рыбалку. Или помогли двадцать седьмые транзиты. Но уж больно машины мощные, гоночные, не для рыбалок.

Дорога за мостом прямая, качественная, мокрая только, но уже хорошо, что не так холодно. Иначе был бы гололед. А так резина отлично держит асфальт, машина тоже неплохо пока управляется. Олег потихоньку раскатывался, ехал небыстро — 100–110, привыкал к машине. Салон удобный, места, даже с его ростом в 185 сантиметров, впереди вполне достаточно. Сзади троим, конечно, комфортно не сесть, но эта машина для подобного и не предназначена. Подвеска мягкая, но не диванная. Кочки поглощает хорошо. Шумоизоляция тоже отличная — двигателя RB20 на низах вообще не слышно, на высоких оборотах — доносится слабое жужжание. Климат-контроль греет, дворники стекло очищают, фары светят — красота. Даже дождь вроде начал утихать, в спину засветило утреннее солнышко.

Дорога до Биробиджана очень качественная, только местами попадаются небольшие участки ремонтных работ. Пока безлюдные. И дорогу, и сам город, Олег проскочил, даже не заметив. Обживался в машине, получал удовольствие от езды. Первый раз опомнился и посмотрел на часы на выезде из Биробиджана. С непривычки чувствовалась усталость. Остановился на площадке возле кафе и мотеля. Вышел на прохладный воздух, размял руки-ноги, дождь окончательно прекратился. Солнце уже достигло зенита. Нужно было оклеить машину скотчем, чтобы защитить лакокрасочное покрытие от камней — впереди ждали километры щебня, гравия, а где и просто пыли. Олег заклеил белым малярным скотчем капот, крылья, пороги и двери снизу примерно до половины высоты. Прозрачный скотч приклеил на фары. Он не спешил, возня с машиной доставляла ему удовольствие, скотч клеил ровно, разглаживал каждую складочку, хотя в этом и не было особой надобности — через пару дней, когда он проедет плохой участок дороги и выберется на асфальт, скотч можно будет отклеить, а машину вымыть. Город уже остался позади, вокруг лесок — вечнозеленые ели и сосны, для которых время года не имело значения. Умытые только что прошедшим дождем, они искрились зеленью, и оттуда, Олег сначала не поверил ушам, раздавался целый лягушачий концерт из нескончаемого кваканья на все лады. Странно, вроде для лягушек еще рановато. Впрочем, тут на стоянку завернул корейский джип Киа-Сорренто с транзитными номерами Владивостока. Концерт тут же оборвался — лягушки, как и любые уважающие себя исполнители, требовали абсолютной тишины.

— Сергей, — представился водитель джипа, оказавшийся профессиональным перегонщиком авто — ездил из Владивостока в Новосибирск. Он немного подкорректировал работу Олега, объяснил, как правильно заклеить скотчем крылья вокруг колесных арок, и сам принялся за работу. Как говорится, одна голова — хорошо, а два мужика — лучше. Пожелав ему удачи, Олег тронулся дальше. Есть пока не хотелось.

Дорога все еще была асфальтовой, с машиной он почти освоился, но постоянно ловил себя на том, что его немного тянуло влево — не привык ездить на авто с правым рулем. Осмелился включить радио, понажимал кнопки. Оказались настроенными шесть фиксированных частот с радиостанциями. «Европа Плюс» передавала, что вчера полиция Вашингтона арестовала у здания Конгресса США вооруженного мужчину в бронежилете. При себе он имел винтовку, лук со стрелами и самурайский меч в чехле. В голову Олега, учитывая настроение, сама собой пришла смешная мысль — это Дункан Маклауд, пришедший убить последнего бессмертного из клана Бушей. Олегу всегда нравилась первая часть «Горца». Впрочем, «Европа Плюс» достаточно быстро прекратила вещание — оно и понятно, Биробиджан далековато все же от Европы. Чуть дольше продержалось «Авторадио» — последнее, что услышал Олег, это новость о том, что с Питерского моста в воду упала Лада Калина… но почему-то не утонула… И, совсем немного поездив в Лауреле, он уже, кажется, догадывался почему.

Проверил телефон — МТС-овская связь работала. Прикинул разницу во времени — для звонка поздновато. Тяжело с непривычки, одной рукой управляя авто, а другой — щелкая по клавиатуре, постоянно отвлекаясь, отправил девушке, ввиду отсутствия жены исполняющей обязанности любимой, СМС-ку, что все в порядке, выехал. В ответ, всего через десять минут, получил смайлик в виде улыбки. С одной стороны, конечно, приятно, что в десяти тысячах километров от тебя еще не спят, и, возможно, даже думают о тебе, но… блин, дорогая Виктория, наши предки перешли от наскальных рисунков к клинописи, иероглифам и, впоследствии, полнобуквенному алфавиту более пяти тысяч лет назад. Однако, для некоторых блондинок, подобный эволюционный переход и сейчас не кажется необходимым.

Дорога, тем временем, не то, чтобы начала утомлять, но Олег не видел вокруг никаких красот. Абсолютно прямая в этом месте, рассекающая тайгу, немного отступающую от нее, на две равные половины до самого горизонта, с равномерно расставленными по обеим сторонам столбиками, она не создавала ощущения движения. По такой дороге можно ехать бесконечно — и сегодня, и завтра, и неделю — и ничего не изменится. Это тебе не средняя полоса России — ни бабушки с ведрами, продающей картошку возле трассы, ни внезапно перебегающего асфальтовое полотно выводка гусей, ни открывающейся за поворотом аккуратной деревушки. Ничего. Время, а вместе с ним и жизнь, течет размеренно и незаметно.

И здесь, внезапно, за поворотом, всего в 30–40 километрах за Биробиджаном, асфальт закончился. Машина вылетела на гравийку, и пришлось сильно сбросить скорость. Теперь он ехал 40–50 километров в час, вокруг все гремело, пыль стояла как хороший туман. В салон, слава богу, она не проникала — прекрасная герметичность, но шум… Пытаясь хоть как-то от него избавиться, включил автопоиск радиостанций в магнитоле, и произошло чудо — обнаружилось «Русское радио».

— Ангелы здесь больше не живуууут! — надрывалась девушка из всех шести динамиков в салоне, в тщетных попытках перекричать барабанную дробь, образуемую камнями, вылетающими, кажется, вопреки законам физики в самые невероятные стороны, из-под колес Лауреля.

— Да они, блин, тут и не жили никогда, — вслух высказал солидарность Олег — они, похоже, Уральские горы перелететь не могут!

Подвеска Лауреля оказалась слишком мягкой, гравийка слишком неровной, трясло, скорость в отдельных местах пришлось снижать до 30 километров в час. При этом мимо начали проноситься перегонщики на всяких там Тойотах Платцах, выдерживавшие 80–90 километров в час. Их можно было понять — им просто нужно побыстрее пригнать машину, продать, а ездить на ней им не придется. Так что состояние ходовой и подвески их не очень волновало — лишь бы машина доехала. Но кое-кто ехал еще медленнее Олега, так что пару обгонов пришлось совершить и ему. Радио окончательно замолчало, взять дисков для магнитолы он не догадался, чтобы достать карманный компьютер, где был мп3-плеер, нужно останавливаться, а не хотелось, как-то вошел в рабочий ритм. Так что обходился без музыки, к шуму в итоге привык, перестал обращать на него внимание. Природа вокруг — столетние пушистые ели, сосны, зелень, но красотами мешала любоваться пыль, из-за нее мало что удавалось рассмотреть. Сосредоточился на вождении, проехал Облучье, начал уставать.

Во второй половине дня, чем ближе к вечеру, тем сильнее солнце клонилось к западу. И туда же — почти строго на запад — направляла Лаурель дорога. Сначала это только немного досаждало, но позднее оранжевый солнечный диск, уже не закрываемый козырьком лобового стекла, обрушил всю мощь апрельского света на глаза Олегу. Да, этот свет, и приносимое им тепло, еще не могли прогреть землю, уничтожив остатки суровой дальневосточной зимы, не могли они и согреть выходившего из машины Олега. Но когда солнце, монотонно и неукротимо, светит тебе в глаза несколько часов подряд, вряд ли захочется вспомнить маленького принца Сент-Экзюпери, и наслаждаться закатом. Вместо этого Олег понял, зачем, посреди чахлой весны, остатков снега под деревьями и утренней изморози, Евгений засунул ему в багаж солнцезащитные очки. Ведь так ему придется ехать еще много-много дней. И с каждым днем и каждым пройденным километром солнце будет становиться все ярче, сильнее.

Пока же Олегу пришлось снизить скорость. Даже в очках, с непривычки, он плохо ориентировался на дороге, остатки видимости на которой, к тому же, затрудняла пыль. Теперь его обгоняли почти все. Тем не менее, постепенно, смеркалось, все сильнее хотелось есть. Сначала Олег обрадовался моменту, когда очки стало можно снять — он не носил в обычной жизни этого аксессуара, и сейчас ощущал в районе переносицы какую-то неприятную тяжесть. Возможно, все дело здесь в привычке, а возможно просто очки не очень подходят. Ничего, ради исполнения мечты, можно и перетерпеть мелкие сопутствующие неудобства. Тем более, получалось, что очки требуется надевать только на два-три часа, да и то, если погода не пасмурна. Однако, как только солнце зашло, Олег испытал новое интересное ощущение — вождение в темноте, в пыли.

Солнце больше не мешало, оно скрылось стремительно, погрузив таежный пейзаж в чернильную тьму и создав по обеим сторонам дороги таинственные миражи, состоящие, то ли из вполне материальных деревьев, кустов и сопок, то ли из разлетающихся под ветром клоков тумана и пыли. Вдоль трассы не имелось ни одного фонаря, чтобы разрушить эту иллюзию, а свет фар уже через пять — десять метров упирался все в те же облака пыли, поднятой идущими параллельным курсом машинами. Скорость пришлось еще немного сбавить.

В Белогорск въехал уже в темноте, совершенно усталый и голодный. По карте город не казался большим или запутанным — главная улица, тройка параллельных ей, да несколько перпендикулярных переулков. Плюс несколько тупиковых улиц, вносивших, очевидно, исконно-дальневосточный колорит. В реальной жизни, в темноте, учитывая холмистое, а совсем не плоское расположение города, пришлось немного поплутать. Прохожие, в этот еще не слишком поздний час, на улицах попадались редко, выглядели подозрительно узкоглазыми, и отказывались говорить по-русски. Спас Олега какой-то благообразный старец, с абсолютно славянским лицом, седой, с окладистой бородой, не только на прекрасном русском растолковавший дорогу к гостинице, но также сопроводивший рассказ выразительным жестикулированием. Теперь Олег уже не смог бы ошибиться.

Фасад гостиницы ремонтировался, поэтому снаружи она выглядела не очень привлекательно. Олега, воспитанного еще в Советском Союзе, учили, что примерно так должны выглядеть негритянские гетто в Бруклине. Но внутри оказалось тепло, светло, уютно и чисто. Гостиница пустовала, за стойкой располагалась женщина-администратор неопределенного сорока-пятидесятилетнего возраста, и тоже подозрительно неславянской внешности. Больше в холе, на перспективу заполненном тремя диванами, несколькими кадками с цветами и большим телевизором, никого не наблюдалось.

— Молодой человек, — говорила администратор приветливо, на хорошем русском, — заходите, не стесняйтесь, а то я уж совсем заскучала.

— Не много постояльцев?

— Да ваш брат, перегонщик, все больше экономит, в машинах спать предпочитают. А там разве выспишься? — женщина выложила на стойку анкетку — бланк заселения и ручку, — а у нас и кафе, и душ, и кровати хорошие!

— И сколько все это удовольствие стоит? — на душе у Олега потеплело, выяснилось, что за целый день одиночества за рулем он соскучился по нормальному общению.

— Триста пятьдесят рублей с включенным в стоимость завтраком, если номер двухместный. И я к вам никого не подселю, обещаю!

— Да, не Москва, — приятно удивился Олег.

— Ой, а вы из Москвы? — удивилась администратор, у нас тут дальше чем из Новосибирска гостей и не бывает.

— Нет, я еще дальше — из Ростова-на-Дону. Слышали?

— Ой, если честно, только не обижайтесь, а вот вы про Белогорск раньше слышали?

— Понятно, — усмехнулся Олег. Между делом он почти заполнил анкету, и теперь протягивал ее назад, к администратору, вместе с паспортом.

— А ноги-спина-то, небось, устали, затекли, а? — хитро подмигнула женщина.

— Есть, конечно, а вы что, баню предложить можете? — удивился Олег.

— Ну, баню не можем, у нас только душ, но есть средство лучше. Женщину не желаете? — собеседница перешла на шепот, приблизив лицо почти вплотную к Олегу.

— Настоящую сибирячку! А? Ты таких и не видел никогда в своем Ростове! Или китаянку, хочешь? А можно двух сразу!

— Нет, спасибо, устал я сильно. — Олег немного опешил от неожиданности.

— Так они сами все сделают! И недорого!

— Не надо, скажите лучше, где здесь можно машину на ночь оставить?

— Это как выйдете, направо, и метров двести. Там по левой стороне улицы охраняемая стоянка, — сразу перешла на официальный тон администратор.

Олег вышел на крыльцо, здесь стало уже не только совсем темно, но и очень холодно. Впрочем, возможно, он просто отогрелся в холле гостиницы. А может, это дал о себе знать холод в душе. Ему требовалось кем-то заполнить пустоту в жизни, ради кого-то жить, а не заполнять пустоту на кровати сегодняшней ночью. Машину он оставил на стоянке, и потом двести метров шел по пустынной и темной, как будто вымершей улице, обратно, к свету в окнах холла гостиницы. Не очень удобно, да и тревожно как-то за авто. На самом деле, действительно, с непривычки сильно устал, рефлексы притупились, и за окружающим миром он наблюдал как бы сквозь туман. Взяв ключи от номера, поднялся наверх, бросил сумку, разделся. Хотелось есть, мыться, спать, и даже непонятно — чего сильнее. В итоге сначала помылся, теплая вода размягчила мышцы, взбодрила, как будто передав энергию тепла уставшему телу. И этой энергии хватило, чтобы спуститься вниз и перекусить в местной кафешке. Ел Олег с редким для себя аппетитом, и, прихватив в номер поллитровку «ПИТ» местного розлива, отправился спать. Несмотря на усталость почему-то, сразу угомониться не удалось. Сначала выпил пива, стал читать книжку на карманном компьютере, и через пять-семь минут погрузился в крепкий, без сновидений, сон.

Проснулся сам, без будильника, немного раньше шести. Провалялся в постели, пока в шесть не включилась мелодия побудки на КПК. Есть пока не хотелось — тело целиком, и желудок в частности, еще не успело проснуться вслед за взбудораженным предстоящей дорогой сознанием. Но насытиться, причем до предела, причем жидкой и горячей пищей — это необходимость. Потому, что еще неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть по-человечески. Олег хорошо усвоил эту премудрость сначала в армии, а потом — во время различных милицейских мероприятий, когда его подразделение выезжало на дело рано утром, а возвращалось тоже рано утром, но только через пару дней. И все это время не имея возможности отвлечься на прием пищи. Поэтому, быстро умывшись, побрившись и собравшись, чтобы больше не возвращаться в номер, Олег спустился в гостиничное кафе.

В это раннее время свободных столиков в кафешке было семнадцать. Точнее, занят был только один — вместе с ним столовалась компания из трех перегонщиков. Знакомиться желания не возникло. Помещение под кафе явно выделяли энтузиасты, верящие в светлое будущее Белогорска вообще, и городской гостиницы в частности. Даже восемнадцать прямоугольных столов, каждый человек на шесть, хаотично расставленных в зале, смотрелись в нем как несколько зеленых горошинок, украшающих большую тарелку со взятой Олегом яичницей. Кроме нее Олег прикупил овощную нарезку и горячего чаю, к сожалению, пакетированного. Разглядывая ярлычок, сиротливо свешивающийся на нитке с боковой поверхности стакана в железном подстаканнике, точно такого же, как тот, в котором Олег получал чай во время недельной поездки в Хабаровск на поезде, он не сразу, но обратил внимание на надпись. Кислотно-желтый картонный прямоугольничек украшала черная псевдоарабская вязь: «Королями не рождаются, ими становятся благодаря всеобщей галлюцинации. Б. Шоу». Весьма странная надпись для пакетика с сухой травой.

Олег молча, быстро поел, и принялся за подозрительный чай. Стук о края стакана маленькой железной ложечки, старающейся размешать постепенно тающие два кусочка сахара, удивительно перекликался со стуком вилок в тарелках перегонщиков, также завтракавших молча. Больше никакой шум не осмеливался нарушать акустического совершенства большого, и немного мрачного от утреннего недостатка света кафешного зала.

На улице сразу чувствовалось, что этот день над Белогорском станет солнечным. После огромного зала кафе, свет в который проникал через четыре прикрытых сбоку шторами окна, Олегу пришлось даже немного постоять на крыльце гостиницы прищурясь и ожидая, пока глаза привыкнут к яркому утреннему солнцу. Но за день Олег мог проехать несколько сотен километров, и еще неизвестно, какая погода будет там, где его застанет следующая ночь. Поэтому он шел по улице на стоянку не торопясь, наслаждаясь светом и теплом, разглядывая ставшие такими приветливыми утром дома из аккуратного красного кирпича, с видимыми за стеклами занавесками и цветами в горшках.

Машина встретила Олега точно там, где он и оставил ее вчера, и еще одним ночным страхом стало меньше. Душа ликовала. Грязь на черно-коричневой машине, оклеенной белым скотчем, резко бросалась в глаза и казалась кощунственной в это яркое, солнечное утро, в таком приветливом городе. В бутыли с водой, которая лежала в багажнике, плавал лед, но перед тем, как отправиться в дорогу, хотелось хотя бы помыть стекло и фары, долить воды в бачок стеклоочистителя.

Прогрев машину, Олег потихоньку тронулся в путь. День действительно выдался солнечный, но ветреный, немного перед, Олег хорошо помнил это, и километров 150 за Белогорском, дорожное полотно снова оказалось асфальтовым. Поток автомашин на запад еще не успел поднять пыль, и в радужном настроении Олег сфотографировался на мосту через речку Зея. Позже, еще раз, у стелы космодрома «Свободный». Рядом пристроилось солидное придорожное кафе, на стоянке возле которого не поместиться из-за машин перегонщиков и дальнобойщиков. Люди завтракали, Олег проехал мимо, и вроде бы разглядел Киа-Сорренто Сергея. Значит и у него пока все в порядке.

Асфальт — это жизнь, но несмотря на его наличие ехать быстро не получалось — дорога сильно виляла, постоянные подъемы сменялись достаточно крутыми спусками. Острых ощущений добавляли частые выбоины. Зато Олег ехал в тишине, без пыли. И снова ожило «Авторадио». В Москве Гвинейский посол на японской машине, принадлежащей Марокко, въехал в немецкую тачку, управляемую по доверенности корейцем-гастарбайтером. Глобализация!

Проезжая какую-то маленькую деревню с полуразрушенными домами, Олег впечатлился количеством спутниковых тарелок — почти в каждом дворе. Скорее всего, китайские, может, контрабандный товар? Были бы у людей деньги на нормальные спутниковые антенны, они бы и дома содержали в приличном виде.

Скоро опять началась грунтовка, блин, да как тут ездить? Сначала машину нещадно подкидывало, трясло, но потихоньку приноровился. Попал в хвост колонны, пришлось глотать пыль. Приотстал. Трясет. Лаурель наполнился пылью. Гремит, кажется, все. Гремят шины по камням, гремят двери, гремят колеса в багажнике и груз. Даже казавшееся раньше таким комфортным сиденье поддает под задницу. Гремят вещи в бардачке. Трясется руль в руках. Ноги в еще вчера удобных сланцах бьются пятками. На носу пляшут очки. Музыка из наушников, вставленных в КПК, не спасает. Господи, вынь штопор из моей задницы и вставь в голову, пусть там будет хоть что-то извилистое, заранее предупреждающее о таких приключениях! Пыль. Включил рециркуляцию. Дорожное покрытие здесь, похоже, вообще никто никогда не грейдеровал. Вон, промоины от дождей. Приходится вилять по дороге, выбирать траекторию поровнее. Мост, пара секунд тишины и шелковой дороги, хочется ехать медленнее, чтобы продлить кайф. Оказывается, Лаурель может ехать тихо! Снова грохот и тряска…

Так, неспешно, добрался до поселка Магдагачи. И сразу стало ясно, что раньше дорога еще была. Здесь же угадывалось только общее направление, казалось, выложенное растущими прямо из земли острыми камнями. Временами приходилось снижать скорость, примерно, до пяти километров в час. Во всяком случае, пробегавшие по своим важным делам местные мальчишки Олега обгоняли. Если вы считаете, что в вашем районе плохие дороги — приезжайте в Магдагачи. По скромному разумению Олега Магдагачи были бы способны остановить даже германскую танковую армаду в июне 1941 года. Поэтому ничего удивительного, что здесь он и пробил колесо, причем, из-за медленной езды и постоянного шума, даже не сразу это заметил.

Запасные колеса пылились в багажнике, ожидая своего часа, домкрат, родной, еще японский, также имелся. Пришло время его опробовать. Олег съехал на обочину, если здесь вообще существовало подобное понятие, ибо отделить четкой границей ее от дороги не получалось, и приступил к работе. Солнышко светило, деревенский пейзаж умилял, очень неспешно проезжающие на запад автомобили почти не пылили. И Олег, в принципе, даже радовался возможности размяться. Все получалось споро — машина легко поддомкратилась, колесо снялось.

За этим занятием и застала его проходившая мимо местная красавица, по виду лет двадцати пяти, в самом соку, но Олег бы не удивился, узнав, что ей шестнадцать. Судя по интенсивно работавшим челюстям, во рту у нее находилась жевательная резинка. Кокетливо посмотрев на него, оценив совсем не детским взглядом, поправив не первой свежести блузку, девушка вымолвила мелодичным, с переливами, голосом, с каким-то странным акцентом:

— Молодой человек, я вот сдала на права, машину купить хочу. Может, посоветуете, какая лучше всего для девушки? Вы же перегонщик, вы в них хорошо разбираетесь, — что поразительно, все это она проговорила, не переставая жевать резинку, и даже временами успевая выдувать пузыри.

— Стиральная! Лучше всего подходит для девушки, — почему-то Олег сразу подумал, что фраза о том, что девушка получила права, должна была означать только одно — что она совершеннолетняя. Что поделать — милиционер, приходится во всем видеть только плохое.

— Да пошел ты! — оскорбленная девица удалилась походкой многократной победительницы конкурса «Магдагачская красавица», между прочим, очень соблазнительно виляя попой. А впрочем, через пять минут несложная работа оказалась окончена, а еще через пять минут поселок Магдагачи, вместе с обитателями, навсегда ушел из жизни Олега.

Чуть позже, на заправке, его нагнал Сергей на своем джипе. У Олега, с непривычки, сильно ныла застывшая в одном положении поясница, практически не ощущался зад, как самая страдающая часть организма. Но ничего, расходился, размялся. А вот Сергей… то ли корейские джипы более жестоки к своим пассажирам, то ли профессиональные перегонщики уступают в физических кондициях милиционерам, но… вылез парень из джипа даже не в раскорячку, а согнутый какой-то нелепой каракулей из детских «прописей» для первого класса. Одежда его тоже мало подходила к случаю, и казалась нелепой среди этих диких краев — сильно мятые брюки, еще сохранившие следы «стрелок», светлая рубашка, и жилетка, ранее явно бывшая частью костюма-тройки. Сергей казался английским лордом, попавшим в мясорубку российской действительности. Сходство дополняли светлые волосы и длинный тонкий нос.

— Сэр, что у Вас с походкой? — давясь смехом, только и смог вымолвить Олег.

— Да ёпть… эх… — тоже заливаясь нервным смехом, разгибаясь, застонал Серега, — что смеешься?

— Да вот смотрю на тебя, и думаю, что корабли в бутылках делают гинекологи на пенсии.

— А мне, брат, не смешно. Староват становлюсь для этой работы, тяжело.

— Тяжело, парень, это когда у тебя восемь выездов на место происшествия в течение одной ночи. Когда государство от тебя что-то хочет, оно называет себя Родиной. А это отдых! Тишина, природа.

— Мотал я такой отдых, что у тебя за работа такая, если ты так отдыхаешь.

— Да есть, брат, такая профессия — бандитов стращать.

— Кстати, парни, тут фура с дальнобойщиками из Новосиба на Владик проходила. Говорили, что чуть дальше бандиты на трассе стоят — подключился к разговору водитель только что заправленного Ниссана Цефиро.

— Слышь, может вместе поедем? — предложил Сергей — Ты их и постращаешь.

— Ну давай, могу даже вперед поехать, а то вашу пыль глотать неохота, — поддержал компанию Олег.

— Только тогда не останавливаться без нужды, и не подбирать никого! — подытожил мужик.

Так и поехали дальше. Снова грунтовка, шум, пыль, удары под зад. Олег посмотрел в зеркала заднего вида — парни перестроились за ним в шахматном порядке — так меньше хватаешь пыли, и камни из под колес впередиидущего авто не прилетают тебе. Они проехали около пятидесяти километров, когда справа от дороги Олег увидел засыпанную таким же гравием, что и дорога, площадку, со знаком парковки. Посреди нее стоял зеленый Ниссан Марч, с номерами, боковые стекла тонированы до черноты, но поскольку машина стояла лицом к дороге, то через лобовое стекло в салоне виделись минимум два человека.

Чутье тут же подсказало, что нужно насторожиться — ну не было никакой разумной необходимости ставить машину на незагруженной трассе не на обочине, не возле кафе или заправки, не на полянке возле речушки, а на острых камнях. Но бандиты на Марче… такого просто не может быть! В местном фильме «Спец» они все же выглядели солидно и ездили на джипах. Тем не менее, как только их импровизированный караван проехал стоянку, Марч тронулся за ними. И тут, за поворотом, Олег увидел, что дорога впереди разделяется гребнем из гравия на две половины — по каждой стороне ширины хватало только на то, чтобы могла проехать лишь одна машина. Импровизированный разделитель тянулся вперед на несколько сотен метров, и терялся за другим поворотом. Олег, как законопослушный водитель, выбрал правую половину дороги, ребята последовали за ним, Марч подотстал, но также поехал по правой половине трассы, замыкая колонну. Едва они свернули за поворот, как Олег увидел впереди, метрах в ста, загородившую проезд белую Ниву. Все, приехали, слева кучи гравия, справа глубокая канава, пришлось тормозить.

Из Нивы на проезжую часть вышли два крепких молодых человека, Олег посмотрел в зеркало заднего вида — из Марча тоже выбрались двое. Все четверо, на первый взгляд, уверенные такие, деревенские сибирские увальни. У одного из тех, что были в Ниве, в больших мозолистых руках игрушкой смотрелся обрез двуствольного ружья-вертикалки, двенадцатого калибра, как тут же машинально прикинул Олег. Один из замыкающих, сидевших в Марче, тоже держал что-то в руках, но из-за расстояния пока не определиться, что именно.

Чтобы предотвратить порчу транспортного средства Олег вышел из машины. Страха не было — таких бугаев он не боялся. А вот они явно не умели грамотно оценивать соперников, не привыкли к тому, что им могут оказать сопротивление. Светловолосый рябой детина, тот, у которого в руках обрез, и явно бывший здесь за старшего, держал его в одной руке, расслабленно, стволом вниз, так, что сразу видно — стрелять не собирается. Стоящий рядом обалдуй, с лицом убежденного второгодника, просто лыбился. От Нивы они не отходили, и это тоже было Олегу на руку — он двинулся им навстречу, и от своей машины отсек, не угонят, и Ниву можно проверить — кто его знает, вдруг там сидит стрелок с автоматом Калашникова. Беспокоили только те двое, сзади, точнее то, что было в руках у одного из них. Эх, если бы точно знать, что это.

Поздоровались. Следом за Олегом к бугаям подошел Серега. Мужик из Цефиро не выходил, плохо, боковым зрением Олег отследил, что пассажиры Марча дошли только до его машины, контролируя водительскую сторону. Грамотно, не уедет. Только отсюда Олег так и не мог рассмотреть, что там у бандита в руке. А вот в Ниве больше никого нет.

— Слышь, терпилы, у нас здесь дорога платная! — начал рябой.

— И почем тарифы? — по немного охрипшему голосу и тому, как он теребил руками, видно, что Серега струхнул, но молодец, не бросил, в машине не отсиживается.

— По сто баксов с каждого, — авторитетно заявил рябой, — и побыстрее тут. Время — деньги!

Второй детина так и лыбился, но такие, дебильные в общении, могут иметь неплохую реакцию. Да и силой его природа не обделила. Настоящий сибирский мужик. Его Олег мысленно оставил на потом. Рябой, хоть и не такой здоровый, но в руке обрез. С ним нужно решать в первую очередь.

— Дороговато, мужики, перекупы цену ломят, машины на Зеленке золотые стали, бензин опять же, у нас навару почти никакого, — Сергей, похоже, потихоньку справился с первоначальным волнением. — Надо бы сбросить таксу.

— Слышь, мужик, мы че, похожи на торговцев?

— По мне, так вы больше похожи на клоунов! — для убедительности Олег даже улыбнулся, развел руки, а дебильному подмигнул.

— Эх, приехали, — тяжелый вздох от стоящего справа, напротив дебильного рэкетира Сергея. Он надеялся договориться, а сейчас понял, что разойтись добром не получится.

— А это ты видел! — рябой поднял обрез.

— Видел, — Олег все еще пытался держать в поле зрения дальних бандитов, но они стояли напротив Цефиро, водитель которого так и не выходил на разборку. Плохо, он все еще не видел, что в руках у одного из них. И их не достать, правда, и им его не достать — кузов Цефиро прикрывает. — Слушай, Серега, а ты не видел, что в руках у того клоуна? — и Олег полуобернувшись, указал на заднего бандита. На самом деле он просто перешел в стойку — задняя нога назад, для толчка, правая рука, которой указывал на бандита, опустилась вниз, сжалась в кулак.

— Бита!

— Дааа? — Бац, и правая рука улетела в челюсть засмотревшемуся за спину Олега рябому. Реакции Олега сейчас ускорились, бандит падал назад как в замедленной съемке. Его правая рука с обрезом по инерции поднималась вверх. Легкий удар левой рукой по кисти изнутри наружу, и обрез выпадает у него из рук. На всякий случай Олег приседал, уходя вниз и вправо с линии огня. Он давно выучился валить человека с ног одним ударом. Для этого он смотрел не на противника, а как бы за него, на то место, где враг должен оказаться. И бил резко, со всей силы. Если смотреть человеку в лицо, то, почему-то, так сильно ударить у Олега не получалось.

Бац! Удар дебильного, сваливший Сергея с ног, снизу казался Олегу очень медленным. Но судя по тому, что рябой еще не успел упасть, когда Сергей начал свое падение, реакция у парня действительно оказалась на высоте. Из своего положения наиболее эффективно Олег мог только ударить дебила ногой по голени. Сработало. Враг согнулся, руки машинально потянулись к ушибленной ноге, опускающаяся вниз голова была встречена коленом распрямляющегося Олега. Это уже не бац, это хруст. Дебильный присоединился к подельнику. Олег нагнулся, подобрал обрез, заехал ногой по лицу рябого. Обернувшись, увидел, что два стоявших сзади бандита только-только начали свое движение к нему. Один действительно воинственно размахивал обыкновенной бейсбольной битой.

Олег направил обрез в сторону приближающихся, и их движение сразу поменяло направление — на противоположное. Сергей лежал не поднимаясь, не стоная и не ворочаясь, рябой тоже не подавал активных признаков жизни. Дебил мычал, перевернувшись на живот, скрючившись и катаясь по земле. Олег добавил ему ногой по основанию черепа и кинулся вдогонку за убегающими бандитами. Мало ли что могло быть припасено у них в машине.

Видимо ничего, бандиты успели заскочить в Марч, и дали полный газ на задней скорости. Из-за гравия им негде было развернуться. Олег выстрелил им вслед в лобовое стекло. Попал, стекло разбилось, покрывшись сеткой трещин, но не вывалилось. Никакого другого ущерба дробь из обреза на таком расстоянии причинить не могла. Но вот психологический эффект… Олег бежал легко, свободно набирая полной грудью чистый таежный воздух. Затекшие от долгой поездки мышцы с радостью воспринимали нагрузку. Он даже почти нагнал Марч — не самый удачный транспорт для разбоя. Но тут разделитель из гравия кончился, Марч развернулся в лихом заносе, и уже используя все жалкие возможности своего литрового двигателя, выбрасывая камни из-под колес, помчался вперед. По-хорошему нужно бы для острастки засадить им и в заднее стекло, но тогда бы в обрезе не оставалось зарядов. А Олегу еще нужно возвращаться к валявшимся впереди бандитам.

Бандиты еще не оправились, а вот Сергей встретил его сидя на дороге, потирая опухающую на глазах челюсть и тряся головой. Рядом с ним стоял водитель Цефиро. Олег обыскал бандитов. У дебильного не нашел ничего, а у рябого вытащил еще два патрона, мобильник и кошелек. Всё найденное, на правах трофеев, забрал себе.

— Чего стоишь, давай, помогай, грузить их в машину будем. — Олег попытался растормошить явно еще пребывающего в прострации мужика из Цефиро. — Чего ж ты в машине то все сидел. Вышел бы, подошел к нам, никто бы не убежал!

— Да я же, как лучше хотел, у меня в машине где-то монтировка была. Я же ее искал… Вместе они поднесли рябого к Ниве, Олег опустил спинку водительского сиденья до максимума, и затем, подхватив потерпевшего под мышки и колени, они запихнули его в салон.

— Круто ты с ними, — слегка шепелявя, проговорил Сергей. — А я вот подставился. Какой-то быстрый этот мужик, и рука у него тяжелая.

— Да не переживай, ерунда. Боксер он, похоже, вот и реакции. И удар поставлен. Вместе с водителем Цефиро они таким же образом перетащили дебильного в машину.

— Подтолкните там сзади! — Олег снял машину с ручника, перевел скорость на нейтраль, и, подруливая, совместно они столкнули Ниву с дороги в канаву. Очухаются бандиты минут через пять, но теперь пока выедут… Путь вперед снова открыт.

К Сковородино подъехали уже в темноте. Купили пива, рыбы, пирожков, и поехали дальше. Долго не могли найти место, где бы остановиться, время подходило к часу ночи, когда слева Олег увидел скопление машин. Здесь, среди построек, нашлась баня, а рядом — удобная стоянка. Олег выбросил трофейный мобильник в речушку — он был ему не нужен, просто опасался оставлять у бандита. Мало ли куда тот начнет звонить, когда очухается. Следом, в холодную апрельскую воду, отправился обрез с патронами. Водитель Цефиро «угостил» их с Сергеем баней. После помывки, еды и пива, в расслабленных руках не чувствовалось сил даже как следует прибрать в салоне, помыть машину. Олег просто откинул назад спинку пассажирского сиденья, где ногам не мешала рулевая колонка, вытянулся, расслабился, и почти сразу погрузился в крепкий сон.

Утром Олег проснулся раньше всех. Стоянку накрыл предрассветный утренний туман, в сочетании с морозцем заставлявший кутаться в свитер. Стекла машины снова покрылись тонкой корочкой наледи. Солнечный диск с востока еще не показался над тайгой. Ничего нигде не болело, чувствовал себя превосходно, отдохнувшим и выспавшимся. Либо организм адаптировался, либо такой отдых положительно шел ему на пользу.

Прихватив пустую пятилитровую пластиковую бутыль, Олег сбегал к речушке, набрал чистой и очень холодной воды обмыть машину. От соприкосновения с влагой руки мерзли, но работа снова приносила удовольствие — холод бодрил, машина вновь сверкала чистотой. Смотреть на нее, блестящую капельками стекающей на свету влаги, было приятно, ехать — должно быть тем более. Туман, тем временем рассеивался, воздух вокруг стал прозрачен, пах хвоей. Олег подошел к джипу Сергея. Сквозь тонировку, английский профиль перегонщика виделся непригодным для обложки модного журнала — половина лица заплыла синяком. Вчерашняя баня пошла ему на пользу, но так ехать он наверняка не сможет, потребуется медицинская помощь. Дав машине немного просохнуть, Олег решил первым тронуться в путь, пока транспорт собратьев-перегонщиков еще не поднял пыли.

Олег уже проехал Ерофей Павлович, когда, наконец, показалось солнце. Дорога пустовала, поэтому батюшку он заметил сразу. По обочине, в том же направлении, что и машина Олега, бодрой пружинящей походкой шел человек среднего роста, в черной монашеской рясе и с рюкзаком за спиной. Ноги его обували армейские кирзовые сапоги, бывшие когда-то черными. Рясу, впрочем, черной также можно было назвать только условно — примерно тридцать сантиметров от нижнего ее края имели исключительный мышиный цвет, который выше, постепенно, сдавал позиции, но окончательно переходил в черный только в районе пояса. Что поделать, «федералка», вездесущей пылью и грязью, метила не только автомобили, но и пеших ходоков. Если они шли достаточно долго. Подобное здесь, посреди тайги, когда ни в попутном направлении, ни навстречу не проехала еще ни одна машина, показалось Олегу настолько невероятным, что он снизил скорость, некоторое время просто ехал рядом, рассматривая ходока, а затем уже предложил подвезти. Он мог не остановиться, увидев на трассе милиционера в форме, женщину с ребенком, но проехать мимо такого необычного попутчика, совесть не позволила.

Батюшку звали Отец Алексей, он пешком направлялся из Белогорского скита в Читу, таково было его паломничество, или обет, или испытание — даже после объяснения Олег не смог полностью разобраться. Вышел еще в начале апреля, спал в тайге, в стороне от дороги, питался тем, что подавали люди, и удавалось найти в лесу. Многие Белогорские, и не только, монахи до него совершали подобные путешествия. Да и после него тоже будут.

— Батюшка, а я думал, что если с трассы метров пятьсот отойти, то там жизни не будет — леса непролазные. Как же вы там ходите, а то еще и спите?

— В основном так, Олег, но кое-где люди живут. Есть деревни, селения, в некоторые вообще никаких дорог нет, в некоторые — только зимники.

— А не страшно по лесу одному ходить?

— Так все в руках Господа, ничего там страшного нет, если только медведя не встретишь.

— А встречали?

— Случалось. Тут главное не бычиться, медведь ведь думает на человека, что тот — тоже медведь, его соперник, потому и силой мериться идет. А если спокойно с ним говорить, отходить медленно, не бежать, он и не пристанет. А на крайний случай у меня вот что есть, — батюшка развязал рюкзак. Олег заглянул в горловину — там, прямо сверху, лежала буханка белого хлеба.

— Не понял, — удивился он.

— Да поставлю рюкзак на землю, завязку ослаблю, да и отхожу назад. Медведь, он ведь любопытный, как и мы. Подойдет, заглянет, а как что съестное найдет — сразу забирает, да и уходит. Ему тоже много не надо. Он угощению благодарен. Так, с Божьей помощью, и иду.

Батюшка, аккуратно и сосредоточенно, плотно завязал горловину потрепанного вещмешка, удобно устроил его на коленях, прихлопнул ладонью и, задумавшись, устремил взгляд куда-то вперед, к горизонту прямой, как ножом разрезающей в этом месте тайгу, федералки.

— Ну и, уж на совсем крайний случай, есть у меня молитва заветная, — вынырнул он из раздумий, немного повысил голос, и речитативом продекламировал:

Михайло Архангел, огради меня своею святою оградой. От земли до небес. От темной ночи, от злого человека, от напрасной смерти, от скверной болезни. Ныне, присно и во веки веков. Аминь.

— Обычно ограждает, — добавил он после паузы, — но это не от животных, с теми часто проще договориться. А вот с людьми иной раз…

— Да, хорошая такая ограда, — мечтательно вздохнул Олег, — от земли… до небес…

Они немного помолчали. Олег не воспринимал все, что связано с религией, всерьез, но и не хотел обижать чувств попутчика. Он все еще мысленно переваривал молитву. Дорога сейчас не отвлекала много внимания, и потому получилось так тщательно вдуматься в сказанное, пока мозг не уперся в незнакомое слово.

— Скажите, батюшка, «ныне» я понимаю, а что такое «присно»?

— Это на церковнославянском. Или на старославянском, что, в принципе, одно и то же. На самом деле все молитвы раньше были на старославянском, просто некоторые слова люди еще понимают, а другие — уже нет. И мы постепенно все упрощаем.

— Ну а все же?

— Точнее всего это можно перевести как «всегда».

— Интересно, — мозг Олега все еще анализировал услышанное, поэтому несоответствие он выловил сразу — а «во веки веков», по-вашему, не «всегда»?

— Не по-моему, а по-церковнославянски. А церковнославянский — это очень древний язык. До революции, кстати, его вдалбливали школярам в любой бурсе. Вместе с латынью и греческим. Во веки веков вдалбливали. Но, не всегда, как видишь. Теперь его уже никто не понимает. Вот и получается, что «присно» и «во веки веков» — разные вещи.

В этот момент их обогнал первый перегонщик. Когда-то белая, а сейчас серо-коричневая от грязи Мазда Капелла, примерно за минуту, выросла в зеркале заднего вида, пронеслась слева, обдав Лаурель пылью и щебнем, и стремительно скрылась за горизонтом. Бросив взгляд на спидометр Олег впечатлился — стрелка болталась на отметке 80, и сложно было представить, с какой скоростью по этому бездорожью должна была нестись Мазда.

— Как же плохо, что здесь только одна дорога, да еще такая мерзкая. Сам будешь медленно ехать, машину беречь, так другие, — Олег махнул рукой в сторону унесшейся вперед Мазды, — тебе ее запросто покалечить могут.

— Да разве ж одна… — хитро подмигнул левым глазом батюшка, повернувшись к Олегу, — в тайге много чего интересного есть, в том числе и дорог. А пути Господни — вообще многочисленны и неисповедимы.

— А тогда скажите, батюшка, если ваши здесь часто ходят, то и окрестности, наверное, хорошо изучили?

— А как не знать. Даже карта у нас своя имеется, получше ваших, мирских. Показать тебе, конечно, не покажу, но посоветовать что-либо всегда смогу.

— А нет ли тогда здесь каких объездов на вашей карте? А то очень уж надоело трястись по щебенке да пыль глотать. А то я ведь и затеял все это, чтобы страну повидать во всем многообразии, а плетусь тут, как все, по одной единственной дороге.

— Свою дорогу, значит, ищешь? Как не быть, как раз для тебя, километров через тридцать будет с федералки поворот налево, по грунтовке. По нему ваши перегонщики не ездят, но если сухо — дорога очень хорошая, ровная, И прямее она, чем федеральная трасса. Километров сто выиграть можно. К тому же там, километров через сорок, начинается асфальт.

— Асфальт? — не поверил Олег.

— Кто его проложил и зачем — неизвестно. Военные должно быть, для своих нужд. Асфальт не новый, но крепкий еще, да и не ездит там никто. Так он почти всю дорогу и идет. Только потом, перед выездом на федералку, снова грунтовка километров двадцать.

В Амазаре они остановились. Олег собирался позавтракать, а батюшка попросил его высадить, чтобы зайти в местную часовню. Да и нечестно это, как сказал Отец Алексей на прощание — пешком, значит пешком. Себя обмануть можно, а вот Бога — нет.

— Не забудь дорогу — поворот налево, как проедешь Семиозерный.

— А может подождать вас чуток, да и вместе рванем? — от неизвестности тона и выражения лица батюшки Олегу сделалось как-то тревожно.

— Нет, Олег, у каждого свой путь и своя цель. Мне медленно, пешком, к своему сроку. А тебе — побыстрее, туда, куда намечено. Хочешь — своей дорогой, не хочешь — той же, что и все. Все одно путь наш в руках Господа.

— Да вот уже сомневаться начинаю.

— Не сомневайся, и помни, всех нас Бог хранит!

— Ага, только блин срок хранения у каждого разный.

Но батюшка уже отошел от Олега на несколько метров, такой же пружинящей походкой. Последних слов богохульника он наверняка не слышал. Человек без возраста, с верой и целью в жизни. Ему можно только завидовать. У него, наверняка, была в жизни другая мечта, еще не осуществившаяся.

Дорога впереди продолжала быть все такой же ужасной, а Олег настолько освоился с машиной, что рискнул одновременно и ехать, и, развернув атлас автомобильных дорог, попытаться определить, куда же направил его батюшка. Если верить имевшейся в атласе карте, то сразу за Семиозерным действительно имелся поворот налево, на Часовинку, а затем деревню, со странным названием Часовая. Только вот уже за Часовинкой начиналась дорога, пролегающая вдоль реки Шилка, и в «условных обозначениях» именующаяся как «прочая, движение по которой затруднено». И так до Фирсово, где снова начиналось что-то, похожее на нормальную дорогу. Дорога эта постепенно сближалась с Федеральной, окончательно сливаясь с ней в районе селения Урульга, где, если верить карте, федералка уже имела качественное асфальтовое покрытие. Заманчиво, да и визуально действительно прямее и короче общей трассы.

Олег только что проехал табличку, обозначающую окончание населенного пункта Семиозерный, на выбор почти не оставалось времени, а он все не мог его сделать. Машинально снизил скорость, вот и поворот, совсем неприметный съезд с хорошо накатанной трассы прямо в чащу. Там и не разминуться двум машинам, наверное, если что. От неожиданности мига, когда нужно принимать окончательное решение, Олег смутился, остановился, припарковался к обочине, вышел на трассу. Вперед, насколько хватало видимости, уходила прямая, покрытая щебнем Федералка, по которой уже витала первая пыль. Налево, в тайге, кроны деревьев почти сходились над дорогой, больше похожей на просеку, там царил полумрак, образованный еще даже не развеявшимся утренним туманом. И тут, мимо Олега и его Лаврика, на полных парах, не столько проехали, сколько пролетели, так бросало их на кочках, два Аккорд-Вагона. Россыпь камней хлестнула Лавра по бамперу, фарам, один угодил в лобовое стекло. Олег подбежал к машине — вроде все цело, ругнулся, зло посмотрел вслед. В образуемых ими густых клубах пыли, Аккорды, как торпедные катера, стремительно удалялись к линии горизонта.

Да, черт возьми, я здоровый крепкий мужик, на шикарной крепкой машине, что со мной сделается — мысленно обругал себя Олег. Стоит ли глотать эту пыль и ловить камни. И через тридцать секунд Лаурель уже въезжал под своды двухсотлетних сосен. Мир расширял свои пути для Олега.

Ур Кванг считался молодым, но уже достаточно авторитетным и умелым воином. Одним из самых перспективных, способных когда-нибудь занять место лидера. Он охотился на мозгососов в созвездии Волопаса, на пауков Кассиопеи, на гигантских червей Сириуса. Сейчас он хотел добавить к многочисленным охотничьим трофеям своего дома-музея чучело бурого Земного медведя, или, в крайнем случае, лося. А если повезет — то обоих. В ближайшей перспективе это будут очень редкие и дорогие трофеи — скоро охотиться на Земле станет невозможно. А хороший охотник, если он планирует стать вождем, должен думать о перспективе. Прибытие Ура прошло вчера, незаметно, да в этих местах и не могли его заметить. Людей здесь практически нет, зато для лосей и медведей пойма реки Шилка — идеальное место обитания. Погода с утра оказалась облачной, скорее всего позже будут осадки, но это только на руку охотнику — скроет следы, приглушит звуки, перебьет запахи. И теперь, уже два часа, он шел по свежему следу медведя. Медведь оставлял след — а, значит, он не охотился. Если бы медведь охотился, он, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, передвигался бы абсолютно бесшумно, незаметно и быстро. Сейчас же он просто гулял по лесу. Ур никогда раньше не охотился на медведя, но из справочной литературы знал, что медведи — сумеречные охотники. Их время вечер и утро. Ночью, если сыты, они чаще спят, а днем могут погулять по своей территории.

Скафандр, мягкий, идеально подогнанный, сверху покрытый натуральным мехом — Земной дальневосточный климат в это время года был для Ура некомфортно прохладным — не стеснял его стремительных движений, система дыхания и рециркуляции работала выше всяких похвал, Ур периодически переходил с ходьбы на бег, и не чувствовал никаких неудобств. Бежать тренированный воин-кренинг мог долго, но ему приходилось периодически останавливаться, прислушиваться — след медведя становился все более явственным. А медведь — сильный и опасный хищник даже для Ура. Особенно, если нападет первым. Его шкура почти также прочна, как скафандр, вес тоже сравним с весом Ура, а Ур по правилам должен убить медведя своим копьем. Правда, небольшое отступление от правил Ур все же сделал. Многим нравятся герои. Их любит и прославляет в своих песнях народ, вожди любят посылать их в бой, на самые опасные участки, но больше всех остальных героев любят мухи — герои умирают с широко открытыми глазами, не страшась опасности. Поэтому мухам очень удобно откладывать личинки в глаза героям. Боец, надеющийся сам стать вождем, не должен угождать мухам. Поэтому к системе жизнеобеспечения скафандра Ура была подключена еще и система автоматического обратного перехода — если скафандр или тело Ура перестанет функционировать в штатном режиме, то переход сработает автоматически, и тело Ура попадет в медицинский блок ближайшей к Земле планеты содружества, то есть Цениры.

Рецепторы Ура, наконец, засекли медведя. Повезло — крупная красивая особь, самец, еще не учуял. Передвигается пока спокойно. Тело Ура почти скользило, не производя шума на мягком ковре из опавших сосновых иголок, не ломая ветки, не задевая стволы. Видимости сильно мешали комары и гнус, в огромном количестве водившиеся вокруг реки, они стаей сопровождали Ура. Повредить скафандру они никак не могли, но теплый газ, выбрасываемый наружу системой рециркуляции скафандра, чем-то их привлекал. Воин обогнул медведя по дуге, на расстоянии примерно ста метров, заходя против ветра, постепенно начал приближаться. Сейчас он сделался медленным, плавным, практически бесшумным. Тело, его великолепный боевой механизм, радовалось и пело от внутреннего возбуждения охоты. Копье сверкало в редких лучах пробивавшегося сквозь кроны деревьев света.

Наверное, отражение света на металле копья его и выдало. Ур стоял уже в нескольких шагах от медведя, спрятавшись за толстой сосной. Один прыжок — и медведь будет убит. Лучше сделать это одним метким ударом, чтобы несильно повредить шкуру. Ур выставил левую ногу слегка вперед, присел на правую, толчковую, мгновенно распрямился, как хорошо смазанная боевая пружина самострела, взмыл в воздух… С невероятной, для такого тяжелого создания поспешностью, медведь отскочил. Кончик копья Ура только слегка зацепил ему бок. Медведь взвыл, рванулся, вырывая копье из руки Ура, и тут же, обозленный, бросился вперед на обидчика. Молниеносным скользящим движением воин ушел вправо, затем на несколько шагов назад. Ему нужно немного пространства для маневра и времени, чтобы выхватить нож из ножен на бедре. И он успел, когда медведь оказался уже совсем рядом. Атаковать из такой позиции опасно — тяжесть медвежьей туши, бьющей с большой инерцией, может причинить вред охотнику. Нужно разбежаться и атаковать самому. Поэтому Ур продолжил отступление, отрываясь от медведя и выматывая его. Такой тяжелый зверь не может продолжительное время быстро бегать. Но медведь, похоже, не подозревал о своих проблемах — быстро-быстро на всех четырех косолапых конечностях, он бежал за Уром, сшибая ветки. А еще медведь рычал — низкий переливчатый рык, испускаемый изнутри такой громадной туши, здорово пугал Ура. Ох, как жаль, что не удалось убить зверя первым внезапным ударом!

Резко развернувшись, взмыв в прыжке вверх, Ур обрушил смертоносный удар под левую лопатку медведя, приземляясь ему на спину. Но медведь шарахнулся в сторону. Нож Ура оставил глубокую царапину на боку зверя, а зверь, взмахнув лапой, повредил акустическую систему скафандра, чуть не пропорол оболочку, и наверняка оставил сильный ушиб на теле Ура. Теперь, в этом мире, Ур оглох, и больше нельзя убегать далеко, потому, что сейчас можно полагаться только на зрение. Тут уже не до целостности шкуры. Мощные удары ножа и левой руки обрушивались на тело медведя, тот встал на задние лапы, полосовал Ура передними и все время пытался подмять под себя. Ур пятился, обзор сильно затрудняли миллионные стаи комаров и мелкого гнуса и раньше крутившиеся вокруг Ура, а сейчас совершенно озверевшие от медвежьей крови. Внезапно лес окончился, крутясь, изворачиваясь и сражаясь, они выкатились на прогалину с твердым асфальтовым покрытием. Слышать Ур не мог, иначе бы обязательно успел среагировать заранее, а окуляры скафандра, запотевшие изнутри, снаружи были забрызганы медвежьей кровью. Вспышку света он увидел за секунду до удара. Двухтонная железная махина, на скорости более ста километров в час, ударила бойца и медведя, синяя вспышка системы автоматического обратного перехода озарила тайгу.

Ехать получалось небыстро, также, как и по федералке. Но какое удовольствие, когда тишину нарушает только тихий, еле слышный в салоне, звук двигателя из-под капота, а пыль поднимается только из-под колес твоего автомобиля. А вокруг сосны, почти закрывающие небо, зелень иголок, едва заметная колея, которая бы уже заросла травой, если бы не многосантиметровый слой опавшей хвои.

Олег приоткрыл окно, воздух, сразу заполнивший салон, прохладный и свежий, оказался намного лучше того, что мог обеспечить кондиционер и внутрисалонный фильтр. Езда расслабляла, первые десятки километров до деревни Часовинка пролетели как хлопья утреннего тумана, еще остававшиеся в низине дороги в самом начале съезда с федералки. Деревня встретила Олега абсолютной тишиной, темнотой, и полной, на вид, безжизненностью. Десять дворов вдоль единственной улицы, ничем не отличающиеся друг от друга, возможно незаселенные. Не лаяли и не выскакивали на дорогу, сопровождая наверняка редкий в этих краях автомобиль, собаки. Их, кстати, вообще не было видно.

Погода, похоже, начинала портиться — на небо набегали облака, если пойдет дождь, то лесная дорога может и раскиснуть, а тогда ищи-свищи в этих краях помощи. Вряд ли и найдет кто — скорее дорога просохнет, и сам выедешь. Олег прибавил газу, только бы не обманул батюшка про асфальт, тогда этот неблагополучный участок можно попробовать проскочить. Ну а на асфальте, на такой машине, любой дождь не страшен. Пыли почти не было, колдобин тоже — никто здесь не ездит, похоже, вообще. Лаурель уверенно несся по дороге, поглощая километры. Сейчас он ехал, пожалуй, даже быстрее, чем по федералке.

Деревня Часовая открылась совершенно внезапно, за очередным поворотом. Такая же небольшая, тихая, совсем заброшенная. Олег сбавил скорость, проезжая в тишине через этот опустевший памятник чьей-то жизни. За околицей дорога уперлась в шлагбаум с надписью «Запретная зона», закрытый на заржавевшую цепь с навесным замком. Объехать его не было никакой возможности. Тучи на небе набегали, темнело, но Олег по крайней мере мог ночевать в любом доме этой брошенной деревни, если дорога раскиснет. Впрочем, в багажнике имелся набор инструментов, где стараниями Евгения оказались и ножовка, и монтировка. Возвращаясь к машине, Олег неожиданно услышал воспрянувшее из небытия «Авторадио». То ли где-то имелся ретранслятор, то ли ухудшение погоды способствовало улучшению проводимости FM-волн, но Олег услышал радостный репортаж о том, что правительство все-таки заботится о своих гражданах. В каком-то городе жил мужчина, рост которого в настоящее время составляет уже 260 сантиметров, а он все продолжает расти. По этому поводу он состоит на инвалидности, и получил от государства автомобиль ОКА.

Эх, где ты силушка молодецкая, мысленно подзадоривал себя Олег. Он, конечно, не гигант, но силой природой не обижен, налег на монтировку, крякнул, и хваленая, наверняка еще советская сталь навесного замка не выдержала. Ржавая, в облупившейся краске, труба шлагбаума под действием противовеса со скрипом медленно поднялась в небо под углом в шестьдесят градусов. Путь освободился. Под бодрую музыку «Авторадио», километров через пять, Лаурель выскочил на асфальтовую, прямо уходящую вдаль дорогу.

Олег гнал и гнал машину, а она все ехала и ехала. Скорость уже достигла 160 километров в час, но для двигателя это не ощущалось как какое-то особенное напряжение, он мог и больше. Дорога, абсолютно прямая, даже без перепадов по высоте, с прекрасной видимостью вперед, позволяла удерживать такую скорость без особых опасностей для водителя или машины. Олег летел, радио играло, колеса шуршали по асфальту, чистый таежный воздух врывался в салон через тоненькую щель незакрытого до конца стекла водительской двери. Дальний свет рассеивал сумрак облаков, окончательно заслонивших солнце.

Внезапно автомобиль влетел в какое-то облако насекомых. Комары, мошки, непонятный мелкий гнус, казалось, заполнил все пространство, насекомые сотнями разбивались о лобовое стекло, ухудшив видимость — это более всего напоминало дождь. Олег резко выжал педаль тормоза, сбрасывая скорость. На мгновение в лучах фар мелькнул медведь, а затем они высветили что-то большое, в шкуре, больше всего похожее на пресловутого снежного человека — Йетти. Олег уже не мог затормозить — чудовищный удар покорежил металл, пристегнутое ремнем тело ударилось в открывшуюся водительскую подушку безопасности, сознание померкло и последнее, что он видел — ослепительную синюю вспышку, свет которой проник даже сквозь сомкнутые веки. В эту секунду мир открывал для Олега любые пути в масштабах вселенной, но он не мог ими воспользоваться, и снова оказался на единственном, выбранном не им.

У координатора планеты Ценира Янга Дройя имелась своя мечта. Когда тебе уже двести пятьдесят лет, и двадцать из них ты являешься координатором такой дыры, как Ценира, то если в ближайшие два-три года не переметнуться на должность повыше, ты из разряда «молодых-перспективных» попадешь в разряд «старых-неперспективных». И тогда твоей карьере управленца конец. А начиналось все очень многообещающе — ответственная должность координатора хоть и небольшой, но отстоящей несколько в стороне от обычных торгово-политических и экскурсионных путей планеты, позволяла почувствовать самостоятельность в важных вопросах, оставляла простор для маневров в решении некоторых проблем. И Янг наладил здесь образцовый порядок, планета процветала, экспорт и импорт росли. К его мнению начинали прислушиваться в совете, старики посматривали на него, как на кандидата, способного справиться с системой планет. Но затем, по непонятному капризу пресытившейся публики, главное развлечение Цениры — Земля, стала терять рейтинг интереса, туризм угасал. И о Янге стали забывать.

Сейчас Янг был раздражен больше обычного — установленный им порядок, соблюдавшийся на всей планете даже в мелочах, оказался варварски нарушен. Это могло окончательно погубить его карьеру даже несмотря на то, что прямой его вины в происшедшем не было. Мало того, что этот идиот кренинг покалечил себя и сейчас находился под угрозой смерти, так он еще, неправильно настроив радиус аппаратуры перехода, приволок с собой земного медведя, земной автомобиль, и, самое ужасное, землянина. А этот землянин…

— И что, этот землянин самостоятельно уничтожил медицинских ботов? — цвет лица Янга сейчас отливал ярко желтым, что свидетельствовало о крайней степени раздражения.

— Да координатор, ну, может быть ему чуть-чуть помог медведь в самом начале, но медведя боты успокоили быстро, — докладывающий, молодой помощник координатора по имени Симвила Крейн, откровенно веселился, не обращая внимания на раздражение начальства. Он как раз сейчас считался «молодым-перспективным» и не прочь был занять место координатора при малейшем проколе, — боты неправильно сориентировались с самого начала. Землянин пострадал от столкновения и потерял сознание. А медведь, разгоряченный схваткой, принялся крушить медицинский отсек. Поэтому боты сосредоточились на нем, и прозевали очнувшегося землянина.

— А боты-погрузчики?

— Вычислитель планеты принял решение, что в медицинском отсеке серьезные повреждения, медботы к тому времени уже не функционировали, и он послал туда погрузчиков, с целью расставить все на свои места.

— И землянин уничтожил и их? Прекрасных ботов, из твердейшего металла, с пневмомускулами, способными переносить тяжести до трех тонн в одиночку?

— Первого, каким-то образом, практически голыми руками, следующего чем-то из оборудования медотсека, затем уже использовал части самих ботов, орудуя ими как дубиной. Ну и потом ему помогли полицейские роботы.

— Каким образом, черт побери? — Янг уже переливался цветами от желтого до оранжевого, ноздри его трепетали.

— Когда вычислитель осмыслил, что в медицинском отсеке нестандартная ситуация, и часть ботов-погрузчиков уже не функционирует, то послал туда полицейских роботов. Первого землянин уничтожил сходу…

— Вооруженного полицейского робота?

— Тот просто не знал, как реагировать. В его программах не обнаружилось таких объектов, как землянин. Ну, а когда появились другие полицейские роботы и открыли огонь, то землянин прятался за ботов-погрузчиков, они же очень неповоротливые, старая модель. Так что, фактически, медблок окончательно разгромили полицейские роботы. Землянина удалось утихомирить только усыпляющим газом, но это пока вычислитель понял, что за объект в медблоке, пока собрал о нем нужные сведения, принял решение, дал команду на синтез газа и послал нужное количество с транспортным роботом одному из полицейских…

— Понятно, проклятье на голову всем землянам, и сколько требуется времени на восстановление медблока и его ботов?

— Дня четыре на основные функции, но некоторое редкое оборудование мы своими силами восстановить не сможем, придется заказывать, ждать поставок.

— А сколько протянет кренинг? — от ответа на этот вопрос сейчас зависело очень многое. Воин еще совсем молод, со временем должен стать вождем и занимать солидное положение среди соплеменников.

— Еще несколько часов, координатор, если уже не умер. Спасти его нет никакой возможности, переправить на другую планету тоже не успеем.

Через два часа молодой кренинг, один из самых перспективных, умер. Янг Дройя послал траурное сообщение с соболезнованиями совету воинов-кренингов. Землянин в это время находился в состоянии анабиоза, из которого, от греха, его решено было пока не выводить.

Огромный, круглый, со скамьями, расположенными как в старинных амфитеатрах, зал заседаний воинов-кренингов не был заполнен и наполовину. И дело совсем не в том, что повод для сегодняшнего заседания не так важен. Как раз наоборот — еще никогда старейшинам не приходилось обсуждать такой необычный вопрос. Просто кренингов становится все меньше, мало кто из молодых доживает до возраста старейшины, нация воинов вымирает. Возможно, изнутри, это и не так заметно, но Бижел Синг, уже пятнадцать лет являвшийся полномочным послом Цениры на Кренине и посещавший совет только иногда, по особым случаям, каждый раз отмечал все больше пустующих мест.

Этот плохо освещенный каменный зал, с высоким, теряющимся во мраке потолком, эти холодные жесткие скамьи, на которых удобно сидеть только если твой зад покрыт густым мехом, эти низкие голоса кренингов — все это угнетало Бижела. Не говоря уж о могилах. В зале не имелось никаких украшений. Ни шкур убитых зверей, ни ритуального оружия и доспехов. И даже стены не были расписаны картинами былых подвигов. Вместо этого они, как кухня хорошей хозяйки кафельной плиткой, были плотно покрыты ритуальными плитами, на которых изображались лица героев. За каждой такой плитой имелась ниша, в которой помещалась урна с прахом героя. Прошлая история — вещь совсем не незыблемая, и очень сильно зависит от настоящего. Точнее от желаний тех, кто в этом настоящем находится у власти. И если власть меняется часто, то и прошлое может изменяться самым причудливым образом. Другое дело — могилы героев. У каждой из них есть своя история, незыблемая и неизменная. Кренинги отслеживали собственную историю именно по могилам героев. И именно поэтому появление, или не появление каждой могилы в зале заседаний, требовало тщательного разбирательства.

— Несмотря на свою молодость, Ур был самым перспективным воином в нашем семействе, и выделялся не только как воин, он выделялся умом! — старейшина семьи Кванг сильно жестикулировал и постоянно менял тональность голоса, что выдавало крайнее возбуждение. — Он все предусмотрел! Не только четко следовал традициям в выборе оружия и тактики, но и максимально подстраховался. Выбор места охоты был идеальным — аборигены появлялись там чрезвычайно редко, а аборигены с техникой не появлялись годами. И он даже подготовил возможность медицинского лечения. Мы скорбим и считаем, что в происшедшем целиком виновата администрация Цениры!

Такой поворот событий никак не устраивал Бижела. Иметь дело с разъяренным семейством Кванг не захочет даже самое боевое из семейств кренингов — Ценг. А уж администрация Цениры, переживающей не лучшие экономические времена, не сможет предложить кренингам даже приличной материальной компенсации.

— Старейшины! — начал Синг. — Администрация Цениры и лично координатор Янг Дройя глубоко сочувствуют горю семьи Кванг. Медицинское оборудование Цениры для работы с инопланетными организмами является одним из самых совершенных в мире…

— Являлось! — съехидничал старейшина Кванг.

— Являлось, — согласно кивнул Синг, — и за всю историю туризма на Ценире не было случая, чтобы оно не помогло нуждающемуся. И если бы его не разрушил землянин, которого, между прочим, протащил на Цениру Ур Кванг, неправильно настроивший радиус аппаратуры перехода…

Зал взорвался криками негодования. Среди общего шума Бижел, сидящий, к несчастью, достаточно близко к семье Кванг, смог расслышать только, в общем-то, логичный выпад Дера Кванга, старшего брата покойного, о том, что Ур воин, а не инженер-настройщик. Вот и воевал бы, подумал про себя Бижел. Тем более, что с правильной настройкой аппаратуры перехода обычно удается самостоятельно справиться любому ценирцу старше двенадцати лет.

— Старейшины! Старейшины! — могучий голос Бижела наконец смог установить подобие тишины. — Я понимаю, что парень мог немного напутать в настройках, но ведь он притащил за собой не только землянина, но и его автомобиль, а также предмет охоты — медведя, между прочим, разъяренного схваткой!

— А зачем нужна служба безопасности на Ценире? — старейшина Кванг сделал красивый акцентирующий жест рукой на последнем слове, ему явно удавалось набирать популярность даже на несчастье. — Может быть, кренингам стоит взять обеспечение безопасности на планете под свой контроль?

— Старейшины, я понимаю ваше негодование, но служба безопасности занималась медведем, принявшимся крушить медицинский отсек, а на землянина поначалу не обратила внимания, так как он был без сознания. Кто же знал, что он так быстро очнется, да еще проявит себя как истинный воин, близкий по духу высокоуважаемым кренингам.

Грубая лесть всегда оказывала на этих бесхитростных созданий вселенной самое впечатляющее действие. Мнения в зале разделились, тон выступлений понизился, вспышки ярости прекратились. Старики выражали соболезнование семье погибшего и единодушно отмечали, что землянин оборонялся и показал себя достойным воином. И Бижел уже начал думать, что происшедшее удастся повернуть в сторону несчастного случая, с доставкой тела погибшего на родину и последующим захоронением за счет администрации Цениры, но…

— Но если бы землянин не был так агрессивен, или если бы служба безопасности оказалась более дееспособна, — прервал общий ход течения выступлений голос старейшины Кванга, — Ура удалось бы спасти на медицинском оборудовании Цениры. Как воин, он утратил бы часть престижа, так как показал себя в этой истории не лучшим образом, но со временем все забывается. Главное, мальчишка был бы жив, а печальный опыт никогда не станет лишним для будущего вождя!

Проклятый старейшина, Бижел никак не мог понять, куда он клонит. И откуда только в семьях воинов появляются такие умники, да еще и доживают до преклонных годов, становясь старейшинами.

— И я считаю, что землянин достоин смерти! Красивой смерти! Смерти, наслаждение за наблюдением которой скрасит нашей семье горечь потери! — и проклятый старикашка опустился на скамью, среди наступившей в зале всеобщей тишины. И через пару секунд зал взорвался всеобщим ревом:

— Поединок! — орали сотни глоток.

— Отдать его бойцам семьи Кванг!

— Убить! Убить! Разорвать!

Старейшина снова поднялся, и рев в зале, еще секунду назад казавшийся таким же оглушительным, мощным и неуправляемым, как горная лавина, утих всего за мгновение.

— Поскольку, как воина, меня не может оставить равнодушным отменное боевое поведение землянина, то необходимо предоставить ему шанс погибнуть, сражаясь!

— Поединок! — снова заревело собрание, но вновь было остановлено спокойным властным жестом.

— Конечно, справедливо выставить землянина на поединок с воином-кренингом из нашей семьи, но силы были бы явно неравными. Победивший недостойного, даже если это и будет самый молодой и слабый воин нашей семьи, неминуемо потеряет честь.

— Справедливость, — воскликнул старейшина семьи Ценг, — иногда может быть даже важнее чести!

— Может, — продолжил старейшина Кванг, — но я считаю, что есть возможность и сохранить честь, и восстановить справедливость.

— Компенсация… — разочаровано процедил старейшина Ценг.

— Нет, уважаемый, мы не жалкие торговцы. Только поединок!

— Поединок! — снова взорвался восторгом приутихший зал.

— Но! Выставить на поединок против землянина кренианского ревуна!

В зале наступила абсолютная тишина. Каждый пытался осмыслить услышанное. Бижел прикинул, что в многовековой истории семей еще не было подобных прецедентов. И каждый из собравшихся понимал, что становится причастным к истории. Новой истории, которая обязательно найдет отражение в летописях кренингов. К вящей славе семьи Кванг. Молодец старикашка, мысленно Бижел бурно аплодировал старейшине семьи Кванг.

— Против ревуна у землянина также нет шансов, — продолжал тем временем старейшина, — но ревун — красивое, боевое животное, не заботящееся о чести. А мы получим удовольствие от поединка.

Соответствующее сообщение о принятом решении старейшин, Бижел сразу же направил на Цениру, Янгу Дройя. А спешно подготовленный корабль с наиболее свирепым из недавно отловленных ревунов, а также представителями семьи погибшего, отправился в путь через семь часов.

Как координатор Цениры и цивилизованный гражданин галактики Янг Дройя не мог не возмутиться, в душе, решению совета кренингов. На его взгляд во всем случившемся был виноват именно кренинг, а не землянин. Но последний не имел никакого значения, в то время как кренинги контролировали около десяти процентов обитаемых планет содружества. Ссориться с ними из-за такой мелочи не имело смысла. Единственное, что мог сделать для землянина Янг — так и не выводить его из анабиоза до прибытия корабля кренингов и организации бойни. Впрочем, если не кривить душой, он это делал больше для себя — совсем не хотелось вступать с землянином в диалог и объяснять куда он попал, в чем виноват, и почему должен умереть.

Сознание Олега медленно возвращалось. Настолько медленно и постепенно, что он сумел скрыть свое пробуждение. Он очень хорошо помнил разыгравшуюся схватку, какие-то помещения, по которым носились какие-то роботы. Подобное он видел только в фантастических фильмах, где роботы никогда не делали ничего полезного для людей, неизменно стараясь их уничтожить. Он вступил с ними в схватку, мог бы и победить, но он совершенно не знал помещений, где оказался, не мог продумать план отхода. А роботы все прибывали. У него не было шансов, а потом они применили какой-то газ, и его сознание померкло.

И сейчас он очень удивился, что до сих пор жив. Не открывая глаз, сохраняя полную неподвижность, он дождался, когда сознание полностью возвратилось, вялость и слабость ушли. Прислушался к ощущениям в организме — хотелось есть, руки-ноги вроде бы ощущались, ничего не болело. Очень медленно и незаметно он решил проверить, слушаются ли его конечности — все работало, пальцы шевелились. Более того, удивительно, но он, похоже, даже не был связан или еще как-либо лишен подвижности.

Теперь пришло время проявить себя органам слуха. Полной тишины практически нигде и никогда не бывает. Этому его научили на углубленных тренировках У-ШУ, когда он уже знал основные техники и приемы, а для дальнейшего, качественно скачка, чего-то не хватало. Мир наполнен звуками, можно научиться определять их источник, расстояние до него, улавливать отражения от различных предметов, по реверберации примерно вычислять размер помещения. Просто человеческий организм привык полагаться в основном на зрение, не развивая другие органы чувств. И поэтому ограничен, слаб, уязвим, если пользование зрением по каким-либо причинам невозможно. Подобное недопустимо для хорошего бойца. Он проводил часы тренировок с завязанными глазами и достиг в тренировке слуха существенных успехов. Сейчас он улавливал вдалеке, скорее всего в соседнем помещении, источник слабого равномерного гудения, что-то типа генератора. К звуку добавлялась равномерная вибрация, достаточно сильная. Доступа в это помещение из его комнаты не было, иначе звук, при такой чувствительной вибрации, стал бы заметнее. Однако его помещение не было закрытым или замкнутым, издалека доносились какие-то хаотичные звуки, разной продолжительности и громкости. Его комната очень невелика, и своих источников шума в ней не ощущается. Значит, скорее всего, Олег в ней один.

Небольшими, малозаметными движениями, Олег попытался размять мускулы, наладив кровообращение, быстро открыл глаза, и через секунду уже взметнулся вверх с кушетки, готовый к активным действиям. В помещении действительно никого не было. Он оказался в кубической комнате со сторонами примерно по три метра, стены из какого-то белого материала, похожего на пластик, источник света на потолке равномерно несильно освещал помещение, пол тоже был покрыт чем-то вроде пластика. В помещении не оказалось ничего, кроме его кушетки, находящейся в центре и прикрепленной к полу. Зато прямо, посреди стены, из помещения имелся выход — коридор, уходящий куда-то вперед, и метров через двадцать поворачивающий направо. Из-за поворота струился сильный свет. Одет он был в свою одежду, которая до последних непонятных событий лежала в багажнике Лауреля — армейские сапоги-берцы, пятнистый камуфляж, широкий кожаный пояс. Все его размеров, удобное, подогнанное по фигуре.

Поскольку других вариантов не имелось, то, движимый любопытством, Олег направился по коридору. Завернув за поворот, он обнаружил, что еще через двадцать метров коридор заканчивается выходом в какое-то большое, залитое светом помещение, из которого и раздавались непонятные звуки, больше всего напоминавшие птичий гвалт. И Олег направился туда.

Вновь открывшееся помещение, на этот раз, действительно было большим, цилиндрическим, диаметром около семидесяти метров, высотой стен около пятидесяти метров. Потолок имелся, но с него струился такой сильный свет, что смотреть туда становилось больно. Возможно потому, что глаза Олега просто не могли быстро привыкнуть к контрасту яркого освещения и полутьмы предыдущего помещения и коридора. Пол этого зала покрывал какой-то мелко гранулированный, упругий, нескользящий материал, похожий более всего на песок.

Первым неприятным сюрпризом стало то, что как только Олег вышел в это помещение, доступ в его коридор закрылся. Вторым неприятным сюрпризом оказалось животное на четырех ногах, массивное, с пастью и рогами, по-видимому, толстой прочной шкурой, и хвостом. Если бы не пасть, оно бы очень походило на быка. Гвалт в помещении еще больше усилился, временами напоминая рев. Бык стоял боком к Олегу, и когда его обнаружил, то, похоже, очень обрадовался. Высунутый из пасти язык, слюна, жадные красные глаза, вряд ли оставляли надежду на то, что перед Олегом был представитель внеземной цивилизации, желающий вступить с ним в контакт, в приемлемой для Олега форме, с целью обмена житейским опытом. Скорее он хотел улучшить свой пищевой рацион. Издав сильный низкий рев, бык помчался к Олегу, немного утопая копытами в местном песке. Пожалуй, он был слегка тяжеловат для этой арены. И передвигался, по прикидкам, не намного быстрее Олега. Но долго рассматривать не слишком грациозный бег чудовища было небезопасно, и когда бык приблизился, Олег кинулся наутек, двигаясь вдоль стены помещения. Бык не смог вовремя затормозить и изменить направление, его слегка занесло, и он ткнулся боком в стену, сбил дыхание. Пожалуй, он и вправду слегка тяжеловат и неуклюж. Шансы вырисовывались.

Олег успел отбежать метров на двадцать и остановился, пока бык отфыркивался, восстанавливая дыхание. Затем, снова издав рык, бык по кратчайшему расстоянию помчался к Олегу. Судя по всему, его тактика не отличалась разнообразием. Чувства Олега обострились, время замедлилось, бег противника уже не казался стремительным. Подождав, когда бык почти достиг его, Олег, одним прыжком, ушел в сторону, перекатился на ноги, и это его спасло. Он сделал ошибку, не отбежав от быка достаточно далеко. Бык не успел как следует разогнаться, и поэтому хотя и треснулся башкой об стену, но недостаточно сильно, чтобы потерять ориентацию или сбить дыхание как в прошлый раз. Почти сразу он прыгнул за Олегом, стараясь затоптать, но того сбоку уже не оказалось, он переместился к заду чудовища и каблуком берца проверил, с мальчиком или девочкой имеет дело. Бык оказался мальчиком. Рев чудовища перекрыл весь многоголосый гвалт, стоявший в помещении, эхо, на несколько секунд, продлило удовольствие Олега, отбежавшего на этот раз достаточно далеко.

Очухавшийся бык, с пеной изо рта, совершенно обезумев, понесся на Олега. Вот теперь, если бы пол на арене был жестким, из под копыт чудовища летели бы искры. Сейчас же он поднимал пыль и в облаках ее, на предельной скорости, мчался к своей жертве. Олег и на этот раз успел отпрыгнуть. Бык врезался в стену, оставив в ней солидную вмятину-отметину. Если бы у него была шея, он бы ее сломал, если бы были мозги — он бы их отбил. Сейчас же он стоял, тряс головой, полностью потеряв пространственную ориентацию. Олег подскочил к врагу с левого бока и носком берца со всей силы въехал в глаз. Глаз брызнул, бык взвыл, а Олег снова кинулся наутек, увеличивая расстояние до требуемых оптимальных сорока метров. Солидная вмятина в стене навела его на неплохую мысль.

Олег хорошо помнил то место, где он вышел из коридора на арену. Проход в коридор перекрывала дверь, перед которой он теперь и занял свою позицию. Озверевший, теперь уже одноглазый и, похоже, уставший, зверь на морально-волевых снова помчался на Олега. Его способ атаки состоял в том, чтобы сначала поддеть врага на рога или затоптать, размеры пасти не позволяли надеяться на нее в бою. Разогнавшись, на подходе к Олегу бык зарычал, свирепея от ярости, выставив вперед рога. Олег снова отпрыгнул в сторону в самый последний момент. Туша чудовища, весом, наверное, в тонну, со всего размаха ударила в дверь, прогибая ее. Дверь устояла, но рога проткнули ее обшивку и зверь застрял, не в силах пошевелить головой, упираясь копытами и пытаясь выдернуть рога назад. Получилось даже лучше, чем рассчитывал Олег.

Медлить было нельзя. Олег подлетел к чудовищу, ударом ноги выбил второй глаз, другим сильным ударом, похоже, сломал нижнюю челюсть. Несколько ударов в район ушей, в бок, надеясь достать легкие и снова сбить дыхание, потом опять сзади, добивая мужские достоинства. Олег носился вокруг жертвы, бил, на каждый удар бык отзывался воем. Он уже сидел, смешно вытянув задние ноги и упираясь в землю только передними.

Олег сосредоточился на морде зверя. С подошв стекала то ли пена, то ли кровь, то ли слизь. Чудовище было здоровым, обычного земного быка, наверное, Олег бы уже убил. Этот же все еще ревел, правда, уже слабее и тише. Олег бил и бил, и, наконец, передние ноги быка подломились, и вся туша опустилась на землю, насколько это позволяла застрявшая рогами в двери голова. Вой прекратился, гвалт, все это время стоявший в помещении, тоже странно затих. Уставший Олег отошел на безопасное расстояние и сел на землю, машинально зачерпнул в горсть песка. На ощупь это оказался не песок, а какой-то гранулированный порошок нейтральной температуры. Что делать дальше Олег не знал. Как выбраться и куда идти непонятно.

Вдруг, прямо напротив него, в стене помещения открылась абсолютно незаметная дверь намного меньше той, через которую он попал на арену. И из двери вышел человек. Настоящий, с красивым, мудрым, улыбающимся лицом, он стоял, в обычном земном классическом костюме, с пустыми руками, и приветственно махал Олегу. Опустошенный, Олег поднялся и пошел ему навстречу, на всякий случай тоже демонстрируя пустые руки. Но он не дошел до незнакомца метра четыре, когда откуда-то ударила струя газа, и Олег тут же потерял сознание. Тело его рухнуло, без особого вреда, на гранулированный порошок арены, по свойствам только слегка напоминавший песок. А голограмма землянина тут же растаяла в воздухе.

— Как Вы себя чувствуете? — задававший этот вопрос вовсе не был похож на человека. Но, по крайней мере, выглядел гуманоидом. И говорил на понятном русском.

— Я себя чувствую, но плохо, — на самом деле Олег соврал. Бык так ни разу и не дотронулся до него, а нагрузка, выпавшая на его долю в последнем происшествии, совсем не выглядела беспредельной на фоне обычных милицейских будней. Только слегка гудела голова, в которой, к тому же, скопилось слишком много вопросов.

— Я-Янг Дройя — координатор планеты Ценира.

— А я хочу в Париж, но не хочется умирать.

— Олег, я все про вас знаю, и даже искренне сочувствую.

— Не надо сочувствия, лучше отдайте машину и верните на родину с этой вашей Цениры.

— К сожалению, это невозможно. Ваше прибытие было несколько бурным…

— Должен вам сказать, что и мое отбытие я бы не назвал спокойным, — Олег сел на кровать, или как оно тут называлось. Осмотрелся, он не был связан, из помещения имелся выход, сейчас закрытый, разговаривавший с ним имел пропорции человека, серую кожу, периодически менявшую цвет на лице, немного увеличенную голову и ослабленную мускулатуру. Бойцом он не выглядел, при беглом осмотре помещения Олег обнаружил около двадцати предметов, предназначения которых он не знал, но которыми он бы легко мог убить собеседника и в дальнейшем использовать их для обороны. Но что дальше? Нужно накапливать информацию.

— Олег, вы на своей машине убили воина-кренинга. Будущего вождя. А даже у вас пешеход всегда прав.

— Это если он жив. А вообще — вызовите ГАИ, будем разбираться.

— Мы бы могли спасти его, но вы разрушили медицинский блок планеты, уничтожили медперсонал, несколько роботов-погрузчиков и полицейских роботов.

— Да, как-то неудачно получилось… они же не предупредили, что полицейские, да еще при исполнении.

— Вы понимаете, в этом медицинском блоке до вас побывали самые разные пациенты. Были громадные разумные пауки, были желеобразные создания, были и животные, похожие на ваших слонов, даже больше. И всегда там царил образцовый порядок. Но как только появился русский с медведем… Вы разрушили дорогое оборудование, лишили своевременной медицинской помощи кренинга. И он умер.

— Ну, за медведя, согласитесь, я не в ответе.

— А вместо ГАИ здесь сейчас родственники убитого.

— Надеюсь, бык, с которым я только что встретился, не слишком близкий родственник убитого?

— Нет, это животное с планеты убитого. Он должен был вас растерзать в наказание.

— Ну извините…

— Ничего, просто невероятно, что вы его убили. Я сам в прошлом охотник, и кренинги сплошь воины и охотники. А это животное — самое опасное на их планете. Почетный трофей. И как убили — оно ведь даже не нанесло вам никакого вреда.

— Спасибо, конечно, за похвалу, но что дальше? Будем ждать другого животного?

— Нет, теперь родственники убитого приняли решение выставить на поединок с вами своего бойца. Раньше это казалось им унижающим честь и достоинство, они не воспринимали вас как достойного соперника, но после победы над ревуном все переменилось.

— А сдаться и извиниться нельзя?

— Нет, извините, как цивилизованный гражданин галактики я вам сочувствую, но они имеют право на подобные действия. Так что будем готовиться к поединку.

— Дайте угадаю, а выглядят эти кренинги как громадные волосатые гориллы?

— Да, очень сильные и величественные воины. Но не переживайте раньше времени, я дам вам доступ к информации по тактике их действий и умениях в боевых искусствах. Это все, что я могу для вас сделать.

— А если я не захочу с ним сражаться?

— Тогда вы просто проснетесь прямо на арене, как уже было с ревуном. И вас легко убьют. А так я дам вам возможность подготовиться.

На самом деле Янг не сомневался, что землянина все равно убьют, но так его совесть была бы чиста. Землянину предоставлялась возможность погибнуть в честном поединке.

Многолетняя служба в милиции сильно извращает психику изначально здорового человека, и в плане гномления индивидуума эта государственная структура оторвалась от любой коммерческой не на несколько лет, а просто навсегда. В частности, она легко прививает сотруднику такие понятия как «надо» и «неизбежно». Поэтому Олег не стал больше бессмысленно протестовать, а решил сразу заняться делом. Тем более, что многочисленные вопросы просто стучались изнутри о его черепную коробку. И требовали информации, на получение которой необходимо время.

Олега перевели в весьма комфортное помещение, с окном, хоть и зарешеченным, но сквозь прутья хорошо просматривалось голубое небо, солнце, речка и лесок примерно в километре. Типичный пейзаж какой-нибудь Калужской области. В окно задувал приятный освежающий ветерок с совсем уж земными запахами. Помещение состояло из одной средних размеров комнаты с серыми мягкими стенами, наверное, чтобы не было соблазнов покалечить себя об них. Присутствовали кровать, стол и вполне земной компьютер. Рай, по сравнению с ментовской комнатой административно задержанных или тюремной камерой. Как объяснил Янг, техника была специально адаптирована для более комфортной работы на ней Олега. А вычислитель планеты специально установил для него земное программное обеспечение. Так он и получил доступ в местную базу данных, напоминающую земной интернет, но, на первый взгляд, без присущего тому мусора и повторений.

В первую очередь, конечно, хотелось уяснить, как он сюда попал. Но это вкратце смог рассказать ему и помощник Янга, его непосредственный куратор, Симвила Крейн. Он, казалось, искренне сочувствовал Олегу, в попадании на Цениру которого явно был виноват неправильно настроивший систему автоматического перехода кренинг. И если бы не медведь, принявшийся крушить здесь все подряд по прибытии, и не роботы, принявшиеся охотиться за ним, возможно, Олег вел бы себя по-другому. Но дело сделано. Из имевшихся в его распоряжении данных становилось понятно, что кренинги — раса умелых, хорошо тренированных воинов-охотников, к тому же очень влиятельных. На подготовку к поединку у Олега оставался один день. Справочники гласили, что средний кренинг намного тяжелее землянина, сильнее, у него отменная реакция, выносливость, кожа (Олег бы скорее назвал ее шкурой) прочна, и покрыта толстым слоем шерсти. Снежный человек, одним словом. Или австралопитек, если пользоваться научными терминами. В классическом, без огнестрельного оружия, бою, они использовали оригинальную тактику, имеющую некоторое сходство с земными единоборствами. Любимым холодным оружием было заостренное с одной стороны металлическое копье.

По условиям поединка на бой разрешалось выходить в удобной одежде, не имеющей защитных функций, имея с собой одно оружие, не содержащее возможностей для производства выстрела. Насчет оснащения кренинга Олег не сомневался — копье, а имея такую шкуру, смело приравниваемую к бронежилету, можно выходить на поединок в их классической ритуальной набедренной повязке. Сам он собирался выйти на бой в обычном, удобном для него камуфляже и берцах, уже опробованных в деле. Труднее приходилось с выбором оружия. В школе У-ШУ он неплохо овладел техникой работы с мечом и копьем. Однако приемы с копьем рассчитывались на противника-человека и предусматривали не только колющие, но и различные ударные движения, а также блочную защиту от копья противника. Хлесткий, на замахе, удар древком копья, безусловно, способен нанести человеку немалый урон, а вот толстая шкура кренинга может воспринять его спокойно. Да и на качественный блок своим копьем против аналогичного удара копья противника Олегу просто может не хватить сил. Ну а когда Олег ознакомился с некоторыми видеоматериалами, запечатлевшими поединки кренингов, то окончательно отказался от мысли воспользоваться копьем. Это было любимое оружие его противника, которым он, наверняка, владел в совершенстве. А если учесть еще и большую физическую силу врага, то у Олега не оставалось никаких преимуществ. Не имеет смысла выходить на бой, не имея преимущества перед соперником ни в чем.

Оставался меч, имеющий некоторые достоинства в схватке против копья. Учитывая силу врага, блоки на копье им не поставишь, нужно только уклоняться, да отмахиваться от ударов, зато им можно наносить по врагу не только колющие, но и рубящие удары. И никакая крепкая волосатая шкура здесь не поможет. Хотя постойте… крепкая, волосатая… Это требуется обмозговать.

— Скажите, Симвила, а можно ли у вас раздобыть для меня жевательную резинку? Я понимаю, что это вредно, но привычка, да и думается как-то легче.

— Жевательных резинок у нас нет, но есть жевательный клей в тюбиках, он даже лучше, так как ему можно придать любую форму и четко дозировать необходимое количество.

Остаток дня Олег просматривал видеоролики о кренингах, жевал, думал, и только к вечеру сильно удивил Симвилу выбором собственного оружия.

Дер Кванг — самый умелый и опытный воин семьи Кванг из тех, что были посланы на Цениру, тоже весь день не развлекался. Он проанализировал каким образом землянину удалось так легко убить ревуна, и теперь не сомневался в победе. Ревун — сильное, гордое, но очень массивное животное. Воздух Цениры для него слишком горяч и недостаточно обогащен кислородом. Поэтому животное не могло как следует разогнаться, быстро выдыхалось. Землянину проще — воздух Цениры очень близок земному. И еще землянин необычайно подвижен. Олег Еремеев — 32 года, 10 лет в милиции, ОМОН, спецподготовка северной школы китайского У-ШУ, хорошо владеет мечом и копьем, сильный, спокойный, хорошо развит интеллект — много читает. Никогда не управлялся чужим разумом. Далее шло очень подробное досье с перечислением основных вех в жизни. Вполне достойный противник, конечно, не имеющий никаких шансов в открытом поединке с Дером. Дер вынослив, и недостаток кислорода на нем так сильно не скажется, да и спешить он не будет. Сила, мощь, виртуозное владение копьем — все козыри на его стороне. На месте землянина он бы вышел на бой с мечом и попробовал бы использовать преимущества в скорости и маневренности. Но у Дера длинное копье, и он достанет землянина.

Дер сидел на жесткой лавке раздевалки перед ареной и пытался войти в боевой транс. Из одежды на нем была только ритуальная набедренная повязка, жарко, из-за небольшой нехватки кислорода хотелось дышать ртом, но он не позволял организму сбить ритм вдохов и выдохов, пытался кожей прочувствовать единение с окружающей атмосферой, отключить разум от всего постороннего. Сосредоточению очень мешал шум, проникавший в помещение с арены. Надо же было этим ценирцам устроить из поединка чести зрелище. Да еще и тотализатор — на всем норовят заработать денег. Шум, на самом деле, стоял просто невообразимый для слишком чувствительной, да еще и специально тренированной слуховой системы кренинга. Несмотря на внутреннее сосредоточение, он прекрасно слышал как антрепренер объявлял землянина, перечисляя достоинства и победы, как следом объявили самого Дера. Медленно, спокойно, не сбивая ритма дыхания, из полутемного помещения раздевалки кренинг направился к свету арены.

Открывшееся помещение оказалось чересчур просторным. Для боя такое не нужно, а чтобы вместить всех желающих посмотреть на зрелище, которое неожиданно стало суперпопулярным, его даже собирались оперативно расширить. Несмотря на солидную стоимость входных билетов и видеотрансляцию в прямом эфире, желающие видеть кровь своими глазами и обонять ее запах оккупировали все сидения. Землянин, стоявший маленькой фигуркой в противоположном углу помещения, наверняка их не различал за толстыми, матовыми для него, экранами. Диапазон частот зрения кренинга был несколько иным, тренированные глаза, которым потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к перепаду в освещении раздевалки и арены, позволяли даже различать эмоции на лицах некоторых ближайших к Деру зрителей. Свет заливал арену, здесь было жарко и душно, но терпимо для воина, привыкшего к лишениям. Ноги немного утопали в искусственном песке — масса кренинга для такого покрытия великовата, гравитация тоже чуть больше привычной, но Дер охотился и на более некомфортных планетах. Сделав несколько приставных шагов в одну и другую сторону, он вроде бы приспособил организм, и начал медленно, неспешно, приближаться к противнику.

Противник тут же двинулся ему навстречу. Без спешки, не выказывая трусости. Хороший противник, только с оружием прокололся. В руках у землянина болталась крупноячеистая сеть, судя по толщине нитей достаточно прочная. Дер удивился — сама по себе идея усилить имеющееся преимущество, увеличив недостатки противника, вполне сочеталась с философией воинов-кренингов. Землянин намного более подвижен, а если еще и сковать движения кренинга, то его преимущество станет просто огромным, но как он собирался убивать Дера? Дер, в конце концов, просто вырвет сеть из рук землянина, выпутается, и уж тогда тот останется с голыми руками против копья. Не очень дальновидно, можно даже слегка поддаться, побыстрее попав в сеть. В данном случае это выгоднее Деру — все-таки неродные воздух и гравитация не способствуют длительному поединку.

Мысли стремительно неслись в голове кренинга, а тело привычно исполняло боевые функции, находясь все время настороже, и сокращая расстояние до противника. Землянин расправил сеть, и тут Дер сделал стремительный выпад, нанося колющий удар копьем. Противник сместился немного вбок, и копье прошло правее его тела. Но Дер уже делал еще один скользящий шаг вперед, одновременно, с поворотом корпуса, нанося мощный круговой удар обухом копья. Мимо, землянина не оказалось там, где по всем прикидкам Дера он должен был находиться. Черт возьми, он действительно очень подвижен. Еще серия из двух шагов и двух колющих ударов. Снова мимо. Враг выбросил вперед сеть, Дер легко уклонился, подпрыгнул, и наступил на нижний край сети. Отлично, теперь он ее не отпустит!

Дер хотел сделать еще шаг вперед, по сети, чтобы вырвать ее из рук землянина, но не смог оторвать ногу. Вторая нога тоже намертво приклеилась, сеть облепила всю подошву. Противник рванул сеть на себя, и Дер упал, сеть, умело наброшенная, накрыла его целиком. Какая-то липкая масса на нитях цеплялась к волосам его кожи. Кренинг попытался отодрать сеть рукой, но как только схватился за нее, волосы на руке тоже прилипли к ячейкам. Дер катался по арене, хрипел, сеть облепила его со всех сторон, совсем сковав движения. Превозмогая боль, выдирая собственные волосы, он обеими руками схватился за ячейки, продев в них пальцы, и изо всех сил рванул, пытаясь разорвать нити. Несколько нитей лопнуло, сеть треснула, но и надорванная продолжала так же плотно держать его. Дер взвыл от бессилия, и тут же получил первый мощный удар по лицу. Землянин бил ногами, обутыми в ботинки из грубой кожи с толстой крепкой подошвой. Дер попытался сгруппироваться, насколько это позволяла сеть, стараясь руками и ногами прикрыть жизненно важные органы и еще больше от этого запутываясь. Еще несколько ударов он воспринял спокойно, перекатываясь по арене. Землянин мог бы еще очень долго бить кренинга, напряженные мышцы тренированного воина выдерживали эти не очень сильные с его точки зрения удары, если они не направлены в уязвимые точки. Но, катаясь по арене, Дер совершенно забыл про копье. Сейчас он упустил из виду землянина, сосредоточенный на собственных попытках освободиться, еще немного надорвал сеть, и поэтому сначала даже не почувствовал, как остро отточенный метал его же боевого копья проткнул ему бок. Жажда жизни и тренированное тело не позволили Деру умереть сразу, чудовищная боль, длящаяся почти две минуты, пока землянин наносил еще шесть ударов копьем, терзала кренинга и заставляла ликовать толпу, собравшуюся на представление.

— Знаете, Олег, это было просто великолепно, — Симвила находился в полном восторге, о чем свидетельствовали конвульсивные движения ложноножек, — я заработал на вас массу денег! Практически никто на вас не ставил. Я бы тоже не поставил, если бы не ваш выбор оружия. Гениальная идея измазать сеть клеем! А я сразу заподозрил, зачем вам столько жвачки!

— Спасибо, но что меня ждет дальше?

— А вот это очень интересный вопрос. Сначала кренинги, в бешенстве, хотели тут же выставить против вас другого воина. Их тут еще двое осталось. Но потом они проанализировали бой и пришли к выводу, что не знают, как совладать с подобной тактикой и оружием.

— А скажите, эта семья Кванг очень многочисленна? А то я убил, получается, уже двух ее членов… может быть нам устроить сразу групповые бои?

— Вам бы все смеяться, а кренинги, между прочим, люди чести, одна из самых боеспособных рас в галактике, обычно армии и наемников набирают из их числа.

— То есть они и дальше будут собираться мне мстить?

— Да, хотя, знаете ли, у меня появилась одна идея. Теперь они считают вас по-настоящему достойным противником. Проиграть такому, и даже умереть в бою с таким — для них уже не позор. И если заплатить семье погибших очень хорошие деньги, как бы компенсацию или страховку, чтобы близкие родственники ни в чем не нуждались, то они могут вас и простить. У них, при гибели кого-либо на войне, родственникам выплачиваются солидные деньги — обычная практика. А если еще и искренне покаяться…

— Я, честно, не совсем понимаю, в чем каяться, но готов. Правда не знаю, примут ли родственники погибших российские рубли…

— Деньги вам предоставлю я. Я уже очень неплохо на вас заработал, да и имею некоторые сбережения на черный день. Но от вас мне тоже кое-что потребуется.

Олег уже понял, что в этом, новом мире, от него всем что-либо требуется. Ему же хотелось попасть домой, для чего требовалась информация и свобода передвижения, которой он пока был лишен. Симвила хотел устроить грандиозный аттракцион — бои Олега с различными тварями с других планет. Это зрелище здесь, пока не приестся, должно приносить неплохой доход. Любую, самую лучшую информацию о соперниках Олегу по-прежнему будут предоставлять. Однако, пока он все также находился скорее в положении пленника. Чтобы выбраться, Олег должен не только получить массу информации, но и научиться пользоваться местной техникой.

— Хорошо, Симвила, но только и у меня к вам будет просьба. Я хочу пользоваться вашими компьютерами, учиться вашему языку, а не жить в своем изолированном мирке. Я надеюсь, что, со временем, вы выпустите меня на планету. Поэтому должен как-то адаптироваться.

— Да, конечно, ваши требования вполне разумны, — Симвила точно знал, что Олег никогда не выйдет на свободу.

Идея боев принадлежала не ему, а Янгу. После утраты интереса к Земле, подобное зрелище могло стать прекрасным новым поводом вернуть статус центра развлечений Ценире, а там, кто знает, если земной боец продержится достаточно долго, то может и на Землю снова потянутся туристы. Но землянин, в любом случае, будет использован по максимуму, а потом… когда-нибудь ему подберут соперника, который его убьет.

Только сейчас Олег понял, что для него началась другая жизнь. И он больше никогда не станет таким, как был раньше. Сознание человека достаточно гибко, и легко адаптируется к постепенным переменам. Он никак не мог уловить момента, когда смирился и перестал удивляться. Симвила начал работать с ним с изучения языка. Для этого был разработан какой-то специальный аппарат, работающий напрямую с мозгом, и способный обучить любого приезжего языку за три часа. При этом, по желанию обучаемого, информацию о языке можно было прописать в долговременную — на совсем, или в кратковременную — на несколько дней, память мозга. Язык специально предельно упростили, и он включал только основные базовые понятия. Художественную литературу, если таковая здесь имелась, Олег бы адекватно понимать не смог, но изъясняться с местными на любые общие темы — вполне. Для обучения языку ему потребовалось пять часов — Симвила сказал, что мозг землянина недостаточно высокоорганизован. И еще пару дней после противно ныла голова.

Подобные базовые курсы существовали и для обучения пользованию бытовой техникой, транспортом, вычислителями. Недостаток их заключался в том, что они рассчитывались на некоего среднего пользователя. Виртуозом не станешь, но, с другой стороны, для головы Олега это и так была предельная нагрузка. Около недели он засыпал и просыпался с тупой, ноющей, болью в районе лобных долей мозга. Зато теперь он мог пользоваться местной техникой. Земной компьютер в его камере заменили на анатомическое кресло со шлемом, кнопками и манипуляторами, именовавшееся бытовым вычислителем. И теперь никто не мог дозировать его доступ к информации. Во всяком случае, Олег так думал.

Между тем, первым соперником Олега должно было стать существо, именуемое мохнатиком, и являвшееся крупным, больше него, пауком. Восемь ног, хитиновый (если пользоваться земными аналогиями) панцирь, вес туловища поменьше, но и скорость повыше. На лапах острые крючки, мощные челюсти, и способность плеваться жидкостью, либо делать из нее сеть. Очень прочную, липкую, о тонкие нити которой вполне можно порезаться. Короче достойный соперник для мух и мелких паразитов, коими он и питался на родине. Олега же существо совсем не впечатлило. Со стороны, конечно, будет смотреться грозно — большой, мохнатый, ядовитый. Но ни силы для нападения, ни прочной брони для обороны. Вряд ли существо в естественных условиях само стало бы нападать на Олега. Опасность представляет только сеть, в которой можно запутаться и пораниться, выбираясь наружу.

Когда Олег вышел против мохнатика на арену, тот мило сидел в дальнем ее конце, и очевидно пытался как-то обжить новое место обитания — сплести паутину. Никаких агрессивных намерений в отношении Олега он не имел, но публика собиралась в амфитеатр, чтобы увидеть зрелище, поэтому Олег стал медленно приближаться к пауку.

Наиболее эффектно было бы одним стремительным ударом проткнуть слабозащищенное брюхо паука — вопль, брызги зеленой слизи и конвульсивные движения конечностей, если верить полученной о пауках информации, несомненно впечатлили бы приобретших дорогие билеты или просматривающих видеотрансляцию боя. Однако, чтобы прорваться на удобную для удара мечом или копьем дистанцию, нужно благополучно миновать длинные паучьи конечности. А это непросто, учитывая общую стремительность паука.

Поэтому Олег предпочел покружить вокруг паука, вызывая того на открытый бой. Приподнявшись на шести лапах и угрожающе подняв вверх две передние, раздвинув жвала-челюсти и зашипев, мохнатик двинулся к противнику. Насекомое не спешило, так как само, скорее всего, боялось непонятного противника. Когда мохнатик попытался дотронуться до Олега выставленными вперед конечностями, Олег двумя стремительными скупыми ударами укоротил их мечом. Обрубки упали на искусственный песок, из ран брызнула зеленая жижа, запах, напоминавший сероводородный, омерзительно заполнил все пространство вокруг Олега.

Олег отскочил в сторону, мохнатик, с визгом, бросился назад, в свое оплетенное паутиной гнездо. Отдышавшись, Олег, с гиканьем, снова стал приближаться к существу. Мохнатик выставил вперед обрубки, и они сделались еще короче. Обозленный, шипя, он переместил туловище на четыре лапы, а две другие, вместе с обрубками, выставил в сторону Олега. Действовал этими двумя новыми лапами паук уже не так умело, в подвижности он теперь тоже потерял, и поэтому, при попытке ударить, лишился и их. Визжа, на трех здоровых лапах, выставив вперед одну из четырех оставшихся, и помогая себе обрубками, мохнатик шустро бросился бежать по арене от Олега. Он больше не помышлял об атаке, зловонный слизистый след тянулся за ним по песку, Олег бежал следом, не на пределе своих скоростных возможностей, осторожно, стараясь не пропустить внезапный атакующий выпад, если такой последует. Если бы арена не была круглой, загнать паука в угол и добить было бы проще. А так это получилось не сразу, но, улучив мгновение, Олег подскочил сбоку, срубил еще одну ногу, остальные подломились, в попытке удержать слишком тяжелое для них туловище, и Олег зацепил мечом еще одну. Теперь мохнатик лежал брюхом на песке, скреб обрубками, визжал, но почти не передвигался. Олег, даже не особо спеша, методично обходил паука вокруг, укорачивая конечности, обрубки и слизь покрывали все вокруг. Олега теперь заботило только то, как бы не поскользнуться и, шлепнувшись, не измазаться в этой жиже. Наконец, считая это безопасным, он приблизился и нанес решающий удар в постоянно открытое в визге ротовое отверстие паука. Визг оборвался, жидкость хлынула изо рта бурным потоком, мерзкий запах, казалось, заполнил все помещение арены.

Забрызганный слизью, провонявшийся сероводородом, Олег попробовал лезвием меча паутину — она звенела, и ему показалось, что оставила на стали неглубокую полоску. Тонкая, острая и прочная, она не сразу поддалась даже более остро отточенной стали.

Мозг Олега или оказался не таким уж и слабоорганизованным, или просто привык, но теперь курсы давались ему проще, а голова не болела. Он освоил бытовую и вычислительную технику, и у него образовалось время для простого изучения истории планеты, добывания других любопытных сведений. Понять принципы местных информационных сетей оказалось несложно, а дальше открывались любые возможности.

В тот вечер, когда он уничтожил с помощью алебарды кризотового краба — большое солидное существо с огромными клешнями и панцирем, оказавшимся по свойствам похожим на стекло, Олег впервые наткнулся в сети на упоминание о Земле. Панцирь краба был твердым, но хрупким, и когда Олег расколол его мощными ударами алебарды, острые куски начали наносить крабу больше повреждений, чем защищали до этого, впиваясь в нежное мясо, используемое на многих планетах в качестве шедевра кулинарии. Выламывая кусочек панциря себе, Олег поранил руку, и порез сейчас покраснел и чесался. Поэтому он пытался найти что-нибудь о влиянии крабов на земной организм, а нарвался на рекламное объявление.

Фирма «Из Цениры по миру» предлагала всем желающим, круглосуточно, в любое удобное время года, за обсуждаемую плату, с возможностью полугодового кредита, воспользоваться мускулистым телом африканского папуаса и принять участие в охоте на льва. За небольшую доплату, или каждому десятому обратившемуся в подарок, можно было схлестнуться в битве двух племен, склонных к каннибализму. И, если повезет, съесть своего врага. Правда, если не повезет, то могли съесть и тебя. В любом случае незабываемые впечатления гарантировались. А если воспользоваться женским организмом, то можно нарваться и на групповое изнасилование. Предложение было несвежим — прошлогодней давности, но иллюстрировавшие его фотографии явно делались на Земле.

Олег даже забыл о поврежденной руке, на собственном горьком опыте он уже знал, что инопланетяне посещают Землю, но использование тела и сознания землянина… это требовало отдельного разговора с Симвилой, который обычно посещал его сразу после боя, но сегодня, почему-то, задерживался. Олег не знал, что Янг освободил специального сотрудника от всех основных обязанностей и поручил мониторить информацию, которую он просматривает в сетях. И сейчас Янг и Симвила как раз и обсуждали, что делать со сведениями, нечаянно добытыми Олегом.

Симвила появился в камере Олега спустя полчаса, в правой руке он бережно нес небольшой тюбик белого цвета.

— Поздравляю с победой! Вот, возьмите, это антисептик, плюс обезболивающее, плюс заживляющее. Идеально подойдет для вашего организма.

— Спасибо, я вот как раз хотел поговорить с вами об организмах.

— Не знал, что вас интересует биология. Я не очень сведущ во всех ее сферах, но с удовольствием отвечу на те ваши вопросы, на какие смогу.

— Спасибо, мне интересно узнать — Робинзон Крузо с Пятницей, во время пребывания на острове, были голубыми или зоофилами?

— К чему это вы? — Симвила присел на край кровати Олега. Если он и был знаком с творчеством Даниэля Дефо, то явно давно, и не очень хорошо.

— Как вам сказать, — Олег испытывал не то раздражение, не то злость, но сейчас, видя искреннее недоумение Симвилы, ситуация начинала казаться ему забавной, — я столкнулся, в буквальном смысле, с посещением инопланетянином Земли. И даже не очень этому удивился.

— Просто вы — здравомыслящий человек, хоть и работаете в милиции.

— Да, но только что я столкнулся с возможностями посещать Землю, ничем при этом не рискуя.

— Интересно, расскажите поподробнее.

— Есть такая чудесная фирма «Из Цениры по миру», предложение, правда, старое, а поподробнее я как раз и хотел узнать от вас.

— Ах, вот вы о чем. Таких фирм раньше было много. Вы просто наткнулись на последнюю, просуществовавшую дольше всех. Она предлагала самые изощренные развлечения.

— Я заметил, но по какому праву? Просто по праву сильного?

— Знаете, я бы не очень хотел продолжать с вами, Олег, разговор на эту тему. Вам очень не понравится то, что вы можете узнать.

— А вы попробуйте. Лучше я узнаю это от вас, чем еще как-то. Может быть, вы хоть поможете мне это правильно понять.

— Ну что же, понимаете, Землю, да и всех вас, создали мы. По образу, так сказать, и подобию. Именно поэтому у нас так много похожего, если вы заметили.

У компьютеров такое называется зависанием. У людей — шоком или ступором, но сотрудников спецподразделений специально учат преодолевать подобное состояние. Мозг Олега просто отказывался воспринимать и анализировать эту информацию.

— Вообще, изначально, мы сделали все это как парк развлечений и туризма, — Симвила, казалось, не разглядел стеклянного взгляда Олега, — основная статья доходов Цениры уже на протяжении нескольких тысяч лет, по вашему исчислению. Никто тогда не знал, во что это выльется. Сначала был просто парк и животные. Потом, после травм и смертей нескольких туристов, решено было сделать существ, максимально приближенных к нам, со сложной организацией мозга и сознанием. Чтобы при необходимости пользоваться их телом и управлять сознанием.

— Люди ничего при этом не замечают, воспринимают все мысли и действия как собственные, — Симвила говорил быстро, отрывисто, как будто боялся, что Олег его перебьет, — просто вы чуть сильнее, чуть живучее и чуть агрессивнее, чем мы. Нам было так интереснее, появилась возможность, как вы это называете, «оторваться».

— А наша эволюция?

— В основном придумана, в спешке, не очень умными людьми. Поэтому попадаются нелепости, как с мамонтами, например.

— А что не так с мамонтами?

— Да ничего особенного, мы их завезли на Землю, когда там холодно было, с Курины, чтобы поохотиться. Но они быстро вымерли, некоторые животные попали глубоко в снег или лед, туши засыпало, и они потерялась. Мы не смогли их найти, и трупы попали к вашим ученым. И пришлось им, под нашим чутким руководством, придумывать убедительные теории эволюции.

— Но, вроде, неплохо получилось?

— Не особенно. Вот смотрите, по вашим теориям мамонты почему в шерсти были?

— Ну как же, — Олег почувствовал некоторую неуверенность, — холодно было, от снега они шкурой защищались!

— Правильно, а питались они чем?

— Ну… травой там всякой, листьями…

— Олег, ну вы же взрослый человек, почти разумный, — Симвила снисходительно улыбнулся, — откуда трава и листья, если все засыпано снегом? На земле же вечная мерзлота да ледники тогда были. Там за десятки лет все насквозь вымерзло. Ни травинки!

— Ну… не знаю, может елками…

— А вы попробуйте хоботом эту колючую, — Симвила торжествующе повысил тон, — очень колючую елку сначала сломать, а потом засунуть в рот. Вот сразу и поймете, отчего мамонты вымерли. Мы ведь их цивилизованно завезли, в вольеры, с кормом. А потом появились эти безумные кренинги…

— В волосатых скафандрах?

— Ну да, — Симвила снова улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, — напоминает картинки из учебников биологии?

— Первобытные люди, забивающие мамонтов…

— Правильно! Они пришли в такой восторг от мамонтов, принялись их гонять своими ритуальными копьями да дубинами… так визжали… часть животных и разбежалась. Они ведь, в сущности, у себя на планете, мирные травоядные. Как и слоны. Вот вашим ученым и достались экземпляры с не до конца переваренной травой в желудке.

— И они обосновали находку.

— Правильно, как смогли.

— Ну а развитие нашей цивилизации?

— Мы только подправляли кое-что. Вы поймите, туристы, даже в пик популярности аттракциона, управляли сознанием далеко не всех землян, и, как правило, весьма непродолжительное время. Вот, допустим, кто-то хочет стать великим полководцем, а смею вас заверить, это очень дорого стоит, и он им станет. А кто-то довольствуется ролью греческого гоплита в битве при Гавгамелах. Кто-то мечтает быть великим инженером, и появляется гений Леонардо, совершающий открытие за открытием в очень короткий промежуток времени, а потом куда-то пропадающий, не оставивший ни одного талантливого ученика. Эйнштейн, вы же знаете, вообще был сумасшедшим. Вы думаете, он хоть сам что-нибудь понял про теорию вероятности?

— И так со всеми великими учеными?

— Ну, еще были великие финансисты, мореплаватели, писатели, художники. Каждый находил то, что хотел. По деньгам и интересам. Я, например, очень много проиграл на пари Янгу, когда мы поспорили, смогут ли земляне с текущим уровнем техники достичь Луны. Я же не знал, что он возьмет отпуск и лично возьмется за дело. Но большинство туристов — небогатые бездельники, поэтому довольствуются ролью статистов в каких-нибудь массовых мероприятиях. Так что не комплексуйте, большую часть времени вы развивались сами. Просто более агрессивно, чем нормальные цивилизации, но это затем, что нам так было интереснее. К сожалению, сейчас интерес совсем угас, и проект свернулся.

— А почему? — Олег точно знал, что запоминает каждое слово, но воспринимал и анализировал сейчас далеко не все. Но на это будет время, потом, отлежится-обдумается.

— Технологический тупик. Большая война невозможна, локальные конфликты приелись. Да и кому интересно — идешь ты с автоматом по джунглям, а тебе точно на голову падает ракета. И все. А управлять ракетой тоже никакого интереса. Так что ваша встреча с кренингом — действительно трагическая случайность, сейчас мы практически не вмешиваемся в ваше развитие. И вы, как минимум, должны быть нам благодарны, как создателям, — Симвила улыбнулся, облегченно и трогательно, выдохнул, и поднялся с кровати.

— Возможно, мы во всем виноваты, сделав ваш мозг упрощенным, но без нас, вас бы вообще не было. Зато появилось много уникальных и интересных для нас возможностей, — Симвила, похоже, увлекся, — вот ваш обычный зеленый чай, например, из-за чудовищных аллергий уничтожит любой ценирский организм. А наш лучший жаропонижающий и противовоспалительный антибиотик «Пантеон», продающийся в любой аптеке без рецепта, сделает из вас супермена! Но ненадолго, потом, перенапрягшись, организм быстро умрет.

— И вы, значит, экспериментируете?

— Олег, ну подумайте, какой соблазн попробовать новый вкус, новое ощущение, совершенно безопасно. Отдохните, подумайте. Мазь оставьте, просто чудодейственный препарат для вашего организма. Один наш гениальный медик научную карьеру на ней сделал, — Симвила направился к выходу, — в конце концов, вы же всегда возмущались нравами как в своей стране, так и за ее пределами!

— Да, но теперь у меня появилась надежда, что всем плохим мы обязаны вам! — Олег встал из кресла вычислителя, в два шага прошел свою камеру, и плюхнулся на кровать. Организму требовалось отдохнуть, а мозгу хорошенько все обдумать.

Только что Олег выяснил одну из величайших загадок человечества. И встретил богов. И даже разговаривал с ними. Для полного счастья оставалось только найти смысл жизни. Олег не знал, что боги обманули его, рассказав далеко не всю правду. Последние несколько земных лет проект не только не приносил денег, но, наоборот, требовал вложения приличных средств на предотвращение на земле глобальной атомной войны. И именно поэтому сейчас он свертывался. По подсчетам аналитиков, самостоятельно, без вмешательства в ключевых моментах, земная цивилизация просуществует менее года. Впрочем, сейчас, Олег уже не смог бы воспринять какую-либо новую информацию адекватно. Мозг просто отключился, и он немедленно заснул.

Этой ночью, здесь, ему впервые приснился сон. Олег шел по Большой Садовой — главной улице Ростова, выложенной точно так же, как и главные улицы Хабаровска, искусственным тротуарным камнем. Из-за этого он даже сначала не понял, где находится. Впереди показалась площадь, очень похожая на Хабаровскую Комсомольскую, но потом Олег рассмотрел памятник Ленину и понял, что идет все же по Садовой. И подходит к главному входу в парк Горького. Идти было неудобно, черные джинсы на ногах не вызывали нареканий, но одетый сверху черный, крупной вязки, свитер, почему-то слишком плотно обтягивал горб на спине. Впрочем, это оказался не горб, а ангельские крылья. Перья терлись и цеплялись за нити свитера, пух вылезал наружу сквозь дырки в вязке.

Справа от входа в парк, возле стендов с работами местных фотографов, крутилась группа «свидетелей Иеговы», или чего-то такого, Олег плохо разбирался в подобных вещах. Одеты они были по-разному, но их объединяло идиотски-счастливое, баранье выражение во взгляде. А поскольку именно глаза, их выражение, во многом определяют отношение к человеку, Олег не мог воспринимать их серьезно. Зато они воспринимали мир слишком серьезно, а свою миссию — слишком ответственно. И спешили поделиться со всеми своим счастьем. И поэтому приставали ко всем прохожим. Двое мужчин засекли Олега и решительно направились к нему. Одеты они были в темные костюмы с белой рубашкой и пренепременным галстуком, отчего очень походили на представителей «канадских фирм», втюхивающих на улицах втридорога залежалый товар. Впрочем, большая часть «офис-менеджеров» так и начинала. За спинами у них висели рюкзаки, а в руках — книжки с пестрыми божественными картинками в мягких глянцевых переплетах, которые они величественно, как иконы, несли лицевой стороной обложки к Олегу.

— Что Вы знаете о боге? — торжественно, без предисловий, начал старший, седой лысеющий мужчина лет пятидесяти.

— Даже и не знаю, чего бы такого, интересного, вам о нем рассказать… — Олег как раз выдернул особенно мешавшее ему, практически вылезшее сквозь свитер наружу перо. Полуобернулся… и тут «свидетели» заметили крылья. В выражении их лиц, в эту секунду, от удивления, ставших похожими на нормальные, человеческие, явственно читались смущение, недоумение. А Олег, с легкой загадочной улыбкой, медленно провел выдернутым перышком себе по щеке. Прикосновение получалось приятным, нежным, чуть-чуть щекочущим. И тут он проснулся. По щеке полз паук.

Предотвратив первое, рефлекторное, желание прихлопнуть, Олег аккуратно сбросил существо себе на грудь. В детстве он не рос жестоким мальчиком, но любил возиться с муравьями. Ему нравилась высокая организация их жизни сложный и сбалансированный механизм существования муравейника, в который он постоянно вносил элементы стихийных бедствий. То забивал отдельные выходы на поверхность камнями и наблюдал, как прямо на глазах появлялись обходные пути. То заливал эти ходы водой, но муравьи справлялись и с подобной неожиданностью, спасая в первую очередь яйца, затем запасы пищи. Бывало, он отлавливал большие группы муравьев из одного муравейника, подбрасывал их в другой, и перед его взором разворачивались локальные битвы. Позднее, прочитав «Гиперболоид инженера Гарина», даже жег муравьев мини-лазером из увеличительного стекла. Дети жестоки, намного больше, чем средний взрослый, даже не понимая этого. Сейчас, в обычной жизни, он старался без причины не задавить и букашку. Если какой-нибудь муравей заползал ему на ногу, он просто сдувал его за землю, даже не касаясь руками. И, уж конечно, не наступал на муравейники, десятки которых разрушил в детстве.

Существо, сидевшее сейчас у него на груди, выглядело достаточно крупным, на восьми лапах, и удивительно напоминало мохнатика в миниатюре. Обычный паук, ничем не отличающийся от земного, на взгляд неспециалиста. Сначала он замер, Олег тоже не шевелился и тогда, осмелев, шустро перебирая всеми ногами, паучок немного приблизился к лицу Олега, как бы рассматривая его. Олег осторожно, плавно, набрал в легкие немного воздуха, и выдохнул на паучка. Примерно сантиметров пять тот пролетел в воздухе, а затем, приземлившись, на предельной скорости умчался прочь, куда-то под кровать.

Рука совершенно не болела, порез почти затянулся, все тело наполняла энергия, казалось, требующая немедленного выхода. Мазь показала себя как лучшее лекарство, которое он только мог себе представить. Тем разительнее чувствовался контраст между телом, жаждущим жизни и движения, и полной пустотой, серостью и депрессией в голове. За ночь вновь приобретенные знания устоялись и, удивительное дело, уже не вызывали отторжения. Олег даже не злился на ценирцев — в конце концов, дело творца — как использовать созданные им объекты. Даже, если у объектов есть душа. Хотя… есть ли у них душа? Есть ли для них жизнь после смерти? Кажется, у него появилась уникальная возможность точно это узнать.

— Здравствуйте, творец, — язвительным полупоклоном приветствовал Олег зашедшего к нему утром, как обычно, Симвилу.

— Я вижу, сегодня ваше настроение почти пришло в обычную норму, да и здоровье в порядке.

— Да, благодаря вашей мази. Но я хотел спросить вас о другом.

— Может не стоит? И, по поводу вчерашнего, знаете, Олег, — Симвила, сидящий, как и вчера, на краю постели Олега, даже опустил глаза к полу, — мы ведь и не представляли, к чему приведет, в итоге, наш проект. Никто так далеко ничего не просчитывал. Была относительно близко расположенная планета, пригодная для жизни, с разумными животными. И для превращения ее в центр развлечений требовалось приложить минимум усилий и затрат.

— Ну а что, собственно, произошло? Если бы я сюда случайно не попал, вам бы даже и не пришлось перед кем-то извиняться.

— А я и не извиняюсь, просто хочу, чтобы вы нас поняли.

— Ладно, проехали. Мне не давал спокойно спать другой вопрос. После того, как я узнал, что нас создал не бог, осталось только прояснить есть ли у меня душа, и что ждет меня после смерти.

— Душа… — Симвила, казалось, намеренно взял паузу, — понимаете, Олег, мы ведь создавали не биороботов. И большую часть жизни вы проживаете, руководствуясь собственными соображениями, принципами и желаниями. Поэтому, не знаю, можно ли это считать душою в том смысле, которое вы вкладываете в это слово, но остаточный информационный носитель у вас присутствует. Как и у нас, между прочим.

— И что с ним происходит после смерти физического тела?

— Это сложный теологический вопрос, тут мы с вами можем долго рассуждать… В настоящее время, в глобальном смысле, мы разработали две концепции мироздания, и, в общем-то, ни в одной из них не остается места ни для бога, ни для загробной жизни.

— Любопытно.

— Смотрите, ваши ученые сейчас тоже пришли к пониманию, что вселенная расширяется из первоначальной точки. Как вы думаете, что будет, когда она закончит расширение?

— Не знаю, сужаться, наверное, начнет.

— Правильно, и до какого состояния?

— Ну, наверное, снова до точки.

— Снова правильно! Как вы думаете, после того, как она сузится до точки, жизнь в ней все еще будет существовать?

— Не знаю.

— Нет, с точки зрения физики это невозможно. Сами подумайте — сближение материи, звезды, расположенные все ближе друг к другу… Чудовищные излучения, температуры, давление! Всякое живое существо умрет еще задолго до того, как вселенная уменьшится до размеров точки. А теперь подумайте, уменьшившись до размеров точки, вселенная снова станет расширяться. Возникнет ли в ней жизнь снова?

— Не знаю, — Олег сидел немного ошарашенный полученными сведениями. Все сказанное Симвилой он знал и раньше, но как-то не объединял это в систему.

— Вот и мы не знаем, но ученые разработали два возможных сценария и теперь спорят между собой. По первому все повторится в точности, то есть где-то существует генетическая что ли, не знаю, как правильно ее назвать, информация о развитии вселенной. И тогда все повторится абсолютно в точности — те же звезды, созвездия, Ценира, мы с вами, ведущие этот разговор, каждый раз, в очередном цикле развития вселенной.

— Как-то маловероятно.

— Ну почему же, — Симвила улыбнулся, — в эту систему хорошо укладываются различные предсказания будущего, дежа вю, и прочие феномены. Тогда — это просто генетическая память того, что уже происходило. И произойдет еще не раз. В этой системе поклонение богу не имеет смысла.

— Почему? — хотя, кажется, Олег уже сам начинал понимать.

— Потому, что от него ничего не зависит. И вообще, что это тогда за бог, который, получается, ничего не создал. Стоит ли ему поклоняться?

— Ну а вторая концепция?

— По ней получается, что в следующий раз вселенная будет развиваться по другим законам. Не будет ни Цениры, ни нас с вами. Будут, возможно, осьминоги с восемью щупальцами и двумя хоботами. И тогда, получается, для нас с вами существует только вот эта жизнь, которую мы с вами и проживаем. В этой концепции бог может быть всемогущим, каждый раз создавая новые вселенные, возможно, по собственной воле.

— Тогда, возможно, нам стоит воскуривать ему благовония и строить идолов?

— Возможно, но для нас, в общем-то, это ничего не изменит. Следующая вселенная будет другой. И даже если для наших душ существует загробный мир, то он не вечен, а только до тех пор, пока существует наша вселенная.

Вот теперь Олег почувствовал, что новые сведения следует хорошенько обдумать. Вернее новых сведений, в чистом виде, он действительно не услышал, но никогда не задумывался о таких глобальных вещах и не пытался выстраивать из них систему.

— Ладно, я простой милиционер, лучше я пойду читать электродинамику. Я как раз сейчас остановился на интересном месте, где диполь попал в ловушку коварного электростатического поля, а его друзья — плотность тока и интеграл по поверхности, спасают его.

— Вот и славно, я зайду, как обычно, вечером. И Симвила поспешно удалился.

На самом деле Олег соврал, сегодня он втайне начал изучать курс управления местными транспортными средствами. Но и боги, точнее, получалось, не боги, а так, творцы местечкового масштаба, соврали во второй раз — Земля, как проект, требовала большого количества финансовых и технических средств, и они не могли позволить пропадать хоть чему-нибудь из получаемых ресурсов. Поэтому почти сразу на Луне был установлен поглотитель высвобождаемых остаточных информационных носителей, которые затем передавались ретранслятором в хранилище на Ценире. Мозг землян специально упростили и конструировали для подобной возможности.

Здесь производилась оценка носителей, после которой многим из них, в зависимости от накопленной информации, находилось дело — в качестве управляющих модулей различных механизмов, или в сфере развлечений — как персонажей виртуальной реальности в играх и постановках. Но в настоящее время хранилище уже переполнилось, мощности не наращивались, происходило только вытеснение более перспективными носителями менее перспективных. Во многом поэтому проект и свертывали именно сейчас.

Информационные компьютеризованные сети — великая вещь, и через два дня Олег узнал об «остаточных информационных носителях» все. А к вечеру того же дня, через своего наблюдателя, об этом его новом знании узнал Янг. Судьба Олега была решена. Во всяком случае, так полагали Янг и Симвила.

Следующий противник подозрительно напоминал существо из так любимых Олегом фильмов о «чужих». В жизни он выглядел практически так же внушительно. Конечно, по организму его, в качестве крови, циркулировала не прожигающая бронедоспехи кислота, а какая-то более биологическая жидкость, но мускулы, хвост и челюсти присутствовали. Впрочем, кислота тоже имелась в специальных железах, и существо, называемое, к слову, керунианским ящером, могло ей плеваться. Олег прекрасно помнил сцены из фильма, где с «чужими» сталкивались хорошо вооруженные и обученные спецназовцы будущего. И знал, чем для них эти столкновения заканчивались. Ему же разрешалась только защита типа бронежилета и холодное оружие. Олег просто не находил у ящера слабых сторон — сильнее, быстрее, больше конечностей, лучше реакции. В целом конечности может и короче, но в наличии длинный и полнофункциональный хвост. Из слабозащищенных мест — большая голова. На первый взгляд оставалось только умереть, на второй — если выбрать длинное оружие, то сначала немного помучиться.

При этом сосредоточиться на противнике мешало вновь обретенное знание. Хорошо, что по профессии он не философ, а обычный милиционер, не склонный к пространным рассуждениям. Однако знание многое меняло. Например, смысл жизни, получалось, состоял в самой жизни и получении от нее максимальных удовольствий. Подлость не наказывалась на небесах, благочестие тоже не поощрялось. В ключевые моменты жизни, если они покажутся кому-нибудь по-настоящему интересными, за небольшую плату, твоими действиями может управлять посторонний. Утешало, что ты вроде бы не должен этого заметить. Ну и венец всего — накопить нужный опыт и стать управляющей программой автоматизированной мусорной машины на восьми колесах. Видимо, навсегда, пока твое сознание на этом почетном посту не заменит более совершенное. Как-то это злило. Причем даже не за себя. Представить подобную участь применительно к себе сознание Олега отказывалось. В жизни для него был только один авторитет — дед. И с тех пор, как 20 апреля 1996 года его не стало, по-настоящему уважать кого-либо он не мог. Это был человек, о котором он просто не мог вспомнить ничего плохого, абсолютно ничего, за все годы их общения. Олегу было наплевать на все человечество, сознание милиционера не мыслило такими категориями. Но вот душа деда, которая после смерти попадала не в рай, где ей самое место, если быть верующим. И не в никуда, если атеистом, а в какой-нибудь шагающий экскаватор… вот за это он готов был перегрызть глотку кому угодно, даже «чужому». Даже тысяче ценирцев, и даже разрушить их цивилизацию. Но для этого, сначала, надо не дать убить себя на арене, так как выбраться на волю Олег пока не успевал, да и знаний о Ценире недоставало.

Обычной тактикой ящера было использование нижних конечностей для передвижения, верхних — для атаки. Хвостом он мог действовать так же ловко, как осьминог щупальцами. В случае, если встречал серьезное сопротивление, ящер плевался в жертву кислотой. Естественными врагами для него были только гигантские пауки типа мохнатика, если ящер запутывался в их паутине, то потом они травили его ядом и высасывали до состояния мумии. А вообще, идею с ядом требовалось обмозговать.

Через два дня Олег вышел на арену в бронежилете и с остро отточенной алебардой. Ящер, осматривавшийся в противоположном углу, выглядел необычайно красиво. «Чужим», несмотря на новейшие достижения земной компьютерной графики, недоставало реалистичности, пластичности, мощи и какой-то пугающе безобразной грации. Темно-зеленое, блестящее то ли от пота, то ли от слизи существо, повернуло голову в сторону Олега и сейчас же бросилось в атаку. Оно не рассуждало, не медлило, не боялось, а воспринимало его исключительно как пищу. Встав на все четыре лапы, «чужой», не петляя, побежал прямо к Олегу. Он именно бежал, не прыгал и не полз, вытянутый сзади хвост повторял небольшие повороты в траектории движения тела. И сразу стало понятно, почему, при внешней малопохожести, существо называют именно ящером.

Если бы на такой скорости ящер просто налетел на Олега, даже попав перед этим на алебарду, Олег и тогда погиб бы, сметенный инерцией большого сильного тела. Но алебардой во врага еще надо попасть, а с сумасшедшей реакцией существа тому ничего не стоит уклониться от опасной стали. И Олег, опасаясь прыжка, закрутил конец алебарды конусообразными движениями, стараясь, вращать заостренную часть как можно быстрее и прикрывать этим вращением как можно большую территорию. Наконечник алебарды в его руках вращался так быстро, что сталь, казалось, образовывала облако, и непонятно было, где в конкретное мгновение он находился. Через секунду облако стали соприкоснулось с темно-зеленой размазанной тенью, в которую превратился ящер в минуту броска. Рукам Олега передался удар, который чуть не вырвал алебарду, и сразу же резкий, громкий, непохожий ни на что земное вой потряс арену. Сталь оказалась крепче.

Мгновение, и ящер уже находился вне досягаемости Олега. Руки от удара одеревенели, по наконечнику алебарды стекала зелено-белая пенистая жижа. Олег только на секунду отвлекся на ее созерцание, и уловил смазанное движение, финалом которого стал мощный удар хвоста в грудь. Если бы не бронежилет… Олег опрокинулся на землю, тут же перекатился назад, и только поэтому следующий хлесткий удар хвоста пришелся в песок на том месте, где он только что лежал. Движения противника оказались слишком быстры, и потому воспринимались смазанными, но если не отвлекаться, то уклоняться было возможно. Подсекающий удар в ноги Олег перепрыгнул, от еще одного, в грудь, уклонился приседанием, кувыркнулся, разрывая дистанцию атаки.

Ящер сделал полушаг вперед, и снова удар хвостом. Олег опустил лезвие алебарды вниз, стараясь, чтобы летящий к нему снизу хвост сам напоролся на сталь, однако ящер в процессе удара успел приподнять хвост чуть повыше, и тот ударил в древко, вышибая его у Олега. Следующего полушага вперед зверя Олег вообще не заметил, а через секунду хвост ящера захлестнул его, подтягивая к пасти. Лапа ящера впилась в правый бок, пасть раскрылась, готовясь откусить, показались знаменитые вторые челюсти, и тут Олег выплюнул прямо в пасть зверя катушек местного теста с патокой, по вкусу напоминавшей мед, который все это время держал во рту. Если верить справочной литературе, то из всех средств, безвредных для Олега, эта смесь являлась самой токсичной для ящера.

Зверь взвыл, Олег, в довершение, нанес ему удар обеими руками в нижнюю челюсть, закрывая пасть. Сейчас нужно постараться не дать врагу разомкнуть челюсти и выплюнуть отраву. Лапа ящера выпустила бок Олега, хвост больше не охватывал его, зверь выл и отступал, пытаясь отпихнуть человека, тряс мордой. Олег почти повис на противнике, ноги обвивали туловище, руки цеплялись за пасть. Сильный удар лапами в грудь — выдержим, конвульсивные удары хвоста — терпимо. Зверь завывал, мотал пастью, лапа когтями воткнулась в левую ногу Олега, отдирая ее от туловища ящера. Когти вошли глубоко в мясо, причиняя адскую боль, которую Олег не мог игнорировать. Медленно, с усилием, ящер оторвал ногу Олега от собственного туловища, какой-то невероятный выверт, и вот уже Олег болтается в воздухе, держась за чудовище только руками. Еще секунда, и он полетел прочь от соперника, через арену.

Приземлился почти удачно, в воздухе удалось сгруппироваться, но рана на ноге отозвалась резкой болью, и не позволила принять на себя вес тела. Олег упал, перекатился, в двух метрах правее лежала выбитая врагом алебарда. Через секунду, с оружием в руке, Олег смотрел на отплевывающегося ящера. В идеале нужно было бы прямо сейчас напасть, но острая боль в ноге не давала быстро передвигаться. Олег расслабил ногу, стараясь отвлечься и заглушить боль. Боль — всего лишь сигнал организма о том, что что-то не в порядке. Сигнал принят, учтен, утихни. Кровь течет слабо, рана не смертельна, чуть-чуть нарушена функциональность мышц, но жить можно. Главное — не пугаться и не обращать на это внимания.

Тем временем ящер отплевался, но сделал из происшествия выводы, все-таки он не только силен и быстр, но и потрясающе разумен. Он не стал слепо кидаться на Олега, а решил зайти со стороны раненной левой ноги. Первый удачный удар Олеговой алебарды пришелся ему в грудь, хорошая такая рассекающая рана, кровоточащая, если можно так выразиться, зеленой жижей. К сожалению, она никак не сказалась на его подвижности. Однако и Олег уже сумел усмирить боль, притворяясь хромоногим, он делал вид, что с трудом и достаточно неуклюже поворачивается к заходящему сбоку противнику. Прыжок… все-таки яд, видимо, всасывается в организм, его действие становится заметным. Движение зверя на этот раз уже не казалось таким быстрым и смазанным. Олег четко уловил его начало, ушел с линии атаки, и даже успел вдогонку ткнуть врага алебардой. Зверь почти уклонился, лезвие, вместо туловища, вошло в ногу, оставляя неглубокую рану. Еще прыжок, — нет, зверь определенно стал медленнее, Олег снова удачно уклонился и успел нанести рассекающий удар в зеленый бок. Теперь атаковал уже он, алебарда порхала в воздухе как бабочка, казалось, без его участия. Дуговые, колющие, рубящие, скользящие удары. Примерно треть из них достигала цели, ящер эффективно оборонялся, став на четыре лапы, прыгая и бегая, временами выбрасывая вперед хвост.

Вообще Олег предполагал, что яд свалит зверя. Или заклеит ему дыхательные пути. Тесто он специально смазал патокой чересчур обильно, зная, что часть растворится еще у него во рту. И теперь он опасался, что концентрация все же оказалась недостаточной. Ящер уже весь был покрыт ранами, многие из которых, на взгляд Олега, были очень серьезны, нормальное существо, да еще отравленное, уже бы давно умерло. Но перед ним, на арене, потрясающе живучий организм. В какой-то момент Олег уловил, что его атаки уже почти не достигают цели, противник снова двигался слишком быстро, и все ускорялся, прямо на глазах. Возможно организм выработал противоядие, возможно доза оказалась просто недостаточной и уже отработала свое. Даже с учетом полученных врагом ран, сказывающихся на его подвижности, у Олега, с такими тенденциями, оставалось секунд тридцать, а потом… и никаких домашних заготовок больше не было.

Ящер тоже чувствовал изменения, он встал на задние лапы, похоже готовясь к атаке. Олег собрал все оставшиеся силы и стремительность, и нырнул вперед, далеко выбрасывая во врага алебарду. Зверь не успел уклониться, и брошенное оружие на пол лезвия вошло ему в грудь. Подбегающий через полсекунды Олег собирался схватиться за древко и вогнать оружие вглубь тела врага, но не успел. Разум его намного опережал движения тела. Он видел себя, несущегося к врагу, свои вытянутые вперед руки, почти дотронувшиеся до древка, и древко, уходящее из рук, вместе с выскакивающим из груди ящера лезвием, выбитым ударом лапы и движением тела вбок. По инерции он налетел на чудовище, сбивая его, нанося выставленным вперед коленом удар в брюхо, принимая бронежилетом ответный удар так же выставленных вперед лап. Хвост снова охватил тело Олега, прижимая его к сопернику.

Олег оказался плотно прижат к ящеру, головы обоих находились на плечах друг у друга, настолько близко, что ящер не мог развернуть свой большой череп. Рука Олега случайно погрузилась в одну из ран ящера, вызвав вой, расширяя рану и шаря там, он нащупал какое-то образование, ухватился, сжал в кулак, изо всех сил рванул на себя, наружу, и выбросил кусок мяса на песок арены. Ящер выл, Олег схватил его за шею руками и принялся душить, напрягая мускулы. Из раны, обливая его, лилась зеленая жижа, перемежаемая белой пеной. Передние лапы ящера, почти как человеческие, схватили руки Олега, пытаясь разорвать хватку. Но он уже касался кончиками пальцев одной руки ногтей другой и душил, изо всех сил, снова охватив ногами торс противника и повиснув на нем. Ящер завалился на песок, выл, катался, хвост его, обвивавший тело Олега, тоже пытался душить, сжимая легкие, выдавливая из них так нужный Олегу воздух. Два тела, измазанные в крови друг друга и облепленные песком, катались по арене, ребра Олега трещали, пот заливал глаза, которыми он, от напряжения, вместо зеленого тела врага видел какие-то красные пятна. Он оглох от воя из пасти над правым ухом, вонь забивала нос, легкие, сжатые хвостом чудовища, не расширялись, чтобы сделать хотя бы один так нужный вдох, пальцы начали медленно разжиматься, раздираемые хваткой чужого. Он чувствовал, что это конец, нельзя, нельзя разрывать хватку. И, выдавливая из мышц последние возможности, Олег еще чуть-чуть, на миллиметр, сжал охват, еще чуть-чуть, хотя бы секунду, продержаться! Еще секунду… почти теряя сознание, он почувствовал, что хватка хвоста вокруг легких вроде бы немного ослабла. Напрягаясь, он сумел сделать вдох, в глазах немного прояснилось, кровь, насыщенная кислородом, ударила в мускулы. Еще немного… он услышал хруст. Сначала Олег подумал, что это его ребра, сжатые чудовищным хвостом, не выдержали больше этого сумасшедшего напряжения. Легкие, совершенно свободно, сделали еще один вдох, и только тогда он понял, что хвост ящера больше не сдавливает его. Передние конечности тоже больше не боролись с ним, голова безвольно обвисла, больше не удерживаемая мускулами и волей существа. Олег свернул шею ящеру.

Он сумел только откатиться от чужого в сторону и сесть на песке арены. Руки и ноги дрожали, ослабшие после сильнейшего перенапряжения, в глазах все еще плавали красные пятна, легкие болели. Рядом с Олегом, в песке, валялся кусок, вырванный им из тела ящера. Это был не кусок мяса, а железа с той самой кислотой внутри, значит, он с самого начала проник в горло врагу, вырвал железу, ящер просто должен был захлебнуться собственной кровью. Невероятно живучий организм.

Олег исследовал повреждения собственного тела — ничего смертельного или слишком существенного, как не странно, когда в его камеру ворвался Симвила.

— Знаете, это было просто великолепно! Победить такое чудовище! Этого никто не ждал! — по пульсирующим ложноножкам Олег видел, что Симвила возбужден гораздо больше обычного. И хотя он говорил восторженные вещи, в голосе не было обычного энтузиазма.

— Правда, следующий соперник у нас тоже очень серьезный! В принципе ничего особенного, но он водоплавающий. Просто, знаете ли, зрители хотят разнообразия. Поэтому я хочу спросить, как вы плаваете?

— Плаваю я неплохо, в детстве занимался. А что за соперник?

— Да не переживайте, это даже не животное, а рыба. Называется канефра. И, кроме того, мы снабдим вас хорошим гидрокостюмом.

— Ладно, посмотрим, что там у нас за рыба. Когда мне с ней нырять?

— Через три дня. А я пока подумаю, как бы под вас получше гидрокостюм и снаряжение подогнать.

Симвила удалился как-то поспешно, и у Олега от его визита осталось ощущение неловкости. Как только он включил вычислитель и подключился к нему, то понял, чем было вызвано возбуждение в разговоре и поспешность ухода, скорее похожего на бегство. Канефра была не просто рыба, а что-то скорее похожее на акулу — большая, стремительная, маневренная и непобедимая. С твердой, как наждак шкурой, огромной пастью и острыми зубами. Пора было уходить. Янг и Симвила, со всей очевидностью, собирались убить Олега в этом поединке.

Рана на ноге кровоточила, сильно ныл ушибленный бок, саднили царапины, и до сих пор болела грудь, а знаний о планете явно было недостаточно. Достаточно было только накопившейся злости и четкого понимания того, что уходить сейчас рано, еще бы недельку, но времени уже не оставалось. Олег смазал раны чудо-мазью из тюбика, и решил позволить телу пару часов полного покоя. Сейчас раны еще свежие, и, даже несмотря на своевременное медикаментозное вмешательство, этот вечер, ночь, и даже следующий день боль будет еще только увеличиваться, а рана воспаляться. Настоящее заживление ран начнется только послезавтра. Рано, рано все же сейчас уходить, но деваться некуда.

План был давно выработан и подготовлен, думать больше не о чем, а тело нуждалось в отдыхе. Он уже давно приучил себя отдыхать за короткое время — ему хватало и пятнадцати минут полной расслабленности. Только по-настоящему полной, которой он долго и специально учился. Чтобы каждый мускул, начиная от икр на ногах, и кончая держащими нижнюю челюсть, забыл о своих функциях. Так он и лежал, с закрытыми глазами и отвисшей нижней челюстью. Минут через двадцать он уже чувствовал себя полностью отдохнувшим, через тридцать, от полной неподвижности, перестали напоминать о себе раны, через сорок тело как будто через кожу начало наполняться энергией. Через пятьдесят он направил эту, уже почти физически ощущаемую энергию, на залечивание ран. Полная неподвижность и расслабленность, уже не первый год были его лучшими докторами и лекарствами.

Через два часа, когда здесь наступила ночь, Олег привычно подошел к решетке окна, за которым открывался уже знакомый ему в мельчайших подробностях пейзаж. Приятный ветерок холодил лоб, паутинка мохнатика привычно попала в паз. Все эти дни, с момента боя с пауком, Олег в свободное время подходил к окну, и, обвив прутья решетки паутинкой, пилил их, стараясь, чтобы движения рук были не слишком заметными, на случай, если за его камерой установлено видеонаблюдение. Металл медленно, упорно, но неостановимо поддавался, срез получался очень тонкий, абсолютно незаметный, если не присматриваться. Предыдущие дни Олег равномерно подпиливал все прутья, и теперь каждое из них держалось, примерно, на одном миллиметре оставшегося не перепиленным металла. Через десять минут остался только один прут.

Вернувшись в комнату, он раскидал все кажущиеся нужными вещи по карманам — получилось немного. Несколько последних движений, и с характерным металлическим звоном выпавшая наружу решетка ударилась о землю. Судя по звуку, земля была недалеко, из окна Олег не мог посмотреть прямо вниз и оценить насколько высоко его камера, и немного переживал по этому поводу. Да и опасался каких-нибудь сюрпризов сразу под окном. Ласточкой, руками вперед, он одним прыжком вылетел из не скованного теперь окна, в воздухе сгруппировался, при приземлении перекатился, и встал на ноги. Под подошвами оказался какой-то песок, напомнивший уже ставший привычным искусственный сыпучий наполнитель арены.

Олег бежал в ночь, легко и свободно, раненое тело пока не доставляло хлопот, прохладный ветер пьянил мозг, бесчисленное количество ярких незнакомых звезд хорошо освещало путь. До речки и близкого за ней леса оставалось совсем немного, когда он стремительно пробежал их и чуть не вломился с разбегу в стену. Весь пейзаж оказался качественной объемной голограммой. От зияющего чернотой окна его камеры до стены было не более пятидесяти метров. Побег не удался.

Олег двинулся вдоль стены направо — должна же быть дверь в это помещение. Комната оказалась вытянутой в длину, а на стене рядом с его окном, на той же высоте от пола, имелись и другие, забранные решетками. Расстояние между окнами было около десяти метров, Олег насчитал одиннадцать окон, его было третьим слева. Ни одно из окон не светилось, но, возможно, в некоторых из них, или даже во всех, находились такие же гости-пленники, как и Олег. Эх, мало все же он еще знает об этой планете. Добежав направо, до конца стены, он обнаружил утопленную в нишу дверь, закрытую магнитным замком с отверстием для кодовой карточки. Как он знал из обучающего курса, такой замок чрезвычайно надежен, практически не поддается вскрытию и взлому. Работает до тех пор, пока на него подается электричество и открывается, так как в замке электромагнит, если электричества нет. Это сделано для безопасности и на планете с хорошо развитой инфраструктурой перебои с электроэнергией возможны только в случае глобальных катаклизмов. Однако, если в щель для карточки плеснуть немного жидкости из желез керунианского ящера, то сильная кислота устроит для металлокремниевых микросхем свой миникатаклизм. Она разъест даже металлические запоры. Немного шипения с выделением какого-то газа, и дверь открылась.

Олег почти не ошибался в своих предположениях. Остальные окна являлись окнами таких же камер, как и его бывшая. Но сейчас все они, кроме одной, пустовали. В этой, единственной занятой, располагались Зун Кванг и Лиш Кванг, вместе с теперь уже мертвым Дером Квангом привезшие на Цениру кренианского ревуна. После гибели Дера они переселились поближе к обидчику, стараясь изучить его привычки и выжидая удобного случая отомстить. Как истинные воины, они не могли вернуться на родину, не смыв позора семьи кровью обидчика. И они, единственные, подозревали, что такого воина, как землянин, не остановят меры безопасности ценирцев. Ни Зуна, ни Лиша, они бы не остановили. Именно поэтому они установили круглосуточное наблюдение за голографическим садом.

Сейчас, у окна, привычно распологался Зун, а Лиш спал, как обычно немного сопя. Света Зун не включал, чтобы он не мешал ему наблюдать за ночным садом. Сначала чуткий слух Зуна уловил звук ударившегося о песок металла, а затем он увидел фигуру землянина, мечущегося по саду. Отлично, у землянина не было никакого оружия, и никаких сетей. А в честном, бесхитростном поединке, у него не будет шансов против такого умелого воина, как Зун.

Не стоит будить брата, решил Зун. Он вполне справится и сам, насадив голову землянина на ритуальное копье, его копье, блестящее тусклым металлом в углу. Это копье пронзало уже множество врагов и приносило ему немало славы. И сейчас настала пора совершить подвиг, достойный вечной памяти семьи Кванг. Зун прихватил копье и вышел из незапертой для них с братом двери их комнаты. Он направлялся в сад, считая его самым подходящим местом для такого поединка. Для того, чтобы попасть в него, Зуну требовалось миновать длинный коридор с дверями камер по обеим сторонам и выйти в самую дальнюю дверь в конце коридора. Он не видел, да и не мог предполагать, что землянину удастся вскрыть наружную дверь, закрытую на магнитный запор, и прорваться в наружные помещения комплекса.

За дверью начинался коридор, конец которого пока скрывался за поворотом. Выглянув, и не обнаружив там никого, Олег осторожно, стараясь не шуметь, но и не медля, двинулся вперед. Коридор освещался слабым, видимо ночным освещением, по бокам попадались другие двери, но интуитивно он знал, что такие ведут во второстепенные помещения, а главными дверями коридоры всегда начинаются и заканчиваются. Этот коридор вывел в квадратный зал, в который сходились еще три коридора, а в центре имелась шахта лифта. Никакой авторизации лифт — устройство коллективного пользования — не предусматривал. Перед тем, как створки лифта окончательно закрылись, Олег услышал в одном из коридоров характерное урчание, издаваемое обычно при передвижении универсальных ремонтных роботов — вычислитель обнаружил неисправность двери и послал ремонтника ее устранять. Вовремя, Олега пока еще никто не видел, и у него оставалось время.

Лифт, сочетание мягкого пластика и зеркальных поверхностей, производил привычное успокаивающее земное впечатление. Те же кнопки, и теперь понятные для Олега пояснения к ним. Верхний этаж — резиденция Янга, и центр управления требовали для подтверждения установить в щель магнитную авторизационную карточку. Остальные этажи были доступны, и Олега привлекла надпись «подземный этаж, гараж» на самой нижней из них. Повинуясь нажатию клавиши, почти незаметно сначала, плавно ускоряясь, лифт понес его вниз.

Через тридцать секунд створки автоматических дверей лифта распахнулись в большом, без перегородок, только с кое-где поддерживающими потолок колоннами, подземном гараже. В это время суток он был почти пуст и освещен по минимуму — над припаркованными машинами и дорожками. Стараясь, на всякий случай, держаться в тени, он осмотрелся. Ближе всего к нему располагались две машины — шикарный седан, престижный, обычно с хорошей защитой, обращающий на себя внимание в любом месте. Это не для нас. И обычная рабочая лошадка — на такие не устанавливают даже системы охраны, довольствуясь бронированным тонированным стеклом и крепким металлом салона. Машина была закрыта, металл, действительно, крепок, но даже бронированное стекло поддалось острому, твердому, но хрупкому кусочку панциря кризотового краба. Аккуратно вырезав нужное отверстие в стекле водительской двери, Олег просунул туда руку и открыл ее. Салон инопланетной машины будущего не поражал великолепием и удобством, сидения были рассчитаны на схожую, но все же несколько иную анатомию тела водителя — не Лаурель.

Из втихомолку изученного курса управления транспортными средствами, Олег знал устройство такой машины, теперь оставалось применить знания на практике. Кнопка старта находилась слева от руля-манипулятора, постаравшись устроиться возможно удобнее, он большим пальцем утопил ее в приборную панель, которая в ответ тут же ожила огоньками подсветки. Вибрации и шума работающего двигателя в салоне не ощущалось — не Лаурель, впрочем, в курсе управления транспортными средствами ничего не говорилось о принципах работы и устройстве местных двигателей. Автоматическая коробка передач местных авто вообще не отличалась от земного аналога, и переведя селектор в положение движения вперед, Олег плавно отжал педаль тормоза. Медленно и аккуратно, точно выдерживая траекторию, автомобиль по указателям двинулся к выезду из гаража, дверь которого почему-то не предприняла попыток открыться перед ним.

Олег не знал, что в обычное время утренних приездов и вечерних отъездов механизм открывания срабатывал на любую приближающуюся к дверям машину. В ночное время требовалось пройти процедуру авторизации. План побега снова приходилось корректировать. Отведя машину немного в сторону, Олег вышел из салона и направился к преграде. Дверь гаража была сделана из какого-то очень твердого материала и, судя по тому, что низом упиралась в местный асфальт, при открытии уезжала вверх, в стену. Повредить петли при такой конструкции было невозможно, поломка механизма открывания тоже не привела бы к поднятию двери. Под собственным весом она бы так и застопорилась в нижнем положении. Тупик, и в этот момент, боковым зрением он уловил, освещение в гараже изменилось. На рефлексах кинувшись к ближайшей колонне, Олег рассмотрел, что из лифта вышел кто-то из местных. С его позиции, учитывая освещение и расстояние, был виден только силуэт в рабочем комбинезоне — значит кто-то незнакомый, из низшего обслуживающего персонала.

Прибывший направился куда-то вглубь стоянки, не на место угнанной Олегом машины, и напряжение немного отпустило. Дыхание восстановилось, Олег метнулся к авто, стремительно проник в салон, сквозь заднее тонированное стекло обернулся — чужак все так же шел вглубь гаража. Переведя селектор АКПП в положение для движения назад, Олег потихоньку откатился от двери, выключил фары и двигатель. Сейчас машина находилась в стороне от ворот, не закрывая выезд из гаража, но близко к нему. Олег пригнулся, затаившись на сидении, из опыта он знал, что свет фар подъезжающей сзади машины даже сквозь тонировку может позволить увидеть, что в салоне его авто кто-то есть. Ожидание длилось не более пары минут, но тело Олега затекло в неудобной позе, струйки холодного пота почему-то стекали из-под правой подмышки. Слева все было сухо. Наконец мимо него, абсолютно неслышно из салона, прокатилась машина-близнец той, в которой он находился сейчас. Такая же рабочая лошадка, она подъехала к выходу из гаража, остановилась, и из водительской двери вышел ценирец среднего роста, на взгляд Олега ничем не примечательный. Он направился к терминалу справа от ворот, и вставил в щель идентификационную карточку. Створка ворот медленно поползла вверх.

Воспользовавшись монотонным урчанием механизма и скрежетом неспешно уползающих вверх ворот, Олег стремительно распахнул дверцу своей машины, и в три прыжка достиг спины ценирца. Поверхностно изучив их анатомию, он знал, что из позиции со спины наиболее эффективным будет удар кулаком или ребром ладони по основанию черепа — в то место, где он соединяется с шейными позвонками. Ценирец мгновенно потерял сознание, и его грузное вблизи тело рухнуло на пол. Но еще до падения, на автомате, Олег захватил голову противника и, воспользовавшись энергией падающего тела, сломал ему шею. Он сделал это, не испытав ни малейших угрызений совести — за время, проведенное на планете, что-то невозвратно изменилось в его сознании.

Идентификационная карточка была для Олега бесполезна, так как несколькими алгоритмами верификации надежно привязывалась к хозяину, но ворота по-прежнему оставались открытыми, ожидая проезда машины. Неизвестно только как отреагирует механизм на проезд через ворота другого авто. И тут Олега посетила интересная мысль, что не модно ездить в автомобиле с разбитым боковым стеклом. Прихватив подмышки тело ценирца, он поволок его к своей машине. Волочащиеся по асфальту, или как тут называлось дорожное покрытие, ноги трупа в башмаках, создавали скрежетание, которое наполняло все громадное пустое помещение гаража. В полной тишине этот звук казался нестерпимо громким для Олега. Дотащив труп, он открыл багажник, с удовлетворением отметил, что тот пуст, и заполнил его телом ценирца, которое для этого пришлось изогнуть в нелепой позе. Свежий труп не выразил недовольства по поводу небрежного обращения, но когда тело закоченеет, извлечь его из багажника будет намного труднее. Олег сел за руль и отогнал машину точно на то место, где ее взял. О происшествии теперь напоминала только дыра в боковом стекле водительской двери.

Машина, которая так радикально сменила хозяина, спокойно дожидалась Олега на выезде из гаража, перед все также открытыми для нее воротами. Мотор снаружи все-таки был слышен, напоминая о себе тихим низким урчанием, открытая дверь водительской двери манила в салон. Через десять секунд Олег выехал из гаража, впервые попав на поверхность планеты, на свежий воздух.

Улица в обеих направлениях — что направо, что налево, была пустынна, рассвет наступал через пару часов. У Олега все еще было время, и он, прекрасно зная куда ему ехать по картам, с трудом сориентировался на местности, в абсолютно чуждом ему мегаполисе. Сейчас он мог ехать куда угодно, свобода манила и пьянила, все зависело только от его желаний. Но маршрут он выбрал для себя уже давно. Необходимо как можно скорее убраться с этой замечательной планеты.

Рассматривая возможности попасть на родину, Олег обдумывал несколько вариантов. Самым простым и безопасным было бы ворваться в офис какой-нибудь фирмы, вроде «Из Цениры по миру», наверняка практически не охраняемый, и под угрозой принудить пересадить его сознание в какого-нибудь землянина. Собственно все, но, как любой обычный человек, он не мог сразу свыкнуться с мыслью, что он — это всего лишь остаточный информационный носитель, и был привязан к полученному с рождением телу. Все шрамы, родинки и болячки, были своими, родными и привычными, и менять это все на тело неизвестного человека, имеющего еще и свою душу, свой круг общения, привязанности, представлялось нелепым, жестоким и пугающим. Даже для милиционера, озабоченного, кроме того, почему-то и моральной стороной вопроса. Вторым слабым местом плана была наверняка имеющаяся возможность вернуть его сознание обратно на Цениру, воспользовавшись тем же стандартным туристическим оборудованием. При этом, для верности, тело, остающееся без присмотра хозяина, сначала засадят куда-нибудь понадежнее, чем в этот раз.

Значит, нужно перемещаться на родину вместе с телом. Ведь как-то же попал на Землю кренинг, да и сам Олег переместился на Цениру мгновенно и без всяких усилий со своей стороны. На всякий случай он разработал два плана — все же обратиться в фирму «Из Цениры по миру», либо прорываться на космодром. С проникновением на космодром и перелетом на звездолете, наверняка, возникнут проблемы, поэтому Олег решил начать с более простого варианта.

Он хорошо изучил как расположение офиса «Из Цениры по миру», так и космодрома, по картам знал как добраться туда из любого района города, но Олег не знал, где он сейчас. Наблюдая из окна камеры лес и речку, он предполагал, что находится в загородном районе, и даже нашел очень похожее место. Увы, каменные джунгли по обеим сторонам дороги, в глазах Олега, имели мало индивидуальных особенностей. Воспользоваться информатором автомобиля он опасался, а потому бездумно колесил по улицам ночного мегаполиса, ожидая встретить хоть что-то знакомое.

А город, если верить картам, здесь необычайно велик, примерно как четыре Москвы со всеми ее городами спутниками. И туристический офис где-то в центре. А космодром — за городом, на севере, и если продержаться до утра, то по появлению светила на небосклоне Олег определит общее направление движения. Только вот неизвестно, есть ли у него время ждать до рассвета. Олег колесил по кварталам, механически выполнял несложные правила дорожного движения, вливался в жидкие ночью потоки автомобилей, иногда сворачивал из них в переулки, кажущиеся более перспективными. Видимо, ему просто повезло. В одном из таких переулков пересекающих дорогу, по которой он ехал, справа, Олег увидел залитый яркими огнями наружной рекламы ночной клуб. Еще не прочитав вывеску, Олег уже знал, что это такое — подобные молодежные заведения, наверное, выглядят одинаково во всей вселенной. На выходе, рядом с бодигардом, означающим статусность и престижность заведения, клубилась небольшая стайка местной золотой молодежи. Они курили, жестикулировали, смеялись пискливыми голосами. На земле любой проходящий мимо милиционер безошибочно определил бы у них стадии среднего алкогольного и наркотического опьянения.

Олег медленно подкатил к одной из групп — два парня, две девушки, и, немного опустив тонированное стекло боковой двери так, чтобы в темноте салона его невозможно было рассмотреть, не высовываясь, проговорил как можно четче, стараясь правильно произносить не очень хорошо приспособленным для этого собственным голосовым аппаратом звуки чужой речи.

— Ребята, а где здесь офис фирмы «Из Цениры по миру»?

— О, турист! — бодро откликнулась одна из девушек. — Ну и произношение у тебя!

— Понаехали тут! — поддержал ее один из парней.

— Ладно, Кил, надо помнить о том, что туристический бизнес приносит примерно половину дохода бюджету Цениры! — заученно, как по учебнику, произнесла другая девушка. При этом она сделала строгое лицо и нравоучительно грозила пальчиком, притопывая изящной ножкой в туфельке на каблучке. Она явно кого-то копировала, кого-то знакомого всей компании, и это разрядило обстановку, вызвав всеобщий смех.

— Да недалеко тут, — продолжила тем временем девушка, — прямо, два квартала, попадешь на перекресток с очень широкой магистралью. Это наша главная улица. По ней направо. И будешь ехать до тех пор, пока не увидишь здание городского собора. Оно сейчас на реконструкции, так что не пропустишь. Офис «Из Цениры по миру» рядом.

Здание городского собора, опоясанное сетками и строительными конструкциями, Олег увидел издали. Рядом огнями светилось звездное небо, на котором алело «Из Цениры по миру».

Сонный ночной охранник, судя по надетой на него форме, но скорее сторож-пенсионер, судя по возрасту и физическим кондициям, успел только хрюкнуть. Он всего лишь слегка приоткрыл дверь нетерпеливо-назойливому ночному посетителю, а Олег уже оказался внутри, сначала сильно стукнув охранника по лицу наружной дверью, а дальше заламывая его руку за спину и переходя на привычный милицейский вариант конвоирования задержанного.

Так они и проследовали через вестибюль к дежурному ночному менеджеру. Из рекламного объявления Олег помнил, что услуги по туризму на Землю оказываются круглосуточно. Охранника Олег отпустил возле кабинета менеджера направив его головой в стену, и приложив о нее для верности несколько раз. Тело осело на пол тихо, и если Олег не переборщил с ударом, то в сознание охранник придет еще не скоро. А если переборщил… впрочем, уже во второй раз он не испытывал угрызений совести по поводу возможного убийства. Только спокойствие и равнодушие. Тревожный симптом.

Дежурный менеджер оказался несколько удивлен настойчивостью, с которой ночной посетитель желал срочно воспользоваться услугами всемирно известной фирмы «Из Цениры по миру», поэтому свое желание Олегу пришлось подкрепить парой затрещин.

— Но молодой человек, — шепелявил менеджер, стараясь по возможности меньше двигать разбитыми губами, — наша лицензия на Земной туризм истекла еще полгода назад, и мы не планировали ее продлевать. А без нее мы не имеем права отправить вас на Землю.

— Значит, продлевайте лицензию. Прямо сейчас!

— Хорошо-хорошо, я уже посылаю запрос, — и менеджер суетливо застучал пальцами по офисной клавиатуре. Здесь все было просто, без всяких анатомических кресел, шлемов виртуальной реальности и прочих наворотов — обычный офисный вариант.

— Все, сделано! — отрапортовал менеджер. — Но я все равно не имею права отправить вас на Землю. Запрос будут рассматривать от одного дня до недели…

— Не имеете права или возможности? — Олег надвинулся на менеджера, и тот сразу заерзал на офисном стульчике, пытаясь отодвинуться как можно дальше от страшного дикаря. Увы, стульчик на колесиках почти сразу уперся в стену.

— Я… — замямлил он, пытаясь защитить лицо руками.

— Не врите мне, — Олег одной рукой надавил на руки клерка, опуская их вниз, а другую отвел назад для удара, — ваше оборудование позволяет отправить клиента в любую точку в любое время.

— Да, хорошо, — сдался менеджер, — но вы сами будете объясняться с полицией, когда она заявится к нам в офис!

— Надеюсь, что в это время я буду уже далеко, — улыбнулся Олег.

— Не вы, а ваше сознание. И потом полиция вернет его назад, в ваше тело.

— Подожди, букашка, ты меня не понял. — Олег обошел стол и присел на край столешницы с той стороны, где сидел менеджер. Тот, в свою очередь, снова попытался откатиться на стульчике как можно дальше, забиваясь в угол между стенами. Несмотря на все его усилия, их разделяло не более тридцати сантиметров.

— Я хочу, — четко, медленно, почти по слогам произнес Олег, — чтобы ты отправил на Землю не только мое сознание, но и тело.

— Но это невозможно! Мы, как и любая другая туристическая фирма, занимаемся непосредственно только переброской сознания.

— А как же на Землю отправляются кренинги?

— Мы можем организовать путешествие, забронировать билеты, но доставка осуществляется только через космопорт. Только там есть необходимое оборудование.

— Бронируй! — Олега охватила сложная смесь чувств, состоящая из ярости, смятения и чего-то еще. Кулаки сами собой сжимались и разжимались, кровь пульсировала в голове, мешая думать, сила не находила выхода, мозг не находил решения.

— Не могу забронировать, — жалкий, как-то скрючившийся менеджер, из своего уголка, дотянувшись до клавиатуры, делал на ней какие-то пассы, — у нас нет лицензии. Космопорт автоматически блокирует наши попытки организовать такое перемещение.

— Плохо!

— Плохо, — согласился менеджер.

— Для тебя плохо! — нахмурился Олег, фокусируя взгляд на менеджере. — Получается, что ты мне больше не нужен.

— Но вы и сами можете совершить такое путешествие из космопорта. Без всякого бронирования и предварительных заказов, — залепетал клерк, — там не будет ни очередей, ни проблем. Транспортировкой на Землю сейчас почти никто не пользуется.

— А ты, значит, можешь транспортировать только мое сознание в тело любого землянина в любой момент времени? — Олег улыбнулся внезапно пришедшей в голову мысли.

— Да, конечно, только для вас! Хоть это и будет строжайшим нарушением всех наших инструкций, — менеджер улыбнулся самой радушной из своих служебных улыбок, но сейчас в ней было слишком много заискивающих оттенков.

— Правда, мы не занимаемся перемещениями во времени, — тут же, спохватившись, добавил он, — это невозможно. Но переход в текущее земное время, если Вы это имели в виду, можно организовать прямо сейчас. Сутки на Ценире несколько длиннее земных, поэтому время дня, в котором Вы окажетесь, будет зависеть не только от выбранного местоположения. Но с помощью небольшой поправки мы легко вычислим локальное время заранее.

— Отлично, тогда, готовим переход прямо сейчас, на десять минут. Мне хватит.

Сначала Олег подумал, что неплохо бы переместиться в тело Андрея или Евгения, и предупредить их о том, что с ним произошло. Но потом, при здравом рассуждении, подумал, что даже письмо, написанное телом Андрея под диктовку сознания Олега, воспримется им впоследствии, скорее всего, как временный приступ сумасшествия. Совсем другое дело, если Андрей получит такое письмо по обычной почте, от анонима, но с подробностями, исключающими мистификацию. В конце концов, за годы дружбы, у них накопилось некоторое количество секретов, известных только им. Итак, любой человек, его родной Ростов, центр города, поближе к какому-нибудь интернет-кафе. Впрочем, последнее, как и собственные намерения, клерку лучше не сообщать. Главное, чтобы в Ростове сейчас был день. Если нет — придется выбирать другой город в другом часовом поясе и расспрашивать прохожих. Не очень хороший вариант в условиях ограниченного времени.

Они вместе, быстро, настроили параметры перехода, после чего установили таймер начала операции через три минуты, и Олег крепко привязал менеджера к тяжелому офисному столу. Поза бедняги напоминала одну из стандартных в фильмах гомосексуалистов-садомазахистов, и, оглядываясь и ухмыляясь, Олег проследовал в кабинку перехода. Больше всего это чудо техники напоминало земной горизонтальный солярий. Удобная лежанка, закрывающаяся полукруглой непрозрачной крышкой, и неяркий зеленый свет, вместо земного ультрафиолета. Не потребовалось подключать даже какие-либо датчики или провода. Сознание Олега просто плавно отключилось и последним, о чем он думал, было глубокомысленное рассуждение о том, не сможет ли клерк каким-то образом освободиться за те десять минут, что будет длиться путешествие Олега.

Ростов-на-Дону, если судить по таким понятиям, как географическая широта, расположен ненамного южнее Хабаровска. Но климатом от последнего отличается существенно. В апреле, если день солнечный и безветренный, в Ростове бывает уже достаточно жарко, а некоторые девушки успевают даже отказаться от ношения бюстгальтеров. А в середине июля здесь уже настоящее пекло, от которого дневные прохожие стараются спрятаться в тени буйной зелени уличных деревьев. И, конечно, одеть на себя как можно меньше. Поэтому неудивительно, что молодой парень, посреди Пушкинской, на миг замер, уставив остекленевший взгляд на сильно декольтированный вырез платья молодой черноволосой красотки. Девушка задорно-презрительно фыркнула, всем своим видом показывая, что у такого замухрышки нет ни единого шанса, и гордо продефилировала далее по улице в поисках прекрасного принца на белом Лексусе. Парень же, выйдя из ступора и оглядевшись, стремительно бросился в сторону полуподвального помещения со скромной вывеской «интернет-кафе».

Олег находился в центре, на пересечении Пушкинской и Соколова, точно как и заказывал. Неподалеку располагалось элитное студенческое общежитие, магазины, кафе, был и салон с компьютерами и интернетом. После его отъезда здесь прошло уже более трех месяцев, и парни в Хабаровске давно должны беспокоиться о пропавшем друге. Поэтому они поверят всему. Должны поверить. Ощущения от нахождения в непривычном теле были слишком необычными, и сами по себе требовали привыкания, но на это не было времени. Олег опасался, что если ценирцам станет известно о его выходке, то они могут послать сюда кого-нибудь, чтобы помешать планам Олега. Кто знает, возможно, существует какой-либо контроль подобных перемещений. А с ним и какие-либо бригады для устранения неприятностей.

Поэтому он постарался сократить свой визит до минимума по времени, и не стал привыкать к новому телу, а сразу, осмотревшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, бросился исполнять задуманное. И поэтому, после визита, ему необходимо будет убить дожидающегося его возвращения менеджера, и постараться разрушить аппаратуру фирмы «Из Цениры по миру». Никаких следов. Только бы не споткнуться — слишком короткие ноги не позволяли Олегу передвигаться так, как он привык.

Заплатив администратору стандартную плату за час интернета, он сразу бросился к свободному терминалу. Электронная почта — одно из лучших современных изобретений человечества. Надеюсь, мы сами до него додумались. «Привет Андрюха!» — начал Олег. «Ты не поверишь, что со мной произошло, но все это абсолютная правда, и ты обязательно должен все это знать. На всякий случай. Если больше меня не увидишь.» Странно, такая длинная и насыщенная, но уже давно сформулированная и оптимизированная, история его приключений заняла не более трех минут при наборе ее на компьютере. Затем, еще немного подумав, Олег решил подстраховаться, и, скопировав текст, отправил точно такое же письмо, слегка видоизменив заголовок, еще и Евгению. Всего одно нажатие клавиши, и байты информации необратимо устремились в почтовые ящики его друзей.

Олег расслабился и откинулся на спинку стула. Такого же, в общем-то, стула на колесиках, как и тот, на котором его встретил менеджер на Ценире. Забавно, что подумает сейчас хозяин тела о написанных им и неизвестно кому отправленных письмах. Впрочем, за час интернета заплачено, изменить ничего нельзя, и Олег остался в кафе. Может быть, парню захочется воспользоваться уже оплаченным им из своих денег интернетом. По крайней мере, это будет справедливо.

Выйдя из освещенного вестибюля на улицу, Олег вынужден был остановиться и прищуриться, привыкая к темноте. Странное ощущение — всего пятнадцать минут назад по-летнему теплый и солнечный день в родном Ростове, а сейчас, опять, мрак нависающих со всех сторон зданий чужого мегаполиса. Именно этот шок привыкания и спас ему жизнь. Если бы он сразу направился к машине, то наверняка не заметил бы прячущийся в тени здания через дорогу очень высокий и массивный силуэт незнакомца. Незнакомца, мало похожего комплекцией на ценирца.

Поняв, что замечен, враг стремительно метнулся к Олегу. Свет ночной рекламной вывески на миг ярко осветил кренинга, сжимавшего в руке ритуальное копье, и Олег бросился бежать. К машине не успеть, а без оружия с этой волосатой обезьяной шутки плохи. Остается надеяться на собственную быстроту. Олег наверняка легко сможет убежать… Смог бы, если бы у кренинга в руках не было копья. Мозг Олега пронзило воспоминание о технике владения кренингами ритуальным копьем. Теперь главное, чтобы его спину не пронзило это самое копье, которое эти гориллы метко метают на расстояния до двухсот метров. Значит, по прямой улице, да еще освещенной, бежать никак нельзя. И Олег метнулся в пролом реставрируемого городского собора.

Полная темнота, только кое-где рассеиваемая проникающим через окна светом ночной улицы, ворохи мусора, полуразрушенные стены и лестничные пролеты — здесь наверняка можно затаиться. Олег бросился наверх по лестнице, проскочил с разбегу пару лестничных пролетов и замер на втором этаже, прислушиваясь. Он не учел только, что кренинг видит в темноте лучше, чем он. Да и слух у противника более обостренный. Враг осторожно, стараясь не шуметь, поднимался по лестнице вслед за Олегом. Хорошо, что с такими габаритами и весом, ему не удается передвигаться бесшумно. Крадучись, и тоже стараясь не делать много шума, Олег двинулся вдоль стены прямо по коридору.

Дойти до конца коридора он не успел — кренингу надоело играть в кошки-мышки. Массивная, но поразительно быстрая туша противника вынырнула из-за поворота в коридор и кинулась к Олегу. Десять метров вперед, до поворота, за ним неожиданно открылась еще одна лестница. По ней Олег галопом, как в детстве, через две ступеньки, кинулся вниз, ощущая в нескольких метрах позади дыхание противника. Кубарем они оба скатились вниз, анфилада комнат, и Олег снова оказался на лестнице, по которой взбегал в первый раз наверх. А когда снова оказался наверху, то противника прямо сзади уже не ощущалось. Отстает, пронеслась радостная мысль. Эдак, по кругу, Олег мог бы практически без риску бегать от кренинга хоть до утра. Только у него не было столько времени. У него вообще неизвестно сколько времени, если он все же хочет убраться с этой планеты.

Впрочем, времени, похоже, не было и у кренинга. И соображал он не хуже Олега. Враг не стал больше гнаться за ним по лестнице. Вместо этого внизу доносился шум, говорящий о том, что на следующем круге, при входе на лестницу, Олега встретит баррикада из строительного мусора. Да и круга не получится — сейчас враг заложит проход, а сам поднимется по второй лестнице. И перекроет единственный путь к отступлению, загоняя Олега в тупик. Грустно. И, стараясь маскировать собственные движения гвалтом от строящейся баррикады, Олег начал осторожно перемещаться ко второй, пока еще свободной лестнице.

Хоть бы подобрать какой-нибудь предмет, который можно использовать как оружие — строительную арматурину, лом, лопату. Но коридор был абсолютно пуст. Реставрацией здесь явно занимались не таджикские гастарбайтеры. Добравшись до лестницы, Олег крадучись двинулся вниз. И уже в самом конце спуска запоздало сообразил, что больше не слышит шума возводимой баррикады.

Кренинг вынырнул из-за угла. Стремительно выброшенное вперед копье высекло искры, прочертив глубокую борозду по металлическим перилам лестницы там, где только что был Олег. А Олег уже снова был наверху. И не ощущал сзади грузного дыхания противника. Тот поднимался по лестнице неспеша, явно уверенный в том, что Олегу некуда деваться. На самом же деле, Олегу было куда деваться. Сначала он думал выбираться в одно из наружных окон — высоко, старинное здание, высокие этажи, но если не выпрыгивать с разгону, а сначала свеситься вниз, держась за подоконник, а только потом прыгать, то есть хороший шанс приземлиться, ничего себе не повредив. Но тут, дойдя до конца уже ставшего ему знакомым коридора и увидев лестницу, Олег неожиданно весело рассмеялся. Ему стало смешно потому, что в здании было три этажа. А значит, по лестнице можно было бежать не только вниз, но и вверх. С душащим его хохотом убегая от кренинга по лестнице вверх, Олег думал, что, в принципе, пока кренинг не построит еще одну баррикаду на лестнице на втором этаже, он мог бы снова гонять его по кругу между вторым и третьим этажами. Только это не решало главной проблемы. Кренинга нужно не утомить, от него нужно избавляться. И поэтому, держась от несущегося следом противника на безопасном расстоянии, и так совершив забег по коридору третьего этажа, Олег не стал сворачивать по свободной пока лестнице на второй этаж. Вместо этого он ускорился, отрываясь от врага, пронесся вниз, до первого, и там свернул в пока еще не обследованную сторону.

Олег рассуждал так: противник имеет преимущество как в зрении, так и в слухе. Чтобы нейтрализовать второе, ему достаточно не двигаться. Со зрением хуже. Полутемные комнаты, где плохо видит он, не подходят — там хорошо видит кренинг. Выбраться на свет можно — там они оба будут хорошо видеть, но там придется сражаться. А вот если забиться куда-то во тьму… там не будет видеть ни он, ни кренинг. А если еще и не двигаться, то и слух врагу не поможет. Они будут в равных условиях, а значит, можно дождаться ошибки от врага, можно «пересидеть», и потом незаметно скрыться, да много чего можно.

А тем временем они, пронесшись через несколько комнат, оказались в большом, видимо молельном, зале. Широкий проход посередине зала, ряды длинных резных скамей по обеим сторонам прохода, высокий потолок, поддерживаемый тонкими, уходящими вверх колоннами. Роспись на стенах, если она здесь имеется, невозможно рассмотреть в темноте, но все это напоминало Олегу земные католические костелы, а значит, если исходить из аналогий, то впереди, где-то там, за алтарями, должен быть спуск в подвалы.

Сразу за алтарем Олег влетел в дверь, ведущую в небольшое служебное помещение. Дальше, вперед, вела еще одна дверь, но справа, зажатая между двумя стенами, вниз уходила узкая каменная лестница, ступени которой тонули во мраке сразу за близким поворотом. Отлично. Олег кинулся вниз, как в море, погружаясь в темноту. Почти сразу за поворотом пришлось сбавить скорость. Свет сюда не проникал ниоткуда, и Олега поглотила абсолютная, черная мгла. С одинаковым успехом можно было передвигаться как с открытыми, так и с закрытыми глазами. Единственной связью с реальностью оставалась каменная лестница. И тяжелое дыхание сзади. Кренинг тоже сбавил скорость.

Чтобы не ухнуть с лестницы в какую-нибудь яму, Олег нашарил левой рукой стену, и двинулся так, полагаясь на надежность этого каменного строения и медленно ощупывая ногами поочередно каждую ступеньку, которые вскоре закончились. Тогда, все еще опираясь левой рукой о стену, выставив в сторону правую и не найдя для нее преграды, Олег понял, что ход закончился, и он попал в какое-то широкое подвальное помещение. Чтобы не потерять ощущение пространства, он решил так и двигаться, на ощупь, вдоль левой стены. Впрочем, далеко он двигаться не стал, отойдя на несколько метров вперед и замирая. Кренинга он слышал хорошо, а сам постарался затаиться, присесть, и даже не дышать. Враг перестал шлепать ногами по лестнице, засопел, втягивая воздух, и Олег начал судорожно вспоминать, как у кренингов с обонянием. Да что обоняние, если у него найдется какой-нибудь осветительный прибор, то уйти от смерти вряд ли удастся. Хотя Олег и успел рассмотреть, что одет кренинг для поединка — только в ритуальную набедренную повязку. Но нет, постепенно дыхание противника, его мягкие, короткие шаги, начали отдаляться. То ли он выбрал точкой опоры противоположную стену, то ли просто двинулся во мрак, не обращая ни на что внимания.

Олег ждал. Он бы мог кинуться обратно, к свету улицы, уже сейчас, но тогда кренинг сразу последовал бы за ним. А ему нужно время, чтобы успеть добраться до оставленной у офиса турфирмы машины. И Олег ждал, замирая. Он перестал слышать кренинга, и воображение каждую секунду рисовало ему картины, как волосатая лапа из мрака неожиданно хватает его за горло, как металлическое копье насквозь пробивает его грудную клетку, словно бабочку пришпиливая его к старой каменной стене, на которую он сейчас опирался. Кренинг мог быть и в ста, и в пяти шагах от него. Сейчас, в этом темном подвале, расстояние ничего не значило. Важным было только время.

И Олег принялся размеренно, про себя, считать до шестидесяти, отмеряя минуты. После третьей он сделал один пробный шаг, самый тихий, на какой только был способен, в сторону выхода, и замер, обратившись в слух. Ничего не произошло. Еще шаг — ватная тишина подземелья по-прежнему оставалась не потревоженной. Затем он решился на два шага — снова тишина, но Олег вынужден был остановиться, чтобы отдышаться. Слишком долго сдерживаемое дыхание не наполняло легкие необходимым количеством кислорода. Несколько вздохов украдкой. Олег снова прислушался, и аккуратно продолжил путь.

Теперь, пробыв в подвале достаточно долго, он различал дверной проем, ведущий на лестницу. Наверняка сможет различить его и кренинг, и поэтому Олег замер, в нерешительности, в паре шагов от него. Затем, собравшись с духом, как можно быстрее и как можно тише преодолел эти два шага, и устремился на лестницу. Ему нужно было пробежать всего несколько ступеней, и поворот лестницы надежно скроет его от взоров из подвала, но, почти добегая, он услышал торжествующий вопль снизу. В подвале, после глухой тишины, сразу стало необычайно шумно. Откуда-то из глубины, кренинг бросился к выходу, к своей добыче, которая, теперь позабыв об осторожности, как можно быстрее кинулась к выходу.

Выскакивая в комнатку, а из нее в молельный зал, Олег услышал снизу какой-то вопль, и последовавший за ним глухой каменный удар. Отлично, радовалась душа, кренинг, скорее всего обо что-то споткнулся в темноте, и теперь потеряет еще немного так важного сейчас для Олега времени.

Он пролетел молельный зал, проскочил еще какие-то комнаты, и через пролом в стене выскочил наружу, на улицу. Впереди, метрах в пятидесяти, стояла припаркованной его машина. Олег одолел это расстояние за пять секунд, еще секунда потребовалась на то, чтобы открыть незапертую водительскую дверь, еще секунда — и он в салоне, не успев толком расположиться на сидении, уже нажимал кнопку стартера. Секунда, через которую мотор заурчал, наполняя салон звуком и приятной вибрацией, показалась Олегу невероятно долгой. Теперь селектор АКПП в положение вперед, педаль газа сразу до пола, и машина, шлифуя покрышками местный асфальт, сорвалась с места, унося его из ловушки. Теперь не страшно, думал Олег, через пару секунд проносясь мимо собора и удивляясь, что все еще не видит кренинга снаружи. Впрочем, сейчас бы тот Олега уже не остановил. Опыт сбивания кренингов мы уже имеем, ухмылялся Олег.

А вот погони все еще нужно опасаться, ведь кренинг наверняка оказался здесь с помощью какого-нибудь транспортного средства. И Олег, сбавив скорость до более-менее безопасной, но все еще достаточно быстрой, помчался по ночному городу. Следующая остановка — космопорт. Знать бы только, где он.

Странно, Олегу казалось, что он едет по незнакомому маршруту, но, тем не менее, он неожиданно снова оказался возле уже знакомого ночного клуба. Столько событий, прошедших в его жизни, не привели здесь ни к каким изменениям. Время, как будто, тоже остановилось. Он видел перед собой те же группки парней и девушек даже ту группу, у которой уже спрашивал про офис «Из Цениры по миру».

— Кил, я пошла домой, поздно уже, меня родители убьют, — отделившаяся от толпы девушка — длинные прямые волосы, неопределимого в темноте цвета, длинные стройные ноги и упругая попка, затянутые в обтягивающие и абсолютно прозрачные брючки при полном отсутствии нижнего белья, тянула за руку из толпы веселящегося оболтуса.

— Дэя, подожди еще, у Зана есть новые таблетки, мы должны их попробовать! Мы так оторвемся, детка, а потом, потом, — пьяно шатаясь, парень охватил подругу за талию, прижимая к себе, опуская руку ниже, на попку, — потом я тебя провожу, но не домой, не сразу домой.

— Кил, я обещала своим сегодня прийти не поздно, а уже почти утро, — девушка вырвалась из объятий, и, не отпуская руку парня, пыталась вытащить его подальше от друзей.

— Кил, подожди…, — капризно пискнула плохо видимая Олегу из толпы красотка с развевающимися яркими волосами.

— Стой, куда ты? — поддержали еще несколько голосов.

— Ну Дэя, подожди, ты что, меня не хочешь? Детка, мы так развлечемся!

— Да пошел ты! — вспылила девушка, и, бросив руку парня, быстрым шагом, временами похожим на бег, пошла прочь из переулка, в сторону магистрали с припаркованной на ней машиной Олега. Дойдя до улицы, она повернула по ней направо, по ходу движения для машины Олега. Это была рискованная возможность, которой необходимо воспользоваться. Тронувшись, проехав немного вперед и припарковав машину, примерно посредине между двумя фонарями, освещающими проезжую часть, чтобы находиться максимально в тени, Олег, не глуша мотор, выбрался наружу из салона. Как опытный галантный земной кавалер он знал, что девушки охотнее вступают в беседу с парнем, вышедшим из машины, нежели продолжающим сидеть в салоне и задающим вопросы через приоткрытое стекло двери.

— Извини, прекрасная незнакомка, а ты не подскажешь в какую сторону мне ехать на космодром? — в темноте, издали, девушка была поразительно похожа на земную. Те же пропорции, схожесть фигуры, правда, слишком раскованная по земным меркам одежда, но очарование рассеялось, как только ценирка вступила в круг света, образуемый ночным фонарем. Пульсирующие ложноножки и сероватый цвет кожи, ставшие видными на секунду, отрезвили Олега, а еще через секунду они снова растворились в полумраке. Девушка подходила все ближе к его машине.

— Подскажу, а лучше покажу, — и через мгновение, изящно, почти не хлопнув пассажирской дверью, девушка оказалась у него в машине, — А то ты все равно заплутаешь, а мне ехать в ту сторону, а транспорта нет, а на такси у бедной девушки вообще денег нет! — раздался ее голос уже из салона. Подобное никак не входило в планы Олега, но не вытаскивать же ее силой наружу.

— Девушка, а вам родители не говорили, что садиться ночью в машину к незнакомым мужчинам опасно? — забираясь в салон, Олег постарался захлопнуть водительскую дверь как можно быстрее, чтобы лампочка освещения под потолком салона скорее потухла, лицо он держал отвернутым в сторону от пассажирки.

— Говорили, но я сумею за себя постоять. Смотри, что у меня есть! — и с трогательной непосредственностью она достала из миниатюрной сумочки черную пластмассовую штуковину, необычайно похожую на земной электрошокер.

— Сразу раз, — она сделала выпад в сторону руки Олега, — и все! Видишь, ты даже дернуться не успел! — засмеялась неожиданная попутчица, — ладно, что стоим, поехали. Пока прямо, потом скажу, когда сворачивать.

— Слушай, а что это ты разговариваешь так изысканно, и с акцентом каким-то интересным, иностранец? — электростеклоподъемником она опустила боковое стекло и в салон, нарушая ее прическу, устремился поток прохладного ночного воздуха.

— Ну, в общем, да, — Олег внутренне собрался, ожидая эксцессов.

— А я люблю иностранцев! А то смотрю, такой интересный, воспитанный, вежливый, а одет блекло, и машина хреновая. Ну ладно, а поехать быстрее мы хотя бы можем? Или ты авторегистраторов опасаешься? Денег на штрафы нет?

— Денег… на штрафы… — Олег вспомнил бывшего хозяина авто, — Да сколько угодно!

— Ну, тогда понеслись, с ветерком!

Они мчались по ночному мегаполису, ветер, врывающийся в салон, трепал ее длинные волосы, она смеялась, болтала, не умолкая, полосы света от ночных реклам проносились по ее лицу. Мягкая, качественная подвеска авто в сочетании с идеальными дорогами создавали ощущение полета, двигатель выдавал хорошую мощность, да и рулилась машина идеально. Черт, если таковы здесь самые простые машины, то каково же ездить на престижных, дорогих. Движение в городе, в этот час, не было интенсивным, и им ничего не мешало. Олег потерял ощущение времени, слышал только смех и четко откликался рулем на команды добровольного штурмана.

— Здесь начинай притормаживать, а то разогнался. Вот, так, теперь еще чуть-чуть вперед, и останавливайся на том перекрестке. Все, я приехала. Дальше сама дойду.

— Может все же подвезти?

— Не надо, мне тут во дворы немного, и я дома. А ты точно заплутаешь. Хотя знаешь, классно прокатились! Ты такой отмороженный… тебе теперь точно домой счет придет кредиток на триста! Давно я так не веселилась! — и она быстро чмокнула Олега в щеку.

— Тебе теперь прямо, никуда не сворачивая, до выезда из города. А там, на первом кольце, направо. Если будешь так же мчаться, минут через двадцать увидишь космодром.

— Спасибо!

— Меня вообще-то Дэя зовут, вот моя визитка. А тебя? Может законнектишься вечерком, встретимся? Хотя такие классные парни наверняка все женаты.

— Нет, я разведен, — Олег улыбнулся, и в этот момент потерял осторожность, на секунду его повернутое к ней лицо, в уже трогающейся с места машине, попало в луч света от фонаря.

— Только позвони, обязательно, как зовут то тебя? — она сделала несколько шагов вслед за плавно трогающейся машиной, — Черт, что это? — его лицо, с какой-то странной желто-розовой кожей, абсолютно гладкое, без ложноножек, мелькнуло в свете фонаря.

— Тьфу ты, это ж надо было так накуриться, уже розовые человечки мерещатся. Эх, классный все же парень. И ведь нихрена не позвонит, — и, проводив взглядом стремительно уносящуюся прочь машину, Дэя, слегка пошатывающейся походкой, направилась к дому.

Оставшееся до космодрома расстояние по четко обозначенному девушкой курсу Олег пролетел даже быстрее — за пятнадцать минут. И все время опасался погони. Надо же было так проколоться, хотя, кто поверит молодой обкуренной девчонке, заявившейся куда-нибудь среди ночи и утверждающей, что видела землянина. Показавшееся вдали здание космопорта, даже в еще не наступившем рассвете хорошо видное из-за многочисленных осветительных огней и реклам, Олег узнал сразу. Теперь он резко сбавил скорость, пора было становиться законопослушным водителем.

Следуя указателям, он проехал на подземную стоянку — снаружи была бесплатная, но от нее требовалось пройти метров двести до здания космодрома и как-то попасть внутрь. Подземная стоянка являлась платной, деньги автоматически списываются с владельца авто. Об этом имелись соответствующие предупредительные надписи, но зато она располагалась в самом здании космопорта. Существенный плюс, да и не сильно ударит по бюджету мертвого ценирца. Мест на стоянке было предостаточно, то ли виной тому ее платность, то ли мертвый предутренний час. Олег запарковал авто на свободное место в дальнем углу, между двумя уже стоящими там машинами. Так ее не сразу обнаружат при проверке. Машина, несмотря на внешнюю непрезентабельность, показала себя отлично, даже жаль было с ней расставаться. Олег нежно провел рукой по приборной панели, обшивке сидений… рука наткнулась на что-то пластмассовое, не видное в темноте салона. Ухватив удобную на ощупь штуковину, он поднес ее поближе к свету — это оказался электрошокер, забытый в салоне Деей. Спасибо, не какой-нибудь бластер, но все же посолиднее, чем голые руки.

Теперь, действуя последовательно, требовалось решить две проблемы — одежды и денег. Его казенная полутюремная роба мало походила на костюм респектабельного путешественника по планетам, и это еще решаемо, а вот деньги, в условиях почти полного отсутствия финансовых операций с наличными на планете, будет достать сложнее. Олег направился к лифту, судя по указателям, расположенному традиционно в центре гаража.

— Эй, носильщик, вы, вы, не делайте вид, что меня не слышите! — голос принадлежал солидному господину, стоящему возле не менее солидного авто, с открытым багажником и двумя громадными чемоданами, извлеченными из него. Господин явно сам напрашивался решить проблемы Олега.

— Конечно, господин, одну минутку, — Олег стремительно бросился к клиенту. Сильный удар в грудь, захват пальцами выступающего на шее кадыка. Хрясь — и кадык раздавлен. Крик ценирца заглох, не начавшись, сразу превратившись в бульканье крови, поступающей в глотку. Если продержать его так секунд тридцать, то он умрет, захлебнувшись собственной кровью. Но Олег был более гуманен, и просто вдобавок свернул ему шею. Труп почти сам, только слегка подтолкнутый направляющим движением Олега, плюхнулся в свободный от чемоданов багажник. Олег снова сделал все механически, без сожалений, скорее даже с каким-то мрачным удовлетворением. Уже в багажнике, обыскав тело, он не обнаружил ни наличности, ни анонимных чеков на предъявителя — слишком солидный господин, такому не нужны не поддающиеся контролю деньги для сомнительных операций. Комплекции трупа в целом соответствовали пропорциям Олега, и в первом из открытых чемоданов он обнаружил, по собственному разумению, солидный темно-синий костюм. Остатками багажа он завалил труп в багажнике. Второй, не открытый чемодан, он запихнул под авто. Роба после переодевания здесь, за машинами, также отправилась в багажник, следом захлопнутый. Теперь Олег выглядел почти как Джеймс Бонд, впечатление портили только берцы на ногах. Но их еще нужно рассмотреть из-под брюк, а менять на туфли с чужой ноги — не вариант. Оставалась проблема наличности, и неспешно прогуливаясь по стоянке, привыкая к новой одежде, Олег искал более подходящие кандидатуры для удовлетворения его потребностей.

Багажники авто заполнялись еще дважды. Первым был какой-то дерганый ценирец, одетый как человек, у которого точно должны быть темные делишки. Так думал Олег, недостаточно знакомый с местными нравами, а у бедняги в действительности оказалось совсем немного наличности. Олег уже опасался, что пора уносить ноги. В гараже наверняка есть система видеонаблюдения, и ее должны, хотя бы иногда, просматривать, но тут ему попался герой-любовник. Прилично одетый, и с большим ярким букетом цветов, он направился из лифта к стоянке прокатных авто. Олег и представить себе не мог ситуации, когда к любовнице прилетают на звездолете на другую планету. Впрочем, возможно, он себе это просто нафантазировал, а наличие цветов — еще не аргумент для таких далекоидущих выводов. Тем не менее, он окрестил для себя этого ценирца именно героем-любовником. На тридцать секунд, пока тот не перешел в разряд трупов. В карманах его оказался солидный бумажник с карточками на предъявителя и небольшой суммой наличности. Вполне достаточно, с чувством выполненного долга, вытирая выступивший от волнения пот, Олег направился к лифту.

— Мама, смотри, землянин! Как тот, что сражается на арене со всякими чудовищами! — маленькая девочка дергала за руку маму и указывала на него пальцем второй, свободной руки. В помещении лифта они ехали втроем с высокой светловолосой цениркой, делавшей вид, что не замечает Олега.

— Крина, я же тебя столько раз учила не показывать пальцем, это невоспитанность.

— Девочка, слушайся маму, — нравоучительно начал Олег, — к тому же ты меня оскорбляешь. Я не землянин, а ниггер — высшая раса, именно с нас, упростив до безобразия наши совершенные мозг и тело, и копировали землян. И если у нас и имеется незначительное внешнее сходство с этими приматами, то оно для нас оскорбительно.

— Извините, господин, Крина еще очень маленькая. И не очень хорошо воспитанная, — строго добавила дама девочке.

— Извините, господин ниггер, — скорчила на прощание смешную рожицу Крина.

Двери лифта открылись, освобождая выход в громадный зал, залитый светом и заполненный самыми разнообразными существами. Большинство из них были ценирцами, но имелись и гости с других планет. В такой разномастной толпе, где каждый был увлечен своими делами, на Олега не обращали никакого внимания. Аэропорт, мысленно сопоставил Олег, пытаясь вычленить для себя знакомые элементы. Сверху на всех четырех стенах громадные информационные экраны, отмечающие рейсы, стойки касс и регистрации пассажиров, сдача и получение багажа. Подойдя к ближайшему информационному терминалу, Олег выяснил расписание — рейсов звездолетов на землю не было. Впрочем, неудивительно, но ведь кренинг к нам как-то попал. И Олег направился к кассам. Ему некогда было обдумывать варианты, свободой он располагал ровно до тех пор, пока его побег не будет обнаружен.

Стойка кассы, блестящая, полированная, отражала от поверхности лицо, наверное, милой по здешним меркам ценирки: молодой, улыбчивой, подтянутой, в форменной одежде, подогнанной точно по соблазнительной фигурке. Олег пристроился в конец очереди из трех аборигенов, никто не обращал на него особого внимания.

— Ой, а вы землянин? — не смогла скрыть собственного удивления кассирша.

— Он не землянин, а ниггер! — громко и торжественно пискнула из соседней очереди Крина. Мама ее, при этом, позеленела, что являлось эквивалентом земного смущения.

— Высшая раса! И любому воспитанному человеку сразу видна разница между ниггерами и примитивными землянами! — нравоучительно закончила Крина.

— Вот видите, девушка, любой ребенок способен отличить меня от землянина. А вы нет!

— Простите, господин, — теперь позеленела и кассирша, — могу я предложить вам услуги нашей компании?

— Конечно, я как раз и собираюсь посетить эту самую пресловутую землю. Хочу лично посмотреть, так ли уж земляне похожи на ниггеров.

— Регулярных рейсов, как вы, наверное, знаете, туда не существует, — немного замялась девушка, — но мы можем организовать вам индивидуальный молекулярный переход. Если вы плохо переносите этот вид перемещения, то в нашей аптеке…

— Я хорошо переношу любые типы перемещений. Ниггеры — совершенная раса! — прервал ее Олег строгим голосом. Ему казалось подозрительным, что девушка слишком долго возится со своим терминалом.

— Конечно, конечно, — продолжила девушка, — просто эта услуга у нас давно не была востребована…

— Как так, недавно мой хороший друг, кренинг, посещал землю. И он пользовался услугами вашего космопорта!

— Да, я нашла, знаете, совсем недорого, даже и непонятно, почему так мало граждан пользуется сейчас перемещением на землю. Вам настроить автоматический обратный переход на какое-либо время?

— Нет.

— Хорошо, значит возвращение по вашей команде, — девушка цокала по клавишам.

— Предлагаю вам оформить добровольную страховку, всего за тридцать кредитов система автоматического обратного перехода вернет ваше тело на Цениру, в медблок, в случае каких-либо проблем со здоровьем.

— Спасибо, не надо, ниггеры — абсолютно здоровая раса.

— Отлично, значит, всего четыреста сорок девять кредитов. Ваше регистрационное удостоверение, пожалуйста — и девушка, подняв на него взгляд удивительно васильковых глаз, протянула руку.

— Что? — Олег специально изучал быт и общественное устройство Цениры, урывками — системы регистрации граждан. Ничего подобного там не было. Всем заправляла магнитная идентификационная карточка, если процедура была официальной, если нет — как в случае перемещения граждан Цениры по планете и за ее пределы, то гражданин при желании мог сохранить полную анонимность. Борцы за права человека выбили такие возможности около ста лет назад.

— Ваше регистрационное удостоверение, ту карточку, которую вам выдали при прибытии на Цениру, — и девушка повторно улыбнулась ему служебной улыбкой.

— Я, наверное, оставил ее в туалетной комнате, — Олег судорожно хлопал по карманам, извините.

— Не задерживай очередь, совершенная раса, — подпихнула его сзади полная ценирка в возрасте, — мне один, эконом класса, до Цирцеи.

Ситуация снова осложнялась, рано, слишком рано он предпринял побег. Знаний о планете совсем недостаточно. Снова заныла почти успокоившаяся раненая нога, Олег вспотел. Знать бы хоть как выглядит это регистрационное удостоверение. Хотя… его выдают всем прибывающим на планету, очевидно, как заменитель ценирской идентификационной каточки. Через очередь от него к регистрации подходило тело, хоть и имеющее формы гуманоида, но совсем непохожее на ценирца. Олег медленно, проталкиваясь, направился в его сторону. На стойке регистрации лежала небольшая, прямоугольная, толщиной не более миллиметра, зеленая карточка с красной полосой, внешне похожая на ценирскую магнитную идентификационную. Вот, значит, что отделяет его от земли. За окнами космопорта уже серело, тьма с крыш и стен отступала в подвалы и закоулки, время таяло.

Итак, условия задачи. Нужно добыть карточку. Она есть у любого не ценирца, здесь, в зале, их много, но времени на все очень мало. Лазить по карманам — не вариант. Если бы Олег был карманником, а не милиционером, можно было бы попробовать. А так, без навыков, можно нарваться на скандал. Далее, карточки извлекаются из карманов возле стойки регистрации, но красть их там не получится — заметно, много людей. Олег даже не успел удивиться, как просто, буднично, назвал про себя ценирцев людьми. Значит, нужны места, где будут появляться обладатели карточек, и где у него будет время их осмотреть. Ближайшим общественным заведением, которое видел Олег со своего места в центре зала, была кафешка на балюстраде, опоясывающей зал сверху. Там же, судя по указателям, находились залы ожидания. Олег направился к ближайшей лестнице, ведущей на верхний уровень. Возможно, инстинктивно стараясь обходить толпу, он держался слишком близко к стене. Внезапно дверь справа от него открылась, и он со всего маха влетел в нее лицом.

— Извините, господин, — прямо перед ним стояло тело гуманоидного строения и неценирской внешности, — мне так неловко, позвольте вам помочь.

— Ммм, эээ, только и смог произнести Олег, — посмотрев на приложенную к носу ладонь, он обнаружил на ней несколько капель крови. Обидно расквасить нос не в бою, а об дверь кабинета.

— Вот сюда, сюда, позвольте, — гуманоид подхватил его под руку, — в туалетную комнату, я помогу, мне так неудобно.

Туалетная комната находилась за одной из дверей с этой же стороны космопорта. Предельно аккуратно, открыв перед ним дверь, услужливый незнакомец провел Олега в облицованное белым кафелем и зеркалами помещение, со множеством кабинок. Кажется, в нем никого не было.

— Могу я еще чем-то вам помочь? — суетился гуманоид.

— Конечно, у вас есть регистрационное удостоверение?

— Что?

И гуманоид пропустил удар в лицо. Олег не знал его анатомии, поэтому не мог наверняка определить наиболее уязвимые точки. И направил удар в скопление органов чувств — лицо. Здесь эффект должен быть максимальным. Подножка, Олег точно видел, пока шел, что суставы гуманоида сгибаются так же, как и у него. Поэтому подножка и прошла. Тело плюхнулось на пол. Удар ногой по голове, руки подхватили обмякшее тело, затаскивая его в ближайшую кабинку. Удобное и большое отделение с трудом вместило два крепких тела. Обыскивать его, ворочая из одного положения в другое, оказалось трудной задачей, но в детстве Олег много играл в тетрис. Есть, в правом внутреннем кармане, пластиковый на ощупь и такой желанный прямоугольник.

Теперь быстрее, обратно к кассе. Олег пулей выскочил из туалета, стремительно, ввинчиваясь в толпу, двинулся к стойке регистрации. Вслед ему из толпы неслись недовольное бормотание и даже угрозы. Некогда, вперед, лучше не к той же, а к другой кассе. Олег проскочил толпу, проклятье, перед кассами совсем никого не было.

— Подходите, пожалуйста, господин, — приветливо замахала ему уже знакомая кассирша, — Я вам уже и рейс оформила. Нашли карточку?

— Вот, — запыхавшись, Олег плюхнул на стойку добытый кусочек пластика.

— И замечательно, — радостно улыбнулась девушка, — И чудно, сейчас раз… — выражение лица ее на глазах переменилось, — простите, но если верить регистрационной карточке, то вы никакой не ниггер, а разумная амеба из созвездия Волопаса. Прибыли к нам в герметичном кубе в компании с сопровождающим.

— Ну… — в голове не осталось ни одной мысли. Прокол. Олег еще успел проследить, как свободной рукой девушка сделала какое-то движение под стойкой.

— Я и есть сопровождающий.

— Тогда одну минутку, сейчас мы во всем разберемся.

Боковым зрением Олег выхватил приближающегося к нему слева спортивного ценирца в какой-то форме. Пояс, на нем рация и дубинка — охранники везде одинаковы. Крепкий, если не застать такого врасплох, можно долго провозиться.

— Минутку, господин, — вежливо начал охранник приближаясь к нему.

— Конечно, хоть две, — Олег улыбнулся насколько мог дружелюбнее, с разбитым лицом ему это удалось, наверное, не слишком убедительно, выставив вперед пустую и раскрытую в ладони правую руку левой он нащупал в кармане электрошокер. Как милиционер он знал, что все внимание охранника в такой ситуации будет к его передней, наиболее близкой руке.

Хлоп, в образовавшейся вокруг него тишине, необычной для любого людного места, искра дугового разряда издала слишком громкий, похожий на взрыв воздушного шарика звук. Тело охранника, придерживаемое Олегом, медленно осело на пол. Олег сорвал с него пояс с рацией и дубинкой, кто-то вскрикнул, еще несколько женских и детских голосов подхватили, толпа расступалась, с разных концов зала к нему спешили еще двое в форме. Перепоясавшись трофейной сбруей, Олег огляделся. План провалился, надо смываться. Назад к лифту — опасно, возможно есть способ остановить его движение. Идеально — через главную широкую многостворчатую разъезжающуюся дверь прямо на улицу, там посмотрим. Приняв решение, он бросился бежать. С этой стороны путь ему преграждал один из охранников, зато второй явно не успевал на подмогу. Толпа разбегалась, в зале царила паника, на бегу выхватывая дубинку, Олег летел к охраннику. Скорее, не задерживаться, до противника уже не более десяти метров, в руках дубинка, в глазах смятение — не привык справляться с оказывающими сопротивление. Пять метров… носком ботинка Олег отфутболил оставленную кем-то на полу сумку точно в грудь сопернику. И сразу, сверху, в прыжке, удар дубинкой по оставленной без присмотра голове. Враг в это время отражал руками и дубинкой сумку, и уже не успевал закрыться. Хрясь, похоже, не рассчитав сил, Олег проломил ему череп. С бездумной яростью дубинка вгрызлась в почти совершенный ценирский мозг — мозг богов, круша стенки кости, разбивая хрусталь сосудов, выгоняя наружу мягкую бугристую массу. Тело рухнуло на пол, заливая гладкое, чистое покрытие брызгами крови и чем-то густым, цвета земного липового меда.

Теперь вокруг стало по-настоящему шумно. Давка, крики, рация разрывалась от криков «Тревога». Черт, он не добежал до выхода метров пятьдесят. Прямо перед дверью, преграждая ему путь, на четырех шарнирных ногах стоял сияющий металлом полицейский робот. Теперь-то Олег знал, что это такое, и хорошо представлял его возможности. Скорее всего, он и располагался здесь изначально, как в наиболее ответственном месте, а сейчас, правильно заняв позицию, отрезал беглецу возможность спастись. Перекрывая многоголосый панический шум, в рации прозвучала длинная, осмысленная, металлизированная речь робота. Он рапортовал о том, что видит нарушителя и запрашивал возможность открыть огонь.

Назад, в толпу, робот штука такая, если сможет прицелиться без риска для других граждан — обязательно подстрелит. А толпа металась и бесновалась, с разных сторон в ней к Олегу стремились уже несколько охранников, но испытывали те же трудности, что и он. Нужно маневрировать, плохо, что неизвестен план космопорта, находиться в зале до бесконечности он не сможет, бежать в одну из дверей — есть опасность, что она окажется дверью какого-нибудь кабинета, и там тупик. Стоп, читаем надписи, где у нас выход в залы ожидания или на посадку? По лестнице наверх. Вперед, он легко отбил выпад дубинкой набежавшего охранника, присел, подсечка снизу, очень грузная туша, как же он собирался охранять людей? У них что тут, зачеты по физкультуре не сдают? Охранник лежал на полу, не делая попыток встать. Судя по всему сильно ударился, Олег перескочил тело и устремился наверх по ступенькам. Так, второй этаж, двое охранников слева, не успевают, нам по стрелкам в «залы ожидания» и «на посадку» направо. Пластиковый барьер и что-то типа рамки металлоискателя — как и у нас, безопасность на высоте. Перепрыгиваем, вперед, теперь и в зале ожидания переполошились, забегали, паника пробралась и сюда. Вот оно — прозрачная стена, открывающая изумительный вид на поле, встающее из-за горизонта солнце освещает силуэты челноков. Это не межгалактические корабли, те на орбите, а эти доставляют к ним грузы и пассажиров. Прозрачная дверь, над ней табличка «выход на посадку», за ней видна лестница вниз. Наверняка закрыто, все как у нас в аэропорту. Сзади послышался грохот — кто-то из охранников, видимо, тоже попытался перепрыгнуть барьер в зал ожидания или не вписался в проход рамки металлоискателя.

Времени, мало времени, вот, в углу, массивная металлическая урна. Лишь бы она не была прикреплена к полу, не должна, как ее убирать иначе. Олег напрягся, легко оторвал ее от пола, совсем не такая уж и тяжелая, продолжая бежать, размахнулся, и используя инерцию движения и собственную силу, в последний момент, швырнул в дверь. Почему люди не любят звук бьющегося стекла? Сейчас, для него, каждый кусочек, падающий на пол, звучал своей радостной нотой. Широкие ступени ведут вниз, урна укатилась по ним, ничего, может еще понадобиться. Еще одна дверь — раскрылась заранее, при его приближении. Вот оно, поле, свежий воздух, прохладный утренний ветер сдул его трудовые капли пота, освежил лицо, казалось, вместе с кислородом, добавил сил. Вперед, направо, в этом направлении граница космопорта ближе, а сразу за барьером — дорога. Олег разогнался, так быстро, наверное, он не бежал никогда. Только бы не споткнуться и не поломать ноги — в предрассветном мраке еще не очень хорошо видны все кочки. Пока он бежал по асфальту, но впереди уже видна трава. Все, асфальт кончился, Олег слегка сбавил скорость, и тут сзади послышались голоса преследователей — они выскочили на летное поле, увидели его и кинулись вдогонку.

Впереди бежал легкий, подвижный, на вид очень спортивный охранник, он оторвался от преследователей уже метров на десять. За ним еще четверо, полицейский робот, еще двое, еще один робот, эти могут уже и начать стрелять. Хотя нет, они все еще запрашивают разрешение открыть огонь. Олег снова ускорился, но теперь бежал, время от времени рыская в стороны. Ему было не до рации, и он боялся, что пропустит момент, когда роботам разрешат использовать оружие. До глухого пластикового барьера, отгораживающего летное поле от трассы, оставалось метров сто — двенадцать секунд. И трехметровая высота, а за ней — свобода. Если бы два тридцать — такие барьеры Олег брал на тренировках, даже в бронежилете и с автоматом. Ладно, два пятьдесят, если очень хорошо подпрыгнуть, подтянуться, можно попробовать перемахнуть. Три — очень высоко, пятьдесят метров, шесть секунд, и где-то столько же до ближайшего охранника-спортсмена. А там набегут и остальные, если не перемахнуть, а для этого нужна подставка. Или крепкое плечо товарища, как на тренировках. Вот оно, Олег сбавил скорость, товарищ набегал, еще не подозревая о своей благородной миссии, он был захвачен азартом погони. Еще немного, и его вытянутые вперед руки схватили Олега за плечи. Бац, Олег присел, тело охранника по инерции перелетело его, и головой треснулось в барьер. Наверняка сотрясение мозга, не падать, рано, Олег поставил обмякающее тело на колени, прислонил к барьеру, прыжок, толчок от плеча, опора под ногами резко пошла вниз, но тело Олега, распрямившись, вытянувшись до самого предела, летело вверх. Кончики пальцев достали верхний край барьера, еще вверх, отлично, ухватился руками, подтянулся, тело все еще шло вверх по инерции, вытянулся по пояс над барьером, и кувыркнулся вниз, на ту сторону, на свободу. Приземлился не очень удачно, тут же подхватился, встал на ноги, и кинулся к дороге. Прямо на него, ослепляя фарами, мчалось авто. Скрип шин по асфальту заглушил крики с той стороны барьера.

— Ты что, с ума сошел, я же тебя чуть не задавил! — распахнув водительскую дверцу из машины на проезжую часть буквально вывалился ценирец.

— Но ведь не задавил, спасибо, порядочные все у вас, — задыхаясь, только и сумел выговорить Олег, — и за это я тебя не убью.

— Ты о чем, сумасшедший? — ценирец отшатнулся, пытаясь запрыгнуть обратно в уютный салон авто. Но Олег перехватил его левую руку, дернул на себя, поймал на залом и завалил тело на трассу. Еще секунда, и шикарный салон роскошного спортивного купе принял нового водителя. Дверь захлопнулась, резина покрышек снова жалобно заскрипела, и первый перепрыгнувший через барьер полицейский робот смог зафиксировать только тип скрывшегося транспортного средства.

Когда пришли вести с космодрома Янг понял, что допустил стратегическую ошибку. Все, что обнаружил Симвила утром — это идеально гладко, как будто лазером, срезанную решетку на окне камеры Олега. Сначала, долго, они исследовали голографический сад для гостей, пытаясь обнаружить беглеца там. Потом, подняв отчеты вычислителя о происшествиях в здании за сутки, обнаружили, что замок двери сада ночью ремонтировался дежурным роботом. С этой минуты зона поиска расширилась до размеров всего здания. Конечно, идеальным решением стало бы взятие души Олега под контроль с сопутствующим этому процессом возвращения тела в камеру. Но излучатели, ретрансляторы, поглотители были установлены на луне и направлены на Землю. Никто и никогда не ставил подобного оборудования на Ценире. Да и неужели несколько десятков квалифицированных охранников, видеокамеры, роботы не смогут найти в здании одного необразованного и неквалифицированного землянина.

Янг и Симвила логично предполагали, что Олег не сможет выбраться из резиденции — все выходы требуют авторизации, окна целы, а и выберется — куда он пойдет без денег, средств передвижения и знаний о планете. Весь персонал, роботы, автоматизированные системы, комнату за комнатой, трубу за трубой обшаривали многочисленные помещения и системы коммуникаций резиденции координатора планеты. Как, черт возьми, землянин мог оказаться на другой стороне города, причем именно там, где нужно, раздобыть деньги и регистрационную карту и, только случайно не улететь на Землю. Видео с космодрома напоминало высокобюджетный боевик, один охранник убит, трое пострадали, чуть позже появились данные об убитых и покалеченных мирных жителях. Почти два десятка граждан в зале регистрации космопорта, справедливости ради, пострадавших не от рук землянина, а в результате паники, но среди них и представители других планет, трупы в багажниках авто на стоянке космодрома… стоп…

— Симвила, а что там утром докладывал о происшествии на автостоянке чиновник пятого класса Симан?

— Обнаружил у своего авто разбитым окно водительской двери, мелкое хулиганство, подозревает чиновника шестого класса Бодреда. Они с ним давно враждуют по мелочам.

— А он в багажник, случайно, не заглядывал? — минутное озарение заставило ложноножки на лице Янга запульсировать особенно мелко.

— Черт, вы думаете… — Симвила, кажется, уловил мысль координатора, — трупы в багажниках космопорта. Координатор, мы выпустили на волю чудовище!

— Мы выпустили на волю землянина. Срочно загрузите вычислитель, пусть он попробует просчитать его поведение, определит, чем землянин отличается от ценирца. Попробуем переориентировать спутники на его поиск. Проинформируйте полицию, если надо, усильте ее армейскими подразделениями, но перекройте город.

Симвила умчался выполнять указания. Все-таки хороший, исполнительный чиновник, но слишком честолюбив, и не уважает старших. А Янг впервые ощутил, что стар, даже слишком стар для всего этого. Уже второй раз на его образцовой, отлаженной как идеальный часовой механизм планете, случился сбой, могущий иметь международные последствия.

— Координатор, — молодой, приятного тембра, мелодичный голос секретарши вырвал мозг Янга из марева раздумий, — чиновник пятого класса Симан докладывает, что у него в багажнике труп чиновника пятого класса Уиллиса.

— Спасибо, Анита, а не могли бы вы узнать, не прославился ли чиновник Уиллис еще чем-нибудь за последние сутки?

Через пять минут Янг узнал, что за прошедшую ночь машина чиновника Уиллиса побила три рекорда нарушений скорости в городе, а также, по общей сумме штрафов, превысила другой рекорд, державшийся двадцать лет. И сейчас семья с нетерпением ждала домой героя. Части головоломки сложились в единое целое. Машина Уиллиса была найдена на подземной стоянке космопорта. Значит, землянин умеет управлять нашими авто самостоятельно. Так, а куда у нас идет шоссе, на которое выскочил беглец? Необходимо перекрыть не только въезд в город, землянин может поехать куда угодно.

И Янг решил поскорее связаться с полицейским департаментом. Руководил им Ждебан Ксим, лично подобранный им на заштатной планете Армин и переманенный на это место. Очень квалифицированный сотрудник, и если объяснить ему возможности землянина и правильно сориентировать — беглец будет пойман быстро. Нужно только включить все имеющиеся на трассе видеокамеры, перекрыть съезды с трассы, поставить подвижные полицейские заслоны и патрули. И не убивать землянина, а просто поймать, как можно быстрее, пока он не наделал координатору других проблем. Эх, побыстрее бы очнулся пострадавший водитель захваченного землянином авто. При себе у него не оказалось документов, наверняка были в машине, марку которой пока невозможно установить.

Как милиционер, Олег хорошо знал стандартный комплекс оперативно-розыскных мероприятий, проводимый при поиске и поимке преступника. Выезды из города будут перекрыты, космодром, как и другие средства массового передвижения по планете, взят под усиленную охрану. В город лучше не соваться — там, умеючи, легко спрятаться, но оттуда невозможно будет выбраться. А Олег не намеревался проводить на этой гостеприимной планете еще пару месяцев. На планете, помимо столицы, множество других городов и еще целых три пассажирских космопорта. И наверняка с любого из них можно попасть на землю. Если подготовиться получше.

В этот раз ему явно достался автомобиль совершенно другого класса — сиденье автоматически подстроилось под незнакомую анатомию водителя, удобный руль, с несколькими диапазонами регулировок наклона рулевой колонки, просто огромный и роскошный салон, прекрасно продуманная комбинация приборов, которых здесь больше, чем в предыдущей машине. Большой экран, на котором карта местности, дороги, их загруженность, информация о расходе топлива, средняя скорость, какие-то прогнозы и котировки. Ох, непростой попался водитель. Тыкая пальцами прямо в сенсорный экран, Олег просмотрел, куда ведет дорога в обоих направлениях. В город нельзя, зато, если в другую сторону, выезжаем на трассу в соседний город. Через пятьсот метров кольцо, которое он сегодня уже проезжал, когда ехал на космодром. Разворачиваемся, и назад, не превышая скоростной режим. Опасно, конечно, ехать в обратном направлении, мимо памятного барьера космопорта, но кто будет ожидать от скрывающегося беглеца подобной наглости.

Поток машин постепенно нарастал. Сейчас все три полосы, ведущие в нужном Олегу направлении, не пустовали. И это хорошо, навстречу машины тоже ехали — дорога не перекрыта. Проезжая место недавнего побега, Олег беспокоился и на всякий случай занял самый дальний, правый, ряд. Никто не обратил на него внимания — на обочинах бесцельно стояли два полицейских робота, к забору была приставлена лестница, охрана, врачи, суетились вокруг лежащего там же, на носилках, водителя. Хорошо, видимо, приложил его об асфальт. Олег начинал беспокоиться о себе — вроде, казалось, и бил несильно, но, то ли организм ценирца не так крепок, как земной, то ли этот аттракцион, в котором он участвовал последние недели, изменил его реакции и силу ударов. А еще добавил равнодушия к чужой жизни. Вроде и не хотел убивать, но сейчас Олегу было все равно, умрет водитель или нет. Но главное, что извлек Олег из собственного рискованного проезда перед преследователями — они не знают, на какой он машине.

Теперь главное — не выделяться в потоке транспорта. Наверняка здесь много следящей видеоаппаратуры, но пока не начались тотальные проверки, он неотличим от остальных. Еще один круг-развязка, и Олег выехал на междугородную трассу. Он никогда не был в Европе, и только слышал о германских автобанах, поэтому зрелище его поразило. Шесть полос идеально ровного асфальта в каждом направлении, в крайнем левом ряду никаких ограничений скорости движения, подробнейшие стенды со схемами проезда, заранее предупреждающие о съездах и развязках. Впрочем, у него в машине был свой навигатор.

Олег занял крайний левый ряд, поднажал на педаль акселератора, и окружающий мир расплылся в тумане, превратился в нерезкое, иллюзорное нереальное. Единственным надежным, стабильным, неподвижным предметом стал его автомобиль, салон, в котором сидел он сам, легкими движениями руля изменяя направления проносящихся мимо смазанных теней. Мелодичным звоном колокольчика бортовой компьютер предупредил водителя об опасно высокой скорости и неэкономичном расходовании топлива. Ничего, переживем, можем себе позволить. Даже можем и еще поднажать — двигатель пока позволяет. Идеальная дорога, мягкая подвеска, интересно, за сколько времени на таком автомобиле и по такой трассе, дома, Олег проехал бы из Хабаровска в Ростов. Здесь, на экране, навигатор оптимистично сообщал, что соседний город будет достигнут через двадцать минут.

К несчастью, прогноз не оправдался, когда до города оставалось уже десять минут, навигатор оповестил Олега, что в связи с непредвиденными обстоятельствами на магистрали вводится ограничение скорости. Нога, убранная с педали газа, снова придала окружающему миру реальность, в которую вмешались какие-то неизвестные Олегу обстоятельства — или очнулся водитель, или его действия просчитали, но впереди, как и сзади, теперь наверняка выставлены полицейские посты, проверяющие транспорт. И план в очередной раз необходимо менять.

Покопавшись в окружающих его приборах, Олег нашел и включил местный аналог магнитолы. Экран переключился с вида дороги на извивающихся в ритмах танца местных мулаток. Даже не радио — телевидение, оценил Олег. Пощелкав по каналам, он переключился на новостную программу. Сейчас для него крайне важным было правильно оценить обстановку. Увы, за весь новостной блок он не услышал ничего интересного, и только в конце, собираясь снова переключить монитор на навигатор, замер, увидев знакомую картинку. Строгая девица в очках и строгом деловом костюме вещала на фоне строительных лесов городского собора:

Необычайное открытие сегодня утром совершили рабочие и археологи, вскрывшие захоронение Святого Блейза Чудотворца в реставрируемом городском соборе. Плита, закрывавшая в соборном подвале могилу с мощами святого почти пять тысяч лет, видимо, под воздействием вибрации от работающих строительных инструментов, неожиданно дала трещину. Трещина была обнаружена еще вчера, а сегодня утром, заступив на работу, рабочие нашли плиту разрушенной, и смогли заглянуть внутрь могилы.

Представьте себе волнение ученых, которым представилась возможность заглянуть так глубоко в прошлое! И каково же было их удивление, когда в саркофаге обнаружились плохо сохранившийся скелет ценирца, и абсолютно нетронутое временем и тленом тело кренинга в ритуальной одежде и с ритуальным оружием! Проводится расследование.

Археологи пока отказались от каких-либо комментариев, поскольку существующие теории развития цивилизации на нашей планете в докосмическую эру не могут объяснить факта пребывания здесь кренингов. Представители церкви также не могут объяснить факта захоронения в главном соборе нашей планеты тела кренинга, однако случаи, когда тело святого оставалось нетленным и более длительное время церкви известны и задокументированы. Совершенно ясно только, заявил Патриарх, что подобное чудо Господь способен сотворить лишь в том случае, если в могиле захоронен настоящий праведник.

Тем временем изображение на экране сменилось, и Олег не узнал продолжения истории ночной схватки с кренингом. Навигатор сообщил срочное требование всем машинам очистить левую полосу. Ну, точно, перекрывают дорогу. Инстинктивно, стараясь оттянуть неприятное, Олег начал перестраиваться в правый ряд. Там машины двигались медленнее, есть время подумать. Сейчас все внимание полиции наверняка направлено на блокирование въездов и выездов из города и перекрытие в обоих направлениях дороги возле космопорта, по которой он скрылся. Далее, они перекроют междугородную трассу, так как с дороги от космопорта можно на нее попасть. Точнее уже перекрыли, судя по требованиям навигатора, и уже начинающей образовываться впереди пробке. Затем перекроют все съезды с этой трассы, но, наверняка еще не сейчас, просто не хватит у полиции подвижных средств на быстрое блокирование стольких дорог. Значит, нужно съезжать на какую-нибудь второстепенную трассу, ближайшую, сейчас все равно куда, потом будем изучать возможности.

Развязка показалась через две минуты. К этому времени на дороге уже образовалась солидная по земным меркам пробка — пять рядов авто в одном, и столько же в другом направлении, передвигающиеся со скоростью около двадцати километров в час. И две полосы, абсолютно свободные от транспорта — дисциплинированная планетка. Олег своевременно перестроился и ушел с магистрали на второстепенную дорогу. Впрочем, такой умный был не он один, здесь с междугородной трассы съезжало много машин. И движение по этой дороге получилось не намного более быстрым, но все же километров пятьдесят в час. Олег держался в общем потоке, если другие водители съезжали на эту дорогу, значит по ней тоже можно добраться в нужный ему сейчас город. И, главное, можно уехать подальше от опасной сейчас трассы. Олег исследовал свою новую дорогу с помощью навигатора — да, если через несколько километров свернуть на другую второстепенную дорогу и по ней, еще километров десять, а затем, на перекрестке, направо, то можно попасть в город, наверняка еще не перекрытый, а там дороги, выезды, общественный транспорт наконец. Нет космодрома, но есть масса новых возможностей для передвижения в другие города планеты. И свобода. Космодромы, конечно, перекроют в первую очередь, но ничего, придумаем что-нибудь. Главное сейчас не попасться.

Но и этому плану не суждено было осуществиться. Через десять минут едущие в два ряда машины начали замедлять движение. Плохой признак, слишком оперативно действует полиция. Олег снова занял правый ряд, нервное напряжение нарастало. До следующего перекрестка еще далеко, других дорог нет, если трасса перекрыта раньше, то деваться некуда. Олег почувствовал мурашки на спине, руках, в салоне авто с идеально поддерживаемой температурой ему становилось холодно, захлестывала обида, злость, отчаяние, от которого хотелось съехать на обочину, бросить машину и побежать. Но трезвый аналитический ум милиционера, и сейчас не побежденный до конца эмоциями твердил, что далеко не убежишь, машина на обочине слишком заметна, и быстро привлечет внимание. Поэтому оставалось тупо продолжать ехать в потоке навстречу неизбежному.

И вдруг, слева, метрах в трехстах впереди, он увидел съезд с дороги — грунтовка, не покрытая асфальтом, отсутствие каких-либо знаков и, главное, ее не было на навигаторе. А если ее нет у него на навигаторе, значит, нет и у полиции, а может и на картах нет. Съезжая на такую дорогу, Олег автоматически становился невидимкой. Сейчас он был в правом ряду, сигнал перестроения, левый ряд, сигнал поворота. Вообще-то здесь, на дороге, двойная сплошная линия, и если верить местным, да и земным правилам получается, что повернуть налево он не может. Сзади гневно-протестующе засигналил красивый красный лимузин. Но вот на встречной остановилось авто в ближайшем ряду, посигналило фарами, пропуская, и Олег, аккуратно, медленно, съехал на грунтовку.

Интерфейс навигатора сплошь окрасился в красные тона, салон наполнился негромким, но противным звуком сирены, навигатор предупреждал, что здесь дороги нет, куда едет машина он не знает. А дорога выглядела вполне неплохой, в меру укатанной, без выбоин, и потихоньку уходила в лес. Она была совсем неширокой, встречным машинам не разъехаться, и скоро кроны местных деревьев закрыли ее сверху, погружая в полумрак, совсем как утренний, в котором Олег начинал движение несколько часов назад. Олег открыл окно — тишина, воздух, ему даже показалось, наполненный запахом хвои. Это напоминало дежа-вю, совсем как тот поворот за Семиозерным на деревню Часовинку, с которого и началось его неземное путешествие. Казалось, еще немного, и покажется заброшенная деревня, а за ней шлагбаум, асфальт. Но теперь Олег будет осторожен, стоп, машина, в которой он находился, мало напоминала купленный Лаурель и возвращала к действительности. И тут впереди показался дом.

Черт, это был вполне земной, на первый взгляд деревянный, с забором и участком, и даже с хозяйственной пристройкой типа сарая, дом. Обычный, прямоугольный, с двускатной крышей, где устроена мансарда. Ну нет трубы обязательной в нашей глухомани печки, и что? Но Олег остановился, дал задний ход, спрятав машину за кусты поворота. Он заглушил двигатель, выбрался, и насколько умел бесшумно прокрался сквозь заросли поближе к дому. Участок выглядел заброшенным, двери и окна дома — закрытыми, никаких признаков присутствия — запахи, посторонние предметы, шум, не наблюдалось. Но выводы делать слишком рано. Возможно, это какая-либо автоматизированная автономная система.

Олег так же тихо прокрался обратно к машине, завелся, была возможность еще немного, проехав по лугу, удалиться и от дороги, и от дома, спрятав авто за кустами, под кронами деревьев. Олег снова заглушил двигатель, прислушался, ничто теперь не нарушало тишины этого необычного места. В конце концов, в начале ночи, он стремился в лес. И теперь он в него попал. Откинувшись на спинку сиденья, расслабившись, Олег почувствовал, как сильно устал. Он не спал уже больше суток, что в сочетании с громадной физической и нервной нагрузкой, доставшейся ему в поединке, ночью и утром, истощило организм. Хотелось есть, но больше — спать, отдохнуть, забыться.

Он не был Штирлицем и не смог заснуть мгновенно, ровно на двадцать минут, полностью восстанавливая силы. Вместо этого он минут десять ворочался, выбирая оптимальное положение для измотанного тела на разложенном сиденье в салоне, а затем провалился в долгий, неконтролируемый сон, совершенно не представляя, когда проснется. Просто сейчас он больше уже не мог ничего сделать.

Олег открыл глаза, как показалось, всего через секунду, но снаружи уже серело. Или еще серело, непонятно, проспал ли он почти весь день, или прихватил еще и ночь, а сейчас вообще утро. Тело немного затекло в неудобной позе — все-таки в машине особо не поворочаешься, но ничего нигде не болело, даже рана на ноге и бок. Олег чувствовал себя полным сил и свободным, и пусть дороги вокруг, наверняка, были глухо перекрыты, в этом чудесном месте он вполне готов был провести несколько дней. Только бы найти что-нибудь поесть, а то внутри ощущение, как будто желудок прилип к спине. Он открыл дверь, выбрался наружу, потянулся, с наслаждением, хрустя суставами, разминая затекшее молодое сильное тело. Судя по положению солнца, верхний краешек которого почти скрылся за деревьями, и продолжал исчезать прямо на глазах, был все же вечер. Прохладный воздух, ветерок, наполненный незнакомыми, но приятными ароматами свежести и цветения, холодили кожу.

Олег снова, сквозь кусты, направился к дому, осмотрелся, прошел почти день, но там ничего не изменилось. Значит, никого нет, или и не должно быть. Раздевшись до торса, он направился к видневшемуся впереди озеру. Путь туда пролегал по лугу, трава на котором временами доходила Олегу до колен и не хранила признаков присутствия людей или животных. Ветерок покрыл поверхность озера мелкой рябью, но вода все равно смотрелась прозрачной, холодной, а главное — Олегу хотелось не только есть, но и пить. Пересохшие после сна язык и гортань с благодарностью приняли влагу, на вкус ничем не отличающуюся от земной. Олег умылся, прогоняя остатки сна, ополоснул тело, смывая пот и усталость, немного посидел на берегу, позволяя коже обсохнуть на ветру, и направился к дому. Именно в этот момент его и засек один из спутников, непрерывно сканирующих постепенно расширяющуюся зону поисков. Спутник проверил биологические параметры организма, немного более теплого, чем у рядового ценирца, сверил пропорции частей тела с введенными эталонными параметрами поиска, и передал информацию об обнаружении в центр. Мощные, с многократным увеличением и приспособлениями для ночной съемки объективы транслировали изображение человека на мониторы полицейского управления и резиденции Янга. Да, это, без сомнения, был искомый землянин, и операция по его поимке вступила в решающую стадию.

Олег обошел дом, вблизи он не имел признаков запустения, но хозяева, очевидно, посещали его давно. Дверь была заперта, окна — обычные, стеклянные, закрыты. Он легко мог выломать дверь, но опасался наличия сигнализации, а вот датчиков на окнах он не обнаружил. Но, для безопасности, он подтащил к стене обнаруженную в хозяйственной пристройке лестницу, влез на нее, и проник в дом, разбив окно мансарды. Вероятность наличия охранного датчика на этом, труднодостижимом окне, была еще меньшей.

Пол мансарды покрывал равномерный слой пыли, на котором, в сумерках, Олег не смог отыскать следов. Две покатые стены, образованные скатами крыши, одна глухая, и одна с окном, через которое Олег и проник в помещение. Здесь имелись кровать, заправленная постельным бельем, тренажерный комплекс, и пара шкафов. Вниз вела лестница, примерно метровой ширины, ни одна из ступенек на ней не скрипнула, принимая тяжесть плавно перемещающегося по ней Олега. Внизу дом состоял из двух комнат и прихожей, совмещенной с кухней. Здесь же имелся ход в подвал. Осмотрев пространство на стенах возле двери, да и всю прихожую-кухню, Олег не обнаружил признаков пульта от охранной сигнализации. На всякий случай он быстро прошелся и по всему дому, хотя традиционно охранку размещают в прихожей, сразу возле двери. В доме везде тоже имелся равномерный слой пыли, немного меньший, чем на мансарде, в воздухе ощущалась затхлость. Хозяева не появлялись тут достаточно давно. Однако Олег обнаружил консервы, сладости и даже минеральную воду.

Это была его первая самостоятельная трапеза на планете, пищу он добыл сам, и эта еда впервые не была специально адаптирована для него. Ничего, открывая разные банки, Олег подобрал содержимое, наиболее устраивающее его по вкусу, и запивал все это немного соленой на его вкус газированной минеральной водой. На десерт оставался местный шоколад. Теперь, насытившись, он почувствовал, что вполне доволен жизнью, и готов провести здесь некоторое время, пережидая самые напряженные дни поисков. А сейчас, чтобы не выбиваться из биологического графика, можно еще поспать. Олег снова поднялся по лестнице в мансарду. Здесь, из-за разбитого окна, воздух стал более прохладным и уже не отдавал затхлостью. Олег разделся, сложил одежду и пояс с рацией и дубинкой на стул, придвинул его поближе к кровати, залез под одеяло и медленно, расслабив тело и сначала просто полежав, погрузился в сон.

Специальный офицер полиции Кранк тоже имел свою заветную мечту. Он уже пять лет не продвигался по служебной лестнице и боялся так и уйти на пенсию в должности специального офицера. Работу он выполнял качественно, считался одним из лучших, сейчас к нему, чтобы поднабраться опыта, был прикреплен, молодой офицер Други. Но столько лет бегать по улице, отлавливая преступников… во-первых, это просто опасно, а во-вторых, в его возрасте, уже несолидно. Пора перебираться на более спокойную, кабинетную, работу.

Поэтому, находясь с офицером Други в патруле, блокировавшем шоссе на пищевой комбинат, и услышав о локализации местонахождения землянина, Кранк понял, что ему выпадает неплохой шанс продвинуться в осуществлении мечты. Землянин находился совсем близко, в загородном доме министра культуры, они с Други могли оказаться там через десять минут — намного быстрее любой из других поисковых групп, имели специальное снаряжение и навыки. И если быстро захватить землянина, про которого уже несколько раз сказали в новостях, то Кранк станет героем. Именно то, что нужно, для осуществления мечты.

Когда машина с Кранком и Други, по пути немилосердно нарушая правила, оказалась на грунтовке, ведущей к даче, дорогу уже перекрывала обычная полицейская патрульная машина с двумя офицерами и полицейский робот. Вместе с ним и Други — очень внушительная сила, более чем достаточная для захвата, решил Кранк, и принял командование операцией на себя. Вообще-то в циркуляре предписывалось перекрыть все возможные пути побега землянина и ждать подкреплений, но Кранк жаждал исполнения мечты, Други, по молодости, славы, а полицейские не посмели ослушаться старшего по званию.

К коттеджу вела единственная грунтовая дорога, таким образом, медленно передвигаясь по ней, формально они выполнили требование циркуляра. Рядом с коттеджем было озеро и река, но при отсутствии какого-либо водного транспорта передвигаться по ним землянин не мог. А пешком он далеко не убежит. Тем более, когда сверху за домом теперь постоянно следят со спутников. Первым по дороге, в боевом положении, тихо передвигался полицейский робот, за ним машина с Кранком и Други, замыкали патрульные на своей машине, раскрашенной в специфические цвета полиции. Тем не менее, именно они первыми обнаружили авто, украденное беглецом. Полицейский робот сканировал местность в поисках землянина, не обращая внимания больше ни на что. Кранк и Други больше смотрели вперед, а патрульные распределили между собой кто смотрит направо, а кто налево. Украденная машина обнаружилась в кустах, несколько в стороне от дороги, землянина в ней, естественно, не было, повреждений и следов его присутствия тоже. Отлично, значит, имущество будет возвращено владельцу в целости и сохранности — хорошее начало операции.

Полицейскую машину, чтобы не привлекать раньше времени внимание землянина, было решено оставить здесь, перекрывая грунтовку и исключая беглецу возможность выехать на своей машине с поляны. Впрочем, Кранк и Други недолго продолжали движение на своей машине. Ее пришлось остановить метров через пятьдесят, чтобы не выезжать на поляну перед домом и не напугать преступника шумом двигателя. Кранк и Други облачились в боевые защитные костюмы и шлемы, вооружились штурмовыми пистолетами. У патрульных были только бронежилеты, стандартные штатные пистолеты и одно штурмовое ружье на двоих. План операции Кранк разработал здесь же, на ходу, исходя из наблюдений за планировкой дома. К фасаду дома была приставлена лестница, по которой можно взобраться в разбитое окно мансарды. Именно так в дом попал землянин, и этот путь, как более опасный, выбрал для себя Кранк. Патрульные должны были занять позиции на углах дома, по диагонали относительно друг друга. Так каждый из них перекрывал по две стены дома. Внутрь они врываться не будут, так как оснащены не так хорошо, как Кранк и Други, но в случае необходимости пресекут побег землянина из какого-либо окна. Кранк особо предупредил полицейских, что стрелять землянину можно только по конечностям. Ту же инструкцию получил и полицейский робот, остающийся на улице поддерживать полицию, и в случае необходимости возглавляющий погоню за беглецом, если тот каким-то образом все-таки сможет сбежать из дома. Други — молодой, сильный, здоровый бугай, должен был вышибить дверь и ворваться на первый этаж дома. В начале операции, строго по команде Кранка, он сам и полицейские бросают в окна дома светошумовые гранаты, Други делает это после того, как вышибает дверь, и затем врывается внутрь. Они не знали плана дома, но отдельно обговорили с Други, что будут бросать гранаты в каждое помещение внутри перед тем, как в него войти, предупреждая друг друга по рации. Затемняющее забрало и наушники защитного шлема и то не до конца предохраняли его носителя от чудовищной ослепляющей вспышки и дикого рева, получавшихся при разрыве гранаты. А землянин, без всего этого, превратится просто в ослепшее и оглохшее, напуганное и лишенное всякой возможности сопротивляться существо. И они возьмут его, даже не причинив вреда. Великолепный план, прекрасное завершение карьеры уличного специального офицера.

В чернильной беззвездной темноте ночи, пригибаясь и стараясь передвигаться как можно тише, четыре офицера четко заняли заранее обговоренные позиции. Робот находился чуть сзади, сейчас перекрывая дорогу — видимо его электронный мозг посчитал это направление наиболее опасным. Проходя мимо Други, занявшего стартовую позицию для разбега метрах в пяти от двери, Кранк ободряюще хлопнул его по спине. Для парня это была первая серьезная операция. Старая, в сетках трещин, ощущаемых даже через перчатки костюма, древесина лестницы издала едва слышный скрип, принимая на первую ступеньку всю тяжесть тела Кранка. Скрип этот был не громче шороха листьев на ближайшем дереве, но заставил специального офицера надолго тревожно замереть, направив ствол пистолета в темный оконный проем мансарды. Тишина, Кранк перенес левую ногу на ступеньку вверх, стараясь делать это как можно плавнее. Тишина, и правая нога переместилась еще на ступеньку выше.

— Сайз на позиции.

— Кинч на месте, — отрапортовала рация голосами патрульных.

— Други жду сигнала, — вторил им напарник Кранка.

— Никаких признаков постороннего движения, — приятный, но немного металлизированный голос робота внес свою лепту в радиоэфире.

— Я поднимаюсь, ждите, начало только по моей команде, — тело Кранка уже само приспособилось, и подъем происходил практически бесшумно.

Наконец, поставив обе ноги на одну перекладину лестницы и немного приподнявшись на носках, Кранк сумел заглянуть в окно. Темная, со следами запустения комната, совершенно не просматривалась. Снаружи было только немного светлее, чем внутри, и Кранку удалось рассмотреть совсем небольшую часть пола, и, кажется, уходящую в темноту кровать, которая скорее угадывалась по спинке, нежели на самом деле была видна. Ничего, Кранк представил, как через несколько секунд вся эта комната озарится необычайно яркой вспышкой, в нестерпимом свете которой на мгновение станут видны мельчайшие трещинки на стенах, пылинки на полу, паутина по углам, и активировал защитное устройство шлема. Аккуратно, стараясь не испортить все дело шумом в последний момент, он поднялся по лестнице так, чтобы возвышаться над подоконником больше чем по пояс. Теперь он мог встать ногой на подоконник и прыгнуть в комнату. Кранк приготовил гранату, внутренне собрался, и подал команду.

— Внимание, это Кранк, на счет один бросаем светошумовые гранаты. Три! Два! Один! — Кранк зашвырнул гранату, отвернулся, снизу послышался звук разбитого стекла. Это полицейские Сайз и Кинч забрасывали свои гранаты на первый этаж. Белая вспышка все равно немного обожгла сетчатку глаз, визг пробился в мозг, раздавливая барабанные перепонки, даже сквозь защиту наушников. Треска вышибаемой двери Кранк уже не услышал, немного ослепший и оглохший, выставив вперед пистолет, он прыгнул в комнату.

Черный силуэт особняка, ни одного светлого окна, отсюда, сверху, резко очерчивался на фоне подсвеченного луной Дона. Ночь была на редкость звездной, да еще и полнолуние. Поэтому тела его бойцов в камуфляже «лунная ночь» практически распластывались по земле и передвигались очень медленно, бесшумно и осторожно. В доме ночевали бойцы самой отмороженной — «чкаловской» группировки. И если начнется стрельба, то потерь, скорее всего, не избежать. Все парни в группе Олега очень опытные, и прекрасно понимают ситуацию. Вот и стараются взять бандитов сонными и безоружными. Ползущий немного впереди Олега Серега развернулся и доложил:

— Сайз на позиции.

Какой Сайз? Когда это он сменил боевую кличку? Да и до позиции перед дверью ему еще ползти метров двести.

— Кинч на месте! — раздалось вообще непонятно от кого. Олег не узнавал голоса боевого товарища.

— Други жду сигнала! — а это еще кто, неужели хохол Коваленко? Только он в отряде иногда называл всех «други мои».

— Никаких признаков постороннего движения, — вообще незнакомый, какой-то металлизированный голос. Наверное, приданный отряду снайпер. По спине Олега пробежал неприятный холодок мурашек. Какой-то хаос в операции.

— Я поднимаюсь, ждите, начало только по моей команде! — стоп, а это еще кто? Кто это командует моим отрядом? Куда нахрен поднимаюсь? Дом одноэтажный!

Олег пружинисто подскочил с земли, пытаясь увидеть неизвестного командира. Подпрыгнул… и проснулся, сидя на кровати. Вокруг стояла полная тишина. Хотя стоп, только что слегка скрипнуло дерево снаружи. Звук, донесшийся сквозь разбитое окно мансарды, был настолько слабым, что мог и просто померещиться. Опять скрип, нет, совсем не мерещится. Там, точно под окном, должна стоять деревянная лестница. Осторожно ступая на цыпочках по деревянному полу, Олег приблизился к проему окна, выглянул наружу, и сразу же отскочил назад от окна. Доли секунды ему хватило, чтобы рассмотреть происходящее. По лестнице к окну поднимался кто-то в черном костюме, на котором имелось множество карманов и амуниции. Голову незнакомца прикрывал шлем неизвестной конструкции, за лестницу он держался левой рукой, а в правой сжимал большой и солидный, незнакомый Олегу, пистолет. По всему этому безошибочно можно было угадать спецназовца.

Олег отпрянул назад, к кровати. Если у врага прибор ночного видения, то он сразу засечет Олега в темноте. Спускаться вниз — опасно. Наверняка снизу в дом будет врываться другая штурмовая группа, скорее всего, более многочисленная. На первый этаж можно ворваться одновременно и через дверь, и через окна, причем сразу нескольким бойцам. Хорошая штурмовая группа спецназа так и поступит. А сюда, в мансарду, пока можно войти только по лестнице. Вот и идет только один боец. Так, а что там последнее услышалось во сне: «Я поднимаюсь, ждите, начало только по моей команде!». Значит, это идет командир, самый опытный боец группы взял на себя самое трудное. Этим нужно воспользоваться, атаковать и вырубить первым именно его.

Спрятаться, нужно быстро куда-то спрятаться, не торчать на виду посреди комнаты. Шкаф — не успеть, над подоконником показалась макушка шлема, и Олег метнулся под кровать. Как ребенок, при игре в прятки. А что делать, да и неизвестно еще что в этом шкафу, можно ли вообще там поместиться, думал он, пока голова и рука с пистолетом обшаривали комнату.

— Внимание, это Кранк, на счет один бросаем светошумовые гранаты! — ожила рация на стуле рядом с кроватью. Гранаты — это плохо. Пуля еще неизвестно попадет или нет, а гранаты работают тупо, эффективно, и по площадям. Это Олег знал хорошо.

— Три! Два! — высунув руку из-под кровати, Олег ухватил подушку, перевернулся лицом в пол, накрыл сверху ею голову, и, со всей силы придавив, закрыл глаза. Счета «один» он уже не слышал, но, даже сквозь подушку и сомкнутые веки, уловил отблеск вспышки и услышал вой. Вспышка действительно была сильной, а вот звук оказался вполне терпимым. Видимо, граната была рассчитана на существ с немного другим диапазоном слышимых частот.

Олег убрал подушку, почти весь обзор в глазах закрывали темные пятна, но он сумел разглядеть ноги бойца приблизившегося к кровати.

— На кровати никого! — сказала рация на стуле.

— Ой, у него рация! Радиомолчание! — сказала рация на стуле, к которой наклонился боец. В этот момент Олег изловчился, прицелился еще не восстановившими способности глазами, и нанес обеими ногами удар по голени противника. Если бы он видел хорошо, то смог бы ударить точнее, сильнее, и всего одной ногой. Но сейчас он не мог полностью полагаться на зрение и наносил удар так, чтобы попасть наверняка. Расчет оказался верным — при общей сходности строения голень и для ценирца являлась одной из самых мощных болевых точек. Враг взвыл, упав на колено. А Олег, вместе с кроватью, подскочил, обрушив ее на тело спецназовца, наваливаясь сверху. Он не знал, но Кранк, инстинктивно выставив вперед руку с пистолетом, пытался произвести выстрел сквозь кровать. Но не успел, а по несчастной случайности кровать, в которую уперся ствол, усиленная телом землянина, сломала ему руку в кисти. Пистолет выпал, оказавшись рядом с Олегом, который, не задумываясь, воспользовался этим подарком, выстрелив в шею, как наиболее незащищенную ни костюмом, ни шлемом, жизненно важную часть организма. Этим выстрелом он, кроме того, лишил спецназовца возможности сказать друзьям хоть что-то напоследок.

Из черного квадратного провала в полу, откуда ступени вели на первый этаж, периодически вырывался яркий секундный свет, как будто работала фотовспышка хорошего фотоаппарата, и вырывался вой. Там все еще взрывались гранаты. Чтобы иметь от них какую-нибудь защиту, Олег нацепил шлем спецназовца. По хорошему, нужно было надеть и костюм — он носил на себе все признаки бронежилета, и мог ввести в заблуждение товарищей неудачливого спецназовца. Но на это не было времени, надо спасаться. Олег выглянул наружу — на углу дома стоял полицейский в бронежилете, выставив пистолет. Судя по всему, он контролировал окна первого этажа. Вверх сейчас он не смотрел, и Олег выстрелил ему в голову.

— Полицейский Сайз убит, — звонко отрапортовал металлизированный голос, — занимаю позицию, перекрывающую его сектор обстрела.

И тут же в стену мансарды ударила пуля какого-то крупного калибра, оставив в ней отверстие диаметром не менее двух сантиметров. За ней последовали еще пять, от каждой пули стенки и крыша мансарды мелко вибрировали. Пока что дыры образовались в противоположной от окна мансарды, глухой стене. Затем дыра появилась в боковой, покатой стене. Затем еще одна, и почти сразу еще, через равные промежутки примерно по пятьдесят сантиметров. Олег бросился к задней, глухой, уже простреленной стене, аккуратно, сняв шлем, прильнул к одному из отверстий. Стрелка он не увидел, зато увидел другого полицейского, так же стоящего на углу дома.

Пуля проделала дыру уже в стене с окном, дыры получались аккуратными, на одинаковом расстоянии, через равные промежутки времени. Вспомнив металлизированный голос в рации Олег понял, что стреляет полицейский робот. И сейчас, находясь возле окна, он надежно перекрывал ему путь отступления. А снизу уже перестали вспыхивать и визжать гранаты. Скоро спецназ, по ступенькам, доберется и до него. Олег прицелился через дыру в глухой стене в полицейского на углу. Выстрел, силуэт полицейского дернулся и пропал из виду. Он даже не видел, попал или нет, но наушник шлема отозвался бодрым металлическим голосом.

— Полицейский Кинч ранен! — значит попал. Интересно, почему робот не отреагировал на убийство спецназовца в мансарде? Олег не знал, что этот полицейский робот являлся штатным усилением двойки патрульных Сайз-Кинч, и поэтому на него были зациклены датчики состояния организма только напарников. Однако его посетила другая мысль. Он поискал полицейского, прицелился еще раз — промахнулся, затем еще… и еще.

— Полицейский Кинч ранен!

— Полицейский Кинч ранен! — дважды, друг за другом, отозвалось в наушнике, — повреждения, опасные для жизни! Приступаю к эвакуации!

Через свое отверстие в стене Олег рассмотрел, как робот добрался до полицейского, подхватил его манипуляторами, и, прикрывая корпусом, понес к дороге, где, очевидно, располагались автомобили. Как только металлическое тело на четырех ногах скрылось за поворотом, Олег бросился к окну, опершись одной рукой о подоконник, перенес тело на лестницу, и начал спуск. И в этот момент по ступенькам лестницы с первого этажа на мансарду поднялся специальный офицер Други. В первый момент, пострадавшее в результате всех произведенных им же вспышек гранат, зрение офицера не позволило ему различить ничего, кроме силуэта шлема Кранка, на фоне окна. Напарник спускался вниз.

— Кранк, где землянин? — успел выкрикнуть Други, и еще он заметил руку с пистолетом, мелькнувшую над подоконником. Сильнейший удар в грудь отбросил его назад, к глухой стене мансарды. Сначала Други почувствовал, как что-то инородное, раскаленное, металлическое — как сверло дрели, впивается в тело, и только затем услышал слабый хлопок выстрела сквозь глушитель. Над подоконником появилось голое тело землянина в шлеме Кранка, а тело напарника, теперь он видел это четко, лежало несколько в стороне, на полу. Кожа лица, цвета горного снега, выделялась в темноте, тонкий алый ручеек вытекал откуда-то из района шеи и впадал в большое темно-алое озеро, медленно расплывающееся, поглощая пыль на полу. Други медленно, напрягая все силы, вытянул вперед правую руку, внезапно ставшую такой тяжелой, пистолет в ней весил как отцовская гиря, которую он как-то в детстве решил поднять, чтобы похвастаться матери, насколько сильным стал, съев вкусную и питательную самбовую кашу. Землянин приближался очень медленно, Други видел, что тот бежит к нему, на пределе возможностей, но тем, кто слушался маму, и съел до конца свою порцию самбовой каши, доступны сверхвозможности. Именно поэтому ценирец предугадывал каждое движение землянина. Мощный удар в грудь — пуля, принятая на себя бронежилетом — немного помешал ему прицелиться, отклонив руку в сторону. И землянин успел еще немного приблизиться. Но поразительно, какой же он медленный! Други снова легко поймал контуры его тела на мушку и нажал курок.

— Висси, сынок! — громко окрикнула его мама, — ты же надорвешься, таскать такие тяжести в твоем возрасте… Она всплеснула руками и бросилась к нему.

— Немедленно брось эту гирю! Ее и отец таскает раз в месяц, по большим праздникам. Видишь, вся уже пылью покрылась.

И рука Други тут же послушно обмякла, опустилась вниз. Тяжелый пистолет вывалился из ладони на пол, угодив в маленькую лужицу уже образовавшейся под ним крови.

Олег сидел на полу, рядом с лестницей на первый этаж, левой рукой зажимая бок. В правой руке он сжимал окровавленный пистолет вновь убитого спецназовца — теоретически в нем оставалось больше патронов. Сейчас он ждал смерти, в лице товарищей спецназовца, но смерть все задерживалась. Боли от раны он пока не чувствовал, силы еще были, но так будет продолжаться недолго. Сзади, в боку, имелось выходное отверстие, и это было хорошо с точки зрения лечения — значит, пули в ране нет, но плохо с точки зрения его теперешнего положения — даже рану спереди зажимать получалось не очень хорошо, из-под руки сочилась кровь, а сзади она вообще вытекала беспрепятственно. В ближайшее время такая кровопотеря грозила оставить его без сил и сознания. Олег сидел вполоборота — так, чтобы пытаться контролировать и окно, и лаз в полу. А врагов все не было.

Спецназ так и не пришел наверх, а ждать Олег уже не мог. Оставалось спускаться самому. Шатаясь, подволакивая ноги, и производя слишком много шума, он оказался на первом этаже. Комнаты хранили следы торопливого обыска, но внизу больше никого не было. Тишину этажа нарушал только скрип свободно двигавшейся в дверном косяке под действием ветра двери. Замок из нее вылетел, и Олег подпер дверь изнутри стулом. Так, по крайней мере, он услышит, если в дверь кто-то попытается войти. Впрочем, в окнах первого этажа теперь нет стекол, так что войти можно как угодно. И поэтому Олег вернулся наверх.

Он обыскал костюм молодого спецназовца — где-то обязательно должна быть аптечка первой помощи. И Олег нашел ее, пользуясь бирками, он подобрал для себя главное — клей для ран, бактерицидный пластырь, бинт, и какой-то одноразовый инъекционный шприц с противовоспалительным и жаропонижающим антибиотиком «Пантеон». Олег не знал, как эти вещи подействуют на его организм, но выбора не было.

После всех этих процедур, по идее, ему нужно было бы полежать сутки. Покой и неподвижность, своевременно оказанная медицинская помощь в сочетании с передовыми медицинскими препаратами — и он был бы как новый. Но, раз его штурмовала столь малочисленная группа, то, скорее всего, это не подготовленный штурм группы спецназа, а импровизация. А значит, группа спецназа на подходе, и когда она появится, лучше бы уже находиться где-то подальше. Олег собрался, мысленно приготовился перетерпеть боль, которая непременно наполнит тело, как только он встанет с дощатого настила пола… но боли не было. То ли он все еще находился в состоянии шока, то ли уже начали действие чудо-препараты инопланетной медицины. Была слабость, и он решил победить ее с помощью тонизирующего препарата «Кредо», чтобы поскорее собраться и покинуть место перестрелки.

Олег оделся в свою одежду, посчитав ее более удобной, перепоясался поясом спецназовца — там имелась удобная кобура для пистолета и подсумок для запасных обойм, оставил себе оба пистолета — было время, когда он практиковался в одновременной стрельбе из пистолетов в обоих руках, и все патроны. Еще одну аптечку, выловленную из костюма второго мертвого спецназовца, он засунул в карман штанов. На улице он освободил тело мертвого полицейского от бронежилета, надев его на себя, прихватил солидное, похожее на дробовик, ружье, выдрав его из уже начинающих коченеть рук, и собрал все патроны к нему.

Опираясь на приклад ружья, как на палку — левый бок все же как-то немел и временами простреливал резкой звенящей болью, Олег побрел по дороге от дома к оставленному автомобилю. Чернота ночи скрывала детали, в ней разоренный дом выглядел все так же уютно и умиротворенно, стояла тишина, облагороженная бархатным шелестом листвы, водная гладь пруда серебрилась в свете показавшихся звезд. Труп на удалении нескольких шагов был уже незаметен, воздух хранил множество диковинных ароматов, среди которых не было ни запаха пороха, ни гари.

Сначала Олег нашел машину без специальной окраски, но с проблесковым маячком на крыше. Оба правых колеса авто оказались прострелены. Свою машину он нашел точно там, где оставил, но и она тоже лишилась двух колес. Очень предусмотрительно со стороны полицейского робота, очевидно, скрывшегося с места событий на каком-то ином транспорте. Олег решил переставить два колеса с чужой машины на свою — они, конечно, были не на таких красивых дисках, и может быть даже чуть меньшего размера, но выбирать не приходилось. Важно сделать все как можно быстрее. Вообще, с такой раной, он по идее не смог бы выполнить подобную работу, и лежал бы уже без сознания, а сейчас, почему-то, рана напоминала о себе только тем, что чесалась. Либо он неправильно оценил ее, основываясь на хлеставшей крови, а в действительности все оказалось не так страшно. Или все еще находился под действием шока.

Он не докрутил две гайки из пяти, когда увидел приближающийся к нему по проселочной дороге со стороны трассы броневик. По бокам от боевой машины передвигались роботы, с каждой стороны по одному, наружности намного более внушительной, чем полицейские, зеленого пятнистого цвета. Наверное, какой-то спецназовский или армейский вариант. Они заметили Олега чуть ли не раньше, чем он их, и сразу устремились прямо на него. Броневик же продолжал медленно передвигаться по дороге, отрезая Олегу путь к отступлению.

Думать, равно как и докручивать гайки, теперь стало некогда. Олег даже не снял машину с домкрата. Вместо этого, просто толкнув ее немного вперед, он влетел в салон, завелся, и сразу выжал педаль газа до самого предела, пока та не уперлась в пол. Машина рванулась, вдавливая водителя в мягкое, но упругое кресло, дверь захлопнулась уже потом, когда авто проехало первые несколько метров, оставляя глубокую колею резкого старта и вырывая изумрудную траву и угольно-черный дерн из нетронутого доселе человеческой техникой луга. Машина проломилась сквозь кусты и понеслась к озеру. Теперь, когда дорога на трассу оказалась перекрыта, Олег просто ехал по единственному возможному направлению — по поляне, не углубляясь в лес. Так он мог добраться до озера, а затем ехать вдоль реки. Куда — неизвестно, но вступать в открытый бой с броневиком, наверняка полным спецназовцев, совсем не хотелось. В таком бою у Олега, с его оружием, не имелось никаких шансов.

Машина ехала не очень быстро, но все равно быстрее броневика. Подвеска нещадно скрипела, то ли из-за кочек, то ли из-за разного диаметра колес, ее носило по полю из стороны в сторону, водитель, конвульсивными движениями руля, похоже не столько стабилизировал ситуацию, сколько вносил свой элемент хаотичности в траекторию движения, которую не удавалось просчитать для точного попадания ни роботам, ни электронике наведения броневика. И тогда командир переключил скорострельную пушку на ручное управление. Попадать в скачущую по полю машину чужака он от этого не начал, но сразу стало повеселее — трассы разрывов поднимали фонтаны земли то справа, то слева от авто беглеца, ребята из отряда азартно прильнули к окулярам наружного наблюдения, криками подбадривая командира.

Тем временем машина Олега выскочила прямо на берег озера. Справа оно уходило в лес, и крепкие стволы деревьев подступали прямо к воде, напрочь перегораживая ему возможность проехать. Зато слева из озера вытекала река, вдоль берегов которой оставалась полоска земли, кое-где покрытая песком. Река уходила в лес, и чем там закончится его дорога, Олег не знал, но других вариантов все равно не имелось. Сделав крутой вираж и потревожив землей из-под колес гладкую прозрачную пленку поверхности озера, машина должна была помчаться влево, вдоль реки. Но тут у нее отвалилось недокрученное колесо. Это и спасло его от прямого попадания — впереди по реке, метрах в ста, над берегом зависла черная винтокрылая летающая машина, очень устрашающего вида. Она заранее высадила на землю десант — четверых спецназовцев, тут же занявших удобные огневые позиции, и приготовилась вести огонь по машине землянина. Первые несколько крупнокалиберных пуль скорострельного автоматического пулемета должны были разворотить капот, а следующие изрешетить салон авто. Но появившаяся в перекрестье системы наведения машина после поворота не помчалась вперед, а перевернулась и улетела в реку. Однако пулемет успел выпустить в нее более двадцати пуль, уничтоживших двигатель, прошивших салон, и устроивших пожар. Несколько раз кувыркнувшаяся вдоль продольной оси машина замерла на боку, прямо над водой, спецназовцы рванулись к цели. И тут, ставшую неподвижной машину, настигла очередь автоматической пушки броневика. Взрыв ярко-алого пламени с черными клубами дыма, говорящий о прямом попадании в бензобак, на мгновение окутал машину целиком, разворотил салон, подбросил искореженные остатки вверх, и опустил объятый огнем металл в реку, метрах в двадцати от берега.

Олег не успел осознать происходящее — прямо впереди, над дорогой, завис вертолет, перекрывая ему возможность движения. Он хотел попытаться что-нибудь сделать, но машина, больше не слушаясь руля, кувыркнулась на бок. Сколько было кувырков он не уловил — раскрылись подушки безопасности, а поскольку Олег не пристегнулся, то удар водительской, припечатав его голову к подголовнику сиденья, лишил сознания. Почти сразу же все подушки, кроме одной боковой, спустили воздух, посеченные пулями из вертолета и осколками стекла. Последняя просто загорелась, а вместе с ней загорелся и Олег, от боли придя в сознание. Удивительно, но ни одна из пуль, изрешетивших салон, не попала в Олега, однако в тело его впились, казалось, тысячи осколков стекла и металла, оставляя множество микроран, каждая из которых причиняла боль и кровоточила. Но не это привело его в сознание, адская боль сгорающей и лопающейся кожи, горящее мясо, кровь, вступавшая во взаимодействие с огнем, тушащая его и испаряющаяся, заставили Олега закричать во всю мощь легких и голосовых связок. А потом машина взорвалась и упала в воду.

Тело Олега, выброшенное взрывом, погрузилось в спасительную прохладу. Вода затушила огонь, холод притупил боль, медленное течение поволокло его куда-то, согласно своим, понятным только реке, законам. Поразительно, но тело Олега обрело нулевую плавучесть, то есть не всплывало, но и не тонуло, а просто висело в этой потрясающе приятной для искалеченного организма жидкости на некой постоянной глубине или высоте — сейчас эти понятия не имели смысла — и двигалось вперед, по воле течения. А еще, почему-то, совсем не хотелось дышать. Олег все ждал, когда кислородное голодание заставит его организм, помимо воли разума, совершать бесполезные в его состоянии конвульсивные движения, стараясь пробиться к поверхности, где можно захватить израненными легкими глоток воздуха. Но этого не происходило, и он понял, что умер. А все это — всего лишь последние галлюцинаторные реакции отмирающего мозга. Тело же, точнее то, что от него осталось, лежит сейчас, поломанное и сгоревшее, под покореженными остатками когда-то роскошного автомобиля. Два слабых воспоминания человека и машины, когда-то совершенных форм. Остается только немного дождаться угасания этого неуемного мозга, и наступит заслуженный покой.

Метрах в трехстах от места взрыва путь реке преграждал холм. Делая крутой поворот, она уходила дальше, в лес, и так, совершая плавные изгибы, через несколько километров впадала в одну из самых больших рек планеты. Этот же, лесной разворот, густо зарос местным аналогом камыша, а дно и берег реки здесь покрывал мелкий золотистый песок, на который и выбросило тело, пролежавшее неподвижно, в неудобной, заставляющей думать об отсутствии у него признаков жизни, позе, около двух минут. Но потом тело сделало несколько глубоких вдохов, кожа его, ровная и гладкая, нежная, имела розовато-белый оттенок, несколько еще имевшихся и кровоточащих ран затянулись буквально на глазах. Тело встало, посмотрело в ту сторону, где возле воды стоял броневик, суетились вооруженные спецназовцы, и с невероятной для двуногого скоростью умчалось в лес.

Любопытное зрелище ускользнуло от взора всех ценирцев, занятых в это время попытками извлечь из реки покореженные остатки машины, вместе с телом землянина. Никто из них даже не мог предположить, что после того, что произошло с машиной на их глазах, землянин может уцелеть. Выбравшееся из воды существо засекли только всевидящие объективы спутника. Пропорции тела, в целом, напоминали землянина, однако температура объекта равнялась сначала 48 градусам Цельсия, а потом, видимо, когда существо прогрелось, то аж 54. Программа поиска землян четко ограничивала возможную температуру их тела диапазоном 34–42 градуса. А когда существо помчалось в лес со скоростью около пятидесяти километров в час, автоматика спутника пришла к однозначному выводу, что имеет дело с неким земноводным, и перестала отслеживать его дальнейшие перемещения.

Олег бежал как медведь. Нет, его учили искусству бесшумного передвижения по лесу, и у него имелась в этом деле некоторая практика, но сейчас, он не мог понять, что произошло. Почему трава, засохшие листья, хвоя, сухие ветки, производили в этом лесу такой невероятный шум, попадая ему под ноги. При этом он слышал совсем рядом голоса ценирцев, и даже различал отдельные реплики. Пришлось перейти на шаг, теперь он ставил ноги на землю плавно, аккуратно, и это немного помогло. Он все равно слышал свои шаги, но перестал опасаться, что их услышат преследователи.

Так он шел около получаса, голоса, шум вертолета, запахи пороха и гари, постепенно ослабевали и остались далеко позади. Лес кончился, стоя на опушке, он увидел следующий лесной массив на горизонте, то есть километрах в пяти, и чтобы попасть туда, ему необходимо преодолеть поле, покрытое только густой травой. Пять километров — это около двадцати минут бега, в течении которых он будет отлично виден сверху, и в случае атаки не сможет нигде укрыться. Но другого пути Олег не находил, поэтому, не раздумывая более, бросился вперед. Сначала он хотел бежать не особенно быстро, в среднем темпе, экономя силы. Но ноги как будто сами несли его вперед, все быстрее, в мышцах ощущалась невероятная сила, их переполняла энергия, которую совсем не надо было экономить. И еще поразительно легко думалось. Тело, едва прикрытое обгоревшими лохмотьями камуфляжа, с благодарностью принимало охлаждающий кожу ветер, и отдавало ему свой жар. Кстати, Олег заметил, что ему очень жарко, но списал это на последствия контакта с огнем. Хотя странно, что на коже совсем нет ожогов. Наверное, его очень вовремя выбросило взрывом из горящей машины в реку. И почему-то совсем не беспокоит рана в боку. Стоп… Олег даже остановился, осматривая и ощупывая бок. От бинта и пластыря, прикрывавших рану, не осталось ничего. От аккуратного круглого входного отверстия спереди и рваной раны сзади — тоже. То есть абсолютно ничего, ни следов крови, ни шрамов на коже. Даже сжимая руками место раны, придавливая тело, Олег не смог вызвать у себя боли. Не осознав до конца происходящего, Олег снова ускорился. А мозг продолжал работать.

Ну ладно бинт, пластырь, они могли просто сгореть в огне, но хотя бы шрам должен остаться. Да и если сгорели бинт и пластырь, то на коже тогда должны быть ожоги. Местные медицинские препараты, похоже, обладают просто какими-то волшебными свойствами. И тут, пока Олег размышлял, произошло еще одно чудо — поле закончилось, и он вбежал под кроны первых деревьев нового лесного массива. Олег готов был поклясться, что с момента, когда он выскочил в поле с той стороны леса, прошло не более пяти минут. Ну, хорошо, можно представить, что он задумался — тогда десять. Но уж никак не двадцать. А это означало, что ему пора подавать заявку на включение своей скромной персоны в олимпийскую сборную России по бегу. Еще один факт, как и неприятно высокая температура тела, требующий осмысления.

Олег родился еще в Советском Союзе, и почему-то сейчас ему вспомнился факт, когда-то сильно поразивший его молодой и любознательный ум. В последние годы Союза, на пике могущества науки, не достигнутом и сейчас, ученые много работали над проблемой бессмертия человека. Выяснилось, что если уменьшить температуру тела на два градуса, то срок жизни человека теоретически увеличится до двухсот лет. А если сделать нормальной температуру в 33 градуса — то уже до семисот! Исходя из этого, тело, прикасаясь к которому Олег ощущал сейчас неприятный жар, должно прожить всего несколько дней. Если, конечно, это не временные последствия действия медицинских препаратов. И тут он совершенно четко вспомнил, почему название антибиотика «Пантеон» показалось ему знакомым. Подсознание услужливо подкинуло фразу, сказанную как-то в разговоре Симвилой: «А наш лучший жаропонижающий и противовоспалительный антибиотик „Пантеон“, продающийся в любой аптеке без рецепта, сделает из вас супермена! Но ненадолго, потом, перенапрягшись, организм быстро умрет».

Какое-то время, по инерции, супермен, перейдя с бега на шаг, продолжал углубляться в лес. Потом, найдя упавшее высохшее дерево, присел на него. Больше не нужно было никуда спешить. Мозг, работавший необычайно четко, выдал эту мысль еще в процессе движения. Нет смысла возвращаться на Землю, если жить тебе осталось, в лучшем случае, несколько дней. Олег слышал, как под ним, в бревне, поедали древесину мелкие жуки. Слышал пение птиц, утихшее, когда в отдалении в воздухе пролетел вертолет, чувствовал кожей изменение направления ветра и его интенсивность, ощущал жизнь мелких насекомых, находящихся неподалеку, в траве. Теперь мозг даже мог услужливо выстроить перед ним модель всех его перемещений, включая плутание по городу, как теперь он мог понять далеко не оптимальное. Так что Олег смог бы легко найти резиденцию Янга и Симвилы и отомстить. Правда, стоило ли тратить на личную месть хотя бы часть из оставшихся ему часов жизни? Тем, более, что Олег не испытывал сейчас к Янгу или Симвиле какой-либо вражды. Зато сейчас, когда его мозг стал мыслить немного по-другому, более глобальными, что ли, категориями, появилась обида за все человечество. А вместе с ней возникла и цель, на которую не жалко употребить оставшееся время.

Как только Олег определился с целью, мозг тут же стал выстраивать систему ее достижения. Поразительно, не нужно было ничего обдумывать, тратить время, искать варианты. Оптимальные решения возникали сразу, мгновенно, и так же стремительно обрастали второстепенными мелочами и деталями. Теперь он знал, что ему нужен транспорт, но не простой, а чрезвычайно маневренный, чтобы в случае погони передвигаться на нем даже в лесу. Ему нужна одежда, которая не даст разглядеть в нем землянина, но и не будет сильно выделять его в толпе. Что-нибудь закрытое, солидное, вроде делового костюма. И темные очки. Но и тогда он сможет передвигаться по городу только в темноте. И ему даже не нужно оружие. Сила, от которой сейчас просто распухали мышцы, позволит на начальном этапе добиться всего необходимого голыми руками. Единственный фактор, вносивший диссонанс в его новый план, был бы ранее просто незамечен мозгом. Сейчас же мысль тревожно зудела, не находя решения даже в такой совершенной голове. Олег не имел ни малейшего понятия, как преследователи обнаружили его в прошлый раз.

Ну и ладно! Олег распрямился и резко, с места, перешел на быстрый бег. Теперь он супермен, а супермен должен быть безжалостным, непобедимым, сильным, быстрым. Набор качеств как-то сам собой сложился в подобие детской считалочки, которую удобно скороговоркой проговаривать на бегу. И Олег забубнил про себя, стараясь попадать в такт с движением ног:

Я должен быть самым сильным!

Я должен быть самым быстрым!

Я должен быть непобедимым!

Я в это верю свято!

И я буду самым сильным!

И я буду самым быстрым!

И я буду непобедимым!

И я это точно знаю!

Лиш Кванг, на взятой напрокат машине, прибыл к месту блокирования землянина, как только о его обнаружении сообщили новости. Изнутри, из самой глубины души, наружу рвался тихий, мерный, устрашающий рык, заглушавший шум двигателя. И Лишу казалось, что этот звук слышат и все окружающие. Именно поэтому машины на трассе предупредительно шарахались в сторону, уступая дорогу бешено лавирующей в потоке старой и явно неприспособленной для подобной езды колымаге. Это его гнев за смерть брата и ответственность за поруганную честь семьи Кванг освобождали ему путь. Проклятье, почему Зун оказался таким эгоистичным, и не разбудил его, почему Лиш так крепко спал в ту ночь, и не услышал ухода брата. И, главное, каким образом Зун оказался так неосторожен, что землянин смог его убить?

Теперь Лиш больше не мог позволить себе недооценивать врага, убившего в поединках уже двух отличных воинов семьи Кванг. Он не мог позволить себе быть неосторожным или самонадеянным, и поэтому был одет не в ритуальную повязку, а в нормальную, не бросающуюся в глаза на этой планете одежду, к тому же скрывающую бронежилет. И вооружение его составляло не ритуальное копье, а крупнокалиберный восьмизарядный пистолет с удлиненным стволом и разрывными пулями. А еще, возможно, Лиш и не был самым могучим воином в семье, зато среди соплеменников славился осторожностью и предусмотрительностью.

Но он все равно опоздал, и сейчас уныло наблюдал за суетой, которую устроили две спасательные бригады ценирцев, под присмотром группы спецназа извлекшие из воды сожженную и покореженную машину, на которой пытался скрыться землянин. Кузов автомобиля имел множество отверстий различного диаметра, от колес и стекол ничего не осталось, салон выгорел. Судя по количеству прострелов кузова, землянина должно было просто разорвать на части. Однако тела в салоне не обнаружилось, и водолазы-спасатели пока безрезультатно обшаривали дно реки. Лиш не очень хорошо плавал, и вряд ли мог конкурировать в этом вопросе с профессиональными подводными пловцами, оснащенными спецкостюмами. Зато он видел, что у машины нет водительской двери, а значит, враг вполне мог вывалиться из салона в воду.

Если так, рассуждал Лиш, то тело землянина нужно искать на некотором расстоянии от машины, скорее всего вниз по течению реки. Примерно так думали и водолазы, сначала немного, для очистки совести, пошарившие по дну реки вверх по течению, а сейчас медленно спускающиеся по нему все ниже.

Чтобы не стоять без дела, Лиш решил прогуляться вдоль берега. Река не такая уж и глубокая, и недостаточно широкая, да и течение несильное. Даже с учетом взрыва, выбросившего землянина из салона авто, тело не должно отнести достаточно далеко. И, по идее, Лиш и водолазы уже миновали критическое расстояние. Но тела, судя по всему, так и не обнаружилось. Лиш не был досконально знаком с анатомией землян, но понимал, что свежий труп обязательно должен затонуть. Потом, пролежав на дне достаточно долго, мертвые ткани выработают трупный газ, который и поднимет тело на поверхность, отправляя его в последнее путешествие. Но, возможно, при взрыве у землянина что-либо оторвало, возможно, прицепилась какая-либо подушка безопасности, кусок обивки сидения из салона, одежда его «подхватила» воздушный пузырь. И все это не дало телу утонуть, а отправило его далее по реке.

Какая обивка, какая подушка, сам себе тут же противоречил Лиш. Там все, абсолютно все сгорело. Но ведь тела-то нет, и с этим фактом приходится считаться. Погруженный в раздумья, Лиш все дальше уходил от шума и суеты спасателей и водолазов. День на планете, итак неприятной климатом для коренного кренинга, получился жарким. Тело под костюмом и бронежилетом взопрело, капельки пота смачивали и щекотали волосы. Инстинктивно Лиш забирался все дальше в лес, в тень, создаваемую кронами деревьев, к прохладе, ощущаемой вдоль берега реки. Впереди, из-за небольшого холма, река делала плавный поворот, и на этом месте, где берег и дно реки сплошь были покрыты чистейшим золотистым песком, Лиш не смог больше сопротивляться соблазну, подошел вплотную к воде и, наклонившись, зачерпнул полные ладони прозрачной холодной влаги. Принюхавшись, он не уловил запахов гари, топлива, крови. Ничего здесь не напоминало о бойне и суете вверху по течению. Лиш умылся, с удовольствием погружая лицо в студеную воду, отфыркиваясь и стряхивая капли с волос. Минута наслаждения прохладой тем более приятная, когда телу долго приходилось переносить жару. Лиш потянулся, расправил плечи, бодрость и энергия вливались в тело, возвращая его к активности. Присел, потянулся, наклонился вправо, влево, разминая тело. И тут… Электрический разряд неожиданного открытия, пройдя через зрительные нервы, ударил в мозг, мгновенно заставивший подобраться все тело. Немного левее, в стороне, Лиш увидел на песке четкий след босой человеческой ноги. Только один — ближе к воде все слизали небольшие, образуемые ветром и течением, волны реки, дальше, где должна была стать вторая нога, начиналась трава. Но и этот единственный след принадлежал не ценирцу — со всей очевидностью он принадлежал землянину, твердо стоявшему на ногах.

Или только на одной ноге? Лиш считался опытным охотником, и ему приходилось выслеживать дичь в лесах на самых разных планетах. Осторожно, ступая как можно аккуратнее, он приблизился к тому месту на траве, где должна была оказаться вторая нога землянина, встал на четвереньки, приближая лицо к земле. Сейчас, от этого наблюдения, зависело слишком многое, и Лиш не мог позволить себе ошибиться. Трава в тени и прохладе, к тому же обильно получающая от корней влагу, уже почти расправилась, но все еще хранила следы примятости, несколько стебельков оказались сломаны. А еще след пах. Огнем, водой, машинным маслом, порохом, и разными другими мало совместимыми запахами.

Второй след в траве оказалось найти немного проще — Лиш теперь знал, что искать. Цепочка замятой через равные промежутки травы через луг вывела его к кустарнику, где к уликам прибавилась сломанная ветка. Уже увереннее, ускоряясь, кренинг помчался в лес, который совсем скоро вывел его к полю. Здесь во многих местах трава выгорела, кое-где ее не было вообще, и поэтому следы стали видны совсем четко, издали. Уверенный, что теперь ни за что не потеряет землянина, Лиш бросился в погоню.

Расположившись прямо на траве, в придорожных кустах, Олег уже час и двадцать минут наблюдал за стоянкой автомобилей рядом с кафе, а может и рестораном. На вывеску он не обратил внимания. Гипертрофированный слух позволил ему обнаружить шоссе намного раньше, чем он увидел его в просвете между деревьями. Олег с бега перешел на шаг, потом начал красться. Он хорошо освоился в лесу, и теперь заранее знал, куда можно ставить ногу, чтобы не произвести шума из-за случайно хрустнувшей ветки или хвои. Он почти не оставлял следов, и так, медленно, осторожно, и практически бесшумно, вышел к разрезающей лес шестиполосной автодороге.

Прячась за деревьями, он огляделся, и увидел метрах в ста по ходу движения асфальтированную площадку со знаком стоянки. Там же, как бы погружаясь строением в лес, располагалось здание, привлекшее на стоянку около двадцати автомобилей, и при более тщательном рассмотрении оказавшееся аналогом земного придорожного кафе. И теперь Олег, на жаре, уже двадцать минут лежал рядом с дальней оконечностью автостоянки, карауля жертву.

Это только в фильмах про войну, или голливудских боевиках, под деревьями неизменно оказывались кусты, а вокруг еще и высокая трава. Все это вместе позволяло разведчикам с комфортом и в тени располагаться в засаде. На Ценире же, как и на Земле, кусты для роста требовали солнца, которого не было под деревьями, а высокая трава вдоль дорог вообще почему-то не росла. Сантиметров пять, не более. Тут уж не позалегаешь в укрытии. Вот и получалось, что надежно спрятаться Олег мог только в кустах, которые качественно скрывали его со всех сторон, но оставляли открытым для солнца сверху почти не прикрытое одеждой тело. Но Олег загорал, терпел и ждал. По ноге, щекоча, прополз муравей. На первый взгляд точно такой же, как и на Земле, а для более глубокого сравнения Олегу недоставало знаний. Теперь он мог почти свободно вспомнить все школьные учебники биологии, но и они не уделяли насекомым чересчур много внимания. Наверное, не более, чем ценирские школьные учебники землянам.

Олег обдумал свое положение еще в лесу, и теперь, ожидая, ему нечем больше было занять мозг. Кроме наблюдений и самых простых вещей. Ему необходима одежда, транспорт, он с легкостью мог бы ворваться в это кафе и, наверняка, перебить там всех присутствующих. И никакие моральные нормы его совсем не сдерживали. Да и физических сил теперь хватит в избытке. Но проблема в том, что при низком на ценире уровне преступности, любое экстраординарное преступление, а, возможно, и обычное, мгновенно привлечет к расследованию всю прекрасно отлаженную полицейскую машину. А от полиции Олегу не уйти, в чем он уже убедился. Вот и получается, что засветиться ему никак нельзя — мгновенно снова попадешь в розыск. Поэтому сейчас он терпеливо ждал на дальнем конце автостоянки одинокого подгулявшего водителя, надеясь, к тому же, на приближающуюся темноту.

Сначала ему не повезло, и в первую из автомашин — большую, с тонированными стеклами, совсем рядом с которой он располагался, погрузилась компания из четырех ценирцев. Молодые парни и девушки. Наверное, он мог бы убить их всех очень быстро, но опасался шума и возни. Следующую машину, из под носа, угнала парочка средних лет. Олег все еще надеялся найти одиночку, и потому не атаковал и их. А вот третью машину он отпустил почти немотивированно. Ее владелец чем-то неуловимым напоминал Олегу деда — когда-то самого дорогого ему человека. Нет, не лицом, конечно. Но неспешной степенной походкой, осанкой, может даже и манерой одеваться, как не дико это звучит применительно к чужой планете. Олег просто не смог бы, наверное, убить этого человека. Даже после всего, что с ним здесь произошло.

А жара уже ощутимо меняла свой характер. Теперь не столько пекло само солнце, сколько теплоту воздуху отдавали нагревшиеся камни и асфальт, повисшее марево не разгонялось стихшим ветром — верный признак скорого наступления темноты. Двери кафе распахнулись, выпуская наружу одинокого прилично одетого господина. Его движения, стремительные и в то же время выверенные, размеренные, не потеряли координации. Такой на Земле мог зайти в кафе выпить чашечку кофе, но не напиваться. Олег оглядел стоянку, пытаясь угадать автомобиль незнакомца — наверняка тоже приличный и деловой. Неподалеку, примерно на границе пространства, на котором Олег мог позволить себе действовать, такой имелся. Но на стоянке, среди веселого разнообразия цветов и моделей, имелась и еще парочка подходящих экземпляров. Ближайший из них — темно-зеленый купе — незнакомец уже успел миновать, пока Олег осматривался. Следующим был синий седан, и пока ценирец шел к нему, но и ближайший к Олегу — черный седан с тонированными окнами — тоже мог быть конечной целью его маршрута. Да и вообще, не слишком ли много о собственных «провидческих» способностях возомнил Олег?

Незнакомец миновал красный универсал. Теперь, если идти к синему седану, он должен был повернуть налево, а если к черному — то прямо. Господин двинулся прямо. Его судьба решилась. Медленно, осторожно, Олег подобрался, готовясь к броску. Ценирец приблизился к черному седану, сработала сигнализация, разблокируя двери салона, господин повернулся спиной к Олегу, открыл водительскую дверь.

Стремительно, как пуля, выброшенная из канала ствола пороховыми газами, Олег вылетел из кустов. Нагретый асфальт на секунду обжог босые ступни ног, медленно, как будто при просмотре фильма, запущенного на половинной скорости, он увидел оборачивающегося к нему ценирца. Удивление, застывшее на его лице, почти сразу же пропало, глаза закрылись, все лицевые мышцы расслабились. Тело, миновав водительское кресло, оказалось на переднем пассажирском. А водительское занял Олег. Вся операция заняла не более двух секунд. Еще секунда потребовалась на то, чтобы вырвать пластиковую водительскую карточку из рук ценирца и вставить ее в щель приемника. Мотор заурчал. Олег захлопнул водительскую дверцу и решил плавно, не привлекая больше внимания, выехать со стоянки. Операция прошла гладко, и теперь можно временно расслабиться. Олег переместил селектор АКПП в положение движения вперед, плавно отпустил тормоз, и тут, периферийным зрением, уловил движение сбоку. Примерно с той же стороны, где только что лежал он, но метров на сто дальше, из леса к нему бежал снежный человек в костюме и с пистолетом.

Олег утопил педаль газа в пол, двигатель послушно заревел, а покрышки, с визгом шлифуя асфальт, толкнули автомобиль вперед, заставляя водителя на секунду утонуть в объятиях слишком мягкого сиденья. Автомобиль юзом рванул со стоянки, повинуясь движению руля сделал доворот, и втянулся на автомагистраль, заставляя других водителей опасно перетормаживать, и менять полосы движения. Аккомпанементом выступили недовольные сигналы, тут же прерванные двумя громами выстрелов. Второй выстрел пришелся мимо, но первым кренинг точно угодил куда-то в кузов авто. Интересно, с последствиями или без? По крайней мере в Олега он точно не попал.

Олег осмотрел приборную доску, не нашел там каких-либо опасно сигнализирующих индикаторов, кроме «непристегнут ремень», и, немного отпустив педаль газа, чтобы не уткнуться во впередиидущее авто, посмотрел в зеркало заднего вида. Кренинг стоял на дороге и, размахивая пистолетом, пытался остановить автомобиль. Черт возьми, что он тут делает? И почему не напал, когда Олег лежал в засаде в кустах? Хотя… Обнаружить Олега он мог только по следам в лесу, а Олег был очень осторожен. Последние же метров двести, когда услышал автодорогу, так и вообще крался. Судя по расстоянию, на котором кренинг от него находился, тот просто не смог больше обнаружить следов Олега. Вот и осматривался где-то поблизости. Олег даже успел подумать о том, как хорошо иметь совершенный мозг. Просчет дорожных коллизий его совершенно не напрягал, внимание не рассеивалось. Можно было думать о чем угодно. Хоть о кренингах, хоть о более насущных ценирцах, кто-то из которых в ответ на выстрелы мог уже и вызвать полицию. А сзади, кстати, прозвучали еще два выстрела. Похоже, совсем не в сторону Олега, но он, лавируя в потоке, прибавил газу.

Отъехав пару километров от кафе, Олег задумался о том, что к совершенному мозгу неплохо было бы заиметь и еще одну пару рук. Тогда можно было бы попробовать одновременно с вождением машины раздеть сидящее рядом тело ценирца. Олегу уже изрядно надоела собственная нагота. Но тут в зеркале заднего вида замаячила проблема посерьезнее — Олег увидел красный автомобиль, скоростной режим и движение в потоке которого сильно отличались от общепринятых на этой трассе. Это мог быть как кренинг, так и какой-нибудь полицейский наряд. И Олег тоже ускорился.

Сигналим впередиидущему авто — ага, задергался! Слева образовался небольшой просвет — резко выкручивам руль, переходим в левую полосу, прибавляем газу. Стоп, не врезаться, теперь просвет справа — быстро туда! Мозг четко просчитывал варианты, движение ускорилось. Но красный автомобиль все равно немного приближается — ему легче, он беспрерывно сигналит, и дисциплинированные ценирские водители, похоже, уже поняли, что здесь идет гонка с преследованием. Они заранее уступают красному дорогу. Мозг услужливо рассчитал, что так Олега нагонят через две с небольшим минуты, но он продолжал бороться. Еще есть варианты — аккуратно зацепить другое авто, и если все верно рассчитать, то можно получить на дороге позади приличную аварию с сопутствующим затором, в который уткнется красный. А самому уехать. Если в авто полицейский, то Олег ничего не теряет, а вот если там кренинг — то авария привлечет полицию. Не самый лучший вариант. Гораздо предпочтительней съезд на какую-нибудь второстепенную пустующую дорогу. Здесь и преследуемый и преследующий автомобили окажутся в равных условиях, а свидетелей не будет.

Олег сверился с навигационной системой авто. Через полкилометра поворот направо, дорога, может и не такая уж малоиспользуемая, но все же лучше, чем здесь. Итак вперед, переходим в правый ряд, опасное торможение в самом конце — и полуповорот, полузанос в самом конце. Машина, обиженно воя шинами, соскакивает вправо. Олег еще успел рассмотреть, как не ожидавшее такого маневра красное авто проскочило нужный поворот. Ничего, пускай теперь попробует по встречке вернуться. И Олег прибавил газу. Покрытие здесь тоже оказалось асфальтовым, но не такого отменного качества, как на трассе. Автомобиль трясло, подвеска явно не справлялась с нагрузкой. И пыль… Что-то это все Олегу снова напоминало. Дежа Вю. Или движение по кругу, который никак не удается разорвать. А в зеркале заднего вида снова замаячил настырный красный.

Машина преследователя оказалась, в целом, более приспособленной для езды по этой плохой дороге. Она была явно короче, а дорожный просвет выше. И потому потихоньку приближалась. Но все же не достаточно быстро. А Олега сейчас устраивала как можно более ранняя встреча. Особенно, если в машине полицейский. Не хочется ждать, пока к нему на помощь придут боевые товарищи. И Олег отпустил педаль газа. Но тут, впереди, где дорога, перебравшись с помощью мостика через речку, уходила вверх, на холм, улучшенное зрение Олега различило мотоциклиста, движущегося навстречу погоне. Теперь идеальным местом встречи Олегу показался мостик впереди. Может, через ту же самую речку? Машина прибавила ход, но не смогла избежать небольшого столкновения с резко догнавшим ее красным авто. Толчок вперед сначала вдавил тело Олега в кресло, затем руки, самортизировав, позволили избежать удара о рулевую колонку. Зад седана занесло, но немного поработав рулем, Олег выправил траекторию. Машина рванулась вперед, пролетая последние двести метров до моста. Сзади, почти дыша ей в бампер, мчался красный автомобиль. На скорости звук первого выстрела показался Олегу сработавшей новогодней хлопушкой, но заставил пригнуться, вжимаясь в баранку. Второй выстрел разнес заднее стекло. Третий попал куда-то в кузов.

Въезд на мост украшала ажурная и на вид металлическая арка с названием реки, выполненным каким-то витиеватым шрифтом. Вчитываться Олегу было некогда. Намного важнее для него сейчас то, что Арка должна быть достаточно крепкой, чтобы выдержать удар мчащегося авто. Не то, что перила по обеим сторонам мостка. Не сбавляя скорости, седан воткнулся передом в штангу арки. Капот задрался, сминаясь и охватывая трубу с обеих сторон, лобовое стекло, покрывшись паутиной трещин, вылетело вперед. Непристегнутый Олег мог бы вывалиться из салона, но сработавшие передняя и боковая подушки безопасности надежно припечатали его к сиденью. Справа на него навалился труп прежнего хозяина авто, также надежно зафиксированный подушками.

Удар оказался очень силен, но в этот раз Олег даже не потерял сознания и не успел испугаться. А через секунду не менее сильный удар в багажник снова припечатал лицо Олега к подушке. Зрение затуманилось, поплыло. Звуки вообще перестали быть слышны, как будто подушка безопасности, обволакивающая Олега, была сделана из ваты. Красный автомобиль меньше, легче, и наверняка сильнее пострадает при соударении. Тем хуже для его водителя. Все это Олег рассчитал заранее, а сейчас, отирая рот от крови, сочащейся из разбитого носа, пытался как можно быстрее выбраться из машины. Это важно, если у его противника еще остались патроны в пистолете. Ему удалось немного разорвать боковую подушку, спуская воздух и освобождая доступ к искореженной водительской двери. Немного отодвинувшись, чтобы обеспечить замах, он вынес ее мощным ударом ноги.

Босые ноги ступили на осколки стекла, к счастью, специального, не режущего. Этой мелкой, переливающейся солнечными бликами крошкой, как снегом, было засыпано все вокруг. Олег посмотрел назад. Его когда-то роскошный седан превратился в хэтчбек. У уткнувшегося в него красного автомобиля теперь вообще не было капота. Двигатель, похоже, наполовину вошел в сильно деформированный салон. Но все это не помешало кренингу уже почти выбраться из машины.

— Эй, с вами все в порядке? — только сейчас к Олегу потихоньку начал возвращаться слух, и он уловил сбоку стрекотание двигателя мотоцикла. Обернувшись, он увидел рядом ценирца в мотоциклетном костюме и шлеме с поднятым забралом. Его от природы большие глаза сейчас, от удивления, казались просто огромными. Не самая оживленная трасса, сильная авария, после которой ни один из ценирцев не смог бы самостоятельно выбраться наружу. И два водителя: один кренинг, а другой — абсолютно голый землянин. Разве можно придумать более идиотский вопрос? Зато теперь нет никаких сомнений в том, под чьим руководством формировалась американская нация.

— Ну а ты то, сам, как думаешь? — Олег поразился. Звук собственного голоса, звучал как-то сухо и хрипло. Но тут рык из-за спины заставил его обернуться.

Кренинг все-таки выбрался из машины, и сейчас он сидел на асфальте, а его правая рука медленно, как показалось Олегу, поднимала большой черный пистолет. Левой рукой за грудь, а правой за шкирку, Олег сдернул мотоциклиста с сиденья и швырнул его в кренинга. Это оказалось совсем не тяжело — примерно как снять матрас с верхней полки в купе поезда. Время, было сжавшееся как пружина, развернулось в обычное состояние, и сначала плавно летевший, ценирец постепенно ускорился, попадая точно в цель. Прогремел выстрел. В два прыжка Олег должен был достичь кучи тел, но ее уже не оказалось. Кренинг стоял на ногах, мотоциклист валялся на асфальте, пистолет направлялся Олегу в голову. Скользящим движением Олег ушел вниз и в сторону, краем глаза все же уловив, что затвор стоит на затворной задержке. Это означало, что патронов в обойме больше нет. Правой рукой он приложил кренинга куда-то в область солнечного сплетения — точку весьма опасную для людей, но, видимо, не являющуюся таковой для этих обезьян. Во всяком случае, тело кренинга просто отлетело к борту автомобиля без видимых последствий. Руку от удара саднило достаточно сильно, и Олег догадался, что имеет дело с бронежилетом.

Отскочив от авто, кренинг перешел в атаку. Недостаточно быстро, как теперь казалось Олегу. От первых нескольких ударов он легко уклонился, потом попробовал, для интереса, их просто блокировать. И недостаточно сильно, удары ощущаются слишком терпимо, спокойно констатировал рассудок. У кренинга не осталось преимуществ перед землянином. Подныривая вниз и вбок под удар левой, и, на всякий случай, блокируя возможный удар правой, Олег своей правой рукой нанес удар точно в скулу противника. Пробил! Враг отшатнулся, потерял координацию. Олег добавил серией в нос и в ухо, отбросил врага назад. Теперь он старался бить наверняка, только в незащищенные бронежилетом части тела — то есть в лицо. Кренинг прижался спиной к борту автомобиля, закрываясь руками. И тогда Олег решил поэкспериментировать. Мозг сгенерировал логичную мысль, что не все тело противника закрыто бронежилетом. Удар босой стопы пришелся точно в голень кренингу, моментально осевшему на одно колено, руки врага машинально открыли лицо, потянувшись к новому очагу боли. А Олег ударил, со всей силы, разбивая нос, вбивая зубы в глотку, и явно не рассчитав удар. Силы у него теперь было в избытке, и он, похоже, сломал кренингу череп.

Олег склонился над нелепо осевшим на асфальт телом гориллы. Кренинг не дышал. Такой ловкий, подвижный и опасный при жизни, теперь, он казался грузным и неповоротливым. В карманах не было ничего интересного, рядом, на асфальте, валялся бесполезный без патронов пистолет. Только этот факт во всем происшествии вызывал у Олега чувство досады. Последний патрон, похоже, все-таки угодил в мотоциклиста, также теперь лежащего рядом мертвым. Олег стянул с ценирца мотоциклетный костюм и шлем. Под штанами у того оказались облегающие шорты — слишком интимная деталь, чтобы одевать еще и ее. Под курткой — черная майка, которую Олег также решил оставить трупу. Добытые куртка и штаны сидели на Олеге несколько мешковато, где-то оказавшись слишком тесными, а где-то, наоборот, топорщились. Да еще и оказались изрядно залиты кровью прежнего владельца. Зато шлем со слегка затемненным забралом отлично скрывал его земное происхождение. Именно то, что и требуется. Еще одной радостью оказались почти идеально сидящие на Олеге сапоги. Правда раньше Олег никогда не ездил на мотоцикле, но сейчас был уверен, что легко сможет держать равновесие и выполнять некоторые каскадерские трюки. Да и выглядеть подобный костюм без мотоцикла для его обладателя будет слишком нелепо. В конце концов, мотоцикл — не так уж и плох. По крайней мере, действительно отличная маневренность даже при отсутствии дорог. Кроме того, это сейчас единственный уцелевший в аварии транспорт.

Олег запихнул мотоциклиста на свое место в салон седана, а кренинга обратно в салон красного авто. Последнее оказалось намного тяжелее из-за деформации салона и больших размеров водителя. Возможно даже, запихивая труп, Олег умудрился сломать ему пару костей. Для полиции теперь картина происшествия вполне могла бы уложиться в схему обычного ДТП, пусть и со стрельбой. Но Олег не знал как работает местная полиция, и не начнет ли она снимать опечатки пальцев. А посему решил немного усложнить ей работу.

Парой ударов он доломал практически разрушенную столкновением с его авто арку при въезде, поднапрягся, и, немного прокатив по мосту, столкнул седан в речку. Машина уходила под воду неспешно и неохотно, хотя все подушки безопасности уже давно спустили воздух, стекла салона не уцелели, да и сам салон был изрядно деформирован. Но через минуту прозрачно-зеленая вода все же сомкнулась над крышей авто, полностью поглотив его. Проделать то же самое с красным автомобилем оказалось намного сложнее. Сильный лобовой удар значительно нарушил геометрию кузова, сделав толкание автомобиля очень тяжелым занятием. Но Олег справился, и теперь о происшествии на дороге напоминали только осколки стекла и пока еще алая лужица. Через час она станет бордовой, потом черной, а далее могла бы позеленеть и побелеть, но, к тому времени, уже наверняка будет засыпана пылью и размазана по асфальту.

Олег осмотрел мотоцикл, двигатель которого все это время продолжал работать. Уж слишком стремительно двухколесная лошадка лишилась своего наездника. Ключ зажигания так и торчал в положенном ему месте. Непривычные, стремительные обводы, яркий, блестящий лак, отливающие светлым стальным блеском металлические детали, дорожная сумка, прикрепленная держателями сзади. Что ж, помарадерствуем. Попавшиеся первыми полотенце и мыло Олег посчитал удачной добычей. Теперь он смог быстро обмыться в реке, застирать куртку и штаны от крови, а после, ожидая, пока те немного обсохнут, сидел завернутым в полотенце и уплетал печенье с шоколадным батончиком, запивая все это колой. Пикник на обочине. Затем Олег вспомнил о замечательных свойствах земной колы по оттиранию пятен, в том числе и кровавых, и с сожалением оставил недопитой примерно треть бутылки. Результат превзошел все ожидания — кола, вступив во взаимодействие с кровью на асфальте, образовала незнакомое, однако великолепно и без следов смывающееся водой химическое соединение. Теперь на дороге больше не наблюдалось следов драки и убийства, и можно было отправляться в путь.

Вообще-то ценирский Накопитель информационных носителей являлся режимным учреждением. Но кому он может понадобиться, особенно теперь, когда интерес к Земле практически угас? Тесты остаточных информационных носителей и переобучение их в управляющие программы обычно происходит автоматически, передача самих программ — по сети. Тем более, сейчас, когда из-за переполнения новые информационные носители в накопитель не поступают. Поэтому посетители здесь редки и представляют из себя либо техников, занимающихся ремонтом и обслуживанием оборудования, либо сумасшедших ученых, пишущих очередную диссертацию на тему истории Земли.

Линк Срунзи нес свою службу — сутки на работе, трое следующих дома — в маленькой прозрачной будке, возле ворот ажурного металлического забора, огораживающего здание Накопителя, к которому от ворот, через парк, вела ровная заасфальтированная аллея. Из будки, сквозь деревья и кусты, виднелся только угол здания Накопителя. От ближайшей автомагистрали будку, если по прямой, также отделяло около четырехсот метров столь редкого для столицы парка, состоящего из вечнозеленых деревьев унферции. Но дорога к воротам накопителя от трассы шла не по прямой, а петляя, огибая стволы особенно старых деревьев, что придавало ей особый колорит, а рабочему месту Линка — прекрасную шумоизоляцию. Здесь у него был свой мирок — прозрачные стены позволяли любоваться на деревья и кустарники, а открытые окна — слушать пение птиц, уже несколько поколений которых родилось и свило гнезда в кронах деревьев этого парка.

Иногда Линк слушал радио, и то, что передавали там сейчас, ему совсем не нравилось:

Вчерашним вечером посетители известного ресторана «Трасса», равно как и случайные водители, проезжавшие в этот час по дороге Т24, стали свидетелями возмутительного происшествия. Посетивший нашу планету в составе экспедиции мести кренинг по имени Лиш Кванг, вооруженный пистолетом, произвел на автостоянке перед заведением несколько выстрелов в одного из посетителей ресторана, жителя нашей планеты, респектабельного бизнесмена.

После того, как наш соотечественник все же сумел скрыться, распоясавшийся кренинг выскочил на автодорогу, и, угрожая пистолетом, завладел транспортным средством другого нашего соотечественника, имени которого мы пока не называем в интересах следствия.

Затем, устроив на трассе Т24 погоню в лучших традициях высокобюджетных боевиков, и постоянно провоцируя мелкие ДТП, кренинг загнал автомобиль бизнесмена на второстепенную дорогу, где продолжил огонь из пистолета, видимо, и ставший причиной страшной аварии. В результате погибли как сам виновник происшествия, так и два наших гражданина. Уничтожены два автомобиля, серьезно поврежден мост. Ведется следствие. Лидер общественной организации «Гражданская сознательность» Ун Филч уже высказал мнение, что, возможно, уничтоживший двух кренингов и недавно трагически погибший гражданин Земли Олег Еремеев, возможно, был не так уж и неправ в своих действиях.

Линк выключил радио. В годы его молодости кренинги не посмели бы вести себя так нагло на Ценире. Тогда у нас еще были собственные, а не наемные вооруженные силы, состоящие из крепких и прекрасно обученных ценирцев. И от гнева и нахлынувших воспоминаний теперь не избавиться, наверное, до конца дежурства. Настроение испорчено, и зачем он только слушал радио вместо успокаивающего нервы пения птиц.

Другим развлечением Линка стало угадывание рода деятельности посетителей Накопителя, и в последнее время он достиг в этом занятии совершенства. Как уже говорилось, они делились на две категории — ученых и техников. Причем первые обычно выглядели совершенно безумно: всклокоченные волосы, небрежность в стиле одежды и ее носке, рыхлые, либо слишком тощие фигуры, неуверенная, немного вихляющая походка. В последнее время, практически на глазах Линка, подросло какое-то новое поколение техников. Те, прежние, разительно отличались от ученых, и выглядели как какая-то интеллектуальная элита, буквально источая гордость за свое ремесло. Таким не страшно доверить хоть собственный автомобиль, хоть большой андронный коллайдер. Новые техники все меньше отличались от ученых: те же спутанные, давно нечесаные волосы, одежда свободного покроя, никогда не знавшая глажки, никаких лишних мышц — только те, которые необходимы для перемещения тела и выполнения простейших сопутствующих функций. И какой-то замкнутый, ограниченный взгляд, в котором не светится интеллект. Может поэтому, в последнее время, поломки оборудования Накопителя стали такими частыми. А может это просто старость и брюзжание Линка, да и техника, как известно, не вечна. Тем не менее, Линк по-прежнему безошибочно отделял ученых от техников. Может быть, как раз, по взгляду.

Именно поэтому ему так хотелось сейчас заглянуть в глаза посетителя, который направлялся к его будке, и лицо которого было скрыто забралом мотоциклетного шлема. Парень лихо подлетел к воротам на своем спортивном мотоцикле — кажется, это «Инжекцион-750», затормозив прямо перед ними, но видно, что прекрасно контролируя нужный момент. Защитный, и потому сидящий немного мешковато мотоциклетный костюм, не мог скрыть великолепных пропорций тела и прекрасно развитой мускулатуры. А когда парень слез с мотоцикла и направился к будке Линка хищной пружинящей походкой, на душе как-то даже потеплело, и появилась гордость за расу, в которой, пусть время от времени, но рождается такая великолепная молодежь. Интересно, техник или ученый? Первый раз за свою долгую карьеру охранника Накопителя Линк пребывал в затруднении.

— Ваш пропуск, гражданин! — Линк попытался придать голосу суровость, хотя, в действительности, в нем звучали нотки доброжелательности и любопытства.

Незнакомец уже вплотную подошел к окошку в прозрачной пуленепробиваемой стене будки, куда обычно протягивали пропуск. Отверстие было небольшое, ребенок мог бы просунуть туда голову, но не Линк. Однако, когда незнакомец не протянул в окошко пропуск, как делали все, а сделал манящее движение рукой, Линк машинально, поддаваясь очарованию посетителя, приблизил голову к окну. Уже упираясь в стекло лбом, он попытался рассмотреть удостоверение, которое только доставал из кармана незнакомец. И, конечно, пропустил стремительное движение, которым прибывший просунул в окно обе руки, охватил голову Линка, еще плотнее прижимая ее к стеклу, и сломал шею охраннику.

Тело бедняги еще только оседало на пол, а незнакомец уже в каком-то невероятном для двуногого прыжке, оттолкнувшись от одного из ребер жесткости ворот, перемахнул их, вошел изнутри территории в открытую дверь будки охранника и поддержал его тело. Мертвый Линк занял свое место в кресле, и издали снова мог показаться прилежно исполняющим обязанности. Нажатие большой красной кнопки привело ворота в движение, а пистолет охранника перекочевал к мотоциклисту. К сожалению, поверхностный осмотр мертвого тела не выявил наличия дополнительных обойм с патронами или еще чего-нибудь полезного. Крайняя расхлябанность в исполнении служебных обязанностей!

Олег закатил мотоцикл внутрь, снова посетил будку охранника, чтобы закрыть ворота, и только после этого, неспешно, поехал по аллее к главному входу Накопителя. Честно говоря, он все время опасался сирены или еще какого-нибудь шума, возвещающего всеобщую тревогу, но ничего, кроме треска высокооборотистого двигателя его мотоцикла не нарушало тишины парка. Когда мотоцикл миновал последний поворот, Олег увидел, что возле открытого входа, на ступенях, его встречает только один охранник весьма безмятежного вида. И он выстрелил в ценирца еще издали, метров с тридцати, не закончив движения, прямо в голову. Причем, практически не целясь, навскидку, только достав пистолет из-за пазухи. Раньше, даже со своей специальной подготовкой, Олег бы поостерегся стрелять с мотоцикла, в движении, да еще из пистолета. И уж конечно стрелял бы в туловище, куда проще попасть, хотя такой выстрел совсем не гарантирует смерть противника. Но теперь мозг просчитывал траекторию движения мотоцикла, отмечал, что впереди дорога гладкая, без ям и бугров, а и были бы — наверняка смог бы высчитать необходимые поправки. Так же, как сейчас учитывалась даже поправка на ветер. И все это мгновенно, без видимых усилий, но с видимым конечным результатом.

Олег оставил мотоцикл перед ступенями, взлетел по ним в холл, подобрал пистолет второго охранника, и тут в холл ворвались еще двое. Оказалось, что для обновленного мозга задача одновременного стреляния пистолетами из обеих рук тоже не является сложной, и Накопитель лишился еще двух охранников. Причем ранее левой рукой Олег вообще никогда не стрелял, а теперь смог поразить охранника снова в голову с первого же выстрела. Олег немного подождал, оценивая холл, возможные позиции для обороны и направления появления противников, но никто больше не появился. Тревога тоже так и не поднялась. И тогда он приступил к осмотру тел и сортировке добычи. Раз теперь можно метко стрелять одновременно из двух пистолетов, то и можно осуществить детскую мечту — стать ковбоем. Олег выбрал самый симпатичный на его взгляд, почти новый, пояс охранника, прикрепил к нему еще одну кобуру от другого пояса, под левую руку, и нацепил всю конструкцию себе. Получилось стильно, почти как в вестернах. Конечно, в кобурах прятались не массивные кавалерийские кольты с удлиненным стволом, а более технологичные, легкие, пистолеты, но раз стреляет Олег из них не хуже, чем Клинт Иствуд, то пусть враг трепещет. Олег до предела заполнил обоймы, оказалось, двадцатизарядных пистолетов, сформировал еще две запасных, и приступил к изучению плана помещений Накопителя, обнаруженному на стене.

Поскольку красочно оформленный план предназначался для посетителей, то центр управления должен скрываться где-то в конце левого коридора второго этажа, за надписями «служебные помещения». Туда Олег и направился, решив воспользоваться величественной главной лестницей, а не кабинкой одного из четырех лифтов, двери которых выходили в холл. Только перед тем, как подняться, он самым варварским способом уничтожил пульт охраны, вырвал кнопки, порвал проводку, чтобы никто не смог воспользоваться ими и объявить тревогу. Не хотелось портить только мониторы, на которые передавалось видео с установленных повсюду в здании и снаружи камер, но они погасли сами собой, символизируя качественно выполненную работу. Теперь только небольшие искровые разряды нарушали тишину отделанного серым мрамором помещения.

Широкая, почти закрывающая ступени, красная, мягкая ковровая дорожка с рисунком, казавшаяся вполне земной, а, возможно, таковой и являвшаяся, хорошо заглушая шаги, вывела Олега на второй этаж. Он оказался в помещении, примерно раз в десять больше холла снизу, уставленном рядами однотипных, но удобных столов с офисными креслами, на каждом из которых располагался вычислитель. Помещение, по задумке, могло вместить одновременно около двух тысяч клиентов, но сейчас здесь не было никого. Повсюду наблюдались явные следы запустения, появившиеся благодаря разгильдяйству уборщиц. Налево и направо отсюда вели длинные коридоры, частично просматривавшиеся через прозрачные раздвижные двери. Левая дверь отказалась раздвигаться при приближении Олега, и он вынес ее с помощью ближайшего стола с вычислителем. На шум из двух ближайших кабинетов, двери которых открывались в коридор и имели таблички «технический персонал», выскочили четыре ценирца и Олег, не вступая в дискуссии, снова продемонстрировал мастерство стрельбы.

Вот теперь в здании началась настоящая паника. Сначала в коридор, на звуки выстрелов, выглянуло еще несколько сотрудников, но Олег не промахивался. Краем глаза он следил за холлом у себя за спиной и дверью в правый коридор. Но там было безлюдно. Согласно схеме в той стороне располагались «помещения для инсталляции и обучения управляющих программ», но, видимо в связи с общим кризисом, управляющие программы сейчас никуда не требовались. Здесь же, в левом коридоре, тоже становилось тихо. Больше никто не выскакивал наружу, в коридоре, в нелепых позах, лежало десять тел, в основном убитых с первого выстрела, в голову, и Олег приступил к обходу помещений. Таким способом ему удалось обнаружить еще четверых, видимо, самых умных. Трое пополнили коллекцию жертв безумного маньяка-землянина, четвертым оказался директор заведения, если верить надписи на двери кабинета. В живых он оказался неслучайно. Во-первых, его дверь располагалась дальше всех в коридоре, а во-вторых, убивать его не входило в план.

Пока Олег обходил кабинеты, кровь жертв заполнила почти весь пол коридора, частично впитываясь в ковровую дорожку, частично смешиваясь.

— Зачем вы это со мной делаете! Отпустите меня! Что вам нужно? — кричал директор самые распространенные фразы в любом голливудском ужастике, пока Олег волочил его за ногу по коридору к центральному залу второго этажа, стараясь попутно посильнее запачкать в крови. На взгляд Олега ответы на эти вопросы, как и в каждом ужастике, достаточно очевидны, но зато он начал подозревать, что нашел главного сценариста Голливуда.

— Садись, — Олег поместил измазанное в крови собственных сотрудников тело в кресло за одним из столов. — А теперь объясни мне, как лучше всего уничтожить все это хранилище информации.

— Я не знаю! Правда! Я всего лишь директор. Неужели вы думаете, что если я здесь руковожу, то сразу все знаю?

— Именно так я и думаю.

— Что за глупость, надо было оставить в живых кого-нибудь из техников. Я просто директор, меня сюда по знакомству назначили! — тело ценирца била мелкая дрожь, голос ломался, налицо имелись все признаки истерики. Все смотрелось настолько натурально, что Олег бы обязательно поверил, если бы точно не знал, кто перед ним.

— Хватит выделываться, вы — Инк Занга — по всеобщему признанию самый лучший директор Накопителя за последние пятьсот лет. Начинали с простого техника, прошли все ступени карьерной лестницы, не ваша вина, что на время вашего директорства пришелся кризис. Последние годы все в накопителе держится на вашем энтузиазме.

— Я вижу, вы навели справки, — дрожь тут же прекратилась, перед Олегом сидел почти спокойный, властный, уверенный в себе ценирец.

— Ну вы же тоже наверняка знаете, кто я?

— Знаю, мы даже несколько раз готовили оборудование на арене, чтобы принять ваш остаточный информационный носитель. Вы интересный объект, Олег, идеально подходите как ресурс для управляющей программы дальнего автоматизированного космического разведчика — узкий кругозор, упертость, не удивляетесь тому, чего не знаете, не паникуете…

— Вот и не надо меня недооценивать, тем более что сейчас мой кругозор немного расширился. Мне приятны ваши комплименты, но я подозреваю, что вы тянете время, которого у меня нет. А я должен быстро узнать, как очистить все ваши накопители информации от наших остаточных информационных носителей. Я правильно выражаюсь?

— Да, но это невозможно — система надежна, дублированием защищена от стирания и переполнения.

— Мы теряем время, Инк!

Движением руки Олег сбросил на пол с соседнего стола вычислитель, распластал и шнурами привязал к столу тело Инка. Оторвал от одного из шнуров разъем для подключения к системному блоку вычислителя. Теперь у Олега в руках был провод, один конец которого надежно с помощью вилки подключался к розетке, зато с другого конца болтались два оголенных провода. Олег разорвал на груди Инка остатки окровавленной рубахи, и медленно приблизил к голому телу металл провода.

— Начнем с простого, без затей. Посмотрим, как вы воспримете 220 вольт!

Директор продержался всего три секунды, в течение которых он стиснул зубы, забился всем телом, сжал ладонями края стола, после чего зал огласил первый вопль. Многократно отраженный эхом, он наполнил все помещение и затерялся в его углах только спустя пару секунд после того, как Олег убрал провод от груди Инка. Тело директора еще некоторое время содрогалось, дышал он неровно, на лбу появились капельки пота, на груди образовалось покраснение. Неплохая реакция, а ведь Олег планировал в случае необходимости применить намного более жестокие пытки.

Для закрепления успеха Олег повторил процедуру еще трижды. Теперь директор уже не пытался сдерживаться, а кричал сразу, извивался, пытаясь отсрочить прикосновение к телу провода, и на Олега теперь, сквозь слезы, смотрел уже не тот горделивый и уверенный в себе начальственный взгляд. Теперь в глазах читалась угодливость, покорность. Все это время, пока продолжался крик, Олег по-черному завидовал Инку. Это какую же надо прожить длинную, безбедную и счастливую жизнь, чтобы в конце ее так орать из-за такого пустяка! Наверное, у него никогда не болела душа, разрывающаяся сейчас у Олега внутри в сотню раз более сильным криком. Еще бы, он планировал уничтожить миллиарды душ, среди которых великие ученые, полководцы, художники, музыканты — весь цвет того, что создала за тысячи лет земля. И крик Инка, казалось, ненадолго способен был заглушить этот крик души. Или, хотя бы, сделать его не таким заметным. Вот почему он повторил процедуру еще дважды, даже после того, как в ней отпал смысл. Самым страшным в его решении было отсутствие возможности посоветоваться с кем-либо, переложить часть ответственности на того, в ком уверен, кто подтвердит правильность твоего пусть обновленного и гениального, но принявшего такое решение самостоятельно, мозга. Хотя почему, когда-то был человек, в мнении которого Олег никогда не сомневался. Правда, было это уже давно, и был это совсем другой Олег.

— Стоп, передышка, — Олег убрал провод, — учимся пользоваться возможностями вычислителей Накопителя.

— Здравствуй дед!

— Олежка? — голос деда в наушниках звучал именно так, как сохранила его память. — Слава богу, «скорая» успела! Я тебя не вижу, что-то с глазами, я вообще ничего не вижу. Странное чувство. Как будто погрузился в сумерки, в немую тишину и в неописуемое согласие. Нет ни тела, ни боли, ни чувств.

— Нет, дед, «скорая» не успела.

— А я не умер? Я помню удушье, сильную боль.

— Ты умер, дед.

— Плохая шутка, внук. И что это, тот свет? Загробное царство? Где апостолы Петр и Павел? Где ворота рая, или уж там геенна огненная? Я — материалист, но здесь нет ничего! Полная пустота, в которой сейчас слышится только твой голос. Простейшее начало, молчащая пустота.

— Да, тут с тобой не поспорить.

— Подожди, а ты, получается, тоже умер?

— Пока нет, дед, но скоро ожидаюсь. Это все научные штучки. Впрочем, одна хорошая новость у меня для тебя есть — душа все же существует. А теперь об остальном, — и Олег вкратце попытался рассказать о ставшем ему известным устройстве мира.

— Да, дела, внук. Вроде получается, что и душа у меня есть, а не рай, не ад ее не ждет?

— Да, дед, в лучшем случае, учитывая твою специализацию, управление какой-нибудь автоматической чертежной машиной. Но вряд ли после программирования твоя душа это осознает.

— И долго я здесь жду своей очереди?

— Да уж двенадцать лет.

— Странно, а для меня здесь времени вообще не было. Наиширочайшая пустыня, гладкая и неизмеримая. Как будто только что с бабкой «скорую» вызывали.

— Уже радует, дед, что не мучаешься. Только, скорее всего, ты своей очереди на чертежную машину вообще не дождешься. Как я отключусь, так для тебя время снова и остановится.

— А ты, значит, до всего этого дорвался? Спасибо, что не забыл, навестил, если это можно так назвать.

— Да, получается, что на какое-то время я тут главный. Правда по всему выходит, что скоро пополню местную коллекцию экспонатов, может, будем с тобой в соседних ячейках обитать. Кто знает, возможно, это и есть бессмертие?

— Каким-то не таким я представлял себе смысл собственного существования. Если уж нет души, так и ладно, пожил. А если есть — то и предназначение у нее должно бы быть более возвышенным, что ли.

— Вот затем я тебя и навестил. Хочу посоветоваться. Понимаешь, пока я еще не расстался с собственным телом, у меня имеются некоторые возможности. И я задумал раздолбать здесь все к чертовой матери.

— Смело, и ты решил спросить у меня, как я себя при этом буду чувствовать?

— Примерно. Понимаешь, здесь ведь хранилище на несколько десятков миллиардов ячеек. Здесь все наши гении, таланты.

— Сомневаюсь, наверняка здесь только посредственности, вроде меня. А гении и таланты сидят в музыкальных шкатулках и давно утратили индивидуальность.

— Может и так, но убить несколько миллиардов душ мне тяжело. Я не уверен, что это для них будет лучше.

— Почему убить, Олежка? Вот скажи, а у этих ценирцев есть душа? Куда она направляется после смерти?

— Понимаешь, тяжело это объяснить, но у них две концепции, по которым получается, что ни бога, ни того света не существует. Так что с вопросом души у них полная непонятность.

— Но ведь мы с тобой теперь точно знаем, что душа у нас есть?

— Это да.

— Тогда, может, и остальное, вроде того света, существует, просто наши души туда попасть не могут, перехватываются по дороге.

— А может и нет, дед, может вообще ничего нет. Улетучится душа, да и разложится на какие-то свои составляющие.

— Может и так, да только мы, получается, ничего не теряем. Для меня здесь итак ничего не было. И перспектив никаких.

— Ну как же, вот я заглянул.

— Приятно, но если кто и заглянет, то, скорее всего, ценирцы. И вряд ли просто поболтать. Внук, в такой ситуации нам абсолютно нечего терять! Даже и не сомневайся. Делай то, что задумал.

— Спасибо, дед. Знаешь, как рад я был тебя услышать. Ты так рано умер, мне столько раз тебя не хватало…

— Ничего, рад был поговорить, а может, даст бог, еще и увидимся. На самом деле, если сейчас кто и может для нас что-то сделать, так это ты сначала, а Бог — потом. Прощай.

— Прощай, дед, — Олег отключился, снял виртуальный шлем. По щекам его обильно текли слезы. Рядом, на столе, ждал своей участи Инк Занга. Сжавшийся и жалкий, едва посмотрев на Олега, он, казалось, пытался стать еще более жалким и незаметным. Сейчас, в первую минуту, Олег готов был убить его одним быстрым движением руки. Но сдержался.

— А сейчас мы поговорим о том, что происходит, когда необходимо освободить ячейку, например, для другого информационного носителя! — и Олег с силой хлопнул кулаком по столешнице.

Теперь операцией по поимке землянина Янг решил руководить лично. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он еще раз вырвался на свободу. В крайнем случае, Янг был вполне готов его уничтожить. Только не еще один прокол, жертвы, беспорядки. Когда труп Олега не был обнаружен в прошлый раз, Янг приказал обыскать не только место катастрофы, но и все дно в русле реки на удалении до двухсот метров от утонувшего авто. Ничего так и не было найдено, но кто же мог выжить, находясь за рулем машины, которая изрешечена пулями, подожжена, взорвана, да еще и утоплена в реке! Тем более, что все спутники, направленные на место операции, после падения машины в реку, живого землянина больше не зафиксировали. Не фиксировали они его, что удивительно, и сейчас, хотя сканировали здание Накопителя на всех доступных приборам диапазонах. И это сильно затрудняло операцию.

Но сейчас Янг никуда не спешил. Он оцепил здание парка полицией, усилив каждую двойку полицейским роботом, в парке, среди деревьев и кустов, занимали оборонительные позиции армейские подразделения общей численностью около батальона, сейчас сооружавшие повсюду заграждения, чтобы не допустить прорыва землянина на каком-либо виде транспорта. Вокруг самого здания Накопителя располагался спецназ, имелись даже две группы, тренировавшиеся исключительно на Земле, и потому прекрасно знакомые с методами земных спецназовцев. Все эти силы сверху прикрывались штурмовыми вертолетами, а для первого прорыва только что прибыли штурмовые роботы. На всякий случай Янг имел даже план подземных коммуникаций — из Накопителя под землей не прокладывалось ни одной трубы диаметром более двадцати сантиметров. Янг привлек лучших командиров, и даже сформировал резерв численностью около батальона, оснащенный быстрыми боевыми машинами. На штурм пойдут только роботы и спецназ, остальные — на подстраховке. Землянину просто некуда деться. Впрочем, как некуда было ему деваться и в прошлые разы. Вот почему душу Янга грызли сомнения и предчувствия, он в очередной раз томил руководителей подразделений перепроверками плана и медлил отдавать команду на штурм. Он даже хотел поговорить с Олегом, предложив ему сдаться, но это стало бы окончательным подрывом собственного авторитета в глазах военных и полицейских начальников, итак тяжело переживавших позор провалов предыдущих операций и захват Накопителя. Но время нельзя тянуть до бесконечности, через пару часов наступит вечер, а потом — обычная для Цениры темная летняя ночь. Она может увеличить шансы землянина, и Янг решился.

Первыми сработали пушки, направленные каждая на свое окно здания Накопителя. Никто не знал, где точно находится землянин, поэтому не рисковали. Персонал учреждения, в этом все руководители операции сходились, уже давно мертв. Поэтому в каждое окно залетали усиленные комбинаторные гранаты ослепляющего, оглушающего и удушающего действия. Свет, пробившийся из окон здания, несмотря на царившее вокруг царство солнца, оказался так ярок, что на секунду озарил все вокруг мертвенно белым сиянием фотовспышки гигантского фотоаппарата, ослепив глаза Янга несмотря на защитный шлем. Визг, на этот раз четко оптимизированный под привычный землянину диапазон частот, заставил Янга и ближайших руководителей, которых он видел, скрючиться, охватывая руками шлем в бессмысленной рефлекторной попытке таким образом заткнуть уши. Все здание заволокло красиво клубящимся молочного цвета дымом, как будто ненадолго спустившихся с небес облаков, и тут же ко входу рванули три тяжелых штурмовых робота, обвешанные броней. Первый из них имел спереди таран и клиновидное приспособление, похожее на ковш бульдозера, на втором имелся огнемет, а третий, оснащенный скорострельной пушкой и двумя пулеметами крупного калибра, прекрасно различая все сквозь дым, начал стрельбу еще издали, держа под огнем фойе главного входа все время, пока группа приближалась к нему.

Роботы должны были раскидать какую-то сформированную землянином на входе в фойе баррикаду. Ударные группы спецназа, намного более быстрые и страшные, чем неуклюжие роботы, приготовились к стремительному броску к зданию.

Новый организм Олега, обладавший фантастической реакцией, грамотно проявил себя в ответ на выстрелы из пушек. Он упал на пол, лицом вниз, закрывая руками уши. Мозг временно отключил рецепторы, передающие сигналы от органов чувств, и вспышка с сиреной от гранат миновали его без последствий. Дым, затянувший все вокруг, затруднял обзор, а не дышать Олег теперь мог, наверное, минут двадцать, если не двигаться. И минут десять, если мышцы будут сокращаться, усиленно прокачивая через себя кровь с кислородом. Впрочем, дым активно выходил наружу через разбитые окна и изрешеченные двери первого этажа.

Баррикаду, перегородившую все фойе, Олег соорудил из блоков накопителей информации, и теперь наслаждался работой огнемета и пулеметов, завершавших физическое уничтожение предварительно очищенных носителей. Остаточные информационные носители хранились в Накопителе в больших черных пластиковых шкафах, больше всего похожих на земные серверы. В каждом таком шкафу имелось несколько жестких магнитных дисков, что интересно, мало отличавшихся от земных. И, поднимая эти тяжести, Олег очень пожалел, что информация здесь не хранится на каких-либо так любимых писателями-фантастами маленьких и легких кристаллах. Раньше он бы просто не смог перетаскать в фойе столько шкафов, и тем более соорудить из них баррикаду, да и сейчас задача его утомила. Зато полученный результат превзошел все ожидания — первый робот, с большим клиновидным приспособлением, раздвигавшим ему дорогу, разрушил последние остатки баррикады, давя гусеницами горящую пластмассу и оплавленный металл.

Олег наблюдал за происходящим из-за угла лестницы, там, где широкий главный лестничный пролет делился на два — правый и левый, выводившие на второй этаж. У него имелось два пистолета и шестьдесят два патрона, оставшихся после расстрела персонала Накопителя. И, конечно, он не мог самостоятельно качественно, без возможности восстановления, уничтожить информационные носители Накопителя. Поэтому он остался в здании и ждал, когда эту работу за него проделают штурмующие.

Он сформировал полные обоймы в каждый пистолет и две запасные — по одиннадцать патронов в каждой, и не собирался тратить выстрелы напрасно, например, стреляя в роботов. Поэтому, когда механические монстры завершили работу в фойе и направились к лестнице, Олег отступил на второй этаж. Здесь, наверху, имелись перила, опершись на которые можно было лицезреть первый широкий лестничный пролет, так как они располагались точно над ним. Так было раньше. Теперь здесь располагался второй ряд шкафов-накопителей, которые Олег разом и обрушил на неуклюже поднимавшихся по ступенькам роботов. Это не могло их остановить, но должно было замедлить. А чтобы вывести механизмы из строя, он обильно пропитал ковер на лестнице водой, разлил ее повсюду в фойе, и подвел к ковру оголенный провод — 380 вольт и кнопка включения в руках — посмотрим. Боевые роботы, рассчитанные на противодействие огню даже крупнокалиберного стрелкового оружия, устойчивые к воздействию как высоких, так и низких температур, они были изготовлены из качественной легированной стали, в нужных местах усиленной бронелистами. Все это прекрасно проводило электрический ток, о чем сейчас свидетельствовали дуги искровых разрядов, треск, и запах паленой пластмассы. А главное, процесс имел и другое, еще более важное значение — уничтожались оставшиеся носители информации, которые Олег не смог перенести на первый этаж.

Жаль, но феерия миниатюрных молний продолжалась не более тридцати секунд — потом электричество в здании Накопителя выключилось. То ли произошло короткое замыкание, вырубившее предохранители, то ли электричество отключили штурмующие, оперативно отреагировав на происшествие. Впрочем, приближающиеся сумерки Олегу пока не мешали, глаза прекрасно различали объекты в сгустившемся полумраке здания, и он, снова спустившись на один лестничный пролет, встретил атакующий спецназ во всеоружии.

Хотя оружие здесь как раз мало чем могло помочь. Олегу практически некуда было стрелять в атакующих. Головы спецназовцев защищали солидные шлемы с прозрачным забралом, наверняка из пуленепробиваемого стекла, тела обтягивали темные костюмы, на которых местами угадывались защитные пластины, плюс наколенники и налокотники. Нет, наверняка штурмовые винтовки, которые сжимают в своих мускулистых руках эти парни, пробивают такие защитные костюмы, но жалкие пистолеты, которые Олег сейчас сжимал в руках, на подобный подвиг наверняка неспособны.

Впрочем, для очистки совести, он выстрелил точно в голову ближайшему противнику, засевшему в холле за остатками стойки поста охранников. Голова дернулась, тело, влекомое кинетической энергией пули, отбросило назад, но уже через пару секунд Олег различил стон, а руки и ноги подстреленного задергались, пока еще хаотически пытаясь переместить тело в укрытие. Все это свидетельствовало о нокауте — кратковременной потере сознания вследствие сильного удара в голову, но никак не о ранении. Олег стрелял точно, и если бы шлем не защитил его обладателя, попадание стало бы смертельным. В ответ в его сторону открыли шквальный огонь. Пули крошили природный камень, украшавший стены лестницы и ступени лестничного пролета. Олегу пришлось залечь, и ползком по лестнице подниматься на второй этаж. Ковер, в который уткнулся Олег, явственно отдавал пылью, однако его толщина и мягкость сделали ползание по ступеням вполне комфортным. Преодолев таким способом примерно десять ступеней и выйдя из под обстрела, Олег аккуратно выглянул из-за края лестницы. Спецназовцы пошли в атаку, и он быстро выстрелил в ноги двум ближайшим, попав обоим примерно в область бедра. На какое-то время это должно умерить их рвение, и Олег сможет спокойно доползти на второй этаж, ибо находиться на ступенях дальше становилось невозможно. Его выстрелы привели к ответной вспышке огня, каменные крошки сыпались на ковер, барабанили спину, царапали тело, а ползание по ним напомнило Олегу детское наказание — стояние на коленях в углу на горохе. Только этот горох отличался острыми краями и не раздавливался под весом его теперь уже не детского, массивного тела.

Олег уже поднимался на четвереньки, добравшись до второго этажа, когда сверху, с лестничного пролета, по ступенькам прямо к его рукам прикатилась граната. Обновленный мозг мгновенно просчитал все варианты, тело, немного не поспевая за мыслью, все же успело сбросить подарок ниже, на первый этаж. Для Олега, какой-то частью сознания наблюдавшего за процессом как бы со стороны, все эти действия казались необычайно долгими, хотя в действительности, наверняка, прошло не более секунды. Отголоски яркой белой вспышки донеслись до сетчатки его глаз даже с первого этажа, а с третьего, вслед за гранатой, по ступеням бежал спецназовец. Забрало его шлема оказалось предусмотрительно затемнено и, наверное, поэтому, оглядывая второй этаж, он не сразу различил Олега, располагавшегося рядом, возле лестницы. Олег вскинул обе руки с пистолетами, навел, успел увидеть, как спецназовец, заметив его, ведет к нему дуло автомата, но не успевает. Легкая отдача в кистях обеих рук подтвердила произведенные выстрелы, четко поразившие обе ноги противника. Тело врага, внезапно утратившее ноги, каким-то черным мешком рухнуло на лестницу, кувыркнулось раз, другой, продолжило теперь уже нелепое, неконтролируемое движение, и закончило спуск в ногах Олега. По неестественно вывернутой голове и нелепости всей позы, немыслимой для живого организма, становилось понятно, что враг мертв. Наверняка свернул шею, механически отметил для себя Олег, бросая один пистолет в кобуру и выхватывая из рук бойца автомат. Если бы он еще успел прихватить и магазины с патронами… но сверху на второй этаж посыпалось еще несколько гранат, за которыми должны были показаться и новые противники.

Из главного фойе второго этажа Олег бросился в другой, правый, коридор. Он понравился ему еще во время исследования здания — длинный, около пятидесяти метров, прямой, без единой двери, он заканчивался техническим помещением, где раньше стояло несколько шкафов-накопителей и вычислители. Здесь происходило переобучение остаточных информационных носителей в управляющие программы. И уже из этого помещения в разные стороны выходило еще несколько дверей в комнаты, ранее полностью заполненные накопителями. Теперь они пустовали, а коридор являлся прекрасной, но последней возможной позицией для обороны. В помещениях с накопителями не было окон, и потому не приходилось опасаться возможных атак с тыла. Левое же крыло, с кабинетами технического персонала, окнами, мебелью, трупами на полу, представляло собой прекрасный образчик хаоса, где можно было долго и эффективно защищаться в двойке, перемещаясь и зная, что твою спину прикрывает товарищ.

У Олега не было товарища. Вместо этого он перегородил вход в помещение в конце коридора баррикадой из накопителей, мебели и техники, которую не должны прошивать пули, заполнив примерно две третьих дверного проема. В баррикаде Олег подготовил пару бойниц, из которых открывался вид на длинный прямой коридор. Такая позиция давала уверенность в безопасности со спины. А в руках оказался неожиданный подарок в виде автомата, хоть и с малым, и, что самое обидное, неизвестным ему количеством патронов, но уже не пистолет, а серьезное, штурмовое оружие.

В беге Олег намного опередил преследователей. Его быстрое тело оставило позади вспышки гранат, успело пролететь весь коридор, сходу перемахнуло баррикаду. И он успел даже удобно расположиться возле одной из бойниц, пристроив автомат и приготовившись к бою, когда в дальнем конце коридора появились два первых силуэта врагов. Олег дал одну короткую очередь, примерно в грудь, и обе темные фигуры рухнули на пол. Отлично, живые люди так падать не могут, а это означает, что автомат пробивает защитные костюмы спецназовцев. В ответ по баррикаде зацокали пули, она затряслась, но выстояла, не пропустив ни одного кусочка смерти. Олег любовно погладил ложе автомата, разобравшись с рычажками, переключился с автоматического огня на стрельбу одиночными выстрелами. В собственной меткости сейчас он был полностью уверен, а так патронов хватит на более длительное время. Время — это все, что у него оставалось. И измерялось оно сейчас в патронах.

В коридор залетели сразу две гранаты — обе ослепляющие — теперь Олег успевал распознать их еще в воздухе, неторопливо летящими в его сторону. Он прикрыл бойницу металлической дверкой от одного из шкафов-накопителей, прикрыл руками глаза, уткнулся головой в пол. Пара секунд на вспышки, и в коридор ворвались еще трое противников. Преодоление этих пятидесяти метров занимает у тренированных бойцов в экипировке не более семи секунд, но три точных одиночных выстрела встретили цели уже посредине коридора. Можно было и раньше, но, в крайнем случае, Олег надеялся позаимствовать у них боеприпасы, а для этого убитые должны лежать поближе к баррикаде. В коридор влетела новая, еще невиданная Олегом граната, и он, не рискуя, четко рассчитав траекторию, сбил ее в воздухе. Разрыв заставил вздрогнуть пол, осколки посекли стены коридора, несколько хлопнулось о подпрыгнувшую, но устоявшую баррикаду. Плохо, в ход пошли тяжелые гранаты, которые могут и разрушить его укрепление.

Переждав последствия взрыва, враги метнули в сторону Олега сразу четыре гранаты. Он был готов, и сбил первую еще в самом начале коридора, пуля отбросила ее наружу, в холл, где прятались спецназовцы, и где она и разорвалась. Еще две гранаты Олег также успел поразить в воздухе, но последняя докатилась до баррикады и разорвалась. Взрывная волна, расшвыривая преграду, отбросила тело Олега назад, метра на три, и приложила сверху шкафом накопителя. На несколько секунд он оглох, бетонная пыль забила нос, глаза. Сбрасывая шкаф, на ощупь, вслепую нашарив автомат, Олег на четвереньках пополз в сторону остатков баррикады. Он тряс головой, пытаясь вернуть слух и способность видеть, и опасался, что сейчас его может взять даже ребенок. Но атаки не последовало. Через несколько секунд, когда пыль осела, зрение прояснилось, и к Олегу вернулась способность слышать, он уловил в том конце коридора, в зале, стоны нескольких человек. Взрыв прилетевшей назад гранаты принес штурмующим, не защищенным никакой баррикадой, намного больший урон, чем Олегу, и не позволил атаковать.

Впрочем, от его укрытия, так старательно и аккуратно выстроенного, тоже мало что осталось. Воспользовавшись небольшой паузой, Олег бросил назад несколько накопителей, мебель, но от бойниц и всей удобности позиции ничего не осталось. Теперь он лежал сверху груды барахла. Со своей позиции он видел, как его сектор обстрела, вдали от входа в коридор, несколько раз пересекали люди, перебегавшие из одной половины зала в другую. Наверняка медики, и один раз, подкараулив очередного, Олег нажал на курок. Жестоко, и не по правилам ведения войн, но эту войну он развязал сам, и сам устанавливал правила. Бегания в зале прекратились, стоны продолжались, а пауза затягивалась. В его глухом, лишенном освещения помещении, также как и в коридоре, вовсю царил полумрак. Зато зал, освещенный наружным светом из окон, отлично просматривался — еще одно важное преимущество.

И тут в коридоре возник первый щит. Темно-зеленого цвета, металлический, с прозрачной бойницей, за которой просматривался шлем спецназовца. Олег дважды нажал на курок — щит выдержал, немного отброшенный назад ударившей в него пулей, стекло бойницы тоже. Обидно, а в коридоре, теперь перегораживая его полностью, появилось еще несколько щитов. Импровизированная стена слаженно двинулась вперед. Над щитами, высунувшись, открыл огонь из автомата особенно ретивый спецназовец. Олег срезал его, переключился на автоматический огонь, обрушивая его в центральный щит, но тот устоял в целости, выдержав серию пуль. А за прикрытием по коридору продвигалась темная масса спецназовцев, вооруженных, готовых к бою, подбадривающих себя криками. Олег видел только макушки шлемов, прилегавших друг к другу очень плотно. Черт, их надвигалось много, очень много!

Олег отполз назад, под прикрытие развалин баррикады, прикрываясь ими, переполз к стене возле входа, поднялся, отряхнулся. Он сделал все, что мог. Удерживать позицию дальше становилось невозможно. Стрелять — некуда. Отступать — тоже. Оставалось, наверное, умереть, попробовав силы в рукопашной. Олег осмотрел трофейный автомат — если откинуть и зафиксировать приклад, вроде бы неплохо держащийся в таком положении, то вполне пригоден для драки. Все лучше, чем голые руки.

И тут в дверь синхронно ввалились два первых щита. Не сами, конечно, их несли два спецназовца, но в первую секунду Олег не видел ничего, кроме этих зеленых, бронированных щитов. Один из бойцов разворачивал щит влево, другой вправо, туда, где сразу за дверью стоял Олег. Все это производилось слаженно, синхронно, перекрывая возможные направления обстрела, а уже далее в помещение врывались следующие щитоносцы, двигающиеся прямо. Для Олега, вошедшего в какой-то боевой транс, все враги сейчас двигались правильно, синхронно, но медленно. И он, высоко подпрыгнув, выстрелил сверху в четко видимую в таком положении макушку шлема спецназовца. Затем повел стволом вперед, расстреливая следующего, зацепил ушедшего влево, направил ствол в проем двери. Автомат, переведенный в режим автоматической стрельбы, методично выплевывал в толпу короткие очереди и строй противников, более не прикрытых щитами, сломался. Олег увидел, как в ответ, на него, начали медленно подниматься стволы автоматов, и ввалился в дверной проем, выскакивая в коридор, в толпу врагов, на освободившееся благодаря трупам место.

Автомат замолк, и Олег стал использовать его как дубину, обрушивая на слабозащищенные костюмами части тел противников. Трещали кости, трещал металл защиты и автомата, стоны, вперемешку с ругательствами, наполнили эхом замкнутое помещение коридора. Кто-то, в ответ, пырнул Олега ножом, и от резкой боли он выпустил автомат, хватаясь за руку обидчика, выворачивая, и ломая ее. Выдернул нож, из раны в ноге хлынула горячая кровь, сразу намочив штанину. Боль пока не ощущалась, нога слушалась, и Олег продолжил кровавую карусель, орудуя добытым ножом. Идеально получалось просунуть нож между шлемом и костюмом, разрезая шею. Только это необходимо проделывать быстро, чтобы враг не успел наклонить голову, прикрывая забралом щель. Но какие же они медленные, и как же их много! Олег выдернул еще один нож из груди, непонятно, когда он успел там оказаться? Даже не почувствовал, отлично, теперь можно кромсать черные тела двумя руками. Ничего, что все лицо залито кровью, которая уже мешает видеть, в основном это чужая кровь. А у него пока только посечены руки и ноги — не смертельно, не критично для функционирования организма, а на порезы и кровь можно не обращать внимания. Начинает болеть нога, явно теряющая возможности быстрого перемещения, и непонятно что с ранением груди. Пока еще Олегу удавалось одновременно и думать, и колесом крутиться в центре такого же колеса мечущихся вокруг черных тел. Они висли у него на руках, падали в ноги, мешая перемещаться, он пару раз оступался на ставшем скользким от крови полу коридора. И они стали быстрее. Скоро Олег заметил, что ему требуется все внимание на то, чтобы пытаться уворачиваться и блокировать удары противников. Он переместился немного вперед по коридору, чтобы не топтаться ногами по телам, кто-то прихватил его сзади за шею, наклонил назад, быстрый спецназовец спереди нанес ему два колющих удара в район живота — в последний момент Олегу удалось вывернуться, и они пришлись в бок, наверняка задев печень. В ответ он рубанул наотмашь и разрезал врагу руку, ткнул обоими ножами, куда-то назад, не глядя. Хватка ослабла, перебросил врага через себя, на нападающего спереди, повалился на них сверху и добил обоих, перекатился, подрезал ногу набегающему и добил его, как только он опустился перед Олегом на колени. Ткнул ножом назад, услышал стон, не оборачиваясь, сделал два медленных шага к двери в комнату, ноги почти не слушались, волочились по полу, задевая части тел трупов, перевалился через остатки баррикады и рухнул на усеянный гильзами и бетонной крошкой пол.

Глаза застилала пелена, руки больше не могли держать ножи, трясясь какой-то мелкой дрожью, в них, как и в ногах, не было сил. Зато грудь и спина чувствовали себя тепло и комфортно, орошаемые все еще текущей из ран и дымящейся кровью. Правой, лучше слушающейся рукой, Олег добрался до кобуры, медленно достал пистолет. И как раз вовремя — проход загородил силуэт спецназовца — без шлема, в изрезанном, покрытом пятнами крови костюме. С ножом в руке он бросился на Олега, и в ответ Олег выстрелил дважды. Он целился в незащищенную голову, но впервые за несколько дней промахнулся, угодив сначала в грудь, прикрытую бронепластинами, и отбросив врага, а только потом разворотив ему голову.

Собирая все оставшиеся силы, Олег подтянул ноги поближе, оперся руками о пол, и сел, ожидая следующей атаки. Но ее не было. Не в силах подняться, Олег подполз к баррикаде, упираясь в нее руками, перекладывая часть веса тела на них, помогая себе ногами, он поднялся, выглядывая в коридор — там не было никого, кто бы стоял на ногах. Пол, так, что его не было видно, покрывала масса темных тел, среди которых не наблюдалось движения. Олег больше не различал оттенки так хорошо, как раньше, и тела для него сливались в общую бугристую массу с кое-где торчащими конечностями, почти поглощенную темнотой коридора, лишь капля света в который еще пробивалась с противоположного от Олега конца, из зала. Оттуда же, еле слышные, доносились и стоны.

В столице Цениры больше не осталось ни одного боеспособного спецназовца, и Янг снаружи срочно приказал командирам отобрать наиболее опытных солдат из окружавших здание армейских частей для повторного штурма. Но Олег не знал этого, он смог простоять, глядя на свет в конце последнего в своей жизни коридора, еще четыре секунды, а потом последние силы оставили его. Тело, не удерживаемое ногами, рухнуло на труп спецназовца. Антибиотик «Пантеон» переварил до конца внутренние ресурсы земного организма. И мозг Олега сразу наполнило болью. Болели обе раненые ноги, болело тело — теперь он точно знал сколько на нем ран, и мог локализовать каждую, болела голова, оказывается, разбитая где-то сзади, болела, скорее всего сломанная, левая рука. Почти парализованный болью, он засмеялся, и это вызвало новый приступ боли в грудной клетке, но не смогло задушить смех. Он выполнил все дела, осуществил все мечты. На душе у Олега было легко и спокойно, она не болела, а никакая физическая боль не могла заставить его страдать по-настоящему. И он точно знал, что душа у него есть. Иначе — почему же ему сейчас так легко? И теперь ему оставалось только посмотреть, куда она направится в последний и единственно возможный для нее путь.

— Деда, я иду! — крикнул Олег, как делал когда-то в детстве и, захлебнувшись сгустком крови, навсегда закрыл глаза раньше, чем эхо крика, вырвавшись из коридора, затихло в дальних углах зала Накопителя.

Главный вход здания Накопителя поглощал и поглощал двойки людей в белых медицинских халатах, как будто связанных между собой носилками, чтобы через минуту выпустить их наружу уже гружеными страшными обломками тел в искромсанных черных костюмах. Восемьдесят два лучших бойца столицы заполнили собою серые фургоны девяти труповозок, и только шестеро попали в белые с красной полосой машины реанимации, уже давно умчавшиеся в больницу.

Самыми популярными в рейтингах последних дней стали новостные передачи, посвященные поиску и поимке землянина, в идущем как раз сейчас «ток-шоу» девушка по имени Дэя утверждала, что это именно она, из идейных соображений, помогла землянину добраться до космодрома, и требовала предоставления землянам тех же прав, что и ценирцам. Фирма «Из Цениры по миру» уже забросала Янга запросами на восстановление лицензии на туризм на Земле. А вслед за ней и еще восемь ведущих туристических фирм.

Янг сидел возле главного входа на поваленном набок мотоцикле марки «Инжекцион» модель 750, и считал выносимые наружу носилки с телами. Он точно знал, сколько всего людей пошло на штурм, и точно знал, что никто из них не вернулся самостоятельно. Так что в этом занятии не было особого смысла. Он сбивался уже два раза, и сейчас его счет снова дошел до двенадцати. Рядом, на затоптанных ступенях, сидел Инк Занга — директор и единственный выживший сотрудник Накопителя. Солдаты нашли его на первом этаже, в шахте лифта, связанного, с кляпом во рту, в изорванной одежде, плохо прикрывавшей покрытое ссадинами и синяками тело. Инк сидел, молчал, и только смотрел вниз, на еще утром шикарные туфли.

— Черт, координатор, но ведь он же мог бежать, затаиться где-то, мы ведь его потеряли! — неслышно подошедший сзади Симвила снова заставил Янга сбиться. — Почему, зачем все это?

— Вы помните, Симвила, какой сейчас месяц? — Янг проводил взглядом очередные носилки.

— Да, конечно…

— А по земному календарю?

— Ну, так сразу, — Симвила задумался.

— Июль, Симвила, точнее девятнадцатое июля.

— И что из этого следует?

— А Олег русский.

— Я вас не понимаю, координатор.

— Пять дней и двести с лишним лет назад по земному исчислению, 14 июля 1789 года, восемьсот парижан и двое русских захватили Бастилию.

— Кто-нибудь из наших туристов?

— В том то и дело, что нет. В Париже в то время было полно иностранцев, но никто, вы понимаете Симвила, никто! — Янг повысил голос и треснул кулаком по мягкому сиденью мотоцикла. — Никто больше не поперся с парижанами брать Бастилию. Все твердо решили, что это не их дело!

— Кстати о деле, координатор. Через четыре дня, по нашим прогнозам, на Земле наступит очередной мелкий кризис — Россия начнет новую войну с Грузией, потом подключатся серьезные игроки, и стычка перерастет в глобальную ядерную войну. Через полторы недели от Земли ничего не останется, надо срочно вмешиваться, корректировать.

— Зачем? Туда им и дорога! — Янг снова окинул взором ряд одинаковых труповозок, застывших на подъездной аллее.

— Пока вы тут командовали, координатор, я подсчитал, что в связи с полным разрушением Накопителя и утратой всех резервных остаточных информационных носителей, уже через месяц нас ждет возможная первая нехватка управляющих программ! — Симвила вытащил из кармана миникомпьютер, включил, уткнулся глазами в маленький монитор. — Как раз времени у нас только и остается, чтобы быстро восстановить оборудование Накопителя. Хорошо, что наш уважаемый Инк Занга уцелел. Без него работы заняли бы намного больше времени. Кроме того, в связи с всплеском интереса к земному туризму, это снова экономически выгодно!

Услышав свое имя, Инк встрепенулся, обвел взглядом суету вокруг, сфокусировал взгляд на Янге.

— Он обо всем догадался! Обо всем. — Инк закашлялся, пытаясь сглотнуть. — И специально оставил меня в живых, пытаясь дать землянам еще немного времени.

— А учли ли вы в своих расчетах стоимость восстановления накопителя? А вот этого парня? — Янг указал в сторону медиков, проносивших мимо него тело в залитом кровью костюме, где с трудом просматривались сержантские нашивки.

— Вот только давайте не будем демагогами! Мы отвечаем за планету в целом, а не за жизнь каждого из ее жителей в частности, как не печально. Мы определяем будущее, глобальное направление! Возродив земной туризм, мы возродим планету.

— Вот и определяйте. — Янг поднялся, отряхнулся, и, ссутулившись, направился вниз по дороге, — А я ухожу. В отставку.

Ничего в этой жизни не дается даром. Тем более — исполнение мечты. Нужно работать, нужно чем-то поступаться, нужно платить. Чаще всего за исполнение своей мечты и расплачиваться приходится самому. Бывает — даже расплачиваться жизнью. Слишком дорогая цена для того, кто стремился к исполнению мечты. Но иногда, если хорошо выбрать момент и все рассчитать, то собственной жизнью можно расплатиться за будущее, а может, в перспективе, и исполнение мечты всего человечества.

Симвила что-то прокричал ему вслед, но Янг уже не прислушивался. Удаляясь вниз, к парку, он чувствовал себя сегодня особенно старым и разочарованным — только что, со всей ясностью осознав, что главная мечта его двухсотпятидесятилетней жизни никогда не сбудется.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg