«Агония (СИ)»

Агония (СИ) (fb2) - Агония (СИ) (Неестественный Отбор (Грант) - 2) 1461K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эдгар Грант

Нью-Мексико. Далси.

Секретная база Армии США.

28 ноября 2030 года.

В Оперативном штабе министра обороны царила непривычная для этого обычно спокойного и делового места суета. На огромный стеновой экран была выведена интерактивная карта США, усеянная пульсирующими красными точками городов, в которых разместились основные центры приема беженцев. Около каждого города разными цветами высвечивались диаграммы, отображающие количество принятых беженцев. В правом вертикальном окне экрана напротив названий южных и западных штатов с невозмутимой периодичностью прокручивались цифры — это поступали доклады от губернаторов и FEMA о наличии площадей пригодных для размещения эвакуированных из зон бедствия людей. То, что почти все цифры были красными, означало, что мест для эвакуации практически не осталось.

Под временные центры сбора беженцев были отданы практически все имеющиеся площади, офисные и торговые центры, школы, университеты, спортивные арены, крытые склады и даже производственные помещения. Очень помогло то, что сотни тысяч американцев согласились принять беженцев у себя в домах и на квартирах. Это позволило разместить значительную часть семей с маленькими детьми.

Изначально планировалось эвакуировать население только из районов интенсивных пепельных осадков и центров сбора по границе зоны поражения цунами — всего около девяноста миллионов человек. К ним прибавилось еще более пятнадцати миллионов, которые все же решили самостоятельно выехать из зон, где пепла выпало не так много, и уже можно было хоть как-то начинать самостоятельно налаживать жизнь, и это значительно осложнило ситуацию. Хуже всего положение было в штатах, находящихся на границе с пепельным выбросом и зоной поражения цунами. Колорадо, Канзас, Оклахома, Миссисипи, Алабама просто захлебывались от прибывающих беженцев. Центры сбора физически не успевали зарегистрировать людей, дать им временную крышу над головой, обеспечить их едой водой и теплом, до того как они будут отправлены дальше на восток для постоянного размещения.

В западных штатах к тем же проблемам — где разместить и чем накормить беженцев, добавилась еще одна — чем занять миллионы перемещенных. Конкретного плана расчистки и реабилитации зон бедствия, способного задействовать эвакуированное население, пока не было, так как все усилия были направлены на спасение людей. Миллионы беженцев без дела слонялись по городам, провоцируя конфликты с местным населением, которые, не смотря на постоянное присутствие полиции и армии, часто перерастали в стрельбу или поножовщину.

С начала извержения Йеллоустона и удара цунами по восточному побережью прошел месяц. Гигантское пепельное облако, сносимое ветрами на северо-восток, висело над огромной территорией от Гренландии до Скандинавии и Великобритании, практически перекрыв судоходство и воздушное сообщение над Атлантикой.

«Да… С каждым днем возникают новые проблемы. А ведь прошло совсем немного времени с начала катастрофы», — озабочено подумал министр обороны Дуглас Локарт, глядя на карту и, сделав несколько пометок в планшете, направился к пульту дежурного по Оперативному штабу.

После того, как адмирал Брэдок и его Чрезвычайный Совет, поняв, что их военный переворот может привести к гражданской войне, сложили с себя полномочия и передали власть президенту Каролайн Лэйсон, она повысила Локарта в должности с заместителя министра обороны до главы ведомства, фактически передав ему управление всеми вооруженными силами США.

— Сэр, Центр контроля NORAD на связи, — сообщил дежурный офицер.

На экране появилось небольшое окно, с которого командующий NORAD генерал Шелби с суровым видом объявил:

— Сэр, мы зарегистрировали множественные пуски баллистических ракет из северной части Тихого океана.

— Вы с ума сошли! Какие пуски?

— Множественные пуски баллистических ракет из северной части Тихого океана, сэр.

— Дайте карту! — резко скомандовал Локарт, и на экране появился тихоокеанский сектор NORAD. — Это же наша лодка!

— Да, Сэр. Это USS Kentucky, класс Огайо[1].

— Я знаю, какого класса «Кентукки», — раздраженно бросил министр. — Связь!

— Связь отсутствует по всем каналам. Сэр, у нас похоже — «лодка-изгой»[2].

— Количество пусков? Цели?

— Двенадцать последовательных пусков из подводного положения. Цели на территории России и Китая. Судя по траекториям, где-то в глубине континента. Подлетное время к зоне ответственности российских ПРО — шесть минут, китайских — восемь. Русские засекли пуски и дали запрос. Китайцы пока молчат. У «Кентукки» ведь нет кодов активации боевых ядерных блоков? — Шелби с экрана, вопросительно посмотрел на адмирала.

— Нет… — уверенно ответил Локарт, который став министром, первым делом взял под свой личный контроль весь ядерный арсенал США. — Но русские об этом не знают. Передайте русским — у нас «Сломанная стрела»[3].  Пуски не санкционированные. Дальше действуйте по протоколу. Генерал Шелби, вы сможете уничтожить ракеты?

— Да, Сэр.

— Приказываю уничтожить ракеты силами NORAD, — министр обороны сел за центральный интерактивный пульт. — Кто капитан «Кентукки»?

— Капитан Роберт Митчел, сэр, — ответил дежурный офицер, который уже вывел на экран все данные по субмарине.

— Митчел?

— Да, сэр. Сын губернатора Калифорнии Митчела.

— Вот дерьмо! Как я об этом не подумал… Сынок решил отомстить за папочку и развязать войну. Командующему Седьмым флотом — блокировать лодку. Близко не подходить. По всем каналам постоянно передавать приказ о сдаче. Ели экипаж выдаст капитана, к нему не будут применяться санкции.

— Сэр, командующий Седьмым флотом, на видеосвязи, — сообщил дежурный, и на экране, рядом с картинкой из Центра контроля NORAD появилось еще одно окно.

— Ты где, Стэн? — спросил Локарт.

— На Гуаме[4]. Русские подняли в воздух истребители. Идут в сторону «Кентукки». В этот же район развернулась группа их кораблей во главе с тяжелым ракетным крейсером. Они уничтожат лодку! Я поднимаю флот.

— Нет, адмирал Уоррен! Флот по тревоге не поднимать. Это приказ. Иначе конфликта не избежать. Мы уже сообщили русским и китайцам, что у нас «Сломанная стрела» и, что боевые блоки на ракетах не активированы. Направьте в район «Кентукки» ближайшие к ней корабли и самолеты, блокируйте подлодку и ждите приказа. Я должен связаться с президентом.

Через минуту на экране появилась президент Лэйсон.

— Что у вас, Дуглас?

— Мэм, у нас «лодка изгой». Наша стратегическая ударная субмарина выпустила двенадцать баллистических ракет по территории России и Китая. Капитан лодки — сын погибшего при мятеже губернатора Калифорнии Митчела.

— Вот дерьмо! — выругалась с экрана президент. — Попытайтесь уничтожить ракеты. Я сейчас свяжусь с русским президентом и китайцами.

— Сэр мы уничтожили восемь из двенадцати ракет нацеленных на Россию и Китай — объявил генерал Шелби — Оставшиеся четыре уже находятся в ответственности ПРО русских.

— Сэр на красной линии министр обороны России, — сообщил дежурный по штабу.

Локарт, выругавшись, взял с пульта беспроводную телефонную трубку и на русском, стараясь четко выговаривать слова, медленно произнес:

— Доброй ночи, генерал Мальцев. Сожалею, что мы не даем вам спать. Вам уже доложили — у нас «лодка изгой».

— А я не спал, господин министр. Мы с коллегами как раз обсуждали ситуацию в вашей стране, — на довольно хорошем английском ответил Мальцев. — Что у вас там происходит? Вы потеряли контроль над ядерными силами. Все никак не можете поделить то, что осталось от Америки?

— Вы рано хороните Америку, генерал, — зло скрипнув зубами, сказал Локарт уже по-английски. — И у нас полный контроль над всеми вооруженными силами включая ядерные. Залп с подлодки — это технический сбой. Скорее всего, кибертеррористы заразили боевым вирусом систему управления вооружением лодки. Этот вирус и дал команду на пуск ракет. Мы сейчас пытаемся восстановить контроль. Часть ракет уже сбита силами нашей ПРО.

— Опять террористы, господин министр? Ладно. Оставим лирику и сказки про вирусы. Мы знаем, что у вас нет контакта с лодкой, — российский генерал перешел к делу. — В соответствии с протоколом к Договору о неприменении оружия массового поражения, страна, против которой оно было применено, имеет право уничтожить силы и средства его применившие. Мы намерены воспользоваться этим правом.

— Генерал, в первые секунды после пуска мы, в соответствии с договором, предупредили вас, что «Кентукки» — «изгой» и, что ядерные боевые блоки не активированы. Мы даже сами сбили восемь ракет пущенных с подлодки. Это подтверждает, что у нас нет злого умысла.

— Активированы боеголовки или нет на оставшихся ракетах, мы не знаем, — сухо ответил Мальцев. — Мы знаем, что по территории России с американской стратегической подводной лодки был произведен пуск ядерных баллистических ракет. По сути, по России был нанесен ядерный удар. В качестве ответной меры мы уничтожим вашу подлодку.

— Послушайте, генерал, в эту минуту президент Лэйсон связывается с вашим президентом, чтобы уладить это недоразумение.

— Недоразумение? Вы называете залп ядерных ракет недоразумением? Не издевайтесь, мистер Локарт. В любом случае решение принято. У меня прямой приказ президента действовать в соответствии с протоколом.

— Вы готовы пойти на конфликт? — спросил с вызовом Локарт, поражаясь тому, в каком тоне с ним разговаривает российский генерал.

— Будьте реалистом, министр Локарт. Мы оба знаем, что никакого конфликта не будет. Международное право на нашей стороне, а Америка сейчас не в том положении, чтобы им пренебрегать, как вы это обычно делаете. Мы уничтожим вашу лодку. — Мальцев сделал небольшую паузу и продолжил: — Да, кстати, поздравляю вас с повышением, мистер Локарт. В ближайшее время надеюсь наладить с вами тесные партнерские отношения. До свидания…

В голосе российского генерала не чувствовалось ни тени иронии. Было понятно, что он говорил вполне серьезно.

Министр обороны, не стесняясь подчиненных, выругался. Еще несколько лет назад такое было просто невозможно. С США тогда никто не мог разговаривать таким тоном. Но Мальцев был прав — сейчас для Америки военный конфликт с Россией равнозначен самоубийству. Поэтому конфликта не будет. Пока…

— Сэр, русский крейсер сделал залп. Два пуска ракет в сторону «Кентукки». Подлетное время двенадцать минут.

— Дуглас, мы можем попытаться перехватить их ракеты пока они не начали маневрировать, — предложил командующий Седьмым флотом.

— Нет. Этот маньяк Митчел нанес несанкционированный ракетный удар. Судя по всему, у него полный контроль над лодкой. Ее надо уничтожить.

— Неужели ты позволишь это сделать русским?

— Нет, конечно, — выдавив кислую улыбку, сказал Локарт. — Я им не доставлю такого удовольствия. Мы просто посмотрим, на что способны их ракеты. Лэйсон передала мне частичный контроль над ядерными силами. Я думаю, мы не дадим русским добраться до подлодки.

— Сэр, это Центр контроля NORAD. Русские уничтожили четыре ракеты, пущенные с «Кентукки» в зоне ответственности своих ПРО до отделения боевых блоков. Сэр, Китай поднял в воздух истребители, они направляются в район «Кентукки». Сэр, русский крейсер дал еще один залп — две ракеты. Мы не можем отследить средствами NORAD русские ракеты из первого залпа. Скорее всего, они идут слишком низко по сложной аэродинамической траектории и обладают характеристиками «стелс», возможен так же гиперзвук. Включаем спутниковую систему визуального сканирования предполагаемой траектории. Передаем последние координаты целей в систему ПВО Седьмого флота.

— Китайцы слишком далеко. Русские ракеты подлетят намного быстрее. Ты понимаешь, что делают русские? — спросил Локарт.

— Странно. Я такого еще не видел. Лодка уже ушла из района пуска. Кораблей и самолетов у них там нет, и они не должны знать ее точные координаты, — ответил командующий Седьмым флотом. — Надеюсь, они не собираются применить против «Кентукки» ядерные боеголовки.

— Сэр, мы не можем отследить ракеты из второго пуска русских. Передаем последние данные в систему ПВО Седьмого флота.

— Инициирую Нулевой протокол по коду «Сломанная стрела»[5], — приказал министр обороны и оглянулся.

Старший офицер, сидевший в сопровождении двух вооруженных морских пехотинцев в кресле в глубине зала, встал, подошел к Локарту и положил перед ним небольшой титановый кейс. Министр обороны приложил руку к сенсорной панели не его крышке, которая считала терморисунок кровеносных сосудов и разблокировала запирающее устройство.

Ядерный чемоданчик или «черный ящик», как его называли специалисты, уже давно превратился из портативного сейфа с запечатанными конвертами, содержащими коды пуска ракет, в небольшой, но мощный пульт управления всем стратегическими активами США. Этот пульт имел хорошо защищенные многоканальные высокоскоростные линии связи и позволял отдавать ядерным силам США практически любые команды от пуска по целям, до самоуничтожения целых позиционных районов, где это оружие размешалось. Более того таких «черных ящиков» было два. Основной находился у президента и обеспечивал полный контроль за ядерным арсеналом. Дублирующий, с выбранными президентом функциями, находился у министра обороны. Для активации основного пульта, способного дать команду на пуск ядерных ракет, нужны были три ключа — синхронизированные с ним чип-карты с постоянно меняющимися по одному алгоритму кодами. Один находился у президента, второй у министра обороны, третий у вице-президента. Функция авторизации пуска ракет и активации ядерных боевых блоков в дублирующем пульте отсутствовала, и для работы с ним было достаточно лишь одного ключа.

Локарт расстегнул пуговицу на воротнике рубашки и снял небольшой жетон с чип-ключем, висевший на цепочке у него на шее.

— Дуглас, в районе «Кентукки» зарегистрированы мощные волновые колебания, идущие от четырех источников расположенных на глубине около трехсот метров, — сообщил командующий Седьмым флотом. — Теперь ты понял, что они делают?

— Да. Русские сбросили с первых двух ракет глубинные волновые генераторы, чтобы подсветить лодку, — ответил министр, активируя «черный ящик». — Значит две оставшиеся ракеты — ударные. Теперь у «Кентукки» нет шанса избежать контакта. Но я, все же, не понимаю, что они собираются делать дальше, ведь они пустили всего две ракеты. Сообщите на подлодку о приближающейся атаке. У них достаточно средств, чтобы защититься или уклониться от всего, кроме ядерного взрыва.

— Сэр, это Центр контроля NORAD. Сэр у нас есть визуальный контакт со спутника с атакующими русскими ракетами. Подлетное время до «Кентукки» Танго минус 5–9. Передаем координаты в ПРО Седьмого флота.

— Они слишком быстро долетели. У них, что — гиперзвуковые разгонные блоки? Мы уже ничего не успеем сделать, — озабоченно сказал адмирал Уоррен.

Локарт бросил быстрый взгляд на экран, где появились два новых окна, показывающие мчащиеся с огромной скоростью низко над поверхностью воды русские ракеты. От скорости движения вода сливалась в сплошной светло-серый фон, и изображение немного дергалось, когда спутник подстраивал оптику под объекты наблюдения. Ракеты были видны четко и достаточно крупным планом, чтобы разглядеть детали.

— Это не Strobil[6]. Это что-то новое, гиперзвуковое, — прокомментировал командующий Седьмым флотом. — Они почти над лодкой! Дуглас, нажимай кнопку!

Меню авторизации самоуничтожения подводной лодки было уже на экране «черного ящика», Локарт ввел в него код USS Kentucky и приступил к вводу боевой команды, но тут его отвлек дежурный:

— Сэр, русские ракеты снизили скорость на подлете к «Кентукки»!

Министр, понимая, что уже не успевает ввести боевой код, снова посмотрел на экран. Теперь русские ракеты было видно хорошо, картинка была плавной, и можно было различить небольшие гребни волн, которые почти касались их коротких крыльев.

— Дистанция, для сброса торпедного блока пройдена. Они что, просто хотят пролететь над лодкой? — удивился командующий Седьмым флотом.

В этот момент крылатые ракеты начали разваливаться на глазах. Почти одновременно в стороны отлетели крылья, отвалилась задняя секция с двигателем, посыпались элементы обшивки, и в воду почти без брызг вошло узкое, словно игла, тело торпеды.

— Расстояние до лодки? — выкрикнул министр, хотя на карте светилась отметка — «200 метров». — Всего двести? Торпеды вошли почти под прямым углом! На «Кентукки» ничего не успеют сделать!

На экране в глубине океана, приглушенная толщей воды сверкнула вспышка, и почти сразу за ней еще одна. Через секунду по поверхности, сглаживая волны, подбрасывая небольшие фонтанчики воды, пробежала крупная рябь, и появились мутные пузыри.

— Это были торпеды! — сказал изумленный адмирал Уоррен. — У них есть гиперзвуковые системы вертикальной доставки противолодочных торпед… Вот дерьмо!

— Локарт! — на экране снова появилась президент Лэйсон.

— Мэм, русские уничтожили нашу подводную лодку. Это акт войны…

— Я знаю про лодку, — перебила министра Лэйсон. — С этим инциндентом будем разбираться позже. Мне не удалось убедить русских не применять силу, а с китайцами я так и не смогла поговорить. У меня еще ода плохая новость. АНБ сообщает, что русские открытым текстом отдали приказ своим стратегическим ядерным силам перейти в пусковую готовность и ввести в системы наведения цели на территории США. Китайцы сделали тоже самое. Их приказ так же не закриптован и передан открытым текстом.

— Они хотят нанести по нам ядерный удар! Надо привести наши ядерные силы в пусковую готовность и ввести цели. Я сейчас же синхронизирую свой ключ с вашим «черным ящиком», то же должен сделать и вице-президент, тогда вы сможете отдать команду на ответный удар, как только русские и китайцы произведут пуск. И еще, вам надо эвакуироваться на одну из подземных баз…

— Не спешите Дуглас. Я не думаю, что по нам действительно собираются нанести ядерный удар. Приказы отданы открыто. Русские и китайцы показывают, что готовы к решительным действиям, если наша реакция на уничтожение подводной лодки им не понравиться.

— Не понравиться! — Локарт едва удержался, чтобы не закричать. — Мы — Америка! Мы можем позволить себе любую реакцию! Нам наплевать…

— Давайте без истерик, Локарт! — резко прервала министра обороны президент. — Оглянитесь вокруг. Мы уже не та Америка, что была месяц назад, хотя и тогда я бы уже поостереглась играть мускулами перед Россией и Китаем. Страна практически разрушена. Сейчас мы не можем позволить себе даже мелкий локальный конфликт, не то, что полномасштабную войну. Мы уже начали возвращать наши войска с баз по всему миру на территорию США, и они вряд ли сейчас боеспособны. На НАТО рассчитывать не приходиться. Европейцы еще не счистили дерьмо со штанов после цунами и кроме хныканья от них ничего не добьешься. Мы одни, Дуглас! Какая война?

— Чет возьми, Кэрол, они спровоцировали Йеллоустон и Цунами! Теперь они уничтожили нашу подлодку! Долго мы еще будем терпеть?

— Мы будем терпеть столько, сколько нужно, — зло ухмыльнулась Лэйсон. — И, поверьте, мне они заплатят за все. Но пока не время для войны. Мы не готовы.

— Может, вы правы, Мэм. — согласился Локарт, еще раз грязно выругавшись. — В конце концов, главнокомандующий — вы. Какие будут приказы вооруженным силам?

— Передайте открытым текстом всем Единым боевым командованиям мой приказ не повышать уровень боеготовности. Эвакуацию наших баз и возвращение кораблей на территорию США продолжить. Передайте так же, что президент США остается во временной резиденции в Санта-Фе. Это должно показать русским и китайцам, что мы не собираемся воевать.

— Да, Мэм.

— Сколько у нас стратегических подводных лодок на боевом дежурстве?

— Восемь, Мэм, нет уже семь. Это после сокращения предусмотренного последним договором. Большинство в Тихом океане и Атлантике. Всего сто шестьдесят восемь ракет, несущих чуть больше шестисот боеголовок по пятьдесят килотонн каждая. Опять же в соответствии с последним договором.

Лэйсон на секунду умолкла и, приняв решение, продолжила:

— Шифрованный приказ всем стратегическим лодкам, находящимся на боевом патрулировании — перейти в скрытый режим и быть готовым нанести ответный удар по территории противника в случае атаки на США. Цели ввести в соответствии с протоколом.

— Приказ принят, Мэм.

— Прошу вас вызвать командующих в Далси и создать кризисный штаб. Я соберу Совет национальной безопасности в Санта-Фе и буду с вами на видеосвязи. Сейчас лучшее, чтобы военное руководство и Администрация были в разных местах.

* * *

В то, что Россия и Китай готовы начать войну Лэйсон не верила, хотя такую возможность полностью исключить было нельзя. У Америки до сих пор был огромный арсенал стратегического и тактического ядерного оружия, который даже при современных системах ПРО, гарантировал нанесение противнику непоправимого ущерба. Скорее всего, они просто демонстрируют готовность идти до конца.

Она попросила NORAD вывести на экран в ее кабинете карту восточного полушария с отмеченными на территории России и Китая позиционными районами баллистических ракет, базами дальней авиации и предполагаемыми районами патрулирования стратегических подводных лодок и бомбардировщиков. Ситуация отслеживалась орбитальными и наземными средствами раннего обнаружения в реальном времени и информация о любом пуске даже тактической или крылатой ракеты будет сразу же проанализирована и передана ей и министру обороны для принятия решения.

Очень беспокоили российские и китайские военные корабли, подошедшие к территориальным водам Америки практически вплотную под предлогом оказания помощи. Подлетное время крылатых ракет пущенных с них по территории США было меньше четырех минут.

«Нет, они не самоубийцы, чтобы начать войну. Просто блефуют» подумала президент и связалась с Кроуфордом, который все еще находился на своем ранчо на западном побережье Мексики.

— Это плохая новость, Кэрол, — выслушав ее, сказал бывший вице-президент. — Ты правильно сделала, что осталась в Санта-Фе и не привела наши ядерные силы в пусковую готовность. Следующий шаг за ними. Я думаю, что нам не надо скрывать от России и Китая, по какой причине наша подлодка вышла из-под контроля. Надо четко объяснить им по чьей вине произошел инцидент, показать, что дело не в системной ошибке, террористах или злом умысле, а в одном свихнувшемся капитане. Далее… Не прекращайте попыток связаться напрямую с китайской верхушкой, используйте МИД и Министерство обороны пусть доводят информацию по своим каналам. Свяжись с генсеком ООН и лично объясни ситуацию. Соберите совет НАТО. Помощи от них ждать не стоит, но политическая поддержка нам сейчас не помешает. Во всяком случае, визга от европейцев будет как всегда много, и это будет еще одной головной болью для русских. Все это надо сделать сейчас же. Еще… Через пару часов вся эта история станет достоянием средств массовой информации, поэтому сразу после контактов с НАТО и ООН собирайте журналистов на брифинг и выкладывайте свою версию. Тот, чья интерпретация событий выйдет первой, сможет с самого начала придать нужную тональность информационному потоку. Но, главное — необходимо установить личный контакт с российским и китайским лидерами. Забудь про гордость. Извиняйся, клянись в дружбе, настаивай на личной встрече. Главное сейчас потянуть время и не дать им полностью завладеть инициативой. Ведь в газах всего мира США действительно нанесли ядерный удар по России и Китаю. Пока, вроде, все. После полудня буду у тебя. Пришли на границу пару истребителей, для сопровождения моего самолета, а то мало ли что.

После разговора с Кроуфордом Лэйсон так и не удалось связаться ни с русским, ни с китайским президентом. Создавалось впечатление, что идет какая-то скрытая и пока непонятная ей игра. Лидеры двух стран упорно избегали контакта, хотя на уровне МИДов и Министерства обороны все же удалось донести официальную позицию США. Ответная реакция была на удивление сдержанной, в стиле «мы проводим срочные консультации с целью выработать единую официальную позицию, которая будет озвучена в ближайшее время».

Между тем на карте расположения стратегических активов на территории США появились новые сектора обозначающие уровни прикрытия силами противоракетной обороны NORAD. Положение было крайне неблагоприятным — пепел нарушил инфраструктуру северного и восточного секторов ПРО, значительно снизив процент сбиваемых целей. Генерал Шелби не смог дать четкого ответа насколько деградировали сектора по сравнению с расчетными характеристиками, обеспечивающими поражение 90 % целей, сказав только, что системам раннего обнаружения и сопровождения целей пеплом нанесен значительный ущерб и на восстановление понадобятся месяцы, если не годы.

Быстро проинструктировав пресс-секретаря, по тематике и основной аргументации брифинга для журналистов, Лэйсон вызвала главу госдепартамента, чтобы еще раз в деталях обсудить план действий на международном уровне. Алан Морисон был потомственным кадровым дипломатом и считался одним из гуру американской внешней политики последних десяти лет. К тому же за два срока на посту президента Лэйсон хорошо изучила его возможности и манеру работы и полностью ему доверяла.

— Мэм, я пришел с очередной порцией плохих новостей, — сообщил госсекретарь Морисон, с озабоченным видом просматривая сообщения на своем планшете. — Государственные средства массовой информации в России и Китае по всем каналам распространили информацию о том, что стратегическая подводная лодка США дала залп баллистическими ракетами, оснащенными ядерными боеголовками по их территории. Ракеты были успешно уничтожены средствами национальных сил ПРО. Они утверждают, что в связи с явной угрозой со стороны США оба государства привели свои ядерные силы в состояние повышенной боевой готовности и готовы нанести удар по территории США в случае повторения атаки. Сообщается, что создана специальная межгосударственная комиссия для расследования инцидента, но уже сейчас ясно — из-за постигшей Америку катастрофы, неудавшегося военного переворота и раскола в политической и военной элите, США не способны самостоятельно контролировать свои ядерные силы. Это ставит мир на грань ядерной войны.

— Черт! Мы опоздали с брифингом! — президент раздосадовано хлопнула ладонью по столу. — Они нас опередили.

— Не в брифинге дело, Мэм, слушайте дальше. Россия и Китай призывают мировое сообщество оказать давление на США, чтобы те передали свои ядерные арсеналы под международный контроль. Они созывают чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи ООН, и на этот раз их, скорее всего, поддержит подавляющее большинство государств. Нам надо быть готовым к серьезной дипломатической войне.

— Вот дерьмо! — снова выругалась президент. — Да… На этот раз заболтать ООН будет сложнее. Ядерный залп с нашей подлодки — это серьезный инцидент. Нам надо срочно выработать весомую аргументацию, подтянуть союзников. Надо объяснить миру, что капитан Митчел — сумасшедший, что у нас не было намерений атаковать, что мы сами сбили часть ракет пущенных с нашей же подводной лодки.

— Аргументация — это хорошо… Но боюсь нам надо думать не об этом. Нам надо думать о том, что делать, если Генеральная Ассамблея ООН примет резолюцию, по которой мы будем обязаны передать наше стратегическое ядерное оружие под международный контроль.

* * *

Звонок президента застал Коэна в самолете, когда он возвращался с западного побережья. Настроение было паршивым, ситуация с эвакуацией постепенно выходила из-под контроля. Не смотря на все усилия предпринимаемые армией и FEMA нужно было признать, что нет никакой возможности разместить на чистых территориях почти сто миллионов беженцев и сохранить при этом хотя бы подобие порядка и управляемости. Положение очень осложнилось тем, что наступала зима. В северных штатах температура опустилась значительно ниже нуля, и пошел снег. На северо-востоке уже несколько дней шли холодные дожди переходящие ночью в мокрый снег, и побережье с завидной регулярностью трепали ураганы. Скоро снегом засыплет центральные штаты, и начнутся настоящие холода. Если зима будет такой снежной и холодной, как прогнозируют синоптики, немногие из тех, кто находится в центах сбора, смогут ее пережить.

Электроэнергии по-прежнему катастрофически не хватало. Министерство энергетики продолжало оценку повреждений атомных станций в районе удара цунами и по предварительному плану собиралось активировать по два-три реактора в неделю. За последние десять дней в зоне бедствия удалось запустить только четыре ядерных реактора. Наземные линии электропередач были разрушены цунами, но, все же, удалось наладить подачу электричества по подземным кабелям. Пока к сети подключились только несколько районов Нью-Йорка, Бостона и Вашингтон. Здесь обнаружилась еще одна проблема — большая часть сетевых трансформаторов и распределительных станций в зоне затопления была выведена из строя и на их ремонт требовались месяцы. Аварийные службы также сообщали, что практически значительная часть электрощитов в крупных зданиях повреждены и требуют замены или серьезного ремонта. Получалось, что даже если запустятся все ядерные реакторы на восточном побережье, не будет физической возможности доставить энергию в города и развести ее по зданиям. На данный момент сетевые компании просто не представляли, где взять столько необходимого для восстановления электроснабжения оборудования. Это означало, что до весны в стране не будет достаточно света и тепла.

— Совет национальной безопасности, Мэм? — переспросил президента удивленный Коэн. — Но ведь мы собирались только позавчера. Что-то случилось?

— Случилось, Патрик, — он уловил нотки раздражения в голосе Лэйсон. — Одна из наших стратегических подлодок в Тихом океане дала по территории России и Китая залп ядерными ракетами.

— Террористы?

— Черта с два! Капитан подлодки — сын губернатора Калифорнии Митчела, погибшего при штурме.

— Что с ракетами? — коротко спросил Коэн.

— Сбиты NORAD и русскими ПРО. Но не в этом проблема. Россия и Китай собирают Генеральную Ассамблею ООН. Их цель принятие резолюции обязывающей нас передать свои стратегические ядерные силы под международный контроль.

— Черт! Нам только международного конфликта не хватало.

— Я вас жду у себя, Патрик. Кстати, Кроуфорд тоже будет. После Совета мы втроем отдельно обсудим ситуацию в ключе информации известной только нам.

После разговора с президентом Коэн долгое время сидел молча, пытаясь увязать то, что он услышал с цепью трагических событий последнего месяца. Его мысли осторожно прервал помощник:

— Это была президент?

— Да. Изменение маршрута, Тим. Мы летим в Санта-Фе.

Россия, Подмосковье.

Загородная резиденция

Президента Российской Федерации 28 ноября 2030 года. Вечер.

Алые с синевой языки огня лениво лизали несколько бревен, небрежно брошенных в камин на догорающие угли. В полутьме каминного зала, повернувшись лицом к огню, в глубоких кожаных креслах сидели министры иностранных дел России и Китая.

— Ну что? Будем считать, что день прошел не зря, господин Шэнь, — российский министр поднял бокал шампанского.

— Пока все идет по плану, — китаец взял с ажурного столика свой бокал и тоже поднял его в приветственном жесте. — Но я считаю, что расслабляться пока нельзя, господин Павлов. Американцы нервничают. Взять, хотя бы этот их военный переворот. Вот уж не думал, что их генералы на это способны.

— Я, признаться, тоже был удивлен, — Павлов сделал небольшой глоток и поставил бокал на столик. — Но, согласитесь, переворот сыграл незаменимую роль в цепи последних событий. Если бы не он, операции с подводной лодкой просто бы не было.

— Тут, без сомнения, вы правы, — министр Шэнь несколько секунд держал бокал перед глазами, наслаждаясь игрой неярких бликов огня в хрустале. — Но я не об этом. Адмирал Брэдок смог привлечь всех командующих на свою сторону и сместить президента. Кто может гарантировать, что некоторые элементы их вооруженных сил не выйдут из-под контроля, когда проявится вся сила нашего давления.

— Именно поэтому мы и затеяли игру с генассамблеей ООН, — российский министр выразительно посмотрел на китайского коллегу. — Если честно, мне все равно, что будет с их войсками. Пусть хоть перережут друг друга, если захотят. Для нас главное блокировать их ядерный потенциал. Вначале стратегический, а затем и тактический.

— Цель, конечно достойная, я вам уже не раз говорил об этом. Но и риск велик. По моему мнению, риск даже больше чем преимущества от достижения цели.

— Вы думаете, что Штаты могут сорваться и нанести превентивный ядерный удар?

— В том числе — и это.

— И как бы вы поступили, если бы у вас были ресурсы для самостоятельных действий.

— Вы знаете позицию Китая. Соединенные Штаты даже в их теперешнем полуразрушенном состоянии представляют опасность. Даже без ядерного оружия их военный потенциал огромен. Особенно силен их флот и ВВС. Они позволяют Америке вести себя без оглядки на ООН или на нас. Может быть, именно сейчас они наиболее опасны и непредсказуемы, как смертельно раненый зверь. Особенно для соседей, — министр Шэнь бросил быстрый взгляд на своего российского коллегу. — Хотя я не думаю, что вас заботит судьба Мексики или Канады.

— Ну почему же… — Павлов сделал небольшой глоток шампанского. — Мы всегда были против любой агрессии. Это наша принципиальная позиция. В отличие от Китая… Хотя вы очень ловко умеете маскировать свои намерения.

— Мы ценим вашу принципиальность, господин Павлов. Но, поверьте, что бы вылечить пациента иногда лучше один раз провести скальпелем, чем годами тратиться на бесполезные лекарства. Америка в ее теперешнем виде все еще останется угрозой для остального мира.

— Не буду с этим спорить. Если честно, господин министр, мне лично импонирует ваша идея совместной военной операции против США. Но в этом случае мы однозначно получим обмен ядерными ударами. Даже, если одна из сотни боеголовок пробьет нашу ПРО, ущерб будет неприемлемый.

— Неприемлемый ущерб будет тогда, когда Штаты восстановятся после катастроф и нанесут по Китаю и России ответный удар. Или вы думаете, что они поверили, что модули корейской станции попали в критические точки случайно?

— Ну, на восстановление им понадобятся десятилетия…

— Я иногда удивляюсь вашей осторожности, — китайский министр холодными глазами посмотрел на Павлова. — На протяжении всей истории Запад пытался уничтожить Россию, унизить ее любыми способами. После распада СССР, когда вы в надежде на понимание называли Евросоюз и Америку друзьями и партнерами, они открыто считали вас врагом, делали все чтобы ослабить Россию, и подвели вас к самому краю пропасти. Это ведь очевидно — Запад ненавидит Россию просто потому, что вы не такие как они. Он ненавидит вас за свои прошлые поражения. Потому, что вы на протяжении столетий сохранили свою мощь, свою культуру, свою независимость. За то, что после распада Союза вы смогли восстановиться и стать мировым центром влияния. И сейчас, когда вам представился шанс устранить источник этой ненависти, вы проявляете нерешительность.

— Мне больше бы понравилось слово «осторожность». Я все-таки надеюсь, что эти ужасные катастрофы подтолкнут Америку и Европу к настоящему партнерству.

— Боюсь, что вы надеетесь зря, господин Павлов, — тихо сказал китайский министр, глядя на разгоревшийся в камине огонь. — Запад никогда не примет того факта, что Россия обладает правом на самостоятельное цивилизационное развитие вне рамок их, так называемой, «демократии». Подумайте, господин министр, и у вас и у нас выросло целое поколение на эплах и андроидах. Они очень отличаются от нашего поколения. У этих сетевых рабов не так развит патриотизм и чувство национальной принадлежности. Они считают себя гражданами мира способными самостоятельно принимать решения без оглядки на интересы страны, в которой они выросли. Но их самостоятельность — иллюзия. Их поведением через глобальную сеть манипулируют те же американцы, потихоньку готовя внутри наших стран хорошо управляемую пятую колонну. Они шаг за шагом превращают нашу молодежь зомби. Вы же видите, какие поведенческие коды американцы забивали все это время в их расплавленные интернетом мозги: деньги, потребительство, толерантность, отказ от национальной идентичности, глобализм и, конечно, приверженность западным демократическим ценностям.

— Здесь я с вами согласен, — Павлов бросил быстрый взгляд на китайского коллегу. — В сети развязана настоящая психологическая война за умы и сердца наших людей. И противостоять этому накату с их стороны очень сложно. Штаты настроены идти до конца.

— Именно, господин министр. Даже если американцы в инциденте с корейской станцией обвинят только Китай, они не оставят Россию в покое. Если мы не предпримем конкретных действий по корректировке американской политики, через двадцать тридцать лет они восстановятся, и история повторится. США и, давно сдавшие им свой суверенитет в обмен на доллары, европейцы в очередной раз пойдут в поход против России. Запад будет продолжать давить вас до тех пор, пока не расчленит на небольшие хорошо управляемые сырьевые провинции. Или все это закончится большой войной в Европе, и в этой войне будет один бесспорный победитель — США, которые отсидятся на своем острове, защищенном тремя океанами. Америка никогда не даст России спокойно развиваться, хотя бы потому, что вы единственная страна в мире способная ее уничтожить.

— Но ведь и Америка, и Европа уже фактически признали за Китаем и Индией как вы выразились «право на самостоятельное цивилизационное развитие».

— Я бы не называл это признанием. Они может и признали, что мы другие, но все равно давление, во всяком случае, на Китай не спадает, хотя оно и несравнимо с тем, что оказывается на Россию. К тому же мы достаточно далеко от их границ, не занимаем шестую часть суши и не обладаем пятой частью мировых ресурсов. Боюсь, что с вами совсем другая ситуация. Ненависть к России заложена у западных политиков на генетическом уровне и базируется на подсознательном страхе сильного соседа, который при желании может разрушить их тихий ухоженный дворик. Поэтому у вас выбор довольно ограничен — либо жить, зная, что ваш сосед вас ненавидит и готов уничтожить, как только появится такая возможность или избавиться от источника ненависти.

— Да… Невеселый выбор вы нарисовали, господин министр.

— Веселый или нет, но с ним вы живете со времен вашего славного царя Ивана Грозного. Здесь есть над, чем подумать. Во всяком случае, у вас и у нас есть пауза в несколько десятилетий пока Америка будет восстанавливаться. Но, если мы позволим ей обрести былую силу, глобального конфликта не избежать. Я уверен, что наши президенты сейчас тоже обсуждают эту тему. Не удивлюсь, если они владеют, важной информацией, которая пока недоступна нам с вами, — вежливо улыбаясь, китаец поднял свой бокал в приглашающем жесте.

На столике тихо завибрировал пульт интеркома.

— Слушаю, — не отрывая глаз от огня, коротко бросил Павлов.

— Господа министры, президенты закончили совещание и приглашают вас к присоединиться к ним, — сообщил помощник.

— Вы, просто, ясновидящий, — российский министр не скрывая удивления, посмотрел на своего китайского коллегу. — Стоило вам упомянуть президентов, и, пожалуйста — они сами нас приглашают.

— Ничего удивительного, коллега, — ответил Шэнь, поднимаясь с кресла — Они совещаются уже больше трех часов. Пора прийти к соглашению.

Президенты России и Китая сидели за небольшим круглым столом в малом зале переговоров и пили чай из изящных фарфоровых чашечек, украшенных российским гербом. Внешняя стена зала представляла собой сплошное панорамное окно, выходящее на просторную крытую террасу. На улице шел снег. Крупные снежинки, отблескивая яркими лучиками в свете фонарей, медленно опускались на землю, постепенно укрывая траву, кусты и деревья.

— Проходите, господа, — российский президент встал и пожал руки министрам. — Мы просим прощения, что заставили вас ждать. Но тема нашего разговора настолько серьезна, что не терпит недомолвок и двусмысленности.

— Надеюсь, переговоры прошли успешно, — сказал министр Шэнь с легким поклоном. — Вижу у вас выпал первый снег. Это хороший знак. Свежий снег — символ обновления. После снега все становится белым как чистый лист бумаги, на котором можно написать новую станицу истории.

— Хотелось, чтобы вы были правы, — президент жестом пригласил вошедших министров за стол и вернулся в свое кресло. — Это были непростые три часа, но я думаю, что мы выработали общую позицию.

— Какие же будут инструкции для наших ведомств, — спросил российский министр.

— Мы предпримем максимум усилий, через ООН и другие международные структуры, чтобы перевести американские стратегические арсеналы ядерного оружия под международный контроль. Более того, мы будем требовать, чтобы Европейские союзники США и другие ядерные государства, такие как Индия, Пакистан и Израиль тоже передали свое ядерное оружие под контроль ООН. При этом мы готовы передать под контроль ООН и собственные ядерные арсеналы. В свете последних событий, мы предлагаем быстрое и полное ядерное разоружение во всем мире под международным контролем.

На несколько минут в комнате повисла тишина, пока министры обдумывали то, что сказал российский президент.

— У меня два вопроса, — Павлов обвел присутствующих настороженным взглядом. — Где все эти боеголовки будут храниться, и кто их будет охранять?

— Предполагается, что арсеналы будут храниться на нейтральной территории в Антарктиде в складах, которые будут оборудованы глубоко в толще материкового льда. — Ответил китайский президент. — Затем, там же в Антарктиде будет построен завод по переработке боеголовок в топливо для атомных электростанций. Все эти объекты будут находиться под охраной объединенного контингента ООН.

— Я не хочу вдаваться в технические детали, — российский министр с сомнением пожал плечами. — Но все это потребует времени и огромных ресурсов.

— Именно поэтому по совету моего российского коллеги, мы выбрали Антарктиду, — китайский президент вежливо кивнул российскому. — На то чтобы оборудовать хранилища в толще льда не надо много времени и это будет стоить недорого. Сложнее с заводом по переработке. Здесь Россия и Китай могут взять расходы на себя с расчетом на то, что они окупятся в результате продажи ядерного топлива. Конечно, учитывая удаленность площадки и погодные условия, проектирование и строительство завода, займет некоторое время, но наш приоритет на этом этапе — собрать в одном хорошо охраняемом месте всё ядерное оружие.

— Не сочтите меня скептиком, господа президенты, но я задам еще один вопрос, — министр Павлов сделал небольшую паузу. — У нас есть план на случай наиболее вероятной реакции США на наше предложение? Я имею в виду на случай их отказа разоружаться.

— Если Америка и ее союзники не согласятся передать свои ядерное оружие под контроль ООН, Генеральная Ассамблея проголосует за жесткие санкции, — ответил российский президент. — Америка и Европа остро нуждаются в помощи для восстановления после цунами. Наступает вулканическая зима и их потребности в нефти и газе существенно возрастут. Сейчас только Россия имеет возможность быстро нарастить объемы поставок углеводородов в Европу, и любые ограничения больно ударят по их экономикам. Мы надеемся, что европейцы учтут этот фактор при голосовании.

— Ситуация усугубляется тем, что, цунами вывело из строя большинство нефтяных вышек в северном море, и у европейцев нет надежных источников энергии, чтобы пережить зиму. Кстати у них нет и необходимых запасов продовольствия, — прокомментировал министр Шэнь. — Думаю, это сделает их достаточно сговорчивыми.

— Европейцы меня беспокоят меньше, чем Америка, — согласился Павлов. — Я с трудом могу поверить, что Штаты согласятся разоружаться даже под давлением санкций, ведь после обвала доллара военная сила — это единственный элемент влияния на внешний мир, который у них остался. Если их загнать в угол, они скорее всего пойдут на конфликт.

— Такая вероятность существует, — спокойно ответил китайский президент. — В этой комнате мы пришли к соглашению, что в том случае, если США откажутся разоружаться, Россия и Китай начнут военную операцию на их территории.

— Война? — удивленно воскликнул Павлов. — Интервенция? Они же, не раздумывая, применят против нас ядерное оружие!

— До применения ядерного оружия дело не дойдет. К тому же, у нас есть уверенность, что до военного конфликта дело тоже не дойдет, и нам все же удастся убедить США начать разоружение. — Уверенно сказал президент России.

— Не понимаю… — Павлов в недоумении, пожав плечами, обвел всех присутствующих удивленным взглядом.

— Со временем вам все станет ясно, господин министр. Сейчас ваша задача с министром Шэнем созвать чрезвычайную Генеральную Ассамблею ООН и организовать голосование за нужную нам резолюцию, — китайский президент вежливо улыбнулся и многозначительно посмотрел на российского коллегу. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Временная резиденция президента США.

28 ноября 2030 года. Вечер.

Чуть слышно выбивая пальцами по подлокотнику кресла непонятную мелодию, Коэн пытался вспомнить, когда он видел президента Лэйсон такой несдержанной и раздраженной. Даже когда он по просьбе Кроуфорда рассказал ей о военном перевороте Брэдока, она была спокойна и рассудительна. Теперь же после Совета национальной безопасности, когда Кроуфорд и Коэн, собрались в ее кабинете, она нервничала и даже не пыталась скрывать этого.

— Черт подери! Нас потихоньку загоняют в угол, — отрывисто бросила президент, меряя кабинет широкими шагами. — Они не оставляют нам выбора! Они знают, что если генассамблея проголосует за передачу нашего ядерного оружия под контроль ООН, мы не подчинимся. А дальше что?

— По-моему здесь все как раз ясно, — ответил Кроуфорд на повисший в воздухе вопрос. — Если мы не подчинимся, они введут против нас санкции.

— Санкции? — президент резко остановилась и смерила своих собеседников гневным взглядом. — Санкции против Америки! Вы с ума сошли! Это мы вводим санкции против… Против… Кого хотим!

— Если вы заметили, Мэм, расклад сил в мире несколько изменился, — мягко отозвался со своего кресла экс вице-президент.

— К черту расклады!

Президент упала в кресло за своим рабочим столом и нервно забарабанила пластиковым стилусом его поверхности, которая представляла собой большой интерактивный экран. Коэн заметил, как по нему в беспорядке заплясали десятки карт, графиков и таблиц.

— А, черт! — президент ткнула пальцем в одну из иконок и экран на поверхности стола погас. — Пока у нас есть ядерное оружие, они ничего нам не сделают. Я уже начинаю жалеть о том, что мы почти полностью уничтожили химическое оружие и настаивали на уничтожении ядерных боеголовок большой мощности. С ними бы у нас было бы больше аргументов.

— Ну, это была ваша инициатива, Мэм, — вежливо напомнил Кроуфорд.

— Да знаю… — Лэйсон бессильно откинулась на спинку кресла и обвела всех хмурым взглядом. — Вот, господа… Кто из вас думал двадцать лет назад, что «Лунный Свет» обернется для Америки катастрофой?

— Обстоятельства, Мэм… — начал Коэн, но президент, скорчив недовольную гримасу, перебила его: — Все я понимаю. Обстоятельства… Извините меня за выброс эмоций, господа, вы не заслуживаете такого тона. Этот Совет… эти министры… Порой мне кажется, что все бесполезно, что ничего уже невозможно исправить. И эта наша субмарина… А если бы боеголовки были активированы?

— Боеголовки активируются с вашего «черного ящика», Мэм. — напомнил Коэн.

Президент тяжело вздохнула и с надеждой взглянула на Кроуфорда:

— Рэй, ведь у вас на все есть ответ… Что нам делать? Только, прошу вас, не надо про новый мир и поступательной развитие человечества. У нас конкретная угроза и нужны конкретные шаги.

Экс вице-президент медленно поднялся с кресла, подошел к небольшому столику, на котором были сервированы несколько хрустальных графинов со спиртным, немного постоял, размышляя над выбором, и плеснул себе в бокал выдержанного бренди.

— Что делать, Кэрол? — он обернулся и посмотрел на президента грустными глазами. — Это, пожалуй, один из тех моментов, когда я бы не делал ничего.

— Ничего? — удивленно переспросила Лэйсон.

— Ничего, — утвердительно кивнул Кроуфорд. — Давайте еще раз взглянем на ситуацию. Америка находится в очень тяжелом, даже можно сказать в критическом положении. К сожалению, с момента распада Советов сорок лет назад мы не приобрели новых друзей и союзников, а старые, вроде Европы, полностью деградировали, и рассчитывать на них нельзя. Более того, большинство людей на этой планете вполне обоснованно считают нас откровенно враждебной, злобной, эгоистичной нацией и обвиняют во многих грехах.

— Ну не каяться же нам, перед всеми! — с вызовом бросила президент.

— Не каяться… Тем более, что мы считаем, что мы всегда правы и в наших неудачах виноват кто-то другой. Но я это к тому, что рассчитывать мы можем только на себя. — Кроуфорд сделал небольшой глоток бренди. — Здесь главное — правильно оценить свои возможности. А возможности наши сейчас весьма и весьма ограничены. Экономический потенциал основательно подорван, финансовое влияние полностью утрачено, ресурсы на пределе, военное присутствие в мире сворачивается, даже территориальная целостность под угрозой. Америка больше не может влиять на события в мире.

— Мы все это знаем Рэй, а дальше что? — не выдержала Лэйсон.

— Дальше все просто. Если мы не можем влиять на события в мире, это будут делать другие. В данном случае Россия и Китай.

— А не может быть так, что или Россия, или Китай? — осторожно спросил Коэн. — Может еще раз попытаться вбить между ними клин. Поссорить. Ну, там… антикитайские погромы организовать, самолет пассажирский сбить, отстрелять крупного бизнесмена. Я уверен у наших мастеров из ЦРУ даже сейчас смогут подобрать несколько стоящих вариантов.

— Это вряд ли получится. Во всяком случае, все попытки до этого закончились провалом. Последние несколько лет русские и китайцы действуют слажено и, я бы даже сказал, синхронно. У них образовался прочный тандем, чтобы противостоять нашей… э… исключительности. Боюсь, разрушить такое партнерство будет очень сложно, ведь их объединяет общность глубинных интересов. Это пока еще не полновесный союз, но оба государства уже осознали, что поодиночке они просто очень сильны, а вместе они глобальная доминирующая сила, даже большая, чем Америка в период нашего расцвета тридцать лет назад. Это значит, что их авторитета и влияния может хватить, чтобы на Генеральной Ассамблее ООН принять резолюцию, обязывающую нас разоружиться.

— Плевать мы хотели на их резолюцию! — резко бросила Лэйсон. — Они нам ничего не смогут сделать, пока у нас есть армия. Разве только санкции…

— Санкции сами по себе для нас не так страшны, — продолжал размышлять Кроуфорд. — Даже в полуразрушенном состоянии Америка — вполне самодостаточное государство. У нас на некоторое время хватит еды, энергии, других ресурсов. Тем более, что скоро наступит вулканическая зима и всем сразу станет не до санкций. Вы говорили, что у нас серьезный избыток продовольствия. Поверьте мне, через год это будет очень серьезный инструмент влияния. Я думаю, они затеяли эту игру не ради санкций. У них есть другая большая цель и этой цели они должны добиться в относительно короткий промежуток времени.

— И что это за большая цель? — вскинув брови, спросила президент.

— Думаю, они хотят полностью уничтожить Америку. Во всяком случае, в ее теперешнем виде.

— Ну что вы, Рэй! — нервно рассмеялась Лэйсон. — Нас нельзя уничтожить. Даже в нынешнем состоянии мы…

— Именно… — мягким голосом прервал ее Кроуфорд. — Даже в нынешнем состоянии мы представляем угрозу для новой доминирующей мировой силы, а что будет, когда мы восстановимся после катастроф? Ведь, несмотря на всю «мягкость» своих действий, Китай и Россия преследуют вполне конкретные цели. Им надо выстроить новый, по их мнению, боле справедливый миропорядок, чем тот, который пытались построить мы. Это сейчас мы не можем ответить китайцам на удары по Йеллоустону и Ла Палма, но они знают, что пройдет время и ответный удар Америки последует, и мы не будем сдерживать себя в вариантах. Удар будет жестоким и смертоносным и он, скорее всего, полностью уничтожит Китай. Для китайцев разрушение Америки это вопрос выживания их нации в будущем. Как бы вы поступили на их месте? Ждали нашего ответного удара или добили противника, когда он, стоя на коленях, истекает кровью? И не забывайте, «Лунный Свет» все еще делает свое дело. Противоядия от него пока не найдено и, скорее всего, не будет найдено вообще. Через двадцать лет китайцев будет не более трехсот тысяч. А триста тысяч гораздо легче уничтожить, чем миллиард. Нет, им надо действовать именно сейчас. И лучше действовать не одним, а подтянуть к себе мощного союзника, которым и является Россия, с ее модернизированной из-за нашего бездумного давления армией и ядерными силами.

В кабинете на несколько долгих секунд повисла напряженная тишина.

— Черт подери, Рэй, они не посмеют напасть, — осознав правоту вице-президента, проговорила Лэйсон. — Мы возвращаем на территорию США войска со всего мира, подтягиваем флот. Ядерное оружие, в конце концов… Мы уничтожим любого, кто посягнет на нашу независимость. Они ведь не самоубийцы!

— Вот именно, Кэрол, они не самоубийцы. И это меня беспокоит больше всего. Если бы Россия действовала одна, я бы мог поверить в то, что она надеется победить нас военными средствами. Но если русские планомерно двигаются в направлении открытой конфронтации вместе с Китаем, значит, у них есть аргумент, которому мы ничего не сможем противопоставить. Значит, они не просто надеются, они уверены в том, что победят, иначе бы Китай не ввязывался в конфликт.

— Бог мой! Все это слишком сложно. Что нам делать сейчас? — почти взмолилась президент.

— Ждать. — Кроуфорд задумчиво посмотрел на опустевший бокал. — Ждать и не делать резких движений в отношении тандема, чтобы их не спровоцировать. Ты правильно поступила, что не отдала приказ привести наши ядерные силы в пусковую готовность. Это показало, что мы не хотим конфликта. Возможно, они воспримут это как сигнал к тому, что мы готовы к переговорам и вступят с нами в контакт. В любом случае надо ждать их следующих шагов. Надо посмотреть, насколько жесткой и обязывающей будет резолюция Генеральной Ассамблеи. Я не уверен, что наши дипломаты в нынешней ситуации смогут на нее повлиять. Голосов европейцев здесь будет явно недостаточно, а весь остальной мир может проголосовать так, как захочет БРИКС. После резолюции не надо идти на открытую конфронтацию. Мы объявим, что понимаем озабоченность мирового сообщества, настроены на конструктивный диалог и нам надо время, чтобы изучить документ. За это время мы и выработаем следующие шаги. В любом случае, если мы не подчинимся резолюции им понадобиться еще одно голосование.

— Значит, ждать… — Лэйсон на минуту задумалась, постукивая стилусом по столу. — Просто ждать?

— Ну, не совсем просто ждать. — Кроуфорд встал из-за стола, подошел к столику со спиртным и налил себе еще бренди. — Прекрасный напиток. Не подарите ли старику бутылочку в память о сегодняшнем вечере?

— Рэй! Вы меня доконаете! — Лэйсон умоляюще посмотрела на экс вице-президента. — Забирайте хоть весь винный погреб, только скажите, что у вас на уме.

— Извините, Мэм, — Кроуфорд снова устроился в своем кресле с бокалом бренди. — Зачем же просто ждать. У нас на руках куча внутренних проблем: десятки миллионов беженцев, загрязненные территории, наступающая вулканическая зима. Надо показать миру, какие мы несчастные и униженные, как мы страдаем. Показать, как умирают ни в чем не повинные американцы — беззащитные перед ударом стихии женщины, дети. Надо вызвать у мира чувство жалости к нам, посеять у населения Китая и России подсознательное нежелание воевать с нами. У них до сих пор сохранилось обостренное чувство справедливости, когда победитель не добивает раненых и пленных. На этом надо сыграть. Ведь мы все еще контролируем англоязычное информационное пространство…

— Черт подери, Рэй, вы правы! Глобальная сеть. СМИ. Программа… — президент осеклась и с опаской посмотрела на Коэна.

— Пусть вас не смущает присутствие Патрика, Мэм. Ему можно доверять. Он десятилетиями доказывал стране свою лояльность и профессионализм. Тем более если вы хотите активировать программу «Сомнамбула»[7]без АНБ не обойтись, а более достойного кандидата, чем мистер Коэн на роль куратора программы я не вижу. Да и программа, насколько я знаю, уже двадцать лет как выведена из Специальной секции президентского архива и активно используется госдепом и ЦРУ для организации всякого рода революций и контроля населения.

— Может вы и правы, Рэй. Я давно знаю Патрика и полностью ему доверяю. — Лэйсон бросила на Коэна быстрый взгляд. — Дайте мне некоторое время, чтобы принять окончательное решение. Мне надо еще раз просмотреть материалы по «Сомнамбуле», поговорить со специалистами.

— Конечно, Кэрол, — коротко кивнул Кроуфорд и продолжил. — Кстати, еще раз внимательно просмотрите Специальную секцию Президентского архива, может там будут другие интересные проекты. Далее. В течении ближайших месяцев на территорию страны вернутся почти двести тысяч наших военных со всего мира их надо где-то разместить и чем-то занять, чтобы им не лезли в голову всякие глупые мысли вроде мятежа и мародерства. Это тоже — большой кусок работы. Я уверен, что министр обороны Локарт справится, но прошу вас, Мэм, как главнокомандующего, уделять вооруженным силам самое пристальное внимание. Очень может быть, что в ближайшее время нам придется использовать их по прямому назначению. Еще один момент. Тандем Россия-Китай нам в ближайшее время не развалить, но у нас есть реальная возможность попытаться расшатать БРИКС.

— Расшатать БРИКС было бы очень кстати. Но как? — заинтересовалась Лэйсон.

— Начинается вулканическая зима, а с ней — и дефицит продовольствия. В мире наступит голод. Запасов ООН хватит максимум на полгола и то при жестком контроле за распределением. В Африке, у арабов и в Латинской Америке голод будет особенно жестоким. В юго-восточной Азии дела обстоят не лучше — урожай риса в этом году из-за засухи был очень слабый. В такой ситуации никакого «Лунного Света» не надо. Через три года население бедных и развивающихся стран само вымрет от голода. Россия и Китай в последние годы значительно нарастили свои госрезервы, поэтому им дефицит продовольствия не грозит. У Бразилии, Аргентины, Мексики тоже дела обстоят неплохо, им как раз с урожаем повезло. А вот у Индии и Южной Африки — огромные проблемы. Особенно у Индии. Прокормить больше миллиарда и в лучшие годы было сложно, а тут еще засуха и вулканическая зима. И резервов у индусов практически нет. Зато излишки продовольствия есть у нас.

— Хм… Вы предлагаете предложить им помощь? — с сомнением в голосе спросила президент.

— Не им. В этом уравнении Южная Африка нас не интересует. Индия — вот наша цель. Хорошо бы полностью привлечь ее на нашу сторону в качестве союзника. Я знаю, что сейчас это не возможно, поэтому надо попытаться выбить ее из БРИКС. Лишить Китай и Россию поддержки такого важного партнера. Более того, если мы правильно обыграем некоторые наши преимущества и будем действовать быстро, мы сможем привлечь на нашу сторону много развивающихся стран, которые сейчас тяготеют к БРИКС но все еще ориентируются на Дели, как на лидера Движения неприсоединения. Тогда голосование в ООН уже будет не таким однозначным.

— Что конкретно вы предлагаете? — заинтересовавшись, спросил Коэн. — У нас резервы тоже ограничены. Мы не можем кормить весь мир.

— Ваши последние модели по вулканической зиме подтверждают, что она продлиться около трех лет. Добавим год на то, чтобы исключить ошибку ученых. Получается, что в течение четырех лет у нас не будет урожаев, достаточных для обеспечения собственного населения. По расчетам, продовольствия у нас достаточно, чтобы протянуть восемь лет. Получается, что мы можем использовать минимум треть наших резервов для помощи другим странам.

— А в чем здесь смысл? — пожала плечами Лэйсон. — Через год продовольствие станет дороже золота. Через три, половина населения земли вымрет с голода и тогда оно будет вообще бесценно. Вы правы — тут никакого «Лунного Света» не надо.

— Не забывайте, Мэм, что у России и Китая тоже есть излишки и пока не ясно, как они ими распорядятся. А смысл в том, чтобы запустить в мировых СМИ массированную кампанию о наступающей вулканической зиме и приближающемся голоде. Цель компании — поднять население развивающихся стран, внушить им, что запасов продовольствия нет, и их правительства обрекают своих граждан на голодную смерть.

— Тогда народ сметет с полок магазинов последние продукты и у части населения голод начнется значительно раньше, — поделился своим мнением Коэн.

— Правильно, — чуть кивнув, поддержал его Кроуфорд. — Во многих странах уже сейчас обозначится острая нехватка продовольствия, а когда ситуация ухудшиться еще больше, начнутся массовые волнения. Поверьте мне, когда на улицы столиц выйдут сотни тысяч голодных и отчаявшихся людей, правительствам в Африке, Азии и Латинской Америке будет не до ООН.

— А мы в это время предложим им часть наших резервов и перехватим их голоса в Генеральной Ассамблее, — звонко хлопнув в ладоши, заключила президент.

— Именно так мы и поступим, — спокойно улыбнулся экс вице-президент. — Причем еду мы предложим бесплатно в виде помощи. Но перед этим, наши информагентства раструбят на весь мир, что Россия и Китай накопили огромные запасы продовольствия для того, чтобы спекулировать ими во время надвигающегося голода. Это не будет стоить нам почти ничего, не займет много времени и все равно не спасет бедные страны от голода. Несколько самолетов с американскими флагами в Африке, выгружают продовольствие, несколько — в Латинской Америке, сухогруз с нашим рисом в Индии… Может получиться неплохая картинка — «Несмотря на ужасные катастрофы, постигшие Америку, она оказывает гуманитарную продовольственную помощь нуждающимся в ней странам, в то время как Россия и Китай сидят на мешках с зерном, обрекая своих союзников на голод».

— Что-что, а нужную картинку мы сделаем в лучших традициях информационной войны! — уже с большим энтузиазмом заявила Лэйсон. — В лучших традициях… Посмотрим теперь, как лягут голоса в ООН.

— Я бы не возлагал больших надежд на то, что нам удастся заблокировать резолюцию, — Кроуфорд попытался сбить уровень ожиданий Лэйсон. — Антиамериканские настроения в мире очень сильны и многие воспринимают постигшие нас катастрофы, как заслуженную кару за наши грехи последних четырех десятилетий. Но посеять недоверие и сыграть на противоречиях между Индией и остальными членами БРИКС вполне возможно. Особенно, если «Сомнамбулу» можно быстро реанимировать.

Президент на секунду задумалась и взглянула Коэну в глаза:

— Патрик, я знаю у вас много текущей работы, но задержитесь, пожалуйста, в Санта-Фе. Я завтра утром хочу посвятить вас в детали одной очень интересной программы.

— Да, Мэм, — Коэн утвердительно кивнул головой, а про себя выругался. После того, чем обернулся для Америки «Лунный Свет», он не питал особого доверия к проектам вышедшим из Специальной секции Президентского архива.

С концепцией «Сомнамбулы» он был знаком уже достаточно давно, но, все же, поразился изощренности методов и высочайшей степенью технической проработки. Программа основывалась на управлении действиями больших групп населения посредством социальных сетей и мобильной связи. В основу применения программы за пределами США был заложен принцип защиты так называемой «свободы слова» и «свободы собраний», и тот факт, что в последнее время «революции» делаются не большими массами людей, а небольшим процентом хорошо подготовленных активистов.

«Сомнамбула» представляла собой нечто вроде социально-сетевой пирамиды. Допустим, планировалась смена режима в какой-то стране. Вначале, для достижения специальной программой в соцсетях создавались десятки тысяч аккаунтов принадлежащим несуществующим людям. Эти «люди» поднимали тему смены режима и делали ее массовой и широко обсуждаемой. Так, при поддержке прикормленных СМИ, в обществе возникал нужный информационный и эмоциональный фон. Затем в игру включались сотни проплаченных госдепом или ЦРУ сетевых активистов, которые до предела разогревали тему, выводя ее на национальный уровень и создавая у большинства населения впечатление, что большинство поддерживает именно их. Если в стране не было готовых к употреблению проамериканских политиков, из числа активистов выбиралась группа наиболее харизматичных. Они должны были стать новыми лидерами выражающими мнение «большинства».

Дальше вариантов было много, но все они заканчивались либо отстрелом неизвестными некоторой части этих самых лидеров, либо их посадкой за решетку правительством, пытающимся защитить конституционный строй. В любом случае, власти обвинялись в подавлении гражданских «свобод». Десятки тысяч молодых людей обдолбаных в соцсетях «Сомнамбулой» и аккуратно, управляемые горсткой хорошо подготовленных госдепом советников выходили на улицы столицы, занимали площади, разбивали палатки. После нескольких недель мирного противостояния начинались, столкновения с полицией. Если крови долгое время удавалось избежать, в действие вступали снайперы, подготовленные ЦРУ. Проливалась первая кровь. И весь мир, под завывания США и Европы о жестокости очередного кровавого режима наблюдал, как при молчаливом бездействии большинства населения, превращенного «Сомнамбулой» в безвольное стадо, ничтожная горстка проамериканских активистов захватывает в стране власть.

США контролировали социальные сети почти везде, и поэтому программа с разной степенью успеха работала по всему миру. На севере Африки и на Ближнем Востоке «Сомнамбула» была ключевым элементом в свержении антиамериканских правительств. В Европе, Юго-Восточной Азии и Центральной Америке она стала частью системы манипуляции общественным, мнением создавая для США выгодный внешнеполитический фон и подталкивая лидеров к действиям в русле политики Вашингтона.

Только России и Китаю, вовремя взявшим интернет под контроль, удавалось противостоять сетевому зомбированию США. Поэтому Коэн не особо верил в успех «Сомнамбулы». 

Россия. Камчатка.

Бухта Крашенинникова.

База атомных подводных лодок.

30 ноября 2030 года.

Несколько раз коротко и хрипло прогудел ревун. Массивные стальные створки крытого дока пришли в движение, отсекая огромное внутреннее пространство от бушующего снаружи снежного бурана. По периметру вспыхнули мощные прожектора, осветив черное, лоснящееся тело атомной подводной лодки, только что зашедшей в док.

— Прошу знакомиться, Дмитрий Михайлович, американская стратегическая атомная подводная лодка «Кентукки» класс «Огайо», — командующий Тихоокеанским флотом адмирал Черненко сделал размашистый жест в сторону субмарины.

— Твою ж мать! — тихо выругался министр обороны России Мальцев. — До последнего момента не верил, что у нас это получиться. Честно скажу, я охренел, когда президент дал «добро» на операцию, да еще сказал, что будет ей руководить лично.

Они в сопровождении небольшой группы старших офицеров стояли на обзорной площадке, находящейся под самой крышей с противоположной стороны от входа в док, откуда была видна вся подлодка.

— Ну и дура! — сказал кто-то из офицеров генштаба.

— Вовсе нет, — обернувшись, ответил адмирал Черненко. — По размерам, она такая же, как наш класс «Борей»[8]сто семьдесят на тринадцать метров. У них, правда, ракетных шахт больше — двадцать четыре по сравнению с шестнадцатью у «Борея», но наша быстрее, и может нырять почти на двести метров глубже, да и боевых блоков на наших ракетах больше. «Кентукки» выполнена в стратегическом варианте и оснащена межконтинентальными баллистическими ракетами «Трайдент», в каждой по пять боеголовок индивидуального наведения мощностью в пятьдесят килотонн, дальность двенадцать тысяч километров. Есть и другие модификации класса «Огайо», оснащенные, например, крылатыми ракетами «Томагавк». Кстати наша «Булава»[9], которой оснащены «Бореи» несет десять боевых блоков против пяти на их «Томагавках».

— Да-а. Приплыл к нам в руки подарочек, — протянул министр обороны. — Ну, Михайло Семенович, ждет тебя золотая звезда героя. Молодец… Молодец… Как прошло, хоть? Америкосы ничего не заподозрили.

— Да нормально прошло. Как планировали. После залпов лодка ушла на максимальную глубину, выбросила обманку[10], малым ходом отошла с позиции и стала в спящий режим. Наши торпеды отработали по обманке так, что у противника создалось полное впечатление, что лодка уничтожена. Их самолеты сделали несколько облетов квадрата, заметили мелкий плавучий мусор и масляные пятна на поверхности и подтвердили уничтожение лодки. Поскольку группа наших кораблей во главе с новым крейсером «Адмирал Лазарев» заранее была подведена почти вплотную к сектору «Кентукки», они оказались в ее квадрате первыми. Вначале подошла пара эсминцев, затем крейсер. На подлодку установили мультичастотную глушилку, чтобы исключить передачу какого-либо сигнала в автоматическом режиме, потом она пристроилась под «Лазаревым» и вся группа под вопли и ругань американцев тихонько пошла на север, в район своего обычного патрулирования..

— Они наверняка подгонят туда корабли и будут разыскивать обломки лодки, — министр с сомнением посмотрел на адмирала.

— Перед уходом один из наших эсминцев сбросил специальные шары металлизированной резины, как только они коснутся дна, насосы закачают в них воду и при сканировании с поверхности их вполне можно принять за обломки подлодки. Глубина там около пяти тысяч метров, рельеф дна рваный. Обнаружить затонувшую лодку будет очень сложно, а уж проведение полномасштабной спасательной операции сейчас практически невозможно — зима, через сектор идет циклон за циклоном. Большое волнение и ветер. Нет. Уверен, что они не полезут в воду. Хотя подводный беспилотник послать могут. Но, опять же, на такой глубине нужен специальный аппарат, пару недель подготовки и месяцы поисков. Вообще то, при поиске подлодок обычно рассчитывают на бортовые сонарные маяки, но в нашем случае, сами понимаете, в секторе будет стоять полная тишина.

— Будем надеяться, что они не станут тратить время и ресурсы, на то, чтобы возиться с «лодкой изгоем», тем более наши корабли ушли из сектора, и они могут охранять свои секреты с поверхности, — Мальцев довольно улыбнулся, глядя на, стоящую в доке, «Кентукки», и спросил: — А спутники?

— Лодка шла под крейсером. Да и погода — сплошная облачность. Сверху ее невозможно было заметить. Большую опасность представляли разбросанные американцами вдоль Северо-западного хребта[11]сонары, но мы включили генераторы помех на полную. Сомневаюсь, что они в этой какофонии смогли уловить шепот винтов «Кентукки». Во всяком случае, наш «морской охотник»[12] подводного сопровождения, который шел в паре километров от группы ничего услышать не смог. Когда наши корабли отвели подлодку на тысячу километров на северо-восток за зону контроля американских сонаров, она снова перешла в спящий режим и через несколько часов пристроилась под специально оборудованным танкером, который и провел ее через Авачинскую Губу сюда, в бухту Крашенинникова.

— Молодец, адмирал! Нет слов — молодец! — Мальцев, в который раз за вечер пожал Черненко руку.

— Да я то, что… Без грушников[13] вообще бы операции не было. Это они раскрутили капитана «Кентукки». Мне оставалось только сымитировать атаку, подойти и сопроводить подлодку в наш сектор.

— Да, ребята сработали четко, — министр обороны оглянулся, что-то я тут из ГРУ никого не вижу.

— Они уже давно на лодке. Их команда была на «Лазареве». Спустились на подлодку, как только крейсер оказался над ней, — сообщил Черненко.

— Спецы! Ничего не скажешь, — одобрительно кивнул министр. — А сколько там осталось из экипажа и как вообще капитану удалось взять лодку под контроль?

— Насколько я знаю, капитан пустил в отсеки отравляющий газ и весь экипаж погиб.

— Газ? — министр удивленно посмотрел на адмирала. — Как это?

— На американских кораблях есть такая функция. Можно пустить в отсеки отравляющий или парализующий газ в случае бунта экипажа, захвата судна террористами или другой чрезвычайной ситуации.

— Вот маньяки! — проговорил кто-то из офицеров стоявших сзади. — Капитан, что, не мог пустить парализующий газ вместо отравляющего?

— Насчет маньяков — не спорю, — продолжил адмирал — А насчет газа… с капитаном работало ГРУ. Я не знаю, какие у него были инструкции.

— И что, один человек может управлять подводным ядерным ракетоносцем, способным стереть с лица земли крупную страну? — удивленно спросил министр обороны.

— Вполне. Пятнадцать лет назад из-за сложностей с финансированием и общей политикой на ядерное разоружение, американцы приняли решение отложить разработку новой стратегической подводной лодки, а модернизировать класс «Огайо», применив на этой платформе свои новейшие технологии. «Кентукки» была модернизирована в 2026 году. Это полностью автоматизированная лодка. Можно сказать, почти подводный киборг с собственным искусственным интеллектом. Я даже подозреваю, что она может действовать совершенно автономно, а экипаж оставлен только для того, чтобы этот самый интеллект контролировать. Ну, еще выполнять простейшие работы по периодическому обслуживанию основных узлов и следить за реактором. После модернизации экипаж был сокращен со ста пятидесяти до тридцати двух человек, но полный контроль за лодкой осуществляют только капитан и старпом[14]через центральный пульт или его переносной терминал. Поэтому один человек вполне может управлять этой, как кто-то из ваших офицеров выразился «дурой».

— Ладно, Михаил Семенович, не придирайся к нам, сухопутным, — министр обернулся и бросил строгий взгляд на сопровождающих его офицеров. — Главное, что мы получили самую современную американскую лодку и дюжину «Трайдентов» с ядерными боеголовками. Нашим инженерам теперь будет над, чем поработать.

— Это точно. Здесь работы хватит на пару лет, — согласился Черненко и показал вниз. — О, смотрите, к лодке уже пристыковались причальные опоры, и пошел трап.

От правого пирса к подлодке действительно потянулся телескопический трап и замер, мягко коснувшись корпуса у самого основания рубки. По трапу побежал взвод морпехов в боевой экипировке. Одно отделение бойцов выстроилось полукругом метрах в двадцати от заднего края рубки, другое ближе к корме около люка, идущего от реактора, третье около люка, расположенного перед блоком ракетных шахт. Наблюдательная платформа была расположена над носовой частью лодки, и Министр обороны не видел, как с обратной стороны рубки, плавно скользнув вверх, открылся небольшой люк и на палубу, прикрывая глаза от мощного света прожекторов, вышли два человека в одинаковых синих комбинезонах. Один из них что-то сказал командовавшему морпехами офицеру и тот, козырнув, передал по связи короткое сообщение.

— Все нормально, лодка готова к приему наших медиков для дезинфекции и выноса трупов, — сообщил адмирал и отрывисто бросил. — Приступайте!

Морпехи остались стоять на своих позициях, а двое в комбинезонах спокойно пошли к трапу, о чем-то разговаривая.

— Смотрите! Генерал Смирнов! — воскликнул министр обороны, показывая на одного из них. — Алекс Смирнов… Помощник президента по особым поручениям. Ха! Кто-нибудь спросите меня, почему я совсем не удивлен. 

Оклахома. База ВВС США Ванс.

Временный штаб FEMA.

1 декабря 2030 года. Утро.

Когда глава FEMA Алан Карсон закончил свой доклад. Президент, сдвинув брови, долго стояла, склонившись над большим, во весь стол переговоров, интерактивным экраном, рассматривая на карте США рваные бордовые пятна вокруг городов, во множестве разбросанные по центральным, южным и западным штатам. Бордовый цвет означал критическое перенаселение зон постоянного размещения беженцев. Вдоль границ пепельного выброса в районах временного сбора пятна были черными. Там перенаселение было не просто критическим, там царил настоящий хаос. Зеленых областей, обозначавших районы, где еще оставались хоть какие-то свободные площади, практически не было.

— Вы хотите сказать, что через неделю нам негде будет размещать людей скопившихся в пунктах временного сбора? — Лэйсон медленно подняла усталые глаза и обвела всех присутствующих на оперативном совещании тяжелым взглядом.

— Да, Мэм, — спокойно ответил Карсон, который за последний месяц выработал стойкий иммунитет к плохим новостям и принимал их просто, как часть своей работы. — Через неделю, максимум через десть дней мы заполним беженцами все мыслимые и немыслимые площади. В теплое время года мы смогли бы развернуть больше палаточных лагерей, но сейчас зима. Снег выпал даже в Калифорнии, а в центральных штатах температура уже упала до минус пятнадцати. Не хватает печей и тепловых пушек. В такой мороз в палатках просто никто не выживет.

— Размещайте в частных домах и квартирах. Кто не будет соглашаться — лишать продовольственного пайка.

— Мы уже давно этим занимаемся. Все равно по нашим расчетам у нас остается около десяти миллионов человек.

— Может, есть возможность оставить людей перезимовать в зонах, где меньше пепла? — Лэйсон с надеждой посмотрела на Коэна.

— Мэм, там нет ни энергии, ни тепла, ни связи, — отрицательно покачал головой тот. — Люди не переживут зиму. К тому же мы уже почти всех эвакуировали из восточных зон, так как не смогли туда подать электричество. Я не представляю, как их можно будет загнать обратно в засыпанные пеплом города. Если взять последнюю статистику по смертности в центрах временного размещения — мы сейчас теряем около двух тысяч человек в день. Люди умирают от болезней и холода. В зоне пепельного выброса потери будут в десятки раз больше.

Президент тихо выругалась.

— С вашего позволения, Мэм, — министр обороны Локарт нагнулся над интерактивным экраном и, коснувшись пальцем его верхней точки, потянул карту США вниз, открывая границу Канады.

— Канада? — президент бросила на него недоуменный взгляд. — Что вы предлагаете?

— Насколько я понимаю, Йеллоустон Канаду затронул не очень сильно. Пепельный выброс захватил только южную часть провинции Онтарио на востоке страны. Конечно, канадцам тоже досталось от цунами. Но не в такой степени как нам. Они тоже сейчас напрягают все ресурсы, чтобы справиться с бедой, но положение там намного лучше, хотя бы потому, что население у них небольшое, а территории огромны. Думаю, они вполне смогут временно разместить десять миллионов американцев на своем юго-западе. Не бесплатно, конечно. Может, стоит вежливо попросить их о помощи?

— Мысль интересная… А можно немного конкретики, — Лэйсон бросила быстрый взгляд на Коэна. — Не могу поверить, Патрик, что бы у нас не был проработан этот вариант.

— Я сходу не смогу предложить ничего из наших наработок. Мне надо пару часов чтобы поднять базу данных, — ответил тот, листая планшет. — Но я уже вижу, что у нас есть отработанные и согласованные с Канадой планы действий на случай применения по территории США оружия массового поражения и неконтролируемой пандемии.

— Мэм, у меня есть короткая сводка по текущей ситуации, — сказал директор FEMA и, увидев, что президент согласно кивнула, продолжил. — Пепел действительно почти не затронул Канаду, и правительство полностью контролирует ситуацию. Население с присущим нашим соседям социалистическим энтузиазмом уже месяц разгребают завалы, оставленные цунами на восточном побережье. У Канады на востоке нет таких многомиллионных мегаполисов как у нас, поэтому они успели эвакуировать почти все население до удара цунами. Из крупных городов пострадали Квебек — население полмиллиона человек, Галифакс — четыреста тысяч. Больше всего досталось метрополии Монреаля. Волна прошла по пойме реки Святого Лаврентия разрушив там практически все. Но канадцы успели вовремя эвакуировать оттуда все три с половиной миллиона человек. В случае, если мы решим к ним обратиться за помощью, нас будет интересовать участок границы наших северных штатов Вашингтон, Монтана, Северная Дакота с канадскими провинциями Британской Колумбией, Альбертой, Саскичеваном и Манитобой. Это около тысячи девятисот километров, на которых оборудовано тридцать шесть пограничных переходов.

— Это по пятьдесят четыре тысячи беженцев на переход, — быстро подсчитал Локарт. — Ерунда. При хорошей организации — день работы.

— Можно еще, минуту внимания, а потом мы поделимся друг с другом соображениями, — Карсон увеличил масштаб карты, чтобы она подробнее показывала границу США и Канады. — Самая большая проблема, не в том, как перейти границу, а, где разместить беженцев. По нашим данным канадцы уже приняли около полумиллиона американцев и расселили их в небольших городках в стокилометровой зоне вдоль границы. Думаю, их ресурсы в плане размещения тоже не безграничны. Ведь мы говорим о десяти миллионах, а это эквивалентно почти сорока процентам их собственного населения.

— Мы пока не обсуждаем экономические или политические аспекты размещения наших беженцев. На данный момент меня интересуют лишь технические возможности, — вежливо прервала директора FEMA президент. — Что вы еще можете добавить? Как бы вы поступили, если бы у вас была возможность переместить людей в Канаду.

— В принципе — ничего нового, — секунду подумав, ответил Карсон, — Для размещения десяти миллионов придется использовать все, что у них есть на глубину километров триста. Дальше идти бесполезно — там, через месяц будет слишком холодно, да и городов больших нет. В приграничной зоне есть несколько городов, которые можно было бы использовать: Виннипег, Калгари, Ванкувер. Думаю, если мы займем все площади, как мы действуем у нас, мы сможем там разместить около пяти миллионов. Остальных можно расселить по оставшимся более мелким городам. Но канадцы на это не пойдут.

— То есть вы считаете, что если у нас будет возможность разместить на юге Канады десять миллионов американцев, то сделать это вполне реально? — Лэйсон проигнорировала последнее замечание Карсона.

— Да, Мэм, — Коротко ответил тот, но все заметили, что он не совсем понимает ход мыслей президента.

— Раз уж мы рассматриваем возможности размещения беженцев у наших соседей, давайте поговорим и о Мексике, — пришел на выручку своему подчиненному Коэн.

— Думаю, Мексику пока не стоит даже обсуждать, — сказала уверенным тоном президент. — Там царит полный хаос. После удара цунами миллионы беженцев расползлись по стране и сбились в спонтанные многотысячные лагеря. Кругом болезни, антисанитария, бандитизм и мародерство Правительство практически не контролирует ситуации. Там и до катастрофы местные банды творили, что хотели, а сейчас, вне городов вообще полный беспредел. Из-за всего этого поток беженцев идет как раз в нашу сторону. Я, если честно, думаю полностью блокировать границу войсками, чтобы мексиканцы даже не думали двигаться на север.

— Тогда вопрос закрыт, — согласно кивнул Коэн.

— Меня вот еще что интересует, — президент налила себе чашку кофе и уселась в скромное рабочее кресло. — Наступает вулканическая зима. По прогнозам у нас будет значительное падение температур. А что будет в Канаде, ведь они севернее?

— На севере, наверняка будет более сильное похолодание, — ответил Коэн, глядя на карту. — Но здесь температуры не главное. Главное то, что энергосистема Канады почти не пострадала. Почти все атомные станции уже запущены, а для отопления они уже давно использую природный газ. Это значит, в домах будет свет и тепло, значит, вулканическую зиму пережить можно будет вполне комфортно.

— Это хорошо, — президент встала с кресла и снова склонилась над картой. — Так вы говорите достаточно трехсоткилометровой зоны? А доставка людей до пунктов перехода? Ведь половина из них лежит севернее зоны пепла. Придется делать огромный крюк, объезжая Йеллоустон с запада.

— Не вижу в этом проблемы, — Локарт движением пальцев по экрану увеличил карту. — С запада на восток вдоль границы идет трасса номер два, достаточно широкая, чтобы пропустить колонны с беженцами. От нее на север к переходам через каждые сто пятьдесят, двести километров идут довольно сносные дороги так что, если не возникнет заторов на пограничных переходах, перемещение будет довольно легким. Конечно, по маршруту надо будет организовать пункты питания, обогрева и медпомощи. Да и время на перемещение понадобится немало.

— А переходы? Как они оборудованы с канадской стороны? — спросила президент министра обороны.

— Граница практически открыта. Контрольной полосы и заградительной стены, как с Мексикой, конечно, нет, но на крупных дорогах с канадской и нашей стороны стоят стационарные пункты пограничного контроля с капитальными строениями и десятком офицеров в каждом. На более мелких дорогах дежурят патрули на автомобилях. В общем, все прозрачно.

— Спасибо за брифинг, господа, Я услышала все, что мне надо, — президент кивком головы поблагодарила присутствующих. — Мы вернемся к Канаде в ближайшее время, как только я закончу консультации, а сейчас мне надо лететь в Денвер. У меня встреча с беженцами в лагере временного размещения.

После совещания директор FEMA пригласил Коэна в свой кабинет, где их уже ждали несколько специалистов из рабочей группы по техногенным загрязнениям в зонах бедствия, но не успели они начать доклад как пришел звонок от президента.

— Патрик, сразу после Денвера я лечу в Санта-Фе. Если у вас нет ничего экстраординарного, я вас жду сегодня вечером у себя. Обсудим Канаду… Втроем.

Последнее время «втроем» означало — Лэйсон, Коэн и Кроуфорд, который как-то незаметно стал ее основным, пусть и неофициальным, советником. С одной стороны Коэну льстило, что он входит в узкий круг особо доверенных людей президента, с другой — это означало, что она может выдернуть его на совещание в любое время дня и ночи, а это случалось довольно часто, так как в последнее время Лэйсон приходили в голову самые необычные идеи. Похоже, у президента медленно, но уверенно начинала развиваться легкая паранойя на почве непреодолимого желания спасти нацию. Вот и сейчас, на несколько минут расслабившись в кресле своего самолета, он пытался понять, что задумала президент в отношении северного соседа. 

Запад США. Орегон,

Предгорья Колумбийского Плато.

4 декабря 2030 года. Утро.

Лежать на свежих простынях, чувствовать под головой удобную, пахнущую лесными травами подушку и ощущать своей чистой кожей упругое тело Джил, которое, казалось, дышало жаром сильнее, чем догорающие в камине угли, было неописуемым удовольствием. Лежать и слушать тишину… Не мертвую давящую тишину, как в разрушенном цунами Нью-Йорке. Нет, другую — наполненную десятками почти неуловимых слухом звуков, которые всегда населяют старые деревянные дома. Чуть слышный шелест углей в камине, легкие вздохи ветра в трубе, поскрипывание деревянных балок на крыше… Дом, словно, жил своей жизнью, тихо радуясь, что люди снова согрели его своим теплом.

Росс медленно повернул голову и посмотрел в окно. На улице шел снег. Пушистые хлопья величественно и важно опускались на землю на фоне укрытых белыми шапками елей, и, это придавало тишине еще большую, почти космическую глубину.

Прошло почти две недели, как они выбрались из Нью-Йорка. SMS сервис подключили на следующий день после того, как ушел пепел, и Росс, даже не надеясь на ответ, отправил Коэну короткое сообщение. Через пару дней над Веллингтоном, оглашая округу ревом из динамиков «ВНИМАНИЕ, МИСТЕР РОСС — СРОЧНАЯ ЭВАКУАЦИЯ» — завис черный четырехместный вертолет МНБ без опознавательных знаков. Рос быстро попрощался с сержантом Болтоном, шефом Лу и остальными обитателями отеля, с которыми он пережил и удар цунами, и пепельную мглу. Он вытолкнул на крышу Джил и Бакси, наконец-то решившего до лучших времен оставить, дорогой его сердцу Веллингтон и потащил их за собой к «вертушке».

С погрузкой возникли проблемы — вертолет был четырехместный, но первые два сидения были заняты пилотом и охранником, не выпускавшим из рук штурмовую винтовку. Чтобы не ввязываться в долгие споры, Росс сразу сунул под нос пилоту удостоверение ЦРУ и для пущей убедительности наорал на охранника. В результате он и Бакси разместились на заднем сидении, а Джил устроилась у него на коленях. К тому же, в небольшом багажном отсеке удалось разместить двадцатикилограммовую сумку Бакси плотно набитую самыми дорогими часами, спасенными из его бутика.

Пока они летели Росс, не отрываясь, смотрел в иллюминатор, постепенно осознавая масштаб катастрофы постигшей Америку. Все пространство внизу представляло собой темно-серую пустыню, на которой не было ни одного целого строения. Коттеджи и виллы модных пригородов Нью-Йорка превратились в горы хлама засыпанного пеплом. Малоэтажные кирпичные дома, с вывороченными цунами крышами, угрюмо стояли, удивленно раскрыв беззубые рты своих окон. Вода разрушила нижние этажи высоток, и сверху казалось, что некоторые из них висят в воздухе, будто на костыли, навалившись всем телом на оставшиеся бетонные или стальные опоры. Джил прижавшись к нему, молчала, иногда тяжело и прерывисто вздыхая. Бакси рядом на сидении тихо молился.

Вертолет доставил их в уже полностью очищенный от пепла и политый каким-то реагентом, учебный центр FEMA Mount Weather в семидесяти километрах к западу от Вашингтона. Там им сообщили, что надо немного подождать, выделили небольшой жилой отсек на одном из подземных уровней, уже довольно плотно заселенном фимовцами и военными и, чтобы не болтались без дела, попросили помочь комплектовать сухпайки для людей занятых в расчистке завалов на побережье.

Через два дня ночью их подняли с постели и вместе с двумя десятками раненых и больных спасателей, погрузили в транспортный «Оспрэй»[15], который доставил их во временный оперативный центр FEMA, расположенный на территории базы ВВС США Кэнон на востоке штата Нью-Мексико. Коэн позаботился, чтобы Росса снова подключили к каналу правительственной мобильной связи и несколько раз собирался встретиться с ним, но, по-видимому, был настолько занят, что каждый раз звонил и переносил встречу. Наконец, после нескольких дней он прямо спросил, куда бы Росс хотел попасть из базы Кэнон. Тот, подумав, назвал небольшой охотничий домик, расположенный на западном побережье в штате Орегон в лесистых предгорьях Колумбийского плато, где Росс в прошлой жизни любил охотиться с коллегами по Агентству. Коэн пробурчав, что-то вроде: «Только ты не расслабляйся, нам сейчас надежные люди с твоим опытом нужны, так что ожидай звонка», — пообещал выполнить просьбу.

И вот уже почти неделю они с Джил наслаждались тишиной, одиночеством, зимней природой и очень неплохой сауной стоящей рядом с домиком. Знакомый егерь, немало удивившись, когда Росс с подругой вышел из легкомоторного самолета, приземлившегося на охотничьей базе, находящейся в трех километрах севернее, снабдил его кое-каким провиантом, огромной бутылей ядреного местного самогона и охотничьим карабином. Теперь в холодном подвале охотничьего домика висела добытая и ловко разделанная Россом туша небольшого оленя. В камине стоял древний прокопченный чугунный чан с тушеной с лесными травами олениной, а на столе — та самая бутыль с самогоном, правда, уже наполовину пустая.

«Неужели для счастья так мало надо», — подумал Росс и прижал к себе Джил, которая, что-то промурлыкав во сне, поудобнее устроилась на его груди под теплой периной. А я, идиот, всю жизнь мотался по свету, пытаясь кому-то что-то доказать. Угробил столько людей, и своих и чужих. Сам дырок нахватал. Чуть не сдох в плену у духов. Зачем?

На тумбочке тихо завибрировал смарт. Росс протянул руку и сбросил звонок. Он осторожно выбрался из постели, натянул джинсы, армейскую флисовую толстовку, всунул ноги в зимние берцы, накинул теплый фимовский бушлат и, взяв смарт, вышел на запорошенную снегом террасу. Звонок был от Коэна по правительственной линии. Выругавшись, Росс набрал его номер.

— Извини, что сбросил звонок, друг, не хотелось будить семью, — сказал он без приветствия.

— Завидую, — почти шепотом отозвался Коэн. По приглушенным голосам в трубке было слышно, что он находится на совещании. — Послушай, есть серьезный разговор. Я в Портленде[16] через час закончу совещание с местными и вылечу к тебе. Отсюда на вертолете часа полтора лёта, так, что скоро буду у тебя в хижине.

— Хорошо. Буду ждать. — Россу не хотелось расспрашивать о цели визита по телефону, но он понимал, если глава МНБ лично летит к нему в лес, значит дело серьезное.

Он задумчиво посмотрел на часы — дорогущий золотой швейцарский хронометр с массивным золотым браслетом. Когда они расставались, Бакси, покопавшись в своей сумке, достал оттуда мужские и женские часы и со словами «эти котлы стоят по двадцать штук, но то, что ты сделал для меня бесценно» вручил их ему и Джил. Росс вдохнул свежий морозный воздух, поднял воротник и, спустившись с террасы, набрал из поленницы охапку дров для камина.

Через три часа с небольшим над их поляной, сделав широкий круг, завис вертолет. Росс вышел на улицу и помахал ему рукой. Вертолет, приветливо качнувшись, лег на правый борт и исчез за елями. Еще через полчаса послышалось урчание, и из леса выкатили четыре снегохода. На одном Росс узнал егеря на трех других сидели шесть человек укутанных в зимние фимовские куртки с поднятыми капюшонами. У пятерых из-за спины выглядывали короткие стволы штурмовых винтовок. Один снегоход подкатил к самой террасе домика, два других видимо с охраной, объехав дом по широкой дуге стали, от него в некотором отдалении.

Коэн неуклюже слез с заднего сидения снегохода, откинул капюшон и, стряхнув с куртки снежную пыль, снизу вверх посмотрел на Росса, стоящего на террасе вместе с Джил.

— Ну что, может, пригласишь внутрь? — спросил он, видя, что его приятель не двигается с места.

— Бог мой! Пат! Что ты с собой сделал? — опомнившись, воскликнул Росс и, спустившись с террасы, сгреб Коэна в охапку. — На тебе лица нет! Ты что, совсем не отдыхаешь. Да я тебя чуть узнал, серый весь, худой. Думаю, что за привидение прикатило?

— Да не до отдыха как-то. Сам видишь, что в стране твориться. Я гляжу, ты тоже сбросил в Нью-Йорке пару килограмм. Пойдем, внутрь, есть серьезный разговор. — Коэн аккуратно высвободился из объятий Росса, махнул охраннику, с которым ехал на снегоходе и тот подал ему увесистую сумку. — Это тебе пару сувениров, чтоб нескучно было сидеть в лесу.

— Джил, детка, сделай нам кофе, — Росс подтолкнул Коэна к лестнице на террасу. — И разогрей оленину. Сейчас мы будем откармливать моего старого друга, которому мы обязаны своим спасением.

Они вошли внутрь и Коэн, оглядев довольно просторную гостиную, обитую дубовыми панелями, одобрительно покивав головой, сказал:

— А ты неплохо устроился, Росс.

— Да, место неплохое, главное почти автономное. — Росс подтолкнул старого приятеля к столу. — Отопление от газового котла, три спальни, гостиная, камин, сауна. Что еще надо, чтобы веселая компания охотников хорошо провела время.

— А газ, откуда? — спросил Коэн, усаживаясь за стол.

— Подземный танк на двадцать кубов сжиженного газа закопан где-то в лесу. Хватает, чтобы отопить дом и обеспечить газом кухню, — скороговоркой выпалил Росс. — Слушай, даже не знаю, как тебя благодарить за то, что вытащил нас из Нью-Йорка. Я твой должник, Пат.

— Сделал, что мог, — отмахнулся Коэн. — Я уверен, ты поступил бы так же. Тем более, что тебе представится возможность не чувствовать себя должником.

— Тогда рассказывай, с чем приехал. Хотя нет, давай вначале пропустим по стаканчику «лунного света»[17] — Росс потянулся к бутыле с самогоном, но заметив, как напрягся его гость и как заострился его взгляд, опустил руку на стол и озабоченно спросил: — Что-то не так, Пат?

Коэн долго и пристально смотрел Россу в глаза, словно стараясь разглядеть там что-то важное и, наконец, видимо не найдя ничего, немного расслабившись проговорил:

— «Лунный свет», говоришь…

— Да что ты напрягся так, дружище. Я знаю — это запрещено, но другого алкоголя в округе нет. Надо же местным что-то пить. Да и напиток неплохой, хотя и крепковат.

— Не надо «лунного света», — Коэн еще раз пристально посмотрел на Росса и полез в свою сумку, — Я, специально для тебя, захватил пару бутылочек бурбона.

— Вот за это спасибо. А про самогон ты зря напрягаешься. Вещь хорошая, натуральная. — Росс убрал бутыль со стола. — Джил, детка, где наш кофе? Кстати, знакомьтесь. Это мистер Патрик Коэн — крупный босс в Администрации Лэйсон, а это Джил — моя давнишняя добрая подруга, с которой мы зависли в Нью-Йорке.

— Очень рад, Джил. Спасибо, что сохранили Мэта для нас. Сейчас хоть будет, кому спасать страну, — Коэн сдержано улыбнулся и снова полез в свою сумку. На этот раз он выложил на стол полевой планшет и многозначительно посмотрел на Росса.

— Милая, прошу тебя… — тот, не вставая со стола, обнял свою подругу за талию. — Нам с мистером Коэном надо поговорить.

Когда Джил ушла, в комнате появился один из охранников, ни сказав ни слова, просканировал помещение на предмет жучков и коротко кивнув боссу удалился

— Вижу, разговор будет действительно серьезный, — Росс налил себе и гостю немного бурбона.

— Серьезнее некуда, Мэт. Здесь последний анализ ситуации в стране и короткая справка по событиям за месяц, — Коэн взглядом показал на планшет. — Цунами, извержение, военный переворот, выкрутасы нашей ядерной подлодки. Так… Чтобы ты был в курсе. В любом случае это тебе пригодится, независимо от того, примешь ты мое предложение или нет. В двух словах… Все сходится к тому, что удары корейских модулей по критическим точкам это боевая операция противника направленная против нас. Противник, скорее всего, Китай. Америка сейчас балансирует на грани гибели и не может адекватно ответить китайцам, не применяя ядерного оружия. Применение ядерного и других средств массового поражения неминуемо вызовет ответный удар, который приведет к полному нашему уничтожению. Что будет с Китаем при этом — уже не важно, главное, что мы будем полностью уничтожены. После залпа нашей подводной лодки по Китаю и России они собирают Генассамблею ООН, чтобы принять резолюцию, обязывающую нас передать наше ядерное оружие под международный контроль. Наш ответ на это пока не выработан. Не ясна также их реакция в случае, если мы откажемся разоружаться. Кстати, Китай действует в тандеме с Россией и это делает их превалирующей мировой политической и военной силой. — Коэн перевел дух и, сделав небольшой глоток бурбона, продолжил. — Это внешние факторы. Теперь о внутренних… Страна разрушена, экономика стоит, доллар в жопе, кругом холод и болезни. Но ситуация более-менее успешно контролируется армией, которая после путча на удивление лояльна к Лэйсон. Сколько людей погибло, мы толком подсчитать не можем. Сейчас подтверждено больше трех миллионов и еще почти двадцать пять миллионов числятся пропавшими без вести. Думаем, что из них выжило миллиона три не больше. У нас более ста миллионов беженцев, разбросанных по лагерям временного сбора и постоянным центрам размещения по всей стране. Электроэнергии недостаточно, а значит недостаточно тепла. В местах концентрации беженцев возрастает опасность эпидемий. Люди уже умирают тысячами от болезней и холода. Еды и воды пока достаточно, но размещать переселенцев из зон бедствия уже негде. Мы уже забили беженцами все возможные помещения, но у нас все равно не хватает площадей для размещения около десяти миллионов человек. Еще одна проблема — наступает вулканическая зима, которая по оценкам ученых может продлиться три-четыре года. Климат на земле резко похолодает. Длинные жестокие зимы, короткое холодное лето — вот что нас ждет. Если мы не найдем крышу над головой для этих десяти миллионов, они погибнут от холода.

— Да-а. — протянул Росс, задумчиво глядя на свой стакан. — И какую роль мой старый друг уготовил мне, никчемному пенсионеру?

— Послушай, ситуация критическая. Миллионы жизней американцев в опасности. Мне нужна твоя помощь. Мне надо чтобы ты сделал то, что у тебя лучше всего получается, — Коэн посмотрел Россу в глаза. — Я предлагаю тебе провести одну очень важную и секретную операцию.

— Хм… — Росс сделал большой глоток бурбона. — Судя по тому, что ты обращаешься ко мне, а не в «контору», эта операция будет не совсем легальна.

— Да. Нам нужен кто-то вне системы. Профессионал-одиночка, вроде тебя. Более того, если ты облажаешься — ты сам по себе, я тебя не знаю, и разговора этого не было.

— Давненько я не слышал такого брифинга. Каков масштаб и уровень сложности.

— Масштаб — тактический. Уровень сложности… — Коэн немного задумался. — Не сложнее и не проще чем многие из твоих предыдущих операций.

— Время и ресурсы?

— Времени нет. Через шестнадцать дней Чрезвычайная Ассамблея ООН. Все должно случиться сразу после нее. Ресурсы — неограниченны.

— Ты уверен, что двенадцати дней хватит на подготовку?

— В обычных условиях для операции такого уровня этого мало. Но у нас нет выбора. Мы должны успеть.

— Что в этом для меня? — Росс снова наполнил свой стакан. — Я понимаю — страна разрушена, миллионы американцев на грани гибели и все такое, но я то зачем должен подставлять свою задницу да еще в «автономе»[18]. Я помню, чем заканчиваются такие операции. По концовке — пуля в голову, и никаких лишних свидетелей.

— Тут ты прав. Большинство таких дел именно так и заканчиваются. И, если честно, здесь мне тебя особо успокоить не чем. Если мое слово для тебя что-то значит, поверь, я сделаю все, чтобы ты после операции соскочил гладко. Гарантии тоже давать глупо. Но ты не мальчик сможешь подстраховаться сам. Именно поэтому я пока еще ничего конкретного тебе не сказал. В нашем разговоре мы еще не прошли точку невозврата. Ты можешь сказать «нет» прямо сейчас. Мы допьем бурбон и расстанемся друзьями.

— То есть выбор у меня пока есть? — Росс встал и подошел к окну. — Так что же в этом для меня? За что я должен подставляться.

— Пять миллионов в любом банке мира, новые документы, и эвакуация в любую страну, если она тебе понадобится. Если есть какие-нибудь особые пожелания — готов выслушать.

— Хм… Звучит заманчиво. — Росс, глядя в глаза приятелю, в нерешительности помял подбородок пальцами. — Для начала — деньги мне не нужны. Мне нужно золото. Слитки. И по цене, которая была до катастроф. А, насколько я помню, за пять миллионов тогда можно было купить почти сто килограмм. Банки, куда надо переслать металл я укажу. Дальше…

— Хэй, хэй, Росс! — Коэн энергично помахал рукой. — Так ты берешься?

— Ели договоримся, то да.

— Считай, что договорились.

— Это еще не все. — Росс вернулся за стол. — Все сто килограмм я хочу получить до операции. Это моя страховка. Еще, документы для меня и Джил, тоже — до операции. И не фуфло на принтере, а реальные, с легендой и живой историей. Как только слитки окажутся в моих сейфах, я отсылаю из страны Джил. И чтоб без хвоста — я проконтролирую. По концвке — меня эвакуировать в Мексику. Оттуда я уже сам переберусь куда надо.

— Условия жестче, чем я предполагал, но у меня нет, ни времени, ни желания с тобой спорить. Хорошо, Росс, все так и будет, — Коэн развел руками в жесте, который должен был означать неохотное согласие.

— Что с командой? — спросил Росс, снова потянувшись за бутылкой.

— Оперативники твои, желательно из старых. Техподдержка моя, из МНБ. Я буду лично все курировать и буду единственным твоим контактом для согласований.

— Моим оперативникам тоже надо будет платить. Я скажу, сколько и как, когда переговорю с каждым в отдельности. Тебе только надо их найти в этом бардаке.

— Если твои люди живы, они в течение двух дней будут у тебя.

— Это не все, Пат. Если по ходу мне в голову еще придет какая-нибудь сумасшедшая идея насчет компенсации моих усилий, пообещай, что серьезно ее рассмотришь.

— Хорошо. По рукам?

— По рукам. Ну, выкладывай, что за оперуха, — Росс навалился всем телом на массивный дубовый стол, давая понять, что готов внимательно слушать.

Коэн отставил почти нетронутый стакан с бурбоном, наклонился к приятелю и, глядя ему в глаза тихо произнес:

— Необходимо, чтобы ты спровоцировал военное вторжение армии США в Канаду.

— Твою мать, Пат! — Росс звонко хлопнул ладонью по столу. — Я, кажется, здорово продешевил. 

Россия. Камчатка.

Побережье Авачинской Губы.

Недалеко от Вичулинска.

6 декабря 2030 года. Вечер.

Мощный шторм бушевал уже третий день, захлестывая Камчатку плотными снежными зарядами. Моряки с базы подлодок говорили, что не помнят, чтобы в декабре так штормило, тем более что фронты шли один за другим с середины ноября.

Тяжелый, бронированный армейский внедорожник, упрямо вгрызаясь протекторами огромных колес в заваленную снегом колею, медленно двигался сквозь густой лес по едва различимой дороге. Плотные снопы света фар, безуспешно пытаясь пробить темноту, утыкались в бурлящее перед машиной снежное месиво. Водитель, наклонившись вперед до самого руля, старался получше рассмотреть дорогу, изредка перекидываясь короткими фразами с сидевшим рядом охранником.

Алекс оторвался от своего полевого планшета и, бросив короткий взгляд на дорогу, спросил:

— Долго еще? Мы уже опаздываем.

— Извините, товарищ генерал, — ответил водитель, чуть повернув голову, — сами видите, что твориться с погодой. Дороги почти невидно. Прибавлю скорости, может стянуть в кювет. Да и вообще, как бы еще не застрять в этих сугробах.

— Ладно, смотри за дорогой. Когда приедем, тогда приедем. Техника мощная, должна вытянуть. Это тебе не натовские электромобильчики, смотри, как гребет. — Алекс снова уткнулся в планшет.

Последнюю неделю он плотно работал с капитаном «Кентукки» Митчеллом, который в меру своих знаний объяснял и показывал, как устроена подлодка большой группе специалистов собранных с судоверфей со всей страны. По правде говоря, Алекс сразу понял, что ожидания инженеров накопать на «Кентукки» материал для каких-то мощных технологических прорывов вряд ли оправдаются. Не смотря на чрезмерную насыщенность электроникой и автоматическими системами управления лодка была средненькая с массой слабостей и уязвимых мест почти во всех системах. Зато комфорт для членов команды был обеспечен на уровне пятизвездочного отеля, разве что девочек по вызову не было. Но Алекс был уверен, что где-то в многочисленных шкафчиках для экипажа все-таки припрятан комплект резиновых кукол на случай неконтролируемых гормональных выбросов у экипажа.

Провозившись на лодке почти неделю, спецы тоже не скрывали своего разочарования. Действительно интересного было немного. Состав материалов и структура внешней и внутренней обшивки, обеспечивающие незаметность лодки, некоторые элементы управления реактором, звуко- и виброизоляция, системы жизнеобеспечения закрытого цикла, станция кругового позонового контроля, обеспечивающая безопасность лодки от торпедных атак — все было знакомо. На российских лодках класса «Борей» тоже стояли аналогичные системы, но они были значительно проще, надежнее и, как говорили наш подводники гораздо эффективнее, а «Трайденты», которыми была оснащена лодка, вообще отставали от последней модификации «Булавы» лет на пять.

Чего не было на «Бореях» так это полноценного искусственного интеллекта, который действительно оказался на уровень выше всего того, что видели российские специалисты. Он управлял на «Кентукки» всем, от смывания туалетов до ядерного реактора и пусков баллистических ракет. Выяснилось, что ИСИН[19] не может существовать без лодки и при отключении от любой из жизненно важных систем самоуничтожается. Для решения этой проблемы из какого-то секретного подмосковного института была специально выписана команда яйцеголовых. Ученые долго охали и ахали на то, что увидели, пока Алекс на них не накричал и не пригрозил разогнать их контору. Тогда дело пошло и они, создав простенькую виртуальную модель «Кентукки», были готовы загрузить в нее искусственный интеллект и вместе с железом транспортировать в Москву.

Общение с Митчелом и его обработка тоже шли успешно. Обещанные за «Кентукки» деньги ему были выплачены и разбросаны по нескольким банкам в Европе и Азии. В результате мягкого воздействия Алекса он все больше и больше проникался идеей подхватить знамя народного восстания западных штатов, выпавшее из рук его отца, губернатора Калифорнии, зверски убитого по приказу президента Лэйсон при подавлении мятежа сепаратистов. Капитан Митчел оказался вполне вменяемым человеком, с которым было интересно поговорить, поспорить о политике, войне и женщинах. Было заметно, что он находится на грани жесткой депрессии по поводу передачи подлодки противнику и, особенно, по поводу гибели экипажа, но Алекс старался сгладить его эмоциональный фон, аккуратно подавляя периодически возникающее чувство вины.

В то, что с одной из дежуривших в северной части Тихого океана российских ударных подводных лодок, вступил в контакт капитан «Кентукки» и предложил сдать свою лодку на условиях, которые он готов обсудить с командованием флота, вначале не поверил никто. В район «Кентукки» был направлен находившийся в секторе «морской охотник». Две лодки долгое время шли вместе, и капитан Митчелл успел несколько раз повторить свое предложение. Когда командование флота доложило о происходящем в генштаб, те, естественно, подключили ГРУ. Доложили президенту, который и поставил на операцию Алекса. Тогда же возникла идея не просто прибрать к рукам американскую ядерную подлодку, а скомпрометировать США, произведя пуски баллистических ракет по территории России и Китая. Риск, что боеголовки могут сдетонировать, конечно, был, но капитан утверждал, то они не активированы. В любом случае, район пусков и траектория были известны, и сбить ракеты силами ПРО России не представляло труда. После пусков стало ясно, что это не провокация и Митчел не блефует. Оставалось только сымитировать уничтожение лодки российскими противолодочными ракетами и провести ее в Бухту Крашенинникова в крытый ремонтный док.

Внедорожник плавно затормозил и из темной снежной мути навстречу ему выплыли массивные ворота служебной «дачи» командующего Тихоокеанским флотом. По сути «дача» представляла собой хорошо охраняемый комплекс из нескольких небольших, но достаточно комфортабельных коттеджей предназначенных для отдыха старших офицеров флота и размещения высокопоставленных гостей из Москвы.

Откуда-то сверху, слепя глаза, ударили мощные прожектора, осветив две небольшие башенки, находящиеся слева и справа от ворот, из которых в сторону гостей нацелились спаренные стволы тридцатимиллиметровых автоматических пушек. Из стоящего рядом КПП надвинув на глаза отороченные мехом капюшоны, вышла пара морпехов в боевой экипировке и при автоматах. Один из них подошел, внимательно проверил документы и, связавшись с начальством, пропустил машину на территорию.

— К адмиральскому корпусу, — напомнил Алекс водителю, когда они отъехали от КПП.

Сегодня вечером его ожидала незапланированная встреча с министром обороны Мальцевым и главой МИДа Павловым, которые по поручению президента прилетели из Москвы специально для встречи с ним. Президент лично позвонил рано утром и предупредил Алекса о приезде министров, сказав, что тема разговора чрезвычайно важна и время практически нет. Он не стал ломать голову над тем, что такого могло произойти, чтобы два ключевых министра оставили свои нагретые кресла в теплых московских кабинетах и полетели через всю страну на Камчатку. А тут еще шторм и полоса в Вичулинске закрыта, а это значит, что им пришлось садиться в аэропорте Петропавловска и трястись двадцать километров по снежному бурану через лес. Да и приземлиться в Петропавловске в такую погоду, даже на современных самолетах — равносильно самоубийству. Значит, случилось что-то серьезное.

Алекс выбрался из внедорожника, быстро взбежал по ступенькам и, коротко кивнув, морпеху, открывшему входную дверь, вошел внутрь.

Министры сидели в каминном зале за небольшим журнальным столиком, на котором стоял пахнущий свежей растопкой антикварный медный самовар, и корзинка со свежей выпечкой, которая, судя по виду и тонкому аромату, явно была привезена из Москвы.

— Господа министры, — Алекс коротко пожал гостям руки. — Извините, что заставил ждать. Сами видите — буран.

— Добрый вечер, генерал. Присаживайтесь, — Мальцев показал рукой на свободное кресло. — Погода совсем взбесилась. Я думал мы вообще долбанемся в какую-нибудь сопку. Болтало так, что Алексей Константинович все пакеты на борту использовал.

— Ну не привык я летать на всепогодных армейских транспортниках, даже повышенной комфортности, — извиняясь, развел руками Павлов. — Извините мидовца, что немного испачкал салон. Но пилоты — конкретные черти. Как в такую погоду посадить самолет! Просто не представляю!

— Профессиональная армия комплектуется профессионалами, коллега, — с гордостью сказал министр обороны и обратился к Алексу. — Чайку с дорожки?

— Может, вначале поужинаем? Время уже за восемь, а вы после самолета наверно проголодались, — предложил Алекс.

— Нет, Александр Валерьевич, давайте поговорим, а потом и отужинаем по-человечески. А пока вот пирожки от президентского повара, — Павлов подвинул к Алексу корзину с выпечкой. — Тема у нас уж больно серьезная.

— Ну, что ж, пирожки, так, пирожки. — Алекс налил себе чашку чая и откинулся на спинку кресла, изобразив на лице внимание — Выкладывайте, господа, с чем приехали.

— Давайте, пожалуй, начну я. — Павлов пододвинул свое кресло ближе к столу. — Вы, конечно в курсе последних политических событий, генерал. План с американской лодкой сработал, как нельзя лучше. Залпы по нам и по Китаю показали миру, что Америка не может контролировать свое ядерное оружие и людей, которые им управляют. Россия и Китай созывают чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи ООН с тем, чтобы принять резолюцию, обязывающую США передать стратегические ядерные арсеналы под международный контроль. Сессия через две недели. Подготовка к ней по дипломатическим каналам идет полным ходом. У нас очень хорошие шансы принять то, что мы хотим.

— Значит все — по плану, — Алекс отпил чаю и подвинул к себе горшочек с медом. — Я рад, господа министры.

— С одной стороны, все действительно идет по плану, — согласно кивнул Павлов. — Но у нас нет полной уверенности, что мы наберем необходимое для обязывающей резолюции количество голосов. В последнее время Штаты развернули массированную кампанию в СМИ и интернете о том насколько они бедные, несчастные, безобидные и что без ядерного оружия агрессоры, то есть Россия и Китай, их сотрут в порошок. Технологии манипуляции общественным мнением ими отработаны до совершенства, особенно в развивающихся странах. Серьезные государства понимают, что это пропагандистская война, но часть Африки, Латинской Америки и Юго-восточной Азии уже начинают сомневаться стоит ли принимать против Америки столь радикальные шаги. Кроме того, Штаты подняли по всему миру шумиху по поводу наступающей вулканической зимы. Сотни проплаченных экспертов по всем каналам долбят население, что наступает конец света и в течение трех лет половина человечества вымрет от голода. При этом Америка под камерами телевизионщиков отправляет десятки самолетов с продовольственной помощью в беднейшие страны. Крохи, конечно. Это их не спасет, но общественное мнение через подконтрольные Штатам НГО[20] начинает серьезно давить на правительства. Это сейчас, а через две недели ситуация с голосованием может вообще кардинально измениться.

— Не знаю, что у нас с гуманитарной помощью, но почему бы вам тоже не начать ее доставку в ту же Африку? — Алекс вопросительно посмотрел на Павлова.

— Поздно. Американцы первыми раскрутили эту тему и подняли информационную волну так, что у нас сбить ее или даже хоть как то контролировать, шансов практически нет. Более того, даже некоторые наши союзники по БРИКС уже сомневаются, стоит ли голосовать за жесткую резолюцию против США.

— Дайте догадаюсь. Индусы? — подняв брови, предположил Алекс.

— Индусы, — кивнув, подтвердил министр иностранных дел. — У них с запасами продовольствия совсем плохо. Не знаю, что Штаты им пообещали, но до нас доходят сведения, что именно Индия может предложить альтернативный, мягкий вариант резолюции.

— И чем в этой дипломатической каше могу вам помочь я, господа министры? — Алекс пристально посмотрел в глаза Павлова.

— Надо еще раз показать Индии, что США действительно не контролируют свой ядерный потенциал. Особенно стратегические подводные лодки, — медленно произнес министр обороны.

— Хм… — Алекс, задумавшись, нахмурился. — Еще раз использовать «Кентукки»?

— Да. По территории Индии. На этот раз с фейерверком, — подтвердил Мальцев.

— В случае если американская стратегическая подводная лодка нанесет ракетный удар по Индии, у нее не будет выбора кроме как поддержать нашу резолюцию. К тому же это будет еще одной демонстрацией потери Америкой контроля над своим ядерным арсеналом.

Алекс, плотно сжав губы, надолго замолчал.

— Это приказ президента, — Мальцев достал из внутреннего кармана пиджака конверт и передал его Алексу. Тот вскрыл запечатывающую ленту, украшенную российскими гербами, и прочитал короткую записку написанную президентом от руки.

— Когда принято решение? — коротко спросил он.

— Сегодня ночью, — ответил Павлов. — О решении знают только четыре человека, включая вас.

Алекс опять задумался, постукивая чайной ложкой по столу.

— У вас есть хотя бы подобие плана? — наконец спросил он.

— В общих чертах, — не очень уверенным голосом сообщил Мальцев, — Мы считаем, что лодку надо вывести в западную часть Тихого океана километров на пятьсот восточнее Филиппин. Тогда ракеты, пущенные оттуда, не пересекут зону ответственности китайских ПРО, а пройдут над Южно-Китайским морем и Бенгальским заливом до самой Индии. Ни у одного из государств, расположенных по траектории полета, нет средств ПРО способных даже засечь, не то что перехватить «Трайденты» пущенные с «Кентукки».

— А Китай? Насколько я помню, по договору о венном сотрудничестве БРИКС, юг Тихого Океана это зона ответственности их спутников, — поинтересовался Алекс

— Китай будет в курсе операции, — со вздохом сообщил Павлов, — Я вообще думаю, что использовать «Кентукки» это именно их идея, и они нас опять втягивают в авантюру, чтобы обеспечить свои интересы. Почему-то они имеют очень большой и острый зуб на США и уверены, что если мы окончательно не нейтрализуем Америку сейчас, она уничтожит и Россию, и Китай, как только оправиться от катастроф. Расчет на то, что китайцы засекут пуски, но не смогут сбить ракеты, так как они находятся вне зоны действия их наземных ПРО, это позволит ракетам долететь до Индии. Зато они смогут подстраховать индусов в Бенгальском заливе. Там будет находиться группа их кораблей, которые помогут сбить боеголовки на последнем этапе траектории.

— Вы же сами хотели фейерверк, — Алекс откинулся на спинку кресла, ожидая объяснений.

— Не думаете же вы, что мы допустим применение ядерного оружия по территории нашего союзника? — лицо министра иностранных дел выражало глубокое изумление.

— Знаете, я бы совсем не удивился, — сказал Алекс, посмотрев в невинные глаза Павлова.

— Конечно, нет, — очень естественно возмутился тот. — Нам просто надо, чтобы одна из боеголовок взорвалась над заливом как раз на границе индийских территориальных вод. Ядерный взрыв в атмосфере — зрелище впечатляющее и его хорошо должно быть видно с берега. Это должно убедить индусов в правильности нашей с Китаем позиции по санкциям против Америки. Для населения взрыв опасности не представляет. Он произойдет над заливом, на высоте около десяти тысяч метров, а превалирующие там, воздушные потоки стянут радиоактивное облако на юго-запад в Индийский океан в сторону Антарктиды.

— Какие силы у Штатов в этом районе? — Спросил Алекс, доставая из небольшого кожаного портфеля полевой планшет.

— Никаких, — уверенно ответил Мальцев. — Их флот оставил базы и обычные сектора патрулирования и сейчас занимает позиции в северной части Тихого океана. Лэйсон явно опасается активных действий с нашей стороны. Несколько кораблей они оставили на Гуаме, но по данным разведки они на ремонте. Ближайшие силы — это две ударные авианосные группы: одна в Японском море, до нее почти три тысячи километров, вторая в районе Персидского залива, до нее вообще — тысяч семь. У Филиппин флот совсем слабый, а Австралийцы последнее время держатся около своих берегов, так что помешать особо некому. Правда, можно случайно нарваться на их подводную лодку. Но, если следовать логике, Штаты должны были оттянуть свои подлодки на север вместе с надводными кораблями. Оттуда удобнее атаковать нас и Китай в случае конфликта.

— Отсюда до предполагаемого места пуска больше семи тысяч километров, — Алекс повернул планшет так, чтобы министры видели карту Тихого океана. — Лодке понадобится минимум неделя, чтобы выйти в район пуска.

— Именно поэтому мы и прилетели сюда в такой спешке. Время у нас почти нет, — сказал Павлов, нетерпеливо барабаня пальцами по кожаному подлокотнику кресла.

— Генерал, мы читали отчеты, но хотим услышать ваше мнение, — Мальцев посмотрел в глаза Алекса, но тут же, словно испугавшись чего-то, отвел взгляд, — Как вы думаете, можно ли в кратчайшее время подготовить лодку к походу?

— Сейчас лодка должна быть на ходу. Наши ученые и инженеры только начали в ней разбираться. Надо запустить ИСИН, проверить системы, обработать капитана, в конце концов. Не думаю, что он с радостью согласиться на еще один выход в море с боевыми пусками, а без него мы пока лодкой управлять не сможем. Сколько вы планируете пусков?

— Минимум два, — ответил Мальцев. — Это насколько я помню десять разделяющихся боевых блоков. Из них нам нужен только один взрыв.

— На лодке двенадцать «Трайдентов», — хмурясь, сказал Алекс. — Я считаю надо оставить только те, что будут использованы, а остальные снять. Еще надо каким-то образом активировать одну боеголовку, чтобы она взорвалась в нужном месте в нужное время. Сколько это займет времени — сейчас сказать не готов.

— То есть, если все, что вы сказали, будет выполнено, «Кентукки» может выйти в заданный район и сделать залп? — прямо спросил министр иностранных дел.

— Думаю, да… Но надо еще поговорить со спецами. Последнее слово за ними. К тому, же надо обеспечить лодке хоть какое-то сопровождение.

— Ну, об этом позаботится командующий флотом, — Мальцев повернул планшет к Алексу и показал на карту. — Половину пути до границ Восточно-Китайского моря ее будут сопровождать наши корабли. Дальше в район пуска ее поведут китайцы.

— А что будет с подлодкой после залпа? — Алекс с интересом посмотрел на министра обороны.

— Это будет зависеть от обстановки, — пожав плечами, ответил тот. — В идеале лодка останется целой. Перегонять ее обратно в Камчатку не имеет смысла. Китайцы готовы принять ее на одной из своих баз для последующего совместного изучения. Если что-то пойдет не так ее можно просто затопить.

— А капитан?

— Капитан ваш. Делайте с ним все, что хотите, — с улыбкой сказал министр обороны. — Но только после залпа.

Алекс подвинул планшет к себе и, задумавшись, долго смотрел на карту.

— Хорошо, — наконец сказал он, поднимаясь с кресла. — Завтра утром у вас будет дата и время, когда «Кентукки» может выйти в море.

— Ну и отлично. — Мальцев, решительным движением отодвинув от себя чашку с остывшим чаем, встал из-за стола. — Утром, так утром. А теперь, давайте поужинаем. Адмирал Черненко знаменит своим гостеприимством. Нас ждет огромное блюдо свежевыловленного камчатского краба, маринованные и соленые грибочки и пельмени с олениной и медвежатиной. А водочку мы с Алексеем Константиновичем привезли с собой из столицы.

— Спасибо, за приглашение, господа министры — Алекс упаковал свой планшет в портфель. — Если вы хотите утром знать, когда будет готова лодка, я должен вернуться в док, поднять спецов и подводников. Очень сожалею, но вам придется ужинать без меня.

Алекс коротко пожал министрам руки и вышел из каминного зала.

— Странный он какой-то, этот Смирнов, — Павлов поднялся с кресла и подошел к окну, понаблюдать, как Алекс садится в машину. — А глаза его видели? Такое ощущение, что из них вот-вот пуля вылетит… и бах — прямо тебе в лоб.

— Да, человек необычный и непростой. Одно слово — грушник, причем очень крутой и максимально зашифрованный, — задумчиво проговорил Мальцев. — С дугой стороны, обычных людей помощником президента по особым поручениям не назначают. Да, скорее всего, и не Смирнов он вовсе…

— Ладно, чего тут гадать, Дмитрий Михайлович. Пойдемте ужинать, — министр иностранных дел отошел от окна и глянул на часы. — Черненко уже, наверно, заждался. 

Воздушное пространство

над Айдахо, США.

15 декабря 2030 года. Вечер.

От тихого, монотонного гудения двигателей клонило на сон. Мягкое кресло приятно обволакивало тело, массажные шарики едва ощутимо шевелились, расслабляя ноющую от постоянной беготни спину. Приглушенный свет салона. Плотно закрытые шторки окон. Тяжелые веки, устав от вечной борьбы со сном, так и норовили сомкнуться. Или это начинал действовать второй стаканчик бурбона? «Ну, и черту все…», — подумал министр обороны Локарт, отложил планшет с последними сводками, поудобнее устроился в кресле, отключил режим массажа и закрыл глаза. Он почти не спал последние несколько дней и чертовски устал. Кресло самолета, конечно, не может заменить постель, но все равно позволяет расслабиться, забыться и хотя бы на час вернуться на несколько недель назад в счастливое прошлое, когда не было Йеллоустона, цунами, военного переворота, миллионов жертв и полнейшей разрухи.

Сегодня рано утром после долгого, затянувшегося далеко за полночь совещания с фимовцами, он приземлился в Форт-Льюис[21], чтобы проинспектировать первую аэромобильную группу Специальных операций, батальон Рейнджеров и подразделения авиационного 160 полка поддержки ССО[22], которым вскоре предстояло участвовать в деле. Состояние подразделений было вполне удовлетворительным. Они уже успели восстановиться после скоротечных, но довольно кровопролитных боев за административный центр Сиэтла во время мятежа сепаратистов и были полностью боеготовы. Он так же посетил несколько батальонов седьмой пехотной дивизии, которой так же придется проявить себя в случае, если сил спецназа и морпехов окажется недостаточно для достижения цели, и убедился, что и здесь все идет по плану.

Теперь главное, чтобы человек, которого Коэн поставил на начальную фазу операции, сделал свою работу четко и без сбоев. Тогда все должно получиться. Он заставил себя не думать о работе и начал незаметно проваливаться в сон.

— Сэр, — прошептал помощник, легко тронув его за плечо. — Вы просили предупредить, когда будем пролетать над Йеллоустоном.

— А… — Локарт резко открыл глаза и растерянно огляделся по сторонам, возвращаясь к реальности.

— Извините, сэр, Йеллоустон. Вы просили…

— Да-да, — министр обороны поднял спинку кресла, достал освежающую салфетку и приложил ее к лицу. — Спасибо, Ник.

Экипаж по его просьбе сделал небольшой крюк и снизил высоту, чтобы пролететь западнее вулкана и дать возможность посмотреть на него сверху. Не для того, чтобы убедиться, что он спокоен, нет. Для этого ученые из USGS развернули рядом с кратерами несколько станций наблюдения и в режиме реального времени давали самую полную информацию. Он просто хотел еще раз увидеть эти два гигантских дымящихся жерла, которые с высоты напоминали огромные котлы какой-то неземной, адской кухни. И теперь, когда самолет шел над выутюженной пирокластическим потоком, засыпанной снегом кальдерой, Локарту казалось, что он даже в герметичном салоне самолета чувствует отвратительный запах дьявольского варева, до сих пор бурлящего в этих котлах. «Мистика» — подумал он и, снова закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Сэр, на связи NORAD, — извиняясь, сказал сидевший напротив помощник.

— Слушаю, — бросил Локарт, надев гарнитуру.

— Центр контроля NORAD, сэр, — услышал он голос дежурного. — Приоритетная информация. У нас пуск баллистической ракеты в западной части Тихого океана в шестистах километрах восточнее Филиппин.

— И кто, это упражняется? Международные соглашения еще действуют. Вас должны предупреждать о пусках.

— Сэр, по характеристикам пуска это ракета «Трайдент».

— Что? — министр резко наклонился вперед.

— Межконтинентальная баллистическая ракета «Трайдент», сэр. Пущена с подводной лодки класса «Огайо».

— Да они что, свихнулись там все! — почти прокричал Локарт. — Какая из лодок на этот раз?

— Сэр. У нас в этом районе нет подводных лодок. Все наши лодки этого класса под полным контролем. Но это «Огайо». Пуски произведены из надводного положения. Австралийцы передали снимок подлодки со спутника. Это «Огайо» сэр, но она не отвечает на стандартные протоколы двусторонней связи и не передает позывные.

— Траектория!

— Цель предположительно на территории Индии. Подлетное время шестнадцать минут. Пуск произведен четыре минуты назад.

— Почему не доложили сразу?

— Мы выясняли, что это за лодка, сэр и сообщили, как только получили подтверждение от австралийцев.

— Какие у нас активы в этом секторе. Мы можем сбить ракету? — министр сделал офицеру, сидевшему сзади в салоне энергичный знак рукой, тот подошел и положил перед ним «черный ящик».

— У нас нет активов в этом районе. Ближайший эсминец «Иджис» находится в районе Японии.

— Черт! Да, что это за лодка? — Локарт развернул пульт управления стратегическими активами, приложил свой ключ к считывающему устройству, ввел несколько паролей и открыл карту расположения американских подводных лодок класса «Огайо». Ближайшая находилась почти в трех с половиной тысячах километров к северо-востоку от района пуска в Индийском океане. Все ракеты находятся в шахтах, ядерные боеголовки не активированы, пусков не производилось. — Вы уверены, что «Огайо»?

— У нас так же есть подтверждение со станции раннего обнаружения Седьмого флота. Это «Огайо», сэр. Спутниковые снимки переданы в базу данных Министерства обороны, сэр. Вы можете их просмотреть.

— К черту снимки! Я все равно не разберу, что на них! У нас есть спутники в этом секторе?

— Нет, сэр. Ближайший спутник будет над Филиппинами, через семнадцать минут. В секторе три спутника: австралийский, китайский и малазийский. USSTRATCOM[23] направил в сектор орбитальный беспилотник.

— Что мы можем сделать, чтобы сбить ракету?

— Ничего, сэр, но на траектории ракеты в Бенгальском заливе находится группа Китайских кораблей. Сэр, подлетное время ракеты до цели одиннадцать минут, сэр.

— Дайте мне президента, — обратился министр к помощнику и снова уткнулся в «черный ящик».

— Я на совещании, Дуглас. Что случилось? — в голосе Лэйсон звучали плохо скрываемые нотки раздражения.

— Мэм, мы зарегистрировали пуск баллистической ракеты с Тихого океана по территории Индии. Все говорит о том, что это ракета «Трайдент» и выпущена она со стратегической подводной лодки класса «Огайо».

— Мать вашу! Да когда это кончиться! — в сердцах выругалась президент. — У нас, что — еще один «изгой»!

— Нет, Мэм. Все наши лодки находятся под контролем, связь устойчивая, никаких пусков не было.

— Тогда я ничего не понимаю, — уже спокойней сказала Лэйсон. — Откуда там «Огайо»? Может какой-то муляж?

— Мэм, муляжи «Трайденты» не запускают, — задумчиво проговорил Локарт, которому пришла в голову одна совершенно дикая мысль. — Есть только одна лодка класса «Огайо», которую мы не смогли локализовать.

— Не говорите загадками Дуглас.

— Это может быть «Кентукки».

— Как «Кентукки»? Её же потопили русские!

— Да, мэм но у нас не было ни времени ни ресурсов для того, чтобы обследовать место её затопления. Мы не можем подтвердить, что «Кентукки» действительно уничтожена. Это единственная подлодка, над которой у нас нет контроля и, если она уцелела, то запуск мог быть произведен с нее.

— Куда хоть выстрелили? — поинтересовалась президент.

— Цель на территории Индии.

— Как, Индии?! — почти прокричала президент. — Если индусы узнают, что «Огайо» дала залп по Индии, они… Черт! Дуглас, мы можем сбить ракету?

— Нет, Мэм. — немного опешив от бурной реакции Лэйсон, ответил министр.

— Будем надеяться, что боеголовки не активированы. Отложите все дела. Я вас жду у себя. Срочно, — отрезала президент и перед тем, как прервать связь бросила куда-то в сторону. — Похоже, эти суки опять нас переиграли!

— Это NORAD, сэр. Неопознанная подводная лодка произвела еще один пуск. Параметры пуска и траектория прежние. Цели на территории Индии.

— А это не может быть «Кентукки»? — не очень надеясь получить ответ, спросил Локарт.

— Не знаю сэр. Мы можем только определить класс лодки. Сэр, время до цели первой ракеты «Танго» минус 7–3. Китайский крейсер сделал залп на перехват. Шесть пусков. У нас в секторе есть спутник. Мы можем отследить… Сэр произошло разделение головной части ракеты. Пять боевых блоков. Рассчитываем траектории…

Дежурный замолчал на несколько секунд и продолжил.

— Сэр, мы зафиксировали воздушный ядерный взрыв на высоте девять тысяч пятьсот метров в семидесяти пяти километрах восточнее побережья Индии. Мощность — до пятидесяти килотонн.

— Твою мать! — Локарт резко откинулся на спинку кресла и закрыл лицо руками.

— Сэр, китайские ракеты перехватили три боеголовки. Одна упала в океан в двенадцати километрах к востоку от побережья Индии. Мы регистрируем три пуска перехватчиков с китайского крейсера по второй ракете, пущенной с подлодки.

— Дайте мне президента, — обратился к помощнику Локарт и, когда связь установилась, сообщил: — Мэм у нас воздушный ядерный взрыв в территориальных водах Индии.

— Знаю, — тяжело вздохнув, сказала Лэйсон. — Мне NORAD уже сообщил. О втором пуске тоже. Собирайте генералов, Дуглас. Я готова отдать приказ о приведении наших ядерных сил в пусковую готовность. Это уже не шутки. Жду вас у себя.

В груди, отдаваясь гулкими ударами в висках, бешено колотилось сердце, где-то под ним образовался противный ледяной комок, во рту появился неприятный сладковатый привкус. Это не шутки… Локарт взял из ячейки с напитками бутылку воды и сделал несколько судорожных глотков.

— С вами все в порядке? — озабочено спросил помощник.

— Это просто стресс, Ник, — министр сделал еще несколько глотков. — Пожалуйста, дай мне седатив[24].

— Это Центр контроля NORAD, сэр. Китайцы уничтожили вторую ракету до отделения боевых блоков. Судя по данным с австралийского спутника, неопознанная лодка ушла под воду. К району пуска идет группа китайских кораблей находящихся южнее Тайваня, и два звена истребителей. Туда же идет филиппинский фрегат. Китайцы дойдут быстрее.

— Разворачиваемся на Санта-Фе, — сказал министр помощнику, проглотив таблетку и запив ее несколькими большими глотками воды. — Сегодня у нас будет тяжелый день.

— Как и все последние дни, — грустно улыбнулся тот.

* * *

Когда Локарт вошел в кабинет президента, там уже находился госсекретарь Алан Морисон и экс вице-президент Кроуфорд. Они, по-видимому, уже достаточно долго времени провели за обсуждением потому, что сидели молча с мрачными напряженными лицами. Лэйсон, закрыв глаза, медленными, плавными движениями массировала пальцами виски, Морисон тоже, хмурясь, нервно барабанил дорогой ручкой по столу. Кроуфорд, плотно сжав губы, задумчиво мял подбородок, глядя на стакан в котором в последнем глотке виски таяли несколько кубиков льда. «Плохо дело» — подумал про себя министр обороны.

— Мэм… Господа… — Коротко поздоровался Локарт, занимая одно из свободных кресел за столом. — Я вижу, совещание идет уже давно. Извините, что опоздал.

— Вы пришли в самое время, мы как раз хотели обсудить военный аспект сложившейся ситуации, — президент бросила на него быстрый взгляд и, коснувшись сенсорной панели на столе, продолжила. — Но, сперва, чтобы иметь представление, с чем мы имеем дело, взгляните на это.

Карта юго-восточной Азии, выведенная на настенную интерактивную видеопанель, сменилась новостным роликом одного из индийских каналов. Комментатор, нервничая и, то и дело, перебирая бумаги, на хинди что-то взахлеб рассказывал на фоне размытого изображения воздушного ядерного взрыва. Внизу экрана шли титры на английском. Говорилось о том, что стратегическая подводная лодка США нанесла ядерный удар по территории Индии. По счастливой случайности на траектории ракет оказалась группа китайских кораблей, которые по просьбе индийского военного командования сбили все боевые блоки за исключением двух. Одна уцелевшая боеголовка упала у побережья Индии, вторая взорвалась в территориальных водах над океаном в семидесяти километрах восточнее побережья. Количество жертв и возможный ущерб уточняются. Судя по снимкам, сделанным с китайского и малазийского спутников, залп произведен ракетами «Трайдент» с американской подводной лодки класса «Огайо». Это уже второй случай, когда стратегическая ядерная подводная лодка США без видимой причины атакует мирные страны. Семнадцать дней назад американская стратегическая подлодка такого же класса сделала залп ядерными ракетами по территории России и Китая. Тогда атакующая лодка была потоплена ответным ударом русского крейсера, а выпущенные ракеты были уничтожены силами ПРО России и Китая.

Картинка на экране сменилась любительской записью пикника на песчаном пляже. Несколько секунд картинка показывала десяток ярко одетых веселых молодых людей, собравшихся у пары квадрациклов и что-то певших на хинди, чокаясь банками пива. Затем камера резко дернулась вправо и выхватила поверхность океана с огромным куском неба. «Смотри! Смотри!» — прокричал снимавший, перейдя на английский с характерным индийским акцентом. Объектив камеры на несколько секунд ослепила яркая вспышка. Смех и крики веселой толпы за кадром разом умолкли. «Это наверно еще один корейский спутник» — проговорил снимавший, пока камера быстро приходила в себя после засветки. Изображение стало четче, показывая растущее высоко в небе над океаном, огромное горящее изнутри ослепительным огнем облако и быстро расходящийся от него в разные стороны концентрический круг ударной волны. Огненный гриб на мгновение замер, будто решая, что делать дальше и из его адской шляпки вниз потянулись горящие струи, постепенно срастаясь в клубящийся огненный столб. Раздался нарастающий гул, быстро перешедший в грохот. Снимавшего чуть не сбило с ног подошедшей ударной волной, он от неожиданности упал на колени и что-то заорал, но сквозь грохот слова его различить было невозможно. Наконец рокот взрыва стих и за кадром стали слышны панические вопли на хинди.

— Они кричат «Ядерный взрыв! Война! Война!» — сказала президент и остановила ролик. — И это идет по всем мировым новостным каналам и интернету. Америку обвиняют в ядерной атаке на Индию. Теперь у нас нет шансов помешать Китаю и России принять в ООН резолюцию, обязывающую нас разоружиться. Где ваши генералы, Локарт? Я хочу, чтобы они начали привыкать к мысли, что война неизбежна. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Временная резиденция президента США.

22 декабря 2030 года. Вечер.

— Все не так плохо, Кэрол. Во всяком случае, я ожидал худшего, — Кроуфорд сделал глоток бренди из хрустального бокала и, немного покрутив его в руке, поставил его на стол. — То, что предложили русские и китайцы действительно стоит детально изучить. Резолюция обязывающая. Да. Но, думаю, мы сможем потянуть время и потихоньку сгладить ситуацию

— Сгладить ситуацию? Черта с два! — Лэйсон встала из-за стола и нервно зашагала по кабинету. — Черта с два, Рэй! Против нас весь мир! Сто шестьдесят голосов за резолюцию! Сто шестьдесят! Даже некоторые из никчемных европейских вонючек проголосовали против нас. Стоило нам попасть в беду, и все! Конец североатлантической солидарности, конец дружбе, конец НАТО. И это благодарность за то, что мы их с середины прошлого века спасали от вторжения русских. Союзники называется! В жопу таких союзников!

— Насчет союзников спорить не стану. С ними все ясно. Европа ведет себя как дряблая шлюха, готовая отдаться сильнейшему. Мы ослабли. У нас большие проблемы, с крахом доллара, наше экономическое и финансовое влияние подорвано, более того все это спровоцировало в самом Евросоюзе глубокий кризис. Им нас любить больше не за что. К тому же мы сами начали вывод войск с наших баз в Европе, а они были одним из основных инструментов управления европейским суверенитетом. Но вот насчет угрозы с востока ты, Кэрол, пожалуй перегнула. Русские всегда хотели наладить нормальные отношения с Европой и оттянуть ее от нас. — Кроуфорд, поднялся с кресла, подошел к стойке со спиртным, стоящей у стены и вопросительно посмотрел на Лэйсон.

— А, черт с ним! Плесните мне тоже бренди. Может легче станет. — Лэйсон подошла и приняла предложенный ей бокал.

— Союзники, конечно, нас предали, — экс вице-президент прислонился спиной к стене, наблюдая, как президент, вдохнув аромат напитка, сделала небольшой глоток. — Но это был наш выбор. Вспомните, после развала Советов мы вообще думали, что нам никто не нужен и держали Европу только для поддержания на плаву НАТО и создания эффекта «международного сообщества». А ведь все могло быть иначе.

— Вы опять про поступательное развитие человечества, Рэй, — президент умоляюще посмотрела на собеседника. — Прошу вас не надо. Мне и так тошно.

— Не совсем про это. Подумайте, как могла повернуться история, если бы после развала Советского Союза мы бы предложили России дружбу, вместо того, чтобы пытаться сдержать ее развитие, при этом цинично игнорируя ее интересы. Постоянное давление, бесполезные санкции…

— Все что мы делали было оправдано, — Лэйсон сделала еще один глоток и поморщившись поставила бокал на стол. — В то время Россия была единственной страной способной нас уничтожить. С этим надо было что-то делать. Мы выиграли холодную войну с Советами и вправе были рассчитывать на главный приз.

— Глобализация. Вот наш главный приз. После краха СССР наши корпорации взяли под контроль большую часть мировой экономики, а влияние доллара на мировую систему стало доминирующим. Кэрол, мы контролировали почти всю экономику планеты, и контроль этот базировался на самой мощной в мире армии.

— Контролировали. Да. Пока не поднялся Китай, — скептически хмыкнула президент.

— Ну, в этом виноваты отчасти и мы. Все могло бы сложиться по-другому. Ведь мы могли предложить русским настоящую, честную дружбу достойную двух великих наций. Представьте — наши технологии, мозги и предприимчивость слить воедино с их технологиями, мозгами и ресурсами. Вот тогда, вместе, мы бы действительно управляли миром, а не обманывали себя на протяжении сорока лет, что способны делать это в одиночку. Вместо этого мы решили «сдерживать» Россию и в очередной раз сделали ставку на НАТО и Европу, которая через двадцать лет превратилась в сидящую на нашей шее пропахшую круассанами дряблую старуху, свихнувшуюся на либерализме и толерантности. К тому же за это время в России родилось, поднялось и окрепло поколение, которое вопреки всем нашим усилиям в большинстве своем выросло морально здоровым и к тому же относится к нам, мягко говоря, недружелюбно, а если говорить честно, то с презрением.

— А мы и не ищем их любви, — резко бросила Лэйсон, снова пригубив бренди.

— А зря. Ведь не только Россия разочаровалась в нас после развала Советов. Видя, что мы по своему усмотрению бомбим того, кого захотим, многие страны решили, что Америке все-таки нужен противовес. И эта решимость в последние десятилетия переросла в массовую поддержку, фактически оформившегося союза Росси с Китаем. А ведь когда-то этот союз с Россией могли бы заключить мы. Тогда бы не было ни Йеллоустона, ни цунами, ни голосования в Генассамблее по нашему разоружению

— Вы мене как-то сказали, что история не знает сослагательного наклонения.

— Да, это так. Но все равно, я не перестаю удивляться отсутствию у Америки дальновидности и элементарного здравого смысла в самых, казалось бы, очевидных вещах.

— Хорошо, Рэй, можете поупражняться в дальновидности сейчас. Нам что, по-вашему, надо вот так взять и передать ядерное оружие под контроль ООН?

— Ну, зачем же, — Кроуфорд обижено пожал плечами. — Во-первых, расклад кардинально изменился. Они ведь не просто предлагают нам разоружиться, но и собираются разоружиться сами по тому же принципу. Ход, я вам скажу, сильный. Он сохраняет Америке лицо и превращает нас из проигравших в партнеров, хотя бы потому, что наш политический вес им понадобиться в переговорах с Англией, Францией и Израилем. Дальше… Они хотят складировать все ядерное оружие мира на нейтральной территории в Антарктиде под охраной международного контингента. Тоже, сильный ход. Здесь мы можем предложить ООН включить в этот контингент несколько наших батальонов и разместить поблизости группу американских кораблей. Это так, страховка, на случай, если у кого-то возникнут неправильные мысли по поводу схороненного во льду арсенала. Строительство завода по переработке боеголовок в ядерное топливо для электростанций тоже вполне адекватное решение. Конечно, все это нужно обсуждать и договариваться, особенно по второму этапу разоружения касающегося тактического ядерного оружия и других видов ОМП[25], но в целом предложение весьма разумное и прямой угрозы нам не несет.

— Рэй, проснись! Мы теряем наше ядерное оружие! Основную силовую компоненту Америки, сдерживающую потенциального агрессора.

— Это действительно так. Но, то же происходит и с потенциальными агрессорами. И давай на чистоту, Кэрол, неужели ты всерьез думаешь, что после развала Советов на нас кто-то собирался нападать. Брось… Это не серьезно. Нам ядерное оружие было нужно как довесок к обычным вооружениям и самой мощной армии в мире для того чтобы обеспечить «проекцию силы» в мировом масштабе.

— Рэй! О чем вы говорите. После последних сокращений наши вооруженные силы почти в три раза меньше объединенных армий России и Китая.

— Ну, Россия и Китай в последнее время тоже урезали свои армии. Насколько я помню, у России сейчас около миллиона. В Китае — чуть больше двух миллионов человек. У нас тоже около миллиона, плюс мобилизационный резерв еще почти полтора миллиона и это только те, что находятся на контракте с Министерством обороны. Да, если смотреть по цифрам, у них почти на миллион больше. Но наша армия до сих пор гораздо лучше оснащена. К тому же в случае мобилизации мы можем поставить под ружье еще почти тридцать миллионов. Это огромная сила. Кроме того, Северная Америка это по сути — остров со всех сторон окруженный океанами. Чтобы добраться сюда, агрессору понадобятся корабли и самолеты. А вот их-то мы как раз близко к нашей территории не подпустим. Надо быть полным идиотом, чтобы попытаться прорваться через заслон наших боевых кораблей и систему противовоздушной обороны.

— Страна практически разрушена, — президент бессильно обмякла в кресле. — Треть нашей территории это зона бедствия. Ресурсы ограничены до предела. Наступает вулканическая зима…

— Именно. Ресурсы ограничены не только у нас, а похолодание накроет весь мир. В России оно будет особенно жестоким, ведь они находятся гораздо севернее. Надо быть самоубийцей, чтобы начать войну в этих условиях. К тому же мы стянули к нашим берегам флот. С наших баз по всему миру возвращаются войска. Мое мнение — нам нечего опасаться в ближайшие пять-семь лет, пока не окончится вулканическая зима, и климат не восстановится хотя бы частично, — Кроуфорд на минуту задумался, глядя куда-то в окно и, вздохнув, добавил. — Если, конечно у нашего противника не припасен козырь, о котором мы и не догадываемся.

— Честно скажу, я не испытываю вашего оптимизма по поводу намерений Китая и России. Мы создавали наш ядерный потенциал почти сто лет, потратили на него огромные ресурсы и теперь просто взять и отказаться от него? Остаться беззащитными, без основного инструмента сдерживания? Вы говорите «козырь». Если китайцы опять что-нибудь придумают в духе Йеллоустона, нам даже напоследок им нечем будет ответить.

— Здесь, пожалуй, можно будет немного схитрить, — лукаво улыбнулся Кроуфорд. — Наши противники не знают точно, сколько у нас ядерных боеголовок. Их всегда больше интересовали системы доставки. Более того, они пока не настаивают на контроле за нашими носителями. То есть у нас останутся подводные лодки, бомбардировщики и сами ракеты. Мы вполне сможем скрыть некоторое количество ядерных зарядов и укомплектовать одну стратегическую подводную лодку, чтобы, в крайнем случае, она нанесла «удар из могилы»[26].

— Не говорите мне о наших подводных лодках. При упоминании о них меня начинает трясти.

— Да, тут нечего сказать. Если правда, что по Индии выпустила ракеты именно «Кентукки», я снимаю перед русскими шляпу. Все разыграно безукоризненно, ведь нам практически удалось сорвать их голосование в ООН.

— Им просто повезло, что у нас не было времени и ресурсов обследовать район, где они потопили «Кентукки». Если бы мы обнаружили, что это захват, мы бы совсем по-другому с ними разговаривали.

— Все это так, но я не это имею в виду. Так вот, мы вполне можем оснастить одну лодку ракетами с ядерными боеголовками и отправить ее патрулировать вместе с остальными и аккуратно намекнуть об этом русским. В случае трагического развития ситуации, она может сделать ответный залп. Сколько, там, у «Кентукки» было ракет? Двадцать четыре? Это сто двадцать боеголовок. Тут ни России, ни Китаю мало не покажется. Правда нам тогда будет уже все равно.

— Слабое утешение, — тяжело вздохнув, проговорила Лэйсон. — Хотя мысль, несомненно, хорошая. Только, я не вижу смыла, содержать столько стратегических подводных лодок, если мы можем оснастить «нуками»[27]только одну.

— Затраты достаточно серьезные, — кивнув, согласился Кроуфорд. Но мы можем разбросать ядерные ракеты по разным подлодкам. Так их будет сложнее уничтожить. И самое главное — мы можем оснастить ракеты обычными боеголовками. Я, помню, читал один отчет DARPA[28] так вот они пишут, что в последних разработках взрывчатых веществ им удалось добиться мощности сравнимой с ядерным взрывом. Не помню точно, кажется, что-то связано с объемными взрывами. Речь идет, конечно, не о десятках килотонн, но боеголовка в три-пять килотонн на высокоточном носителе может быть так же эффективна.

— Хм… — президент в задумчивости потерла подбородок. — Пока идет эта возня с ООН надо сказать Локарту, чтобы проработал альтернативные варианты оснащения для наших ракет.

— Еще одна разработка DARPA касалась кинетических боеголовок…

— Вроде тех, что использовали китайцы против нас? Кстати, в нарушении договора о запрете размещения в космосе наступательных вооружений. Представляете, какой поднимется вой в ООН, если мы со своими кинетическими боеголовками сунемся на орбиту.

— То, что это были китайцы, мы сейчас доказать не можем, хотя скорее всего это именно так. А насчет орбиты… Нам абсолютно незачем размещать там кинетическое оружие. Насколько я помню, те же «Трайденты» стоящие на наших подлодках могут нести до трех тон боевой нагрузки. Скорость боеголовки баллистической ракеты на этапе захода на цель может достигать тридцати тысяч километров в час. Ее кинетическая энергия огромна. В одной из разработок DARPA предлагала оснастить головную часть кассетой заполненной сотнями тысяч шариков из твердого сплава и утверждала, что при их отстреле на высоте около двух километров, они полностью уничтожат на площади десяти квадратных километров все: строения, технику, людей. А головная часть нашего «Минитмена»[29] в разы тяжелее. Чем ни оружие массового поражения? Причем не ядерное. И не попадает ни под какие договоры.

— Вы просто бесценный источник информации, Рэй. — Лэйсон подняла бокал в жесте уважения. — До сих пор не могу понять, как вы с вашим умом и опытом дали втянуть себя и Америку в «Лунный Свет».

— В это трудно поверить, но тридцать лет назад я был авантюристичен, горяч и удачлив, поэтому редко задумывался о последствиях своих действий. К тому же я свято верил, что мировое лидерство США — это именно то, что необходимо миру, — Кроуфорд грустно вздохнул, посмотрел на свой давно опустевший бокал. — Я и не думал, что с годами все может так измениться. 

Запад США. Орегон,

Предгорья Колумбийского Плато.

24 декабря 2030 года. Вечер.

Операция была полностью готова. Росс сам удивлялся, как в такое короткое время среди всеобщего бардака и неразберихи удалось найти нужные ресурсы и средства, вслепую скоординировать действия десятка старших офицеров спецназа, ВВС, пограничной службы и FEMA, а главное, найти почти всех нужных оперативников из составленного им списка. Сейчас, сидя в охотничьем домике в старом, поскрипывающем при каждом движении кресле, с планшетом на коленях он в который раз прокручивал в голове всю последовательность действий, снова и снова представляя себя в роли каждого из отобранных им бойцов, с начала и до конца отрабатывая отведенный ему кусок операции. Нет, все должно срастись, если, конечно, канадцы сгоряча не выкинут какой-нибудь безбашенный шаг вроде применения авиации. Но и тут Коэн, обещал подстраховать, сказав, хитро улыбаясь, что канадские самолеты он берет на себя. Что ж, посмотрим…

Планшет на коленях мелко завибрировал. Росс, ткнув в иконку, открыл меню сообщений. Джил… «Как ты там, детка,» — подумал он, все еще жалея, что отослал ее из страны. Он вспомнил, как Джил призналась ему в первую ночь в охотничьем домике, что прожила всю жизнь, так ни разу не выехав из Нью-Йорка. А зачем? Ведь в Нью-Йорке есть все… Теперь она в Сингапуре. У нее доступ к одному из банковских счетов, куда Росс перевел часть золота выплаченного Коэном перед операцией. Так что деньги у нее есть. Есть и надежный человек из старой гвардии, к которому можно обратиться за помощью, но все равно — одна, в чужом городе, в первый раз заграницей… Он открыл сообщение: «С Рождеством милый. Все хорошо. Скучаю. Жду…». Ну, и, слава Богу. Он выбрался из глубокого кресла, плеснул в стакан бурбона и, накинув на плечи теплый фимовский бушлат, вышел на террасу.

Рождество… Росс вдохнул полной грудью морозный воздух и, поиграв кубиками льда в стакане, сделал длинный глоток. «Наверно грустно умирать в Рождество», — с тоской подумал он о тех, кто не доживет до завтрашнего утра. Он спустился с террасы и направился к мобильному жилому блоку, в котором размещался центр управления и контроля операцией.

За последние пару недель лесная поляна перед охотничьим домиком сильно изменилась. Появилась расчищенная от снега вертолетная площадка, а рядом с ней прямо у границы деревьев пристроились два утепленных мобильных жилых блока. В одном размещалась дежурная смена офицеров связи МНБ, и пара операторов БПЛА[30], задействованных в операции, в другом, утыканном антеннами снаружи, и забитом оборудованием внутри располагался центр оперативного управления и контроля. В дальнем углу поляны был установлен блок антенн спутниковой связи и солидных размеров генератор, почти не беспокоящий вечернюю тишину своим тихим урчанием.

В ночном небе, подсвечиваемые прожекторами в медленном танце кружились редкие снежинки. Ветер почти утих.

«Лучшей погоды уже вряд ли дождемся. Хорошо, что начинаем сегодня. Хотя умирать в Рождество это, все-таки, не правильно».

Они и так перенесли операцию на два дня, ожидая, когда кончится мощный снегопад, пришедший с севера Канады. Коэн заметно нервничал, говоря, что они выбиваются из графика и все должно случиться сразу после генассамблеи ООН, на которой была принята антиамериканская резолюция. На последней встрече, когда утверждался окончательный план, Росс спросил его, зачем, когда весь мир хочет чтобы Америка разоружилась, они лезут в Канаду, ведь это будет воспринято, как неприкрытая агрессия и может настроить против них даже союзников. Тогда Коэн оторвался от оперативных карт и, усевшись в кресло, объяснил, что по замыслу МИДа приграничный конфликт должен отвлечь мир от разоружения Америки, показать, что она может действовать решительно и, что жизни миллионов американцев важнее международного права и мнения ООН. Росс тогда назвал мидовцев долбаными маньяками и идиотами, на что Коэн просто пожал плечами и, сказав, что каждый делает свою работу по мере своих способностей, вернулся к картам.

В центре управления было тепло, но вентиляция работала вполне сносно, и воздух был чистым и свежим. Два офицера планирования и контроля специальных операций МНБ сидели у своих рабочих станций, проверяя последние данные по расположению боевых групп.

— Статус? — коротко спросил Росс, усаживаясь перед центральным сенсорным экраном.

— Полная готовность, сэр. Группы на позициях, поток данных со спутника, беспилотников и радиоперехват устойчивы. Ждем приказа.

Росс пристроил в ухе горошину гарнитуры и нажал иконку на сенсорном экране пульта.

— Слушаю, — услышал он голос Коэна.

— Привет, дружище. У нас все готово к рождественской вечеринке.

— Тогда начинайте. Жаль, что не могу к вам присоединиться. С Рождеством вас.

— С Рождеством, — ответил ему Росс и коротко кивнул одному из офицеров.

* * *

В семистах километрах на северо-восток от затерянного в заснеженном лесу охотничьего домика командир первой боевой группы услышал в ухе короткое металлическое «пинг…», как будто кто-то рядом оттянул и отпустил тонкую стальную пластину. Оперативник поправил гарнитуру и взглянул на экран полевого планшета. Он до сих пор не привык пользоваться нашлемным интерактивным модулем контроля, где команды отдавались движением глаз по экрану, расположенному на внутренней поверхности щитка, и предпочитал старый добрый полевой планшет в герметичном противоударном стальном корпусе. Связь с беспилотниками и спутником была устойчивой, помех, несмотря на небольшую облачность почти не было. На карте четко высвечивалось положение всех бойцов двух боевых групп обозначенных на местности крохотными зелеными треугольниками. Он увеличил масштаб и, убедившись, что люди его группы на позициях, нажал на сенсорном экране иконку в правом верхнем углу, еще раз подтверждая готовность. «Пинг…» снова разнесся в эфире безликий сигнал означающий переход к очередной фазе операции, и крупный ярко-красный восклицательный знак в правом углу экрана окрасился в зеленый свет.

Все. Начинаем.

Коснувшись экрана, командир увеличил картинку своего сектора, передаваемую беспилотником и, переключившись в режим тепловизора, еще раз прошелся по зеленым треугольным меткам, обозначавшим расположение его бойцов. Термомаскировка была стопроцентной. Даже если у канадцев на посту установлена система тепловизионного наблюдения охватывающая всю прилегающую к лагерю территорию, до начала операции они все равно ничего не засекут. Командир легонько толкнул лежащего рядом снайпера. Тот надвинул на глаза очки боевой реальности[31], чуть приподнял засыпанную снегом плотную маскировочную ткань и до пояса выбрался наружу. Командир переключил одно из окон планшета на совмещенный с камерой тепловизионный прицел снайперской винтовки. Перекрестье прицела быстро прошлось по ярко белым рядам подогреваемых термопушками палаток, в которых размещались беженцы, по хлипкому проволочному ограждению периметра лагеря, скользнуло по заброшенному фермерскому домику, в котором размещалась администрация. Как он и предполагал канадцы не выставили никакой охраны и, скорее всего, сидели в тепле у камина, празднуя наступающее Рождество. Крестик прицела сдвинулся вправо в сторону двух мощных генераторов, подающих ток на тепловые пушки, установленные в палатках беженцев и, остановившись на распределительном блоке, контролирующем подачу электроэнергии в лагерь, превратился в точку прицеливания. В ночной тишине раздался сдавленный глушителем выстрел снайперской винтовки, и командир увидел сноп искр по центру распределительного блока в месте, куда вошла посланная снайпером пуля. Освещение лагеря и пара прожекторов, расположенных по периметру погасли.

Теперь надо ждать.

Позиции его группы находились на канадской территории, в районе лагеря предварительного размещения и фильтрации американских беженцев расположенного рядом с погранпереходом на границе штата Монтана и канадской провинцией Альберта. Здесь трасса номер пятнадцать с юга упиралась в границу в районе небольшого поселка Свит Грасс, где находился погранпереход. Канадская часть поселка называлось Коутс. Лагерь располагался с канадской стороны на северо-востоке Коутс, был неплохо оборудован и на момент операции вмещал в себя около девяти тысяч беженцев.

Лагерь охраняли одиннадцать человек: шестеро канадских пограничников, четыре сотрудника миграционной службы и трое местных полицейских. Днем к ним присоединялись три офицера медслужбы, снимавших комнаты где-то в поселке. Охраной это назвать было нельзя — канадцы в основном занимались регистрацией, проверкой документов и организовывали погрузку беженцев на приходящие с севера грузовики. Большую часть времени беженцы были предоставлены сами себе и могли свободно выходить из лагеря и запасаться спиртным в местном магазинчике, что сильно раздражало жителей поселка. Сам погранпереход был в километре южнее. Там располагались дежурная смена из шести канадских пограничников и пара волонтеров из числа местного населения, которые вызвались им помочь в пропуске беженцев через границу в дневное время.

В двадцати километрах севернее, в городке Милкривер находился пункт распределения беженцев. Туда прибывали грузовики и автобусы с людьми из Коутс и других приграничных лагерей находящихся в этом районе. В Милкривер офицеры канадской миграционной службы сортировали приходящий транспорт и направляли людей в местный лагерь для временного размещения или отправляли дальше, вглубь страны. Там же находился импровизированный блокпост на случай, если беженцы в лагере выйдут из-под контроля и самостоятельно пойдут по единственной дороге на север. Блокпост, конечно, был хлипкий и состоял всего из десятка солдат на двух бронетранспортерах оснащенных крупнокалиберными пулеметами. Основная зона размещения беженцев находилась в тридцати километрах севернее Милкривер в городе Летбридж. По данным канадцев там было собрано уже около семидесяти тысяч человек, строились теплые ангары для их размещения, и расширялась базовая инфраструктура большого лагеря.

— Ну что? — тихо спросил снайпера командир, хотя мог бы просто посмотреть на экран планшета, чтобы оценить обстановку.

— Никакого движения. Даже тоска берет, — не оборачиваясь, ответил тот. — Канадцы наверно бухают, а эти в лагере еще достаточно не промерзли, чтобы выбраться наружу.

Выведя из строя блок управления подачей тока в лагерь, они отключили там свет и тепло. Температура в палатках начала быстро падать. Через десять-пятнадцать минут беженцы станут мерзнуть и выйдут на улицу, чтобы выяснить, в чем дело. Тут подключаться пара подсадных агентов, заранее направленных в лагерь, начнут мутить народ, поведут его к зданию администрации. Ну, а дальше…

«Пинг…» гарнитура в ухе снова отозвалась металлическим звуком, и командир посмотрел на экран планшета. Треугольник второй боевой группы ярко мигал зеленым светом в двадцати километрах севернее, на трассе, идущей от Милкривер к лагерю. Он переключился на картинку с беспилотника, который контролировал этот сектор и увидел два отмеченных зелеными метками бронетранспортера быстро идущих по трассе на юг. В окошке потерь противника красным светилась цифра «12», Это означало, что вторая группа перебила канадский блокпост в Милкривер, погрузила трупы в бронетранспортеры и движется в сторону лагеря. «Через двадцать минут будут на позиции», — отметил про себя командир и вывел на экран картинку лагеря. Палатки стали заметно темнее. Температура в них быстро падала. Наружу, ежась и кутаясь в одеяла, начали выходить люди и собираться в небольшие группы. Видимо, заметив по камерам наблюдения движение беженцев в лагере, из здания администрации на небольшую террасу вышел канадский пограничник и, осмотревшись, что-то сообщил по связи.

«Что-то не так с электричеством», — текстом прошла внизу экрана планшета строчка перехвата радиосвязи. «Генераторы вроде работают. Пойду, посмотрю».

«Давай, не тяни. Тут Сэми изображает капитана Бикса. Смешно до чертиков!», — отозвались из здания.

Здание администрации лагеря было подключено к линии электропередач, поэтому свет там остался, и прожектора хорошо освещали прилегающую территорию. Канадец, тем не менее, достал мощный фонарь и, водя снопом яркого света по сторонам, направился к генераторам. Он подошел к электрощиту, в нерешительности остановился, увидев пулевое отверствие, и начал поднимать руку с радиостанцией, чтобы сообщить о повреждении. Снова раздался глухой хлопок выстрела. За головой пограничника возникло небольшое красное облачко, когда пуля прошила череп навылет, и он повалился на бок, так и держа руку с рацией у уха.

Тем временем толпа в лагере разрослась и, что-то крича и жестикулируя, направилась к воротам в сетчатом заборе. На террасу, в спешке одеваясь, выбежали еще три канадца.

«Черт! что-то случилось» — снова пошла строка радиоперехвата — «Кажется, в лагере нет света, Люк, ты где? Капрал Ридли! Капрал Ридли! Сообщите, где вы! Ребята у нас тут проблемы!».

Разъяренная толпа уже подошла вплотную к зданию администрации, из которого выбегали оставшиеся канадцы.

— Прошу вас вернуться на территорию лагеря! Мы сейчас устраним неисправность и восстановим подачу тепла. Прошу вас вернуться на территорию лагеря и разойтись по палаткам! Вы находитесь на канадской территории и должны подчиняться канадским властям, — крики пограничника усиленные мегафоном отчетливо были слышны даже на огневой позиции.

Трое канадцев исчезли внутри здания и вернулись с помповыми ружьями. Но толпа, не унимаясь, кричала и бросала в канадцев пустыми консервными банками и бутылками.

— Пожалуйста, вернитесь на территорию лагеря! Мы будем вынуждены применить силу!

«Сэми, сообщи в Милкривер — у нас беспорядки», — пошел радиоперехват.

«„Милкривер“, это „Котус-2“. У нас беспорядки. Повторяю, лагерь Коутс выходит из-под контроля!» — прочитал командир на планшете, переведенное в текст, сообщение канадцев начальству.

«Это „Милкривер“. „Коутс-2“, приказываю восстановить порядок. Разрешаю применить летальную силу. Повторяю. Приказываю восстановить порядок в лагере Котус-2». Строчка перехвата, якобы пришедшая от командира пограничников, пошла красным цветом. Это означало, что она генерирована искусственно одним из американских операторов поддержки, работающем на частоте канадцев. Командир вывел на экран окно управления радиоперехватом и ввел цифры частоты, на которой общались канадцы. Ему надо было знать, что действительно они говорят до того, как их сообщения будут изменены оператором.

«Капитан, в лагере просто пропало электричество, поэтому люди недовольны. Мы попытаемся…»

«Сержант Легар, повторяю приказ — навести порядок в лагере. В случае неповиновения открывать огонь на поражение», — прозвучал в эфире голос капитана Бикса, остывающий труп которого, лежал где-то в отсеке одного из захваченных второй боевой группой бронетранспортеров идущих к лагерю со стороны Милкривер.

«Там же женщины, дети…»

«У меня четкие инструкции от командования — в случае проблем с „янки“[32] применять оружие. Выполняйте приказ, сержант! Я отправляю вам на помощь мобильную группу. Капитан Бикс. Конец связи».

В эфире повисла тишина. Командир посмотрел на экран планшета, чтобы оценить ситуацию, но беспилотник зашел на круг и показывал здание администрации с тыльной стороны. Он снова переключился на камеру прицела снайперской винтовки. Их огневая точка находилась в шестистах метрах севернее лагеря на небольшом возвышении посреди убранного поля пшеницы, ощетинившегося торчащей из-под снега стерней. Отсюда хорошо просматривался сам лагерь и здание администрации, поэтому то, что происходило на террасе, было видно хорошо. Канадцы что-то оживленно обсуждали, наконец, один из них почти бегом направился в сторону генераторов. Снайпер выстрелил еще раз. Пограничник, который пошел проверять генераторы, увидев лежащего с прострелянной головой товарища, на секунду замер и, судорожно взмахнув руками, повалился лицом в снег радом с ним.

Тяжело вздохнув, командир отложил планшет, надвинул на глаза очки боевой реальности, подтянул свою снайперскую винтовку, пробрался вперед и занял место рядом со снайпером.

«Сержант, надо сообщить на погранпереход!» — ожила частота канадцев.

«„Коутс-1“, это „Коутс-2“. У нас проблемы! В лагере беспорядки. Нет электричества. Нам угрожают расправой. „Милкривер“ приказал применить оружие».

«Мы слышали, „Коутс-2“, — ответили с погранперехода. — Отправляем вам пару человек на подкрепление. Держитесь там. Если что, бросайте все нахрен и валите в поселок. Пусть беженцы делают, что хотят. Утром разберемся».

— Прошу вернуться на территорию лагеря! У нас есть приказ применить оружие! — прокричал один из пограничников в мегафон и толкнул локтем стоящего рядом бойца вооруженного помповиком. Тот картинно дернул помпу рукой, досылая патрон, и выстрелил в воздух.

Две снайперские винтовки заработали с глухим, сдавленным, кашлем… Четыре канадца стоящие на террасе повалились в снег. Толпа на секунду замерла от неожиданности, затем кто-то прокричал «хватай стволы!». Несколько человек бросились к трупам и, схватив помповики, ворвались в фермерский домик.

«Нападение на „Коутс-2“! Нападение на „Коутс-2!“ У нас потери!» — проорал кто-то по связи, но его голос заглушили выстрелы. Командир подтянул планшет. Внизу экрана шла красная строка перехвата, измененная оператором — «Это „Коутс-2“. Открываю огонь на поражение».

На дороге, ведущей из поселка, показался армейский внедорожник. Машина, сверкнув фарами по полю, круто развернулась в сторону лагеря, но вдруг резко вильнув из стороны в сторону, неуклюже съехала в кювет и уткнулась носом в снежный отвал. С переднего пассажирского сидения выбрался, человек несколько раз наугад выстрелил в темноту из пистолета и, скрючившись, повалился в снег. Его снял второй снайпер из группы прикрывавший выезд из поселка в трехстах метрах севернее. Еще одна точка была оборудована восточнее лагеря. Оттуда простреливался задний двор администрации и погранпереход с канадской стороны.

«Пинг…» зазвенело в ушах. На повороте дороги огибающей поселок показались два бронетранспортера, которые вторая группа захватила в Милкривер. Перескочив мелкий кювет, не сбавляя скорости, машины вылетели на взгорок в трехстах метрах севернее лагеря и замерли, направив стволы пулеметов в его сторону. Командир успел заметить, как на экране планшета гаснут зеленые треугольники двух снайперов-одиночек его группы. Все, их работа окончена. Они отключили маяки и покидают место операции. Он посмотрел на цифру потерь противника — 26. Значит, третий снайпер положил всех пограничников на погранпереходе.

Слева от огневой точки командира с бронетранспортеров гулко загрохотали крупнокалиберные пулеметы, которые в упор били по зданию администрации лагеря… и по палаткам с беженцами. Свалив легкое заграждение, обезумевшая от вида грохота и крови толпа в панике рванулась из лагеря в разные стороны. Пули насквозь прошивали палатки с еще находящимися там людьми и, взбивая фонтаны окрасившегося кровью снега, безжалостно крошили разбегающихся в ужасе людей. Увязая в снежной целине, падая, роняя маленьких детей, топча друг друга, тысячи беженцев хлынули в морозную темноту.

Сколько работали пулеметы, командир не знал, он заворожено смотрел на экран планшета, куда беспилотник посылал панорамную картинку. Все пространство на сотни метров вокруг лагеря было занято светлыми фигурками разбегающихся, падающих и уже лежащих в снегу без движения людей.

«Пинг…» вернул его к действительности назойливый звук. Вторая боевая группа тоже выполнила свою задачу. Они расстреляли лагерь из пулеметов, и зеленые треугольники, обозначающие ее бойцов, тоже пропали с экрана. Он увеличил изображение квадрата, где остановились бронетранспортеры, и увидел чуть различимые в тепловизор на фоне снега фигурки его людей, быстро уходящих на запад в сторону замерзших болот, где были спрятаны снегоходы..

Все. Осталась только их пара, но у них еще есть работа.

Большая часть беженцев покинула лагерь, но там еще оставались люди. Может, растерявшиеся и одуревшие от страха, а, может, раненые. Хотя, какие раненые… Попадание пули крупнокалиберного пулемета практически в любую часть тела гарантирует верную сметь, ни сразу, так от потери крови. Большая часть людей рванула в поселок. Где-то там, в толпе должны быть и те, кто захватил оружие в домике администрации. Что, разъяренные, вооруженные американцы будут делать в Коутс, думать не хотелось, и командир вывел на экран планшета карту стокилометрового сектора американо-канадской границы, в центре которого находилась их огневая позиция. В ее южной части появились две яркие синие точки, которые быстро двигались вдоль трассы из глубины территории США на север к погранпереходу. Он посмотрел на таймер. Еще пара минут.

Наконец гарнитура издала еще один «пинг…» и командир легонько толкнул локтем снайпера. Они откинули маскировочную ткань, быстро привели в готовность два древних, но вполне рабочих «Стингера»[33]. Снайпер, взвалив на плечо трубу ПЗРК, побежал в сторону лагеря, чтобы разнести огневые точки хотя бы метров на сто. Командир синхронизировал очки боевой реальности с системой наведения «Стингера» и изготовился для стрельбы. На небольшом сегменте радара очков показались две цели, идущие с юга. Через секунду система идентифицировала их, сопроводив метками — пара стареньких F-15[34]. Командир выбрал правый истребитель, нажал на блоке наведения кнопку захвата цели и напротив самолета начал быстро мигать светлый квадратик прицела.

Истребители шли медленно и достаточно низко для уверенного захвата. Через несколько секунд он увидел в тепловизор их хищные светлые силуэты на фоне черного неба. Не долетев совсем немного до границы, самолеты выпустили по ракете «воздух-поверхность», которые стремительными искрами метнулись в сторону стоящих на взгорке бронетранспортеров. Командир услышал грохот взрывов, но не оторвал взгляд от цели. F-15 с ревом прошли над лагерем. Он, стараясь не упустить их, быстро развернул трубу «Стингера» и, когда квадрат захвата цели напротив самолета перестал мигать, а блок наведения издал тонкий звуковой сигнал, выпустил ракету.

На такой скорости и высоте, при отсутствии помех и маневров уклонения промахнуться в угон истребителям было невозможно. Пройдя по неширокой дуге, ракета ударила в сопло левого двигателя, в воздухе образовался огненный шар и самолет, задрав хвост и, заваливаясь на правый бок, врезался в землю. Справа от него на поле уже полыхал сбитый снайпером его собрат.

Пилоты не катапультировались. Их там просто не было. Оба самолета были модифицированы под применение в беспилотном режиме. «Хоть это хорошо. Могли бы и пилотов послать для создания большей достоверности» — подумал командир, сваливая в одно место все, что осталось от их огневой позиции. Подбежал, запыхавшись, снайпер и бросил пустой тубус «Стингера», в небольшую кучу, где уже лежали толстые термозащитные коврики, маскировочная ткань, термоса с остатками горячего шоколада, саморазогревающиеся бутылки из-под воды, пару элементов питания гревших их термобелье и прочие мелочи, поддерживавшие его группу на протяжении многих часов ожидания приказа на начало операции. Командир взял десятилитровый пластиковый контейнер и обильно полил все вязким, похожим на моторное масло, высокотемпературным горючим гелем, способным жечь даже металл.

Бросив последний взгляд на экран планшета перед тем, как отправить его к остальному, теперь уже не нужному барахлу, он прочитал короткое сообщение Росса: «ПИНГ-ПИНГ. СПАСИБО. ХОРОШАЯ РАБОТА. КОНЕЦ СВЯЗИ», достал из кармана теплой пуховой куртки небольшую капсулу термобарического заряда, установил детонатор на пять минут и бросил ее в кучу.

— Все. Здесь мы закончили, — тихо сказал он, хлопнув снайпера по плечу. — Пора выбираться.

— Придется делать круг в пару километров, — недовольно проворчал тот, пристраивая поудобнее на спине снайперскую винтовку. — На маршруте отхода полно разбежавшихся из лагеря.

— Ничего, разомнемся немного.

— Староват я стал для таких разминок. Не нарваться бы на гражданских. Итак, вон, сколько народу покрошили.

— Круг все-таки сделать придется. Стрельбы нет, взрывов тоже, — командир обвел взглядом горящие в двухстах метрах бронетранспортеры и клубы огненного дыма, поднимающиеся от сбитых истребителей. — Скоро беженцы замерзнут и потянуться обратно в лагерь, или в поселок, или к переходу. В любом случае через полчаса здесь будет наш спецназ.

* * *

Чувство удушья, не смотря на вентиляцию, железной хваткой сдавившее горло прошло только, когда Росс закрыл за собой дверь центра управления операцией. Было уже далеко за полночь. Он некоторое время стоял, подняв лицо к небу, чувствуя, как редкие снежинки тают у него на лбу и щеках, крохотными ледяными иголками покалывают губы и веки. «Все закончилось, — сказал он себе. — Все прошло гладко. Как планировали. Но, почему же, мне тогда так хреново?». Он зябко повел плечами то ли от холода, то ли от еще не отпустившего нервного напряжения и быстро зашагал в сторону домика.

В камине догорали дрова, на кресле лежала собранная заранее дорожная сумка, на небольшом столике у окошка — бутылка бурбона. Росс щелкнул пальцем по закрепленной на ухе гарнитуре, вызывая службу охраны периметра, и попросил завести и прогреть снегоход. Ему больше не хотелось здесь оставаться ни минуты. Место, где они три недели назад наслаждались с Джил покоем, тишиной и друг другом, теперь было ему противно. Ему было хорошо знакомо это чувство внутреннего беспокойства и необъяснимого, граничащего со звериной злобой раздражения. Оно иногда возникало, когда во время спецоперации погибали гражданские. Сопутствующий ущерб… Нет, это была не совесть. И чувства вины тоже не было. Он всегда верил, что то, что он делает, идет на благо Америке. И все равно после каждой операции, когда гибли невинные гражданские люди, ему было не по себе. Он даже отчеты заставлял писать подчиненных, хотя по инструкции должен был это делать сам. Сопутствующий ущерб, а вернее массовый расстрел американских беженцев «канадцами», в этой операции был заложен как основной параметр успеха. И в этом плане успех, несомненно, был достигнут. Оператор беспилотника зафиксировал сто семнадцать тел в лагере и вокруг него. По его оценкам — раненых будет в два раза больше. И большинство из них, скорее всего, не выживет.

— Твою мать!

Выругавшись вслух, Росс подошел к окну, налил полстакана бурбона и несколькими большими глотками выпил. Иногда это помогало, иногда — нет. Он одел теплую фимовскую куртку, накинул на плечо сумку и вышел наружу.

— Может вас отвезти, сэр? — спросил боец охраны, уже подогнавший снегоход к террасе.

— Нет. Я сам. Надо проветриться, — отозвался Росс, закрепляя сумку на багажнике. — Самолет на месте?

— Да, сэр. Прилетел около шести вечера.

— Свяжись — пусть прогревает двигатели и кабину. Что-то меня знобит, — он уселся за руль одел очки и, поплотнее затянув капюшон, хлопнул бойца по плечу. — Спасибо за работу, сынок.

— Будьте осторожны в лесу. Дорогу не чистили с последнего снегопада.

Снегоход резко взял с места и через секунду оказался на лесной дороге. От быстрой езды, на мгновение перехватило дух, сердце бешено колотилось, словно стараясь подстроиться под ритм ревущего мотора, морозный воздух острыми колючками впивался в щеки и нос. Яркий свет фар пробивал в темноте искрящийся снежинками тоннель.

Чувствуя, что задыхается, Росс резко затормозил, спрыгнул со снегохода, откинул капюшон и сорвал очки. Он сделал несколько судорожных глубокий вздохов, поднял голову вверх в ночное небо и, что есть силы, заорал. Он кричал до тех пор, пока не выдавил из легких последние остатки воздуха, пока не начала кружиться голова и крик не перешел в сдавленный хрип…

Где-то в глубине леса за ручьем протяжным, призывным воем ему отозвался одинокий волк. «Вот и хорошо — тяжело дыша, подумал Росс. — Значит я не один такой. Дикий, бешеный зверь. Хладнокровный убийца». Он, пошатываясь, нагнулся, зачерпнул полные ладони рыхлого колючего снега и, приложив его к лицу, долго стоял, чувствуя, как холодные струйки талой воды стекают за воротник толстовки. Голова понемногу светлела, приглушая ноющее ощущение тоски.

— Все… Отпустило… — хриплым голосом сам себе сказал Росс и запустил двигатель снегохода.

Впереди, на охотничьей базе его ждал легкомоторный самолет, в двух часах лета в порту — небольшая каюта на сухогрузе, направляющемся в Мексику, дальше пересадка на океанский лайнер, идущий в Сингапур, где его ждала Джил. А дальше, кто знает? Может Австралия, Таиланд? Только подальше от заснеженного поля на канадской границе, где в рождественскую ночь остались лежать в пропитанном кровью снегу сто семнадцать ни в чем не повинных людей.

И вообще — он теперь не Мэтью Росс, ветеран ЦРУ, спровоцировавший вторжение США в Канаду. Он — Матео Росси, успешный американский бизнесмен, старающийся в это тяжелое время убраться подальше из своей гибнущей страны. 

Канада, Оттава.

Резиденция премьер-министра.

25 декабря 2030 года. Ночь.

Премьер-министр Канады Стивен Макгрув, не включая свет, попытался нащупать рукой на прикроватном столике противно дребезжащий телефон. Он почти до полуночи разбирал последние сводки от DART[35] и Министерства национальной обороны о положении дел в зонах бедствия и был рад вырвать у работы хотя бы несколько часов сна.

Канаде от цунами досталось гораздо меньше, чем ее южному соседу, но, все же, разрушения были огромны. Больше всего пострадали Квебек и Монреаль, оказавшиеся на пути огромной шестидесятиметровой волны, прошедшей по пойме реки Святого Лаврентия в сторону Больших Озер. Оба горда, как и десятки окружавших их более мелких городков, были почти разрушены. Оттава, находящаяся в пятидесяти километрах к северу от поймы, тоже пострадала, но из-за того что она расположена на семьдесят метров выше уровня моря, накат воды там был не таким мощным и ограничился уровнем первого-второго этажа. Все равно население столицы пришлось эвакуировать, но сразу после ухода воды люди начали возвращаться в свои дома, и в городе начались восстановительные работы. Премьер даже настоял на том, чтобы не переносить резиденцию правительства, и остаться в столице, чтобы все видели, что власть находится рядом с народом в зоне бедствия. Сильно пострадал и почти трехмиллионный Торонто, расположившийся на северном берегу озера Онтарио. Там разрушительного удара волны не было, но после того, как цунами хлынуло в Онтарио, уровень озера поднялся почти на двадцать метров, затопив Торонто и его пригороды.

Всего в районе поймы Святого Лаврентия и Онтарио до катастрофы проживало около десяти миллионов человек. За восемь часов с момента предупреждения о цунами власти эвакуировали из опасной зоны почти всех жителей, поэтому миллионных жертв удалось избежать. В последних объединенных сводках DART и Министерства здравоохранения значилось около шестидесяти тысяч погибших и чуть больше двухсот тридцати тысяч пропавших без вести. Цифры чудовищные, но они ничто по сравнению с количеством жертв на восточном побережье США.

Всего из зон поражения цунами было эвакуировано почти двенадцать миллионов человек. Многие из них уже вернулись в свои дома, потому что цунами за исключением поймы Святого Лаврентия не прошло далеко вглубь суши из-за холмистого рельефа побережья. Все равно официально беженцами и перемещенными считались более семи миллионов человек — почти пятая часть населения. Эвакуированных размещали, в основном в небольших городах в семисоткилометровой зоне к северо-западу от Оттавы в расчете на то, что так их будет легче вернуть и привлечь к восстановлению разрушенных городов.

Пепел от Йеллоустона тоже пощадил Канаду, пройдясь по самой ее южной границе. В густонаселенных районах юго-востока выпало не больше тридцати-сорока сантиметров. К концу декабря, через месяц после выброса большинство основных дорог было уже расчищено, активно велось восстановление инфраструктуры и строительство временного жилья для беженцев.

Хуже обстояли дела с экологией, особенно в пойме Святого Лаврентия, где были разрушены десятки предприятий и сотни тысяч тон химикатов и отходов промышленного производства загрязнили огромную густонаселенную территорию. Цунами также повредило охлаждающие сооружения на атомной электростанции в Беканкур и разнесло загрязненную радиацией воду вплоть до озера Онтарио, однако заражение не было серьезным, и ученые утверждали, что радиация значительно снизиться, если убрать оставленный цунами мусор и грязь.

Большое беспокойство вызывали прогнозы относительно наступающей вулканической зимы, которые обещали аномальные снежные бураны, холода, короткое лето и практически полное отсутствие урожая. Запасов продуктов для тридцати восьми миллионов канадцев должно было хватить лет на пять, подача электроэнергии быстро восстанавливалась, а значит, в домах будет тепло и пережить зиму можно будет с минимальными потерями.

В общем, Канада неплохо справлялась с обрушившимся на Северную Америку бедствием. Экстренные службы, медицина и армия работали слажено. Население, несмотря на огромные жертвы и шок первых недель после катастрофы, удалось удержать от общей паники и организовать в зонах поражения восстановительные работы.

Телефон на прикроватном столике все не унимался. Премьер-министр, широко зевнув, встал с постели и, чтобы не разбудить жену вышел в гостиную. Звонил министр обороны.

— Стив, десять минут назад янки перешли нашу границу в Альберте.

— Не понял, как перешли? — закрепив на ухе гарнитуру, Макгрув ладонями потер глаза. — Какие янки?

— Из погранзоны в Альберте докладывают, что в районе лагеря американских беженцев Коутс произошел инцидент со стрельбой. Мы пытаемся разобраться, но, похоже, наши пограничники расстреляли лагерь из пулеметов. Есть жертвы среди беженцев.

— Как? — премьер-министр резко тряхнул головой, разгоняя остатки сна.

— Не знаю как, но американцы послали истребители и уничтожили наши бронетранспортеры, которые вели огонь по лагерю. Дальше вообще какая-то чушь. Янки утверждают, что наша ПВО сбила их истребители!

— Что за бред…

— Мы связались с сектором ПВО в Альберте, они утверждают, что засекли американские самолеты, но не сбивали их.

— Что конкретно там сейчас происходит? — Макгрув, чувствуя неприятный холодок внутри, сел в кресло. — У вас есть контакт с их Министерством обороны?

— Контакт есть. Американцы считают расстрел мирных беженцев актом агрессии против США, подтверждающим, что Канада не может обеспечить их безопасность на своей территории и не может контролировать свои вооруженные силы. Атака на американские истребители это якобы подтверждает. Они высадили вертолетный десант в районе фильтрационного лагеря Коутс и в районе лагеря постоянного размещения Летбридж. Говорят, что для защиты американских беженцев.

— Летбридж? Это же в глубине нашей территории.

— Да. Примерно в ста километрах. Задействован спецназ и до батальона пехоты, плюс поддержка с воздуха ударными вертолетами. В Летбридж была перестрелка морпехов с нашими полицейскими. Есть жертвы.

— С чьей стороны?

— С нашей конечно. Они же вооружены до зубов. Штурмовые винтовки, броня. Все, как на настоящей войне. Сейчас янки полностью контролируют город и лагерь. Более того они объявили бесполетную зону вдоль всей нашей границы на глубину пятьсот километров и сообщили, что будут сбивать там все самолеты и вертолеты военные или гражданские.

— А мы что? — в полной растерянности спросил Макгрув.

— Мы пытаемся убедить их, что это какая-то ошибка, но они слушать ничего не хотят.

— Я сейчас же собираю экстренное заседание кабинета[36]. Подготовь развернутый доклад о ситуации.

Премьер-министр с минуту без движения сидел в кресле пытаясь разобраться, не сон ли это, затем резко встал и пошел в спальню.

— Дорогой, что случилось? — спросила жена сквозь сон.

— Похоже на нас напали американцы.

— Ты так нервничаешь последнее время, — жена поудобнее устроилась на мягкой подушке. — Прими успокоительное. Эта работа тебя доконает.

— Ты не понимаешь. Янки перешли нашу границу в Альберте и захватили Летбридж.

— Да ты что… — она перевернулась на другой бок и натянула на голову одеяло.

Уже в машине, когда премьер-министр разговаривал с МИДом, их звонок прервал министр обороны.

— Американцы высадили вертолетные десанты на нашей территории в одиннадцати лагерях беженцев в двухсоткилометровой зоне вдоль границы, в том числе возле Виннипега и Ванкувера. Вместе с лагерями они так же входят в находящиеся рядом города или пригородные районы, якобы для обеспечения порядка. Организуют блокпосты. В некоторых городах полиция пыталась оказывать сопротивление, но, слава богу, полицейские начальники вовремя отдали приказ не применять оружие. Жертвы среди полицейских уточняются. Воздушное пространство над югом страны полностью контролируют ВВС и ПВО США. Наши военные базы блокированы с воздуха, все каналы связи на юге заглушены. Мы потеряли уже три гражданских легкомоторных самолета, которые нарушили бесполетную зону. Я привел армию в состояние военной опасности, но приказ применять оружие не отдавал.

— Приказ применять оружие? У нас что война?

— А как еще ты можешь квалифицировать вторжение американцев.

— Как? Не знаю… У тебя есть новая информация о стрельбе на границе, которая спровоцировала американцев?

— Немного. Судя по всему, пограничники охранявшие лагерь и погранпереход погибли. Янки утверждают, что по свидетельствам очевидцев из числа беженцев, охрана лагеря перепилась, празднуя Рождество, и отключила в лагере электричество. Люди стали мерзнуть и пошли к зданию администрации, с требованием снова подключить электричество и тепло. Тут наши открыли по ним огонь на поражение и вызвали пару «Текстронов»[37]. стоявших на блокпосту севернее. Те тоже открыли огонь, как только подошли к лагерю. Американские пограничники, услышав стрельбу в лагере и сообщения беженцев о расстреле, вызвали пару истребителей. Пилоты, видя, что лагерь под обстрелом, запросили добро на огонь и уничтожили наши бронемашины. Потом оба истребителя были сбиты нашими ПВО. Ну а дальше десант, бесполетная зона…

— Боже мой… — выдохнул, схватившись за голову, Макгрув.

— Они утверждают, что у них есть с десяток записей на мобильные устройства, на которых видно, как пограничники охранявшие лагерь и подошедшие по их вызову бронетранспортеры ведут огонь по беженцам.

— Это просто не может быть правдой. Может, это террористы?

— Янки также готовы предъявить записи радиоперехвата из которых видно, что командиром пограничников был отдан приказ открыть огонь на поражение. Еще, они готовы предъявить тела наших людей сгоревших в «Текстронах». На них канадская форма, документы жетоны… Из штаба CBSA[38]. сообщают, что видят по GPS положение бронемашин чуть севернее лагеря, но связи нет.

— Потери? — коротко спросил премьер.

— Наши — уточняются. Похоже, что все, кто был на погранпереходе, охраняли лагерь и контролировали блокпост, погибли. Это почти тридцать человек. По словам янки, среди беженцев больше сотни погибших и полторы сотни раненых.

— Я просто не могу поверить… Нам надо самим видеть все доказательства.

— Их командование готовит развернутый доклад по инциденту со всеми материалами. Говорят, к полудню специальный представитель Министерства обороны предоставит его нам. Вообще янки ведут себя вежливо «Пожалуйста, соблюдайте бесполетную зону», «Пожалуйста, не покидайте мест дислокации». Что, вообще, происходит, Стив?

— Все это очень похоже на интервенцию прикрытую операцией «ложный флаг»[39]. Какие у нас шансы адекватно ответь на вторжение? — заранее зная ответ, спросил Макгрув.

— Никаких. В случае сопротивления наши вооруженные силы будут уничтожены в течение суток.

— Союзники, твою мать! Остается только одно — я свяжусь с Лэйсон, как только прибуду в офис. Постараюсь выяснить, что происходит.

* * *

В просторном, обитом панелями красного дерева зале заседаний уже собрались ключевые члены кабинета.

— Господа министры, у нас на границе с США военный конфликт, — премьер обвел взглядом ждущих объяснений министров. — Сегодня ночью армия США под предлогом защиты беженцев вторглась на территорию Канады. Под их контролям находится более десятка наших городов. Министр обороны поделится с вами последней информацией, а я должен немедленно связаться с президентом США.

Макгрув вышел из зала под нарастающий гул встревоженных голосов.

Связаться с Лэйсон ему не удалось. Её помощник с противным мяукающим нью-йоркским акцентом сообщил, что президент глубоко потрясена расстрелом американских беженцев, возмущена действиями канадской стороны и не может сейчас разговаривать. Однако госсекретарь Алан Морисон уже вылетел в Оттаву и уполномочен вести переговоры. «Она даже не хочет со мной разговаривать, — раздраженно подумал премьер. — Плохо. Очень плохо».

Госсекретаря США Алана Морисона найти в Оттаве оказалось не так просто. Посольство было эвакуировано, а оставшиеся мелкие клерки не были уполномочены разглашать местоположение главы американского МИДа, утверждая, что он обязательно свяжется при первой же возможности. Под утро, когда канадский премьер был вконец измотан долгими совещаниями и продолжающими поступать с юга страны плохими новостями, ему позвонили из канадского МИДа и сообщили, что Морисон будет у него в резиденции в 9.00 и настаивает на встрече с глазу на глаз. По дипломатическим меркам это было унижение. Глава МИДа не может назначить встречу руководителю государства. Но Макгрув, боясь потерять последний контакт с США на высоком уровне, не думая, согласился.

Морисон прибыл в резиденцию ровно в 9.00. Когда премьер-министру доложили о его приезде, он попросил себе чашечку кофе и минут пять, хмурясь, смотрел международные новости по интернет каналу, тихо наслаждаясь тем, что заставил госсекретаря ждать. С раннего утра по всем американским и международным новостным каналам в приоритетном порядке шли репортажи о расстреле канадскими пограничниками американского лагеря беженцев. Мелькали кадры разорванных крупнокалиберными пулями тел, истеричные свидетельства оставшихся в живых, картинки сгоревших «Текстронов» и сбитых американских истребителей. Комментаторы американских каналов с серьезным видом вещали о неприкрытом акте агрессии со стороны Канады, по обыкновению передергивая факты и выдумывая подробности, чтобы сделать картинку еще трагичней и кровавее.

С тяжелым вздохом, Макгрув отставил пустую чашку, поднялся из-за стола и направился в зал для переговоров.

— Я немного задержался, читая последние сводки из зоны боевых действий, — не поприветствовав госсекретаря, он с самым серьезным видом опустился в кресло напротив. — Вы можете объяснить, что происходит.

— Доброе утро, — чуть склонив голову, поздоровался Морисон. — Может, предложите гостю чашечку кофе?

— Мои шотландские предки говорили, что еду и питьё нужно делить только с друзьями. После того, что произошло сегодня ночью, я не уверен, что США по-прежнему наш друг.

— Напрасно, господин премьер-министр. Америка до сих пор считает Канаду своим союзником и добрым другом. Даже после кровавого акта неприкрытой агрессии против Америки, который произошел сегодня ночью на границе.

— О какой агрессии вы говорите? — нервно заерзав в кресле, возмутился премьер. — Я допускаю, что, возможно, произошло некое досадное недоразумение. Трагический несчастный случай, ставший следствием человеческого фактора. Скорее всего, так и есть. Мы сами во всем разберемся и накажем виновных. Это не повод вводить ваши войска в канадские города.

— Мы смотрим на то, что произошло, несколько иначе, — госсекретарь достал из кармана и выложил стол небольшой пластиковый футляр. — Это карта памяти, которая содержит доказательства агрессии Канады против США. Здесь есть снятые беженцами кадры, на которых видно, как ваши пограничники хладнокровно расстреливают мирных людей, есть записи радиоперехвата из которых ясно, что приказ стрелять на поражение в лагере отдал старший офицер погранслужбы, есть перехват его запроса в штаб и прямой приказ из штаба всем подразделениям, охраняющим лагеря американских беженцев, не сомневаясь, применить летальную силу… Есть фотографии тел и личных документов канадских пограничников, устроивших бойню.

— Но в штабе не отдавали такой приказ!

— Извините, у нас есть радиоперехват. Голос легко идентифицируется. Это старший офицер, дежурный по штабу. Он, кстати, ссылается на приказ из Оттавы.

— Не может быть…

— Может, господин премьер-министр. К сожалению, все что я сказал — чистая правда, подтвержденная документально. У нас так же есть радиоперехват команды дежурного по сектору ПВО в провинции Альберта на уничтожение наших истребителей, вылетевших, чтобы прекратить бойню. Есть копии данных с радаров, подтверждающие, что наши самолеты были сбиты канадскими ракетами. Всё подтверждено записями и фотографиями.

— Я могу вас заверить, что мы не сбивали ваши самолеты.

— Факты говорят о другом. Факты подтверждают агрессивные действия Канады против мирных граждан и вооруженных сил США, приведшие к массовым жертвам среди американцев, и гибели наших пилотов. Я вполне могу поверить, что вы лично, ваш кабинет и министр обороны к этой трагедии не имеете никакого отношения…

— Поверить! Вы хотите сказать, что серьезно предполагаете, что кто-то из канадского руководства мог отдать приказ стрелять по безоружным людям?

— А почему, бы и нет? — спокойно пожал плечами госсекретарь. — В городах, где размещены лагеря американских беженцев, нарастает напряжение среди местного населения. У вас выборы весной…

— Какие выборы! — чуть не вскричал премьер. — У нас в стране национальное бедствие! Восточное побережье разрушено!

— И я говорю о том же. Мы готовы поверить, что ни вы, ни ваш кабинет не причастны к расстрелу американцев. Но он все-таки произошел. Это значит, что вы не можете в полной мере контролировать свои вооруженные силы.

— Чушь! Наша армия и пограничники под полным контролем!

— Факты говорят о другом, — госсекретарь кивнул в сторону пластикового футляра лежащего на столе. — На территории Канады лагерях в двухсоткилометровой зоне вдоль нашей границы находится несколько сотен тысяч американцев. Если вы не можете обеспечить их безопасность, это обязаны сделать мы. Это долг американского государства, закрепленный в конституции. Более того лагеря американских беженцев находятся и в глубине канадской территории в пригородах Калгари, Эдмонтона, Саскатуна. Скажу честно, мы абсолютно не уверены в их безопасности.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что мы рассматриваем все возможные варианты обеспечения безопасности американцев находящихся на территории Канады вплоть до принятия на себя функций управления муниципальными образованиями, где размещены американские граждане.

— Но ведь это интервенция! Война!

— Какая война… Будьте реалистом, господин премьер-министр. У вас армия всего семьдесят тысяч, плюс тридцать тысяч резервистов. С этими силами вы не продержитесь и суток. Повторяю. Мы просто хотим обеспечить безопасность американцев.

— Но зачем для этого оккупировать территорию! Мы же союзники! Ведь есть цивилизованные способы решения проблем.

— Есть, — кивнув, согласился госсекретарь. — И я готов их с вами обсудить.

* * *

Когда премьер-министр после разговора с госсекретарем США вернулся в зал совещаний кабинета, там стоял приглушенный гул, прерываемый агрессивными выкриками наиболее нетерпеливых молодых министров. Все это, по-видимому, означало обсуждение сложившейся ситуации. Макгрув бросил быстрый взгляд на министра обороны. Тот только пожал плечами и красноречиво провел ребром ладони по горлу. Предстоящее заседание обещало быть очень сложным, но премьер, несмотря на чрезвычайные полномочия, предоставленные ему парламентом после катастрофы, все же, хотел заручиться поддержкой большинства членов кабинета.

— Господа министры… — он занял свое место во главе широкого длинного стола и поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание. — Я только что закончил встречу с госсекретарем Морисоном.

— Оккупанты! Никаких переговоров!

— Мы должны дать янки отпор!

— Обратиться в ООН!

— Вся страна поднимется на борьбу с агрессором!

Раздались гневные выкрики.

— Ситуация действительно непростая, — премьер снова поднял руку, призывая всех к тишине. — Американцы могут представить документальные доказательства того, что наши пограничники расстреляли лагерь беженцев. Видеозаписи, тела наших людей, расшифровки радиоперехвата. Я, конечно в это не верю, но Морисон звучал очень убедительно.

— Видели мы эти записи. Их все утро крутят по новостям, — сказал министр иностранных дел. — Там ничего не ясно. Кто стреляет, в кого. А синтезировать в эфире или подделать радиоперехват для них — раз плюнуть. Они использовали этот трюк в свое оправдание уже десятки раз. Нельзя им верить. Все это ложь и наглая провокация.

— Наши военные на всех уровнях отрицают сам факт контакта с пограничниками и с экипажами установок ПРО на юге Альберты, — поддержал коллегу министр обороны. — Это могут подтвердить регистраторы, установленные на переговорных устройствах и серверах. Это агрессия. Надо обратиться в ООН, в НАТО.

— Послушайте, — Макгрув тяжело вздохнув, налил себе стакан воды. — Обращение в ООН ничего не даст. Оно займет много времени и только позволит штатам закрепиться в занятых районах. Пока у них есть армия и ядерное оружие, им наплевать на ООН. Как вы думаете, кто может за нас вступиться? НАТО? США и есть НАТО они девяносто процентов его военной и сто процентов политической силы. Без Вашингтона в Европе никто даже чихнуть не посмеет. Тем более, что у европейцев армия сейчас по уши в работе по расчистке зон бедствия после удара цунами. К тому же это тоже займет время. И вообще, как вы себе представляете полномасштабный конфликт внутри блока. Есть только одна держава способная сдержать янки — Россия, но я очень сомневаюсь, что они хоть пальцем пошевелят в нашу защиту. Слишком много мы им сделали мелких пакостей, поддерживая идиотскую политику Америки.

— Тогда вооруженное сопротивление! — выкрикнул молодой министр экологии.

— Как вы это себе представляете? — кисло усмехнулся премьер. — У них армия в десятки раз мощнее нашей и по людям, и по вооружению.

— Мы бросим на янки все наши вооруженные силы, поднимем и вооружим население. Мы организуем такое сопротивление…

— Хорошо сопротивление так сопротивление, — Макгрув перевел усталый взгляд на министра обороны. — Я прошу вас отдать приказ на взлет звена истребителей с любой из баз ВВС в пятисоткилометровой бесполетной зоне, объявленной американцами.

Министры сразу умолкли, в недоумении глядя на премьера.

— Но они их просто собьют, — тихо сказал министр обороны.

— Ну что ж… Наш молодой коллега хочет вооруженного сопротивления, а оно без жертв не бывает. Отдавайте приказ. Я всю ответственность беру на себя.

Министр потянулся к планшету, провел по сенсорной панели чипом подтверждающим передачу боевой команды, быстро набрал текст приказа, и через несколько секунд продублировал его подтверждение

— Все. Через три минуты пара F-35[40] взлетит с базы семнадцатого авиакрыла под Виннипегом и будет ожидать дальнейших команд в воздухе, — он откинулся на спинку кресла и непонимающим взглядом посмотрел на премьера.

— Я не это имел ввиду! — срывающимся голосом провизжал министр экологии еще минуту назад требовавший вооруженного сопротивления.

Макгрув только пожал плечами и сделал несколько глотков воды.

В зале совещаний на минуту повисла тишина. Наконец министр обороны снова взял планшет, быстро глянул на пришедшее сообщение и удивленным взглядом обвел всех присутствующих.

— С базы семнадцатого авиакрыла сообщают, что наши F-35е не могут запустить двигатели. Не работает электроника, — он в замешательстве посмотрел на премьера. — Это то, что я думаю? Я вообще предполагал, что это все слухи распускаемые интернет-маньяками.

— Что происходит, Стив? — осторожно спросил премьера министр иностранных дел.

— Все просто. Почти все наше вооружение поставляется из США, а на том, что не поставляется, стоит американская электроника. В эту электронику заложена специальная программа способная ее полностью блокировать. По сигналу со спутника янки могут отключить всю электронику на наших боевых машинах и полностью заблокировать наши системы связи и управления войсками. По их сигналу со спутника наши самолеты, вертолеты, корабли, бронетехника даже средства связи, прицелы и «умные» боеприпасы превратятся в бесполезную груду металла.

За столом совещаний послышался приглушенный ропот и Макгрув, бросив жесткий взгляд на министра экологии, продолжил.

— Так кто, тут теперь готов оказать вооруженное сопротивление.

— Вот суки… Как такое возможно! Мы же союзники! — сквозь зубы проговорил министр обороны.

— Судя по всему, на всех сложных системах вооружений, поставляемых США на экспорт, заложены возможности их блокировки, — пожал плечами премьер-министр. — Я сам об этом узнал несколько минут назад.

— И, что дальше? — спросил глава МИДа. — Они хотят оккупировать нашу территорию?

— Не совсем, — Макгрув сделал небольшую паузу и обвел всех тяжелым взглядом. — Они хотят, чтобы мы приняли и разместили у себя десять миллионов американских беженцев. 

Россия. Подмосковье.

Дача ГРУ.

25 декабря 2030. Ночь.

Где-то в чаще чуть слышно хрустнула сухая ветка. Легкий ветер дул со стороны леса и Алекс, несмотря на полудрему, четко слышал приглушенный снегом сухой треск. Он внутренне напрягся, вглядываясь в темноту, слушая тихий шум густого ельника, и пожалел, что, побоявшись сквозняка, не открыл окно со стороны леса. Теперь шевелиться нельзя, несмотря на благоприятный ветер, малейшее шорох может все испортить.

Застегнув теплую куртку на все пуговицы и нахлобучив поверх плотной вязаной шапки отороченный мехом енота капюшон, он уже часа два сидел на охотничьей вышке в ста метрах от небольшой подкормочной площадки организованной егерем этой осенью. Площадка была обустроена на опушке леса, там, где к плотной стене непроходимого ельника примыкали густые заросли осины и молодого орешника. Время приближалось к полуночи, но дикие кабаны так и не вышли порыться в кучах зерноотходов и полакомиться несколькими мешками кукурузы, щедро рассыпанными егерем для подкормки. Может зверь еще не привык к новой кормовой точке, а может, звезды не так стали… Алекс уже начал скучать, жалея, что прихватил с собой всего лишь маленькую фляжку коньяку.

И вот — треск со стороны леса.

Медленно, чтобы, не дай Бог, не скрипнула скамейка, он откинул капюшон, наклонился вперед и попытался выглянуть из окна. Ничего. Так же медленно, вернувшись в прежнее положение, он расслабился и приготовился ждать. Сколько времени он сидел, закрыв глаза и превратив все свои чувства в слух, сказать было сложно. Но — вот опять посторонний звук. На этот раз, как будто кто-то тихонько втянул воздух через шланг. Кабан… Алекс открыл глаза. Зверь где-то рядом, в ельнике. Метрах в тридцати между вышкой и подкормочной площадкой. Принюхивается… Он не был заядлым охотником, но знал, что дикий кабан «видит носом» и поэтому старался почти не дышать. Кабан еще несколько раз шумно втянул воздух, чуть слышно хрустя снегом, потоптался на месте и по лесу двинулся в сторону подкормочной площадки. Ельник, не стесняясь, отозвался треском, послышался недовольный сдавленный визг. Стадо…

Сейчас разгар гона, в это время секачи держаться отдельно, а свиньи ходят с сеголетками и прошлогодним приплодом. Он про себя поблагодарил лесного бога. Секача бить не хотелось. Гонный секач ужасно воняет гормонами, мясо есть почти невозможно, поэтому идет он в основном на трофей или в тушенку. Бить зверя для того, чтобы повесить очередные клыки на стену… Не сегодня. Другое дело поросенок — самое вкусное мясо в лесу зимой.

Охотничий карабин стоял рядом, но Алекс продолжал сидеть, вслушиваясь, как стадо медленно пробирается по опушке к подкормочной, и представляя чугунок с тушеными поросячьими ребрышками в специях с картошечкой. Наконец в темноте там, где была рассыпана кукуруза, на фоне снега он заметил смутное движение. Послышалось довольное сопение, повизгивание и, наконец, отчетливое чавканье. Стадо вышло кормиться. Он потянулся к карабину, аккуратно высунул ствол в окно и припал к ночному прицелу. Выбор был неплохой. Крупная свинья привела с собой дюжину поросят этого и прошлого года, которые уткнувшись рылами в рассыпанное зерно, активно чавкали и толкались, стараясь оттеснить друг друга от корма. Он аккуратно, без щелчка, отпустил предохранитель, навел перекрестье прицела в голову приглянувшегося ему подсвинка, аккуратно повел пальцем, выбирая свободный ход курка…

«Да-дах!» — где-то справа от Алекса в глубине леса, громовым раскатом разорвал тишину выстрел со стороны вышки, где сидел генерал Строев. Из-за ветра дувшего с той стороны казалось, что стреляли совсем рядом. Свинья, утробно ухнув, метнулась в ельник. Поросята, задрав хвосты, стремительно рванули в разные стороны.

— Твою ж мать! — вслух выругался Алекс, рассматривая в прицел пустую подкормочную площадку. — Ну, Петрович! Ну, гад! Такой выстрел сорвал!

В кармане куртки завибрировал смарт. Расстегнув молнию, он достал его и прочитал сообщение от Строева «У меня +1. Конец охоте. Собираемся».

Когда Алекс подъехал к Строеву, тот держал в руках серебряную фляжку, с которой не расставался на рыбалке и на охоте, и уже наполнял коньяком небольшие серебряные стаканчики, стоявшие на сиденье его снегохода.

— На крови[41] — дело святое. Глянь, какого я зверя положил, — он кивнул в сторону салазок прицепленных к снегоходу, в которых с еловой веткой во рту лежал поросенок килограмм на сорок.

— Добрый зверь. Ну, за выстрел! — Алекс поднял рюмку и, чокнувшись, выпил. — Я уж думал, опять секача килограмм на двести покатил. Снова всю ночь возиться.

— Ты служебную сеть на смарте что, отключил?

— Ну да, — Алекс насторожился. — Я в отпуске до Рождества.

— Так ты ничего не знаешь? — с хитрой улыбкой спросил Строев.

— Что еще? — Алекс активировал служебную сеть и удивился куче срочных сообщений свалившихся на его ящик.

— Америкосы перешли канадскую границу. Вторжение, старина. Интервенция. — Строев налил еще по рюмке. — Чхать они хотели на ООН и разоружение. Я говорил — все это ерунда. Никогда они не сдадут ядерное оружие. Они, как всегда, делают, что хотят. Привычка, понимаешь, ли, у них такая. Помнишь, что написано на первой странице памятки для молодых американских дипломатов?

— Помню. «Нам на все насрать».

Пробежав глазами сообщения, Алекс выхватил основные. Канадские пограничники расстреляли лагерь беженцев, сбили два американских истребителя, те в ответ заняли фильтрационный лагерь на границе и крупный лагерь вместе с городом в ста километрах в глубине провинции Альберта, объявили пятисоткилометровую бесполетную зону. Наблюдается повышенная активность американских войск вдоль всей канадской границы.

— Лихо, — Алекс упрятал смарт во внутренний карман куртки. — Особенно с расстрелом лагеря на границе.

— Расстрел — чушь. Не поверю, чтобы малахольные канадские социалисты, которые все последние десятилетия шавкой крутились у американских ног, могли кого-то расстрелять.

— Хм. Может, сорвался кто из погранцов[42]. Америкосы, кого хочешь, из себя выведут.

— Ага. Расчеты установок ПВО тоже сорвались. — Строев понюхал коньяк и оперся локтем на руль снегохода. — Нет, здесь что-то другое. Думаю, Штаты сами всё это заварили.

— Смысл?

— А, хрен их поймешь. Может территория, может еще что… Важен сам факт, что как бы мы с Китаем не напрягались, они все равно будут делать все, что хотят пока у них есть ядерное оружие. Горбатого могила исправит. Так и передай нашим мидовцам.

— И какие, по-твоему, сейчас варианты? — Алекс достал из небольшой термосумки кольцо сухой лосиной колбасы и принялся её тонко нарезать на резной дубовой дощечке, пристроенной на сидении снегохода.

— Не знаю. Я не президент, — Строев отправил кусочек колбасы в рот и, смакуя, пожевал. — Не знаю… Но судя по тому, что мы повелись на предложение Китайцев по ООН, президенту известно гораздо больше чем нам. Уже то, что китайцы поделились с ним информацией о проекте «Лунный Свет» говорит о многом. Это беспрецедентный уровень доверия. Я думаю, здесь надо ждать и смотреть как будут развиваться события. Канадцы не полезут открыто против Штатов, те их просто размажут, а на партизанскую войну у них просто духа не хватит. Но злость на бывшего союзника они затаят, и на этом можно будет сыграть. По крупному. Я бы на твоем месте далеко от себя этого американского капитана с «Кентукки» не отпускал. Может еще на что сгодиться. Он ведь, не без твоей помощи, вроде хотел организовать сопротивление.

— Да ерунда это все, — Алекс отпил коньяку и бросил в рот кружок колбасы. — Лэйсон, вроде, неплохо контролирует вооруженные силы и ситуацию на западе.

— Это точно. Но не факт, что это будет продолжаться вечно. Смотри… Судя по движению войск у канадской границы и бесполетной зоне, американцы не собираются останавливаться. Войны между США и Канадой не будет, но как я уже сказал, если Штаты предпримут дальнейшие действия на их территории, канадцы очень сильно разозлятся. Насколько — не знаю. Может даже настолько, что будут готовы выйти из НАТО и подписать с нами или Китаем договор о военном сотрудничестве. А это — совсем другой расклад. Мы можем прибрать огромную территорию. Если все пойдет нормально, перспективы откроются фантастические. Хотя все равно, тут надо поработать с агентурой и МИДом. Тут можно и твоего капитана привлечь к организации на территории Канады центра сопротивления или еще чего похожего.

— Ну, ты, Сергей Петрович, и загнул! Прибрать Канаду. Давай, за твой талант фантаста. — Алекс, чокнувшись, выпил коньяк. — Их американцы тогда точно порвут.

— Согласен, порвут, — Строев выпил свою рюмку. — Если будут заранее знать, что происходит. А если сделать все тихо, без шума и пыли то может и не порвут. Думаешь, американцы полезут воевать, если по просьбе правительства Канады в рамках международного договора в их городах высадятся наши батальоны под мандатом БРИКС или еще лучше — ООН. Население к тому времени будет настроено радикально против Америки. Так, что с канадской стороны отторжения не будет. Даже можно рассчитывать на поддержку. Не забывай, экспромты и импровизации — наш конек

— Воевать, скорее всего, они не полезут. Это ясно по их поведению. Но столкновений с их войсками, которые уже находятся в канадских городах не избежать. Могут быть жертвы. Да и сама операция… Высадка в Канаде — это не шутка. Слишком уж все лихо закручено. По наполеоновски.

— Если Канада дозреет, а это будет ясно через пару дней, ее надо срывать как переспевшую грушу. Если это не сделаем мы, это сделают америкосы. Поговори об этом аккуратно с президентом. Он тебе доверяет. Тут может получиться неплохой проект.

— Поговорю. Мысль хоть и сумасшедшая, но вполне в струе того, что происходит. Да и выгоды огромные — плацдарм на севере Америки. Тот же доступ к NORAD…

— Вот и я о том же. Такой шанс предоставляется раз в столетие. Глупо им не воспользоваться.

— Как бы в дерьмо не влететь. Чужая территория все-таки. Мы ведь после Крыма нигде наши войска особо не светили. Как министры отреагируют? Совбез? Там тоже либералов хватает. Здесь надо все обдумать.

— Ну, вот и думай. У тебя вся ночь впереди. Ладно. Давай по третьей под лосиную колбаску, и поехали к егерю на пасеку печенку жарить. Там и договорим, а то зябко здесь. — Строев налил еще по рюмке и спросил: — А у тебя было, хоть что на вышке?

— Было, — с сожалением вздохнув, ответил Алекс. — Свинья с поросятами вышла. Минут пять копошились на подкормочной, пока я выбирал, кого бить. Я — только на курок, а тут твой выстрел. Ну, и все — по кустам.

— Видишь, генерал, в охоте так же как в политике, если есть возможность бить — бей. Не ударишь ты, ударит кто-то другой, — Строев, чокнувшись, понюхал коньяк, — Поэтому, иногда полезно действовать быстро, чтобы не дать противнику забрать твой трофей. Как мы тогда с Крымом.

— Опять философия. — Алекс опрокинул рюмку, закусил колбасой и принялся складывать нехитрую охотничью закуску в сумку.

— Не философия, а суровая правда жизни, проверенная опытом. Ну, двинули, хватит мерзнуть. Я хочу еще поделиться с тобой соображениями по поводу твоей давней подруги Марты Гесс. Очень неплохая может получиться комбинация. Думаю, мидовцам понравится. — Строев уселся на снегоход и, запустив двигатель, медленно двинулся по изрытой глубокими тракторными колеями замерзшей лесной дорожке 

Канада, Оттава.

27 декабря 2030 года. Утро

Центральные улицы Оттавы были уже почти расчищены от мусора нанесенного цунами. Городу, можно сказать, повезло — удара волны как такового не было. Вода накатывала медленно, постепенно затапливая район за районом до уровня второго этажа, но все равно, уходя, она оставила после себя завалы мусора и строительного хлама вперемешку с затопленными автомобилями. При расчистке города, начавшейся почти сразу после отхода воды, все это вывозилось в высокие отвалы, громоздившиеся на окраинах, или просто сдвигалось бульдозерами к зданиям, чтобы освободить проезжую часть.

— Да-а, досталось канадцам, — проговорил министр иностранных дел Павлов, глядя через тонированные окна посольского лимузина на покрытые снегом горы мусора и выдавленные водой витрины и стекла окон нижних этажей. — Я просто не представляю, что твориться в Нью-Йорке. Там водяной вал был больше сорока метров. Телевизионная картинка не передает и доли того что чувствуешь, оказавшись на месте.

— Вы правы, Алексей Константинович, — согласился посол России в Канаде, встретивший министра в аэропорту. — Оттава отделалась легким испугом. Волна прошла восточнее по пойме Святого Лаврентия. В Квебеке и Монреале такие же разрушения, как и на восточном побережье Штатов. Хорошо, что здесь аэропорт расчистили, а то пришлось бы садиться на востоке, где-нибудь у военных, а они сейчас ой как нервничают.

— Не удивительно. Отгребли канадцы от старшего брата по полной… Что нового по конфликту?

— Да, все то же. Предложение США о размещении десяти миллионов американцев на канадской территории еще не стало достоянием широкой общественности, но это уже не секрет. Канадцы взяли время подумать, ссылаясь на расследование инцидента на границе. Премьеру хоть и дали чрезвычайные полномочия из-за цунами, но все равно нужны консультации, переговоры. Социализм у них тут. Американцы пока отвели войска из взятых вначале операции городов в районы лагерей, но из страны не уходят. Они контролируют одиннадцать секторов в трехсоткилометровой зоне. У нас нет данных, что к задействованным ранее американским частям второй и седьмой пехотной дивизии прибавилось еще что-то, но есть сведения, что в районах канадских военных баз действуют «рейнджеры» и подразделения сил специальных операций. Похоже, пока они считают группировку на территории Канады достаточной и не рассчитывают встретить хоть какое-нибудь сопротивление. Конечно, сообщения о стычках местных полицейских с американцами поступают постоянно, хотя серьезных жертв пока удается избежать. Бесполетная зона соблюдается. Там сбито около десятка гражданских легкомоторных самолетов. Уровень недовольства населения зашкаливает и переходит на Макгрува и его партию.

— Как будто он что-то мог сделать против американцев, — скептически хмыкнул Павлов.

— Людям-то этого не объяснишь. Граждане ждут от правительства действий по защите суверенитета, — посол немного помолчал и осторожно спросил: — Алексей Константинович, может, все-таки раскроете цель визита. А то — инкогнито, без предупреждения, без согласования с канадским МИДом… Договориться о встрече с премьером было почти невозможно. Даже упоминание о национальной безопасности, сохранении суверенитета и целостности государства вначале не подействовало. Он заинтересовался только тогда, когда узнал, что вы просите провести встречу с глазу на глаз и хотите передать личное послание президента России.

— Скоро все узнаете. Мы готовы сделать Макгруву серьезное предложение. От того примет он его или нет будет зависеть судьба его страны.

— У вас с ним будет всего тридцать минут.

— Думаю, хватит. Заинтересована Канада в том, что мы предлагаем или нет, будет ясно сразу. Да и то, что мы предлагаем довольно радикально и почти на грани фола.

* * *

Премьер решил провести встречу с министром Павловым в резиденции в своем кабинете. Посольский Лимузин спустился в подземный гараж, правительственного комплекса, где его уже ждал помощник премьера и несколько агентов службы безопасности. Через минуту они, поднявшись на лифте на третий этаж, уже шагали по очищенным охраной от людей коридорам.

— Доброе утро, господин Павлов, — Макгрув, с видом человека на которого навалились все проблемы мира, жестом пригласил гостя за небольшой журнальный столик, стоящий у камина в окружении трех глубоких кожаных кресел. — Какой неожиданный визит. Я, признаюсь, давно не встречался ни с кем в обстановке такой секретности.

— Даже с госсекретарем Морисоном? — спросил министр усаживаясь.

— Какова цель нашей встречи? — при упоминании главы американского МИДа премьер нахмурился. — Наши отношения с США это наше внутреннее дело.

— Конечно, господин премьер. Я ни в коем случае не хотел вмешиваться в ваши внутренние дела. Мы ведь, не американцы и у нас другие подходы к международным отношениям. Но, с вашего позволения, наш разговор будет касаться именно этой темы. — Павлов на секунду замолчал, глядя, как премьер нахмурился еще больше, и продолжил: — То, что совершили американцы, по международному законодательству классифицируется, как грубое нарушение суверенитета, но на нормальном языке это можно назвать просто интервенцией. Вы согласны?

— Боюсь, сейчас вы выходите за рамки своих полномочий, господин министр. Я хотел бы повторить, что отношения с США — это внутреннее дело Канады. Мы сами будем решать, как квалифицировать то, что совершили американцы и, как на это реагировать.

— Конечно. Я встретился с вами, чтобы озвучить предложение нашего президента, которое в БРИКС имеет поддержку на самом высоком уровне.

Премьер молча откинулся на спинку кресла и изобразил на лице внимание.

— Несмотря на некоторые шероховатости в наших отношениях, Россия считает Канаду своим партнером и готова помочь в сложившейся ситуации.

— ООН? Совбез? — Макгрув раздраженно повел плечами. — Спасибо за поддержку, но это бесполезно. США приняли в отношении Канады решение и в любом случае добьются своего, как бы ни грустно это звучало.

— Но вы согласны с тем, что размещение десяти миллионов американских беженцев на вашей территории будет означать конец вашего суверенитета и культурной идентичности? Десять миллионов это почти четверть вашего населения. Вам придется размещать их не в лагерях для беженцев — тут никаких лагерей не хватит. Вам придется размещать американцев в своих городах и отдать под это все, что у вас есть. Я ничего не имею против простых американцев и глубоко сочувствую их беде, но они, как саранча вычистят вашу страну. Через несколько лет, возможно, сохранив формальную самостоятельность, Канада превратится в группу северных штатов Америки.

— Я уверен, до этого не дойдет, Американцы утверждают, что выведут беженцев, как только они построят достаточно мест для их размещения.

— Вы так действительно думаете? — министр позволил себе снисходительную улыбку. — Я в этом совершенно не уверен. Я предполагаю, что они могут обратиться к беженцам с призывом о возвращении, но что, если те просто не захотят перебираться назад в США? Что если им понравится у вас? Вы готовы оставить их у себя? А ведь они потребуют такие же права, как и канадцы, а это в разы увеличит социальные расходы бюджета. А вы не задумывались о том, что они при этом захотят остаться гражданами США со всеми вытекающими для вас последствиями. Десять миллионов, господин премьер министр. Десять миллионов слабо-образованных, разозленных катастрофами, высокомерных, привыкших решать все насилием янки. Десять миллионов… Они собьются в коммуны, выберут себе вождей, станут влиять на местные органы власти. В конце концов, подчинят их себе. Это оккупация, с которой вы не справитесь в одиночку.

Минуту Макгрув, сжав губы, молчал, с сомнением глядя на Павлова, и, наконец, прямо спросил:

— Что вы предлагаете?

— Вам нужна помощь в сохранении суверенитета Канады. Военная помощь. Обратитесь за помощью к России, к БРИКС.

— Как такое возможно? Мы же члены НАТО?

— После того, что произошло, из блока можно выйти в одностороннем порядке.

— Россия готова воевать с США? То, что вы безнаказанно уничтожили одну американскую лодку, еще ничего не значит. Вы видели, что они вытворили с Индией. Похоже, у них кроме проблем с мозгами, действительно проблемы с контролем своих вооруженных сил.

— Воины не будет, если все обыграть правильно и действовать быстро, неожиданно, без оглядки на былые союзные обязательства. В этом и заключается предложение России. Вы готовы его выслушать?

— Да, — коротко ответил Макгрув. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Временная резиденция президента США.

30 декабря 2030 года. Утро.

В открытое окно небольшого тренажерного зала вместе с порывами ветра врывались мелкие колючие кристаллики снежинок и, блеснув на прощание в лучах ярких ламп, оседали на подоконник, превращаясь в капельки воды. Немного снега в Нью-Мексико выпало еще в начале декабря, но он быстро растаял, и с тех пор температура не опускалась ниже трех-пяти градусов тепла. Вчера же холодный, колючий северный ветер принес угрюмые серые тучи, которые уже почти сутки с завидным постоянством засыпали Санта-Фе снегом.

«Хоть какое-то разнообразие в погоде», — подумала президент, в быстром темпе шагая по мягко пружинящей беговой дорожке. Она не видела чистого неба и яркого солнца уже несколько недель, Даже в «солнечном штате» в Калифорнии небо было постоянно затянуто легкой молочной дымкой, превращавшей солнце в неясное размытое пятно. А ведь ученые говорили, что пепельный выброс Йеллоустона пока полностью не накрыл северное полушарие и вулканическая зима еще не наступила.

Вытерев капли пота с лица освежающим полотенцем, она попросила персонального инструктора увеличить скорость дорожки и перешла на легкий бег. Каждое утро в резиденции Лэйсон начинала с пробежки. Обычно она делала это на воздухе, пробегая в сопровождении охраны несколько кругов по периметру оцепления морпехов, но сейчас снаружи было слишком холодно и ветрено, поэтому она выбрала небольшой тренажерный зал, обустроенный на первом этаже.

Мысли опять вернулись к Канаде… Лэйсон чувствовала легкий внутренний дискомфорт от того что произошло на границе, особенно, после разговора с Кроуфордом, который назвал все это опасной авантюрой способной сильно навредить Америке. Они долго спорили по поводу Канадской операции и в конце концов экс вице-президент назвав все это безумием улетел к себе в Мексику даже не попрощавшись. «Сдает старик, — подумала тогда Лэйсон. — Если дальше так будет продолжаться, надо будет от него избавиться». Сейчас, когда она практически достигла своей цели, и Канада объявила о согласии подписать договор о размещении на ее территории десяти миллионов американских беженцев, она была готова терпеть определенный дискомфорт от методов, которыми этого удалось добиться.

Все пока шло по плану. Несмотря на ее опасения, операция на границе прошла как нельзя лучше. Для ввода войск в Канаду, у США на руках имелся весьма весомый аргумент виде сотни трупов и пары сбитых американских самолетов. Как и предполагал Морисон, канадцев удалось довольно быстро убедить. Да и выбора у них и не было. Из-за отсутствия бурной реакции канадцев, Россия и Китай тоже отреагировали вяло. Европейцы, конечно, удивленно подняли брови и принялись шушукаться в пыльных коридорах своих дворцов, но сколь-нибудь внятной реакции, как всегда, не выработали, проблеяв что-то про натовскую солидарность и необходимость поддержки друг друга в беде. Со стороны все выглядело так, что Канада и США полюбовно договорились сгладить конфликт. Об этом на днях вполне официально заявил премьер министр Канады во время пресс-конференции. Правда основным условием был вывод американских войск с территории Канады, но это абсолютно не смущало, так как сейчас МИДы двух стран завершали подготовку большого межгосударственного договора, детализирующего условия перемещения миллионов американцев на территорию Канады, график и места их размещения. Можно было сказать, что цель, которую они ставили, начиная операцию, была полностью достигнута. Ну, а, если канадцы начнут юлить или тянуть с подписанием договора, войска можно ввести опять.

Довольно хмыкнув, Лэйсон снова перешла на быстрый шаг. Конечно, весь мир видел, что Америка использует инцидент на границе, как повод для жесткого давления на северного соседа, открыто угрожая оккупацией части страны. Наверняка, большинство даже подумает, что нападение на лагерь спровоцировано американцами, а когда Канада объявит о перемещении американских беженцев на ее территорию, мотив станет ясен даже слепому. Ну и черт с ними. Пусть думают что хотят. Пока у Америки есть ядерный меч, никто не посмеет ей помешать.

Последние несколько дней она все больше склонялась к выводу, что разоружаться ни в коем случае нельзя. Ядерное оружие, это, пожалуй, единственный внешнеполитический аргумент, оставшийся у Америки и избавляться от него не в ее интересах. Пусть даже на паритетных условиях с остальными ядерными державами. Мир должен знать, что Америка может в любой момент его уничтожить. Знать и бояться.

Санкций, какими бы унизительными и обидными они не казались, она не опасалась. Америка даже после катастроф осталась вполне самодостаточным государством. Впереди несколько лет жестокой вулканической зимы. Миру грозит голод, и Лэйсон была уверена, что экспортные поставки излишек продовольствия смогут пробить в санкциях огромные бреши и сделать их неэффективными. Она верила, что до морской и воздушной блокады дело не дойдет. У США до сих пор самый мощный флот и военно-воздушные силы в мире.

В общем, и она, и ключевые фигуры администрации склонялись к тому, что ядерное оружие необходимо во чтобы то не стало сохранить. Против был только Кроуфорд, который настаивал на честных переговорах с тандемом Россия-Китай и готов был передать оружие под контроль ООН. Но его доводы и пространные размышления о «новом мире» казались президенту все менее и менее убедительными. Зима пройдет, Америка поднимется из пепла и будет строить свой «новый мир» без оглядки на ООН. В этом мире не будет места ни Китаю, ни России, ни БРИКС, и для этого мира будет нужен ядерный щит и ядерный меч.

— Мэм, — голос помощника по интеркому оторвал ее от размышлений. — Госсекретарь Морисон на связи.

— Давай. — Лэйсон сошла с беговой дорожки и, присела на стоящую рядом кушетку.

— Доброе утро, Кэрол. — Голос госсекретаря звучал напряженно, если не сказать резко. — Рядом с вами есть телевидение?

— Да. Я в тернажерке. — президент дотронулась до сенсорного дисплея на запястье, включая видеопанель. — Что там еще?

— Новости, Мэм… Я через десять минут буду у вас. Боюсь, нам понадобится Локарт и Коэн. Совет Национальной Безопасности можно будет собрать и позже, — сказал озабоченно Морисон и отключился.

Вытирая пот с лица чуть влажным, ароматным полотенцем, Лэйсон включила новостной канал. Премьер-министр Канады Стивен Макгрув на фоне чередующихся, аккуратно выставленных флагов Канады и России делал официальное заявление. Рядом с ним, уверенно глядя в камеру, словно стараясь через тысячи километров эфира поймать ее взгляд, стоял российский президент…

* * *

— Итак, еще раз, что мы имеем? — Лэйсон по очереди посмотрела на министра обороны и госсекретаря, склонившихся над интерактивным экраном, на который была выведена карта Канады. Коэн находился на восточном побережье и не смог участвовать в совещании.

— Произошло невероятное, — госсекретарь Морисон нервно дернул плечами. — Если верить заявлениям канадского и российского президентов то выходит, что Канада объявила о том, что у нее есть доказательства, что инцидент на границе спровоцирован спецслужбами США, что это хорошо срежиссированная Америкой постановка. Целью этой постановки является оправдание интервенции со стороны США, в которой Канада нас напрямую и обвиняет, так как наши войска вошли на ее территорию и фактически оккупировали несколько городов и населенных пунктов. По их словам, цель нашей интервенции — захват территории и лишение Канады государственного суверенитета. В этой ситуации Канада больше не может считать США дружественным государством и обращается к ООН за защитой. Одновременно с этим, Канада в одностороннем порядке сложила себя все обязательства связанные с ее участием в НАТО, заявила о выходе из блока и денонсировала все двусторонние соглашения с нами в области обороны.

— Это нарушение всех процедур предусмотренных документами блока, — вставил министр обороны Локарт.

— Ты видел, кто стоял рядом с Макгрувом, — зло отозвалась Лэйсон. — С такой поддержкой, им не нужны ни какие натовские процедуры.

— Далее, — хмурясь, продолжил Морисон. — Канада подписала договор о военном сотрудничестве и совместной обороне с Россией и подала заявку на вступление в БРИКС.

— Договор нужно ратифицировать в парламенте? — спросила президент, оторвав взгляд от карты.

— Нет. У Макгрува, как и у вас, чрезвычайные полномочия данные ему законодателями, для устранения последствий катастрофы. Подписание международных договоров, обеспечивающих национальную безопасность, находится в рамках этих полномочий, — ответил госсекретарь. — В рамках договора о военном сотрудничестве и ввиду неприкрытой агрессии со стороны США Канада обратилась к Российской Федерации с просьбой ввести на ее территорию войска.

— Твою мать! — в который раз за совещание зло выругалась президент и опустилась в кресло. — Это и есть оккупация. Мы должны поднять НАТО и освободить Канаду.

— Не все так просто, Мэм, — хмыкнул Морисон, — Пусть с нарушениями процедур, но Канада объявила о выходе из НАТО. Российские войска вошли на ее территорию в соответствии с двусторонним договором и по просьбе законного правительства страны. Кроме того, русские сделали очень хитрую вещь — они подчинили свои войска канадскому командованию. То есть, формально, они будут выполнять приказы канадских генералов и, можно сказать, являются частью вооруженных сил Канады.

— Макгрув! Сука! — Лэйсон сильно стукнула кулаком по столу и по сенсорному экрану на его поверхности прошла волна искажений. — Как он нас кинул! Заставил поверить, что согласен на наше предложение, взял время на проработку деталей, убедил вывести войска, снять бесполетную зону…

— Скорее всего, Макгрув тут не причем, — Госсекретарь несколькими прикосновениями упокоил сенсорный экран и продолжил: — То, что происходит, наверняка, спланировали русские… или китайцы. Или те и другие вместе. НАТО сейчас бесполезно. Нас, вероятно, поддержит только Англия, и поляки, да и то в полсилы. После цунами у них значительно поубавилось милитаристского задора. Так, что на блок надежда слабая, если мы, конечно, не хотим развязать войну с Россией.

— Русские совсем охренели. — в сердцах возмутился Локарт. — Высадиться в Северной Америке. У нас под носом…

— Ну, вообще-то эту ситуацию спровоцировали мы. Русские, как всегда ответили неожиданно, радикально и эффективно. Нам надо бы к этому уже привыкнуть и во всем, что мы планируем учитывать «русский фактор».

— «Русский фактор»… — зло пробормотала Лэйсон. — Нас переиграли как долбаных новичков на нашем же поле. Где разведка? Где аналитики ЦРУ и МИДа?

— Время для анализа почти не было, — пожал плечами госсекретарь. — А ЦРУ… Думаю вам лучше связаться с директором.

— Какие силы задействованы у русских? — спросила Лэйсон министра обороны.

— Точных данных у нас нет. Спутники показывают значительную активность по всей Канаде, но картина только самая общая слабая. Из-за плотной облачности мы можем обеспечить достаточный уровень детализации в инфракрасном режиме только на отдельных объектах. Сейчас переброска войск идет в основном по воздуху на базы ВВС Канады: Комокс, Мусс Джо, Колд Лейк, Виннипег, Кингстон и Гринвуд, а так же на базы сухопутных войск Эдмонтон, Сафилд, Уейнрайт, Шилоу, Фетавава и Гэйджтаун, — по мере того, как говорил министр, на карте Канады возникали яркие пульсирующие точки, обозначающие места высадки российских войск. — Кроме того задействованы гражданские аэропорты в Калгари, Эдмонтоне, Саскатуне, Виннипеге и Оттаве.

— Они перекрыли почти всю территорию с востока на запад! — удивленно воскликнула Лэйсон, глядя на министра обороны. — Почему мы не узнали о движении такого количества самолетов заранее? Ведь такую волну пропустить невозможно.

— Все просто, Мэм. Канадцы отключили свой сегмент NORAD и системы дальнего контроля воздушного пространства в аэропортах. Кроме того русские за двое суток передали по новостям, что готовят к переброске по воздуху большую партию гуманитарной помощи для Канады. Мы даже предположить не могли, что они перебрасывают войска. Теперь без канадского NORAD мы ослепли практически над всей территорией Канады и на большом пространстве севера Атлантики и Тихого океана.

— Это значит… — президент закрыла лицо руками.

— Это значит, что если русские привезли с собой пусковые установки крылатых ракет или ракет средней дальности, мы сможем обнаружить их только тогда, когда они влетят к нам в окно.

Все надолго замолчали, разглядывая карту, на которой появились возможные зоны поражения ракетами, запущенными с территории Канады, доходящие почти до границ штатов Юта, Колорадо и Миссури.

— Одно радует, — Лэйсон нервно постучала пальцем по экрану. — Большая часть этих территорий уже разрушена.

— Да, — согласился Локарт и добавил: — За исключением нашего северо-запада вплоть до границ Невады. А там у нас собралась почти треть всех вооруженных сил. И это еще не все. С отключением Канадского сегмента NORAD у нас на севере образовалась огромная брешь в обороне против стратегических ракет, пущенных с территории России через северный полюс…

Госсекретарь тихо выругался

— Хватит, господа, не время паниковать, — Лэйсон почувствовала нарастающую безысходность, нависшую над столом. — Никто не собирается воевать. Они заплатят за все, когда мы будем готовы. Продолжайте, Дуглас. Что у вас еще есть.

— Кроме аэропортов активность русских наблюдается и на море. Их флот вошел в территориальные воды Канады.

— Если они высаживают войска на суше, контролировать море вдоль всего побережья сам Бог велел, — сказал Морисон, глядя, как в территориальных водах Канады возникли красные значки российских кораблей, сопровождаемые короткими метками.

— По нашим данным русские высаживают в каждом месте до батальона десантников с легкой бронетехникой. Это их элита. Что-то вроде наших морпехов. Мы полагаем, на территории Канады уже находятся до тридцати тысяч русских. Но основной упор делается на доставку установок ПВО разных уровней, средств радиоэлектронной борьбы, разведки и подавления. Еще, они перебросили тридцать истребителей. И это, судя по всему только первая волна… Я представляю, какие силы они перебрасывают в транспортных кораблях. По оценкам наших спецов, их группировка в ближайшие дни достигнет ста тысяч и будет продолжать расти.

— Всё, Дуглас, вот теперь хватит. Я больше не могу это слышать, — Лэйсон бессильно обмякла в кресле. — Что мы можем сделать?

— Мы можем активировать «Гидру»[43], это заблокирует все высокотехнологичное вооружение и оборудование американского производства находящееся в вооруженных силах Канады, — министр обороны с сомнением посмотрел на президента. — Но тогда о «Гидре» узнает весь мир. У всех, кто на протяжении десятков лет покупал наше оружие, к нам появится куча вопросов.

— Ну и черт с ними, — президент бросила на госсекретаря быстрый взгляд.

— Думаю, у нас сейчас совсем другие приоритеты, После того что произошло с нашими подлодками и последних событий в Канаде, наш международный имидж уже сложно сделать еще хуже — сухо ответил Морисон. — Весь мир все равно против нас. Так что мы можем делать то, что нам выгодно без оглядки на остальных.

— Хорошо, Дуглас. Активируйте «Гидру». Думаю, после небольшой демонстрации ее возможностей пару дней назад, Канадцы уже рассказали о ней Русским, так что рано или поздно о ней все равно узнают. В любом случае русским понадобиться время, чтобы разобраться с протоколом и нейтрализовать го, — Лэйсон нервно покусала губу. — Кстати, как население реагирует на вторжение русских? — Президент снова посмотрела на госсекретаря.

— Энтузиазма большого, конечно, нет. Но, в общем, на волне антиамериканских настроений, население относится к русским достаточно лояльно. Здесь основную роль сыграл тот факт, что русские войска подчинены канадским генералам.

— Да-а, влетели мы в дерьмо, господа, — Лэйсон сдвинула брови и уставилась на карту. — Как я поняла, оспорить в ООН легитимность пребывания русских войск на территории Канады у нас не получиться.

— Попытаться, конечно, можно. Два месяца назад мы бы так и сделали, — задумчиво проговорил Морисон. — Но сейчас это бесполезная трата сил и ресурсов.

— А ведь еще два месяца назад мы были сверхдержавой… — грустно покивала головой Лэйсон.

— Боюсь, Мэм, нам надо привыкать к нашему новому статусу, — тихо сказал министр обороны.

Совещание продолжалось еще час, и президент Лэйсон постепенно осознавала, что в данной ситуации у США нет эффективного ответа на действия русских. Единственным выходом был ультиматум — вывести войска с территории Канады или вступить с Америкой в военный конфликт. Несколько месяцев назад она так бы и поступила, но сейчас, когда страна разрушена, у нее просто нет ресурсов вести войну обычными средствами с таким грозным противником, как Россия Ядерная война, если в нее ввязаться без должной подготовки, гарантированно приведет к взаимному уничтожению. Она вспомнила неприятный холодок, появившийся под сердцем, когда ей сообщили, что Россия и Китай привели свои стратегические силы в пусковую готовность и ввели координаты целей на территории США. Нет, она отдаст «Приказ» только при нападении на Америку.

После совещания собрался Совет Национальной Безопасности, на котором было принято решение разместить войска вдоль границ с Канадой, создать там отдельную группировку ПВО и по возможности принять меры для компенсации бреши образовавшейся на севере, когда из NORAD выпал канадский сегмент ПРО. Президент понимала, что это все полумеры, она чувствовала, что от нее ждут какого-то волшебного решения, но ничего большего предложить не смогла. Вопрос о боевых действиях против России даже не рассматривался.

Закончив Совет, Лэйсон включила новостной канал. Шел прямой репортаж о высадке российских войск в Оттаве. Очередной, гигантских размеров транспортный самолет без опознавательных знаков, грузно качнув чуть обвисшими крыльями, коснулся расчищенной от снега, взлетной полосы и, гася скорость, покатился к месту разгрузки. Кадр сменился, показав другой транспортник, стоящий на просторной площадке в окружении трех грузовиков канадской армии. Несколько бойцов в незнакомом серо-белом зимнем камуфляже, в надвинутых по глаза отороченных мехом капюшонах выгружали зловещего вида ударный вертолет со сложенными винтами. Канал был американский, и ведущий сухо комментировал картинку, не вдаваясь в анализ происходящего. Через несколько минут все информагентства США получат официальную позицию Белого Дома и инструкции по освещению событий в Канаде, тогда комментарии должны приобрести нужную окраску. Хотя это уже не поможет. «Надо запросить подборку канадских новостей, — подумала она. — Интересно, как они освещают то, что происходит».

Картинка на экране снова сменилась, на этот раз, показав небольшой зал в аэропорту Оттавы, где начиналась пресс-конференция министра обороны Канады и генерала, командующего российским контингентом.

— Прежде чем задать вопрос, я хотел бы поблагодарить Россию за готовность защитить Канаду от агрессии нашего южного соседа, которого мы всегда считали другом и союзником, — начал журналист CBC[44]…

Лэйсон грязно выругалась и выключила видеопанель.

— Мэм, Кроуфорд на лини, — сообщил по интеркому помощник.

— Кэрол, Я вас не отвлекаю? — осторожно спросил экс вице-президент.

— Нет, Рэй, вы же знаете, как я ценю ваш совет, — со вздохом ответила Лэйсон. — Вы в очередной раз оказались правы. Нам не стоило лезть в Канаду.

— К сожалению уже ничего не поправишь, — голос Кроуфорда звучал устало и как-то обреченно. — Что произошло, то произошло. Я, признаюсь, сам был удивлен масштабу мыслей и смелости действий русских.

— Может, все-таки — это инициатива канадцев?

— Бросьте, Кэрол. Макгрув — тряпка. Сам бы он до этого не додумался. Это русские, причем наверняка в тандеме с Китаем.

— Почему мы тогда не наблюдаем китайцев в Канаде.

— Почему? — ухмыльнулся в трубку Кроуфорд. — А вы видели самолеты русских в канадских аэропортах? Заметили, что они без опознавательных знаков ВВС России, без ярко красных звезд на хвосте и крыльях.

— Заметила. И сама удивилась, почему они маскируются.

— Ничего удивительного. Это не маскировка, это тонкий расчет. Они не хотят светить свои красные звезды на земле Канады потому, что знают — там они до сих пор ассоциируются с агрессией, с коммунизмом. Все делается для того, чтобы как можно меньше раздражать население. То же самое и с китайцами. Думаю, канадцам бы не очень понравилось прибытие десятка тысяч узкоглазых солдат. Слишком бросается в глаза. А русские совсем другое дело.

— Да черт с ними! Русские… Китайцы… Все равно Канаду мы потеряли. Теперь у нас на севере огромная дыра в NORAD, которую нечем заткнуть и плацдарм вдоль границы в несколько тысяч миль идеальный для вторжения. Что вы в этой ситуации посоветуете?

— Сложно советовать, когда ущерб уже нанесен.

— Прошу вас, Рэй, не надо. Мне и так хреново, — взмолилась Президент. — Это просто какой-то злой рок. Что бы мы ни делали, все оборачивается против нас.

— А, может это не рок. Может сама история подталкивает нас к логическому решению. Мы до сих пор пытаемся вести себя как гегемон, делаем то, что отвечает только нашим интересам, хотя мир уже давно начал меняться. Может нам надо измениться самим, чтобы вписаться в эти перемены. Особенно сейчас, когда страна стоит над пропастью.

— Что вы предлагаете?

— Если в двух словах… Мир уже давно ненавидит Америку. Раньше нам на это было наплевать потому, что мы были самой мощной в военном и экономическом плане державой. Сейчас все изменилось. Экономика страны разрушена катастрофами, армии России и Китая по силе сравнимы с нашей. Из-за последних событий мы утратили остатки политического влияния. Люди видят в нас агрессора, который обладает ядерным оружием и к тому же не может контролировать собственные вооруженные силы. Мы очень уязвимы, Кэрол. Сейчас наша основная цель — выжить на протяжении ближайших нескольких десятилетий, восстановить страну, экономику и реабилитировать пострадавшие территории. Для этого нужно, чтобы нам никто не мешал, чтобы нас оставили в покое. Нам нужно забыть на время наши геополитические амбиции, признать свои ошибки и пойти на сотрудничество с Россией и Китаем. Даже в вопросах ядерного разоружения. Только так мы сможем выиграть необходимое для восстановления Америки время.

— Не уверена, — с сомнением сказала президент. — Ядерное оружие — это единственное, что сейчас сдерживает Россию и Китай от нападения на нас.

— Мы уже говорили на эту тему, Кэрол, — в голосе Кроуфорда появились назидательные нотки. — Даже если мы избавимся от ядерного оружия, американская армия будет эффективным инструментом сдерживания любого агрессора способного посягнуть на нашу территорию. А что до остального мира, здесь адмирал Брэдок был прав — там пусть все летит к чертям. Во всяком случае, пока мы не восстановимся. Более того можно подкинуть России небольшой конфликт в Европе, который отвлечет их от Америки. Это, кстати, тоже была идея адмирала.

— Пока все идеи Брэдока обернулись для нас большими проблемами.

— Не только его идеи обернулись для нас проблемами, — заметил экс вице-президент и, услышав, как нервно сопит в трубку президент, продолжил: — Не забывайте, «Лунный Свет» потихоньку делает свое дело. Через двадцать лет население земли сократиться до пяти миллиардов, если, конечно, китайцы не найдут какое-нибудь противоядие. К этому моменту по нашим прогнозам население Китая не будет превышать трехсот пятидесяти миллионов, и его экономика будем находиться в упадке. Китаю будет не до глобальных игр, а с Россией можно будет попробовать договориться. Они всегда хотели быть равноправными партнерами, тем более у нас уже есть опыт плотных контактов с русскими при проведении денежной реформы.

— Вы хотите, чтобы мы вписались в новый мир, который строят Китай с Россией! — возмутилась Лэйсон. — Вы хотите простить китайцам то, что они сделали с Америкой? Простить им миллионы американских жизней!

— Ну, почему простить… Я просто хочу отнести час расплаты подальше в будущее, когда мы будем готовы нанести удар и парировать возможные последствия. А до этого момента мы будем делать вид, что строим новый мировой порядок вместе с ними.

— Все это очень сложно.

— Да, Мэм — очень сложно, — согласился Кроуфорд. — Но, боюсь, это единственный выход. Судя по тому, как наши оппоненты действуют в Канаде, они готовы пойти до конца. Только, чтобы нейтрализовать Америку.

— Но ведь за это время вырастет целое поколение. Как мы им объясним нашим детям, что упустили мировое лидерство. Как мы им объясним, почему не приняли ответных мер поле удара корейских модулей по критическим точкам, которые вызвали катастрофу. Уже сейчас американцы не верят, что это была случайность.

— У нас будет время придумать, как. И не забывайте, Кэрол, месть — это блюдо, которое надо подавать холодным. 

Китай. Провинция Гуандун.

Худонг. Верфи ВМФ Китая.

3 января 2031 года Вечер.

С высоты трех километров все восточное побережье Китая казалось сплошным морем огней, кое-где прерываемым темными пятнами бухт, по которым мелким бисером были разбросаны сотни светящихся точек от рыбацких кораблей и лодок, выходящих в море за ночным уловом. Алекс давно не был в Китае и с удивлением рассматривал в иллюминатор небольшого реактивного самолета причудливую паутину залитых светом дорог, плотно заполненных движущимися светлячками машин, неровную нарезку жилых кварталов и яркие световые пятна огромных торговых центров. Мысли в голове вертелись самые разные, но все они возвращались к одному вопросу. Как Китаю за тридцать лет удалось из отсталой во всех отношениях станы стать ведущей экономической и политической державой мира? Какое тайное знание позволяет им добиваться успеха во всем, что они делают последнее время. Что это? Генетическая склонность к дисциплине и подчинению власти, древня объединяющая философия «рисового зернышка» или тонкая политика правящей верхушки, сумевшей совместить базовые коммунистические посылы с главными преимуществами капитализма.

Вспомнились девяностые годы прошлого века в России. Нищета, дикая приватизация, бандитизм, общая депрессия, злость на политиков, разваливших великую страну и не сделавших даже вялой попытки удержать вместе три славянских народа. И какая-то растерянность — а дальше что? Была, конечно, и надежда, что разваливший СССР Запад, примет Россию как равного партнера, поможет обустроить новое общество, интегрироваться в «демократический мир»… Алекс тяжело вздохнул и, сделав небольшой глоток коньяку из старомодного хрустального бокала с гербом Российской Федерации, отправил в рот маленькую пластинку горького шоколада. Что ж, сорок лет назад Запад сделал свой выбор, и сильной, процветающей, единой России в нем не нашлось места. Россия тоже сделала свой выбор. И теперь, потеряв свой хребет в лице Америки, «демократический мир» корчился в предсмертных судорогах.

«Надо быть готовым отвечать за свои поступки. А ведь все могло быть по-другому, — подумал Алекс и одним глотком допил коньяк. — Только бы та игра, которую сейчас на грани фола ведет Россия, и Китай не обернулась глобальной ядерной катастрофой».

Мягко приземлившись, самолет прокатился по гладкой, без единого шва взлетной полосе и остановился на дальней площадке. К трапу подъехал лимузин в сопровождении черного внедорожника охраны и, вышедший из него, старший советник Министерства обороны, командир группы российских специалистов, работавших вместе с китайцами над «Кентукки», сдержанно улыбнувшись, поприветствовал Алекса:

— С прибытием, товарищ генерал. Как прошел полет? Здесь, на юге пока тихо. Но над севером Китая и в центре висит мощный циклон. Все засыпало снегом.

— Долетели, слава Богу. Трясло, правда, нещадно. Самолетик-то маленький, — ответил Алекс, забираясь на заднее сидение лимузина.

— Да-а, погода словно взбесилась, — пожаловался советник. — Сюда тоже движется огромный шторм с океана. Ударит через пару дней. А что будет, когда начнется настоящая зима.

— Как лодка? — поинтересовался Алекс.

— Нормально. Работы идут по плану. Начали разбираться в деталях. Американские технологии все-таки кое-где концептуально отличаются он наших, поэтому накопали много интересного.

После залпа по Индии было принято решение не гнать «Кентукки» обратно на север в Вичулинск, и теперь она стояла в специально подготовленном доке на верфях ВМФ Китая в Худонге[45]. Алекс, который после событий в Канаде прервал свой отпуск, не планировал лететь сюда. Основным пунктом его назначения был Гонконг, где он должен был встретиться с капитаном подлодки Митчелом, который, по словам, курировавших и охранявших его китайских агентов с головой ушел в беспробудное пьянство и разврат. Сделать короткую остановку в Худоноге его попросил президент. Надо было посмотреть, как идут работы по изучению подлодки и прозондировать российских спецов насчет вербовки китайцами.

Узнав, что перед встречей с ним Алекс заедет взглянуть на лодку, Митчел тоже попросил провести встречу на верфях. Это было даже кстати, потому что у ученых появилось к капитану несколько вопросов, к тому же Алекс надеялся, что капитан в провинциальном Худонге немного отойдет от пьянства и с ним можно будет провести сеанс терапии и спокойно поговорить.

«Кентукки» стояла в южном секторе верфей в сухом доке, окруженном высокой бетонной стеной утыканной камерами наблюдения и автоматическими огневыми точками. Перед стеной, матово поблескивая в свете прожекторов, плавными волнами в несколько рядов струились кольца колючей проволоки. Миновав три поста охраны, небольшой эскорт въехал на территорию дока, где его уже ждала внушительная группа китайских товарищей приставленных сопровождать гостя по объекту.

— Смотри, какую толпу пригнали, — удивился Алекс, глядя на улыбающихся китайцев. — Не доверяют?

— У них тут вообще с охраной и порядком все жестко, — хмыкнув, отозвался советник, — Периметр, тот, что мы видели — стена с пулеметами и колючка, это считай просто забор доков. Так, для вида. Перед стеной расположена километровая зона безопасности с бетонными огневыми точками. Там тридцатимиллиметровые автоматические пушки, крупнокалиберные пулеметы, ПТУРы[46], датчики, сенсоры… Чего только нет. Над верфями постоянно дежурят беспилотники, а в доке расположилась рота спецназа ВМФ в полной боевой готовности. К тому же и верфи и сам Худонг прикрывает несколько эшелонов ПВО.

— Наши партнеры серьезно подходят к делу.

— Не удивительно. В Худонге строятся их новые эсминцы и последнее поколение подводных лодок.

Они вошли в крытый, залитый мягким желтым светом док, из которого полностью была откачана вода, и поднялись на эстакаду. Подлодка, поблескивая на свету темными, лоснящимися боками, стояла в каркасе из лесов и платформ и поражала своими размерами. Ее носовая часть была разобрана, кое-где были сняты крупные сегменты обшивки, сверху хорошо просматривались открытые пустые шахты ракет. Вопреки ожиданиям, в доке было на удивление малолюдно.

— А, где люди? — поинтересовался Алекс. — Что, на ночь работы прекращаются?

— Нет. Мы работаем двадцать четыре часа в сутки. Просто сейчас основная активность внутри, в реакторной зоне. Мы пытаемся демонтировать и извлечь из лодки реактор, — советник показал на огромную раму тяжелого крана зависшего на «Кентукки». — Такое ощущение, что он китайцев интересует больше всего. Не вооружение, не системы обеспечения незаметности и управления огнем, а именно реактор. Даже к ИСИНу они проявляли меньший интерес.

— Странно… Реактор как реактор. Мне говорили, что наши — даже надежнее и эффективнее.

— Да, кто их поймет, китайцев Мы приставили к ним пару наших ученых, пусть наблюдают. Если будет что интересное сразу запротоколим и — в отчет.

Они пробыли в доке еще около часа. Обошли лодку, забрались внутрь. Потом выслушали короткую презентацию о продвижении работ и дальнейших планах на «Кентукки». Алекс, к своему удивлению выяснил, что китайцы вышли с предложением вернуть подлодку в строй после ее детального изучения и разместить на ней совместный с Россией экипаж. Все это было не очень интересно, и он поглядывал на часы, думая о том, что в особняке на берегу бухты его уже ждет прилетевший дневным рейсом, капитан Митчел, а завтра еще предстоит с раннего утра зондировать минобороновских спецов работающих на лодке.

Наконец, презентация окончилась. Алекс, чтобы не обидеть хозяев, задал китайцам несколько вопросов, внимательно кивая головой, выслушал изобилующие техническими деталями ответы, поблагодарил за проявленное к нему внимание и в сопровождении значительно поредевшего эскорта направился к машине.

Небольшая, хорошо охраняемая, вилла, которую китайцы предоставили Алексу на несколько дней, находилась на берегу тихой бухты. В просторной гостиной, вальяжно развалившись в кресле за небольшим резным журнальным столиком, его уже ждал капитан Митчел.

— Генерал, вас так долго не было. Я уже подумал, что китайцы напрочь выгрызли вам мозги, — он отставил высокий, наполовину заполненный льдом бокал и, уловив хмурый взгляд Алекса, добавил: — Хэй, это всего лишь джин-тоник. Надо же было мне чем-то поддержать себя, пока я вас ждал.

— Извините, капитан, — Алекс, пожав протянутую через стол руку, сел напротив. — Вы правы — китайцы оказались ужасными занудами.

— Как там моя лодка? Не терпится ее увидеть.

— С лодкой плотно работают наши и китайские специалисты, так что не удивляйтесь завтра. Она имеет не совсем боевой вид.

— Черт! Что они с ней сделали? — капитан потянулся за джин-тоником.

— Ничего страшного. Разобрали нос, корму, сняли пару элементов обшивки. Сейчас демонтируют реактор.

— Моя бедная рыбка… — Митчелл сделал большой глоток, почти до дна осушив длинный стакан для коктейлей.

— Не волнуйтесь. Они уверены, что смогут снова собрать «Кентукки». Более того, они собираются ввести её в строй и запустить на боевое дежурство.

— Вот это здорово! Я был бы рад не ней еще раз выйти в море.

Капитан встал с кресла, подошел к сервировочному столику и, налив себе еще стакан джин-тоника, вопросительно посмотрел на Алекса.

— Нет, спасибо, — чуть подняв руку, ответил тот. — Капитан, китайцы говорят, что вы поставили на уши все ночные клубы Гонконга. Алкоголь, женщины… Я уже начинаю опасаться за ваше здоровье.

— А что вы хотели? Я месяц назад предал свою страну. У меня стресс. Депрессия. И это… Глубокая душевная травма, основанная на перманентном чувстве вины. К тому же мне скоро пятьдесят, а я толком за свою жизнь так ни разу и не погулял. Университет, Аннаполис[47], потом — сразу под воду. А, когда на суше — контроль такой, что ни пикнуть, ни голову в сторону симпатичной шлюхи ни повернуть.

— Вы сами выбрали свою судьбу. Не каждый может управлять стратегической ядерной подлодкой, способной стереть с лица земли целую страну. Чтобы этого добиться одного профессионализма недостаточно. Здесь нужен талант и еще, надо быть настоящим патриотом.

— Вот тут вы правы, черт возьми! Но здесь нужен не только талант. Флот должен быть в твоем сердце, в крови, в душе. Я моряк в четвертом поколении. Прадед, дед, отец — все служили Америке на флоте. А насчет патриотизма… Мой патриотизм сгорел вместе с отцом в Сакраменто в Капитолии, разрушенном по приказу адмирала Брэдока.

— Послушайте, — Алекс чуть подался вперед и посмотрел в глаза Митчелу, — Вы, конечно, можете продолжать гулять и тратить свои деньги и здоровье на шлюх и дорогой алкоголь…

— Конечно-конечно, — кисло усмехнулся капитан. — Думаете, я не понимаю. Вы меня держите в живых только до тех пор, пока я вам нужен, пока вам нужна моя помощь по лодке. А судя по тому, что она вам нужна все реже и реже, мне надо готовиться к встрече с отцом.

— Бросьте. Это просто паранойя. Ваша смерть нам ничего не даст. Более того, я могу привести полдюжины аргументов, почему вас надо оставить в живых. Но если, вы хотите быть нужным, я готов предложить вам стоящее дело.

— Стоящее? Опять обстрелять ядерными ракетами какую-нибудь страну? Давайте, Англию. Терпеть не могу этих напыщенных снобов.

— Ну, как только наши окончательно разберутся с ИСИНом, мы это можем сделать и сами. Я говорю о большом, настоящем деле. О продолжении того, что начал ваш отец, губернатор Калифорнии Стивен Митчел, первый президент Конфедерации Демократических Штатов Америки. Сейчас в западных штатах все серьезные политики осознают, что ваш отец был прав. Свободу в Америке можно спасти, только создав новое демократическое государство. Ведь то, что делает Лэйсон, ничем не отличается от того, что собирался делать глава военной хунты адмирал Брэдок. По всей стране отменена конституция, отсутствуют базовые права и свободы человека, введено военное положение, законы гражданского времени не действуют. Роль Конгресса сведена к минимуму, потому что Лэйсон предоставлены чрезвычайные полномочия. Введена карточная система распределения товаров первой необходимости и продуктов. Скоро начнется принудительная мобилизация населения на восстановление разрушенных территорий. По сути Лэйсон и ее окружение та же хунта, а значит она — такой же диктатор, как и Брэдок. Диктатор опасный, беспринципный и непредсказуемый. Подумайте, как легко она вторглась в Канаду. А ведь Канада ее основной союзник по НАТО.

— Канадцы сами начали конфликт. Нечего было расстреливать наших беженцев.

— Смотрите последние новости, капитан, — снисходительно улыбнулся Алекс. — Независимое расследование, в котором принимали участие инспекторы ООН, пришло к выводу, что инцидент на границе это провокация, подстроенная США для оправдания полномасштабного вторжения в Канаду, чтобы разместить там дополнительно десять миллионов беженцев.

— А что, цель вполне достойная, — пожал плечами капитан. — Но в результате в Канаде оказались не американские, а ваши войска.

— Да. Но здесь есть несколько существенных отличий. Мы в Канаде находимся по просьбе Канадского правительства в соответствии с международным договором. Наши войска подчиняются канадским генералам. Мы не собираемся оккупировать страну, просто хотим защитить ее от агрессии со стороны Лэйсон, которая, по сути, узурпировала власть в Америке и перестала быть легитимным президентом.

Митчел, сдвинув брови, надолго задумался, разглядывая кубики льда в опустевшем стакане.

— Лэйсон одобрил Конгресс, — наконец, подняв глаза, проговорил Митчел. — Он принял нужные поправки в Конституцию дающие ей легитимность.

— Эту легитимность легко оспорить. Голосование в Конгрессе проходило, когда в стране еще правила хунта в Брэдока. Значит, конгрессмены находились под угрозой физической расправы, и свобода их выбора была нарушена.

— Это все слишком сложно. Я не политик… — тихо пробурчал капитан.

— Ваш отец когда-то был капитаном крейсера. В то время он тоже не был политиком, а через несколько лет стал губернатором самого богатого штата в Америке.

Нервно покусывая губу, Митчел снова замолчал, упершись взглядом в пустой стакан.

— Не беспокойтесь, отсутствие опыта в политике не помеха. У вас будут лучшие эксперты и советники. Но самое главное — у вас будет поддержка двух самых мощных государств в мире.

— Это самоубийство. Меня грохнут, как только я окажусь в Штатах.

— Для того, чтобы организовать оппозицию, вам не надо быть в Штатах. Вы можете действовать из Канады. Там можно собрать сторонников, организовать центр оппозиции, сформировать правительство в изгнании и начать вести разъяснительную работу с населением и самое главное — с военными.

— Канада… Никогда не любил Канаду. Там лето всего два месяца в году.

— Теперь там лета не будет вообще. Во всяком случае, в ближайшие три года, пока не успокоится атмосфера. Но Канада, в отличие от Америки получит полный пакет помощи, чтобы справиться с последствиями цунами и пережить вулканическую зиму. Америке же грозят жесткие санкции и изоляция.

— Плевать они хотели на ваши санкции, — недобро ухмыльнулся Митчел. — А насчет изоляции… Пока у Америки есть доллар, ее изолировать невозможно.

— Вы совсем не следите за новостями, — с сожалением покачал головой Алекс. — После катастроф, когда все поняли, что Америка практически разрушена, долларовая часть мирового финансового рынка рухнула, доллар девальвировал в разы, и сейчас не стоит бумаги, на которой он напечатан. Мир пока держится только на альтернативной финансовой системе, выстроенной БРИКС десять лет назад.

— Мне то что, с того, — безразлично пожал плечами капитан. — У меня деньги в золоте.

— Я расскажу, что произойдет с вашей страной дальше. Давление на Америку, с тем, чтобы она передала свое ядерное оружие под международный контроль, будет быстро нарастать. После неудачного вторжения Америки в Канаду и высадки там наших войск Лэйсон вряд ли пойдет на разоружение, предполагая, что ядерное оружие это их надежный и единственный щит. Войну со Штатами, конечно, никто не начнет, но санкции будут. И экономическая и политическая изоляция — тоже. На восстановление страны после катастроф понадобятся десятилетия и десятки триллионов долларов. Но долларов у Америки больше нет. Она, конечно, может продолжать печатать зеленые бумажки, но они не будут иметь никакой ценности. После коллапса доллара, у Америки, которая жила последние пятьдесят лет в долг за счет остального мира, просто нет ресурсов, чтобы даже выжить, не говоря уже о том, чтобы восстановить разрушенные территории.

— У Америки достаточно нефти и газа. К тому же я слышал, что и еды у них достаточно, чтобы пережить вулканическую зиму.

— Это верно. Но все равно, мы говорим о выживании страны, а не о восстановлении. Американцы, комфортная жизнь которых была оплачена за счет внешних заимствований, окажутся в нищете. Сколько, по вашему времени пройдет, прежде чем они выйдут на улицу и разрушат остатки того, что осталось от государства.

— Лэйсон отзывает на территорию страны практически всех военнослужащих с наших баз по всему миру. Армия сможет удержать страну под контролем, — вяло возразил Митчел.

— Армия? Ваша армия наполовину состоит из иностранных наемников, записавшихся в нее, чтобы получить гражданство в процветающей Америке. Замете, в процветающей, а не в разрушенной и нищей. В лучшем случае они разбегутся. В худшем — по вашим военным базам прокатится волна бунтов, которые сделают вооруженные силы неуправляемыми и небоеспособными, — Алекс сделал небольшую паузу и продолжил: — В этом случае есть два основных сценария. Первый — это фрагментация станы на несколько отдельных образований, территорий или государств. Называйте, как хотите. После фиаско в Канаде рейтинг Лэйсон у политиков и военных резко упал. Она может упустить контроль над вооруженными силами, и в целом над ситуацией в стране. Идея вашего отца о создании отдельного государства на западе до сих пор очень популярна у политиков. Она будет еще популярнее, когда на них в ближайшие пару лет обрушится жестокая реальность. Дело в том, что, скорее всего, политики сами не смогут договориться и то, что осталось от страны, раздробится на дюжину враждующих между собой полуфеодальных княжеств управляемых военными или бандитами. Второй вариант вытекает из первого и наиболее вероятен. Лэйсон сможет удержать армию под контролем, но тогда для того, чтобы сохранить хоть намек на эффективное управление она должна максимально сконцентрировать власть. То есть перейти к полной диктатуре. Америка на десятилетия станет жестким тоталитарным государством и вполне возможно останется им навсегда.

— Мрачная перспектива, — согласился Митчел. — Но, я уверен, если вы спросите американских аналитиков, они выдадут вам куда более оптимистичные сценарии.

— Вполне возможно. И, поверьте, вариант интервенции со стороны России и Китая будет у них в первой тройке. Но бесспорно одно. Мировая гегемония Америки, постепенно угасавшая последние десять лет, окончательно рухнула 28 октября, когда упали модули корейской станции. Будущее Америки печально — она обречена оставаться третьесортной страной и прозябать в нищете. При ее теперешнем отношении к миру ни Россия, ни Китай не позволят ей восстановиться.

— Жестоко.

— Не более жестоко, чем действия Америки последние десятилетия, — развел руками Алекс. — Есть правда еще один вариант развития событий. Поняв, что ситуация в стране выходит из-под контроля, Лэйсон может принять решение уничтожить всю человеческую цивилизацию и развязать мировой ядерный конфликт. В этом случае погибнет не только Америка, погибнут миллиарды людей по всему миру, а Лэйсон с кучкой своих сторонников отсидится в убежищах.

— Но это чудовищно! — возмутился Митчел.

— Это приятно слышать от капитана американской стратегической ядерной подводной лодки.

— Нам всегда говорили, что мы щит, а не орудие первого удара. Что мы никогда не начнем первыми.

— Щит… Меч… Все это лирика. Вам, конечно, хорошо известна концепции быстрого глобального обезоруживающего удара[48] принятой двадцать лет назад. Там ясно сказано, что Штаты оставляют за собой право первого удара. Но не в этом главное. Вас учили четко выполнять приказ. А кто ударит первым, решать было не вам.

— Но ведь и Америка тогда превратится в ядерную пустыню.

— Да. Но утешением политикам будет то, что вместе с Америкой погибнет и все человечество, — Алекс откинулся на спинку кресла, дав возможность собеседнику обдумать то, что он услышал, но увидев, что тот начинает зависать, поймал его взгляд и настойчивым голосом продолжил: — Я верю, что вам, как и вашему отцу не безразлична судьба вашей страны, поэтому мы предлагаем другой путь для Америки. Путь возрождения и возвращения к процветанию вместо постепенной деградации и хаоса. Америка — часть человеческой цивилизации, ее неотъемлемая и очень ценная часть. Вы можете начать новый этап истории своей страны, превратить ее из ненавистного всем мирового палача в равноправного партнера. В этом случае у вас появятся колоссальные ресурсы необходимые для восстановления, и оно пройдет быстро и безболезненно. Вы сохраните миллионы жизней сограждан. Вы сохраните страну. Решайте, капитан, выбор за вами: шлюхи и дорогой коньяк или слава первого президента новой, свободной Америки. Последнее, кстати ни в коей мере не исключает ни шлюх, ни дорогой коньяк.

Капитан «Кентукки» молчал, глядя в черные, бездонные глаза Алекса. Он вдруг почувствовал, что именно на нем лежит ответственность за Америку, за миллионы жизней, что именно он — Ричард Митчел, названный в честь великого короля, может спасти разрушенную стану. Это чувство захлестнуло его полностью, перехватив дыхание, и отозвалось внутри легкой, приятной дрожью. Оно было сладким и нежным, как первый поцелуй и в тоже время острым и холодным, как глоток воздуха после первого боевого пуска «Томагавка» по мирному арабскому городу. Да, он может… Нет… Он должен это сделать.

Алекс, видя, что Митчел медленно кивнул, чуть заметно улыбнулся. 

Техас. База ВВС США Рандольф.

Временный штаб МНБ.

4 января 2031 года Утро.

— Ты хочешь сказать… — Коэн поднял хмурый взгляд на Эндрю Вебера возглавлявшего HHS[49].

— Я хочу сказать, Патрик, что на юге мы перешли эпидемиологический порог.

— Черт! — Коэн снова взглянул на экран. Там бесформенными красными пятнами мерцали территории, где заболевания распространялись особенно быстро.

Пару недель назад стали поступать тревожные сигналы от медиков — в районах массового скопления беженцев начался грипп, и на его фоне были зарегистрированы случаи атипичной пневмонии. Врачи идентифицировали штамм гриппа как сезонный и немедленно начали вакцинацию. С пневмонией ситуация оказалась сложнее. Поскольку с момента ее возникновения ни надежной вакцины, ни эффективного лекарства не было разработано, распространение болезни просто поставили на контроль. И, вот теперь, министр здравоохранения специально прилетел в Рандольф, чтобы поделится с Коэном последними тревожными данными.

— Это эпидемия, Патрик. Уже сейчас мы не справляемся с потоком больных в Луизиане, Миссисипи, Алабаме и Джорджии ведь наши больницы забиты тяжелоранеными эвакуированными из зон катастроф.

— И что это за зараза?

— Все говорит о том, что у нас кроме гриппа фиксируются самые опасные разновидности пневмонии — «болезнь легионеров»[50].

— Про «болезнь легионеров» я что-то слышал, — Коэн на секунду задумался — Но она, вроде распространяется только в жарком климате.

— Это действительно так, — кивнув головой, согласился Вебер. — Болезнь передается воздушно-капельным или воздушно-пылевым путем. Для развития бактерий нужна теплая влажная среда и температура под сорок-шестьдесят градусов.

— Тогда я не понимаю. Сейчас в южных штатах температура чуть выше нуля… — Коэн выглянул в окно, где сбиваемый порывами ветра в бесформенные серые волны, моросил мелкий противный дождь.

— При такой температуре бактерии легионеллы действительно не могут развиваться. Но легионелез это еще и техногенная инфекция. Бактерии могут развиваться и передаваться через душ, системы кондиционирования и увлажнения воздуха, котлы отопления.

— Черт! — снова выругался Коэн, вспомнив размещавшиеся в палатках огромные душевые общего пользования, организованные в пунктах общественной гигиены для беженцев. — Если инфекции передается через душ, то один человек, помывшись, сможет заразить десятки.

— Не совсем. Легионелез не передается от человека к человеку, поэтому если регулярно проводить санитарные мероприятия на системах подачи и подогрева воды в массовых скоплениях беженцев, эпидемию можно остановить.

— Тогда, что вас беспокоит?

— То, что легионелез появился в нескольких южных штатах практически одновременно. Как будто кто-то специально произвел посев бактерий.

— Вы что, предполагаете теракт?

— Другое объяснение маловероятно. На нашей территории уже больше десяти лет не было этой инфекции.

— Это меняет дело, — Коэн сделал небольшую пометку в планшете. — В течение часа с вами свяжутся агенты ФБР из отдела борьбы с терроризмом и офицеры армейской контрразведки, поскольку они тоже занимаются лагерями временного размещения. Дайте им хороших специалистов, чтобы они вникли в суть дела… — видя, что Вебер согласно кивнул, он продолжил: — С этим ясно «болезнь легионеров» можно остановить усилив санитарные мероприятия. Так, где же эпидемия?

— Самую большую опасность представляет SARS — атипичная пневмония. Против нее нет надежного лечения. Если ее не остановить, то в условиях большой скученности населения и неспособности обеспечить нормальную медицинскую помощь, она выкосит целые города. Вирус, который мы идентифицировали, мутировавшая разновидность базового короновируса. Он легко передается воздушно-капельным путем от человека человеку, поэтому распространяется очень быстро.

— Какая сейчас ситуация?

— За последние две недели выявлено почти двадцать пять тысяч подтвержденных случаев. Неподтвержденных, скорее всего, втрое больше. Мы можем подтвердить смерть от SARS более четырех тысяч человек, но, сколько умерло на самом деле, мы не знаем. Люди умирают постоянно от обычной пневмонии и сезонного гриппа. Их симптомы очень похожи на SARS, а его можно подтвердить только лабораторно. Мы предполагаем, что через неделю количество инфицированных утроится, а через месяц перевалит за полмиллиона и эпидемия распространиться на запад и на север вплоть до границы пепельных осадков, и превратится в пандемию. Предполагаемый процент смертельных исходов при теперешнем уровне медицинского обеспечения — больше половины от общего числа инфицированных. Мы работаем на пределе. Все больницы и медицинские центры переполнены. Врачей, медсестер, лекарств, оборудования для диагностики не хватает. Количество больных растет лавинообразно.

— Что вы предпринимаете?

— Вместе с FEMA полицией и армией в очагах инфекции мы ввели стандартный план противодействия при эпидемии. Оповещаем население, инструктируем медперсонал пытаемся локализовать очаги, но всего этого уже недостаточно. Надо переходить ко второму этапу плана, предполагающему противодействие более радикальные меры.

— Карантинные зоны?

— Я уже говорил, что ни вакцины, ни эффективного лечения нет, поэтому единственным выходом может быть полная изоляция очагов инфекции.

— Насколько я помню, второй этап предполагает блокирование населенных пунктов, где процент подтвержденных случаев больше двадцати. Сколько у нас таких.

— Мы точно не знаем, — раздраженно пожал плечами Вебер. — Если считать только подтвержденные случаи, то их пока вообще нет. Но повторяю — из-за наплыва беженцев вся наша система медобеспечения рухнула. В центрах временного размещения каждый день люди умирают тысячами. Мы не имеем возможности провести анализ всех случаев с целью выявления точной причины смерти. В этих условиях мы просто не можем обеспечить нормальную диагностику и прогнозирование развития эпидемии, не говоря уже об эффективной борьбе с ней. К тому же значительная часть лекарств и медицинских материалов находились в зонах бедствия в складах, которые разрушила цунами или засыпал пепел.

— Что вы предлагаете?

— Есть два варианта. Мягкий — ограничиться пассивными мерами в надежде на то, что с наступлением холодов и обильных снегопадов, которые нам обещают ученые, эпидемия пойдет на спад. Низкие температуры тормозят развитие эпидемии. Жесткий предполагает запуск второго этапа плана, не дожидаясь прохода эпидемиологического порога в двадцать процентов. Я был в городах на юге, говорил с докторами, видел, что там происходит и, поверьте, мне это очень не понравилось. Я думаю, надо переходить ко второму этапу плана и запускать мероприятия по предотвращению пандемии. В приоритетном порядке придется блокировать больше трех десятков городов и создать охраняемые карантинные лагеря для перемещения инфицированных.

— Сколько у нас в зоне эпидемии… — начал Коэн, но, нахмурившись, остановился, видя, что министр полез в карман за громко вибрирующим смартом.

— Извини, Патрик. Это важно.

Выслушав собеседника, Вебер выругался, аккуратно положил смарт на стол и нервно, пожевав губу, поднял взгляд на собеседника.

— Что? — не выдержав, спросил Коэн.

— Ночью пришли результаты из лабораторий с юга, центра и запада. У нас практически по всей стране зафиксированы случаи свиного гриппа[51].

— Его же вычистили под ноль десять лет назад. Вакцинация…

— Это новый штамм. Сложный. Не встречавшийся раньше тройной реассортант…

— Что?

— Сложный вирус, состоящий из осколков других вирусов. Из лабораторий сообщают, что этот штамм обладает чрезвычайно высокой патогенностью и легко передается от человека к человеку.

— Искусственная конструкция?

— Не обязательно. Такие комплексные вирусные конструкции нередко встречаются в природе. К тому же вирус гриппа постоянно мутирует.

— Бросьте. Какая, к черту, природа. Мы давно избавились от свиного гриппа, а тут сразу несколько случаев по всей стране. В разных местах.

— Нам неизвестен ни источник, ни механизм этой мутации, — пожал плечами Вебер. — Я только хотел сказать, что сложные вирусы встречаются и в природе. Я теперь просто не знаю, что делать. Мы проанализировали только несколько образцов. Носителей уже могут быть тысячи. Если свиной грипп наложится на SARS, будет катастрофа. Никакие карантины не помогут.

Отправив поникшего министра здравоохранения разбираться с вирусами, Коэн долго смотрел на карту эпидемиологической обстановки, представляя, как вся страна раскрасится красным, если эпидемию не удастся остановить. В нормальных условиях, хорошо отлаженная система смогла бы задавить эпидемию в самом начале. Но сейчас… Он тяжело вздохнул и вызвал по видеоканалу президента Лэйсон.

— Слушаю, Патрик. Только быстро я сажусь в Фениксе, — по видеосвязи было видно, что Президент находится в своем кабинете на борту самолета. — Там в аэропорту уже собралась толпа беженцев для встречи со мной.

— Мэм. Я только что разговаривал с Вебером. У него плохие новости. У нас на юге эпидемия способная перерасти в пандемию.

— Дерьмово… Что конкретно он говорит?

— Мы переговорили накоротке, поэтому я не вникал в детали. Полный доклад будет готов через час, но уже сейчас ясно — ситуация очень серьезная. У нас три инфекции, причем одна, самая опасная — свиной грипп, зарегистрирована одновременно в разных частях страны. Эндрю настаивает на введении в зонах эпидемий жесткого карантина. Это около тридцати городов на юге. Еще надо создавать карантинные лагеря на западе и в центральных штатах.

— Вы понимаете, что это значит? Надо будет полностью блокировать города! Поместить американцев в лагеря за колючую проволоку!

— Если мы этого не сделаем, то рискуем получить национальную пандемию. В этом случае могут погибнуть миллионы. Особо опасен свиной грипп. Вебер говорил о какой-то сложной мутации, — Коэн бросил взгляд на экран планшета. — Тройной реассортант… Высокая патогенность. Легко передается от человека к человеку. Очень опасный вирус. Решение, конечно, за вами, но с каждым днем у нас все больше шансов упустить контроль над ситуацией.

— Какой, вы говорите, вирус? — переспросила задумчиво Лэйсон.

— Свиной грипп… — Коэн снова глянул в планшет. — Тройной реассортант.

— Хм… — Президент, размышляя, нахмурилась. — Что вы предлагаете?

— Немедленно запустить план по предотвращению пандемии. Блокировать города, рекомендованные HHS на юге. А во всех остальных штатах создать карантинные лагеря для изоляции инфицированных и больных свиным гриппом.

— Нам и здоровых-то размещать негде! — в отчаянье воскликнула президент.

— Другого выхода я не вижу.

— Твою мать! Сколько вам надо времени, чтобы развернуть план?

— Два-три дня. Но это еще не все, Мэм. Я думаю, что эпидемии спровоцированы искусственно. Особенно свиной грипп. Сложная конструкция. Очаги сразу по всей стране. Очень похоже на применение боевого вируса.

— Доказательства?

— Прямых нет, но, думаю, надо поставить лучших людей на расследование.

— Хорошо. Свяжитесь с ФБР, ЦРУ и армией. Начинайте расследование. По пандемии я пока не готова принять решение. — Лэйсон, словно пытаясь подавить приступ головной боли, потерла лоб, — Давайте соберемся завтра и все еще раз обсудим. Я пока просмотрю доклад HHS.

Когда Коэн отключился, Лэйсон, напрягая память, откинулась на спинку кресла. Тройной реассортант… Совсем недавно она уже где-то сталкивалась с этим термином. Подумав немного, она расстегнула воротник блузки и сняла небольшой кулон, висевший на прочной титановой цепочке покрытой напылением напоминающим золото. В этой небольшой изящно выполненной капсуле хранилась карта памяти, содержащая Специальную секцию президентского архива. Она поднесла кулон к планшету, тот считал слабый сигнал и вывел на экран меню доступа. Президент ввела код и, открыв файлы, Специальной секции набрала в строке поиска «тройной реассортант»…

Последнее время, особенно после высадки российских войск в Канаде, Лэйсон часто просматривала эти документы, удивляясь как на протяжении десятков лет в стране, насквозь пронизанной спецслужбами, удавалось сохранять в тайне такие значительные проекты. Как, минуя минфин, и согласования в Конгрессе, президентам ежегодно удавалось выделять миллиарды долларов на их финансирование. Некоторые проекты просто поражали своей технологической продвинутостью и масштабами перемен в жизни людей, которые они способны вызвать в случае их успешного завершения. Но она искала нечто другое. Её воображение рисовало картины ужасной мести китайцам и русским за то, что они сделали с Америкой. К сожалению, среди немногих уже доведенных до конца секретных программ и разработок не было ничего сравнимого по масштабам с «Лунным Светом». В Специальной секции не нашлось ни одной программы способной гарантированно уничтожить или хотя бы нейтрализовать противника. Запуск любой из них грозил либо затяжным конфликтом, либо скоротечной ядерной войной, в которой не будет победителей. Президент не переставала удивляться, как, потратив в последние три десятилетия триллионы долларов, США не смогли достичь решающего технологического и военного превосходства над своими конкурентами. Нет, не конкурентами — врагами. Они всегда считались врагами Америки.

Президент, плотно сжав губы, злым взглядом посмотрела на экран планшета. Там, под окном поиска открылась короткая ссылка: «Тройной реассортант — комбинированный вирус на основе свиного гриппа H3/FN5/GC. Разработан для боевого применения лабораторией Управления по науке ЦРУ „Форт-Кобра“ в 2012 году. Испытания проведены успешно. Биологический материал готов к применению. Программа заморожена в 2015 году из-за неспособности управлять распространением и дальнейшей мутагенностью вируса».

«Неужели утечка?», — Лэйсон набрала полные легкие воздуха и, медленно выдохнув, коснулась на сенсорном экране планшета окошка «открыть полный файл».

* * *

Поздно вечером, вернувшись в резиденцию в Санта-Фе, вконец измотанная, на грани нервного срыва от потока плохих новостей, президент нашла в себе силы и решила связаться с куратором объекта «Форт-Кобра». Она не знала раньше о его существовании, не знала его имени и официальной должности, но Специальная секция раскрыла все. Доктор Маркус Велш, бывший руководитель одного из отделов Управления по науке ЦРУ теперь формально находился на пенсии, но все еще курировал проект. Судя по уровню допуска, он должен был быть эвакуирован из зон бедствия в числе первых, если находился там во время удара цунами, но в документах было указано, что место его постоянного базирования находится в Нью-Мексико не так далеко от Санта-Фе, в Лос-Аламосе, рядом с секретным комплексом подземных лабораторий.

Помощник Лэйсон нашла куратора со второй попытки и сообщила, что, как только позволит погода, за ним будет выслан вертолет.

Утром, когда президент, проснувшись с легкой головной болью от выпитого на ночь снотворного, отослала личного врача проводившего короткий ежедневный осмотр, ей сообщили, что доктор Велш прибыл. Быстро одевшись, она прошла в кабинет, и, попросив кофе и корзинку домашней выпечки вместо завтрака, активировала на своем планшете блок авторизации Специальной секции президентского архива.

Через четверть часа, пройдя тщательную проверку Секретной службы, настороженно осматриваясь, куратор «Форт Кобра» вошел в кабинет президента.

— Мэм… — коротко кивнув, поздоровался он, оставаясь стоять у дверей.

— Доктор Маркус Велш? — спросила Лэйсон, не поднимаясь с кресла, и, услышав утвердительный ответ, жестом пригласила гостя присесть напротив. — Ваш допуск, пожалуйста.

Ученый достал из внутреннего кармана пиджака чип-карту и передал ее Президенту. Она быстро провела картой над планшетом, сенсор программы авторизации коротко пикнул, и на экране появилось фото с коротким текстом, подтверждающим доступ.

— Вы курируете объект «Форт-Кобра», мистер Велш, — утвердительным тоном сказала президент, бросила взгляд на экран планшета и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Боевой вирус H3/FN5/GC разработан вами?

— Да, это наша разработка, — чуть нахмурившись, ответил ученый. — Исследования и весь материал заморожены несколько лет назад. Чем вызван ваш интерес, Мэм?

— Сразу в нескольких штатах появились очаги свиного гриппа возбудителем, которого является похожий вирус. Нам необходимо, чтобы вы его классифицировали.

— Мы это делаем автоматически, Мэм. Наши лаборатории имеют полный доступ к материалам исследований HHS, кроме того, при необходимости мы можем затребовать образцы биоматериала и э… носителей для дополнительных исследований. Когда были получены лабораторные данные о наличии вируса?

— Вчера, — коротко ответила президент, подавив внутренне напряжение от того, что человек, сидящий напротив, мог контактировать с самыми смертельными вирусами, разработанными на планете.

— Из-за всеобщей неразберихи, процедуры получения данных он HHS могут быть нарушены… На входе Секретная служба изъяла мой планшет. Если у меня будет к нему доступ, я смогу уточнить последнюю информацию из лабораторий.

Через несколько минут, когда доктор Велш в сопровождении охраны вернулся из специальной комнаты, откуда ему было разрешено связаться с «Форт-Кобра», он выглядел озадаченным.

— Мы получили данные вчера вечером. По характеристикам вирус действительно похож на наш. Мы уже сообщили об этом в Управление. Но нужны дополнительные исследования, чтобы точно классифицировать штамм. Все равно — это чрезвычайный случай. Похоже, вирус синтезирован искусственно и представляет собой комбинацию активных сегментов трех вирусов: свиного, птичьего и человеческого. Такая конструкция самостоятельно появиться просто не может.

— У вас не было утечки? — спросила президент.

— Нет. Утечка биоматериала практически невозможна, Мэм, — уверенно ответил ученый. — Но, дайте мне время и к концу дня вы будете знать все.

* * *

В обед, когда в зале оперативных совещаний Лэйсон проводила очередной разбор ситуации в атомной энергетике, пришел видео-звонок от Велша. Президент вернулась в кабинет и включила видеопанель. Ученый выглядел подавленным и старался избегать ее взгляда.

— Говорите, доктор.

— Все подтверждается, мэм. Вирус наш, — куратор немного помялся и с виноватым видом произнес. — И утечка биоматериала тоже от нас.

— Вы же говорили, что утечка невозможна. Что, черт возьми, произошло!

— Утечка биоматериала в чистом виде невозможна, Мэм. Мы подозреваем, что две недели назад один из наших ученых сам себя заразил вирусом, чтобы вынести его из лаборатории.

— Вы знаете, кто?

— Доктор Жикахан Рададж. Один из наших ведущих специалистов. Работал с нами еще на острове Плам.

— Радж? — переспросила президент, делая запись в планшете.

— Рададж, Мэм. Индус. По-моему откуда-то севера страны. Ассимилирован сорок лет назад. Прошел все проверки. До сих пор работал идеально. После ядерного взрыва в Индии находился в глубокой депрессии, но постепенно начал из нее выходить. Две недели назад он получил доступ в криохранилище и отобрал материал с вирусом для одного из параллельных исследований. На следующий день он вылетел из Лос-Аламоса для отбора образцов и полевых работ в лагерях беженцев. Очаги свиного гриппа в точности совпадают с его маршрутом. Экипаж самолета и команда гражданских врачей, которые его сопровождали, тоже инфицированы и уже умерли. В последней точке маршрута, машина доктора Рададжа врезалась на полном ходу в армейский грузовик. Сам он погиб. Военные и полицейские, контактировавшие с телом тоже умерли от вируса или тяжело больны. Тело военные кремировали.

— Как такое вообще возможно? — возмутилась Лэйсон. — Вы же секретная лаборатория!

— Посмотрите вокруг, Мэм. В этом бардаке теперь возможно все…

Индус… После ядерного взрыва находился в депрессии… Президент долго смотрела на потухший экран. Понятно, почему он решил стать носителем смертельного вируса — чтобы отомстить Америке. И что теперь делать? Если все, кто работает на наших секретных проектах, будут впадать в депрессию из-за смерти родных и близких и мстить Америке, страна будет уничтожена в течение года. Не надо будет никакой интервенции. Она выругалась и связалась с Коэном, чтобы сообщить ему то, что узнала от куратора «Форт-Кобра». 

Чили. 30 километров

к северу от Консепсьон.

4 января 2031. Вечер.

Америка сошла с ума… Как можно было провоцировать русских, когда страна практически разрушена и население загибается от холода и болезней. Обстрел ядерными ракетами России, Китая и Индии, вторжение в Канаду — это просто безумие. На что они расчитывали. Марта поежилась и, плотнее закутавшись в теплый плед, убавила звук телевизора, будто надеясь, что новости из Штатов от этого станут мене трагичными. Комментатор чилийского новостного канала на фоне любительских кадров медицинских центров в лагерях беженцев рассказывал о мерах предпринимаемых правительством по сдерживанию эпидемии. Они собирались блокировать целые города, создавать специальные лагеря для инфицированных. В таком холоде это верная смерть. Нет, определенно — Лэйсон съехала с катушек.

Блок новостей из США сменился экономическим обзором из Европы. Хотя ущерб от цунами там был несравним с разрушениями в Штатах, политики в Брюсселе с присущей им последнее время истеричностью, методично вели Евросоюз к окончательному развалу. После денежной реформы, и перехода на новый доллар восемь лет назад там разразился жестокий экономический кризис. В то время Америка оказала сколь-нибудь существенную финансовую поддержку только своим самым верным вассалам: Англии, Польше, Литве и Латвии. Все остальные станы были предоставлены сами себе.

Уже тогда, созданная Германией и поддержанная промышленным севером, Еврозона находилась в состоянии полураспада. С введением нового доллара она начала разваливаться окончательно. Из валютного союза практически сразу выпали, доведенные Брюсселем до нищеты и задушенные долгами Греция, Испания и Португалия. Одновременно с этим массовые кровавые голодные бунты смели проамериканские правительства в Болгарии, Румынии, Словакии, Чехии и эти страны хотя формально сохранили членство в Евросоюзе, фактически уже давно не являлись его частью ни в финансовом, ни в политическом отношении. Через год обанкротилась Италия, но ее, третью экономику еврозоны, чудом удалось удержать в валютном и политическом союзе. По югу Европы от Атлантического побережья до границ России образовался широкий пояс полуголодных, нищих государств раздираемых внутренними конфликтами и живущих на подачки бывших европейских партнеров. Бедственным положением европейского юга умело воспользовалась Россия и Китай, распространив там свое влияние. Без их финансовой помощи и особенно, без газа и нефти, поставляемых русскими на льготных условиях, этим бедствующим в нищете странам было бы не выжить.

Американская денежная реформа ввергла в глубокую депрессию и две самые крупные экономики Еврозоны Германию и Францию и промышленный север — скандинавские страны, которые в свое время из-за мощного экспорта больше всего выиграли от введения единой европейской валюты. То, что раньше обсуждалось экспертами на уровне гипотез и догадок, теперь стало очевидным фактом — одной из основных целей США при переходе на новый доллар было устранение Европы как одного из основных экономических конкурентов и евро, как единственной мировой резервной валюты способной занять место слабеющего доллара.

К 2030 году единой европейской политики как таковой практически не существовало, влияние Брюсселя было сведено до минимума, а Еврозона значительно ослабла, сократившись до десятка государств, полностью зависимых от Германии. В то же время влияние России и ее союзников значительно усилилось особенно на юге континента. Это подтолкнуло европейских политиков к началу конкретных переговоров по предложению России о создании единого евразийского экономического пространства от Атлантики до Тихого океана. Переговоры шли непросто. Слишком сильны были еще в головах Брюссельских политиков воспоминания о сильной и процветающей Европе, к тому же сказывалось отсутствие единого подхода из-за фактической невозможности проводить скоординированную внешнюю политику. Но затяжная стагнация, постоянное давление собственных деловых кругов, а, самое главное, очевидные преимущества сотрудничества с Россией и Китаем делали процесс евразийской интеграции необратимым.

После цунами и Йеллоустона мир накрыл еще один жестокий финансовый кризис. Доллар рухнул и, практически, утратил статус мировой резервной валюты. Вместе с долларом обвалилась и завязанная на него часть мировой финансовой системы, включавшая Еврозону, иену и все находящиеся там биржи-банки. По еще не успевшей полностью оправиться от введения нового доллара Европе снова ударил беспощадный молот экономического кризиса. Правда, на этот раз кризис затронул только часть мировой финансовой системы.

Мировой финансовый рынок избежал полного краха только потому, что за годы прошедшие после американской денежной реформы в рамках БРИКС была создана эффективная, не привязанная к доллару система расчетов в национальных валютах, к которой присоединились десятки стран. Эта система помогла ее участникам сгладить последствия фактического выпадения США из мировой экономики и финансовых рынков и позволить им нормально функционировать.

Прошло чуть больше двух месяцев с момента катастроф, и та шаткая структура, что осталась от некогда мощной Еврозоны начала разваливаться окончательно. Уже сейчас было ясно, что Германия откажется от евро и вернется к дойч марке[52], а без Германии еврозона и вовсе потеряет смысл и прекратит свое существование. Уже сейчас было ясно, что Брюссель под давлением национальных правительств утратит жалкие остатки своего влияния и бесполезная политическая надстройка Евросоюза, не сумевшая мобилизовать ресурсы на борьбу с последствиями цунами, новыми экономическим и политическими вызовами превратится в клуб бессмысленного трепа и, в конце концов, самоликвидируется.

Особенно Европа страшилась наступающей вулканической зимы и грядущего с ней энергетического кризиса. В отличие от США, которые даже после катастроф могли полностью обеспечить себя нефтью и газом за счет сланцевых месторождений и стратегических запасов, европейцы, отказавшиеся разрабатывать сланцевые поля на своей территории по экологическим соображениям, оказались беззащитными перед наступающим холодами. Цены на нефть и газ резко пошли вверх во всем мире, и тут выяснилось, что углеводородного сырья просто не хватит, чтобы обеспечить теплом всю Европу во время долгой вулканической зимы. Главы европейских государств бросились в Москву пытаясь урвать для себя побольше российского газа и нефти, и президент Росси стал самым популярным политиком Европы.

Марта слабо разбиралась в политике, но из комментариев последних дней было ясно, что русские готовы помочь Европе энергоносителями, но не просто так, а в рамках создания все той же единой евразийской экономической зоны. Зачем, России было подбирать осколки разваливающегося Евросоюза, бьющейся в судорогах кризиса, она не понимала. Комментаторы все твердили что-то о создании русскими и китайцами нового мощного интеграционного образовании от Атлантики до Тихого океана, о слиянии технологического потенциала развитых стран Европы с неистощимой ресурсной базой России, о рождении нового центра мировой силы.

Все это ей казалось каким-то далеким, происходящим в другом, почти нереальном мире, где уже наступили холода, предвещающее долгую вулканическую зиму. Марта давно стала замечать, что практически полностью утратила внутреннюю связь с родиной. Теперь США с их безмерными амбициями туповатых политиков, бессмысленной суетой простых американцев, бьющихся всю жизнь в тщетных попытках заработать миллион, ее психоаналитиками, адвокатами, брокерами, дантистами, однополыми браками, отупевшими от интернета, прыщавыми подростками, казалась ей чем-то далеким и чужим. Здесь в Чили все было проще, естественнее, честнее. Почти как в армии. Друг был другом, любовник любовником, служанка служанкой. И никаких тебе психоаналитиков.

Внутренне улыбнувшись, она бросила взгляд в окно, где солнце зависло над горизонтом, готовясь упасть в окрашенный багряными отблесками океан. Закаты, которыми она наслаждалась по вечерам, в последнее время стали немного другими. Несмотря на то, что днем солнце светило по-летнему ярко, в последние несколько недель вечерняя заря приобрела новые, незнакомые оттенки. В ясные вечера казалось, что над горизонтом висит тонкая сизая, дымка размывая очертания, уходящего на покой светила и стирающая границу между водой и небом. Местные синоптики, утверждали, что причина этой дымки в выброшенных Йеллоустоном в атмосферу вулканических газах, понемногу распространяющихся на южное полушарие. Еще они говорили, что это только начало, что через несколько месяцев сюда доберется пылевой саван выброшенный вулканом и осень будет ранней, а зима необычно суровой.

Чили пока неплохо справлялась с кризисом, мобилизовав все ресурсы на подготовку к вулканической зиме. Во многом этому способствовало то, что пять лет назад стана стала ассоциированным членом БРИКС и получила ряд серьезных торговых преференций. Помог так же доступ к системе расчета в национальных валютах, который значительно смягчил последствия обвала доллара для экономики.

Мелодичной трелью залился дверной звонок, и Марта, коснувшись панели мультифункционального пульта, вывела на экран изображение камер наружного наблюдения. На дороге у въезда во двор стояло такси. К дверям ее виллы по дорожке, не спеша, подымался мужчина в легком светлом парусиновом костюме, старомодной широкополой шляпе и с букетом роз. Дверь открыла горничная.

— Сеньора, Мендес, к вам гость, — услышала Марта ее голос. — Говорит, что ваш старый друг. Прилетел издалека.

Нежданный гость небрежно, щегольским движением поправил шляпу и, понюхав розы, поднял глаза к камере, смонтированной над дверью.

— Проводи его в гостиную, — почему-то совсем не удивившись, сказала она, машинально поправляя прическу. — И принеси нам, пожалуйста, бутылку Каберне-Совиньон 2019 года.

— Сеньора Мендес… — гость вошел в гостиную, по которой сразу заструился тонкий аромат роз. — Прошу прощения, за столь поздний визит.

— Мог хотя бы предупредить. Я бы оделась, губы накрасила, — она, сбросив плед на пол, поднялась и прошла ему навстречу.

— Помада тебе не нужна. Ты прекрасно выглядишь, — Алекс сделал шаг навстречу и элегантным движением протянул ей шикарный букет. — Годы не коснулись тебя, милая. Только взгляд, стал мудрее.

— Да брось ты! Льстец из тебя никудышный. Это все пластика и современные препараты. — Она сделала приглашающий жест в сторону террасы. — И ты, я вижу, неплохо сохранился. Все выстраиваешь черные козни против врагов?

— Какие там козни. Так, все больше по мелочам, — он уселся в плетеное, устеленное подушками кресло.

— Я бы не сказала, что оккупация Канады это мелочь.

— Не оккупация, — Алекс попытался придать лицу обиженное выражение. — Мы там по просьбе правительства после неудачной попытки Америки колонизировать своего северного соседа и союзника.

— Да-а, — понимающе протянула Марта. — Судя по всему Лэйсон конкретно облажалась.

— И не первый раз, — с безразличным видом сказал он, и бросил взгляд на запад, расцвеченный яркими красками заката. — Великолепный вид!

Горничная поставила перед ними на столик бутылку, два изящных бокала на тонкой ножке и налила вина. Марта сделала ей короткий жест рукой и, когда она склонилась к ней, что-то быстро шепнула на ухо.

— Ты не удивлена? — чуть вздернув брови, спросил Алекс, когда горничная вышла с террасы.

— Ты знаешь, нет, — она подняла бокал, и некоторое время наблюдала, как в вине переливаются густыми бордовыми красками последние лучи заходящего солнца. — Я, конечно, тебя не ждала… Но почему-то была уверена, что рано или поздно ты объявишься.

— Тогда за встречу старых друзей, — Алекс поднял бокал и, сделав небольшой глоток, посмотрел на бутылку. — О! Каберне-Совиньон 2019 года. Ты помнишь нашу последнюю встречу. Как романтично.

— Помню. Еще помню, ты сказал, что оставишь меня в покое.

— Нет, милая. Тогда я сказал, что этого как раз я тебе обещать не могу.

— Ладно. Выкладывай с чем пришел.

— Нам может понадобиться твоя помощь, — Алекс отставил бокал и внимательно посмотрел на Марту.

— Вот только этих взглядов не надо, — Марта недовольно повела плечами и откинулась на спинку кресла.

— Извини. Я и не пытался, — он отвел взгляд и, достав из внутреннего кармана пиджака небольшой пластиковый футляр, аккуратно положил его на стол. — Ты сама видишь, что твориться с Америкой. Не знаю, следишь ты за новостями или нет, но ситуация в мире очень напряженная.

— Да уж, напряженней некуда. По мне, так все это закончиться большой войной.

— Этого мы и хотим избежать. Здесь, — Алекс кивнул на, лежащий на столе, футляр. — Карта памяти с кратким анализом ситуации в мире и возможные сценарии ее развития. Документ составлен аналитиками ООН так, что с определенной натяжкой его можно считать независимым.

— Ага, — скептически хмыкнула Марта.

— К сожалению, ты права, — Алекс ее смешок пропустил мимо ушей, — Война является наиболее вероятным сценарием. Большая, ядерная война способная уничтожить все человечество.

— Америка не в состоянии сейчас вести войну. Страна разрушена. Ресурсов просто не хватит. Да и зачем это ей?

— Проблема именно в ресурсах. После коллапса доллара и разрушения части финансовой системы, которая на нем держалась, у Штатов просто не хватит денег на восстановление страны. Америке грозит распад. А видя, что страну не спасти, Лэйсон может начать шантажировать мир ядерной войной. Чем это закончится, ты можешь себе представить. Уже сейчас, она полезла в Канаду. А что будет дальше?

— Это все очень сложно, — раздраженно отмахнулась Марта. — Я не политик, и в этих раскладах мало, что понимаю.

— Мы, конечно, пытаемся уговорить Лэйсон разоружиться. Мы и сами готовы отдать свои ядерные арсеналы под международный контроль.

— Я заметила. По новостям только об этом и говорят. Но, если честно, я бы на ее месте этого не делала.

— Вот и мы так думаем. Маловероятно, что Америка примет наши предложения и подчинится резолюции ООН.

— И где в эту картинку вписываюсь я?

— Прежде, чем перейти к более серьезным действиям, мы пытаемся максимально использовать все «мягкие» методы. В основном, в рамках ООН, — Алекс, криво усмехнувшись, сделал небольшую паузу, которая, видимо, означала, что на «мягкие» методы особой надежды нет. — Но Америка до сих пор не может избавиться от синдрома «верховного правителя» и мне не верится, что у наших дипломатов что-то получиться.

— Ну, вы здесь не одни. За вами ООН, — Марта выразительно покивала головой.

— Да, брось… Ты же знаешь отношение Америки к ООН. Им по большему счету всегда было наплевать на резолюции, если они не соответствовали их интересам. Но наш МИД хочет иметь еще один аргумент про запас. Возможно последний аргумент. Мы хотим предъявить Штатам обвинение в глобальном геноциде и сделать это в ООН. Мы хотим рассказать миру про проект «Лунный Свет» и хотим, чтобы ты выступила свидетелем.

— Выступать против своей страны! — возмутилась Марта. — Ты в своем уме!

— Послушай. Если не взять ядерные арсеналы Штатов под международный контроль. Будет война. Всему миру придет конец. Подумай, погибнут миллиарды. Думаешь, ты сможешь остаться в стороне? По Чили, скорее всего, не будут наноситься удары, но ее все равно накроет радиоактивными осадками. На десятилетия наступит ядерная зима. Этому уютному мирку, который ты выстроила с таким усердием, придет конец. Всей цивилизации придет конец. Не выживет никто, кроме кучки избранных, которые смогут отсидеться в подземных бункерах. И, поверь, ни ты, ни я не входим в их число. Даже если удастся пережить войну, то как, те, кто остался, будут жить дальше. В радиоактивной пыли, среди руин и мутантов. Если мы не остановим Лэйсон, всем придет конец! Понимаешь? Всем!

Марта сделал глоток вина, и задумчиво посмотрела на Алекса. Она еще не видела его таким эмоциональным. Может, действительно все так плохо. Может, она способна сделать что-то, чтобы помочь остановить надвигающуюся катастрофу.

— Мне надо подумать, — тихо сказало она.

— Подумай. Почитай аналитику. Там много материалов, которых нет в прямом доступе. Ты нам можешь понадобиться в ближайшее время, так что не тяни с ответом. Если мы все-таки пойдем на то, чтобы рассказать миру правду о «Лунном Свете», нам надо знать, готова ли ты нас поддержать. Мы не можем тебя заставить свидетельствовать силой, а активные методы убеждения я к тебе применять не хочу, поэтому подумай хорошо. Я свяжусь с тобой через два дня, — Алекс сделал глоток вина и отставил бокал. — Ну, мне, пожалуй, пора.

— Ты не хочешь в моей компании допить бутылку вина? — осторожно спросила Марта и, увидев, что Алекс удивленно улыбнулся, добавила: — Я попросила горничную отпустить такси…

— Какое коварство! — его улыбка стала еще шире, в глазах блеснули знакомые огоньки. — Бедняга Ковач сейчас ломает голову, как обеспечить мне прикрытие, после того, как сеньора Мендес разрушила его первый эшелон.

— Так ты остаешься? — поймав его взгляд, спросила она.

— Остаюсь, кэп. Только свяжусь с Ковачем, чтобы не волновался, — он поднял бокал вина, наклонился к ней через стол и прошептал — Давай, за старых друзей. 

Калифорния, Сакраменто,

Западное управление USGS,

9 января 2031 года. Вечер.

Медицинский браслет несколько раз коротко пикнул и высветил на дисплее рядом с цифрами, показывающими пульс, давление и динамику сердечного ритма красную цифру «37,6». Сэнди Винник выругалась и, проглотив таблетку, чтобы сбить температуру, задумчиво посмотрела на видеофон. Звонить докторам бессмысленно. Все врачи были заняты в медицинских центрах, организованных военными, чтобы бороться с распространяющейся эпидемией, мутировавшего гриппа. Она прислушалась к себе… Легкая ломота в суставах, немного болит голова, заложен нос. Горло, вроде, не болит, дыхание нормальное, но голос немного охрип. Наверно простудилась пару дней назад в Йеллоустоне во время очередного выхода к жерлу вулкана.

Тогда им пришлось пройти пешком почти километр по глубокой заснеженной целине, укрывшей всю кальдеру и сгладившей рельеф после извержения. Хотя снега выпало много, пользоваться снегоходами в этом районе было невозможно — под снегом часто попадались обломки деревьев и острые глыбы породы. Снегоступы держали хорошо, и она с сотрудником, неуклюжими пингвиньими шагами протопав почти километр, без проблем добралась до нужного места. Установив очередной блок сенсоров, они взяли пробы газов, грязно-желтого подтопленного теплом вулкана снега и двинулись к снегоходам. Поездка на снегоходах назад в центр мониторинга заняла около часа и тоже прошла без приключений, но уже к вечеру она почувствовала легкое недомогание. «Не стоило садиться на снегоход вспотевшей после километровой пробежки по сугробам, — подумала она. — Надо было вначале остыть». Запахнув поплотнее полы пуховика, Винник встала из-за рабочего стола, и направилась в склад полевого оборудования.

В западном управлении USGS в Сакраменто не было ни кого. Не потому, что был вечер. Обычно ученые засиживались допоздна, и охране часто приходилось насильно выгонять самых отчаянных трудоголиков уже после девяти часов вечера, чтобы поставить на сигнализацию офис и склады, напичканные дорогим оборудованием и минералами. Теперь же все управление кроме ее лаборатории, отвечавшей за Йеллоустон, было распущено. Вернее отправлено в бессрочный отпуск. Только на первом этаже дежурила пара неразговорчивых охранников. Как только военные действия в Сакраменто закончились и обстановка более-менее стабилизировалась, Коэн отозвал персональную охрану МНБ и теперь за безопасность лаборатории отвечали бойцы частного охранного агентства.

Она прошла по пустым полутемным коридорам, с грустью вспоминая, что всего пару месяцев назад здесь царило веселое оживление так присущее увлеченным своим любимым делом молодым ученым. Поздоровавшись с охранниками, она спустилась на нулевой уровень, где располагался небольшой склад полевого оборудования, открыла один из контейнеров, приготовленных для отправки в центр мониторинга в Йеллоустон, и достала небольшую коробку с индивидуальным медицинским модулем.

Этот прибор, вернее миниатюрный персональный амбулаторный комплекс, несколько лет назад появился на рынке после того, как его разрешили выпустить в свободное обращение военные. Он напоминал широкую ленту тонометра похожую на ту, что раньше использовали в аппаратах по измерению давления. В довольно толстом, но не потерявшем от этого гибкости, кожухе была встроена миниатюрная система диагностики, включавшая в себя несколько датчиков, экспресс анализатор крови и блок инъекторов. Модуль одевался так же, как и тонометр — на левую руку выше локтя. Его можно было запрограммировать на разные функции, но основными были три — мониторинг основных параметров организма, базовая диагностика и введение препаратов через встроенные инъекторы. В полевых условиях вещь была очень удобная, так как позволяла отслеживать состояние здоровья носителя и при необходимости производить первичное лечение или стимуляцию организма энергетиками.

Сбросив пуховик и свитер, Винник продезинфицировала кожу специальной салфеткой, надела модуль на левую руку, плотно подогнала застежки и, синхронизировав его со своим смартом, ввела программу лечения гриппа. Прибор некоторое время никак не реагировал на команду, производя диагностику, затем она почувствовала слабое шевеление микроприводов и резкое покалывание в нескольких точках на руке. На экране смарта высветились введенные препараты: антивирусный и витаминный комплексы, жаропонижающее и легкое обезболивающее. Она удовлетворенно кивнула и, взяв еще одну коробку с индивидуальным медицинским модулем, направилась к выходу из лаборатории.

Темный и мрачный от отсутствия уличного освещения, Сакраменто был засыпан снегом. Здесь и раньше случались снегопады, но мягкий прибрежный климат быстро брал свое, сгоняя снег в сточную систему города резвыми ручьями. Теперь же было видно, что снег выпал надолго. Температура уже несколько недель держалась значительно ниже нуля, лишь изредка прерываясь слабыми оттепелями, которые только усугубляли положение, превращая заснеженные улицы в ледяные катки. Город чистили неплохо. Армия пригнала достаточно техники, поэтому проехать можно было даже по второстепенным улицам. Частный транспорт на дорогах практически отсутствовал. Весь бензин распределялся централизовано, а энергия на зарядные станции для электромобилей почти не подавалась, полностью уходя на отопление домов. К счастью, по распоряжению Коэна, ее лаборатория до сих пор находилась на привилегированном положении, поэтому с зарядкой аккумуляторов ее электромобиля проблем не было.

Припарковаться в последнее время стало непросто. Если снег вывозить не успевали, его бульдозерами сталкивали прямо к зданиям, полностью заваливая тротуары и забитые брошенными автомобилями боковые парковки. Машины, стоящие на расчищенной проезжей части без разговоров эвакуировали за город, где, в царившей вокруг неразберихе, найти их было практически невозможно. Винник пришлось сделать несколько кругов по кварталу, пока она смогла припарковаться на соседней улице. Запахнувшись в пуховик и натянув капюшон она, прижимаясь к снежному отвалу, пошла в сторону дома.

Еще на дороге она обратила внимание на несколько военных автобусов с красными крестами. Теперь увидев, что такой же остановился у ее дома, а у подъезда стоят два военных одетых в легкие защитные маски, она насторожилась и сбавила шаг. Один из солдат заметил ее и направил в ее сторону небольшой прибор.

— Вы живете в этом доме, мэм? — спросил он, когда Винник подошла.

— Да.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — коротко ответила она, вдруг ощутив легкий холодок внутри.

— Мой сканер показывает, что у вас высокая температура. Я прошу вас пройти в автобус для экспресс обследования.

— Но я не больна. Я просто немного простудилась. У меня даже горло не болит.

— Очень хорошо, мэм, тогда вам нечего боятся. Врач вас быстро осмотрит, и через несколько минут вы будете дома, — военный взял ее под локоть и повернул в сторону автобуса. — Пойдемте, я вас провожу.

Окна автобуса были задернуты шторами, и от этого противный холодок, появившийся внутри секунду назад, превратился в колючий страх.

Когда она вошла внутрь через переднюю дверь, то увидела, что практически весь салон отгорожен плотной ширмой. Свободными оставались только пара передних рядов сидений, на которых устроились два человека одетых в легкие костюмы биологической защиты и лицевые маски. На свободном сидении был разложен портативный диагностический центр. В салоне стоял чуть различимый запах незнакомого медпрепарата.

— Прошу вас садитесь, мэм, снимите пуховик и закасайте левый рукав, — попросил медик, сидевший рядом с диагностическим центром. — Процедура займет несколько минут.

— Это просто простуда… — попыталась возразить Винник, но врач прервал ее строгим голосом.

— У нас мало времени, мэм. В городе эпидемия. Нас ждут больные. Пожалуйста, делайте то, что я говорю.

Она бросила пуховик на свободное сидение и закасала рукав свитера. Врачи, увидев индивидуальный медицинский модуль, удивленно переглянулись. Один из них встал, подошел к Винник и взглянул на дисплей модуля, где высвечивалась надпись «грипп», красным мигало окошко с температурой и короткий список введенных препаратов.

— Дорогая вещица, мэм, — врач одобрительно покивал головой. — Но она показывает, что у вас грипп. Мы вынуждены сопроводить вас в пункт эпидемиологической диагностики, для уточнения диагноза.

— Это всего лишь простуда, — чувствуя свою беспомощность, повторила Винник. — Я ввела «грипп» так, на всякий случай.

— Мы это выясним после анализов на стационарном оборудовании.

— Я никуда не поеду, — сорвалась на крик Винник.

— Мэм, в городе начинается эпидемия. Грипп, атипичная пневмония и еще черт знает что, — устало проговорил медик. — У нас приказ доставлять всех с подозрением на заболевания в пункт диагностики. Это делается для того, чтобы предотвратить распространение заразы. Если у вас просто ангина или не опасное респираторное заболевание, анализы это покажут и вас сразу отпустят.

— Постойте, У меня есть специальный пропуск, — вдруг вспомнила она и полезла в сумочку. — Мне его выписал глава МНБ Патрик Коэн. Там написано, что военные и гражданские власти мне должны оказывать содействие.

— МНБ? — медик отступил на шаг и с интересом посмотрел на нее.

— Черт! — выругалась Винник, не найдя чипкарту, которую почти два месяца назад ей дал охранник предоставленный Коэном. — Я, кажется, оставила его в машине. Это на соседней улице. Я сейчас принесу…

— Извините, мэм, — взгляд врача снова стал устало безразличным. — Мы не можем вас отпустить.

— Подождите! Это произвол! У меня еще есть… — вскричала Винник и почувствовала легкий укол в шею и короткий шипящий звук, когда второй медик, подошедший сзади, аккуратно впрыснул инъектором ей в шею дозу парализатора. Салон автобуса поплыл перед глазами, и она потеряла сознание.

— МНБ… Как же, — тяжело вздохнул врач. — Бегай потом за тобой по всему кварталу. Ладно. Тащи её в самый зад салона, к остальным.

* * *

Резкий запах, пронзивший мозг острой болью, заставил ее очнуться. Некоторое время Винник просто лежала с открытыми глазами, глядя в белый, выложенный дешевым декоративным пластиком, потолок. Откуда-то издалека до нее доносились приглушенные голоса, сливающиеся в неразборчивое ворчание. «Где я?», — мелькнула первая мысль, но потом сознание понемногу стало возвращаться, и вместе с ним вернулась память.

— Черт! — хрипло выругалась она и, сделав глубокий вдох, поняла, что рот и нос закрывает антисептическая маска.

— А, очухалась. Нашатырь — старое средство, но работает безотказно, — послышался скрипучий женский голос. — Ну-ну, полежи минуту спокойно. Приди в себя. А то голова будет кружиться.

— Где я? — она не узнала свой сдавленный маской голос и с трудом повернула голову. На соседней раскладной армейской койке с небольшим пузырьком какого-то препарата в руке сидела пожилая женщина. Нижнюю часть ее лица тоже закрывала антисептическая маска.

— Ты в отстойнике, милочка. В эпидемиологическом пункте диагностики.

— Они вкололи мне какую-то дрянь, — облизнув пересохшие губы, пробормотала Винник.

— А они всем ее колют. Всем у кого есть подозрение на заразу. Кто же сюда поедет по собственной воле. Отсюда прямая дорога в карантинный центр. А там — верная смерть.

— Карантинный центр? — пытаясь собраться с мыслями, рассеянно проговорила Винник.

— Да, милочка, карантинный центр. Туда отправляют всех инфицированных без разбору. И люди там мрут тысячами, если не от заразы так от холода, ведь тепло туда почти не подается. Они нас уже списали, — проскрипела женщина с горечью в голосе, пряча флакончик в карман старого пальто. — Этот пункт — так, для очистки совести. Берут анализы, говорят, что будут проверять. Черта с два они будут проверять! Сюда людей свозят тысячами, а в Сакраменто таких пунктов три. У них просто нет столько лабораторного оборудования. Я-то знаю. Сама была медсестрой.

Сдавленно простонав от резкого приступа головной боли Винник, опустила ноги с койки, села и осмотрелась. Похоже, она находилась в просторном зале, какого-то офисного здания, из которого была вывезена мебель и разобраны перегородки. Все пространство было занято стульями и матрасами. Вдоль стены стояли несколько рядов армейских коек занятых людьми, не подававшими признаков жизни.

— Этих, как и тебя перевели недавно, — сказала, кашлянув в маску женщина, уловив ее взгляд. — Я тут вроде медсестры. Помогаю очнувшимся приходить в себя. Скоро твоя очередь на анализ. Вызывают по двенадцать человек, каждые десять минут. Прямо конвейер устроили. Чтоб они там все сдохли.

В помещении находилось около сотни человек. Люди сидели, лежали на разбросанных повсюду матрасах, стояли, бессильно прислонившись к стене, некоторые в полголоса переговаривались. Все были в дезинфицирующих масках, но и они не скрывали обреченного выражения глаз. Единственный открытый выход был огорожен тамбуром из наспех сваренных труб обтянутых металлической сеткой. У широких стеклянных дверей дежурили двое вооруженных помповиками охранников одетых в легкие комбинезоны биозащиты. Винник медленно поднялась с койки и, расставив руки, чтобы сохранить равновесие, пошатнулась,

— Эй, ты поосторожнее, — женщина тоже аккуратно встала и придержала ее за локоть. — По-моему вам колют какую-то успокоительную дурь. Иначе бы люди здесь всё давно разнесли.

Стараясь не наступить на, лежащих на полу, людей, Винник подошла к окну. Пункт, эпидемиологической диагностики был размещен в высотном офисном здании. Судя по нагромождению складов и производственных помещений внизу, здание располагалось в промзоне. Винник заметила на некоторых зданиях наспех смонтированные сторожевые вышки и посты охраны, а в конце тех улиц, что просматривались из окна, за ограждениями из бетонных блоков и колец колючей проволоки были оборудованы блокпосты или пропускные пункты.

— Это и есть карантинный лагерь, милочка, — женщина подошла и стала рядом. — Всё за колючей проволокой. Охрана. Пациенты находятся в зданиях. Им на улицу выходить запрещено. Вон там — медицинский блок. Там медики. Они тоже практически не выходят. Больные предоставлены сами себе, не хватает ни врачей, ни препаратов. Кто выживет, тот выживет. Хорошо, хоть еду подвозят и дрова для печек тоже. А вон в том блоке лежала я. Мне повезло, я выжила. У меня теперь что-то вроде иммунитета. Врачи даже кровь мою брали, чтобы разобраться, что к чему.

— Но ведь это гуманитарная катастрофа, — сдвинув маску, изумленно проговорила Винник.

— У нас вся страна теперь — сплошная гуманитарная катастрофа. Ты маску-то одень, а то охранники начнут нервничать.

— Должен же быть другой способ остановить эпидемию.

— Может он и есть. Но, похоже, они его не знают. С одной стороны я их понимаю. Если быстро не изолировать инфицированных, зараза накроет всю страну. А с другой… — женщина сипло кашлянула. — Я так думаю — это перст Божий. Наказание, посланное нам за грехи. Только грешники сидят в теплых кабинетах, а невинных жертв уже хоронить не хватает сил. Вон посмотри, — она показала рукой в сторону широкой парковочной площадки, где бугрились огромные продолговатые снежные отвалы, между которыми медленно ползал бульдозер. — Это наш морг. Трупы складывают штабелями и засыпают снегом. Что они с ними будут делать весной, не знаю. Может напалмом сожгут вместе с карантинным лагерем. Может еще что…

По спине Винник противной дрожью пробежал мерзкий холодок.

— Этого не может быть, — прошептала она, но медсестра, ничего не ответив, развернулась и пошла к очередному застонавшему пациенту только, что отошедшему от действия парализатора.

— Послушайте, — спохватившись, крикнула ей вслед Винник. — У меня была небольшая сумочка…

Женщина присела к очнувшемуся молодому парню на койку, достала из кармана пальто флакон, опустила его лицевую маску и поднесла к носу. Парень несколько раз судорожно всхлипнул и, широко открыв испуганные глаза, завертел головой.

— У меня была сумочка, — повторила Винник.

— Не беспокойся, милочка. Здесь пока не воруют. По крайней мере, у живых. Тебе вернут вещи после анализа.

— Спасибо — бросила Винник и повернулась к своей койке, но увидела, что на ней уже устроился грузный мужчина. Немного побродив с растерянным видом между обитателями пункта, она уселась на свободный кусочек матраса рядом с полусонной молодой женщиной, держащей на руках бледного посапывающего ребенка лет четырех.

Ее вызвали через полчаса. В тесном офисе, который раньше, видимо, принадлежал менеджеру среднего звена, находились двое в комбинезонах биозащиты: изможденного вида врач, сидевший за столом уставленным оборудованием для экспресс-анализа крови, и охранник с полицейской дубинкой и помповиком. Врач оторвался от планшета и, не говоря ни слова, показал рукой на стул.

— Когда меня усыпили, со мной была сумочка. Верните мне ее! — не отходя от двери, выпалила Винник.

— После анализа, мэм. — коротко бросил доктор.

— Нет! Я требую, чтобы мне вернули ее сейчас! — она сорвалась на крик.

— Только давайте без истерик. Вернем мы вашу сумочку. Садитесь, мэм, а то мы будем вынуждены вас снова усыпить. И давайте руку. Это займет меньше минуты.

Она с обреченным видом села на стул и закасала левый рукав.

— У меня еще был персональный медицинский модуль, — не надеясь на ответ, пробормотала она. — И сумочку… Прошу вас.

— Ладно. Только сидите тихо, — буркнул врач и обратился к охраннику: — Принеси пакет с вещами Сэнди Винник.

Когда охранник, коротко кивнув, вышел, врач взял шприцем кровь из вены разлил ее в крохотные пластиковые колбочки и, пристроив их в анализатор, нажал несколько клавиш. Прибор не издал ни звука, по-видимому, он просто не работал.

— Результаты будут через пять минут, — избегая ее взгляда, сказал он. — Вы можете идти.

— Сумочка… — умоляющим голосом пролепетала Винник, чувствуя, что последняя надежда вот-вот испариться.

— Хорошо. Сумочка… — он со вздохом встал из-за стола, подошел к окну, открыл одну из секций, откинул капюшон с лицевой маской, достал пачку сигарет и закурил. — Как я оказался в этом дерьме! Сам не пойму, — он резко обернулся к Винник. — Думаете, мне все это нравится? Я спать не могу по ночам! Мне сняться горы трупов, похороненные под снегом. Я скоро психом стану! И не смотрите на меня так! Но, если мы не будем изолировать больных, пандемия накроет всю страну!

Он несколько раз остервенело затянулся и, сипло закашлявшись, выбросил окурок в окно. Вошел охранник с небольшим полиэтиленовым пакетом для мусора.

— Доктор, они сказали, что не вернут медицинский модуль, — он протянул пакет Винник. — Вот ваши вещи.

— Черт с ним, с модулем. Я могу позвонить? — она вскочила со стула.

— Позвонить? — врач озадачено посмотрел на нее. — Связи нет уже два месяца.

— Я подключена к правительственной сети, — не дожидаясь ответа, она достала смарт и набрала номер Патрика Коэна, умоляя бога, чтобы он ответил.

Вместо Коэна ответил его помощник. Он терпеливо выслушал срывающуюся на плач Винник и попросил передать смарт врачу. Тот несколько раз отвечал в трубку короткими «да, сэр», «понял, сэр», удивленно поглядывая на Винник, и, наконец, закончив разговор, сказал:

— Вам следовало бы сразу сказать, что у вас есть правительственная связь.

— Я пыталась, — она, обессилев, опустилась на стул. — И спецпропуск, и связь… Но меня сразу усыпили.

— Я теперь вас вспомнил, мэм. Я видел по телевизору, как Лэйсон вручала вам орден. Извините, мэм, у нас строгие инструкции изолировать всех с подозрением на грипп или пневмонию, — он прикурил еще одну сигарету и обратился к охраннику. — Проводи ее на первый этаж в приемник. Передай охране, что за ней должны прислать машину.

Полицейская машина пришла через четверть часа, наверно расторопности местным копам придал звонок из МНБ. Винник усадили на заднее сидение и, приказав не снимать маску, сообщили, что отвезут ее в клинику, где ее осмотрят настоящие врачи и, в случае необходимости, будут по-настоящему лечить. Машина тронулась в сторону одного из пропускных пунктов.

Откинувшись на сидение, она облегченно вздохнула, только сейчас полностью осознав, что смерть находилась совсем рядом. Как в страшном сне, она смотрела в окно на мрачные блоки карантинного лагеря, на решетки и колючую проволоку на окнах первых этажей, на сторожевые вышки на крышах. Ей хотелось закричать, проснуться, вырваться из этого мрака на свет, в реальный мир, но кошмар не проходил, напоминая, что именно он и теперь и есть реальный мир. Дыхание перехватило от ужаса и сердце сжалось и затрепетало от тупой боли, когда она увидела из окна, как бульдозер засыпает снегом очередную кучу трупов. Винник опустила голову, закрыла лицо руками и, стараясь, чтобы ее не услышали полицейские, разрыдалась. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Временная резиденция президента США.

17 января 2031года. Утро.

Город засыпало снегом. Штат засыпало снегом. Всю Америку засыпало снегом. Уже несколько недель он, не прекращаясь, шел везде. Снежные фронты обрушивались на страну с севера один за другим, доходя до Мексики. В южных штатах температура упала ниже исторических минимумов, но настоящие холода наступили только на севере и в центре страны, где ночью стояли тридцатиградусные морозы. И ветер… Он дул не прекращаясь, иногда достигая ураганной силы, сбивая с ног, проникая в жилища, высасывая последние частицы тепла из палаток, где ютились беженцы, которых не удалось разместить в капитальных строениях.

Снег и холод сделали практически невозможными продолжение спасательной операции в первой, второй и третьей зонах пепельных осадков и миллионы людей остались заблокированными в городах без какого-либо шанса на спасение. В редкие дни, когда снегопад и ветер немного стихали, туда отправляли помощь вертолетами и эвакуировали детей и женщин. На большее ресурсов не хватало.

Не пощадил холод и восточное побережье. Там температура уже несколько недель держалась ниже десяти градусов, покрыв прибрежные воды коркой грязного смешанного с мусором льда. К тому же холодные фронты идущие с севера через запад и центр страны сталкивались над Мексиканским заливом с мощными тепловыми потоками, надвигающимися от экватора, и по крутой дуге уходили на северо-восток вдоль побережья, принося в разрушенные цунами города ураганные ветра и обильные снегопады.

Ситуация значительно ухудшалась тем, что до сих пор не удалось в полной мере восстановить подачу электроэнергии. Благодаря нечеловеческим усилиям ремонтных бригад, большинство ядерных реакторов на восточном побережье было запущено, основные линии электропередач восстановлены, но ремонт трансформаторных и распределительных станций шел медленно, поэтому энергия в дома почти не подавалась. Видя, что в зонах больших пепельных осадков электроснабжение восстановить не удастся, Лэйсон приняла тяжелое решение перенаправить всю энергию на восточное побережье в районы Вашингтона и Нью-Йорка и в «чистые» штаты. Это давало хоть какой-то шанс оставшимся там людям пережить зиму.

Общей пандемии пока удалось избежать. С приходом холодов, распространение гриппа и атипичной пневмонии значительно замедлилось, но в блокированных карантином городах, где болезнь успела распространиться, люди умирали тысячами. В специальных, закрытых жестким карантином, лагерях, куда по малейшему подозрению свозились люди из районов, где эпидемия еще не пересекла критический порог, умерших никто не считал. Если в городах были организованы пункты медицинского обслуживания, способные оказать хоть какую-то помощь, то в лагерях больные были предоставлены сами себе и были фактически обречены.

После неудачной попытки разместить миллионы американцев в Канаде, ситуация с расселением беженцев превратилась из критической в абсолютный кошмар. Перенаселение в центрах размещения достигло предела. Там царили антисанитария и болезни. Армии и полиции, которые получили приказ расстреливать мародеров, насильников и грабителей на месте, с большим трудом удавалось держать ситуацию с преступностью под контролем, но было видно, что это ненадолго.

Население полностью игнорировало приказ сдать огнестрельное оружие и сотни миллионов стволов каждый день продолжали собирать свою смертельную жатву. Повсюду начали образовываться устойчивые банды контролирующие целые кварталы или небольшие городки. Иногда армия и FEMA, понимая, что бороться с ними бесполезно, сами передавали им управление беженцами и контроль над распределением ресурсов. Был даже разработан проект президентского декрета, по которому главари «вооруженных гражданских группировок» могли получить статус государственных служащих и возглавить местные администрации. Документ еще не был подписан, но Лэйсон его рассматривала вполне серьезно.

Последние, сводки FEMA по смертности читать было невыносимо — шестнадцать-восемнадцать тысяч смертей в день. Больше полумиллиона в месяц. И ученые прогнозировали, что холода продлятся до апреля, лето будет коротким и дождливым, а следующая зима будет еще жестче.

Часто, проснувшись ночью Лэйсон, долго лежала с открытыми глазами, отгоняя от себя кошмарные видения умирающих от болезней и холода американцев, которых она вынуждена была бросить в засыпанных пеплом и закрытых карантином городах. Она оправдывала себя тем, сто сделано это было для того, чтобы спасти страну от эпидемии и увеличить шансы на выживание десяткам миллионов беженцев размещенных в чистых зонах в центре и на западе страны.

«Здесь нет моей вины. В этом кошмаре виноваты китайцы, — лежа под теплой периной, стараясь подавить нервную дрожь, думала она. — Это их модули пробудили Йеллоустон и вызвали цунами. Если бы не они, Америка жила бы прежней жизнью. Или нет… А, может, виноваты те, кто тридцать лет назад запустил „Лунный Свет“… А у меня просто не было выбора, — твердила себе Лэйсон». Но что-то внутри нее подсказывало, что выбор все-таки был. Ведь десять лет назад, узнав про проект, она могла поступить иначе.

Отогнав противные воспоминания о ночных кошмарах, президент оторвалась от грустных мыслей, тяжело вздохнула и, заставив себя сосредоточиться, открыла очередную страницу доклада Министерства обороны о состоянии вооруженных сил. Локарт сообщал, что обстановка в армии была под контролем, проблем с размещением и снабжением не было, однако участились случаи невыполнения приказов, избиений и даже убийств офицеров. Виновных расстреливали без суда, но министр обороны предупреждал, что дисциплина в армии имеет тенденцию к ухудшению.

— Мэм, с вами хочет поговорить госсекретарь Морисон, — сообщил по интеркому помощник.

— Соединяй.

— Он сказал, что через несколько минут будет у вас лично.

— Черт! Не сейчас. Мне надо дочитать доклад Локарта.

— Он сказал, что это важно, Мэм.

— Сейчас все важно, — тихо выругавшись, ответила Лэйсон. — Хорошо. Пусть заходит.

— Извините, Кэрол, срочная информация из Канады, — вошедший госсекретарь проигнорировал приглашающий жест Лэйсон присесть и нервно зашагал по кабинету.

— Дайте угадаю. Русские скинули Макгрува и поставили своего президента, который объявил нам войну.

— Нет, до этого дело пока не дошло.

— Тогда пусть делают, что хотят. Можно считать, что Канаду мы уже потеряли. Вы сказали, что это серьезно.

— Очень серьезно, — Морисон уселся напротив президента. — Они создали американское правительство в изгнании.

— Хм… Интересно, — Лэйсон сдвинула брови. — И, что тут серьезного. Пусть делают, что хотят. В Канаде они не представляют нам угрозы.

— Серьезно то, что возглавил правительство Ричард Митчел, сын губернатора Калифорнии Митчела, погибшего при штурме Капитолия в Сакраменто.

— Постойте. Ведь Ричард Митчел…

— Был капитаном «Кентукки», подводной лодки давшей залп по России и Китаю.

— Значит, Локарт был прав, ракеты по Индии могла выпустить только «Кентукки». Теперь мы сможем привести появление ее капитана в Канаде, как доказательство, что это была провокация, направленная против США.

— Можем, — госсекретарь на секунду умолк, обдумывая предложение Лэйсон. — Но вряд ли это нам поможет. Сейчас будет транслироваться пресс-конференция Митчела, на которой он объявит о создании правительства США в изгнании. Перед тем, как выступить перед журналистами, его аппарат направил в крупнейшие издания пресс-релиз о том, что он будет говорить.

— Аппарат? Он, что уже создал свою администрацию?

— Да и даже сейчас заметно, что с ним работают профессионалы и подобрана вполне работоспособная команда. Нашему посольству удалось получить основные тезисы выступления. Послушайте, — Морисон достал смарт и открыл нужную страницу. — Первый из них о том, что, будучи капитаном «Кентукки», он получил приказ выпустить ядерные ракеты по России лично от вас.

— Твою мать! Это ложь! — не выдержав, вскричала президент. — Как он смеет меня обвинять! Я не отдавала такой приказ.

— Да, это хорошо спланированная ложь направленная лично против вас, Кэрол. Но тут нечему удивляться. Нас бьют нашим же оружием. Мы на протяжении десятилетий используем ложь для достижения наших целей, надо быть готовым, что когда-нибудь нам ответят тем же. Далее… Морисон, объявляет, что вы страдаете серьезным психическим заболеванием и, что вы не способны руководить государством и ведете его к гибели. В доказательство он приводит ваш приказ ввести войска в Канаду и ваши декреты о блокировании городов, в которых превышен эпидемиологический барьер, и создании карантинных лагерей, где американцы гибнут тысячами. Более того, Митчел настаивает на том, что эпидемия была запущена лично вами, что по вашему приказу были выпущены боевые вирусы, разработанные в секретных лабораториях. Это сделано с целью сократить население, вычистить беднейшие его слои, так как ресурсов на всех не хватает, и размещать беженцев просто негде.

— Бред! Никто ему не поверит!

— Тем не менее, он обвиняет вас в геноциде американского народа и в том, что вы, сосредоточив всю власть в своих руках, фактически создали диктатуру на территории Америки и при этом не способны справится с последствиями катастроф. А на счет поверят или нет, в госдепе хорошо знают — ложь, повторенная достаточное количество раз, воспринимается, как правда.

— Вот сука! — Лэйсон встала и зашагала по кабинету. — Я делаю все возможное в этих условиях, чтобы удержать страну от полного коллапса и анархии. Этого нельзя добиться без жесткой государственной дисциплины.

— Мы все это понимаем, Мэм. Но, поверьте, для всего мира его обвинения звучат очень убедительно.

— И черт с ним! Что он сможет сделать из Канады?

— Многое. Его манифест достаточно прост и понятен. В США президент Лэйсон, втоптав в грязь конституционные права и свободы, установила военную диктатуру, которая, по сути, ничем не отличается от хунты адмирала Брэдока. Экономика страны и финансовая система разрушены, ресурсов нет, поэтому в одиночку восстановить страну невозможно. Америку ждет нищета, военные перевороты и, в конце концов, распад на несколько отдельных государств руководимых военными хунтами.

— Чушь! Насколько я знаю, армия находится под нашим полным контролем.

— Мы это знаем, Кэрол. Я просто привожу тезисы из манифеста Митчела. Он утверждает, что, ели оставить вас у власти, страну ждет распад, нищета и гибель от голода и болезней миллионов американцев. Он так же утверждает, что вы лично представляете угрозу для Америки и всего мира и можете в любой момент отдать приказ на массированный ядерный удар, способный уничтожить человечество.

— Идиот! — Лэйсон уселась за стол и нервно забарабанила пальцами. — Пусть себе гавкает. Мы будем делать то, что запланировали. Кстати, как он выжил после того как русские потопили лодку?

Госсекретарь перелистнул несколько страниц планшета.

— В релизе говориться, что после удара русских торпед по «Кентукки» он и несколько офицеров смогли эвакуироваться из тонущей лодки в спасательной капсуле. Капсула тоже была повреждена, связи не было и они пробыли в море несколько недель, пока их не прибило к канадскому побережью и их не подобрали рыбаки.

— Свихнувшийся маньяк! Кто в это поверит? А-а, какая, к черту разница… На данный момент я легитимный президент.

— Он оспаривает вашу легитимность…

— Да пошел он! Чем конкретно он может нам навредить!

— Он собирается создать в Канаде Демократическое Правительство Америки. Он так, же обращается к народу Америки выступить с акциями неповиновения против диктатуры Лэйсон. Он обращается к армии и, особенно, к стратегическим ядерным силам не подчинятся вашим приказам и переходить на сторону ДПА — Демократического Правительства Америки. Он готов принять всех кто его поддерживает в Канаде. Более того он объявил о формировании на территории Канады добровольческих отрядов сопротивления из числа американских беженцев. Он обратится в ООН и БРИКС с просьбой признать его правительство и оказать гуманитарную и экономическую помощь ДПА. И скорее всего он ее получит, ведь за всем этим, стоят Россия и Китай.

— Дерьмово, — обмякнув в кресле, выдохнула президент.

Смарт госсекретаря, лежащий на столе мелко завибрировал, он быстро взглянул на экран и поднял глаза на Лэйсон.

— Кэрол, мне сообщили, что Митчел начинает пресс-конференцию. У вас ведь есть канадские кабельные каналы?

Пресс-конференция проходила в медиа-центре СВС, и была обставлена довольно представительно. Одетый в безукоризненно сидящую форму капитана ВМФ США Митчел рассказал историю своего чудесного спасения, публично обозвал Лэйсон душевнобольной и объявил, что она развязала геноцид американского народа и представляет угрозу миру. Он торжественно провозгласил создание Демократического Правительства Америки в изгнании и обратился к миру за помощью. Сама пресс-конференция была достаточно короткой. Журналистам позволили задать не больше десятка вопросов. Было видно, что они были подготовлены заранее, потому, что ответы служили лишь закреплением того, что Митчел сказал ранее в своем выступлении. Лэйсон обратила внимание на один ответ. Когда, журналист спросил, какую должность Митчел планирует занимать в новом правительстве, тот ответил, что будет координатором до тех пор, пока не будет избран новый легитимный президент Америки, который и создаст администрацию. Услышав это, она зло ухмыльнулась подумав: «Он спятил. По всей стране американцы умирают от холода и болезней. Какие выборы? Нет, он решительно спятил».

Когда госсекретарь ушел, чтобы готовить ответ на выступление Митчела, Лэйсон еще раз просмотрела пресс-конференцию, стараясь запомнить основные посылы, чтобы потом хорошо все обдумать и выработать достойный ответ.

От всего этого начинала болеть голова. Президент приняла таблетку и бросила взгляд на планшет. Кроуфорд молчал. Час назад она отослала ему в Мексику запись выступления Митчела с очередной просьбой дать совет насколько это серьезно и, что ей следует предпринять. Но он молчал. Может файл не дошел до адресата? После катастроф американский сегмент интернета работал нестабильно. Из-за этого вся мировая сеть была фрагментирована. Устойчиво работали лишь некоторые ее участки, поэтому рассчитывать на надежную связь было нельзя. Но президент отослала материал по спутниковому каналу, поэтому была уверена, что он дошел. Лэйсон снова открыла доклад Министерства обороны, но поняла, что не может сосредоточиться и снова включила запись выступления Митчела. Чего ей теперь ждать? Что делать? Не обращать внимания на то, что происходит на севере нельзя. У русских, явно есть четкий план. «Боже мой, — с горечью подумала она. — Над Американским президентом нависла угроза свержения в результате организованного другим государством заговора. Какая ирония…» — Лэйсон кисло усмехнулась даже не пытаясь вспомнить государства, в которых США спонсировали свержение законной власти в последние десятилетия. Но, все равно, надо что-то предпринимать.

Наконец, чуть слышно пискнул интерком.

— Кроуфорд на линии, Мэм, — сообщил помощник.

— Кэрол, я просмотрел выступление и то, что я увидел, мне очень не понравилось, — экс вице-президент мрачно взглянул на нее с экрана.

— Если вы думаете, что я от этого в восторге, вы ошибаетесь. Правительство в изгнании это, конечно чушь, но у меня создается ощущение, что нас обкладывают со всех сторон, как загнанного зверя.

— Ты права, Кэрол. Так и есть. Но я бы относился к Митчелу со всей серьезностью. То, что произошло, говорит о многом. Я не верю, что его спасательную капсулу просто подобрали канадские рыбаки. Это чушь придуманная, чтобы хоть как-то объяснить его появление. Самостоятельно все это он подготовить не мог. Значит за ним стоят как минимум русские. Если предположить, что залп по Индии дала «Кентукки», а Митчел сейчас находится в Канаде под влиянием русских, то можно сделать вывод, что лодка тоже у них.

— Твою мать! Мы ее усовершенствовали и переоснастили всего пару лет назад. Там наши новейшие технологии.

— Не в технологиях дело. Дело в том, как они ее дальше будут использовать. Они уже один раз доказали, что пара ракет пущенных с «Кентукки» может полностью изменить внешнеполитический расклад. Я даже не представляю, что еще они могут придумать. Ведь они уже пошли на ядерный взрыв в территориальных водах Индии. Но оставим лодку… Митчел создает правительство в изгнании. Это прямая и явная угроза США и тебе лично.

— Не понимаю, — Лэйсон нервно пожала плечами. — Та кучка ополченцев, которую он может собрать в Канаде, не представляет никакой угрозы, даже если ее вооружат и подготовят русские. То, что он называет армией — просто пустой звук.

— Здесь не в военной силе дело. Главное, то, что Митчел озвучил альтернативу твоим методам правления страной и тебе лично. Сделано это грамотно и самое главное вовремя. Военное положение, неудача в Канаде, блокирование зараженных вирусом городов, карантинные лагеря, тысячи смертей ежедневно активно настраивают население против Лэйсон. Конечно, даже в этой ситуации американцы некоторое время могут быть под контролем. Мы воспитали целое поколение послушных, обдолбаных интернетом граждан, поэтому, немного времени у нас есть. Но эти граждане привыкли жить в относительном комфорте, а комфорта больше нет, как нет и видимости гражданских прав и свобод, к которым они тоже привыкли. И интернета тоже нет. Американцы, вроде, готовы с этим мириться, но только до тех пор, пока им не предложат альтернативу. А если им эту альтернативу умело преподнести, то из послушного мудрому пастырю стада они превратятся в разъяренную толпу способную смести любую власть.

— На этот случай есть армия, — вяло возразила президент. — Мы уже успешно подавили мятеж сепаратистов.

— Армия — это те же граждане. У них есть семьи и родственники, которые умирают и терпят неимоверные лишения. А мятеж… Он был спонтанной акцией наспех спланированной недалекими политиками и не имел полной поддержки населения. То, что может спровоцировать Митчел будет медленно нарастающим стихийным бунтом, жестоким и беспощадным. Его не остановит ни полиция, ни армия. Более того, я думаю, что они его, скорее всего, поддержат. Митчел — авторитетный офицер, во всяком случае, на флоте. У него есть все шансы завоевать умы коллег в вооруженных силах. Судя по всему, у него есть и все необходимые для этого ресурсы.

— А что же дальше?

— Дальше… Он будет продолжать тебя дискредитировать, утверждая, что ты психически нездорова и ведешь страну к гибели. Он создаст вокруг тебя информационный пузырь пахнущий психушкой и трупами умерших от холода и болезней американцев, и ты уже не сможешь выбраться из этого пузыря. Все больше людей будет тебя ненавидеть. Все больше людей будут симпатизировать Митчелу. В конце концов, когда его консультанты посчитают, что недовольство достигло критической массы, они спровоцируют у нас внутренний конфликт. Если твою администрацию не сметут быстро, этот конфликт перерастет в гражданскую войну, которая будет поддерживаться до тех пор, пока цель не будет достигнута. В этом случае американцы долго будут убивать друг друга, пока страна полностью не истощится и сама не упадет в руки кураторов Митчела, как перезрелый плод. Здесь нет ничего нового. Мы сами так действовали в отношении других стран, сколько я себя помню.

— Для того, чтобы это все запустить нужны годы подготовки. Вам ли не знать, возразила президент.

— В обычных условиях — да. Но сейчас люди доведены до отчаяния и хватит пару месяцев интенсивной информационной обработки, чтобы полыхнула вся страна. Пожалуй, единственным элементом, который вы сможете контролировать, будут стратегические ядерные силы и удержаться от их использования для того, чтобы переломить ход гражданской войны будет очень непросто. А подумайте, сколько тактического ядерного оружия находится на наших складах. Что будет если одна из баз или один из кораблей флота перейдет на сторону Митчела? Ведь тактические боеголовки не надо активировать, они готовы к применению.

Выругавшись в очередной раз, Лэйсон поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями, словно стараясь защититься от обрушившихся на нее проблем.

— Чего они добиваются? — проговорила она, не опуская ладоней.

— Я уже говорил тебе раньше, что Россия, а особенно Китай, не заинтересованы в нашем восстановлении, в этом их поддерживает не только БРИКС, но и Европа, которую мы порядком достали своей исключительностью и, которая опасается, что мы развяжем глобальную войну. Конечная цель — блокирование Америки и реорганизация ее политической власти таким образом, чтобы она вписывалась в новую международную архитектуру создаваемую Россией и Китаем. Как они будут этого добиваться, я сказать не могу, но уже налицо массированное давление извне. Митчел лишь элемент в этой игре и его задача — расшатать страну изнутри.

— Может и переворот Брэдока был спланирован русскими?

— Нет. Брэдок — патриот, полностью преданный Америке. Он делал то, что считал лучшим для страны. Если бы он был под внешним контролем, он бы не согласился распустить свой Чрезвычайный совет и дать вам возможность стать президентом.

Оторвав, наконец, ладони от лица Лэйсон устало посмотрела на собеседника.

— Что мне делать, Рэй? Вы меня в это втянули. Помогите мне теперь выбраться из этого дерьма.

— Ты знаешь мой ответ, Кэрол, — Кроуфорд с экрана попытался поймать взгляд Президента. — Чем больше мы будем сопротивляться, тем сильнее они будут давить. У нас два варианта, либо начать полномасштабную войну сейчас, пока у нас еще есть силы, либо стать их «партнерами», разоружиться и играть по их правилам. Если мое мнение и совет для тебя, хоть что-то значат — я категорически против первого варианта. Я за второй вариант, так, как это даст нам время и, возможно, дополнительные ресурсы на восстановление, а потом мы сможем рассмотреть сценарии дальнейших действий.

— Я не это имела в виду. Я знаю вашу позицию про «новый мир». — Лэйсон сделала нетерпеливый жест рукой. — Что делать с Митчелом?

— То, что мы обычно делаем в этих случаях, — экс вице-президент бросил с экрана удивленный взгляд. — Ликвидировать. Хотя, процесс уже запущен. Если убрать Митчела, они поставят кого-нибудь другого. 

Сингапур,

Отель Мандарин Ориентал.

19 января 2031 года. Вечер.

Несмотря на мелкий моросящий дождь, вид из огромного панорамного окна Аксис Лаундж[53]открывался изумительный. Переливающиеся огнями небоскребы Сингапура очень напоминали ночной Нью-Йорк, каким он был до удара цунами — жизнерадостным, безрассудным, жестоким к тем, кого он не принял и благосклонным к своим фаворитам. Росс сделал глоток виски, бросил в рот пару орешков и, откинувшись в глубоком кресле, закрыл глаза. Через легкий, чуть слышный джаз, заполнивший окружающее пространство, он невольно перенесся на несколько месяце назад в Веллингтон. Он снова услышал нарастающий утробный рокот приближающейся гигантской волны, хруст рушащихся высоток, почувствовал глухие удары, сотрясавшие отель, когда поток бросал на стены, подхваченные им автомобили, увидел испуганные взгляд Джил…

Видение было настолько явным, что он ощутил как зашевелились волосы на затылке и по спине мелкой дрожью пробежал противный холодок. Он открыл глаза, потянулся к стакану и, встряхнув кубики льда, сделал еще один глоток. Нет, все это в прошлом. Теперь он в безопасности. Он и Джил.

Вот только от прошлого не скрыться за океаном. И Коэн… Старый дружище Коэн никак ни оставит его в покое.

После операции в Канаде они с Джил перебрались в Сингапур. Поначалу Росс думал провести здесь всего пару недель — отдохнуть, уладить дела с местными банками. Чутье подсказывало ему, что в это время находиться слишком близко возле Китая нельзя, и он планировал переехать в Австралию. Забраться глубоко в буш, подальше от политики, от людей, от прошлого. Построить бункер, запастись продуктами и всем необходимым, чтобы переждать войну. А то, что война будет, он не сомневался.

Так он планировал еще месяц назад. Но Сингапур затянул его в свою сладкую пучину. Ему нравилась южная расслабленность мегаполиса, скрывающаяся за повседневной азиатской суетой, нравилась пестрая мозаика его обитателей собравшихся сюда со всего мира, и такой непривычный порядок и чистота на улицах, и торговые молы и дорогие рестораны, предлагавшие изысканные блюда всех стран мира. Но больше всего ему нравился вид из Аксис Лаундж на ночные небоскребы, стоящие напротив, за бухтой. Ведь они так напоминали Нью-Йорк.

Хриплые, ленивые переливы саксофона продолжали струиться по бару. Стоящий у стойки, вышколенный официант, заметив, что стакан виски почти опустел, подошел к столику и, ничего не говоря, чуть склонился в ожидании. Росс лениво кивнул, и через несколько секунд перед ним появилась новая порция напитка. Он взглянул на часы. Коэн опаздывал.

После окончания операции в Канаде, они договорились держать связь через интернет. Росс, конечно, мог попытаться скрыться, и скорее всего ему бы это удалось, но они расстались друзьями, поэтому особых причин прятаться не было. Конечно, по правилам большой игры[54] следовало бы зачистить всех, кто участвовал в канадской авантюре, но у Росса была на этот случай неплохая страховка, в виде гигабайта файлов, содержащих информацию по разработке и проведению операции. Согласования, инструкции, планы размещения боевых групп, снятые с беспилотников кадры самой операции хранились в надежном месте и в нужный момент могли стать достоянием иностранных разведок. Поэтому Росс не верил, что его могут ликвидировать. Более того он, почему-то был уверен, что в случае чего, Коэна опять можно будет попросить о помощи. И такой момент настал.

Новостные программы пестрели сводками о ситуации в Америке. Сведения были довольно отрывочными потому, что иностранных журналистов не пускали дальше одного-двух причесанных и вылизанных до блеска лагерей беженцев, а новости от американских агентств, были явно отфильтрованы органами цензуры. Но даже тех обрывков информации, которые появлялись в открытом доступе было достаточно, чтобы понять, что ситуация в стране вышла из-под контроля. Правительству ценой огромных жертв среди населения почти удалось затормозить развитие эпидемии, создав карантинные зоны и лагеря, но медики в один голос говорили, что как только пройдут морозы, мутировавший штамм гриппа и атипичная пневмония ударят с новой силой.

И тут Росс подумал о детях.

До катастроф оба сына работали в Калифорнии в Силиконовой долине в крупных IT кампаниях. Нельзя сказать, что у него с ними были хорошие отношения. Дети откровенно не любили его работу, считая ее грязным и, чуть ли, не подлым делом. Они не любили почти все, что ему нравилось: алкоголь, оружие, женщин. Со своей стороны он не понимал их. Как можно есть стейк с кровью и запивать его колой а не красным вином, просиживать вечера за виртуальным шутером и ни разу не выстрелить из настоящего оружия хотя бы по мишени. В общем — дети явно пошли в сердобольную мамочку, которая всю жизнь промоталась по Африке, раздавая ооновскую помощь, бедствующим племенам. Росс знал, что сыновья находятся в относительной безопасности. Как только в Калифорнию хлынул поток беженцев, мажорные офисы Силиконовой долины были отданы под их размещение, а знаменитые на весь мир инновационные кампании практически прекратили работу. Тогда младший сын с семьей перебрался к старшему. У него был небольшой уединенный домик в горах Сьерра Невада[55]. Там они переждали и военный переворот адмирала Брэдока и разгром губернатора Калифорнии Митчела и его сепаратистов. Дом был почти автономен, только зимой приходилось экономить на электричестве — не хватало мощности солнечных батарей. А вообще даже в холода там можно было вполне комфортно жить.

Теперь, когда первую волну эпидемии почти удалось усмирить и все с ужасом ждали наступления весны, Росс понял, что не может просто бросить детей в горах. Он связался с Коэном и попросил его организовать для них места на любом из кораблей, идущих из Америки в Юго-Восточную Азию. Это само по себе было проблемой — все суда были забиты богатыми беженцами, уезжающими из страны. Через неделю Коэн сообщил, что привезет сыновей сам, прямо в Сингапур на правительственном самолете. Уже тогда Росс понял, что эту услугу придется отрабатывать.

В бар вошли двое молодых парней в легких куртках и джинсах. По виду — обычные туристы. Но по тому, как они оценивающим взглядом опытного профессионала осмотрели посетителей, зафиксировали аварийные выходы и уселись в разных углах за столики, куда почти не проникал приглушенный свет, Росс понял, что сейчас появится Коэн, который после нападения на курьера десять лет назад не расставался с охраной.

— Рад тебя видеть Росс, — глава МНБ с усталым вздохом опустился в кресло. — Хорошо выглядишь. Завидую.

— Привет, дружище, — искренне улыбнулся Росс и бросил взгляд на официанта, который уже стоял возле нового посетителя в ожидании заказа.

— Виски со льдом, — сказал Коэн и, чуть подумав, добавил: — Двойной.

Он, одобрительно кивая, головой оглядел бар, задержал взгляд на светящихся небоскребах за окном и сказал:

— Ты, я вижу, завис здесь. Я уже думал, придется тебя выцарапывать из какой-нибудь дыры в австралийской глубинке.

— Завис, — Росс тоже посмотрел в окно. — Вот из-за этого. Знаешь, сижу здесь каждый вечер и не могу до конца поверить в то, что с нами произошло.

— Понимаю, — Коэн сделал большой глоток виски. — Похоже на Манхэттен. Да…

— Как долетел. Самолет, что задержали по погоде?

— Долетели нормально. Проблемы начались в порту. Местные устроили что-то вроде карантинной зоны. Проводят экспресс-тестирование всех, кто прилетает из Штатов на грипп и пневмонию. Меня ребята из нашего посольства сумели провести по короткому кругу, а вот твои, боюсь, зависли до утра.

— Ну как они?

— Нормально. Только у одного из детишек легкий насморк. Поэтому и задержали всех. Не беспокойся, мы провели полное обследование всех перед вылетом. Ничего опасного не выявлено. Я попросил посольство проследить, чтобы их долго не держали. Хотя, судя по тому, как нас досматривали, наше посольство уже для местных не авторитет, — Коэн сделал еще один большой глоток виски, и Росс заметил, что его старый знакомый за последний месяц успел довольно крепко подружиться с алкоголем.

— Как дома?

— Хреново. Экономика сдохла. Доллар тоже. Нефти, газа, хватает, но остальных ресурсов почти нет. Ситуация с беженцами — хуже некуда. Еды хватает, разместить тоже удалось всех, а вот с теплом проблема. Всю страну завалило снегом, в центральных штатах и на востоке — жуткие морозы. Люди мрут от холода, как мухи. Да еще эпидемия выкосила почти полмиллиона. А тут медики обещают весной вторую волну. Говорят, грипп продолжает мутировать.

— Да-а, — понимающе протянул Росс и посмотрел в глаза собеседнику. — Может, ну это все нахрен. Бросай все, бери семью и вали куда-нибудь на острова. Переждем апокалипсис вместе. А с этим дерьмом пусть разбираются те, кто помоложе.

— Не могу, Мэт. Лэйсон — на грани срыва. Чем больше проблем, тем радикальнее ее взгляды. Знаешь, у меня такое ощущение, что Брэдок со своим переворотом, покажется цветочками, по сравнению с тем, что может вытворить она. Я, ну может еще пара человек — это все, что у нее осталось. Только мы, хоть как-то, можем ее урезонить. Тут еще русские и китайцы давят так, что вздохнуть нельзя. Если сорвется Лэйсон, тут два варианта — либо мировая война, либо полный развал страны. И куски развалившейся Америки подберут опять же русские и китайцы.

— Хоть бы семью вывез из страны.

— Не могу. Я в первом эшелоне администрации. Если моих вычислят заграницей, на меня появится точка давления. Разведки наших врагов этого не пропустят.

— Как они? Я надеюсь не в подземных убежищах.

— Ну, что ты… До этого пока не дошло, — криво усмехнулся Коэн и снова потянулся за стаканом. — Лэйсон в Арканзасе, на самой границе пепельного выброса, распорядилась сделать для семей ключевых фигур правительства и военного командования что-то вроде элитного городка тысяч на двадцать человек. Выселили местных, заняли их дома, развернули медицинский центр, школу, электростанцию, склады. Место полностью автономно и отрезано от внешнего мира блокпостами. Городок охраняет батальон наемников частной военной кампании. Есть даже своя система ПВО. Все сообщение — только по воздуху. Так что там безопасно.

— Безопасно? — удивленно поднял брови Росс. — Пат, ты с ума сошел! Ты что, не понимаешь — они теперь заложники. Вы сами себя загнали в ловушку. Собрав семьи в одном месте, Лэйсон теперь крепко держит всех вас за яйца. Ты же сам говорил, что это точка давления.

— Хм… Мне такая мысль и в голову не приходила, — Коэн, нахмурившись, потер ладонью лоб. — Ладно. Подумаю об этом, когда буду возвращаться. Главное, что семья пока в относительной безопасности, и это позволяет полностью сосредоточиться на работе.

— И какие у вас планы?

— Надо отбиться от китайцев с русскими. Усмирить эпидемию. Переждать вулканическую зиму. Потом будем потихоньку восстанавливаться. Главное — сохранить контроль над армией и не дать стране развалиться на куски.

— Я-то тебе зачем, — Росс решил перейти к делу.

— Ты отлично провел операцию в Канаде…

— Которая обернулась для Америки полным фиаско. После ввода русских войск в Канаду, я бы на месте того, кто предложил этот план просто застрелился.

— В провале канадской кампании твоей вины нет. Ты свою часть отработал безукоризненно, — Коэн сделал нетерпеливый жест рукой, давая понять, что он не готов обсуждать то, что сейчас происходит в Канаде. — Нам снова нужна помощь, независимого профессионала.

— Нет, старина, — Росс поднял руки вверх. — Даже не проси. Я больше невинных американцев сотнями крошить из крупнокалиберных пулеметов не буду. Даже для того, чтобы спасти миллионы. Хреново мне после этого. Понимаешь, хреново. Старый я стал. Сентиментальный.

— В том, что в Канаде погибли гражданские, ты не виноват. Ты солдат Америки, присягнувший ее защищать. Ты просто выполнял приказ.

— Только не надо мне про солдат и про приказы… Гражданских больше валить не буду. Для этого молодых подбирай.

— На этот раз речь не о гражданских. И операция не такой степени сложности, как последняя. И секретность у нее нулевая. Всем и так ясно, что то, что мы планируем произойдет. Важно кто это сделает и как.

— Если нулевая секретность и без гражданских, тогда выкладывай. Сам я ввязываться не буду, но совет дельный дам.

— Речь идет об устранении предателя.

— Что, у вас на участке завелся крот?

— Ты новости смотришь? — серьезно спросил Коэн. — Слышал про, Митчела?

— Да-а-а. История, конечно, хоть детективный триллер пиши. Обыграли вас, как пацанов.

— Митчел теперь в Канаде создает правительство в изгнании в противовес Лэйсон. Его надо ликвидировать.

Сделав глоток виски, Росс надолго задумался.

— Это не мой профиль, Пат. Я не ассасин. Я уверен, что профессионалов, ищущих контракты, сейчас полно.

— Киллеров мы найдем сами. Нам нужен куратор операции, на которого бы все замыкалось и, который потом подчистил бы хвосты. Можешь руководить всем дистанционно отсюда, можешь из любого другого места. Канал связи, ресурсы и поддержку мы тебе предоставим. Для зачистки после операции людей подберешь сам. В планировании и исполнении — полня свобода. — Коэн достал карту памяти в небольшом металлическом футляре и положил ее на стол перед собеседником. — Здесь весь расклад. Все, что знает наша разведка. Почитай подумай. Немного времени у нас есть.

— Насколько критично, чтобы это сделал именно я? — спросил Росс, убирая карту в карман.

— Некритично. В ЦРУ пока еще достаточно классных спецов, — Коэн посмотрел ему в глаза уставшим взглядом. — Но мне будет спокойнее, если операцией будешь руководить ты. И, поверь, мы достойно оценим твою услугу.

— Хорошо. Я утром дам ответ. Даже не ответ, а совет. Есть у меня пара бойцов, за которых я могу поручиться. Понравятся — поставишь на операцию. Не понравятся — ищи людей сам.

— Рад, что не отказал сразу, — сдержано улыбнулся Коэн. — Я перезвоню ребятам из посольства, узнаю, как там твои в аэропорту в карантинной зоне.

— Ты, скотина, Пат! — взорвался Росс. — Ты что, задержал моих детей специально! Решил на меня надавить!

— Боже упаси! Их действительно местные проводили в карантинную зону потому, что у ребенка был насморк. Меня отпустили после экспресс-анализа только из-за VIP-статуса, дипломатического паспорта и пары сотрудников посольства. Не беспокойся, к завтрашнему утру, если не раньше их отпустят.

— Смотри… — немного успокоился Росс.

— Ладно, не злись, — Коэн огляделся вокруг. — Я, пожалуй, останусь здесь до завтра до вечера. Хочется хоть один день пожить нормальной жизнью. Лучше покажи какое-нибудь дорогое место, где можно поужинать и расслабиться. Сто лет не был в приличном ресторане. 

Япония, Токио.

Резиденция посла США.

22 января 2031 года. Утро.

Звонок из китайского МИДа был неожиданным и поэтому настораживающим. С Госсекретарем хотел поговорить заместитель министра иностранных дел Китая. Морисон долго сидел в кресле, пытаясь разобраться что это — намеренное оскорбление или министр иностранных дел Китая просто не имеет возможность говорить сам. Он вспомнил, как Лэйсон безуспешно пыталась связаться с российским и китайским президентами после залпа «Кентукки» и решил ответить на звонок. Кто знает, что на этот раз задумали китайцы.

В последнее время поток развединформации из-за рубежа практически иссяк. Работа всех двадцати шести агентств отвечающих за разведку по всему миру была практически сорвана из-за катастроф. Хорошо отлаженные системы сбора анализа и обмена информацией деградировали на глазах. Агентурные сети разваливались. Аналитика почти не поступала, и делать серьезные выводы по тем отрывочным данным, которые продолжали приходить извне, было очень сложно. Игнорировать звонок было нельзя. Сейчас была важна любая крупинка информации.

Китайцы предлагали провести экстренную встречу между министрами иностранных дел Китая, России и США. Морисон догадывался, о чем будет идти разговор. Америка пока не обозначила никакой определенной позиции по отношению к резолюции генассамблеи ООН, призывающей ее передать ядерные арсеналы под международный контроль, а отписка «мы продолжаем изучать резолюцию, и сформулируем свой ответ в ближайшее время» ни русских, ни китайцев, похоже, уже не устраивала.

И вот теперь госсекретарь Морисон сидел в старинном кожаном кресле в посольстве США в Токио и просматривал последние сводки по внутренней ситуации в России и Китае. Сводки были неутешительными. Точнее сказать, для США в них не было ничего хорошего. Сотрудничество двух стран становилось все плотнее, все больше и больше приобретая очертания хорошо интегрированного союза. Кроме внешней политики и экономики, прогресс был особенно заметен в области, обороны и ВПК. Был сформирован совет министров обороны, созданы объединенные командования вооруженных сил по родам войск, совместные группировки ПВО и соединения боевых кораблей, которые, после того, как американский флот подтянулся к территориальным водам США, контролировали большую часть мирового океана.

Активно шел обмен оборонными и промышленными технологиями. Все это говорило о том, что две страны в ближайшем будущем смогут объединить свои промышленные потенциалы. И если это произойдет… Если малонаселенная Россия с ее невероятными природными ресурсами, мощным военным потенциалом и растущими геополитическими амбициями завершит объединение с Китаем, обладающим огромным населением и сделавшим за последние десятилетия колоссальный технологический рывок, в мире появится не просто центр силы, появится доминирующий экономический и военно-политический лидер. Госсекретарь отложил планшет и тяжело вздохнул, понимая, что Америка в ее нынешнем состоянии рядом с этим лидером будет смотреться, как беспомощный котенок. Особенно, если избавиться от ядерного оружия. А может Кроуфорд все-таки прав. Может надо признать, что время Америки прошло, что она упустила шанс стать мировым лидером, выбрав для себя вместо этого роль мирового полицейского, судьи и палача в одном лице. Может действительно надо вписаться в новую архитектуру мира, которую строит тандем, занять в ней достойное и равноправное место. Судя по внешней политике, китайцы и русские пытаются выстроить новый мировой порядок на основе равноправия, без ущемления национальных экономических, религиозных, и культурных интересов. Морисон ухмыльнулся. Без ущемления интересов… Как же… Когда у тебя сосредоточена треть мировых ресурсов, а ведомый тобой блок занимает половину мировой экономики, разбросан по всем континентам и охватывает большую часть населения планеты, себе можно позволить не ущемлять ничьи национальные интересы. Хотя у Америки с ее деньгами и влиянием это все же не получилось из-за непомерных амбиций и веры в собственную исключительность. А самое главное потому, что после развала советов она выбрала для себя не ту роль и не тех партнеров.

— Сэр, русские и китайцы прибыли, — сообщил помощник по интеркому.

— Хорошо. Проводи их в комнату для переговоров, — попросил Морисон, вставая с кресла. — Пусть немного подождут. Хотя бы из уважения к хозяевам.

Токио был выбран как место для встречи неслучайно. Япония, после развала долларовой части мировой экономики, почувствовав нарастающее давление на США, вышла из договора о совместной обороне и объявила о нейтралитете. Теперь, она стала площадкой для всякого рода международных встреч по тематике азиатско-тихоокеанского региона. США это полностью устраивало, так как в Токио находилось мощное американское посольство, были наработаны плотные контакты с местными политиками, и спецслужбами и это пока позволяло быть в курсе происходящих событий.

Встреча проходила с глазу на глаз в небольшой комнате специально оборудованной для особо важных переговоров. Министр иностранных дел Китая Шэнь был непроницаем как скала. На его сосредоточенном лице, не раз отведавшем скальпель пластического хирурга, застыла до неприличия безразличная полуулыбка, означавшая, видимо, уважение к собеседнику. Министр Павлов, несмотря на видимое спокойствие, немного нервничал, по обыкновению, стараясь избегать прямого взгляда и хмурясь чаще, чем обычно. «Черт, — подумал Морисон. — Если Павлову не по себе, значит, китайцы затеяли что-то серьезное».

— Давайте без предисловий, господа, — предложил госсекретарь, коротко поприветствовав гостей. — У нас у всех много работы, поэтому перейдем к сразу к делу.

— Я только приветствую такой подход, — чуть склонив голову, ответил китайский министр. — Мы бы хотели обсудить с вами реакцию США на резолюцию Генеральной ассамблеи ООН.

— Хочу огорчить вас, господа, ответ США на резолюцию еще не выработан, — Морисон развел руками в жесте сожаления.

— Мы это видим, — не переставая хмуриться, вступил в разговор Павлов. — Мы понимаем, что это и есть ваше реакция. Вы просто решили проигнорировать резолюцию.

— Ну, что вы господа. Вопрос о ядерном разоружении слишком серьезен, чтобы его решать поспешно. Особенно сейчас, когда русские войска стоят у северной границы Америки.

— Алан, оставьте ваши бессмысленные выпады, для карманных журналистов, — российский министр сделал нетерпеливый жест рукой. — Вы прекрасно понимаете, что произошло в Канаде. Еще пару недель назад вы сами ломали Макгрува через колено, а сейчас просто злитесь, что вас переиграли. Примите поражение достойно.

— Америка не привыкла проигрывать, Алексей, — глядя в глаза Павлову, сказал госсекретарь.

— Вот этого мы и боимся, — мягко проговорил министр Шэнь. — Мы опасаемся, что Лэйсон может сорваться и, видя в какой, м… сложной ситуации находится ваша страна пойти на крайние меры. То есть — развязать войну, которая наверняка закончится обменом ядерными ударами

— Для защиты национальных интересов мы рассматриваем любые варианты действий, — госсекретарь скороговоркой выпалил отработанную фразу.

— И выполнение обязывающей резолюции ООН, пока не входит в их число, — обычная бесцветная улыбка на секунду исчезла с лица Шэня.

— Я уже сказал, господа, наша позиция по этому вопросу еще не определена.

— В этом случае, мы имеем право потребовать у ООН мандата на принуждение США к выполнению резолюции.

— Требуйте, что хотите, министр Шэнь. Я вам сообщил нашу официальную позицию.

— Вы понимаете, Алан, что если мы получим мандат, мы можем ввести против вашей страны санкции? — осторожно спросил Павлов. — Санкции, подкрепленные международным правом, в отличие от тех произвольных ограничений, которые вы привыкли применять направо и налево.

— Санкции против Америки бесполезны. У США достаточно друзей, и поддержки в международном сообществе чтобы сорвать любые санкции. Блокировать нас с моря нельзя. У нас самый сильный флот в мире. Или вы хотите сами пойти на конфронтацию? Атаковать торговые караваны, идущие в Америку, которые будут сопровождать военные корабли наших союзников?

— Ваше «международное сообщество» и в лучшие времена не превышало трех десятков государств, а сейчас вы не соберете и полдюжины, — чуть подавшись вперед, проговорил российский министр. — Не будет никаких торговых караванов. А ваши союзники от вас отвернутся.

— Что вы имеете в виду? — насторожился госсекретарь, понимая, что они подходят к сути разговора.

— С вами никто не будет торговать. Вам никто не будет помогать. Америке будет объявлен полный бойкот.

— Бросьте, Алексей, — снисходительно хмыкнул Морисон, — Бойкот? Америке? C какой стати? Не смотря на ваш скепсис, у нас в мире еще достаточно веса и друзей, которых не отпугнут, даже ваши выкрутасы «Кентукки».

— Не переоценивайте свои возможности, господин Морисон. Долларовая система, державшая у ваших ног свору послушных шавок, разрушена. У вас больше нет средств, чтобы покупать себе союзников. После ударов вашей подводной лодки по России, Китаю и Индии, США не самая популярная в мире страна. Вас открыто ненавидят и боятся даже, прикормленные и запуганные вами, европейские лизоблюды. К тому же у нас есть еще один очень сильный аргумент и, если мы его предъявим, Америка может легко потерять своих последних шатких союзников таких, как Англия. Более того, вы рискуете потерять доверие и уважение собственного народа. Вы станете изгоями. Центром мирового зла. Господин Шэнь, покажите нашему коллеге документ.

Китайский министр достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и протянул его госсекретарю со словами:

— Почитайте. Думаю, вам будет интересно.

По мере того, как Морисон быстро читал текст, его лицо заметно мрачнело. Он дошел до конца страницы, медленно поднял глаза и долгим, немного испуганным взглядом посмотрел на своих собеседников. Затем, нервно покусывая губу, перечитал текст еще раз.

— Это фальшивка, господа. Дешевая фальшивка, — наконец, неуверенно проговорил он и, видя как снисходительно покивал головой министр Шэнь, а Павлов грустно улыбнулся в ответ, бессильно обмяк в своем кресле. — Твою мать! Этого просто не может быть!

— Тем не менее, это правда, — тихо сказал китайский министр. — Это первая страница заключительного доклада по проекту «Лунный Свет», который ваша страна запустила тридцать лет назад. Даже из того, что вы прочитали ясно, что целью проекта является глобальный геноцид человеческой расы. Нет, глобальный геноцид с применением генетически модифицированного риса — это средство. Цель проекта — создание ничем неограниченной мировой гегемонии США ценой четырех миллиардов человеческих жизней.

— Это всего лишь одна страница. Вам никто не поверит, — немного помолчав, возразил Морисон.

— Нам поверят все, — уверенно сказал Павлов, — У нас есть весь доклад, с описанием деталей проекта. Через него наши китайские коллеги смогли вычленить боевую генетическую конструкцию и реплицировать процесс ее сборки и трансфера от зерна риса к человеку. Мы знаем, кто изобрел генетическую конструкцию, где она была доработана, схему, по которой модифицированный рис распространялся по миру и логистику, которая при этом использовалась.

— У нас есть свидетели, работавшие на проекте на всех его этапах, — подхватил китайский министр. — У нас есть источник, через который мы впервые получили этот документ и который подтвердит, что проект санкционирован лично американским президентом и курировался на самом высоком уровне. Нам даже известен план, который Америка собиралась применить в случае утечки информации о проекте.

— Свидетели? О чем вы? — Морисон выдавил скупую улыбку. — Если проект такого уровня и существовал, в чем я сильно сомневаюсь, у него должен быть такой уровень секретности, что участникам даже думать о нем запрещалось вне рабочих кабинетов.

— Тем не менее, свидетели есть. И вот вам доказательство, — Павлов достал из небольшого кожаного портфеля тонкую пластину планшета, коснулся нескольких иконок, включая видеозапись, и передал его госсекретарю. — Это только один из них. Кстати, бывший офицер армейской разведки США. Но фрагменты его опроса дают представление насколько все серьезно.

Плотно сжав губы, Морисон взял планшет. На экране застыла заставка «Опрос свидетеля по делу 0031/7 (проект „Лунный Свет“). Проводится старшими следователями специальной комиссии ООН по преступлениям против человечности… Запись от…» Дата и имена агентов были затушеваны. Он дотронулся до иконки просмотра, и на экране появилась миловидная женщина средних лет.

— Сообщите нам ваше настоящее имя. Попросил один из агентов, оставаясь за кадром.

— Марта Гесс, — спокойно ответила она, глядя прямо в камеру.

Запись шла десять минут. Все это время Морисон молчал, вглядываясь в экран, будто стараясь разглядеть там какой-то скрытый подвох. Наконец он отложил планшет и тяжело вздохнул.

— У нас есть свидетельские показания ученых, оперативников, политиков. Наши доказательства убедительны, свидетели надежны, а линия обвинения против США выстроена безукоризненно.

— Господин Шэнь прав, — поддержал коллегу российский министр, несмотря на то, что тот откровенно блефовал. — Хотя я уверен, что до разбирательства на международном уровне дело не дойдет. Как только мы предъявим миру «Лунный Свет», Америка станет изгоем, врагом всего человечества, на руках которого, уже сейчас два миллиарда не родившихся детей. Под давлением общественности от вас отвернуться даже те немногие союзники, которые пока не решаются сделать это открыто. Вас будут ненавидеть все и не только снаружи, но и внутри страны. Если о «Лунном Свете» узнает мир, я не дам за режим Лэйсон и ломаного цента.

Госсекретарь долго молчал, глядя на лист бумаги, на котором перед глазами стояли даты проекта, миллиарды людей и имена. До боли знакомые имена тех, кто вел проект все эти годы, с кем он работал, жил, кого приглашал на день рождения и Рождество. Он вдруг почувствовал резкий приступ тошноты, потянулся за стаканом воды и сделал несколько судорожный глотков.

— Признаюсь, мне самому было не по себе, когда я первый раз прочитал этот документ, — Павлов встал из-за стола, подошел к небольшой стойке, на которой были сервированы напитки, плеснул в стакан немного виски и, бросив в него несколько кубиков льда, поставил перед госсекретарем. — Выпейте, Алан, это поможет.

— Теперь все становится на свои места, — Морисон растерянно отодвинул от себя стакан с виски. — Удары модулей корейской станции — это не случайность. Это ваша месть.

— Я бы не хотел обсуждать сейчас корейские модули. Это может увести нас далеко от темы разговора, — чуть громче, чем обычно сказал Шэнь, словно пытаясь вернуть собеседника к реальности.

Морисон поставил локти на стол и закрыл лицо руками. Было видно, что он изо всех сил пытается подавить нахлынувшие эмоции.

— Что вы предлагаете? — наконец тихо спросил он.

— Мы предлагаем, удержать Америку от полного краха. Мы предлагаем, Америке помощь в восстановлении. Мы предлагаем Америке занять подобающее ей достойное место среди равных наций мира. Мы предлагаем вам избежать ядерного катаклизма, разоружиться вместе с нами и передать ядерные арсеналы под международный контроль, — стараясь звучать спокойно и убедительно, проговорил Павлов. — Мы предлагаем вам сохранить свою страну и человеческую цивилизацию.

— Передайте Лэйсон, что мы готовы использовать против нее в ООН «Лунный Свет», — ледяным голосом добавил министр Шэнь. — Передайте ей, что в этом случае, у нее не будет ни одного шанса, сохранить контроль над страной. Передайте, что времени у нее совсем не осталось. Наши президенты готовы встретиться с ней в любой момент, но через неделю, максимум через две, мы получим чрезвычайный мандат ООН на применение санкций и блокирование США с моря и воздуха. С этого момента, любой американский корабль, оказавшийся вне территориальных вод США, любой самолет, вышедший за ваше воздушное пространство, будет считаться враждебным и представлять собой легитимную цель.

— Это объявление войны, господа, — сурово проговорил госсекретарь.

— Вовсе нет. Это настоятельная просьба о мире, — таким же суровым тоном ответил Павлов. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Временная резиденция президента США.

23 января 2031года. Утро.

— Забудьте все, что вы слышали про «Лунный Свет», Алан, и вы Локарт, тоже, — президент бросила на госсекретаря и министра обороны быстрый взгляд. — Хотя, какого черта! Все равно джин вырвался из бутылки. Китайцы могут обнародовать информацию о проекте в любой момент. И самое страшное то, что они правы. Теперь все с готовностью поверят, что его запустили именно мы. Нам надо думать о том, что мы можем предпринять в ответ. И, честно говоря, выбор не очень большой.

— Значит, это правда? Проект «Лунный Свет» действительно существует? — Осторожно поинтересовался Морисон. — Я думал, это чудовищная фальшивка, придуманная китайцами, чтобы надавить на нас.

— Правда, неправда… Какое теперь это имеет значение. Мы стоим на пороге войны. И наша задача выйти из нее победителем или, в крайнем случае, нанести противнику максимально возможный ущерб.

— Кэрол, я думаю, разговоры о войне пока преждевременны. Мы еще не исчерпали всех возможностей договориться. — Кроуфорд нервно заерзал в кресле, многозначительно посмотрев на Морисона. — Даже если они выпустят информацию о «Лунном Свете», это не означает, что все потеряно. Проект запущен до вас, тридцать лет назад, в заключительном докладе вы не упоминаетесь. Мы можем сделать вид, что он велся в тайне, хорошо засекреченной группой, и мы ничего о нем не знаем. В конце концов, мы сами стали его жертвой.

— Боюсь, русские и китайцы настроены решительно, — госсекретарь с сожалением пожал плечами. — Думаю, в этом случае нам только удастся еще немного потянуть время. Их цель — наше ядерное оружие. Нам надо принимать решение по разоружению сейчас иначе они начнут действовать. У нас есть неделя. Через неделю они рассчитывают получить мандат ООН на введение санкций и блокаду США.

— Нам хватит недели, чтобы запустить программу «Аризона»? — Лэйсон посмотрела на министра обороны.

— Вы с ума сошли, Кэрол, — не выдержал Кроуфорд, подымаясь с кресла. — Вы хотите начать войну. Вы обрекаете страну на гибель.

— Сядьте, Рэй, — суровым голосом сказала президент. — Страна уже погибла. Шестьдесят процентов нашей земли непригодны для проживания. На остальной территории люди ютятся в жутких условиях, их убивает холод и болезни. Сколько из них еще погибнет за время вулканической зимы? Двадцать миллионов? Сорок? Пятьдесят? Население от безысходности постепенно выходит из-под контроля. Уже сейчас целыми округами управляют бандитские группировки, с которыми мы вынуждены сотрудничать для поддержания там хоть какого-то порядка. Есть признаки деградации дисциплины в армии. В Канаде формируется правительство в изгнании. Если так будет продолжаться, через несколько месяцев, мы вообще не сможем контролировать страну. И что тогда? Развал, оккупация, забвение! Нет, господа! Лучше уж мы первыми нанесем массированный удар, пока у нас еще есть силы и утянем наших врагов в могилу вместе с собой. Вернее в могилу уйдут они, а цвет американской нации сохраниться в подземных городах программы «Аризона». Мы отомстим им за Йелоустон, мы отомстим им за цунами, за наше унижение! — теперь Лэйсон почти кричала, в неконтролируемом гневе сжимая кулаки. — Господа, запомните этот момент и расскажите о нем своим потомкам. Господа!.. — президент тяжело и прерывисто вздохнула и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла: — Я, президент Соединенных Штатов Америки Каролайн Лэйсон, в рамках чрезвычайных полномочий, данных мне Конгрессом, приказываю в течение недели подготовить массированный ядерный удар по России и Китаю всеми возможными средствами. Я приказываю в течение недели подготовить наши вооруженные силы и население к нанесению врагами ответного ядерного удара. Я приказываю запустить программу «Аризона» и укрыть в подземных убежищах один миллион человек. Я приказываю…

— Остановитесь, Кэрол, — Кроуфорд подошел к президенту и положил ей руку на плечо. — Вы не имеете полномочий, чтобы начать ядерную войну. Хотя бы выслушайте совет министра обороны, госсекретаря.

— Хватит, Рэй! — Лэйсон рывком стряхнула с плеча его руку. — Хватит! Я устала от вашей пацифистской демагогии. Мы идем на войну, которая вычистит этот мир. И через десять лет Америка возродится снова, сильнее, чем прежде. Мы заложим начало новой человеческой цивилизации, могущественной и непобедимой. Мы проложим путь к звездам!

— Прекрати, Кэрол, у тебя просто нервный срыв! — Кроуфорд беспомощным взглядом обвел присутствующих на совещании. Коэн сидел в явном замешательстве, Локарт кисло улыбался, округлившиеся глаза Морисона говорили о том, что он от неожиданности впал в ступор. — Господа, а вы что молчите! Остановите ее! Мы Америка. Мы не можем развязать глобальную ядерную войну! Я не могу этого допустить!

— Нервный срыв? Черта с два! Не можем развязать войну!? В вы этого не допустите? Посмотрим! — Лэйсон с силой хлопнула ладонью по иконке вызова охраны на интерактивном столе. Дверь тут же отворилась, и в кабинет вошел помощник в сопровождении четырех агентов личной охраны президента, постоянно дежуривших у входа в кабинет. — Джентльмены, проводите мистера Кроуфорда к его самолету. Ему теперь запрещается находиться на территории США. И приведите батальон моей охраны в полную боеготовность.

Когда удивленные агенты вывели из кабинета шокированного происходящим Кроуфорда, президент со вздохом опустилась в кресло и обвела оставшихся тяжелым, злым взглядом.

— Кто еще считает, что у меня не достаточно полномочий. Если вы не согласны со мной, я подберу себе другую команду, — понемногу успокаиваясь, сказала она, и Коэн вдруг с тоской вспомнил слова Росса о том, что Лэйсон держит их семьи в заложниках в специально обустроенном для этого городе. — Поверьте, мне искренне жаль Рэя, но с годами он стал сентиментален и слаб. Сейчас не время для слабости. Сейчас время действовать. Решение принято. В ближайшие время будет введен чрезвычайный протокол, а пока все свободны. Не покидайте периметра резиденции. Следующее совещание вечером. Сейчас, я хотела бы обсудить детали с министром обороны.

— Кэрол, Кроуфорд опытный политик, — сказал министр обороны, когда его шокированные коллеги вышли из президентского кабинета. — Я уверен его советы могут нам пригодиться. Может…

— Нет, Дуглас, он выполнил свою роль. Сейчас не время для слабости и сомнений. Я не хочу, чтобы он сеял смуту в наших рядах. Я устала от мышиной возни. Пора снова заставить мир играть по нашим правилам. Сегодня мы закладываем первый кирпич в здание новой человеческой цивилизации, и в моей команде будут только те, кто в нее верит, — президент с вызовом посмотрела на Локарта.

— Да, мэм, — коротко кивнув, ответил тот. — Я с вами.

— Прекрасно, Дуглас. А теперь давайте обговорим ситуацию в общих чертах. С момента залпов «Кентукки» по России и Китаю я не просматривала сводки по состоянию наших ядерных сил. Что мы имеем? Только без деталей, без позиционных районов и подробностей по носителям. Я просто хочу услышать предварительную оценку ущерба, который мы можем нанести.

— Вы позволите, — Локарт положил на стол свой пульт управления стратегическими ядерными силами США, разблокировал его и синхронизировал с видеопанелью, на которой появилась карта мира с множеством условных обозначений и зон раскрашенных в разные цвета. — Боюсь, без носителей нам не обойтись, потому что это ключевой элемент всех наших моделей. Если в общих чертах, то у нас восемьсот девяносто один носитель ядерного оружия. Эта цифра практически не менялась с начала века потому, что русские наотрез отказывались подписывать новый договор о сокращении ядерных вооружений, чувствуя наше превосходство в обычном и высокоточном оружии. Они видели, что наши усилия направлены на сдерживание развития России любыми средствами, включая военные, и за последние пятнадцать лет значительно усовершенствовали и модернизировали свои ядерные силы. Кроме официально задекларированных, у нас есть еще 27 неучтенных носителей — это старые баллистические ракеты «Минитмен-3» и бомбардировщики В1B[56]. Их нам удалось вывести за рамки договора, а попросту говоря, скрыть от русских, но мы их можем оснастить ядерным оружием в короткое время и использовать в конфликте. Еще есть сорок семь готовых к употреблению «Трайдентов» для подлодок, которые мы тоже можем быстро оснастить боевыми блоками со складов

Всего у нас четырнадцать боеспособных стратегических подлодок несущих по двадцать четыре баллистических ракеты, каждая из которых оснащена пятью ядерными боевыми блоками. После того как мы отложили разработку нового класса подводных лодок из-за их дороговизны и проблем с финансированием и решили модернизировать класс «Огайо», мы отказались от установки на них «Томагавков» дальнего действия, полностью сфокусировавшись на баллистических ракетах. Кроме полностью боеспособных, еще четыре находятся на обслуживании реакторов и не могут выйти в море. Хотя и их можно оснастить баллистическими ракетами и произвести пуск прямо из доков, а это дополнительно четыреста восемьдесят боевых блоков. Их ракеты все равно способны накрыть практически всю территорию Китая и Россию вплоть до Урала.

— Так и сделайте. Мы должны использовать всю нашу мощь, — согласно кивнула Лэйсон

— В общем, подлодки доставят две тысячи сто шестьдесят ядерных блоков. Наземная компонента — триста шестьдесят межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования «Минитмен-4» в шахтах — это почти две тысячи боеголовок. Стратегических бомбардировщиков у нас пятьдесят четыре. Каждый может нести до двадцати крылатых ракет дальнего действия. Еще двадцать пять новых бомбардировщиков способны нести по шесть гиперзвуковых ударных систем. Это сверхскоростные ракеты первого удара, задача которых уничтожение позиционных районов противоракетной обороны противника. Бомбардировщики по договору учитываются как один носитель, хотя на них и на «Минитмены» надежда слабая, большую их часть выбьют еще до того как они смогут нанести реальный ущерб. Основная сила это наши подводные лодки. Кроме стратегических лодок класса «Огайо» мы можем использовать ударные лодки класса «Лос-Анджелес», и «Вирджиния» с тактическими и стратегическими крылатыми ракетами на борту. Боеголовки там полегче — от пяти до двадцати килотонн, но они тоже могут поражать цели от пятисот до трех тысяч км в глубину суши в зависимости от района пуска или нанести удар по группировкам ВМС противника. Таких лодок у нас пятьдесят девять — это еще шестьсот тридцать боевых блоков в первом залпе. Часть этих лодок находится на боевом патрулировании, часть на обслуживании и ремонте. Если мы рассчитываем на массированный удар нам необходимо десять дней, чтобы вывести из доков боеспособные подлодки в районы пуска. Есть еще возможность в первом ударе использовать крылатые ракеты установленные на кораблях и ядерные бомбы доставляемые палубной авиацией, но их действие будет несколькими сотнями километров прибрежной зоны. Кроме того, эти заряды относятся к классу тактических.

Мощность боевых блоков ограничена последним договором до пятидесяти килотонн для стратегических и до пяти килотонн для тактических носителей, хотя у нас негласно установлены блоки в два-три раза мощнее. Да… Я уверен, и у русских тоже. Всего на данный момент у нас около пяти тысяч девятисот ядерных боевых блоков, которые могут быть готовы к массированному удару в течение нескольких недель. Кроме этого тысяча восемьсот двадцать боевых устройств разной мощности находится на складах и двести четырнадцать утилизируются на предприятиях.

— Какая разбивка целей, — спросила президент, внимательно глядя на карту. — Я вижу, что значительная их часть находится вне крупных городов.

— В данной модели приоритет при распределении целей отдан позиционным районам стратегических ядерных сил противника, центрам их управлении и контроля, а так же основным военным базам. Концепция первого обезоруживающего ядерного удара предполагает, что в первом эшелоне работают подводные лодки и бомбардировщики стелс. Их задача — максимально выбить противоракетную оборону, нарушить коммуникации, уничтожить центры управления и позиционные районы расположения ядерных сил противника. Второй эшелон — это «Минитмены» и обычные бомбардировщики. Они через двадцать минут после первой волны нанесут удар по военной и экономической инфраструктуре. В приоритете так же корабли и предполагаемые места расположения их ядерных подводных лодок на боевом патрулировании.

— Города, Дуглас, города. Мы должны стереть с лица земли их города.

— Мэм, после массированного удара по военным объектам значительная часть территории стран противника будет заражена и большая часть населения либо погибнет, либо будет поражена радиацией. К тому же второй уровень приоритета при массированном ударе предполагает уничтожение промышленного потенциала. Заводы, электростанции, транспортная инфраструктура… Поверьте, густонаселенные территории России и весь Китай превратятся в радиоактивный ад.

— Все равно, Дуглас, введите в приоритет все их крупные города, — президент строго взглянула на Локарта. — И пусть они позавидуют Нью-Йорку.

— Да, мэм, — министр открыл клавиатуру «черного ящика» и сделал короткую пометку. — Еще… Нам необходимо принимать во внимание ядерный потенциал Индии Пакистана и Израиля. Мы ведь не хотим, чтобы у кого-то осталось ядерное оружие. У них в совокупности — около четырехсот боевых блоков на разных носителях.

— Вы правы. Надо ввести в модель их активы тоже, — кивнув, согласилась президент.

— В этой модели ими займется авианосная группа, оставшаяся в Персидском заливе и несколько подводных лодок. Их ресурсов вполне хватит, чтобы уничтожить все объекты, о которых нам известно. Тем более, что из-за активации «Гидры» Израиль и Пакистан не смогут использовать вооружение и технику, купленную у нас.

— А НАТО, Европа?

— У Англии сорок восемь стратегических носителей это двести сорок боевых ядерных блоков в основном на подводных лодках. У Франции так же на четырех подводных лодках готовы к применению сорок восемь носителей снаряженных двести тридцатью боеголовками, с дальностью до пяти тысяч километров. Мы не знаем ввяжутся ли они в войну после нашего внезапного удара. Англичане — скорее всего, да. Французы — скорее всего, нет. Но это не важно. Часть наших стратегических бомбардировщиков расположена на базах в Германии, Англии, Италии. Россия просто обязана будет нанести удар по этим объектам. Кроме того, в восточной Европе расположена наша ПРО, уничтожением, которой русские не ограничатся. Я уверен, они нанесут удар по всей инфраструктуре НАТО. Европа будет гарантировано уничтожена.

— Хорошо, очень хорошо, — довольно улыбнулась президент. — Каков будет ущерб от массированного удара по России и Китаю.

— Из общего числа наших боевых блоков на Россию приходится две трети. Учитывая уровень их противоракетной обороны. До целей в России долетят от шести до восьми процентов боевых ядерных блоков. Это до четырехсот боеголовок, в Китае — от десяти до пятнадцати, это до ста пятидесяти. В любом случае противнику будет нанесен неприемлемый ущерб. Китай можно списать полностью. С Россией сложнее. Там останутся обширные территории не загрязненные радиацией, на которых может укрыться оставшееся население и вооруженные силы. Там, конечно тоже будут выпадать радиоактивные осадки, но их воздействие будет растянуто по времени. Не исключено, что на целые поколения.

— Это не важно. Скорее всего, им не удастся сохранить контроль над страной, и она развалится на небольшие государства, которые будут воевать друг с другом за ресурсы, постепенно вымирая от радиации. Во всяком случае, прямой опасности они для нас представлять не будут, — Лэйсон, на секунду задумалась. — А что ваша модель предполагает на случай, если часть инфраструктуры противника уцелеет.

— Наши бомбардировщики наверняка будут уничтожены ПВО противника, а позиционные районы стратегических сил наземного базирования накроют ответные удары русских, поэтому план разработан только для подводных лодок, часть из которых вполне может уцелеть после залпа. Выпустив ракеты, все подлодки, не уничтоженные противником, выдвинуться в заранее определенные районы и перейдут в спящий режим. В этом режиме обнаружить их практически невозможно тем более в условиях обмена массированными ядерными ударами и полного уничтожения космических систем слежения и контроля. Не забывайте, все спутники и наши, и противников будут уничтожены в течение часа после начала войны, поэтому останется только радио-эфир. В этом режиме они будут находиться два месяца, постоянно прослушивая эфир и наблюдая за обстановкой в своем секторе. По истечении этого срока подлодки должны собраться в тихой бухте на одном из неприметных островов в южной части тихого океана, где их будет ждать плавучая база обслуживания, замаскированная под несколько гигантских сухогрузов. К тому времени вся территория на сотни миль вокруг будет зачищена нашим спецназом, и место должно быть относительно безопасным. Там экипажи отдохнут, лодки будут обслужены и на них снова будут установлены баллистические ракеты. После этого, лодки выйдут в районы пуска, и будут ожидать приказ с обозначением новых целей. Если приказа не поступит, они нанесут еще один удар по целям третьего и четвертого приоритетного уровня. Мы можем их придержать на базе и отдать приказ позже. Через год или два. Ресурсов у базы хватит на десять лет.

— А сколько раз подлодки смогут перезаряжаться ядерными ракетами на базе.

Локарт произвел несколько манипуляций с сенсорным экраном пульта, и на видеопанели появилась схематическое изображение трех огромных сухогрузов сцепленных с собой так, чтобы между ними могли поместиться две ядерные подводные лодки.

— Мы не рассчитываем, что после обмена ударами выживет больше трех-четырех стратегических лодок и столько же ударных лодок с крылатыми ракетами. Всего на базе сорок семь «Трайдентов» — это те самые неучтенные договором носители и сто пятьдесят «Томагавков» с тактическими ядерными боеголовками, плюс 150 «Томагавков» с обычными боеголовками повышенной мощности. Получается — всего триста восемьдесят пять ядерных боевых блоков. Более чем достаточно для целей третьего эшелона, учитывая то, что противоракетная оборона противника будет, скорее всего, разрушена и на его территории после ядерных ударов будет царить полный хаос.

— А дальше что? — спросила президент, глядя на карту.

— У подлодок есть еще торпеды, в том числе оснащенные тактическими ядерными боеголовками. После второго залпа им предписано войти в территориальные воды противника и нанести удары по береговым целям. Затем они должны вернуться на базу и ждать инструкций. Кстати, у русских тоже есть программа отложенного ядерного удара возмездия. Раньше она называлась «Периметр» и была основана на запуске до десяти баллистических ракет по крупным городам США и Европы. Но пятнадцать лет назад ее переформатировали и так засекретили, что у нас нет даже намека на то, что она сейчас из себя представляет. Мы предполагаем, что программа работает в автоматическом режиме и будет запущена в течение месяца после обмена ядерными ударами, если не поступит иная команда.

— Хм, — президент задумчиво потерла подбородок. — Значит, нам тоже следует ожидать второй волны боеголовок. И процент попаданий будет очень высоким потому, что наша ПРО тоже будет разрушена. Надо это учесть. Может, стоит отдать выжившим подводным лодкам приказ ударить по предполагаемым позиционным районам ракет этого удара возмездия? У нас будет с ними связь?

— Да, мэм. Спутниковой связи не будет, но радиосвязь сохранится. А по поводу предполагаемых районов — мы даже приблизительно не представляем, где они. Это будет бесполезная трата боевых блоков.

— Хорошо. Но нам все равно, надо решить судьбу уцелевших подлодок, — Лэйсон бросила быстрый взгляд на министра. — Мы ведь не хотим, чтобы где-то к востоку от Новой Зеландии сохранилась ударная группировка кораблей, которую мы не можем в полной мере контролировать.

— Да, мэм, — министр понимающе кивнул. — Капитаны могут управлять лодками только через искусственный интеллект, и только они и их старшие помощники имеют к нему доступ. При отключении исина, либо несанкционированном вмешательстве лодка переходит в спящий режим, ракетные шахты блокируются, реактор глушиться, в отсеки пускается газ. Подлодку просто нельзя будет использовать. После второго залпа и удара по береговым целям лодки запрограммированы вернуться на скрытую базу и перейти в спящий режим. Как только мы запустим новые спутники связи, мы снова возьмем полный контроль над лодками.

— Какой жизненный цикл лодки?

— Без модернизации — тридцать лет. Столько, сколько протянет реактор. Но надо учитывать, что реакторы на подлодках находятся на разных этапах эксплуатации. Некоторые совсем новые, а некоторым до замены всего несколько лет. Мы не знаем, какие лодки выживут.

— Посмотрим… Если все пройдет так, как мы рассчитали, нам надо будет просидеть под землей достаточно долго, пока не осядет радиация и не выясниться, где остались чистые территории, — нервно покусывая губу, вздохнула Лэйсон. — Чем русские и китайцы могут нам ответить?

— У русских приблизительно такое же количество носителей, как и у нас и примерно такое же количество ядерных боевых блоков. — Локарт открыл новую страницу на мониторе «черного ящика». — И я уверен, что они тоже скрыли от инспекций в рамках договора несколько десятков носителей. Но у них немного другой баланс. Если у нас основной силой являются стратегические ядерные подводные лодки, то у них акцент делался на развитие баллистических ракет наземного базирования, особенно их мобильных вариантов. Всего ракет у русских сейчас четыреста двадцать одна единица. Это две тысячи сто пять ядерных боевых блоков. К этому надо добавить двести сорок носителей по десять боеголовок на пятнадцати подлодках и около четырехсот крылатых ракет большой дальности на сорока стратегических бомбардировщиках. Всего чуть больше четырех тысяч девятисот ядерных зарядов на семьсот одном носителе. Если учесть их ударные подводные лодки с крылатыми ракетами дальнего действия то у русских почти такой же арсенал, как и у нас. У китайцев ядерный потенциал значительно меньше всего триста пятьдесят четыре носителя оснащенных семисот семьюдесятью боевыми блоками.

— То есть, если сложить их потенциалы получается больше, чем у нас.

— Сюда надо добавить примерно несколько сотен тактических крылатых ракет, которые могут находиться на кораблях, стоящих у наших территориальных вод.

— Сколько сможет сбить наша ПРО?

— Предыдущие модели давали до девяноста пяти процентов поражения. Теперь, когда канадский сегмент NORAD выпал их общей системы, нашу оборону с севера прорвут более двадцати процентов боеголовок. Если их корабли смогут сделать залп, то с такого расстояния целей достигнет каждая третья крылатая ракета. Это значит, что, учитывая, что русским надо будет накрывать почти всю Европу и, а так же районы патрулирования наших подлодок и авианосные группы, по нашей территории ударят около пятисот ядерных боеголовок и нам тоже будет нанесен непоправимый ущерб.

— Твою мать! — зло выругалась Лэйсон. — надо выбить их корабли в первую очередь. Это хоть как-то снизит ущерб.

— Мэм, их корабли уже введены как приоритетные цели для наших береговых ракетных комплексов еще и потому, что на них стоят системы ПРО способные сбивать наши баллистические ракеты на первом этапе полета. Думаю, первый удар будет нанесен как раз по ним.

— Хорошо, Дуглас. Я вижу, вы не теряли время. Все равно прорвавшиеся боеголовки накроют всю территорию, и, если у русских есть мозги, они даже не будут вводить цели на восточном побережье, где и так все разрушено цунами и в зонах интенсивных пепельных осадков. Поэтому плотность удара по оставшейся территории будет очень высокой.

— Вы правы, Кэрол, будет накрыты почти все чистые территории, — согласился министр обороны. — Хотя, я думаю, они сосредоточат удар на наших военных базах, стратегической и военной инфраструктуре и не станут атаковать города. Мирное население наверняка не является их целью.

— Все равно здесь будет сплошная зона радиоактивного заражения, и наверху мало кто выживет.

— Если мы отдадим приказ о массированном ядерном ударе, на военных базах будет введен чрезвычайный протокол. Часть личного состава укроется в убежищах. Часть на технике будет рассредоточена по резервным районам. В общем, мы рассчитываем, что около трети наших вооруженных сил переживут ядерный удар. Это около почти триста тысяч человек с техникой и вооружением.

— Хм… — Лэйсон на минуту задумалась. — Это серьезная сила.

— Надо рассчитывать на то, что и Россия и Китай тоже сохранят до трети своего военного потенциала, — пояснил Локарт. — Да. Они, как и наши, будут находиться на загрязненной территории и радиоактивная пыль и дожди рано или поздно сделают свое дело, но это время может наступить через год или два, а может и позже.

— Дайте мне подумать над этим, Дуглас, — президент встала из-за стола. — А пока подготовьте развернутый доклад по программе «Аризона» для вечернего совещания.

Когда министр обороны вышел из кабинета, Лэйсон подошла к окну и долгое время невидящим взглядом смотрела на мечущиеся в порывах ветра снежные волны. Затем она села за стол и вызвала по президентской связи директора ЦРУ.

— У меня к вам есть личная просьба, — немного помолчав, будто еще сомневаясь в принятом решении, сказала она.

— Да, мэм.

— Около часа назад из аэропорта Санта-Фе вылетел частный самолет экс вице-президента Кроуфорда. В национальных интересах Америки, чтобы он не долетел до места назначения.

— Повторите приказ, Кэрол, — удивленно попросил директор.

— Это не приказ, Шон, это просьба. Сбейте этот чертов самолет!

— Да, мэм, — коротко ответил директор и исчез с экрана.

* * *

Совет национальной безопасности, а вернее только те его члены, которых пригласила президент Лэйсон, собрался около семи часов вечера. По лицам присутствующих было видно, что все глубоко потрясены трагической гибелью экс вице-президента Рэймонда Кроуфорда. Однако по тому, как был нарочито вежлив со всеми, обычно резкий и безапелляционный директор ЦРУ Шон Хастер, а президент Лэйсон старательно избегала прямого взгляда, Коэн понял, что произошедшее не было случайностью. «Неблагодарная сучка», — с горечью подумал он. Ведь старику Кроуфорду ты обязана всем в своей жизни: карьерой, деньгами, президентством. Именно он во время одной из выборных компаний в Конгресс выдернул из пестрой толпы волонтеров тебя, глупую провинциальную девчонку. Именно он дал первый толчок вверх по карьерной лестнице, подсказал с кем переспать, на кого донести в налоговую службу, когда перекинуться к более сильному конкуренту. Кроуфорд вывел тебя в политики, обеспечил место в конгрессе и поддержку партии во время президентской компании. Без его советов ты бы даже не пережила свой первый президентский срок. И это твоя благодарность… И так ты можешь поступить с любым из нас. Дерьмовый расклад. Очень дерьмовый. Коэн понял, что надо как-то выдергивать семью из президентской золотой резервации. Росс был прав, надо потихоньку валить из станы. Но куда? Если на планете разверзнется ядерный ад, самое безопасное место будет в подземных городах программы «Аризона». Коэн почувствовал резкий приступ головной боли и, наморщив лоб, потер виски.

— С вами все нормально, Патрик? — спросила президент, быстро взглянув ему в глаза.

— Я в порядке, Мэм. Мигрень. Видимо от недостатка сна, — Коэн выдавил кислую улыбку и уткнулся в планшет.

Но не только авиакатастрофа довлела над присутствующими. Над советом мегатонным грузом висел надвигающийся ядерный апокалипсис, готовый в любую минуту раскрыться над Америкой смертоносным огнедышащим грибом и превратить все, что так им дорого в радиоактивный пепел. Он делал воздух в зале оперативных совещаний густым и вязким от страха и адреналина, от сознания того, что сегодня вечером, здесь решиться судьба страны, судьба миллиардов людей и всего человечества. Сама мысль о том, что может произойти через несколько недель, многих приводила в животный ужас, парализовала сознание и волю. Только Лэйсон полная решимости, с окаменевшим лицом человека, принявшего окончательное решение, казалось, была спокойна и уверена в своей правоте.

— Господа, — президент встала с кресла и устало оперлась о стол руками. — Сегодня, Америку постигла тяжелая утрата. В небе над Мексикой потерпел авиакатастрофу самолет, на котором наш коллега и друг Рэймонд Кроуфорд возвращался домой с утреннего совещания. Мы все глубоко скорбим о произошедшем, и наши мысли и молитвы сейчас с его семьей и близкими. Рэймонд был настоящим патриотом и гражданином Америки. Память о нем всегда будет с нами. Обстоятельства его гибели сейчас выясняются. На месте крушения уже работает группа наших следователей и экспертов. Я держу расследование под личным контролем. Думаю, в ближайшее время у нас будет больше информации и можно будет сделать выводы о причине аварии, — президент сделала паузу, обвела всех тяжелым взглядом и опустилась в кресло. — А теперь перейдем к основной теме нашего совещания.

Сегодня днем вы получили материалы с анализом международной ситуации и возможными последствиями ее негативного развития для США, поэтому вступление я опущу. Скажу только — я убеждена, в том, что цель Китая и России — уничтожение США. Удары корейской станции по уязвимым точкам, вызвавшие ужасные катастрофы не были случайностью. Это был хорошо спланированный акт войны со стороны Китая и России. Нам нанесен колоссальный ущерб. Но наши враги знают, что Америка справится с постигшей её бедой. Мы вернем себе нашу мощь и силу и нанесем ответный удар такой силы, что он сотрет с лица земли наших врагов. Китай и Россия это знают и боятся. Именно для этого они затеяли эту грязную игру с разоружением и, судя по всему, их полностью поддерживает ООН. Это значит, что Америке грозит полная изоляция, морская и воздушная блокада. Наша военная мощь очень велика, но против объединенных усилий всего мира мы выстоять не сможем. Мы проиграем в этой борьбе и будем обречены на нищету и прозябание или вообще прекратим свое существование, как независимое государство. Мы не можем этого допустить. Потомки нам этого не простят.

Наш долг, господа, снова взять историю Соединенных Штатов и судьбу всего мира в свои руки. Мы нанесем удар сокрушающей силы и уничтожим врага, принесшего горе и страдания на землю Америки. К сожалению, наши враги обладают мощным ядерным потенциалом, поэтому мы не можем нанести ответный удар обычными средствами и остаться неуязвимыми. Это означает только одно — наш удар должен представлять собой массивную ядерную атаку всеми имеющимися средствами. Только она способна гарантировано уничтожить Россию и Китай. Это, так же означает то, что ответный ядерный удар будет нанесен по территории Америки и наша страна так же будет уничтожена.

Президент сделала паузу, с суровым видом наблюдая как по лицам членов совета, которые до последнего надеялись, что она изменит свою позицию, пробежали оттенки мрачных эмоций от откровенного удивления до не скрываемого страха и замешательства.

— Да, господа. Мы объявляем войну, — Лэйсон решительно хлопнула ладонью по столу. — Вернее мы ударим внезапно, без предупреждения, чтобы нанести противнику максимальный ущерб. При этом неприемлемый ущерб будет нанесен и нам. Но не вся Америка будет разрушена, часть нашей великой нации укроется подземных городах-убежищах предусмотрительно построенных заранее.

— Не думал, что доживу до этого… — со скорбным видом проговорил Морисон.

— Я тоже не думала, что увижу, как гибнет Америка, — президент с вызовом вскинула голову. — Война уже началась. Кто этого не понял, посмотрите в окно. Первый удар по Америке уже нанесен. У нас нет выбора. Мы должны ответить! Мы должны отомстить.

— Я не это имел в виду, Кэрол, — Морисон с обреченным видом посмотрел в окно, где крупными хлопьями сыпал снег. — Я говорил о подземных убежищах…

— О подземных убежищах вам расскажет министр обороны Локарт, — Лэйсон в последний раз сверкнула в сторону госсекретаря глазами. — Потому, что программа подземных убежищ класса ELE «Аризона» за последнее время значительно изменилась.

Ожил, занимавший почти всю стену интерактивный экран, и на нем появилась карта США, на которой яркими звездами пульсировала россыпь алых точек.

— Господа, вам всем известно содержание и цель программы «Аризона», — начал министр, обведя всех присутствующих серьезным взглядом. — Она выросла из обширной сети крупных бомбоубежищ построенных во время холодной войны и после развала Советов эволюционировала в систему защиты американской нации от угроз способных привести к её уничтожению. Я говорю о катастрофах глобального масштаба, таких как удар крупного астероида, сверхмощная вспышка на солнце, направленная в сторону земли, неконтролируемая пандемия способная выкосить все население планеты, обвальное уменьшение озонового слоя, ведущее к тому, что ультрафиолет от солнечных лучей выжжет всю поверхность и тому подобные неприятности, классифицируемые по категории ELE[57]. Первоначально стандартное убежище представляло собой подземный мини-город рассчитанный на размещение до пятидесяти тысяч человек и обеспеченный всей необходимой инфраструктурой для поддержания жизни на протяжении десятилетий. Кроме гражданских, в каждом подземном городе могла разместиться бригада морской пехоты с вооружением и техникой, включая тяжелую артиллерию, танки, легкую авиацию. — В одном из окон экрана появилось схематическое изображение семиуровневого подземного города с пометками, обозначавшими жилые, производственные, общественные, складские зоны, а так же технические уровни и уровни для размещения военных. — Заполнение города зависело от предполагаемого времени пребывания под землей. Двадцать тысяч человек могли жить там свыше пятидесяти лет, пятьдесят тысяч — до тридцати лет. Кроме десяти основных убежищ были созданы два подземных центра на десять тысяч человек для размещения руководства страны и три подземных научных центра представляющих собой комплексы лабораторий различных прикладных направлений и небольших высокотехнологичных производств, обеспеченных самым современным оборудованием. Там предполагалось разместить ученых и их семьи для того, чтобы в будущем полностью не утратить научно-технический потенциал. Таким образом, в своем первоначальном состоянии программа состояла из убежищ способных вместить около восьмисот тысяч человек. Списки были составлены заранее, но люди, все кроме ключевых специалистов, не знали, что они отобраны для программы.

Десять лет назад по инициативе президента Лэйсон «Аризона» была значительно расширена и переформатирована. Начнем с того, что изменилась цель программы. Теперь основной задачей стало не спасение мирного населения, а сохранение военного потенциала Америки. Существующие убежища были переоборудованы в подземные военные базы способные разместить, воинские части с техникой, вооружением, оборудованием, и всеми необходимыми складами, службами поддержки и обеспечения.

Кроме этого было дополнительно построено три специализированные подземные военные базы. На одной базе размещается группировка ВВС: пять стратегических бомбардировщиков последнего поколения, тридцать шесть истребителей, и более восьмидесяти вертолетов разного предназначения, плюс самолеты дальнего обнаружения, разведчики, беспилотники.

На экране открылось еще одно окно с изображением многоуровневой базы, напоминающей огромный подземный авианосец. На шести этажах размещались боевые машины, склады с топливом, и боеприпасами, казармы, цеха ремонта и обслуживания. Включилась анимация, заработали огромные лифты, поднимающие со второго ангарного уровня стремительное отливающее матовой чернотой тело стратегического бомбардировщика-невидимки. Поползли в стороны массивные стальные створки огромных дверей, открывающих вход в длинный, широкий тоннель. Бомбардировщик плавно вкатился на транспортную платформу, по тоннелю пробежала волна света, и он засиял чистым стерильным пластиком. Вдалеке, в конце тоннеля, там, где почти сходились нитки освещающих его ламп, открылся выход наружу. Платформа с бомбардировщиком тронулась. Картинка быстро помчалась вперед, вырвалась из тоннеля наружу. Ударил яркий солнечный свет, блеснуло блеклой голубизной небо, и перед глазами предстала зажатая с двух сторон невысокими горами ровная как стекло взлетная полоса. Дюзы самолета полыхнули синеватым пламенем, и он стремительно взмыл в небо, круто набирая высоту.

— Каждая из таких птичек несет двадцать крылатых ракет с ядерными боеголовками на расстояние до одиннадцати тысяч километров, — с гордостью сказал Локарт и добавил: или бомбовую нагрузку в двадцать две тонны.

— Черт возьми, Дуглас! Это выглядит впечатляюще! — не скрывая восторга, воскликнул госсекретарь Морисон. — Но неужели вы думаете, что взлетная полоса таких размеров уцелеет после обмена ядерными ударами? Русские наверняка ее уже засекли и внесли в список целей.

— Я уверен — полоса сохранится. База засекречена. Вход техники под землю для ее строительства замаскирован под промышленное предприятие и расположен в тридцати километрах. Полоса последний раз использовалась шесть лет назад для скрытой доставки в убежище самолетов, и сейчас выглядит так.

Картинка на экране сменилась, и Морисон узнал ту же долину, только на всем ее протяжении он увидел кладбище старых самолетов. Их были сотни: гражданские, военные, целые и разрезанные на части. Некоторые, те, что поменьше были свалены в огромные кучи высотой с трехэтажный дом. Кое-где среди толстенных сигар корпусов и угловатых плоскостей, торчащих в разные стороны крыльев, сверкали яркие огоньки сварки и медленно шевелились длинные стебли стрел колесных кранов.

— Хорошая работа, мистер Локарт! — впечатленный Морисон одобрительно покивал головой. — Хорошая работа, черт возьми!

— Когда придет время, весь этот мусор будет сдвинут мощными бульдозерами, полосу расчистят от наваленных на нее маскировочных бетонных плит, и она будет готова отправить боевые самолеты в воздух, — министр обороны довольно улыбнулся и сменил картинку на экране. — Но продолжим… Это не единственная подземная база ВВС. Есть еще одна. На ней базируется десять мобильных пусковых комплексов межконтинентальных баллистических ракет[58] и все необходимое для их обслуживания, охраны и применения. Концепция взята у русских, которые используют такие системы уже на протяжении сорока лет. Устроена она почти так же как и та, что вы видели, подземные ангары, транспортные лифты, длинные подземные тоннели, стой лишь разницей, что на поверхность они доставляют тягачи с мобильными ракетными комплексами и боевые машины для их охраны и сопровождения. Крылатые ракеты на бомбардировщиках, и баллистические ракеты мобильных комплексов оборудованы ядерными боевыми блоками. Всего сто шестьдесят ядерных зарядов. Таким образом, что бы ни случилось на поверхности, у Америки будет мощный ядерный молот способный в нужный момент ударить по любой точке мира. Третья подземная база представляет собой пусковой комплекс из пяти укрытых в шахтах легких ракет, каждая их которых способна вывести на орбиту три универсальных спутниковых комплекса связи, навигации и мониторинга поверхности. У нас будет спутниковая связь, господа, мы будем иметь вполне сносную сеть GPS работающую на той территории, которую мы выберем. Кроме того мы будем знать, что происходит на поверхности планеты. У нас будет полноценная группировка спутников. Но и это еще не все. Существует особо секретная военно-морская программа, позволяющая нам сохранить господство и на море. На двух секретных базах ВМФ замаскированных под заброшенные доки разорившихся судостроительных компаний, замаскированные в корпусах списанных океанических сухогрузов укрыты шесть эсминцев класса «Замволт»[59] и две ударные подводные лодки класса «Вирджиния» с крылатыми ракетами на борту. Три эсминца и подводная лодка на восточном, три эсминца и подводная лодка на западном побережье. У нас будет флот на Атлантике и на Тихом океане состоящий их восьми боевых кораблей, каждый из которых способен уничтожить небольшую страну. А это значит…

— Это значит, — перебила Локарта президент. — Что после обмена ядерными ударами, и короткого периода хаоса, локальных войн и конфликтов, который придет за ними на поверхности. Когда оставшиеся в живых армии и флоты уничтожат друг друга. Когда будет израсходован запас тактического ядерного оружия. Когда без энергии, еды, лекарств интернета, человечество деградирует до уровня феодального строя и натурального хозяйства, Америка снова выйдет на арену полная сил и желания победить. У нас снова будет самая мощная в мире, полностью боеспособная полумиллионная армия, пережившая ядерный катаклизм в подземных убежищах, стратегическая авиация, баллистические ракеты, группировка спутников, флот. У нас будет стратегическое и тактическое ядерное оружие. Мы будем править миром, господа!

— Все это, несомненно, впечатляет, — Коэн скептически покачал головой. — Правда, общий фон немного портит то, что через пару недель мы развяжем ядерную войну, которая превратит планету в радиоактивное пепелище. К чему нам тогда, подземная армия, бомбардировщики, спутники? К чему править миром, превращенным в ядерную пустыню?

— Все не совсем так мрачно, но об этом чуть позже, — президент со снисходительной улыбкой посмотрела Коэна и обратилась к министру обороны: — Продолжайте Дуглас.

— Да, Мэм, — коротко кивнул тот и сменил картинку на экране. — Перед вами интегрированная сеть подземных баз в том состоянии, в котором она существует на сегодняшний день. Как вы видите, некоторые расположенные рядом убежища соединены в кластеры тоннелями, по которым может свободно передвигаться рельсовый или колесный транспорт. Вся сеть снабжается энергией двумя подземными ядерными реакторами — основным и дублирующим. Проложены оптоволоконные кабели, обеспечивающие надежную высокоскоростную связь и передачу данных. Убежища поддерживаются в рабочем состоянии персоналом министерства обороны и готовы к использованию в любой момент. Фактически, мы создали небольшое подземное государство.

— И где же его столица? — спросил Морисон, чуть приподняв брови.

Локарт провел пальцем по сенсорному экрану на своем планшете, карта США на стене увеличилась в масштабе, фокусируясь на кластере из трех убежищ на юго-западе штата Колорадо.

— Это центральный кластер «Аризона-Прайм». В нем расположены реакторы, снабжающие все базы электричеством, основные сервера и центры контроля систем жизнеобеспечения остальных убежищ. Эта централизация сделана для того, чтобы обеспечить надежный контроль и дисциплину во всех убежищах и предотвратить сепаратизм.

— Сепаратизм? — переспросил немного удивленный директор ЦРУ, для которого вся эта информация, похоже, была неожиданной новостью.

— Мы должны быть полностью уверены, что все убежища и кластеры безоговорочно подчиняются единому руководству, размещенному в «Аризона-Прайм», — пояснила президент. — Каждым убежищем будет командовать военный комендант, каждым кластером — оперативный командующий. Никакой демократии. Полное единоначалие, дисциплина и тотальное подчинение. Все кандидаты патриоты, лояльные и проверенные люди, но никто не знает, сколько времени нам придется пробыть в убежищах и как это повлияет на их психику и отношение к тому, что происходит под землей и на поверхности. Вполне возможно, что на почве длительного пребывания в закрытых пространствах, в окружении одних и тех же людей у военной верхушки, наделенной практически неограниченной властью, появятся нежелательные мысли. Для того, чтобы эти мысли не переросли в действия, способные помешать нашему плану, центральный кластер сохранит полный контроль над всей инфраструктурой жизнеобеспечения во всех подземных городах. Мы сможем в любой момент блокировать целые убежища, отключить подземные уровни или отдельные их сектора от энергии, прекратить подачу воды, воздуха или просто пустить отравляющий газ, чтобы все зачистить.

— Жестоко, — Хастер бросил быстрый взгляд на президента.

— Это жестокое время, Шон, и мне нужна дисциплина. Полная дисциплина. — Лэйсон медленно обвела присутствующих тяжелым, полным решимости взглядом.

— А как же та часть американцев, которая останется на поверхности и выживет после обмена ядерными ударами? — поинтересовался Коэн. — Несмотря на значительную площадь разрушений и радиоактивное заражение, наверняка останутся чистые территории и бомбоубежища, где могут укрыться военные и гражданские. С ними, что?

— Я как президент и главнокомандующий буду продолжать руководить страной и армией. Правда, делать буду это дистанционно, лишь иногда появляясь на поверхности. В первое время будет царить полный хаос. Но через несколько месяцев, когда удастся наладить связь и оценить ущерб, можно будет принимать решение о дальнейших действиях. Как минимум — это сохранение контроля над территорией. Страна будет разбита на сектора. Оставшимся на поверхности военным будут переданы склады госрезерва и все имеющие на поверхности ресурсы. У них будет одна цель найти чистые территории и перевести туда как можно большее количество американцев, не пораженных радиацией. Как максимум, если значительная часть нашей армии сохраниться в боеспособном виде — это захват соседних территорий и возможно отправка мобильных ударных группировок в Россию Китай и Европу. Мы рассчитываем, что в лучшем случае из почти полумиллиона военных и бойцов национальной гвардии, которых мы сумеем мобилизовать, после удара на поверхности останется около двухсот тысяч. Это больше чем достаточно для того, чтобы контролировать нашу территорию и отправить пару сухогрузов с войсками в сопровождении оставшихся боевых кораблей потрепать нервы нашим врагам.

— Мы не дадим им спокойно спать, — подхватил Локарт с мрачным энтузиазмом. — Мы высадим на их берегах небольшие армии по двадцать-тридцать тысяч человек оснащенных по максимуму тем, что у нас останется. Но главное, у них будет тактическое ядерное оружие, и они смогут продолжить разрушение военной и гражданской инфраструктуры противника пока… — министр обороны умолк, подбирая нужные слова

— Пока сами не погибнут, — закончил за него фразу Морисон. — Вы хотите заставить армию, пережившую ядерный удар, воевать на территории противника. Сомневаюсь… Думаю, можно будет считать большой удачей даже то, что нам удастся сохранить над ней хоть какой-то контроль. А заставить воевать на чужой земле, когда их семьи гибнут от радиации…

— Мы рассчитываем на то, что произойдет именно так, — уверенно сказала президент. — Во-первых, все семьи офицеров от капитана и старше будут эвакуированы в отдельное подземное убежище, оборудованное по классу ELE, но не входящее в программу «Аризона». Во-вторых, при заполнении военных и гражданских бомбоубежищ приоритет будет отдан семьям младших офицеров, сержантов и, по остаточному принципу, рядовых из числа американских граждан. Это должно сохранить высокую мотивацию наших военных.

— Заложники? Хитро придумано, может и сработает. А как вы планируете фильтровать людей в бомбоубежищах в общем хаосе, возникшем после объявления ядерной тревоги, — подняв брови, поинтересовался Коэн.

— У нас три недели на подготовку, — Локарт взглянул на экран планшета. — Через несколько дней мы будем знать, где находятся семьи наших военных. За трое суток до удара, под предлогом переезда в новые лагеря беженцев начнется их эвакуация. Думаю, проблем здесь не будет.

— Кстати, — оживился Хастер, — Незаметно укрыть под землей полумиллионную армию и несколько сотен тысяч гражданских тоже совсем непросто. А еще авиация, ракеты пусковые установки, прочая техника. Но, я думаю, вы и здесь хорошо проработали маскировку.

— Да, — коротко кивнул министр обороны. — Эвакуация в подземные города «Аризоны» начнется за неделю до удара. Вся техника и вооружение, включая авиацию и ракеты, уже находится там, так что ее перемещения по дорогам не будет. Колонны с людьми будут двигаться ночью небольшими группами. При таком снегопаде четкую картинку со спутника получить невозможно, а инфракрасный режим не позволит разобраться в том, что за колонны движутся по нашим трассам, тем более, что движение по ним сейчас итак очень активное. Почти постоянно идет активное перемещение беженцев и ресурсов так, что у вражеской агентуры не должно возникнуть особых подозрений. А насчет маскировки… Как только убежища заполнятся, центральные входы в тоннели будут завалены управляемыми взрывами. Будут обрушены сотни тысяч тон горной породы. Более того, когда к нам долетят русские боеголовки, по входам в убежища нами будет нанесен удар тактическим ядерным оружием. Это превратит территорию вокруг них в радиоактивную пустыню, и никто уже не полезет разбираться, что там было на самом деле.

— А выходы? — директор ЦРУ вопросительно посмотрел на Локарта.

— Выходы находятся в десятках километром от входов, обычно по другую сторону горных образований. Они надежно замаскированы, и обнаружить их очень сложно.

— План, конечно, выглядит достаточно стройно, — шумно вздохнув, проговорил Морисон и с робкой надеждой в глазах взглянул на президента. — Но у меня мурашки по спине от одной мысли о том, что мы обрекаем сотни миллионов американцев на гибель в ядерном огне. Может, есть еще шанс договориться с русскими. Может, стоит еще раз изучить их предложение. В конце концов, они тоже готовы отдать свое ядерное оружие под международный контроль. Это значит, что паритет сохранится. А если брать ближайшее будущее, то наша армия будет даже превосходить русских и китайцев по уровню вооружения.

— Я думала мы раз, и навсегда закрыли этот вопрос на дневном совещании, — резко бросила президент, откинувшись в кресле. — Если вы, Алан, не согласны с моим планом, скажите это сразу, и мы избавим вас от участия в нем. В ближайшие несколько недель госдепу отведена ключевая роль, и мне нужно, чтобы его руководитель был полностью убежден в правильности того, что мы делаем.

— Во мне просто говорит старый дипломат, мэм. Я полностью на вашей стороне, — сухо улыбнувшись, ответил госсекретарь, подумав про авиакатастрофу в которой сегодня утром погиб Кроуфорд.

— А что в конце пути? — поинтересовался Коэн, чтобы отвлечь внимание президента от смущенного госсекретаря. — Что дальше? Что будет после удара? Ведь наступит жесткая ядерная зима, которая наложится на вулканическую. Сколько она продлится? десятилетия? Всю планету накроют осадки от ядерных взрывов. Как мы будем осваивать радиоактивную пустыню на поверхности, когда выберемся из убежищ?

— Не все так печально, Патрик, — снисходительно улыбнулась Лэйсон. — Ваши представления о последствиях ядерной войны относятся к концу двадцатого века и основаны на арсеналах, которые СССР и США имели в то время. Тогда у нас было приблизительно по семнадцать тысяч ядерных зарядов, и мощность многих из них измерялась десятками мегатонн. Конечно, если бы мы обменялись тогда массированными ударами, вся планета превратилась бы в сплошную ядерную пустыню, и ядерная зима длилась бы десятилетия. Да и спасшимся под землей на поверхности потом жить было бы невозможно. Условно пригодные для жизни пятна появились бы только после окончания периода полураспада радиоактивных элементов покрывающих поверхность. Теперь ситуация кардинально изменилась. Договоры об ограничении стратегических вооружений заключенные после развала Советов значительно сократили количество носителей ядерного оружия, ограничили число боевых блоков, которые они способны нести и их мощность. Теперь максимально допустимая мощность одной боеголовки не превышает пятидесяти килотонн. Такой заряд вызовет в городской среде зону средних разрушений в радиусе от шести до восьми километров и шлейф радиоактивных осадков опасного уровня свыше десяти рентген в час, длинной от пятидесяти до семидесяти километров в зависимости от ветра. Учитывая то, что нашу ПРО может прорвать около пятисот боевых блоков, ущерб от них будет колоссален, но полного уничтожения стране все же удастся избежать. Америка будет покрыта зонами разрушений и радиоактивными пятнами, но останутся огромные территории с допустимыми уровнями загрязнения и территории совсем свободные от радиации. Плохо то, что на большей части территорий пригодных для комфортной жизни стоят города, которые, наверняка, будут разрушены, а чистые территории будут находиться в пустынных районах, — президент сделала паузу и продолжила: — Мы не можем сейчас сказать, какие территории окажутся чистыми, но ясно одно. Мы сможем найти место для того, чтобы разместить до миллиона человек, хотя бы в городах находящихся в зоне выпадения пепельных осадков, на которую русские, скорее всего, наверняка не станут тратить боевые блоки. Если нет, то мы построим новый город. Новую столицу Америки. Если же мы увидим, что на нашей территории совсем нет мест пригодных для проживания, мы переселимся в Латинскую Америку. Хотя бы в Чили. Эта страна вряд ли будет затронута при обмене ядерными ударами, а занять ее с полумиллионной армией и полным набором ядерного оружия будет несложно.

— Переместить полумиллионную армию на такое расстояние будет сложно, — скептически покачал головой Коэн.

— Задача, конечно непростая, но вполне выполнимая, — ответил министр обороны. — Для этой цели у нас на скрытых базах стоят специально подготовленные сухогрузы, оборудованные всем необходимым. Скажу больше. В случае эвакуации с континента, мы планируем перевезти не только армию, но и большую часть гражданского населения, не подвергшегося воздействию радиации. А это, по нашим подсчетам более десятка миллионов человек. Правда, для этого мы уже будем использовать чилийские корабли.

— Не думаю, что чилийцы этому обрадуются.

— В этой ситуации их мнение ничего не будет значить, — безразлично пожал плечами Локарт.

— Вы хотите оккупировать страну, — без тени удивления спросил Морисон.

— Называйте это как хотите, — вмешалась президент. — В мире будет царить хаос и всем будет не до Чили. Во всяком случае, пока с ее аэродромов не взлетят наши бомбардировщики, чтобы установить в мине новый порядок. Но если вас интересует — в этой модели Чили обозначена как страна-реципиент нашей военной помощи.

— И сколько времени нам надо будет провести под землей, — поинтересовался директор ЦРУ.

— Все зависит от ущерба нанесенного нам и противнику, общего положения дел в мире, а так же степени заражения поверхности. В лучшем случае — год. В худшем — до десяти лет, — ответила Лэйсон. — Мы будем постоянно отслеживать ситуацию в России и Китае и принимать решения в соответствии с тем, как она развивается. Нам необходимо, чтобы последствия обмена ядерными ударами начали работать в полную силу, чтобы хаос в мире достиг апогея, чтобы государства максимально истощили свои военные ресурсы. Только тогда мы нанесем окончательный удар.

В кабинете президента на минуту повисла тишина.

— Теперь у вас есть представление о ближайшем будущем. Если у кого-нибудь появились вопросы или сомнения, прошу озвучить их сейчас. Потому, что завтра мы начнем работу, и обратного пути уже не будет, — президент обвела присутствующих взглядом, пытаясь заглянуть каждому в глаза и, услышав в ответ напряженное молчание, продолжила: — Хорошо будем считать, что вопросов и возражений нет. Теперь о ближайших действиях… Мистер Морисон, сразу после совещания свяжитесь с главами МИД России и Китая и сообщите, что мы согласны разоружиться и готовы обсудить детали на уровне президентов и подписать все обязывающие договоры. Надо пустить им пыль в глаза. Это даст нам время, чтобы запустить программу «Аризона».

— Да, Мэм, — коротко ответил госсекретарь. — Что-что, а пыль в глаза мы пускать умеем. 

Западное побережье Мексики.

Недалеко от Пуэрто Валарта.

Асьенда Кроуфордов.

24 января 2030 года.

Ужасно капризный плюшевый панда никак не хотел укладываться спать. Он недовольно ворчал, ворочался и строил смешные гримасы.

— Ну же, не будь таким врединой. Тебе надо поспать, — назидательным тоном сказала маленькая девочка, поправляя мягкую подушку под головой медведя.

— Хочу гуля-я-ять, — хныкающим голосом проговорила электронная игрушка.

— Мы уже гуляли. Теперь время спать. Давай я тебе включу твою любимую песенку про маленьких осликов.

— Дава-а-й, — отозвался медвежонок и широко улыбнулся.

Сделав строгое лицо, чтобы медвежонок понял всю серьезность ее намерений, девочка дотронулась до электронного браслета. В комнате тихо зазвучала колыбельная. Глаза панды начали потихоньку закрываться, и он тихо засопел.

— Хороший панда, — прошептала девочка и, укрыв игрушку небольшим шерстяным пледом, тихо ступая, вышла из комнаты.

— Ну что, малышка? Флафи опять капризничал? — оторвав взгляд от книги, спросила, сидевшая у камина, пожилая воспитательница.

— Ага. Он совсем не хочет спать.

— Ты недовольна?

— Не-а, — малышка затрясла головой, разбросав по плечам пушистые кудряшки светлых волос.

— А себя вспомни. Тебя тоже не уложить в постель днем. Ты тоже капризничаешь, а значит тобой тоже недовольны.

— Дедушка говорит, что я уже большая. Мне целых пять лет, — малышка выставила вперед ладошку с растопыренными пальцами. — А Флафи еще совсем маленький медвежонок. Ему надо спать. А где дедушка? Он разве не прилетел с теми дядями на вертолете.

— Ох, — шумно вздохнула воспитательница и прижала девочку к себе. — Тебе лучше спросить у мамы.

— Хорошо! — малышка вырвалась из объятий воспитательницы и, подпрыгивая, побежала к двери.

— Постой, мама сейчас занята! — прокричала вслед женщина, поднимаясь с кресла.

В гостиной вместе с мамой находились трое незнакомых мужчин одетых темно-серые костюмы. Один из них настраивал какой-то прибор, установленный на журнальном столике.

— Хелли, девочка моя, я же просила тебя побыть в своей комнате.

— Ну почему же, — ласково улыбнувшись, сказал один из гостей, сидевший в кресле напротив мамы. — Маленькая Хелли нам совсем не помешает.

— Вы не посмеете тронуть ребенка, — громко сказала мама. — Если я только подумаю что-то плохое, охрана вас разорвет на части и скормит местным блохастым койотам. Я уже жалею, что они не сбили ваш чертов вертолет на подлете к асьенде, как приказывал отец.

— Ну, что вы, мэм. — развел руками мужчина. — Нейрополиграф — стандартная процедура, для членов семей после смерти государственного чиновника верхнего эшелона. Я еще раз приношу свои извинения. Мы все это делаем по просьбе президента. Она ведь лично принесла вам соболезнования.

— Иди ко мне, малышка, — мама раскрыла руки, и девочка забралась к ней на колени.

— Эти дяди похожи на тех, с которыми работал дедушка Рэй? А где он? — спросила девочка, пряча лицо в маминой груди.

— Дедушка нас оставил, моя маленькая, — сказала женщина и прижала дочку к себе. — Он ушел на небо. Туда, куда уходят все, кто уже достаточно долго прожил здесь на земле.

— И Флафи тоже уйдет на небо? — пролепетала малышка.

— И Флафи тоже. Но это будет нескоро. Очень нескоро.

— А теперь мы дедушку Рэя больше не увидим?

— Нет, малышка, больше не увидим.

— А ему там будет хорошо? На небе?

— Да, моя радость, ему там будет хорошо, — мама сняла девочку с колен и бросила злой взгляд на гостей. — А теперь, будь хорошей девочкой, иди в свою комнату к Флафи. Нам с дядями надо поговорить.

— Хорошо, — малышка звонко чмокнула маму в щеку и побежала к двери.

— Миссис Кроуфорд, поверьте, мы искренне соболезнуем и сочувствуем вам и всей вашей семье. Америка понесла тяжелую утрату. Мы все потрясены… — начал было сидевший в кресле мужчина, когда девочка выбежала из гостиной.

— Да бросьте вы! Я с самого начала говорила отцу не ввязываться в то дерьмо, что твориться дома, если он хочет еще немного пожить.

— Он был настоящим патриотом Америки.

— Да был! — повысила голос Миссис Кроуфорд. — Бог свидетель, он сделал для страны больше чем многие другие и заслужил немного отдыха в свои восемьдесят лет. А теперь вы прилетаете сюда со своими проводами.

— Интересы национальной безопасности, мэм. Мы должны удостовериться, что члены его семьи не являются носителями секретной информации.

— Черт подери вас и вашу секретную информацию. Когда нам передадут тело?

— Думаю, в течение суток мы согласуем коридор и вышлем «Оспрей» на вашу взлетную полосу. А вы разве не хотите, чтобы Рэймонд Кроуфорд — патриот, гражданин и видный политик был похоронен на своей родине со всеми подобающими почестями?

— Хочу. Но его родина засыпана двухметровым слоем пепла, а вместо почестей его семья может оказаться в заложниках Лэйсон.

— Как вы можете, мэм…

— Ладно… Я не хотела вас обидеть. Вы лишь делаете свою работу, — вздохнула дочь экс вице-президента США Рэймонда Кроуфорда. — Тогда делайте ее быстро. Нейрополиграф, так нейрополиграф. Только у меня два условия. Должен присутствовать наш семейный врач и начальник охраны с его людьми. Извините, господа, но я вам не верю.

— Конечно, мэм.

В своей комнате малышка немного постояла у спящего Флафи, слушая, как он посапывает во сне, потом наклонилась к нему и тихо прошептала:

— Дедушка Рэй ушел на небо. Там хорошо. И ты тоже туда уйдешь. Но нескоро.

Она поправила сползший с игрушечной панды плед. Тихо, чтобы не разбудить мишку, подошла к небольшому столику, забралась на стул и пододвинула к себе детский розовый планшет.

«Что там дедушка просил сделать, когда он уйдет на небо? — начала вспоминать малышка, высунув и чуть прикусив розовый язычок. — Ага! Письмо!».

Несколько дней перед тем, как дедушка вылетел в Америку последний раз, они часто говорили об этом. Он просил отправить по электронной почте сообщение. Они даже составили и сохранили на ее планшете черновик. Теперь ей надо было просто открыть ее электронную почту…

Ой! Пришла фотография от подружки из Сиэтла! Интересно, что там?

Нет, сначала надо отправить дедушкино письмо. Ведь он говорил, что это очень важно. Так, теперь надо войти в раздел «черновики» вызвать дедушкино электронное письмо и кликнуть на иконку «отправить». Вот и все. Нет, теперь надо подождать пока письмо отправиться и сделать еще кое-что.

Положив подбородок на стол, Малышка уставилась на экран, по которому бегал забавный мышонок с конвертом в руках и смешным голосом пищал «Письмо отправляется! Письмо отправляется!». Письмо отправлялось долго. Наконец мышонок остановился, устало плюхнулся на землю и сказал «Все, Хелли. Твое письмо отправлено!». Девочка звонко хлопнула в ладоши, сгребла со стола планшет и выбежала в комнату, где у камина все еще сидела воспитательница.

— Ты что такая довольная? — улыбнувшись, спросила женщина.

— Письмо отправлено! — звонко крикнула малышка и, подбежав к камину, бросила планшет в огонь

— Ты что! Он же сгорит!

Вскричала воспитательница, пытаясь встать с кресла, но девочка забралась к ней на колени и прошептала в ухо:

— Так надо. Это наша с дедушкой тайна!

Пораженная произошедшим пожилая женщина, молча смотрела на вспыхнувший синими языками пламени детский планшет и по ее щекам текли слезы от предчувствия новых несчастий. Ничего хорошего от дедушкиных тайн она уже давно не ожидала.

— Ой! Я не прочитала письмо подружки из Сиэтла, — вскрикнула малышка и слезла с ее колен. — Но ничего. Дедушка мне подарил новый планшет еще лучше.

Девочка снова звонко хлопнула в ладоши и побежала в свою комнату. 

Москва, Кремль.

24 января 2030 года.

В кабинете президента России стояла полная тишина, нарушаемая только мерным стуком маятника старинных напольных часов. Этот мягкий, вкрадчивый, монотонно повторяющийся с неотвратимостью самого времени, стук делал тишину кабинета еще более глубокой и почти осязаемой. Минутная стрелка, плавно сдвинувшись, коснулась шифры «шесть». Где-то в глубине под циферблатом пришел в движение древний механизм, с недовольным урчанием закрутились, взводя тугую пружину, разбуженные шестерни, и раздался гулкий удар своей тональностью чем-то напоминающий бой часов на Спасской башне Кремля.

Министр иностранных дел, сидевший напротив президента, внутренне вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к бою этих часов и испытывал перед ними какой-то благоговейный трепет, ведь они знали почти всех руководителей страны на протяжении более чем ста лет, были свидетелем судьбоносных решений, влиявших на ход истории. Может быть, они и были самой этой историей, безжалостной и неумолимой.

— Да… Жаль. Лэйсон, все-таки, решила идти ва-банк, — президент отложил депешу, пришедшую в МИД, от посла России в Мексике. — Когда, вы говорите, было получено это сообщение.

— Пятнадцать минут назад, — ответил Павлов, взглянув на часы. — Я думаю, тема достаточно серьезная, чтобы вы изменили свой график.

— Серьезней некуда. Странно, почему сообщение такой важности не было послано напрямую в Кремль…

— Сообщение ушло с IP-адреса внучки Кроуфорда. Он явно чувствовал, угрозу своей жизни, поэтому организовал, все так, чтобы девочка переслала сообщение, если с ним что-нибудь случиться. Здесь все логично. Внучку вряд ли будут подозревать. А наше посольство в Мексике выбрано потому, что глобальный интернет все еще контролируют американцы. Они вполне могли перехватить и расшифровать послание. Внутри страны мексиканцы используют свой сегмент сети, поэтому перехватить сообщение там гораздо сложнее.

— Что вы думаете по сути послания, — президент придвинул к себе чашку и долил чаю из ажурного чайника.

— Кроуфорд был одним из закоренелых ястребов в Вашингтоне. Очень влиятельным и серьезном человеком. Этаким серым кардиналом, на деле определявшим политику страны. Лэйсон — его креатура. Да и ее предшественник Фостер — тоже. Уж кого-кого нельзя заподозрить в любви к России так это Кроуфорда, он всю жизнь положил на усиление мощи Америки. И тому, что человек такого масштаба через внучку пересылает нам предупреждение, что США втайне готовятся нанести по нам и Китаю массированный ядерный удар, может быть два объяснения: либо он на старости лет спятил, либо действительно был очень напуган тем, что планирует Лэйсон.

— Он же ястреб. Ядерный удар по врагам как раз вершина ястребиной политики.

— Ястреб, то ястреб. Но одно дело клевать слабых, тех, кто не может толком ответить. Совсем другое — схлестнуться в Россией, да еще с применением ядерного оружия. Это может привести не только к полному уничтожению Америки, но и отбросить человечество далеко назад в феодальный строй. Да, он ястреб, но он фанатичный патриот, желающий процветания, своей стране, а не ее уничтожения. Посмотрите, как он ловко разрулил ситуацию с военным переворотом адмирала Брэдока и удержал страну от гражданской войны. Если он пошел на такой шаг, значит, верил, что и сейчас может спасти Америку. Судя по тому, что его убрали, у них с Лэйсон вышел открытый конфликт, и она просто опасалась, утечки информации.

— Скорее всего, она опасалась того, что ее может постигнуть судьба адмирала Брэдока, которого Кроуфорд аккуратно подвинул, чтобы освободить место для Лэйсон, — президент отхлебнул чаю. — Да, этот человек мог многое. Я склонен принимать этот документ со всей серьезностью. Интересно, как это увязывается с последним сообщением госдепа о том, что они согласны разоружиться и готовы обсуждать детали? Как это увязывается с тем, что они предложили встречу на высшем уровне, чтобы подписать договор о разоружении и попросили помощь в восстановлении?

— Отвлекающий маневр. Хотят выиграть время.

— Хотят выиграть время… — эхом отозвался президент, задумчиво постукивая чайной ложечкой по салфетке. — А что китайцы?

— Они тоже получили послание, но пока молчат.

— Молчание не может продолжаться вечно. Спасибо, Алексей Константинович. Я должен связаться с Китайским президентом. Потом соберем совбез.

— Там сейчас ночь, — осторожно напомнил Павлов.

— Знаю, но придется разбудить коллегу. Не каждый раз приходят депеши о готовящемся ядерном ударе.

Когда Павлов вышел из кабинета, президент откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. «Неужели война?» — с горечью подумал он, чувствуя, как от волнения пересыхают губы. Может, мы слишком доверились китайцам. Может, нельзя было верить их обещаниям о том, что они смогут предотвратить ядерный удар американцев? Может, их технологии не так надежны? В любом случае — уже поздно. Видя, что Америка гибнет, что давление на нее будет только нарастать, Лэйсон решила пойти до конца. На что она рассчитывает? На то, что сможет спасти в подземных убежищах программы «Аризона» несколько сотен тысяч человек? Глупо. Хотя какая теперь разница. Она сделала свой ход. Ответ за нами, вернее за Китаем. Мы можем только подстраховать союзника. Развязка близка.

На стойке из красного дерева тихо зазвонил стилизованный под аппараты семидесятых годов светло-бежевый телефон, на котором вместо диска красовался герб Китая. «Не выдержал китайский коллега», — с улыбкой подумал президент и потянулся за трубкой.

— Теперь вы убедились, что с Америкой можно разговаривать только на языке силы, — после короткого приветствия спокойным голосом задал вопрос китайский президент. — У Лэйсон паранойя. С ней нельзя говорить о мире.

— Должен признать — ваш прогноз оправдался. Но, тем не менее, я считаю, что мы должны были использовать все шансы, чтобы избежать конфликта.

— Бесспорно. Теперь, я думаю, мы их использовали. Все, до одного. США готовятся к ядерному удару. Мы должны действовать, иначе произойдет глобальная катастрофа.

— Согласен. Мы должны действовать, — подтвердил российский президент.

— Рад, что мы оцениваем сложившуюся ситуацию одинаково. Нам надо четыре дня на развертывание.

— Я помню. Приступайте. А мы, как председатель Объединенного генерального штаба вооруженных сил БРИКС, мобилизуем все военные ресурсы блока и союзников.

— Хорошо. Удачи всем нам.

Когда короткий разговор закончился, президент долго сидел, вслушиваясь в монотонный стук мятника часов. Он даже не вздрогнул, когда пробило восемь часов. «Прошло всего полчаса, — подумал он, чувствуя, как учащается пульс. — Еще полчаса назад мы жили в мире, а теперь готовимся к войне. Как такое могло случиться?». Он взглянул на часы, словно ожидая получить от них ответ на свой вопрос. Но старинные часы молчали, тихо запоминая все события происходящие вокруг них.

Наконец президент, энергично тряхнув головой, дотронулся до иконки интеркома на интерактивной панели вмонтированной в стол и вызвал министра обороны.

— Дмитрий Михайлович, началось. Военная опасность. Срочно собирайте Генштаб. Пригласите командующих родов войск и военных округов. Я через два часа буду у вас. В ближайшие несколько дней нам предстоит многое сделать. 

Нью-Мексико. Санта-Фе.

Комплекс правительственных зданий

28 января 2031года. Вечер.

— Сэр, с вами срочно хочет поговорить министр иностранных дел Китая, — нагнувшись к самому уху Морисона, тихо проговорил подошедший сзади помощник. — Он звонил вам на личный номер, но говорит, что тот отключен.

— Конечно, отключен, ведь я на совещании. И вообще, я не жду звонка. О таких вещах договариваются через протокольную службу. Пусть подождет, скажи ему, что я занят и сам перезвоню, когда освобожусь.

— Он говорит, что дело не терпит отлагательств и что он уже в Санта-Фе.

— Какого, черта! — резко обернулся Морисон. — Как в Санта-Фе? Министр иностранных дел чужого государства находится на нашей территории, а мы ничего не знаем!

— Я не знаю, как это получилось, — извиняясь, сказал помощник.

— Господа, продолжайте без меня, — госсекретарь встал из-за стола, где обсуждал с коллегами по министерству предложения по разоружению. — Я потом просмотрю протокол совещания и, если надо, внесу коррективы.

Быстро пройдя в свой небольшой кабинет, он уселся за рабочий стол, пытаясь побороть внезапно нахлынувшее плохое предчувствие, сделал глоток остывшего латте из пластиковой термочашки.

«Черт! Шэнь здесь. Без предупреждения. Неофициально. Инкогнито? Захотел переметнуться? Вряд ли. Только не сейчас. Тогда, что задумал этот хитрый лис. Что у него на уме, — госсекретарь взял смарт и в нерешительности посмотрел на дисплей. — Может сообщить Лэйсон? Она как раз у себя просматривает статус по „Аризоне“. Нет, пожалуй, надо вначале встретиться лично», — решил он и набрал личный номер китайского министра.

— Господин Морисон, — голос министра как всегда был спокоен и почтителен. — У меня срочное сообщение для президента Лэйсон от президентов Китая и России. Но сначала я бы хотел поговорить с вами.

— Судя по тому, что вы пробрались в страну нелегально, сообщение действительно срочное.

— Ну, почему нелегально. Я прошел все ваши пограничные процедуры под настоящим именем. Просто не пользовался дипломатическим паспортом. Судя по всему, ваши хваленые системы биометрического мониторинга и контроля полностью рухнули. Но не будем об этом. Ситуация выходит из-под контроля. Нам надо встретиться, Алан. Сейчас.

«Твою мать! Значит очередной кризис. Что на этот раз? Он меня раньше никогда не называл по имени», — Морисон рефлекторно прикрыл микрофон смарта рукой и быстро глянул на часы. Было около девяти вечера и, если не считать затянувшегося совещания, в графике дня больше ничего не было.

— Хорошо, министр Шэнь.

— Я буду у вас через десять минут. Пришлите помощника на западный пункт допуска в админинистративную зону. Боюсь, ваши морпехи меня просто так по звонку не пропустят. Я пройду один, мои люди подождут за периметром.

— Ваши люди… — растерянно переспросил Морисон.

— Да мои люди. Немного урезанная мидовская свита и пару человек из посольства. А вы, что подумали?

— Я именно это и подумал, — скороговоркой ответил госсекретарь, понимая, что попал в неловкое положение. — Мой помощник вас встретит и проводит ко мне. Да и, извините, но ваших сопровождающих должны досмотреть агенты Секретной службы. Таков новый протокол.

Прошло минут пятнадцать прежде, чем появился неожиданный гость из поднебесной. За это время в кабинете сервировали небольшой столик с чаем, кофе и напитками. Морисон сидел за столом молча, задумчиво потягивая свежую порцию горячего латте, понемногу осознавая, что плохое предчувствие быстро перерастает в неосознанный страх.

— Прошу прощения, мистер Морисон, — китайский министр последовал приглашающему жесту хозяина, уселся в кресло у журнального столика и с благодарным кивком принял от помощника стеклянную чашку чая в изящном серебряном подстаканнике. — Пусть вас не удивляет мой неожиданный визит. Поверьте тема разговора того стоит.

— Тогда давайте к делу, вы меня оторвали от совещания, на котором обсуждались детали рамочного договора по разоружению.

— Бросьте, господин госсекретарь, — проговорил Шэнь, поймав ускользающий взгляд собеседника. — Мы знаем, что в данный момент США готовит массированный ядерный удар по России и Китаю.

— Ядерный удар? — опешил от неожиданности Морисон, но тут же совладал с собой. — Что за бред… Наоборот… Мы согласны принять ваше предложение о разоружении. Мы готовимся к встрече глав государств США и БРИКС в рамках Совета Безопасности ООН. Я как раз проводил совещание, когда мне сообщили о вашем звонке.

— Не надо лукавить, — китайский министр сделал небольшой глоток чаю и поставил

стакан на стол. — Мы знаем все про подготовку ядерного удара, про программу «Аризона», про то, что Америка решила уничтожить человечество, чтобы на его осколках построить новую цивилизацию, где ей будет отведено место метрополии. Мы не знаем точного времени удара, но это ничего не меняет. Важно, что вы… Нет, извините за неточность. Важно, что президент Лэйсон приняла решение развязать глобальную ядерную войну.

— Глобальную войну… Нет! Уверяю вас, ничего подобного не происходит. У вас недостоверная информация, — госсекретарь попытался изобразить на лице возмущение, но по сдержанной улыбке китайца понял, что у него ничего не получилось.

— Господин Морисон, вы дипломат в третьем поколении. Кадровый дипломат. Ваш дед, насколько я знаю, организовывал встречу президента Рузвельта со Сталиным и Черчиллем в Тегеране и Ялте. Вы должны понимать, что сама идея о том, что нация может выжить в ядерной войне и выстроить под себя новую цивилизацию — это полный бред. Ее мог придумать только законченный идиот, а согласиться применить на практике может только сумасшедший.

— Я не потерплю оскорблений в адрес американского президента, — резко бросил госсекретарь, но тут же осекся. «Боже, как я устал, — с горечью подумал он. — Эти последние месяцы меня полностью измотали. Я в разговоре допускаю непростительные ошибки. Как последний школьник».

— Вот видите, — спокойным голосом сказал Шэнь, откинувшись на спинку кресла. — Вы сами косвенно все подтвердили. Ваш президент…

— Это все — домыслы! Плод вашего больного воображения! — госсекретарь понял, что теряет контроль за разговором, и попытался перехватить инициативу. — Я не желаю больше обсуждать эту тему.

— Конечно, господин Морисон. Поймите, я всего лишь хочу предотвратить ядерную войну. Хочу сделать последний шаг, чтобы спасти Америку от полного уничтожения. Помогите мне. Позвоните президенту и расскажите о теме нашего разговора. Я уверен, она согласиться меня выслушать.

— Сейчас уже поздно. Я не стану беспокоить президента.

— Сейчас как раз не поздно, — вежливо улыбнулся китаец. — Поздно будет завтра. Завтра Америка перестанет существовать.

— Не смешите меня, — нервно хохотнул Морисон, если вы решили нанести упреждающий обезоруживающий удар, вы должны понимать, что и Китай и Россия так же будут уничтожены. Вы этого хотите?

— Вовсе нет, — поднял ладони в жесте отрицания, Шэнь. — Мы хотим предотвратить войну. Я понимаю, что Лэйсон не готова расстаться с ядерным оружием ни на каких условиях, и поэтому у меня к ней есть новое предложение от президентов Китая и России. И я не уйду, пока не передам его.

— Позвольте спросить, почему это предложение передаете вы, а не сами президенты? — насторожился госсекретарь. — И где ваш русский коллега. Разве трехсторонняя встреча не была бы более эффективна?

— Конечно, была бы, — не переставая скупо улыбаться, ответил китайский министр. — Я надеюсь, она состоится в ближайшие дни. Мы специально для этого организовали площадку для переговоров в Токио. Наши президенты готовы вылететь туда, как только Лэйсон даст согласие.

— А вы уверены, что она его даст? После того, что вы сделали с Америкой, — с вызовом бросил Морисон.

— Уверен. Она даст согласие, если у нее осталась, хоть капля здравого смысла. Звоните, Алан. Судьба вашей страны в ваших руках.

— Черт подери, Шэнь. Где ваша обычная восточная мягкость, — выпалил госсекретарь, закрепил на ухе тонкую паутинку гарнитуры и набрал личный номер Лэйсон по интеркому.

— Что? Шэнь у вас в кабинете? Почему я ничего не знаю о его визите! — возмутилась президент, выслушав Морисона.

— Я сам не знал о его визите, пока полчаса назад он не появился у пропускного пункта резиденции. Он приехал в страну… Не желая афишировать свой визит, — ответил госсекретарь. — Он просит о личной встрече с вами.

— Со мной? — президент не скрывала удивления. — Но это не по протоколу. Что происходит, Алан?

— Мэм, — Морисон бросил быстрый взгляд на китайского министра, который сидя с безразличной улыбкой на губах делал вид, что происходящий разговор его совсем не интересует. — Министр Шэнь утверждает будто, Китай и Россия подозревают нас в подготовке ядерного удара.

— Твою мать! — не сдерживаясь, выругалась президент. — Откуда они узнали?

— Мэм, я не могу это обсуждать. Министр Шэнь у меня в кабинете. Он утверждает, что у президентов России и Китая есть к вам новое предложение, и они готовы с вами встретиться в Токио, чтобы его обсудить.

— К черту их предложения! — сорвалась на крик Лэйсон. — Я по горло сыта их предложениями! Они враги! Понимаете, Алан — враги! На их руках жизни миллионов американцев! Никаких переговоров! «Аризона» уже запущена. Через две недели мы сотрем их в порошок, а если они дернуться я с радостью сделаю это раньше. Так этому долбанному китайцу и передайте, — рявкнула на последок президент и отключилась.

По тому как, рефлекторно дернулась голова Морисона от крика президента передаваемого динамиком гарнитуры, Шэнь понял, что реакция Лэйсон на его визит была не совсем адекватной. Он с грустью посмотрел на госсекретаря, который, избегая прямого взгляда, медленно снимал гарнитуру с уха.

— Господин министр, к сожалению, Президент Лэйсон не имеет возможности вас принять, — наконец, медленно проговорил госсекретарь, все-таки найдя в себе силы встретить взгляд китайского коллеги.

— И?

Улыбка китайца стала чуть шире, и на Морисона снова накатила волна страха.

— Боюсь, наша встреча закончена, господин министр, — госсекретарь поднялся с кресла давая понять, что гостю пора уходить.

И в этот момент погас свет…

Погас не так, как обычно гаснет освещение при отключении электричества, когда кругом мерцает полдюжины светлячков от электроники, работающей в режиме ожидания или снабженной элементами бесперебойного питания. Погас совсем. Даже сдвинутые жалюзи на окнах, обычно пропускающие немного тусклого освещения от ночного города, теперь выделялись густой чернотой, на фоне чуть более светлых стен кабинета, нехотя отдававших последние частицы накопленного за день света. Нет, темнота не была полной, но она ощущалась физически и порождала животный страх, медленно затягивая в свои жуткие объятия. Это давящее чувство усиливалось тем, что наступила полная тишина. Десятки неприметных, неразличимых в обычной обстановке звуков, создающих привычный фон в современном здании исчезли. Тишина была глубокой и давящей. Казалась что она — подруга жуткой темноты говорила: «Вот и пришел конец света. Вы этого ждали?».

Наконец тишину прорезали первые звуки. Жалобно тявкнула и тут же смолкла сирена. Через бронированные стекла с улицы послышались отрывистые крики людей и замелькали отблески от ручных фонарей, забегавшей внизу охраны. Где-то на нулевом уровне, пытаясь запуститься, надрывно закашлялся и заглох генератор. Лампы аварийного освещения робко засветились и тут же погасли, полностью проиграв короткую битву темноте. В коридоре за дверями послышалась приглушенная напряженная перебранка и неразборчивые крики.

Сбросив невольно захлестнувшее его оцепенение, Морисон как можно более уверенным голосом произнес:

— Извините, у нас последнее время случаются перебои с электричеством, — он встал, медленно, чтобы не задеть в темноте рабочий стол подошел к окну и раздвинул плотные жалюзи.

За окном, если не считать десятка лучей от фонариков, прыгающих по территории президентского комплекса, была совершенная темнота. Насколько хватало взгляда через мелкую крупку медленно оседающего снега, Санта-Фе тоже поглотил мрак. Госсекретарь уже хотел вернуться к китайскому гостю, как в стороне аэропорта полыхнуло пламя, и в небо размытый тонкой пеленой снега взметнулся огненный гриб, осветив кабинет инфернальными всполохами зловещего красного света. «Неужели война, — под бешеный стук сердца мелькнула в его голове мысль. — Неужели они решились нанести первый удар…». Он, сжав кулаки, резко обернулся.

Дверь в кабинет открылась, и в комнату ворвался тугой луч мощного фонаря. Морисон от удара света зажмурился и рефлекторно поднял руку к глазам.

— Прошу прошения, сэр, — вошедший помощник опустил фонарь. — У нас небольшие проблемы. В административном комплексе пропало электричество. Похоже, в городе тоже полностью прекратилась подача энергии. Вообще твориться что-то странное — не работает ни один электроприбор. Связи нет вообще. Ни мобильной, ни проводной, ни специальной, ни аварийной. Никакой. Вот только фонарик, — он покрутил в руках фонарь, заставив луч беспорядочно метаться по кабинету.

— Выясните, что происходит, — отрывисто бросил Морисон. — И запустите ваши долбанные резервные генераторы.

— Конечно, сэр.

Помощник резко развернулся, чтобы выйти из кабинета, но госсекретарь остановил его.

— Постой, Глен. Оставь мне фонарь. И еще… Что это был за взрыв в районе аэропорта?

— Говорят, упал самолет. Мы пытаемся выяснить, ведь связи нет.

Когда помощник вышел, госсекретарь, завладев фонарем, занял свое прежнее место за журнальным столиком напротив китайского министра.

— Сейчас запустят генераторы, и я попрошу, чтобы вас проводили на пропускной пункт, — сказал он, доставая свой умерший смарт. — Только будьте осторожны. В городе, как видите, нет света.

— Генераторы не запустят, — с пугающей уверенностью ответил Шэнь. — В районе Санта-Фе все электроприборы вышли из строя. — Позвоните… Ах, нет, о чем это я. Пошлите помощника к президенту и сообщите, что я могу все объяснить.

— Вы? — в голосе Морисона чувствовались панические нотки.

— Я, — все тем же спокойным голосом ответил китаец. — Я же говорил, что не уйду, пока не передам послание вашему президенту. А это, — он сделал в воздухе неопределенный жест рукой. — Это — его часть.

* * *

Размашистыми движениями руки по сенсорному экрану Лэйсон в очередной раз прогоняла отчеты по подготовке к эвакуации воинских частей в убежища «Аризоны». Все шло по плану. Подземные города были готовы, их склады пополнены всем необходимым, подземные ядерные реакторы запущены, командиры частей проинструктированы, маршруты входа в районы ожидания утверждены. Возникла небольшая заминка с уточнением списка гражданских, которые должны были укрыться под землей, но Локарт утверждал, что к утру все будет улажено. Эвакуация должна была пройти гладко. Президент довольно улыбнулась, представляя, как наполнятся светом подземные города, как будут жить своей мирной, спокойной жизнью, в то время когда на поверхности разверзнется ядерный ад. Конечно, тех, кто погибнет наверху жалко. Но другого выбора нет. На эту жертву надо пойти, чтобы очистить и возродить великую и исключительную американскую нацию. Нацию, которая через несколько лет будет безраздельно править миром. Неплохо было бы на этой базе создать еще и новую религию или хотя бы адаптировать старую. А почему бы и нет? Американцы — благословенная богом нация, избранная им чтобы править миром, а она, Лэйсон, мать этой нации и великий пророк, освещающий ее путь. Улыбка на лице президента стала еще шире.

И в этот момент погас свет…

Раздраженно ткнув, в полной темноте несколько раз пальцем в то место, где должна была быть иконка вызова помощника, Лэйсон вслух выругалась и потянулась к пульту интеркома. Тот не подавал никаких признаков жизни. Несколько смартфонов и планшет лежащие на стойке рядом с рабочим столом — тоже. Больше всего удивило, что молчал даже проводной телефон спецсвязи, вернее не молчал, в трубке слышался едва уловимый шорох статики. Посидев немного в темноте, она уже хотела выйти в кабинет секретариата, чтобы позвать помощника, но тут открылась дверь, и вошел начальник Секретной службы и несколько агентов с мощными ручными фонарями в руках.

— Мэм, в резиденции по неизвестной причине пропало электричество. Судя по всему — в городе тоже. Мы не знаем, что происходит. Я предлагаю вам эвакуироваться в бункер, пока не будет восстановлена подача энергии, и мы не убедимся, что отключение не вызвано действиями врага.

— Вы считаете, что свет могли отключить кибертеррористы? — спросила президент, выходя из кабинета.

— Не знаю, Мэм.

— Запустите резервные генераторы, — президент на секунду остановилась, почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок.

— Невозможно, Мэм. Резервные генераторы не запускаются, — начальник Секретной службы мягко подтолкнул Лэйсон в сторону лестницы. — Не работает ни один электроприбор, компьютеры, серверы, смарты — все умерло, хотя их аккумуляторы и источники питания работают исправно. Отсутствуют все виды связи. Это очень странно, Мэм. Надо быстрее спуститься в бункер. Там безопасно.

— Не работают? — с тревогой в голосе переспросила Лэйсон, быстро спускаясь по освещенной прыгающими лучами фонарей лестнице на нулевой уровень, где был вход в старое, построенное еще во времена холодной войны бетонное убежище, которое Секретная служба несколько месяцев назад переоборудовала в хорошо защищенный бункер. — Где мой пульт управления стратегическими ядерными силами?

— Я с вами мэм, — послышался сзади голос молодого полковника морской пехоты, который сегодня отвечал за «черный ящик» и всегда находился рядом с президентом.

— Хорошо будьте рядом, — приказала президент, когда они уткнулись в массивную стальную дверь. Видя, что один из агентов безуспешно пытается ее открыть электронным ключом, раздраженно спросила. — Ну что там?

— Электронный замок не работает. Питание есть, но блокирующая система не принимает мою биометрию. Она даже не реагирует на аварийный ключ, — удивленно ответил агент. — Нужен физический доступ к механизму отпирания.

— Это займет несколько минут, мэм прошу отойти в дальний угол зала, — попросил начальник Секретной службы. — Блокируйте нулевой уровень. Отделение морпехов пусть займет позиции в здании. — Отдал он приказ одному из агентов, который, подсвечивая себе фонарем, побежал вверх по лестнице.

Механизм аварийного отпирания был предназначен на случай, экстренного открытия бункера, если доступ к нему через электронный замок будет невозможен. Он состоял из обычного рычага скрытого в стене за массивным сейфом. Два агента, не церемонясь, с грохотом повалили сейф на пол, оторвали маскирующую стеновую панель и потянули за рычаг. Где-то внутри стены раздались сухие щелчки и приглушенное жужжание хорошо смазанных шестерен.

— Все, мэм, — один из агентов с усилием потянул за массивную дверь, и она плавно отошла в сторону, открывая проход в бункер. — Можно заходить.

Немного помедлив, Лэйсон шагнула внутрь вслед за освещавшим путь агентом. Здесь тоже было темно, и яркие, пронзительные лучи фонарей, лишь усиливали эту гнетущую темноту.

— Секунду, мэм, — сказал один из сопровождавших. — Я попробую подключить аккумуляторы напрямую в сеть аварийного освещения.

Загорелись неяркие красные лампы, открыв взгляду довольно просторное помещение, в центре которого, отсвечивая погасшими экранами, стоял массивный пульт оперативного управления. У стены тянулся стеллаж не подающих признаков жизни резервных серверных блоков. Дальний угол отделяла прозрачная перегородка из толстого бронированного стекла, за которой находился небольшой кабинет президента с рабочим столом. Конечно, этот бункер ни в какое сравнение не шел с DUCC[60], который был интегрирован в разветвленную систему хорошо укрепленных бункеров и тоннелей, находящихся под центром Вашингтона и связывавших в единую сеть практически все ключевые правительственные здания. Не мог он выдержать и попадание ядерной боеголовки, но был способен спасти президента от всех прочих бед и обеспечить его пребывание под землей до одного месяца или скрытую эвакуацию через один из трех подземных тоннелей выходящих на поверхность в нескольких километрах от временной административной зоны.

— Где мой «черный ящик»? — резко бросила президент, опускаясь в командное кресло перед безжизненными экранами пульта оперативного управления.

— Мэм, — майор положил перед ней пульт управления ядерными силами.

Расстегнув ворот блузки, Лэйсон сняла электронный ключ и приложила к сенсорной панели. Пульт не отвечал. Она заметила, что индикатор зарядки аккумулятора не горит, хотя, если бы аккумулятор разрядился, он должен был гореть красным.

— Я не могу открыть пульт, что происходит? — стараясь побороть нахлынувшую волну паники, спросила президент.

— Не знаю, Мэм. Еще полчаса назад пульт был полностью исправен, — ответил майор.

— Мэм, со всеми компьютерами та же история, — сказал начальник Секретной службы. — Они не работают, хотя аккумуляторы заряжены. Мы проверяли.

— Электроника вышла из строя… Это электромагнитный импульс[61]? — Лэйсон с тревогой в глазах обвела взглядом присутствующих в бункере.

— Нет, мэм. ЭМИ мы бы зарегистрировали. К тому же большая часть нашей аппаратуры экранирована и не вышла бы из строя. Есть еще и резервные сети и аппаратура, которые как раз и рассчитаны на то, чтобы дублировать основные в случае ЭМИ. Они тоже вышли из строя. Нет, это что-то другое.

В бункер быстрым шагом вошел агент в сопровождении майора морской пехоты.

— Взвод морпехов занял позиции внутри здания и вокруг него, — козырнув, сообщил он. — Весь батальон охраны поднят по тревоге. Идет усиление периметра. Но появилась еще одна проблема…

— Мэм, мы не можем завести наши машины, — прервал агента майор. — Наши системы связи, радиолокационные станции и пусковые установки ПВО не работают. Не работают приборы ночного видения и тепловизоры. Мы ослепли, Мэм.

— Твою мать! Что это? — президент встала и нервно зашагала по бункеру. — Нам нужна связь. Необходимо узнать, что происходит в стране. Может за пределами Санта-Фе творится то же самое.

— Да, мэм. Транспорта нет, но я отправлю пешие разведгруппы по основным трассам, идущим из города. Правда, пройдет время прежде, чем мы получим информацию. Ближайший крупный населенный пункт в десяти километрах к югу. Как только у меня появятся новые сведения, я сообщу, — сказал морпех и, снова резким движением козырнув, развернулся к выходу.

— Мэм, — продолжил прерванный доклад агент. — Поступило подтверждение, что в городе тоже не работает электроника, нет связи и электричества, прекращена подача тепла и газа. Автомобили тоже не заводятся. В районе аэропорта разбился самолет. Судя по всему, у него тоже отказала электроника.

Еще раз выругавшись, президент снова опустилась в кресло перед пультом. Может кто-то запустил «Гидру» на территории США? Нет, невозможно. Во-первых, элементы «Гидры» не устанавливались на технику, идущую в армию США. Во-вторых, она не может иметь никакого отношения к гражданской технике и электронике. Это что-то другое. И, явно, что-то враждебное.

— Мэм, — тихим голосом прервал ее размышления только, что вошедший агент Секретной службы. — С вами хочет поговорить госсекретарь Морисон. Он ожидает на первом этаже вместе с министром иностранных дел Китая

— Какого черта! Мне сейчас не до внешней политики! — не выдержала президент. — Он, что не видит что происходит? Я же сказала, что не хочу говорить с китайцем!

— Мэм, — агент подошел ближе и нагнулся к самому уху Лэйсон. — Морисон утверждает, что китаец может объяснить внезапное отключение света.

«Китайцы! — в ужасе подумала президент, безвольно обмякнув в кресле. — Это китайцы!». Но, как? Она некоторое время сидела, пытаясь унять нарастающую нервную дрожь. Внезапно возникло непреодолимое желание подняться наверх, поставить китайского министра на колени, засунуть ему в рот пистолет и разрядить обойму, наблюдая, как из затылка вылетают мозги. На секунду реальность зыбкой волной, колыхнулась перед ее глазами.

«Китайцы!». Она услышала, как с противным хрустом скрежещут ее зубы.

— Всем покинуть бункер! Охранять вход и лестницу на нулевой уровень, — словно сквозь сон, услышала Лэйсон, резкий приказ начальника охраны, и затем совсем рядом с ее лицом: — Мэм, я сделаю вам укол успокоительного и вызову личного врача

— Да, Джош, — только и смогла произнести она.

Тихо пшикнул инъектор. Президент почувствовала легкий укол в шею и гладкий холодный цилиндр стакана с водой в руке.

— Выпейте, Мэм. Вам надо успокоиться, — все так же тихо сказал Джош. — Вы президент США. От вас зависят жизни миллионов американцев.

«Жизни миллионов…» эхом отозвалось в ее голове. Если бы Джош знал, что она, Каролайн Лэйсон, президент США обрекла сотни миллионов американцев на смерть в ядерном огне. Если бы он знал… По ее щекам помимо воли потекли слезы.

— Не надо, мэм. Вот возьмите салфетку. Хотите, я скажу, что вы заняты и отошлю Морисона с китайцем.

— Нет, — Лэйсон, аккуратно промокнув слезы, выдавила короткий смешок. — Нервы ни к черту… Все это, слишком много для одной слабой женщины. Я приму их через десять минут здесь в кабинете. Мне только надо привести себя в порядок. Может, Шэнь действительно объяснит, что происходит.

Когда, китайский министр в сопровождении Морисона и двух агентов Секретной службы вошли в бункер, президент уже взяла себя в руки и, поправив с помощью помощницы, неброский макияж, сидела за небольшим столом в своем «кабинете» отгороженном от основного пространства бункера бронированным стеклом.

Пропустив вперед госсекретаря, Шэнь прошел в бункер и, одобрительно кивая головой, осмотрелся. Лэйсон потянулась было к пульту интеркома, мо вспомнив, что он не работает, просто сделала неловкий приглашающий жест рукой.

— Госпожа президент, — с легким поклоном поприветствовал ее китаец, — Рад вас видеть в добром здравии. Хотя, признаюсь, хотел бы, чтобы наша встреча прошла при несколько других обстоятельствах.

— Оставьте дипломатический этикет, министр Шэнь, — зло бросила президент, чувствуя, как внутри снова нарастает волна ярости. — У меня мало времени. Алан сказал, что вы можете объяснить отключение электроники. Я жду. И не маячьте передо мной садитесь, — она указала на кресла, стоящие по другую сторону стола.

— То, что происходит, называется Эффектом управляемой деградации. Я не физик и не специалист по нанотехнологиям поэтому, боюсь, не смогу объяснить вам этот феномен с научной точки зрения. Да, это и ни к чему. Действие эффекта налицо. Но я вполне могу описать его последствия для района Санта-Фе, — китаец скромно улыбнулся и по очереди посмотрел на президента и госсекретаря на лицах, которых читался откровенный страх. — На данный момент в радиусе пятидесяти километров от центра Санта-Фе выведены из строя практически все сложные электроприборы. Все компьютеры, средства связи, автомобили, домашняя техника, одним словом — вся сложная электроника прекратила работу. Эффект однократный. Он не имеет обратного действия. Его нельзя отменить. Теперь вся сложная электроника в стокилометровой зоне с центром в Санта-Фе — просто бесполезный мусор.

— Это сделали вы? — президент резко подалась вперед.

— Госпожа президент, — Шэнь снова учтиво склонил голову. — Мы были вынуждены применить Эффект, чтобы привлечь ваше внимание к тому факту, что президенты Росси и Китая настаивают на немедленной встрече с вами. Поймите нас правильно, мы просто хотим предотвратить ядерный удар, который вы готовите.

— Это… Это возмутительно! — вскричала Лэйсон вставая. — Вы обвиняете нас в подготовке ядерного удара, а сами применяете по территории США новое неизвестное оружие. Как вы смете! Вот, что я вам скажу — вас сейчас выведут во двор и пустят пулю в затылок, а потом скормят сторожевым псам! Я сама прослежу за этим! Охрана!

В кабинет с пистолетами в руках ворвался Джош и два агента Секретной службы стоявших у двери за бронированным стеклом.

— Взять его! — президент ткнула пальцем в китайского министра

— Сядьте, Лэйсон! И прекратите истерику! Или вы хотите, чтобы то, то происходит в Санта-Фе накрыло всю Америку? — рявкнул Шэнь, не вставая с кресла, и не обращая внимания на руку начальника Секретной службы уже крепко сжимающую его плечо. Голос обычно тихого вежливого китайца прозвучал громко и властно, так, что Морисон невольно вздрогнул, а президент, оторопев от неожиданности, снова упала в кресло. — Вы хотите, чтобы по всей Америке погас свет, умерла вся электроника? Вам мало цунами? Мало Йелоустона? Вы хотите ввергнуть свою страну в каменный век? Вы хотите, чтобы вся американская нация вымерла от холода и голода. То, что произойдет — страшнее ядерного удара, который вы планировали нанести по нам через две недели, при этом обрекая и сотни миллионов своих сограждан на гибель! То, что произойдет — ужасно! Ваши подводные лодки, самолеты, ракеты, танки превратятся в бесполезный металлолом. Взорвутся ядерные реакторы электростанций. В города прекратится подача электричества, тепла, и газа. Через месяц американцы начнут убивать друг друга из-за охапки дров, а через два начнут жрать друг друга, как звери! Ах да… И без электричества подземные города-убежища, в которых вы хотели отсидеться во время ядерной войны, будут бесполезны. Вы этого хотите? Давайте! Помогите нам! Дайте нам повод! Мы уничтожим Америку в течение нескольких часов!

Шэнь на секунду умолк, его лицо снова приняло до безразличия вежливое выражение профессионального дипломата.

— Успокойтесь и выслушайте наше предложение. Скормить меня сторожевым псам вы всегда успеете. — Своим обычным, тихим и почти вкрадчивым голосом сказал он.

Издав нечто похожее на сдавленный стон, Лэйсон откинулась на спинку кресла и закрыла лицо руками.

— Мэм? — осторожно спросил Джош, все еще держа руку на плече Шэня.

Президент не пошевелившись, так и осталась сидеть с прижатыми к лицу руками.

— Мы продолжим переговоры, — тихо сказал Морисон.

Ошеломленный начальник Секретной службы внимательно посмотрел на Лэйсон, потом перевел взгляд на госсекретаря и медленно кивнул. Он сделал знак своим подчиненным, все еще держащим китайского министра на прицеле пистолетов, и направился к выходу. У самой двери он остановился, медленно оглянулся и, не обращаясь ни к кому конкретно, тихо проговорил:

— Удачи.

В подземном кабинете президента долгое время никто не проронил ни слова. Лэйсон продолжала сидеть с прижатыми к лицу руками. Казалось, она что-то невнятно бормочет под ладонями. Молится? Тихо плачет? Шлет проклятия на головы тех, кто сумел разрушить ее избранную Богом страну? Она сидела, не меняя позы, несколько минут, но, наконец, собравшись с силами, оторвала руки от лица. Глаза ее были сухи, губы бледны, лицо выглядело по-стариковски сморщенным, осунувшимся и бесцветным. Казалось, за несколько минут она состарилась лет на десять. Но самое главное — взгляд… Он был абсолютно пуст. Не выражал ничего. В нем не было прежней злости на врагов, не было решимости спасти страну и отомстить за обрушившиеся на нее беды. Только где-то в самой его глубине читалась безмерная усталость и граничащая с обреченностью безысходность.

— Мистер Морисон, — чуть слышно проговорила она. — Передайте министру Шэню, что Мы готовы принять все условия Китая и России по разоружению. Передайте, что у президента США хватит здравого смысла, чтобы окончательно не разрушить то, что еще осталось от Америки и, что он будет готов лично подписать все необходимые документы. Я поручаю вам немедленно ознакомиться с предложениями, которые, наверняка, принес с собой министр Шэнь, и немедленно начать практическую работу по подготовке договоренностей. А мне… — она сделала глубокий прерывистый вздох и на секунду умолкла. — Мне надо немного прийти в себя.

— Да, Мэм, — Морисон встал с кресла. — Мы будем ждать вас наверху в зале оперативных совещаний.

В сопровождении двух агентов секретной службы, они прошли на второй этаж, где рядом с президентским кабинетом размещался зал оперативных совещаний. Поднимаясь по лестнице мимо затянутых в броню застывших, как зловещие, мрачные изваяния фигур морпехов, Морисон почти физически чувствовал, как временную резиденцию наполняет неведомая разрушительная энергия. Он отчетливо услышал, как со стоном и скрежетом медленно приходит в движение гигантское неумолимое колесо истории, готовое раздавить всех, кто окажется на его пути. Ему казалось, что воздух в здании быстро насыщается электричеством, и оно вот-вот разрядится мощным грозовым ударом, способным разрушить все, что было построено Америкой за предыдущие столетия. Липкой волной накатил животный страх. Сердце забилось быстро и гулко, пытаясь скрыться от него в самом дальнем уголке груди. Дыхание перехватила чья-то холодная жесткая рука. Госсекретарь услышал как, колесо истории со страшным скрежетом сдвинулось с места, и в ужасе ощутил на себе весь его вес, всю огромную тяжесть и силу.

Почувствовав, что задыхается Морисон, остановился и оперся о стену.

— Подождите, Шэнь, — прохрипел он, глядя, как в лучах фонарей по коридору медленно, будто в замедленной съемке, по коридору уплывает фигура китайского министра. — Подождите…

Китаец резко обернулся и бросился к оседающему на пол американскому коллеге.

— Врача! Срочно, врача! У Морисона приступ, — крикнул он вслед одному из агентов, который, со злостью, отбросив бесполезную рацию, уже бежал вниз в сторону медицинского пункта оборудованного на первом этаже. Второй, выхватив из внутреннего кармана похожий на сигару портативный инъектор, быстро щелкал вмонтированным в него барабаном, пытаясь найти ампулу с сердечным стимулятором.

— Что у вас происходит? — услышал Шэнь сзади, чей-то хлесткий, незнакомый голос.

— Сэр, у госсекретаря Морисона, скорее всего сердечный приступ, — ответил один из агентов.

— А это, кто? — спросил все тот же голос.

— Это министр иностранных дел Китая, Шэнь. Мы сопровождали их в зал оперативных совещаний, после встречи с президентом.

— Окажите Морисону помощь и проводите китайского министра в гостевую комнату. Пусть подождет, пока не восстановится подача электричества. Я сейчас спущусь к президенту.

Сзади послышался топот ног, Шэнь обернулся и увидел бегущего к ним по коридору помощника президента.

— Сэр, хорошо, что вы здесь! — помощник нагнулся к незнакомцу и что-то прошептал ему на ухо.

— Что? — резким голосом переспросил тот.

— Она застрелилась, Сэр. Президент Лэйсон застрелилась.

— Твою, мать! Ну, зачем об этом орать на все здание!

— Извините, сэр — помощник бросил взгляд на стоящего на коленях перед тяжело дышащим госсекретарем китайского министра и снова обратился к незнакомцу.

— Сэр. Президент ушла из жизни. У нас нет ни электричества, ни связи. Мы не можем связаться ни с министром обороны, ни со спикерами Конгресса, ни с вице-президентом. У госсекретаря — приступ. Вы самый старший по должности из администрации. Вы по протоколу, принимаете руководство временным административным комплексом и, судя по всему, страной, пока полномочия не перейдут к вице-президенту.

— Твою мать! — снова выругался незнакомец.

— Ваши полномочия могут подтвердить начальник Секретной службы и глава президентского аппарата. Они внизу с президентом.

— Я знаком с протоколом. Я сейчас к ним спущусь, — незнакомец развернулся спиной к Шэню и зашагал в сторону лестницы. — И что, черт возьми, с электричеством?

— Не знаю, сэр, коротко ответил помощник.

— Я могу объяснить, почему отключился свет и не работает электроника, — громко крикнул вслед уходящим китайский министр.

— Вы? — удивленно спросил незнакомец, остановившись.

— Да. Мы как раз обсуждали это с президентом и госсекретарем. Мне жаль, что события развиваются именно так. Поскольку вы приняли руководство, я обязан поговорить с вами. От этого зависят жизни сотен миллионов людей.

Незнакомец медленно, будто сомневаясь, стоит ли ему это делать, подошел к Шэню и полутьме, освещенной лишь лучами фонарей, попытался заглянуть ему в глаза.

— Патрик Коэн, глава МНБ, — немного помолчав, представился он. — Подождите меня в гостиной. Я поднимусь к вам, как только засвидетельствую смерть президента.

* * *

Войдя в небольшую уютную гостиную, оборудованную на втором этаже для ожидающих президентской аудиенции гостей, Шэнь подождал пока сопровождавший его охранник выйдет и громко и длинно выругался по-китайски. Четко выстроенный план рушился прямо на глазах. Лэйсон застрелилась, у Морисона, который был в курсе всего что происходит и, которому был отдан прямой приказ принять условия выдвигаемые Россией и Китаем, сердечный приступ. Ситуация сейчас в руках у Патрика Коэна. Потом место Лэйсон должен занять вице-президент. Как он поведет себя — неизвестно. Китаец снова выругался и посмотрел на свой механический хронограф. Время стремительно истекало.

Без стука, в гостиную вошел какой-то служащий и, расставив в нескольких углах яркие светодиодные свечи, не проронив ни слова, удалился.

«Что ж доведем начатое до логического завершения, а дальше будь, что будет», — подумал Шэнь и устало плюхнулся в кресло.

Через час, пришел Коэн, мрачный и настороженный.

— Я вас слушаю, — коротко бросил он, опускаясь в кресло напротив китайца.

— Когда у госсекретаря Морисона случился приступ, мы шли в зал оперативных совещаний чтобы выполнить приказ президента о немедленной подготовке договора о ядерном разоружении, — начал Шэнь пытаясь уловить настроение собеседника. — В виду новых обстоятельств, Лэйсон отдала прямой приказ отменить подготовку ядерного удара и принять условия Китая и России. Поверьте, я искренне вам соболезную.

— Я знаю о распоряжении Лэйсон и о вашем разговоре. Морисону уже лучше, и он мне все рассказал в общих чертах. Прежде чем мы начнем разговор о разоружении, я бы хотел услышать о новых обстоятельствах, которые вы упомянули. Что происходит в Санта-Фе?

— В районе Санта-Фе был применен Эффект управляемой деградации. Этот «эффект» выводит из строя всю сложную электронику, а вместе с ней прекращают работу все завязанные на нее сервисы: подача электричества, тепла, газа, связь, интернет, умирают компьютеры и мобильные устройства. Вы это сами можете наблюдать. Наведение эффекта на территорию происходит однократно. Экранирование от него невозможно. Вся электроника, попавшая под «эффект», выходит из строя окончательно. Восстановление ее функций невозможно.

— Эффект деградации чего? — спросил глава МНБ достал свой мертвый смарт и, пройдя пальцами по погасшему сенсорному экрану положил его на стол.

— Я не могу объяснить механизм действия. Я не физик, — вежливым тоном извинился китаец.

— Этот «эффект» применен вами?

— Да. У нас есть подтвержденная информация о том, что через две недели Лэйсон собиралась нанести массированный ядерный удар по России и Китаю, укрыв часть населения в подземных убежищах программы «Аризона». Мы не могли этого допустить.

— Этот «эффект» может быть применен на всей территории США?

— Да. В случае, если нам не удастся договориться, он будет применен на всей территории США. Кроме того он будет наведен на ваши военные базы расположенные по всему миру, группировки ВМС и районы предполагаемого патрулирования подводных лодок. Воздействию «эффекта» подвергнуться и ваши потенциальные союзники. Если мы зарегистрируем пуски ракет из районов, не затронутым «эффектом», мы сможем избирательно накрыть и их уже после пуска. Электроника ракет умрет, они станут неуправляемыми и бесполезными. Более того, на основе «эффекта» мы создадим защитный барьер вокруг Китая и России. Вся сложная электроника, при переходе через этот барьер перестанет работать.

Тяжело вздохнув, Коэн надолго умолк. «Неужели это правда, — с горечью подумал он. — Неужели за последние десятилетия китайцы так далеко ушли вперед в развитии технологий. Неужели время Америки подошло к концу. Черт возьми! Немыслимо! Это ведь полное поражение! Мы даже не можем ничем ответить!»

— Что вы предлагаете? — наконец, чуть охрипшим голосом спросил он. — Ядерное разоружение?

— Ядерное разоружение стояло на повестке дня несколько дней назад, — теперь голос Шэня звучал холодно и официально. Он почувствовал, что его слова произвели на собеседника нужное впечатление, и тот растерян и напуган. — Формально, Америка даже на него согласилась. Но в реальности, вы готовились развязать ядерную войну. Ведь так?

— Так или нет, это сейчас не важно. Важно то, что ситуация в корне переменилась.

— Ситуация изменилась ввиду того, что вы приступили к подготовке ядерного удара. Поэтому наша позиция стала жестче. Ваши авианосные группы и подводные лодки в надводном положении в сопровождении кораблей России и Китая, должны вернуться в порты расположенные в США. Там их силовые установки должны быть заглушены, системы управления отключены, а все ударное вооружение демонтировано. Ваши стратегические бомбардировщики останутся на авиабазах, топливо должно быть слито, вооружение демонтировано, а системы управления заблокированы. Ваши баллистические ракеты будут отключены от систем запуска, топливо откачано, а люки их шахт заблокированы. Это будет сделано немедленно. На втором этапе все стратегические ядерные боеголовки и боевые блоки, оснащенные другими средствами массового поражения с кораблей, подлодок, самолетов, наземных средств доставки, а так же находящиеся на складах, должны быть переданы международной комиссии, которая вывезет их за территорию США. Боеголовки будут складированы на нейтральной территории, под охраной международного контингента, затем с них будут сняты ядерные заряды, а сами они будут уничтожены. Второй этап разоружения, демонтаж тактического ядерного оружия по той же процедуре, начнется сразу после того как будет уничтожено стратегическое. Далее… Вы раскроете точное местоположение убежищ «Аризона» и допустите к ним международных наблюдателей. Все это будет проходить под нашим контролем. Любая попытка саботажа или отказ от принятия наших условий повлечет за собой немедленное применение «эффекта» по все территории США.

— Постойте! — вскинул руку Коэн. — Но тогда мы будем безоружны перед нападением.

— Посмотрите на Санта-Фе, — китайский министр кивнул в сторону плотно закрытого жалюзи окна. — Против нас вы уже безоружны. Кого вам еще опасаться? Мексики? Кубы? Канады? Я бы на вашем месте об этом не беспокоился. Мы ведь говорим только стратегических ударных средствах и оружии массового поражения. В вашем распоряжении останется миллионная армия, оснащенная самым современным вооружением. Ее вполне хватит, чтобы разбить любого агрессора. Если вам этого мало, Китай и Россия под зонтом совбеза ООН могут выступить гарантами вашей безопасности.

— То есть вы хотите сохранить свои ядерные силы и, наслаждаясь монополией на оружие массового поражения, править миром?

— Мистер Коэн, давайте я в общих чертах опишу то, чего мы хотим. Надеюсь, это многое прояснит, — Шэнь откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника. — Первое. Мы хотим, чтобы не было ядерной войны. Чтобы миллиарды людей остались живы. Чтобы сохранилась человеческая цивилизация, проделавшая до этого момента такой длинный и кровавый путь. Согласитесь, не смотря на несовершенство и раздирающие ее противоречия, она достойна шанса на мирное будущее. Через двадцать лет, когда полностью проявятся последствия запущенного вами проекта «Лунный Свет» людей на планете останется чуть больше четырех миллиардов. Это чертовски мало для серьёзной цивилизации. А ведь никто не изучал долгосрочные последствия примененного Америкой против всего человечества генетического оружия.

— Ваши обвинения бездоказательны, — выдержав взгляд китайца, бросил Коэн.

— А мы и не будем ничего доказывать, — в примирительном жесте развел руками китайский министр. — И тут мы подходим ко второй цели. Мы хотим сохранить Американскую нацию. Да, да. Я говорю абсолютно серьезно. Не смотря на все то, что США творили в мире последние пятьдесят лет, мы считаем, что американцы неотъемлемая и во многом уникальная часть человеческой цивилизации достойная уважения и процветания. Кик и все другие нации на земле. Просто с середины прошлого века вам не везло с политиками. Они толкали вашу страну к пропасти, думая, что делают для нее благо. Они постепенно воспитывали в вас чувство превосходства, потом безнаказанности, потом исключительности. Это рано или поздно должно было закончиться катастрофой. «Лунный Свет» находится на пике идиотизма ваших политиков. Узнав о нем, мы поняли, что Америка перешла черту и просто не могли не ответить на генетический геноцид жестко и ассиметрично. Но будем считать, что мы обменялись ударами. Дальнейшее противостояние не приведет Америку ни к чему хорошему. Поэтому мы предлагаем вам мир. Мы предлагаем вам забыть этот бред про исключительность, задавить в себе агрессию и на равных войти в группу лидирующих стран, которые будут двигать человеческую цивилизацию дальше. Взамен вы получите помощь в восстановлении. Огромную помощь. Через десять лет Америка опять станет процветающей страной. Равной среди равных. Это наша вторая цель.

— А Китай и Россия, конечно, будут диктовать свою волю тем, кого вы называете «группой лидирующих стран».

— Не обязательно. Мы заново хотим выстроить систему международных отношений. Верней даже не отношений, а систему дальнейшего развития цивилизации. Вся история подсказывает нам, что человечеству нужен единый, созданный на основе консенсуса, орган управления, который бы учитывал интересы всех наций, имел право на справедливое распределение ресурсов и полную монополию на применение силы в отношениях между государствами. Можете называть это глобальным правительством, новым ООН или Советом Земли. Меня ни одна из этих формулировок ничуть не смущает. Это наша третья цель. Мы предлагаем Америке на равных с нами принять участие в формировании этого правительства. Впрочем, это ваше дело. Можете развиваться самостоятельно. Никто вам мешать не будет, если вы честно и открыто примете новые правила игры.

— Вы хотите передать вооруженные силы отдельных государств под контроль некоего единого правительства?

— В идеале, да. Но мы реалисты и понимаем, что сразу это сделать будет невозможно. Очень сильный культурный шок. Поэтому на первом этапе на уровень глобального руководства отойдут только стратегические ядерные силы. Это обеспечит надежный фактор сдерживания для любого агрессора в любой точке мира, будь то террористы или случайно пришедший к власти диктатор. Да и вообще полностью отказываться от ядерного оружия глупо. Неизвестно, что может к нам прилететь из космоса. Если новая система обеспечения глобальной безопасности будет работать, правительства отдельных стран сами начнут сокращать свои вооруженные силы и перенаправлять средства на свое экономическое развитие. Как видите, мы не держимся за ядерное оружие. Мы готовы добровольно от него отказаться, передав часть сил в новый корпус стратегических ядерных сил ООН. Большая часть наших ядерных арсеналов будет утилизирована вместе с вашими, а оставшееся химическое и биологическое оружие уничтожено.

— Зачем вам ядерное оружие, если вы можете применить свой «эффект» в любой точке мира, — поинтересовался Коэн, внутренне удивляясь размаху планов открытых ему китайцем.

— «Эффект» — крайнее средство. На данном этапе мы не хотим, чтобы люди о нем знали по двум причинам. Это может вызвать ненужную подозрительность и даже истерику у слабонервных европейцев. Еще, мы не хотим, чтобы мир знал, что Америка пошла на разоружение не по принуждению, а добровольно. Никто не будет знать, какая угроза висела над вашей страной. Никто не будет знать о том, что вы собирались нанести массированный ядерный удар. Никто не будет знать о программе «Аризона». Инцидент в Санта-Фе может быть просто списан на ЭМИ, и вы сохраните лицо.

Покручивая пальцами, лежащий на столе бесполезный смарт, Коэн молчал. Он внутренне удивлялся тому, что был абсолютно спокоен. Он и представить себе не мог, что окажется в такой ситуации, но попав в нее, понял, что подспудно был готов к ней. Вся его карьера была посвящена укреплению гегемонии Америки в мире, но где-то в глубине души он понимал насколько это неэффективно, несправедливо и опасно. Не может пять процентов населения планеты потреблять двадцать пять процентов ее ресурсов, живя при этом в долг и фактически паразитируя, на остальном человечестве, благодаря финансовой системе, в основе которой лежит доллар. Не может страна, даже являясь единственной супердержавой в военном и экономическом отношении диктовать волю всему миру, не вызвав при этом ответной реакции у соперников. И эта реакция, подстегиваемая год за годом глупыми, высокомерными действиями Вашингтона постепенно переросла из раздражения в злобу, а затем и в открытую ненависть и презрение к США. Эта ненависть и стала фундаментом, на котором за последние десять лет Россией и Китаем был построен неформальный антиамериканский союз, охватывающий почти две трети государств планеты.

Шэнь прав, рано или поздно, с «Лунным Светом» или без, зарвавшаяся от собственной безнаказанности Америка, должна была войти в открытый конфликт с остальным миром. А это означало бы ее гибель. Впрочем, как и гибель всех остальных. Все эти годы, работая на правительство, Коэн где-то в глубине души чувствовал это напряжение, знал, что натянутая до предела струна отношений Америки с остальным миром готова вот-вот лопнуть. И, когда эта струна под грохот Йелоустона и рокот разрушительного цунами, наконец, порвалась, он понял, что подсознательно был к этому готов.

— И что дальше? — спросил он, оторвав взгляд, от безжизненного смарта.

— Смерть Лэйсон серьезно осложнила ситуацию, — Шэнь плотно сжал губы, так, что они превратились в тонкую ниточку на его вежливом лице. — Насколько я знаю, по вашей конституции в случае смерти президента его полномочия автоматически принимает вице-президент. Кстати он в Санта-Фе?

— Нет. Все ключевые фигуры находятся в разных штатах. Здесь только госдеп и аппарат президента. Я оказался в резиденции потому, что у меня с Лэйсон была запланирована поздняя встреча.

— Плохо, что ключевые фигуры администрации разбросаны по всей стране. Это затруднит принятие решения. Тем более связаться с ними отсюда вы не можете, и они до сих пор не знают, что здесь происходит. Они наверно уже паникуют, недоумевая, почему нет связи с Санта-Фе — китаец нахмурил брови и посмотрел в глаза собеседнику. — Послушайте… Теперь судьба страны в ваших руках. По большому счету, мне безразлично, какое решение вы примете, Китай и Россия уже полностью обезопасили себя и своих союзников. Вы видели, что «эффект» сделал с Санта-Фе, и можете себе представить, что случиться, если его применить на всю страну. Если одна демонстрация «эффекта» вас не убедила, мы можем ее повторить, например, на западном побережье в районе Сан-Диего. Там как раз находится одна из работающих атомных электростанций. Представляете, что произойдет, если на ней отключится электроника?

— Хватит демонстраций, — резко бросил Коэн. — Вы итак уже оставили миллионный город без света и тепла.

— Согласитесь, из ваших уст это звучит немного странно, ведь через две недели эти люди все равно должны были бы погибнуть. Теперь у них есть хоть какой-то шанс выжить, — Шэнь секунду помолчал, наблюдая за реакцией собеседника. — Это сделано только потому, что Лэйсон отказалась выслушать нашу позицию. Как я уже сказал, мне глубоко безразлично, как вы поступите дальше, но если вам дороги жизни американцев. Я готов помочь. Свяжитесь с коллегами. Расскажите все, что знаете. Осуществите процедуру передачи президентских полномочий, чтобы мы могли разговаривать с легитимным преемником Лэйсон. У нас подготовлены все материалы для переговоров, включая рабочие версии договоров и календарные графики их выполнения. Никакой воды и юридической шелухи. Документы по десятку страниц, не более. Вы должны дать ответ на наши предложения в течение завтрашнего дня. Я знаю, что во время кризиса американская администрация может действовать очень оперативно, и надеюсь, что решение вы примете быстро.

— Связаться? Но как? — выдержав взгляд гостя, спросил Коэн. Ему хотелось поскорее закончить разговор, связаться с МНБ, с министерством обороны, ЦРУ, разобраться в природе «эффекта», в конце концов, побыть одному и все обдумать, но Шэнь навязал очень жесткие временные рамки.

— У меня есть связь, — скромно улыбнувшись, сказал китаец и положил на стол, сияющий ярким дисплеем, компактный спутниковый телефон. — И транспорт. У западного пункта пропуска в административный квартал стоит лимузин, на котором я приехал и несколько машин сопровождения, все в рабочем состоянии. А в аэропорту стоит готовый к вылету вертолет.

— Но почему? — не скрывая удивления, воскликнул Коэн. — Вы ведь сказали, что вся электроника в стокилометровой зоне с центром в Санта-Фе вышла из строя!

— Не вся, — улыбка китайского министра стала чуть шире. — «Эффект» не действует на электронику, произведенную в Китае и России.

— Твою мать! — не сдерживаясь, выругался Коэн, и, откинувшись на спинку кресла, как и Лэйсон несколько часов назад, закрыл лицо руками. Этот жест в последнее время стал очень популярным в американской администрации

* * *

Гигантских размеров бензиновый внедорожник, который предоставил в распоряжение Коэна китайский министр, неуклюже лавируя между редкими автомобилями, замершими на дороге там, где они находились в момент применения «эффекта», медленно пробирался в сторону аэропорта.

«Что это? — борясь с внезапно возникшей ноющей головной болью, думал Коэн. — Как? Как Китайцы смогли совершить такой технологический прорыв?». Ведь «эффект» это по сути идеальное и универсальное оружие. Почему они не применили его сразу? Зачем надо было бить по Йелоустону и Ла Палме, чтобы вызвать цунами и суперизвержение. Ведь можно было просто навести «эффект» на территорию и покончить с Америкой одним махом. Он невольно поежился от мысли, что было бы с остальным миром, если бы «эффект» первыми открыли США. Америка, ни секунды не сомневаясь, применила бы его против своих основных конкурентов — России и Китая. Вначале бы накрылись столицы государств и военные базы и инфраструктура, потом, если противник все еще отказывался подчиниться воле Америки, настала бы очередь крупных промышленных центров, затем — городов помельче. И так, до полного уничтожения всего промышленного и военного потенциала.

Хм… Коэн легонько помассировал пальцами виски. По словам китайца, «эффект» выводит из строя электронику, и восстановить ее уже нельзя. Значит, невозможно будет восстановить и предприятия, станки, машины и все прочее, чем эта электроника управляет. Может, именно этого хотят китайцы и русские — оставить нетронутой промышленную инфраструктуру США, а затем оккупировать страну. А может старик Кроуфорд был действительно прав. Может они искренне хотят интегрировать Америку в этот неведомый новый мир, который они пытаются построить. Может, на протяжении последних десятилетий американские политики упустили что-то важное, и мир оказался намного сложнее и не вписывался в простенькую доктрину мирового лидерства Америки, основанную на нее исключительности.

Черт! Как болит голова…

— Тим, — обратился он к помощнику сидящему рядом. — От всего этого у меня голова раскалывается. Сделай мне инъекцию.

Машина, вплотную прижавшись к одному из зданий, ненадолго остановилась на темной пустынной улице. Два, постоянно сопровождавших его охранника, вышли и, вскинув к плечу штурмовые винтовки, заняли позиции спереди и сзади автомобиля Тим помог Коэну снять пиджак, надел ему на руку персональный медицинский модуль, провел общую диагностику и сделал инъекции обезболивающего и стимуляторов.

«Вот и Америка, почти так, как я сейчас мучается от боли и без инъекций вряд ли поправится», — подумал он, опуская рукав рубашки. А что, если китаец, говорил правду? Что если Россия и Китай действительно помогут Америке восстановиться. Тогда этот тяжелый путь можно было бы пройти не за десятилетия, а за годы.

Надо позвонить Уолбергу и Локарту. А что сказать? Что китайцы применили в Санта-Фе новый вид оружия, что президент, придя в ужас от его мощи, застрелилась, а госсекретаря хватил сердечный приступ? Он достал и в задумчивости взвесил на ладони компактный сатфон, переданный ему Шэнем. Наверняка китайцы все прослушают. Надо быть предельно аккуратным. Но звонить, все же, необходимо. У Локарта дублирующий пульт управления ядерными активами. Он хоть и вполне вменяемый человек, но, когда на протяжении нескольких часов нет связи с резиденцией, ему в голову могут прийти самые радикальные мысли. Коэн включил сатфон и, попытавшись набрать личный номер министра обороны, понял, что не помнит его. Все телефоны были вбиты в память служебных смарта и планшета, и он не потрудился их запомнить.

— Тим, я не помню номеров членов администрации, — он растеряно посмотрел на помощника.

— Секунду, сэр, — коротко ответил тот и, порывшись в своем брифкейсе, достал оттуда небольшую пластиковую карту. — Здесь служебные номера министерств и их секретариатов. Но это не спецсвязь.

Минуту пообщавшись с нервным оператором секретариата, Тим, наконец, пробился к министру обороны.

— Пат, черт возьми! Что у вас происходит? — сходу выпалил Локарт, — У нас нет связи с Санта-Фе. Резиденция молчит. Президент не доступен. Мой «черный ящик» не может связаться с президентским. Это что? Нападение? Я привел наши ядерные силы в пусковую готовность.

— Подожди, Дуг[62], — в замешательстве от напора вопросов, проговорил Коэн. — Тут творятся невероятные вещи. В Санта-Фе вышла из строя вся электроника. В городе и в радиусе нескольких километров вокруг него вырубился свет, компьютеры, связь, транспорт. Ничего не работает.

— Это я знаю. Наши истребители с базы ВВС Киртлэнд уже совершили облет города. Сейчас над городом барражирует беспилотник. Картинка сверху ужасная — полный мрак. В резиденции — тоже. К тому же по городу начинаются пожары. Похоже, горит и аэропорт. Что происходит? Президента, хоть эвакуировали?

— Дуг… Лэйсон мертва.

— Твою мать! — секунду помолчав, выругался министр обороны. — Опять переворот? Кто на этот раз?

— Нет. Все гораздо сложнее. Я тебе все объясню, когда выберусь.

— Когда выберешься? — в голосе Локарта послышались нотки подозрения. — Ты же сказал, что транспорт не работает. И откуда у тебя связь через китайский спутник?

— Послушай, сейчас у меня единственная рабочая машина во всем Санта-Фе и единственный рабочий сатфон. Скажу больше — в аэропорту меня ждет единственный рабочий вертолет. Прошу тебя, не делай резких движений, пока я тебе все не объясню.

— Вертолет у тебя не единственный, — уже спокойнее ответил министр обороны. — В резиденции уже высадилась рота охраны с базы Киртлэнд на трех вертолетах. Плюс три «Апача» огневой поддержки на случай зачистки.

— Хорошо. Хоть будет связь с резиденцией. Зачистки не будет. Резиденция под полным контролем батальона охраны и Секретной службы. У ребят просто нет связи. Еще… Поскольку, после смерти Лэйсон я оказался самым старшим из администрации, по протоколу временные полномочия переходят ко мне.

— И? — опять насторожился Локарт.

— Я хочу как можно скорее передать их вице-президенту Уолбергу, — Коэн поспешил успокоить коллегу. — Организуй, пожалуйста, видеоконференцию с членами Совета национальной безопасности. Пусть будут готовы через час. Я снова свяжусь с тобой, как только прилечу на базу Киртлэнд и в двух словах объясню, что произошло. Дальше… Дай команду в Киртлэнд, чтобы мне предоставили самолет. Ты сейчас где?

— В Далси.

— После видеокона[63] я вылечу в Далси. А ты собери там совбез. Мы подтвердим передачу президентских полномочий Уолбергу, и я вам расскажу в деталях, что произошло в Санта-Фе. Еще… Немедленно найди яйцеголовых из DARPA и из отдела по науке ЦРУ. Мне нужны топовые мозги по электронике. Я привезу образцы мертвого оборудования. Нам как можно скорее надо узнать, что их вывело из строя, каким образом и как с этим можно бороться. Настрой всех на бессонную ночь. Нам предстоит принять очень непростые решения. 

Московская область. Подземный центр

оперативного командования.

28 января 2031.

По лицам присутствующих в президентском зале оперативных совещаний было видно, что то, что они только наблюдали на экране, произвело на них огромное впечатление. На, поделённый на сегменты, большой стеновой экран передавалась картинка из Санта-Фе.

Трансляция шла через китайский спутник с нескольких камер на высотных зданиях, заранее размещенных агентами в разных местах. Абсолютный мрак, нависший над городом в первые минуты после отключения света постепенно отступал. В разных районах засверкали яркие вспышки коротких замыканий на трансформаторных подстанциях. В аэропорту в небо взметнулся яркий огненный гриб. Взорвались танки с горючим или упал заходивший на посадку самолет? Где-то за пределами городской черты, робко занялся пожар, затем быстро набрал силу и превратился в гигантский, завивающийся смерчем столб огня. По всему городу то тут, то там забили яркие огненные струи от аварий на газопроводах. Одна из камер, видимо установленная на высотке в зоне прямой видимости от временной резиденции президента, увеличила изображение, показав крохотные фигурки людей мечущихся по периметру с фонарями в руках. Другая, переключившись в ночной режим, прошлась объективом по главной авеню, где вокруг беспорядочного скопления заглохших машин суетились, ничего не понимающие, люди. В городе начинался хаос. Это было ясно и без камер.

— До последнего момента не верил, что у них может получиться, — тихо проговорил президент, — Черт возьми! Я до сих пор не могу понять, как мы дали втянуть себя в эту авантюру.

— Но ведь получилось же! — министр обороны Мальцев звонко хлопнул ладонью по колену. — И еще как получилось! Да еще в прямом эфире! Камеры разместили, спутник подогнали. Прямо реалити какое-то. Жаль, что звука не дают. Я бы хотел послушать разговор Шэня с Лэйсон, но, видимо, китайцы решили не делиться им снами всей информацией. Не по партнерски как-то.

— Боюсь, это не первый и не последний раз, когда они от нас утаивают важную информацию, — посетовал министр иностранных дел.

— Ну… Нам ли обижаться, — скупо улыбнулся президент. — Мы им платим той же монетой.

— Все-таки, откуда у них такие продвинутые технологи? — с тревогой в голосе спросил Мальцев. — Если это не ЭМИ, То что! Оружие будущего из фантастических романов.

— Самое интересное, что никакой фантастики здесь нет, — президент развернулся в кресле к экрану. — Они называют это Эффектом управляемой деградации кристаллической решетки полупроводников. Принцип действия «эффекта» нам понятен. Думаю, я могу с вами им поделиться. Мы только не можем вычислить, сам механизм деградации и с помощью чего он запускается.

— И что это за принцип? — вскинув брови, поинтересовался Павлов.

— Он достаточно прост, и смертельно эффективен, — президент, чуть нахмурившись, еще раз бросил взгляд на экран. — Суть его в том, что китайцы внедрили в кристаллическую решетку полупроводника использующегося в производстве микропроцессоров нового поколения некую структуру на основе одного из редкоземельных металлов — триобия. Этот элемент обладает уникальными свойствами. Он увеличивает эффективность и снижает энергоемкость процессора и используется практически во всех полупроводниках. Разработки в этом направлении китайцы ведут уже с начала века, но структура, на которой основан «эффект» была запущена тринадцать лет назад. Пытаясь выйти на алгоритм, усиливающий полезные свойства триобия в кристаллической решетке полупроводника китайцы выяснили, что можно добиться совершенно противоположного эффекта. При определенном воздействии его атомы входит в диссонанс с кристаллической решеткой полупроводника, и меняют ее структуру, превращая полупроводник, на свойствах которого основывается работа процессора в изолятор, практически не пропускающий электрический ток. Смотрите, — президент вывел на один из сегментов экрана трехмерное изображение кристаллической решетки полупроводника. — Из того, что нам известно атомы триобия в кристаллической решетке полупроводника нестабильны и они, м…. совершают колебания с определенной амплитудой тем самым провоцируя усиление свойств полупроводника. На этом и основан их положительный эффект. Он если колебания атомов триобия войдут в резонанс с колебаниями атомов кристаллической решетки полупроводника эффект будет совершенно противоположный. Полупроводник становится изолятором, процессор перестает работать. Все устройства, в которых есть процессор, выйдут из строя. Эффект однократный, но постоянный. Полупроводник восстановить невозможно, так как невозможно удалить из кристаллической решетки блокирующий его триобий. Оживить электронные устройства можно будет только, заменив вышедший из строя процессор на рабочий.

— А процессоры сейчас везде, — Мальцев достал свой смарт и настороженно посмотрел на него. — У меня в зубной щетке и то процессор, я не говорю про смарты, планшеты, компьютеры, автомобили.

— Вы правы, — согласно кивнул президент. — Процессоры и другие элементы на полупроводниках — везде. Без них наша жизнь невозможна. От них зависит вся человеческая цивилизация. Если вывести процессоры из строя наша цивилизация откатится к началу прошлого века. Все современные технологии окажутся бесполезными, а техника превратиться в металлолом.

— И эти чипы[64]теперь полностью управляют нашим миром. Выходит, что через них миром могут управлять китайцы. Ведь именно Китай с начала века был фактическим монополистом по добыче и производству редкоземельных металлов. Какая там у них была доля мирового рынка редкоземельки? Девяносто процентов?

— И ведь как умно они поступили, — поддержал коллегу министр иностранных дел. — Они практически прекратили экспорт редкоземельных металлов. Хотите производить более эффективные чипы — открывайте производство в Китае. Так пять лет назад Китай и стал мировым лидером по производству процессоров.

— Не совсем так, — не согласился президент. — С момента, когда был открыт «эффект» они как раз начали свободную продажу триобия на мировом рынке и лицензированное распространение технологий повышающих эффективность микропроцессоров на его основе. Но в одном вы правы, Алексей Константинович, все равно большая часть процессоров производится именно в Китае.

— Теперь, получается, Пекин держит за яйца весь мир?

— Это очень большое преувеличение, — президент снова повернулся к столу. — Чтобы выбить процессор, резонатор, управляющий колебаниями атома триобия, должен находиться где-то рядом. Буквально в радиусе нескольких километров. Это автоматически исключает его размещение на спутниках и самолетах, а значит, исключает наведение «эффекта» на значительные территории. Думаю, в Санта-Фе они разместили около десятка резонаторов. Еще по десятку разместили на базе ВМФ в Сан-Диего в Калифорнии и в Германии на базе ВВС США Рамштайн. Это на случай, если обрушение электроники в Санта-Фе окажется неубедительным.

— Так это — блеф! — разочарованно взмахнув руками, воскликнул Мальцев.

— Блеф. Самый большой в человеческой истории блеф, — согласно кивнул головой президент. — Китайцы не могут накрыть всю территорию США, не говоря уже об американских базах, авианосных группах и районах патрулирования подлодок разбросанных по всему миру. У них просто нет такого количества резонаторов. Да они этого и не скрывали, когда просили нас подстраховать их в плане ПРО и ответного удара по США.

— Они с ума сошли, — настороженно проговорил Павлов. — После развала Союза, американцы ведут себя как конченые маньяки. После Санта-Фе они запросто могут отдать приказ о нанесении ядерного удара даже без подготовки.

— Такая возможность не исключена, — серьезным голосом ответил президент. — Вопрос в том, что для нас лучше — хорошо подготовленный удар, который американцы планировали нанести через две недели или тот, что они, по вашему мнению, могут нанести через несколько часов. Или все же есть шанс, что китайцам удастся запугать их настолько, что они согласятся на наши условия. Американские политики трусливы и не отличаются большим умом. Они привыкли долбить слабых и не способны выстоять перед равным по силе противником. Кроме того, они повернуты на технологиях, и не войдут в конфликт с противником, имеющим значительное и неоспоримое превосходство в военных технологиях. Тем более, если этот противник с готовностью демонстрирует эти технологии на их территории, не боясь ответного удара. Расчет здесь на то, что «эффект» ужаснет их настолько, что они готовы будут принять любые условия. Поэтому, при всем богатстве выбора, я бы все-таки поставил на китайцев. Лэйсон мертва. Из уравнения выпал очень важный дестабилизирующий фактор. Ее действия в последнее время больше напоминали беспорядочные конвульсии параноика, чем взвешенную политику.

— Хм… — министр обороны потер подбородок. — Судя по тому, что пока в Сан-Диего свет не погас, у китайцев шанс есть.

— А, если это не блеф? — министр иностранных дел обвел всех настороженным взглядом. — А если китайцы и тут нас обвели вокруг пальца. Что, если они действительно могут применить «эффект» в масштабе страны или даже целого континента. Пока мы их союзники, все нормально, но, если ситуация изменится, они могут ударить и по нам.

— Мы не планируем менять наши отношения с Китаем, — строго сказал президент. — У нас одни цели и единое понимание перспектив развития человечества. Наше сотрудничество вышло на качественно новый уровень и не в наших интересах, как и не в интересах Китая это менять. Скажу вам больше… Я уже упомянул, что китайцы ведут исследования в этом направлении с начала века. Так вот первоначально похожий эффект был открыт на другом редкоземельном металле — гадолинии, а точнее его изотопе — гадолиние-157. Он широко используется в регулирующих стержнях в ядерных реакторах по всему миру. Его действие основано на способности очень эффективно захватывать свободные нейтроны, образуемые во время реакции распада ядерного топлива. Если надо ускорить реакцию стержни с включением изотопа гадолиния поднимаются из активной зоны, если надо замедлить — опускаются. Таким образом контролируется температура реактора. В случае с гадолинием «эффект» полностью нейтрализует его полезные свойства, свободные нейтроны больше не улавливаются, регулирующими ядерную реакцию стержнями, происходит лавинообразный выброс тепловой энергии, расплавление топливных стержней и взрыв похожий на чернобыльский. Так вот «эффект» деградации впервые был применен именно на гадолинии, монопольным поставщиком которого является Китай.

— Значит теоретически, китайцы могут взорвать атомные реакторы по всему миру? — с тревогой в голосе спросил Мальцев.

— И теоретически и практически, — кивнул головой президент. — И, самое интересное, что в стержнях наших реакторов тоже присутствует китайским гадолиний.

— Но ведь это прямая угроза! Надо что-то предпринимать, — не унимался министр обороны.

— Это можно было бы считать прямой угрозой, если бы китайский президент лично не рассказал мне обо всем этом и не передал техническую информацию о применении «эффекта» на гадолинии. Я расцениваю это, как явный жест доброй воли, господа. Китайцам нужен союз с нами. Они понимают, что в одиночку они не смогут выстроить новую систему мировой безопасности.

— Но, все же, — в голосе Павлова тоже слышались тревожные нотки. — Надо проработать систему гарантий.

— Конечно. И мы этим займемся в ближайшее время, — охотно согласился президент. — Но здесь надо помнить одно. Да, «эффект» может быть применен и на нашей территории, и мы пока даже отдаленно не знаем, что из себя представляет резонатор, приводящий его в действие и, механизм его работы. Но между нами и США есть ода большая разница — мы никогда не прекращали добычу редкоземельных металлов. Из тех десяти процентов мирового рынка редкоземельки, которые не занял Китай, четыре-пять всегда были нашими. Причем мы не экспортировали ничего, даже по очень выгодной цене. Все, что мы производили, мы использовали у себя дома. Вся наша оборонка, включая силы ядерного сдерживания, работают на наших процессорах, и для их улучшения мы используем не триобий, который нигде кроме Китая не производится в промышленных количествах, а его аналог. Пусть он менее эффективен, зато он наш родной, российский. Да, в случае масштабного применения «эффекта» на территории России, будут очень серьезные последствия. Потухнет вся бытовая и большая часть промышленной электроники и предприятия в зоне его действия остановятся, потому, что в бытовой и промышленной электронике мы, как и весь мир, используем процессоры на китайских полупроводниках. Но основные федеральные, муниципальные службы, ключевая гражданская инфраструктура, будет продолжать функционировать потому, что они работают на наших процессорах. У нас будет свет, связь и полный контроль над страной. А главное — у нас будет полный контроль над армией и стратегическими ядерными силами, и китайцы знают, что наш ответ сотрет их с лица земли.

Тонко пискнул интерком и на экране появился помощник президента.

— Извините, господа. Пекин на связи.

— Ну вот, легок на помине. Сейчас мы узнаем, как обстоят дела у наших американских партнеров, — сказал, поворачиваясь к экрану российский президент.

— Доброе утро, господа, — улыбнулся с экрана президент Китая. — О, я вижу у вас большое совещание. Признаюсь, мы тоже собрались, чтобы не упустить ни одной детали этого исторического момента.

— И, каковы же детали?

— Со смертью Лэйсон ситуация несколько осложнилась. Не смотря на непредсказуемость ее решений в последнее время, мы были уверены, что с ней будет легче добиться результата. Она ведь все же женщина, мать двоих детей. Жесткий стресс, параноидальные проявления на фоне всепоглощающей заботе о нации, подспудное чувство вины за прошлые грехи делали ее психику более подвижной и оставляли достаточно пространства для манипуляции. Жаль ее, конечно. Однако министр Шэнь сообщает, что Патрик Коэн, глава Министерства национальной безопасности, временно принявший на себя ее полномочия, вполне вменяемый человек. Он находится под сильным впечатлением от того, что произошло в Санта-Фе, поэтому вторая демонстрация «эффекта» пока не понадобиться. Мы предоставили ему работающие средства связи и вертолет, чтобы он мог выбраться из города и сообщить своим, о самоубийстве президента и о том, что произошло в Санта-Фе. Ему так же передан пакет документов для скорейшего рассмотрения и подписания. Америке даны сутки, для того, чтобы принять принципиальное решение и продемонстрировать на практике готовность его исполнить. В противном случае «эффект» будет применен еще раз.

— Параметры демонстрации их готовности к серьезным переговорам те же? — поинтересовался российский президент.

— Да, — медленно кивнул головой китаец. — В случае согласия с нашими предложениями к завтрашнему вечеру они переведут все свои ударные подводные лодки в надводное положение, и раскроют места расположения убежищ «Аризона». Судя по реакции Патрика Коэна, это не вызвало у него отторжения. Особенно после того, что произошло в Санта-Фе. Теперь он должен провести совещание с командой Лэйсон, передать президентские полномочия вице-президенту Уолбергу. Думаю, его авторитета и поддержки госсекретаря Морисона, который уже приходит в себя, должно хватить, чтобы убедить всех не делать глупостей. Локарт, тоже вменяемый человек, хоть и министр обороны, поэтому мы не ожидаем проблем со стороны его ведомства. Хотя, это американцы. Их реакция может быть самой неожиданной.

Президенты еще несколько минут обсуждали детали, потом китаец, вежливо попрощавшись, исчез с экрана.

— «Вменяемый человек, хоть и министр обороны…», — передразнил китайского президента Мальцев. — Не думал, что он такого мнения о военных.

— Я уверен, Дмитрий Михайлович, что китайский президент имел в виду исключительно американских министров обороны, — улыбнулся президент, — Пока ясно одно — «эффект» произвел должное впечатление на американцев. Они пока не понимают ни его принципа, ни механизма работы. На это будут направлены их основные усилия в ближайшие часы. То, что эффект выбивает полупроводники, они, конечно, выяснят сразу. А вот с механизмом его действия и наведения, а главное, с возможностью его применения по всей территории США возникнут большие сложности. Здесь нужно время и огромные ресурсы.

— Что ж. Будем ждать, — вздохнул Павлов. — В любом случае ситуация прояснится в течение суток. 

Нью-Мексико. Далси.

Секретная база Армии США.

29 января 2031 года.

Пораженный рассказом о том, что произошло в Санта-Фе, министр обороны некоторое время молча сидел, хмурясь и изредка бросая тревожные взгляды то на экран, на который передавалась картинка с беспилотника барражирующего на низкой высоте над мрачным и, казалось, вымершим Санта-Фе, то на линейку безжизненных смартов и планшетов выложенных Коэном перед ним на столе.

— Черт возьми! В это сложно поверить. Но ребята из Киртлэнд, высадившиеся в охранном периметре временной резиденции, говорят тоже самое. Электроника сдохла. Вся, — наконец в замешательстве пробормотал он. — Президент… Электроника… Китайцы… Мы — в полном дерьме!

— Нам нужны ученые, Дуг, лучшие мозги в стране. — Коэн выложил на стол работающий сатфон, который несколько часов ему передал министр Шэнь. — Эта китайская хрень, ведь, работает. Мы должны знать, почему.

— Да, уже известно, почему, — раздраженно махнул рукой Локарт. — Пока ты летел, электронщики с базы ВВС Киртлэнд уже сделали диагностику нескольких образцов.

— И…

— Что-то вывело из строя все микропроцессоры.

— Что вывело? Какой-нибудь фазированный электромагнитный импульс?

— Они не могут сказать. Здесь как раз и нужны ученые. Но они уверены, что это не ЭМИ. Они поставили новые платы с процессорами в армейские радиостанции, взятые в батальоне охраны периметра, и те заработали.

— Значит, заменив процессоры, можно восстановить электронику? — осторожно спросил Коэн. — Все не так плохо.

— Патрик… Ты когда-нибудь заглядывал внутрь своего планшета? Или компьютера? Или телевизора, — Министр обороны снисходительно посмотрел на коллегу, и когда тот неопределенно пожал плечами, продолжил. — За небольшим исключением, чтобы отремонтировать девайс[65]с выбитым чипом, необходимо заменить всю плату, на которой он смонтирован. Заменить на плате сам процессор можно только на специальном производстве.

— Так эффект, о котором говорил китаец, для электроники не летален?

— Не летален. Судя по всему, он не убивает полностью, а только калечит электронику, — кивнув, согласился Локарт. — Но это ничего не меняет. Если они могут накрыть им всю страну и от него никак нельзя экранировать электронику, если они могут накрыть наши подлодки, позиционные районы баллистических ракет, наши корабли, сделать защитный экран от наших ракет… Мы безоружны, Патрик. Это конец.

— Не совсем. Я, пока летел сюда, почитал подготовленные Россией и Китаем проекты договоров. Они предлагают вполне разумные вещи. Разоружение не паритетной основе. Гигантские объемы помощи для восстановления. Это далеко не конец.

— Пат, я — министр обороны. Еще несколько часов назад в моем распоряжении была самая мощная армия в мире. Гигантская военная машина, в которую Америка вложила триллионы долларов. А теперь ее нет! Понимаешь? Нет! Мы проиграли. Без войны, без боя, без возможности ответить врагу. Это конец нашему военному превосходству. Вот, что я имел в виду.

— Не горячись, Дуг, — попытался успокоить Коэн министра. — У тебя все еще есть и армия, и корабли, и ракеты. Никто их пока не уничтожил и не отобрал. Послушай, Кроуфорд как-то советовал Лэйсон, что надо пойти на условия тандема, начать разоружение, ввязаться в строительство нового миропорядка, надо выиграть время, чтобы сохранить и восстановить страну. И через некоторое время, когда мы будем к этому готовы, нанести удар. Наши ученые рано или поздно найдут причину того, что выбивает чипы. Найдут, как от этого защититься. И тогда китайцы лишаться своего преимущества. Пусть у нас не будет ядерного оружия. Но у нас все еще сохраниться самая сильная в мире армия. К тому, же тандем, наверняка, не знает о подземных военных базах программы «Аризона». Америке удастся сохранить часть своего ядерного потенциала. Нам будет, чем отомстить и за цунами, и за Йеллоустон и за Санта-Фе.

— Может ты и прав, — с нескрываемой злостью в голосе проговорил Локарт. — Но мне чертовски хочется нажать на кнопку и проверить, так ли хорош их «эффект». Пусть попробуют отследить и нейтрализовать тысячи боевых ядерных блоков одновременно.

— Понимаю. Если честно, у меня точно такое же желание. Но риск чрезвычайно велик. Смысл не в том, чтобы нанести ущерб врагу. Смысл в том, чтобы при этом остаться в живых. Даже в плане Лэйсон, предполагающем первый удар, при всем его сумасшествии, было рациональное зерно. Часть нации должна была выжить, чтобы начать строить Америку и новый мир с нуля. Если мы выпустим ракеты сейчас, то китайцы накроют страну «эффектом», а после него наверняка еще и волной ответного ядерного удара. Тогда нам просто нечего будет восстанавливать.

— Ты прав, черт возьми, — министр обороны, хлопнул кулаком по столу. — Лучше переждать, потянуть с Китая и России помощь. Мы сможем победить и без ядерного оружия. В конце концов, мы сами последние десять лет настаивали на радикальном ядерном разоружении, чтобы русским нечем было ответить на наши новые военные технологии.

— Рад, что мы сошлись в одном мнении. Теперь нам надо убедить будущего президента Уолберга и весь Совет национальной безопасности.

Скупо улыбнувшись Коэн, поднялся с кресла и подошел к окну. Снег прекратился, но мрачные темно-серые тучи, которые холодный северный ветер без устали гнал по небу, грозили вот-вот разразиться очередной метелью. Вдалеке по взлетной полосе, мигая проблесковыми маячками, двигались снегоуборочные машины. Между редкими наземными строениями базы, кутаясь в легкие зимние куртки, солдаты расчищали, постоянно наносимые ветром сугробы. «Какая, к черту, война? У нас даже зимней формы на всех не хватает», — с горечью подумал он.

— Сэр, на базу прибыл директор ЦРУ Хастер, — сообщили по интеркому.

— Хастер, это хорошо, — Коэн оглянулся, — До совбеза еще есть время. Если у тебя ничего срочного не запланировано, давай поговорим с ним. У меня из головы никак не выходит еще одно предложение старика Кроуфорда.

Карьера Шона Хастера была витиеватой и, на первый взгляд, продвигалась беспорядочными рывками, иногда выписывая причудливые зигзаги. В свои шестьдесят с небольшим лет он успел поработать и в Конгрессе, и в Министерстве энергетики, и в ФБР, и даже в Министерстве торговли. Последним местом его работы был Госдепартамент, именно, с должности заместителя госсекретаря, президент Алверо назначил его директором ЦРУ, чем вызвал вполне обоснованное недовольство всего разведсообщества. Однако вскоре недоброжелатели убедились, что имеют дело с достойным профессионалом, имеющим практический опыт во многих областях, обладающим четким аналитическим умом, принимающим решения быстро и без оглядки на существующие правила или ограничения. Вскоре в Агентстве не осталось никого, кто бы сомневался, что новый директор готов добиваться своих целей любыми средствами, и за ним по праву закрепилось, шокирующее любителей тонкой игры и многоходовых комбинаций, прозвище «бульдозер Шон».

— Я прилетел чуть раньше, господа, — сухо улыбнулся директор ЦРУ, пожимая руки. — Буду благодарен, если мне где-нибудь выделять рабочий стол, Надо просмотреть последние отчеты отдела по науке. Я прочитал ваше сообщение, Патрик. То, что произошло в Санта-Фе — ужасно. Я не верю, чтобы у нас не велись параллельные исследования, и китайцы в одиночку вышли на эту прорывную технологию. И Лэйсон… Как она могла так сорваться?

— Подождите с отчетами Шон, — Коэн сделал приглашающий жест, и директор ЦРУ устроился в кресле за столом переговоров. — У нас есть серьезная тема для разговора.

— Что ж, буду рад услышать детали.

— Речь пойдет не о Санта-Фе, — Коэн открыл очередную банку энергетика. — Там все однозначно — китайцы применили против нас неизвестное оружие ужасающей мощи, защиты от которого, по их словам не существует. Мы не знаем принцип и механизм его действия, но уже известно, что «эффект» выводит из строя микропроцессоры. Все остальные элементы электроники остаются в рабочем состоянии.

— Откуда данные? — поинтересовался Хастер, сделав пометку в планшете.

— Специалисты с базы ВВС Киртлэнд провели диагностику нескольких девайсов из Санта-Фе, — сообщил министр обороны.

— Но разговор не об этом, — продолжил Коэн. — Похоже на то, что китайцы действительно могут накрыть «эффектом» всю страну, а так же районы патрулирования наших подлодок и базы наших союзников в Европе. Во всяком случае, риск этого очень велик. В этих условиях, мы с Дугом склоняемся к тому, что если мы вступим в конфликт сейчас, то потеряем и вооруженные силы и страну.

— Я бы не делал таких однозначных выводов, — недовольно поморщился Хастер, — надо изучить тему, выяснить, как работает новое оружие.

— Времени нет, Шон, — глава МНБ чуть повысил голос. — Если в течение суток мы не дадим принципиальный ответ, они применят «эффект» в Сан-Франциско и на нашей базе Рамштайн в Европе, а, если и это не подействует, накроют всю страну.

— Возможно… — с не скрываемым сомнением в голосе, сказал директор.

— Я бы сказал очень вероятно, — вступил в разговор Локарт. — С военной точки зрения бессмысленно светить новую убийственную технологию такого уровня, если она не дает тебе подавляющего преимущества над противником и, если ты не готов ее применить.

— Возможно… — опять пожал плечами Хастер. — От меня, то вы, что хотите. Поддержки на совбезе?

— И этого тоже, — Коэн постарался поймать постоянно ускользающий взгляд директора. — Мы с Дугласом будем настаивать на том, что риск применения «эффекта» по территории США неприемлем, и мы должны согласиться с предложениями русских и китайцев по разоружению. Нас поддержит и Морисон. Кстати, это было прямым поручением Лэйсон, которое она дала перед смертью.

— Ну, у нас теперь другой президент…

— Уолберга будет легко убедить, он никогда не отличался твердостью характера, — вставил реплику министр обороны. — А после переворота и, устроенной Брэдоком, бойни в городах на западном побережье, у него совсем пропал аппетит к войне.

— Что вы конкретно предлагаете? Оставить без ответа все, что они сделали с Америкой?

— Вовсе нет. Мы предлагаем пойти на условия тандема. Вступить в фазу временного перемирия, начать ядерное разоружение, выиграть время, чтобы восстановить страну и нанести удар тогда, когда будем готовы. Подумайте, что станет со страной, если китайцы полностью накроют ее «эффектом».

— Если принять за факт, что они действительно могут это сделать… Ели мы действительно не можем нанести гарантированный неприемлемый ущерб противнику и сохранить армию в убежищах «Аризоны» ваше предложение вполне разумно, — нехотя согласился директор. — Осознанно идти на верное самоубийство просто глупо.

— Хорошо, Шон. Думаю, ты озвучишь эту точку зрения и на совбезе. А теперь, проект по вашей части, — облегченно вздохнув, продолжил Коэн. — Пока мы будем восстанавливать Америку, надо развязать небольшую войну между Россией и Европой.

— А лучше большую, — вставил Локарт. — Пусть союзнички, хоть что-то сделают для демократии в мире.

— Война в Европе? Это интересно, — оживился Хастер. — Правда, европейцы сами не полезут на русских. Они сейчас им пятки готовы целовать, чтобы получить нефть и газ. Но есть один не потухший костер, который можно быстро раздуть.

— Украина? — улыбнувшись, спросил министр обороны.

— Да, — медленно кивнул головой директор ЦРУ. — Страна, конечно никчемная. Нищета, разруха, бандитизм, экономика полностью развалена. К тому же постоянно тлеющий конфликт на востоке. Но боевой запал есть. Юки[66]совсем свихнулись на национализме и ненависти к России. На этом выросло целое поколение. Армия у них, правда, дерьмо, но тысяч сто неплохо экипированных с нашей помощью фанатиков собрать из того что есть можно. Правда, нужен повод. Теперешних правителей поддерживает меньше половины населения. Надо придумать что-то серьезное, чтобы оправдать войну, иначе к власти опять придут пророссийские силы.

— Уверен, что повод мы найдем, — успокоил директора глава МНБ. — Хотя бы — отвоевать полуостров, который присоединился к России.

— Тогда, мысль сама по себе не плохая, и вполне осуществимая.

— Правильно, пусть отрабатывают наши бабки, — поддержал директора Локарт.

— Да, денег-то мы им почти и не давали, — задумчиво проговорил Хастер. — В основном мы для финансирования доили Европу и МВФ. Правда и тот мизер, что поступал в страну либо разворовывался, либо шел на погашение прошлых долгов.

— Это ничего не меняет. Мы их вырвали из лап России, принесли им демократию. Теперь они наши должники, — не унимался министр обороны.

— Ха! В лапах России у них хоть было тепло в домах, было что пожрать и что выпить, — не сдержавшись, хохотнул Хастер. — А теперь…

— Ничего, нищими легче управлять. Хотели в Европу — получите. Это европейцы виноваты, что на Украине нищета. Знали, кого втягивают в ассоциацию. Пятьдесят миллионов голодных оборванцев, решивших на халяву отведать сладкой жизни — это не шутка, — категорично заключил Локарт. — Так мы можем их использовать?

— Думаю да. И мы сможем завершить то, что не доделали пятнадцать лет назад. Наши позиции на Украине все еще чрезвычайно сильны. Госдеп и мои ребята полностью контролируют верхушку. Можно еще подтянуть пару стран, Польшу, прибалтов. Сами они в войну не вступят, но оружием помогут и пару батальонов своих отморозков послать могут.

— Ну вот, получается вполне сносная коалиция, — довольно улыбнулся Локарт.

— Да какая, там коалиция, — махнул рукой Хастер. — они и месяца против русских не продержаться.

— А если у них будет ядерное оружие? — осторожно спросил Коэн. 

Сингапур,

Отель Мандарин Ориентал.

29 января 2031 года.

Уже несколько дней моросил мелкий холодный дождь, под которым зябко ежились пальмы и роскошные тропические цветники, в изобилии разбитые по всему городу. Казалось, этому дождю не будет конца. Он пришел с севера сразу после удара мощного тайфуна, почти сутки трепавшего Сингапур и, судя по всему, никуда не собирался уходить. Сильно поредевший поток прохожих, завернувшись в разноцветные дождевики, прикрываясь от резких порывов ветра прозрачными зонтиками, медленно тек внизу, наводя тоску на Росса, наблюдавшего за всем этим из панорамного окна просторной гостиной своего люкса. «Черт, неужели вулканическая зима затронет и Сингапур? И так быстро… Ведь прошло всего три месяца с момента извержения Йеллоустона», — вздохнул он и отошел от окна.

— Милый, мы пойдем сегодня вечером куда-нибудь? — спросила, вошедшая в гостиную Джил.

На ней был тонкий шелковый халат, под которым легко читались очертания ее соблазнительного тела. Росс почувствовал, как что-то внутри него шевельнулось, побуждая к действию.

— Нет, детка, на улице такая мерзость. Давай закажем ужин в номер, бутылочку хорошего виски, шампанского и проведем вечер вместе.

— Прекрасная идея! Тогда ты — за телефон, а я — в душ, — Джил ловко крутнулась на месте так, что полы ее халата разлетелись, обнажив стройные бедра.

— Уф… — выдохнул Росс, предвкушая запредельные удовольствия. — Не зависай там, а то приду к тебе на помощь.

Он плюхнулся в кресло, включил телевизор и потянулся за телефонной трубкой, чтобы позвонить в «рум-сервис».

Международный новостной канал передавал экстренный выпуск. Во весь экран красовалась всплывшая американская атомная подводная лодка, а за ней, на заднем плане виднелся хищный силуэт эсминца, над которым реял белый флаг, перечеркнутый синим крестом.

«Это флаг российского флота, — подумал Росс, опуская руку с телефонной трубкой. — Что, черт возьми, случилось?».

Они сделал звук громче.

— … все происходит в спокойной обстановке и судя по картинке, передаваемым нам с российского эсминца ни одна из сторон не планирует предпринимать каких либо агрессивных действий, — звучал за кадром голос комментатора. — У нас есть информация, что такая же ситуация наблюдается в других частях Тихого океана и в Атлантике. Американские стратегические ядерные подводные прекратили свое боевое патрулирование и всплыли в надводное положение. К ним подошли или подходят российские или китайские военные корабли. Воздушное пространство над ними контролируют самолеты ВВС России и Китая. Пока мы не получили никаких комментариев ни с американской, ни с российской, ни с китайской стороны, поэтому можем только гадать, что происходит. Вот… У нас появилась спутниковая картинка с севера Атлантики. Как вы видите, здесь тоже всплыла американская атомная подводная лодка. Судя по всему это стратегический ракетоносец класса «Огайо». Секунду… — комментатор в явном замешательстве поправил гарнитуру на ухе, вслушиваясь в голос редактора. — Через несколько минут мы подключимся к прямой трансляции чрезвычайно важного обращения, которое сделает вице-президент США Демиан Уолберг…

— Черт! — выругался вслух Росс. — Чувствуя что ничего хорошего от этого заявления ждать не стоит?

— Милый, ты с кем там ругаешься, — Джил вернулась в гостиную в свежем, почти ничего не скрывающем коротком халатике. — А где виски? Шампанское?

— Подожди, детка, кажется, у нас дома опять что-то стряслось. Сейчас Уолберг будет делать какое-то важное заявление.

— Когда они уже успокоятся. Надеюсь, это не испортит нам вечер.

Она уселась на подлокотник кресла рядом с Россом, взяла из его руки телефон и тихо сделала заказ.

— Вот смотри, — он обнял ее за талию и пересадил к себе на колени.

На экране появился вице-президент США Демиан Уолберг. Серьезный и сосредоточенный, он сидел за массивным столом, на фоне американского флага и флага президента США.

— Сограждане… — суровым голосом начал он, хорошо поставленным голосом, в котором почти не чувствовалось американского акцента. — Вчера наша великая нация понесла серьезную утрату. Президент Каролайн Лэйсон трагически погибла во время пробного запуска реактора на новом источнике энергии, который происходил в Санта-Фе…

— Твою мать! — снова выругался Росс. — Считай, третий лидер за три месяца. Это, если считать Брэдока. Они совсем охренели! Что там происходит?

Из выступления вице-президента выяснилось, что за последние сутки Америка пережила целый ряд драматических событий.

По его словам, вчера вечером в пригороде Санта-Фе американские ученые из какой-то секретной лаборатории пытались в тестовом режиме запустить реактор на новом источнике топлива. Президент выразила желание лично присутствовать при запуске. Во время испытаний произошла серьезная авария, вызвавшая мощный электромагнитный импульс, который вывел из строя всю электронику в районе Санта-Фе. Все, кто находился непосредственно в зоне проведения испытаний, включая Лэйсон и ее сопровождающих, погибли от излучения. Сейчас в Санта-Фе из-за взрыва не работает электроника, но туда уже направлены бригады для проведения восстановительных работ. На данный момент непосредственной опасности жизни и здоровью населения нет, однако в городе еще некоторое время не будет света и тепла, а вышедшая из строя электроника, скорее всего, работать уже не будет. Пока населению рекомендовано строго выполнять инструкции военных, которые будут контролировать ситуацию в городе в течение нескольких недель.

Нация скорбит о потере своего лидера. Президент Лэйсон сделала безмерно много для устранения последствий катастроф и восстановления мира и согласия в Америке. Мысли и дела Каролайн Лэйсон до последней минуты были направлены на благо страны. Вчера днем, она по видео связи провела ряд интенсивных переговоров с президентами России и Китая. По словам госсекретаря Алана Морисона, переговоры прошли в дружественной обстановке и были конструктивными. На них стороны пришли к согласию по последним резолюциям ООН по международной безопасности и объемам, условиям и формате международной помощи США в устранении последствий катастроф.

Непосредственно перед отъездом на испытания нового реактора президент Лэйсон подписала ряд директив, целью которых является продемонстрировать нашим партнерам добрую волю Америки и ее желание сохранить мир и стабильность на планете. Президент подписала директиву об участии Америки в глобальном процессе ядерного разоружения. В соответствии с решением ООН, он предполагает, что Россия, Китай, США и другие ядерные державы должны демонтировать свои ядерные заряды с носителей и передать их под международный контроль.

В качестве жеста доброй воли и мирных намерений президент Лэйсон отдала приказ стратегическим ядерным подводным лодкам, находящимся на боевом патрулировании перейти в надводное положение. Президенты Росси и Китая высоко оценили этот жест и в свою очередь отдали приказ своим подводным лодкам сделать тоже самое. Президент, также, подготовила обращение к союзникам США с просьбой немедленно присоединиться к процессу ядерного разоружения.

Следующая директива президента касалась открытия границ США для поставок техники и оборудования из России и Китая в рамках помощи по устранению последствий катастроф. Уже есть сообщения, что к западному побережью направлены пять сухогрузов с утепленными разборными ангарами для размещения беженцев, мобильными электростанциями, генераторами тепла и всем необходимым для ремонта и восстановления инфраструктуры Санта-Фе пострадавшего от ЭМИ.

Лэйсон до последней минуты выполняла свой долг и погибла как герой. Она навсегда останется в памяти американцев как патриот, беззаветно любящий Америку. Ее дело будет продолжено. Все ее начинания будут доведены до конца.

По конституции США после смерти Лэйсон его полномочия перешли к вице-президенту Демиану Уолбергу. Это подтверждено спикерами сената и ключевыми фигурами администрации президента.

— Что-то здесь не так… — недовольно пробурчал Росс — Какой-то таинственный новый источник энергии. Этот импульс в Санта-Фе… Какого черта она вообще делала там на испытаниях. Неужели не понятно, что это опасно.

— Лэйсон вообще последнее время вела себя странно, — пожала плечами Джил. Карантин… Канада… Как-то нервно все. Импульсивно. Не удивительно, что ее популярность стремительно падала. Она вполне могла захотеть присутствовать на эксперименте. Хорошая картинка для СМИ. В случае удачи ее авторитет немного бы поправился.

— А разоружение… Я что-то не видел всплывших русских подлодок.

— Ну, мы ведь не знаем всех деталей. Давай подождем до утра. Я уверена — тогда многое проясниться, — Джил игриво обвила его шею руками.

— Давай, — выдохнул Росс, прижимая ее к себе. — Черт возьми! Где же шампанское и ужин? Эти аборигены совсем расслабились. 

США, штат Колорадо.

Кластер подземных убежищ

«Аризона-прайм».

24 февраля 2031 года.

Эмоции, которые испытывал Алекс, катясь в электробусе в составе группы наблюдателей ООН, по сверкающему девственной чистотой покрытию тоннеля, было сложно описать.

Удивление? Пожалуй, нет. Это слово не может в полной мере охарактеризовать то, что он увидел. Он был по-настоящему шокирован. Поражен. Да, именно поражен. Просто невозможно было представить, что нация, экономика которой переживала в последнее десятилетие не лучшие времена, когда пятая часть населения даже по официальной статистике жила ниже уровня бедности, тратила огромные ресурсы на рытье убежищ.

Какие колоссальные средства были в буквальном смысле закопаны в землю! Он глянул на планшет со схемой. Несмотря на то, что кластер подземных убежищ назывался «Аризона-прайм», он располагался на юго-западе штата Колорадо между небольшими городками Дюранго, Монтроз и Аламоса. Состоял он из трех объектов, разместившихся равносторонним треугольником, в центре которого располагались основной и дублирующий энергоблоки подземной атомной электростанции, питающий все десять убежищ программы «Аризона», разбросанных, в основном по гористым, пустынным штатам среднего запада. Убежища «Аризона-прайм» были вырублены прямо в горной породе в массиве небольшого плато на стыке горной цепи Сангре-де-Кристо и Передового хребта, там, где берет начало река Рио-Гранде.

Группа, в которой находился Алекс, состояла из пяти наблюдателей ООН собранных из разных стран. Ее задачей, в рамках подписанного неделю назад договора, было проинспектировать основной кластер «Аризона-прайм», уточнить местоположение входных и выходных тоннелей, а так же расположение самих убежищ. Формально, это делалось для того, чтобы оценить масштаб помощи которую надо оказать беженцам готовящимся здесь разместиться. На самом деле инспекция кластера была своеобразной страховкой потому, что раскрывала детали расположения жизненно важных узлов этого секретного убежища, таких, как хорошо замаскированные наружные вентиляционные станции, входные тоннели, подземные хранилища сжиженного газа, по которым в случае отказа США от принятых на себя обязательств, можно было бы нанести удар.

Инспекторы только что закончили осмотр одного из убежищ, и двигалась по довольно широкому тоннелю в сторону ядерного реактора. Сидевшие с Алексом коллеги молчали, тихо переваривая, то, что они только что увидели. А удивляться было чему. Проинспектированное убежище, а, точнее сказать, подземный город был рассчитан на пятьдесят тысяч человек, был размещен на семи уровнях. Три уровня были жилыми, один техническим, один производственным, два самых верхних уровня скорее напоминали небольшую военную базу, где американцы предполагали разместить несколько тысяч военных с техникой и вооружением. На этих уровнях были расположены, военные склады, стоянки для техники и хорошо оснащенный военный госпиталь,

Жилые уровни представляли собой систему из тридцати параллельных тоннелей десяти метров в диаметре и сто шестьдесят метров длинной, разбитых на секции по восемьдесят метров, которые были соединены горизонтальными и вертикальными коридорами, лестницами и лифтами. В каждой жилой секции, слово соты размещенные в трех ярусах, располагались по двести восемьдесят жилых капсул из звукоизолирующего пластика размером 2,5х1,5х1,5 метра. Несмотря на небольшие размеры, в них было достаточно места, чтобы не только вполне комфортно выспаться, но и провести свободное время. После небольших манипуляций, спальное место трансформировалось в кресло, из стены раскладывался сборный столик с вмонтированным в его поверхность сенсорным экраном планшета. При желании столик сдвигался на пазах в дальнюю часть ячейки и превращался в телевизор или, если хотите в развлекательный центр. В стенах и потолке были оборудованы небольшие ниши для личных вещей, постельного белья и одежды. Капсулы не были индивидуальными. Предполагалось, что в каждой из них будет по очереди отдыхать три человека по восемь часов каждый Условия, конечно, были спартанские, но если ты прячешься от ужасов, творящихся на поверхности, то и этому можно было радоваться.

Жилые секции с торцов примыкали к зонам гигиены, состоящим из блоков умывальников, душевых и туалетов общего пользования. На каждом жилом уровне размещался свой пищеблок со столовой, медицинский пункт и тренажерные залы, а так же просторная рекреационная зона с обилием зелени и водопадами, оборудованная в огромном куполообразном помещении высотой в двадцать метров. Кроме стандартных жилых капсул на каждом уровне было несколько секций с так называемыми «семейными» ячейками, представлявшими собой миниатюрные комнатки, рассчитанные на четыре человека.

Производственный уровень — третий сверху, состоял их десятка небольших цехов и ремонтных мастерских, оснащенных современными станками и нескольких секций теплиц, где можно было выращивать свежие овощи и зелень гидропонным методом. На находящимся под ним техническом уровне, размещались службы жизнеобеспечения, системы вентиляции, очистки и обогащения воздуха и воды, сервера, прачечные, аварийные тепло и электрогенераторы, станции переработки отходов, склады с продовольствием, одеждой и медикаментами, словом, все чтобы обеспечить выживание и необходимый минимум комфорта обитателям убежища.

Таким образом, под землей располагался полноценный город на пятьдесят тысяч человек, способный автономно функционировать десятки лет. Единственным ресурсом, поставляемым в него извне, было электричество, генерируемое реактором, находящимся в центре кластера «Аризона-прайм». Туда сейчас и направлялась группа наблюдателей ООН, в состав которой входил Алекс.

Сколько здесь потрачено на каждое убежище? Несколько миллиардов? Нет, скорее — ближе к десяти. А таких убежищ по программе «Аризона» построено десять. Сумасшедшие маньяки. Алекс, то ли с жалостью, то ли пренебрежением покачал головой. На что они расчитывали? На то, что в один прекрасный день вес мир погибнет, а они, отсидевшись под землей, выйдут в чистеньких комбинезонах и положат начало новой цивилизации?

Бред… Если на земле случиться катастрофа класса ELE, то есть, будет уничтожена или почти уничтожена жизнь или, хотя бы, человеческая цивилизация, тем, кому повезло остаться в живых вряд ли удастся дождаться в подземных убежищах того момента, когда можно будет более-менее безопасно выйти на поверхность. Скептически улыбнувшись, он открыл новую страницу планшета, где была выложена короткая справка, описывающая несколько вариантов таких событий.

Взять, например падение астероида или кометы. Мнение ученых, как всегда различались в оценке размеров того, какого размера космический объект должен упасть на землю, чтобы вызвать катаклизм класса ELE. Впрочем, кометы подходили под эту категорию сразу, поскольку были гораздо больше астероидов. Некоторые из этих глыб замороженного космическим холодом льда и грязи, несущиеся в космосе с огромной скоростью, достигали размеров Луны, а были и настоящие гиганты, в несколько раз больше нашего спутника. Удар кометы по земле может привести к вселенской катастрофе, превратив ее поверхность в океан бурлящей магмы, а, может, и вообще расколоть планету на несколько частей.

С астероидами все гораздо сложнее. Здесь все зависит от массы, а она в свою очередь — от типа вещества, из которого состоит астероид. Но, в общем, большинство ученых соглашалось с тем, сто если небесное тело около восьми километров в диаметре или выше столкнется с землей, то вызовет катастрофу похожую на ту, что уничтожила динозавров шестьдесят миллионов лет назад. И здесь не важно, какой это был астероид, каменный, железно-никелевый или конгломерат. Восемь километров в диаметре и все… От удара кислород в атмосфере Земли почти полностью выгорит, в нее будут выброшены миллионы кубических километров горной породы, газов и пыли. Практически все живое на поверхности выгорит, потому, что температура атмосферы, разогретая падающими осколками породы, выброшенными после столкновения на орбиту, будет достигать двухсот-трехсот градусов. Из-за изменения состава атмосферы повысится кислотность воды в океанах и это убьет большую часть его обитателей. Астероид пробьет дыру в земной коре диаметром до двухсот километров. Откроется огромное озеро лавы, которое будет выбрасывать в атмосферу вулканические газы еще тысячи лет. По сравнению с этим жерлом, Йеллоустон будет казаться детским чихом. Масштаб такой катастрофы будет поистине планетарным как по охвату территории, так и по времени. На восстановление экосистемы понадобятся миллионы лет.

И американцы собирались все это время отсидеться под землей?

Такая, же история и с другими событиями класса ELE. Гигантская вспышка на солнце может выжечь атмосферу. По этой же причине земля может потерять магнитное поле и тогда жесткое излучение, беспрепятственно достигающее поверхности, превратит ее в безжизненную пустыню, похожую на Марс, у которого магнитное поле, по какой-то причине отсутствует. Или удар мощного узконаправленного потока гамма-излучения из космоса, который образовывается при рождении сверхновой звезды… Если солнечная система окажется на его пути, жизнь на земле будет уничтожена радиацией. Ученые утверждают, что такое на нашей планете уже происходило, когда на раннем этапе ее истории около четырехсот сорока миллионов лет назад произошло массовое вымирание видов.

Нет, переждать катастрофу такого масштаба невозможно. От всего этого не спастись под землей.

Тогда зачем? Конечно, в мире могут произойти события, и меньшего масштаба: обвальные изменения климата, глобальные пандемии. Но рассчитывать, что они выкосят все человечество глупо. Рано или поздно от болезней разовьется иммунитет, а история не раз доказывала, что человек, может пережить любые природные катаклизмы, будь то ледниковый период длинной в тысячу лет или засуха. Значит в том или ином виде, цивилизация на поверхности будет развиваться дальше и она вряд ли примет тех, кто пережил катаклизм под землей и, когда все утихло, выбрался на поверхность, чтобы предъявить на нее свои права.

Значит у программы «Аризона», на которую американцы потратили огромные деньги и не один десяток лет — другая цель. Алекс хмыкнул и задумчиво потер подбородок.

— Да… Все это, очень впечатляет, — сказал сидевший напротив него индус, представившийся ранее ооновским дипломатом, хотя, скорее всего, был из разведки.

— Не то слово, коллега, — поддержал его Алекс. — Столько денег закопали. Я вот не перестаю удивляться, зачем?

— Да, бросьте вы ломать голову над всякой ерундой, — вступил в разговор наблюдатель из Египта. — Вы, что американцев не знаете. Посмотрите… Десять убежищ, это — под сотню миллиардов долларов. Проект секретный, растянут на десятки лет, курируют военные, контроль за финансированием и расходами тоже, наверняка, осуществляется приближенными к Пентагону кампаниями. Представляете, сколько заработали на всем этом подрядчики близкие к Министерству обороны. По-моему все ясно. Здесь чистый распил бюджета. Хотите, называйте это лоббизмом, а по мне — это просто хорошо прикрытая коррупция. А еще нас обвиняют. Нам такие масштабы и не снились.

— Может быть, может быть, — покивал головой Алекс и снова уткнулся в планшет. Ему не хотелось ввязываться в разговор с чересчур болтливым египтянином.

Какая же истинная цель этой мега-программы? Он снова пролистал справочный материал, подготовленный ООН для инспекторов. Программа «Аризона» была запущена еще во времена холодной войны. Тогда она состояла из нескольких разрозненных убежищ превращенных в командные центры и предназначенных для спасения ключевых государственных фигур и управления страной и войсками. Было известно также о нескольких полноценных подземных военных базах. Алекс был уверен, что эта часть программы в последние десятилетия тоже получила свое развитие, но Россия и Китай не настаивали на ее раскрытии, потому, что расположение большинства подземных баз было известно. Подземные базы в Далси, Лос-Аламосе, Мертвой Долине и еще десятке мест, разбросанных по западу США уже давно были нанесены на стратегические карты как приоритетные цели для удара тяжелыми ядерными зарядами. Места же эвакуации президента, правительства и членов Конгресса интересовали союзников меньше всего. Верхушка бесполезна, если нечем управлять.

С окончанием холодной войны, вся эта обширная сеть подземных сооружений продолжала развиваться и модернизироваться. Строились новые подземные уровни, убежища находящиеся рядом друг с другом соединялись тоннелями, длинна которых иногда достигала сотен километров, прокладывалась общая инфраструктура. Все это строительство велось военными и подконтрольными им подрядчиками. Секретность соблюдалась полная, но все равно слухи о гигантских подземных стройках периодически просачивались на поверхность, будоража американское общество и порождая у его наиболее параноидальной части самые невероятные теории вплоть до подземной активности инопланетян.

Работы особенно усилилась с 2010 года. Это подтверждала и космическая, и агентурная разведка. Но поскольку в подозрительных районах не было отмечено никаких перемещений военной техники и в частности ядерных сил, этому ни в России, ни в Китае не придали особого значения. 2010 год, двадцать лет назад… Алекс нахмурился. Что тогда происходило. Америку сотрясал кризис, начавшийся в 2008 году — близкий к нулю рост ВВП, снижение кредитного рейтинга, огромный госдолг и бюджетный дефицит, растущая, безработица, массовые протесты недовольных в крупных городах. Фактическое поражение США в двух войнах в Ираке и Афганистане и начало свертывания там военных операций стоивших Америке больше трех триллионов. Скандальные разоблачения WikiLeaks[67] нанесшие серьезный ущерб авторитету США. Кризис в Еврозоне, фактическое банкротство Греции, преддефолтное состояние Испании, Португалии, Италии, Ирландии и восточных членов Евросоюза. Отказ европейцев финансировать НАТО и его постепенная деградация.

Западный мир начал понемногу понимать, что капитализм в его чистом виде, с бесконтрольным рынком и надеждой на эффективное саморегулирование экономик вовсе не благо, а, скорее фактор риска, провоцирующий мощнейшие кризисы. Причем из этих кризисов он сам и подсказывает выход, подталкивая капиталистические государства к развязыванию войн. Именно в это время мир стоял на пороге полномасштабной войны на ближнем востоке, когда Америка схлестнулась с Ираном, пытаясь заблокировать его ядерную программу.

В то же время происходил мощный экономический рост Китая, наращивание его военного потенциала и расширение его влияния в Африке, Азии и Южной Америке. В свою очередь, оправившаяся от шока конца девяностых, Россия успешно развивалась и продвигала экономические и военно-политические союзы, которые стали охватывать не только значительную часть постсоветского пространства, но и привлекали новых членов из Юго-восточной Азии и Ближнего Востока. Продвигаемый Россией и Китаем, динамично развивался БРИКС, постепенно обретая черты полноценного мощного международного экономического блока.

Западным аналитикам мир тогда казался не очень комфортным местом. Особенно беспокоило такое развитие событий США. И, именно тогда Америка почувствовала, что, не смотря на все усилия, ей не удается стать полноценным мировым лидером. Можно сколько угодно павлином распускать хвост и с выпученными глазами раздувать щеки, но если тебя фактически игнорируют две мощнейшие державы мира, какими являлись Россия и Китай, если они проводят самостоятельную политику без оглядки на твое самопровозглашенное «лидерство», все твои потуги по его продвижению будут контрпродуктивны. Мягкое, вежливое сопротивление Росси и Китая попыткам США во что бы то ни стало установить мировую гегемонию, навязать миру свое исключительное право распоряжаться его судьбой, вынуждало Штаты совершать одну ошибку за другой и открыто пренебрегать установившимися международными нормами. Такая политика привела к обвальному падению не только авторитета Америки, как государства, и ее политиков, как людей не способных адекватно оценивать свое место в истории, но и к растущему отторжению так называемых «американских ценностей». Эта тенденция была особенно заметна среди новых, быстро растущих экономик Азии, Африки и Южной Америки, тяготеющих к России и Китаю, как естественной альтернативе фактической диктатуре, которую пытались установить в международных делах США.

Так началось формирование нового мирового центра силы. Скорее, даже не силы, а авторитета, потому, что сотрудничество в рамках нового международного объединения, несмотря на очевидные различия и некоторые нестыковки интересов, в основном, было равноправным и честным. Эти процессы усилились с осознанием того, что американская финансовая система смертельно больна, а вместе с ней экономику США и всего мира ждет коллапс. Скорее всего это понимали и Штаты, пытаясь максимально накалить и дестабилизировать обстановку в мире, создавая очаги напряженности то на Ближнем востоке, то в Европе чтобы отвлечь внимание от основной глобальной проблемы — неспособности Америки в одиночку поддерживать мировой порядок и постепенно наступающего банкротства долларовой экономики. Уже тогда американские политики поняли, что им не достичь лидерства, что США придется довольствоваться, в лучшем случае, почетным местом в клубе равных, на равных обсуждать мировые проблемы и принимать согласованные решения, уважая мнение других.

Лишь единицы знали тогда о проекте «Лунный Свет», но и они понимали, что его эффект начнет проявляться через двадцать лет. Тогда перед американскими политиками стал один глобальный вызов — что делать, если ситуация полностью выйдет из-под контроля в ближайшее время? Если в результате очередного кризиса, экономическая мощь и влияние Америки внезапно рухнут. Если с ней перестанут считаться и будут просто игнорировать? А как же, исключительность Америки? Ее амбиции? Кто тогда будет продвигать в мире «демократические» ценности? Вопросов возникало много и ответы на них были для Америки малоприятными. Но даже при экономическом кризисе, при падении влияния и авторитета США, у них двадцать лет назад оставалось то, с чем никто в мире не способен был потягаться. Армия. Самая современная и хорошо оснащенная армия в мире.

Интересно… Алекс, внутренне усмехнулся, нащупав близкую развязку. Черт возьми, конечно! США никогда не смирились бы с потерей своих позиций в мире, не стали бы терпеть свое медленное угасание и восхождение новых глобальных лидеров. Война — вот последнее средство самоутверждения американской исключительности. Большая глобальная ядерная война, способная стереть соперников с лица земли. Потерпев неудачу, в попытке стать мировым лидером, Америка была готова утянуть с собой в ядерную пропасть весь оставшийся мир, положив при этом на алтарь своих безмерных амбиций и сотни миллионов жизней простых американцев.

Именно для этого строились убежища. После обмена ядерными ударами им надо было сохранить часть нации, и боеспособные хорошо оснащенные подразделения вооруженных сил, чтобы потом, когда осядет радиоактивный пепел, вылезти наружу и попытаться снова отстроить мир под себя. Ответ лежит на поверхности. Ведь именно это и пыталась сделать Лэйсон. И она бы, не сомневаясь, ввергла мир в атомный ад, если бы китайцы не продемонстрировали ужасающую мощь своего «эффекта».

Теперь все обстоит по-другому. Теперь инициатива на стороне тандема. С момента применения «эффекта» в Санта-Фе прошло почти три недели, но было видно, что американцы до сих пор не могут отойти от перенесенного шока. То, что «эффект» выводит из строя микропроцессоры, они поняли в течение первых часов и ужаснулись, осознав, что большинство их процессоров произведены из китайских полупроводников. Это означало, что вся электроника в США от умных кофеварок до сложнейших систем вооружения управляемых искусственным интеллектом могла быть выведена из стоя «эффектом». Существовало, правда, мизерное количество процессоров на графене, но они до сих пор не получили широкого распространения из-за дороговизны и частых сбоев в работе.

На исследование и поиски решения проблемы были брошены лучшие ученые Америки и выделены огромные ресурсы, но пока даже принцип работы резонатора им разгадать не удалось. Вполне возможно, в течение года нужные ответы будут найдены. Вполне возможно в течение нескольких лет можно будет произвести достаточное количество «чистых» процессоров и начать их постепенную замену. Но мешала общая разруха в стране. Большинство предприятий по производству микропроцессоров не работало, персонал разбежался, а самое главное — времени на решение этой проблемы просто не было. Россия и Китай поставили жесткий ультиматум. Разоружение должно начаться в течение недели, в противном случае «эффект» будет применен еще раз.

Было очевидно, что впервые с середины прошлого века американская верхушка оказалась в таком унизительном положении. Это привело к всеобщей растерянности и апатии, тем более, что информация о применении «эффекта» в Санта-Фе была ограничена только рамками Совета национальной безопасности. Из его членов только министр обороны Дуглас Локарт, глава МНБ Патрик Коэн и, пришедший в себя после приступа госсекретарь Алан Морисон, могли адекватно оценивать ситуацию, и предпринимали судорожные попытки закрыть, внезапно возникшую, зияющую брешь в безопасности страны. Скорее всего, именно они, видя безвыходность положения и полную неспособность, принявшего президентские полномочия вице-президента Демиана Уолберга, принимать решения, продавили подписание договора о разоружении.

Две недели назад, после коротких переговоров Америка, Россия и Китай в присутствии членов Совета Безопасности ООН подписали договор о передаче под международный контроль своих ядерных боеголовок находящихся на стратегических носителях. Договор предполагал немедленное возвращение всех боевых единиц: подводных лодок, кораблей, самолетов, мобильных наземных комплексов способных нести ядерное вооружение в места постоянного базирования. Сразу же после короткой сверки, в США и России в присутствии инспекторов ООН должен был начаться демонтаж ядерных боевых блоков со стратегических носителей и блокировка систем их наведении и контроля. На первом этапе демонтированные ядерные заряды должны были быть складированы на территории стран-владельцев, они же должны были обеспечить их охрану в присутствии наблюдателей ООН.

Договор предусматривал, что как только Россия и США демонтируют по тысяче носителей, к процессу разоружения в том же формате присоединится Китай, а затем и другие страны ядерного клуба. Европейцы, Индия и Пакистан с готовностью согласились с таким подходом, а вот с Израилем возникли проблемы. Формально Израиль никогда не признавал наличие у себя ядерного оружия, но с большой долей уверенности можно было предполагать, что у него в распоряжении имеется от восьмидесяти до ста ядерных зарядов разной мощности. Как средства доставки использовались, в основном, баллистические ракеты малой и средней дальности, артиллерийские системы и крылатые ракеты наземного и воздушного базирования. Разговор с Израилем шел вязко. В первые дни он отвергал сам предмет переговоров, утверждая, что не имеет ядерного оружия, но намекал, что оно тактическое и не попадает под подписанный договор. Однако переговоры, все же продвигались, и можно было надеяться, что под закрепленные в договоре о совместной обороне, гарантии безопасности, предоставленные непосредственно США и Россией израильтяне все же пойдут на разоружение.

Все стороны понимали, что полного демонтажа стратегических ядерных сил ни в одной стране участнице договора не произойдет, и каждый постарается скрыть по несколько носителей как гарантию, что потенциальный агрессор, получит хоть какой-то ответный удар в случае нападения. Но несколько припрятанных ракет не могли изменить общей картины — в течение ближайших месяцев стратегический ядерные силы в мире перестанут существовать, а с ними уйдет и опасность того, что агрессор может дотянуться до своей цели через весь земной шар и нанести ей непоправимый ущерб, сопровождающийся огромным числом человеческих жертв.

Второй этап разоружения, прописанный в договоре, предполагал уничтожение детонирующих устройств, демонтаж ядерных зарядов с боевых блоков, и передачу их под контроль ООН. В дальнейшем весь ядерный материал планировалось собрать в одном месте. Тут, к всеобщему удивлению, выяснилось, что такое место уже подготовлено и оснащено всем необходимым. В Антарктиде в толще материкового льда Россией и Китаем были оборудованы склады, готовые принять на хранение ядерные заряды. Более того, был разработан план строительства завода по их утилизации и переработке в топливо для атомных электростанций. Проект, правда, был рассчитан на перспективу, так, как на строительство такого предприятия понадобилось бы несколько лет.

Был проработан и план охраны смертоносного груза во время его транспортировки и хранения. Для обеспечения безопасности складов предлагалось использовать спецназ миротворческого контингента ООН, а для защиты дальних подступов к объекту и воздушного пространства над ним — объединенную под командованием ООН группу боевых кораблей из стран участников договора.

Таким образом, разоружившиеся страны, через свои военные корабли могли контролировать активность внутри и вокруг зоны хранения ядерных материалов. Детали всей этой сложной операции еще предстояло уточнить и согласовать со странами участниками, но принцип был всем понятен, поскольку обеспечивал максимально возможную прозрачность и предоставлял национальным правительствам элемент независимого контроля над ядерным арсеналом, находящимся под охраной ООН.

Параллельно с подписанием договора о разоружении, в рамках ООН был запущен еще один проект. Началось выстраивание новой системы международной безопасности. Вооруженные силы ООН, в состав которых уже входили на постоянной основе несколько полноценных аэромобильных бригад, две компактные группы боевых кораблей базировавшихся в центральной Атлантике и Индийском океане, а так же несколько эскадрилий самолетов и вертолетов различного назначения, предлагалось значительно усилить. Бригады развернуть в полноценные корпуса, группы боевых кораблей усилить современными эсминцами, авианосцами и подводными лодками предоставленными членами Совета безопасности.

Кроме этого, для защиты от «внешней» угрозы, как фактор общего сдерживания, и в качестве последнего аргумента в отношении стран изгоев, способных разработать и произвести собственное оружие массового поражения, или мощных в военном отношении государств, не подчиняющихся воле ООН, должно было быть создано отдельное Стратегическое командование ООН. В него должны входить несколько ударных подводных лодок и бомбардировщиков с крылатыми ядерными ракетами большой дальности на борту и около десятка пусковых установок баллистических ракет, расположенных на территории США и России. Таким образом, ООН становилась единственным обладателем стратегического ядерного оружия в мире.

Конечной целью создания этой немалой военной мощи было поддержание мира и порядка в международных делах, а подчиняться она должна была постоянно действующему новому органу ООН Совету Наций, основной задачей которого был контроль над соблюдением, всеми государствами устава ООН.

Кортеж электромобилей с инспекторами ООН подкатил к массивным стальным воротам. Один из сопровождающих его американских офицеров что-то негромко сказал в гарнитуру, и стальная плита полуметровой толщины медленно поползла в сторону, открывая еще одну секцию тоннеля, в конце которого еще за одними стальными воротами располагалась подземная ядерная электростанция.

— Посмотрим, чем американцы удивят нас на этот раз, — в предвкушении проговорил индус, сидящий напротив Алекса, закрепляя на форменной бейсболке миниатюрный видео-регистратор.

«Посмотрим», — подумал Алекс и открыл на планшете страницу с описанием реактора. Его тяготил этот подземный город. Несмотря на сияющие белизной стены, почти стерильную чистоту, и комфортное в меру яркое освещение, все пространство было пропитано каким-то почти осязаемым мраком и необъяснимой тревогой, рождавшей в сознании ужасные картинны мирового ядерного апокалипсиса. Ему хотелось скорее выбраться на поверхность, вздохнуть свежий, морозный воздух, набрать полные ладони чистого белого снега и еще раз сказать себе, что войны не будет. Теперь в подземных норах программы «Аризона» разместится не кучка счастливчиков отобранных для продолжения нации, а сотни тысяч простых американцев, в основном, женщин и детей, борющихся за жизнь на поверхности.

В пол-уха слушая презентацию американцев о реакторе и системе электроснабжения подземных убежищ, Алекс с нетерпением ждал наступления вечера. Ему предстоял короткий перелет в Нью-Мексико на базу ВВС недалеко от Санта-Фе. Там он должен был присоединиться к другой группе инспекторов ООН работающих на подземном объекте, где происходит демонтаж ядерных зарядов с боевых блоков. Там все должно быть проще. И гораздо интересней.

* * *

Заходя на посадку на базу ВВС США Киртлэнд легкий реактивный самолет, на котором Алекс с двумя инспекторами из Китая вылетел из Колорадо после осмотра кластера убежищ «Аризона-прайм», сделал небольшой круг над ночным Санта-Фе. Алекс заметил скудное освещение основных улиц и центров размещения беженцев, разбросанных по всему городу. С высоты было хорошо видно, что взлетно-посадочная полоса Санта-Фе была неплохо расчищена и освещена, хотя здание аэропорта все еще оставалось мрачным и безжизненным, только диспетчерская вышка и несколько технических строений рядом с основным терминалом могли порадовать глаз светом окон. Значит, подача электричества частично восстановлена. Но, все же, основная часть зданий города оставалась без света потому, что почти вся энергия тратилась на отопление.

Интересно было бы проехаться по городу днем, самому оценить последствия «эффекта» пусть даже через месяц после его применения. Но власти категорически отказывали иностранцам в допуске в Санта-Фе. Даже оборудование предоставленное Китаем и Россией для восстановления коммунальных систем монтировалось местными специалистами, из-за чего работы шли очень медленно.

В Киртлэнд Алексу предстояло присоединиться к группе инспекторов ООН и осмотреть подземное хранилище AFNWC[68]. База находилась совсем рядом с Санта-Фе, и была вполне боеспособна… По-видимому китайцы не рискнули навести «эффект» на базу и ядерный центр полагая, что он им пригодиться для работ по разоружению. Сам центр вырублен в скальном массиве и накрыт огромным щитом сверхпрочного армированного бетона толщиной в тридцать метров. В предоставленной американцами короткой справке сообщалось, что помещения для складирования ядерных зарядов, сборки и обслуживания головных частей и размещения персонала представляли собой бронированные капсулы площадью до пятисот квадратных метров, установленные на мощных стальных пружинах в пробитых в скальной породе помещениях. Пространство между броней и скальной породой было запенено специальным амортизирующим составом. Сделано это было для того, чтобы компенсировать сейсмические волны, возникающие от ядерных ударов по поверхности горы, в которой размещалось хранилище.

Поскольку ядерный центр Киртлэнд еще со времен холодной войны был ключевым элементом стратегической авиации, обладал всей необходимой инфраструктурой для хранения и обслуживания радиоактивных материалов, он был выбран ООН основной площадкой для демонтажа ядерных зарядов со всех носителей ВВС США. Насколько дней назад сюда была доставлена первая партия боеголовок, снятых с крылатых ракет дальнего действия, с авиабаз на западном побережье страны и уже начался их демонтаж.

Еще одна группа ООН работала на базе центра вооружений ВМФ США в Сил Бич на западном побережье Калифорнии. Там был расположен аналогичный AFNWC центр, находящийся в подчинении флота, где с ядерным оружием, снятым со стратегических подводных лодок происходила та же процедура, что и в Киртлэнд.

Инспекторы ООН должны были круглосуточно находиться на этих двух объектах, чтобы регистрировать снятые ядерные заряды и убедиться том, что они будут складированы в хорошо защищенных, надежно охраняемых, опечатанных ими помещениях.

Кроме США, две группы ООН, в которые были включены старшие офицеры ВМФ и ВВС США наблюдали за демонтажем ядерных зарядов в России. Там для этой работы были выбраны авиабаза стратегической авиации в городе Энгельсе под Саратовом и база технической поддержки Северного флота в Североморске.

Нещадно мотаемый ветром, легкий реактивный самолет, пробившись сквозь снежные заряды со второго захода, наконец, попал на взлетную полосу аэропорта Санта-Фе и, прокатившись в ее конец, пристроился у дальних ангаров. Алекс осторожно спустился по скользкому трапу и поздоровался с встречающим их группу представителем ООН, которого сопровождали два американских офицера. Небольшой микроавтобус, разворачиваясь, выхватил фарами из темноты несколько рядов пассажирских самолетов укрытых толстыми шапками снега. Эти машинам не повезло оказаться в аэропорту в момент применения «эффекта», и теперь они с обреченным видом стояли на дальней площадке. Вернее сказать, им, как раз, и повезло. Не повезло тем трем самолетам, которые находились в воздухе и из-за отказа электроники рухнули на землю вместе с грузом и пассажирами.

На базе их разместили в небольшой гостинице напоминавшей казарму своими длинными коридорами и тем, что на каждом этаже в разных концах коридора постоянно дежурили два вооруженных бойца. Сославшись на необходимость закончить отчет по инспекции кластера «Аризона-прайм», Алекс отказался от общего ужина, сразу прошел в свой крохотный номер, и еще раз прогнав в памяти события сегодняшнего дня, приказал себе заснуть.

Утром, полностью отдохнувший и готовый к новым впечатлениям, он, в составе группы международных инспекторов, спускался на грузовом лифте в глубину AFNWC — святая святых стратегической авиации США.

— Вы слышали, что произошло в Санта-Фе? — спросил инспектор из Исландии своего венгерского коллегу, но увидев бросившего на него недобрый взгляд сопровождающего их группу капитана ВВС США, сразу умолк.

— Только то, что передают по новостям, — ответил венгр. — Испытание реактора на новом топливном элементе, авария, гибель президента. На большей территории выбило электронику. Как теперь люди без света и тепла в такой холод?

— Странно все это. Говорят, что ЭМИ… Но по мне, так совсем не похоже. Прошел почти месяц, а электронику никак не удается восстановить. Причем, я слышал, накрылось все. Даже то, что было экранировано, — исландец снял с плеча огромную сумку, в которой находился костюм радиационной защиты и бросил быстрый взгляд на американского капитана, продолжавшего стоять с каменным лицом.

— Скажите, а базу Киртлэнд, совсем не затронуло, — осторожно спросил американского офицера венгр. — Это важно для нашей работы. Если и на базе проявились последствия импульса, то безопасность…

— Нет, — резко оборвал инспектора капитан и нажал на кнопку аварийной остановки лифта. — Послушайте вы… — он, злобно сверкнув глазами, обвел ненавидящим взглядом опешивших инспекторов. — Думаете, мы не понимаем, что происходит? Думаете, мы слепые! Вы хотите поставить нас на колени! Черта с два! У вас ничего не выйдет! Мы…

— Отставить, капитан! — проорал кто-то по встроенному в лифт интеркому, так, что все вздрогнули. — Приказываю немедленно запустить лифт, доставить группу на четвертый уровень и прибыть в штабной блок. Немедленно, капитан!

— Да, сэр, — сквозь зубы прошипел американец и лифт, плавно тронувшись, снова пошел вниз.

— Капитан, в том, что происходит нашей вины нет, — извиняющимся тоном сказал исландец. — Мы лишь делаем свою работу.

Когда лифт остановился и бронированная дверь, отгораживающая лифтовую шахту от подземного уровня, плавно отошла в сторону, инспекторы увидели лейтенанта службы охраны центра в сопровождении трех солдат в легкой боевой экипировке.

— Сэр, у меня приказ сопроводить вас в штабной блок, — бесцветным голосом сообщил лейтенант и, когда два бойца вошли в лифт и стали рядом с капитаном, не меняя интонации, бросил ооновцам. — Следуйте за мной. Я провожу вас офис. Там вас встретят наши технические специалисты.

— Вам не кажется, что капитан в лифте был готов сказать что-то важное, если бы его не остановили? — тихо спросил венгр, пристроившись рядом с Алексом, когда они двинулись по коридору.

— Может быть, — уклончиво ответил Алекс. — А может, это просто нервный срыв.

В довольно просторном офисе выделенном инспекторам стояло около десятка рабочих столов, похожих скорее на большие школьные парты, и несколько диванов. На стене был смонтирован мультифункциональный сенсорный экран, на который были выведены какие-то схемы и диаграммы. В офисе уже находились три человека. Один из них в форме майора ВВС США, два других в джинсах и легких куртках с эмблемой министерства энергетики США[69].

— Добрый день, господа, — вежливо улыбнулся майор. — Я приношу извинения за небольшой инцидент, произошедший в лифте. У сопровождавшего вас капитана вчера умерла мать. Вирус.

— Передайте капитану наши соболезнования, — понимающе кивнув головой, сказал исландец, который формально был руководителем их группы.

— Обязательно, — еще раз улыбнулся американец. — Я майор Редлинг. Мне и моей команде поручено сопровождать вас по объекту и оказывать помощь в вашей работе. Разумеется только в рамках полномочий, оговоренных вашим мандатом.

— Разумеется, — согласно кивнул исландец.

— Это специалисты из министерства энергетики они так же будут находиться с вами, чтобы в случае необходимости ответить на возникшие вопросы. После демонтажа с боеголовок ядерные заряды перейдут под их ответственность.

— Почему, правительство решило предать ядерные заряды в министерство энергетики, — поинтересовался Алекс. — Ведь они находятся объекте ВВС США и именно вы будете отвечать за их складирование и охрану.

— Боюсь, я не знаю причин такого решения. С этим вопросом вам лучше обратиться с официальным запросом. Надеюсь, они вам все разъяснят. Но то, что, происходит с боеголовками здесь в центре, мы вам с готовностью расскажем и покажем. У нас так же есть предложения по учету снятых ядерных зарядов и их хранению, поэтому предлагаю перейти сразу к делу.

Процесс демонтажа и хранения ядерных зарядов, а так же система их охраны были детально проработаны ООН, и в Киртлэнд уже прибыло все необходимое для этого оборудование. При круглосуточной работе можно было демонтировать от тридцати до пятидесяти ядерных зарядов. После демонтажа с зарядов предполагалось снять систему подрыва, состоящую из детонатора и нейтронного инициатора цепной ядерной реакции, который создавал необходимую для ядерного взрыва критическую массу. Затем, активное вещество прямо в металлическом кожухе помещалось в свинцовый контейнер. Туда же на тончайших растяжках устанавливался датчик механических повреждений и мощный спутниковый маяк с уникальным кодом. Все это заливалось полимерной смолой, которая застывая превращавшей внутренности контейнера в сплошной монолит из прочного пластика. По уникальному коду маяка можно было определить местоположение, тип и характеристики ядерного устройства, а датчик механических повреждений подавал сигнал при попытке извлечь заряд из контейнера.

По словам американцев, они так же рассматривали вариант самоуничтожения контейнера при несанкционированном вскрытии, но сочли это опасным, так как в этом случае его можно было использовать как «грязную бомбу»[70].

До отправки из центра, контейнеры с ядерными зарядами партиями по двадцать штук будут храниться в специально оборудованных бронированных помещениях, под охраной бойцов ВВС США и постоянным наблюдением группы инспекторов ООН. Договором предполагалось, что освобожденные от зарядов головные части и боевые блоки будут храниться отдельно на одной из военных баз так же под наблюдением ООН.

После довольно детальной презентации объекта, обсуждения и согласования различных процедур, группу инспекторов провели по автоматизированным подземным цехам, где операторы в шлемах виртуального контроля управляли сложными манипуляторами снимавшими заряды с боеголовок расположенных в камерах за толстым просвинцованным стеклом. Затем два китайских инспектора из числа специалистов ядерщиков, облачившись в костюмы радиационной защиты, прошли в зону упаковки зарядов в контейнеры, провели сканирование радиоактивного материала и, убедившись, что это действительно ядерные заряды со снятой системой детонации дали добро на упаковку. Все это действие происходило в герметичной комнате. Изображение подавалось на монитор с нескольких камер, и Алекс мог наблюдать, как китайцы лично заполнили контейнеры с зарядами полимерной смолой и активировали спутниковые маяки и датчики механических повреждений. Затем контейнеры были запаяны, опечатаны и оставлены в камерах на несколько часов, чтобы дать смоле полностью застыть.

Остаток дня прошел за дальнейшим тщательным осмотром уровней демонтажа и хранения зарядов, систем и протоколов охраны, согласованию списков допуска персонала базы и инспекторов ООН. Вечером, Алекс, который уже изрядно подустал от обилия технических деталей и последние несколько часов с трудом удерживал на лице выражение вежливого внимания, был искренне рад предложению исландца встретиться на поверхности в офицерском баре, чтобы обсудить за бокалом пива результаты первого дня инспекции.

Несмотря на довольно позднее время бар бы почти пуст, только в дальнем углу, сдвинув потертые деревянные столы, сидела группа молодых людей в разношерстной гражданской одежде, по-видимому — офицеров базы, отдыхающих после дежурства.

Потягивая пиво, Алекс краем глаза наблюдал за ними, пока остальные инспекторы по косточкам разбирали то, что увидели сегодня. Кампания, видно, была сбитая, потому что молодые офицеры давно и хорошо знали друг друга. Иногда их стол взрывался громким смехом, но потом, будто опомнившись, парни затихали, виновато поглядывая по сторонам. «Хорошо, что они смеются», — почему-то подумал он. Когда человек смеется, он на секунду забывает все плохое. Смех ненадолго загоняет боль, безысходность и злобу в дальние уголки сознания, позволяя ему расслабится, давая шанс ощутить, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Они смеются, значит ненависть пока не полностью иссушила их сердца, и ослепила разум и они еще способны мыслить рационально и осознанно принимать решения. Интересно, как бы звучал их смех, если бы Лэйсон все же удалось начать ядерную войну, и в Киртлэнд на поверхности сейчас бы царил радиоактивный хаос.

Дверь в бар открылась и внутрь, стряхивая с куртки сухие хлопья снега, вошел капитан, тот самый, который сопровождал их сегодня утром в лифте. Ни слова не говоря, он подошел к бару, взял у бармена бутылку бурбона, три небольших стаканчика пакет с бутербродами и направился к выходу.

— Эй, Холман, ты не знаешь, на кого сегодня босс орал так, что было слышно около дальних складов? — ухмыляясь, бросил ему вслед бармен. — Тебе сейчас не пойло нужно, а вазелин!

Парни за столом дружно заржали.

— Да ну вас! — беззлобно отмахнулся капитан.

— Амиго[71], ты, смотри, сильно не бухай. Завтра тебе на дежурство, — крикнул кто-то из компании молодых офицеров.

— Не ссыте. У меня здоровья на всех вас хватит. Тем более что я не один, — капитан показал три стаканчика и исчез за дверью.

— Пошел боссу проставляться за утрешний залет. Значит завтра поедет в медчасть сдавать тест на беременность! — пошутил кто-то, и за столом снова засмеялись.

— Не нравиться мне все это, — склонившись к Алексу, тихо сказал один из китайских инспекторов. — Надо внимательнее присмотреться к персоналу. Помните, утром майор сказал, что капитан сорвался потому, что у него умерла мать. Я просмотрел файлы допуска в зоны демонтажа и хранения. Мать капитана Парсона жива и находится в городке рядом с базой вместе с его женой и дочерью.

— Действительно странно… Но почему вы мне это говорите, — отставив бокал, Алекс внимательно посмотрел на китайца.

— Не знаю. Думал, вам будет интересно. Наверно надо сообщить руководителю группы, — неуверенно пожал плечами тот.

Среди инспекторов никто не знал о настоящей должности и положении Алекса. Для всех он был просто советником российского МИДа, приписанным к инспекторам ООН. Поэтому обращение китайца именно к нему настораживало. Однако китаец прав. Зачем утром было лгать майору? Или просто не обновили файлы. Ясно одно — в ближайшее время подземный комплекс AFNWC на базе Киртлэнд станет одним из самых опасных мест на планете, ведь сюда будут свезены более трех тысяч ядерных боевых частей с баллистических и крылатых ракет ВВС США со всего мира.

Первый день, проведенный инспекторами под землей, подтвердил принципиальную пригодность объекта для программы разоружения. Системы охраны, технические возможности, уровень подготовки персонала — все было на высоком уровне. Но от одной мысли о мегатоннах собранных в одном месте становилось не по себе.

«Да. Надо направить сюда и на базу ВМФ в Сил Бич пару серьезных оперативников, — подумал Алекс. — Хоть какой-то силовой элемент будет в распоряжении, в случае непредвиденных обстоятельств». 

Чили. Консепсьон.

26 февраля 2031 года.

Звонок Алекса был довольно неожиданным. Во всяком случае, Ковач не думал, что его выдернут так быстро после успешно проведенной операции по допросу Марты Гесс особой следственной группой ООН. Сам допрос, несмотря на пассивное, сопротивление Марты прошел гладко. Ооновцы получили необходимый свидетельский материал по проекту «Лунный Свет», который можно было напрямую использовать против США. Правда, с подготовкой операции пришлось повозиться. Чтобы запутать следы, встречу со следователями организовали в самолете ООН над Тихим океаном. Самолет вылетал из Токио, и Марту туда пришлось доставлять с полным набором конспирации: документы, изменение внешности, легенда. При посадке в Джаккатре, где ее снова передали Ковачу — та же история.

Формально было заявлено, что самолет доставляет группу высших функционеров ООН на международную встречу посвященную оказанию помощи беднейшим странам во время вулканической зимы. По документам Марта проходила как член делегации. Допрос велся в отдельном кабинете так, что члены делегации находящиеся в самолете ее не видели. Несмотря на запутанную логистику с пересадками в трех аэропортах и часовыми ожиданиями регулярных рейсов в транзитных зонах операция прошла по плану, и Ковач со своей немногочисленной группой надеялся снова перейти в спящий режим, как обычно осуществляя пассивное прикрытие Марты Гесс, живущей на вилле недалеко от Консепсьон под фамилией Мендес.

— Привет compadre[72]. Ты когда был в отпуске? — после короткого приветствия и нескольких минут пустой болтовни о погоде и работе спросил Алекс.

— Да я, вроде, брал недельку недавно, чтобы полететь над океаном, — ответил Ковач, который уже давно работал консультантом по безопасности небольшого банка в Консепсьон.

— Да ладно! Это было так — легкая прогулка. Я тебе предлагаю настоящий отпуск со стрельбой и погонями, — серьезным голосом сказал Алекс.

— А молодых нельзя поставить на стрельбу и погони, — настороженно спросил Ковач.

— Шучу, — успокоил его Алекс. — Мы тут команду на охоту собираем. Приглашаем тебя. Дело интересное. Зверь хитер и коварен. Тут нужны твои мозги и опыт. Но трофей стоящий. Закончим приготовления, сброшу по почте место и время сбора.

* * *

Местом сбора оказался центр инструктажа наблюдателей ООН под Шанхаем, где формировались и проходили инструктаж группы международных специалистов для работы в США на объектах по ядерному разоружению. Пройдя недели интенсивной подготовки, после которой Ковач, стал неплохо разбираться в типах ядерных зарядов, детонирующих устройств, и мог с первого взгляда различать десяток различных боевых блоков, используемых в США, его перебросили в Киртлэнд.

Потратив пару дней на то, чтобы обустроится и осмотреться, он приступил к работе в составе одной из смен наблюдателей. Инструктаж Алекса был довольно общим. Он в двух словах объяснил, почему выбрал именно Ковача, сказав, что хочет, чтобы информация с базы поступала напрямую ему, а не в ФСБ или ГРУ так, как те могут ее неправильно интерпретировать и подтолкнуть президента к неоправданно радикальным выводам. Ничего сложного не ожидалось. Нужно было наблюдать за тем, что происходит на базе и сообщать о любых признаках активности американцев направленных против программы разоружения.

Работа наблюдателей шла спокойно и размеренно. Американцы сотрудничали охотно, офицеры даже были дружелюбны и приветливы, хотя сержанты и рядовые, особенно из граждан США, не скрывали своей враждебности и недоверия к ооновцам. Сам процесс разбора боевых блоков и его охрана были налажены хорошо, и оснований для беспокойства с этой стороны не было. Но освоившись в новой обстановке, Ковач начал замечать, вроде бы, незначительные нюансы. Невольно брошенный кем-то из офицеров взгляд, в котором почти открыто читалось презрение, осознание собственной важности и гордость за что-то большое, что им наблюдателям знать не дано. Между прочим брошенная, вроде бы ничего не значащая, фраза, встреченная понимающими кивками. По таким на первый взгляд, незначительным сигналам нельзя сделать конкретный вывод, но они создают определенный фон. И чем дольше Ковач, находился на базе, тем сильнее он этот фон чувствовал.

Он вспомнил рассказ Алекса о случае с молодым капитаном в лифте, который чуть не выболтал что-то важное и был отозван в штаб. Да, в Киртлэнд кроме обычной работы базы ВВС и Центра происходило что-то еще, и это что-то было связано именно с подземным хранилищем, в котором идет разборка боевых блоков.

И вот в один из обычных рабочих дней американцы начали вывозить крылатые ракеты, авиабомбы и оборудование с верхних уровней. С одной стороны они имели полное право и все основания, чтобы это делать. Но с другой — создавалась ситуация, в которой наблюдатели ООН, те несколько десятков сотрудников Центра, которые были задействованы в программе разоружения и их охрана оставались единственными обитателями хранилища, где понемногу собирался ядерный материал, снятый с носителей ВВС США. Это наводило на очень невеселые мысли.

Еще одним поводом для беспокойства стало, то, что руководство базы решило заменить охрану центра, на контрактников одной из не самых профессиональных частных военных компаний. Тоже, вроде бы все было логично потому, что солдатами был усилен внешний периметр базы из-за того, что участились нападения гражданских на склады с продовольствием. Но Ковач чувствовал, что все это неспроста.

В конце одной из смен, когда очередная группа из пяти наблюдателей ООН спустилась на нижние уровни хранилища, чтобы делать уже ставшую привычной работу, Ковач проходил мимо охранника, который безуспешно пытался связаться с постом на верхнем уровне по внутренней связи.

— Что, не отвечает? — остановившись, поинтересовался он.

— Нет, сэр. Что-то со связью. И рации молчат, — сказал тот с ужасным восточно-европейским акцентом и похлопал по портативной радиостанции, закрепленной на плече. — На центральном пульте на первом уровне говорят, что через пару минут все наладится.

— А я как раз хотел подняться на четвертый, на склад оборудования, — Ковач достал допуск и показал его охраннику.

— Пожалуйста, — быстро глянув на пластиковую карту с вмонтированным чипом, безразлично проговорил он. — Только лифт не работает. Если вам срочно, придется подниматься по боковой лестнице.

— Ладно, по лестнице, так по лестнице, — буркнул Ковач, чувствуя, как учащается пульс.

За те годы, что он провел с Алексом в спецназе, у него возникло обостренное чувство опасности, которое не раз спасало ему жизнь. В такие моменты возникало странное беспричинное беспокойство, как будто его рассматривает в прицел, засевший где-то вдалеке, снайпер, не спеша, решая — нажать на курок или нет. По спине волнами прокатился противный холодок, внутри, сводя живот в тугой комок, сжалась стальная пружина. Противное ощущение, мерзкое. Но очень полезное. А главное — почти безошибочно предупреждающее об опасности.

Осторожно, чтобы не спугнуть внезапно пробудившийся внутренний голос, Ковач, заскочил в офис наблюдателей и, открыв персональный сейф с документацией, достал оттуда небольшую плоскую коробку. Освоившись с новой работой, он в коробках с оборудованием за несколько дней сумел пронести в хранилище разобранный по частям компактный керамический пистолет с глушителем. Засунув его за пояс под куртку, он направился к боковой лестнице.

— Связи все нет? — спросил он у дежурившего у двери охранника.

— Есть связь, — коротко бросил тот.

— Так может я на лифте?

— Нет, сэр. Лифт не работает, — охранник приложил свой электронный ключ к считывающему устройству, и тяжелая стальная дверь медленно поползла в сторону.

Сделав несколько шагов вверх по лестнице, Ковач оглянулся и, когда дверь за ним закрылась, прислушался. Вроде тихо. Ничего необычного. Только привычно шевельнулась камера наблюдения, среагировав на движение.

То, что на хранилище произошло нападение, он понял, когда поднялся на четвертый уровень. Дверь с боковой лестницы была открыта, а в дверном проходе, не давая ей закрыться, лежало тело охранника с простреленной головой.

— Он здесь у лестницы! — услышал Ковач чей-то громкий голос совсем рядом.

— Назад! — ответили по рации. — В контакт не вступать. Группе четыре собраться у лифта.

— Херня, кэп. Это долбанный ооновец. Они без оружия. Сейчас я его грохну по-быстрому и — к вам.

— Назад! — снова прокричали по рации, но в дверном проеме уже появился молодой офицер со штурмовой винтовкой картинно, как в голливудских боевиках, прижатой к плечу,

«Что за детский сад», — подумал Ковач, шагнув ему навстречу. Резким движением отведя ствол вверх, одной рукой, он другой ухватился за опустившийся от плеча приклад и силой рванул штурмовую винтовку на себя.

— Ай! — вскрикнул офицер, глядя на вывихнутый указательный палец правой руки, находившийся на курке. Он поднял удивленные глаза на своего противника и потянулся к кобуре, закрепленной на поясе сзади.

— Не надо, — сурово сказал Ковач, но видя, что лейтенант продолжает движение, коротко и резко ударил его кулаком в лоб.

Офицер закатил глаза и осел на пол.

— Похоже, он вырубил Москита! — прозвучало по рации. — Надо его грохнуть.

— Отставить! Ему все равно конец, — рявкнул кто-то по связи. — Все к лифту. Приоритет — уровень пять. Это приказ, идиоты.

Ковач выглянул из двери. Длинный коридор, идущий по периметру уровня, был пуст. Он быстро нагнулся к лежащему у его ног охраннику и схватил рацию.

— Внимание всем постам! На хранилище совершено нападение! Охрана на верхних уровнях перебита! Нападающие спускаются на пятый уровень! Блокируйте грузовые лифты. Повторяю, блокируйте лифты!

— Босс, ты задолбал сегодня проверками протоколов. То связи нет, то нападение, — ответили по рации.

— Это инспектор ООН Ежи Свенски. Допуск UNMT 175. Передо мной лежит труп вашего товарища с пробитой головой. Блокируйте лифты, дебилы! Это нападение!

— Что за херня! — прозвучал по связи голос другого охранника. — Я связался с центральным пультом на первом, Босс говорит все ОК. Инспектор Свенски, немедленно вернитесь на свой уровень. Ваш допуск будет отозван. Четыре-три, ты на боковой лестнице?

— Да, сардж.

— Поднимись на четвертый и приведи сюда этого урода. И отключите его рацию, чтобы не засорял эфир.

Секунду в эфире была тишина, потом связь снова ожила.

— Это четыре-три. Дверь на лестницу не открывается. Заблокирована. Или мои ключи не работают.

— Какого черта! Попробуй еще раз… Подожди, у меня лифт… Кого тут черт несет… Сержант Хатчер, сэр… — услышал Ковач знакомый голос по рации, видимо, сержант представлялся кому-то важному спустившемуся на лифте. — Прошу прощения, капитан, у вас нет допуска на этот уровень, сэр.

— Я знаю, — ответил приглушенный рацией голос и в эфире прозвучали знакомые хлопки пистолетных выстрелов. — Охрану зачистить. Ооновцев в офис. И, начинайте работу!

— Твою мать — выругался вслух Ковач.

На пятом уровне дежурило семь охранников, вооруженных пистолетами. У них не было шансов против штурмовых винтовок нападавших. Центральный пульт, скорее всего, тоже захвачен, иначе их бы предупредили. Значит оттуда можно управлять системой запиранья дверей на уровнях и…

Словно в ответ на его мысли на потолке на лестнице и по всему уровню нервно замигали желтые проблесковые фонари. Это означало, что через три минуты в хранилище включится автоматическая система огневой поддержки, и на любое движение в коридорах и на лестницах будет открываться огонь из расположенных в стенах в специальных гнездах автоматических пулеметов и огнеметов.

Время на размышления практически не оставалось. Ковач нагнулся и сорвал закрепленный на поясе охранника пропуск с вмонтированным чипом, дающим доступ к дверям, выходящим на боковую лестницу, и бросился наверх. Вариантов спасения было два: попытаться пойти в боковой коридор, идущий к запасному выходу — это если работает пропуск охранника или пробиться на первый этаж к центру охраны хранилища, если хватит время. Он хорошо изучил схему хранилища и помнил, что вход в боковой коридор находится на лестничной площадке между третьим и вторым уровнем.

«Только бы дверь не была заблокирована», — билась в голове мысль, когда он, перескакивая через ступеньки, мчался наверх. На лестничных пролетах в стенах открылись ниши, из которых уже выглядывали хищные жерла огнеметов. Сигнальные огни на потолке теперь горели ровным желтым светом. Через несколько секунд они станут красными, и система охраны включится. Ковач, чуть не проскочил нужную дверь. Пытаясь унять бешеный стук сердца, он приложил пропуск к считывающему устройству. Стальная дверь с шипением поползла в сторону. В этот момент несколько раз противно крякнула сирена, и коридор осветился тусклым красным светом. Система включилась. Он замер, стараясь не дышать, а когда дверь открылась наполовину, резко подался вперед и, с силой оттолкнувшись от пола обеими ногами, прыгнул в открывшийся проем. Сзади с сердитым гудением заработал огнемет. Еще в воздухе, его накрыло волной жара, и в нос ударил противный кислотный запах горючей смеси.

Он пытался сгруппироваться, но, все же, больно ударился о пол коленями и локтями. Несколько секунд Ковач лежал, прислушиваясь к ощущениям в ногах. Нет, не задело. Он отполз несколько метров от двери и осмотрелся. В коридоре, с плавным изгибом уходившим вправо, горел не яркий дневной свет, значит, система огневой поддержки здесь не была установлена. Сзади дверь с шипением пришла в движение, медленно закрываясь. Он вынул из-за пояса свой керамический пистолет и бросил его в сужающийся просвет. За дверью, среагировав на движение, снова пыхнул жаром огнемет. Он встал, потер ушибленные локти и оглянулся. Над дверью, поблескивая отражением ламп аварийного освещения, висела черная полусфера камеры наблюдения. «Черт с ней», — подумал он и пошел в сторону запасного выхода.

На плане коридор был длинной около двухсот метров и заканчивался грузовым лифтом, выходящим на небольшую, обустроенную на склоне горы, площадку, от которой вниз к базе извилистым серпантином тянулась неширокая дорога. На площадке был сооружен пункт охраны. Насколько он помнил два-три человека, плюс кое-какая автоматика. Дойдя до лифта, Ковач посмотрел на призывно мигающий огонек вызова, но поборол желание нажать кнопку и уселся рядом с дверью, положив штурмовую винтовку себе на колени.

Итак… Внутренний голос его опять не подвел, предупредив об опасности — это хорошо. Плохо было то, что Алекс оказался прав, предполагая, что в Киртлэнд что-то планируется. Сейчас нижние уровни хранилища, там, где идет разборка боевых блоков и хранение ядерного материал захвачены довольно хорошо организованной группой военных. Судя по всему офицеры с базы ВВС и даже с самого Центра, именно поэтому им удалось без проблем захватить центр охраны и зачистить этажи. Пусть у них нет специальной штурмовой подготовки, это ясно по поведению лейтенанта нарвавшегося на него на четвертом уровне, но решительности у них хватает. И план у них тоже, наверняка есть, если, конечно, они не самоубийцы.

Со стороны лифтовой шахты послышался шум. Лифт медленно опускался вниз. «Быстро они», — подумал Ковач и отшвырнул подальше штурмовую винтовку. Лифт с сухим стуком остановился на уровне коридора, но бронированная дверь не открылась.

— Внимание! Это спецназ ВВС США. Встаньте на колени лицом к стене! Руки за голову! Любое движение будет расценено как агрессия, — донеслось откуда-то из динамиков.

— Я инспектор ООН Ежи Свенски. Мой допуск… — начал было Ковач, обращаясь к двери.

— Повторяю, встаньте на колени лицом к стене! Руки за голову!

Выругавшись про себя, Ковач встал на колени лицом к стене. Створки двери открылись, и в коридор ввалились около десятка бойцов одетых в тяжелую броню. Они в своих шлемах боевой реальности утыканных разнообразными регистраторами, подсветками и фонарями, скорее напоминали инопланетных захватчиков. Краем глаза он заметил, как, гудя приводами, мимо него прошагал штурмовик в тяжелом экзоскелете, несший огромный пуленепробиваемый щит.

«Спецназ, мать их. Вырядились, что те клоуны из комиксов», — с улыбкой подумал Ковач, когда кто-то сзади грубо, закрутив ему руки, защелкнул на них наручники. 

Москва. Кремль.

6 марта 2031 года.

Экстренное сообщение о захвате подземного ядерного центра AFNWC в Киртлэнд застало всех врасплох. Несколько часов назад, группа офицеров ВВС США, приписанных к базе, перебив охрану, и, взяв в заложники часть персонала Центра и инспекторов ООН, захватила подземные уровни, на которых производился демонтаж ядерных зарядов, их упаковка в контейнеры и хранение. Поскольку большая часть офицеров имела доступ к объекту, операция прошла настолько быстро, что подкрепление с поверхности не успело подойти до того, как нападавшие полностью заблокировали нижние уровни. Американский президент сразу известил о мятеже Россию, Китай и ООН и сообщил, что принимаются все меры по его пресечению.

Понимая сложность ситуации и возможные последствия нападения, президент России вызвал на экстренное совещание министра обороны, главу ФСБ, и Алекса, поскольку тот лично был на объекте.

— Как им это удалось? — выслушав короткий доклад, спросил он, рассматривая на настенном экране схематичное изображение подземного хранилища. — Охрана, хоть и наемники, вроде, была налажена неплохо. Все, по докладам, были настороже. Сколько всего нападавших?

— Легкость, с которой они захватили хранилище, объясняется тем, что охрана была сориентирована на нападение извне, а никак не изнутри. По сообщениям американцев, в нападении участвовало около пятнадцати человек, — ответил директор ФСБ Лукин. — Вооружение легкое стрелковое. Но на каждом уровне имеется оружейная комната с полным комплектов оборудования, оружия и снаряжения и несколько штурмовых экзоскелетов. Как раз для охраны от нападения. Кроме того, наш агент сообщает, что нападавшим удалось получить доступ к автоматизированной системе огневой поддержки на захваченных уровнях. Теперь они контролируют больше десятка стационарных пулеметных гнезд и огнеметов, простреливающих коридоры и прикрывающих точки входа на уровни. Это практически исключает штурм.

— Неплохо закрепились, — министр обороны со знанием дела покачал головой. — Но требования их нереальны.

— Американское командование квалифицирует их действия как терроризм и просит дать возможность самим разобраться с ситуацией, — сообщил директор ФСБ. — Они однозначно утверждают, что все нападавшие будут ликвидированы и ядерные заряды будут в безопасности.

— Да… Отставка Уолберга, прекращение разоружения… Никто на это не пойдет, согласился президент. — Но вот их угроза взорвать хранилище, вполне реальна. Сколько там уже материала?

— С начала работы всего демонтировано девятьсот пятьдесят пять боевых блоков. Это в совокупности сорок семь мегатонн. Кроме того вчера в Центр прибыла новая партия из восьмидесяти четырех боеголовок. Сегодня как раз должна была начаться работа с ними.

— В хранилище сейчас есть ядерное оружие, готовое к применению? — насторожившись, спросил министр обороны.

— Почти готовое, — вступил в разговор Алекс. — Перед отправкой в Киртлэнд с боевых блоков снимают всю электронику управления. В центр прибывает только сам заряд в оболочке, снабженный детонирующим механизмом, но устройство, активирующее этот механизм, должно быть снято. Это проверяется инспекторами при приемке боевых блоков на поверхности.

— То есть их угрозы взорвать хранилище — пустой звук? — Мальцев недоверчиво посмотрел на Алекса.

— Вовсе нет. Простое устройство, приводящее в действие детонатор, может на колене собрать любой понимающей в электронике школьник.

— Значит? — президент, ожидая ответа, поднял брови.

— Значит, если условия не будут выполнены, они могут взорвать один или несколько, или все сразу ядерные заряды.

— Сорок пять мегатонн. Это ж, какой будет фейерверк, — министр обороны обвел всех взглядом.

— Ядерный материал, уже находящийся в хранилище, вряд ли сдетонирует, — успокоил его Алекс. — Если они действительно хорошо подготовились, они смогут взорвать только те восемьдесят четыре блока, которые привезли вчера. Это чуть больше четырех мегатонн. Но этот взрыв превратит весь оставшийся ядерный материал в гигантских размеров «грязную бомбу». Ветер понесет огромное радиоактивное облако вначале на юг к Мексиканскому заливу, потом воздушные потоки с экватора развернут его на северо-восток вдоль восточного побережья США к Гренландии, там его снова подхватят северо-западные ветры и оно накроет весь север и центр Европы. И на всем протяжении это облако будет оставлять мощный радиоактивный шлейф.

— Что, и нас накроет? — насторожившись, просил Мальцев.

— Я не метеоролог, точно сказать не могу. Здесь надо говорить с учеными, — ответил Алекс. — Но такое облако может засыпать радиоактивными осадками огромную территорию.

— По тому, как спланирована операция, по их требованиям я бы не сказал, что они готовы засыпать четверть того, что осталось от Америки ядерными осадками, — директор ФСБ в недоумении пожал плечами. — Патриоты, все-таки. Хотя требования их — откровенная глупость. Китайцы своим «эффектом» крепко держат Штаты за яйца, поэтому разоружение они не прекратят.

— Не забывайте, что офицеры ничего не знают об «эффекте», — задумчиво проговорил Алекс. — В Штатах о нем знают даже не все члены Совета национальной безопасности. Вполне возможно, офицеры уверены, что мягкотелый Уолберг просто сливает страну и пытаются в юношеском порыве этому помешать. А, может здесь что-то другое.

— Поделитесь вашими соображениями, генерал, — попросил президент. — Вы же там были. Может даже видели этих людей.

— Вариантов много, но пока все они из области спекуляций. Конкретных предположений пока нет. Надо посмотреть, как будут развиваться события, — уклончиво ответил Алекс. — К тому же у нас на месте опытный оперативник. Посмотрим, что он будет докладывать.

— Как ему так быстро удалось отбиться, от взявших его спецназовцев, — поинтересовался Мальцев.

— У него дипломатический иммунитет международного наблюдателя ООН. Ни командование базы, ни те, кто руководит операцией, не заинтересованы в еще большем скандале, поэтому его после проверки и короткого допроса отпустили под подписку и личное поручительство руководителя группы, — пояснил Алекс.

— Господин президент, Китайцы на связи, — сообщил помощник по интеркому. — Я перевел в ваш кабинет.

— Интересно, как Американцы собираются нейтрализовать бунтовщиков, — министр обороны вопросительно посмотрел на Алекса, когда президент, извинившись, вышел. — Как на «Кентукки»? Пустят газ?

— Вряд ли, — с сомнением пожал плечами тот. — С газом ничего не выйдет. Чтобы активировать детонаторы им надо около минуты. На подземных уровнях находится достаточно костюмов радиационной защиты с дыхательными контурами закрытого цикла. Надо быть идиотом, чтобы ими не воспользоваться. Если в угрозах нападавших есть хоть доля правды, они успеют детонировать ядерные блоки.

— Систему самоуничтожения тоже нельзя активировать. Весь ядерный материал взлетит на воздух, — добавил директор ФСБ. — Штурм не возможен, нападающие контролируют систему огневой поддержки, и, опять же, как только он начнется, могут взорвать все к чертям.

— Сколько прошло с момента захвата? — Мальцев взглянул на хронометр.

— Чуть больше двух часов. Пока командование с поверхности все еще ведет переговоры. Подтянули родственников, психологов. Все как обычно.

— Зря они это, — покачал головой Алекс. — Чем дольше они будут тянуть время, тем больше детонаторов смогут установить мятежники. Если у властей есть план, надо действовать сейчас.

— А я их вполне понимаю, — сказал директор ФСБ. — Они хотят выиграть немного времени, чтобы эвакуировать базу и примыкающий к ней городок. Там куча дорогущей техники и населения тысяч пять.

— Все равно — риск слишком велик, — возразил Алекс. — Мы ведь даже не знаем, что происходит на подземных уровнях.

— А ваш оперативник? Что он сообщает? — спросил министр обороны.

— Он сейчас наверху в центральном офисе наблюдателей. Информации немного. Группы захвата расположились на верхних уровнях. База активно эвакуируется. Инспектора ООН тоже, но не все. Несмотря на требования американцев, осталась небольшая группа, чтобы следить за обстановкой на месте. Наш человек вместе с этой группой. Риск, конечно огромный. Если произойдет ядерный взрыв, все они погибнут. Но нам надо знать, что творится вокруг хранилища. А так… Необычной активности или каких-то особых приготовлений нет. Даже из начальства никто не прибыл. Создается впечатление, что американцем либо все равно, либо они действительно знают, что делают.

— Ну, с начальством, как раз, все ясно, — ухмыльнулся Мальцев. — Кому хочется сидеть на пороховой бочке в сорок пять мегатонн.

В зал совещаний снова вошел президент.

— Китайцы предложили применить на базе «эффект», — он обвел всех взглядом. — Американцы в категорической форме отказались.

— Странно… — в недоумении проговорил Мальцев. — А ведь это действительно был бы выход. Если не будет работать электроника, террористы не смогут детонировать заряды.

— Локарт, их министр обороны, объясняет это тем, что простейший детонатор можно собрать и без микропроцессора и применение «эффекта» может и не предотвратить ядерный взрыв. Кроме того они опасаются, что внезапный выход из строя всей электроники вызовет много вопросов и электромагнитным импульсом это нельзя будет объяснить.

— Выходит, они уже знают, как действует «эффект», — констатировал факт директор ФСБ.

— Конечно, — согласился президент. — А вы думали, что самая развитая в технологическом отношении страна не докопается до сути. Прошло уже больше месяца. Они знают, что выводит сложную электронику из строя. Возможно, знают и механизм. Но, так же, как и мы не имеют представления, что его запускает, и, как работает то, что мы называем резонатором.

— Тогда почему они продолжают выполнять наши условия, — выругавшись, спросил Мальцев.

— А у них есть выбор? — одними уголками губ улыбнулся президент. — Для того чтобы заменить платы с китайскими чипами на военной технике понадобятся годы и миллионы этих самых чипов. У них нет ни того, ни другого. Они поставлены нашим ультиматумом в жесткие временные рамки, а предприятия по производству чипов стоят из-за катастроф. Но из этой ситуации можно сделать один очень важный вывод. Мы знаем, что радиус действия резонатора ограничен. Китайцы утверждают, что могут применить его в Киртлэнд. Значит, он достаточно компактен, чтобы поместиться в контейнеры с оборудованием, которые они привезли с собой.

— Это вообще из области фантастики… — в изумлении взмахнул руками директор ФСБ. — Чтобы вызвать «эффект», нужна колоссальная энергия. Я не физик, но по моим прикидкам здесь энергии надо в разы больше, чем при применении боевого лазера. Откуда они ее берут?

— Не знаю — признался президент. — Я тоже не физик. Но, думаю, варианты есть. Вспомните, наши последние разработки по импульсным лазерам.

— Взрывомагнитный генератор[73], — с сомнением проговорил Мальцев. — Хм… Очень может быть. Но для контроля взрыва необходима мощная защитная оболочка. Как они умудрились… — министр обороны замолчал и сделал пометку в планшете.

— А вот с этим нам и надо будет разобраться, — уверенно сказал президент. — Вообще китайцы как партнеры должны бы поделиться с нами технологией. И, когда все закончится, начнем мы их раскрутку именно с источника энергии, питающего «эффект».

На смарт Алекса пришло короткое сообщение. Он пробежался по нему глазами и сообщил.

— Господа, наш человек в Киртлэнд сообщает, что руководитель группы наблюдателей в он-лайн режиме докладывает обстановку в ооновский центр. Мы можем подключиться к их каналу.

Президент коротко кивнул, и через минуту на экране появилось несколько сегментов с изображением входа в хранилище и панорамных видов Центра снятых с камер расположенных в разных точках базы. Особой активности у входа не наблюдалось, только у центрального тоннеля, ведущего к транспортным лифтам, в беспорядке стояло с десяток разномастных бронеавтомобилей, да над горой кружила пара вертолетов. Зато в районе взлетной полосы, где ожидая взлета, выстроилось полдюжины транспортных самолетов, сновали погрузчики и суетились военные.

— И что они хотят эвакуировать? — с насмешкой в голосе спросил министр обороны. — По нашим данным в Центре запас только крылатых ракет был больше восьми тысяч. Для того, чтобы их вывезти все это добро надо пару эшелонов. И, что-то я не узнаю знакомых контейнеров с «Томагавками».

— За прошедший месяц американцы почти полностью разгрузили склады с вооружением и вывезли оборудование с верхних уровней, — сообщил Алекс. — Говорят для того, чтобы расширить площади для работы с ядерными зарядами и их хранения. Так что «Томагавки» и прочее, как вы говорите «добро», они уже давно разбросали по другим базам ВВС.

— Странно… — задумчиво проговорил директор ФСБ. — Хранилище надежное. Оборудовано хорошо. Наблюдатели на верхние этажи не лезут.

— Ничего странного. При всей простоте процесса снятия детонатора с боевого блока, шанс его активации все же есть. Оставлять в хранилище практически весь запас крылатых ракет и бомб для ВВС — неоправданный риск, — высказал свое мнение министр обороны.

В одном из сегментов экрана появилось встревоженное лицо руководителя группы наблюдателей.

— С момента последнего доклада ничего не изменилось, — рассматривая какие-то бумаги, сообщил он. — Группы захвата по-прежнему находятся на верхних уровнях в полной готовности начать штурм. Командование базы ведет переговоры с террористами, но пока результатов нет. Требования все те же — отставка Уолберга и прекращение разоружения. Идет интенсивная эвакуация базы. Сведений о наших наблюдателях, взятых в заложники нет. Почти вся наша группа вывезена в Санта-Фе. Постойте, по-моему спецназ выходит наружу.

Все обратили внимание на картинку с камеры направленной на вход в хранилище. Оттуда небольшими группами выбегали бойцы группы захвата, грузились в бронеавтомобили и на большой скорости уезжали. Последней вышла штурмовая группа в тяжелых экзоскелетах и, рассевшись на внешней подвеске специального автомобиля, в спешке исчезла из поля зрения камеры.

— Я пока не знаю, что происходит, — продолжил доклад руководитель группы наблюдателей. — Раненых спецназовцы не выносили. Вполне возможно, что с террористами удалось договориться. Я сейчас свяжусь с командованием базы, и продолжу доклад через…

Картинку на экране сильно тряхнуло, по экрану пробежала вона помех и изображение на секунду пропало.

— Что там происходит? — спросил президент, хмурясь. — Они что, взорвали ядерные заряды?

— Черт! Смотрите! — директор ФСБ показал на угловой сегмент экрана, на который камера давала панорамный вид склона горы, в которой находилось хранилище.

Несмотря на прыгающее изображение, которое камере так и не удалось компенсировать, было отчетливо видно, как из широкого зева входа вырвались клубы пыли и мелкой бетонной крошки. Часть правого склона горы медленно осела куда-то внутрь. Другая, та, что была ближе к краю, одним массивным скалистым оползнем сошла вниз, разрушив несколько стоящих у ее подножия складских блоков и ангаров. Над провалом и оползнем медленно разрасталось облако пыли.

— Это не ядерный взрыв, — уверенно сказал Мальцев. — Даже, если бы сдетонировал хотя бы один блок в пятьдесят килотонн. Тут был бы такой фейерверк…

На экране снова появился руководитель группы наблюдателей.

— Я… Я ничего не понимаю… Похоже, они обрушили бетонный щит, который прикрывал хранилище сверху. Это не реально. Внутри скалы… Но они утверждают, что такая возможность была заложена при проектировании. Это что-то вроде альтернативного механизма самоуничтожения. Теперь и наши наблюдатели, и террористы погребены под тридцатиметровой толщей сверхпрочного монолитного бетона. И ядерные заряды тоже…

В кремлевском зале оперативных совещаний в полной тишине президент коснулся на своем планшете иконки и снова вывел на экран трехмерное схематическое изображение хранилища.

— Хм… Очень может быть, — задумчиво проговорил он. — Смотрите. Хранилище в разрезе имеет телескопическую структуру расширяющуюся сверху вниз. Каждый нижний этаж немного шире верхнего. Если приложить сверху достаточное усилие то все этажи соберутся один в один, как кольца складывающегося походного стаканчика. Надо только взорвать вот эти пилоны и колонны, поддерживающие бетонный щит и полтора миллиона тонн железобетона сомнут хранилище, как карточный домик.

— И бронированные перегородки можно спроектировать и расположить так, чтобы они не мешали уровням обрушиться вниз, — поддержал президента директор ФСБ. — И щит сложит этажи с такой скоростью, что террористы не успеют активировать детонаторы. Это довольно эффективное, хотя и радикальное, решение проблемы. Умно придумано. Умно.

— Проблема вовсе не решена. Наоборот, она теперь она приобрела еще более опасный характер, — с серьезным видом сказал Алекс. — Мы сейчас не имеем доступа к ядерному материалу, и боевым блокам, находящимся в хранилище.

— Что вы хотите сказать? — встревожено спросил Мальцев

— Лишь то, что мне кажется вполне очевидным, — спокойно ответил Алекс. — В хранилище только что завезли восемьдесят четыре боевых блока, практически готовых к применению. Кроме того на момент нападения там уже находилась почти тысяча ядерных зарядов. После того, как американцы обрушили бетонный щит, накрыв им хранилище, мы не можем с уверенностью сказать, осталось ли все это на месте, или какая-то часть за последние несколько часов была вывезена.

— Черт возьми, а ведь генерал Смирнов прав, — поддержал Алекса директор ФСБ. — У нас теперь нет доступа ни к боевым блокам, ни к уже разоруженным зарядам.

— Не думаю, что нападавших интересовали уже разобранные заряды. Если я прав, то, скорее всего, их целью были именно боевые блоки, которые туда прибыли недавно. При предварительной подготовке, за то время, что велись переговоры, их часть можно было спокойно вывезти с нижнего уровня через тоннели аварийных выходов. На этой схеме указано по одному на каждую из двух аварийных боковых лестниц. Их, как мы знаем, заблокировал спецназ. — Алекс кивнул головой в сторону экрана. — Но я уверен, что американцы сообщили нам не всё. Наверняка есть другие хорошо замаскированные выходы, через которые можно вывезти десяток, а то и два, контейнеров с боеголовками. Как раз чтобы поместились в один грузовик.

— Но тогда, если вы правы, генерал, это значит… — начал фразу президент и замолчал, глядя на Алекса в ожидании выводов.

— Если я прав, это значит, что операция по захвату хранилища с начала и до конца спланирована американцами с целью, получить несколько десятков неучтенных ядерных боевых блоков. Но, повторюсь — это, если я прав. Сейчас мы ничего доказать не сможем.

— Вот, ведь, суки. Никак не успокоятся, — покачав головой, проговорил министр обороны.

— Похоже ситуация принимает очень опасный оборот, — вставая сказал президент. — Я сейчас же свяжусь с китайцами и поделюсь нашими опасениям.

Когда президент вышел, снова ожил сегмент экрана, дающий изображение из офиса наблюдателей ООН в Киртлэнд

— По последней информации американцев все нападавшие уничтожены. Погребены под завалами обрушившегося щита. Детонации боевых блоков удалось избежать. К сожалению, погибли четыре наших наблюдателя, взятых террористами в заложники. Хранилище практически уничтожено. Подготовленные к эвакуации, разобранные ядерные заряды находятся на нижнем уровне под завалами. Мы хорошо считываем сигнал почти со всех маячков, установленных в контейнерах. Некоторые, правда, подают тревожный сигнал о нарушении целостности контейнера, но это естественно — они вполне могли быть повреждены во время обвала щита. К сожалению, сигнал от маячков, установленных на боевых блоках завезенных вчера, не читается, так как они были складированы в бронированном хранилище. Еще… В хранилище повысился радиационный фон. — руководитель наблюдателей взглянул на планшет, на который выводилась информация с датчиков, расположенных в хранилище. — При такой радиации можно в течение часа получить почти полный зиверт[74], а это лучевая болезнь первой степени. Через пару часов с пылью и выхлопом радиация пробьется и на поверхность. Американцы не могут ответить, что является причиной повышения фона. Вполне возможно — ядерные материалы, находящиеся на нижнем уровне. Оставаться здесь мы больше не можем. Я сворачиваю офис и эвакуируюсь в Санта-Фе к остальным членам группы. Полный доклад будет готов через пару часов. Министерство обороны так же готовит отчет. Думаю, тянуть с ним они не станут.

— А вот это умно, — прокомментировал услышанное Алекс. — Теперь любая попытка

пробиться к нижним уровням через скалу или бетонный щит, чтобы эвакуировать то, что там осталось, исключена. Серьезные работы при такой радиации будут стоить огромных денег и займут годы.

— Надо что-то предпринимать, — тихо сказал директор ФСБ. — Хотя, скорее всего, решение будет приниматься на уровне президентов.

Какие действия предпринять в отношении базы Киртлэнд и как дальше выстраивать взаимоотношения с Америкой оказались вопросами сложными и неоднозначными. С одной стороны прямых подтверждений версии того, что нападение на хранилище было спланировано и осуществлено самими американцами с целью вывести из-под контроля несколько десятков боевых ядерных блоков, не было. Министерство обороны США проявляло максимум готовности к сотрудничеству и оказывало всяческую поддержку миссии наблюдателей. Была организована совместная следственная группа, начавшая расследование инцидента, объявлено о выплате солидных компенсаций родственникам погибших инспекторов, сама база была объявлена открытой зоной для инспекций ООН, которые, впрочем, туда не особо спешили из-за сильного радиационного фона. Позицию США четко и однозначно выразил президент Уолберг в своем обращении. Произошла трагедия, которая еще раз подтверждает, насколько опасным является ядерное оружие, и насколько своевременна и верна политика ядерного разоружения проводимого ООН. США глубоко сожалеют о жертвах, но считают, что обрушение купола было единственно правильным решением, способным предотвратить детонацию ядерных зарядов террористами. Весь ядерный материал похоронен под обломками хранилища в толще скального массива и накрыт мощным монолитным щитом. Это обеспечивает его полную безопасность. Тем не менее вся территория базы за пределами десятикилометровой зоны радиоактивного загрязнения оцеплена, будет находится под постоянной охраной армии США и, если необходимо, инспекторов ООН. Америка выступает за скорейшее продолжение процесса ядерного разоружения и готова предоставить другой объект для разборки ядерных боевых блоков ВВС. Чтобы снять все озабоченности, США даже готовы передать охрану всех объектов участвующих в процессе разоружения военному контингенту ООН.

С другой стороны и Россия и Китай четко осознавали, что судьба восьмидесяти четырех боевых блоков остается неизвестной. Беспокоил даже не сам факт того, что США скрыли от ООН несколько десятков боеголовок — возможность того, что ядерные державы сумеют скрыть некоторое их количество была заложена в самой концепции разоружения. Основные опасения были по поводу того, что эти ядерные заряды теперь могут всплыть в любой точке мира, а Штаты попытаются уйти от ответственности, сославшись на то, что они каким-то чудесным образом были похищены и вывезены с Киртлэнд террористами. А это был уже серьезный дестабилизирующий фактор. Если ядерное оружие окажется в руках, притихших в последние годы исламистов или других радикальных группировок националистического, религиозного толка или агрессивно настроенных к соседям государств, существует большая вероятность его применения.

Но, несмотря на вполне обоснованные, почти переросшие в уверенность подозрения в отношении американцев, после долгого обсуждения президенты России и Китая, все же, решили сделать вид, что приняли позицию США по инциденту на базе в Киртлэнд и продолжили процесс разоружения, не применяя к Америке никаких санкций. Одновременно с этим по всему миру была запущена, пожалуй, самая масштабная глобальная разведпрограмма за всю историю спецслужб. Все возможные активные и пассивные ресурсы агентурной и электронной разведки были нацелены на поиск хотя бы намека на появление ядерных зарядов из Киртлэнд. И Россия, и Китай готовы были сделать все, чтобы не допустить их применения, понимая, что, скорее всего, оно будет направлено против них.

* * *

Их небольшой караван, состоящий из двух грузовиков, тянущих на шоссейных платформах двадцатифутовые бронированные контейнеры и нескольких бронемашин, сопровождения опоздал к месту встречи почти на час. Узкая дорога, идущая через укрытые снегом невысокие пустынные холмы, на северо-запад от Альбукерка к границам двух индейских резерваций Апачей и Навахо была полностью заметена. К тому же на всем пути им встречались брошенные автомобили, которые приходилось сталкивать в кювет, чтобы продолжить путь. В точке встречи на заброшенной бензоколонке колону ждали несколько гражданских внедорожников и туристический автобус.

— Вы опоздали, капитан, — строгим голосом сказал вышедший к ним навстречу поседевший, но все еще моложавый генерал из Министерства обороны, которому руководитель операции приказал передать груз.

— Извините, сэр, мы чуть пробились сквозь снег, — капитан Холман козырнул отработанным годами движением.

— Груз на месте? — генерал кивнул в сторону грузовиков.

— Да, сэр.

— Сколько?

— Девять единиц, сэр. Все, что успели вытянуть на руках из хранилища через тоннель.

— Потери?

— С нашей стороны — один.

— Сколько с вами людей?

— Тринадцать.

— Хорошо, капитан, — генерал по-дружески похлопал Колмана по плечу. — Америка будет помнить то, что вы для нее сделали. — На этом ваша часть операции закончена. Соберите своих людей, сдайте оружие и идите в автобус. Вам сейчас принесут гражданскую одежду. Переоденьтесь и получите новые документы. Пока мои люди проверяют груз, выпейте кофе и раздайте всем, кто участвовал в операции заслуженное вознаграждение,

— Мы это сделали не ради денег, сэр, — попробовал возразить капитан.

— Знаю, сынок, — успокоил его генерал. — Но ваша карьера в ВВС теперь закончена. Вам всем надо на что-то жить. Содержать свои семьи. Видите, какое настало время. Сейчас надо отсидеться в тихом месте, пока вы не понадобитесь снова, а на это нужны средства. Согласны?

— Да, сэр, — козырнул Колман.

Вокруг грузовиков с контейнерами уже рассредоточились спецназовцы, создав охранный периметр. Сами контейнеры были вскрыты и внутри них копошились специалисты генерала с какими-то приборами. Люди капитана Колмана уже собрались в автобусе.

— У нас три пятерки[75]. Груз подтверждаем. Девять единиц, — доложили по рации генералу.

— Принял, — ответил тот. — Гасите свет в автобусе и поехали.

Двери автобуса, куда только что погрузилась группа капитана Холмана, совершившая несколько часов назад нападение на хранилище в Киртлэнд, захлопнулись. Вентили установленных под сидениями баллонов открылись, и салон наполнился отравляющим газом. Шеф спецотдела ЦРУ по операциям с ядерным оружием, представившийся генералом Министерства обороны, известный в Конторе как Морган, бросил последний взгляд на искаженные гримасами боли и ужаса лица молодых офицеров, из последних сил пытавшихся выбить бронированные стекла автобуса и пошел к своему внедорожнику.

— Идиоты, — бросил он в рацию, усевшись на заднее сидение. — Кто отвечал за газ для автобуса? Вы что, не могли подобрать что-нибудь быстродействующее, чтобы ребята не мучились.

— Извините, сэр, — ответили по рации. — Времени на подготовку совсем не было. Брали то, что нашли на складах, чтобы не привлечь внимания.

— Идиоты, — снова буркнул оперативник и рявкнул на водителя: — А ты что стоишь? Поехали! Нам еще тащиться по этим гребным снегам часа три.

Машина плавно тронулась и выехала на дорогу. Оперативник снова достал смарт, подключился к чрезвычайной сети, которая была создана специально для использования спасателями, ремонтниками, медиками и другими аварийными службами, задействованными в зонах бедствия, и набрал короткий номер.

— Центральный склад, это шестая ремонтная бригада, — быстро заговорил он в гарнитуру. — Все работы идут по плану, но у нас закончился кабель высокого напряжения. Нужно еще тринадцать бобин. Сечение кабеля…

— Подождите. Какое сечение? Какой кабель? — ответил ему раздраженный женский голос. — Это склад медикаментов. Вы не туда попали.

— Извините, кажется, я ошибся номером, — оперативник спрятал смарт и, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Пока все действительно шло по плану.

На орбите в сотне километров над территорией Америки, российский спутник электронной разведки перехватил звонок и вместе с десятком тысяч других ретранслировал в Центр обработки и анализа данных ФСБ, скрытый глубоко в скальном массиве Южного Урала к востоку от Ухты. Сигнал был обработан как приоритетный, потому, что на этот номер уже поступал звонок с базы Киртлэнд за несколько минут до обрушения купола. Система отследила в общем потоке номер склада медикаментов, на который был сделан звонок, и выяснила, что сразу после разговора с него было отправлено закриптованное сообщение, затерявшееся где-то в сети. Поскольку с обычного склада медикаментов сообщения такого уровня кодировки обычно не отправляются, в электронных мозгах искусственного интеллекта управляющего Центром выскочил красный флажок. Проработав тысячи вариантов на основе загруженных ранее данных, система вывела несколько наиболее вероятных объяснений необычному звонку. Основным из них являлось наличие прямой связи с атакой на хранилище в Киртлэнд.

В двух тысячах километров от Южного Урала, в Москве, один из аналитиков ФСБ получил короткий отчет.

Висящий на орбите рядом американский разведывательный спутник, принадлежащий АНБ*, сделал то же самое…

Все это произошло за несколько минут. Тем временем на земле, когда колонна, в которой находились контейнеры, вывезенные с Киртлэнд, отъехала на полкилометра. В салоне автобуса, одиноко маячившего на парковке заброшенной заправки, среди мертвых тел офицеров ВВС США из емкостей, закрепленных под потолком, густыми смрадными струями разлилась высокотемпературная горючая смесь. Сработал детонатор и на месте передачи груза вспыхнул ярко оранжевый огненный шар.

Инфракрасные камеры российского спутника зафиксировали взрыв на заправке и снова сфокусировались на слабой, чуть заметной через толстый слой облачности, тепловой сигнатуре колонны уходящей от места взрыва на северо-восток. 

Нью-Мексико. Далси.

Оперативный центр

Министерства обороны США.

7 марта 2031 года.

Регулярное совместное совещание FEMA и Министерства обороны по ситуации в стране прошло быстро потому, что некоторые генералы были вплотную заняты расследованием захвата Центра в Киртлэнд и вынуждены были участвовать дистанционно. В зале оперативных совещаний на базе Далси остались Коэн, Локарт и еще несколько членов чрезвычайного штаба для письменного подтверждения последних согласований необходимых для выделения быстро тающих средств на продолжение спасательной операции в зонах бедствия.

Хотя в общем информационном потоке стекающееся в Далси со всех штатов, все еще преобладали плохие новости, было очевидно, что положение понемногу начинает стабилизироваться. С момента подписания договора с русскими и китайцами прошло чуть больше месяца, но даже сейчас было понятно, что они относятся к своим обещаниям помочь восстановлению страны вполне серьезно. Объемы помощи, идущей от тандема, нарастали с каждой неделей. Только за вчерашний день в портах западного побережья пришвартовались три океанических сухогруза из России и Китая. Список необходимого оборудования и материалов был согласован совместной комиссией, которая приняла решение сфокусировать помощь на восстановлении электроснабжения и борьбе с эпидемией. В рамках программы помощи через Тихий океан в Америку шли генераторы, трансформаторы, тысячи миль высоковольтного электрокабеля, сотни контейнеров с медицинской аппаратурой, медикаментами и другим оборудованием, необходимым для того, чтобы остановить эпидемию и дать в города электричество.

На помощь Министерству энергетики для восстановления атомных электростанций на восточном побережье прибыли десятки бригад российских и китайских специалистов, помогая вывести ядерные реакторы на полную мощность и наполнить проложенные прямо по поверхности лини высокого напряжения так нужным разрушенным городам электричеством.

В аэропортах каждый день приземлялись самолеты с врачами и специалистами по борьбе с эпидемиями, которые практически сразу включались в работу в наиболее проблемных районах согласованных с министерством здравоохранения. Особое внимание уделялось жесткому карантину, с тем, чтобы не допустить распространение эпидемии за пределы США через экипажи судов и самолетов, доставлявших помощь. Несмотря на аномально жестокую и снежную по американским меркам зиму и неутихающую эпидемию становилось ясно, что миллионных жертв от холода и пандемии удастся избежать.

Судя по совместным протоколам, подписываемым каждый день США, Россией и ООН, процесс ядерного разоружения тоже шел по плану. Во всяком случае, до вчерашнего нападения на Киртлэнд.

Специалисты МНБ отправленные на базу, чтобы присутствовать при операции, сообщали Коэну, что решение обрушить бетонный щит было верным. Оно обеспечивало гарантированное уничтожение террористов и сохранность ядерных материалов, складированных на нижних уровнях. Но при личном докладе некоторые из них говорили, что в глаза бросилось удивительное спокойствие и хладнокровие военных во время операции. Создавалось впечатление, что решение о том как, ликвидировать террористов было принято уже в первые минуты.

Пытаясь разобраться в своих сомнениях, Коэн вспомнил свой вчерашний разговор с министром обороны, в котором тот не смог скрыть заговорщические нотки: «Не волнуйся, Пат, все под контролем»… И директор ЦРУ Хастер весь день был недоступен. Его помощник сказал, что он находится на базе в Киртлэнд. Какого черта? Военные и сами бы справились. Ведь президент предоставил им самые широкие полномочия для того, чтобы разрешить ситуацию в кратчайшее время.

Правда, с военными тоже не все так просто. Командир ядерного центра и его помощник, сразу после операции застрелились. Что это было? Долг чести не справившихся со своими обязанностями офицеров или что-то еще? Почему-то уверенности, что сейчас кто-то будет докапываться до истины, не было абсолютно никакой. Но самым интересным был перехват звонка из резервации в сотне километров к северо-востоку от Киртлэнд. В то, что бригада ремонтников проводит работы посреди заснеженной пустыни, поверить было сложно. Тем не менее, по запросу Коэна в АНБ пробили телефонные номера и, конечно, не обнаружили ни медицинских складов, ни бригад. И этот таинственный взрыв на месте звонка. Вначале он думал послать туда группу, но потом, помня, что случилось с Кроуфордом, решил не делать этого, чтобы не привлекать к себе внимания.

Директор МНБ бросил быстрый взгляд на Локарта, которые подписывал приказы подготовленные помощником.

— Дуг, скажи мне… — Коэн немного помедлил, подбирая слова. — Может, я не знаю чего-то об операции в Киртлэнд?

— А что тебя беспокоит? — Локарт подписал последние бумаги, и помощник направился к выходу, оставив их в зале оперативных совещаний одних. — Конечно, случай неприятный. Кто мог предположить, что наши офицеры взбунтуются. Но, сам пойми, их готовили побеждать, а тут — страна разваливается, ООН, разоружение. Ребята просто не выдержали позора.

— Я не об этом, — Коэн посмотрел на министра обороны, стараясь вложить в свой взгляд знание общей тайны.

— А о чем? — немного смутившись, спросил тот. — О завершающей стадии операции? Так обрушение щита…

— Я не про щит Дуг. Что происходит? Ты мне не доверяешь?

— Да что, ты, Пат, — было видно, что министр делает над собой усилие, чтобы не отвести глаза. — Ты знаешь то, что и я. Это правда.

Уже в самолете, по пути на базу МНБ в Рандольф, Коэну пришла очевидная мысль. Министр обороны говорил правду — он знал то же что и Локарт. То же, но не все… Это «не все» было явно связано ядерными материалами, оставшимися в хранилище, и не могло привести ни к чему хорошему. Локарт, один или с Хастером, вел какую-то свою игу, в детали, которой его не сочли нужным посвятить.

Обращаться к президенту бесполезно. Он, скорее всего, ничего не знает. А, если знает, но не ничего не говорит, это означает одно — его, Патрика Коэна, директора Министерства национальной безопасности, оставили за бортом чего-то важного. После всего того, что он сделал для страны, это можно было расценить только как предательство.

Глядя в иллюминатор на сплошную массу грязно-серых облаков, простиравшуюся внизу, Коэн долго сидел, обдумывая сложившееся положение. Люди, с которыми он работал столько лет, ему не доверяли. Они провели операцию в Киртлэнд без него. В том, что это была именно операция, сомнений не возникало. Плохо. Особенно плохо было то, что идею с применением ядерного оружия подкинул им именно он, а его даже не потрудились поставить в известность.

Но после ухода Лэйсон и у него остался козырь. Даже не козырь — джокер. Коэн положил себе руку на грудь и под ладонью нащупал небольшой кулон, висевший на прочной титановой цепочке покрытой напылением напоминающим золото, который он снял с президента Лэйсон. Специальная секция Президентского архива, где собраны самые сокровенные тайны, самые секретные проекты и прорывные технологии, созданные США за последние десятилетия теперь находилась у него. Это был пропуск в будущее, как бы дальше ни развивались история США.

— Вам плохо, сэр, — поинтересовался помощник видя, что босс прижал ладонь к груди.

— Нет, все нормально, Тим. Подготовь самолет, к вылету в Сингапур. Завтра я планирую вывезти отсюда семью. Ели хочешь, могу забрать и твоих, — мрачно сказал Коэн и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

С внезапно нахлынувшей тревогой, он прислушивался к противному металлическому дребезжанию струны, которая оборвалась где-то внутри. Эта струна, сколько он себя помнил, связывала его с Америкой.

Как хрупка оказалась эта связь. 

Сингапур.

Отель Мандарин Ориентал.

9 марта 2031 года.

Все тот же уютный, почти пустой бар. Те же услужливые и вежливые до сладкого привкуса во рту официанты. Та же тихая ненавязчивая музыка, заполняющая пространство ленивыми волнами. И Росс… Почти тот же. Только с чуть притухшими глазами, в которых тлел слабый огонек какой-то вселенской грусти.

— Молодец, что вытащил семью, — звякнув кубиками льда, он поднял стакан виски. — Хочешь, совет, Пат?

Чуть пригубив из своего бокала дорогого коньяку, Коэн медленно кивнул.

— Нехрен тебе туда возвращаться, — Росс со стуком поставил стакан на стол. — Если то, что ты мне рассказал, правда, если тебя потиху отодвинули от принятия ключевых решений, оставив для МНБ лишь спасение людей, то нечего тебе там делать. Это, конечно, если ты безропотно не примешь свой новый статус, и будешь делать то, что тебе говорят. Согласен, спасение американцев работа тоже благородная, нужная и достойная уважения. Но и тут, расклад не очень оптимистичный. Локарт, вполне вменяемый человек, но, если он попал под влияние директора ЦРУ Хастера… Они вдвоем могут намутить такого, что потом хрен разгребешь. И ты, да и все остальные, окажутся в здоровенной куче дерьма.

— Может, есть кокой-то другой выход? — вдруг почувствовав себя каким-то беспомощным, спросил Коэн. — Может, все же стоит поговорить с президентом. Или попытаться узнать, что они затеяли, аккуратно копнув ЦРУ изнутри.

— Вижу, куда ты клонишь, старина, но, к сожалению, я тут тебе помочь ничем не смогу. Я довольно давно не при делах. Мои старички, те, кому еще можно было доверять, тоже на пенсии. И у них сейчас из-за катастроф совсем другие заботы. В контору набрали новых людей. На них у меня надежного выхода нет. А насчет Уолберга… Мало того, что он сам ничего не решает, если ты к нему сунешься, об этом наверняка узнает Хастер и с тобой в один прекрасный день случиться то же, что и со стариком Кроуфордом.

— Невеселый расклад, — Коэн поднял грустные глаза на приятеля. — И зачем им это надо. Вроде уже обо всем договорились. Помощь из России и Китая идет. Ситуация в стране понемногу стабилизируется.

— Ответ простой — месть, — кисло улыбнулся Росс. — Месть даже не за миллионы погибших американцев, а за втоптанную в дерьмо веру в собственную исключительность. Смотри… Все, что случилось в Киртлэнд очень похоже на хорошо подготовленную операцию по захвату ядерных зарядов. Такую операцию можно подготовить и провести только при непосредственном участии верхушки министерства обороны. Скорее всего, здесь напрямую участвовал сам Локарт. Хастер — этот злобный импотент, повернутый на многоходовых аналитических раскладах, вряд ли стал бы работать с его замами. Если эта шайка завладела десятком ядерных блоков, значит, они их используют. Против кого? Тут и гадать нечего — или Россия, или Китай. А, скорее всего, рванут и там, и там. Я как-то не верю, что Уолберг пошел на разоружение по своей воле. Значит, на него надавил тандем. Да и смерть Лэйсон кажется мне очень подозрительной. Испытания нового секретного топливного элемента. Вся электроника в Санта-Фе выбита. Президент погиб. Странно все это. Если бы ты не был там в этот момент, я бы подумал, что это очередной переворот.

— Но я там был. Правда совпадает с официальной версией, — не моргнув глазом, солгал Коэн, который не рассказал приятелю про то, что китайцы применили в Санта-Фе «эффект» — Ну, или почти совпадает.

— Да ладно, — махнул рукой Росс. — Не хочешь рассказывать, не рассказывай. Я знаю, правду из тебя каленым железом не вытащишь. Но я не об этом. Желающих использовать ядерные заряды хватит: Уйгуры и Тибет в Китае, Украина на востоке России. Те же исламские радикалы… Если они объявят, что у них есть ядерное оружие, начнется такое! Но даже, если не рисковать и не использовать сторонних отморозков, можно послать своих спецов. Они сделают все сами, но будет смотреться, как будто работали националисты или религиозные фанатики. А что тогда?

— Ну, террористы или та же Украина завладели нуками[76]. Использовали их по назначению. Прямых улик против Америки нет, — сказал Коэн, безразлично пожав плечами.

— А вот тут ты ошибаешься, приятель. По изотопам и прочему дерьму, оставшемуся после взрыва, можно определить, в какой стране сделан заряд, и даже на каком предприятии. Так, что Америку вычислят сразу. И тут всплывет Киртлэнд, и даже идиоту станет ясно, что нападение было подготовлено и санкционировано правительством США. А это — война.

— Устал я, — Коэн, чувствуя, как по телу от алкоголя разливается приятная слабость, и голова потихоньку наполняется сладкой ватой, сделал жест официанту принести еще бокал коньяку. — Куда не дернись, везде война. Обложили нас. Обложили со всех сторон.

— Вот и я о том, же, — с готовностью поддержал его Росс. — Обложили и дожмут. А не дожмут, так всем хана. Выбора нет — или Америка будет жить по новым правилам, или — ядерная пустыня. Переждать это время надо, Пат, а там посмотрим.

— Переждать? — рассеяно переспросил Коэн. — А я тебе зачем. Со мной скучно. Я — зануда и педант.

— Да брось! Ты еще не знаешь своих возможностей. На самом деле — ты еще тот весельчак. А нужен ты мне потому, что пересидеть смутные времена лучше вместе. Я с детьми. Ты — со своими. Помощник твой, тоже парень, вроде, неплохой. Осядем где-нибудь подальше от Штатов, организуем колонию. Будем жить и наблюдать со стороны за происходящим.

— Спасибо за предложение, — Коэн посмотрел на друга осоловевшими глазами. — Я подумаю, посоветуюсь с женой…

— Ну и славно, — Росс, заметив, что его приятель с непривычки перебрал с алкоголем, посмотрел на часы. — Да и поздно уже. Поговори с женой. Обсудим все утром. Только не тяни с решением — я планирую свалить отсюда в ближайшее время. 

Нью-Мексико. Далси.

Оперативный центр

Министерства обороны США.

10 марта 2031 года.

То, что сообщение от Коэна пришло на личную почту, Локарта немного удивило, но еще больше удивило его содержание:

«Дуг, я вижу, вы с Хастером затеяли очередную „Большую игру“. Я не знаю деталей, но могу предположить, что ничего хорошего она Америке не принесет, как, впрочем, и все предыдущие. Я не согласен с тем, что круг принятия жизненно важных решений у нас сократился до двух-трех человек, пусть даже — серьезных профессионалов. В этих условиях я не могу продолжать эффективно работать, поэтому уже направил Витману уведомление о собственной отставке по состоянию здоровья.

Я не желаю зла ни вам, ни Америке и не буду предпринимать действия, которые могли бы ей навредить, поэтому покидаю страну и буду наблюдать за вами издалека.

Не пытайтесь найти меня и мою семью, иначе все, что знаю я, включая детали проведения операции в Киртлэнд и расположение новых подземных военных баз программы „Аризона“, станет известно вашим оппонентам.

Коэн».

Министр обороны тихо выругался и, переслав сообщение директору ЦРУ, отложил планшет. Через несколько минут ожил настенный интерактивный экран, с которого на него молча смотрел Хастер.

— Черт подери! Патрик Коэн — настоящий патриот. Я не сделал для Америки и десятой доли того, что сделал он, — Локарт заговорил первым. — И если такие люди бегут, что нам остается?

— Коэн предатель, — вынес суровый приговор директор ЦРУ.

— А может, нам стоило держать его в курсе? Может, это именно он чувствует себя преданным? Он ключевая фигура в администрации и отвечает за национальную безопасность так же, как и мы, — в тон собеседнику сказал министр обороны.

— Да, отвечает. Но в рамках своей компетенции. И хватит об этом. Произошло то, что произошло. Коэн дезертировал. Теперь он враг, представляющий серьезную опасность для всех нас.

— Откуда он знает про Киртлэнд? Ведь вся операция была тотально засекречена.

— Не забывай, при МНБ есть свое разведуправление и аналитический центр. Туда до сих пор стекается масса информации. Кроме того, он напрямую курировал всю электронную разведку страны. А то, что он сказал про Киртлэнд — просто блеф, — Хастер с экрана скорчил брезгливую гримасу. — Доказательств у него нет. Все концы подчищены. Теперь дело в руках профессионалов.

— Все равно с Коэном надо быть осторожным. Если на него сейчас выйдут русские или китайцы, мы задолбаемся доказывать им, что мы не верблюды.

— Ну, тут-то, как раз, я с тобой спорить не стану. Тем более, ресурсы у нас сейчас серьезно ограничены. Агентурные сети разваливаются на глазах. Оперативники бегут, кто куда. Я уже поставил задачу нашей станции в Сингапуре отследить его, но, если честно — надежды на них мало. Там сейчас активно работает китайская разведка. За последние несколько месяцев они уже почти подмяли под себя и полицию и правительство. Впрочем, те не сильно сопротивлялись, видя, куда все катиться. Все хотят быть на стороне сильного. Так, что можно считать, что Коэну удалось соскочить. Как это ни обидно.

— Слушай, а может мы перебрали с Киртлэнд? — Локарт попытался поймать ускользающий взгляд директоры ЦРУ. — Тандем нам активно помогает в восстановлении. Все потихоньку разоружаются. Скоро подключится Китай и Европа. Так, глядишь, мир действительно станет безопасней.

— Не начинай, Дуг, — Хастер зло сверкнул глазами с экрана. — Не говори мне, что не хочешь отомстить за разрушенную страну и миллионы американских жизней.

— О какой мести можно говорить пока у них есть «эффект»!

— Эффект — это всего лишь временный фактор в игре, — бросил назидательным тоном директор ЦРУ. — Мы уже запустили фабрики по производству полупроводников на западе страны. Через год мы заменим все чипы на военной технике на безопасные, без китайского дерьма, на котором основан «эффект». Через два заменим все чипы на объектах инфраструктуры. Через три — на всех критических производствах. Нам тогда будет насрать на «эффект». Его влияние на нашу безопасность будет минимально.

— Но люди, гражданское население… — начал неуверенно Локарт.

— Люди потерпят, — оборвал его на полуслове Хастер. — Главное — у нас будет армия. Пусть без ядерного оружия. Но все еще самая сильная и эффективная армия в мире. Она залог нашего процветания в будущем. И нам тогда будет насрать на то, что подумают русские, когда на их территории вырастут ядерные грибы. И нам будет насрать на то, что они сделают потом с Европой. Главное чтобы к нам не лезли. И они не полезут… Потому, что у нас будет армия.

— Твою мать, — выругался министр обороны, понимая, что спорить с Хастером бесполезно.

— Три года, Дуг. Нам нужно продержаться три года. Пока не заменим все чипы, и пока не кончится эта долбанная вулканическая зима. 

Фиджи. Остров Вити-Леву.

Недалеко от города Сигатока.

18 ноября 2034 года

В это утро солнце светило по-особому ярко, и небо, освободившись от мутной дымки, висевшей над океаном последние три года, поражало своей бездонной синевой и каким-то особым величием.

Весна… Наступила настоящая весна. Это было видно по тому, как полной грудью с облегчением вздохнул тропический лес, как, сперва робко приоткрыв бутоны, будто стараясь осторожно выглянуть наружу, чтобы убедиться, что им ничто не угрожает, все разом вырвались из долгой зимней спячки цветы. И утро наполнилось их божественными ароматами, сразу разогнавшими запахи сырости и тлена, исходившие от опавших листьев и рухнувших на землю под гнетом долгой вулканической зимы деревьев.

Совсем недалеко в ожившем кусте, как-то удивленно затрещала цикада, потом еще одна, еще… Тонко и неуверенно пискнула в поредевшей листве мухоловка, ей ответил нестройный хор попугаев. Еще вчера понурый и, казалось, уже проигравший битву холоду тропический лес, спускавшийся от террасы по склону к реке начал оживать.

Не отрывая глаз от ярких полос света, прочерченных по потолку всходящим над океаном солнцем, Росс полной грудью вдохнул запахи наступающей весны. Неужели вулканическая зима выдохлась? Он откинул ниспадавшую с потолка москитную сетку прикрывавшую кровать и, стараясь не разбудить Джил, выбрался из-под одеяла. Он быстро, словно опасаясь, что праздник жизни за окном сейчас закончиться, натянул джинсы и, выскользнув на террасу, замер в изумлении. Над спокойным, как вечность океаном, щедро поливая его потоками расплавленного золота, висел, огромный и до боли в глазах яркий диск солнца. Нет, он не висел, он плавно и величественно вставал над горизонтом, освещая чахлые, побитые ветрами и непривычным для этих мест холодом верхушки деревьев, как бы заявляя о своей окончательной победе над зимой.

Не в силах оторвать взгляд от воспетого великими художниками рассвета над Фиджи, Росс стоял на террасе несколько минут. Чуть слышно пискнул коммуникатор, закрепленный на поясе. Он вставил в ухо горошину гарнитуры.

— Ты это видишь? — услышал он восхищенный голос обычно спокойного и сдержанного Коэна.

— Это весна, дружище! Весна! — закричал Росс на всю округу.

Услышав разговор на террасе, проснулась Джил и, тихо подойдя сзади, обняла его.

— Боже мой, какое яркое солнце, — прошептала она. — И небо… Я никогда не видела такого неба.

— Весна, детка! Это весна! — уже тише сказал Росс, опасаясь, что может испугать ее наступление. — Пат, ты меня слышишь? Сегодня устроим настоящий праздник. Бери своих, Тима, и давайте ко мне. Нет! Давай все спустимся вниз, к реке и устроим праздник там, в деревне. Для всех! Настоящий праздник весны!

* * *

После того как Коэн решил не возвращаться в Штаты, они снялись с отеля, в котором уже несколько месяцев жил Росс и который, наверняка был засвечен перед американским посольством, а, значит, и перед тем, что осталось от ЦРУ. Они почти неделю запутывали следы по Сингапуру, пока не остановились в дешевой, но вполне сносной и безопасной плавучей гостинице, переделанной из круизного лайнера. На верхних этажах гостиницы располагалось казино, которое работало только тогда, когда корабль выходил из акватории города. В порту казино закрывалось, и лайнер превращался в обычную гостиницу. Власти города знали об этих превращениях, но не трогали этот плавучий игорный дом, приносивший неплохой доход шефу полиции и верхушке городской администрации. Это и обеспечивало анонимность тех, кто поселился в гостинице.

Еще пару недель и баснословная по местным меркам сумма понадобились, чтобы Росс отыскал старые связи и снабдил всех новыми документами. В результате через месяц Коэн с семьей и помощником, Росс с Джил и c, до сих пор недобро косящимися на нее детьми, на местном суденышке переправились в Таиланд, где сняли небольшую виллу и принялись обсуждать, где бы в безопасности провести следующие насколько лет.

Выбор был небольшой и ограничивался в основном южной частью Тихого океана. Европа отпала сразу. Хотя цунами нанесло европейцам несравнимо меньший ущерб, Брюссель не смог наладить сколько-нибудь скоординированные действия по ликвидации ее последствий. Более того, страны не пострадавшие от цунами, попросту отказались помогать Франции, Испании, Бельгии и Нидерландам, на которые пришелся основной удар волны, так, что им приходилось рассчитывать только на свои силы.

Катастрофически обстояли дела со снабжением Европы нефтью и газом, так как волна разрушила или надолго вывела из строя нефте и газодобывающие вышки в Северном море и большую часть береговой инфраструктуры. Европейцы в спешке принялись реанимировать загубленную «зелеными» атомную энергетику, но очень быстро поняли, что для этого надо время и, самое главное, — что даже, если запустить все реакторы, дефицит энергии сохраниться. Чтобы хоть как-то покрыть свои собственные нужды Франция и Германия, на территории которых располагалось большинство европейских реакторов, попросту отказались поставлять электричество на экспорт. Так рухнула общая энергосистема Европы.

С крахом доллара и держащейся на нем части мировой финансовой системы, при зашкаливающих ценах на энергию и огромных расходах на восстановление затопленных территорий, Европейская экономика вошла в крутое пике жестокой рецессии. Евровалюта, стремительно падающая из-за вынужденной эмиссии, смогла продержаться еще около года, но, когда Германия, а затем и Франция отказались от евро и вернулись к национальным валютам, еврозона развалилась окончательно. Это еще более усугубило экономический кризис, особенно в центральной и южной Европе, где почти во всех странах был введен режим чрезвычайной экономии, банкротились предприятия и банки, безработица достигала астрономических величин. Стотысячные толпы недовольных своим правительством людей выплескивались на улицу. Начались столкновения с полицией, погромы и грабежи. В результате почти во всех странах было введено чрезвычайное положение, в города вошли войска, которым с большим трудом удавалось удерживать порядок.

С введением чрезвычайного положения, как-то незаметно утихла и без того угасающая песня европейской демократии и толерантности. На волне народного гнева и ненависти к «старой Европе» в большинстве стран к власти пришли либо крайне левые, либо крайне правые силы, не стеснявшие себя в выборе средств для ее удержания.

Очень быстро, еще недавно рвавшиеся в Евросоюз, страны центральной Европы поняли, что не могут существовать самостоятельно, что их некогда вполне самодостаточные экономики почти полностью разрушены евроинтеграцией, что у них нет даже намека на финансовую самостоятельность, что народ попросту нечем кормить и обогреть во время наступившей вулканической зимы. И тогда новые лидеры обратили свои голодные взгляды на Восток, на могучего соседа, когда-то бывшего им добрым другом. Ведь у России были финансовые ресурсы, мощная экономика, а главное — энергия и еда, чтобы не дать умереть с голоду обнищавшим младоевропейцам. А еще у России была армия, способная помочь в трудную минуту в разборках с соседями.

Впрочем, в плане использования своей армии Россия вела себя очень аккуратно, не позволяя открыто втягивать себя в конфликты, но помогая «дружественным странам» оружием и добрым советом. Взамен российский бизнес получил почти неограниченный доступ к активам в странах восточной и центральной Европы, и даже прижимистые западные европейцы открыли свои рынки для российского капитала. Таким образом, начался цикл перераспределения собственности и влияния на континенте.

В общем, Европа была не самым спокойным местом и сразу отпала в качестве «тихой гавани».

Африка и Ближний Восток даже не рассматривались — туда и в лучшие времена без вооруженной охраны и пары вертолетов сопровождения соваться было опасно. Индия, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка и Китай тоже не подходили, так как могли оказаться площадкой для кровавых разборок тандема с США. А вот Австралия вполне могла бы сойти за временное пристанище. Смущало только одно — после катастроф американцы, те, у кого были более-менее приличные средства, спасаясь от происходящего на родине кошмара, рванули именно туда. А их были сотни тысяч. Они скупали все, землю, недвижимость, предприятия. Австралия, вначале искренне обрадовавшаяся, потоку «инвестиций» вдруг осознала, что понемногу превращается в один из штатов Америки и ввела серьезные ограничения на миграцию. Это серьезно осложняло ситуацию с переездом на зеленый континент.

В конце концов, выход подсказал один их сыновей Росса, как-то за ужином упомянувший Фиджи. Росс, пытаясь скрыть свое невежество (он ни разу не слышал о Фиджи и не знал, где находятся острова) просто отмахнулся, но Коэн залез в планшет и то, что он увидел, ему понравилось. Островное государство в юго-западной части Тихого океана, вдали от цивилизации и основных судоходных путей. До Новой Зеландии тысяча семьсот километров, до Американского штата Гавайи четыре тысячи пятьсот. Близость к экватору должна была гарантировать относительно комфортные температуры даже во время вулканической зимы. Государственный язык — английский. Население небольшое и, если не будет наплыва беженцев, то вполне сможет себя прокормить. В общем — кусочек тропического рая, затерянный среди океана.

Так к концу лета 2031 года компактная группа американских беженцев, щедро оплатив гостеприимство, получила официальный вид на жительство в Республике Фиджи. Купив несколько небольших вилл на главном острове архипелага Вити-Леву, они поселились недалеко от побережья на, поросшем тропическим лесом склоне ограждающем с востока плодородную долину реки Сигатока Ривер.

Само путешествие из Таиланда на Фиджи стало настоящим приключением. Воздушного сообщения почти не было. Даже частный самолет взять было невозможно. Поэтому добираться пришлось неспокойным, постоянно штормящим морем, через Малайзию, Австралию и Новую Зеландию. Виной всему было изменение климата, вызванное выбросом Йеллоустона.

Уже весной 2031 стало ясно, что прогнозы ученых о похолодании вполне оправдываются. Зима в северном полушарии была затяжной, необычно холодной снежной и ветреной. Выброшенные вулканом в атмосферу газы и мельчайшие частицы пыли и пепла, полностью затянувшие северное полушарие и большую часть южного, блокировали до тридцати процентов солнечной энергии. Снежный покров, накрывший Америку вплоть до южных штатов, а Европу до центральных районов Греции, Италии и Испании держался до мая. Россию замело полностью с севера до юга. Холода и снег там держались до июня. Одновременно погода будто бы взбесилась. Всю зиму прибрежные территории материков в северном полушарии трепали жестокие тайфуны и ураганы, непрерывной чередой рождающиеся над океанами на экваторе из-за разницы температур и давления. Лето было коротким, дождливым и холодным. Даже в «ясные» дни, когда солнцу удавалось разогнать плотный облачный покров, его лучи, с трудом пробивающиеся сквозь мутное марево вулканических газов, были блеклыми и безжизненными.

Стало совершенно очевидно, что урожая в этом году не будет. Растения, выпустив листья, замерли в оцепенении, словно осознав, что происходит и, решив не тратить свои драгоценные силы на дальнейший рост. И они были правы. В августе снова пошел снег, а в сентябре за ним с севера пришла волна холода, уже к октябрю сковавшая реки в Европе и Америке вплоть до мест их впадения в южные моря. Большая часть северного полушария снова съежилась от холода, тысячами считая замерзших и обмороженных.

Это был первый год вулканической зимы. Тогда среднегодовая температура по планете упала всего на один градус по сравнению с нормой.

Следующий 2032 год был еще более жестоким. Зима ударила по южному полушарию не так, как по северному. Там почти не было снега, и холодные полярные ветра нещадно хлестали Южную Америку, Африку и Австралию. Снег в северном полушарии тем летом стаял всего на два месяца только на юге Европы и США. Большая часть Евразии и Северной Америки так и осталась под снежным саваном. Полярные ледовые шапки в этот год зимой опустились до широты, на которой находилась Северная Англия и лишь немного отошли на север летом. Вдобавок ко всему, стал заметно остывать Гольфстрим, несущий теплые воды от экватора на север вдоль восточного побережья США и мощное теплое течение Курошио, идущее с юга на север восточнее японских островов. Это основательно нарушило всю систему течений по всей планете, отвечающую за теплообмен в атмосфере и мировом океане и вызвало настоящий погодный хаос.

Огромные области экстремально низкого или экстремально высокого давления метались к северу и югу от экватора, создавая в месте столкновения обширные фронты, разряжающиеся ураганами необычайной силы. Эти гигантские смертоносные вихри часто прорывались от экватора ближе к полюсам, оставляя за собой сплошную полосу разрушения на скованных холодом материках. Из-за того, что значительная часть влаги, содержащейся в атмосфере, была изъята из нее в виде выпавшего снега, в этот год на планете выпало минимальное количество дождя за всю историю наблюдений. В Африке, Индии, Китае, Юго-восточной Азии, Латинской Америке начались засухи. Об орошении полей речь не шла вовсе — воды не хватало даже для того, чтобы напоить людей, которые сотнями тысяч гибли от жажды голода и болезней в беднейших странах. Температура в это год упала почти на три градуса ниже нормы.

Ситуация в 2033 начала понемногу выправляться. Несмотря на все еще закрывающую солнце дымку, облачности стало гораздо меньше, движение атмосферных масс стало более спокойным, сократилось количество и сила ураганов. Но холод, по-прежнему, остался. Лютый, ни чем не сдерживаемый холод, не встречая сопротивления от забившихся по своим норам людей, поигрывая легкой снежной поземкой, гулял по Евразии и Северной Америке. Средняя температура летом в южных штатах не превышала пяти градусов по Цельсию, а на границе с Канадой с ноября по март держались сорокоградусные морозы.

Этот год для планеты стал по-настоящему тяжелым. Если в первые два года экосистемы еще хоть как-то держалась на накопленных ресурсах в надежде переждать холода, то в 2033 произошел настоящий обвал. Первыми начали сдаваться тропические и субтропические леса. Падение температуры, отсутствие дождей и ураганные ветры буквально выкосили большую половину деревьев. Особенно это было заметно в континентальных джунглях Амазонки и Африки, где посреди чахнущего леса, сбросив листву, в огромном количестве стояли засыхающие гиганты, некогда бывшие его гордостью. Жестоко страдала от холода и экваториальная и субэкваториальная фауна. Ученые прогнозировали сокращение популяций животных и птиц на тридцать процентов и с горечью предсказывали полное исчезновение сотен их видов.

Природа средней полосы Евразии и Северной Америки перенесла холод несколько лучше. Здесь больше всего пострадали лиственные леса южных областей, но ученые давали шанс на то, что значительная часть с виду мертвых, засохших деревьев, при наступлении тепла сможет восстановиться. Хвойные леса севера и тундра с виду пострадали меньше всего, однако и здесь, из-за катастрофического падения кормовой базы, зимой был нанесен сокрушительный удар животному миру.

Но больше всего от зимы страдали люди.

Благодаря перераспределению ресурсов, голода и критической нехватки воды, удалось избежать. Но в Африке, абсолютно не приспособленной к резкому падению температуры, не смотря на все усилия предпринимаемые ООН и БРИКС, буквально заваливших континент гуманитарной помощью, разразилась настоящая катастрофа. Там за три года вулканической зимы от холода погибло более пяти миллионов человек сократив население некоторых стран почти наполовину. Десятками тысяч исчислялись жертвы от ураганов и тайфунов, безжалостно хлеставших побережья континентов. Ущерб, нанесенный ими инфраструктуре прибрежных регионов по всему, миру был колоссален.

Заплатили свою цену развитые страны.

В США, где с помощью России и Китая за короткое лето 2031 года удалось почти полностью восстановить электроснабжение страны и обеспечить минимальное тепло на нетронутых катастрофами территориях, потери были не очень существенны. А вот развалившаяся Европа была абсолютно не готова к длительным и жестким зимам. Газа и нефти поставляемой Россией по трубопроводам катастрофически не хватало, а из танкеров, отправленных из Персидского Залива, доходила только треть. Остальные захватывались по пути пиратами, тонули в жестоких штормах или неделями стояли на рейде, не имея возможности подойти к разгрузочным терминалам из-за ураганных ветров и высокой волны. На обогрев домов было пущено все, что могло гореть, но все равно, в результате жертвами холода в Европе каждую зиму становилось более сотни тысяч человек.

Не избежала удара зимы и, хорошо подготовившаяся и, казалось бы привыкшая к холоду Россия. Но там проблемы были в основном из-за поломок на участках устаревшей инфраструктуры. Теплотрассы на большей части страны приходилось эксплуатировать почти круглый год, и они попросту не выдерживали напряжения. Целые кварталы городов и сотни поселков оставались без тепла по нескольку дней, а то и недель, позволяя холоду собрать свой смертельный урожай. Правда, после первого года зимы властям все же удалось организовать достаточное количество пунктов обогрева, где могли укрыться все желающие. Кроме того было налажено массовое производство тепловых пушек работающих на дизельном топливе, которое в России было в избытке и раздавалось бесплатно. Именно благодаря пунктам обогрева и тепловым пушкам России удалось избежать массовой гибели людей от холода.

Во время вулканической зимы практически прекратилась экономическая активность по всему миру. Большинство стран, не приводя конкретных цифр, говорили об обвальном падении ВВП. Предприятия зарывались тысячами. Сельхозпроизводство остановилось почти везде. Безработных перестали считать уже в первый год зимы. В развитых странах была введена карточная система распределения продуктов и топлива. В бедных странах гуманитарные службы под охраной вооруженных сил ООН просто раздавали минимальное количество продуктов всем, кто сумел добраться до пунктов распределения помощи. Этой помощи, конечно, не хватало. Команды ооновцев, которые в сопровождении охраны совершали мониторинговые рейды вглубь африканского континента, докладывали о полностью вымерших деревнях, войнах между племенами за остатки продуктов, источники воды и повальном распространении каннибализма.

Все это не могло не сказаться на настроениях населения, особенно в южных странах. В короткие периоды относительно хорошей погоды сотни тысяч людей выходили на улицы, сметая правительства и президентов. Военные перевороты стали нормой в государствах Африки, Южной Америки и Юго-восточной Азии. Впрочем, это не помогало. Новые правительства, военные или гражданские не могли справиться с проблемами, а у ООН просто не хватало сил для наведения порядка в таком количестве стран, и через год все повторялось снова.

Беженцам из Америки, осевшим на Фиджи, повезло. Это островное государство сумело удержать население под относительным контролем, хотя второй по величине остров Вануа-Леву объявил о временной автономии. Правительство Республики Фиджи с резиденцией в столице Сува на острове Вити-Леву не препятствовало фактическому отделению, понимая, что попытка сохранить центральное управление может привести к кровопролитию.

Продуктов на остове хватало. С электричеством проблемы, конечно, были, потому что единственная электростанция работала в режиме жесткой экономии топлива, постоянно практикуя веерные отключения. Из-за близости к экватору было относительно тепло. Температура ночью редко опускалась ниже десяти градусов даже зимой.

Но, все же, было несколько серьезных проблем.

Ветер. Он дул постоянно, сильный напористый, не утихающий ни на минуту. Часто ветер перерастал в ревущий ураган, подминающий под себя тропический лес, вдавливающий внутрь окна зданий, гонящий на мангровые леса, покрывающие берег десятиметровые волны. Из довольно крупной деревни, находящейся внизу у реки, неповрежденными осталось не больше десятка домов, в основном каменных. Практически все деревянные строения были сметены ураганами, и жителей эвакуировали в ближайший город на побережье. Ветер дул с юго-запада. Виллы Росса и Коэна стояли на восточном склоне пологих гор, спускающихся в долину, и это им очень помогало. Горы гасили большую часть энергии ураганов, направляя ее в пространство между вершинами в долину.

Второй проблемой был дождь. Особенно в первый год зимы. Он лил, не переставая месяцами, вызывая оползни и разливы реки, которые периодически затапливали расположенную в долине деревню. Но ко второму году зимы ливни стихли и, если бы не туманные ночи, оставлявшие на утро обильную росу, на острове разразилась бы жестокая засуха.

Еще одной проблемой были москиты. Эта мерзость расплодилась в огромных количествах и была везде. От нее не спасали ни репелленты, ни москитные сетки. Иногда, убив на щеке, очередного насекомого Коэн с ужасом думал о том, что стало бы с ними, если бы эти комары переносили малярию.

Но ветер и дождь можно переждать, а к москитам — просто привыкнуть. Главное, что на их острове было относительно спокойно, была еда и тепло, и их никто не пытался убить.

Нет, главное было совсем другое. Главное, что все это теперь осталось позади. Вулканическая зима, почти четыре года стискивающая планету в своих холодных объятиях, заканчивалась. Это было видно по тому, как сегодня утром проснулась природа.

Наступала весна. А с весной и пора принятия решений, что делать дальше. Не вечно же сидеть на куске вулканической скалы посреди океана. 

Восточная Антарктида. Центр хранения ядерных материалов.

16 декабря 2034 г.

Щурясь от яркого света, от которого не спасали даже специальные затемненные «полярные» очки, Алекс еще раз оглядел окрестности Центра хранения ядерных материалов. Кругом, насколько хватал взгляд, раскинулась бескрайняя, белая ледяная пустыня. В сторону солнца, зависшего совсем низко над снежными холмами, смотреть было совсем невозможно. Яркие блики, отражаясь от снега, размывали линию горизонта, превращая белесое полярное небо с сияющим на нем светилом и, уходящее вдаль, бесконечное море снега и льда в единую сверкающую картину, поражающую своей пустотой и безжизненностью. Впрочем, пустота была неполной. Если обернуться, взгляд упирался в пузатое тело австралийского военного транспортника, который, высадив группу наблюдателей, не останавливая двигателей, одиноко стоял на короткой взлетной полосе из плотно утрамбованного снега.

В конце полосы находились теплые ангары с приписанной к Центру авиатехникой: одним полномерным транспортным самолетом, парой вертолетов и набором беспилотников разных размеров и назначения. За ангарами располагался жилой комплекс, в котором размещалась дежурная смена охраны, поддержки и обслуживания систем хранилища. Еще дальше матово поблескивал купол реакторного блока, обеспечивавшего энергией весь Центр. С другой стороны полосы вдалеке стоял ярко раскрашенный купол радара, а еще дальше — закутанные в плотные обогреваемые термошубы, танки с газом и топливом. Все эти приземистые строения с максимальным уровнем защиты от холода почти по крышу были засыпаны слежавшимся снегом, дававшим дополнительное укрытие от часто бушующих здесь ураганных ветров.

Вдохнув морозный, необычно сухой и разреженный воздух, Алекс застегнул капюшон, поежился и включил систему внутреннего обогрева полярного костюма. По времени южного полушария сейчас стояло лето, и температура здесь была всего минус десять — ерунда по меркам русской зимы, но осознание того, что ты находишься в Антарктиде среди бескрайних льдов, рядом с полюсом холода посылало по спине неприятный холодок.

Центр хранения ядерных материалов был оборудован в Восточной Антарктике в восьмистах километрах от побережья между российскими станциями «Мирный» и «Восток» в районе, обозначенном на картах как плато Советское. Обустройство хранилищ не заняло много времени. В стабильном массиве материкового льда, а здесь он достигал двух с половиной километров, по аналогии с убежищами класса «Аризона» были выплавлены два десятка трехметровых тоннелей длинной в сто метров. По ним были проложены трубы для подачи пара, дренаж для отвода талой воды и система охранной сигнализации. Затем в этом пространстве в специальных герметичных, блокирующих радиацию контейнерах были размещены обезоруженные ядерные заряды, собранные со всего мира. Всего четырнадцать тысяч восемьсот тридцать пять штук. По мере заполнения, хранилища заливались водой и превращались в сплошной ледяной монолит. Теперь для того, чтобы получить доступ к ядерным материалам, надо было спуститься в толщу ледника по стометровой шахте, из которой предусмотрительно был демонтирован лифт, проплавить десятиметровую пробку льда, запечатывающую каждое хранилище, а затем постепенно растопить лед в самом тоннеле, чтобы пробиться к контейнерам. Это требовало времени, а самое главное — огромной энергии, которую мог дать только компактный ядерный реактор, находящийся рядом с центром. Работа систем реактора контролировалась через спутник из ооновского центра в Китае, поэтому он в любой момент мог быть дистанционно заглушен. В этом случае весь Центр хранения ядерных материалов переходил на газогенераторы, которых с натяжкой хватало лишь на обеспечение светом и теплом жилого комплекса.

Все эти предосторожности были необходимы на случай попытки нападения. Возможность такого нападения была чрезвычайно мала. Сам факт того, что Центр находился в глубине континента в восьмистах километрах от побережья, где десять месяцев в году стоят жуткие морозы и ветра, делающие доступ к нему по земле невозможным, исключал даже возможность попытки нападения на него большинством известных террористических групп. Только коротким полярным летом в период относительной оттепели можно было снарядить наземную экспедицию и то не факт что она, даже будучи хорошо подготовленной и экипированной, пробьется через льды и снега. Более-менее нормальное сообщение с центром было только по воздуху и только летом. Конечно, осенью, весной и даже зимой тоже выпадали погожие дни. Они в основном использовались для проведения ротации смен, охраны и обслуживающего персонала, дежурившего по три месяца.

Людей в самом Центре было немного, всего около шестидесяти человек, взвод охраны, технические специалисты для обслуживания приданной техники, систем хранилища и реактора, положенные на таких станциях медики, повара и прочий персонал. Охрану Центра решили ограничить всего взводом специального контингента ООН отобранного из хорошо проверенных в операциях и знающих толк в обеспечении безопасности объектов бойцов. От сложной автоматики было решено отказаться, так как она не могла нормально функционировать при температурах ниже пятидесяти градусов.

Основной периметр охраны Центра находился в тысяче километров и состоял из мощной группировки ВМФ, патрулирующей по границе ледового щита, окружающего Антарктиду, и собранной из кораблей разных стран под объединенным командованием ООН. В состав этого интернационального флота состоящего из двух десятков кораблей входил даже американский авианосец и российская и китайская ударные подводные лодки оснащенными крылатыми ракетами. Кроме того над Антарктидой постоянно висели несколько спутников связи и наблюдения, обеспечивающих мониторинг как поверхности, так и воздушно-космического пространства.

Ни одно судно, ни один самолет не могли проникнуть внутрь этого периметра без специального разрешения и тщательного досмотра. Сделано это было для того, чтобы отбить охоту у какого-либо из государств попытаться единолично завладеть ядерными зарядами, хранящимися в Центре.

Со стороны жилого комплекса, тихо урча двигателем, подкатил ярко-красный автобус на гусеничном ходу и группа наблюдателей, только что прилетевших на самолете забралась внутрь в хорошо прогретый салон.

— Добро пожаловать в наш центр! — сверкнув белозубой улыбкой, поприветствовал гостей молодой офицер ООН, судя по внешности и акценту — скандинав или немец, — Жаль, что вы прилетели всего на несколько часов. Завтра у нас лыжный марафон. Участвуют почти все, а вот зрителей совсем мало.

— Весело живете, — в тон ему ответил, присевший на сидение рядом с Алексом, полковник и ВВС США.

— Еще бы не весело! Погода отличная. Настроение тоже. Через неделю смена! — Ооновец плюхнулся на переднее сидение и весело хлопнул водителя по плечу, давая понять, что можно начинать движение.

— Ну и дисциплина у них здесь, — проворчал полковник и покосился на Алекса.

— Представляю, что здесь было, когда год назад, когда в самый разгар зимы одной смене пришлось сидеть в Центре восемь месяцев, — Алекс понимающе покачал головой. — Морозы тогда опускались ниже шестидесяти градусов, а ветер достигал пятидесяти метров в секунду. Даже антенны погнул. Да еще облачность висела сплошным массивом, так что спутник почти не пробивал. Ребята сидели почти месяц без нормальной связи пока не восстановили антенны.

— Да-а. Невеселое место, — протянул полковник, гладя на медленно проплывающий за тонированным окном снежный пейзаж.

— Как обстановка в Штатах? — осторожно спросил Алекс.

— Какая может быть обстановка, когда страна практически разрушена, — полковник повернул голову и пристально посмотрел на Алекса.

Их группа инспекторов состояла из двенадцати человек, собранных ООН из стран, чьи ядерные заряды хранились внизу под толщей льда. Первый раз они встретились и познакомились на брифинге в австралийском аэропорту Хобарт на острове Тасмания, который служил базой воздушной связи с Центром. Основной целью их группы было произвести инспекцию хранилищ и сообщить национальным правительствам, что все ядерные заряды находятся в безопасности, под должной охраной и в количестве, отмеченном при их загрузке. Алекс помнил, что полковника сидевшего рядом с ним звали Грег Кимбел, во всяком случае, он представился именно так, и его документы это подтверждали. Кем он был на самом деле можно было только догадываться, потому что в такого рода инспекторские поездки откомандировывались в основном профессионалы имеющие отношение к разведке.

— Какое трагическое совпадение, — тихо проговорил Алекс.

— Что вы имеете в виду? — спросил полковник. Он знал, что Алекс из России, догадывался о том, что он не просто инспектор, но, наверняка, понятия не имел о его реальной должности и полномочиях.

— Я имел в виду падение корейских модулей. То, что они попали в этот остров и Йеллоустон.

— Вы серьезно считаете, что это было совпадение? — Кимбел с интересом посмотрел на Алекса.

— А у вас другое мнение? — с невинным видом спросил Алекс.

Презрительно хмыкнув, полковник отвернулся.

— Если вы считаете, что падение корейских модулей это не совпадение, а чей-то злой умысел, может, тогда и случай на базе ВВС Киртлэнд тоже не совпадение? — тихим голосом задал вопрос в пустоту Алекс и почувствовал, как полковник, сидящий с ним рядом, внутренне напрягся. — Ведь там, похороненными в горном массиве, остались больше тысячи ядерных зарядов из них, насколько я помню, восемьдесят четыре были практически готовы к применению. Мы до сих пор не имеем возможности проверить, там они или нет.

— Вы знаете официальную позицию нашего правительства по инциденту в Киртлэнд. — спокойно ответил полковник. — Она, кстати, была принята ООН и международным сообществом. Боюсь, я ничего нового не смогу вам сообщить.

— А я ничего такого и не ожидал. Просто хотел услышать ваше мнение, — пожал плечами Алекс.

Еще раз хмыкнув, Кимбел отвернулся и с безразличным видом уставился в окно.

Поздно вечером, когда группа инспекторов вернулась в Хобарт полковник Кимбел, прежде чем написать официальный отчет, отправил в оперативный центр ЦРУ короткое закриптованное сообщение, «Задержусь здесь еще на пару дней. Считаю — необходимо срочно начать подготовку груза и принимающей стороны к отправке. Морган». 

Украина. Калинов. Львовская область.

Авиабаза армейской авиации

Вооруженных сил Украины.

26 апреля 2035 г.

Как только легкий транспортник, надрывно гудя турбинами и качаясь из стороны в сторону под порывами ветра, пробил нижний слой облачности, Морган прильнул к иллюминатору. Под крылом раскинулся мрачный, серый пейзаж Западной Украины. Холмы, перелески, поля, когда-то приносившие неплохой урожай, а теперь заросшие бурьяном, редкие заброшенные хуторки и вымершие деревни — все выглядело унылым и дышало запустением и безысходностью. Последний раз он был в этих местах почти двадцать лет назад в составе группы консультантов ЦРУ инспектировавших ядерные объекты молодой «европейской» Украины.

В то время «нэзалэжна» стала очень популярным местом для американских спецслужб, организовавших совместно с госдепом государственный переворот, и посадивших на правление прикормленных националистских марионеток. Казалось, что ЦРУ, наконец, за последние десятилетия удалось добиться хоть какого-то серьезного успеха, и этот успех считался особенно значимым потому, что был достигнут в противоборстве с заклятым врагом Америки — Россией. Основные цели операции, вроде, были выполнены. Украина окончательно отошла от своего восточного соседа и начала движение по «западному пути», подписала договор об ассоциации с Евросоюзом, договор о сотрудничестве с НАТО, стала стратегическим внеблоковым партнером США. События развивались, как нельзя лучше, и особенно радовало то, что платить за все пришлось Европе, которую Америка назначила главным экономическим куратором Украины.

Были, конечно, и неприятные моменты. Вопреки прогнозам аналитиков, России удалось присоединить к себе Крым и создать на востоке Украины хорошо организованный очаг сопротивления киевским националистам. Началась гражданская война, которую госдеп тоже преподнес как большую победу — еще бы непосредственно на границе с Россией создан очаг военной напряженности. Это было выгодно и США, и киевским властям. Обвинив в дестабилизации на востоке Украины Москву, Америка ввела против нее санкции. Более того, США заставили присоединиться к ним и, потерявшую к тому времени внешнеполитический суверенитет, Европу, которой конфликт с Россией был крайне невыгоден. Полуфашистской верхушке в Киеве тоже была выгодна война на востоке, на которую они на волне националистической истерии списывали очевидные провалы в экономики.

В общем, все складывалось как нельзя лучше.

Потом понемногу стали проявляться проблемы.

Причем это были не мелочи вроде «они там все воруют». С этим все давно свыклись. Оказалось, что гражданская война на востоке сжигает львиную долю скудных финансовых средств, выделенных Киеву Западом на модернизацию экономики и государственного управления. После года войны Украина фактически стала банкротом, у которого не просто нет средств, чтобы продолжать серьезные боевые действия, но даже обеспечить хотя бы минимальную дееспособность своей финансовой системы и основных институтов государства. Выяснилось, что десятки миллиардов долга надо отдавать и чем-то платить за газ и нефть, идущий из России. Это поняли не только в Киеве, но и в Европе и в США.

Увидев это, опомнившиеся вдруг, Европа и МВФ приостановили финансовую помощь Киеву, до тех пор, пока конфликт на юго-востоке не будет разрешен. Украинское правительство с мольбой о помощи обратилось к США, которые скрепя сердце выделили несколько миллиардов, даже не кредита, а государственных гарантий под кредит, да еще надавили на МВФ, который все же бросил Киеву очередную кость в виде небольшого транша. Но этого было катастрофически мало, чтобы предотвратить скатывание страны в полнейшую нищету. Возникла серьезная опасность нового майдана и нового государственного переворота. Десятки тысяч вконец обнищавших украинцев, которым уже надоела бессмысленная война на юго-востоке и откровенно глупая, бесполезная, повернутая на национал-шовинизме власть, стали выходить на улицу требуя перемен.

К этому моменту антироссийская и антирусская истерия в Украине достигла своего апогея, ужасавшего даже видавших виды кураторов из ЦРУ и госдепа, практически в режиме ручного управления работавшими с украинской верхушкой. Американские спецы хорошо понимали, что без полномасштабного вмешательства в гражданскую войну сил НАТО победа в этом конфликте не возможна. Но европейцы из НАТО, несмотря на жесткую антироссийскую риторику и колоссальное давление со стороны США однозначно не хотели ввязываться в конфликт, опасаясь ответных действий со стороны России. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что единственным выходом из этого кризиса может быть только мир на юго-востоке, пусть даже ценой предоставления самостоятельности Донбассу.

Возобновились прямые контакты с Россией, которая, видя, что действия развиваются по вполне благоприятному для нее сценарию, заняла спокойную выжидательную позицию и откровенно высмеивала на всех международных площадках глупые и необдуманные действия Запада в отношении Украины, заставляя госдеп, НАТО и евробюрократов задыхаться от злобной истерики.

В конце концов, чаша народного терпения переполнилась, и сотни тысяч киевлян собрались на новый майдан, требуя отставки правительства. Это были не оплаченные госдепом и ЦРУ глупые подростки, студенты и обдолбанные заокеанскими проповедниками националисты, приехавшие из западных областей для участия в хорошо организованных протестах. На улицу стихийно вышли взрослые, серьезные люди разных профессий, которые устали от войны, разрухи, воровства и некомпетентности властей. Им просто нечем было кормить свои семьи. Простояв на майдане три дня, и видя, что ни правительство, ни президент, ни как не реагирует на их требования, толпа двинулась по хорошо знакомому маршруту к зданию президентской администрации, где их встретил заслон из бойцов добровольческих батальонов в полной боевой экипировке. Видя наведенное на них оружие, толпа на секунду замерла в оцепенении, и было хорошо слышно, как откуда-то сзади с чердаков раздалось несколько приглушенных выстрелов. Три бойца из оцепления, корчась от боли, выпали из плотного строя, заливая холодную брусчатку кровью.

Почти сразу же прозвучала команда «Огонь!».

Так на Украине закончилась еще не родившаяся европейская демократия.

Вскоре, Европа, ужаснувшись морю крови пролитому в Киеве, и репрессиям прокатившимся по всей стране, промямлив что-то по утерю киевскими властями доверия, признала режим диктаторским и отказала во всякой помощи и поддержке. США, публично осудив кровавую бойню в Киеве, все же продолжали тайно финансировать наиболее дееспособные элементы силовых структур Украины, но с этого момента киевский режим был предоставлен сам себе. Сохраняя видимость единого государства с номинальной столицей в Киеве, страна стала разваливаться на отдельные полуфеодальные княжества, в которых к власти пришли командиры батальонов местной самообороны, предварительно зачистив местных политиков и не успевших сбежать бизнесменов.

Но выход из-под контроля Украины, создание на Донбассе квази-самостоятельного государства под патронажем России было для Америки не самым большим ударом. США потерпели серьезное стратегическое поражение на главном фронте. Введенные Америкой и поддержанные Евросоюзом, санкции против России дали абсолютно неожиданный эффект. Вместо того, чтобы подорвать авторитет российских лидеров они консолидировали общество вокруг них. Бессмысленное давление США перечеркнуло десятилетия тонкой и, в общем, успешной работы предыдущих администраций по созданию в России положительного имиджа Америки, продвижению среди россиян западных моральных, демократических и экономических «ценностей».

Проведенный США вооруженный переворот в Киеве, разгул откровенного фашизма в Украине, антироссийская и антирусская истерия, поощряемая новыми киевскими властями, присоединение Крыма, война на Донбассе, западные санкции спровоцировали в России невиданный всплеск патриотизма и сплотили подавляющую часть населения вокруг президента. Россияне вдруг поняли, что Америка и подконтрольная ей Европа вовсе не являются друзьями… Если не сказать большего.

Шанс «западизации» России был окончательно утрачен.

Поняв, что происходит, стратеги американской внешней политики кинулись к заканчивающему свой срок президенту, который вначале вяло, а после бойни в Киеве очень активно стал искать восстановления отношений с Москвой. Но было поздно. Америке и Европе в глазах россиян был нанесен непоправимый ущерб. Идеологическая война по продвижению западных ценностей была проиграна.

Введенные Западом санкции имели еще и экономические последствия. Десятилетиями, Россия пыталась провести структурные изменения в экономике, чтобы снять ее с нефтегазовой иглы. Но все как-то не получалось — то ли желания реального не было, то ли мешали мощные лоббистские группы, то ли просто отсутствовал серьезный стимул. С ведением санкций этот стимул не только появился, он перерос в вполне конкретную политическую волю, пересилив и пассивность правительственных чиновников, и сопротивление сырьевых лоббистских групп. Теперь у Москвы была конкретная цель — экономическая и финансовая независимость от Запада, пусть даже ценой ускоренной, и, порой, не совсем выгодной России интеграции с такими глобальными экономическими монстрами, как Китай и Индия. В результате в России за относительно короткое время был совершен серьезный технологический и инфраструктурный рывок, позволивший ей выйти из разряда «сырьевых» экономик.

В условиях открытой конфронтации с Западом изменилась и внешняя политика России. Теперь отношения с Европой, как-то незаметно отдавшей свой суверенитет США, перестали быть стратегическим приоритетом. На словах, вроде, все оставалось по-прежнему: добрые соседи, большой товарооборот, общее культурное пространство. На деле же именно в это время Россия вместе с Китаем, который после волнений в Гонконге тоже почувствовал на себе давление США, заложили, то, что потом мировые политики будут называть «тандемом» — прочный экономический и военно-политический союз, основанный на реальной общности интересов. Не ценностей, которые у каждой цивилизации могут быть своим, а именно интересов. А еще, в основе этого мощного союза было наличие общего врага…

Начало сближения России с Китаем и последующее укрепление БРИКС произвело на глобальной арене тектонический сдвиг в сторону от США, в направлении нового центра мировой силы, который через шестнадцать лет полностью изменит политический пейзаж на планете.

А все начиналось с, казалось бы, успешной госдеповской операции по захвату власти в Киеве. Кто бы мог подумать, что через полтора десятка лет эта авантюра выльется Америке в десятки миллионов потерянных жизней и практически полное разрушение страны.

Сложное было время.

Именно тогда, пользуясь хорошо наработанными связями в СБУ, в Украину, для проведения инспекций на атомных электростанциях была направлена группа оперативников ЦРУ, в состав которой входил и агент Морган. Их основными задачами были уточнение состояния ядерных реакторов, меры безопасности на них и вербовка агентуры. США всерьез начали опасаться что, Украина, в которой установился откровенно репрессивный фашистский режим, будет торговать ядерными материалами на черном рынке.

И вот теперь уже изрядно поседевший, но все еще поддерживающий спортивную форму специальный агент Морган снова здесь. И снова его миссия связана с ядерными материалами.

Тяжелогруженый транспортник коснулся взлетной полосы и, постукивая шасси на стыках бетонных плит, покатился в ее конец. Большую часть доставленного в Украину груза составляли медикаменты, поставляемые по линии гуманитарной помощи ООН. Здесь свирепствовала эпидемия то ли гриппа, то ли пневмонии. Но среди паллет с грузом был и небольшой контейнер, за который отвечал Морган и его команда.

Самолет остановился на дальней стоянке, и к нему подкатили четыре БТРа, из которых высыпали довольно неплохо экипированные бойцы и заняли круговую оборону.

— Идиоты. Когда они, наконец, научатся четко выполнять инструкции, — выругался вслух Морган, глядя в иллюминатор. — Он поднялся и сделал знак своей группе. Пять оперативников из его команды находившихся с ним в салоне были экипированы в легкую броню и вооружены штурмовыми винтовкам. — По местам. Все должно пройти тихо, но будьте начеку.

— Сэр, один из БТРов заблокировал самолет спереди, — сообщил пилот по внутренней связи.

— Не дергайся. Это друзья, — ответил в гарнитуру Морган, а про себя подумал, что таких друзей надо было давно свести под ноль.

Группа, скрываясь за паллетами, уже заняла позиции в отсеке. Створки грузового люка пришли в движение, вместе с невесомой водяной пылью впуская в салон влажный, пахнущий прелой травой и авиационным керосином воздух чужой страны. Медленно выдвинулась и опустилась погрузочная аппарель. По ней с автоматами в боевом положении в отсек вбежали четыре бойца.

— Стоять! — вскинув руку, громко на русском выкрикнул агент, вышедший им навстречу. — Кто старший?

Бойцы, проигнорировав приказ, вошли внутрь и заняли позиции перед паллетами, контролируя пространство грузового отсека. Вслед за ними в самолет поднялся высокий, немолодой, но еще не потерявший легкости и какой-то угрожающей резкости движений, человек в такой же, как и остальные бойцы, черной боевой экипировке без нашивок и знаков различия.

— Не шуми. Я старший, — по-английски, с легким славянским акцентом сказал он и представился. — Полковник Руденко. Спецназ СБУ. Где груз?

— Подтвердите свои полномочия, — Морган протянул полковнику, связанный со спутником, полевой планшет, на котором светились два окошка ввода пароля.

— Все еще не наигрались. Мало вам задницы надрали москали с китайцами, — устало сказал Руденко, взял планшет и быстрыми движениями пальцев по сенсорному экрану ввел пароль.

Ничего не ответив на колкость украинца, агент ввел свою часть пароля и получил подтверждение.

— Можете забирать груз. Ваш контейнер за первым рядом паллет, — сухо сказал Морган и отступил в сторону.

Полковник что-то рявкнул в рацию, и к аппарели подкатил погрузчик и добитый тентованный армейский грузовичок. Несколько бойцов оставили оцепление и принялись разгружать первый ряд паллет, чтобы добраться до своих контейнеров.

— Почему вы нарушили инструкции, полковник, — строго спросил Морган. — Мы же просили не создавать вокруг самолета лишней суеты. Никаких БТРов, никакой видимой вооруженной охраны. Тихо подъехали, погрузились и уехали.

— Ну, конечно… Никакой охраны, — презрительно хмыкнул Руденко. — Здесь Украина, мужик. Здесь у каждого областного головы свое маленькое войско. Как только во Львове узнали, что на базу прибывает ооновский самолет с медикаментами губернатор выслал сюда группу захвата из бойцов батальона местной самообороны. Их сейчас сдерживает мой кордон в десяти километрах отсюда. Стрельбы пока нет, но фашики сильно обиделись и к ним идет подкрепление. Может и артиллерию подтянут

— Хэй, здесь же база армейской авиации Украины. Насколько я помню, здесь должен стоять седьмой отдельный полк армейской авиации. Она должна хорошо охраняться, — удивился агент.

— База армейской авиации? — хохотнул сбушник. — А вы, когда садились, видели эту авиацию? Нет тут ни хрена. Вертолеты почти все пожгли в Донбассе. Все что ты видел на полосе два транспортника и пара вертолетов — моё. И охрана из местных — шакалье одно. Эту базу мои бойцы заняли вчера. Подчистили тут все, выгнали всех нахрен, чтобы вас разгрузить. Думали, сразу разбегутся, но пострелять, все же, пришлось.

— Вы же сами дали нам эту точку для разгрузки, — возмутился Морган, чувствуя, что официальное прикрытие операции разваливается на глазах. — Что, нельзя было выбрать что-нибудь ближе под Киевом. То, что вы контролируете.

— Ни хрена мы не контролируем. А в Киев вас пускать с этим грузом, видимо, не захотели. — Хмуро ответил полковник и, повернувшись к уже освобожденным от паллет контейнерам, коротко бросил: — Вскрывайте!

— Вы что! Это невозможно! — закричал Морган, видя, как один из бойцов достал их сумки огромный болторез. — Вы должны…

— Послушай, я сам здесь решаю, что я должен, а что нет, — Руденко угрожающе надвинулся на агента. — Я не знаю, кто ты и каков твой статус. Мне на это насрать. Я знаю, что вы хотите, чтобы то, что находиться в этих контейнерах попало по назначению, и я прилетел сюда, чтобы это сделать. Если вы против, хрен с вами. Я сейчас пакую своих людей и валю отсюда, а вы останетесь с вашим долбаным грузом на растерзание местным отморозкам. Идет?

Ошеломленный Морган молчал, лихорадочно перебирая в голове варианты.

— Да, еще… У вас наверняка есть пара крутых ребят в самолете, — уже спокойнее продолжил полковник. — Не берите в голову дурных мыслей. У меня здесь две роты спецназа, полдюжины захваченных на базе БТРов и два вертолета огневой поддержки. Не надо делать резких движений.

— Твою мать! — выругался Морган, который за всю свою богатую оперативную карьеру никогда не попадал в такую ситуацию. — Мне надо связаться с…

— Надо, так связывайся, — перебил его полковник. — А мы пока займемся делом.

Сухо клацнул болторез, срезая замок с первого контейнера. Боец открыл двери. Внутри, на амортизирующей подушке в фиксирующем крепеже покоились два продолговатых ящика их толстой фанеры.

— Вскрой крышку, — скомандовал полковник и, когда крышка одного из ящиков упала на пол, медленно проговорил. — Знакомая хрень… Так вот вы куда замахнулись. Теперь я понимаю, почему вас не пустили в киевские аэропорты.

Сбушник задумчиво поскреб подбородок, рассматривая бронированный контейнер с усиленной защитой от радиации. Всего таких ящиков в контейнере было четыре.

— Ну, спасибо за подарочек. Ребятки, грузите все это в первый борт, — сказал он и оглянулся на Моргана, который что-то быстро говорил по спутниковому телефону.

В это время в США в оперативном центре контроля за операцией лихорадочно пытались связаться с контактным лицом в Киеве, чтобы подтвердить полномочия полковника Руденко и получить хоть какое-то объяснение, почему он действует в нарушение инструкций. Контактное лицо, что-то долго мычало в телефон, но, наконец, сообщило, что Руденко можно полностью доверять и, если он что-то предпринимает, то значит так и надо.

Чувствуя, что он полностью потерял контроль над ситуацией, Морган спрятал спутниковый телефон и подошел к Руденко.

— Полковник, я надеюсь, вы знаете, что делаете. Меня только что заверили, те, кто вас сюда послал, что вам можно доверять.

— Конечно. Мне можно доверять, — все еще над чем-то раздумывая, согласился Руденко. — А вот можно ли доверять тем, кто послал меня принять четыре ядерных заряда, ни хрена не сказав об этом, я пока не знаю.

— Послушаете, вы сами понимаете, насколько опасен этот груз. Надо чтобы он был доставлен по назначению.

— Хм… Если он так опасен, нахрена вы его сюда притащили? — Руденко снова в нерешительности поскреб подбородок, и агент почувствовал, как по его спине пробежал неприятных холодок.

— Полковник, не делайте глупостей, — перешел на настойчивый шепот Морган. — Контейнеры вы сами не вскроете — они снабжены устройством самоуничтожения управляемым со спутника. Более того это устройство сработает через сутки, если не ввести код безопасности, который знают только те, кто вас сюда послал.

— Вот вы суки! Все продумали, — сквозь зубы процедил сбушник. — Ладно… Раз влез в это дерьмо, буду теперь разгребать его до конца. — Слушай меня внимательно, my friend[77]. Я сейчас гружу эти контейнеры и часть бойцов в один из моих транспортников, и сваливаю отсюда. Одновременно снимется кордон, удерживающий местных. Они будут здесь через полчаса, бросают технику грузятся, и тоже валят. Хочешь жить, взлетай сразу после меня. Я освобожу полосу, а пара моих вертолетов проследят, чтобы в тебя не пальнули из зеленки.

— Хэй! Я должен доставить ооновский груз, Это часть легенды прикрытия, — с сомнением в голосе сказал Морган.

— Слабоватая у вас легенда. Видно фантазии поубавилось. Слушай сюда… Взлетай как можно быстрее и бери курс на Киев. В Борисполе не садись — его контролируют один из местных батальонов. Проси посадки в Жулянах — это в городе. Там армия хоть какой-то порядок поддерживает. Борт ооновский — должны пропустить. Все равно в аэропортах загрузки никакой. Там и разгрузишься.

— Но это не соответствует карте полета! — возмутился агент.

— Какая, нахрен, карта? У вас там, что мозги совсем отсохли. Это Украина, мужик. Все — хорош трепаться. Решай сам. Мне проа, — сбушник развернулся и пошел вниз по аппарели.

— Слава Україні! — чуть помедлив, бросил ему вслед Морган, хотя сейчас ему больше всего хотелось разрядить в спину полковника свой пистолет.

— Да пошел ты! — не оборачиваясь, ответил Руденко и зло сплюнул на бетон взлетной полосы.

* * *

Этим же вечером оперативный дежурный ФСБ, сопровождающий операции по плану «Невод»[78], получил отчет подготовленный аналитиками Центра обработки и анализа данных ФСБ. Отчеты такого уровня приходили довольно редко, потому что таких масштабных операций, охватывающих все виды информационной разведки и практически всю агентурную сеть, даже в лучшие времена проводилось мало. А вулканическая зима, продлившаяся почти четыре года, и вовсе заморозила разведку по всему миру.

Увидев тему отчета, дежурный оживился.

Вчера в первой половине дня разведывательный спутник зафиксировал необычную активность в районе базы армейской авиации ВСУ Украины в Львовской области. По картинкам выходило, что взлетную полосу взяла под контроль группа вооруженных людей приземлившихся на двух военных транспортниках. Судя по тому, что операцию поддерживали два вертолета, работала либо армия, либо одно из расплодившихся во множестве за последнее время спецподразделений. Такое в Украине случалось часто. Разношерстные местные полуофициальные вооруженные формирования постоянно резались друг с другом, и, когда крови лилось слишком много, Киев посылал армию или спецназ чтобы немного остудить страсти.

Система определила уровень важности события как не достойный внимания, передала сводку аналитикам, пустившим ее по команде наверх, и поставила объект на контроль.

Вечером из львовской области пришли агентурные сведения, что на базе в Калинове высадился спецназ СБУ, разогнал охрану и практически ее захватил. При этом ничего особенного, что могло спровоцировать появление киевского спецназа да еще при поддержке боевых вертолетов, в районе не происходило. После анализа этих данных статус объекта повысился, и он был переведен в режим постоянного наблюдения.

Ночью из Львова в направлении Калинова вышла колонна с бойцами территориального батальона, но в десяти километрах от базы была остановлена заслоном спецназа СБУ. К этому моменту агентура сообщила, что в Калинов из Польши ожидается прибытие транспортного самолета ООН с гуманитарной помощью. Поскольку любое упоминание Польши для украинского отдела ФСБ действовало как красная тряпка, (если поляки сунулись в Украину, ничего хорошего не жди) был выделен специальный оперативник, который начал целенаправленно отслеживать информацию и координировать работу с агентурой.

Около полудня, когда приземлился ооновский борт, на него уже была направлена не только мощная термооптика разведывательного спутника, но и несколько современных камер дающих картинку в довольно хорошем разрешении с разных точек украинской базы.

Поначалу, все это было очень похоже на захват груза. В этом тоже не было ничего необычного. Армия, нацгвардия, полиция, территориальные батальоны нещадно грабили гуманитарную помощь, посланную в обнищавшую Украину. Спецназовцы сразу заблокировали самолет БТРами и начали разгружать паллеты. Но разгрузка быстро закончилась. К транспортнику подкатил боровой грузовичок, видимо реквизированный на базе, в него вкинули четыре небольших продолговатых фанерных ящика и перегрузили их в спецназовский транспортник. После этого часть бойцов погрузилась в самолет, и он благополучно улетел на базу спецназа под Киевом.

Сразу после этого, оставив на стоянке несколько уже выгруженных паллет, ооновский борт в спешке вырулил на полосу и, взлетев, тоже взял направление на Киев. Через полчаса на БТРах примчался спецназовский заслон, сдерживавший до этого местных отморозков, и спешно погрузившись вместе с остатками бойцов, до сих пор державших взлетную полосу, в ожидающий их второй транспортник исчез в затянутом хмурыми облаками небе.

Вся операция заняла чуть больше часа и была похожа на передачу спецназу СБУ какого-то очень секретного и важного груза. По имеющимся изображениям ящики забранные спецназом опознать было невозможно, но искусственный интеллект системы, проанализировав все данные, присвоил событиям в Калинове приоритетный статус, и методично начал по крупицам вытаскивать из сети информацию имеющую отношение к произошедшему. А возможности по доступу даже в самые закрытые системы у него были практически безграничны.

ИСИН поднял все имеющиеся данные на самолет и партию лекарств, поставляемую по линии гуманитарной помощи. Транспортник принадлежал частной компании давно работающей с ООН. Груз комплектовался в краковском аэропорту в Польше при непосредственном участии специалистов ООН. Все паллеты можно было отследить по электронным документам. Здесь не было ничего сложного — большая часть груза шла со складов в Швейцарии, где был центральный хаб ООН по обеспечению медикаментами Европы, Ближнего Востока и Севера Африки. Паллеты комплектовались там же. Только несколько контейнеров пришло из центра ООН в Юго-восточной Азии, но их тоже комплектовали ооновцы. Были еще два контейнера с лекарствами собранными благотворительными фондами, но их содержимое тоже проверялось перед загрузкой.

По документам выходило, что груз легален.

Тут внимание ИСИНА привлекла одна строчка в электронной полетной декларации. В последний момент команда сопровождения груза, состоявшая из шести сотрудников ООН, получила серьезное пищевое отравление и была заменена на группу польских волонтеров.

Казалось бы, тоже все в соответствии с процедурой и документы и фотографии совпадают с базами данных. Если бы не один факт. Индивидуальные мобильные телефоны всех шестерых волонтеров находились и работали в обычном режиме в Варшаве, хотя сами люди были на Украине. Это могло означать только одно — по документам волонтеров в ооновском самолете находились другие. И эти другие могли заменить часть гуманитарного груза перед взлетом на то, что они хотели втайне доставить на Украину. Сделать это можно было только при содействии сотрудников польской таможни и администрации аэропорта, но в электронных мозгах не возникло и тени сомнения, что поляки, всегда занимавшие антирусскую позицию, могли участвовать в подмене груза.

Дальше все было просто — в списке бортов прибывших в Краков за последнюю неделю были все гражданские самолеты и только один легкий транспортник ВВС США. Он запросил аварийную посадку по технической причине за день до вылета ооновского борта. В электронных документах было отмечено, что экипаж сам устранил неисправность и через сутки американский транспортник покинул аэропорт и приземлился на базе ВВС Польши в Сквежине. Все это время по согласованию с поляками вокруг самолета был выставлен караул из нескольких бывших на его борту морпехов. Транспортник не досматривался. Экипаж и пассажиры дальше десяти метров от самолета не отходили.

Соотнеся все это с уже имеющейся у него информацией, ИСИН отправил отчет в аналитический отдел с пометкой «ГРАП „Невод“. Киртлэнд 2031».

Оперативный дежурный хорошо помнил, что произошло на базе ВВС Киртлэнд в 2031 году. Он еще раз внимательно прочитал отчет, затем, несмотря на поздний час, набрал директора ФСБ по закрытой линии.

— Олег Иванович, у нас есть подозрение на то, что объявились ядерные заряды с Киртлэнд. Во всяком случае, система думает именно так.

— Где?

— Львовская область. Доставлены, ооновским самолетом вместе с гуманитарной помощью.

— Вероятность?

— Предварительно — выше десяти процентов.

— Твою мать! Это серьезно.

— …

— Операции присвоить приоритетный статус. За ночь собрать всю возможную дополнительную информацию. Завтра доложите на закрытом совещании.

— Есть.

— Спасибо. До завтра. Конец связи

Задумчиво постучав телефонной трубкой по рабочему столу, директор ФСБ Лукин встал, подошел к панорамному окну своей теплой уютной квартиры, расположенной на верхнем этаже современной высотки. Внизу, не такая яркая, как до зимы, но, все же, искрящаяся огнями и полная жизни, простиралась ночная Москва. Он на секунду закрыл глаза и, представив, как за окном прямо в центре города вырастает ядерный гриб, внутренне содрогнулся.

— Твари… — сквозь зубы прошипел он и набрал короткий номер помощника президента по особым поручениям генерала Смирнова.

— Алекс, извини, что поздно. Мои говорят, что сработал «Невод» по Киртлэнду. С вероятностью больше десяти процентов ядерные заряды сегодня были доставлены на Украину.

— Это много, черт возьми!

— Я завтра утром собираю закрытое совещание…

— Слушай, Олег Иванович, — чуть подумав, сказал Алекс. — Я все равно сейчас спать не смогу. Дай своим команду. Я к ним подъеду, почитаю, что они накопали. Все допуски у меня есть. А завтра утром уже предметно все обсудим на совещании.

— Хорошо. О времени совещания сообщу позже. Если все подтвердиться, чувствую, работы будет у нас по горло.

— Будущее покажет, — ответил Алекс, даже в общих чертах не представший, что их ждет в этом самом будущем.

Примечания

1

USS Kentucky (SSBN-743), РПКСН «Кентукки» класс «Огайо» — Ракетный подводный крейсер стратегического назначения ВМФ США. Атомная подводная лодка способная нести 24 межконтинентальные баллистические ракеты с ядерными боеголовками Trident D5 с дальностью до 12 000 км.

(обратно)

2

«Лодка изгой» (англ. Rouge Submarine) — подлодка, вышедшая из-под контроля.

(обратно)

3

Код «Сломанная стрела» (англ. «Broken Arrow») — код, обозначающий потерю контроля над носителем ядерного оружия.

(обратно)

4

Гуам — База ВМФ США в Тихом океане в 2200 километрах восточнее Филипинн.

(обратно)

5

Нулевой протокол по коду «Сломанная стрела» (англ. «Broken Arrow» Protocol Zero) — обеспечивает самоуничтожение подводных лодок, самолетов и надводных кораблей, несущих стратегическое ядерное оружие в случае потери над ними контроля. Для баллистических ракет существует отдельный протокол.

(обратно)

6

Strobil — По классификации США и НАТО, обозначение класса российских тяжелых крылатых ракет морского базирования «Оникс».

(обратно)

7

Сомнамбула — человек больной сомнамбулизмом, заболеванием при котором люди неосознанно совершают какие-либо действия во время сна.

(обратно)

8

«Борей» (Проект 955) — ракетный подводный крейсер стратегического назначения (РПКСН). Класс российских стратегических атомных подводных лодок четвертого поколения.

(обратно)

9

«Булава» (Р30) — межконтинентальная баллистическая ракета нового поколения, которой оснащаются стратегические подводные лодки класс «Борей».

(обратно)

10

Обманка — малогабаритный комплекс электронного и акустического оборудования, создающий имитацию присутствия подводной лодки. Используется для отвлечения противника на ложную цель.

(обратно)

11

Северо-западный хребет — цепь подводных гор тянущихся на 2500 километров на юг от Командорских островов расположенных к востоку от Камчатки.

(обратно)

12

морской охотник — класс небольших подводных лодок, предназначенный для борьбы с подводными лодками и кораблями противника.

(обратно)

13

Грушник — на жаргоне спецслужб — сотрудник ГРУ, Главного разведуправления Генерального Штаба ВС России.

(обратно)

14

старпом — старший помощник (заместитель) капитана.

(обратно)

15

«Оспрэй» (Bell V-22 Osprey) — американский конвертоплан, сочетающий возможности самолета и вертолета, такие, как вертикальный взлет и посадка, и большая скорость.

(обратно)

16

Портленд (англ. Portland) — столица штата Орегон.

(обратно)

17

«Лунный свет» (англ. moonshine) — распространенное разговорное название самогона.

(обратно)

18

«автоном» — режим, когда оперативник и ли спецподразделение действует без официальной санкции государства.

(обратно)

19

ИСИН — искусственный интеллект.

(обратно)

20

НГО — негосударственные (общественные) организации.

(обратно)

21

Форт-Льюис (англ. Fort Lewis) — крупная объединенная база сухопутных войск США, размещенная на северо-западном побережье рядом с городам Тахома, штат Вашингтон.

(обратно)

22

ССО — силы специальных операций.

(обратно)

23

USSTRATCOM (United States Strategic Command) — Единое боевое командование ВС США отвечающее за космическую группировку.

(обратно)

24

Седатив — успокоительное средство.

(обратно)

25

ОМП — оружие массового поражения.

(обратно)

26

«Удар из могилы» — автономная система глубоко засекреченных носителей ядерного оружия, которые применяются по территории противника через некоторое время после обмена ядерными ударами с целью «возмездия».

(обратно)

27

«Нуки» (англ. nukes) — разговорное обозначение ядерного оружия.

(обратно)

28

DARPA (от англ. Defense Advanced Research Projects Agency) — Агентство перспективных исследований Министерства обороны США.

(обратно)

29

«Минитмен» (LGM-30 Minuteman-III) — стратегическая межконтинентальная баллистическая ядерная ракета наземного базирования США.

(обратно)

30

БПЛА — Беспилотный летательный аппарат.

(обратно)

31

Системы Усиленной реальности (англ. Enhanced Reality) и Боевой реальности (от англ. Combat Reality) в отличие от Дополненной реальности (от англ. Augmented Reality) используются в основном в войсках, спецслужбах и органах охраны правопорядка и интегрированы с броней и оружием пользователя.

(обратно)

32

„Янки“ — презрительное название американцев, распространенное в Канаде.

(обратно)

33

ПЗРК «Стингер» (англ. FIM-120 Stinger) — переносной зенитно-ракетный комплекс армии США.

(обратно)

34

F-15 — Макдоннел-Дуглас «Игл» (англ. F-15 Eagle) — американский всепогодный тактический истребитель четвертого поколения.

(обратно)

35

DART от англ. Disaster Assistance Response Team — канадская Служба по чрезвычайным ситуациям.

(обратно)

36

Имеется в виду кабинет министров.

(обратно)

37

«Текстрон» (англ. Textron TAPV (Tactical Armored Patrol Vehicle) — Легкий двухосный полноприводный бронированный патрульный БТР. Широко используется в погранслужбе и армии Канады7

(обратно)

38

CBSA (Canada Border Services Agency) — канадская служба охраны границ.

(обратно)

39

Операция «Ложный флаг» (англ. false flag operation) — вид специальных операций, при которых одна сторон действует таим образом, чтобы ответственность легла на противника или третью сторону.

(обратно)

40

F-35 (Lockheed Martin F-35 Lightning II) истребитель пятого поколения производства США.

(обратно)

41

Выпить рюмку после удачного выстрела — охотничий обычай.

(обратно)

42

Погранцы — разг. пограничники.

(обратно)

43

«Гидра», (англ. FFDP - Friendly Fire Denial Protocol Hydra) — Запускаемая по сигналу со спутника боевая программа, способная блокировать поставляемые США на экспорт высокотехнологичные технику, вооружение, и оборудование для предотвращения его использования против США.

(обратно)

44

CBC англ. Canadian Broadcasting Corporation — телерадиовещательная корпорация Канады.

(обратно)

45

Худонг — крупный центр гражданского и военно-морского судостроения в северной части Южно-китайского моря. Одна из баз ВМФ Китая.

(обратно)

46

ПТУР — противотанковая управляемая ракета

(обратно)

47

В Аннаполисе (штат Мэриленд) расположена академия ВМФ США.

(обратно)

48

Концепция быстрого глобального обезоруживающего удара (англ. Prompt Global Strike) предполагает нанесение превентивного обезоруживающего удара высокоточным обычным и ядерным оружием по ядерному потенциалу и другим важным военным объектам противника. По этой концепции цели противника расположенные в любой точке мира должны быть уничтожены в течение часа.

(обратно)

49

HHS (от англ. United States Department of Health and Human Services) — Министерство здравоохранения и социального развития США.

(обратно)

50

«Болезнь легионеров», легионелез — высокопатогенный вид пневмонии вызываемый бактериями Legionella pneumophila приводящий к большому проценту летальных исходов. Передается в основном через зараженные бактериями воду и воздух) и мутировавший SARS** (**SARS (от англ. Severe Acute Respiratory Syndrome) — Тяжелый Острый Респираторный Синдром (ТОРС). Вирусная атипичная пневмония с большим процентом смертельных исходов. Вызывается коронавирусом SARS CoV. Передается респираторным путем при контакте с носителем.

(обратно)

51

Высокопатагенная, склонная к частым мутациям разновидность гриппа способного поражать людей и животных.

(обратно)

52

Дойч марка — немецкая марка, свободно конвертируемая национальная валюта ФРГ, бывшая в обращении до введения евро.

(обратно)

53

Аксис Лаундж — популярный у туристов бар находящийся в отеле Мандарин Ориентал в Сингапуре.

(обратно)

54

Большая игра (англ. Big Game) — на жаргоне ЦРУ обозначает масштабные особо секретные операции.

(обратно)

55

Сьерра Невада — горная цепь, идущая с севера на юг по восточной границе Калифорнии.

(обратно)

56

В1В Lancer — Стратегический реактивный бомбардировщик ВВС США с изменяющейся геометрией крыла способный нести ядерное оружие.

(обратно)

57

ELE (от англ. Extinction Level Event) — глобальная катастрофа, способная привести к уничтожению человечества.

(обратно)

58

В вооруженных силах США стратегические межконтинентальные баллистические ракеты относятся к ВВС.

(обратно)

59

Замволт (англ. Zumwalt) — Эскадренный миноносец США нового поколения, вооруженный управляемыми ракетами.

(обратно)

60

DUCC — от англ. Deep Underground Command Center — глубоко заглубленный подземный командный центр, находящийся под Белым Домом. Имеет три подземных уровня способных выдержать удар ядерной боеголовки средней мощности и все необходимые средства и инфраструктуру для управления войсками и страной в случае чрезвычайной ситуации.

(обратно)

61

Электромагнитный импульс (ЭМИ) — один из поражающих факторов ядерного оружия, выводящий из строя электронику. Может быть генерирован и другими способами.

(обратно)

62

Дуг — приятельское от Дуглас.

(обратно)

63

Видеокон — сокращение от «видеоконференция».

(обратно)

64

разговорное обозначение микропроцессора.

(обратно)

65

Девайс (англ, device — устройство).

(обратно)

66

Юки (от англ. Uky) — презрительное обозначение украинцев в США.

(обратно)

67

WikiLeaks — международная некоммерческая организация, которая публикует секретную информацию, взятую из анонимных источников.

(обратно)

68

AFNWC (Fir Force Nuclear Weapons Center) — Ядерный центр ВВС США. Основное хранилище ядерных боеголовок, боевых блоков и их компонентов устанавливаемых на баллистических ракетах и авиационных носителях ядерного оружия.

(обратно)

69

Министерство энергетики США отвечает за все операции с ядерными и радиоактивными материалами, за исключением их военного применения.

(обратно)

70

«Грязная бомба», — метод боевого применения радиоактивных материалов, без ядерного взрыва, в основном, путем их распыления различными способами, при котором происходит радиоактивное загрязнение местности.

(обратно)

71

Амиго от исп. amigo — друг.

(обратно)

72

compadre исп. — приятель.

(обратно)

73

Действие взрывомагнитного генератора основано на использовании энергии взрыва для получения сверхмощного магнитного поля, способного одномоментно генерировать электрический ток огромной силы и напряжения.

(обратно)

74

Зиверт — единица эквивалентной дозы излучения равная 100 бэр.

(обратно)

75

три пятерки (англ. five-five-five) — «Все в порядке» на жаргоне радиообмена армии США.

(обратно)

76

Нук (от англ nuke) — Жаргонное обозначение ядерного заряда или устройства.

(обратно)

77

my friend — англ. мой друг.

(обратно)

78

ГРАП «Невод» — глобальный разведывательно-аналитический план ФСБ России позволяющий сфокусировать максимум разведресурсов по всему миру на выполнении приоритетной задачи.

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg