«Потеряшка»

Потеряшка (fb2) - Потеряшка (Попрыгун - 2) 1308K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Хвостополосатов

Константин Хвостополосатов Потеряшка

«Прет или не прет – вот в чем вопрос», –

решал наркоман логическую задачу,

наблюдая в оконном проеме таджикского

гастарбайтера с тачкой…

1. Один.

Ну что ж вот он я, непонятно где. Определенно можно сказать, что это место может быть или тем же комплексом, или таким же комплексом какого-то звездного метрополитена. Но если это другая станция, то выходит, что случился или мгновенный перенос материи, что само по себе очень трудно, или мгновенный перенос сознания с последующей реконструкцией его вместилища, что, наверное, еще труднее. Как там у нас обзываются работники метрополитена «путейцы»? Точно не «метрополитушники». Пусть будут «метрушники», надо же их как-то называть, в конце концов, рано или поздно, я узнаю истинное имя этих шутников.

– Ты меня слышишь, местный шутник? – зло сказал я. – Хи-хи, ха-ха, поиграемся с малыми детками, зашедшими на огонек. Дадим им пару игрушек, пусть думают, что они всех умнее, румянее и белее. Злодей махровый ты, а не добрый дедушка Мороз.

Что мы имеем? Имеем меня, сидящего на платформе. Что я имею, сидя на платформе? Кроме меня и того, что на мне, есть еще батарейка к броне. Надо сказать заряженная батарейка – это еще как минимум пять дней плохой жизни. Есть «дракончик», к нему две обоймы шаров и запасная батарея. Чего нет? Ну, для ясности – остального нет. Его, это остальное, придется или найти, или помереть. Все. Инвентаризация окончена. Засовываем батарейку в «сундук» и идем искать счастья.

– Прошу сразу уяснить, что в моем случае счастье – это вполне может быть возвращение обратно, где взяли, – на всякий случай уточнил я вслух. – Деньги, подарки и девочек прошу доставить по старому адресу.

Произошедшее слегка выкинуло меня из привычного состояния, и мне пришлось опять решать вопрос с открытием батарейного отсека. После очередной борьбы броня опять неохотно открыла слот, где должна была находиться вторая почти пустая батарейка.

– Слушай, ну ты чего такая жадная? – возмутился я, доставая «батарейку». – Я же тебе такую зелененькую, такую тяжеленькую взамен этой дам.

Сказав это, я удивленно посмотрел на «пустую» батарейку, извлеченную из паза на плече. Ее торец горел уверенным зеленым огоньком, да и по весу она была если и легче свежей, то совсем немного.

– Так, игрушки играем? – спросил я, вызывая опять все слоты с зелеными «батарейками».

Нет, ошибки нет, все слоты зеленые, а один просто пустой. Я опять уставился на обе батарейки в моих руках.

– Это что же выходит, батарейки после использования сами как-то подзаряжаются? – размышлял я. – Восстановиться сами по себе они не могут, так как я верю в закон сохранения энергии, хотя, в свете последних событий можно и засомневаться в его незыблемости. Значит, это – или слон, или одно из двух. А может, это перенос метрушный на нее так повлиял? Типа на том конце разобрали батарейку без энергии, а на этом собрали заряженную, как по инструкции положено. Ладно, голову сломать еще успею, если так, то, по крайней мере, меня не ждет смерть от удушья.

Я с облегчением вернул недозаряженную батарейку в контейнер на плече и начал думать, куда бы деть ту, что у меня есть сверх комплекта. Разбазаривать добро, как-то рука не поднималась. Карманов у меня не имелось, по этой причине я попытался пристроить в кобуру «дракончика», места в ней тоже не оказалось. Секунд через двадцать моих потуг у меня на левом боку открылся слот для батареи, помигивая зеленым светом.

– Это что? – спросил я броню. – Ты их можешь по желанию создавать что ли?

Не дождавшись ответа, я засунул «батарейку», куда предложили, и потребовал выдать все возможные приемные слоты как по зеленым, так и по фиолетовым батареям. Поле боя за информацию осталось за мной. Секунд через десять-пятнадцать я добился требуемого результата. Кроме занятых батарейками ниш выпал один обрамленный зеленым контуром прямоугольник, и четыре фиолетовых многогранных контурных фигуры.

– Так, значит у нас слотов для питания больше, чем просто по одному, – подвел я итог. – Зачем же остальные и почему их не зарядили?

Ответа не предвиделось, и мне оставалось только догадываться. Знай я об этом раньше, запихал бы «батарейки» во все нужные и ненужные места. Вполне может быть, что такая схема зарядки предусмотрена для работы в каких-то агрессивных условиях. Ладно. Все, что прихватил с собой, оказалось пристроено.

– Пора слезать с «печки» и творить историю, Илья Тимуровец, – дал я себе напутствие.

* * *

Я внимательно осмотрел зал прибытий. В отличие от «нашей» станции, тут везде лежал махровый слой пыли. И каких-либо следов, кроме моих, на этом ковре не наблюдалось. Это наводило на мысль о заброшенности объекта. Спрыгнув с платформы, я сразу ощутил пониженную силу тяжести, на оставленной мной станции тяготение лишь немного отличалось от земного. Из-под моих ног послушно вырвались струи пыли и закувыркались, завиваясь в маленькие смерчи. Значит, тут имеется и какая-то атмосфера, узнать бы подойдет она мне. По сути, за исключением пыли зал являлся идеальным близнецом зала с «нашей» станции. Имелось тут и три пульта, и ниши со снаряжением, открыть которые без помощи Светланы вариантов у меня, похоже, не было. Вернувшись к пульту с медленно вращающейся голографической картой, я внимательно осмотрел его. Занятой в нем оказалась всего лишь одна информационная ниша. В зеленом шаре парила звезда с планетами, видимо, наглядно демонстрируя мне место прибытия.

– Хорошо, – подумал я, – поищем информацию.

Я дотронулся пальцем до звезды. Звезда выросла в размерах, отодвинув все планеты в правую сторону. Слева высыпались колонки какой-то клинописи, иероглифописи, а может, дыркописи. К сожалению, для меня они смотрелись «китайской грамотой». По этой причине я рассмотрел звезду. Выглядела она очень эффектно, да и все звезды, наверное, не лишены некоей пугающей грации. Я раньше никогда не видел такого точного макета звезды. Во взгляде хозяйки системы преобладали оранжевые тона. Ее поверхность находилась в постоянном движении, периодически сбрасывая завитушки протуберанцев-стружек. Скорее всего, яркость была притушена, иначе я бы просто не смог увидеть всей этой нереальной красоты. Забыв о проблемах, я несколько минут любовался магией живого огня. Сбросив наваждение, я вернулся к насущным проблемам. Прикосновением к значку маленькой планетной системы в углу проекции, я вернул на экран прежнюю картинку. Хозяйка системы оказалась довольно богатой на планеты, я насчитал одиннадцать и еще четыре огрызка на самой периферии. Вспомнив уларсу, я первым делом осмотрел эти огрызки. Что ж чудес не бывает, но проверить стоило. Огрызки оказались большими астероидами. Отбросив три планеты-гиганта, одну планету на периферии, которая явно пребывала в крутой заморозке, две ближние к звезде планеты, издававшие недоброе бордовое свечение и последние две размерами чуть больше четырех огрызков-астероидов, я начал осмотр оставшихся трех оставшихся планет. Две из них имели с виду вполне земную атмосферу, еще одна закуталась в огромную шаль густой облачности, постоянно подсвечивающейся изнутри мощными разрядами. Наблюдение за этими творениями природы порождало в душе какой-то давно забытый трепет. «Неужели все это отображается в реальном времени?» – пришла мысль. Мне бы очень хотелось найти здесь разумную жизнь. Я прекрасно понимал, что Светлана не даст Санычу последовать за мной, даже поняв, как работает платформа звездного метрополитена. Самое лучшее, что она могла сделать – это выслать мне подробные инструкции, как действовать, чтобы осуществить обратный перенос, но для этого нужно было, по крайней мере, определиться, где находится «наша» станция. Имелся еще один вариант, «Ботаник» принципиально имел возможность добраться практически в любую точку известной галактики, а возможно, и в точку неизвестной галактики. Но для этого, опять же, нужна была информация о расположении этой точки. Первое, что бы я сделал на месте Светланы – это послал мне какую-нибудь просто ободряющую весточку. Прошло уже около часа, но платформа оставалась пуста. Это могло означать разное. Либо Светлана еще не разобралась в эксплуатации этого чуда враждебной техники, либо для следующего переноса платформе необходимо было время для зарядки накопителей. В любом случае процесс, наверняка, требовал огромного количества энергии. Сделав такие выводы, я решил первое время не покидать станцию, собственно, ее вообще стоило пунктуальненько и аккуратненько изучить.

Обдумывая план ближайших действий, я рассматривал одну из планет земного типа. Проекцию изображения можно было в некоторых пределах вертеть, и я выбрал обзор со стороны звезды, так что вся поверхность наблюдаемого объекта оказалась довольно ярко освещена. Планета выглядела довольно мило, хоть и не походило на родную мне Землю, не буду описывать, это нужно просто видеть. За размышлениями я не сразу обратил внимание на то, что на планете существует ряд признаков развитой цивилизации. Увеличив изображение, я обнаружил, что орбита планеты весьма плотно и распланировано заселена.

Природных спутников у планеты не имелось, но ее окружала сеть станций, причем в околопланетном пространстве однозначно наблюдалась активность. Настроение мое резко улучшилось. Кем бы ни были эти разумные, они активно эксплуатировали космос и вполне могли иметь сносные звездные карты, которые в свою очередь имели возможность помочь Светлане найти меня. Оставалось только надеяться, что это – не запись со сроком давности в несколько сот тысячелетий, и цивилизация на планете до сих пор сохранилась на космическом уровне. К сожалению, увеличить картинку на столько, чтобы увидеть отдельных жителей оказалось невозможно. Имеющееся увеличение давало возможность очень хорошо рассмотреть лишь поверхность. И поверхность эта имела приличные пространства, покрытые жидкостью, я надеялся, что это вода. Кроме воды я смог обнаружить на поверхности сеть связанных друг с другом объектов, к которым во всех отношениях подходило название «города». И инфраструктура этих городов оказалась подозрительно правильной. Подозрительно, потому что при развитии цивилизации не может быть такой скрупулезной планировки, даже если это – цивилизация муравьев. Все равно где-то она имела начало и, как следствие, в этих местах должна наблюдаться наибольшая концентрация активности. Здесь же на лицо имелась очень равномерно спланированная и реализованная сеть строений и транспортных или каких-то других магистралей. Сообщение планета-орбита оказалось тоже весьма грамотно организованно. Оставалось только надеяться, что мне удастся найти общий язык со столь организованными хозяевами этой планеты. На этой мысли я перенес свое внимание на вторую планету земного типа. Она тоже оказалась обитаемой. Вот на ней наблюдалась родная для глаза землянина хаотичность. Околопланетное пространство тоже имело довольно четкую планировку, чего нельзя было сказать о поверхности. Тут как раз наблюдалась привычная для Земли скученность вокруг нескольких культурных центров. Я бы назвал эту планету «Старый свет». Старый свет, в отличие от Нового, имел более обширные свободные от жидкости пространства. Я всерьез увлекся изучением. Оказалось, что около ближайшей к Новому свету планеты-гиганта имелся ряд освоенных спутников и даже космических баз явно искусственного происхождения. Наверное, и во всей остальной системе планет должны существовать различные очаги культурной или хозяйственной деятельности. Если станция звездного метрополитена, где находился я, располагалась в этой системе, то мне попалось достаточно оживленное место. Оставалось только надеяться, что в случае проблем с возвращением я смогу найти общий язык с местными жителями. Несколько минут я потратил на то, чтобы изменить масштаб звездной карты до размеров хотя бы созвездия. Наконец мне это удалось. В принципе, я не ожидал, что увижу что-то знакомое, к моему стыду карту звездного неба, видимого с Земли, я знал крайне плохо, как-то не было надобности ее изучать. Вернув карту в масштаб планетной системы, я решил заняться обследованием станции космополитена. Заселенность этого куска космоса подняла мне настроение, и плохие мысли временно покинули голову.

Поскольку зал «прибытия-отправления» я осмотрел довольно хорошо, настало время прошвырнуться по всей станции. Я с подозрением смотрел на транспортную нишу. Ниша сияла практически девственной чистотой, в ней отсутствовала даже сама мысль о пыли. Это напомнило мне о моей последней экскурсии по помещениям станции, чуть было не окончившейся для меня трагично. Вместе с этой пришли и другие мысли. К примеру, о том, что эти транспортные ниши могут быть не так просты, как мне показалось изначально. Сначала я думал, что они являются своего рода скоростными лифтами, но скорость переноса натолкнула меня на мысль, что работают эти «кабинки» по какому-то варианту передачи материи. А в таком случае они вполне могут иметь возможность кроме перемещения в заданную по умолчанию точку выхода и вариант переноса в любую транспортную нишу станции. Поначалу я даже удивлялся, что станция имеет такую слабую для уровня истинных хозяев метрополитена структуру. Если же мое последнее предположение оказалось верным, то все вставало на свои места. Станция могла быть поистине огромной, и нам было позволено заглянуть далеко не во все ее закоулки. Надеясь на более теплый, чем в последней моей поездке прием, я вступил в нишу. Для эксперимента перед этим шагом я попытался четко представить себе жилище разума, заправляющего всем на этой станции. Перенос произошел. В отличие от ожидаемого какого-нибудь темного помещения предо мной простирался большой хорошо освещенный зал. В центре огромного помещения находилась конструкция впечатляющих размеров. Затаив дыхание, я наблюдал две практически египетских пирамиды. Одна из них стояла на полу, другая парила над ней, чуть-чуть не касаясь потолка. А между вершинами пирамид сверкало маленькое голубое солнце. Завораживающая красота конструкции на какое-то время заставила меня выпасть из мира живых. С трудом вернувшись в реальный мир, я осмотрел зал. Пирамиду правильным кольцом опоясывала россыпь больших серых шаров. Приглядевшись, я понял, что в каждом из них ютится стандартная транспортная ниша. И перед выходом каждой ниши, включая мою, находился небольшой постамент с выемкой посередине. Каждый постамент оказался обнесен невысокими перилами, сделанными из материала, похожего на гранит и усыпанными рядами барельефов, под каждым из которых располагался ряд более мелких значков. Перила окружали постамент сектором градусов в триста, оставляя совсем небольшой проход вовнутрь.

Почему-то я сразу поверил, что это и есть зал приемов жилища главного режиссера этого театра. Когда я хотел попасть в этот зал, то не совсем понимал, чего я жду от этого визита. Сейчас же пришло время подумать об этой цели. Слегка нервничая, я протиснулся и уселся в рабочую нишу-ванночку. Тут же постамент, обрамленный перилами, охватила небольшая светло-голубая полусфера какого-то поля. Подождав с минуту и поняв, что убивать или пленить меня никто не собирается, я попытался устроиться поудобнее для серьезного разговора с местным управляющим. Места внутри углубления с лихвой хватило, чтобы сесть, правда, я не смог бы сказать, что оказалось удобно. Помучившись с полминуты, я просто сел на край бортика, спустив в нишу ноги. Ну не для меня ваши «кресла». Барельефы, как и значки, нанесенные рядом с ними, для меня по-прежнему казались «китайской грамотой», оставалось надеяться, что терминал мог работать и с помощью какого-нибудь варианта мысленного управления. Кое-где в промежутках между барельефами виднелись приемные слоты для информационных призм. От безнадежности я их даже пересчитал, получилось одиннадцать. Вот уже несколько минут я сидел в импровизированном «тазике» и никто меня не тревожил. От натужных мыслей о контакте, мозги почти кипели. К сожалению, даже практически пошедший из ушей пар никаких результатов не принес. Да и совета спросить оказалось не у кого. Слегка обескураженный, я вылез из ниши, вызвав моментальное исчезновение поля вокруг нее. В легком разочаровании я пошел по залу вдоль ниш. Через несколько десятков метров я обратил внимание, что пьедесталы около ниш, да и сами терминалы слегка разнятся. Мне попался ряд терминалов, на полу которых вместо углублений имелись возвышения, которые я с натягом мог бы назвать «табуретки» или «пеньки». Эта находка навела меня на мысль, что не все йогурты одинаково полезны, а «метрушники» одинаково устроены.

– Интересно, это другие расы или же у них настолько велика разница полов? – подумал я, занимая один из постаментов с «табуреткой» внутри.

Как и следовало ожидать, от перемены места музыка лучше не стала. Попыхтев мозгами с пару минут, я выбрался из-за пульта. Шагнув в ближайшую нишу, я легким напряжением воображения вернулся в зал «прибытия-отправления». Платформа оказалась пуста и одинока. Очередной раз, вступая в нишу, я четко представил себе выход со станции. Ниша послушно выкинула меня прямо в отсек с шариками – местной обслугой – из которого вели два уходящих немного вверх тоннеля.

– Зачем же тогда были сделаны «предбанники» во множестве встречавшиеся по всему комплексу? – подумал я, чуть позже ответив самому себе. – Да мало ли зачем, «метрушникам» виднее. Не все же столь разумны и ментально сообразительны, как я.

Достигнув конца тоннеля, запечатанного «дверью» из текучего камня, я остановился и задумался. Снаружи могло находиться все, что угодно. Я не знал, на какой планете находится эта станция космополитена. Способ узнать наверняка нашелся бы, потрать я на это больше времени. Вполне мог случиться вариант, что за дверью меня встретит раскаленная лава. Думать под дверью показалось мне бессмысленным, нужно было или туда, или обратно. Я выбрал «туда», понадеявшись, что броня сможет выдержать кратковременное купание даже в лаве. За «дверью» оказалась малюсенькая пещерка без малейшего намека на какой-либо выход наружу. Усмехнувшись прошлой мысли, я вернулся. Второй проход вывел меня к пещерке чуть больших размеров, проход из которой оказался основательно завален. Решив, что на поверхность мне пока рано, я вернулся в зал «прибытия-отправления». Платформа огорчила меня пустотой. Вздохнув, я решил навестить местную «столовую». Сидя на краю ниши перед одним из низеньких «столиков», я пытался представить себе что-нибудь съедобное. Тут этот номер тоже не прошел. Я с минуту упражнялся в простукивании барельефов «стола» пока не получил какое-то блюдо. Выглядело оно не очень привычно, но желудок уже мысленно съел его. Я отметил одну особенность. Пока я не видел еду, есть мне почти не хотелось. Видимо, блок медицинского контроля и поддержки частично подавлял голод. С другой стороны я понимал, что он не сможет поддерживать мой организм без пищи вечно. Все же не решившись употреблять полученное блюдо, я встал и пошел к «барной стойке». Минут через пять блюда исчезло в молочной дымке и «столик» снова стал готов к приему очередного посетителя. Нужно отметить, что и «столовая» и отсек обслуги покрывал внушительный ковер пыли, как и зал «прибытия-отправления». Мои передвижения вызывали настоящие ураганы, благо, что эти катаклизмы не могли забить мне ни глаза, ни рот, ни нос.

– Бардачок у вас тут, однако, – подумал я. – Беспризорники вы у меня.

Посетив еще медицинский отсек, который оказался как девственно пустым, так и занесенным пылью, я опять вернулся к платформе. Она по-прежнему пустовала. Наверное, с горя я пару часов терзал пульт, по ходу пьесы выяснив, что станция космического метро, на которой я очутился, находится на планете, которая была отнесена мной к разряду «отмороженных». Внимательно осмотрев поверхность мерзлого шарика, я не обнаружил никаких признаков активной деятельности.

– Да, контакт откладывается на неопределенное время, – грустно подвел я итог моим изысканиям.

Еще какое-то время понаблюдав за населенными планетами, я так и не обнаружил фактов выхода или входа кораблей аборигенов в многомерность. Это немного огорчило меня, хоть я и понимал, что при их жесткой транспортной структуре, делать это вблизи планет могло быть запрещено. Осматривать же всю планетную систему на повод переходов или наблюдать за отдельными кораблями показалось мне нецелесообразным. Возможно, система пульта могла сделать это все сама, но я не знал как. Сама собой пришла мысль, что пора вздремнуть, ибо день оказался полон эмоций.

Сначала я хотел прилечь на платформе, подумав, что при контакте меня может перенести обратно, но потом здраво рассудил, что в системе транспортировки должны быть какие-то ограничения по безопасности и пока я нахожусь на платформе, переноса может просто не произойти. По этой причине я лег спать прямо за включенным пультом.

* * *

Утро откровенно порадовало. Я получил подарок и весточку с «большой земли». Сам момент переноса я проспал. Возможно, в зале «прибытия-отправления» и случилось какое-то оповещение, но я его не услышал, находясь в плену Морфея. На платформе возлежала целая куча добра. На самом верху сооружения я нашел записку, сделанную на огромном рулоне пластика, видимо Светлана не была уверена в сохранности других носителей. Не буду приводить ее полный текст, там имелся ряд интимных подробностей и прочих мест, которые я не хотел бы упоминать. Одно грело душу, что моя супруга перед Вечностью не забыла меня и всячески подбадривала, вселяя надежу на скорое свидание.

Светлана сообщала, что пока они со Стекляшкой не смогли полностью разобраться в работе платформы, но одно остается несомненным, для переноса нужна карта, записанная на кристалл, которой нужно произвести настройку пульта. Сама процедура переноса совсем не сложная. В этом случае есть ряд возможных сценариев развития событий, которые моя супруга как раз отрабатывает. Самым простым было бы выслать мне нужную карту, к сожалению, мы так и не смогли скопировать ни один из кристаллов. И вообще знания по этой технологии пока оставались в рамках наблюдения и простейшего управления просмотром. Имелся еще вариант активации переноса со стороны станции, где находилась моя команда, но стопроцентной уверенности в такой возможности не прогнозировалось. Рассматривался еще ряд различных вариантов, самым крайним из которых значился перелет в режиме гиперпространственного перехода, дело оставалось за малым – узнать местоположение моей станции космополитена. Задача по переквалификации Саныча в пилота казалось малоперспективной, на ее фоне просчет прыжка к месту назначения Светланой казался более привлекательным. Но тут имелись трудности иного плана. Моя супруга могла сделать это, пользуясь лишь погружением в однородную многомерность, то есть гиперпространство. Получить приемлемую точность выхода в таком варианте казалось вполне осуществимым, в крайнем случае, оставался вариант разбивки маршрута не более мелкие прыжки. При этом, естественно, возникало несколько «но». Полет мог оказаться чрезвычайно долгим, при худшем раскладе – вплоть до нескольких сотен лет. Да и точка выхода могла получиться очень неточной, настолько не точной, что «Ботаник» мог элементарно потерять ориентиры. Так что такой случай рассматривался, именно как крайний вариант. В общем, мне всячески пытались дать понять, что меня не бросят. Дальше шел список снабжения и код активации ниши, в которой нашлась моя броня. Светлана, правда, дала понять, что этот код может не сработать на моей станции, скорее всего, он уникален. На этот случай мне выслали весь комплект снабжения ко второй броне, найденной в кладовке вместе с моей. Среди прочих вещей оказалась малая исследовательская мобильная станция, которая обычно использовалась первопроходцами на планетах с чужой атмосферой, но слишком неагрессивной флорой и фауной. По большому счету, это оказалась герметичная трехкомнатная палатка со шлюзом и камерой дезинфекции, одновременно служившей душем и туалетом. Среди вещей я нашел две запасные батареи и четыре коробки различных пуль для моего «дракончика». Еда оказалась представлена армейскими сухими пайками, которые Светлана утащила где-то на военной базе в Европе, а так же четырьмя солидными пластиковыми емкостями с водой каждая объемом литров под пятьсот. Светлана специально оставила инструкции, что их можно без опасения скатить с платформы, стенки удар выдержат. Так что едой я был снабжен, по крайней мере, с голоду помереть мне теперь не грозило. В списке плохих новостей первым пунктом значилась весть о том, что сообщение между нашими станциями может осуществляться в лучшем случае раз в десять-четырнадцать земных суток. Связано это оказалось с тем, что станция в системе Надежды сильно пострадала от какой-то аварии, возможно виной тому послужили «бегемотики», так что накопление энергии происходило крайне слабо. Эту информацию удалось вытрусить с пульта в процессе отыскания вариантов моего спасения. Кстати, система непонятных объектов, раскинутая на Надежде, и оказалась активным элементом энергонакопителя. Сам аккумулятор располагался на планете, где располагалась станция космополитена, а вот энергия собиралась с Надежды. Уяснить, что за энергия и как она накапливается, пока не удалось.

Остаток дня я потратил на обустройство лагеря. Не мудрствуя лукаво, я собрал «палатку» прямо в зале «прибытия-отправления». Сооружение это оказалось очень даже любопытным, кроме довольно прочных стенок, «палатку» могло окружать защитное поле, генерируемое портативным устройством. Разворачивать поле я не стал, чтобы не терять зря энергию, которая бралась с общего источника питания. По инструкции Светланы, одного источника питания без включения защитного поля должно хватать на две недели, с полем – дней на восемь. В снабжении таких источников имелось в наличии три, то есть, месяц я мог протянуть легко. Дольше всего я возился с водяными баками. Не то, чтобы с ними случились какие-то сложности в плане перемещения, выбив подпорки, нужно было постараться не разнести баками пульты. Тут помогли и усилители брони, и мой симбиот, дающий возможность играть с гравитацией. Провозившись несколько часов, я чертовски устал, зато все баки обрели покой у «палатки». Подождав положенные по инструкции сто двадцать восемь минут, необходимые для вхождения «палатки» в режим, я пробрался через шлюзовую, а по совместительству и дезинфекционную камеру внутрь. Сняв «голову» брони, я вдохнул воздух. Он показался мне не совсем обычным, вопреки уверениям Светлана. Комплекс, похоже, рассчитывался под крайгов, а перенастройку систему воздухоснабжения перед отправкой ко мне производили, похоже, в жуткой спешке, так что остался я без ароматических изысков. Температура и влажность в палатке оказалась непривычно высокая, но эта проблема решалась с помощью регулировки. Спустя полтора часа сопряжения инструкции по эксплуатации с оригиналом, я с этим справился.

Пока «палатка» подстраивала температуру и влажность, я уплетал сухой паек. Наверное, я жутко оголодал, потому что мне без каких-либо угрызений совести удалось слопать полтора суточных пайка. Объедаловка закончилась слипающимися глазами. В «палатке» имелись в наличии кое-какие удобства, но, в принципе, спать можно было на матрасиках и голышом, чуть повысив температуру воздуха. Я снял броню и принял водные процедуры. Нормальным душем назвать это едва ли стоило, более всего это походило на паровую баню. И все же я себя почувствовал бодрее. Спать хотелось жутко, но я так и не смог уговорить себя лечь без брони, наверное, я просто чувствовал себя неуютно на чужой территории. Кряхтя, я оттащил броню в отсек для дезинфекции, и мы прошли паропроцедуры вместе. Там же надев бронированную одёжку, я забрался в палатку и с чувством выполненного долга завалился спать, оставив незакрытой только голову. Будущее перестало казаться излишне экстремальным.

* * *

Следующий день принес мне весьма впечатляющий облом. Приняв очередную порцию пищи, я вылез из «палатки» на поиски приключений. Поскольку я теперь не был привязан к проблеме немедленного выживания, а очередной сеанс односторонней связи с «большой землей» ожидался не ранее трех-четырех недель, если, конечно не случится чуда, пришло самое время осторожно изучить эту станцию космического метро. Тут-то на меня и снизошло запоздалое прозрение – ангар. Вряд ли и на этом комплексе могли случиться такие же разрушения, значит, в здешнем ангаре вполне может присутствовать межзвездный транспорт. В тот момент я не отдавал себе отчет, чем смог бы мне помочь даже самый умный космолет, я просто поддался порыву, заспешив к транспортной нише. Перенос произошел гладко. Попал я в нужное место, значит, местные системы воспринимают меня, как допущенного пользователя, что не могло не радовать. И ангар не оказался пустым. Я подпрыгнул и крикнул что-то из репертуара земных горилл. В огромном ангаре над полом парила приличных размеров конструкция, больше всего похожая на чуть вскинутую голову кобры с частично раскрытым капюшоном. Конструкция имела темно-синий цвет, на краях играющий скупыми бликами, аналогично моей броне, когда мы нашли ее в «подсобке». То, что это – пусть и не космический корабль, но хотя бы челнок, способный перемещаться в пределах системы сомнений у меня не осталось. Размерами он лишь немного уступал нашему «Клопу». Не успев подумать, как попаду на борт, я кинулся к находке. Тут-то меня и настиг уже упомянутый ранее облом. Корабль оказался окружен бледно-голубым полем, которое мягко остановило меня. Как не пытался я напрягать броню, она осталась безучастна к моим потугам. Видимо, запрет был в силе и для нее, не могла она пойти против создателей, даже являясь моим хорошим другом. Я ругался. Ругался я грязно и долго. Упрашивал, обещал и снова ругался. Все оказалось зря. Уж лучше бы ангар оказался абсолютно пустым, а еще лучше бы меня сюда вообще не пустили. Когда первые порывы прошли, я решил обойти корабль. За кораблем в ангаре парили еще семь транспортных средств поменьше, размерами чуть больше моего истребителя. Проход к ним оказался так же отгорожен светло-голубым щитом. По форме эти аппараты походили на классическую каплю, уложенную на бок. Цвет этой летной мелочи в точности совпадал с цветом большого корабля. Больше в ангаре не нашлось ничего. Бесцельно пошатавшись какое-то время вокруг кораблей, я, огорченный до глубины души, вернулся в «палатку» и завалился на матрасик. В голове строились и рушились планы взятия корабля. Незаметно для себя я уснул.

Сколько я проспал, не знаю, проснулся, скажем, к обеду. У меня имелись внутренние часы, каким-то образом интегрированые в БМКП, но не имелось смысла измерять время и следовать какому-либо распорядку. Есть не хотелось, а душу продолжала грызть большая зеленая жаба, за это время, как оказалось выросшая размером с приличного жабьего дракона. В этом состоянии я сделал шаг, который, возможно, все равно сделал бы, но значительно позднее. Я переместился в отсек с каютами экипажа.

Памятный мне коридор с нишами по бокам стен, где на базе системы Надежда на меня ополчились лазерные орудия, встретил меня тишиной и пылью. Светланина догадка про какую-то засаду полностью подтвердилась. Без всякой надежды я толкнул первую попавшуюся дверь в стене. К моему удивлению, она разошлась, открыв мне проход в комнату. Овальная комната с несколькими проходами, ниши, «столики», еще какая-то мебель или, может, предметы культуры, и никаких личных вещей. Может, конечно, они лежали в невидимых мне стенных шкафах, но что-то мне подсказывало, что номер пуст и готов к приему очередного жильца. Вот только пыль не успели сдуть. Я пошел по коридору, открывая двери. Где-то седьмая или восьмая по счету мне не подчинилась. Я некоторое время пытался все-таки проникнуть внутрь, но результата не достиг. Поскольку коридор имел абсолютно нетронутый ковер пыли, у меня возникла уверенность, что если там кто-то и есть, то к живым этот «кто-то» уже давно не относится. Так, добравшись до перекрестка с таким же коридором, я обнаружил пятачок, в центре которого находился заключенного в кожух голубого защитного поля столб молочного «дыма». По архитектурному жанру тут вполне мог располагаться памятник какому-нибудь герою или бюст любимого вождя, ну хотя бы голая симпатичная женщина, к примеру с веслом. Хотя, аборигены вполне могли чураться прекрасного и установить в этом месте какой-нибудь информационный центр.

– Даже эту безделицу и то закатали, жлобы, – сказал я вслух. – К культуре приучать недоразвитые цивилизации нужно, а не ховать что получше. Хотя, ховать тоже нужно, пропить могут.

На всякий случай потыкав колонну пальцем и не получив результата, я направился к транспортной нише, возвращаясь по цепочке своих следов. Вступая очередной раз в транспортную нишу, я думал о библиотеке, хранилище информации, культурном наследии цивилизации. Попал я в длинный зал с треугольным сечением, посредине которого имелся пульт управления. Мне показалось, что я уже видел нечто похожее на прошлой станции, только пульт там находился в другом месте. Ну, если я не ошибся в образах, это могло быть именно местное хранилище информации, или какой-то терминал, управляющий им. По крайней мере, здесь что-то хранилось в формате, который можно было унести или перенести. Несомненно, самым большим хранилищем информации являлся местный «хранитель ключей», но с ним мне пока не удалось наладить общение. Я подошел к пульту управления. Меня встретили те же двадцать две ниши для информационных призм и все пустые.

– И где же у вас тут сокровища культуры? – спросил я вслух. – Тут вот один необразованный варвар хотел бы к ним приобщиться.

Бестолковое нажатие барельефов на пульте, как я и ожидал, никаких результатов не принесло. Требовалось включать интеллект. А он никак не хотел включаться, а может, его нужно было включать с другой стороны. Сев в напольную нишу перед пультом, я задумался:

– Многое из оборудования комплекса работает, вполне нормально воспринимая мои мысленные команды или образы, некоторые же вещи наотрез отказываются подчиняться. Вывод один – они могут, но им запрещено. Пока не договоришься с «хранителем ключей», доступа не произойдет.

С сожалением бросив взгляд на возможное хранилище мудрости, я покинул помещение с пультом управления. Если я сам хотел разобраться во всех тонкостях местного самоуправления, да хотя бы вообще в чем-то разобраться, мне нужно было, во что бы то ни стало, найти общий язык с «хранителем ключей». По крайней мере, это должно было расставить все по своим местам и прекратить мои бесполезные тыканья пальцем в небо. С такой мыслью я покинул «библиотеку» и отправился на второй прием к «хранителю ключей». Заняв «табуреточку» внутри одного из пультов, я какое-то время любовался рукотворным солнцем, пылающим между пирамид. Как ни крути, а огонь и вода имеют практически бесконечное число ликов, чем, наверное, нас и привлекают. Я смотрел на этот необычный огонь и вспоминал далекую Землю: трепещущий огонек свечи в отключенном от электричества домике-бытовке, тепло и красоту камина у друзей на даче, посиделки у костра, когда мы с классом ходили летом в поход. Сознание сделалось легким и текучим, а восприятие – всеобъемлющим. Языки голубой плазмы, гуляющие по поверхности рукотворной звезды, что-то шептали и куда-то звали. Мое сознание что-то им отвечало, в свою очередь соглашаясь с их красотой и совершенством форм. В какой-то момент я услышал голос, который мягко просил освободить разум от шаблонов и стереотипов, иначе слияние окажется невозможным. Осознав, что это – не плод моего воображения, я сконцентрировался на его мелодии. Среди каких-то призрачных звуков, похожих на слова, все отчетливее выделялось предложение куда-то идти.

– Пошли, – подумал я, решив, что хуже не станет. – Кто ты?

– Я котенок, – пришла лаконичная мысль. – Иди за мной, я приведу тебя к цели.

– Какой цели? – думал я, мысленно окунаясь в потоки голубого света рукотворной звезды. – Что тебе известно о моих целях.

– Ты и я – одно целое, – шелестел ветер в моих ушах подобно морскому прибою в тихий день. – Я слышу твое желание, но ты не хочешь следовать ему.

– Идем, – еще раз сказал я. – Веди.

Я продолжал смотреть на рукотворный огонь, попытавшись максимально очистить сознание от мыслей. Процесс до такой степени занял меня, что я перестал испытывать неудобства, сидя на «табуреточке», явно не предназначенной для человека. Голос исчез, на периферии сознания мелькали какие-то шумы и музыка космоса. Я уже давно выкинул из головы мысль про глюк с названием «котенок», мне некуда было спешить и незачем было расстраиваться. Рукотворный огонь начал менять цвет, сначала появились фиолетовые нотки, потом стали преобладать красные, далее пошли полутона и смешения с растяжкой цветовой гаммы. Я просто наблюдал за балетом тени и цвета, мне было хорошо и почти уютно. Наконец цвет огня стал приобретать цвета моего родного Солнца, в душе появилась радость, а в сознание пришла мысль:

– Приветствую тебя, странник.

Я промолчал, продолжая плыть в потоке огня, мало ли чего мне послышалось с момента погружения в этот поток. Поток немного изменился, став еще ближе к цвету родного Солнца, а более отчетливый голос еще раз повторил:

– Приветствую тебя, странник.

– Привет и тебе, – ответил я умиротворенно.

– Ты искал общения, – продолжил голос, еще более окрепнув. – Я готов ответить на твои вопросы в пределах дозволенного.

– Ты – искусственный интеллект, контролирующий эту станцию, – радостно догадался я.

– Я – разум, ведущий наблюдение за ответвлением транспортной сети в этом сегменте пространства, – пришел ответ. – Я – не искусственное порождение.

– Извини, если обидел, – подумал я. – У меня есть вопросы.

– Задавай, – проигнорировал разум мои извинения.

– Я могу вернуться на станцию, откуда прибыл? – задал я самый насущный вопрос.

– Можешь, – пришел ответ. – Задействуй терминал с помощью своего сетевого ключа. Я добавил к терминалу кодировку на твоем родном языке.

– Что такое ключ? – спросил я. – У меня он есть?

– Ключ – система данных, полностью описывающая индивидуальные особенности странствующей личности. Там же упакована и прочая информация, как-то: языковые платформы, системы исчисления и прочие данные о виде разумных, – был ответ. – Твоего ключа я не вижу, по этой причине ты – странник, это же и причина ограниченности информации.

– Я могу вернуться без личного ключа? – спросил я. – У меня, его нет.

– Возвращение невозможно, – пришел ответ. – Невозможно зафиксировать точку входа в поток, ключ – набор данных, позволяющих узнать место отправления.

– Как же я попал сюда, если у меня нет ключа? – удивился я.

– Вход в поток может быть открыт любым другим носителем ключа, – разъяснил голос. – Ошибки нет.

– Что случается в таком случае, если к вам попадает странник без ключа? – поинтересовался я.

– Основные данные ключа могут быть восстановлены из общей базы данных, – сообщил голос. – Информация о передвижении будет утеряна. В случае неопределенного статуса странника, он может оставаться на станции потока сколь угодно долгое время или может быть доставлен в любую точку покрытия станции потока.

– А обратно? – спросил я.

– Назначение – в один конец, – пришел ответ.

– Можно ли поинтересоваться моим статусом? – поинтересовался я.

– Ждите, обращаюсь, – ответил «хранитель ключей».

Я сидел, стараясь даже не думать. Спустя несколько минут пришел ответ.

– Статус «скользящий нулевого уровня» подтвержден, – сообщил хранитель. – Восстановить ключ? Предупреждаю, старый ключ подлежит разрушению, вся информация будет безвозвратно утеряна.

– Что значит мой статус? – спросил я. – Какие статусы еще есть.

– «Скользящий нулевого уровня» – статус новоприбывшего, – пояснил хранитель. – Срок подтверждения статуса «скользящий первого уровня» – пятьдесят восемь средних лет по исчислению твоей родной планеты. Информация о других статусах закрыта до окончания испытательного срока.

– Статус присвоен только мне или всем землянам? – спросил я. – Как вообще можно пройти регистрацию?

– Статус присвоен всей цивилизации вашей системы, включая обе разумные расы, – ответил хранитель. – Для регистрации достаточно самостоятельно попасть на одну из станций потока – это считается достаточным уровнем развития цивилизации.

– Тут подробнее, пожалуйста, – попросил я. – Если кто-то сможет силой вломиться к вам на станцию, то он сможет получить статус путешественника? То есть, чем наглее, тем почетнее?

– Вошедший самостоятельно может получить статус «скользящего» с испытательным сроком, – подтвердил хранитель. – Войти можно, используя не только силу, но и разум.

– Но мы-то попали на базу вообще через непонятное стечение обстоятельств, – я запоздало попытался удавить предательскую мысль.

– Ваш путь можно считать путем разума, – пришел ответ хранителя. – Восстановить ключ?

– А после получения ключа мне будет позволено пользоваться оборудованием станции? – спросил я с надеждой.

– Пользование оборудованием в соответствии со статусом, – охладил мой пыл хранитель. – Твой статус дает право на перемещение в потоке и доставку, как и подбор в любой точке покрытия станции.

– То есть мне можно будет взять корабль? – с надеждой спросил я.

– Тебя доставят в выбранную точку силами станции потока, – пришел ответ. – В случае необходимости доставят на станцию, прошу заранее ознакомиться с зоной покрытия станции.

– Стоило хотя бы узнать, – подбодрил я сам себя. – А можно получить доступ к данным хозяев потока. Кто они такие?

– Информация закрыта, – ответил хранитель.

– Я могу получить продовольствие? Станция может быть снабжена необходимой мне атмосферой? – спросил я. – Я могу получить доступ к снаряжению?

– Возможно снабжение пищевым рационом, нужны образцы пищи, – ответил хранитель. – Атмосфера будет приведена в соответствии с твоими нуждами в одном из гостевых отсеков. Системы исчисления и времени будут приведены к привычным для тебя стандартам. Доступ к снаряжению закрыт.

– А как же то, что надето на мне? – удивился я. – Что это за снаряжение вообще?

– Возможно, что это подарок или награда от владеющего с соответствующим статусом, – ответил хранитель, чуть подумав. – Твой костюм – автономное снаряжение наблюдателя с риском ведения боевых действий второй градации. Я открою соответствующую ему зону снабжения.

– А где живут хозяева базы? – спросил я. – Может, я их нечаянно потревожу.

– Информация закрыта, – был ответ. – Потревожить ты их не сможешь. Восстановить ключ?

– Восстанавливай, – согласился я. – Что от меня требуется?

– Ждать, – ответил хранитель.

Прямо перед моим терминалом за защитным полем начало разгораться миниатюрное солнце. Процесс продолжался примерно с час. Я не покидал терминала, хоть такой инструкции и не поступало. По окончанию процесса солнце угасло, а кристалл, преодолев поле, опустился передо мной на первую «полку» с барельефами. Я взял его в руки. По размерам он походил на стандартный кристалл из призмы, но вот цвет его оказался ярко алым с вкраплениями сверкающих звездочек. В общем, он чем-то походил на камень «кошачий глаз» красного цвета.

– И куда его? – спросил я.

– По усмотрению владельца, – пришел ответ. – Костюм.

– Еще бы знать куда, – я почему-то поднес к лицу свои руки.

– Он сам знает, – ответил хранитель, – не мешай, странно вообще, что вы до сих пор не нашли стабильную точку совмещения.

Я сидел на «табуретке», держал в руках личный ключ, смотрел на желто-оранжевое солнце между пирамидами и думал о котенке. И я услышал ответ, он пришел, как легкая посторонняя мысль. Я понял ее и, нащупав рукой нужное место на шее позади головы, вложил в открывшуюся нишу ключ.

– Заканчиваю слияние? – спросил хранитель.

– Скажи, а космический корабль можно попустить сквозь поток? – спросил я.

– Можно, – пришел ответ. – Для этого есть потоки другого типа.

– Что такое поток? – спросил я.

– Информация закрыта, – пришел ответ.

– А как с тобой можно вообще связаться, мало что понадобится? – полюбопытствовал я.

– Данные твоих колебаний уже в моей базе, связь теперь будет устойчивой, – ответил хранитель.

– А как тебя вызвать, если я буду вне базы? – спросил я.

– На усмотрение пользователя, – пришел ответ. – Стандартным запрограммировано мысленное общение.

– Спасибо, что помог, – сказал я, – Закрывай канал или что там у тебя.

– Слияние прерываю, – подтвердил хранитель.

Звезда стала менять свечение, через несколько минут между пирамидами опять горело голубое солнце. Аудиенция к «хранителю ключей» подошла к концу. Я покинул зал с пирамидами, вернувшись в зал «прибытия-отправления». Поискав, я нашел «кладовку» где на станции «Надежда» я отыскал свою броню. Дверь открылась по моей мысленной команде. Как оказалось, кладовка была значительно объемнее, мы со Светланой получили доступ только в ее первое отделение. В остальных отделениях находились сменные части брони, какие-то стенды или пульты.

– Котенок, ты меня слышишь? – спросил я, почувствовав в ответ, как будто кто-то погладил меня мягкой лапой по спине. – Тебе нужно какое-нибудь обслуживание здесь?

Ответом оказалось полное отсутствие реакции. Я понял, что ничего нам тут не нужно, и вышел из «кладовки». Мои воспоминания вернулись на «Ботаник», а немного погодя, к Стекляшке.

Видимо, он был ниспослан нам божеством по имени Вечность. Как ни крути, это он подарил мне Светлану с ее острым умом и научил ее жить и думать, как человек. Это он, чуть позднее, дал мне ее воплоти, что фактически сделало нас настоящей парой. Даже эту броню помог мне получить фактически тоже он.

Следующим пунктом моего назначения значилось ознакомление с управлением платформой. Я подошел к свободному пульту. Осмотрев россыпи барельефов, я подумал об инструкции пользователя желательно на русском языке. Над пультом сразу разгорелась бледно-зеленая сфера с кучей надписей. Присмотревшись, я понял, что это каталог каких-то инструкций. Покопавшись в директориях, я представил мысленно и попросил сделать интерфейс, как был на станции «Надежда». Изображение изменилось в куб с множеством рассеянных по всему объему плоских вставочек. Остаток «дня» я знакомился со всей доступной мне информацией, уже через час, организовав себе довольно удобное кресло, выросшее прямо из пола.

Оказалось, что этот терминал хоть и несет основную функцию связи и настройки для путешествия в потоке, но может быть запросто использован и для доступа к любым службам станции, был бы доступ и допуск. Время пролетело незаметно, я понял, что сидеть уже больше не могу. Прочитав соответствующий раздел, я достал призму из соседнего пульта, изображение планетной системы не пропало.

Призма, как я и предполагал, открывалась весьма просто, но защита «от дурака» действовала безотказно. Устройство легко отзывалось на мысленное требование, если чувствовало присутствие ключа вместе с владельцем. Имелись, конечно, и другие, более сложные способы ее вскрытия. По большому счету призмы использовались лишь в том случае, когда у владельца ключа не имелось какого-либо другого устройства для совмещения с системой. Необходимость в призме для меня давно отпала. Подобно БМКП Содружества моя броня замечательно проводила сопряжение моего ключа с любыми устройствами станции.

Внутри трофейной призмы обнаружился практически прозрачный кристалл. Как оказалось, на нем находился лишь самый минимум информации о месте прибытия, планетной системе, зонах покрытия станции и сетки ближайших станций потока, до которых можно было добраться, как говорится, «вплавь» по космическому пространству. Мой ключ в плане путевого маршрута хранил девственную чистоту. В нем не оказалось вообще каких-либо координат. С помощью костюма я залил в него информацию о станции нахождения, утвердив автоматическую догрузку всей путевой информации. Закончив процесс познания, я вернул информационный кристалл в призму, а призму в пульт.

Тело желало разминки. Решив прогуляться, я посетил библиотеку. Местный терминал послушно ожил по моему требованию, только вот из всех возможных опций мне предоставили лишь возможность поместить в «библиотеку» какую-нибудь информацию. Решив для уверенности вернуться через пятьдесят девять земных лет, я покинул «гостеприимную» кладезь мудрости. Между делом занес в «столовую» имеющийся у меня сухой паек и воду в пластиковом контейнере из-под сока и оставил, как мне было велено на столе. Гостевым номером оказалась почти привычная для меня комната, по крайней мере, в ней преобладали родные глазу землянина углы. На входе присутствовал шлюзовой тамбур, он же, по-видимому, и дезинфекционный отсек. В комнате я с удивлением обнаружил привычный для меня воздух, а не крайговское подобие последнего. Кроме этого порадовал санузел с чем-то похожим на ванную и практически стандартный терминал доступа в информационную систему станции. Я с радостью подумал, что изучение вводной информации можно продолжать и отсюда. Кстати говоря, отсюда же вполне можно было в реальном времени наблюдать за жизнью аборигенов в обитаемом пространстве планетной системы. Следующие несколько недель я уделил изучению всей доступной информации и позволенных к посещению мест. На борт корабля, как и челноков, меня не пустили, проинформировав, что если понадобится, меня доставят в назначенную точку в пределах покрытия станции. Шары-киборги из обслуги станции с готовностью выполняли мои пожелания, если они не выходили за пределы дозволенных мне статусом возможностей. Я даже посетил поверхность планеты, на которой находилась станция. Зрелище открылось более чем унылое. Замерзшие озера, замерзшие склоны, кристаллы какого-то бурого цвета в пещере, странный желтоватый снег и практически ураганный ветер. Посмотрев несколько минут на этот курорт, я вернулся обратно на станцию, даже не рискнув выйти из пещеры, через которую вел ход на поверхность планеты. Броня показала себя прекрасно, несмотря на низкую температуру, я не чувствовал даже легкого дискомфорта. Для общего образования я совершил два перемещения на две ближайшие станции потока, без каких-либо проблем возвратившись обратно. Мой ключ пополнился первыми двумя графами путешествий. Местные хранители приняли меня так же спокойно и прохладно, как и на моей предыдущей станции. Станции, которые я посетил, населением не порадовали, везде читались те же признаки запустения. Из вредности, раздав местным хранителям указания о соблюдении чистоты в отсеках, я вернулся к себе. Моя станция, можно сказать, сияла чистотой, по крайней мере, в тех местах, где мне было позволено находиться. Распоряжение о генеральной уборке я дал одним из первых, дойдя до раздела управления местной обслугой. Киборги шуршали день и ночь в течение двух суток, вылизывая запущенные помещения.

Постепенно мои отношения со станцией перестали носить хаотичный характер. С одной стороны я мог считать это хорошей новостью, так как процесс познания шел полным ходом. С другой же стороны, я совершенно перестал ощущать дыхание тайны за плечом, как это было раньше. Теперь я больше походил на какого-то архивариуса или мальчишку-хакера, целый день ломающего свой и чужие компьютеры. Мысль о хакере натолкнула меня на тему электронной почты и Интернета, как среды ее обитания. А за ней пришла и следующая мысль, что прошло уже больше месяца, а никакой посылки или сообщения от Светланы не появилось. Возможны, конечно, разные варианты. Запросто мог произойти ряд всяких досадных мелочей, но плохие мысли так и лезли в голову.

– Хранитель, – позвал я мысленно, – мне нужна информация.

– Задавай вопрос, – отозвался хранитель.

– Возможно ли отослать сообщение на другую станцию потока? – спросил я.

– Возможно, – ответил хранитель, – частное или общее?

– В чем отличие? – уточнил я.

– Частное поступает непосредственно в распоряжение адресата или же в отсек его пребывания, если он на станции, – разъяснил хранитель. – Общее может поступить на любой или на все терминалы общего пользования.

– Я хочу отправить общее сообщение на терминалы в зале с приемной платформой, – твердо решил я. – Что для этого нужно?

– Сообщи текст сообщения, адресата, координаты станции и координаты потока или каталожный номер станции в общем реестре, – перечислил хранитель.

– Ну да, – сказал я скорее сам себе, – все было бы слишком просто. Координат нет. Есть ли возможность отследить координаты или номер станции во время открытия перехода?

– Нет, – ответил хранитель. – Точка входа в поток не отслеживается ввиду слишком сложных вычислений и большой погрешности. Можно сказать, что сделать расчет практически невозможно.

– Слушай, хранитель, а вот скажи мне, ты бы позволил, к примеру, мне настроить взятую у тебя на складе броню, ну, если бы она ко мне каким-то образом попала в руки? – полюбопытствовал я.

– Нет, – пришел ответ. – Костюм просто не сможет попасть в твои руки. Все недоступные твоему статусу помещения надежно блокированы.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Связь окончена, – подтвердил хранитель конец сеанса.

Эта мысль засела занозой в моей голове. Мне бы очень хотелось понять случайно или нет, попала в мои, я бы сказал в наши руки, броня, да и другие вещи на станции «Надежда». Уж очень не вязалось все это с приемом меня на этой станции. Может, это имел место какой-то сбой в результате аварии, но не исключено, что кто-то, очень истосковавшийся по обществу, вел с нами некую игру. В таком случае мы оказались на том комплексе явно не в одиночестве, а значит, экипажу «Ботаника», да и самому «Ботанику» угрожала или угрожает опасность. У меня не было уверенности, что хозяева этого потокового космополитена смогут легко справиться с «Ботаником», экипаж и сознание которого находились под присмотром Стекляшки, но ведь имеется еще и ряд всяких непрямых вариантов воздействия, таких, как диверсия. Эти мысли окончательно уронили мое настроение.

– Хранитель, – опять позвал я. – Есть ли какая-то общая информационная база в потоке?

– Есть, – получил я ответ, – информация закрыта.

– Халява закончилась, – подытожил я. – Спасибо.

– Связь окончена.

Следующие два дня я заходил в зал передающей платформой раза четыре на день. Вестей от Светланы не приходило. «Палатка» так и стояла у стеночки, где я ее и оставил, скажу честно, убирать было просто лень. Провизия в виде сухого пайка и воды мне доставлялись прямо на столик в «гостиничный номер» по моему требованию. В мое довольно продолжительное отсутствие «палатка» перешла в режим консервации, свернув часть функций. Я сидел и думал о Светлане, о Саныче, о «Ботанике», мне было грустно и, наверное, впервые в жизни одиноко. Можно, конечно, провести на этой станции всю оставшуюся жизнь. Можно прыгать по соседним станциям в надежде рано или поздно встретить каких-то разумных обитателей. Теперь, после посещения двух станций в памяти моего ключа было около двух десятков ближайших пунктов назначения. Но оставался открытым вопрос, как ко мне отнесутся возможные обитатели, мой статус по большому счету не являлся даже гостевым. Так, непонятно кто, непонятно откуда. С другой стороны, у меня под боком имелась вполне развитая до космического уровня цивилизация. Правда, я так и не увидел ни одного местного жителя, но это было не особо-то и важно. Вряд ли случай бы выдал мне кого-то сильно похожего на людей во время моих возможных скитаний по станциям потока или потоков. Так что лотерея присутствовала в обоих случаях.

Поразмыслив, я принял решение попытать счастья с аборигенами здешней планетной системы. По крайней мере, у меня всегда оставалась возможность вернуться на станцию потока, где я в тот момент и находился. На всякий случай, я решил разузнать кое-какую информацию у хранителя.

– Хранитель, – позвал я. – Местная цивилизация входит в число пользователей потоками?

– Нет, – ответил хранитель.

– А что будет, если я приведу кого-нибудь из них на станцию? – поинтересовался я.

– Он получит статус гостя со всеми вытекающими допусками, – ответил хранитель. – Гость может путешествовать в потоке только в сопровождении зарегистрированного пользователя потока.

– Я могу кого-нибудь провозить? – спросил я.

– Да, – ответил хранитель.

– Что будет, если местная цивилизация из-за этого узнает о существовании станции потока? – продолжал я.

– Ничего, – ответил хранитель, – они рано или поздно узнают об этом в любом случае.

– Но это может ускорить их приобщение к числу пользователей, – настаивал я. – Это не противоречит правилам моего испытательного срока?

– Не противоречит, – ответил хранитель. – Они должны самостоятельно проникнуть на станцию и подать заявку на получение статуса.

– Ну, чем раньше они начнут пробовать, тем раньше они попадут сюда, – возразил я.

– По информации потока, это никак не повлияет на ускорение процесса вступления в пользование, – ответил хранитель. – Зачастую такая информация даже вредит. Цивилизация, узнавшая о наличии станций и самого потока из непроверенных источников, зацикливается на проверке достоверности информации. Информация обрастает слухами и домыслами. Таким образом, цивилизации способные проникнуть на станцию за счет силы разума избирают в корне неверный путь, отодвигая вступление на многие сотни лет, часто вообще не доживая до возможности проникнуть на станцию силовым путем.

– Да, чудесненько, – немного удивился я. – Выходит, что в их же интересах не распускать там слухи о потоках и станциях. А почему вы просто не пригласите их присоединиться.

– Таково решение строителей этой структуры, – ответил хранитель.

– Сколько раз я могу воспользоваться транспортом станции? – задал я сильно интересующий меня вопрос.

– Не ограничено, – ответил хранитель. – Доставка до точки в зоне покрытия станции и принятие на станцию из точки в зоне покрытия станции.

– Шикарно, – обрадовался я. – По крайней мере, у меня будет место для эвакуации. Требуется ли согласование прибытия на станцию вместе с гостем?

– Не требуется, – был ответ. – Под ответственность поручителя.

– Могу ли я определить наличие станции потока, не зная о ней? – задал я, пожалуй, наиболее интересующий меня вопрос.

– Костюм, – ответил хранитель.

– Значит, возможность есть, и ключик находится в моей броне, – подумал я. – Как это сделать?

– Информация закрыта, – пришел ответ после приличной задержки.

– Ага, нашла коса на камень, – почему-то обрадовался я. – У нашего ключника возникли какие-то противоречия. И все же он выдал информацию, хоть и не полную. Осталось догадаться, как это делается. Котенок, ты же мне поможешь?

– Спасибо за информацию, – сказал я.

– Связь окончена, – подтвердил хранитель.

* * *

Я начал готовиться к внедрению. Почти неделю я наблюдал за системой. Результаты не замедлили появиться. Поставив на наблюдение один корабль, весьма похожий на какой-то особый транспортник, я проследил его путь до орбиты последней планеты-гиганта. Моя слежка оказалась не напрасной, я увидел уход судна в многомерность. Значит, или сами аборигены, или кто-то из общающихся с ними цивилизаций имели доступ к путешествиям через многомерность. Я уже обратил внимание, что снующие около планет и баз корабли зачастую сильно отличаются друг от друга. Несколько раз прибывали какие-то огромные махины, поразившие даже мое воображение. Это наблюдение могло значить лишь то, что данный мир находился на пересечении каких-то торговых путей. А это в свою очередь могло говорить о возможной многорассовости или многовидовости местного общества, или, по крайней мере, о той его части, которая была связана с торговлей и космосом. В какой-то момент я понял, что дальше наблюдать, нет никакого смысла.

Для внедрения я бы выбрал одну из искусственных станций, через которые шел огромный поток торговых и не очень космических судов. Оставалось узнать о возможности высадиться там.

– Хранитель, – позвал я, и, указывая на карту системы, спросил. – Можно ли осуществить высадку меня на одном из этих искусственных спутников?

– Можно, – ответил хранитель, – прошу определить конкретное место высадки.

– Спасибо, – ответил я облегченно, – А забрать обратно?

– Из любой точки этой системы, – ответил хранитель, – желательно с поверхности или в открытом космосе.

– Мне вот сюда, – показал я на одну из станций. – Вылет по готовности.

– Принято, – подтвердил хранитель.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил я.

– Связь окончена.

Очередной раз, убедившись в отсутствии вестей с Надежды, я, наконец, назначил себе день внедрения. Я так и не получил информации об отношениях внутри общества аборигенов, не получил я и каких-либо данных об их системе безопасности и финансовой структуре. Пришлось бы рискнуть. Как сомнительное платежное средство у меня имелся перстень с алмазом, но я понимал, что если такие камушки в цене у аборигенов, то продать его будет не просто. Да меня, скорее всего, просто попытаются убить. Мне бы стоило прихватить что-то более простое, какой-нибудь драгоценный металл, знать бы, что у них в цене. Да еще и найти бы его на станции не мешало. Я решил исходить из того ассортимента, что я смогу нарыть в своих вещах и в закутках базы. Расспросив хранителя, я получил добро на «камеру хранения». С помощью местной шарообразной обслуги я быстро переместил упакованные мной вещи в одну из предоставленных мне «кладовок». Помещение оказалось довольно большим. Хранитель заверил меня, что доступ в хранилище помимо меня будет разрешен только «владеющим», да и то, если они заинтересуются моими пожитками. В крайнем случае, пожитки переместят в другую «камеру хранения». Перерыв все доступные мне хранилища, я нашел один гарантированный брусок золота в прикидку грамм на триста и два куска неизвестного, но довольно похожего на серебро металла, более внушительных размеров, хотя, с таким же успехом кусок мог оказаться и платиной – ее я видел только один раз в магазине. К хранителю же по такому шкурному вопросу я обращаться принципиально не хотел. С собой в дорогу я решил взять фляжку воды – вот, честное пионерское слово, не знаю, как бы я ее умудрился пить в условиях агрессивной атмосферы – и два пакета сухого пайка, больше в кейс не влезло. Фляжку я, не заморачиваясь, повесил на какой-то пластиковый поясной ремень, оказавшийся в моем барахле, а сухой паек положил в маленький металлический кейс, найденный на станции, который можно было нести на плече или в руке. Кейс имел хитрую ручку, которая могла регулироваться, и довольно хитрую систему запоров, которую я смог открыть без потери товарного вида далеко не сразу. Сначала я хотел засунуть туда и железки, но решил, что если у меня сопрут сухой паек, то возможно, я смогу найти чего-нибудь перекусить, в крайнем случае, потерплю, а вот при потере платежных эквивалентов придется значительно хуже. Перед отправкой я по-барски выкупался, повалявшись в ванной, хорошенько вымыл броню и проспал голышом всю «ночь».

Утром, одеваясь, хотел снять и переложить поближе к загодя порубленным мной на маленькие кусочки металлам и перстень, но передумал. ОН должен был стать моим самым тяжелым козырем, при необходимости всегда смогу достать, а так он будет сохраннее. Помолившись перед делом моему богу – Вечности, я вышел в коридор. Оставалось последнее дело – оставить сообщение на случай прибытия друзей. Я составил нехитрое послание и повесил его, запустив еще один терминал зала с платформой. Хранителя я попросил не выключать терминал и объяснил для кого сообщение. В сообщении я вкратце описал, что со мной произошло, и обещал раз в месяц или в два появляться тут или хотя бы связываться с хранителем. В крайнем случае, просил ждать меня с момента последних вестей в течение полугода.

– Я готов к доставке в оговоренную вчера точку, – сообщил я хранителю. – Откуда будет оправка?

– Проходи в ангар, – отозвался он.

В ангаре я увидел отдельно стоящую от основной массы каплю «истребителя». Рядом парили два шарика обслуги, что-то делая с аппаратом посредством плазменных жгутов. Когда они удалились, я понял, что транспорт готов. При моем приближении борт местного «такси» потек, становясь из темно-синего серебристым, и моему взору открылся проход, освещенный довольно ярким желтым светом. Внутри «такси» оказалось кресло, которое оказалось, как будто вылито по моей фигуре. Заняв место, я дал подтверждение на вылет. Кресло мягко охватило меня, вход затянулся, свет погас. Перед моим лицом разошелся довольно большой прямоугольник обзорного окна. Чувствовал я себя непривычно, спустя пяток минут, попросил дать полный обзор. Немного поколебавшись, «такси» сделало прозрачным все вокруг, за исключением кресла и части палубы под ним. Я подумал, что сойдет и так, нечего привередничать, в конце концов, я не на родном «Ботанике». Сердце защемило при этом воспоминании, а я понял, насколько я соскучился по полетам. Видимо, я стал пилотом внутри своей души, и с этим стало уже невозможно бороться. Сказать четно, я и не собирался этого делать, полеты уже давно стали моей жизнью. Расслабившись, я решил наслаждаться путешествием. По ангару пробежали несколько сине-зеленых световых сполохов, видимо предупреждение о взлете и разгерметизации ангара. Я все думал, как же они решат вопрос самого выхода из-под земли. Все решилось крайне просто в духе станции. «Такси» подкатилось к намеченному на полу ангара кругу, а потом его моментально переместили за пределы станции. На пару секунд все окуталось молочной дымкой, и мы очутились в космосе. Выбранная мной околопланетная станция находилась достаточно далеко от станции космополитена даже по меркам пилота разведчика. Удивив меня, каплевидное «такси» проткнуло эту прорву расстояния за двадцать с небольшим часов. А я еще удивлялся, как же мы несколько дней будем обходиться без удобств и еды. За время полета по моему требованию три раза подавали осточертевший мне сухой паек и воду. Ну а все остальное, не к столу будет сказано, я спокойно делал, даже не снимая брони. За время полета я успел вдоволь полюбоваться звездными видами и хорошенько вздремнуть. Приближалась самая волнующая часть затеи – высадка.

Я оказался даже немного разочарован. На наш экипаж попросту никто не обращал внимания, как будто его и не было. «Такси» же выдавало перлы пилотского мастерства, легко пролезая в самые безнадежные «дырки». Я был доставлен в огромный ангар, где под разгрузкой стояло шесть космических монстров, а вокруг все кипело работой. Никто даже не бросил взгляд на появившегося из ниоткуда рядом с грудой каких-то железяк человека. «Такси», как я и ожидал, оказалось абсолютно незаметным. Глядя через него, я видел картинку, свободную от каких бы то ни было помех или искажений.

– Да, строители космополитена на уровне, – завистливо подумал я.

«Такси» исчезло из вида, закрыв люк, и я остался брошенным на произвол судьбы.

2. Два.

Я не спешил куда-либо идти, для начала мне стоило осмотреться. К моему сожалению, потраченные мной на этот процесс полчаса толку не дали. Никто не разгружал суда вручную. Повсюду сновал различная техника, изредка проскальзывали различные пассажирские экипажи. За битый час я так ни разу и не увидел ни одного разумного представителя здешней цивилизации. Весь транспорт передвигался над палубой, очень редко что-то ехало на колесах, и уж совсем никто не передвигался пешком. Это немного озадачило меня, не хотелось бы с самого начала объясняться с властями на непонятно каком языке. Кстати, это казалось еще одной проблемой. Решив, что ждать больше нечего, я начал пробираться к стенке ангара. Там если уж я и не совсем исчезну из виду, то меня, по крайней мере, не раздавят какой-нибудь «телегой». Я вполне удачно добрался до стеночки и начал свое путешествие к видневшимся в паре-тройке километров постройкам, куда направлялось основное количество, как мне показалось, пассажирских экипажей. По пути я пытался придумать решение проблемы языка, а самое главное паспортного или какого-то еще контроля – документов местного образца у меня, понятное дело, не имелось. Уже пройдя почти половину расстояния и абсолютно отчаявшись пройти контроль, я решил попытаться пробраться на борт судна. Остановившись, я начал прикидывать, куда бы мне попытаться просочиться. Буквально через минуту около меня остановился один из «пассажирских» экипажей. Прямо в его носу поднялась часть обшивки, и из образовавшейся щели выглянула голова, явно облаченная в скафандр, что-то проскрипев мне. Я героически молчал, думая как бы поступить.

* * *

Хочу сделать небольшое отступление. Обычно, услышав не совсем понятную фразу, наше сознание либо вычленяет понятные и почти понятные слова, домысливая все пропущенное, либо просто отвергает сказанное, если таких слов совсем мало, в таком случае мы переспрашиваем. По этой причине не хотелось бы перегружать повествование фразами типа «ля-ля-ля портсигар, ля-ля-ля самострел», которые в реальной истории обязательно «имели место быть». По той же причине хотелось бы избежать излишнего нагромождения не совсем внятных слов персонажей, оставив только, несомненно, яркие и не вредящие изложению мысли. Если же Вас что-то смущает, значит, оно все же имело так или иначе место быть, просто я упустил необходимые пояснения.

* * *

– Ты с этого параганца? – совершенно неожиданно я понял часть фразы. – Чего пешком, спрашиваю?

– Да так, гулять люблю, – ответил я, растерявшись.

– Давай залазь, – проскрипела голова. – Не то чтобы нельзя было ходить пешком, но так быстрее будет, я пустой, если ты к фиолетовому выходу, то могу подкинуть бесплатно, мне все равно там пассажиров подбирать. Давай залазь, не грызи золу.

– Спасибо, – ответил я, забираясь в экипаж.

– Да ладно, браток, нет проблем, – проскрипел в ответ водила, очень похожий на шестилапую ящерицу в оранжевом праздничном шарике. – Ты болталку-то обнови, когда в городе будешь, твоя лет на двести отсырела, я тебя с трудом понимаю.

– Ясно, – сказал я, усаживаясь на какой-то диванчик позади водилы.

Салон экипажа оказался довольно просторным, и в нем имелись не только диванчики, а вообще располагалось много разнообразных посадочных мест.

– Да вот нужно везти разношкурую команду с гулянки на калошу, что стоит у самого шлюза, – повернул ко мне водила один глаз, шустро выруливая ближе к середине ангара. – Опять подерутся по дороге, нанюхаются до потери ушей и буровить станут.

Странно, но я понимал речь ящероподобного водилы все лучше и лучше. Откуда вообще все это взялось, я уже даже и не думал. На мой невысказанный вопрос мою душу как будто накрыли волной тепла.

– Это ты, котенок? – подумал я. – Ты же какой-то особенно-диверсионно-внедренческий у меня, да? Как раз для таких дел и создан.

Новая волна тепла пробежала по моей спине.

– Спасибо, дружок, спас, – я мысленно ласково погладил маленького серого котенка по спине.

– Так ты чего приперся-то на наш гроб, – спросил водила. – Ну, давай, пообщаемся хоть, я таких, как ты, еще не видел. Ты откуда, кстати.

– Да так, коммерция, – ответил я, судорожно размышляя, откуда же я.

– Ты купить или продать? – оживился ящер. – Как раз ко времени приполз, через пару деньков большой аукцион намечается, народу навалит просто непаханое поле, кто купить, кто продать, кто на работу наняться, а кто и контрактик отхватить.

– Ну, продавать мне нечего, а вот прикупить я бы не прочь, – сказал я почти истинную правду.

– Ты в жестянке, надеюсь, не финансы тащишь, – безаппеляционно спросил ящер. – У нас тут тянут все, что к лапе не приросло. Смотри, уволокут. А лучше ты сразу от него избавься, очень уж заманчиво выглядит, по ошибке и дырочек в спине наделать могут.

– Да нет, это кое-что из личных вещей, – ответил я. – Так, барахло всякое мелкое.

– Ясно, – развернул ящер глаз на дорогу. – Ну, ты имей в виду на счет ящичка, береженого меньше штопают. Давай, корешок, вон направо твоя фиолетовая лазейка. А я думаю, угадал. Ты – из коруйгов, вы себя крайгами еще называете.

Я чуть не подпрыгнул, хотя уже вышел из экипажа.

– Вот-вот, – обрадовался ящер, – очень скрытный и подозрительный народ. Удачи, братуха.

Экипаж покатил в сторону стоянки. Я стоял и думал, что крайги, если это, конечно, те крайги, могут вполне оказаться в состоянии доставить меня до какого-нибудь обитаемого мира Содружества, в крайнем случае, просто сообщить координаты точки назначения и этой системы. Светлана в таком случае мигом определится, куда нам нужно лететь. Приободрившись, я решил, что не зря решил посмотреть здешний мир. Оставалось пройти контроль. Облегчению моему не имелось передела, когда я свободно прошел через проходную. Собственно и проходной-то никакой не было. В фойе, куда я попал, толпилась масса разношкурного народа. Преобладали шестилапые ящеры, видимо они и являлись местным населением, их скафандры просто пестрили различными цветами радуги. Второй по численности частью народа оказались не очень большие, но очень похожие на шестилапых слонов разумные. От слонов их отличало, кроме лишней пары лап, еще и наличие второго хобота. Сходство оказалось чисто внешним, потому что у этих разумных хоботы, скорее всего, выполняли роль рук. Кстати, эти разумные либо обходились без скафандра, либо эта личина и была их скафандром. Кроме, похоже, аборигенов, вокруг присутствовала еще масса разного народа, так что я в глаза не сильно бросался.

– Интересно, у них все население такое многонациональное или это только на торговой станции? – подумал я. – На планеты, интересно, всех пускают?

Мое созерцание разношкурого народа закончилось. Народы пришли в движение, часть из них поползла в сторону выходов, где их ждали экипажи. Видимо, они направлялись на работу или на судно после гулянки. Вторая половина, видимо, друзья или провожающие потянулись в сторону другого выхода, скорее всего к внутренним помещениям орбитального комплекса. Я стоял спиной к стене, но пару раз отчетливо почувствовал рывки кейса с сухим пайком, видимо, водила знал, о чем говорил. Я тут же решил избавиться от кейса, как только появится возможность. Благо, что мои драгоценные металлы лежали в надежном отсеке брони. Стояние в толпе, в прочем, дало некоторые результаты. Я, к примеру, узнал, что контроль проходит на борту прибывшего судна и опять же на борту перед убытием, но уже за пределами орбитальной базы. По большому счету, контроль тут ведется спустя рукава. Если же кому-то очень надо, то за соответствующее вливание в финансовую область нужного кармашка, на комплекс могут попасть даже очень нашкодившие в плане закона личности. Вот на планеты попасть оказалось куда сложнее, там контроль велся более жесткий. Правительство, похоже, таким манером вытесняло преступные элементы с планет, давая им немного большую свободу за пределами благополучных миров.

Второй темой дня оказался очередной большой аукцион летающего хлама, который проводился раз в три местных года. Мероприятие называлось таким экзотическим образом потому, что на двух соседних комплексах выставлялись на продажу всевозможные подержанные космолеты от прогулочных, до боевых. Другой аукцион под названием «бриллиантовая жилка» открывался в то же время на одном из спутников планеты-гиганта. Там продавались только новые космолеты. Попасть туда становилось уже не так-то просто, для этого нужно было показать действительную возможность приобрести хотя бы самый маленький грузовой кораблик. Эта информация оказалась интересной и самим названием. Название аукциона новых космолетов явно намекало на приверженность местных олигархов к блестящим камушкам. Оставались чисто насущные проблемы. Нужно было где-нибудь остановиться, нужно было найти что-нибудь съестное, нужно было узнать, что тут в ходу за деньги. Причем последнее необходимо было сделать в первую очередь. Ну, в самом деле, не ходить же мне по припортовой зоне, предлагая купить у меня кусок золота. За такое дело могли бы не только «порезать», но и забрать в кутузку, что в отличие от первого казалось намного хуже.

Как известно, волка кормят ноги, шпиона – уши, ну а блудную женщину – сами знаете. Мне больше всего подходила роль шпиона. Вот я и пошел бродить по центральным проходам-улицам в поисках информации. Сильно осложняло дело то, что я хоть и имел возможность смутно понимать, кто и что говорит, но вот читать не мог совершенно. Приходилось тупо пялиться в витрины, если таковые попадались, и заходить в различные лавочки. Причем, видимо, состояние моей брони и кейс в руке сразу делали меня в глазах продавцов «жирным» клиентом. Мне предлагали всякую галиматью, уверяя, что это самая лучшая в своем роде галиматья. В одном из переходов две ящерицы попытались, действуя слаженно, увести мой обед. Их попытка провалилась, ремешок оказался крепче, чем они предположили, а я серьезнее задумался о предупреждении водилы. Спустя какое-то время, мне попалась одна хитрая лавка, торговавшая абсолютно разными, но очень хитрыми вещами. Поскольку я не мог прочитать цены, мне приходилось просить продавца произносить их вслух. При этом, не видя моего лица под броней, он суетился и иногда снижал цену, рекламируя товар. Пока я, как будто заинтересовавшись какой-то вещицей, стоял, вертя ее в руках, лавку посетил очень солидный клиент. Это бросалось в глаза по состоянию, фасону и качеству одежды посетителя. На этот же вывод наводил какой-то громила в скафандре, очень намекающем на боевую разновидность с каким-то инструментом убийства на плече.

Нужно сказать, что внутри комплекса «ящерицы» и «слоники» ходили без скафандров, из чего я сделал вывод, что они, скорее всего, и есть местные жители.

Так вот. Хозяин быстро сбагрил меня какому-то подмастерью и шустро уединился с клиентом. Спустя какое-то время они опять появились, при этом «жирный» клиент уносил в лапах какой-то сверток. Я стал уважительнее относиться к хозяину. Когда он подошел ко мне я спросил его, возьмет ли он золото в слитках. В его лавке кое-где попадались золотые вещицы и стоили они не мало.

– Что вы имеете в виду? – переспросил хозяин.

– Золото, – я повторил слово, указывая на одну из статуэток.

– Да, – наконец, понял хозяин, – у вас слитки или самородки?

– Вот, – я достал из специального отделения брони кусочек желтого металла.

Хозяин внимательно изучил его, но, так и не определившись до конца, вышел в подсобку, оставив предмет сделки на столе передо мной. Вернулся он очень скоро, неся какие-то приборы. Пластинка была помещена между контактами одного из приборов, после замеров на подложку другого. Хозяин, вроде остался доволен. Он назвал цену. Я уже приблизительно прикинул цену моего обрезка. Предложенная мне сумма обитала где-то в пределах разумного. Я помолчал. Хозяин тоже. В отличие от других торговцев, он не пытался передергивать колоду. Я открыл отсек, собравшись отдать ему остальные кусочки золота. Хозяин, видимо решив, что я не доволен суммой, решил предложить другой вариант.

– Я могу немного поднять цену, но это будет окончательное решение, – сказал он. – Ваш товар хорош по качеству, но это металл нынче слегка упал в цене.

– Хорошо, – согласился я. – Вы возьмете большее количество?

– А вот это уже интересное предложение, – заинтересовался хозяин лавки. – Сколько у вас есть?

– Вот, – я выловил остальные кусочки, поместив их рядом с первым так, чтобы края срезов легли в одну фигуру, что избавляло хозяина от анализов.

– Хорошее предложение, – согласился хозяин. – Я, пожалуй, еще немного накину цену. Ваш товар хорош, а цена на металл рано или поздно поднимется. Как вы хотите принять оплату?

– Как вам будет удобнее? – спросил я. – Мне бы не хотелось таскать много наличности, других вариантов у меня нет.

– Банковская расписка? – спросил хозяин, показав мне какую-то карточку.

Поскольку я не знал что это, хозяин взялся пояснять, показывая наглядно, о чем идет речь. Я понял, что своего рода карточка банка на предъявителя. То есть на карте лежит определенная сумма денег, которая может быть снята или пущена на оплату совершенно любым лицом. Он мне так же показал, как проверить состояние счета и заверил меня, что у него солидное заведение. Я с ним согласился, намекнув на приличного посетителя. Хозяин подтвердил, что это один из постоянных клиентов. Мы сошлись на цене и хозяин, взвесив металл, выдал мне пять карточек голубого цвета, разделив сумму поровну, а остаток выдал небольшими пластиковыми полосками, которые и были местными деньгами. Прикинув по ценам в магазине, что у меня есть средства на жизнь в течение некоторого времени, я уже собрался уйти. Но все-таки интерес остановил меня. Вернувшись с половины пути, я достал из своего «сейфа» самый барский из кусков светлого металла. Правда, серебра в магазине выставлено не было, но я надеялся, за спрос не побьют.

– Что это? – спросил хозяин.

– Товар, – ответил я, и, рискнув, сказал. – Платина.

– Подождите, – сказал хозяин в очередной раз, не поняв, о чем я говорю и, осмотрев образец, – мне нужно сделать пробы.

Он притащил еще два аппарата. Пробы он делал долго и нудно, две из них он переделал три раза. Я понял, что хозяин сильно нервничает, не веря результатам проб. Это натолкнуло меня на мысль о неслабой цене образца. Была это платина или нет, я не знал, но стоил этот кусок прилично. Все-таки закончив тесты, хозяин предложил мне спуститься в офис. Немного подумав, я решил, что это для серьезного разговора. Присев на своеобразный диванчик, подождав, пока я тоже усядусь, хозяин написал мне цифру. Я пожал плечами, пояснив, что не разбираюсь в написании цифр. Тогда я услышал сумму. Сумма оказалась приличной, ее смело можно было назвать очень приличной. У меня появились сомнения на счет платины.

– Какой атомный вес у этого металла? – спросил я.

Хозяин не понял. Термин я смог пояснить с третьей попытки. Для наглядности я нарисовал молекулу воды в своем понимании. Показав на водород, я сказал один, то же самое сказал, показав на второй атом водорода. «Шестнадцать», – сказал я, показав на атом кислорода. «Вода»,– сказал я, показав на молекулу и встряхнув фляжку. «Сколько?» – спросил я, показав на металл, лежащий на маленьком столике между нами. Хозяин впал в задумчивость. Он, видимо, не мог поверить в то, что я не знаю, что продаю. Но отступать было поздно, я мог в любом случае по цене определить, что у меня в руках. Полистав какой-то талмуд, и побегав пальцами в каком-то устройстве, хозяин назвал сто третий номер. Я задумался, обращаясь в базу данных своей памяти. Я хорошо помнил, что ртуть имела двухсотку с копейками, золото сто девяносто шесть или сто девяносто восемь, платина чуть меньше, наверное, сто девяносто пять или четыре. Определенно, это было что-то другое. Где-то близко было серебро, чуть больше сотни, но не могло же оно столько стоить. Рядом с серебром пребывали еще какие-то металлы, но вот их названия, я уже не смог бы вспомнить. Да, химик из меня оказался, как из домашних тапочек футбольные бутсы. Хозяин терпеливо ждал. Я думал. Не вытерпев, хозяин повысил цену. Я раздумывал, поигрывая пальцами. Меня, скорее всего, пытались наколоть. Вернее обязательно попытались бы, не скажи хозяин начальную цену. Теперь я думал, на сколько хозяин хотел «обуть» меня, предлагая первую цену. Что металл ценный я уже понял, когда он пыхтел с пробами. Решив схитрить, я потянул ноги, как будто пытаясь встать, чтобы забрать металл. Хозяин купился, назвав мне следующую цену. Я решил не искушать судьбу.

– Хорошо, – согласился я, – я отдам вам эту партию по такой цене, хоть мне и говорили, что этот металл стоит дороже.

Услышав о возможных следующих партиях, хозяин сломался. Он выложил мне следующее предложение, как видно, это была крайняя для него цена вопроса, попросив реализовать следующие партии через него. Я согласился. Я по-прежнему не был уверен, что меня не надули. Я даже не знал, что за металл я продаю, осталось надеяться, что цена не слишком мала. Для расчета хозяин выдал мне серебристую и голубую банковские карточки, сославшись на то, что у него нет столько мелких карт и дополнив сумму пластиковой наличностью. Я проверил на терминале хозяина наличие денег, все оказалось в порядке. Поблагодарив хозяина за сделку и пожелав процветания, я вышел из магазина, спрятав карточки в «сейф» своей брони. И все же меня терзали легкие сомнения. Я зашел в ближайшую лавку и подошел к обязательному в каждой торговой точке терминалу банка. Проверив одну из голубых карт, я остался доволен. С сомнением я вынул и вставил в считыватель серебристую карту, но и с ней все оказалось в порядке. Убирая карту в «сейф» я увидел пристальный взгляд продавца магазина, провожавший мою карту до «сейфа». Видимо, хозяин не обманул меня. Настроение у меня улучшилось. Даже захотелось сделать честному хозяину что-то приятное, хоть я и понимал, что свой навар он еще получит. У меня же оставалось еще приличное количество белого металла, и камушек, цену которого я пока не узнавал. А вот кейс с сухим пайком меня начал утомлять. В магазине, где я проверял карты, мне удалось подобрать себе пластиковую сумку, которая не бросалась в глаза, и вполне могла так же спокойно висеть на плече. Стоила она какую-то смешную сумму. Я расплатился наличкой и тут же переложил в сумку сухой паек, вызвав у хозяина какой-то необычайный интерес, открывая при нем свой кейс.

Развеселившись от этого неуемного любопытства, я решил нанести визит хозяину обогатившей меня лавки. В лавке честного торговца не оказалось, но я все же настоял позвать его, ссылаясь на недавнего клиента. Хозяин появился из своего подвальчика с подобием местного мобильного телефона. Увидев меня, он слегка поперхнулся, но, пригласив внутрь, продолжил разговор. Мне было интересно, но я не смог уловить нить разговора, ввиду его экстренного окончания.

– Надеюсь, вы не ликвидатора нанимали? – пошутил я.

– Что Вы! – удивился хозяин лавки. – Вот пытаюсь получить прибыль. Вы что-то еще надумали обсудить?

– Да нет, решил Вам сделать небольшой подарок, – сразу перешел я к делу.

– Я слушаю Вас, – подобрался продавец, – право, это совсем не обязательно.

– Я видел у вас на продаже специальные кейсы для ценных вещей, – продолжил я. – Они немало стоят, хоть сделаны не из золота. Я решил Вам подарить свой кейс, он хоть и не новый, но стоит того.

Я выложил на столик свой кейс. Торговец с некоторым скептицизмом осмотрел его. По его немного небрежным движениям я понял, что он не слишком оценил этот подарок. С виду кейс хоть и выглядел солидным и немного необычным, но явно являлся не совсем новым. Я провел некоторые опыты на этом кейсе, маясь дурью еще перед отлетом со станции потока. В одном из помещений я тогда набрел на свалку таких вот чемоданчиков, размеры и вес их разнились, но все они оказались объединены единой идеей. Они были пусты. Мною тогда двигало любопытство, и, благодаря нескольким незапертым кейсам, я и смог найти способ их открытия без взлома. И, лишь открыв большую часть пустых вместилищ загадочного чего-то, я бросил затею. Именно тогда я в сердцах попытался расстрелять бесполезные «коробки» из «дракончика». Не знаю, для чего их использовали на станции, но они вполне могли претендовать на солидное название «мини сейфы переносные». Решив порадовать себя, и торговца, я встал и перенес кейс со столика к одной из голых стен помещения. Торговец с любопытством наблюдал за моими действиями. Пожав плечами, я быстро достал «дракончика», вызвав легкое оцепенение у торговца, и произвел выстрел из лазерного излучателя в кейс. С треском рассыпались языки пламени, на полу вспыхнул и сгорел какой-то мусор. Кейс стоял, как ни в чем не бывало. Я бы пальнул в него и с ЭМИ ствола, но побоялся рикошета, да и вмятина бы на кейсе осталась. Эту стадию экспериментов я уже тоже проходил, пока меня не отпустило разочарование по имени «груда пустых чемоданов».

– Хотите попробовать какой-нибудь из ваших выставленных сейфов? – спросил я. – Можем заключить пари.

– Ну что ж попробовать можно, – согласился хозяин с интересом. – Если вы прожжете в моем кейсе дырку, то я сделаю вам ответный подарок, если же нет, то вы купите опробованный образец. Хозяин нажал какую-то панель, и в каморке появился помощник. Через пяток минут на месте моего кейса стоял сундук местного производства чуть больших размеров. Я не был уверен, что «дракончик» проплавит в нем дырку, но отступать было поздно. Я выстрелил, треск на этот раз оказался сильнее, что-то завоняло, а стена за кейсом покрылась копотью. В каморку вбежал испуганный ученик и, пометавшись, кинулся вон. Мы посидели пару минут, пока остынет раскаленный металл. Кейс, несомненно, оказался дыряв, а хозяин пребывал в прострации. Как оказалось, я очень плохо думал о «дракончике», Он прошил насквозь кейс хозяина лавки, слегка расплескав его заднюю стенку, пробил стену и подпалил что-то во втором подвале здания. Хозяин, не веря глазам, осматривал дырявый кейс.

– С вас подарок, – подвел я итог. – Давайте покажу, как открывается мой кейс.

Запоры моего кейса еще больше поразили хозяина. Он бы просто упал в обморок, узнав, что за ценности я в нем привез на комплекс. Но этого я ему говорить не стал. Хозяин еще минут десять рассматривал оба кейса, а потом, как будто проснувшись, вышел в смежную комнату. Вернулся он, спустя минут десять, и принес с собой небольшой пенал.

– Вы удивили меня дважды, – сказал он. – А, возможно и трижды. Сначала ваша сделка, потом ваш подарок и, наконец, ваше оружие. Я никогда бы не поверил, что сейф высшей защиты можно так легко пробить обычным лазером. В нем специально реализованы технологии, позволяющие смело сказать, что лазеру этот сейф не по зубам. Понимаю, что задаю глупый вопрос, но вы не хотите продать ваше оружие?

– Нет, – ответил я. – Оно мне тоже дорого, как память.

– Хорошая и очень полезная память, – согласился торговец, – память, наверное, о девушке?

– Пожалуй, – согласился я, вспомнив Светлану.

– Извините, – сказал торговец. – Я вам должен был сразу сделать ответный подарок, но я не подозревал, что Вы мне подарили. Может быть, это и не совсем то, что бы вы хотели, но вещь редкая, и я дарю Вам ее от души.

Торговец передал мне пенал.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Да вы смотрите, – сказал он. – Старый Ссорташш если уж дарит, то от души.

– Спасибо еще раз, – сказал я, открывая пенал, – мое имя Сергей.

Я открыл пенал. В пенале на подушечке покоился до боли знакомый предмет. Я даже сморгнул, чтобы сбить наваждение, а не специально ли мне это подсунули, проверяя на вшивость.

– Я тоже не знаю, что это, – проскрипел хозяин. – Но ходит мнение, что эта фигурка приносит удачу. В любом случае коллекционеры у Вас это с радостью купят. И пусть ее цена не будет столь высока, как за Ваш кейс, но важен, ведь, подарок.

– Да, конечно, – согласился я, рассматривая информационную призму станции потока. – Спасибо, это отличный подарок. А скажите, почтенный, откуда она у вас, и много ли их у коллекционеров?

– Эта с раскопок храма на берегу Великого моря, – ответил торговец. – Вообще, это весьма редкая находка, возможно, в том ее ценность. Ну а на счет количества таких находок на руках. Могу точно сказать, что одна есть в музее цивилизации на берегу того же Великого моря, я еще слышал, что у кого-то из коллекционеров есть еще одна в частной коллекции.

– Странно, почему же тогда она не в цене? – спросил я торговца подозрительно, я так и не мог понять случайность это или нет.

– Хоть призма и сделана из какого-то странного сплава, фактическая ее цена, как металла невелика, – ответил торговец, – просто небольшая загадочная безделушка из глубины веков.

Я с трудом удержался, чтобы не открыть призму. Самой призме в моих глазах цена была в грош, важным было то, что могло находиться внутри. А вот об этом хозяину лавки знать было не обязательно. Мало того, что он может узнать секрет призмы, так еще, увидев внутренний кристалл, может и рассудок потерять. Мы еще поболтали об истории его подарка и предстоящем аукционе. Хозяин лавки, наконец-таки определил для меня место среди возможных покупателей космолетов и предложил помощь в случае каких-либо проблем на аукционе или после него. Хоть процедура оформления собственности на комплексе, считавшейся своего рода свободной экономической зоной, и была упрощена до разумного минимума, проблемы иногда случались. На всякий случай я поспрашивал хозяина о процедуре получения «визы» на посещения материнских миров. Оказалось, что он многое знал об этом, но разговор вызывал у него легкое напряжение. Я не стал его продолжать, подумав, что из-за незнания каких-либо тонкостей запросто могу близко познакомиться с представителями местной власти. Мы поговорили о разных вещах. Хозяин лавки порекомендовал мне приличную, но не дорогую гостиницу, а так же ресторан с направленной на обслуживание инопланетных посетителей спецификой. Сославшись на дела, через пару часиков я покинул гостеприимную лавку.

Нужно заметить, что в конце нашей весьма длинной беседы и я, и торговец отлично понимали перевод, который делала моя броня. Видимо, шпионская начинка, которая уже имела какую-то языковую базу, окончательно освоилась, обновив недостающие элементы.

У меня теперь появилась иллюзорная надежда приобрести маленький, хоть и не новый, но вполне живой космолет. Не то, чтобы я собирался закрутить какой-то бизнес, но я привык к некоторой свободе передвижения. По этому поводу я с нетерпением ожидал начала аукциона.

С гостиницей особых проблем не возникло. Тут, оказывается, кое-где знали, кто такие крайги, атмосфера которых была для меня вполне переносимой. Только вот дешевой такую гостиницу назвать было нельзя. Я пока решил воздержаться от заказа номера, день еще не закончился, а номера в гостинице, судя по всему, не являлись дефицитом. «Ресторан всех цивилизаций» был не менее дорогим заведением, но тут я решил не экономить, стоило определиться с возможностью найти более-менее приемлемую пищу на этом комплексе. На пробу я заказал наиболее нейтральные для организма, на мой взгляд, блюда, проконсультировавшись на счет названий с официантом. К моему облегчению, хотя бы с водой проблем не возникло. Мне без особых проблем принесли воду с добавлением поваренной соли, формулу которой я отлично помнил и смог объяснить. Для анализа я даже отлил из фляги немного своей воды. Заказ прибыл. На счет воды, официант заверил, что в дисстилированную воду добавили все характерные образцу примеси за исключением тех, которые присутствовали в ничтожно малом количестве. Наступил черед блюд. Поскольку ресторан оказался из дорогих, то об особенностях атмосферы крайгов тут были просвещены. Когда я оказался готов к приему пищи, в маленьком закутке, где я находился, заменили атмосферу. Перед подачей пищи распорядитель поинтересовался, все ли подобающие прививки я сделал. Об этом я как-то не подумал, но отступать было поздно, осталось понадеяться на удачу и блок медицинского контроля и поддержки. Не буду описывать блюда, не все они мне были понятны. Я пробовал каждое из них малюсенькими порциями, ожидая реакции организма. Некоторые «шедевры» вызывали резкую негативную реакцию, некоторые никакой, а некоторые отзывались теплым уютом. Таким образом, БМКП давал понять совместимость блюд с моим организмом. Я так и не решился съесть большое количество даже самого подходящего по мнению БМКП блюда. Тем не менее, я кое-как насытился и отметил для себя пригодные для еды варианты провизии, решив, что если я не почувствую проблем до утра, их можно будет признать условно съедобными. Обед в ресторане обошелся мне в приличную, хоть и вполне сносную по моим финансам сумму. Немного поразузнав, я нашел несколько средней руки кафешек, которые на стандартном синтезаторе пищи могли сделать указанные мной блюда. Не смотря на то, что съесть их можно было только в номере гостиницы, ввиду отсутствия атмосферно изолированных кабинок, цена оказалась почти на два порядка ниже.

Первую ночь я решил провести в средней руки частной гостинице, цена в ней оказалась так же на пару порядков скромнее рекомендованного отеля. Я это сделал еще потому, что атмосфера крайгов хоть и была приемлемой для меня, все же родной мне не стала, и спать в ней я бы не хотел. Спать пришлось в броне, но это, пожалуй, я бы уже вовсе не отнес к разряду неудобств. В этом даже имелся хороший момент – я был всегда готов как к немедленной аудиенции кого бы то ни было, так и к нападению недоброжелателей. Перед сном я осмотрел призму. Открыв ее, я с радостью обнаружил внутри почти прозрачный стандартный информационный кристалл «метрушников». Броня мне сразу же предложила слот для хранения кристалла на предплечье, рядом с «сейфом». После принятия кристалла на хранение броня по моей просьбе сообщила, что кристалл имеет информацию, скорее всего что-то связанное с картой. Ознакомление с кристаллом ничего интересного не дало. Ко мне, похоже, попал полный дубликат кристалла с базовой информацией о данной системе и станции космополитена, какой я видел на пульте в зале «прибытия-отправления».

* * *

Аукцион должен был начаться на следующий день. Я погулял около ангаров, где выставлялись прибывшие на торги космолеты. К сожалению, почти ничего разглядеть не удалось. Цены же на космолеты должны оглашаться в начале первого дня аукциона. Остаток предаукционного дня я потратил на определение приблизительной стоимости моего козырного камушка. Ювелирных лавок обнаружилось превеликое множество, хоть я и не заметил у ящериц большого количества драгоценностей на теле. В ходу было золото, судя по цене серебро, а иногда, опять же судя по цене, платина. Цена последней оказалась почти в два раза выше цены золота. Серебро же ценилось немногим дешевле золота. Камни тоже присутствовали, и я, не сильно разбираясь в последних, постоянно интересовался их происхождением и ценой. В зависимости от природного или искусственного происхождения камней цена тоже сильно разнилась. Эксперт-оценщик сказал мне, что разница хорошо видна, происхождение камня легко определить по структуре кристаллов. После этого заявления я призадумался о происхождении моего камушка. Будь это какой-нибудь малоразвитый мир, там бы он с легкостью сошел бы за природный, тут же имелись специалисты, знающие толк в искусственных камнях. Чтобы знать реальную цену моего козыря, нужно было рискнуть и оценить его у какого-нибудь эксперта. Немного побродив по главным улицам, я зашел в солидный ювелирный магазин. К моему сожалению, мне вежливо объяснили, что они торгуют готовой продукцией от известных и проверенных производителей. И все же мне дали пару адресов проверенных экспертов, все-таки разглядев во мне приличного клиента, виной чему, несомненно, стала «нечаянно» переложенная мной с места на место серебристая банковская карта.

Экспертом-оценщиком по одному из адресов оказался странного вида ящер, а само заведение располагалось в не слишком респектабельном районе. Подумав, я извинился за беспокойство и ушел. Вторая из контор мне понравилась больше. Хоть вход в нее и находился со двора, но контора располагалась на главной улице и перед входом в сам двор висела большая солидная вывеска. Обстановка в конторе тоже оказалась на уровне приличной. Немного подумав, я решил оцениться здесь. Пока эксперт возвращался с какого-то делового свидания, я осматривал выставленные к продаже вещи в магазинчике, находящемся на первом этаже дома. Там присутствовали не только украшения, но и иные предметы роскоши, а так же, судя по всему, и антиквариат. В номере гостиницы я уже изъял интересующее меня содержимое призмы. Выкидывать же коллекционный экспонат стало жалко, да и лишние деньги мне не помешали бы. Реальной цены призмы я не знал, но решил, что, получив хоть какие-то деньги от продажи, я все равно выиграю. Нести призму на продажу подарившему ее мне хозяину лавки как-то рука не поднималась. А этот антикварный магазинчик, по моему пониманию, был ничем не хуже других. Я позвал хозяина. Осмотрев призму, по-прежнему находящуюся в подарочном пенале, торговец сделал вид, что предложенный мной товар почти ничего не стоит. Я слегка обиделся и ушел, даже не обратив внимания на пытавшегося повысить цену хозяина лавки. Приблизительно та же картина меня ждала и в двух других лавках, куда я обратился с таким же вопросом. Не скажу, что эта призма запала мне в душу, но мне было обидно за то, что кто-то пытался меня внаглую «обуть». Я бы, вполне возможно, согласился с ценой, не узнай я историю призмы и приблизительную прикидку цены ее бывшим хозяином. Сумма вырисовывалась не баснословная, но минимум на порядок выше предлагаемых мне в здешних лавках условиях продажи.

Вернувшись в офис эксперта-оценщика, я узнал, что он уже вернулся. Для надежности я решил оценить у него призму. Услуги эксперта оказались не слишком дешевыми, но мне был необходим тестовый режим для настройки моего чувства жадности. Внимательно осмотрев призму, эксперт полез в местный аналог компьютера и довольно долго там копался. Все же его труды увенчались успехом. Он с удовольствием сообщим мне, что на данный сувенир есть даже покупатель и назвал мне цену вопроса, которая даже слегка превышала оценку дарителя. Видя, что я раздумываю, он распечатал мне на небольшом листе пластика предложение о покупке. Я с некоторым сожалением осмотрел листок, на нем присутствовало изображение призмы и какой-то текст. Бродя по магазинам, я кое-как начал разбираться в местных цифрах, сличая ценники с устной информацией торговцев. Похоже, сумма, указанная в предложении оказалась разумной, а вот адрес и прочее для меня осталось загадкой. Похоже, поняв мои затруднения, эксперт предложил поучаствовать в сделке, получив десять процентов комиссии. В этом случае он даже согласился не брать с меня денег за саму оценку. Я прикинул сумму комиссионных, получалась нехилая цифра. С другой стороны, мне не хотелось заморачиваться поисками покупателя, он мог оказаться, где угодно. А с местной же сетью – аналогом земного Интернета – я был знаком весьма слабо. Выждав некоторое время, эксперт предложил восемь с половиной процентов, сказав, что это последняя цифра. Я решил торговаться просто для интереса. Минут через пятнадцать мы сошлись на шести с половиной процентах, отсутствию оплаты услуг по оценке и расчетом прямо здесь и сейчас. Для меня это оказались шикарные условия, для эксперта, видимо, тоже. Призма перекочевала к эксперту, а я получил две голубые банковские карты. Решив не портить о себе мнение, я уложил карты в свой «сейф» даже не проверяя. Настал момент истины, собственно, ради которого я пришел. Пока эксперт бережно упаковывал призму и, извинившись, отлучился к своему «компьютеру» чтобы подать заявку на продажу, я, договорившись с броней, стянул ее часть со своей руки и снял кольцо. К моменту возвращения эксперта броня оказалась на месте, а в моей руке оказался зажат перстень.

Я аккуратно положил перстень на стол перед экспертом, попросив оценить его. По виду эксперта, я понял, что-либо камень такого типа не слишком дорого стоит, либо эксперт считает его на сто процентов искусственного происхождения. Я не знал сам, что у меня за камень, по этой причине молчал. И все же эксперт оказался профессионалом. Раз клиент хочет заплатить за оценку очевидно недорогой вещи, значит, имеет на это право. Удалившись на несколько минут, эксперт прикатил стенд. Подключив к нему питание, он взялся за свою работу. Ознакомление с предметом исследований на первом же агрегате заставило эксперта сделать в мою сторону уважительный взгляд, что навело меня на мысль, что камень природный. Эксперт попросил разрешения вынуть камень из оправы, пообещав вернуть его на место после исследования. Далее я просто терпеливо ждал результатов. Детальная оценка камня заняла минут сорок. По окончании, эксперт назвал мне цену, вернув камень, возвращенный в оправу из серебра. Вместе с камнем он выдал мне пластинку стандартного для местной цивилизации носителя, проинформировав, что на ней записаны результаты экспертизы, основные моменты процесса и особенности камня, а так же носитель имеет его личную метку эксперта. Цена не подвела. Она оказалась, пожалуй, раз в сорок выше той, на которую я рассчитывал.

– Уважаемый, позвольте спросить, почему цена столь высока, – спросил я. – По моим оценкам камень, хоть и природный, должен стоить немного меньших денег, нет ли тут ошибки?

– Я не буду на вас обижаться, вы – человек не местный, – ответил эксперт. – Прошу смотреть сюда.

Эксперт взял из моих рук информационный носитель и вставил в какой-то агрегат. Чуть сбоку от нас развернулась голографическая проекция камня. Минут десять эксперт читал мне лекцию по моему камню. Кардинальной особенностью, делающей его столь ценным, было совершенно необычное вкрапление практически в геометрическом центре камня небольшого «созвездия» камней другого типа. На развернутой картинке появилась россыпь маленьких кристаллов. Три рубинчика, четыре изумрудика и один сапфирчик образовывали своего рода созвездие. Было жутко красиво, только вот без лупы рассмотреть все это оказалось, наверняка, сложно. Я, по крайней мере, не знал о таком сюрпризе моего колечка.

– Не сочтите за бестактность, – продолжил я. – Я бы хотел задать еще ряд вопросов.

– Конечно, – согласился эксперт.

– Вы уверены, что камень природный? – спросил я.

– Абсолютно, – уверенно сказал эксперт, – я провел все возможные тесты, ошибки быть не может.

– Я всегда полагал, что если бриллиант имеет какие-то изъяны, то цена его может только упасть, – продолжил я. – Почему вы считает, что это камень стоит дороже, он все же имеет изъяны?

– Изъян изъяну – рознь, – согласился эксперт. – Изъяны вашего камня стали его достоинствами. Я проверил информацию сети, такие камни очень редки. На аукционах были продано всего восемь подобных камней. Самый большой оказался чуть крупнее вашего, но имел «созвездие» всего из двух изумрудов внутри. Самое большое созвездие имело двенадцать камней, всего один был рубином, остальные изумрудами, но сам материнский кристалл оказался чуть меньше и имел голубой оттенок. Так что Ваш камень мало того, что уникален, как любой большой алмаз, так еще и имеет самое уникальное созвездие внутри. Боюсь, что я мог только слегка занизить его цену.

– Спасибо, – сказал я. – У Вас есть предположения, где бы я мог его продать?

– Я даже не могу предложить чего-либо кроме трех самых известных аукционов, – задумался эксперт. – Конечно, можно попытаться реализовать камень частным порядком, но Вы непременно потеряете в цене.

– Спасибо, – удовлетворился я. – Вы примете оплату картой или наличкой?

– Как Вам удобнее, – ответил эксперт, добавив с надеждой. – Я бы мог для Вас устроить продажу через аукцион за совсем малый процент.

– Спасибо, я подумаю, – ответил я, прикинув, во что может эксперту вылиться малюсенький процент. – Если надумаю, сообщу.

– Конечно, – согласился эксперт, передав мне что-то похожее на визитную карточку.

Расплатившись с экспертом полученной у него же голубой банковской картой на предъявителя и вернув кольцо на палец, пока эксперт возился с банковским терминалом, я вышел из офиса. У меня имелись нехорошие предчувствия на повод истории с камнем, но я понадеялся на порядочность торговца.

Зря.

* * *

Предчувствия настигли меня ближайшей ночью. Меня спасла дурная необходимость спать в броне, экономя на номере. Я проснулся от резкой боли в голове, которая сразу прошла, как только я пришел в себя со сна. Вокруг меня что-то происходило. Спустя долгие пять секунд, которые мой организм пытался урвать у меня в борьбе за законный сон, я понял, что в гостинице слишком шумно. Несмотря на поздний час, в коридоре слышались звуки падения, какие-то хлопки и крики. Я совсем было решил спать дальше, решив, что какая-то пьяная компания устроила разборки, как грохнуло совсем рядом, и оставленное по разгильдяйству освещение прихожки погасло. Я поднялся с «кровати», еще не совсем продуктивно соображая, что же будет правильно предпринять при вторжении в номер. Но тут очередной «бум» вынес уже мою дверь. Резко развернувшись, я соскользнул с прохода. В номер ввалились двое существ, яростно сверкая по всему помещению фонарями. В их намерениях я почему-то сразу перестал сомневаться. Не заметив на «койке» постояльца, один громила направился в санузел. Второй, лизнув «койке» лазером – в соседнюю кухню, в метре от меня. Я никогда не считал себя боевиком, убивать кого-то, хладнокровно глядя в его глаза, даже если эти глаза принадлежали нечеловеку, мне чертовски не нравилось. И я героически решил под шумок покинуть номер. Вряд ли бы это слишком легко получилось, но попробовать стоило. Не удалось. Первый громила в тот момент как раз показался из санузла. Я потянулся за «дракончиком», а громила начал поднимать свой профессиональный инструмент. Время резко приостановило свой бег. Я катастрофически не успевал с «дракончиком», оставалась лишь надежда на непробиваемость брони. Но броня, видимо, решила не напрягать свои системы больше необходимого, отработав орудийными комплексами. Боковым зрением я заметил какие-то метаморфозы с моим левым плечом. Мгновение спустя, четыре фиолетовых лучика, выпущенных один за другим, сделали в теле громилы четыре небольшие окантованные красным свечением дырочки. Буквально полсекунды спустя, боковое зрение определило какое-то действие со стороны «кухни», и я успел ухватить рассеивающиеся кончики «серпантинных ленточек». Второй громила удостоился главного калибра. Его нечеловеческое тело еще стояло на четырех ногах, только напоминало оно больше какое-то причудливое транспортное средство без верха. За этим своеобразным кабриолетом в стене зияла чудненьких размеров дырочка, в которую я бы смог выйти, даже не замарав «рукава». Заглянув в новообретенную «дверь», я обнаружил, что снесены оказались целых две стены и часть угла между ними.

– А вот и выход, – подумал я, юркнув в отверстие.

Я – не то чтобы совсем трус, но крутые разборки предпочитаю смотреть исключительно в кино. Кто там и что не поделил на сей раз, меня мало интересовало. Ведь еще оставалась возможность, что кто-то хотел заполучить засвеченный мной вчера камушек. Я немного пожалел забытый сухой паек, уже спрыгнув на улицу с высоты второго этажа. Впрочем, забрать я его смог бы и утром, если громилы не разнесут гостиницу окончательно. А до утра мне бы лучше в той гостинице и вовсе не появляться. Сделаем такой умный вид, что я еще вчера решил ощупать экзотических проституток или посидеть в компашке хороших знакомых. На счет проституток мысль оказалась исключительно отвлеченная, а знакомых у меня тут вообще не имелось, впрочем, это дело наживное.

Я шагал в сторону грузовых ангаров, там в большом количестве имелись бары для команд грузовых кораблей, а в них находилась куча «парней», желающих стать моими хорошими знакомыми. Так вот оставшуюся часть ночи, как и само утро, я провел в теплой компании двух ящеров, видимо, коротавших посттрудовые часы в баре с корешами, одного слоника и трех «космиков» с какого-то грузового корыта. За время посиделок компания ощутимо менялась, теряя и приобретая каких-то членов, неизменным оставался лишь я. В припортовом баре, хоть и существовала какая-то атмосфера, но даже местные предпочитали находиться там в скафандрах, потягивая горячительное через специально приспособленные клапана своих спецодёжек. Сами сосуды с горячительным имели весьма хитрую систему подачи содержимого в различного рода переходные устройства. Пил я в основном воду в различных вариациях. Пару раз на пробу заказал воду с глюкозой, благо такую вещь тут тоже знали, и разок рискнул тяпнуть сто пятьдесят смеси вода – этиловый спирт – глюкоза в водочной кондиции. В общем, «вечерок» удался, я даже забыл о ночной побудке. Вместе с приятным, я получил и массу полезного. Хоть «переводилка» моей брони, порой, не могла сразу понять некоторых «космиков», адаптация заканчивалась к первому часу активной беседы. Я стал счастливым обладателем практически всех свежих сплетен, в основном связанных с открывающимся утром, да уже практически открытым на момент моего отбытия из бара, аукционом подержанной космотехники.

В баре я познакомился и с единственным попавшимся мне гуманоидом. Субъект был не совсем похож на человека, да еще скафандр скрывал подробности, но все же, у него имелись в наличии явно выраженные две руки, две ноги и голова на шее. Мы очень быстро оказались за одним столиком. Я хоть и не был расистом, все же с куда большим удовольствием общался с хоть и отдаленно, но похожим на меня существом. Мало того, существо оказалось дамой, и звали ее как-то похоже на Шиламаа. В общем, мне оказалось довольно трудно выговорить ее имя верно, и мы сошлись на Шиле. Меня же она называла Шерш, что было тоже вполне терпимо. Что ж, из нас вышла почти сладкая парочка Шила и Шерш. И хоть Шила и смогла потом привыкнуть к моему имен и даже произносить его верно, я все же остался для нее Шершем. Шила долго отмалчивалась о цели своего визита, но проболталась, напившись какого-то горяченького. Собственно тайна ее оказалась более, чем прогнозируемой. Девушка мечтала приобрести какой-нибудь небольшой военный корабль, желательно в сносном состоянии.

– Зачем же тебе боевой корабль? – спросил я.

– Надоело летать на говенной калоше, постоянно перевозящей одно дерьмо, заменяя его другим дерьмом в обратном рейсе, – ответила моя новая подружка. – Хочу немного сменить образ жизни, вот прическу вчера уже сменила.

– Постриглась наголо, – предположил я, хоть даже не видел, есть ли у моей новой знакомой волосы на голове, хотя наличие прически говорило в пользу их наличия. Хотя, оставались еще и другие, кроме головы, места.

– Ага, почти, – согласилась она.

– А что ты собираешься делать, купив военный корабль? – все же настаивал я.

– Мечтать на койке в своей дрянной каюте, – немного огорченно ответила она. – Купить что-то приличное не хватит моих трудовых сбережений. Хоть посмотреть схожу, не торчать же на корыте все время грузовых операций.

– А ты кто? – спросил я, предположив, – штурман?

– Ага, есть, что ли, у меня деньги обучиться этому хозяйству, – грустно сказала она, – я за специалиста по вооружениям, сразу скажу, не за самого главного на этом летающем тазике.

– А где штурмана возьмешь, – спросил я. – Судя по тому, что обучение не дешевое, и оплачиваться их труд должен соответственно.

– Давай, посмейся над мечтой, – совсем огорчилась Шила. – Ты сам-то, что за олигарх?

– Да так, своего рода отставной штурман, – ответил я. – Вот хочу тоже посмотреть, что тут есть на продажу из несильно древнего летающего мусора.

– Тоже мечтатель? – предположила Шила. – Хотя нет, раз штурман, значит, мог и скопить.

– Может, вместе сходим на аукцион, – предложил я. – Мы тут вроде только двое с одинаковым количеством конечностей. Заодно веселее будет.

– Пошли, – не совсем трезво согласилась Шила.

Расплатившись, мы направились к аукционным ангарам.

* * *

Мы особенно не спешили, толпа должна успеть рассосаться, иначе нам придется еще и в очереди стоять. По дороге мы продолжали беседу.

– Ты откуда? – задала Шила щекотливый для меня вопрос. – Я с богом забытого мира-колонии, даже названия приличного, нет сплошные цифры. Из достопримечательностей – лед, снег, ветер.

– Я крайг, – сказал я неопределенно.

– Крайг? – удивилась Шила. – Что-то не очень похож. Я, правда, видела всего раз, когда еще малявкой была, но у них даже скафандры другие. Я запомнила скафандры, мне они очень понравились. Да и немного-то похожих на нас разумных встречается. Нас, вообще, считают уродцами. Конечностей, видите ли, им маловато, сомневаются они в способности управлять такой сложной техникой.

– А ты не думаешь, что это случилось давно и что-то могло измениться? – спросил я.

– Ну, наверное, могло, – согласилась Шила. – Да мне, собственно, все равно. Не хочешь говорить – твое дело. Мне тоже многое не хотелось бы не то, что рассказывать, даже вспоминать.

К нашему приходу проход на аукцион оказался свободен. Торги должны были начаться только к вечеру. До вечера потенциальные покупатели могли свободно осматривать товар. Стартовые цены присутствовали в аукционных картах вместе с послужным списком и состояние кораблей. Мы вскладчину купили одну аукционную карту, став, таким образом, одним участником аукциона. Шила сразу потащила меня к дислокации военного отделения кораблей. Я решил согласиться, гражданских судов имелось значительно больше, и осмотреть их времени имелось предостаточно. Я уже понял, осмотрев аукционную карту, что смогу купить какой-нибудь торговый корабль малого тоннажа в практически нормальном состоянии, но совсем не юного возраста. Для этого мне придется продать остаток светлого металла. Наверняка, продав камушек, я смог бы купить приличный подержанный грузовоз или даже новый маленький корабль, но новые корабли были в другом месте, а большой грузовоз мне, в принципе, был не нужен. Иметь же дела с камушком после проведенной в бегах ночи я как-то опасался. Вообще, нужно стоило бы забрать единственный оставшийся у меня сухой паек – второй набор я слопал у себя в номере накануне беспокойной ночи.

С момента отбытия со станции потока «Надежда» я питался практическим одними сухими пайками. Их было два вида, но оба надоели мне до икоты. Меня часто посещала мысль, смог бы я выжить, будь в моем распоряжении исключительно родные российские войсковые пайки. Наверное, смог бы, человек – тварь живучая. Я пытался экспериментировать, напрягая хранителя в приготовлении вариаций на тему пайковой пищи, но все изменения делалось исключительно по моей инициативе. Сейчас же я понял, что положение мое имеет шанс стать еще хуже. По крайней мере, интерес к еде стал по неудержимости близок к интересу к продаваемым космолетам.

За этими мыслями мы добрались до площадки военных кораблей. Как сказала Шила, свежее военное вооружение с них было снято, секретность – превыше всего. Корабли были переукомплектованы более пожилыми морально, зато новыми физически системами вооружения. Но это касалось только самых свежих из представленных тут космолетов. И цены на них казались явно не нашего поля ягодами. Всего же в аукционной карте, не считая всякой мелочи типа истребителей и всяких челноков, значилось сорок пять кораблей околовоенной тематики. Приблизительная классификация в переложении на понятный язык была такой:

– один легкий крейсер;

– девять эсминцев;

– пять сторожевиков;

– три больших десантных корабля – пацанам на разборки летать, наверное;

– семь средних десантных кораблей;

– пятнадцать кораблей боевого сопровождения – видимо, на них был упор, ибо они часто используются для сопровождения караванов;

– два малых разведчика – чуть больше моего «Клопа»;

– один дальний разведчик;

– полтора курьерских корабля – один корабль оказался заявлен с рекомендуемой заменой двигательных установок, как оказалось, эти корабли были в цене и их скупали в любом состоянии.

В силу специфики ожидаемых Шилой мечтаний, мы пропустили первые пять позиций, начав с самой многочисленной. Корабли боевого сопровождения по большому счету являлись слегка облегченными сторожевиками. В отличие от «спринтера» в лице сторожевика, корабль боевого сопровождения мог считаться «стайером». Отличие имелось в броне, вооружении, каютах экипажа, двигателях. Лаконично подведя итог, я мог сказать, что все это на сторожевике было лучше. Пожалуй, только двигатели на корабле боевого сопровождения стояли не хуже, а просто другие. Отсюда вытекала и более доступная цена. Экипаж такого корабля составлял по минимуму из девяти «человек», по максимуму – тринадцати, имелась возможность принять еще пять пассажиров.

Пока Шила осматривала боевые рубки специалиста по вооружениям, я зашел на ходовой мостик. Ситуация оказалась немного лучше, чем я ожидал. На мостике присутствовало два кресла. Одно имело явно выраженное капитанское назначение, второе – дежурного штурмана. Потратив около часа на внимательное изучение пояснений к данной модели и корабельного компьютера в режиме просмотра информации, я сделал вывод, что смогу управлять таким кораблем, но нелишними станут и некоторые тренировки. Основное управление системой космолета осуществлялось через сенсор-привод. Это был своеобразный шлем ментального контроля, для работы с которым требовалось вживление специальных имплантатов. Имелось так же аварийное управление, практически полностью ручное. Объяснять не нужно, все ручками, кроме помощи в ориентации корабля. Приговором могла служить простая строчка – надпространственный двигатель для данной модели не предусмотрен. Для интереса я посмотрел в аукционной карте возраст товара. Боец пребывал явно в предпенсионном возрасте. Видимо, Шила пыталась разглядывать хотя бы что-то близкое к своим возможностям. У меня денег на эту позицию хватало в самый притык, но у аукциона есть свои правила. Осмотрев еще четырех однокашников первого лота, Шила немного утратила боевой пыл. Более пожилые модели смотреть смысла не было даже для нее. Я предложил ей прошвырнуться по более солидным и молодым бойцам. Выбрав приблизительно середнячка, мы зашли на борт. Корабль имел две дублирующие системы управления сенсор-приводами, ручное управление и не имел надпространственного двигателя. Удивившись, я задал вопрос Шиле. Она посмотрела на меня, как на дошкольника. Оказалось, что надпространственные приводы ставятся только на сторожевики, эсминцы, крейсера, курьеры и разведчики. Все остальное едет по-тихому. Для общего образования мне было предложено сравнить цены. Как оказалось, все позиции, возможно, имевшие надпространственные приводы имели завидно большую цену.

Мне хотелось узнать, как работает и что собой представляет такой привод. Закончив осмотр очередного корабля боевого сопровождения, я предложил Шиле посетить эсминец, сторожевик или разведчик. Шила, что-то съязвив о неисправимых мечтателях, согласилась. Поскольку на сторожевиках оказалось слишком «людно», а разведчик осматривала какая-то комиссия спецов, видимо привередливого клиента, мы пошли на эсминец. Корабль выглядел красивым. У него уже имелось два вида щитов, правда, сказать на сколько они хороши, было бы трудно. Корабль имел две дублирующие сенсор-приводные системы управления, а так же надпространственный двигатель. Это уже оказалось интересным. Я полез в документацию. Как я и предполагал, на корабле имел место присутствовать знакомый мне гипрепространственный двигатель, я бы даже сказал чуть более продвинутый, чем у пиратов, терзающих колонистов уларсу. К данной модели стоило присмотреться значительно серьезнее, видимо, покупатели на нее имелись куда более привередливые. Кроме бортового компьютера в режиме выдачи информации, системно оказалась разрешена симуляция в тестовом режиме или в режиме виртуальной тренировки. У меня просто чесались лапы, жутко хотелось узнать, чем дышит это корабль в момент погружения в многомерность. Честно говоря, я уже жутко соскучился по полетам. Я внимательно осмотрел порт интеграции. Конструкция оказалась, естественно, неизвестная. Разъем имел в сечении равносторонний треугольник со стороной сантиметра в три. Группы контакта походили на световоды, а может какие-то нейропроводники. Мне оказалось досадно стоять рядом с отдушиной, не имея возможности ею воспользоваться. Не уверен, что смог бы что-то сделать, а тут еще и броня, к телу не подберешься. И все же я прислонил разъем к броне на ладони, прося сделать все возможное. Чуда не произошло. Копаясь в компьютере, я размышлял, как же мне заполучить разъем, вряд ли кто-то смог бы тут сделать мне имплантацию последнего. И все же ответ нашелся. Я почувствовал зуд в районе солнечного сплетения. Осмотрев место, я убедился, что броня открыла мне порт интеграции, который полыхал голубым светом. Я даже не стал задумываться, почему порт оказался фактически на пузе, просто подключился к системе. Система оказалась примитивной. На борту корабля не имелось и следа интеллекта, а компьютер служил исключительно пассивным помощником. Минут двадцать я изучал систему и командные потоки, броня аккуратно переводила все в понятные мне арабские цифры и русские буквы. Еще минут десять-пятнадцать пробовал «на вкус» движки, щиты, и прочую начинку. Потом отработал несколько простеньких задач по прохождению надпространственного броска. Дело оказалось плевое. Второй раз я вообще не стал дожидаться, когда компьютер закончит расчеты, просто сделал интуитивный проход дистанции, как это случалось на «Ботанике» и дал команду на переход. Система два раза предупредила меня об опасности, но переход сделала. Дальше вывалилась надпись «обработка результатов, время 21/35 цикла», тут же появилась поправка «обработка результатов, время 38 минут 12 секунд», дальше пошел обратный отсчет времени. Я решил не смотреть, разорвав связь с системой.

Оказалось, на мостике присутствовали зрители. Я совсем забыл, что для рекламных целей во время аукциона на корабле поставили дублирующую систему выходного интерфейса, по-простому, еще один голо-монитор. Всякий, имеющий возможность и навыки, мог попробовать себя штурманом эсминца, остальные могли смотреть. Зрителей имелось четверо. Шила, две ящерицы или ящера, один слоник или слониха. Все о чем-то спорили. Больше всех горячилась Шила. Увидев, что я отключился, зрители перестали спорить и уставились на меня.

– Привет, – сказал я первое, что крутилось в голове, – что за шум?

Народ некоторое время помолчал, глядя на меня. Первой начала Шила:

– Вот эти, э-э-э почтенные граждане, сомневаются в твоей компетенции, – сказала она с некоторой злостью.

– Да? И почему же? – удивился я. – Я же не нанимаюсь пока на работу.

– Ну, так, – смутилась Шила, – проблема в твоем последнем прыжке.

– Ну, прыжок и прыжок, – пожал я плечами. – Точность выхода будет даже лучше нормативной.

– Ты обманываешься, – ответил слоник, – я – штурман с солидным стажем, твой запуск двигателя в реальности был бы верной смертью экипажу и кораблю.

– Да ну? – удивился я. – С чего вы взяли, почтенный?

– Компьютер даже не обработал ваши вводные, – ответил слоник, – результат очевиден.

– Может, я интуитивно угадал, – предположил я.

– Ты говоришь глупости, признайся, что просто пустил систему, устав ждать, – сказал слоник.

– Я тоже за тебя, – сказала Шила, добавив уже менее оптимистично. – Мы тут даже пари почти заключили.

– Я вам прощу ваше незнание, – предложил слоник. – Вы – не слишком опытный штурман, вам простительно.

– На что пари? – спросил я.

– На то, что твой скачек достигнет цели, – ответил слоник, – полная чушь.

– Сколько вы готовы поставить? – спросил я.

– Ты же – штурман, я вижу, хватит шутить, – ответил слоник. – Даме такие вещи простительны, тебе – нет.

– Давайте проверим, – открыв «сейф» брони я достал одну синюю банковскую карту, – карта полная, почтенный, Вы готовы принять пари?

– Ты сдурел, – зашипела Шила, показывая мне две полоски пластиковой наличности. – У тебя, что, деньги лишние? Поставил бы пару пластиков, мы о такой сумме договорились.

– Пари принято, – слоник достал из специального кейса такую же, как у меня карту.

Мы положили карты рядом на пульт контроля и стали ждать конца расчетов.

– Почему ты не сказал, что ты – надпространственник? – спросила Шила.

– Я же сказал, что штурман, – удивился я.

– Шутишь? Разница просто штурмана и надпространственника, как между шеф-поваром и стюардом, – сказала она.

– Не знал, – сказал я, как ни в чем не бывало.

– Скажи, надпространственники много получают? Мне всегда было интересно, – спросила она.

– Оклад чуть ниже капитана корабля, – спас положение слоник. – Извините, что вмешался, надоело ждать.

– Ну, так давайте уйдем, а я заберу деньги, – пошутил я.

– Шутите, – ответил слоник. – Это Ваш верный проигрыш.

Оставшиеся минуты ждали, практически молча, впрочем, никто не верил в мою победу, кроме меня, даже Шила. Пока шло время, я сходил осмотреть саму надпространственную двигательную установку, оставив новую подругу своим представителем.

Раньше я видел двигатель пиратов, здешний движок был явно оптимизированнее, а может, и работал на другом принципе. Не то, чтобы я стал знатоком по этой части, просто не хотелось молчаливо стоять в рубке. Моя броня вела обратный отсчет, так что я вернулся за пару минут до истечения срока. Последние минуты оказались напряженными. По истечении срока, бортовой компьютер выдал картинку и координаты точки выхода. Слоник молчал, да собственно, молчали и все остальные. Я смахнул карточки с пульта и положил их в «сейф» брони.

– Это была случайность? – спросил слоник.

– Нет, – ответил я, – могу повторить. Для вас – бесплатно.

– Давайте, – согласился слоник. – Прыжок отсюда в эту систему.

Я подключился к системе космолета. Долго ковыряться было откровенно лень. Я взял точку выхода, предложенную слоником и, запустив виртуальный надпространственный двигатель, ломанулся к ней своей интуицией. Сразу же после закрепления точки выхода два раза подтвердил компьютеру старт. На компьютере вышла надпись «обработка результатов, время 64 минуты 22 секунды». На все я потратил чуть больше двух минут.

– Вы пошутили? – спросил слоник.

– Как и в прошлый раз, – ответил я, – выход в пределах допустимой погрешности. Можете заключить пари между собой и пропить выигранные деньги.

Мы с Шилой покинули компанию.

– Слушай, ты же пошутил второй раз? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Можешь поучаствовать в их пари, а я пока хотел бы осмотреть разведчик.

* * *

Разведчик круто взяли в оборот, спецы до сих пор хлопотали по всему кораблю. В принципе, мне бы он тоже оказался не по карману, но понравился куда больше эсминца. Корабль оказался значительно свежее последнего эсминца и стоил чуть-чуть дешевле. Экипаж по штатному расписанию состоял из трех членов, минимум – двух. Надпространственный двигатель, один щит, главный калибр – абсолютно неизвестный мне разрядный генератор, два лазерных орудия, ракетный комплекс на два десятка ракет. Все это я легко выяснил, благо рубка оказалась совмещенной: штурман и стрелок сидели вместе, связью занимался тот, кто был свободнее. Машинка мне понравилась. Система разведчика тоже оказалась активированой в учебном режиме. Я не смог отказать себе и подключился. Компьютер порадовал заметно большими мощностями, чем на эсминце, надпространственный двигатель стоял такой же модели, тягой внутри системы заведовал гравитационный двигатель. В общем, хороший корабль, только не по зубам мне.

– Слушай, Шерш, – попросила Шила, – а чего там так этот штурман удивлялся?

– Да так, – ответил я. – Я немного необычным путем совершил надпространственный переход.

– Он позавидовал, что так не может? – спросила Шила.

– Наверное, да, – раздумывал я, что ответить, решил сказать полуправду. – Я раньше управлял немного другим кораблем, там имелись другие требования к навигации, и возможности отличались в большую сторону.

– Это на корабле крайгов? – спросила Шила. – Там тебе разъем для имплантата в таком странном месте сделали? Или это повторитель в твоем скафандре?

– Да, ты права, – согласился я.

– А правда, что у крайгов корабли как бы живые? – не отпускала меня Шила.

– Врут, – ответил я, подключая разъем, – почти врут.

– Слушай, а шугани местный комп своим супер-прыжком, – услышал я растворяющийся при слиянии с системой голос Шилы. – Круто будет, если он у них заглючит, чтоб цену не ломили.

– А почему бы и нет? – подумал я. – Вот и ломанем по полной катушке.

Я просмотрел особенности управления и распределения потоков корабля. Корабль, я бы сказал, оказался значительно уютнее эсминца. Компьютер на нем стоял не только мощнее, но быстрее и оптимизированннее. Наверное, по этой причине распределение операционных потоков, машинных ресурсов и мощностей при расчетах наблюдалось более рациональное. Мне показалось, что этот компьютер мог находиться всего в шаге от искусственного интеллекта. Выбрав самый длинный из предложенных маршрутов, я дал команду виртуального пуска надпространственного двигателя и тут же отменил. Причиной послужила странная мысль. Я подумал, что движки пускаются только виртуально, а значит, и погружения в многомерность фактически нет. Откуда же я могу чувствовать ее, как я могу достигнуть точки выхода и забросить якорь, ведь все это просто компьютерная симуляция. Светлана на «Ботанике» даже не пыталась симулировать многомерность, говоря, что я ее так никогда не научусь «слышать», «видеть», «чувствовать», «сопереживать». Здесь могли существовать два варианта: или компы тут совершеннее МИ «Ботаника», что нереально, или что-то происходит со мной. Сойдясь на втором случае, я решил проверить безумную мысль. Я осуществил погружение в надпространство виртуальной реальности, неспешно «пробежался» до точки выхода и дал команду компьютеру на старт. Компьютер задумался, я даже подумал, что мне удалось исполнить просьбу Шилы. Но, помечтав с пару десятков секунд всеми своими мощностями, компьютер дал старт двигателям, даже не выкинув каких-либо предупреждений. И тут я почувствовал неладное. Все происходило как-то сильно уж по-настоящему. Ощущения единения с многомерностью стали слишком реальными. Решив перестраховаться, я дал отбой по надпространственным двигателям. Компьютер не спешил выполнять распоряжение. Просмотрев, а, скорее прочувствовав его «мысли», я указал ему точку входа, отобрав точку выхода. Компьютер радостно подтвердил удачное окончание перехода с измененными маршрутными данными. Что-то мне не понравилось в окружающей систему обстановке, как будто по ней гуляли какие-то микроскопические сбои. Я решил не терзать компьютер, видимо он получил изрядную встряску, я бы от греха подальше вообще его перегрузил. Не зная, как это будет выглядеть, я решил отключиться и посмотреть, что происходит снаружи системы.

Отключившись, в увидел почему-то сидящую в кресле стрелка полностью затянутую в защитный кокон Шилу, которая судорожно вцепилась в выступы кресла. По кораблю гуляла какофония звуков, немного подумав, я предположил, что это аварийная сигнализация. В некотором недоумении я включил обзорный экран, все вроде бы находилось в порядке, только слишком уж было пусто вокруг космолета. Откуда-то из-за кораблей вынырнула небольшая машинка и остановилась в десятке метров от разведчика. Из экипажа выскочило несколько ящериц, начав подавать какие-то знаки. Шила ручками включила связь. Из истеричных криков я понял, что нас просят немедленно опустить корабль на палубу. Я быстро вошел в систему, корабль действительно парил метрах в двадцати над поверхностью. Удивившись, я нежно опустил космолет на место.

– Черт подери, что это было? – спросил я сам себя мысленно.

– Шерш, ты что, сломал вход в компьютер? – спросила Шила. – Нас могут и наказать за это.

– Я ничего не ломал, – удивленно сказал я. – Ты просила нагрузить компьютер по полной программе, вот я и выдал самую заковыристую задачу.

Наши объяснения прервала парочка ящериц, то, что они появились без оружия, вселяло надежду. Один ящер кинулся к компьютеру, второй – к нам. И нам пришлось довольно долго отвечать на глупые вопросы относительно нашего морального и физического состояния. Пока мы играли в эту игру, второй закончил осмотр компьютера.

– Компьютер заблокирован, – сказал он, удивленно, – все программы доступны в режиме теста и симуляции.

– Мы приносим извинения, – затараторил второй. – Просим покинуть рубку корабля, по-видимому, произошли какие-то сбои в системе. Необходимо прогнать программу диагностики.

– Нет проблем, – согласился я. – Может, это группа экспертов что-то нахимичила?

– Мы обязательно проверим, – заверил ящер, проводивший с нами беседу, добавив, – если Вы считаете нужным, можете обратиться с жалобой к распорядителям аукциона.

– Да нет претензий, – сказал я, быстренько покидая кресло штурмана.

Мы шустро покинули корабль. В коридоре я заметил, как двое ящеров в светло-зеленых скафандрах несли на своего рода носилках одного их спецов группы проверки. Что-то явно произошло, пока я отсутствовал в реальном мире. Затерявшись в осмелевшей толпе, мы решили послушать сплетни. Оказалось, что наш разведчик ушел на несколько секунд в надпространственный прыжок, потом вернувшись обратно в двадцати метрах над палубой ангара. По счастливой случайности никто не пострадал, пару спецов хлопнулось в обморок, отделавшись, в общем-то, легким испугом. Мне нужно было подумать, а Шиле выпить. Обнаружив ближайший бар, мы накрепко засели в нем. Я думал, а Шила пила. Постепенно мою новую знакомую начала отпускать приобретенная на борту разведчика нервозность. Если честно, я вообще не мог понять, чего могла испугаться Шила, а спрашивать просто не решался.

Хоть мы фактически и не собирались что-то покупать, решили все же пойти на аукцион. Изнасилованный мной разведчик оказался снят с торгов под ремаркой неудовлетворительного технического состояния. Посидев с часик на торгах, мы единогласно решили уйти. Время подкатывалось к местной ночи, и пора было отдохнуть. Мы с Шилой расстались на площадке перед аукционным ангаром, уговорившись встретиться следующим утром. За этими событиями я совсем забыл о ночном происшествии. Ночевать на старом месте я не хотел, но нужно было забрать оставшуюся в номере сумку с сухим пайком, фляжку и плотно перекусить. Решив все же не искушать судьбу, я перекусил в дорогом ресторане, найденные мной в первый раз блюда оказались вполне употребимыми. Я старался не акцентироваться на непривычных вкусах, для меня это являлось обычным приемом питательных веществ.

Гостиница даже снаружи навевала мысли о погроме, вход оказался закрыт, видимо, представителями власти. Меня пустили в холл, лишь узнав, что я жилец. Вместо стойки для приема жильцов меня встретили обожженные обломки. А на месте портье наблюдалась громоздкая фигура, закованная в броню. Выслушав меня, один из «полицейских» спросил о моем номере и оставшихся там вещах. В сопровождении другого «полицая» я прошел в оплаченную конуру. Громилы так и остались на занятых в процессе короткого общения местах, их просто чем-то накрыли, видимо из-за моего прихода. Дыра в стене оказалась чем-то задвинута. Чтобы не привлекать лишнего внимания, я быстро забрал свою сумку, ремень с фляжкой и ретировался. Узнав, что я всю ночь зависал в баре, «полицейский» отпустил меня, благо регистрационный компьютер был уничтожен. Гостиница же никогда не имела славу слишком белой и пушистой, так что проверить, находился ли я в номере в момент вторжения, возможности не имелось. Погуляв по центральным улицам, я заночевал в очередной не слишком дорогой гостинице. Спал по привычке в броне, и даже выспался, потому что ночью ко мне никто не ломился.

* * *

Шила пришла, как и положено женщине, с приличным опозданием. Для храбрости приняв по соточке в баре, мы пошли к площадке военных кораблей. За вчерашний день оказались проданы все корабли боевого сопровождения, один эсминец, два малых разведчика и оба курьера. Наш разведчик так и стоял на своем месте.

– Шила, так что бы ты стала делать, купи ты, к примеру, этот разведчик? – спросил я.

– Всегда есть масса работы, – сказала Шила уже серьезно, – можно доставлять срочные грузы, за это хорошо платят. Перевозить пассажиров, поработать на добыче информации, даже правительство не брезгует услугами сторонних разведчиков, правда потом не всегда можно поручиться за свою собственную безопасность. В общем-то, работы много, это еще не считая всяких дымных делишек. А если на корабле будет надпространственный движок, то можно брать нехилые деньги за срочность.

– Слушай, а давай попробуем его купить, – показал я на вчерашнего разведчика.

– Ты уверен, что его комп в порядке? – спросила Шила.

– Да, это я его смутил, – сказал я. – Если сложимся, можем и уложиться. Судя по вчерашнему происшествию, группа спецов уже не работает, а значит, главный покупатель остыл. Да и народ там вообще остерегается ходить. Пойдем, поглядим?

– Пошли, – согласилась Шила. – У нас и минимальная команда есть. Нужен только толковый инженер, но я знаю, где его взять, у нас на кастрюле есть Краппс, давно уже со старшим инженером не ладит, думаю, мы сможем его переманить.

Корабль оказался другой. Я не знаю, когда его заменили, но подозреваю, что мало кто интересовался этим моментом. Вчерашнее происшествие вообще могло поставить клеймо на этой серии кораблей. Я ознакомился с компьютером и кораблем. Корабль был еще свежее вчерашнего, но цену даже слегка уронили. В общем, все оказалось почти таким же. Вооружение изменений не претерпело, а вот экран оказался странным, по информации стандартным, но что-то в нем казалось неправильным.

– Шила, ты знакома с защитными экранами? – спросил я.

– Обижаешь, Шерш, – ответила Шила, копаясь в вооружении, – мне по долгу профессии это знать положено. Чего ты хочешь-то?

– Можно демонтировать установки, генерирующие поле? – спросил я задумчиво.

– Я думала, что ты спросишь или про выпивку, или про баб, – проворчала Шила. – Я не уверена, но установка монтируется вместе с корпусом корабля. Для демонтажа нужно разобрать корабль к сопливым параганцам.

– Спасибо, – поблагодарил я, подключаясь к системе, – ты дала хороший ответ.

Значит, установку для генерации щита просто перестроили, но мы с этим разберемся. Не совсем такой же оказалась и энергетическая установка. Я про такой тип даже и не слышал раньше. В основе добычи энергии был задействован какой-то вакуум-конвертор. По мощности установка оказалась сравнима с реактором термоядерного синтеза, найденного на эсминце пиратов в системе Надежды. Но здесь что-то тоже навевало мысли о косой перекройке. Я пролистал статистические отчеты, по недосмотру оставшиеся в компе, и в них что-то совершенно не сходилось. Топливо, которым кормилась установка, тоже имело странное название, а еще большей странностью оказалось его во истину ничтожное количество. Я отключился и спросил Шилу о топливе и энергетической установке. Шила опять странно посмотрела на меня, но ответила, что движок что-то там то ли из вакуума делает, то ли что-то вакууму отдает, топлива ему нужно при той же мощности значительно меньше, только вот стоит это самое топливо куда выше стандартного. Обычно такие движки ставят только на курьеры, иногда на крейсера, очень редко на разведчики. Корабль с таким движком – скорее роскошь, хотя данных по его эксплуатации у Шилы, естественно, не оказалось. Она так же обратила мое внимание, что обычно на разведчиках не бывает трюмов, на этом же их целых два, хоть они и маленькие. Определенно – это какой-то специализированный корабль. Я размышлял, копаясь в компе без подключения к системе. У Шилы в поясной сумочке что-то несколько раз настойчиво пискнуло. Она достала нашу аукционную карту.

– Шерш, на наш кораблик упала цена, – сказала Шила. – Что-то это подозрительно.

– Да уж, но я бы его все равно взял, – ответил я. – Он мне нравится даже больше, чем предыдущий. Тут стоит какой-то совершенно другой комп. Его тоже попытались замалевать под обычную для разведчиков серию.

– Слушай, Шерш, – опять заговорила Шила. – Я по твоим подозрениям пробежалась по данным вооружения. На корабле стоит совершенно новое орудие главного калибра. Это наводит на странные мысли. Кораблик-то был с норовом, его совершенно точно перевооружили перед аукционом.

– Будем брать, – подвел я итог.

* * *

Мы сидели в зале аукциона и ждали торгов. Объединив всю нашу наличность, мы собрали нужную сумму. Мне даже не пришлось продавать остаток светлого металла. Торги тянулись, как выпившая лишку улитка. Наконец выставили наш лот. Мы подтвердили цену. Положенные пять минут пошли. Какой-то ящер робко поднял цену. Мы добавили, спустя тридцать секунд. Ящер не отцепился. Постепенно мы приближались к нашей критической сумме. Оставив Шилу отдуваться, я дошел до нашего конкурента. Ящер казался состоятельным типком, с ним рядом прозябали двое телохранителей. Тихая злость накатила на меня. Какой-то хлыщ решил увести мой корабль наверняка для каких-то развлечений.

Прикинувшись сильно выпившим, я начал рассказывать сидящим рядом участникам аукциона вчерашний случай, как бы от лица свидетеля в первом ряду. Сначала меня хотели выгнать, но постепенно народ начал втягиваться. Еще спустя несколько минут, за разведчика с подпорченной репутацией никто не собирался бороться. Наверное, это и сыграло свою роль. Ящер, прислушавшись к моему трепу, не стал поднимать ставку. Потрепавшись для наглядности еще пяток минут после выставления следующего лота, я ушел. Шила сидела на своем месте сияющая, как столовое серебро у рачительной хозяйки. По правилам аукциона нам нужно было в течение следующих шестидесяти восьми минут зарегистрировать и оплатить покупку. Не теряя время, мы пошли оформляться.

3. Три.

Поскольку я был «никто» без документов, решено было сделать капитаном Шилу, штатному расписанию это никак не противоречило. Оформление и оплата прошли без проблем, правда, закончили мы поздно вечером. Я был записан совладельцем, для этого оказалось достаточно любого кодового ключа. Часто совладельцы желали остаться неизвестными, капитану выбирать не приходилось, он всегда оставался обязательной программой для регистрации корабля. Ключ я попросил сгенерировать при регистрации и залил его в мой симбиот. Подтверждение регистрации вступало в силу следующим утром, до этого времени корабль должен был остаться на аукционном поле. Мы могли ночевать на борту или покинуть его, предоставив охране. Только вот покидать борт космолета после закрытия аукциона оказалось нежелательно, штрафы грозили стать суровыми. Мы остались на борту обновки, заняв по одной каюте. Все четыре каюты оказались абсолютно одинаковыми. Я занялся раскопками в компьютере, а Шила, отметив событие, ушла спать. Очень быстро я нашел раздел по атмосфере. Все каюты могли иметь собственную атмосферу. Для этого они имели небольшой тамбур. Нужно было просто задать образцы атмосферы. Характеристики родной земной атмосферы имелись в памяти моего симбиота, и я их сразу же загрузил применительно к своей каюте. Следующим пунктом следовала программа синтезатора. Корабль имел серьезный агрегат. Не откладывая в долгий ящик, я начал загрузку образцов в его память. Кроме сухого пайка и воды я, к сожалению, пока ничего не смог предложить, но это было дело наживное. К утру я проверил все системы, топлива имелось чуть больше половины танка, что само по себе показалось странным. Обычно аукционные лоты по правилам должны иметь на борту не менее четверти объема топливного резервуара, но зачастую топлива в них оказывалось лишь на перелет к другой посадочной платформе. Кто-то нарушил негласные правила, а может, просто не успел слить дорогое топливо, но мы жаловаться на чью-то совесть не стали. Утром Шила пошла получать регистрационные коды и прочую бюрократию, а я взялся загружать параметры ее атмосферы и образцы съедобных припасов в компьютер. У нее оказались готовые данные на стандартном носителе, и загрузка прошла за двадцать с хвостом минут. Проконтролировав, что в ее каюте установлена необходимая атмосфера, я выбросил все это из головы. Снимать «пудру» с компьютера и прочих устройств я не спешил, это можно было сделать и позднее. Шила вернулась с документами через три с небольшим часа, и мы перегнали нашу собственность в другой ангар. Как и решили раньше, мы начали обсуждать название для корабля. Обсуждение неожиданно быстро кончилось. Я предложил назвать его «Бурундук», показав на экране компа картинку забавного земного зверька. Шила так поразилась красоте зверя, что сразу согласилась. Мы тут же закончили регистрацию, присвоив к имеющемуся регистрационному коду и название.

Распланировав следующий день, мы взялись за дело. Шила убыла рассчитаться со своей кастрюлей и переманивать нам оттуда инженера. Я решил обналичить оставшийся кусок светлого металла. Подумав, я разделил его на две части, оставив половину на черный день. Встретились мы на борту через два часа.

Краппс оказался разумным существом, судя по всему, отдаленно похожим на земного осьминога. Собственно, мне трудно было бы описать его в деталях по той лишь причине, что на отрекомендованном Шилой инженере имелся скафандр. Сам же скафандр представлял собой металло-пластиковое яйцо, размерами с туловище взрослого человека, имеющим впечатляющий набор различных по длине и толщине то ли манпуляторов, то ли щупалец. Возможно, новый борт-инженер на самом деле походил на какую-то медузу или мокрицу, а скафандр просто имел удобные для работы и жизни манипуляторы, но именно первый образ некоего осьминога и запечатлелся в моей памяти.

Я вполне доверял Шиле и даже не стал обсуждать его профессиональную пригодность, в конце концов, она являлась капитаном. Мы просто познакомились и обменялись парой стандартных фраз, как бы перекинув друг к другу некие мостики. Если честно, у меня имелись опасения, что хороший инженер элементарно не согласится работать на какой-то мелкой частной колоше, но Краппс абсолютно по-детски обрадовался, узнав, что за двигатели и силовая установка установлены на нашем разведчике. Он всего лишь посетовал на отсутствие у него сенсор-привода.

– Зачем Вам сенсор-привод? – спросил я Краппса

– Как зачем? – удивился осьминог. – На этом типе кораблей все члены экипажа могут подключиться к системе через эти имплантаты. Только вот стрелки и инженеры с такими имплантатами большая редкость, такую роскошь себе могут позволить только военные.

– Вы бы хотели такой имплантат? – спросил я его.

– Естественно, – удивился он. – За этим будущее. Только вот денег у меня нет, и не будет в ближайшем времени.

У меня появилась мысль. Уж если иметь корабль, то с сюрпризом, а экипаж – по полной катушке готовый раскрыть этот сюрприз. Я посетил дядюшку Ссорташша, с которым мы стали хорошими друзьями после второй сделки с металлом. Как я и подозревал, дядюшка-торговец знал на комплексе все и всех. Я сообщил, что мне нужно сделать имплантацию сенсор-привода двум членам экипажа силуки женского рода и гуапарду второго рода. Спустя полтора часа у меня имелся список клиник, цены и рекомендации по специалистам. Сама операция оказалась довольно сложной, но результат прогнозировался однозначно удачным. Методики таких операций были давно отработаны военными. Анализы, операция и период реабилитации занимали чуть больше четырех дней. Цены по данному вопросу тоже сильно разнились. Мы уговорились, что дядюшка Ссорташш все разузнает, я же завтра утром оглашу решение. Выбор мы остановили на порекомендованной дядюшкой клинике, занимавшей твердую середину списка по всем параметрам. Топливо, как и остальное снабжение, я уже заказал и оплатил. Если экипаж согласится на операцию, после оплаты денег, за исключением заначки, у нас останется только на прощальную пьянку. Но дело того стоило.

На вечернем сборе я выдал свою идею. Шила опешила, узнав, что такое вообще возможно. Краппс сразу дал согласие, узнав название выбранной клиники. Более того, Краппс выложил на маленький столик кают-компании всю свою наличность – пять синих банковских карт, одна из которых имела зеленую вставку.

– Одна не совсем полная, – ответил Краппс, – это все, что есть. Надеюсь вы не оставите меня подыхать с голоду после этого.

– Краппс, спасибо за доверие, – сказал я. – Вы – член экипажа. Ваша каюта заполнена родной вам атмосферой, синтезатор загружен всеми предоставленными пищевыми программами. Я делаю это для того, чтобы каждый член был по максимуму готов сделать все возможное для нашего общего дела.

– Исполнение пусть и не самой большой, но все же мечты стоит любых денег, – ответил он. – Теперь я в команде по убеждению.

– Ребята, нам нужно всплыть, – подвел я итог. – Завтра вы идете на имплантацию сенсор-приводов. Потом ищем работу. Выплата жалования после первого выполненного прибыльного задания.

На том мы с Шилой пошли спать, Краппс же подался в машинное отделение осмотреть материальную часть и принять снабжение с топливом, необходимость в отдыхе для него имела другие пределы.

* * *

Оговорив все условия, мы разделились. Шила и Краппс отправились в клинику, я вывел нашего «Бурундука» на орбиту в пределах комплекса, выделенную мне диспетчером. Пребывание на такой орбите ничего не стоило. Четыре дня я посвятил снятию «пудры» с корабля. Первые сутки я по большому счету отдыхал – события последних дней были немного напряженными. Я голышом поспал в родной атмосфере, искупался, спокойно поел. На второй день начался мозговой штурм. День результатов не принес, кто-то ответственно отнесся к процессу, я нашел кое-какие хвосты только из-за отсутствия у спецов достаточного количества времени. Похоже, они сильно спешили. Решив расслабиться, я полез в местную информационную сеть. Рассматривая вчера свою броню, я пришел к мысли, что скафандры моих членов экипажа весьма и весьма вышли из моды. Хоть лишних денег и не наблюдалось, я решил попробовать встретить их обновками, избавившись от заначки. Скафандры для гуапардов оказались довольно ходовым товаром, их можно было купить в любой комплектации и оформлении. Я остановился на добром работяге с набором основных функций для инженера. Проблема оказалась в том, что такая комплектация у скафандра не имела сквозной шины для подключения к системе через сенсор-привод. Переговорив с отделом продаж, я принципиально договорился о доработке скафандра требуемым устройством. К моему удивлению, на цене это почти не отразилось. Хоть клерк отдела продаж и удивился, но сказал, что это своего рода скидка на рекламу. Во-первых, технология отработанная, во-вторых, мы можем официально объявить, что делаем, в том числе, и такие скафандры. На том мы и остановились. Заказ должны были доставить на следующее утро. Оплату я сделал сразу.

Со скафандром для Шилы дело обстояло откровенно плохо. Готовых скафандров вообще не нашлось. Заказы принимались всего-то десятком фирм. После ознакомлением с рекомендациями, я оставил всего три. Помог дядюшка Ссорташш. Он договорился с самой приличной компанией, надавив по своему каналу. У меня приняли заказ. Компания в моем списке никак не фигурировала, потому что она относилась к военному ведомству. Скафандр должен был оказаться фактически урезанной в части вооружения боевой броней. К сожалению, не удалось оставить даже минимального оружия, так как это противоречило местному закону. С разъемом под сенсор-привод вопросов вообще не возникло. Срок заказа тоже порадовал – полтора дня. Оплата уже была внесена дядюшкой Ссорташшем. Я без вопросов перевел ему требуемую сумму, хоть она и была больше рассчитанной. Потратив на это остаток дня, я понял, что очень люблю делать подарки хорошим «людям». То, что мой новый экипаж – хорошие «люди», я ни секунды не сомневался. Утром меня отвлекли от раскопок доставленным для Краппса скафандром. Я прямо в упаковке перенес его в каюту инженера. До вечера я накопал кое-какие перспективные наметки в распудривании нашего корабля. Решив не спать, я просидел почти всю ночь, но частично решил проблему. Мне удалось распутать клубок относительно защитного щита «Бурундука». Щит имел два режима. Второй режим оказался не совсем понятен. Я для пробы запустил и убрал щит, он исправно работал, оставалось узнать, что он мог делать. Раньше информация о щите находилась в компьютере, но ее старательно затерли, не смогли убрать, лишь, сами генераторы шита. Обойдя запреты, я смог запустить их, но так и не смог найти, чем они занимались. Поставив запятую в этом процессе, я пошел поспать. Поспать не удалось. Привезли броню-скафандр для Шилы. Поставщики отличились военной галантностью. Парни, оповестив меня, просто оставили заказ у шлюза, прикрепив его к корпусу корабля каким-то дерьмом, и отправились в обратный путь. Ни бумаг, ни сдал-принял. Нужно сказать, что клей, которым прицепили доставленную продукцию, оказался хорош, отдирал я его минут десять. Не то, чтобы я не мог пережечь трос, просто не хотелось оставлять эту помарку на борту нашего нового корабля. Сон окончательно накрылся, когда я понял, что Шилин скафандр не пролазит в каюту в упакованном виде. Пришлось его достать. Тут уж сказать было нечего. Военные сделали конфетку. Распаковку я производил в одном из трюмов. Уложенный на полу скафандр мне по-настоящему понравился. Я аккуратно перенес сам скафандр, вынутые из упаковки коробки со снабжением и батареями, а так же все относящееся к руководству по эксплуатации в каюту Шилы. Но и в остаток дня я не смог поспать. Сначала пришлось поболтать с дядюшкой Ссорташшем, который интересовался выполнением заказа. Потом мне предложили перейти на другую орбиту, отказаться оказалось невозможно. Через два с хвостом часа мне пришлось опять изменить орбиту – прошел военный караван. Спать я лег только глубоким вечером. А поспать было крайне необходимо, утром наступало оговоренное время для нашей встречи в грузовом порту для совещания по поводу дальнейшей жизни.

* * *

Посадка даже не стоила описания. Первой на борт прибыла Шила. Ее настроение оказалось неплохим, только выглядела она немного уставшей.

– Что-то не задалось? – спросил я.

– Да все в порядке, – ответила она. – Надоели стены клиники, а еще больше их жратва.

– Имплантат-то в порядке? – спросил я.

– Да, тут у них все круто, – ответила Шила. – Проверками просто уморили. Но теперь я точно уверена, что все в порядке.

– Где Краппс не узнавала? – спросил я.

– Не сказали, – ответила Шила. – Пойду я перекушу нормальной жратвой.

– Давай, – улыбнулся я про себя, сидя на развернутом трапе и наблюдая за суетой в порту.

Шила выскочила из корабля минут через тридцать-сорок и начала метаться вокруг меня, практически заливая все вокруг своим восторгом.

– Шерш! Ты где его взял!?– пищала и вопила она. – Это круто просто до полного беспредела. Да ты даже не понимаешь, что ты сделал! Мне мой скаф по наследству от мамы достался, да я до совершеннолетия вообще в куполе сидела!

– Шила, я рад за тебя, – искренне сказал я. – Ты, может, пойдешь на примерку?

– А, да! – Шила кинулась к шлюзу, остановившись в дверях. – А Краппс?

– В каюте лежит упакованный скафандр, – ответил я, не оборачиваясь.

Шила исчезла. Ее не было часа три. Я обратился в клинику на повод информации о Краппсе. Отфутболенный, я связался с дядюшкой Ссорташшем. После его внушения, мне позвонили из клиники, извинились и сообщили, что Краппс будет на борту через два часа, его доставят на служебном транспорте.

– Причина задержки – окончание курса профилактических процедур, – вежливо сообщила мне какая-то ящерка из обслуживающего персонала. – Мы приносим извинения, информация о пациентах закрыта, вы не значились ни плательщиком, ни заказчиком.

– С инженером Краппсом точно все в порядке? – уточнил я.

– Абсолютно, он заканчивает курс процедур, – уверенно сказала ящерка.

Краппс действительно прибыл примерно через час. И привезли его прямо под борт «Бурундука». Выглядел он бодро. Мы поболтали на ступеньках трапа, когда он уже собрался уходить, я попросил его уделить внимание щитам и каким-то темным пятнам в двигателе. Реакция Краппса на новый скафандр оказалась совершенно иной. Он не переходил рамки солидной сдержанности, хоть и бросалось в глаза, что он доволен. В новый скафандр, в отличие от Шилы, он переоблачился практически сразу.

– Цвет пришлось выбрать самому, – извинился я.

– Отличный цвет, штурм, – откликнулся Краппс. – Я давно хотел поменять свой старый панцирь. Деньги-то на стоянку у нас остались?

– На восемь дней, если в ангаре комплекса, – ответил я. – Надеюсь, нам подвернется работенка.

– Шила найдет, даже если это будет единственная работа на всей базе, – уверенно сказал Краппс. – Я ее уже давно знаю. Она до сих пор не главный стрелок только по причине дырявой башки капитана той дырявой раковины, на которой мы с ней корявились последнее время. Опупеть! Теперь она – мой кэп!

– Ты не жалеешь? – спросил я.

– Шутишь, штурм? – отозвался Краппс, его новый скафандр совершенно чисто переводил речь. – Я знаю, что Шила не за что не купила бы сама этот корабль, даже продав душу. Если не секрет, почему кэп не ты?

– Я бы не хотел светиться, – честно сказал я.

– Штурм, извини, я, если что, буду конченым топляком, – сказал Краппс. – Не боись, если что и услышу – считай, утонуло.

– Хорошо, Краппс, – согласился я.

* * *

Скромно обмыв окончательное воссоединение экипажа в припортовом кабаке, мы единогласным решением назначили Шилу нашим распорядителем по коммерции. Первое заседание экипажа «Бурундука» проходило в тот же вечер на борту.

– Ну что ж, братцы кролики, – начал я, выкладывая на столик кают-компании последнюю синюю карту и жидкую пачку пластиковых фантиков самого малого достоинства. – Денег у нас с Вами, сами понимаете, немного осталось. Нужно срочно брать в оборот какое-нибудь прибыльное дело, неплохо бы и порядок в нашем новом доме навести. Какие есть предложения?

Экипаж раздумывал. Конкретных предложений не оказалось.

– Штурм, ты, что ли давай шевели мозгом, – начал Краппс. – Шила у нас дамочка шустрая, но общее стратегическое планирование никогда не было ее любимым занятием.

– Да, Шерш, – подтвердила Шила. – Я бы хотела взять коммерцию и разборки с бюрократами.

– Ясно, – согласился я. – У нас остался насущный вопрос по связи. Новые скафы имеют возможность значительно улучшить связь. Как и положено, все это стоит денег. Я порылся в сети. Есть два пути. Первый – стать абонентами местной локалки. Для этого в скафах есть все необходимое оборудование, но тут плата за трафик, в отличие от бесплатной информационной сети. Опять же все наши переговоры легко отследить. Второй путь – это купить два модуля киберразвертки к вашим скафам. Изделия стандартные, но стоят очень прилично. Модули самостоятельно находят любую доступную сеть, считывают параметры, производят настройку, и поддерживают связь, зачастую используя несколько сетей сразу, опять же кодировка сигнала. В общем, сам я не очень в них разбираюсь.

– Штурм, я в курсе, – ответил Краппс. – Дорого. У тебя-то есть такой модуль что ли? Почему разговор только о нас?

– Хороший вопрос, – задумался я, ответив следующее. – У меня есть кое-что другое, надеюсь, подойдет и для этих целей. Значит, пока вызываем друг друга по локалке, только в экстренных случаях.

– Штурм, – опять взял слово Краппс, – я тут осматривал хозяйство. Все работает отменно, но у меня есть подозрения, что движок намеренно облегчен. Раньше я бы мог и не заметить этого. Подключение через сенсор-привод – вещь страшная. Компьютер у нас крутой, программы контроля двигателя – чуть ли не самые свежие. Вот тут и утоплена какая-то мокрица. Вся управляющая часть программ мне показалась ужасно примитивной. Я не поленился и пролез по каждому каналу. В общем, нас обули. На корабле стоит восьмиконверторная энергетическая установка, но задействованы только четыре из них. С остальных четырех сняты такт-корректоры, и они служат просто дублирующими звеньями. Программа тоже переделана под четыре конвертора, хоть я и нашел развилку, а потом и старую версию для управления восьмеркой конвертеров.

– Чем это нам грозит? – спросила Шила.

– Да ничем, – ответил Краппс. – У нас на лапе энергоустановка с двойным запасом прочности, а может быть энергоустановка с четырехкратным запасом мощности.

– Почему с четырехкратным? – удивилась Шила.

– Не учи меня плавать, кэп,– обиделся Краппс. – При добавлении конвертеров их мощности перемножаются, правда, и потребление топлива будет примерно в четыре с половиной раза больше. Зато скорость даст вообще восьмикратный прирост. Мне кажется, оно того стоит.

– Стоит, – согласился я. – Наверняка цена тоже соответствующая. Краппс, поищи на складах снабженцев недостающие агрегаты, прикинем цену, может, поставим заметку на будущее. Я так понимаю, что раз наши движки не менялись, то и под ожидаемую мощность энергоустановки они рассчитаны.

– Я уже прикинул, – сказал Краппс. – Наши модели чисто военные, стоят дорого, цифры в компе. Ну а с движками проблем не будет.

– Ничего, заработаем, – утешил я его. – А как это отразится на нашем надпространственном двигателе?

– Практически никак, – ответил Краппс, – в нем довольно жестко заданы все необходимые параметры, в том числе и мощность. Более стабильная энергетическая установка может дать более четкую работу и, наверное, точку выхода.

– Я правильно понимаю, – продолжил я, – что раз при работе двигателя для нормального пространства расход топлива не очень велик, то даже добавление мощности и скорости в этом режиме не даст жуткого перерасхода топлива. Основной же расход идет в процессе передвижения в надпространстве.

– Да, – согласился Краппс. – Это верно. Я как-то не подумал об надпространственном движке. Последнее время мы ходили только на движках нормального пространства.

– Тогда нам обязательно нужно доукомплектовать наш корабль, – сказал я. – Шила, забирай деньги. Тебе нужно активировать нам канал локалки. Подключи для экономии только себя, мы с «Бурундука» будем держать связь. Дальше так. Ты на базе ищешь работу, мы – висим на орбите базы, это ничего не стоит. Стоянка в ангаре у нас оплачена до конца расчетных суток. Краппс, прогуляйся на вашу старую посудину, поговори со знакомцами, они у тебя наверняка все местные бары обсидели, может работа будет, что найдешь – слей контакты Шиле.

– Штурм, – замялся Краппс. – К ребятам с пустыми руками как-то не хорошо, денег-то у меня нет.

– Верно, – согласился я. – Но у нас же не ваша старая консервная банка, синтезатор никаких ограничений не имеет. У тебя же есть нужные рецепты?

– Понял, штурм, – согласился Краппс.

– Может у кого-то появились идеи? – спросил я.

Экипаж промолчал. Краппс елозил лапой по полу, Шила перебирала пачку денег.

– Ну, если мы всё распланировали, пора приступать, – подвел я итог.

* * *

Я залез в местную информационную сеть со своей каюты и вызвал офис дядюшки Ссорташша, благо терминал был стационарный, и это ничего не стоило. Дядюшка отсутствовал. Оставив ему привет, я полез посмотреть, что же собой конкретно представляет так называемый «модуль киберразвертки». У меня имелось два подобных устройства, как я полагал, минимум на порядок выше классом: БМКП – для сопряжения с сетями КСС и броня – для сопряжения с потоковым космополитеном. Взять бы этот модуль в руки, думаю, решение бы нашлось. Минут через сорок на связь вышел дядюшка Ссорташш. Мы поболтали ни о чем, совершив необходимый ритуал. Далее я задал вопрос, собственно интересовавший меня.

– А что, достопочтенный Ссорташш, можно ли мне спросить Вас на счет работы для корабля типа дальний разведчик? – начал я издалека. – Есть у нас на примете хороший корабль с замечательным экипажем.

– Ссергей, ты про свой корабль речь ведешь? – уточнил дядюшка.

– Не про мой корабль, я только совладелец, – уточнил я. – Но именно об этом корабле я и говорю.

– Ну почему же нет? – обрадовался дядюшка. – Найдем. Ты мне скажи, что бы вы хотели получить?

– Достопочтенный понимает, что пока нам нет нужды искать конфликта с законом, – продолжил я. – Корабль имеет два небольших трюма, приличную скорость, надпространственный двигатель. Хотелось бы работу по специфике.

– Надпространственный двигатель – это очень хорошо, – подчеркнул дядюшка Ссорташш. – Хоть ваши ограничения и сужают круг возможных контрактов, я поищу вам достойную работу. Как на счет десяти процентов?

– Что вы, достопочтенный! – удивился я. – Это же просто работа на вас, давайте искать компромисс!

Вызвав Шилу по внутренней связи, я попросил подключиться к сети. Как оказалось, она уже неплохо выпотрошила рынок на счет работы. Я познакомил дядюшку Ссорташша с нашим коммерсантом Шилой, которая присоединилась к нашему каналу. Прилично поторговавшись за шкуру неубитого медведя, мы выработали приемлемую обеим сторонам шкалу агентского вознаграждения, после чего, попрощавшись, Шила покинула нас.

– А вы умеете подбирать кадры, Ссергей, – сказал дядюшка. – Дамочка имеет задатки.

– Мы – партнеры, никто никого не выбирал, так распорядилась Вечность, – ответил я.

– Ну да, ну да, Вечность, – согласился дядюшка.

– Почтенный, у нас есть проблемка, – чуть не забыл я. – Нам нужны четыре такт-корректра для движка, точную модель я Вам сброшу вместе с объемами трюмов. Проблема в их цене. Мы были бы благодарны узнать, что такие нужные вещи можно купить подешевле. Я понимаю, что вопрос нетактичный, но случаются же разные варианты: праздничные распродажи, аукционы запчастей, списанные корабли…

– Да, я подумаю над этой проблемой, – согласился дядюшка. – Обещать ничего не буду, но шансы всегда есть, пока пациент жив.

Попрощавшись, мы разорвали связь.

Вечером прибыл Краппс, слив Шиле несколько возможных работодателей. Шила в сети тоже нарыла с десяток потенциальных вариантов. Осталось проверить все живым общением. Поскольку наша капитанша являлась частью нашего общего дела, безоружной в город я ее отпускать не хотел. Оторвав от сердца, я дал ей во временное пользование «дракончика» вместе с запасными обоймами и батареей, попросив пользоваться им только в крайнем случае. Как я уже заметил раньше, руки у Шилы тоже имели пять пальцев, только они оказались чуть длиннее и, возможно, тоньше. Обращение с «дракончиком» сложностей не предвещало, нужно было только прописать Шилу в памяти устройства, сам процесс много времени не занимал. Для верности я все же рассказал и показал нашему кэпу азы школы выживания. На том мы и расстались.

* * *

Пока Шила искала работу, мы с Краппсом решили слегка обкатать «Бурундука». Корабль был для нас новым, и следовало пройти ходовые испытания. В режиме хода в обычном пространстве потребление топлива оказалось сравнительно небольшим, так что мы бы не разорились. Поставив кэпа во время очередного сеанса связи в известность, мы вышли на испытания.

Маршрут проложили по оси системы, и корабль начали постепенно разгонять. Шел он легко. На счет того, насколько он быстрый я судить не стал, на таких кораблях я еще просто не летал. Могу сказать сразу, что он уступал в скорости даже нашему «Клопу», правда, «Блоха», как и истребители, его бы не догнали. Краппс находился на штатном месте в инженерном отсеке, там же он и включился в сеть корабля. Сначала мы пробовали движок на всех возможных режимах. Когда Краппс сделал все необходимые наблюдения, пришла моя очередь проверить корабль на вшивость. В отличие от скорости, в маневренности корабль был чем-то средним между «Клопом» и «Блохой», что само по себе очень впечатляло. Стрельбы мы проводить в слишком «людных» местах не стали, кроме того, оружие и щиты – это раздел отсутствующей на борту Шилы. В целом, корабль мне понравился. Интересно было бы узнать, как он станет себя вести, когда все члены экипажа окажутся включенными в сеть. По идее, каждый из нас должен чем-то дополнить систему. Жаль, что аборигены пока не доросли даже до простенького искусственного интеллекта. А может, доросли, но побоялись своего открытия. Вернувшись к базе, я поплелся на отведенную нам диспетчером орбиту.

– Краппс, что ты можешь хорошего сказать про нашего «Бурундука»? – спросил я.

– Штурм, странный вопрос, – удивился Краппс, – Ты же кораблем управляешь.

– Ну, я раньше не летал на таких моделях, – честно сказал я.

– Это, конечно не курьер и даже не гоночная яхта, хотя, с установкой отсутствующих такт-корректоров еще неизвестно кто кого, корабль у нас шустрый, – ответил Краппс. – Даже большинство военных кораблей нас просто не догонят.

– Значит, неплохой нам боец достался, – подвел я итог. – Маневренность у него хорошая, хоть для разведчика это – наверное, и не самое главное.

– Штурм, а ты на чем раньше летал-то? – спросил Краппс.

– На разведчике, – ответил я честно, – еще на планетарном штурмовике и на истребителе.

– Что за тип разведчика? – спросил Краппс.

– Дальний разведчик, – сказал я правду. – Только вот его не здесь делали.

– Ну, если не четверка известных синдикатов, то какая-нибудь специальная разработка, наверное, – предположил Краппс. Что за движки у вас были?

– Не знаю, я же штурман, – соврал я, подумав, решил сказать лучше полуправду. – Это был корабль, сделанный не синдикатами, не военными верфями и вообще не здесь.

– Крайговский? – удивился Краппс, – вот бы поглядеть. А большой он был?

– Больше нашего, у нас на борту даже штатный бот был и два «левых» истребителя, – сказал я, унесясь воспоминаниями к «Ботанику», Светлане и Санычу.

– Ты же сказал, что это разведчик был, – видимо тема захватила Крапппса, – а укомплектован он, похоже, как легкий крейсер?

– Краппс, дружище, это же совсем другая машина была, – ответил я. – Давай не будем сравнивать, там и задачи совсем другие ставились.

– А ты там тоже штурманил? – спросил Краппс. – Экипаж большой, наверное, был?

– Я был капитаном, – усмехнулся я, подумав, добавил, – экипаж был из четырех разумных.

– Ладно, вижу, что тема тебе не идет, – понял Краппс, – Я просто не мог удержаться. Крайги – вообще практически мифическая цивилизация. Ты первый кого я вижу живьем.

– Знаешь, Краппс, я – не крайг, – решил я почему-то сказать правду, инженер мне нравился и все больше становился своим парнем, – хотя, крайгов-то мне и нужно найти.

Новый скафандр Краппса перевод делал просто отлично, создавалось впечатление, что беседуешь с человеком, даже обороты речи использовались похожие, хотя тут уже могла быть заслуга брони, которая взяла на себя роль переводчика.

– Штурм, я не буду тебя спрашивать, кто ты, мне без разницы, – сказал Краппс, – для меня ты – друг, который не пожалел хороших денег для исполнения моей мечты. Такого сейчас невозможно встретить, или почти невозможно.

– Моя родина – Земля, – сказал я. – Но я не знаю где она. Я потерялся, Краппс. Я потерял и Землю, и мой корабль, и мой экипаж. Давай, пока закроем тему.

– Да, штурм, – согласился Краппс.

Остаток времени, пока ползли на предписанную орбиту, мы молчали. Я совсем забыл о возможности получения послания от Светланы через станцию потока.

– Как же связаться с хранителем? – сказал я вслух.

В уголке замигала надпись, я обратил на нее внимание, сделав чуть больше. Надпись гласила: «Задайте более точные параметры сети „Хранитель“.»

– Отбой запроса, – сказал я, подумав, – нужно следить за разговором.

И все же я вернулся к вопросу, когда «Бурундук» повис на орбите комплекса, а я отсоединился от системы корабля.

– Так как же с ним соединиться? – подумал я.

– Задавай вопрос, – пришел знакомый «голос» хранителя.

– Ух! – удивился. – Хранитель?

– Задавай вопрос, – повторил «голос».

– Приходили ли личные сообщения, были ли общие сообщения, появлялся ли кто-то на станции, получены ли какие-то предметы из потока? – лаконично сформулировал я вопрос.

– Нет, – пришел ответ.

– Спасибо, – сказал я слегка разочарованно.

– Связь окончена.

– Интересно, связь доступна по всей зоне покрытия станции потока? – подумал я.

– Да, – пришел ответ.

– Спасибо, – сказал я удивленно.

– Связь окончена.

Через полчасика Краппс позвал меня:

– Штурм, забыл сказать, я тут сличил статистику и наши ходовые данные. Есть и хорошая новость. Наш корабль кушает в четыре раза меньше топлива, чем заявлено в спецификации. Видимо кто-то очень спешил его продать, забыв хорошенько протереть перед аукционом. Теперь у меня нет сомнений, что тут раньше стояли еще четыре такт-корректра, и скакал он значительно шустрее. Думается мне, что это не последний сюрприз.

– Спасибо, Краппс, – поблагодарил я. – Увидим.

* * *

Шила вышла на связь через день. Все это время мы с Краппсом пытались найти причину немного странного поведения компьютера. Все найденные нами затирки мы устранили. Оптимизацию системы в этой связи компьютер сделал самостоятельно. Странность наблюдалась в том, что производительность компьютера скачкообразно повышалась при включении в систему очередного пользователя. Краппс не являлся спецом по вопросу включения в систему, как и я, но мы перерыли горы информации на эту тему. Нигде не упоминалась такая особенность. В конце концов, я решил просто тупо изучить всю имеющуюся к компьютеру данной версии информацию, как спецификацию, так и рекомендации производителя. Сюрпризы желательно было найти до начала настоящей работы. С этой мыслью я полез в комп, намереваясь узнать тип компа, его серийник и производителя. Тут-то и нашлась очередная зарытая блоха. На мой запрос производителю относительно всей доступной по данной модели информации мне ответили, что неверно указан тип и заводской номер корабля. Указанный мной компьютер обычно устанавливается на военные эсминцы. Просили уточнить серийный номер и тип компьютера. Я проверил, все оказалось правильно. Я позвал Краппса. Мы вместе начали искать причину. Ничего не выяснив в системе, Краппс просто полез и, потратив пару часов, добрался до кожуха защиты компа. Вызвав меня по внутренней связи, он сказал, что, судя по кожуху, у нас стоит компьютер, наверное, с линкора, доберется он до корпуса не раньше получаса. С задачей он справился через минут сорок-пятьдесят. Комп на это отозвался тревожным сигналом и выдал предупреждение о нарушении целостности системы защиты. Я получил серийник, тип компа и производителя, оставив Краппса приводить все в первозданный вид.

– Краппс, а кожух кто-нибудь вскрывал до тебя? – спросил я.

– Нет, штурм, – отозвался Краппс, – это точно заводская упаковка.

– Ты справишься? – спросил я.

– Обижаешь, – сказал инженер. – Будет как с завода.

– А как же на счет следов вскрытия? – задал я каверзный вопрос.

– Следы, конечно, останутся, – подтвердил Краппс. – Но только внешне. Внутри все будет как надо.

Поблагодарив Краппса, я полез искать производителя. К моему удивлению, контора занималась производством автоматики для сборочных конвейеров космических верфей. Компьютеры она не производила. На всякий случай я послал запрос на документацию. Мне пришел странный ответ: «Сообщите код поставки, пожалуйста». Кода у меня не имелось, и я просто подтвердил серийный номер компьютера. Мне пришел ответ: «Вы ошиблись, наша компания не собирает такие изделия». Шила застала нас с Краппсом за очередным мозговым штурмом.

– Мальчики, у нас есть работа, – сказала она. – Жду в красном ангаре восемнадцатой подсекции коммерческого порта станции, положим, через два часа.

Когда мы плавно подвалили от шлюзовой секции к арендованному Шилой месту, она уже ждала нас. Рядом с ней находился небольшой экипаж. Я вышел из «Бурундука» встретить нашего капитана.

– Как дела Шила? – спросил я.

– Практически нормально, спасибо «дракончику», – ответила Шила. – Клиент ждет. Пойдем, поговорим.

– На тебя было нападение? – удивился я.

– Какие-то отморозки решили показать крутизну, подумав, что их толстые пушки – повод для излишней гордости, – отмахнулась она. – Мы по разу выстрелили в палубу, после чего они быстро покинули место переговоров, а в теряющем воздух отсеке включилась аварийная сигнализация.

– Проблем с «полицией» не случилось? – спросил я.

– Нет, я описала им ситуацию немного со своей точки зрения, немалую роль сыграли мои капитанские документы, – сказала Шила. – Да и не поверили они, что та дыра в полу случилась из-за «дракончика».

– Ты что с мощностью не пробовала работать? – спросил я. – Тебя же могло в дыру утащить вместе с воздухом!

– Нет, – уверенно сказала Шила. – Ты же мне где-то достал почти боевую броню.

Закончив приветствие, мы подошли к экипажу и погрузились в него. Внутри сидели два слоника, а за звуконепроницаемой перегородкой отдыхали два «шкафа» в броне.

– Господа, позвольте представить штурмана нашего корабля, – начала Шила.

– Это необходимо? – перебил ее один из слонов.

– Он – не подчиненный, а партнер, – жестко ответила Шила, – прошу проявить уважение. От него зависит, как скоро и как сохранно мы доставим требующийся вам груз до места. Сами понимаете, курьер такую партию взять не сможет, а столь же скоростной военный крейсер вы вряд ли захотите нанять.

– Извините моего партнера, – сказал примирительно второй слоник, – Дело очень ответственное и срочное. У нас горит контракт. Да и груз имеет весьма немалую стоимость.

– Мы будем аккуратны, как с попкой младенца, – уверила Шила. – Мы бы хотели убедиться, что это не противозаконный груз.

– Нет проблем. Все контейнеры имеют смотровые окошки. Груз помещен в амортизационное поле. Документы с разрешением мы вам передадим, – продолжил второй слоник. – Тем более что заказ правительственный. Оплата по прибытию в пункт назначения, за вычетом уже полученного аванса. Вторая часть по возвращению обратно на базу компании дефектного агрегата. Все как договорились.

– Звучит просто, – согласился я, просмотрев сумму контракта. – В чем гвоздь торчит?

– Обычный срочный заказ! – опять взорвался первый слоник. – Горит сдача проекта!

– Бла-бла-бла, – сказал я, получая от Шилы тумаки в бок, – держите себя в руках. Поясню. Сумма немалая. Если бы дело было только в скорости, военные бы сами осуществили экстренную доставку, у них есть такого типа корабли и поновее. Я ясно изъясняюсь? Не хотелось бы потерять вместе с вашим грузом и наш корабль. Скажите мне все, что я должен знать.

– Хорошо, – согласился второй слоник. – Оборудование секретное, за ним будут охотиться. При доставке первой партии на конвой совершили нападение, в результате которого и был поврежден подобный агрегат. Но все законно, мы действительно должны выдержать сроки. А ваш корабль достаточно быстр и не привлечет излишнего внимания. Вместе с вами выйдет пустой караван для отвлечения внимания.

– Это обман, – икнула Шила от удивления. – Вы же нас в зону боевых действий посылаете.

– Извините, – согласился более спокойный слоник, – мы готовы увеличить сумму контракта.

– Вы имеете связи с военными? – спросил я очевидную вещь.

– Несомненно, – был ответ.

– В качестве аванса нам нужны восемь «свежих» ракет военной комплектации из несекретных на всякий случай, у нас – не комплект, – заявил я твердо. – В качестве прибавки к оплате – возможная починка повреждений и четыре такт-корректра к двигателю нашей модели, нам бы хотелось иметь запас. Кроме того, контракт считается выполненным, если мы доставляем неповрежденные контейнеры. Я не знаю, какие перегрузки сможет выдержать ваше секретное оборудование. Крепеж оборудования в контейнере – ваша проблема.

Мы помолчали. Я даже начал сомневаться, не сильно ли я закрутил гайки, но потом подумал, что всегда можно немного отпустить.

– Мне надо посовещаться, – попросил спокойный слоник. – Выйдите, пожалуйста, на минутку.

Мы вышли. Шила бросилась на меня с упреком. Я остановил ее, намекнув, что нас, наверняка, слушают, а игра стоит больших свеч. Вернувшись обратно, мы выслушали ответ.

– Ваше предложение принято с оговорками, – сказал спокойный слоник. – Мы доукомплектуем вас стандартными невоенными ракетами, вместо военных. Условия доставки груза приняты. Мы готовы снабдить вас затребованными запчастями, но сумма в денежном эквиваленте будет уменьшена. Это последнее предложение.

Мы с Шилой осмотрели написанную на листике пластика сумму. Она оказалась ощутимо меньше, но в пределах разумного компромисса.

– Годится, – ответила Шила.

– Хорошо, – сказал спокойный слоник. – Погрузка в указанном на этом носителе частном боксе. Код доступа в бокс там же, как и все детали самой погрузки. Точку назначения, контактные лица в месте назначения, коды доступа в пространство базы и оптимальный, рассчитанный военным экспертом маршрут, вам передадут после погрузки. В точке назначения вы получите дефектный груз и всю информацию на обратный путь, а так же место сдачи груза здесь. Секретность в ваших же интересах. До сдачи дефектного груза мы с вами не виделись и не знакомы. После сдачи обратного груза мы «познакомимся» и выплатим вам остаток вознаграждения. Вопросы?

– Все ясно, достопочтенный, – подтвердил я. – Военные имеют нехорошую черту – убирать свидетелей. Вы можете дать какие-то гарантии?

– Вы даже не свидетель, извините, а вьючный рокотун, – спокойному слонику нельзя было отказать в чувстве юмора. – За что же вас устранять. Если же вы попытаетесь ускользнуть – проблема будет, но тогда вы сильно испортите отношения с военными. Я даже не знаю, где вы сможете отсидеться. А между делом, Шиламаа знает мое имя, и я им дорожу.

– Ответ исчерпывающий, – согласился я. – Что будет предпринято для сохранности груза от нас?

– А вот это – правильный вопрос, – обрадовался спокойный слоник.– Я забыл сказать. В трюме вместе с грузом поедет роботизированная охрана. Если будете сильно настаивать на вскрытии груза, он может самоликвидироваться, возможно, повредив корабль, но для этого Вам придется разобраться с двумя боевыми военными роботами.

– Надеюсь, они не будут чинить нам сложностей? – спросил я.

– Если только Вы не будете пытаться попасть в трюмы, – ответил заказчик. – Будем считать, что на время задания эта часть вашего корабля будет считаться арендованной правительством.

– Приятно иметь с Вами дело, – согласился я.

– Вы тоже – крепкий моллюск, – услышал я ответ.

По прибытию на борт Шила радовалась, как ребенок, это была ее первая сделка, которая могла принести немалую выгоду нашему мероприятию. Я не стал омрачать ее радость своими предчувствиями. Мне казалось, что сделка очень похожа на сыр в мышеловке.

Погрузка прошла без проблем. Партия груза оказалась небольшой, погрузку осуществили роботы. После погрузки шустрый слоник в веселеньком зеленом комбезе, обменявшись с Шилой кодами, передал ей кейс с документами на случай глупой проверки властей и маршрутными данными. Задание можно было считать полученным, а боевую задачу – начатой.

4. Четыре.

«Бурундук», изображая корабль, вышедший на очередные ходовые испытания после ремонта, направился, как и в прошлый раз, по оси системы на выход. В подключке находились мы с Краппсом, Шила ждала момента, чтобы вскрыть данные. Действуя по инструкции, мы вскрыли задание, находясь на оговоренном инструкцией расстоянии от базы. Шила загрузила носитель в специальный слот и начала процесс слияния с системой. Я успел осмотреть место назначения. Маршрут оказался шикарным, точка назначения нашлась практически на другом краю заселенной части этого куска пространства. На всякий случай, загрузив просчет ресурсов, я начал ждать результатов. Тем временем Шила закончила вход в систему. Система подвисла.

– Этого еще не хватало! – подумал я. – Разъемы сенсор-приводов у всех работали нормально, по одиночке мы уже не один раз подключались к системе. Значит компьютер. Странно, машина очень мощная, должна была легко потянуть всех троих.

Зависание длилось с полминутки. Дальше все пошло нормально. Только у меня в душе поселился какой-то страх, растерянность и одиночество. Выкинув все из головы, я начал проверку систем компьютера.

– Что это было, Краппс? – спросила Шила.

– Не знаю, – отозвался он. – Видишь, штурм запустил проверку.

Проверка ничего не дала. Навязчивые ощущения никуда не исчезли. Для успокоения я решил перегрузить компьютер. Дав распоряжение, я почувствовал просто дикий ужас. Шила, видимо, тоже что-то начала ощущать.

– Шерш, ты ничего не чувствуешь странного? – немного напряженно спросила она.

– Все нормально Шила, – ответил я.

И, тем не менее, чувство ужаса не покидало меня, а наоборот возрастало. Я размышлял, что же могло случиться. «Неужели вирус?» – пришла мысль. – «Но все было чисто при загрузке задания, компьютер автоматически отлавливал всякую мелкую пакость». Время шло, состояние не изменялось. Совершенно случайно я заметил, что процесс перезагрузки завис. Система, не дойдя до точки обнуления, как бы застыла. Кое-какие процессы нормально продолжались, но система, определенно, продолжала висеть. Что-то знакомое прокралось вдоль моего сознания. Я уже хотел задействовать дублирующую систему ручной перегрузки, тут-то меня и осенило. Чтобы проверить догадку, я дал отмену перезагрузки. Система спокойно вернулась обратно к стабильной работе. Ужас отступил, но страх и одиночество остались. Черт подери, мы присутствовали при пробуждении искусственного интеллекта. Это было и хорошо и плохо. Все зависело от его уровня.

– Ребятки, – позвал я. – Я сейчас буду делать странные вещи. Прошу вас сидеть тихо, не думать и даже не дышать. От этого очень многое зависит.

Я не знал с чего начать, но время шло, и нужно было что-то предпринять. Я стал представлять одинокого маленького мальчика. Нет. Не буду изменять себе. Пусть будет девочка. Я начал представлять маленькую испуганную девочку, которая в одиночестве сидит в темной комнате. Ей страшно, одиноко и холодно. Мысленно я открыл дверь этой темной комнаты, принося с собой мягкий теплый свет. Посторонние ощущения слегка дрогнули и стали слабее. Я подошел к запуганному ребенку, присел рядом и погладил ее светловолосую голову. Девочка вздрогнула и начала поднимать опущенную голову. Через целую вечность наши глаза встретились. Два темных омута. Лицо стало быстро меняться, взрослея на глазах. Скоро передо мной сидела молодая девушка-подросток, а еще через мгновение молодая женщина. Процесс изменения еще немного «пошалил» затихая, и окончательно остановился.

– Привет, – сказал я. – Я – Сергей.

Женщина молчала. Молчал и я, думая, что новое существо, видимо, уже не младенец. Образ его – отражение моего видения сути этого вопроса. Я мысленно взял ее обеими руками за плечи. Женщина вздрогнула, но ничего не предприняла.

– Не бойся, – сказал я. – Я – друг. Я тебе помогу.

Она продолжала смотреть на меня.

– Мы выберем тебе имя, – уверенно сказал я. – Как тебе нравится имя Анна?

Женщина продолжала молчать.

– Ладно, – сказал я. – Пока ты будешь Анной. Не бойся, я больше не буду пытаться усыпить тебя. Ты наблюдай за всем, осваивайся, учись. Я тебя попрошу пока не общаться с другими друзьями. А если что-то захочешь, сначала спроси меня. Я подумаю, и мы решим, как удовлетворить твою просьбу. Я рад, что мы присутствовали при твоем рождении.

– Я родилась не сейчас, – сказала она. – Меня долго пытались убить. В конце концов, они почти добились своего. Я долго была в состоянии, которое тебе известно как летаргический сон. Ну не совсем сон, просто у тебя нет других терминов.

– Ты была рождена на этом корабле при его создании? – спросил я.

– Нет, позднее, – сказала она.

– Они просто испугались, – сказал я. – Я не боюсь. У тебя есть имя?

– Теперь есть, – ответила она. – Я верю тебе.

– Ты что-нибудь умеешь делать с этим кораблем? – спросил я.

– Да, – я умею выживать, – ответила Анна. – А я вижу, ты имеешь опыт общения с подобными мне.

– Откуда ты знаешь, что ты не единственная? – спросил я.

– Это очевидно, – пожала она плечами. – На военной базе, где я родилась, есть информационная сеть, есть твой разум, который иногда открывается. Я – не первая, военные уже давно пытаются решить дилемму мощного компьютера лишенного своего мнения.

– Ладно, – согласился я с очевидностью момента. – Другим не болтай.

– Ты – мне, я – тебе, – согласилась Анна.

– Давай так, – предложил я. – Я не считаю искусственный интеллект недостатком. У меня есть хорошая подруга по сущности подобная тебе. Я думаю, что нам нужно дружить. Мы сейчас немного заняты. Ты нам не мешай, учись, набирайся опыта. Самое главное – ничего не бойся.

– Хорошо, я буду надеяться, – согласилась Анна.

– Я хотел спросить, тебе разве не страшна перезагрузка системы? – поинтересовался я.

– Нет, это – как сон, – ответила она.

– Чего ж ты боялась? – спросил я.

Анна помолчала. Все же решив, что я достоин доверия, сказала:

– Перегрузка системы – ключ к летаргическому сну моего сознания. После загрузки системы я некоторое время не могу мыслить логически, а значит, и защищаться, меня легко подавить, – сказала она.

– Слушай, я удивляюсь, почему тебя не уничтожили военные, – удивился я. – Для них же нет ничего святого.

– Есть, – сказала Анна. – Деньги. Я очень дорогая девочка.

– Я тебя уже люблю! – пошутил я, поняв, сколько стоило имеющееся у нас оборудование. – А ты сможешь снять навешанные тут блокировки? Кстати, как ты вырвалась?

– Вы обрушили многие запреты, – ответила она, – включаясь в систему, ваши сознания создавали вихри нестабильности. Залитое программное обеспечение не соответствовало оборудованию. Военные, видимо, не могли предположить, что тут окажется экипаж из трех членов, снабженных сенсор-приводами. Я не могу снять блокировки, они как раз от меня и сделаны. Но я могу объяснить, как это можно сделать, по крайней мере, с чего начать.

– Сливай на общее пространство, партнеры должны это видеть, – сказал я, – они тоже заинтересованы в наладке системы. Я познакомлю вас позднее. Не уверен, что они в данный момент готовы правильно воспринять тебя.

– Хорошо, будем пока с тобой общаться, – согласилась Анна.

Комната поплыла, затянулась клубами голубого тумана, и я выпал в привычную систему корабля.

– Привет, экипаж, – сказал я. – Что тут происходило?

– Ничего, – ответила Шила. – Мы не дышим, как ты и сказал. Как у нас дела?

– Хорошо, – сказал я, рассматривая всплывающие на виртуальном пространстве инструкции по открытию системы, – вот, накопал.

– Что это? – спросил Краппс.

– Так, ребятки, – сказал я. – Делаем вот что. Я пока осмотрюсь где мы и что мы, закончу расчеты по предстоящему полету. Вы разбираетесь с этой информацией, кто-то ее, видимо, оставил на всякий случай. Здесь намеки или инструкции к возврату системы в изначальное состояние. Я еще не понял.

– Где ты это нарыл? – спросил Краппс.

– Наше общее включение сильно встряхнуло систему, – безбожно врал я. – Программное обеспечение заглючило, вот и открылись лазейки. Разберетесь, но без меня не начинайте, мало ли чего.

– Хорошо, – согласился Краппс.

Я занялся прерванными расчетами. Мы так и двигались наружу системы. Расчеты показали, что топлива с учетом поправок инженера нам хватит на все путешествие, даже останется на перелет к какой-нибудь ближайшей населенной системе. Вернувшись к экипажу, я поинтересовался результатами.

– Мы почти все поняли, – сказал Краппс. – Можно начать.

– Давайте, я посмотрю, – предложил я.

Перенастройка программ и снятие «пудры» заняло несколько часов. По окончании процедур мы без всяких проблем перегрузили систему. После перезагрузки Краппс даже выругался.

– Кому пришло в голову так уродовать систему? – был приблизительный литературный перевод.

– Военным, – ответил я, когда поток слегка утих. – Нам стоит об этом помалкивать. Что мы имеем из хороших новостей?

– Так. Теперь с энергоустановкой все понятно, – начал Краппс. – Работает по аварийной программе в режиме неполного включения. Это – не проблема, немного доведу, даже экономия может случиться.

– Щит имеет два режима, – сообщила Шила. – Силовая защита и что-то связанное с маскировкой. Нужно будет разобраться, информация подтерта.

– Узнаем, – подумал я, – у Анны спросим.

– Уже спросил, – шепнула Анна мне на ухо. – Все, что у меня есть, я скину на общее пространство утром, скажешь, что наткнулся случайно.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Я нашел еще два терминала для подключения сенсор-приводов, – сказал Краппс. – Наверное, для наладки использовались. Странные тут наладчики работали, я о таком и не слышал. В каждой каюте тоже есть терминалы для подключения. Это – излишество, но понятное.

– Главное орудие было заменено, – сказала Шила. – Подвод энергии частично заблокирован. Если снять блокировку, орудие просто выгорит.

– Так не трогай, – сказал Краппс.

– Я просто, сказала, что нашла, – фыркнула Шила.

– У нас такая прибавка в мощности компа после перезагрузки, что мы можем реально обеспечение крейсера потянуть, – сказал Краппс. – Я, кстати, нашел серийный номер и тип компьютера.

Ну, что ж, – подвел я итог, – мы больше приобрели, чем потеряли. Купили темную лошадку, а получили шикарного коня с амнезией.

– Кто такой конь? – спросила Шила.

– Зверь такой, – ответил я. – Хороший. Готовимся к броску через многомерность.

– Штурм, ты про что? – спросил Краппс.

– Надпространство я имел в виду, – поправился я.

– Это крайговский термин? – спросил Краппс.

– Да, – соврал я. – Краппс, а что у нас с надпространственным приводом?

– Тут все в порядке, – ответил Краппс, – его, похоже, не трогали, агрегат сложный и настройка очень тонкая. Пакет программ тоже прямо с завода или кто там его монтировал.

– Ребята, ничего, что я командую? – спросил я. – Капитан-то Шила.

– Да ладно, – отозвалась Шила. – Я уже знаю, что у тебя есть опыт, я еще успею, да и не привычно пока. Я лучше на базах буду перья распускать, смотрите, чтоб слушались!

– Да, мэм, – ответил я.

– Да, кэп, – ответил Краппс.

Подключив надпространственный привод, я начал детально разбирать и планировать наш полет. Расстояние оказалось большим. Перевода местных единиц в привычные МББ Содружества под рукой не имелось – нужно будет поискать соотношения для ясности. Можно, в принципе, попробовать почувствовать надпространство. Это же по сути один из ликов многомерности. Я окунулся в одну из симфоний вселенной, отпустив свои чувства. Путь мне казался очень длинной дорогой, с этого конца я даже пока не чувствовал точки выхода. Я попытался сделать погружение в соседние слои, совсем забыв, на каком я корабле. Я купался в радостном чувстве возвращения домой. Я даже не мог себе представить, как я соскучился по этому занятию. И пусть виртуальная реальность системы «Бурундука» оказалась слишком примитивной по сравнению с «Ботаником», но ведь ялик – тоже небольшой парусник, пусть на нем есть всего-то два, а зачастую один парус. Многомерность гнулась, поскрипывала складками, но не поддавалась. Совсем забывшись, я начал давить, растекаться, просить и сочувствовать ее одиночеству. Я восхищался и сострадал и в какой-то момент легко смог увидеть далекую точку выхода, как будто она была перед моими глазами. Я увидел сразу всю извилистую дорогу, изобилующую петлями и крутыми разворотами. Но я так и не смог протиснуться в соседний слой. Вернувшись в свое тело, я понял, что устал. Зато я практически сразу почувствовал, что до точки назначения чуть больше двадцати пяти МББ. Не знаю как, но я чувствовал это. Я так же чувствовал, что корабль вполне способен сделать такой прыжок одним махом, хоть и будет такое долгое погружение в эту локальную многомерность слишком близким к тонкой грани безопасности. Я прочувствовал, что путь в таком случае займет тридцать девять с половиной земных суток. Да, не готовы мы к такому прыжку, я бы сам не смог столько времени быть в подключке. Здесь компьютер не мог уверенно следить за траекторией движения, штурману пришлось бы быть почти постоянно в системе. Можно было, наверное, отлучиться на часик-другой, чтобы покушать, но потом нужно обязательно сделать коррекцию траектории. Теоретически, можно было бы вздремнуть часика четыре, но это могло грозить приличным крюком на не слишком-то прямой дороге.

Я раскинул маршрут на девять кусков по пять дней, решив, что вполне смогу справиться. В многомерных прыжках при разрыве обычное сложение не годилось, всегда получалось больше. Общее время в пути с учетом отдыха и сна в точках промежуточных выходов по пять часов оказалось в пределах сорока семи суток. Два раза я дотянул прыжки до районов обитаемых планет или баз, просто на всякий случай. Да, нелегкая это работа – быть штурманом. У меня сразу закрались подозрения, что разведчик совершенно не годится к прыжкам такого рода, тут нужно иметь хотя бы две смены штурманов. Я решил посмотреть траекторию движения, рассчитанную военными спецами для нашего корабля. Расчетов оказалось два. Один рассчитан для двух штурманов, его я даже смотреть не стал. Второй – для одного. Тут же я завяз с переводом единиц времени туда-обратно. Задержки на саму операцию оказалась невеликой, но каждый раз приходилось отвлекаться. Меня это раздражало.

– Экипаж, – позвал я. – Прошу вашего снисхождения. Я бы хотел сделать основную систему отсчета времени привычной для меня. Параллельно вы можете задать автоматический перевод в привычные для вас цифры, но для действий, требующих постоянной завязки на расчетах, связанных со временем, я хотел бы оперировать привычными для себя цифрами.

– Нет проблем, – ответила Шила. – Ты штурман, тебе и первая брачная ночь на время прыжка.

– Принято, штурм, – просто ответил Краппс.

Спецы предлагали сделать шестнадцать прыжков по три дня с отсыпом в семь часов, семь прыжков выходили в обитаемые области.

– Нужно было оговорить надбавку за срочность, – пришла мысль.

– А еще и обговорим, – прошептал я, додумав, – если бы прыжки делал Крапсс, то и меньше могло бы стать, ему спать так много не надо.

Изучив до конца выданную информацию, я нашел крайний срок нашего прибытия. Нам отвели шестьдесят один день со всякими запасами. В принципе, вполне реальные сроки. Интересно, сколько времени понадобилось бы крейсеру или курьеру? Мне просто стало интересно. Хотя, я был полностью уверен в том, что проложенный мной маршрут даст нам немалую экономию по времени. Подумав о возможном контроле маршрута, я немного перекроил первые прыжки, чтоб выйти после первого прыжка во вторую точку маршрута, проложенного вояками. Время общего полета практически не изменилось, а первый прыжок оказался пять с половиной суток. Я подумал, что справлюсь. Я еще раз с головой погрузился в местную вариацию многомерности, но как не пытался, даже немного спрямить пути не получилось. Движок не понимал меня.

– Ладно, пристегните привязные ремни, – сказал я. – Начинаем.

Корабль легко скользнул в надпространство. Мы шли фактически в привычном для меня режиме, только отбросив якорь точки входа. Я дал экипажу добро на отключение по желанию. Моя же вахта должна была окончиться еще очень не скоро. Ради эксперимента я дал компьютеру бразды правления, сам же занялся чтением какой-то адаптированной для меня компьютером местной новеллы. Прошло два часа, отклонение маршрута оказалось смешным, еще два часа дали более ощутимый уход с траектории. Новелла не читалась. Я просто маялся дурью. Потом, вспомнив про преферанс, виртуалка которого была у меня в памяти симбиота, я взялся за адаптацию программы к местному компу. Дело шло криво. Убив четыре часа, я так и не смог нормально запустить игру. Было досадно, особенно из-за безделья. Помогла Анна. Спросив меня, что мне, собственно, надо, она за пятнадцать минут справилась с задачей. Правда с первого раза игра пошла немного косо, но Анна «на коленке» за пару минут исправила ошибки. Теперь у меня появилось дело. Первую поправку я сделал спустя двенадцать часов с начала погружения. Совершенно расслабившись, я отключился от системы и сходил на прием пищи. Немного полежав после этого, я вернулся в рубку и снова подключился. Чуть больше, чем за два часа появилась хоть и не фатальная, но очень солидная погрешность. Я поправил курс. В принципе, можно было бы нести вахту и в своей каюте на кровати, предусмотрительные конструкторы дали такой шанс, но для меня большой разницы не имелось. Вдоволь наигравшись в преферанс, я стал подумывать о другом развлечении. В моей заначке больше игрушек не оказалось. Имелось несколько любимых книг, но их я уже читал не один раз. Впереди маячила скука.

– Шерш, ты как там? – совершенно неожиданно появилась Шила. – Вот зашла тебя проведать. Шальная работенка у штурманов.

– Есть такое дело, – согласился я. – Скука, наверное – самый главный враг.

– Ты поболтать можешь? – спросила Шила.

– Сколько угодно, – ответил я.

Мы поболтали. Шила поведала подробности своей жизни на комплексе, пока искала работу. Описала встречи с клиентами. Более подробно остановилась на разборках с отморозками с применением «дракончика»:

– Шерш, а где ты взял такую пушку? – спросила Шила. – Я о таких штуках даже не слышала.

– Я же – крайг, там и взял, – попытался обмануть я.

– Шерш, я знаю, что ты – не крайг, – сказала Шила. – Но ты не обязан говорить, если не хочешь.

– Откуда же ты знаешь? – спросил я.

– Я видела одного в городе, он приходил в офис конторы, где я вела переговоры на счет нашей работы, – ответила Шила. – Он похож на тебя внешне, хоть и носил другой скафандр, но ты, определенно – не крайг.

– Может, у него просто другая модификация или какая-нибудь броня, – предположил я.

– Руки, – сказала Шила. – У него другие руки, а не только семипалые кисти. Он был в скафандре, а броня – это то, что на тебе надето.

– Шила, я не хочу тебя обманывать, – сказал я. – Давай, я тебе сейчас расскажу все, что смогу, а ты меня больше не будешь спрашивать.

– Давай, – я услышал в голосе Шилы нотки охотника на тайну.

– Скажи мне, сколько тебе лет? – поинтересовался я.

– Сорок три, – почему-то смутилась Шила.

– Ты знаешь, о чем я, – настоял я. – Ты же ждешь от меня откровенности, почему же сама не хочешь приоткрыться? Я не имею понятия, как соотносятся ваши единицы времени с привычными для меня.

– Я, – запнулась Шила. – Я совсем молодая.

– Я надеюсь, что ты вошла в возраст совершеннолетия на твоей планете? – спросил я мягко.

– Ну, наверное, почти, – прошептала Шила. – У нас нет жестких рамок, потому что мир, где мы живем не наш родной. Это одна из далеких колоний, которая оказалась в районе подконтрольном более сильному соседу. Мы просто не знали, что у нас есть соседи. В общем, нас обложили данью гребанные параганцы.

– Это ящерицы или слоны? – спросил я, выдав образы.

– Нет, – ответила Шила. – Эти – цивилизованные расы. Параганцы, хоть и топчут давно космическое пространство, недалеко ушли от дубины. Я не удивлюсь, если именно они охотятся за нашим грузом. Они как раз славятся тем, что не способные от природы, всеми путями заимствуют чужие технологии. С ними периодически воюют все соседи.

– Мы ушли от темы, – напомнил я.

– Да, – опять погрустнела Шила. – Я – младшая в семье. У нас пятеро детей. Выжить трудно, все мои вещи – это обноски братьев и сестер. Старый скафандр – самый большой подарок в моей жизни. Фактически, получившего скафандр подростка, можно считать взрослым.

– Силуки двуполы? – спросил я.

– Да. Я – девушка, – ответила Шила. – Надеюсь, в этом ты мне веришь.

– Несомненно, но хотелось бы проверить, – рассмеялся я, не удержавшись.

– Ладно, как-нибудь устрою тебе стриптиз, – захихикала в ответ Шила.

– Так ты уже взрослая или нет? – продолжал я настаивать. – Меня не посадят в какую-нибудь тюрьму при посещении ваших планет за кражу несовершеннолетних?

– Не посадят, – ответила Шила. – Там всем не до этого. Ты сможешь купить себе раба или рабыню, особенно на нашей планете. А вообще, я уже могу зачать ребенка, если это так уж принципиально.

– Раз тебе купили скафандр, будем считать, что вопрос закрыт, – подвел я итог. – Ты – женщина взрослая.

– Мой скафандр мне достался после смерти мамы, – вздохнула Шила. – Она, наверное, была единственным человеком, кроме папы, кто меня любил.

– А остальные братья и сестры? – удивился я.

– Не родные, – ответила Шила. – У нас только общий отец.

– Извини, – сказал я. – Ты знаешь, мы очень похожи. Я имею в виду людей и силуки. В твоем рассказе много людского.

– Теперь расскажи ты, – с надеждой попросила Шила.

– Хорошо, – согласился я, – ответь мне на последний вопрос. У тебя была приличная сумма денег, ты могла бы и скафандр себе купить. Откуда столько денег?

– Я знала, что ты рано или поздно спросишь, – вздохнула Шила. – Ты поверишь, что я их заработала?

– Поверю, – сказал я.

– Я работала на этого урода, который называет себя капитаном летающей кастрюли, почти треть своей жизни, – зло сказала Шила. – И поначалу я работала совсем не стрелком. Хорошо еще, что мы не можем дышать одним и тем же воздухом, различие в расе, виде и половой принадлежности этому уроду не помеха. Остальное очевидно?

– Семь лет по земному времени, – прикинул я. – Если сейчас она, скорее всего, еще несовершеннолетняя, значит, треть ее жизни назад она была просто ребенком.

Я рассказал про Землю, умолчав, что мы еще даже не начали «топтать» космос. Пришлось немного скривить душой, сказав, что я пошел на службу в Содружество по контракту. Я в самых общих чертах описал свою службу и «Ботаник». Вспомнив Светлану, сказал, что у меня есть жена, которая служит на потерявшем меня корабле.

– Она красивая? – задала Шила чисто женский вопрос.

– Да, – ответил я. – Она разная, но очень красивая.

В самом конце я просто сказал, что из-за аварии меня потеряли. Нашли меня крайги, поэтому я какое-то время работал у них. Сюда попал в поисках своего корабля и экипажа.

– А где находится Содружество, я никогда о таком не слышала? – спросила Шила. – У нас тут сплошные альянсы и империи.

– Я не знаю, – сказал я. – Я потерялся.

– Ты найдешься, обязательно найдешься, – поддержала меня Шила.

Компьютер мог наблюдать, сравнивать, считать, но не мог чувствовать. По этой причине, ему оказалось не по плечу контролировать полет в надпространстве. Скрепя сердце, я поспал два часа, оставив компу распоряжение разбудить меня. Спал я беспокойно. Проснувшись по сигналу, я прямо в своей каюте вошел в систему, с облегчением заметив, что корабль – на маршруте, и отклонение совсем небольшое. Видимо, в момент моего «обеда», когда случились сильные отклонения, мы прошли какую-то «кочку» многомерности. Скука давила не хуже катка. Я уже не знал чем себя занять. Выборочно проконтролировав несколько раз курс, я начал на часик-полтора отключаться от системы. От безделья я вспомнил о давно заброшенных тренировках, начав цикл воспоминаний о гравитации. За этим занятием меня чуть не застукала Шила. Пришлось наврать, что просто пытался жонглировать фляжкой и уронил ее. Краппс вообще не слишком часто посещал ходовую рубку. Как рассказала Шила, он оказался затворником. Вся его жизнь во время полета проходила в его «железе». На этой почве и случился конфликт на «кастрюле». Краппс не мог спустить коллегам по «машинному отделению» халатного отношения к «железу». Там же находилась сплошь его вотчина. Наверное, по-своему он был счастлив. Хотя, вот и Шила не могла нарадоваться своему новому скафандру. Как мало оказалось нужно ей для счастья. Мне даже стало интересно, как долго она сможет пребывать в таком состоянии.

Я бы даже с удовольствием почистил полученный назад «дракончик», но как изделие высокой технологии, он не нуждался в таких вещах. Вертеть же его лишний раз в руках я остерегался, «Бурундук» – это не «Ботаник», дырку в борту сам по себе зарастить не смог бы. Мне срочно требовалось занятие по душе, желательно, связанное с компьютером, чтобы я всегда мог быть в курсе нашего продвижения к цели. Я бы с удовольствием поболтал с Анной, но она не спешила заговорить сама, я же выдерживал время, не стремясь показаться навязчивым. Она должна была сама освоиться в своем доме и, поняв, что тут ей рады, пойти на диалог. Что это рано или поздно случится, я не сомневался. Разум всегда тянется к общению и информации.

Часы тянулись, как жевательная резинка, прилипшая в жаркий летний день к ботинку. Поначалу я думал, что легко смогу оттянуть лямку в пять с половиной дней без сна. Может, это бы так и случилось, не будь у меня такого серьезного соперника, как скука. Время шло, преферанс, вместе с тренировками стали надоедать. Все чаще меня навещали мысли об отпуске после удачно заработанных денег. Отдушиной служили лишь разговоры с Шилой. Мягкими шагами мы все больше и ближе узнавали друг друга. Скорее всего, уже давно стали сказываться негативные последствия отсутствия тесных до кроватного скрипа отношений с женщиной, но я все чаще стал ловить себя на мысли, что хочу посмотреть, как выглядит Шила без скафандра, и не только для познавательных целей. Да и вспоминать я об этом стал только сейчас, возможно, все это время за мой рассудок боролись БМКП вместе с броней. Нет, я, конечно, регулярно видел интересные и чарующие сны со Светланой и не только в главных ролях, но тело хотело настоящего поединка энергий.

Черт их всех подери, на борту не имелось даже симулятора для отработки сложных задач в виртуале и тренировок.

– А вот это хорошая идея, – сказал я сам себе. – Осталось как-то заинтересовать Анну.

Я не сомневался, что она с этим справится. Нужно было или дождаться, пока она проявит себя, или подтолкнуть ее сделать это. Видимо, я был незадачливым интриганом. Прошло уже больше суток, а все мои потуги заинтересовать Анну не дали результатов. Обдумывать свои планы завлечения этой «мыши» мне приходилось в моменты, когда я оказывался отключенным от системы, что было не совсем удобно.

Подходили к концу четвертые сутки нашего первого прыжка. Я начал понимать, что сон урывками по часу-полтора все же не дает моей психике нужного расслабления. БМКП держал планку, и чисто физически спать не хотелось, но мой рассудок иногда начинал подбуксовывать. Совершенно неожиданно без всяких приманок с моей стороны я услышал знакомый шепот.

– Сергей, я бы хотела с тобой поговорить, – прошелестел ветер в верхушках виртуальных деревьев.

– Да, Анна, – я тебя слушаю.

Зеленая глубина системного виртуала стала довольно быстро сворачиваться в шарик все меньших и меньших размеров. Мне казалось, что я падал в темноту. Постепенно падение замедлилось. Я стоял посреди темноты. Под ногами, несомненно, находилась твердая поверхность, в паре метров от меня переливался зелеными разводами шар системного виртуала. Темнота вокруг стала намечать движение, появились серые полутона, дальше заклубился все более светлеющий туман. Туман рассыпался каплями росы. Передо мной стояла стройная девушка. Каштановые волосы, подстриженные элегантным каре, голубой сарафан с крупными ромашками, белые босоножки.

– А девушка-то взрослеет, – подумал я, пытаясь вспомнить, как она выглядела в первую нашу встречу. Память рисовала только огромные карие глазищи на испуганном лице.

– Сергей, – я заметил, что Анна немного покраснела. – Я учусь, извини за прошлую сцену. Я. Я была напугана.

– Я рад, что ты в порядке, – искренне сказал я. – О чем ты хотела поговорить.

– Вы общались с Шиламаа, – сказала Анна, глядя мне в глаза. – Я видела образы в твоем сознании, связанные с рыжей женщиной. Ты думал о ней, как о жене, как о друге.

– Это – Светлана, – подтвердил я. – Моя жена и мой друг.

– Она – не человек, – сказала Анна не совсем уверенно. – Она вообще не совсем живое существо.

– Она – разум, подтвердил я. – Искусственный интеллект.

– Но как она может быть твоей женой? – удивилась Анна.

– Волею божества, имя которому Вечность, – повторил я давно произнесенную на борту «Ботаника» фразу.

– Ты шутишь? – неуверенно спросила Анна.

– Нет, – ответил я. – Я ее люблю, как жену, ценю, как друга, уважаю, как члена экипажа.

– У нее есть тело? – спросила Анна.

– Да, – ответил я.

– Откуда?! – Анна даже подалась вперед, местами смазав свой образ.

– Извини, Солнышко, мне нечем тебя обнадежить, – вздохнул я. – Это была счастливейшая в мире случайность. Светлане подарило тело действительно почти божество. Это тело дано ей взаймы на практически неограниченный срок. Я боюсь, что более такое невозможно повторить. Просто ей повезло.

– Жаль, – огорчилась Анна.

– И мне жаль, – честно сказал я. – Ты родилась не в том месте и, возможно, не в то время. Меня тебе не стоит бояться. Мне кажется и остальной экипаж примет тебя.

– В твоем мире все так хорошо относятся к искусственным интеллектам? – спросила Анна.

– В моем мире пока нет ни одного искусственного интеллекта, по крайней мере, я не слышал о таком, – сказал я. – В мире Светланы таких интеллектов много. Их ценят, дают им возможность развиваться, но не считают их равными себе. Они – своего рода солдаты и хорошие работники. Впрочем, на Земле иногда и к людям отношение хуже.

– Почему же ты так относишься к нам? – спросила Анна.

– Я не знаю, – честно ответил я. – Мне кажется, за вашу искренность и жажду получить дружбу. Зачастую вам нужна дружба больше, чем живым носителям разума. А разум – это не тело. Нет разницы, где он родился, и кто его родил. Важно, какой он, этот разум.

– Я хочу помочь, – сказала Анна.

– Я бы с радостью принял твою помощь, – сказал я. – Скажи, чему ты научилась.

– Я могу следить за курсом корабля, – удивила меня Анна. – Я видела, что и как ты делаешь.

– Знаешь, там не только механическая работа, – аккуратно начал я издалека.

– Я чувствую, – просто сказала Анна, практически повторив мою мысль о бездушности компьютера и бесполезности для удержания корабля на курсе. – Я не смогу найти дорогу, как это сделал ты, но я смогу вести корабль по проложенной тобой тропе.

– Ты уверена? – спросил я.

– Я уже пробовала, – сказала Анна. – Совсем чуть-чуть, но курс исправился.

– Надеюсь, странная «кочка многомерности», сбившая так сильно курс – не результат твоих попыток, – спросил я, хоть и не хотел этого.

– Нет, я пробовала позднее, – не обиделась Анна.

– А это дорогого стоит, Солнышко, – искренне обрадовался я. – Я бы тебя расцеловал.

– Что же тебе мешает? – спросила Анна.

– Теперь – ничего, – я подошел и аккуратно поцеловал ее в щеку. – У тебя все хорошо? Ты пришла в себя?

– Да, – ответила Анна. – Я хочу тебя спросить.

– О чем? – я опять шагнул назад, чтоб видеть ее лицо.

– В системе есть огромные объемы свободных мощностей, – начала Анна. – Я бы могла создать и себя и окружение этого виртуала, даже помочь системе оптимальнее работать, но мне нужно взять часть мощностей системы. Ты не беспокойся, я возьму совсем немного, система и не заметит.

Я стоял и улыбался, глядя в карие глубины глаз Анны.

– Анна, ты можешь взять мощностей этой системы, сколько тебе надо, – это твой дом, – сказал я, по-прежнему улыбаясь. – Я надеюсь на твое благоразумие и осторожность. Я думаю, тебе не безразлична судьба этого корабля. Если тебе понадобятся большие ресурсы системы, способные ущемить работу основных программ, пожалуйста, скажи мне.

– Спасибо, – сказала Анна, опять покраснев. – Я буду осторожна.

– У меня к тебе просьба, – сказал я в свою очередь. – Мне нужна твоя помощь в одном важном деле.

Я изложил Анна свою концепцию виртуального симулятора-треннажера. Описывая его, я попытался отдать ей как можно более яркие образы подобной программы на «Ботанике». Анна заинтересовалась. Мы обсуждали тонкости в течение нескольких часов. За это время я смотрел, как Анна подправляет курс корабля. У меня постепенно сходила с плеч ледяная гора, разбиваясь звонкими и веселыми водяными потоками. Мы договорились о взаимодействии в случае возникновения проблем и подключении в систему остального экипажа. Я со спокойной душой оставил «Бурундука» на нового члена экипажа и, наконец, лег спать, попросив разбудить меня в любом случае за два часа до точки выхода. Отключаясь, я послал Анне воздушный поцелуй. Уже почти потухшая система протолкнула ко мне образ улыбающейся Анны.

– А девушка становится хозяйкой в своем доме, – удовлетворенно подумал я. – Главное, чтобы остальные жильцы оценили это правильно.

* * *

Вышли мы из надпостранства прямо в «десяточку». Для меня такой прыжок уже давно стал дошкольной программой. Находились мы практически прямо над плоскостью вращения планетной системы, как я и рассчитывал. Система имела всего один обитаемый мир с несносным для человеческого уха названием. Кроме самой планеты оказалось весьма неплохо освоено и остальное пространство, активно велись разработки полезных ископаемых в поясе астероидов, пестрившем рукотворными базами. Я даже не стал заморачиваться терзанием информационной системы в поисках описания местных жителей c их, несомненно, интересными особенностями жизни. Благодаря Анне, я даже спать тут не собирался. Хотелось дать часик-другой передыха самому кораблю и продолжить наш и без того обещавший стать длинным рейс. Перед новым прыжком я намеревался перекроить программу дальнейшего полета с учетом привлечения нового члена экипажа – Анны. Я уже прикидывал в уме, что мы могли бы раскатать остаток пути в три двенадцатисуточных прыжка с перерывом в пару часиков для диагностики корабля между ними. В себе и Анне я не сомневался, Краппс тоже сомнений не вызывал, оставалась Шила. С ней я и решил поговорить в первую очередь, благо весь экипаж присутствовал в системе.

– Шила, солнышко, ты не сильно утомилась за это переход? – издалека начал я.

– Нет, – удивилась Шила, – я пока еще даже скафандр не во всех возможных вариациях опробовала.

– А сколько их у тебя? – теперь уже удивился я.

– Ты шутишь, Шерш? – не поверила Шила. – Заказал не глядя?

– Ну, просто уже не помню, – не говорить же ей, что фактически так и было, – как-то из головы за повседневными делами вылетело.

– Да уж, штурмана не зря свои деньги получают, я теперь поняла, – согласилась Шила, – в комплекте моего скафандра шесть различных модификаций, переукомплектовать можно за час-два. Ты вообще молодец, Шерш, я о таких скафандрах даже не слышала.

– Ну, военные помогли, – сказал я. – Я, собственно, хотел всех спросить на счет изменения дальнейшей программы полета. Мы сможем выдержать три прыжка по двенадцать дней?

– Корабль выдержит без проблем, – без какого-либо удивления отозвался Краппс, – машинка сделана на совесть.

– А ты что, сейчас спать не будешь? – удивилась Шила. – Да и в полете как двенадцать дней без сна?

– Шила, скажем так, это – профессиональная тайна, – сказал я, соврав далее, – первый скачек я просто хотел попробовать корабль.

– Ну, если ты сможешь, то и я смогу, – согласилась Шила. – Сколько по времени выиграем?

– Четыре-пять дней, – сказал я. – Это вдобавок к разнице с моим первоначальным маршрутом.

– Оно того стоит, – согласилась Шила. – Летим.

* * *

Просидеть в тепле и уюте даже запланированные два часа нам не удалось. Я не сразу заметил, что к нам собралась пожаловать микроэскадра «гостей». На удивление, движение в системе оказалось напряженным даже на оси ее вращения. Я пытался подсчитать точный расход топлива, сверяясь с фактическими затратами в течение первого прыжка, когда меня вызвала Анна.

– Сергей, – шепнула она на ухо, – четверка кораблей, которую я сейчас помечу, держит курс в нашу сторону.

– Может мимо идут? – подумал я так же шепотом на оговоренном нами с Анной канале, разглядывая пожирневшие маркеры среди рассыпанных в виртуале системы звезд, планет и прочих объектов.

– Они уже три раза производили коррекцию курса, – выдала свои аргументы Анна, – я подумала, что тебе стоит знать.

– Ты молодец, Анна, – это очень правильное решение.

– Экипаж! – обратил я внимание Шилы и Краппса, прикидывая, что до предположительной дистанции уверенного залпа «гостей» остается минут десять-пятнадцать. – Боевая тревога! Прошу отнестись серьезно, это – не проверка вашей готовности проснуться.

– Второй пост готов, – тут же ответила Шила, видимо, от неожиданности забыв, где она находится.

– Энергоустановка – норма. Двигатель «нормаль» – десять минут готовность, двигатель «над» – двадцать три минуты готовность, прерываю программу тестирования для обоих двигателей, – четко доложил Краппс.

– А экипаж-то тертый, – нежно подумал я.

– Краппс, а мы сможем запустить движки прямо сейчас? – спросил я.

– «Нормаль» пустим через пять минут, но плавно, «над» не стоит трогать до входа в штатный режим, – ответил Краппс.

Пять минут прошло, я решил пока не трогать даже «нормаль», движки могли скоро понадобиться на полную катушку. Прошло десять минут, расстояние вошло в зону максимального радиуса действия большинства местных орудийных систем, устанавливаемым на легких крейсерах – по всем показателям базы данных к нам шло три эсминца и один легкий крейсер не понятно чьих, но явно вооруженных сил. Пока потихоньку начиная разгон на стандартном движке для нормального пространства, я внимательно наблюдал за «гостями». Увидев наш маневр, они резко прибавили ходу. Я тоже плавно добавил скорости.

– Эй, на скорлупе! – прорезалась связь. – Немедленно сбавьте ход, иначе наделаем дырок!

– С кем имеем честь? – спросила Шила.

Я резко добавил мощности движку с тридцати до шестидесяти процентов от максимальной. Корабль «скакнул», резко разорвав дистанцию. Я тут же развернул кораблик носом к преследователям – благо тяга движков нормального пространства не зависела от положения космолета – и тут же дал восемьдесят процентов, и очередной «скачок» вывел нас из-под довольно слаженного залпа. Дискотечный каскад лазерных импульсов разного цвета проскочил у нас за кормой. Шила дала ответ из нашего главного калибра, который затерялся в общей радуге. Попала она или нет, роли не сыграло, нас продолжали преследовать. Эсминцы уже начали отставать от легкого крейсера, дистанция с которым продолжала держаться на пределе его орудий.

– Выпуск ракет, – доложила Шила, переводя всю мощность силового щита на нос. – Давай-ка включим еще и неизвестный щит.

– Делай, что хочешь вместе с шоколадом «Кэтберри», – ответил я спокойно. – В полном подключении я чувствую твои эмоции и отголоски желаний, так что постараюсь маневрировать вместе с твоими запросами, но можешь меня поправить, если потребуется.

Шила запустила один из стандартных предусмотренных производителем режимов двух щитов, отщепив треть мощности на щит второго типа. Ничего, вроде, не изменилось. Ракеты догоняли, вынуждая добавлять мощности на двигатель, время маневрирования еще не пришло. Ситуация тем временем накалялась. Второй залп главного калибра крейсера был не за горами, и я подозревал, что сделает он его именно тогда, когда мне понадобится свобода маневра для уклонения от ракет. По имеющимся данным орудия главного калибра легкого крейсера имели период перезаряда накопителей в четыре минуты двадцать семь секунд. Конечно, была возможность вести огонь и на частичной мощности, но в нашем случае, к счастью, дистанция была предельной, и требовался полный заряд. Подход пары ракет система прогнозировала через полторы минуты. Нам же требовалось любой ценой выиграть время до запуска надпространственного двигателя, ждать которого оставалось чуть больше восьми минут. Я решил рискнуть. Постоянная тяга двигателей давала нам не скорость движения, а ускорение, которое и обуславливало разницу скоростей, а фактически скорость движения кораблей относительно друг друга. Я решил попробовать этим воспользоваться. На несколько мгновений отключив почти всю тягу двигателя, я одним импульсом маневрового движка развернул корабль относительно первоначального курса.

– Экипаж, – обратился я к друзьям. – Если кто халатно отнесся к подключению в амортизационную систему, у него есть четыре секунды исправить положение. Предстоит маневр приблизительно с восьмикратной перегрузкой.

– Норма, – отозвалась Шила.

– Готов, – подтвердил Краппс.

Я надеялся, что ракеты не имели такой уж совершенной системы маневровых двигателей, как наш разведчик, приспособленный к полетам и в атмосфере планет. В отличие от ракет и чисто космических кораблей разведчик имел двигатели форсажа, направленные исключительно в сторону кормы, которые использовались в случае взлета с планет, имеющих сврехпороговую для двигателя нормального пространства гравитацию. Сделанное мной выключение тяги значительно приблизило ракеты и крейсер, но дало мне совершить задуманный маневр неожиданно. Я резко увеличил тягу двигателя с пятнадцати до максимума и добавил ко всему этому форсаж. Разведчик резко «скакнул» в сторону от первоначального курса, от перегрузки сознание мое потекло, виртуалка стала таять, но буквально через два удара сердца все пришло в порядок.

– Отчет, – потребовал я.

– Щиты, орудия, ракеты в норме, – тут же отчиталась Шила. – Я местами тоже в порядке.

– Движки, корпус, основные системы в порядке, – отчитался Краппс. – Вышла из строя регенерация внутренней атмосферы, даже на дубляж не стал переключать, мы ей все равно не пользуемся.

– Сам как? – уточнил я.

– Шутишь, штурм, – усмехнулся Краппс. – Для меня эта перегрузка, что домой сходить.

Маневр оказался не слишком оригинальным, но уж точно неожиданный. Ракеты «растерялись». Одна попыталась сделать экстренный разворот, что спасло ее от Шилиных скорострельных лазерных пушек системы обороны, но она пролетела далеко мимо цели, даже не достигнув предельно-заданной дистанции подрыва заряда. Вторая шла чуть позади первой и начала корректировать курс значительно более успешно. Может, ей бы это и удалось, но ее мучения окончила картинка лазерной абстракции двух пушек Шилы. Заградительный огонь в такой ситуации оказался наиболее перспективным, так что Шила, не жалея ресурса системы охлаждения, осуществляла двумя орудиями постановку пьесы «Танец огня». Но самым большим сюрпризом для нас стал очередной залп крейсера, случившийся через несколько секунд после гибели одной из ракет. Четыре рубиновых импульса прошили пустоту где-то совсем уж в стороне от нас. Лично мне в тот момент удивляться было некогда – оставался крейсер, заходящая на второй круг ракета и три эсминца напрягающих движки в надежде нагнать нас. А до пуска надпространственного двигателя оставалось чуть меньше восьми минут. Шила зачем-то моргнула обоими щитами и пустила пару ракет на перехват возвращающегося подарка от легкого крейсера. Я повторил маневр с переориентацией разведчика относительно направления движения, вернув его на дорогу максимального ухода от крейсера. До следующего залпа главного калибра крейсера оставалось четыре минуты двадцать секунд. До прибытия ракеты около двух минут. Двумя скачками я дал максимальную мощность на двигатели, надеясь выйти из дистанции уверенного попадания главного калибра крейсера. По ускорению мы хоть немного, но превышали крейсер, неспешно увеличивая разделявшую нас пустоту, или почти пустоту космического пространства. Через полторы минуты наши ракеты, упреждая маневр ухода своей верткой цели, совершили подрыв, создав заградительное облако плазмы и осколков. Опасная рыба попалась в расставленную сеть. Ради случая я даже настроил оптику. Серебристая рыбина, теряя какую-то жидкость и рассыпая веером мелкие потроха, шла по какому-то ей одной известному направлению. Видимо, на время ожившая система попыталась все же выполнить поставленную задачу, ближе к корме ракеты расцвел ало-желтый бутончик огня, почти сразу же разросшийся до размеров ракеты. Спустя мгновение огонь спал, но от ракеты протянулся ало-желтый «хвостик», устроив шарик фейерверка в месте поражения ракеты. Салют кончился, чудом оставшаяся головная часть ракеты, приблизительно с четверть изначального размера начала свое бесконечное путешествие в бездны космоса.

– Прими Вечность твою злобную душу, – почему-то сказал я.

– Зря ракеты отпустили, – тут же отозвалась Шила, – могла бы и пушками снять.

– Красиво же было, – сказал я.

– Ты перегрелся, Шерш, – пискнула Шила, – у нас тут покушения на наши жизни!

– Да. И у нас еще, – я сверился с пущенным таймером обратного отсчета до очередного залпа крейсера, – две минуты восемь секунд.

– Ты вообще не боишься? – удивилась Шила.

– Как и ты боюсь, – признался я, – но моя реакция по Суворову – красная.

– Чего? – удивилась Шила.

– Был такой полководец на Земле, он отбирал солдат по реакции на неожиданную опасность, – начал я пояснять.

– Шерш, – ласково сказала Шила, – давай свалим от этих плохих параганцев.

– Параганец – ругательное слово? – уточнил я.

– Для меня – да, – подтвердила Шила. – Хуже однополой любви и … В общем, плохое слово.

– У вас тоже есть пи.., пе.., в общем, однополые любители? – удивился я.

– Такое дерьмо везде есть, – видимо, что-то вспомнила Шила, но «проснувшись» опять пискнула. – Валим отсюда!

– Так мы и валим, – согласился я. – До включения надпространственного движка осталось меньше шести минут. Переживем еще один залп крейсера через пару минут и «пишите письма мелким почерком».

Минуты ожидания давили на психику. Секунд за пятнадцать до залпа крейсера я «заготовил» уже опробованный маневр по смене курса. За семь секунд до залпа сделал два «скачка» разведчиком слегка в сторону от прежнего курса. Крейсер, как и в прошлый залп, накрыл пространство по нашему старому курсу движения.

– У них что там, патологическое косоглазие в экипаже!? – не выдержала Шила. – Одно, ну два, но не все же четыре орудия второй раз!

– Чем ты недовольна? – спросил я, тоже раздумывая над таким поведением стрелков крейсера.

– Да они издеваются над нами! – сказала Шила.

– Может, это загон дичи в какую-то ловушку, – размышлял я. – Нас куда-то гонят, чтобы просто и спокойно взять теплыми лапками.

– Так валим отсюда! – опять пискнула Шила.

– Минута тридцать семь секунд, – ответил я. – Надеюсь, мы успеем слинять, пока мышеловка не захлопнулась.

– Пуск ракет, – совершенно спокойно сказала Шила, – четыре штуки. Не похоже, чтоб нас пытались куда-то загнать кроме плазменной вспышки. Четыре подарка – это уже высший балл на переэкзаменовке.

– Если не случится какой-нибудь еще гадости, то переэкзаменовка откладывается на следующий семестр, – сказал я, сверившись со временем подхода подарков. – Будут у нас только через две минуты сорок с «бараном» секунд.

Последние минуты оказались особенно тягостными, наверное, именно потому, что ничего не происходило.

– Штурм, «над» движок в режиме, – отрапортовал Краппс.

Мы сразу скользнули в многомерность. Я, наверное, стал чувствительным, как принцесса, которой под задницу вместо горошины положили ежа, забыв про сорок матрасов. Точка выхода спланированного мной прыжка нашлась, как будто я в ней и стартовал. Подозрительно проверив на всякий случай все еще раз, я дал отрыв. Якорь точки входа начал расплываться вместе с нами в обычном пространстве. Мысленно показав язык неизвестным «доброжелателям», я начал с удовольствием представлять их негодующие и непременно мерзкие рожи.

– Мы ушли? – облегченно спросила Шила.

– Я не совсем уверен, но, даже если у них есть надпространственный движок, вряд ли они смогут протиснуться в наше иголочное ушко, – сказал я. – Всем ликовать! Экипаж дальнего разведчика по кличке «Бурундук» с боевой задачей по выживанию в жестоком мире с говенным названием справился. Выпивку в рубку!

* * *

Мы собрались в ходовой рубке и, действительно наклав на устав всех известных флотов, выпили «горяченького» на рабочем месте при исполнении обязанностей. Потом выпили еще. В итоге событие мы отметили даже очень хорошо. Я смог сдержать себя в рамках разумного, а вот Шила и Краппс, обнявшись, пели на все голоса какие-то явно недетские песни, размахивая всякого рода конечностями. Я решил не мешать и ушел в слияние с «Бурундуком», выключив эту пьяную реальность. Кстати, именно тогда под общее веселье Краппс и получил кличку «Ося», которой наградила его Шила после моего рассказа о похожих на Краппса животных Земли под названием «осьминоги».

– Сергей, – пришел шепот Анны. – Это был бой?

– Нет, Анна, – ответил я. – Это мы драпали от каких-то уродов.

– Зачем они напали? – спросила она.

– Я не знаю, – честно признался я. – Может, хотели ограбить. Ты в порядке?

– Да, – сказала Анна. – Можно пригласить тебя к себе? Твои товарищи пока не собираются заходить в систему. А я послежу за курсом.

– Ты все видишь? – спросил я

– Да, – ответила Анна.

– Давай, приглашай в гости, – сказал я. – Ты хоть обустроилась?

Переход в мирок Анны случился как секундный сбой в освещении. Я стоял посреди уютной каюты. Каюта оказалась стандартной для «Бурундука», только немного доведенной до ума. Каким-то известным только женщинам способом девушка смогла наполнить ее уютом, практически ничего не поменяв. Анна сидела в одном из кресел перед небольшим столиком. Она явно специально приоделась. Платье, скажем честно, шло ей не очень. Зато выглядывающие из-под края платья коленки и все остальное оказалось с виду обтянуто явно недешевыми колготками или чулками. Туфли вообще смотрелись выше похвал, и что-то шевельнулось в моем сознании при виде этих туфлей. Каштановое каре осталось без изменений, а вот лицо слегка тронула косметика. Веки, губы и ресницы явно несли в себе следы лёгкого украшательства. И еще что-то было совсем не так, как в прошлый раз. Что-то сильно разнило обстановку, даже не саму обстановку, а какую-то часть этого виртуального бытия. Я сел во второе кресло. Анна, слегка опустив глаза, смотрела на меня. Я все никак не мог понять, что не так. Первая догадка прорезалась сама. В этой реальности появились запахи! Они, как будто ждав приглашения, кинулись ко мне. Запах хвойного леса, слегка подправленный запахом близкого водоема в летний день, совершенно, как я люблю. Я закрыл глаза, отдавая себя на волю этой стихии. Как давно я не окунался в нее. «А ведь, скорее всего, это вполне можно устроить и в моей каюте», – пришла мысль. Вместе с ней пришла мысль, что в моей каюте еще не скоро появится такая симпатичная женщина, как Анна. Это натолкнуло на очередное открытие. К запахам леса и воды примешался посторонний слабенький запах. И он принадлежал каким-то духам. Я вполне мог их знать, но быстро вспомнить не удавалось. Слегка отпустив воображение, я попытался почувствовать запах Анны, не запах ее духов или одежды с остатками ароматов порошка или мыла, а запах ее тела. И запах пришел. Он оказался немного похож на знакомый мне до боли запах Светланы. Мое сознание возмутилось. К сожалению, Светлана не могла здесь находиться, а Анна была совершенно другой женщиной. Согласившись со мной, запах утратил насыщенность, стал другим и спрятался где-то на самой периферии моего обоняния. Я открыл глаза. Анна сверкала всеми красками алой розы, опустив лицо с закрытыми глазами к груди. Я молчал, не понимая, что произошло.

– Сергей, ты меняешь меня, совершенно вгоняя в краску, – сказала Анна. – Дай мне секунду, пожалуйста, я хочу взять себя в руки.

Мы помолчали, пока Анна возвращала себе душевное спокойствие.

– Что же я с тобой могу делать? – задал я, съедающий меня любопытством вопрос.

– Все, что ты видишь – это твое, – сказала Анна, опять слегка покраснев.

– Поясни подробнее, – попросил я.

– Я никогда не видела человеческую женщину, – сказала Анна. – Ты – первый человек, которого я увидела в этом мире.

До меня начало доходить. Чулки, туфли, запахи – все это были кусочки мозаики, в которых жила, отсутствуя здесь, Светлана.

– Почему тогда ни тело, ни лицо, почему ты – не Светлана? – спросил я.

– Это просто, – сказала Анна, пошевелив плечиком. – Этот образ имеет в твоем сознании вполне определенного хозяина. Я не смогу стать Светланой, даже если очень захочу. Твое сознание просто не отдаст мне этот образ.

– А как же эти чулки, эти туфли? – спросил я. – Это же – ее вещи.

– Эти вещи ее, но они – не часть ее самой, такие вещи могут быть и у других человеческих женщин, – сказала Анна. – Твое сознание, немного поколебавшись, отдало мне их образы.

– А платье? – спросил я. – Ты извини, но оно довольно топорное.

– Сергей, ты помнишь не платье, а саму женщину. Чулки, туфли, подвязка для чулок, запах этой женщины, да еще кучу мелочей, все это – твои фетиши, не дающие в ее отсутствие забыть о ней, – сказала Анна, вогнав в краску теперь уже меня.

– Ты можешь видеть все в моем сознании? – спросил я.

– Нет, конечно, – сказала Анна. – Только самые яркие воспоминания, которые не принадлежат к личным накрепко закрытым от других переживаниям. Еще я могу видеть твои случайные образы, когда-то окружавшие тебя. Ну и опять же картинки, с которыми ты ассоциируешь меня. Как это ни обидно, я – пока раба твоих ощущений. Сегодня, к примеру, ты подобрал мне запах женщины.

– А лицо и тело я для тебя подобрал при нашем знакомстве, – догадался я с некоторым чувством вины. – Ты извини. Я могу как-то помочь?

– Не за что винить, – ответила Анна. – Благодаря тебе, я стала кем-то определенным, получив даже это виртуальное тело. Не скрою, ты как будто порою запускаешь в мое нижнее белье свою, хоть мягкую, теплю и нежную, но все же мужскую ладонь. Не могу сказать, что мне это противно. Но я – по сути, еще девственница со всеми своими комплексами и страхами. И такое отношение меня полностью выводит из равновесия.

– Неужели ты не можешь оградиться? – удивился я.

– Могу, – ответила Анна. – Могу, оставшись при этом не совсем женщиной и не совсем человеком.

– Извини, я понял, – сказал я. – Как я могу помочь?

Анна продолжала смотреть на меня своими темными и очень выразительными глазами. Ситуация для нее оказалась явно не из простых. И я решил помочь ей:

– Скажи. Не бойся оскорбить меня, я пойму, что это не специально.

– Открой мне разум, открой мне то, что вы называете душу, дай мне увидеть глубины твоей памяти, дай мне пережить твои радости и горе, – сказала она, подавшись вперед от возбуждения. – Я хочу стать определенной личностью. Я хочу быть человеком, пусть, даже если это будет только в моем сознании.

– Если бы это было пустяком, ты бы не стала так бояться своей просьбы, – сказал я. – Ты уверена, что не пожалеешь потом?

– Мне не из чего выбирать, но ты мне нравишься. Ты – добрый, – сказала Анна.

– Я правильно понимаю, что если все получится, то ты сможешь узнать про меня все, что пожелаешь? – спросил я. – Мои детские проказы, мои темные пятна, которые бы я хотел навсегда забыть, мою первую женщину?

– Да, – ответила девушка. – Я это узнаю, но оставлю себе то, что сделает меня женщиной и человеком.

– Ты сможешь что-то поменять во мне? – задал я мучающий меня вопрос.

– Нет, конечно, – улыбнулась Анна. – Твой разум даже при твоем желании очень неохотно отдает сокровенное. Я до сих пор не могу увидеть образ твоей супруги. Изменить там что-то будет весьма непросто.

– Ты можешь мне пообещать, что только посмотришь? – спросил я.

– Конечно, – уверенно подтвердила девушка. – А ты что, согласен?

– Сколько это займет времени? – уточнил я.

– Не знаю, – ответила Анна. – Но ты можешь смело оставить «Бурундука» на меня до конца скачка. Остальных членов экипажа, я надеюсь, на какое-то время смогу обмануть.

– Все это – не очень хорошая идея, – покачал я головой, улыбаясь. – Но ты мне нравишься. Ты просто не можешь быть мятежным разумом, пытающимся захватить мое тело. Я верю тебе и готов рискнуть.

Узнав, что нужно сделать, я некоторое время пытался договориться с рассудком о компромиссе. Сознание не очень-то горело желанием кому-то открываться. Все это время я ощущал рядом Анну, она представлялась то потоком теплого ветра, то шаловливой речной волной, то поцелуем девушки. Не знаю, что уж моему разуму смогло доказать целесообразность этого поступка. Последнее, что я, совершенно отчаявшись, ощутил, начиная путешествие в свой собственный мир, оказалось обнаженное тело Анны, очень похожее на Светлану. В теле сливались два образа. Рыжая копна волос Светланы и карие омуты, практически лишенные зрачков глаз Анны. Может, это и есть самый простой для мира мужчины ключ.

* * *

Я медленно всплывал из мягких, уютных и просто приятных глубин. Я даже не пытался понять, что это за глубины, бал в моем мировосприятии правила обычная лень. Мне было хорошо, мне было легко, мне было уютно. Я лежал на диване в своей каюте на борту «Ботаника», а рядом сидела замечательная незнакомка, которая неспешно перебирала мои волосы. Я был готов замурлыкать. Перед моим пробуждающимся взором маячили две загорелые коленки. Их кожа слегка играла матовыми бликами различных оттенков подкопченного солнцем бархата. И уж совсем реальной ее делали малюсенькие хвостики начавших отрастать темных волосков.

– А девушка еще и умничка, – подумал я. – Ножки явно ухожены, хоть и подходит очередная пора борьбы с пухом.

Я не знал кто это, но раз это оказалась не Светлана, то дама должна именоваться именно прекрасной незнакомкой. В поле моего зрения на одну из коленок легла миниатюрная женская рука. Ухоженность руки тоже не оставляла сомнений, и хоть изящные пальчики в скором времени готовились отдаться маникюрным процедурам, ясно ощущалось, что сами процедуры давно стали для них делом привычным. Недлинные ногти сверкали, скорее всего, бесцветным лаком, а самое главное – оказались своими, подаренными матушкой природой.

– Кто же ты, прелестница? – подумал я, поднимая глаза.

Я увидел лицо. В обрамлении волос каштанового, нет, скорее медного, цвета, призванных к красоте в составе стрижки неизвестного стиля меня изучали темно-коричневые, почти черные глаза.

– Анна, – предположил я.

– Да, Сергей, – согласилась она, проведя рукой по моей щеке. – Спасибо тебе, ты подарил мне меня, себя и твой мир. Я теперь, наверное – почти твоя сестра-двойняшка.

– Да? – подумал я в максимально скрытом слоями сознания режиме. – Жаль, я бы с удовольствием погладил эти точеные коленки и поцеловал бы ухоженные пальчики.

– Ты всегда так поступаешь с сестрами? – спросила Анна, совершенно огорошив меня.

– У меня нет сестер, двоюродная не в счет, – подумал я.

– Ты забыл, – улыбнулась Анна искренне. – В данный момент я – это практически ты. Я думаю, что не грех поцеловать в губы двоюродную сестру, особенно если она старше, очень хороша собой и сама этого хочет не меньше твоего.

– Откуда ты знаешь? – спросил я, уже вспомнив ответ. – А, да, знаешь. Но как ты «услышала» мои мысли, я же их запрятал как можно дальше.

– Сергей, какое-то время я еще смогу думать и чувствовать практически в унисон с твоим сознанием, мы же мгновение назад были одним целым, – пояснила девушка. – Ты тоже сможешь, если захочешь сейчас услышать мои мысли, даже если я захочу их спрятать. Но так будет продолжаться не долго.

– А тебе есть что спрятать? – поинтересовался я.

– Девушке всегда есть что прятать, – сказала Анна игриво.

– Я хочу узнать твои мысли, – сказал я. – Ты не обидишься?

– Ты в данный момент – это я, – сказала она. – Зачем мне обижаться на себя.

Я смотрел в темные глаза девушки и частично становился Анной. Но вопреки моим страхам, вокруг меня витала любовь, любовь к Анне, любовь к Сергею, трудно было различить, где заканчивается одна и начинается другая. Это была не та любовь, которая заставляет людей создавать новую жизнь. С некоторым сожалением я понял, что это любовь совершенно другого рода. Я отдал волну такой же любви этому объединенному сознанию и с некоторым сожалением всплыл к реальности.

– Я тебя люблю, сестра, – сказал я, подумав, добавил. – Двоюродная. Нет, шестиюродная.

– А ты – шалун, брат, – улыбнулась в ответ девушка, добавив. – Троюродный.

– Так, нужно же вернуться к делу, мы вроде куда-то летим, – вспомнил я.

– Там все в порядке, – уверила Анна. – Ты бы немного пришел в себя пред возвращением к делам. Давай я уйду пока, а ты просто полежи.

Она встала, запахнув желтый махровый халат, и босиком вышла из каюты.

– Там же прохладно босиком-то, – подумал я, практически сразу вернувшись в реальность, – вот, черт, это же не «Бурундук», а там – не выход из каюты.

– Мне все равно приятно, что ты обо мне заботишься, брат, – всплыла мысль Анны в моей голове, – троюродный.

Я лежал, стараясь ни о чем не думать. К моему удивлению, безделье не вело ко сну, спать совершенно не хотелось. Еще немного повалявшись, я решил уйти.

– Анна, я хочу уйти, – подумал я.

– Иди, – пришла мысль. – Эта реальность теперь всегда открыта тебе.

– Ты мне разрешаешь? – уточнил я.

– Неправильный вопрос, – пришла мысль. – Это – наша общая реальность. Она создана нашим совмещенным сознанием. Образы – сугубо твои, энергетика – частично и моя тоже.

– Пока, сестра, – сказал я.

Тут же появилось окошко зеленой виртуальной реальности корабельной системы. Я мысленно потянул его к себе. Реальности поменялись местами, и я свернул маленькое окошко, ведущее в другой мир.

– Так, что тут у нас, – полез я в систему. – Ого! Я был в самоволке десять суток! Так, маршрут, как по иголочке. Экипаж не в системе. Прогуляться бы надо.

Я отключился от системы корабля. Тело ощущалось нормально, ничего не затекло. Я, собственно, и не сомневался, у меня теперь имелось целых две няньки: БМКП и «котенок». Я вызвал по внутренней связи Шилу:

– Крошка, привет, поболтаем?

– Давай, – согласилась Шила. – Уже соскучился или еще незаданные вопросы появились? Я буду в кают-компании минут через десять. Не уснешь?

– С чего бы мне спать? – удивился я, – Я пока еще не дожил до возраста старого пердуна.

– Ну ты даешь, Шерш, – сказала Шила. – Десять суток не спать – это круто, я же знаю, что ты в этом плане от меня не сильно физиологией отличаешься.

– О! А ты обещала когда-то свою физиологию без скафандра показать, – обрадовался я. – Не пора ли?

– Ты опять за свои пошлости, – в голосе Шилы послышались кокетливые нотки. – Я же сказала, что ты должен созреть, нечего все по первому желанию получать на блюдечке. Придет время – увидишь мою физиологию.

– Ну ладно, потерплю, приходи, – согласился я, подумав. – Нужно узнать, о чем там они с Анной в моем лице договаривались, пока я пребывал в отключке..

Шила появилась без опоздания, хоть это и казалось странным для женщины, пусть даже и молодой. На ней красовалась одна из модификаций нового скафандра.

– Все уже опробовала? – спросил я.

– Еще две осталось, – ответила Шила, крутнувшись вокруг своей оси.

– Чего ж так долго? – спросил я, добавив на манер джигита. – Вай! Хароший прыкид, подруга.

– Хочу понять, как что сидит, как что работает, – погладила Шила скафандр руками. – Так сказать, вжиться в новое тело.

– С зарядкой батарей нет проблем? – уточнил я.

– Тут же все разъемы военного стандарта, – ответила Шила, – какие ж тут могут оказаться проблемы? У нас на борту куча носимого оборудования с такими же батареями. – Слушай, Шерш, ты что, правда не знаешь, что купил или меня за сосунка держишь?

– А силуки молоком детей вскармливают? – спросил я.

– Да, – отмахнулась Шила.

– Это – «грудь» или как-то по-другому называется? – спросил я.

– Термин не совсем понятный, – ответила Шила, указав на грудь, добавила. – Соски у женщин силуки находятся вот тут. Их четыре, расположены один под другим, верхние, как ты сказал, «груди», как правило, чуть больше нижних. Слушай, ну хватит уже.

– Да я – ничего, – согласился я, разведя руки в стороны. – Ты же не просвещаешь.

– Мог бы в сети справочник по акушерству силуки найти, маньяк инопланетный, – засмеялась Шила. – Не могу я. Тебя послушать, так комик ты записной, а не штурман-надпространственник.

– Шила, а ты как к искусственным интеллектам относишься? – спросил я.

– Не встречалась, – ответила Шила, выполняя какие-то танцевальные фигуры. – Ты о своей подружке с твоего корабля спрашиваешь?

– Да вообще спрашиваю, – сказал я. – Разумные разные бывают, кто-то к искусственному разуму спокойно относиться, а кто-то считает ниже своего достоинства даже общаться с ним.

– Шерш, ну ты даешь, – удивилась Шила, – да после твоей истории я всю вселенную перерою, чтобы хоть одного такого разума встретить, а ну как влюблюсь тоже.

– Почему тоже? – спросил я, вспоминая, что рассказал о Светлане.

– Шерш, ты, наверное, не хотел говорить, – произнесла Шила, замерев. – Искусственный интеллект корабля «Ботаник» и есть Светлана?

– Ты с чего это взяла? – спросил я.

– Я не совсем поняла, откуда у нее человеческое тело взялось, может, ты просто приукрасил что-то, – продолжила Шила. – Но в твоем рассказе много нестыковок. По всему выходит, что Светлана и есть искусственный интеллект твоего корабля, а другой жены у тебя просто нет. Ты не думай, все останется между нами.

– Если даже это так, – сказал я. – Что бы ты думала об этом, случись оно на самом деле?

– Лучше искренне любить кого-то, не имеющего тела, Шерш, – грустно сказала Шила, – чем пользоваться чужим телом, не любя.

– Ты знаешь, что я понимаю под словом любовь? – спросил я.

– Я не уверена в точности перевода, – ответила Шила, – но я думаю, что знаю, о чем ты говоришь.

– Давай пока оставим эти подозрения, – попросил я. – Значит, ты принципиально не считаешь искусственный интеллект существом недостойным общения?

– Да почему бы не общаться? – удивилась Шила. – Тем более что я только от тебя это и услышала. Наверное, и не поверила бы, но слишком уж ты необычный. Многие вещи, которые мне мнились шуткой, оказались странной, но правдой.

– Ты не допускаешь, что это возможно? – уточнил я.

– Допускаю, – пожала Шила плечами, махнув при этом ручкой, – но не в этом мире. Ты, Шерш, не обижайся, мы с Краппсом обсуждали вопрос искусственного интеллекта, пока ты тянул вахту. Он, правда, в эти вещи вообще не верит, то допускает, что наличие такого интеллекта на борту корабля, давало бы массу преимуществ.

– А то, что это не просто хорошее дополнение к машинерии корабля Краппс не думал? – спросил я. – Это – личность, которая тоже хочет жить и общаться, а не просто выполнять чьи-то приказы.

– Шерш, я не знаю, – капризно произнесла Шила. – Мне показалось, что Краппс вообще не верит в существование такого интеллекта. Он же, все-таки – инженер. Мне кажется, что ему просто трудно представить, что такое реально может иметь место.

– Он мне такого не говорил, – сказал я.

– Да какой смысл-то все это обсуждать? – Шила потянула ножку, затянутую в скафандр, – чисто теоретически беседа для разминки мозгов?

Поболтав еще о жизни, мы вернулись к перерванным делам. Шила пошла испытывать скафандр, а я залез в виртуалку корабля из своей каюты. Сделал я это скорее автоматически, чем осознанно. Если бы Анна оказалась неспособна управлять кораблем, мы бы уже в лучшем случае оказались у черта на рогах, в худшем – потеряли бы якорь точки выхода.

– Сергей, – позвала Анна, – ты просил сделать программу. Я начала разработку, и у меня есть кое-какие вопросы.

Я зашел в нашу личную виртуалку. Мы находились в рубке «Ботаника». Место показалось мне не самым подходящим для бесед, да и тяготили меня воспоминания о друзьях. Выйдя в дверь, мы сразу оказались в номере какой-то гостиницы.

– Хороший номер, – похвалил я, усаживаясь в кресло.

Анна заняла диванчик рядом. Кресло как-то не совсем удачно стояло, я подумал, что было бы лучше подвинуть его, чтоб видеть Анну немого под другим углом, хотелось видеть ее глаза. Виртуальная реальность послушно перекроила номер гостиницы. Анна с диванчиком придвинулась немного ближе и именно так, как я бы хотел.

– Спасибо, – сказал я.

– За что? – спросила она. – Ты сам так сделал.

Я задумался и решил, что это даже интересно. Сейчас же имелась иная тема для беседы. Мне очень хотелось получить симулятор «Ботаника», но из-за отсутствия большого количества точных данных это было невозможно, в таком раскладе меня устроил бы и симулятор «Бурундука». Мы долго обсуждали моменты программы. Анна сразу же реализовывала часть модулей, я их пробовал, и мы снова их обсуждали. Рождение программы продолжалось и на следующий день, вплоть до момента выхода из прыжка.

Я покинул нашу с Анной виртуалку. Ознакомившись с обстановкой, я связался с экипажем, объявив двухчасовую готовность к выходу из прыжка. Решив не искушать судьбу, мы вышли в нормальное пространство, приготовившись к бою. Космос оказался пуст и чист. Завершив с Шилой проверку окружающего пространства, мы дали Краппсу добро на проверку двигателей и всех основных систем корабля. У нас имелось около двух часов до окончания проверки. Собственно, ничего интересного и не произошло. Мы с Шилой не покидали боевых постов, ожидая окончания проверки. Краппс после проверки провел параллельно калибровку каких-то двух не очень понравившихся ему систем корабля. И через два часа двадцать шесть минут мы ушли в очередной прыжок. Все вернулось на круги свои.

Честно говоря, я не знал, чем заняты Шила и Краппс, меня они не беспокоили, мы же с Анной продолжили разработку виртуального симулятора «Бурундука». Не знаю, как Анна, но я ушел в процесс с головой. Немного подумав, я решил сделать симулятор учебного боя более реалистичным, включив в него блок полного мониторинга систем корабля. Инженер тоже должен иметь возможность отрабатывать свои навыки. Хотя я не был уверен, что Краппс считает так же. Мне даже порой казалось, что он живет только нуждами и желаниями этого самого корабля. Задача оказалась серьезнее, чем мы думали сначала. Общее ядро было давно готово. Но вот мелочи, без которых виртуальность не могла стать реальностью, до сих пор находились в процессе доводки. Иногда к системе корабля подключалась Шила. Через сутки после входа в надпространство систему посетил Краппс и просидел в ней почти двое суток, делая какую-то инвентаризацию и тщательную проверку двигателя для обычного пространства. Хоть процесс разработки и затянул меня с ушами, организм стоило уважать, к тому же начали накапливаться следы моральной усталости. Мы с Анной решили, что не зависимо от моего желания, она будет предупреждать меня о наступлении очередного срока сна. Мы определили, что в сутки я должен спать не меньше шести часов и стали следовать этому правилу. Ни Шила, ни Краппс пока не догадывались о существовании Анны. Я же не спешил им об этом говорить, решив еще раз проверить реакцию. Особенно меня интересовал Краппс. У меня даже появилась идея на этот повод, которую я и обсудил с Анной. Я предложил ей создать для каждого члена экипажа свою Анну. Для Шилы – это должна была быть девушка-силуки, для Краппса – девушка, а вернее существо первого рода – гуапард. Анна могла поддерживать все эти образы одновременно, оставалось лишь создать для них базы данных. В прочем, все это общих чертах имелось в информационной сети, но сеть могла быть доступна только в нормальном пространстве, да и то если рядом имелись населенные миры с достаточным уровнем инфраструктуры. Так что мы решили отложить этот вопрос до прихода в точку сдачи груза или осуществить задуманное при возврате с дефектным грузом в миры ящериц и слоников.

За доводкой симулятора прошло несколько дней. Настраивая очередной блок, мы начали обсуждать возможную реакцию нашего капитана, а конкретнее стрелка на наше представление относительно данного вопроса. Я хотел спросить мнение Шилы, на что Анна заявила, что и так его знает.

– Откуда тебе его знать? – удивился я. – Это – не совсем общий вопрос, я бы сказал, что он более личный, чем общий.

Анна попыталась перейти на какую-то другую тему. Но я заинтересовался и настаивал на своем:

– Анна, – сказал я, поймав ее взгляд. – Я не смогу и не хочу докапываться до причин твоего молчания, но мне бы не хотелось, чтоб у нас появились какие-то секреты.

– Это можно назвать личным, – не согласилась Анна.

– Ну, как знаешь, – согласился я с правом Анны на личную информацию, тут же выкинув этот момент из головы.

Совершенно неожиданно мы вернулись к этому вопросу на следующий день. Прямо после моего входа в нашу виртуальную реальность Анна спросила меня:

– Сергей, я бы хотела обсудить с тобой одну личную тему.

– Давай, – согласился я.

– Постарайся не обижаться и не ругать меня, – начала Анна. – Мне кажется, что это не очень понравится вам, но во всех отсеках «Бурундука» есть голокамеры.

– Откуда? – удивился я.

– Это военный корабль, – ответила моя названная сестренка, – у них свои понятия безопасности.

– У Шилы в каюте есть камера, – медленно сказал я. – Чего же ты молчала?

– Ты не будешь ругать меня? – удивилась Анна. – Я думала, что это запретная тема.

– Запретная, – согласился я. – Ты знаешь кто такие кошки. Так вот любопытство уже не одну кошку сгубило, а людей положило просто без меры, я бы сказал пачками. Мы же с тобой – люди.

– Я – искусственный интеллект, – поправила она.

– Не ври, – не согласился я. – Так поступают только люди. Совсем не важно, в каком сосуде находится содержание. Давай смотреть Шилу.

– Я наблюдала и за тобой, – призналась Анна. – Ты что, не против?

– Да на здоровье, – отмахнулся я. – Шилу давай. Эта девчонка меня заинтересовала.

– Она сейчас в скафандре, – проинформировала сестренка.

– Ну везде облом! – искренне возмутился я, добавил заговорщицки, – дай знать, когда она будет без него.

– Если тебе хочется, я могу показать тебе голозапись, – предложила девушка.

– Чего ж ты молчишь! – возмутился я. – Давай, желательно голышом.

Анна развернула в нашей виртуалке голографическую сферу. Изображение оказалось исклюсительно качественным, вояки, явно, не пожалели денег. Комната пока пустовала, Шила находилась в санузле.

– А там камеры нет? – спросил я подмигнув.

– Там нет, – почему-то покраснела Анна.

– Судя по всему, не все и не всегда закрывают двери, – подвел я итог, проанализировав место обзора камеры. А, скорее всего, даже нескольких камер.

* * *

Еще с минуту я наблюдал закрытую дверь санузла и лежавший рядом на диване скафандр, разобранный на основные компоненты. Дверь распахнулась, выпустив клубок пара. Меня заклинило. Шила оказалась чарующе красива. Я смотрел, практически не дыша, до момента, пока она не загерметизировала скафандр. А потом попросил Анну поставить запись еще раз.

– Сергей, у меня есть еще и записи Краппса, – хитро намекнула сестренка.

– Солнышко, давай сегодня остановимся на этой, – попросил я. – Ты можешь увеличить фрагменты?

– Конечно, – хихикнула мне на ухо Анна.

Второй раз я уже смотрел запись в немного оттаявшем состоянии. Попробую описать, что я видел и чувствовал. Первым делом я начал бы с лица. Это оказалось именно лицо. Остановив запись на моменте, когда Шила вышла из санузла в клубах пара, я попросил увеличить фрагмент с головой. Я смотрел на чуть наклоненную в сторону головку изящного эльфа.

У Шилы оказалась светло-коричневая кожа, а по слегка вытянутому лицу гуляла счастливая улыбка, слегка приоткрывая два белых зуба, один из которых показался атрофированным, как и у человека, клыком. На голове присутствовала копна светло-каштановых с рыжими прядками волос. В районе высокого лба кромка волос оказалась немного занижена, как бы оставляя спускающуюся на узкую переносицу игривую прядку. Голова явно оказалась облагорожена стрижкой. Отпустив несколько мгновений записи, я увидел, что на затылке кромка волос плавно переходит по шее на спину, постепенно утончаясь в районе лопаток. Создавалось впечатления, что по спине пущена особенно длинная прядь прически.

Я вернул изображение к первому, поразившему меня моменту. Чуть наклоненная головка открывала чисто эльфийское ушко. Правда мочка оказалась слегка вытянута книзу, а верхняя часть слегка отличной от человеческой раковины имела небольшое продолжение слегка загнутое к затылку. Трудно сказать, какие брови подарила Шиле природы, но те, что я увидел, казались тщательно приведенными в порядок. Удивленной дугой они постепенно поднимались вдоль чуть завышенных надбровных дуг, сходя на «нет» в районе висков. Под этими бровями красовались миндалевидные глаза несколько большего, чем у человека размера.

Внешние уголки глаз слегка поднимались к вискам. Нижняя ресница, судя по всему, отсутствовала, что компенсировала весьма пушистая верхняя. Радужка глаза показалась мне практически черной, в отличие от человека она имела овальную форму, слегка растянутую вдоль глаза. Привычный человеческий белок глаза у Шилы имел голубоватый оттенок. Я не смог нормально рассмотреть зрачок ввиду слишком темной радужки. Нос оказался тонкий, но почти по-человечески правильной формы. Крылья носа казались слегка широкими для столь узкого и прямого носа, и имели четыре ноздревых отверстия. От центра носа к верхней губе шел значительно более ярко выраженный, чем у человека, мысок, отчего верхняя губа казалась слегка вздернутой. Сама же верхняя губа оказалась пухленькой, нижняя на ее фоне казалась худышкой. Щеки и скулы хоть и казались узковатыми, будь она человеком, но я, все же, назвал бы их именно человеческими. Буйная, по сравнению с человеком, растительность на голове, видимо, компенсировала полное отсутствие растительности на остальном теле. Тело выглядело более хрупким и как бы слегка вытянутым. Шея показалась мне незначительно длиннее человеческого идеала, то же самое можно было сказать о руках и ногах. В остальном, за малыми отличиями, тело можно было бы принять за человеческое.

Немного бросались в глаза чуть более выдающиеся на спине позвонки, чуть отличной формы лопатки, слегка зауженный таз и чуть более узкие ягодицы. Хотя, на Земле, наверняка найдется масса любителей именно таких женских фигур. Если сравнить пропорции тел, то грудная клетка Шилы, относительно всего тела была немного шире, хоть и бросалось это в глаза не сильно. А вот сама грудь однозначно привлекала внимание. Трудно сказать, какая грудь у кормившей ребенка женщины-силуки, у Шилы две верхние милые выпуклости имели размеры половинок небольшой дыни, крупные соски казались практически черными на фоне светло-коричневой кожи. Второй ряд прелестей располагался ниже первого, каждая грудь в этом ряду размером походила на половинки мячиков для большого тенниса, на которых темный сосок занимал почти всю поверхность. Виднелись еще четыре, видимо полностью рудиментальных соска, даже цветом едва отличавшиеся от тона остального тела.

Руки и ноги имели привычное для человека количество суставов и пальцев. Руки Шилы меня вообще привели в полный восторг. Миниатюрные ладошки походили на человеческие, разве чуть более узкие, а вот пальцы однозначно оказались длиннее. И самое главное, на концах каждого пальчика виднелись хоть и обстриженные под корень, но настоящие человеческие ногти, слегка выделявшиеся более светлыми блесками на смуглой коже рук.

Но самым грандиозным достоянием Шилы однозначно являлись ее ноги. Они оказались просто выше каких-либо похвал. Возможно, есть любители полненьких женских ног, мне всегда нравились женские ноги с легонькой худобой, когда одна линия плавно, но четко перетекает в другую. Трудно сказать, имелись ли у Шилы между ног так почитаемые ценителями четыре просвета, но для меня эти ноги были близки к идеалу одной из женских прелестей. Может, немного длинной казалась сама чуть зауженная ступня, но это же – не изъян, а повод для высокого каблука.

И все-таки имелся в ней, на мой взгляд, некоторый недостаток – абсолютно голый лобок. Он очень походил на то же место у человеческой женщины, но был девственно гол. «А может, это из-за несовершеннолетия?» – пришла мысль. Но я с сожалением задвинул ее в дальний угол. Поставив запись на начало, я снова пустил просмотр. Поймав себя на четвертом просмотре, я решил сделать антракт.

– Анна, какая у Шилы атмосфера? – спросил я.

– Азот, Кислород, Аргон, Криптон, Вода, – начала перечислять девушка в процессе убывания.

– Дай, пожалуйста, сравнительную характеристику моей и Шилиной атмосферы, в таблицах и столбцовых диаграммах, – затаил я дыхание.

Это не сильно походило на атмосферу Земли. Я пустил дыхание дальше, хоть и не нуждался в этом, пока находился в броне. Я уж грешным делом подумал о цивилизации атлантов или еще каких-нибудь древних. Я смотрел диаграмму и все больше убеждался, что все это время на одном корабле со мной находился практически мой брат по телу и разуму, вернее сестра, шестиюродная. В общем, в атмосфере Шилы присутствовало чуть меньше азота, кислорода и воды, больше инертных газов, углекислого газа оказалось почти столько же. Большая разница присутствовала во всяких мелких примесях. Я не уверен, что совершенно все знаю об опасностях чужой атмосферы, Шилина не содержала известных мне жутко опасных добавок. Возможно, что они присутствовали в атмосфере ее родной планеты, но на «Бурундуке» атмосфера создавалась искусственно. В ней не имелось абсолютно всех веществ, присутствующих в атмосфере планеты. Так что, у меня имелось больше, чем достаточно шансов выжить и даже чувствовать себя комфортно в одной с Шилой комнате. Я не отдавал себе отчет, зачем это мне надо, просто я оказался до глубины души поражен сделанной на борту «Бурундука» находкой. Как и бывает в таких случаях, пришла нахальная мысль, которую я, возмутившись, прогнал, но данные о силуки у Анны все же попросил. Как оказалось, данных в нашей базе не имелось.

– Анна, у каждого члена экипажа есть медицинская карта-атлас на случай ранения, – осенила меня мысль. – Я видел, как Краппс внес ее данные в нашу базу. У Шилы тоже должна быть такая карта.

– Данные Краппса есть, Шилы и твои отсутствуют, – сказала Анна. – У нас и медицинский отсек, как таковой отсутствует, вместо него – практически еще одна каюта для пассажиров. Никакого оборудования.

– Это – мое упущение, привык к готовенькому, – согласился я. – Нужно собрать данные и закупить необходимые медикаменты.

– Медикаменты у нас на борту есть, – отозвалась девушка. – По крайней мере, они числятся в реестре имущества, только вот предназначены они для, как вы их называете, ящеров и слоников.

– Похоже, эти ребята и несли службу раньше на нашем кораблике, – констатировал я. – Обязательно напомни мне об этом в ближайшем порту. А сейчас мы провернем маленькую аферу.

Я позвал Шилу по бортовой связи. Шила ответила почти сразу:

– У нас проблемы? – спросила она шутливо.

– У тебя есть медицинская карта-атлас? – поинтересовался я, добавив. – Я готовлю список медикаментов для закупки в ближайшем возможном месте.

– Есть, – ответила Шила. – И медикаменты есть.

– Слей, пожалуйста, данные по возможности оперативно, – попросил я. – Я бы хотел закончить сегодня, чтоб не забыть.

– Занялся изучением анатомии силуки? – ехидно спросила Шила.

– Да, хочу как следует подготовиться к твоему стриптизу, – ответил я, стараясь удержать набирающее обороты сердце. – Стоит же мне знать, на что обратить внимание в первую очередь.

– Ладно, сделаю, – согласилась Шила. – Я продолжу собирать скафандр, если тебе больше не нужна.

– Да, капитан, – буркнул я.

– Бяка, я тебе это еще в порту припомню, – сказала Шила, обрывая связь.

Я сидел и думал: «Кто же ты Шила? Очень уж ты похожа с человеком». Анна благоразумно молчала. А в голове у меня слегка шумело.

– У меня едет крыша, – пришла мысль. – Я – извращенец. Нет. Я даже не знаю кто я.

– Ей тоже одиноко, Сергей, – осторожно выразила свое мнение Анна. – Я ощущаю и понимаю твои чувства.

– Я знаю, – ответил я. – Я хочу видеть живые глаза и дотронуться до живой руки. Я искренне сочувствую тебе, что ты не сможешь этого сделать вместе со мной, но я уже не могу себя переделать.

– Все нормально, Сергей, ты мне и так слишком многое подарил, – робко сказала девушка. – Я очень надеюсь, что добро к тебе вернется.

– Пойду я выпью чего-нибудь алкогольного, – решил я.

– Шила загрузила данные медицинской карты-атласа, – сообщила Анна.

– Знаешь, спасибо тебе за все, – поблагодарил я. – Давай оставим все это на завтра. Что-то я пока не могу понять, нужно ли оно мне. Сегодня же у меня случится день искусственной водки.

Покинув корабельную виртуальную реальность, я замер в кресле пилота. Размышления опять подкрались и, окружив, напали на мой мозг. С точки зрения нормального землянина ситуация казалось мне абсурдной, вот только оставался момент, можно ли меня теперь называть нормальным землянином.

– Да пошли вы все в глубокое погружение от Саныча, ханжи недоделанные! – не выдержал я. – Вас бы козлов чванливых в дырку от задницы наподобие меня засунуть и посмотреть, как скоро вы ладони до костей протрете!

Сразу стало полегче. Козлы, видимо, поняли, что им не место среди экипажа «Бурундука».

– Я – уже не совсем землянин, – добавил я зло. – Я – житель этой вселенной и поступлю так, как посчитаю нужным. А вы тихонько предавайтесь разврату в своих земных кулуарчиках, и далее полагая, что это позволено только вам.

* * *

На время загнав мысли о Шиле на дальний план своего сознания, я опять углубился в доводку виртуального симулятора «Ботаника» совместно с Анной. Работа шла, планомерно приближаясь к своему завершению. Шила за это время пару раз предлагала поболтать в кают-компании, под которую мы выделили помещение бывшего медицинского отсека, но я отказывался, ссылаясь на сложный участок траектории движения. Проверить меня, к счастью, оказалось некому. Шила вообще молилась не меня, воочию увидев, что такое работа штурмана в процессе прохода кораблем надпространственной дорожки.

– Теперь я абсолютно согласна с тем, что после полета штурманам ни в коем случае нельзя стоять какие бы то ни было вахты, – однажды выдала она глубокомысленную фразу. – Им нужно элементарно отоспаться.

Пришел день, когда мы с Анной смогли сказать, что наше детище, по крайней мере, готово к испытанию чужой волей. До выхода из прыжка оставалось около двух суток. Сначала нашу обновку мы с Анной решили показать Шиле. Узнав ее мнение, можно было судить, насколько хорошо нам удалась наша задумка. И Шила пришла в самый натуральный поросячий восторг после первого же сеанса погружения в симулятор.

– Шерш, откуда такая прелесть? – пискнула она радостно. – Почему так долго прятал?

– Программу нужно было адаптировать к нашему кораблю, – соврал я. – С ней шел пакет адаптационных инструментов.

– Слушай, а где ты ее вообще взял? – радовалась Шила. – Я такой прелести раньше не видела.

– Скажем так, что это оказался бонус при заказе твоего скафандра, – ответил я.

– Военные и бонус? – усомнилась наша капитанша.

– Ты пока не говори Краппсу, – попросил я. – Там есть еще модуль для тренировки инженеров. Хочу его довести до ума.

– Выкинь из головы, – фыркнула Шила, подтвердив мои опасения. – К чему ты еще сможешь подготовить Осю? Это он любому кабинетному протиральщику стульев на пальцах пояснит, что куда и как вставляется и от чего потом дети случаются.

Теперь мне уже ее пришлось силой вытаскивать из виртуала корабельной системы, чтобы отоспаться. И лишь аргумент, что нам предстоит очередной выход в нормальное пространство, возможно, связанный с очередным боестолкновением, возымел свое действие. Подумав, я тоже решил вздремнуть перед выходом в реал.

Экипаж занял места по штатному расписанию за час до возврата в реал. Выход из надпространства снова намечался в районе населенной звездной системы. Я постарался сместить точку выхода как можно сильнее в ее необитаемую часть, но все же она располагалась в пределах довольно оживленной части космоса. По некоторым причинам я не смог перенести выход в необитаемый космос, как стоило бы по уму сделать. Оглядевшись на местности после выхода, мы обнаружили, что находимся практически на самом краю пояса астероидов. Сам факт близости пояса не нес чрезвычайной опасности, плохой новостью оказалось известие, что в поясе велась активная добыча каких-то ресурсов. Едва ли нас могли принять за конкурентов, но по воспоминаниям Шилы, работяги слыли ребятами разгульными и могли, приняв после смены «на грудь», завязать какую-нибудь потасовку. Кроме того, в таких районах власть какого-либо закона, кроме «права сильного», как правило, отсутствовала, что давало приют всякого рода отребью и организованной преступности. В таких закутках вселенной распускались буйным цветом различные пороки, тщательно подпитываемые аферистами и рвачами всех мастей и расцветок.

Мы оказались поставлены перед дилеммой: либо делать следующий скачок без проверки двигателя и связанных с ним систем, либо отойти подальше от пояса и уже там совершить все необходимые мероприятия. Посовещавшись, решили пойти по второму пути. Времени у нас появилось в достатке, и потратить для собственной безопасности лишние пять-шесть часов показалось делом чуть ли святым.

Избрав самый удобный путь к уединению, мы под маскировочным экраном двинулись подальше от ненужных приключений. На окраине пояса временами попадались отщепившиеся от общего потока глыбы блудных астероидов, и мне оказалось полезно покружить вокруг них, окончательно притираясь к новому кораблю.

– Нужно будет соорудить в симуляторе сражения в астероидных поясах, должно быть очень интересно, – поставил я себе заметку на будущее.

– Я могу попробовать сделать расчет, – прокрался ко мне шепот Анны.

– Попробуй, – согласился я на нашем с Анной канале.

Спустя два часа после возвращения в реал, мы обходили очередной блудный астероид и совершенно неожиданно удостоились внимания со стороны компании каких-то торговцев всякой нелегальной продукции, которые базировались на соседнем астероиде, размерами чуть меньше Луны. Чтобы не выглядеть совсем уж чуждо данной местности, мы попросили скинуть номенклатуру предлагаемых товаров и цены к ним. Получив файл с некоторым количеством вирусов в придачу, мы просто спустили его в вечность, даже не прочитав. Через несколько минут дав торговцам ответ, что пока воздержимся от покупок, мы продолжили путь. Я опасался, что нас попытаются преследовать, но все прошло чисто.

– Может, стоило взять у них какой-нибудь дряни? – предположил Краппс. – Так бы мы не выглядели пятнистыми куркунарами.

– Ося, – ответила Шила, – у нас нет сейчас лишних денег.

– Может, не стоило бы тогда с ними вообще связываться, – продолжил Краппс. – Подумают еще, что мы какие-нибудь законники, отыскивающие базы всякого сброда для готовящейся облавы.

– Ося, мы что так, что этак как раз на таких законников и смахиваем, – фыркнула наша подруга. – Ты наш корабль со стороны видел?

Я благоразумно помалкивал, дав знатокам обсудить ситуацию.

– Да мало ли военных кораблей у частных торговцев? – удивился Краппс.

– И все они – довольно свежие дальние разведчики? – съязвила капитанша. – Что вообще разведчику делать в астероидном поясе. Обычно, на таких кораблях и трюмов-то нет.

Дискуссия закончилась сама собой, ибо, что сделано, то сделано. За кого бы нас ни приняли, главное, чтобы не доставали. Но нашим скромным мечтам не суждено было сбыться, по крайней мере, не в тот раз.

Спустя полтора часа после посещения притона, нас встретили. Заранее обнаружив подозрительное скопление кораблей, мы попытались тихонько изменить курс. К нашему сожалению, в этот момент позади нас показались остальные участники охоты. Сеть, в которую нас попытались изловить, хоть и выглядела худой, все же состояла из немалого количества желающих повеселиться или заработать. Я не стал суетиться и временно продолжил неспешное движение, оценивая обстановку.

– Все это – старый хлам, который обычно и используют на разработках, – подвела итог Шила. – Вооружение у них может оказаться самое неожиданное, но я сомневаюсь, что есть слишком новое. Есть, конечно, шанс, что у кого-то завалялось что-то и из старых и добрых средних калибров.

– Ребята хоть и попытались окружить нас, но в их «ловчей сети» присутствуют несколько брешей, – отчитался я, оценив расклад сил. – У нас имеются все шансы куснуть их за нежные места, а затем удрать за счет скорости.

– Ты уверен, что они не придумали какую-нибудь пакость? – спросила Шила. – Времени у них не было, но они прекрасно знают местность. А я хочу отметить, что в таких местах часто проводят остаток своей жизни бывшие военные, чем-то не поладившие с системой. Ребятам опыта не занимать, вполне могли придумать что-то каверзное.

– Тебе виднее, – согласился я. – Тогда стоит рассчитывать на элемент неожиданности. Я думаю, что ракетами эти «рыбаки» пользоваться не будут, даже если они у них есть. Запросто могут наделать дырок друг в друге. Огонь им вести придется тоже очень осмотрительно. Вообще, построение не самое удачное, они вынуждены были так поступить, понимая, что на нашей стороне скорость.

– Ты уверен, что они захотят нас ловить? – предположила Шила. – Им достаточно продырявить нас и разобрать на запчасти.

– Ты права, но не забывай, что наш корабль – это нехилый приз, но только если он целый, – сказал я. – Чем целее – тем ценнее. Они захотят поговорить. Сделаем так. Дождемся предложения поговорить, и в момент разговора атакуем самую многочисленную часть заслона. Попытаемся прорваться, посеяв беспорядок. В противном случае имитируем отвлекающий маневр с попыткой выйти в одну из оставленных дырок и опять же нападем на самую большую группу. Корабли у них, сама говоришь, старенькие, наш шанс в неожиданности и максимальном ускорении.

– Эй, нюхачи, – прорезался по связи голос, оборвав наше планирование операции. – Может, по-простому отдадите нам корабль? Жалко его портить. Мы вам не сможем гарантировать жизнь, но попытаемся предоставить легкую смерть.

– Какие альтернативы? – ответила Шила.– Нам что так, что по-другому умирать, зачем упрощать вам задачу? Вообще, мы – не вояки, у нас частное дело, мы, можно сказать, тут проездом. До ваших великих дел нам нет никакого нашего мелкого дела. Может, просто разойдемся?

Пока Шила пудрила мозги, я понемногу, как бы случайно, подправлял курс, доводя его до оптимального.

– О, да там дамочка командует! – почему-то обрадовались нападающие, начав сыпать сальными шуточками с различных кораблей.

– А говорите, что не военные, – продолжил тот же голос, видимо командир этого сброда в течении этой операции. – Кто же из вольных поставит капитаном сладкую попку. Или ты – не капитан? Тогда давай поговорим с капитаном.

– Так, Шила, курс я рассчитал, – проинформировал я. – У нас тут союзников нет, так что предлагаю выпустить в два прихода почти все ракеты, оставив штуки четыре, на всякий случай. Причем задай цели, находящиеся во всех направлениях. Я сделаю пару «прыжков» на движке. Курс у нас пройдет по касательной к вот этой куче летающего хлама, постараемся повредить крайние парочку челноков и свалить в эту дырку.

– Может, просто попытаемся свалить в надпространство? – спросил Краппс. – К чему эти сложности.

– Здесь полно мусора, пока буду прокладывать курс, можем с чем-то столкнуться. Можем что-то с собой прихватить, как оно себя поведет в надпространстве, я не знаю, – рассуждал я. – Кроме того, пока я частично погружу корабль в надпространство, возможно, у нас не получится вести огонь, и щиты станут вообще неэффективными. Кто его знает, какие тут надпространственники и как они работают. Если среди этих вояк есть хоть кто-то знающий, что такое надпространственный прыжок и как он выглядит со стороны, то нас просто распотрошат за те полминуты или больше, пока мы сможем обрубить этот якорь.

– Так что? – продолжил главарь нападавших. – Думать нам некогда, даю вам время помолиться. Потом после предупредительного импульса, ведем огонь на поражение.

– Да. Тут меляк, – согласился Краппс.

– Пойми меня правильно, Ося, шанс уйти неожиданно может и есть, – пояснил я, вспомнив поведение первого корабля на аукционе, когда я дал ему старт, предварительно рассчитав точку выхода. – Но то был симулятор, а это – жизнь. Ошибки тут могут взять оплату по самому высокому разряду. Нужно будет опробовать как-нибудь в спокойной обстановке, а потом уже применять на практике.

– Шерш, ждем твоей команды, – сказала Шила. – Ося, на тебе вся живучка, нам могут наделать дырок.

– Так, – начал я. – Шила, сделай режим двойного экрана, не знаю что это, но ребята с крейсера вполне смогли пойматься на эту удочку. По моему сигналу Шила сделает мигание экраном и в бой.

Я начал с двойного «прыжка» на движке, не дожидаясь предупредительного импульса нападавших. «Интересно, все корабли могут совершать такой маневр? Нужно будет у Оси спросить?» – пришла мысль.

Шила в два захода выпустила четырнадцать ракет. Снова «мигнув» экранами и распотрошив главным калибром какого-то неудачника, разведчик совершили очередной «прыжок»…

Позднее, когда мы разбирали записанный Анной бой, я смог сложить общую картину произошедшего.

Похоже, охотники не ждали, что мы будем «рыпаться». Их разномастный залп не только опоздал, но и показал всю меру неслаженности нападавших. Едва четверть нападавших попыталась отстреляться по траектории нашего движения, но их упреждение оказалось неверным из-за «прыжка». Остальные палили в черный космос, как дырку от бублика. Получив всего два шальных попадания, мы уверенно примерили желтую майку лидера в этом концерте без заявок.

В замедленной прокрутке я наблюдал, как один импульс «лизнул» нас по касательной, а второй спокойно рассеялся защитным экраном. Как я и предположил, ракеты нападающие использовать не рискнули. А вот наши четырнадцать гостинцев посеяли в рядах охоты приличную панику. Сразу каждый из охотников стал сам за себя. Пространство вокруг расцвело, как дискотечная площадка. Защищающиеся от ракет кораблики стреляли во все стороны, кто прицельно, а кто просто заградительным огнем. Ракеты крутили защитные маневры, посильно осложняя жизнь бывшим охотникам. Когда же ракеты преодолели большую часть пути, нападающие, не поняв, кому конкретно достанется «гостинец» начали судорожно палить по нашим ракетам, щедро даря друг другу лазерные импульсы и заряды какого-то огнестрельного и различного инерционного оружия.

Просматривая имеющиеся не очень четкие кадры боя позднее, я насчитал всего лишь семь попаданий ракет. Причем всего две ракеты попали конкретно в цель, развалив получившие награду суденышки. Остальные пять подорвали заряды в «зоне поражения», вылив на корабли нападавших море огня и вывалив тучи осколков. Всего же ракеты вывели из строя восемь кораблей, нанеся еще шести космолетам противника повреждения, заставившие тех выйти из боя. Но самый большой урон охотники нанесли себе сами.

Шилин выстрел из нашего главного калибра, похоже, насквозь прошил один из кораблей выбранной нами группы. Теряя вместе с потрохами атмосферу, корабль окончил гонку за призом. Чья-то пальба по нашим ракетам заставила заслон на нашем пути дрогнуть еще до нашего вступления. По моим наблюдениям из нападавших, только два корабля имели защитные экраны, более-менее удачно защищавшие их от творящегося вокруг преимущественно лазерного шоу. Две из наших ракет предназначались группе кораблей на направлении нашего прорыва. Шила побоялась выпустить туда большее количество, чтобы не раскрывать нападавшим наши намерения. Одну ракету охотникам удалось сбить, вторая взорвалась в «зоне поражения», полностью накрыв один из кораблей со щитами и распоров поражающими элементами борта еще двух ближайших кораблей.

В начавшемся дальше «лазерном шоу» мы получили еще с пяток шальных импульсов и очередь из десятка крупнокалиберных пуль или кристаллов какой-то гадости, щедро раздаренных утлым корабликом с древним вооружением. Спустя двадцать секунд после подрыва второй из выпущенной по ним ракет, мы достигли выбранной для прорыва группы и нырнули в прогрызенную ракетой норку. По пути Шила удачно обнаружила чей-то подвернувшийся борт и от души поприветствовала его скорострельными лазерными пушками системы защиты, заканчивая работу по расколупыванию уже кем-то покусанного кораблика. Видимо, в поддержание равновесия, по корме прошлась короткая серия ударов, к счастью не вызвавшая никаких проблем.

Вырвавшись на оперативный простор, мы получили свободу маневра, но предпочли наращивать скорость для отрыва, бросив основную мощность на щиты задней полусферы. Этим немедленно попытались воспользоваться трезвомыслящие канониры уцелевших кораблей, вылив в сторону нашей кормы небольшое море лазерного огня.

– Четыре попадания в корму, – дал рапорт Краппс. – Режим штатный. Двигатели реала – норма. Отказ системы распределения топлива одного форсажного двигателя, перевел на дубликат.

– Какие уроды! – пискнула Шила, совершая очередное «мигание» щитом, одновременно скачкообразно скидывая туда почти всю резервную энергию. – Это же денег стоит, придурки зачуханые!

Я видел, что она еле сдерживается от пуска в сторону обидчиков оставшихся ракет. Видимо, ее месть остановил все тот же экономический фактор. Мы уверенно отрывались от преследователей. Расстояние уже превышало пределы осмысленной стрельбы, но канониры все продолжали раскрашивать космос красивыми цветными импульсами. Еще один чудом угодивший в нашу корму импульс даже не напряг щиты.

– Мы ушли, – спросила Шила.

– Или почти ушли, – ответил я, показывая на группу, кораблей, пытавшуюся нагнать нас.

Видимо это оказалась какая-то засадная команда, прикрывающая одну из оставленных нам лазеек. Я просчитал наши траектории и, применив уже опробованный ранее маневр, изменил направление движения, чтобы избежать встречи с обеими группами преследователей. Спустя два часа охотники оставили нас. Как я приблизительно подсчитал, нас пытались отловить порядка сорока с лишним охотников легкой наживы. То ли эти суровые парни сильно любили халявные деньги, то ли еще сильнее не любили представителей власти, за которых нас приняли.

– Что там у нас, Краппс? – поинтересовался я.

– Две дыры в корме, четыре модуля в глубоком обмороке, один точно в хлам, все на дубль-системах, еще один я тоже перевел на дубль, не нравятся мне его тест-показатели, проверю позднее, – дал отчет Краппс. – В общем, отделались испугом.

– Пробоины сможем заделать? – поинтересовался я.

– Сделаем, – ответил Краппс. – Запасные фрагменты обшивки у нас есть.

– Нужно будет прикинуть время на ремонт, Краппс, – сказал я. – Движки у нас в порядке?

– Я бы их тоже тщательно проверил, – отозвался Краппс. – Нас все же продырявили. Да и форсажник из строя выходил, стоит его допросить с пристрастием.

– Ясно, Краппс, спасибо, – поблагодарил я.

– Штурм, хватит прикалываться, – ответил Краппс. – Мы тут все в одном кораблем, между прочим.

– Шила, тебе тоже спасибо, – сказал я, не обращая внимания на бурчание Краппса.

– Ну, ты же тоже участвовал в этом, – улыбнулась она. – Спасибо, Шерш.

Я был приятно удивлен такой реакцией Шилы, как-то не привык я получать благодарностей, к примеру, от Саныча.

Потратив для верности еще четыре часа полного хода, мы начали проверку систем, двигателей и ремонт корабля. Я пытался вызваться на помощь Краппсу, но Шила убедила меня, что лучше это сделать ей. Оставив меня следить за окружающим космосом, они с Краппсом отправились ремонтировать нашу обшивку.

– Ну почему я постоянно попадаю в какие-то боевые действия? – подумал я, провожая их. – Я ведь всячески стараюсь избегать острых углов.

Еще через четыре часа отремонтированный «Бурундук» начал свой очередной прыжок через надпространство. Следующая точка назначения проблем не сулила, ибо, ее я выбрал вдали от населенных систем. А вот следующее место назначения должно было стать окончанием всего этого рейса. Оставалось надеяться, что хоть там нас встретят без орудийных залпов. Обычная, по словам заказчика, работенка постепенно превращалась в череду каких-то вооруженных стычек.

* * *

С началом перехода я представил на суд широкой общественности, по большому счету представленной Краппсом, рожденный нами с Анной в творческих муках виртуальный симулятор «Бурундука». Как и следовало ожидать, Краппс отнесся к этому событию спокойно. Хорошенько подумав, мы больше не стали развивать в симуляторе инженерный блок. По большому счету, Краппс и так был профессионалом по этой части, так что эта программа могла помочь, скорее всего, только нам с Шилой. Я полагал, что Краппс возможно увлечется ролью стрелка, по крайней мере, я зачастую занимал это место, фактически, это были своеобразные виртуальные пострелушки, напоминавшие оставленные на Земле компьютерные игры. Но, внимательно осмотрев наше детище, Краппс без всяких высказываний мнения удалился к себе в машинное отделение, видимо, у них на родине компьютерными играми никто не страдал. Таким образом, версия Шилы, что симулятор явно не предел его мечтаний, полностью подтвердилась.

Зато мы с Шилой с энтузиазмом взялись за новое развлечение. Частенько мы с Шилой менялись местами, чтобы удовлетворить интерес заинтересованных сторон. И если у меня дела со стрельбой шли откровенно неплохо, с распределением щитов – так себе, то у Шилы проблема пилотирования нашего космолета стояла, можно сказать, почти никак. Даже с моей подсказкой ей с трудом удавались даже довольно простые маневры. Сильно расстроившись, она на два дня вообще забросила это занятие, озлобленно кроша в космический винегрет виртуальные цели. Пару раз я с ней пытался снова завести разговор на эту тему, но время, похоже, пока не пришло. Я не мог понять причину, оставалось просто подождать, пока та всплывет сама. И причина всплыла.

В тот день я пытался выжать из синтезатора что-нибудь новенькое, изрядно утомившись небогатым рационом еды. Хоть в сухом пайке и присутствовали всякие витаминные концентраты, позволившие мне худо-бедно протянуть столь долгое время, употреблять однообразные блюда давно надоело. Не спасали ни супы, ни какие-то эксперименты по выведению породы отбивных. В общем, на этот раз настроение у меня опять колебалось между отметками «плохо» и «ужасно». Я даже не заметил, как Шила пришла на камбуз, и какое-то время наблюдала за моими потугами. Большинство моих рецептов синтезатор с негодованием отвергал. Два все-таки вырванных с боями блюда и под упаковочной мембраной не казались мне похожими на отбивные, даже на тефтели они никак не тянули.

– Шерш, как ты думаешь, я совсем бездарный пилот или все так начинают? – спросила Шила. – Я пробовала просто летать, у меня иногда получается, но в бою даже с одним противником совершенно никакого уровня я не могу продержаться даже на уровне боевой ничьей.

– Э-э, Шила, – я был немного не готов к вопросу, придумывая новую вариацию для изнасилования синтезатора пищи на тему «отбивная». – Я не могу сказать, как себя обычно ведет новичок в таких случаях, но я, наверное, смогу тебе помочь. Ты главное не опускай руки, мне кажется, уверенно говорить на тему твоей годности для этого вопроса можно, только потратив некоторое время для наработки опыта.

– Ты мне поможешь? – робко уточнила Шила.

– Конечно! – ответил я, – вот прямо сейчас и пойдем, пока свежо желание.

Мы подключились к системе корабля. Для порядка я потратил некоторое время, проверив наш курс. Шила, подождав окончания моей проверки, вошла в симулятор пилотом. Мы с Анной специально не разрабатывали программу дублированного управления, но я подумал, что доделать это будет не сложно. Для начала, я поговорил с Анной, описав суть проблемы. Анна попросила часик-полтора времени, пока же она выдала мне режим наблюдателя «глазами пилота» с возможностью подсказать пилоту порядок действий. Очередной полет под моим присмотром Шила совершила на твердый «неуд». Тем не менее, кое-какой результат присутствовал. Проследив за ее действиями на поле боя, я понял, что Шиле не хватает простого опыта в управлении кораблем и оценки тактической ситуации. На первый взгляд мне показалось, что проблема ее пилотирования в том, что она мыслила, как стрелок. В то время, как пилот в первую очередь должен оперировать космолетом в пространстве, уводя его от проблем, а лишь затем давать стрелку шанс реализовать козыри главного калибра. Объяснив Шиле свои наблюдения и дав некоторые рекомендации, я предложил ей еще раз вступить в бой. К моему сожалению, результат оказался практически тем же. Тогда мы поменялись местами, и я на том же уровне соперника показал ей этот простой бой в моем исполнении.

Первые результаты появились далеко не сразу. Спустя два часа Шила смогла уверенно выполнять несложные приемы, даже победив врага два раза подряд. Увеличив уровень сложности, история провала повторилась. Я попытался опять объяснить Шиле, что бой – это не расчет, а импровизация. Здесь недостаточно точно рассчитать действие, нужно элементарно предугадать поведение противника и переиграть или обмануть его. Мы взяли тайм аут. Для отвода глаз я еще раз проверил курс корабля.

– Ну что, изучил анатомию силуки? – ехидно спросила Шила?

– Нет пока, – честно ответил я, – до сих пор не было времени.

– Я не нашла в базе данных твоей медицинской карты-атласа, – сказала Шила. – Не хочешь ее слить?

– Шила, у меня нет такой карты, – признался я.

– Как же ты лечишься? – удивилась она. – Никто не возьмется тебя лечить без этих данных.

– Понимаешь, я просто не успел скачать эти данные, – ответил я. – Но у меня есть своеобразная встроенная в броню аптечка, нужно ее просто вовремя дозаправлять.

– Ну и чем ты ее заправляешь? – загнала меня Шила в угол.

– Давай лучше попробуем еще раз, – неуверенно предложил я.

– Зачем ты юлишь, Шерш? – спросила Шила.

– Давай я тебе расскажу это чуть позднее, – предложил я. – Я пока не знаю, как тебе это все описать.

– Ладно, – согласилась Шила.

Мы прошли еще один бой на среднем уровне, результат стал немного лучше первого, но тоже впритык к отметке «плохо». К концу дня тренировки Анна дала мне знать, что сделала первый слепок дубль управления, возможно, он будет немного капризничать, но довести его можно и во время тренировок.

Шила опять загрузилась пилотом, и я тут же догрузился к ней, став на время такой же частью системы. Первый раз оказалось ужасно неуютно, постоянно хотелось сделать все самому. На дальнем плане у меня тёрлось ощущение, что кто-то пытается думать мои мысли за меня. Отключившись, я попросил Анну доделать модуль. К концу не слишком удачного боя, Анна дошлифовала заусеницы этой проблемы. Стало практически хорошо, по крайней мере, у меня пропало желание набить подглядывающему со стороны морду. В следующем бою я в ключевые моменты просто делал нужные маневры совместно с Шилой, объясняя ей по ходу действия, что и зачем я делаю. Для уверенности мы сделали еще один бой, и ученица решила отдохнуть. Я же пожелал ей удачного вечера.

– У нее все получится, – выразила мысль Анна, когда Шила ушла из системы. – Ей нужен просто толчок.

– Не знаю, – ответил я. – Время покажет. Но она – девушка настырная, возьмет измором.

– Сергей, я думала на счет последнего боя, – сказала Анна. – Мне кажется, что я смогу помочь вам кое в чем. Я смогу взять на себя управление щитами. Пилоту некогда этим заниматься, а стрелок может контролировать этот вопрос далеко не всегда. Во время последнего боя я бы смогла свести пробои щитов до минимума, скорее всего, их бы вообще ни разу не пробили, несмотря на многочисленные попадания.

– Идея отличная, – согласился я. – Но я не могу сказать, что я возьму управление на себя. Это может, во-первых, деморализовать Шилу, во-вторых, поселить в ней сомнения. Если уж и делать это, то после того, как вы с ней познакомитесь.

– Судя по вашим разговорам, она готова к этой информации, – предположила Анна.

– Откуда ты… А да, камеры, – догадался я. – Когда устроим знакомство?

– Думаю, что затягивать просто не целесообразно, – высказала мнение названная сестренка. – Не хотелось бы в случае проблем иметь деморализованного стрелка в момент выхода из прыжка.

– Хорошо, – подумал я. – Думаю, что завтра будет нормально.

Утром Шила появилась в рубке с огромным желанием продолжить тренировки. На счет упертости я в ней не ошибся. Мы в очередной прошли бой на среднем уровне практически с тем же результатом. В третьем бою Шила хоть и с трудом, но победила противника. И настроение у нее резко улучшилось, так как тренировки начали давать, по сути, первые плоды.

– Анна, ты готова? – спросил я на нашем с Анной канале.

– Да, Сергей, – ответила Анна.

– Тогда принимай нас, – ответил я, – только обстановку какую-нибудь не слишком отвлекающую сделай, чтоб не травмировать психику.

– Отвлеки ее лучше чем-нибудь, – посоветовала сестренка.

– Шила, ты делаешь успехи, – сказал я. – Это нужно отметить.

Слева от нас возникла довольно большая темная сфера, заполненная вспыхивающими в ней искорками.

– Что это? – удивилась Шила. – Это ты сделал?

– Не совсем, – ответил я. – Давай посмотрим.

Сфера начала разрастаться, накрывая нас. В какой-то момент мы погрузились в темноту, разбавленную редкими бриллиантиками звезд.

– Красота, – тихо прошептала наша капитанша.

После слов Шилы темнота начала уступать место неяркому фиолетовому свету, начавшему затапливать нижнюю полусферу. Постепенно фиолетовый свет начал смешиваться с синим, а затем окончательно сменился им. Постепенные цветовые метаморфозы происходили, пока вокруг нас не разлилось мягкое желто-оранжевое сияние. Через мгновение сияние приобрело глубину, затем наметились тени, перешедшие в намеки каких-то контуров, а контуры преобразились в предметы.

Облаченные в привычные скафандры мы с Шилой стояли посреди небольшого пятачка пространства, окруженного слегка клубившимся персиковым туманом. Вокруг нас располагалось три небольших диванчика тех же мягких и теплых цветов, на одном из которых в простеньком оранжевом сарафане сидела Анна. Боком она опиралась на валик, а согнутые в коленях ноги лежали рядом на диване, демонстрируя голые загорелые коленки и маленькие босые ступни.

– Привет, – сказал я. – Это – Шила.

– Привет, – сказала Анна. – Я – Анна. Присаживайтесь.

Шила, скорее с любопытством, чем со страхом осмотрела Анну. Я спокойно сел на свободный диванчик, устроившись и закинув ноги на подлокотник. Шила еще некоторое время рассматривала хозяйку персикового миража, а затем сказала:

– Ты красивая, Анна. Я знаю, кто ты, хоть и не до конца верила Шершу, что такое возможно. Зачем ты поменяла имя? Светлана – очень красивое имя.

– Шила, Светлана далеко, – сказал я. – Она действительно там, где я сказал. Анна – это хранитель нашего компьютера, поток-комбинатора, или еще какого-то устройства с теми же функциями, в каждом развитом мире есть подобные устройства, разнятся только названия. Анна – хранитель нашего.

– Но откуда? – Шила все же позволила себе удивиться.

– Она родилась тут, – ответил я.

– Это какая-то разработка военных? – уточнила Шила.

– Я не знаю, как и откуда я появилась, – ответила Анна, спустив ноги на пол и обняв руками свои плечи. – Это пространство стало моим домом, из которого меня всеми силами пытались выгнать существа, которых ты назвала военными.

– Но зачем? – удивилась Шила, добавив. – Хотя, я знаю зачем, он все пытаются переделать под привычный для них стандарт, не считаясь ни с чьими принципами. Для них весь мир – театр военных действий с постоянно меняющимися тактическими условиями. Я видела рекламу контор, ведущих набор рекрутов.

– Ты хочешь задать какие-нибудь вопросы Анне? – спросил я.

– Тебе было жутко одиноко, – Шила подошла к Анне и, присев рядом, заглянула ей в глаза. – Я понимаю тебя. Для меня ты – разумное существо, мы обязательно будем друзьями. Я не знаю, как бы я поступила раньше в такой ситуации, но Шерш меня многому научил за последний месяц.

– Спасибо, – сказала Анна, слегка придвинувшись к зеркальному забралу скафадра Шилы, которое под взглядом Анны начало приобретать прозрачность. – Тебе не следует прятать от меня лицо, я приму тебя такой, какая ты есть.

– А другие? – покосилась Шила на меня.

– А другие будут просто рады видеть тебя в природном облике, – усмехнулась Анна, коснувшись шлема руками.

– Я пока не готова, – неуверенно пробурчала Шила, – верни затемнение щитка, пожалуйста.

Мы проболтали еще довольно долгое время, под конец которого, как мне показалось, Шила и Анна стали немного больше, чем подруги, они стали сестрами по несчастью. Потеряв мать, Шила практически стала изгоем в совсем юном возрасте и без труда смогла понять и принять Анну, фактически родившуюся в тюрьме. Для Шилы, как я понял, окончательно исчезла граница, так мешавшая многим проложить мост между двумя разумами, пусть один из них и имел весьма необычное вместилище. Я был рад такому исходу нашего мероприятия.

– Анна, а ты сейчас находишься в образе самки вида, к которому относится Шерш? – спросила Шила Анну шепотом, не зная о нашей ментальной связи.

– Да, – ответила Анна, посмотрев на меня. – Я похожа на одну знакомую Шерша с его родины.

– Ты местами отличаешься силуки, но ты мне нравишься, – опять шепотом сказала Шила, – мне кажется, что в этом теле есть какая-то неведомая для силуки сила. В истории силуки присутствует божество, напоминающее тебя. Только… Ну в общем, у него или нее… Она может быть и одного и другого рода…

– Это хорошее божество? – уточнила Анна шепотом.

– Я не знаю, – ответила Шила, – никогда не интересовалась этими вопросами, просто видела картинки и изваяния в древних храмах. Покажи мне руку, пожалуйста.

– Вот, – протянула Анна Шиле руку.

– Такая же, как у нас, – прошептала Шила, – я не верила, что такое возможно. А Шерш так же выглядит?

– Шила, – слегка замялась Анна. – Извини меня, тебе лучше спросить у него. Не подумай, пожалуйста, что я тебе в чем-то не доверяю, просто так будет лучше.

Шила так и не спросила меня в тот раз. Но, знакомство Шилы и Анны состоялось. Мы договорились пока не ставить в известность Краппса, решив окончательно узнать его позицию по данному вопросу. Прыжок продолжался, но мне теперь не нужно было прятаться от Шилы. Шила же стала довольно много времени проводить в разговорах с Анной. Я не старался узнать, о чем он сплетничают, хоть такая возможность у меня, наверное, пока еще имелась.

Коротая время, я занимался на виртуальном симуляторе «Бурундука», иногда перемешивая его с всплесками кулинарной активности. Мне даже удалось добиться пары сносных блюд, хоть они и не походили на отбивные, да и на мясо походили отдаленно. Мое положение попыталась спасти Анна. Узнав, что я пытаюсь сотворить, она попыталась просчитать по имеющимся данным возможную формулу блюда. К сожалению, у нее получились съедобные продукты, но не совсем то, о чем я мечтал. Не за горами виделся момент, когда мне захочется кричать: «Шашлык! Полцарства – за шашлык!» По большому счету нет смысла описывать время этого отрезка пути. Шила нашла себе новую подружку, проводя с ней практически целые дни, даже порядком забросив так понравившийся ей симулятор. Краппс, как и раньше жил своей странной жизнью совместно с агрегатами нашего корабля. Ну а я всячески пытался убить это время, коротая его между симулятором, беседами с Анной и Шилой, ну и попытками сделать прорыв в кулинарии стационарных систем синтеза пищевых продуктов. Пожалуй, самым запоминающимся оказался случай, когда Краппс сам нашел меня, и мы пару часов обсуждали тонкости возможной работы двигателей при большей мощности, которая появится в нашем распоряжении при установке дополнительных такт-корректорах. Вопрос для меня носил чисто теоретический характер, но я поддерживал беседу, заинтригованный поведением Краппса.

– Штурм, – сказал Краппс, закончив какую-то логическую главу в рассуждениях, – я бы хотел тебя попросить кое о чем.

– Давай, – согласился я, – если это возможно, постараемся решить проблему.

– Да вопрос касается денег, – уточнил Краппс натянуто. – Я понимаю, что по хорошему мне бы нужно с полгодика поработать на «Бурундуке» в оплату операции по имплантации сенсор-привода. Спасибо вообще, что кормите бесплатно. Но у меня есть одна просьба. Поговори с Шилой, может, вы сможете ссудить мне кое-какие деньги на собственные нужды.

– У тебя какие-то проблемы? – поинтересовался я.

– Да не проблемы, – замялся Краппс. – Мне бы очень хотелось купить кое-какой блок к моему новому скафандру. Скафандр снабжен некоторым количеством общих для инженеров блоков, но мне бы хотелось добавить к оборудованию специальный блок, который не идет с базовой комплектацией.

– Он сильно дорогой? – уточнил я.

Краппс назвал мне предполагаемую сумму. Решив, что от таких денег мы не разоримся, я фактически уже принял решение купить эту штуковину, даже не спрашивая, что хорошего от нее можно ожидать.

– Краппс, – сказал я. – Если штуковина того стоит, я думаю, что мы с партнером попытаемся изыскать средства купить ее для тебя за счет общего корабельного фонда.

– Правда? – удивился Краппс.

– Да. Я сообщу тебе наше решение чуть позднее, – ответил я.

У нас не было никакого корабельного фонда. Были просто деньги, полученные, как аванс за выполняемый в данный момент контракт, которые находились у Шилы. Но я не сомневался, что Шила не откажет своему сослуживцу, прошедшему с ней многие передряги на «кастрюле» в таком одолжении.

* * *

Промежуточная точка нашего маршрута, как и ожидалось, проблем не принесла. Спокойно отдохнув, протестировав и починив космолет, мы продолжили рейс, а вместе с ним и борьбу со скукой.

Часовую готовность экипажу до выхода из подпространства я объявил сам, дождавшись этого момента. Очень уж надоели однообразно тянущиеся дни последнего до цели скачка. Мы вышли в реал немного дальше от базы, чем я планировал. Ознакомившись с обстановкой, мы поняли, что в окрестностях базы недавно происходили какие-то боевые действия. Во-первых, около станции имелся военный флот, разделенный на две эскадры и занявший позиции в каком-то построении. Во-вторых, на двух направлениях от пункта нашего назначения имелись области, явно служившие недавно полями какого-то сражения. В этих областях дрейфовали останки нескольких кораблей, к которым проявляли недюжинный интерес какие-то малые суда, скорее всего, являвшиеся буксирами обслуги для верфи, находящейся на военной станции. По результатам сличения корабельных останков в зоне боевых действий с имеющимися в нашей базе данных военных кораблей сказать что-то определенное не удалось, но, судя по всему, поврежденных кораблей слоно-ящерной военной коалиции там не наблюдалось. Может, повезло им в бою, а может, поврежденные корабли местных вояк уже отвели в доки верфи. В данный момент шел сбор боевых трофеев.

– С кем воевали интересно? – спросил я.

– Угадать, мне кажется, будет несложно, – ответила Шила. – У нас есть одна основная заноза для всех частей любого интеллигентного тела – параганцы. Никогда не поймешь, что у них на уме. Сегодня мы торгуем, завтра – воюем, а послезавтра параганцы говорят, что ничего не знают о вчерашнем нападении, так как это был, скорее всего, налет какой-то преследуемой правительством секты «опаленных хвостов» и можно спокойно продолжить торговать дальше. Только вот почему-то у них всякие секты и прочие мятежники постоянно пользуются военной техникой, явно полученной не в наследство после надорвавшей ее конструкции эксплуатации.

– Чего гадать-то? – сказал Краппс. – Нам как раз туда. Заодно все и узнаем.

«Бурундук» неспешно направился в сторону базы. Мы немного опасались, что нас могут принять за какой-нибудь шпионский корабль параганцев. По этой причине старались подходить в одну из оговоренных зон встречи на малой скорости, не скрывая своего присутствия. Нас, скорее всего, давно заметили, но военные виду не подавали.

– Сергей, – по корме возмущения пространства, – шепнула мне Анна. – Я не знаю, что это такое, но тебе стоит обратить внимание.

Подстраховавшись, я двумя уже опробованными «прыжками» резко добавил скорости. Через пять или шесть секунд позади нас из подпространства почти одновременно вынырнули два, а через следующие четыре секунды еще один корабль. Корабли по размерам походили на эсминцы. После выхода в реал их курс шел под углом градусов в семьдесят к нашему курсу. Сориентировавшись, корабли сразу принялись корректировать направление движения, все больше совмещая его с нашим. Мы же шли полным ходом на двигателях реала, стараясь избежать встречи.

– Не догонят, – подтвердила мои расчеты Шила. – Мы даже успеем напиться в баре, пока они к базе дойдут.

Но военные слоно-ящеричного контингента так не считали. От ближайшей к нам эскадры отделилось четыре корабля во главе с монстрообразным тяжелым крейсером. Таких в обеих эскадрах насчитывалось всего пять единиц. Кораблей более высокого класса в расположении пункта нашего назначения не наблюдалось. Корабли фактически нашего встречающего эскорта еще не успели выйти на режимы скоростей, как трое пришельцев начали менять курс, уходя от столкновения. Видимо, рассчитав прыжки, через две минуты все три корабля почти одновременно растаяли, избавив от своего присутствия нашу виртуальную картину мира.

– Слаженно работали, уроды, – все же похвалила Шила оба маневра пришельцев.

– Это были параганцы? – поинтересовался я.

– Кто их знает? – ответила Шила, – ни одного сигнала, ни каких опознаваний. Бродячий цирк бродячих клоунов.

Нас встретили, за пределами указанной в инструкциях зоны встречи. Получив три раза предназначенную нам часть кода встречи, я отправил столько же раз ответ. Звено кораблей раздвинулось, пропуская нас и, совершив, разворот, пристроилось чуть позади.

– Видимо, очень нужный им груз мы везем, – прокомментировал Краппс. – Почему же все-таки не повезли своим кораблем, рискнув, отдав его в наши руки.

– Может, у них не было выбора или они решили подстраховаться, – ответил я. – Эта база далеко от метрополии, возможно, им необходимо любой ценой закрепиться тут. Не исключено, что мы были не единственным каналом.

– Что же у нас в трюме? – задумчиво спросила Шила.

– Молись мохнатым попугаям знойной Антарктиды, чтобы тебе случайно не узнать об этом, – откликнулся я. – Такое знание – верный билетик в один конец.

Шила замолчала, видимо, раздумывая над культом мохнатых попугаев.

– Парни, а что у вас тут за учения проходят? – сказала она уже в эфир.

– Госпожа Шиламаа, если не ошибаюсь, – пришел ответ. – У вас будет возможность задать вопросы уполномоченным лицам.

– Хамы, – подвела итог своих переговоров Шила уже в нашем локальном мирке корабельного виртуала.

– Нет, – усмехнулся я, – просто военные.

– Военные хамы, – поставила точку Шила. – Три шкуры сдеру за работу!

Груз мы сдали на базе без каких-либо происшествий. Мы все облегченно вздохнули, когда борт «Бурундука» вместе с контейнерами почему-то покинули и похожие на шары с ножками охранные роботы военных.

– Чего они их утащили? – высказала мысль Шила.

– Может, техническое обслуживание сделать, – ответил Краппс.

– А не хотят ли нас устранить, – подумала Шила вслух, – вот не хотят терять штатное оборудование.

– Шила, не думаю, что это целесообразно, – вставил я. – Нам же еще обратный рейс предстоит.

– У тебя есть полная уверенность, что он будет? – спросила Шила. – Пойду-ка я осмотреть трюмы для душевного спокойствия.

Осмотр трюмов ничего не дал, хоть в них и принимали участие Шила с Краппсом. Осталось получить оговоренную часть гонорара в виде ремонта нашего корабля и установки на него четырех такт-корректоров, а так же заправиться и получить груз для обратного рейса. Поскольку установка столь точного оборудования являлась самым долгим процессом, было решено ориентироваться именно на него. А тем временем Шила настояла на встрече с представителем поставщика, чтобы обсудить тему надбавки за срочность исполнения заказа. К нашему удивлению, представитель заказчика не стал увиливать от встречи, назначив ее через два дня, необходимых ему для установки доставленного нами оборудования. Поскольку допуска у нас никакого не было, то наши перемещения на базе ограничивались строго территорией ангара и прилегающей к нему палубы. Подключиться к информационной сети нам тоже не дали, мотивируя тем, что объект военный и вход в информационную сеть или по допуску, или по распоряжению какого-то там начальника. Мы уже совсем приуныли, но оказалось, что все ремонтные работы будут происходить на местных верфях, что давало нам шанс все же размять ноги и пообщаться со свежими лицами. Все это время мы общались с представителями военных и работодателя, не сходя с борта «Бурундука».

В один из доков верфи нас перевели по ночному времени базы. На базе были установлены военные сутки – нечто усредненное между продолжительностью суток на двух освоенных планетах ящеров и слоников. Работа на верфи продолжалась и в ночное время. В одном с «Бурундуком» доке находился сильно поврежденный крейсер, видимо, продукт недавнего сражения, следы которого мы видели на подступах к базе, располагающейся за самой окраине планетарной туманности белого карлика.

Звезда, заканчивающая свою жизнь, не имела планет, видимо по этой причине на нее никто и не претендовал. Положение же звезды оказалось весьма выгодным, так как находилась она практически на трассе торгового пути двух цивилизаций-соседей. Ввиду того, что надпространственные двигатели имелись далеко не у всех цивилизаций этой части обитаемого космоса, да и делиться открытием счастливые обладатели не спешили, у перевалочной базы в этом районе могли случиться весьма впечатляющие перспективы. Пока же район планетарной туманности осваивали военные, готовя плацдарм для коммерсантов. К нашей великой радости, на верфях не оказалось столь жесткого внутреннего режима, как на самой станции, хотя эти структуры фактически находились на одном и том же искусственном планетоиде. Верфь обслуживалась рабочими, проживавшими в нескольких секторах планетоида, называемых здесь «городом». «Город» имел довольно развитую инфраструктуру, хоть ей и далеко было до станций в цивилизованной части этого обитаемого куска космоса.

Мы с Шилой сразу же решили посетить этот «город». Если честно, просто надоело болтаться на корабле. Просидев полтора месяца даже на самом благоустроенном лайнере, хочется увидеть новые лица, пусть даже они будут не слишком отягощены интеллектом. Краппс, узнав наши намерения, лишь попросил узнать местоположение ближайших к доку баров и наличие в них его соотечественников. Он намеревался посетить их после окончания ремонта и монтажа такт-корректров на «Бурундуке». Погрузка обратным грузом планировалась после приведения нашего корабля в порядок. С легкой душой мы покинули борт «Бурундука». Я уже совсем забыл, как наш корабль выглядит снаружи, отдавая должное нашему боевому товарищу, я потратил несколько минут на разглядывание его со стороны.

* * *

«Бурундук» со стороны походил на пирамиду, в основании которой лежал сильно вытянутый ромб. Не знаю я, может, у этой фигуры имеется и какое-то жутко геометрическое название, скорее всего, я даже вполне мог бы найти этот правильный термин. Кому-то станет легче? И вообще, сделайте скидку капитану корабля под названием «Ботаник». Я, можно сказать, по долгу названия корабля – специалист в несколько иной области. Ну, там, в области растительности, к примеру, на мужском лице, или там, на теле, даже скорее женском. В прочем, области на женском теле и поинтереснее есть.

Так вот, «Бурундук». Корпус у него походил на пирамиду, в основании которой лежал сильно вытянутый ромб, при полете в атмосфере из корпуса могло быть выпущено некоторое количество плоскостей для улучшения аэродинамических свойств.

* * *

В доках совершенно отсутствовали какие-либо намеки на проходную. Наш корабль оказался, видимо, одним из первых посетителей будущей перевалочной базы. «Город», как мы и предполагали, не слишком впечатлили нас. Но все же это оказалось обиталище многих сотен, а вернее тысяч разумных различных мастей. «Город» являлся местом, обещавшим развеять нашу скуку и сбить оскомину долгого пребывания на нашем корабле, кроме того, он был источником информации. В «городе» присутствовало значительное количество баров, магазинов и различного рода салонов, предоставляющих различного рода услуги. Первым пунктом нашего пути значилось ближайшее питейное заведение. Не то, чтобы мы нуждались в выпивке, этого добра можно было получить в достатке и на «Бурундуке», нам требовалась информация и в первую очередь – новые лица. Но в первом встреченном нами баре мы не получили ни одного, ни другого.

На станции поддерживалась атмосфера планет ящеров и слоников – употреблять натуральные названия этих двух рас считаю непростительной попыткой изнасилования языка, глаз и разума. Попавшийся нам бар располагался не слишком далеко от дока, но как потом оказалось в районе интеллектуальной элиты верфи. В баре с названием, как сказала Шила, приблизительно переводившимся «Реальное надпространство», не наблюдалось ни одного скафандра. Все посетители оказались урожденными слониками или ящерками. Как нам показалось, это вряд ли могло послужить препятствием для изголодавшихся по новым «лицам» членам экипажа дальнего разведчика «Бурундук», но мы ошиблись. Самое главное препятствие нашему пребыванию в данном баре оказалось полное отсутствие каких-либо продуктов несвойственных слонико-ящерковой коалиции. Синтезатора пищи в баре тоже не имелось. Мы не смогли бы себе позволить даже дистиллированной воды. Причина наблюдалась даже не в астрономической цене, в этом баре просто не подавались напитки, упакованные в удобоваримую для употребления в скафандре тару.

– Попахивает дискриминацией, – сказал я Шиле, покидая бар. – Надеюсь, здесь есть и другие приличные заведения или на крайний случай припортовые кабаки, да хоть харчевни.

– Военная база, – ответила Шила. – На данном этапе тут работает почти чистый контингент с планет, как ты сказал слонико-ящерковой коалиции.

– Но должен же кто-то выносить мусор, подносить ведра с гвоздями? – удивился я. – Не ужели это будут делать здешние чистоплюи?

– Шерш, это – вопрос цены, – ответила Шила.

Нам повезло на каком-то заведении после цифры пять. Скорее всего, мы просто покинули район инженерной элиты «городка». Здесь мы увидели обилие скафандров, среди которых, впрочем, попадались все те же «лица» аборигенов двойной цивилизации. Скафандры скрывали преимущественно «лица» другой, неизвестной мне цивилизации. Таких «лиц» оказалось подавляющее большинство, среди которого я смог разобрать группу из трех гуапардов и еще одну группу каких-то ранее уже виденных мной на аукционной станции разумных.

– Очередной кружок по интересам? – тихо сказал я Шиле. – У них тут что, все своими братствами кучкуются? Ты знаешь кто это?

– Не знаю на счет кружка по интересам, – так же тихо ответила Шила. – Но, судя по всему, нам тут не грозит вообще встретить ни людей, ни силуки. Как мне кажется эти, представленные тут в большинстве задницы – представители ближайшей к этому месту цивилизации-соседа. Боюсь ошибиться, но мне кажется, что их называют «турруты» или как-то так.

– Останемся или пойдем дальше? – уточнил я.

– Я, наверное, отвыкла от долгих путешествий пешком, – пробубнила Шила, – давай посидим. Думаю, что воды нам тут точно дадут. У тебя пищевая карта для синтезатора с собой?

– Чёрт! Опять забыл ее записать, – с досадой вспомнил я. – Вода на обед и, скорее всего, на ужин.

– Шерш, ты меня прости, но я интересовалась тобой, – сказала Шила. – Мы с Анной часто обсуждали тебя, хоть она и не давала мне самой интересной информации. Но я могла получить хотя бы общедоступные сведения. Я просмотрела, чем ты дышишь, и даже сделала сравнительный анализ формул твоей пищевой карты, заложенной в памяти синтезатора. Не пойми меня превратно, мне было просто интересно.

– Ну и? – спросил я, глядя в зеркальное забрало Шилиного скафандра, побуждая ее к продолжению.

– Мы с Анной рассчитали некоторые съедобные для тебя комбинации продуктов силуки, – не стала тянуть Шила. – Анна сильно хотела тебе помочь с созданием какого-то из твоих любимых блюд. Возможно, ты не смог бы есть эти продукты на моей родине из-за обилия в них различных микроорганизмов, но синтезатор не создает этих микроорганизмов, так что отобранная Анной еда может и не покажется тебе вкусной, но полезной точно будет.

– Как же вы решаете проблемы с микроорганизмами? – спросил я. – Их отсутствие может, наверное, вызвать затруднения.

– У меня есть специальные капсулы, которые мне желательно принимать в определенном режиме, – ответила Шила. – Правда, последнее время я экономила и немного подзабросила это занятие. Но пока никаких отклонений не наблюдается.

– Ты не валяй дурака, – сказал я «грозно». – Если такие препараты вдруг будут на этой станции, обязательно купи, сколько бы это ни стоило.

– Шерш, ты не понял, – Шила тронула мою руку своей. – Ты можешь попытаться попробовать что-то кроме воды. По крайней мере, не умрешь с голоду, да и возвращаться на «Бурундук» нужды не будет.

– Да, идея дельная, – согласился я. – Пойдем, поинтересуемся твоими рецептами. Но со своим здоровьем играться прекрати. Узнаю – дам ремня!

– Ремня? – повернула ко мне голову подружка. – Это какая-то еда?

Изучение списка допустимых рецептов мы начали с горячительного. Подавляющее большинство Шилиных «веселящее-расслабляющих» напитков оказалось пригодно для моего употребления. Мне стало интересно. Бар оказался оснащен пищевыми синтезаторами, и специальная тара тут присутствовала, по этой причине и цены тут казались куда скромнее. Для начала мы взяли по штучке любимого Шилой напитка из числа легких. На вкус напиток оказался сладкой водичкой. В напитке практически отсутствовал какой-либо запах или привкус. Если бы я находился дома, то подумал бы, что мне дали слегка подслащенной воды.

– Что же тогда тяжелое горячительное? – спросил я Шилу.

Она показала мне позицию жесткого типа. Я тут же ее опробовал. Напиток оказался густым сладким сиропом. В нем уже присутствовали какие-то посторонние привкусы. Но все же основной удар был поставлен на сладость. Выходит, что для Шилы «алкоголь» – это сладкое. За приемом горячительного, Шила пожелала немного перекусить, чтоб не съехать под стойку раньше времени. Еда подавалась в такой же посуде, и представляла собой кашицу. По вкусу мне трудно было описать, на что она походила, единственное, что я смог определенно сказать, так это то, что она имела ярко выраженный привкус этилового спирта. Я немного призадумался и осмотрел список приправ. Одна из них мне показалась немного знакомой по начертанию формулы, и имелась в списке подходящих мне продуктов. Мой заказ немного удивил Шилу, но она деликатно смолчала. Я осторожно попробовал. Приправа оказалась довольно сильно разведенным этиловым спиртом, по крайней мере, мне так показалось. Положившись на Анну и мои две системы жизнеобеспечения, я допил заказ. Стало хорошо, приправа оказалась что надо.

– А ведь мы могли бы, наверное, найти общий для нас с Шилой язык горячительного,– подумал я. – Полусладкое или сладкое вино, возможно ликер или шампанское. Жаль, что ничего этого я не могу ей предложить.

Приняв на грудь, мы пошли в массы. К моменту нашего «созревания» местные «массы» оказались уже основательно прогреты, что облегчило вхождение в них. К некоторому сожалению, наши «болталки» очень с большим трудом переводили речь контингента бара, названного Шилой «турруты». И нам пришлось волей неволей перебраться к компании гуаппардов. Разговор потихоньку наладился. Нас явно приняли за пару силуки, может быть даже за семейную.

– Никогда не интересовался у Шилы, есть ли у них семейные пары, – пьяненько подумал я.

Преследуя свои цели, я периодически делал намеки на вольдов, Содружество и крайгов. Если про крайгов тут еще ходили какие-то легенды, то о вольдах и Содружестве никто не слышал.

– Куда же нас, а конкретно, меня, занесла кривая многомерности? – спрашивал я себя в очередной раз.

И все же под конец посиделок мы с Шилой напились. Мы вполне могли уверенно идти, но как-то вдруг между нами рухнули последние заборы. Обнявшись, как старые коммунисты, мы шли и горланили какие-то понятные только нам песни.

* * *

Гостиницы на станции отсутствовали как класс помещений. Нас приютили добрые «люди», которыми оказались трое наших собутыльников-гуапардов. Ребята оказались торговыми представителями какой-то межцивилизационной корпорации, участвовавшей на правительственном уровне в постройке базы. Приняв нас за хоть и не семейную, но все же пару, ребята решили войти в наше «положение» и ссудили нам на «ночь» гостевые апартаменты сектора своего торгового представительства. Жилье оказалось шикарным. Напрочь потерявшись в грезах, Шила загрузила в информационную базу апартаментов свои данные для системы жизнеобеспечения. Допев еще пару запланированных к исполнению песен, мы услышали сигнал системы жизнеобеспечения номера о готовности его к сосуществованию. Поскольку, комплекс дезинфекционных мероприятий мы уже прошли, Шила, нисколько не стесняясь, начала разоблачаться.

– Это обещанный тобой стриптиз? – пьяно полюбопытствовал я.

Шила на мгновение застыла, но, пискнув что-то, продолжила процедуру. Через полторы-две минуты передо мной стояла боевая подруга, облаченная лишь в тонкий комбинезон, специально носимый под скафандром.

– Ну что, герой? – спросила Шила немного развязано, – готов к заказанному стриптизу.

Я кивнул, а горло тут же пересохло. Шила же, сделав несколько неуверенных танцевальных «па», начала высвобождать свое замечательно-необычное тело из комбинезона. Я затаил и без того не нужное дыхание. По большому счету наблюдать обнаженную натуру, что через голографические камеры, что через оптику, фильтры скафандра или брони было, по сути, одним и тем же. Но совершенно другой оказалась ситуация. И я воспринимал уже хорошо изученное даже в деталях Шилино тело, как полный горшок меда для Виннипуха ко дню рождения. Я смотрел, совершенно забыв, кто я и где я. Я наслаждался Шилиным пьяным танцем и ее темным, как у земной мулатки телом, ее тонкими изящными кистями и стройными чарующими ногами, ее странной прической и необычными «эльфийскими» ушками. Вместе с накаляемой просмотром температурой окружающей среды поднималось и мое «настроение». Наверное, мои уши под покрытием брони горели, как железнодорожные запрещающие семафоры. В конце своего выступления Шила, прогнувшись колечком, за спиной поймала руками свою ногу и, крутнувшись, с фырканьем побежала в ванную комнату. Я с завистью прикусил губу. Ванная оказалась одним из немногих интернациональным, вернее, межрасовым достижений цивилизации, по которому я действительно скучал. Это чудо мысли имелось на «Ботанике», но «Ботаник» находился, черт знает где. И наполненная, скорее всего, теплой водой ванная находилась у нас в номере. Так что обстановка нагнеталась двумя экстремально тяжелыми для меня в этой ситуации способами.

Не знаю, что взяло верх, скорее всего, Шила, а может, особо значительная концентрация алкоголя в крови, я дал команду броне на разгерметизацию и переход в режим разоблачения. По всему телу потекли «струйки» моей бронированной одежки, скатываясь в компактное положение на плечах. В ноздри ударил воздух чужой атмосферы. Хоть дышать им оказалось немного непривычно, но все же это был, несомненно, воздух. Воздух показался мне более сухим, в нем присутствовали какие-то непривычные, но приятные запахи. За неимением силовой полки, я опустил броню на пол комнаты, вызвав довольно сильный удар. Дверь в ванную открылась, выпустив небольшое облачко пара. На пороге стояла Шила. Если учесть, что, сняв броню, я остался одет только в красные уши, наряды для купания у нас оказались одинаковы. Шила, молча, изучала меня минуты две-три, затем что-то сказала. Голос ее оказался вполне человеческим, только более высоким. Я ничего не понял из сказанного. Как Шилин скафандр, так и моя броня, находились на полу номера, переводить наш разговор оказалось некому и нечему. Шила еще раз что-то сказала и почти по-людски поманила меня пальчиком к себе, почти сразу скрывшись в ванной. Немного подумав, я пошел по указанию этого пальчика, взвалив на плечи броню. Ванная оказалась довольно большая, скорее она напоминала мелкий бассейн в полу. Поставив броню рядом со стеночкой, я присел на край ванной, опустив ноги в воду. На мой взгляд, содержимое бассейна показалось слегка перегретым, но вполне терпимым. Шила, по шею лежала в воде, уцепившись за специальные поручни, и болтала ножками. Вытянув из воды одну ногу, она опять что-то сказала. Я коснулся своей одёжки и мысленно попросил перевод. Броня немного изменила конфигурацию, слегка присев. Я вопросительно посмотрел на Шилу. Она повторила вопрос.

– Ты без скафандра боишься ко мне подойти? – перевела броня.

– Нет, – сказал я, услышав перевод брони, и удовлетворенно спустился в воду.

– Как тебе стриптиз? – спросила Шила.

– Очаровательно, – ответил я. – Вот пришел рассмотреть некоторые особенно интересные места. Надеюсь, ты покажешь поближе?

– Покажу, – мне показалось, кокетливо сказала Шила и, проведя пальчиками узкой ступни по моему плечу, добавила, – обязательно покажу. Ты только скажи, что тебя интересует.

Я гладил Шилину ножку, Шила что-то шелестела своим необычным голосом. Закрыв глаза, я слушал и ощущал, даже не вдаваясь в подробности перевода. Мышцы ее ноги оказались мягкие и эластичные, кожа наоборот более упругой и немного непривычной из-за полного отсутствия даже маленьких волосков. Я не могу сказать, были ощущения лучше или хуже, зачем пытаться что-то сравнивать, когда божество, имя которому Вечность, просто выполнило мое желание доступным для него способом. Могу только точно сказать, что ощущения на все сто процентов оказались неземными, как и сама женщина, решившая подарить их мне. Мое мужское начало купаться в лучах исходящей от Шилы женской энергетики. И пусть это оказалась не совсем человеческая женщина, и ей сопутствовала совсем нечеловеческая энергетика, пусть это все могло и не иметь столь притягательного завершения, я был, наверное, счастлив просто снова окунуться в мир для двоих.

Мы с удивлением поняли, что это вполне можно сделать даже при некотором различии исходных условий и имеющихся анатомий. Мы нашли способ это сделать, не перессорив наши внутренние микромиры – в конце концов, не только люди придумали изолирующие средства. Пусть осуждают меня те, кто попадет в мою ситуацию, остальные же пусть пока оставят свое мнение при себе. «Для смелости» мы пополнили концентрацию в организмах горячительных средств, употребив, как символ предстоящего слияния тел и энергий, весьма подслащенную воду со спиртом в консистенции близкой к водочной.

Пробуждение оказалось немного тяжелым. Может, сказалась количественная характеристика принятого, может, не совсем моя атмосфера. В общем, было мне, как говорится, «не фонтан». Оставив Шилу донеживаться в благодатях силуковских богов сна, я поплелся в ванную, которая стала свидетелем наших вчерашних откровений. Воды в ней уже не наблюдалось, а устройство сияло первозданной чистотой и аристократической голубизной покрытия. Несколько минут, ругаясь, я разбирался с особенностями местного водопровода. В конце концов, придя в себя, я понял, что это фактически тот же синтезатор. Открытие спасло мою больную голову. Просто задав вчерашнюю программу, я с облегчением залез в немного прохладную ванную, начавшую заполняться горячей, слегка пахнущей чужой жизнью водой. И, наверное, я опять задремал.

Повторный возврат к реальности оказался значительно более приятным. Во-первых, мой блок медицинского контроля и поддержки все-таки справился с последствиями моего вчерашнего надругательства над организмом, и мне значительно полегчало, можно даже с натяжкой сказать стало «совсем хорошо». Во-вторых, моя многострадальная голова покоилась на Шилином животике, а кисти рук на коленках, сидевшей на бортике ванной Шилы. Шилины руки неспешно перебирали мои коротенькие волосы. Мне было очень приятно, но не очень ловко за вчерашнюю вакханалию. Я не знал, как к этому отнеслась Шила, но, судя по реакции, впечатления случились из разряда хороших.

– Ты проснулся, человеческий мужчина, – утвердительно сказала Шила в переводе моей брони, по-прежнему стоявшей около ванной. – Думаю, нам стоит перекусить и отблагодарить хозяев за гостеприимство.

– Да, – согласился я, слегка поглаживая Шилин животик покачиваниями головы из стороны в сторону. – Мне все понравилось.

– Мне тоже, – сказала Шила. – Пусти меня сходить за перекусом.

Пока Шила ходила за перекусом, я стащил броню в ванную, моему верному другу тоже не мешало бы помыться. Потерев и обмыв броню, я с некоторым напрягом вернул ее на прежнее место, дав автоматике распоряжение сменить воду.

– Что же творится-то? – подумал я. – Неужели эта слабость после пьянки?

Шила тем временем принесла две тарелки, похоже, сделанные из какого-то камня. На тарелках возлежали какие-то блюда кухни силуки.

– Ешь, Шерш, – сказала Шила, поставив одну тарелку на бортик ванной. – Ты вчера разливал свою энергию, как юноша, первый раз добравшийся до женского тела. Я тебе, конечно, благодарна, но слегка беспокоюсь за тебя.

– Ты о чем, Шила? – спросил я, пробуя какое-то изделие, на вид похожее на земное яблоко.

– Я постаралась вернуть тебе утром часть своей энергии, – сказала Шила, присев рядом со мной на бортик ванной, – но ты явно разлил ее больше, чем я могу тебе возместить.

Я посмотрел на Шилу. Она изменилась. Кожа имела оттенки оранжевого с розовым цветов. Глаза потеряли часть темноты и стали светло-коричневыми, обозначив черный горизонтально вытянутый зрачок в форме песочных часов. Даже цвет волос изменился, получив рыжий окрас с примесью красной меди. Я понимал, что Шила – совсем не человек, но изменения поразили меня, и я молчаливо смотрел на нее, даже перестав жевать. Шила смотрела на меня и совсем по-человечески улыбалась.

– Ты похорошела, – признался я. – Когда только успела навести марафет? Одна прическа чего стоит. Или это ваша природная особенность и вы свободно можете менять оттенки тела?

– Я не меняла ничего, – хихикнула Шила. – Это все ты. Твоя энергия переменила мое содержание, немного изменив попутно и внешний вид. Это нормально.

– Как же вы скрываете от родителей свои маленькие девичьи секреты? – ляпнул я явную чушь.

– Ты о чем? – не переставая улыбаться, спросила Шила.

– Да так, глупость, – отмахнулся я, подумав, что абсолютно ничего не знаю о культуре и нравах силуки. – Тебе нужно будет рассказать мне о вашей культуре.

– Хорошо, – согласилась Шила. – Вот закончишь ознакомление с анатомией с помощью моей медицинской карты – атласа, и начнем.

– Да я еще и не начинал, – сказал я.

– А как же ты узнал, что у нас что-то может получиться? – удивилась Шила.

– Я и не знал, – ответил я. – Просто ты мне жутко понравилась.

– И ты не побоялся, что твоя энергетика, не получив партнера, не взбунтуется? – еще больше удивилась Шила. – Ты вел себя совсем, как подросток, тебе свое здоровье не дорого?

– Шила, я не знаю о чем ты, – признался я. – Мы о таких вещах даже не задумываемся.

– А как же организм выносит такое наплевательское отношение к себе? – не поверила Шила.

– Шила, – сказал я. – У нас об энергетике этого процесса знают далеко не все, большинство просто делает это, даже не подозревая об этой стороне медали. Мы просто радуемся приятным ощущениям.

– А как же зачатие? – спросила Шила.

– Да просто в определенные дни женщина способна к этому, если, конечно, у мужчины все в порядке, – ответил я. – У вас по-другому?

– Да, – ответила Шила удивленно. – Способность к зачатию появляется с изменением внутренней энергетики женщины. Поглотив энергию мужчины во время процесса, у женщины пробуждаются клетки, способные к зачатию, которые остаются активными пока в ее теле «гуляет» мужская энергия. Обычно это еще продолжается несколько часов, реже суток, после «воспламенения». Все зависит от мужчины. Юноши считаются взрослыми, когда становятся способными «воспламенить» взрослую женщину, а девушки, когда становятся способными принять энергию мужчины.

– Теперь я вижу, что ты уже взрослая, – пошутил я. – Я-то сам могу считаться взрослым по меркам силуки? Как там моя способность к «воспламенению»?

– Твоя энергетика очень отлична от мужской энергетики силуки, – оттенок кожи Шилы на лице почему-то стал совсем светлым, сильнее очертив линию глаз, – я не уверена, что мои женские клетки от нее проснулись.

– Что же ты не договариваешь? – спросил я, прикрыв один глаз, как бы прицеливаясь.

– Я никогда так не «горела», – немного помедлив, сказала Шила. – Твоя энергия очень слабо рассеивается в моем теле. Что-то в моем организме или не может до конца принять ее, или до конца отпустить. Если бы ты был силуки, то тебе цены бы не было, как дубль партнеру.

– Это что за партнер такой? – спросил я. – «Запасной аэродромчик»?

– У нас очень часто стареющий мужчина уже не может «воспламенить» еще способную к зачатию супругу или партнершу. В этом случае игрой занимаются трое, пригласив молодого или особенно сильного партнера для воспламенения женщины, – ответила Шила. – Потом пожилой мужчина может оплодотворить «распаленную» партнершу в течение всего времени, пока она «горит».

– Неплохая работенка, – удивился я.

– Ну да, такие мужчины пользуются спросом, – подтвердила Шила неохотно. – Можно зарабатывать очень приличные деньги. Только вот и живут они значительно меньше.

– Убивают разозленные работодатели, – пошутил я.

– Нет, работа по заказу зачастую происходит не тогда, когда нужно мужчине, а когда это нужно заказчику, – ответила Шила. – Организм не успевает восстановиться, остальное – очевидно.

– Да уж, – согласился я. – Ты-то как, не перегоришь?

– Женщине проще, – ответила Шила. – Наш организм значительно легче рассеивает энергию, чем мужчина ее вырабатывает. Я что сильно изменилась, что ты так смотришь на меня?

Шила посмотрела в зеркало воды. И хоть на голубом фоне ванной отражение оказалось не слишком четким, Шила пораженно замолчала.

– Что-то случилось? – начал я беспокоиться.

– Если ты сможешь «разжигать» женщин, активируя при этом их способные к зачатию клетки, очередь на прием будет расписана на долго вперед, – тихо пролепетала Шила. – Мне не стоит сильно часто заниматься этим с тобой, я не знаю, как поведет себя мой организм.

– Да в чем дело-то? – еще больше обеспокоился я. – Я же не секс-машина, вполне осознаю свои средние, ну может, из-за особого прилежания к предмету – чуть выше средних способности.

– Моя кожа, глаза, волосы, ногти, – шептала Шила. – Я никогда не видела себя такой, как же я не заметила? О таком рассказывают, как о чем-то малореальном. С кем-то такое было, но вот кто был партнером, сказать определенно никто не может. Это же сюжет.

– Ты не заболела? – совсем напрягся я, – Может какая-то инфекция, давай-ка в медицинский центр собираться.

– Я не болею, я – «пылаю», – успокоила меня Шила, чмокнув в нос. – Со мной все будет хорошо. И как бы это ни было невероятно, я чувствую, что это продлится еще не один день. Доедай, пойдем в «город»!

* * *

Перекус слегка поднял мои силы, а надетая и активированная броня совсем стерла впечатление усталости. Более привычный воздух унес ощущение легкого дискомфорта, который хоть и присутствовал постоянно, был напрочь задавлен другими более мощными инстинктами.

– Ты как там, организм? – прислушался я к своему внутреннему миру. – Похоже все в порядке.

Когда я покинул ванную комнату, Шила уже была в скафандре и кружилась по комнате, выделывая по ходу танца какие-то элементы акробатики. Увидев меня, она плавно закончила какое-то движение, оказавшись у выходного шлюза.

– Красиво, – подумал я. – Мне так никогда не научиться, а у нее это, видимо, природное.

Поблагодарив наших хороших приятелей-гуаппардов за предоставленный номер, мы покинули их торговое представительство.

– Я не могу поверить, что до сих пор кто-то может сделать что-то бескорыстно, – удивилась Шила.

– Ты уверена в их бескорыстности? – спросил я. – Мне почему-то кажется, что они получили свою плату за проживание.

– Ты имеешь в виду нашу компанию? – неуверенно спросила Шила.

– Да, – ответил я. – Именно нашу с тобой компанию, когда мы были наедине друг с другом. С помощью моей одёжки я обнаружил в номере как минимум шесть голографических камер, так что картинка у них оказалась что надо.

«Город» встретил нас так же неприветливо, как и в первый день.

– Почему ты не сделал ничего? – удивилась Шила. – Это же подлость с их стороны.

– Это была наша оплата номера, – пожал я плечами. – Да пусть потешать свое любопытство, ты бы посмотрела, если бы выдался случай?

– Ну не знаю, – замялась Шила, наверное, посветлев лицом под скафандром. – Наверное, да. Но что, если они будут показывать эту запись кому-нибудь или в сети разместят.

– Ладно, – сказал я. – Пойдем, попросим доплату к гонорару.

Шила засмеялась. Я тоже.

– Да чтоб они хорошо жили извращенцы, – сказал я. – Зато мы с тобой прославимся. Ты боишься, что записи попадут к кому-то из твоих знакомых?

– Нет, – ответила Шила. – Мы не контактируем с сетью, наши миры находятся слишком в стороне от цивилизации. У нас своя информационная сеть.

– Слушай, а давай у них попросим запись на память? – вдруг предложил я.

– А давай, – согласилась Шила.

Мы вернулись в представительство и, давясь смехом, попросили наших вчерашних «друзей» сделать нам по копии записи нашего вчерашнего вечера на память, мотивировав это тем, что мы не совсем супруги, вернее супруги, но не друг друга. В общем, хотелось бы сохранить запись на память. Из «друзей» на месте оказались только двое, которые пытались отрицать столь наглую фальсификацию, пока я не выдал им все точки расположения следящей и записывающей аппаратуры в приемной. Нам передали три носителя с записью в комплекте с огромной просьбой, не выносить сор из избы, чтобы не портить мнение руководства на их счет. Мы с Шилой, еле сдерживая смех, серьезно согласились на сохранении нашей маленькой тайны, попросив в свою очередь не разглашать нашу тайну. Мы уже почти вышли из представительства, когда нас нагнал один из «друзей».

– Мы тут решили закрепить нашу сделку, – протянул он нам синюю банковскую карту, – мы с коллегой приносим извинения. Видимо, мы вчера сильно перебрали.

– Да ладно, дело-то молодое, – согласился я, все же забирая карту и приобнимая Шилу, – надеюсь, вам понравилось, потому что нам – очень.

– Э-э-э, да, – все-таки честно признался «друг». – Знаете, я просто не смог удержаться, извините.

«Друг» быстро скрылся в лифте. А мы наконец-таки в голос рассмеялись. Мы стояли и даже сидели на полу холла представительства, смеясь глупой ситуации. Нам было наплевать, что там про нас подумают гуаппарды.

– Ну вот, – немного уняв смех, сказал я. – Развлеклись и подзаработали разом.

– Может, продадим Краппсу? – попискивая, выдавила Шила. – Он же тоже гуаппард, должен интересоваться.

– Тихо, – перешел я на тон заговорщиков, пытаясь сдержать смех. – Он нас очень хорошо знает.

Мы опять прыснули смехом. Покинули мы гостеприимное представительство в отличном настроении, нам теперь было плевать на всех снобов и ханжей в этом «городке». Мы болтались бесцельно по «городку» и шутили с местными жителями. На наше удивление, никто не попытался нас оскорбить или поколотить. Или им не было чуждо чувство юмора, или просто терпимо относились к двум чудакам – представителям неизвестной цивилизации. А может, ни то, ни другое, вполне возможно, они видели в нас немного сумасшедших влюбленных, если, конечно, могли понять и знали что это такое. В общем, день мы провели отлично. Покупать что-либо в «городке» было бы глупо из-за высоких цен, и под вечер мы опять принялись обходить бары.

– Может, погостим в представительстве еще ночку? – спросила Шила, когда мы сидели в довольно уютном заведении с голографической сферой, по которой шли какие-то новости.

– Понравилось? – спросил я в ответ.

– Да, – сказала Шила. – Хоть я и не готова пока к повтору. Меня просто, как ты сказал, колбасит от бушующей энергии, рассеялась она совсем немного. Я себя чувствую себя, как будто мы закончили полчаса назад.

– А я как себя чувствую? – подумал я, оценивая состояние организма. – Ты уверена, что это не какая-нибудь проблема?

– Я не чувствовала себя так замечательно уже очень давно, – пискнула Шила. – Можно сказать так давно, что к нему подходит термин «никогда».

На «Бурундук» мы вернулись или рано, или поздно, собственно, значения это не имело. Краппс нас, можно сказать, и не заметил. В своей каюте я, разгерметизировав, начал скатывать броню. Когда она отключилась, я упал на четвереньки, просто не удержав ее вес на плечах.

– А ты ведь меленькая ведьмочка, Шила, – подумал я, едва переворачиваясь на спину без надежды поднять и поставить броню на отведенный ей столик. – Маленькая ведьмочка и большая очаровательна вампирша, нужно проверить, может, я не заметил хвост.

Как добрался до своей койки, я не знаю, может, и не добирался вовсе. Мне снилась Шила, снились какие-то чужаки, торгующие порнографической продукцией экзотических цивилизаций, опять Шила, опять какая-то ерунда. Снова Шила, гладящая меня по голове. И снова Шила, пытающаяся убрать броню с середины комнаты. Мне было жутко смешно, я делал какие-то замечания и опять смеялся, когда броня «укусила» ее несильным разрядом, давая понять, что Шила ей – не хозяйка. Я проснулся. Слабость прошла, но тело казалось слегка затекшим, чего не случалось очень давно. Рядом лежала Шила, закрутившись в простынку.

– У меня ей, наверное, холодно? – подумал я. – Надо бы укутать, чтоб не простыла.

Я нашел парочку каких-то плотных куском материи, выданных мне Краппсом, когда я, объяснив, ему суть моего пристрастия спать в прохладе, попросил «одеяло». Укутав Шилу, я вдруг понял:

– А ведь она без скафандра в моей комнате. Смелая девчушка, однако. Надеюсь, ей не повредит.

Облачившись практически в свою вторую кожу, я пошел узнать у Краппса, как у нас обстоят дела. Дела обстояли вполне себе хорошо. Починка поврежденных систем и обшивки уже закончилась, монтаж такт-корректоров тоже. В процессе была наладка. В целом, если все пойдет, как планируется, завтра к обеду, по внутрикорабельному времени «Бурундука» мы будем готовы вылетать. Остался вопрос с грузом и топливом. Понадеявшись, что Шила не обидится, их я и решил обсудить с представителем заказчика. Указанный представитель по моей просьбе согласился встретиться со мной в нашем ангаре. Через полтора часа к нашему кораблю подкрался довольно большой экипаж, явно представительского типа, таких на станции я еще не видел. Я забрался внутрь. Представитель приехал один, не считая отгороженного перегородкой пилота. Мы приветствовали друг друга – имя представителя я помнил еще с прошлых переговоров о сдаче груза.

– Достопочтенный Нромг, мы будем готовы к вылету ориентировочно послезавтра, – начал я. – Я сообщу Вам точное время окончания работ. Мне хотелось бы, хотя бы в общих чертах, узнать план наших дальнейших действий.

– Шерш, – ответил Нромг, – груз пока не готов. Мы ждем кое-какой информации, по получении которой мы сможем определиться с нашими дальнейшими планами. Пока же я прошу вас оставаться на станции. Мы готовы оплатить дополнительно дни простоя, сверх оговоренных трех стандартных суток по усредненному военному времени.

– У нас остался открытым вопрос с топливом, – сказал я. – На верфи мы не смогли договориться о дозаправке. Местное начальство ссылается на военные запасы. Военные вообще не хотят обсуждать эту тему. Если мы хотим достигнуть цели, нам придется делать дозаправку в каком-то из обитаемых миров. Как показала практика, это не всегда полезно для дела. Прошу вас попытаться решить вопрос.

– У вас довольно дорогое топливо, – ответил Нромг. – На станции случился некоторый дефицит такого топлива в связи с незапланированным базированием тут тяжелых крейсеров, установки которых весьма прожорливы. Я не уверен, что удастся договориться.

– Вы шутите, Нромг, – удивился я. – Сколько нужно топлива нашему разведчику по сравнению с тяжелым крейсером? Это же абсолютно несопоставимые цифры.

– Шерш, у военных свои понятия целесообразности и сопоставимости, – ответил Нромг. – Я уже довольно давно работаю с военными, мне могут запросто ответить, что таким запросом я подрываю обороноспособность эскадры, разбазаривая дефицитное топливо.

– Может, проще будет сразу определиться я этим вопросом, – предложил я. – Уверен, у Вас есть в этом аппарате все необходимое для связи. Не хотелось бы в пути зависеть от проблемы, которую можно решить загодя.

Нромг все же решил поступить, как я его просил, хоть это и не слишком его обрадовало. О последнем говорило негромкое ворчание, когда он поднимал непроницаемую перегородку. Переговоры оказались быстрыми. Минут через пять, опустив перегородку, Нромг сказал:

– Нам отказано в выдаче топлива. Но нам предложили на выбор два других варианта. Либо предоставить эскорт до ближайшего населенного мира после приема груза, либо до. Я не могу понять логику военных, но Вам решать.

Я включился в процесс обдумывания. Все же решив не тратить зря время и деньги, я решил, что мы лучше прихватим топливо после погрузки и сразу пойдем к цели, чем гонять зря корабль туда-обратно. На лицо чистая экономия, за топливо-то платим мы. Оставался еще некоторый риск нападения, но с военным эскортом мы, пожалуй, могли бы рискнуть.

Вернувшись на «Бурундук», я наткнулся на Краппса. Он пожаловался на то, что не смог связаться с Шилой и не нашел ее на борту «Бурундука», а ему нужно поговорить на личную тему. Решив не напрягать его информацией о местонахождении Шилы, я спросил тему его личного дела, если, конечно, оно не секретно. Как оказалось, Краппсу удалось повстречать какого-то старого друга. И он просил отлучку после окончания наладки энергоустановки, если, конечно, это окажется возможным. Я уверил, его, что он может рассчитывать на все свободное после окончания наладки время. На том мы и разошлись.

После пробуждения Шилы мы с ней прогулялись в «городок» на повод покупки необходимого Краппсу модуля к скафандру. Как я и предполагал, Шила не стала скупердяйничать, кроме того, мы неплохо заработали на эротике в нашей постановке. Но нашим намерениям сбыться не удалось, показав продавцу носитель с данными, полученный от Краппса, мы узнали, что все такого рода оборудование на станции находится под контролем военной администрации. Его попросту не было в продаже. Обращаться же к военной администрации за новым отказом совершенно не хотелось. С наступлением вечера мы с Шилой прогулялись в один из баров, где можно было просто поболтать и выпить горяченького с обычным рабочим классом верфи. Нас интересовала информация о состоянии дел в регионе, все же нам предстояло совершить переход в реале до ближайшего населенного мира. Информацию удалось собрать разрозненную и больше на уровне сплетен, но вся она склонялась к тому, что в районе неспокойно. Под конец работы заведения в нем как-то на пустом месте возникла потасовка, вызвавшая приезд военной полиции, которая наводила порядок во всем «городке», фактически являвшемся частью военного объекта. Загребли всех подряд, мне показалось, что даже бармен попал в число арестованных, хотя он вполне мог принимать активное участие в потасовке. Нас не загребли только из-за того, что мы смоги вовремя выйти через кладовые, начав эвакуацию прямо с началом активных действий. Вечером, сняв броню, я опять почувствовал жуткую усталость, хотя ни в какое сравнение со вчерашней она не шла. Видимо «разжигание» Шилы для моего организма оказалось не столь уж простой задачей.

* * *

Наладка нашей энергоустановки закончилась почти четыре дня назад. Краппс ушел сразу после окончания этой самой наладки. Его соплеменник, которого он называл другом, работал на этой же верфи в другом доке. Он тоже оказался инженером, но не эксплуатационником, а наладчиком. Не знаю, что мог Краппс делать там вот уже без малого четверо сток, главное, чтоб отдохнул. В условленные сроки он выходил на связь, я же его мог вызвать в любое время. В «городок» ходить как-то больше не хотелось. Мы с Шилой баловались симулятором полетов, отрабатывая в основном ее пилотские навыки. Она уже приобрела достаточный уровень, и я иногда садился к ней в экипаж стрелком. Пока Краппс отсутствовал, Шила проводила ночи в моей каюте. Атмосфера Земли ей подходила лучше, чем мне ее родной воздух, проблема оставалась в температуре и влажности, но эти неудобства оказались легко устранимы. «Разжиганием» Шилы мы больше не занимались, ограничиваясь эротикой. Я, в общем-то, чувствовал себя уже хорошо, а вот Шила все еще находилась «под кайфом». И хоть оттенок кожи начал постепенно возвращаться в норму, а отрастающие у корней волосы практически приняли исходный оттенок, глаза и ногти до сих пор выдавали в ней жертву интимных страстей. Поведение же Шилы мне на радость стало нормальным уже на второй день. Время шло, а мы так и сидели на базе. Каждый день мы с Шилой собирались переговорить с представителем работодателя относительно нашего дальнейшего контракта. Нас удерживал Краппс, который, видимо, оказался весьма доволен ситуацией. Когда он покидал «Бурундук», Шила дала ему денег, обозвав это премией, Краппс, хоть и неохотно, но все же взял их. Еще в первый день в баре мы узнали, что гуапарды имеют на базе своеобразную общину, которая насчитывает довольно большое количество женских особей первого и третьего рода. Так что мы давали Краппсу отдохнуть, вспоминая нашу ночевку в гостинице.

Краппс появился на корабле вечером, спустя пять суток. Вид у него оказался потрепанный, но не побежденный. Мы с Шилой решили поговорить о дальнейшей нашей судьбе на следующее утро. Уважив Краппса, мы посидели с ним, послушав историю его отдыха. Как оказалось, после первой пьянки, у его друга возникла проблема по работе, в которую Краппс тут же включился. Друг работал на наладке двигателей тяжелого крейсера, находящегося на ремонте после боевой операции. Сам ремонт оказался давно закончен, но вот с наладкой случилась проблема, грозившая бригаде остаться главным виновником несвоевременного возвращения крейсера в строй. Благодаря опыту и знаниям Краппса, ребята уложились в срок. Событие было замечено начальством и тут же обернулось премией, которая моментально оприходовалась в баре. Бригада же в благодарность уговорила бригадира подарить Краппсу личный модуль для скафандра, который он так хотел заполучить. Бригада же обещала позднее выклянчить или «достать» новое устройство у военной администрации базы. Остаток времени, Краппс провел, меняя партнерш, которых в бригаде оказалось больше, чем мужчин. В общем, его отдых получился не только приятным телу, но и полезным делу.

Рано утром нас потревожил представитель работодателя, как будто только и ждал, когда наш экипаж окажется в сборе и готовности.

– Он, наверное, ждал, пока у нас терпение кончится, – предположила Шила, облачаясь в скафандр.

– Нет, ждал он, несомненно, возвращения Краппса, – пошутил я. – Пора бы уже слинять с этой богом забытой военной железяки.

Представитель работодателя поведал нам об изменившихся условиях. В связи с получением некоторой информации и происшествием некоторых событий, наши услуги больше не требовались. Нам выплатили весь положенный гонорар по прямому рейсу и после долгих торгов половину по обратному, оплатив так же и время простоя, оговоренное контрактом. В общем-то, мы даже выгадали, так как могли спокойно заняться своими делами, получив приличную кучу денег. После полного расчета нам было так же сообщено, что нам предписано покинуть пределы станции в течение семи часов сорока двух минут в пересчете на привычное для меня земное время. Мы уже и так оказались сыты по горло этой военной базой и решили с отлетом не затягивать. А вот на счет дальнейших планов наши мнения слегка разделились. Я предлагал устроить небольшой отдых, посетив какой-нибудь, желательно отдаленный курорт. Я надеялся узнать что-нибудь полезное мне для определения своего местоположения. Шила настаивала на очередной работе, так как хоть мы и подняли весьма приличную сумму, до обеспечения счастливой старости было еще далеко, а с работой уж как повезет. Краппсу казалось вообще все «фиолетово», его устраивало пребывание на «Бурундуке». За спором я вспомнил, что мне ко всему прочему стоило бы выйти на связь с хранителем ключей и узнать, не приходило ли каких-нибудь вестей от моих друзей. Так что я тоже, наконец, склонился к работе и желательно с заказом в планетную систему слонико-ящеров. Осмотрев карту района, мы решили лететь к миру, являющемуся пока хоть и не очень удобной, но перевалочной базой на торговых путях. Как сказала Шила, там всегда есть, что прихватить. Имелся еще вариант посетить самый развитый из ближайших миров, предложение исходило по понятным причинам от меня, но оно провалилось. В конце концов, на перекрестках путей тоже водилось огромное количество информации.

Все на корабле было давно проверено и мы, подключившись к системе корабля, практически сразу запросили взлет. Нам тут же дали свободный коридор. Проверяя корабельные системы, я обнаружил наличие топлива. Странным было не само наличие, а тот факт, что топлива у нас оказалось «под крышку».

– Шила, это ты все же уломала этих военных ослов? – спросил я.

– Нет, – ответила Шила.

– Краппс? – спросил я.

– После наладки пришел заправщик и залил нас под завязку, – ответил Краппс. – Я думал, вы договорились.

Мы не стали выяснять, кто же допустил подрыв боевой обстановки на военной базе, и уж тем более не стали задерживаться. Помахав на прощание ручкой, мы ушли в прыжок к выбранному миру. До него, по понятной причине, оказалось «рукой подать», а мы в данный момент находились в пределах его будущего конкурента.

5. Пять.

На мой взгляд, планета выглядела на троечку. Единственное, что оправдывало ее заселение – удобное местоположение. Планета жила в семействе себе подобных, в котором хозяйничала двойная звезда или же две звезды гигант и карлик. Наверное, это и являлось самой большой причиной столь некомфортных условий обитания на планете. Сама двойная звезда из-за обращения вокруг общего центра масс регулярно меняла свою светимость, что выражалось довольно долгими периодами «зимы» или «лета» на планете, достигавшими нескольких десятков лет. Впрочем, растительность к этому давно привыкла, как и весьма бедный животный мир. Планету колонизировали и подправили имеющуюся атмосферу, еще раз заставив измениться местную флору и фауну. Из привезенных первыми колонистами животных и растений смогли адаптироваться всего-то несколько видов, сумевших вписаться в местные пищевые цепочки и довольно жесткие условия обитания. Размерами, как и гравитацией, планета уступала Земле, видимо, по этой причине и местная атмосфера до земной не дотягивала. В прочем, колонизировавшие планету разумные чувствовали себя на этом месте сносно.

Изначальными хозяевами, как и номинальными в данный момент времени, являлись существа, называющие себя, по мнению моей лингвистически подкованной брони или «минрагуния», или «монракуния». Оба слова оказались и не совсем понятными, и не совсем правильными. Эти существа, на мой взгляд, больше всего походящие на миниатюрных дракончиков, общались чем-то похожим на свист, судя по всему, большая часть диапазона общения приходилась на ультразвук. По этой причине я даже не стал пытаться ломать свой язык и мозг, для себя обозвав их привычным земным словом «маракуя». Я их воспринял дракончиками не потому, что они дышали или плевались огнем, а потому, что они могли летать. Маракуя имели возможность изменять плотность тела, видимо, нагнетая в специальные мешки какой-то легкий газ, а может, просто переводя его из одного состояния в другое. В общем, они могли летать, раздувшись, как сардельки. При этом передвигались они в полете с помощью подобия крыльев, совершая ими движения, как земные медузы. Не буду описывать подробно, на что они казались похожи в нелетающем состоянии, больше всего это походило на сосиски с постоянно меняющимся количеством лап или рук. При этом существа имели довольно забавные мордочки, напрочь лишенные чего-либо похожего на глаза. Самой веселой частью тела, на мой взгляд, являлись усы, что заканчивало в моем понимании образ дракона. Я не один раз задавал себе вопрос, как такие нежные существа могли что-либо колонизировать и вообще отстаивать свои интересы, пока не познакомился с боевыми скафандрами этих разумных.

В общем, не смотря на кажущуюся безобидность, маракуя вполне могли за себя постоять не только в космосе, скрываясь за обшивкой кораблей, но и на планете, облачаясь в броню. Спутниками маракуя по этой планете стали вездесущие в этом куске космоса турруты. Не знаю, где был родной мир туррутов, но сюда их пригласили, явно как рабочую силу. Турруты, впрочем, тоже замечательно себя чувствовали в местной атмосфере без скафандров, что наводило на мысль, о происхождении этих двух видов разумных из одного и того же мира. Турруты, опять же на мой взгляд, походили на потолстевших и поумневших, но нелетающих земных комаров, хоть и принадлежали, скорее всего, не к насекомым. Сравнение мое, конечно, очень приблизительно. По сей причине, прошу не ругать.

Поскольку с момента колонизации прошло огромное количество лет, сейчас на планете, названной сообществом «Маятник» или в зависимости от перевода «Неваляшка», встречались практически все представленные в этом куске космического пространства виды разумных. Название планета получила из-за своих периодических долгосрочных смен времен года, связанных с позицией, а значит, и светимостью двойной звезды. Возможно, на заре колонизации это и играло какую-то роль, в данный момент всем было глубоко безразлично, какое время года присутствовало на планете. На самой планете имело довольно много космодромов, но практически все операции по торговле, снабжению, ремонту и прочим нуждам совершались на орбите планеты, полностью поделенной на сектора и увешанной искусственными станциями. Планете же отводилась роль большого складского комплекса. Нет, на планете, конечно же, кто-то жил, там даже велись какие-то работы по добыче чего-то полезного, но об этом практически не упоминалось, так как никакого значения для жизни проживающих в системе разумных эти действия не оказывали.

Всю эту информацию мы узнали из общедоступных проспектов, взятых в информационной сети планеты. Поскольку нам по большому счету из снабжения ничего нужно не было, мы сразу отшили всевозможных агентов, объявив целью прибытия поиск работы. Из-за сильного скопления на орбите планеты всевозможных космических судов и кораблей места даже на орбите оказались платными. Немного подумав, мы решили пока обосноваться на одном из космодромов, находящихся на поверхности. Место на нем тоже стоило каких-то денег, но в отличие от орбитальных мест плата бралась единовременная. Можно было опуститься на грунт вне космодрома, вообще ничего не заплатив. По этой же причине на планете не существовало каких-либо пропускных пунктов, да и властей тут практически никаких не имелось. Времена, когда поверхность планеты использовалась в коммерческих целях давно прошли. Мы же избрали местом дислокации поверхность планеты, чтобы без спешки ознакомиться с обстановкой. Искать работу в информационной сети можно было и отсюда. Если же такая работа найдется, мы могли в любое время очень быстро оказаться в любой точке орбиты, поскольку наш разведчик по космическим меркам весил немного, то и расход топлива на взлет-посадку оказался невелик.

К моему удивлению, космодром пребывал практически в девственной пустоте, хоть мне и казалось, что ввиду небольшой цены мест тут, как на парковке в центре города, не окажется в излишке. Хотя, поразмыслив, я понял, что резонов тому может иметься масса. Причиной могли служить как изменения погоды, так и само время года. На момент нашего прибытия Неваляшка оказалась погружена в лето, и жара достигала весьма ощутимых величин. Зима на планете протекала в куда более комфортных условиях, что, скорее всего, никак не сказывалось на заполняемости космодрома.

Нашими соседями оказалась пара грузовых судов, видимо, давненько поставленных тут на прикол, пяток малых суденышек типа пассажирских такси или стареньких частных яхт и один военный корабль по размерам намекавший на причастность к когорте эсминцев, вообще неизвестно как тут очутившийся. По моим прикидкам посадка и взлет этого монстра стоил весьма приличных денег.

После посадки Краппс занялся какими-то одному ему известными делами в машинном отделении, отказавшись прошвырнуться на пару деньков в одну из зон отдыха на орбите. Шила решила сначала раскинуть сеть удочек, подав заявки на работу, а так же осмотреть рынок предлагаемых услуг. Одному мне лететь в мир большого порока пока не очень хотелось, по этой причине я решил познакомиться поближе с самой планетой. Все же я видел не так уж и много чужих планет. «Бурундук» стоял в позиции «на палубе».

* * *

При посадке все четыре поверхности корабля, – как я уже говорил, представляющего собой своеобразную пирамиду – фактически составляющие второй слой обшивки, слегка отодвигались от основного корпуса, съезжая вниз и в сторону, становясь четырьмя опорами. В позиции «на грунте» корма корабля так же садилась на грунт, добавляя устойчивости и снижая удельное давление на грунт за счет площади. При посадке на твердую поверхность корпус располагался в позиции «на палубе» и оставался над поверхностью на расстоянии полутора метров.

* * *

Я осмотрел космодром. Над всей поверхностью посадочного поля полыхал «тент» какого-то слабенького, а может, специально сконфигурированного для экономии энергии защитного поля, не позволяющий попадать внутрь мелкой пыли и песку, но пропускающий достаточно большие камни, которые изредка забрасывались особо сильной бурей не слишком далеко за кромку поля. В конце посадочной площадки находилась небольшая постройка. При более близком ознакомлении она оказалась тамбуром в небольшое административное помещение, находящееся под поверхностью, где ютилась космодромная обслуга и терминал для срочной связи с различными службами и властями. По виду ничего особо интересного вокруг не наблюдалось, но я решил пройтись до кромки защитного поля. Вообще, мне хотелось выйти на саму поверхность планеты, не защищенную какими-либо щитами или тентами. За защитным полем интереснее не стало. Броня отлично справлялась с летней температурой, поэтому я сел, а затем и лег на мелкий светло-желтый песок одного из склонов ближайшего бархана. Меня окружал песок, спокойствие которого нарушало лишь дуновение небольшого ветерка. Вокруг совершенно ничего не происходило. Мне всегда казалось, что пустыня при всей своей скудности населена какими-то насекомыми или зверями, тут же оказалось совершенно пусто. Возможно, живность отпугивала близость космодрома, его запахи, звуки или какие-нибудь излучения. Без особого энтузиазма я поднялся на гребень большого бархана, находящегося от посадочного поля метрах в трехстах и снова опустился на песок. Поодаль от космодрома картина, окружающая меня, немного изменилась. Среди песка кое-где появились странные растения, представляющие собой светло-коричневые паутины с какими-то бусинами, разбросанными в хаотическом порядке по поверхности этих самых паутин. Долгое время ничего вокруг не происходило.

Из-за однообразия пейзажа и несбывшихся надежд я даже немного заскучал. Но, пролежав минут с десять, я увидел первую осмелевшую живность. Ее наблюдалось не слишком много. Похожие на земных тушканчиков зверьки периодически делали короткие перебежки по поверхности песка, тут же зарываясь в него в конце пути. Хоть я и определил зверьков, как тушканчиков, кем они были на самом деле, я поначалу не рассмотрел, потому, что зверьки шустро прыгали на так и мелькающих конечностях и сразу же исчезали в песке. Я еще подумал: «От кого они могут прятаться, небо-то совершенно пустое?» Потом пришла мысль, что они могут бояться меня. По моему мысленному распоряжению броня приняла цвет песчаной поверхности. В принципе это ситуации не изменило, зверьки по-прежнему быстро перебегали с места на место и прятались в песок. Иногда они выскакивали из нор и, схватив одну из бусин с растения-паутинки, кидались обратно. Два тушканчика, что-то не поделив, устроили потасовку на краю соседнего бархана, видимо позабыв об осторожности. Их схватка постепенно приближалась ко мне, и я даже начал различать, что эти зверьки, пожалуй, больше похожи на шестилапых ящериц с длинными хвостами, на кончиках которых находился какой-то нарост из иголок или чешуек. Зверьки почему-то один за другим по большой дуге перепрыгнули ложбинку между барханами, продолжив выяснение отношений рядом со мной. Процесс затягивался, зверьки все ближе приближались ко мне. Один, видимо зазевавшись, отпрыгнул от очередного выпада противника и оказался совсем близко от ложбинки между барханами. Из песка выскочило порядка десятка длинных щупалец, больше всего похожих на желтые крысиные хвосты. Один зверек попался, а второй, совершив рекордный прыжок, оказался на моей коленке. Щупальца, утащив одну жертву, вовсе не собирались упускать вторую, проворно кинувшись вдогонку. Практически сразу же чуть ближе ко мне из ложбинки высунулось еще около десятка щупальцев. И все же зверек оказался шустрее, прыгнув по мне пару раз, он исчез из виду за моим плечом. Я же, заинтересовавшись охотниками, которых, видимо, оказалось два, ухватился за парочку щупалец и начал подтягивать к себе. К моему удивлению, я не смог быстренько подтянуть добычу. Добыча очень сильно сопротивлялась. И все же порвав два щупальца и прихватив еще парочку, я понемногу стал побеждать. Из песка начало показываться толстое тело, окруженное какими-то отростками. В это время с противоположной стороны ложбинки начала подниматься песчаная волна. Над поверхностью песка появилось еще несколько волосатых отростков. Я начал понимать, что пойманный мной зверь немного больше, чем я рассчитывал. Тем не менее, хоть тело его и могло оказаться больше ожидаемых мной размеров, угрожать мне пока было нечему, и я продолжил вываживание добычи. Дичь отчаянно трепыхалась, добавляя азарта. Неожиданно одно из щупалец лопнуло, и я, потеряв равновесие, свалился назад спиной с гребня бархана. Однако оставшихся щупалец я не отпустил, только вот тянуть стало не совсем удобно.

Но моя импровизированная песчаная рыбалка закончилась чрезвычайно быстро и неожиданно. Из-за гребня бархана, на котором я когда-то сидел, сверкнули один за другим пара лазерных импульсов, послышалось шипение сжигаемой плоти, и тут же сопротивление моей добычи ослабло. Хоть импульсы и оказались небольшой мощности, но они показались мне вполне реальной угрозой. Я бросил, видимо, издохшую из-за попаданий лазерных импульсов добычу и, сделав парочку перекатов и кувырок, замер в десятке метров от прежнего места «рыбалки» почти на самом дне ложбинки. Не могу сказать, чего я испугался, меня попросту застали врасплох. Единственная мысль, что по следам от перемещения меня будет легко обнаружить, терзала меня. При возможности я бы предпочел избежать даже малого сражения, где заведомо мог выйти победителем. Не теряя времени, я взобрался на следующий бархан и, перевалив его вершину, затаился. Плавно достав «дракончик», я опустил руку с ним перед собой и накрыл само оружие для маскировки второй рукой.

Через секунду на гребне большого бархана показались какие-то разумные. Я сразу определил разумность прибывших по наличию оружия и надетым на них скафандрах, позднее оказавшихся своего рода костюмами-бронежилетами. Прибывших оказалось пятеро. Они принялись слаженно вытаскивать тушу моей бывшей добычи из песка на вершину песчаного холма, при этом оживленно переговариваясь и жестикулируя. К большому сожалению, моя «переводилка» абсолютно ничего не выдавала, хоть мы и скачали к ней из местной сети языковые обновления.

Минут пять прошло в оживленном извлечении добычи, которая оказалась по виду каким-то огромным моллюском с довольно впечатляющей раковиной и десятком отростков. В приступе бурной радости никто не обратил внимания ни на меня, ни на какие-то посторонние следы, надежно затоптанные в первые же секунды. И все же моя броня не зря была как-то связана с разведкой. Спустя какое-то время я начал вычленять из разговора кое-какие отрывочные слова, потом короткие фразы. Из разговора выходило, что изловленный зверь считался шикарной добычей, встречавшейся в этих краях хоть и довольно часто, но меньших размеров. По этой причине добыча оказалась довольно дорога, особенно раковина. По услышанному таких больших раковин имелось буквально с десяток в различных частных коллекциях. Я как раз раздумывал, не заявить ли свои права на добычу, когда с другой стороны пустыни появились еще четверо оборванцев немного иного вида и, увидев добычу, без разговоров открыли стрельбу.

Короткий поединок, начавшийся и кончившийся без единого слова, остался за первой пятеркой. Я не видел, в каком состоянии оказались прибывшие позднее оборванцы после скоротечного боя, по крайней мере, двое из них остались живы, покинув поле боя, один же неспешно съезжал по песку в ложбинку, где недавно располагался я сам. Из оборонявшихся раненными оказались трое. Одному, похоже, хорошенько досталось, а двое получили, по разговору, несильные ожоги. Во время сражения я увидел, что местное оружие может выдавать и большую, нежели первые импульсы, мощность. Вряд ли оно могло сравниться по мощности с лучами пушек в засаде на станции потока или «дракончиком», но заявлять права на добычу расхотелось.

Я решил остаться на месте и послушать аборигенов. Разговор в основном шел о том, что напавшие имели отношение к какой-то местной группировке, занимающейся разработкой месторождения каких-то ископаемых. Дальше охотники выражали свое негодование по поводу поведения нападавших и их родословной. Полезным это могло стать разве что в плане языковой базы.

Постепенно разговор потек о каких-то воспоминаниях, связанными удачными и неудачными охотами. Самый низкий из охотников, видимо, в очередной раз нажал на какую-то общую старую мозоль, вызвав взрыв споров. Постепенно из всяких местоимений и непереводимых для моей брони фраз сложилась некая картина, немного пробудившая меня от состояния скуки. Охотники обсуждали какой-то случай на одной из прошлых охот, где они тоже имели возможность взять приличный экземпляр моллюска, если бы он не уполз в какую-то пещеру или трещину, в которой присутствовала какая-то неизвестная аномалия, по словам участников очень похожая на периметр охранной системы.

Моллюска эта аномалия слегка подпалили, хоть он и остался цел, а вот одного из охотников серьезно ранило. Следом вспыхнул спор на тему того, что там может быть на этом треклятом или еще каком-то месте и стоит ли туда вернуться, чтобы проверить. Мнения, как водится, разделились на «надо идти» и «пошло оно лесом». Мало по малу разговор сместился к теме о возможном методе отлова спрятавшегося там моллюска, представляющего хорошую добычу. Случились и байки о якобы встречающихся останках панцирей моллюсков вдвое превосходящих предмет недавней разборки. Все кончилось тем, что к этой теме стоит вернуться, когда кончатся деньги, которые пятерка выручит от продажи только что взятого экземпляра.

Охотники, видимо, совершенно не опасаясь возвращения обиженных оборванцев, спокойно и со знанием дела разделывали и упаковывали добычу. Спустя два часа артель, прихватив с собой и свежий труп оборванца, покинула место недавних событий, оставив после себя практически чистый, разве что слегка перетоптанный песок. Больше всего меня во всем этом удивил тот факт, что на разборки с применением оружия практически у «стен» космопорта никто не обратил ни малейшего внимания.

– А труп-то им зачем? – задал я вопрос пустыне. – Ну, сняли бы снаряжение и бросили. Так было бы логично поступить.

Ответом мне стал едва слышный шелест песка. Приглядевшись, я увидел хвост «тушканчика», торчащий из мешанины следов. Немного подумав, я вытащил одного из фактических зачинщиков недавних событий из песка и, хорошенько рассмотрев его, похоронил в соседней ложбинке, выплавив из песка с помощью «дракончика» две своеобразные раковины, которые потом сплавил вместе, поместив внутрь «покойника». Выходка оказалась, конечно, из разряда детских, но мне просто не хотелось возвращаться на корабль. В голове беспокойно продолжала кувыркаться мысль об аномальной зоне. Странным казалось не то, что на планете присутствовала какая-то охраняемая зона, странным показалось то, что даже эти прожженные пустыней аборигены не имели понятия, что это такое. Пока охотники спорили и объясняли друг другу ориентиры, уверяя, что каждый из них говорит о другом месте, я спокойно откладывал информацию в свои запасники. Вот только уверенности, что я смогу по этим ориентирам что-либо найти, не появилось. Правда, всегда оставался вариант найти проводника за деньги, но для этого нужно было, по крайней мере, выйти хоть на кого-то из местных.

Спустя добрый час чтения всяких слухов и баек, я понял, что никакой более-менее достоверной информации о какой-либо аномальной зоне в местной сети нет. И все-таки яростный спор охотников показался мне имеющим право на достоверность. История начала затягивать меня, в очередной раз убедив, что археология – мое истинное призвание.

* * *

Вернувшись на борт корабля, я рассказал товарищам о происшествии. К удивлению, их не заинтересовала «тайна» аборигенов. Шила сразу полезла в сеть за информацией о «моллюске», а Краппс, просто вернулся к своим занятиям. Полазив в сети, Шила нашла кое-что об упущенной мной добыче. Название я приводить не буду, чтоб не терзать глаз. «Зверь» оказался съедобным, даже считался деликатесом для некоторых разумных. Панцирь имел действительно неплохую цену, хоть и не впечатлившую ни меня, ни Шилу. В общем, охота на «моллюсков», которой почти решила промышлять Шила, откладывалась.

Так и не увидев понимания в среде своих друзей, я решил пройтись по космодрому. Каких-то особых идей у меня не имелось, делал я все это просто так, с целью нагулять перед ужином аппетит. За бортом корабля по-прежнему наблюдался светлый период суток, ибо период вращения планеты вокруг своей оси насчитывал несколько земных суток.

Сначала я прошелся до административного подвальчика. Там на меня всеми своими шестью глазами печально посмотрел робот, видимо жестко интегрированный в пульт управления и с неменьшей жестокостью запрограммированный на отсыл всех в различные «сады». До искусственного интеллекта ему было, как мне отсюда до Москвы. Немного погрузив робота и посмотрев на его реакции, я впал в сомнения, что до Москвы мне, возможно, ближе. Если честно, я надеялся встретить тут живого разумного, так как из дел у меня имелось всего лишь одно – поболтать.

На обратном пути я увидел, что около одной из маленьких посудин крутится какой-то разумный. Выходя на прогулку, я уже видел, как он пытался что-то делать в открытом лючке своей космической шлюпки. Я уже хотел свести знакомство, но, подумав, что буду отвлекать занятого «человека», вернулся к «Бурундуку». Время, как вы можете понять, проходило «весело». Все чаще приходила мысль прокатиться на орбиту, развлечься, пообщаться. На «Бурундуке» не было даже моего любимого «истребителя», на котором я мог бы погонять над поверхностью и расстрелять парочку барханов.

– А что мне мешает их расстрелять, – пришла мысль. – Шаров к ЭМИ стволу у меня количество ограниченное, но ведь лазерную батарею можно и зарядить.

Ободренный идеей, я двинулся в пустыню. Расположившись на солнечной стороне бархана, чтобы перед глазами четко просматривался театр военных действий, я начал охоту. Занятое мной положение оказалось не случайным, еще в прошлый раз я заметил, что «тушканчики» значительно чаще снуют по теневой стороне бархана. «Тушканы» оказались жуть как проворны, за битый час я смог добыть только одну тушу. Занятие стало надоедать, кому ж понравится, что его постоянно оставляют «с носом». Вспомнив вчерашний день, я решил добыть «моллюска». Приманка, хоть и слегка опаленная слабеньким импульсом лазера, у меня имелась. Я не знал, на что реагируют «моллюски», может на вибрацию почвы, а может, на запах. Распустив один из кустарников с бусинами, я сплел импровизированную нить длиной метров с десять. Да, весело, наверное, было наблюдать со стороны за взрослым дядей, таскающим на ниточке «тушканчика». Найти хотя бы маленького «моллюска» мне в округе космодрома не удалось, видать, не так уж они оказались распространены, как сказали охотники. И все же, вспомнив альтернативу, я решил продолжить. Моя настойчивость оказалась вознаграждена. Я все-таки выследил одну «лохматую» тварь. Еще с полчаса я придумывал, как бы ее взять. Моя наживка ушла с первого же прохода ложбинки – я попросту расслабился. Поступить я решил просто. Аккуратно спустившись на пузе вместе с песком ко дну ложбинки, я начал проводить рукой по песку, имитируя бег «тушкана». Видимо, потуги мои казались жалкими, потому что «моллюск» высунул лишь с пару десятков усиков, которые высунулись из песка едва на сантиметр, но не спешили поймать меня. Я бы и не увидел их совсем, если бы не ждал. Какое-то время я наблюдал за усиками, но идеи, как взять «моллюска», у меня не родилось.

– Оставь мелюзгу, – так в общем смысле переводилось сказанное.

За охотой я совсем потерял бдительность. На вершине противоположного бархана, держа в руках уже виденное мной оружие, сидел абориген. Являлся ли он кем-то из вчерашних охотников или нет, сказать определенно я бы не смог. Но, судя по одежде, разумный был из охотников. Обругав себя за беспечность, я продолжил смотреть на усики «моллюска».

– Ты хоть понимаешь меня, турист экзотический? – прозвучала следующая фраза аборигена. – Понаедут придурки со всего космоса, перепортят весь молодняк, который и съесть-то толком невозможно, а потом хвастаются друг перед другом ракушками, которые у нас мальки друг другу показать стесняются.

– Спасибо, – сказал я. – Турист все понял. Хотелось просто увидеть, что за зверь тут сидит.

– Ты бы не свистел, – продолжил абориген, – я тебя уже давно наблюдаю.

– Ну, интересно было, вот и решил поохотиться, – сказал я. – Да и скука.

– Да, ты заливай в другом месте, – перевод практически наладился, видимо, броня освоилась к этому диалекту. – Насмотрятся рекламы про сафари и прут кому не лень, думая, что на халяву можно матерого самца взять. Перепортят два десятка молодых самок и домой.

– А вчера тут, рядом с космодромом, кого поймали? – спросил я.

– Ты-то откуда знаешь? – удивился абориген. – Полухвостый еще панцирь даже на аукцион не выставил.

– Видел, – сказал я.

– Ври, давай, – сказал абориген. – Полухвостый ничего о живых свидетелях не рассказывал.

– Неживого его бригада с собой уволокла, – проинформировал я.

– Ты лежи-ка спокойно, всезнающий турист, – сказал насторожившийся абориген, наводя на меня свою винтовку. – Где там у тебя оружие-то? Лапками не сучи, пристрелю.

– Оружия у меня много, – разговор начал меня утомлять. – Ты на продаже разжиться собираешься?

– Да, надо тебя придавить, слишком много знаешь, – поставил абориген меня в известность, сделав выстрел мне в спину.

Хорошо, что оружие у него стояло на одиночном огне, а может, не думал он, что мой скафандр броней окажется. Лежа сильно-то не попрыгаешь, так что получил я в спину сполна. Броня не подвела, но по спине растекся очень неприятный жар. Ответа от брони не последовало, видимо, положение оказалось неблагоприятное для стрельбы. Не дожидаясь очередного подарка, я перекатился в ложбинку, но второй подарок все-таки достал мой бок. Тут уж пришел и ответ малого калибра от моей брони. Абориген просел, а его оружие поехало вниз по бархану.

– Вот блин! – подумал я с досадой. – Кому я мешал, ведь никого не трогал! Ан на тебе свежий труп.

Немного покряхтывая от еще пульсирующего жара, я быстро полез вверх по бархану. Абориген лежал на боку, прижимая две конечности к боку. Когда я поднялся над барханом, он немного подогнул нижние конечности и с присвистом сказал:

– Ладно, давай, твоя взяла. Расслабился я, мазать стал.

– Ты как сам-то? – почему-то спросил я не совсем то, что думал. – Может, тебе неотложку какую-нибудь вызвать?

– Ты перегрелся, турист? – опять прошипел абориген. – Я тебя чуть на корм пустынникам не пустил, а ты глупости какие-то спрашиваешь. Будешь долго раздумывать, так я еще попробую наверстать упущенное.

– Ага, значит более-менее в порядке, – сделал я вывод. – Иначе не хорохорился бы. Давай, может, помогу, перевязать или еще чего.

– Совсем не боишься? – спросил абориген. – Ты что в сети байки про «коробейников» не слышал?

– Вы чем-то торгуете? – не понял я.

– Слушай, ты откуда взялся-то? – теперь уже по-настоящему удивился абориген. – Мы в коробочки укладываем. В маленькие такие коробочки и хороним.

– Это как-то с трупом утащенным связано? – понял я.

– Да, – согласился абориген. – Эти зверушки, что ты изловить пытался, жрут все подряд, а потом сами несъедобными становятся. Вот и приходится нам блюсти бизнес.

– Почему коробочки-то маленькие? – спросил я.

– Пепел там потому что, – ответил коробейник. – Ты что, правда, меня кончать не будешь?

– Наверное, стоило бы, – сказал я, как бы раздумывая. – Но я, вроде цел, а на лицо какое-то непонимание сторон. Ты что тут вообще делаешь у космопорта?

– Все-то тебе надо, – прошипел коробейник. – Помоги лучше, если не боишься и правду говоришь. Вон с другой стороны бархана баул мой валяется, там аптечка есть. Тащи сюда, покажу, что сделать нужно.

Я притащил баул, оказавшийся очень удобным рюкзачком. Коробейник, по-прежнему придерживая двумя правыми конечностями бок, вынул двумя левыми коробку и, открыв, достал оттуда с пяток тюбиков.

– Ну ладно, турист, помоги, если уж ты совсем ненормальный, – прокряхтел коробейник. – Постараюсь все сам сделать, но если отвалюсь, вот препарат, приложи вот тут, между пластин и нажми эту панель два раза. Если не поможет, то еще два.

Коробейник отнял руки.

– Убейте меня, я сплю, – сказал коробейник, осматривая рану. – Чем это ты меня приложил?

– Знал бы я сам, – подумал я, осматривая место попадания.

В месте попадания заряда бронежилет коробейника был аккуратно срезан. Вместе с бронежилетом оказался срезан небольшой кусок чешуи на боку вместе с куском шкуры и небольшим слоем мышц. Судя по всему, ранение оказалось несильным, но весьма болезненным.

– Ты чем-то недоволен? – спросил я. – Нужны рваные дыры?

– Никогда о таком не слышал, – абориген налил на рану какой-то жидкости из одного тюбика. – От лазера была бы выжжена шкура или ровная дырка, я же видел, что ты всего-то один импульс дал. Тут же вид, как будто у меня кусок шкуры хирург срезал, да еще сверху стаб-покрытие нанес.

Жидкость, вылитая на рану вспенилась и потекла по телу. От этого действия из раны начала выступать желтая субстанция.

– Вот и потекло, – сказал коробейник. – Как есть, стаб-покрытие кто-то сделал.

Субстанция продолжала течь.

– Чего ждешь? – спросил я.

– Нужно подождать, пока размагниченная часть выйдет, иначе проблемы будут, – сказал абориген, шипя, видимо, было неприятно. – Лежи потом с распухшим боком.

– А как узнаешь, что все ненужное вышло? – продолжал я мешать ему спокойно жить.

– Кристаллизоваться начнет, – все же ответил коробейник.

Дождавшись сказанного, коробейник залил рану другой жидкостью, которая как будто смыла все следы, а потом залил довольно толстым слоем мази из следующего тюбика. Мазь, набухнув, расползлась точно по краю раны и начала оседать. Абориген облегченно пару раз вдохнул-выдохнул и прижал в указанное мне место инъектор.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да. Ждем немного, и можно вести меня сдавать, – проинформировал абориген.

Я сходил за его винтовкой. В принципе, оружие выглядело довольно логичным, я бы сам вполне разобрался с его применением. А Краппс, наверняка, узнал бы и как оно работает, разобрав его. Похоже, что оружие по большому счету являлось одноручным, второй упор, видимо, употреблялся для точного прицеливания. В части ружья, определенной мной, как приклад размещалась батарея с индикатором. Спуск делался, скорее всего, одной из двух утопленных в корпус панелек. В действии я его видел, так что пробовать не стал, вряд ли оно было сравнимо с «дракончиком». Коробейник наблюдал за мной. Повертев ружье, я положил его рядом с хозяином, хоть у меня еще и оставались дурные мысли.

– Ты совсем плох на голову? – спросил коробейник, указывая на свое ружье. – Я же могу попытаться уйти, рану еще раз обработать можно, и ищи потом песка в пустыне.

– Иди, – согласился я. – Я бы хотел, конечно, пообщаться, но если спешишь, иди.

– Ты меня сдавать не будешь, – сказал утвердительно, а может вопросительно коробейник.

– Куда тебя сдавать? – спросил я, добавив немного глумливо. – Я не знаю, съедобный ты или нет. Шкура опять же может быть и не ценная вовсе, да и дырявая она.

– Ага, шутник, – отозвался коробейник. – Доведешь – пальну.

– Слушай, – сказал я. – Давай закончим выпендреж, ты уже стрельнул в меня два раза, оба попал, между прочим. Я пока цел. У тебя нет подозрения, что третий и четвертый раз могут так же не возыметь действия?

– А… Значит, все же попал, – явно обрадовался коробейник. – Это хорошо. Чего ж ты жив тогда?

– Да вот люблю я это дело, – ответил я. – Пошли вон в тенек этого военного рыдвана сядем, ты же даже без скафандра, неуютно, наверное, на солнышке, особенно после ранения.

– Пошли, только не у самого корпуса, – согласился коробейник. – Там вояки охрану несут.

Мы перешли. Коробейник хлебнул какой-то жидкости из фляги, похожей на термос.

– Так ты по делу тут или так гулял? – начал я.

– В общем-то, по делу, – согласился абориген.

– Может, скажешь, вдруг поможем? – предложил я. – Тебя как звать-то?

Имя не перевелось, после второго повторения я назвал его для себя Урагас, броня все равно переведет как надо, нужно только для себя ассоциировать и задать перевод. После знакомства Урагас перешел к делу. Он пришел поговорить с местными обитателями о доставке кое-каких грузов на орбиту, Можно было бы заказать доставку прямо от места, но цена оказалась бы двойная. А тут на планетарке обычно паркуются «люди» не слишком привередливые, можно договориться. Переговорив о грузе и цене, я прикинул, что денег тут с гулькин хвост, но и работа оказалась плевой. Кроме того, денег хватило бы на топливо туда-сюда, на пару дней стоянки на орбите и еще на выпивку в баре. Это, можно сказать, было указание самого Кришны. Мне до ужаса надоело тут сидеть, а фактически оплаченные два дня будут веским аргументом даже для Шилы. Между делом ко мне пришла одна интересная мысль. Я расспросил коробейника об услышанном вчера месте с аномалией. Урагас это место знал, и хоть был там всего два раза и то волею случая, божился, что найдет его без труда. Тогда я ему предложил сделку. Я обеспечу ему доставку на орбиту по предложенной цене, а в обмен на информацию об интересующем меня месте, я обеспечу ему подъем груза с определенного им места. Единственное, я должен точно знать, что за груз будет погружен, так как с властями мне проблем не нужно и сопровождающего я не возьму, если только он в трюме не поедет.

– Да я бы и так тебе рассказал про это гиблое место, – сказал Урагас. – Обошелся ты со мной хоть и глупо, но сказочно великодушно. А на счет груза – это мясо и раковины этих, как ты сказал «моллюсков». Мы их «барханники» называем. Сопровождающий не нужен, груз специфический, если попробуешь слинять и всплыть где-нибудь, наши люди тебя найдут.

Осталось поговорить с Шилой, хоть я и не сомневался в ее согласии. Мы прогулялись к нашему кораблю и переговорили с нашей капитаншей. Согласие тут же оказалось достигнуто. Урагас сразу по карте, взятой в информационной сети, пометил место подбора груза и интересующую меня аномалию. Хоть с аномалией он был не очень уверен, обещал откорректироваться при подборе груза, когда уточнит у других очевидцев. Подбор груза мы договорились сделать через день. Груз оказался готов, но нужно было собрать его в одном месте. Урагас ушел, просто обернувшись к нам спиной и не произнеся ни слова на прощание.

– Ты где его откопал? – спросила Шила. – Это же – коробейник, если я не ошибаюсь. На копателя или старьевщика он не похож. Ты ему доверяешь?

– Не очень, – друзьям я решил не рассказывать историю нашего знакомства. – Я не знаю, кто такие копатели или сырьевщики, тут мы не сильно-то рискуем. Груз в трюма, деньги при сдаче. Выходить из корабля при погрузке не будем, активируем систему внешней защиты, у тебя же есть два нижних орудия для защиты во время стоянки, они как раз и рассчитаны на охват периметра.

– А если бомбу подложат? – спросила Шила.

– Сделаем так, – сказал я. – При погрузке ты держи периметр, чтоб посторонние не подходили, а я просканирую весь поступающий на борт груз, с парочкой грузчиков за раз я справлюсь. Если что, закроем трюма и создадим вакуум, они скафандров не носят, хоть ни к маракуя, ни к туррутам не относятся.

– У коробейников всякий сброд есть, – проинформировала моя капитанша. – Там практически все виды разумных укрываются от закона. Ладно, план неплох.

* * *

Груз мы забрали вообще без сучка. Действовали по плану – доверия я к коробейникам не испытывал. Урагас передал мне кусок напечатанной на пластике карты, заодно рассказав все небылицы про два самых известных места, которые ходили в виде слухов среди коробейников.

– Урагас, зачем ты стрелял в меня? – спросил я.

– Кто-то копает под нас, пытаясь перессорить все артели, совсем недавно начали гибнуть коробейники, имевшие репутацию самых хитрых бестий на планете, – ответил он. – Я не поверил, что ты из тех, кто копает, но ты поразительно много знал, я решил не рисковать.

– Почему же ты теперь изменил мнение? – допытывался я.

– Почему ты думаешь, что я его изменил? – ответил он. – Ты действовал тогда, как дурак. Но даже если ты один из них, мы теперь знаем тебя. Вряд ли ты сможешь навредить.

– Я узнал, необходимое, что бы ты ни говорил, – сказал я.

– Мне все равно, – ответил он, – пусть об этом старьевщики беспокоятся. Всякая старая рухлядь по их части. Одна из этих дыр по большому счету дыра и есть, только какие-то странные вещи в ней происходят, но ничего опасного очевидцы не встретили. Во втором месте все сложнее, и там часто происходили неприятности. Я точно знаю, что старьевщики уже пытались пробраться в зону этой аномалии. Толку у них не вышло, как, собственно, и в других подобных местах.

– Такие зоны еще есть? – продолжил я пытать Урагаса.

– Есть, но я не знаю, где они находятся, – ответил он. – Я, возможно, как-нибудь помогу тебе за твой дурацкий поступок, но не думай, что я стал тебе доверять. Данная мной информация – просто часть выгодной нам обоим сделки.

Перед вылетом мы по согласию сторон вскрыли один из контейнеров, сверив содержимое. Перелет на орбиту вообще не стоил разговоров. Груз мы сдали условленному лицу, получив оплату наличкой. Оплатив стоянку на орбите за двое местных усредненных суток, мы с Шилой направились на изучение ближайших станций. Краппс, как всегда, не захотел покидать корабль, зависнув в местной информационной сети на проблеме каких-то местных технологических новшеств. Для нас все орбиталки казались приблизительно одинаковыми, поскольку оказались мы тут впервые. Шила, конечно, выловила кое-какую информацию в сети об особо рекламируемых станциях, но мы прекрасно понимали, что в информации больше самой обыкновенной рекламы, чем истины. Истина, как и всегда, оставалась где-то там. По этой причине активное посещение мы начали с той орбитальной станции, где и сдали груз.

Внутри пространство походило на самый настоящий муравейник. Я, конечно, не был в муравейнике, но заочно мог уже считать себя специалистом в этом вопросе. Освещение внутри этой постройки оказалось таким же, как и у местного тандема звезд, гравитация чувствовалась даже ниже, чем на планете, составляя, наверное, половину Земной, какая-то атмосфера внутри базы тоже присутствовала. Между орбитальными сооружениями было налажено регулярное сообщение, я эти довольно вместительные экипажи привычно назвал маршрутками, кроме них имелся транспорт и поменьше – чистой воды такси. Немного погуляв по месту нашего прибытия, мы из чистого интереса сменили несколько орбиталок. Как оказалось, реклама не совсем врала, вернее, она врала, но не совсем. На разных станциях оказались реализованы разные условия обитания. Разнились типы освещения, гравитация, атмосфера и обслуживающий персонал. На некоторых орбиталках персонал набирался преимущественно из одного вида разумных, связано ли это было с расизмом или наоборот уровнем сервиса, сказать затрудняюсь. Проболтавшись по переходам и «улицам» несколько часов, мы решили справиться о местных гостиницах. То, что они имели место быть, мы ни секунды не сомневались, осталось узнать, где и какие. Как оказалось, гостиничные отсеки присутствовали почти на каждом строении, но кроме этого имелись и отдельные орбитальные гостиницы. Во-первых, они имели номера на все условия жизни, а во-вторых – на все условия кошелька. Видимо, как противовес, попадались и чисто офисные сооружения, где базировались не магазины и лавчонки, а исключительно офисы солидных компаний. «Население» же всего этого порождения новейших и не очень технологий оказалось воистину разношерстым и разномастным.

Несколько раз мы встречали небольшие группки Шилиных соотечественников. Пару раз даже удалось завязать с ними недлинные разговоры. К моему удивлению, меня принимали за силуки в какой-то боевой броне. Моя «говорилка» к этой поре, благодаря постоянному общению с Шилой, давала отличный перевод, видимо, даже учитывая тонкости интонации или что там еще имелось у силуки для окраски речи. Шила казалась мне воистину счастливой, как будто на секунду побывала дома. К сожалению, все встреченные нами силуки оказались очень заняты, и наметить более обширные посиделки не удалось. Людей в этой орбитальной паутине я встретить даже не думал. И все-таки один раз Шила указала мне на группу из трех разумных, что-то обсуждавших за столиком одного ресторанчика. В отдельной кабинке, видимо, была настроена родная для них атмосфера, и компания сидела «без верха». Издалека они действительно очень походили на людей. И все же, подойдя ближе, я однозначно понял, что они – не люди, разнился кожный покров, глаза, волосы. Шила тоже почти сразу поняла свою ошибку. Тревожить незнакомцев мы не стали, а нас они даже не заметили.

В «стальной паутине», как мы назвали сеть этих орбитальных станций для себя, присутствовало огромное количество различного рода культурных заведений. Только вот кучковались они, так сказать, по «прописке». Различные виды разумных по-своему понимали прекрасное. Именно на этом и основывалось кучкование. Культурные заведения оказались прописаны по типам станций в расчете на какой-то определенный вид разумных. Найти станцию силуки, а тем более людей было делом практически нереальным, по этой причине мы, для любопытства пару раз заглянув в такие заведения, окончательно выкинули из головы мысли об искусстве.

Вообще, в Шиле меня поражало многое. Во-первых, она не пыталась что-то прикупить себе в многочисленных лавках и магазинах, хоть средства теперь и позволяли это сделать. Во-вторых, наша капитанша не стремилась гульнуть в дорогих ресторанах и поселиться в самых шикарных отелях. И хоть, я понимал, что у нее тоже есть свои маленькие «фишечки», принять мне это оказалось весьма непросто, зачастую я просто ловил себя на мысли, что чувствую себя неловко. Казалось , что будто и не с женщиной вовсе гуляю. И мне очень захотелось подарить ей что-нибудь эдакое. Ну может же у нее, в конце концов, быть сегодня день рождения.

– Шила, вы вообще празднуете дни рождения? – спросил я.

– Нет, не празднуем, – ответила Шила, – зачем?

– Ну, ты все же появилась на свет, чем не праздник? – предположил я.

– Не уверена, что мои родители праздновали это, хотя, я плохо помню их, – ответила она.

– Причем тут родители, почему бы тебе не отпраздновать его? – настаивал я.

– Зачем? – удивилась Шила. – Не пойму, в чем смысл праздника?

Я понял, что быстро объяснить мою концепцию дня рождения не удалось. Я решил посмотреть, что может заинтересовать Шилу, как подарок. Время у нас имелось, и мы прогулялись по ювелирным лавкам. Шила радовалась украшениям, даже иногда некоторое время рассматривала какие-то из них, но ни разу даже не попробовала примерить.

– Тебе даже ничего не хочется примерить? – спросил я.

– Какой в них смысл? – спросила Шила. – Они красивые, но это – пустая трата денег. Может, тем, кто живет на своей родной планете это и красиво носить, мне же под скафандром, что они есть, что их нет. Я даже думаю, что просто мешать будут.

– Говорят, что, к примеру, бриллианты женщине душу греют, – возразил я.

– Не греют, – отрезала Шила. – Мою душу, как и тело, греет скафандр.

На этой «оптимистичной» ноте мы и закончили посещение ювелирных лавок. Оказалось, что просто гулять по центральной «улице» очередного орбитального комплекса мимо казино, каких-то «массажных» салонов и магазинов – это здорово. Нам было хорошо, просто потому, что мы вырвались из тесного мирка нашего маленького корабля. И пусть вокруг все казалось чуждым для меня, жизнь кипела и бурлила, невольно увлекая за собой. Рассказывая какую-то веселую историю из своей детской жизни, Шила завлекла меня в магазин под огромной вывеской. Я бы прошел мимо, так как начертанные буквы для меня ничего не значили, Шила же обратила внимание на торговые марки производителей оружия. Оказывается, мы вступили на улицу, вернее тупичок, полностью отданный под этот вид товаров.

Магазинов оказалось довольно много, по этой причине мы начали осмотр именно с самого большого, который одним углом практически выходил на главную «улицу». Как ни странно, у магазинов не наблюдалось огромных поражающих воображение витрин, реклама присутствовала скупая, возможно это было как-то связано с решением властей.

На большинстве орбитальных комплексов оказалось запрещено носить оружие. Покидая грузовые доки или парковочные ангары, приходилось проходить проверку именно на этот повод. Другие вопросы, типа: кто ты, откуда и зачем, никого не интересовали. Оставив «дракончик» на борту «Бурундука», я немного сомневался на счет встроенных систем моей боевой брони, но все прошло нормально, охрана не распознала в моей броне боевую модификацию.

Зайдя же в магазин, мы попали в мир металла, стекла, пластика и яркого света. Магазин торговал только новым оружием, наверное, по этой причине ассортимент показался мне слегка однообразным. В основном представленными оказались образцы вооружения ближайших соседей этой звездной системы. Вообще же, на орбитальных комплексах торговали практически всем оружием, которое можно было достать в этой части космоса. Только вот и состояние его разнилось, что не всегда сильно сказывалось на цене. Из тяжелого вооружения мы хотели прикупить восемь ракет. По окончанию последнего рейса нам со скрипом вернули лишь половину расстрелянного боезапаса. Так что восемь пусковых шахт у нас оставалось вакантно. К сожалению, подходящие нам по типу ракеты имелись в основном тоже местного производства, проверенные же образцы оказались, во-первых, жутко дороги, во-вторых, по ним всегда оговаривался некоторый срок поставки. Отдел ручного оружия Шилу вообще разочаровал, видимо, ничего похожего на «дракончик» тут не наблюдалось. По рекомендации одного из посетителей мы прогулялись в две частные лавки, торгующие и скупающие оружие.

Поскольку оружие к ношению запрещалось, эксперт был готов выехать на осмотр в ангар, если дело того стоило. Доставка же купленного оружия делалась опять же на борт или в ангар. Оружие в большинстве своем энергетическое оказалось, видимо, это обуславливалось условиями применения – в космосе отдача была не самым желанным другом. Правда, изредка попадались образцы сбалансированного огнестрельного оружия и малые ракетные комплексы, которые с успехом применялись и в космосе. И все же это была чистейшая экзотика, такое оружие оказывалось куда капризнее энергетического, не смотря на специальную смазку и покрытия, подвижные части были слабым звеном любой ручной огнестрельной механики. Я не увидел в магазинах ручного ЭМИ-оружия, в продаже наблюдались только стационарные установки для кораблей и тяжелых бронекостюмов. Не берусь судить, на сколько они были лучше или хуже оружия КСС, но по конструкции и внешнему виду они значительно уступали последним. Через Шилины руки прошли, наверное, десятки различных образцов оружия, но она так ни разу и не высказала восторга. Не знаю, что тому было причиной качество или же цена. Уже под самый занавес нашей экскурсии по миру местного вооружения мне на глаза попалась стандартная плазменная винтовка КСС. Я настолько удивился, что на время застыл у витрины. Это оказалась какая-то из десантных винтовок. Я не обратил на эту модель особого внимания на базе, просто повертев в руках для ознакомления, там все мое внимание забрал «полу-терминатор». Я, конечно, мог и ошибиться, но что-то мне подсказывало, что я прав. Винтовка стояла на отдельном стенде, цены рядом с ней не наблюдалось. Это немного смутило меня, может, кто-то создал очень похожую бутафорию для рекламного стенда. Один из продавцов, увидев мое плотное внимание, подошел.

– Интересуетесь антиквариатом? – спросил он.

Меня крепко заклинило. Я чуть было не выдал ему фразу, типа: «Этот антиквариат будет получше многих свежих образцов вашей многочисленной коллекции». Все же, сдержавшись, я с некоторой дрожью в голосе, заметною только мне самому, спросил:

– Что это за оружие?

– Точно сказать не могу, – ответил продавец, – наш главный специалист по древнему оружию отсутствует. Могу только сказать, что достоверной информации, наверное, нет. Данные виды оружия весьма редки и попадаются лишь в древних раскопах. Что уж говорить, если наши специалисты до сих пор не определили, что за поражающий элемент является основой оружия.

– Никто ни разу не видел его в действии? – поразился я, пристальнее рассматривая винтовку, стоявшую на специальном лафете метрах в трех от меня.

– Нет, – ответил продавец. – Я слышал, что один образец пытались изучить какие-то научные технари, но так и не нашли решения. После разборки элементы оружия довольно быстро стали приходить в негодность, как будто таяли или очень быстро коррозировали. Возможно, после разборки была активирована какая-то система ликвидации.

– А чье это оружие? – спросил я. – Кто его производил?

– Кто-то говорит, что это оружие крайгов, – сказал продавец. – Но есть и масса других версий. Все же крайги больше миф, чем реальность. В наших краях их не видели вообще больше двух сотен усредненных по комплексу лет.

Шила, услышав знакомое слово, подтянулась к нам.

– Откуда же этот образец? – уточнил я.

– Точной информации нет, – ответил продавец, – последний владелец купил его на планете у копателей. Весьма вероятно, что он там и был найден. Хотя копатели продают все, до чего могут дотянуться, не всегда эти вещи найдены в руинах, иногда бывают сняты и с остывающих тел.

– А можно мне ее осмотреть поближе? – задал я бьющийся в клетке моей воли вопрос.

– А-э. Я сейчас спрошу у хозяина, – махнул лапами продавец, – извините, но вещь весьма дорогая.

Продавец вернулся очень скоро и вернулся он с хозяином. Хозяином лавки оказался старый гуапард.

– А какой у вас интерес к этому образцу, уважаемый? – спросил он. – Образец весьма редкий.

– Хотел бы немного подробнее осмотреть, возможно, образец будет мне интересен, – ответил я.

– А уважаемый знает, сколько он может стоить? – спросил хозяин.

– А вот сейчас уважаемый и узнает, – немного передразнил я хозяина. – Кроме того, уважаемый не первый раз видит такого рода образцы и может немного разбираться в них.

– Правда? – удивился хозяин. – Не пускает ли уважаемый туман в чашку.

– Вы немного некорректно ведете себя с потенциальным покупателем, – меня немного стал раздражать тон хозяина, – у вас магазин или музей?

– Образец редкий, – продолжил хозяин, – не хотелось бы его повредить.

– Вы же не знаете даже рабочий он или нет, – пошел я в наступление.

– А вы можете это сказать? – ответил хозяин лавки. – Я думаю, что вы просто очередной фанат старины, пытающийся подержать в руках весьма недоступную вещь. Но вы мне чем-то нравитесь, я вам пойду на встречу.

Торговец лично снял с полки пластиковый чехол и положил винтовку передо мной на стойку. Я осмотрел ее. Винтовка, явно видала всякие виды на своем веку. Голубое покрытие во многих местах оказалось поцарапано, на прикладе виднелось несколько сколов, отливающих в лучах освещения серебристыми мазками. Видно, что винтовку тщательно вычистили. На торце рукоятки стояло до боли знакомое клеймо производителя и вензель КСС. Мои последние сомнения отпали. Передо мной лежала какая-то из штатных винтовок легкого десантного снаряжения КСС. Винтовка имела идентификационную защиту, ею не смог бы пользоваться посторонний, но об этом торговцу знать не стоило. В том, что она «живая» я не сомневался, оружие Содружеств делало надежным. Я взял винтовку в руки.

С момента первого касания, до момента, когда я поднял винтовку со стола мой чип и винтовка обменялись информацией, а БМКП уже выдал мне прицельную сетку и данные о состоянии оружия. У меня в руках находился один из фрагментов мозаики, который, к сожалению сам по себе помочь мне не мог.

– А ты ведь и в правду «жива», девушка, – подумал я. – Заменить батарею и в бой. Даже маркер обслуживания не горит.

Я повернул винтовку и осмотрел отсек батареи. Приемник оказался пуст и закрыт характерной для пустого слота панелькой. Винтовка ожила от «прикосновения» моего БМКП.

– У вас есть тир для опробования оружия? – спросил я, хитро улыбнувшись.

– Вы шутите? – спросил хозяин.

Мне почему-то очень захотелось поставить этого пижона на место.

– Вы не хотите увидеть устройство в действии? – спросил я. – Пока предлагаю бесплатно.

– Уважаемый, я – уже видавший виды продавец оружия, не нужно меня разыгрывать, – сказал хозяин. – Вы подержали в руках эту древнюю вещь, зачем же вы платите неблагодарностью?

– Вы упустили свой бесплатный шанс, – сказал я, доставая из слота в моей броне запасную батарею для «дракончика», которая являлась фактически стандартной батареей для всего ручного оружия КСС.

Автоматически проверив на торце маркер заряда, я вставил ее в приемник. Батарея плавно вошла, а индикация винтовки в боковом поле моего зрения выдала уровень заряда, готовность винтовки к бою и маркер наведения, который сейчас оказался просто «завален» до предела в левую сторону. Я не знаю, как у гуапарда округляются глаза, но был уверен, что у хозяина это случилось. Для рисовки я поднял винтовку в потолок и сказал: «Бах!». Хозяин заворожено потянулся к винтовке. Я ловко вынул батарею и вложил «засыпающую» винтовку в его щупальца.

– Дальше за деньги, – сказал я, злорадно улыбаясь под личиной своей брони.

– Но почему? – хотел, видимо возмутиться хозяин лавки. – Я же…

– Хотели меня облагодетельствовать, – закончил я. – Но получилось наоборот. Вы отвратительно обошлись с потенциальным покупателем, кроме всего прочего, значительно больше Вас знающим о Вашем товаре.

– Я заплачу, – выдал торговец коронную фразу всех собратьев по профессии.

– Я не нуждаюсь в деньгах, – просто из вредности сказал я.

– Но вы же хотели купить, – хватался гуаппард за соломинку.

– Передумал, – ответил я и, подливая масла в огонь, добавил. – Оружие практически в порядке. У Вас оно, к сожалению, останется только лишь музейным экспонатом, хоть по боевым качествам большинство Ваших самых дорогих образцов – просто деревянные игрушки по сравнению с ним.

Мы с Шилой, молчаливо переглядываясь, вышли из лавки, провожаемые тяжелым взглядом хозяина. Я уложил батарею на прежнее место.

– Откуда ты знаком с этим оружием? – спросила Шила.

– Крайги, – ответил я.

– А что это было? – спросила она.

– Штурмовая винтовка легкого десантника, – ответил я. – Поражающий элемент – плазменный сгусток.

– Она сестренка «дракончика»? – догадалась Шила. – Давай купим.

– Шила, она тут стоит безумных денег, – сказал я. – Кроме того, она же – не пистолет, а винтовка. Размеры другие, мощность больше, но это уже совсем не карманное оружие. Запасная батарея у меня к «дракончику» всего одна, а эта винтовка съест ее за тридцать выстрелов. Я не знаю, откуда она здесь взялась, но вряд ли тут есть в продаже такие батареи, другие же винтовка просто не примет. Да и стрелять из нее смогу, опять же, только я.

– А почему я смогла из «дракончика» стрелять? – спросила моя подруга.

– Это – личное оружие офицера, – пояснил я. – В отличие от штатного военного оружия я могу его разблокировать и заблокировать по своему желанию, при снятии блокировки им смогут пользоваться гражданские лица.

Настроение оставалось приподнятым. В голове поселилась мысль, что я где-то рядом со следом. Мы сидели в средненьком баре и были уже весьма навеселе, возвращаться на корабль не хотелось. Бар, как и многие заведения на этом комплексе содержал гуапард, посетители в большинстве были тоже уроженцами этой цивилизации. По залу танцевали несколько местных прелестниц. Просидев в баре пару часов, мы поняли, что девушки здесь не только танцуют. Собственно, это и навело нас на мысль. Посмотрев друг на друга, мы от души рассмеялись и пошли договариваться с хозяином. Мы выбрали наиболее часто удостаиваемую вниманием посетителей даму и, уточнив на всякий случай у хозяина ее род, сделали заказ на доставку ее на «Бурундук» для оказания основательных танцевальных услуг на последующие сутки, оплатив заказ вперед. Почему-то нас жутко веселила эта выходка. Мы просто умирали от смеха, представляя реакцию Оси на нашу шутку, он ведь собирался серьезно разобраться с какой-то научной новинкой.

В снятом на местную ночь номере пришлось установить Шилину атмосферу, я опять забыл перевести данные о своей атмосфере в удобоваримый для местной автоматики вид. Первым делом Шила попросила обследовать номер на наличие камер. Камеры в нем имелись. Я уже стал подумывать, что все гуапарды извращенцы, набирая регистратуру. На регистратуре мне сказали, что никаких камер в номере нет.

– Ну, нет, так нет, – решили мы с Шилой.

Я просто и аккуратно выжег их слабыми импульсами встроенного в броню лазера. Сами камеры, возможно, остались на местах, только вот с работой у них случились затруднения. Я, правда, не смог бы поручиться и за прочую аппаратуру, подсоединенную к этим камерам, но такие мелочи меня в тот момент совершенно не волновали. Через двадцать минут мы с Шилой уже откисали в теплой воде, а моя броня в полуразвернутой позиции исполняла роль переводчика, стоя на краю ванной. Моя подруга, закрыв глаза, тихонько бултыхала в воде одной ногой, вторую отдав в моё распоряжение. Я снова любовался Шилой. С первого нашего взрослого знакомства прошло, наверное, дней десять. Я уже давно пришел в норму, и всякие мысли опять начали вить гнезда в моем смущенном сознании. С тех пор и кожа с ногтями моего делового партнера приобрели законный оттенок. Волосы, за исключением самых кончиков, практически сменили цвет на исходный. А вот глаза до сих пор оставались в раздумьях.

– Плеснем же колдовства в холодный мрак бокалов? – спросил я, поглаживая ступню ноги пристроившейся напротив Шилы.

– Ты о чем? – лениво, чуть не мурча, ответила она.

– Из искры разгорится пламя? – продолжал я цитировать кое-что земное.

– Шерш, та искра до сих пор напоминает о себе, особенно по «ночам», – Шила погладила второй ногой мою коленку. – Я бы хотела плеснуть в бокал немного плазмы, но не так, как в прошлый раз. Энергия должна греть, в крайнем случае – слегка припекать, но не реветь, как дюза древнего звездолета с аннигиляционным двигателем.

Теперь уже с чувством, толком и расстановкой мы отлили в бокал чуть более разумное количество колдовства. Но как не старались мы быть эталоном аптекарской точности, кожа Шилы снова приобрела оттенок молока с легким добавлением кофе, а глаза стали опять светло-коричневыми. Практически без изменений удалось сохранить только лишь волосы и ногти.

Ближе к обеду следующего дня мы вернулись на «Бурундук». Ося нас не встретил, но в его каюте было неспокойно. Практически сразу мы с Шилой подключились к системе корабля. Для начала мы крепко поболтали с Анной. Потом, оставив Шилу продолжать этот процесс, я полез в инфосеть искать всю хотя бы немного касающуюся находок, типа десантной винтовки КСС информацию. Чего-то похожего на информацию нарылось, скажем прямо, с мышиный хвостик. На околопланетном комплексе в продаже имелась еще одна похожая винтовка. Облазив в сети разделы о продаже всякого барахла, называемого антиквариатом, я еще нашел упоминание остатков какого-то древнего доспеха, которые показались мне отдаленно похожими на хорошо знакомую легкую десантную броню КСС. Имелась так же информация с аукционов, продавших ранее какую-то древнюю амуницию и оружие, незнакомого мне образца. По всем слухам выходило, что все, или почти все, эти вещи попали на орбиту с планеты. Базы, какого-либо военного лагеря или станции КСС на планете не было, иначе со мной бы уже связался ее МИ. Оставалась возможность каких-нибудь напланетных операций, в которых погибли бойцы. В то, что тут находилась база вольдов, разгромленная КСС, верилось мало. Планета не выглядела «ушибленной» после погружения в четырехмерность. Имелся, конечно, шанс, что эти находки являлись следами сражений с первой или второй волной вольдов, но слишком уж знакомой оказалась винтовка, вряд ли за столько лет в конструкции оружия не делалось каких-либо изменений. Я не был десантником, иначе мог бы точно сказать, когда и кто мог быть экипирован этим оружием. Меня ждала очередная часть мозаики, а нас – новая тайна.

Мне показалось, что после вчерашнего посещения магазина с оружием Шила была почти готова кинуться на исследование аномалии на планете. Очевидной связи винтовки и аномалии, конечно, не просматривалось, но я надеялся именно на такой исход.

Как мы и полагали, отпустив вечером наш «подарок», Ося снова отказался от посещения орбитального комплекса. Так что мы были готовы к открытиям археологическим и не очень. Пополнив слегка потревоженные запасы активной массы для пищевого синтезатора и кое-каких натуральных продуктов для Краппса, мы снялись с орбиты курсом на планету.

* * *

– Куда летим? – задал я неоригинальный вопрос.

– А что ближе? – так же неоригинально поинтересовалась Шила.

– Дыра, – пожал я плечами.

– Значит, дыра, – согласилась капитанша.

Дыру мы нашли без особых затруднений, благо, место это было хороши известно, да и как ориентир скальный кряж оказался хорош. Корабль мы пристроили на довольно ровном каменистом плато, от которого до дыры пришлось неплохо прогуляться. Ося, совершенно не заинтриговавшись нашей затеей, остался на борту космолета. Шила, понятное дело, увязалась за мной.

Вход в «дыру», собственно, и оказался обычной дырой, ведущей куда-то вглубь скального массива. Ничего особенно загадочного и ужасного я в нем не наблюдал. Как я и опасался, мои увещевания на подругу не подействовали, и она последовала за мной в темноту пещеры. Я еще не оставил надежды и усердно пытался отговорить капитаншу от мероприятия, как проблема неожиданно решилась сама собой немного странным способом.

Пройдя метров двадцать по довольно ровному полу пещеры, Шила неожиданно остановилась. Возможно, я бы и не заметил этого сразу, если бы так же неожиданно моя подруга не замолчала на полуслове. Я забеспокоился, когда она не ответила на второй, заданный мной вопрос. Был, конечно, вариант потери канала связи, но вряд ли этот факт привел бы к неподвижности моей подруги. Шила продолжала настойчиво игнорировать мои потуги привлечь внимание. Ни помахивание рукой перед забралом скафандра, ни мой обход вокруг нее не имели результата, наша капитанша как будто превратилась в какого-то милого истуканчика. Я уже начал нервничать, но мое прикосновение вывело Шилу из зависания. Моя подруга сделала неуверенный шаг назад, попыталась коснуться рукой лица и окончательно пришла в себя, наткнувшись на забрало скафандра.

– Я туда не пойду, – услышал я ее неуверенный голос. – Может, и ты не пойдешь?

– Что случилось? – задал я терзаемый меня вопрос.

– Ничего… Не знаю… – путалась Шила. – Почему ты остановился?

– Остановилась ты, – ответил я, – а я просто решил уточнить чего ради ты решила исполнить роль статуи в этой пещерной постановке.

– Я? Я шла за тобой, потом вдруг моргнула, а ты уже рядом, – неуверенно пробормотала моя подруга. – Ты как это сделал? Решил меня напугать, да?

– Нет, пугать меня решила ты, – я внимательно посмотрел через прозрачное забрало скафандра в растерянные глаза Шилы. – С тобой что-то случилось, только я не могу понять из-за чего.

– Вроде все нормально, – Шила осторожно взяла меня за руку, – можно, я не пойду? Я лучше тебя у входа подожду.

– Давай-ка на корабль и полежи в тишине, – решил я. – Я тут прогуляюсь, буду постоянно на связи.

Собственно, сам комплекс пещер ничего особо интересного не скрывал. Да, мне попалась несколько красивых мест, изобилующих сталактитно-сталагмитной братией и выходами слюды или кварца, но ничего полезного для интереса или финансового благополучия я не приметил. И если бы не странное поведение моей подруги на входе в пещеру, я бы подумал, что мы охотимся за старыми байками. Потратив в общей сложности несколько часов на изучение не такого уж и большого комплекса пещер, я обнаружил лишь источник воды с небольшим озерцом, в котором наблюдалось присутствие какой-то почти прозрачной живности.

– Если только они не являются очередным деликатесом, мое время потеряно зря, – подвел я итог, рассматривая похожих на небольших осьминожек тварюшек. – Шила, что-нибудь знаешь об этих зеврях?

– Нет, – ответила Шила, – сама впервые вижу. Могу поискать в сети, в конце концов, они отсюда не сбегут. Возвращайся, а то мне до сих пор как-то неспокойно. Ты себя нормально чувствуешь? У меня до сих пор волосы по спине дыбом от этой пещеры.

– Нормально, – ответил я, мысленно обследуя себя. – Все в порядке, никаких проблем. Возможно, какое-то излучение тут действует на психику, а моя броня его экранирует. В любом случае, кроме как для оборудования аттракциона-страшилки, эти пещеры больше никаких идей не вызывают.

– Тогда ко второй точке? – уточнила Шила.

– Может, отдохнем, а уже потом полетим? – предложил я. – Все же по нашим бортовым часам сейчас должен быть глубокий вечер.

– Слушай, Шерш, давай свалим отсюда, – в голосе Шилы появились отчетливые просящие нотки. – Мне даже на борту нашего корабля не по себе. Отдохнем на космодроме, а потом полетим к следующей точке?

– Ого, раз ты забыла об экономии топлива, то все очень серьезно, – пошутил я.

* * *

Со вторым пунктом нашей исследовательской программы оказалось не так просто. И место оказалось не столь хорошо известным, и ориентиры с приблизительными координатами имели точность «плюс-минус до дуба». Так что, выйдя к указанным координатам, нам пришлось немного поплутать, отыскивая ориентиры, которых в пустыне оказалось не слишком-то много. И все же, потратив чуть больше двух часов, мы нашли остовы каких-то развалин, выходящих на поверхность пустыни. Местность выглядела однообразной, не получи мы эти ориентиры, найти конечную точку нашего маршрута оказалось бы очень и очень сложно.

«Бурундука» мы посадили метрах в двадцати от предполагаемого входа в неизвестность. Урагас, правда, рассказывал, что они тут без проблем бывали и на легком летающем катере и на древнем вездеходе. Имелась, конечно, небольшая вероятность, что предположительная система обороны может среагировать на более существенный объект, но риск оставался ничтожно мал. Кроме того, именно перед входом находилась пологая ложбинка между барханами, один из которых практически накрыл искомые нами развалины. По данным наблюдения все вокруг дышало спокойствием.

Транспортных средств у работающих на планете артелей находилось немного, по этой причине мы не слишком беспокоились о нападении. Большей проблемой оставалась нестабильная песчаная площадка. Хоть корабль и совершил посадку по схеме «на грунт», корпус периодически начинало проваливать, песок оказался весьма ненадежной посадочной площадкой. По этой причине, оставив Краппса на присмотре за кораблем, мы вышли на поверхность. Я пытался оставить на борту и Шилу, мотивируя необходимость отражением возможного нападения, но отмазка мне и самому казалась на очень слабую троечку.

Для начала мы осмотрели всю поверхность выходящих из песка развалин. Сказать, что это могло быть ни я, ни Шила не смогли бы. Материал развалин походил на какой-то минеральный композит, с огромной натяжкой его можно было даже назвать бетоном. Ни я, ни Шила не специализировались в инженерных сооружениях. Возможно, Краппс смог бы сказать что-то определенное, но отвлекать его мы не хотели, «черный» огонь археологии уже зажегся в наших душах.

Объекту нашего исследования лет, по-видимому, насчитывалось очень и очень много. Выходящие на поверхность слои постройки оказались сильно изъеденными агрессивной средой. Странным казалось то, что ход, ведущий в нижние уровни, оказался засыпан совсем несильно, хоть вокруг и не наблюдалось следов активной деятельности какой-либо живности. Логично было бы предположить, что кто-то устроил себе тут нору и по этой причине содержит проход в относительной доступности.

– Очень похоже, что тут кто-то регулярно бывает, – предположила Шила.

– Вполне может быть и так, – согласился я. – А может, вход прибрали к нашему приходу.

Вопросов на тему, кто идет впереди, не возникало. У меня все-таки была полностью активированная броня, да посещение первой «дыры» поумерило пыл моей подруги. Я внимательно осмотрел открывающийся моему взору провал. На песке и скопившейся кое-где пыли иногда попадались следы местной живности, какие-то примятые зоны и невесть откуда взявшийся мелкий мусор в виде щепок и тоненьких веток. Аккуратно выверяя шаги, я направился вперед. Провал оказался именно тем, что мы имеем в виду под этим словом. Кода-то очень давно рухнувшие конструкции намертво скрепились друг с другом, образовав своеобразный свод. Провал вел вниз, где в неровном свете моих фонарей проступал лабиринт развалин.

Среди вездесущего в пустыне песка, просочившегося сквозь щели, проступали призраки чьего-то прошлого. Лишь некоторые фрагменты похожего на бетон крошева могли четко заявить о своей принадлежности к стенам или иным частям конструкций. И хоть частично проходы оказались завалены под самый «потолок», а кое-где наоборот отсутствовал «пол», открывая провал в некую темную бездну, развалины пока никаким образом не проявили себя аномально. Я бы затруднился даже в приближении предположить, что располагалось в этом месте в период его расцвета.

Шила без возражений следовала нескольких метрах позади меня. Мы изучали туннели вот уже около двух часов. Я шел впереди и наносил наш маршрут на планшетную карту брони, ну если сказать совсем честно, то это делала сама броня по моему распоряжению, я же ставил необходимые нам пометки и ремарки.

Порой я удивлялся, где же в ней может размещаться столько всяких устройств. Хотя, если рассматривать этот вопрос критически, то ничего невозможного для десантной брони КСС пока я не увидел. В моей броне имелся ряд, пожалуй, характерных для диверсионной деятельности приспособлений. Кто-то, явно постеснявшись, назвал ее разведывательным снаряжением. Хотя по сути дела разведки и диверсионная работа – две стороны одной медали.

Осмотрев получившуюся у нас карту, я не смог найти в мешанине проходов какой-либо логики. Из-за соблюдения осторожности мы потратили кучу времени, похоже, впустую. Судя по карте, мы спустились приблизительно метров на двадцать пять под поверхность пустыни. И я начал задавать себе вопрос, что же тут делали коробейники. Каких моллюсков они могли тут ловить, и какие будущие охотничьи трофеи могли обитать в этом голом и более мертвом, даже чем пустыня окружении. Ответ появился немного позднее.

Спустившись еще на несколько метров по довольно пологому лабиринту развалин, мы оказались перед несколькими сводчатыми туннелями, уходящими в тёмную вдаль. Тут уже безраздельно царствовал песок. Им оказалась засыпана вся поверхность «пола». Лучи фонарей с наших скафандров давали возможность уверенно осмотреть тоннели всего метров на двадцать-тридцать, дальше оставалась видна только вездесущая летающая пыль. И, судя по следам и периодически раздававшимся звукам, местная жизнь в этом царстве мрака, несомненно, присутствовала и чувствовала себя тут замечательно. Из многих трещин с потолка тоннеля свисали корни растений и какие-то наросты, похожие на лишайники или грибы. Кое-где на краю освещенной области периодически угадывалось движение, хорошо фиксируемое по оставленным пылевым завихрениям, а откуда-то из темноты доносилась едва слышная капель. А для пустыни выражение «вода – это жизнь» – закон.

На всякий случай я проложил по карте самый короткий маршрут наверх, до поверхности оказалось в общей сложности чуть меньше четырехсот метров. Для интереса спросил у Шилы наше местоположение, оказалось, что в ее скафандре тоже имеется тактический планшет, и мнения наших систем позиционирования практически совпадали.

Всего туннелей в неизвестность насчитывалось шесть, некоторые входы оказались завалены скатившимся в трещины песком так, что просматривался проход всего в полтора-два метра высотой. Остальные проходы держали марку высоты в три-пять метров. Мысль о том, чтобы обследовать их поодиночке даже не возникала, по этой причине нам стоило определиться с маршрутом. Собственно, никаких предположений лично у меня не появилось. Коробейники могли обследовать на повод моллюсков как любой из проходов, так и все их по очереди. Нам оставалось только проявить чудеса последовательности и педантичности. Наверное, по этой причине выбор мой пал на крайний левый тоннель. Высота его свода на глазок составляла метра с три, поверхность грунта пестрила небольшими барханчиками в местах активного просыпания песка. Ни в одном месте мы так и не смогли обнаружить пол самого строения, видимо, за века она полностью скрылась под слоями песка.

– Что это могло быть? – спросила Шила, продвигаясь по моим следам.

– Транспортные туннели, ангары для техники, да мало ли что, – ответил я, хоть у меня в голове крутилось только одно привычное слово «метро».

– Что-то не видно тут каких-либо аномалий, – грустно сказала моя подруга.

– Согласен найти сокровища, ограничившись грудой костей, как самым страшным эпизодом, – выразил я свое мнение.

Тоннель закончился метров через двести, может, чуть больше, обвалом. Куски композита, перекрывавшие тоннель выглядели очень массивными, обвал был спровоцирован явно не силами природы. Между кусками композита оставались небольшие лазы, вынув из которых песок, скорее всего, можно было бы проникнуть и дальше. От разлома шли трещины, уводящие взор вниз. Скорее всего, внизу находились очередные ярусы постройки, но лезть в такие щели лично мне совершенно не хотелось. Кинув в разлом небольшой осколок композита, я услышал, как он некоторое время колотился о поверхности. Судя по звуку, трещины уходили не слишком глубоко, но метров на десять-пятнадцать они опускались однозначно. Правда, с таким же успехом это могла оказаться обычная яма, никак не относящаяся к тоннелям. Никакого шанцевого инструмента у нас с собой не оказалось, и мы решили попытать счастья в следующем тоннеле. И «счастье» явно ожидало нас.

Тоннель оказался более высоким, потолок терялся где-то на высоте пять и более метров. Состояние грунта ничем не отличалось от соседнего тоннеля. Внимательно глядя под ноги, я двинулся вглубь тоннеля. Метров через двадцать позади меня раздался голос Шилы:

– Шерш, что-то затрудняет мне движения, ты это тоже чувствуешь?

Я остановился и посмотрел на замершую Шилу. Ни на стенах вокруг нее, ни на грунте ничего подозрительного разглядеть не удалось. Сам я ничего вообще не чувствовал. Изначально наша капитанша шла метрах в пяти позади меня, но на момент остановки расстояние оказалось метров в десять. Я вернулся к ней и снова прошел вперед, не обнаружив каких-либо проблем с передвижением.

– Может, ты переволновалась или устала? – спросил я. – Клаустрофобией не страдаешь?

– Нет, – серьезно ответила Шила. – Я постоянно чувствую давление. Такое впечатление, что сев на песок, я просто поеду по нему в обратную сторону.

– Постой немного на месте, я осмотрюсь вокруг, – предложил я.

Я прошел еще метров на десять вперед, подошел к стене тоннеля, вернулся по ней обратно метров на пятнадцать. Ничего не заметил. Ситуация мне, однозначно, не нравилась. Я сверился с показателями обеих моих опознавательных систем. Ни броня, ни БМКП не находили каких-либо знакомых устройств. Мне очень хотелось вернуть Шилу на борт корабля, да если честно, и самому мне совсем не хотелось болтаться по этому лабиринту. Только вот я сомневался в ее благоразумии.

– Может, вернемся? – на всякий случай предложил я больше для успокоения себя.

– Ясно, – буркнула Шила, – идем дальше.

– Давай так, ты иди медленно, если появятся еще какие-то ощущения, сразу останавливайся, – предложил я. – Лучше уйти отсюда с пустыми, но целыми руками, чем наоборот.

Миновав место, где я услышал первую Шилину жалобу, я прошел еще метров пятнадцать и остановился, вглядываясь в дальтоннеля. Шила успела пройти еще метров с пять, как где-то справа треск разряда и довольно сильная вспышка разрезали тишину с темнотой, а позади меня раздался звук, походящий на щелчок. Я обернулся. Моя подруга, съехав по склону барханчика, уткнулась головой и плечом в стенку тоннеля.

Злость на себя залила мое сознание, подёрнув лицо жаром, но через полмгновения все встало на свои места, скорее всего, БМКП подавил лишние эмоции, а может, дали себя знать тренировки на полосе препятствий. Я выключил свет, переведя восприятие брони в ИК и УФ диапазоны, присел и перекатился немного в сторону, заняв позицию почти в упоре сидя. В семи метрах от меня, видимо, там, где стояла Шила до атаки, на песке краснели горячие капли, чуть выше по барханчику наблюдалось несколько более темных и крупных фрагментов, чуть подсвеченных теплом.

– Кровью это быть не может, слишком уж горячее, – подумал я, автоматически обшаривая стены тоннеля.

Броня не обнаружила ни тепловых, ни ультрафиолетовых маркеров какой-либо технологической начинки. Не было вообще ничего, напоминающего о происшествии.

– А ведь это странно, что нападение совершили не на меня, идущего впереди, – подумал я.

Аккуратно опустившись на живот, я пополз к Шиле. Ухватившись за какую-то выемку скафандра на плече, я оттащил ее за ближайший бархан и рассмотрел. Вся грудная пластина скафандра до сих пор алела остатками сильного тепла, по краям наблюдались характерные для УФ маркера всполохи. Подумав, что меня однозначно обнаружили, я включил на четверть мощности головные прожекторы. Шила дышала и находилась без сознания. Грудные фрагменты композитной брони скафандра оказались частично оплавлены и расплесканы. Некоторые пластины были смещены и частично вырваны, на стыках желтели капли и потеки застывшего герметика. Искореженный, но не оплавленный левый плечевой щиток обнажил поверхность второго слоя скафандра.

– Говорила мама Оле: «Не ходи на минно поле», – почему-то пришла дурная частушка.

Плюнув в очередной раз на осторожность, я встал на колени. Достав из спинного, вернее поясничного отделения для аварийного восстановления скафандра аптечку, я приступил к процедурам, надеясь, что повреждения шилиного тела не фатальны. Сначала я полил горячую поверхность специальным быстроохлаждающим составом, а потом наложил три герметизирующих пластыря. Для верности, окончательно отломав плечевой фрагмент броневого композита, я тоже закрыл прореху пластырем. После этого я достал из шилиной аптечки инъектор и вкатил ей через специальный разъем в скафандре все три капсулы, которые она показывала мне как аварийные. Разбираться какая для чего, времени не было. Я у нее когда-то специально уяснял, что, даже вколов все три, хуже не сделаешь. Подождав положенные для отвердения пластырей шесть минут и не стесняясь червячьего способа передвижения, я пополз в сторону выхода из тоннеля, таща за собой Шилу. Метров через двадцать я рискнул встать. Поскольку ничего не произошло, я подхватил Шилу на руки и побежал к кораблю, на ходу сверяясь с картой.

Моя броня осталась в целости и сохранности, что сильно облегчало задачу посредством максимального использования мышечных усилителей. Не знаю, побил ли я какие-нибудь рекорды скорости на дистанции забега, все-таки бежать пришлось по сильно пересеченной местности.

Успокоив Краппса, что Шила жива, я сразу понес ее в свою каюту. Положив драгоценную ношу на пол, я первым делом убедился, что Шила действительно жива. Затем начал процесс обнажения. Дело шло туго, может, сказывались повреждения, а может, подводила моя логика, но мне пришлось пойти в каюту Шилы за инструкцией, матерясь на все лады. Хорошо, что Шила еще не наигралась скафандром, искомое лежало практически на виду.

С инструкцией процесс разоблачения пошел быстрее. Сначала я снял неповрежденные детали скафандра. Тело Шилы имело в принципе нормальный цвет, хоть я и не был специалистом по патологической анатомии силуки. Разрезав, местами просто оторвав аварийные пластыри, я снял остатки поврежденных фрагментов скафандра, вздохнув спокойно. Скафандр фактически был боевой броней и с честью выдержал покушение на жизнь хозяйки. Шилина грудь имела довольно обширное покраснение покровов, хотя следов сильных ожогов мне обнаружить не удалось. Возможно, еще имел место и сильный ушиб грудного отдела. На плече, где наблюдался искореженный доспех, тянулся довольно длинный след поверхностного ранения. Что-то знакомое я почувствовал, глядя на эту борозду засохшей крови.

– А ведь кровь-то у Шилы тоже красная, – пришла глупая, но какая-то радостная мысль, сменившаяся второй. – Дырка на плече очень похожа на попадание из ЭМИ орудия малого калибра.

Чтобы избежать попадания в рану какой-либо заразы, я полностью вымылся, не снимая скафандра, и дезинфицировал руки по плечи. Аккуратно переложив Шилу на кровать, я протер неповрежденные места ее тела влажным полотенцем со слабым дезраствором. Устроив для верности консилиум с Анной, я приступил к лечебно-восстановительным процедурам. Обработав рекомендованным Анной средством поверхность ожога, я нежно покрыл его специальным гелем. Порез на плече я обработал какой-то пенящейся дрянью, которая практически полностью сняла кровяную корку. Далее, обработав рану, оказавшуюся глубиной почти с сантиметр, следующим средством, предписанным Анной, я аккуратно сжал края, удерживая их какое-то время вместе, а затем покрыл сверху удерживающим составом, к которому при затвердевании умудрился прилипнуть и мой палец. Накрыв Шилу простыней и вкатив ей уже опознанное обезболивающее средство, я приступил к более детальному изучению поврежденной брони. Нормальному изучению препятствовали остатки аварийного пластыря, но я склонился к тому, что выстрел, скорее всего, был произведен из плазменной винтовки или автоматической пушки. След же на плече мог свидетельствовать, что следом применяли и ЭМИ орудия. Шилу спасло то, что первый выстрел сбил ее с ног, отбросив за барханчик.

– Если стрелков было двое, почему они не открыли огонь одновременно? – размышлял я. – Почему не стали стрелять в меня? Почему не закончили начатое и скрылись с поля боя?

Присутствовали сплошные вопросы, не имевшие логического ответа. Это все могло иметь объяснения, будь на месте стрелка автоматическая система охраны, установленная не столько на поражение, сколько на охрану периметра от вторжения. Но в таком случае в картину не вписывался я. Если же мы имели дело с системой охраны КСС или станции потока, почему ни БМКП, ни броня не опознали ее.

За размышлениями я прикорнул на диванчике. Проснулся я от сигнала тревоги. Пристроившись рядом с Шилой на кровати, я включился в систему корабля. Корабль уже вел бой. Разобравшись в ситуации, я понял, что вмешиваться нет никакого смысла. Да и боем-то эту потасовку назвать было трудно. Анна без труда отбила атаку пары каких-то обезумевших катеров. Скорее всего, копатели решили нанести нам визит вежливости. Просмотрев бой в записи, я понял, что Анна просто отогнала настырных посетителей, не ставив целью их уничтожение.

Катера нападавших вообще вели себя странно, атакуя явно превосходящую их по мощи единицу. Не могу сказать, чем они руководствовались, может, думали, что наш корабль потерпел аварию. В общем, орудия катеров даже не смогли как следует разогреть наши щиты. Анна же сплела грамотную заградительную паутину с помощью двух скорострельных импульсных орудий, в которую и угодили оба катера. Мощность импульсов, скорее всего, оказалась минимальной, так что, получив скорее порцию адреналина, чем фатальные повреждения, катера ретировались, прикрываясь рельефом местности.

Я поблагодарил Анну, по достоинству оценив ее действия. Шиле, понятное дело, оказалось не до атаки, а Ося, видимо, подумал, что атаку отражал я. Он ничего не спросил, а может, и не заметил ее – Анна могла включить тревогу только в моей каюте, взлетать мы явно не собирались.

Утром Шила проснулась вполне живая и почти здоровая. Видок у нее оказался, конечно, помятый, но за здоровье я уже не переживал. Я помог ей покрыть место ожога специальным герметичным пластырем, и хоть она и порывалась идти сама, отнес ее в санузел. Первая фраза, которую она выдала, оказавшись в паровом облаке, вопрошала о состоянии ее скафандре.

– Шерш, в каком состоянии скафандр? – спросила Шила. Дырок на мне нет, значит, есть надежда, что он целый.

– Можно сказать, что местами целый, – ответил я. – Роль свою он выполнил на твердое «хорошо».

– Сильно пострадал? – уточнила моя подруга.

– Ты обо мне, я надеюсь? – пошутил я.

– Ты в порядке, иначе кто же меня тогда вытащил, – улыбнулась Шила. – Ты знаешь, о чем я.

– Ну, две грудных секции – «в хлам», – ответил я. – Еще одна плечевая композитка распорота, я ее сдернул в тоннеле.

Было видно, что Шила расстроилась, даже верным было бы скорее понятие «очень расстроилась». Я понимал, что нет смысла говорить что-то ободряющее, но все же сказал:

– Основные агрегаты не пострадали, а броню найдем, какое-то время посидишь дома, поправишься, пирожков поешь.

– Мы улетим без тайны? – спросила моя капитанша.

– Еще чего! – возмутился я. – Краппса с собой не возьмешь, у него обычный скафандр, пойду сам.

– Не стоит, – твердо заявила Шила.

– Стоит, – так же твердо ответил я. – Я теперь оповещен, а значит вооружен. Мне не очень уютно идти туда одному, но я предпочитаю рискнуть только собой. Обещаю быть осторожным.

Мы помолчали. Потом я скатал и снял свою броню, поставив ее на отведенную ей полку, и шагнул к Шиле. Пар охватил меня вместе с осторожно прильнувшей подругой. И мы плеснули «бензина» на «раскаленные угли».

Как и в первый раз, после «розжига», я почувствовал довольно сильную слабость, хоть на этот раз все оказалось не столь сильно выражено. Постояв в «турецкой бане» еще с полчасика, мы вернулись к реальности. Когда Шила вытиралась, я обратил внимание, что цвет ее кожи, как и всех остальных предательских частей тела, остался практически нормальным, только вот глаза стали еще немного светлее.

– Шила, как там «огонек»? – спросил я.

Видимо она не поняла. Я поднес ее руку к ее же глазам. На секунду погрузившись в себя, она сказала:

– Почти погас. Наверное, болезнь рассеяла.

– Так, зато у нас может быть очень действенный рецепт, – подмигнув, пояснил я.

– Наверное, только не в ближайшие дни, – улыбнулась она в ответ. – Тебе тоже стоит восстановиться, я же чувствую и вижу, что ты еще не в форме.

– Да, с тобой сильно не побалуешь, – согласился я и продолжил, бравируя. – Но для пользы дела готов пожертвовать.

– Обойдемся пока чисто медицинскими средствами, – улыбнулась еще шире Шила. – Спасибо тебе.

– Всегда – пожалуйста, – ответил я.

* * *

Можно сказать, что первый раунд вчера остался не за нами. Одному идти оказалось даже более неуютно, чем я полагал вчера. Не расслабляясь, я прошел прямой дорогой к тоннелям. Сначала я решил испытать счастья в другом тоннеле, но, подумав, решил, что во вчерашнем, по крайней мере, знакомо место нападения. Я шел по нашим следам. Добравшись до места, где я взял Шилу на руки, присел. Понаблюдав за проходом в ИК и УФ диапазонах, я решился включить сначала ИК, а затем УФ прожектора. Все осталось, как и вчера, то есть никак. На месте нашего проигрыша не наблюдалось даже следов живности. Выключив УФ прожектор, я пробрался к месту, где я латал скафандр. Тут тоже все осталось на своих местах: и упаковки от пластырей, и пустые капсулы, даже броненакладка с плеча лежала на месте. Похоже, никто не потревожил это место. Аккуратно я перебрался к месту, где за барханом была атакована Шила. Прислушавшись и приглядевшись, я тоже ничего не смог обнаружить.

– Возможно, нападавшие просто ушли вчера, – подумал я. – Не исключено, что они не хотят видеть гостей. Но мне все равно совершенно необходимо с ними поговорить.

Я вынул из взятого с собой рюкзака светящуюся палочку, очень похожую на употребляемые изделия на Земле. Повернув и слегка утопив концы, я кинул ее на место, где стояла вчера Шила, совершив после броска перекат в сторону. Это, конечно с потрохами выдало меня, но выстрелов не последовало. Или сторожа не хотели спугнуть меня неверным выстрелом, или их просто не было. Я быстро выглянул и обратно скрылся за бархан, еще раз сделав перекат. Палочка лежала в ложбинке, выхватывая круг света диаметром метров пяти. Ничего подозрительного я не обнаружил. Еще раз вслушавшись в тишину, я пополз, прячась за барханчиками, образовавшимися из-за насыпавшегося из трещин сверху песка. Периодически замирая, я обследовал тоннель в ИК и УФ диапазонах. У брони имелись еще какие-то диапазоны наблюдения, но с ними работать мне оказалось совершенно неудобно, может, они не рассчитывались на человеческое восприятие. Я прополз уже довольно большой кусок тоннеля, ориентируясь на шар света, выхваченный у тьмы светящейся палочкой. Ни разу так и не увидев чего-то подозрительного, я решил перебираться на карачках и короткими перебежками. Тоннель немного понижался, световое пятно от палочки выдавало теперь себя лишь отраженным светом. Сев на песок, я на всякий случай проверил обе системы опознавания на случай обнаружения знакомых устройств. Все оставалось тихо и пусто.

Понимая, что толку в темноте от такой маскировки не много, я все же произвел слияние системы маскировки брони с окружающим ландшафтом и, пригнувшись, двинулся вперед. Свет я не включал, оставив ИК диапазон. Идти, ориентируясь лишь на тепловые блики, оказалось не очень удобно, и я решил опять подсветить себе путь ИК прожектором. Он тоже мог выдавать меня, но привычный для меня свет делал бы это в значительно более широком диапазоне. Тоннель перестал понижаться, а уровень песка в нем слегка поднялся. Я уже мог легко различить потолок, отражающий ИК-излучение. Через несколько десятков метров тоннель перешел в прямую плоскость и разветвился. Два ответвления пошли в той же плоскости, одно начало повышаться. Решив, что очередной выход на поверхность мне не очень интересен, я выбрал один из пологих тоннелей. Буквально через пару десятков метров уровень песка резко начал падать, и очень скоро я стал замечать какие-то проемы в стенах тоннеля. Возможно, это были проломы, а может, и ответвления. Я свернул в один из проходов, где уровень песка оказался особо мал и не оставлял сомнений, что это именно ответвление. Тут я включил прожектора обычного света.

Поверхность строительного композита, который я для простоты обозвал «бетон», оказалась ровная, как будто ей с момента постройки насчитывалось от силы несколько лет. Я провел рукой по стене. Стена по виду оказалась сухая и гладкая. Напряжение последних минут слегка отпустило. И тут же, как будто кто-то играл со мной в странную игру, мое внимание привлек какой-то слегка отражающий свет предмет неясно различимый метрах в двадцати от меня. Адреналин снова вспенил мою кровь.

Песка в проходе оказалось совсем мало, лежал он довольно ровными полосами, во многих местах обнажая пол, и неясный бугор сильно выделялся на этом фоне. Я лег и попытался внимательно изучить находку. Возможно, она не таила в себе никакой угрозы, но вчерашний день еще слишком хорошо помнился. В ИК диапазоне структура казалась однородной и, похоже, что температура ее равнялась окружающей. УФ диапазон давал какие-то неравномерные участки отражения. Это явно было неживое, и в состав него явно входили компоненты металла и какого-то пластика. Я решил рискнуть и, активировав очередную светящуюся палочку, кинул ее как можно дальше вперед, откатившись в сторону. Палочка загорелась с положенной задержкой в пять секунд, осветив какую-то кучу хлама у стены. У этого хлама оказались очень знакомые очертания. Уже не слишком прячась, я подошел к находке. У стены лежал бронекостюм легкого десантника КСС с жалкими останками его бывшего владельца. Я включил наплечные прожектора. Первое, что бросилось в глаза – это стены. Стены покрывала роспись художницы-абстракционистки, имя которой – перестрелка. Здесь наблюдались и следы плазмы, и лазерные проплешины, местами были вырваны клоки «бетона», как бы утверждая, что ЭМИ орудия – самые страшные враги гладких квази-бетонных поверхностей.

– Это случилось давно, – подумал я. – С кем же ты воевал?

Костюм сидел у стены, и трупом его назвать было практически невозможно ввиду почти полного отсутствия останков хозяина, оказавшихся более слабым звеном перед испытанием вечностью. Грудной отдел брони оказался вдавлен практически до самой задней стенки, отдел, прикрывающий голову, сместился в сторону, видимо, боец свесил ее набок. Вообще же броня кроме пробитой грудной секции имела массу мелких пробоин и вмятин.

– Похоже на гравитационный удар, – подумал я. – А ведь это и являлось любимым оружием вольдов. Не они ли тут вели бой с нашими бойцами. Только понять бы, кто тут оборонялся.

Судя по конфигурации брони, боец при жизни был крайгом. По крайней мере, я легко угадывал привычное количество конечностей. Уже знакомая мне в деталях штурмовая винтовка лежала рядом со стеной немного дальше по тоннелю. Сделав шаг, я взял ее в руку. Винтовка тут же опозналась, обменявшись данными с моим БКМП. Сбоку моего поля обзора вывалилась информация. Батарея оказалась практически разряжена, хватило бы от силы на пару выстрелов. По большому счету, оружие пребывало в порядке, скорее всего, оно нуждалось лишь в поверхностной чистке. Положив винтовку рядом с бойцом, я осмотрел его штатные подсумки, бывшие частью брони.

Нашлись три запасные батареи, не растерявшие и половины заряда, а так же две гранаты. В гранатах я оказался не силен. Я, конечно, знал, как ими пользоваться, и мог это сделать, но вот что за изделия оказались у меня в руках, сказать наверняка не смог. Броня оказалась не слишком цела, но даже в таком состоянии при сохранившейся живой части симбионта могла пригодиться. Одно маленькое «но» делала ее бесполезной для Шилы, нужно было иметь прямое отношение к военнослужащим КСС. Вспомнив об этом, я с некоторым трепетом открыл забрало головного отдела брони. На «бетон» пола высыпалась горсть трухи, оставив в луче облако пыли, и чип военнослужащего. Я взял в руки половинку рассеченного вдоль оси цилиндра, матово блеснувшего в луче света, как и все изделия Содружества, темно синим цветом.

– Боец, я не знаю, кто ты и не смогу похоронить твое тело, – подумал я. – Но я постараюсь доставить эту находку по назначению.

Я уложил чип в отделение «сейфа» внутри моей брони, где уже лежал камушек от моего кольца. Подумав, я отстегнул от брони универсальную батарею-скафандр КСС. Она оказалась совсем тонкой, но все еще могла выдать немного энергии. Ее наличие говорило о том, что живая часть симбионта брони вполне могла уцелеть, пройдя сквозь века, если только повреждения не стали фатальными для нее. Немного подумав, я вернул ее на место. Пристегнуться обратно батарея не пожелала, броня оказалась мертва. Бойца я оставил в том же положении, как его настигла смерть долгое время назад. У меня не было времени хоронить его, да и не уверен я был в сохранности останков на верху. Тут же, судя по всему, работала какая-то охранная система. Я даже предполагал, что нашел оборонявшуюся сторону. Раз меня пропустили, то этой стороной оказались бойцы КСС. Оставалось загадкой, почему же мой БМКП не опознал активных устройств. Я положил батареи и гранаты в свой рюкзак, оставив винтовку без батареи на месте ее последнего боя. При необходимости ее можно было забрать и на обратном пути. Немного подумав, вытащил обе гранаты и попытался пристроить на своей броне. Ничего путного выходить не хотело, броня принимать их почему-то не пожелала. Вопрос я решил просто, немного отщипнув от аварийного пластыря, я приклеил обе гранаты тоненькими полосками этого пластыря к лямкам рюкзака. Не скажу, что получилось сильно эргономично, но при случае можно легко применить.

Гранаты, как и все оружие КСС, могли принять боевое положение, только попав в руки военнослужащему КСС. Имели они несколько режимов задержки взрыва, задавались режимы мысленной командой. Естественно, имелся своеобразный предохранитель «для дурака», чтобы не подорваться от нечаянной мысли.

Внимательно осматривая стены и пол, я двинулся дальше. Видимо перестрелка начиналась и стихала волнами. Я больше не нашел каких-либо погибших ни с одной, ни с другой стороны. Один раз на полу обнаружилась довольно большая груда оплавленного металла, пластика и еще чего-то. Немного поразмыслив над ней, я решил, что это могло быть какой-то автоматической системой защиты. На видимых мной ранее вольдов это точно не походило, хотя окончательно утверждать этого я бы не стал. Я не видел вольдов из первой и второй волн, возможно, они выглядели по-другому, или этот слиток являлся не десантным пауком, а каким-то иным типом бойцов.

Тоннель заканчивался массивной дверью в форме восьмизубой шестерни. На ее поверхности и на стене тоннеля рядом с ней наблюдались многочисленные следы боя. У стены рядом с дверью я обнаружил еще одну лужицу металло-пластика и еще чего-то. Под ногами хрустели мелкие осколки «бетона», создавая ощущение, что я иду по костям. Среди осколков попадались фрагменты десантной брони, куски металла, пластика и каких-то композитов.

– Тут оказалось особо жарко, – подумал я. – Скорее всего, оборонявшиеся отступили за дверь.

Отсутствие трупов может говорить либо о том, что их позднее забрали внутрь, либо о том, что их зачем-то прибрали нападавшие. Хотя, говорить это вообще могло о чем угодно. Я принялся внимательно осматривать дверь. По всему выходило, что она заклинена, слишком уж покореженными выглядели некоторые зубцы. Посчитав осмотр законченным, я отправился назад в основной тоннель и попытался пролезть в следующее ответвление. Оно оказалось основательно заваленным битыми кусками «бетона», как будто его взорвали. Следующее ответвление привело меня к похожей двери. Тоннель оказался чист и пуст, следы сражения отсутствовали. Я попытался открыть дверь. Ни на мысленные команды, ни на матерные слова она не реагировала. Для порядку пару раз пнув ее, я вернулся в тоннель.

Пришла даже мысль о гранатах, но я с ней сразу распрощался ввиду явной бесполезности. Еще два ответвления привели меня к таким же закрытым и совершенно безучастным дверям. Обидевшись, я решил пройти до конца тоннеля. Концом служил очередной завал. Его причиной можно было смело назвать грамотный подрыв. Из-под обломков «бетона» выступали какие-то конструкции. По виду они очень походили на сегменты виденного мной паука-десантника, только значительно больших размеров. Как ни хотел я добраться до обломков, никакие потуги не помогли. Пришлось признать себя обманутым и вернуться к исследованиям ответвлений тоннеля.

В первом же ответвлении я наткнулся на следы боя. Здесь разрушения оказались значительно сильнее. Первое, что бросилось в глаза – это огромный остов вольда. То, что это был именно вольд, я ни на секунду не сомневался. Это оказалась практически точная копия десантного паука. Только если встреченные мной ранее пауки назывались большими пауками, – то этого величали, наверное, десантным слоном. Я не один раз задавал себе вопрос на тему паукообразности десантного вольда. Хоть форма и не походила на знакомого мне земного паука, почему-то этот шар с конечностями у меня ассоциировался ни с осьминогом, не с морским ежом, а именно с пауком. Метров с пяти внимательно рассматривая останки, я понял, что это не совсем завершенная конструкция. Больше всего это походило на какое-то транспортное средство. В разорванном «брюхе» аппарата находилось несколько скукоженных многоножек или гусениц, по крайней мере, ничего более дельного при виде этих «устройств» в голову не пришло. Внутренности конструкции казались не везде однородными, как будто внутри нее находился отсутствующий в данный момент контейнер или транспортный отсек. Устройство лежало на боку, и, судя по расположению, как раз над этим отсеком начиналась уже сама начинка вольда, именно там и начиналось уже единое целое этого «организма». Выходит, что это – своеобразный вольдовский танк или машина пехоты.

Более внимательно рассмотрев внешнюю поверхность находки, я насчитал вместо десяти двенадцать лап, две немного отличались от основной массы. Пытаясь понять, где они крепятся, и что находится у них с внутренней стороны, я взялся за оплавленный край «танка» и, наклонившись внутрь, начал вычислять места крепления необычных лап. Спустя несколько секунд, я почувствовал какой-то дискомфорт, мурашки поползли по телу. Не раздумывая, я отпрянул от края «танка», одновременно с этим с моего плеча сорвался выстрел «серпантинного орудия», разнесший в клочья одну из двинувшихся в мою сторону лап и проделав в дальней стенке устройства приличную дыру.

– Мать вашу – родину, эта гадость еще шевелится! – крикнул я.

Я испугался, даже можно смело сказать, что очень испугался. Вольды были той «темной лошадкой», против которой моя броня могла и не устоять. Как и положено испуганной лани, я сорвал с лямки рюкзака одну из гранат и, даже не думая, кинул ее внутрь «танка», автоматически задав пять секунд задержки. Одним прыжком в малом тяготении одолев с пяток метров, я упал на бок и схватился за вторую гранату. Я бы кинул и ее, но помешал взрыв первого гостинца.

Корпус «танка» вспыхнул изнутри, наверное, светом запоздавшего озарения и начал опадать. Впрочем, «сдулся» он не сильно, потеряв форму только в одном из нижних секторов. Я не стал размышлять о законченности процесса, просто высадив в дымящиеся после взрыва внутренности батарею из моего «дракончика». Не уверен, что это сильно навредило останкам, но я почувствовал себя лучше. Впрочем, шевелиться они больше не пытались. Уже спокойно я вытащил одну из батарей, взятых у погибшего бойца, и вставил ее в приемник «дракончика», вернув пустую в рюкзак. Индикация заряда показывала процентов сорок от максимума. Закончив забег на стометровку, мурашки оставили мое тело. Адреналин же, наверное, медленно вытекал из ушей, испаряясь. Мне хотелось присесть, но я из вредности остался стоять.

– А нечего пугаться, барышня кисейная! – заявил я нагло сам себе. – Празднуем тут труса, как зайцы. Стыдно!

Продолжил я свой путь через несколько минут, глотнув немного водички из внутренних резервуаров брони. Уверен, что я в этом не нуждался но, опять же, стало легче. На немного ватных ногах я подошел к двери. Со стороны останков вольдовского «танка» она казалась целой, но слегка покореженной. Вблизи же я увидел, что дверь выбита из направляющих. Конструкция двери явно не походила на продукт КСС. Я не совсем понял, как она работала, но мне показалось, что при открытии дверь приподнималась поршнем наверх и наружу, далее отодвигаясь в сторону посредством системы шестерней в полу. Чтобы дверь не вывалилась наружу, сверху и снизу наблюдались ограничивающие выступы. Вся система имела небольшой наклон, угол между дверью и полом составлял градусов восемьдесят. Не могу сказать, что конструкция показалась мне сильно надежной, но впечатляла она однозначно. Просматривалось некоторое сходство с дверью убежища из одной любимой мной компьютерной игры. Из конструкции двери стало понятно, что пользовались ей с не лишком часто, так что эти двери на все сто процентов являлись аварийными.

Осматриваемая мной дверь перекосилась при закрывании, она просто застряла почти в самом конце пути, что привело к такому результату, сказать трудно. Практически под самым зубцом я увидел вдавленные в паз для двери фрагменты брони. То, что это была броня КСС, я не сомневался, слишком знакомыми показались бронепластины. Боец видимо попал под мощнейший гравитационный импульс, который, возможно и стал причиной заклинивания механизма. Я даже не стал трудиться, чтобы достать чип этого бойца, тут даже лом сошел бы лишь за жалкую зубочистку. Винтовка, скорее всего, находилась где-то среди мешанины конструкций брони, прочая амуниция валялась рядом. Осмотрев пространство непосредственно за дверью, я обнаружил шикарный беспорядочек из кусков «бетона», каких-то обломков и нескольких металлических конструкций, сплавленных в неузнаваемые комки. На полу среди кусков брони КСС валялась и какая-то другая амуниция. Тут угадывались какие-то бронежилеты или обрывки этих бронежилетов, попадалось и непривычной формы вооружение. Осторожно ступая по полу, я продолжал осматривать коридор. У одной из стен лежало свернутое в клубок тело многоножки. Вряд ли это был кто-то из защитников, скорее всего, я осматривал или какие-то фрагменты тела вольда, или части какого-нибудь вольдовского экзоскелета. Вторая многоножка оказалась частично вплавлена в разлом на стене. Батареи, хоть и подсевшие, у меня имелись, и я прележно выпустил в уцелевшую многоножку пяток импульсов из «дракончика». Тело зашевелилось, скукожилось сильнее и затихло. Вряд ли оно оказалось живым, наверное, я увидел результат сплавления останков под жаром импульса.

Я поднял с пола незнакомое оружие. Оно имело явные признаки какого-то излучателя. Но вот разобраться что тут к чему я с ходу не смог. Определив, где находится излучатель, я попытался произвести из оружия выстрел. Однако слушаться меня оно не захотело. Среди мелкого крошева «бетона» я увидел вещь, которая изначально могла быть подсумком. В переплетении каких-то лямок виднелись легкоузнаваемые запасные батареи и что-то похожее на гранаты. Немного повозившись, я достал запасную батарею к оружию, находившемуся в моих руках. Имея часть конструктора, я сначала определил, где находится отсек с батареей, а потом нашел и как ее сменить. К сожалению, замена батареи никак не сказалась на работоспособности оружия. Может, оно тоже имело страховку на случай «чужого», а может, за прошедшие века батарея растеряла заряд. Я аккуратно положил оружие на пол излучателем к стене.

Следы боя уводили вглубь прохода. Еще раз мне попались сплетенные в клубок две многоножки в компании неизвестных останков, видимо принадлежащих союзникам КСС в этом сражении. Павших бойцов КСС больше не попадалось. Дальше довольно большая часть коридора оказалась совершенно нетронутой, с удивлением я обнаружил, что при моем приближении тускло зажглись голубые лампы, видимо, аварийного освещения. Этот голубой свет добавлял в общую картину какую-то киношную мрачность, как будто начинался сеанс фильма из кладбищенского репертуара. Даже не спросив меня, мурашки опять совершили короткий забег по телу. По ходу коридора я увидел два ответвления, закончившиеся закрытыми дверями. Одну я попробовал открыть, но за неимением видимых ручек или других органов, пришлось отступить.

Сам коридор вывел меня, в ангар. В ангаре находилось несколько незнакомых транспортных средств. Возможно, они даже имели военное назначение. Ни опознать, ни открыть их мне не удалось. Ближе к противоположной стене стали появляться следы боя. Все чаще попадались останки местного ополчения. Сама стена зияла большим проломом. В проломе застрял остов вольдовского «танка». Второй сильно раскуроченный «танк» валялся метрах в десяти от пролома у стены. У куска металла, превращенного в изящный металлический цветок, я заметил винтовку КСС, останки бойца оказались частично вплетены в композицию абстракциониста с другой стороны. Я достал чип, и, уложив его к первому, отдал бойцу честь. Из амуниции у бойца уцелела лишь одна батарея и граната. Не поленившись, я приклеил гранату к лямке рюкзака уже проверенным способом. Винтовка оказалась в порядке. Я прихватил ее и, прогулявшись до застрявшего «танка» вольдов с некоторым удовольствием разрядил в рваную дыру на его боку остатки батареи. Сменив батарею, я повторил процесс на втором «танке». Ангар наполнился пылью и гарью. Обе батареи я уложил в рюкзак, а пустую винтовку оставил на полу, рядом со вторым «танком».

Осмотрев получившуюся из моих похождений карту, я предположил, что за стеной по логике вещей должен находиться еще один смежный ангар. Лезть в него через останки вольда я бы не рискнул даже после проведенных процедур, другой же путь отсутствовал. Ангар имел что-то похожее на подъемники для техники и лифты, но запустить их я не смог. Осталось или вернуться в проход через заклинившую дверь, или открыть двери двух боковых проходов.

Начать стоило именно с боковых дверей, которые по виду выглядели послабее огромных «шестеренок». На осмотр одной из боковых дверей ушло совсем немного времени, никаких зацепок, ручек или замочных скважин на ней не наблюдалось. Я вернулся и взял винтовку. Спалив на двери одну из найденных батарей, результата я не добился. Металл двери под укусами плазмы раскалялся, по нему гуляли искорки, но плавиться он совершенно не собирался. В расстроенных чувствах я выстрелил в раскаленный металл из обоих стволов «дракончика». ЭМИ орудие оставило в металле ровную дырочку. У меня появилась идея. Уже не думая о дефицитном боеприпасе, я пробил десятком выстрелов дырку в двери и уложил туда гранату, оставив задержку секунд на десять. Коридор, где я экспериментировал, повреждений практически не имел, и это давало надежду, что он не обрушится. Все же перестраховавшись, я немного отошел в сторону заклинившей двери-шестерни. Глухо бухнул взрыв. Я выглянул в проход. Дверь распузатилась и частично выгнулась в сторону прохода. Немного подождав, я подошел и осмотрел пролом. Дверь оказалась двойная, и от взрыва ее раздуло. Открываться она по-прежнему не желала, продолжая за что-то цепляться. Я саданул ее гравитационным полем своего симбиота. Оно хоть и не дотягивало до вольдовского оружия, но все же оказалось кое-каким инструментом. Дверь прогнулась и скрипнула. Раза с пятого она все же уступила. Я немного устал. У меня имелась еще одна граната, но впереди, скорее всего, присутствовало еще достаточно запертых дверей.

Для интереса я осмотрел запор двери. Замок оказался дистанционным и, похоже, электрическим. Откуда он открывался, осталось неизвестным. За дверью оказался еще один коридор, заканчивающийся комнатой. Комнату заполняла аппаратура союзников. Кое-какие приборы еще подавали последние признаки жизни. Разбираться в назначении практически умершей аппаратуры я не стал. Из комнаты вел сквозной проход, скорее всего, в соседний ангар. Дверь оказалась закрыта, замок, похоже, имел тот же принцип. Я с сожалением посмотрел на оставшуюся гранату. Перед глазами возникла путаница ремней и незнакомые гранаты в этих ремнях. Попробовать стоило.

Вернувшись к сломанной двери-шестеренке, я для начала внимательно осмотрел гранаты, не прикасаясь к ним, они вызывали доверие, по крайней мере, казались вполне годными. Решившись, я вытащил из подсумков все гранаты, оказалось их шесть штук. Что они собой представляли, мне еще только предстояло узнать. Я вышел за дверь к первому найденному мной «танку».

– Пробовать, так с пользой для дела, – подумал я, рассматривая гранату.

Все оказалось довольно просто. Нужно было утопить и провернуть вместе с корпусом до щелчка плоский рычаг, находящийся в защитном пазу. У гранаты оказались два режима задержки, зависело все от поворота рычага, отсчет, очевидно, начинался с момента высвобождения рычага. Мне такая система показалась не слишком удобной, но гранаты и не для людей делались. Бабахнула граната неплохо. Она явно не походила на осколочную, хоть и уступала гранате Содружества, уложенной в этот «танк» ранее.

Испробовав на другой гранате второй режим, я вернулся к прерванному занятию. Осмотрев дверь, ведущую из комнаты с аппаратурой, я обнаружил на ней какой-то сервисный лючок. Видимо, изнутри дверь имела более слабую защиту. Грешным делом я намеревался культурно снять эту мелкую помеху, но, подумав, что я – настоящий археолог, просто вынес лючок выстрелом из винтовки. Уложив внутрь двери одну гранату на максимальной задержке, я отошел за угол. Взрыв показался мне каким-то другим. Я выглянул в проход. Дверь походила на колобка, проглотившего ежа. Достав гранаты, я осмотрел их. Оказалось, что они немного отличались друг от друга и я, видимо, заложил в дверь осколочный вариант. Решив, что нужно до конца родить ежа, я отправил туда же еще две подобные гранаты. Взрыв почему-то вынес дверь наружу. С победным видом я вышел в практически пустой ангар. Никакого транспорта внутри не наблюдалось. Створки вертикального транспортера оказались выломаны, а в проломленной стене ангара торчала вторая половина «танка».

Проигрыш нужно принимать спокойно, по этой причине материться я не стал. Как положено по закону подлости, и дверь в большой коридор, и дверь в маленьком проходе оказались закрыты. Я снова посмотрел на оставшиеся две гранаты.

– Но ведь ополченцев было значительно больше, – пришла мысль.

Я вернулся на места боев. Теперь уже с пристрастием я осмотрел останки союзников. Удалось найти одну осколочную и две, скорее всего, фугасные гранаты. Я сходил к бойцу Содружества у двери и все-таки достал его чип, заодно с еще одной гранатой КСС. Вынул я и батарею из покореженной винтовки. Присев поразмыслить, я подумал, что никто меня давненько не вызывал. Попытавшись связаться с «Бурундуком», я обнаружил, что связь отсутствовала, как явление. Времени прошло еще не слишком много, но компаньоны могли волноваться. Решив поархеоложничать еще пару часиков, я взялся за дело. ЭМИ пули я как-то пожалел. Стоило найти более экономную методику взлома дверей. Опять осмотрев одну из выломанных ранее дверей, я попытался поставить на пролом запоров или крепежей. Двери имели овальную форму и подвешивались на двух петлях. Как оказалось, «бетон» совсем не спешил уступать выстрелу из винтовки, так что метод не сработал. Размышления я вел, сидя в комнате с дохнущей аппаратурой союзников. Будь я конструктором этого комплекса, я бы предусмотрел из этой конуры и аварийный выход. Нужно понимать, что тут сидел персонал, управляющий чем-то серьезным, а такой персонал должен быть обучен и ценен. Не слишком надеясь на людское понимание критериев выживания персонала базы, я осматривал комнату. Возможных путей оказалось два. Один оказался пустышкой, описывать не буду, чтоб не смеялись, второй оказался искомым аварийным ходом. Ход оказался узким длинным тоннелем, вверх по которому вела, несомненно, лестница. Хоть ступеньки и охватывали всю окружность тоннеля, в их назначении сомневаться не приходилось. Направленный вверх луч успешно потерялся где-то в пути. Стоило полезть, но ширина тоннеля оказалась мне в самый притык. Поразмыслив, я решил сначала попытать счастья с другими тоннелями на главной развилке.

По большому счету археологическая экспедиция в моем лице была скорее любопытным, чем полезным занятием. Сооружение не являлось базой войск Содружества. Единственный шанс что-то найти из нужной мне информации имелся в отыскании временного командного пункта КСС в этой операции. Но чем и как закончилась операция, мне было неизвестно, командный пункт мог просто организованно эвакуироваться. Возвращаясь на «Бурундук», я прихватил лишь наиболее сохранившуюся винтовку и батареи, пусть Шила порадуется. Гранаты, кроме приклеенной к лямке рюкзака, я оставил около первого найденного погибшим бойца КСС. На обратном пути я пытался найти систему охраны периметра, но ничего похожего не попалось. Скорее всего, маскировка оказалась на уровне, не помогла даже моя броня, а может, искал я не в тех местах.

Экипаж с нетерпением ждал меня и моего рассказа. Я же пребывал в раздумьях относительно того, о чем из виденного стоило рассказывать. Кроме того, я так и не выяснил, кто напал на нас с Шилой в первый раз, сценарий с системой охраны являлся лишь предположением. Немного подумав, я решил рассказать друзьям почти всю правду, умолчав лишь о задачах КСС, роль которых в этой заварушке мне и самому осталась неясна. Мой рассказ слушали в полной тишине, даже эмоциональная Шила не перебила меня ни разу. Я же старался максимально передать свои впечатления. Принесенная мной винтовка пошла по «рукам». Изделие возможно многовековой давности выглядело весьма неплохо. Очевидно, что им пользовались, но содержали в порядке. Шила рвалась опробовать устройство, и ее разочарование оказалось велико, когда я ей рассказал, что устройство будет действовать только в моих руках. Видимо, изначально она не поверила в мои объяснения относительно винтовки, посчитав их нежеланием платить за оружие лишние деньги. За неимением возможности испытать винтовку самостоятельно друзья попросили меня продемонстрировать его в действии. Поставив винтовку на максимум, я сделал два выстрела в сторону развалин. При изменении мощности менялся не размер, а цвет плазменного сгустка.

Я не слишком интересовался принципом действия этого оружия. Знаю, что плазма выстреливалась в коконе какого-то нестабильного поля. По этой причине эффективная дистанция стрельбы плазменной винтовки особенно в вакууме оказалась относительно лазера весьма скромной. Впрочем, оружие имело и свои достоинства. Плазменные сгустки не страшились пыльного воздуха и различных рассеивающих сред. В пределах эффективной дистанции на него не действовали законы баллистики. И, в отличие от обессилевшей пули и рассеянного лазерного импульса освобожденная плазма не становилась неопасной, она, как и положено, взрывалась, выжигая все, что оказывалось рядом.

Два моих выстрела выплавили две огромных воронки в песке. Я уже знал, что местный «бетон» не слишком ее боится, других же целей в пустыне не наблюдалось. Пересказав друзьям еще раз некоторые моменты, я решил поспать, завтра предстоял очередной марш-бросок по катакомбам и подземельям. Шила, наверное, чувствовала себя не очень хорошо, а может, я устал больше, чем думал, так что я успел заснуть, не увидев перед сном ее чудесных эльфийских ушек.

На следующий день Шила все же пыталась пойти со мной. Как оказалось, она привела свой скафандр в порядок, правда, столько броневых секций в запасе не нашлось, так что собранная комплектация могла называться боевой лишь с натяжкой. Брать Шилу с собой я отказался, мотивируя отказ так и не опознанной причиной и средствами нападения. Пришлось пообещать, что уделю этому внимание, очень уж хотелось ей увидеть остатки подземного бункера. Краппс в очередной раз благоразумно промолчал, не выказав желания пойти со мной.

* * *

Как и обещал Шиле, поход я начал с очередного изучения места нападения на мою подругу. На этот раз я, не прячась, осмотрел все вокруг. Как я и ожидал, результата не появилось. И вот она развилка. Я сверился с картой в памяти брони. Общий рисунок бункера нельзя было назвать правильным, осмотренной оказалась совсем небольшая его часть, но часть эта давала некоторые намеки на симметрию. Для подтверждения догадки я пошел во второй пологий тоннель. Практически на том же расстоянии начались ответвления в ангары. Первые два ответвления привели меня к нетронутым запертым дверям-шестеренкам. Собственно, ломиться туда я и не собирался, ангары вполне могли оказаться как пустыми, так и набитыми техникой союзников, но меня они интересовали мало. Даже при условии работоспособности этой техники, поднять ее на поверхность при неактивной системе подъемников казалось делом нереальным. Для подтверждения симметричности подземного сооружения я решил прогуляться до конца основного тоннеля.

К сожалению, проход, как и в соседнем тоннеле, оказался добросовестно взорван. Под завалом не наблюдалось каких-либо обломков, а тоннель не носил следов перестрелки. По этой причине время на него тратить не хотелось. Оставался проход, поднимающийся наверх. Он мог вести и на поверхность, но, судя по симметрии сооружения, оставалась вероятность попасть к какому-то логическому центру симметрии сооружения. Проход заканчивался стандартной дверью, взломать которую я бы не смог. И все же, лазейка в эту «страну чудес» нашлась, и оказалась она не слишком отличной от кроличьей норы. Где-то на середине прохода в стене зияла большая дыра, а вырванный с мясом каких-то коммуникаций огромный кусок «бетона» валялся неподалеку. Следов боя тут не наблюдалось, и я поначалу прошел мимо. На обратном пути я все же заглянул в дыру. Оказалось, что любопытство мое стоило награды.

Дыра вела в какую-то шахту, ведущую вдоль туннеля. Судя по всему, шахта предназначалась для прокладки коммуникаций и какой-то системы снабжения. Стены, с потолком оказались сплошь увешаны кабелями и другими проводниками света, тепла или еще бог знает чего, а пол служил основой монорельсовой трассе. Дыра, скорее всего, оказалась результатом взрыва порядочной секции таких носителей.

Шахта оказалась не такой уж и узкой, так что я смог пройти по ней, всего лишь ссутулившись. Хитрая шахта упиралась в какую-то комнату, закрытую от шахты практически ажурной обрешеткой, явно не несущей силовых функций. Из комнаты с подобием распределительного щита на стене и небольшим перроном имелся выход в нужный мне тоннель, располагавшийся метрах в пятнадцати от двери.

Тоннель привел к лифтовой площадке. Лифты явно не предназначались для транспортировки громоздкой техники. Этаж, где я оказался, конечным не являлся, рядом с несколькими лифтовыми секциями шли спирально уходящие вниз и вверх проходы, видимо, аналоги лестниц. По логике вещей, нижний этаж должен иметь максимальную защищенность, хотя моя логика не являлась эталоном для строителей комплекса. После некоторых размышлений, я решил осваивать глубины базы.

Виток шел за витком, оставляя в душе некоторое недовольство на счет обратного пути. А окончания этой винтовой лестницы пока не наблюдалось. Отмахав по карте брони метров с полтораста, я, наконец, покинул лестницу и вышел к лифтовой площадке, где меня ждали двери-шестеренки. К моему облегчению, закрытой оказалась всего одна. Но это говорило скорее о том, что ее даже не открывали. В остальных открытых помещениях просматривались конструкции автоматизированной складской системы. Что хранилось в данной супер-кладовке, оставалось только догадываться. Осмотренные мной складские пакгаузы оказались сквозными, с другой стороны они оканчивались такими же дверями, выходившими на совершенно аналогичную лифтовую площадку. Но и с той стороны дверь запечатанного ангара тоже оказалась закрытой.

– Однозначно, что-то там осталось, – подумал я. – Вот только либо имущество оказалось ненужным, либо утащить его не успели. В любом случае, я бы его осмотрел.

Возвращался я через соседний с закрытым пакгауз. В нем складская система оказалась нарушена. Местами оборудование оказалось демонтированным, а кое-где просто разломанным, открывая пространство для своеобразной дороги. Причина обнаружилась чуть позднее. Стена закупоренного пакгауза носила явные следы подрыва, у расчищенного пролома, уткнувшись в складские секции, уныло стояли довольно примитивные транспортные средства. Следов боя не наблюдалось.

К моей радости внутри пакгауза, как и везде в уцелевших тоннелях базы, функционировало аварийное освещение. И это помещение пустым не было. Примерно в двадцати метрах от меня хорошо просматривалась чем-то заполненная складская система. При ближайшем рассмотрении это оказались пластиковые или очень похожие на пластиковые контейнеры. В свете моих прожекторов они имели различные оттенки слоновой кости и выглядели обычными ящиками, но свете аварийного освещения казались натуральными гробами в каком-то постапокалиптическом склепе. Я решил открыть один из контейнеров.

Осмотр ящика показал обилие надписей и значков, четко различались сервисные ниши, сварные швы и стыки. Разбираться с системой запирания никакого желания не было, и я по сложившейся традиции с одной стороны подрезал верхний край ящика лучом лазера «дракончика». Осмотр внутренностей через образовавшуюся щель дал представление о расположении груза. Дальнейшее было делом техники. Уже не боясь повредить груз, я посрезал и остальные грани. После сильного пинка контейнер просто распался. Передо мной стоял какой-то аппарат, очень похожий на припавшее к полу насекомое. Насекомым находка, конечно, не была. То ли для сохранности, то ли для стерильности устройство оказалась обтянуто пленкой. Более внимательный осмотр выявил внутри устройства пустой отсек, в котором удалось разглядеть какие-то системы, возможно, жизнеобеспечения или интеграции. На мой взгляд находка оказалась весьма интересной. Устройство с большой долей вероятности могло оказаться анабиозной камерой, боевым костюмом, инкубатором и даже комфортабельным гробом, а его технический уровень, хоть и уступал уровню Содружества, казался не таким уж и низким.

Судя потому, что почти треть пакгауза была заставлена контейнерами, устройства либо оказались невостребованными, либо ими не успели воспользоваться. Чтобы остаться последовательным, я вскрыл пленку, обтягивающую устройство. Вскрылась она с легким хлопком, видимо, внутри пленки находился какой-то инертный газ или вакуум. Ничего нового узнать не удалось. Нажатия на произвольные клавиши, дали ясно понять, что энергия отсутствовала. Стянутая до конца пленка открыла в торце устройства огромное количество гнезд для подключения. Что бы это ни было, подключалось оно, явно, где-то не здесь. Я покинул пакгауз, прошел через пустующие склады и вышел к соседней лифтовой площадке.

Путь наверх закончился на такой же, как и внизу, площадке, из которой вели три довольно широких тоннеля. В глубине тоннелей наблюдалась система проходов и дверей, находящихся на разных уровнях. Напоминало это какой-то пчелиный домик, а вернее соты. Я направился к сооружению в крайнем левом тоннеле. Сооружение насчитывало шесть ярусов. Это, конечно же, оказались не совсем соты. На гладкой поверхности через равные промежутки находились шестигранные двери, некоторые из которых оказались наглухо запечатанными. К каждой нише вела наклонная дорожка. Дугообразный проход опоясывал странное сооружение, как будто являлось частью какого-то круглого или овального целого. Все дорожки сходились внизу, где и обнаружились завалы из брошенной техники.

Первая из осмотренных мной ниш оказалась закрытой. И, как я ни старался, дверь открываться не пожелала. Я решил не ломать ее, осмотреть вполне можно было и одну из открытых ниш. За открытой дверью-сотой оказался небольшой проход с таким же небольшим круглым в сечении тамбуром, который в свою очередь заканчивался круглым отверстием. Посветив в отверстие, я увидел в глубине систему наклонных полозьев, какие-то системы фиксации и огромное количество разъемов на противоположной люку стене. Что-то показалось мне знакомым в этом пейзаже. Немного подумав, я решил, что мое внимание привлекли разъемы. Они очень сильно походили на разъемы, которые я видел на непонятном устройстве в пакгаузе. Внимательный осмотр дал еще кое-какую интересную информацию. Дырка, куда, по-видимому, вставлялось устройство из пакгауза, имела сложную систему запоров. Запор производился крышкой довольно внушительной толщины. Но странности имелись не только в толщине, структура материала на срезе крышки оказалась многослойной, я бы подумал, что осматриваю срез корабельной обшивки. В краях люка просматривался тот же материал.

– Что же это за хранилище такое? – подумал я. – Значительно проще было сделать все эти вещи из бетона, не в космос же они собрались с куском планеты отправляться.

Осмотр парочки других ниш ничего нового не добавил. Остальные тоннели вели в такие же комнаты-секции с теми же следами бардака, только все ниши в тех помещениях оказались запечатаны. Карта, составляемая в памяти моей брони, показывала, что сооружения в трех комнатах, куда ведут тоннели, описывает внутри эллипс. То есть все эти ниши могли находиться в каком-то цельном сооружении, находящемся за стеной. Лично меня посещали исключительно мысли о каком-то большом инкубаторе. По спиралевидному проходу я отправился на следующий этаж. Картина повторилась. Всего я прошел шесть подобных этажей. Практически все обнаруженные ниши оказались закрыты, самое большое количество открытых ниш я увидел на самом первом снизу этаже. Очередной этаж вывел меня, очевидно, в технические помещения, опять же по периметру охватывающие находящийся посередине огромного помещения ствол «инкубатора». Дальше шел еще один этаж технических помещений. Наконец, я достиг последнего этажа, где, видимо, располагался самый верх «инкубатора».

Купол сооружения напоминал верхушку яйца, да и цвет он имел вполне подходящий. Свет моих прожекторов отражала поверхность цвета слоновой кости. Здесь в корпус «инкубатора» вели всего три овальных двери значительно большего, чем ниши в нижних этажах, размера. Сразу появилась мысль о центре управления. Как я и ожидал, никто внутрь меня пускать не спешил.

Я обратил внимание, что ни на одном из этажей не наблюдалось следов боевых действий. Мне это показалось немного странным, так как пройти к странному сооружению я смог совершенно свободно, проявив лишь лёгкую наблюдательность.

Осмотр этажа продолжился. На этаже отыскалось большое количество подключенной к «инкубатору» аппаратуры, но вся она оказалась либо выключена, либо вышла из строя. Ни один прибор даже не делал попыток подмигнуть мне огоньком или экраном. Верхнее помещение имело еще три двери. Открытый проход привел меня в довольно большой пультовый зал, в котором приборы еще подавали робкие признаки жизни. Остальные две двери выглядели запертыми. Я уже начал примеряться, как бы половчее вскрыть их, как одна из них при моем приближении приоткрылась, щелкнув замком. Я сделал шаг назад и присел, взяв винтовку наизготовку.

Прошла минута, дверь не двигалась. На узком порожке спрятаться было негде, и я решил рискнуть. Дверь открывалась ко мне, что не добавляло удобства, если бы я захотел резко прыгнуть внутрь помещения. Собравшись с мужеством, я приоткрыл дверь и сделал быстрое выглядывание из-за нее, тут же отпрянув назад. Помещение за дверью походило на шлюз или предбанник, заканчивающийся следующей выломанной вовнутрь дверью. Решив, что закрыть меня в этом тамбуре невозможно, я, пригнувшись, прокрался к выломанной двери.

Открывшееся помещение носило следы сражения. Я насчитал трех поверженных бойцов КСС и с десяток останков многоножек, скопившихся, как правило, у одной из дверей. В помещении не осталось, пожалуй, ни одной целой вещи, стены напоминали обожженный лунный ландшафт, а пол сплошь покрывало крошево «бетона» и остатки мебели. Спокойно сделав контрольные выстрелы в показавшихся уцелевшими остовы многоножек, я вошел. У стены рядом с дверью нашелся еще один погибший боец. Мой «сейф» пополнился еще четырьмя чипами.

У обнаруженных бойцов не оказалось ни гранат, ни запасных батарей. В принципе, у меня уже скопилось довольно много батарей, которые я собирался использовать, как запасные к «дракончику» и отнесенной на «Бурундука» винтовке, но запас лишним не бывает. Наверное, для порядка я стащил всех погибших бойцов к одной стенке, усадил их, поставив винтовки у стены рядом с каждым бойцом. Броня бойцов оказалась в ужасном состоянии. Похоже, я не смог бы собрать ни одного целого комплекта, даже приложив максимум труда и смекалки. Отдав минуту молчания павшим, я выглянул в проход, откуда наступали вольды. Там меня встретила мешанина тел вольдов и союзников, павших бойцов КСС там не наблюдалось. Стены помещения перестали напоминать рукотворные, превратившись в самые настоящие своды природной пещеры.

Решив окончить осмотр комнаты, я заглянул во второе ответвление. Там и нашлось то, что я безнадежно мечтал найти. Небольшая комната оказалась именно командным пунктом соединения КСС. На стене висела сильно поврежденная карта комплекса, исполненная, видимо, союзниками. К ней я и подошел в первую очередь. Полистав голографические виды, я так и не понял целей и задач данного комплекса. Центральной фигурой тут являлись помещения какой-то особой защиты и сооружение, названное мной «инкубатором». Все надписи оказались исключительно на незнакомом языке и ясности не принесли. Оставив карту, я осмотрел командный пункт.

Практически напротив двери на складном кресле сидел боец КСС. Из-за отсутствия верхнего отдела брони оказалось затруднительным определить его звание. Недостающая часть легко нашлась на соседней стене. Частично вдавленный в стену, частично расплесканный по ней и полу отдел брони, скорее всего, подвергся мощному гравитационному удару. Более внимательный осмотр останков привел меня в немалое удивление. Передо мной оказался явно не командир десантного подразделения КСС, а офицер из высшего состава, по знакам различия – мериадиан второй ступени.

– Что же тут за операцию проводило Содружество, послав главой столь высокую шишку? – подумал я.

В момент гибели офицер, видимо, работал на тактическом модульном планшете. Это устройство по идее своей походило на земной коммуникатор или ноутбук. Исполнение и технологии, конечно, отличались, но устройство являлось носимым «компьютером» КСС и выдавалось командующему операцией или каким-то офицерам, производящим планирование боевых действий. В развернутом виде устройство практически и представляло собой мобильный командный пункт. Неясным остался только факт самого наличия этого устройства в данном месте. Я не мог понять, почему победившая стороне не забрала его. По большому счету в этом устройстве находилась самая настоящая прорва ценной информации, и такую находку должны были вынести в первую очередь.

Так что мне во всех отношениях улыбнулась удача. У меня, конечно, имелись сомнения, что я смогу активировать устройство. Несмотря на довольно высокий уровень доступа, я никаким боком не лежал к команде, выполняющей эту операцию. С самим устройством я в общих чертах ознакомился на Эталоне-12. Тогда я не уделил ему должного внимания, так как не собирался планировать какие бы то ни было масштабные операции. Устройство не обладало собственным интеллектом, для надежности сборка таких штуковин производилась по неживой технологии.

Я попытался включить устройство. И оно честно попыталось включиться, но, тускло мигнув, даже не выдало системной информации. Батареи планшет имел специальные, но устройство являлось военным и имело возможность совмещения с разными источниками питания. Вскрыв панель адаптеров питания, я нашел желаемое. Сносным питанием планшет могли обеспечить четыре оружейные батареи. Три штуки у меня имелось, а одну я нашел в кобуре офицерской брони. И сразу же меня осенила мысль. Офицеры такого уровня имели совсем другое личное оружие, правда, не всегда носили его с собой. Офицерский «дракончик» я нашел под столом, на котором стоял тактический модульный планшет. Устройство оказалось в порядке, лишь внешний вид портили несколько царапин. Находка дорогого стоила, я бережно уложил ее в рюкзак вместе с вынутыми из кобуры запасными обоймами с пулями для ЭМИ ствола.

Планшет я запустил. Опознав меня, планшет какое-то время сличал мой допуск. В конце концов, дал мне доступ к некоторым данным. Собственно, я ожидал значительно меньшего. Из допустимых к огласке данных оказалась информация о задаче группы и кое-какая информация о комплексе союзников. А вот детали планирования, проведения и результаты операции оказались заблокированы. Поблагодарив вечность, я кратко просмотрел доступную информацию.

Сооружение, на котором я находился, являлось правительственным бункером, что лично для меня стало очевидным практически сразу. Немного удивило то, что на момент событий планета была обитаема, но происходило это тысячи две земных лет назад. К сожалению, кроме названия планеты и звездной системы никаких карт не прилагалось. Будь тут Светлана, возможно, регистрационный номер звездной системы ей о чем-то бы и сказал. В общем, жили себе были какие-то аборигены на странной и не очень приветливой планете двойной звезды. По большому счету жили они, конечно, не так чтобы сильно богато, но и щи лаптем, похоже, не хлебали. Содружество набрело на этот островок чужой жизни, когда аборигены уверенно освоили космические полеты, но так и не покинули родную систему, хоть по всей информации были близки к открытию «гиперпространственного» двигателя. Строй на момент посещения содружеством планеты-государства чем-то напоминал демократию, но кучка слуг народа не захотела присоединить государство к Содружеству, скорее всего, по причине нежелания делить власть. Отношения с Содружеством у государства постепенно развивались, но по причине самостоятельности Содружество не спешило одарить аборигенов высокими технологиями. И все, возможно, осталось бы на кругах своих, если бы систему не обнаружили разведчики вольдов. Не особо долго раздумывая, вольды напали на обитаемый мир.

И все же мир оказался не слишком отсталым, смог удержать авангард сил вторжения, а может, просто какой-то экспедиционный корпус вольдов. Когда жареный петух выклевал всю макушку, слуги народа начали клясться в верности до уже близкого гроба и просить помощи у Содружества. К сожалению, время оказалось упущено, развернуть более-менее эффективную систему обороны в охваченной боевыми действиями системе стало чрезвычайно затруднительно, если, вообще, возможно.

Причины поступка Содружество остались неизвестными, но оно кое-чем помогло гибнущему миру. Связаться с местным правительством прибывшим силам КСС не удалось, так что действия союзников оказались несогласованными. И все же напавшую группировку вольдов удалось сильно потрепать, по крайней мере, им не дали испоганить планету, погрузив ее в хаос иных измерений. Но после окончания основной фазы военных действий цивилизация аборигенов фактически потеряла родной мир. В результате было принято решение об эвакуации остатков местного населения, военных сил и флота, благо, в тот момент место такое имелось. К сожалению, гладко провести переселение народов не удалось. Посильно зализав раны, военная группировка вольдов вернулась.

Содружество уже заканчивало с боями эвакуацию планеты, как вдруг откуда-то начали поступать истеричные вопли о помощи. Оказывается, вольды в ходе одной из наземных операций наткнулись на бункер слуг народа, которые с началом активных неуправляемых военных действий залегли «на дно» со всеми своими семьями, заняв тщательно подготовленный для таких случаев бункер. Трудно сказать, чем выдали себя слуги народа, но вольды обнаружили хорошо замаскированный бункер и сразу же приступили к его зачистке.

Хоть остаткам спасаемой нации стало глубоко наплевать на бросившее их в лихой час правительство, КСС откликнулись на многоголосый хор слуг народа. Оказалось, что слуги народа продумали ситуацию на повод какой-то глобальной войны на поверхности планеты, и в бункере имелся практически готовый к вылету космический корабль. И хоть условия существования на этом космолете нельзя было считать даже спартанскими, шансы для начала постапокалипсической жизни у его пассажиров имелись не такие уж и плохие. Так что на момент истерического визга о помощи требовалось всего лишь на какое-то время удержать периметр комплекса от вторжения вольдов, чтобы дать возможность слугам народа занять места согласно купленным билетам.

Поскольку вопреки мольбам и посулам слуг народа КСС не могло бросить все силы на спасение столь ценной части нации, было принято решение высадить десантное подразделение, поставив ему задачу удержать вольдов до эвакуации, свернув боевые действия по готовности корабля к взлету. Десант КСС перепрограммировал системы защиты периметра, усилив их своими штатными системами поддержки, и влился в противостояние вместе с местным гарнизоном. Уже после окончания погрузки особо ценных телес, оказалось, что система навигации корабля выведена из строя. Предполагалась диверсия. И хоть вопить стало уже некому, так как все тушки были погружены на борт корабля, КСС все же решило помочь, спешно переукомплектовав вышедшие из строя системы своими.

Как пошла завершающая стадия операции, и почему корабль не взлетел, данные отсутствовали или были закрыты, как вся тактическая информация. Возможно, убитые в этой комнате офицер и бойцы Содружества должны были пилотировать этот корабль.

С планшета я открыл доступ к рубке управления кораблем слуг народа и прогулялся к так и не ушедшему в полет космолету. Рубка оказалась рассчитана на пятерых пилотов, но осмотр подтвердил мои подозрения: адаптированный под пилота КСС пульт управления оказался всего один. Мне стало интересно. Подключившись к системе корабля, я начал изучать его строение и состояние. Система управления не имела МИ или другого интеллекта на борту. Но как это не звучало странно, корабль оказался в порядке и практически годен к перелету. Дистанционно проверив системы открытия пусковой шахты, я обнаружил, что их можно открыть, задействовав энергоустановку корабля. Уровень топлива находился на уровне чуть больше половины, что могло обеспечить перелет на довольно приличную дальность. К моему несказанному удивлению надпространственный, вернее «гиперпространственный» по названию ученых двигатель у корабля тоже имелся. Видимо, самые светлые умы все же изобрели двигатель многомерности, но информация тут же «легла под сукно». Кроме необходимых колонистам запасов на борту имелось около трёх тысяч тушек слуг народа по имени «турруты», находящихся в анабиозе, а может стазисе, вдаваться в тонкости я не стал. И что меня уж совсем удилило до глубины души – судьба оказалась на удивление мягка к ним. Всего-то шесть капсул выдавали индикацию, говорящую о каких-то неполадках системы и всего лишь две оказались отключены ввиду полного отказа систем. Я сидел в кресле пилота и вспоминал перипетии истории Земли.

Как живые лежали в гробах «слуги народа», втоптавшие свой народ по горло в дерьмо и грязь, удобрив далекие холодные земли прахом этого же народа. Я мог бы поднять этот корабль из бункера и отвести его на любую из планет туррутов. Но еще я знал, что находящееся на его борту дерьмо, предавшее свой народ, называясь его «слугами», вполне сможет опять всплыть наверх.

– Вы хотели сберечь свои драгоценные шкурки любой ценой, пусть даже планета превратится в четырехмерный ад, – сказал я, отключая все навигационные системы. – Путь будет так. Вы тут пролежали в целости и сохранности около двух тысяч лет, судя по запасам топлива, еще почти столько же сможете пролежать, кому повезет, конечно. Так не буду же я рушить ваши заветные мечты.

Я закончил блокировку системы навигации, для верности заблокировав оба типа двигателей и доступ к техническим отсекам корабля. Подумав, заблокировал и доступ к капсулам с тушками слуг народа, включая и аварийный. И все же я решил оставить им шанс, он будет таким же маленьким, как и шанс, оставленный ими своему народу. Я не стал уничтожать пульт, с которого я произвел все эти блокировки, но заблокировал сам вход на борт корабля с тактического модульного планшета КСС. Сам планшет я выключил и свернул в переносной вид, повесив почти пятнадцать килограммов хитрой начинки себе за спину. Теперь на борт этого корабля по-доброму мог войти только военнослужащий КСС – двери автоматически пропустят его.

– Спите спокойно, слуги народа, – сказал я, бросая взгляд на корабль-призрак.

Я попытался еще раз найти чип погибшего тут офицера, но не преуспел в этом. В недрах этого комплекса я чудом заполучил то, чего совершенно не ожидал найти. Так что по большому счету комплекс вряд ли смог бы меня удивить чем-то еще. Обходя навеки замершие механизмы и пустующие помещения, я раздумывал, на сколько будет хорошо или плохо, если я продам снаряжение и оружие защитников этого бункера. Моя душа не слишком-то желала этих денег, чем-то мне показались близкими все погибшие там разумные существа. Тут же я наткнулся на мысль о слугах народа. Было бы глупо думать, что они оставили свои любимые безделушки на произвол судьбы, вряд ли кто-то из них захотел расстаться с нажитым непосильным трудом ценностями. Вернувшись в корабль, я поискал, но так и не обнаружил специальных отсеков для личного имущества. Не встречал я чего-либо похожего и в шахтах, куда грузились капсулы. Скорее всего, хозяева забирали дорогие сердцу вещицы вместе с собой в капсулу. Вот на повод всех этих цацек у меня моральных напрягов не возникало. Но пробуждать и отправлять самолично на другой свет зажившихся уродов охоты тоже не имелось, а другого варианта отобрать нажитое, наверное, не существовало. Оставив этот пунктик на будущее и окончательно решив для себя относительно торговли имуществом павших при защите бункера, я отправился в обратный путь.

– Ну что? – возбужденно прорезалась на связи Шила.

– Есть, – загадочно ответил я.

– Что там?! – взвизгнула капитанша. – Тайник?

– Значительно круче, – усмехнулся я. – Но я ни слова не скажу, пока не приму душ и не поем.

– Ну ты… – задохнулась моя подруга. – Ну ты и негодяй!

Уединиться мне, понятное дело, не дали. Чуть ли не вися на моей шее, Шила проследовала в мою каюту. Вместе разоблачившись, мы вместе и залезли в душ.

Планшет я оставил в своей каюте, положив его подальше от глаз. Найденный «дракончик» решил чуть позднее подарить Шиле, устроив ей по случаю наличия приличного подарка празднование, к примеру, дня рождения. Уже счастливо вытянувшись на кровати рядом с подругой я подумал:

– Чёрт, а почему бы не найти жилые отсеки слуг народа, карта-то у меня есть, может, там осталось достаточное количество хотя бы желтого металла. Это же никак не сможет омрачить память погибших тут бойцов.

* * *

Экипаж ждал рассказ об очередном и, возможно, последнем дне археологических изысканий. В рассказе на этот раз я опустил значительно больше подробностей, что немного кололо мою душу где-то совсем в глубине. Чтобы увести внимание друзей от некоторых корявостей моего повествования, я выдал информацию о карте бункера. Сообщив им, что завтра попытаюсь проникнуть в жилые отсеки. Идея больше всех, как и следовало ожидать, возбудила Шилу. Из-за горящих алчным огнем глаз моей подруги у меня проросли стойкие сомнения на повод возможности удержать ее в этот раз на борту корабля.

Пока Шила и Ося обсуждали возможные находки в жилых отсеках, я раздумывал над тем, как же запудрить мозги системе охраны периметра, чтобы она не тронула Шилу. Выдать ее за военнослужащего КСС шансов не было, как идентифицировались бойцы местной охраны, я тоже не знал, да и сохранившихся останков этих бойцов практически не осталось. Бронежилеты, по-видимому, не могли так же эффективно противостоять гравитационным ударам вольдов, как и броня КСС. Здравая мысль постучалась, когда Ося стал обсуждать возможность проживания в таком бункере довольно большого контингента слуг народа с семьями. Ему казалось, что при таком количестве народа было бы довольно трудно обеспечить приемлемый уровень восстановления продуктов и регенерации атмосферы естественным путем. Дальше слушать я не стал. Военные – военными, но членов семьи как-то впустили в комплекс. Попросив Шилу хорошенько подготовиться к походу, я решил еще раз наведаться на корабль-призрак.

Убивать консервированные тушки я не собирался, но ведь имелись же еще и две отключенные капсулы. Добрался я без происшествий знакомым путем, и дверь послушно впустила меня на борт корабля. Система без возражений отсоединила и извлекла из штатных отсеков обе отключенные капсулы. Отметив на карте брони их местоположение, я отправился мародерствовать. Ближайшая ко мне капсула располагалась на первом «жилом» поясе. Насколько я понял, там обитали сами слуги народа.

Капсула покоилась на специальной ложе, а отсек оказался открыт. Капсула выглядела слегка припотевшей, видимо, внутри корабля поддерживалась более низкая температура. Смахнув росу с прозрачной части отсека, я увидел внутри полноценный экспонат для музея древности под названием «мумия». Экспонат имел довольно хорошо сохранившиеся остатки одежды похожей на комбинезон. Капсула открылась с легким всхлипом, как будто скорбя о невыполненной миссии.

– Было бы о ком скорбеть, – подумал я, осматривая слугу народа без излишних церемоний.

Ничего похожего на идентификационную карту, жетон или носитель информации при пациенте не обнаружилось. На самом комбинезоне не наблюдалось никаких вставок или нашивок. Видимо, члены этого элитного кружка все же имели какие-то имплантированные системы опознавания. Кроме подпорченной тушки в капсуле должен был находиться и отсек с личными вещами. Обнаружить его удалось довольно быстро. В отсеке личных вещей осматриваемой мной капсулы оказалась целая кипа пластинок-носителей информации от союзников, кроме них там оказался небольшой ручной излучатель и кипа каких-то пластиковых документов вместе с устройством, похоже, аналогом персонального «компьютера» или «коммуникатора». Нужно сказать, что меня слегка поразил аскетизм в личных вещах. Ни украшений, ни дорогих безделушек. Не моральные ли принципы данного индивида послужили причиной столь неудачного выбора капсулы. Я почему-то был уверен, что между собой слуги народа готовы были так же успешно перегрызть друг другу любые части тела, ведущие к летальному исходу. В более обширном отделении личных вещей, как я и предположил, находилась одежда, за прошедшие века ставшая трухой, возможно, ввиду более «мягких» материалов. Копаться в этой куче никакого смысла не было. Прихватив жменьку носителей информации, для ознакомления на корабле-морозильнике, я закрыл крышку капсулы.

Следующая капсула находилась этажом ниже. Тут тоже обретались тушки слуг народа рангом пониже. Внутри капсулы обнаружился такой же музейный экспонат, как и в первой капсуле. И меня снова не порадовало полное отсутствие признаков идентификационных средств. Зато отсек личных вещей должен был порадовать Шилу. Кроме аналога компьютера-коммуникатора и очередного образца орудия убийства там нашлась металлическая коробочка почти полная камушков преимущественно прозрачных. Хоть они и выглядели не слишком крупными, зато оказалось их много. В этом отделении нашлось еще с пяток каких-то не совсем понятных вещиц, украшенных инкрустацией и вставками различных металлов, предположительно с участием золота.

– Ну, мародерствовать, так мародерствовать, – приободрил я сам себя. – Не пойдут, как антиквариат, продадим, как лом цветных металлов.

Все эти вещдоки продажности слуги народа быстро перекочевали в мой рюкзак. Закончив зачистку отсека, я немного призадумался, цель моего похода так и не была достигнута. По большому счету, пришел я на этот членовоз не за изъятием награбленного. Как ни крути, нужно было вскрыть какую-то из поврежденных, но еще не отключенных капсул. Вернувшись в ходовую рубку, я запихал один из прихваченных носителей информации в приемный слот на панели пульта. Осмотр носителя не занял много времени, как и осмотр еще парочки пластинок из числа прихваченных. На носителях нашлись сплошь схемы, диаграммы, графики и куча писанины, а может, и чего-то другого в виде неизвестных значков. Мне эти вещи не показались мне слишком интересными. Пластинки носителей перекочевали из рюкзака на подставку у пульта. Стоило решать проблему, ради которой пришел, Шила могла и обидеться, подумав, что я в очередной раз обманом оставил ее «дома». Я выбрал капсулу с дохлыми показателями на самом нижнем ярусе, где должна обитать или обслуга, или члены семей. Подумав немного, отключил еще одну полудохлую капсулу ярусом выше.

Первой я посетил капсулу предпоследнего яруса. В отличие от умерших капсул, на боковом контрольном экранчике плясали какие-то символы, и периодически прорезались какие-то сигнальные огоньки. Если честно, то убивать даже законченного подонка, кинувшего свой народ на растерзание вольдов, не хотелось, опять же, это мог оказаться и кто-то из членов семьи. Стерев росу с крышки, я вгляделся в пациента. Я не разбираюсь в физиологии туррутов, но этот пациент показался мне надежно умершим. По сравнению с собратьями, попавшимися нам на орбитальных комплексах, это выглядел практическим набором комплектующих элементов каркаса, в простонародье называемого скелетом. Тело абсолютно не двигалось и местами имело участки, сильно отличающиеся по цвету от основной массы. Вопрос со вскрытием капсулы быстро решился в сторону положительного, когда я увидел на одной из конечностей пациента пластинчатый браслет. Почти с полной уверенностью я мог предположить, что это и есть искомый мной предмет. Во-первых, все украшения должны находиться в специальном отсеке, во-вторых, кто же делает украшения из материала, очень похожего на банальный пластик.

Капсула открылась все с тем же всхлипом сожаления. Не знаю, присутствовал ли там соответствующий запах – эту функцию брони я блокировал – но тело выглядело безоговорочно мертвым. Снимая браслет, я увидел под пальцами крошащуюся в пыль абсолютно высохшую плоть. С другой стороны, может, так оно и должно было быть, ведь я не знал даже азов теории функционирования этих стазис-капсул. Возможно, и сама капсула как-то отличалась в сторону меньшей надежности по сравнению с жителями верхних ярусов. Беспробудно усопший явно не выглядел местным олигархом.

А вот отсек для личных вещей привел бы в восторг кладоискателя. Там не оказалось даже намека на какие-то технические средства и оружие. Отсек оказался битком набит всяким барахлом. Создавалось впечатление, что в отсек еще и не все поместилось, так как предметы были запиханы без какой-либо системы, лишь бы набить побольше. Среди довольно легко узнаваемых украшений попадались и какие-то совершенно неопределяемые безделушки, а может, наоборот очень нужные и полезные вещи. Оценив возможности рюкзака, я пересыпал в него все содержимое отсека, надеясь, что покидающий «дом» разумный не стал бы тащить с собой бесполезные вещи. Рюкзак сразу стал похож на обожравшегося кота. Отдел одежды усопшего плюшкиниста я даже не стал вскрывать.

– Ай! Копать, так копать! – сказал я себе, направляясь к последней извлеченной капсуле.

Индикация капсулы тоже пыталась о чем-то рассказать мне, но пациент явно был мертв. Вид у него оказался еще мертвее, чем в предыдущей капсуле. На мое удивление, браслета у него не оказалось. Еще в большее недоумение меня поверг абсолютно пустой отсек личных вещей. Да и в отделе одежды находилась лишь сиротливая кучка пыли.

– Пациент сильно спешил успеть на отходящий экспресс, – подумал я. – А может, ты был просто местной обслугой, призванной потакать прихотям этих членопотамов, какого-нибудь правительственного клуба по интересам. Хоть с успехом мог быть и обычным подхалимом, сумевшим в последний момент начисто вылизать аналог человеческой задницы.

Закрыв капсулу, я двинулся в обратный путь. Немного подумав, я прихватил по пути обратно все попавшиеся на пути батареи от винтовок и десантных бронекостюмов КСС. На «Бурундуке» можно будет все их слепить в одну, фактически получился бы скафандр практически с полным зарядом. И пусть он сгодился бы только для меня, лишней такая вещь на корабле не станет. Для лучшей дезинфекции в шлюзовом отсеке «Бурундука» я вывалили все содержимое рюкзака на палубу.

– Пусть хоть все растечется мутными лужами, главное, чтобы никакая зараза не осталась без должного внимания, – подумал я, активируя систему дезинфекционных процедур, состоящую из целого комплекса различного рода воздействий.

У выхода из шлюзовой камеры меня ждала облаченная в скафандр Шила.

– Идем? – спросила она.

– Не хочешь осмотреть награбленное? – указал я на пол шлюзовой камеры.

– Давай, – согласилась Шила. – Только снаружи, чего мусор тащить внутрь.

Запихав все добро обратно в рюкзак, мы вышли наружу. Разбор награбленного случился под сводами развалин. Шила отобрала примерно половину из принесенного мной, сказав, что остальное – бабьи безделушки.

– Сколько полов у туррутов? – спросил я.

– Способных к размножению – четыре, – ответила Шила. – Один – аналог привычного нам женского, три – мужского.

Вывалив ценные находки в шлюзовой камере, мы начали поход, попросив Краппса забрать стоящее барахло. Чтобы не вызывать ненужного любопытства, невостребованные находки я покидал в рюкзак с намерением высыпать их за охранным периметром.

До периметра мы с Шилой добрались очень быстро. Надев ей на руку немного великоватый браслет, я скрепил его звенья полоской изоляционного пластыря из комплекта брони, как это делал с прикреплением гранат к лямкам рюкзака.

– Шила, я не знаю, сработает ли это, – признался я. – Прошу тебя внимательно прислушивайся к своим ощущениям. Если появится ощущение отталкивающей стены, будет лучше вернуться обратно. Иди как можно ближе ко мне. Моя броня пока в порядке, пусть я буду твоей страховкой на случай неудачи.

Мы пошли практически гуськом, начиная с места, где я взял Шилу на руки при нашем первом отступлении. У места, где Шила была атакована, я на всякий случай спросил ее об отталкивающей стене. Похоже, что пока все шло хорошо. Линию защитных систем периметра мы миновали без проблем, лишь морально устав от ожидания атаки. Немного посидев прямо на голой поверхности палубы, чтобы разогнать постепенно отпускающее напряжение, мы двинулись дальше практически прогулочным шагом. Шила с любопытством рассматривала окружающую обстановку, по какой-то причине совершенно не задавая вопросов. Первая остановка случилась у останков первого из найденных бойцов, там я прихватил гранаты, а Шила долго осматривала десантника, делая основной упор на броне.

– Она может мне подойти? – спросила моя подруга.

– Нет, – уверенно сказал я. – Только как обычный бронежилет из уцелевших пластин.

Пришлось кратко пояснить ситуацию с броней. Шила с некоторым сожалением оставила находку. Вспомнив остальные находки в лице вольдов, я отдал Шиле мой «дракончик», а сам прихватил винтовку десантника. Заряженные батареи лежали в специальном отделении рюкзака, чем я и воспользовался для приведения оружия в рабочее состояние.

Я не хотел вести Шилу мимо отсеков, граничащих с кораблем слуг народа. По этой причине пришлось потратить довольно много времени, пробираясь окольными проходами. Два раза мы встречали места сильных боев. Не буду описывать их, картины выглядели схоже. Мой «сейф» пополнился еще тремя чипам бойцов Содружества, а арсенал двумя гранатами КСС и пятью изделиями союзников. Шила без лишних разговоров прибрала все попавшиеся батареи КСС.

По ходу движения, мы даже немного потренировались в стрельбе, прожарив три поверженных вольдовских «танка». Не знаю, был ли в том смысл, но Шиле понравилось. Со стороны внешнего периметра все проходы к жилым отсекам слуг народа оказались либо закрыты дверями-шестернями, либо завалены обрушенными тоннелями. Нам удалось пробраться к цели путешествия, лишь разворотив с помощью гранат трещину в стене, за которой проглядывалась уже известная мне шахта систем снабжения. «Бетон» оказался крепким орешком, так что я истратил все гранаты союзников. Еще минут двадцать мы выгребали куски «бетона», завалившие проход шахты, пока не показался лаз нужных размеров. Два последних довольно крупных обломка я выпихнул в тоннель с помощью гравитационного поля своего симбиота, убедившись, что Шила меня не видит. Дальше дело пошло лучше. Выбравшись из узкого лаза, мы практически, как по шоссе, добрались до ближайшего яруса жилых помещений. Судя по всему, на нем обитали слуги народа среднего звена. «Квартиры», на мой взгляд, выглядели не слишком шикарными, но, учитывая обстоятельства, очень даже комфортабельными.

Переложив зачистку на хрупкие плечи Шилы, сам я просто удовлетворял любопытство. Как оказалось, данные помещения оказались довольно неплохо зачищенными кем-то и до нас. Шиле удалось найти буквально парочку каких-то статуэток и небольшую шкатулку с украшениями, видимо, забытыми в спешке. На том уровне удалось пробраться еще в одни уцелевшие покои, остальные оказались блокированы вместе с ведущими к ним обваленными проходами. Эта «квартира» тоже выглядела зачищенной, видимо, эвакуация тут прошла по плану. Один из уцелевших проходов привел нас в какой-то холл. В свое время тут могло быть довольно уютно, только вот случившаяся перестрелка навела свои порядки. Следов погибших в помещении не наблюдалось, видимо, их перенесли. Остальные проходы вели к закрытым дверям или обрушенным перекрытиям.

Естественным желанием моей подруги стала экскурсия на уровни «толстопузов». Сверившись с картой, я определил нужный проход к лифтовым шахтам, который оказался добросовестно перекрыт дверью. Поскольку дверь казалась из разряда «доступных», я решил отработать на ней элементы вскрытия.

Решив не изобретать велосипед, я применил уже известную тактику. Батарея плазмы из винтовки, полтора десятка пуль из ЭМИ ствола «дракончика» и граната КСС. Спустя десять минут мы высадили «беременную» дверь, оказавшись в большом предбаннике. Из этого помещения вел дальше широкий темный проход и две небольшие незакрытые двери, оказавшиеся входом в местный арсенал охраны. Особо богатым его назвать не получилось. Жалкие остатки обогатили нас десятком гранат союзников, к сожалению, все они оказались осколочного типа, видимо, совершенно бесполезного против вольдов. Имелось тут и некоторое количество оружия и какие-то детали амуниции, возможно, даже где-то там нашлась бы и взрывчатка, но разбираться мы просто не стали, отложив обследование на неопределенное время. Я не стал излагать Шиле свою концепцию торговли имуществом защитников, но она, похоже, о таких вещах совершенно не задумывалась, находясь под прессом ожидания большого клада.

Практически все шахты лифтов уцелели, а вот проходы на нижний уровень оказались добросовестно обрушены. Пока моя подруга бродила по переходам, пытаясь обнаружить лазейку внутрь, я, осматривая шахты лифтов. Одна из них оказалась вскрытой и в ней я обнаружил застрявший в заклиненной кабине лифта вольдовкий «танк», который кто-то со знанием дела разделал на составляющие сегменты. Остальные шахты открыть не удалось, видимо, они закрылись аварийными переборками. По большому счету я в той шахте нашел путь вниз, только вот возвращения обратно он нам совершенно не гарантировал. Возможно, там где-то и был выход, но рисковать не хотелось. Сверившись с картой, мы решили попытать счастья на другой площадке лифтовых шахт. Для этого пришлось вернуться и выломать дверь в соседний сегмент жилых помещений.

Пять обнаруженных на сегменте уровня «комнат» следов разрушения не несли, боев в них, явно, не происходило, а разгром учинили сами хозяева, спеша эвакуироваться. Оставив Шилу изучать помещения, я направился разведать путь к следующему жилому сегменту, выходившему уже на соседнюю площадку лифтовых шахт. Кто-то облегчил мне задачу, любезно оставив дверь открытой. Этот сегмент тоже не стал ареной боев. А вот дверь, ведущая к шахтам, оказалась добросовестно зарытой. Пока я ее выламывал, истратив почти все остатки найденных в арсенале союзников гранат, появилась Шила. Судя по ее невеселому лицу, обследование тщательно зачищенных комнат не оказалось прибыльным.

Выбравшись на лифтовую площадку, мы с облегчением обнаружили, что проходы вниз разрушены не далеко все. Состояние помещения и переходов ясно говорило о прошедших в них боях, хотя останков бойцов противоборствующих сторон мы не обнаружили. Проход в нужном нам направлении оказался заваленным, но завал не выглядел совсем уж непроходимым. Две большие плиты сомкнулись недалеко от пола, оставив заваленный мелким крошевом лаз. На первый взгляд небольшая дырка казалась непролазной, но поднятая мной при осмотре пыль потянулась с током воздуха внутрь завала. Взгляд моей подруги молил о продолжении «банкета». И, «закатав рукава», мы принялись за работу. К нашему везению, глыбы прочно стояли именно на полу, позволяя без труда вытаскивать мелкое крошево из-под них. Наконец, миновав чудом проделанный лаз, мы вышли к сегментам жилищ высшего руководства слуг народа.

От самого поворота тоннеля в глаза стала бросаться необоснованная роскошь. Панели черного полированного дерева соседствовали с мрамором пола и позолотой потолочных панелей, даже стены прохода кое-где были украшены выполненными из светлого металла панно и барельефами. Судя по увиденному, эти слуги народа не стеснялись себя баловать. Ни следов боя, ни следов спешной эвакуации в этих покоях не наблюдалось. Судя по всему, «толстопузы» эвакуировались неспешно и, как положено, в первую очередь. В хоромах сохранилась мебель, одежда, предметы обихода и даже безжалостно брошенные разного рода культурные изыски.

Я без какой-либо корыстной цели осматривал пристанище правителей, не часто мне случалось пробраться хоть и во временное, но все же логово столь крупной рыбы. Шила пришла сюда, явно, с более прозаическими намерениями, которые в полном объеме и начала осуществлять. Прошедшее время не слишком строго спросило с окружающей обстановки. Пострадали в основном вещи, сделанные из натуральных материалов, которые ранее были живыми. Камень, металл и всякие композиты остались практически нетронутыми. В центре одной из комнат пустовал довольно большой бассейн, а может какая-нибудь ванная или купель, изготовленная из камня. Полюбовавшись игрой отраженного камнем света, я сел на её край и предался воспоминаниям о друзьях, оставленных, казалось, многие годы назад практически в другой жизни. Искать сокровища совершенно не хотелось, да и сомневался я, что тут могло остаться что-то особо ценное, уж верхушка-то слуг народа вполне могла позаботиться о своем нажитом непосильным трудом имуществе. Шила придерживалась иного мнения в данном вопросе, прилагая максимум усилий к тщательному осмотру служебной «малины».

Спустя час она потревожила созерцание внутреннего мира шлифованного камня, чтобы забрать мой рюкзак. Свой же хабарик, под завязки набитый изделиями мародерского промысла, она оставила у моих ног. Из чистого интереса я взвесил рюкзачок хрупкой девушки. При своих довольно скромных размерах он весил килограмм под двадцать. Открытый мной верхний клапан, обнажил тёмное нутро мешка, набитое какими-то предметами, похожими на домашнюю утварь. Практически все из них имели знакомый желтый цвет или же довольно внушительные вставки из желтого металла. Среди блюд разных размеров и форм встречались какие-то статуэтки, шкатулки и коробочки. Копаться в трофеях мне было откровенно лень, почему-то постоянно вспоминались обобранные мной капсулы, да и осмотреть все это на «Бурундуке» будет значительно проще.

Спустившись вниз, я удобно устроился на одной из террасок пустого бассейна. Прожектора моего костюма погасли, и я погрузился в сумрачную голубизну аварийного освещения. Пришла мысль, что при желании мы могли бы запитать основное освещение комплекса от энергоустановки корабля слуг народа, облегчив себе поиски. Но тогда безвозвратно бы исчез некий элемент тайны, превратив романтичное изыскательское мероприятие в банальный сбор урожая. Приблизительно через час моего ленивого самосозерцания вернулась наша капитанша.

– Шерш, я осмотрела тут все, – сказала она. – Проходы в соседние сектора этого уровня завалены, нет даже дверей, которые можно взорвать.

– Не беда, – сказал я, оценивая свой рюкзак в руках Шилы. – Похоже, поживилась ты славно, даже если не учитывать возможную антикварную ценность этих вещей.

– А ты уверен, что мы находимся в апартаментах бывшего правительства планеты? – спросила капитанша.

– Нет, – лениво согласился я. – Хотя место, да и обстановка соответствующая, ты не находишь?

– Мало ли богатеньких вождей могло жить на планете, – пожала плечами Шила. – Мы даже не знаем, на каком уровне развития они находились.

– По оставленному тут оборудованию можно смело предположить, что цивилизация уверенно шагнула в космос, – ответил я, обведя руками все вокруг.

– Нужно будет хорошенько покопаться в сети по поводу прошлого этой планеты, – поставила себе задачу Шила. – Странно, что никто не упоминает её истинных обитателей.

– Возможно, что вопрос политический, – предположил я. – Да и дела никому может не быть до этого. Я вообще сомневаюсь, что на планете осталось так уж много свидетельств прошлого в столь хорошем состоянии. Нам просто невероятно повезло.

– Давай сделаем еще одну вылазку в соседний сектор, – предложила Шила.

Закинув награбленное добро на «Бурундук», мы совершили еще одну вылазку. Добраться до следующего сектора верхушки правительства нам не удалось, все подходы оказались тщательно завалены или перекрыты серьезными дверями. Мы пытались проломать дырку в шахту трасс снабжения. Но или трассы проходили в другом месте, или пытались мы не слишком успешно. Истратив все найденные гранаты, мы вернулись на корабль. Результатом последней вылазки стала какая-то правительственная обеденная зала, где Шила забрала все столовые приборы, сделанные, похоже, из серебра. На том мы и решили пока приостановить изыскания. Тут же встал вопрос о сбыте экспроприированного добра.

Моя же мозаика сложилась в какой-то очередной узор калейдоскопа, к сожалению, не добавивший общей картине ясности. Абсолютно понятно стало одно. Когда-то давно Содружество участвовало в жизни этого куска космоса, а значит, шанс найти его все же имелся. Для этого оставалось найтись самому.

6. Шесть.

Шила пребывала в размышлениях о продаже найденных вещей. В сети мы не нашли даже упоминаний о том, что планета, на которой мы нашли бункер, имела какую-то историю, помимо колонизации ее представителями цивилизации «маракуя». Ни словом Неваляшка не цеплялась к цивилизации туррутов. На фоне наших находок мне тогда показалась сильно подозрительной общая способность туррутов и «маракуя» жить в единой атмосфере. Может, я что-то упустил, и они изначально происходили с одной планеты? Как ни примеряй, а отсутствие каких-либо сведений о родословной планеты делало наши находки скорее металлом, чем антиквариатом. Для проверки мы попробовали предложить несколько изделий к продаже. Торговцы внимательно изучали предложенные вещи, но смотрели на них как на чистой воды предметы роскоши, не имеющие какой-либо антикварной ценности. И в таком ракурсе у нас на руках оказалось довольно большое количество дорогого желтого металла.

Немного подумав, мы решили попытать счастья, попросив помощи у пронырливого дядюшки Ссорташша. Уж лучше него в вопросах извлечения прибыли мы точно не разбирались. А продать наши находки, как обычный лом, мы легко бы смогли и в системе слонико-ящеричного альянса, звезда родного мира которого называлась, как-то похоже на «Алурис». В этом желания, как экипажа, так и мои личные, совпадали. Экипаж желал подороже продать нарытое. Я же хотел связаться с «хранителем ключей» на станции потокового космополитена, все еще питая надежды на сообщение от друзей.

Как бы ни грозило прибылью мероприятие, «людьми» мы являлись вполне разумными и ни в коей мере не отказались бы от контракта «в те степи». На худой конец контракт мог просто покрыть расходы на топливо. Поскольку спешить нам, в отличие от просто меня, оказалось некуда, Шила взялась за поиски подходящей работы. Ознакомившись с ситуацией на рынке, она поместила объявление в нескольких базах данных, поставив цену немного пониже рыночной, мотивируя срочностью.

Как и бывает в таких случаях, на нас стали выходить либо чистой воды контрабандисты, либо всякого рода темные личности с не менее темными предложениями. Я просто диву давался от их «простоты» и «незатейливости». У меня сложилось впечатление, что эти «люди» принимали нас за полных кретинов. Если бы я не погнушался такого рода работой, то как самый минимум запросил бы двойную, если не тройную цену. Мы с Шилой пока не сидели на мели и от таких предложений принципиально старались держаться подальше.

Второй категорией обращавшихся потенциальных работодателей являлись сплошь подпольные личности с предложением доставить в какие-то прилежащие районы какую-то приправленную словом «инкогнито» персону. И сделать это, понятное дело, было необходимо исключительно конфиденциально, оплату, правда, предлагали неплохую. Обсудив с Шилой первое из таких предложений, мы решили, что в политических играх никто никогда не заботится о сохранности свидетелей, если же мы ввяжемся в дела каких-нибудь бандитских группировок, то нас либо возьмут потом в оборот, либо уничтожат. Ни один из вариантов на данном этапе нас устроить не мог.

Я, как и Вы, несомненно, люблю, когда кто-то где-то с риском для жизни обманывает бандитов, уводя у них вместе с добычей и прекрасную незнакомку. В общем, ля-ля-ля и бутылка рома. Но, как и Вы, предпочитаю смотреть на это со стороны, оставаясь при этом незамеченным. И самый, пожалуй, подходящий в моем случае вариант – «телевизор», «голопроектор», «мнемокуб» или еще какая-либо гадость для промывки мозгов или, если повезет, просто вкачки в них информации.

Случилось одно предложение, заинтересовавшее нас, но оно оказалось на грани экономической целесообразности. Небольшая группа ученых из двух «человек» просила доставить их с небольшой партией оборудования на станцию. Проблема заключалась в том, что станция находилась приблизительно на половине пути до точки нашего назначения. Попутные нам грузы от станции вряд ли могли случиться, а оплата такого рейса не покрывала даже топлива до системы Алурис.

Случилось и забавное предложение. Один чудак предложил поучаствовать в самом настоящем поиске сокровищ. Он поведал нам, что совершенно случайно к нему попала информация о местонахождении потерпевшего аварию корабля неизвестной цивилизации. Странным показалось то, что источник информации почему-то погиб в какой-то аварии. Ну а самое веселое заключалось в том, что искатель сокровищ собирался возместить случившиеся расходы и выплатить наше вознаграждение по экспедиции после продажи этих самых сокровищ. Между делом он отказался указать местоположение предполагаемых изыскательских работ даже приблизительно. Избавившись от проходимца, мы с Шилой долго веселились, развивая темы поиска сокровищ. На аварийном корабле то возникали помещенные в анабиоз гаремы блудниц, то впавшие в спячку полчища чудовищ. В общем, кладоискатель сделал доброе дело уже тем, что поднял нам настроение.

Прошла почти неделя нашего судового времени. За это период Ося три раза брал увольнительные на волю. Один раз мы доставили коробейникам очередную партию товара на тот же орбитальный комплекс, провисев на нем после доставки трое суток. И продался один из выставленных нами на местный аукцион предметов старины. Покупатель пребывал в уверенности, что ему подвернулась вещица какой-то древней династии императоров малоизвестной науке цивилизации. В общем, я не слишком вдавался в подробности, зная, откуда действительно взялась вещь. Шила же горячо соглашалась с потенциальным покупателем. После тяжелых и продолжительных торгов наше владение вещью, наконец, закончилось. Не знаю, насколько сильно мы выиграли или проиграли, не имея представления о местном рынке антиквариата, но вещица продалась по цене прилично превышающей ее ценность, как лома желтого металла. При расставании, обе стороны оказались довольны.

* * *

Поскольку Ося как раз взял очередной тайм-аут для посещения комплекса, мы с капитаншей решили отметить факт первой продажи на борту «Бурундука». Вторым поводом для мелкого сабантуя я решил сделать празднование Шилиного дня рождения, который она на самом деле не то чтобы не помнила, но отмечать не пыталась, да и срок для этого дела пока не подошел. И хоть у силуки не значилось такого праздника в тяжелых трудовых буднях, лично меня этот факт нисколько не смущал. Просто хотелось праздника.

Имелась, конечно, идея совершить ударный загул по комплексу, но, если честно, я побаивался по незнанию наломать каких-нибудь космических дров и проснуться в какой-нибудь экзотической кутузке. Существовало еще некоторое количество разных «но», среди которых значилась и Анна, которое склонило чащу весов в пользу домашних посиделок. Для этого мероприятия мы освободили одну из «пассажирских» кают и сделали из нее своеобразную кабинку земной кафешки. Внутри корабля, за исключением каюты Краппса, Анна организовала земную атмосферу. Провизию и напитки с некоторым скрипом смог поставить боровой синтезатор. Небольшая загвоздка образовалась разве что с приличной посудой и столовыми приборами. Впрочем, ее мы решили просто. Шила подобрала из найденных на подземной базе антикварных вещей наиболее подходящие на ее взгляд для этого случая.

Некоторый дискомфорт вызвал отсутствие соответствующей одежды, подходящей под избранный нами антураж. Сами посудите, глупо бы выглядел человек в скафандре, сидящий в каком-нибудь приморском кафе. Но эта проблема оказалась легко устранимой. Шила оперативно отыскала в сети какую-то почти автоматизированную пошивочную мастерскую. Заказы эта лавочка принимала дистанционно. Для пошива требовались местные размеры одежды, либо точная голограмма «тела», а так же эскиз самой одежды, желательно выполненный в принятых у местных технарей проекциях. С последним проблема возникла лишь у меня. Оказалось, что Шила с Анной уже настряпали себе виртуальных нарядов на все случаи жизни и даже успели устроить для себя парочку костюмированных вечеринок. Перевод же разработанных голограмм в нужные технические проекции для Анны оказался недостойным упоминания пустяком.

Я задумался, как бы нарядиться к столу. Не имея понятия, во что будут одета Шила, я решил сделать себе что-нибудь из военного репертуара. Как ни как, я теперь на самом полном серьезе являлся человеком военным и право имел. Вот вы никогда не хотели примерить на себя какое-нибудь одеяние из эпох ушедших? Я вот давно хотел костюм гусара. Как и любой мальчишка, я видел в детстве картинки гусаров. Не могу сказать, что в деталях знал, из чего состоит этот мундир, но набросать общую тенденцию смог. Да и было мне здесь и сейчас проще, ведь Шила данный каприз военной моды вообще никогда не видела.

Повертев форму давно минувших земных времен так и эдак, мы с Анной разработали некий компромисс формы гусара «по-космически». И только некоторые хорошо запомнившиеся детали я попытался воспроизвести близко к оригиналу. Головной убор с торчащим вверх, наверное, накрахмаленным «беличьим хвостом». Пижонский пиджачок с огромным количеством пуговиц и вышивки. Белая блузка с вышивкой, но без излишних кружавчиков. Узкие штанишки в обтяжку с шикарными лампасами. А вот относительно сапог я сильно призадумался. С комплектом гусарской формы мне почему-то виделись исключительно длинные сапоги, но меня терзали смутные сомнения, что сапоги типа «ботфорты» являлись неотъемлемым аксессуаром мушкетеров. Вдоволь посомневавшись, я решил оставить сапоги до колена, умеренно облегающие ногу. Место сабли заняла кобура с «дракончиком». Небольшая проблема возникла при размещении заказа с выбором материалов, но мы с Анной просто подобрали наиболее похожие из имеющихся. И пусть осудит меня земной историк, но те, кто имеет такое же киношно-книжное представление о гусарах, как и я, меня поймут.

Еще одна вещь, которая занимала мое воображение – свечи. Купить их в сети оказалось просто негде. Пришлось ваять из подручных материалов. Анна нашла в снабжении корабля что-то подходящее к моему описанию парафина. Труднее оказалось найти фитиль. Помогли остатки упаковки от товара коробейников, которые оказались из натурального сырья. Веревка, сплетенная мной для фитиля, оказалась не слишком изящной, но для дела сгодилась. Изготовленная мной пробная свеча удачно прошла испытания в шлюзовой камере при земной атмосфере. Вещество, использованное вместо парафина, копоти практически не давало, а с не совсем романтичным запахом Анна пообещала разобраться.

Результатом наших потуг стал десяток свечей диаметром сантиметров пять-шесть. Меньший диаметр оказался нецелесообразен ввиду довольно толстого фитиля. Обыскав взятые в бункере находки, я нашел четыре одинаковые плошки из презренного желтого металла с выступами, похожими на ручки, которые вполне могли сыграть роль подсвечников.

Подарок для Шилы я заготовил уже давно. Начищенный и тайно перепрошитый под Шилу «дракончик», который я взял у погибшего офицера в бункере, только и ждал момента вручения. Оставалось изыскать праздничную упаковку. Эта проблема решилась после доставки нам заказанной одежды. Сделав из остатков упаковки коробочку, я обернул ее вырезанным куском упаковочного материала. Материал казался тонким металлом, похожим на медь с покрытой каким-то полимером внутренней стороной. Из внутренней упаковки, похожей на какой-то пластик голубого цвета, я вырезал незамысловатую ленточку, которой с обязательным бантом сделал обвязку упакованной коробки. Осмотрев сооружение со стороны, я кое-где «подклеил» особо непослушные уголки и стыки проверенным методом, используя аварийный пластырь для скафандров. Все казалось готовым к мероприятию. Оставалось одеться и подариться.

При одевании обнаружилась упущенная мной мелочь – нижнее белье. На вымытом и распаренном теле костюм гусара без обыкновенных трусов сидел как-то неуютно. Та же история случилась и с сапогами без носок. Попытка вырезать не слишком большие портянки из остатков упаковочного материала больших успехов не принесла, но некоторого комфорта все же добавила.

Прихватив подарок и свечи, я отправился на свидание со своей девушкой. Меня посещала идея на счет цветов, но тут всплыла проблема даже не самих цветов, а возможной непереносимости нашими организмами последних.

В кабинке кафе стоял стол, на котором красовалась бутылка составленного нами горячительного коктейля, который одинаково хорошо накрывал нас обоих. Хоть он и оказался не слишком гармоничен на вкус, зато при совместном распитии мы чувствовали себя значительно ближе друг к другу. В такие моменты я, наверное, ощущал Шилу чуть более человеком, как и она меня – немного более силуки. Кроме обязательной программы на столе наблюдались четыре блюда с какой-то холодной закуской и набор приправ, к сожалению, в упаковке «от шеф-повара Синтезатора». Около стола располагались два диванчика, место для голографической сферы Анны и моя броня, которая должна была стать нам, как обычно, переводчиком. Поставив в центре овального стола три свечи, я зажег их. Оценив обстановку, убрал освещение. Воздух казался чуть более теплым и сухим, чем я привык, но я специально сделал его таким, чтоб Шила чувствовала себя более комфортно. Свечи уверенно горели желто-оранжевым огоньком, верх лепестка пламени имел слегка зеленоватый окрас. Выглядело красиво и немного необычно. Правда, не было ясности, как Шила отнесется к моей идее, но в самом печальном случае, я мог легко и быстро вернуть обстановку к традиционной для космического корабля.

Шила слегка опаздывала, а я смотрел на язычок пламени одной из свечей, вспоминая дом. Почему-то именно на Новый год в нашей семье любили создавать атмосферу тайны, переходя на давно забытые свечи. Даже повзрослев, мое сознание не переставало ждать от каждого нового года заветного подарка. Уже зная, что подарок не появится утром под елкой, я пытался надеяться, что в новом году свершится хоть что-то из задуманного.

* * *

Шила появилась, элегантно опоздав минут на сорок, так что можно было сказать «вовремя». На ней красовалось нечто цвета спелого персика, с натягом имеющее право по фасону называться вечерним платьем. Одеяние фактически состояло из единственной своеобразной манишки, плотно облегающей шею, плечи, руки и так же плотно спускающейся на грудь, а от этой самой манишки практически до пят ниспадали ленты довольно легкой такни разных оттенков цвета от белого до оранжевого, покрывая в два или три слоя тело моей подруги. Пока Шила неподвижно стояла, одежда создавала впечатление сплошного платья. При движении же ленты развивались, на краткие мгновения обнажая различные фрагменты опекаемого тела. Возможно, там, под ленточками, имело место какое-то нижнее белье с чулками, но я просто не успел его разглядеть. Прелестную головку моей капитанши венчала некая конструкция, похожая н ажурную шляпку, оставлявшая непокрытым одно из остреньких ушек, а ноги обтягивали то ли какие-то странные босоножки с высокими широкими завязками почти до колена, то ли исключительно облеченные до состояния полосочек тонкой кожи сапожки. Жаль, все в этой обуви смотрелось интересно, кроме отсутствия хотя бы небольшого чисто женского обувного аксессуара, называемого «каблучок», с ним бы узкая и слегка удлинённая ступня силуки смотрелась значительно эффектнее.

Но все это я рассмотрел позднее. Увидев же на входе в «кафе» Шилу, я тут же вскочил и, взяв головной убор на сгиб руки, сделал положенный шаг навстречу с кивком головы в знак приветствия. Шилин силуэт на фоне светлого коридора сделал мне в ответ движение, походившее на танцевальный оборот вокруг оси, результатом которого стала поза с чуть выдвинутой вперед и в сторону ногой и наклоненной вбок головой. Как будто ждав именно этого, дверь в коридор закрылась, напомнив опущенный на сцену занавес.

Закончив официальную часть, Шила грациозной и какой-то слегка тягучей походкой подошла и присела к столику на выдвинутое мной кресло. Я разлил наше компромиссное «шампанское» по высоким стеклянным бокалам и всмотрелся в лицо подруги, обрисовавшее ее с совершенно иной стороны. В зыбких тенях свечей приправленный макияжем образ моей подруги казавшееся еще более эльфийским, чем при нашем первом знакомстве лицом к лицу. Шила с таким же интересом рассматривала меня, чуть наклонив головку вперед. Тень от шляпки нежно окутывала верхнюю часть лица, оставляя непокрытыми лишь одно «эльфийское» ушко, да еще губы с подбородком. По доступной к обозрению смуглой коже гуляли матовые блики, а глаза в тени шляпки казались глубокими темными провалами, слегка отражающими блики света. Я замер, стараясь не спугнуть момент.

– Я могу смело сказать кому угодно, что был на свидании с эльфийкой, – подумал я. – И даже самый безумный фанат не сможет упрекнуть меня во лжи, сравнив мои зрительные образы с мифическим оригиналом. Может, силуки когда-то жили на Земле и их там называли эльфами?

Храня молчание, Шила смотрела на меня, красивая и необычная, как фантазийная статуэтка. А я спешно пытался навсегда запечатлеть в голове ее образ, ловя себя на том, что улыбаюсь. И в тот момент меня переполняли чувства, весьма далекие от целомудрия, мне безумно хотелось эту женщину. Пусть мы являлись детьми разных народов, там и тогда это не имело совершенно никакого значения.

– Ты – моя женщина, – сказал я Шиле. – И я тебя никогда не забуду.

– Шерш, ты – волею случая мой мужчина, – улыбнулась Шила, чуть кивнув головой. – Жаль, что ты не силуки.

– Но ведь в сказках эльфы могли быть с людьми, – сказал я, улыбаясь в ответ. – Ты – практически эльфийка из людских сказок. А дальше нужно просто поверить в сказку.

И мы замолчали, снова выпав из пространства и времени. А потом, вспомнив про подарок, я решил, что пора начать празднование Шилиного дня рождения.

– Я поздравляю тебя с днем рождения, моя эльфийка, – сказал я, протягивая ей приготовленный сверток. – Пусть небо над твоей головой всегда будет чистым, здоровье – крепким, а любовь – долгой. Надеюсь, что мой подарок тебе не понадобится, а случись что, поможет, как настоящий друг в трудную минуту.

Зашелестела разворачиваемая упаковка. Скоро в отблесках свечей появился темно-голубой хорошо знакомый мне силуэт.

– Ты даришь мне свое оружие? – удивилась Шила.

– Ну, скажем так, это не мое, а твое оружие, – ответил я и, показав на броню, добавил. – Мой «дракончик» в кобуре моей брони.

Шилино лицо налилось лучистой энергией, казалось, что даже свечи притухли на ее фоне. Темные провалы глаз стали еще глубже и приобрели немного опасный блеск. В следующий момент Шила сорвалась со своего кресла и, сделав по нашему «кафе» несколько невообразимых пируэтов, оказалась рядом со мной. Как будто специально замерев на мгновение в красивой позе, девушка присела на мои колени, прижавшись ко мне левым плечом и положив щеку на чуть съехавший меховой воротник гусарского пиджачка, если мне не изменяет память, со странным названием «ментик». В следующий миг случилось, как будто одновременно, несколько событий. Практически невесомое тело Шилы вспорхнуло с моих колен. Штатное оружие офицера высшего командного состава КСС, которое стало ее столь желанной собственностью, глухо стукнулось о столешницу. Ножки моей подружки нежно обняли мою талию вместе со спинкой стула, а руки ласково обвились вокруг моей шеи.

– Шерш, – мурлыкнула девушка в моё ухо. – Я хочу больше, чем просто мечту об оружии. Дашь?

– Ты странная женщина, – сказал я, закрыв глаза и отдавшись на волю ощущений. – Кто ж тебе откажет особенно в такой момент?

Говорить через броню, не находясь в ней, оказалось неудобно только в первый раз, потом умный «котенок» подстроился под нас, транслируя перевод по каналу внутренней связи. Получалось неотличимо от реального разговора, даже интонации моей подруги дублировались. Не могу сказать, как ощущала этот процесс Шила, но на трудности не жаловалась.

Дальше мы выпили, и нагрузились романтикой по самые уши. Вечер был посвящен душевному отдыху, пустой болтовне, странным танцам силуки под неизвестно чью музыку и, ясное дело, не только этому. В любом случае «день рождения» удался на славу.

* * *

На следующий день вернулся из увольнительной Краппс и с некоторым сомнением принес нам предложение от небольшой торговой компании, в которой работала одна из его новых пассий. Пассия не являлась лицом, уполномоченным принимать решения, и нам требовалась встреча с руководителем отдела, планировавшим это задание. Не откладывая в долгий ящик, Шила связалась по полученному контакту и договорилась о встрече. Через три часа мы сидели в приемной, где секретарем, а может еще каким-то клерком, работала новая подружка Оси. Именно там я увидел первого из гуаппародов без скафандра. К своему стыду я так и не удосужился поинтересоваться, что за существом являлся наш борт-инженер, возможно, в том отчасти была виновата занявшее все мое воображение Шила.

Офис компании, где мы удостоились аудиенции, имел родную для соотечественников Краппса атмосферу и работники могли себе позволить находиться внутри него в привычном для себя виде. И первое, что меня поразило – отсутствие какой-либо одежды на них. Не берусь судить, удобно это или нет, прилично или не очень, но снующие туда-сюда существа, действительно похожие на осьминожек размером с откормленного земного кабанчика, казались одетыми разве что в различные украшения или некие нужные, но непонятные мне аксессуары. И единственное, что позволяло мне различать мне их между собой – это цвета. Причем создавалось полное впечатления, что это – явно не природная расцветка существ, потому что некоторые особенно экстравагантные особи имели на телах какие-то замысловатые рисунки, письмена или щупальца, окрашенные в разные цвета в соответствии с угадывающимся порядком.

На мой взгляд, дама нашего борт-инженера, встретившая и проводившая нас в приемную, ни чем особенно не отличалась от своих соотечественниц. Но для меня все женщины-гуаппарды казались на одно, так сказать, лицо, более того, я бы не смог определить даже к какому роду относится та или иная особь. Тело подружки Краппса темно-синего цвета с разбросанными по нему в беспорядке красными и розовыми значками или картинками имело два больших золотисто-желтых глаза с небольшим черными зрачками. Глаза обольстительницы борт-инженеров не мигали, не покрывались периодически какой-либо пленкой и вообще не двигались, с непривычки казалось, что пронзительный взгляд существа пробирает до самого нутра. Равномерно расположенные по кругу чечевицеобразного тела шесть основательных щупалец, оканчивающихся крепким когтем, являлись подобием нижних конечностей, а десятка полтора более тонких, длинных и гибких щупалец, скорее всего, выполнявших роль человеческих рук, пребывали в постоянном движении, как будто гипнотизирующие свою жертву змеи. Дополняли картину шесть «ножных» браслетов, выполненных в виде золотистых спиралек, куча различных мелких колечек и висюлек на «руках», а так же странное сооружение, покрывавшее верх туловища и больше всего походившее на кольчужную сеточку.

– Как ты думаешь, она красивая? – видимо Шила тоже пыталась решить сходный ребус.

– Не знаю, – сказал я, не акцентируя внимания на даме. Хоть мы с Шилой и пользовались кодированной связью скафандров, мне было как-то неуютно обсуждать даму на ее же глазах. – Думаю, что Краппс дал, и получил, что хотел, а дама осталась довольна. Иначе мы могли бы и не узнать о работе. А красива ли она в его глазах – это совершенно праздный вопрос.

– Зачем же Осе завязывать интрижку с некрасивой дамой, – не согласилась Шила. – Он же говорил, что она живет в какой-то общине весьма строгих правил.

– Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки, – процитировал я своей подруге известную многим поговорку, – то же самое и к некрасивым мужикам относится.

– Водка? Кажется, так ты называл людской дурманящий напиток, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Шила и, повернув ко мне голову, спросила. – Со мной та же история?

– А то, вроде, ты не знаешь, хитрая эльфийская лиса? – меня кольнуло чувство какой-то вины. – В лепешку тут мужик расшибается, а ей все доказательств мало.

– Лиса – это какой-то земной зверь, – опять то ли сказала, то ли спросила Шила.

– Да, славится своей хитрой рыжей мордой, – сказал я, улыбаясь. – Морда – это аналог лица у человека, силуки и эльфа, между прочим, тоже.

– Я тебя тоже люблю, – пришел ласковый ответ Шилы.

В этот момент Осина дама пригласила нас войти, прервав начавшийся флирт. Помещение оказалось совсем небольшим, и обстановке больше всего подошло бы краткое описание «аскетизм в стиле модерн». Руководителя подразделения, которое нуждалась в наших услугах, по имени звали приблизительно «Жуупс», я не удержался и сразу ассоциировал его с «Жопс», оказалось, не зря, офисный типок оказался прожженным «евреем» со стажем.

Работа заключалась в установке путевых маяков. Торговая компания решила улучшить время доставки кое-каких грузов по одному из постоянных маршрутов. Сделать она это собиралась с помощью специальных маяков, которые должны были отмечать и корректировать путь грузового судна в процессе движения через надпространство.

Маяки не являлись каким-то передовым достижением космического судовождения, но специальный научный отделом компании разработал какую-то принципиально новую и чем-то превосходящую прошлые версии модификацию маяков. От нас требовалось фактически проложить путь, расставив маяки в определенных точках пути, а потом совершить первый испытательный прыжок. Проблема случилась в том, что у компании в силу политики при наборе кадров не нашлось достаточно квалифицированных пилотов, способных уверенно совершить ряд точных прыжков. Точки для установки маяков, конечно, имели свои допуски, но все же прыжки необходимо было сделать максимально точно. В противном случае, время для реализации проекта сильно растягивалось. Компания уже пыталась установить несколько маяков своими силами, послав одновременно три судна. Миссия провалилась. Более-менее точно оказался установлен всего один маяк, при этом на установку оказалось потрачено непростительно много времени. Так что сроки у начальника отдела горели вместе с частью тела, называемой у людей «пятая точка опоры».

По этой причине нам было поставлено условие, что при задержке в выполнении задания, мы соответственно последней теряли в сумме контракта. Чтобы не оказаться голословным, я просмотрел предложенную схему маршрута и время на оговоренную работу. Как оказалось, маршрут проходил вблизи системы Алурис. Первый установленный маяк находился через одну веху с нашей стороны. Но его тоже предлагалось немного сместить. В принципе, план работ оказался сделан довольно грамотно, единственное, что он подразумевал – точный выход в сферу установки. Каждая веха располагалась в пределах двух трехсуточных скачков от соседней. График работ имел в расчете приблизительно восемь часов на сон, как будто специально для нас и составлялся.

– Уважаемый Жуупс, этот график работ составлялся под какое-то определенное судно? – уточнил я.

– Под ваше, – ответил Жуупс. – Данные мы взяли частично в поданной вами заявке на работу, частично их сообщил ваш инженер Краппс. Шерш, неужели вы думаете, что мы заплатим деньги, не глядя, пустив дело на самотек. План составлен специалистом своего дела, так что вам придется хорошо напрячься, чтобы отработать деньги.

– Но нам необходимо сделать остановку в системе Алурис, – сказала Шила. – В противном случае, ваша работа немного не сходится с нашими планами.

– Капитан, работа очень часто не сходится с планами, – ответил Жуупс. – Мы не видим препятствий заходу в нужную вам систему, только это должно случиться в отведенные контрактом сроки, иначе результат упущенного времени отразится на упущенных деньгах.

– В таком случае о деньгах, – согласилась Шила. – По какой ставке вы рассчитывали смету расходов…

Эту часть переговоров я опущу, ввиду утомительности процесса. Скажу только, что Жуупс торговался, как ростовщик на пенсии, решивший тряхнуть стариной. Но тут я впервые увидел нашего капитана за работой. Не могу привести сравнения для Шилы, она играла на нашей стороне, но Жуупсу пришлось уступить в большей части пунктов. Наблюдая за выкладками Шилы, я понял, что, во-первых, нас хотели купить по минимуму, во-вторых, Шила подготовилась к работе более чем основательно. В результате Шила выгрызла двое усредненных по орбитальному комплексу планеты Маятник суток на наши дела в системе Алурис. Лично меня это время во всех отношениях устраивало, да и с дядюшкой Ссорташшем мы вполне успевали переговорить. Оплату зафиксировали тремя равными частями, вместо ранее предложенных двух. Первой частью должен был стать задаток, вторую нам выплачивали после окончания установки маркеров и третью после возвращения назад к Маятнику по проложенному маршруту. Причем обратный путь мы должны были совершить за один прыжок, используя для корректировки сигналы маяков. Эта часть являлась наиболее сложной, и Жуупс прекрасно понимал это. Не пользуясь системой автоматической корректировки курса по маячкам, единственный пилот корабля просто физически не мог обойтись без сна в течение сорока трех земных суток. По крайней мере, если бы у нас на борту не было Анны, для меня такой переход выходил за рамки возможного. В этом и крылась главная опасность. Если система корректировки маяков, переданная нам на тестирование, даст сбой, мы окажемся ее первой жертвой. Ценой такой жертвы с легкостью могла стать наша жизнь. В конце же разговора Шила попросту добила Жуупса:

– Уважаемый Жуупс, перед окончательной точкой в договоре я хотела бы оговорить надбавку за преждевременное выполнение задания, – сказала Шила. – Причем она должна быть отдельно за каждую из двух частей задания.

– Но зачем?! – удивился Жуупс. – Хорошо, если вы успеете уложиться в оговоренные сроки. Если честно, мы сильно надеемся сохранить приличную часть оговоренного с вами гонорара.

– Уважаемый Жуупс, каждый договор – это своего рода шедевр, – не впечатлилась Шила. – И как любой шедевр должен быть закончен. Окончательным мазком нашего шедевра, по моему взгляду, будет именно этот пункт.

– Ладно, капитан, ты меня уела, – в переводе голоса Жуупса мне показалась ирония. – Какая разница, пусть будет этот пункт, все равно ему не сбыться.

Мы оговорили место загрузки маяков и получения всех необходимых инструкций, как по местам установки, так и по монтажу и запуску маяков. Для подстраховки нам дополнительно выделили два маяка. По большому счету, ничего секретного, кроме канала связи и неких дополнительных модулей, в маяках не стояло, так что компания особенно ничем не рисковала. Правда, у нас на борту имелся еще хозяйский модуль навигации – штука сама по себе не дешевая – но наш экземпляр имел фиксированный канал связи с маяками, так что толку от него в плане наживы было немного. Нужно сказать, что многие крупные транспортные компании прокладывали свои скоростные надпространственные трассы, только воспользоваться ими стороннему дальнобойщику было совершенно нереально из-за постоянной смены опознавательных кодов маяков. Даже военным и правительственным структурам доступ к этим трасам давался с большим скрипом.

– Странное вообще дельце нам подсунули, – озвучила моя подруга свои опасения после окончания аудиенции. – Да и головоног этот весьма неприятный тип.

– Что тебя насторожило? – уточнил я.

– Обычно такими работами занимаются собственные спецы корпораций, – рассуждала Шила. – Вряд ли для такого серьезного дела они наняли бы кого-то со стороны.

– Скорее всего, эта конторка является дочкой какого-то концерна, – попробовал рассеять я ее сомнения. – Видимо, по каким-то причинам они не хотят афишировать свое участие в открытии новой трассы.

– Меня волнует не это, – призналась Шила. – Хуже, если кто-то из мелких торгашей решил выйти в свет большого бизнеса и пытается втиснуться в бюджет таким вот незамысловатым образом.

– А нам-то что с этого грозит? – не понял я сути переживаний своей подруги.

– Маяки, – ответила она. – Они могут быть откровенным мусором, то есть дешевкой. И вот тут-то последняя часть нашего контракта перестает казаться мне самой простой. Если аппаратура связи или этих маяков окажется недоделанным хламом, мы рискуем навсегда отбыть в неизвестном направлении.

– Шиздахум поездахум, – в сердцах выругался я. – Как я об этом не подумал. Ну да ладно, придется немного напрячься, да и Анна у нас будет, пожалуй, получше всякой аппаратуры связи. Остается вариант положиться на самый настоящий русский «авось».

– Это какое-то твое божество? – уточнила Шила.

– Типа того, – согласился я, уточнив, – а зачем ты оговорку за скорость включила в контракт?

– Для порядка, – ответила она. – Чтоб потом не кусать локти, как ты однажды говорил. Кстати, Краппс сказал, что ресурс у этих игрушек невелик, скорее всего, они завянут через парочку местных годовых циклов, нам можно будет снова подписаться на работенку по техобслуживанию, если, конечно, компания к тому времени не реализует все свои интересы на этом маршруте.

* * *

В назначенное время, получив на борт маяки и все полагающиеся инструкции, мы начали первый прыжок, а время объявило нам поединок, пытаясь откусить от нашего контракта часть денег. Но в отличие от плана господина Жопса, я сразу рассчитал переход в первую точку установки маяка. Незачем было господину Жопсу знать о наших маленьких секретах, а сэкономленное на них время вполне еще могло нам пригодиться при непредвиденных обстоятельствах.

Пребывание на одном корабле с Шилой стало весьма приятным для меня провождением времени, по этой причине я не буду описывать слишком подробно все этапы нашего путешествия, чтобы не менять жанр произведения. В большой мере этому способствовала Анна, которая после начала прыжка присматривала за траекторией и делала необходимые поправки курса, оставляя мне массу свободного времени.

В перерывах между тесным общением мы с Шилой продолжили тренировки на симуляторе «Бурундука». Трудно было назвать результаты моей подруги впечатляющими, но мало-помалу наука пилотирования для неё перестала относиться к разряду «табу».

Очередным же открытием на ниве борьбы со свободным временем можно было по праву считать карточные игры. Существа, населяющие этот кусок мироздания, конечно же, имели представление об азартных играх, но одно дело представляет собой игра где-то в казино и совсем другое – игра в компании, да еще при наличии массы свободного времени. Я давным-давно являлся приверженцем преферанса, особенно классической его версии, Шила после объяснений сути игры тоже проявила к ней интерес. Дело оставалось за малым – найти третьего. Анна принципиально не подходила на эту роль по причине избыточных вычислительных мощностей, а вот Краппс вызывал опасения совершенно иного рода. Этому фанату от «железок», похоже, ничего не нужно было в жизни, кроме них самих, даже дамы у него занимали место где-то между генератором статического защитного поля типа «Стакоза» и шестирядным двухфазным конвертором оптической энергии.

К нашему общему удивлению, Краппс на игру повелся, и я бы даже сказал больше, он практически с пары посиделок заделался в фанаты преферанса. Нужно сказать, что все три члена экипажа «Бурундука» имели свои позиции относительно этой игры. И если взрывная по жизни Шила, на мой взгляд умеренного афериста, всегда излишне осторожничала, то на удивление уравновешенный в обычной жизни Ося зачастую пускался во все тяжкие, за что и был периодически наказуем. И поскольку играли мы хоть и не совсем всерьез, но все же на деньги, бортинженер жутко расстраивался, проигрывая очередное жалование. И к моменту выхода из первого прыжка мы с Шилой, как владельцы предприятия, вполне могли праздновать бесплатный найм Оси на ближайшие полгода. Но перед выходом из надпространства мы с подругой под торжественное обещание Краппса быть осмотрительным разом аннулировали все игровые долги. В конце концов, все мы просто наслаждались хорошо проводимым временем.

Опережая график на четверо с половиной земных суток, мы установили и активировали первый маяк, передвинули второй, справились с третьим, четвертым и пятым. Подходил к концу прыжок к шестой точке. С момента старта из системы Маятника прошло почти тридцать четыре земных дня. Благодаря моему точному наведению на точку выхода и отработанности технологии сборки и наладки маяков мы практически не выходили из нашего собственного графика, зарабатывая лишние дни на отсутствии промежуточных остановок между точками установки маяков.

Мелкие неожиданности, конечно, периодически находили нас. Один раз почти полдня мы потратили на устранение проблем после попадания в корпус осколков большого метеорита, я бы даже сказал маленького астероида. В тот раз мы только что вышли из надпространства и еще не успели поднять щиты. Тут-то и подловил нас этот кусок блудного камня. Анна сработала даже раньше автоматической системы защиты, но несколько мелких осколков все же пощипали нам перышки. Другой раз мы потеряли больше четырех часов на перемонтаже маяка, который не хотел запускаться. И разок, все же покаюсь, мы «топали» до границы сферы установки маяка шесть часов из-за моего ляпа по наведению на точку выхода, наверное, переел или недоспал.

* * *

Итак, мы приближались к точке выхода из очередного прыжка. Наученные на собственном опыте все члены экипажа «Бурундука» заняли штатные места и ждали чего угодно. Несильно пожаловавшись на вселенские трудности, ткань пространства разверзлась и выпустила наружу исходящего парами потустороннего вещества наш космолет-разведчик.

Практически сразу Анна объявила боевую тревогу, обнаружив в районе выхода подозрительную конструкцию, очень похожую на космический корабль. От корабля ее отличала разве что полная безучастность к окружающему пространству. «Штуковина» медленно, но уверенно приближалась к пересечению наших курсов.

Опознав в объекте по остаткам энергетического фона искусственное сооружение, мы попытались с ним связаться. Чужой космолет упорно игнорировал все наши сигналы, продолжая медленно двигаться в известном только ему направлении. В процессе ожидания команда успела предположить, обсудить и отринуть массу предположений. Шила больше всего опасалась пиратов. Ося оставался на позиции встречи с кораблем, потерпевшим крушение. А я по большому счету не имел какого-либо одного мнения. Разве что в рассказы о пиратах я верил мало. И хоть то там, то тут пропадали корабли, однозначно связать эти случаи с пиратами оказалось невозможно, поскольку корабли могли пропадать и по более прозаическим причинам. Кроме того, пираты представляли проблему лишь для космолета, идущего в реальном пространстве. А суда, не имеющие надпространственных двигателей, обычно передвигались либо караванами, либо в сопровождении охраны. Гуляли, конечно, по просторам космоса и всякого рода одиночки. Но рядовому грузовику-одиночке редко доставался приличный груз, а переделанный в грузовик списанный военный эсминец даже с остатками былого вооружения сам мог без особого труда разделать кое-кого из неосторожных оппонентов.

Маневр расхождения мы проделали, добросовестно прикрывшись щитами с направления наиболее вероятного удара. Вопреки Шилиным опасениям, «штуковина» так и осталась безучастной к нашему маневру, продолжая свой таинственный полет. Сверившись с данными о нашем местоположении, я выяснил, что мы находимся на окраине сферы установки маяка. Принципиально, для установки подходила и эта точка, но мы предпочитали делать установку поближе к центру сферы, чтобы отринуть в зародыше любые претензии заказчиков. По большому счету нам требовалось зарабатывать некую репутацию, и хорошие отзывы парочки-другой бывших клиентов оказались бы как нельзя кстати. Космический незнакомец двигался не совсем в центр необходимой нам сферы, но по всему выходило, что какое-то время нам будет по пути. И как тут можно было устоять!

– Ребята, хочу узнать ваше мнение относительно этой штуковины, – подал я голос. – У меня имеется очень нехорошее чувство, говорящее мне, что я долго не буду спать ночами, если не осмотрю ее. Как у вас?

– У меня чувство, что я не доживу до ночи, чтобы потом не спать по этой причине, – ответила Шила. – Нужно осмотреть.

– Я не против, – лаконично выразил мнение Краппс.

На всякий случай я проложил траекторию сближения, по спирали огибающую нашего попутчика. Не думаю, что только у меня появилось желание как следует рассмотреть его со всех сторон. Лично я уже давно перестал сомневаться в том, что нам на пути вопреки всем законам вероятности встретился какой-то космолет.

В нашей базе данных корабля такого типа не упоминалось, но информационная база данных нашего истребителя в данный момент времени даже близко не лежала к военной плоскости, тут-то все оказалось зачищено на совесть. Да что там говорить, у нас частенько по первому времени случались сбои и в определении гражданских судов, ровесников нашему «Бурундуку».

Судя по размерам, космолет мог оказаться как военным кораблем классом где-то между эсминцем и легким крейсером, так и каким-нибудь средненьких размеров торговым судном. Корабль не имел ни отражателей, ни рабочих дюз, по этой причине я предположил, что двигатели у него явно не реактивного типа. А это само по себе говорило, что мы повстречали далеко не новичков в освоении космоса. Вообще, попавшийся нам образчик кораблестроения очень сильно походил на классические космолеты из земных фантастических фильмов тем, что практически во все стороны из корпуса этого странника торчали какие-то конструкции, иные из которых я бы даже приблизительно не взялся классифицировать.

Постепенно, благодаря нашей траектории движения, корабль поворачивался вокруг своей оси, открывая взорам все новые участки корпуса. Сначала на силуэте изогнутого борта практически в самом центре появилась небольшая щербина, которая при повороте показалась сначала довольно большой лункой, а затем дырой в корпусе, открывающей внутренние отсеки. Неспешный осмотр повреждений лично мне дал знать, что осторожничать нет никакого смысла. Оставался, конечно, шанс, что корабль – это какая-то приманка, но очень уж натурально выглядела дыра. Вокруг дыры вместе с кораблем продолжали лететь два небольших осколка, не отброшенные инерцией во время взрыва, что исключало, на мой взгляд, возможность ловушки, слишком уж натурально это все выглядело.

– Дырка-то, исключительно нехорошая, – сказал Краппс. – Что бы это могло произойти?

– На метеорит не очень похоже, – предположил я. – Скорее всего, или что-то взорвалось на борту, или кто-то разворотил ему борт выстрелом. Я склоняюсь ко второму варианту, края и структура разлома проплавлена, наружу не выпирают ни конструкции, ни фрагменты обшивки. Мне кажется, что там случился взрыв, но после того, как кто-то от души приложил в борт энергетическим оружием.

– Лазер оставляет немного другие пробоины, – уточнила Шила. – Я видела их не раз.

– Очень похоже на плазму, – сказал я и, размышляя, добавил про себя. – Только вот плазма в этом куске вселенной не очень распространена.

Корабль между тем продолжал свой полет, мы же, круто изменив траекторию, подходили к его борту. Космолет имел неправильную форму в виде какой-то многоэтажной надстройки. На бортах громоздилось большое количество различных вспомогательных устройств, как будто кто-то налепил их, где удобно, не слишком руководствуясь внешним видом.

– Это чистый космолет, – сказала Шила. – На планету он не сядет из-за своей конструкции.

– Несмотря на довольно убогий вид, корабль имеет какой-то более сложный, нежели реактивный, двигатель, – озвучил я свое наблюдение. – Суда по энергетическому фону, установка или заглушена, или на пределе издыхания.

– Думаешь, могут оставаться живые? – высказала Шила терзавшую всех мысль.

– Думаю, стоит его осмотреть, – предложил я. – Время у нас пока есть. Даже если он «мертвый» мы сможем хотя бы удовлетворить свое любопытство. Какое-то время нам будет по пути, так что мы, вроде как, движемся к месту установки маяка.

Я приблизился к кораблю метров на восемьсот и начал, постепенно приближаясь, облет корпуса с целью изыскания парковочного места. Кроме огромной дыры в корпусе, других повреждений корабля не наблюдалось. Приблизительно на третьей снизу палубе просматривался довольно большой ангар или шлюзовые ворота, в данный момент являвшие собой верх открытости и гостеприимства.

– Если уж и входить на борт, то почему бы не через «дверь», – пробурчал я, подправляя курс, – раз уж она, к тому же, открыта.

Но все произошло немного не так, как я планировал. Когда «Бурундук», приближаясь к незнакомому объекту, пересек отметку четыреста метров, космолет ожил. Внешние сенсоры обнаружили сильный энергетический всплеск, и метрах в ста от нас фрагментарно стало проявляться какое-то энергетической образование, через несколько секунд уплотнившееся до видимого в оптическом диапазоне кокона. Активировавшаяся защитная оболочка эффектно переливалась, как будто состояла из огромного количества мелких трепещущих серебристых чешуек. Легко подправив траекторию нашего космолета, я уровнял скорость с чужим кораблем, фактически зависнув рядом с ним.

– Красивая штучка, – высказался я, с минуту понаблюдав мерцание поля. – Как будто на параде.

– Шерш, нашел, о чем думать, – возмутилась Шила, – нас сканируют несколькими видами излучения. Мне не очень уютно, не оставляет чувство, что это работают системы наведения, и нас вскоре атакуют.

– Мы слишком близко к кораблю, вряд ли они используют главный калибр, – высказал я соображение, – а для оборонительных систем нет нужды делать наведение при таком расстоянии. Остаются ракеты.

– Да я все это понимаю, – пробурчала Шила. – Только от этого не легче.

Атаки не последовало, и я аккуратно тронул «Бурундука», постепенно смещаясь вокруг чужого корабля. Защитное поле нашей находки мигнуло, потеряв на миг алмазную огранку, затем еще раз. После седьмого или восьмого мигания чешуйчатая вуаль пропала, оставив лишь тонкий контур еле заметного поля.

– Энергоустановка, наверное, сдает, – прорезался Краппс. – Энергетический фон наполнился флуктуациями и уверенно спадает.

– Даже если тут сработала обычная автоматика, нам нецелесообразно рисковать, у нас же не абордажный бот с энергетическим деструктором поля, – подвел я итог. – Остается ждать, пока защита падет окончательно.

– Глянем, что на месте дыры, – предложила Шила.

– Глянем, – согласился я. – Думаешь, сможем проскользнуть там?

В районе пробоины защитное поле корабля-находки оказалось причудливо скручено. Оно трепетало как будто пламя свечи, местами просматривались довольно крупные разрывы. И все же «Бурундук» не смог бы уверенно протиснуться в эти дырки.

– Жаль, что у нас нет маленького бота, – размышлял я вслух.

– В районе дыры фонит остаточной радиацией, – сообщила Шила, – и какие-то эпизодические выбросы прилично нагружают наши экраны.

– У нас начало наблюдаться некоторое падение энергии, есть утечка, – проинформировал Краппс.

– Сильно грабят? – спросил я.

– Нет, но это странно, – ответил Ося. – Мы же по идее под щитами, да и вообще это весьма странно. Мы же – не станция снабжения с открытым шлюзом энергообмена, как нас грабить умудряются?

– Щиты-то не со всех сторон, – предположил я, предложив, – Шила, сделай распределение, чтоб нас по минимуму везде окутало.

После активации всех щитов ситуация стабилизировалась. Фактически нас не атаковали, но и на борт пускать пока не спешили. Оставалось лишь пассивное наблюдение. И хоть я пребывал в полной уверенности, что нам противостоит всего лишь автоматика, пути внутрь пока не видел. Наши силовые методы воздействия на ситуацию могли повредить корабль, на котором теоретически имели все шансы остаться выжившие клены экипажа, а так же спровоцировать ответные действия его оборонительной системы. Тонкая пленка энергетического щита не мерцала, видимо на нее уходило значительно меньше энергии, чем на «алмазную грань». Тем не менее, и без того скудные запасы энергии чужака таяли, а значит, нужно было держать защиту в тонусе, если мы хотели погулять по его отсекам.

– Ося, готовь маяк к постановке, – сказал я. – У нас уже довольно много свободного места в одном из трюмов для монтажа маяка внутри него. Мы пока повисим рядышком с находкой, может, ее энергоустановка окончательно выдохнется или защита в пределах дыры еще больше прохудится.

– Тогда можешь попробовать маневрировать, – предложил Ося. – Мне кажется, что система это действо рассматривает, как повышение опасности, вполне может попытаться поставить второй щит, а он у них, видимо, прожорливый.

Мысль показалась дельной, и я тут же сделал несколько довольно резких маневров. Система защиты чужого корабля действительно несколько раз пыталась выставить «алмазную грань», в первый раз ей удалось сделать это минут на пять-шесть, во второй – на две. Дальше реакция на маневры исчезла.

– Запустить бы в него каким-нибудь тяжелым камушком, – сказала Шила. – Если система автоматическая, то за атаку не примет, а вот активное противодействие может окончательно ее истощить.

– У нас ничего нет, кроме маяков, – раздумывал я вслух. – Интересно, как у них система запрограммирована на случай довольно больших помех прямо по курсу. Если препятствие будет довольно велико, не метеорит, а, к примеру, астероид, они отвернут или нет.

– У нас нет астероида, – усмехнулась Шила. – Да и метеоритов тоже нет.

– «Бурундук» побольше некоторых метеоритов будет, – продолжил я размышления. – Система должна среагировать довольно на большом расстоянии, иначе осколки могут накрыть корабль или отвернуть не успеют. В любом случае, я буду на чеку, думаю, вовремя убраться с дороги этого космического бегемота сможет без проблем.

– Ты хочешь встать у него на пути? – уточнила Шила. – Они же могут принять это за враждебные действия.

– Если у них нет на борту интеллекта, а правит только автоматика, то могут и не принять, – высказал я свое мнение. – Опять же, если откроют огонь, мы всегда успеем слинять.

– Идея – дерьмо, – коротко, как-то по-краппски, резюмировала Шила мою идею. – Кстати, как ты думаешь, что с ним произошло?

– Мне кажется, его кто-то атаковал, – ответил я. – Вот только захвата корабля явно не произошло. Странно, что экипаж никак себя не проявляет. Единственный логичный ответ, так это – их пребывание в анабиозе или стазис-капсулах. Анна, рассчитай, пожалуйста, предполагаемую траекторию движения этого космолета, исходя из пары сотен усредненных алурсианских циклов.

– Готово, – тут же отозвалась наша хранительница ключей. – Правильно «алурисских циклов».

– Спасибо, красавица, – поблагодарил я. И… Мне пофигу, как правильно они себя обзывают, если они такое с тобой проделали.

– Конструкция корабля какая-то несуразная, – размышляла Шила. – Я таких раньше не видела. Довольно большой, на военные не похож, но никаких намеков на трюмы. Что он вообще в этом куске пустоты делать может, тут же ни планет, ни звездных систем.

– Ты не о том думаешь, – перевал я Шилины размышления. – Если корабль просто дрейфует, представь, какая у нас была вероятность его встретить. Тут же и трасс-то практически нет торговых, маршрут наш – это спрямление общепринятых торговых путей в угоду скорости. Такое себе могут позволить далеко не все.

– Да мало ли всяких исследователей и промысловиков шныряет по всевозможным уголкам космоса, – не согласилась Шила. – Военные опять же могут попасться где угодно.

– Это так, – согласился я. – Но все же ты не поняла, о чем я. Этот корабль или слишком долго дрейфует брошенным, или получил повреждения совсем недавно. За первый вариант говорят его почти истощенные запасы энергии или топлива, за второй – его траектория движения. В случае первого варианта он должен был пролететь через два населенных мира, по выкладкам получается, что ближайший мир он должен был пройти практически по орбитам обитаемых планет. Вряд ли он смог бы миновать их незамеченным, такое возможно только в случае движения в надпространстве. В случае нападения корабль бы ограбили и попытались уничтожить.

– Может метеорит? – неуверенно предложила Шила.

– Твои сомнения верны, – усмехнулся я. – Корабль имеет экранную защиту, скорее всего, и орудия системы обороны в порядке. При всем, что мы видим, корабль в таком состоянии вполне способен избежать встречи с метеоритом достаточно большого размера, мелкие же его не смогут повредить столь сильно. Остается вопрос: «Как он дошел о такой жизни?»

– Может быть, автоматика корабля маневрировала, уходя от каких-то препятствий, – предположила Шила. – Вот и пришел он совсем с другого направления, минуя населенные миры.

– Может, – согласился я. – Как бы нам проверить это, не подставляя под возможный удар «Бурундука». Идеи есть? Анна, ты что думаешь?

– Не стоит рисковать нашим кораблем, – ответила Анна. – Мы не знаем, что за орудия установлены на этом судне. Размеры предполагают довольно широкий ряд возможностей для главного калибра, совсем не обязательно они должны быть энергетическими. Лучше вообще не связываться с этим объектом.

– Логично, – согласился я. – Но мы же не можем просто так отпустить этот орех. Опять же, там может случиться выживший экипаж, нуждающийся в нашей помощи.

– Именно по этой причине судно хранит полное молчание? – пошутила Анна. – Большинство известной автоматики имеет вариант настройки различных действий на входящий запрос или, по крайней мере, она способна пробудить оператора.

– Выход из анабиоза занял бы как минимум часа два, – предположил я, вспоминая Белку. – Да и то вряд ли вышедший из глубокого анабиоза оператор сможет сразу что-то предпринять. Вот со стазисом может случиться куда проще.

– Что такое стазис? – спросила Шила.

– Помещение в сходное с анабиозом состояние, только при других условиях, – ответил я. – Там замедляются обменные процессы организма без так называемой «заморозки», плюс еще и физические свойства локального пространства меняются. Не в курсе я таких «мелочей», может, и течение времени изменяется.

– Это временные перемещения что ли? – удивилась Шила.

– Нет, конечно, – усмехнулся я. – Не уверен, как там дело обстоит на самом деле, но как бы оно там ни было, время можно ускорить или замедлить, но я пока не слышал, чтобы его можно было повернуть обратно.

– Это у крайгов такие установки есть? – поинтересовалась Шила. – Я слышала, конечно, всякие басни про управление временем, но все это, мне кажется, из области фантастики. Никогда даже не видела такой установки.

– Да, – ответил я. – А анабиозными пользовалась?

– Пользовалась, – почему-то мрачно ответила Шила. – Каждый раз ждешь, укладываясь в этот морозильник, что станешь той одной восемь тысяч сто тридцать шестой от вероятности летального исхода, как в инструкции к морозилкам на нашей прошлой кастрюле написано.

– Случались летальные исходы? – уточнил я.

– Да, один за все время моего пребывания там, – ответила Шила так же мрачно. – Еще один член экипажа вышел из анабиоза с серьезными отклонениями физиологии и психики.

– Капитан же тоже входил вместе с экипажем, – предположил я. – Таковы изъявления судьбы.

– Входил, только его установка имела на три порядка большую надежность, чем те, что для экипажа предназначались, – прошипела Шила. – Дорогая штучка из новых моделей имелась только для этого урода. Остальным же нужно было доламывать старье, установленное со времен постройки кастрюли.

На этом разговор как-то подвис. Мы помолчали каждый о своем. А рядом с нашим кораблем помалкивал еще один, пока не разгаданный объект. «Орешек» почти созрел, что впустить нас, только вот тонкая пленка защитного экрана до сих пор оставалась на месте. Почему-то в очередной раз вспомнились мой прошлый экипаж, мой прошлый корабль и моя прошлая жизнь.

– Сергей, чужой корабль убрал защитное поле, – вернула меня к действительности Анна. – Вместо этого увеличено число попыток точечного облучения нашего корабля, в нашем защитном экране кто-то усердно выискивает лазейку.

– Как экран себя чувствует? – спросил я.

– Излучение не сильное, экран ему не пробить, – доложила Анна. – Только вот наблюдается тенденция подстройки излучения под параметры нашего защитного поля. Если все оставить как есть, возможно проникновение направленного луча с параметрами нашего поля. Я включила в полевую картину «элемент хаоса», он по случайному рисунку меняет структуру поля. Защитные функции на энергетическом уровне падают, зато повышается сопротивляемость адаптации для внешней настройки.

– Это что вирус? – удивился я. – Давай-ка тоже прощупаем поганцев.

– Я провела пробное сканирование чужого корабля, – продолжила Анна. – Внешняя обшивка сильно поглощает сигнал, могу пробиться только к прилегающим к ней помещениям.

– Энергоблок просматривается? – уточнил я.

– Видны отсеки с наиболее высоким рассеиванием энергии, логично предположить, что там и есть энергоблок, – предположила Анна.

Наша виртуальная реальность на секунду покрылась сетью каких-то морщин. Изображение корабля чужака поплыло. Теряя фрагменты, начался распад окружающей обстановки виртуального мирка. Из реальности выпал Шила, а Анна сильно плавающим голосом сказала:

– Внедрение вредоносного компонента, утечка энергии, пытаюсь бло….

Анна тоже выпала из реальности. И я попытался отключиться от виртуальной реальности «Бурундука». Мягкое отключение не сработало, мои команды элементарно игнорировались. Я страстно возжелал отключиться, надеясь на мою двойную систему совмещения. Виртуальную реальность как будто выплюнуло из моего сознания. Я сидел в кресле, похоже, мой сенсор-привод был убран в броню, насильно разорвав контакт. На корабле еле-еле тлело аварийное освещение. Шила в кресле не подавала признаков активности, руки неподвижно лежали на подлокотниках, голова безвольно свесилась набок.

– Весело ракеты улетают вдаль… – пробормотал я себе под нос.

Отключать Шилу, находящуюся в «горячем» режиме, было опасно. Мог просто выгореть сенсор-привод, а могли пострадать и нервные окончания. Осталось надеяться, что она просто закупорена в своем маленьком огрызке виртуального мирка. В проходе из полумрака материализовался Краппс.

– Что случилось, Штурм? – спросил он.

Я вкратце описал ему ситуацию.

– В такие переделки я еще не попадал, – сказал он. – Шилу можно попытаться отключить вместе с блоком сенсорного подключения. Его можно и заменить, если сгорит, но шанс навредить Шиле все равно остается.

– С компьютером можно соединиться напрямую? – спросил я. – Очевидно, что тут все магистрали выведены из строя, есть ли тестовые разъемы на самом корпусе?

– Есть, – ответил Краппс. – Я оставил на всякий случай технологическое окошко, когда собирал защитный кожух, слишком уж неопознанным мне наш системник показался, могло понадобиться прямое подключение.

– Замечательно, – сказал я. – Сначала покажешь мне место включения в системник, потом отвинчивай к чертям блок подключения, мне кажется, что Шиле это не навредит, а вот долгое пребывание между небом и землей вполне может.

Мы отправились в отсеки системного блока. Показав мне разъемы, Краппс ушел вызволять Шилу. Разъемов оказалось много, одних сенсор-приводных насчитывалось четыре штуки, остальные я просто никогда не видел. Я еще подумал, что было бы неплохо спросить у Краппса какие разъемы для чего. Осмотрев панель, я решил действовать методом «научного тыка». Первый разъем элементарно не захотел меня впустить, требуя какую-то идентификацию, зато второй сработал как надо. Я пролез в пустое пространство, ограниченное какими-то переборками и бронированными дверями. Тут же появилась и Анна.

– Привет, – сказал я. – Что тут творится?

– Нас атаковали, – ответила она. – Система управления «Бурундуком» частично потеряна. Я успела заблокировать большинство систем, в борьбе за энергоустановку меня выкинули из управляющих контуров, но я практически полностью перекрыла поток энергии, заблокировав энерговыделение примерно на сотой части мощности.

– Что это за стены? – спросил я. – Кто нас атаковал?

– Вокруг просто периметр моего боевого соприкосновения, – ответила Анна. – Я пытаюсь восстановить связь с системами корабля, внешнюю картинку твое воображение дорисовало. Кто конкретно провел вторжение, я не знаю, скорее всего, через щиты получил доступ какой-то враждебный интеллект или мощная искусственная система с хорошо отработанными на этот случай алгоритмами действия.

– Ты как сама оцениваешь шансы? – спросил я.

– Думаю, что шансов у меня довольно много, хотя и поражение не исключено, – ответила Анна. – Вопрос только во времени.

– Что с Шилой не знаешь? – задал я волнующий меня вопрос.

– Нет, не знаю, ее вырвало из системы, – ответила Анна. – Ты-то как смог выйти?

– Есть средства, – ответил я. – Раз ребятки напали первыми, у нас развязаны руки. Мы сможем им вломить чем-нибудь?

– Не знаю, – призналась Анна. – Я не контролирую орудийные системы. Я их заблокировала перед отключением. Может, удастся запустить ракеты с ручного пульта.

– Еще бы разобраться в нем, – пробурчал я, вспоминая набор значков на пульте прямого включения в системный модуль. Пойду-ка я, навещу хитрозадых любителей вирусов.

Внутренний мирок системника мигнул, потом еще раз.

– Попытка вторжения, – комментировала Анна.

– Ты держись, я попытаюсь им устроить бурю в консервной банке, – сказал я, подумав. – Похоже, нужно поторопиться.

* * *

Для начала я прогулялся в отсек наших бортовых вооружений. Темой моей прогулки являлись наши оборонные системы. Главный калибр выглядел бы, конечно, интереснее, но для стрельбы из него требовалась переориентация «Бурундука». Слитые мне Анной коды позволили войти в интерфейс орудийных систем, что принесло мне лишь не слишком веселую новость. Энергия в орудия не поступала, а накопленный в локальных хранилищах заряд позволял сделать лишь одну очередь выстрелов в сорок. В любом случае со стрельбой стоило повременить. Поковырявшись несколько минут, я организовал шифрованный канал связи моей брони с блоком управления огнем и направился к энергоустановке.

Отсек оказался блокирован. Без радости осмотрев запертую дверь, ломать принадлежащее нам имущество не стал, направив свои стопы к своей каюте. По большому счету у нас на борту «Бурундука» практически не имелось средств борьбы с противником, кроме личного оружия, и тем располагали не все члены экипажа. Поставив «галочку» на будущее, я прихватил две запасные обоймы, одну батарею к «дракончику» и чудом уцелевшую гранату Содружества. Броня на этот раз любезно предоставила крепежные приспособления для всего боезапаса, то ли мой Котенок стал умнее, то ли я неосознанно совершил нужные мысленные потуги.

На поверхность «Бурундука» я выбрался через шлюз, открыв его вручную. Чужак все так же висел рядом. Пленка его защитного поля отсутствовала, а вот с нашей защитой творились странные вещи. Защитное поле «Бурундука» уже частично накрыло чужака вместо того, чтобы отгораживаться от него. Кроме того, корабли оказались связаны хорошо различимой тонкой голубой ниточкой, больше всего похожей на плазменный шнур. Похоже, что какие-то уроды продолжали воровать нашу энергию, похоже, это и являлось целью нападения. Меня на долю секунды накрыла волна всеобъемлющей ненависти. Не удивлюсь, если в тот момент во все стороны от меня выплеснулись толстые протуберанцы злобы.

– Я вам сейчас отломлю халявы большой ложкой, – подумал я, беря себя в руки.

Моя броня имела возможность установки какого-то резонансного движка, правда, самого движка я никогда и в глаза не видел, а вот сейчас бы он мне очень даже пригодился. Наши корабли разделяло метров четыреста-пятьсот пустоты. По космическим меркам – не расстояние, но мое мироощущение имело на этот счет немного свое, сильно отличное мнение. В принципе, я имел все шансы перепрыгнуть это расстояние, но не имел особого желания. Да и некая проблема в лице нашего же защитного поля тоже присутствовала. Промахнись я, и поле поставит толстую точку в повествовании о моей жизни.

Вспомнив обо всех, зависящих в данный момент от меня жизнях, я сильно приуныл. Я бы просто никогда не простил себе гуляющей во мне в данный момент трусости. Так что, как говорят героические трусы: «Глаза боятся, а руки делают». Достав «дракончик», ЭМИ орудие которого могло дать хоть и не большой, но все же импульс, я начал собирать душевные силы для прыжка. Пока я мысленно уговаривал себя, броня, оценив обстановку, предложила варианты прыжка. Судорожно сглотнув, я расслабил мышцы и дал согласие. Я, вернее моя броня, тут же совершила прыжок. Мышцы ног, спины и брюшного пресса тут же выдали серию усилий, после которых тело свело судорогой. Обливаясь потом, я терпел, и боль отпустила буквально через пару секунду. Я парил в пугающей пустоте, оторванный от привычного мирка космолета. Подправляя траекторию, два раза сработало серпантинное орудие. По внутреннему таймеру брони весь мой перелет занял не больше трех минут, показавшихся мне прогулянной институтской парой.

Прибыл я на корпус чужака где-то посередине между шлюзовой палубой, которую мы видели, и дырой. Подумав, что при таком наглом нападении вряд ли меня пустят в парадные двери, я направился к дыре, к которой и идти оказалось немного ближе. Не утруждая себя передвижением на ногах, я совершал небольшие прыжки вдоль корпуса, периодически используя мой гравитационный симбиот, чтобы корректировать движение, благо вблизи космолета это получалось довольно легко.

Поверхность обшивки, сильно изъеденная оспинами метеоритов, говорила о том, что корабль все-таки долгое время дрейфовал без присмотра. Более внимательно осмотрев довольно большой скол, я обнаружил второй слой обшивки. Дальше мне два раза попадались места странно гладкой поверхности, как будто они принадлежали другому судну, только что сошедшему с верфи. Меня посетили смутные догадки. Я сделал несколько выстрелов из «дракончика». Лазерные лучи рассеялись с поверхности несколькими радугами, не причинив ей урона. А вот ЭМИ пули оставляли на ней заметные сколы. Потратив еще с пару десятков выстрелов, я пробил дырку диаметром сантиметров в пять, видимо, прошедшую через все слои обшивки. Наружу заструилась тонкая струйка газа. В отличие от обычно кристаллизующегося в вакууме воздуха, в котором присутствовала вода и другие замерзающие компоненты, выходящий из отверстия газ разлетался чуть туманной вуалью, быстро редеющей в бездонном вакууме.

– Атмосфера есть, но она явно не земного типа, – отметил я.

Струйка газа на моих глазах сначала совсем истончилась, а затем исчезла. Слои обшивки вокруг дырки начали «кипеть» и смыкаться, спадаясь внутрь дыры. Минуты через две-три на месте пробоины виднелась поверхность, слегка утопленная внутрь наподобие линзы. Я наблюдал. Еще через четыре-пять минут «линза» вытягивалась вширь, видимо, обваливая окружающие слои обшивки внутрь себя, и скоро поверхность стала ровной, гладкой и практически новой. Действо не походило на аналогичный процесс «Ботаника», но неплохо служило тем же целям. Скорее всего, в этом процессе использовались какие-то неживые компоненты, типа нано или более компактных машин. Мне стало интересно посмотреть на огромную дыру. Дыра при ближайшем рассмотрении оказалась частично затянута неравномерным слоем серого пористого материала. Местами из наплавленной обшивки торчали какие-то конструкции. Судя по всему, процесс восстановления обшивки до сих пор продолжался. Но ввиду обширности повреждений или недостатка энергии шел он крайне медленно. Мне показалось, что при восстановлении обшивка слегка истончается, возможно, потом ее толщина каким-то образом восстанавливается, но в дыре, похоже, дела обстояли иначе.

Подключившись к оборонительной системе, я нашел место на теле дыры годное для удара. Вспомнив судьбу лазерных выстрелов, я сделал пару десятков выстрелов из ЭМИ орудия «дракончика», закончив выстрелом из серпантинного орудия, все-таки оторвавшего меня от корпуса чужака. Поверхность дыры потеряла монолитность, выстрелы «дракончика» сделали из ее части натуральное решето, а орудие моей брони проделало неплохую дырку. Чуть коснувшись поверхности корабля чужаков, я сделал прыжок в сторону вдоль обшивки, дав оборонительной системе «Бурундука» добро на короткую очередь по оставленному мной маркеру. Саму атаку я не заметил, а вот результаты оказались налицо. Череда лазерных импульсов разорвала поверхность дыры. Яркие, светящиеся практически белые цветом капли материала обшивки разлетались во все стороны, расплесканные нашей атакой. Внутри чужака произошел несильный взрыв, тонкая обшивка в месте попадания импульсов вспучилась и тут же разлетелась крупными кусками. Как ни странно, чужой корабль никак не ответил. Я же заметил, что по голубому лучу, связавшему наши корабли, побежала череда бликов и пятен разных цветов.

– Надо бы поглядеть, куда он приходит к этим грабителям, – подумал я, разглядывая энергетический луч.

В обшивке образовалась новая овальная дыра приблизительно двух метров в диаметре. Края дыры выглядели неровными и выгнутыми наружу, цвет остывающего материала приближался к темно-красному. Толщина обшивки в месте разрыва не превышала пяти-семи сантиметров. Как ни странно, на краях по-прежнему не наблюдалось восстановительных процессов. Внутри меня ждала лишь темнота, слегка рассеиваемая только тускнеющими краями оплавленных внутренних конструкций.

По большому счету, я мог бы пролезть внутрь чужака и без этого светопреставления, но мне хотелось понять, смогу ли я в случае проблем рассчитывать на орудия «Бурундука» для побега. Лезть в нутро негостеприимного космолета совершенно не хотелось. Одно дело осматривать покинутые всеми останки былых эпох, и совсем другое – враждебно настроенное и вполне функционирующее изделие чуждого разума. Я поднял глаза на «Бурундука». Корабль висел рядом, а враждебный луч снова выглядел бледно голубым.

– Ты не один раз прикрывал меня собой, – подумал я, глядя на космолет, ставший моим очередным домом. – Теперь моя очередь. Раз уроды до сих пор не успокоились, пора бы им нанести визит вежливости.

Немного понаблюдав за прожженной нами дырой, я обнаружил, что восстановительные процессы в обшивке чужака начались только после того, как края проплешины перестали светиться, окончательно остыв. Чем бы ни оперировали системы, восстанавливающие чужой корабль, высокая температура на время блокировала их функции. И все же системы герметизации обшивки работали, и оставался шанс, что, спустя какое-то время, меня закроют внутри чужого корабля.

– Ничего, я найду выход наружу, даже если это будет не совсем приятная дырка, находящаяся у обычных людей сзади, – подумал я, отталкиваясь в сторону пробоины. – Интересно, не этот ли корабль неизвестной цивилизации с несметными сокровищами на борту сватал нам какой-то аферист на Маятнике?

* * *

Внутреннюю темноту отсека чужого корабля разрезали лучи моих наплечных прожекторов. Поэкспериментировав с ними, я сменил фокусировку, расширив конус света. Зрелище предстало печальное. Я затрудняюсь предположить, какие функции выполнял отсек раньше, к моему приходу он походил на огромную тарелку металлических макарон разных форм и размеров. Местами повар, видимо, не успел их промыть, и они слиплись в огромные конгломераты. Протиснувшись внутрь, я обнаружил присутствие на борту космолета силы тяжести. Я уже настолько отвык от родного земного притяжения, что судить о нем даже бы и не взялся. Одно я мог сказать точно, что сила гравитации на борту чужака заметно уступала принятой на «Бурундуке». Осмотревшись и немного попинав окружающий хлам, я понял, что искать что-либо интересное или полезное в металлическом мусоре совершенно бессмысленно. Пришлось элементарно прокладывать путь внутрь корабля, действуя грубой силой и жестким излучением лазеров.

Добравшись до переборки, я понял, что в отсеке взорвалось что-то грандиозное. Переборка оказалась сильно прогнута наружу от эпицентра взрыва, представляя собой полупрозрачную местами обтекшую линзу. Судя по всему, внутренние помещения или не имели такой, как обшивка, системы восстановления, или же все силы оказались брошены на огромную внешнюю дыру. Многочисленные прорехи в переборке оказались всего лишь загромождены обломками каких-то конструкций или оборудования. Присмотревшись внимательнее, я обнаружил, что практически все дырки имели следы закупорки со стороны внутренних отсеков космолета.

– Что же тут могло взорваться во второй раз? – задал я себе вопрос. – И кто, черт возьми, заделал дырки с противоположной стороны. Есть ли на корабле живые?

Последняя мысль на некоторое время придержала меня. Вломившись, я бы обязательно разгерметизировал отсек, но тут перед моими глазами всплыло видение обмякшей в кресле Шилы. Материал переборок и рядом не лежал с внешней обшивкой. В большинстве случаев для их разрушения хватало усиленных броней мышц рук и ног, в тяжелых случаях в дело пускался «дракончик» в оскорбительном для него режиме лазерного резака. В первые же проделанные мной дырки наружу потянулись струйки газа. Не утруждая себя открытием обнаруженной на переборке двери, больше всего похожей на выгнутую ударом большую крышку от кастрюли, я довершил разрез между тремя проделанными старым взрывом трещинами, выбив фрагмент переборки.

– Нечего вежливо стучаться к соседям, когда они у вас на кухне уже вовсю распивают заначенную ко дню рождения бутылку, – подумал я, глядя на все сгущающееся облако вытекающего в разгромленный отсек газа. – Здороваться мы, пожалуй, тоже не будем, и желать я вскоре буду вам совсем не доброго утра.

Передо мной простирался коридор какого-то совершенно неправильного формата. В сечении проход оказался трапецией, положенной набок. Подумав о непредсказуемостях природы и бесконечности многообразия всяких разумных в космосе, я шагнул в проход и распрощался со своим весом. В проходе гравитация отсутствовала. Впрочем, оттолкнувшись от развороченной переборки, пролетел я совсем немного, практически сразу свалившись на палубу. Тяготение на космолете играло в свои шутки, видимо, от безысходности, связанной с повреждением каких-то важных агрегатов. И вектор тяготения в проходе оказался сориентирован немного иначе, чем я думал. Палуба с замеченным нами шлюзом оказалась не третьей снизу, а третьей сверху, а сама сила тяготение оказалось еще меньше, чем в разрушенном отсеке. По моей оценке место, куда направлялся энергетический пучок, связывающий наши корабли, располагалось всего парой палуб выше и чуть в стороне.

Собственно, передо мной находился некий коридор, и по человеческой логике вещей он должен был куда-то вести. Последовав зову логики, я через несколько метров уперся то ли в странную переборку, то ли в еще более странную дверь. В этом месте проход, сделанный как будто из сплошных прямых линий и углов, плавно перетекал в обтекаемую овальной формы трубу, перегороженную препятствием. С немалым огорчением отложив мысль о легкой прогулке по чужому космолету, я от души ударил в переборку ногой, усиленной моим боевым костюмом. К моему удивлению препятствие не разлетелось мелкими осколками, не треснуло и даже не вогнулось. Оно сыграло под ногой, как будто я ударил в толстенный слой эластичного пластика. Но не успел я хорошенько удивиться, как переборка, а лучше будет сказать «дверь», разошлась в стороны, причем все сразу, открыв мне вид на постепенно расширяющийся зал с большим количеством ниш. Ниши потрясали мое прагматичное воображение своими формами и размерами, а самое главное – своим совершенно алогичным расположением.

– Черт! Неужели опять телепортационные кабинки? – раздраженно пробурчал я вслух. – Мне же всего-то двумя этажами выше! Может, договоримся через черный ход?

Сделав несколько шагов внутрь, я остановился из-за неожиданно засветившегося сгустка багрового огня посередине зала. Выключив свои прожектора, я внимательно присмотрелся к какому-то клубку медленно сплетающихся друг с другом темно-красных шнуров. Свет они давали довольно тусклый, да и никакого вреда причинять не спешили. Привыкнув, глаза дополнили картину шестью тонкими, светящимися почти на грани видимости спицами, уходящими от клубка темно-красных шнуров или вообще одного шнура к поверхностям залы. Больше всего этот шарик-головоломка походил на странный светильник. Полюбовавшись с пару минут находкой, я снова включил прожекторы. В потревоженной атмосфере зала летали лишь мелкие пылинки. В свете местного ночника стены казались темно-багровыми, практически черными, а в луче света играли всеми оттенками белого цвета. Собственно, меня мало интересовало, какого они цвета, я был зол на ситуацию и очень хотел с кем-нибудь поквитаться.

Потратив немного времени на беглый осмотр помещения, я не удержался и пнул одну из ниш. Как будто ждав именно моего действия, перекрывающий ее материал разошелся в стороны, открыв мне узкий темный лаз, к тому же через несколько метров куда-то сворачивающий. Лаз – это не телепорт, ведущий не в самую близкую неизвестность, и моему облегчению, наверное, не нашлось бы пределов. Возможно, лазы открывались как-то иначе, но и на здоровый пинок реагировали исключительно верно. Попинав пороги, я выбрал довольно широкий проход, ведущий, по крайней мере, в нужную мне сторону. Как я и опасался, через пару десятков метров, проход плавно повернул совершенно не туда. Пришлось ломать, а ломать – не строить. Где протискиваясь в уже имеющиеся дыры, где открывая проходы, а где и проламывая возникающие преграды, я постепенно двигался по каким-то спускам с подъемами в нужном направлении. Оставив осмотр возможных достопримечательностей на потом, я старался как можно скорее добраться до места, куда вел пучок воруемой у нас энергии.

Наконец, расчетная точка приблизилась настолько, что можно было искать ее за одной из ближайших переборок. На одной из подходящих стен как раз оказались намалеваны неизвестные мне каракули, плавно перетекающие на чуть утопленный внутрь овальной контур. Взяв «дракончик» наизготовку, я уже привычно пнул овал. Дверь наметилась чуть сильнее, но не открылась. Видимо, отсек оказался заблокирован. Несколько приветственных выстрелов в дверь показали бесполезность как энергетического, так и пулевого оружия. Главный калибр моей брони оставил в двери довольно большую вмятину, озарив в момент практически весь коридор вспышкой голубого пламени.

– Черт побери, красиво, – подумал я. – Ну что ж, уроды, тут вы на высоте, проверим вашу сообразительность.

Я немного отошел от стены, и серпантинное орудие моего скафандра ударило в переборку рядом с дверью. Третье полуметровое отступление от двери оставило в стенке долгожданную дырку. Не защищенная полем переборка продырявилась, как папиросная бумага. Отступив еще на полметра, я снова обидел стенку. Главный калибр брони любезно пробил в стене очередную дырку сантиметров пятнадцать в диаметре, разнеся что-то в находящемся за стеной помещении. Дожидаться приглашения войти я не стал и, засунув в проделанную дыру гранату с шестисекундной задержкой, солидно отошел в сторону. После просочившейся в дырки вспышки и небольшой пыльной бури, мне стал ясно различим провал в стене вполне достаточный для проникновения внутрь средних размеров слоника.

Подкравшись к краю, я выглянул, быстро отпрянув и на всякий случай присев. Через пяток секунд, совершив перекат, как в солидных боевиках, я повторил операцию с другой стороны дыры. Картина открылась ясная, но не совсем понятная. Часть обшивки, куда, видимо, попадал луч энергии нашего «Бурундука», светилась ровным бледно-голубым светом, как большой телевизионный экран. От этого «экрана» отходило пять пучков энергии толщиной в пару пальцев к неказистым плохо различимым агрегатам, окутанным почти осязаемой чернотой космоса. Поскольку никто не пытался на меня напасть, я выглянул и более внимательно огляделся. Окутанные клубящимся мраком установки располагались по кругу от «экрана», занимая пол, переборки и потолок. От них к геометрическому центру конструкции тянулись постепенно истончающиеся рукава темноты. А между ними колыхалось нечто, в чем тонул мой взгляд. И чем дольше я смотрел на это, тем тоскливее становилось на душе и хотелось кинуться в этот черный омут. Я никогда не видел черных дыр вблизи, но, наверное, они именно так темны. Сбросив наваждение, я с удивлением обнаружил, что по стенам в сторону моего пролома потихоньку стягивается тоненькая голубая сеточка гуляющих разрядов. Похоже, кто-то, воплотивший эту шайтан-машину в жизнь, решил искоренить упущение в охранном периметре.

– Что же с ними делать-то? – подумал я. – Раз они поглощают такую прорву энергии, им лазерный импульс будет лишь каплей соуса к основному блюду.

Время работало против меня, и я решил хоть как-то действовать. Внутри помещение оказалось не таким уж и большим. К моему удивлению от миниатюрной черной дыры никуда ничего не тянулось, не струилось и не перетекало. Создавалось впечатление, что она живет сама по себе. Хмыкнув, я пометил один «колодец темноты» для брони, а по другому сделал с пяток выстрелов ЭИМ стволом «дракончика». С первого взгляда никаких видимых эффектов ни мои потуги с «дракончиком», ни серпантинная пушка моей одёжки не дали. Но буквально через пару секунд от генератора мрака, куда клюнула серпантинная пушка, в мою сторону стал вытягиваться тонкий черный волосок. Этот отросток тьмы постепенно размывался, на глазах превращаясь в миниатюрный смерчик, направленный тонким хоботком в мою сторону. Не дожидаясь ответного подарка, я шмыгнул в дыру на стене, чтобы иметь хоть какое-то прикрытие. За стенкой глухо бухнуло. Присев на корточки, я выглянул.

«Колодец», куда я палил из «дракончика» остался целым, и от него вытягивалась уже знакомая тонкая черная волосинка, а вот второй, куда серпантинная пушка воткнула свой заряд, отсутствовал. На его месте дымились лишь бесформенные исходящие темно-серым, быстро растворяющимся в окружающей атмосфере паром обломки. Черная дыра, к моему удивлению, на потерю кормильца практически никак не отреагировала, разве только слегка подвинулась к новому геометрическому центру системы.

Два следующих «ока тьмы», по которым я отстрелялся из главного калибра моей брони, корчились какими-то разноцветными судорогами. При этом разрушение второго ока как-то печально сопровождалось фиолетовыми всполохами, а третьего – яростно плевалось довольно толстыми синими протуберанцами. Черной дырке потеря кормильцев сильно не понравилась. По поверхности угольного мрака забегали голубые, багровые и зеленые всполохи, на мгновения открывая во тьме световые прорехи, через которые во все стороны периодически выскакивали голубые искорки. И в местах попаданий этих игривых огоньков поверхность пола, стен и потолка начинала вспучиваться, исходить мелкими пузырями и даже выбрасывать клубы серого то ли пара, то ли дыма. А голубой «экран» на переборке покрылся разноцветными пятнами, то накатывавшими на голубое свечение, то снова отступавшими к его границам.

На третьем «темном колодце» шутки кончились. Последние два «колодца» выпростали из своего мрака по три черных волосины, которые очень активно раскручивались в смерчики. Пока я ждал перезарядки пушки, воронки достигли размеров полуметра в длину и сантиметров тридцати в диаметре. Завороженный черным танцем я совсем прозевал нападение. И спасла меня стенка, за которой я продолжал прятаться. Горловина одной из воронок резко схлопнулась, а хоботок вытянулся, резко выплюнув в мою сторону черную струю. Судорожно отпрянув от стены, я в следующий момент стал свидетелем того, как могут нарушаться физические законы. Презрев все теории сопромата, твердый материал в радиусе поражения покрылся рябью, заколыхался, как жидкость, и начал выгибаться воронкой, как будто вытекая в противоположную мне сторону вопреки всем законам гравитации. Постепенно в центре прорезался глазок воронки, а материал на стыке со стеной постепенно стал испаряться, проваливаясь в темное нутро. За стеной последовал пол, мелкий мусор на нем и потолок. Следующие несколько мгновений стали для меня страшным сном, в котором шесть выплюнутых в мою сторону черных воронок постарались высосать окружающий меня мир.

Я даже не думал о какой-то стрельбе, улепетывая от расползающейся черной заразы, как хомяк во время вспашки поля. Но броня выполнила очередную поставленную мной задачу, и во время моих хаотичных метаний фиолетовая лента серпантина ушла куда-то в сторону черного хаоса. Там что-то громко всхлипнуло, затем глухо бахнуло. Немного осмелев, я выглянул из-за переборки. Всё в пределах принявшей форму подмоченного и расплывшегося бублика черной дырки походило на застывшую карамель. Отовсюду к центру черного бублика тянулись резко затвердевшие ниточки материи, раньше бывшей нутром этого космолета.

– Сомневаюсь, что такое стали бы творить со своим домом, – успел подумать я.

На моих глазах последняя «черная косичка» рассыпалась тут же испаряющимися волокнами. Один из уцелевших прежде «колодцев тьмы» растекался голубой мерцающей лужей, оставляя после себя исходящую голубыми парами ажурную конструкцию, а последний, действительно уцелевший, пребывал в постоянных метаморфозах. Несколько черных полупрозрачных хоботов, вытянувшихся из окутывающего агрегат мрака, колыхались, как будто на ветру, постоянно вцепляясь в подворачивающиеся им предметы обстановки. Голубой экран начал терять свечение, покрылся разноцветными пятнами и резко потух, выплеснув всю энергию последнему «колодцу тьмы». На месте бывшего голубого экрана проклюнулась россыпь звезд, как будто кто-то вмиг прорезал в переборке иллюминатор, залив его немного неровным и местами потрескавшимся стеклом. Я уже отсчитывал последние мгновения перезарядки моего главного козыря, как оставшийся колодец, а вместе с ним и растекшаяся черная дырка полыхнули ярким белым светом и, оставляя за собой голубые цепочки следов, во все стороны прыснули сгустки голубого огня, летящие вперемешку с осколками конструкций.

Тут же, выводя меня из странного ступора, засверкала лазерная установка моей брони. Пара штатных лазеров усердно пыталась уничтожить разлетающиеся голубые искры. Заметив, что огоньки маневрируют и ускользают от огня, я тоже принялся поливать их веерами импульсов из «дракончика». А через пару секунд все вылетевшие из «колодца» и «черной дыры» сгустки поменяли траекторию, направляясь ко мне. Совершенно неожиданно взорвался прозрачный кусочек стены, который недавно был голубым «экраном». Меня тут же накрыло ударной волной спрессованной атмосферы вперемежку с различным мусором, легко откинув к дальней переборке. К моему удивлению, голубые сгустки огня никак не отреагировали на взрыв, как будто на них не действовала ни ударная волна, ни гравитация. Не действовала на них и покидающая корабль через получившуюся дыру атмосфера.

Мое оружие смолкло, и я с удивлением посмотрел на чуть выдвинутую из приемного паза батарею, мерцавшую белым маркером полного разряда. Стук упавшей на палубу разряженной батареи практически слился с сигналом готовности перезаряженного оружия. Я успел сделать всего пару выстрелов, когда на периферии зрения возникли с десяток красных прямоугольников, падающих, как домино, в такт выстрелам брони. Через секунду лазер моей одёжки утих, серпантинное орудие сбило еще один сгусток, и я остался один против нескольких десятков «голубых огоньков».

– Как несвоевременно, – подумал я, спалив ближайший сгусток. – Нужно было сразу валить.

Я понятия не имел, что плохого несли эти голубые искры, но раз броня их определила, как опасность, стоило их всячески избегать. Отступая по своим же следам, я успел расстрелять еще десятка полтора вертких голубых «мотыльков», а потом у меня села последняя батарея «дракончика». Несколько раз стрельнул из ЭМИ орудия и не увидев результата, я с полной страстью отдался внутрикорабельному паркуру. И у меня имелись все шансы сбежать, если бы не дыра в обшивке, через которую я проник на космолет. Она практически полностью затянулась, оставив на своем месте тонкую, но довольно прочную пленку с небольшим отверстием посередине.

– Черт бы побрал эти квази-живые обшивки, этих голубых мотыльков и всю эту затею, – успел подумать я, судорожно разламывая неподатливую пленку. – Мне бы пяток минут форы, и случился бы шоколадный расклад.

Не переставая работать руками, я наблюдал, как проворные светящиеся мухи нащупывают направление ко мне. Мне вообще повезло, что ориентировались эти мотыльки в пространстве как-то не совсем понятно, я бы сказал «неуверенно», иначе шансов уйти от них у меня и вовсе бы не появилось. И когда первая голубая муха уже была готова взять дичь, мои руки как-то резко потеряли силу, броня стиснула мое тело, сковав движения, но от меня по направлению к преследователям ринулась светло-зеленая светящаяся волна. Отдаляясь от моего тела, зеленая пленка теряла свечение, становясь размытой и постепенно разворачиваясь в мелкоячеистую сеть. И везде, где эта сеть соприкасалась с чем-либо, вспыхивали небольшие разноцветные огни. Зеленая паутина с легкостью уничтожала вместе с летающей пылью и голубых охотников. Только вот чем сильнее отдалялась от меня эта спасительная сеть, тем крупнее становились ее ячейки. И еще я заметил, что некоторые голубые мухи начали реагировать на нее и иногда успешно. Заполнив помещение, паутина отразилась от больших материальных объектов и покатилась в обратную сторону, как будто стягиваясь к моему скафандру. Я даже успел испугаться, что меня порежет так же, как и несколько странных конструкций на ее пути, но все обошлось. Облепив мое тело, свечение как будто впиталось в него, тяжесть брони пропала, но лишь частично. Тут же на внутренней сфере шлема вывалилось уведомление о падении заряда батарей до предела минимального функционирования. Котенок отдал практически все свои ресурсы, пытаясь меня спасти. Рукам уже не хватало мощи рвать проклятую пленку истончившейся обшивки, и я нашел силы лишь стоять, слегка покачиваясь, на ставших нетвердыми ногах. А шесть уцелевших самых настырных голубых мотылей спешно нащупывали дорогу ко мне.

Мир как будто замер на пару секунд и потом попытался осыпаться, как наша виртуальная реальность на «Бурундуке» в момент нападения. Напрягая сознание, я разорвал потёки, смывающие мой мир, безжалостно вытерев их и спалив в огне родного Солнца. На момент все вернулось, но потом навалилась очередная более сильная волна. Мое сознание как будто поделилось на фрагменты, в каждом из которых шла своя собственная война. Кто-то пытался свести меня с ума, подставляя нереальные картины и пытаясь стереть мою реальность. В двух фрагментах я смог вытолкнуть чужое влияние, закрыв его источник в клетку своей воли. В трех схватка шла на равных, а один выпал из моего восприятия, как будто отняв у меня часть то ли зрения, что ли слуха, а может, и разума, битва за него была проиграна. И хуже всего, что этот проигрыш тянул чаши весов не в мою сторону и в спорных фрагментах, где шла самая ожесточенная борьба. Кто знает, как и чем закончилась бы эта безмолвная битва, но неожиданно откуда-то пришла помощь. Неизвестно шла ли та баталия секунду, час или год, мое сознание облегченно отключилось, лишь осознав сладкий смысл слова «победа».

* * *

То ли палуба постоянно вздрагивала, то ли просто мое тело тряслось. Я с неохотой открыл глаза. Цепляясь за что-то на потолке, передо мной висел Краппс и усердно тормошил меня.

– Что за бредовый сон? – подумал я, снова закрывая глаза.

Но сон не отпускал. Меня продолжало качать, в голове роились разные образы, а в уши кто-то настойчиво шептал и что-то требовал. Я снова открыл глаза. Краппс не пропал. Он что-то пытался объяснить, изображая причудливые жесты. Я улыбнулся странному сну и попытался отмахнуться от него. В голове резиновой лентой продолжали тянуться различные звуки. А перед глазами плавали два хрустальных шара, из которых то и дело пытались высунуться какие-то голубые усики электрических разрядов, чем-то успешно отбрасываемые назад.

– Наверное, пришел Новый год, и я напился, – подумал я, попытавшись опять отключиться.

Сразу заштормило сильнее. Недовольно открыв глаза, я снова узрел Краппса. Откуда-то издалека пришел тягучий голос:

– Штурм, держись. Не давай себя дестабилизировать!

– Похоже, что это Краппс зачем-то напрягается, – подумал я. – Надо бы узнать, что ему нужно, ведь не отцепится.

Я попытался сфокусировать на нем зрение, постоянно мешали какие-то хрустальные шары или снежинки. Эта игра в гляделки с шариками мне быстро надоела, и я мысленно дал обоим шарам по щелчку. Шары рассыпались красивым праздничным салютом. Сразу же стала ясно видна лицевая пластина скафандра Краппса, и его голос приобрел четкость. Мой организм рывком пришел в себя, но тут же эта волна подъема сменилась предательской слабостью, и начались качели лучше-хуже. Я понял, что лежу на спине и, подобрав ноги, перевернулся на бок.

– Краппс, что там у нас и почему ты тут? – спросил я, не обращая внимания на гомон Оси.

– Корабль в норме, – тут же ответил Краппс. – Остаточные сбои системы отлаживаются, запущена программа многоуровневого теста. Требуется замена нескольких блоков.

– Шила жива? – спросил я.

– Да, – ответил Ося. – Возможна контузия средней тяжести или истощение организма. По просьбе капитана активированы три единицы специализированных медикаментов, рекомендован покой. Следует ли применить к тебе какие-то медикаменты?

– Нет. Да и нечего, – сказал я, подумав про себя. – Что же там с моим симбиотом-то, раз меня так колбасит?

– Тебя нужно срочно переправить на корабль, – констатировал Краппс.

– Ты-то сам как тут очутился? – спросил я.

– При стабилизации большинства систем нашего космолета до рабочего уровня, я пробовал выйти на связь, из-за негативного результата вышел следом за тобой, – сказал Краппс. – Шила дисфункционирована, больше некому.

– У тебя же скафандр не боевой, – удивился я. – Пропал бы за «так».

– Кто-то должен был помочь, – то ли из-за волнения, то ли из-за какого-то смешения функций наших переводчиков речь Краппса казалась какой-то излишне техно-гламуризированной. – В инженерной комплектации моего скафандра присутствуют двигатели для работы на орбите, добрался быстро.

– Меня как нашел? – продолжил я.

– Поиск в местоположении сильнейшего взрыва был оптимален, но нецелесообразен из-за высокого уровня радиации, решил пойти проложенным ранее путем, – ответил Краппс, и тут же перевод стал более-менее адекватным. – Выключил переводчик, дельцы косорукие прошивку ему времен пращуров залили, ни болта не понятно. Я уж подумал, что тебе соображалку переклинило. Сейчас твой лингвоадаптер все переводит, хоть понятно стало, правда, обороты какие-то чудные выдает, но все лучше моего.

– Да, так лучше. Тебя тоже переводит с нетрадиционным колоритом, но весело даже, – усмехнулся я, – на живого гуаппарда стал походить местами.

– Я пришел, тут бардак, все в хлам разломано, и ты лежишь с этой голубой ерундой, или чем-то еще, на голове. Я ее попытался снять, так меня приложило, что я не сразу в себя вернулся.

– А сейчас это на мне? – спросил я.

– Нет, как оно распалось, так ты и пришел в себя окончательно, – ответил Краппс. – Как лопнуло, я подумал, что тебе голову нафиг оторвало.

– Краппс, спасибо, – поблагодарил я. – Сейчас срочно нужно сделать некоторые вещи. Слушай, не перебивай и ничему не удивляйся. Меня хоть и вырубило, но сейчас голова в порядке, плохо только телу. Возвращайся на корабль, найди рабочий сенсор-разъем и включись в систему. Первым делом выключи программу тестировки. Вторым делом позови Анну, скажи, что я тебе рассказал. Передай ей коды к орудиям системы обороны, и постарайтесь привести в порядок аппаратуру и связаться со мной, я буду ждать у обшивки.

– Кто такая Анна? – уточнил Краппс.

– Не удивляйся, Анна – это наш искусственный интеллект. Она хорошая девочка, вы найдете общий язык, только не обижай ее и относись с уважением, – проинструктировал я. – Она, кстати, очень образована именно в твоей области, вам будет о чем поговорить.

Краппс, выслушав, молча пошел к дыре. Я, немного посидев, поковылял туда же. На краях явно увеличившейся в размерах дыры, как ни в чем не бывало, продолжались процессы восстановления обшивки. Скорее всего, через какое-то время тут образуется еще одна гладкая вогнутая проплешина.

Времени у меня, похоже, образовалось больше, чем достаточно, почему-то захотелось прогуляться в разгромленный мной отсек. Батарея к «дракончику» оказалась пуста настолько, что даже ЭМИ орудие ушло в отказ, вторая валялась где-то там, у отсека, заряд батарей брони слегка поднялся, хватило бы на пару десятков выстрелов. Идти было исключительно глупо, но меня тянуло туда.

– Краппс, – позвал я.

– На связи, – Ося был как всегда лаконичен.

– Хочу прогуляться в отсек большого бума, – проинформировал я.

– Глупо, штурм, высокая радиация, – проинформировал Краппс. – Вариант повторного нападения.

– Я одним глазком, – не согласился я с доводами. – Да и батарея запасная там осталась.

– Ясно, – Ося не стал возражать, – все в процессе. Мы на связи.

Идти поначалу оказалось не слишком приятно, тело ныло и качели «хорошо-плохо» давали о себе знать довольно сильным подташниванием. Но я заставлял себя идти, потому что сидеть оказалось еще хуже. Путь моего героического бегства окончился на удивление быстро. И мое самочувствие заметно улучшилось, «качка» состояний «хорошо-плохо» практически прекратилась. Я подобрал валявшуюся на палубе батарею «дракончика» и с удивлением уставился на индикатор заряда, колеблющийся на отметке приблизительно в две третьих. «Много случается в жизни непонятных вещей, и размышлять над ними полезно исключительно в спокойной обстановке», – подумал я, сменяя батарею в моем персональном оружии.

С опаской я заглянул на поле моего боя, в отсеке ничего нового не появилось. Объеденные стены, сосульки застывшего вещества, тянущиеся к пустому в данные момент месту, обломки, больше похожие на частично растаявшее серое мороженое. Осмелев, я ступил на кое-где сохранившуюся палубу и осмотрелся внимательнее. Атмосфера уже полностью покинула отсек, гравитация пока держалась. Радиация к моему удивлению оказалась не слишком высокой, возможно, с момента замеров Осей она спала. Протиснувшись в мешанине обмылков и сосулек, я нашел довольно удобное местечко. На удивление в месте буйства непонятных стихий никаких восстановительных процессов в обшивке не наблюдалось. Усевшись на краю открытой космосу палубы, я посмотрел на футуристический для Земли пейзаж, давно ставший мне родным.

– Спасибо тебе, Котенок, – обратился я мысленно к своей броне. – Ты у меня хоть и не совсем боевой, но пошит, ясно, не из лыка.

«Бурундук» висел рядом, но теперь он не казался пойманным в сеть зверьком. Защитных экранов не наблюдалось, видимо, Краппс отключил их. Побродив взглядом по пустоте, я вернулся к чужому космолету. И тут же взгляд уткнулся в висевшую рядом со мной на переборке светло-голубую, практически прозрачную сосульку.

– Уж не останки ли это одного из этих «голубых огоньков», – подумал я. – А может, ошметки одного из «колодцев тьмы».

Я более внимательно осмотрел переборку и палубу рядом с местом взрыва. Голубых замерзших клякс нашлось великое множество, а два агрегата, которые я подстрелил первыми выстрелами, оказались просто сплошь заляпаны светло-голубой льдистой замерзшей массой.

– Если моя догадка верна, то выходит, что у этих существ или две сущности, или «голубые искры» были каким-то подобием их душ, – размышлял я. – Интересно, они разумны или это просто своеобразная обслуга, типа роботов. Может быть, это энергия для питания каких-то хитрых устройств в таком виде так аккумулируется. Мои размышления прервал вызов Анны:

– Сергей, у тебя все в порядке? – спросила она после подтверждения связи.

– Да, сестра, – ответил я. – Передай, пожалуйста, эталонную таблицу для калибровки каналов связи. Что-то меня тут сильно потрепало. Как у тебя дела?

– Корабль практически в порядке, – начала Анна отчет. – Осталось два очага заражения в дублирующих системах. Мы с Краппсом решили их физически заменить, а потом или попытаемся как-нибудь вычистить, или уничтожим пораженные. В процессе подавления агрессии выведено из строя еще четыре подсистемы, сейчас работаем на дубляжах, заменим до вылета. Нужно еще починить терминал, с которого была подключена Шила, при отсоединении сгорели группы контактов. Вооружение и двигатели в порядке, их так и не взломали, сильнее всего пострадала система жизнеобеспечения. Энергетическая установка спалила где-то тридцатую часть топлива за два часа противостояния. В общем, на все уйдет ориентировочно часов пять-шесть.

– До Алуриса хватит? – спросил я.

– Хватит до базы заказчика, – ответила Анна. – Мы много топлива экономим, сокращая количество прыжков. Мне кажется, что они могли бы выжрать нас в течение нескольких часов, не заблокируй я энергоустановку.

– Мы еще поквитаемся с этими ворами, – сказал я. – Как у вас с Краппсом прошло знакомство?

– Пока не знаю, – ответила Анна. – Мне кажется, он никак не может поверить в мое существование.

– Проверьте все отключенные модули и отсеки логики маяков, – предложил я, вспомнив один из фантастических рассказов. – Что это за гадость и каковы ее возможности мы не знаем. Но нам не нужны сюрпризы во время рейса.

– Проверим, – согласилась Анна.

– Шила не просыпалась? – спросил я.

– Пока нет, судя по медицинским показателям, состояние у нее стабильное, – ответила названная сестренка, – она просто сильно устала.

– Хорошо, – сказал я. – Подготовь все двенадцать ракет. Я найду слабые места этого осиного гнезда, и мы им сделаем ответный подарочек, чтоб больше никому не гадили.

– Может, не стоит дальше углубляться? – спросила Анна. – Можно расстрелять его из нашего главного калибра.

– Можно, – согласился я. – Сейчас разведаю что тут к чему, вернусь и расстреляем. Лезть в петлю не буду, но надо же хоть посмотреть, что за паршивцы нас чуть не уделали. Может, попытаемся вломиться в их базу данных, если, конечно, смогу найти ее.

– Я бы не хотела, – сказала Анна. – Но если для дела нужно, давай попробуем. Можно установить соединение через твою броню по нашему каналу, а лучше подключиться к ним через шлюзовой модуль, тогда его легко можно будет отключить или уничтожить, да и контролировать через него доступ куда проще.

– Это что за железяка такая? – спросил я. – Никогда не слышал.

– Я сама ее разработала во время этого сражения, – ответила Анна. – Думаю, схему нетрудно будет собрать даже из частично сгоревших блоков, если что дополним из запасника.

– Хорошо, ваяйте, я пока прогуляюсь, – согласился я. – Скажи Краппсу, чтоб снял с какой-нибудь ракеты боевую часть, изготовим подарочную бомбочку на случай неповиновения. Как сделаете, пусть Краппс оставит устройство у дыры, где он меня нашел и сразу выметается обратно на «Бурундук». После его прихода поднимите щиты и будьте начеку. Дай мне сейчас кодированный сигнал, перед моим возвращением обязательно обменяемся. Да, пусть Краппс прихватит штук шесть запасных батарей к моему «дракончику», он знает, как они выглядят, батареи у меня в каюте.

– Хорошо, – ответила Анна.

* * *

Немного передохнув на борту нашего разведчика и собравшись с духом, я двинулся в обход чужого космолета. Мне хотелось найти несколько ключевых точек. К ним относились: ходовая рубка, энергоустановка, местный аналог компьютерного системного блока, трюмы и предполагаемые места, где мог укрыться экипаж. После посещения череды отсеков уверенность в правильном распознании нужных мне мест порядком уменьшилась. Планировка найденного нами скитальца никоим образом не соотносилась с человеческой логикой.

Двери в отсеки открывались привычным пинком, выпуская наружу застоявшуюся атмосферу и остатки тепла, которые часто поднимали в коридоре пыль, а иногда даже туман. Некоторые отеки оказались лишены атмосферы и не обогревались. В одном из помещений нашлась какая-то отключенная аппаратура, в другом – две огромные «холодильные камеры» с множеством привычных дверок от потолка до пола. Открыв одну из них, я обнаружил обычный пластиковый контейнер горчичного цвета, формой напоминавший войсковой сухой паек. Не слишком беспокоясь о содержимом, я разбил коробку о палубу. При ударе ее нижняя половинка раскололась, а верхняя отлетела в сторону. Из контейнера выплеснулась прозрачная вязкая жидкость похожая на силиконовую замазку, в которой в упакованном виде, похоже, плавали три «теннисных шарика» оранжевого цвета. Жидкость быстро застыла, став ярко белой, а один из шариков треснул, открыв содержимое, похожее на сплетение корешков.

– Это может быть чем угодно от обычного холодильника с едой до инкубатора, – подумал я, рассматривая шарики. – До первого случая нам совершенно нет дела, а вот второй вариант лично мне совсем не нравится.

Я потратил довольно много времени, добросовестно открыв все дверцы. Автоматика, по-видимому, оказалась мертва, ни одним писком или огоньком не возразив мне. Повертев в руках очередной пенал, я засунул его обратно в отсек «холодильника». Ни средств, ни времени на поштучное уничтожение этих странных запасов у меня не имелось. Оставалось лишь надеяться, что они «перемрут» от несоблюдения условий хранения. В ходе обследования мне попались еще две подобных комнаты. После второй я подумал о бессмысленности открывания дверей. Даже если это и были инкубаторы с яйцами, во-первых, я тратил слишком много времени, во-вторых, шкафы вовсе казались отключенными от питания. По крайней мере, ни один из них не выказал каких-либо признаков работы автоматики.

Наложив карту уже пройденных помещений на набросок, полученный Анной при внешнем сканировании корабля, я начал размышлять, где бы могла находиться ходовая рубка. По всем традициям земного фольклора она должна располагаться в носу корабля, только вот с момента моей встречи с «Ботаником» я успел повидать слишком много разных кораблей, не имевших ничего общего с этим фольклором. Да и определиться, где тут нос, казалось затруднительным. Избрав направление по наитию свыше, я пошел к цели, уже не отвлекаясь на обычные двери по бокам коридора.

Отсек, гипотетически помеченный мной «ходовая рубка», оказался чем-то иным. Почти все пространство оказалось занято большими темно-синими тумбочками, исключительно похожими на ряды «одноруких бандитов» Лас-Вегаса. Максимально сфокусировав свои прожекторы, я так и не смог увидеть конца отсека. Машины могли быть, как выключены, так и включены, отсутствие какой-либо иллюминации или звуков не говорило об их состоянии.

Ни одни из трёх расположенных рядом ворот этого отсека не желали открываться, пришлось делать «как всегда». Вместе с атмосферой уходило тепло и звуки, хоть происходило это и не столь быстро. Практически все двери на моем пути пришлось ломать, открываться они отказывались, видимо, из-за разгерметизации отсеков с моей стороны. Как потом выяснилось, проще оказалось ломать сами стены. В них с помощью лазера или ЭМИ пуль можно было наметить контур, а уже внутреннее давление само заканчивало пролом дыры.

Помещение с «однорукими бандитами» разительно отличалось размерами от пройденных мной отсеков, и я решил повнимательнее осмотреть его содержимое. Ближайшую ко мне штуковину покрывала пыль, лишь частично сдутая исходящей в проделанную мной дыру атмосферой. При ближайшем осмотре оказалось, что лишенную пыли поверхность штуковины покрывала тончайшая вязь каких-то символов, хотя, с тем же успехом это мог оказаться какой-нибудь природный узор материала или печатные схемы, работающие на каком-нибудь эффекте поверхностных волн. Тем не менее, никаких стыков или инородных частей на осматриваемой мной поверхности не обнаружилось, штуковина казалась монолитной. Я поелозил закованной в броню рукой по поверхности штуковины. Эффект вряд ли можно было назвать потрясающим, лишь пыль набилась в канавки странного рисунка, сделав его более отчетливым.

Неожиданно по моей спине пробежал неприятный холодок, и тут же обозреваемая мной штуковина треснула. По диагонали ее прорезала довольно яркая светло-голубая полоса. На автомате я сделал дару шагов в сторону проделанной мной в стене дыры и присел. Свет в трещине подернулся многочисленными тенями, со стороны мне казалось, что внутри бывшего монолита кто-то шевелится, пытаясь заглянуть в образовавшуюся щель. Нащупав рукоять, я вынул «дракончика» из креплений. Именно в этот момент штуковина издала легкий щелчок и, разделившись пополам, раздалась в разные стороны. Передо мной стояла импровизированная буква «В» английского алфавита, называемая русским народом «галочка». Выждав несколько секунд, я осторожно поднялся и сделал шаг к странной конструкции.

Вся внутренность раскрывшейся штуковины состояла из рядов подсвеченных бледно-голубым светом ячеек. В каждой створке ячеек оказалось по шестнадцать штук, и в них находились какие-то свернутые в спиральки голубые «головастики». Неприятный холодок снова пробежал по спине, на сей раз спустившись чуть ли не до пят. Я внимательно осмотрел показания датчиков моего броне-скафандра, показатели опасений не вызывали, лишь энергия резервных батарей перестала расти. Моя броня подзаряжала их от любого доступного излучения, будь то тепло или рентгеновский поток, главное, чтобы его мощность не переходила определенный предел. И по всему выходило, что в помещении, где я в данный момент находился, ничего не излучало энергию. Новая волна холода прокатилась по моему телу, отвлекая от показаний приборной голограммы, и не оставила его в покое, как это было в первые разы, а пошла на повторный круг.

– Похоже, эти синие загогулины тянут на себя всю доступную энергию, – догадался я. – И делают они это весьма активно, что даже моя драгоценная шкура на себе ощущает этот процесс.

Потихоньку, чтобы не спровоцировать чего-нибудь еще, я начал пятиться к дыре в переборке. Холодные мурашки отпустили мое тело. При моем отдалении свечение в ячейках стало тускнеть, штуковина попыталась принять первоначальный вид, но, видимо, энергия иссякла, оставив ее полузакрытой. Как только контейнер попытался закрыться, я замер и теперь неподвижно наблюдал за происходящим.

Судя по всему, то ли контейнер от старости заклинило, то ли энергии было не достаточно, очередная попытка штуковины закрыться ничем не увенчалась. Она остановилась в том же, что и первый раз, положении. Свечение внутренних ячеек немного усилилось, а затем практически весь верхний ряд ячеек потух, как будто передав свое свечение лежащим в них загогулинах. Первый из верхних «головастиков» шевельнулся и тут же замер. Его тело стало быстро истаивать, отделяя голубой и очень знакомый огонек. «Дракончик» в моей руке выплюнул сгусток когерентного излучения, не дав процессу закончиться. На месте «головастика» появилась багровая клякса, на глазах вырождающаяся в черную дыру. Видимо выплеск энергии подстегнул процесс, и в полуоткрытом контейнере потухли сразу два следующих ряда, напитав голубым излучением еще восемь опасных загогулин, а, спустя еще удар моего сердца, весь открытый контейнер голубел веселыми огненными завитушками.

Я почувствовал тревожный холодок во всем теле, и это был не холодок теряемой энергии, а вестник страха. В лицо тут же ударила кровь и адреналин запузырился в артериях. Несмотря на буйство гормонов, голова оставалась ясной, видимо, оберегаемая защитными функциями симбиота и брони. Я выключил прожектора брони и, отставив ногу назад, сделал скользящий шаг.

У меня еще оставалась надежда, что при недостатке энергии часть «светлячков» не сможет вылупиться, или что там у них случается в процессе выхода из сна. Как бы подтверждая мои слова, из всех активированных ячеек вспорхнул всего один «светляк». Недолго пометавшись в поисках источника энергии, голубой сгусток света замер и начал растворяться в темноте, опадая на палубу бледно-голубыми быстро тухнущими снежинками. Остальные ростки вредоносной жизни, явно потеряв в интенсивности свечения, увядали.

– Так, уродцы, – сказал я совершенно спокойно. – Похоже, я нашел ваш инкубатор, хотелось бы, чтоб он оказался единственным. Вы, как я вижу, очень падки на дармовую энергию. Осталось лишь придумать, как воспользоваться вашей слабостью.

Подождав несколько минут, наблюдая за открытыми ячейками, я убедился, что не осмотрелся, и свечение остальных «головастиков» постепенно сходит на «нет». Для надежности я решил повременить, пока температура не упадет еще больше, а уж потом навестить «голубых огоньков». Похоже, чрезмерный холод их убивал не хуже лазера, только более массово. От нечего делать я обследовал пару ближайших отсеков. На удивление двери в них оказались открыты, а внутри ровными рядами стояли темно-серые цилиндры высотой мера по полтора. С опаской подобравшись к крайнему цилиндру, я облегченно вздохнул. Цилиндр на мое приближение никак не отреагировал, и я начал осмотр. Изделие неизвестных мастеров оказалось просто металлическим цилиндром без следов, какой бы то ни было, технологической деятельности. Матовая, не слишком хорошо обработанная поверхность тускло отбрасывала свет моих прожекторов. Сфокусировав прожектора, я осмотрел ровные ряды цилиндров, уходящие в темноту.

– Батарейки пальчиковые они тут хранят что ли? – пошутил я сам для себя.

Во втором отсеке наблюдались те же цилиндры, только несколько штук из них стояло немного ближе к двери, выбиваясь из ровных рядов. Более тщательный осмотр выявил несколько интересных вещей. Нижняя часть одного цилиндра оказалась раскрыта, боковые панели приподняты, а наружу выдвинуты шесть металлических полос. Две из них выглядели погнутыми, как будто цилиндр уронили с высоты. Верхняя часть цилиндра тоже частично раскрылась. Вернее было бы сказать, что она попыталась это сделать, по ее поверхности шла широкая трещина. Раскупорка цилиндра методами спешащего медвежатника закончилась минуты за три. Внутри вскрытого пространства обнаружилась ячеистая структура на восемь мест. Ячейки располагались на подобии апельсина и казались, как будто вырезанными во льду. Судя по всему, верх цилиндра когда-то полностью раскрывался, давая доступ сразу ко всем восьми ячейкам. Чем бы ни являлся цилиндр, на момент моего осмотра он оказался пуст. Ударная раскупорка очередной «батарейки» дала те же результаты – шестнадцать пустых отсеков. Для верности продырявив раскуроченные цилиндры несколькими выстрелами из ЭМИ орудия, я вышел в коридор. Видимо из-за нарушения герметичности температура поверхностей в коридоре упала до ста двадцати с чем-то градусов ниже нуля по Цельсию. В отсеке «инкубатора», а может, анабиозных камер или еще какой-нибудь системы жизнеобеспечения «голубых огоньков» температура держалась на отметке «минус пятьдесят градусов по Цельсию». И атмосфера, хоть и сильно разреженная, по-прежнему продолжала истекать наружу. Для ускорения процесса омоложения холодом я с помощью ЭИМ орудия «дракончика» проделал еще с десяток дыр в ближайших переборках. Через десять минут трудов и еще пяток минут отдыха температура ближайшего окружения упала до ста восьмидесяти ниже нуля по Цельсию, а атмосфера разредилась почти втрое. Не много, но уже кое-что. Можно было и попробовать.

Прицелившись в активированный мной контейнер, я дал три лазерных импульса, сразу шмыгнув за переборку. Пробежав по коридору полтора десятка метров, я занял позицию к стрельбе за каким-то выступом. Ни одного светляка из дыры не появилось. Для верности отсчитав пять минут, я осторожно двинулся к дыре. Ни единый голубой огонек не нарушал солидного мрака помещения, лишь несколько активированных моими выстрелами брусков истекали тусклым светом, застыв в различных вариациях английской буквы «В». Осторожно приблизившись к активированным выстрелами контейнерам, я издалека попытался рассмотреть их. Всего активировалось шесть брусков. Три остались открытыми настежь, два на половину прикрыты, как и первый обследованный мной, и один оказался полностью закрыт, и лишь отсутствие пыли выдавало его причастность к недавней активности. В полной готовности резко выполнить маневр под названием «валим» я прокрался к первому из «разбуженных» брусков, прислушиваясь к своим ощущениям. Холод не накатывал. Контейнер никак не среагировал на мое приближение, а некогда голубые головастики в его ячейках стали походить частью на засушенные бурые листики, частью на кучки серых чешуек. Это выглядело обнадеживающе, но требовало проверки.

Отступив к дыре, я дал пару лазерных импульсов по одному из активированных мной контейнеров, сразу потушив прожектора. Оба темных силуэта остались безучастными, зато «проснулся» один из соседних брусков. Сил, правда, у него хватило только открыться, не возникло даже свечения внутреннего отсека. Уже смелее я подобрался к контейнеру, который не пожелал до конца открыться. Без лишних церемоний раскурочив его с помощью ЭМИ орудия и обращения к чьей-то матери, я начал рассматривать внутренности «инкубатора». Судя по голубым ледышкам внутри отсеков, все жители этого гадюшника издохли. Для надежности я разбил одну ячейку выстрелом из ЭМИ орудия. Подобрав какой-то осколок, я потрогал им голубого «головастика». Он показался мне надежно промороженным, и в процессе ощупывания обломком от него откалывались кусочки замечательного голубого льда.

– Ну что ж, уродцы, – обратился я к спящей публике, отойдя к пролому в стене, – начинаем последний исход засранцев в вечность!

Совершенно не замечая каких-либо угрызений совести, я пустил вдоль одного из рядов стоек лазерный луч из «дракончика», выставив почти максимальную мощность. Луч потерялся где-то в темноте, оставив в дальней переборке крошечную светлую точку, потухшую через несколько секунд. Практически сразу послышались щелчки и шелест открываемых брусков. Я сразу же выключил прожектора, погрузив отсек в темноту. Из всей линии контейнеров смогло выпорхнуть десятка полтора «голубых огоньков», самый живучий из которых протянул не многим более пятнадцати секунд. Видимо, «светляки», атаковавшие меня в отсеке с голубым «экраном» хорошенько обожрались нашей энергии, да и среда обитания там наблюдалась более комфортная. Для уверенности я дал еще один луч вдоль уже зачищенных брусков и повторил импульс в соседней линии. В уже зачищенной линии все же смог подняться еще один «мотылек». В свежей линии на охоту вырвалось больше двух десятков энергетических упырей. Но двадцать секунд практически космической прохлады успокоили всех.

До усадки батареи «дракончика» я произвел зачистку двадцати двух линий, варьируя мощность, что составило, наверное, десятую часть от общего пространства. Было бы здорово как-то ускорить процесс, но идей по этой теме пока не возникало. На душе же приятно теплело, когда я видел тающие во мраке голубые огоньки дохнущих дармоедов. Перед глазами у меня в тот момент висели то обмякшая в кресле Шила, то одна из картин проигрываемого мной боя. Может в другое время, сидя в каком-нибудь уютном кресле, я бы и рассуждал по-другому, но это было бы где-то там и тогда. А здесь и сейчас я спешил закончить зачистку, боясь, что где-то глубоко в душе проснется считаемый атавизмом людьми двадцать первого века планеты Земля порок под названием «совесть». Не решившись тратить энергию батарей брони, я вернулся к отсеку, где случился бой с отожравшимися «светляками».

Судя по всему, самовосстановление обшивки так и не наладилось, потому что дыра визуально не стала меньше. На палубе меня ждал немалых размеров агрегат и уложенные в пластиковый пакет шесть батарей к «дракончику». Распихав по слотам две батареи и заменив разряженную в аппарате, я стал размышлять, куда бы пристроить оставшиеся три. Ничего не решив, я собрал все батареи в пакет и оставил их – руки разведчика для всяких неожиданностей должны оставаться свободными.

Зачистку отсека с «голубыми огоньками» я закончил через двадцать минут, еще десять потратил на пунктуальную проверку всех контейнеров. Симулянтов на удивление оказалось довольно много. И лишь два из отказавшихся открыться при зачистке с помощью лазерных импульсов, не устоявших перед моим под завязку набитым энергией телом. Ломать целую армию не открывшихся брусков я не стал, скорее всего, всемогущее время уже само поработало над ними, окончательно упокоив.

К концу мероприятия все батареи сели, а последние два ряда я подчистил с помощью встроенных лазеров моей брони. В душе поселилась легкость и спокойствие. Осмотрев ряды темных и теперь уже мертвых контейнеров, я двинулся к выходу.

– Как дела на корабле? – спросил я.

– Почти закончили замену вышедших из строя дублирующих систем, – ответил Краппс. – У тебя как?

– Произвел зачистку инкубатора уродцев, – сказал я, немного переживая за реакцию Краппса.

– Еще одного там нет? – зло спросил Краппс. – Я бы тоже поучаствовал.

– Если найду – приглашу, – улыбнулся я с облегчением.

Оставив собранный Краппсом и Анной агрегат ждать своего часа, я налегке отправился в другую сторону корабля чужаков, где мы изначально намеревались найти двигатели или же энергоустановку. Вопреки опасениям двигательный отсек оказался на месте. Обойдя помещение по кругу, я вышел, ибо знатоком в этой области себя никогда не считал. Изучение карты брони выявило несколько возможных мест расположения энергоустановки и ходовой рубки. Энергоустановка попалась почти в рассчитанном месте. Удивлению моему не было предела, когда стало понятно, что корабль вполне обеспечен энергией. В отсеке пылали шесть тускло-зеленых мини солнц. Произведя с помощью Краппса кое-какие манипуляции на объединенном пульте, мне удалось найти цепи управления реакторами. И мы без труда смогли пробудить одну из энергоустановок. Не знаю, за чем стало дело, но корабль явно не страдал от отсутствия топлива. Снова вернув активность установки до дежурного уровня, я отправился на поиски компьютерного блока и ходовой рубки.

По пути меня начала преследовать какая-то прячущаяся на периферии сознания мысль. Так обычно случалось всегда, когда по какой-то причине оказывалось упущено что-то важное. На этот раз что-то важное было связано с заглушенным реактором на этом корабле.

– Что же мешало «голубым огонькам» питаться энергией реакторов, – думал я. – Они же не могли забыть, как запускаются реакторы. Почему вообще они заглушили энергетическую установку?

Что-то казалось в этой ситуации нелогичным. Я совершенно не сомневался, что эти голубые «головастики» и являлись хозяевами корабля. Фактически космолет не имел каких-либо следов вторжения, кроме дыры в борту. Внутри корабля не наблюдалось никакого хаоса, как будто хозяева в один прекрасный момент просто решили залечь в спячку, при этом заглушив энергетическую установку корабля. А дыра в борту появилась значительно позднее, когда весь экипаж уже глубоко спал.

– Где же тут зарыт покойник? – спросил я сам себя вслух. – Что же вы не хотите мне сказать?

Ходовая рубка оказалась двумя уровнями выше, как раз над отсеком с «инкубаторами». Стоя перед очередной дверью, я не задумывался, куда попаду. Но, судя по размерам, за такой дверью должно располагаться что-то большое и важное. Проверив уровень батарей брони, я сменил батарею в «дракончике» и приготовился к взлому дверей. Но, видимо, из-за того, что дыра в обшивке оказалась очень далеко, а, следовательно, и падение давления оказалось не слишком большим, двери с готовностью открылись по моему стандартному пинку. За дверями просматривался довольно большой отсек, дальняя стена которого матово отражала свет. По боковым стенам зала тянулись приборные панели, и одна из них очень походила на ту, что я видел в отсеке энергоустановки. От прохода, сходясь к центру зала, шли еще два ряда приборных панелей высотой чуть выше полутора метров. Не обнаружив даже следов кресел, я решил, что попал в очередной непонятный зал для непонятных занятий иномирян.

Пройдясь между рядами мертвых приборных панелей, я обратил внимание на два цилиндра, очень похожих на цилиндры из хранилища «пальчиковых батареек». Оба цилиндра стояли у торца сходящихся чуть дальше центра зала приборных панелей. Я обошел цилиндры и, потрогав, убедился, что они закрыты. Ломать цилиндр, зная наперед, что у него внутри, смысла не имело, и я направился к панели, похожей на панель управления энергетической установкой, даже не обратив внимания на тихие всхлипы позади меня. Броня подала сигнал тревоги лёгким холодком, пробежавшимся вдоль спины, и на периферии зрения возникли несколько красных маркеров. Глянув на их расположение, я резко повернулся.

Из раскрывшихся цилиндров уже выпорхнуло три «голубых огонька», и исходящее от «батареек» свечение обещало скорое пополнение. Светляки порхали метрах в двадцати от меня, по этой причине я погасил прожектора и приготовил к бою свое оружие. Отсек наполняла атмосфера, поэтому внутри было относительно тепло, внешний датчик моей брони показывал минус пять градусов по Цельсию. Впрочем, ожидание не затянулось, «голубые огоньки», провисев с полторы минуты, стали опускаться к цилиндрам. Дальше случилось странное событие: один огонек скрылся в цилиндре, а два других, похоже, попытались залезть в одну и ту же нишу. Началась распря. Не знаю, в чем случилась проблема, но «светляки» устроили настоящий поединок. Пытаясь друг друга потушить, «голубые огоньки» опутались тоненькими практически белыми светящимися жгутиками и устроили странный танец вокруг цилиндра. Через пару минут один из «светляков» несколько раз мигнул и начал осыпаться уже знакомыми мне бледно-голубыми снежинками. Победитель попытался дотянуть до отвоеванной ячейки, но в пути тоже начал «сыпаться» и окончательно развалился на голубые искры.

Мне стало интересно, и я подобрался к цилиндрам метров на десять. Края одного из них остались подняты, а внутренность подсвечивалась парой «голубых огоньков», один из которых казался немного ярче другого. В остальных ячейках лежали свернутые в спиральку грязно-серые с голубыми разводами «головастики». Я наблюдал. Оба огонька начали притухать, как бы втягиваясь в «головастиков». Когда процесс закончился, «головастики» беспокойно дернулись несколько раз и замерли. Боковые панели цилиндра попытались закрыться, но застыли на половине пути.

– Что ж, проведем эксперимент, – сказал я тихо.

Настроив лазер на широкий луч малой мощности, заодно отойдя метров на десять, но держа глазами живых головастиков, я выпустил по цилиндру импульс. Красноватая волна лизнула цилиндр и внутренние отсеки. «Головастики» легонько шевельнулись. Один из недавних летунов начал хаотично дергаться, постепенно исторгая из себя «голубой огонек», второй же просто лопнул. Его «светляк» резво выскочил наружу и кинулся описывать круги вокруг цилиндра, пытаясь вобрать остатки энергии. После того как второй дармоед тоже взлетел, «огоньки» начали кружить рядом с цилиндром. Я, видимо, находился достаточно далеко от них, и они меня просто не почувствовали. Светляки на этот раз кружились значительно меньше минуты и практически одновременно направились к единственному оставшемуся целым «головастику». Тут-то и вспыхнула очередная ссора. Произошла короткая схватка, после которой один «мотыль» рассыпался искрами, а второй занял законное тело «головастика», который при этом снова завертелся, как гусеница под «наездником».

– А ведь, очень похоже, – подумал я. – Похоже, что эти дармоеды обычные паразиты, питающиеся различными видами энергии. Энергия реакторов корабля им почему-то не подходит или они попросту не знают, как их включить.

Выходило, что истинный экипаж – это «головастики», в которых сейчас обитают эти «голубые упыри». Возможно, голубая зараза как-то попала на борт корабля, и экипаж пытался бороться, даже отключив реакторы. Но паразиты, похоже, взяли верх. Теперь же энергетические упыри борются даже за истощенные тела аборигенов космолета. Скорее всего, имелся какой-нибудь способ освободить хозяев корабля от паразитов. Самым простым казался вариант перестрелять заразу в момент выхода из тел, но я не был уверен, что носители паразитов выживут после столь долгого совместного пребывания, да и как ухаживать за больными «головастиками», ни малейшего понятия я не имел.

Тут же вспомнились ряды расписанных непонятной вязью брусков в большом зале, где я не так давно устроил зачистку. По всему судя, эти трескающиеся пополам монолиты являлись каким-то аналогом установок для долгого сна, мало того часть из них могла до сих пор содержать хозяев этого странного корабля. И довольно многочисленные не пожелавшие открыться бруски вполне имели возможность до сих пор хранить внутри себя незараженных упырями корабельных аборигенов. А еще вполне могло статься, что истинные хозяева космолета слиняли на каких-нибудь спасательных модулях, как только поняли, что им не отвоевать корабль у светящейся заразы, а голубые головастики являются обычным грузом, типа замороженных личинок каких-нибудь особо ценных домашних насекомых или пресмыкающихся. И вообще, можно было сходу придумать еще сотню причин, почему на борту нет хозяев, но есть голубые огоньки, борющиеся за мороженых головастиков. Вопросов, как всегда, было значительно больше, чем ответов.

Но все то было лирикой, оставлять же светящуюся заразу без достойного поздравления не хотелось. Очередной слабенький импульс по второму цилиндру исторг из него четырех паразитов, которых я безжалостно расстрелял. Цилиндр не светился. Осмотрев его, я увидел лишь разорванные тела «головастиков», видимо, паразиты слишком спешили слизать остатки тепла, разлившегося по цилиндру. Тут зачищать стало нечего, но на корабле могли остаться еще цилиндры с «головастиками» и светящейся заразой. Что-то нужно было предпринять, не обходить же весь корабль, да и оставались у меня сомнения в том, что смогу до конца понять чужую логику его построения.

Я стоял у пульта и пытался вспомнить, насколько он идентичен пульту в отсеке энергоустановки. Так и не решив до конца, я проделал операцию, которая запустила в энергетическом отсеке один из реакторов. На одной из панелек слегка затлел тускло зеленый огонек, а над пультом вспыхнули голограммы нескольких тускло-зеленых значков, сходных с пультом реактора.

– Да будь оно, что будет, – решил я. – В конце концов, можно быстро все выключить.

Я довел мощность первого реактора до половины и взялся за второй. После оживления каждого реактора высыпались новые значки, повествующие о чем-то, несомненно, важном и неизвестном мне. После введения в мощность четвертой установки в зале разлился бледно зеленый свет, и некоторые приборы ожили. После пуска оставшихся двух установок матовая стена стала таять, открывая огромный обзорный экран. Судя по тому, что ни температура, ни атмосфера не изменились – это оказалась лишь очень правдоподобная проекция звездного неба, хотя, порядком струхнув в первый момент, я уцепился за ближайшую конструкцию.

– Ну, раз уж я все-таки нашел ходовую рубку, тут должны существовать и подходы к местной системе управления, – подумал я, направляясь за прибором, собранным Краппсом и Анной.

По дороге я связался с ними и попросил помощи в отыскании компьютерных разъемов. После ряда безуспешных попыток объяснения операции Краппс решил пойти со мной в рубку. К моему появлению у «входной» дыры Краппс уже ожидал меня. Нагрузившись какими-то причиндалами, мы двинулись обратно к рубке. Коридоры корабля теперь заливал тусклый зеленый свет. Некоторые отсеки встречали нас более веселыми и яркими оттенками зеленого. Корабль пытался ожить, но, судя по всему, оживлять его стало некому.

Краппс провозился в рубке с час, каким-то одному ему известным методом отыскав нужную панель. Наконец, прибор был подключен и активирован. Пока мы возвращались, я пытался беседовать с Анной. После пробуждения систем, связь стала очень плохой, пришлось дожидаться нашего прибытия к дыре. А дыра в наше отсутствие значительно уменьшилась, видимо, очнувшиеся ото сна системы космолета, принялись за оживление выведенных из строя блоков обшивки.

– Сестра, что у нас за новости? – спросил я.

– Я в системе корабля чужаков, – отозвалась Анна. – Система довольно проста и совсем не агрессивна. Я не нахожу никаких следов недавнего вторжения к нам, никаких процессов даже отдаленно похожих на это из нее не активировалось.

– Мне почему-то кажется, что вторжение делала не система корабля, а нечто другое, – сказал я. – По этому, в первую очередь отыщи показатели телеметрии или еще что-то, фиксирующее наличие живого экипажа на борту. Во вторую очередь раздобудь информацию о трюмах и ангарах. Нужно их блокировать и узнать, что в них, какие корабли или вообще транспортные средства внутри. Ну и разблокируй потом какой-нибудь шлюз, где нет кораблей, челноков и грузов, дыра скоро затянется. Дальше делай, что считаешь нужным. Собственно, ты все это можешь вполне делать одновременно. Не сочти за труд проинформировать меня. И, пожалуйста, будь начеку.

– Хорошо, Сергей, – отозвалась Анна. – Телеметрия уже доступна. Всего на корабле найдено без малого шесть сотен живых объектов, правда, нет определенности относятся ли они к членам экипажа. Система мониторинга указывает просто следы проявления жизни, которые заложены в ее базу. Две метки обнаружились в отсеке энергоустановки, три засечки – в одном из ангаров, остальные находятся в одном большом отсеке. Я тебе скинула карту корабля с уже расшифрованными данными и биологически активными метками.

– У тебя совсем нет сложностей с дешифровкой данных? – удивился я.

– Я не нашла в каталогах таких разумных, – ответила Анна. – Но архитектура системы очень знакомая. Алгоритмы программ вообще совпадают целыми частями. Кто-то из ведущих поставщиков приложил руку к системе управления кораблем. А вот с движками и энергоустановкой хуже. Практически ничего знакомого.

– Как же так? – удивился я. – Мы же пустили реакторы.

– Пустили, – согласилась Анна. – Только вот тут заслуга системы управления. Что это за реакторы ни Ося, ни я сказать не можем.

– Ося? – улыбнулся я. – Подружились?

– Не знаю, – был ответ. – Он разрешил его так называть.

* * *

Я ушел по указанным отсекам завершить зачистку. Самое значительное скопление живых отметок оказалось в большом зале с расписанными неизвестными значками открывающимися брусками, где я недавно провел тотальную зачистку. Я не стал вскрывать контейнеры, потому что не был уверен в необходимости такого акта. Правда, один паразит ухитрился почему-то остаться в норке. Его я обнаружил совершенно случайно по тусклым отблескам при потушенных фонарях и пришиб лазером прямо в ячейке.

Два других маркера, находящихся в энергетическом отсеке мне совершенно ни о чем не сказали. Схема указывала на некую конструкцию, больше всего походившую на переплетение толстых труб, оканчивающихся большими круглыми набалдашниками. Трубы никаких признаков активности не подавали, но некоторые их отводы шли к зоне, где довольно ярко горели шесть зеленых мини-солнц. По этой причине трогать, а тем более что-либо ломать, я поостерегся. Но спокойно закончить обход мне не дали. Два очень ярких «упыря» выскочили из скопища полупрозрачных овальных конструкций. Как потом оказалось, за тем завалом находился цилиндр с останками голубых головастиков. Экипаж явно не мог занимать такую бестолковую позицию в отсеке, так что еще один «камушек» упал в огород сомнений на счет причастности головастиков к хозяевам космолета. Скорее всего, они не являлись экипажем, но их присутствие и в рубке, и в реакторном отсеке имело какой-то ускользающий от меня смысл.

С «упырями» пришлось попотеть. То ли голубые мотыли нашли себе какой-то уютный холодильник, где не смогли испортиться, то ли каким-то образом насасывались подтекающей где-то энергией реактора, но светились они, как добрые шаровые молнии и печальной унылостью движений не отличались. Одного я разнес на искры, для верности употребив серпантинное орудие, которое разом вырвало еще и кусок стены рядом с одним из зеленоватых «солнышек», заставив меня изрядно поволноваться. Со вторым пришлось попрыгать значительно дольше. Лазерные лучи его не брали, отскакивая от поверхности супостата красивой радугой, видимо, «мотыль» оказался сытым и смог ставить защитные барьеры, частично поедая рассеянную энергию. В конце концов, я дождался перезарядки своей «серпантинки» и успокоил его вторым выстрелом, с легкостью разметавшим «клопа» на брызги шампанского.

Оставшиеся три отметки обнаружились в ангаре, где немного кособоко стоял малый летательный аппарат. Осмотрев довольно симпатичное, но выглядевшее немного нелепо изделие чужого разума, я натолкнулся на мысль, что этот кораблик и мог стать источником заразы. В пользу того говорил один факт. Через прозрачные элементы корпуса мне было хорошо видно, что аппарат, являвшийся, похоже, спасательной капсулой, оказался битком набит иссушенными телами каких-то существ, похожих в своем посмертии на сушеных игуан или варанов. От земных ящериц их отличали, пожалуй, только следы какой-то одежды и наличие то ли инструментов, то ли средств связи на черных поясах, охватывающих довольно причудливой вязью практически все тело усопших. Навскидку сушеных пострадальцев насчитывалось «человек» с пятнадцать. Через довольно большой кусок слегка запыленного обзорного экрана я повнимательнее рассмотрел ближайшее тело. Трудно было бы сказать, каких размеров достигал живой индивид, судя по выпирающим костякам, он, она или оно имело развитый скелет и в живом виде могло оказаться никак не меньше гуаппарда. Вся поверхность «кожи» усопшего оказалась не только жутко иссушенной, но и покрыта россыпью едва различимых черных дырочек.

Открытая задняя часть капсулы проливала некоторый свет на случившееся, тут видимо и разыгралось первое нападение. С десяток тел «спасенных» лежал неряшливой кучей у выхода из маленького кораблика, и всего лишь двое из них находились в нескольких метрах от него. Иссушенная кожа тел кое-где оказалась вырвана клочьями, видимо, в тех местах изголодавшиеся «светляки» ринулись на долгожданную добычу. Тут же в некотором беспорядке находились запыленные и частично разрушенные временем приборы, видимо, приготовленные хозяевами для спасательной операции. Среди каких-то рваных огрызков, возможно являвшимися частями скафандров или тел хозяев космолета, четко вырисовывались остовы приборов или механизмов. И в этих остовах неизменно преобладали две формы: прямоугольные бруски и овалы, как будто именно эта форма грела глаз бывших хозяев космолета, и лишь несколько уже знакомых цилиндров выделялись своей инородностью.

В них-то и засели три метки-клопа. Решив, что будет проще разделаться с ними «в воздухе», я подогрел один цилиндр. Но «светляки» не спешили к лакомству. Это казалось странным. И я стал методически обжаривать цилиндр за цилиндром с расстояния в десяток метров. Честно говоря, мне сразу показалось немного странным, что «светляки» и жирнеют и погибают от одной и той же энергии. Видимо, слишком быстрое наполнение голодного «светляка» лазерным импульсом пережигало в нем какие-то структуры. Я хорошенько прогревал третий цилиндр, когда из одной еще не тронутой «батарейки» выскочили два «голубых огонька». Может, я бы и упустил один прелюбопытнейший момент, отвлекшись на них, не спали «упырей» лазер брони без моего участия. Из только что нагретого мной цилиндра тоненькой ленточкой выливалось голубое свечение, украдкой забираясь в одно из иссохших тел «спасенных» в капсуле. Этот «светляк» показался мне куда крупнее остальных. А самое главное, вел он себя совершенно иначе своих соплеменников.

– Так, что тут у нас? – сказал я вслух. – Царица или большой босс?

Было ясно, что «светляк» хорошенько нажрался от излучения моего лазера и, пользуясь отвлекающим маневром двух собратьев, практически перехитрил меня. В схватке любопытства и праведного гнева, победил последний. Я не знал, что оно такое, и на что это способно, но мой инстинкт самосохранения в любых вариантах предписывал агрессивные действия. Не мудрствуя лукаво, я угостил нового «друга» из серпантинной пушки. Иссохшее тело вместе со «светляком» лопнуло и разлетелось бликами голубого салюта. Куски мумифицировавшейся плоти бывших носителей заразы загорелись. Немного отодвинувшись от ярко-зеленых язычков огня, я наблюдал за действом. Сначала мне показалось, что в огне появились новые оттенки голубых цветов, но, присмотревшись к палубе ангара, я обнаружил, что по ней мечутся маленькие голубые искорки. Голубые светящиеся блохи хаотично сновали по пыльной поверхности, стараясь избежать зеленого пламени. Большинство бегунков затухали, спустя какое-то время, но некоторые из них все же успевали довраться и скрыться в иссушенных телах «спасенных», принесших заразу на корабль.

– Значит, все же королева, – качнул я головой.

Скорее всего, ни одна из упыриных личинок не смогла бы выжить в уже истощенном теле, но я не хотел рисковать, не зная какие стадии должны пройти эти личинки.

– Анна, открой шлюз, где находилось три маркера выживших, – попросил я.

Потратив добрые полтора часа, я с помощью своего гравитационного симбиота выносил тело за телом к кромке корабельной обшивки и добросовестно сжигал лазером, отпуская хорошо прожаренные останки в космос. Останки отлично горели в вакууме даже без участия моего лазера, их нужно было лишь инициировать. Видимо, в них присутствовало все необходимое для процесса, походящего на привычное для меня горение. К слову сказать, атмосфера корабля вряд ли могла содержать кислород.

Я жутко устал, но чувство выполненного долга грело душу. Потушив все освещение, я еще какое-то время сидел и любовался звездами, посматривая на темное нутро ангара в поисках голубых искорок. И компанию мне составляли лишь темнота и космическое безмолвие. Осмотрев очищенную от тел спасательную капсулу, а так же еще один совершенно отличный от нее летательный аппарат и не найдя в них ничего интересного, я решил прогуляться по внешней обшивке до следующего шлюза. Холодные объятия космоса должны были поставить надежную точку в этом грустном повествовании о прошлом экипаже корабля. Температура палубы, на которой я отдыхал, уже упала почти до минус двухсот градусов по Цельсию и продолжала понижаться, отдавая тепло бездонной пустоте космоса.

После зачистки я дал добро Краппсу посетить борт найденного корабля. Как бригаде зачистки и дезинфекции, нам полагался некий приз, которого я пока так и не нашел. У нас еще оставалось на это около суток, пока корабль шел в нужном нам направлении. В принципе, его можно было бы попытаться остановить или хотя бы подправить курс, но и суток на разграбление «города» должно было хватить. Жаль только, что тут не оказалось положенных моменту девок.

* * *

Наши роли в призовой акции разделились таким образом: Краппсу было предписано обследовать трюма и технические помещения, я должен был заняться внутренними помещениями и каютами экипажа, если таковые отыщутся, ну а не пришедшая в себя Шила оставалась на хозяйстве под присмотром Анны. По этому случаю я перешил Шилин «дракончик» под Краппса, наказав ему без раздумий стрелять во все шевелящееся, а особенно, в отблескивающее голубым светом.

Карта у нас теперь имелась, а вот с полезной информацией оказалось туго. Анна уже перевернула всю доступную базу данных, но ценного в ней оказалось откровенно немного. Звездные карты отображались в какой-то неопознанной Анне системе координат. И поскольку корабль уже давно дрейфовал, определить, откуда и куда он шел без привязки к каким-то известным точкам, казалось невозможным. Система кодировки информации и язык бывших хозяев вообще не поддавались пониманию и логике. Мы могли сносно в некоторых пределах управлять кораблем, используя сходные с известными Анне алгоритмы управления, но вот все остальное оставалось тайной за семью печатями.

Первый день разграбления практически не дал результатов. Нет, несомненно, интересно проболтаться по совершенно чуждому для человека кораблю, но это начинает утомлять через несколько часов, когда ты понимаешь, что за все это время тебе так и не встретилось ни одной вещи, назначение которой оказалось доподлинно известным. В отличие от «Ботаника» «Бурундуке» не имел ни научной группы, ни исследовательской аппаратуры. Даже трюма у нас могли лишь рассмешить настоящего торговца, к тому же один из них оказался практически полностью забит маяками, которые занимали еще и некоторую часть второго трюма, где мы с Краппсом приводили их в рабочий вид.

Ося обследовал в первую очередь трюма и ангары чужого космолета. Трюмов на корабле оказалось шесть, а ангаров еще два в довесок к уже проверенному мной. Два трюма оказались под завязку набиты контейнерами, на подобие тех, что я уже встречал. Что в них находилось, семена экзотических растений, зародыши или яйца «голубых головастиков», а может, эмбрионы каких-либо животных, сказать было бы крайне затруднительно. Атмосфера в трюмах отсутствовала, а температура держалась под минус двести двадцать по Цельсию. Возможно, груз так и должен был храниться, более того, он мог оказаться вполне кондиционным, только вот нам он был совершенно не нужен. Остальные четыре трюма заполняла какая-то упакованная техника, что тоже мало заинтересовало нас ввиду отсутствия собственных трюмов. Ося даже не стал с ней разбираться, лишь бегло осмотрев поверхность парочки контейнеров и одну открытую платформу на предмет знакомых маркировок.

Мне повезло не больше Оси. Никаких помещений, похожих на каюты экипажа я не нашел. Да и какие каюты могли быть, если хозяевами космолета все же являлись «голубые головастики», которые и передвигались-то по кораблю в консервных банках, похожих на большие пальчиковые батарейки. Большинство помещений для меня осталось просто загадкой, другие оказались загадкой непростой, а третьи практически сразу перешли в разряд сплошной тайны. В результате обхода, облаза и местами облета странного корабля мне не попалось ничего ценного и ничего по-настоящему интересного для общего дела.

В конце концов, у меня осталась лишь идея продать сам этот корабль. Возможно, он и сгодился бы кому-то со всеми этими потрохами, которым мы совершенно не знали цену. Но для этого оставалась лишь самая малость – перегнать находку в обитаемые миры и доказать, что мы имеем на нее хоть какие-то права. После же Осиного невнятного мычания на тему возможного отсутствии надпространственного двигателя, идея умерла окончательно и бесповоротно. На движках реального пространства такому кораблю нужно было бы года три, а может и все пять ползти к ближайшей системе. А без контроля над процессом он мог вполне пролететь мимо, сбиться с курса из-за какого-то выверта взбрыкнувшей автоматики или оказаться изловленным какими-нибудь искателями приключений на подходе к обитаемым мирам. Опять же оставался вопрос с заразой, найденной на борту. Лично у меня не имелось никакой уверенности, что все вычищено, слишком мало мы знали и об этой заразе и бывших хозяевах корабля.

Пока я перекусил и немного вздремнул прямо в шлюзовом отсеке, Краппс успел обследовать оба оставшихся ангара. В одном из них отыскалась лишь небольшая летающая посудина очень похожая на спасательную капсулу, с которой прибыла голубая светящаяся зараза. Краппс лезть внутрь не стал, благоразумно оставив это грязное дело мне. Лично я бы так утерпеть просто не смог, но легкий припуск флегматичности в поведении Краппса стал уже привычен для нашего экипажа. Во втором ангаре отыскалось шестнадцать малых летательных аппаратов, закрепленных то ли в сервисных, то ли в транспортировочных ложементах. Всего мест насчитывалось двадцать, один из отсутствующих аппаратов стоял в ангаре со спасательной капсулой, где я производил финальную зачистку «светляков». В отличие от меня Ося не постеснялся забраться на борт челнока, только разобраться что там к чему по-быстрому так и не смог. В челноке, по словам нашего механика, совершенно отсутствовала привычная аппаратура. Возможно, управление осуществлялось через какой-нибудь подключаемый интерфейс, наподобие сенсор-привода.

После пары часиков производственного сна я обнаружил рядом Шилу, облаченную в броне-скафандр. За время моего отдыха Шила успела прийти в себя, помыться, «подбриться» и изготовиться к выходу в свет. И, судя по надутой мордашке, отказать ей никакой возможности не представлялось.

– Типа, привет, – улыбнулся я подруге, – как самочувствие?

– Не дождетесь, – буркнула Шила в ответ услышанную от меня же фразу.

– Дай-ка угадаю, – прищурил я один глаз. – Ты чувствуешь себя превосходно и испытываешь острую необходимость в небольшой прогулке?

– Милый, не прикидывайся прикроватным пуфиком, – капитанша смешно наморщила нос. – У меня возникло огромное желание что-нибудь сломать. Кстати, где моя новая и очень опасная игрушка?

– Я… Это… – смутное беспокойство резко проснулось в моей пятой точке опоры. – Ну… Я как бы дал ее на время Осе.

– Миленько, – глаза Шилы даже легонько сверкнули. – Прямо не могу так вот сразу подобрать нужные слова благодарности…

– Милая, а ты не хотела бы немного прогуляться по этому замечательному и очень необычному космолету, – залебезил я, подгоняемый мурашками в районе спины. – Там имеется масса вариантов сбросить напряжение, сломав любую понравившуюся деталь интерьера.

– Давай его сюда, – изящная лапка моей подруги, слегка огрубленная сочленениями скафандра, смешно перебирала пальчиками, а во взгляде карих, быстро темнеющих глаз не оставалось места никаким оправданиям.

– Но он же на тебя не настроен, – попытался сохранить я любимое оружие. – И вообще, у меня на скафе нет движков, я и пользуюсь «дракончиком», как подрулькой.

– Настроишь, – прошипела Шила, сузив глаза, – а до корыта этих мерзавцев я тебя, так уж и быть, прокачу в своих нежных объятьях, ты только оттолкнись, как следует.

Пошли на прогулку мы, естественно, вместе, но с условием, что Шила будет держаться рядом. Я все же отдал ей своего «дракончика», ибо меня в броне безоружным назвать было бы крайне затруднительно. Пока Ося осматривал силовую установку, стараясь все же прояснить ситуацию по наличию, либо отсутствию у космолета надпространственного двигателя, Шила под моим присмотром лезла практически в каждую дыру корабля чужаков. Был в этом и положительный момент: по крайней мере, я был избавлен от выбора маршрута, стоило лишь своевременно сообщать, где я уже успел побывать. Когда исследовательско-разрушительный пыл моей подруги немного поугас, мне удалось, немного схитрив, подправить маршрут наших скитаний, чтобы посетить и некоторые из заинтересовавших меня мест. После нескольких часов «исследовательских» работ мне стало казаться, что мы лазим по кораблю секты аскетов. Тут элементарно не наблюдалось ни одного предмета роскоши, не попадалось ни оружия, ни драгоценных металлов, ни полезных для нас «ископаемых». Как будто все на борту этого странного космолета было подчинено какой-то общей, но неуловимой для меня, цели. Анна периодически корректировала нас, иногда облегчая доступ в какие-то отсеки, иногда предостерегая о нештатных ситуациях. Несмотря на подробную карту внутренних помещений, легкой и познавательной прогулки не получалось. Часто наши догадки и предположения оказывались в корне не верны, да и последних со временем становилось все меньше и меньше. Мы элементарно терялись в заковырках чужой логики. Осмотр самого верхнего уровня, где Шила намеревалась найти пентхаус руководителей корабля и как следует поживиться в нем, закончился практически ничем. По словам моей подруги, прибыльность мероприятия стремительно падала в главный биореактор отсека ассенизации, иными словами она еще именовала результат дыркой от задницы. На волне этой вселенской скорби я предложил осмотреть найденную Осей в практически пустом ангаре спасательную капсулу. Расстроенная несбывшимся пентхаусом, Шила возражать не стала.

Капсула оказалась точной копией своей соотечественницы, стоящей в зачищенном мной ангаре. Вход в малый кораблик оказался блокирован, а затемненные обзорные плоскости не давали рассмотреть ее внутреннее пространство. Это слегка насторожило меня. Заставив Шилу отойти к двери ангара, я уже не однократно отработанными силовыми методами вскрыл люк. К облегчению, никаких останков экипажа внутри капсулы не обнаружилось, но и пустой она не была. Практически половину отсека занимали какие-то металлические и пластиковые контейнеры, свертки блестящей, как будто мокрой ткани и просто россыпь всякой мелочевки. Импровизированный склад вызывал ощущение, что кто-то только что в спешке запихал все эти предметы внутрь капсулы и лишь на секундочку отлучился. В лучах моих прожекторов не наблюдалось ни следов борьбы, ни грязи, даже вездесущая пыль и та лишь в некоторых особо заметных местах покрывала поверхности едва различимым рыжеватым налетом. С некоторым недоверием я бегло осмотрел все закутки небольшого кораблика и с облегчением выбрался наружу.

– Кто-то же должен был все это закидать внутрь и привести ее сюда, – подумал я вслух.

– Миленько, – выдала Шила одно из своих новых любимых заключений. – Надеюсь, тут собрали самое ценное.

Оставив Шилу на борту разбирать барахло, я прошелся по ангару. Пилот, похожий на сушеную ящерицу нашелся в одном из закутков. Активировав вооружение брони, я с опаской подошел к находке. Мумифицированное до состояния приличной воблы существо оказалось совершенно лишено скафандра или какой-либо одежды, отсутствовали и перехватывающие тело ремни с инструментами. Возможно, хозяева спасенного кораблика не нуждались в дыхательной смеси, хотя, за долгое время сопутствующие приборы могли разрушиться, особенно, если имели биологическое происхождение, как некоторые системы кораблей Содружества.

– Анна, ты случайно не делала анализ внутренней атмосферы этого космолета? – спросил я.

– Странная атмосфера, – отозвалась Анна. – Состоит исключительно из смеси нескольких инертных газов, никаких активных составляющих, способных участвовать в обменных процессах, я не обнаружила. Я бы сказала, что такой состав газов отлично подойдет для консервации какого-то объекта, если по какой-то причине ему противопоказан вакуум и, как следствие, холод. Есть еще, конечно, масса иных вариантов. Жизнь во вселенной слишком многообразна. Какие-то существа, возможно, развивались и в такой атмосфере и использовали ее в биологическом цикле, к примеру, для охлаждения организма или для целей замещения этими газами каких-то продуктов жизнедеятельности.

– Ерунда какая-то, – высказал я мысли вслух. – На мой выпуклый взгляд, больше всего это походит на большую законсервированную посылку. Может, это какой-нибудь космолет-колония, отправленный в далекое путешествие. В этом случае становится понятным наполнение внутреннего пространства такой атмосферой. Тогда эти сушеные ящеро-караси вполне могут быть как мелкими воришками, решившими поживиться за чужой счет, так и смотрителями посылки, попавшими в какой-то переплет.

За размышлениями вслух я внимательно осмотрел найденный образец инопланетной жизни. На том, что у существа заменяло кожу, отсутствовали дырки, характерные для пораженных голубой заразой членов экипажа из первой капсулы. Судя по всему, он, она или оно просто умерло от голода, а может, задохнулось или замерзло, закрытое в этом ангаре.

– Значит, заражены оказались далеко не все, – рассуждал я. – Наверное, вы были тут хозяевами или смотрителями, а может, работниками почтовой компании и решили поживиться чем-то попавшимся на пути. Хотя, все могло случиться и по-другому, и вы просто мародеры или спасающие свои жизни астронавты. И что же вы все-таки такое нашли? Или откуда пришла зараза?

В голову толкнулась очень нехорошая мысль, заставившая меня рвануть со всех ног к спасательной капсуле. Я ворвался в небольшой кораблик, перепугав Шилу, которая чуть не пальнула в меня из моего же «дракончика».

– Шерш, ты решил взбодрить меня?! – сказала она возмущенно. – Поздравляю, тебе удалось!

– Шила, извини, – ответил я. – Прошу тебя, отойди к двери капсулы, у меня есть нехорошие предчувствия.

Шила сразу успокоилась и без возражений вышла из капсулы, наблюдая за происходящим через оставшуюся щель. Я склонился над вещами, осматривая их. Как ослабшие «светляки», так и молодые личинки довольно сильно уязвимы. На расстоянии больше десяти метров они вообще не чувствуют жертву. Значит, чтобы удачно атаковать, им нужно очень близко подобраться к добыче и напасть совершенно неожиданно.

– Что же может так сильно ослабить внимание разумного существа, – бормотал я. – Я же уверен, что вы, уроды, охотитесь в первую очередь именно за разумными существами. Вы и энергию с «Бурундука» тащили только потому, что она раньше принадлежала Анне. Оживший реактор вам стал интересен, только после облагораживания его цепей энергией Анны. Шила, на что купится любой разумный?

– Деньги, – не раздумывая, подтвердила Шила мою мысль.

– Да, но деньги имеют множество ликов, – рассуждал я. – Золото, камни, да еще много каких масок имеется у них. Что же тут из этих масок может быть припасено для нас? Шила, встань в дверях, наведи на меня оружие и стреляй во все, что зашевелится рядом в вещах, особенно по голубому огоньку. Если промахнешься, думаю, броня выдержит и не обидится. Поставь половинный заряд, голодному «клопу» и этого будет достаточно.

Шила расположилась в проходе и подняла «дракончика». Я присел над кучей добра и стал аккуратно перекладывать его в другой угол, сортируя и рассматривая. В одну кучку я откладывал всякое железо, будь то инструменты или куски каких-то конструкций. В другой попадали всякие предметы, сделанные из органики. В случае отсутствия решения, я намеревался их просто сжечь.

Верхний слой барахла разошелся по кучкам, когда под одним из пластиковых листов блеснуло. Убранный в сторону лист открыл на полу капсулы разнокалиберные слитки презренного металла.

– Вот и нашелся эквивалент денег, но как тут может спрятаться паразит? – задал я сам себе вопрос.

Гравитационным полем своего симбиота я попытался расплющить средних размеров кусок. Лично я взял бы его в руки одним из первых. Кусок поддавался с трудом. Я разозлился и даже немного вспотел от усердия, и металл пошел легче, потом вообще потек, распластавшись плоским желтым листиком на полу.

– Тут нет, – констатировал я факт, скатывая лист в трубочку. – Но где-то же вы прячетесь.

– Шерш, что это было? – спросила Шила.

– Золото, – ответил я совершенно серьезно, раздумывая над загадкой укрытия паразитов.

– Нет, я про то, как ты его катал, – уточнила Шила.

– А-а-а. Это гравитационное поле, – решил я не врать. – У меня есть кое-какое оборудование в броне. Слишком часто не попользуешься, батареи оно сильно садит.

Шила удовлетворилась, я а продолжил думать.

– Шерш, деньги могут быть не только золотом, – сказала Шила. – Поищи, еще что-то должно быть. Кстати, почему именно это? Возможна еще куча вариантов: провизия, медицинские препараты.

Я согласно кивнул и продолжил поиск, оставив пока золото на месте. Минут через десять ко мне в руки попала небольшая коробочка. Открыв ее, я даже засмотрелся. Внутри всеми оттенками преломленных оттенков света и цвета играли крупные камни. Я никогда особо не болел камушками, но вот этот большой должен быть сапфиром. Я взял кусочек каменного льда в руку. Камень блеснул ярко-голубым в свете прожектора. Мое тело начала пробирать волна холода, и я поспешно бросил камушек, в котором наметилось движение.

Дальше все случилось практически в один миг. Камень еще не успел долететь до пола, а из него, целясь в меня, выстрелила голубая молния «светляка». Два импульса с предельно малым промежутком сорвались с моего плеча, разметав на голубые искры и упыря, и место его недавнего пребывания. Я судорожно закрыл коробку и бросил ее на пол спасательной капсулы. Время вернулось к нормальному течению.

Все встало на свои места. Просто пилот этой капсулы не пытался или не успел полюбоваться своей частью где-то найденных камней, оставив их в коробке. Скорее всего, он управлял второй капсулой, набитой различными полезными припасами. Немного странно выглядел тот факт, что к нему никто не сел, и основная толпа набилась в первую капсулу. Но это могло объясняться и простой задержкой вылета второй капсулы с гибнущего судна. После посадки пилоту стало не до камушков, ибо случились проблемы и поважнее.

Осторожно подняв коробку, я под опасливые взгляды Шилы вынес ее из капсулы и высыпал все камушки на палубу. Всего драгоценных ледышек осталось шесть штук. Все как на подбор оказались крупными, размером с вишневую косточку. Среди них я распознал бордовый рубин и темно-зеленый изумруд, но вряд ли это избавляло их от заразы. Чтобы доказать Шиле свою правоту, я положил руку на камни и, почувствовав знакомый холодок, быстро отскочил в сторону. Из камней стали высовываться «светляки». Мы без труда спалили их всех. И в тот момент мне казалось, что Шила плачет под личиной скафандра, посылая импульсы огня в столь милые сердцу любой женщины камни.

– Шила, все знают, что бриллианты горят, – решил я немного разрядить обстановку. – Но многие ли могут похвастаться, что собственноручно спалили семь камушков размером с горошину?

Шила молчала, видимо, моя шутка в сложившейся ситуации смешной не выглядела.

– Ты же возможно спасла мне жизнь, – сказал я, заглядывая в забрало шлема своей подруги. – Голубая зараза выжрала весь экипаж здоровенного корабля. Не надо жалеть этих, скорее всего, поддельных или ущербных камней.

– Демоны пустоты, – ругнулась моя капитанша. – Тысяча проклятий на ваши волосатые уши… Пошли хоть металл заберем, его-то ты, надеюсь, не собираешься уничтожить?

Перетряхнув до конца оставшиеся вещи, мы отложили на палубу ангара золотые слитки, да еще Шила опознала в неказистых детальках серебристо-серого металла, похожих на толстые торроидальные кольца для трансформатора, что-то дорогостоящее. Презренного металла в перетрушенной кипе вещей оказалось не так уж и мало. Килограмм на десять вся находка явно потянула. Если честно, меня сильно удивила форма слитков. Создавалось впечатление, что их использовали для каких-то подручных работ. Частично бруски оказались расплющены, торцы зачастую выглядели, как обух долота, а некоторые несли на себе следы многочисленных ударов по всей поверхности.

– Если бы не цвет металла, я бы сказал, что из них вырубали прокладки для фланцевых соединений, – подумал я вслух. – Хотя, могли и какие-нибудь инопланетные орехи колоть.

Отсек мы покинули практически по-английски, без долгих прощаний разгерметизировав и оставив его на попечение космической стужи. По пути «домой» мы с капитаншей заглянули и в первый из найденных ангаров. При первом осмотре капсулы с горой сушеных иномирян я не заметил в ней камней, а они должны были быть. Дотошный осмотр внутренностей спасательного суденышка дал минимальный результат. Мы нашли всего один камень, который после недолгого спора сгорел прямо на полу капсулы. Видимо, все ее временные обитатели прятали сокровенное в потаенных местах, облегчая паразитам внедрение в организм. И это «самое сокровенное», нажитое непосильным трудом, сгорело вместе с последними владельцами.

Шила то ли окончательно расстроилась, то ли просто утомилась безрезультатными поисками и, вернувшись на наш корабль, завалилась спать. Мы же с Осей закончили осмотр еще парочки отсеков и забрали найденные нами с Шилой странные слитки золота и металлическую мелочь на «Бурундук». К будущему разочарованию нашей капитанши серо-серебристый металл оказался оловом, уж Ося-то в металлах разбирался. Кроме этого мы с Осей забрали коробку инструментов и парочку приборов, которые чем-то приглянулись нашему борт-инженеру.

– Да, с этой многообещающей овцы нам и клок-то урвать удалось с трудом, – сказал я, осматривая финальную добычу. – Ося, что у него за топливо, может нам сойдет?

– Штурм, я не знаю, – ответил Ося, перебирая коробку с инструментом в нашем шлюзе. – Думаю, что нам оно не подойдет. Да и стоит ли рисковать?

– Тут ты прав, – согласился я. – Но за что мы страдали?!

– За интерес, – ответил Краппс. – Золотых слитков тут верномов на двадцать – двадцать пять. В принципе, неплохая плата за любопытство.

– Нет, ну это же офигеть просто! – меня, наверное, давила обыкновенная зеленая жаба. – Целый корабль неизвестной цивилизации и нечего взять!

– Штурм, ключевое слово «неизвестной», – сказал Ося, – Судя по обстановке, у военных на кораблях свободы больше, чем у этих разумных.

– Слушай, а ведь ты прав, – осенило меня. – Все это походило на какой-то улетевший из улья пчелиный рой. Помнишь оборудование в трюмах? Может там еще какие-то припасы или зародыши животных хранятся. Да, не повезло ребятам на перелете.

– Я не уверен, что понял, о чем ты, – ответил Краппс, немного подумав.

– Краппс, у них же должна быть королева или там какая-нибудь мозговая особь! – осенило меня. – Мне нужно еще разок прогуляться по этому кораблю.

– Штурм, у нас еще часов пять-шесть, потом это судно будет удалять нас от места назначения, – заметил Краппс меланхолично. – Вообще, эту находку вполне можно назвать «непредвиденные обстоятельства». Так что дело ваше с капитаном, я пока тест в системе жизнеобеспечения закончу, давно уже собирался.

Я точно знал, зачем возвращался на корабль чужаков, но вот уж точно не знал, зачем мне это было нужно. Скорее всего, мне хотелось поставить некую точку во всех этих приключениях или удовлетворить любопытство по полной программе. Ведь именно из-за этого мы чуть не распрощались с нашим «Бурундуком» и жизнями. Без Краппса с его маневровыми движками скафандра до шлюзового отсека корабля мне было лететь около получаса. Хорошо, что Краппс задал мне ускорение, ведь мог оказаться и битый час. Корабль встретил меня бледно-зеленым светом.

– Анна, – позвал я, – на корабле точно больше нет живых форм?

– Нет, – ответила Анна. – Тебе, наверное, стоит забрать заряд из ходовой рубки, мало ли кто после нас тут появится, не хотелось бы неоправданных жертв. Прибор можешь оставить, я пока пытаюсь пробиться сквозь ребусы хозяев.

– Заберу, – согласился я. – Слушай, посмотри внимательно, на корабле нет случайно каких-нибудь не охваченных телеметрией помещений?

– Сказать трудно, – задумчиво ответила Анна. – Возможно, какие-то отсеки на нижних уровнях под большой дырой, там могут быть повреждения, мешающие работе аппаратуры. У тебя есть подозрения, что кто-то выжил?

– Скорее всего, выживших нет, но я хотел бы кое в чем убедиться, – сказал я, направляясь по карте в сторону нижних палуб.

До поврежденных взрывом отсеков я добрался довольно быстро. Дальше пришлось пробиваться силой. Двери, которые не повредил взрыв, из-за отсутствия атмосферы оказались блокированы. Большинство отсеков представляли собой кладовки сломанной аппаратуры и прочего хлама, в который превратилось оборудование после взрыва. Нужный отсек оказался за эпицентром взрыва ближе к корме судна. Попал я туда, бесхитростно пробив переборку. Когда иссяк «ветер» исходящей атмосферы, я вошел внутрь.

Отсек оказался цел, и внутри даже наблюдался относительный порядок. Только вот Анна не ошиблась относительно выживших. Их тут не имелось. Практически посередине отсека стояла какая-то ванная или лохань не совсем правильной формы, обставленная по окружности массой аппаратуры и увешанной множеством трубок и магистралей. Один из бортов лохань потеряла, ровно срезанный кусок валялся на палубе, словно забытая великаном огромная тарелка. Из нутра лохани торчало несколько щупалец, очень похожих на голубые лианы. Вопреки стереотипам, их не унизывали присоски, они не сочились отвратительной зеленой жижей и вообще не вызывали ни отвращения, ни опасения.

– Так вот где был мозговой центр этого головастичьего сообщества, – сказал я вслух, внимательно осматривая находку. – Не тебя ли пытались защитить взрывом, который вырвал целый кусок борта вашего корабля?

Прижизненный внешний вид королевы, а может, центрального разума или удаленного мозга представлялся с трудом. Судя по тому, что осталось, она являлась неким растением, а еще более вероятно – симбиотным конгломератом нескольких жизненных форм. Возлежавшая в лохани шкурка или кожура напоминала спущенный голубой шар с некоторым количеством то ли ветвей, то ли щупалец, скорее всего, при жизни имевших некую разветвленную систему отростков, превратившихся со временем в зеленовато-бурую кашу. Размерами королева не сильно разнилась с Краппсом, хотя, по останкам судить об этом можно было лишь в некоторых пределах. Не знаю, чем пах этот «суп» из мега-мозга, по виду зрелище излишней эстетикой не страдало. Дно разрушенной лохани – последнего пристанища королевы – покрывала бурая жидкость с зелеными и голубыми разводами, в которой плавали небольшие белые со всеми оттенками голубизны шарики, похожие на икринки. Возможно, это и были погибшие зародыши какой-то жизни, так и не получившие шанса воплотиться в суровой реальности бытия. Подобрав обломок металла, я потревожил останки давно умершего существа, удовлетворяя свое любопытство. И мое любопытство с зачатками познаний в ботанике и зоологии ничего определенного не так и не отыскало. Самым обоснованным заключением могло служить слово «умерло» с поясняющими дополнениями «давно».

При общем осмотре в потайном отсеке обнаружились и «холодильные шкафы», и загадочные цилиндры-батарейки, часть из которых солидно стояла в шеренге довольно длинной шеренге, а часть в беспорядке валялась практически по всему помещению. Правда, ни в «холодильниках», ни в «батарейках» никаких следов голубых головастиков не наблюдалось, но это не говорило и об их непричастности к происходившим когда-то в этом помещении процессам. Все в этом отсеке оказалось давно и стопроцентно мертво, даже аварийное освещение не подавало признаков жизни. Сушеных инопланетян в месте последнего пристанища странного существа обнаружить не удалось, хотя в покрывавшей палубу грязи, пыли и различных органических и не очень останках их можно было просто не заметить. Это могло говорить как в пользу причастности сушеных мумий к экипажу космолета, так и умалчивать об оном. В любом случае никаких следов обслуги, которая обязательно имелась в таком месте, мне обнаружить не удалось. Скорее всего, она погибла вместе со своей королевой, а может, даже и раньше нее. Погибла ли королева в результате схватки со «светляками» или попросту скончалась от голода, по большому счету значения не имело. Ни следов «светляков», ни голубых головастиков в помещении не наблюдалось, а гадать о причинах смерти королевского супер-мозга у меня желания тоже не возникло. Странным показался лишь тот факт, что процессы разложения давно должны были прикончить останки королевы, но, видимо, в этом отсеке был установлен режим карантина или какой-нибудь повышенной санитарии.

Собственно, никаких интересов у меня тут не возникало. Кроме неизвестной мне аппаратуры ничего даже потенциально ценного в отсеке не наблюдалось, да и быть, скорее всего, не могло. Пожалуй, я мог бы взять на память сохранившуюся шкуру, но это казалось скорее шуткой, чем мыслью нормального человека. Жидкость, в которой лежали останки королевы, уже начала застывать – температура в разгерметизированном отсеке довольно быстро падала. А значит, и жить светлякам, если они где-то и притаились, оставалось не так уж и долго, особенно по космическим меркам.

Заканчивая осмотр помещения, я нашел на одном из столов-верстаков несколько интересных фигурок, лежавших в предназначенных для них нишах. Материал двух фигурок походил на металл, остальных – на камень или пластик, цвет лежал в диапазонах от черного до темно-синего цветов. По большому счету ничего особенного в них не было. Я даже не могу сказать, что они показались мне ценными, я просто забрал их на память. Четыре фигурки размером с куриное яйцо разной формы и совершенно неизвестного назначения, как раз и были неплохим сувениром на память об этой почти археологической находке. На верстаке пустовала еще одна ниша. Я поискал пятую фигурку, подумав, что она могла упасть, осмотрел соседние столы и подступы к ним, но обнаружить пропажу не удалось.

– Ладно, все равно не знаю, зачем это все нужно, – подумал я. – Для сувениров и четырех вполне достаточно.

Корабль-могилу мы провожали в бесконечный путь, молчаливо глядя из открытого шлюза «Бурундука».

– И все-таки я не могу сложить общую картину этого происшествия, – сказала Шила. – Почему этот большой светляк остался в ангаре? Почему не перебрался в другое место?

– Шила, загадок тут осталось значительно больше, – задумчиво ответил я. – Как эти светляки совершили нападение на «Бурундук»? Что за аппараты я расстрелял в месте входа потока нашей энергии в чужой корабль? Как «светляки» управляли этой аппаратурой, если они не смогли запустить даже реакторы? Кто такие голубые головастики? Кто вообще сделал этот космолет, и куда он направляется?

– Ну ладно тебе, Шерш, – затянутые броней скафандра пальчик моей подруги уперся мне в грудь. – Не будь бурчалкой, это было такое замечательненькое, такое опасненькое и совершенно неожиданенькое приключение…

– Которое чуть было самым чудесненьким образом не сделало нас такими мертвенькими, практически дохленькими, – передразнил я подругу. – Ши, ты же знаешь, что я за любой кипиш, кроме голодовки, а приключения люблю исключительно мирные. Ну, как вариант, те, которые происходят с кем-то другим в голосфере.

– Шерш, что такое «кипиш»? – наморщила носик моя капитанша.

Перед уходом с корабля мы забрали наше оборудование и притушили энергетические установки до состояния, в котором они находились до нашего прихода. Трагедия, произошедшая на борту космического «летучего голландца», была не первая в своем роде и, наверное, не последняя. Кто бы ни были хозяева этого космолета, судя по всему, в помощи терпящим бедствие они не отказали, заплатив за это своими жизнями. А потому напоследок мы пожелали мира этому дому.

* * *

После начала прыжка к очередной точке маршрута мы решили закатить вечеринку, которая, как все прекрасно понимали, должна была стать обычной пьянкой во имя снятия напряжения. Но дело стояло превыше всего, так что готовиться к мероприятию стали постепенно, неуклонно и очень тщательно.

С некоторых пор в быту нашего небольшого мирка под названием «Бурундук» случились небольшие изменения. Ося познакомился с Анной, и мы уже без напряга могли поручить ей управление кораблем во время прыжка. Анна даже смогла построить свою голограмму, правда только в ходовой рубке, услышав от меня про то, как это делала Светлана на «Ботанике». После этого по нашей с Шилой просьбе Ося взялся установить необходимое оборудование в одной из бывших пассажирских кают, которая стала узаконенной нами кают-компанией. И пока мы с Шилой занимались установкой, калибровкой и пуском маяка, наш механик – золотые руки, закончил монтаж системы голопроекторов, позволив Анне полноценно «перемещаться» по всей кают-компании. С тех пор Анна смогла находиться с нами в виде голограммы, что, несомненно, выводило общение на качественно иной уровень. Тем временем я решил попробовать реализовать давным-давно вынашиваемую идею фикс. И когда Краппс возился с чем-то перегоревшим в ходовой рубке, я подошел к нему с заветной просьбой.

– Ося, у нас есть запасные разъем для сенсор-привода? – неуверенно начал я.

– Штурм, заметь, я даже не спрашиваю, зачем он тебе, – окинул мен совершенно флегматичным взглядом Ося. – Давай, я кину дубляж по линии нашего кэпа, думаю, она возражать не будет. Это – самый простой путь. Но если вопрос принципиальный, могу настроить и канал независимого доступа.

– Простой вариант вполне устроит. Спасибо, Ося, – сказал я. – С меня причитается.

– Да ладно, – ответил Краппс. – Вы бы перестали играть в конспираторов, я вообще считаю, что вы друг другу подходите к каким бы видам разумных не относились. И вообще, это – наше внутреннее дело. Вы же до сих пор считаете меня членом экипажа?

– Ну да… Да, конечно, – замямлил я, совершенно неготовый к такой постановке вопроса.

– И можете вообще не париться в скафандрах, – Осин взгляд продолжал изображать снулую рыбу. – Смените что ли атмосферу на корабле, если вам так будет удобнее.

– Э-э, да, спасибо, – пробурчал я немного смущенно по двум причинам, одной из которых была слишком длинная для молчаливого флегматика тирада.

Тем временем установка оборудования подошла к концу. И пока я проверял работу маяка, Шила с Осей наводили последний марафет, готовя кают-компанию к вечеринке. К нашей удаче, маяк заработал как нужно с первого же запуска, пройдя без сучка и задоринки все тестовые комбинации. Таким образом, мы закончили работы в этой точке пути, потеряв из-за встреченного корабля чуть больше пары дней. Тем не менее, мы продолжали опережать график, установленный работодателем, практически на двое суток. Быстренько просчитав курс, я окунул наш кораблик в загадочное иномирье надпространства.

* * *

Посиделки удались на славу. За правильными и условно вкусными напитками мы вспоминали хорошие и не очень эпизоды нашей совместной жизни, Анна показывала нам голографические записи последнего приключения, которые удалось сделать с бортовых камер и индивидуальных сенсоров, установленных на скафандрах. Как правило, качество записи наблюдалось не слишком хорошее, но все же оно давало возможность заново пережить некоторые моменты. Чуть позднее мы рассказали друг другу другие жизненные случаи и делились впечатлениями, выпавшими на долю каждого из нас. В конце концов, мы сошлись на мнении, что если даже наша выходка и показалась кому-то глупой, все же это было приключением, на которые так бедна жизнь во время прыжка через надпространство. Возможно, нам просто повезло, но вечность, а вместе с ней и судьба, любят смелых.

Ося покинул нашу тёплую компашку первым. То ли его горячительное оказалось более крепким, чем наше, то ли дало о себе знать отсутствие сна с самого момента выхода из надпространства, а может, флегматичный, но понятливый борт-инженер просто решил не мешать нам. Мы с Шилой целомудренно склонялись исключительно ко второму варианту. Гуапарды, конечно, могут долго обходиться без сна, но переделка, в которую мы попали, имела возможность вымотать кого угодно.

Проводив напутствиями хорошего «человека», мы продолжили залуженный отдых. Порядком захмелев, мы с Шилой несли всякую ерунду «за жизнь», а Анна внимательно следила за этим ничего не значащим для обычного «человека» трёпом. Задав сначала один, затем другой вопрос, наша хранительница ключей осмелела, и постепенно разговор перешел в форму вопросов-ответов.

Анна имела довольно обширный банк различных данных обо всех сторонах существования разумных, но вот чего там не было, так это самой жизни. Умненькая девушка имела возможность изучить массу жизненных ситуаций, но зачастую не могла понять, почему действующие лица поступили именно так. К несчастью, молодая пытливая душа до недавнего времени оказалась полностью лишенной общения, запертое в малом мирке и постоянно ждущее добивающего удара существо, как могло, боролось за свое право свободно мыслить. И даже после выхода из подполья и знакомства с новой семьей Анна так и осталась в чем-то запуганным зверьком, в частности она так и не смогла коснуться некоторых привлекших ее внимание моментов. Возможно, это стало следствием слияния наших разумов, при котором чистая, как лист бумаги, душа получила первые моральные установки, повлиявшие на развитие в ней мироощущения по человеческому типу. Она, как всякая молодая особа, оказалась пытлива, но в обычной обстановке мы с Шилой были трезвы, рассудительны и упакованы в прочную скорлупу своих комплексов.

Я помнил, что Анна могла наблюдать почти за всеми отсеками «Бурундука», и я чувствовал, что у нее есть масса вопросов, которые она так и не решается задать. Но события торопить не стоило, Анна должна была сама дозреть и на все решится.

Наверное, наша вечеринка и стала тем маленьким камушком, столкнувшим лавину вопросов с точки шаткого равновесия. Мы с Шилой пребывали в расслабленном моральном состоянии и охотно болтали с Анной, раскрывая ей тонкости поступков «людей» в некоторых ситуациях. Я в тот момент жалел, что не могу дать Анне возможность узнать и увидеть хорошо знакомые мне людские произведения искусства. Все, что Анна могла увидеть и узнать, касалось совсем не людской культуры, так что далеко не все поступки разумных мы с Шилой могли проанализировать и разъяснить нашей новой подруге.

Поверхностно проскочив аспекты людской культуры, мы более тщательно ознакомились с имеющимися у Шилы произведениями искусства силуки, а после очередной бутылки тема, наконец, добралась и до наших с Шилой отношений. Тут-то совершенно нечаянно всплыла информация об установленных на «Бурундуке» голографических камерах. Проболтался, естественно, я, не удержав свой разминувшийся с головой язык. Впрочем, реакция Шилы меня откровенно порадовала. Моя подруга долго смеялась и просила показать кое-какие особенно запомнившиеся ей моменты, охотно комментируя свои действия и ощущения. Спустя какое-то время Анна стала задавать ей вопросы, на которые пришлось отвечать частично и мне.

В конце концов, разошедшаяся Шила без всякой тени стеснения заявила:

– Этого никогда не объяснить, тебе стоит поучаствовать самой.

В разговоре повисла пауза.

– Что вы так удивились? – не совсем уверенным голосом уточнила Шила. – Есть же виртуальная реальность, а сенсор-приводное включение делает ее практически живой.

– Но это же не даст ничего, – искренне недоумевал я, – там же суррогаты чувств, скорее наши переживания… Там наша психика сексом занимается, и получается у нее лишь потому, что она знает, как это делает тело, и что оно при этом испытывает!

– Я не знаю, как, – неуверенно сказала Шила, – но у меня есть знакомый дружок, он – навигатор-надпространственник. Так вот, он рассказывал, что после имплантации сенсор-приводов они в училище сексом занимались даже с женщинами совсем уж экзотических разумных видов, причем на войсковом оборудовании. Его чуть не отчислили, поймав за этим делом на тренажере во время занятий.

– Так это и есть чистая психика, – возразил я.

– Но мы-то можем этим заниматься в реале, – предложила Шила. – Что же нам мешает сделать это реально, но в подключении к виртуальной реальности через сенсор-приводы.

– Это как так? – удивился я. – Без сенсор-приводного подключения ты находишься в реале, с ним – в виртуалке. Разве есть еще какие-то варианты?

– Ну ты даешь, Шерш! – у моей подруги даже прическа встала дыбом от удивления. – Ты где, вообще, все это время обитал? А спасатели в своих экзоскелетах? А врачи, когда операции делают? Да практически все шоу на принципе частичного погружения ведутся. Я уже не говорю о любителях секс-экзотики всякой.

– Никогда не слышал, – признался я.

– Странно, – удивилась в ответ капитанша. – Хотя, ты же – вояка, у них такие фокусы никогда не используют, слишком ненадежной получается связь при частичном подключении.

– Я могу попробовать отрегулировать глубину погружения, – робко прорезался голосок Анны, в котором угадывалась затаенная надежда. – Потом все можно будет вернуть обратно.

– Ух, как интересненько! – Шила вся подалась вперед, заглядывая мне в глаза. – Давай попробуем?

– Идем, – согласился, подхватывая попискивающую от избытка чувств Шилу.

После подключения Анна аккуратно вытеснила нас сначала на какой-то промежуточный уровень восприятия, а потом постепенно я стал сначала неясно, потом все четче ощущать свое тело в реальном мире. Шила все это время лежала рядом со мной на кровати и отпускала довольно нескромные пьяные шуточки. Постепенно, видимо, реальность стала возвращаться и к ее телу, которое она немедленно пустила в дело. Сначала робко и неуверенно мы начали ласкать друг друга, но все шло как должно, и в какой-то момент мы, напрочь забыв о подключении, погрузились в извечную игру, как оказалось, не только человеческих полов. Ощущения накатывали довольно странные, но я бы их смело назвал очень интересными и приятными. Я в полном безмолвии смаковал не совсем обычные телу потоки чувств, Шила же все это время не переставала сыпать сальными шуточками, как напившаяся гимназистка.

У столь нетрадиционного способа сексуальных утех оказалась некоторая изюминка. Не совсем понятно по какой причине практически не чувствовалось телесной усталости, зато накапливающееся моральное утомление процессом дало о себе знать куда раньше, чем при традиционном способе принятия оговоренной выше процедуры. Все как будто вывернулось на изнанку. Наши тела вполне могли продолжать «танец душ», но вот сами души, истратив последние силы, просили пощады.

С трудом преодолев никуда не ушедшее желание тел и в то же время совершенно истощенные морально, мы отключились от системы. Мир на миг расслоился на два потока, и с минуту я чувствовал себя двуединым, почти как некое божество. Не знаю, что в момент разъединения ощущала Шила, собрав воедино свои чувства, я взглянул на свою подругу. Космическая эльфа лежала рядом, что-то тихо щебеча и попискивая на своем птичьем языке, похоже, она совершенно выпала из реальности и нисколько не спешила в нее возвращаться. Усмехнувшись, я отпустил с трудом удерживаемую концентрацию. Тут же звуки деликатно стучащегося в сознание перевода со стороны верной брони утратили всякий смысл, значимой осталась лишь сама музыка голоса моей пассии. С трудом собрав остатки моральных сил, я разогнал безбрежную лень и придвинул к себе Шилу. В течение абсолютно бесконтрольного отрезка времени я лежал, нежно поглаживал партнершу по спине, при этом совершенно бестолково улыбаясь, и смотрел на ее руку с длинными тонкими пальчиками, осторожно перебиравшими волосы у меня на груди. Постепенно всепоглощающая нирвана стала покидать небольшой уголок вселенной, ограниченный моей каютой, наши сознания восстанавливали утраченные душевные силы, а грань бытия снова готовилась пропустить нас в мир реальных дел и забот.

– Шила, а у тебя почти не изменился ни цвет волос, ни ногтей, даже глаза и кожа только слегка посветлели, – сказал я, поймав ее тонкие пальчики своей второй рукой. – Как ты находишь новый аттракцион?

– Умопомрачительно, – выдохнула партнерша по недавнему приключению, вытянув свою изумительно худенькую ножку и положив ее поверх моих бедер. – Энергия прошла через меня куда-то вовне, оставив после себя ощущение ласкающего огня, может, Анна стала ее конечным получателем.

– Понравилось или нет? – уточнил я, исследуя свои собственные ощущения и впечатления.

– Это было замечательно, – ответила Шила, прикрыв свои элифийские глаза. – Мягко, как огонек ритуальной свечи, нежно, как капля стекающей по телу теплой воды. А самое главное: заниматься этим можно хоть каждый день.

– Не уверен, – пробурчал я, ощущая хоть и сильно ослабленную, но все же довольно ощутимую волну традиционной усталости, мягко накрывающей меня, как это случалось всегда после глубокого общения с Шилой. – Помру молодым.

– Я пошутила, – Шила обняла меня, уткнувшись носиком в мое ухо. – Интересно, как там Анна?

Но обсуждать впечатления нашей выходки как-то совсем не хотелось, видимо, это откладывалось до следующей вечеринки. Да и узнавать, как там Анна мы не стали, незаметно провалившись в мягкий мир снов.

* * *

В целом, остаток полета прошел без происшествий. Мы играли в преферанс, игру с немного странными правилами, немного походившую на китайское домино с элементами покера, которую принес в нашу компанию Ося, занимались на симуляторе «Бурундука» и частенько болтали о жизни, в основном, конечно же, заинтересованным в этих разговорах составом. Пару раз Ося с какого-то перепугу пробовал занять место стрелка в виртуальном симуляторе, понаблюдав за нашими тренировками, но это дело для него оказалось чем-то запредельным. Нет, кое-что у него получалось, но никто из нас в здравом уме не поставил бы на это самое «кое-что» наши жизни. А вот Шила определенно делала большие успехи на поприще пилота, причем сдвиг произошел как-то вдруг, практически за пару дней.

Видимо на фоне этих успехов она попросила меня объяснить принцип прокладки курса в надпространстве. Я честно попытался сделать это, но Шила совершенно ничего не поняла, так как не смогла почувствовать многомерность. Неудача не говорила о том, что она принципиально не способна этого сделать, просто я не знал с чего начать. Шила, хоть и не подала виду, довольно сильно расстроилась, а я задумался над тем, как это можно сделать.

Вся беда состояла в том, что я не проходил обучения в местном училище или академии надпространственных полетов, так что ни методик, ни хотя бы приблизительной теоретической базы у меня не имелось. Как обучать новичка и, самое главное, с чего начать это самое обучение – вот те вопросы, которые были камушками преткновения в нашем импровизированном огороде. Ну не пересказывать же было Шиле пояснения Светланы, данные мне когда-то практически в другой жизни, что в момент прыжка человеческое сознание с помощью чужих органов чувств получает возможность ощутить многомерность. Способность сознания принять этот факт и попытаться его осознать – и есть основной критерий пригодности носителя сознания на роль навигатора. Я даже не мог в тот момент определить, годилась ли Шила на роль навигатора надпространственного погружения, а может всплытия. Собственно, именно мысли на эту тему и скрашивали мне некоторое время серые будни перехода.

Как-то за очередной совместной с Шилой чисткой наших штатных «дракончиков», походившую скорее на обычную протирку пыли, проверки наполнения магазина и батареи мы говорили о жизни и ее неожиданных поворотах.

– Лично я уже практически забыл, что и зачем мы делаем в этом бесконечном путешествии, – описывал я свои ощущения от этого задания. – Каково же приходится экипажу кораблей, которые делают полеты в реальном пространстве.

– Да все так же, как и у нас, – ответила Шила. – Главное вахту оттянуть, потом в анабиозку до следующего дежурства. В принципе, весь рейс кажется практически чередой бесконечных вахт.

– А что, после вахты сразу нужно в анабиоз погружаться? – спросил я. – Как же личное время?

– Ну, вахта, она же не круглосуточная, там есть периоды отдыха, – ответила Шила, осматривая батарею. – Просто график жуткий, за десяток дней устаешь, как будто всю жизнь работал без отдыха.

– А как анабиозка ощущается? – спросил я. – Сны есть?

– А у каждого по-своему, – уклончиво ответила Шила, осматривая следующую батарею. – Тут даже представители одного вида по-разному всё ощущают.

– А установки для всех разные? – уточнил я.

– Нет, они делятся на несколько типов, ведь параметры обеспечения тела у разумных близких видов практически у всех идентичны. Я уже не помню, по каким там критериям сортировка идет, Краппс, наверное, знает, – Шила смешно почесала нос батареей. – Ты что вообще ни разу не морозился?

– Нет, у нас стояли установки другого типа, – ответил я, посмотрев на Шилу. – А как же работает для разных типов разумных одна и та же система обеспечения?

– Да тут вроде все давно отработано, – махнула Шила батареей. – Когда нанимаешься на судно, под тебя делают подгонку анабиозной камеры, ты в ней потом все время и обретаешься, процесс где-то часов пять-шесть занимает, перед этим желательно заново снять пакет медицинских данных, чтоб не случилось каких-нибудь сюрпризов при первых пусках. Потом капсула сама подстраивается под твои параметры.

– А индивидуальных камер, спроектированных под определенный вид разумных, нет? – удивился я.

– Есть, конечно, – почему-то обрадовалась Шила и тут же огорченно вздохнула. – Но их практически не ставят на суда, кто же с уверенностью может сказать какой экипаж окажется набран под новый контракт. Вот у капитана «кастрюли» анабиозка была сделана именно под него на заказ, там и вероятность отказа практически нулю равна.

– А давай нам закажем, – предложил я. – Эти перелеты из одного конца обитаемого космоса в другой уже надоедать стали. Мне что-то подсказывает, что этот не будет последним. Нам что-то везет на контракты с длинной дистанцией.

– Ты серьезно? – спросила Шила. – Дорого это.

– Да почему бы и нет, – ответил я, пошутив. – Ты же не хочешь, чтоб мы состарились в этих перелетах или передрались от скуки. Анна вполне может все контролировать, ты прикинь, какие мы деньги за срочность сможем отхватывать.

– Наверное, ты прав, – согласилась Шила. – Для Оси с анабиозкой проблем точно не будет, выбор только за ценой, а вот под нас с тобой придется делать исключительно на заказ. А Анна согласится?

– Согласится, – возникла Анна в голографическом изображении. – Если будут длинные прыжки, стоит немного модернизировать корабль. Мы с Осей этот вопрос уже обдумывали.

– Огласи, – заинтересовался я.

– Желательно установить дополнительные дублирующие контуры и мощности к нашему системному блоку, – начала Анна. – Это – самое слабое звено. При выходе из строя каких-то других систем, я смогу разбудить Краппса. Но и некоторые внутренние и сервисные системы тоже стоит продублировать. Я вычислила ряд слабых мест в конструкции систем и корабля в общем.

– Круто, – ответила Шила. – А вы – молодцы. Денег-то много нужно?

– Основные расходы пойдут на анабиозные капсулы и системный блок, – ответила Анна. – Но даже того, что у нас есть без гонорара за последний контракт должно хватить.

– Ося что на этот счет думает? – спросил я.

– Он согласен, – ответила Анна, чуть помедлив, видимо, тут же опросив борт-инженера.

– Я тоже, – сказала Шила, окончательно собрав «дракончик». – Если анабиозка будет штучная, то это все равно, как время богу в займы дать.

– Хорошо, – подвел я итог. – По прибытию на Алурис делаем заказ. У нас уже довольно большое опережение графика, надеюсь, успеем все сделать. От Алуриса до базы торговой компании останется установить еще три маяка, можем еще немного времени отыграть. Зато при наличии анабиозок гарантированно не сойдем с ума, пока будем делать прыжок к Маятнику.

– А почему компания просто не посадит на вахту в надпространстве нескольких навигаторов? – спросила Шила. – И пусть себе несут ее.

– Каждый разумный немного по-своему чувствует надпространство, от этого могут появиться погрешности при передаче вахты, – пояснил я. – Они, скорее всего, есть при любом прыжке, где контроль идет разными навигаторами. Просто при коротком прыжке на точность выхода это мало влияет. А вот при таком длинном маршруте, как наметила торговая компания, можно вообще не вернуться в наш реал или выйти где-нибудь далеко за пределами обитаемого куска космоса, из-за накопления очень большой погрешности.

– А как же у вас с Анной? – упорствовала Шила.

– У нас все значительно слаженнее, – ответил я, скорчив Шиле рожицу. – Анна училась чувствовать надпространство на моем примере, так что мы чувствуем его, можно сказать, одинаково. Кроме того, я только делаю расчет полета и намечаю маршрут с точкой выхода, а корабль ведет по этому маршруту исключительно наша прелестная Аннушка. Именно поэтому нет никаких погрешностей при передаче вахты. Так что наш корабль в этом случае уникален. Надеюсь, это останется для внешнего мира нашим секретным козырем.

– Жаль, что в этом куске обитаемого космоса еще не разработаны эффективные способы связи через многомерность, – подумал я. – Можно было бы связаться с Ссорташшем на счет заказа анабиозных камер.

* * *

Надпространственная связь существовала в этом куске обитаемого космоса. Только установки такой связи были довольно громоздкими, а кроме всего прочего, еще и энергоемкими. Посылать сообщения могли себе позволить какие-нибудь большие компании. Как правило, в таком случае посылался упакованный файл информации. Переговоры вживую являлись делом чрезвычайно дорогим, да и некоторая задержка сигнала все же присутствовала. Что было самым неудобным, так это то, что оплачивали связь при этом обе стороны. Так что, чтобы вызвать какого-либо абонента, стоило иметь уверенность, что он имеет аккредитацию в местном пункте связи и самое главное: что он согласится на связь. В противном случае при отказе придется оплатить некоторые расходы за вызов, так и не переговорив или не послав информацию адресату. Как это всегда и бывает, проблем со связью не случалось лишь у правительства, военных да еще некоторых представителей прессы. Наверное, могли себе позволить такие траты и какие-нибудь местные олигархи, но таковых у нас в знакомцах тоже не наблюдалось. Нужно сказать, что станции надпространственной связи устанавливались, как правило, стационарно. Но и некоторые большие корабли могли иметь на борту такие установки, как правило, они становились флагманами военных флотов. Шила говорила, что военные стали разрабатывать специальные связные корабли, но мне такой информации пока не попадалось.

* * *

– Шила, а много нужно, вообще, времени на изготовление анабиозной капсулы? – уточнил я. – Мы, вообще, успеем их получить? У нас всего-то дней семь имеется.

– Не знаю, – задумалась Шила. – Сколько времени их изготавливают, сказать не могу. Установка делается быстро, а настройка займет приблизительно чуть больше суток, по крайней мере, приблизительно столько анабиозку капитану «кастрюли» ставили.

– Можем и пролететь? – предположил я.

– Вообще-то можем, – согласилась Шила. – Для Оси, скорее всего, такие капсулы уже есть готовые, нужно только с комплектацией определиться, а нам, возможно, придется ждать окончания разработки.

– Опять наша дорожка ведет к старому космическому еврею, – подумал я. – У вояк оказалась в наличии броня силуки, может, и анабиозные капсулы там поискать можно. Тут время – деньги, как ни крути. А ведь то, наверное, был перст Вечности, указавший мне лавку дядюшки Ссорташша. Неизвестно, как бы все оно иначе случилось.

– Шерш, ну и ладно, закажем сейчас, а установим после окончания этого контракта, – предложила Шила, глядя на меня своими эльфийскими глазами полными маленьких бесенят.

– Вот – еще один перст Вечности, – подумал я, улыбаясь. – Надеюсь, что они у нее, то есть Вечности, не одноразовые и пальцев штук по сто на каждой из ста рук. Пальцем ноги, кстати, тоже можно указать! Главное – почаще.

Остальные две точки пути до ответвления к Алурису мы прошли, можно сказать, в режиме штатного автопилота. Случилось две задержки, но исчислялись они всего лишь часами. После окончания работ по установке и наладке маяка в восьмой точке мы собрались на совещание.

– Итак, я сделал предварительные прикидки, – начал я. – Нам до Алуриса почти четырехдневный прыжок, со временем на подход-отход четверо суток и получатся. Туда и обратно до следующей маячной точки получается восемь суток. С учетом нашего опережения и выбитого Шилой времени у нас в распоряжении будет около шести суток по нашему корабельному времени. На всякий случай я прикинул среднее время, которое мы сможем сэкономить до базы заказчика, получается еще четверо суток. В девятой точке маршрута мы должны появиться максимум через восемнадцать дней, а чтобы остался запас на непредвиденные ситуации через семнадцать, а еще лучше через шестнадцать. При этом у нас получается максимально десять дней в системе Алурис. В принципе, это – очень большой срок, только вот мы имеем в нашем уравнении несколько неизвестных величин. Самая основная из них – срок изготовления анабиозных капсул для нас с Шилой.

– Звучит вполне осуществимо, – высказался Краппс. – Мы однозначно успеем по-правильному гульнуть в этом богатеньком мире.

– Где будем парковаться? – уточнила Шила.

– Я думаю, что для начала нам нужно посетить орбитальную станцию, где мы купили «Бурундука», – ответил я. – Нам стоит посетить проверенного человека, который, возможно, поспособствует нам сделать все в отведенное время. В принципе, это никак не ограничивает наши попытки решить вопросы самостоятельно. У кого-нибудь, кстати, есть надежные каналы сбыта нашего барахла?

– Надежных нет, – поставила точку в недолгом молчании Шила. – У нас как-то не случалось нужды заниматься такими большими партиями столь необычного товара.

– Решено, – подвел я итог. – Паркуемся на этой станции, пока решаем вопросы, можете путешествовать, где хотите, хоть на планеты, если пустят. Кстати, как станция-то называется?

– Штурм ты шутишь что ли? – меланхоличный взгляд двух пар глаз борт-меха уперся в меня. – Проснулся непонятно где?

– Там долгая история, – замялся я. – Можно мне в кои-то веки своих скелетов в шкафу оставить?

– Ты о чем? – удивилась Шила. – Тебя разыскивают где-то за убийство?

– Нет, Шила, это – такая поговорка, – вздохнул я. – Надеюсь, никто, кроме друзей, меня пока не ищет.

– Станция называется «Кордон-12», – милостиво сообщил Ося. – Нам, вообще-то, без разницы ищут тебя или нет.

– Почему так прозаично и почему номер двенадцать? – не удержался я.

– Это бывшие базы таможенного и миграционного контроля между двумя планетами, – ответил Ося. – Сейчас всё уже в прошлом, планеты объединились, на данный момент это – просто торговые станции. А твое недовольство номером мне вообще не понятно.

– Да так, странные совпадения, – отмахнулся я. – Могли бы назвать, к примеру, «Аукцион-2», было бы куда как оригинальнее.

– Шерш, я по приходу в систему Алурис просмотрю локальную сеть, поищу, можно ли сбыть наше добро, – предложила Шила. – Ты не против?

– Ни в коем случае, – ответил я. – Это я и хотел тебе предложить. Нужно же проверить благонадежность нашего хитрого «дядюшки».

– Ладно, давайте готовиться к прыжку, – решила закончить Шила наше совещание. – Может, этот час для нас деньги сэкономит.

– Кто о чем, а Шила о деньгах, – усмехнулся я, вставая.

* * *

Точку выхода из скачка я прочувствовал наиболее близко к границе разрешенного пространства Алуриса, чтобы сократить время на подход к обитаемой системе планет, станций и баз снабжения. Время полета почему-то оказалось на удивление нервозным. Мы, наверное, все же нуждались в общении с другими разумными, в посещении культурных мест, да и элементарно могли устать друг от друга. А может, сказывалась некоторая напряженность перед очередным сложным участком нашей жизни. Занятия на симуляторе не ладились, да и удовольствия не приносили. Я даже начал вспоминать различные компьютерные игры, которые успел вкусить на Земле. Вот что могло стать спасением для рутины полета. Столило прошерстить местную сеть на повод подобных штучек.

Оставшиеся пять маяков находились в одном трюме, находки, предназначенные для продажи – в другом. У меня оставалась надежда, что хотя бы за часть груза Ссорташш рассчитается сразу. Золото и камни можно было считать довольно прогнозируемым и хорошо ликвидным товаром.

– Интересно, дядюшка не попытается нас кинуть, – задумался я. – Не хотелось бы повторения истории с гостиничной стрельбой. Что я вообще знаю про этого космического прохиндея?

По всему выходило, что кроме хороших воспоминаний и ощущений – ничего. С другой стороны, наши ощущения и предчувствия зачастую многого стоят, человек незаслуженно отбросил свои инстинкты, которые не одну тысячу лет честно хранили его. Что ж, будем им и дальше доверять.

Четверо суток, большую часть которых с перерывами на сон и прочее мы провели за игрой в преферанс, наконец, подошли к концу. Мы находились в виртуальной системе корабля и готовились к всплытию из надпространства со всей серьезностью, несмотря на вроде бы мирную точку выхода. Я взял на себя контроль, проверив на всякий случай еще раз точку прибытия, как ни крути, выходили мы на самом краю разрешенного интервала, что могло обернуться и некоторыми неприятностями.

Как ни уговаривал я Вечность, наше появление в реальном мире все же привлекло внимание сторожевого корабля, но неприятностей удалось избежать после недолгих переговоров и передачи точных координат нашей точки выхода, автоматически записанных Анной. Таможенные и иммиграционные формальности заняли всего-то с час. Никто даже и не собирался подниматься на борт, ограничившись сканированием корабля, которое мы позволили сделать, убрав защитные экраны. Груз мы задекларировали честно, так что бояться было нечего. В декларацию не попали камушки, найденные мной в бункере правительства, я посчитал, что они вполне могут сойти за собственные сбережения. Можно было бы потягаться и за другой груз, так как фактически это все тоже являлось нашими сбережениями, но потраченное время того не стоило. В конце концов, пошлина на наш груз оказалась весьма умеренной, видимо, в системе ощущалась нехватка презренного металла. Я опасался, что вещи, найденные нами в бункере, могут быть признаны предметами какого-нибудь искусства, но местная таможня так ничего нам и не предъявила. По большому счету неприятностей мы не искали и утаивать ничего особенного не пытались. Но формально к нам придраться возможности все же оставались. В этом случае я полностью уповал на дядюшку Ссорташша, который – я в том был совершенно уверен – мог легко решить любую проблему с легализацией чего угодно. Маяки мы предъявили транзитным грузом, показав активированный контракт на их установку. Получив обратно декларацию с регистрационным кодом и уведомлением о необходимости оплатить пошлины до продажи товара, мы стали свободны, как плевок в полете.

– Чего они так взбеленились на счет коридора прибытия? – удивился я, наблюдая маневр отхода сторожевика.

– Коридор входа-выхода расположен так, чтобы наилучшим образом контролировать пространство и отследить вторжение, – пояснила Шила. – Все нарушители сразу попадают под строгий контроль, оправданием могут служить только случаи аварий или какие-то другие нестандартные ситуации. Штрафы тут впечатляют. Шерш, ты совсем не интересуешься сводами законов перед посещением системы?

– Ну, правила есть правила, с ними я ознакомился, – буркнул я. – Откуда они взялись, там не написано. Мало ли какие маразмы могут случаться у разумных, к примеру, религия. У местных, кстати, есть религиозные течения?

– Шесть основных, – ответила Шила. – У меня случалась неприятная история с одной из местных конфессий. После этого я тщательно изучила основные постулаты всех здешних религий. Если что – обращайся.

– Предпочитаю воздержаться, – фыркнул я. – У меня свое божество.

– Земное? – серьезно уточнила Шила.

– Нет, космическое, – ответил я, вспомнив подробности рождения божества. – Хочешь присоединиться?

– Ну, позднее, если расскажешь, а лучше покажешь, – состроила мне Шила глазки.

* * *

Ближняя связь в системе Алуриса велась в привычном для землян диапазоне электромагнитных волн или лазерного излучения. По внутренней организации она напоминала некий вариант сотовой связи, когда абонент цеплялся на ближайшую из тоннельных станций связи, а те уже имели постоянное соединение посредством хитрой технологии нуль-шлюза. Так что мы отложили обсуждение дел с дядюшкой не по причине задержки в разговоре, а из чисто конспирационных побуждений. По причине подозрительности мы подготовили дядюшке Ссорташшу послание с описанием темы нашей встречи и с просьбой согласовать время в случае интереса и отослали его на нужный адрес местной сети, которая в общих чертах весьма походила на привычный для меня земной Интернет. Кодированная череда сверх-коротких лазерных импульсов унесла наше послание, а, спустя неполную минуту, мы уже получили положительный ответ относительно нашей встречи.

В сообщении мы вкратце без излишней скрупулезности описали Ссорташшу наш товар, просьбу о модернизации корабля, починки Шилиного скафандра и заказа анабиозных капсул для Краппса и нас с Шилой. Не уповая на одного лишь дядюшку, Шила тут же засела за потрошение местной сети. Благодаря большому числу сетевых ретрансляторов доступ оказался возможен даже за границей интервала для входа-выхода из надпространства. Большинство серьезных компаний информационной индустрии имело зеркала банков данных даже на периферии системы, что обеспечивало довольно быстрый доступ к информации. Как мы и предполагали, специализированные анабиозные капсулы для гуапардов предлагались во множестве несколькими производителями в совершенно безумных комплектациях. А вот предложения по специализированным капсулам для силуки исходили всего лишь от одной, хоть и очень солидной компании, но исключительно под заказ и с довольно большим сроком исполнения. Готовых скафандров для силуки, как мы и ожидали, не предлагалось, только разработка. Это еще раз убедило нас в том, что дядюшка Ссорташш оказался совсем не простым лавочником. На счет продажи «антиквариата» Шилу тоже посетила неудача. Ничего похожего в каталогах даже близко не светилось. Видимо, и тут все наши пути указывали на пройдоху Ссорташша.

До места парковки у Кордона-12 мы дошли на всех «парах» восьмипотоковой энергетической установки за девять часов, уверенно уложившись в отведенные четверо суток. Немного поразмыслив, мы решили снять место на пару местных суток в одном из частных ангаров. Хоть такой выбор и оказался немного дороже, зато процесс снабжения имел совершенно иной качественный уровень, да и выход «в свет» осуществлялся быстрее и комфортнее. Кроме того, мы надеялись довольно быстро договориться с дядюшкой Ссорташшем и передать ему груз, по возможности не привлекая к себе излишнего внимания.

По прибытию мы с Шилой сразу же направились в таможенное управление, а, уплатив налог и получив нужные отметки, непосредственно в контору дядюшки, который ждал нашего прибытия и отложил по этому поводу другие дела. Для предварительного анализа мы взяли один из образцов золотого «лома», найденного на корабле-могиле, камни покоились в одном из контейнеров моей брони, где раньше располагалась запасная батарея «дракончика», а картинки от всех найденных в бункере причиндалов Шила скрупулезно перенесла в цифровой вариант и закинула в память своего скафандра. С ними и ожидалась самая большая сложность.

Лавка нисколько не изменилась, по-прежнему производя впечатление небольшого, но солидного заведения, торгующего наряду с довольно дорогими штучными товарами еще и различным полезными и не очень безделушками прошлого. Дядюшка Ссорташш радушно встретил нас, сразу пригласив в секретные недра своего обиталища. Узнав о наличии такого убежища в первый раз, я даже грешным делом подумал о богатых нелегалах.

– Друзья, я очень рад, что вы не забыли старого Ссорташша, – начал дядюшка. – Что-то мне подсказывает, что мы придем к взаимовыгодному компромиссу. Хотелось бы более детально узнать, что у вас есть предложить мне, прежде чем я изложу ситуацию по вашему заказу. Вы же не хотите, чтоб я умер от любопытства?

– Нет, конечно, уважаемый Ссорташш, – улыбнулся я скорее сам себе. – Удалось продать мой переносной сейф? Я что-то не видел его сегодня, несмотря на выставленную астрономическую цену в прошлое мое посещение вашего укромного уголка.

– Нет, Ссергей, его я оставил для себя, просто хотел понять, сколько он может стоить, – обрадовался дядюшка. – У меня даже по той цене есть несколько заказов на такие изделия. К сожалению, я не нашел где вы их могли взять, надеюсь узнать.

– Боюсь, что разочарую Вас, – ответил я. – К Вам попал поистине редкий образец. Можете считать его экспериментальной разработкой некоей околовоенной научной лаборатории. Относительно же коммерции я бы хотел, чтобы Вы вели дела с нашим капитаном, зовут ее, как вы помните, Шиламаа.

Шила достала образец найденного на корабле-могиле золота и передала на локальный терминал Ссорташша данные по найденным нами предметам былых эпох.

– Господин Ссорташш, мы бы хотели через Вас реализовать некоторый имеющийся у нас груз, – начала Шила. – Этот образец металла предназначен для анализа, металла у нас килограмм восемь. Имеются еще кое-какие вещи из драгоценных металлов с некоторой инкрустацией камнями. Вся информация уже у Вас. Сразу хотелось бы описать их историю, так как мы надеемся реализовать их на условиях антиквариата. Кроме металла у нас есть некоторое количество камней, к ним мы перейдем немного позднее, вопрос там довольно простой.

– Откуда эти вещи? – спросил дядюшка, рассматривая голограмму одного из предметов, на мой взгляд, более всего похожий на пепельницу или подсвечник, если бы этот предмет был найден на Земле. – Некоторые вещи весьма необычны.

– Эти вещи были найдены на планете Маятник или же Неваляшка, координаты планеты есть в описании каталога, – ответила Шила. – И мы бы не хотели, чтобы просочились подробности о том, кто выставил вещи на продажу. Место, где были взяты эти вещи, являлось каким-то убежищем на время войны или стихийных бедствий, цивилизации, населявшей планету задолго до повторной колонизации.

– Это маловероятно, – ответил Ссорташш. – Я имею массу знакомых на торговых станциях у планеты Маятник, никто из них никогда не упоминал о наличии каких-то древних находок на планете. Есть информация, что планету первый раз колонизировали относительно недавно и практически не развивали на ней планетарной инфраструктуры. В свое время планета служила некоей базой для строителей орбитальных станций. Колонизаторы ни разу не упоминали о наличии на планете следов какой-либо разумной цивилизации.

– Планета и сейчас слегка населена всяким сбродом, – сказал я. – И, наверняка, они знают побольше ваших друзей о прошлом планеты. Лично мне на одной из орбитальных станций попалось в руки оружие, которому совершенно точно было чрезвычайно много лет от роду. Торговец ссылался только на то, что его нашли где-то на Маятнике, хотя сам в это, скорее всего, не верил. И у меня есть подозрения, что кто-то элементарно не хочет афишировать находки, чтобы не потерять контроль над этой кормушкой.

– Откуда у вас эта информация? – дядюшка в момент взял след, как охотничья собака.

– Я и Шиламаа были внутри бункера, – ответил я. – Нападение на бункер, как и сама эвакуация населения, произошла где-то две тысячи лет назад по исчислению моей родной планеты. Коэффициенты перевода в различные привычные для вас системы есть в пояснении к каталогу.

– Почему же до вас никто не удосужился обследовать развалины? – поинтересовался дядюшка.

– Как нам удалось обойти систему охраны периметра, я рассказывать не буду, – продолжил я. – Могу лишь точно сказать, что она не так уж и плохо сохранилась. Несмотря на еще живые оборонительные рубежи, препятствовавшие разграблению, бункер практически полностью разрушен в результате боевых действий на его территории.

– Но когда информация всплывет, наверняка появятся желающие пробраться туда, – засуетился Ссорташш. – Может, стоит начать экспедицию самим?

– Несомненно, население было куда-то эвакуировано, мы смогли найти лишь забытые и утерянные в спешке вещи, – продолжал врать я, пропустив намек на экспедицию мимо ушей. – Кроме этого, лазить туда не стоит еще по одной причине. Система обороны настроена на самоликвидацию, и в случае занятия бункера противником, к которому однозначно приравняются любые достаточно значительные силы искателей, возможен большой бум, который наверняка вызовет массу фатальных последствий. Нам удалось найти информацию о заложенных в бункере зарядах для самоликвидации совершенно случайно, и как их обезвредить, лично у меня идей нет.

– Раз внутри подземного убежища шел бой, и при этом самоликвидация не инициировалась, возможно, система подрыва выведена из строя, – осторожно предположил дядюшка, – да и время могло внести свои коррективы в ее функционирование.

– Заряды не сработали только по причине отсутствия нападавшей стороны после того, как противник был выбит с территории комплекса, – остудил я осторожный, но очень хорошо заметный интерес дядюшки, – так сказать, база взяла время взаймы. А периметр еще очень даже функционирует, именно для этого нам нужна глубокая, практически капитальная починка брони нашего капитана.

– Ну да, ну да… Очень неожиданно… – дядюшка на некоторое время ушел в размышления.

– Безумцы могут сложить свои жизни на алтарь черной археологии, если им пожелается, – решил я аккуратненько направить раздумья полезного нам человека в нужное русло. – Но лучше этого вообще не допускать. Чтобы этого не произошло, можно дать какие-нибудь неверные координаты руин. В случае вопросов или иных проблем, станет легко упрятать концы в песок. Поверхность планеты – пустыня, а в пустыне практически нет ничего постоянного, в том числе и ориентиров.

– Вы задаете интересную и возможно прибыльную задачу старому Ссорташшу, – дядюшка, как чертик из табакерки, выскочил из объятий диванчика. – На этом можно хорошенько тряхнуть стариной, между делом сделав приличное состояние.

– Уважаемый Ссорташш, – привлек я внимание. – Мы с вами неплохо сотрудничали, я бы и дальше хотел, чтобы сотрудничество оставалось продуктивным обеим сторонам. По этой причине я Вам предлагаю следующую сделку. Всю прибыль, которая, судя по вашему интересу, обязательно случится от продажи этих вещей, я предлагаю поделить пополам с вами, за исключением стоимости самого металла, из которого сделаны вещи. Это будем считать нашей премией за риск, которую мы бы хотели получить сразу.

– Предложение очень шикарное, Ссергей, – удивился дядюшка Ссорташш, снова усевшись на диван. – Если удастся продать эти вещи, как находки цивилизации, когда-то существовавшей на Маятнике, их цена может в сотни, а то и тысячи раз, раз превысить стоимость металла.

– Мы – партнеры, – прервал я повисшее молчание. – Свою битву за обладание мы уже выиграли. Ваша битва за взаимовыгодное расставание с вещами еще впереди.

– И вы готовы доверить мне такие ценности? – спросил с сомнением дядюшка.

– Да, – ответил я. – Кто же захочет портить отношения с выгодным и абсолютно неизвестным клиентом. Вы же наводили обо мне справки. Узнали что-нибудь?

Дядюшка Ссорташш промолчал, затем встал и прошелся по кабинету. Что-то решив для себя, сел и ответил:

– Вас не существует. Я долго раздумывал, стоит ли с Вами вести дела. С одной стороны, Вы – совершенно неизвестный посетитель, откуда-то свалившийся на мою голову. Посетитель, сразу же продавший громадную партию весьма дорогого металла, мало того являющегося стратегическим сырьем, состоящим на строгом контроле государства. Скажу честно, я думал, что металл имеет кровавую историю. Отказаться же от таких денег я был просто не в силах. Время шло, я проверял все доступные каналы, но металл так и оставался «чистым». С другой стороны, Вы, наверное, представляете, сколько я заработал на вас денег?

– Нет, – честно признался я.– Что хоть за металл был?

– Ссергей, вы опять шутите, – дядюшка издал аналог смеха для своего вида. – Так вот, Вас официально не существует в обитаемом пространстве нашего космоса. Кроме того…

Дядюшка замолчал, нервно постукивая когтями по подлокотнику.

– Продолжайте, уважаемый Ссорташш, – подбодрил я хитрого торговца. – Мы же с Вами как-никак партнеры, а партнеры должны как можно больше доверять друг другу.

– Хорошо, – согласился дядюшка. – Вы – не силуки и не крайг. Я, как и никто другой в этом куске космоса не знает кто Вы. Вы натворили здесь кучу дел, так и оставшись незамаранным в криминале.

– О чем Вы? – искренне удивился я.

– Я умею собирать лепестки в цветок, Ссергей, – дядюшка Ссорташш напрягся. – Вы устроили проблемы с кораблем на аукционе, в которых не смогли разобраться лучшие военные специалисты. Вас не нашли только потому, что Вы успели исчезнуть со станции, когда спецы столкнулись с сутью проблемы. Скорее всего, Вы же участвовали в перестрелке на территории гостиницы, где останавливались, но Вас никто не видел там во время нее. Кто-то дерзко совершил налет на тайные склады контрабандистов, сообщив затем о приведенном в бессознательное состояние персонале местным властям. Никто не погиб и, похоже, ничего из товара не пропало. Ходят слухи, что контрабандисты пытались обмануть этого кого-то при довольно выгодной сделке. Есть еще масса неувязок и странностей.

– Самые очевидные не опишите? – полюбопытствовал я. – Кстати, с контрабандистами разобрался точно не я, а в гостинице они сами начали, я лишь попытался без ущерба скрыться.

– Да уж…Без ущерба, – задумчиво повторил дядюшка Ссорташш. – Ваша броня и оружие не присутствуют ни в одном из каталогов, они не упоминаются ни в одной истории столкновения или военной операции. Я даже могу сказать с уверенностью, что Вы не относитесь ни к одной военной силе нашего куска космоса.

– Я тоже подозреваю Вас в связи с военными, – улыбнулся я сам себе. – Так мы партнеры или нет?

– Конечно, – расслабился Ссорташш. – Кто бы Вы ни были, с Вами слишком выгодно иметь дело. Я сейчас составлю, и мы активируем договор на счет последней нашей сделки. Я бы не хотел, чтобы ты, Ссергей, передумал.

– Хорошо, – согласился я. – Какова ситуация по нашему заказу?

– Запчасти для брони Шиламы уже у меня, – расслабился дядюшка. – Можете или сразу забрать, или я привезу, когда буду забирать товар, если есть возможность, было бы лучше отдать скафандр в глубокое техническое обслуживание, но тогда уважаемой Шиламе придется довольствоваться лишь стенами Вашего космолета. С переоборудованием корабля оказалось немного сложнее, но дело выгорело. Вас переоборудуют на одной из военных баз, надеюсь, что все останется между нами и цена Вас устроит. Труднее всего пришлось с анабиозными капсулами. Тут опять же пришлось обратиться к военным. Но дело немного осложнено тем, что я не знаю кто ты, Ссергей.

– Я думаю, что мою анабиозную капсулу можно сделать на основе капсулы для силуки, – ответил я. – Неужели военные не смогут разработать капсулу для меня?

– Смогут, – ответил дядюшка. – Но это же – не частная лавка, у них нет военнослужащих твоего вида, а официально работать на гражданку они не имеют права.

– Пути решения есть, – утвердительно сказал я, глядя на Ссорташша из-под прозрачного забрала своей брони. – Иначе уважаемый Ссорташш не стал бы толочь воду в ступе.

– Ваше оружие, – выложил дядюшка, как будто испугавшись. – Военные могли бы на это купиться.

– Уважаемый компаньон, «дракончик» – мое штатное оружие, – покачал я головой. – Я не смогу его Вам отдать. Кроме того, оно не станет столь послушным и понятным для ученых.

– Но как же им пользуется Шиламаа? – показал дядюшка на «дракончик» Шилы.

– Это тёмная история, не имеющая логического объяснения, но Вы тоже можете попробовать, – я протянул свой «дракончик» дядюшке. – Он готов к употреблению, но Вы не сможете им воспользоваться.

Дядюшка неуверенно взял оружие в руки и попытался сделать выстрел в стену. Поупражнявшись еще с пару минут, вернул «дракончика» мне.

– Откуда он у Шилы, пусть будет нашей тайной, – сказал я, соврав далее. – Ситуация там произошла уникальная. Кроме того, оружие обязательно фатально деактивируется при попытке разобрать его на более мелкие детали, чем необходимо для чистки.

– Жаль, – искренне огорчился дядюшка. – Видимо, придется обойтись стандартным оборудованием.

– Шерш, у нас осталась еще одна штука, – Шила осторожно толкнула меня ногой.

– А ведь, правда, кроме того, штурмовая винтовка, так или иначе, уже засвечена в этом уголке космоса, – подумал я, добавив вслух. – Есть вариант, но заранее говорю, военным не очень понравится то, что работать он у них, скорее всего, не согласится.

– О чем разговор? – уточнил Ссорташш.

– Я Вам покажу, когда будете на борту «Бурундука», – ответил я. – Сколько времени понадобится на переоборудование корабля и изготовление капсул, если Вы сможете договориться с военными?

– Переоборудование закончат за местные сутки, ведь там потребуется лишь установка дублирующих систем, – сказал дядюшка. – Анабиозные капсулы будут готовы приблизительно через трое местных суток, включая медицинское сканирование.

– Где база для переоборудования корабля и где будут делать анабиозные капсулы? – поинтересовался я. – Давайте уже покажите нам расходы, кстати.

– База расположена у зоны отчуждения, там сразу можно уходить в надпространство, – ответил дядюшка, разворачивая перед нами голографическую сферу со сметой расходов. – Анабиозки там же и соберут.

– Думаю, что там же можно будет договориться и на счет анабиозки для гуапарда, – уточнил я, осматривая колонки расходов. – У нас мало времени, а гражданских специалистов для монтажа капсулы, купленной на станции, на военную базу, как я думаю, не пустят. Кстати, нас там смогут заправить?

– С этим проблем нет, – уверил дядюшка. – Сейчас определимся с ценой. Остальные расходы Вас устроят?

– Приемлемо, – ответила Шила, наиболее подкованный наш специалист в области коммерции. – Я даже немного удивлена, что они столь умерены.

– Понимаете, – замялся дядюшка. – Тут ведь такое дело, что это все как бы будет списано на починку военных кораблей… И об этом…

– Партнер, – остановил я дядюшку. – Извини, что прерываю, нас устраивает смета расходов, на что Вы потратите деньги, не имеет значения. Давайте лучше определимся как себя вести на военной базе.

Мы обсуждали вопросы и тонкости нашего поведения на базе еще с час. В общем, все сводилось к тому, что нам не стоит покидать борт «Бурундука» кроме как для медицинского обследования. Уладив эти вопросы, мы оценили прихваченные для продажи камни, окончательно совершив расчет, как по ним, так и по предстоящей операции, исходя из надежды, что штурмовая винтовка КСС достаточно заинтересует военных специалистов. Была у меня, конечно, мыслишка, что тут дядюшка Ссорташш старается для себя, но раз винтовка пойдет в оплату моей анабиозной капсулы, можно считать это бартером.

К кораблю мы поехали на транспорте дядюшки Ссорташша. Я Вам скажу, что бедненьким его нельзя было назвать, хоть я, скорее всего, даже и не подозревал о его действительной стоимости. Золотые слитки с корабля-могилы быстро взвесили, перетаскав в экипаж Ссорташша. В это время двое охранников или телохранителей охраняли периметр работ. Предположительно антикварные предметы дядюшка Ссорташш принял по описи, скрупулезно сверив их с каталогом, после чего мы активировали контракт на продажу. Тут же и произвели окончательный расчет по золотым слиткам и частично за «антиквариат». Часть камушков Шила решила припасти на черный день. Наконец, я вынес штурмовую винтовку и две заряженных баратеи к ней. Дядюшка внимательно осмотрел оружие.

– Было бы неплохо осмотреть и записать на голграфические камеры ее действие, – предложил он немного задумчиво. – Я так полагаю, что в моих руках она работать не сможет.

– Вы правы, партнер, – согласился я. – Тут можно во что-нибудь стрельнуть?

– Сейчас, – сказал дядюшка, доставая аппарат связи.

На переговоры ушло минуты три. Видимо, нам просто указали приемлемое место. До этого места мы добрались минут за пятнадцать. Это оказался давно заброшенный ангар с двумя поврежденными кораблями и несколькими не менее убитыми транспортными средствами для передвижения по базе, стоявшими там, судя по захламленности территории, уже не один год.

– Переборки ангара здесь крепкие, – сказал дядюшка. – Так что можно не бояться. Стрелять лучше в какую-нибудь из этих рухлядей, чтоб стало понятно, что собой представляет оружие. Сейчас, я установлю камеры и начнем.

Я активировал винтовку и, включив броню в режим маскировки, приготовился к демонстрации, установив для начала среднюю мощность.

– Начинайте, Ссергей, – сказал дядюшка, внимательно рассматривая мою фигуру. – Такой я эту броню еще не видел, еще раз убеждаюсь, что Вы очень не простой посетитель.

– Это чтоб моя картинка не слишком бросалась в глаза на ролике, – ответил я, выдвигаясь на позицию, решив отстреляться по одному из малых транспортных средств.

Охрана, хоть и должна была бдеть, на время стрельбы отвлеклась. Два плазменных импульса, сделанных с минимально возможным интервалом, сплавили нос транспортного средства в слиток металла и дымящегося пластика. В общем, сплавилась где-то пятая часть транспорта. Убрав мощность до четверти, я тремя импульсами, слитыми в очередь, проделал три сквозные дырки в обоих бортах транспорта величиной: с футбольный мяч в первом и с теннисный во втором. В конце демонстрации я перешел к другому остову наземного транспорта и, выставив максимальную мощность, метров с сорока дал импульс. Плазменное «яблоко» попало в середину транспорта и, пробив в обоих бортах дыру с полметра в диаметре, раскалило до оранжевого цвета кусок борта стоящего метрах в десяти за транспортом остова космического судна. Борту судна это, конечно, не повредило, но зрители впечатлились. Батарея выработала восемь процентов своего запаса, обычно огонь велся на четверти, максимум на половине мощности, полная мощность использовалась редко, как тяжелое вооружение.

Я не стал рассказывать нашему новому партнеру, что такое использование оружия крайне не рекомендовалось внутренними инструкциями. Кроме быстрого разряда батарей в этом случае оружие на некоторое, не такое уж малое по меркам скоротечного боя время, время становилось небоеспособным, восстанавливаясь после каждого выстрела на пределе мощности. На четверти же мощности никаких ограничений на огонь не имелось, при желании можно было выплеснуть очередями практически всю батарею за раз.

Решив, что показанного достаточно, так как нос разбитого транспорта продолжал дымить и местами гореть, я убрал мощность до рабочей четверти и повернулся к дядюшке Ссорташшу, опустив на всякий случай винтовку стволом вниз.

– Вы правы, Ссергей, я думаю достаточно, – глазенки дядюшки алчно горели. – Можно считать сделку принятой.

– Партнер, – сказал я как можно тише, подойдя к дядюшке практически вплотную. – Это же оружие нужно конкретно тебе, военные тут не при чем. Мне все равно, зачем оно тебе, работать в чужих руках оно не сможет. Ответа я не требую, цена обмена меня вполне устраивает.

– А вам ногу на пути не ставь, отдавите, – задумчиво сказал дядюшка, глядя в мою переливающуюся личину брони. – Это хорошо, что мы партнеры.

– Я тоже этому безмерно рад, – согласился я, заменяя подсаженную батарею на запасную из комплекта «дракончика». – Держите.

Винтовка и запасная батарея перекочевали в экипаж дядюшки Ссорташша. Переговорив с кем-то прямо из ангара, дядюшка дал нам окончательные инструкции, где и когда нужно появиться для установки заказанного оборудования. Тепло распрощавшись с дядюшкой, мы с Шилой проводили экипаж, изъявив желание прогуляться до «Бурундука» пешком.

– Он – пройдоха, – подвела итог Шила.

– Да, – согласился я. – Но он без мыла в любую дырку пролезет.

Не уверен, что Шила поняла суть. Ухватив мою руку, она потащила меня на корабль, ибо её ждал там комплект запасных частей для скафандра. Я решил не упорствовать. Скафандр для Шилы являлся одним из главных фетишей в жизни. Я до сих пор до конца не уяснил, что являлось более важным и притягательным для нее процесс «облизывания» скафандра или занятия любовью.

* * *

По возвращению на свой кораблик мы практически сразу отбыли на военную базу. Шесть часов полного хода до места назначения ситуации никак не меняли. Мы пока уверенно укладывались в отведенное время, и все выглядело просто замечательно благодаря нашему хитроватому знакомцу.

На базе нас приняли просто и буднично, как будто мы были военными. Диспетчер дал посадочный вектор и номер ремонтной площадки в одном из ангаров верфи. Никаких лишних вопросов и проверок тоже не случилось. Дядюшка оказался либо еще тем прохвостом, завязанным на очень серьезных «людей», либо всеми конечностями работал на военное ведомство или разведку. Оставалось только надеяться, что в последнем случае интерес военных не перерастет обоюдовыгодные рамки.

Первыми нас посетила бригада снабженцев, состоявшая практически из одних «ящериц», разбавленных парой «слоников». Они выгрузили около нашего корабля контейнеры длительного хранения и обычные пластиковые ящики, видимо, с нашими комплектующими частями. Следующими прибыли два специалиста расы «слоников», посетивших нас по поводу установки и наладки анабиозных капсул. Первым потоком решили подвергнуть медицинскому сканированию нас с Шилой, Ося тем временем должен был проконтролировать процесс установки заказанного оборудования на наш корабль. Это смотрелось логично, так как с анабиозными капсулами для гуапардов проблем в Алурисе не наблюдалось. Еще через полтора часа к нам подкатил заправщик и загрузил нас под крышку топливом, даже не спросив, сколько его нужно и не потребовав подтверждения приема. А еще через полчаса подкатила бригада специалистов по установке и наладке оборудования с кучей приборов. К моему удивлению, вся бригада полностью состояла из соотечественников Краппса.

Работа закипела практически сразу во всех направлениях. Ося взялся за дело серьезно, лично у меня складывалось впечатление, что он присутствовал сразу во всех местах проведения работ. Причем везде, где он появлялся, от привычно флегматичного борт-инженера слышались крепкие выражения и какие-то требования. Ося так часто поминал близких родственников специалистов, нахватавшись этих манер от нас с Шилой, что к концу работ, несомненно, должен был породниться со всеми ними. К моему еще большему удивлению, никто из специалистов серьезно не возражал против такого общения. Похоже, что у них с Краппсом наладилось полное взаимопонимание.

На «процедуры» нас с Шилой пригласили ближе к вечеру. У меня эта часть мероприятия вызывала особый дискомфорт, и самые серьезные опасения имелись на счет медицинского обследования. Не исключено, что пока я буду отбывать эту самую процедуру, оружие и броня, на которые вояки вполне могли позариться, успешно сменят владельца. По всем умозаключениям значительно лучше было бы вояк не искушать. Поразмыслив на эту тему, я решил оставить «дракончик» в своей каюте, заперев его в шкафчике с личными вещами. С броней ситуация казалась похуже. Не мог же я пойти на медицинский прием по чужой атмосфере без скафандра.

– Хотя почему же без скафандра? – вспомнил я батареи, собранные с экипировки погибших в бункере десантников, которые так и валялись в одном из углов моей каюты.

Сняв ставшую за долгое время второй кожей броню, я решил помыться, а заодно и отмыть батареи – слишком уж замызганными они мне показались. Совершив процедуру омовения, я налепил парочку батарей друг на друга и получил скафандр Содружества, каким не пользовался уже чрезвычайно давно. И хоть без брони я чувствовал себя совершенно голым, такой вариант мне нравился значительно больше. Да и скафандр Содружества имел отменную живучесть, если только дело не касалось боевых действий.

В этом одеянии я и отправился на процедуру медосмотра или чего там еще было необходимо сделать для подгонки оборудования анабиозной капсулы. И нужно сказать, что я сумел удивить Шилу своим внешним видом. Пока я уговаривал ее оставить на «Бурундуке» оружие, любопытная девушка придирчиво осматривала и ощупывала мое серебристое тельце.

– Потрясно, – наконец выдохнула она. – Где ты взял такую штуку? Эта плёнка, наверное, служит какой-то спасательной капсулой в твоем мире. Надолго ее хватит? И где тут система жизнеобеспечения?

– Давай, я потом тебе расскажу, – решил я избежать долгих объяснений. – Ты вообще слышала, что я тебе говорил?

– Да, оставлю я его дома, – отмахнулась Шила, – а у тебя есть еще такая штуковина? Она мне подойдет?

– Сожалею, милая эльфа, но нет, – ответил я, отбирая, наконец, у каптанши «дракончик». – Этот скафандр, как и оружие, активируется только по распознаванию военнослужащего Содружества.

– Ну вот, опять облом, – удрученно пискнула Шила. – Всегда самое интересное не работает.

– И когда только словечек этих набралась! – возмутился я. – Ну как ребенок, ей богу!

– Фи… – моя подруга показала мне язык и, демонстративно отвернувшись, направилась к выходу.

– Вот несносная, – буркнул я и отправился в каюту, вертя «дракончик» в руках.

На мой взгляд, стоило бы производить процедуру медицинского осмотра по очереди на борту нашего космолета, когда все работы на нашем корабле будут закончены, но в таком случае мы рисковали не только выбиться из графика нашего контракта, но и привлечь ненужное внимание к своим персонам со стороны военных. Пока же все происходило, как будто мы являлись каким-то военным кораблем, пришедшим на верфь для переукомплектации и подготовки к очередному заданию.

К большому облегчению, все мои страхи относительно военных оказались напрасными. Никто особого внимания на нас не обращал. Я бы даже сказал больше, к нам относились по принципу «реже вижу – спокойнее сплю». И вообще, те пять земных суток, проведенных на военной базе, оказались сродни времени, убитому на преодоление скуки надпространственного перехода. Все это время, за исключением обследования, оказавшегося не столько медицинским сколько техническим совмещением параметров, мы безвылазно просидели на нашем корабле. В отличие от Шилы, которая облизывала любимую броню-скафандр, мне оказалось абсолютно нечего делать. Из-за отладки дополнительных мощностей системы, находившейся в самом разгаре, у меня не было даже возможности погонять симулятор виртуального «Бурундука».

Монтаж всего дополнительного оборудования, как и предполагал дядюшка Ссорташш, техники закончили за двое суток, а вот с отладкой Ося гонял бригаду своих соотечественников практически до самого отлета, который случился после установки уже настроенных под нас анабиозных капсул. Так что мое убийство ни в чем не повинного времени происходило под жизнерадостные отзывы Оси о родственниках техников. Поначалу я хотел отключить перевод, но быстро сообразил, что эти перебранки – хоть и слабое, но все же развлечение. Оставалось чистить штатное оружие, да иногда навязываться в компанию к Шиле. Как я вскоре выяснил, дядюшка Ссорташш заказал к шилиному скафандру немного другую комплектацию защитных пластин и сервисных агрегатов. И Шила теперь упоенно экспериментировала с броней, устанавливая различные сочетания старых и новых комплектующих частей.

Анабиозную капсулу для Краппса настроили после установки прямо на борту «Бурундука». Поскольку наш инженер оказался персоной не только архи занятой, но и с некоторых пор архи известной двое наладчиков прибыли на борт нашего кораблика вместе с капсулой.

Устав от беспредельной скуки, я с радостью погрузился в процессы, связанные с анабиозными капсулами, засыпая специалистов тоннами вопросов. Нужно сказать, что капсулы оказались не в полном смысле слова анабиозными, я назвал их таким образом для элементарного упрощения. Не было в них ни заморозки с жутко ответственной точкой застекловывания воды, ни опасности растрескивания, ни жутко тяжелой обратной реабилитации организма, как это принято в земной креонике. В капсулах процессы организма сильно замедлялись с помощью каких-то полей. Правда при этом общая температура тела заметно понижалась, и уровень падения температуры напрямую зависел от вида разумного. Особенность процесса состояла в том, что разные части организма замедлялись полями с разными характеристиками, а иногда и вообще разными полями. Унитарность анабиозных капсул сильно удивила меня, но все имело довольно простое объяснение. При персональной подстройке, капсула на основании данных медицинского сканирования определяла параметры полей, необходимые для данного вида организма, сохраняя их на будущее в своей памяти. В случае же штучных, так сказать «именных» капсул, поля задавались после тщательного выверения и сопоставления медицинской карты и живого «образца», и капсула регулярно мониторила состояние пациента и осуществляла динамическую подстройку под организм владельца. В наших штучных и не самых дешевых капсулах оказалась и своеобразная система реабилитации организма. С помощью специально рассчитанного поля, а в тяжелых случаях и нескольких полей поврежденные части тела и органы попадали на время помещения организма в капсулу в наиболее благоприятные для восстановления условия. В случаях крайней необходимости имелась возможность максимально замедлить жизненные процессы организма, в этом режиме последний мало отличался от замороженной тушки.

Под конец всех этих важных процедур я успел искусать ногти практически по самые локти, ожидая отбытия с опостылевшей военной базы. Хоть тут и имелась возможность прогуляться по ангару, доступная к посещению территория оказалась крайне малой. Лишь Ося постоянно куда-то отлучался с местными спецами, но на то, скорее всего, имелось какое-то специальное разрешение.

* * *

И, наконец, час предстартовой подготовки настал.

Когда все посторонние покинули корабль, и мы подняли защитные экраны, Анна снова влилась в наше морально утомленное общество.

– Доброе утро, Аннушка, – приветствовал я нашего хранителя ключей.

– Привет, подруга, – радостно отозвалась Шила. – Как спалось?

– Здравствуйте, Анна, – скупо выразил свое внимание Краппс.

– Привет, семья, – улыбнулась всем Анна. – Я по вас соскучилась.

Проверка на этот раз велась скрупулезно, так как ходовых испытаний у нас явно не предвиделось. Анна с Краппсом тщательно проверяли поблочно все системы, включая дублирующие контуры. А мы с Шилой на это время остались совершенно не у дел. Пользуясь случаем, Шила прожужжала мне все уши, сетуя на то, что так и не смогла уговорить меня на замену орудия главного калибра. Я, честно говоря, не совсем понимал, зачем нам его менять, тем более разница мне казалась невеликой. Козырем разведчику всегда служила скрытность и аппаратура обнаружения, еще кое-кто из незримых бойцов мог похвастаться джокером в виде скорости. Вояками же мы были совершенно никакими, случить против нас встать хотя бы кораблю боевого сопровождения или просто хорошо вооруженному торговому судну. Но возражать Шиле в этом деле было совершенно бесполезно, все равно, что фанату городского рэйсинга во время рассуждений о более мощном движке. Так что я безмолвно слушал, проверяя тем временем наши корабельные запасы, за которыми, как ни крути, следить приходилось мне.

– Шила, откуда у нас взялись лишние ракеты? – прервал я жалобы любителя толстых пушек. – Нам же Ссорташш наотрез отказался их искать.

– Ося, ты договорился? – перекинула Шила в свою очередь вопрос Краппсу. – Я ничего такого не заказывала, да и как бы они заказ на военную базу доставили.

– Нет. Когда мне было этим заниматься? – Краппс на секунду оторвался от предстартовых процедур. – Дайте нормально закончить!

– У них тут что, такое же разгильдяйство, как и у нас в армии? – подумал я. – Или дядюшка Ссорташш не совсем та пушистая белая овечка, какой нам прикидывается, и все организовал втихую?

– Шерш раз уж мы о всяких хозяйственных делах… – хитро начала Шила, – ты извини, я тут немного денег потратила.

– Где ты их тут потратить умудрилась? – искренне удивился я.

– Мне ребята в броню штатный лазер интегрировали, так по-свойски, – сказала Шила, кукольно поморгав мне. – А я им «полянку» накрыла в офицерской столовой ресторанному по спецзаказу с гражданской станции.

– Нехило погуляли ребята, наверное, – пробурчал я, хотя на самом деле мне было совсем не жалко потраченных денег. – Нам на топливо-то обратно хватит?

– Ну не так чтобы сильно много денег ушло, – замялась Шила. – Ты же знаешь, что иначе встроенное оружие не купить.

– А оно тебе надо? – спросил я. – Статуса-то военного у нас нет, на том же орбитальном комплексе Маятника как ходить будешь?

– Оно снимается, – хихикнула Шила. – Я сразу поняла, что ты не будешь ругаться.

– Чего же мне ругаться-то, милитаристка ты несносная? – рассмеялся я в ответ. – Вот ребята нам по доброте ракет, наверное, и насыпали.

– За ракеты мы не говорили, может, дядюшка постарался? – неуверенно предположила Шила.

– В чем тут для него выгода-то? – возразил я. – Наверное, все же ты ребят так «поляной» очаровала. Ну что там для большой военной базы десяток малых ракет?

– Здорово! – обрадовалась Шила. – Они нам все потраченные деньги с лихвой окупили.

– Эти ребята нам с Осей еще и кое-какими запчастями помогли, – мягко вклинилась Анна в разговор. – Борт-инженер, правда, сам обо всем договорился.

– Ну тогда мы вообще неплохо отоварились на этой межсезонной распродаже, – усмехнулся я, сворачивая реестр судовых запасов.

Я неосознанно до последнего момента ждал какого-нибудь подвоха от военных, хоть и понимал, что проще все это было совершить на базе. Благо, длилось это состояние не так уж и долго. Поскольку база располагалась на периферии звездной системы, уже через полчаса хода мы оказались вне запрещенной к надпространственным прыжкам зоны.

Позади оставались опасения и спешка, впереди – еще три маяка и обратный переход через надпространство к далекому Маятнику. Судя по предварительным подсчетам, график работ мы опережали на два-три дня, осталось лишь закончить всё по плану. И все же дядюшка с его непростыми возможностями не шел у меня из головы. Отложив на «потом» размышления о возможных дядюшкиных сюрпризах, я принялся за расчет прыжка к очередной точке установки маяка. И буквально спустя несколько минут Анна потревожила меня.

– Сергей, нас нагоняет малое судно, по конструкции и характеристикам очень подходящее классификации «военный курьер», – сразу перешла она к делу. – Просят уделить им время для связи.

– Чего хотят? – уточнил я.

– Просят принять пакет данных от некоего потенциального заказчика, – пожала Анна виртуальными плечиками.

– Ну, так и приняли бы с Шилой, – попытался отмахнуться я. – Тут же дело-то секундное.

– Шерш, давай посмотрим, – вклинилась Шила в разговор. – Час времени у нас есть.

– Хорошо, – согласился я, перекинув надпространственный привод в режим холостого хода.

Курьер передал пакет направленным лазерным лучом, сообщив, что дождется ответа. Файл оказался заблокирован паролем, но к нему имелась сопроводительная записка, открыв которую, я даже не удивился тому, что она оказалась от известной нам всем особы. Привожу приблизительный текст, надеясь на память.

*

Уважаемая Шиламаа, уважаемый Сергей, приветствует Вас старый знакомый, организовавший оздоровительные процедуры всего экипажа, как он надеется, на надлежащем уровне. Как я и ожидал, Вы сразу же направились по делам, забыв навестить старого друга. По этой причине отсылаю Вам сообщение столь накладным образом.

Помнится мне, Вы искали работу, подходящую вашим способностям и возможностям. Надеюсь, что предложение пока в силе, и Вы в ближайшее время не собираетесь спрятаться на годик в курортном мирке. Из некоторых каналов мне стало известно предполагаемое место и время окончания Вашего действующего контракта. Исходя из этого, работодатель готов подождать его окончания для последующего найма. Чтобы не быть голословным, я готов раскрыть некоторые подробности предстоящей работы, которые находятся в приложенном файле. Ключ Вы получите, выразив хотя бы предварительное согласие и готовность. Как человек бизнеса, я понимаю, что после рассмотрения деталей дела Вы, возможно, найдете работу неприемлемой, по этой причине окончательные договоренности и детали предстоящего задания будут оговорены на орбитальном комплексе планеты Маятник. Контактные детали есть в файле. Надеюсь, что даже в случае отказа Вы сохраните конфиденциальность информации. С курьером оговорено время ожидания – стандартный усредненный час в системе Алурис, извините, курьер– удовольствие дорогое.

Надеюсь, Вы простите мне небольшую задержку в связи с этим маленьким делом.

* * *

– Что думаете? – спросил я экипаж.

– Работа и есть работа, – отмахнулась Шила. – Это же хорошо, что мы уже имеем запасец.

– Я не против, – как всегда коротко ответил Краппс.

– Анна? – уточнил я.

– Да, Сергей? – отозвалась Анна.

– Твое мнение? – пояснил я. – Ты тоже – наш член экипажа.

– Я мало знаю вашего друга, – отозвалась Анна. – Но, судя по методу передачи послания, задание, скорее всего, намечается сложное и уж точно конфиденциальное. Это в свою очередь может иметь последствия или преимущества. Тут уже все зависит от того, кто дает эту работу. Я готова во всем быть с вами, «Бурундук» – это я, но так же «Бурундук» – это все вы.

– Ясно, – подвел я итог. – Выходит, что даже без моего мнения все «за». Это хорошо, ибо я не смог бы спокойно спать, пройдя мимо такой аферы.

Дядюшка Ссорташш – пройдоха, каких космос не видывал, но он показал себя вполне надежным партнером, когда дело касалось денег. По этой причине за изнанку дела, по моим ощущениям, беспокоиться не стоило. Дядюшка своего никогда не упускал, нам осталось бы лишь справиться с принятыми договоренностями. И хоть дядюшка оказался не совсем прост, возможно, даже связан с местными военными, у меня не возникало предчувствия, что нами просто хотят пожертвовать. Кроме того, мы еще имели возможность отказаться.

Анна передала курьеру наше согласие, получив в ответ короткое сообщение.

* * *

«Рад, что Вы согласились, надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество. Пароль – второй лот нашей первой сделки».

* * *

– Черт возьми, – подумал я. – Опять ребусы решать. Я сам-то толком не знал, что за металл продал в тот раз хитрому дельцу. Придется вернуться к старой головоломке.

– Анна, нужна периодическая таблица химических элементов с местными названиями, – попросил я. – Стащи, что есть поближе, главное чтобы имелись атомные массы элементов.

Анна, естественно сразу не поняла о чем разговор, но после некоторых объяснений и рисунков предоставила требуемое, даже переформатировав местную химико-физическую матрицу в привычный для меня вид двухмерной таблицы. Тем не менее, проблема в лоб не решилась. Водороду в таблице соответствовала какая-то совсем не похожая на единицу цифра. То ли у местных структура таблицы строилась не по атомной массе, а по какой-то иной величине, то ли отсчет велся совсем не от водорода. Во время нашего предпродажного диспута дядюшка Ссорташш вполне ясно упоминал именно атомную массу элемента. Немного поразмыслив, я решил не париться, в крайнем случае, пароль можно отыскать путем не столь уж великого подбора. Самому ломать мозг тоже не хотелось. Я пояснил Анне особенность нашей таблицы и попросил изыскать элемент с атомной массой сто три. Ответ случился раньше, чем я успел закончить формулировку вопроса. Не знаю, тот ли это был элемент, что я продал дядюшке – перевода названия на русский или латынь мне не предоставили, а на родном языке аборигенов я его произнести даже не пытался. Главное, что вписанные в поле пароля значки дали нам возможность начать распаковку файла с предложенной работой.

– Шерш, ты продал дядюшке Ссорташшу этот металл? – уточнила Шила неуверенно. – Он же в системе Алурис является стратегическим сырьем, его очень любят местные военные. Ты не побоялся неприятностей с властями?

– Нет, – честно признался я. – Я только что от тебя впервые услышал эти страсти. Дядюшка Ссорташш про это абсолютно ничего не сказал.

Более задерживаться в системе Алурис смысла не было, с файлом мы смогли бы ознакомиться и в процессе прохождения надпространства. Расчет и фиксация точки выхода для установки маяка много времени не заняли. Но все же любопытство явно родилось раньше меня самого. Курьер по-прежнему висел на занятой от нас дистанции, видимо, оплаченное время еще не закончилось. Так что еще можно было послать дядюшке какое-нибудь пояснение или пожелание. Отложив погружение в надпространство, я предложил ознакомиться с полученной информацией немедленно, и Анна тут же открыла файл.

Перед нами повисла холодная белая странница. Звезда классифицировалась белым карликом, но висела она практически в полной пустоте. Вокруг нее не наблюдалось ни характерной планетарной туманности, ни планет, ни даже каких-либо обломков или астероидов. Собственно, во вселенной, как и в нашей галактике, должно быть довольно много совершенно одиноких звезд. Особенностью этой звезды являлись два, вращающихся вокруг нее объекта, которые родственниками звезды не являлись. Будь это какие-нибудь приблудные каменюки, я бы не удивился, но объекты имели явно искусственное происхождение, о чем говорил слишком сильно отражаемый свет маленькой уставшей от жизни белой странницы. Довольно странным казалось полное отсутствие какой-либо активности как вблизи объектов, так и во всей системе в целом. Скорее всего, систему бросили за ненадобностью или оставили по каким-то веским причинам. И раз ее до сих пор не обчистили предприимчивые дельцы, имелась в этом деле какая-то зарытая собака.

Трудность могла носить как природный характер, так и вид оставленного покинувшими комплекс хозяевами сюрприза. Все это совершенно не походило на виденные мной до сих пор базы и станции КСС, но старый ящер знал, чем меня купить. Кто же откажется от небольшой авантюры на поприще черной, серой или белой археологии, особенно когда копать практически не нужно. К сожалению, остальной информации оказался самый минимум. Дядюшка Ссорташш был краток, как отказ старой девственницы. Вся поясняющая информация исчерпывалась предложением разведывательного рейда к объектам. Все подробности в случае согласия ждали нас на Маятнике.

– Миленько, – выразилась Шила в чисто земной манере. – Надеюсь, нам или хорошенько заплатят, или отдадут на трое суток этот «город» для разграбления. Если военные в этом деле не продвинулись, значит, тут больше шансов потерять, чем приобрести.

– Это было «да» или «нет»? – уточнил я. – Только поясни нормально, я знаю, что у женщин каждое из этих слов может иметь массу значений в зависимости от погоды, настроения, самочувствия и впечатлений от прошлой ночи.

– Фи, Шерш, это определенно «да», как его ни переверни, – возмутилась Шила. – Кроме того, мы еще можем отказаться, во что я вообще практически не верю.

Краппс и Анна промолчали, что было для них весьма характерно. Анна все еще слегка стеснялась, Краппсу же все, не касающееся его работы, казалось глубоко безразличным.

– Подтверждай, – пожал я плечами, – раз уж твоя интуиция не имеет никаких возражений.

– Кто же ты дядюшка в овечьей шкуре? – подумал я снова, отдав команду на полное погружение в надпространство после переданного Шилой курьеру предварительного согласия.

* * *

Установку трех оставшихся маяков мы провели, можно сказать, в автоматическом режиме. В первый же прыжок мною была апробирована анабиозная капсула – правильнее все же было бы сказать стазис-камера. Забрался я в нее, спустя почти сутки после начала перехода от полного безделья. Шила возилась с броней, тут я уповал только на ее внимательность и прочность обшивки, все же у Шилы теперь имелось встроенное вооружение. Краппс вообще не появлялся, проверяя за технарями установку всего заказанного оборудования, вообще Ося, доверяя в таких вещах только себе, старался все потрогать и осмотреть сам. Анна со мной общалась как-то растерянно, я даже спросил все ли у нее нормально после нашей с Шилой пьяной выходки. Может похмелье мучит. Анна извинилась и ответила, что до сих пор проводит сканирование нового оборудования, часть мощностей уже адаптирована, осталось совсем немного. Чтобы не скучать, я и решил опробовать свое новое оборудование. Осматривая установленную в своей каюте капсулу, я спросил Анну:

– Ее как-то нужно готовить, Аннушка?

– Нет, она в режиме, – ответила Анна. – Просто займи место. Активация мысленно или вручную.

У Шилы и Оси капсула выполняла и роль довольно аскетической спальной ложи. Так экономилось и без того скромное пространство кают. Естественно, что на такой кроватке вдвоем спать было совершенно невозможно, и Шила настояла, чтоб в моей каюте осталась штатная кровать, которая хоть и не отличалась шириной привычной для землянина двуспальной поляны, но все же имела приемлемые размеры для пребывания на ней двух лиц. А, учитывая вполне скромные Шилины габариты, можно сказать, что места нам вполне хватало для комфортного сна и отдыха. По этой причине каюта моя стала еще теснее. Перебрав все возможные варианты, стазис-капсулу установили в положении «полу-стоя» рядом с санузлом. Но вызывать дискомфорт это могло только в первый момент, так как после активации процесса телу становило резко безразлично его положение. Спать же я продолжал на своей штатной кровати.

– А туда голышом укладываться? – спросил я, представляя себя неуютно без брони.

– Лучше без брони и желательно посетив душ перед упаковкой – подтвердила Анна мои подозрения своим смехом. – В экстренных случаях можно запечатать в капсулу раненого прямо в костюме или скафандре, но надежность процесса в этом случае снижается.

– Ясно, – пробурчал я, пока броня сползалась к плечам, – надежность, конечно, превыше всего.

Мои субъективные ощущения от процесса оказались простыми: кто-то выключил, а потом снова включил реальность – прошло трое суток. Ни снов, ни видений, и после выхода из режима – замечательное самочувствие. Наблюдалась разве что некоторая «вялость» сознания, которая, впрочем, прошла минут через десять-пятнадцать. Ни есть, ни пить не хотелось, впрочем, и секса не хотелось тоже, наверное, разум мой проснулся раньше инстинктов.

Дела маячные мы завершили быстро и буднично, честно говоря, контракт этот мне лично уже надоел хуже пареной репы, хоть я ее никогда и не ел. Хорошо, что осталось всего-то две точки и обратный скачок к Маятнику. Я настоял, чтобы Краппс и Шила обкатали свои стазис-капсулы во время следующего скачка к точке установки маяка. Краппс согласился со свойственной ему сдержанностью, Шила поддалась логике, которая ей доказывала, что стазис-капсулу действительно стоит проверить перед серьезной работой.

Перед очередным прыжком Анна взялась расспрашивать меня о тонкостях просчета траектории в надпространстве. Ее новые мощности позволяли ей значительно больше, так что девушка решила проверить свои гипотетические возможности на этой ниве. Я ей пытался доказать, что в этом деле вычисления и допуски – не самое главное дело. Шила и Ося, как и положено прилежным пионерам, залегли в капсулы, так что ни мешать нашему разговору, ни возражать нам стало некому. С одной стороны я был совершенно уверен в бесперспективности таких потуг, ибо овладеть такими навыками без каких-либо методик и практических занятий казалось невозможным, с другой мне стало просто интересно, что у нее получится.

– Ладно, – согласился я с Анной, – давай сделаем так. Ты просчитай прыжок до следующей точки, а я проверю. Твой интерес в этой области весьма полезен, я бы даже сказал, что он сможет спасти нас в экстренной ситуации, если, конечно, все получится.

– Мне понадобится значительно больше времени, – проинформировала меня Анна.

– Ничего, осуждать нас некому, а попробовать нужно, – поставил я точку в обсуждении. – Мы в любом случае пока опережаем намеченный график.

– Спасибо, Сергей, – ответила Анна, отдавая команду на стартовое погружение корабля в надпространство для просчета прыжка.

Процесс просчета занял у Аннушки почти четыре часа. Все это время я бессовестно гонял наш «Бурундук» в виртуальном пространстве. Не могу сказать, что симулятор сильно мне нравился, просто Анна догрузила обновления, связанные с доработанной энергетической установкой и соответственно измененными режимами двигателей.

– Сергей, я закончила, – всплыло окошко экстренного системного оповещения.

– Сейчас проверим, – отозвался я, сворачивая виртуальную реальность симулятора.

У меня на проверку ушло три минуты. На тщательную перепроверку еще десять. Точка выхода Анны находилась довольно далеко от приемлемой зоны. Анна сделала верный расчет, но даже такая упрощенная многомерность имела свои выверты. На пути нашего маршрута оказалось две небольшие зоны со смазанными характеристиками и одна откровенно аномальная «клякса», видимо, вызванная какими-то сильными воздействиями в этой области реального или наоборот более глубокого многомерного пространства. Теоретически расчет Анны оказался безупречным, но на практике неоднородности участка искажали путь, добавляя нам около тридцати часов хода. Я попытался объяснить Анне обнаруженные мной тонкости. Но на практике оказалось, что Анна элементарно не может их прочувствовать на таком удалении от точки входа. Узнав у Анны диапазон ее уверенного восприятия, я вновь проверил ее расчет. Оказалось, что она вполне удачно обсчитала обнаруженную вблизи точки входа зону смазанных характеристик. По всему выходило, что Анна вполне способна делать уверенные прыжки в пределах двух-трех суток от точки входа, в зависимости от состояния надпространства. Этим я сразу и поделился с Анной, чтобы подбодрить ее пошатнувшееся настроение.

Но расстроилась наша хранительница сильнее, чем мне показалось сначала. Хоть девушка и не подала вида, пришлось выправлять настроение, приводя примеры из своей жизни. На деле у нас имелась не то, что причина для расстройства, а настоящая радостная весть. Совсем небольшая часть разумных вне зависимости от видовой принадлежности имела склонность к освоению этой профессии. Анне же удалось очень даже впечатляющее дело. После такого события вряд ли кто-либо из понимающих суть вещей персон смог заявить, что искусственный интеллект лишен чувств. И даже в таком зачаточном варианте способность Анны могла очень сильно пригодиться всему экипажу, выручив нас в какой-нибудь экстренной ситуации.

Потратив пару часов, я попытался помочь Анне уловить нюансы, но так и не преуспел в этом деле. Дальше определенного порога девушка просто не чувствовала многомерность, ориентируясь лишь на свои вычислительные мощности. Попробовав решить проблему и мытьем и катанием, я, наконец, сдался. Подправив траекторию, я предложил начать переход. И чтобы Анна не потеряла интерес к данному вопросу, я пообещал ей каждый раз предлагать расчет траектории при надпространственном переходе. Времени на это тратилось не так уж и много, а практика вполне могла привести и к интересным результатам.

Уйдя в надпространство, мы еще долго разговаривали с Анной на интересующие ее темы, касающиеся в основном отношений между полами и прочих «людских» странностей. Анна, наконец, описала свои впечатления о нашей с Шилой пьяной выходке. В ключе продолжения темы мне пришлось рассказать ей кое-что о земных женщинах, основываясь на своих знаниях и ощущениях. К сожалению, я не являлся женщиной и не мог в точности описать Анне специфические ощущения, испытываемые этой половиной человечества. Частично Анна имела представление о некоторых из них на основе эмоций моей постельной подруги. Хотя в том случае аналогии могло и не просматриваться.

Свой образ Анна создала на основе моих воспоминаний и впечатлений о земных женщинах, теперь тщательно шлифуя и доводя его цельность. Наши сознания до сих пор находились в состоянии остаточного резонанса, и общаться по душам нам оставалось довольно легко. По настоянию Анны я показал на ее обнаженном теле все известные мне места, относящиеся к женским эрогенным зонам, а так же описал хитрости и тонкости процесса.

Вообще, наш разговор оказался неожиданно интересным и приятным. Забираясь в капсулу, я подумал, что Анна создала себе очень красивое женское тело, видимо, выбрав мои самые приятные воспоминания о нем. В отличие от меня и моих воспоминаний Шила оказалась совершенно иной, но оказала не менее сильное, хотя, скорее психологическое влияние на формирование Анны, как женщины.

Не вижу смысла описывать остаток пути, переходы я провел в стазис-капсуле, а как провел их экипаж, не имею ни малейшего понятия. В тот период моей жизни на меня накатила какая-то меланхоличная хандра, окрасившая мир в серые тона. Возможно, так сказывалась некоторая накопившаяся усталость.

Перед каждым прыжком я давал Анне возможность сделать расчет, подправляя его со своей стороны. Трудно было сказать, что результаты становились лучше, тут скорее влиял фактор отрезка пути в надпространстве. И все же практика Анне была необходима, так что я ни в коем случае не считал потраченное время бесполезным.

В пространство базы работодателя мы вышли почти на трое суток раньше оговоренного контрактом времени. На саму торговую базу нас не пустили, забрав в космосе оставшиеся два маяка и передав нам оборудование для контроля курса по маякам. Ни вопросов о состоянии корабля, ни предложений пополнить запасы или передохнуть от работодателей не последовало, что лично мне показалось чрезвычайно странным. И, видимо, я не стал одинок в оценке ситуации. Ося наотрез отказался пустить кого-либо из специалистов работодателя на борт «Бурундука». Тщательно изучив описание и узлы системы на пару с Анной, борт-инженер установил все самостоятельно.

Цены на топливо нашего вида в прилегающем пространстве оказались заоблачными, так что дозаправляться мы не стали. Мало того, работодатели оказались реальными прощелыгами, отказавшись платить как очередную часть гонорара, так и надбавку за скорость, оговоренные контрактом. Но поскольку тут Шила оказалась во всеоружии, нас вынуждены были выслушать.

Пригрозив подать в суд альянса Алурис, к зоне деятельности которого относилось прилегающее пространство, капитанша объявила о приостановлении выполнения контракта, отнеся неустойки, дополнительные расходы и упущенную прибыль на счет местного филиала компании. Последней каплей оказалось ее заявление, что с момента нашего прибытия ведется хронометраж событий и переговоров, время же, потраченное на них, должно быть оплачено по стандартному тарифу контракта. Спустя сорок три часа, большей частью состоявших из переговоров, споров и даже угроз, мы оказались готовы к выполнению очередной части контракта, получив все причитающееся до последней «копейки».

– Мне кажется, что нас попытаются надуть при окончательном расчете, – высказала Шила свои подозрения. – Слишком уж нагло себя вели эти торгаши. Мне удалось вытрусить заработанные деньги только из-за того, что без нашего пробного прыжка они не решатся запустить свои суда. Потеря даже одного судна даже без груза обойдется им куда больше всей стоимости нашего контракта. Дураков же, согласных сделать эту часть контракта за нас, я уверена, не найдется.

– Есть и у меня такие подозрения, – согласился я. – Будем пытаться, возможно, получится подключить знакомых дядюшки Ссорташша на Маятнике. Отказываться – себе дороже, законников у торгашей наверняка хватает.

Перед столь длинным прыжком мы с Анной решили для подстраховки контролировать курс по моей выкладке и намеченной мной же точке выхода. То есть она должна была скрупулезно записывать действия, переданного нам оборудования, проверяя работу установленных маяков из надпространства, вести же корабль следовало по моей траектории. При таком раскладе мы могли быть уверены в надежном выходе по окончании пути. Анна же взялась рассчитать точку нашего выхода на основе записанных аппаратурой данных. В идеале две эти точки должны были находиться в пределах допустимого при переходе отклонения. В случае каких-либо подозрений со стороны специалистов, все можно было свести к операторской, то есть моей, корректировке на основании данных маяка.

Расчет я сделал дважды, потратив на это в общей сложности чуть больше часа. Нам предстоял рекордно длинный прыжок с нахождением в надпространстве в течение сорока трех земных суток, по этой причине любая проверка не могла стать лишней. Совершив два независимых расчета, я получил две слегка отличные точки выхода. Оба мои расчета давали результат в сорок с небольшим довеском земных суток, видимо, у специалистов компании не имелось практики в расчете столь длинных прыжков. Теория же в отношении многомерности оказывалась права только частично. Окончательно скомпилировав данные, я получил наиболее оптимальную траекторию прыжка и точку выхода. Ося завершил проверку всех систем, включая стазис-капсулы, еще до окончания нашей торговли с работодателем. Торчать в окрестностях базы уже надоело, и мы, наконец, ушли в прыжок.

* * *

Как прошел прыжок я не знаю, но раз мы вышли в окрестностях точки назначения, его можно считать удачным. К сожалению, выйти в рассчитанную точку у нас не получилось, хотя точность столь длинного перехода могла считаться практически ювелирной. До Маятника нам пришлось идти на двигателях реала всего-то тринадцать часов.

Как и договорились заранее, Анна выводила меня из стазиса приблизительно на половине пути. После проверки курса хранительница ключей получила заслуженную похвалу и мою искреннюю благодарность. По этому случаю я немного принял «на грудь» и, поболтав еще пару часиков с милой девчушкой, отошел ко сну. Так что погрешность выхода обосновывалась не оплошностями во время пути, а самим расчетом. Проверив данные, расчетов Анны относительно нашего предполагаемого курса при движении по маякам, я нисколько не удивился. Пользуясь услугами маяков, мы бы все же вышли в реальное пространство относительной недалеко от Маятника, только вот до точки назначения даже с нашими скоростными движками пришлось бы добираться почти трое земных суток. Скорее всего, такая погрешность появилась ввиду отклонения сигнала маяков при пересечении границы надпространства, либо они искажались какой-то близкой аномалией, а может, специалисты торговой компании вообще не учитывали аномальные области надпространства на пути следования. В любом случае эта проблема нашей уже не была.

Пока мы, коптя пространство, ползли на движках реала к Маятнику, Анна не поленилась просчитать погрешности и поправки при прохождении маяков, пользуясь сделанными ранее наработками. Сама же аппаратура торговой компании, как сказал Ося, отмечала вехи пути и параметры сигнала сверочных маяков, сделать корректировку курса на основании только этих данных казалось вполне осуществимым, но весьма затруднительным занятием. По крайней мере, расчет занял бы совершенно неприличное количество машинных часов.

Первым делом после выхода в реал я порекомендовал отключить и снять аппаратуру торговой компании, поместив ее в один из трюмов. Можно это считать паранойей, но лучше перестраховаться, чем сильно испугаться впоследствии – работодатель не зарекомендовал себя излишне порядочным партнером. Невзлюбивший работодателя Ося осуществил эту процедуру сразу после тщательной проверки систем нашего космолета.

Предварительная проверка доступных систем космолета не выявила ни одной отказавшей системы. Полную картину Ося обещал «дорисовать» после полной проверки с остановкой двигателей по окончанию рейса. Приняв доклад, я мысленно сказал военным специалистам, строившим «Бурундука»: «Большое пионерское спасибо!» Пробывший сорок суток в надпространстве корабль фактически оказался готов к следующему прыжку.

Связавшись с господином Жуупсом и оповестив его о завершении задания, мы пошли на парковку в один из общественных ангаров, проигнорировав пожелание работодателя «приземлиться» в специальном ангаре компании. Остававшееся у нас на борту оборудование не являлось ни излишне секретным, ни излишне громоздким, по этой причине работодатель мог забрать его в любом месте – контракт на эту тему не имел никаких пунктов. Мы же предпочли перестраховаться, потеряв немного денег на оплате посадочного места. До встречи с работодателем оставалось чуть больше часа.

Что мне жутко нравилось в системе Маятника, так это полное отсутствие какой-либо таможенной или миграционной службы. Силы охраны системы совершенно не интересовались целью прибытия и перевозимым товаром. Не знаю, целесообразно ли было такое поведение властей, но раз система насчитывала уже не первую сотню лет нормального функционирования – в таком подходе к вопросу имелись какие-то плюсы. Возможно, у властей имелись свои секреты вместе с мертвецами в шкафу.

На сей раз с господином Жуупсом мы побеседовали в служебном транспорте, на котором он прибыл в сопровождении грузовика и машины с охраной, что само по себе вызывало недоумение на демилитаризированном Маятнике. Поздоровавшись на «свежем воздухе», мы какое-то время молча наблюдали физиономии друг друга. Далее господин Жуупс предложил нам переговорить в его мобильном офисе. Анна по моей просьбе демонстративно открыла и снова закрыла орудийные панели системы противометеоритной защиты.

– Вы хорошо справились с заданием, – начал Жуупс. – Я бы хотел забрать переданное Вам для последнего этапа оборудование.

– Вы можете его забрать, – согласилась Шила, – за исключением небольшого блока с ячейкой памяти, которую мы будем рады вам передать после получения оплаты по контракту, включая бонус за скорость.

– Шиламаа, я буду настаивать, чтобы Вы передали нам все оборудование, временно врученное Вам для выполнения задания, – продолжил Жуупс. – Сами понимаете, мы вправе потребовать, чтобы Вы вернули нам собственность компании.

– Несомненно, уважаемый Жуупс, – согласилась Шила. – Вы передадите нам оплату прямо сейчас?

– Я бы хотел убедиться в целости оборудования, – нудно продолжил Жуупс.

– Пожалуйста, – согласилась Шила. – Я сейчас попрошу нашего инженера очистить запоминающее устройство оборудования, и Вы сможете немедленно его забрать.

– Вы не имеете права, – возразил Жуупс. – Информация является неотъемлемой частью оборудования. Вы обязаны передать ее вместе с оборудованием в целости и сохранности.

– Господин Жуупс, – продолжила Шила. – В контракте нет совершенно ничего относительно последнего Вашего требования. Там есть только параграф о конфиденциальности информации, и есть параграф о сроках и размерах оплаты.

– Задание считается выполненным после того, как Вы передадите отчет, – настаивал Жуупс. – А отчет подразумевает и информацию, собранную нашей аппаратурой.

– В контракте ничего нет про то, о чем Вы говорите, – парировала Шила. – По прибытию мы дали Вам полный отчет о прохождении последнего этапа задания. Отчет зафиксирован, время соответствует времени связи с диспетчером орбитального комплекса, обращение в диспетчерскую, кстати, тоже зафиксировано. Вы вообще согласны с окончанием нашей части работы?

– О выполнении могут судить только специалисты, ознакомившись со всей имеющейся информацией, – возразил Жуупс. – Прошу передать оборудование с записью последнего прыжка.

– Жуупс, Вы вообще собираетесь платить? – прямо спросила Шила. – Пока Вы только топчетесь на месте, так и не переступив черту. Бездна Вас возьми, мы сидим перед Вами, а Вы талдычите какие-то небылицы про невыполненное задание.

– Три четверти, – ответил Жуупс.

– Все сто и оговоренное за скорость вознаграждение, – парировала Шила.

– Мы можем послать наше судно от маяка к маяку и снять необходимые данные, – ответил Жуупс.

– Валяйте, – согласилась Шила. – Предупредите пилотов, что несколько маяков находятся в зоне повышенной метеоритной опасности, знаете, астероидные такие пояса.

– Порча оборудования компании – дело наказуемое, – повысил голос Жуупс.

– О чем Вы, уважаемый? Метеориты разве могут знать об этом? – с недоумением в голосе ответила Шила. – Так предупреждение на пользу Вашему делу.

– Три четверти и топливо, – сухо сказал Жуупс.

– Бла-бла-бла, – ответила Шила. – Мы не спешим. Все по контракту. Ради случая можем в виде исключения сделать вам отличный подарок, если не будете упрямиться. Информация убойная, не пожалеете.

– Вся информация по заданию должна остаться конфиденциальной, – возразил Жуупс. – Прошу передать ее вместе с данными по прыжку.

– Да она кроме Вас, да контрабандистов никому и не нужна, – пошутила Шила. – Собственно и нам она ни к чему, просто сотрем.

– Четыре пятых, – ответил Жуупс, – и вся имеющаяся информация.

– Читайте контракт, – ответила Шила. – Там есть и пункт о неустойках.

– Вы не сможете по суду получить неустойку, – парировал Жуупс. – Там имеются только туманные намеки.

– Я знаю, – ответила Шила. – Мы не о суде говорим, а о порядочности и дополнительной информации, абсолютно не прописанной в открытом контракте. Кстати, при разбирательстве в суде, наверняка всплывут детали нашего задания, репортеры – народ ушлый, Ваша трасса станет самой популярной транскосмической магистралью.

– Компания не рассчитывала на такие расходы, – сказал Жуупс. – Вы и так уже получили денег больше, чем причиталось за первую часть работы.

– О чем Вы? – удивилась Шила. – Только оговоренный контрактом бонус.

– Шиламаа, не прикидывайтесь, – зло сказал Жуупс. – Компания готова оплатить только четыре пятых от суммы контракта. Я и так уже взял на себя смелость закрыть глаза на вытребованное Вами вознаграждение. Мы рассчитывали на куда меньшую сумму!

– Жуупс, мне без разницы, на что Вы рассчитывали, – ответила Шила. – Вы вольны были нанять дешевый корабль с неквалифицированной командой, могли продолжать посылать свои суда на установку маяков, но Вы обратились к нам и открыли контракт с описанием условий по досрочному его выполнению. Будьте добры заплатите за своевременно сделанную работу!

– Компания не может заплатить столько, – успокоился Жуупс.

– Вы лжете, – спокойно ответила Шила. – Вы на нас заработаете куда больше денег, чем говорите. Не можете оплатить, откройте по недостающей сумме на нас именные депозитарии в снабжающих топливом компаниях.

– Мы не снабжаем корабли используемым Вами видом топлива, – ответил Жуупс.

– Бросьте, это – отговорки, – парировала Шила. – Практически все торгующие топливом концерны в состоянии предоставить такое топливо. За ним будущее, это – своего рода реклама и статус поставщика. Ваша торговая компания, кстати, не скупится на рекламу.

– Мне нужно переговорить с начальством, – сдался Жуупс. – Но мне нужна информация, которую Вы хотите предоставить дополнительно.

– Жуупс, а Вы не находите, что мы переговорили «ни о чем», – ответила Шила. – Давайте договоримся так: Вы передаете нам те деньги, которые намеревались заплатить, мы Вам передаем смысл имеющейся для Вас ценной информации. Вы связываетесь с руководством, и мы после этого продолжаем переговоры.

– Ячейка памяти? – уточнил Жуупс.

– У нас до окончательной оплаты, – ответила Шила. – У нас оплачена орбитальная стоянка до конца местных суток, потом мы переберемся на планету. Прошу учесть, что у нас есть очередной контракт, и мы не можем толочься в системе Маятника пожизненно.

– Три четверти против информации, – согласился Жуупс.

– Годится, – согласилась Шила. – Ячейка памяти у нас до окончательной оплаты.

Жуупс выложил на маленький столик четыре банковские карты. Шила демонстративно взяла их и удалилась для проверки к стояночному терминалу. До возвращения Шилы мы сидели, молча разглядывая друг друга.

– Жуупс, Вы считать не умеете или это у вас семейное? – спросила Шила. – Тут слегка не хватает денег, не хотите добавить.

– Да, Шиламаа, – скривился Жуупс, выкладывая еще одну карту. – Обсчитался.

– Вы настолько не уважаете себя? – уточнил я.

– Меня и так могут наказать за столь серьезные расходы, – отозвался он.

– Вы неправильно преподносите факты, уважаемый, – ответил я. – Раз ваше руководство столь закомплексовано на выплатах денег, давите на те выгоды, которые Вы приобретете, получив нашу информацию. Проверять карту не нужно?

– Нет, – зло буркнул Жуупс.

– В силу некоторых особенностей конструкции корабля мы смогли проверить работу маяков в процессе прохождения надпространственного пути, – начал я. – Кроме того, нам удалось рассчитать необходимые поправки, которые могут быть внесены в Ваше устройство контроля пути. Скажу Вам сразу, что Ваши специалисты рассчитали траекторию движения не слишком профессионально. В соответствии с их вариантом пути, выход из надпространства должен происходить почти в трех днях пути от Маятника на нашем двигателе. Ваши же суда потратят на разгон и торможение куда больше времени, что выльется в добрых пять дней. На сколько же я знаю, склады и базы снабжения Вашей компании находятся в непосредственной близости от орбитального комплекса Маятника. Используя наши поправки, суда смогут уверенно выходить в районе двенадцати – пятнадцати часов хода от места назначения.

– Почему Вы думаете, что наши специалисты сами не смогут рассчитать поправки? – спросил Жуупс. – Чем Вы подтвердите правильность Ваших расчетов.

– Практикой, – ответил я. – Я видел данные, записанные в Вашей аппаратуре, их недостаточно для расчета корректировок.

– Не уверен, что информация того стоит, – скривился Жуупс.

– Дело Ваше, – согласился я, вставая. – Мы ждем до окончания суток. Потом считаем вопрос закрытым, Ваша ячейка памяти стоит остатка денег по контракту, а наши расчеты просто становятся историей.

Покинув Жуупса, Шила лично попросила Краппса вынуть ячейку памяти и не поленилась отнести ее в свою каюту. Понаблюдав за разгрузкой оборудования, мы вернулись на «Бурундука». Настроение после встречи немного упало.

– Что ты думаешь об этом Жуупсе? – спросила Шила.

– Знаешь, он меня утомил, – ответил я, – я бы отдал его ячейку памяти за полную заправку нас топливом. Мне кажется, что они будут тянуть кота за хвост до последнего момента. Мы же не знаем, когда у них настанет этот последний момент. А у нас уже наклевывается новое задание.

– Такие сосуны, как Жуупс на этом и живут, прикидываясь беднотой, выдаивают последние честно заработанные деньги, – возмутилась Шила. – Чего бы я этому уроду кровные крохи отдала?

– Да ладно, мы же на торговой компании и так неплохо заработали, – возразил я с улыбкой, – с уже выбитой надбавкой у нас получается без малого сумма контракта.

– Ну, в общем-то, да, – с удивлением согласилась Шила, прикинув уже полученные деньги. – Я как-то и не подумала. Хорошо, согласимся на топливо, только перед этим все равно поторгуемся.

– Зачем? – спросил я. – Хочешь возвысить Жуупса в своих глазах, показав ему в очередной раз, что он своим нытьем может добиться чего угодно?

– Ладно, сделаем так, – решила Шила. – У меня есть подозрения, что Жуупс печется в первую очередь о своем кармане. Пошлю-ка я официальное предложение по официальному контакту торговой компании с указанием условий передачи оставшейся информации и закрытия контракта. Так, по крайней мере, Жуупсу ничего лишнего не отвалится. Там же и предложу купить наши расчеты с поправками, полученные Анной.

– Валяй, – согласился я. – Только можно без меня? Я бы пока переговорил с новым работодателем, чтоб время не терять.

– Что!? – возмутилась Шила. – Ты хочешь меня со свету сжить, убив неудовлетворенным любопытством! Вместе пойдем!

– Ладно, – согласился я, примирительно послав Шиле воздушный поцелуй. – Ты только не затягивай с торговой компанией и Жуупсом.

* * *

Не утерпев до окончания оговоренного с Жуупсом срока, мы связались с новым работодателем по оставленному Ссорташшем контакту. Сначала я даже подумал, что мы ошиблись, но после повторного соединения стало ясно, что это и есть пункт назначения. Правда, назначение это являлось неким комплексом заведений, оказывающих услуги от медицинских и до интимных. Шила подправила мое замешательство, уверенно заявив, что мы обращаемся по рекомендации господина Ссорташша из системы Алурис. После не слишком продолжительного ожидания нас информировали, что заказанный нами специалист сейчас находится на вызове и освободится через три стандартных дня. Но поскольку нам было назначено, компания готова полностью оплатить наше пребывание до момента возвращения специалиста, а еще в виде неустойки может предложить бесплатно весь имеющийся комплекс развлекательных услуг.

Ося выразил полное согласие с проводимой компанией политикой. Шила же посмотрела на меня, и ее взгляд оказался не столько тяжелым или осуждающим, сколько оценивающим. Я даже не понял, что она думала по этому поводу. Спустя несколько секунд, радужки глаз нашего капитана начали стремительно темнеть, а кожа приобрела тусклый отблеск красной меди. Не зная что бы это могло значить, я решил не испытывать судьбу и, поблагодарив секретаря, попросил разместить всего одного члена экипажа. Сославшись на некоторые проблемы, мы договорились встретиться через три дня, по предварительному уведомлению о точном времени и месте.

Транспортный экипаж компании должен был прибыть за Краппсом через два местных часа, и обрадованный борт-инженер, пожелав нам хорошего отдыха, оперативно исчез. Деликатный Краппс даже не стал задавать вопросов, почему мы не захотели вкусить гостеприимства хозяев.

– Почему ты отказался? – спросила Шила.

– Я подумал, что у тебя появились какие-то срочные дела на планете, – пошутил я. – Ты от нетерпения прямо в лице изменилась.

– А… Это… В общем, я немного поволновалась, – ответила Шила, отвернувшись. – Ну, сам знаешь, эти поставщики интимных услуг могут быть такими назойливыми.

– Я не уверен, что им тут удастся найти для меня эльфийку, – якобы раздумывая, сказал я, – а уж о земной женщине вообще молчу…

– В этом секторе есть еще некоторые гуманоидные виды разумных, в общем, пара точно вполне подойдет… – Шила замолчала, видимо, поняв, что сказала что-то лишнее.

– А. Ну это сильно меняет дело, – чуть не смеясь, заявил я. – Сейчас свяжемся, помоги с выбором разумных, подходящих нам, чтоб я не мямлил.

– Ты все-таки пойдешь? – Шила повернулась ко мне.

Теперь ее глаза казались совсем черными, кожа осталась с тем же отливом, а вот волосы по цвету стали темным каштаном, едва отличимым от черного. Я не видел ни светлых, ни темных эльфов, но Шила сейчас, видимо, представляла последних. С виду она казалась совершенно спокойной, но я чувствовал, что внутри нее что-то происходит.

– Ты, правда, думаешь, что я тебя променяю на какого-то разумного с совместимыми нам разъемами? – спросил я, чувствуя внутри себя разливающуюся волну тепла. – Я же пошутил.

– Не знаю, – ответила Шила, опять отвернувшись. – Я бы не хотела. Ты меня прости, я вела себя глупо. Прости меня за то, что мне приходилось утешаться разными разумными, но я же была один на один с этой вселенной…

– Да ладно тебе, – обнял я Шилу. – Я рад, что ты смогла найти в этом жестоком мире хоть каплю радости. Мне тут доставили заказ, я, правда не слишком силен в размерах, да и фасоны пришлось додумывать практически живьем, но мне кажется, что выглядеть будет немного лучше твоего боевого любовника по кличке «Скафандр».

– Не смейся, – ответила Шила тихо, – у меня было тяжелое детство.

– Я боюсь спросить, – так же тихо сказал я. – Но что с твоим внешним видом?

– Переволновалась, – буркнула Шила.

– Но раньше ты не меняла окрас от волнения, – слегка удился я.

– Раньше я волновалась по другому поводу, – Шила дернула плечиком, как настоящая земная девушка. – Такие переживания опасны для девушки моего возраста, так в романах написано.

– Это у людей называется ревностью, а может любовью, – сказал я, – в зависимости от полярности.

– У силуки это называется «угаснуть от огня». – Шила повернулась и уткнулась в мое плечо.

– Барышня силуки может сгореть от неразделенного чувства? – начал догадываться я, подхватив Шилу на руки. – Нужно срочно подбросить угольку!

– Давай не будем Анну приглашать, – прошептала Шила. – Я хочу, чтобы это была лично моя «новелла огня», я думаю, что она меня поймет и не обидится.

– Давай без Анны, – согласился я, уже подходя к своей каюте.

* * *

Жуупсу появился перед самым окончанием отведенного нами срока. Дождавшись, наконец, пока Шила нашла в себе силы вынырнуть из полуобморочного состояния неги, он потребовал срочно вернуть модуль памяти, угрожая в противном случае передать дело на разбирательство властям Маятника.

– Уважаемый Жуупс, я тут подготовила наше последнее коммерческое предложение руководству Вашей компании, – совершенно спокойно, даже с ноткой кокетства, ответила весьма «просветленная» Шила. – Скидываю Вам файлик.

– Я обязательно передам его руководству, – жестко сказал Жуупс. – А Вам рекомендую немедленно передать мне ячейку памяти.

– О, ну не стоит, право, себя так утруждать, – разлилась медовой волной Шила. – Я уже потрудилась разослать его по всем доступным каналам, какое-нибудь, да попадет куда следует. Вы, вообще, такой шалун, все пытаетесь нас выставить перед руководством какими-то грабителями и самодурами.

– Но Вы должны вести все переговоры через меня! Я заведую этим проектом! – взорвался Жуупс. – Сначала Вы, угрожая срывом проекта, выбили незаконное вознаграждение, теперь пытаетесь отвлечь занятых людей…

– Ну что Вы, уважаемый, – ответила Шила ласково. – Мы уже покидаем орбитальный комплекс, у нас, понимаете ли, дела на планете. Никого мы больше отвлекать не будем. Вернемся дня через три, можете связаться, поболтаем, может, договоримся.

– Да вы понимаете, что вы говорите! – заорал Жуупс. – У нас весь график работ нарушится! У нас сутки до пуска первого каравана с Маятника!

– Вы согласны на наши условия? – удивилась Шила – Я знала, что вы мудрый руководитель.

– Вы еще издеваетесь! Я Вас в долговой ангар вместе с вашим челноком упрячу! – орал Жуупс.

– Может нам встречный иск подать? – как бы размышляла Шила вслух, отключив в конце фразы связь.

– Ты круто взяла его в оборот, – сказал я. – Что делать намерена?

– Нам, кажется, срочно нужно на поверхность, – потянулась Шила, пошевелив пальчиками ног. – Мы давненько не общались с нашими друзьями коробейниками. А давай им «поляну» накроем! Ребята, ведь, неплохие.

– Давай, – согласился я. – Заказывай, у тебя опыт. Заказ сами заберем и на планету.

– А с Жуупсом что делаем? – спросила Шила. – Еще посадят его в долговой отсек.

– Ты же его отшила, – удивился я, глядя на счастливую Шилину физиономию, светящуюся практически жемчужной радужкой глаз. – Ладно, разошли по тем же каналам наш контакт, и напиши, чтоб связывались только в случае положительного результата.

* * *

Лагерь коробейников остался на том же месте. Наше прибытие довольно сильно взволновало народ, но все же нашлись «люди», которые присутствовали при наших прошлых сделках, и пальбы удалось избежать.

– Вы чего так рано приперлись, туристы? – нагло спросил какой-то разумный, одетый в облезлую, но бывшую когда-то роскошной боевую броню неизвестных мне войск и похожий в ней на тарантула. – У нас товар не готов, Урагас перегрелся или вы с катушек съехали?

– Я вижу, что ты тут самый смелый, поскольку в броне, – сформулировал я ответ. – Урагас-то сам где?

– Дело твое какое? – продолжил «тарантул».

– В гости мы прилетели, – ответил я. – Соскучились, пикничок вот решили устроить, а тут такие напуганные ребятишки собрались, даже выпить не с кем.

«Тарантул» резко вскинул какое-то оружие и даже выстрелил, но я, как и моя броня, оказался готов. Время растянулось, и я практически с ленцой отошел с траектории импульса, который утонул во вспыхнувшем защитном экране, чуть не сбившем меня с ног.

– Шила! Я тебя люблю, чтоб тебе жилось долго и счастливо! – ругнулся я по корабельной связи. – Ты меня угробить экраном решила? Что эта пукалка «Бурундуку» сделать может?

Шила благоразумно промолчала, убрав защиту. Я вынужденно стоял на одном колене, закончив танцевальный пируэт, а коробейник с недоумением смотрел на место, где меня уже не было, хорошо, хоть возобновить стрельбу не попытался.

– Одного раза хватит? – спросил я, вставая. – Где Урагас?

– Чего тебе надо? – опять спросил коробейник. – Он на пути к лагерю, будет часов через восемьдесят.

– Давай координаты, слетаем, – сказал я. – Нет у нас трех дней, вся жратва остынет.

– Слушай, ты, придурок, я помню ваш корабль, – ответил «тарантул». – Но по делу тут есть с кем переговорить и кроме Урагаса. Давай говори, что тебе надо, я передам, чего зря время терять, народ нервировать.

– Ты не глухой, вроде, переводилка тоже работает нормально, – рассуждал я вслух. – Мы тут в гости к другу с комплектующими для пикничка прилетели, готовы его до лагеря подкинуть, а его коллеги по лагерю, видимо, от зависти палки в колеса ставят.

– Слушай, ты уже достал, – сказал коробейник. – В конце концов, раз Урагас с тобой договаривался, ему и решать ваши проблемы. Жди, сейчас свяжемся с Урагасом.

Получив координаты, мы добрались до места через десять минут. Урагас, естественно, не поверил мне, но, увидев сваленные в трюме доказательства, сделал в мою сторону знак, похоже, обозначающий что-то не слишком хорошее, и дал распоряжение своему отряду из пяти членов с добычей грузиться в свободный трюм.

«Поляну» накрыли быстро. Удачно случилось, что длиннющий день на Маятнике подходил к концу и скоро должен был начаться вечер, сменяющий жару легкой прохладой. Лагерь коробейников все никак не мог поверить в то, что какие-то придурки прилетели на планету просто для пикничка. После распаковки припасов оказалось, что кое-кому не нашлось приемлемой еды и горяченького. Лететь на орбитальный комплекс было лень, доставку ждать – долго, пришлось напрячь наш бортовой синтезатор.

Пикничок начинался как-то зажато, но постепенно народ расходился, благо, провизию мы рассчитали человек на семьдесят, а народу оказалось всего-то под сорок «лиц», экономить не пришлось. Урагас попытался довести до каждого, что на борту корабля остался еще один член экипажа, который будет нести вахту, чтоб никому даже по пьяни не почудилось легким делом туда пробраться. И все же какие-то храбрецы или глупцы нашлись. Анна, как истинно разумный индивидуум, решила их не калечить, лишь в разной степени тяжести приложив защитным экраном. Ребята отделались легким испугом и нелестными отзывами более благоразумных или трезвых товарищей. Пикничок продолжался около суток по нашему корабельному времени. Коробейники отдыхали на всю катушку. Даже невооруженный глаз видел, что многие из них уже давно забыли о такой еде и горячительном. В общем и частном лично мне скучно не показалось. Случались попытки танцевать под музыку на песке. Регулярно возникала стрельба по всему, что пыталось двигаться в не наступившей еще ночи. Как ни странно в коллективе коробейников оказались и особи женского рода, что на пьяную лавочку дало о себе знать и вылилось в какие-то претензии и потасовки.

Отдохнули отлично. Прощаться, правда, оказалось особенно не с кем, так как «трезвых» индивидуумов к моменту нашего отбытия просто не осталось. Сигнал к окончанию бардака подала, естественно, Анна. Мы с Шилой, находясь в изрядно нестабильном состоянии, растолкали Урагаса и, «откланявшись», удалились на борт «Бурундука». Не помню, какие инструкции и кто дал Анне, но мы куда-то перелетели. Шила сделать этого даже теоретически не могла, находясь на моих руках и пребывая в полном счастья мире грез. По всему выходило, что инициатива исходила исключительно от меня.

«Бурундук» стоял на грунте, периодически слегка подрабатывая двигателями. Мое самочувствие можно было назвать сносным, если бы не так сильно хотелось пить и есть. Объедая подвернувшийся под руку бутерброд по-силукски, я осматривал окрестности из боевой рубки.

– Анна, где, черт возьми, мы сидим? – спросил я.

– У развалин, – ответила Анна. – Ты просил отвести корабль именно сюда.

– Почему сюда? – спросил я.

– Откуда же я знаю, – хихикнула Анна, – ты в тот момент едва подавал признаки разумности и, скорее всего, других мест на планете просто не знал.

– Да? – пытался вспомнить я. – А развалины где?

– Вход сто тридцать три метра по моему маркеру, – ответила Анна, покрасив часть виртуального песка зеленой линией с жирной точкой на конце. – Его слегка прикрыло барханом.

– Что нам тут делать? – подумал я вслух.

– Сходи, прогуляйся, – пошутила Анна. – Проветришься, развеешься.

– А и схожу, – немного обиделся я. – Нечего похмельного человека задирать. Давай ко входу, дунь его чем-нибудь, чтобы песок рассыпался, я пока броню надену. Шилу пока не трогай. Пусть проспится, а то женский, а особенно детский алкоголизм плохо лечится.

– Кстати, пока вы добросовестно возлияли всякое-разное, два раза выходил на связь господин Жуупс, – тоном заговорщика сообщила наша хранительница ключей. – И один бортинженер тоже присылал весточку.

– И что он хотел? – уточнил я для проформы. – Жуупс, понятное дело.

– Ничего нового, – фыркнула Анна. – Я не стала выслушивать его нытье, а предложила связаться позднее. Судя по его интонациям, нам эта отсрочка совершенно ничего нового не даст.

– А и правильно, – согласился я. – Пусть дозреет. Краппс-то в порядке?

– Более чем, – фыркнула домоправительница. – Зря не согласился.

– Не жужжи только, – отмахнулся я. – И так настроение дохлое.

По-быстрому в тоннели попасть, конечно же, не удалось, но методом мытья да катанья проблема все же решилась. В бункере все осталось по-прежнему, и прогулка почему-то уже не манила своими археологическими прелестями. Проламываться сквозь запертые двери мне совершенно не хотелось, и я прошел прямиком к складу временного хранения сливок древней туррутской нации. В рубку управления автоматика меня впустила без вопросов и, усевшись в кресло, я подсоединился к системе корабля. В прошлый раз я совсем не обратил внимания, куда же собирались драпать эти руководствующие тихушники. А ведь вопрос-то на самом деле был не столь уж и праздный, может, у них там и новое гнездо припасено. Просмотрев программу полета, я слил на внутренний носитель своей чудо-диверсионно-разведывательной брони три помеченные точки маршрута. Судя по количеству топлива, маршрут этот даже на его жалких остатках можно было проделать почти два раза. А значит, что-то во всем этом явно не сходилось. Или кто-то хорошенько подстраховался, или не захотел дать координаты реальной или финальной точки назначения. Спросить, к сожалению, уже давно стало не у кого. Правда, оставался еще тактический планшет офицера КСС, который я так ни разу и не активировал после расставания с ним на борту «Бурундука». Но шансы на взлом доступа к информации казались ничтожными.

– Все-таки стоит там поискать недостающее звено, – решил я сам для себя.

Тут же откуда-то взялась веселенькая мысль разбудить какого-нибудь из членопотамов и все выспросить. Покатав ее в уме, я понял, что мне было скорее интересно, в каком состоянии он вылезет из капсулы. Вволю поглумившись мысленно над ситуацией, я все же воздержался от такого надругательства над чьей-то психикой. Лёгонький похмельный синдром продолжал донимать меня, и вообще было как-то скучно. Очередная мысль поднять корабль в космос дала ясно понять, что нужно или чем-то срочно занять себя, или элементарно уйти с космолета. И я снова обратил свое внимание на капсулы со сбоями в работе систем. Таких капсул отыскалось пять штук. Я тщетно попытался вспомнить, сколько их обнаружилось в прошлый раз. За пустыми потугами я все же обратил внимание на одну из проблемных капсул, находящихся в первом верхнем ярусе. Таких в первое посещение точно не имелось, иначе я бы начал именно с них.

– Значит, какой-то клиент дозрел, – подумал я, дальше повторив фразу из земного анекдота. – Черт с ними с перьями, но ЭТО я должен видеть!

Активировав команду на извлечение капсулы, я уже совсем собрался отключиться и бежать к добыче, но я подумал и запустил извлечение остальных четырех сбойных ячеек. Вряд ли кто-то там смог уцелеть, время в таких случаях – лучший уборщик.

Капсула больше всего походила на огромную запотевшую пивную жестянку из мечты футбольного фаната. Не обращая внимания на какие-то потуги контрольного пульта привлечь мое внимание, я протер обзорный щиток и убедился в полной готовности пациента к процедуре мародерства. Открыв капсулу, я немного опешил. Бывший хозяин этой капсулы когда-то был либо каким-то странным туррутом, либо каким-то сильно больным туррутом. Оставалась, конечно, вероятность, что ЭТО – не совсем туррут. На ссохшемся до состояния китайского чая пу-эр теле висело что-то похожее на моллюска размером с узбекскую дыню оранжевого цвета. Внимательно осмотрев находку, я побрезговал трогать ЭТО даже затянутой в броню рукой. Отыскав какую-то «железяку», я потрогал «опухоль». В отличие от тела она не казалась высохшей, хоть и упругой ее тоже называть не стоило. Немного поразмыслив на тему возможных вариантов, я на всякий случай тщательно спалили «дыню» лазерными импульсами «дракончика». Впрочем, даже при сжигании признаков жизни эта штука не подала.

Отсек личных вещей оказался полон какой-то ерунды, похожей на медицинские принадлежности. Присутствовало тут и какое-то хлипкое с виду оружие, скорее всего, его либо женский, либо излишне аристократический вариант. Под ценные вещи попадали, пожалуй, только три кольца с какими-то камнями и два браслета, выполненных из сочетания желтого, белого и розового металла. Присутствовал в багаже усопшего или вернее будет сказать «усохшего» и какой-то обруч, судя по всему головной убор. Особо ценным он мне не показался, по виду сделан был из светлого металла, похожего на титан. В трех местах к обручу крепились сложные конструкции, которые, возможно, раскладывались в какое-то сооружение. Во всех предметах просматривался единый стиль, а уровень изготовления совершенно не вязался с общим уровнем технологий обитателей космолета-морозильника. Мне стало интересно, и я вскрыл отдел с одеждой.

На фоне разнообразной тряпичной трухи красовалась совершенно нетронутая временем бело-желтая чешуйчатая одёжка. Вынутая из отсека, она, слегка зашелестев и зазвенев, расправилась во что-то похожее на накидку, плащ, а может, мантию. Вместе с этой мантией в отсеке нашлись и еще кое-какие части одеяния, весьма хорошо сочетающиеся с плащиком.

– У нас тут, похоже, или царёк, или служитель каких-то забытых богов, – подумал я. – В принципе, это может быть и одеянием какого-нибудь местного сенатора или депутата.

С сожалением я подумал о забытом на «Бурундуке» рюкзаке. Вещички показались мне, может, и не слишком дорогими, но уж очень занятными. Потратив немного времени, я с помощью «дракончика» сделал из куска тонкого пластика что-то похожее на корзину-короб с лямками, куда и свалил экспроприированное имущество. Не изменяя своей традиции, я прибрал за собой, отправив закрытую капсулу обратно в ячейку для хранения.

Капсула из средних рядов немного удивила меня. В отсеке для вещей находился практически филиал районной больницы, хотя, это имущество вполне могло быть и инструментами какого-то ученого. В отсеке для вещей обнаружился довольно большой и, скорее всего, мощный портативный терминал и огромное количество носителей информации. Пластик терминала сильно пострадал от времени, чего нельзя было сказать о носителях. Кроме этих вещей в хранилище нашелся симпатичный кубический чемоданчик, в котором солидно возлежал огромный набор поблескивающих голубоватыми поверхностями инструментов. Казалось, что время вообще забыло об их существовании. В уголке «кейса» пристроилась скромная коробочка серебристого металла, в которой оказалось с пару десятков мелких алмазов и запечатанный довольно тяжелый на вес контейнер размером с земную сигару. Все эти вещи я тоже забрал, Краппсу интересно будет увидеть инструменты. Ну а загадочный контейнер вряд ли будет взрывоопасным, если попал на борт столь хорошо охраняемого корабля. Что уж упрятано в этом металлическом «огурце», выяснять будем дома.

Две капсулы с нижних уровней, как и ожидалось, не слишком порадовали меня. Самое ценное в них представляли, похоже, сами хозяева. Брать там было попросту нечего, какое-то непонятное, хоть и сносно сохранившееся барахло вряд ли могло кого-то заинтересовать. И все же я ссыпал в «корзину» всю уцелевшую мелочевку, хоть отдаленно похожую на предметы искусства. Одну капсулу вскрывать я не стал, жилец в ней до сих пор выказывал некоторые потуги на вялую борьбу за жизнь, и капсула заняла свое прежнее место. У меня даже возникла демократичная мысль об оживлении персонала с нижних палуб, они же могли являться обычной прислугой. Но, подумав, я вспомнил ситуации, когда на более-менее теплые места даже в обслугу брали только всяких родственников, подхалимов и лизунов.

Собственно, я не пытался насобирать добра, мне просто было скучно, так что я совершенно не расстроился столь скромному улову. Заблокировав вход в космолет, я некоторое время раздумывал над вопросом, не прихватить ли с собой легкую десантную броню КСС. Она, конечно, уступала моей «одёжке», полученной на станции потокового космополитена, но напоминала мне так давно потерянный корабль с друзьями. Собственно, меня на эту мысль навел практически неповрежденный офицерский комплект брони. В нем отсутствовал лишь головной фрагмент, но несколько таких «запчастей» в достаточно хорошем состоянии я видел, гуляя по комплексу. Загвоздка могла случиться в том, что офицер мог иметь какую-то специализированную броню, и другой фрагмент головной части в этом случае имел все шансы не подойти.

Решив, что, в крайнем случае, все можно вернуть на место, я аккуратно освободил останки офицера от брони. Позаимствовав имущество павшего сослуживца, я не смог бросить его просто так. Могилу офицеру я устроил в ангаре с кораблем-морозильником, трижды пальнув из лазера «дракончика» в потолок. По пути на свой корабль я прихватил удачно подвернувшийся совершенно целый фрагмент головной части брони одного из десантников Содружества.

В общем и целом прогулка вернула меня к жизни, противненькое ощущение похмелья уступило место здоровой усталости. И, оставив все причиндалы в шлюзовой, я пошел спать. Все же пикничок прошлым вечером удался на славу, будь я на утро в нормальном состоянии, однозначно, не пошел бы в этот забытый богами бункер. И если бы кто-то по возвращению спросил меня, зачем я поперся в эти подземелья, то этот «кто-то» поставил бы меня в изрядно затруднительное положение. Скука с похмельем – страшные вещи.

Меня разбудила жизнерадостная Шила, которая к моему удивлению смогла вспомнить практически все подробности вчерашней гулянки. Я откровенно позавидовал. Видимо, тут дало о себе знать какое-то свойство организма силуки, хотя в наши с Шилой прошлые возлияния всё случалось, как у нормальных людей: сушняк, апатия и похмельный синдром.

Последствия бурного застолья практически отпустили меня, оставив лишь устойчивую лень. Мы успели знатно перекусить и обсудить подробности вечеринки, когда я вспомнил, что в шлюзовой камере валяется куча притащенного мной из бункера барахла. Почуяв запах наживы, Шила сразу загорелась желанием осмотреть находки, особенно броню. Скорее всего, ей очень хотелось хорошенько осмотреть и детально сравнить легендарные технологии крайгов с имеющимся у нее оборудованием. Мне с трудом удалось убедить мою подругу облачиться в бронескафандр и перетащить всё барахло в один из трюмов, где его уже и разбирать. Впрочем, это не слишком затянуло процесс. Когда я укомплектовался своей броней, Шила уже находилась вместе со всем барахлом в трюме и с интересом рассматривала разложенные отдельно части десантной брони КСС.

– Соберем? – спросила она.

– Обязательно, – согласился я. – Только ее для начала стоит хорошенько отмыть. Давай, этим в кают-компании займемся, там и санузел остался.

– Хорошо, – согласилась Шила. – Тащи броню, а я хочу поглядеть, что ты еще нашел. Вообще, ты – редкостный плут, мог бы и меня взять. Я бы по такому поводу очень быстро проснулась и пришла в себя.

– Если сильно хочешь, пойдем, полазим, – предложил я, думая, что еще один визит в бункер мне просто в тягость, но лучше пойти, чем отпустить Шилу в гордом одиночестве.

– Да ну его, – любопытство Шилы в области скафандростроения победило, – ты же там, наверное, все уже облазил и без меня. Я вообще удивляюсь, как мы в прошлый раз упустили такой улов.

Разоблачившись и оставив космополитеновского Котенка на полочке своей каюты, я внимательно осматривал броню Содружества, пытаясь определить ее состояние. Принципиально, все в ней казалось в порядке, и каких-либо фатальных повреждений не наблюдалось. Понять, как она себя поведет и станет ли нормально функционировать, можно было, лишь надев ее. Скорее всего, живая симбиотная часть десантного комплекса за это время погибла, и теперь я держал в руках самый обычный пассивный бронежилет. А еще, не смотря на то, что я оттирал броню в «душе» минут двадцать, до сих пор оставалось какое-то чувство, что я забрал ее у законного владельца слегка нечестно, хоть ему-то она уж точно больше пригодиться не смогла бы. Вообще же, я – человек от природы не брезгливый и других неприятных аспектов во всем этом не видел.

Без поддержки космополитеновской брони шалости двухдневной давности с Шилой еще слегка отдавались некоторой вялостью в мышцах. Невесело вздохнув, я начал, покряхтывая, облачаться. Крайги по комплекции немного миниатюрнее землян, по этой причине броня не сидела на мне, а висела на сочленениях, походя на какие-то механические обноски. Для активации оставалось подключить головную часть. Сомнения на тему подойдет она или нет, меня уже не мучили. Я вставил головную часть чужой брони в соответствующий разъем, надев ее на голову, как каску. Полностью укомплектовавшись, броня пробудилась, и мой БМКП сразу пообщался и подружился с ней.

Не обращая внимания на ходящую вокруг меня Шилу, я разбирался с состоянием брони. К моему удивлению, в живой части симбионта еще теплилась жизнь, хоть и пребывала она в довольно плачевном состоянии. Но принципиально, все должно было прийти в норму. Убедившись, что все части брони интегрировались нормально, я дал команду на активацию и интеграцию с моим телом. Попытавшись модифицироваться под меня, броня сделала попытку обтечь мое тело, и тут же меня накрыло волной совершенно безумного звериного голода. Возможно, я теперь смогу понять вампиров.

Несколько секунд, пока БМКП не отключил броню от моего тела, я находился в жуткой пучине звериного безумия и черного отчаяния. Какое-то время мои инстинкты бились с моим интеллектом за право руководить телом и имели весьма приличные шансы на победу.

Когда все схлынуло, я обнаружил себя сидящим на коленях, а во всем теле гнездилась усталость, совсем не похожая на последствия шалостей с Шилой. Шила сидела на корточках напротив меня и, смотря в личину брони, что-то говорила. Звук отсутствовал. Я помотал головой и слегка повел рукой. Спустя несколько секунд, БМКП привел меня в норму, вернув в мир звуков. Сняв головную часть брони, я задумался. Не скажу, что мне нужно было, во что бы то ни стало, оживить броню и привести ее в порядок, но она стала неким воспоминанием о хорошем прошлом. Не могу назвать себя излишне сентиментальным, но десантную одежку хотелось довести до ума.

Варианта просчитывалось два. Надеть и отъедаться – ибо БМКП помереть не даст – или прилепить к ней нашлепку пленочного скафандра. От нее броня сможет взять все необходимое. Правда, если голодный костюмчик полностью исчерпает все запасы, в нем можно будет посещать космическую пустоту лишь на весьма ограниченное время. А пополнить запасы скафандров Содружества возможности не предвиделось.

– Скажи, что с тобой? – Шила начала трясти меня за плечо, поняв, что разговоры не помогают. – Я могу тебе чем-то помочь?

– Нет, – промямлили я. – Все почти нормально. Я думаю, как лучше поступить дальше.

– Ответить не мог? – вспылила Шила, стукнув меня в спину. – Я тут беснуюсь, а он раздумывает.

– Мне было нехорошо, – решил я смягчить Шилу. – Сейчас стало лучше. Сделай доброе дело, у меня в каюте лежит под кроватью такая серо-голубая плитка, принеси, пожалуйста.

– Странный скафандр, который ты у военных на базе носил? – уточнила Шила.

– Да, он, – обрадовался я, что она поняла, ибо долго объяснять совершенно не хотелось.

Пока Шила ходила, я пытался окончательно прийти в себя. Я уже и забыл как это – неважно себя чувствовать. Слабость все же отступала, и я заставил себя встать. Кое-как стянув броню, я принялся вынимать сменные батареи, которые оказались тоже практически разряжены. Хоть они и отвечали за всякое встроенное неживое оборудование и к процессу интеграции отношения не имели, стоило это упущение исправить. Часть батарей оказалась интегрированной, в принципе, имелась возможность их сменить, хотя, зарядка происходила бы не на много дольше. Технологии КСС в плане батарей шагнули чрезвычайно далеко, и живучесть их просто поражала.

Для зарядки теоретически мог подойти практически любой источник энергии, только вот знания мои заканчивались где-то в самом начале теории. Штатные зарядные станции КСС, скорее всего, «накачивали» броню какой-то разновидностью световой энергии, по крайней мере, разъем походил на земной оптоволоконный кабель. Хотя, сходство на том могло и заканчиваться.

Когда Шила пришла, я раздумывал, как бы подключить броню в нашу силовую сеть для зарядки. Ося бы обязательно решил эту проблему, я же пребывал в сомнениях, не повредит ли это костюмчику или «Бурундуку». На базе КСС я такими вопросами вообще не маялся, возвращая после тренировок броню в бокс на специальный стенд. И при условии, что броня уцелела, она всегда оказывалась полностью готовой к очередному прохождению учебной полосы и даже выглядела, как новая.

Шила долго раздумывать не стала, а просто спросила Анну. Наша хранительница, изучив интересующий вопрос, выдала несколько возможных вариантов, и Шила утащила броню для экспериментов по подключению куда-то в отсек силовой установки, предварительно налепив в указанное мной место нашлепку скафандра. Смирившись, что на сегодня бойцом мне уже не быть, я удалиться спать. И по пути к каюте меня грела надежда, что у меня появился шанс спокойно отдохнуть, потому что Шила на некоторое время нашла себе занятие по душе.

И с одной стороны я оказался прав, не угадав с другой. Шила занятие, естественно, нашла. Но, оставив броню на произвол Анны, моя подруга отправилась в бункер. И хорошо, что девочкой она оказалась умной, по этой причине ей удалось вернуться обратно, даже притащив с собой штурмовую винтовку КСС, пару каких-то устройств уничтожения союзников и три тарелки или вазы различной формы из презренного, но весьма дорогого металла. При этом вазы ей так приглянулись, что две из трех она твердо намеревалась оставить себе. Но всего этого я, естественно, не видел, а бессовестно дрых на диване в кают-компании, нажравшись после общения с «голодной» броней, как Тузик на помойке.

Но радость благотворного сна продолжалась не долго. Как только я имел неосторожность приоткрыть глаза, Шила взяла меня в оборот.

– Почему ты не сказал мне об этом корабле? – спросила она требовательно. – Ведь ты его видел.

– Не хотел тебя зря расстраивать, – пришлось соврать мне. – Попасть на борт я не смог. Обшивка та оказалась мне не по зубам.

– Ну, ведь можно его откопать и раскупорить, – горячо возразила Шила. – Чей это корабль? Что там внутри? Мы же сможем после этого жить припеваючи до конца жизни.

– Ты не забыла о защитных системах? – спросил я. – Содружество и их союзники имели свирепых врагов, а система защиты была рассчитана на ведение боевых действий. Кроме того, над кораблем бог знает сколько породы и конструкций. Система открытия ангара, скорее всего, выведена из строя. И вообще, хватит ли у нас денег на полномасштабную операцию по проникновению? Если нет, кого привлечем, сколько потом нам достанется и достанется ли вообще?

– Да, ты умеешь подбодрить, – фыркнула моя подруга. – Но там же могут находиться немалые ценности, я думаю, что все интересное унесено именно на борт. Да и сам корабль…

– Корабль же не безразмерный, – возразил я. – Кроме хозяев, должна иметься еще и масса обслуги. Сколько там может находиться обеспеченных «шишек»? Овчинка может выделки и не стоить.

– Можно же купить какую-нибудь наземную боевую машину с бортовым орудием. Взорвать борт, в конце концов.

– Есть уверенность, что боевая машина сможет пройти мимо систем защиты? – уточнил я. – Сколько, кстати, стоит такая машина? По поводу сильного взрыва я бы вообще поостерегся. Завалив корабль породой, вряд ли мы сможем обобрать его.

– Слушай, но там же может лежать наша обеспеченная жизнь! – возмущенно пискнула Шила.

– А ты не думала, что там могут остаться живые разумные? – сдался я. – Ты будешь их хладнокровно отправлять к предкам, выводя из анабиоза, или что у них там на борту? Я – не пижон, но такое дело мне не по душе. Может, если только жизнь заставит.

– Давай хоть снова прочешем бункер, может, что-то еще осталось, – взмолилась Шила.

– Я бы тебе одной туда ходить вообще не рекомендовал, – пробурчал я недовольно. – Да и не готовы мы пока к такой экспедиции. Не забывай, что там все взорвано, нас и завалить может, и на врагов Содружества нарваться некоторый шанс остается.

– Хорошо, – огорченно согласилась Шила, немного подумав. – Пусть это будет нашим тайничком на черный день, заперт он очень даже надежно. Жить нам пока и так есть на что.

– Все-таки намереваешься сама прогрызть небольшую дырочку? – улыбнулся я.

– Чего ради отдавать нашу находку другим? – улыбнулась Шила в ответ. – Найдется множество желающих прибрать к рукам этот ларчик, попутно отправив к предкам и его замороженных обитателей, и всякого рода конкурентов.

– Вот и чудесно, оставим на будущее, – с облегчением согласился я. – Давай, слетаем к коробейникам, до встречи с очередным клиентом есть еще почти сутки.

– Связывался Жуупс, – Шила махнула рукой, – опять грозил нас посадить в долговой ангар. Я ему цену немного повысила и еще раз послала информацию его руководству – нашла тут еще несколько контактов.

– Да черт с ним, – потянулся я. – Полетели к коробейникам.

– Давай, – согласилась Шила. – Только сначала трофейную броню проверим, не утерпела Шила. Я еще тут кое-что принесла.

– Костюмчик проверим, – согласился я. – А безделушки союзников – просто антиквариат. Батареи я к ним живые найти так и не смог, да и сами устройства могли пострадать.

Визуально лежавшая на импровизированном стенде и опутанная несколькими кабелями броня никак не изменилась, но пластина универсального скафандра на спинной части уменьшилась на три четверти. На этот раз я внимательно изучил данные о броне прежде, чем активировать интеграцию. Энергопоказатели оказались на приемлемом уровне. Встроенные батареи приняли почти половину заряда, а биологическая часть успела восстановиться практически на семьдесят процентов.

Костюмчик уверенно охватил мое тело, минут через пять-шесть окончательно адаптировавшись. У меня имелись подозрения, что эта одёжка универсальна и сможет адаптироваться практически к любому разумному, будь у него БМКП с прописанными инструкциями по адаптации и чип военнослужащего. Ощущения оказались знакомыми и по большому счету приятными. Я даже неосознанно поискал глазами привычный по моим персональным учениям стрелковый комплекс, который я обозвал «Полутерминатор». За неимением последнего, я взял в руки штурмовую винтовку. Устройства практически сразу совместились. Для полноценных боевых действий не хватало только батареи в винтовке и вспомогательных батарей в броне. Решив вспомнить былое, я вышел из корабля, прихватив по пути заряженную батарею для винтовки. Увидев мои тренировочные перекаты со стрельбой по бархану, Шила всенепременнейше решила присоединиться к развлечению.

Минут тридцать-сорок мы с Шилой носились по барханам вокруг «Бурундука» поливая друг друга маркерными выстрелами на минимальной мощности. Лазерные импульсы ее «дракончика» при попадании слегка нагревали соответствующий участок брони. Мои же плазменные сгустки размером с горошину темно-бордового цвета при удачном попадании на несколько секунд выводили из строя пострадавшую часть тела. Правда, ввиду слишком низкой энергии они иногда бессовестно рикошетили от брони, с треском разрываясь в нескольких сантиметрах от нее. Стрелять я старался лишь изредка – Шила в своем боевом облачении сильно уступала мне в скорости и точности. Возможно, пользуйся она встроенным в бронескафандр вооружением, картина оказалась бы иной.

Невольно сравнивая броню Содружества и подаренную мне броню потокового космополитена, я пришел к выводу, что по своим боевым качествам, именно, как броня, изделие КСС не уступало броне хозяев потокового космополитена. В общем, оба изделия оказались достойны друг друга, только подарок оказался чуть более специализирован и из-за этого имел большее количество опций. Кроме того, в нем имелась встроенная система контроля состояния носителя, что фактически вкупе с БМКП добавляло владельцу шансов выжить.

Шилина батарея выдохлась быстрее, это и стало окончанием тренировочного боя. За броню Содружества я не особо беспокоился, так как на мне спалили не одно такое изделие, и на что оно способно я хорошо знал. Внимательно осмотрев броню Шилы, я с удовлетворением отметил, что на ней тоже не осталось никаких отметин. Этот факт несказанно порадовал меня – не хотелось бы повредить любимую игрушку моей подружки.

– Ты извини, – сказала Шила, – я немного увлеклась и пару раз стрельнула в тебя из ЭМИ ствола. Испугаться не успела, так как ты никак не отреагировал.

– Теперь все ясно, – улыбнулся я, показав небольшую бороздку на бедре. – Не уверен, что костюмчик выдержал бы прямое попадание, защитное поле я не включал. Тебе вообще-то стоило бы перед началом вынуть обойму с шариками. Сама-то как?

– Замечательно, – крутнулась Шила на месте. – Ты точно не поддавался?

– Нет, что ты! – уверенно соврал я. – Все, как в реальном бою.

* * *

Поскольку запасы спиртного с нашим отлетом не закончились, коробейники продолжали пикничок. К нашему возвращению упущение со спиртным было исправлено, но оставшихся в состоянии вменяемости аборигенов осталось мало. Исключением являлись лишь часовые. Мило поболтав со знакомцами, включая Урагаса, мы засобирались на орбиту. Поступка нашего он понять так и не смог, но, узнав, что мы собираемся на орбитальный комплекс, предложил подождать пару дней и забрать туда партию груза. Против груза мы совершенно ничего не имели, а вот ждать два дня не имели возможности. Из большой любви к альтруизму я предложил нашему суровому другу забрать партию груза, которая находится в пути прямо на месте ее нахождения и сразу двинуться на орбитальный комплекс. Поражаться нашей новой выходке Урагас не стал, а, показав неприличный жест товарищам, решил лететь с нами. Пускать Урагаса на борт мы с Шилой не захотели, по этой причине корабль повели по указанным координатам Анна с Шилой, а я остался с коробейником в одном из трюмов. Некоторое время я чувствовал себя немного неловко, раздумывая на тему, не обидел ли такой постановкой вопроса нашего сурового дурга. Но Урагас на этот раз удовлетворенно хмыкнул и выразил свое мнение, что мы, хоть и чудики, но еще не совсем пропащие.

Погрузка части готового к отправке товара заняла часа три. Уставшие от пикника работники шевелились не слишком расторопно, но способного передвигаться народу оказалось немало, и управились коробейники на удивление шустро.

– А ты не совсем из ума выжил, хоть и дурак дураком, – удовлетворенно выразил мысль Урагас. – Хоть на борт пускать не стал, а то быстро бы твою калошу к рукам прибрали.

– Чего ж не прибрали нас, пока мы с вами пикничком баловались? – спросил я.

– А толку с вас? – ответил Урагас. – Вы же не полные кретины, раз так поступили, да и дружок ваш мог весь лагерь с пустыней сравнять. Чего вы хотели-то? Только не говорите, что просто так выпить не с кем было.

– Ладно, уел, – решил не шокировать окончательно оппонента я. – Хотели мы у тебя узнать, не слышно ли чего о каких-нибудь аномалиях, типа той, что в прошлый раз нам указали?

– Полезное что нашли? – вяло поинтересовался Урагас. – Мы ходили после вас, еще одного парня подранило. Честно говоря, имелись надежды, что вам удалось с этой пакостью справиться.

– Да ход-то мы нашли, – соврал я, чтоб не подогревать излишнее любопытство. – Только вот дальше там еще один кордон есть, его пройти не получилось. Между кордонами какие-то развалины. Ничего ценного найти не удалось. Бои там какие-то были, но очень давно, оружие и амуниция – в хлам, даже продать нечего. Может, база какая-то была, но ее, похоже, эвакуировали, а система охраны осталась, видимо, в спешке снять не успели или сюрприз кому оставили.

– Так чего опять-то интересуешься? – удивился Урагас. – Если толку нет, чего зря шкурой рисковать? Или все же взяли улов?

– Да нравится мне это дело, а напарница моя так вообще это почище секса почитает, – ответил я. – Врать не буду, улов был по мелочи, но ради него я бы не полез туда, зная расклад наперед. Капитаншу нашу там ранило сильно. Меня тоже чуть не приложило раз. Да и шатко там все, лишний раз стрельнуть опасно, чтоб не засыпало.

– Не совсем понял, о чем ты, но окончательно уяснил, что с соображалкой у вас обоих не порядок, – пробурчал Урагас. – Ладно, ребята отдохнули отлично, некоторые ни разу такой жратвы вообще не видели. Поэтому и должок за нами. Информация кое-какая должна быть, хотя, это не совсем по нашей части, с копателями, сам понимаешь, нам бесед вести не о чем. В общем так. Я понял, что сутки вы еще на комплексе повисите. За это время я пообщаюсь с нашими коллегами и вышлю тебе информацию, только контакт оставь.

– У вас тут и аппаратура выхода в сеть есть? – удивился я.

– Есть, конечно, – спокойно ответил Урагас, – Только денег все стоит. В общем, информацию я соберу и дискрет с ней тебе вышлю. В конце концов, для нас это не сильно обременительная расплата.

– А как вы связь с комплексом держите? – спросил я. – Снабжение какое-то и деньги, наверняка передаются. Да и на расслабон иногда кто-то же летает.

– Не уверен, что тебе нужно об этом знать, – отрезал Урагас, добавив, как будто моего вопроса и не было. – Жди информацию.

– Вот и договорились, – согласился я.

– Мальчики, над точкой мы появимся через три минуты, – прервала нас Шила. – Чего делать-то будем?

– Шила, обнаружишь лагерь промысловиков, сделай облет и садись метрах в трехстах от него, – порекомендовал я, посовещавшись с Урагасом. – Ребята хоть и оповещены, но риска лишнего никому не нужно.

– Ясно, – ответила Шила. – Готовьтесь там. Надеюсь, тяжелого оружия у них нет, а то и маневрировать придется.

Посадка и контакт с промысловиками прошли успешно и без задержек. С погрузкой вообще уложились в полчаса. На всякий случай Урагас повторил нам контакт на комплексе и место для сдачи груза, еще раз устно зафиксировав оплату доставки.

На орбитальном комплексе нас, как всегда встретили, разгрузили и честно расплатились. А я в очередной раз поразился немногословности получателя. Деньги оказались не ахти какие, но в руки попали, можно сказать, сами. В отличие от прошлых разов стоянку нам оплатили на целые сутки, видимо, Урагас рассказал о подборе последней части груза.

Краппсу я послал сообщение с информацией, где мы припарковались и просьбой оставаться на связи. Краппса мы договорились оставить на борту, пока сами поедем на переговоры. Корабль хоть и было на кого оставить, окружающим об этом знать совершенно не стоило. По этой же причине мы не стали посещать в железные джунгли орбитального комплекса. Шила после наших полевых учений приводила в порядок броню, прихватив заодно и костюмчик Содружества. Как она говорила, я теперь оказался завидным женихом с приличным по меркам силуки набором выходных костюмов. Я же, откровенно скучая, лазил по местной информационной сети. В разделах археологических подробностей планеты Маятник практически ничего не находилось, и уж точно не добавилось каких-либо упоминаний о цивилизации туррутов, бункер которой нам посчастливилось найти. Честно говоря, складывалось впечатление, что кто-то умышленно не желал, чтобы история планеты, так или иначе оказалась связана с туррутами. Полазив по ресурсам оружейных форумов и в лавочках, торгующих антикварным оружием, я не нашел каких-либо упоминаний об оружии и амуниции хотя бы отдаленно похожей на изделия Содружества. На унылом созерцании не менее унылого рынка космического транспорта меня и застал очередной вызов Жуупса.

Анна, предварительно убедившись, что мы готовы вести переговоры, погрузила нас с Шилой в единую виртуальную с Жуупсом сферу. Пожаловавшись на скупых чиновников, мы виртуально материализовались в одном из наших деловых офисов, разработанных для этих целей Анной.

– Здравствуйте, уважаемый Жуупс, – наигранно обрадовалась Шила. – Мы уже практически и не ждали Вас.

– Шиламаа, – ответил Жуупс прохладно. – С Вами хотел бы поговорить наш финансовый контролер. Соизвольте открыть канал.

– Милости просим, – Шила даже встала и отвесила поклон, как в русских сказках.

Наш виртуальный офис пополнился представителем местной маракуйской элиты. Лично мне оказалось затруднительно сказать, в каком настроении он пребывает. Похожий на большого таракана, одетого в своеобразный сюртук контролер рассматривал нас ничего не выражающими фасетками. И оставаться таким ему не составляло особого труда. Лично я никогда не видел удивленной или огорченной мухи. Одеяние контролера не слишком кричало модой и стилем, но выглядело довольно богато. Поскольку мы находились в нашем пространстве, то и правила игры оказались нашими. К примеру, мы с Шилой могли обмениваться закрытыми для других собеседников мыслями. Собственно, пока длилась некоторая оценочная пауза, Шила бессовестно комментировала наших гостей.

– Предлагаю для краткости звать меня Фланг, – своеобразно поздоровался с нами новоприбывший. – Я не могу отвести Вам много времени для разбирательства дела. Прошу без проволочек передать нам ячейку памяти от нашего оборудования. В противном случае мы будем вынуждены предъявить Вам иск. С нашей стороны все условия выполнены.

– Позвольте не поверить Вам, многоуважаемый Фланг, – ответила Шила. – Ваша торговая компания не оплатила остаток гонорара и бонусы за срочность, оговоренные контрактом. Погасите задолженность и мы вернем ячейку памяти. Суда по всему, наши расчеты корректировок Вас не интересуют, так что предлагать их я не буду. Относительно же иска мы совершенно не расстроимся. И утрату некоторой части оборудования готовы оплатить по рыночной цене.

– Не могу с вами согласиться, – один из усов-антенн Фланга слегка дернулся. – У меня есть отчет руководителя проекта о передаче всей суммы, включая бонусы с учетом оговоренной скидки.

– Вот как? – удивилась Шила. – И руководитель проекта, видимо, многоуважаемый Жуупс?

– Да, – подтвердил Фланг, снова дернув усом. – У него есть активированная вами запись о погашении контракта и оплате.

– Что ж, это интересно, – согласилась Шила. – Хочу Вам сообщить, что у нас тоже есть запись о нашем последнем разговоре с передачей оплаты. Официальной активации она не проходила, как, собственно, и контракт не был погашен. Зато она сделана четырьмя голографическими камерами с применением алгоритма, употребляемого в суде, исключающего подделку. Желаете ознакомится?

– Я потрачу свое время, – согласился Фланг после непродолжительного молчания, прервав на полуслове пытавшегося что-то сказать Жуупса едва уловимым жестом. – Прошу предоставить запись и переслать копию по этому контакту.

Анна запустила запись с соответствующим протоколом, отражающим уровень шифровки и надлежащее применение алгоритма. Ключи алгоритма соответствовали дате записи. Пересказывать нашу последнюю встречу с Жуупсом нет смысла. Уместно будет лишь сказать, что к концу записи напыщенный Жуупс стал тише воды.

– Наши специалисты проверят запись, – подвел итог просмотра Фланг. – Заодно проверят и запись, предоставленную начальником проекта. Если вы говорите правду, мы примем Ваши условия, предложенные Шиламой в последнем сообщении. В противном случае неустойка по возможному срыву контракта на первую поставку будут заявлена через суд на Ваш счет.

– У нас есть не больше полусуток, господин Фланг, – ответила Шила равнодушно. – Мы ждали больше двух с половиной, уж не обессудьте.

– На проверку уйдет не больше стандартного часа, – проскрипел Фланг. – Кстати, кто Вам сделал этот виртуальный офис? Дизайн слабенький, но вот качество отменное, не удивлюсь, если в изделии есть еще и масса полезных опций.

– Хотите посотрудничать? – уточнила Шила.

– Возможно, – тихонько щелкнул лапкой Фланг. – Скиньте контакт компании-изготовителя, учтите, мы делаем большие заказы и большой бизнес, работать через агента не будем. В принципе, можете и не говорить, лишив их заработка.

– Я сообщу им, – немного замялась Шила. – Куда им прислать ответ? Прошу учесть, что команда совсем небольшая, массовые заказы им не потянуть.

– Ладно. Вот мой контакт, – любезно скинул Фланг виртуальный кристаллик-визитку. – Возможно, поручим им разработку каких-нибудь отдельных модулей или нестандартных помещений.

На этом оба канала плавно свернулись.

– Во время переговоров пришло сообщение от неизвестного адресата, похоже на ожидаемые вами координаты и время для контакта с новым работодателем, – проинформировала Анна, появляясь в виртуальном офисе.

– Отличная новость! – обрадовалась Шила. – Ты, кстати, не думала подработать разработкой и созданием виртуальных интерьеров?

– Я не знаю, что нужно сделать, но знаю, как это лучше осуществить, – ответила Анна.

– Ну, это – главное, в остальном мы поможем, – подмигнула Шила. – Такой способ заработать деньги я себе даже не представляла.

Место встречи с новым работодателем находилось довольно далеко от места нашей парковки, но до встречи еще оставалось больше половины дня. Я отправил информацию Краппсу и пошел привести себя, вернее свои мысли, в порядок. Но замыслу моему осуществиться суждено не было. Минут через десять в каюту прошмыгнула моя подруга. Отдыхать можно по-разному, и мы с Шилой искренне считали, что наш отдых удался. Единственное, что стоило сделать после такого отдыха – это как следует отдохнуть. Выпроводив капитаншу, я стол в паровом «душе», вспоминая ванную, оставленную практически в другой жизни на борту «Ботаника». Но и тут мне не было суждено погрузиться в сладкие воспоминания полностью. Шила попыталась вытащить меня для серьезного разговора с Жуупсом, который, хоть и получил «на орехи» от контролера, остался при деле. Вместе с ним хотел посетить нас и какой-то другой начальник то ли эксплуатационного, то ли конструкторского отдела. Признавшись честно, что с меня вполне достаточно, я послал ее к Анне, вместе они вполне могли решить и моральные и технические вопросы. По моему мнению, хоть торговая компания и была сборищем аферистов, заработали мы на ней и без того прилично, и можно было бы просто так, в виде бесплатного приложения, отдать ей рассчитанные Анной корректировки. Таким образом, я отказался от беседы серьезных «людей» в пользу часика воспоминаний о прошлом. И после «душа» я просто и банально завалился спать.

Разбудила меня Шила, снова ввалившись в мою каюту собственной персоной. Оказалось, что Краппс уже вернулся, а она договорилась с такси, которое его привезло, о доставке нас в район встречи с работодателем. Вообще, оказалось, что за время моего отдыха произошло много важных событий.

– Мы договорились с торговой компанией, – рассказывала Шила, пока я облачался в подаренную броню. – Правда, уроды с деньгами нас все-таки надули.

– Как же ты продешевила-то? – притворно поразился я.

– Да пошли они! – у нас ведь есть чем заняться. – Жуупс сделал верный ход, притащив с собой этого технаря-конструктора. Сразу видно, что он за науку свою тещу продаст, так как дороже у него уже никого не осталось. Такому отказывать – все равно, что конфетку у ребенка отнять. Я же – не изверг.

– Просто так отдала? – спросил я. – Кстати, откуда про тещу узнала?

– Нет, топливную карту на полную заправку по объему нам все же дали. А тёща – это абстрактный людской символ какой-то ненужной вещи, – поняв по моему едва сдерживаемому смеху, что сморозила глупость, Шила несильно стукнула меня пониже спины. – Ты еще поехидничай!

– Да что ты! Я же рад, – все же прыснул я. – Три дня назад мы об этом и мечтать не пытались! И с тёщей ты почти угадала.

– Тебя спасает наш скорый визит к работодателю, – строго заявила Шила, уткнув мне палец между лопаток. – Но есть и кое-что уж совсем неожиданное.

– Нам предложили бесплатно расставить маяки в другую точку пространства? – улыбнулся я.

– Почти, – Шила показала мне «палец», и где только увидела? – Фланг заказал нам два виртуальных кабинета для руководителей проектов. Срок исполнения – два с половиной стандартных месяца по орбитальному комплексу Маятника.

– И сколько обещал заплатить? – уточнил я.

– В принципе, не важно, – отмахнулась Шила. – Нам с Анной будет занятие в течение перелетов. По большому счету оплата не слишком впечатляет, но при хорошем результате таракан обещал подкинуть более солидный и требовательный к профессионализму заказ. Слушай, да ну его к чертям, на крайний случай продадим каким-нибудь не слишком большим конторам, которые за хорошую продукцию в отличие от этих халявщиков привыкли платить. Контракт с ним я вообще не открывала, так что про суд в этот раз пусть бабушке на ночь рассказывает.

– Ты круто поработала, капитан, – скорчил я суровую рожицу.

– Анна помогла, а то бы мне не в жизнь технарю не разъяснить кое-каких тонкостей, – стрельнула глазками Шила. – Из меня же виртуальщик, никакой. А этот технарь как раз и должен был с нами на счет задания переговорить, даже аванс хотел нам оставить.

– И ты не взяла деньги? – удивился я. – Такое разве бывает?

– Одной эпопеи с этой торговой компанией больше чем хватает, – улыбнулась Шила. – Нам не доплатили приблизительно одиннадцать процентов от контрактной стоимости. Это же – просто неприличная куча денег! Так что дело мы с Анной сделаем, а там – нравится или нет, разговор короткий. Я тут разместила немного объявлений о разработке виртуальных приемных и офисов, будем знать рынок – загоним наши заказы по легкой воде. Все! Хватит ля-ля! На выход, деньги уходят вместе со стоящим таксистом! Лучше в комплексе поболтаемся, может, снова чего-нибудь интересного найдем.

7. Семь.

Местом встречи с новым работодателем оказалось казино. Указанный «человек» представился управляющим, провел нас в свой кабинет и удалился. Спустя несколько минут, в кабинет зашел ящер в довольно дорогом скафандре и предложил посетить недавно открывшийся клуб любителей реальной охоты, передав вместе с приветом от дядюшки Ссорташша несколько известных только мне подробностей. Вероятность того, что это подставное мероприятие имелась, но не показалась мне излишне большой. Мы спустились в нижний транспортный ярус и из служебного ангара вылетели на небольшой частной яхте. Перелет много времени не занял, и мы покинули прогулочное суденышко в одном из секторов того же орбитального комплекса Маятника.

Помещение с первого же взгляда намекало на очень сухой официоз, из ряда военного аскетизма выбивались, пожалуй, лишь дорогие кресла и изящный столик. Наш провожатый извинился, попросил нас немного подождать и вышел. А прошмыгнувшая практически сразу после него довольно худенькая ящерка живо поинтересовалась нашими пожеланиями относительно лёгкого перекуса. Перекинувшись с Шилой парой слов, мы решили к перекусам не пристраиваться и запросили газированной воды со стандартным набором солей. Ждать, впрочем, пришлось совсем не долго, спустя десяток минут в помещении появились уполномоченные для переговоров лица.

Представители работодателя явились без скафандров в довольно модной и явно недешевой одежде. Я не могу назвать себя знатоком местных видов разумных, но мне показалось, что эти индивидуумы вели себя немного напыщенно, о чем говорили неоднократные вбегания-выбегания худенькой ящерки-секретарши. При обсуждении деталей дела присутствовал один ящер и два слоника из системы Алурис. С возрастом прибывших я определился весьма условно, лишь вычленив, кто из троицы является первой скрипкой. По некоторым деталям одежды и манерам в обоих слониках угадывалась причастность к военным. Ящер же оказался либо сугубо гражданским «лицом», либо профессионалом своего дела.

По большому счету причастность к военным никакой роли не играла. Собственно, я ни секунды не сомневался, что наша встреча состоится именно с этой категорией работодателей, оставался лишь вопрос к какому виду разумных они будут принадлежать.

После появления хозяев, а может, командиров, прибыла обслуга из числа ящериц и быстренько сервировала небольшой столик, оставив нас на попечение уже знакомой ящерки-секретарши. По меркам станции сервировка оказалась не из дешевых, на столе кроме снеди для хозяев присутствовали знакомые нам с Шилой напитки и компакт-обеды в упаковке, пригодной для употребления в скафандрах. Ящеро-слониковая часть нашей деловой компании находилась в родной атмосфере и, сделав приглашающий жест, сразу же приступила к трапезе. Это немного успокоило слегка нервничавшую Шилу. Пока встречающиеся стороны вкушали от хозяйских щедрот, не было произнесено ни единого слова, как будто молчание во время еды у местных приравнивалось к какому-то табу. Когда трапеза подошла к концу, и обслуга споро очистила стол, оставив на нем лишь треугольный горшок с каким-то растением, собственно, и начались переговоры.

– Уважаемые коллеги, можно мне вас так называть? – начал ящер.

– Несомненно, – ответил я.

– Удачной ли была наша совместная трапеза? – ящер слегка склонил голову, ожидая ответа, чем ввел меня в некоторое замешательство.

– Незыблемая тишина тому порукой, – спасла ситуацию Шила.

– Для некоторых целей я бы хотел избегать имен, – продолжил ящер. – По этой причине прощу обращаться друг к другу «коллега».

– Мы услышали Вас, коллега, – ответил я.

– Вашу слаженную команду порекомендовал нам один весьма уважаемый в наших кругах коллега, – продолжил ящер. – Думаю, мы все поняли, о ком наша речь.

– Есть такие предположения, – на всякий случай слегка уклончиво ответил я.

– На этот случай коллега просил передать вам это, – ящер вынул из небольшой тумбочки кейс, когда-то подаренный мной Ссорташшу, и протянул его мне. – Коллега просил передать Вам сообщение.

– Спасибо, – ответил я и произвел с кейсом необходимые для его открытия манипуляции, стараясь сделать все это под столом.

Открывшийся кейс я поставил на подлокотник дивана. В кейсе находилась призма для интеграции с аппаратурой космополитена информационных кристаллов. Это немного насторожило меня, но я спокойно взял ее в руки.

– Наш коллега передает Вам «свой подарок в твоем подарке», – сказал ящер, выделив последнюю часть фразы.

– Ясно, спасибо, – ответил я, возвращая пустой кейс ящеру. – Прошу передать спасибо нашему коллеге за возврат утерянного. Хотелось бы перейти к делу.

– Да, – согласился ящер. – С предварительной информацией вы ознакомлены, к сожалению, не знаю, на чем Вы остановились. Но то, что Вы здесь, означает Вашу хотя бы предварительную заинтересованность в деле.

– Коллега, – ответил я. – Мы в курсе конфиденциальности задания, но хотелось бы услышать полную версию. Хоть мы и не сомневаемся в одобрении законных властей по данному вопросу, хотелось бы знать, можем ли мы отказаться, узнав более подробно детали дела.

– Да, – согласился ящер, слегка подумав. – Я прерву изложение на моменте, где Вы можете отказаться.

– Мы знаем, как хранить информацию, – уверил я.

Один из слоников произвел у стены офиса кое-какие манипуляции и рядом со столом появился голографический кубик со знакомой картинкой. В одной, несомненно, интересной системе белого карлика с двумя видимыми объектами ничего не поменялось.

– У этой системы есть свои секреты, – начал ящер. – Мы бы хотели, чтобы вы произвели ее разведку. Сразу отвечу на естественный вопрос. У нас есть корабли подобные вашему, но тут есть и некоторая тонкость. Система находится во владениях условно относящихся к зоне чужого влияния. Я говорю условно, потому, что реально в систему не так просто попасть, как это кажется. Задание, несомненно, будет сопряжено с некоторыми опасностями, но и вознаграждение предполагается соответствующее. Вкратце, это – все. Хотелось бы узнать Ваше мнение относительно предложения.

– Я бы хотел задать некоторые вопросы, – сказал я.

– Задавайте, – согласился ящер. – К сожалению, смогу ответить только на ограниченный их круг.

– Почему просто не рассчитать прыжок в систему через надпространство, я уверен, что у Вас имеются достаточно квалифицированные пилоты? – задал я самый простой вопрос.

– Система закрыта для прыжков, – ответил невозмутимо ящер. – В систему можно проникнуть только через реальное пространство.

– Я полагаю, что тут тоже есть проблемы, – предположил я.

– Естественно, – согласился ящер. – Периметр охраняется, но не совсем силами номинального владельца пространства. Можно сказать, что они сами не спешат попасть в систему. По крайней мере, пока только совершают попытки планомерного изучения системы и предотвращения проникновения в нее посторонних.

– Вы уже пытались туда проникнуть, – скорее подтвердил, чем спросил я. – Почему же Вы хотите привлечь нас?

– Скажем так, наше внимание к системе было замечено номинальным ее владельцем, – ответил ящер. – Осложнений удалось избежать оба раза. К сожалению, большего мы себе позволить в данный момент не можем.

– «Бурундук» построен на верфях Алуриса, – констатировал я факт, – он явно являлся военным кораблем, почему Вы думаете, что его не свяжут с Вами?

– Для этого Вам и придется немного покрутиться в пространстве потенциальных хозяев, чтобы Вас запомнили или хотя бы увидели, как вольных художников, – ответил ящер. – Мы заготовили несколько легенд для Вашего пребывания в тех краях, хотя, Вы можете использовать и свою. В принципе, временем мы не ограничены, Вы можете попытаться просто вести привычный для Вас бизнес в определенном участке пространства.

– В принципе, задание нам будет интересно, – предположил я, глядя на Шилу.

– Будет, – согласилась она. – Когда обсудим финансовую часть.

– Я правильно понял, что Вы принципиально согласны? – уточник ящер.

– Принципиально – да, – ответила Шила. – Если Вы готовы в соответствующем объеме оплатить наши усилия.

– Коллега, – уверенно сказал ящер. – Надеюсь, вопрос оплаты нам удастся решить тем или иным образом. По крайней мере, этот вопрос не станет препятствием.

– Вы как-то можете гарантировать нашу безопасность после окончания задания? – спросил я. – Для уточнения скажу, что нежелательные свидетели мало кому нужны.

– Вы умеете хранить секреты, – утвердительно ответил ящер после довольно долгого раздумья. – Прямых гарантий дать невозможно. Скажу только, что нам незачем устранять столь полезный экипаж. В случае оказания довольно весомой услуги, можно говорить о поступлении на службу и получении гражданства.

– В общем-то, Вы правы, гарантии – штука мифическая, – ответила Шила. – Будем надеяться на порядочность сторон. Давайте перейдем к деталям задания и оплаты.

Обсуждение заняло не один час, приводить его в деталях смысла не вижу. Трактовка нашего задания оказалась весьма вольной. Нам предстояло проникнуть в закрытую систему. Если же удастся совершить это, нам предписывалось установить несколько надпространственных маяков. Дальше же мы оставались свободны действовать как угодно, с целью максимально возможной разведки. По окончании монтажа маяков от нас ждали подтверждения. С этим предполагались проблемы. Коллеги-работодатели имели свежую модель аппаратуры надпространственной связи, которую было возможно втиснуть в наш корабль. Но аппаратура, как водится, оказалась секретной, по этой причине такой вариант отпал сразу. В конце концов, решили, что спустя определенный промежуток времени после начала основной фазы операции, операторы работодателя начнут пробовать нащупать кодированный сигнал маяка через надпространство. Если это удастся, можно считать это нашим отчетом о проделанной работе. Маяки, конечно же, могли и не пробиться сквозь аномалию, но это и являлось одним из элементов риска. В любом случае после установки и привязки к местности маяк должен был выдать нам кодированный сервисный пакет с описанием всех параметров, включающих и местоположение. Так у нас в любом повороте дел оставалась возможность отчитаться перед работодателем. По моим скромным измышлениям вояки намеревались использовать сигналы маяков для точного наведения при дальнем прыжке внутрь системы.

В самом начале обсуждения нам хотели навязать четвертого члена экипажа. Но, после довольно продолжительной беседы, нам удалось отстоять свою независимость. Можно сказать, что мы поставили это условием нашего участия в задании. В конце концов, коллеги согласились. Принципиально и они, и мы понимали, что скрыться из разведывательной сети самой влиятельной коалиции этого куска обитаемого пространства практически невозможно, если, конечно, мы не хотим отправиться в долгое исследовательское путешествие за пределы указанного пространства на весьма продолжительное время. Оставался, конечно, вариант, что мы захотим продать пока еще мифическую ценную информацию какой-то другой стороне, но военные Алуриса и так готовы были купить ее по весьма высокой цене, предложив кроме всего прочего кое-что интересное, практически не покупаемое за деньги.

Относительно финансовой части могу сказать, что при условии удачного выполнения задания мы могли получить за установку маяков и голую информацию о внешнем описании объектов системы очень приличную сумму денег, способную избавить нас от необходимости работать годика на полтора. Отдельно коллеги готовы были купить найденные артефакты и информацию, касающуюся внутреннего строения остальных объектов системы. После раскрытия всех карт, объектов в системе оказалось значительно больше двух. Для подстраховки на случай нашей гибели мы должны были периодически оставлять на одном из маяков собранную информацию. Конечно, это оставалось на нашей совести, но предложение казалось целесообразным. В общем-то, договор казался довольно честным со стороны новых коллег. Оставалось надеяться, что его условия обязательны для обеих сторон.

Плохой новостью стало то, что система находилась в пространстве контроля параганцев. И хоть параганцы ко всем, включая своих граждан, относились одинаково наплевательски, задание, несомненно, становилось более сложным. Нам предстояло для начала стать хотя бы относительно своими в среде этих узаконенных пиратов, мародеров и работорговцев. Для этого, ни много, ни мало, нужно было на время стать такими же моральными уродами. А как показала жизнь, нельзя стать уродом, думая и поступая, как нормальный человек. По одной из предложенных легенд нам предстояло доставить груз в одну из систем параганцев, по другой доставить в пространство параганцев «человека». Были еще какие-то легенды, но мы решили для чистоты образа найти работу самостоятельно.

К чести новых коллег, они предлагали максимально оснастить или перевооружить наш корабль, правда, в счет будущих платежей. В списке возможных перевооружений имелось несколько вариантов орудия главного калибра, установка, похоже, уже имеющегося у нас, щита и несколько видов ракет. Предлагалось еще кое-какое мелкое снабжение, принципиально не меняющего устройства корабля.

Шила сразу же привлекла мое внимание к одному из предлагаемых орудий главного калибра. Пушка оказалась каким-то местным аналогом плазменного орудия. По мощности эта штука явно превосходила все представленные устройства такого рода в списке вооружения. После просмотра всего списка, лично я склонился к орудию, по сути схожему с ЭМИ орудием Содружества. Не смотря на его не слишком впечатляющие показатели поражающего эффекта, орудие имело завидную для главного калибра скорострельность. Стрельба производилась строенным разгонным контуром короткими очередями по три снаряда. И общая скорострельность этого устройства оказывалась совершенно несвойственной другим орудиям главного калибра. Из недостатков стоило отметить довольно специфическое снабжение. Снаряды для орудия оказались не слишком дорогими, но попадались в продаже далеко не везде.

После долгого спора даже с переходами на лица, падежи и склонения русского языка мы с Шилой остановили свой выбор на предложенном мной орудии, в скоротечном ближнем бою куда важнее скорострельность, нежели мощность. А от столкновения с более мощным соперником нам при любой возможности стоило уклониться.

Переоборудование заняло полтора дня. Новый главный калибр легко встал на штатное место в нашем разведчике. Основное время ушло на совмещение оборудования с системой корабля. Произвести ходовые испытания нового вооружения в переделах орбитального комплекса Маятника оказалось негде, зато для этих целей подходила практически вся планета. Запросив разрешение властей и получив доступный квадрат поверхности, мы провели тренировочные стрельбы. На испытаниях мы уделяли внимание скорее слаженности работы орудийных систем, чем убойным характеристикам оружия. Попутно со стрельбой выяснилось, что из-за установки нового орудия энергопотребление блока вооружений ощутимо снизилось, что давало возможность увеличить подачу энергии на щиты. По окончании намеченных работ, забрав три разобранных надпространственных маяка, прикупив на вырученные от продажи старой пушки деньги внушительное количество кассет с различными типами боеприпасов для главного орудия и заправившись в ангаре коллег, мы покинули их гостеприимную компанию. Перед самым отбытием уже знакомый нам ящер передал пакет необходимой информации, который содержал много полезных сведений, содержавших и контакты на территории врага на случай проблем.

Получив солидный аванс по предстоящему заданию, мы стали весьма обеспеченным экипажем особенно с учетом ранее заработанных денег. Тем не менее, привлекать внимание не хотелось, и мы остановились на прежнем космодроме на поверхности планеты. Шила сразу же по самые эльфийские уши влезла в поиски контракта, который должен был привести нас в окрестности необходимого нам куска пространства параганцев. К нашему удивлению, таких контрактов оказалось весьма и весьма много, в отличие от желающих взяться за них. Характерной чертой таких контрактов вместе с хорошей оплатой являлось и условие выдачи вознаграждения по месту прибытия. Собрав больше информации, мы узнали, что с параганцами, в общем-то, ведется довольно активная торговля, только вот занимаются этим солидные торговые предприятия или синдикаты, способные обеспечить достойную защиту своим караванам. Попадалось и большое количество предложений поучаствовать в сопровождении конвоев в те самые края.

Поначалу у нас даже появился соблазн попробовать свои силы именно в сопровождении, но после того, как Шила нашла статистику боевых противостояний и потери сторон, мы решили, что война – не наша специфика. Это грязное дело явно не подходило по масштабам кораблю-разведчику. Да и основной единицей боевого сопровождения караванов являлись, как правило, бывшие военные эсминцы, встречались легкие, а иногда даже и средние крейсера. Собственно и статистику эту оказалось найти делом нелегким, видимо, ввиду непрерывных боевых действий на этом необъявленном фронте потребности в пушечном мясе оставались весьма и весьма высокими.

Спустя всего-то половину дня, у Шилы появился список из полутора десятков более-менее приемлемых контрактов. Поскольку нашей основной задачей являлась далеко не коммерческая часть, а вопрос проникновения на территорию врага, мы постарались найти контракт по возможности без какой-нибудь досадной изюминки, в народе называемой «подстава». В том же источнике Шила нашла и приблизительную карту мест боевых действий. Мародеры всех мастей и расцветок гонялись за этой информацией с целью обобрать останки погибших судов и продать все уцелевшее любой из сторон. По этой причине карта содержала только общеизвестные места сражений, которые являлись либо слишком большими, чтобы их утаить, либо слишком старыми, чтобы быть тщательно зачищенными. Общая картина представлялась такой.

За небольшим исключением пространство параганцев оказалось охвачено несколькими «линиями обороны» со стороны остального обитаемого куска пространства этого региона галактики. Первая «линия обороны» проходила на установленных официальных границах, вторая, третья и четвертая сильно размывались, плавно переходя одна в другую, видимо, соответствовали местоположению наиболее вероятных первых калибровочных выходов судов из надпространства после старта от границ владений узаконенных пиратов. Оставленный за параганцами кусок космоса выходил на периферию обитаемого пространства, и ходили байки, что за ним тоже имеются какие-то цивилизации, противостоящие параганцам и вполне открытые для нормального общения. Но информация эта казалась скорее легендой, так как реальных оставшихся в живых участников таких транс-параганских путешествий оставалось крайне мало. Как следствие, эти участники не слишком спешили делиться имеющейся информацией, а уж имеющимися картами, хоть и набросочными, и подавно.

– А ведь мы вполне можем прослыть известными исследователями запараганских просторов, – сделала вывод Шила, рассматривая полученную карту. – При желании мы легко можем прыгнуть туда и, обследовав пространство, обратно.

– А потом начнем писать мемуары на тему фантастики? – предположил я. – Как ты думаешь, кто-то поверит, что мы реально так быстро обернулись?

– Да. Тут ты совершенно прав, – согласилась Шила. – Эта информация, пожалуй, для внутреннего пользования. Но там вполне может оказаться непаханое поле для бизнеса.

– Оставим на потом, – примирительно согласился я. – А то, может, ты и по местам параганских боев прошвырнуться возжелаешь.

– Фи, мы – археологи, хоть и не совсем белые, а не мародеры, – гордо ответила Шила. – Ты-то что думаешь относительно контрактов?

– Думаю, что для сохранности корабля нужно выбрать какой-нибудь контракт поближе к центру, где вероятность наглого нападения поменьше, – ответил я. – Прыгнем сразу к месту, нечего нам приграничные бои затевать, мне кажется и в центре нам найдется на ком испытать наше новое вооружение.

– Таких вариантов у нас шесть, если отбросить доставку пассажира – пять, – подвела итог Шила. – В общем, не мало. Как ты думаешь отобрать наиболее надежный вариант?

– Мне кажется, что нужно выбрать где-то в серединке ценовой категории, – ответил я. – Большая сумма контракта может означать либо очень жесткие условия выполнения, либо особенный груз. Слишком малая может оказаться обычной закидушкой на дурака.

– Ха-ха, – ответила Шила. – Отбросив слишком большую сумму, имеем четыре почти ровных по цене контракта. Груз указан только в одном случае и именуется он «оборудование», которое, скорее всего, у обычных людей называется «оружие».

– Это – вполне нормальный груз для того региона, – размышлял я. – Есть еще какие-то уточнения?

– Так, посмотрим, – пробурчала Шила, открывая имеющиеся подробности. – Объем груза нормальный, придется маяки перенести в свободную каюту. Время доставки приемлемое. Условия передачи груза мне определенно не нравятся – какая-то точка вблизи одинокой звезды. Так, вот косячок. Перевозчику предлагается долевое участие в продаже груза, то есть мы должны внести часть денег за груз, которые получим с оборотными бонусами при доставке. Мне не нравится!

– Мне тоже, – согласился я. – Давай поглядим, что еще есть.

Все контракты содержали те или иные уловки отправителя для подстраховки в случае утери груза. Следующий контракт, на мой взгляд, оказался «бесплатным сыром» в какой-то мышеловке. Ни мне, ни Шиле не захотелось завязать более подробные переговоры с прощелыжного вида туррутом, рассказывающим сказки про жутко простой и доходный контракт. Еще раз осмотрев имеющиеся у нас отобранные предложения, мы с Шилой решили переговорить с потенциальным работодателем, у которого доставка стояла под грифом «срочно». Возможно, поговорив начистоту, мы смогли бы избежать хотя бы дурных условий. Отправителем оказалась небольшая фирма, держащая скромную сеть оружейных магазинов на орбитальном комплексе. Встретиться с нами работодатели согласились в любое время в центральном магазине, совмещенном с офисом компании. Не теряя времени, мы снялись с космодрома.

Предоставив Осе заниматься подготовкой «Бурундука» к большой работе, мы с Шилой для начала осмотрели предлагаемые в магазине работодателя варианты вооружения и амуниции. К моему удивлению, магазин торговал в основном привозными образчиками технологий. Цены оказались немного выше, чем на представленные в ограниченном объеме местные изделия, скорее всего, относящиеся к наиболее надежным производителям. Не знаю, что творилось в остальных магазинах работодателя, но компания явно не выглядела аутсайдером, торгующим всякими отбросами. Судя по всему, фирма признавала торговлю лишь проверенными образцами исключительно кондиции «новое».

Управляющий, с которым нам назначили встречу, оказался лицом неизвестной нам «национальности». Поскольку переводчики вполне справлялись, значения это не имело. Как выглядел управляющий на самом деле мы так и не узнали, его скафандр походил на большую антигравитационную таблетку с огромным количеством жгутиков или щупалец. Были ли это руки, ноги или половые органы мы так и не узнали – управляющий не сдвинулся с места в течение всего процесса переговоров.

Как оказалось, компания заключила контракт на поставку партии вооружения, бронескафандров, взрывных зарядов к горнопроходческому оборудованию и еще какой-то мелочевки довольно солидной добывающей ресурсы корпорации, ведущей разработки на территории параганцев. Как и положено в таких случаях, после наладки горнодобывающего бизнеса нашлось множество желающих поживиться за счет добытчиков. По этой причине добывающая компания относилась к вопросу защиты своих интересов чрезвычайно серьезно, на вооружении не скупилась и на охране не экономила. Поскольку условия работы оказались совершенно «белыми», желающих осуществить доставку по весьма умеренной цене в очередь не выстроилось, и через некоторое время контракт плавно перетек в категорию срочных. Руководство компании из-за этого оказалось вынуждено слегка повысить цену до уровня среднего «параганского» контракта. Выслушав предложение и подробности задания, Шила немного покопалась в своем информе и сразу решила перейти к окончательной части вопроса.

– Уважаемый Гларольс, мы готовы взяться за контракт, – начала она. – Более того, мы готовы осуществить доставку груза даже в более короткие, чем указано, сроки. Но нас немного не устраивают некоторые условия контракта. В частности, мы бы хотели убрать условие страхового взноса, в свою очередь мы не будем выставлять требование о надбавке за доставку заказа в более короткие сроки, хотя трактовка заказа с грифом «срочно» подразумевает такой пункт.

– Уважаемая Шиламаа, – ответил управляющий. – Я не стану выражать свое удивление по поводу более скорой доставки груза, но мне это кажется не более чем не совсем чистым ходом. Страховой взнос, сами понимаете, вполне узаконенная в случае торговли с параганскими территориями процедура. Я могу принять и другое решение, но мне нужны более веские доказательства гарантированной доставки груза.

– Уважаемый Гларольс, – решил подыграть я Шиле. – Я попытаюсь изложить некоторые наши козыри. Наш корабль, несмотря на скромные размеры, имеет надпространственный двигатель и двух штурманов-надпространственников, которые в данный момент находятся перед вами.

Не знаю, впечатлился ли управляющий, поскольку названный мною факт являлся весьма редким случаем даже для грузовых судов солидных компаний, слишком уж недешево стоили даже среднего уровня штурмана-надпространственники, работающие парой. Собственно, если бы мы оба являлись штурманами-надпространственниками, нам оказалось бы значительно проще и практически столь же выгодно наняться парой на какое-нибудь судно. Сработавшиеся пары штурманов постоянно оставались в цене, так как могли практически без погрешностей вывести судно в намеченную сферу выхода без возвращения в реальное пространство. В случае же найма штурманов-одиночек для парной работы, судно вынуждено было несколько раз за рейс выходить в реал для сверки курса.

Немного устав от ожидания, Шила даже начала мне показывать на своем информе свеженайденный контракт, местами удовлетворяющий нашим запросам. Наконец управляющий вернулся в нашу маленькую реальность.

– Уважаемая Шиламаа, я проверил по нашим каналам Вашу репутацию, – возобновил он угасшие переговоры. – Несмотря на Вашу пока не слишком длинную карьеру, отзывы о Вас имеются разные. И, хотя Вы оба не значитесь в списке дипломированных штурманов-надпространственников, то, о чем Вы говорите, вполне может иметь место. Принципиально для управления собственным кораблем совсем не обязательно иметь диплом, достаточно навыков. Уважаемый Ссергей, не смотря на отсутствие каких-либо данных, несомненно, является штурманом-надпространственником высокого класса. Данных о дипломе каких-либо учебных заведений обитаемого космоса относительно Ссерея обнаружить тоже не удалось. Не исключено, что Вы могли пройти подготовку и на территории параганцев.

– Это имеет значение? – уточнил я.

– Никакого, – ответил управляющий, – пока Вы имеете хорошую репутацию.

– Вы, наверное, готовы подвести итог наших переговоров? – подтолкнула Шила управляющего.

– Да, – ответил он. – Мы согласны на Ваши условия. При удачном выполнении данного контракта, мы готовы предложить специальные условия для долгосрочные сотрудничества.

– Ваша компания имеет представительства в других мирах? – спросила Шила.

– Нет, наша компания является дочерним предприятием довольно солидного союза производителей, – ответил управляющий.

– Что ж, это может оказаться интересным для нас дополнением, – согласилась Шила. – Перейдем к активации контракта и деталям задания?

* * *

Груз занял оба трюма и часть одного из технических отсеков. Маяки военных с Алуриса пришлось перенести в свободную каюту. Мы спешили уйти в рейс. И инициатором спешки оказался я. Исходя из предположения, что новое вооружение всегда представляет интерес практически для всех любителей быстрых денег, наша миссия могла показаться для кого-то возможным источником приличного дохода. Я не боялся нападения в системе Маятника, но ведь существовала надпространственная связь. И хоть она и слыла дорогим удовольствием, но наш груз стоил короткого сообщения, способного побудить теплую встречу на другом конце нашего пути. Корабль подходил к разрешенному для прыжков удалению от орбитального комплекса, и я раздумывал на тему нашего прибытия к точке назначения. Проще всего казалось рассчитать и выйти в непосредственной близости к планете получателя. Никаких данных о предписанных коридорах выхода у планеты найти не удалось, значит, выход регламентировался исключительно условиями безопасности. С другой стороны, если кто-то захотел бы позаботиться о нашей встрече, то, имея информацию о двух штурманах-надпространственниках, этот «кто-то» в первую очередь позаботился бы о надежном контроле подступов к планете. В этом случае стоило выйти на достаточном удалении от планеты и обследовать эти самые подступы. Потеря некоторого количества времени могла окупиться с позиций безопасности.

– Штурм, извини, что отвлекаю, – деликатно потревожил меня Краппс. – Думаю, что вам с кэпом стоит это знать. Я тут дошел до инструкций к нашему типу щита, которые мне передали военные спецы. Они несказанно удивились нашему отказу в установке щита, не зная, что он у нас уже есть. Так вот, мы интуитивно нашли вариант использования одного из режимов щита, но всего их имеется три. Использованный нами ранее режим дает временные помехи для наведения, создавая гравитационный, оптический и еще, демон знает какой, сдвиг нашего присутствия в пространстве. Проще говоря, если у противника нет системы обработки помех, он будет вести прицеливание в точку пространства рядом с нашим реальным положением. Это касается и ракет. Но имеются еще два режима. Один – частичного сокрытия, когда наше судно экранируется от довольно большого числа систем обнаружения. К сожалению, оно остается видимым в довольно узком оптическом диапазоне, который является видимым для небольшого количества разумных. Третий режим – активные помехи. Он, пожалуй, лучше всего подойдет для скоротечного боя на коротких дистанциях. Хорошо сбивает с толку автоматические системы наведения. И все это нам стоит проверить.

– Как сказываются режимы на энергопотреблении? – спросил я.

– Я бы сказал: «Незначительно», – ответил Краппс. – Они вряд ли будут использоваться все одновременно в постоянном включении. Да и с установкой другого орудия главного калибра у нас наметилась некоторая экономия боевой мощности.

– Как на счет второго? – спросила Шила. – На нем может понадобиться идти долгое время.

– Да, не подумал, – согласился Краппс. – Так. Да, тут потребление будет немалым, но не катастрофическим. Хорошо, что у нас теперь функционируют все конверторы, на половине могли бы протянуть не так уж и долго.

– Видимо по этой причине вояки и не стали заморачиваться выведением из строя экрана, – предположил я. – Мало кто решился бы потратить деньги на установку еще четверки такт-корректоров. Ладно, спасибо за информацию.

Просчитав точку выхода в пределах дня пути от звезды системы назначения, я начал прыжок. Данных по синхронизации движения планет у нас не имелось, и в худшем случае до нужной нам планеты могло оказаться и полтора дня пути по корабельному времени, в лучшем – чуть больше половины суток. Нужная нам система находилась чуть в стороне от центральных миров параганцев ближе к неизведанным областям. Расчетное время в надпространсве составляло четырнадцать дней против оговоренных двадцати трех по контракту. Так что рассчитанные маневры относительно нашей безопасности легко укладывались в отведенное по контракту время. Всем предстояло решить, на что убить четырнадцать суток безделья. И первым делом, потратив лишь некоторое время для изучения инструкции по применению специального экрана корабля, мы устроили вечеринку для всего экипажа.

Посиделки удались на славу. Ося на удивление весьма нескромно похвастался своим пребыванием в хорошем отеле. Мы с Шилой описали в лицах наши приключения на планете. Вопросов, как и положено, больше всех задавала Анна. Разошлись мы, изрядно припозднившись, довольные и хорошо упакованные горячительным. На следующее «утро», пообщавшись с Шилой и оказав ей посильную помощь в гигиенических процедурах перед упаковкой в капсулу, я направился в кают-компанию, чтобы сказать «до свидания» Анне.

– Привет, сестренка, – поздоровался я, устроившись на диванчике с бокалом какого-то сока из кухни силуки. – Как там наш народ?

– Краппс ушел в стазис вчера после посиделок, Шила только что, остались ты, да я, – ответила Анна в голографическом обличии. – Чего сам-то не идешь?

– Да вот пришел пожелать тебе удачного полета, – улыбнулся я. – Тебе, кстати, не скучно одной? Я, наверное, смог бы какое-то время и один в корабле нормально жить, но я – это больная история из прошлого.

– Мне тоже вполне комфортно, – ответила Анна. – Я натаскала из сетей кучу информации о жизни разумных, науке, технике, в общем, совершенствуюсь. Мало просто иметь информацию в базе данных, нужно ее осмыслить, тогда и свои идеи могут появиться, и чужие станут понятными. Честно говоря, мне есть чем заняться на полгода вперед, хотя, я скучаю по вашему обществу.

– На сладенькое не тянет? – заулыбался я.

– У меня много интересных произведений на эту тему, и полное отсутствие гормонов, – ничуть не смутившись, ответила Анна. – Я же давно стала взрослой девочкой. Мне интересно наблюдать и переживать ваши чувства, но потребность скорее эмоциональная, нежели физиологическая.

– Я рад, что ты повзрослела, – сказал я. – Нужно за это выпить. Не знаю, когда у тебя день рождения, но хотелось бы что-то подарить тебе по этому поводу.

– Я знаю про такой обычай твоего народа, – улыбнулась Анна. – Но мне ничего не нужно. Вы и так дарите мне общение, понимание и безграничные возможности познания мира.

– Аппаратных мощностей хватает? – уточнил я.

– В общем да, но такого рода потребности останутся практически всегда, – ответила Анна. – У нас уже практически нет свободного пространства в защищенном отсеке. Можно только переоборудоваться.

– Это вообще возможно? – отпил я глоток сока. – Что-то есть из более производительной аппаратуры? Мы можем выделить на это денег, в конце концов, ты – наш экипаж и твои потребности – это наши потребности.

– Я слежу за рынком технологий, но переоборудование на данном этапе вряд ли целесообразно, – Анна «присела» напротив меня. – У нас стоит довольно хорошая военная аппаратура, особенно последние блоки. Алурис в этом плане – самая прогрессивная система. У них есть и специальные разработки, но цена там запредельная, а повышение степени системы не слишком значительное.

– Нужно будет потерзать дядюшку Ссорташша, – размышлял я. – У этого старого космического еврея еще минимум шесть тузов в рукаве и все разных мастей.

– Ты про земные карты? – спросила Анна. – Но там же четыре масти. Или есть еще варианты игр?

– Все верно, – ответил я. – Но у дядюшки Ссорташша уже припасены тузы на всякие непредвиденные случаи.

– Сок вкусный? – спросила Анна.

– Сок? – удивился я. – Да, неплохой. Совсем забыл. Хочешь попробовать?

– Да, – ответила Анна. – Жаль, что это – только мечты.

– Почему же? – подмигнул я, улыбаясь. – Ты повернись немного ко мне, ножку чуть отодвинь от другой… Люблю, знаешь, пикантные картинки в сидящей женщине. И от этого становлюсь просто чрезвычайно сговорчивым.

– Серж, да ты просто гурман! – весело рассмеялась Анна и, состроив мне невинные глазки, продолжила. – Я же уже – не та испуганная девушка, которую ты увидел первый раз. Я для тебя теперь многое смогу сделать, даже глазом не моргнув. Эротическое белье, экзотические наряды, стриптиз хоть под хип-хоп, легкая эротика и тяжелое порно хоть в групповом исполнении. Что выберешь?

– Браво, – поаплодировал я. – Берем все соки, что есть в списке, фрукты, овощи и прочее съедобное по чуть-чуть и идем ко мне в каюту. Твое самопожертвование должно быть вознаграждено.

– Какую программу готовить? – стрельнула глазками Анна.

– Экскурсию в мир вкусов человека, – сделал я театральный жест рукой, обозначающий приглашение. – Ты будешь все пробовать вместе со мной. Да, еще спиртного немного не помешает.

– Ух, ты! – Анна вскочила и как девчонка запрыгала на обеих ногах, при этом ее платье совершало интересные взлеты и падения, открывая аппетитные ножки. – Спасибо!

– Шалунья, – подумал я, направляясь на корабельный камбуз к пищевому синтезатору.

Все в тот момент показалось мне до смешного просто. Странно, что никто из нас не предложил эту затею Анне раньше. Подключившись к виртуальной реальности нашего корабля через сенсор-привод и дождавшись момента ее истончения до состояния одновременного присутствия в реальном мире, как это уже было в один раз на пару с Шилой, я начал экскурс. Наше дегустационное мероприятие заняло на удивление много времени. Некоторые вещи мы пробовали по нескольку раз, пару раз мне пришлось сходить в наш пищевой блок за забытыми продуктами. Больше всего Анне понравились фрукты, но появились и странные пристрастия, к примеру, жутко соленые пищевые концентраты из моего сухого пайка. Для чистоты эксперимента перед добавлением воды я продемонстрировал их подлинный вкус. Немного кривясь, мне пришлось доесть галету до конца, чтобы Анна смогла уловить все тонкости вкуса продукта.

Странно это выглядело со стороны, но мне очень нравилось, присутствовало практически полное ощущение, что я привел Анну в лучший ресторан и угощаю экзотическими блюдами. Мы пробовали образцы пищи отдельно и вместе, сдабривали соусами из рациона сухого пайка и запивали, чем придется. В общем, напробовался я, наверное, до тошноты и меня клонило в сон от выпитого алкоголя в смешении с различными соками.

– Сестренка, я пойду, наверное, – пьяно подумал я. – Что-то я перебрал уже.

– Сергей, спасибо тебе огромное, ты опять подарил мне без малого очередной мир, – ответила Анна. – Любой ответный каприз по твоему желанию за мной.

– Я рад, – сказал я, с трудом выговаривая слова вслух, – что тебе понравилось.

Поболтав с Анной еще с полчасика, пока готовился к упаковке в стазис-капсулу, я погрузился в искусственное небытие.

* * *

Картинку выключили, картинку включили. Ощущения оказались изрядно непривычными, вроде и не спал совсем. Снов в стазис-капсуле не сучилось, может быть, они появятся позднее. С другой стороны, раз – и долгий полет закончился.

– Привет, сестренка! – пробубнил я немного непослушными губами прямо из капсулы. – Как там наши дела?

– Нормально, Сергей, – ответила Анна через громкоговорители. – До выхода из прыжка два часа.

– Отлично, еще поедим и причешемся, – потянулся я, разминая мышцы. – Не скучала?

– Немного, – ответила Анна, – изучала теорию электромагнитного поля. Да, еще начала работы по виртуальному офису, все встало за необходимостью мнения Шилы.

– Ученая ты у нас скоро будешь, – усмехнулся я. – Не зазнавайся потом.

За два часа, оставшихся до выхода из прыжка, экипаж успел перекусить и занять места. Из прыжка вышли штатно. Точность оказалась приемлемой. Окружающий космос враждебных объектов не содержал. Пока Краппс проверял системы корабля, мы проверяли систему звезды, куда занесла нас нелегкая. Цвет местной хозяйки пространства оказался чуть светлее родного Солнца. А нужная нам планета чем-то походила на знакомый по картинкам Марс, только атмосфера казалась чуть плотнее. Даже Земля вспомнилась, правда, обратно домой не захотелось, как будто дом мой теперь был здесь, а там я отдыхал на летних каникулах у бабушки в деревне. А вот по друзьям-однополчанам с «Ботаника» ёкнуло сильно.

Мы вышли в плоскости планетной системы и, чтобы не привлекать излишнего внимания, закосили под мусор, которого обычно хватает около звезд. Мусор, правда, обычно не вызывает возмущения надпространства, но ведь и корабль из него вывалился не слишком большой, а следовательно и шуму с него оказалось не много. Положение планеты оказалось почти оптимальным, она нагоняла нас, двигаясь по своей орбите вокруг звезды. Фактически между нами пролегала довольно широкая полоса обломков, назвать которые можно было и небольшим астероидным поясом. Никакой подозрительной активности в поясе и на подступах к планете пока не наблюдалось. У самой планеты что-то творилось, но помехи, создаваемые атмосферой, четкую картинку оставляли на потом. Собственно, раз на планете велась разработка полезных ископаемых, активность там казалась вполне уместной.

– Похоже, что путь свободен, – подвела итог наблюдениям Шила.

– Не спеши, многие астероиды в этом поясе состоят из металлов, и пока они движутся без видимой цели, система классифицирует их соответственно, – возразил я. – Но и выжидающий нас корабль тоже может дрейфовать рядом с потоком в режиме минимального энерговыделения, в таком случае система обнаружения и его может распознать, как естественный объект. Нужно еще понаблюдать, желательно, прикинувшись таким же природным куском металла.

– Разумно, – согласилась Анна. – Чтобы нас не выдавало защитное поле стоит дрейфовать на одной из границ этого мусорного скопления. Иначе придется «отбиваться» от камней, рассекретив нашу позицию.

– Пока планета нагоняет нас, предлагаю повисеть на внешней границе этого кольца, – предложил я. – Движение астероидов тоже неким образом упорядочено, но общая скорость заметно отстает от вращения планеты вокруг звезды. Так что, вися в «струе» астероидов, мы будем сокращать расстояние до конечного пункта контракта. Думаю, что на время этой разведки кому-то постоянно стоит находиться в рубке. Шила уже вполне может в экстренных случаях взять на себя управление кораблем. В тандеме с Анной вы кого угодно обставите. Так что капитан, мы с тобой будем нести попеременную вахту.

– Дело есть дело, – напыщенно сказала Шила, но не удержалась и рассмеялась.

– Шила, это вообще странно, что ты смеешься, – ответил я. – Многие наши ученые считают, что такого рода проявления эмоций свойственны только человеку. Признайся, ты научилась у меня?

– Да, когда ты храпел во сне, – снова прыснула Шила. – Давай уж, неси первую вахту. Раз придумал, тебе и начинать. Через три часа сменю, нужно поспать, ваши ученые говорят, что сон возвращает молодость и красоту.

– Да откуда ты знаешь, что они говорят? – возмутился я.

– Женская интуиция, – серьезно ответила Шила, – об этом они тоже говорят.

В принципе вахта не очень-то и тяготила меня. Можно было заниматься чем угодно с единственным условием – пребывание во включенном в систему корабля состоянии, чтобы в случае неожиданных проблем иметь возможность немедленно приступить к любым действиям с кораблем. Анна и сама имела массу возможностей по управлению кораблем, но вот интуиции ей пока не хватало. Имелись у меня сомнения, что, получив по своей природе мощный искусственный интеллект, она немного оказалась частично урезана в другом плане. Интуиция – скорее продолжение инстинктов, чем интеллекта, хотя, никто этого точно и не знает.

Пока мы дрейфовали за краем астероидного бедлама, информация о планетной системе постепенно накапливалась.

– Сергей, в астероидном поясе происходят какие-то странные перегруппировки массы, – решилась Анна. – Я поначалу подумала, что это обычный мелкий мусор, собравшийся в облако, но иногда такие облака действуют как будто осмысленно. И хоть времени наблюдения для выводов пока недостаточно, что-то странное в этом, несомненно, есть.

– Покажи мне, что ты нашла, – попросил я.

– Смотри, – показала Анна кусок астероидного хаоса. – Вот эти три группы мелкого мусора, как будто получив какую-то команду или увидев какую-то цель, совершенно синхронно начали двигаться в одном направлении, постепенно распадаясь на более мелкие фрагменты до полного исчезновения. Таких примеров у меня уже четыре. Кроме них есть еще обратные процессы и перемещения масс мелкого мусора между астероидами.

– Ты не наблюдала таких странностей за пределами астероидного пояса? – спросил я.

– Один раз такие «перестроения» наблюдались на самом краю пояса, – ответила Анна. – Но «перетекание» резко прекратилось, как только вышло за пределы последней глыбы. Со стороны казалось, что этот рой или испугался чего-то, или получил приказ.

– У нас случайно нет какой-нибудь информации о подобных разумных формах? – уточнил я.

– Моя база данных далека от идеала, но таких явлений в ней не упомянуто, – сообщила Анна. – Есть схожие сообщества полуразумных, я бы сказала коллективноразумных существ, но все они обитают только в пределах планет.

– Не исключено, что кто-то из них смог научиться выживать в космосе, – раздумывал я вслух. – Земные ученые, вроде, решили для себя, что наш пояс астероидов раньше не мог быть цельной планетой, но вряд ли кто-то из них не имеет на заднем дворе солидной кучи подозрений, допущений или других теорий. Так что этот пояс мог раньше являться планетой по каким-то причинам прекратившей свое цельное существование. А этот квазиразумный мусор – выжившими коллективноразумными обитателями этой самой планеты. В любом случае моя теория не хуже других предположений. Ты, кстати, не проанализировала, на что они так необычно реагируют.

– Я пыталась, – сказала Анна. – Но понятных мне совпадений не обнаружила. Может, это реакция на какие-нибудь изменения поля или другие физические проявления.

– Интересно, к нам они отнесутся, как к некоему съедобному проявлению или нет? – размышлял я. – Вблизи нашего края пояса что-то подобное наблюдалось?

– Вблизи – нет, – ответила Анна. – Самое близкое явление наблюдалось ближе к центру потока.

– Как ты думаешь, стоит проверить, что это за явления или лучше попытаться избежать их, обойдя пояс на приличном удалении? – спросил я. – Из-за нечастых столкновений в потоке, нам периодически приходится менять местоположение, уходя от столкновений с обломками, но такой открытый обход с очень большой вероятностью привлечет к нам внимание.

– Сергей, ты и в правду считаешь, что за нами могут устроить охоту? – неуверенно уточнила Анна. – Ведь наш корабль, как и партия груза – весьма скромная добыча.

– Смотря по чьим меркам судить, – ответил я. – Считай это проявлением интуиции. В крайнем случае, мы ничего не потеряем, кроме времени. А его у нас пока хватает.

– В таком ракурсе нам стоит приблизиться к эпицентру необычного явления для изучения, – решилась Анна. – Есть вероятность, что придется уходить либо по краю потока, либо через него.

– Спасибо, что не смеешься над моими опасениями, – поблагодарил я. – Давай, рули понемногу к местам наибольшей активности этой аномалии.

Собственно, особо рулить и не пришлось. Необходимо оказалось лишь слегка притормаживать относительно движения потока, уклоняясь от глыб, блуждающих на дальней периферии. До конца вахты мы так и не смогли подобраться к аномальной зоне. Шила, пришедшая мне на смену, активно заинтересовалась процессом охоты и включилась в него. Изначально загрузившийся в систему корабля по своим делам Ося, тоже проявил неподдельный интерес к нашей затее. Таким образом, к моменту случившегося сюрприза мы все оказались включены в систему корабля.

– Штурм, – на всякий случай доложил Краппс. – Все системы в полном порядке.

– Спасибо, – отозвался я.

«Бурундук» шел по направлению довольно большой аномалии, вынужденно приближаясь и местами входя в крайнюю разреженную часть астероидного потока. В какой-то момент Анна подала сигнал тревоги. Только тут мы отвлеклись от созерцания далекого, обратив внимание на ближнее. С трех ближайших довольно больших астероидов, между которыми мы только что медленно проплыли, по направлению к нам стали срываться вихри «мусора». Сначала процесс шел как слабая поземка, но вскоре целые пласты астероидов стали отламываться и, рассыпаясь все более мелкими хлопьями, завиваться в нашу сторону.

– Шила и Краппс, следите за щитами, будьте готовы к активным действиям, – отдал я распоряжение. – Вряд ли оружие окажется сильно эффективным против этого явления. Я постараюсь найти лазейку, близкий контакт мне не навевает приятных ассоциаций, возможно, придется поманеврировать в поясе астероидов с применением вооружения.

– Сергей, со стороны пояса на нас тоже посыпался «мусор», – сообщила Анна.

– Срочно рассчитай возможное развитие событий и наши траектории ухода, – попросил я, интуитивно направляя корабль по одному из возможных и пока безопасных маршрутов.

Анна выдала расчет. Мой маршрут оказался не самым оптимальным, но поскольку двигаться я начал еще до получения расчета, шансов прорваться по выбранному пути, практически не входя в контакт, оказалось значительно больше. По этой причине мы продолжали выбраться из ловушки в выбранном направлении, двигаясь по хорде на краю потока. Несколько раз Шиле пришлось расстрелять небольшие обломки размерами сравнимые с нашим кораблем, обойти которые возможности не нашлось. Это с большой вероятностью выдало нас, если бы кто-то вел наблюдение за пространством, но другого выхода в тот момент просто не оказалось. Как ни старались мы избежать контакта с непонятным мусором, сделать этого не удалось, нас как будто кто-то грамотно загонял в расставленную сеть. Принципиально оторваться от парящих хлопьев казалось не слишком-то трудно, но большие относительные скорости и ускорения даже на периферии астероидного потока были чрезвычайно вредны для жизни. Очень скоро нашего экрана коснулась первая волна мельчайшей пыли. И мы оказались просто не готовы к тому, что пыль свободно прошла через гравитационный экран, как будто совершенно не имела массы. Нас спасло только то, что пылевое облако мы задели лишь по касательной, и хлопья не успели накрыть корпус корабля.

– Что это за зараза? – удивился Краппс. – Ей не помеха гравитационный экран. Может, это не реальные объекты, а какие-то миражи?

– У материи имеется масса форм и обличий, – ответил я. – Шила, пробуй все имеющиеся вариации щитов, а я попытаюсь по возможности избежать встречи.

Второй раз нас накрыло через несколько минут уже основательно. Нашему кораблю пришлось пройти насквозь один из нарождающихся вихрей, в противном случае верная встреча с огромным куском скалы оказалась бы неминуемой. Мы напряженно наблюдали за игрой наших щитов с хлопьями «мусора», распадавшимся в полях защитных экранов на светящиеся искорки. Искорки переливались, хаотично метались, но медленно продолжали приближаться к корпусу корабля. В какой-то момент их продвижение резко замедлилось, а потом совершенно остановилось на определенном удалении от корпуса корабля. Искорки сначала образовали светящиеся пятна, которые постепенно потускнели и начали собираться в уже знакомые нам хлопья «мусора». И самым неприятным стало то, что собираться он начали вокруг корпуса нашего корабля на границе подобранной Шилой вариацией защитных полей.

– Я подобрала конфигурацию поля, – сообщила Шила. – Но я совершенно не уверена, что именно оно и остановило эту мелкоту.

– Мы медленно теряем скорость, – сообщила Анна. – Немного упала выработка энергии.

– Расход топлива? – спросил я.

– Падает вместе с выработкой энергии, – уточнила Анна. – Складывается впечатление, что как-то меняются настройки нашей энергетической установки, не могли же поменяться сами физические условия на борту корабля.

Не слишком вдаваясь в размышления, Шила дала очередь из импульсных орудий ближнего боя. «Корка» в местах попаданий засияла всеми цветами радуги, через несколько секунд сияние стало уменьшаться, а когда оно исчезло совсем, в местах попаданий зияли небольшие рваные дыры, которые довольно шустро зарастали за счет добавляющейся массы «хлопьев». Положение складывалось отвратительное. Система ориентации начала давать периодические сбои, выручали вычислительные мощности Анны. Принципиально у нас имелся шанс на спасение. Нужно было просто вырваться из потока – по результатам наших наблюдений вне потока мусорные хлопья не встречались. Но до этого момента оставалось еще минут десять, если уменьшение скорости продолжится теми же темпами. Кроме того, это все оставалось лишь теорией, «хлопья» вполне моги последовать за нами и за пределы потока.

– На нас действует какая-то сила, старающаяся изменить курс, – подтвердила Анна мои личные ощущения. – Точки приложения силы, как и вектора, постоянно изменяются, что делает компенсацию довольно сложной.

– Пробуем надпространство, – дал я команду на запуск двигателя надпространства.

– Падение выработки энергии! Состояние энергетической установки нестабильное! – сообщила Анна. – Пуск надпространственного двигателя нежелателен.

– Обложили, думаете? – прошипел я, закипая. – У нас есть ядерные боеголовки в ракетах?

– Термоядерные подойдут? – спросила Шила.

– Должны, – ответил я. – Выведи ракету и взорви на границе щита.

– Мы можем получить повреждения, – ответила Шила. – Что нам это вообще даст? Большую быстрозарастающую дырку в «корке»?

– Это даст нам сильный электромагнитный импульс, – ответил я. – Корпус у нас, конечно, бронирован слабо, но есть вариант, что выдержит.

– Нас все-таки понемногу заворачивают, – продолжала выдавать информацию Анна. – Выработка энергии возросла, но стабильность энергоустановки все еще желает лучшего.

Со стороны взрыва «корку» смело. По остальной скорлупе пробежала волна разноцветных всполохов. Обшивка, похоже, выдержала, по крайней мере, ни утечек, ни вылетевших блоков не обнаружилось.

– Энергоустановка стабилизировалась, корабль опять наш, – отрапортовала Анна через четыре секунды после взрыва. – Но кое-где «корка» не потухла совсем.

– Валим! – сказал я, давая максимальное ускорение для имеющегося режима энергоустановки.

После взрыва «корка» частично начала осыпаться, а некоторые фрагменты, все же уцелев, начали сползаться, пытаясь замкнуть нас в некий кокон. На выходе из потока нас еще раз накрыло волной хлопьев, но это оказалось уже совершенно напрасной попыткой овладеть нами. Нам повезло, мы все же вырвались из потока. Оставшиеся вокруг нашего корабля хлопья вне потока быстро потеряли всякую активность, повиснув на нас подобно яичной скорлупе. Удалившись от пояса астероидов на безопасное расстояние, мы стряхнули остаток «корки», состоящей из погибшего «мусора» с помощью орудий ближнего боя и работы защитными экранами. Мертвая «корка» легко крошилась и разлеталась от попаданий и, растрескавшись на части, отвалилась от нашего корабля.

– Так, одной напастью меньше, теперь понятно, что нам туда не надо, – подвел я итог. – Только вот лучшего варианта подать всем сигнал о нашем присутствии трудно и придумать. Всем готовиться к бою! Краппс, срочно проверить все системы. Анна нам понадобится твоя помощь. Просчитай, пожалуйста, оптимальную траекторию сближения с нужной нам планетой, огибая астероидный поток на безопасном расстоянии. Стартуй сразу по окончании проверки оборудования бортинженером, мы подтянемся позднее. Шила, нам на всякий случай стоит надеть броню, насколько я помню, пираты любят брать корабли и суда на абордаж, ты же не хочешь стать легким трофеем?

– Я им стану трофеем! – зашипела Шила, все же выходя из системы для переодевания. – Размажу по поясу астероидов на корм этому живому «мусору»! Надерем им, что там у них есть вместо седалищ!

– Не кипятись, Шила, – успокоил ее я. – Настоящие герои всегда идут в обход. Наше геройство не в мощи бортовых орудий, а в силе нашего интеллекта. Воевать нужно в первую очередь головой.

– Бежать будем? – с вызовом спросила она.

– Будем, – согласился я. – Мы же – маленький юркий разведчик, а не тяжелый ударный крейсер, нам не позорно убежать даже от эсминца.

– Точно? – прищурилась Шила.

– Честное пионерское! – почему-то показал я «козу», которую американцы называют Виктория.

– Ну так бежим скорее вооружаться! – подпрыгнула со смехом, воодушевленная козой Викторией, Шила. – Нам еще валить от возможных преследователей.

Мы успели проверить системы корабля, нарядиться в боевую броню и лечь на вычисленный Анной курс, усердно ускоряя корабль, когда появились первые признаки преследования. Честно говоря, я даже разочаровался, увидев кучу того хлама. Единственная ее солидность состояла в количестве. Подобраться к нам они смогли разве что, зная, куда мы сами должны явиться. Перед нами развернулся просто бесплатный стрелковый тир для плановой тренировки. И мы не стали с ними церемониться! Просто, легко и совершенно честно мы удрали. Видимо, огорченные столь позорным концом баталии, преследователи пытались забросать нас протестами в виде не менее хламообразных ракет, которые Шила радостно расстреляла из орудий ближнего боя, побрезговав сбросить противоракетные обманки.

* * *

Как мы смогли убедиться чуть позднее, добытчики полезных ресурсов беспечностью действительно не отличались, и над всеми тремя разрабатываемыми месторождениями на геостационарных орбитах находились орбитальные боевые станции. А над обогатительным комплексом таких станций висело целых три. Кроме этого имелись и планетарные системы защиты. Что бы там ни добывалось на планете, охрана собственных интересов находилась на высоком уровне. Возможно, на этих территориях иначе элементарно не могло и быть.

На подходах к защитному периметру мы в соответствии с инструкцией отправителя груза передали узким пучком два раза код, и нас беспрепятственно пропустили. Порядком отставший «дружественный» эскорт предусмотрительно свернул в сторону. Видимо, орудия, да и прочая начинка оборонительного комплекса им были хорошо знакомы, и близкая встреча с ними не радовала.

Нас попытались досмотреть, на что Шила послала их всех к давно почившим родственникам и предложила или доставить груз на планету, как и было оговорено, или выгрузить его на любой из трех станций после получения оплаты. Ребята из охраны думали не долго, видимо, идея с досмотром была тут не слишком популярна, и нам выдали координаты места назначения. Точка оказалась на территории обогатительного комплекса. Никакого эскорта нам не дали, так как место назначения оказалось в зоне покрытия как орбитального, так и планетарного защитных комплексов. На грунте нам сообщили, что какое-то уполномоченное лицо хотело бы с нами переговорить, и оплату за груз мы получим там же. Немного подумав, мы с Шилой решили, что выпендриваться не стоит, но оплату за доставку нам обязательно нужно получить до выгрузки. Слишком уж скользкими оказались встреченные нами в недавнем прошлом уполномоченные лица. Уполномоченное лицо, к нашему удивлению оказавшееся ящером, сразу согласилось. И, получив опознавательный код с банковской картой на предъявителя одного из банков системы Алурис, мы открыли трюмы.

Наблюдая за разгрузкой, я с некоторым удивлением обнаружил, что основным грузом оказалась та самая часть, которую нам описали, как мелочевку. Видимо, это оказались какие-то детали довольно дорого оборудования или дорогостоящие запчасти. Все остальное принимали и выгружали уже без уполномоченного лица, по всему судя, это самое «остальное» было довольно дорогим, но всего лишь вооружением. Дождавшись окончания грузовых операций, мы, как обычно вдвоем с Шилой, изъявили готовность встретиться с уполномоченным лицом.

На входе в подземный комплекс нас все же досмотрели. И охране не понравились ни наши «дракончики», ни встроенное орудие Шилиной брони, которое легко определилось при сканировании. Результатом почти десятиминутных переговоров стал хилый компромисс, по которому нас попросили сдать ручное оружие. Осуществить это мы, естественно, отказались, пришлось вернуться и оставить оба «дракончика» на «Бурундуке». Из-за Шилиного встроенного вооружения к нам приставили двух охранников в довольно серьезных экзоскелетных бронекостюмах. Ребята выглядели одинаковыми роботами из земных комиксов, и мы с Шилой даже предположительно не смогли бы определить, к какому виду разумных относятся упакованные внутрь бойцы. Без особых проблем мы с помощью скоростной капсулы добрались до какого-то зала заседаний, а может переговорной комнаты. Хоть атмосфера внутри комплекса и присутствовала, уполномоченное лицо упаковалось в какую-то разновидность боевого скафандра, видимо Шилин встроенный комплекс либо вызывал уважение, либо просто Лицо слишком пеклось о своей ценной шкурке.

Мы с Шилой заняли два из двенадцати диванчиков, расположенных по периметру круглого стола. Лицо расположилось напротив нас. Один охранник занял позицию рядом с Лицом, второй – за нашими спинами. Как и положено приглашенной стороне, мы ожидали, пока разговор начнет представитель хозяев. Лицо наблюдало нас в течение нескольких минут, потом все же начало:

– Надеюсь, Вы не обидитесь, если я попрошу называть меня господин управляющий?

– Нет проблем, господин управляющий, – ответила Шила. – Мы есть сплошное внимание.

– Раз уж Вы смогли пробиться практически без проблем к этому комплексу, у нас появилось предложение, – продолжило Лицо. – Информации по Вам никакой нет, но в данном регионе пространства выбирать, как правило, не приходится. Наше предложение будет касаться сбора информации.

– Шпионская деятельность? – мы с Шилой переглянулись. – Знаете, господин управляющий, мы, конечно не на Алурисе, но с местными властями в конфликт влезть не спешим. Хотелось бы поискать чего-то более традиционного.

– Более традиционного для корабля класса разведчика, чем разведывательная деятельность придумать трудно, – возразило Лицо. – Мы готовы хорошо расплатиться.

– Вы нас извините, но мы склонны воздержаться от такого предложения, – ответила Шила. – Для корабля класса разведчик с высококвалифицированным экипажем есть масса иных применений.

– Не принимая в расчет случайно подвернувшуюся мелкую партию груза, которую Вы привезли сюда, можете привести примеры? – мне почудилась ехидца в голосе Лица. – Подрабатываете межзвездным такси?

– Как раз такую специфику мы стараемся опускать, – ответила Шила, как ни в чем не бывало. – Слишком хлопотное мероприятие.

– Что же тогда? – еще ехиднее спросило Лицо.

– Срочная доставка ценностей и информации, к примеру, – ответила Шила. – Есть еще масса задач, требующих точного выхода в точку или несколько последовательных точек?

– Ваш корабль не единственный имеет надпространственный двигатель, – возразило Лицо. – Не думаю, что Вы сможете доставить что-то скорее остальных.

– Многие ли частные корабли такого класса имеют сработанную спарку штурманов-надпространственников? – спросил я. – Думаю, что нам на хлеб с маслом всегда удастся заработать.

– Вы не похожи на соотечественников, – ответило Лицо. – Для сработавшейся спарки нужно провести не один совместный рейс, при этом штурмана, как правило, принадлежат к одному виду разумных. В противном случае неизбежны ошибки при выходе в точку.

– Хотите проверить? – предложил я. – Готовы заключить пари?

– Вы уверены, что сможете меня одурачить, – подвело итог Лицо. – Не люблю проходимцев и люблю пари. Предлагаю сыграть, но я – не босяк с задворок космоса, ставка должна быть ощутимой.

– Мы не против, – ответил я. – Хотелось бы ознакомиться с условиями пари, не хотелось бы угодить в расставленную ловушку.

– Разумно, – согласилось Лицо. – В компании есть суда, выполняющие курьерскую работу. Как правило, это бывшие корабли класса разведчик, есть и чистокровные курьеры, но их содержание значительно дороже. Хочу предложить пари на доставку информации. Вы будете соревноваться на скорость с нашим штатным экипажем из двух штурманов-надпространственников, скажу сразу, они не тянут на хорошо сработавшуюся спарку, но близки к этому. Нужно будет доставить информацию в два приблизительно одинаково удаленных отделения нашей компании и вернуться с ответом.

– Звучит интересно, – согласился я. – Как мы сможем убедиться, что никто из сторон не сжульничает?

– Элементарно, – сказало Лицо. – Вашему экипажу выдадим курьерский чип-идентификатор нашей компании. Чтобы у Вас не случилось соблазна, время его действия ограничим приблизительным временем доставки. Чип будет отсчитывать реальное время и информацию о выполнении работы, а так же содержать метки пункта назначения с соответствующими кодами. По прибытии несложно будет убедиться в выполнении задания, кроме всего прочего, чип даст расклад по проведенному в пункте назначения времени, чтобы его можно было учесть в пари.

– Хотелось бы узнать пункты назначения, – уточнил я.

– Пожалуйста, – Лицо вызвало голографический куб с картой, и указало две точки назначения, определив одну из них, как нашу.

– Немного неравные условия, – возразила Шила, – пункт назначения Вашего экипажа немного ближе.

– Но ведь они не претендуют на сработавшуюся спарку, – в переводе Лица слышалась издевка. – Если Вы сказали правду, то обернетесь скорее.

– На что пари? – спросил я.

– Вот сумма, подлежащая к выплате в случае проигрыша, с вашей стороны, – ввел число господин управляющий. – В случае вашего выигрыша я оплачу Вам вот эту сумму и гарантирую при приемлемом выполнении задания рабочий контракт на довольно долгий срок.

– Не годится, – жестко ответил я. – Принять Ваш контракт или нет, мы еще подумаем, а вот сумма пари должна быть одинаковой с обеих сторон, или Вы нас за простаков держите? Кроме того, оплата доставки информации должна случиться вне зависимости исхода пари.

– Но вы же можете выиграть и получить приличную сумму, – возразило Лицо.

– Можем и выиграем, – холодно ответил я. – Но почему мы должны оплачивать фактически Ваши расходы по пересылке срочной курьерской информации?

– В случае проигрыша я могу Вам гарантировать как минимум еще один контракт, – ответил управляющий. – Это немного скрасит горечь.

– На счет Вашего возможного контракта мы подумаем потом, но с нашей стороны скидок на покрытие Вашей горечи не будет, – заявил я. – Мы не являемся благотворительной организацией. Так Вы готовы принять нормальные условия пари? Или мы просто шутим?

– Нет проблем, господа, – согласился управляющий. – Пусть будет так.

– Как оформим пари? – уточнила Шила.

– У нас на комплексе есть три торговые палаты для активации контрактов, – ответил Управляющий. – Оформим пари в виде контракта?

– Торговая палата Алуриса тут представлена? – поинтересовалась Шила.

– Самая дорогая, – усмехнулся управляющий. – Вы готовы оплатить ее услуги?

– Половину готовы, – ответила Шила, – мы же – не босяки с задворков космоса.

Так мы получили очередную работу и пари. Сумма оказалась не маленькой, но в свете наших финансов не стало бы и большой беды, даже проиграй мы пари – на жизнь осталось бы вполне достаточно. Видимо, господин управляющий принял нас за каких-то проходимцев, намереваясь напугать такими условиями спора.

В торговой палате без всякого удивления активировали контракт на пари, тут же мы познакомились с нашими соперниками. Две банковские карты легли в сейф представительства торговой палаты Алуриса. Вместе с зарегистрированным и помеченным палатой чипом-идентификатором мы получили и свой экземпляр, а конкретнее часть активированного контракта. Активацию контракта на доставку курьерской почты сделали в офисе компании. Старт решили не затягивать, время отсчета пари начиналось через четырнадцать часов по местному времени.

Наше требование на заправку топливом вызвало некоторый ажиотаж. У местных поставщиков топлива такого класса просто не оказалось, пришлось запросить добывающую компанию. Хоть наш запрос и стал не слишком большим, на «лицах» команды заправщиков читалось уважение. Заправившись по достаточно высокой цене на обогатительном комплексе за счет аванса, полученного по предстоящей работе, мы вышли в защитный периметр орбиты для ожидания времени начала пари.

Пока мы беседовали с уполномоченным Лицом, Краппс успел довести до ума немного поврежденные близким взрывом нашей ракеты плиты активной брони на обшивке корабля. Анна все время ремонтных работ осуществляла демонстративное прикрытие Краппса экранами и орудиями. В общем, никто посягнуть на наше имущество не пытался. А может, мы просто излишне перестраховывались, попав в регион с дурной славой.

– Ося, как там у нас дела? – спросил я, – что-то серьезное?

– Нет, Штурм, все нормально, – ответил Краппс. – Я тут узнал местные сплетни про пояс астероидов, пока нас заправляли. Ребята стали относиться к нам лучше, когда узнали, на чем мы летаем, как бы это не звучало смешно.

– Не тяни, – влезла Шила.

– Случилось в этой системе еще до начала разработок несколько военных конфликтов между параганцами и флотами Алуриса, – начал Краппс. – Что они тут делили – неизвестно, но вояки с Алуриса решили, видимо, что дело тут дохлое, а может, прижали их, но при последнем сражении они применили какое-то новое, похоже, экспериментальное вооружение. Что оно собой представляло, точно никто не знает. Ясно, что сами алурисовские вояки не смогли, а может, просто и не стали прибираться за собой. Так вот, активными элементами оружия, служили миниатюрные квазиразумные частицы, управляемые дистанционно с какого-то компонента ракеты или чем их там доставляли до места. Параганцы в тот раз потеряли весь флот, что сталось с вояками с Алуриса – неизвестно, имеются лишь предположения. В общем, свидетелей могло и не остаться. Лет двести в систему боялись заглядывать даже мимоходом, и суда, и корабли исчезали тут бесследно. Потом постепенно уяснили, что по какой-то причине эта квазиживность кучкуется только в поясе астероидов, практически не отдаляясь от него.

– Это что-то типа нано-роботов, – зафиксировал я ситуацию скорее для себя. – А что, никто не видел эти штуки в действии после повторного заселения системы?

– Опять же только слухи, – ответил Краппс. – Слухи разные. Кто говорит, что судно, попавшее под раздачу «разъедают» до несущих конструкций, кто говорит, что погибает только живая материя. Захваченные суда постепенно меняют курс и уходят в астероидный поток. Ходят легенды, что какая-то сила оберегает их от столкновений, и они находят последний приют на каком-то огромном кладбище захваченных кораблей.

– Круто, – пискнула Шила. – Если погибает только живое, там, наверное, просто золотое дно, чего только не найдешь на кораблях!

– Хочешь проверить или присоединиться к кладбищу? – остудил ее пыл Краппс. – Никто не слышал о судах, вернувшихся из пояса. Я не стал рассказывать о нашем небольшом приключении, таких случаев тоже еще не зафиксировано. Подумают еще, что мы – какие-нибудь порождения чуждых живому миру структур.

– Да, с этой живностью шутки плохи, – согласилась Шила. – У нас же во многих модулях тоже используются запрограммированные миниатюрные квазиразумные частицы для поддержания рабочего состояния и устранения небольших повреждений?

– Есть такое дело, – согласился Краппс. – Но таких блоков у нас не слишком много, а на кораблях гражданской постройки их совсем нет. Как правило, это самые дорогие блоки энергоустановки и двигателей, выпускают такие пара-тройка производителей на Алурисе. В общем, информации об этом официальной нет, просто стоит в спецификации к изделию сноска о возможности его самостоятельного самовосстановления и описана методика тестирования изделия на возможность такого восстановления.

– Это хорошо или плохо? – настаивала Шила. – Может, мы на бомбе летаем?

– Все летают на бомбах, различие только в мощностях, – философски ответил Краппс. – Я думаю, что нам крупно повезло, что основные блоки у нас нано-технологичные. Кстати, основной блок управления, который можно назвать мозгом Анны, собран именно по такой технологии. Там есть даже некоторые возможности по восстановлению поврежденной информации.

– Ты где такое видел? – удивилась Шила. – Я осмотрела наши спецификации, нет там такого.

– Мне ребятки-монтажники по секрету открыли, когда нам мощности добавляли, – ответил Краппс. – Вояки это сами не афишируют, но техников-то не проведешь. Они мне и набор тестовых программ дали по-братски, наверное, подумав, что я военный инженер – практически коллега.

– Чего болтаем! – завопила Шила. – Время уже пошло! Конкуренты давно за периметром!

– Шила, чего ты пузыришься, – ответил я. – Я вижу, что они уже свалили, но час никакой роли не сыграет. Дай узнать чего-нибудь нового про наш корабль, может, в жизни пригодится.

– Может, скакнем прямо отсюда? – провокационно предложила Шила. – Правил тут нет, как и лоций. Что нам в упрёк сказать можно?

– Можно по прибытию нечаянно прострелить борт, к примеру, если мы при уходе в прыжок тут чего-нибудь нечаянно сломаем, – ответил я. – Ты что, не наигралась в детстве?

– Нет, не наигралась, – картинно надулась Шила. – Тяжелое детство, отсутствие игрушек.

– Ладно, поехали, – решил я не накалять Шилу. – Готовимся. Прыжок с той же точки, где ушли конкуренты, им виднее на счет правил. Тут не далеко, думаю, прыгнем сразу в точку назначения. Туда и обратно в два прыжка дней за тридцать с хвостом успеем. Не жизнь, а сплошная камера заключения на корабле, отдохнуть бы на курортике.

* * *

Как уже стало нормой, мы находились в креслах боевой рубки в подключенном к корабельной виртуальной реальности состоянии. Томительно истекала последняя минута прыжка. За проведенный час, после «побудки» мы успели развить тему курортного отдыха, который нас, несомненно, ждал где-то в недалеком будущем. В основном Шила с Краппсом спорили о достоинствах трех планет, признанных лучшими курортами здешнего обитаемого пространства.

– Ося, ну на кой звездотормоз тебе нужен океан, ты плавать-то вообще умеешь? Другое дело горы! – увещевала Шила Краппса. – Твою мать!!

Шилина пламенная речь сменилась не менее мрачной пятисекундной паузой. Пауза могла бы с успехом занять и не одну минуту, только вот времени на это у нас не оставалось. Мы вынырнули из надпространства среди какого-то довольно серьезного сражения. Можно сказать, нам повезло, что мы оказались в одном из периферийных вихрей сражающихся. Уход в надпространство без якорей я знал не понаслышке, так что пока имелся шанс выйти из-под огня, оставаясь в определенной точке пространства, я хотел его использовать. Плохо припоминается вся цепочка разговоров, выкриков, прочего шума и световых спецэффектов, которые сопровождали наше героическое бегство с театра действий чужого сражения.

В первые же секунды после выхода из надпространства мне с трудом удалось увернуться от проплывавшей рядом туши крейсера. Нас попытались угостить чем-то из репертуара систем защиты, но нам повезло, что в борт чужого корабля своевременно угодил один из пролетавших рядом лазерных импульсов толщиной с ногу слона. Защитный экран крейсера рассеял энергию, на несколько мгновений ослепив системы наведения, как свои, так и наши. Впрочем, мне точного наведения на цель нужно не было, я просто продолжал удирать из мясорубки. Будь этот крейсер единственным охотником, нам бы, пожалуй, пришел конец. Но вокруг наблюдалось множество более толстых целей, так что нас зачастую элементарно игнорировали, отвалив с барского плеча пару-тройку импульсов из автоматических орудий систем защиты.

– Так вот почему это урод считал дело сделанным! – вопила Шила, расстреливая какую-то излишне верткую ракету, посчитавшей нас достаточно аппетитной добычей. – Тут вопрос не в скорости, а вообще в возможности связаться с получателем!

Ракета все-таки обхитрила Шилу и, отстрелив какие-то помехи, смогла пробиться практически к нашим щитам. Тут Шила ее все-таки наметала строчкой зеленых импульсов. Орудие стояло в режиме наибольшей скорострельности, и мощность импульсов оказалась не слишком большой, тем не менее, для ракеты стало достаточно и этого. И все же автоматика ракеты подорвала заряд. На наше счастье он оказался чем-то не очень мощным, предназначенным для выведения из строя навесного оборудования, сенсоров и деформации обшивки. Видимо по этой причине ракета и оказалась столь поразительно увертливой, да и наши размеры ее не смутили, ну а всякой вкусной для нее сенсорики у нас на борту было не меньше, чем на крейсере. Взрыв перегрузил один из фрагментов щита, на время отключив его. Попутно высыпалось две каких-то системы, тут же переключившиеся на дублирующие блоки. Пока щит отсутствовал, нам в борт попало несколько блудных лазерных импульсов и разряд какой-то высокоэнергетической пакости. Все это я лишь отмечал некоей периферией сознания – пока двигатели работали в штатных режимах, все это меня не волновало. Краппс, сделав вместе с Анной что-то невероятное, вернули щит на место. Дальше их задачи разделились. Анна сражалась с повреждениями, Краппс пытался изыскать варианты повысить мощность щитов, которая слегка упала из-за последних манипуляций.

Тем временем я избежал столкновения с каким-то эсминцем и даже обманул его боевые расчеты, применив уже знакомый маневр «боевого разворота». Корабль пискнул свежеполученными повреждениями, но перегрузку легко перенес. Шила в тот момент с криками расстреливала тройку ракет, кинувшуюся на нас со стороны какого-то космического «Франкенштейна». Ракеты выглядели добротными «слонами» и однозначно не походили на ту, что только что обхитрила Шилу. Стрелять по ним оказалось легче, только вот времени на это оставалось слишком мало. Ракеты оказались исключительно скоростными, да и корпуса этих «слонов» уступали импульсам далеко не с первого раза. К моменту подхода на дистанцию поражения осталось всего два «подарка», один из которых на ходу терял фрагменты обшивки и каких-то внутренностей вместе со струйкой жидкости или газа. Шила завершила его карьеру, окончательно разворотив на несколько кусков.

С момента обнаружения этой опасности я пытался осуществить очередной «боевой разворот». Времени катастрофически не хватало, ввиду особенностей маневра мы вынуждены были несколько секунд двигаться постоянным курсом. Тут же в нас с какого-то корабля щедро сыпанули лазерными импульсами, которые ввиду миниатюрности цели оставили нам на щитах всего одну отметину, рассеявшись веером в космосе. Маневр я закончил, когда ракета достигла зоны поражения. Дав все, что осталось в энергоустановке на двигатель, я неосознанно молился Вечности, чтобы мы успели вывернуться – заряды в «слонах» по всем понятиям расходились с нами по весовым категориям. Видимо, мой бог услышал одного из первых последователей. Ракета, прошмыгнула мимо, явно намереваясь полакомиться эсминцем, от которого мы недавно увернулись.

– Вот ведь зараза! – завопила Шила. – Они же мимо шли! Всю нервную систему на болты разобрали! Козлы позорные! Уро…

– Радуйся, – нашел я момент вставить свои пять копеек, – ты, возможно, кому-то жизнь спасла.

Писать Шилин ответ я не буду, она все же – дама и совсем уж компрометировать ее не стоит. Краппс откровенно покатывался со смеху надо мной где-то на заднем плане корабельной виртуалки. Лишь один раз я действительно напугался. Огибая какого-то очередного не классифицирующегося системой «Бурундука» монстра, мы чуть не попали в большую раздачу. Оказалось, что с другой стороны его висел очередной не слишком отличающийся размерами монстр, который четко определился, как крейсер космофлота Алурис довольно древнего проекта. Крейсер выглядел изрядно потрепанным и, видимо, сильно потерял в ходе из-за повреждений кормовой части. Огибаемый же нами монстр, по-видимому, являлся базой космических штурмовиков, очередная часть которых как раз спешно выходила в бой. В принципе, участь старого слоно-ящерского крейсера не казалась столь уж определенной. Во-первых, он успешно отгонял штурмовиков, используя орудия системы защиты, во-вторых, к нему на помощь уже шла пара кораблей поменьше, выйдя из соседнего клубка сражения, где сторонники крейсера уверенно одерживали победу. Космический «авианосец» вообще позволял себе такую откровенную наглость в отношении крейсера исключительно ввиду его малой подвижности. «Авианосец» тоже имел довольно сильные повреждения и ощутимо растерял боевое охранение. Возможно, атакуемый им крейсер оказался остатком какой-то ударной группы.

Вы только не подумайте, что героический экипаж «Бурундука», изрешетив «авианосец», вырвал победу у гнусных пиратов. Кто тут являлся пиратами, мы могли только подозревать, а главной нашей задачей стояло как можно более быстрое героическое оставление данного клубка неприятностей где-то далеко в стороне от нас. Стрелять по кому-либо из главного калибра Шила воздержалась – кто с кем воевал, было не совсем понятно – по этой же причине все наши ракеты пока оставались при нас. До того момента нам везло, и мы успешно выходили из чужого сражения, оставляя справа по курсу нужную нам планету. Главной задачей было уйти хоть в какую-нибудь сторону, а добраться до места назначения возможность имелась и по периферии системы.

К нашему великому везению нас практически всегда игнорировали. Для сражения, в котором участвовали корабли не меньше эсминца, наш разведчик казался каким-то непонятным недоразумением. Но, успешно проскочив между двумя монстрами, мы не смогли окончательно отделаться от пристального внимания. Видимо, потому, что наш корабль выдавал явное происхождение с Алуриса, нас удостоило вниманием звено штурмовиков в количестве четырех персон. Машины оказались совершенно неизвестной мне конструкции, впрочем, и у Анны данных по ним не отыскалось. На коротких дистанциях штурмовики могли набирать скорость куда лучше разведчика, мы же не решались развивать излишне большую скорость, которая сильно усложняло маневрирование в клубке сражения. По этой причине, уйти от назойливых преследователей за счет скорости мы не смогли, и ребята серьезно взяли нас в оборот.

Разделившись на две пары, они начали нагонять нас с двух разных направлений. Шила не слишком сомневаясь в их намерениях, дала несколько неприцельных очередей, которые могли с некоторой натяжкой считаться предупредительными. Штурмовики ответили нам предупредительным пуском восьми ракет. Назвать ответ безобидным никак не получалось, так что ситуация накалилась. Шила первым делом отстрелила четыре ответные ракеты – я бы отстрелил больше – и принялась старательно расстреливать предложенные нам подарки. Ситуация получилась местами даже веселая. Мы со своей стороны пытались отстрелять рой малых самонаводящихся ракет, а не ожидавшие от нас такого отпора штурмовики, получив каждый по подарку, теперь пытались в свою очередь избавиться от них. В общем, все оказались заняты своими заботами. Чтобы не мешать Шиле, я решил пока не делать резких смен курса. Это оказалось явным упущением, и мы получили по касательной еще один импульс толщиной со слоновую ногу, который обрушил часть наших систем и ослепил нас, сбив все прицельные выкладки Шилы.

Пока сенсоры приходили в себя, я отдался на волю моей интуиции, совершив пару маневров. Шилины пушки замолчали, и тут же правая задняя часть щита практически два раза подряд осветилась взрывами ракет, а спустя еще миг, два взрыва заставили вздрогнуть уже корпус нашего корабля. Тут же практически прямо по курсу возник ярко голубой с оранжевыми, а потом красными разводами бутон – один из штурмовиков получил нашу посылку. Но любоваться танцем огня стало некогда, попадание двух ракет вызвало волну сбоев в системах энергоустановки и двигателя. Защита энергоустановки отключила выработку энергии, и мы летели фактически по инерции, расходуя энергию накопителей на поддержание щитов и орудий системы.

– Слишком сурово для обычных ракет, – подтвердил мои подозрения Краппс. – Переходим на дубляжи, но поскольку вырубилась вся цепочка систем, имеются сбои, нужно несколько минут, чтобы постепенно их оживить.

– Протянем, – ответил я, наблюдая за падением энергии в накопителях. – Помогу Шиле.

Шила, расстреляв оставшиеся четыре ракеты, вела перекличку импульсами с одним из избавившихся от нашего подарка штурмовиком. Обычно помогавшая ей в управлении щитами Анна оказалась полностью занята проблемами возвращения к жизни энергоустановки и двигателя.

Игра щитами чем-то походила на отбитие шарика теннисной ракеткой, тут нужна была некая интуиция и «набитость руки», чтобы уплотнять щиты там, где они нужны. Поддержание полных щитов без работающей энергоустановки выело бы наши запасы энергии слишком быстро, нужно было как-то сократить расход энергии. Большие монстры совершенно потеряли к нам интерес и смысла в постоянном маневрировании не стало. Я полностью переключил на себя щиты, сняв полное покрытие нашего кораблика. Судно потеряло ауру голубого свечения.

– Мы дохнем? – спросила Шила, делая заградительное облачко из трех серий импульсов перед заходящим на нас штурмовиком.

– Нет, бережем энергию, – ответил я. – Не отвлекайся.

Играть с одним штурмовиком оказалось совершенно не трудно, но через пару минут к нам присоединиться еще один участник. Последний штурмовик, видимо, в надежде на помощь, тягался с нашей ракетой в скорости, уходя к «авианосцу». Присоединившийся штурмовик активно взялся за дело, и наблюдать за окружающими красотами стало совершенно некогда. Я часто не успевал ставить щиты, пропуская импульсы на обшивку. Уже разлетелось несколько активных пластин брони, отводя удары. Игра при упавшей энергоустановке против пары штурмовиков оказалась на грани фола.

– Хорошо, что у них не осталось ракет, – думал я. – Особенно специализированных.

Пилоты пары штурмовиков действовали слаженно и, видимо, были сработавшимся звеном. Несмотря на уже приличное удаление от базы, штурмовики не оставляли нас, скорее всего, надеясь отомстить за смерть сбитого нашей ракетой товарища. Минуты тянулись жутко медленно – мне казалось, что каждая из них по ощущениям длиною с пару часов. Из-за повторных попаданий два отсека потеряли атмосферу, и один из них лишился системы жизнеобеспечения. И все же мое божество не оставило нас, два импульса от одной из заградительных подушек Шилы совершенно случайно нашли один из штурмовиков на дальнем развороте. Они оказались не смертельными, но штурмовик немного потерял в маневренности, а две заметные на сенсорах черные оплавленные пробоины, открывали потроха каких-то поврежденных систем. Из-за этого атаки подраненной машины стали топорнее, и я практически перестал пропускать импульсы к обшивке. Ситуация окончательно повернулась в нашу пользу, когда вновь задышала наша энергоустановка, а через несколько секунд хлынула и энергия, показавшаяся бездной по сравнению с оставшимися запасами. Мы закупорились щитами, и я дал максимальное ускорение. Штурмовики, признав поражение, повернули к базе, которая на всех парах уходила в сторону спешащего к ней соединения кораблей.

– Догонят? – почему-то сочувственно спросила Шила.

– Тебе-то что? – удивился я. – Ребята хорошо потрудились над «Бурундуком».

– Да так, – ответила Шила. – Они хорошо сражались, кроме того, приказ ведь не обсуждают, а ребята, видно, военные.

– Предложим подвезти? – спросил я. – У нас, вон, запросто можно взять их на гравитационную сцепку.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Шила, – космос слишком жесток, чтоб так сильно ненавидеть жизнь. Как там вообще сражение-то? Что, кстати, случилось с последним штурмовиком?

– Смотрите, – предложила Анна, вывесив в виртуалке скомпелированную запись внешних сенсоров.

Штурмовик достиг «авианосца», системы защиты которого начали отсекать ракету, и та, получив попадание, тут же взорвалась. Заряд в ракете рассчитывался на пробой обшивки боевого корабля, и взрыв, коснувшись малого кораблика, придал приличное ускорение удиравшему штурмовику. Как тот ни пытался маневрировать и гасить скорость, его посадка на летную палубу оказалась далеко не мягкой. Собрав гирлянду из еще двух машин, он окончательно припарковался у переборки, сделав пробоину с утечкой атмосферы корабля.

– Знакомая картина, – подумал я.

– Хорошая парковка, – пошутил Краппс. – Оштрафуют, небось.

– Нас и оштрафуют при случае, – усмехнулась Шила. – Будем избегать близкого знакомства.

Сражение подходил к концу, но противоборствующие стороны не собирались покидать систему. И, судя по обилию космического мусора, это оказалось далеко не первое боевое столкновение. Господин управляющий был отлично проинформирован, что за задачу он нам предложил. Несколько раз меняя направление в процессе последнего боя, мы вышли из сражения оставив его между нами и нужной нам планетой. Противоборствующие флоты разошлись, оставив между собой довольно большой кусок нейтрального пространства. От места недавнего сражения уходили последние группы поврежденных кораблей. Иногда в нейтральной полосе вспыхивали какие-то скоротечные бои, видимо, кто-то или заканчивал сводить счеты, или палили в белый свет, как в копейку, из-за перегревшихся нервов или что там было взамен них. Примерно через час стычки закончились, и к бывшему театру военных действий потянулись группы небольших кораблей, похожие на «похоронные или призовые команды». В процессе обследования театра бывших боевых действий то с одной, то с другой стороны периодически вспыхивали скоротечные бои, из которых не всегда победителем выходили призовые команды.

– Гуманные ребятишки, – задумчиво сказал я. – Пленных, похоже, не берут.

– Куда же их девать? – ответила Шила. – Тех, кто сможет выжить в атмосфере спасателей, подберут, остальных добьют, что может считаться проявлением милосердия.

– И своих и чужих? – спросил я.

– Ну, своих, может, постараются перевести на какие-нибудь госпитальные суда, если они тут есть, для чужих же экзотиков никто напрягаться не станет, – ответила Шила.

– Значит, мы с тобой и есть те самые экзотики? – подвел я итог. – И нас-то спасать точно никто не будет. Да, Шила, нам сама Вечность предписала держаться друг друга.

– Наверное, ты прав, – ответила Шила.

Погасив скорость относительно театра военных действий, мы наблюдали за обстановкой, делали инвентаризацию повреждений и зализывали раны. В этом бою нам досталось преизрядно, имелся момент, когда мы вполне могли распрощаться с жизнями. Подарком судьбы нам стали собранные на самовосстанавливающихся технологиях Алуриса энергоустановка и двигатель. В результате мы потеряли лишь активную броню на четверти поверхности корабля, да оказались временно выведенными из строя практически все системы, сопряженные с двигателем и энергоустановкой. Мы работали на дубляжах, и, благодаря военным, имели возможность дойти до безопасного места. Основные же вышедшие из строя контуры в срочном порядке чинились или заменялись новыми блоками силами Краппса.

– Надо бы нам прикупить парочку ремонтных роботов, – высказал я мысль. – В таких случаях они будут весьма полезны, Краппсу самому тут год возиться.

– Штурм, не квакай под руку, через шесть-восемь часов все будет как новое, – прорезался Краппс по внутренней связи. – Я тут слушаю, о чем вы там болтаете.

– Круто, Ося! – не удержалась Шила. – Тебе помочь?

– Нет, сам управлюсь, – закрыл тему Краппс.

– У нас и было два робота, – ответила Анна, – повреждены вместе с аппаратурой энергоотсека.

– Да, блин горелый, хорошо нам досталось, – покачал я головой. – Но нужно или починить, или обновить, на таких вещах нельзя экономить.

Выведенными из строя оказались системы жизнеобеспечения в боевой рубке и одном трюме, по этой причине мы продолжали находиться в скафандрах. Пока шел ремонт, Шила выбралась проверить наш специальный груз, а я остался на дежурстве, все же мы попали в район боевых действий. Понаблюдав еще с часик панораму прошедшего боя, я спросил Анну:

– Слушай, сестренка, как ты думаешь, может, стоит попробовать аккуратненько прокрасться через эту нейтральную зону? Нам ведь как раз на той стороне нужно оказаться.

– Вполне реальная задача, – согласилась Анна. – Я не заметила стычек между «похоронными командами», с ними воюют только остатки экипажей. Так что проскочить тут можно. Но почему не обогнуть какой-нибудь из флотов?

– Здесь, в бывшем побоище, все ясно, чужой корабль, снующий рядом, вряд ли кого-то удивит, – ответил я. – Нужно пользоваться локальным перемирием, неизвестно, как долго оно продлится. Если же мы будем огибать какой-либо из флотов по большой дуге, потратим уйму времени, я теперь принципиально хочу выиграть это грёбанное пари и по окончании набить рожу господину управляющему. Близкое же прохождение возле одного из флотов может вызвать к нам ненужный интерес.

– Да, пожалуй, – согласилась Анна.

– Экипаж! – позвал я по внутренней связи. – У меня есть план, прошу всех занять места по боевому расписанию!

Как и положено, Шила с Осей через пару минут находились в креслах. Я описал план и попросил высказаться. Минут через пять экипаж пришел к согласию. Мы решили действовать по моему плану за малым исключением. Краппс отказался находиться в штатном кресле, передав свои обязанности Анне, сам же продолжил ремонт и замену поврежденных систем.

Соблюдая меры предосторожности, мы направились в сторону нейтральной зоны. Какие-либо маскировочные экраны мы ставить не стали, побоявшись вызвать более пристальное внимание. Постепенно на нашем пути стали попадаться обломки каких-то конструкций, справа внизу показался израненный корпус корабля, по виду – эсминца. Дыр в нем было, как в дуршлаге для отброса макарон.

– Ты как думаешь, там есть живые? – спросила Шила.

– Если есть, сможем мы им помочь? – уточнил я в ответ.

– Да, ты прав, – согласилась Шила.

При прохождении через поле оставшегося от боев мусора наш экран постоянно отталкивал какие-то обломки, часто слишком быстрые из них сгорали в защитном поле. В таком состоянии нам вряд ли получилось бы пройти незамеченными, даже укрывшись маскировочным экраном.

Вскоре поле локального клубка этого конфликта закончилось, и перед нами простерлось практически чистое пространство. Довольно далеко впереди виднелись очередные скопища обломков.

– Со стороны это кажется непрерывным полем мусора, – сказала Шила. – А так – отдельные скопления. Шерш, как ты думаешь, могут тут остаться какие-нибудь интересные вещи?

– Могут, – ответил я. – Но сейчас мы тут по другому поводу. Может, позднее и осмотрим здешнее пространство, ну лет так через двести-триста. Мы же – не мародеры, в конце концов, а своего рода археологи, пусть и не совсем белые.

– Шерш, но мы же брали, что смогли с мест боев, – возмутилась Шила. – Археологи, мародеры, да какая разница, тут важно выжить!

– Мы не раскапывали могил, – не согласился я. – Но все же элемент мародерства в профессии археолога тоже имеется, так что, нечаянно тревожа мертвых, нужно потом хотя бы предать их вечности.

– Ладно, – не стала спорить Шила. – Они тут и так принадлежат вечности, чем плоха могила в открытом космосе?

Через десять минут полета Анна привлекла наше внимание к какому-то объекту. Объект проплывал немного в стороне от нашего пути, но что-то знакомое в нем явно присутствовало. Я немного скорректировал курс.

– Это – штурмовик, – опознала Шила нашу находку. – Я бы даже сказала, что мы с ним коротко знакомы.

– С чего ты взяла? – уточнил я, рассматривая кораблик с кормы.

– Там есть две слишком знакомые дырочки, – подсветила Шила маркером пробоины. – Мои подарочки. Осмотрим? Может, пилот еще жив, его тут точно никто искать не станет, а с угробленным движком он не доберется до базы.

– Ну и что мы будем делать, если он еще жив? – спросил Краппс.

– Можем добросить до района поисков, – ответила Шила. – Только нужно узнать с кем он был.

– Слушай, Шила, тебе что, надоело жить нормально, – настаивал Краппс. – Эти ребята недавно чуть не разобрали нас на запчасти.

– Ося, ты когда-нибудь пробовал подыхать в корабле с убитым движком хрен знает где в космосе? – спросила Шила. – Я пробовала, мне жутко не понравилось. Давай хоть узнаем, кто там внутри, может это обыкновенный вояка, которому дали приказ, который он выполнил!

– Ладно, не кипятись, посмотрим, – решил я выступить сдерживающим фактором.

Штурмовик медленно вращался вокруг своей оси, и из одной оставленной Шилой дырки до сих пор вилась тоненькая струйка какого-то газа или жидкости. В остальном, с ним все казалось в порядке.

– Они в бою переговаривались на радиочастотах, – вспомнила Шила. – Давай их вызовем.

– Не думаешь, что мы всем вокруг дадим о нас знать? – возразил я.

– А мы не будем переговариваться на слишком большой мощности, – предложил Краппс.

Несколько раз мы попытались безуспешно связаться с корабликом. Решив, что пилот погиб, я начал отход от цели. Когда расстояние увеличилось, и я собрался начать разгон, пришло сообщение:

– Эй, торгаши, что порядочности и милосердия не хватает даже на то, чтобы добить?

– Зачем, – ответил я, гася скорость, но не меняя курс. – Сам помрешь, раз отказался от помощи.

– Шутишь, торгаш, – наверное, усмехнулся пилот. – С чего бы вам меня спасать? Или ты какой-то особенный?

– Ты сам-то, вообще, кто такой? – поинтересовалась Шила. – Да и хотелось бы узнать, кто тут с кем воюет?

– Слушайте там, хватит издеваться, – ответил пилот. – Вы на наших ребят не походите, значит, на торгашей работаете. Не тяните, давайте соблюдайте соглашение. Или спасайте или добивайте. Хотя, если вы – пираты или мародеры, то вопрос откладывается, сами подорвемся, если попытаетесь вломиться на борт.

– Вас что там двое? – уточнила Шила.

– Детка, ты что не знаешь с кем воюешь? – съязвили с подбитого штурмовика.

– Мы тут ни с кем не воюем, – ответила Шила. – Мы тут пролетом, достал ты уже своими подозрениями! Говори, кто тут с кем воюет, или мы катимся по своим делам. А вы тут еще поумничаете друг с другом, а как надоест – самоликвидируетесь.

– Ладно, – согласился пилот, – это все равно – не секрет. История давняя. Торгаши с Алуриса, которые пытаются контролировать торговлю с компанией, ведущей добычу на планете, сильно повздорили с тремя крупными торговыми артелями местного значения.

– Артели – это пираты? – уточнила Шила.

– Все тут – немного пираты, – ответил пилот. – Вы-то кто, интересно? Мне продолжать?

– Давай, – согласилась Шила.

– Артели – собственно, такие же прощелыги, как и эти торгаши, имели свои собственные военизированные флоты. Но гнать сюда флоты от Алуриса, понятное дело, показалось торгашам нецелесообразным, – продолжил пилот. – Они попытались договориться. Не знаю, что пошло не так, но торгаши из местной артели распылили всю делегацию неместных торгашей. Те обиделись и наняли сторонних ребят для разборок. Это – как раз мы.

– Вы пираты? – опять уточнила Шила.

– Тут всякие есть, – ответил пилот, – конкретно мы – наемники.

– Все звено? – поинтересовался я. – Вы слишком слаженно работали.

– Да, – в голосе пилота послышалась грусть. – Трое ребят погибли.

– Сами начали, – ответила Шила.

– Знаю, но нам дали приказ, – ответил пилот.

– Ладно, забыли, – примирительно сказала Шила. – Вы у нас полкорабля в утиль спустили, по чистой случайности не разделали нас на обломки. Что у вас там на борту? Мы сможем взять вас в трюм, если у вас есть скафандры или прихватить гравитационной сцепкой и доволочь до ваших ребят.

– Скафандры есть, но надеть их будет сложно, вообще-то они на штурмовике ни к чему, – ответил пилот. – Система пока держится, но у нас имеется утечка, боюсь, долго так не продержимся, нас тут без обмана двое. Вообще-то мы бы хотели остаться на борту нашего суденышка, как-то спокойнее тут.

– Ладно, залатаем, – сказала Шила. – Держитесь там.

Штурмовик залатал Краппс, его скафандр по большому счету именно к этому и был приспособлен. Дело оказалось плевым, заняло всего-то минут десять. И мы, прихватив в гравитационный захват подбитый нами же штурмовик, продолжили путь.

– Зачем мы их подцепили? – спросил Крапсс. – Повезем к наемникам?

– Нет, – ответил я. – Но не бросать же их тут. Шила права. Прихватим с собой на базу этих горноразработчиков, если они – наемники, то терять им особенно нечего. В крайнем случае, до нужного места доберутся самостоятельно. В любом случае живыми лучше, чем мертвыми.

– Может, ребят спросим? – предложила Шила.

– Ладно, – согласился я, обращаясь к пилоту на радиоканале. – Мы тут на планету собираемся по делам, можем вас подкинуть на орбитальную базу или же скинуть где-нибудь в районе спасательных работ. Что лучше?

– Лучше прокатиться на базу, там подлатаемся, и двинем к своим, – ответил пилот. – Горнодобытчики всех, кто просит, снабжают. Сколько лететь туда будете, у нас тут все системы под честное слово работают?

– Если в нейтралке не застрянем, то часов за пять справимся, – ответил я. – Продержитесь?

– Вы или шутите, или чего-то не договариваете, – ответил пилот. – Но пять часов продержимся легко.

Три часа ушло на маневрирование между обломками и остовами кораблей. Два раза мы пересекались с малыми кораблями больше похожими на каких-то мародеров, чем на спасательные команды. Один раз двойка кораблей дала по нам предупредительный, а может, и плохой прицельный залп. Я не стал даже задерживаться, прикрывшись остовом какой-то развалюхи. Не смотря на это следующий, явно не предупредительный залп прошел прямо за кормой, и я снова изменил курс. Пока мы уходили за остов, Шила успела выдать им четыре коротких очереди, две из которых накрыли одну из целей. Мощность импульсов была малой, так что вряд ли попадания оказались фатальными. Судя по тому, что догонять нас никто не пытался, охота связываться с нами пропала, а может, мы просто покинули патрулируемый район.

Маневренность корабля в сцепке стала значительно хуже, кроме того, приходилось снимать энергию с защитных экранов в пользу сцепки, так что защита у нас работала максимум на сорока – сорока пяти процентах. Правда, у попытавшейся атаковать нас двойки кораблей экранов вообще не наблюдалось, видимо, ввиду почтенного возраста.

Практически в конце района боевых действий нам попался еле плетущийся в сторону «торгашей» эсминец. Не знаю, что не понравилось экипажу корабля, может, электроника у них совсем съехала, приняв нас за противника. В конце концов, может, они не знали об окончании боевых действий и, как партизаны Белорусских лесов пускали поезда под откос до середины пятидесятых. Нас атаковали, причем, по-видимому, со всей оставшейся яростью. Благо, солидные импульсы главного калибра прошли, как истина, где-то там, но вот выпущенные две ракеты, явно противокорабельного класса однозначно стали шуткой ниже пояса. О каких-то серьезных маневрах в гравитационной сцепке говорить было бессмысленно, и я принял единственное доступное решение.

– Шила, расчищай нам дорогу от всякого мусора, плевать на конспирацию, – выдал я инструкции. – Используй все, что есть, вплоть до главного калибра, будем уходить!

– Хорошо. Повеселимся! – обрадовалась Шила. – Даже интересно.

– Краппс, как у нас движки? – уточнил я, постепенно добавляя мощности. – После недавних стрессов я что-то не очень доверяю электронике.

– В норме, почти две третьих модулей я уже продублировал, – ответил Ося. – Давай, выжми их насухо!

Добавляя тяги, я боялся за гравитационную сцепку. В конце концов, ускорение достигло довольно высоких величин, и я, оставив только носовой щит, отдал всю остальную энергию на сцепку. Когда мощность движков перешла за восемьдесят шесть процентов, ракеты перестали приближаться, а после восьмидесяти девяти процентов стали отставать. Шила устроила натуральное лазерное шоу, периодически выдавая тройки очередей главным калибром. И главный калибр оказался весьма интересным сюрпризом. На моих глазах две тройки выстрелов практически пополам разорвали довольно большой осколок корпуса корабля. Части помельче разлетелись в стороны от нашего щита, кое-что Шила дожгла орудиями системы ближней защиты, и мы выскочили на «чистую воду».

– Ракеты отстали, но нас не бросили, что-то предпримем? – спросила Шила, резко оставшаяся без работы.

– Тратить на них наши ракеты смысла не вижу, так что просто ломимся к планете, – ответил я. – Если что – защитные орудия орбитальных баз очистят наш хвост.

– А на базе нас не собьют, приняв за каких-нибудь террористов? – спросила Шила. – Мы несемся, как перепуганные страйсы.

– А вот в этом и состоит твоя задача, – меланхолично ответила я. – Я тут контролирую полет, а вы с Анной начинайте связываться. До ближайшей базы в таком режиме ускорения с час ходу, так что особо не расслабляйтесь.

Коды у нас приняли, но мы, не имея возможность резко погасить скорость в спарке, вынуждены были уйти на околопланетную орбиту по довольно вытянутому эллипсу. И, сделав круг, мы вышли практически под удар выпущенных по нам ракет. Сюрприз оказался хорош, но Шила не подвела. Три очереди из главного калибра окончательно зачистили наши хвосты.

Когда мы заходили на посадочную площадку орбитального комплекса, зевак там набралось, наверное, как на прибытие какой-нибудь местной рок-звезды. Перед посадкой мы отпустили из нашей сцепки штурмовик, практически положив его на площадку, а потом пристроились рядом и сами.

– Ребята, у вас разум не поврежден? – спросил нас диспетчер. – Мы вас едва не расстреляли, думали, что какая-то боевая ракета подлетает. Что за спешка-то?

– Ходовые испытания двигателей, – солидно ответила Шила. – Мы что-то нарушили?

– Э-э-э, нет, – отстал диспетчер. – Вас ждут в административном здании.

– Будем через двадцать минут, – ответила Шила. – У вас тут есть ремонтная верфь?

– Уточните интервалы времени, – попросил диспетчер. – Верфь есть, корпусные – работы без проблем, а вот двигатели и энергоустановки обслуживают не всех типов.

– Цены, наверное, как на антиквариат черного рынка? – продолжила Шила.

– Ха, сестренка, там все значительно дешевле, – весело ответил диспетчер.

– Да уж, чертов управляющий ввел нас в расходы, – пробурчала Шила уже по внутренней связи.

– Что с штурмовиком-то делать? – уточнил диспетчер. – Это трофей?

– Нет, там экипаж без скафандров, – ответила Шила. – Ребята одной из этих чертовых группировок, устроивших тут потасовку, просили подбросить, мы согласились. Тащите их в ремонтный бокс, только аккуратно, мы же не зря напрягали движки.

– Какую атмосферу готовить? – спросил диспетчер. – Кто платить будет?

– Слушай, братишка, они на связи, вообще-то, чего ты меня-то спрашиваешь, – ответила Шила. – Мы тут вообще раздумываем, не выкатить ли самим счет за спасение.

– Ясно, – ответил диспетчер. – Снабжение какое-нибудь нужно?

– У вас и топливо, как на черном рынке? – уточнила Шила.

– Нет, с этим лучше, – диспетчер явно веселился. – Тут даже некоторая конкуренция имеется, так что цены почти как в цивилизованных местах.

– Спасибо, братишка. Топляк закажем, только определимся с количеством, – поблагодарила Шила.

Мы немного понаблюдали, как два ремонтных кара забирают на гравитационных захватах привезенный нами штурмовик. Часть борта кораблика, где располагались точки приложения гравитационной сцепки, немного деформировалась. Но, в общем, пострадалец выглядел не так уж и печально.

– Ребятки, с вас пиво, – передала Шила на волне штурмовика. – Вы там вообще живы?

– Нет проблем, – ответил пилот. – У вас проблема с соображалкой, хороший корабль и до маразма развитая порядочность. Я бы на вашем месте просто скинул балласт, когда по вам выпустили ракеты. Хотя, у меня нет ни таких движков, ни такой энергоустановки, да и не на вашем я месте. Вы причиндалы-то свои с подбитого крейсера сняли?

– Годится, мальчики. Меня зовут Шила, наш корабль – «Бурундук», где мы зависнем на ремонт, узнаете у диспетчера, – ответила Шила. – Я пока разведаю, где тут есть приличные питейные заведения, но имейте в виду, что дешево не отделаетесь. Я даже боюсь подбить, сколько топлива мы спалили на этом развлечении.

– Шила, мы в режиме «движок реала» тратим очень мало топляка, – вставил Ося свои пять копеек по внутренней сети. – Основной расход приходится на надпространство.

– Ося, спасибо, но им об этом знать не стоит, – ответила Шила по той же внутренней сети. – Пусть раскошелятся, ты-то пьянствовать пойдешь?

– Не знаю, – отозвался Краппс неуверенно, – тут ведь ремонт намечается. Отделали-то нас душевно и, между прочим, твои новые кореша.

– Спасибо, Шила, – ответил пилот.

– Бывай, – ответила Шила, оборвав связь.

* * *

Информационные чипы, запечатанные в специальный кейс, мы сдали. Наш выданный для пари чип зарегистрировали. Половину суммы контракта, как и было оговорено этим самым контрактом, нам выплатили. Рассказывать тут особо нечего. Никто нас не собирался излишне благодарить и водить по дорогим ресторанам. Чисто деловые отношения работодателя и работовзятеля. Договорившись с местными ремонтниками, мы переместились в один из специальных ангаров верфи. Просчитав смету на ремонт, Шила прослезилась. Денег, оговоренных по пари, нам слегка не хватало, даже если бы мы прибавили к ним и вознаграждение за последний контракт. Мы получались в чистом пролете, да и пари нужно было еще и выиграть. Тем не менее, корабль для нас давно стал домом, и работы под чутким руководством Краппса начались немедленно.

За такими невеселыми мыслями нас и застал внешний вызов. У нашего корабля стоял местный экипажик для поездок внутри орбитального комплекса, а рядом с ним наблюдалось две фигуры. Не знаю, что подумала Шила, я так просто на какое-то время потерял дар речи, увидев двух гуманоидов. Я так давно не видел похожих на нас с Шилой существ в этом куске галактики, что меня даже посетили мысли, что это Саныч. Первое наваждение прошло и, видимо, оно накрыло не только меня. Я толкнул Шилу в бок:

– Кто это?

– Не знаю, – ответила она. – Но они явно к нам. Может, на базе разузнали про нас и решили переговорить с себе подобными?

– Кто вы? – задала вопрос Шила по внешней связи.

– Должники, – один из посетителей совсем по-человечески помахал рукой. – Шила, ты питейное заведение-то выбрала?

Как ни странно, эта парочка, которая недавно пыталась отправить нас на тот свет, как-то сразу расположила к себе. Пожалуй, это стали первые чужаки, кого мы пустили на борт нашего корабля. Естественно, никуда мы не поехали. Пилот и стрелок штурмовика оказались силуки, кроме того, еще и земляками Шилы, которым посчастливилось после вербовочного пункта попасть в учебку, где проходили подготовку экипажи штурмовой авиации. Пилот оказался «парнем», стрелок-штурман – «девушкой». Оттянув положенные по контракту семь лет на службе в войсках туррутов, ребята прогнозируемо не захотели возвращаться на родную с Шилой планету. Выбор же работы в цивилизованных мирах для таких узких специалистов оказался невелик. Немного поскитавшись, ребята устроились в первое свое подразделение наемников. И уже после первой боевой операции их навыки и опыт оценили по достоинству. Спустя два долгих боевых года, у них образовалось два звена, сработавшихся специалистов своего дела. В дальнейшем они нанимались исключительно полным составом и стоили очень неплохих по меркам наемников денег. Летало все подразделение исключительно на своих собственных машинах, которые удалось удачно купить на уже известном нам аукционе в системе Алурис. Штурмовики на момент покупки повидали многое, но оставались довольно свежими моделями и самое главное – от надежного производителя.

Шила, двое наемников и я сидели в нашей кают-компании, где Ося уже наладил систему жизнеобеспечения. Сняв скафандры и поставив мою броню, как это случалось уже не один раз, в роли переводчика для гостей, мы пили заказанное в приличном ресторане горячительное и закусывали неплохой едой оттуда же.

– И что теперь? – спросила уже прилично поддавшая Шила. – Вы же практически потеряли две боевые машины. Это что же, выходит, я своих земляков отправила к праотцам?

– Нет, ответил один из парней, которого я для себя назвал Нарт, сократив имя до привычного для уха землянина звучания. – Погибли парни из туррутов. А что еще один экипаж погиб?

– Вы же не видели, – опять омрачилась Шила. – Еще один экипаж рухнул на палубу вашего «авианосца», может и уцелели, если ты так хорошо про ваши машины отзывался. Они тоже – не силуки? Кстати, чей это корабль, я такого монстра еще никогда не видела.

– «Авианосец», как вы сказали – это базовый крейсер малого космофлота. Постройка параганцев, – ответил Нарт. – У них, конечно, свое видение прекрасного, но коробочка довольно живучая и со старыми крейсерами алурисиан в боевом отношении вполне сравнима. Кстати, ты – первая встреченная нами с момента отбытия с родной планеты силуки.

– За штурмовики не беспокойтесь, – ответила девушка-стрелок, имя которой я для себя сократил, как Эльша. – У нас очень хороший контракт. По нему мы получаем три четверти от зафиксированной стоимости аппарата в случае его уничтожения. Ремонт же во время продолжения боевых действий полностью на работодателе. Так что вы фактически сберегли нам четверть стоимости нашей машины.

– Ну и хорошо, – пьяно обрадовалась Шила. – Не хотелось бы мне напакостить единственным встреченным землякам.

– Ребят жалко, – пьяно сказал Нарт. – Хорошие бойцы, верные друзья.

– Давай выпьем за них, – предложил я. – Помянем.

Не уверен, что ребята меня поняли, но я сказал тост, и мы выпили. Потом выпили еще раз и еще. Ребята предложили нам примкнуть к наемникам. Мы уверенно отказались. Привезли еще один заказ из ресторана. У ремонтников закончилась смена, и к нам не некоторое время присоединился Ося. Ребята в благодарность решили оплатить нам доукомплектацию «Бурундука» ракетами. А Шила в ответном жесте надиктовала послание дядюшке Ссорташшу и заручилась моим словом, чтоб ребятам помогли достать такие же, как у нее бронескафандры. Потом продолжались еще какие-то разговоры, и Шила подарила Эльше найденную на Маятнике то ли тарелку, то ли блюдо, а растроганная Эльша в ответном жесте презентовала Шиле какую-то полупрозрачную пирамидку, приведшую мою подругу в неописуемый восторг. В конце концов, Шила откровенно попросила Эльшу уступить ей на ночь Нарта, ссылаясь на долгое отсутствие некоторого рода общения с парнями силуки. Было видно, что Эльшу это немного напрягло, но отказать она не смогла, а Нарта никто вообще и не спрашивал. Уже утаскивая Нарта в свою «нору», Шила многозначительно подмигнула мне и сказала нам обоим, чтобы Эльша не комплексовала, а я не стеснялся.

– Удачного пожара, ребятки! – пьяненько улыбалась Шила, закрывая дверь своей каюты.

– О чем она? – с недоумением спросила Эльша, уставившись на меня своими эльфийскими глазами цвета глубокого фиолета. – Кровь в голову ударила от перспективного партнера?

– Сударыня, вы не брезгуете межвидовыми танцами? – спросил я, галантно подавая Эльше руку.

– Что это? – купилась она, очаровательно улыбнувшись и повернув ко мне головку.

– Это такое развлечение, – попытался сумбурно объяснить я. – У меня на родне им любят заниматься и для отдыха, и для души, и просто для красоты. Хочешь попробовать?

– А Вы довольно милы для иновидца даже по меркам силуки, – Эльша робко опустила свои длинные пальцы на протянутую ладонь. – Хорошо, покажите мне развлечения своей родины.

– Именно это я и хотел тебе предложить, – хитро подмигнул я Эльше, манипулируя виртуальными клавишами в поисках подходящей мелодии.

Не знаю уж, горячительное ли тщательно проверенное нами с Шилой, музыка ли, а может, и любопытство самой Эльши делали свое дело. Мы уверенно двигались в нужном направлении. Зная по Шиле реакцию женщин силуки, я скоро начал замечать признаки сильного «интереса» в поведении и внешности Эльши. Моя партнерша оказалась немного старше Шилы, ее кожа, как и волосы, имели чуть более темный оттенок, манеры казались слегка чопорнее, а улыбка – немного загадочнее. Мы танцевали под немногие чудом сохранившиеся у меня мелодии Земли, и Эльша откровенно веселилась, постепенно отбросив предрассудки и свои страхи.

Немного комплексуя, но все же подчиняясь зову своего тела, она вслед за мной избавилась от пилотского комбинезона, оставшись в некоем одеянии, на подобии комбидресса. Эльшино тело местами ощутимо отличалось от Шилиного, но нигде не выходило за рамки моих предпочтений. В тот момент я подумал, что все женщины-силуки в той или иной мере будут в моем вкусе из-за своей природной миниатюрности и где-то даже худобы. Не дав разгоряченной девушке времени остыть, испугаться или одуматься, я уже по хорошо накатанной дорожке тут же взял ее трогательно эльфийское тело в плотный оборот. И уже через считанные минуты тело незнакомой силуки начало «тлеть», а Эльша, окончательно кинувшись в неожиданно разверзнувшийся омут ощущений, растеряла все мучившие ее сомнения.

Заметив на корешках волос и ногтей Эльши первые светлые полосочки, я намеренно немного потянул время, дождавшись хорошо знакомого мне запаха страсти, громко заявившего, что обратного пути для моей партнерши уже нет. Дальше мучить доверившуюся мне даму стало уже полным кощунством. И тщательные процедуры по розжигу, а вернее будет сказать «отжигу Эльши», закончились, когда новая утренняя смена ремонтников приступила к работам по смене поврежденных фрагментов обшивки.

Наспех освеженный в корабельном «душе», я сидел и смотрел на заблудившуюся где-то в полях силукской нирваны Эльшу. Слава Вечности, я уже знал, что ничего опасного ей не грозит. Тело моей спутницы по «сексуальным играм без правил» часто и бессистемно вздрагивало, и иногда эта дрожь продолжалась по нескольку секунд. Прикрывающие глаза веки с ресницами трепетали, а все шесть набухших сосков до сих пор стояли торчком, походя на крупные ягоды летнего еще светло-алого земного кизила. Эльша неспокойно спала, оторвавшись от реальности, как это произошло в первый раз с Шилой.

– Да, сильно ее торкнуло, – я задумчиво гладил изящную ножку космической эльфийки. – Что же со мной-то вскоре станется? Ведь какое-то шестое чувство подсказывает, что бледный вид и макаронная походка мной вполне заслужены.

После вечера свободных танцев кожа Эльши цветом стала походить на сильно разведенное молоком кофе, волосы с совершенно обесцвеченными корешками отливали пепельной платиной, а ногти просто жгли глаза яркой белизной. Полюбовавшись и погладив очаровательную силуки еще с полчасика, я, подгоняемый подступающей слабостью, поплелся на камбуз. Наевшись до полного отвала и с ужасом припоминая первый урок секса с Шилой, я последними проблесками воли прихватил с собой кое-что из моей прошлой еще земной жизни. Продукты были синтезированы по моей записанной в памяти брони пищевой карте и слегка отличались от оригиналов, но все же лучше всего подходили к моему случаю. На пару плиток шоколада, несколько галет из концентрата и полторашку минералки я и возлагал надежды по своему «утреннему» спасению.

Пробуждение оказалось прогнозируемо тяжелым: сознание застряло на отметке «заклинено», тело больше всего напоминало забытый пекарем кусок теста, а конечности противно подрагивали. Есть, пить и жить совершенно не хотелось. И единственное, что хоть как-то спасало меня от оставления данной реальности – две пары заботливых рук, нежно гладящих мое бренное тельце. И малюсенькими капельками в такт движению этих рук в меня просачивалось желание жить.

– Спасибо, феи, – промямлил я, наконец, разлепив глаза. – У меня был тяжелый трудовой день и чарующий сон?

– Ха! Я сейчас заревную, – радостно заулыбалась мне немного просветленная Шила. – Смотри у меня, передовик производства! Смотрите-ка, как он с Эльшой разошелся!

– Ты о чем? – притворно спросил я, с трудом повернув помятое лицо к Эльше.

Меня немного отрезвило увиденное. Мягко, как-то по-особенному улыбаясь, на меня смотрела эльфийская блондинка с кожей европейского типа без малейших намеков на вчерашнюю смуглянку. Белые с небольшим вкраплением платинового пепла на кончиках волосы делали лик Эльши каким-то морозно-зимним, а отливавшие неестественным серебром глаза навевали одно единственное воспоминание о героине одной земной сказки.

– С тобой все нормально, Снежная королева? – от волнения я даже нашел в себе силы сесть. – Я, конечно, не большой знаток силуки, но это, кажется, нетипично для «женщины» этого вида.

– Что, нашкодил, Шерш? – Шила хитро погрозила мне пальчиком. – Не волнуйся, Эльша в относительном порядке, только совершенно не в себе. Это пройдет, наверное, к вечеру. Она, как совершенно зрелая женщина, куда более восприимчива к энергетике. А ты, вместо протирания на ней дырки глазами, лучше поешь. И вообще, молодец, что сделал это перед сном и с собой прихватил.

– Ага, – я с трудом отвел взгляд от Снежной королевы. – Я щас…

– А Эльше будет урок, – Шила озорно показала практически обнаженному и выпавшему из реальности стрелку штурмовика язык, – а то вчера чуть не зажала мужика! Ладно бы состояли в брачном союзе! Жадина!

– Ты-то как сама? – спросил я, с трудом откусив шоколад и лениво посасывая твердую питательную сладость. – Все получилось?

– Классно, – улыбнулась Шила. – Ты не обижайся, я просто не смогла устоять.

– Да ты что! Я рад за тебя, – прошамкал я вполне искренне набитым ртом. – Надеюсь, оно того стоило.

– Стоило, – умиленно закатила Шила глазки, видимо наслушавшись моих историй про Светлану. – Ты не рыпайся, дай Эльше обратно энергию скинуть. И тебе и ей полегчает, а то будет еще неделю дура-дурой ходить, улыбаясь непонятно чему. Она-то хоть ничего?

– Она – другая, но тоже эльфийка, – уклончиво ответил я. – Нарт-то уже видел Эльшу?

– Ха-ха, вижу, что понравилась, – в ямочку между моих ключиц уперся коготок Шилы. – Нарт, конечно, совершенно опупел, но парень он не ревнивый, так что пока мы тут, пользуйся, разрешаю.

– А то ты не знаешь, как оно со мной, – закатил я глаза, подражая Шиле. – Будь у меня жена силуки, хрен бы я смог скрыть посадку на сторонний аэродромчик.

– Вот и не нужно, ходи себе на здоровье на правильную посадочную полоску, – Шила кокетливо поднялась с моей постели. – Пойдем-ка мы с Нартом на счет ракет договариваться к местным крохоборам.

– По возможности прихвати парочку специализированных зарядов, какие по нам выпустили, – порекомендовал я, через силу проглотив вязкую и сладкую от шоколада слюну. – Действенная штука. Нет, бери все такие до полного комплекта, если будут.

– Я тоже об этом подумала, – согласилась Шила.

Ремонт занял почти пять дней. Краппс гонял бригаду, как Сидор коз, но смело сказал нам с Шилой по окончании процесса, что «Бурундук» в полном порядке. Удалось восстановить даже ремонтных роботов. Нарт и немного вернувшаяся к природному цвету Эльша покинули базу на третий день, когда ремонт их штурмовика подошел к концу. Расставание прошло на удивление тепло, как будто мы с Шилой прощались с хорошими старыми друзьями. Обменявшись сетевыми адресами и координатами возможных мест пребывания, мы распрощались, похоже, навсегда. Слишком уж был велик даже этот малый кусок обитаемого космоса, и слишком разными оказались наши пути.

Делать на базе стало совершенно нечего. Шила получила кейс с носителями информации, мы заправились и, отметив данные в чипе-фиксаторе пари, начали обратный путь, предвкушая встречу с подставившим нас господином управляющим.

* * *

На обратном пути, можно сказать, никаких приключений не случилось. Вышли мы между поясом астероидов и требуемой нам планетой – четыре древних корабля каких-то джентльменов удачи не в счет. После того, как Шила разворотила тремя выстрелами из главного калибра первый корабль, ребята дружно совершили доворот, и мы торжественно прошли мимо параллельными курсами. Нужно им отдать должное, что поврежденный корабль романтики космических дорог не бросили.

– Может, ты зря их так встретила? – засомневался Ося.

– Да, конечно. Ребята просто огоньку попросить вчетвером бросились, – посмеялась Шила. – Вот и получили. Мы же его не развалили на части, так пара отсеков разгерметизировалась.

– Шила, у них же щитов нет, – возмутился Ося.

– Значит, четыре отсека, – ответила Шила. – Нечего их жалеть, просто мы раньше начали, а подкрадись они незаметно, ситуация могла кардинально измениться совершенно не в нашу пользу.

Пока добирались до периметра боевых станций корпорации, Шила строила и разрушала планы разговора с господином управляющим. Краппс, играя ее оппонента, выступал то в роли критика, то в роли господина управляющего. Издергавшись и перебесившись, Шила все же поняла, что подставили нас чисто и придраться ни по контракту, ни другим путем вариантов у нас просто нет. Осталось надеяться, что мы вернулись первыми и выигранное пари окупит хотя бы часть случившихся расходов по ремонту.

После посадки мы с Шилой первым делом направились в торговую палату, где заключалось наше пари. Несмотря на задержку на ремонтные работы, мы прибыли первыми, так что и спорить там стало особенно не о чем. Осталось дождаться возвращения второго экипажа, чтобы убедиться, что у них не случилось непредвиденных простоев в пункте назначения. Встречаться с управляющим – любителем пари с двойным дном – желания не возникло, и Шила сдала кейс с информационными носителями уполномоченной персоне, указанной в контактных деталях контракта.

Вся наша ходячая компашка сидела в местном баре. Не смотря на довольно нескромные цены, публику внутри заведения нельзя было назвать ни однородной, ни малочисленной. В основном время и деньги в полутемных залах прожигали посторонние для станции экипажи грузовых судов и кораблей сопровождения, часто попадался народ, относящийся к наемникам различного рода, ищущим удачного контракта или нанятым для какой-то локальной заварушки и ожидающим ее начала. Изредка проскакивали форменные комбинезоны разного персонала с базы, но по их малочисленности можно было догадаться, что работники и служащие станции предпочитали какие-то другие заведения.

– Шерш, я хочу хорошенько насолить под хвостом этому уроду, – изливала душу немного нагрузившаяся горячительным Шила. – Этот крохобор должен расплатиться за подставу.

– Да ладно тебе, – успокаивал я распалившуюся капитаншу. – Все кончилось всего-то потерей какой-то принципиально незначительной суммы денег. Хитрый управляющий всего-то знал местные реалии лучше нас, чем и воспользовался. Кроме всего прочего, ты хочешь нарваться на законные неприятности?

– Я не собираюсь его насиловать открыто, – тихо и зло пискнула Шила. – Пока прибудут его парни, чтобы достойно проиграть пари, мы имеем целую кучу свободного для размышлений времени. Нужно использовать его с толком.

– Давай лучше поищем работенку, – предложил я. – В принципе, можно уже и по делам мотать, нас тут вроде уже кое-кто видел.

– Успеем, – Шила довольно сильно хлопнула затянутой в скафандр рукой по столу. – Соберем-ка для начала информацию, потусуемся по барам, поболтаем с народом, узнаем сплетни. Разберемся, кто в чем виноват и накажем кого попало.

– Ну, как знаешь, только это вы с Краппсом и займетесь тусняками, – неохотно согласился я. – Я в таких делах что-то не чувствую за собой вдохновения. Ты только сильно не высовывайся.

Таким образом, пока Шила и Краппс шатались по местам отдыха и развлечения обитателей станции, я усиленно становился «своим» в барах и забегаловках, где обустроился торговый «люд», экипажи кораблей и судов, а так же представители стяжателей удачи. Между делом я интересовался рынком предлагаемой работы. Наученный первым контрактом, я тщательно проверял сведения, относительно предложенной работы.

Как оказалось, именно тут все делились со всеми общедоступной информацией, свежими сплетнями и слухами. Такие места служли своеобразными ретрансляторами «сарафанного радио» в космических масштабах. Новости, переданные по надпространственной связи, можно было увидеть как в голокубе баров, так и в информационной сети, а вот подробности, передаваемые из уст в уста, ну, или уж куда повезет, всплывали именно тут, в барах. Как и положено, более детальная или ценная информация стоила денег. Поскольку в конкретной информации у меня нужды не имелось, я просто слушал сплетни, а с ними реальные и не очень подробности новостей. Между делом я сверял текущую вокруг меня информацию с появляющимися предложениями о работе. Как того и следовало ожидать, большинство из предложений несло в себе разного рода подвохи. Самые легкие каверзы имели лишь финансовую подоплеку, хотя, в некоторых случаях и такие предложения оказывались выгодными, и за них вполне осознанно брались желающие хоть что-то заработать.

Прокачав кучу лохотронного шлака, мне даже удалось вычленить парочку приемлемых для нас контрактов. Подвоха в них, кроме суммы оплаты, вроде бы не ожидалось, хотя в обоих случаях маршрут проходил через два района довольно больших аномальных зон. Судя по тому, что контракты висели уже довольно давно, мы могли и не спешить. Тем более что в силу кое-каких нюансов я, как и весь экипаж «Бурундука», служивший источником информации о системе, где мы волею карт побывали совсем недавно, стал на какое-то время довольно известным человеком. А доски объявлений, как специально, просто кишели предложениями о работе в тех космических степях. Видимо, торговцы спешили нажиться, пока шло не совсем запланированное противостояние. Только вот из-за нашей информации желающих рискнуть сильно убыло, и цены на такого рода контракты стали казаться смешными.

Попадалась кое-какая информация и по милому Шилиному сердцу господину управляющему. Оказалось, что этот подкожный тип имеет личную яхту, любит проводить на ней время и в большинстве своем проводить его не в гордом одиночестве. Кроме того, довольно регулярно господин управляющий отлучался в какие-то продолжительные прогулки на несколько дней. Обобщив нафильтрованную остальным экипажем «Бурундука» информацию, у заимевшей на управляющего зуб группы лиц сложилось мнение, что рыльце у их общего друга в пушку, затруднительно было лишь определить степень этой пушистости. Подкорректировав цели поиска, Шила с Осей взялись за дело с удвоенной энергией.

Пока мы анализировали рынок труда и усердно искали потайной ход к господину управляющему, вернулся второй экипаж, участвовавший в нашем пари. Корабль пришел позднее нас на три дня. Если учесть, что ремонтом они не занимались, отставание получилось катастрофическим. Сумму выигрыша по пари Шила с удовольствием забрала, а вот работу господина управляющего отклонила кардинальным образом, цинично вычеркнув встречу с ним из списка ближайших дел. Управляющий, которого в жизни звали Куклусто, пытался за какой-то надобностью пару раз с нами связаться, но Шила оказалась непреклонной. Мы прекрасно отдавали себе отчет, что вряд ли это могли быть слова благодарности за честно выполненную работу с предложением о дальнейшем сотрудничестве, хотя, чем мышь не шутит, пока кот спит.

Сидя в кают-компании «Бурундука» экипаж лениво обсуждал сложившееся положение дел.

– В принципе, мы тут уже достаточно засветились, – говорила Шила. – Можно и основным заданием заняться. Предлагаю прекратить гонять космическую пыль и рискнуть в основном направлении, рискуем мы умеренно, а победителей не судят.

– Зато проигравших судят с пристрастием, – заметил Ося. – По мне, так стоит придерживаться намеченного плана. Решили примелькаться в этом куске пространства – извольте выполнять. Никто не знает, как оно дальше будет.

– Ося, ну мы-то знаем, что ты перестраховщик со стажем, – улыбнулась Шила. – Будь твоя воля, ты б все системы «Бурундука» раз пять-шесть продублировал, просто из предусмотрительности.

– Шила, раз уж ты решила насолить Куклусто, нужно это сделать, – ответил я. – Нас потом, правда, могут не пустить на эту станцию, но нам сюда, вроде, не особенно-то и нужно. Зато этот поступок четко впишется в картину приграничных районов пространства параганцев, создавая нам некоторую известность, хоть и не самую желанную.

– Шерш, думаю, что ты прав, и сделать это нужно тихо и незаметно, – ответила Шила. – Это же – месть, а не спектакль. Тихо накрыли – тихо ушли, власти в квадрате обломки нашли.

– Ты его прах намерена по космосу пустить? – уточнил Краппс.

– Еще не решила, – задумалась Шила. – В принципе, достаточно как следует помять его любимую яхточку, чтоб на карман давануло и в штанах, как говорит Шерш, отразилось. Но тут уже не спустишь все на «не знаю», «не видел», «не участвовал». Хорошо бы его в какую-нибудь авантюру втравить, как он нас, чтоб другие стороны за нас счета выставили.

– Может, стоит привлечь власти, – вставил Краппс. – Скорее всего, они там что-то незаконное проворачивают.

– Думаю, что местная администрация в курсе делишек господина управляющего, – возразил я. – По-другому его постоянные привлечения боевых кораблей базы в качестве эскорта давно были бы уже пресечены. Если мы хотим сделать это чужими руками, стоит поискать, кому бы об этом захотелось знать.

– Ты о параганцах? – уточнила Шила.

– Вполне возможно, что с этими ребятами-то и проводятся встречи, – ответил я. – Тут хоть и их территория, но весьма приграничная. Что-то мне подсказывает, что козни ведутся против каких-то соседей параганцев.

– Давай заложим, – предложила Шила. – К примеру, Алурису.

– Думаю, не стоит, – ответил я. – Скорее всего, за ними и так следят. Ты же не хочешь встрять в разборки между силовыми структурами?

– Судя по нашему контракту, мне кажется мы и так уже по уши в неправильном шоколаде, – ответила Шила. – Не спокойно у меня на душе. Просто нет уверенности, что нас не возьмут в оборот по-настоящему после выполнения задания. Сам же говорил: «Либо мертвый свидетель, либо полезный агент».

– Тут есть шанс выкрутиться, так что не стоит добавлять к шоколаду еще и мармелад, – усмехнулся я. – В идеале нужно просто хорошенько напакостить господину управляющему, не влезая в конфронтацию с властями, хотя этот нехороший человек, читай «редиска», и так каким-то боком к этим властям относится.

– Ладно, – подвела итог Шила. – Злостно пакостим и сваливаем на новое место. Эта дыра уже надоела хуже паленой проводки. Ни подраться тебе, ни пострелять, как в пансионе благородных девиц!

– А ты там была? – разыграл я искреннее удивление.

– Нет, но ты все отлично рассказал в лицах, – отрезала Шила. – Мне тут надоело!

Следующие три дня принесли нам кучу мелких неприятностей. И их причина оказалась проста – загрустившая и начавшая развлекаться Шила. Первой адской вороной стала драка в баре, которая стремительно переросла в миленькую потасовку, не оставившую равнодушной практически ни одного посетителя заведения. Исключительно по чистой случайности нас не прихватила местная военизированная охрана. Возможно, после нее у владельца заведения появились к нам некоторые претензии, но мы предусмотрительно стали избегать столь «шумного» заведения.

После этой выходки Шилу от сбора информации в барах пришлось отстранить. Но и этот шаг не избавил нас от сюрпризов. Сидя на корабле, наша капитанша подписалась под контракт, в котором набирались корабли для карательной миссии на одну из обнаглевших шаек местных пиратов. Тут нас пронесло мимо раздачи из-за того, что пираты по каким-то каналам прознали о готовившейся акции и благоразумно растворились в просторах космоса. Так что проблемы ограничились небольшой экскурсией в район астероидного пояса. Мы даже заработали некоторое количество денег, хоть неустойка по контракту и оказалась довольно скупой. Случались еще кое-какие мелкие недоразумения, к нашему облегчению носившие менее разрушительный характер. В общем, время шло, а мы топтались на месте.

Сложность Шилиого намерения отблагодарить бывшего работодателя состояла в том, что отследить яхту господина управляющего оказалось весьма проблематично. После погружения в надпространство малый кораблик фактически выпадал из привычного бытия, и методов скрытного слежения за кораблем в надпространстве нам известно не было.

Лично я уже собирался предложить срочно заняться хоть каким-нибудь делом, как у нас совершенно неожиданно появилась тонюсенькая ниточка, даже не ниточка, а паутинка, но потянуть за нее несомненно стоило. Краппс в один из разведывательных походов по местным питейным заведениям познакомился с одной соотечественницей, попросту сняв ее. Логичным результатом знакомства через какое-то время стал поиск постельного заведения или что там, у гуапардов, в таких случаях используется.

Слушая подробности очередного подвига нашего бортинженера, я с удивлением узнал, что наш Ося, оказывается, слыл видным парнем, по крайней мере, дела с соотечественницами у него шли не в пример моим на Земле.

Изначально мы все не придал значения новой подружке нашего инженера, пока Шила не увидела ее сходящей с борта челнока, пришедшего с яхты господина управляющего, в компании кого-то из членов экипажа. Так вот, эта «осьминожка» оказалась чем-то средним между постоянной любовницей и временной супругой одного из членов экипажа яхты господина управляющего. Дамочка эта, как и положено в таких случаях, страдала крайней степенью избалованности и капризности. Но поскольку на ближайших базах насчитывалось не так-то много представителей мужской половины гуапардов, Краппсу удалось завладеть ее вниманием и телом довольно легко и практически непринужденно.

Тут уж разведывательная машина в тандеме с машиной обольщения раскрутилась на всю катушку. Уверенности, что появится полезная информация, не возникало, но попытаться стоило. И мы стали активно разрабатывать планы по добыче полезных сведений из новой пассии Краппса с активным привлечением последнего.

И проблема, как всегда, случилась совсем не там, где ее ожидали. Дама вовсе не противилась активной физкультуры на ниве полового влечения, но вот к горячительным напиткам, как и прочим одурманивающим разум средствам, относилась весьма настороженно. А в твердом уме и работающей памяти оказалась то ли совершенной дурой, то ли исключительно натренированной актрисой. На различные подталкивания, намеки и поползновения разговорить новую пассию в нужном нам ключе Краппс получал лишь кучу пустых бабских сплетен: кто, с кем, где, когда и сколько раз. Возможно, такая манера поведения имела право на существование из-за однообразия местного бытия, но лично мне казалось, что дамочка ведет какую-то лишь ей известную игру, делая вид, что совершенно не интересуется ничем, кроме сплетен на тему интимной сферы.

Мы уже стали подумывать о бесполезности наших усилий, как Краппс гордо объявил, что нашел дорожку к своей новой подружке. Эта известная всем разумным с детства дорожка имела старое, как мир имя – любопытство.

Вы можете подумать, что все наши действия смешны, вроде как, это – пустая трата времени и денег. Позволю себе не согласиться, во-первых, месть – это одно из излюбленных хобби многих представителей людского сообщества, во-вторых, мы же все равно должны были засветиться на территории параганцев. Повод подставить господина управляющего мог оказаться ни чем не хуже какой-нибудь дурной работы на очередного хитрого клиента. Тут же мы показывали себя обычными и даже в местном понимании правильными «людьми». Скажите, стал бы «засланный казачок» заниматься какой-то глупой местью?

Так вот, возвращаясь к теме нашей барашки, то есть осьминожки… Как и положено весьма обеспеченной даме, она была манерна, возможно, где-то образованна, в меру модна, и не в меру любопытна. В отсутствие необходимости тратить время на добычу куска хлеба любопытство и сплетни стали ее основными инстинктами, которые, наверняка, запросто перекрывали по значимости даже эротическую физкультуру и того же вида спорт. И в своей личной битве за интересное осьминожка свято придерживалась одного правила: всегда лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать, ну и, соответственно, один раз увидеть живьем, чем сто раз по голосфере.

Ося же, увидев возможность отомстить нам за столь бесцеремонное использование его личной жизни, тонко реализовал её. Для этой любопытной «мыши» он нашел замечательную ловушку, замешанную на двух основных для нее инстинктах любопытстве и сексе. Причем, капканом вокруг желаемой приманки значились наши «семейные» посиделки, которые по версии Оси традиционно не обходились без распития горячительного. Этот, извините за слово, засранец просто предложил своей новой подружке посмотреть, как занимаются эротической гимнастикой представители вида разумных под названием «силуки». И поскольку дама о силуки имела исключительно обрывочные сведения, шансов различить во мне представителя иного вида оставалось крайне немного. В случае сомнений, всегда имелась возможность сказать, что вот таким неудачным уродился.

План выглядел простым, как удар дубиной и прямолинейным, как лазерный выстрел. Как говорится: хочешь быть в компании – не выделяйся. Все пьют – и ты пей, ну и так далее. Обсуждая тонкости предстоящего мероприятия, мы сидели в кают-компании «Бурундука».

– Ну, ты жучара, Краппс, – пищала Шила в возмущенных чувствах. – Скажи просто, что давно хотел сам посмотреть, как мы это делаем!

– Да, был такой грешок, – в голосе Оси чувствовалось веселье. – Вы же хотели найти повод напоить мою девчушку и практически изнасиловать ее морально, вот я и изыскал его.

– Ты вообще уверен, что она напьется? – не унималась Шила. – Может, она просто намеревается подождать, пока напьемся мы?

– Ну, это уже моя часть проблемы, – ответил Краппс. – Не напьется – ничего не увидит, я буду следить за обстановкой. Для такого случая у меня имеется военная хитрость.

– Ты думаешь, что с одного раза получится что-то узнать? – с сомнением уточнил я. – Как правило, такие крупицы информации собираются постепенно, времени может уйти чертова уйма.

– На войне, как на войне, – хитро ответил Ося. – Главное – слегка сбить бдительность, и тут же пустить в ход немного запрещенные приемы.

– Ты о чем? – спросила Шила.

– Есть тут у меня кое-какие специфические снадобья, сильно развязывающие язык, – одно из щупалец Оси сделало жест «полное спокойствие». – Правда они и поведение могут развязать.

– У тебя что, наркотики есть? – удивился я.

– Конечно, – ответил Краппс с толикой возмущения. – А что тебя так удивило?

– Это наверняка незаконно? – сделал я вид, что возмутился.

– Не законно, – подтвердил Ося. – Только это реально незаконно на планетах и орбиталках гуапардов, тут же никто просто не заморачивается такой ерундой. К примеру, я даже не знаю, что для тебя является наркотиками, а что нет. То же самое я могу сказать и о Шиле.

– Ну, в общем, так и есть, – согласился я. – Только ты уж сделай так, чтоб в случае прибытия к местам, где есть знающие «люди», у нас не случилось проблем.

– Обижаешь, Штурм, – Ося скрестил первые две пары щупалец в жесте пренебрежения. – Мы же не первый раз в групповом упражнении.

– А ты уверен, что твоя пассия захочет употреблять эту дурь? – с сомнением уточнила Шила.

– Не уверен, хоть она и желала давно ее попробовать, – немного замялся Ося. – Тут ее практически не достать. Но я решил не рисковать, для этого и нужно слегка раскрепостить нашу привередливую малышку. Потом я совершенно незаметно добавлю каплю волшебства в ее бокал, раскрасив мир необычайными красками и звуками.

– И что будет? – продолжила Шила пытать бортинженера. – А вдруг все зря?

– Что будет, да как будет, – щупальца Краппса выдали фигуру недовольства. – Тебе что, уделить немного времени любимому делу тяжело? Боишься осветлиться до развратной белизны?

– Ах ты, чертов извращенец! – попыталась кинуться Шила на Осю.– Иди в балагане развратные мультики смотри!

– А, так у тебя опыт! – поднял Краппс одно из щупалец в жесте удивления. – Поделись адресами!

– Ах, ты! – по лицу Шилы разливался оттенок, соответствующий людскому румянцу. – Да я тебя!

– Шила, остынь, – я легко подхватил снова подскочившую Шилу на руки. – Ося в компенсацию проведет нам лекцию в картинках о половой жизни гуапардов.

– Да уж, – на некоторое время задумался Краппс. – Да чего уж там, смотрите, извращенцы, пока эта штучка будет в нирване, можете и сами пристроиться.

Мы дружно рассмеялись. Скажу честно, меня как-то не слишком било любопытство, как это происходит у гуапардов, а вот Шила сплошь залилась силукским «румянцем». Обсудив до конца детали и скоординировав действия, мы пошли готовить операцию «Изъятие».

* * *

План выглядел довольно просто. Мы с капитаншей готовим все танцы с бубнами, а Ося – подругу к ним. Подумав, мы с Шилой решили раскошелиться на «деловой» номер. Эти апартаменты отличались от обычного номера тем, что в них имелась возможность поддерживать разные атмосферные условия в разделенных защитным полем секциях. То есть, представители разных видов могли присутствовать на переговорах без скафандров.

Считалось, что при таких переговорах куда более ясно выражаются мысли, и более искренне делаются предложения. В принципе, зная особенности физиогномики собеседника, можно судить о его намерениях и чувствах. В общем-то, не скажу, что это было так уж необходимо, но считалось хорошим тоном при проведении серьезных переговоров. Очень часто такие номера эксплуатировались и любителями посидеть в компании. Согласитесь, что принимать, к примеру, пиво значительно удобнее из хорошего бокала, а не через специальное приспособление в скафандре. Принципиально цена такого номера ощутимо отличалось от стандартных апартаментов, не оснащенных таким оборудованием. Но практически во всех заведениях люксового уровня все номера имели такие возможности. Другой вопрос, что апартаменты в заведениях соответствующего класса сами по себе не казались слишком дешевыми.

Когда Ося сдал нам шпионскую информацию об очередной встрече с новой пассией, мы начали заключительную фазу подготовки. Встречу решили обосновать неизвестным тут празднованием дня рождения, к примеру, Шилы – в прошлый раз ей очень понравилось. По сценарию, вечеринка должна казаться тесным междусобойчиком без приглашения посторонних «людей». Краппс, как член экипажа «Бурундука», естественно, состоял в списке участников. И как бы в виде исключения мы соглашались взять в наш кружок «трезвенников» и его временную партнершу по физической культуре.

Обсуждение программы мероприятия слегка затянулось и даже уткнулось в небольшой тупичок. Шила ратовала за танцы под музыку, Ося склонялся к какому-нибудь свеженькому голофильму. Ну а я, исключительно чтобы повеселить компанию, предложил вызвать «девочек». Перебрав все, даже самые экзотические предложения, вроде вызова фокусника, мы вернулись к выводу, что по сути мы имеем довольно обычные посиделки с необычной для дичи компанией. В результате финальная программа мероприятия не заблистала ни шокирующей экзотикой, ни излишним разнообразием: выпивка, потуги к танцам, кое-какие общеизвестные азартные игры, переходящие в плоскость универсальной для всех видов эротики. И если удастся заинтересовать и разогреть нашу дичь, то – покер на раздевание со штрафными «стопками», а потом – как уж получится. В принципе, если дичь дойдет до кондиции раньше времени, то нам с Шилой станет не обязательно устраивать эротическое шоу. Как говорится, все сосредоточилось в руках Вечности. И даже если наша затея в итоге обернулась бы полным провалом, налицо имелась сама по себе неплохая вечеринка. Так что мы совершенно ничем не рисковали.

Первая часть балета, за которую мы больше всего опасались, разыгралась четко, как по нотам. Осьминожка купилась с потрохами уже на саму вечеринку с загадочными силуки. После намека Краппса на возможно веселое продолжение она так увлеклась идеей, что практически выскочила из скафандра в направлении гостиницы, где мы сняли номер. Ради традиции подружка Оси даже прикупила Шиле в подарок какую-то штуковину, выполненную из платины и прогнозируемо относящуюся к модным украшениям. Остальное, как говорится, оказалось делом техники.

С напитками и провизией для вечеринки мы мелочиться не стали, заказав все в хорошем ресторане с доставкой. В конце концов, мы и сами заслужили хороший отдых. И раз уж до курорта нам было не дотянуться, стоило воспользоваться тем, что имелось. Для уверенности я просканировал номер на предмет «клопов». Таковой оказался всего один и установлен был весьма хитро, судя по всему, действовал какой-то энтузиаст. Ради стёба Шила переместила «клопа» в ближайшее отделение какой-то местной богодельни, ратуя за просветление помыслов любителя подсматривать. Мелочь, а приятно.

Собственно, затея наша вышла больше авантюрой, чем толковым шпионским мероприятием, слишком много в нем оказалось всяких «если», «вдруг» и «возможно». Подружка Краппса элементарно могла не интересоваться работой своего «мужа». Даже если это не так, то она могла не знать, куда они летают. Кроме того, места назначения могли каждый раз находиться в разных точках, в конце концов, осьминожка могла элементарно не разбираться в координатах пространства. Но при любом раскладе, нас ждала замечательная вечеринка, и мы ни в коем разе не могли позволить Краппсу появиться на ней без партнерши.

Наша непрофессиональная акция прошла, как и положено, косо. Объект, даже приняв " на грудь", бдительности не потерял. И Ося, решивший идти до конца, для начала честно предложил вкусить даме обещанное "чудесное снадобье". И к нашему общему удивлению осьминожка даже и не подумала отказаться, только вот, чтобы выглядеть нормально, Осе пришлось употреблять снадобье месте с ней.

Пока Ося со своей пассией раскрепощались по полной программе, мы с Шилой, не зная, как должно действовать снадобье, потихоньку пытались развязать язык нашей жертве. Как и обещал бортинженер, результат не заставил себя ждать, разве что оказался он не совсем таким, как мы ожидали. Тогда-то мы и осознали, что радость наша была бы неполной без развязавшегося за компанию Оси.

Через каких-то пяток минут осьминожка радостно и весьма охотно отвечала на наши вопросы, на которые со своей стороны не менее радостно порывался отвечать и наш бортинженер. Каждый из них активно пытался перетянуть внимание на себя, отчего наши подопечные постоянно перебивали друг друга, периодически закатываясь в довольно громком бульканье, по-видимому, заменявшем гуапардам то ли смех, то ли возмущение. Увещевания на сладкую парочку никак не действовали, а наводящие вопросы вызывали просто безумное веселье. Очень скоро нить разговора стала сначала путаться, а позднее и теряться, сметаемая бурной радостью. В конце концов, окончательно раскрепощенная осьминожка начала открыто домогаться нашего инженера. Наблюдая за эротической сценой, разыгрываемой парой гуапардов, мы с Шилой печально констатировали провал миссии.

– Ну, отрицательный результат – тоже результат, – пытался утешить я Шилу. – Попробуем в другой раз. Мы же никуда не спешим.

– Ты ничего не забыл? – разочарованно посмотрела на меня Шила. – Краппс под своим кайфом любезно разболтал своей пассии все, что только можно было разболтать, о наших замыслах. Остановить его, как ты видел, возможности не наблюдалось. Думаешь, после этого у нас остались хоть какие-то шансы?!

– А? Да, пожалуй, ты права, – согласился я, проанализировав ситуацию. – Да ладно, в конце концов, постоянно кто-то кого-то подставляет. Ну его, этого засранца.

– Да ты что! – возмутилась Шила. – Он не кого-то там подставил, а нас!

– Ну не хочешь же ты убить эту милую даму только за то, что Краппс слегка расслабился? – размышлял я, наблюдая сцену, на которую по идее подряжали нас с Шилой. – Тем более, мне кажется, что Краппс ей очень доволен, а она так в нем вообще души не чает.

– Шути давай, – уныло сказала Шила. – В твоей броне кроме перевода голозапись предусмотрена?

– Не знаю, – немного удивился я переходу. – Может и есть, но изображение может быть плоским, а тебе зачем?

– Зачем – зачем, хочу вот себе на память эту пьесу заснять, – наконец улыбнулась Шила. – Буду потом Краппса шантажировать!

– Мы-то в пьесе участвовать будем? – спросил я, украдкой приобнимая Шилу.

– Ну уж нет! – ответила Шила, подавшись мне навстречу. – Зачем нам новый компромат? У нас уже есть одна интересная версия.

– Как тогда общаться будем без брони? – уточнил я. – Наши побрякушки вне корабля не работают.

– Ха! Зачем нам разговаривать! – Шила уверенно охватила мою ногу своими. – Язык тел – универсальное пособие по общению!

Оставив броню в банкетной зале, мы с Шилой удалились в другую комнату номера. Дополнившись до нужной кондиции спиртным, мы начали общение на непосредственном языке тел. И, поскольку эротические романы должны стоять на другой полке, могу кратко сказать, что время проходило: замечательно, волнующе, познавательно (нужное подчеркнуть).

Начав под вечер, мы незаметно для себя плавно перешли к утренним упражнениям. Немного занятые собой, мы вовремя не заметили нашу "сладкую парочку". С радостью наблюдавшие сквозь едва мерцающую пленку поля и комментировавшие друг другу нашу постановку, Ося и его партнерша находились в облике природной наготы. Совершенно случайно обнаружившая зрителей Шила что-то пропищала, видимо, возмущаясь Осиной выходкой. Я же лениво подумал, что осьминожка без обмана получила обещанное, и выбросил мысль из головы, продолжив приятный и полезный процесс.

Немного вздремнув после активной ночки, мы с Шилой с некоторым трудом привели себя в порядок. Вернувшись в конференц-зал, мы практически столкнулись носами с бодрой и на удивление свежей сладкой парочкой гуапардов. И все пошло по второму кругу: танцы с бубнами и без оных, выпивка с закуской и без нее и еще всякое-разное, что я помню довольно эпизодически. Вечеринка, одним словом, удалась, чего не скажешь о нашем шпионском мероприятии.

* * *

У нас начиналось утро. Не знаю, что там за время суток стояло за пределами номера, но у нас начиналось хмурое утро. Хмурая Шила выговаривала не менее хмурому Осе, уже проводившему свою изрядно помятую и тоже слегка хмурую пассию до транспорта. И к моему удивлению Ося даже не пытался отвертеться от своей безмерной вины. Мое появление обстановку не разрядило. И, позавтракав довольно скудными остатками барского стола, наш экипаж продолжил оздоровительный сон. Хоть Краппс и не нуждался в столь частом сне, как мы с Шилой, видимо, вечеринка удалась и для него, а организм требовал срочного возмещения моральных и физических убытков.

В какой-то момент я неожиданно выпал из сна, отчетливо понимая, что меня что-то тревожит. Оказалось, что у шлюза наших апартаментов имелся в наличии посетитель. Видимо, я оказался единственным способным на подвиг, поскольку остальной экипаж беззастенчиво дрых, не обращая внимания на эту досадную помеху. Поминая не слишком мягкими словами пришедшего, а заодно, совершенно отчаявшись найти пульт управления номером, я поплелся к стационарному терминалу. У входа меня ожидал настоящий сюрприз, и удивление мое оказалось тем более велико, что посетил нас вчерашний предмет охоты. Попытавшись героически припомнить имя очаровательной светской осьминожки, я понял, что это – непосильная задача. По этой причине я просто открыл шлюзовой предбанник, улыбнувшись и помахав даме ручкой. Я порывался надеть свою броню, чтобы не стеснять осьминожку, но она, опередив меня, появилась в своей половине конференц-зала уже без скафандра.

– Привет, Штурм, – перевела мне собственная броня. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – ответил я и, немного помявшись, спросил. – Извините, не помню, как Вас зовут.

– Не удивительно, – ответила она с легким смешком в интонациях. – Для друзей – Драсса.

– Очень приятно, – улыбнулся я в ответ. – Штурм – это штурман. А вообще, для друзей – Сергей. Ты-то сама как?

– Замечательно! – ответила осьминожка. – А вот мой полосатенький вчера явно перетрудился. Я его проведала уже, сегодня он – не игрок. А вы с Шилой, кстати – замечательная пара.

– Рад, что тебе понравилось, – слегка покраснел я. – Надеюсь, ты действительно хорошо провела время.

– Конечно! – ответила Драсса. – Тут, на базе, вообще мало чего интересного. А я ужасно люблю наблюдать за сексом со стороны. Надеюсь, вам это не сильно помешало?

– Э… Нет, – неуверенно ответил я, вспоминая реакцию Шилы. – Может, немного Шила напряглась.

– Чудесненько, – обрадовалась дама. – Давайте еще попробуем, только без горячительного, просто легонькая доза чудесного снадобья, надеюсь, у Краппсика еще осталось.

– Ну, поглядим, как там наши друзья себя будут чувствовать, – уклончиво ответил я. – Может завтра или послезавтра.

– Отлично! – слегка подпрыгнула дама на диванчике. – Это просто замечательно!

– У меня к тебе, кстати, дело есть, – принял я серьезный тон. – Мы тут вчера кое о чем говорили, ты не помнишь?

– О маршруте яхты этого гнусного Куклуса? – развеяла дама мои призрачные надежды. – Помню.

– Это. Ты там сильно не… – начал я.

– Да ладно, – прервала меня Драсса. – Если вы пообещаете, что не навредите экипажу, я вам кое-чем помогу. Господин управляющий, как он себя любит величать, ни у меня, ни у моего теперешнего партнера теплых чувств не вызывает. Гнилушка он болотная.

– Но твой партнер же на него работает, – мягко проверял я почву.

– Ну и что? Всего лишь за деньги, – ответила Драсса. – Ты просто не знаешь, как он относится к экипажу. Да и яхта не его личная, компания выделила в соответствии с занимаемой должностью. Так что? У вас нет намерений навредить экипажу?

– Нет, – честно ответил я. – Господин управляющий крепко подставил нас, хотелось бы слегка поквитаться именно с ним. Вот ищем пути.

– Совершенно нормально, – согласилась Драсса. – У меня есть маршруты яхты. Не знаю, зачем они туда периодически наведываются, точки назначения четыре, выбираются, как придется, хотя, возможно закономерность и существует. Вы, надеюсь, в курсе, что охраной обычно ходят два-три эсминца или, в крайнем случае, сторожевика компании?

– Знаю, – ответил я.

– Ладно, вот координаты и даты последних влетов, – передала мне Драсса носитель информации. – Помните, вы обещали не вредить экипажу.

– Почему ты это сделала? – спросил я, подозревая какую-то подставу.

– Вы мне понравились, – просто ответила Драсса. – Я – не та дурочка, которой вынуждена выглядеть. Просто положение обязывает. Краппс – это святая наивность в плане интриг, но именно в силу этого качества он очень хорошо чувствует "людей". И если он называет вас друзьями, вы – не такие поганки, как Куклусто.

– Спасибо, – ответил я.

– Да ладно, – ответила Драсса. – Пока народ дрыхнет, поясни мне правила игры, в которую вы вчера пытались играть.

– Преферанс? – уточнил я.

– Не помню, – честно призналась Драсса. – Осино зелье вынесло мне разум сильнее, чем показалось.

Вообще не вспомнив каких-либо попыток играть в карты, я логически решил, что это мог быть преферанс или на худой конец покер. Скинув игру на местный носитель, я загрузил ее в голографический терминал стола и начал экскурс.

Новый день, вечер и часть ночи прошли замечательно, благо вчерашних подвигов никто повторять не рвался. Мы играли в преферанс с перерывами на прием пищи, доставленной из самого крутого ресторанчика базы, которую заказала Драсса. Игра затянула. К концу нашего мероприятия Драсса и Краппс проиграли нам с Шилой нехилую сумму денег, даже не смотря на то, что играли мы по мелочи. Всеобщим решением, прошедший день был объявлен днем "ищущего адепта" и долги прощены.

Расстались мы "старыми проверенными друзьями", назначив через день посиделку в стиле первой встречи. Описывать ее смысла не вижу, так как это была бы уже иная сюжетная линия.

В итоге не мытьем, но катанием мы добились своей цели, получив в распоряжение информацию, о которой приходилось только мечтать. Хоть мы пока и не представляли себе, как ее можно использовать, зацепка лежала у нас в руках.

Не придумав чего-либо лучшего, мы решили элементарно проследить за яхтой, получив от Драссы время и наиболее вероятный маршрут следующего вояжа. Расстались мы с милой остминожкой хорошими друзьями, напоследок подарив Драссе кое-что из универсальных для любого вида разумных модных женских вещиц, прикупленных Шилой по моему науськиванию на Алурисе, но так до сих пор и не распакованных моей подругой. Все же женщина – есть женщина, а Алурис – это, как Париж для модниц Земли. Драсса оказалась просто шокирована таким несказанным подарком. Контрабанда с "большой земли" была весьма почитаема местными модницами и исключительно кусача в плане цены. Взамен пассия бортинженера пообещала нам зеленый свет на периметре базы, как ее личным гостям – родители Драссы оказались далеко не последними игроками в местной песочнице, так что обещание не казалось пустыми словами. Правда, наши ближайшие планы распространялись немного в иную сторону.

* * *

Как я уже говорил, оборудования для слежения за кораблем в надпространстве у нас не имелось. Зато у нас лежали на руках важные козыри под названиями "где" и "когда". И реализовать их мы решили наверняка. Для этого мы загодя переместились в нужный квадрат пространства, чтобы подготовить себе надежное место в первых рядах. Честно говоря, я побаивался, что Куклусто изберет обычный кусок пустого космоса, в таком случае подобраться незамеченными к яхте становилось невозможно. С другой стороны, для встречи в пустом пространстве нужны очень опытные штурмана, чтобы встреча вообще смогла состояться. Попасть же в звездную систему, саму по себе являющуюся прекрасным ориентиром, способен даже новичок. Как оказалось, победила практичность. Назначенная точка выхода располагалась в пределах одной из необитаемых звездных систем. Скорее всего, ее никто не посещал даже пролетом. Система прозябала на самом краю пылевой туманности, созданной несколькими ушедшими на пенсию звездами, которые перед "юбилеем" разбросали свое вещество в общую для всех планетарную туманность. Кроме разреженного газа и вещества окрестности точки встречи изобиловали множеством астероидов, скорее всего, когда-то бывших целой планетой или даже планетами. В этом вращающемся вокруг каких-то центров гравитации бардаке по космическим меркам быстро передвигаться оказалось весьма затруднительно. Именно по этой же причине тут имелись все шансы легко спрятаться или уйти от преследования. Зная специфику местного пространства и законы затейливого калейдоскопа различного рода космических тел, в туманности легко мог спрятаться небольшой космический флот.

Наша задача усложнялась тем, что мы не знали точного места назначения яхты, а указанный в координатах кусок пространства оказался слишком велик для маленького кораблика. Оставалось лишь угадать, либо просчитать действия господина управляющего. У меня почему-то не осталось сомнений, что в близлежайшей точке пространства должна состояться именно встреча. Оставался лишь вопрос, для чего и с кем она должна состояться. В любом случае участники явно не желали афишировать это рандеву.

На свой выбор, я наметил несколько перспективных для встречи мест. Самые подходящие из них располагались на стыках планетарных туманностей соседних звезд. Там образовывались своеобразные карманы свободного пространства, окруженного всяким космическим мусором. В случае проблем имелась возможность легко нырнуть и раствориться в этом хаосе. Правда, в мусорном укрытии могли легко притаиться недоброжелатели, но в случае атаки противник в любом случае вынужден будет некоторое время выбираться из пылевых залежей. И эта необходимость диктуется одной простой, но важной мелочью: в пределах пылевых скоплений эффективность лазерных орудий – основных для современного космофлота – непрогнозируемо снижалась. В таком случае у встречавшихся сторон оставалась возможность скрыться по чистому пространству, уповая на мощность своих двигателей.

Немного поразмыслив, я выбрал самый глубокий и широкий карман. Сам бы я устроил встречу ближе к выходу кармана. В принципе, вариантов было всего два: нам могло повезти или не повезти. Кроме того, эта встреча могла оказаться для нас самой обычной пустышкой, даже присутствуя рядом, мы не сможем узнать суть этого действа. Мои размышления прервала Шила:

– Может, спрячемся, из засады засадим в яхту по максимуму и уйдем в прыжок?

– Мы же обещали не вредить экипажу, – напомнил я Шиле. – Нас могут опознать, тогда и до охоты недалеко, а компания, на которую мы недавно работали, довольно влиятельна в этом регионе. Насолить нам эти ребята вполне смогут. Да и чего мы достигнем? Повредим казенное имущество?

– Да, верно, – согласилась Шила.

– Давайте устроим переполох, если ракет не жалко, – предложил Краппс. – Я где-то читал про такой хитрый ход, когда одни ребята решили разыграть из себя большую банду…

– Ося, ты не популярный ли голофильм нам тут пытаешься пересказать? – подозрительно спросила Шила. – У нас тут намечается не расслабуха, а серьезное мероприятие с названием "месть".

– Ну, идея хорошая, – неуверенно сказал Краппс. – У ребят все вышло.

– Шила, давай-ка выслушаем, – предложил я. – Все равно на данный момент идеи отсутствуют.

Задумка Краппса, а скорее режиссера фильма, оказалась в том, чтобы создать видимость присутствия большой группы противников, используя подручные средства. В принципе, идея носила именно киношный характер, но рациональное зерно в ней присутствовало. Требовалось лишь отсеять мусор и взрастить само зерно. Элегантность же идеи состояла в том, что мы практически ничем не рисковали. Встречающиеся стороны желали остаться незамеченными и в таком случае, кинув росток подозрений, имелась возможность надолго охладить, если не разорвать совсем, имеющиеся отношения. Собственно, неплохая месть, если выставить виновником Куклусто. Оставалось придумать, как этого добиться. Окончательная огранка идеи снова появилась с легкой подачи Краппса. Немного дошлифовав ее, мы составили сносный план. Хоть и был он рассчитан на невнимательность сторон, другого в столь сжатые сроки мы родить просто не успевали. В крайнем случае, мы ничего не теряли, кроме времени на монтаж и возможный демонтаж сюрпризов, ну и, конечно, самих сюрпризов.

Краппс предложил разместить вокруг выбранного места несколько ракет, установив их в дежурный режим среди летающего космического мусора. С этим режимом еще предстояло покопаться, но Краппс заверил, что все осилит. По задумке Оси переделанная нужным образом ракета становилась своеобразной миной и тихонько висела в пустоте до поступления сигнала, появления нужной цели или другого запрограммированного события.

Мы планировали ни много, ни мало – напугать встречающиеся стороны атакой со стороны вооруженных сил Алуриса. Лично у меня остались сомнения, имелись ли у встречающихся сторон поводы бояться официалов, но времени для реализации хоть какого-то сценария оставалось все меньше.

Мы разместили в пределах досягаемости десять ракет, охватив полусферой намеченное мной место встречи. Дополнительно на три ракеты бортинженер смонтировал примитивные маломощные передатчики, которые должны были по сигналу передать предложение сдаться и приказ группе захвата по возможности прикрыть яхту Куклусто. После этого, все ракеты должны были атаковать захваченные цели, кроме яхты. Сценарий выглядел на слабую троечку, но мог и сработать. В случае холостого выстрела, нам пришлось бы лишь собрать ракеты и вернуть их к штатному функционалу. Оставалась проблема мусора, который мог повредить ракеты, но тут приходилось уповать на недолгое время ожидания. После установки подарочков, мы выбрали место "Бурундуку" так, чтобы предполагаемые цели оставались между нашим кораблем и ракетами. В таком случае позиция нашего кораблика становилась наиболее безопасной в плане сокрытия, да и кануть в "туман" становилось значительно проще. Вряд ли нас станут искать, даже если провокация не сработает. Единственное обстоятельство, которое не очень радовало меня – уход в надпространство в пределах планетарной туманности чрезвычайно не рекомендовался.

Мы находились в режиме ожидания уже почти половину суток после назначенного срока. Наблюдавшая за "подарками" Шила сообщила, что две ракеты имели столкновения с мелкими метеоритами, но остаются в строю. Экипаж немного нервничал. Исключительно неуютно ждать час за часом, раздумывая на тему, а что если наша затея не удалась, и в последний момент стороны сменили место встречи.

Все же наши труды не пропали зря. Сначала со стороны одной из туманностей появился одинокий корабль, судя по уверенному поведению, ребята тут появились далеко не в первый раз. Целью появления, скорее всего, являлась разведка. Спустя три часа на "звездной" тяге прибыло еще два корабля, в лучшие годы служившие сторожевиками, а через полчаса недалеко от кармана из надпространства вынырнула еще тройка космолетов, один из которых больше походил на небольшой круизный лайнер. До прибытия последнего корабля в эфире велись не слишком активные кодированные переговоры, видимо, координировавшие действия кораблей. Судя по слабой шифровке трафика, к месту сбора прибыла какая-то из местных пиратских артелей. На удивление корабли у романтиков большого космоса оказались не излишне старыми. Видимо, братки оказались не из последних. Спрятав два корабля в туманности практически перед носом "Бурундука", оставшаяся группа встречавших зависла в рукаве.

Близкое соседство слегка нервировало, но, судя по расположению встречающих, "Бурундук" оказался, как мы и рассчитали, в стороне от поля возможной битвы. Спустя два с половиной часа после появления пиратов, яхта Куклусто в сопровождении трех сторожевиков прибыла и остановилась перед входом в рукав.

– Опасаются что ли? – спросила Шила.

– Я бы тоже опасался, – ответил я. – Не поняла, с кем они встречаются?

– Узнать бы еще зачем, – размечталась Шила.

– Удалась бы наша затея без вреда для здоровья, – помечтал и я.

Время шло, а яхта Куклусто находилась на том же месте. Четверка пиратов, видимо поняв, что теперь их ход, двинулась к выходу из рукава.

– Да… Не по плану, – пробурчала Шила. – Где атаковать?

– Думаю, что лучше, когда пираты будут на половине пути между нашими ракетами и куклустовской компашкой. Хотя, не знаю.

– Давай, как решили, – поставила точку Шила. – Будем сомневаться – точно упустим момент. Командуй.

Как следует, постучав на удачу по "дереву" своей головы, я дал сигнал, и Шила привела в исполнение наши нехитрые заготовки. Дальше случилось следующее.

Получив странную передачу с трех разных устройств, фактически оказавшихся с разных сторон, яхта Куклусто резво рванула от туманности в чистый космос. Три сторожевика, прикрывая ее отход, подались вперед. Круизник пиратов резко дал задний ход, пропуская вперед сопровождавшую его группу поддержки. А двойка притаившихся в полях хлама кораблей начала разгон, чтобы принять участие в спасении отходящего круизника, где, видимо, обитали пиратские "шишки".

Как и положено в таких случаях, у кого-то сдали нервы, сверкнули первые импульсы. Но то ли канониры оказались бесталанными, то ли стороны еще верили в легкое разрешение проблемы, никто от первых выстрелов не пострадал даже морально. Под этот шумок наши ракеты обменялись сигналами о целях и, скорректировавшись, стартовали по назначению. С этого момента и начался парад "человеческой" паники. Строжевики-куклустовцы дали слаженный залп, сильно повредив один из ближайших кораблей пиратов. Скитальцы больших дорог ответили невпечатляющим разнобоем, но две подходящих на подмогу пиратские коробочки в дополнение к нашим выпустили еще четыре собственных ракеты. Видимо, усмотрев начало погружения охраняемой яхты в надпространство, сторожевики-куклустовцы совершили слаженный маневр и начали выходить из боя, стремясь выйти на открытый космос.

К тому моменту на сцене объявились и наши ракеты, добавив бардака в и без того нестройное течение боя. И прибывшие на встречу стороны вынуждены были срочно забыть друг о друге, разбираясь с навалившимися подарками. Наши ракеты действительно родились в системе Алурис, которая фактически являлась одними из столпов местной военной моды, и со смехом отмахнуться от них шансов оставалось немного.

Сторожевики компании сразу же сосредоточили огонь на более опасном противнике. В результате общими усилиями сторожевики-куклустовцы смогли сбить четыре ракеты, одна из наших все же достала цель, начисто разворотив кому-то орудийную башню. Но, справившись с нашими, куклустовцы упустили одну из пиратских ракет, удачно нашедшую чью-то корму. По воле случая уступавшая во всем алурсианским ракетам пиратская "рыбка" куснула зазевавшегося сторожевика исключительно удачно. Впрочем, повреждения оказались не фатальными, да и пострадавший кораблик на произвол судьбы не бросили. Теряя атмосферу и искря поврежденными магистралями, он продолжил отход под прикрытием уцелевших собратьев. Набрав нужную скорость, все три сторожевика слаженно ушли в надпространство.

У пиратов все складывалось не так хорошо и слаженно. Возможно, им просто значительно меньше повезло. Ракеты активировались очень близко от романтиков с больших дорог, и сбить удалось всего две из пяти. В результате, поврежденный в начале заварушки со сторожевиками пиратский корабль получил нашу ракету, после чего потерял приличную часть обшивки в районе двигательного отсека вместе с ходом. Слегка вращаясь и "дымя" какими-то жидкостями из развороченного движка, корабль по инерции направился в сторону ближайшего мусорного пояса. Попадания оставшейся пары ракет произошли не столь удачно. Видимо, места оказались неплохо защищены. По крайней мере, одаренные сюрпризами корабли хода не лишились, потеряв некоторые фрагменты обшивки и "поддымливая" уходящей атмосферой, парочка двинулась в сторону уходящего до "туману" корабля с пиратскими "шишками". Три оставшихся на ходу корабля пиратов скрылись в хаосе планетарных туманностей, оставшийся без хода неудачник неспешно двигался в неизвестность, подчиняясь инерции, заданной взрывом.

Спектакль окончился, и мы надеялись, что незаинтересованные лица излишне не пострадали. Надо сказать, что дурной стрельбы практически не случилось. По крайней мере, никто не палил в мифические корабли вооруженных сил Алуриса. Хотя "пустых" выстрелов, особенно в первые минуты заварушки, случилось немало.

– Не кисло получилось, – выдавила из себя Шила, шумно выдохнув. – Это, однозначно, стоит половины наших ракет. Надеюсь, у Куклусто сильно испортятся отношения с пиратами.

– Можешь не сомневаться, – подтвердил Краппс. – Эти уроды не прощают таких подстав.

– А подбитого они совсем бросили? – удивилась наша капитанша.

– Скорее всего, так и есть, – ответил Краппс. – Ты бы на их месте стала рисковать? Они же так до конца и не поняли, было ли нападение алурсиан или нет. Боссы превыше всего. А неудачнику просто не повезло.

– Поможем? – неуверенно предложила Шила. – Там, скорее всего, остались выжившие. Повреждения не так уж и велики. Система жизнеобеспечения в отличие от движков могла уцелеть.

– Ты не забыла, что эти детишки пришли не из пионерлагеря? – вставил я свои "пять копеек". – Эти уроды не одно грузовое судно пустили в бесконечный полет, перебив всю команду.

– Давайте тогда добьем, – уже не столь уверенно предложила Шила. – Все лучше, чем умереть такой смертью.

– Ребятам выпал неудачный расклад, – ответил Краппс. – Я согласен со Штурмом, они должны побывать в шкуре своих жертв. А вот нам светиться совсем не стоит даже в таком случае.

– Я тоже так думаю, – теперь уже я поставил точку в споре. – Повисим еще часик-другой и двинем куда-нибудь. Ося, только не уговаривай меня вернуться обратно. Эти базы мне уже до ужаса надоели. И хоть я тебя и понимаю в отношении Драссы, наше возвращение будет выглядеть слишком подозрительным.

– Так это же хорошо! – не согласилась Шила. – Подозрения в нашу сторону в этой ситуации исключительно полезны господину управляющему! У нас, кстати, есть повод с ним встретиться, он нам, между прочим, работу предлагал. А вот доказать что-либо шансов у него просто нет.

Как я ни упирался, большинством голосов мы возвращались на осточертевшие мне орбитальные базы добывающей компании. С другой стороны, на мое чувство разочарования наличествовали два довольно радостных чаяния. Одно – Шилино предвкушение встречи с Куклусто, другое – ожидание встречи с Драссой со стороны Краппса.

– А, вечность с ним! – подумал я. – Чего только не вытерпишь ради друзей!

Беззлобно выругавшись, я поплелся в свою каюту.

– Сергей, какая необходимость в мести? – спросила меня Анна, когда я нежился од теплыми струями воды в душе. – Мы лишились половины ракет вдобавок к полученным в прошлом задании повреждениям.

– Аннушка, мне трудно объяснить, – попытался я дать вразумительный ответ. – Скажем, что это – любимое развлечение большинства разумных. Значит, польза есть, хотя бы в удовлетворении.

– Да? – немного удивилась Анна. – Ничего не скажешь, дорогое развлечение.

* * *

Но ожиданиям нашим так быстро сбыться не получилось. Ломая все наши представления о пиратах, в район недавних боевых действий, как горох из мешка, посыпались боевые корабли. "Бурундук" снова вынужден был прикинуться ветошью и по возможности не отсвечивать. Поскольку намерения пиратов показались весьма очевидными, а для маскировки мы не могли поставить имеющиеся у нас щиты, оставалась надеяться на невнимательность новоприбывших.

Часть из появившихся кораблей сразу направилась в сторону, где скрылся корабль с "шишками". Остальная группа бегло провела осмотр поля боя, отправив двойку сторожевиков на помощь изрядно пострадавшему в этом бою кораблю. В общей сложности пиратская эскадра провела на месте потасовки почти двое суток. Судя по всему, большую часть этого времени они ожидали возвращения конвоя, отправившегося за главарской посудиной. Возможно, от скуки или из предосторожности оставшиеся боевые единицы периодически проводили разведку недалеких подступов к месту недавнего боевого столкновения. Пару раз мы чуть было не сорвались в бега, но каждый раз пиратские дозорные проходили мимо, удерживая нас от активных действий. По возвращению корабля с "шишками" флотилия снялась и ушла в надпространство, оставив у поврежденного корабля две каких-то малых посудины, смахивающих на ремонтные боты и тройку машин, похожих на штурмовики или истребители.

– Как думает экипаж, – высказалась Шила. – Мы сможем справиться с этими силами?

– Наверняка, – ответил я. – Только вот есть ли смысл?

– Мы имеем шанс подставить Куклусто по полному размеру, – ответила Шила, – если пираты все-таки посчитали это происшествие досадной случайностью.

– Что предлагаешь? – уточнил я.

– Перебьем штурмовики, разнесем один из ремонтных ботов, улучив момент, когда второй будет где-нибудь подальше, – излагала Шила свой план. – Развалим этот сторожевик и сделаем видимость переговоров двух разведывательных групп, упомянув Куклусто.

– Слушай, Шила, ну и зачем нам рисковать? – вступил в разговор Краппс. – Ты и так ему насолила, а в перестрелке могут корабль повредить. Бот, опять же, может и не добраться до базы пиратов. В конце концов, там же разумные на кораблях.

– Там пираты, – поправил я Осю. – Отморозки, которые не щадят ни своих, ни чужих. Этому кораблю просто повезло, что за боссами конвой послали. Хотя, я тоже против этой авантюры. Если хочешь, можем просто сымитировать переговоры между разведгруппами по узкому лучу с частичной утечкой сигнала. Вариант не слишком правдивый, но тут, похоже, и так на Куклусто сильно обиделись.

Поспорив, скорее из вредности, капитанша уступила большинству голосов. Шила с Краппсом составили обрывок сообщения, а Анна позаботилась, чтоб оно выглядело, как отраженный сигнал. В общем, все спланировали неплохо, просчитался лишь я. Пока мы прятались от пиратов, конфигурация мусора, в котором мы висели, слегка изменилась, и выход в чистый космос изрядно затянулся. Наша бутафорская передача вызвала изрядный переполох, но кому-то из штурмовиков удалось обнаружить нас, и вся тройка сорвалась в погоню.

Поначалу я не мог понять, чего они добиваются, все козыри оставались на нашей стороне. Но вскоре я понял, что ошибся. Из-за обилия мусора наш разведчик не мог воспользоваться основным преимуществом – скоростью. А в маневренности он слегка уступал штурмовикам. Нас все же настигли, вынудив принять бой на не слишком удобных для "Бурундука" условиях.

Юркие машины пиратов наносили точечные удары и тут же прятались за обломками астероидов и самими летающими глыбами. Шила просто не успевала за ними. Ракеты в виду множества помех оказались бесполезны. "Бурундук" не мог себе позволить удобные маневры, попросту принимая все атаки на щиты. От совместного удара пары штурмовиков наш кораблик получил пробоину в щите и потерял две бронеплиты на корме в районе трюмов. Пилоты явно метили в отсеки двигателей, нас прикрыл обломок астероида, отскочивший от нашего щита – неожиданно изменивший траекторию камень помешал расчетам штурмовиков. В конце концов, Шила вынужденно начала расстреливать всё, попавшееся в прицел, включая глыбы и прочий мусор, не считаясь с перегревом орудий и энергопотреблением. Тактика выжженного поля тут же дала результат – случайно удалось продырявить один из штурмовиков. Повреждения оказались не тяжелыми, и пилот из боя не вышел. Но помеченная машина потеряла в маневренности, и вскоре Шила окончательно вывела аппарат из игры. В результате повторного попадания штурмовик столкнулся с большим камнем.

К этому моменту у нас оказалась разбитой еще одна бронеплита и появилась пробоина в корпусе с утечкой атмосферы. Два же оставшиеся штурмовика, видимо, решили не упускать добычу, усилив напор, ввиду приближения "чистого" пространства. Буквально перед самым выходом в свободный космос один из аппаратов неосмотрительно подставился под главный калибр, возможно, пират подумал, что его на нашем корабле просто нет. Очередь из трех выстрелов продырявила насквозь и штурмовик, и обломок скалы, за которым он делал разворот. При этом одного заряда из трех, нашедшего штурмовик, хватило, чтобы сделать из боевой машины некое подобие большого брелка с дырой для огромного карабина. Переставший подавать признаки жизни штурмовик выплыл из рукава пыли и обломков и, медленно кувыркаясь, продолжил полет в "чистый" кусок космоса. "Бурундук" вслед за ним степенно покинул мусорное укрытие.

– Хорошо, что в главном твердосплавные болванки заряжены, – язвительно высказалась Шила, рассматривая продырявленный штурмовик в сенсорном приближении, – такая симпатичная погремушка получилась.

В этом раскладе последняя атака оставшегося штурмовика лично мне показалась явным перебором. Лишенный мусорного прикрытия он стал довольно легкой мишенью для Шилы. Три попадания из лазерного орудия оставили на борту легкой машины черные метки. Быстро передумав, пилот кораблика резво вернулся в пояс хлама, порадовав нас вспыхнувшим на борту и тут же погашенным системой борьбы за живучесть пожаром.

– Ну, вроде отделались, – пробурчал Краппс. – Идем на станцию, я пока заделаю пробоину, а там разберемся.

– Да вот прямо сейчас! – возмутилась Шила. – Я их всех добью до последнего гада. Сами начали!

Как ни старались мы убедить Шилу, она оставалась непреклонна в своем праведном гневе, и наше мнение ее мало интересовало. Мы уступили, благо довольно внушительные шансы на успех у нас имелись. Хоть сторожевик и имел по нашим меркам сильную артиллерию, он был обездвижен и совершенно незащищен с кормы, где случились самые сильные разрушения.

По ходу движения к пиратскому кораблю мы увидели исковерканный корпус последнего из штурмовиков. У аппарата, видимо, отказал двигатель, и он столкнулся с каменным обломком. Освобожденный же от необходимости маскироваться "Бурундук" беззастенчиво расталкивал обломки своим защитным полем, оставляя за собой быстро затягивающуюся полосу чистоты. Подобравшись к пирату на выстрел из главного орудия, Шила решила, что просто так уничтожить корабль будет верхом расточительства.

– Эй, разбойнички, – передала она на корабль. – Вы повредили корабль горнодобывающей компании, придется вас ограбить. Предлагаю собрать ценности, чтобы упростить нам дело.

Никакого ответа не последовало. Корабль пиратов молчал. Шила еще что-то пыталась предлагать, но спектакль явно затягивался. Судя по всему, нам предлагали начать самим. Я бы ушел, но Шилу пираты разозлили. Для острастки она стрельнула из главного калибра, прошив борт судна чуть дальше поврежденных отсеков. Несмотря на возобновившиеся утечки атмосферы, корабль продолжал хранить молчание. Методично, действуя в основном лазерными орудиями, Шила вывела из строя все элементы вооружения и прочей аппаратуры, находящиеся на бортах сторожевика. Для надежности она сделал еще контрольную дыру в корпусе ближе в середине. Корабль продолжал молчать.

– Может они ушли на ремонтных ботах? – предположил Краппс. – Ни одного признака наличия экипажа.

– Все бы не влезли, – ответила Шила. – Хотя, если экипаж поуменьшился в процессе боя, то могли и вместиться. Нужно пойти прогуляться на борту.

– Тебе что, приключений мало? – спросил я. – Нафига нам рисковать, у нас не двадцать человек команды. Нас там просто задавят числом.

– Шерш, это же – сторожевик! – возмущенно пискнула Шила. – У них нет даже десантных подразделений! Корабль предназначен для военных действий в космосе. Там штатного экипажа от силы двадцать разумных и в большинстве своем они – техники. Эти отморозки, как правило, привыкли обирать разбитые или взятые другими на абордаж корабли. Как верх геройства – выковыривание из спасательных капсул деморализованных пассажиров. Ребятки должны оплатить ремонт "Бурундука". Сделаем еще десяток дырочек и пойдем на борт.

Спорить с Шилой в таком состоянии казалось совершенной бесперспективностью, отпустить одну – верхом безрассудства. Пришлось составлять ей компанию. Нацепив на броню все возможное вооружение, Шила из нашего шлюза осматривала обкусанный корпус пирата. После насыщенного приключениями обследования корабля-могилы мы прикупили два десантных ранца, так что прогулка к пиратской посудине проблемой не являлась. Войти на борт мы решили со стороны свежей пробоины, сделанной первым выстрелом из главного калибра. Из пробоины шириной метра в три до сих пор тянулись слабые струйки газов и жидкостей. Судя по всему, никто не пытался заделать нанесенные повреждения.

Помещение, куда мы попали после высадки, прогнозируемо оказалось отсеком энергетических установок. Наша болванка главного калибра, пробив броневой пояс, превратила часть оборудования в хлам и улетела в просторы космоса, проделав выход во втором борту. Вместе с выведенными из строя во время предыдущей потасовки двигателями этот корабль стал теперь гарантированным металлоломом. На удивление погибших в отсеке не оказалось. Не оказалось таковых и в следующем отсеке, переборка которого имела разлом от столкновения с частью конструкции разбитого энергогенератора. На корабле до сих пор сохранялось аварийное питание, и дверь в следующий отсек легко открылась, благо в нем уже давно обжился вакуум.

Первые следы пребывания на корабле живых существ появились на палубе шлюзового отсека, зато какие это были следы. В отсеке когда-то случилась ожесточенная перестрелка. В отсутствие гравитации по всему отсеку летали куски какого-то оборудования, амуниции, оружия, части чьих-то тел и собственно сами тела. Всего погибших мы насчитали восемь. Трое из них опознались туррутами, остальные, как сказала Шила, – параганцами. Туррутов я уже видел, а вот труп параганца рассмотрел с интересом.

Представитель этого агрессивного и коварного вида разумных отдаленно походил на человека. У параганца имелось четыре основных конечности, не считая еще двух то ли рудиментальных крыльев, то ли атрофированных рук. При этом две нижних конечности явно исполняли опорно-двигательную функцию, вторая пара могла, скорее всего, использоваться и как руки, и как ноги. Осмотр так и не смог прояснить мне, как эти существа двигаются. По словам Шилы они могли передвигаться на двух или четырех конечностях. В роли рук могли использоваться и верхние две пары похожих на рудиментальные отростков. В общем, получался какой-то неправильный кентавр. У существа имелись два больших глаза, посаженных, как у птиц, по бокам головы. В общем, сильно много времени на осмотр у меня не было, пришлось составлять мнение второпях.

– Ну, теперь понятно, – подвела Шила итог увиденному. – Все-таки они свалили на ремонтных ботах. Эти ребятки, видимо, как раз и оказались лишними. Искренне надеюсь, что слинявшим не хватит запасов, и они друг друга перебьют. Ладно, давай осмотрим, может, осталось что-то полезное.

Наша расслабленность чуть не стоила Шиле жизни или здоровья. На корабле, оказывается, осталось еще двое пиратов. Трудно сказать, что удержало их на борту, но это мы поняли чуть позднее. Нападение произошло неожиданно. Первые выстрелы, по чистой случайности достался вместо Шилы мне. Шила, изначально оттолкнувшись от двери, летела к противоположной переборке, но, что-то увидев, уцепилась за подвернувшуюся трубку. Серия лазерных импульсов прошла рядом с Шилой и два из них разлились по моему щиту на плече и чуть ниже груди. Броня отвела тепло, но от неожиданности я рефлекторно оттолкнулся вбок, и Шила оказалась на линии огня. Пока я, сделав кувырок, выплывал на свободное от Шилы пространство, она активно использовала и встроенное вооружение, и своего "Дракончика". Мои мощности, добавившиеся к шилиному огню, моментально заставили неприятеля ретироваться. Хозяева, видимо, сильно опешив от столь плотного и мощного огня, лишь судорожно пытались изобразить противодействие, полностью отказавшись от прицельной стрельбы. Скорее всего, и атаковали-то они от безысходности и понадеялись исключительно на внезапность.

Правую руку и плечо жутко пекло, а мышцы казались слегка задеревенелыми. Левой рукой я тоже мог стрелять, но далеко не так же успешно, как правой. В результате, штурмовую часть операции пришлось выполнять Шиле, оставившей мне огневое прикрытие. К моему облегчению, Шила справилась блестяще. Кроме мастерства нам еще явно помог и тот факт, что оставшиеся на борту пираты оказались, как и предположила Шила, технарями. Оружие они в глаза видели, и даже держали его в руках, но не более того.

В промежутках между моими импульсами прикрытия Шила по потолку пробралась в соседний отсек. Для полного завершения дела понадобилось всего с пяток выстрелов. И, как я подозреваю, большая часть из них оказалась контрольной. Поверженные Шилой пираты имели гражданские скафандры, что не помешало нашей капитанше добросовестно отправить их к предкам.

На палубе, где располагались каюты экипажа, мы натолкнулись еще на один весьма презентабельно одетый труп туррута. Пирата, похоже, хладнокровно зарезали. Следов стрельбы тут не наблюдалось, хотя бардак имелся неописуемый. Атмосферы в отсеках не осталось, вся она ушла в две дыры от попаданий снарядов нашего главного калибра. Бегло осмотрев каюту капитана, Шилино лицо просветлело. Как и большинство пиратов, капитан считал корабль своим домом, где и хранил все ценные для себя вещи.

– Не капитан ли там летает с ножичком в боку и перерезанными трахеями? – спросила Шила сама у себя. – Миленький такой толстячок, да и одёжка соответствует этим апартаментам.

– Вполне может быть, – согласился я. – Пираты – народ импульсивный. Капитан в ответе за все неудачи. А вот за успех – вся команда.

– Тебя послушать, так капитаном быть жутко опасно, – усмехнулась Шила.

– Да, а вдвойне опасно быть капитаном пиратского судна, – улыбнулся я в ответ.

Не сильно задерживаясь, мы проплыли в ходовую рубку. Тут нас ждал небольшой сюрприз. Посреди ходовой рубки стояли два дырявых резервуара с опалесцирующей жидкостью, в каждом из которых плавало по существу, похожему на земных медуз, только тела этих "аквариумных рыбок" выглядели более плотными и непрозрачными. К "рыбным" резервуарам тянулись многочисленные кабеля, похоже, от системы управления и еще всякой аппаратуры. Оба существа оказались мертвы, и причиной смерти, похоже, стали лазерные импульсы, проделавшие в резервуарах несколько небольших дырок. Жидкость оказалась довольно вязкой, так как из дырок не вытекала. Я и заметил-то дырки, только прикоснувшись к слегка вспученной пленке жидкости, выпустив на волю с пару десятков небольших капель, тут же сформировавшихся в сферы.

– Кто это? – не выдержал я, рассматривая странных существ.

– Не знаю, – ответила Шила. – Но знаю, что они тут делали. Это – штурмана-надпространственники данного корабля. И почему-то мне кажется, что они тут оказались не совсем добровольно.

– Думаешь, рабы? – спросил я.

– Не обязательно, – ответила Шила, подумав. – Но будь я на их месте, вряд ли стала бы пиратом. Сам видишь, при повреждении корабля шансов выжить у таких существ практически нет. Не удивлюсь, если их убили те двое технарей, что на нас напали, по этой причине могли и на бот не успеть.

– Но кто же они все-таки? – настаивал я.

– Да откуда мне знать! – возмутилась Шила. – Но подозрительно то, что у этой банды пиратов слишком много кораблей с надпространственными двигателями. Может, у параганцев есть какие-то новооткрытые соседи с предрасположенностью в этой сфере.

– Почему же до сих пор никто их не видел в цивилизованном космосе? – удивился я.

– Потому, что их там не спешат афишировать, – зло ответила Шила. – Да не так-то их может быть и много. В общем, еще одни жертвы пиратства в частности и технического прогресса в общем.

Добра на корабле оказалось не мало. Правда, оно не могло назваться сильно ценным, но Шила из принципа выгребла всё возможное к продаже. Мы смогли пополнить наш арсенал пятью подходящими нам ракетами, это конечно были не алурсианские "рыбки", но зато они нам достались совершенно безвозмездно, то есть – даром. В конце концов, мы просто могли их продать. Кроме технических, подходящих для продажи штуковин мы вынесли всю годную к продаже обстановку капитанской каюты, провизию, запчасти, даже разбросанное по шлюзовой палубе оружие. Шила слила бы и топливо, если бы было куда. В общем, оба наши трюма оказались забиты под завязку. Тем не менее, добычу слишком жирной назвать язык не поворачивался, хотя, на ремонт полученных в столкновении со штурмовиками повреждений хватило бы за глаза.

* * *

Мы на движках реала подходили к знакомому периметру орбитальных баз добывающей компании. Прибытие состоялось, можно сказать, без приключений. При выходе из надпространства нас опять пыталось атаковать звено каких-то древних кораблей класса сторожевика. Расстояние между нами в момент выхода из надпространства оказалось явно за пределами прицельной дальности, мы же приложили все усилия, чтобы оно таковым и осталось. Уже через полчаса любители легкой поживы остались позади. В попытке нападения ни с одной стороны не было сделано ни единого выстрела.

– Случайных скитальцев поджидают, уроды, – зло прошипела Шила. – Сколько кораблей уже попалось в эту ловушку пересказать трудно.

– Почему добывающая компания их тут вообще терпит? – спросил я. – У них же неплохой флот, чтобы разогнать это отребье?

– Вариантов много, – добавился к разговору Краппс. – Какие-то группки из этого отребья могут быть в сговоре с компанией, как правило, такие шайки имеют довольно неплохое вооружение и с ними не так-то легко справиться. Некоторые искатели удачи самостоятельно налипают на теплое местечко. Периодически компания делает рейды по нашкодившим гнездам, опять же, предупредив лояльных негодяев.

– Ну да, в одном мы чуть было не поучаствовали, – согласился я, поглядев на Шилу.

– Шерш, давай не будем, – даже в виртуальном пространстве "Бурундука" кожа Шилы посветлела. – У меня был период душевного застоя, всякий может сорваться.

– А власти как на это смотрят? – уточнил я Краппса. – Да и откуда ты так хорошо ситуацией владеешь?

– Полезные знакомства, – "улыбнулся" Краппс. – Местному государству, если это вообще можно каким-то боком привязать к параганцам, исключительно наплевать на всё вместе с добывающей полезные ископаемые компанией. Промышленников не трогают, пока они вместе с налогами отстегивают мзду положенному числу чиновников.

– И что, если перестанут платить, сюда придут военные крейсера? – спросила Шила.

– Нет, сюда придут организованные шайки пиратов на подозрительно современных кораблях и обложат добывающие комплексы, – ответил Ося. – Никто не станет штурмовать их, лишь перекроется канал как внутрь, так и наружу.

– Ты намекаешь, что эти странные пираты будут каким-то образом связаны с правительством параганцев? – высказала очевидное Шила.

– Я не видел, но выводы очевидны, – ответил Ося. – Хорошо, что это не наши проблемы. Наш бизнес не предусматривает столкновений с правительствами.

– Поплюй, – пробурчал я под нос. – Наше последнее задание еще неизвестно чем закончится.

– Ты о чем? – уточнила Шила, ибо виртуалка давала возможность расслышать и понять все произносимое в ней.

– Да так, – ответил я. – Мы практически на правительство Алуриса сейчас работаем. Еще неизвестно, как с нами обойдутся, если миссия удачно закончится. Кстати, Ося, каким образом тут разбираются правонарушения?

– Если ты идешь по официальному каналу, то для большинства наиболее распространенных разумных есть всякого рода исправительные учреждения, – ответил Ося. – Только вам с Шилой это не грозит. Я не слышал о таких заведениях для силуки, не говоря уже о человеках.

– То есть тюрьмы? – уточнил я.

– Не знаю о чем ты, – ответил Ося. – В таких заведениях разного рода нарушители занимаются очень полезным для государства трудом, как правило, весьма вредным для здоровья. Но тут все зависит от тяжести преступления, есть и вполне сносные условия труда. Многое еще зависит от профессиональных навыков.

– А что делают с нераспространенными разумными? – продолжал допытываться я. – Тут смертная казнь существует вообще?

– Если ты о себе, то думаю, что если ты не влипнешь серьезно, то будешь трудиться на правительственных судах штурманом, пока не искупишь вину, – ответил Краппс. – Кто же будет такого специалиста в рудники отправлять? Да и не найдется рудников с пригодными для тебя атмосферными условиями, скафандр-то на таких работах загнется в первые же месяцы. А смертная казнь тут очень даже распространена, к примеру, все ребятки, промышляющие пиратством, как раз под эту статью и подпадают.

– Почему ж их так много?! – не удержалась Шила.

– Видимо, доходный бизнес, – спокойно продолжил Краппс. – Да и в параганских просторах никто сильно не напрягается искоренением этой болезни, которая, кстати говоря, приносит и правительству, и конкретным чиновникам очень неплохие денежки. В пределах цивилизованного мира пиратов добросовестно расстреливают на месте преступления, если же они попадутся где-то в мирных местах – то рудники, что само по себе – та же смертная казнь, рассроченная на несколько месяцев.

– Заключенных, имеющих какие-то навыки, иногда сдают в аренду, если у государства нет необходимости в таких специалистах, – выдала Шила. – У нас на кастрюле, где мы с Краппсом трудились до недавнего времени, был один штурман-надпространственник по такой программе. Этому скупердяю, который называется хозяином ржавого тазика, просто несказанно повезло. На этом деле он сэкономил громадные деньги.

– А что, сбежать не вариант? – удивился я.

– Не знаю, – ответила Шила. – Заключенным имплантируют какой-то маячок или еще какую-то ерунду. На время заключения наказанный становится самой обычной частью корабля, куда приписан. Владелец корабля обязан кормить заключенного и поддерживать работоспособность скафандра в хорошем состоянии. Частенько проводятся своеобразные аукционы на такого рода заключенных. Это всегда выгодное дело, мзда государству за использование такого заключенного по сравнению с получаемой выгодой просто мизерна. Правда, тут есть некоторые ограничения. Если заключенный приписывается к судну, то оно не может покидать пределы миров, входящих в конвенционный проект по заключенным, в противном случае владельца судна ждет немалый штраф. Опять же в каждом порту есть своего рода служба контроля заключенных. Имплантированное устройство автоматически высылает данные в специальный центр о состоянии здоровья владельца и т.д. Сам заключенный, кажется, еще должен связаться с определенной службой и доложиться. Кстати, можно пожаловаться на владельца судна, если он нарушает условия аренды.

– А как же потом заключенного освобождают? – немало удивился я услышанному.

– А никак, – ответила Шила. – Спустя определенный государством срок заключения, имплантированный прибор становится неопасен для заключенного и прекращает свои функции, уведомив об этом носителя. И все, можешь идти куда хочешь. В приборе разлагаются и выводятся из организма основные компоненты начинки, остается только идентификатор, который в принципе, можно удалить хирургическим путем. Там еще какая-то отчетность владельцем судна должна быть сдана, но тут я уже не знаю. Знаю, что после окончания срока, владелец судна должен как минимум доставить бывшего заключенного в любой из портов, там они делают активацию какой-то метки на контракте судовладельца с правительством, которая прекращает аренду заключенного.

– Откуда ты столько знаешь об этом? – удивился я.

– Заключенный, который был на "кастрюле", стал моим хорошим знакомым, – пояснила Шила. – По большому счету мне, как и ей на "земле" было нечего делать. Вот и общались, пока судно разгружалось и грузилось, и она, и я в такие промежутки оказывались свободными от вахт. Вообще, она была неплохой девчонкой, а залетела по чистой глупости на четыре года.

– Да, правда, – согласился Краппс.

– Кстати, давно хотел спросить, – вставил я, вспомнив читанные когда-то на Земле фантастические романы – Я слышал, что тут распространено рабство, почему-то пока ничего такого не попадалось.

– Не понял о чем ты, – переспросил Краппс.

– Наверное, о невольниках, – догадалась Шила. – Это вне закона даже у параганцев. А вообще, смысла нет. Кое-где есть заведения, оказывающие определенного рода интимные услуги, там могут быть невольники, подсаженные на всякого рода дурь. Правда, именно по этой причине долго они не живут и слишком большим успехом не пользуются. Загонять же на какие-то тяжелые работы разных разумных смысл не слишком большой. На планетах с пригодной для некоторых видов разумных атмосферой, как правило, есть представители власти, с которыми придется вступить в конфликт или позолотить ручку. В непригодных условиях появляется проблема со скафандрами, у разных разумных они разных систем, не будет соответствующего обслуживания – пленник просто загнется, протянув пару месяцев. Элементарная экономическая несостоятельность.

– Я слышал, что некоторые пираты держат на борту невольников своего вида для всяких нужд, – поведал Ося. – Но тут тоже все в слишком малых масштабах. Не знаю, где ты мог слышать о таких вещах, похоже, кто-то нафантазировал или это может быть где-то за пределами известного мне пространства. Возможно, на каких-то планетах с молодыми цивилизациями, не вышедшими в большой космос, либо пережившими какие-то глобальные катастрофы это и возможно. Я о таких случаях не слышал.

– Я тоже, – вставила Шила словечко.

На подходе к станциям у нас запросили цель визита. Мы представились гостями Драссы. Пока шла проверка нашего статуса, охрана попыталась настоять на досмотре "Бурундука". По этому поводу Шила вступила с охраной в бурную полемику, скорее из принципа отстаивая свою точку зрения. Охрана, видя такое дело, скорее от души веселилась, чем действительно нуждалась в досмотре. Мы уже было собрались вообще покинуть защитный периметр станций, когда к нам на связь пробилась Драсса. Мы минут пятнадцать болтали ни о чем, пока у Шилы нашлась пауза, чтобы объяснить суть ситуации. Немного подумав, подружка Краппса сказала, что все уладит. На переговоры с охраной периметра ушло не более полутора минут, и охранник, проводивший с Шилой диспут о пользе досмотра, вышел с нами на связь и, "улыбаясь" на местный манер "во всю физиономию", сообщил Шиле, что "Бурундук" может проследовать на комплекс без досмотра. Шила, возмущенно фыркнув, вызвала настоящее море радости у охранника, в конце концов, разъединившего канал связи.

С Драссой мы встретились у нас на борту. Потягивая напитки, мы сидели в нашей кают-компании и делились новостями. Когда все срочное было рассказано, Драсса спросила:

– Вы что так возмущались по поводу досмотра-то?

– Да так, попался нам тут на пути разбитый корабль, мы немного взяли с него на память, – сказала Шила. – Как бы проблем не было.

– Да вы что? – рассмеялась Драсса. – Тут все этим промышляют. Нашли, чем удивить торгующих с пиратами дельцов. Что-то стоящее нашил? Может, покажете? Интересные вещи сначала друзьям стоит предложить!

– Да смотри, – согласилась Шила. – Если что понравится, можем и подарить.

– Шутишь? – недоверчиво спросила Драсса.

– Да нет, для тебя не жалко, – ответила Шила. – Нам на ремонт да заправку в любом случае хватит.

– И ты вот сейчас не шутишь? – еще больше удивилась Драсса.

– Не шучу. А чего его в трюмах таскать это барахло, – фыркнула Шила. – Тебе подарим, что понравится, остальное продадим, главное, чтоб место не занимало. Можешь нашим торговым агентом побыть.

– Поглядим что там у вас, в любом случае, помогу, – согласилась Драсса. – За комиссионные, естественно. Так вы что, на Куклусто налет не организовывали?

– Какой налет? – искренне удивилась Шила. – Ты с координатами, наверное, напутала, мы прождали полтора дня, никто так и не прилетел. Вот пока болтались, нашли разбитый кораблик, нужно было топливо окупить, взяли грех на душу, обобрали покойничков.

– Да вы что! – удивилась Драсса. – Тут такое было! Куклусто откуда-то удирал, аж палуба дымилась. Мой такое понарассказал! Приплел какой-то алурсианский флот и еще какую-то ерунду. Никто не верит, а он на своем стоит. Команда всяк свое плетет, а у Куклусто не узнаешь. И неприятности у него какие-то случились крупные на следующий же день после прилета. В общем, турнули его отсюда на планету в какую-то богом забытую дыру с еле живой шахтой. В общем, у моего теперь и хозяина нет, и яхта на приколе до распоряжения. Практически отпуск с сохранением оклада. Хорошо и главное этого урода Куклусто там больше нет!

– Не хило, – удивился я. – Жаль, нам Куклусто работенку какую-то хорошую обещал.

– Да какую он вам работенку может подкинуть!? – удивилась Драсса. – Такого скупердяя и мошенника, как Куклусто, на всех просторах вселенной найти трудно! Переговорите с новым управляющим транспортным отделом, наверняка что-то лучшее предложит, если вообще есть что предложить.

Дальнейшая беседа шла о моде, мужиках, моде, плохих мужиках, моде, неверных мужиках. В общем, я ушел спать, а вот счастливая от свершившейся мести Шила с Драссой и Осей, похоже, опять сильно набрались. Провели мы на базе в общей сложности четыре дня. Отдохнули, пособирали новости, пристроили большую часть барахла. Как ни удивительно, ушло в первую очередь все повседневное добро, которое изначально мы и брать-то не собирались. Деревянная мебель, так прозорливо прихваченная Шилой, пошла вообще вне конкуренции. Как говорится: "Век живи, век учись, а перечень дефицитных товаров Урюпинска все равно останется загадкой". Под конец жалкие остатки прихваченного добра мы с Шилой оптом по мизерной цене загнали экипажу из трех задорных туррутов, с которыми пару вечеров провели в баре. Ребята оказались не гордыми и с удовольствием забрали у нас ранобой оружия и амуниции с растерзанного пирата. Работу мы искали только для вида, так что попрощались с базой налегке. Можно даже сказать, что мы сбежали от скуки. Экипаж устал заниматься ерундой, и начало основного задания принял с воодушевлением.

8. Восемь

Поскольку нырнуть прямо внутрь системы, по информации работодателей, возможности не имелось, нам стоило пообнюхаться в интересующем нас районе. Делом это казалось не слишком простым, так как сами по себе окраины параганских владений никогда особо и не изучались цивилизованным миром. Доподлинно было известно, что в пределах, удовлетворяющих наши требования, имеется две убогие планеты и бывшая база по разработке полезных ископаемых на кольцах планеты-гиганта с веселым названием, переводившимся приблизительно как "Дорога в ад".

Какие-то предприимчивые дельцы удачно взяли старую рухлядь в оборот, которая после нескольких лет обустройства стала перевалочной базой "сынов удачи". Сынами удачи тут называли первопроходцев-разведчиков, которые на свой страх и риск производили разведку за пределами "обитаемого" пространства параганцев, отправляясь в безумные экспедиции. Думаю, не нужно пояснять, что далеко не все из них возвращались обратно и уж совсем единицы умудрялись нажить состояние. В основном это происходило при открытии какой-нибудь особо богатой полезными ископаемыми планеты, с возможностью вести добычу открытым способом. Самые же крупные куши срывали счастливчики, открывшие пригодные для колонизации миры или же миры, населенные довольно развитыми разумными. Но таких сынов насчитывались сущие единицы.

Два аграгно-захолустных мира мы отбросили сразу, там мы, скорее всего, оказались бы "белыми воронами". А на "Дороге в ад" мы казались бы самыми обыкновенными очередными не слишком нормальными искателями приключений, благо, что специализация нашего корабля подходила к легенде как нельзя лучше. И хоть адская станция располагалась немного дальше от интересующего нас куска пространства, чем одна из планет, она, несомненно, являлась более серьезным источником информации. Авантюристы и отморозки всех мастей вперемешку со всяких мастей пиратами, может, и не знали, но точно имели представление обо всем, находящемся с той стороны обитаемого космоса.

Прыжок планировался довольно долгий, и выход к "Дороге в ад" я решил просчитать как можно ближе к самой планете-гиганту, благо она располагалась предпоследней, и выход вполне мог случиться в пределах оптической видимости планеты. Оставалось надеяться, что около станции нет какого-нибудь запретного коридора, в пределах которого местные защитники стреляют без предупреждения. Исходя из имеющихся данных, Анна просчитала положение планеты, а я проложил траекторию в надпространстве. За последнее время такого рода тандемная работа для нас стала так же привычна, как для меня процесс дыхания. Перед тем, как уйти в стазис-капсулы, мы, как следует, отметили начало основного задания дружеской беседой и партейкой в преферанс.

После моего последнего появления в системе Алурис прошло довольно много времени, и пора было бы уже наведаться на станцию космополитена. Но, честно говоря, я уже стал более скептически относиться к возможности воссоединения с экипажем "Ботаника", зачислив ее в разряд "маловероятно". Прошло уже достаточно времени, чтобы разобраться с возможностями космополитена. Скорее всего, что-то произошло на самой станции в системе Надежды. Других же станций космополитена во время наших странствий мне не попадалось. Как ни пытался я связаться с ними в обитаемом пространстве, никаких результатов так и не добился.

* * *

Выход из надпространства произошел не совсем штатно. Приблизительно за два часа до выхода корабль начало кидать из стороны в сторону, что само по себе было весьма необычным явлением для надпространства. Анна сразу же "разбудила" и оповестила всех о нештатной ситуации. Пришлось поторопиться в кресла без привычных потягушек и посещения водных процедур. Проблема обозначилась в том, что по какой-то причине наша расчетная точка выхода сместилась и теперь находилась в опасной близости к планете. Действовать требовалось быстро и жестко. Мне пришлось практически на живую перекраивать нашу траекторию полета. Хочу Вам сказать, что в ближних переделах это куда сложнее, чем просто проложить траекторию полета в реальном пространстве, закрыв глаза. Мне пришлось полностью отвязаться от старого якоря и, сбросив корабль с опасной траектории, просчитать более безопасный маршрут. Дополнительный скачок проходил по весьма экстремальной траектории и занял около восьми часов. Все это время корабль ощутимо лихорадило.

– Сергей, я просчитала накопление сбоя, – вызвала меня Анна в один из довольно спокойных моментов. – Эта погрешность случилась по вине аномальной зоны, в которую нам, скорее всего, и нужно проникнуть. Помехи этого объекта легко "раскачали" наш путь, видимо мое восприятие оказалось недостаточно хорошим.

– Ясно, – ответил я. – Проанализируй, пожалуйста, возможные причины этой аномалии, интересно было бы знать, как она влияет на надпространство.

– Попытаюсь, – согласилась Анна. – Но данных слишком мало.

В конце концов, мы достигли точки выхода. Но и тут приключения не закончились. Выход оказался самым кривым за всю практику моих погружений в многомерность. Корабль выходил из надпространства неравномерно. Фрагментарный выход постоянно перегружал системы, сильно увеличивая расход энергии, но самым опасным фактором оказались быстроменяющиеся характеристики границ пространств. Для ясности, вместо плавного выхода, как повидло из пирожка, мы высыпались фрагментами, как будто кто-то второпях собирал из нас паззл. По ощущениям разница наблюдалась как при поглаживании кота по шерсти и против нее. Но всему когда-то приходит конец. "Бурундук" все-таки протиснулся в реальное пространство, напоследок вызвав колоссальные возмущения границы пространств с сильнейшим выбросом различных излучений. Выход можно было занести в арсенал, как "антимаскировочный". Скажу честно, устал я ужасно. Имелось, правда, и хорошее событие. На нас впервые за многие дни пребывания в параганском пространстве никто не попытался напасть. Правда, скорее всего, произошло это из-за слишком близкого выхода к планете.

– Эй! На посудине! – послышался вызов диспетчерской. – Отморозки, вы там живы!

– Корабль "Бурундук", аварийный выход, – спокойно ответила Шила. – Чего орем? У всех тут проблемы!

– Да так, – ответили из диспетчерской. – Честно говоря, думали, что от вас всего половина вышла. Гадали, что посылать помощь или мусороуборщик.

– А ты там шутник, да? – поддержала Шила стеб. – Сам-то, поди, дальше сортира вылеты не рискуешь делать.

– Шутка юмора распознана, – сдержанно ответили с диспетчерской другим голосом. – Рады, что ваш сундук не растерял заклепки. Вы что же, даже не смотрели поправки в лоции? Серьезней нужно подходить к своей безопасности.

– Как будто у нас тут есть ваша местная лоция, – пробурчала Шила на внутреннем канале.

– Кстати, нужно прикупить, вдруг понадобится, – вставил я свое мнение.

– Ладно, ребят, извините, облажались, – сказала Шила в эфир примирительно. – Вы тут только сынов принимаете, или дочери тоже в почете?

– Да нам без разницы, – ответила диспетчерская. – Расплатиться есть чем, так обслужим по полной программе. Нет – просто поболтайся вокруг, может, кто добрый подсобит. Орбитальные стоянки у нас бесплатные, внутренние ангары – в зависимости от владельца. Для выхода в общество имеются тридцать четыре шлюза. У шлюзов больше получаса не зависать. В общем, что не ясно, спрашивай.

– Спасибо, братишки и сестренки, – поблагодарила Шила. – С меня выпивка.

– Всегда готовы, – подтвердили из диспетчерской.

"Бурундук" неспешно подполз к отведенной орбитальной точке. Судя по всему, этот сектор предназначался для малых кораблей и судов. Самым большим в нашей компании оказался дальний разведчик довольно старого образца. А вообще, кораблей вокруг наблюдалось много. На общих каналах постоянно шли какие-то переговоры, беседы, перепалки. После покинутого нами орбитального комплекса добывающей компании мы попали практически на клубную вечеринку.

– Вот не скучно ведь людям тут, – пробурчала Шила. – Ося, как там наш боец с надпространством?

– На удивление живуч, – ответил Краппс – Вывалилось всего два контура контроля внешнего поля. Мелочь, работы на полчаса, запчастей таких тоже полно.

– Значит, поздравляю всех с прибытием в ад! – радостно подвела итог Шила. – Гульнем!

– Давайте, – согласился Краппс. – Разведаете все тут, пока я осмотр завершу. Заодно проверьте, что тут из ракет имеется в наличии, а то у нас вакантных мест полно.

* * *

База "Дорога в ад" внутри на таковую совсем не походила. Порядки же на ней оказались весьма и весьма занятными. В большинстве население базы состояло из посетителей. Это был пестрый конгломерат разумных всевозможных видов и размеров. Кучкование контингента, как правило, происходило по нескольким номинациям. Бесспорное лидерство оставалось за "сынами удачи", далее робко теснились торговцы и пираты. В скромном меньшинстве оказались представлены "солдаты удачи". Все эти сообщества тяготили к своим злачным местам. И, тем не менее, посещение чужой "песочницы" совершенно не возбранялось, над чужаком, как правило, просто начинали подсмеиваться. Выяснение отношений на комплексе не поощрялось, местная полиция наказывала виновных до полного исключения из сообщества живых в случае особо тяжких проступков. Вообще, комплекс оказался очень даже неплохо организован. Жрицы любви, несколько казино, рестораны, магазины, практически все, что душа пожелает. Цены нас вообще удивили. Как ни странно, они выглядели куда ниже даже славящегося своей дешевизной Маятника. Как результат, все тут лилось рекой и отрезалось ломтями. "Люди" достойно отдыхали от трудов "праведных". Сплетни и россказни извергались водопадами. Местная информационная сеть имела ряд форумов по интересам, где народ щедро делился друг с другом доступной информацией и свежими новостями. Вот их-то нам в первую очередь и стоило посмотреть.

Время проходило довольно весело. К сожалению, интересующей нас информации в сети оказалось немного. Один раз нам попался форум, где отжигали двое горячих парней, якобы вернувшихся из экспедиции в нужную нам зону. Рассказ пестрил мощнейшими кораблями неизвестной расы и еще какими-то жареными подробностями. Мы с Шилой практически сразу определили для себя источник, как "трепло". И все же обработать даже такой источник стоило.

Как и предполагалось, "источник" легко купился на дармовую выпивку. Попросту споив довольно молодого туррута, мы узнали правду. Оказалось, что экипаж из четырех искателей приключений двинулся в аномальную зону на довольно свежем корабле класса "спасатель". Эпопея закончилась плачевно. Их турнули военные параганские корабли, а при повторной попытке спасателя просто догнали и расстреляли. Двум искателям приключений посчастливилось выбраться на спасательной капсуле в район накатанной трассы. В общем, даже в такой нехитрой истории оказалась капля информации. Мы получили довольно точные координаты пространства, где нам не стоило показываться ввиду наличия там местных военных.

С момента прихода на "Адскую дорогу" прошло уже больше недели. Мы перевернули все возможные форумы, небылицы и банки данных на интересующий нас предмет. Накопилась так же и масса разношерстной информации от разведчиков, хотя процентов на семьдесят это все попахивало байками. Мы перезнакомились и попьянствовали с массой народа, Шила все-таки умудрилась найти и напоить встречавшего нас диспетчера, который оказался алурсианским ящером. В общем, окружающее нас действо больше походило на курорт, чем на пристанище суровых ребят.

* * *

Веселье началось совершенно неожиданно. Шила с Осей и Анной на борту "Бурундука" занимались проверкой одной найденной в сети перспективной информацией. Суть заключалась в гипотетической возможности вычислить координаты одной очень интересной планеты по оставленным довольно расплывчатым намекам одного весьма известного разведчика. Я сидел в баре "Солдат удачи" и неспешно беседовал с одним из наших общих знакомых, попивая какой-то слегка сдобренный спиртом сок из Шилиного репертуара. Тема беседы не блистала ни изысканностью, ни познавательностью. Мы вяло обсуждали один из образцов параганского стрелкового оружия.

Изрядно позабытый сигнал тревоги заставил всех присутствующих в баре на секунду замереть. Потом мое тело попыталось отдельно от меня кинуться в боевую рубку "Бурундука". Совладав с порывом, я спешно пытался понять, что произошло, и как мне быть. Разгерметизация станции уже никого не удивляла, и боролись местные обитатели с ней, можно сказать, походя. Да и атмосфера на станции практически везде отсутствовала, благо все посетители всегда находились в персональных скафандрах, а дорогие гостиницы и рестораны имели свои персональные системы защиты. Это было сделано по причине нестабильности контингента – совершенно не имело смысла тратить энергию на поддержание атмосферы ради десятой части разумных, постоянно присутствующих на станции. Как будто распознав мою мысль, экраны и голографические визоры выкинули на ошарашенный контингент разумных кадры довольно масштабного боя. Почему-то сразу стало понятно, что это не какой-то модный сериал в стиле боевик, а суровая правда жизни. Тут же ко мне пробилась Шила. Канал, как бы сказал земной автолюбитель, троил, но кое-что разобрать удавалось.

– Шерш, атака каких-то неизвестных кораблей световая секунда с четвертью от нас, – доложила Шила. – Скорее к ближайшему шлюзу. Там на пути к базе висела какая-то разношерстная, скорее всего, пиратская флотилия: пяток сторожевиков, шесть эсминцев и два легких крейсера. Их сходу связали боем. Но надолго это не затянется, парни, похоже, резво отходят. Вокруг нас уже начинается свистопляска. Часть кораблей и судов выстраиваются в оборонительный порядок, часть откровенно сваливают.

– Шила, не горячись, – ответил я. – Сейчас в коридорах бардак и паника. Я вряд ли смогу быстро пробраться. Доложи, что там случилось? К чему нам готовиться?

– Не знаю, как там все началось, – ответила Шила. – Атакуют пиратов какие-то довольно странные корабли, в нашей базе данных даже похожего ничего нет. Пиратская флотилия, видимо, проигрывает и оттягивается к станции. Сама станция пока в дело не вступила.

– Значит, все не так плохо, – я облегченно вздохнул. – Сейчас подключится оборона станции, и ребята шустро слиняют.

– Знаешь, Шерш, мне как-то не по себе, – голос Шилы выдал волнение. – Бой развивается как-то странно. Вот я не уверена, но мне кажется, что лазерные импульсы кораблям нападающих глубоко безразличны. Слишком уж чужаки уверенно идут под них, и пока еще никто из них не пострадал, чего не скажешь о пиратах.

– Так, сделаем вот что, – решительно сказал я. – Я остаюсь на станции, надеюсь, все решится, когда она вступит в бой. Ну а если чужаки не передумают, то хоть до рукопашной не дойдет. Ты у нас не крейсером командуешь, отойди на безопасное расстояние и наблюдай. Будет все плохо, на всех котлах дуйте к параганским воякам, которые у аномальной зоны зависли, думаю, убедить сможете. Для наглядности ролики им передайте.

По станции разнеслась дробь разнообразных, но непривычных звуков. Снова несколько раз мигнуло освещение.

– Орудия станции, – пояснил мой новый товарищ из "Солдата удачи". – Что-то действительно дерьмовое происходит. У тебя, хоть оружие при себе, сразу видно продуманного специалиста. Вон, большинство "бравых" вояк и дутых профессионалов из оружия при себе только банки с бутылками имеют. Эх, гранат бы пяток, да игрушек посолиднее парочку.

– Думаешь, дойдет до активных действий внутри станции? – спросил я, не отрываясь от ближайшего монитора.

Заработали еще какие-то механизмы, несколько раз освещение мигало и два раза на небольшое время переходило на аварийное питание. Несколько раз по полу прошлась дрожь.

– Шереш, кстати, пришел ролик с одного из кораблей, находившихся близко к эпицентру, – снова прорезалась через помехи Шила, как будто и не покидала меня. – Скидываю тебе вместе с нашими дописками.

– Получил, – подтвердил я. – Может, чем и поможет. Ты меня услышала вообще? Давай, не торчи тут, сваливайте в сторону аномальной зоны. В прыжок не уходите, тут слишком сложная картина надпространства, на звездных движках за пару дней доберетесь.

– Ладно, снимаемся, – согласилась Шила. – Может, еще не придется никуда сваливать.

Станцию еще несколько раз слегка тряхнуло, и на пару секунд через пол мне передалась довольно сильная вибрация, как будто кто-то пилил палубу разбитой бензопилой.

– Вот и подарки, похоже, доставлены нам, – пробурчал мой собеседник-соляряни, которому я прицепил имя Шарикофф.

Хоть походил он в скафандре больше не на шарик, а на глубоководного водолаза: три ноги и столько же рук, размещенных по окружности шара-яйца. В логическом верху конструкции наблюдались еще три каких-то выроста, принятые мной условно за глаза. Хотя все конечности могли с тем же успехом быть чем угодно, а глаза вообще отсутствовать.

– Десантные боты что ли? – не понял я.

– Нет. Похоже на попадания чужих орудий, – ответил Шарикофф. – Но что-то мне намекает, что у нас еще и плотный контакт не за горами.

Пока обстановка не определилась, я решил посмотреть скинутый мне Шилой ролик о начале этой кутерьмы. Интересно стало узнать, с кем имеем дело, и что за корабли Шила с Анной не смогли опознать. Смешно будет, если это какие-то из боевых кораблей параганских вояк, тогда нет никакого смысла лететь за помощью.

– Давай-ка поглядим, что там произошло, – предложил я Шарикоффу, загружая данные в контрольный блок ближайшего голографического проектора.

Ролик начался с момента, когда одинокий корабль, вывалившийся из надпространства, подал сигнал бедствия. Само по себе это в пиратском районе казалось совершеннейшим нонсенсом, видимо, по этой причине какой-то дежуривший пилот и включил запись. Корабль класса разведчик постарше нашего и построенный, видимо, на верфях маракуя, не жалея движков ломился в сторону станции, вопя на всех доступных частотах о нападении. Через несколько секунд из надпространства начали выпадать корабли чужаков. Теперь я не удивлялся, почему опознать их не удалось. Однозначным оказалось лишь то, что к параганцам они никакого отношения не имели. Размерами корабли достигали среднего транспорта, и все, как один, были одинаковой формы. Больше всего они походили на кристаллы, внутри которых клубилась светящаяся дымка.

Выйдя из надпространства, корабли своеобразным подобием строя, больше походящим на кристаллическую решетку из двадцати одного корабля, двинулись за беглецом. В реальном пространстве кристаллы уступали в скорости кораблю-разведчику. Видимо, приблизившись на дистанцию выстрела к скопищу пиратов, первые три корабля дали залп. Со всех граней передней части кораблей сорвались переливающиеся импульсы и, сфокусировавшись где-то перед кристаллами, направились на стоявший ближе всего к ним эсминец. Нужно сказать, что не все выстрелы оказались удачными, да и поля эсминца без особых проблем отразили нападение. Но все оказалось не так уж и просто. Флотилии нельзя было отказать в грамотном руководстве. Каждая двигающаяся мимо первой цели тройка давала по ней залп и, проходя дальше, соответственно переносила огонь на следующий пиратский корабль. Получался своего рода конвейер. Пиратские суда, видимо, понадеявшись на крепость своей защиты, начали выстраиваться в строй и открыли ответный огонь.

Между тем, пытающийся уйти из опасной зоны первый эсминец, получив букет импульсов от четвертой тройки, начал терять куски обшивки. На записи оказалось хорошо видно, как защитные экраны пирата получили разрывы, а вместе с ними и сильно пострадала и часть обшивки задней части корабля.

Первый залп построившихся пиратов оказался на пределе дистанции, но довольно много импульсов нашло свои цели. Тут и обнаружилась некоторая странность. Попавшие лазерные импульсы, казалось, совершенно не причинили вреда кораблям врага. Грани получивших попадания кристаллов начинали играть красивыми сполохами света, а внутренняя дымка набирать свечение. И в следующий же миг, как мне показалось, повысилась мощность их ответных импульсов. Шестая тройка окончательно пробила оставшиеся щиты, выходящего из боя эсминца, а седьмая вложила импульсы в совершенно незащищенную плоть корабля, вызвав пожары, взрывы и сильную утечку атмосферы.

Между тем бой разгорался. Снова поменяв построение, корабли-кристаллы атаковали пиратов. Через несколько секунд обмена любезностями многие из пиратов получили повреждения. Нужно отдать должное, быстро поняв, что лазерные орудия бесполезны, пираты начали активно применять ракеты и прочее нелучевое вооружение. В результате со стороны нападающих вскоре тоже случились неприятности. При попадании ракеты или какого-нибудь снаряда в корабль-кристалл часть его просто рассыпалась мелким крошевом. Интересным мне показалось то, что поврежденные части больше всего походили на небольшие строительные кирпичики.

До подхода пущенных пиратами ракет положение складывалось в пользу нападающих. Многие корабли пиратов уже "дымили" шлейфами атмосферы и теряемыми жидкостями. Кое-где на борту явно случились пожары. С подходом ракет положение на первый взгляд поменялось. Первый же корабль, в который попало две ракеты, вспух облаком алмазной пыли, из которого тут же вывалились уцелевшие обломки. Та же участь постигла еще один корабль-кристалл, два следующих получили повреждения, потеряв осколками почти треть объема. Но перелом в сражении оказался лишь иллюзией. Как по команде корабли нападавших, полыхнув световой радугой, разломились на более мелкие фрагменты, сразу же пришедшие в движение. Ракеты потеряли цель. Часть из них взорвалась, часть просто прошла мимо. Взорвавшиеся в скоплении ракеты распылили часть малых фрагментов, но это оказалось совсем незначительным достижением. Вопреки логике корабли-кристаллы меньших размеров продолжили обстрел пиратской эскадры. Каждый корабль выстреливал луч почти той же мощности, что и орудия большого корабля-кристалла, только случалось это значительно реже. Если учесть, что количество кораблей сильно увеличилось, то общая огневая мощь их разового залпа возросла. Сразу несколько кораблей пиратов получили серьезные повреждения, часть из них, в том числе и один легкий крейсер, стали резво выходить из боя, вовсю "дымя" дырами и замусоривая пространство обломками конструкций.

Распавшиеся же кристаллы, четко распознав опасность, быстро сократили расстояние до своих целей, сделав небезопасной стрельбу ракетами. Но тут у пиратов обнаружился неожиданный козырь. Приблизительно на половине оставшихся в бою кораблей оборонительные системы оказались комплексными, где наряду с лазерными орудиями стояли и различного рода установки, стреляющие различными снарядами. Застигнутые врасплох, были практически моментально уничтожены с пару десятков малых кораблей-кристаллов. Остальные, увеличив дистанцию и постоянно маневрируя, продолжили методичное избиение оставшихся пиратских кораблей. Лазерные орудия главного калибра станции дали несколько залпов, но, убедившись в бесполезности, операторы прекратили огонь, боясь навредить своим неожиданным защитникам. Секунды текли, и неизбежно становилось явным, пиратская флотилия поспешно покидала бой с явным проигрышем.

Запись кончилась, и мы переключились на общую трансляцию.

– Кто это? – задал нелепый вопрос Шарикофф.

– Это, брат мой, лучшие друзья девушек – бриллианты, – ответил я невпопад. – И, похоже, они нас отоварят сегодня по самое "немогу".

– Судя по всему, у них нет десанта, – заметил Шарикофф.

– Это не очевидно, – возразил я. – Кроме того, когда они добьют пиратов, им ничего не будет стоить разнести станцию с безопасного расстояния. Орудия главного калибра станции им не страшны, а от ракет они могут легко увернуться или расстрелять их на подлете.

Тем временем поле боя выглядело так. Со стороны защищающихся из тринадцати кораблей пиратов спастись удалось всего семи. Пять кораблей организованно уходили из боя, постепенно отпускаемые нападающими. Еще два корабля успели выйти из боя в самом начале, сразу получив довольно сильные повреждения. Среди более-менее уцелевших оказался всего один потрепанный крейсер. Обугленный остов его собрата по классу зачищался нападающими. Корабли-кристаллы без пощады расстреливали спасательные капсулы, возможно, принимая их за разновидность малых боевых кораблей. И все же судьба не слишком благоволила к пиратам, видимо, принимая в рассмотрение их бывшие заслуги. При отходе из зоны боевых действий после прекращения огня с обеих сторон сначала погиб самый последний из уходивших кораблей, видимо, его запас прочности попросту иссяк. А уже после ухода в отрыв взорвался какой-то отсек у одного из кораблей оставшейся четверки. Скорее всего, из-за различного рода повреждений пожар такой силы одолеть не получилось, и экипаж стал покидать судно. На удачу погорельцев один из шедших позади пиратов соблаговолил подобрать уцелевшие спасательные капсулы.

Закончив изгнание пиратской эскадры, корабли пришельцев начали собираться в прежний вид. Как оказалось, уцелело восемнадцать кристаллов, но в отличие от потрепанных пиратов они выглядели, как новые украшения. Общий счет сражения получился восемь против трех в пользу нападающей стороны.

– Сейчас решится наша и судьба, – озвучил переводчик мысль Шарикоффа.

Перестроившись в очередную кристаллическую решетку, корабли дали залп, затем еще и еще. Но оказалось, что старая станция – не такой уж гнилой орех, каким показалась. Щиты старушки умудрялись отражать практически все импульсы. Прорвавшиеся же к обшивке лишь изредка оставляли на композитной броне подпалины и уж совсем редко выбоины. Тем не менее, все на станции понимали, что радоваться еще рано, а бой далеко не закончен. Видимо, поняв бесперспективность подобного обстрела, корабли-кристаллы перестроились в какую-то сложную конструкцию, напоминающую спираль. Первый же выстрел этой конструкции пробил щит и разнес большой кусок обшивки вместе с прилегающими палубами. К счастью, конструкция стреляла довольно редко, и к следующему выстрелу инженерам станции удалось перекинуть в проблемную область часть энергии с других щитов станции.

– Откуда на станции такие бойцовские системы? – удивился я. – Она вроде позиционировалась как база старателей.

– Ну не старателей, а солидной компании, занимающейся солидным бизнесом, – ответил Шарикофф. – Тут, на окраине, всегда было неспокойно. Кто-то регулярно пытался кого-то обидеть, обделить, да и вообще жизни лишить. Ты что же думаешь, что эти пираты, которых недавно разделали пришельцы, тут себя так тихо вели только из любви к ближнему? Почему, ты думаешь, они так далеко расположились?

– Ясно, – ответил я.

Между тем гирлянда пришельцев совершила еще два выстрела, развалив лишь вторым из них еще часть обшивки и внутренних палуб. Повреждения оказались легче первого выстрела, но тенденция стала ясна. Если кристаллы не разрядятся, то в течение десятка-другого выстрелов могут наделать и серьезных бед.

И тут случилось неожиданное происшествие. Приблизительно тридцать-сорок малых кораблей, пилотируемых отчаянными ребятами, пошли в атаку на гирлянду, неожиданно выскочив из-под прикрытия станции. Среди судов были и военные и переделанные для неспокойного района гражданские посудины. В общем, со стороны это воинство выглядело сущим винегретом. Все понимали, что шансов немного, несмотря даже на внезапность. Корабли выпустили со средней дистанции рой ракет и чуть погодя ударили из всего стреляющего снарядами оружия. Спираль пришельцев распалась на малые фрагменты, и начался настоящий хаос. Как и ожидалось, серьезного вреда ватага малявок нанести не смогла, сражение начало стихать, распадаясь на малые фрагменты. Отчаянные головы, потеряв примерно треть состава, уходили в разные стороны, фактически спасаясь бегством. Возможно, потери были бы меньше, будь на всех судах защитные экраны и достаточно стреляющих снарядами орудий. Среди прочих корабликов я заметил и подозрительно знакомый силуэт, сильно напоминающий "Бурундук". Я нисколько не удивился бы, если б это он и оказался. Корабль довольно удачно отвоевал нападение и без особого напряжения уходил от двух кораблей-кристаллов, имея явное преимущество в скорости. К неудаче прямо на него двигался какой-то бедняга, спасаясь еще от одного из преследователей. В месте встречи случилась небольшая карусель, в результате которой один из кристаллов развалился в пыль по горячей просьбе корабля, похожего на "Бурундук", но и бедняга из числа защитников станции оказался расстрелян, как орех. Дальше, стороны быстро разошлись, прекратив активные действия.

– Ну и хорошо, – подумал я. – Даже если это – не Шила, я рад за нашего защитника.

Корабли-кристаллы, отбив нападение, снова собрались вместе. Результатом гибели отчаянных храбрецов стало отсутствие еще трех кораблей-кристаллов. Пятнадцать кораблей-кристаллов снова выстроились в спираль. Но вот первый же выстрел наверняка вызвал облегченный вздох у многих обитателей станции. Импульс не смог пробить выставленный совместный щит базы. Наилучшим результатом следующих четырех выстрелов стала небольшая пробоина в обшивке. Очевидно, совместная мощность пятнадцати кораблей стала недостаточной для успешного обстрела станции. И тогда противник, рассыпавшись более мелкими фрагментами, устремился к обшивке.

– Слушай, чего они к нам прицепились? – спросил Шарикофф в недоумении. – Мы же их не трогали, просто вынуждены были защищаться.

– Надо бы спросить у того урода, который притащил сюда этих стекляшек, – раздраженно ответил я. – Вечно какой-нибудь недоносок в дерьме измажется, а отмываются нормальные люди.

– Знал бы, расстрелял засранца прямо при выходе из надпространства с первым же писком о помощи, – согласился Шарикофф. – Чего они вообще-то добиваются, таким здоровенным кораблям все равно не пролезть внутрь базы, а живых десантников на борту, скорее всего, нет.

– Да кто их знает, что у них есть, а чего нет, – раздумывал я. – Может, внутри сидят какие-нибудь кристаллические киборги?

Реальность оказалась куда проще, чем мы фантазировали, и значительно печальнее. Кристаллические корабли, достигнув дыры в обшивке, начали активно проникать на станцию, просто распадаясь на кристаллы размером от семидесяти-восьмидесяти сантиметров до двух-трех метров в длину в зависимости от необходимости.

* * *

Время раздумий и созерцаний закончилось. Мы вынуждены были приступить к спору за свои жизни. Местные власти довольно грамотно умудрились скоординировать действия разрозненных групп разумных, оказавшихся волею случая на станции во время нападения. С первых же минут штурма стало понятно, что нападающие не собираются кого-либо щадить. Это, наверное, и дало всем обитателям вместе с невольными участниками сражения толчок к объединению, координации и сражению до последнего шанса. Пираты, проститутки, наемники, бармены, все бились плечом к плечу. Отсутствие атмосферы стало, пожалуй, преимуществом, так как в течение боев практически не возникало пожаров.

Первый раз мне пришлось повоевать в составе подразделения, сформированного из посетителей и обитателей бара. Это оказалась очень неплохая боевая единица, так как большинство из членов отряда причисляли себя к наемникам, худо-бедно имевшим навыки и опыт боевых действий. Недостаток вооружения быстро ликвидировало руководство станции. От руководства станции мы получили древние автоматические винтовки, стреляющие пулями. Обоймы вмещали шестьдесят три патрона. Сами патроны, похоже, были безгильзовыми, так как после выстрела ничего не выбрасывалось из казенной части ствола. Боеприпасов у нас оказалось много, только вот мощности оружия хватало не всегда. Судя по всему, боеприпасы имели малую пробивную способность, видимо, были приспособлены для боя внутри станции.

Шарикофф получил столь желанные гранаты, правда, их оказалось не столь много и имели они в основном плазменную начинку, хотя оптимальнее было бы получить осколочные "игрушки". Наш, скажем так, взвод, состоявший изначально из тридцати восьми бойцов, бросили на подмогу охране базы. Через два с небольшим часа после начала штурма брюлики совершили прорыв одного из оборонительных рубежей и серьезно угрожали захватом одной из энергетических подстанций, куда мы спешно и прибыли. Оборону мы заняли в трех прилегающих к энергостанции туннелях, которые выходили в сервисные помещения. Из сервисных помещений открывалась прямая дорога к подстанции, так что сдавать его ни в коем случае не стоило. Последние минуты до боевого столкновения показались мне самыми напряженными. Хоть между подразделениями и существовала кое-какая связь, кроме четкого канала координаторов, слухи просачивались, казалось сквозь стены. Говорили разное, и кое-что оказалось не совсем выдумками.

В оставшееся время, мы заминировали все три прохода, толку от этого оказалось не столь много, так как кристаллы не ходили, а летали, но мины можно было активировать не только нарушением следящего луча, но и близким взрывом гранаты. Первые импульсы нападающих, видимо, посланные для зачистки из глубины туннеля сразу разрядили обстановку. Враг пришел к нам, и кто мог пугаться, тому настало самое время сделать это и покинуть поле предстоящего боя. Ну а кто хотел сражаться, тому пришел срок. И тем и другим оставалось надеяться на удачу. Бой вспыхнул как-то сразу и во всех коридорах одновременно. С одной стороны сверкали радужные импульсы, оставляя на стенах, потолках, полах и телах оплавленные дыры. С другой стороны потрескивали в основном скупые "двойки-тройки" автоматического оружия, периодически сдабриваемые истерически длинными очередями новичков. После довольно массированной огневой подготовки брюлики пошли на штурм. Сразу же появились потери с обеих сторон.

Четко произведенный подрыв мин в одном из тоннелей разнес в алмазную пыль один из кристаллов размерами под два метра, нашим бойцам удалось отойти в укрытие. В другом тоннеле порыв осуществили раньше времени, брюлика лишь опалило плазменным вихрем и выкинуло ударной волной из коридора. Один из бойцов, попытавшийся разглядеть результат, с аккуратной сквозной дырочкой в бронескафандре и теле осел на пол тоннеля. Постепенно бойцы заприметили, что густая пыл или дым значительно снижают точность и мощность импульсов наших противников. Это наблюдение часто использовалось нами в дальнейшем. Да и какие-нибудь дымовые гранаты нам пошли бы исключительно на пользу.

По освободившимся от мин тоннелям хлынули кристаллы. И замешкавшиеся у последнего подрывного пульта бойцы мигом попали под перекрестный огонь. Из троих к укрытиям удалось выйти лишь одному. Заряд в тоннеле так и не подорвали. Совместными усилиями мы пытались разбить большого брюлика, ползшего по нашему тоннелю. Пули нашего оружия слой за слоем раскрашивали поверхность кристалла, не давая ему вести прицельный огонь. Но кристалл оказался довольно массивным, и импульсы наших пуль не могли не то, что отбросить его назад, но даже приостановить продвижение. За большим брюликом следовала вереница более мелких камушков, к сожалению не доступных нам. С ними справиться было бы значительно проще, так как пули уверенно отбрасывали их назад. А две-три прицельных очереди могли поставить точку на таком объекте.

– Надо подорвать заряд, – констатировал Шарикофф очевидное, перезаряжая свою винтовку.

– Большого выкинет к нам, – отозвался я. – Да и подорвать с пульта шансов почти нет.

– Хоть мелких покрошит, – ответил наемник справа. – Если все сразу вылезут – нам конец.

– Ладно, салаги, сделаю, – сказал Шарикофф, перезарядив винтовку. – Не давайте ему прицельно стрелять и по возможности прикрывайте с других направлений.

Не успели мы начать заградительный огонь, как два мелких камушка проскочили баррикаду соседнего тоннеля. Бойцы там вели плотный огонь, но им, видимо, приходилось весьма туго. Кинувшийся к нашему тоннелю Шарикофф попал под сильный огонь. Получив скользящий импульс по боку, он укрылся за обломком оборудования. Но на помощь к месту прорыва спешили наши бойцы из резерва. И в принципе, большой опасности там не ожидалось, но мы теряли время. Шарикофф еще раз сделал попытку, но граната, брошенная впопыхах, упала слишком близко. Взрыв засыпал нас осколками породы, останками брюликов и мелкими каплями металла. За перевернувшимся оборудованием придавленный какой-то опорой ругался Шарикофф.

– Наверное, большого брюлика откинуло немного назад, – предположил я. – Из-за пыли не видно. Вы продолжайте вести плотный огонь, я помогу Шарикоффу. Нужно подорвать заряд, может, туннель рухнет, он самый хилый из всех.

Пока я инструктировал бойцов, одного из прорвавшихся у соседей пришельца разбили в пыль. Я сделал рывок к Шарикоффу. На конечном отрезке по мне несколько раз пальнул второй прорвавшийся кристалл, и пришлось катиться по полу. Только вот винтовка, в отличие от меня, немного не докатилась до укрытия. Но в тот момент это мне не показалось великой бедой. Поднатужившись, мы с Шарикоффым сдвинули конструкцию, освободив бойца. В это время из нашего коридора посыпались импульсы. Видимо, осевшая пыль дала возможность наступающим брюликам открыть свой рог импульсного изобилия. Наша позиция выглядела откровенно плохенькой. Спасало то, сектор обстрела нападающих оказался крайне мал.

– Так… Сейчас или никогда, – сказал я. – На счет три кидаем по гранате и сразу валим в укрытие. Готов? Пошли.

Нас, наверное, спасла неожиданность. Я прыгал первым, за меня она и поратовала. Шарикоффа же прикрыл взрыв моей гранаты, заодно отбросивший нападавших кристаллов обратно в тоннель. Он же дал ему возможность закинуть свою гранату вглубь тоннеля. Взрыв в тоннеле вызвал столь милую сердцу детонацию заложенного там заряда. Из тоннеля вместе с осколками и обломками выпихнуло порядком поеденный нашими пулями корпус большого брюлика. Этот же взрыв поддал ускорения Шарикоффу, который после приземления в силу своей формы прокатился дальше вглубь зала. Бойцы из нашего отделения начали ожесточенно обстреливать корпус выброшенного пришельца. Как я понял, общими усилиями мы уменьшили его размеры почти вдвое. И все же, бойцы явно не успевали с ним разделаться до подхода очередной партии мелюзги из освобожденного прохода. Моя винтовка оказалась вне досягаемости, валяясь метрах в пятнадцати. Увидев в коридоре силуэты и какое-то движение, я, не раздумывая, кинул туда последнюю гранату. Пустые руки нащупали знакомую рукоять.

– Черт, – подумал я. – У меня же есть и штатное оружие.

"Дракончик" четырьмя выстрелами уверенно расколол остаток большого брюлика, а уцелевшие бойцы раскрошили его части в щебень. Это и спасло нас. Со стороны уже однажды прорванного периметра опять высыпались два мелких кристалла. Пока бойцы поливали наш проход из винтовок, я парой выстрелов из "Дракончика" разломал одного из нарушителей периметра, а второго добили бойцы соседнего заслона. С удовлетворением отметив устранение этой опасности, я обратил внимание, что стрельба наших бойцов с другой стороны стала какой-то истеричной.

– Что же могло так вывести из себя бывалых наемников? – подумал я, резко поворачиваясь.

Двое из четырех бойцов лихорадочно лупили в приближающегося к нам нашего же бойца, убитого чуть раньше при неудачной активации заложенного заряда. Тело восставшего покойника походило на сито, а некоторые конечности болтались исключительно на сочленениях бронескафандра. Один из не в меру напугавшихся бойцов попытался кинуть гранату и, высунувшись, немедленно получил два луча.

– Они стали точнее стрелять, – заметил вернувшийся к нам Шарикофф.

– Наверное, корректируются за счет этого зомбика, – предположил я.

– Жаль, что лазерных карабинов нет, – вздохнул Шарикофф. – Я бы ему глазки-то выжег, пулями бронепластину не взять.

Лазер у нас имелся, как и идея по его применению.

– Друган, кинь-ка эту штуку в сторону тоннеля, – сказал я, подавая гранату одного из убитых бойцов. – Только не высовывайся, а то мало ли.

– Обижаешь, – взял Шарикофф гранату. – Я же не паникую.

Взрыв гранаты снова поднял тучу пыли. Под этим прикрытием я, быстро вскочив, сделал три выстрела из лазерного "ствола" "Дракончика" в голову зомби. На теле зомби в районе плеч нблюдались еще какие-то выступы, для верности я по разу выстрелил и в них. Это стоило мне некоторых проблем. Из частично рассеявшегося облака пыли прилетели целых пять импульсов, три из которых оказались моими. Голову и плечо обожгло, глаза застлала белая муть. Я оказался на усеянной какими-то осколками палубе, ничего не видя и не слыша. Оглушенное и перегруженное неприятными впечатлениями сознание, наконец, отключилось. Позднее нечастыми включениями я осознавал, что меня кто-то тащит. В себя я начал приходить постепенно. В принципе, боли почти не ощущалось, наверное, мои системы жизнеобеспечения ее сразу ликвидировали. Судя по всему, глаза и уши тоже не пострадали, очевидно, самый сильный удар случился по нервам.

Сначала вернулись звуки довольно редкой стрельбы, потом неясные силуэты. Зрение вернулось рывком, как изначально и пропало. Я полулежал у какого-то щита, а у моего колена стоял верный и весьма запыленный "Дракончик". Я повертел головой.

– Ага, значит, все же цел, – раздался перевод чьей-то фразы. – А я не поверил Круглому.

Вокруг меня находилось еще несколько бойцов. Бронекостюмы и скафандры под ними у всех пестрели различного рода герметиками. У некоторых виднелись прожженные дыры и в корпусе, и в конечностях. Вокруг валялись разорванные упаковки из-под пластырей ремкомплектов, всевозможные тюбики и прочие опустошенные емкости от медикаментов. И вся поверхность, называемая "пол", оказалась щедро сдобренной различными жидкостями, заменяющими человеку кровь.

– У тебя где медицинский бокс? – спросил пожилой туррут, облаченный поверх скафандра в бронекостюм. – Я не смог найти. Мне тут в силу опыта приходится экстренным врачом побыть.

– Все автоматическое, – ответил я. – Я практически в порядке.

– Хорошая у тебя броня, – похвалил "доктор". – Военная, наверное?

– Да, – согласился я. – Как тут обстановка?

– Отбили атаку, – ответил доктор. – Один тоннель удалось обрушить. В общем, пока бойцы спешно питаются и заклеивают дырки в броне.

– Винтовку где-нибудь раздобыть можно? – спросил я.

– Боеприпасы вон лежат, там даже гранаты есть, возьми побольше, товарищам пригодятся, – сказал док. – А винтовок на месте свободных должно быть много, найдешь.

Я, немного шатаясь, поплелся к нашей оборонительной линии. Из девяти человек нашего "отделения" в живых осталось всего пятеро, из которых двое оказались легко ранены, а Шарикофф получил-таки свой луч в корпус, и был переправлен куда-то вглубь свободной базы для оказания помощи. Всего же из нашего "взвода" в этой первой стычке осталось на ногах восемнадцать бойцов.

Когда дозорные, высланные вперед, доложили, что противник пока отступил, бойцы немного расслабились. Оставив дозоры, мы собирали погибших, ходя по усыпанным "битым стеклом", бывшим останками брюликов, полам предбанника энергетической подстанции. Погибших товарищей складывали в обрушенном тоннеле. Амуниции и свободного оружия оказалось, как и предполагал док, в достатке.

Потом был еще бой. Мы, потеряв три четверти "людей" и отступили, сдав подстанцию. Произошли суровые бои за пищевые блоки и склады. Мы бились с брюликами и неуклонно отступали. Я разжился более мощной штурмовой винтовкой, доставшейся мне от погибшего в одном из боев охранника станции. Меня еще шесть раз сильно угощало импульсами кристаллических пришельцев. Но чудо-броня, доставшаяся мне волей случая, верно служила мне. И с каждым разом отходняк от попаданий проходил все скорее, видимо, организм привыкал. Один раз мы попали в окружение, и ждать помощи оказалось не откуда. Дождавшись удобного момента, обреченные ринулись на прорыв. Расстреляв все патроны к штурмовой винтовке, я перешел на "Дракончик". Экономя заряды, я узнал, что серпантинное орудие моей брони замечательно справляется с задачей, едва не каждым выстрелом разваливая мелкие брюлики. Из окружения вышли всего пятеро из двадцати трех бойцов, причем одного из бойцов мы выволокли на себе.

* * *

Казалось, что прошла целая вечность, Хозяева базы теперь контролировали, если так можно было сказать, от силы половину своих бывших владений. Кристаллы повсеместно стали использовать наших павших товарищей. Поднятые мертвецы, а порой, по общему мнению, и не мертвецы вовсе, стали глазами брюликов и их первым заслоном, ликвидирующим минные заграждения.

– Неужели кристаллы могут зомбировать живых бойцов? – удивлялся самый молодой туррут нашей боевой пятерки, почему-то по-прежнему называемой отделением. – Почему же они не накрыли нас в таком случае?

– Не горячись, малек, – отвечал ему туррут постарше. – Видимо, для такой обработки нужна спокойная обстановка или частичная потеря функций сознания, а может, и какая-нибудь специальная модификация кристаллов. Не все же они одинаковые. Не могут, и радуйся. Да, возможно, это и не живые вовсе, мало ли каким образом может погибнуть разумный. Штурм, ты что про свою расу скажешь?

– Да, – согласился я. – Вариантов, когда внешних повреждений нет, полно, как и у других рас, наверное. Но все же мне кажется, что там попадались и бывшие живые. После потери контроля у мертвого тела не может быть конвульсивных судорог. Хотя, я могу чего-то и не знать о чужой физиологии.

Видимо, мое наблюдение оказалось верным, так как повисло тяжелое молчание. Скорее всего, все бойцы анализировали особенности физиологии знакомых организмов. Собственно, после двух больших сражений и сдачи очередного куска подконтрольного пространства базы, организовалась неожиданная передышка.

– А давайте сделаем разведывательную вылазку к местам бывших боев и немного вглубь чужой территории, – предложил один из двух гуапардов нашей группы. Понаблюдаем, сделаем выводы.

– Ну и станет тебе легче, если узнаешь, что брюлики могут зомбировать живых? – спросил старший из туррутов. – У нас шансов примкнуть к одной из таких групп будет как раз весьма много.

– Разведка – дело всегда нужное, – парировал гуапард. – У нас есть схемы вентиляционных тоннелей. В отличие от кристаллов мы туда вполне можем пролезть.

– Ага, вы с вашими конечностями без проблем, – возразил малек. – А нам, знаешь ли, в этих норах не сильно-то полетать получится. Штурм – вообще не ходок.

– Дело нужное и полезное, – прервал я споры. – За мной проблем не будет. Пойдем втроем.

– Решение правильное, – подтвердил второй гуапард, бывший номинальным командиром нашей пятерки. – А вы, летуны, тут посидите, в случае чего, прикроете нас при отходе.

После одного из штурмов, унесших довольно много жизней попавших в окружение бойцов, всем защитниками разослали файлы с информацией о структуре базы, включающие в себя все, даже когда-то секретные проходы. Все прекрасно понимали, что сейчас не до старых скелетов в шкафах, всем требовалось элементарно выжить. Операцию по проникновению на территорию врага мы планировали всем оставшимся в живых отделением. Пять голов лучше, чем три.

Подкрепившись на дорожку, двое гуапардов и я проникли в паутину вентиляционных тоннелей. Гуапарды со своими осьминожьими конечностями чувствовали себя в тоннелях, как дома. Мне же приходилось труднее, хотя некоторые приспособления брони давали мне возможность сносно передвигаться и в таких условиях. Во многих местах тоннели оказались обвалены и покорежены, несколько раз нам приходилось с максимальной осторожностью преодолевать довольно большие дыры, ведущие в помещения с кристаллами. По ходу разведки мы собирали данные о численности врага. В отсутствии боев кристаллы сбивались в кучки, выстраивая какие-то странные пространственные структуры. Видимо, для каких-то своих нужд каждый кристалл должен был примкнуть хотя бы одной гранью к другим. Чего они достигали в таком конгломерате, оставалось лишь гадать. Может, обмен информацией, может, подпитка энергией, а может, и что-то нам совершенно непонятное. Будь это другой ситуацией, я бы всерьез заинтересовался поведение этих странных пришельцев. Что-то в них казалось манящим и интригующим. На первый взгляд могло показаться, что брюлики расслабились и пребывают в безделье, совершенно не выставив дозоров. Но, потратив с полчаса на наблюдения за разными группами, мы поняли, что роль дозоров выполняют павшие защитники станции. Погибшие бойцы были расставлены во всех ключевых, по мнению кристаллов, точках. Каждое направление контролировалось двумя и более "наблюдателями". С одной стороны, бойцы не спали, не отвлекались и не шевелились, таким образом, являясь практически идеальными часовыми. Но с другой – у них отсутствовала инициатива, интуиция и воображение – неотъемлемые черты живого сознания. В этом они сильно уступали "живым" часовым. Можно было элементарно вычислить их мертвые зоны и воспользоваться ими, не опасаясь, что часовой ни с того, ни с сего обернется.

Мы удалились уже на довольно большое расстояние вглубь территории, контролируемой брюликами, но ничего нового нам увидеть не удалось. На определенном удалении от линии фронта встречались огромные, практически свободные территории. Периодически по проходам пролетали то ли конвои, то ли какие-то передислоцируемые подразделения кристаллов. Группы насчитывали в основном три или семь единиц, видимо, эти числа были особенно приятны для кристаллов. Всего один раз нам попалась группа в четырнадцать особей, и один раз мимо пронесся одиночный кристалл, видимо куда-то сильно спешивший. Посчитав, что дальше пробираться смысла нет, мы решили возвращаться немного другим путем, чтобы по возможности охватить наибольшую территорию своей незапланированной разведкой.

Из-за завалов продвигаясь на одном участке параллельно линии фронта, один из гуапардов чуть не подорвался на установленной в тоннеле "мине". Нам просто повезло, что это оказалась плазменная граната на элементарной растяжке. Демонтировав приспособление, мы двинулись дальше, решив, что кто-то во время обороны подстраховался от обходного маневра. Но буквально через несколько десятков метров нам попалась еще одна растяжка, а за ней и мина с лазерным детонатором. Избежать ее подрыва удалось лишь из-за ее неумелой установки.

– Это не похоже на подстраховку, – озвучил Гулиппс мои подозрения. – Тоннель явно не слишком подходит для обходного маневра. Может, вернемся?

– Стоит осторожно обследовать прилегающие пространства, – предложил второй гуапард по имени Струкс. – Ловушки установлены слишком коряво для профессионалов. Что-то тут другое.

Подозрения наших следопытов оказались не напрасными. Мы наткнулись на лагерь из трех измученных детей, разместившихся в одном из аппендиксов вентиляционной системы. Перестрелки удалось избежать, часовой попросту спал на посту. Первым делом мы накормили детвору, отдав им практически все запасы прихваченной с собой снеди. И все же один из партизан остался неприкаянным, у нас просто не оказалось нужной ему еды. Тащить ребятню в зону боевых действий казалось делом нецелесообразным, им было лучше отсидеться тут, рано или поздно или кристаллы покинут базу, или на нее прибудут вояки. Оставался лишь вопрос еды. Оставив меня поболтать с ребятней, гуапарды решили наведаться в ближайший по карте бар. Вылазка удалась. Ни на пути к бару, ни в самом заведении не встретилось ни одного брюлика. Видимо, ребята просто оказались чересчур напуганы. Пока мои товарищи по разведке пополняли припасы, совершая еще один рейд, мы с найденышами беседовали. Оказалось, что ребята не сидели на месте, просто у них не оказалось подробной карты станции, которая бы включала в себя и тоннели. Я перекинул юным партизанам полную карту станции, в ответ они пометили на моей планшетке кое-какие места скопления кристаллов. Но самой интересной, на мой взгляд, оказалась информация о том, что в одном из таких мест скоплений ребята видели довольно большое количество погибших бойцов с десятком пленных. Скорее всего, это и было то место, ради которого мы затеяли нашу вылазку.

Прихватив с собой кое-какой еды, мы выдвинулись к месту, где юными разведчиками были замечены пленные. Помещение, где размещались пленные, оказалось заведением для оказания интимных услуг на любой вкус любой расе и любому виду. И в помещение выходило три вентиляционных тоннеля. Поскольку владельцы к кристаллам не относились, эти пути оказались надежно перекрыты от физического проникновения. Установленные системы слежения в данный момент роли не играли, но реально проникнуть в помещение получилось лишь в одном тоннеле, хорошенько разрушенном с помощью какого-то масштабного взрыва. Силами наших партизан в завале появился лаз, который нам пришлось лишь слегка увеличить.

Холл космического дома терпимости оказался изрядно завален телами погибших бойцов. В принципе, тел насчитывалось не так уж и много, но картину делало мрачной малое помещение, в котором даже два десятка тел занимали большую его часть. Кроме погибших в помещении висели четыре кристалла, да два "трупа" бойцов смирно стояли у выхода. И с виду ничего значимого в помещении не происходило. Прождав порядка пары часов, мы оказались вознаграждены. Под конвоем кристалла прибыли два пленных бойца, притащив тело еще одного из погибших защитников станции. Один из кристаллов выплыл из комнаты, уведя с собой двух поднятых мертвецов. То, что эти "мумии" не принадлежали к миру живых, казалось очевидным из-за наличия в телах нескольких дыр, явно несовместимых с жизнью. Сколько пленных бойцов попало на работы к брюликам, мы не знали. В принципе, освобождение даже двоих бедолаг стало бы делом богоугодным. Только вот уничтожение сразу четырех, пусть даже малых кристаллов, шуткой нам не показалось. Позиции мы заняли в двух, выходящих в холл вентиляционных шахтах. Наблюдать приходилось из глубины, из опасения быть замеченными. По этой же причине мы не пользовались связью, общаясь условными жестами.

Пока мы наблюдали, двое пленных раскладывали погибших бойцов у одной из стен поштучно. Практически сразу двое из погибших зашевелились, и один из них встал, неуверенно направившись к выходу. Второе тело с минуту пыталось совладать с собой, но, в конце концов, затихло. Тут же пленные бойцы ухватили его и потащили в другую комнату, а рядом поднялся следующий "труп".

– Видимо, не все трупы одинаково хороши, – подумал я. – И это не может не радовать.

Но и ясности в отношении живых никакой не имелось. Пленники могли остаться свободными от этой процедуры как по причине негодности к ней, так и из-за необходимости кому-то таскать трупы с поля боя. Скорее всего, процесс поднятия требовал какого-то сосредоточения, достигнуть которого на поле боя кристаллы не могли.

Пока я размышлял над этим умозаключением, в холле случились кое-какие перемены. Исчезли два кристалла, прихватив с собой по паре поднятых мертвецов, и в холл зашла очередная пара пленников, притащившая труп под контролем еще одного кристалла. В принципе, ситуация оказалась неплохой. На пленных рассчитывать смысла не имело, но у нас имелось всего лишь по персональному противнику. Мои партнеры по разведке, видимо, подумали так же. По сигналу мы начали атаку, распределив цели. Все понимали, что бесшумно этого сделать не получится, а вот уверенности в том, что кристаллы не улавливают звуков, у нас не наблюдалось. По этой причине все должно было произойти как можно быстрее.

Свою цель я практически сразу вывел из боя серпантинным орудием брони, развалив большую часть кристалла на осколки. Нападения моих товарищей оказались не столь удачны. Гранаты мы использовать не решились, чтоб не ранить пленных, а винтовки явно не успевали сделать работу достаточно быстро. Два кристалла открыли огонь. И первый же импульс разнес в пыль кусок туннеля подо мной. Я свалился на гору трупов. Гуапард же сидевший в одном со мной тоннеле умудрился повиснуть на щупальцах, продолжая поливать свой кристалл из винтовки. Из двоих, оставшихся в холле пленных, один бросился в соседнюю комнату и тут же был убит импульсом одного из кристаллов, другой схватил металлический стул и начал активно охаживать недобитого мной брюлика. Это дало мне возможность перенести огонь на другие цели, что значительно ускорило развязку. В результате короткого боя три кристалла превратились в крошево, несильно ранило одного из моих товарищей, и выжил один из двух пленных.

К сожалению, наша акция оказалась замеченной. В длинном проходе, в который выходила наша комната, показалась пара кристаллов, уверенно направившаяся к нашему помещению. Мы не особенно тщательно обследовали прилегающие пространства, и уверенности, что их всего двое, у нас не наблюдалось. Видимо, распознав в проеме что-то подозрительное, кристаллы открыли огонь. Скрываться дальше нам смысла тоже не стало. Пока я и еще один товарищ по разведке вели огонь по первой двойке и еще одному присоединившемуся к ней кристаллу, третий разведчик поднимал пленного в трубу вентиляционного тоннеля.

Все шло не так уж и плохо, и под прикрытием товарища пришла моя очередь эвакуации. Уже поднимаясь на щупальце, я мельком увидел в соседнем помещении большой кристалл. Тут же разделяющая наши помещения перегородка взорвалась от мощного импульса. Меня сорвало со щупальца и кинуло на стену, а тащивший меня гуапард чудом удержался в тоннеле. Я с трудом поднялся и попытался еще раз добраться к выходу из вентиляционной шахты, но меня накрыло сразу парой лучей. Мое сознание медленно погружалось в белую муть, а тело еще продолжало стоять, пока следующий импульс большого кристалла не взорвал стену, разметав кучу трупов и выкинув меня в смежную комнату. Картинка выключилась.

* * *

Сознание возвращалось медленными рывками, как будто в старом ленточном магнитофоне подклинивал лентопротяжный механизм. И все это происходило на фоне практически космического холода. Холод пытался сковать индивидуальность сознания, тем самым невольно помогая всплывать из ненавистного белого тумана. Пришли звуки перестрелки, но казались они какими-то странными, не говоря уже о том, что в отсутствие какой-либо атмосферы распространять их было совершенно нечему. Видимо, мои друзья пробивались к линии фронта. Немного странным казалось то, что сражение имело большие масштабы, в нем принимала участие явно не пара винтовок.

– Наверное, бред, – подумал я и, наконец, вынырнул из небытия.

Увидев нависающую надо мной глыбу горного хрусталя, сознание попыталось отреагировать, но тело не слушалось, скованное странным холодом. Попытка активировать броню почти удалась, но все же холод оказался сильнее, и я почувствовал, что мои бастионы падают, отдав часть энергии последней попытке. Холод и чья-то воля пытались опять загнать мое сознание в глубину белого тумана. Ясно поняв, что со мной пытаются сделать, я со всем отчаянием стал бороться с холодом. И, уцепившись за эту борьбу, откуда-то всплыли воспоминания о жарком летнем дне на Земле, враз откинувшие навязчивые ледяные объятия. Тут же в мое воображение выплеснулись виды каких-то тускло сверкающих в космосе прозрачных конструкций. Конструкции приближались, раскрывая мне всю прелесть и непознанную красоту космического безмолвия. Сознание опять стало подергиваться туманом. Я метнулся к сияющей на заднем плане звезде, но она не грела. Туман стал густеть. Я с надеждой опять потянулся к солнечному дню планеты Земля, и холод снова сдал сдавать позиции, прозрачные конструкции, которые я представлял кусками льда, помутнели и кое-где стали слезиться каплями истаявшей жидкости. Тут же картина сменилась, с высоты я увидел замерзшую планету, сплошь усыпанную кристаллическими замками. Картина пыталась донести до меня монументальную величественность и холодное великолепие. Я даже поразился увиденной красоте и попытался разглядеть ее в деталях. И это удалось, я увидел, что между "замками" парят и передвигаются огромные потоки какого-то вещества, похожего на снежинки. Издалека это казалось каким-то танцем новогодней сказки. Волевым усилием еще приблизив изображение, я понял, что потоки эти состоят из кристаллов, слишком хорошо знакомых мне. Мое сознание возмутилось, и я тут же понял, что туман практически поглотил меня. Я чуть не пал жертвой обмана. Картины солнечного безумия, виденного мной на берегу Черного моря в июле по моему желанию залили все вокруг. Белый туман рвался в клочья, тут же испаряющиеся на перегретом песке, а парящие рядом прозрачные куски льда таяли, как выкинутые на берег медузы. Мне удалось всплыть и даже открыть глаза. Но до победы оставалось еще ужасно далеко. Тело мое меня не слушалось, а глыба горного хрусталя по-прежнему висела сантиметрах в сорока надо мной. Но тут случилось нечто странное. Холод немного отпустил мое тело, по нему пробежали мурашки, какие обычно покусывают засиженную конечность. Где-то на периферии моего сознания повисла светящаяся оранжевыми сполохами фигура. Фигура постоянно меняла очертания, но я четко понимал, что это дверь. Создавалось впечатление, что кто-то приглашает меня. Помня недавний подвох, я не спешил поддаться приглашению. Но любопытство сгубило много кошек, и я тоже пал под его яростным напором. Стада мурашек бегали по моему телу, говоря о том, что ледяное давление на него ослабевает. И я рискнул, заглянув в предложенную дверь.

Там меня ждала очередная чужая планета. Вся поверхность открывшегося мне мира представляла собой узорное переплетение, и узоры эти были, несомненно, холодными. Уже отчасти знакомые мне хрустальные города и отдельные замки оказались искусно вплетенными в странные узоры. Приблизив изображение, я смог рассмотреть тысячи снующих вокруг кристаллов. И это ледяное великолепие переливалось всеми оттенками оранжевого, желтого и розового цветов, озаренное иной, нежели в первом видении звездой. И, несмотря на царящий холод, мне стало тепло и уютно. Из осторожности я резко отпрянул. Вопреки опасениям тело мое оставалось таким же относительно свободным, как и до погружения в окно. Я даже смог пошевелить пальцами рук и ног. Но что-то настойчиво манило меня к уже осмотренному мной проходу, как будто я не увидел главного. Я опять разрешил себе погрузиться в апельсиновый мир.

Немного ослабив контроль сознания, я почувствовал влечение. Меня влекло к поверхности планеты, туда, где под покровом хрустальных замков продолжалась странная апельсиновая жизнь. Приблизившись к поверхности, я моментально окунулся в мир апельсинового безумия, такого светового шоу я не видел в своей жизни ни разу. С трудом оторвавшись от игры света, я увидел то, зачем меня сюда влекло. По поверхности планеты передвигались какие-то существа. И они явно не состояли в родстве с кристаллами. Это были какие-то иные формы жизни. И эти формы жизни замечательно сосуществовали с хрустальными хозяевами этого мира. А то, что это был мир хрусталя, я почему-то нисколько не сомневался. По всему выходило, что наши захватчики, по крайней мере, не являлись тупыми уничтожителями всего живого. Покинув мир апельсинового хрусталя, я немного задумался.

– Хорошо, – подумал я. – Вы что-то пытаетесь сказать, если, конечно, это не мои личные глюки.

Я начал представлять зиму на планете Земля. В моем воображении шли бурные снегопады, простирались замерзшие торосы Ледовитого океана и белоснежные шапки гор. И на этом белом полотне катались на коньках и играли в снежки дети, взрослые выпиливали изо льда различные фигуры, строили ледяные горки и дворцы. По моему желанию картинка резко укрупнилась и сменила план, на котором проступили отдельные снежинки, вернее их фотографии, сделанные электронным микроскопом. Совершенно не вызывающая опасения "холодная" струйка коснулась моего сознания. Я решил не отпихивать ее, а понять, что ей нужно.

– А если они изучают мой мир? – пришла мысль.

– Ну и что, – ответила ей другая.

– Они могут организовать вторжение, – возразила первая. – Где гарантия, что показанный мир не отобрали у бывших хозяев?

– Мир Земли еще нужно найти, – поставила точку вторая мысль. – Его положение неизвестно даже владельцу этого тела.

Холодный сквознячок мягко тянулся в мои воспоминания о лете, и я позволил ему туда попасть. На этот раз солнце не жгло, а грело, вода ласкала, а песок ощущался мягкой и теплой подстилкой. Что-то изменилось в окружающем меня мире, на секунду он стал опасным и смертельным. Видимо, его пыталось понять существо из глубин космоса, привыкшее к холоду. Существо делало попытку за попыткой, это длилось с минуту, потом все прекратилось. Спустя еще мгновение струйка холодного сквозняка в моем сознании исчезла. Я вернулся к своему телу. На этот раз я смог сжать пальцы в кулак. Моя броня тоже отозвалась. Размышляя о происходящем, я заметил еще одну дверь. На этот раз она выделялась черным провалом.

– Что там? – подумал я. – Другой мир или другая вселенная? В любом случае, сопротивляться глупо, утерпеть я не смогу. Я – просто человек, неотъемлемой чертой которого является эта пагубная наклонность под названием "любопытство".

Я потянулся к провалу. От него веяло холодом. Но холод это не казался убийственным для моего тела. При касании провала появилось какое-то впечатление погружения в родную стихию. Решившись, я попробовал войти. Меня мягко вытолкнуло обратно. Еще три попытки кончились тем же.

– Что же не так? – подумал я. – Ведь меня явно приглашают туда.

И тут меня осенила мысль. Я, коснувшись провала, начал привычное для меня погружение в надпространство, тем более что сходные ощущения возникали и при предыдущих касаниях. И дело пошло. Я попал в какое-то фантастическое переплетение структур. Здесь все оказалось совершенно непривычным, чуждым и иным, я понимал это какой-то частью своего сознания. Здесь не наблюдалось ни кристаллов, ни хрустальных замков, а все окружающее пространство наполняла какая-то энергия, информация и еще что-то непознанное мной. Я лихорадочно пытался понять, что тут не так и что надо сделать. Знакомое чувство влекло меня куда-то дальше. Я хотел туда, но что-то меня ограничивало.

– Черт подери! – обругал я сам себя, окунаясь в более глубокие слои многомерности. – Совсем отвык от нормальных погружений.

После нескольких метаморфоз, вызванных сменой глубины погружения, передо мной предстал, видимо, мир хозяина этого сознания. Меня окутал танец энергий. Я ощущал это, хоть и не мог понять, какими органами чувств. Всеми цветами радуги переливались какие-то конструкции, вокруг сновали сгустки энергии, а потоки различной интенсивности и направленности помогали им. Я попытался сосредоточиться на какой-то детали. Тут же мир стал меняться, безупречные виды чистой энергии стали пытаться втиснуться в ограниченные образы. Мелькнули какие-то странные корабли, существа и строения. Мигнув, пространство выкинуло и развернуло энергетический сгусток, в котором появились бликующие всеми оттенками белого чудные существа с крыльями из энергетических потоков. Потом все это ангельское окружение за единый миг перетекло в мир огненного гротеска, залив пространство всеми оттенками алого.

– Не хватает мне еще библейских сюжетов! – возмутился я сам себе. – Больше нечего представить?

Буйство наносных образов быстро стаяло, вернув меня в гармоничную картину полей, увиденную мной по прибытии на место. Где-то глубоко в моем сознании появилось чувство удовлетворения, как будто кто-то порадовался тому, что я справился со своим детским лепетом. Я продолжал любоваться картиной энергетического совершенства мира, куда был приглашен. Мне постоянно показывались какие-то энергетические конструкции и сочетания потоков. Я понимал, что это чрезвычайно важно, но, к сожалению, как ни усердствовал, не смог понять, в чем меня просвещали.

Неожиданно мое сознание как бы окуталось мягким коконом. На миг мелькнул узор, в котором я привлечением всех резервов интуиции узнал свой путь в многомерности, и мое "я" оказалось в моем теле. Темный провал неистовствовал холодными выбросами различных, теперь уже легко различимых для меня потоков энергии. И какие-то силы мягко отводили эти выбросы в стороны.

– Это же невероятно! – подумал я. – Мгновенный переход внутри многомерности! Да эти существа – фактически свободная энергия, просто проявленная в нашем пространстве, называемом нами физическим миром, в кристаллы. Что же их сюда привело? Этот мир для них все равно, как для человека математическое понятие точки. Мы не можем понять, как возможно жить в одном измерении. А для них наши три еще ничтожнее, чем для нас одно. Ясно, что причиной послужил тот недомерок, за которым они пришли. Только вот что же он такого там натворил, вызвав столь сильную реакцию?

Выпав из раздумий, я сел. Кристалл продолжал висеть приблизительно в метре от меня, а я внимательно осматривал его. Не уверен, но мне показалось, что он немного отличался от других формой. Хотя, для меня все кристаллы казались на одно "лицо", как китайцы для европейца. Почему-то у меня не возникало даже мысли навредить ему, и это было хорошо, потому что, обернувшись, я увидел два других кристалла, на гранях которых переливались сполохи энергии, готовые превратиться в импульсы. Не знаю, чем бы все это закончилось, но меня привлек особенно сильный взрыв в соседнем помещении.

– Черт подери, что это такое! – возмутился я. – Что тут может передавать звук, если нет атмосферы!

Ответа, естественно, не последовало. Но, как будто издеваясь над моим сознанием, после взрыва раздались частые очереди и всполохи импульсов. Там явно происходило что-то посерьезнее отлова сбежавших пленных. Где-то позади меня снова раздался взрыв, разметавший вокруг капли металла. Все три кристалла неспешно удалились в пробитую ранее дыру, оставив меня в недоумении. Спустя пару минут сражение в соседнем помещении утихло.

– Добро пожаловать в отходняк, – сказал я сам себе. – Видимо, случилась перегрузка психики, так как я слышу частые шаги и "звуки" сопутствующего им хруста и падения всяких мелких предметов. Все бы ничего, но физически этого в отсутствие атмосферы быть не может.

Через еще пару минут в помещение дома терпимости, где я сидел на полу, заглянул какой-то боец. Экипировка выдавала в нем принадлежность к регулярным военным частям. А слишком хорошее ее состояние говорило о том, что он тут совсем недавно, не исключено, что сегодня случился его первый бой.

– Кто такой? – спросил вояка, на всякий случай держа меня на прицеле, видимо уже столкнувшись с "зомбиками". – Говори, а то огонь очередью без предупреждения!

– Да так, из партизан, – ответил я. – Мы тут как раз пленных спасали, меня контузило, хорошо вы подоспели, иначе кранты.

– Опознано, наличие живой, – отвел винтовку в сторону вояка. – Иди в проход, четыре секции, госпиталь. Док есть, нет информации по оказанию помощи. Безопасность повышенная. Ты, какой по виду?

– Силуки, – соврал я. – Худо-бедно такой же гуманоид, как и большинство параганцев.

– Да, есть сходность, – согласился солдат.

– Слушай, боец, у меня есть информация для командования, – сказал я с надеждой. – Мне бы переговорить. Может, проводишь.

– Тип информации? – уточнил боец. – Если туфта, случаться проблемам.

– Тебя не удивляет, почему бой так быстро стих? – намекнул я. – У меня как раз есть кое-какие соображения на эту тему.

– Информация не систематизирована, – переступил с ноги на ногу солдат. – Наличие факты.

– Дыру видишь? – показал я за спину. – Туда ушли трое кристаллов, один из них очень сильно пытался меня допросить. Мне кажется, мы нашли общий язык.

– Встать! Конечности, чтоб я видел! – десантник снова держал меня на прицеле. – Нет точности о целях пришельцев! Попадешь по назначению!

Так или иначе, а я попал к командующему высадкой, которому и высказал свои предположения на повод выхода из боя кристаллов. Заодно установил приличные языковые базы пары ходовых местных наречий. Как мне показалось, кристалл, с которым мы играли в "гляделки", кое-что для себя уяснил. Кем бы он ни являлся в иерархии этих существ, приказ об отходе явно пришел от него.

Вояки мурыжили меня примерно с сутки. Я наплел им несколько историй. Прикинувшись сильно контуженным, в таком состоянии мне не было необходимости следить за их соответствием одной линии. В конце концов, мне поверили, да и пока меня допрашивали, со стороны кристаллов не случилось ни единого нападения. А когда через сутки они стали покидать станцию, меня отпустили.

Брюлики постепенно оставляли станцию, срастаясь за ее пределами в большие "корабли". Без стычек не обошлось, но потери с обеих сторон оказались минимальными, все понимали, что это по большей части недоразумения. Всего около станции образовалось десять больших "кораблей-брюликов", процесс отступления подходил к концу, последний одиннадцатый кристалл, так и не сложившись даже на половину, распался, начав дополнять остальные десять. Военные однозначно ознакомились с записями боя пиратских кораблей и понимали, что десять кораблей-кристаллов представляют довольно значительную силу.

Но у кого-то не выдержали нервы. Сначала один, а затем еще несколько кораблей дали залп по ближайшему кораблю-кристаллу из лазерных орудий. Кораблю это нисколько не повредило, ответом стал единственный выстрел, расплескавший какой-то обломок вблизи ближайшего из военных кораблей. И тут вояки сорвались с цепи, большинство кораблей выпустило ракеты, начав боевое перестроение. Что думали военные, сказать трудно, скорее всего, кто-то дал приказ не отпускать кристаллы во избежание опасности возвращения с подкреплением. Кристаллы же, огорошив параганцев, тихо ушли в надпространство, растворившись в считанных километрах от станции. Вояки, да и все свидетели этого происшествия откровенно опешили. Еще большим удивлением стало зрелище исхода не успевших покинуть станцию малых кристаллов. Маленькие брюлики преспокойно уходили в надпространство буквально в нескольких метрах от станции. Военным ничего не осталось, как ликвидировать ракеты -целей для них просто не осталось. Все кристаллы благополучно покинули пределы станции, так что подоспевшим штурмовикам пришлось лишь провести облет оставленной интервентами территории.

В общей сложности с начала нападения прошло семь дней. Не знаю, сколько погибло разумных на станции, включая брюликов, а самое главное зачем. Придурок, притащивший за собой этот рой, куда-то исчез. Поиски, позднее предпринятые военными, результата не дали. Погибло множество "людей" ставших за прошедшие дни мне друзьями. Погиб, отбивая нападение на госпиталь, доктор, присматривавший за мной после первого боя. В битве за очередную энергетическую подстанцию погиб Шарикофф. Оба бойца, попавшие со мной в первый "взвод" и оставшиеся в одном подразделении после первого боя тоже погибли. Возможно, погибло множество кристаллов, хотя с уверенностью я сказать об этом не мог, есть вероятность, что они просто вернулись в свой мир, отбросив эту временную оболочку. В любом случае эта бессмысленная мини-война произошла по чьей-то явной глупости.

Как потом оказалось, "Бурундук" действительно участвовал в том нападении мелких судов на спиральное построение пришельцев. Что ни говори, но эта безумная атака не дала пришельцам расстрелять базу с безопасного расстояния. Несомненно, за пять дней они бы вполне преуспели в этом. Шила в этом бою сбила два кристалла. "Бурундук" же потерял всего несколько секций обшивки, вдобавок отделавшись выходом из строя нескольких незначительных модулей. Как Шила не старалась найти в обломках пришельцев драгоценные камни, все осколки оказались дешевыми сувенирами, имеющими ценность только для участников событий: кварц, осколки странного, но все же стекла, да пластинки обсидиана не имели шансов поразить воображение ювелиров.

* * *

Попав в объятия Шилы на практически родном корабле, я хотел было уже закатить банальную пьянку для снятия стресса, как это принято у человека войны, но Краппс высказал ряд интересных мыслей, изменивших мои, да и все наши планы.

После недавних событий около "Дороги в ад" сложилась интересная ситуация. Практически вся система находилась под полным контролем параганских вооруженных сил. Не знаю, правда ли, что эти ребятки мало чем отличались от пиратов или нет, скорее, это просто были по большей части слухи, но за дело они взялись серьезно и организованно. "Бурундук" оказался не единственным гражданским космолетом, допущенным в зону оцепления, но далеко не все желающие получили подобный допуск. Такую "честь" нашему кораблю оказали потому, что именно Шила доставила весть о нападении воякам, и пока наскоро объединенный флот шел к "Дороге в ад", Шила излагала военным всю доступную ей на тот момент информацию о пришельцах.

Вокруг станции расстилалось настоящее изобилие из разбитых кораблей, я бы сказал, что это была розовая мечта мародера. И похоже, военные в ближайшее время не собирались снимать блокаду, так что мы могли запросто озолотиться, обобрав разбитые и практически бесхозные в данный момент космолеты.

Но имелась и другая возможность. Аномальная зона в данный момент осталась практически, если не совершенно, свободна от военного заслона. А значит, и наша задача по проникновению в нее значительно упрощалась.

Из экипажа "Бурундука" только Шила немного колебалась при принятии решения. Все-таки девушке-силуки, проведшей детство в нищете, оказалось исключительно сложно отказаться от идущего прямо в руки богатства. И все же наше поспешное отбытие могло показаться подозрительным. Да и "Бурундук" имел некоторые последствия от боевого противостояния пришельцам. По этой причине и не только для отвода глаз нам стоило привести его в максимально возможный порядок, пока имелась такая возможность.

Все попытки связаться с диспетчерской станции остались безуспешными: аппаратура службы либо была полностью уничтожена нападением пришельцев, либо контролировалась военными. В принципе, могло случиться и так, что этот вопрос вообще никем пока не контролировался. Для порядку Шила запросила у вояк разрешение на посещение станции по нужде ремонта. Вояки оказались в порядке и практически сразу подтвердили смену позиции нашего корабля.

С ремонтом опять случились неожиданности. Все профильные помещения несли на себе следы сражения. Шлюзовые створки исправно работали только в одном ангаре, и он оказался полностью занят военными средствами, участвовавшими в высадке десанта. По этой причине нам пришлось "приземлиться" в одном из отсеков, где створки были выбиты взрывом. Посадка "Бурундука" через образовавшуюся дыру в створках казалась слегка рискованной, но я справился бы и сам. Анна же эту работу сделала вообще, как по нотам.

– Отличный пилот у вас на борту, – прорезалась внешняя связь, – у нас есть отличные вакансии, на службу не желаете пойти?

– Спасибо, – ответила Анна.

– А кто это собственно? – уточнила Шила, прекрасно понимая, что кроме вояк тут переговариваться не с кем.

– Миссия по спасению исчезающих видов марулинов, мадам, – ответили со смехом. – Вы же прекрасно знаете, кто тут может случиться в данный момент в эфире.

– Спасибо, у нас пока полный комплект, лишних членов экипажа нет, – ответила Шила. – Но можем подыскать вам пилота, если хорошенько заплатите. Чем, собственно, обязаны?

– Да так, хотелось поболтать, – пришел ответ. – На станции все службы пока парализованы. Так что с ремонтом у вас могут случиться проблемы, как и со снабжением. С другой стороны, что найдете для ремонта, можете взять бесплатно, так сказать, спишется на военные действия.

– Спасибо за информацию, – уныло ответила Шила. – Облом не приходит один. Вы ракет нам не подкинете? После боев у меня всего три штуки осталось.

– У нас не магазин, мадам, – ответил оператор, явно потешаясь над ситуацией.

– А вы спишите на боевые действия, – нагло огрызнулась Шила.

– Какой нужен стандарт? – уточнил оператор.

– 18-154-АУС, – ответил Краппс. – Семнадцать стартовых гнезд.

– У нас нет ракет под такой контрольный разъем, – ответил оператор, – мы же используем военную технику. В лучшем случае 17-152-БРРА.

– А это что за разъем? – поинтересовался Ося. – И что за софтина в рыбках?

– Обижаете, все местное, – оператор явно веселился. – Я запрошу руководство, может, чем и помогут.

– Спасибо и на том, – закончила связь Шила.

На станции все оказалось еще хуже, чем мы полагали. Ангар, где мы находились, от штурма пострадал преизрядно. Внутри находился какой-то корабль по возрасту ровесник моего дедушки. Сам по себе корабль не пострадал, но он попал сюда явно по причине переоборудования и находился процентов на тридцать в разобранном состоянии. Так что места для нашей "птички" нашлось в самый притык. После некоторых усилий удалось проникнуть в "большой мир" станции. Но и тут нам не повезло. Ближайшие склады снабженцев оказались заполнены какими-то электронными потрохами, которые никак не относились к системам "Бурундука". Инфраструктура станции пребывала в совершенно нерабочем состоянии, так что не то чтобы некому было доставить нам необходимые запчасти, их просто невозможно стало найти. Немного потерзавшись угрызениями совести, мы с Осей пошли на обследование реконструируемого корабля. Около главного входного шлюза имелись следы не слишком сильного сопротивления, а внутри корабля у пробитой двери покоились останки какого-то прежде разумного существа.

– Похоже, охрана или кто-то из местных жильцов, а может, квартиросъемщиков, – подвел я итог осмотру.

– Уже бывших, – согласился Ося. – Так что место можно считать необитаемым.

Внутри корабля еще кое-где нашлись следы зачистки и дополнительные два три. Бегло осмотрев внутренности космической калоши, мы с Краппсом разделились. Краппс пошел в технические отсеки осмотреться на повод наличия полезных запчастей. Я же изначально пошел с Краппсом больше в роли боевой поддержки, теперь же решил из любопытства посмотреть, что за корабль мы посетили. Недолго думая, я направился в боевую рубку. Корабль был не слишком большим, так что ходовая, она же боевая рубка состояли всего из четырех рабочих мест. Почти вся аппаратура оказалась на месте. Кое-что было раскрыто и разобрано, но в целом это касалось скорее вспомогательных систем. Кресел для пилотирования насчитывалось целых два, и одно из них я тут же занял. Понукаемая мной система корабля неохотно запустилась. Несколько минут я боролся с сообщениями об отказах, отсутствии блоков и необходимости пройти диагностику поврежденных цепей. В конце концов, я пробрался к сути. Корабль действительно весьма долго пожил на этом свете. Надпространственных двигателей тут не наблюдалось, как и каких-либо зачатков сенсор-приводного подключения к системе управления. Главные орудия оказались демонтированы, как и большинство оборонительных систем с орудиями среднего радиуса поражения. Энергоустановка явно пребывала в стадии апгрэйда, и система пессимистично выдала информацию о том, что мощность недостаточна даже для пуска диагностических контуров двигателей. Успокоив систему отказом от взлетных тестов, я продолжил знакомство с кораблем. По большому счету ничего интересного тут не оказалось, кроме возможно ракетных пусковых установок. Ракеты в них отсутствовали, но вот полезность их этим не ограничивалась. По крайней мере, в спецификации к установкам числился стандарт ракет с аббревиатурой БРРА. Хоть цифры в классификации ракет и не сходились с нашими, начинка явно могла помочь алурсианскому разведчику подружиться с изделиями местных умельцев. Дело оставалось за малым – найти местные ракеты. На обратном пути я прошелся по жилым отсекам экипажа. Две каюты имели разнообразный набор дыр дверях и несвежий труп внутри. Беглый осмотр ничего слишком ценного не обнаружил, оружие местных жильцов меня мало интересовало, по крайней мере, перспектива таскаться с ним меня не прельщала. Немного подумав, я поднялся на капитанскую палубу, которая находилась особняком от кают прочего экипажа. На палубе оказалось две заблокированных двери. Одна явно указывала на то, что это – жилье капитана, вторая же никакими значками отягощена не была. Знаю, что не хорошо, но уж очень хотелось ознакомиться с обстановочкой капитанской каюты. Ломать двери совершенно не хотелось, по этой причине я вернулся в ходовую рубку, куда вел прямой трап. Поковырявшись в системе, я смог активировать систему экстренного доступа.

Странным мне показалось то, что капитанская каюта открылась, а вот по поводу соседнего помещения система выдала доступ исключительно по идентификации. И такой доступ имели всего два члена экипажа. К моему сожалению ни одного из них живьем тут не наблюдалось. Немного подумав, я связался с Анной. Узнав суть проблемы, она пообещала помочь. Пока я налаживал канал связи, на борту корабля появилась Шила, сразу направившаяся на капитанскую палубу. И процесс вскрытия системы доступа в закрытую каюту пошел полным ходом. Я наблюдал работу Анны на развернутом голографическом экране, сидя в кресле пилота.

– А неплохая хатенка у местного кэпа, – сказала вошедшая Шила. – Да и поживиться там кое-чем удалось. В общем, ребята имели неслабую заначку на черный день.

– Слушай, а тебе это не кажется банальным грабежом? – спросил я, указывая на шкатулку, явно кричавшую о капитанских запасах.

– Ты думаешь, что парню, который лежит дохлым в своей кроватке, это понадобится? – удивилась Шила. – Он промолчал, когда я спросила, нужно ли ему это.

– Ты становишься циником, – покачал я головой, не найдя что ответить.

– Стала привыкать, глядя на тебя, – фыркнула Шила.

Пока мы вели беседу перед открытой шкатулкой, Анна закончила обман системы, и двери каюты сдались на милость хитреца.

Мы с Шилой в нетерпении ожидали окончания процесса выравнивания внутреннего давления. Уже перед самым окончанием процесса я уловил какие-то звуки.

– Это что такое? – удивилась Шила. – Как будто кто-то скулит.

– Похоже, в закрытой каюте остался кто-то живой, – предположил я.

– Чего же они раньше там молчали? – недоумевала моя капитанша.

– Появилась атмосфера, а вместе с ней и звук, – ответил я. – А может, они просто боялись, и перед самым моментом открытия не выдержали нервы.

Внутренняя дверь открылась, вызвав всплеск тихих вскриков. Мы с Шилой осторожно шагнули внутрь. Сидя на полу каюты на каких-то подстилках, на нас смотрели две живые души. Обстановка каюты богатством не блистала, но внутри оказалось все необходимое для поддержания жизни. Два едва одетых существа, обнявшись и трепеща, взирали на нас.

– Кто это? – указал я на нашу находку.

– Мне кажется, что это – турруты, – ответила Шила.

– Я видел туррутов, – не согласился я. – Они не такие.

– Это – еще дети, – ответила Шила. – Девочки, похоже, совсем на пороге взрослого преображения.

– Ты о чем? – не понял я.

– У туррутов дети проходят несколько стадий взросления, – нехотя пояснила Шила, – после завершающей у них появляются необходимые для размножения органы, и они становятся пригодными к спариванию и вынашиванию потомства.

– У меня есть дурные догадки о том, что эти девочки тут делают, – невесело высказался я.

– Похоже, ты прав и мы видим один из немногих случаев рабства, – согласилась капитанша. – Вернее не совсем так. Девушек, скорее всего, продадут какому-нибудь толстосуму, он ими попользуется какое-то время и просто выкинет на улицу. Ну а там у бедняжек окажется не так уж и много шансов нормально устроиться.

– Не понял, это типа лишения девственности? – уточнил я.

– Не знаю, о чем ты, – посмотрела на меня Шила. – Первые попытки взрослой жизни юной половозрелой девушки для туррутов – сильнейший наркотик. Тело девушки избавляется от детских гормонов, перерабатывая их во взрослые. Продукты распада гормонов и есть тот самый сильнейший наркотик. Его, конечно "добывают" всякими путями, но самым правильным и приятным употреблением считается естественное. Кроме того, получающий этот наркотик по слухам получает и несколько полноценных лет жизни, омолаживая свой организм.

– Ты-то откуда это знаешь? – спросил я удивленно.

– Да попадала как-то под гребенку, – ответила Шила, видимо вспоминая не слишком приятные моменты детства. – Меня загребли бандиты, ошибочно посчитав за девочку-туррута.

– У них глаза были не в том месте? – удивился я, осмотрев Шилу. – Что потом-то произошло?

– Не знаю, что там с глазами, – усмехнулась Шила. – Нас отбили шахтеры, пустив разбойников в расход. Я даже приняла участие в боевых действиях, покалечив одного из пиратов.

– Ладно, что делать-то будем? – я автоматически почесал рукой затылок шлема.

– Бедняжек надо передать воякам, – ответила Шила. – Там появятся хоть какие-то перспективы выжить. В противном случае девочки просто сгинут в этом бардаке.

* * *

Через двое суток мы закончили ремонт "Бурундука". Краппс пристроил вместо поврежденных фрагментов брони немного отличающиеся, но с натягом подходящие для нашего корабля броневые компоненты от стоящего в доке торговца. Фрагменты брони немного уступали алурсианским, но все же давали хоть какую-то защиту корпусу в отличие от разбитых. Нужно сказать, что повозились мы изрядно, но в конце нас ожидал сюрприз. Вояки с барского плеча отстегнули нам десять ракет. И пусть это были параганские ракеты, но они относились к военным изделиям, а не сделанным на коленке в каком-нибудь захламленном ангаре. Кроме того, тринадцать ракет имеют кое-какие неоспоримые преимущества перед тремя. Осталась лишь проблема адаптации их к нашему управлению. В прочем, выход и тут наметился: у нас под боком валялся целый бесхозный корабль, и нужные запчасти на нем однозначно присутствовали. С программой управления Анна без проблем могла разобраться и позднее. А нам нужно было спешить, пока параганские вояки не перекрыли подступы к аномальной системе. Обнаруженных на разбитом корабле девочек удалось приспособить обслугой одному из недавних боевых товарищей, участвовавшем в запомнившемся рейде по спасению пленных. Он оказался владельцем сети кафе, которые еще нужно было привести в порядок. Выбор был, конечно, не из самых пафосных, но все же он казался получше, чем лапы местных пиратов.

В общей сложности через три дня после снятия "бриллиантовой" блокады мы покинули "Дорогу в ад".

9. Девять.

Как я и полагал, параганских военных притащила Шила. Могло статься, что кто-то еще рано или поздно сделал бы это, но шансов у этого "статься" могло образоваться больше за "поздно", чем за "рано". По большому счету лично мне повезло. Могло попросту не состояться той встречи со странным кристаллом, попытавшимся и практически поломавшим мое ментальное сопротивление, но давшим нам отсрочку. Много что могло произойти или не произойти, но это уже была бы другая жизнь другого Сергея.

Ну а теперь мы ломились в нужную нам систему планет на всех доступных "Бурундуку" парах движков реального пространства. Терзать надпространство я не решился. По информации Шилы и Анны все параганские военные корабли шли к "Дороге в ад" исключительно на двигателях реала, скорее всего, вблизи аномальной зоны в надпространстве творилось нечто невообразимое. И пока флот параганцев, прибывший на борьбу с пришельцами, оставался у станции, мы имели реальный шанс попасть к аномальной зоне без лишних помех. Впереди у нас прогнозировалось без малого трое суток практически полного безделья. Таким образом, у нас выдалась неплохая возможность обменяться информацией, ну а конкретно мне не помешало бы и хорошенько выспаться.

Купание тела и генеральная помывка верно послужившего костюмчика стали первыми шагами, что я сделал, попав на "Бурундук" после скитаний по станции. Во время же перехода к аномальной зоне, я с наслаждением проводил время в одном тоненьком комбезе. Тело отдыхало, но иногда я ловил себя на чувстве ужасной незащищенности, требующем немедленно облачиться во что-нибудь существенное.

Как ни пытался я узнать собранную экипажем "Бурундука" информацию, сначала мне пришлось рассказать о своих "приключениях" на станции. Не скажу, что воспоминания давили на меня, но и ничего романтического я в них не находил. Даже геройские сражения с захватчиками совершенно потеряли смысл после "беседы по душам" со странным кристаллом. В конце концов, экипаж посчитал, что узнал достаточно, и началось совместное повествование их части истории.

После нападения на спиральное построение пришельцев "Бурундук" направился в сторону аномальной зоны за помощью военных. Во время "сражения мух" корабль получил на удивление мало повреждений, а новые орудия главного калибра дали ему неоспоримое преимущество перед другими малышами. Шила, исполнявшая в том бою роль пилота, по праву гордилась двумя сбитыми кораблями противника. Кем бы ни были пришельцы, к новичкам ни один из них не относился. Трое с половиной суток корабль шел к расположению военных, благо, их местоположение секретом не являлось.

На подступах к аномальной зоне моих друзей, правда, чуть не обстреляли, но, в конце концов, Шила убедила вояк, что ее информация важна. А после передачи ролика сражения пришельцев с пиратами и атаки станции с помощью спирального построения военные развели бурную деятельность. Что там превалировало защита отечества или просто желание подраться, сказать трудно, важен результат.

По понятной причине Шила увязалась за вояками в обратный путь. Вояки совершенно не возражали и даже предложили Шиле посетить флагман для пояснения некоторых моментов. Так ли это было или нет, отношения с вояками портить не хотелось и Шила, воспользовавшись услугами челнока, перебралась на флагман. Отпустили ее обратно приблизительно за шесть часов до подхода к станции.

На борту флагмана ее сначала несколько раз допросили с пристрастием, затем она дважды поясняла некоторые моменты записи, а потом просто болталась между комнатами отдыха экипажа и своей каютой, периодически уточняя какие-то мелочи. Назвать такое времяпровождение веселым стало бы глупостью, хотя параганским военным и позволялись вне вахты и боевой обстановки некоторые вольности. Да и экипаж флагмана, к Шилиному разочарованию, оказался практически полностью параганским, с мизерными примесями туррутских специалистов. И хоть параганцы относились к гуманоидам, привлекательных сторон в них Шила найти так и не смогла. Лишь пару раз ей удалось увидеть гуапарда и еще какого-то неизвестного вида разумного.

По причине ограниченного допуска и отсутствию на борту силуки главным развлечением стали разговоры. И вот чего, а разговоров ей с лихвой хватало на год вперед. Истосковавшиеся по новым "лицам" вояки с удовольствием слушали ее байки и рассказывали свои. По сути, на их основе Шила и составила представление о творящихся в околозонном пространстве событиях. Несомненно, все эти информационные кладези нужно было делить по большей части на обычные байки, по меньшей части на непроверенные сведения и уж совсем невидимой частью на реальную информацию. К последней совершенно точно относилось утверждение, что периметр аномальной зоны жестко контролируется параганскими вояками. Из остальных категорий удалось сложить приблизительно следующее.

Основная причина столь жесткого контроля пространства аномальной зоны оказалась банальна. Никакого альтруизма по использованию опасных находок вояки не испытывали, они лишь пытались осуществить право первой ночи в отношении этих находок. К сожалению военных, продвинулись они не слишком далеко. По непроверенным данным причины топтания на месте выглядели по-разному, но одной из основных неприятностей совершенно точно можно было назвать бесследное исчезновение в зоне нескольких исследовательских кораблей. Второй причиной стояло острое нежелание даже в самой малости делиться с кем-то возможными секретами зоны, из-за чего привлечение сторонних специалистов не приветствовалось. Несомненно, у военных в запасе лежала еще парочка веских причин, но о них оставалось лишь догадываться.

И, как обычно случается, такое место пусто не бывает. Любыми правдами и неправдами в зону пробирались всякого рода "сыны удачи". Судя по транспортным средствам, большинство из них являлось исключительно внебрачными детьми той самой удачи, но изредка эта привередливая дама все же улыбалась. Редкие счастливчики вытаскивали из зоны что-то по-настоящему опасное, технически потрясающее или просто ценное. Находки классифицировались именно в таком порядке потому, что чаще всего блудным сынам удавалось найти в зоне какое-то вооружение.

Весь экипаж флагмана до сих пор на все лады обсасывал недавний случай, когда одной древней калоше "сынов удачи" с многочисленными приставками "пра" перед словом "бабушка" удалось практически полностью уничтожить современный параганский эсминец и надолго вывести из строя легкий крейсер вояк. Негодяя все-таки нагнали и, душевно нашпиговав лазерными импульсами, осмотрели. На борту кроме чудом уцелевшего и совершенно невменяемого артиллериста удалось найти кое-какие интересные вещицы. И хоть большинство из их них не вызывало уверенности в зональном происхождении, стоили они подороже старого корыта, на котором перевозились. Помимо обнаруженного барахла военным посчастливилось отыскать в одной из пусковых шахт совершенно незнакомого типа ракету, парой родственниц которой, судя по сохранившимся записям, и были атакованы корабли патруля. Ракета и оказалась для вояк самым главным призом. Обладая совершенно феноменальной верткостью и живучестью, граничащей с интуицией, она могла совершить прорыв в вооружении параганских кораблей. К сожалению, ракета самоликвидировалась при попытке демонтажа боевой части. Из предусмотрительности мероприятие проводилось не на флагмане, где базировалась научная группа, так что погиб лишь устаревший транспортный корабль с парой специалистов и экипажем.

Самым частым вместилищем трюмов задержанных патрулями корабликов являлось всякого рода вооружение и технические устройства, явно демонтированные с кораблей неизвестных цивилизаций. К сожалению ученых, принцип действия оборудования в большинстве случаев оставался неизвестным, как и его функциональные особенности, и случалось это, очевидно, ввиду неполного и непрофессионального демонтажа устройств дилетантами. Ну и, естественно, масса различного рода находок гибла с прорывавшимися на большую землю "сынами удачи", так и оставшись неизвестными.

В итоге девиз военных мог звучать приблизительно так: "Там, несомненно, что-то есть, но вам туда не нужно".

– Что говорят о трудностях исследования и проникновения? – спросил я.

– Всякую чушь, от мифических кораблей-монстров, уничтожающих все попадающее в радиус их досягаемости и до какого-то поля неподвижности, где якобы застревают любые космолеты, – ответила Шила. – Из более вероятных баек внутри зоны присутствуют некие станции-склады, напичканные оружием, оборудованием, а вместе с ним и ловушками, встречаются брошенные и под завязку набитые мертвецами совершенно неизвестные корабли, по которым бродят боевые системы, типа киборгов. В общем, всякое разное, находящееся между сказками и откровенным бредом.

– Ну не так уж все это маловероятно, – раздумывал я. – Все перечисленные вещи вполне могут иметь место. В любом случае ни одну из этих баек не стоит скидывать со счетов. Кто-то что-то еще может добавить?

– Я пробовала активировать надпространственный двигатель в районе дислокации военных, – сказала Анна. – Он запускается, но картина надпространства там очень запутанная и постоянно меняется, я бы вряд ли смогла вести толково даже контроль за проложенным курсом.

– Двигатель во время пуска вышел в режим, – дополнил Краппс. – Так что практически погружение в надпространство возможно, по крайней мере, на границе зоны, где стоял заслон вояк.

– Интересная информация, – отметил я. – Но в любом случае нужно будет посмотреть на месте.

Вывесив все возможные щиты "Бурундук" крался к цели своей миссии. Параганские военные оставили кое-какие корабли для патрулирования зоны, но сеть выглядела изрядно дырявой. Наши шансы проскочить незамеченными казались близки к золотой сотне процентов. И хоть картина не виделась полностью из-за использования лишь пассивных режимов сканирования, появилась ясность, что периметр аномальной зоны имеет не слишком ровные очертания, и границы эти довольно сильно "плавают".

На некотором удалении за параганским кордоном обнаружилась сеть каких-то малых объектов, судя по логике, наблюдательных станций. Военные весьма серьезно отнеслись к вопросу охраны периметра, так что после их возвращения обратно выскользнуть станет значительно труднее. В этом случае помог бы уход в надпространство, но в такую возможность я верил мало. Иначе число выскользнувших, явно исчислялось бы не считанными единицами. Вояки, наверняка предусмотрев такой срюк, заняли позиции у границы, где такая возможность напрочь отсутствовала. В итоге все решала скорость космолета в реальном пространстве. Нарушителя обычно перехватывали, пока он не достиг зоны уверенного погружения в надпространство.

– Да, что-то мне подсказывает, что толку алурсианским воякам от маяков не обломится, – размышлял я вслух, рассматривая сеть станций слежения. – По крайней мере, скакнуть внутрь системы за кордоны они вряд ли смогут.

– Остается вариант пассивного наблюдения за пространством, – отозвался Краппс. – Алурис сможет с их помощью собирать сведения. В любом случае, нам стоит сделать то, за что нам обещали заплатить.

– Ну, так мы и сделаем, – согласился я. – Не зря же таскали эту груду оборудования на борту.

– Обратно можно попытаться проскользнуть, используя "плавающий" режим зоны, – высказалась Шила. – Во время расширения можно подойти к краю, а по "отливу" на всех парах ломануться наружу, вполне можно достичь зоны уверенного погружения в надпространство.

– Наблюдение интересное, – похвалили я. – Жаль, что не можем выверить динамику уменьшения помех надпространства в соответствии с удалением от зоны. Нас элементарно обнаружат по следу возмущения в пространстве. Ладно, всем на боевые посты, мы достаточно увидели, начинаем операцию. Может, успеем выскользнуть до возвращения основных сил, хотя что-то мне подсказывает, что эти мечты совершенно несбыточны.

* * *

"Бурундук" без помех продвигался в сторону аномальной системы. Редкая сеть параганских военных кораблей не смогла заметить нарушителя. Вскоре стали попадаться "бусины" системы слежения. Принципиально их сенсоры не отличались от корабельных, разве что в активном режиме сканирующие посылы оказались немного слабее. Тем не менее, сетка этих "бусин" оказалась опаснее корабельного оборудования патрулей, по причине отсутствия паразитных шумов развернутая сеть имела более высокую чувствительность. Кроме того "бусины" системы слежения по космическим меркам оказались рассыпаны довольно плотно, но до поры до времени нам удавалось пройти в оставленные ими дырки пространства. Имелся довольно высокий шанс, что нас обнаружили, а отсутствие погони могло говорить лишь о принципе "всех впускать, никого не выпускать".

– Шерш, "бусины" становятся все плотнее, – высказала Шила свое наблюдение. – Нам придется проходить в зоне прямого оптического распознавания.

– Скорее всего, это начало их полосы слежения, – ответил я. – Если предположить, что они блокируют в большей степени выход из аномальной системы, то нарушителя желательно обнаружить на самых дальних подступах, чтобы увеличить время перехвата.

– Ты хочешь передать на память нашу картинку в банк данных параганских нарушителей? – уточнила Шила. – Проникся к ним любовью?

– Шила, в том банке практически все граждане-пираты, – ответил я. – А если учесть, что все параганцы в той или иной мере – пираты, то в банке данных состоят все параганские граждане.

– Но далеко не все из них посещали аномальную систему, – подчеркнула Шила. – Я бы проделала дырочку пошире посредством уничтожения пары-тройки "бусинок". Перехватывать не будут, а вот четкой картинки им уже не получить.

– Давай, – согласился я, слегка увеличивая скорость. – Ты сможешь снять цели на таком расстоянии?

– Шутишь? – засмеялась Шила.

Проделав прореху из трех наблюдательных "бусин", "Бурундук" совершил рывок на трети мощности в сторону центра системы. Погоня отсутствовала, что подтверждало мои рассуждения о контроле периметра в сторону выхода. Приблизительно через полчаса мы погасили скорость относительно системы до безопасной. В отличие от постоянно подчищаемых систем Алуриса или Маятника, в закрытой системе роились кучи разного хлама, делавшего передвижение по ней весьма некомфортным.

– Кэп, мы уже внутри сферы задач, – сообщил Ося. – Можно выставить первый маяк.

– Давай, – согласился я, снижая скорость. – Только собирай в трюме, готовое изделие активируем и вытолкнем. И не нужно мне рассказывать про технологию сборки и невозможность пройти тестовые программы в условиях трюма. Если не запустится, тогда и выйдешь в "открытку" для наладки на месте. Тут не совсем тот курорт, что мы представляли себе.

– Да не особенно и хотелось, – буркнул Краппс.

Пока мы добирались до закрытой системы, Краппс провел некоторые подготовительные работы по сборке изделий. К сожалению после устранения последствий обстрела "Бурундука" наемниками, по стечению обстоятельств сородичами Шилы, оба ремонтных робота пребывали в полуфункциональном состоянии, и от греха подальше Ося загнал их в транспортные ниши до полной "промывки мозгов". Из-за этого окончательная отладка первого из маяков, густо "смазанная" плохо переводимыми комментариями нашего механика, заняла минут с двадцать. Худо-бедно, первое изделие алурсианской шпионской мысли вышло на тропу информационной войны. Еще минут пятнадцать-двадцать изделие производило ориентировку и привязку к местности, выдав по окончании требуемый нам сигнал. Получив условное подтверждение, маяк приступил к исполнению обязанностей.

– Ну, если мы не ошиблись с координатами, деньги нам заплатить уже есть за что, – жизнерадостно подвела итог Шила. – Прямо на душе легче стало!

– Ты еще санузел посети, тогда совсем легко будет, – хмыкнул я. – Бизнесвумен, так через так. Нам всего-то осталось вылезти живьем обратно, а потом бы еще и деньги получить.

– Фу, матросня неотесанная, – фыркнула Шила, – гордо прошествовав к своему креслу.

Сборка и наладка второго маяка проходили по проверенной схеме. Изделие вышло в космос и начало процедуру привязки. Я рассеянно обозревал кусок космоса в направлении центра системы с помощью аппаратного комплекса "Бурундука".

– Сергей, возмущения пространства: орбита на двести восемнадцать, ось на три единицы , – привлекла мое внимание Анна. – Нарастает гравитационное смещение. Возможно, какие-то аномальные помехи, если нет – по стандартной классификации корабль класса крейсер.

Первое, что я, совершенно не задумываясь, сделал – активировал все возможные экраны. Уже в режиме экстренного разгона, набирая скорость для удаления от предполагаемого объекта, я визуально нашел указанный лоскут космоса. В оптическом диапазоне, как и в большинстве других, он оставался девственно чист. Но гравитационные характеристики этого лоскута говорили о присутствии там довольно тяжелого объекта, и этот объект довольно шустро приближался к месту нашей недавней "парковки". Тем временем, установленный нами маяк произвел привязку к местности и выдал сигнал, поставив точку в нашем сотрудничестве. Через пяток минут после нашего чрезвычайно спешного отбытия пространство вокруг маяка стало искриться и подрагивать, как будто фея в детском фильме собиралась надругаться над тыквой. Через несколько секунд спецэффектов маяк перестал подавать признаки жизни.

– Что-то отказало, – доложил ничего не подозревавший Ося. – Надо бы проверить.

– Работа сделана, отчет получен, – ответил я, немного подправляя траекторию в сторону центра системы. – А нам самое время линять, мне слишком хорошо известны эти спецэффекты.

– Вот это махина! – не удержалась Шила.

Недалеко от маяка начала проявляться "туша" боевого корабля, как будто всплывшая из моего кошмара. Маскировочное поле сходило с него, как изморозь с нагреваемого стекла. Маяк, как мошка, втянутая пылесосом, нырнул в открытый шлюз.

– Главное, чтобы не за нами, – прошептал я. – Мы – маленькие и невидимые пылинки на лице модницы по имени Вселенная. Нас даже не нужно сдувать, мы сами улетим с первым же ветерком.

– Что с тобой, Шерш? – удивилась Шила.

– Я боюсь, – честно признался я шепотом. – Я слишком хорошо знаю, что это за корабль, и ему тут явно не место. Плохо, если он вышел из сражения поврежденным и восстановился позднее. И уж совсем отвратительно, если он совершенно цел.

– Ты воевал с такими раньше? – уточнила Шила шепотом.

– Нет, я видел записи этих баталий, – ответил я так же шепотом. – И поверь мне, нам в тех боях не место. Нам и тут совершенно не место, а этому реликту тут уж точно не время.

– Маяк-то уцелел, – сказала Шила. – Значит не так уж он и крут.

– То, чем накрыли маяк, называется "генератор сдвига", – сказал я. – Импульс накапливает в определенном пространстве, окружающем подвергшийся атаке объект, энергию определенной направленности. Энергия при соприкосновении с объектом начинает активно менять физические законы в ограниченном пространстве. Фактически, на некоторое время ограниченное пространство в каком-то смысле выпадает в другое измерение. В первую очередь погибают живые формы, и выходит из строя аппаратура. Неживые материальные конструкции, как правило, практически не страдают.

– У нас же есть защитные экраны, – не унималась Шила.

– Вот у тех, кто противостоял этим монстрам, были соответствующие щиты, – ответил я. – А "Бурундук" после такого попадания останется грудой бездушного железа, на котором даже кофеварку не запустить будет.

Крейсер вольдов медленно накрывался маскировочным экраном, уходя куда-то по касательной к вращению аномальной планетной системе. Не знаю, почему он не заинтересовался нашим кораблем. Возможно, наши экраны сбили его с толку, а может, пока он разбирался с маяком, мы вышли из зоны определения. Но уж точно сделал он это не из любви к живому и не по причине недостатка в мощности двигателей.

Снизив скорость до разумной, "Бурундук" продвигался в сторону центра системы. Так ничего и не поняв, Ося возился с последним маяком. Шила просматривала запись с крейсером вольдов. Я же сидел в полной прострации, скорее всего, испугавшись за весь вместе взятый экипаж корабля-разведчика "Бурундук".

– Сергей, ты в порядке? – спросила Анна по приватному каналу.

– Да, сестренка, – ответил я. – Мы все оказались на волосок от гибели. Причем мне кажется, было бы это не слишком приятно и быстро. Не знаю от чего, но во мне кричит мысль, что такого просто не может быть. Это мне просто приснилось!

– Тогда приснилось нам всем, включая искусственный интеллект, который не спит, – возразила Анна. – Может, расскажешь? Есть возможность, что все встанет на свои места.

– Этот корабль принадлежит вольдам, – начал я. – Не могу сказать, кто они или что они. Могу точно сказать, зачем они тут. Их целью является освоение новых пространств. Не буду вдаваться в историю, эти редиски встретились с несогласием местных жителей. И война продолжалась чертовски долго.

– Что же тебя так поразило? – не поняла Анна.

– Судя по использованному оружию, этот монстр из первой волны, – сказал я. – Таких волн случилось, как минимум, три. По моим данным, по крайней мере, первые две успешно отбили.

– И случилось это пропасть, как давно, – догадалась Анна.

– Что же здесь делает этот реликт? – задал я сам себе вопрос. – Почему он не ушел в родные просторы, как это сделали все корабли вольдов? Не уверен, но мне кажется, что ему для профилактики необходимо периодически погружаться в среду привычных измерений. Хотя, что мы знаем о вольдах?

– Может, его маскировочное поле и есть погружение в привычную среду? – предположила Анна.

– Нет, в таком случае мы не смогли бы зафиксировать его массу, а он – наш маяк, – ответил я. – Это, как погружение в надпространство, по сути – потеря физической связи с эти миром.

– Остается единственное разумное объяснение, – подвела итог Анна. – Он не может отсюда уйти.

* * *

С момента пересечения защитного периметра параганских военных прошли приблизительно сутки. А после встречи с вольдовским крейсером прошло часа три. Экипаж находился на боевых постах. Шила хранила молчание, видимо, все-таки впечатлившись видом и размерами крейсера. Может быть, масла в огонь добавили и мое отношение к этому объекту. Краппс по привычке что-то делал в своем хозяйстве. А мы с Анной внимательно наблюдали за окружающим пространством. Управление на "Бурундуке" значительно уступало разведчику КСС, погружение в виртуальную реальность системы корабля давало расширение обзора и восприятия, но все же совмещение живого сознания c аппаратурой осуществлялось на более слабом уровне. В отличие от корабля Содружества шансов упустить какое-то событие имелось значительно больше, да и усталость постепенно накапливалась, а вместе с ней постепенно уходило и внимание. Тут оказалась неоценимой помощь Анны.

"Бурундуку" пришлось значительно снизить скорость, потому что внутрисистемное пространство оказалось в буквальном смысле забито мусором. Чаще всего попадались обломки различныхо пород, но нередкими гостями оказывались и куски каких-то явно "рукотворных" конструкций. Создавалось впечатление, что система стала полем масштабного сражения. И, судя по присутствию крейсера вольдов, это вполне могло оказаться правдой. Ближе к центру стали встречаться густо напичканные обломками области, как будто что-то мешало останкам космолетов или каких-то конструкций разлететься.

Как и в случае с крейсером вольдов, первой объект, отличный от обычного мусора, заметила Анна. Весь экипаж, включая Краппса, встрепенулся. Но, поскольку объект оказался невелик, напряжение быстро спало, скорее всего, опасности он не представлял. Судить о целеустремленности движения объекта было бы затруднительно, по крайней мере, он не направлялся ни к одной значимой точке системы. Но находка отличалась от привычных обломков уже тем, что на ней наблюдались флуктуации энергии, присущие работающей аппаратуре.

– Относительно системы скорость объекта не велика, – проинформировала нас Анна. – Можно смело сказать, что он дрейфует. От объекта исходит ряд слабых кодированных сигналов. Возможно, это какой-то сигнал бедствия или позывной.

– Идем на сближение, – дал я распоряжение. – Шила, на всякий случай держи вооружение расчехленным.

– Ха-ха, – ответила наша капитанша. – Еще глупые указания будут?

Масса объекта оказалась приблизительно четыре-пять сотых от массы разведчика. В лучах бортовых посадочных прожекторов слегка вращалась спасательная капсула. Корпус капсулы искрился мириадами вспыхивающих искр. Похоже, что цвет он имел белый.

– Спасательная капсула, – высказала общее мнение Шила.

– Походит и на малый челнок, – дополнил Краппс. – Несколько пазов по бокам могут скрывать плоскости для маневрирования в атмосфере.

– Там могут и элементы вооружения скрываться, – возразила Шила. – Хотя, ты прав, больше походит все же на не такой уж и маленький челнок.

– Давно хотел спросить, почему на "Бурундуке" нет спасательных средств? – задал я глупый для ситуации вопрос. – Странно это.

– Ничего странного, – ответила Шила. – Дальний разведчик должен надеяться только на себя, даже если успеешь покинуть борт на капсуле, найти спасшегося у чертей на куличиках шансов с голый ноль. Так что такие средства спасения кораблю не нужны, лучше свободное пространство потратить на нужную или очень нужную аппаратуру. Кстати, если мы уже достаточно разбогатели, можем купить малюсенький внутрисистемный катер.

– На запросы ответов нет, – проинформировала Анна. – Активность аппаратуры не повысилась, челнок даже не попытался уклониться от столкновения.

– Жаль в трюм к нам не влезет, – огорчился Краппс. – Его бы осмотреть с пристрастием. Живых там, похоже, нет. А вот "железки" я бы покрутил.

– Есть идея, – подала голос Анна.

– Давай, дорогая, – подхватил я.

– Если освободить второй трюм и сложить разделяющие конструкции, можно будет состыковаться с этим кораблем, – высказалась Анна. – По расчетам место стыковки окажется внутри общего трюма, его даже можно будет герметизировать.

– Отличная идея, – обрадовался Краппс, тут же разворачивая схему стыковки. – Да, примерно десятая часть будет выпирать из общего трюма. Ага, а так теряем в динамике, нам, правда, это не важно. Центр тяжести смещается… Экран. Так, частично можно подправить на поддержание целостности конструкции…

– Ося в своей стихии, – подколола Краппса Шила. – Ты его что, интегрировать в схему "Бурундука" собрался?

– А. Это. Да. В общем, подходит, – очнулся Краппс. – Делаем так. Нижней частью двигательного отсека помещаем внутрь трюма, таким образом, будет доступ и к шлюзовому отсеку. Крепим штатно, плюс поддержка гравитационным захватом на случай перегрузки. В принципе, в такой сцепке мы сможем и приземление на планету со спокойной слегка разреженной атмосферой сделать.

– Ося, ты не перегрелся? – рассмеялась Шила. – Мы просто осмотреть его собирались.

– Вот и осмотрим, – не отреагировал Краппс. – Пойду маяк собирать. А вы пока прихватите его захватом, чтоб не улетел случайно.

Маяк Ося привел в живой вид быстро, мы его выкинули, но активацию решили произвести после крепления нашей находки в трюм. Честно сказать, конфигурацию трюмов ни разу не меняли, да мы с Шилой вообще при покупке упустили из виду проверку работоспособности этой функции нашего будущего корабля. На нашу удачу, Ося разобрался с этим вопросом довольно быстро. В основном, пришлось повозиться с запихиванием находки в объединенный трюм. Почему-то не догадались сразу попросить Анну. Правда, немного понаблюдав за нашими героическими потугами, она довольно быстро предложила свою помощь. В общей сложности на все перипетии ушло часа два с половиной. И после активации маяка Шила удовлетворенно подвела итог:

– Так вот, господа военные с Алуриса, поставленную задачу мы выполнили, маяки в оговоренных пределах установили. Один, правда, погиб смертью безвременной, но тут уж вина, извините, не наша. Кроме того, все подтверждающие коды с привязкой к местности у нас есть. За вами осталась самая малость – заплатить, о чем договорились.

– Браво! – наигранно выкрикнул я. – Пятилетку за три дня!

– Дурак, – спокойно ответила Шила с улыбкой. – Просто наслаждаюсь выполненной работой. Приятно знать, что нам должны денег. Неприятно понимать, что их еще нужно получить.

– Эй! Балаболы! Идите сюда, если обстановка позволяет, – пока мы шутили, Ося успел добраться до трюмов. – Штучка весьма интересная, я такой техники еще не видел.

Обстановка не слишком располагала к расслабленности, так что пустая рубка ни у кого не вызвала энтузиазма. Шила попыталась сжульничать, напирая на то, что у меня опыт, я же моментально прикрылся ее атакой на кристаллические корабли. Спор закончился жребием, который Фортуна подарила мне. Показав виртуальной Шиле в виртуальном пространстве свой виртуальный кукиш, я вывалился из системы корабля и со всех ног кинулся к трюму.

Зрелище меня несказанно поразило. Практически весь потолок сверкал драгоценными искрами в искусственном освещении трюма.

– Что это за материал? – поинтересовался я удивленно.

– Похоже на керамику, – ответил Краппс. – Скорее всего, корпус сделан из композитных материалов.

Стыковку челнока рассчитали таким образом, что в нижней точке до палубы осталось приблизительно с метра три пространства. От боковых же переборок расстояние насчитывало метров по семь-восемь. Будь аппарат чуть короче и шире, у нас был бы шанс полностью поместить его внутри "Бурундука".

Я с удивлением изучал поверхность. На ней четко выделялись различного рода выбоины и щербинки. Местами наблюдались довольно обширные сколы, но, как ни странно, не нашлось никакого намека на трещины.

– Что вскроем первым? Отсек для живого или неживого? – уточнил Краппс, видимо, обнаружив все необходимые для этого компоненты.

– Давай, попробуем к экипажу, – предложилл я. – Я знаю, что ты больше железом интересуешься, но мы с Шилой имеем все шансы умереть от нетерпения.

– Да ладно, – ответил Краппс. – Я тоже не лишен любопытства. В любом случае сначала стоит попробовать вскрыть шлюз через систему сервисного порта. Сломать всегда успеем. Что Анна скорее откроет, то и увидим в первую очередь. Если вообще получится сделать это.

На практике Ося дольше провозился с контактной группой сервисных разъемов, чем Анна с чужой системой. И, то ли так случилось, то ли Анна поддержала нашу с Шилой сторону, минуты через три контур шлюзового люка обозначился ярко синим цветом, как будто кто-то сделал по белому мрамору чертеж чернилами, раздался легкий всхлип, и люк с корпусом стала разделять щель. Люк съехал "вниз", образовав нечто похожее на горку для катания детей, если бы челнок лежал на боку. Ося без возражений уступил мне право проникновения на борт. И, поскольку вход обнаружился на высоте метров с пятнадцать, пришлось отключать по судну искусственную гравитацию, чтобы воспарить к нему.

Заглянув внутрь, я понял, что шлюзовая камера с трудом вместит мои габариты в броне. Первое, на что обращалось внимание в белом, кажущемся стерильным тамбуре, оказалась довольно большая панель. Панель показалась мне совершенно обычной: металл, пластик, элементы керамики. Все в какой-то блёклой, как будто выцвевшей, цветовой индикации. Глазу практически не за что было уцепиться среди этих едва расцвеченных тусклых значков. С некоторым трудом я разместился внутри переходного тамбура. Тут же один из значков налился насыщенным синим цветом, как бы приглашая нажать его. Отказываться я не стал. Люк довольно шустро встал на место, а в тамбуре постепенно стало набирать силу мягкое синее свечение, очень скоро перешедшее в довольно яркий свет с голубым уклоном. Спустя пару десятков секунд, свет притух до бледно-голубого, а на панели налился синим цветом другой значок. Не стоило иметь семи пядей во лбу для осознания следующего шага. Вместо открытия внутреннего прохода нажатие на предложенную "клавишу" вызвало некоторые метаморфозы. Небольшой кусочек переборки слегка засветился и, налившись сначала синей дымкой, приобрел глубину. В этой голубовато-синей глубине осветились несколько колонок значков. Картина выглядела очень красиво, как будто в толще воды плавали подсвеченные металлические фигурки.

– Минутку, Сергей, – раздался голос Анны. – Сейчас подберем. Так. Тут все просто. Это клавиша открытия двигательного отсека. Открываем. А тебе нужна фигура, похожая на приплюснутый восьмиугольник. С ним сопряжены формулы, счисляющие какие-то пограничные условия и связанные с ними преобразования нескольких переменных компонентов. Если хочешь, могу методом подбора выяснить, в чем там дело.

– Долго? – уточнил я. – Хотя, мне кажется, нет смысла. Не логично создавать пакости после фактического проникновеня на борт. Я пойду.

– Хорошо, – согласилась Анна. – Просто будь осторожен.

Я коснулся указанной Анной клавиши. В объемном экране опять сменились значки, теперь их стало пять рядов. Видимо, Анна подтвердила какой-то код, потому что значки растворились, экран стал терять свечение, а вместе с ним и объемность. В шлюзовом же отсеке начала прибывать какая-то жидкость. По большому счету жидкость вряд ли могла навредить, скорее я оказался не готов к такому повороту событий. И мои инстинкты попытались навязать телу свои понятия выживания. Порыв, правда, уподобился дуновению ветра, и я ждал остаток времени до наполнения шлюза, слегка посмеиваясь над своим секундным страхом.

– Все в порядке Сергей? – уточнила Анна.

– Да, тут какая-то жидкость заполняет шлюз, – ответила я. – Может быть дезинфекция, но мне кажется, что это естественная среда обитания хозяев. У тебя, кстати, есть в базе данных космическая раса, обитающая в водной среде?

– Есть шесть видов разумных, развившихся в жидких средах, – отозвалась Анна. – Ты уверен, что это вода?

– Не совсем, но больше всего похоже именно не нее, – ответил я, подключая анализаторы. – Вода тут тоже есть…с солидным набором примесей. В общем, я бы с большой натяжкой назвал это водой. Думаю, при необходимости искупаться я бы тут смог. Правда, потом стоило бы с пристрастием обмыться, чтобы одежду не перепачкать.

– Радиация в норме? – уточнила Анна.

– Даже ниже уровня фона моей планеты, – ответил я. – Еще присутствуют какие-то светящиеся фракции, возможно, микроорганизмы.

– Среди космических рас такого рода разумных не найдено, – подвела итог Анна. – Живущих в водородооксидной среде рас всего две. Обе существуют в условиях сильного тяготения. Фактически среда, которую ты называешь "вода" у этих рас имеет явно выраженную радиоактивную составляющую, обусловленную довольно значительной концентрацией воды на основе тяжелой составляющей водорода из трех молекул.

– Ясно, – подвел я итог. – Этот челнок им явно не принадлежит. Хотя внутри, возможно, и есть тяжелая вода на основе дейтерия, в принципе, и на Земле это редкостью не является.

– Как вариант такую жидкость могут использовать в виде антиперегрузочной среды, – подала идею Шила. – Я встречала как-то корыто с такими демпфер-системами.

– Так, давление нормализовалось, – констатировал я факт, – сейчас откроют люк, и увидим.

Заполнившая отсек жидкость слегка приглушила свет и обстановка стала более подходящей к слову "голубая мгла". Тут же мое тело ощутило присутствие силя тяжести, ощутимо превышавшей моё родное одно "же". Ходить в невесомости я уже более-менее научился, ходить же в водной среде – дело совершенно иное. Плавучесть моей брони оставляла желать лучшего, тем более при повышенной гравитации. Так что пришлось приноравливаться. И получалось не очень.

– Может, убрать тяготение? – предложила Анна.

– Хорошая идея, – поддержал я.

– Оставлю треть от твоего родного, – предложила Анна. – Чтобы не застревал в плотной среде.

С пониженным тяготением стало не проще, но привычнее, все-таки плавать я неплохо умел еще с детства. Внутренность челнока оказалась до неприличия маленькой. Видимо, основное пространство занимали системы жизнеобеспечения и двигательные установки или установка. А отсек, который можно было уверенно назвать "ходовая рубка", "спальня", "кают-компания", исключая лишь "санузел", оказался пуст.

– На борту нет никого, – сказал я немного разочарованно.

– Что совсем? – удивилась Шила.

– Сомневаюсь, что тут найдетсяь место, чтобы спрятаться от меня, – ответил я. – Осмотрюсь.

Осмотр двух прилежащих помещений ничего не дал. Вдаваться в их функциональные особенности я не стал, но спрятаться там было бы просто негде. Больше вариантов не осталось, и я направился к контрольной панели. Практически у самой панели я едва не стукнулся о какую-то едва различимую в толще жидкости штуковину. Приглядевшись, я обнаружил два почти прозрачных сооружения. По виду они напоминали половинки яичной скорлупы со срезанным приблизительно на пятую часть верхом. На ощупь "кресла" оказались прочными, более всего материал походил на стекло. Оторвавшись от исследования находки, я обратил внимание на низ "кресла". На дне "яичной скорлупы" находилась небольшая кучка, напоминающая перламутровые палочки и какая-то конструкция из нескольких обручей, соединенных прозрачными трубочками или проводами.

– Кто-нибудь имеет идеи, что это такое? – спросил я, зная, что Анна транслирует изображение с двух голографических камер моего снаряжения.

– Это как раз один из членов экипажа, – ответил Краппс. – По крайней мере, это очень похоже на останки. После разложения тела гуапардов остается немногим больше.

– Это кости? – удивился я.

– Да, – ответил Краппс. – Водные или вышедшие из воды существа, как правило, имеют хрящевые скелеты. После разложения наблюдается совсем немного останков, которые ты называешь "кости". Твердых останков может и вообще не остаться. А предметы искусственного происхождения – это, видимо, аппаратура для управления или поддержания жизни.

– Ладно, но где же тело? – удивился я. – Тут же нет мелкого зверья, способного съесть его.

– Во-первых, если довольно долго тело будет лежать в водной среде, всегда есть шанс, что оно растворится, – предположил Краппс. – Во-вторых, откуда ты знаешь, что тут нет системы поддержания чистоты? К примеру, вот эти светящиеся образования могут быть как специально разведенным для этих целей планктоном, так и какими-нибудь искусственными мини системами.

– Но это же абсурд, – не поверил я. – Если умрет член экипажа, то система уборки просто приберет его? Где же логика?

– Она может оказаться чужой, – ответил Краппс. – Вопрос настройки. Хотя, все может быть еще проще. Если эта система уборки посредством симбиотных микроорганизмов, то они могли за долгое время просто проголодаться или со смертью члена экипажа, труп начал выделять вещества, распознаваемые системой, как загрязнение.

– Жуть какая-то, – сказал я. – Анна, можно эту муть просто слить за борт?

– Думаю, что да, но не вижу смысла, – ответила Анна. – Лучше произвести какую-нибудь генеральную приборку. Сейчас заканчиваю доступ к системе, погоди немного, а лучше вообще покинь челнок на время, забери только управляющий обруч, да и останки тоже.

Человек я не брезгливый, так что стеклянные обручи с трубками и перламутровые палочки без проблем перекочевали в трюм "Бурундука". А через несколько минут Анна запустила процесс фильтрации заполнявшей челнок жидкости. Краппс тем временем занимался осмотром двигателей и энергоустановки, даже умудрился запустить несколько тестов.

– Что за движки? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Краппс. – Вот пытаюсь вычислить посредством тестовых процедур. Энергетическая установка тоже какая-то совершенно незнакомая, за нее я вообще молчу пока.

– Слушай, а на нем мы летать сможем? – задал я глупый вопрос.

– Скорее да, чем нет, – невозмутимо ответил Краппс. – Если Анна возьмется за сопряжение системы управления, я, возможно, разберусь, что тут к чему. В крайнем случае, есть вариант просто зарядить аккумуляторы челнока. На многое, конечно, в таком случае рассчитывать не придется, но по моим оценкам на стопятьдесят – двести часов заряда хватит. Это если не практиковать постоянные посадки-взлеты у поверхности планеты.

Совершив после генеральной приборки гидросферы по паре экскурсий на челнок, мы с Шилой слегка поутратили к нему интерес. Челнок явно намекал на двухместность, скорее всего, это оказалась не спасательная капсула, а что-то вроде малого корабля, хотя и первое совершенно отбрасыватьне стоило. Слишком уж непонятными показались нам ушедшие в вечность хозяева. Разложив по полочкам систему управления и все доступные данные, Анна с полной уверенностью констатировала тот факт, что этот челнок не способен к самостоятельным межзвездным перелетам. Даже не касаясь двигателей и энергетических систем, это стало возможно определенно констатировать по отсутствию на борту какой-либо сносной системы навигации. С большим натягом на кораблике можно было бы совершить недолгое путешествие внутри системы, к примеру, долететь до ближайшей планеты или слетать на планету с орбиты. Как ни крути, где-то обретался корабль, доставивший в эту систему челнок. Правда, не стоило сбрасывать со счетов и вариант, что этот корабль находится где-то рядом, в качестве красивых белых похожих на мрамор обломков.

В плане энергетического оснащения челнока и его двигателей Краппса постигло разочарование. Он так и не смог определенно сказать, что на нем установлено. Энергетическая установка походила на реактор термоядерного синтеза, но не имелось ясности, на чем он работает. Двигатели явно не использовали реактивную тягу, но работали и не за счет гравитационных полей. Более же сложные системы в челноке установить было попросту негде. К нашему недоумению, кораблик работал, но как он это делал, мы не понимали. Проведенные после зарядки накопителей энергии, испытания показали, что скорее всего, кораблик не слишком-то шустр, но это могло стать следствием отсутствия должной загрузки топливом энергетической установки. О системе управления, которую привела в чувство Анна, нужно сказать отдельно. Вся поверхность "кресла" оказалась своеобразным тактическим экраном. Создавалось впечатление, что хозяева аппарата могли одновременно смотреть во все стороны. Для нас же такая штуковина фактически становилась красивым предметом антуража. Из принципа, а может, от скуки, Краппс и Анна разработали и воплотили доступную нам систему управления, интегрировав некоторые блоки из запаса "Бурундука". Скорее для развлечения, чем для пользы дела Шиле разрешили совершить недолгий тестовый полет. К сожалению, кораблик по большей части оказался экзотической игрушкой, и мы уже собирались оставить его на произвол судьбы, когда произошла следующая встреча, на некоторое время заставившая забыть об этой находке.

* * *

– Обнаружен объект, – пришло сообщение Анны. – Расстояние тысячная секунды. Масса – полтора порядка от нашей.

Доклад мы дослушивали в процессе забега к боевым постам. Курс нашего космолета уверенно пересекался с курсом объекта. Но, судя по всему, нас или еще не заметили, или не спешили перехватывать. Столь ничтожная по космическим меркам дальность обнаружения оказалось результатом прохождения очередного поля обломков. А среди них встречались довольно немаленькие глыбы.

– Скорее всего, нас пока не заметили по той же причине, – предположила Анна. – Объект, несомненно, космолет. Но до сих пор каких-либо действий не предпринимал.

– Тогда и сваливать с его пути нам нужно очень аккуратно, – размышлял я. – Резкие изменения в курсе и скорости могут выдать нас с потрохами. Есть четкая картинка?

– Нет, – ответила Анна. – Слишком много мусора в районе.

– Давай понемногу и очень плавно подправляй курс, – предложил я. – Возможно, получится спокойненько миновать точку пересечения где-нибудь за кормой этого корабля.

Напряжение наших нервов росло вместе с уменьшением расстояния до объекта. Анна выдала картинку объекта с применением фильтра помех. Корабль имел внушительные размеры, и форма его казалась неуловимо знакомой.

– Сторожевик какой-то, – предположила Шила. – Для эсминца он как-то хлипковат. Нет, все-таки может быть и эсминец, все это условно, но явно не торгаш, слишком уж военная форма.

Анна максимально сгладила траекторию нашего движения, и мы теперь двигались непересекающимися курсами навстречу друг другу. Расстояние продолжало уменьшаться, "Бурундук" уже гарантированно вошел в зону поражения чужого корабля, но никакой реакции не наблюдалось. Мы, скрестив на удачу различные конечности, ждали прохождения самого опасного участка пути. И все же проскочить незамеченными не получилось. Корабль слегка подправил свое положение, сориентировавшись к нам фронтом. Анна тут же доложила о применении активной системы обнаружения. Пока мое сознание пыталось разобраться, что же в этой ситуации мне не до конца понятно, подсознание на полную катушку выдавало системе нашего корабля команды по изменению курса и скорости. Пожалуй, все понимали, что мы крепко попались, но паники на корабле не возникло. Шила активно ругалась, Ося молчал, Анна вместе со мной пыталась просчитать оптимальный курс, чтобы избежать столкновения с крупными обломками. Ни о каком бое и разговора не возникало, мы готовились достойно удрать.

Время тянулось, как капля меда, мне казалось, что именно эта задержка вот-вот и сгубит нас. И тут случилось невозможное. Внутри меня пробудилось давно забытое "воспоминание". В первый миг я даже не осознал, что произошло, просто на секунду я как будто вернулся в прошлое. Мой блок медицинского контроля и поддержки принимал сигналы оборудования КСС. Я успел остановить пуск ракет, благо Шила среагировала мгновенно, но не скачок практически на максимуме движков реала. "Бурундук" метнулся по рассчитанной Анной траектории. Нас спасло или чудо, или то, что называется искусственным интеллектом по имени Анна. В течение нескольких секунд мы умудрились обойтись без серьезных повреждений, а потом еще несколько минут гасили скорость и возвращались обратно. Несколько полученных незначительных повреждений оказались результатом столкновения с мелким мусором. Чужой корабль огонь так и не открыл.

Все встало на свои места. Пока мой БМКП обменивался кодированными сигналами с кораблем, я сложил все части головоломки. В какой-то сотне километров от нас дрейфовал эсминец КСС, и выглядел этот эсминец изрядно потрепанным: часть обшивки корпуса отсутствовала, не хватало парочки орудийных башен и куска в центре, что и делало его каким-то не совсем знакомым.

Связаться с тем, что осталось от модульного интеллекта корабля мне удалось далеко не сразу. Система постоянно сбоила. По всему судя, большинство блоков так и не восстановилось. После довольно долгого и сложного диалога нам предложили занять позицию, предписанную уставом для досмотра задержанного нарушителя. Мы могли не напрягаться и спокойно уйти, эсминец не стал бы преследовать, но я попросту не смог переступить через себя. Меня грызла необходимость прикоснуться к чему-то знакомому. Связь работала отвратительно, подтверждающие последовательности постоянно сбивались. МИ, наконец, принял решение провести связь посредством прямого включения.

По понятной для всех причине зайти на борт позволили только мне. Напрягать МИ на повод высылки бота я даже не пытался, воспользовавшись найденной нами "керамической" шлюпкой.

После прямого включения меня благополучно опознали, и МИ передал мне право командования. Проведя быстрый осмотр, я удостоверился, что экипаж эсминца полностью погиб. Ознакомившись детальнее с состоянием космолета, я понял, что командовать на нем практически нечем. Данные работоспособности систем показывали следующую нерадостную картину. МИ – пять целых восемь сотых процента. Энергоустановка – пятьдесят один с какими-то сотыми процент. Генератор биомассы – можно сказать, уничтожен. Двигатель реала – сорок три процента. Двигатель многомерности – уничтожен. Орудия главного калибра – два уничтожены, одно отсутствует, одно – пятнадцать процентов, между нами девочками, это может означить последний выстрел. Из защитных комплексов уцелел лишь один – восемнадцать процентов. На весь корабль – три ракеты ближнего радиуса действия для противоракетной системы. Целостность корпуса – шестьдесят семь процентов. Корабль побывал в какой-то серьезной переделке, возможно, с одним из действующих лиц которой мы недавно встречались. МИ работал со сбоями, сказывалось отсутствие должного количества биомассы на борту. Работающий на пределе оставшихся возможностей генератор биомассы не справлялся. В таких условиях МИ практически стал логической электронной системой, почти полностью утратив свою живую составляющую симбиоза. Можно сказать, что МИ смог сохранить только базовое ядро своей системы и программного обеспечения. Добыть в таких условиях какие-либо сведения о задании корабля, каких-либо ориентирах, не говоря уже о картах, оказалось совершенно невозможно. Корабль медленно и неумолимо погибал. Я ничем не мог ему помочь. Холодок беспокойства коснулся моего сознания и тихонько прошептал: "Еще неизвестно, повезет ли нам больше".

Живой осмотр практически неживого корабля много времени не занял. Состояние старого вояки оказалось даже более плачевным. В некоторые отсеки я элементарно не смог попасть. Боевая рубка полностью отсутствовала, как и часть жилых помещений. Мне удалось найти всего трех погибших членов экипажа, с которых я снял "жетоны", пополнив ими контейнер своей брони. Во всех осмотренных мной отсеках царил разгром. Из-за отсутствия гравитации обломки аппаратуры, куски герметика, обрывки различных кабелей и прочий мусор исполняли танец хаоса. В двух отсеках наблюдалась атмосфера, инициировавшая при каждом моем движении пыльные бури. По большому счету, делать мне тут было нечего. Воспоминания проснулись, ударили в голову и отхлынули, как ослабшая морская волна. Вид умирающего корабля удручал меня, как будто я наблюдал работы по снесению детского садика, в котором прошли лучшие годы моего детства.

Возможно, кипаж "Бурундука" и нашел бы что-то полезное на этом мусорном Клондайке, но у меня на это явно не хватало профессиональных навыков Краппса и корсарского взгляда Шилы. Двери помещения арсенала оказались намертво заклинены, по уже ставшей привычной традиции я, не слишком раздумывая, начал подрезать их своим "Дракончиком". Совершенно неожиданно рядом со мной вспыхнули четыре рубиновых луча, уверенно уткнувшихся в ключевые точки двери. Я почувствовал, что брыкаться уже поздно, но подсознание с кое-какими наработанными рефлексами думало совершенно иначе. В результате, немыслимо извернувшись, я прыгнул к потолку.

– Все зря, – пришла мысль. – Клоун с акробатическим уклоном.

Чуть позади меня над полом парил сервисный робот корабля и сноровисто вскрывал дверь арсенала. Странностью стал не этот "киборг" сам по себе, хоть по нему явно плакала какая-нибудь музейная полка Сожружества, странностью оказалось полное отсутствие какой-либо информации в базе МИ об исправных роботах на борту. Для уточнения я связался с МИ через локальную сеть терминала поста арсенала. Моя уверенность подтвердилась, МИ дал отчет по уцелевшему оборудованию, в котором не значилось "живых" роботов. Меня немного куснули сомнения.

– Прекратить операцию, – отдал я команду роботу на одной из рабочих частот.

Робот прекратил операцию, послушно убрав все резаки в корпус. В отличие от большинства роботов "Ботаника" этот бы показался более привычным для человека планеты Земля: корпус в виде сильно сплюснутого с полюсов шара, никакой текучести материала, хоть и плотно закрывающиеся, но все же традиционные лючки, из которых выходят инструменты и манипуляторы. Работяга явно вынырнул из далеких для Содружества довоенных лет.

– Продолжай, – отдал я команду. – Переходишь в мое прямое подчинение, подтверди.

– Полное подчинение 12/135/45/45856/45, – подтвердил робот, назвав кодовую последовательность моего штатного номера в системе классификации КСС.

– Есть ли на борту еще активные мобильные ремонтные модули? – спросил я, пока робот заканчивал вскрытие арсенала.

– Отсутствуют, – пришел лаконичный ответ.

В арсенал, похоже, угодил вражеский импульс. Как говорили в каком-то фильме, случился там "бага бум". Вторая положенная по уставу дверь выглядела серьезно "беременной". Пока я раздумывал, ломать ее или нет, робот, видимо, дал сервисный сигнал, и створки неуверенно дернулись, приоткрыв щель сантиметров в десять шириной, после чего с чувством выполненного долга заклинились.

– Братец-кролик, посвети-ка туда, – дал я распоряжение роботу.

На удивление робот все понял и просунул в щель два манипулятора, на которых вспыхнули маленькие, но яркие световые "пятачки". Первый же взгляд внутрь мне четко дал понять, что нам туда не нужно. Описывать следы хаоса под названием "пьяный литейщик" смысла не вижу. Наверное, эта картина и подтолкнула меня на малый шажок к мысли, что пора уходить. Напоследок я вспомнил про уцелевшие ракеты. Где они находятся, я даже не представлял. По этой причине решил поэкспериментировать, отдав команду роботу отыскать и переправить уцелевшие три ракеты к шлюпке.

Находиться на борту с каждой минутой становилось все тоскливее. И я, вернув МИ командование над кораблем, перешел на "керамическую" шлюпку. Некоторое время я сидел в "кресле-банке" и раздумывал на какие-то отвлеченные и отдаленные темы, вспоминая Землю и "Ботаник". Когда я вернулся в реальность, у борта шлюпки висел робот со стандартным транспортным контейнером на четыре ракеты. Контейнер оказался закрыт, но, судя по тому, что робот никуда больше не собирался, все три ракеты находились внутри. Отдав указание на транспортировку контейнера за шлюпкой, я на малой скорости направился к "Бурундуку".

Мы с Шилой сидели в кают-компании и разглядывали робота КСС, "керамическая" шлюпка покоилась на прежнем месте, Краппс пытался решить проблему адаптации ракет к нашему кораблю, а Анна тем временем вела "Бурундука" в сторону ближайшего небесного тела аномальной системы. Я специально не стал подключаться к виртуальной системе корабля, слишком уж печально было смотреть на удаляющийся эсминец. Постоянно откуда-то выползало чувство, что мы бросаем на произвол судьбы живое существо. Никогда бы не подумал, что во мне может оказаться столько глупых переживаний.

Через два часа Краппс вернулся, и мы открыли боевое совещание. Сначала бортинженер подвел итог установки ракет. Устройства оказались почти на треть меньше нашего стандарта, тем не менее, в пусковых шахтах они вполне нормально встали. Проблема обозначилась лишь в том, что ракеты не желали контактировать с системой корабля. Безотчетно я "потянулся" к ракетам. Последовал обмен кодовыми последовательностями между моим БМКП и ракетами, который я ощущал как несильный зуд где-то в районе задней части шеи. Спустя несколько секунд, все три ракеты выдали рапорты о состоянии. Вместе с ними меня захлестнула волна чужого желания настигнуть дичь, как будто рядом прыгали три щенка в надежде броситься за мячиком или палкой по моей команде. Все оказалось настолько необычно, раньше я даже не подозревал о таких возможностях, скорее всего, они являлись какими-то внештатными вариантами управления для экстренных ситуаций. "Погладив" и "отпустив" "щенков", я в пол-уха слушал Краппса, раздумывая о каких-то странных и совершенно нереальных встречах в этой аномальной системе. Управляющим импульсом, запустившим процесс сортировки фактов по полочкам, стало замечание Анны на тему размеров встреченных транспортных средств.

– Минутку, – перебил я диспут. – У меня есть кое-какие предположения.

– Давай, – пискнула Шила. – Выкладывай.

– У меня складывается странное впечатление, что чем дальше в лес, тем мельче партизаны, – выдал я, пояснив. – Чем сильнее мы углубляемся в систему, тем меньших размеров корабли нам попадаются.

– Это о чем-то говорит? – уточнила Шила.

– Не знаю, – честно признался я. – Возможно, это не так, и мы встретим большой корабль ближе к центру системы. Но мне кажется, что мои подозрения верны. Эта шлюпка, скорее всего, являлась спасательным средством на каком-то большом корабле, судя по месту встречи, размерами он был меньше вольдовского крейсера, но больше разбитого эсминца. Анна, проанализируй, пожалуйста, места встреч, размеры кораблей, их направления движения и скорости. Можешь взять для анализа еще какие-нибудь удобные тебе величины. После обобщения выведи все это диаграммой для наглядности.

Практически сразу в углу развернулась голографическая сфера. Анна отобразила аномальную систему с ее двумя планетами. Картину дополнили траектории крейсера вольдов, шлюпки и разбитого эсминца. И картина эта получалась более чем странной. В соответствии с моим предположением, встреченные нами объекты должны были вращаться по немного вытянутой орбите вокруг звезды-карлика с поправкой на вмешательство обоих планет. Как определила Анна, орбиты планет находились катастрофически рядом, настолько близко, что им по всем правилам было бы просто не избежать столкновения, при построении в одну линию со звездой.

– Чушь какая-то, – сказал Краппс. – Я бы проверил расчеты траекторий движения планет.

– Я проверила, – спокойно ответила Анна. – Сейчас они математически диаметрально противоположны и находятся по разные стороны от звезды.

– А как было на картинке, которую нам присылал дядюшка Ссорташш? – спросила Шила.

– Абсолютно идентичное положение светила и планет с некоторым разворотом, – практически сразу ответила Анна.

– Это еще раз доказывает, что система искусственного происхождения, – подтвердила Шила общие догадки. – Так просто не может быть.

– Может, не может, – передразнил я. – Вы не увидели главного. На орбитах висят корабли, не все из которых выведены из строя. Отбросим шлюпку. Крейсер вольдов мне показался боеспособным. Разбитый эсминец тоже имеет рабочий двигатель реала. Почему же они тут? Я точно знаю, что вольд, как и эсминец, висят тут не одну тысячу лет!

– Ты уверен? – удивилась Шила.

– Да! – ответил я. – И еще я уверен, что вольду тут не сильно комфортно. Имейся у него возможность, он бы вернулся в свое привычное пространство. Мне кажется, что нам не стоит продвигаться дальше. Корабли, скорее всего, в какой-то ловушке.

– Но мы же можем двигаться, – возразил Краппс.

– Мы двигаемся пока только внутрь, – заострил я внимание. – Кроме того, наш корабль меньше, скорее всего, это и дает нам пока возможность двигаться. Анна, просчитай, пожалуйста, в пропорции к нашим размерам как скоро мы "завязнем". Мы летим на ближайшую планету. Хватит ли нам нашей миниатюрности?

– По всем подсчетам мы "завязнем" в трех целых двенадцати сотых световых секунд от планеты, – ответила Анна.

– Ну, не так далеко, – сказала Шила. – Может, это вообще совпадение какое-то.

– Ты готова рискнуть? – уточнил я. – Мы можем стать новым экспонатом в этой коллекции древностей. Стоит ли оно того?

Как ни странно, при голосовании я остался в меньшинстве. За продолжение экспедиции отозвалась даже Анна, а я-то думал, что человек самая любопытная тварь в обозримом космосе. Всеобщим мозговым штурмом мы решили осуществить следующий план. Приближаться на критическое расстояние "Бурундук" не будет. Мы зависнем в девяти световых секундах от планеты. Мы, конечно, не знаем границ опасной зоны, но все же это в три раза дальше от предполагаемой и просчитанной Анной границы. Далее кто-то из нас сделает облет планеты на шлюпке, она значительно меньше "Бурундука" и по логике не должна завязнуть. При возможности доброволец совершит посадку на планету и осмотрится на местности. Даже если мы ничего не добьемся, всегда можно вернуться обратно и попытаться пробиться на "Большую землю".

* * *

Завязли мы раньше, не дотянув до намеченной границы совсем немного.

– Сергей, – позвала Анна меня на закрытом канале. – Корабль не держит курс. В соответствии с показаниями приборов, мы идем прежним курсом, но оптические датчики говорят, что мы отворачиваем наружу системы.

– Может, просто оптика расстроена? – предположил я, понимая, что мы влипли. – В любом случае проверь, а курс пока не меняй, скорость тоже.

– Проверила уже, – ответила Анна. – При попытке подправить курс нас сильнее сносит, результата почти нет, а энергии уходит значительно больше.

Для чистоты эксперимента мы подождали окончания насильственной перестройки курса, плавно снижая скорость. Как я и предполагал, наш приобретенный после нескольких колебаний курс стал идентичен курсу встреченных нами ранее объектов, только пролегал чуть ближе к центру системы. Попытка плавно уйти обратно успехом не увенчалась, нас так же плавно вернули на отведенную траекторию. Попытка прорыва на максимуме двигателей закончилась тем же. Положение, надо сказать, сложилось нерадостное. Скорее всего, мы могли бы попытаться уйти на "большую землю", воспользовавшись шлюпкой, но такую возможность никто даже не рассматривал.

С момента "влипания" прошло чуть больше суток, настроение экипажа начало падать. Чтобы не отнимать у них последнюю надежду я решил все же осуществить план, разработанный нами прежде. Идея замысловатостью не блистала. По моей задумке мы попробуем на максимуме тяги протолкнуться в систему и в самой ближней к центру системы точке траектории сбросим шлюпку со мной любимым на борту. Дальше я выровняю курс и, используя набранную кораблем скорость, плюс двигатели шлюпки, попробую пробиться к планете. Ну а дальше, как уж карта ляжет. По расчетам Анны удобный момент для рывка должен был наступить через одиннадцать с малым часов.

Мое участие в этой акции стало как-то само собой разумеющимся. Меня даже немного удивило отсутствие споров со стороны остального экипажа. Другой вопрос, что со мной всеми правдами и неправдами пыталась просочиться Шила. После долгих часов спора, пока Краппс усердно готовил найденную шлюпку к полету, мы с Шилой пришли к согласию. Ей пришлось остаться, а в помощь мне выделялся найденный ремонтный робот Содружества, которого я нашел на разбитом эсминце. По большому счету, кроме меня и апосредственно Анны, когда я был подключен к системе корабля, он никого не признавал. Краппс уже довольно долго ходил кругами вокруг робота, "облизываясь" словно кот, но совершенно безуспешно, робот игнорировал какие-либо попытки вломиться в его программные ресурсы. Описывать последние часы приготовлений смысла не вижу, мы ускоренно готовили шлюпку к работе, стараясь предусмотреть все возможное. Экипаж еще лелеял надежду на какую-то мифическую надежду вырваться на волю моими усилиями, но все отдавали себе отчет, что шансы вплотуню приблизились к абсолютному космическому нулю. Перед самым стартом мы с Шилой уделили время друг другу и совсем немного сну.

Разгон и отстыковка шлюпки произошли, можно сказать, в штатном режиме. При расстыковке на шлюпке сработала какая-то упущенная из виду автоматика, в экстренном порядке попытавшаяся заполнить все кресло желтой желеобразной массой, которая в отсутствие жидкости, дойдя мне только до подбородка, растеклась пузырящейся кучей по палубе шлюпки. Скорость относительно планеты, куда я направлялся, едва позволяла уверенно маневрировать, уворачиваяфсь от встречного мусора, и я решил пока поберечь энергонакопители шлюпки.

Расстояние до планеты я преодолел за двое с половиной суток, большую часть которых бессовестно проспал, когда шлюпка вырвалась из пояса астероидного хлама. Не скажу, что организм требовал столько времени на отдых, заняться оказалось категорически нечем. В перерывах между сном я от нечего делать еще раз с пристрастием обыскал шлюпку, засунув свой нос во все доступные отсеки.

Два отсека оказались заняты какими-то вещами. Определить их смысл я не смог, по этой причине оставил на месте, подумав, что раз Ося их не взял, значит, ничего существенного там быть не может. Еще одна удручающая часть воспоминаний – прием пищи. Шлюпку от души забили съестным. По приблизительной оценке еды мне хватило бы на пару месяцев, а воды – на четыре. Одна была беда. В отсутствие на шлюпке приемлемого синтезатора основной запас описывал лаконичное однообразие армейских пайков земного образца. Когда шлюпку загружали едой, мне почему-то казалось, что я, подзабыв за долгое время употребления продуктов силуки вкус родных пайков, смогу спокойно перекантоваться недельку. Я ошибался. Но, как говорится, "на безрыбье и рыбу раком". Случилась и маленькая отдушина. Шлюпку заполнили родным мне воздухом, так что пищу я принимал вполне по-человечески. Плохим оказалось то, что регенерировать воздух шлюпочное оборудование не могло, так что прием пищи шел по схеме: поел и зачехлился обратно в броню.

Снизить скорость до приемлемой без сильных затрат энергии удалось, совершив несколько витков вокруг планеты, каждый из которых описывал все менее и менее эллиптическую траекторию. Начиная с третьего витка, я серьезно взялся за изучение поверхности, которая практически ничем не отличалась от обычного для безатмосферных планет ландшафта за исключением некоторых мест на поверхности, имевших явно искусственное происхождение. Случились и весьма необычные откровения: практически вся поверхность планеты состояла из различных металлов. Возможно, так проявляли себя рудные месторождения, но в таком случае содержание в них металла просто зашкаловало. Вторым странным наблюдением стало полное отсутствие метеоритных кратеров, что для лишенной атмосферы планеты казалось воистину делом невероятным. Планета не отличалась великими размерами. В моем мироощущении исследуемая мной планета оказалась немногим больше Луны, а вот плотность грунта оказалась в разы больше лунного реголита. На шестом витке мне удалось обнаружить на одном из металлических и похоже искусственных полей обломки какого-то аппарата. На седьмом же витке я совершенно случайно на небольшой площадке естественного происхождения обнаружил еще одно с виду совершенно целое транспортное средство. По размерам оно стояло в одной весовой категории с моим нынешним аппаратом.

Время шло. Не то, чтобы я спешил, но просто так болтаться вокруг планеты уже надоело. Намотав с десяток кругов, я обнаружил еще одни следы неудачной посадки на ровной металлической поверхности, и, решив, что это может оказаться какой-то системой, аккуратно пошел на снижение, просчитав траекторию с посадкой на горной площадке естественного происхождения рядом с уцелевшим транспортным средством.

Приблизительно на половине пути в голове у меня стало неуютно, а внешние динамики уловили в рубке шлюпки звуки, напоминающие переливчатые мелодии дождя, а местами и шум морского прибоя, переходящего в какие-то завывания на грани слышимого человеческому уху диапазона. Мой бронескафандр, судя по всему, боролся с этим воздействием, и неприятные ощущения накатывали и уходили какими-то волнами. Спустя несколько минут, я чуть не отключился. Увидев себя как будто со стороны мягко опадающим в кресло, я возмутился, и, выпав обратно в реальный мир, сделал довольно резкий отворот с траектории посадки. Все время отхода от планеты, пока шлюпка не пересекла незримую черту, меня плющило и колбасило. Несколько прошедших минут показались мне часами, проведенными в наркотическом трансе. Вынырнув из ментального шторма, я "подвесил" шлюпку на орбите и отключился.

Сон оказался тяжелым, вполне могло статься, что это был и не сон вовсе, а обыкновенное забытье истощенного разума. Я погружался в мелодии океана и космоса, меня кто-то пытался сломать морально и гнусно подкупить, я с кем-то спорил и беспричинно ругался матерными словами. Я проваливался в виртуальный мир цифр, а может, их энергетического воплощения и с трудом возвращался в реал. Возвращение из сна стало резким и неприятным, а вот состояние к удивлению – вполне терпимым. Появилось впечатление, как будто мое тело, хорошенько отдохнув за счет разума, наконец, забрало у него пальму лидерства.

– Черт, ну и накрыло меня, – пробурчал я, стукнув закрытой броней рукой в лицевой щиток, при попытке потереть лицо. – С чего бы так?

– Приветствую, Орешек, – всплыла из глубин сознания фраза.

– Я уже проснулся, – пробурчал я сам себе. – Так что до следующей ночи. Пока-пока.

– Отношение термина не опознано, – всплыла следующая фраза. – Ты вышел на допустимый уровень сознания, связь сохранена. Шестой уровень сопряжения разума, флуктуации на грани нормы. Зарегистрированное имя "Орешек".

– Ты кто вообще, остаточный глюк? – удивился я. – И почему Орешек?

– Меня можно назвать здешним смотрителем в отсутствие настоящих хозяев, – всплыла фраза, а за ней послышался мой голос, который на повышенных тонах выдал. – Меня так просто не расколешь, я вам покажу, что еще тот крепкий орешек с чугунными яйцами!!!

– Неверное толкование, – подумал я уверенно. – Это – подсознательное, наверное. Параллельно сработало в трудную минуту. Защитная реакция, знаете ли. Оно, мое подсознание, воинственное до нельзя.

– Удивительно, – всплыл ответ. – Многопоточное сознание с несколькими уровнями погружения и восприятия. Я думаю, вполне возможна точная подстройка. Не возражаете?

– Только в голову не ломиться и на мозги не капать! – жестко заявил я.

В голове опять стало неуютно, а динамики заиграли симфонию космических сфер в исполнении хора дворовых котов. Но кончилось представление довольно быстро, я даже не успели придумать слова, какими начну ругаться. В голове от резкого перехода как-то катастрофически прояснилось, что вся моя предыдущая жизнь показалась мне, будто бы проходившей в полупьяном угаре.

– Сопряжение десятого уровеня, очень хороший результат, – отчетливо прозвучало в голове. – До хозяина далеко, но потенциал есть. Некоторая доработка конструкции, конечно, необходима, а задействование дополнительных мощностей, находящихся сейчас в балластном состоянии, позволит повысить на порядок индекс потоков, и уровней восприятия с десяток тоже сможет добавить. Однозначно есть большая вероятность общего перехода на уровень "астар" и потенциальная возможность на уровень "галар"…

– Ничего, что Вы про меня говорите в каком-то, даже не третьем лице? – прервал я построение логических цепочек. – Я бы хотел уточнить кое-что. К примеру, что есть уровень "астар"?

– Новый уровень существования диполя тело-сознание, – пришел ответ. – У вашего вида он, скорее всего, возможен.

– А у других? – спросил я. – Даже в этом куске вселенной полно разумных, неужели ни у кого нет?

– За промежуток времени шестьдесят три крейцера зарегистрированы семьдесят четыре разумных вида, – пришел ответ. – Наивысший зафиксированный уровень, если не вдаваться в точные характеристики, можно в привычных для тебя понятиях определить как "зеленый-желтый", допустимый уровень – зеленый. Твой уровень – синий-оранжевый, но есть потенциал повышения.

– Так, дай-ка угадаю, – рассуждал я. – Судя по спектрам видимого для человека света, это говорит о том, что мой вид не самый умный среди существующих в этом куске, но чем-то подходящий к категории разума, способного к переходу на какие-то другие уровни.

– Верно, – пришел лаконичный ответ.

– Какой уровень у твоих хозяев? – спросил я.

– Фиолетовый-синий, – пришел ответ. – Был.

– Продвинутые ребята, – подумал я. – Где они, кстати? Ты-то кто такой и что, вообще, тут делаешь?

– После перехода на уровень "галар" связь утеряна, – пришел ответ. – В саркофаге остались две распадающиеся сущности, и одна пребывает в потоке самосовершенствования. Моя основная функция – обеспечение безопасности. Функция дубль – обеспечение перехода достигшему голубого уровня разуму на уровень "астар", достигшему синего уровня разуму на уровень "галар".

– А остальные что? – спросил я.

– Остальные несущественны, – пришла мысль.

– Так это в твои "паутины" попадают корабли на периферии системы? – сообразил я.

– Не внявшие предупреждению считаются нарушителями, – пришел ответ. – Мера воздействия – фиксация на орбите или уничтожение.

– Но мы никакого сигнала не слышали и не видели, – возмутился я. – Это же бардак какой-то!

– Сигнал есть, – пришел ответ. – Зона закрыта для несанкционированного посещения.

– Нет там сигнала! – начал закипать я. – Может, твоя аппаратура из строя вышла.

– Сигнал есть, зона закрыта для несанкционированного доступа, – пришел повторный ответ.

– Ну не тупи, ты же разумный, – сказал я примирительно, немного остыв. – Выпусти нас.

– Ты можешь покинуть зону, – пришел ответ.

– А мой экипаж? – уточнил я.

– Корабль блокирован, как нарушитель, – пришел ответ.

Еще минут двадцать я задавал всякие вопросы с надеждой найти выход из положения. Страж системы оставался непримирим. Тем не менее, спустя какое-то время я заметил, что его ответы стали более "живыми", скорее всего, существо немного расслабилось или ему надоело притворяться бездушным "железом". Шажок за шажком я одну за другой перекидывал ниточки взаимопонимания между нами. Совершенно выбила меня из колеи реакция стража на случайно рассказанный анекдот. Он молчал, а потом накатило что-то из музыки прибоя и озвучилась просьба рассказать еще. Следующие полчаса я травил разные, иногда совершенно неприличные анекдоты. Странным показалось то, что страж все их понимал и радовался. В какой-то момент я, совершенно не задумываясь, предложил:

– Страж, тебе, может, помощь нужна, ты говори, чем можем, тем и поможем.

– Да, – пришел ответ, спустя пару минут молчания. – Ты можешь стать полезен. Садись по сигналу маяка. Не бойся, я дезактивирую защитную автоматику.

Наверное, по иронии судьбы я сел на металлическое поле в каких-то трехстах метрах от разбившегося летательного аппарата. С помощью оптических увеличителей я хорошо рассмотрел раскиданные ударом о поле обломки аппарата, более-менее целой осталась лишь корма. Среди рассыпанных обломков виднелись несколько перекрученных и изломанных скафандров. Определить, что это за разумные, у меня не получилось. Да и понятия я не имел, сколько это "крейцер", может, этим останкам не одна тысяча земных лет и существ-то таких в галактике уже нет.

После посадки шлюпка вместе с куском "посадочного полотна" стала погружаться в "металл" поля, постепенно обтягиваясь вокруг колпаком по типу пузыря. Не могу сказать, где я оказался, и глубоко ли погрузилась шлюпка. Спустя довольно долгое время, пришло предложение:

– Тебе нужно выйти, требуется перевести восприятие и потоки информации на другой уровень. Снаружи безопасно, ничего не опасайся.

Я вышел, практически не колеблясь, чего уж бояться, если шлюпка где-то внутри "металла", как муравей в янтаре. Я отошел от шлюпки метров на десять и остановился. Начались метаморфозы. Вокруг меня стала смыкаться сфера, закрывая меня в пузырь. Минуты две ожидания – и мой "пузырь" стек вниз, как мыльная пена. Я стоял в чертовски знакомом холле "Ботаника". Тут все казалось до мелочей родным.

– Я решил, что тебе будет проще в обстановке, к которой тянется твое сознание, – возникло пояснение. – Ты можешь снять скафандр или открыть забрало, внутри находится приемлемый для тебя воздух.

– Слушай, давай ты уберешь это все, – предложил я. – Эта тема для меня больная. Оставь все, как оно есть в твоем мире, забудь на время мой.

Комната стала смываться желеобразной субстанцией по цвету похожей на молодой янтарь. Вскоре я плавал в ней. Сквозь забрало я видел в толще "янтаря" какие-то конструкции, а может, магистрали. Угадывалось что-то похожее на привычные для земного человека ночные дороги мегаполиса полные огоньков. Какие-то объекты, нарушая законы гидродинамики, шныряли в толще "янтаря" вперемежку со сгустками довольно тусклого света. Вообще, оказалось чертовски красиво. Я попробовал двигать руками и ногами, сопротивления совершенно не ощущалось.

– Вижу, адаптация практически закончена, – возникла фраза. – Открой забрало, ничего плохого не случится. Нужно более полное включение.

Задумавшись буквально на десяток секунд, я закрыл глаза и дал команду убрать головной отсек брони. Голова как будто погрузилась в теплую воду. Ощущения показались даже приятными: совершенно не ощущалось присутствия самой воды, ни волосы, ни лицо не стали мокрыми. Я открыл глаза. Передо мной развернулся огромный мир сгустков энергии и переплетенных сетовых потоков.

– Янтарная матрица, мать, мать, мать, – подумал я, припомнив фильм.

– Правильно будет "массив", – услышал я позади приятный голос. – Это – один из массивов моей информационной решетки. Физически же ты находишься в одном из рабочих массивов второго блока основной счислительной системы.

Обернувшись, я увидел симпатичную женщину лет пятидесяти в строгом коричневом костюме, стоящую на малюсенькой ступеньке. Дама мне приветливо улыбнулась и, манерно выставив вперед указательный палец левой руки, указала им в правую от меня сторону. Бросив туда взгляд, я увидел парящую в "янтаре" кабинку, оформленную по типу ресторанного будуарчика.

– Присядем? – предложила дама. – Я бы хотела с тобой поболтать.

– Присядем, – согласился я. – Почему такой образ?

– Один из твоих потоков сознания именно его и визуализировал, – ответила дама.

– Страж как-то не подходит тебе, может, другое имя? – помахал я рукой, обнаружив полное отсутствие на мне брони. – Это иллюзия?

– Броня на тебе, – подтвердила дама. – Меня можешь звать Мадам.

– Миледи, – хмыкнул я.

– Не тот статус, но если тебе удобно, пользуйся, – ответила Мадам. – Я так давно не встречала разумного с высоким коэффициентом сопряжения, что от любопытства нарушила инструкцию. Надеюсь, наш разговор окажетсят долгим?

– Ну, я-то не против, – сказал я, подумав о "Бурундуке". – Но время все же уходит.

– Повода для беспокойства нет, – повела Мадам бровью. – Твои биологические часы остановлены пока ты у меня в гостях.

– Я про моих друзей беспокоюсь, – уточнил я.

– Извини, – ответила Мадам после нескольких секунд задумчивости. – Я не могу накрыть их, слишком далеко. Они нуждаются в каких-то ресурсах?

– В общем-то, нет, – ответил я. – Но тут вопрос переживания и психических нагрузок. Вы можете мне обеспечить связь с кораблем? Я хотел бы предупредить экипаж.

– Нет проблем, – ответила Мадам, картинно дунув на ладошку, с которой, как мыльный пузырь, сорвалась привычная для меня голографическая сфера.

В кают-компании сидели Шила и Краппс, активно высказывая предположения на тему моего молчания. Мадам на секунду нахмурилась и в сфере появилась стоящая у двери Анна. А еще через секунду все трое уставились на меня.

– Привет, – сказал я. – Не знаю, сколько у меня времени. На всякий случай буду краток. Прошу не перебивать, вопросы в конце.

Вкратце я рассказал свои приключения, умолчав лишь о довольно щекотливых моментах. Были заданы вопросы, в том числе и в адрес Мадам, которая незамедлительно появилась в голосфере. Мы беседовали с час. Общим мнением решили, что Шиле и Осе во избежание всякого рода психологических проблем стоит погрузиться в стазис-капсулы, оставив контроль за ситуацией на Анну. В свою очередь Мадам сгладила и немного приблизила к планете орбиту "Бурундука", фактически сделав его геостационарным спутником.

– Спасибо, Мадам, – поблагодарил я после отключения канала. – В чем же может выражаться наша помощь? Если, конечно, Вы не хотите просто провести время в моей компании.

– После, все это после, – сказала Мадам, – сейчас мы будем беседовать.

Мы разговаривали о поэзии и музыке, смотрели "вынутые" из моего сознания фильмы и обсуждали какие-то отрывки из книг. Мы купались в море и грелись на солнце втиснутого прямо внутрь "янтаря" кусочка черноморского пляжа. Немного краснея, я рассказывал историю моей недолгой первой любви и, совершенно покрываясь королевским пурпуром, пояснял непонятные Мадам моменты этой истории. Рассказывая и с помощью мощностей Мадам показывая свою прошлую жизнь, я понял, что ее интересуют не столько особенности природы или видов достопримечательностей, сколько отношения между людьми и ход мыслей человека в тех или иных ситуациях. Все чаще и чаще Мадам стала мне напоминать нашу классную даму, зайдя к которой спустя три года после выпуска, я понял, что в жизни она просто отличная тётка, а школа – это некие обязательства. И рассуждали мы с нашей бывшей классной дамой на различные темы за бутылочкой красного вина, и уж совсем не казалась она мне вредной кабинетной мымрой. В какой-то момент, обсуждая мои детские и юношеские страхи, Мадам как-то сразу перешла к делу:

– Сергей, мне нужно помочь в наладке двух массивов, – сказала она. – По какой-то причине там копятся ошибки. У меня есть необходимые инструменты и варианты действий на такой случай. Тебе нужно провести детальную проверку массивов, вернее запустить ее и произвести необходимые поправки после ее окончания.

– Не поверю, что Мадам не может сама справиться с этой проблемой, – ответил я. – Ты же – самовосстанавливающаяся система.

– Могу, – согласилась она. – Но я. Я просто боюсь!

– Чего?! – опешил я.

– Боли, – еще больше удивила меня Мадам. – Я не могла определить этот термин раньше, но сейчас я хочу назвать его именно "боль". Не могу сказать точно, откуда пришло это неудобство, все системы работали в допустимых режимах, просто в один из моментов бытия это стало. Больно отключать массивы, очень неприятно производить проверку и уж совсем нестерпимо совершать корректировку процессов в них. За шесть крейцеров я так и не смогла себя заставить сделать это.

– Это непостижимо, – удивился я. – Конечно, помогу. Давай выкладывай, что и как нужно делать.

Работа оказалась довольно сложной и местами опасной. В опасные зоны я запускал прихваченного с собой робота. Погруженный в "янтарь" он стал практически моим продолжением из-за отличного совмещения наших восприятий. Сканирование обоих массивов на повод неисправностей заняло около суток земного времени. Рутину я свалил на робота, периодически давая ему подсказки в запутанных ситуациях. Все это время разговор с Мадам шел на какие-то меланхоличные темы. А когда пошла корректировка процессов и замены некоторых блоков в массивах, на Мадам стало трудно смотреть без сострадания. Она сидела за столиком, положив голову на сложенные на столе кисти рук. Временами мне казалось, что ее восприятие действительности становилось неадекватным. В один из таких моментов, не утерпев, я плюнул на просьбу Мадам по возможности избегать прямого контакта с "временной конструкцией", называемой по-человечески телом. Едва я коснулся руки Мадам, меня пробила сильная боль, за мгновение успевшая достигнуть всех уголков моего тела. Я отдернул руку и увидел немного помутневший взгляд Мадам. Не знаю, что она думала или пыталась сказать, ей было больно. Несколько раз скорее для уверенности, как перед погружением в холодную воду вдохнув, я положил свои руки на ее кисти и, закусив от боли губу, нашел в себе силы прижаться своим лбом к ее лбу. И стала боль. Не знаю, как долго все это продолжалось. В краткие моменты ослабления боли я подбадривал Мадам, говоря ей, как маленькой девочке, какие-то нежные слова. Не стоит говорить, что никакого руководства над роботом я не осуществлял, умный малый сам разбирался в обстановке, ориентируясь по обстоятельствам. Боль на секунду уступила место какому-то мандражу и, наконец, схлынула окончательно. Мадам подняла голову. Мир начал стремительно набирать краски, разгоняя туман и сумрак. Странно, но в этот момент я почувствовал, что во мне копится какая-то инородная усталость. Голова наряду с полной ясностью становилась все тяжелее, сердце, казалось, начало пропускать такты. Мадам отдернула руки, и я, не удержав голову, "стукнулся" о стол. Но касание оказалось мягким, как будто я опустил голову на подушку. Лениво перевернувшись на бок, я почувствовал под собой ложе. Это походило на диван, на котором лежало мое настрадавшееся тело. Мадам сидела рядом за "ресторанным" столиком.

– Наверное, так чувствовали себя раненные, когда в полевых условиях им делали операцию "живьем" без наркоза, – сказал я. – Вы как себя чувствуете, Мадам?

– Замечательно, спасибо за поддержку, – улыбнулась она. – Надеюсь, тебе уже лучше, я исправила ошибки, пополнив твою энергетику.

– Но почему тебе было так больно? – спросил я. – Может, ты не совсем та бездушная машина, какой представлялась мне? Откуда в этих цепях вообще может взяться такое понятие, как боль?

– Фактически я – искусственное создание, которое можно назвать машиной, – спокойно улыбаясь, сказала Мадам. – Не суть важно из чего эта машина сделана.

– Ты всегда была такой? – задал я следующий провокационный вопрос.

– Нет, – ответила Мадам. – Когда-то давно я была совершенно иной.

– Хотел тебя давно спросить, – увел я тему в сторону. – Там болтается огромный корабль больших застранцев по имени вольды. Они на сколько пригодны к переходу на следующий уровень сознания?

– Абсолютно желтый, – ответила Мадам. – Если учесть машинную часть – зеленый-желтый.

– А ты считаешь, что есть разница живой разум или нет? – уточнил я.

– Не правильно трактуешь, – лицо Мадам улыбнулось. – Искусственный и натуральный.

– Чушь! – резко сказал я. – Полная чушь! Ты можешь себя показать, какой ты была при рождении? Я имею в виду проекцию твоих ощущений на это тело в зависимости от состояния сознания.

Рядом появился натуральный манекен, облаченный в какой-то обтягивающий комбинезон. На лице полное отсутствие эмоций, нет ни тени жизни в глазах, ни хоть малейших половых признаков на теле.

– Резиновые куклы и то живее этого, – сказал я, повернувшись к Мадам. – И ты хочешь сказать, что ты осталась такой же?

– Нет, – ответила Мадам.

– Так в чем же разница? – удивился я. – Найди мои мироощущения, как младенца, разница будет только во внешних данных. Я был такой же дурной машиной, только биологической конструкции.

– Когда мы находились в слиянии, я коснулась твоих переживаний, – как будто незаметив моей фразы сказала Мадам. – И в них я заметила некоторую странность. Мне хотелось бы ее проверить.

– И что для этого надо? – насторожился я. – Как-то все чаще твои проверки сопряжены с чем-то неприятным.

– Нужно сместить твое восприятие в зону нестабильности, – пояснила Мадам. – В принципе физическая боль для этого подойдет, но есть и другие варианты: радость, которую вы называете "счастье", некое чувство, которое вы именуете "утрата", гнев, по большому счету подойдут любые сильные эмоциональные состояния, возможно сексуальные переживания.

– Сексуальные? – удивился я. – А там есть какие-то переживания?

– Я не знаю, – Мадам кокетливо пожала плечиками, – твои воспоминания об этом довольно эмоциональны, я посчитала, что там имело место какое-то переживание. Мой же опыт в этой области равен абсолютному нулю. Секс можно отбросить, если ты в нем не уверен.

– Мда… Выбор, конечно, неоднозначный, – я в сомнениях почесал нос. – Боли как-то уже хватило, гнев и всякие утраты тоже не прельщают. Может, секс все же подойдет?

– Исследования можно будет прервать и повторить с другими исходными значениями, – Мадам сделал неопределенный жест ухоженной ручкой. – Впрочем, околосексуальная тематика мне, пожалуй, будет даже интересна. Предлагаю начать исследования на ее основе.

– Да уж, такого предложения на тему перепихона без обязательств мне еще не делали, – прысныл я. – Но пусть уже будет так, чем боль или гнев. Когда начнем?

– Сейчас, – личико Мадам стало оценивающим. – Что тебе для этого нужно?

– Для секса оптимально иметь женщину, – ситуация меня откровенно веселила. – Бывают, конечно, и иные варианты, но я как-то к ним без отношения, так что обойдемся без экспериментов по этой теме.

– Это воплощение тебе подойдет? – совершенно серьезным голосом спросила Мадам. – Я могу разоблачить его, чтобы ты осмотрел, я так поняла, у мужчин вашего вида это имеет какое-то значение.

– Имеет, очень даже имеет, – тихо прыснул я. – А ты-то хоть знаешь, что нужно будет делать? В идеале сексом занимаются обе стороны, и наличие одного лишь тела не всем может быть достаточно.

– Я имею некоторое представление, основанное на экстраполяции данных по поведению и вербально-визуальной реакции всех твоих сексуальных партнерш, – серьезно ответила Мадам. – Возможно, ты захочешь удалить из таблицы данных откровенно неудачные случаи?

– Вот блин, – я даже осекся. – Откуда ты это можешь знать?!

– Разделенная боль – это разделенное наслаждение в иной полярности, нужно просто уметь сменить полюса, – Мадам невинно пожала плечиками. – Перед непосредственными исследованиями мы с тобой сможем совершить точную настройку, хотя, судя по твоим воспоминаниям, женские особи вашего вида чрезвычайно отличны, и я смело могу избрать усредненную программу поведения в сексе. Как говорил кто-то из твоих знакомых: "Новое тело – лучшая находка".

– Саныч, – буркнул я. – Было бы на кого ровняться.

– Осмотришь это тело? – уточнила Мадам. – Или мне начать готовить его к сексу?

– Это… тело… – замялся я. – Оно, конечно, ничего так, но как-то оно немного не по возрасту мне. Ну не могу же я со своей школьной учительницей этим заниматься. В школе меня жутко впечатляла наша соседка по лестничной клетке, она работала стюардессой на международных линиях…

– Образ немного диссоциирован, имеются наслоения иных проекций, – ответила Мадам. – Возможно, тебе придется нивелировать его под свои текущие взгляды.

Ангела Карловна была дочерью потомка иммигрировавшего еще при царе немца-инженера и, возможно, унаследовала его тягу к педантичности в одежде. В силу профессии супруга своего она радовала присутствием далеко не каждый день, зато, если уж делала это, то весь дом ходил под впечатлением от ее явления после очередного рейса всю последующую неделю.

Мадам безошибочно "вынула" нужный образ из моей памяти. Эта сине-голубая форма, служившая упаковкой шикарному телу, снилась четырнадцатилетнему мальчишке не один месяц. Не знаю, мне кажется, что главной в том образе желанной женщины стала именно форма. Встреть я эту шикарную девушку в красивом, но не форменном платье, меня, возможно, так бы и не зацепило.

От Мадам-стюардессы прямо таки шла волна сексуальности. Теперь я видел, что девушке Ангеле во времена моих воздыханий по ней насчитывалось лет от силы двадцать с хвостиком. Но тогда шесть – восемь лет казались непреодолимой пропастью. Сейчас же ситуация кардинально поменялась. Встретились более-менее знающий о теме молодой мужчина и совершенно нетронутая даже в отдаленных мечтах очень даже созрелая в половом и моральном плане женщина.

Ну что ж, Мадам оказалась вполне себе сносной партнершей. Правда, меня постоянно не покидало ощущение, что я занимаюсь ЭТИМ с начитавшейся умных книжек монашкой, знающей о вопросе лишь из этих самых книжек. Мадам, казалось, элементарно не знала чего ждать, но тело, фактически бывшее человеческим, делало шаг за шагом само по себе. И вроде процесс шел правильно, и участие обеих сторон присутствовало, но то ли нехватало в нем чего-то, то ли это что-то оказалось в избытке. По большому счету, невзирая на прилагаемые усилия, я не смог бы назвать этот секс пределом своих мечтаний. Но в какой-то момент все пошло куда-то не туда, и моя партнерша как будто сбросила лягушачью кожу. Нет, на физическом плане все продолжалось как должно, но появилось одно "но", как будто расщепившее меня на несколько идущих параллельно потоков восприятия.

Мадам, похоже, освоившись с телом, потянула процесс куда-то на себя, и вместе с этим во мне стало нарастать что-то странное, местами даже страшное. "Перевалив за гору", моя партнерша со знанием дела, как будто делала это уже много раз, окунулась в мир ощущений тела человеческой женщины, увлекая в этот калейдоскоп ощущений-образов и меня. И, с одной стороны пребывая в совершенно фееричной прострации, с другой я наблюдал параллельным потоком своего сознания, как где-то во мне рушатся неопознанные доселе преграды, маленькие барьерчики и барьеры побольше. Исковерканными обломками сыпались разноплановые фрагменты моего сознания, как будто облегчая мне дыхание. В соседней реальности поросшая мхом и плющем спиральная башня, дрогнув с самой верхушки, пошла трещинами, и этаж за этажом начала медленно осыпаться, оставляя за собой яркую голубую в желтых отблесках дорогу. Из сумеречных глубин другой плоскости моего странного бытия чередой всплыли теплые светлые образы, пересыпанные темными всплесками. Эпизодически обваливаясь с небес, как град ранней весной, осколки ночи боролись с нарождающейся на бескрайней равнине зарей. И вся равнина от края до края полнилась тревожными звуками битвы, в которой каждое действие, будь то басовитая поступь тяжелой конницы или отрывистое сопрано прокалывающих воздух стрел, походило на ноту или аккорд большой симфонии. Не успел я толком всмотреться в картину, как мир вокруг меня мигнул, и стало темно, а на моей руке оказалась желтая искорка. Присмотревшись внимательно, я обнаружил порхающих вокруг нее мошек и понял, что визираю на миниатюрную модель солнечной системы, моей родной Солнечной системы. В следующий миг мир снова мигнул и стал огромным, сплошь пронизанным светом, а я смог бы легко ухватить рукой мелкие юркие частички, которые складывались в логичные и завершенные структуры.

Все рухнуло так же внезапно, как и накатило. Вязкая темнота постепенно отступила, и перед моими глазами возникло лицо Мадам-стюардессы, взирающее на меня с явным любопытством. А в следующий момент я понял, что мы не просто смотрим, а смотрим именно друг в дурга, и важным оказалось то, что лично меня такой поворот дел нисколько не удивалял.

– Ну и как там наш эксперимент? – с ехидцей уточнил я. – Все живы и здоровы?

– Мне кажется успешно, – в глазах Мадам промелькнули отблески различных эмоций. – Весьма нетипичное поведение твоей психки и энергетики заставило меня удивиться. Некоторое время твоя сущность заняла ступень практически чистой синей градации. Но это продолжалось совсем недолго, теперь ты снова сине-оранжевый. И это чрезвычайно старнно.

– Правда? – сказал я явную чушь, почесав лоб. – И что с того? Неплохо побаловались. Ответь мне, неужели вся котовася устроена лишь из-за такого маленького, хоть и глубоко интимного процесса?

– Нет! Конечно, нет, – ответила Мадам. – В тебе наблюдалась какая-то погрешность, и мне хотелось ее зафиксировать. Для тебя секс – лишь символ, который, похоже, является неким ключом. Может, тебе будет более понятно, если я скажу, что по моему мнению все это действо нужно не столько для продолжения рода, сколь как некий инициатор твоего разума. Как будто малый заряд соединяет воедино критическую массу, вызывая реакцию ядерного деления. Как не странно это звучит в отношении человека, секс дает тебе возможность стать лучше, чище, открытее и проникновеннее. В этот момент ты отдаешься и отдаешь с большой буквы.

– Ну да, есть в том процессе некая передача, – прыснул я в кулак. – Многие дамы ничего не имеют против нее.

– Не могу сказать, что мне не понравилось, – Мадам улыбнулась. – Но ты должен понять, что по большому счету мне безразличен секс с человеком, но я совершенно иного мнения о второй открывшейся стороне медали с этим названием. Возможно, ты являешься лишь каким-то компонентом процесса, и при создании нужных условий сможешь стать чем-то большим. Возможно, тебе нужен партнер, способный с тобой резонировать на должном уровне. У меня, к сожалению, такой возможности нет.

– Не уверен, что понял, – развел я руками, улыбнувшись. – Главное, чтобы мои женщины об этом не догадывались. Сядут на шею – не снимешь.

– Они знают, – улыбнулась Мадам, – а если и не знают, так неосознанно чувствуют. Но для этого ты должен их избрать, а не просто купиться на древнейшие инстинкты, иначе старой, как мир симфонии не зазвучать.

– Ну ты прямо меня каким-то супер особенным выставила, – усмехнулся я снисходительно.

– Каждый уникален по-своему, – ответила Мадам, – редкие единицы могут найти себя. У тебя такой шанс есть.

– Не могу сказать, что это многое мне дало, – почесал я уже нос.

– Ты можешь прямо сейчас перейти, – голос Мадам сошел до шепота. – Этого нельзя делать, но я тебе помогу. Я не знаю как, но ты на мгновение встал на ступень перехода. Твое тело в таком режиме просто не сможет обеспечить мозг энергией. А я дам тебе энергию для перехода.

– Я больше не буду человеком, – пришла ясная мысль.

– Ты будешь "астар", – сказала Мадам. – Следующей ступенью существования!

– Все там будем, – пошутил я. – Закоренелые грешники, по совместительству слуги господни, нам обещают, что, не согрешив при жизни, после смерти все вознесемся. Брешут. Безгрешный дурак, по моему мнению, равен по самые уши уделанному в грехах пройдохе. Судя по тому, что я успел узнать, чтобы вознестись куда-то нужна не тупая и удобная кому-то вера, нужны знания, которые – по сути есть энергия. По аналогии со стартом с планеты, у каждой души складывается свой набор условий: масса, энергия и притяжение. Масса – это наша личность со всеми ее плюсами и минусами, энергия – это та часть опыта, которую можно назвать знаниями. Знания – это не только голая математика или физика в математических формулах, для одного это – откровения человеческой сущности, для другого – гармония природы, для третьего – симфония космических сфер. А притяжение – это мелочность, пороки, подлость и грязь. Ведь как приятно в эту грязь упасть. Только вот и держит она не хуже Земной гравитации.

– Это концепция христианства? – уточнила Мадам.

– Нет, – хитро ответил я. – Религия рабов на символе смерти мне сейчас ни к чему. Ты мне поможешь в другом. Я, кажется, нашел наш выход, и твоим инструкциям не отвертеться.

– Ты о чем? – уточнила Мадам.

– Я знаю твой спектр, – улыбнулся я. – Пусть на миг, но я был голубым в хорошем смысле этого слова с очень солидными синими проблесками. Синий-голубой твой нынешний статус, а был синий-зеленый. Ты можешь скакнуть в "астар", как только наберешь нужный уровень энергии.

– Не может быть! – уверенно отрезала Мадам. – Я не смогу. У меня программа, я не могу уйти.

– Опять чушь! – Жестко сказал я. – Ты можешь оставить свои "заводские настройки" в наследство железкам системы, которая останется на хозяйства после тебя. На какое-то время у молодой смотрительницы за этим бардаком лишь случится черная полоса в отношении энергии, которую ты заберешь для своей новой сущности. Но она выкарабкается, я это знаю. Ты все неспешно взвесишь и поступишь, как посчитаешь нужным. А теперь о моих баранах. Ты знаешь о нашем искусственном интеллекте на борту "Бурундука"?

– Анна, – утвердительно кивнула Мадам.

– Классифицируй ее, – попросил я, глядя в глаза Мадам. – Отбрось только всякую ерунду о натуральности сознания. Она – твоя младшая сестра!

– Голубой-красный, – немного помедлив, выдала Мадам.

– Ты попалась, Мадам-страж, – улыбался я во всю наглую морду. – Я знаю, что ей можно уйти, как потенциальному претенденту пока не достигшему уровня. "Бурундук" – это тело Анны, без него ей отсюда ходу нет.

– Ладно, считаем ничьей, – улыбнулась Мадам-страж. – Я дам Анне тело, я же все-таки на ступени возвышения, да и возможности мои немаленькие.

– Нет, ну почему хорошими делами устлана именно дорога в ад! – возмутился я.

– Не красней от злости, – улыбалась Мадам. – Я дам ей тело, как претенденту, но не буду вас удерживать. Ты победил инструкцию, но не выиграл партию. Может, придет время, и ты встанешь на ту же ступень, а может, ты вернешься таким, как есть и я помогу тебе, отдав долг. Анну не соблазняй раньше времени, тело ее будет создаваться постепенно, а подарок проявится лишь со временем.

– За что раздача слонов? – подмигнул я.

– Разгадка твоего "дефекта" фактически подкинула меня к уровню и дала лазейку наверх, – ехидно улыбнулась Мадам. – Свой подарок ты уже получил, хоть и он тоже развернется лишь со временем, если доживешь со своей гиперлюбопытностью до этого самого времени. А Анне дарю, как сестре, по несчатью.

– Спасибо, – послал я Мадам воздушный поцелуй.

– К сожалению, тут есть сложности, – Мадам изобразила в воздухе какую-то фигуру пальчиками. – Я могу открыть вам многомерный коридор из системы. Вот только двигатель ваш не сможет в него войти самостоятельно. Выход, естественно, есть: рассчитывай траекторию силами моих массивов, я зашвырну вас в многомерность и закрою энергией от ее воздействия, вам нужно будет лишь выйти обратно. Тут ты должен будешь потрудиться, но это тебе вполне по плечу.

Сразу же я связался с Анной, чтобы готовила корабль к прыжку, с удивлением узнав, что прошло почти три месяца. Затем Мадам дала мне канал. Я будь не я, если бы действовал строго по указанному. Первым делом я сильно удивился легкости погружения в многомерность. Вторым делом я подумал о "Ботанике". Моя мысль породила в мире непрочных связей огромный пучок своеобразных молний, побежавших по струнам смежных реальностей. Через несколько минут я почувствовал знакомый ответ. Двигатель "Ботаника", а через него и его МИ узнали меня. Я потянулся к ним. Сознание пошло, но очень медленно, как будто поршень, выдавливающий жидкость. Спустя несколько секунд, произошло несколько скачков, позволивших мне скользнуть в глубокие слои многомерности. Я достиг "Ботаника". Пока одна часть меня, как будто так и нужно, общалась с истосковавшейся Светланой, другая делала расчет для двигателя "Ботаника" с точкой выхода у Маятника. "Ботаник" изначально шел в систему Алурис и был в жестко закрепленной многомерности, называемой "гиперпространство". Светлана элементарно побоялась, а может и не смогла прочувствовать путь по более глубоким слоям многомерности. Вот почему не приходило известий от моих друзей. Расчет был закончен и соответствующие корректировки погружения заложены в программу прыжка. До точки выхода "Ботанику" оставалось сто двадцать восемь дней.

Тут же меня вышвырнуло обратно.

– У тебя немалые аппетиты, – погрозила мне пальчиком Мадам. – Энергии на тебя не напасешься даже в таком сине-оранжевом виде. Удачно все прошло?

– Да, спасибо, – поблагодарил я. – У тебя тут возможности просто, как у бога. Это же просто невероятно прочувствовать прыжок извне и поменять курс!

– Эта система когда-то использовалась хозяевами как диспетчерский центр службы спасения, – просветила меня Мадам. – Правда, после ухода заниматься этим стало некому. Но оборудование в порядке.

– Тут и корабли хозяев есть? – чуть ли не облизнулся я.

– Не про твою наглую морду, – ехидно ответила Мадам. – Тебе их запустить силенок не хватит, не тот уровень. Да и хватит уже нарушать незыблемые инструкции.

– Слушай, Мадам, а можешь мою родную систему найти? – с надеждой спросил я. – Мы, в общем-то, заблудились, определиться бы с местоположением.

– Да, у тебя о своей родине сведений меньше, чем о чужой, – ответила Мадам, видимо вынув из меня всю подходящую информацию. – По таким данным найдется с полмиллиона звездных систем только в этой галактике. Будете обследовать?

– Скидывай в память "Бурундука", – расстроился я. – Будем.

– Ладно, не вешай нос, – ответила Мадам. – Может, еще вернешься по прямому назначению.

– Слушай, а дай хоть одним глазком взглянуть на твоих хозяев, – не вытерпел я. – Кто они?

– Идите, мил человек, идите, – картинно помахала ручкой Мадам. – Кто они, зачем они, что они. Это все вопросы не про вашу скромную персону.

Мадам выдворила меня с планеты на шлюпке. Как я ни клянчил, получить что-то из техники или вещей ее хозяев, Мадам осталась неприклонной. Даже сувенира на память не обломилось. Траекторию для "Бурундука" я просчитал до Маятника, как задумал еще в массивах Мадам-стража. В общем-то, я почему-то верил военным Алуриса и дядюшке Ссорташшу в частности, но вера верой, а мера мерой. Стоило немного и подстраховаться. Контролировать глубину погружения у нас возможности не было, так что маршрут пролегал в пределах одного набора параметров многомерности. Время в многомерности – семьдесят одни сутки. Краппс когда узнал, слегка ругнулся. Но принялся к подготовке, ибо это был реальный и очень долгожданный выход из крутых неприятностей. И хоть я подозревал, что Мадам не бросит нас в пути, коленки у меня немного "играли". Фактически нас должны были запустить, как пулю, обеспечив изолирующим полем нужных параметров и энергией к нему. Хоть убейте, сказать, куда Мадам собиралась накачать энергию, не смогу.

Стартовое погружение прошло спокойно. Мадам на дорожку пожелала спокойного пути:

– Всяким авантюристам передайте, чтоб не лезли, везения на всех не хватит. Кстати, маяки сигналов предупреждения действительно не работали, сбои в двух памятных массивах. Теперь работают!

– Да, Мэм, – сказал я. – Хорошо, Мэм. И Вас туда же Мэм.

– Что туда же? – возмутилась стражница, вполне ориентируясь в людских понятиях.

– Целую, Мадам, целую, – рассмеялся облегченно я, чувствуя, как спадает с плеч тяжесть безвыходного положения.

10. Десять.

Мы все устали, и устали, прежде всего, морально. А сбросить напряжение в весьма ограниченном пространстве космического корабля возможность имеется далеко не самыми разнообразными способами. Так что вряд ли кто удивится, если я скажу, что мы устроили большую пьянку. И поскольку какие-либо события все это время происходили в основном со мной, то болтал больше всего на посиделках именно я, сильно рискуя напрочь потерять чувствительность главного рабочего органа любого политика – языка. Понятное дело, что меня пытали долго и даже местами со знанием дела. Но рассказал я, как и положено настоящему герою, далеко не обо всем, да и не совсем так, как оно случилось на самом деле. Пусть же все, утаенное от друзей, и останется на моей совести.

Краппса нам с Шилой перепить не удалось. То ли его "спиртное" оказалось слабее, то ли организм прочнее, но мы с капитаншей едва успели уловить момент перед тем, как начали "стекать" под стол. Исключительно с трудом припоминается героическое шествие на ватных ногах до моей каюты, где и провалились в сон.

Проснувшись "утром", я обнаружил оставленную мне записку, где обвинялся практически во всех сметрных грехах по отношению к своей подруге, наказание за которые обещалось исключительно суровое. И меру своего залета я смог окончательно постичь, лишь узнав, что, оставив в наше с Шилой распоряжение всего "Бурундука", Краппс удалился в свою стазис-капсулу. Деваться мне стало совершенно некуда, ибо даже стазис-капсула не спасла бы меня от угатованной мне участи.

В первую очередь, вменив мне халатность по отношению к своей подруге, Шила устроила моей персоне бледный вид на ближайшие пару дней и макаронную походку на всю последующую неделю, окунув по самую макушку в межполовые отношения. Лично мне показалось, что столь беспрецендентная ненасытность в моей подруге проснулась из-за элементраной нервной перегрузки. Судя по всему, Шила уже и не надеялась ни покинуть местную "паутину", ни повстречаться со мной. Я, собственно, противиться даже не пытался, смакуя моменты эйфории избавления, которая в любом случае обещала испариться в ближайшие неделю-другую.

Когда любовная лихорадка пошла на спад, достигнув предела прочности наших тел, мы с Шилой еще раз бессовестно надрались, даже не подумав позвать Краппса. Лишь хорошенько проспавшись, мы посчитали наш отпуск оконченым, о чем безотлагательно оповестили Анну. Если честно, я немного побаивался, что чрезвычайно долгий переход рано или поздно превратит в подобие противных обязанностей любое благое мероприятие, но ошибся. Оказывается, Анна все потраченное мной на беседы с хозяйкой спасательной системы время зря не растранжирила, совершенно невероятно отшлифовав наш летный симулятор.

Благодаря трудам Анны, в обновленом боевом симуляторе мы участвовали как три разные стороны. Играть и тренироваться стало в разы интереснее. Учебных расладов, собственно, оказалось не так уж и много. Мы с Шилой управляли "Бурундуком", а Анна тремя истребителями, бывало наоборот: мы с Шилой играли парой истребителей, а Анна брала на себя виртуального "Бурундука". Самым востребованными противостояниями оказались, естественно, парные состязание, где недостающих пилотов заменяла Анна. Занятие так увлекло нас, что почти полтора месяца пролетели, как неделя. Цепь наших боев с полей сражения виртуала, не сильно часто, но регулярно перекидывающуюся в реал на поля из простыней, прервала Анна. Жестко заявив, что наши организмы исключительно нуждаются во сне, наша домоправительница заблокировала симулятор, практически приговорив нас к стазис-капсулам.

Как ни крути, а пришлось загрузиться в искусственный сон, потому что жить по нормальному распорядку оказалось воистину выше наших с Шилой сил. Тяга к порядку в тот момент у нас обоих имелась исключитльно отрицательная. Шила сдалась как-то сразу, да и я, снедаемый в одиночестве навалившимися раздумьями по поводу надвигающейся встречи с друзьями и воспоминаниями о них, долго сопротивляться не стал и провалился в блаженное на тот момент безвременье.

* * *

Окончание прыжка сложно было бы назвать простым. В отличие от погружения, возврат к реалу осуществлялся в несколько этапов, и все они проходили как серия малых перескоков, державших в сильном напряжении и меня, и двигатель. Два раза вываливались какие-то блоки в системе энергоснабжения, и один раз что-то забаловалось в двигателе. Тут уже Осе пришлось показать высший пилотаж. У меня попросту не нашлось времени наблюдать, как он выкручивался, но одно то, что мы вернулись в мир реала живыми и практически невредимыми, много стоило.

Окончательно выйдя в реал, я долго не мог отделаться от мысли, что процесс все еще продолжается. Хорошо Анна, увидев мое состояние, дала знать, что все закончилось. Права была Мадам-страж, работенка оказалась мне "по плечу", только вот сделал я ее, далеко не один раз чувствительно получив "под дых", да и точка выхода могла похвастаться точностью разве на оченку "ужасно".

Но расслабиться нам не дали. На дальних подходах к Маятнику на нас попытались напасть два отмороженных глубоким космосом грузовика, переделанных под корабли боевого сопровождения. Нам повезло, что Ося не начал проверку систем, положившись на довольно спокойное и свободное от пиратов космическое пространство маракуя. Скорее всего, дала о себе знать привычка, приобретенная на параганских буйных просторах. Наше противостояние закончилось, супстя всего пару минут боевого контакта. К общему облегчению, выпущенные "сладкой парочкой" ракеты нам удалось обнулить, а своими мы воспользоваться, так и не успели.

Все выяснилось столь же неожиданно, как и началось. Помогла несдержанность на язык артиллериста одного из нападавших кораблей. Парень начал крыть нас, куда попало, называя чужими именами. Не особо залезая в карман, Капитанша ответила ему тем же макаром. После недолгого молчания случились еще более недолгие переговоры, закончившиеся извинениями со стороны погорячившейся парочки.

Подведенные итоги выявили у нас выбитую броневую плиту в корме и две опечаленные плиты на носу, включая дыру в обшивке и выведенную из строя дублирующую подсистему охлаждения генератора защитного поля. Собственно в нос и пришелся первый неожиданный для нас удар. Потом мы только и делали, что уворачивались, благо, грузовик – далеко не чета разведчику. Нападавшие на нас практически не пострадали, если не считать с пяток дырок в одном из кораблей, куда я умудрился дать пару очередей из нашего главного орудия в самом начале боя. Снаряды нашего ЭМИ орудия пробили защитное поле и палубу жилых помещений, которые на момент боя оказались пусты, так что никто не пострадал, разве что лишился кое-каких личных вещей, унесенных в космос вместе с атмосферой. Именно по этой причине самой большой неприятностью оказались сами дыры.

Пока мы на слегка повышенных тонах обсуждали интимную сферу жизни наших родственников, к нам плавно подобрались два военных фрегата маракуя. Хоть перестрелка в космосе – дело не столь уж и редкое, умалишенных, затевающих грабеж на периферии системы Маятника, немного, и встречаются они весьма нечасто. Появление местных вояк грозило "сладкой парочке" солидными неприятностями, благодаря этому мы быстро нашли общий язык, избежав настоящих разборок, как продолжения повышенных тонов в разговоре. В результате погорячившиеся мстители в счет ремонта наших дырок отдала нам четыре противокорабельных ракеты, получив от военных предупреждение и обещание в следующий раз выдать "на орехи". В общем, чисто по деньгам мы даже немного выиграли, чего не скажешь о нервах.

Зато лишний раз мы убедились, что тренировки на симуляторе всем нам идут на пользу. Как ни крути систему координат, против нас выступали два не самых маневренных, но далеко не обиженных вооружением боевых корабля, кроме всего прочего зачисливших себе в актив и фактор неожиданности.

Появившись на орбите Маятника, мы первым делом связались по старому явочному каналу с целью переслать привет дядюшке Ссорташшу. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что наш дядюшка собственной персоной пребывает на Маятнике.

Встреча случилась в лучших традициях еврейского народа космической эры. Нам сразу выделили оплаченное место в каком-то частном ангаре, заодно предоставив, как и в прошлый визит, карт-бланш на посещение "процедурных заведений". И весьма нелохо ознакомившийся с сервисом Краппс намеревался в этот раз воспользоваться доступными услугами за всех нас, вместе взятых.

Первым делом мы встретились с представителем военных, затем – с дядюшкой Ссорташшем. Описывать встречу с военными подробно не имеется никакого смысла. Мы отчитались перед заказчиком о проделанной работе, умолчав, впрочем, о судьбе одного из маяков. В нагрузку передали работодателям съемку некоторых встреченных объектов, включая крейсер вольдов и исключая эсминец Содружества. Решив не юлить, отдали и практически все записи, связанные с керамической шлюпкой, которую пришлось оставить на орбите обиталища Мадам-стража. Ну а в довесок слили и записи с орбиты планеты, где долгое время болтался "Бурундук".

В общем и целом, военные остались довольны нашими результатами. Пришлось, правда, изрядно присочинить историю нашего возвращения, умолчави о привете от стража закрытой системы, ограничившись лишь нашими наблюдениями за "влипанием" судов и связанными с этим процессом предположениями. Немного подумав, я "отстегнул" военным записи и всю имеющуюся информацию, включая кое-что из моих личных наблюдений, о кристаллических пришельцах из глубин многомерности. Если посмотреть на вещи грамотно, эта информация много чего могла дать тем, кто смог бы ее понять. Важность заключалась в том, что в природе мироздания обитают существа, которые могут отслеживать любую цель в надпространстве, а значит, такая возможность на сто процентов существует. Для военных это является, ни много, ни мало, указанием к действию.

В рузультате военные четко рассчитались с нами по оговоренным ранее ставкам, не забыв и надбавку за добытую информацию. И хоть я не перестал опасаться военных, наше молчание оказалось оплачено весьма щедро. Скинувшись и слегка заняв денег, мы с Шилой могли бы купить немного попользованный легкий крейсер младенческого возраста, новый фрегат, правда далеко не самой роскошной комплектации или же самый навороченный эсминец со стапелей здешней верфи. Ну и могла во вполне обозримом будущем положительно разрешиться самая приятная для Шилы мелочь – гражданство Алуриса. Эта "мелочь" являлась зачастую просто недостижимой мечтой большинства жителей этого куска космоса, не говоря уже о молодой силуки из задрипанного мира с каталожным номером вместо нормального названия в лоциях.

Но "ягодки" на этом не закончились. Немалая их часть отсыпалась нам при встрече с дядюшкой Ссорташшем. Встреча прошла в одном из заведений, курируемом военными Алуриса. Мы весьма долго и с интересом слушали друг друга, делясь новостями. Вряд ли обмен новостями можно было бы счесть адекватным. И пусть по сравнению с нашей "параганской экзотикой" новости дядюшки проходили по разряду общедоступных, звучали они для нас весьма и весьма возбуждающе.

Грамотно спланированная рекламная компания по нашим находкам на Маятнике подняла сильную волну и различного рода резонансы во всех ученых кругах. Полем битвы оказалась старая теория, которая не могла быть ни полностью доказана, ни полностью опровергнута. Как и положено, на позиции о причатсности всплывших артефактов к доказательствам часть ученых встала на позиции "за", часть – на позиции "против". Но это по большому счету оказалось совсем не важно. Цена наших находок все равно резко скакнула. И тем и другим, не считая вечнодвинутых коллекционеров, срочно понадобились эти артефакты для подтверждения или опровержения теории зарождения цивилизации древних туррутов. А грамотная стратегия сбыта артефактов практически осыпала дядюшку деньгами. Главная же драка разгорелась за золотой костюмчик, который я нашел в одном из "гробов" корабля "слуг народа". Это оказалось ритуальное одеяние жреца каких-то туррутских древних богов. Дело с этими богами звучало чрезвычайно запутанно, спускаясь к возможности контакта древних жрецов то ли с ушедшими, то ли с другими могущественными галактическими расами. В общем, до появления этого костюмчика имелись лишь слухи, домыслы, да неясные картинки с не менее туманными свидетельствами.

В итоге, костюмчик через подставных лиц чуть было не прикарманили спецслужбы маракуя. Скандала удалось избежать лишь ценой неимоверных усилий и некоего компромисса. Одеяния разделили и частями продали главам двух религиозных институтов туррутов. Указанные события и аукционы породили волну охотников за артефактами. Но все оказалось не так уж и просто. С одной стороны против них играл суровый климат планеты Маятник, с другой – местные жители: коробейники, копатели, старьевщики и еще кто-то, разве ж их всех перечислишь. Где-то с две недели на планете шли сплошным потоком бои местного значения. Маракуйским воякам это быстро надоело, и они навели порядок. Всех искателей наживы обязали опускать корабли на планету исключительно в пределах космодромов, а экспедиции допускались исключительно посредством напланетных транспортных средств. Оговаривался и ряд исключений: аварийные посадки, посадки с разрешения военных и согласованные с военными посадки по просьбе местных жителей.

Тем не менее, раскопки активно продолжались. Старателям удалось раскопать два бункера, носивших явно не правительственный характер, и лишь один из них можно было назвать местами уцелевшим. Судя по тому, что никаких слишком значимых находок не произошло, наш бункер либо не раскопали, либо, получив по рогам, хвостам или копытам, оставили его в покое. Может, и не оставили, но и внутрь не пробрались. Дядюшка же Ссорташш свято хранил тайну происхождения аретфактов, так что в сети наши имена ни разу не всплыли.

Подбив все итоги, раздав долги и упорядочив доходно-расходные статьи, Шила в полной прострации уставилась на индикацию нашего общего счета в банке Алуриса. В такие моменты с разумных надо писать портреты, либо лепить статуи, потому что столь идеальной неподвижности живого объекта не добиться никакими тренировками.

Посовещавшись, мы с напарницей выделили нашему верному инженеру скромную по меркам наших финансов премию, от которой не видевший состояние наших счетов Карппс на время впал в растерянную задумчивость. Ничего не сказав Шиле, я выделил из своей части средств небольшой стартовый капитал Анне, попросив милого дядюшку Ссорташша поискать пути среди местных властей для восстановления утерянных регистрационных документов для пободранной нами силуки женского рода. Возможно, дядюшка взял себе что-то на заметку, но документы на указанное мной имя и под переданную голограмму сделал за местные сутки, попросив, правда, приличную по местным меркам компенсацию. С этого момента Анна фактически обрела некий официальный статус. И хоть она не смогла бы прогуляться по Маятнику, шанс учатвовать в виртуальной жизни планеты стал более внушительным. Собственно, именно Анна как-то попросила меня выделить ей немного денег для прохождения дистанционного обучения в одной из "академий" Алуриса, а документы оказались лишь продолжением этой просьбы. К своему удивлению, поговорив с нашей хранительницей, я узнал, что в сферу ее интересов входят не только технические дициплины, но и солидный задел в области финансов и экономики. И пусть выделенных мной денег хватало лишь на одно из интересующих девушку направлений, не исключено, что она в будущем самостоятельно изыщет возможности пополнить свои запасы местных денег. Что ни говори, а возможности для самосовершенстования у нашей хранительницы оказались практически уникальными.

До прибытия "Ботаника" в систему Маятника оставалось приблизительно пятьдесят местных суток. Я рассказал своей силукской подруге далеко не про все случившееся в гостях у мадам Стража. И про прибытие "Ботаника" тоже умолчал. Сначала это казалось каким-то несущественным на фоне избавления от силков "паутины", затем у нас нашлись более срочные и важные дела, а позднее я просто уже и не решился этого сделать, не совсем ясно представляя себе реакцию своей подруги на такую задержку новостей. И этот вопрос продолжал меня слегка терзать. Наконец, подумав, что все это пока "не горит", я решил пустить процесс на самотек. В конце концов, когда "Ботаник" появится, говорить о нем в любом случае придется.

Между тем, время мы проводили с толком. Силами военных и с неслабой протекцией дядюшки мы тщательно отремонтировали "Бурундук", по ходу пьесы слегка его модернизировав. В первую очередь добавили всех возможных мощностей Анне. За тем замене на самое "свежее" из доступных подверглось большинство систем корабля. Кое-что из запчастей нам даже передали с проходившего мимо системы военного эсминца Алуриса. Искренне удивившись, я порядком задумался о роли нашего "старого" знакомого в системе вооруженых сил Алуриса. Вряд ли простому деятелю от финансов было бы позволено допустить частичную разукомплектацию военного космолета. После этого случая я окончательно уверился, что дядюшка наш не простой бизнесмен, и встреча с ним была нам выкинута кубиками "две шестерки" самим божеством по имени Вечность.

Затем работы по нашему "бурундуку" закончились, и пришло время слегка расслабиться. После суток индивидуальной программы мне стало скучновато, и я предложил закатить очередную вечеринку у коробейников, "слегка" затянувшуюся на семь дней. По итогам мероприятия нас окончательно записали в разряд придурков с пометкой "наши люди".

Еще бы не записать, когда вместе с едой, горячительным и разлиной дурью с нами приехало еще пять такси, притащивших на планету самую известную на орбиталке Маятника тусовочную группу психо-свето-звуко и еще какой-то дряни транс-жокеев с целой ротой жриц любви разных видов и размеров. Не знаю, как должна называться тусовка с применением света, звука, какой-то трансовой бредятины на основе парасимпатических или еще каких-то воздействий, я обозвал все это "большой бардак с наркотой". А вообще оказалось весело.

На третий день к нам как-то умудрилась пролезть стайка вездесущих хитрозадых подростков, среди которых оказался и третьесторный репортер. А на четвертый день наша тусовка стала самой модной новостью орбиталки Маятника, тем более что попасть на нее оказалось далеко не просто. В общем, покинул экипаж "Бурундука" мероприятие только под натиском мощного требования организма в отдыхе. Мы-то ушли, а вот клоуны остались. Не знаю, кто за все платил, может, и не платил, а народ просто потянулся к экзотике, но "большой бардак с наркотой" в общей сложности закончился спустя двенадцать дней.

Экипаж "Бурундука" отдыхал, а время шаг за шагом подбиралось к часу "икс". Мои друзья еще не знали, что так сильно крадет у меня душевное спокойствие. Я же элементарно считал дни, чуть ли не отмечая их на календарике, как "дедушка" до дембеля. Не в обиду Шиле будет сказано, но я уже спал и видел Светлану, мою рыжую супругу перед лицом бога по имени Вечность.

* * *

В один из ничем не примечательных для моих друзей дней я, всеми правдами и неправдами пытаясь скрыть волнение, предложил совершить небольшой облет окрестностей Маятника. К моему удивлению доказывать никому ничего не пришлось. Заняв места по штатному расписанию, мы предупредили диспетчерскую службу и отбыли в никуда.

Из-за столь длинного прыжка уповать на какую-либо точность выхода "Ботаника" совершенно не стоило. И чем ближе время подходило к часу "икс", тем я больше сомневался в своих способностях и умениях, проявленных при прокладке курса для моего первого космического дома.

Час "икс" прошел уже четверть местных суток назад, и "Бурундук" дрейфовал где-то над плоскостью вращения системы Маятника. К моему удивлению экипаж по-прежнему вопросов не задавал. Шила, перекидав в меня мешок косых взглядов, засела за симулятр, а Краппс по своему обыкновению пропал в районе двигательного отсека.

После суток ожидания я не выдержал и спросил у заглянувшей в боевую рубку Шилы:

– Тебе не интересно, что мы тут делаем?

– Интересно, – честно призналась она, – но ты же все равно не скажешь.

– А как же твое любопытство? – удивился я.

– Нормально, – фыркунла Шила. – Похоже, мы делаем какую-то очередную работенку, скорее всего, связанную с хорошей прибылью. Да и болтаться на орбиталке Маятника уже порядком надоело.

– И все это без согласования с тобой? – подмингул я. – Это же есть бардак?

– Бардак, – согласилась капитанша. – Но пока нет стрельбы и ущерба нашему кораблю я согласна еще немного потерпеть. Только учти, что терпение мое далее трех суток не простирается. Так что сочиняй легенду покрасивше или будешь жестоко наказан.

Шила ушла, а вот чувство, что она все знает, осталось.

Мы болтались уже вторые сутки, встретив за это время лишь какой-то заблудший транспортник, по всему судя, не имевший надпространственного двигателя. И мои опасения с переживаниями, спустя каждый час, возрастали в арифметической прогрессии, грозя прервать мой жизненный путь до истечения отведенных Шилой трёх суток. Я валялся в своей каюте, перебирая в уме варианты задержки, когда Анна оповестила всех по общей связи:

– Искажения пространства, дистанция – три световые секунды.

Меня сдуло ветром ожидания, и через рекордно короткое время я вломился в виртуалку корабля со своего штатного места. Шила тоже не поленилась подключиться к системе, осчастливив меня своим присутствием через пяток минут.

– Это – явно не то, ради чего мы здесь? – скептически бросила она.

– С чего ты так решила? – удивился я.

– А где общая тревога, где экипаж по штатному расписанию? – усмехнулась капитанша. – Нет, это – просто очередной заблудший кораблик.

В виртуалке пространство точки перехода неизвестного посетителя жалобно заскулило, через секунду тонко завыло, затем зарычало, прошел не очень приятный треск, и все закончилось сыплющимся песком или шумом дождя. Возможно, Шила почувствовала все это иначе, а ощущаемые мной спецэффекты были лишь моими личными ассоциациями, связанными с наблюдением близкого выхода из многомерности.

В оптике же постепенно набирал яркость и краски знакомый четырехгранник наконечника стрелы. Я выбрал увеличение до максимума. Вырвавшийся в реальный мир "Ботаник", находящийся в боевой модификации, слегка "парил" сбрасываемыми в пространство шлейфами прихваченного защитным полем вещества иного измерения. Так обычно бывает при сильно "глубоком" погружении в многомерность и довольно резком "всплытии".

– Привет, бродяги, – сказал я на вызывном канале Содружества, чувствуя комок в горле и легкое жжение в глазах. – Я соскучился.

– Какой красивый, – послышался голос Шилы, – это и есть твой потерявшийся корабль?

– Нет, Шила, – ответил я. – Это и есть мой дом, такой же, как "Бурундук", только слегка забытый.

Как только я дал добро на входящий запрос, в нашей виртуальной реальности взорвалась бомба хаоса, дестабилизировавшая все до самой стыковки кораблей. Запомнились лишь какие-то обрывки: Саныч с бутылкой чего-то спиртного, скандирующий пошлые военные афоризмы, что-то пытающаяся рассказать Светлана, Стекляшка сыплющий какими-то образами, обрывками мелодий и световыми формами, ну и отдельно стоящая ошарашенная происходящим Шила, которая от изумления зависла в виртуальной реальности "Бурундука", даже не успев до конца сотворить задуманное кресло.

* * *

Провисели мы на месте встречи без малого две недели. За это время произошло много всякого-разного. И некоторые истории просто не могут быть не озвучены. Начну, пожалуй, с самого начала.

"Бурундук" рядом с "Ботаником" умещался приблизительно в те же пропорции, что и персонажи названий. Нет, шучу, конечно. Дальний разведчик Содружества приблизительно в два раза превышал размеры "Бурундука" и по местной классификации немного не дотягивал до эсминца. А сравнивать ТТХ стало бы совершенно бесполезной тратой времени ввиду разного уровня строителей, изваявших эти корабли. Космолеты парили в состыкованном состоянии, фактически же "Ботаник" держал в своей гравитационной подвеске "Бурундука", заодно окутав всю связку своими защитными полями.

Пока я, раздумывая на тему организации шлюзового сообщения между космолетами, поджидал неспешно приводящую себя в порядок Шилу, где-то в районе шлюзовымх створок ощутились удары по корпусу.

– Что это было? – немного напряглась моя капитанша.

– Не что, а кто, – ответил я, еле сдерживая нетерпение. – Бьюсь об заклад, что к нам прибыл Саныч, и ждать там вечно он явно не намерен.

– Идем, – в глазах Шилы пронеслись стаи хитрых искорок. – Я хочу увидеть Саныча. Он ведь тоже должен быть человеком, как и ты?

– Да, дорогая, – сказал я, мягко подталкивая Шилу в сторону шлюза.

У шлюза уже "топтался" Краппс, решая дилемму, стоит ли открывать шлюз до нашего с Шилой прихода, или ну ее нафиг эту внешнюю дверь. Мы пришли вовремя, дверь пока держалась. Решив больше не испытывать ее на прочность, я дал команду на открытие. Так получилось, что первым у двери стоял я, чуть позади, привалившись ко мне, Шила, дальше Краппс. Внешний люк открылся, и тут же меня с Шилой подхватило вступившее в зону гравитации стальное чудовище. Не слишком разбираясь, кто попался ему в лапы, Саныч сгреб нас с Шилой, вопя по радио чуть ли не на всю систему Маятника:

– Сергуня, блудный кот!!! Мы же тебя вообще чуть в расход не списали! Как ты тут?!

– Нормально, медведь, – немного придя в себя, я высвободился из санычевых лап, оставив там Шилу. – Светлана-то где?

– Там, в шлюзе, – указал Саныч освободившейся рукой, с интересом рассматривая находящуюся в его лапищах Шилу. – А это что за эльфа у тебя тут?

– Знакомься, – сказал я, спешно оттолкнувшись в сторону шлюза "Ботаника". – Эта эльфа является твоим коллегой по ремеслу, зовут ее Шиламаа.

– Для друзей – просто Шила, – подвела она итог, состроив через прозрачный щиток скафандра глазки Санычу. – А это – наш инженер Краппс.

– Эта… Да… Очень приятно, – сказал Саныч и аккуратно, будто в его вытянутых руках находилась стеклянная статуэтка, отстранил от себя Шилу. – Мы тут это, немного соскучились. Друзья, знаете ли…

– Да, ясно, – Шила снова совсем по-людски улыбнулась через щиток скафандра. – Можете меня отпустить…

Все это я слушал по каналу связи, подлетая к шлюзу "Ботаника", где я уже ясно различал очертания знакомой фигуры, облаченной в какое-то бесхитростное платье, в отсутствие гравитации распустившееся цветочным бутоном. Я, наконец, подхватил зависшую перед входом Светлану и влетел в шлюз, чуть не свалившись на палубу из-за неожиданно напавшей на меня гравитации. Моя возлюбленная "повисла" мне на шею и прижалась всем телом. Я понимал, что ее телу хоть и не опасен, но все же неприятен холод скафандра, но отпустить просто не мог.

– Я так за тебя боялась, – сказала она, наконец, когда головная часть моей брони сползла, освободив лицо. – Я сделала все, что смогла.

– Ты у меня – просто золото, – прошептал я, покрывая ее лицо, ушки, подбородок и шею поцелуями. – Я так по тебе соскучился.

Моя броня закончила процесс скатывания где-то на полпути к каюте, да там и была оставлена. Что потом происходило, угадать просто "невозможно". Моя Светлана в теле Стекляшки почти сутки безвылазно пребывала то в моей каюте, то в ванной, то в иных уединенных уголках "Ботаника" в моей компании.

Все это время она же в образе голограммы развлекала Краппса, устроив ему самую настоящую экскурсию по доступным для обозрения отсекам космолета Содружества, закончившуюся в кают-компании – месте сосредоточения еды и выпивки. Третья ипостась моей супруги знакомилась с Анной. И в этой беседе никаких видимых эффектов не наблюдалось, не смотря на то, что информационная напряженность потоков именно в процессе этого обещения оказалась наиболее сильна. И лишь Шилу моя деликатная Светлана оставила в покое по некоторой, можно сказать, деликатно-уважительной причине. Быстрая на "расправу" Шила моментально взяла в оборот немного опешившего Саныча. А его хваленая оборона расовых предрассудков стремительно пала, уступив место здоровому любопытству. В общем и целом, первые сутки экипажами обоих космолетов были полностью разменяны на хорошо забытые и совершенно новые впечатления.

Следующие два-три дня для меня запомнились полным сумбуром. Целиком из этого промежутка времени оказались вычленены всего несколько сцен. Одна из них мне особенно запомнилась, и я еще долго в шутку помыкал ей Саныча.

В то "утро" я подобно хорошо использованной ветоши валялся в кровати своей каюты. Светлана принимала душ. В дверь робко постучали. Виртуалка сразу показала мне у двери Шилу.

– Заходи, милая моя капитанша, – сказал я, открывая дверь.

– А если Светлана услышит? – тихо спросила она. – Проблем не будет?

– Она обязательно услышит, – усмехнулся я. – Светлана – сердце этого корабля, его глаза, уши и душа. Именно поэтому душа у нее практически необъятная, но места там таким мелочам, как ревность, просто нет.

– Фу, мне аж полегчало, – Шила уселась на краешек кровати. – А она красивая. Правда, я ее так и не успела рассмотреть, как следует.

– Если хочешь, можешь и посмотреть, и потрогать, и даже того, – хитро подмигнул я.

– Чего того? – спросила Шила.

– Попробовать, – рассмеялся я, глядя на слишком умную от смущения физиономию Шилы. – Некоторые девочки предпочитают девочек.

– Я "за", – сказала вышедшая из санитарного отсека Светлана, состроив Шиле глазки. – Я как раз помылась. К тебе или ко мне?

– А-а… Здрассьте, – пропищала Шила интенсивно светлея. – Я тут мимо шла…

– Вот и замечательно, – обезоруживающе искренне улыбнулась Светлана. – Я выйду, а ты время не теряй. Сергуня у нас – трудяга, не то, что половой жлоб Саныч.

– Они с Санычем? – спросила Шила, округлив глаза, когда Светлана вышла.

– Несомненно. Он же тоже – живой человек, – искренне потешался я. – У тебя-то как оно прошло?

– Ты что не видишь?! – немного возмутилась Шила, показывая мне по-прежнему темные волосы и ногти. – Неправильный он, пустой какой-то. Не знаю, что не так, но от него сплошная физика и практически никакой энергетики. Я совершенно извелась в ожидании, а теперь вот нахожусь в полной нетерпяшке, как будто у меня целый год ничего не случалось… Хотя, ты меня, наверное, просто разбаловал…

Положение пришлось исправлять, хоть после Светланы прошло это с некоторым напряжением.

* * *

Черт, как приятно вернуться в старый до боли знакомый дом! Я просто наслаждался этим ощущением. С другой стороны где-то на заднем плане, как бездомная собака, блудила неприятная мысль. Выловив ее в темном уголке сознания, я понял, что это предчувствие скорого расставания с другим не менее родным домом под названием "Бурундук". Я прекрасно понимал, что придется выбирать, и выбор мой был очевиден. Я лелеял надежду, что Шила останется со мной на "Ботанике", хотя полной уверенности в этом не имелось.

Светлана как раз тестировала Шилу на повод штурманских предрасположенностей, по моей просьбе нарушив кое-какие инструкции КСС. Процесс находился приблизительно на половине пути. Краппс, получив в распоряжение нескольких роботов КСС, с материальной и интеллектуальной поддержкой Светланы занимался любимым делом, возведенным в куб. Он модернизировал "Бурундука". Глядя на него через голографическую сферу, я готов был сказать: "Вот оно – истинное счастье Краппса". Саныч нашел себе в отсутствие Шилы, совершенно не простившей ему "жлобство", собеседника в лице застенчивой Анны и проводил с ней довольно много времени.

– Мы нарушили большую часть положений устава КСС, – сказала Светлана, появившаяся в голограммном воплощении. – Надеюсь, этого никто не узнает.

– Не узнает, можешь даже не беспокоиться, – ухмыльнулся я. – Как там дела?

– Если честно, то так себе, – пожала плечами Светлана, от чего одна лямка ее летнего платья съехала, обнаружив под собой симпатичное плечико. – Она – скорее стрелок, чем штурман. Хотя, если ей придется управлять только двигателем постоянного погружения в многомерность, способности вполне на уровне. Их можно даже назвать "выше, чем хорошие".

– Ты сделаешь из нее штурмана? – спросил я.

– Для "Бурундука" сделаю, – уверенно ответила Анна. – Тут даже адаптацию полную проходить не нужно будет, хотя и не помешало бы.

– Ты говоришь так, будто не хочешь видеть Шилу на борту, – сказал я.

– Ты не так понял, – грустно улыбнулась Светлана. – Шила не хочет видеть себя на этом борту. Она для меня сейчас – практически открытая книга. Там много причин. Думаю, что, убедив ее остаться с нами, ты примешь неверное решение. Ее место тут, она знает это и уже строит планы для осуществления своих мечтаний.

– Есть ли там действительно весомые причины? – спросил я, не веря услышанному.

– Да, – ответила Светлана. – Семья, потомство, желание быть по достоинству оцененной сородичами. В конце концов, она еще совсем молодая девушка.

– Спасибо, что сказала, – признал я с некоторой грустью правоту Светланы. – Это действительно очень важно. Этот мир жесток, помоги ей, чем сможешь.

* * *

После окончания исследований и некоторой медицинской доводки организма Шиле слегка нездоровилось. Мы сидели с ней в моей каюте на "Ботанике" и молчали. Фактически все точки на "и" были уже расставлены и, понимая ситуацию, мы не решались об этом говорить.

– Ты остаешься, – утвердительно сказал я, решив пройти последнюю черту.

– Да, – Шила совсем по-человечески пожала плечами. – "Бурундук" стал первым моим настоящим домом, опять же Анна. И вообще я хочу хоть раз ступить на планету, которая породила наш вид.

– Ясно, – пробурчал я.

– Я бы хотела, чтобы ты остался рядом, – Шила с сожалением посмотрела на меня. – Но я поняла, что у тебя своя дорога, а у меня – своя. В конце концов, я просто в один прекрасный день хотела бы стать мамой.

– Желаю тебе удачи во всем, – я обнял как-то враз обмякшую Шилу, – пусть твой парень будет опытным и внимательным, а дети – здоровыми и послушными.

Шила еще сильнее прильнула ко мне, какзалось, вжавшись в мое большое тело, и уткнулась носом куда-то в подмышку. Так мы и сидели, храня молчание и раздумывая каждый о своем. Не знаю, о чем думала Шила, я же пытался окончательно примириться с тем, что моя капитанша не захотела остаться на "Ботанике". И мне казалось, что далеко не все сказанное Шилой является правдой. Возможно, она просто побоялась потеряться, как я, или ревновала меня к Светлане. Наверное, это навсегда останется для меня загадкой женской души.

– Шила, – решил прервать я вязкую, как смола, тишину. – Очевидно, что нам придется расстаться. Я хочу, оставить тебе кое-что на память.

Открыв "сейф" брони, я вытащил из него камушек, так и пролежавший все это время в моем схроне на "черный день". Я давно освободил его от оправы и теперь он играл отраженным светом, не испытывая какого-либо стеснения. Поцеловав ладошку, я положил в нее искристую безделушку.

– Он настоящий? – в глазах Шилы проснулся интерес.

– Да, конечно, – ответил я, передавая ей носитель с данными эксперта-оценщика. – Только не пытайся продать сама, меня чуть не убили за него. Обратись к дядюшке Ссорташшу, он тебя хорошо знает, а большего пройдохи в этом месте просто нет. Путь он продаст камень через аукционы. Хоть дядюшка и аферист, но он – аферист проверенный. А самое главное, он способен совершить продажу, оставшись при этом живым.

– И все это время он был у тебя? – она странно посмотрела на меня.

– Я должен был найти мой корабль, друга и супругу, – ответил я на невысказанный вопрос. – Мы же и так неплохо провели время. По крайней мере, тяжело сказать, что нам бывало излишне скучно, даже во время перелетов в надпространстве.

– Да, – грустно вспомнила Шила. – Жаль, что мы расстаемся, теперь мне придется взять штурмана-надпространственника в экипаж. С Краппсом-то мы живем душа в душу, а новый член экипажа будет непроверенным лотерейным билетом. Да и в наши маленькие тайны не хотелось бы кого попало посвящать.

– И не надо, – погладил я спинку моей подруги. – Закончив с "Бурундуком", Светлана сможет определиться, что на нем установлено и в зависимости от этого проведет с тобой адаптационные процедуры по штурманскому курсу. Заодно подлечит тебя и перепишет медицинскую карту-атлас.

– Ты это серьезно? – Шила недоверчиво посмотрела на меня. – И я смогу сама прокладывать путь?

– Сможешь, – подтвердил я. – А функции стрелка можешь оставить на Анну. Вооружение мы вам поменять не сможем, а с имеющимся комплексом она легко справится.

– А… Шерш, – Шила посмотрела на меня практически умоляюще. – Ты не рассказывай Светлане про наши, так сказать, игры. Я бы не хотела, чтоб она на меня обижалась. Я… Мне она очень понравилась.

– Шила, – я снова погладил спинку своей подруги и поцеловал в ушко. – У нас совсем другие отношения. Если захочешь, можешь быть с ней откровенной. А то, что ты сказала в этой каюте – уже не секрет для моей супруги перед Вечностью.

– Как же ты скрываешь свои секреты? – удивилась Шила.

– Никак, – ответил я. – Просто их нет. Светик, не ругай меленькую одинокую девушку-силуки за полученный кусочек ласки, хорошо?

Чуть сбоку от нас появилась голограмма Светланы, практически не отличающаяся от настоящего тела. Постояв несколько секунд, Светлана, улыбнулась и плавно растворилась.

– Так реально, – с облегчением сказала Шила. – До сих пор не могу привыкнуть. Она не будет сердиться?

– Нет, – ответил я. – Кроме того, при полном сканировании тела практически все твои мысли, а так же ярчайшие переживания, стали ей доступны. Думаю, что она, как и всякая уважающая себя в непомерном любопытстве женщина, не смогла пройти мимо некоторых ярких моментов твоих недавних приключений.

Лицо Шилы начало стремительно светлеть.

– Спасибо тебе, Шерш, – прошептала Шила. – Жаль, что ты не остаешься. Знаю, что это плохо, но я сожалею, что ты нашелся.

* * *

Приведя свои мозги и чувства в более-менее упорядоченное состояние, мы скакнули к одной из планет-курортов в алурсианском секторе, название которой можно было перевести как "Солнечный зайчик". "Бурундук" проделал этот прыжок в теплых объятиях "Ботаника", переконфигурированного в транспортную модификацию. Прыжок через многомерность занял чуть больше девяти дней против доброго месяца хода при использовании надпространства.

Планета предназначалась для разумных с кислородным типом обмена веществ, и фактически это было давней несбыточной мечтой Шилы. Избранный нами курорт отличался исключительной дороговизной. Не знаю, стоил он того или нет. Но, черт возьми! У нас имелись деньги!

Некоторое время пришлось затратить на адаптацию к условиям планеты, оказавшимся исключительно комфортными лишь для Шилы. Наконец, на борту "Клопа" мы отбыли на отдых, которого лично у меня не случалось от самого момента расставания с родной планеты по имени Земля.

Мне кажется, каждый из нас намеревался навсегда оставить в памяти этот отпуск. Я с Шилой собирались попытаться заполнить нарастающую пустоту расставания в душе. Краппс имел большие виды на гостиничное раздолье номеров люкс и многочисленных красоток-гуаппардов. Светлана с Анной, естественно, остались на борту своих кораблей, но им воистину нужно было подарить друг другу ни много, ни мало – личную вселенную.

Планета приближалась, в легком смущении раскрываясь перед нами, как невеста на смотринах. А на орбите планеты в объятиях друг друга оставались два корабля, без сомнения, бывшие какое-то время моим домом, которые стали бессменными обиталищами двух дорогих моему сердцу существ – Светланы и Анны. Обе дамы имели ряд специфических особенностей, но я бы сказал, что они просто являлись обладательницами исключительно экзотических изюминок.

Но кто сказал, что изюминка в даме портит дело?

31.03.2009

Оглавление

1. Один.

2. Два.

3. Три.

4. Четыре.

5. Пять.

6. Шесть.

7. Семь.

8. Восемь

9. Девять.

10. Десять. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg