«Рукопашный бой»

ПРОЛОГ

Идет 3056 год. Шаткое перемирие между кланами и Внутренней Сферой, заключенное на пятнадцать лет, готовится вступить в третью фазу своего развития. Огромное Федеративное Содружество, которому, казалось, было предопределено впервые воссоединить Внутреннюю Сферу после распада Звездной Лиги, время от времени раздирают очаги безумия гражданской войны.

Разгул саморазрушения, охвативший Федеративное Содружество, не дает покоя Теодору Курите, всесильному Координатору Синдиката Драконов (сами куритяне называют свое государство Империей Драконис). Сбываются мечты поколений правителей Дома Куриты – главный противник Империи уязвим, как никогда. Но Теодору ясно, что подобная смута в Федеративном Содружестве не только предоставляет благоприятный случай для атаки, но и создает определенную опасность. Угроза вторжения кланов во Внутреннюю Сферу приостановлена, но не исчезла окончательно. Наследные государства должны объединиться, иначе их ожидает полное уничтожение после окончания перемирия.

Тем временем на Хашимане, самой богатой планете Империи Драконис, кузен Теодора – Чандрасехар Курита разыгрывает собственную тайную партию, которую глава разведки Субхаш Индрахар считает предательской. Скандал, затрагивающий члена правящей семьи Империи, может сыграть на руку надеждам Теодора остановить кланы, когда созданные генетическим путем воины Керенского решат продолжить свой неумолимый марш на Внутреннюю Сферу.

Но достаточно о политике. Наша история начинается двумя десятилетиями раньше, на тихой планете Конфедерации Капеллана...

Часть первая. КОШМАРЫ

I

Калимантан, Ларша

Община Сиань, Конфедерация Капеллана

6 мая 3034 г.

Кэсси было три года, когда в Ларшу пришли роботы.

– Мама, мамочка, где наш папа?

Громовой раскат ударил в окна маленького дома, стоящего на окраине Калимантана, столицы Ларши, отдаленной провинции Конфедерации Капеллана. Александра Ямагучи Садорн резко вздрогнула от страха, но постаралась скрыть это, обращаясь к дочурке:

– Он ушел, Кэсси. Но скоро вернется... – Новый разряд раздался снаружи, и голубые глаза женщины вновь испуганно метнулись к окну. – Как только сможет, – добавила она.

Кассиопея Садорн свернулась в комочек на руках матери, – смуглая кроха с огромными серыми глазами. Все соседи – и старая миссис By, и доктор Бандарян, живущий кварталом ниже, и семья Онгов, обитающих через дорогу, – все сходились на том, что Кэсси веселая и умненькая девочка. Она любила и пошалить. Но улыбка у крошки была такой невинной, а сама она такой симпатягой, что никто не мог на нее долго сердиться, даже миссис Сандерз, которая жила напротив семьи By и, как все знали, швыряла камнями в соседских ребятишек постарше, стоило им сорвать яблоко с ветки, свисающей через ограду сада.

Сейчас Кэсси вовсе не чувствовала себя счастливой. Судорожно вцепившись в желтого плюшевого медвежонка – ветерана детских игр, одноглазого и потрепанного, – она пыталась высвободиться из материнских объятий. Еще не рассвело, когда ее разбудил напряженный шепот родителей в соседней комнате. Они почему-то решили, что тихий взволнованный разговор не достигнет тонкого детского слуха. Кэсси вылезла из постели, где, как обычно, спала в отцовской футболке, выглянула из комнаты и увидела родителей, стоящих посередине холла. Мать была в халате, а отец – в военном мундире цвета хаки, темно-зеленых крагах, с форменными нашивками на рукавах и простыми желтыми командирскими кубиками на воротнике.

Теперь Кэсси тоже разволновалась. Ей нравилось, когда отец был одет в военную форму. В ней он выглядел таким красивым. Изредка он брал ее с собой на парады, где она могла вдоволь поглазеть на шеренги юношей в надраенных шлемах и красивой форме, на огромные танки... А иногда, если она была паинькой, ее сажали на танк, и девочке даже удавалось краем глаза взглянуть на боевого робота, который сверкал на жарком солнце Ларши, словно огромный, страшный металлический человек.

Но по тому, как вели себя родители, Кэсси поняла, что сегодня веселая экскурсия не состоится. У них был очень серьезный вид, который всегда принимают взрослые, когда не хотят, чтобы их разговор услышали дети.

– ...Обычная тревога, – донеслись до девочки слова Манока Садорна. Красивое лицо отца выглядело напряженным. – Приказом нам запретили эвакуироваться. Они не хотят распространения паники.

Мама схватила его за руку:

– А может случиться так, что сражение дойдет сюда, до нас?

– Не знаю, – покачал головой Манок. – Я же хотел, чтобы мы вырыли под домом укрытие.

– Не смей упрекать меня! – Голос Александры Садорн задрожал. – Не тебе меня винить! Нам было на что потратить день и, и никогда не хватало...

– Зато всегда хватало на вечерние платья и на все твои потуги вместе с остальными беженцами заново обрести положение, которое у нас было в Империи Драконис. – Мягким движением он снял ее пальцы с рукава. – Ну разумеется, я понимаю, что наше положение мы потеряли из-за меня...

Он поцеловал ее в лоб.

– Время для обвинений прошло. Если что-то и было, то виноваты мы оба. Позаботься о Кэсси.

Тут он повернулся и увидел застывшую в дверях Кэсси. Девочка больше не пыталась прятаться, она так и стояла с медвежонком, прижатым к груди. Он стремительно подошел к ней, сгреб сильными руками, назвал своей малышкой и наказал вести себя хорошо в его отсутствие. А затем вышел.

Через два часа воздух разорвал леденящий душу вой сирен. Затем с неба раздался грохот, словно налетел мощный ураган, и мама, мертвой хваткой вцепившись в Кэсси, замерла. Лишь следы слез влажно мерцали на ее нежном лице цвета слоновой кости.

Раздался взрыв. Улица озарилась красной вспышкой, за которой последовал глухой раскатистый звук. Развесистая олива в крохотном палисаде Садорнов накренилась за окном, сломалась, и ветви ее вспыхнули. Александра отпустила дочь, вцепилась ногтями в свое безупречно гладкое лицо и пронзительно закричала.

В квартале появились люди. Они были всюду, даже во дворе Онгов, что находился против Аллеи Славы. Эта оливковая форма и сверкающие шлемы были так хорошо знакомы Кэсси.

– Папа! Это папа! – громко закричала девочка.

– Нет, дорогая, – сказала ей мать, стараясь справиться с обуревавшим ее ужасом. – Эти солдаты только одеты, как папа. Нельзя сказать...

Голубая молния, ударившая в землю перед домом Онгов, оборвала ее слова и ослепила Кэсси. Сначала сквозь бурую пелену девочка еще видела мерцающее окно, но затем изображение растаяло и в лицо повеяло жаром, как тогда, когда мама вынимала из духовки свежеиспеченный пирог.

Людей во дворе Онгов охватило пламя. Кэсси истошно завизжала, отбросила медвежонка и выбежала на улицу.

Охваченные огнем люди падали наземь. Фасад дома Онгов пылал. Упавшее дерево рядом с Кэсси горело, потрескивая.

Откуда-то донесся тяжелый грохот, похожий на медленные шаги, но в тысячу раз сильнее обыкновенных человеческих. Александра Садорн в халате с развевающимися полами выбежала из дома, подхватила Кэсси на руки и вместе с ней устремилась на противоположную сторону улицы, унося ребенка подальше от пожарища. Там она опустилась на четвереньки, прикрыв Кэсси своим телом и прячась, словно животное, в кустах азалии, покрытых поникшими оранжевыми цветами.

Грохот неумолимо приближался. Кэсси снова вырвалась из материнских рук, отползла в сторону, встала и оглянулась на свой дом.

Внезапно позади дома в дыму возникла огромная фигура. С жутким треском она толкнула плечом вечнозеленый дуб, на который Кэсси, к отчаянию матери, любила взбираться. Девочка ошарашенно наблюдала затем, как гигант поднял исполинскую металлическую руку и с хрустом опустил ее на дом Кэсси.

– Мой медвежонок! – потерянным тонким голоском сказала она.

Огромный боевой робот взирал на нее сверху вниз, его неживая металлическая голова представляла собой имитацию человеческого лица. Медленно робот поднял левую руку, и Кэсси зачарованно уставилась прямо в огромную трубу на ее конце. В глубине этой черной бездны показались кольца голубого огня. Сжавшись в комочек за спиной Кэсси, мать начала всхлипывать.

Что бы там ни намеревалось сделать металлическое чудовище, этого не произошло, поскольку в следующий миг в висок роботу угодил реактивный снаряд, издав гулкий звон, словно сам Господь поразил его карающим молотом. Пошатнувшись, монстр обернулся. Из его левой руки вырвалась голубая молния. Она ударила по соседней улице, а затем огненным шаром устремилась ввысь, оставив после себя груды обломков. Однако гигант устоял. Чтобы обрести равновесие, он опустил правую руку и направил столб невыносимого для глаз ярко-рубинового пламени прямо на бутобетонный дом Кэсси, а затем последовал непрерывный поток огня. Потом нетвердой походкой робот прошел прямо через дом семьи By и тяжелым шагом пошагал по гладкому асфальту Аллеи Славы.

Оцепеневшая Кэсси Садорн наблюдала, как чудовище, разрушившее ее жизнь, ковыляло прочь, не обращая внимания на руины, оставшиеся позади. Из глаз девочки текли слезы; кровь струилась из лопнувших после взрыва реактивного снаряда барабанных перепонок.

Малышка Кэсси закричала.

И где-то в тайниках души она после этого никогда не переставала кричать.

II

Калимантан, Ларша

Община Сиань, Конфедерация Капеллана

19 июля 3047 г.

Кэсси исполнилось шестнадцать, когда роботы снова пришли в Ларшу.

– Ну и ну! – сказал кто-то из темного угла магазина. – И это гордость Империи!

Приглушенное журчание голосов из головидеоприемников, стоящих на стеллажах магазина электроники, было прервано громким скрежетом и звоном монет. Это Пачинко и Рыжей наконец-то удалось штыками взломать ящик кассового аппарата. Обрадовавшись, они так рванули ящик, что он перевернулся и его содержимое высыпалось на пол. Монеты раскатились по поцарапанным кафельным плиткам.

Кэсси Садорн, новенькая в отряде, сидела в углу между стеклянной стойкой кассы и стеллажами с головидеоприемниками и магнитофонами. Ее грязная форма была на несколько размеров больше и болталась на ней, как мешок, а ростом она была со свое ружье, стоявшее рядом. Жуя манго, найденное в подсобке, девушка не обращала внимания на возню соотечественников, ползавших по полу и собиравших пригоршнями зеленые и оранжевые купюры капелланцев.

– Сюда, Кэсси, – позвал ее Танго. – Дармовые денежки! Возьми свою долю. – Он протянул ей несколько скомканных купюр, как обычно стараясь доставить Кэсси приятное.

– Зачем? – презрительно хмыкнула девушка. – Подотрись ими, да и то только задницу испачкаешь. Даже для этого они слишком жесткие. – Возможно, теоретически Кэсси не понимала, что такое инфляция, но повседневная жизнь научила девушку приспосабливаться к ее последствиям. Равно как и ко многим другим вещам, причин которых она не могла понять из-за недостатка образования и опыта.

Танго только покачал головой, удивляясь ее необъяснимому равнодушию к новообретенному богатству, которое, как он считал, буквально свалилось им на голову. Спрятав деньги в карман своего поношенного мундира, он отвернулся.

Кэсси презрительно раздула ноздри. Не было ничего удивительного, что отряд 325-го Славного Освободительного полка (СОПа) мыслит и действует, как кучка мелких воришек. Собственно говоря, они ими и были.

Капелланцы народ бедный – так утверждала официальная пропаганда, сваливая сложившееся положение вещей на эгоизм и враждебность соседей, особенно Дома Дэвиона, возглавлявшего Федеративное Содружество. Капелланцы не могли позволить себе разбрасываться ничем. Даже уголовными элементами.

Внезапно витрина задребезжала от взрыва, и Кэсси почувствовала, как напряглись мышцы спины. На мгновение она очутилась снова в прошлом – там, где весь ее мир погиб...

Рыжая выглянула в окно и прикусила нижнюю губу:

– Интересно, придут ли сюда гвейлу?

Она была светлокожей, с огненными волосами и синими глазами без век, но не видела ничего странного в том, что налетчиков называли круглоглазыми дьяволами. Она была капелланкой, а остальные – из Дома Дэвиона.

Ба Ма покачал головой. Его уши торчали из-под шлема, как ручки кувшина.

– Нет, – заявил он обычным безапелляционным тоном. – Они обстреливают базу роботов к востоку от города и не вернутся сюда.

– А это что, по-твоему? – спросила Гадюка, указав грязным пальцем на витрину. – Летучий Голландец?

К северу на горизонте возвышался силуэт, напоминающий оловянного человека. Он плыл в вертикальной позе, рассекая грязные тучи. Луч красного света бил из его головы. Затем он вновь исчез из виду, включив реактивные двигатели вертикального взлета, установленные в ногах.

– «Росомаха», – определила Рыжая. Эта коренастая девушка в военной форме была не только опытной налетчицей, но и прекрасным знатоком боевых роботов.

Кэсси почувствовала комок в горле. Кошмар тринадцатилетней давности возвращался, раздирая ее мозг.

– Наш или нет? – полюбопытствовал Танго.

Рыжая с сожалением посмотрела на него:

– В Конфедерации Капеллана не производят «Росомах», – авторитетно заявила она. – Непобедимой армии ни разу не удалось захватить ни одной из них в качестве военного трофея, потому что мы не выиграли еще ни одной битвы.

Кэсси отбросила недоеденный плод и прижала к груди ружье, прекрасно понимая, насколько бесполезным было это движение. Даже современное автоматическое оружие было слабой защитой от этих металлических чудовищ, не говоря уже о ружье с затвором, которое выдавалось членам Освободительного полка. Если не верить сплетням, что этому оружию добрая тысяча лет, его внешний вид выдавал преклонный возраст. Но эти ружья были дешевы и входили в число расходуемых материалов... так же как и уголовные части СОПа.

Она заставила себя дышать, как учил гуру Джоханн: медленно, глубоко, с полным самообладанием, преодолевая панику. Кинжал с волнистым лезвием, который гуру подарил ей на двенадцатилетие, казалось, имел собственное сердце и хранился в укромном местечке под кителем. И в самом деле, заверил ее гуру, кинжал был живым и помнил всю свою жизнь с того дня, когда его выковали на Малайском архипелаге двадцать столетий назад.

Кэсси любила своего гуру и чтила его память. Но это вовсе не значило, что она верила каждому слову учителя. И все же присутствие «Кровопийцы», как она ласково называла этот стилет, придавало ей смелости.

Если не останется другого выхода, она покончит с собой при помощи стального лезвия, не дожидаясь, когда ее заберут металлические монстры.

– Эй вы там, потише! – крикнул Пачинко. – Я хочу послушать передачу. Здесь Арчон Алисой объясняется со своей заблудшей дочкой.

– Объясняется с дочкой? – недоуменно повторил Ба Ма. – Ты чересчур много смотришь видео, приятель. Ты уже разговариваешь, как в романе.

– Разве кого-нибудь еще интересует эта макулатура гвейлу? – глумливо усмехнулась Гадюка.

– Меня, например, – упрямо заявил Пачинко. – Я смотрю этот сериал каждый день, даже если оказываюсь в момент передачи на улице.

Почему дэвионские мелодраматичные сериалы – особенно один, из жизни мифической королевской семьи, снятый после недавно заключенного альянса между Домами Штайнера и Дэвиона, который стал ныне называться Федеративным Содружеством, – обретут бешеную популярность на Ларше, окраинной планете Конфедерации Капеллана, не мог предположить никто. Самой большой загадкой оставались причины, по которым цензоры Дома Ляо разрешили трансляцию через Ком-Стар этой единственной телевизионной передачи.

Не то чтобы Кзсси этот сериал интересовал. Девушку не интересовали вещи, не связанные непосредственно с выживанием. Но ей приходилось слышать и такое объяснение: старый Хсю, по соседству с которым они с матерью остановились после бегства от роботов, добивался от правительства, чтобы оно позволило народу посмотреть это шоу, потому что лицезрение ужимок воображаемых круглоглазых членов королевской семьи позволит отвлечь умы граждан от гримас собственных правителей Конфедерации Капеллана. Особенно канцлера Романа Ляо, который, как говорили, был таким же злобным, как целый мешок красноглазых скорпионов. Вскоре после этого специальная разведывательная служба (СРС) уничтожила старого Хсю, чтобы он не болтал лишнего.

Он сам этого добивался, считала Кэсси, хотя и не испытывала ни малейшей симпатии ни к СРС, ни к полиции вообще. Это произошло, потому что он хлопотал о вещах, которые на самом деле не очень важны. А это лишь отвлекает от реальной действительности и сбивает с толку.

– Садорн, – позвал младший капрал Сагиман, – выгляни наружу и доложи о том, что там происходит.

Кровь застыла у Кэсси в жилах. Она не шевельнулась. Снаружи были монстры.

Сагиман неодобрительно нахмурился. Он оставался старшим по званию в их маленьком отряде, потому что младший сержант, разжалованный из регулярных войск Конфедерации Капеллана и присланный к ним для прохождения дисциплинарного взыскания, исчез минут пятнадцать назад под предлогом того, что «необходимо разузнать, что к чему». Никто не ждал, что он вернется, по крайней мере до благополучного окончания операции.

– Кассиопея... – снова начал Сагиман, допустив две ошибки разом: обратившись к Кэсси умоляющим тоном и назвав ее полным именем, которое она ненавидела.

Она сделала в его сторону неприличный жест:

– Иди отсюда, Красавчик Тони.

– Но сейчас командую я.

Из задней части магазина раздался грохот. Кэсси мгновенно вскочила с ружьем на изготовку. Ей не требовалось приводить себя в состояние боевой готовности, потому что она не помнила, что значит находиться в безопасности.

Когда они выскакивали из бараков в предрассветную темень сегодня утром, она уже поняла, что сегодня их ждет настоящее дело, со стрельбой. Впервые после многих недель жесткой подготовки отбросам общества из СОПа выдали боеприпасы.

Медленными шагами из подсобки вышел Хериянто, капли пота стекали по его шее, а в нос, приплюснув его, уткнулось короткое дуло автоматического пистолета.

Следом за обладателем пистолета в магазин ворвались еще четыре фигуры в бронезащитных жилетах поверх форменных мундиров и с затемненными щитками, прикрывавшими лица. Это были гвардейцы Маскировки, одной из ветвей секретной полиции Дома Ляо.

Кэсси почувствовала, как капли пота заструились по ее спине и шее, казавшейся голой без привычной тяжести косы, которую она носила с детства. Два воскреснувших кошмара в один день – это уже чересчур.

Позади человека с пистолетом, вызывающе подбоченившись, стоял еще один гвардеец и осматривал представшую его глазам сцену. Он был ниже остальных, но широк в плечах. На его воротнике красовались зеленые звездочки, по три наискосок, что указывало на командира группы.

– Ну и ну, – проскрипел он голосом, огрубевшим от гвардейской диеты из рисовой водки, бханга и грубого табака. – Что же мы здесь видим?

– По-моему, это дезертиры, туан, – сказала одна, ткнув своей игрушкой прямо в побледневшее лицо Хериянто. Тыльная сторона ее обнаженных коротких и толстых рук была покрыта рыжей шерстью, совсем как у орангутанга, только курчавой. Кэсси зачарованно уставилась на них.

– Что уставилась, шалава? – спросил коренастый гвардеец, дав Кэсси увесистую оплеуху. Она отлетела к стеллажам, потеряв по дороге слишком большой для ее головы шлем. Коробки с видеоаппаратурой полетели через нее, а в глазах заплясали искры. Гвардейцы расхохотались.

– Где ваш сержант? – спросил командир.

– Он у-ушел, туан, – пробормотал Красавчик Тони. Словом «туан» называли уважаемых людей на Малайском архипелаге, на местном слэнге это означало «начальних». Большинство неоднородного населения Ларши происходило из древней Индонезии. – Он, ну он вышел, чтобы оценить ситуацию.

– Заткнись! – приказал командир. Тони умолк. – Ты! Встань!

Онемевшая Кэсси подчинилась, смахнув при этом плечом с полки радиоприемник; тот упал ей на ногу и разбился вдребезги. Застывшим взглядом девушка уставилась на правый рукав гвардейца с эмблемой Дома Ляо – звездочки и треугольник СРС, к которой относилась гвардия. Лицо Кэсси горело, а взгляд затуманился.

Кэсси было всего девять лет, когда один из многочисленных маминых любовников изнасиловал ее. Позабавившись вволю, он предупредил, что если она проболтается кому-нибудь, то мама исчезнет. И насильник мог сделать это; девочка видела на его рукаве точно такую же зеленую эмблему, когда он снова натягивал китель и застегивал его на своем огромном волосатом животе. Затем гвардеец водрузил на голову каску со щитком и шагнул из их хижины прямо под муссонный ливень, барабанивший по металлической крыше и стенам, словно кулаки рехнувшейся мартышки.

– Где ваш хозяин, а? – спросил командир. Сейчас он встал перед Красавчиком Тони, целясь младшему капралу прямо в лицо. Тони был выше гвардейца, но тот тяжелее на добрых двадцать килограммов. Такие уличные отбросы, как Тони, вырастают, впитав с молоком матери страх перед гвардией Маскировки, даже если у них нет личных причин бояться, как у Кэсси.

– Он исчез, как только мы сюда пришли. Я не вру. Наш младший сержант приказал нам зайти сюда и ждать, а сам потом ушел...

Командир ударил Тони по лицу рукой, затянутой в перчатку.

– Заткнись! – повторил он, отвернулся от Тони и окинул взглядом команду, собравшуюся в этом крохотном магазинчике на авеню Маршала Чанга. – Да знаю я, кто вы такие. Славный Освободительный – неплохая шутка.

Четверо гвардейцев разразились злобным хохотом.

– Планетарный и военный правитель может купиться на ваши обещания позабыть о ваших грязных привычках. Меня не провести! Я имел дело с таким отребьем всю жизнь. И знаю, на что вы способны. Думаю, вы здесь спасали шкуру от пуль и подняли с постели владельца магазина, предварительно обстреляв его. Я прав?

– Нет, ваша честь... – начал Красавчик Тони. Не глядя командир обернулся и схватил его за мочку правого уха. Затянутые в тонкую лайку пальцы сжались. Тони с визгом упал на колени.

– Посмотри вокруг, – посоветовал командир. – Неплохо позабавились, не так ли?

Он начал выкручивать ухо. Тони пропищал что-то, соглашаясь.

– Сегодня утром правитель издал указ, запрещающий населению покидать город. Поэтому вы не могли предположить, что хозяин этой лавчонки способен бросить вызов нашим славным лидерам и удрать, не так ли?

Тони жалобно стонал. Командир толкнул его на пол и перешагнул через упавшее тело, направляясь к стеллажу с головидеоприемниками, где стоял Пачинко, дрожа, как тростник на ветру.

– Что это? – спросил командир, сдвинув каску набекрень. – Девионовская халтура? Глазам своим не верю. Все вы принесли присягу на верность канцлеру, но продолжаете смотреть эту мерзость...

Пачинко недовольно выпятил нижнюю губу:

– Но правительство разрешило показ сериала. Не могло же оно ошибиться.

Хлесткий удар по лицу прервал его, заставив опуститься на колени.

– Молчать! – рявкнул командир. Он выхватил из-за пояса короткий хромированный и зеркально сверкающий револьвер и выстрелил прямо в ангельское личико Арчон Алисой. Звук взрыва оказался настолько громким, что Кэсси удивилась, как это витрина магазина не треснула.

– Это измена, вы, грязные обезьяны! – закричал командир так, что у бойцов СОПа в ушах зазвенело. – Само ваше существование оскорбительно!

Он оглядел их, ненависть сверкала из-под его затемненного лицевого щитка, словно луч восьмисантиметрового лазера. Они смотрели на него глазами животных перед закланием.

Соповцы вдвое превосходили численностью гвардейцев, и, по крайней мере, у половины бойцов в руках имелись ружья. Но никто из них не предпринял попытку к сопротивлению.

Бездействие солдат объяснялось не тем, что трое гвардейцев держали под прицелом автоматических пистолетов помещение, а привычкой населения Конфедерации Капеллана к жестокому обращению. Ларша представляла собой бедную маленькую удаленную планету, испытавшую жесткое давление на границах с враждебным ей Домом Дэвиона, к тому же она чересчур близко была расположена к бандитским планетам Периферии. Правительство Ларши выглядело чересчур репрессивным и продажным даже по стандартам Ляо. Здесь, как и повсюду в Конфедерации Капеллана, наиболее явным символом репрессий оставалась невидимая гвардия Маскировки. Сопротивление ей означало сопротивление устоявшемуся порядку вещей. Столь многого нельзя было требовать даже от уличных криминальных элементов.

Вскоре после двенадцатилетия Кэсси тот же гвардеец вновь попытался овладеть ею, как он неоднократно проделывал это раньше. На этот раз она стала угрожать ему «Кровопийцей». Он смеялся, пока девочка не задела тыльную сторону его руки и не предупредила, что убьет негодяя, если он посмеет еще раз коснуться ее.

Он ушел, обещая вернуться со своими товарищами и забрать ее. Угрозы расправиться с матерью уже меньше пугали ее в то время.

Когда Кэсси рассказала матери о том, что сделала и почему, Александра Садорн дала ей пощечину.

– Ты просто маленькая дура, – сказала она с искаженным злобой и страхом, но все еще привлекательным лицом. – Неужели тебе недостаточно? Или ты не понимаешь, как нам повезло?

После этого Кэсси покинула дом, не взяв ничего, кроме одежды, что была на ней, да «Кровопийцы». Больше она никогда не возвращалась туда.

Командир крутанул револьвер, высвободив барабан. Он высыпал его содержимое – один цилиндр пустой, пять с зарядами – на ладонь в перчатке. Затем вставил один патрон в барабан и защелкнул его.

– Ну что ж, сыграем, уличные подонки, – сказал он, прокрутив цилиндр левой ладонью. – Маленькая рулетка на потеху Маскировке, не так ли?

Он приставил револьвер к правому уху коленопреклоненного Пачинко. Тот зажмурил глаза так, что потекли слезы. Его губы что-то беззвучно шептали.

Палец, затянутый в лайку, нажал на курок.

Боек щелкнул.

Командир гортанно и резко рассмеялся.

– Тебе очень повезло, прохвост!

Судорожно всхлипнув, Пачинко попытался встать. Командир снова повернул цилиндр, взвел курок и, уткнув дуло револьвера в переносицу парня, заставил его снова опуститься на колени.

– Не торопись. Шутка еще не кончена. Посмотрим, такой ли ты счастливчик, ладно?

В эту секунду стены и пол задрожали. С полок попадали коробки с электроникой. Пульсирующие вспышки неожиданно обрушились на фасад противоположного здания с грохотом, напоминающим отбойный молоток.

Не обращая внимания на гвардейцев и их оружие, бойцы СОПа присели, инстинктивно ища укрытия. Командир помахал в воздухе револьвером, пытаясь разогнать пыль.

– Что происходит? – Он старался перекричать ужасающий грохот, раздававшийся вокруг, словно они оказались в центре тайфуна.

– Это реактивные снаряды! – завопил Ба Ма. – Роботы идут!

На этот раз он не ошибся. Огромная фигура, очертаниями напоминающая человека, окрашенная в металлически серые и голубые тона, внезапно возникла в небе над торговым центром, расположенным на противоположной стороне улицы, и приземлилась на шоссе через дом от них, с громким треском проломив дорожное покрытие.

Глубоко в душе Кэсси Садорн с оглушающим взрывом что-то вспыхнуло, как новая звезда.

III

Калимантан, Ларша

Община Сиань, Конфедерация Капеллана

19 июля 3047 г.

Проворным и гибким движением Кэсси подхватила с пола свое ружье. Прижав приклад к поясу, она взяла на мушку командира гвардейцев.

– Ну, хорошо! А теперь живо на улицу, все! – свистящим шепотом приказала она.

Офицер одно мгновение рассматривал ее, а затем расхохотался, закинув назад голову. Под щитком она увидела его широко раскрытый рот, полный темных, изъеденных гнилью зубов.

Командир не был тем человеком, который изнасиловал ее. Но мало отличался от того гвардейца.

Зная, что бронезащитный жилет остановит малокалиберную пулю, Кэсси опустила длинный ствол ружья и выстрелила в незащищенное бедро командира.

Он издал пронзительный вопль и упал, схватившись за ногу, а Кэсси, передернув затвор, прицелилась в похожую на обезьяну женщину, которая застыла на полпути, не успев взять девушку на мушку своего пистолета.

– Вон! – повторила Кэсси. – Немедленно. Командир гвардейцев корчился на полу от боли и кричал.

– Но робот нас увидит, – задыхаясь, сказал один из гвардейцев.

– Да что ты говоришь? – улыбнулась Кэсси.

– Он нас убьет!

– Он может промахнуться. А я не промахнусь. – Кэсси резко кивнула в сторону раненого офицера. – Прихватите с собой этот мусор. Вперед!

Женщина и тот гвардеец, что задавал дурацкие вопросы, подхватили своего командира за руки и выволокли на улицу. Двое их товарищей шли следом.

Как только за гвардейцами закрылась дверь, раздался выстрел из автоматического оружия. Кэсси опустила свое ружье и оглянулась на товарищей, которые до сих пор стояли разинув рот, словно у нее внезапно выросли рога.

– Это сзади, – сказала она. – Пошевеливайтесь! Нельзя терять времени.

Для убедительности взмахнув ружьем, она заставила отряд выйти через дверь подсобки в переулок. Замыкая шествие, Кэсси, на секунду задержавшись, обернулась, чтобы взглянуть на витринное стекло.

Она увидела гвардейца, поспешно удиравшего через улицу. Беглец сгорбился, словно краб, затем на него сверху с сухим треском упал луч света. В яркой вспышке розового пара человека разорвало на куски.

Кэсси отвернулась и побежала догонять товарищей.

– Зачем тебе это понадобилось, Кэсси? – проскулил Красавчик Тони. Его голос зудел на пропахшей мочой и плохо освещенной лестничной клетке заброшенного дома, как рой москитов. Он замолчал, хрипло переводя дыхание. Вся компания остановилась здесь, миновав четыре дома от магазинчика электроники. – Они донесут на нас, я уверен. Нас всех вздернут из-за того, что ты подстрелила этого буйвола.

– Ну, конечно, – подхватил Танго, – они могли прочесть наши имена на наших рубашках. Как только все это закончится, нас выследят, и тогда...

– Заткнись! – приказала Кэсси, даже не обернувшись, чтобы проверить, сколько человек из отряда собралось с ней под одной крышей. Это она проложила путь к свободе и сделала по нему первый шаг. Со страхом было покончено, по крайней мере, она не собиралась ему поддаваться. Тревога о последствиях осталась позади.

Ощущение полной свободы опьяняло.

Дверь, ведущая в дом, когда-то была заперта, но ее взломали задолго до прихода соповцев, и с тех пор, видно, никто не пытался починить. Кэсси пинком распахнула ее и шагнула вперед.

То, что она увидела в следующую минуту, заставило сердце сжаться. Не в пяти домах отсюда, а прямо напротив, на крыше трехэтажного здания, стоявшего на Другой стороне улицы, высился робот. Он был намного меньше «Росомахи» и очень напоминал человека. Одна антенна, похожая на рог, торчала из его скошенного квадратного затылка. Хотя обычно оружие роботов монтировалось внутри, этот держал наготове обеими руками на высоте бедер нечто, напоминавшее гигантское ружье.

Кэсси застыла.

– «Жалящий», – определил Ба Ма, нагнувшись, чтобы разглядеть происходящее в щель, образовавшуюся между рукой и телом Кэсси. – Легкий двадцатитонный робот. Лазер у него средней мощности.

– Крепкий дом, если он до сих пор не обвалился, -

заметил Хериянто.

– Стоит, словно на крепостном валу. Ну, просто шотландец, только робот, – авторитетно заявил Ба Ма.

– Это банк, – сказала Рыжая, обиженно надув губы, потому что Ба Ма быстрее ее определил класс робота. – Хоть бы он туда провалился.

– Почему ты затащила нас именно сюда, Кэсси? – полюбопытствовал Танго. – Эта штуковина нас наверняка заметит. На улице безопаснее.

– Что я слышу? – насмешливо улыбнулась Рыжая. – Танго способен думать о чем-то, кроме грабежа?

– О своей заднице, – откликнулась Гадюка.

– И вообще, что мы здесь делаем? – спросил Красавчик Тони.

Кэсси вновь обрела голос:

– Если хотите броситься врассыпную по ступенькам – то вперед! – рявкнула она. – Я останусь здесь и смогу за всем наблюдать.

– Но эта штуковина может нас заметить, – прошептал Танго. – Она напичкана всевозможными датчиками и прочей дрянью.

Кэсси почувствовала, как у нее екнуло сердце, и как раз в этот момент голова «Жалящего» повернулась на шарнирах, уставившись прямо на них.

Робот присел, подпрыгнул и послал свои реактивные ракеты на юго-запад, в центр города.

Кэсси захлестнула волна ликования. Это металлическое чудовище не увидело их. В конце концов и роботы не так уж всемогущи.

В глубине души она верила, что боевая машина не может быть абсолютно неуязвимой.

– Пошли, – сказала она и шагнула наружу, во влажную полутьму, где из низко нависающих туч моросил дождь.

Пригнувшись, чтобы не высовываться из-за перил, она кралась вперед, а потом осторожно выглянула.

Район был в основном торговым и фабричным, некоторые здания имели больше трех этажей, небоскребы сгрудились в деловой части города, в которую, по-видимому, и направлялась основная масса роботов. Это привлекло внимание их противников. Роботы чересчур увлеклись стрельбой друг в друга, что в данный момент устраивало Кэсси.

– Похоже, они собираются ударить по дворцу, – сказал Ба Ма, присев на корточки рядом с Кэсси. – Как раз там находится правительство.

– Хорошо бы они накрыли весь «большой розовый бардак» разом! – Рыжая сидела с другой стороны Кэсси. Так все называли изящную резиденцию правителя на западных холмах.

В этот момент кто-то схватил Кэсси за плечи, но, даже на мгновение не задумавшись, она, не оглядываясь, освободилась от захвата, машинально вывернув кисть чужой руки. Гуру Джохан обычно практиковал этот прием, и Кэсси тоже взяла его на вооружение. Никто не мог дотронуться до нее безнаказанно.

Раздался глухой звук падения тела на гравий. Оглянувшись, она увидела Красавчика Тони лежащим на спине. Он указывал неповрежденной рукой вперед:

– Не туда, черт бы тебя побрал! Смотри, куда ты нас ведешь!

Оказалось, их старая знакомая – «Росомаха» перекрыла улицу в двух домах от них. На Кэсси накатил шквал эмоций: раздражение, ненависть, негодование, страх, – все кипело в ней. Но, рассматривая крохотную голову монстра, еле заметную на величественной конструкции тела, она почувствовала потребность сделать что-нибудь.

Время от времени они видели вспышки, когда робот стрелял из лазеров, затем наступила тишина – машина направилась к перекрестку. Прилетевшая откуда-то на бреющем полете ракета ударила робота в грудь. Но это, казалось, не нанесло ему вреда, он только поднял правую руку и ответил пульсирующей вспышкой из автоматической пушки.

Причудливая маленькая выпуклость на вершине башенки, торчавшей перед тем, что Кэсси приняла за голову чудовища, пульсировала режущим глаз светом.

Раздался треск, и электропровода, натянутые над перекрестком и тянущиеся к зданию, в котором укрылись соповцы, искрясь упали наземь.

– Верзиле не по вкусу электричество, – выдохнула Кэсси. – Ну, я тебя достану, ублюдок!

Она ослабила захват, которым удерживала Красавчика Тони. Тот сел, растирая вывихнутую руку и таращась на нее так, словно видел впервые:

– Кэсси, черт побери, о чем ты говоришь? Девушка огляделась. Провода шли в это здание... прямо сюда.

– Пожарный топор! – приказала она.

– Что?

– Достань мне пожарный топор. Я видела один на щите двумя лестничными пролетами ниже.

– Послушай, но здесь командую я...

Она свирепо взглянула на него. Глаза девушки, обычно дымчато-серые, теперь почти не отличались цветом от неба, став почти синими.

– Достань его!

Младший капрал встал, цепляясь за стену, и начал спускаться по лестнице. Кэсси, присев на корточки, следила за «Росомахой» по вспышкам лазера, пока робот обследовал район в поисках очагов сопротивления. Как раз в тот момент, когда Кэсси решила, что Красавчик Тони принял вполне разумное решение и удрал, он появился из полумрака дверного проема с топором в руках.

Она отложила свое ружье, взяла у младшего капрала топор и поползла вдоль парапета к тому месту, где провода входили в здание. Покрепче схватив топор обеими руками, Кэсси занесла его над головой.

– Тебя не убьет током, Кэсси? – нервно спросил Хериянто.

– Не знаю, – ответила девушка и резко опустила топор.

Сноп искр вылетел из-под топора, стоило ему перерубить изоляцию и кабель. Огромный рой голубых искр налетел на нее, словно рассерженные осы. Но изоляции деревянной рукоятки топора оказалось вполне достаточно. По-волчьи оскалившись, Кэсси бросила топор.

– И что теперь? – спросила Рыжая, разглядывая обрубленный кабель.

– Теперь у нас есть оружие, – сказала Кэсси. – И мы будем сражаться.

Гулкие, как раскаты грома, шаги робота, раздавшиеся между зданиями, примыкающими к улице генерала Цо, сопровождались глухим треском мостовой под тяжестью пятидесятипятитонного чудовища. Когда робот приблизился к углу дома, новобранец Кэсси Садорн сделала несколько выстрелов, попав в броню на груди монстра.

Пули для этого чудовища были не более чем плевками, неспособными привлечь внимание водителя, управляющего машиной. Кэсси постаралась попасть в смотровой щиток робота, но оказалась неважным стрелком. Монстр не заметил ничтожных пуль, однако обратил внимание на крошечную нахальную фигурку в мешковатой военной форме Ляо.

Маленькая лазерная пушка проследила за ней и выстрелила. Луч ударил точно туда, где мишень стояла за минуту до выстрела, но ее уже там не оказалось.

Поколебавшись, робот загромыхал вперед. В этой схватке тридцать первого века существовали определенные... скажем, правила, которые следовало соблюдать. Одно из них гласило, что никчемная крохотная мошка наземных войск не осмелится бросить вызов непобедимой мощи робота, тем более воину, управляющему роботом. Такого еще не случалось.

Тем временем Кэсси выбежала на улицу. Водитель робота смотрел в противоположную сторону. При звуках его грохочущих шагов, раздавшихся сзади из-за угла, сердце Кэсси затрепыхалось, словно лист на ветру. Однако чувствовала она себя великолепно.

Тринадцать лет ее преследовали кошмары. Теперь Кэсси готовилась нанести ответный удар стальным чудищам, которые лишили ее дома, отца, детства. Она подвергалась риску погибнуть – в любую минуту этот лазерный палец мог вытянуться и мгновенно превратить девушку в облако пара, в пылающую куклу. Но, живая или мертвая, она больше не хотела ощущать свою беспомощность. И это придавало ей сил.

Когда робот повернул за угол, Кэсси нырнула в дверной проем. Он остановился, стреляя вокруг, стараясь попасть в дерзкого противника.

Кэсси знала, что смертоносные лучи лазера робота движутся со скоростью света, и хотя не представляла точно, что это за скорость, но понимала, что это чертовски быстрая штука. Однако ответная реакция монстра оказалась так себе. По ее мнению, он реагировал чересчур вяло.

Девушка шагнула на середину улицы, скинула с плеча ружье и выстрелила в голову робота, затем перезарядила оружие и выстрелила еще раз. После этого она опустила винтовку и помахала рукой.

– Эй, там! – заорала она. – Эй, слышишь меня, черепаха, слизняк, лентяй! – Кэсси едва слышала собственный голос, так как в ушах, не защищенных шлемом, звенело после взрывов. Но слух не понадобился, чтобы понять, удалось ли ей привлечь внимание монстра. Двигаясь в замедленном темпе, словно человек под водой, водитель плавно повернул торс машины, поднимая одновременно правую руку робота.

Ловко, словно крыса, девушка юркнула назад, в темный подъезд, где воняло лаком и дезинфекцией. Рядом в этой сырой дыре кто-то отчетливо послал ее к черту, что прозвучало бы забавно, если бы у Кэсси оставалось время, чтобы подумать об этом. Справа в темноте она разглядела ступени, но стрелой выскочила в заднюю дверь. В то же мгновение снаряд автоматической пушки разнес подъезд. Осколки стекла, пламя, вонь от взрыва и обгоревшие куски мяса того, кто обругал ее, полетели девушке вслед. Она укрылась от них за цельнометаллической задней дверью, в два прыжка миновала узкий закопченный коридор и влетела в другую дверь. Затем вниз, по узкому проходу, который вонял вдвое сильнее, чем подъезд, выбежала на улицу, где она в засаде оставила свою команду.

– Эй! – крикнула она, перебегая улицу в сторону того дома, на крыше которого ей пришел в голову этот сумасшедший план. – Эй, вы! Приготовьтесь!

Ответа не последовало. Товарищи покинули ее, все до единого.

Неудивительно. Даже не обидно. Они ничем не были обязаны Кэсси, как и она им. Горстка уличного отребья, такого же, впрочем, как и она сама, сбитые с толку, они хорошо усвоили суровые, но чертовски доходчивые уроки жизни, столкнувшись с ними по причине собственной глупости или из-за неудачного стечения обстоятельств. Забудь о них! Сработает план или нет, они все равно были лишь приманкой. Их жалкие однозарядные ружья не могли причинить вреда роботу, так же как и ее собственное.

Девушка остановилась у входа в здание, чтобы оглядеть улицу. Она надеялась, что водитель «Росомахи» разгадает ее план и завернет за угол.

Но он поразил Кэсси, направив своего робота сквозь здания, которые она миновала. Сначала раздался ужасающий треск и грохот, а затем в гигантском облаке пыли среди развалин показался сам монстр, в десять раз выше нормального человеческого роста. Едва появившись, «Росомаха» уже держала руку с автоматической пушкой наготове.

Кэсси на мгновение застыла на месте, ошеломленная и испуганная. Затем сработал инстинкт выживания, отточенный годами жизни на улице. Она отвернулась от жерла автоматической пушки, которая, вращаясь, направлялась на нее, и помчалась как стрела к кабелю, оставленному в водосточном желобе.

Девушку удивила тяжесть оборванного кабеля, свитого из стальной проволоки, когда она приподняла его конец. Провод больше не искрил, и Кэсси не могла сказать, есть в нем ток или нет. Оставался лишь один способ выяснить это...

Монстр поворачивался в поисках противника, все еще целясь из автоматической пушки. Водитель, должно быть, понял, что цель слишком изворотлива, чтобы поймать ее лазером, но справедливо посчитал: рано или поздно струя реактивного снаряда заденет ее. А лучше...

С оглушительным скрипением и грохотом робот поднял правую ногу и шагнул вперед, чтобы сокрушить маленькое надоедливое насекомое. Кэсси подняла кабель, словно копье, стараясь держаться подальше от неизолированного конца. То, что она затем сделала, оказалось невероятным, чего никак не мог ожидать водитель машины от пехотинца, зажатого в угол роботом: Кэсси атаковала.

Девушка вбежала в тень под огромную занесенную ногу робота. Когда нога начала опускаться, Кэсси с воплем швырнула в нее конец кабеля, который угодил точно в огромный круглый коленный сустав робота и застрял там.

Кабель ожил, по сторонам понеслись каскады искр, заварив коленный сустав робота. Небольшой ущерб, но как раз хватило, чтобы ногу чудовища заклинило.

В сражении с более сильным противником – а для Кэсси им мог быть кто угодно! – гуру Джохан всегда учил ее прежде всего бить по коленям. Этот урок пригодился девушке.

Очевидно, водитель робота не предполагал, что это дерзкое насекомое способно на подобные действия, пока его машина не наклонилась вперед, перенеся тяжесть веса на ногу, которая полностью отказалась сгибаться.

Метнув кабель, Кэсси сразу же бросилась прочь, к другому дому, пробежав тридцать ярдов, и лишь затем оглянулась и увидела, что «Росомаха» медленно опрокинулась на многоквартирный дом. Она упала прямо на его середину, от страшного удара обломки цементных блоков брызнули во все стороны, словно вода. Кэсси стояла, изумленно взирая на происходящее.

В конце концов грохот и треск катастрофы утихли. На улице воцарилась тишина, слышались только шорох и глухой стук местами оседающих развалин да по-пискивание остывающего металла.

Кэсси ошеломило то, что ей удалось довести задуманное до конца. На самом деле она и не ожидала, что повалит монстра. Вместо торжества по поводу победы она испытывала недоумение.

– Неплохо для начала, – выдавила она в конце концов.

Немного времени спустя Кэсси почувствовала, что ее накрыла огромная тень. Оглянувшись, она увидела еще одного монстра, стоявшего неподалеку. Девушку настолько зачаровало зрелище падающей «Росомахи», что она ничего не замечала вокруг.

Раздался грохот от шагов, и еще один гигантский робот показался в дальнем конце улицы, по ту сторону упавшего чудовища. Кэсси поняла, что неожиданная победа подействовала на нее не лучшим образом, раз она, словно дурочка, зачарованно разглядывает сотню тонн металлолома.

Словно стрела, девушка метнулась к подъезду. Огромное оружие монстра выстрелило, взметнув цемент перед ее ногами. Кэсси остановилась.

Бежать было некуда. Роботы не могли пустить в ход свое тяжелое вооружение из опасения попасть друг в друга. Правда, у них оставался другой выход – просто обстрелять всю улицу из автоматических пистолетов.

«Они меня убьют», – подумала девушка. И это будет логическим итогом детских кошмаров. Сейчас она даже по-настоящему не боится. Злится, это верно. Исчерпав все средства, Кэсси страстно хотела поскорее закончить схватку.

Тринадцать лет она убегала от кошмаров прошлого.

Слишком долгий срок.

Конвульсивным движением она вытянула своего «Кровопийцу», еще не зная, что собирается сделать. Возможно, покончить с собой и лишить монстров удовольствия. По крайней мере, умереть с ним в руках.

– Идите же! – закричала она, размахивая изогнутым лезвием перед ближайшим чудовищем. – Чего ты дожидаешься, вонючка? Кончай скорей!

Какой-то звук заставил ее обернуться. На наклонном бедре монстра стоял высокий смуглый человек. Прямые спутанные волосы отливали чернотой. На нем были надеты легкий жилет и шорты водителя робота, а в руке – пистолет.

Мужчина спрыгнул на мостовую и направился к ней. Кэсси приняла оборонительную стойку, подняла лезвие над головой острием вперед, как будто оно могло противостоять пулям или металлическим чудищам.

– Ты маленькая сучка, – сказал человек на искаженном английском, посредством которого общались обитатели Внутренней Сферы. Она поняла его, так же как понимала китайский, англо-малайский и японский. Мать требовала, чтобы девочка учила эти языки и разговаривала на них дома. – Я преподам тебе урок, который ты не скоро забудешь.

В реве, раздавшемся из громкоговорителя, расположенного на голове робота, Кэсси удалось разобрать эти слова. Смуглый человек остановился, поднял кулак и снова повторил свои слова в той же манере. Кэсси заметила, что он был молод. Ненамного старше ее самой.

Когда он зашагал к ней, девушка напряглась.

Со свистящим звуком, к которому Кэсси уже начала привыкать, вокруг нее поднялся влажный вихрь, насыщенный вонью гари, выхлопов реактивного горючего, горящей смазки. Краем глаза она заметила другого робота. Он приземлился, словно свалился с неба, слева от нее, как раз перед домом, который «Росомаха» прошла насквозь в поисках противника. Это не отвлекло внимания Кэсси. Еще несколько шагов, и рассерженный водитель робота окажется в пределах досягаемости кинжала.

Стоило ногам новоприбывшего чудища коснуться земли, как он открыл огонь из автоматического оружия. Пули защелкали по земле между Кэсси и ее противником, осыпав ноги девушки цементной пылью. Его, впрочем, тоже, так что водитель отскочил.

– Назад, – произнес женский голос из робота. Эта машина казалась легче, чем остальные, но крупнее, чем «Жалящий». Как и у «Жалящего», у нового робота в правой руке находилось огромное оружие, которое держало на прицеле не Кэсси, а мостовую. – Она воен-нопленная, Волк.

Смуглый водитель повернулся к новому роботу:

– Не знал, что в этом рейде мы берем пленных. Даже если и так – меня это не волнует.

– Не дело это, Бобби. Ты теперь всадник, не забыл? Мы не истязаем пленных.

– Но она превратила «Косматого Гуляку» в груду металлолома! – вне себя от ярости заорал тот.

– Это еще одна причина для того, чтобы оставить ее в живых, – произнес женский голос. – Часто ли одинокий пехотинец заваливает робота? Тем более крошечный ополченец-новичок, кожа да кости, да она вместе с одеждой не потянет больше сорока килограммов. У нее талант!

Робот повернул свою круглую голову, чтобы повнимательней разглядеть Кэсси.

– Как тебя зовут?

– Садорн, – сказала девушка и повторила: – Кэсси Садорн.

Она хотела назвать свое звание, но, похоже, сейчас это не имело никакого значения.

Из центра города раздались звуки крупной перестрелки.

– Мы теряем время, Пэтси! – крикнул Волк. – Позволь мне добить ее до того, как эти вонючие козлы нас накроют.

– Заткнись, – рявкнула женщина. – Рекрут Садорн, я старший лейтенант Семнадцатого разведывательного полка Патриция Камачо. Вы признаете себя моей пленницей?

Кэсси заколебалась. Она слышала, как Бобби Волк тихо зарычал, словно был настоящим волком. Ненависть к ней пылала в каждой черточке его загорелого лица, словно жар в печи.

– Это значит, что тебе придется покинуть свои дом, друзей и семью, – не без сочувствия предупредил женский голос. – Но у тебя нет иного выбора, сестренка, а мы теряем время.

Кэсси подняла глаза на робота. Гуру мертв, еe мать... мать, любящая, заботливая и укрывавшая ее от зла и обид, так и не смогла пережить жуткий пиратский налет тринадцатилетней давности, в котором погиб Манок Садорн.

Кэсси почувствовала, что ничто не препятствует ее уходу и не тянет назад. Никто и ничто.

Резко повернув запястье, девушка подняла свой кинжал вверх. Она слышала, как взвыли механизмы робота, наводя на нее прицел.

Она протянула «Кровопийцу» рукояткой к стоявшему перед ней роботу.

– Я сдаюсь, – сказала девушка. – Делайте со мной что хотите. Я не в силах остановить вас.

Ноги у нее подкосились, и Кэсси рухнула, как тряпичная кукла. Она еще видела, как робот нагнулся и протянул к ней руку, похожую на руку человека. А потом она погрузилась во тьму.

Часть вторая. ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ

IV

Новые Горизонты

Где-то на Периферии

30 июня 3056 г.

Глубокий отпечаток ноги монстра в болотистой почве заполнился водой. Рядом с ним присела на корточки женщина, почти нагая в сводящей с ума влажной жаре этого забытого мира на обочине освоенного космоса. Штурмовое ружье лежало на ее худых мускулистых бедрах. Женщина опустила руку и погладила край отпечатка. Земля была черной и сравнительно твердой, иначе она ни за что не выдержала бы семидесятипятитонной тяжести чудовища, оставившего этот след. Болото затянуло бы его.

Отпечаток выглядел круглым, раздвоенным и настолько большим, что она могла бы улечься на него, уместившись с распростертыми руками и ногами, даже не коснувшись при этом краев следа. Сорняки пустили ростки сквозь утрамбованную землю на дне следа, подняв головки над коричневой водой.

Она подняла голову и улыбнулась. С человеческой точки зрения, ее улыбка показалась бы прелестной. Но вряд ли кому-нибудь пришло бы сейчас в голову подобным словом описать выражение лица женщины. След напомнил ей, ради чего она находится здесь.

Она выслеживала робота.

Состраданию нет места в ее сердце.

Отпечаток ноги оставлен «Мародером». Среди множества устрашающих роботов Внутренней Сферы «Мародер» – враг, с которым приходится считаться даже Клану Всемогущих, – семьдесят пять тонн злобы и термоядерного огня. Кэсси уже давно усвоила, что если где-то в черной межзвездной тьме и существуют боги, то им равно наплевать как на взрослых девушек, носящих вместо игрушек ножи и пистолеты, так и на слезы маленьких девочек с косичками и плюшевыми мишками. Но по привычке она вознесла к небесам пламенную молитву, чтобы этот «Мародер» попался ей.

Голос из наушника спросил:

– Вернешься, Абтакха?

– Я собираюсь наведаться на базуру, – произнесли губы женщины, но ни одного звука не вырвалось из ее рта. Звуки поглощались крохотным микрофоном, плотно прибинтованным к горлу.

– Поосторожнее там, Абтакха, – раздался голос капитана разведывательного взвода Бэдлэндса Пауэлла в ее правом ухе. Крошечный керамический наушник размером с ноготь большого пальца, закрепленный за ухом, передавал звуковую вибрацию непосредственно в черепную кость. Можно было прижаться к Кэсси щекой и все равно ничего не услышать.

Мгновенная тень промелькнула в ее дымчато-серых глазах. Девять лет в строю, а она все еще оставалась для них чужаком. Они звали ее Абтакхой – так называли в клане военнопленных, принятых на службу. На самом деле это было клановое слово, доставшееся в наследство Семнадцатому разведывательному полку на Джеронимо, и оно несло в себе целое море обиды. Как бы то ни было, этот термин наиболее точно характеризовал положение младшего лейтенанта Кэсси Садорн.

– Хорошо, Бэдлэндс, – ответила она. Поднявшись, девушка пошла к пальме, огромные плотные зеленые листья которой, казалось, торчали прямо из грязи, а их края выглядели так, словно их изгрызли маленькие зубастые обитатели трясины. Обнаженная кожа Кэсси была раскрашена буро-зелеными пятнами, скрывавшими силуэт, лишь крохотную грудь и ягодицы под ремнем прикрывали полоски камуфляжной одежды. Легкое снаряжение составляли коммуникатор и другие необходимые мелочи, висевшие за спиной. На ногах девушки отсутствовали обычные тапочки на резиновой подошве: трясина сразу засосала бы их или, в лучшем случае, облепила бы комьями тяжелой грязи.

Кэсси постаралась облегчить путешествие настолько, насколько это оказалось возможно. Мешковатая походная форма, которую носили большинство пехотинцев Внутренней Сферы в болотистом климате, мало защищала от кровососущих мошек, обитающих на болоте, хотя служила отличным пристанищем для местной разновидности пиявок. Что же касается всевозможных колючек, то Кэсси они не беспокоили. Девушка скользила между ними, словно струйка дыма.

Принято считать, что лучшими разведчиками становятся местные уроженцы. Кэсси была исключением из правил. Она родилась и выросла на городских задворках, однако быстро приспособилась.

Остальные члены разведывательного взвода, как мужчины, так и женщины, были уроженцами самых суровых районов трех планет созвездия Марик. Чужаки называли их «юго-западными мирами»: Сьерра, Серильос и Галистео. С этих трех планет и засылалось большинство членов разведки. У них были сноровка и опыт в приспособлении к условиям родной окружающей среды, в чем Кэсси, честно говоря, не могла с ними равняться. И все же она оставалась непревзойденным бойцом.

Рядом с Кэсси остальные разведчики не имели никаких преимуществ. Их родные планеты были сухими и жаркими. Ларша, как и эта богом забытая окраинная планета Периферии, названная Новыми Горизонтами, имела жаркий и влажный климат.

Девушка двинулась по заболоченному рукаву реки, осторожно ступая, чтобы не поранить ногу о корягу или не провалиться в омут. Местами ей приходилось плыть, держа над водой миномет М-23 в руке. Предполагалось, что он водонепроницаем, но Кэсси с трудом верилось, что оружие сохранит способность стрелять, если дуло забито грязью и тиной.

Вода выглядела непрозрачной и грязной, но грани ее колышущейся поверхности при попадании насыщенного ультрафиолетом солнечного света отражали лучи, коловшие, словно иглы лазера, прямо в глаза Кэсси.

Достигнув противоположной стороны, разведчица выбралась наверх, карабкаясь по скользкому берегу, словно выдра. Трясина чуть слышно всхлипнула, выпуская ее. Она скрылась в чаще зеленого кустарника, щедро усыпанного белыми цветами, покачивающими нежными головками, похожими на морские анемоны.

Когда-то эту планету называли Развилкой. Это имя дали ей много веков назад неудачники, отбросы общества и отъявленные бандиты, которые пришли на Периферию, считая, что жизнь во Внутренней Сфере, где властвовали пять Великих Домов (Ляо, Марика, Штайнера, Куриты и Дэвиона), слишком сковывает или стала для них чересчур опасна. Название «Развилка» устраивало первооткрывателей планеты, но их потомки, вероятно, испытали потуги респектабельности, которые столь часто приходят на смену буйному духу первопроходцев. Чтобы поднять престиж планеты, они изменили ее название.

Все «Кабальерос», как любили называть себя юноши и девушки Семнадцатого разведывательного полка, испытывали огромную симпатию к неудачникам, отбросам общества и бандитам. Давным-давно, в старые добрые времена, на трех планетах существовали разбойничьи королевства, подданные которых величали себя Интендантством Новейшей Испании. Воинственный союз трех планет был завоеван и покорен Лигой Свободных Миров. Следствием этого серьезного политического шага явилось признание Лиги Свободных Миров многострадальными юго-западными соседями. «Кабальерос» не усматривали ничего дурного в старом имени планеты – Развилка.

Новые Горизонты была разумной далекой планетой на границе префектуры Кандахар района Пешт Синдиката Драконов. Относительная изоляция, богатые запасы воды и металлов сделали возможным переход от пиратских методов ведения хозяйства на Развилке к более или менее развитой рыночной экономике. Поэтому неисправимые бандиты – их царственные соседи – время от времени наведывались сюда.

Жители планеты, однако, были сыты по горло периодически появляющимися пиратскими силами из объединившейся на их границах Конфедерации Оберон, так что когда некоторые из соседей Новых Горизонтов повели себя чересчур самонадеянно, отряд славных стрелков, будущих самураев, выступил из Кандахара, чтобы разнести всех к черту. В благодарность правительство Новых Горизонтов регулярно высылало дань командующему военными силами Префектуры Кандахара. Все встало на свои места.

Затем из центрального космоса налетели кланы, и под тяжестью удара этого грабительского рейда, словно под топором, рухнули Оберон и другие пиратские государства, расположенные в космическом пространстве неподалеку от Новых Горизонтов. Разлетелись брызгами и другие более мелкие пиратские государства, оказавшиеся задетыми наступлением кланов.

Капитан, святой отец, доктор Роберто («зовите меня Бобом») Горсия, был, помимо всего перечисленного, главным любителем истории в Семнадцатом полку. Он всегда радовался возможности забить головку Кэсси большим, чем она того хотела, количеством знаний о прецедентах и параллелях между современной историей и бурным прошлым людей. Доктор Роберто любил сравнивать последствия набега кланов на Периферию с Великим переселением народов, делая акцент на том, как исход одинокого племени косматых, зловонных овцеедов на низкорослых лошадях, варваров, вооруженных стрелами, пришедших под командованием Хсюнг-ну в Центральную Азию из пустыни Гоби, заставил прочие народы бежать до Скандинавии, Британии, Испании и даже в Северную Африку. Все это, насколько понимала Кэсси, были планеты где-то по соседству с древней Землей. Девушка никогда не прислушивалась к отцу Бобу, когда он читал свои лекции, а уж тем более когда пытался проводить с ней сеансы психоанализа.

Кэсси не волновало прошлое, ее беспокоило то, что происходит сейчас. Исходить следовало из того, что население одной из довольно крупных обитаемых планет кланы пинком под зад отправили прямиком на Новые Горизонты. Они принесли с собой хищнические понятия и ценности настоящей пиратской культуры, объединив их с порочной и беспричинной жестокостью пораженной армии, – то, о чем исторические книги отца Боба так не любили упоминать, но что могла многократно засвидетельствовать сама Кэсси за девять лет своего пребывания в полку. Эти пираты действительно заслужили имя, которое дали им кабальерос: базуры. По-испански это означает «хлам».

Кэсси это было на руку. Это облегчало ее работу.

Оборонительные силы Новых Горизонтов порядочно поистрепались, отбивая первое нашествие пиратских беженцев. Они были вне себя от радости, когда удалось заполучить «Кабальерос» – то, что осталось от них после вторжения кланов, чтобы те выкурили уцелевшие шайки пиратов из их опорных пунктов, где они зарылись в землю.

Полк понес потери, отчаянно сражаясь с кланами под знаменем Федеративного Содружества. Чувствовалась необходимость в отдыхе и новом вооружении. Эта работа сулила приятные изменения в обмен на относительно несложный труд и после схватки лицом к лицу с кланами казалась каникулами.

Банда базуры укрепилась в районе Мерчизонской Трясины – крупнейшем континенте Новых Горизонтов. У них были роботы, по крайней мере дюжина, но все они ушли на дно огромного стоячего озера в стороне от заболоченного рукава реки. Бандиты бросили их там, где мрачная вода надежно укрыла лежащих на дне озера металлических чудищ, сделав бесполезными попытки определить местонахождение роботов приборами дальнего действия. Пираты пошли вперед, пешком, обирая по пути местных жителей. Они не пренебрегали и привычными преступлениями: измывательствами, изнасилованиями и поджогами лачуг, выстроенных на сваях жителями болот.

Здесь Кэсси пригодились приобретенные в детстве на улицах навыки и умения. В большинстве бойцы разведывательного взвода были антиобщественными одиночками, еще более нетерпимыми к чужакам, чем обычный житель юго-запада. Кэсси и сама превратилась в пройдоху и жулика. Последние две недели девушка была очень занята, выслеживая лагерь базуры и делая необходимые приготовления.

Кэсси уверенно чувствовала себя в этом мире растений, имеющих разнообразные оттенки: серовато-зеленого, салатового, темно-зеленого, почти черного, и зелени настолько яркой, что она заставляла щуриться. Но любоваться их красотой было некогда, девушка прибыла сюда с определенной целью, а не в качестве туриста.

Из укрытия в зарослях колючего кустарника Кэсси оглядела широкую водную гладь. Пахло стоячей водой и гниением, к этим зловонным испарениям примешивался слабый дымок лагерного костра. Лес на противоположном берегу мертвого озера покачивал косматыми верхушками больших тридцатиметровых силур.

У основания силур густой подлесок отступал. Как многоцветная плесень, там торчала из земли кучка домов: выгоревшие однотонные тенты, украденные из городских магазинов Медвика и Фиаско, крупнейших городов на Новых Горизонтах; огромные белые пластмассовые ящики, используемые для контейнерных перевозок; лачуги, сложенные из попавшихся под руку картонных и пластмассовых коробок; даже хижины, построенные из дерна и древесины.

Глаз чужака с трудом мог отличить лагерь базуры от примитивных лачуг жителей болот. Кэсси не находила в них ничего похожего. Хибарки местных жителей были неуклюжими на первый взгляд, но хорошо приспособленными, чтобы противостоять воде и ветру. Они имели естественный вид и сливались с окружающей природой.

Жилища базуров представляли собой вялую импровизацию деморализованных людей, желающих создать хотя бы видимость комфорта, потому торчали здесь, как шишка на ровном месте.

Не спеша Кэсси освободилась от легкого рюкзачка. Она положила его на болотистую землю, расстегнув молнию. Затем достала черный ящик размером с человеческую голову, открыла крышку и нажала на кнопки. Загорелись многочисленные лампочки, словно красные мышиные глазки.

– Диана, это Абтакха, – беззвучно произнесла девушка.

– Слышу тебя, Абтакха, – послышался голос старшего лейтенанта Дианы Васкез – голос «дальнобойной артиллерийской поддержки», как называли ее в полку " Кабальерос ". Когда что-то происходило, звук этого голоса значил то же, что и ее имя, – вперед!

Тем не менее голос у Васкез напоминал речь очаровательной маленькой девочки. Манеры – тоже, несмотря на ее профессию водителя «Катапульты». Застенчивая и ласковая, милая слабая женщина с руками, порхающими, как коричневые голубки, когда она по своему обыкновению вплетала в волосы местные диковинные цветы, Диана разительно отличалась от других водителей роботов, и Кэсси полюбила ее.

– Твой маячок на месте и работает, – сказала Кэсси.

– Я вижу это на экране, Абтакха. Спасибо.

Кэсси усмехнулась. Из всех существующих на свете водителей роботов только Диане могло прийти в голову поблагодарить ее за выполненную работу.

Кэсси замерла, прислушиваясь к шороху в кустарнике, звуку осторожных шагов, приглушенному бормотанию. Порыв ветра донес до нее запах сигаретного дыма и давно немытых человеческих тел.

Черт побери! Базуры обычно ленятся и бездельничают. Почему именно сегодня им взбрело в голову выслать пеший патруль? И почему они направляются именно сюда?

Кэсси передвинулась на несколько метров от работающего маячка. Большинство маленьких сюрпризов, которыми она напичкала заросли вокруг лагеря базу-ров, слишком хорошо замаскированы для того, чтобы их обнаружил рядовой патруль. Но если кто-нибудь из них наступит на место, где спрятан маячок, то, черт побери...

Девушка увидела их. Они находились менее чем в тридцати метрах и шли прямо на нее. Бандитов оказалось четверо: женщина и трое мужчин. У двоих штурмовые ружья висели за спиной. Третий нес ружье дулом вниз, как добрый папаша, возвращающийся с охоты.

Казалось, только тот, кто шел с левого фланга прямо на Кэсси, точно знал, что он здесь ищет. Кривоногий и бородатый невысокий парень, одетый в грязный желтовато-коричневый мундир, шорты и огромные тропические ботинки, на голове красовалась форменная тропическая кепка. Он шел с ружьем на изготовку и походил на дезертира из Империи Драконис.

Патруль приближался. Перекрывая хлюпанье болота и жужжание москитов, раздался женский голос, который выражал недовольство службой, болотом и вообще жизнью. Кэсси усмехнулась. Не скули, сестренка.

Кэсси сделала несколько шагов в сторону и, укрывшись за цветущим кустом, застыла в ожидании. «Дезертир» грубо ломился прямо сквозь кусты, производя довольно много шума.

Оставаясь незамеченной, Кэсси шевельнулась. Ее левая рука обвилась вокруг горла патрульного, пальцы сдавили заросший бородой подбородок, заткнув рот. Правая рука сбоку вонзила «Кровопийцу» ему в шею. Тело мужчины изогнулось в агонии. Удерживая его, девушка выдернула изогнутое лезвие кинжала из горла жертвы, откуда хлынула струя крови.

В фильмах люди, раненные ножом, умирают тихо и быстро. На самом деле это не так. Кэсси упала вместе с патрульным наземь, повернув его лицом вниз, чтобы звуки, которые он издавал, и шипение воздуха, выходящего из разорванной трахеи, поглотила болотистая почва.

Конвульсии мужчины прекратились. Кэсси приподнялась над телом, прислушиваясь, пытаясь уловить малейший намек, что спутники что-то услышали. Они как раз перемывали друг другу косточки, подняв при этом такой шум, что он заглушил все звуки.

– Кэсси, – спросила Диана, – с тобой все в порядке? Я слышала шум.

Девушка ползла на четвереньках назад, в заросли, где она оставила рюкзак и штурмовое ружье.

– Со мной все в порядке, Диана. Вызываю Тибурона. Абтакха.

Кэсси вытерла лезвие «Кровопийцы» легким движением кисти и вложила кинжал в ножны. Затем достала из рюкзака нечто, размерами и формой напоминающее персональный коммуникатор.

– Тибурон на связи, – сказал чей-то низкий голос с испанским акцентом, голос могущественного владыки. Ухо Кэсси различило в нем нотки усталости и печали. – Вперед, Абтакха!

– Вы готовы?

Женщина из банды базуров остановилась метрах в двадцати от нее.

– Лео? – окликнула она. – Лео, куда ты подевался?

– Подтверждаю, Абтакха, – повторил Тибурон, известный еще как полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого полка.

Женщина-патрульная зашагала по направлению к низкорослому кустарнику, под который стекала кровь Лео, мгновенно впитываясь в черную землю.

– Где ты, Лео? Ты отлучился по нужде?

Кэсси со щелчком открыла крышку коммуникатора.

– Пора убрать мусор, – сказала она и нажала на кнопку. Тишина вокруг взорвалась.

Множество ракет внезапно со свистом стартовали с пусковых установок, надежно укрытых в зарослях вокруг лагеря базуров. Таща за собой ленты белого дыма, они пересекли чистое голубое небо и плюхнулись в мертвое озеро, шумно взорвавшись и подняв вокруг целые гейзеры грязной воды. Пиротехнический эффект, обычные сигнальные ракеты, но грохот стоял такой, словно начался обстрел местности дальнобойными реактивными снарядами.

Из зарослей неподалеку от ящиков из-под спиртного и натянутых тентов донеслись звуки стрельбы из автоматического оружия, грохот взрывающихся гранат. Это взрывались и стреляли многочисленные шутихи, которые Кэсси установила во время одной из своих вылазок. Она была лучшим специалистом по подобным фокусам на Новых Горизонтах. Пираты вылетели из своих жилищ, словно стая перепелов. Некоторые прихватили ружья, автоматическое оружие, ракетные гранатометы. Остальные неслись к озеру в одних хладожилетах, полагающихся водителям боевых роботов.

Кэсси опустилась на одно колено, сняв с плеча свой М-23. Метрах в четырех от нее стояла женщина, удивленно глядя на разведчицу. Ружье висело у нее за спиной. Редкая удача! Кэсси выстрелила. Последнее, что она успела заметить, – это пряжку камуфляжных штанов женщины, упиравшуюся в ее голый живот.

Базуры с криками упали наземь. Но даже среди всеобщего смятения одиночный выстрел Кэсси не остался незамеченным. Они обернулись в ее сторону, нащупывая за плечами оружие и намереваясь занять оборону. Девушка моментально уложила их точной очередью.

Теперь Кэсси уже не считалась плохим стрелком. За время пребывания в полку она многому научилась.

Она обернулась к зарослям на краю озера, чтобы убедиться, что его поверхность заволновалась. Кругом продолжали периодически постреливать, но не это послужило причиной волнения. Из глубины озера поднимались роботы.

Кэсси оживилась, увидев, как «Саранча» прыгнула вперед, устроив ливень из грязных брызг. Только ленью объяснялось, что водители пиратских роботов постоянно оставались в своих затопленных машинах. Это удалось, к их явному разочарованию, выяснить местным объединенным силам национальной обороны во время двух неудачных предыдущих рейдов, после чего военные с радостью переложили все заботы на плечи наемников. Машина запрыгала прочь, пересекая озеро по часовой стрелке, чуть левее места, где укрылась Кэсси.

– Они купились на приманку, – передала она. – Точно по плану. Приготовься, Диана. Теперь должны выйти остальные.

Подтверждение ее словам последовало тут же. Поверхность озера забурлила. Оттуда поднимался огромный робот.

В ушах Кэсси зашумело. Прежний застарелый ужас вернулся вместе с пиратскими монстрами. Девушке так и не удалось побороть комплекс страха трехлетней девочки, но она научилась использовать его в собственных целях. Он стал незаменимым оружием в руках Кэсси, приводил в ярость и руководил ее действиями. Он бушевал в ее крови, как наркотик в венах элементалов, когда они снимают форму.

Следующим показался «Ковбой», подняв каскады воды стреловидным гребнем, пересекающим круглую голову, и занеся руки, пульсирующие лазерными вспышками, стремясь поразить воображаемых врагов, укрывшихся в зарослях. Когда робот поднялся вверх на реактивных двигателях, стволы деревьев обратились в дым.

Кэсси беззвучно усмехнулась:

– Диана, пальни для эффекта.

– Как раз собираюсь, Кэсси.

Спокойно и уверенно чувствуя себя на капитанском мостике многотонного робота, Диана порой забывала про позывные. Метод ведения войны, по ее мнению, заключался в том, чтобы достать и вывести из строя противника с расстояния, которое ни разу не позволило ей самой вблизи увидеть его смерть. Она не могла принять методы борьбы Кэсси, когда горячая кровь врага впитывается в землю в то время, как ты катаешься с ним в обнимку по вонючей черной, пропахшей металлом грязи.

Реактивные снаряды «Стрелы», которой командовала Диана, разорвали небо, словно лоскут муслина. Пора уходить: одно-единственное попадание – и Кэсси испарится, оставив по себе лишь воспоминание. Но девушка не беспокоилась. Она доверяла Диане. И в случае попадания все быстро кончится, и кошмары наконец оставят ее в покое.

Сердце Кэсси зазвенело, как натянутая струна. Наконец показался «Мародер», чей след она видела в лесу. Длинная автоматическая пушка, укрепленная на верхушке неуклюжего торса, сращенного с головой, дуло, прикрытое красной пластиковой крышкой, поворачивающееся на шарнирах вперед и назад, словно палец, обличительно указующий на кого-то, – так выглядел монстр, поднявшийся со дна озера.

– Наконец-то, – прошептала девушка.

Однако все произошло иначе. «Стрела» Дианы первым же залпом угодила в голову «Мародера», расплющив ее, словно картофелину в микроволновой печи. У Кэсси вырвался яростный вопль злобы и разочарования, когда «Мародер» присел, выпустив клубы дыма и пара, а потом лишь пузыри воздуха поднимались из воды, вновь сомкнувшейся над его разбитой вдребезги броней.

Яростный вопль, словно тайфун на Ларше, ворвался в уши Кэсси, перекрывая грохот взрывающихся вокруг снарядов «Стрелы».

– Вперед, Сантьяго! – вопил мужской голос. – Святой Джеймс и все святые!

Раздавался лай койота и крики: «Кабальерос!» Изрыгая эти вопли, тяжелые боевые части вступали в некое соревнование. Где-то Хачита запел свою смертоносную песню, пока его «Наемник» спускался по заболоченному рукаву реки, чтобы натравить оголодавший топор на скальпы бледнолицых. Но по меньшей мере он соблюдал приличия и отключил микрофон.

Дисциплина в эфире у «Кабальерос» никогда не соблюдалась чересчур строго, – как и любая другая дисциплина. Однако воинственные крики быстро утихли, что позволило расслышать приказ.

– Выступает первый батальон, – словно констатируя уже свершившееся, сказал Тибурон.

– Пора уходить, Абтакха, – добавил Бэдлэндс.

Кэсси улыбнулась.

– Тибурон, проверь, чтобы твои люди шли тропой, которую я наметила, – сказала она. Почва в Великой Мерчизонской Трясине была недостаточно твердой, чтобы выдержать вес даже маленького робота. Только то обстоятельство, что на дне озера залегали пласты коренных пород, позволяло пиратам укрывать там машины. По этой же причине правительство разом потеряло всех своих роботов, когда силы обороны попытались выбить с болот базуров: пираты небольшими маячками обозначили проходные тропы. Правительственные войска об этом не позаботились. Водители боевых роботов сил обороны направили машины прямо в трясину, и пока они тонули в грязи, базуры разнесли их в пух и прах.

Устанавливая различные звуковые и световые пиротехнические устройства с дистанционным управлением, Кэсси за последние две недели успела разведать безопасные тропинки и установить на них передатчики. В подобные игры она предпочитала играть по собственным правилам.

– Будет исполнено, Абтакха, – сказал Карлос. – А теперь возвращайся. Твоя работа окончена.

– Сожалею, Тибурон, – откликнулась Кэсси, притронувшись рукой к наушнику за ухом, – но у меня неполадки в передатчике. Ваш сигнал искажается.

– Делай, что хочешь, грубиянка, – услышала Кэсси голос Бизона. Как и Кэсси, он был чужаком. Из всех водителей роботов он и Диана были ей наиболее симпатичны.

«Ну что же, спасибо и на этом», – подумала Кэсси и, сорвав с уха крохотный наушник, засунула его в карман рюкзака рядом с коммуникатором.

Теперь на некоторое время с полковой службой покончено. Настал ее час.

Три пиратских робота уже горели и пускали пузыри в озере. На противоположном берегу, около лагеря, взорвалась «Оса». «Ковбой» еще раз подпрыгнул на реакторах и получил лазерный заряд от передового отряда «Кабальерос». Если Кэсси не поторопится, то на ее долю ничего не останется.

Навстречу сквозь густой кустарник шумно прокладывала себе дорогу «Саранча». Девушка нахмурилась. Эта машина не могла считаться такой же крупной добычей, как «Мародер». Тем не менее «Саранча» более опасна для пехотинца – быстрая и проворная, несмотря на отсутствие реакторов для прыжка.

Выйдя на открытое место, девушка остановилась.

– Эй, смотри сюда! – Кэсси подняла ружье и выстрелила в голову робота. Стоявший вокруг грохот перекрыл звук выстрела, но пули, застучав по листам брони, привлекли внимание водителя. «Саранча» обернулась, поводя хоботком среднекалиберного лазера и поражая все вокруг в поисках наглеца, осмелившегося атаковать мощную машину.

Из лазера бил яркий луч. Цветущий кустарник вспыхнул и обратился в дым. Но Кэсси была уже далеко. Подняв массу брызг, она в несколько гребков преодолела заболоченный рукав реки. Робот засек ее бегство и выстрелил вслед из вмонтированных в руку автоматических орудий.

Заслышав визг ручных шарниров, девушка глубоко нырнула. Она знала, что эти небольшие снаряды потеряют смертоносную силу, если ее укроет двухметровая толща воды. Несколько посланных вслед снарядов пробулькали мимо, волоча за собой сквозь непрозрачную воду нити пузырьков, но их мощности не хватило даже на то, чтобы повредить ее незащищенную кожу.

Ориентируясь по памяти и на ощупь и волоча за собой на ремне ружье, Кэсси под водой свернула в другой рукав реки, с трудом передвигаясь по тинистому дну, и вынырнула в прибрежных зарослях тростника. Сквозь трепещущие стебли высокой травы ей удалось разглядеть «Саранчу». Машина остановилась над телами убитых патрульных. Подняв ружье, Кэсси выстрелила в пушку, вмонтированную в левую руку робота. Возможно, ей удастся вывести что-нибудь из строя, хоть сейчас это и не столь важно.

«Саранча» обернулась. Лазерной башенке удалось повернуться на шарнирах, но голова, сращенная с телом робота, заела. Чтобы открыть обзор, «Саранче» пришлось сделать несколько шагов.

Позади робота раздался страшный всплеск. «Ковбой», стараясь увернуться от посылаемых «Стрелой» Дианы гигантских ракет, продолжал прыгать так высоко и часто, как позволяли его реактивные дюзы. В результате он угодил под прямой лазерный залп батальона роботов. Попадания в голову и грудь не могли пробить тяжелую броню, но они нарушили равновесие робота, сбив шестидесятитонного монстра с опор выхлопных труб его прыжковых двигателей, и вывели из строя подъемник. Он упал вперед, вдавив «лицо» в трясину.

Не обращая внимания на падение товарища, водитель «Саранчи» подобрался на птичьих ногах и прыгнул. По-настоящему прыгнуть машина не могла, но она мобилизовала все силы, чтобы перескочить через поток грязной воды на относительно надежный твердый участок земли, за которым пряталась Кэсси.

Водитель «Саранчи» хорошо справился с маневром, но на земле машина потеряла равновесие и накренилась, покачнувшись, так как одна нога увязла в грязи глубже, чем ожидалось. Одна из проблем для маленькой «Саранчи» в этих условиях заключалась в том, что для птичьих ног машины требовалась относительно твердая почва. Величественный «Мародер», у чьего следа, наполненного водой, останавливалась по пути сюда Кэсси, нес свои семьдесят тонн массы по грязи с огромным достоинством. Огромные ножищи робота, похожие на подушки в форме лилии, выдерживали многокилограммовую нагрузку на каждый сантиметр поверхности почвы.

Рассчитывая случайно накрыть противника, «Саранча» начала поливать траву под ногами залпами автоматических пушек. Прокладывая дорогу вперед, робот поднял гейзеры из пара и горячей грязи, выжигая все перед собой лазером для большей уверенности. Но Кэсси уже и след простыл. Как только грязный дождь, поднявшийся из-за обстрела трясины, заляпал обзорное стекло робота, тут же по броне вновь щелкнула надоедливая ружейная пуля.

Преследуя врага, «Саранча» уходила в сторону Великой Мерчизонской Трясины все дальше и дальше. «Саранча» считалась одной из самых быстрых машин среди роботов этого класса и намного превосходила в скорости любого человека. Но сейчас ей мешала необходимость строго следить за тропами, обозначенными маячками пиратов. Робот, увязший в трясине, рискует погибнуть. Особенно при захвате территории неизвестными, но, несомненно, значительными вражескими силами.

Позади «Саранчи» бушевала свирепая схватка, но перевес одной из сторон выглядел очевидным. Поднятый Кэсси шум хорошенько вспугнул спрятанных роботов, подставив их под удары дальнобойного огня Дианы. Уцелевшие водители покидали водные убежища, чтобы угодить под обстрел, который вели три роты первого батальона «Кабальерос», сомкнувшиеся клещами вокруг опушки и болота.

Возможно, водитель «Саранчи» хотел удрать подальше от места схватки. А если ему – или ей – повезет и добыча – фигурка женщины – надежно увязнет в трясине, да так, что ее удастся достать с безопасного для робота места, то он может посчитать себя вдвойне счастливчиком.

Да, еще немного вперед... оттуда, с дальнего конца широкого болотистого пространства, дерзкий пешеход машет рукой «Саранче». Девушка выставила палец в неприличном жесте, отсалютовала, снова повернулась и побежала, намереваясь укрыться в пальмовой рощице.

Она перехитрила саму себя. Посреди топи светился маячок, успокаивающе мерцая на дисплее водителя. «Саранча» снова прыгнула, с оглушительным плеском приземлившись прямо в середину заболоченного участка.

Толчок наверняка должен был переломить позвоночник водителя у основания черепа, но даже после этого он продолжал стрелять в рощицу из лазера и автоматических пушек. Толстые стволы деревьев разлетались в щепки. Огромные листья поникли, пораженные шквалом огня. Охваченная неистовым бешенством, «Саранча» превратила лес в пустыню.

Стрельба прекратилась. «Саранча» возвышалась над дымящимися остатками рощицы. Слышны были только треск пламени да посвистывание раскаленной трясины, пытающейся извергнуть впустую растраченный жар лазерных ракет.

Внезапно почти из-под ног робота, из полузатопленной норы болотной выдры в тростниках, выскочила одинокая человеческая фигурка. Лазер и автоматы продолжали стрелять, но она была уже вне их досягаемости. Кэсси пробралась между ног «Саранчи» и бросилась через кустарник, где бегом, а где и вплавь.

Девушка оказалась на открытом месте и слишком далеко от любого возможного прикрытия. Водитель «Саранчи» поднял правую ногу и включил гироскоп для быстрого поворота направо, только теперь обнаружив, что левая нога машины уже на два метра увязла в грязи. Ложный заманивающий маячок был блестящей ловушкой. Во всяком случае, то, что Кэсси переставила его в центр болота, пригодилось.

Слишком маленький гироскоп «Саранчи» не смог удержать робота на ногах. Машина повернулась вокруг оси и упала в грязь, лазер воткнулся в трясину, словно гвоздь. Похожая на обрубок, правая рука робота почти схватила Кэсси, оставив на коже длинные царапины. Упавший робот поднял огромную волну мутной грязной воды, которая накрыла девушку, словно цунами.

Покрытая грязью, Кэсси вскочила и расхохоталась, как сумасшедшая. Она подняла правый кулак вверх и торжествующе завопила:

–Да!

«Саранча» ворочалась, словно змея с перебитой спиной, но только погружалась все глубже и глубже в трясину. Кэсси сбросила с плеча ружье, перезарядила его, вставив новую обойму, и потрясла, чтобы очистить от грязи, которая могла проникнуть внутрь, когда она плыла или, съежившись, сидела в норе. Еще два дня назад Кэсси приметила это убежище двухметровой болотной выдры, теперь оно пригодилось как нельзя кстати.

Послышался свист воздуха, раскаленного жаром лазера, и главный люк робота распахнулся. Прыгнув в трясину, водитель «Саранчи» выпрямился и ошарашенно уставился на Кэсси, стоящую напротив с М-23 наготове. Противников разделяло менее тридцати метров. Затем он повернулся и бросился бежать к дымящимся остаткам рощи. Он бежал зигзагами, припадая к редким кочкам и по колено утопая в трясине при каждом шаге.

Кэсси позволила ему уйти, усмехнувшись вслед удаляющейся широкой спине, одетой в хлодожилет. Трофеем Кэсси стала «Саранча», а водитель ей был не нужен. Так как он не попытался напасть, то мог уносить ноги. По крайней мере, парень останется в живых до первой встречи с жителями болот.

Обнаженная кожа Кэсси пылала от прилива крови, тело покалывало маленькими иголочками – это было вызвано ликованием, которое она ощутила после нового убийства. Жертва оказалась не такой большой, как она надеялась, но мало кто из пехотинцев во Внутренней Сфере мог похвастаться победой над роботом без помощи тяжелого вооружения. Она не уничтожила монстра, не сожгла его, как делала обычно. Краснохво-стый «Беркут» Габби Камачо уже давно отработал свое, и теперь поиски пиратского робота, которым можно было бы его заменить, кажется, закончены. Карлос и его полк нуждались в новых машинах, чтобы восполнить большие потери, нанесенные наемникам Кланом Дымчатых Ягуаров.

Кэсси дошла вброд до следующей пальмовой рощицы и уселась в тени, ожидая подкрепления, которое заберет ее добычу. Она думала, что будет скучать по болоту. Их работа здесь закончилась. После долгого обсуждения дон Карлос заключил новый контракт. Полк отправлялся во Внутреннюю Сферу. Обычная гарнизонная служба, на этот раз на планете Дома Куриты, и что самое неожиданное – вдали от Периферии, достаточно далеко от линии перемирия, где не возникнет проблем с набегами кланов.

Пройдет еще много времени, прежде чем Кэсси сможет вновь удовлетворить неистовую жажду поджечь монстра и уничтожить его водителя.

Ревя реактивными двигателями над растрепанными верхушками леса, появился «Беркут». Пилотировал его сам командир соединения Гавилан Камачо, сын полковника и командир первого батальона. Девушка махнула рукой, и робот приземлился на маячок, который она вновь перенесла на безопасное место позади трясины.

Что бы ни случилось потом, но сегодня ночью она будет спать без сновидений.

V

Столица Империи Драконис Люсьен

Район Пешта

27 августа 3056 г.

В комнате стоял полумрак. Простые белые сёдзи – перегородки из рисовой бумаги – поверх металлических стен отражали игру света и теней, рождавшую причудливое действо.

Посреди помещения, наблюдая за экраном, сидел старик, уронив продолговатую лысую голову на грудь и опустив плечи. Тело человека, одетое в кимоно темного переливчатого шелка, казалось, незаметно переходило в инвалидное кресло на колесиках, сливаясь с ним. Цвета движущихся на экране фигурок отражались в его черных глазах. В свои восемьдесят восемь лет он ощущал тяжесть каждой минуты, словно вес свинцового слитка.

Голографический экран показывал заполненный толпой ярко освещенный зал. Над головами виднелись металлические балки, свидетельствуя об импровизированном характере собрания. Это действительно был какой-то склад, спешно переоборудованный под помещение для собраний. Впереди находился подиум.

На возвышении появился невысокий взъерошенный человек с поредевшими непричесанными волосами и жгучими черными глазами. Он встал на фоне гигантского изображения дракона, которому художник придал угрожающую позу, черного на красном фоне. Человек потряс перед присутствующими маленьким толстым кулачком и заорал:

– Мы требуем расправы над предателями, убившими нашего доблестного Координатора Такаси! – с удивительной силой прогрохотал его голос. – Кокурю-кай, общество «Черный Дракон» требует крови!

– Крови! – эхом подхватила толпа; состоявшая в основном из мужчин, одетых в униформу, обязательную для членов рабочего класса Империи Драконис. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить в толпе случайных торговцев и мелких чиновников, прилично одетых.

– Мы требуем сместить предателей, которые вводят в заблуждение нашего Координатора Теодора, закрывая ему глаза на блестящую возможность воспользоваться дезорганизацией наших врагов. Для Драконов настало время сражаться, и сражаться насмерть! Наш клич – Хакко-ичи-у! Восемь углов мира под одной крышей!

Толпа подхватила брошенный призыв с диким энтузиазмом, подпрыгивая и размахивая кулаками над головой. Они кричали:

– Хакко-ичи-у! Хакко-ичи-у!

– Наши враги, Штайнеры и Дэвионы, сейчас в смятении! – крикнул оратор, и шум почти мгновенно стих. В большинстве своем толпа состояла из уроженцев Дома Куриты. – Наши братья из Конфедерации Капеллана колеблются, не в силах решиться на борьбу! Что мешает нам объединиться под руководством Дракона?

Собирался ли оратор предложить собственный ответ на этот вопрос или задал его чисто риторически, осталось неизвестным. Сразу после этих слов раздался странный хлюпающий звук, нечто среднее между плевком и хлопушкой, после чего лицо говорившего разлетелось кровавыми брызгами.

На мгновение в импровизированном зале воцарилась тишина. Затем толпа разбилась, как античная ваза, упавшая на плиты пола. Одни побежали к подиуму, на помощь своему упавшему предводителю, другие – либо лучше информированные, либо те, у кого просто превалировал инстинкт самосохранения, – понеслись к выходу.

Но все оказалось тщетным. Людей, бросившихся врассыпную, сдавила напирающая сзади испуганная толпа. Двери были заперты снаружи.

Теперь оператор показал панораму происходящего. Мужчины и женщины, одетые с головы до пят в черное, с лицами, закрытыми черными щитками, шагали по огромному помещению, убивая всех на своем пути, – сначала из коротких штурмовых ружей, а затем – при столкновении с наиболее фанатичными Драконами – орудуя катанами, достав их из ножен, висящих за спиной.

Человек, наблюдавший за происходящим с экрана, кашлянул и повернул выключатель, вмонтированный в подлокотник инвалидного кресла. На голографиче-ской картинке застыл силуэт одного из одетых в черное оперативников на фоне знамени Дракона с занесенным мечом.

Зажегся свет. Старик пробормотал про себя:

– И это происходит на Люсьене. По правую руку от него сидел далеко не старый мужчина, ноздри его аристократического носа гневно раздувались.

– Наши коллеги, – сказал он, имея в виду Смертоносную дивизию Сил Национальной безопасности под командованием Дэниела Рамаки, – позволили распуститься сотням подобных цветов, но теперь пришло время сорвать их.

– В самом деле? – Старик повернул инвалидное кресло, чтобы видеть лицо человека, сидящего слева от него.

– Оператор телекамеры, разумеется, один из наших агентов, – сказал тот. Он выглядел намного моложе старика в инвалидной коляске. С дряблыми щеками, отвисшими усами, в черном берете на гладких черных волосах. На нем был френч горчичного цвета, надетый поверх белой рубашки с расстегнутым воротом. Шею охватывал белый шарф. – Ему поручили заснять операцию во всех деталях.

– Я так и предполагал, – заметил Субхаш Индра-хар, глава Сил национальной безопасности (СНБ) Империи Драконис. Он сделал паузу, сверля неопрятного мужчину в черном берете пристальным взглядом.

– Вы все еще настаиваете, чтобы мы передали эту запись средствам массовой информации, господин Кацуяма?

Кацуяма с энтузиазмом закивал круглой головой:

– Разумеется, Субхаш-сама. Но соответственно отредактировав. Это замечательно, просто замечательно! Запись одновременно подчеркивает хитрость и коварство Кокурю-кай и тщетность всех этих акций перед лицом наших доблестных и героических оперативников СНБ...

Он, казалось, намеревался продолжать в том же духе, возможно, еще долгое время, но Субхаш оборвал его, внезапно развернув кресло к человеку, сидящему от него по правую руку.

– Что скажешь, Мигаки?

Третий из присутствующих выглядел моложе остальных. Высокий и худощавый, он был одет по последнему веянию моды высшего общества: яркий узорчатый хаппи, надетый поверх серого спортивного свитера, который носили в Академии водителей роботов Сун-Жанг, черные шелковые брюки, похожие на пижамные, белые носки таби с вырезом для большого пальца и сандалии на деревянной подошве – гета. Черные волосы, связанные на макушке в пучок, были длинными и спадали на одно плечо. Он сидел, положив ноги одну на другую, но теперь выпрямил их, выдерживая паузу перед тем, как ответить, – Субхаш подметил это, – и затем подчеркнуто пожал плечами.

– Сенсей Эрни – специалист в этом деле, – произнес Такура Мигаки, глава «Голоса Дракона» – отдела пропаганды СНБ.

Субхаш ждал, но подчиненный умолк. Несмотря на элегантную внешность и заботливо поддерживаемое впечатление о своей особе как о беспечном повесе и франте, Мигаки никогда не позволял себе произносить что-либо случайно или по ошибке. То, как он сочетал уменьшительное имя со словами «мастер» или «учитель», его сухой и слегка высокомерный тон, звучали непривычно и резали слух. Но в устах юноши это выражало почтение. В конце он выразил уважение к мастерству и компетентности Кацуямы, проявленные в этом деле, и привлек внимание к своей оригинальности, подчеркнутой необычным одеянием.

Субхаш поставил кресло так, чтобы, не поворачивая головы, видеть обоих посетителей, хотя от подобной позы начала болеть шея. В молодости Субхаш занимался атлетикой, кендокой и достиг огромного мастерства. Он испытывал неловкость, находясь теперь в беспомощном положении.

Энрико Кацуяма являлся главой Общественного совета, который руководил операциями со средствами массовой информации, осуществляемыми «Голосом Дракона». На этот пост его пригласил Мигаки, чей талант в области пропаганды уже превратился в легенду; это Мигаки выступил магом и чародеем, который окрестил Хэнса Дэвиона Черным разбойником, представив Верховного Правителя Федеративного Содружества уже после его смерти величайшим врагом всех времен и народов в глазах населения Империи Драконис. Субхаш Индрахар не чувствовал себя вполне спокойно рядом с Мигаки, хотя тот никогда, даже намеком, не показал, что может сменить Субхаша на посту Директора. У Мигаки хватало терпения и обходительности, чтобы скрывать свои намерения. Но у Субхаша не было причин сомневаться, что Кацуяма соответствовал тому посту, на который его пригласил Мигаки. У Мигаки хватало осторожности и тщеславия, чтобы не рисковать потерей лица в результате некомпетентных действий, пусть даже не своих.

– Мы обычно не разглашаем информацию о деятельности наших операторов, – сказал Субхаш.

– Но почему бы не начать? – спросил Кацуяма, искрясь энтузиазмом. – Наступили сложные времена. Народу нужны герои. Почему бы ими не стать воинам Сил национальной безопасности?

Субхаш скептически взглянул на собеседника. Даже он находил эту идею абсурдной.

– Кроме того, – добавил Кацуяма, – эта пленка определенно положит конец слухам, что за спиной Черных Драконов стоит сама национальная безопасность.

Субхаш с трудом перевел дыхание. Директора мало заботила репутация СНБ, по крайней мере, пока они наводили страх. Но ультранационалисты Кокурю-кай, как ему было известно, уже распространили слухи, что у них есть высокопоставленные сторонники в правительстве Империи Драконис. Нельзя позволить им расшатывать иллюзорные устои законности, на которых держится национальная безопасность.

В этом заключалась некая доля иронии, и великий Субхаш улыбнулся – удивительно редкий случай для человека, которого за глаза давно прозвали Весельчаком. Такаси Курита не был предательски убит, как заявил оратор «Черных Драконов». Но не потому, что Субхаш и его национальная безопасность недостаточно постарались.

Он едва заметно кивнул. Мигаки, увидев это, поклонился и встал. Кацуяма, не заметив кивка, продолжал сидеть, сложив руки, как примерный школьник, на самом краешке кресла, что грозило его широкому заду неминуемым падением.

– Поступайте так, как считаете лучшим, господин Кацуяма, – сказал Субхаш.

Вскочивший на ноги Кацуяма выглядел как толстый и неловкий щенок.

– Благодарю вас, Директор! Я обещаю: вы не будете разочарованы!

«Разумеется, – подумал Директор, в то время как Мигаки, строго соблюдая субординацию, выходил следом за Кацуямой из кабинета. Субхаш Индрахар считался человеком, который совершал мало ошибок, а если и совершал, то исправлял их твердой рукой. – Не верю, что тебе хватит смелости свалить меня», – подумал он.

Субхаш остался один. Мгновение он сидел неподвижно, одинокий старик наедине с усталостью. Затем выключил голоизображение на экране в углу, одновременно выкинув из головы все мысли о «Черном Драконе». Они были укрощены, по крайней мере, на некоторое время.

Настало время обратиться к более срочному делу – поручению, с которым он посылал своего приемного сына и официального наследника на ближайшую планету Хашиман.

VI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.

В предместьях Масамори, крупнейшего города планеты Хашиман Империи Драконис, царила праздничная атмосфера. Девяносто роботов Семнадцатого разведывательного полка высаживались на планету, поступая в распоряжение второй по величине корпорации на планете – «Хашиман Таро электронике, ЛТД». ХТЭ принадлежала Чандрасехару Курите, дальнему родственнику семьи, правившей Империей Драконис со времени основания уже более семи веков.

– За моей спиной вы видите шаттл, высаживающий роботов первого батальона «Кабальерос» Камачо, именно так называют себя мужчины и женщины Семнадцатого полка. Они пройдут маршем в город, чтобы приступить к своим обязанностям по охране безопасности в могущественном промышленном комплексе ХТЭ, который располагается на западном берегу реки Ямато, в городском районе Марусаки. Пользующееся дурной славой ненадежное население Масамори нашло в данном факте повод для своих шумных хулиганских мацури, проще говоря – уличных праздников.

Молодой человек с тонкими, точно нарисованными усиками полуобернулся налево, подставив голокамере мальчишеский точеный профиль, а в кадре появился мост на консолях, переброшенный через реку Ямато, ширина которой достигала здесь пятисот метров. Толпы людей, выстроившихся по ходу движения роботов, размахивали флагами и сверкающими воздушными змеями. Напротив, через реку, освещенные вечерними огнями небоскребы Масамори казались бронзовыми башнями.

– Позади меня вы видите памятный железнодорожный мост Хосиро Куриты. Как и большинство крупных мостов в пределах Империи Драконис, мосты, что ведут в Масамори, построены так, чтобы выдерживать тяжесть не более девятнадцати тонн. Эта особенность предусматривалась, чтобы предупредить вторжение вражеских роботов через мосты в случае набега. Только железнодорожный мост сможет выдержать до ста тонн веса машин наемников.

Вы слышите, как вздохнула толпа, когда первый робот пересек мост. И вот они прошли: возможно, со времен немецкой «Штуки» в дозвездную эпоху не существовало боевых машин, настолько соответствующих могущественной и непримиримой Империи Драконис. Среди них – робот командира Семнадцатого полка полковника Карлоса Камачо, последнего представителя войск Лиги Свободных Миров, несущий на себе выгнувшую горбом спину, оскалившуюся «Бешеную Кошку», которую ни с чем не перепутаешь, – истинный символ страшной мощи набегов кланов.

Шагая за «Белым Великаном» отца, приближается «Беркут» под командованием командира подразделения Гавилана Камачо, его робот разрисован спереди и сзади устрашающими изображениями беркута с распростертыми крыльями и когтями. Позади него шагают остальные роботы первого батальона.

Но «Белый Великан» с акульей пастью, украшающей сопло робота, не первая машина в строю. Честь возглавить шествие в Масамори выпало бойцу разведывательного взвода полка..."

Камера опустилась немного ниже, сфокусировавшись на одинокой фигуре, кажущейся ничтожным насекомым перед вселяющей ужас громадиной боевого робота полковника Камачо.

– ...Долгой и блестящей службой в полку эту честь завоевала младший лейтенант Кассиопея Садорн. Она возглавляет могучую процессию бронированных и тяжеловооруженных машин, управляя самым простым механизмом, который имелся в полку: тридцатискоро-стным горным велосипедом системы Микояна Гуревича.

За спиной Кэсси свисала туго заплетенная коса, поперек багажника было привязано длинным шнуром штурмовое ружье. Девушка энергично нажимала на педали. Затем камера снова вернулась и сфокусировалась на привлекательном молодом репортере в спортивной куртке безукоризненного покроя.

– Репортаж велся с Хашимана. Префектура Ошика Галедонского военного округа. С вами был Арчи Вестин.

– Хорошая работа, Арчи, – сказала женщина, снимавшая репортаж, закинув голокамеру на плечо. Арчи улыбнулся почти робко и кивнул кудрявой светловолосой головой.

– Прошу прощения, молодой человек, – произнес вежливый голос за плечом Вестина. Репортер обернулся и увидел человека среднего роста и возраста, стоявшего невдалеке и ожидавшего конца передачи. Ветер поднял дыбом волосы вокруг его тонзуры. У незнакомца были усы и темные глаза, причем с такими тяжелыми веками, что казались почти заплывшими. Белый воротник и темное спортивное пальто поверх черной рясы современного католического священника дополняли картину. Арчи вежливо ему поклонился.

– Можете ли вы уделить мне несколько минут для разговора, господин Вестин? – спросил священник.

– Разумеется, святой отец.

– Отец Роберто Гарсия, Общество Иисуса, – с застенчивой улыбкой представился священник. – Но можете звать меня Бобом, если вам, так удобнее.

Арчи в ответ улыбнулся и кивнул. По натуре он был вежливым и легким на подъем юношей. Оба этих ценных качества очень помогали ему в работе.

– Чем могу быть полезен, свя... простите, Боб?

– Ничего не могу поделать, но я подслушал вашу ссылку на «Штуку». Вы, случайно, не историк?

– Вряд ли можно так сказать. Скорее любитель, – рассмеялся Арчи.

Лицо иезуита оживилось:

– У нас общие интересы. Давайте побеседуем в один из ближайших дней. Что вы на это скажете?

– Обязательно! – Арчи поглядел туда, где женщина-оператор Мариска Сэвидж, нагнувшись, укладывала голокамеру в специальный футляр. Он еле заметно усмехнулся, глядя, как ее шорты цвета хаки натянулись, обрисовывая ягодицы. Она была чуточку коренаста на его вкус. Профессиональные принципы и здравый смысл удерживали Арчи от попыток нарушить границы уже довольно тесной дружбы, складывавшейся между ними, что помогало вместе переносить опасности и водовороты нелегкой репортерской жизни. Но посмотреть он мог...

– Вот что я скажу, Боб, – сказал Арчи, вновь повернувшись к собеседнику. – Хотя я встречался с полковником Камачо и даже имел краткий разговор с подполковником Кабрерой и, надо отметить, они приняли меня очень душевно, – я еще толком здесь никого не знаю, если вы поняли, о чем я говорю. С тех пор, как меня прикомандировали к Семнадцатому полку, мне просто необходимо иметь друга внутри него. Гарсия оживился.

– Если это пригодится, то у меня наладились самые близкие отношения с офицером по связям с общественностью «Кабальерос». Это одно из многочисленных званий, которые я ношу, – кроме того, я историк части, психолог и водитель «Крестоносца».

Карие глаза Вестина широко распахнулись:

– Вы еще и водитель робота?

– Да, я удостоен этой чести, – кивнул Гарсия.

– Необычно видеть падре на боевой машине. Еще более необычно – квалифицированным водителем робота.

– Вы ничего не слышали о так называемых юго-западных мирах, не так ли? – спросил священник. Вестин в ответ покачал головой. – Я сообщу вам много нового, дорогой друг. Для начала – у нас только один невоюющий священник, отец Мантойла. Остальные – пасторы и раввины тоже воюют бок о бок со всеми. Это единственный способ снискать уважение среди подобных людей.

– Пасторы, раввины и священники? – недоуменно переспросил Арчи.

– Как я и предупреждал, вам еще предстоит многое узнать о нас. – Гарсия положил руку на плечо юноши, что оказалось трудновато, потому что Вестин значительно превосходил ростом священника, и мягко повернул его лицом к шествию роботов «Кабальерос», пересекающих мост и вступающих в Масамори.

– А сейчас ответьте мне как любитель истории: напоминает ли вам что-либо эта сцена?

Арчи прикусил нижнюю губу белыми ровными зубами, затем пожал плечами:

– Мне просто ничего не приходит в голову.

– Это напоминает вход Великого Каталонского войска в Константинополь в тысяча триста втором году от Рождества Господа нашего.

Арчи слегка пожал плечами:

– Боюсь, что я ничего не знаю об этом, падре.

– Оттоманские турки только что начали теснить сельджуков. Они обрушились на Византию, словно нашествие саранчи. Столкнувшись с ними, византийцы наняли войско каталонских наемников – непревзойденную легкую пехоту. Они были самыми крепкими солдатами в те времена, их женщины были так же опасны, как мужчины, – точно так же, как и у наших «Кабальерос».

– Вы говорите, падре, что Семнадцатый полк – самые крепкие наемники сегодня? – спросил Арчи, подняв брови.

Гарсия утвердительно кивнул:

– Еще до появления Волчьих Драгун и Гончих Келла, господин Вестин, ни один из «Кабальерос» до сих пор, пока он жив, не уступал ни сантиметра. Ни один из них.

– Зовите меня просто Арчи.

– Хорошо, Арчи. В том образе, что пришел мне на ум, привлекает прежде всего противоположность. Живопись девятнадцатого века часто изображала вход армии в столицу Византии. На троне сидит император, за правым плечом его – Святая София, вокруг толпится блестящая, пестро разнаряженная свита во всем своем великолепии.

А перед ним проходят каталонцы: лохматые варвары, откровенно неряшливые и свирепые, в кольчугах и шлемах, с остро наточенными азагаями и щитами, закинутыми за спину. На вид они ничем не отличаются от своих предков – вестготов и диких иберийских племен, хотя и входят в самый огромный город, который только существовал на Востоке.

Арчи рассмеялся.

– Впечатляющая картина, будьте уверены. Но она, кажется, отнюдь не льстит вашим товарищам.

– Я «Кабальерос» по рождению и воспитанию, Арчи. Моя семья – одна из самых гордых на Сьерре, моей родной планете. Но я хорошо знаю свой народ.

Юноша вздернул подбородок и кивнул. У него был очень симпатичный подбородок, квадратный, но не слишком резкий. Арчи гордился этим подарком природы.

– И чем же все это закончилось? – спросил он, наблюдая за длинными тенями, которые отбрасывали роботы «Кабальерос», тяжеловесно ступая по мосту, раскинувшемуся над медленно текущими водами реки Ямато.

Гарсия вздохнул:

– Плохо. Византия испугалась мощи каталонцев и амбиций их предводителя, Роджера де Флора. Они пригласили Роджера на пир, устроенный в его честь, схватили и казнили вместе со свитой. Одновременно они напали на отдельно расположенные лагеря наемников, намереваясь уничтожить их.

– Им это удалось?

– Нет, разумеется. Каталонцы не только отбились, но в своей ярости обратили в пустыню земли империи, раскинувшиеся за пределами городских стен, потому что у наемников не хватило боевых машин, чтобы проломить их. Потом они отплыли в Грецию и отвоевали у французских рыцарей Пелопоннес, который стал их владением. И много веков спустя грек, который хотел проклясть кого-либо, говорил ему: «Чтобы тебя настигла месть каталонца!»

Некоторое время были слышны лишь завывания ветра, отдаленные крики и гудение работающих погрузочных машин, доставлявших имущество «Кабальерос» из корабля на территорию принадлежащих ХТЭ спортивных стадионов. Там предполагалось построить казарму для полка. В ушах собеседников все еще раздавался грохот медленно, в ногу, проходящих роботов «Кабальерос» через железнодорожный мост.

– Я бы сказал, плохое предзнаменование, – наконец заметил Арчи.

– Если вы верите в предзнаменования... – Иезуит снова хлопнул юношу по плечу. – Пойдемте. Уверен, что вам и вашей прелестной молодой ассистентке не помешает выпить чего-нибудь, а потом войти по мосту в город. Вы как раз успеете заснять прибытие наших роботов в столицу.

VII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.

Показались Юсаки и Юнаги, классические обитатели дна – оборванцы с голыми руками и ногами и разлетающимися на ходу черными волосами, неразлучные, как близнецы, пробирающиеся сквозь толпу.

– Они идут, Лейни, – шепнул Юсаги – тот, кто из них двоих был выше товарища на несколько сантиметров. Его имя означало «кролик», и с первого взгляда становилось ясно, что оно ему здорово подходит. На инго – воровском жаргоне – это также значило «мелкий воришка». И такое определение тоже вполне подходило ему.

– Странная штука, – сказал Юнаги, адресуя свои слова рыжей женщине, которая была на добрых полметра выше, чем он сам или Юсаги. Женщина стояла на тротуаре в окружении кучки мужчин с весьма суровыми лицами, вокруг которых образовался невидимый круг, и его границы не рисковал переступить ни один из законопослушных граждан Масамори. Бросив даже случайный взгляд на эту группу, любой безошибочно определил бы в них чрезвычайно опасных уличных бандитов.

Юнаги стоял, хватая ртом воздух, а высокая женщина глядела на него сверху вниз, скрестив руки. Это был гибкий маленький человечек, чьи движения, когда он не бежал согнувшись в три погибели, напоминали струящееся масло. Его имя значило «угорь» и одновременно указывало на профессию квартирного вора. Когда-то его сцапали Друзья-Увещеватели. Отбывая срок, он делил камеру на Галедоне-пять с Юсаги.

– Их возглавляет женщина, – прошептал Юнаги, – и знаешь что? Она едет на велосипеде!

В начале улицы показались силуэты огромных шагающих роботов. Рыжая через плечо оглянулась на человека, который был еще выше, чем она, и настолько же массивным, насколько она гибкой. Какую-то часть его тела составлял жир, но гораздо большую – мускулы. Мужчина был брит наголо, у него были смешные круглые щеки, и носил он оранжевые одежды монаха Ордена Пяти Столпов.

Великан шагнул вперед, туда, где на краю тротуара собрались зеваки, чтобы лучше видеть происходящее. Он зарычал, словно вулкан, готовящийся к извержению. Зеваки, обернувшись, увидели его и мгновенно исчезли.

Рыжая женщина заняла их место, свита обступила ее кольцом. Граждане не сговариваясь расступились в стороны, словно лужица ртути, если ее тронуть кончиком пальца.

Дорогу украсили искусно изготовленные фонарики из цветной бумаги, некоторые из них летали над головами, прикрепленные к наполненным гелием воздушным шарам. Повсюду на ветру трепетали живые и бумажные цветы и транспаранты с приветственными надписями в адрес чужестранцев, начертанными иероглифами, которых гости, 'несомненно, не могли прочесть. Танцоры в традиционных костюмах – японских, китайских и индийских – прыгали повсюду, разве только не под ногами у роботов. Масакко – как называли население столицы Хашимана – устроили себе праздник.

Разумеется, агенты ХТЭ по связям с общественностью просачивались всюду, обеспечивая впечатление гостеприимства по отношению к наемникам. На улицах царил совершенно искренний энтузиазм; Элеанор чувствовала, как толпа излучает его, словно бумажный фонарик свет зимней ночью. Масакко любили все новое, и гигантские роботы, шагающие по центру города, представляли для них всего лишь свежее развлечение. Более того, народ радовался любому поводу для устройства мацури – праздника, представляющего собой встречающуюся только на Масамори смесь традиционных праздников, уличных гуляний и мятежа.

– Любой «усатый Пит» посинеет, если увидит, какую вечеринку устроили для кучки грязных гайчин, – сказал Шиг Хофстра, долговязый худой парень с резкими чертами лица и копной пшеничных волос на голове. По подозрению в мятеже его поместили в один из «санаториев» Министерства по защите порядка и справедливости в районе Бенжамина, где он пережил тяжелые деньки. Если бы власти точно знали, что он мятежник, то непременно покончили бы с ним. Но во время нашествия кланов Теодор Курита негласно открыл множество тюремных дверей для каждого, кто вызовется добровольно выполнить наиболее трудные задания. Хотя Шиг никогда в жизни не видел робота изнутри, однако ему не хотелось гнить за решеткой, и он шагнул из строя и подписал бумаги. После потрясающих девяноста дней курсов водителей, где Шиг внезапно проявил недюжинную сообразительность, он обнаружил, что в лотерее «кутузка – воля» ему выпал тяжкий жребий – Девятый полк «Призраков». Не говоря уже о том, что они оказались наемниками.

Лейни хмыкнула. «Усатым Питом» называли последователей традиций Дома Куриты – людей, которые имели неосторожность поверить реформам Координатора Теодора. Особенно это коснулось такой специфически консервативной части общества, как оябуны – начальники преступных синдикатов якудзы. Как и многие, не относящиеся к якудзе, члены полка, Шиг думал, что он по-настоящему ненавидит пришельцев-якудза, тех, кто были всего лишь слегка цивилизованными уличными гангстерами.

Улыбка мелькнула у рыжей по лицу и исчезла. Шиг не мог знать, что значит ненависть к оябуну. Лейни Шимацу знала. Она сама была из якудзы. Кролик и Угорь оказались правы. Рыжая увидела приближающегося лидера процессии. Голые загорелые ноги женщины ритмично и легко двигались, несмотря на заметный подъем улицы. Она оказалась крохотной и смуглой, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, спускающуюся вдоль спины. Велосипедистка напоминала азиатку родом откуда-то из Империи Драконис. В ней текла и кровь гайчин – когда ее взгляд на секунду встретился с глазами Лейни, та заметила, что они серые с голубыми искорками.

За то короткое мгновение, когда взгляды женщин встретились, крошечная юная девушка и высокая женщина составили мнение друг о друге. Затем велосипедистка проехала мимо, и следом загромыхала «Бешеная Кошка» с развернутой зубастой пастью, нарисованной на сопле. Высокая женщина задумчиво погладила подбородок.

– Не нравятся они мне, – заявил симпатичный парень с выкрашенным в пурпурный цвет хохолком на голове, наблюдая за тем, как машины наемников двигались на север. Он был новичком среди «Призраков», заблудший самурайский ягненок из Мийады: парень обесчестил себя, изнасиловав беременную женщину. Он так страстно жаждал испытать себя, что согласился опуститься в самую гущу дикой смеси гайчин, якудзы и атяi, создавших Девятый полк «Призраков». О вкусах не спорят.

Тай-са Элеанор Шимацу приняла свою излюбленную позу, очень подходящую для размышлений: широко расставила ноги, запустив ладонь в спутанную копну рыжих волос. Одетая в брюки для верховой езды цвета хаки и черный жилет поверх белой мужской сорочки, она представляла собой замечательное зрелище, даже если бы и не возвышалась при ста семидесяти сантиметрах роста над преимущественно низкорослыми жителями Масамори.

Она не обратила на молодого лейтенанта ни малейшего внимания. Кстати, женщина даже не помнила его имени. Он очень мило смотрелся, восседая на водительском кресле своего робота. Но парень еще не заслужил ордена Золотой Пули, так что черт с ним!

Стоявший за ее левым плечом капитан Бунтаро Мейни хмыкнул.

– Думаешь, что Дымчатые Ягуары сами подарили оябуну наемников «Бешеную Кошку?»

Новичок покраснел, став одного цвета с малиновым хохолком на макушке. Мейни можно было бы назвать красивым, если бы не потеря правого глаза. Но он сражался с кланами и жил только разговорами об этом. На память Мейни носил на шее патрон на цепочке от своего штурмового ружья, покрытый чистейшим золотом.

– Смотри-ка, – воскликнул новичок, с насмешкой указывая куда-то пальцем, – да вы только взгляните на «Саранчу»!

Следом за тяжеловесами – «Белым Великаном», «Атласом», меньшим, но все же тяжелым «Беркутом» – двигалась одинокая «Саранча» на длинных птичьих ногах. Многие из машин наемников были раскрашены весьма прихотливо. Но «Саранча» являла собой нечто особенное. С ног до головы ее обклеили массой пластиковых игрушек и украшений – кукольными головками, моделями роботов, цветами, фруктами – фантастическая инкрустация. Гирлянды пластмассовых цветов обвивали корпус робота и переплетались спиралями вокруг длинного ствола лазерной пушки.

– Ну, я просто не знаю, – протянул Юнаги. – Думаю, это...

– ...это круто, – подхватил Юсаги, который, совсем как близнец, имел привычку заканчивать фразу старшего сокамерника.

– Шелуха все это, – презрительно усмехнулся молодой самурай, всем видом показывая, что он еще не настолько пал, чтобы разговаривать с такими подонками, как близнецы ашигарю. Это был его очередной промах. Из подонков состоял весь полк «Призраков». – Пуля пробьет это дерьмо насквозь, даже не задержится.

– Не пори чушь! – отозвался одноглазый Бунтаро. – Пластик чересчур мягок. Эти побрякушки потом просто снимут. Напоминает китч, но с какой радости они это затеяли? Я слышал, что «Кабальерос» тоже сражались с кланами. Они могут позволить себе все, что угодно.

– И мы тоже, – заметил высокий блондин.

Самурай утвердительно кивнул своим хохолком. Существовала тонкая граница между упрямством и простым непониманием того, когда следует остановиться. Он почти нарушил ее. Возможно, сказалось военное воспитание привилегированной касты.

– Как низко они пали, что позволили женщине ехать во главе колонны! – заявил он презрительно. И сразу же, сообразив, где он сейчас находится, поспешно добавил: – На велосипеде, я хотел сказать, на велосипеде.

Глаза тай-са Шимацу были темно-карими, огромными и прекрасными. Когда она испытывала сильные эмоции, например злилась, то они отливали красным, как у экзотического зверя. Глаза, которые взглянули сверху вниз на красноволосого самурайского молокососа, светились красно-коричневым цветом.

– Смотрится она чертовски внушительно, – заметила Лейни Шимацу и добавила: – А ты нет, Безымянный.

Новичок надулся. Безымянный звучало оскорбительно, поношение, которое он мог бы стерпеть от кого-нибудь, равного ему по положению. Он раскрыл рот, чтобы достойно ответить женщине...

Но слова застыли у него в глотке. Полковник – тай-са – прочла его мысли и улыбалась в ожидании. За пререкание со старшим офицером в наемных частях Империи Драконис не карали смертью только уголовников, но любому члену семьи провинившегося оно грозило гибелью. Молодого самурая внезапно осенило, что ему не следует поднимать шум по такому пустячному поводу. Все эти ребята не бегают разбираться в Ассамблею Великого Инквизитора всякий раз, когда соседу взбредет в голову громко пукнуть, не отойдя в сторону. Стоит ему разинуть рот, и эта женщина, которую прозвали Рыжей Ведьмой, вызовет его на поединок на тех условиях, которые он сам назовет: на роботах, ножах или бороться голыми руками, и единственное, что ему останется, – упокоиться без всякой похоронной церемонии в коробке из-под сэндвичей где-нибудь за городом. Неплохая судьба для истинного самурая, не так ли?

Прошла минута. Одетый в монашескую одежду гигант протянул огромную мягкую руку и, даже не соизволив обернуться, тяжело ткнул новичка, которому по молчаливому уговору приклеили кличку Безымянный, в грудь. Тот полетел прямо в толпу добропорядочных граждан, стоявших в отдалении. Они громко запротестовали и в страхе разбежались, а самурай приземлился на свой костлявый зад.

– Взгляни-ка через дорогу, – сказал Шиг Хофстра, кивнув квадратным подбородком в просвет между ногами проходящей мимо «Росомахи» с забавным прозвищем «Праздный Гуляка», написанным на корпусе. – За нами следят копы.

Лейни посмотрела туда. Парочка полицейских из команды Друзей-Увещевателей наблюдала за освобожденными из-за решетки «Призраками», поглаживая кобуры с револьверами. Лейни выждала, когда встретится с ними взглядом, и улыбнулась.

– Позволим им подойти поближе, – сказала она. – Пусть прихватят всех своих друзей. И мы оставим их в живых, так что Великий Инквизитор сможет разорвать их в клочья за то, что они осмелились встать на пути у славных отборных солдат.

В ответ «Призраки» дружно рассмеялись в лицо полицейским. При вербовке агитаторы Теодора Куриты не стеснялись в выражениях. «Вы подонки, – говорили они, – рожденные, чтобы умереть во славу Дракона и Дома Куриты. Но, встав в строй, вы получите отсрочку, борясь с врагами Империи. Вдобавок вы получите массу привилегий, став „Призраками“ или членами ордена Золотой Пули. Одна из них придется по вкусу многим парням и девчонкам – запряженные быки гражданской полиции больше и пальцем не посмеют прикоснуться к вам».

Полицейские посмотрели на них. Посверкали глазами. И нашли причину, чтобы смыться подальше. Роботы маршировали по улице, словно легендарные гиганты, только сделанные из металла.

Коренастый мужчина средних лет протянул упавшему самураю грубую руку в шрамах. Безымянный сначала посмотрел на нее с отвращением. Этого человека звали Луна. Он был сабу – заместителем Лейни. До поступления в полк он являлся членом Тосикай – Совета восточной банды. Это означало, что у него в венах текла корейская кровь наряду с грязным деревенским происхождением из атя.

– Мучо, – сказал самый старший мужчина в группе. Этот древний буддистский термин обозначал мимолетность жизни. Грубо говоря, это значило: наплюй и забудь. Или если перевести на философский язык: оставайся наблюдателем.

Самурай принял руку и позволил Луне помочь ему встать.

Кореец снова занял свое обычное место за спиной командира, где он мог шепотом разговаривать с ней так, чтобы не слышали остальные.

– Забавное совпадение, не так ли? – пробормотал он.

– В чем ты его видишь? – спросила Лейни.

– В том, что дядюшка Чэнди посылает полк иностранных наемников защищать свои фабрики всего за несколько дней до первого пополнения полка роботами со времен Токкайдо.

– И что из этого следует? – вновь спросила Лейни Шимацу.

– Хашиман расположен далеко от границы перемирия, – сказал Луна. – Возможно, наши командиры считают, что перемирие с кланами скоро будет нарушено? Или источник беспокойства пустил корни здесь, на этой планете?

– Возможно, дело обстоит так, как ты сам сказал, – предположила Лейни. – А возможно, это всего лишь совпадение.

– Все может быть, – согласился кореец таким тоном, словно хотел сказать, что и свиньи полетели бы, будь у них крылья.

VIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.

Кэсси и краем уха не слышала о Каталонской кампании, но попросила отца Боба попридержать язык, когда он попытался рассказать ей об этом. Уж такой она была: резкой до крайности, а иногда и грубоватой. Но никто не ставил ей этого в укор. Возможно, девушку спасала улыбка.

Жилистые крепкие ноги Кэсси жали на педали без устали. Она наклонилась вперед, всем весом тела налегая на прямой руль, хотя мышцы рук уже начали уставать. Процессия, возглавляемая велосипедисткой, пересекла мост Хосиро Куриты прямо по шпалам. По сравнению с этим въезд в район Мурасаки показался ей просто конфеткой. Масамори находился на широком берегу залива, образовавшегося там, где река Яма-то впадала в море Шакудо. Здесь местность была практически ровной.

Маршрут парадного шествия « Кабальерос» после въезда в город недолго пролегал по берегу реки. Как ее проинструктировала подполковник Марисоль Кабрера, начальник штаба полковника Камачо, сначала Кэсси во главе процессии свернула на север, а потом на запад – в Мурасаки. У Кэсси возникло искушение повести колонну прямо через столицу Хашимана, круша все вокруг и ломая мостовые, но она справилась с ним. Не из страха перед леденящими душу последствиями, которыми ее стращала Кабрера – Леди Смерть на тот случай, если девушке вздумается выкинуть подобный фокус. Но только из уважения к усталому старику на «Бешеной Кошке», с трудом шагающему следом за ней.

Район Мурасаки оказался «деловым», с огромным количеством ресторанов и маленьких магазинчиков на первых этажах. Хотя у Кэсси не сохранилось воспоминаний о жизни в Империи Драконис, местность выглядела намного приветливее, чем она ожидала. Она считала, что жизнь в Империи Драконис намного мрачнее, и судила о ней не только по официальной пропаганде Федеративного Содружества, но и по страшным рассказам эмигрантов, среди которых ей пришлось вырасти.

Улицы выглядели широкими и чистыми, ярко светило солнце, и толпы местных жителей, высыпавших навстречу «Кабальерос» и сдерживаемых силами гражданской полиции в шлемах и с дробовиками для разгона демонстраций, выглядели доброжелательными и веселыми. Энтузиазм, с которым они приветствовали шествие наемников, возможно, специально подогревался агентами, внедренными в толпу. Это был обычный прием в Империи. Но и на самом деле, лица людей светились от счастья, вероятно, все коренилось в неистребимой любви к зрелищам.

Многие здания оказались выше самых высоких из виденных Кэсси небоскребов. Они были построены в стиле Ямато, названном в честь старого флагманского корабля адмирала Куриты во второй мировой войне на Земле. В конце двадцать девятого столетия этот стиль приобрел огромную популярность в Империи Драконис. Похожие на акульи плавники здания уступами спускались, один за другим, к огромной вертикальной стене, и их четкие плавные очертания из стекла и бетона под лучами ярко-оранжевого хашиманского солнца казались бронзовыми.

Кэсси ничему не удивлялась, потому что прочла путеводитель. Все это наряду с беглой предварительной лекцией перед высадкой Ребби Бар-Кохба, офицера штаба второго батальона и по совместительству планетолога, послужило для «Кабальерос» единственным источником информации о планете.

Этот интерес не был вызван простым любопытством. Хотя дон Карлос убеждал Кэсси, что ей предоставляется честь возглавить парад, девушка считала подобное своей рядовой работой – идти впереди полка при высадке на вражескую территорию.

«Если небоскребы подходят вплотную к фабричной территории, – подумала она, – для снайперов это будет самой удобной позицией». Сооружения казались достаточно прочными, чтобы позволить легкому или среднему роботу засесть наверху или внутри них. Будет дерьмово, если они начнут щелкать нас, как орешки.

Кэсси пока не строила предположений, кто и зачем начнет щелкать их. Но она была разведчиком, чертовски хорошим разведчиком, чтобы заранее решить, что никто не нападет на «Кабальерос» только потому, что они расположились на расстоянии многих парсеков от вонючей Периферии и еще более вонючих кланов. Хороший разведчик всегда прежде всего оценивает возможную опасность, не обращая внимания на презрительное фырканье бравых водителей роботов.

Кэсси по обыкновению намеревалась оберегать этих парней и девушек от гибели по причине их собственной неосторожности.

На дальней стороне перекрестка она заметила дорожный шлагбаум, который установили полицейские, носившие ножные и ручные латы в красно-белую полоску. «...Если мне придет в голову проломить шлагбаум, эти ребята так и брызнут наутек», – подумала мельком Кэсси.

За спиной этих козлов, раскрашенных, как пирожные из кондитерской, остановились автобус и множество компактных частных автомобилей, оставленных Друзьями-Увещевателями для перекрытия дороги. Народ Дома Куриты привык к подобным неудобствам. Пассажиры столпились впереди, чтобы поглазеть на марш гигантских, похожих на человека военных машин, они рукоплескали и что-то восхищенно кричали – всем этим заботливо руководила клака, подосланная правителем планеты Персивалем Филлингтоном, молодым графом Хашиманским.

«Ну ладно, – подумала Кэсси без всякой симпатии, – в конце концов сами устроили это представление, пусть сами и расхлебывают». Девушка свернула направо, как и было приказано, на проспект Тай-шо Далтона.

Четырехрядная улица раскинулась перед ней, плавно подводя к бронзовым воротам, показавшимся в пятистах метрах впереди, которые были пробиты в неприступных десятиметровых каменных стенах. Падающие солнечные лучи играли на резьбе, украшающей металлическую поверхность ворот, и отражались медными бликами на клубках тонкой, как бритва, проволоки на вершине стен. Кэсси охватило минутное желание лечь на руль поверх привьюченного к велосипеду М-23 и поднажать на педали со всей силой, оставшейся в ее ногах, натруженных годами скитаний по зарослям на доброй дюжине заросших колючками планет.

Но и это желание она тоже поборола. «Кабальерос», идущие сзади, знали, почему она согласилась ехать впереди. Как и сама Кэсси, они всегда повиновались дону Карлосу, выполняя его желания, не дожидаясь приказа, потому что считали полковника Камачо мозгом и духом «Кабальерос». Если им не нравилось организованное шествие, они могли поворчать, как это всегда делается в войсках. Но уроженцы юго-запада презирали велосипед. Не имело значения, что велосипед был идеальным средством передвижения для разведчика – невысокий и дающий прекрасное поле обзора, он мог проникать в такие труднодоступные места, куда даже на проворной «Крысе» не добраться. Водители роботов не понимали всех этих преимуществ. Для них велосипед символизировал ленивый городской образ жизни толстосумов, памятный по жизни на родной планете, горожан, которые всегда воротили нос от деревенщины – бандитов и голозадых индейцев, из которых и выросли потом настоящие «Кабальерос». То, что Кэсси жала на педали впереди колонны, водители роботов расценивали как урон своей чести, что им было гораздо труднее перенести, чем даже какому-нибудь грязному клановцу. Но именно водители роботов стали причиной такого решения, когда бросились, сидя в машинах, наперегонки с горы и гироскопы роботов едва удержали их машины от падения вперед.

Если подобные непокорные детишки весят по меньшей мере шестьдесят тонн – это уже не просто хулиганское поведение. Никакая специально укрепленная мостовая не выдержит такой резвой беготни. Это и стало причиной официально объявленного марша. Водители роботов в спешке на большой скорости начнут сталкиваться друг с другом и с фасадами построек, в результате чего стекло, камни и цемент обрушатся на улицы, пострадает изрядное количество зевак, наблюдающих за происходящим из нижних этажей зданий.

Подобного безобразия просто нельзя допустить. Это могло вызвать напряженность в отношениях с новым хозяином, который так или иначе не имел права жестко вести себя с ними – ведь он был из рода Куриты, хотя и отдаленной от наследной ветви. Самое худшее, что могло произойти, – это испорченная репутация дона Карлоса в Империи Драконис.

Держись, Кэсси. Ты должна подавать пример.

Итак, она ехала медленно, удерживая металлических монстров в прогулочном ритме, регулировала скорость короткими торможениями – ручным и педальным – и большей частью катилась по инерции, хотя и отличалась не лучшей дисциплиной даже в этой грубой среде воинов.

Выехав в ослепительное великолепие бульвара Дракона – широченную улицу, которая шла параллельно течению реки вдоль западной стены, окружающей фабрики, Кэсси наконец поняла, насколько огромна эта территория. Стены тянулись в обе стороны на целый километр.

Теперь девушке удалось поближе рассмотреть резьбу на металлических воротах. Справа был изображен Дракон, заключенный в круг, – символ Дома Куриты и одновременно Империи Драконис. Слева был выбит самурайский шлем со стилизованными рогами наверху, а под ним – маска мемпо с чертами лица, искаженными то ли смертельной ненавистью, то ли диким смехом откровенного безумия.

Со свистом сервомоторов и скрипом петель ворота перед Кэсси распахнулись внутрь.

За воротами по обе стороны выстроились охранные силы ХТЭ в блекло-голубой десантной форме и шлемах, штурмовые ружья они прижимали к груди руками в белых перчатках. Кэсси проехала на велосипеде между застывшими в молчании шеренгами, только теперь начиная понимать, насколько велик этот фабричный комплекс.

«Город внутри города», – пробормотал голос в крохотном микрофоне, укрепленном за ее ухом. До сих пор она не обращала внимания на болтовню, которой обменивались водители роботов. Но это был пронзительный голос капитана Кали Макдугал, нового командира роты «Бронко», которая по ошибке нажала на кнопку связи Кэсси Садорн. От этого голоса у Кэсси всегда ныл позвоночник, словно кто-то водил гвоздем по стеклу.

– Интересно, есть ли тут публичные дома? – произнес мужской голос. – Пока ничего похожего не заметил.

– Опять думаешь не тем местом, Ковбой? – спросила Макдугал.

Ковбоем прозвали младшего лейтенанта Уильяма Джеймса Пейсона за его происхождение. Среди «Кабальерос» позывные воинам присваивали только друзья по оружию. Эти короткие прозвища не всегда оказывались приличными, но были, как правило, точными.

– Да уж таким я уродился, мэм, – нарочито смиренно откликнулся водитель «Осы».

– И это у него единственная ценная вещь, – вмещался голос его дружка и учителя, старшего лейтенанта Бука Эванса, которого звали Диким Жеребцом. – Иногда стоит подумать и той головой, в которой имеются мозги.

– Она тычется мне в воротник.

– Весьма возможно.

– Я говорю не о голове, а о головке! – торжественно провозгласил Ковбой.

– Она делает это чисто в утилитарных целях, – заметила Макдугал.

– Я люблю, когда вы ведете грязные разговоры, леди. Конец связи.

– «Красный Октябрь», – провозгласил лейтенант Горчаков.

– Ваше здоровье! – одновременно откликнулись Эванс и Пейсон.

– Нет, что вы, – капризно сказал Горчаков. – Так, кажется, назывался огромный старинный тракторный завод, за который немцы и Советы сражались во время битвы под Сталинградом. Начатое сражение переросло в настоящую битву на гигантской территории завода. Он был огромен, как город, совсем как здесь. Один из моих предков воевал там.

– Опять задираешь нос, Техасец? – подозрительно спросил Ковбой. – Пора задать тебе хорошую трепку. Постарше и похитрее, Эванс быстро сообразил:

– А на чьей стороне он воевал, дятел?

Это привело Горчакова в бешенство, как обычно, и он, брызгая слюной, отстаивал героизм своих вымышленных предков, проявленный ими в служении Родине во время долгой и тяжелой Великой Отечественной войны. Все любили поддразнить Горчакова, но не потому, что члены его семьи, – кстати, одной из самых богатых ковбойских семей на Серильос, – дома до сих пор разговаривали по-русски, а из убеждения, что все они считались урожденными техасцами. Множество обитателей трех планет – красные, белые и коричневые – происходили от обитателей древних земных провинций Чихуахуа, Нью-Мексико, Аризоны и Соноры, все они относились к техасцам с такой же любовью, как сова к вороне.

В данном случае фамильные традиции требовали добить техасца. Тракторный завод, о котором шла речь, носил имя Феликса Дзержинского, а вовсе не назывался «Красным Октябрем». Либо был неправ отец Боб со всеми своими изысканиями и записями, либо под удар попадала честь как Техаса, так и членов семьи Горчакова.

– Эй вы, парни! – вмешался в разговор Гавилан Камачо. – Закругляйтесь с трепом.

– Слушаюсь, – откликнулась Кали и мягко добавила: – Если вы закроете рты и пошире распахнете глаза, то от вас будет больше пользы. А здесь есть на что посмотреть.

Габби проворчал что-то невнятное. В заявлении лейтенанта прозвучали нотки обиженного ребенка, а это ему не понравилось.

«Чересчур вежлива», – подумала Кэсси о Макдугал. Сама она все это время осматривала окрестности. Кали снова оказалась права, черт бы побрал ее синие, как незабудки, глазищи. Здесь многое следовало бы рассмотреть.

В современном производстве Кэсси разбиралась мало и не знала точно, что именно производит ХТЭ, кроме бытовой потребительской электроники. Она видела ряды длинных низких строений, которые, по ее мнению, могли быть заводскими и монтажно-сборочными помещениями, но подальше, слева, стояли высокие огромные ангары, при виде которых инстинкт подсказывал, что там роботы.

Чем начиняли здесь роботов? Хотелось бы ей это знать. Коммуникационные приборы? Управляющие системы? Контрольные системы? Кэсси не знала. ХТЭ обычно не фигурировала в качестве крупного производителя военной техники Империи Драконис.

От увиденного у девушки по спине прошел холодок. В известном смысле она возвращалась домой. Нельзя сказать, что она осталась довольна.

Впереди вырисовывался силуэт здания, построенного в стиле японского дворца: многоярусный, с загнутыми вверх краями крыш, как у пагоды. Настоящий китч во вкусе Дома Куриты, выполненный в темно-бордовом мраморе с золотыми прожилками. В отличие от традиционных японских крепостей, практически недоступных для проникновения, к дверям сооружения вели широкие ступени, заканчивающиеся около величественной арки дверного проема, увенчанной угрожающе изогнутым драконом.

На вершине лестницы стоял толстый лысый мужчина в великолепном алом халате. Поверх него был надет жилет темного пурпура с вышитыми на груди драконами, с плечами, загибающимися вверх наподобие крыльев. Бронзовые створки дверей за его спиной были украшены тем же гербом, что и главные ворота.

Человек напоминал карикатурного Будду, и Кэсси, подъезжая, заметила, что он широко улыбается, словно поставил в играх на Солярисе на поваренка против знаменитого Кая Алларда-Ляо и поваренок выиграл.

Рядом с ним стоял необычно высокий и худой человек, похожий на аиста, с продолговатыми резкими чертами лица и начинающими седеть волосами. Одежда мужчины носила традиционные серый и фиолетовый цвета, он напоминал обычного палача Драконис в древние времена, свирепого при выполнении своих обязанностей и вполне безобидного во внеслужебное время.

Но таким он казался лишь на первый взгляд. Кэсси сразу раскусила его. «Главный убийца», – решила она, подъезжая к самому подножью лестницы, как и было приказано.

Несмотря на полученные указания, Кэсси не отпустила возможности показать себя. Подъехав к месту назначения, она отпустила тормоза на переднем колесе, всем корпусом налегла на руль и оторвала массивный обод заднего колеса от мостовой, резко задрав его вверх. Балансируя только на переднем колесе, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, после чего с глухим шлепком опустила заднее колесо велосипеда на асфальт.

Девушка бросила беглый взгляд на ближайшего гвардейца в голубой форме, застывшего слева от нее на расстоянии вытянутой руки. Она не могла понять, дрогнули ли ресницы стража во время ее лихаческой проделки. Казалось, он был сделан из цемента.

Довольно крепкие сукины сыны, но пока на параде.

Надо посмотреть, не дрогнут ли они в бою.

Осторожно ступая огромными ножищами, к лестнице подошел робот полковника. «Бешеная Кошка» опустилась на одно колено, как дрессированный слон, в ответ сотня бойцов в блекло-голубой форме тщательно, в три приема, отсалютовала ей. Со свистом открылся люк кабинки, и из робота вышел полковник Камачо.

На мгновение он застыл на ноге своей машины, дочерна загорелый коренастый мужчина с черными волосами, в которых уже начинала пробиваться седина, с усами щеточкой и мешками под всепонимающими карими глазами. Ранчеро до мозга костей, кривоногий, с брюшком, обозначившимся над ремнем. Весь преисполненный достоинства, он производил впечатление хладнокровия и спокойной силы.

Но создаваемый полковником образ являлся не более чем маской, и Кэсси знала об этом. Коснись дела – и вся эта аура силы развеется в пыль. Когда-то он был мощным и таким же крепким, как выветренные равнины его родного Галистео. Но силы покинули полковника.

«Он наш мозг и наша душа», – подумала девушка.

Следом за машиной Камачо к подножию лестницы подошли два следующих робота, встав по сторонам и чуть сзади «Дикой Кошки». Один из них – «Беркут», принадлежащий Габби Камачо. Другой, двигающийся чуть неловко, – «Атлас». Из него вылезла глава штаба подполковник Марисол Кабрера – Леди Смерть, как ее прозвали в полку. Маленькая, кудрявая, с лицом, изрезанным морщинами, она все еще была привлекательна, хотя в золотисто-каштановых волосах и показались уже серебряные нити. Ее квалификация водителя робота не подлежала сомнению, но сейчас она занималась другим делом.

Следом за ней на землю спрыгнула высокая тощая фигура с довольно заметным брюшком, нарушающим прекрасные линии покроя формы «Кабальерос» – белой с малиновыми лампасами, воротником цвета старого золота и в ботфортах. Это был лейтенант Гордон Баярд – сокращенно Гордо – офицер штаба. С обветренным лицом и серебристо-седыми волосами, он выглядел чертовски внушительно.

Они прошли вперед строевым шагом и заняли свои места рядом с доном Карлосом: Габби – по правую руку, Леди Смерть – по левую, при этом метнув из-за спины полковника на Кэсси уничтожающий взгляд, и последним – Гордо, вставший за ними.

Не дойдя шага до широких ступеней, Камачо остановился.

– Я, полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого разведывательного батальона, хозяин гасиенды «Широкий Брод» и рыцарь Галистео. – Он преклонил колено. – Мои люди и я в вашем распоряжении.

Толстяк в халате расплылся в еще более широкой улыбке, хотя Кэсси могла поклясться, что это просто невозможно.

– Чандрасехар Курита, глава «Хашиман Таро энтерпрайзес», – представился он тихим, хорошо поставленным голосом. – А это мирза Питер Абдулсаттах, шеф секретной службы.

Высокий человек, стоящий рядом с главой фирмы, кивнул удлиненной головой с аскетическими чертами лица, настолько же резко высеченными, насколько они расплылись у его начальника, – орлиным носом, черными глазами и набрякшими веками.

– Добро пожаловать, полковник, – пригласил Курита.

Он повернулся, приветственно взмахнув левой рукой. Где-то послышался удар гонга. Огромные двери распахнулись.

С величественной медлительностью Чандрасехар Курита вошел в покои дворца. Его старый слуга и новые подчиненные последовали за ним.

IX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.

Низкопробный бар для рабочих располагался двумя улицами ниже проспекта Тайшо Далтона, за углом. Несколько мужчин и женщин в темно-коричневых рабочих спецовках оторвали взгляд от бутылок с пивом, когда дверь распахнулась, словно от мощного порыва ветра.

В широком проеме показался высокий тощий гай-чин в кожаной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. Он постоял с минуту, засунув пальцы под кобуру пистолета. На каблуке правого сапога незнакомца красовалась одинокая серебряная шпора. Сильно выдающийся кадык ходил то вверх, то вниз, пока парень с величайшей осторожностью не установил недожеванную во рту зубочистку почти вертикально, так, чтобы она почти коснулась его длинного гайчинского носа.

– Привет! – сказал он и шагнул внутрь.

Парня окружала небольшая кучка людей, одетых с продуманной грубоватой небрежностью бойцов в увольнении. Новоприбывшие зашли в бар, расчистили столы для себя и заказали трем пухленьким дочкам хозяина выпивку. Казалось, что быть наемникам в чужой стране – работа, вызывающая жестокую жажду.

Из музыкального ящика в углу доносилась звенящая музыка, которую перекрывали приторно-звонкие голоса девочек-подростков. Наиболее модная сейчас на Люсьене группа «Пурпурные Хвосты», с пугающей голографической четкостью изображенная на экране, выплясывала что-то невообразимое: три девчонки, неотличимо похожие друг на друга, казалось, состояли только из длинных ног, белых зубов, огромных глаз, черных челок и огромных пурпурных перьев. Этот концерт означал очередное послабление режима. Многие говорили, что от этих нововведений старый дракон Такаси перевернулся бы в гробу.

Подобный предрассудок, казалось, разделял и долговязый черноволосый гайчин. Шагая через столы, он пробрался к музыкальному ящику и положил руки прямо на танцующие, словно куколки, фигуры. Послушав с минуту, он презрительно скривил свою длинную гайчинскую верхнюю губу. В следующий момент его кулак с размаху опустился на ящик.

«Пурпурные Хвосты» сбились с ритма. На экране их фигуры пересекли линии помех. Парень ударил еще раз, посильней, и голографическое изображение малолеток исчезло.

– Добрый вечер, – сказал гайчин. – Я Ковбой. Вы все можете называть меня «сэр». Объявляю всем, что этот ящик отныне переходит в официальную собственность радиостанции ППНИ.

При виде столь внезапной экспроприации обиталища «Пурпурных Хвостов» некоторые самые сильные рабочие начали подниматься из-за столов. Ковбой поочередно взглянул на каждого:

– У вас есть вопросы?

Рабочие один за другим сели на места. Нет, ему просто показалось. Вопросов не было.

– Хорошо, – сказал Ковбой со счастливо-глуповатой усмешкой и кивнул. – А сейчас, Сума, почему бы тебе не перекинуться с хозяином этого заведения парой словечек? Ну, хотя бы насчет того, чтобы завести для нас настоящую музыку.

Вошедшие отсалютовали стаканами и бутылками в знак согласия. Некоторые, закинув головы, издали крики койотов или громогласные трели, закончив их носовым «ах-ха». Долгое употребление одной воды сильнее всего сказалось на Ковбое, по спине которого спускалась коса, сплетенная из непослушных светлых волос. Он потряс стены бара оглушительным криком американских солдат-южан.

Невысокий кривоногий человек с тонкими, в ниточку, усами и монгольским разрезом глаз, который вошел следом за компанией в сопровождении молодой женщины поразительной красоты, с длинной черной косой, отделился от всех и направился туда, где стоял бармен, засунув руки под фартук. Содержатель и владелец бара – высокий сутулый человек с длинным обрюзглым лицом и тиком, от которого судорогой подергивалось веко правого глаза, – испуганно оглянулся на вошедшего. Веко трактирщика трепетало, словно навес лавочника под крепким бризом. Похожий на монгола чужак положил руку ему на рукав и заговорил, улыбаясь.

Через несколько секунд веко владельца бара почти перестало дрожать. Он подозвал слугу и услал его через заднюю дверь на аллею. Затем выпрямился и огляделся вокруг внезапно загоревшимся взглядом, как видно подсчитывая будущие барыши, хотя многие из обычных посетителей к этому времени уже нашли успокоение на татами, покрывающих деревянный пол, и на них возлагать особые надежды не приходилось.

Покончив с воплями музыкального ящика, Ковбой Пейсон коснулся рукой с зажатым в ней горлышком пивной бутылки плеча Арчи Вестина.

– Ну, и что ты об этом скажешь? – спросил водитель робота.

Легкая улыбка искривила кончики усов Вестина:

– Да, вы знаете, как правильно войти в незнакомое место.

Ковбой расхохотался в ответ:

– Ты имеешь в виду все это? Главное – верно рассчитать, как войти и как выйти – тоже.

Он повел репортера к бару, у стойки которого гордо красовался Бук Эванс – высокий блондин с завязанными хвостом волосами, зажавший испещренной шрамами ладонью бутылку виски. Рядом с ним сидел еще один мужчина – бородатый в отличие от чисто выбритых товарищей, но такой же тощий и долговязый. Удерживая густые непокорные кудри, его голову украшала соломенная шляпа со сломанным красным перышком, воткнутым в ленту.

– Пойдем, сынок, – сказал Пейсон, хотя Арчи предположил по внешнему виду, что «Кабальерос» всего на год старше его самого. – Я хочу представить тебя своим приятелям, таким же скандалистам, как и я. Перед тобой Бук Эванс и Ребел Перез.

Пейсон хлопнул по плечу бородача:

– И пусть тебя не обманывает имя, гринго. Наш старина Реб – еврей до мозга костей.

Арчи почувствовал, как его брови, словно светлые гусеницы, поползли вверх по лбу:

– Еврей?

– Еврейский ковбой, – подтвердил Бук. – Но что хуже всего, его мать из Клана Кошек Сверхновой Звезды.

Ребби коснулся горлышком своей пивной бутылки края шляпы.

– Приветствую, – сказал он голосом, который напоминал скрежетание сустава робота, когда в его активатор попадает песок.

– Рад познакомиться, – едва слышно отозвался Арчи.

– Радуйся тому, что старый ковбой увел тебя от отца Боба, – подхватил Бук. – Если ему позволить, он заговорит насмерть кого угодно.

– Кстати, – спросил Арчи, – что означают произнесенные вами буквы – ППНИ?

– Пни Под Зад... – начал Ковбой.

– ...и Назови Имя, – подхватил за ним Ребел.

– А теперь, – заявил Ковбой, – мы купим тебе выпивку, а потом научим, как с нами разговаривать – с сукиными сынами и дочерьми с юго-запада.

Держа бутылку виски за горлышко, Кэсси отошла от разговаривающего с барменом Сумы. Он был так же обходителен, как и необъезженный мустанг. Девушка направилась к угловому столику, минуя по дороге разрушенный музыкальный ящик.

Как раз когда она проходила мимо, репортер Федеративного Содружества со светлыми волосами и усиками уверенно подошел к бару, где выпивали и травили свои вечные байки бойцы-нортеньо, и, глядя в красивое лицо Мачо Альварадо, сказал ужасающе веселым голосом: «Одале, каброн!», что в переводе с испанского значило: «Привет, козел».

Мачо смертельно побледнел. В ту же секунду нож в его руке уже опускался на испуганное лицо репортера.

В следующий момент его тощий зад плюхнулся на маты из рисовой бумаги, постеленные на полу, когда Кэсси, с бутылкой в руках, коротким ударом сбила его с ног.

Те, кто позже рассказывал о случившемся, считали, что Кэсси отреагировала на происходящее со своей обычной, почти мистической быстротой мангуста. Девушка никогда не опровергала ходившие о ней легенды, так же как и не вносила в них поправок. Она смогла моментально, со скоростью гремучей змеи, отреагировать, когда Мачо достал нож, только потому, что уже догадалась, что придурок гринго сморозит какую-нибудь чушь. И Кэсси знала, чем ответит на это Мачо, даже до того, как он это сделал.

В мгновение ока Кэсси остановила разъяренного водителя робота, прижав локоть к его глотке.

– Мачо, заткнись и слушай меня! – перекричала девушка поток грязных ругательств на испанском и английском языках и на парочке индийских наречий. – Пацан гринго сам не понял, что он тебе сказал! Его подучили!

Мачо пришел в себя. Кэсси вряд ли весила больше сорока пяти килограммов, даже если намочить ее длинные волосы; он мог отбросить девушку одним хорошим ударом. Но Кэсси знала тело бойца лучше его самого, и, чтобы не допустить ответного удара, она сгребла другой рукой воротник кожаной куртки Мачо и вырубила его напрочь, пережав сонную артерию.

Затем девушка опустила тело на пол, забрав бутылку с пола, куда она ее поставила перед тем, как осуществить захват.

– Макака, – позвала она ближайшего из приятелей находящегося в бессознательном состоянии бойца, – быстренько убери его отсюда. Если потом окажется, что ему не хватило, то он всегда может встретиться со мной. Но если парень снова сцепится с гринго, то его на завтрак слопают устрицы Сьерра-Мадре, и он хорошо знает, что это значит и откуда они появятся.

Макака был молодым парнем, таким же грубым и самодовольным, как и Мачо. Но сейчас он только кивнул и сказал идеально вежливым тоном:

– Все в порядке, Кэсси.

Пока Макака с друзьями поднимали Мачо и выносили его в дверь, Кэсси отвернулась, чтобы осмотреть бар «Законный отдых». Ее глаза при этом приобрели небесно-голубой оттенок. Взгляд девушки остановился на Ковбое Пейсоне, Буке Эвансе и Ребеле Перезе, которые сидели в дальнем конце бара и глядели куда угодно, только не на нее, с крайне невинным выражением лиц.

Они по-прежнему игнорировали девушку, когда она подошла к ним и шлепнула свою бутылку на стойку.

– Кто из вас, ублюдки, подговорил парня?

Пейсон сидел на табурете между дружками, поставив локти на стойку бара и наклонив костлявое лицо над пивной бутылкой.

– Заткнись, Кэсси, я даже не знаю, о чем ты толкуешь...

Девушка одним ударом выбила из-под него табурет. Падая, Пейсон раскроил себе лицо об угол стойки. Правой рукой Кэсси схватила его за непокорные каштановые волосы.

Эванс ошарашенно застыл, повернул к ней лицо, а правая рука Кэсси тем временем совершила неуловимое движение, и вот уже «Кровопийца» оцарапал торчащий кадык Ковбоя.

Эванс поднял вверх раскрытые пустые ладони:

– Эй, не беспокойся, Абтакха.

– Давайте начистоту. Что это взбрело в ваши тупые головы? Если бы Мачо убил этого голорепортера-гринго, репутации полковника пришел бы конец.

Хотя Кэсси продолжала держать его за волосы, Ковбой попытался встать. Но не слишком удачно, потому что никак не мог вытащить ноги из-под табурета. У

него болело лицо.

– HDLC, Кэсси, – заскулил он, – неужели ты хочешь настучать на нас? Ты мне уже сломала нос.

– Пока еще нет. – Коротким свирепым толчком она снова шмякнула его лицом о стойку. Раздался треск.

– Вот теперь на самом деле сломала.

– У-у-у! – завыл Ковбой и застыл, закрыв лицо руками. Кровь стекала у него между пальцами.

Кэсси свирепо взглянула на Бука Эванса, но тот покачал головой и отступил назад. Она послала взгляд Ребу, который сидел с другой стороны Пейсона. Он просто сидел, уткнувшись носом в свое пиво. Кинжал исчез.

– Пошли, – сказала Кэсси Арчи, – пока я не вырубила еще кого-нибудь из наших. – Она наполнила свою кружку и направилась прочь.

– Эта девчонка хочет меня! – завыл Ковбой за ее спиной. – И она доказала это. У-у-у! Она обернулась и грубо усмехнулась:

– Размечтался, Пейсон! Да если бы твоя правая рука знала, как от тебя отделаться, она сама прикончила бы тебя!

Зрители успокоенно зааплодировали. Измазанное кровью лицо Ковбоя превратилось в маску ужаса.

– Ты хочешь сказать, что я... грязный койот? – произнес он с трагической интонацией.

– Ты сам сказал это, Красный Всадник. Ковбой схватился за сердце окровавленными руками и рухнул на табурет, облокотившись спиной на стойку.

– Прямо в сердце! – воскликнул он.

Кэсси пошла прочь. Пейсон повернулся на вращающемся табурете к стойке, закрыл сломанный нос рукой и застонал.

Арчи шел следом за Кэсси к столу, бросая неуверенные взгляды назад, через плечо.

– Этот человек, которому вы сломали нос, все еще следит за вами, лейтенант Садорн.

– Он просто рассматривает мою задницу, – сказала Кэсси не оглядываясь. – Забудь об этом. И не называй меня «лейтенант». Это напоминает мне о жестянщиках.

– Жестянщиках?

– О водителях роботов.

Он занял место слева от нее.

– Надеюсь, вы не подумаете, что я пристаю к вам, если сажусь так близко, – извинился он. – Но я предпочитаю видеть все помещение.

Она пожала плечами и отхлебнула глоток виски.

– Я очень признателен вам за помощь. Но... не перегнули ли вы палку? Я хочу сказать, что у этих людей весьма грубый и примитивный подход к жизни. А вы на самом деле сломали одному нос, а другого порезали своим необычным кинжалом.

– Ты говоришь о «Кровопийце»? Гуру Джоханн вручил его мне на двенадцатый день рожденья. – Тень промелькнула по лицу Кэсси, словно летние облачка промчались по ясному небу. – Моему ножу двенадцать столетий. Гуру сказал, что мало на свете лезвий имеют женскую душу, но у «Кровопийцы» она на самом деле женская.

Кэсси легко тряхнула головой, словно лошадка, отгоняющая москитов.

– Не беспокойся об этих юнцах. Все уже забыто. Они хорошие приятели, и для них это всего лишь забава – например, подставить тебя под нож Мачо. Они знали, что он не убьет тебя, просто вырежет несколько иероглифов на твоем аккуратном профиле.

Арчи посмотрел на девушку. Он не смог понять выражения ее точеного лица цвета красного дерева. Это беспокоило молодого человека. Раньше он считал, что разбирается в женщинах, особенно в таких красавицах, как его спасительница.

Она вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Правда состоит в том, что «Кабальерос» будут стараться отделаться от человека и даже убьют его, если решат, что он нанес им оскорбление. Ну, например, они могут решиться высмеять вас, понимая, что вы имеете право ответить им тем же, и таким образом заставят вас показать, чего вы стоите как человек. Это похоже на ливень в солнечную погоду. Быстро начинается и внезапно кончается. Мы не держим зла друг на друга.

Она отхлебнула еще виски, сделав паузу.

– До тех пор, пока нас на это не вызывают, – добавила она. – Это верно, как то, что между нами и Дымчатыми Ягуарами кровная вражда. Если элементал пройдет через стену в полном вооружении и броне, то все эти мужчины и женщины расползутся по полу, словно блевотина.

– А вы?

Короткая усмешка искривила губы Кэсси:

– Поищу то, что горит, а главное – прилипает. Может быть, удастся приготовить фирменное угощение Серильо – кипящий сахар со щелочью, его еще называют кухонным напалмом. Если плеснуть им в грязноголового, то он моментально испечется, словно картошка в кожуре.

Арчи не смог сохранить спокойное выражение лица и едва заметно вздрогнул. Неприятно, когда столь милая женщина с невинной улыбкой говорит о подобных неаппетитных вещах. Да еще так, словно знакома с такими ужасными фактами на собственном опыте.

– Грязноголовые? – не поняв, переспросил он.

– Так их называют индейцы. Пуэбло, индио – все. Грязноголовые – это сверхъестественные создания, гораздо более злые, чем все, с кем кто-либо сталкивался. Они появились в результате кровосмесительной связи между богами. По мнению индейцев, и сами кланы появились таким же образом. Но ни в коем случае не пишите об этом как о доказанном факте, это всего лишь точка зрения, не более.

Репортер покачал головой:

– Не напишу, поверьте мне. Но поверьте и тому, что я сейчас в полном недоумении. Оно вызвано терминологией и... ну как бы это сказать... этнической мешаниной внутри нашего полка.

Девушка расхохоталась:

– Вы подобрали хорошее определение. Один маленький совет: никогда, ни за что не произносите ни одного словечка, сто раз твердо не удостоверившись, что оно означает. Какого черта вы сказали подобные слова Мачо?

Молодой человек закусил нижнюю губу.

– Лейтенант Пейсон, – у него получилось «левтенант», – сказал мне, что это дружеское обращение и что оно поможет мне стать своим среди «Кабальерос».

Она погладила его руку. От нежного прикосновения, похожего на дуновение ветерка, к нежным коротким волосам цвета имбиря, росшим на тыльной стороне руки, ему стало щекотно.

– Малыш, – сказала она, – они и не собирались принимать тебя за своего. Я служу в этой части девять лет, я стала сестрой по крови с половиной его бойцов и сотни раз спасала задницы каждому из них. И я все еще гринго. И так будет до моей смерти.

Девушка откинулась назад, и возле ее красивого рта залегла крохотная горестная морщинка.

– Только тогда я стану одной из них. Не раньше.

– Но на первый взгляд кажется, что они приняли вас.

– Я стала членом семьи. Но только приемышем. Они называют меня Абтакха.

– Но разве вы родом не с одной из юго-западных планет?

– Нет.

Он ждал, что девушка продолжит. Но она молчала, и он сказал:

– Должен признаться, я просто растерялся, пытаясь разобраться в различных группах и их взаимосвязях друг с другом.

– Тебя это интересует? Ковбои, нортеньо и индейцы. Большинство из них родом из кабальерос – землевладельцев и слуг с больших ранчо и гасиенд, а то и свободно кочующих индейских племен. Они смотрят сверху вниз на горожан, городских ковбоев, почти так же презрительно, как на гринго.

– Однако я всегда считал, что слово «гринго» относится... извините, к людям с белой кожей. Она тряхнула головой:

– Только не в этой компании. Для них гринго – это любой чужак, даже если его зовут Гутиерес и он родом из Мексики на древней Земле.

– Понятно, – кивнул не вполне убежденный Арчи. – А что вы можете сказать о людях, которых лейтенант Пейсон назвал евреями?

– Ну, разумеется, это еврейские ковбои. Они ведут свой род от консервативных беженцев из Израиля, которые не захотели последовать примеру остальных евреев, перешедших в католичество в знак протеста против некоторых действий, предпринятых государством Израиль на древней Земле. Они не хотели иметь ничего общего с евреями-ортодоксами, чьи действия привели к распаду Израил, и потому решили уехать как можно дальше. И таким образом оказались в мире трех планет юго-запада. – Девушка отхлебнула немного виски. – Можете безбоязненно называть их этим словом, они и сами так себя называют.

– Кажется, очень сложно разобраться, что можно и что нельзя сказать без риска для жизни.

– Ты все правильно оценил. Всегда помни об этом, и все будет хорошо.

– А что вы можете рассказать об индейцах?

– Насколько мне известно, большинство индейцев на трех планетах – настоящие пуэбло, но они не покидают своих селений и не выходят в космос. Наши «Кабальерос» – в основном апачо и навахо, что почти то же самое, но не пробуй сказать об этом в их присутствии. Есть несколько выходцев из южных прерий – например. Десять Медведей, то есть наша знахарка. Она с Серильос, наполовину киова, наполовину команча.

– И все они уживаются бок о бок?

– Все зависит от того, что ты имеешь в виду. На родине они имеют привычку постоянно сражаться – кровная месть, набеги и прочие подобные мероприятия.

– Во время которых убивают людей?

– Постоянно. Пойми, теперь ковбои ненавидят ковбоев, как никого другого, а нортеньо враждуют с нортеньо. Вот такое положение вещей. Они поднимают много шума насчет того, что терпеть не могут друг друга, членов других групп, но на самом деле не возражают даже против браков между собой. Усади их рядом за стол и угости выпивкой – и не найдешь ни грана различия между ними.

– А в другой ситуации? Кэсси пожала плечами:

– Мы выходим в бой плечом к плечу. В увольнении, как сегодня, некоторые из них могут набить друг другу морду, и никто не обратит на это внимания. Бой поднимает нас. Заставляет гореть. – Она обвела руками вокруг. – Это трудно объяснить.

Репортер кивнул:

– Не думаю, что мне удастся когда-нибудь испытать это чувство.

– И не старайся, – сказала Кэсси. – Чужакам этого не понять.

Девушка взглянула поверх головы собеседника и улыбнулась.

– Привет, Сума. Со всем разобрался?

К ним направлялся похожий на монгола мужчина, держа в руках бутылку с бледно-желтым соком какого-то местного фрукта. Следом шагал содержатель бара, сжимая щепку. Он приподнял крышку музыкального ящика, засунул туда щепку и повернулся к Суме с испуганной усмешкой.

– Работает! – сказал он и вернулся за стойку бара. Из ящика послышались грохочущие звуки «Кандальников», популярного ансамбля Дома Дэвиона. Парочка ковбоев издала пронзительные крики солдатов-южан, а несколько индейцев впали в транс.

Кэсси рассмеялась:

– Не понимаю, как это тебе удалось, Сума?

Сума пробовал в это время прочистить ухо мизинцем. Хотя даже на этом расстоянии он заметно благоухал мылом, на его руках остались заметные следы машинной смазки, которые не удалось отчистить ни одной щеткой.

– Ты отлично знаешь, как надо разговаривать с этими пижонами, – откликнулся он. – Ну и ну. Индейцы могут балдеть от этой музыки, но я ее с трудом переношу. Звучит так, словно кто-то посадил пару кошек в ящик с вилками и решил хорошенько его потрясти. Правда, похоже?

Арчи улыбнулся.

– Это лучшее описание «Кандальников», которое я когда-либо слышал.

Сума рукой показал на стену слева от Кэсси. Там имелось несколько ниш, а в них были установлены маленькие картинки и статуэтки, перед которыми горели свечи.

– Я залюбовался местными святыми. Но не могу узнать ни одного.

– Здесь поклоняются японским святым – ками, – пояснила Кэсси. – Духам.

– Я думал, что Империя Драконис официально преследует поклонение другим святыням, кроме Дракона, – заметил Арчи.

– Обычный подход к делу, – сказала Кэсси равнодушно, сделав еще один глоток из бутылки. – Рабочим предписывается синтаизм. Обычный анимизм – они почитают души своих предков, живущих здесь, в этих нишах, пока не замостят ими всю эту часть планеты, да вдобавок еще китайских богов, кто их знает каких!

Арчи внимательно изучал фигурки в маленьких укрытиях.

– Хорошо, а кто тот парень в голубом? Если это не Кришна, то я Иоанн Креститель.

Сума расплылся в широкой улыбке.

– А ты будешь забавно смотреться с головой на тарелке.

– Да, это Кришна, ты не ошибся. Ребби Маккаби – он же командир Бар-Кохба – рассказывал, что население здесь в основном родом из Западной Индии, вперемешку с японцами. СНБ позволила им почитать индуистских богов. Смотри, их всех снабдили атрибутами Дракона.

Повисшая в воздухе аббревиатура СНБ понизила температуру веселья на несколько градусов. Служба национальной безопасности Дома Куриты была, возможно, наиболее устрашающей секретной полицией из всех подобных организаций, известных в космосе. Маскировка Дома Ляо могла считаться даже садистской, но СНБ действовала более ловко и сурово. Арчи быстро огляделся вокруг, словно ожидая увидеть кого-то, затаившегося позади музыкального ящика. У него имелись собственные причины не желать лишнего упоминания о существовании СНБ.

Сначала он заметил, что Кэсси смотрит мимо них на входную дверь бара. Юноша проследил за ее взглядом и обернулся, удивившись, что ему удалось не свалиться при этом на татами.

Сначала Арчи не понял, куда Кэсси так пристально смотрела. Затем догадался, что она следит взглядом за высокой блондинкой из ковбоев, одетой в светло-голубые джинсы и голубую шелковую блузку, завязанную узлом на плоском животе. Он отметил также, что новоприбывшая уже плохо держалась на ногах.

Женщина купила бутылку того же напитка, что пил Сума, задержалась, чтобы похлопать по плечу кучку приятелей у стойки бара, перекинулась кое с кем парой слов, а затем, словно случайно, подошла к ним.

– Добрый вечер, – произнесла она хриплым альтом. – Не против, если я составлю вам компанию? Сума расплылся в широкой довольной улыбке:

– Леди Кали! Рад встретиться с вами. Усмехнувшись, она кивнула Суме, но при этом настырно смотрела на Кэсси.

– Вы можете сесть там, где пожелаете, капитан, – сказала разведчица неприязненно.

С первого взгляда Арчи заметил у подошедшей к ним женщины лазерный пистолет, висевший в кобуре на правом бедре, и большую синюю татуировку овальной формы, наколотую на пупке. Все вместе делало ее неотразимой, решил юноша.

Она развернула стул и села, положив руки на спинку.

– Ты не собираешься представить меня своему симпатичному приятелю, Кэсси?

– Я не знаю его имени, капитан Макдугал. Блондинка повернулась к Арчи и протянула руку:

– Меня зовут Кали Макдугал. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что управляю «Атласом».

Арчи взял ее руку. Пожатие женщины оказалось крепким.

– Польщен, – откликнулся репортер и поднес ее ладонь к губам. – Я Арчи Вестин, репортер службы новостей Федеративного Содружества.

Приятно удивленная, женщина высоко подняла брови:

– Вы джентльмен, как я вижу.

– Надеюсь на это, капитан.

– Просто Кали.

– Она командует ротой «Бронко», – предупредил Сума. – Не позволяй ей пудрить тебе мозги, амиго, только потому, что Кали блондинка и офицер. – Он постучал пальцем по виску. – Хитрющая.

Сума допил бутылку и поставил ее на стол:

– Ладно, лучше я пойду и проверю, не укачало ли наших парней и девушек в роботах при въезде в город. Расслабься, Кэсси. Рад был встретиться с вами, мистер Вестин.

Кали похлопала Суму по руке. Они дружески улыбнулись друг другу, и Сума вышел в ночь.

Капитан пристально рассматривала Кэсси, съежившуюся под ее взглядом.

– Я немного удивлена, обнаружив тебя здесь, Кэсси, – сказала она дружелюбно. – Обычно ты не из тех, кто любит на досуге подраться с ковбоями.

Кэсси подняла бутылку и обвела ею помещение бара «Законный отдых».

– Это место стало частью нашей территории. Я служу в разведке. И проводила рекогносцировку. Макдугал скорчила насмешливую мину:

– Так вот почему ты не вернулась на заводскую территорию. Ты проводила разведку местности. – Она кивнула. – Научись просто отдыхать, девочка, позаботься о себе.

– Капитан, вы не обязаны тратить время на меня. – Кэсси встала. – Я лучше вернусь.

Она направилась к выходу, оставив на столе свою почти полную бутылку. Арчи привстал, собираясь последовать за девушкой.

– Оставьте ее, мистер Вестин, – сказала Кали. – Она не любит, когда рядом с ней кто-то находится.

Арчи медленно сел. Он посмотрел на Макдугал, и какой-то импульс заставил его спросить:

– А теперь объясните, зачем вы это сделали? Лицо Кали медленно расплылось в широчайшей улыбке, открывшей превосходные белоснежные зубы.

– У меня есть на то свои причины, – сказала она. – А теперь почему бы вам не объяснить, с какой стати такая шишка, как голожурналист Федеративного Содружества, тратит время на компанию наемников?

Кэсси спускалась к бульвару Тайшо Балтона, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки и понурив голову. Тротуары были ярко освещены; над головами поднимались массивные офисные небоскребы, загораживающие звездное небо. На улицах толпились пешеходы, катились велосипеды рикш с тренькающими колокольчиками, сигналили автомобили. В отличие от большинства других планет Ларши, например, где выросла Кэсси, на Хашимане полиция не пыталась устанавливать комендантский час, а делала это только во времена бунтов и волнений. Как ХКЭ, так и превышавший ее размерами компьютерный завод Танади, расположившиеся на окраинах города, работали по скользящему графику двадцать четыре часа в сутки. Поэтому рабочие и служащие могли тратить деньги в любое время дня и ночи.

Двое полицейских, стоявших на перекрестке, проводили ее холодными взглядами, поигрывая пальцами на затворах казенных ружей. Кэсси не обратила на них внимания. Дело в том, что появление гайчин на улицах, в самом сердце Империи Драконис, не было обычным делом; полицейские узнали в ней наемника. И если бы новый наниматель полка, пузатый, словно сам Будда, Курита не оказался настолько проницательным, чтобы платить местной полиции хорошие взятки.... Она отбросила эту мысль. Курита или другой, но если Чандрасехар не был бы проницателен и умен, тот никогда не додумался бы взять под свое покровительство полк роботов. Даже такой разболтанный и недисциплинированный, как «Кабальерос».

Почему она позволила этой шлюхе подобраться к себе так близко? Как такое могло произойти? Макдугал уже воевала в полку, когда Кэсси «завербовали» и увезли с Ларши. Она приняла командование над ротой «Бронко», когда предыдущий командир решил уйти в отставку после Новых Горизонтов. Раньше Кэсси редко имела дело с Кали, хотя следует признаться, что та была настоящей профессионалкой. Но светловолосая начальница буквально с первых дней начала притеснять разведчицу. Это выражалось в том, что Макдугал пыталась обломать своенравие Кэсси.

Разумеется, ее можно было моментально поставить на место. Обычно Кэсси не проводила различий между мужчинами и женщинами. Хотя женщин иногда считали гражданами второго сорта в основных культурах мира трех планет, на практике это означало лишь то, что женщины, дослужившиеся до водителя робота, становились по меньшей мере такими же самоуверенными, как и их товарищи-мужчины, и обычно более стервозными.

Но было что-то в этой высокой блондинке-капитане, что удерживало Кэсси от схватки с ней.

А чего я беспокоюсь, собственно говоря? Я могу одолеть ее.

Но это было не самое главное.

Толпа подвыпивших клерков в расстегнутых пиджаках собралась у ступеней, спускавшихся в подвал стриптиз-бара. Они уставились на Кэсси с пьяным восхищением, словно стадо баранов.

– Идиоты! – заорала она. – Пошли прочь с дороги! – Поток японских ругательств заставил их броситься врассыпную, очистив ей проход. Почувствовав облегчение, девушка зашагала дальше с высоко поднятой головой.

"Ну, ладно, мисс Зазнайка, водитель робота, – думала Кэсси. – Я все-таки проберусь по парапетам. Заряжу свой автоматический пистолет и посмотрю, что за охрану эти Змеи выставили по периметру".

Направляясь к маленькой незаметной боковой дверке рядом с огромными бронзовыми воротами, Кэсси от всей души улыбалась.

X

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.

Волна жаркого и влажного воздуха, словно мячик отскочив от мостовой четырьмя этажами ниже, ударила в лицо Кэсси, вставшей одной ногой на защитный барьер открытой ниши. Горючее транспорта Империи Драконис состояло из смеси этиловых спиртов, поэтому в продуктах сгорания содержался формальдегид, от которого у девушки защипало глаза.

– Послушай, Кэсси, – послышался из-за ее спины гнусавый голос рядового разведывательного взвода Авессалома Слоата. – Зачем мы шатаемся около парковки? У тебя ведь никогда не было машины.

Проигнорировав его замечание, девушка сдвинула на лоб темные защитные очки и почесала там, где от пота начала зудеть кожа. На Масамори пора бы наступить осени, однако здесь, недалеко от реки, было жарко и влажно.

– Все так, как я и думала, – сказала она. – Сам видишь, эти фабричные территории – просто целый материк.

Из огромной грудной клетки разведчика Барни послышалось глухое покашливание.

– Если бы у меня имелся «Зевс» крупного калибра, хотя бы двенадцать на семь, – заявил он, – я из всего этого просто картинку сделал бы!

Кэсси разлепила пересохшие губы и выдохнула сквозь сжатые зубы:

– Хорошо бы.

Эти квадратные, похожие на спичечные коробки машины, принадлежавшие чиновникам и высшему классу, рассматривали вместе с подразделением Кэсси еще с полдюжины бойцов разведывательного взвода.

Взвод лишь формально значился боевым объединением, обычно разведчики действовали одинокими волками или попарно, очень редко – более крупными группами. В отличие от других военных соединений Внутренней Сферы, «Кабальерос» не поощряли своих разведчиков к размышлениям. В конце концов, в их задачу входило всего лишь обнаружение врага, и если, как обычно и случалось, потревоженные разведчиком враги поднимали тревогу, то этим они только выдавали свое месторасположение. Серьезную огневую поддержку редко оказывали разведчикам Семнадцатого полка, так же как считалось большой помехой делу использование многочисленных отрядов, которые, дыша друг другу в затылок, лишь путались под ногами.

В большинстве военных соединений не поощрялись индивидуальные действия личного состава и там не позволяли вести разведку поодиночке, но воины – обитатели мира трех планет – были индивидуалистами по натуре, и черт возьми того, кто попытался бы их изменить; секрет, позволяющий командовать ими, заключался в том, что следовало объединить гордецов и заставить пойти за собой.

В разведывательный взвод назначали бойцов, которые, даже по меркам «Кабальерос», считались чересчур неуживчивыми индивидуалистами. Однако воины, обладающие подобным складом характера, были уверены в себе и действовали самостоятельно; оба этих качества в сочетании с ловкостью и умом позволяли им проводить дни и недели в полной изоляции в неприятельской стране, оставаясь наедине как с врагами, так и, если можно так выразиться, с собственным характером.

Бэдлэндс Пауэлл, взявший себе позывной по названию вулканической области на Серильос, где он родился, чересчур много для командира разведывательного взвода нянчился со своими подопечными. Он знал это и смирился с этим, аккуратно выполняя свои несложные формальные обязанности. Настоящим главарем этой шайки – до той степени, до какой это вообще было возможно, – считалась, разумеется, Кэсси Садорн.

Пауэлл знал, что Кэсси согласилась на присвоение ей офицерского чина после взлета с Джеронимо только потому, что об этом распорядился сам дон Карлос. Кэсси сделала бы для него все, что угодно, особенно после смерти Пэтси, оставившей в душе командира глубокую, незаживающую рану. Девушка была главным человеком в разведывательном взводе, и Бэдлэндс это отлично понимал.

Кэсси и ее товарищи пришли сюда не из-за одного только праздного любопытства или простой скуки. Они не возлагали больших надежд на то, что обнаружат что-то важное здесь, в самом сердце столицы, и бросали тоскливые взгляды в сторону спортивного комплекса за пределами города, где разбили бивак два других батальона. Там они смогут наконец вытянуть усталые ноги или сходить поохотиться. Они не разделяли озабоченности Кэсси, которая решила произвести разведку окрестностей, ее навязчивой дотошности.

Она это отлично понимала. До сих пор никто из тех, с кем она сталкивалась, не сравнился с ней в целеустремленности и преданности делу. Однако именно эта черта дала Кэсси преимущество над множеством врагов и явилась главной причиной того, что она уцелела, а ее противники – нет.

Кэсси бросила короткий взгляд на местность, чтобы проверить, не проскользнул ли кто-либо из ее приятелей ужом в окно припаркованного и запертого автомобиля. Никого... Она пообещала пристрелить каждого, кого поймает за воровством у гражданского населения во время вылазки. Даже самый ярый женоненавистник во взводе – а возможно, и во всем полку – знал, что она способна в полной мере осуществить свою угрозу. И все держали себя в руках.

Девушка обернулась к маленькому смуглому человечку в больших круглых очках и гавайской рубашке, который терпеливо маячил в ожидании распоряжений около локтя Кэсси.

– Ну, Притам?

Притам Масакава, карлик, приставленный правлением ХТЭ к ней в качестве гида, почтительно кивнул и откликнулся:

– Что угодно?

– Тут действительно надо что-то делать. Знаешь, кто владеет этими зданиями?

– Конечно, – гордо отозвался тот. – Дядюшка Чэнди.

– Кто-кто?

– Шри Чандрасехар Курита. Наш глава.

Эти слова заставили ее на миг прищуриться: «шри» было общепринятым почтительным обращением и на Ларше.

Наступал рассвет, и первые лучи солнца растекались по Содегарами, – району, расположенному восточ-нее, за рекой Ямато.

– А кто владеет зданиями по другую сторону? – спросила Кэсси.

– Дядюшка Чэнди. Ему принадлежит все, что примыкает к фабричным территориям.

Разведчик Варне присвистнул. Этот снайпер, наполовину ковбой, наполовину киова, был несколько более искушен в житейских делах, чем большинство товарищей Кэсси по разведывательному взводу, потому что вырос и прожил некоторое время в городах.

– Подобная недвижимость стоит громадных денег, – заметил он. – Я уверен, здесь каждое здание стоит столько, сколько хороший робот.

– Сколько целый батальон, – усмехнулся Притам.

– Господи Боже! – воскликнул Вилли Хаккэби. Они совершили большое путешествие по окрестностям, разведывая местность вместе с Притамом, который временами отлучался на минуту, чтобы переброситься парой слов с охраной здания. Кэсси решила, что соседей-землевладельцев дядюшка Чэнди либо выжег напалмом, либо сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться, ведь в конце концов он был Куритой. И благодаря взяткам и уговорам Чэнди завладел этими землями.

– Ладно, – сказала Кэсси, повернувшись к Прита-му, который едва доставал ей до пояса. – А теперь ты отведешь меня к дядюшке Чэнди.

Это заявление ошарашило маленького человечка.

– Вы не сможете встретиться с дядюшкой Чэнди! Зачем вы хотите его видеть?

– Попросить прибавку к жалованью.

Как бы высоко она себя ни ценила, но лейтенант наемников Абтакха не могла рассчитывать на то, что увидится с дядюшкой Чэнди по первой просьбе, но Кэсси действовала, руководствуясь непреложным принципом: никогда не знаешь, чего сможешь добиться по первой просьбе, и часто удивляла окружающих неожиданными удачами.

На этот раз ей удалось попасть на прием к мирзе Питеру Абдулсаттаху. Собеседником Кэсси был, конечно, не сам хозяин, но все-таки его ближайший помощник.

Мирза поднял узкую голову и поглядел на Кэсси, одновременно отослав Притама одним движением паучьих пальцев. Обычный жест, но поклон, в котором согнулся Притам, заставил Кэсси задуматься, действительно ли этого проводника можно считать простым шутом, за которого они все его принимали. Ведь Абдулсаттах являлся подлинным мастером шпионажа, и его напоминающие паучьи лапки пальцы ловко управляли марионетками, заставляя их плясать под его дудку, – или все инстинкты Кэсси ее обманывали.

Если интуиция ее подвела, то она погибла. Мирза сверлил Кэсси взглядом. Карлик Притам тоже, разумеется, вел за ней слежку.

Абдулсаттах встал из-за стола, поднявшись во весь свой двухметровый рост. Он походил на гигантский скелет, оливковая кожа туго обтягивала кости, и казалось, что она вот-вот лопнет на аскетическом лице, которое украшала аккуратная, начинающая седеть борода. Голову мирзы покрывала тюбетейка.

– Вы та самая молодая женщина, которая исполнила на велосипеде караколь.

– Да, это я, – подтвердила Кэсси, которая была не из тех, кого можно было легко запугать высоким положением или ростом.

– Притам предупредил, что вы хотите обсудить со мной вопросы безопасности.

– Я удивлена, что вы согласились со мной встретиться, – сказала она. – Мнение женщины невысоко ценится в Империи Драконис.

– Ваш полковник хорошо отзывался о вас, – пояснил мирза. – Если хотите, садитесь.

Девушка села. Это позволило начальнику службы безопасности ХТЭ снова опуститься в кресло и запихнуть непомерно длинные ноги под обитую кожей столешницу его массивного стола из твердой древесины.

– Вы хорошо знакомы с культурой Империи Драконис, – заметил он. – Полагаю, что за время вашего короткого пребывания здесь вы не успели много узнать. Полагаю, ваше образование пополнилось за счет общения с изгнанниками на Ларше?

– Питер-сама, при всем моем уважении к вам я уверена, вы не предполагаете, а знаете.

Веки опустились на черные глаза Абдулсаттаха, словно кожаные чехлы. Он бросил на Кэсси короткий взгляд, а его пальцы в это время бегали по поверхности стола, словно паук, сплетающий паутину.

Девушка выдержала его взгляд, не отведя глаз.

– Вы потрясающая женщина, если учесть вашу молодость, – протяжно произнес Абдулсаттах. – Ваша смелость отражена в послужном списке. Но позвольте предостеречь как бесстрашную разведчицу, так и ваших товарищей: сейчас вы находитесь очень далеко от родных мест.

– Это угроза? – поинтересовалась Кэсси. Мирза отрицательно покачал головой.

– Нет, всего лишь констатация факта, лейтенант. Я не являюсь полноправным должностным лицом Империи Драконис...

Проговорись о чем-нибудь, что мне неизвестно.

– ...и Чандрасехар-сама является тоже не вполне полноправным Куритой. Но все же он Курита, и вам с вашими товарищами предстоит много столкновений с теми, кто окажется менее терпелив, чем мы.

Кэсси долго пристально смотрела ему в глаза. Затем кивнула.

– Преклоняюсь перед вашей мудростью, Питер-сама. – Она была разведчицей – дерзкой, но не глупой.

– Я почему-то сомневаюсь в этом, – заметил он с легким намеком на улыбку. – Но во всех жизненных передрягах вы либо многому научитесь, либо погибнете.

Кэсси поудобнее устроилась в кресле. Его последние слова ничуть не испугали девушку. Научиться либо погибнуть – в этих условиях она существовала с трехлетнего возраста.

Мирза встал и подошел к четырехугольному отверстию в стене, которое походило на окно, распахнутое в светлый, залитый солнцем оазис, окруженный дюнами из белого гипсового песка, и казалось, что они светятся собственным светом, словно раскаленные в топке. Разумеется, это была голограмма. Кабинет Абдулсаттаха располагался глубоко в сердце цитадели, в замке ХТЭ, как и все административные центры. Даже если бы здесь имелось окно, для хозяина кабинета и его гостей открывался бы вид на вечно кипящую в деловой суете фабричную территорию.

Разумеется, окна могли послужить противникам мирзы для того, чтобы подстрелить его. Кэсси подумала, зачем приняты такие меры предосторожности: из обычной осмотрительности – ведь жизнь в Империи Драконис была гораздо более бурной, нежели это казалось чужакам, особенно в высших эшелонах государственной власти и бизнеса, – или здесь шла гораздо более серьезная игра.

Абдулсаттах с минуту вглядывался в голограмму, словно его темные глаза с набрякшими веками могли увидеть что-то за горизонтом несуществующего мира, словно его обзор не ограничивался возможностями лазера, создававшего любой привлекательный образ.

– Что значит титул мирзы, Питер-сама? – проговорила Кэсси в спину могущественному обитателю кабинета.

– На моей родной планете это слово означает «принц», – ответил он, снова повернувшись к ней.

– Вы аркаб?

– Никоим образом. – Он улыбнулся. Улыбка показалась Кэсси искренней. – А теперь объясните мне, почему младший офицер, потребовавший встречи, осматривает наши меры безопасности за спиной полковника разведки?

Потому что кое для кого понятие «военная разведка» звучит и дико... Но она вновь промолчала. В полку «Кабальерос» мало придерживались общих правил. Дон Карлос позволял бойцам делать то, что они хотят, и столько, сколько им заблагорассудится; те, кто не шел ко дну в этой ледяной воде жестокости, выживали. Подобный способ всегда практиковался в полку, но не потому, что полковник Камачо ушел в себя после гибели Пэтси. Это было свойственно самой Кэсси.

Но какие-то правила и законы существовали, хотя в основном неписаные. И Кэсси их уважала. Прежде всего это был железный закон мира трех планет: когда курок взведен – мы готовы к схватке со всей Вселенной. Этому закону Кэсси была страстно преданна. Потому что он значил, что когда курок взведен, то она больше не гринго, а «Кабальерос». Товарищи могли звать ее Абтакхой, но она была из их среды. Этого чувства Кэсси никогда раньше не испытывала, пожалуй, только рядом с гуру Джоханном.

Помимо всего прочего, этот закон подразумевал невозможность критики товарища-"Кабальерос" перед чужаками. Каким бы большим куском дерьма он ни оказался.

– Полковник Бэрд очень занятой человек, – произнесла она подчеркнуто нейтральным тоном, – и занимается в основном электронными средствами разведки.

Темные глаза мирзы впились в нее, как лазерные лучи. Она не смутилась под этим испытующим взглядом; девушка знала, что даже при помощи самого чувствительного зонда можно было проникнуть в ее череп, но не в мысли. Но правда не была сокрыта столь глубоко.

– Разумеется, – подтвердил Абдулсаттах, возвращаясь в удобное кресло. – Что конкретно вы хотели обсудить с моим начальником, лейтенант?

– Насколько я поняла, вам, точнее ХТЭ, принадлежат все здания, примыкающие к фабричной территории?

– Да, это верно. Шефу показалось, что это выгодное вложение капитала.

Кэсси почудилось, или в его антрацитовых глазах на самом деле промелькнула тень насмешки?

– Как мне кажется, – продолжила Кэсси, – внутри этих зданий можно сделать некоторые усовершенствования. Подготовить несколько сюрпризов для разных нехороших людей, то есть на случай, если кто-нибудь из них проникнет внутрь с враждебными намерениями. Сенсорные датчики, мины-ловушки – я уверена, что дальше перечислять не надо.

Мирза рассмеялся – смех его не выглядел нервным хихиканьем, которое Кэсси слышала у знакомых арка-бов или у большинства масакко, с которыми она когда-либо имела дело. Это был искренний смех, от всей ДУШИ.

– Перечислять не надо, лейтенант, – сказал мирза, отсмеявшись. Он наклонился вперед, положив руки на столешницу. – Возможно, это удивит вас, но и мистер Курита, и ваш покорный слуга всесторонне рассмотрели преимущества, которые дает владение всеми окрестностями фабричных территорий для пресечения деятельности злоумышленников. На самом деле инвестиции, о которых я уже упомянул, носили не только финансовый характер.

Кэсси пожала плечами. Она не удивилась. Ей ничего другого не оставалось, как принять сказанное на веру.

– Но тем не менее, – добавил мирза, – ни Чандра-сехар Курита, ни я не думаем, что все знаем. Мне хотелось бы услышать, что за «сюрпризы» вы готовите, лейтенант. – И вновь искорка восхищения промелькнула в его темных глазах. – Я понимаю, что удивлять врагов – это ваша профессия.

XI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.

– Лейтенант Садорн?

Кэсси, расставшись с мирзой, шла, засунув руки в карманы и опустив в раздумье голову, и не заметила догонявшего ее репортера Федеративного Содружества. «Просто замечательно, – выбранила она себя. – Можешь полностью уйти в свои мысли, но нельзя утрачивать контроль за происходящим». В подобных обстоятельствах гуру Джоханн, выскочив словно из-под земли, давал ей подзатыльник за невнимательность.

Красивый молодой репортер быстро догонял ее, волосы юноши сияли золотом под лучами полуденного солнца, а за ним следовала коренастая черноволосая операторша.

– Чем могу быть полезна, мистер Вестин? – спросила Кэсси.

Он расплылся в широкой улыбке, словно рекламируя марку зубной пасты.

– Пожалуйста, зовите меня просто Арчи. Я буду вам весьма благодарен, если вы покажете мне окрестности.

Кэсси кивнула в сторону оператора, застенчивой молодой женщины с привлекательным лицом.

– Снимаете план нашего расположения, не так ли? Он сощурился и нервно хихикнул:

– Да нет, что вы. Просто делаю свою работу. Кэсси фыркнула:

– Ну, ладно. Я тут разыскиваю наших механиков. Ничего страшного не случится, если вы пойдете со мной.

Дальше они отправились вместе. Фабричная территория жила своей жизнью, возможно более оживленной и упорядоченной, чем заводы на многих планетах Периферии. Корпорация ХТЭ не заставляла людей трудиться в невыносимых условиях, как большинство наемных рабочих в Империи Драконис. Сборочные цеха и производственные территории здесь были обширнее, чем обычно, и во время периодически устраиваемых перерывов на отдых рабочие могли выйти во двор и размяться.

Мужчины и женщины, сновавшие мимо них в униформах ХТЭ, цвета которой определялись цехом, где трудился их обладатель, переносили детали, чье назначение Кэсси еще не могла определить. Они высоко задирали нос и двигались так, словно хотели подтвердить перед чужаками заявления «Голоса Дракона» об энтузиазме, охватывающем рабочих всей Империи Драконис, при этом выглядели раскрасневшимися от удовольствия и переполненными воинственным духом соревнования.

– У вас забавный акцент, Арчи, – заметила Кэсси словно невзначай, хотя она отметила этот факт чисто машинально. Информация о прошлом и происхождении людей помогает определить, представляют ли они опасность для вас. Что касается Кэсси, то любой, кто не состоял в полку, нес в себе потенциальную опасность. Нельзя сказать, что и с полком все обстояло так гладко – среди эмигрантов из Империи Драконис на Ларше бытовала поговорка: никому не верь, даже родному брату.

Он снова рассмеялся, на этот раз свободнее. Мариска Сэвэдж держалась позади, не вступая в разговор, слишком далеко, словно не хотела участвовать в беседе и чувствовала себя не в своей тарелке.

– Знаете ли, Нортфилд основан выходцами с Британских островов, – сказал он.

– Так, значит, вы дэвионец.

Нортфилд располагался поблизости от Нового Авалона и был столицей бывшей Солнечной Федерации.

– Я законопослушный и, само собой разумеется, счастливый гражданин Федеративного Содружества.

Она искоса посмотрела на него продолговатыми серо-дымчатыми глазами. От подобного взгляда, даже если он полностью лишен кокетства, дрогнет сердце любого мужчины.

– В наши дни это встречается довольно редко. Выражение, напоминающее боль, на секунду исказило скульптурные черты лица Вестина.

– Возможно, не так редко, как кажется. Поколения Вестинов верно служили Дому Дэвиона вне зависимости от того, модно это или нет. А теперь мы служим Домам Штайнер – Дэвиона на свой собственный лад.

Некоторое время они шли молча.

– Если позволите, – сказал Арчи, решив перевести разговор в другое русло, – ваш собственный акцент хотя и очарователен, но чересчур правилен. Эти гнусавые западноамериканские гласные в сочетании с интонациями, позаимствованными от мексиканских товарищей... все это звучит... ну, скажем, музыкально.

Настала ее очередь рассмеяться. Ее смех показался Арчи колдовским и весьма мелодичным.

– Меня воспитывали в полку, – пояснила она. – Неудивительно, что я говорю так же, как и они. Что касается остального, – Кэсси пожала плечами, – до полка я жила на Ларше.

– До полка?

– До того, как меня взяли в плен, – произнесла она ровным безжизненным тоном.

– Вы шутите.

– Нет. Я служила в милиции. А до этого росла на улице – как и все мы там. Меня замели во время уличной облавы и обвинили в парочке ограблений, о которых я даже и не слыхала.

– Вы... вы занимались грабежом? Она рассмеялась его изумлению:

– Конечно. С двенадцати лет я была предоставлена самой себе. Делала много разных вещей. – Она тряхнула головой, словно избавляясь от ненужных воспоминаний. – Как бы там ни было, по глупости или из-за невезения меня схватили. Затем мне вручили старое дробовое ружье и сказали, что мой долг – стать солдатом. А после этого по городу ударил Семнадцатый полк. Ларша – пограничная планета, расположенная на линии, отделяющей Периферию от Дома Дэвиона...

– Я знаю это, пожалуйста, продолжайте.

– ...И капелланцы совершали пограничные налеты на Федеративное Содружество, так что те послали полк наемников и поручили ему втолковать местному населению, что этого делать не стоило. Я подбила одного из роботов – старую «Росомаху» Бобби Волка. Потом он пересел на «Грифона».

Вестин недоуменно уставился на нее. Девушка с трудом сдержала смех, увидев, как его светло-рыжие брови поползли вверх, словно гусеницы.

– Вы вывели из строя робота? Шестнадцатилетняя девочка с дробовиком?

– На самом деле, еще с концом силового кабеля. Заклинила коленный сустав.

– Ну, знаете ли, неужели в Конфедерации Капеллана еще сохранились наземные силовые линии?

– На Ларше сохранились. Как бы там ни было, но Бобби пришлось попотеть. Он до сих пор не выносит меня, хотя это не значит, что он любит кого-нибудь вообще во Внутренней Сфере. И тогда Пэтси – дочь полковника, она тогда была старшим лейтенантом и управляла «Фениксом» – не позволила Бобби убить меня. Она единственная спросила у меня, не соглашусь ли я сдаться. – Кэсси пожала плечами. – Меня окружили три робота, и что оставалось делать, как не согласиться? Это значило, что придется покинуть Ларшу, но ничто не удерживало меня в этой чертовой дыре. – Девушка вздрогнула, но чуть-чуть, так что репортер не заметил этого или просто сделал вид, что не заметил. – Особенно с тех пор, как умер гуру Джоханн.

– Понимаю. А где сейчас Пэтси Камачо? Насколько я помню, меня ей не представляли...

– Она погибла. – Эти слова обрубили светскую болтовню Вестина, как нож мясника отрубает цыплячью голову. – Это случилось на Джеронимо. Она сражалась с пятью роботами Клана Дымчатых Ягуаров. Сожгла двоих, остальных подбила, но они ее прикончили.

– Она смогла уничтожить двух роботов клана на «Фениксе»?

– «Стервятника» и «Пуму». Вестин восхищенно покачал головой:

– Она, должно быть, была выдающимся воином!

– Да. Лучшим водителем «Феникса» из всех живущих. – Кэсси глубоко вздохнула. – И была моим единственным другом. Очень многое изменилось с тех пор, как ее не стало.

– Могу представить, – чуть слышно прошептал Арчи. Он понял, что проник в нечто, глубоко сокрытое от чужих глаз, и сочувствовал девушке всей душой.

Впереди показались вспышки работающего сварочного аппарата – ярко-синий свет, видный даже днем, и донеслись звуки гитары. Они завернули за угол здания и наткнулись на высокие, напоминающие ангары для сборки роботов строения, которые так заинтриговали Кэсси вчера.

На плоской поверхности прицепа позади гусеничного трактора лежал отделенный механизм руки «Атласа». Увидев это, Кэсси невольно вздрогнула.

На руке робота восседал мужчина с обнаженной грудью и перебирал струны гитары. Его грудь от ключиц до пояса покрывала причудливая татуировка. Стоя на прицепе, с ним разговаривала симпатичная женщина лет тридцати с ослепительно сверкавшими каштановыми волосами.

Когда они подошли поближе, Арчи разглядел, что татуировка изображала женщину в накидке с капюшоном, окруженную стилизованным ореолом и стоящую на месяце.

– Привет, Сума, – окликнула Кэсси. Гитарист усмехнулся в усы:

– Привет, сестренка. Как дела? Только сейчас Арчи узнал в нем мужчину, что вошел в бар вместе с Кэсси в ночь их прибытия.

Женщина тоже обернулась и произнесла с улыбкой:

– Здравствуй, Кэсси.

– А, Энни, – сказала Кэсси гораздо более холодным тоном, чем она обратилась к человеку с гитарой. – Мистер Вестин, мне приятно представить вам старшего лейтенанта Энни Сью Хард и старшего сержанта Ричарда Галлегоса. Лейтенант Хард управляет «Стрельцом» в роте «Бронко». Ричард – наш главный тех. А это, ребята, Арчи Вестин из службы новостей Федеративного Содружества.

– Привет, – произнесла женщина, откинув длинную челку. На взгляд тех, кто любит бесцветных женщин, она была довольно милой.

Галлегос вежливо кивнул Арчи:

– Насколько мне помнится, у вас случилось небольшое столкновение с моим кузеном. Надеюсь, ничего серьезного?

– Вашим кузеном? О, вы, наверное, имеете в виду лейтенанта Альварадо?

Сума расхохотался. Для такого невысокого человека он смеялся чересчур громко, и было заметно, что он любит это дело.

– Мачо? Нет! Он такой придурок, что я скрывал бы родство с ним, если бы оно существовало, но благодарение Пресвятой Богородице, мы с ним не родственники. – Он сделал паузу, чтобы перекреститься. – Я говорил о Билли. Лейтенанте Пейсоне.

– О Ковбое, – подсказала Кэсси.

Арчи недоуменно заморгал. Он понял, что ему предстоит еще во многом разбираться.

– Ваш кузен – Ковбой? Я думал... Сума посмотрел на малышку-разведчицу:

– Да, он еще мало понимает нас, не так ли, девочка?

– Дай ему время, Сума. Это не так-то просто.

– Верьте мне, пожалуйста, – взмолился Арчи. – У меня сложилось твердое впечатление, что между вашими этническими группами имеется резкое разделение.

– Ничто не может разделить нас, – заявил Сума. – Существует только одна граница – между нами и всем остальным миром.

– Понимаю, – задумчиво произнес Арчи.

– Вы из Федеративного Содружества? – спросила Энни Хард, повернувшись к репортеру. Он кивнул. – Я просто хотела, чтобы вы знали, как глубоко я сочувствую вашей королевской семье. Я так надеюсь, что Виктор и Катрин скоро разберутся в своих проблемах. И просто представить не могу, что кто-нибудь из них окажется причастным к убийству их матери.

Арчи открыл и снова закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Кэсси рассмеялась.

– Сумасшедшая Энни – ярая поклонница Миши Обурн, – пояснила девушка.

Лейтенант Хард с энтузиазмом кивнула.

– П...п...понимаю.

Миша Обурн, графиня планеты Тиконов, была лучшей подругой Мелиссы Штайнер и официальным придворным историком Содружества Лиры. Ее поражающие воображение льстивые истории из жизни правителей Федеративного Содружества были предметом презрительного осмеяния среди литературных критиков и интеллигенции, к которым с некоторой долей самоуверенности причислял себя и Арчи. Несмотря на это, ее сказочки завоевали популярность у широкой публики, причем не только в пределах Федеративного Содружества.

Как и мыльная опера «Честь королей», которую Кэсси помнила с детства, эти истории приобрели широкую известность в Конфедерации Капеллана и Империи Драконис, куда недавно с позволения Теодора Куриты начали легально ввозить подобную продукцию. Ведь потепление в отношениях между Синдикатом Драконов и Федеративным Содружеством во время отражения набега кланов немедленно нашло отражение в трудах графини Обурн. Даже те, кто не испытывал симпатий к политическому строю Федеративного Содружества, казалось, подпали под очарование их аристократической элиты.

– Я обожаю Мелиссу: «Триумф и трагедия», – захлебывалась от восторга Хард. – И до сих пор не могу прийти в себя после смерти арконтессы.

– А я думал, что большинство членов полка родом из Лиги Свободных Миров, – деликатно заметил Арчи.

– О да. Я сама с Галистео. Но все то время, что я служила в полку, он находился на службе у Федеративного Содружества. И с самого детства меня очаровала ваша королевская семья.

Она встряхнула головой так, что каштановые пряди рассыпались по плечам так эффектно, что Арчи невольно подумал, сколько же часов ей пришлось тренироваться, чтобы выучить этот жест.

– Мне кажется, что причин для соперничества у Федеративного Содружества и Лиги Свободных Миров нет на самом деле. В конце концов, Джошуа, сын главнокомандующего Томаса Марика, гость принца Виктора на Новом Авалоне.

– Разумеется, – согласился Арчи неискренним тоном. Циники и знающие люди расценивали положение Джошуа скорее как заложника, нежели почетного гостя.

– Ну, мне пора, а то мой медвежонок заскучает, – пробормотала Хард, едва дождавшись ответа Арчи. – Приятно было встретиться с вами, мистер Вестин. Если вам захочется поболтать о королевской семье, то заходите ко мне в любое время. Всегда приятно побеседовать с вами, Кэсси, Сума. – И она пошла прочь, подпрыгивая, словно школьница на прогулке.

Стоило Энни удалиться на некоторое расстояние и повернуть за угол здания, как Кэсси и Сума расхохотались.

– Медвежонок? – недоуменно повторил Арчи.

– Ее плюшевый медвежонок, – подтвердила Кэсси. – Ездит вместе с ней в кабине робота.

Арчи ошарашенно поморгал и наконец произнес:

– Старший лейтенант Хард, кажется, женщина с необычными пристрастиями.

– С ней все в порядке, – заметил Сума. – Я имею в виду, следует учесть, что она и офицер, и водитель робота, а для другого она даже миленькая, ну вы понимаете, вполне в норме.

Кэсси поглядела на него скептически, но придержала язык.

– Удивляет, когда встречаешь такую антипатию к водителям роботов в вашем полку, – заметил Арчи.

– Я не люблю роботов, – пожала плечами Кэсси. – Не люблю их водителей. В мои обязанности входит не уважать, а уничтожать эти чертовы машины.

Арчи удивленно посмотрел на нее. Если она сказала подобные слова в шутку, то ни мягкие красивые черты лица, ни огромные серо-дымчатые глаза не показали этого. Кэсси Садорн была не самой легкой книгой для прочтения – это Арчи уже понял.

– Водители роботов – они словно дети, – сказал Сума, его мягкий голос разорвал напряженную тишину, словно взорвавшийся воздушный шарик. – К ним нельзя относиться серьезно. Когда они переходят все границы, надо дать по рукам, а в остальное время приходится с ними мириться.

– Лейтенант Галлегос...

– Сержант, – поспешно поправил Сума. – Или просто Сума. Или Ричард, или просто – эй, ты! Патрон собирался произвести меня в офицеры, но я сказал ему, что хочу сохранить свое серое вещество. Ведь кто-то должен ставить на ноги эти жестянки и налаживать их оборудование, вы согласны?

– Кстати, – проговорил Арчи, – не обижайтесь на мой вопрос, но откуда взялось ваше прозвище Сума? Большинство позывных, принятых в Семнадцатом полку, я понимаю, но ваше прозвище ставит меня в тупик.

– Это сокращение от МЕХТЕХЗУМа, – пояснила Кэсси.

– Как же еще вам меня звать? – сказал Сума. – В конце концов это звучит почти как имя вождя ацтеков – Монтесума.

Сокращение общепринятой аббревиатуры для теха подобным образом действительно ассоциировалось с прозвищем вождя. Арчи рассмеялся.

– Ваши люди с легкостью играют словами, – заметил он.

Сума кивнул.

– Сейчас вы уж начали понимать нас, мистер Вестин. «Кабальерос» играют лихо, играют много, потому что не знают, когда им придется погибнуть.

Мариска Сэвидж незаметно отошла и начала снимать на пленку их дружеский разговор. Она держалась на заднем плане, так что никому с первого взгляда не пришла бы в голову мысль, что она трудолюбивая тень Арчи.

– Ну, хорошо, сержант, простите, Сума, – сказал Арчи, – а не сыграете ли вы мне какую-нибудь песенку на своей гитаре? Это покорит наших зрителей в Федеративном Содружестве, – я просто уверен. – Репортер коротко взглянул на ассистентку, та ободряюще кивнула, не отрывая взгляда от окуляра голокамеры.

– Ладно, я буду петь все время, пока вы снимаете. – Вождь ацтеков взял аккорд, откинул голову назад и торжественно продекламировал: «Посвящается капитану Карлосу Камачо!»

Он заиграл на гитаре и запел красивым, хоть немного гнусавым и прокуренным тенором. Балладу он исполнял на испанском языке, и Арчи не понял ни слова, кроме время от времени повторяющегося имени капитана Карлоса Камачо – явного героя этой песни.

Когда баллада закончилась, репортер искренне зааплодировал:

– Браво! Это просто потрясающе, хотя должен сознаться, что многого не уловил.

– Здесь повествуется о том, как Карлос Камачо воевал с бравое, пришедшими с севера.

– Это когда ваш полковник был юношей? Может быть, на службе Дома Марика? Сума и Кэсси захохотали.

– Этот капитан Камачо погиб сотни лет назад, – пояснил вождь ацтеков, – если он вообще когда-нибудь существовал. Бравое с севера – это дикие индейцы или северные мексиканцы – из Чихуахуа, Соноры, откуда родом большинство из нас.

– Нас тоже иногда называют бравое, – произнес у них за спиной женский голос с ярко выраженным ковбойским акцентом. Кэсси чуть заметно нахмурилась: если бы Арчи не наблюдал за девушкой так пристально, насколько ему позволяли хорошие манеры высшего общества Нортфилда, он не заметил бы этого. – Нас, диких парней и девушек, пришедших из пустыни и чепарели.

Арчи обернулся.

– Капитан Макдугал, – сказал он. – Рад видеть вас.

– Взаимно, Арчи и мисс Сэвидж. Привет, Кэсси.

– Привет, – почти сердито отозвалась Кэсси.

– Подходя, я слышала конец твоей песни, Сума, – сказала Кали. – Я пыталась выяснить, о ком она сложена, – о Карлосе Камачо, что летал на «Спитфайре» в войне с японцами, или о сражавшемся с вьетконговцами, или о том, что воевал в Первой войне за наследие.

– В любом веке есть свой Карлос Камачо, – заключил Сума, – и баллада сложена о каждом из них.

– Это очаровательное объяснение, – сказал Арчи. – А как насчет современного полковника Камачо? Существует ли песня лично о нем?

Сума покачал головой:

– Я написал о нем одну...

– Сума пишет очень хорошие песни, – перебила Кали. – Я вообще не уверена, что существует на свете что-то, чего он не умеет.

Сума довольно хихикнул.

– Здорово я запудрил всем мозги? – подмигнул он Арчи. – Как бы там ни было, но полковник запретил мне писать о нем.

Его лицо стало серьезней, и он продолжил:

– Полковник даже не позволил мне написать балладу о Пэтси. Хотя ее уже нет, но то, как она погибла, так и просится в песню.

Шутливая атмосфера заметно рассеялась, словно солнце зашло за тучу и позволило наступающей осени напомнить о себе холодным дуновением. После недолгого молчания Кали Макдугал спросила:

– Как ты думаешь, Сума, когда откроется ангар?

– Они обещали сегодня. Посмотрите, Кали, они перенесли сюда все оборудование для роботов. – Механик кивнул. – Они здесь устанавливают огневые контрольные системы. Удивительно, чего им удается добиться. И нам пообещали, что мы сможем всем этим воспользоваться, когда оборудование освободится.

– Замечательно. Я буду очень рада вновь увидеть свою «Черную Леди» в строю – это на ее руке сейчас восседает Сума. Не думаю, что мы должны меньше внимания уделять своей боевой готовности, а не зависимости от того, как далеко оказались от линии перемирия. Дядюшка Чэнди платит столько, словно он принц-архонт, а не Курита, а мы получаем почти столько же, сколько Гончие Келла. – Она покачала головой. – Не думаю, что он выкидывает большие деньги на ветер только для того, чтобы похвастаться любимой игрушкой – гайчинским полком перед приятелем. И я не намерена относиться ко всему этому, будто так и должно быть.

Арчи заметил, что Кэсси внимательно всматривается в лицо высокой блондинки, словно неохотно переоценивая ее.

– Я делаю вывод, Сума, что ваша роль не ограничивается одним администрированием, – заметил репортер. – В большинстве подразделений механики были обычными чернорабочими, которых чаще всего вербовали из местного населения.

– Да, конечно. У «Кабальерос» ацтеки в основном заведуют механической частью. Всю головную боль, нейрошлемы и прочую дребедень мы оставляем на долю Астро Зомби и его компании.

– Астро Зомби? – переспросил Арчи. – Честное слово, я уже похож на эхо, вам не кажется?

– Капитан Харрис, – пояснила Макдугал. – Наш главный тех.

– Когда вы с ним встретитесь, – добавила Кэсси, – то поймете его прозвище.

– Наша знахарка и костоправ Десять Медведей, вот она говорит, что Харрис – единственный психосоматический горбун во всей Внутренней Сфере, – с законной гордостью заявил Сума.

– Киберпсих, – заключила Кэсси, словно это слово объясняло все сразу.

– Разумеется, – произнес Арчи, которому показалось, что он кое-что понял.

С тех пор, как к их компании подошла Макдугал, Кэсси потихоньку и незаметно стала отходить в сторону.

– Сума, где-нибудь поблизости есть смотровая яма? Он утвердительно кивнул:

– Там, дальше за ангарами для роботов, где стоит огромный старый гараж. А я хочу обратиться в моторное отделение и посмотреть, не помогут ли мне там кое-что исправить. Эти Змеи хорошо разбираются в подобных вещах.

Кэсси кивнула в ответ.

– Позже увидимся, – сказала она всем и направилась прочь, и коса на спине хлопала ее по блузке. Арчи с грустью следил за ее уходом.

– Эта юная женщина всегда убегает от меня, – произнес он в отчаянии.

– Не от вас, – пояснила Кали, – а от меня. Эй, парни, купить вам содовой?

Гаражи ХТЭ были хорошо освещены и щеголевато чисты, что где-нибудь, кроме Империи Драконис, оказалось бы в принципе просто невозможным. Техов удивило, когда Кэсси обратилась к ним на беглом японском. Хотя она была женщиной, да к тому же и гайчинской женщиной, владение японским указывало на ее высокое положение. Большинство населения Маса мори могло считаться японцами лишь косвенно, и мало кто из них разговаривал на этом сложном языке. Владение официальным языком Дома Куриты означало высокое классовое положение в Империи Драконис, а Кэсси пользовалась выражениями, присущими классу чиновников. Это заставляло рабочих относиться к ней с должным уважением.

Хай, да, у них есть грязная яма, которая как раз сейчас свободна. Хай, она может занять ее. Они не спросили для чего, но вопрос несложно прочитать в их глазах.

Глаза рабочих еще больше расширились, когда она сбросила туфли, скользнула ужом вниз в яму и, стоя в грязи, которая доходила ей почти до щиколоток, приняла обычную стойку боевых искусств. Девушка начала работу с синусоидальных ката, иногда дополняя их неожиданными скользящими ножными ударами, ведя бой с тенью. Начала собираться толпа.

Самые мудрые мастера боевых искусств тренировали учеников в аллеях, среди деревьев, на рисовых плантациях, где угодно, только не на аккуратно застеленных татами полах. В конце концов, нападения редко происходят посреди открытой, хорошо освещенной комнаты. Гуру Джоханн требовал от Кэсси, чтобы она тренировалась на самых плохих покрытиях, которые только можно себе представить: посреди перевернутой мебели и на разбитых бутылках, по колено в грязи, на облицованных мрамором тротуарах, на лужах масла. Большинство бойцов привыкли к хорошим полам, как наркоман к отраве, учил ее гуру.

– Привычки и предпочтения врагов – самое сильное твое оружие. Воспользуйся им.

«Хорошо бы снять одежду, – подумала Кэсси, выполняя упражнения ползающих тигриных стоек пен-чак-силат. – Но если я зайду чересчур далеко, это только осложнит жизнь дону Карлосу».

Девушка изогнулась в талии, словно орел с распростертыми крыльями, широко расставив руки и ноги, ее плоский живот находился в сантиметре от машинного масла и грязи. Зрители охали и ахали, но для Кэсси окружающий мир перестал существовать. Биение ее сердца и дыхание становились реже и спокойнее, и она вновь, хоть на одно мгновение, находилась в мире сама с собой.

XII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.

– Чего вы хотите от нас, молодая леди? – спросил подполковник Гордон Баярд. Хотя он родился на ранчо Галистео, но вырос в Джонсон-Сити. Поэтому разговаривал на сленге городских ковбоев, мало отличавшемся от выговора гринго Лиги Свободных Миров, но его голос приобретал особенно противные, язвительные интонации, когда он пытался показать, что дело яйца выеденного не стоит.

Сейчас этот тон предназначался для Кэсси.

– Мне нужно ваше разрешение, чтобы выполнить свою работу, подполковник, – ровным голосом произнесла девушка.

– Вашу работу. – Он обвел взглядом командиров батальонов и подразделений Семнадцатого полка, собравшихся в комнате для совещаний в самом центре цитадели. – Ваша работа, насколько я понимаю, заключается в том, чтобы вести разведку на незнакомой территории и докладывать о том, что обнаружено. А сейчас поправьте меня, если я ошибаюсь, не находимся ли мы в самом центре огромного города? Я не вижу ни зарослей, ни трясины, где вы могли бы провести разведку.

– Значит, вы совершенно не представляете мои обязанности, – возразила она.

Баярд окаменел в негодовании.

«Ладно, постараюсь сдерживаться столько, сколько смогу», – решила Кэсси.

Дон Карлос сидел во главе стола, свесив подбородок на грудь. Казалось, что он ничего не слышал, но Кэсси была уверена, что это не так. Возможно, потому, что больше ей ничего не оставалось.

– Мои обязанности заключаются в изучении окрестностей расположения полка, какими бы они ни оказались. То, что мы находимся среди людей, мостовых и небоскребов и вокруг нет деревьев, цветов и не щебечут птицы, еще не означает, что мы в полном вакууме. Далеко не так.

– Так в чем же дело? – спросила капитан Анжела Торрес. Она командовала пограничной ротой и носила прозвище Зазнайка. – Ты хочешь выяснить ситуацию? Мы окружены Змеями.

– Индейская страна, – протяжно произнес Ли Моралес, офицер, командующий ротой «Мертвый глаз». Бобби Волк бросил на него резкий взгляд. Командир соединения Питер Пони-с-Белым-Носом и Сантильянес по прозвищу Жилистый, два других присутствующих на совещании индейца просто усмехнулись.

– Мы окружены миллионами врагов, Кэсси, – продолжила Анжела Торрес. – Что нам еще надо знать?

– Еще надо знать, как выжить, а не только то, как ты выглядишь в зеркале, капитан Торрес, – не повышая голоса, спокойно продолжила Кали Макдугал.

Торрес перевела взгляд на нее.

– Извини? – недоуменно спросила она.

– Я тебя извиняю. Мы не можем ограничиться простым заключением, что каждый человек здесь – наш враг. Или вы забыли, как войска Империи Драконис проливали кровь рядом с нами на Джеронимо?

Дон Карлос перекрестился, но промолчал.

– В любом случае нельзя благодушно успокаиваться на этом. По крайней мере, большинству из нас. – Последние слова высокая блондинка адресовала Баярду. – Наш наниматель пошел на многие уступки, чтобы иметь полк под рукой. Если все на этой милой планете так тихо и спокойно, тогда почему он это сделал?

– Из-за кланов, – угрюмо произнес Бобби Бигэй. – Нельзя доверять этим ублюдкам. Рано или поздно, но они нарушат перемирие.

Кали перевела глаза с него на Кэсси, поймала ее взгляд и пожала плечами. Прослужив много лет в полку, Кэсси знала, что Волк Навахо, также известный как Праздный Гуляка, был родом из Клана Волка, поэтому остальные навахо избегали его. И это прозвище было дано ему не просто так.

– Возможно, и так, – тихо произнес Бар-Кохба. – Но что дало дядюшке Чэнди повод подумать, что мы и Змеи сможем на этот раз воевать с ними лучше, чем в прошлый?

В наступившей неловкой тишине Кали сказала:

– Возможно, лейтенант Садорн объяснит нам, почему ей так необходимо уйти в подполье.

Все взгляды обратились на Кэсси, стоявшую в конце стола.

– За последние несколько дней я изучала окружающие фабричную территорию здания вместе с людьми мирзы. Мне показали установленные ими сенсорные датчики и мины-ловушки, и я дала им несколько полезных советов.

– Уверена, что они просто закачались от восторга, – вставила Анжела Торрес. Кэсси крепко сжала губы.

– Продолжай, Кассиопея, – произнес дон Карлос, впервые с начала совещания подав признаки жизни. Он был единственным человеком в полку, кто осмеливался называть ее полным именем.

– У меня возникло... ощущение, – сказала Кэсси. – Я не могу более точно объяснить, что это. Я почувствовала что-то в поведении людей, в том, как они на нас смотрят, что говорят друг другу, когда думают, что я их не понимаю: здесь готовится что-то очень серьезное, и это что-то касается ХТЭ. А значит, и нас с вами.

Офицеры переглянулись. Баярд усмехнулся, но промолчал. «Кабальерос», какого бы цвета кожи они ни были, обычно доверяли своей интуиции. По собственному опыту они знали, что предчувствия Кэсси обычно ее не подводят.

– А что мы теряем? – спросила Кали. – Можно подумать, что в полку полно такой работы, которую может выполнить только лейтенант Садорн.

– Она права, – поддержал Питер Пони-с-Белым-Носом, командир третьего батальона.

Бар-Кохба кивнул в ответ. Этот ковбойский ребби и Певец Навахо, чье второе занятие, давшее ему еще одно прозвище, было таким же, как у Бар-Кохбы, давно дружили. Их голоса опытных водителей роботов и командиров значили на совещании намного больше, чем звания. Эти два человека мыслили в одном направлении, зачастую объединялись вместе против более молодого и гораздо более импульсивного командира первого батальона.

Кэсси впилась взглядом в Габби Камачо. Иногда он, казалось, из кожи вон лез, чтобы заслужить благосклонность Кэсси. Иногда проявлял открытую ненависть к ней. Габби устроился в своем кресле, угрюмое выражение исказило красивые черты загорелого лица. Или он согласится с мнением старейших батальонных командиров, или не промолчит и будет унижен в глазах отца. Взвесив это, Габби резко кивнул и, что было ему несвойственно, придержал язык.

– А чем Кэсси станет заниматься? – спросил дон Койот, командир роты «Авангард». Он был таким же худощавым, как Габби, и красивым «ранчеро» с ухоженными усиками, баками, спускающимися по щекам, и зловещей усмешкой. Несмотря на свое подлинное имя О`Рурк и черный цвет кожи, он происходил из очень знатной семьи нортеньо, с планеты Серильос.

«Неудивительно, что бедняга Арчи просто за голову хватается», – неожиданно подумала Кэсси, сама удивившись тому, что у нее возникла эта мысль, так как она на совещаниях редко вспоминала о посторонних вещах. Еще больше она удивилась, обнаружив, что думает о репортере, скорее, с удовольствием, чем с презрением и осторожностью, хотя девушка до боли ясно понимала, чем он занимается на самом деле.

«Надо будет держаться от него подальше», – решила она про себя.

– Что? – презрительно усмехнулся Бобби Волк. – Поездить по соседям? Мы что, намереваемся сюда устроиться в прислуги, когда наскучит служба на фабрике?

Глаза Питера сузились на обветренном лице. На это чуть заметное движение, возможно, обратила внимание лишь Кэсси; она никогда не позволяла себе упускать ни одной детали и хорошо изучила выражения лиц командиров полка.

– Я люблю досконально знать местность, где мне предстоит сражаться, – заявил О'Рурк, считавший Бобби, Мачо, Чанга и прочих туповатых нортеньо придурками. – Особенно тогда, когда там могут остаться, ну вы понимаете, сюрпризы. Наши или противника, кем бы этот противник ни оказался.

Дон Койот был водителем «Локуста», в основном занимался разведывательной работой и часто действовал в тесном сотрудничестве с Кэсси. Что касалось ее точки зрения, то двадцать тонн металла – чересчур для разведчика, и не имеет значения, какие умопомрачительные сенсоры ты припас в бронированном коконе, если воин изолирован от окрестностей. Но в определенных границах ему удалось неплохо себя показать.

– Бэдлэндс может продолжить разведку местности, – подчеркнула Кали Макдугал. – Если понадобится поддержка роботов, я пойду с ним. У меня здесь не слишком много дел.

– Первый батальон выходит в спорткомплекс завтра. – Габби Камачо подвел итог скучающим тоном, которым обычно говорил, когда не соглашался с чем-то. Как предположила Кэсси, он придирался потому, что Кали была женщиной. Несмотря на то, что среди «Кабальерос» огромное число водителей роботов составляли женщины, у множества мужчин это вызывало неудовольствие.

У Габби имелись собственные причины для недовольства, и девушка знала какие. Стоило ему упомянуть о них, и она резко оборвала бы его.

Кали пожала плечами:

– Так скоро? «Черной Леди» хорошо бы побыть здесь еще несколько дней, пока Сума не починит ее ручной привод. – Как главный тех, Сума проигнорировал совещание, то же самое сделал и Астро Зомби. Любой тех не скрывал, что предпочитает работу в мастерской сидению за столом. – Но это не очень большое путешествие. Двадцать минут на поезде – и я уже в спорткомплексе.

Для начала полковник Камачо предложил, чтобы каждый батальон нес службу на фабричной территории не больше недели. Он хорошо знал, насколько губительно гарнизонная служба сказывается на дисциплине, которой Семнадцатый полк никогда не отличался.

Решение этой проблемы, как и установка в целом, заключалось в непрерывных учениях роботов. «Кабальерос», которым по их природе и характеру была чужда всякая дисциплина, имели одно преимущество над всеми солдатами, с которыми они встречались в бою. Большинство «Кабальерос» – нортеньо, ковбои или индейцы – выучились управлять боевыми машинами, работая на агророботах, занимаясь этим практически с юности. Стреляли они средне, в бою плохо согласовывали свои действия, но как водителям роботов им не было равных во всей Внутренней Сфере. Дон Карлос фанатично желал сохранить боевую форму солдат полка.

Завтра роты «Авангард», «Бронко» и «Свинарник», разделившись, поднимутся по Ямато: одни – на поезде, другие – на барже. Второй батальон Маккаби «Мертвый глаз» и пограничная рота займут свои позиции. Первый и третий батальоны будут проводить учения в спорткомплексе, пока третьему не выйдет время заступать на смену.

– Я получила хорошую подготовку гражданского инженера, – добавила Макдугал. – Меня учили сопротивлению материалов, что сможет помочь в нашей работе. А когда я буду на посту, отец Боб подучит наших парней и девушек.

Собравшиеся командиры посмотрели на дона Карлоса. Голова полковника снова свесилась на грудь, веки опустились, словно он засыпал. Но он не спал. Кэсси знала, что он следит за всеми из-под полуопущенных век.

Как долго нам удастся просуществовать, – спросила она себя, – имея лишь номинального главу? Она боялась, что подобное положение шло во вред Семнадцатому полку и было чревато плохими последствиями, особенно сейчас, – потерей цели и бездействием. Хотя средства, полученные от дядюшки Чэнди, позволяли восстановить огромные потери, нанесенные «Кабальерос» Кланом Дымчатых Ягуаров. По крайней мере, материальные потери.

Иные потери, конечно, гораздо труднее восполнить. Они давно лежали глубоко в земле.

Лучшим решением полковника оказалось подписание этого контракта, забросившего их сюда. Он по-прежнему отдавал полку все, что мог.

Кэсси сжала губы и уставилась в стол. Ее маленький мирок был в опасности, и она ничего не в состоянии изменить. Оставалось только сосредоточиться на вещах, которые спасали ее с самого детства: на боевом искусстве и работе.

Полковник поднял голову и посмотрел на девушку. Мешки под глазами Камачо, казалось, налились свинцом.

– Делайте то, что считаете нужным, лейтенант, – сказал он. – Вы служите в разведке. Проследите за нашей безопасностью.

– Лейтенант? Можно побеседовать с вами?

Выйдя из комнаты для совещаний и шагая по белому обитому звуконепроницаемым материалом коридору, Кэсси почувствовала, как ее скулы и лопатки свело мгновенной судорогой от звука этого голоса с ковбойским акцентом. Девушка остановилась.

– Разумеется, капитан, – произнесла она не оборачиваясь.

Кали подошла к ней сбоку, по-журавлиному двигаясь на чертовски длинных ногах. Она посмотрела

сверху вниз на невысокую собеседницу со сдержанной улыбкой, затем оглянулась вокруг, чтобы убедиться, не может ли кто-нибудь посторонний подслушать их разговор.

– У вас, кажется, со мной какие-то проблемы, лейтенант? – спокойно сказала блондинка. – В прошлом всякое могло быть, все не обязаны любить меня. Но сейчас, когда я приняла взвод «Бронко», нам придется работать вместе. Мне не хочется столкновений, и я сделаю все возможное, чтобы они не возникали.

Кали сделала паузу.

– Давай я куплю выпивку, и мы сможем побеседовать, – заключила она, одарив Кэсси ошеломляющей улыбкой, которая наверняка разбила немало воинских сердец во всем мире трех планет.

Кэсси опустила голову, просто закипая от гнева. «Не приставай ко мне, – думала она злобно. – Ты водитель робота и светловолосая кукла. Оставь все на своих местах».

Улыбка Кали увяла, сменившись сомнением:

– Ты согласна?

– Да, мэм, – откликнулась Кэсси.

– Зови меня просто Кали.

Кэсси молча кивнула. Она боялась не сдержаться, если вымолвит хоть слово.

Часть третья. ОПАСНАЯ ТЕРРИТОРИЯ

XIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.

Синяки под глазами у Ковбоя, которые он заработал, когда Кэсси сломала ему нос, уже начали бледнеть. Парень сидел на своем обычном месте в баре в обычной компании с Буком и Ребом, когда Кэсси и Кали вошли в бар «Законный отдых». Бывший «Законный отдых», ибо «Кабальерос» почти уговорили владельца бара господина Кришнамурти сменить вывеску на «Полынный штат». Они даже собрали деньги, чтобы купить новую вывеску.

Ковбой встал и отсалютовал стаканом двум женщинам, приближающимся к столу рядом с музыкальным ящиком в углу полупустого бара.

– Добрый вечер, леди, – поприветствовал он. – Две такие красотки не чувствуют ли себя одинокими ночью, на чужой планете среди этих Змей?

– Возможно, мы и одиноки, – ответила Кали, – но не настолько. Верни свою костлявую задницу на место, Ковбой.

Его друзья рассмеялись. Поразмыслив, он тоже ухмыльнулся и снова сел.

Кали задержалась у стола. С удивлением Кэсси поняла, что Макдугал усадила ее на угловое кресло, из которого девушка могла одним взглядом охватить всех присутствующих. Испытывая безотчетную благодарность, Кэсси заняла кресло, а Кали сделала знак одной из дочерей мистера Кришнамурти, которая сегодня обслуживала клиентов. Девушка приняла заказ, поклонилась и поплыла прочь, искусно уклоняясь от цепких рук сидящих в баре ковбоев.

Мягкие звуки баллады ранчеро плыли из музыкального ящика, на котором красовались пластиковые самоклеющиеся ленточки с аббревиатурой мистического радио ППНИ, отпечатанные на изображении одной из планет, где они когда-то бывали.

– Насколько мне известно, Ковбой кое-чего добился у одной из дочек Кришнамурти, – бесстрастно сказала Кали. – И насколько я могу судить, не он один.

Кэсси поглядела на нее.

– У меня на самом деле не слишком много времени, капитан... – начала она.

Макдугал понимающе кивнула:

– Кэсси, что я сделала не так, что у тебя сложилось обо мне негативное мнение?

– По отношению ко мне, капитан, вы всегда вели себя исключительно корректно, – сказала Кэсси механическим, ничего не выражающим тоном.

Макдугал фыркнула:

– Это самая большая куча дерьма из всех, что мне доводилось выслушивать. Ладно... я постараюсь объяснить тебе то, что кажется во мне непонятным. Я чересчур высока, чересчур блондинка, и ты считаешь, что если бы Господь Бог спросил меня, чем он может мне помочь в этой обители слез, я попросила бы: «Господи, удвой мои сиськи, а мозги оставь себе». Мой выстрел оказался близко к цели, лейтенант Садорн?

Кэсси смотрела на собеседницу округлившимися, словно у совы, глазами, а юная дочка Кришнамурти поставила перед ними фруктовый сок для Кали и пиво для Кэсси, снова поклонилась и вновь поплыла прочь, уворачиваясь от навязчивых знаков ковбойского внимания.

Словно стекло между ними лопнуло, и Кэсси прыснула со смеху. Кали позабавила ее. Хихиканье перешло в такой раскатистый хохот, что даже мужчины-водители, сидевшие у стойки, повернулись и уставились на нее.

Отсмеявшись, Кэсси смахнула с уголков глаз набежавшие слезинки. Она понимала, что немного перехлестнула с ответной реакцией. Казалось, у Кали и в помине не было намерения вызвать демонстрацию столь неуместного проявления чувств. И девушка ощутила огромное облегчение, которое она не могла объяснить.

– Да, капитан, – заключила она, – вы попали прямо в цель.

Кали поглубже уселась в своем кресле и отпила глоток сока.

– Тебя настораживает и пугает то, что я водитель «Атласа», не так ли? Ведь именно «Атлас» сжег твой дом и убил отца, когда ты была еще совсем маленькой, верно?

Кэсси почувствовала, что ее лицо снова окаменело. Так оно и было, и девушка лишь сейчас поняла это. «Атлас» с нестандартным вооружением – не редкость среди роботов во Внутренней Сфере, чего нельзя сказать о пиратах с Периферии. Потеряв основную систему вооружения, боец иногда просто заменял ее на любую более-менее подходящую. Машина действовала не так плавно, как клановые модульные роботы, но при некотором искусстве водителя, а также использовании определенной грубой физической силы часто работали не хуже. А такие маги и волшебники, как Сума в своей области, могли составить кланам достойную конкуренцию.

– Кэсси, Кэсси, послушай, мне очень жаль, если я затронула твои чувства. Я понимаю, что ты испытываешь к роботам и их водителям, на самом деле понимаю. Но, дорогая, меня там не было. Черт побери! Мне всего-то было семь лет, не больше, когда я впервые села в кабину старого агроробота на папашиной земле, как и любая другая ковбойская девчонка. Но поверь, что тогда мне никто не доверил бы такую машину, как «Атлас».

Неожиданно для себя Кэсси почувствовала, что снова улыбается. Девушке представилась совершенно неожиданная сторона того, почему она испытывала к капитану двойственные чувства. Возможно, из-за гордости, которая глодала ее все эти годы.

– Послушай, Кэсси, – продолжала Кали, – я понимаю, почему мои взгляды отталкивают тебя. Большинству кажется, что у меня здесь находится клапан. – Макдугал хлопнула себя по светлым волосам за ухом, – с предупреждающей надписью: «НАКАЧАНО ЧИСТЫМ МЕСТНЫМ ВОЗДУХОМ». А почему? Я не стану шляться повсюду грязной и со свисающими на глаза грязными лохмами, так что парни даже не будут подозревать, что я блондинка. Я горжусь тем, как выгляжу. Но не позволяю внешнему виду взять надо мной верх. Если некоторые думают иначе... – Улыбка, показавшаяся на лице Макдугал, могла бы напугать кого-нибудь. – ...Но иногда, если честно, это может и пригодиться, ведь правда?

Кэсси медленно кивнула. Неохотно. Пена на ее пиве давно осела.

– Помимо прочего, Кэсс, ты чересчур критически относишься к собственной внешности. А ты очень даже ничего, как сказал бы тот остроумный репортер, который, кстати, когда ты проходишь мимо, смотрит так, словно его глаза пришиты к заднице твоих штанов. И не он один.

Кэсси улыбнулась и, к своему удивлению, почувствовала, что краснеет.

– Смотрит на меня? Я думала, что он и ты... – Она опустила глаза, избегая взгляда Макдугал.

– Одним мужикам нравятся высокие блондинки с большой грудью. Другие теряют голову от маленьких, гибких экзотических брюнеток – от тебя, например. Мир огромен. И, говоря откровенно, за твой вздернутый носик и миндалевидные серые глаза невольно хочется кого-нибудь убить. Не будем вспоминать о твоем железном желудке, который позволяет его обладательнице есть, словно быку на весеннем пастбище, и при этом не прибавить ни килограмма.

В мире трех планет в основном выращивали быков, сложное генетическое порождение скрещивания американского бизона, испанских боевых быков, лонгхорна и зебу, иначе говоря, быка Брахмы. Если верить отцу Бобу, то им удалось почти полностью воспроизвести древнего зубра, столь дикого и опасного животного, что люди начали на него охоту. Правда это или нет, но быки вырастали гигантскими, ужасающе сильными и недоверчиво сердитыми. Именно по этой причине дети ранчеро на юго-западе учились водить агророботов с самого раннего детства. Ничему больше быки не подчинялись, и взрослый бык мог хорошо покорежить агроробота, если водитель не поостережется.

Кэсси вдруг почувствовала внутреннее смущение, которое, как муть, мешало разглядеть дно чистого горного потока. Девушка боялась своей привлекательности для мужчин – даже больше, чем следовало, с самого раннего детства. Она достаточно часто пускала ее в ход, когда оказалась беспризорницей и слонялась по улицам, а затем – в разведке. Всегда завлекать, обещая, и никогда не выполнять обещанного; она никогда и ни за что не стала бы шлюхой. Ее хранили от этого воспоминания о матери. Но иллюзий у Кэсси не осталось.

Казалось, что единственным мужчиной, который не испытывал к ней сексуального интереса, был гуру Джоханн. Но Кэсси знала, что его притягивало к юной ученице: неутоленная жажда знаний, на грани сумасшествия, которая вела ее, пока она не забывалась беспокойным сном. Она стала идеальным сосудом для его боевого искусства, которое он вливал в нее, как семя. Это стало залогом его бессмертия.

Но Кэсси никогда еще не думала о своей физической привлекательности так доброжелательно. Словно это могло доставлять удовольствие ей самой.

Затем она почувствовала прилив ненависти к высокой блондинке, капитану Макдугал, неистовой и бешеной злобы, которая захватила Кэсси врасплох. «Черт побери, я знаю себя! – подумала она. – Знаю, кто я и где я. И вот тебе на...»

Девушка оборвала собственную мысль, потому что конец звучал бы примерно так: она испугала меня. Случилось то, во что Кэсси никогда не верила: она испугалась – и кого? – этой наглой бледной сучки с лицом непропеченной болильи.

Макдугал немного отклонилась назад.

– У меня и в мыслях не было смущать тебя, Кэсси Садорн, – мягко произнесла она, словно успокаивая норовистую и взволнованную лошадь. – Мне ты нравишься, я восхищаюсь тобой, я уважаю тебя. Я хорошо понимаю, что ты значишь для полка. И горжусь тем, что могу назвать тебя своим товарищем по оружию.

Она наклонилась и коснулась руки Кэсси:

– Если ты не против, то я хотела бы иметь честь назвать Кэсси своим другом.

Кэсси высоко подняла голову. Кали Макдугал смотрела на нее голубыми глазами и улыбалась. Эта улыбка выглядела по-настоящему теплой. Кэсси Садорн, читавшая чувства людей по лицам, словно в раскрытой книге, никогда не анализировавшая собственные чувства, изучала черты лица Макдугал с таким напряжением, словно от результата зависела вся ее жизнь. Но в каждой черточке собеседницы она видела лишь дружелюбие.

– Мне это по душе, капитан, – произнесла Кэсси. Внутренний голос вопил: «Я не могу иметь друзей! Друзья рано или поздно покидают меня! Пэтси была моим другом, и она...»

– Зови меня просто Кали, – попросила Макдугал. Она смотрела мимо собеседницы, не желая сейчас смущать ее прямым взглядом.

Кэсси сделала глубокий вдох диафрагмой, как ее научил гуру. «Следя за дыханием, ты побеждаешь страх», – часто повторял он. Девушке не удалось полностью прогнать страх, но она смогла помешать ему овладеть сознанием.

Кэсси попыталась разрядить напряженность шуткой.

– Полагаю, что могу сделать несколько замечаний относительно вас, Кали, – сказала она. – Я думаю, что вы более близки, ну, скажем, лейтенанту Хард.

Кали рассмеялась:

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Энни Сью иногда кажется наивной, но она хорошая девочка. – Капитан отхлебнула немного сока. – Странно, я называю ее ребенком, а ведь она старше меня. Полагаю, она сама выбрала себе такой образ жизни. Но она добросовестный водитель «Стрельца», а Господь свидетель, это совсем не просто.

Шестидесятитонный «Стрелец» считался тяжелым роботом. Большинство современных водителей роботов называли его чертовой ловушкой. Он хорошо выдерживал попадания, особенно на средней дальности, а две его большие автоматические пушки «Император» обеспечивали высокую поражающую способность на дальней дистанции, мало при этом нагреваясь. Но он объединил в себе худшие стороны тяжелых и средних роботов: броню средних и скорость тяжелых. Однако «Стрелец» «Кабальерос» мстительной Энни гораздо чаще поражал врагов меткими выстрелами, нежели сам имел отметин на броне.

– Да, – призналась Кэсси. – Она стойко держится во время боя. Но я имела в виду, что она возит с собой в кабине плюшевого медвежонка.

– Медвежонка? – пожала плечами Кали и добавила: – У меня тоже есть такой. Его зовут Альбертом. Конечно, я не таскаю его с собой на «Черной Леди», но, знаешь, ночью с тобой может произойти все что угодно.

Кэсси скорчила физиономию, но кивнула, соглашаясь. «Ночью может произойти все, что угодно» – было неофициальным кредо безалаберного Семнадцатого полка. Сохранение жизней «Кабальерос» – чертовски сложное дело, доверенное Кэсси. И уж поскольку она здесь, – дьявольски умная капитан Макдугал только что напомнила ей об этом. Что-то сквозило во взгляде Кали, не то чтобы угрожающее, а просто отбивающее охоту с ней спорить.

Кэсси, может быть, и решилась бы попробовать, но в эту минуту входная дверь распахнулась, впустив внутрь запахи мокрого асфальта и городского смога. Бар «Законный отдых» располагался на боковой улочке, рядом с воздушной дорогой, и хотя занимал первый этаж, вниз с улицы вели короткие ступени без перил, где посетителю грозила опасность свалиться на музыкальный ящик, если порыв ветра от проходящего по воздушке поезда внезапно толкнет его в спину. На улице шел дождь.

Человек скользнул внутрь и быстро шагнул влево, освободив дверной проем. Он казался пугающим привидением, молодой человек с волчьими чертами лица и черной повязкой, закрывающей один глаз, массой беспорядочно спутанных черных волос, в расстегнутой кожаной куртке и в фуфайке с открытым горлом. На правом плече виднелась искусная татуировка. Новоприбывший оглядел бар, перекинул зубочистку, которую он жевал, на верхнюю губу и улыбнулся.

– Ничего себе! – сказала Кэсси. Она убедилась, что «Кровопийца» на месте, свободно болтается в ножнах под курткой.

– И что мы имеем? – пробормотала Кали, немного поворачивая кресло, чтобы краем глаза следить за дверью, не показывая этого явно. – Похоже, человек пришел похвастаться татуировкой.

– Это иредзуми, – пояснила Кэсси. – А он якудза. Кали надула губки:

– Неприятности?

– Возможно, – ответила Кэсси на вопрос Кали.

С обеспокоенным выражением лица мистер Криш-намурти начал суетиться за стойкой бара. Широко размахнувшись, Ковбой, сидевший на облюбованном табурете у стойки, дружеским толчком в грудь свалил владельца бара прямо на полки, уставленные бутылками.

– Я разберусь с этим, Ястребиный Глаз. – Почему ребята прозвали владельца заведения Ястребиным Глазом, они и сами толком не знали.

Засунув большие пальцы под ремень, Ковбой подошел к новоприбывшему и встал, нарочито искривив ноги, хотя на настоящую лошадь в последний раз садился много лет назад.

– Привет! – провозгласил он. – Полагаю, мистеру известно, что он забрел в нехорошее местечко. Это частная собственность...

Незнакомец смотрел на долговязого Ковбоя, который был по меньшей мере на голову выше его, и улыбался все шире. И наконец ткнул вытянутым пальцем ему в солнечное сплетение.

– Больше не частная, – сказал одноглазый скрипучим голосом. Он говорил по-английски с местным акцентом, с усмешкой глядя, как Ковбой сложился вдвое. Теперь он уставился на двух товарищей Ковбоя, которые вскочили на ноги у стойки бара.

В это мгновение Ковбой настиг одноглазого правым боковым, размахнувшись от самых кончиков своих ботинок из кожи ящерицы. Одноглазый отлетел, ударившись спиной о плакат с изображением «Пурпурных Хвостов», и сполз вместе с ним на пол.

– У-ух, – произнесла Кали, вскакивая на ноги.

Кэсси заметила, что она уже натянула перчатки – маленькие дамские лайковые перчатки. Если бы это случилось несколькими минутами раньше, то Кэсси ни за что не связала бы это с преувеличенной аффектацией Мстительной Энни. Сейчас, когда она на все смотрела другими глазами, она поняла, что даже легкие перчатки дают возможность ударить кого-либо в полную силу по голове без малейшего риска сломать что-нибудь. Разумеется, для того, кто бьет.

Еще несколько якудза ворвались в бар, их куртки блестели от дождя. Один занялся осмотром все еще не пришедшего в себя одноглазого. Другие, щелкнув костяшками пальцев, направились прямо к недобитому Ковбою, который, свершив праведную месть, вернулся к предыдущей позе, согнувшись в три погибели и издавая стоны.

Кэсси скорчила гримасу, но не поднялась с места. Она недолюбливала подобные игры на переменках. Столкновение с Мачо и Ковбоем в первую же ночь по прибытии сюда было не развлечением, а средством внушения. Она не бросалась на защиту товарищей в одиночных заварушках, и они отлично это знали, но стоило делу принять серьезный оборот, как она оказывалась в самом центре и сражалась, словно кобра.

– Остановитесь!

Слово было произнесено не очень громко, но довольно отчетливо, словно воздух взорвался от выстрела револьвера. Якудза застыли на месте. Остановились и Реб с Буком, которые как раз направлялись от стойки к двери.

В дверном проеме возникла еще одна фигура человека, черный силуэт которого вырисовывался на фоне дождя под дрожащим светом уличного фонаря, поэтому казалось, что человек материализовался из дождя и света.

Через мгновение фигура вошла внутрь. Это была женщина в обтягивающих кожаных брюках и грубой кожаной куртке. Она оказалась даже выше ста семидесяти сантиметров Кали. Кожа у нее отливала золотистым цветом, а вокруг вздернутого носа рассыпались многочисленные веснушки. У незнакомки были красновато-карие глаза с четко обрисованным разрезом и дикая, непослушная копна пугающе рыжих волос, тот тип шевелюры, которую никогда и никому не удается усмирить.

Трое якудза, ворча, отступили назад, внушив Кэсси подозрение, что всю эту маленькую сценку просто разыграли по сценарию. Якудза – хорошо организованная подпольная организация Империи Драконис – обладали сильнейшим чувством иерархии, и высокая рыжеволосая женщина, несомненно, командовала этими людьми.

В подтверждение этому Кэсси заметила у всех четверых повязки с изображением черепа с крылышками. Обычная эмблема военного соединения. И она, разумеется, точно знает, какого именно.

– Ковбой, – приказала Макдугал, направляясь к новоприбывшим. – Иди к чертовой матери. Оставь их.

– Эх, Кали, – протянул Ковбой, выпрямляясь, словно ничего не случилось. Правая штанина его камуфляжных брюк прикрывала подъем его ботинка. Он еще не успел достаточно высоко задрать ее, согнувшись от боли, и пустить в ход спрятанный там кинжал. Хорошо, что парень не добрался до левого ботинка, где лежал десятимиллиметровый двуствольный пистолет.

Кэсси встала и шагнула вперед.

– Капитан Макдугал, – произнесла она, – позвольте вам представить Тай-са Элеанор Шимацу, командира Девятого полка «Призраков». Полковник Шимацу, перед вами капитан Кали Макдугал, командир роты "Б" первого батальона Семнадцатого полка.

– Честь имею, – сказала Шимацу и протянула руку Кали. Затем она обернулась к Кэсси, высоко подняв ярко-рыжую бровь.

– А кто вы такая и откуда меня знаете? Кэсси усмехнулась.

– Младший лейтенант Кэсси Садорн, – сухо ответила Кали. – Она наш лучший разведчик и настолько же чертовски хороша, как сама считает.

Полковник «Призраков» кивнула.

– Военному подразделению нужны хорошие разведчики, – заметила она и внезапно коротко улыбнулась. Это была хорошая улыбка, но она моментально исчезла, как упавший на улицу лист под натиском осеннего хашиманского ветра.

Одноглазый призрак уже стоял без помощи товарищей, не прислоняясь к стене. Он потирал челюсть и с интересом рассматривал Ковбоя.

– Хороший правый, – заключил он. Ковбой фыркнул.

– А ты здорово натренировал палец, парень. – Он протянул руку. – Меня зовут Ковбоем.

После короткого замешательства одноглазый пожал протянутую ему руку.

– Бунтаро Мейни, – представился он, не выдав интонацией, что Ковбой пытался замесить его ладонь, словно тесто.

Через секунду глаза Ковбоя полезли из орбит. По лбу от черных волос начали скатываться капли пота. Еще секунда, и якудза смягчился, позволив Ковбою забрать свою ладонь.

– Не хочешь ли что-нибудь выпить? – предложил Ковбой, стараясь не трясти полураздавленными пальцами.

– Разумеется, – заключил Мейни с усмешкой. Тай-са Шимацу заняла место за угловым столиком рядом с Кэсси и Кали.

– Прошу извинить мое невежество, – произнесла Макдугал, – но разве звание Тай-са не является на несколько ступеней ниже требуемого, чтобы командовать полком? Я слыхала, что у Драконов... простите, в Империи Драконис на такие посты назначают только генералов.

Шимацу посмотрела на собеседницу с легкой улыбкой.

– Такова общепринятая практика, – сказала она. – Но регулярные войска Империи Драконис будут скандализованы, если якудза возведут в чин генерала. А тем более женщину.

Прислуживающая дочка Кришнамурти пришла принять заказы у новых клиентов. Полковник заказала виски без воды и льда. Кали распорядилась записать виски на свой счет. Глаза Шимацу на секунду прищурились, но кожа на лице оставалась по-прежнему ровной, и она ничего не сказала. Женщина мгновенно подсчитала выгоду, которую извлечет офицер наемников из общения с ней, и нашла выгоду равной. Кэсси было это знакомо. Она узнала об этом инстинктивном подсчете, когда общалась с эмигрантами из Империи Драконис на Ларше.

Шимацу наклонилась вперед. Вблизи ее глаза выглядели немного странно, со множеством переливающихся желтых искорок. Личность полковника, казалось, излучала силу, как переработавший двигатель робота излучает жар; она напоминала силу природы, стихию.

Кэсси немного сдвинулась на сиденье кресла, опустив руку. Одновременно она увидела, что Кали слегка нагнулась вперед, положив руки на стол. У Кэсси имелся свой способ противостоять силам природы. Кали предпочитала бороться со стихией лицом к лицу, но ни одна из этих двух женщин не имела обыкновения сдаваться.

По легкой паузе, выдержанной Шимацу, Кэсси поняла, что та заметила эти безмолвные изменения позы каждой из них. Неудивительно. В Империи Драконис то, о чем умалчивается, столь же важно, как и то, о чем говорят во весь голос.

– Я заметила, что в вашем боевом объединении необычно велико число женщин, – сказала Шимацу, – и они хорошо представлены в процентном отношении на командных постах. Это практикуется повсеместно в Лиге Свободных Миров?

Шимацу невольно приоткрыла две тайны, которыми Кэсси впоследствии могла воспользоваться. Хотя каждая деталь внутренней организации и боевого вооружения любого подразделения Империи Драконис считалась величайшим военным секретом, но из вежливости наемникам сообщали имена командиров внутрипланетных сил Империи, а также «Призраков». От столь яркого командира Девятого полка было естественно ожидать, что он рано или поздно объявится. Люди секретной разведки дядюшки Чэнди, которым Кэсси ставила выпивку в военных барах, довольно много рассказывали о ней, в основном сплетничали.

Разумеется, они обладали довольно полной информацией, необходимой полковнику о Семнадцатом полке «Кабальерос», запрошенной ранее. Чандрасехара Куриту обязали дать полные сведения о наемном формировании планетарному правительству еще до того, как они сошли с орбиты. И все, что Шимацу сейчас демонстрировала, имело солидную подготовку.

Кали мягко рассмеялась.

– Не совсем так. – Рассказывая о своей родине, она откинулась назад и расслабилась. – Дело в том, что наш маленький уголок Лиги Свободных Миров, чаще называемый юго-западными планетами, является местом, гуще всего напичканным мужским шовинизмом, полковник. И если у женщин вдруг появляется вкус к приключениям – или, по крайней мере, пропадает желание стать покорной фабрикой для производства детей и выполнения домашней работы, – что ей остается делать? Только вступить в армию и пуститься в странствия.

Шимацу кивнула:

– Я знаю, вы сражались с кланами на Джерони-мо. – Это показывало, что она к тому же ознакомилась с данными Службы национальной безопасности; в анкетах дядюшки Чэнди отсутствовало малейшее упоминание об этом.

В глазах Кали Макдугал появилось отсутствующее

выражение, и она кивнула.

– Да, мы сражались там. Потеряли половину наших людей – мертвыми, разумеется, мы никогда не бросаем живых. Воевали бок о бок с войсками Империи Драконис.

Шимацу кивнула.

– Знаю. Я тоже потеряла на Джеронимо друзей. И против Клана Медведя, когда мы били клановцев на Ольшейне.

Принесли выпивку. Шимацу опрокинула свою порцию не моргнув глазом и наклонилась вперед.

– Что вы думаете насчет того, как их победить? – спросила она. – Все знают, что мы собираемся снова дать отпор клановцам, и совсем скоро. Наш координатор все помнит, даже если остальные главы Великих Домов чересчур увлеклись собственными династическими дрязгами. Словно кланы никогда больше не придут... глупцы!

– Вы абсолютно правы, дорогая, – согласилась Кали. – Из войны с кланами мы вынесли знание двух главных вещей: как кланы сражаются и как, по их мнению, сражаемся мы...

Бунтаро Мейни прислонился к стойке, зажав в руке бутылку виски. Два его собрата-якудза сидели за столиком около двери и наблюдали. Они не ожидали неприятностей, и меньше всего – от Друзей-Увещевателей. Но можно недолго прослужить у тай-са Шимацу, если принимать вещи как должное. С тех пор как они сделали выбор между службой и кутузкой, приходилось быть внимательными.

– Тебе нравится, что вами командует женщина? – спросил Мейни, сделав хороший глоток.

– Конечно, папаша не для того меня растил, – ответил Ковбой. Он сидел лицом к стойке, опершись на локти. – Но чести ради замечу, старина Бунтаро, что капитан Мак не мой непосредственный командир. Она командует ротой «Бронко». А я сражаюсь в роте «Авангард».

Он отхлебнул из бутылки.

– А ты?

Мейни пожал плечами.

– Это не совсем соответствует принятым обычаям, – согласился он. – Но полковник... она просто родилась командиром.

Ковбой кивнул.

– Хочу добавить, что наш патрон – дон Карлос, наш полковник – не раздает просто так командование ротами. Макдугал получила этот пост чисто.

– Многими путями вместо одного, – выдохнул Реб вместе с сигаретным дымом.

– Не стоит недооценивать вон ту тощую, – сказал Бук Эванс, стоявший между Ковбоем и Ребом. – Она переломила клюв старому Ковбою неделю назад просто из-за невинной дружеской шутки с репортером новостей.

Мейни взглянул на Кэсси, которая сидела, внимательно слушая обмен репликами между Макдугал и командиром «Призраков».

– Как ты думаешь, о чем они с таким энтузиазмом болтают? – спросил он. Ковбой пожал плечами.

– Как обычно, – заявил он. – Одежда, прически и все такое. Ястребиный Глаз, подними-ка задницу и долей мой топливный бак, пока я не скончался от жажды.

XIV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

3 сентября 3056 г.

– Ах, Элеанор-сан, – произнес человек за огромным черным столом, улыбаясь безгубым ртом, делающим его похожим на рептилию, – как я рад снова видеть вас.

Лейни Шимацу, представ пред глазами великого человека, призвала на помощь весь свой обширный опыт утаивания собственных эмоций.

– Оябун, – приветствовала она его, – удовольствие и честь видеть вас беспредельны.

«И отчасти это правда», – подумала она.

Глава якудзы был маленьким человечком, его голова, с незаметными ушами казалась воткнутой на костлявую шею поверх черного костюма, сшитого в западном стиле. Лейни он всегда очень напоминал черепаху.

Сквозь встроенный позади него транспекс – стену из пуленепробиваемого прозрачного пластика, обычно используемого для обзорных экранов роботов, – виднелась потрясающая панорама столицы Хашимана во всей хаотической красе. Оранжевый утренний солнечный свет почти осязаемо заполнил комнату, словно дымка, смягчая спартанскую обстановку и создавая иллюзию не опрятности, которую ежедневно наводил целый штат уборщиков, а идеальной чистоты.

Кабинет Кацуо Сумиямы занимал пентхауз на сотом этаже офиса Сумиямы, где располагался штаб Су-миямы-кай. Общество Сумиямы являлось крупнейшей организацией якудзы на Хашимане. Все выглядело вполне открыто: логотип и название общества красовались на главном входе в офис, трехметровыми буквами были написаны на каждой стороне здания и вытканы на правом кармане темно-синих рубашек двоих головорезов, которые стояли по обеим сторонам и немного сзади от оябуна.

Чужаков гайчин всегда удивляла власть, которую имела якудза в Империи Драконис. Легальные операции якудза проводила у всех на глазах и в полном согласии с полицией, а если копать глубже, то и с силами национальной безопасности. Главной причиной сохранения подобного положения вещей служила простая традиция: так уж повелось в Империи Драконис еще со времен древней Японии. А в Империи Драконис традиции имели силу закона.

Разумеется, существовали и другие причины терпимости полицейских. Лейни хорошо знала об этом. И одной из них был долгосрочный союз, заключенный новым Координатором с кланами якудзы.

– Пожалуйста, садитесь. – Сумияма жестом показал на кресло для посетителей, стоявшее перед его столом. Сам стол, вытесанный из одного куска хашиманского эбонита, сверкал, словно обсидиан. Из-за высокой насыщенности металлами местная древесина становилась твердой и плоха поддавалась обработке. Этот стол также мог послужить препятствием для пули небольшого калибра или на какое-то время задержать луч портативного лазера.

Кресло, сплетенное из стальных труб с хромированной поверхностью, с небольшим сиденьем из черной искусственной кожи, оказалось неудобным, но так и было задумано. Лейни устроилась на нем в самой вольной позе, которую только допускало уважение к присутствию оябуна – отца.

В кресле Лейни окружила себя невидимой защитной оболочкой, что вошло у нее в привычку. Один из телохранителей Сумиямы, что казался помассивнее, прочистил глотку. Это был громадный мужчина, большую часть тела которого составлял жир. Лицо телохранителя цветом напоминало желто-коричневую кожу на ботинках с едва заметным пурпурным оттенком. Вокруг сломанного носа, как надувные, выпирали щеки над челюстью, будто распухшей от какого-то заболевания. Картину завершали сверкающие щелочки глаз.

Этого сумитори заставили расстаться с борцовскими соревнованиями некоторые несогласия с установленными правилами, теперь его знали как Эмму. Подобное имя вовсе не было женским, так звали буддистского короля Ада, который судит людей после смерти. На инго – уличном жаргоне якудзы – Эммой еще называли клещи, которыми король Эмма часто пользовался, вытаскивая зубы у инакомыслящих, дабы наставить их на путь истинный. Самого Эмму тоже частенько использовали в подобных целях; все это, да еще забавное сходство с круглоголовым божком, дало возможность наградить бывшего борца нынешним именем.

Лейни не обращала на него внимания. Другой телохранитель, круглоглазый, по имени Саттон, выглядевший почти столь же высоким, как и Эмма, но имевший более атлетическое телосложение, поймал ее взгляд и подмигнул Лейни, но она проигнорировала столь лестный знак внимания.

«Слишком долго я отдавалась таким, как вы, ничтожествам», – подумала Лейни. И тому, что это прекратилось, она тоже была обязана Координатору.

Вскоре после того, как Шимацу села, оябун поднялся и подошел к стене-окну.

– Ах, Масамори, – вздохнул он. – Лучшая из жемчужин Империи Драконис.

Но многое изменилось с тех пор, как эта юная женщина впервые вступила в твои пределы в качестве кьякубуна. – Это слово значило «гостевой член» в обществе якудзы.

Он снова повернулся лицом к Лейни:

– Не все из этих перемен оказались к лучшему. Ты не согласна, Лейни-чен?

Кожа так натянулась на высоких скулах женщины, что казалось, вот-вот лопнет. В ушах зашумело. «Я не выдам своих чувств перед ним». Частица «чен» означала «сокровище», проще говоря, обращение, употребляемое им, значило «моя дорогая». В этом контексте подобное обращение подразумевало обладание.

– Реформы, проведенные Координатором, прежде всего его отцом, благословенны для всех нас, – произнесла она без выражения. – Но я уверена, что изменения, вызванные набегом кланов, не всегда благоприятны.

Теперь наступила очередь Сумиямы скрывать испытываемые им чувства. Хотя Теодор Курита предоставил якудзе невиданную свободу действий вплоть до того, что сделал их своими соратниками в сражении с кланами, реформы, начатые Такаси и продолженные его сыном, шли не на пользу скрытой от чужих глаз деятельности общества.

Политические взгляды Лейни всецело определялись верностью Теодору Курите, хотя ее понимание политики было несколько шире. Она хорошо знала, что криминальный мир по глубинной природе весьма консервативен. А якудза намного консервативнее прочих. Неизменное положение вещей вполне их устраивало, и они сохраняли его целое тысячелетие с тех пор, как некоторые члены якудзы покинули Землю.

Теодор Курита пытался добиться от отца, чтобы тот ослабил жесткое строение общества Империи Драконис, а когда пришел к власти, то продолжил реформы. Из всех существовавших социальных сил только якудза могла действительно противостоять наставшим переменам. Армия боготворила Теодора. Орден Пяти Колонн обладал спокойной уверенностью в способности сдерживать волнения среди населения Империи Драконис, по крайней мере на время проведения реформ. Смертоносная СНБ под руководством человека, умеющего не упустить свою выгоду, знала, как чертовски сложно поддерживать жесткий порядок в жизни страны. И во главе обеих организаций стояли союзники Теодора.

Влиятельность якудзы, напоминающего айсберг по пропорции видимой и скрытой его частей, была огромной. Чтобы ввести это подполье в законные рамки, Теодор основал в Империи Драконис полки отборных солдат, куда вливались в огромных количествах наиболее нуждающиеся мужчины из низших слоев общества, к которым формально принадлежала и якудза, причем наиболее сообразительные из них, способные к активным действиям. Но, как понимала Лейни, мечта Теодора заключалась в том, чтобы помешать главарям якудзы влиять на политику правительства.

Это вовсе не значило, что всем нравились его действия. Кацуо-сама они определенно не нравились. Именно поэтому Лейни не упускала возможности аккуратно ткнуть самияму в это носом.

Таким образом, она ненавязчиво напоминала шефу, что уже давно не является его собственностью. Потому что она уже не кьякубун, не тот перепуганный до смерти подросток-беглец, который пересек четверть Империи Драконис, спасаясь от убийц своего отца. Именно это заставило девушку заручиться покровительством Сумиямы, и он не замедлил воспользоваться предоставившейся возможностью.

«Теодор-сама освободил меня из-под твоей власти, – подумала Лейни. – И поэтому я буду следовать за ним до самой смерти».

– Ты встречалась с некоторыми из новых гайчин-ских наемников, которых пригласил на службу Чанд-расехар Курита, – произнес оябун. – Что ты о них думаешь?

Таким образом Сумияма напомнил женщине, что повсюду в ее окружении находятся его шпионы, и это Лейни не удивило.

– Они испытанные в боях воины, – ответила она. – Те, с которыми я беседовала, кажутся вполне компетентными. И все же они иностранцы.

Он кивнул, довольный тем, что у Лейни, когда она характеризовала компетентность Семнадцатого полка, вырвалась подобная фраза.

– Просто позор, что он привозит подобный мусор, – заявил Сумияма. – Словно вас и регулярных частей недостаточно, чтобы дать отпор любой возможной опасности! Да, этим он нанес нам пощечину, мое дитя.

– Возможно. Дядюшка Чэнди...

– Не называй его так! Он Курита. Лейни почтительно склонила голову.

– Да, оябун. – Ее глаза засияли багровым светом. – Возможно, Чандрасехар-сан смотрит на них как на игрушечных солдатиков. Чтобы они оттеняли его величие.

Сумияма кивнул. Эта мысль пришлась ему по душе.

– Чандрасехар – урожденный Курита, – произнес он, снова отвернувшись. – А яблоко от яблони недалеко падает. В юности его отослали от двора за кутежи, да и за глупость тоже.

Он выждал, заложив руки за спину, давая Лейни время, чтобы она могла оценить его возможность говорить о Чандрасехаре Курите в таком тоне, какой считает нужным.

– Дурак! – повторил Сумияма. – И продолжает разыгрывать из себя дурака на Хашимане.

«Он оказался настолько глуп, что выстроил ХТЭ на пустом месте и настолько расширил корпорацию, что теперь она соперничает с твоими друзьями на Танади», – подумала Лейни, но промолчала.

– Не сомневаюсь, тебе известно, что его разведывательная служба подвергает наших людей преследованиям в окрестностях, прилегающих к фабричной территории, – продолжил Сумияма. – Внезапно нас лишают платы, взимаемой ранее с целого городского

района!

Лейни потупила глаза. Она представила свою новую знакомую, капитана Макдугал, на стотонном «Атласе», которая противостоит воинам Сумиямы, вымогающим деньги за охрану у мелких лавочников. Это уж чересчур! Хотелось бы посмотреть на это. Лейни понравилась офицер наемников, она безошибочно определила, что это женщина ее склада, почти столь же грозная, как и она сама. И все же высокая блондинка показалась ей и наполовину не столь опасной, как спокойная маленькая подруга Макдугал. Кэсси Садорн напоминала змею, свернувшуюся перед броском.

– Но что хуже всего, – продолжил оябун, впадая в патетику под влиянием праведного гнева, – он урезал рабочим продолжительность смены. Снова!

Лейни прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Сейчас они трудятся десять часов в день. Десять! Словно двенадцать не было совершенно скандальным послаблением! Остальные шесть часов рабочего дня он им просто подарил!

Кацуо потряс головой, словно стряхивая попавшую на нее воду перед тем, как спрятаться под панцирь.

– Он объясняет, что его служащие по-прежнему работают в эти дополнительные часы. «Время Дракона» – так он это называет. И призывает своих рабочих заниматься самоусовершенствованием, укреплять связи с их крикливыми выводками или посвятить свободные часы иному труду во славу Дракона. Я заявляю, что это чепуха, и это на самом деле чепуха! Толпа ленивых ублюдков – вот кто они .такие! Кнут – вот что подобные люди понимают! Они растратят это время зря, попомни мои слова! Растратят зря!

Он гневно наступал на собеседницу.

– Все это подрывает устои нашего общества. И не важно, какую знатную фамилию такие предприниматели носят!

Собеседники разговаривали по-японски, что позволяло Сумияме считать себя важным бизнесменом, а не головорезом, который фактически был атя, недостойным уважения парией, а Лейни удалось отделаться коротким выражением, прозвучавшим как согласие. «Эймай» – уклончивое выражение, присущее общепринятому языку Империи Драконис, и оно на этот раз выручило ее.

Повернувшись к окну, Сумияма глубоко вздохнул и положил руки на стекло. В нескольких километрах по Ямато спускалась баржа с привязанным к палубе, распластанным гигантским роботом наемников, напоминавшим металлического человека. Лейни подумала, а не «Атлас» ли это Макдугал? Смог не позволял внимательнее разглядеть баржу. Хашиман считался экологически чистой планетой по стандартам Империи Драконис, но Масамори был не слишком чистым городом.

– Отсюда дует свежий ветер, Лейни-чен, – сказал Сумияма. – Ветер, который унесет с улиц нашего города мелочность и продажность, как осенний ветер разгоняет пары смога над Ямато. Сейчас я не могу всего рассказать – только то, что ты и твои люди примут участие в этой игре.

Он угрюмо усмехнулся:

– Я возлагаю большие надежды на то, что ты будешь по-прежнему так же верно служить мне, как и раньше.

Лейни встала и почтительно поклонилась:

– Я живу только затем, чтобы выполнить мой долг, оябун.

«Если ты все еще думаешь, что я тебе что-то должна, сморщенный выродок, – подумала она, – будем надеяться, наступит тот день, когда тебе воздается по заслугам».

– Ну что ты, птичка, – произнес мужчина в спортивной куртке с экстравагантно вздернутыми плечами. – Почему ты плачешь?

Девушка сидела на клетке, в которой металась с криком куропатка с голубыми перышками. Кобальтового цвета платье с застежкой, украшенной темно-синим узором, плотно облегающее худенькую, но не лишенную приятности фигурку, было из тех, которое могла купить деревенская девушка, чтобы надеть в большом городе в первые дни. Какая-нибудь деревенщина сочла бы его даже модным.

Мужчина опустился на колени рядом с девчушкой. Он хотел уж было положить ей на колено руку, но что-то удержало его от этого жеста. Крупный нескладный блондин, он выглядел моложе, нежели хотел казаться.

Вокруг них, словно река, шумел и толпился уличный рынок. Грациозные женщины балансировали с корзинами, полными фруктов, и клетками с живой птицей на головах. Мужчины расхваливали товар, привязанный к концам шеста, лежавшего у них на плечах. Это была та сторона Масамори, существование которой казалось чужакам невероятным, – деревенский рыночный торг в тени стоэтажных бронзовых небоскребов. Такая же оживленная часть города, как и метрополитен, и сияющие огнями ночные клубы.

В этот район Друзья-Увещеватели предпочитали не заглядывать. Даже парами.

– Да ладно тебе, хватит, крошка, – успокаивал молодой блондин. – Почему ты так горько плачешь?

Девчушка перестала плакать и поглядела на него. Тушь у нее поплыла от слез и струйками сбегала по щекам. Это показалось бы смешным, не будь она столь миловидной со словно вырезанными из красного дерева чертами лица и миндалевидными дымчато-серыми глазами.

– Я... я не с этой планеты, – произнесла наконец девушка, твердо выговаривая слова в промежутках между всхлипываниями. Посторонним могло показаться, что она говорит на каком-то незнакомом языке. – С Ковейби, что в префектуре Мацуида. Моя тетушка заболела, и я потратила все деньги, чтобы приехать сюда и ухаживать за ней. А когда я приехала, то она уже умерла, и у меня стащили чемодан, а там документы, и...

Рыдания прервали ее рассказ. Девушка уткнулась лицом в мускулистое плечо блондина. Он неловко похлопывал ее по спине, чувствуя нежную, покрытую капельками пота кожу, открытую вырезом платья, и то, как одежда облегала прижимавшееся к нему тельце, сотрясающееся от безутешных рыданий. Почему-то ему и в голову не пришло, что размытая тушь испачкает ему одежду, оставив грязные пятна на белой ткани.

– Ладно, ладно, – приговаривал он. – Уверен, все не так плохо, как кажется.

– Но у меня нет денег, и негде остановиться, и даже на работу меня не примут без документов! – Она подняла голову, чтобы перевести дыхание, и, всхлипнув, вновь разразилась потоком слез. Потом она снова перевела дыхание, словно пловец, который почти уже утонул, но в последний момент смог выплыть. – Я не знаю, что мне делать.

В голове мужчины в спортивной куртке начала зарождаться какая-то мысль. Кончиком большого пальца он сдвинул свою шляпу с загнутыми кверху полями на затылок.

– Ладно, – протяжно произнес он, – чтобы работать, не всегда нужны документы.

Подняв голову, она взглянула на него. Очередное рыдание сотрясло ее тело:

– Но полиция... Блондин усмехнулся.

– Полиция знает не все. Есть много вещей, о которых полиция и не хочет знать.

Она уставилась на него, полуоткрыв рот. Настоящая деревенщина, да и что следует ожидать от такой дыры, как Ковейби? Но, несмотря на это, девочка была потрясная.

Вдруг она вскочила и попыталась скрыться. Он схватил ее за руку.

– Ты агент СНБ! – крикнула она, отбиваясь. – Ты хочешь поймать меня в ловушку. Я знаю!

Он закинул голову и расхохотался, из осторожности не ослабляя хватку.

– Птичка, ты насмотрелась головидео. Я не служу Дракону, и даже не Друзьям-Увещевателям. Хотя у меня есть кое-какие связи. Ладно, садись. Люди смотрят.

Никто на них не смотрел – прямые открытые взгляды вообще были не приняты на узких и кривых улочках Масамори. Девушка послушно села на свое прежнее место, на клетку с куропаткой. Обитательница клетки трясла крыльями и что-то бормотала себе под нос, выражая недовольство тем, что ее возмущенное кудахтанье никто не замечает.

– Меня зовут Питером, – представился блондин. – А тебя?

– Мицуко.

– Так, Мицуко. – Он ласково потрепал ее по подбородку. – Я уже сказал, что не в каждом месте строго требуют документы. Достаточно знать нужных людей.

Она всхлипнула. Нос у нее был вздернутым, а глаза – огромными, обведенными темным ободком из размазавшейся туши.

– Но я никого здесь не знаю!

– Неправда. – Он встал и, потянув ее за руку, заставил подняться. – Ты знаешь меня.

XV

Масамори, Хашиман

Район Галедона. Империя Драконис

4 сентября 3056 г.

Девушка в платье с разрезом до бедра и блестящими черными волосами, уложенными в пучок на макушке, скользила среди толпы, заполнившей клуб «Кит-Кет», словно угорь в воде. Она поставила поднос на стойку, обернулась и улыбнулась молодому блондину, показав столь же белоснежные зубы, как и его спортивный пиджак.

– Питер-сан, – произнесла она, – у меня для вас кое-что есть.

Его голубые глазки масляно блеснули, но он сразу сообразил, что будет довольно затруднительно дать ему то, что он хотел, посреди переполненного бара.

– Да? – спросил он.

Искусство обольщения – это почти колдовство. Кэсси не могла точно объяснить, как ей это удается, хотя раз или два она пыталась научить этому случайных подруг, которых принимала под свое крылышко на Ларше. Теперь она уже не предпринимала подобных попыток. Это искусство было ее личным даром свыше.

Хотя два основных правила звучали довольно примитивно. Жертва должна, во-первых, иметь что-либо привлекательное для охотника и, во-вторых, необходимо наличие признаков, что на определенных условиях жертва готова с этим расстаться. Вычисление таких признаков и делало жульничество искусством, которым Кэсси владела с детства. А уж сыграть на них было самой простой частью работы.

В последнее время она кокетничала только тогда, когда этого требовала работа, но по-прежнему чувствовала охотничий азарт. Даже если объект обольщения мог предложить ей только черную работу официантки в грязной забегаловке.

Дело в том, что это была любимая забегаловка якудзы.

Задача была не такой простой, как могло показаться на первый взгляд. Культура Империи Драконис по-прежнему оставалась деревенской, не важно, шла ли речь о таком мегаполисе, как Масамори, или о заброшенной сельскохозяйственной планете, той же Ковейби. Мицо-собай, торговец спиртным, обычно не придирался к происхождению и документам людей, которых нанимал на работу. Однако претенденту на место необходимо было заручиться чьей-нибудь поддержкой. Просто зайти с улицы и попросить работу – ни в лавке зеленщика, ни в стриптиз-клубе – не имело смысла.

Особенно сложно было устроиться на работу в бар, часто посещаемый членами среднего и низшего звена якудзы. Эта организация соблюдала принцип ненападения с гражданской полицией и установила гораздо более теплые отношения с подразделениями СНБ, что оправдывалось ярым национализмом якудзы, а Суб-бхаш Индрахар не тратил времени зря на заботы об искоренении уличной преступности. И все же основная масса якудзы имела напряженные отношения с законом, и у Друзей-Увещевателей имелись веские основания для установления за ними слежки. Поэтому здесь частенько появлялись шпионы.

Этот бар считался святым местом в Империи Драконис. Широко известное убежище, где все верные слуги Дракона, от последнего рабочего до служащих в измятых костюмах, могли полностью расслабиться после долгого рабочего дня. На тех, кто не шел выпить с товарищами после работы, смотрели с подозрением, а иногда даже за ними СНБ устанавливала слежку, как за неблагонадежными.

Якудза работали меньше, ведь если бы они согласились трудиться по шестнадцать часов, то не стали бы уголовниками, но они по-прежнему сохраняли горячую привязанность к простым компаниям, собирающимся в этой дыре, наравне с фабричными рабочими и теми, кто находил себе занятие на открытом воздухе, подставляя шеи солнцу. И люди хотели спокойно посплетничать и обсудить кое-какие дела, как и все остальные, получая удовольствие от выпивки. Ясно, что работодатели имели причины придирчиво выбирать прислугу.

Особенно хорошо Кэсси удавалось убеждать окружающих, что она не полицейская ищейка. Плюс к этому девушка имела надежного поручителя: Питер Мэллоу, молодой гангстер, быстро делающий карьеру – не чересчур бойко, но уверенно, и при этом свой в доску. Если уж он замолвил слово за маленькую Мицуко – свою подружку Картошечку с Ковейби, она не могла оказаться подсадкой.

Но чувствительное сердце Питера подсказывало ему, что замолвленное словечко является большим одолжением. А за одолжение принято расплачиваться.

Не дожидаясь, пока Питер изольет на нее свою досаду, девушка что-то вложила ему в ладонь и, поднявшись на цыпочки, быстро чмокнула молодого якудзу в щеку.

– Спасибо, – шепнула она ему в ухо.

Мэллоу посмотрел на тот предмет, который оказался в его руке. Это была серебряная ручка с вмонтированным в нее точечным лазером прекрасной работы. Обладание такой ручкой сразу возвышало Питера над простыми воинами, переводя его в ранг помощника менеджера, по крайней мере в его собственных глазах.

Крохотная официантка подхватила поднос и намеревалась уже скрыться в толпе, когда вдруг до Питера дошла обидная истина: девушка заплатила ему свой долг. Это значило, что отныне она не обязана переспать с благодетелем.

Питер Мэллоу выполнял силовую работу во время операций. Он не привык мириться с разочарованиями. Он засунул ручку во внутренний карман куртки – в конце концов, вещь была дорогая, – после чего протянул руку и тяжело опустил ее на плечо девушки.

Она обернулась, держа поднос в руках.

– Эй! – рявкнул Мэллоу. – Ты думаешь, что отделаешься этим? Ты принадлежишь мне, сучка!

– Эдди-сама! – заверещала девушка, ее голос перекрыл бормотание и тренькающую музыку, словно катана. – Эдди-сама, посмотрите!

За спиной Пита Мэллоу замаячила огромная фигура. Спортивная куртка на ней была такой же кричащей, как у боевика, но плечи казались почти вдвое шире, и секрет заключался отнюдь не в экстравагантном покрое. Лицо цвета эбонита венчал ржаво-рыжий самурайский хвост, завязанный на макушке по моде, все еще сохранившейся на Масамори среди тех, кто имел чин, по крайней мере, чунина – заместителя начальника в организации Сумиямы. Эдди Кацумори был не самой крупной рыбой в организации, но в пруду клуба «Кит-Кэт» он считался главной барракудой.

– Что случилось? – спросил Эдди голосом, грохочущим, как шаги «Атласа». Этот человек редко произносил много слов. Они только затягивали время перед дракой, а этого он не любил.

Ловкими пальцами официантка расстегнула спортивную куртку Пита Мэллоу.

– Ты потерял эту серебряную ручку, Эдди-сама, – сказала она. – Видишь? Эта обезьяна стянула ее!

Только теперь до Пита Мэллоу дошло, что он крепко вляпался. Он раскрыл рот.

Эдди избавил его от бесполезных и неубедительных оправданий, которым все равно никто бы не поверил, врезав по лицу коротким правым, от которого Мэллоу отлетел в толпу. Люди, предвидевшие подобный поворот событий, расступились перед ним, словно по мановению руки, так что Питер не встретил препятствий при полете. Головой он протаранил музыкальный ящик, заставив взвизгнуть «Пурпурные Хвосты», словно им в колготки заползла туча рыжих муравьев. Стоявшая возле ящика статуэтка бога воров Ганеша со слоновьей головой закачалась и чуть не выпала из своей ниши. Чья-то рука заботливо водворила статуэтку на место.

Двое хатамото Эдди подошли к несчастному Мэллоу, упавшему на кучу татами, покрывавших пол. Один лишил его украденной ручки. Затем они подняли Пита под мышки, оттащили к заднему входу и выкинули на улицу.

Эдди уже потерял всякий интерес к происходящему. Хмыкнув, он бросил горсть мелочи официантке и вернулся к стойке. Толпа между тем вернулась к своему основному занятию – выпивке.

Кэсси небрежно поймала брошенную мелочь, опустила ее в карман и продолжила обход. Она даже не проследила за быстрым и бесславным полетом бывшего благодетеля.

Она не испытывала ни малейших угрызений совести из-за его несчастного конца. Девушка пыталась честно договориться с ним, но только потому, что ставила целью какое-то время покрутиться в этом месте, а не быстро исчезнуть, что обычно следует за скоропалительной связью. Проще, казалось, было расплатиться и избавиться от проблем.

Она полагала, что для Питера сумма, которую он потратил на устройство несчастной девушки, была мелочью. Но Кэсси всегда платила по счетам. Если бы Мэллоу не проявил непомерную жадность, то великан Эдди так никогда и не узнал бы, куда подевалась его любимая ручка.

Все, похоже, утряслось. Лейтенант Сумиямы думает, что она оказала ему услугу, и вознаградил чаевыми, теперь он ей обязан. Если Пит покажется здесь снова, то получит еще, но уже гораздо больше.

Разумеется, он может подстеречь дерзкую Картошечку, чтобы свести с ней счеты, где-нибудь на дальних задворках, за пределами города. Но такой поступок стал бы главной ошибкой в его жизни. И последней.

– Эй, девчонка! Принеси еще пива!

Кэсси нацепила на лицо широченную улыбку и бросилась выполнять заказ. Посторонние мысли напрочь вылетели из ее головы, но глаза и уши разведчицы оставались открытыми.

С выработанной жизнью привычкой показывать лишь те эмоции, которые считала нужными, Кэсси сочла, что может перестать улыбаться, когда окажется среди толкающихся людей на узких улочках в середине дня.

Длинные черные волосы она заплела в косу на затылке, а куртка космического пилота Империи Драконис защищала девушку от холода, спустившегося на Ямато с горных вершин. На куртке отсутствовали нашивки, свидетельствующие о звании ее обладателя, и номер подразделения, но каждый знал, что Империя Драконис не выбросит космическую форму, пусть даже изношенную до дыр, на такой спокойной и безопасной планете, как Хашиман. Любому, бросившему на куртку хотя бы мимолетный взгляд, становилось ясно, что Кэсси скорее всего прилетела на торговом корабле и сейчас собирается нарушить законы экономии, принятые в Империи Драконис. Даже до наступивших ныне времен вседозволенности на Хашимане это было не в диковину. Будучи преданными сыновьями и дочерьми Дракона, многие полагали, что эти качества позволяют им не особенно заботиться о выполнении каждой буквы многочисленных навязываемых им законов. Народ Масамори полагал, что они с Драконом разберутся сами.

Соблюдение законов особенно растяжимо понималось здесь, в Содегарами, оживленном районе Масамори, раскинувшемся на другом берегу реки напротив комплекса ХТЭ.

Кэсси просто прогуливалась, словно космический пилот, изучающий территорию перед ночной вылазкой или решивший не дожидаться, пока солнце закатится за горизонт. Все, что можно было найти в толпе Масамори, встречалось днем так же часто, как и вечером. Но нелегальные торговцы спиртным в Содегарами являлись порождениями ночи. Днем, как сейчас, они просто набирались сил, дыша свежим воздухом.

Итак, девушка шагала, засунув руки в карманы, заглядывая по дороге в стриптиз-клубы, домики гейш, которые здесь были обычными публичными домами, в бильярдные залы, словно не могла решить, где ей пустить на ветер толстую пачку купюр, которая оттягивала задний карман джинсов.

Главная улица Содегарами, Камелия, тянулась вдоль шоссе. Когда один из двух юношей, маячивших на пешеходной дорожке перед Кэсси и увлеченно беседующих о чем-то, – тот, что шагал справа, ненароком толкнул ее, Кэсси поняла, что случай сделал выбор за нее. Карманник оказался профессионалом, его прикосновение было легким, словно перышко. Даже Кэсси могла ничего не заметить, если бы не включила периферийное зрение, как когда-то ее учил гуру. Теперь, не различая деталей, а только чувствами, она воспринимала огромную широкую дугу пространства.

Не дожидаясь, пока парень доберется до бумажника, девушка прихлопнула его руку в заднем кармане. – Один звук, – сказала она в ухо юноши, чью ладонь Кэсси держала мертвой хваткой, – и эта рука тебе больше никогда не понадобится.

Он оскалил зубы и кивнул. Огромная копна черных волос спускалась на его испуганные глаза. Как будто прогуливаясь с приятелем, девушка не торопясь, но целенаправленно завела воришку на улочку, столь узкую, что при желании могла бы перекрыть ее, раскинув руки.

Кэсси остановилась рядом с парнем и ждала. Несколько ударов сердца, и появились двое его товарищей. Один крутил в руках кинжал с эбонитовой рукояткой. Другой на ходу снимал с пояса тонкую цепь.

Она подняла левую руку. В ней она сжимала короткоствольный пятизарядный десятимиллиметровый револьвер, матово-черный, с глушителем. Частная торговля оружием была запрещена в Империи Драконис, что мало беспокоило законопослушных граждан. Местные бандиты, как и уголовники во всей Империи Драконис, редко использовали огнестрельное оружие, но это не зависело от их личных предпочтений. Им больше нравилось калечить людей хорошо знакомым способом, чувствуя кровь врага на костяшках собственных кулаков. Но бандиты и хулиганы Масамори хорошо знали, что их ждет за ношение оружия, и сделали соответствующие выводы.

Двое хулиганов побросали свое вооружение и, не дожидаясь приказа, подняли руки вверх.

Кэсси улыбнулась:

– Догадливые ребята.

– Тебе далеко не уйти с этим, – простонал тот, кого она держала за руку.

– Не твое дело. – Девушка толкнула его лицом к стене – достаточно сильно, чтобы выбить из него дурь, но чтобы не разбить в кровь. Этого хватило, чтобы ошеломить бандита, но не вырубить его окончательно. Затем она вновь наставила на головорезов револьвер.

– Хотите узнать, что там внутри? – спросила она, достав толстый бумажник. – Хорошо, вы получите часть этих денег. Все, что вам придется сделать, – просто побеседовать со мной.

Космопорт Йошицуне, расположенный к востоку от города на дамбе, считался особым районом. Даже в строго регламентированной Империи Драконис в космопортах кипела деятельность, которая никогда не становилась явной, и лежали тени, куда никогда не проникал свет. Неуловимый душок космополитизма всегда, казалось, витал вокруг космопортов, словно они принадлежали всей Империи Драконис, а не той конкретной планете, на которой располагались.

И разумеется, начинать следовало с того, что большинство других планет Империи Драконис являлись более законопослушными и покорными, чем Хашиман.

Недавнее открытие Империи Драконис для общения с соседями имело результатом ослабление режима внутри Йоши-Тауна – миниатюрного города-спутника, выросшего среди тростников. Даже более того, ХТЭ, ведущая оживленный крупный товарообмен с могущественным Федеративным Содружеством, обретала собственную репутацию, основанную на честности и неподкупности, о чем ранние поколения магнатов Дома Куриты даже и подумать не могли. Космонавты из Дома Дэвиона и Дома Штайнера, привыкшие к международным стандартам личной свободы, которые казались чересчур экстравагантными даже на Хашимане, установили здесь собственные правила и порядки.

В конце концов, хотя якудза контролировали рабочих космопорта, они не держали здесь уличную преступность той же мертвой хваткой, которая заставила ее почти полностью исчезнуть во всей Империи Драконис, – такое завидное положение дел внешние комментаторы обычно ошибочно приписывали заслугам стальной хватки Друзей-Увещевателей или Службы национальной безопасности. В результате грязные и заброшенные улочки, ведущие от складов к барам для космонавтов, действительно утопали в грязи.

Но если на Хошимане и существовали какие-либо секреты, они обязательно оставляли свой след в Йоши-цуне.

Ночь в Йоши-Тауне стояла ласковая, словно старая потаскуха. Она укрыла тьмой лепившиеся друг к другу лачуги, а яркие, постоянно мигающие огоньки даже придавали этому месту некое обаяние экзотики. По крайней мере, так считали богачи, заглядывающие сюда в поисках приключений; подчеркнутая нереальность и эфемерность местных дворцов удовольствий щекотала им нервы. Но для обитателей Йоши-Тауна и космонавтов, которые посещали подобные места под сотнями имен на сотнях планет, он казался тоскливым и давно знакомым, одним и тем же изо дня в день.

Асфальт улиц блестел от машинного масла и только что прошедшего дождя. Очередной шаттл, поднимающийся с девятой площадки космопорта, поднял вихрь пламени, словно цунами, который отразился в витринах сувенирных магазинчиков и баров, коснувшись лиц каждого прохожего на улице легкой отметиной ада, и улетел прочь. Три шлюхи, беседующие с миниатюрной женщиной в форме космонавта, не обратили на него ни малейшего внимания.

Проститутки решили, что для космонавта Дома Дэвиона у собеседницы постыдно заметный французский акцент. Несомненно, у нее была хорошая фигура, но;: достоинства незнакомки надежно скрывали грубая, куртка и мешковатые штаны, хотя лицо выглядело до-; вольно миленьким. Но его портило родимое пятно винного цвета, покрывавшее правую часть лица. Когда мигающий свет на улице внезапно загорался, девушка привычно прятала изуродованную щеку в воротник.

Она заплатила стандартную часовую ставку только за то, чтобы посидеть и поболтать в кафе. Из-за этого шлюхи сочли новую знакомую чудачкой. Но легко подзаработать никто не отказался.

Помимо всего прочего, разговаривать с ней было приятно. Работающей девушке всегда приятно встретить сочувствие.

– Последним рейсом с Люсьена прилетели несколько бандитов, – сказала Лулу, наматывая на палец платиновый локон. Вихрь, поднятый взлетевшим шаттлом, казалось, решил сорвать с нее парик и понести по улице, словно пушистого зверька. – И мужчины, и женщины. Грубые лица и поджатые губы.

– Да на черта они нужны? – заявила маленькая и приземистая Бонни, уверяющая всех, что родилась с такими неправдоподобно рыжими волосами.

– Это значит, что они крепко держались за свои кошельки, – пояснила Кимико, не переставая жевать резинку. – Пока не раскошелятся, для Бонни они не существуют.

– Да? А кто обедал с ними за одним столом? – воскликнула Бонни.

– Они о чем-нибудь разговаривали? – спросила чужестранка.

– Нет, ни о чем, – ответила Лулу.

Кимико кивнула, продолжая жевать резинку. Подумав, Бонни тоже кивнула. Ведь чужестранка-то, в конце концов, раскошелилась.

– Просто предъявили документы и прошли таможню, – добавила Кимико.

– А какой при них был багаж?

– Насколько я помню, очень легкий, – сказала Лулу, – сумка или две. Только смена одежды.

– Они сдавали что-нибудь в багажное отделение на корабле?

Проститутки переглянулись. Если кому-нибудь из них вопросы женщины-гайчин и показались странными, никто этого не показал.

И если сюда заявятся Друзья-Увещеватели и начнут расспрашивать – нет, они никогда не встречали похожей женщины. Но родимое пятно им явно запомнилось.

– Я могу спросить у Широ, – предложила Кимико. – Это грузчик и мой постоянный клиент. Водит маленькую тележку, ну вы видели.

– Поосторожней с ним, – предупредила Лулу. – Он шпионит на Сумияму.

Кимико небрежно махнула рукой, наглядно показав, что она думает о местной организации якудза. Затем взглянула поверх плеча чужестранки, и ее миндалевидные глаза округлились.

– Привет, девочки, – крикнул человек в халате и тюбетейке, направляясь к ним через дорогу. Не приглядываясь и плохо зная обычай одеваться в Империи Драконис, можно было по ошибке принять его за мелкого чиновника. За ним следовали две довольно внушительные тени. – Так, так, так! Вы не нашли ничего лучше, чем торчать здесь на углу и гонять ветер с этой чертовой куклой?

– Она платит, Рикки, – гнусаво произнесла Лулу.

Рикки остановился. А затем размахнулся и отвесил женщине внушительную пощечину. Тяжелые золотые печатки на его пальцах оставили заметные следы даже на толстом слое макияжа «под гейшу».

– Вы зарабатываете деньги, шевеля задницей, – усмехнулся сутенер, – а не языком. Пусть Леон и Теруо слегка подправят твою физиономию, чтобы ты об этом не забывала.

Он кивнул двум теням, которые многозначительно шагнули вперед.

Лулу взвизгнула. А потом, к ее удивлению, вперед вышла маленькая чужестранка.

– Мои деньги такие же, как и у всех, – заявила! она. – Черт побери, почему тебя заботит то, как я их! потрачу?

– Простите? – Длинное лицо Рикки с аккуратной бородкой, казалось, было создано для того, чтобы вырожать презрение. – Я занимаюсь сейчас своим бизнесом. А ты можешь убираться.

– Я действительно заплатила за разговор, – сказала чужестранка. – И не уйду, пока не получу то, что мне причитается.

Проститутки переглянулись. Бонни пожала плечами. Действительно, если в руки плывут легкие деньги...

Рикки гнусно ухмыльнулся.

– Ну и ну. И что же мы имеем?

– Я не знаю, босс. Что мы имеем? – спросил Леон, который выступал в амплуа «прямой парень». Терус просто наблюдал за происходящим, поигрывая кулаками, затянутыми в перчатки с обрезанными пальцами.

– Как мне кажется, мы имеем влезающую не свое дело гайчинскую сучку. Одну из тех, кто не попадет на свой рейс. Ее найдут плавающей лицом вниз в канале. Какая жалость...

Казалось, Рикки намеревался развить тему, но внезапно потерял дар речи. Возможно, это объяснялось неуловимым движением волнистого стального лезвия, которое на три сантиметра вошло ему в шею сзади, слева от позвоночника.

Кэсси повернула «Кровопийцу», из-под лезвия хлынул поток крови, забрызгавшей изумленное лицо стоявшего рядом Леона и залившей его костюм. Рикки обмяк и осел на асфальт.

Чужестранка застыла в ожидании, направив лезвие верного кинжала точно посредине между двумя мужчинами.

– Есть еще желающие? – спросила она, не скрывая заметного акцента космонавта Дома Дэвиона.

Головорезы попробовали было сунуть руки во внутренние карманы пиджаков. Один взгляд этой женщины заставил их немедленно вынуть руки обратно.

– Вы оказались чертовски плохими телохранителями и не уберегли вашего босса, – сказала Кэсси. – Вам, ребята, лучше выбрать другую профессию.

Леон и Теруо переглянулись с выражением животного страха в глазах.

– А теперь – прочь! – добавила Кэсси.

Парочка развернулась и поспешно бросилась наутек, возможно, на поиски новых работодателей. Лулу плюнула на тело бывшего сутенера, который все еще корчился на асфальте. Кимико отвернулась, и ее вырвало.

– Совсем ты слабачка, Кимми, – сказала Бонни. Кимико уставилась на тело Рикки, лежавшее лицом вниз в большой черной луже.

– Кто теперь позаботится о нас? – запричитала она.

– Я.

Все трое, обернувшись, уставились на миниатюрную женщину в форме космонавта.

– Ты такая крошка, – заметила Бонни. – Кто тебя воспримет всерьез?

Кэсси стряхнула с лезвия кровь и перевернула Рикки лицом вверх кончиком ботинка. Огоньки Иоши-Тауна плясали в его мертвых глазах.

– Для начала они могут спросить вот у этого, – произнесла она с улыбкой.

XVI

Масамори, Хашиман

Район Галедона. Империя Драконис

5 сентября 3056 г.

– Привет, ангелочек! – воскликнула Кали Макдугал. – Что сказала бы полковник Кабрера, узнав, что ты притащила целую конюшню проституток?

Она радостно захихикала, словно четырнадцатилетний подросток. Но очень смышленый подросток, не могла не отметить Кэсси. А затем помимо своей воли Кэсси тоже прыснула со смеху. Кали всегда умела ее рассмешить.

«Следи за сoбoй», – шепнул ее внутренний голос. Кэсси моментально вновь стала серьезной. В час ночной смены на фабричной территории ХТЭ помещение местного бара почти пустовало. Двое чиновников в одних рубашках, сидя в углу, громко разговаривали на производственные темы за чашкой чая. Кэсси и капитан Макдугал оказались здесь единственными представителями наемников. На Кали были джинсы и рубашка, завязанная над пупком; она выкроила это позднее время для тренировки в прекрасно оборудованном фабричном гимнастическом зале, теперь ее спортивная сумка лежала на соседнем стуле. Кэсси осталась в той же куртке и мешковатых штанах, хотя успела смыть водоустойчивую краску родимого пятна специальным растворителем.

– Слушай, я плачу взносы в наш страховой фонд, – сказала Кэсси, имея в виду деньги, собиравшиеся с членов полка на случай увечья или болезни их самих или членов семей. – Она должна испытывать ко мне самые горячие чувства, ведь я сберегла наличность Семнадцатому.

Все знали, что Марисол Кабрера, которая была, помимо всего прочего, казначеем полка, настолько же страстно ненавидела тратить деньги, насколько любила дона Карлоса.

Кали усмехнулась и согласно кивнула.

– Как ты думаешь, этим женщинам что-нибудь известно?

Кэсси пожала плечами:

– Возможно, эти крутые ребята с Люсьена что-то и значат, а возможно – нет. Сейчас я занята тем, что раскидываю свою агентурную сеть.

– Не завидую тебе и твоей работе, милочка. Сама-то ты знаешь, что именно разыскиваешь?

– Задача очень трудная. – Кэсси нагнулась вперед. – И разгадка где-то рядом. – Девушка ткнула себя в грудь. – Нутром чую.

Понизив голос, она продолжила:

– Я верю своему чутью. Если забыть о том, что в милиции Ларши оно...

– ...поставило тебя лицом к лицу с роботом, когда в руках будущей разведчицы имелось лишь ружье пехотинца, – закончила Кали. – Мы все доверяем твоему чутью, дорогая. Ну, разумеется, кроме Гордо, Кабреры и того психа Бобби Волка.

– Вы забыли капитана Торрес.

– Была бы рада забыть. Но сейчас ты расскажешь мне о том, чем занимаешься на узких улочках Масамори. Я знала, что ты устроилась официанткой, чтобы раздобыть информацию.

Кэсси жестом остановила собеседницу.

– То, что я искала, могло пройти через клуб, – сказала она, – но я не рассчитывала только на это. Главная моя задача – войти в местную уличную жизнь.

– Ты идеальный разведчик, как и всегда, Кэсси, – произнесла Кали, отхлебнув из бокала неизменный фруктовый сок. – И ухитряешься сливаться с окружением неимоверно быстро.

Кэсси несколько мгновений внимательно рассматривала свою новую подругу. Девушка не заметила ни тени осуждения или фальши, а она сразу улавливала подобные вещи. Странно, но, похоже, эта цветущая блондинка симпатизировала Кэсси, но на собственный лад.

Это делало ее опасной.

– Мои планы, – Кэсси заставила себя продолжать разговор, – не заходят столь далеко, чтобы заполучить руки непосредственную информацию. Не важно, где я шляюсь и что делаю, – все зависит теперь от удачи.

– Но ты никогда не полагалась только на удачу.

– Разумеется, нет. Но кто-то владеет тем, что мне нужно. И как только я установлю внешние контакты, – девушка широко раскинула руки, – шансы, что кто-то из моих знакомых знает человека, который в свою очередь знаком с другим человеком, а тот располагает информацией о чем-то, что мне нужно, возрастут.

Кали рассмеялась и тряхнула головой:

– Люблю наблюдать мастера за работой. Нет ничего удивительного, что ты лучшая из лучших.

– Спасибо, – поблагодарила Кэсси, вновь настораживаясь.

Кали глядела на нее светлыми небесно-голубыми глазами.

– И как результаты? Что-нибудь откопала?

– Понемногу отовсюду, – ответила Кэсси. – Глава якудзы Сумияма имеет огромный зуб на дядюшку Чэнди. Кобун много болтал на эту тему за пивом в «Кит-Кэте».

– А это не пустая болтовня? Подобный человек может оказаться очень опасным. Даже если его противник носит имя Курита.

Кэсси отрицательно покачала головой:

– Это не обычный треп. На улицах говорят, что правитель планеты спит и видит, как бы прищучить ХТЭ.

– Чайлд Перси, – сказала Кали. – Персиваль Йехара Филлингтон, граф Хашиманский. Когда я в последний раз видела его по голо, у него все еще текло из ушей. – Она посмотрела на Кэсси лукаво сверкнувшими глазами. – На первый взгляд он простоват, но тем не менее считается самым перспективным холостяком на планете, насколько мне известно. Слушай, Кэсси, если ты захочешь остепениться...

Взгляд Кэсси заставил Кали остановиться.

– ...но вероятнее всего, не захочешь, – мягко закончила она.

Кэсси заставила себя хихикнуть.

– А что по этому поводу думаешь ты? – спросила она.

– О маленьком костлявом угре? – Кали затрясла головой. – Каши мало ел. В любом случае мне не хочется спать с мужчиной, у которого из всех частей тела торчат кости.

– Похоже, что и маркиз Хосойа, глава «Танади компьютерс», испытывает некоторое беспокойство при! виде размаха деятельности дядюшки Чэнди. Филлингтоны поколениями прислуживают Танади. Официальная политика графа такова: что хорошо для Танади, то всегда хорошо для Хашимана.

– Так, может быть, в этом и загвоздка? Кэсси несогласно покачала головой.

– Если бы Чэнди не смог сам разобраться с такой мелочью, как Перси, Хосойа, даже якудза, то он никогда не набрал бы столько денег, чтобы нанять нас. И не важно, из какого он знатного рода.

Кали вздохнула:

– Звучит убедительно. Даже если Чэнди нажил большую часть богатства путем вымогательства и коррупции, то есть в лучших традициях Дома Куриты, то для этого тоже надо, чтобы в голове крутились кое-какие шарики. – Она фыркнула, но так, что это выглядело крайне изысканно. – Он не может быть безвредным толстым дураком, каким кажется на первый взгляд. Ни о ком нельзя судить по внешнему виду.

– О его палаче Абдулсаттахе – тоже. У меня от него мурашки по спине бегают.

– У тебя? Клянусь мамой, не верю. Он должен быть каменным, закоренелым преступником, чтобы произвести на такого человека, как ты, хоть какое-то впечатление.

Кэсси кивнула.

– Но что-нибудь у тебя есть. Хоть ниточка?

– Нет. Но что-то назревает. Представления не имею, что именно, что бы там ни говорили Гордо и Кабрера. Якудза тоже это чувствуют: сейчас они нервные, как кошки, и все дерьмо собралось на съезд в городе. То же и на улицах. Каждый видит тучи, собирающиеся над фабриками ХТЭ, но никто ничего не знает.

Кали хмыкнула, сложив губы в гримаску, явно показывающую, что ей не по вкусу сообщенные Кэсси новости.

– Ты думаешь, что у старого дядюшки Чэнди были какие-то причины, помимо желания заиметь новую игрушку, когда он подписывал контракт с нашим стариком?

Кэсси молча посмотрела на подругу. Кали махнула рукой:

– А, ладно. С самого начала было ясно, что работенка подвернулась чересчур легкая и выгодная, чтобы так все получилось на самом деле. Ты предупредишь нас перед тем, как разразится шторм. Я уверена в этом.

Они немного помолчали. Чиновники, сидевшие в одних рубашках, шумно спорили о чем-то. В конце концов один из них, с квадратным лицом и стрижкой под ежик, вскочил, замахал руками, словно мельница, что-то выкрикивая по-японски, а потом выбежал прочь.

– Я думала, что жители Империи Драконис всегда спокойны и вежливы, – заметила Кали. – Разумеется, когда не бунтуют.

– Мы, то есть они, любят думать о себе именно так, – откликнулась Кэсси.

– Они разыграли целое представление для гайчин? Кэсси улыбнулась:

– И для самих себя. Самообман – национальный вид спорта в стране.

– Разве только здесь?

Высокая блондинка сидела, перекинув одну ногу поверх спинки стула, и смотрела на Кэсси.

– Итак, тебе пришлось прикончить сутенера? Кэсси почувствовала, как напряглись желваки на скулах.

– Думаешь, у меня оставался выбор? Я просчитала, что либо я завалю его сразу, либо придется сражаться с громилами телохранителями. Но дать себя изуродовать – чистое безумие!

Кали похлопала ее по руке:

– Полегче, сестренка. Ты сделала только то, что должна была сделать, и, честно говоря, этот приятель Рикки сам напрашивался на возмездие. Но, – она в замешательстве пожала плечами, – возможно, легкость здесь ни к чему, как ты считаешь?

– Ты сама убивала людей, – напряженно сказала Кэсси.

Девушка ожидала услышать в ответ обычную присказку водителя робота о разнице в схватке между людьми и убийстве машиной, когда увечье или смерть являются только неприятными издержками, просто побочным продуктом. Но Кали кивнула и подтвердила:

– Да, я убивала. И намерена убивать впредь. Я имею в виду, что никогда это не должно быть чересчур просто.

– Все, что я делаю, я делаю для блага полка.

– Разумеется. И приносишь «Кабальерос» реальную пользу. Все, у кого функционируют хотя бы три клеточки серого вещества, признают это. Да что там, даже Ковбой согласится со мной, правда, я не уверена, найдутся ли у него хотя бы три такие клеточки. Но хоть когда-нибудь задумайся, что ты делаешь с собой.

Кэсси упрямо тряхнула головой.

– Не понимаю, о чем ты. Кали улыбнулась грустно:

– Да, пока еще не понимаешь.

Она поднялась, гибко изогнулась, забирая спортивную сумку.

– Ладно, утром мы возвращаемся в спорткомплекс, чтобы сдать дежурство второму батальону. Надо бы немного поспать. Проводишь меня?

Кэсси кивнула. Она все еще чувствовала себя напряженно и настороженно после того, как почувствовала инквизиторские методы Макдугал. Но Кали, казалось, уже обо всем забыла.

Когда они направлялись к выходу, в бар вошел Арчи, репортер Федеративного Содружества с новым другом, отцом Бобом, самовольно назначившим себя офицером связи. При виде женщин лицо Вестина с тонкими аккуратными усиками просияло.

– Леди!– воскликнул он. – Какая приятная встреча!

– Потом, Арчи, – ответила Кали срывающимся от усталости голосом. – Мы собрались на боковую. – Она и Кэсси ушли. Лицо молодого человека приняло унылое выражение.

– Спасибо, что увела меня оттуда, – сказала Кэсси, когда они спускались коротким коридором к выходу. Кали покачала головой:

– Не понимаю, почему ты так упорно бегаешь от этого красавчика Арчи? Симпатичный парень, временами даже остроумный.

Реакция Кэсси больше напоминала судорогу, чем простой кивок.

– Он беспокоит меня.

– Я думаю, тебе не мешает расслабиться и немного пожить, дорогая. Ведь прошло немало времени с тех пор, как у тебя был парень, не так ли?

– Меня это не заботит, – отрывисто произнесла Кэсси.

– Возможно, – согласилась Кали. – Я бы не прочь встретиться с юным Арчи. Но похоже, он даже не помнит о моем существовании.

У Кэсси вырвался неразборчивый звук, когда они шагнули наружу, в бодрящую осеннюю ночь. С другой стороны Ямато доносились взрывы. Кэсси застыла, прислушиваясь к какофонии, затем удовлетворенно кивнула.

– Фейерверки, – произнесла она, направляясь к казармам. – Очередной уличный праздник в Содегарами, а не мятеж. Пока.

– Как тебе удается различить? – спросила Кали.

– Если услышишь стрельбу из автоматов, – сказала Кэсси, – можешь быть уверена, что это мятеж. Кали усмехнулась:

– Эти Драконы точно знают, как справлять праздники.

Первой по пути находилась комната Кэсси. Девушка отперла дверь и шагнула внутрь.

– Задержись на секунду, – попросила Кали, склонив голову над сумкой, в которой что-то искала. – У меня для тебя кое-что припасено.

Удивленная Кэсси ждала. Кали обернулась и всунула ей в руки что-то мягкое, пушистое и розовое.

– Подарок, – сказала блондинка.

Опустив глаза, Кэсси увидела, что держит в руках игрушечного зверька, формой напоминающего плюшевого медведя, широко и добродушно улыбающегося. Кэсси отскочила и собралась отбросить его прочь.

– Что с тобой, девочка? – спросила Кали. – Успокойся. Он тебя не укусит.

Кэсси все-таки бросила игрушку.

– Что это?

Кали подняла подарок и начала преувеличенно внимательно осматривать игрушку.

– Плюшевый медвежонок, – спокойно сказала она. – Не похоже, что кто-то подложил мне бомбу в сумку, когда я отвернулась.

– Забери его назад, – твердо сказала Кэсси. Кали отрицательно покачала головой:

– Очень жаль, но не могу. Это против правил. Отныне медвежонок твой. Сама с ним разбирайся.

Кэсси открыла рот и захлопнула, не сказав ни слова. Она чувствовала, что ее тело и сосуды, словно трубы, наполняются холодом, и вся она превращается в кусок льда.

– Ты не обязана благодарить меня, – добавила Кали. – Только береги его. – Она нагнулась, по-сестрински чмокнула Кэсси в щеку и зашагала к себе.

Острие «Кровопийцы» застыло в миллиметре от пуговицы правого глаза медвежонка. Кэсси сидела на краю кровати, держа подарок на коленях. Рука, сжимавшая лезвие, задрожала. Кэсси не могла объяснить чувства, вызвавшие эту дрожь.

Ей захотелось вонзить лезвие в медвежонка, разорвать его надвое и раскидать внутренности по комнате. Чтобы избежать искушения, она отбросила игрушку судорожным движением.

– Все в порядке, – произнесла она. – Все в порядке. Я сохраню его. Кали смертельно рассердится на меня, если я разорву игрушку на куски.

Девушка подошла и подняла медвежонка, упавшего рядом с маленьким шкафом для одежды, прислушиваясь к, голосу, звучавшему в ее мозгу: «А почему тебя заботит, что она о тебе подумает?»

– Не знаю, – ответила сама себе Кэсси, снова опускаясь на кровать. Она похлопала кинжалом по бедру. Медвежонок продолжал бессмысленно улыбаться.

Возможно, если я чуть-чуть проткну его...

Стук в дверь. Она подпрыгнула, одновременно спрятав за спиной улыбающуюся игрушку. Мысль, что кто-то может войти и увидеть ее с медвежонком в руках, необъяснимо ужаснула Кэсси, хотя дверь была заперта, и никто, даже Бэбби Волк, не станет вламываться к девушке посреди ночи.

– Кто там? – спросила она, удивленная и даже испуганная дрожью собственного голоса.

– Если ты назовешь ее лапочкой, – донесся через дверь голос Кали Макдугал, – уверена, она будет откликаться. Спокойной ночи.

– О-о-о! – Пронзительный крик вырвался из глубины души Кэсси, словно ее поразили ножом в живот. Она повернулась и швырнула плюшевого медвежонка в стену, но он просто отскочил и снова упал на подушку, где лежал, улыбаясь с неизменной любовью и приязнью к окружающим.

Кэсси бросилась лицом на кровать и горько и безнадежно разрыдалась.

XVII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

6 сентября 3056 г.

С севера вдоль Ямато, словно собираясь штурмовать Масамори, двигалась рота боевых роботов. За городом выстроилась вторая рота с синими полосками, нанесенными на руки и ноги, и поджидала противника.

– Прекрасный день для учений, – заметил дядюшка Чэнди, чье огромное тело еле разместилось на установленном под тентом, в тени растущих на берегу тополей, складном кресле. Он потягивал экзотический напиток, приготовленный в половинке крупного ореха виндхайа размером с человеческую голову, выращенного на южном материке Деолали. Крохотный декоративный бумажный зонтик торчал из замороженного коктейля.

Небо казалось ослепительно синим и безоблачным, а жар солнца обжигал незащищенную кожу. Над рекой поднимался плотный и холодный туман, а временами со стороны внушительно синеющей далеко на западе горной гряды Тримурти налетал легкий ветерок, разгоняя утреннюю жару и напоминая толпам зрителей, выстроившихся вдоль берегов реки, что на побережье Шакудо уже спустилась осень, несмотря на сегодняшний жаркий и ясный день.

Сидевший справа от Куриты полковник Карлос Камачо кивнул, но промолчал.

– Вы абсолютно правы, ваше высочество, – ответил Гордон Бэйрд, перегнувшись через плечо полковника. Он всегда был рад перекинуться словечком с высокопоставленной особой. – День замечательный.

Магнат не обратил внимания на его слова.

– Я, разумеется, только рад поводу покинуть тесные стены и совершить экскурсию в такую прелестную погоду, полковник, – продолжил Курита. – Но все же меня удивляет, почему вы настаивали на моем присутствии при проведении рядовых маневров.

Камачо посмотрел на него:

– Просто мне хотелось, чтобы хозяин посмотрел на то, за что он заплатил деньги.

Молодой самурай с пурпурным хвостом на макушке ковырялся одноразовой вилкой в пластиковой белой тарелке, с сомнением изучая приготовленное.

– Что это? – спросил он, созерцая толстый длиной с палец цилиндр, завернутый в кукурузные листья и политый коричневым соусом.

– Дохлая крыса с дерьмом, – пояснил Гандака, развернув тамаль и подцепив на вилку здоровенный кусок. – Тоже неплохо.

Самурая всего передернуло.

– А что, тебе не нравится? – спросил Луна. – Пахнет вполне прилично. Тебе пришлось бы жрать и не такое, если б ты участвовал с нами в сражении с кланами.

– Или если бы тебя угораздило родиться там же, где и нам, – добавил Гандака, высокий тощий парень с сильно выступающим кадыком и бачками, спускающимися к подбородку. Буквально это имя означало «дикий гусь».

Юноша покраснел, залилась краской даже его голова, выбритая до макушки по древнему самурайскому обычаю. Эти подонки осмеливаются прохаживаться по поводу его благородного происхождения. И черт побери, он ничего не мог с этим поделать.

– А почему он не ест? – спросил самурай, стараясь скрыть смущение и указывая черенком вилки на Бунтаро Мейни.

Одноглазый воин стоял на некотором расстоянии от столиков, засунув руки в карманы и наблюдая за приготовлениями к атаке роты «Свинарник». Перед ним бегали и играли дети и собаки, не пугаясь грохочущих шагов титанов.

– Я подожду, пока поджарится козлятина, – сказал он, показав на очаг, где несколько плотно сбитых механиков, обнаженных до пояса, вращали над углями насаженного на вертел козленка.

Элеанор Шимацу обладала отменным аппетитом. Сейчас она насытилась, так как, согласно требованиям субординации, поела первой. Лейни никогда не требовала для себя подобных преимуществ, но ее подчиненные неизменно ждали от предводительницы соблюдений правил.

Она стояла, наблюдая за тем, как несколько ее женщин-бойцов застенчиво беседовали с женщинами-наемницами, пришедшими с детьми на руках. Некоторые из них сами были водителями роботов; Семнадцатый разведывательный полк потрясал тай-са Элеанор немыслимым сочетанием семьи, передвижного цирка и цыганского табора.

Именно поэтому ее люди и эти чужаки быстро нашли общий язык и начали общаться между собой. «Призраки» тоже представляли собой нечто подобное.

– За кого вы болеете? – поинтересовался Шиг Хофстра у Безымянного. В этот момент у того мясо, кусочки сыра и латук просыпались с аккуратной бородки из тако, которую он безуспешно попытался засунуть в рот.

– За Белых, – заносчиво заявил юный самурай. – Все люди вокруг нас стоят с белыми флажками. Все оглянулись на него.

– Ну и ну, – промычал Гандака, пальцами подбирая остатки тамаля с тарелки и отправляя их в рот.

– Я делаю ставку на Синих, – заявил Бунтаро Мейни, кивнув на готовящихся к сражению роботов, которые начали разворачиваться прямо вдоль берега реки в опасной близости к людям, собравшимся здесь на пикник. Они то аплодировали, то разражались насмешками, разбрасывая повсюду пластиковые стаканчики, нарушая все предписания о соблюдении чистоты и порядка. На правом фланге смешанного войска тяжелых и штурмовых роботов застыл маленький отряд из трех средних машин.

– Эта рота «Авангард». Ковбой в «Авангарде», а пока только мне удалось надрать этому парню задницу.

– А я слышал кое-что другое, – пробурчал огромный, с бритой головой человек в халате, что указывало на его принадлежность к ордену Пяти Столпов. Все его звали Ямабуши по названию существующего подотряда монахов-воинов, к которым он принадлежал. – Я слышал, что та малышка-разведчица, которая въехала сюда на велосипеде, сломала ему нос. От тебя ему досталось меньше.

– Кстати, а где она сейчас? – спросил Гандака, вытирая пальцы об одежду и осматриваясь.

– Ты не в ее вкусе, Гандака, – медленно произнесла Лейни.

– Почему? – возмутился Гандака. – Что же ей тогда по вкусу? Девочки?

– Люди.

«Призраки» разразились оглушительным смехом. «Кабальерос» недоуменно посмотрели на них и усмехнулись, но так, словно им эта шутка пришлась не по душе. Гандака запрокинул голову и захохотал громче всех.

Лейни отхлебнула пива из пластикового стаканчика. Сытость и солнце подействовали на нее расслабляюще. Ее мысли витали где-то далеко, постоянно сбиваясь на события прошлого.

Воспоминания она ненавидела.

В дни детства и юности Лейни Шимацу часто побеждала в соревнованиях по некоторым видам спорта, которые были наиболее близки «Кабальерос». Увлекаясь верховой ездой и считаясь лучшей наездницей во всей Империи Драконис, девушка обладала способностями к общей атлетике и пробовала себя в различных видах спорта.

В детстве она и не подозревала, что ее отец добывает деньги на жизнь не вполне законными методами. Он был несметно богат и постоянно окружал себя и свою семью множеством молодых людей, вооруженных пистолетами. Но для богатого человека в Империи Драконис такое поведение считалось вполне естественным.

Когда Лейни исполнилось двенадцать, она узнала, что ее отец – старик, который частенько занят делами, – еще и верховный оябун на Кагошиме. Она же была настоящей принцессой якудзы. Хотя в ней проявлялись иногда манеры сорванца, но в остальном она выглядела послушной и хорошей дочерью. Лейни решила, что ее предали, и подобное открытие способствовало выходу наружу всех дремавших в девочке дурных инстинктов.

Дурной характер Лейни сначала проявился в том, что ее выставили из множества частных университетов. Это вызвало сильный гнев у Милоса Шимацу. Он испытывал не только гнев, но и унижение из-за потерянных денег, многочисленных взяток, которые Шимацу раздал, чтобы дочь зачислили на первый курс. Лейни оказалась неуспевающей ученицей, это значило, что науки, изучаемые в классах, совсем ее не интересовали; главная проблема состояла в том, что она считалась якудза, и даже при видимой законности, которая была присуща этому роду деятельности в Империи Драконис еще до правления Теодора, сделавшего якудзу своими союзниками, их никогда не принимали в приличном обществе. Когда Лейни начала превращаться из драчливого и напоминающего мальчишку подростка в потрясающую молодую женщину и отстаивать свои права, что действительно приводило отца в бешенство, мир вокруг нее лопнул, словно мыльный пузырь. Пять заместителей кагошимского оябуна объединились и решили, что их жизнь станет намного лучше, если старика Милоса не станет. Кто-то, вероятнее всего, доверенный адъютант, но Лейни так и не удалось точно разузнать, кто именно, впустил банду убийц в фамильный особняк в один прекрасный осенний день, очень похожий на этот, и старика Милоса не стало.

Другая банда наемных убийц прибыла в школу, где обучалась Лейни, чтобы покончить с ней и таким образом обрубить все оставшиеся концы. Только вмешательство верного слуги, который не переметнулся на сторону противника, спасло девочке жизнь. Он посадил свою подопечную на ближайший шаттл, отправляющийся на планету Хашиман, где ее кузен, Кацуо Сумияма, являлся всевластным боссом якудзы. За это слуге пришлось поплатиться жизнью.

Лейни прибыла в Масамори без денег, в эмоциональном шоке от происшедшего. Помимо кровного родства, к которому якудза относятся весьма серьезно, у нее ничего не было. Она имела некоторые навыки в верховой езде и атлетике, что, однако, не подтверждалось дипломом или официальным документом. Она получила также обычное женское воспитание, которое давали в Империи Драконис в семьях, имеющих некоторые претензии на привилегированность. Цель подобного образования – сделать из девочки хорошую домохозяйку, украшение дома. Такие дамы уголовному миру якудзы не требовались. Единственный выход заключался в том, чтобы отдать себя на милость дальнего кузена в качестве кьякубуна, гостевого члена организации, и надеяться на лучшее.

Но все надежды оказались напрасными. Получилось так, что Кацуо Сумияма использовал беглую родственницу, только начинавшую расцветать зрелой красотой, как женщину. Так бывшей принцессе довольно грубым способом растолковали закон долга и благодарности якудзы.

Кацуо-сама оказал Лейни одну услугу, помимо того, что предоставил ей безопасное убежище за столь высокую цену: он позволил девушке обучаться тому, что она сама выберет, будь то экономика, история или другие науки. Кацуо ознакомил девушку с оперативной деятельностью организации якудза, которую он возглавлял и которая по размерам стала главной в Масамори, а затем и на всем Хашимане. Нельзя сказать, что он был просвещенным человеком. Просто Кацуо не интересовало, чем занимается его протеже, лишь бы она по первому требованию была готова услужить ему.

Впервые в жизни Элеанор действительно заинтересовалась учебой. Она делала большие успехи. Тем не менее новообретенные знания не приносили девушке явной пользы: сейчас у нее имелось убежище при оябуне, но Лейни стала готовиться к тому, чтобы выйти из-под крылышка покровителя.

Позже, в конце сороковых годов, она прослышала, что в полк «Призраков» требуются умные, предприимчивые и способные новобранцы, независимо от их прошлого. Сумияма сразу дал согласие на поступление родственницы в полк. Он понимал, что никому не повредит наличие тесных контактов с военными кругами, которые упорно не шли на сближение, потому что верховное командование Империи Драконис демонстрировало крайнее презрение к якудзе, в основном из-за чересчур пылко выражаемого ими патриотизма. К тому же Лейни ему уже порядком наскучила, если говорить откровенно.

Элеанор Шимацу никогда не испытывала чересчур сильного благоговения перед Империей Дракснис, ее судьбой и идеалами. Она получила обычное идеологическое воспитание и столь же мало обращала на него внимания, как и на все то, что вбивали в нее учителя в далеком детстве. У девушки сохранилось мало патриотического пыла, о котором любил разглагольствовать оябун.

Но ее преданность Теодору Курите, позже ставшему Координатором, была полной и безусловной. Хотя именно по его приказу Лейни пришлось вернуться в ненавистное общество кузена.

– Что? – переспросила Лейни, только сейчас осознав, что Бунтаро Мейни, обращаясь к ней, произнес какую-то фразу в своей обычной лаконичной манере.

– Говорю, что пора делать ставки, потому что они собираются начать рок-н-ролл, – повторил одноглазый воин.

Лейни хмыкнула.

– Сотню на Синих, – рассеянно произнесла она. Почувствовав, что руки словно свело судорогой, женщина опустила глаза вниз и посмотрела на кисти.

Они так туго сжались в кулаки, что казалось, кожа на костяшках вот-вот порвется, не выдержав напряжения. Боль пронзила руки, когда Лейни заставила себя разжать пальцы. На ладони остались округлые следы от впившихся ногтей. К счастью, она коротко подстригала ногти с тех пор, как бежала из Кагишимы; Сумияма часто указывал ей, что она обязана быть обворожительной и женственной. Лейни согласилась носить накладные ногти в случаях, когда он выводил ее в свет, но никогда не отращивала собственных ногтей.

Действительно, руки с длинными пальцами, когда-то отличавшиеся исключительной красотой, теперь огрубели и обветрились во время множества учений. Это тоже стало формой протеста.

По обеим сторонам обширного скошенного луга, где проходили учения, стояли роботы с черными и белыми полосами на руках и туловищах. Это были судьи, взятые из роты «Бронко», которая не принимала участия в сегодняшнем состязании. Неподалеку от Лейни и окружавших ее двадцати «Призраков» возвышался «Атлас», который, как она догадалась, принадлежал капитану Макдугал.

Толпа заулюлюкала и засвистела, когда ракетный залп наступающих роботов разбился о броню одной из машин роты «Авангард». Снаряды, наполненные краской, обладали малой поражающей силой. Нагрудная броня робота покрылась желтыми пятнами. Работающие в слабом режиме и потому светящиеся сине-зелеными огнями лазеры в этом учении играли роль автоматических пушек.

Бунтаро Мейни вразвалочку подошел к Лейни, в его тарелке уже лежали кусочки козлятины, плавающие в огненно-красном соусе.

– Хреново стреляют, – произнес он с набитым ртом.

Сразу после этих слов залп снарядов-симуляторов угодил в линию деревьев, отстоящих на семь метров выше и десять южнее «Призраков», пометив всех людей, собравшихся на пикнике, оранжевыми брызгами краски, которой стреляли роботы роты «Авангард». Зеваки разбежались под веселые аплодисменты патриотов, кому повезло не попасть под этот залп.

– Этих парней, похоже, вовсе не заботит наша безопасность, – заметил Мейни. Лейни пожала плечами.

– Ни в малейшей степени, – подтвердила она.

Легкий робот из роты «Свинарник» мчался, укрываясь за тополями, навстречу легким машинам «Авангарда». Судья – водитель «Стрельца» испустил трель, подражая свистку, и прицелился дальнобойной пушкой, вмонтированной в правую руку машины, в белую «Осу». Явно протестуя, «Оса» негодующе запрыгала, размахивая свободной рукой. Автоматическая пушка на правой руке «Стрельца» выстрелила, и на обзорном стекле «Осы» расцвело черное пятно, хотя его и без того щедро покрывали оранжевые отметины. Маленький робот поднял руку, в которую был вмонтирован средний лазер, вверх и тут же завалился на спину.

Лейни усмехнулась:

– По-моему, это значит, что водитель вышел из игры.

В следующий момент «Оса» из роты «Авангард», испещренная черными и желтыми полосами, перепрыгнула через голову «Черной Леди» капитана Макдугал и схватилась с неосторожной «Валькирией», на груди у которой красовалась нарисованная бабочка.

– Это Ковбой! – заулюлюкал Бунтаро, увлекшись битвой, и уронил козлятину с тарелки на землю. – Вперед, ты, костлявый сукин сын!

– Да, – сказал Чандрасехар Курита, наблюдая за тем, как Белые и Синие столкнулись с грохотом, который теперь перерастал в громовые раскаты. – Они действительно... неукротимые.

«Синий Мастер», которого вел Мачо Альварадо, пинком сбил с ног «Белую Саранчу», свалив машину на землю. «Черная Леди», плавно' разводя руками, свистела, указывая на выбывших. Мачо попробовал поразить цель из дальнобойной пушки, вмонтированной в его правую руку. Кали отразила удар, затем подставила ногу «Атласа» под правое колено робота Мачо и толкнула противника ладонью прямо в грудь, с завидной ловкостью повалив робота на землю вверх ногами, в результате чего раздался такой грохот, от которого у дядюшки Чэнди громко лязгнули зубы.

Сидевшая справа от Камачо подполковник Кабрера поморщилась.

Чэнди кивнул лоснившейся от пота огромной головой.

– Потрясающе! Но не будет ли причинено вреда вашим машинам, полковник? Я полагаю, что их починка обойдется весьма дорого.

На лицо Кабреры набежала легкая тень при мысли о грядущих расходах. Дон Карлос нахмурился.

– Вред прежде всего наносится броне, а это довольно просто устранить. – В его голосе послышалось некоторое воодушевление. – Иногда повреждаются суставные соединения, но наши механики – настоящие мастера.

– Уверен, им достается много работы.

– А что касается дороговизны, – полковник пожал плечами, тщательно избегая взглядов начальства, – то я нахожу, что затраты оправдываются. Мы не такие меткие стрелки, как воины Нейджелринго и уроженцы Нового Авалона. У нас не так развито искусство войны, как в кланах. Но нет лучших водителей роботов, чем " Кабальерос ". Мы должны поддерживать это мастерство на должном уровне, причем постоянно.

– Это оправдывает затраты, полковник, – с энтузиазмом подхватил Чэнди. – Действительно, ваши бойцы – идеальные водители роботов, если они могут вытворять подобные трюки.

– Здесь вы ничего нового не увидите, ваше превосходительство, – с энтузиазмом вступил в разговор лу-нолицый отец Монтойя, единственный несражающийся капеллан в полку. – Вот Пэтси, она показала бы вам, как водить робота. Не думаю, что во всей Внутренней Сфере нашелся бы равный ей водитель. Никто не мог противостоять ей, даже Кай Аллард-Ляо.

– Пэтси? – вежливо переспросил дядюшка Чэнди. – Кто это?

В один момент блеск покинул огромные черные глаза дона Карл оса, оставив их пустыми и тусклыми, словно у побитой собаки. Марисоль Кабрера гневно посмотрела на Монтойю, и взгляд ее черных глаз вполне ясно давал понять, почему женщину прозвали в полку Леди Смерть.

– Всего-навсего моя дочь, – пробормотал дон Карлос, словно извиняясь. – Она погибла. На Джеронимо...

– А вот и он сам, – произнес Арчи Вестин, прищурившись, чтобы получше разглядеть сидевшего в павильоне Чандрасехара Куриту. Он с Мариской и их постоянным гидом отцом Гарсией записывали на пленку игру для народов Федеративного Содружества. – Так вот каков Курита во плоти!

– Младший Курита, – поправил отец Боб, – чересчур удаленный от наследной линии. Я даже знаю, что покойный Координатор Такаси считал его недоумком.

– Похоже, что так считают все, – кивнув, подтвердил Арчи. – Он был неразлучен с Теодором даже тогда, когда тот впал в немилость у отца. Принял его сторону при дворе. Тедди до сих пор испытывает к нему симпатию, смешанную с некоторой долей жалости. Вы, конечно, знаете, откуда у него прозвище «дядюшка Чэнди»? Когда Теодор находился в немилости, он разыгрывал роль дяди, хотя на самом деле они кузены. И по правде говоря, Чэнди старше Теодора всего на два года.

– Кажется, вы весьма осведомлены о нашем хозяине?

– Я? – Арчи усмехнулся. – Полагаю, что да. По правде говоря, мне очень нравится правящая семья Дома Куриты.

Отец Боб улыбнулся:

– Большинство находит гораздо более потрясающей вашу собственную королевскую семью.

– Оставаясь здесь, мы пропустим много важного, Арчи, – предупредила Мариска Сэвидж, изгибаясь, чтобы снимать в различных ракурсах.

Арчи расхохотался:

– А я считаю нашу королевскую семью гораздо менее экзотичной. – Его лицо затуманилось. – Хотя сейчас сложившиеся между принцем Виктором и его сестрой отношения приносят много беспокойства и горя.

– Могу себе представить, – пробормотал иезуит.

– Арчи, – позвала Сэвидж.

– Да, да, сейчас. – Он бросил взгляд на Чэнди. – Хотелось бы знать, такой ли уж он безвредный дурак?

Неожиданно ассистентка бросила в него каким-то предметом, и репортер растянулся на земле. Одновременно она упала сама, успев дернуть за рясу отца Боба, и тот повалился рядом с ней.

В следующую секунду «Орион» Бука Эванса отлетел от пинка «Мародера» Маршала Вейтса и врезался, сокрушая все вокруг, в деревья, под которыми только что стояла троица.

Затем «Феникс» полез следом и, встав поперек брюха «Ориона», принялся тузить машину кулаками. Раздался свисток, и «Черная Леди» ухватила «Феникса» за плечо, вытянув его обратно на поле боя.

– О, Господи, – задыхаясь, произнес отец Боб.

– Поразительно, с каким мастерством действует ваш капитан Макдугал в огромном неповоротливом «Атласе», – заметил Арчи, вставая и помогая поверженному иезуиту подняться на ноги.

Сэвидж, заботливо удерживая камеру на плече, продолжала съемку, сидя на земле.

– На нас чуть не наступили, – заметил Вестин. – Мариска, ты просто прелесть. Спасибо, что спасла нас.

Сэвидж усмехнулась, не отрывая глаза от видеокамеры, в то время как два других раскрашенных под зебру робота устремились вперед, чтобы поднять Бука Эванса и его «Орион», застрявший в сломанных тополях.

– Все судьи из роты «Бронко», не так ли? – спросил Арчи. Гарсия кивнул. – Если не секрет, почему же вы не в их числе? Ведь вас очень высоко ценят в полку.

Отец Боб хмыкнул:

– Весь секрет заключен в одном-единственном слове – я мужчина. Два ассистента прелестной Кали – женщины, как и она сама. У нас, «Кабальерос», рыцарский склад характера, поэтому мы ненавидим вступать в схватку с женщинами, даже если они такие же водители роботов и могут дать сдачи. Окажись я там, в самой гуще схватки, и кто знает, – он пожал плечами, – даже добрый католик может забыть, что он мужчина.

Арчи покачал головой:

– Вы поразительный народ, падре.

– А разве не так? – с энтузиазмом подхватил отец Боб. – Я люблю свою работу.

– Если уж заговорили о ваших женщинах, то нельзя ли узнать, где маленькая разведчица?

– А, прелестная Кассиопея, – начал отец Боб, рассеянно глядя в глаза молодому человеку.

– Где-то на работе, Арчи, – произнесла Сэвидж, продолжая съемку с земли. – Она фанатичка. К тому же ее единственный интерес к роботам заключается в том, чтобы их уничтожить.

Арчи подмигнул.

– Я так и думал, – откликнулся он.

Учения постепенно сходили на нет, деградировали – вот точное слово, решила Лейни, – схватки лицом к лицу, где сходились «Кабальерос» и «Призраки», больше напоминали обычную вольную борьбу. Наиболее компетентным арбитром считался капитан Санто, командир роты «Инфанта», но она относилась к третьему батальону, а тот не принимал участия в сегодняшних учениях. У Лейни создалось впечатление, что Санто не носил никакой клички и никогда не появлялся на людях без серебряной маски. Он происходил из благородной семьи, члены которой обязательно носили маски, так как являлись чемпионами по борьбе. Сейчас Лейни, смущенная и загорелая, укачивала на руках двухлетнюю дочку какой-то молодой женщины «Кабальерос» – водителя робота.

Бобби Волк вошел в раж и был дисквалифицирован после того, как попытался отвернуть голову «Осе» Ковбоя. Это послужило сигналом к завершению соревнования: на ногах оставались только три робота роты «Авангард» – «Церера» О'Коннор, «Страшила» Переца и «Саранча» Пипирибо, их пластиковые побрякушки были оборваны до начала учений.

Ухая, словно сова, Бунтаро Мейни начал выплясывать вокруг, ему хлопали в ладоши Юсаги и Юнаги, которые поставили на Синих вслед за ним. Остальные, кроме тай-са, ставили на Белых. Ставка на Синих объяснялась вовсе не принципиальным несогласием с остальными зрителями, особенно с этим упрямым молодым самураем, а тем, что Ковбой, новый приятель Мейни, выступал за Синих.

– Итак, что вы можете сказать по поводу увиденного? – Голос полковника прорезал атмосферу праздника, как только Лейни удалось избавиться от ребенка, вручив его капитану Васкез, водителю «Катапульты», женщине с ангельским личиком, на чье попечение, казалось, передали сегодня всех малышей.

– Очень лихо водят! – громче всех заорал Мейни. – Ребята, вы видели, как Ковбой врезал этому чертовому «Банши»?

– Да, но только «Банши» – это просто металлолом, – проворчал Шиг Хофстра.

– Хотелось бы мне посмотреть, как ты сам...

– Да и мне тоже, – перебила его Лейни Шимацу.

– Да о чем тут говорить? – заявил молодой самурай с зардевшимся лицом. – Эти наемники – просто позорище! Дикие, неосмотрительные, абсолютно недисциплинированные...

– И при этом идеальные водители роботов, – закончила Шимацу.

Юноша воздел руки к небу:

– Они действовали абсолютно необдуманно! Это сумасшедшие! Умалишенные! Как... как звери!

Он использовал худшее ругательство в японском языке – «чикушо». Луна, который вообще не делал ставок, опустил квадратную, испещренную шрамами ладонь на плечо самурая.

– Сынок, – произнес кореец. – Тебе следует получше вести себя, когда вылезаешь вперед. То, что ты описал, – это подлинный дух воина. Если ты сможешь показать хотя бы половину этого, когда вокруг тебя начнут взрываться настоящие снаряды, мальчик, ты сможешь умереть достойно, не посрамив имени отца.

XVIII

Масамори, Хашима

Район Галедона, Империя Драконис

6 сентября 3056 г.

Согнувшись, Кэсси бесшумно кралась по верхушкам штабелей, составленных из пластиковых ящиков. С балок перекрытий свисали лампочки, тускло освещающие территорию склада. Девушка внимательно следила, куда падает ее тень.

Удивительно, но работа в баре «Кит-Кэт» в конце концов принесла кое-какие плоды. Парочка рядовых воинов-оябунов секретничала в углу о чрезвычайно важной встрече их босса, намеченной на ночь. Один из них убивался, что из-за этого пропустит свидание с танцовщицей из знаменитого стриптиз-клуба в Содегарами. Собеседник с жаром ему соболезновал.

Оябуны находились в полной уверенности, что их некому подслушать. Рядом никого не было, кроме малышки-официантки с дымчато-серыми глазами и великолепной попкой.

В результате Кэсси и оказалась здесь, на складе, расположенном в дельте реки в южном районе города, откуда невооруженный глаз мог бы разглядеть неприветливые стены фабричной территории ХТЭ, что казалось весьма знаменательным. Девушка оделась в черное и даже лицо зачернила соком мало кому известного растения. С собой она прихватила «Кровопийцу», пистолет, набор воровских отмычек и видеокамеру направленной съемки размером с ладонь; ей не хотелось мелькать лазерным лучом по огромному помещению, разумеется напичканному всевозможными датчиками.

Перекресток штабелей. Парочка здоровенных громил в кричащих спортивных куртках с подбитыми ватой плечами – так называемых «заках», которые были в моде у гангстеров, – стояли лицом к лицу. Они были вооружены полуавтоматическим оружием, а в ушах виднелись крошечные пуговки микрофонов, тонкой проволочкой соединенные с их нагрудными карманами. Последнее слово в технике связи. Несомненно, что якудза пришли в восторг от подобного снаряжения.

Двигаясь, словно паук, девушка отползла на несколько метров от этих сторожевых собак, которые не забывали временами поглядывать вокруг себя, но, как и большинство дилетантов, никогда не смотрели наверх. Легким прыжком она перемахнула через двухметровый пролет между штабелями, беззвучно, как тень. После этого Кэсси продолжила красться вперед, по-прежнему никем не замеченная.

В центре склада виднелась расчищенная площадка примерно в десять квадратных метров. Ненужные ящики забросили на соседние штабели. Посредине грязного цементного пола стояли две группы. Кэсси подползла поближе, нашла удобную щель между ящиками, опустилась на колени и выглянула из нее.

Во главе одной тройки стоял мужчина среднего веса и легкого телосложения, черепашья голова с щелью вместо рта торчала из воротника черного, хорошо сшитого костюма. С первого взгляда Кэсси узнала в нем Кацуо Сумияму. Повнимательней приглядевшись, она убедилась, что это действительно он; именно таким его описывали в разговорах. Фотографию Кацуо в его досье она также видела.

Стоящие за спиной Мирзы ребята выглядели настоящими громилами: один массивный, другой более складный и тренированный на вид. В ушах у них тоже имелись пуговки микрофонов, но незаметно на первый взгляд, что выдавало в них опытных телохранителей, а не охранников. Кэсси лишь скользнула по ним взглядом. Они вполне серьезно считали себя крутыми парнями, но слишком мало знали и умели: эти телохранители никогда не обнаружат ее и потому не очень опасны.

Другая троица была так же не похожа на якудза, как полночь на полдень. В центре стоял высокий мужчина с копной огненно-рыжих волос, из-под которых кулачком торчало маленькое лицо. Оно было уродливо само по себе, а потом еще усовершенствовано при помощи жестоких сил природы, тяжелых кулаков, ножевых ран и прочих подобных вмешательств. Одет он был в неприметный костюм чиновника. Кэсси не знала, кто это, но почувствовала его внутреннюю силу. Осанка, поза, манера стоять, тяжело налегая на всю ступню, словно боксер, – все выдавало в нем убийцу. Он нес с собой смерть.

Сопровождали мужчину люди совсем иного рода, непохожие на телохранителей Сумиямы, невысокие, не выше их рыжего хозяина. Это были мужчина и женщина, лиц которых Кэсси не могла разглядеть из-за непрозрачных щитков, закрепленных на черных шлемах. В руках они держали компактные штурмовые ружья. Поперек спины у каждого висел меч.

Они тоже несли смерть. Кэсси еще не доводилось встречать людей из этой тайной организации, она знала о них только из донесений секретной разведки, да, пожалуй, из доброй сотни художественных голофильмов. Это отряд Драконов Особого Назначения (ОДОН), вне всякого сомнения. Пуленепробиваемые костюмы защищали их от химических и биологических реагентов. Членов ОДОНа снабжали широким набором приборов, в том числе инфракрасного, совсем как у роботов. С внутренней стороны лицевых щитков одоновцев располагался узкий экран наблюдения, дающий обзор на триста шестьдесят градусов. От воинов спецслужбы Дракона ничто не могло укрыться.

Но членам ОДОНа и не требовались преимущества, которыми снабжались их костюмы. Все они были мастерами боевых искусств, умели прокрадываться незаметно куда угодно и знали все системы оружия, известные человечеству. Одоновцы проходили такую психологическую подготовку, после которой были готовы умереть в любой момент, если этого потребует Дракон. Даже если это будет лишь мимолетная блажь.

Может, это только маскарад? Нет. Кэсси явственно ощущала присутствие огненно-рыжего человека, словно там, на полу, пылала звезда, возвещающая об опасности. Если он захочет, то расправится с обоими громилами Сумиямы, не успеют они и глазом моргнуть, без помощи собственных охранников. Такой человек не снизойдет до телохранителей, которые не настолько профессиональны, чтобы носить форму коммандос ОДОНа.

Пристраивая портативную камеру в щели между ящиками, Кэсси пересматривала собственные планы. Подобный человек не нуждается в охране – во всяком случае в той, которая на виду, – значит, он решил произвести впечатление на гангстеров. Этих двоих он прихватил напоказ, словно повязав галстук, но из этого вовсе не следует, что здесь у него больше никого нет. Остальные, по-видимому, заняты обычным для оперативников ОДОНа делом – остаются невидимыми.

И разыскивают ее. Разумеется, оперативникам неизвестно, что она здесь, – пока. Но они могут прощупать здание склада сенсорами, реагирующими на движение, просканировать на инфракрасное излучение или запахи человека. И уж не забудут поглядеть наверх. Им должно прийти в голову проверить верхушки этих штабелей ящиков...

Выглянув в щель, она перевела портативную камеру левее, от группы Сумиямы к рыжему, затем обратно, просто чтобы убедиться, что получаются достаточно четкие изображения обоих. Этот крошечный аппарат имел еще и высококачественный направленный микрофон. Девушка не могла следить за разговором: она не намеревалась проникать на вражескую территорию, имея в ухе микрофон, перекрывающий собственный слух, и потому сегодня решила обойтись без него. Разведчица плохо читала по губам, а Кацуо Сумияма мало двигал ими при разговоре, но все равно она смогла уловить произнесенные им слова: «Чандрасехар Курита».

Затем Кэсси двинулась прочь. К задней двери склада, замок на которой она уже взломала. Она двигалась тихо, но очень быстро. Никакое боевое искусство в том положении, в котором она оказалась, не поможет ей долго сопротивляться этим безликим людям в черном.

Дважды уголком глаза она заметила их фигуры. Одна скользнула под ней, словно призрак, держа штурмовое ружье наготове, другая мелькнула на штабелях метрах в двадцати, цепляясь за ящики, словно паук. Оба раза Кэсси пригибалась к полу так быстро, как только могла.

Изображения внутри лицевых щитков агентов ОДОНа хоть и давали им полный обзор местности, но были недостаточно четкими. Кэсси уже приходилось сталкиваться с подобными маленькими дисплеями, и она считала их бесполезными: требовались долгие часы тренировки, чтобы наконец научиться понимать, что он тебе показывает. Приборы оказывались очень кстати, когда возникала необходимость, предупредить нападение сзади, но были менее восприимчивы, чем тренированное периферийное видение настороженного человека.

И хотя оперативники ОДОНа приобрели многие сверхчеловеческие умения и навыки, они не ожидали, что за их дружеской встречей будут наблюдать. И при некотором размышлении могли бы догадаться, что эта крохотная пылинка, мелькнувшая перед их взором, есть глаза и уши Семнадцатого разведывательного полка.

Кэсси нашла точку, которая позволяла внимательно оглядеть дверь, через которую она вошла сюда: дверь по-прежнему закрыта, рядом ни души. Девушка облегченно вздохнула и беззвучно скользнула на цементный пол. «Кажется, выбралась...»

Но вышедший из-за угла по направлению к ней оперативник ОДОНа явно считал, что она рано обрадовалась.

В долю секунды Кэсси успела сконцентрировать все свои силы. Испуганная маленькая девочка внутри нее кричала, чтобы она убегала в ближайший проход между штабелями ящиков, подальше от плохого дяди в черном. Поддаться этому призыву означало бы пойти на смерть. Один сигнал тревоги, и команда ОДОНа разыщет ее быстрее, чем вино выльется из разбитой бутылки, и тогда даже лучшая разведчица Внутренней Сферы не сможет спастись.

Но когда внутри нее закричал испуганный ребенок, рефлексы Кэсси автоматически перестроились на режим убийства. Она подскочила к одетому в черное оперативнику быстрее, чем сама поняла, что делает.

Человек в черном был защищен от пули, даже если бы ей удалось вытащить пистолет. Пуленепробиваемые костюмы, однако, менее эффективно защищают от холодного оружия, и у Кэсси оставался шанс пырнуть его «Кровопийцей». Времени на поиск уязвимых мест не было.

В двух метрах от оперативника ОДОНа Кэсси оттолкнулась от пола и взлетела вверх в прыжке леопарда, перемахнув через поднятое дуло штурмового ружья. Она применила стиль мади пенчак-силата, наиболее сложный и опасный из стилей боевых искусств. Только искусный акробат, у которого полностью отсутствовали нервы, мог выполнить этот прыжок.

Кэсси была именно таким человеком.

В прыжке она нанесла удар по левому плечу оперативника. Перелетев через него, она зажала голову одоновца обеими руками. Легкого веса ее тела и инерции оказалось более чем достаточно, чтобы свернуть ему шею. Приземлившись, Кэсси наклонилась вниз, поставила колено на поясницу мужчины и дернула его на себя.

Шея одоновца сломалась с треском, напоминающим пистолетный выстрел.

Кэсси вскочила на ноги, огляделась, прошла к противоположному штабелю ящиков. Найдя выступающий конец ящика, она крепко ухватилась за него и дернула, вложив в этот рывок всю силу великолепно натренированных мышц, буквально пропитанных сейчас адреналином. Штабель с грохотом развалился, обрушившись прямо на безжизненную фигуру в черном.

Кэсси давно уже выскочила за дверь, когда упал последний ящик. Подруга-ночь приняла девушку в свои объятия.

Полуночные улицы, казалось, были переполнены искателями удовольствий, словно река беспокойных душ текла между залитыми неоновым светом берегами. Постоянные посетители и чужаки бесстыдно пялились, оборачиваясь, на четверых женщин, которые стояли на обочине, рассматривая неожиданно скромную для этих мест неоновую вывеску над уходящими вниз ступеньками. Особенно привлекала мужские взгляды высокая блондинка в туго обтягивающих бедра джинсах.

– Что значит «Тораши Гьяру»? – недоумевала Джанин Эспозито. Ее прозвали Бабочкой. «Валькирии», ее стальному мотыльку, в этих состязаниях хорошенько досталось сначала от «Осы» Ковбоя, а потом от пришедшего ему на помощь Мачо. Но сейчас шишки и синяки, полученные на дневных учениях, почти зажили. Завтра после мессы она станет женой Лонни Ортега, водителя «Сталкера» из роты «Инфанта». Джанин решила отпраздновать последнюю ночь свободы на полную катушку.

– «Дрянные девчонки», – перевела Кали.

– Откуда тебе это известно?

– Абтакха научила меня азам японского языка.

– Она похожа на привидение. А почему она не с нами?

– Работает, – сказала О'Коннор – завитая пергидролевая блондинка, жена Джона Амоса по прозвищу Французский Гость, который воевал рядом с ней в роте «Авангард». Он заработал такое прозвище в разгульные холостяцкие деньки, когда появлялся на всех вечеринках с неизменными дружками: Буком, Ребом и Ковбоем. Его «Феникс» сегодня был побит Навахо Волком, а сам он сильно пострадал во время боя. Амос находился не в том состоянии, чтобы позавидовать жене, намеревавшейся провести веселую ночь в городе.

– Делает какие-то странные упражнения, наверно, – заметила Мерседес Сааведра по прозвищу Мисти, насмешливая невысокая пухленькая женщина – водитель робота из роты «Бронко», лучшая подруга Джанин и будущая подружка на свадьбе.

– Там танцуют – это все, что я знаю, – сказала Кали.

– О, смотри-ка, – произнесла Мисти, вглядываясь в темный дверной проем, куда вели плохо освещенные ступеньки. – Эта ночь для женщин! Там есть и танцоры-мужчины!

– Пошли! – воскликнула Джанин. – Это моя вечеринка, и я готова поплакать над своей судьбой.

– Там может оказаться Лонни с Мачо и парнями, – заметила Мисти. – Разве ты не знаешь, что дурная примета – встретить жениха ночью перед свадьбой?

– Да ладно, наплевать! Пошли!

– Идите вперед, девочки, – сказала Кали. – Я за вами.

– Что случилось? – спросила Джанин. – Дрейфишь? – Она уже немного перебрала в этот день. Улыбнувшись, Кали покачала головой:

– Нет. Просто не хочу, чтобы какой-нибудь совершенно незнакомый мужик угрожал моей девственности. Ворон расхохоталась.

– Ты должна пойти с нами, капитан, – сказала она. – Думаю, на тебя здесь будет спрос. В таких местах любят длинноногих блондинок, ты сможешь заработать кучу легких деньжат.

– Чертова кукла, кого ты хочешь из меня сделать? – покатилась со смеху Макдугал. – Если только Кабрера разнюхает, что я снимала трусики в этой грязной забегаловке, то шкуру с меня снимет и сделает абажур.

– Брось, ты не боишься Леди Смерть! – закричала Мисти.

– Боюсь. Все нормальные люди побаиваются этой сучки.

– Подумаешь, – усмехнулась Джанин, – она далее не водитель робота.

– Сатана вообще плохой наездник, – заметила Кали. – Неужели вы не чувствуете, как его ледяное дыхание намертво приморозило ваши штанишки к задницам?

– А я хочу войти!

Все замолчали и посмотрели на Диану Васкез. Водитель «Катапульты», она была настолько тихим человеком, что о ее присутствии обычно забывали.

– Я никогда не бывала в подобных местах, – робко произнесла она. – Хотелось бы знать, что там происходит.

Диана вела себя так скромно, что на ней почти не задерживался ничей взгляд, хотя она была самой красивой женщиной полка. Как и Кали, девушка имела инженерное образование, но ее поведение и манеры оставались по-детски наивными, чистыми и непосредственными. В полку шутливо недоумевали, неужели, заимев двухлетнего сына, она осталась девственницей? Но пари на это никто не держал.

– Ты составишь мне компанию, капитан?

– Конечно, Ди.

– Ты правда выпьешь, Бабочка? – внезапно спросила Джанин.

– О чем ты говоришь, Бабочка? – не поняв, переспросила Кали.

– Ты действительно надерешься с нами или будешь по-прежнему хлебать свой чертов сок?

– Джанин, – предостерегающе произнесла Ворон.

– Все в порядке, – сказала Кали. – Ты делаешь то, что тебе нравится, Джанин. Я тебе не мешаю. Но у меня свои вкусы.

– Думаешь, чересчур хороша, чтобы выпить со мной, дрянь белоглазая?

– Кончай базар, Джанин, – сказала Ворон, вставая между женщинами. Эспозито сжала кулаки.

Но Диана, стоявшая рядом с ней, ласково улыбнулась. Она положила ладонь на сжатую руку Джанин, и внезапно напряжение куда-то ушло, улетучилось.

Артиллеристка Диана вопросительно поглядела на Кали.

– Не беспокойся о соблюдении моей анонимности, Ди, успокоила ее Макдугал. – Мне все равно, если людям известно, что я завязала с выпивкой. Просто я не хочу широкой рекламы.

Грубые манеры слетели с Джанин, как шелуха.

– Простите меня, капитан, – жалобно простонала она. Кали одарила ее ослепительной улыбкой.

– Ничего не случилось, Бабочка. А теперь пора войти внутрь.

Часть четвертая. ОПАСНЫЕ ИГРЫ

XIX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

7 сентября 3056 г.

Мирза Питер Абдулсаттах, бодрый, полностью собранный и, казалось, ничуть не удивленный тем, что его подняли с постели посредине ночи, закутав огромное тело в халат, украшенный коричневой и черной полосками, уселся за стол.

– Итак? – спросил мирза.

Кэсси потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и сосредоточиться. Важные чины Империи Драконис не отличались чересчур большой снисходительностью к подчиненным. Так было заведено повсюду, Кэсси познала это на собственном опыте. Но обычных угроз по поводу того, что ждет разведчицу, разбудившую хозяина без чертовски весомой причины, не последовало.

Кэсси секунду помолчала. Она еще сама не осознала, насколько ее потрясли события прошедшей ночи.

– Этой ночью на складе в Содегарами, что стоит на плотине, состоялась встреча, – произнесла она. Все еще одетая в костюм космонавта без нашивок, Кэсси достала из внутреннего кармана портативную камеру, вынула диск с записью и подтолкнула его через стол к мирзе. – Почти уверена, что парнем, принимающим гостя, был Кацуо Сумияма. Я там присутствовала в качестве незваного гостя. Почетным гостем был неизвестный мне человек, но уверена, что очень важная персона.

Абдулсаттах удивленно приподнял бровь:

– Насколько важна эта ваша «важная персона», лейтенант?

– Если телохранители персоны не являются одоновцами, значит, их снаряжение стащили из съемочной костюмерной какой-нибудь голокомпании.

Двумя пальцами Абдулсаттах взял диск.

– Голопродюсеры не снимают фильмов об ОДОНе в пределах Империи Драконис, – заметил он, вставляя диск в специальную щель и набирая на встроенной в дерево клавиатуре комбинацию клавиш.

Свет в кабинете стал более приглушенным. На экране появились изображения. Абдулсаттах кивнул.

– Конечно, это Сумияма. А другой...

В кадре появился человек с рыжими волосами. Кэсси, знавшая, что записано на диске, внимательно наблюд ал а за мирзой. Даже в темноте она заметила, что Абдулсаттах побледнел.

На звуковой дорожке ясно были слышны резко выговариваемые слова: «...сехар Курита скоро получит то, что заслу...»

Абдулсаттах вернулся назад на три кадра, и четкое изображение рыжего застыло на экране в стоп-кадре. Зажегся свет.

– Расскажите мне обо всем, что там происходило, – приказал он. – Обо всем, что они делали и что вы видели. Даже о том, что предположили. – Голоса он нее повысил, но в интонации безошибочно угадывалось напряжение.

Кэсси подчинилась. После секундного колебания она описала убийство оперативника ОДОНа и свои импровизированные попытки замаскировать происшествие под несчастный случай.

– Вы убили агента ОДОНа голыми руками? удивленно спросил мирза.

– Он захватил меня врасплох, – пояснила девушка. – И у меня не оставалось выхода.

Абдулсаттах покачал большой продолговатой головой и пробормотал что-то, но Кэсси не удалось разобрать слов. Затем он вынул диск и поднялся из-за стола, прихватив диск с собой.

– Следуйте за мной, – приказал он, выходя первыми в дверь кабинета. За ней находилась маленькая комната, отделанная панелями из черного полированного дерева, на стенах висели в рамках свитки с замысловатыми иероглифами, написанными черной тушью. Панели в стене разъехались в стороны, и Абдулсаттах ввел Кэсси в кабину небольшого лифта.

Кабина спускалась в глубины цитадели. Мирза чувствовал себя точно рыба в воде, мелодично напевая под нос какую-то мелодию, в такт похлопывая пальцам правой руки по стене. Кэсси старалась не смотреть на мирзу, но в душе почувствовала нарастающее восхищение. Этот мотив и постукивание выглядели незначащими мелочами, особенно для человека, столь скупого на движения, для мирзы же они означали нечто подобное нервному тику.

Лифт остановился по предположению Кэсси гораздо ниже уровня земли. Двери плавно разъехались, открыв комнатку примерно в десять квадратных метров. На стенах висели пышные драпировки, рядом располагались элегантные ширмы. Небольшое углубление в центре комнаты было завалено множеством шелковых подушек. На них развалился Чандрасехар Курита, похожий на толстого целлулоидного пупса в ярко-алом халате.

Хотя, насколько видела Кэсси, Абдулсаттах никак не предупредил о визите, дядюшка Чэнди, казалось, ничуть не удивился их появлению. Если его оторвали от какого-либо дела или разбудили, он отреагировал на это так же невозмутимо, как шеф секретной полиции.

– Лорд Курита, – произнес Абдулсаттах, – эта юная женщина принесла нам очень важные новости. Дядюшка Чэнди кивнул обритой головой.

– Спасибо, Питер. Я выслушаю ее рассказ. – Широким жестом он пригласил девушку присесть на подушки. – Проходи, дитя. Садись. Чувствуй себя как дома.

Кэсси колебалась и, прищурившись, рассматривала хозяина дома. «Уверена, что в мои служебные обязанности не входит валяться на подушках рядом с этой жирной медузой», – подумала она. Однако девушка сомневалась, что Курите понравится, если она откажется принять его предложение. Не стоило вставать в боевую стойку, тем более что это могло оказаться простой вежливостью. Если дядюшка Чэнди вздумает предпринять что-либо несуразное, у нее будет достаточно времени, чтобы дать ему отпор. Кэсси села, стараясь держаться вне пределов досягаемости толстяка.

Абдулсаттах пересек комнату и подошел к небольшому антикварному столу, вставил диск в рот маленького толстого дракона, вырезанного из голубого жадеита с Прозерпины. Затем поклонился и вернулся в кабину лифта, который неслышно удалился.

Примерно минуту Чандрасехар Курита рассматривал Кэсси. Его глаза, маленькие и черные, словно пуговицы, почти терялись в лоснящихся складках жира. Глядели они остро и сверкали, как обсидиан. – Рассказывай, дитя, – негромко сказал дядюшка Чэнди. – Поведай мне, что случилось.

Слушал он увлеченно, не перебивая. Кэсси показалось, что его глаза на мгновение расширились при упоминании о рыжем человеке.

– У вас, юная леди, множество грозных способностей, – сказал Курита, когда она закончила рассказ, – но не последней из них является удача.

Он хлопнул в ладоши и сказал громко:

– А теперь покажите запись.

То, что на первый взгляд казалось бухарским ковром, сотканным на древней Земле, обернулось экраном, на котором вновь появились события, происходившие на складе. Когда рыжий показался в кадре, дядюшка Чэнди кивнул.

– Остановите изображение, – приказал он, и это было сделано. – Первый человек, как вы правильно догадались, – мой старинный друг Кацуо Сумияма. Знаете ли вы, кто другой, юная леди?

– Нет. Только то, что он очень важный человек.

– Важный, несомненно. И более того. Он несет смерть.

«Я сама поняла это», – подумала Кэсси, но прикусила язычок. Чандрасехару Курите почти удалось запугать ее, и девушке все труднее становилось сдерживать свои эмоции. Волей судьбы инстинкт самосохранения, разбуженный неожиданной схваткой на складе, работал сейчас на полную мощь.

– Имя этого человека – Нинью Керай Индрахар, – сказал Чэнди. – Он приемный сын и законный наследник Субхаша Индрахара Улыбающегося.

У Кэсси перехватило дыхание. Ее было очень трудное удивить. Но осознав, что она встала на пути у второго по влиятельности и могуществу человека секретной полиции во всей Внутренней Сфере, девушка вздрогнула всем телом, а в ее голове вновь раздался ужасный грохот.

Кэсси очнулась от минутного потрясения, услышав слова дядюшки Чэнди:

– ...Ваше впечатление от всего увиденного, лейтенант Садорн.

Кэсси уставилась на него. Он улыбнулся, эта улыбка показалась ей даже застенчивой.

– Вы удивлены, что я знаю ваше имя? Мне хотев лось знать имена всех бойцов полка, и теперь я их помню. Точно так же мне хотелось бы узнавать всех свой их рабочих в лицо. Жаль, но это превышает мои жалкие возможности. Мирза коротко рассказал мне о юной разведчице. И разумеется, полковник Карлос Камачи упоминал о лейтенанте Садорн моим агентам, оговаривая условия контракта. Ваши таланты разведчика существенно подняли цену за услуги «Кабальерос».

– Вы ожидали, что случится что-то подобное, – сорвалось у нее с языка, прежде чем она успела обдумать последствия этого заявления.

Он мягко улыбнулся:

– Я ожидал чего-то. У человека, проведшего годы при дворе, годы в бизнесе, да к тому же урожденного Куриты вырабатываются определенные инстинкты.

«Слишком много денег он заплатил, чтобы позволить нам просто весело покататься туда-сюда, – думала Кэсси. Она не могла почувствовать себя обманутой: – Дядюшка Чэнди никогда не утверждал, что нанимает „Кабальерос“ просто напоказ. Для такого малоизвестного воинского подразделения, каким являлся Семнадцатый полк, он довольно щедро оплачивал его услуги. Не стоило надеяться, что человек, даже такой, как общеизвестный богач и глупец Чандрасехар Курита, выложит такую сумму всего лишь из прихоти».

И если его несметное богатство было вне всяких сомнений, то до Кэсси только сейчас дошло, что она еще не сталкивалась ни с одним фактом, подтверждающим глупость дядюшки Чэнди.

У Кэсси зазвенело в ушах, ее охватило сложное чувство, частично страх, а частично радость перед решением сложной задачи. Эта игра обещала стать такой же захватывающей, как и охота за роботами, – а может быть, более опасной.

– Сумияма недолюбливает вас, лорд Курита, – заметила она, внимательно следя, не дрогнет ли хоть черточка на его лице, выдав желание убить гонца, принесшего дурные новости. Но широкое желтое лицо дядюшки Чэнди оставалось столь же безмятежным, как защищенное от ветра озеро. – И если он устраивает секретную встречу с наследником Улыбающегося... – она сделала паузу, – похоже, что Служба национальной безопасности готовит операцию, направленную против вас. – Вывод потряс ее, как удар дальнобойной ракеты.

Тонкая бровь Куриты слегка приподнялась.

– А это не может оказаться обычным интересом, проявленным к моей ничтожной личности? Кэсси отрицательно помотала головой.

– Нет. – Поглощенная раздумьями, она проигнорировала положенное обращение. Дядюшка Чэнди не напомнил ей об этом. – Хотя большинство своих знаний о работе секретных служб я почерпнула из голофильмов и пропаганды Домов Штайнера и Дэвиона, но мне кажется, что Дракон имеет повсюду своих шпионов, не привлекая к этому местных якудза. Я... я думаю, что они ищут местную базу, и полагаю, что она понадобилась для тайной операции.

Уже произнося это, Кэсси поняла, что имеет дело с необычным Куритой. Дядюшка Чэнди не просто делал вид, что слушает, но действительно слушал подчиненного. Возможно, именно поэтому люди и считают его недоумком, что он внимателен к нижестоящим.

Девушка предположила, что эта благожелательная терпимость простирается только на то время, пока подчиненный или чужак, как в ее случае, высказывает какие-то ценные мысли.

Он кивал, по-прежнему не показывая ни удивления, ни заинтересованности.

– Но почему Служба национальной безопасности сама не выступит против меня?

Кэсси могло не хватать такта, но ее развитый инстинкт самосохранения позволил в нужный момент преодолеть этот недостаток. Этот улыбчивый толстяк в конце концов был Куритой. Она склонила голову в низком поклоне.

– Позволено ли будет мне, вашей ничтожной слуге, спросить, почему ваша светлость соблаговолила выслушать мое мнение?

Дядюшка Чэнди откинул голову и расхохотался. Как и мирза, он не хихикал высоким тоном, как это было принято в Масакко, а издавал смех, но грохочущими взрывами.

– Не слишком ли поздно вы начали разыгрывать раболепного слугу, лейтенант?

– Разве не сказал один мудрец: лучше поздно, чем никогда, лорд?

Еще один взрыв хохота.

– Несомненно. Я частенько повторяю это про себя. Ну ладно уж, дитя, гайчинская дерзость является частью вашего обаяния. Несмотря на то, что вы рождены дочерью Дракона.

Кровь у нее закипела. Курита всерьез интересовался" ее прошлым. Девушка надеялась, что это не повлечете плохих последствий.

– Кроме того, – продолжал Чэнди, – вы сейчас являетесь фигурой на сцене. Очень важен факт, что вам удалось побить скрытного Нинью его же оружием и вернуться живой, чтобы рассказать обо всем. Это показывает, насколько вы профессиональны. Или удачливы – а возможно, и то, и другое. В самом деле, это очень ценное сочетание, и оно оправдывает тот интерес, который питает к вашему рассказу моя дородная персона. Это высказывание дало девушке понять, что ее хозяин – старый болтун, да к тому же любит посмеяться над собой, еще одна черта характера, которую она не ожидала встретить у Куриты. Хотя Кэсси выросла, испытывая довольно скромную симпатию к Империи Драконис и ее правящей фамилии, да и вообще к представителям любой власти, ей нравился этот старый толстый мошенник.

– А теперь будь любезна и ответь на мой вопрос, – сказал дядюшка Чэнди, и в его голосе проскользнула едва заметная властная интонация. – Что ты думаешь об этом?

Кэсси оставалось только восхищаться тем, как он контролирует ситуацию. Он неназойливо преподносил себя как терпимого, умеющего ценить услуги хозяина, но все-таки хозяина.

– У меня мало конкретных знаний о работе Службы национальной безопасности, – произнесла она, – но я думаю, что пока они руководствуются всего лишь подозрениями. Если бы ваши противники располагали каким-либо материалом, они просто прибыли бы сюда и арестовали вас, кем бы вы ни были. Если у них имеются лишь подозрения, – девушка пожала плечами, – то этого достаточно, чтобы вы пропали или были убиты, словно простой рабочий или чиновник. Но так как им противостоит Курита, они чувствуют, что здесь надо действовать тайно.

Девушка вопросительно посмотрела на дядюшку Чэнди огромными серыми глазами. Несколько мгновений он выдерживал ее взгляд. Брови могущественного магната сдвинулись, словно грозовые тучи, собравшиеся над Западным морем, и он весело рассмеялся.

– Вы довольно забавным способом ухитряетесь задавать дерзкие вопросы, не сообщая при этом ничего нового, – произнес наконец он. – Мне интересно отвечать на них. Нет, я не занимаюсь ничем, что наносило бы ущерб интересам Империи Драконис, Дома Куриты или моего возлюбленного кузена Теодора.

Девушка склонила голову в поклоне до самого ковра:

– Простите меня, лорд. Но я обязана знать. Мой полк...

– ...ваша семья. И речь идет об их жизни. Я понимаю. Но вы уже упомянули о главном. Невиновность не имеет никакого значения для «Дыхания Дракона», пока вы не можете ее убедительно подтвердить. До той минуты подозрение является естественным доказательством вины. Даже вины такого человека, как я.

Он махнул рукой. Панель плавно отъехала в сторону, и в комнату вошла молодая женщина с темно-рыжими волосами, собранными на макушке, в полупрозрачном одеянии, держа в руках поднос. Она поставила его на пол между Кэсси и дядюшкой Чэнди и разлила бледное вино из резной черной лакированной бутылки по литым бронзовым чашам. Улыбнувшись Кэсси, она скользнула прочь.

– Итак, стервятники слетаются, – пробормотал дядюшка Чэнди. – Единственное, о чем, похоже, вы еще не знаете, дитя, это то, что склад, где состоялась встреча, принадлежит дочерней компании «Танади компьютере».

Она посмотрела на собеседника. Несомненно, это была новая информация, но Кэсси не сказала бы, что подобный факт ее очень удивил.

– Они завидуют вашему процветанию? Курита кивнул:

– Многоуважаемый Кацуо-сама ненавидит меня, потому что я пользуюсь собственными грузчиками вместо тех, кого предлагает созданный им профсоюз, и не позволяю ему выбивать из моих рабочих и арендаторов недвижимости, которой я владею, деньги за защиту.

Он издал довольный смешок:

– Действительно, я думаю, что он вряд ли простит мне сокращение рабочих часов и то, что я веду дела нетрадиционными методами. Уголовные элементы Империи Драконис считают себя великими хранителями честных традиций страны. И граф Хашиманский, несомненно участвующий в этом, мог наконец постичь подлинные размеры финансовой сети, которую я сплел, и почувствовать, что его власть зашаталась. Не стоит и упоминать о его страстном желании урвать для себя часть доходов.

– Но СНБ, – выпалила Кэсси. – Если вы невиновны, лорд, почему тогда они?..

– Подозревают меня? Дорогое дитя, Улыбающийся подозрителен всегда, по характеру он схож с тигровыми угрями, обитающими у Великого рифа Бодисаттвы, которые хватают и крепко держат зубами добычу. В конце концов, я происхожу из правящей династии. Хотя я и далек от линии наследования, но оказался бы первым Куритой, не расценивающим это как серьезную помеху собственным амбициям.

Он тряхнул головой, и его щеки затряслись, словно желе.

– Империя Драконис слишком долго живет, опираясь на один стальной столп и пренебрегая жадеитовым столпом. Дома Штайнера и Дэвиона сильнее нас, потому что Штайнеры являются в первую очередь и в основном торговцами, а Дэвионы, хотя, безусловно, отличные воины, тоже никогда не пренебрегали торговлей. А мы сильны, но бедны.

Я выстроил то, чем сейчас владею, опираясь на собственный разум, и никогда не пускал в ход мое громкое имя. Возможно, именно это и возбудило наибольшие подозрения у старого Субхаша, когда он начал понимать, как много я уже построил, используя подставные и фиктивные корпорации, чтобы скрыть свое непосредственное участие в приумножении капитала.

Курита смотрел на Кэсси, и его антрацитовые глазки сияли убежденностью в своей правоте.

– Несчастье Империи Драконис всегда заключалось в том, что мы рассматривали торговлю как род войны и слишком часто вели ее такими методами, которые трудно отличить от военных. У нас репутация двурушников и не соблюдающих законы пиратов. И что в результате? Страдает наш народ, государство едва наскребает средства к существованию, в то время как контрабандисты из Федеративного Содружества имеют огромный межпланетный товарный оборот в пределах Империи Драконис и выгребают отсюда большое количество денег.

Я поставил перед собой задачу – изменить существующее положение вещей. Не силой, нет, народ Дракона помнит, как мы пытались ее применить, а результат оказался таким, словно мы попытались прогнать морской прилив голыми руками. Надо укреплять экономику страны, производя товары, за которые люди действительно захотят платить, разумеется, по разумной цене, и всегда честно вести дела с партнерами по бизнесу.

Кэсси глядела на Чэнди широко раскрытыми глазами. То, что она услышала, разрушало все ее прежние взгляды на жизнь.

– Ни один человек в Империи не согласился с моими целями и задачами. Я не сомневаюсь, что наш Координатор понял бы меня, но он получил такое воспитание, что видит себя прежде всего воином и попрежнему занят опасностью, исходящей от кланов. И действительно, кажется, его одного во всей Внутренней Сфере заботит страшная угроза, которая нависла над нами. Дамоклов меч, занесенный над нашими головами, висит на волоске, который с каждым годом становится все тоньше. А тем временем другие лорды-наследники позорно игнорируют опасность и погрязли в династических дрязгах, а это через каких-нибудь одиннадцать лет будет иметь такое же значение, как прошлогодний цвет вишни, если мы не найдем средства ограничить мощь кланов.

Но остальные – маркиз Хосойа, якудза, возможно, даже правитель планеты, – чувствуют опасность в том, что я пытаюсь сделать. Они предпочитают давно прошедшие дни, когда миром правили вероломство, продажность и грубая сила. Моя концепция равноправных отношений и честного обмена подрывает основы их жизни. Им ничего не остается, как попытаться остановить меня.

– Вы считаете, что Улыбающийся объединился с ними, лорд?

– Он ищет пути для объединения с ними через приемного сына Нинью, это все, что мы знаем благодаря вашей храбрости и мастерству, моя дорогая.

Стоило дядюшке Чэнди отпить вина, и глаза его засверкали. Кэсси пока еще не поняла, замыслил ли он изнасиловать ее или нет. Что само по себе было не важно: Курита не насиловали, так сложилось исторически. Они брали.

Разумеется, Кэсси не расставалась с «Кровопийцей» в любых ситуациях. Она подозревала, что за искусно вытканными гобеленами вокруг дядюшки Чэнди засели снайперы. Как бы ни сложилась ситуация, она, пока жива, не даст себя изнасиловать.

– Боюсь, мой внешне безобидный вид каким-то образом начинает работать против меня. За всю жизнь я не сделал ничего, что могло бы послужить хоть малейшим намеком на интерес к посту Координатора. Я всегда поддерживал Теодора, и публично, и с глазу на глаз, даже под угрозой немилости покойного Такаси, так же как и сам Субхаш. Сейчас Улыбающийся знает, какую мощную базу я выстроил, основываясь только на деньгах, а не на крови. И потому его подозрения все больше возрастают. Зачем мне, не афишируя себя, создавать такую теневую империю, если я не строю планы о захвате верховной власти? Именно в этом на правлении работают мысли у Субхаша. Но его частенько подводит собственная чрезмерная хитрость.

– Кстати, а почему Улыбающийся сам не захватил власть, лорд?

– Потому что его амбиции не простираются дальше того, чтобы служить Дракону. Он монах, набожный и самоотверженный, почти как я сам. Вижу, ты пытаешься сдержать улыбку. Я мало в чем отказываю бренной плоти, дитя мое. Но отвергаю саму мысль о верховной власти, а это для Куриты – самая великая жертва. Я позволяю себе удовольствия, к которым члены семьи Куриты традиционно относились с презрением, но устоял перед стремлением к власти, что поработило столь многих моих родственников. Как и у Субхаша, моим единственным страстным желанием является служение Империи Драконис. – Он шумно вздохнул. – Но, какая жалость, Улыбающийся не верит никому, кроме себя. Возможно, даже приемному сыну, украсившему нашу планету своим присутствием.

Чандрасехар погладил пальцем подбородок, а его взгляд в это время блуждал где-то далеко. Кэсси в ожидании откинулась на подушки. Терпение не было свойственно ее характеру, но она знала, что это такое, и сумела изобразить на лице подходящее выражение.

В сложившихся обстоятельствах, однако, она с трудом сохраняла спокойствие. Кэсси испытывала горячее желание вскочить и поскорее убежать отсюда, чтобы предупредить дона Карлоса и товарищей об опасности, перед лицом которой они оказались. Не служила ли она безопасности полка с тем же фанатизмом, как послушник – Ордену Пяти Столпов? С тех пор, как «Кабальерос» удалось ускользнуть от Клана Дымчатых Ягуаров, им не угрожала больше серьезная опасность.

В тот момент, когда она уже почти начала в нетерпении ерзать по подушкам, дядюшка Чэнди очнулся от задумчивости и вновь посмотрел на нее своими рыбьими глазками.

– Вы оказались изобретательны и находчивы, как и говорил полковник Камачо, – произнес он. – И как человек, нечуждый делам мирзы и его оперативников, я опасаюсь, что СНБ уже давно собрала на каждого из них толстенное досье. Однако им не хватает времени, чтобы побольше узнать о вас. Вам следует продолжить расследование. С этого момента будете работать непосредственно на меня.

Кэсси склонилась в низком поклоне:

– Тысяча извинений, лорд, но я обязана доложить полковнику обо всем, что мне удалось узнать.

На этот раз лицо дядюшки Чэнди заметно помрачнело. Хотя он был снисходительным человеком, но оставался и Куритой, которые не привыкли, чтобы им противоречили. Особенно младший офицер, да еще женщина, к тому же служащая в части гайчинских наемников.

Но тучи рассеялись. Выражение лица Куриты вновь смягчилось.

– Вы чересчур рискуете, дочка, – заметил он хрипловатым голосом. – Возможно, когда-нибудь вы поймете, чем отличается храбрость от глупости.

– Как ваша светлость уже упомянула, полк – моя семья, – сказала девушка, поднявшись и глядя ему прямо в глаза. – Уверена, Чандрасехар Курита способен оценить риск ради блага семьи.

Дядюшка Чэнди вновь расхохотался, его огромный живот заколыхался.

– Вы мне нравитесь. Улыбающийся может окунуть меня в кислоту, если это не правда. Мы сработаемся, лейтенант, если обстоятельства не вынудят меня убить вас.

«Или меня – вас», – подумала Кэсси, снова кланяясь, а огромный толстяк жестом разрешил ей уйти. Несмотря на его «парфянскую стрелу», она чувствовала непривычную теплоту, подходя к лифту, дверцы которого неслышно разъехались перед ней.

Она доверяла старику. Разумеется, в определенных пределах, но все же верила.

Доверие обычно не просто зарождалось в ней. С тех пор как умер гуру Джоханн, Кэсси верила лишь полковнику Пэтси Камачо, а сейчас, пусть неохотно, этой ласковой блондинистой сучке, управляющей «Атласом».

«Будь осторожна, – предупредил ее внутренний голос. – Доверие делает тебя уязвимой».

Кэсси вздрогнула, когда лифт вынес ее наверх и остановился. Всю свою жизнь она выстраивала вокруг себя броню, стараясь не оставить в ней ни одного уязвимого места. Тем не менее она не хотела отказывать в доверии ни дону Карл осу, ни Кали, ни дядюшке Чэнди.

«Неужели у меня притупилось чутье?» – удивилась Кэсси.

Секретарша Ком-Стара, которая принесла Нинью Керай пачку сообщений, поклонилась так почтительно, как то предписывалось кодексом чести. Однако она выглядела расстроенной и моментально выбежала из кабинета.

Нинью Керай Индрахара нельзя было назвать понимающим человеком, но он знал, какая проблема занимала мысли его помощницы: технологический прогресс разрушил монополию Ком-Стара на сверхсветовые межзвездные коммуникации, и одновременно раскольническая секта «Слово Блейка», главным образом опираясь на Томаса Марика, правителя Лиги Свободных Миров, угрожала уничтожить жителей Ком-Стара как еретиков. До сих пор эти сектанты ограничивались главным образом отдельными террористическими актами, но, как и сам Ком-Стар, они имели мощную современную армию. Армию, которую вскоре могут поддержать роботы Лиги Свободных Миров, если раньше на их сторону не встанут войска зятя Марика, Сун-Цу Ляо.

По-видимому, беспокойство помощницы явилось скорее абстрактным. Синдикат Драконов заключил долгосрочное соглашение с Ком-Старом. И Марик, и Ляо сейчас были настроены достаточно миролюбиво по отношению к Империи, надеясь заключить с ней союз против беспокойного Федеративного Содружества. А главнокомандующий Томас Марик недавно получил головы семи террористов «Слова Блейка», упакованные в канистры с сухим льдом, – людей, которые оказались настолько нахальны, что попытались провести террористические операции в пределах Империи Драконис. По крайней мере, здесь, в сердце владений Дома Куриты, Ком-Стар находился в безопасности.

Нинью тонко улыбнулся. Возможно, помощница считала, что не следует столь безоговорочно доверять доброжелательному покровительству Дома Куриты. И это было разумно.

«Никогда не забывай, кто мы, – любил повторять ему приемный отец, – и что мы собой представляем. Оставь честь самураям с их задержавшимся отрочеством. Наш единственный закон чести состоит в том, чтобы лучше служить Дракону».

Нинью чувствовал себя почти растерянно, размышляя, не лучшим ли способом он может послужить Дракону в своем теперешнем положении, если совершит сеппуку.

Негнущимися пальцами Нинью развернул листок бумаги.

Сообщение было написано личным кодом, известным только ему и Субхашу Индрахару. Он прочитал: "Не беспокойся, приемный сын. Даже если незваный гость и присутствовал на вашей встрече с Сумиямой, это несущественно.

Пока я посылаю кое-что, что, по моему мнению, тебе вскоре пригодится".

Подписи и прощания не было. Нинью кивнул и скомкал тонкий желтый листок. Он одобрял нелюбовь приемного отца к сантиментам. Старик был немощен телом, но дух его по-прежнему оставался могучим.

Теперь молодой человек мог отбросить прочь мысль о том, что совершил грубую ошибку, оставшись в живых. Он отметил данное обстоятельство без бурной радости и облегчения. Ведь его долгое время учили жить так, словно он уже давно умер, иначе Улыбающийся никогда не избрал бы его своим сыном и наследником.

Шагнув наружу в теплую и влажную ночь, чтобы сжечь письмо, Нинью понял, какую поддержку оказал ему Субхаш Индрахар. Если забыть о необъяснимой гибели агента Коллинза на складе, он оставался в уверенности, что надежно держит ситуацию под контролем.

Зажав «Кровопийцу» в руке, Кэсси медленно, словно под водой, отрабатывала боевые движения. Ее комната была погружена в темноту, задернутые шторы не давали проникнуть внутрь свету голубой луны. Отработка приемов в темноте считалась весьма полезной, и это помогало сосредоточиться.

Но страх не уходил. Даже боевое искусство не смогло успокоить ее, а способность к медитации утратила былую силу впервые за многие годы.

В конце концов девушка оставила бесполезные занятия и с рыданиями бросилась на кровать. Слезы затопили ее, нежданные и горячие.

«Просто ты перенапряглась, – решила Кэсси. – Это реакция на физическую и умственную усталость, и только». Но она чувствовала, что это неправда.

Годами Кэсси пробуждалась ото снов, в которых огромный металлический монстр гнался за ней, разрушая все, что она когда-либо имела и любила. В ответ на эти сны она начала уничтожать машины так жестоко, словно была элементалом из кланов. С каждым подбитым роботом Кэсси получала передышку от ночных кошмаров.

Если копнуть поглубже, Кэсси все еще боялась роботов. Но за долгое время она научилась жить с этим страхом и использовать его в своих целях, превратив себя в превосходное оружие, овладев гибким телом, мозгом и боевыми искусствами с таким же совершенством, с каким мастер кенчутсу владеет клинком.

Мысль о рыжем убийце – он командовал множеством черных людей, чья подготовка и тренированность сводили на нет большую часть ее с таким трудом выработанного искусства, – стала незаметно подкрадываться к Кэсси. Она выстояла против роботов, потому что те были неповоротливы и неумелы, а их водители отгорожены от окружающего мира многотонной броней и собственной самонадеянностью. Девушка справлялась с ними, потому что жертвы ее не видели до тех пор, пока она не считала это нужным.

Но теперь ей не укрыться от агентов ОДОНа, одетых в черное; они были так же малы, внимательны и проворны, как и она сама. Рыжий мог пустить в ход против Кэсси ее же оружие, и подобная перспектива пугала девушку.

Страх обернулся к ней новым лицом, новым именем – Нинью Керай Индрахар.

Только сейчас она поняла, что сжимает мертвой хваткой плюшевого медвежонка, подаренного Кали Макдугал, розовый мех которого насквозь промок от слез хозяйки. Она сделала движение, словно собираясь швырнуть ненавистную игрушку в угол, но страх охватил ее с новой силой, и девушка, свернувшись калачиком, прижала игрушку к себе и снова заплакала, пока наконец не заснула от усталости.

XX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

21 сентября 3056 г.

Космолетчик со шрамом на лице сквозь дым сигареты улыбнулся миниатюрной женщине, одетой в летную куртку, словно не замечая родимого пятна винного цвета, покрывавшего половину лица незнакомки.

– Да, я абсолютно уверен, – сказал он. Кэсси не удалось определить акцент мужчины. По одежде тоже нельзя было понять, откуда он родом, что являлось обычным делом для тех, кто занимался подобной деятельностью. – Те, кого мы «подвезли», были клановцами.

Кэсси слушала собеседника, подавив в себе инстинктивное желание оглядеть космопортовскую пивную, чтобы убедиться, что никто не проявляет к ним повышенного внимания. Хорошенько «подмазав» руководство, ей удалось установить здесь собственные устройства, выводящие из строя жучки прослушивания. Если верить словам одноглазой женщины, заведующей этой забегаловкой, Кэсси оказала ей большую любезность, потому что теперь хозяйка может гарантировать полную безопасность постоянным посетителям.

Разумеется, среди торговцев спиртным лояльность сохраняется до той поры, пока не появится человек, который предложит большую цену. Однако это не слишком беспокоило Кэсси; известие о несчастной судьбе сутенера Рикки уже долетело сюда. Теперь с ней поостерегутся разговаривать свысока.

Но нельзя пренебрегать тем, как рыжий воспринял смерть одного из охранников. Кэсси представляла себе, как он склоняется над мертвым телом, какие мысли о мщении могли зародиться в его мозгу... Она понимала, что впадает в паранойю, но навязчивые мысли не оставляли ее.

– Ты уверен? – переспросила Кэсси. – Кто они были? Воины? Элементалы? Он рассмеялся:

– Уверен на все сто. Не знаю, из какой они касты или клана, на одежде не оказалось ни единого опознавательного знака. Только по одному признаку я знаю, что среди них не было элементалов, – никто не напоминал девятифунтовую гору мускулов. Но что речь идет о клановцах, так это точно, достаточно взглянуть на покрой их одежды и на то, как они смотрят. – Он содрогнулся. – Однажды их увидев, никогда уже не забудешь. Какое-то время они держали меня и мою команду на Туаткроссе, пока не нагрянул Кай Аллард-Ляо. Я сыт ими по горло и даже больше.

Последние две недели Кэсси работала на улицах и в клубах, сплетая собственную разведывательную сеть, словно гибкая сероглазая паучиха. Она даже вернулась на постоянную работу в бар «Кит-Кэт», преодолев подозрение, что кто-нибудь из якудзы Сумиямы догадался, что это она находилась на складе, и ожидает только удобного момента, чтобы схватить ее и выпытать правду.

Но никто ни о чем не подозревал. Посетители знали только одно: несколько ящиков упали со штабеля и сломали шею одному из одетых в черное нахальных головорезов Нинью. Мужчины здорово посмеялись над этим, потягивая пиво.

Помимо того что второй человек в СНБ сейчас находился на планете и в этом качестве встречался с Сумиямой, рядовые солдаты, посещавшие «Кит-Кэт», не знали ничего. Никто из попавших в сплетенную Кэсси сеть, далеко раскинувшую щупальца, не смог сообщить девушке ничего нового.

Это разочаровывало, но не удивляло разведчицу. Разумеется, Нинью не обсуждал с якудзой своих планов. Когда наступит время, он потребует от якудзы то, что ему нужно, и если они окажутся достаточно проворными, то он получит желаемое без суеты и шума.

Из доходящих до нее слухов Кэсси узнала, что рыжий остановился в «Штормовой гавани», имении Филлингтона, расположенном на берегу моря севернее Масамори, но не имела представления, как можно проникнуть в высшие круги общества. В дома гейш и игорные заведения, обслуживающие избранное общество, попасть было намного труднее, нежели в клубы «Кит-Кэт» и «Тораши Гьяру», где теперь Кэсси иногда выступала танцовщицей, вынюхивая, не подвернется ли что-нибудь стоящее. Она не стремилась привлекать внимание к своей персоне, однако не оставляла поиски добычи.

По иронии судьбы, когда огромная жирная муха залетела наконец в ее сеть, она не имела ничего общего с тем, что Кэсси искала. Или так казалось на первый взгляд.

– Где ты их подобрал? – Кэсси полезла в карман за бумажником, воспользовавшись подходящим моментом, чтобы окинуть помещение внимательным взглядом. Никто, казалось, не обращал на них ни малейшего внимания. Это было неудивительно. Совать нос в чужие дела, да еще в Иоши-Тауне, – верный способ найти смерть.

– За Периферией, – сказал он, – прямо через границу от Гравенхэджа. Чересчур близко к территории Клана Дымчатых Ягуаров, чтобы быть спокойными, даже если учесть, что в наши дни Волки и Медведи уступают им большую часть имеющихся владений. Разумеется, это чересчур близко к территории кланов, и у патрулей находится более важная работенка, чем искать нас.

– Вы ввезли этих предположительных клановцев в пределы Империи Драконис? – изумленно произнесла она.

– Говорю же я тебе. – Он усмехнулся. – Эй, неужели ты думаешь, что мы припасли специальную лицензию Дракона на выход за пределы Фринджа? – Он затянулся сигаретой и пожал плечами. – Между прочим, сначала мы не были уверены, что это клановцы. Знали только, что парни хотели попасть на Хашиман и готовы заплатить.

– Си-банкнотами? – Ни один из встречавшихся Кэсси космонавтов не рискнул бы даже подумать о том, чтобы столкнуться с антиконтрабандными патрулями Дома Куриты и их весьма жестокими методами наказания за ввоз и расплату неустойчивыми эйч-банк-нотами, выпускаемыми Великими Домами Внутренней Сферы. Разумеется, си-банкноты, выпускаемые Ком-Старом со дня установления курса обмена денег Внутренней Сферы, в настоящее время были значительно дискредитированы из-за давления фигляров из «Слова Блейка».

– Они заплатили золотом.

Девушка с понимающим видом кивнула.

Кэсси никогда бы не удалось настолько глубоко проникнуть в полулегальную сферу торговли спиртным, если бы не импульсивный характер покойного сутенера Рикки. Но это сберегло ей массу времени. Поразительно, сколько одинокий космонавт – любой из них, по правде говоря, – способен рассказать абсолютно незнакомому человеку только потому, что они случайно оказались за одним столиком. Или на одной подушке.

– Как я и говорил, – продолжал космонавт, – они не утверждали, что являются последователями Керенского или что-либо в этом духе, когда мы приняли их на борт «Прекрасной Маргаритки». Но определить их оказалось просто. Они все делали не так, как надо, сама понимаешь. Например, неуютно чувствовали себя в компании, особенно таких неотесанных сукиных сынов Внутренней Сферы, как мы. Парни вели себя вежливо, но держались на расстоянии. Особняком.

– Где ты высадил их?

Сначала его бесцветные глазки обежали битком набитый бар, а затем он задумчиво поскреб ладонью щетину на впалых щеках. Тишину нарушал лишь этот скрипучий звук, пока Кэсси не подняла из-под стола руку со свернутой пачкой си-банкнот.

Глазки собеседника оживились. Последователям Джерома Блейка еще не удалось настолько обесценить комстаровскую валюту, чтобы она не заслуживала внимания.

– Выкинул их посреди Моря Приключений, на противоположной стороне планеты, – сказал он.

– Как ты ухитрился пробраться незамеченным?

Космолетчик наклонил голову и исподлобья бросил на девушку мимолетный, по-птичьему быстрый взгляд. Кэсси поняла, что допустила промашку. Под столом ее ладонь незаметно потянулась к тому месту на поясе, куда она заткнула «Кровопийцу».

– Разве ты не знаешь, насколько внимателен хашиманский контроль за перевозками? – спросил он.

– Я прилетела сюда пассажиром. Недоверчивые морщинки залегли у глаз и в уголках рта космолетчика. Затем он кивнул:

– Тогда послушай опытного человека. Их контроль напоминает не сеть, а одну большую дыру. Плевое дело – сходить туда и обратно. Об этом лучше спросить у якудзы.

– Может, и придется, – сказала Кэсси. – А что дальше было с клановцами?

Собеседник затушил сигарету в бронзовой пепельнице и сразу закурил новую.

– Перекинули их на корабль в том месте, которое было отмечено на карте. Бушевала буря, волны гуляли метров по десять, а они даже и бровью не повели, просто высадились на корабль, словно им такая погода не впервой.

– Земля на горизонте?..

– Ни признака.

– Корабль, принявший их, узнал? Космолетчик хмыкнул:

– Даже не посмотрел на него. Наплевать! Скажу правду, я был рад распрощаться с ними. И если они отправились прямо на дно океана, так это к лучшему. Даже следователям СНБ ничего не удастся выпытать у мертвого клановца.

Он встал:

– Полагаю, я наговорил больше, чем позволяет мое здоровье, – сказал он. Он поднял правую руку, затянутую в перчатку с обрезанными пальцами, и быстро пересчитал пачку банкнот, которую дала Кэсси.

– Эти деньги мне легко достались, – заключил он. – Ты уверена, что не хочешь потратить их вместе со мной?

Кэсси подняла на него глаза и медленно покачала головой. Он пожал плечами и ушел.

Девушка, оставшись на месте, смотрела в никуда, позволив впечатлениям от забегаловки и толпы людей, точно ручейкам, течь в любом направлении: запах табака и травки, пота, привкус страха; тихие переговоры, вспыхивающие злобные перебранки, шелестящий шепоток, оловянные звуки марокканской музыки, сейчас особенно популярной среди космолетчиков Внутренней Сферы; злобные, жадные, похотливые и отчаявшиеся взгляды. Медленно двигались потоки воздуха, отягощенного табачным дымом и испарениями человеческих тел.

Гуру учил ее чувствовать опасность, просто отпуская чувства на свободу, не примешивая сюда разум. Достаточно просто позволить своему инстинкту уловить и выявить источник угрозы. Разумеется, это срабатывало не всегда. Гуру Джоханн наступил на кобру и умер, не успело еще его скорченное в спазмах коричневое тело коснуться земли, прямо перед хижиной на окраине Ларши. Девушку настолько выбила из колеи смерть единственного человека во всей вселенной, которому она безраздельно доверяла, что двумя днями позже Кэсси не смогла ускользнуть от уличного патруля полиции, позволив себя схватить.

Но с того времени она прошла через многие испытания. Ее чувства и подсознательные процессы обострились и усовершенствовались в тысяче смертельно опасных ситуаций. Сейчас непосредственной угрозы она не чувствовала.

Снаружи за дверями бара царствовала ночь, словно безбрежное море опасности; стоит выйти, и на нее навалится тяжесть этой угрозы. Кэсси могла бы сравнить ее с тысячеметровой толщей воды, давящей на дно океана.

Девушка размышляла, какое значение должно иметь присутствие клановцев на Хашимане для нее самой, дядюшки Чэнди и полка. Но нутром она чувствовала, что не имеет права игнорировать полученные сведения, настолько же важные, как и действия на планете рыжего.

Некоторые одинокие мужчины, сидевшие в баре, начали бросать на Кэсси призывные взгляды. Если бы она покалечила или убила кого-нибудь из них, то привлекла бы к себе ненужное внимание. Она хотела только одного: все присутствующие должны запомнить женщину с родимым пятном, оживленно беседующую с тощим космолетчиком, который прятал худое лицо в ладони. Кэсси выбрала это винного цвета пятно потому, что оно являлось яркой приметой, и это все, что присутствующие смогут впоследствии вспомнить о внешности незнакомки. Но девушка не тешила себя иллюзией, что психологам СНБ не хватит квалификации составить более полный портрет разведчицы из показаний многих свидетелей.

Хотя все инстинкты внутри нее кричали: убирайся отсюда, она заставила себя остаться на месте и даже выкурила сигарету, выжидая некоторое время после ухода своего информатора. Затем Кэсси встала и небрежно заскользила сквозь толпу выпивающих к выходу.

Ночь снаружи сверкала голорекламами Иоши-Тау-на. Кэсси окинула улицу быстрым взглядом. Компания грузчиков шла ей навстречу, пьяно шатаясь, распевая грубую песню. Следовало обойти буянов. Ни одной из ее подшефных проституток не было видно в поле зрения. Она бросила взгляд на обычное место, где они собирались, там тоже никого. Если кто-нибудь и следил за ней, прячась в тени, то делал это исключительно искусно.

Кэсси сунула руки в карманы. Правая ладонь охватила рукоятку тупорылого десятимиллиметрового помощника. Она зашагала вниз по улице, как будто направлялась куда-то по делу, но не торопилась.

Развалившись на подушках, дядюшка Чэнди ел фрукты, когда мирза ввел Кэсси в его покои, воспользовавшись личным лифтом. Шеф был не один. Рядом с ним возлежали две миленькие девушки, одетые в легкомысленные гаремные одежды, волосы красавицы собрали в пучок на макушке. Они посмотрели на Кэсси, словно кошки, в дом которых проник неизвестный зверь семейства кошачьих; глаза уставились на возможную соперницу, как ружейные прицелы, и Кэсси показалось, что она видит их задергавшиеся хвосты.

«Не бойтесь», – подумала она. Ни за что на свете она не хотела бы оказаться на их месте. Хотя Леди Смерть считает ее законченной шлюхой, но она еще не знает, что она танцевала голой в баре «Тораши Гьяру».

– Малышки, – начал Чэнди. – Если вы меня извините;

Девушки встали, испепелив Кэсси ревнивыми взглядами. Виляя бедрами, наложницы вышли из покоев.

Чэнди похлопал по подушкам рядом с собой.

– Иди, присядь со мной, дочка. Съешь какой-нибудь фрукт. I

Кэсси осторожно опустилась на подушки, но не так близко к его туше, как он приглашал. Хозяин протянул ей бледно-зеленый виноград.

– Это земной виноград, маринованный в ароматном настое трав. Совершенно изысканный вкус.

– Благодарю вас, лорд.

В Кэсси осталось еще слишком много от уличной девчонки, чтобы она могла отказаться от даровой еды. Она приняла угощение на золотой тарелке и начала есть. Несмотря на с трудом сдерживаемый страх, она ела с аппетитом.

Чэнди одобрительно кивнул:

– Ты такая худенькая, дочка; немного больше плоти на этих прелестных косточках предохранит тебя от болезней, попомни мои слова. – Он откинулся на подушки. – А теперь, лейтенант Садорн, говорите, с каким известием вы пришли.

Периодически набивая полный рот сладко-пряным виноградом, она рассказала Курите о том, что узнала у космолетчика. Поджав толстые губы, он сидел очень тихо.

– Итак, кто-то на Хашимане ведет переговоры с нашими злейшими врагами. – Он погладил пальцами подбородок. – Возможно, Улыбающийся подозревает об их присутствии, именно по этой причине прислав сюда своего возлюбленного сына.

Кэсси застыла, не донеся до рта ломтик неизвестного фрукта пурпурного цвета. Если рыжий думает, что дядюшка Чэнди ведет переговоры с кланами...

– Мирза! – позвал Чандрасехар.

– Слушаю, мой господин.

– Бросьте все ваши силы на расследование этого события. В первую очередь!

– Но дело Нинью Индрахара...

– Подождет. – Курита улыбнулся. – Когда пробьет час, он, вероятно, сам придет к нам. Кстати, выясните все, что сможете, об этом клановом бизнесе. Лейтенант Садорн, несомненно, продолжит начатые изыскания, которые уже принесли столь богатые плоды. Но и у меня в запасе есть кое-какие ресурсы, помимо того что удалось раздобыть нашей проворной Абтакхе.

По спине Кэсси пробежал холодок: услышать слово, заимствованное у кланов, показалось ей дурным знаком, хотя оно служило девушке позывным с 3051 года.

Мирза заколебался.

– Шеф?..

– Говорите.

– Мне кажется, что единственному существу на Хашимане достанет предприимчивости, чтобы пригласить клановцев на планету.

– Танади... – Это имя словно скатилось с языка дядюшки Чэнди, после чего он закинул голову и рассмеялся. – Ну и ситуация; Маркиз помогает Нинью уничтожить меня за преступление, которое он сам и совершил! Восхитительная шутка судьбы!

Он вскинул вверх толстые и короткие руки, словно давая благословение.

– Идите. Мы в действительности не знаем, что это сделал Танади. И не можем ничего предпринимать, пока не будем располагать необходимой информацией. Абдулсаттах поклонился и вышел. – Вы не торопитесь, лейтенант?

Она сделала паузу, не зная, что ответить. «Что со мной творится? Это случается чересчур часто в последние дни». Но нельзя отрицать, что дядюшка Чэнди – необычный человек и необычный Курита, хотя все же Курита.

– Я... – Девушка протянула руки перед собой, – мне кажется, что пора действовать, лорд.

– Вы же опытный разведчик, – ответил Чэнди, – и понимаете всю ценность терпения.

Девушка склонила голову:

– Я чувствую себя здесь рыбой, выброшенной на берег, лорд.

– Нет.

Она вскинула голову.

– Повторяю, я не верю этому, дитя. Но есть кое-что, в чем вы должны разобраться сами. – Он приподнял свое огромное тело. – Вы уверены, что не хотите немного посидеть со мной? Мне приятно ваше общество.

Девушка напряглась.

– Можете не смотреть на меня взглядом дикой кошки, лейтенант. – Чэнди шкодливо улыбнулся, словно мальчишка. – Как вы сами видели, я не ощущаю недостатка в женщинах, согревающих мою постель. И хотя вы с вашим спокойствием и вечно голодным видом так же обворожительны, как и самая прекрасная из них, я не собираюсь вас соблазнять. Тем более принуждать к общению со мной силой.

– Так чего желает ваша светлость?

– Чтобы вы посидели рядом и рассказали захватывающие дух истории о ваших подвигах и о том, что вам довелось увидеть. Почему вы смотрите на меня с таким удивлением? Думаете, что я сверхъестественное существо и мне не нужны развлечения? Даже боги любят интересные истории.

Кэсси вздохнула и уселась поудобнее. Напряжение покинуло ее. Выбора не было, и, пожалуй, это потрясающе расслабляло.

То же чувство она испытывала под действием алкоголя и наркотиков; хотя девушка позволяла себе их очень часто.

– Так-то лучше, – заметил дядюшка Чэнди. – А теперь, лейтенант, до того, как начнете рассказывать потрясающие истории, я хочу задать вам один вопрос: вы, разумеется, собираетесь сообщить своим товарищам о том, что узнали этой ночью?

Кэсси медленно и глубоко вздохнула.

– Нет, лорд.

Он кивнул, улыбаясь.

– Ваша мудрость непостижима, малышка. А теперь расскажите, каким образом вы оказались разведчицей у этих сумасшедших из мира трех планет?

XXI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

22 сентября 3056 г.

Кэсси пробиралась сквозь черную грязь, покрывавшую спорткомплекс ХТЭ, расположенный за пределами Масамори, по грунту, растоптанному до состояния жидкого раствора тяжелыми ножищами роботов, когда краем глаза заметила что-то, летящее к ней справа. Времени не хватило даже на то, чтобы выхватить «Кровопийцу». Все, что она успела, так это только согнуться в боевой стойке пенчак, подняв руки с раскрытыми ладонями для обороны.

Красный пластиковый мяч в голубой и желтый горошек влетел прямо ей в руки.

– Молодец, Кэсси! – окликнула ее маленькая толстая темнокожая девочка в розовом комбинезончике с туго завязанным на макушке глянцево-черным хвостиком. – Хорошо поймала!

Девушка усмехнулась.

– Спасибо, Нопалита. Как он залетел сюда, проказница?

Около дюжины ребятишек из детского садика столпились вокруг, подпрыгивая и стараясь обнять Кэсси. Малыши к ней тянулись, потому что она любила поиграть с ними.

– Я спешу, – коротко сказала девушка, пробираясь сквозь плотный круг ребятишек. Она махнула рукой Диане, другой любимице детворы, все свое свободное время тратившей на работу в полковом детском садике, и целеустремленно зашагала в зал отдыха.

Еще не успев дойти, Кэсси услышала крики и улюлюканья, перекрывающие завывания музыкального ящика, наяривающего излюбленную песню – «Дорога в Гванахуато». Выкрики были намного более воодушевленными, чем при обычном выяснении преимуществ звезды кантри музыки Тино Эспозито над Джонни Чангом, богом боевых искусств, звездой голо-видения, который эмигрировал из Конфедерации Капеллана в Федеративное Содружество в сорок девятом году, непосредственно перед вторжением кланов.

Войдя внутрь, Кэсси увидела, что столы для пинг-понга прислонены к стенам, а посередине очищено пространство, где лицом к лицу с ножами сошлись двое голых по пояс мужчин. В углу работал головизор, передавая встречу кикбоксеров с Люсьена, на который никто не обращал внимания, как и на музыкальный ящик. Арчи Вестин носился вокруг сражающихся по периметру, словно нервный терьер.

– А, лейтенант Садорн! – воскликнул молодой репортер, увидев девушку. Он подошел поближе и умоляюще протянул к ней руки. – Вы должны что-нибудь сделать!

– Почему я? – спросила Кэсси, глядя, как соперники ходят по кругу, следя друг за другом. Одним оказался Мачо, размахивающий перед собой ножом с тонким лезвием. Другим – Киова из роты «Инфанта», которой командовал капитан Санто; у Киовы было прозвище Железная Голова. Огромный сильный мужчина, с круглым смуглым лицом, ястребиным носом и легким намеком на брюшко, сейчас он держал лезвием вверх здоровенный охотничий кинжал. – Отец Боб и Макдугал старше меня по званию, – добавила Кэсси.

Иезуит держался в стороне от происходящего, засунув руки в карманы и слегка нахмурившись. Кали Макдугал стояла, прислонившись спиной к стене, с бильярдным кием в руках.

– Они чертовски плохие помощники, – обиженно заявил Вестин. – А капитан Макдугал официально судит этот поединок.

Кэсси кивнула Мариске Сэвэдж, которая ныряла и наклонялась то вправо, то влево, чтобы найти нужный угол для съемки.

– По крайней мере, ваша помощница запишет на диск все происходящее. Когда вернетесь домой, будет что показать людям; вы не испытывали такого волнения, снимая для них наши учения.

– Добрый день, Кэсси, – приветствовал ее отец Гарсия, появившись с другой стороны.

– Здравствуйте, падре. Что происходит?

– Похоже, что нашего молодого друга из Федеративного Содружества потрясла варварская сторона наших характеров.

Кэсси скорчила гримаску и пожала плечами:

– Они просто выпускают пар. Могло быть хуже, если бы они решили выяснить свои разногласия при помощи штурмовых автоматов сорок второго калибра.

– И ваш полковник позволяет это? – спросил Арчи, высоко подняв брови.

– Он не возражает, но допускает такие схватки лишь в разумных пределах, – ответил отец Гарсия. – Водители роботов, особенно те, кто родом из мира трех планет, очень строго относятся к оскорблениям чести. И опасность, что они разберутся друг с другом на ножах или даже на пистолетах, не идет ни в какое сравнение с тем, что произойдет, если они решат биться на роботах.

– О, – выдохнул репортер, словно перед ним наконец-то забрезжила искорка истины.

– Даже среди Гончих Келла и Волчьих Драгун случаются дуэли, – заметил иезуит. – Мы стараемся сохранить такое положение, чтобы не вызывать лишней напряженности.

Толпа по-волчьи завыла. Обернувшись на крики, Арчи и его собеседники увидели Железную Голову, который отнимал ладонь от длинного кровоточащего разреза, пересекшего его живот, и Мачо с ухмылкой на темнокожем лице. Арчи позеленел, отчего у него на лбу и щеках ярче выступили веснушки.

– Похоже, это зрелище не для меня, – сказал он.

– Риски прямо лезет в бой, – заметила Кэсси, используя прозвище, которое операторше дали в полку. – Получше приглядывай за ней, а то бросит тебя и отправится снимать подпольные бои всех желающих на других планетах.

Арчи удивленно поднял бровь.

– Вы шутите, я уверен.

Однако он бросил опасливый взгляд на помощницу.

В это мгновение Железная Голова сделал такой молниеносный выпад в лицо Мачо, которого от него никто не ожидал. Мачо отклонился назад и взмахнул коротким кинжалом, чтобы отбить удар. Киова внезапно лягнул опорную ногу соперника и сбил его на пол, затем уселся на Мачо верхом и вонзил охотничий кинжал в некрашеный дощатый пол.

«Жизнь ничего не стоит в Гванахуато...» – похоронно пел музыкальный ящик.

С воплем победителя Железная Голова покрепче ухватил рукоятку кинжала и взмахнул им, намереваясь поразить Мачо прямо в грудь. Не дожидаясь, пока это произойдет, бильярдный кий Кали– описал в воздухе дугу и хлестко, с резким звуком, опустился на внутреннюю сторону запястья нападавшего. Разжавшиеся пальцы выронили кинжал.

– Достаточно, парни! – одобрительно произнесла Кали. В выцветших голубых джинсах и открытой синей рубашке, завязанной узлом на животе, она напоминала деревенскую девчонку, выехавшую прогуляться верхом по холмам теплой весенней ночью. – Честь удовлетворена. Пора пожать друг другу руки и забыть о старых обидах.

– Кто сказал? – проревел Железная Голова и бросился на нее. Кали не уклонилась от размашистого удара, но вместо этого толстым концом бильярдного кия ткнула в костлявый подбородок Киовы, чем повергла его на пол. Не успел он подняться, как командир роты «Бронко» уже стояла над ним, упирая острый кончик кия в его горло.

– Я уже сказала, – произнесла Кали. – Вы пригласили меня судить поединок и объявили, что согласитесь с любым решением, которое я вынесу. И получили то, что хотели. Может быть, ты хочешь провести последние минуты своей чрезмерно затянувшейся жизни в тщетных попытках научиться дышать задницей?

Железная Голова поднял вверх огромные ручищи. К удивлению Арчи, он рассмеялся.

– Нет проблем, Желтоголовая. Просто погорячился, сама понимаешь.

Кали кивнула и опустила руку, чтобы помочь ему встать. Кэсси заметила, что Арчи вздрогнул, когда боец принял предложенную руку и поднялся на ноги.

– А теперь в чем дело? – спросила Кэсси.

– Я... – Репортер облизнул пересохшие губы кончиком языка. – Я был уверен, что этот тип попытается предпринять что-нибудь отчаянное, когда капитан предложила ему свою руку.

– Но почему?

– Потому что... потому что так происходит во всех-голофильмах.

Отец Боб рассмеялся и положил руку на плечо репортера.

– Мы, «Кабальерое», достаточно серьезно относимся к вопросам чести.

– Кроме того, – добавила Кэсси, когда Железная Голова вышел, чтобы сменить изрезанную одежду, – для них это игра.

Арчи покачал головой:

– Допустим, что вы правы. Но именно это меня и смущает.

– Что именно? – спросила Кали, подходя к ним. Она поставила кий на стойку. – Наше временами эксцентричное игровое поведение?.. Привет, Кэсси.

Женщины обнялись.

– Давайте посидим и побеседуем, – пригласила капитан. Все четверо они устроились за столом, который Кали приволокла от музыкального ящика.

– Вы обе, леди, произнесли слово «игра», – серьезно начал Арчи. – Оно невольно приходит мне на ум, когда вспоминаешь имена, которые вы даете друг другу и машинам, фантастические костюмы, в которых щеголяют некоторые из вас, пластиковые украшения на одном из ваших роботов. Мне хорошо известно, что у водителей боевых машин по традиции были прозвища-позывные, но когда их такое множество, как у вас, в этом уже есть элемент, ну, скажем, оторванности от жизни.

– Полагаю, вы хотите сказать, что мы словно дети, играющие во взрослых? – уточнил отец Гарсия.

Кали кивнула и отхлебнула из поллитровой бутылки с соком, которую ей принес один из роты «Кабальерос», которой она командовала.

– Нечто похожее, Арчи, – подтвердила она. – Во всех известных нам мирах до сего дня дети растут, играя в ковбоев и индейцев, правильно?

Арчи искоса посмотрел на нее, словно подозревая ловушку.

– Пожалуй, – осторожно согласился он. – Я и сам играл в эти игры в детстве.

– А теперь слушай, голубчик. Мы на самом деле индейцы и ковбои. И потому решили, что имеем право остаться детьми навсегда.

Репортер недоуменно заморгал, глядя на нее, не зная, как к этому отнестись. Наконец он весело усмехнулся:

– А знаете, капитан, ваше объяснение почти разумно.

– С точки зрения опытного социолога, – вступил в разговор отец Боб, – это настолько же полное объяснение, как и то, которое вы собирались нам дать.

– Значит, в общей игре вы просто разыгрываете свою роль?

– Все мы родились, чтобы умереть, Арчи, – сказала Кали. – Мир трех планет – жестокое место, по крайней мере в пустыне, чапареле и горах, где скитаются подлинные «Кабальерос», там ковбои, нортеньо и индейцы равны. Все мы издавна знаем, что живым от туда никто не уходит. – Она пожала плечами. – И если уж ты так заинтересовался нами, тогда сделай хороший фильм, как только сможешь, почему бы и нет? Пока Арчи изо всех сил старался осознать все, что он услышал, к ним подошла Мариска Сэвэдж, возбужденная, словно щенок.

– Ничего больше нет, Арчи. Я все засняла. Привет, лейтенант.

– Как дела, Риски?

Операторша просияла. Она уверяла, что никогда прежде не имела прозвища, но никто не мог понять, когда она говорит правду, а когда шутит. Хотя начатая «Кабальерос» подрывная кампания по вытаскиванию ее из ее панциря медленно продвигалась вперед, им до сих пор не удалось разгадать ее.

– Не будет вам никаких подпольных боев без правил, миссис Сэвэдж, – строго заявил Арчи.

– Что?

– Соревнования отменяются, милая леди. Там не найдется места для такой благовоспитанной персоны, как вы.

– Арчи, о чем ты толкуешь? Ты что, головой ударился?

Кэсси поймала взгляд Кали:

– Я бы хотела поговорить с тобой наедине, капитан.

Кали кивнула. Арчи повернулся и с огорчением увидел, что женщины встают.

– Лейтенант Садорн! Почему вы так торопитесь уйти? Я действительно был бы рад побеседовать с вами о ваших таинственных уходах и возвращениях с тех пор, как полк прибыл сюда...

Кали одарила его ласковой улыбкой и потрепала по щеке:

– Если бы она обо всем рассказывала каждому голорепортеру в Федеративном Содружестве, то не осталось бы ничего загадочного, не так ли? Не страдай, дорогуша. Мы скоро вернемся.

– Кэсси... – окликнул Арчи, но девушка уже ушла.

Иезуит по-отечески накрыл руку юноши своей ладонью.

– Слушайся капитана, сынок, и не волнуйся, когда наша ковбойская братия будет откалывать кое-какие колоритные фокусы. – Он поглядел вслед уходящим и, казалось, тоже опечалился. – Возможно, тебе быстрее удастся поймать руками ветер, чем подцепить одну из них.

Снаружи солнце гигантским шаром расплавленной бронзы собралось закатиться в невидимое море Шакудо. «Горбун» бродил вдоль западного периметра, по его силуэту можно было решить, что робот, опустив голову, ушел в созерцание. Внутри него Диана Васкез выискивала свои цели.

– Ну, и что ты об этом думаешь, Кэсси? – спросила Кали. Из двери она шагнула вбок и прислонилась плечами к стене, которая на первый взгляд казалась сбитой из деревянных планок, но, поколебавшись, ссутулившись, шагнула вперед. Вечный энтузиаст офицер связи Притам Маскава гордо сообщил всем, что здания и вспомогательные постройки в спорткомплексе возведены из панелей, полученных путем синтеза из стерилизованных человеческих отходов на принадлежащем ХТЭ оборудовании по переработке нечистот. Еще одно свидетельство необычной заботы Хашиман Таро об охране окружающей среды, не говоря уже об изобретательности дядюшки Чэнди.

Кали, как и остальные офицеры Семнадцатого полка, все больше привыкала к жалобам на вонь. Притам уверял, что запаха не может быть. Кали хотела поверить, что запах существует только в их воображении, но временами, как и сейчас, она чувствовала легкое зловоние.

– Это приняло большие размеры? – спросила Кэсси.

Кали нахмурилась и внезапно превратилась в командира роты, которую достает нахальными вопросами младший лейтенант. Кэсси еле сдержалась, чтобы не выпалить какую-нибудь грубость. «Видишь, – назойливо ликовал внутренний голос. – Ты открылась ей, а она начинает презирать тебя, словно грязь под ногами. В одиночестве – безопасность».

Тем временем напряженность покинула капитана, и она кивнула.

– Все нарастает и нарастает. Обычная гарнизонная лихорадка. Слишком много смотрят голофильмов, слишком много времени глазеют на Тино Эспозито, выворачивающего наружу маленькое милое сердечко, и Уже готовы убить друг друга. – Ты уверена, что дела обстоят именно так?

Макдугал вновь ощетинилась, затем вздохнула.

– Хорошо, что полк – одна большая семья, – сказала она, – а ты такая далекая и хладнокровная разведчица. Своими вопросами ты сведешь с ума любого начальника.

– Ты считаешь, что сама на это не способна?

Кали расхохоталась.

Ширококрылые ночные птицы скользили в воздухе вокруг них с могильным карканьем, пируя среди полумрака болот в богатых зарослях осенней осоки. Через несколько недель ударят первые заморозки, и насекомые исчезнут.

– И это больше, чем обычная скука, – добавила Кали. – Гораздо больше скандалов, все больше несчастных случаев с тяжелыми последствиями. Особенно после того, как ты принесла нам сногсшибательную новость, что СНБ пристально интересуется личностью нашего обожаемого дядюшки. Ребята почувствовали себя сидящими прямо в центре мишени в ожидании, когда Нинью опустит на головы «Кабальерос» тяжелый молот.

Кэсси пристально вгляделась в лицо Кали. Уголки ее рта растянулись, но эта гримаса не напоминала улыбку.

– Ты могла бы оборвать меня какой-нибудь дерзостью, пока мы здесь, лейтенант.

– Ты вошла в мою жизнь и заставила взять этого чертового медвежонка. Забудь о дерзостях. Кали невесело рассмеялась:

– Ладно. Да, дон Карлос в последнее время еще глубже, чем обычно, погрузился в бездействие. Наше здешнее спокойствие дает ему массу времени, чтобы он продолжал грустить о Пэтси. Люди начинают поговаривать, что он вышел в тираж.

– У патрона до сих пор больше пороха в пороховницах, чем у любого самонадеянного водителя робота в полку! – горячо воскликнула Кэсси.

– Спокойно, дорогуша, не обращай внимания на сплетни. Я просто рассказываю, что происходит внутри в то время, как ты снуешь туда-сюда и торгуешь падшими женщинами.

– Извини, – примирительно произнесла Кэсси. – Это все потому, что дон Карлос так много сделал для нас. Только он один удерживает «Кабальерос» вместе так долго.

– Да, – согласилась Кали, – и ты можешь перерезать мне глотку своей колючкой с кривым лезвием за эти слова, но ему не удастся держать нас дальше, если он не возьмет себя в руки и не усилит хватку.

Кэсси отвернулась. Нежданные слезы наполнили ее глаза. Для девушки дон Карлос не был командующим и вообще начальником. Он был единственной постоянной величиной в этой изменчивой и непредсказуемой вселенной.

– Эй! – раздался вопль из зала отдыха.

Они повернули головы к двери. Там стоял Ковбой. Он и другие болельщики Мачо собрались у бара, оплакивая павшего чемпиона. Костлявый Ковбой тыкал пальцем в экран головизора.

– Обрати внимание, – сказал Ковбой. – Наш хозяин – гвоздь ночных новостей!

Шли вечерние новости головещательной компании Масамори. КГМ претендовала на то, чтобы считаться частной компанией, – она была дочерним подразделением корпорации Танади, – но, разумеется, все средства массовой информации в Империи Драконис танцевали под дудку Дракона. Юная женщина-репортер, несомненно отобранная за свой цветущий, преисполненный радостного энтузиазма внешний вид, говорила: «По сообщениям из Внутренней Сферы, находящаяся на Масамори корпорация „Хашиман Таро энтерпрайзес“ скоро объявит о новом открытии в технологии сверхсветовых коммуникаций».

«...Это открытие полностью уничтожит монополию на межзвездные сообщения, так долго удерживаемую сетью гиперимпульсных генераторов Ком-Стара, уже поколебленную исследованиями Федеративного Содружества в недавно открытой технологии», – с энтузиазмом вещало пышущее здоровьем шестиметровое лицо со стены дома удовольствий дядюшки Чэнди.

Чандрасехар Курита шумно вздохнул, издав такой звук, словно двойная волна прилива обрушилась на Ямато.

– Так вот в каком направлении они начали атаку, – произнес он.

Стоя рядом с хозяином, мирза Питер Абдулсаттах торжественно поклонился.

– Секта «Слово Бейка» не считает, что потеря гиперпульсирующей монополии является неизбежной, – откликнулся он.

– При небольшой покровительственной помощи со стороны Нинью Керай Индрахара, несомненно. – Курита поднес пальцы к мясистым губам. – У вас в запасе не осталось ни одной из множества умных и незаконных выдумок муллы Насреддина, чтобы воздвигнуть защитную стену в сложившихся обстоятельствах, дружище?

– Ничего в голову не приходит, господин. Чандрасехар Курита кивнул:

– Мы обязаны принять меры предосторожности. Прикажите наемникам вызвать некоторые части из спорткомплекса.

Абдулсаттах выдержал паузу:

– Если ваша светлость позволит...

– Бросьте! Зачем мне рисковать, нанимая на службу члена запрещенной секты, если я не могу в полной мере воспользоваться в своих интересах всеми его способностями? Я полагаюсь на вашу искренность, мой друг суфий.

– В военных кругах, не только в Империи Драконис, считается лучшим методом командования полное отсутствие команд.

Курита уставился на него. Его черные глазки казались матовыми и непроницаемыми. Затем на лице дядюшки Чэнди расплылась широкая улыбка.

– Вы полагаете, я выскажу обеспокоенность и позволю моим диким гайчинам перехватить инициативу, удерживая их силы в пределах фабричной территории?

Абдулсаттах поклонился:

– Вы сами пришли к этому заключению, Чандрасехар-сама.

Дядюшка Чэнди громко рассмеялся:

– А вы очень сообразительный шарлатан, Питер.

– Как вы сами сказали, лорд, я всего лишь суфий.

XXII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

23 сентября 3056 г.

Человек с рыжими волосами стоял на террасе «Штормовой Гавани», древнего поместья Филлингтонов, гордо возвышающегося на скале на захватывающей дух тысячеметровой высоте над морем Шакудо. Кто бы ни выстроил этот замок, он идеально приспособил его для защиты от врагов.

Нынешнего хозяина, по-видимому, это вовсе не заботило.

Ветер перебирал волосы Нинью, словно влажными пальцами, напоенными запахом и легким привкусом соленой воды, к которым примешивался едва уловимый аромат осенних цветов, распустившихся в парке. Солнце садилось, небо на западе окрасилось в перламутровые, синие и огненные тона. Полевые сверчки начали свой нестройный стрекот, готовясь к ночному концерту.

Замечать подобные вещи не было свойственно Нинью. Этому пытался научить его приемный отец. «Ты не простой воин буси, ты ниндзя. Но кое-чему тебе следует поучиться у самураев при всей их напыщенности и самообмане. Главная истина, которую следует у них позаимствовать, заключается в том, что воин, не воспринимающий красоту, подобен кинжалу без лезвия».

В пределах Империи Драконис пропагандировался имидж Улыбающегося как просвещенного эстета, с изысканными вкусами и вежливым обхождением, человека, поглаживающего по головкам школьников, которые посетили его в обширном парке, чтобы преподнести свои поэмы, прославляющие мудрость и милость Координатора. За пределами страны сложилось мнение, что самое большое удовольствие для Индрахара – заживо сварить в котле этих счастливых школьников. Даже смертельно опасная Маскировка считала Индрахара именно таким и за это еще больше им восхищалась.

Нинью Керай знал правду. Его приемный отец сварил бы тех детишек в мгновение ока, если бы Дракон потребовал этого. Но удовольствия от такого поступка он не получил бы. Гири превыше нинчо; долг превыше чувства. Таков закон Дракона.

Сам Субхаш частенько надоедал наследнику, требуя от него, чтобы тот не пренебрегал чувствами, нинчо. Полностью Нинью не удалось это усвоить. Но приемный отец приказал, и он повиновался приказу; таким образом Нинью научился ценить закат солнца, порыв солнечного ветра и аромат хашиманской сирени.

Через некоторое время сзади послышалось шарканье обуви по плитам каменного пола, на которое он не обратил внимания. Что-то щелкнуло, пауза, снова щелканье, словно кто-то пытался подражать стрекоту сверчков при помощи двух обеденных вилок. Лицо Нинью скривилось, и он почувствовал, что мышцы спины напряглись. Он почти достиг безмятежного состояния духа, как его учил приемный отец, но приход ненавистного Кацуямы все испортил.

Нинью обернулся: Кацуяма, в нелепом берете и халате, действительно оказался там. В руках он держал нечто, с первого взгляда напоминающее хронометр, но хотя по всей окружности располагались крошечные точки и цифры и также тоненькие стрелки, не было окошечка для отсчета секунд.

Нинью Керай с трудом подавил вспышку гнева из-за того, что его оторвали от размышлений. «В прошлом гнев служил тебе как важное оружие, приемный сын, – говорил ему Субхаш. – Но все же он способен перевернуться в руке и поранить, как лезвие Мурамаса; это слуга, который однажды может стать твоим хозяином. Настало время избавиться от власти обременительного чувства».

Нинью пытался, но ему был ненавистен один вид Энрико Кацуямы.

– Что вам понадобилось здесь, помощник директора? – рявкнул он.

Кацуяма поднес прибор к лицу и щелкнул кнопочкой, установленной наверху. Нинью ощутил мгновенное желание схватить эту штуку и сбросить с утеса в море. Он наблюдал за тем, как тоненькая стрелка побежала по кругу, а толстая стрелка последовала за ней, но гораздо медленнее.

– Это секундомер с остановом, – заявил рыхлый человек.

– Просто смешно! Разве можно что-нибудь понять по этой штуке? – Кацуяма перевернул секундомер, рассматривая прибор так, словно он только что нашел его под опавшими листьями в парке. – Эти стрелки идут кругом и отмечают время.

Нинью нахмурился:

– Вы шутите.

– Нет, нет, это абсолютная правда, заместитель директора. Вы видите очень специфический секундомер, которому почти тысяча лет. Его использовали на древнем плоском телевидении Земли для отсчета кадров при показе за шестьдесят секунд.

– Разумеется, – проворчал Нинью. Он не знал, что сказать по данному поводу, но будь он проклят, если этой жабе удастся уличить его в невежестве.

Кацуяма с энтузиазмом закивал головой. Влага поблескивала на кончиках его усов, заметил Нинью с отвращением, словно тот их жевал.

– Я говорю о новом пополнении моей коллекции, – объяснил Кацуяма. – У меня уже есть микрофон Йозефа Геббельса, статуя Микки Мауса полуметровой высоты, шляпа Индианы Джонса и свитер, который надевал президент Франклин Рузвельт во время беседы с населением, хотя подозреваю; что это просто копия. Все вещи из двадцатого века.

– Почему вы настолько одержимы именно этим периодом? – спросил Нинью, не подозревавший о пристрастии Кацуямы.

– Потому, что эта эра видела расцвет массовых коммуникаций!

Глаза Нинью округлились:

– И что из этого?

– А то, что она видела и расцвет манипуляций со средствами массовой информации. Йозеф Геббельс первым открыл принцип большой лжи, на котором основывается формирование общественного мнения. Мои реликвии – артефакты герра Геббельса и других гениев пропаганды, которые специализировались на создании мнения толпы, оперируя общественными развлечениями, используя в разумных пределах тенденциозную подачу новостей, фальсифицируя выборы или действуя впрямую через демагогию.

– Вы уверены, что вещица – подлинная? – спросил Нинью. – На вид ей не дашь тысячу лет. Кацуяма растерянно заморгал:

– Почему вы так считаете?

– Господа...

Обернувшись, они увидели достопочтенного Персиваля Филлингтона, графа Хашиманского, направлявшегося к ним от величественного здания. Он был стройным молодым человеком лет тридцати, с бледным красивым лицом и светло-каштановыми вьющимися волосами. Держался граф достойно, но в душе Нинью презирал его. Вид, подобающий мужчине, хозяин замка поддерживал с помощью гимнастического зала, тренеров, саун и массажей. Он занимался кендо, как и почти все члены высшего общества в Империи Драко-нис. Граф даже предпринял небольшую вылазку, чтобы стать рядовым водителем робота. Но из него не вышло настоящего воина из-за мягкосердечия.

Именно поэтому приходится договариваться о наших насущных делах с якудзой, хотя все законы политики требуют вести переговоры с вами.

– Вы слышали? ГКМ передало сообщение откуда-то из Внутренней Сферы, что Чандрасехар Курита открыл какую-то новую гиперимпульсную технологию коммуникаций?

Нинью не взглянул на Кацуяму, но почувствовал его усмешку. Правитель планеты недоуменно переводил взгляд с одного на другого. У него были большие карие глаза, немного навыкате, опушенные густыми ресницами.

– Вы оба знаете об этом, – заявил он тоном, настолько близким к обвиняющему, насколько мог себе позволить правитель планеты в присутствии второго лица в СНБ и шефа пропаганды.

– Автор этого сообщения – помощник директора Кацуяма, – нехотя признал Нинью. Губы графа округлились.

– Но теперь фанатики «Слова Блейка» ринутся на Хашиман! – воскликнул он. – Они сделают все, лишь бы сохранить гиперимпульсную монополию, даже под контролем Ком-Стара.

– Так и будет, правитель, – самодовольно подтвердил Кацуяма.

– Но, Нинью-сан, я думал, что СНБ ведет кампанию против «Слова Блейка».

Придется что-то сказать этому дураку. Если не ублажить его самолюбие, он может причинить немало беспокойства. Такт являлся еще одним качеством, которое Субхаш пытался привить своему приемному сыну. Улыбающийся оказался очень требовательным учителем.

– Мы твердой рукой подавляли все вылазки, которые предпринимала секта «Слово Блейка» против оборудования Ком-Стара в пределах Империи Драконис, лорд. – Нинью улыбнулся, хотя улыбка странно смотрелась на его изрезанных шрамами губах. – Если они согласятся оставить в покое Ком-Стар, Служба национальной безопасности позволит им свободно действовать в любых других направлениях.

– О-о-о, – протянул граф. Маска актера театра кабуки, выражающая удивление, казалось, застыла на лице правителя планеты. Нинью с трудом сдержал усмешку. – Так вы хотите, чтобы они достали для вас старого толстого Чандрасехара из глубоко вырытой норы, правильно?

Помимо всего прочего и это, подумал Нинью. Его уполномоченные были настороже и постоянно, в любое время дня и ночи, принимали шпионов, прибывающих из секты «Слово Блейка». Сейчас последователи Блей-ка шагу не могли ступить в пределах Империи Драконис, не согласовав программу действий с СНБ.

Как Нинью дал понять Филлингтону, Служба национальной безопасности не намеревалась чинить препятствий проповедям сектантов до тех пор, пока те будут поступать согласно предписанным директивам, но Нинью и Субхаш не были уверены в их покорности. Более того, организаторы провокации считали, что в неистовом рвении уничтожить ХТЭ и ее дерзкого хозяина секта «Слово Блейка» скомпрометирует агентов, которых она ухитрилась внедрить в пределы Империи Драконис без ведома СНБ.

Улыбающийся считался мастером двойной игры.

Филлингтон помолчал несколько секунд:

– Хорошо, но мне пора идти. Продолжайте обсуждать ваши планы. Ужин ждет, приходите, когда вдоволь надышитесь прекрасным вечерним морским воздухом. – Пребывание рядом с Нинью, казалось, действовало ему на нервы.

Правитель планеты быстрым шагом вернулся назад в дом, Нинью остался снаружи, жестом отпустив Кацуяму. Искушение в виде накрытого стола являлось непреодолимым для этого коротышки, и обычно он не мог долго сопротивляться. Но Кацуяма остался торчать сбоку от Нинью, серый силуэт в сумерках, словно бесформенный призрак.

– Вы хорошо поработали, помощник директора, – сказал Нинью.

Кацуяма благодарно закивал:

– Благодарю вас, лорд Нинью. Очень благодарю. – Он не сделал ни малейшего движения, чтобы удалиться.

Нинью обернулся к нему и вопросительно поднял бровь:

– Ну?

Язык Кацуямы мелькнул между губами, словно крыса, заблудившаяся среди ступенек лестницы.

– Мне известен ваш скептицизм относительно ценности манипуляций со средствами массовой информации, лорд. Я надеюсь, что сегодняшняя демонстрация покажет все красоты забытого искусства.

– В этом случае все сработано правильно. Мой приемный отец проявил свою обычную мудрость, прислав вас ко мне.

– Я верю, что вскоре вы оцените мою преданность и повелите остаться с вами, чтобы наблюдать за ходом событий. – Помощник директора снял очки и начал тщательно протирать их поясом халата. – Вы когда-нибудь слышали фразу: «Пусть едят пирожные», лорд Индрахар?

Кацуяме не следовало обращаться с Нинью подобным образом. Может быть, не мешало поставить его на место, но попозже.

Нинью осторожно и медленно кивнул:

– Я слышал эту фразу.

Лицо Кацуямы вспыхнуло, словно осветительная ракета.

– И вы знаете, кто произнес ее, лорд?

– Какая-то древняя королева в те дни, когда еще не слыхивали о межзвездных полетах. – Мимолетно мелькнула мысль о том, что приемный отец вдалбливал Нинью знание истории. Насколько легче казалась его жизнь, когда он был простым агентом СНБ. – Полагаю, что именно из-за этих слов ей отрубили голову.

– Да! Но весь фокус в том, что королева никогда не произносила этих слов. Они были приписаны ей политическими противниками королевской династии. Из-за этой абсолютной лжи короля и королеву казнили, древняя монархия рухнула, а социальный порядок во всей Европе изменился кардинальным образом. – Кацуяма энергично закивал. Его глаза восторженно блестели, словно он удостоился привилегии созерцать Координатора в его день рождения. – Неужели вы не видите сверхъестественной мощи и очарования пропаганды, лорд? Эта простейшая ложь используется с великолепным эффектом социальными деятелями до, наших дней, и в уста политических противников по прежнему вкладываются высказывания, которые их дискредитируют.

– Мы обычно обходимся тем, что казним подобных деятелей, не так ли? – спросил Нинью.

– Да, разумеется. – Эта жаба все еще отказывалась заткнуться и умолкнуть. – Но принцип все еще действует. И действует отлично. Как мы только что в этом убедились.

– Разве?

– Вы располагаете каким-нибудь доказательством, что Чандрасехар Курита проявил хоть малейший интерес к сверхсветовым коммуникациям, лорд?

– Нет.

Кацуяма продемонстрировал собеседнику неровный ряд крупных желтоватых зубов. К счастью, наступившая темнота не позволила разглядеть отдельные детали.

– Но ведь сообщение в новостях – это не что иное, как большая ложь! И вы увидите, что она нам еще хорошо послужит.

– Позвольте надеяться, что нет. – Нинью смотрел на море. Казалось, что поверх спокойных вод улеглась пурпурная радуга, отражение последних лучей заходящего солнца, край которого уже скрылся в массе темных туч. Нинью повернулся, чтобы увидеть меньшую из хашиманских лун, краешек которой выглянул из-за далекой гряды великих гор Тримурти. Над головой робко засветились несколько первых звездочек.

– Я возвращаюсь в дом, – отрывисто произнес Нинью.

Кацуяма лихо заломил берет:

– Очень надеюсь, что последую за вами.

– Условия здесь ужасные, папа, – произнес красивый Гавилан Камачо с экрана коммуникатора, стоящего на столе дона Карлоса. – Мы не можем нанять соответствующий обслуживающий персонал. Водопровод того и гляди выйдет из строя. Питание отвратительное. Ты...

Полковник выключил звук. «Да простит меня Богоматерь, – подумал он, – что я вырастил тебя таким, каков ты есть. Но больше я не могу слушать это хныканье».

Бойцы первого батальона считались по-настоящему хорошим подразделением, но, как и все солдаты во все времена, любили нажать на начальство. Вместо того чтобы разобраться самому или просто пропустить мимо ушей большую часть их жалоб, младший Камачо решил переложить проблемы на плечи отца.

В принципе Габби был хорошим парнем. Но даже гордящийся им дон Карлос не мог закрывать глаза на то, что сыну не хватает зрелости.

Назначение Гавилана командиром батальона вызвало определенные толки среди офицеров. Другими батальонами командовали ребби и Певец. Протестантские капелланы, Реверендс Обергаард и Потит, и католические падре поднимали голоса в пользу того, чтобы командование батальоном поручили достойному представителю служителей христианской Церкви.

На это не просто было ответить, по крайней мере, тем, кто задавал подобный вопрос. Потит выглядел крикливым идиотом. Обергаард вообще не обладал способностями, необходимыми для командира. То же самое можно было сказать и об отце Элфего Голдштайне, чья семья приняла католичество в незапамятные времена, когда многие евреи, находящиеся в политической изоляции, приняли римско-католическое вероисповедание. Исповедник дона Карлоса отец Монтойя даже не являлся военнослужащим. А что касается отца Роберто Гарсии – он, к счастью, сам никогда не примет подобный пост. Он не являлся лидером по характеру, это точно. Сейчас полковник словно снова услышал его слова: «Мы хотим видеть во главе батальона католика, сын мой. Вместо этого ты хочешь поставить иезуита».

Ну, ладно. Габби можно назвать прекрасным воином – водителем робота, это знал каждый в полку. Он даже получил образование на Нейджелринге, в военной академии Дома Штайнера, в то время как его сестра обучалась в военной академии Нового Авалона Дома Дэвиона. Он предложил свою кандидатуру на командование батальоном.

«Все равно, даже будучи воином, он всего лишь тень собственной сестры, – подумал дон Карлос. – Ты не можешь простить ему это, не так ли?» И теперь, после гибели Пэтси, Гавилан обречен всю жизнь гнаться за призраком.

Он заметил, что лампочка на коммуникаторе чуть заметно мигнула.

– Гавилан, – сказал полковник. – Меня вызывают по другой линии.

Сын обиженно нахмурился:

– Но, отец...

– Это прямая линия связи с нашим работодателем. Я поговорю с тобой позже. – Полковник с облегчением прервал связь.

Лицо сына сменило изображение шефа безопасности ХТЭ.

– Полковник Камачо, – приветствовал его мирза, – надеюсь, что вы в полном здравии.

– В абсолютно полном, клянусь Девой Марией. А как ваше здоровье?

– Прекрасно, полковник, благодарю вас. Но уверен, что мог бы чувствовать себя намного лучше.

– Чем могу быть полезен, мирза?

– Вы слушали вечерние новости? Полковник улыбнулся и покачал головой:

– Мои обязанности оставляют мало времени для просмотра программ головидео.

– Позвольте повторить для вас фрагмент сегодняшней вечерней передачи.

Услышав сообщение о фальшивом открытии ХТЭ, дон Карлос тяжело вздохнул.

– Вскоре следует ждать визита атеистов, не так ли? – спросил он.

– Прошу прощения?.. Мне незнаком этот термин.

– Атеистами называют адептов «Слова Блейка». – Подлинные «Кабальерос» не меньшими атеистами считали правоверных фанатиков Ком-Стара, но полковник не счел нужным распространяться на этот счет.

– Понял. – Аскетическое лицо мирзы несколько мгновений сохраняло задумчивое выражение. – Полковник, долг требует задать вам один вопрос, который лично я считаю бестактным.

Дон Карлос улыбнулся:

– Я никогда не держу зла на того, кто действует по воле долга.

– Очень хорошо. Вы и большинство солдат полка уроженцы Лиги Свободных Миров. Многие из ваших бойцов в прошлом служили в войсках Дома Марика. В вашем послужном списке значится славная история службы Дому Марика до того, как вы стали наемным командиром.

Тонкие губы на мгновение сжались, и мирза продолжил:

– Главнокомандующий Томас Марик практически является примасом в изгнании от секты «Слово Блейка», – сообщил он. – Полковник, здесь не сталкиваются ничьи интересы?

«Если бы это слышал мой сын, он вызвал бы тебя за оскорбление моей чести, как рыцарь Галистео». Мысль промелькнула в мозгу, не вызвав никакого отклика; за десятилетия странствий вдали от причудливого, архаического и почти абсолютно изолированного мира трех планет дон Карлос научился рассуждать хладнокровно. Он отлично понимал, почему мирзе пришлось задать подобный вопрос. Полковник испытывал страх: до того, как ему можно будет уйти, взвалив руководство полком на плечи Гавилана, мальчику придется многому научиться.

– Вам известно, почему я оставил службу у Томаса Марика, мирза? – спросил полковник, думая про себя: «Уверен, что ты обо всем отлично осведомлен, старый бледный козел». Камачо относился к мирзе с уважением, но отлично понимал, кем он являлся.

Абдулсаттах кивнул своей головой святого.

– Много лет назад я вернул Марика как законного наследника и правителя Лиги Свободных Миров. После того как они с сыном Яносом погибли от бомбы террориста, я ушел со службы Дому Марику. Мне стало ясно, что кто бы из наследников ни захватил власть, Томас или Дункан, ни один из них не захочет, чтобы я оставался на прежней службе.

Абдулсаттах негромко рассмеялся:

– Вы мудрый человек, полковник.

– А теперь поговорим о моих людях. – Дон Карлос приподнялся в кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Ему казалось, что вес каждого из двух тысяч бойцов, обслуживающего персонала и других людей, которые составляли полк и за благополучие которых он нес ответственность, опустился на его плечи. – Да, большинство из них родом из Лиги Свободных Миров. И многие являются добровольными изгнанниками. У себя, в мире трех планет, который все во Внутренней Сфере называют юго-западными мирами, мы превыше всего ценим независимость. В качестве поста главнокомандующего Томас Марик узурпировал гораздо больше власти, чем кто-либо из его предков. Он оказывает весьма жесткое давление на «Кабальерос», требуя их возвращения назад и пытаясь подчинить себе.

А если уж вы упомянули о том факте, что он стал примасом в изгнании, то на наших родных планетах существуют опасения, как бы он не начал насаждать верования сектантов «Слова Блейка» в качестве господствующей религии во всей Лиге Свободных Миров. Мы, «Кабальерос», очень религиозны: индейцы, протестанты и католики, одним из которых являюсь и я сам. Мы научились жить в мире с верованиями других людей и, пройдя через вековые раздоры, пришли к заключению, что лучший способ сохранить собственную свободу религии – предоставить такое же право остальным. Если Томасу Марику нравится «Слово Блей-ка» – это его личное дело. Если кто-то попытается убедить нас, что мы обязаны поклоняться фальшивым идолам, тогда мы восстанем.

– Благодарю вас, дон Карлос, – произнес мирза. – Я удовлетворен и могу ручаться за Чандрасехара Куриту в его уважении к вам. Надеюсь, вы понимаете, что этот вопрос я задал не просто так.

Полковник Камачо наклонил голову.

– Я немедленно призову мои войска, – сказал он. – Если понадобится, это будет сделано скрытно, лучше привести их ночью, разместив на речных баржах. Не стоит настораживать врагов своими приготовлениями, если можно этого избежать.

– Разумеется. Я могу высказать одно соображение, полковник?

– Сочту за честь, сеньор Абдулсаттах.

Усмешка рассекла пополам аскетическое лицо мирзы. Дон Карлос не в первый раз отметил, как пугаются эти Змеи, когда люди из Внутренней Сферы с такой точностью следуют формулам вежливости, как и они сами.

– Не похоже, что нас ожидает прямая атака роботов в полном вооружении; в конце концов, Служба безопасности вряд ли позволит, чтобы фанатики «Слова Блейка» высадились на Хашимане вместе с вооруженными роботами. Нам угрожает что-нибудь вроде набега десантников. Лучшим выходом будет, если вы призовете не больше одного батальона, чтобы избежать скученности солдат. На фабричной территории не так много помещений, где их можно разместить.

– Согласен. Я сейчас же отдам необходимые распоряжения.

Абдулсаттах кивнул.

– Я поговорю с нашим транспортным отделом и договорюсь насчет барж. Уверен, что мы раздобудем суда, чтобы провести операцию сегодня же ночью.

После обмена любезностями мирза отключился. Дон Карлос зажмурился.

Он вдруг снова увидел Пэтси, окруженную роботами Клана Дымчатых Ягуаров – хищными сражающимися мастифами. Его собственный старый «Мастер» оказался медлительным, слишком медлительным...

Дверь в кабинет открылась. Вошла Марисоль Кабрера, затянутая в форму, сшитую в стиле Дома Марика, ее темные каштановые волосы были слегка тронуты сединой. Она завязала их на макушке в традиционный хвост, как носили на Галистео. Женщина держала пластиковый поднос с белым чайником из тяжелой галистейской керамики, рядом стояли две точно такие же чашки. И на чайнике, и на чашках красовался голубой рисунок, изображающий битву мощного быка с огромными рогами и ковбоя, сидевшего в агророботе. Этот сервиз изготовил гончар на «Вадо-Анчо», гасиенде дона Карлоса. Изысканный сервиз сопровождал полковника и его воинское подразделение во всех приключениях на планетах Внутренней Сферы.

Кабрера поставила поднос перед командиром. Он улыбнулся, уловив ментоловый аромат пара.

– Травяной чай, – пояснила она. – Он поможет вам снять напряжение.

– Вы помните обо всем, Марисоль, – поблагодарил он. – Что бы я делал без вас?

– Позвольте помассировать вам шею, – ответила она, обойдя дона Карлоса Камачо и встав за его спиной, так что он не успел заметить улыбку удовольствия, мелькнувшую на ее лице при этих словах. Полковник кивнул, а затем застонал от удовольствия, когда маленькие сильные пальцы женщины начали разминать напряженные мышцы на шее и плечах. Камачо прикрыл глаза, но сейчас картина гибели дочери не всплыла за опущенными веками.

– Я становлюсь чересчур старым для проведения военных операций, – словно во сне произнес он. – Пора возвращаться на «Вадо-Анчо». Моя сестра Марта уже не та, чтобы крепкой рукой управлять гасиендой, а это было бы лучшим отдыхом для меня.

Положусь на то, что Томас Марин уже не помнит, чью сторону в споре о наследстве принял бывший командир легионеров Лиги Свободных Миров. И мы вернем наконец одну из древнейших свобод еще до того, как я обрету вечный покой с Пэтси и Богоматерью.

Он перекрестился.

– Чего вы дожидаетесь, Карлос? – спросила его на ухо женщина. – Почему не бросить все прямо сейчас? Уверена, вы сражаетесь столько времени, сколько не под силу обыкновенному человеку. Даже Святой Иаков не сделал бы больше.

И передать Семнадцатый Гавилану. Он едва заметно вздрогнул. Этим молодым бандитам, особенно тем, что в первом батальоне, такой поворот событий очень понравился бы. Но те, кто постарше и помудрее, вряд ли с такой же готовностью примут командование младшего Камачо, пока он не покажет, что действительно готов взвалить на себя это бремя.

Дон Карлос вздохнул. «Сын мой, сын мой, что я с тобой сделал?» Ответ на этот вопрос был ему слишком хорошо известен.

– Не могу, – ответил он женщине. – Во всяком случае, не сейчас. Слышала новости?

– Что-то о научном открытии здесь, именно в этом месте, – ответила она.

– Это ложь. И она пущена в ход, чтобы вызвать беспорядки. Вскоре надо ждать нападения. У меня есть определенные обязательства перед нанимателем и моими людьми. Поэтому нельзя даже мечтать об отдыхе, пока опасность не миновала и я полностью не рассчитался с Чандрасехаром Куритой.

Теперь настала очередь Кабреры вздохнуть, хотя она и сделала это неслышно.

– Вы хотите вызвать батальон с загородной стоянки? Камачо кивнул:

– Думаю, лучше первый.

– Почему? Они уже отслужили здесь смену. Сейчас очередь третьего батальона.

– В третьем слишком много новобранцев. Первый – наш лучший батальон.

– Вы должны гордиться своим сыном, тем, как он вышколил бойцов.

Или тем, что является скорее делом их собственных рук, независимо от него. Ладно, это будет и хорошим испытанием для парня.

– Конечно, – согласился дон Карлос.

– Я прослежу за всеми распоряжениями, – сказала Кабрера, ладони которой продолжали лежать у него на плечах.

Он похлопал ее по руке:

– Дорогая Марисоль. Мой самый исполнительный офицер. Ты просто сокровище.

И снова она обрадовалась, что полковник не может видеть ее лица, не может заметить ни искреннего удовольствия в ее темных глазах, ни боли.

XXIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона. Империя Драконис

15 октября 3056 г.

Незадолго до полуночи рабочие, торопившиеся на вечернюю смену, толпились на станции метрополитена, откуда поезда шли на фабричную территорию «Хашиман Таро энтерпрайзес». Те, кому удалось втиснуться в первые два вагона восточного поезда, доставлявшего чиновников и высококвалифицированных рабочих в Шин, Коуб, Ханган и Ким, северные части фабричной территории, обнаружили там две дюжины гайчин в комбинезонах бледной расцветки, которые носили служащие в ночную смену. Рабочие из вежливости не задавали вопросов и даже избегали чересчур пристально рассматривать незнакомцев.

Некоторые из чужаков держали спортивные сумки с наклеенными на них эмблемами известных фирм, находящихся за пределами Империи Драконис. Это не вызывало удивления. Дядюшка Чэнди поощрял подтянутость среди сотрудников фирмы и установил один свободный от работы час в день для тех, кто желал заняться бегом, улучшить физическую подготовку или научиться боевым искусствам. Иностранные наклейки, появившиеся в магазинах совсем недавно, после реформ Теодора, уже не считались на Масамори символом достатка.

Чужаки не проявили желания присоединиться к масакко, торопливо устремившимся к выходам, когда поезд прибыл на станцию ХТЭ. Они дождались, пока толпа схлынет и минует двери, ведущие к турникетам на выходе, где рабочие послушно встали в очередь, чтобы предъявить голографические значки-идентификаторы паре охранников в небесно-голубых комбинезонах и шлемах с нарисованной на них яркой белой полосой.

Главарь чужаков оказался на голову выше, чем большинство масакко. У него была темная козлиная бородка, а на каске – наклейка третьей фабрики, означающая, что он работает на сборке панелей управления для бытовой техники в северной части территории. Лимонно-желтый комбинезон свободно болтался на тощем теле.

Охранники взглянули на значок, который он им предъявил, и кивнули. Но когда человек проходил через турникет, детектор металла пронзительно завыл.

Мужчина с бородкой достал из внутреннего кармана мешковатого комбинезона портативный полуавтоматический пистолет с навинченным на него глушителем. Не успели охранники отреагировать, как он уже выстрелил обоим между глаз.

Из газетного киоска внутри зала ожидания чей-то голос прокричал фразу, которую он не понял, из-за этого все внезапно пошло к чертям.

Прозвучавшие слова значили: «Всем лечь!» Хотя иногда население Хашимана и могло быть неуправляемым, обычно эти люди проявляли удивительные послушание и покорность, если судить о них по меркам человеческого общежития. Когда голос скомандовал им лечь, все без вопросов попадали на живот, оставив две дюжины террористов «Слова Блейка» торчать, словно одинокие пальмы в пустыне.

Из киосков, квадратных опорных колонн, подсобных помещений ярко сверкнули короткие желтые вспышки. Высокий мужчина с козлиной бородкой успел выкрикнуть наглое славословие в честь Блейка, включить заранее подготовленную запись из коммуникатора, который он сжимал в левой руке, и поднять бесшумный пистолет. В тот же момент на его груди пятнами расцвели кровавые цветы, заставив его отступить на несколько шагов назад, прежде чем упасть.

Две дюжины ацтеков, притаившихся на станции, не командовали роботами. Но в то же время они были воинами, служа полку не только с гаечным ключом или горелкой в руках. Многим из них доводилось проливать кровь еще до того, как они покинули родные планеты.

Большинство террористов упали как подкошенные, не успев даже достать оружие, спрятанное в одежде или спортивных сумках. Четверым удалось проломить заграждения, забросав пространство вокруг гранатами и открыв ураганный огонь. Они пробились к ступенькам лестницы, ведущей к выходу, и начали подниматься наверх.

С лицом, залитым кровью из-за попадания множества гранатных осколков, командовавшая засадой миниатюрная штаб-сержант Красавица нажала на контакт маленькой черной штучки, которую сжимала в кулаке. Раздался характерный щелчок.

Пара клейморских мин, установленных таким образом, чтобы они выбросили заряд стальных шариков под углом вверх над головами послушно лежавших рабочих, разорвалась прямо в лицо террористам «Слова Блейка», сбив их с лестничных ступенек.

В горячке и спешке операции сержант Красавица не забыла свою первую обязанность. Прежде чем открыть огонь, она нажала на кнопку сигнала тревоги.

Сирены тревоги только начали заунывный вой на поверхности, когда у северной стены территории возникла гигантская белая вспышка. Звук взрыва волной прокатился по открытому пространству.

Взвыли сервомеханизмы, послышался грохот тяжелых шагов – это выступили роботы Семнадцатого полка. Дон Карлос держал целую роту наготове в машинах, организовав смену караулов каждые четыре часа. Из шести рот, находившихся на фабричной территории, ни один человек не имел права уйти в увольнение, но все же полковник считал, что водители находятся в лучшей форме, когда не торчат в напряжении чересчур долго в кабинах роботов, и поэтому на двадцать часов из двадцати четырех они получали команду «отбой».

Этой ночью дежурила рота «Бронко», и, подозревая, что террористы могут воспользоваться пересменкой, полковник Камачо назначил вахты « Кабальерос» таким образом, чтобы они не совпадали со сменами рабочих на фабриках. Другие роты, вызванные из дежурного помещения, где они коротали свободные часы, по сигналу боевой тревоги помчались к своим машинам.

Сума и Диана, казавшиеся огромными из-за пуленепробиваемых жилетов, назначенные сегодня наблюдать за нестроевыми членами полка, – главным образом детишками не старше двенадцати лет, уже устремились в подземное кондиционируемое убежище. Дядюшка Чэнди либо сделал необходимые приготовления к моменту, когда истечет срок перемирия с кланами, либо он предпочитал оказаться готовым к любым непредвиденным обстоятельствам, но только к моменту прибытия Семнадцатого полка фабричная территория уже была хорошо оснащена для того, чтобы выдержать любую осаду.

Резким ударом по педали газа вызвав к жизни мотоцикл «хонда-рейнметалл», Кэсси с грохотом рванула к месту взрыва. Ценя превыше всего умение бесшумно красться по местности, даже за счет скорости, разведчица обычно пренебрегала любым транспортным средством с мотором. Но поскольку вокруг завыли сирены, во всех направлениях неслись автомобили, а к месту действия с грохотом топали роботы, то, насколько громко шумит мотор мотоцикла, не имело ни малейшего значения. Несмотря на крепкие ноги, Кэсси не смогла бы пересечь огромную территорию на горном велосипеде с такой скоростью.

Кэсси прогрохотала мимо зданий, где содержались роботы, их огромные ярко освещенные пещеры казались входом в другие миры. Прямо перед ней вперед шагала темная гигантская тень. Она подавила мгновенно возникшую панику при виде столь знакомого силуэта «Атласа».

Но затем Кэсси вновь испытала страх, вспомнив, что на дежурстве в эту ночь находился только один «Атлас». «Не повтори судьбу Пэтси, дорогая Кали. Сейчас мы не воюем с Ягуарами, но это еще не значит, что им не удастся достать тебя в огромном стотонном коконе».

Однако она сомневалась, что ее новая подруга легко уступит противнику. Когда разведчица объезжала махину робота, он приветственно поднял правую металлическую руку.

На дисплее кругового обзора, укрепленном над обзорным щитком, капитан Кали Макдугал увидела силуэт «Осы», прыгающей вперед за похожей на пагоду «Цитаделью», казавшейся двигающимся черным пятнышком среди мерцавших отражений желтых огоньков на черном асфальте.

– Суббота, – приказала она в микрофон, укрепленный в нейрошлеме около губ, – побереги задницу. Не старайся поскорее попасть на мушку, пока мы не выясним, с кем имеем дело.

Последовала двойная вспышка реактивных двигателей, так как водитель включил гироскопы, чтобы остановить машину.

– Прием подтверждаю, капитан, – прозвучало в ее наушниках. – Приказ понял.

– Нападающий, – произнесла Кали, вызывая одного из двух водителей, патрулирующих северную стену. – Слышишь меня, Нападающий? Филин?

– Фил на связи, капитан, – послышался голос младшего лейтенанта Гектора Альвареса по прозвищу Филин, водителя единственного в полку робота-охотника. – Здесь, вокруг пролома в стене, заваруха. Сюда прорвалось множество легковооруженных стрелков, наступающих на Голубых, укрывающихся в зданиях северной части комплекса. Я видел, как «Дженнер» Нападающего получил ракету прямо на командный мостик. Все его системы выведены из строя.

– Нападающий катапультировался?

– Нет, Кали. Ох, козлы! Мимо меня только что пролетел целый залп ракет!

– Ладно, укрывайся за зданиями и отстреливайся.

Схватки с кланами и, по иронии судьбы, тот факт, что в состав полка входила такая фанатичная и высокорезультативная охотница на роботов, как Кэсси Садорн, выбили из самоуверенных водителей – «Кабальерос» предубеждение, что единственную реальную опасность для робота представляет только другой робот. Подчиненные Макдугал опасались схваток с пехотой, имеющей специальное вооружение против роботов и достаточно уверенной, чтобы пустить его в ход, особенно если бойцы рассредоточены среди цементных фабричных зданий. Ограниченная подвижность и схватки на близких расстояниях делали застроенные районы, как этот, идеальными для неожиданных засад, которые так любила устраивать их собственная Абтакха.

– Скоро наши подойдут, – заверила Кали Фила и подумала про себя: «Черт побери, танец только начался, а я уже потеряла человека. Чертовски неудачный старт для карьеры командира ротой».

Какие-то голоса, рожденные внутренней неуверенностью, настойчиво нашептывали ей, что она глупая, невезучая и, конечно, потерпит неудачу. Кали сжала зубы. Она давно научилась узнавать эти голоса и считала их врагами. Похожие на призраков фигуры, крадущиеся в ночи с портативными ракетами, представляли для Макдугал смертельную опасность.

Кали подумала о преимуществах, которые она имеет, находясь во время ожесточенного боя в кабине робота. При этом чертовски сложно поколебать ее уверенность в себе. Она скажет об этом Суме, если тот уцелеет после боя. Если они оба уцелеют.

Макдугал уже пора было вернуться к обязанностям командира. Прочитав про себя молитву, она подключилась к командной линии связи.

– Рота «Бронко», у нас огромная брешь в северной стене, плотный огонь снаружи, у проникших внутрь имеется малогабаритное оружие, способное пробить броню...

Кэсси потребовалось меньше десяти секунд, чтобы решить, что нападение у северной стены – отвлекающий маневр.

Но ситуация тем не менее оставалась сложной, когда она притормозила на обочине расположенной вдоль реки улицы, которая в этом месте переходила в проспект. Голубые, как прозвали «Кабальерос» собственные войска охраны ХТЭ, вели оглушительную перестрелку, стараясь попасть в пятнадцатиметровую брешь в стене.

«Слишком много выстрелов, – подумала Кэсси. – Обманное движение, готова поспорить. Выбрасывают дерьмо в кипящее масло». Она видела людей, мечущихся на открытых местах, и вдали – «Дженнер», вне опасности, но не подающий признаков жизни. Сразу за этим показался робот-охотник Фила, вышедший с улицы западнее бреши, и начал поливать пролом в стене из крупнокалиберных автоматических пушек, по одной в каждой руке.

Террористы «Слова Блейка» оказались насколько фанатичными, настолько же и подготовленными, отвечая скоростному огню Филина немедленным залпом ракет, отколовшим огромные куски цемента от стен фабричных зданий. Кэсси видела, что парочка ракет успела попасть в расположенную на брюхе робота пушку, прежде чем он увернулся.

Террористы расходовали портативные ракеты настолько щедро, что сами навели Кэсси на эту мысль. Пехоте без броневой поддержки никогда не пробиться на укрепленную территорию, защищаемую роботами, при поддержке наземных войск, сколько бы ракет они ни сожгли. На самом деле задача неприятеля – причинить некоторый ущерб и устроить большой шум.

– Акула, – сказала Кэсси в микрофон, подсоединенный к наушникам, одновременно украдкой оглянувшись по сторонам. – Акула, здесь Абтакха. Отзовись, Акула.

– Он пока еще не выходил на связь, – послышался сухой раздраженный голос Гордо Бэйрда. – На связи полковник Бэйрд. Вы можете передать информацию мне.

– Есть кто-нибудь еще на командной линии?

– Сейчас, минутку, юная леди...

– Кали слышит тебя, Абтакха, прием. Не думала, что когда нибудь так обрадуюсь, услышав голос водителя робота.

– Я около бреши, капитан. Ты далеко?

– Направляюсь туда. «Черная Леди» немного тяжеловата и медлительна. Некоторые из наших воинов роты «Бронко» должны быть рядом с тобой.

– «Кабальерос», слушайте. Я думаю, что это отвлекающий маневр. Повторяю, атака, предпринятая здесь, обычная диверсия.

За этим последовали оживленные переговоры, главным образом водителей роты «Бронко», которые шли на подмогу Филу и Голубым.

– Это просто смешно, – произнес Бэйрд, перекрикивая остальных. – По всем донесениям, это основной удар.

– Они подняли чересчур много шума, Гордо. "Это еще не означает, что они намерены прорваться именно здесь.

– Абтакха, – говорит Бэдлэндс. – Мы сделали попытку пройти через станцию метрополитена. Люди Сумы замочили всех, уцелевших нет.

– Видишь? – торжествующе воскликнул Бэйрд. – Это атака в двух направлениях, вилка. Охрана ХТЭ уже допрашивает пленного, взятого около бреши; кроме этих двух прорывов, ничего не предвидится.

Кэсси развернула свой мотоцикл и пулей рванула южнее, к темной, приближающейся махине «Атласа» Кали Макдугал.

Пригнувшись к рулю, девушка пронеслась мимо «Атласа».

– Бэдлэндс, я направляюсь к южной стене. Прошу выслать разведывательный взвод; они прибудут туда раньше меня.

– Младший сержант Садорн, вы дезертируете перед лицом врага. Капитан Пауэлл, вы будете держать взвод в резерве, пока...

– Заткнись, Гордо, – огрызнулся Бэдлэндс Пауэлл. – Ты не являешься моим непосредственным командиром. И пользуйся позывными как настоящий солдат. Абтакха, я подойду. Конец связи.

– Со всей этой заварушкой превосходно справится и рота «Бронко», – добавила Кали. – И если настоящая операция развертывается на юге, а мы здесь со всем покончим, к всеобщему ликованию, я спущусь к тебе.

Полковник Карлос Камачо спал в кабине «Белого Великана», своего трофейного робота, отбитого у клановцев. Сообщения потрескивали в наушниках его нейрошлема. Но полковник их не слышал, он находился в другом месте, в другом времени...

Горная планета Джеронимо, относящаяся к Империи Драконис, подверглась жестокому налету смертоносных бойцов Клана Дымчатых Ягуаров. Семнадцатый полк и войска союзников Империи Драконис снова проиграли сражение, пытаясь отвоевать достаточно пространства и времени, чтобы космический корабль успел эвакуировать раненых. Только непроходимость Приморских гор, в самом сердце которых укрылись остатки войск Внутренней Сферы, удерживала более быстрых клановых роботов и элементалов от того, чтобы разгромить их. Непроходимые горы и смертоносные засады, устраиваемые «Кабальерос» при каждом удобном случае.

Им почти удалось добраться до широкого кратера давно потухшего вулкана, места, куда должны были приземлиться корабли, чтобы спасти воинов и их сопровождение. Натиск Ягуаров становился все сильнее, даже когда начали совершать посадку первые корабли.

Дон Карлос хорошо помнил отчаяние и ужас, охватившие его, когда первая быстродействующая клановская «Пума» с легкостью проложила себе путь сквозь груду камней и начала спускаться вниз на медлительных и неповоротливых противников. Остальные Ягуары следовали за ней, горя жаждой убийства. И он снова вспомнил с гордостью и печалью, как «Феникс» капитана Пэтси неожиданно выскочил из укрытия между двумя острыми утесами, богатыми железной рудой, что помешало отличным датчикам клановцев обнаружить засаду. Стоя на возвышении, Пэтси горизонтально выстрелила в голову «Пумы», и рефлексы водителя, усовершенствованные с помощью генной инженерии, не успели среагировать на нападение.

Возможно, неприятельский водитель был уже мертв, когда правая нога «Феникса» нанесла сокрушительный удар по слабой лобовой броне головы «Пумы». А затем Пэтси оказалась в центре, окруженная четырьмя уцелевшими роботами Ягуаров, которые, приноравливаясь к местности, держались сомкнутым строем. Она палила как сумасшедшая, не оставляя врагу ни одного шанса для излюбленного ими поединка один на один и, в частности, не позволяя ни одному из нападавших уничтожить ее, в то время не позволяя им начать атаку на спустившиеся шаттлы. Она заставила их всех сражаться против себя одной.

Пэтси заставила Ягуаров убить себя.

И вновь дон Карлос чувствовал судорожную медлительность своего «Мастера», в то время как у него на глазах враги выстрелами разносили Пэтси на куски. Остаток первого батальона подошел на поле боя только тогда, когда на месте кабины «Феникса» дымилась огромная вмятина.

За Патрицию Камачо отомстили быстро и жестоко. Дон Карлос лично держал за руку «Дикую Кошку» командира Ягуаров, поджаривая водителя живьем, удерживая прицел излучателя против обзорного экрана кабины, и стрелял, пока стрелка измерителя температуры не убежала далеко за красную линию, отключив системы охлаждения. Чтобы не свариться заживо, полковнику пришлось катапультироваться.

Чересчур рьяное подразделение клановцев было полностью и жестоко уничтожено. Контуженые бойцы Дракона и выжившие воины Семнадцатого полка погрузились на корабль, прихватив с собой почти не поврежденную «Дикую Кошку» в качестве трофея. Это немного успокоило их гордость, пострадавшую от быстрого и полного поражения.

Но ничто не могло возместить потерю Патриции.

И ничто не могло смягчить боль знания, почему лучший водитель полка и любимый всеми офицер решила погибнуть.

Охваченный раздумьями и воспоминаниями, дон Карлос сидел в маленькой, но удобной кабине «Дикой Кошки», переименованной в «Белого Великана», и не слышал голосов, настойчиво повторяющих его имя.

XXIV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

15 октября 3056 г.

Звонок коммуникатора резко вырвал Лейни Шимацу из сна. Она перевернулась на другой бок и нажала на кнопку:

– Слушаю.

– Тай-са, говорит дежурная. Мы здесь слушаем переговоры гражданской автоинспекции. Поступил рапорт о большом сражении на фабричной территории «Хашиман Таро энтерпрайзес». Взрывы и перестрелка, возможно, и ракеты.

– Значит, это «Слово Блейка». – Лейни спустила вниз длинные ноги и села на край кровати. Чандрасехар Курита опроверг слухи об открытии нового пути в гиперимпульсных коммуникациях, а также отмежевался от проявлений какого-либо интереса к гиперимпульсной технологии. Но никто не ожидал, что фанатики «Слова Блейка» купятся на это заявление.

За спиной Лейни шевельнулся ее ночной приятель. Она не обратила на него внимания. Сейчас она уже даже не помнила имени любовника.

– Привести полк в состояние боевой готовности. Приказываю вывести и построить первый батальон. Кто-нибудь останется на связи. Я выезжаю. Шимацу отключается.

Она встала и оглянулась вокруг в поисках трусиков. Партнер сел на кровати, сонно моргая.

– Чего это тебе взбрело в голову? – требовательно спросил юноша. Он был из хорошей семьи Масамори, высокий, гибкий, загорелый. Все это – и загар, и мускулы – было результатом упражнений в гимнастическом зале, а не изнурительной солдатской жизни.

– У хожу, – сказала она, не вдаваясь в объяснения. – Дела.

– Если я недостаточно утомил тебя, чтобы выбить даже мысли об уходе, – сказал юноша, напрягшись, чтобы она могла восхититься игрой мускулов под его гладкой холеной кожей, – тогда возвращайся в кровать.

– Я сказала: дела, – произнесла Лейни ровным тоном.

Обнаженный, он вскочил на ноги, красивое лицо исказила гримаса ярости, рука поднялась для удара. Непроницаемо темные глаза Лейни моментально приобрели красноватый оттенок. Он остановился, ноги его запутались в постельном белье, занесенный кулак опустился.

– Если ты ударишь меня, – сказала она, – я переломаю тебе руки и прикажу своим людям выбросить голым на улицу.

– Ты не смеешь говорить со мной таким тоном, ты, шлюха! У меня связи!

– Которых немедленно не станет, как только эти кое-кто достоверно узнают о деклассированной сучке, с которой ты спишь. – К тому времени, как мгновенный порыв жестокости у юноши миновал, Лейни успела натянуть трусики и достать из комода белую футболку. Тяжелое одеяние водителя робота с охлаждающей системой стояло прислоненное к стене, словно доспехи древнего самурая. Не в первый раз она натягивала их почти на голое тело, прежде чем влезть в кабину «Боксера».

Натянув через голову футболку, Лейни обернулась к юноше, чье имя внезапно всплыло в памяти.

– Ты неплохо показал себя, Юки, но в последнее время начал меня раздражать. Возвращайся к милым богатеньким крошкам и забудь обо мне навсегда. Я офицер Дракона. Любая попытка по-детски отомстить мне обернется шрамом на твоем симпатичном личике. Забирай вещички и проваливай.

Молодой человек бросил на Лейни яростный взгляд, но потом из него словно выпустили воздух. Он отвернулся и принялся искать свою одежду.

Лейни начала облачаться в костюм водителя робота. О существовании юноши она уже почти забыла.

– Мы получили сообщение от Службы безопасности ХТЭ, – послышался чопорный и недоброжелательный голос Гордо Бэйрда в наушниках Кэсси. – Охранники у южной стены не заметили никаких 'проявлений активности. Вы просите ввести в бой наши резервы, лейтенант Садорн.

Кзсси хмыкнула. Она прислонила мотоцикл к стене здания и встала рядом, оглядывая местность вдоль дороги, которая тянулась параллельно южной стене территории. Несколько разведчиков, подъехавших на велосипедах, стояли рядом с ней, внимательно изучая окрестности.

У основания стены шагали патрули Голубых. Отряд из четырех человек двигался по направлению к маленькой группе разведчиков. Казалось, они еще не заметили наемников.

– Полагаю, это все, Кэсс, – произнес сержант Уиллард Дике по прозвищу Браконьер, мускулистый светловолосый горец с Галистео. Даже компания горцев-ковбоев частенько увольняла уроженцев этих мест за неповоротливость. Дике говорил неторопливо, к тому же слегка растягивая слова, но Кэсси хорошо его знала и не делала скоропалительных выводов. – Лучше бы вернуться назад на север.

– Дерьмо! – выругалась Кэсси. – Почему здесь столько Голубых, на противоположном конце территории? Ведь бой идет на севере? – Она взвалила штурмовое ружье на плечо, выглянула из-за угла и шарахнула одиночным выстрелом прямо в грудь одетому в голубой комбинезон человеку, шагающему во главе группы.

Охранник тяжело осел на землю, уронив оружие. Трое других укрылись в тени фабричного здания. Вскоре тот, в кого стреляла Кэсси, последовал за товарищами.

– На нем нет крови, Браконьер, – заметил Джимми Эскобар.

– Пуленепробиваемые костюмы, – пояснил сержант. – Но у Голубых нет такого снаряжения! Кэсси включила коммуникатор:

– Всем подразделениям! У нас проникновение на территорию через южную стену. Предупреждаю: некоторые одеты в форму охранников ХТЭ! Проверяйте всех Голубых, кого встретите: если на них пуленепробиваемые костюмы – значит, они из Службы безопасности.

– Акула не отвечает. – Не успел Гавилан Камачо надеть нейрошлем, как услышал эти слова, назойливо звучащие в ушах. – Мы разведали ситуацию у южной стены. Противник проник на территорию, некоторые из воинов одеты в униформу Голубых.

– Сокол слушает, – сказал Гавилан. – Я принимаю командование.

Это было весьма спорно, так как командир Бар-Кохба по прозвищу Маккавей был старшим по званию. Но второй батальон уже заканчивал дежурство, и бойцы, получившие команду «отбой», ели, занимались текущим ремонтом или просто отдыхали. Сам Ребби еще не успел подключиться к связи. Возможно, он как раз поднимался по ступенькам в кабину «Молота Войны». Бар-Кохба уже не выглядел столь молодым и проворным, как раньше.

Гавилан резко приказал:

– Все боеспособные роботы, присоединяйтесь ко мне!

Отклики тех, кто согласился присоединиться к нему, затрещали в наушниках с радующей сердце частотой. Это явилось еще одним свойством «Кабальерос»: когда дело касалось сражения, всегда рвались в бой.

Рота «Бронко» в полном составе сражалась у бреши в северной стене. Некоторые роботы роты «Свинарника» уже находились рядом с ними: огонь, который вели диверсанты «Слова Блейка», укрывшись в домах рабочих на севере территории, быстро начал ослабевать, стоило на них обрушиться устрашающей огневой мощи дюжины роботов. Воины второго батальона только занимали места в машинах. Многие роботы роты «Авангард» тоже готовились к бою.

«Я покажу им, как это делается», – подумал Габби. Его отец слишком долго командовал, находясь в тылу. Гавилану никогда не приходило в голову подвергать сомнению храбрость отца, и он вызвал бы на поединок любого, кто мог плохо о нем подумать. Просто старик стал слишком осторожен и боится за своих детей. Он предпочитает следить за операцией издали, избегая горячей и кровавой бойни.

– Следуйте за мной, – приказал Габби и пустил «Беркута» бегом к южной стене. Толчки тяжелых шагов робота били по его копчику даже сквозь мягкое сиденье: у «Беркута» была походка, как у мула. Нельзя сказать, что машина вообще могла мягко двигаться на больших скоростях, но его «Краснохвостый» оказался хуже, чем большинство роботов этой модели.

Разведчики, первыми раскрывшие уловку врага, звали на помощь. Ложные Голубые обрушили на них всю огневую мощь и заставили отступить. Но самое плохое заключалось в том, что некоторым диверсантам удалось проскользнуть мимо охраны на территорию ХТЭ.

Габби уже видел стену. На экране кругового обзора мелькали вспышки, словно масса огненных мух, и все это происходило внутри территории. «Я чересчур медленно двигаюсь», – подумал Габби. Он заставил робота согнуться и подпрыгнул.

Когда «Беркут» стремительно поднялся над низкими фабричными зданиями Южного сектора, уши Габби заполнил рев реактивных двигателей. Он напрягся, изо всех сил стараясь прямо держать машину под порывами неожиданно сильного бокового ветра. Пули застучали по броне «Беркута», словно клювы куриц, собирающих просо.

Габби был не слишком опытен в прыжках на роботах. Возможно, потому, что не любил прыгающих роботов, пожалуй, кроме грозного девяностопятитонного клановского «Гладиатора». Габби приходил в восторг от больших машин: чем массивнее, тем лучше. В этом он сильно отличался от сестры, прыгавшей через все подряд на своем неразлучном «Фениксе».

Но тут существовало препятствие: отец не разрешал ему водить большие машины. Дон Карлос предпочитал, чтобы его сын стал командиром подразделения скоростных роботов. Габби запрещалось водить не только «Атласа», но и старого отцовского «Мастера».

Ракеты, направленные на него с вершины стены, оказались для Габби сюрпризом. Подключившись к связи позже других, он не ожидал, что у диверсантов имеется оружие такого класса, специально созданное для борьбы с роботами. Ни одна из ракет не задела «Беркута», но от неожиданности пальцы водителя слегка заметно сдвинули назад переключатель реактивных двигателей.

Этого оказалось достаточно, чтобы машина нырнула вниз, слегка задев крышу фабричного здания, и с оглушающим треском упала лицом вниз.

– Публика хочет видеть взрывы, Арчи, – настойчиво произнесла Мариска Сэвидж.

– Публику также волнуют интересные истории, – неуступчиво ответил Арчи Вестин. Эти двое вели самые вежливая споры, которые когда-либо видели в Семнадцатом, их уравновешенности удивлялся весь полк. Эта парочка вместе с Сумой, Дианой Васкез и двумя одетыми в голубые комбинезоны охранниками надзирала за множеством полковых ребятишек в подземном лазарете, который во время тревоги превращался в бомбоубежище.

– Если обстрел усилится или дойдет до нас, мы сможем угодить в самую гущу событий, как того страстно желает твоя душа, – объяснил Арчи. – Нам дан единственный шанс гуманизировать Семнадцатый для нашей аудитории, показать, что наемники не просто хладнокровные машины для убийства, как роботы, которыми они управляют.

Диана улыбнулась. В каждой руке она держала по ребенку и что-то успокаивающе им напевала. Детишки постарше спокойно занимались игрушками. Они не выглядели испуганными, хотя слышали доносящийся снаружи грохот взрывов: сказывалось воспитание «Ка-бальерос».

Сума рассмеялся и захлопал в ладоши:

– Мне нравится твоя мысль. Арчи. Это просто здорово!

Под мышкой у шефа ацтеков висело автоматическое ружье. Отец шестерых детей, он, как и Диана, много свободного времени тратил на работу в полковом детском садике. Его собственные дети, как и сын Дианы и большинство полковых юнцов, сейчас находились в спорткомплексе. Малышей собирались перевезти на фабричную территорию, когда весь полк передислоцируется.

– Арчи, – притворно сердито сказала Мариска, – если ты собираешься выражаться настолько поэтически, по крайней мере, подожди, пока я не включу аудиозапись.

Арчи рассмеялся:

– Почему ты этого не делаешь? Посмотрим, вспомню ли я впоследствии, что сейчас говорил.

Усмехнувшись, операторша включила голокамеру, но в этот момент вошли двое Голубых, мужчина и женщина, сбежав вниз по ступеням лестницы. Охранники недоуменно посмотрели на них. Старший нахмурился и хотел что-то сказать, но женщина подняла автоматический пистолет и коротко выстрелила ему в рот.

Звук выстрела разрушил мирную тишину помещения. Некоторые дети начали плакать. «Хорошие» «Кабальерос», прежде чем начать лить первые слезы, уже, лежали на полу животами вниз.

– Считайте себя заложниками, – произнес мужчина. У него были светлые волосы и раскосые черные глаза. – Сохраняйте спокойствие, и никому...

Сума позволил ружью незаметно сползти вниз так, чтобы курок лег ему в ладонь. В следующую секунду он вскинул его и выстрелил, угодив женщине, переодетой в голубой комбинезон, в живот и отбросив ее выстрелом на стойку в углу. Откинувшись назад, она ударилась головой о металлическую вешалку и рухнула на колени.

Двигаясь, словно мангуст, мужчина-диверсант выстрелил в застывшего на месте Голубого, как только тот протянул руку к спрятанной под мышкой кобуре пистолета, а затем выпустил целый залп пуль из штурмового ружья в сторону Сумы. Шеф ацтеков нырнул под операционный стол. Через долю секунды град пуль обрушился на тонкий металл основания стола в поисках противника.

Арчи Вестин с размаху ударил человека с ружьем, заставив его отлететь к стене. Затем Арчи врезал ему кулаком в живот, и убийца уронил ружье.

Тело диверсанта не пострадало от его ударов: пуленепробиваемый костюм под голубым комбинезоном охранника ХТЭ задерживал большую их часть. Он двинул Арчи коленом в пах и затем отшвырнул в сторону коротким ударом локтя в лицо.

Вновь вынырнувший Сума выстрелил в живот нападавшего. Диверсант завопил: даже в пуленепробиваемом костюме выстрел из ружья подобного калибра причинил ему сильную боль. Он выхватил кинжал и шагнул вперед.

Шеф ацтеков всадил еще три заряда в тело диверсанта. Последний разнес ему лицо, и тело хлопнулось на пол.

Арчи заставил себя разогнуться. В руке он сжимал один из пистолетов упавшего.

– Не двигаться!

Эти слова свистящим шепотом вылетели из окровавленных губ женщины-диверсантки. Она сидела, прислонившись спиной к стене и прижав дуло пистолета к уху четырехлетней Люси Арагон, оказавшейся на фабричной территории потому, что у нее подозревали сложный случай кори. Голубой комбинезон на животе женщины лопнул и разошелся, открывая черный костюм коммандос ОДОНа. Лицо было похоже на кровавую маску. Углом вешалки у нее срезало часть кожи с головы, а в результате выстрела Сумы у женщины к тому же шла кровь изо рта. Но ее голубые глаза сверкали фанатичным блеском, свойственным всем агентам «Слова Блейка».

Диана Васкез застыла позади стола, все еще держа ребенка в левой руке. Правая рука застыла у бедра. Очаровательное личико, напоминавшее Мадонну, окаменело.

Убийца посмотрела на Суму.

– Ну? – приказала она.

Правая рука Дианы Васкез взлетела вверх. Диверсантка заметила это движение. Она повернула голову в ее сторону.

Портативный пистолет в руке Дианы выстрелил, пуля поразила женщину в левый глаз. Окровавленная голова импульсивно откинулась назад, и тело сотрясла агония, которая передалась пальцам, нажимавшим на курок. Прозвучало три выстрела. Но конвульсии умирающей отодвинули пистолет прочь от головки Люси, и единственным вредом, который причинили эти три пули, стали отколотые от потолка куски белых звукоизоляционных плиток.

Мариска Сэвидж, снимавшая всю эту сцену, уронила голокамеру и бросилась вперед, чтобы подхватить на руки истерически плачущую Люси. Она обернулась к обоим «Кабальерос» и обвиняющим тоном воскликнула:

– Дети могли погибнуть! Диана опустила оружие.

– Больше они не будут угрожать моим детишкам, – сказала она.

– Но вы подвергали детей риску!

Во время спора Сума быстро осмотрел тела. Затем нажал на кнопку интеркома в стене, чтобы сообщить о случившемся в центр охраны ХТЭ. Теперь он опустился на колени перед одним из настоящих Голубых, тряся его за плечи.

Шеф ацтеков поднял голову на операторшу:

– Мы ничем не рисковали, мисс Сэвидж. Если бы они взяли нас заложниками, то дон Карлос приказал бы залить сюда пару сотен литров бензина и бросил бы спичку. Или это сделал бы кто-нибудь еще.

Сэвидж с трудом перевела дыхание и побледнела.

– Мы не ведем торг за жизнь заложников, – продолжал Сума. – Нам приходится либо спасать их, либо сжигать. Третьего не дано.

Сэвидж перевела взгляд на капитана Диану Васкез. Та утешала детей, проверила, не пострадал ли кто из! них, но все же заметила взгляд операторши.

Арчи наконец почти удалось разогнуться, и он стоял, прислонившись спиной к операционному столу, массируя скулу, где уже явственно начинал проявляться огромный синяк. Он поглядел на Сэвидж, и оба одновременно покачали головой. У них одновременно мелькнула одна и та же мысль: эти «Кабальерос» настолько же чужды жителям их сверхцивилизованного Федеративного Содружества, как и кланы.

– Они стреляют ракетами! – затрещало в наушниках Кэсси. Голос с ковбойским акцентом не назвал себя: так было принято в Семнадцатом полку. – Сокол упал!

– Не соврал, – заметил Сэмми Чэто, быстро увертываясь от разлетающихся веером цементных осколков, отлетевших от фабричной стены позади него. За секунду до этого всем разведчикам пришлось спасаться от целого ливня строительного мусора, который устроил младший Камачо своим падением.

Сейчас диверсанты не обращали на разведчиков никакого внимания. Одна группа засела на вершине стены, но она резко потеряла интерес к пехотинцам, пока обстреливала специальными ракетами прыгающего «Беркута». Разведчики несколько раз обошли близлежащие улицы. Но либо большинство диверсантов ушли из этого района, либо они сейчас были где-то на территории ХТЭ.

– «Феникс» идет, – сказал рядовой Патрицио, показывая на небо в западном направлении. Напоминающий человека силуэт робота находился в прыжке, обстреливая стену ручными лазерами и огромной лазерной пушкой.

– Похоже на «Койота», – добавил чей-то голос за спиной Кэсси.

Девушка посмотрела наверх. Частая рубиновая пульсация из левой руки робота давала перебои в ритме: «Феникс» командира роты «Авангард» был оснащен последней моделью лучевого оружия, но у него имелись неполадки со средним лазером, вмонтированным в левую руку. Определенно, она узнала О'Рурка.

Робот легко коснулся земли в центре улицы, расположенной рядом с полуразрушенным зданием, куда рухнул «Беркут» Гавилана. «Феникс» не обстреливался во время полета – даже элитные десантники ОДОНа не заходили так далеко в рвении, чтобы выступать с мелкокалиберным оружием против дальнобойных лазерных пушек. Но в тот момент, когда ноги робота коснулись черной поверхности асфальта и его колени согнулись, чтобы ослабить удар о землю, к нему полетело множество ракет, оставляя за собой усики белого дыма, словно со стены опустилось огромное кольцо, светящееся белым фосфорическим светом.

Робот превратился в гигантского пылающего человека, стоящего в озере огня.

– Черт побери! – сказал сержант Дике. – Это просто ад.

– Меня подбили, – произнес капитан О'Рурк по линии связи. Юный черный нортеньо произнес эти слова спокойно, словно он вышел в хороший день прогуляться вдоль берега Ямато. Дон Койот всегда держался невозмутимо, не позволяя эмоциям выплескиваться. Эти качества резко выделяли его среди других «Кабальерос», которые не отличались хладнокровием.

Хотя в голосе О'Рурка и не чувствовалось этого, но он встревожился не на шутку. Прыжок и работа всех лазеров подняли температуру в кабине выше нормы. А теперь, когда машина оказалась в липком напалме, стрелка указателя уходила все дальше за красную черту. «Феникс» еще не был оснащен двойной системой предохранения от жара.

– Катапультируйся, Койот, – настаивала Кали. – Ты ничего не сможешь сделать, и если твоя машина не взорвется, мы заберем ее, когда закончится эта заварушка.

Дон Койот получил свое прозвище не просто так. Хотя эти хищники считались наиболее назойливыми вредителями на ранчо, койотов древней Земли намеренно захватили с собой эксцентричные и непокоренные переселенцы, которые колонизировали мир трех планет. Животное это оказалось мерзким, отвратительным, не признававшим никаких законов – такими же были и «Кабальерос». Койоты также отличались хитростью и исключительной способностью к выживанию. Они были единственными млекопитающими, численность которых после европейской колонизации возросла.

В случае необходимости капитан О'Рурк проявлял чудеса храбрости. Он знал, когда следует огрызнуться. Это послужило причиной, из-за которой дон Карлос вверил ему командование ротой.

Катапультирующееся кресло с воином вылетело из пламени, охватившего робота. Система была рассчитав на таким образом, чтобы выбросить водителя немного назад: ведь если он катапультируется, значит, враг находятся впереди. К несчастью, этот сумасшедший обстрел произошел так быстро и породил так много пламени и огня, что, когда реактор «Феникса» вышел из строя, робот еще не успел выпрямиться и потому стоял теперь, немного нагнувшись вперед. О'Рурк взлетел прямо вверх. Его парашют расцвел в небе, словно призрачный цветок.

Ветер со стороны реки подхватил кресло с водителем и понес на юго-запад – прямо на врагов. Прерывистые нити трассирующих пуль понеслись по направлению к фигуре, висящей под парашютом, которая быстро приземлилась на улице за стеной.

Роботы Девятого полка «Призраков», выстроенные шеренгами в свете прожекторов на базе в одной из южных окраин Масамори, напоминали армию древнего китайского императора. Пройдя мимо застывших в ожидании машин, Элеанор Шимацу широкими шагами подошла к «Боксеру». Когда она была в одном шаге от «Мстителя», девяностотонной военной машины, вперед выступила коренастая фигура и поклонилась: – Тай-са.

Это был Луна – якудза, издавна приставленный к j ней шефом в качестве помощника, тени и тел охранителя.

– В чем дело? – спросила Лейни. – Мы получили приказ от правителя планеты, полковник. Он запрещает нам выступать на помощь наемникам, ведущим битву за «Хашиман Таро энтерпрайзес». Гражданская полиция вполне способна справиться с возникшей ситуацией.

На мгновение она застыла, одной рукой взявшись за поручень трапа робота, а другой закручивая локон рыжих волос на лбу. Она глядела куда-то поверх обширной плоской степи, простирающейся до каменистого побережья Шакудо, невидимого сейчас в черной, лишенной огней темноте.

Запахло предательством, и Лейни поняла это. Сохраняя верность традициям как солдат, так и якудза, она ценила полицейских немного выше, чем обычных задир со значками и пистолетами. Друзья-Увещеватели имели хорошее вооружение, но им нечего было противопоставить тем, кого секта «Слово Блейка» выслала против ХТЭ. Когда перестрелка закончится, средства массовой информации назовут нападавших «террористами», но на самом деле это великолепно подготовленные и оснащенные коммандос либо члены огромной армии Ком-Стара, которую они собрали втайне до вторжения кланов.

Этот бесполезный червяк Перси.

– Как точно изволил сформулировать высокочтимый правитель планеты свой приказ?

– Мы обязаны оставаться в состоянии боевой готовности, – сказал Луна, – но ни один робот не должен покинуть базу.

Лейни медленно улыбнулась: |

– Очень хорошо. Ни один робот не двинется с места. – Она начала расстегивать застежки костюма. – Дайте мне отряд добровольцев и транспорт из резерва. Всем выдать пуленепробиваемые костюмы и ручное оружие. И для меня тоже.

Она вышагнула из костюма. Техи, суетившиеся под ногами неподвижных роботов, старались поменьше пялиться на своего командира, которая стояла на плацу в одном нижнем белье. Скромность не очень высоко ценилась в Империи Драконис, но Лейни перешла всякие границы. Как и всегда.

– Пусть кто-нибудь сходит ко мне домой и принесет какие-нибудь ботинки, – сказала она, протягивая хладожилет двум изумленным рядовым.

Луна стоял неподвижно, уставившись на женщину жабьими глазами с набрякшими веками.

– И штаны, пожалуй, – добавила Лейни.

– Эти козлы стреляют в него! – раздался вопль разведчика.

– Дон Койот! – Впервые голос полковника Камачо послышался на линии связи. – Дон Койот, отвечайте, прошу вас.

Ни звука в ответ. В нейрошлем капитана был вмонтирован передатчик. Конечно, он мог выйти из строя. Но не меньше полдюжины штурмовых ружей стреляло в О'Рурка, когда его парашют опускался на улицу, поэтому более вероятным казалось иное объяснение молчания воина.

Словно монстр из древнего японского фильма ужасов, из руин девятой южной фабрики с грохотом выбрался «Беркут». Наблюдая за тем, как диверсанты расстреливали дона Койота, беспомощно висевшего на легком парашюте, Гавилан Камачо издал дикий вопль ярости и послал «Беркута» вперед, проломив по пути фабричные стены и расстреливая все, что находилось вокруг в радиусе трехсот шестидесяти градусов, из автоматической пушки, вмонтированной в торс машины слева, реактивной пусковой установки справа и из среднего лазера на правой руке.

Фигуры в запыленных голубых комбинезонах брызнули в разные стороны от рушащихся стен фабрики, словно испуганные перепела, когда увидели грозного робота. «Беркут» чуть заметно изменил направление, и его огромная правая нога опустилась сразу на двух человек. Раздались пронзительные вопли, которые быстро оборвались.

Завывая, словно волчья стая, водители Семнадцатого полка разносили зарядами южную стену.

Общеизвестно, что пехота может успешно сражаться с бронированными машинами лишь до тех пор, пока она располагает необходимым количеством бронебойных ракет, проще говоря, огневыми ресурсами. Эта проблема встала сейчас и перед коммандос ОДОНа: у них были только те снаряды, которые они принесли с собой. И ударная часть СНБ, выступив налегке, не имела поблизости источника их пополнения.

Ракеты и зажигательные снаряды барабанили по броне стрелявших роботов, но ограниченный огнезапас не позволял диверсантам сосредоточить сильный огонь на одной из мишеней и расправиться с ней так же, как и с «Фениксом» О'Рурка. Залпы ракет следовали друг за другом, но не оказывали заметного действия на броню роботов «Кабальерос».

Защитные костюмы ОДОНа позволили нескольким диверсантам отбить нападение группы гайчинских разведчиков и охранников ХТЭ. Но против мощного оружия и огромных реактивных пусковых установок роботов они предохраняли не более эффективно, чем тонкая человеческая кожа.

Первая атака на «Хашиман Таро энтерпрайзес» была отбита.

XXV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

15 октября 3056 г.

Сражение закончилось. Однако убийства продолжались всю ночь.

Некоторые бойцы ОДОНа укрылись в нижних этажах административного здания, расположенного через улицу от южной стены территории ХТЭ, но роботы «Кабальерос» выжгли их оттуда. Небоскребы на Хашимане сооружали на века, так же был выстроен и этот, принадлежавший дядюшке Чэнди. Хотя здание и пострадало, его можно было отремонтировать.

Гораздо большую проблему представляло собой неизвестное число коммандос СНБ, проникших на территорию ХТЭ и внедрившихся здесь под видом охранников. Чандрасехар Курита приказал опечатать фабрики. После этого отряды наемников, разведчиков, вспомогательных войск и пеших водителей при поддержке роботов тщательно прочесали территорию. Они скрупулезно проверяли удостоверения у всех находящихся внутри работников корпорации, особое внимание обращая на работников Службы безопасности, сличая эти данные с информацией компьютеров отдела кадров.

Все это вызвало серьезные трения между постоянными сотрудниками ХТЭ и «Кабальерос». В трех случаях настоящие Голубые выказали открытое неповиновение, когда какие-то гайчинские наемники приказали им разоружиться и предъявить документы. Но наемники не были расположены к долгим препирательствам: трое охранников ХТЭ погибли на месте, а двоих отправили на вертолете в Центральный госпиталь Масамори под капельницей, с трубками в носу. После того как известие о происшедшем разлетелось по территории, никто не отказывался от сотрудничества: одни добровольно, другие из страха.

Удалось изловить одиннадцать диверсантов. Одиннадцать мужчин и женщин либо оказались одетыми в черные пуленепробиваемые костюмы ОДОНа, либо их данных не оказалось в компьютере мирзы. Все они погибли. Многие покончили с собой проверенным временем способом, раскусив ампулу с цианидом, спрятанную в дупле зуба, остальных убили при оказании сопротивления. Они унесли с собой жизни еще шестерых охранников ХТЭ и пятерых «Кабальерос», в том числе и двоих водителей роботов.

Мгновение спустя после окончания кровавой бойни, устроенной в небоскребе диверсантами ОДОНа, к главным воротам подъехали два легких грузовика, набитых вооруженными бойцами «Призраков», которые предлагали свою помощь. Абдулсаттах неохотно впустил их на территорию. За пополнение поручилась капитан Макдугал, и полковник Камачо, вопреки своей обычной осторожности, поддержал Кали. Помощь регулярных войск «Дракона» была принята, и их направили на охрану лазаретов, куда все еще поступали раненые.

К операции по проверке документов ни полковник Шимацу, ни воины подразделения «Призраков» не привлекались и даже не подозревали о ней. Дядюшка Чэнди, как и Семнадцатый полк, не видели причин афишировать возможное участие войск СНБ в нападении на ХТЭ, даже перед явными союзниками.

В памяти записывающих камер охраны, расположенных по периметру территории, ясно сохранилось изображение огромного фургона, который совершенно невинно ехал вниз по улице, отделявшей фабричную стену от жилого комплекса, где обитали служащие ХТЭ. Он вырулил на обочину и взорвался, по-видимому, по команде шофера, пожелавшего погибнуть во славу «Слова Блейка». Фургон оказался загружен тремя тоннами всякой дряни, щедро политой бензином. Взрыв снес половину жилого блока и проделал огромную брешь в северной стене фабричной рамы, причинив вред ничего не подозревавшим рабочим и их семьям.

Как и бойцы ОДОНа, сектанты «Слова Блейка» быстро расстреляли имеющиеся ракеты, что превратило их сражение с ротой «Бронко» в безнадежное дело. Некоторые террористы затерялись среди жилых домов, где водители роботов с неохотой преследовали беглецов, не желая умножать число невинных жертв. Но здесь с удивительной безжалостностью выступила гражданская полиция, неожиданно решившая принять активнейшее участие в восстановлении мира, и полицейские ринулись на поиски террористов. Они вели операцию привычными жестокими методами, стреляя во все, что движется, и нанесли множество ран невинным людям, чего так упорно старались избежать дядюшка Чэнди и Карлос Камачо. Но защитники ХТЭ ничего не смогли с этим поделать.

Нападение ОДОНа проходило по совсем другому сценарию. Как стало ясно, когда следователям мирзы удалось сложить вместе все кусочки картинки, «Дыхание Дракона» привлекло к себе на службу одного из охранников Службы безопасности, который этой ночью дежурил на южной стене. В то время как дежурный персонал в центральной цитадели по видеомониторам охранных камер следил за операцией на станции метрополитена и перестрелкой на северной стене, он, вероятно, вывел из строя напарника и спустил на улицу веревку. Бойцы СНБ, одетые в комбинезоны Службы безопасности ХТЭ, вскарабкались наверх. Это оставалось всего лишь предположением, ведь когда на них обрушился огонь, коммандос ликвидировали всех настоящих Голубых, захваченных в плен, включая и предполагаемого предателя, но теория подтверждалась очевидными фактами.

Нескольких диверсантов из «Слова Блейка» удалось захватить живыми. На допросах они отрицали обвинение в сообщничестве Службы безопасности; пленные искренне верили, что им удалось тайно высадиться самим и провезти на Хашиман оружие вопреки всем усилиям Службы национальной безопасности. Диверсанты следовали собственному плану вторжения через подземку. Взрыв фургона должен был послужить сигналом для вступления в бой резервов и отвлечения внимания от команды в подземке, если бы их обнаружили после проникновения на территорию ХТЭ.

О мертвых одоновцах узнать ничего не удалось. Взрывные устройства, вмонтированные в костюмы коммандос, срабатывали в считанные минуты после смерти его владельца, превращая тела и снаряжение в черную дымящуюся массу.

Для Национальной безопасности вся акция, предпринятая сектой «Слово Блейка», была не более чем отвлекающим маневром. От адептов секты ожидали, что они потерпят неудачу, а их конечной целью являлось уничтожение полностью вымышленного научного проекта. Тем временем одоновцы ворвутся внутрь и уничтожат Чандрасехара Куриту.

Умы защитников ХТЭ волновали два важных вопроса: заставит ли неудача отступить Службу национальной безопасности и отказаться от претворения в жизнь коварных замыслов в отношении хозяина и директора корпорации ХТЭ? Или они предпримут новую попытку?

Ответ напрашивался сам собой. «Дыхание Дракона» вернется снова. И в следующий раз их удар окажется намного тяжелее.

– Если ты ткнешь отверткой вон туда, парень, – доброжелательно предупредил Сума, перегнувшись через сгорбленное плечо Астро Зомби, – панель задымится.

Два главных теха вскрыли предохранительную панель, находящуюся сбоку на голове «Джаннера», принадлежавшего Нападающему, пытаясь понять, что же там произошло. Это очень плохой знак, когда одиночная ракета сбивает с ног среднего робота.

Кэсси стояла на платформе болтающейся люльки, наслаждаясь осенним полуденным солнцем. Ветерок с реки доносил вонь горящей изоляции и человеческой плоти. Отсюда казалось, что фабрикам причинен небольшой вред, не считая, разумеется, дыру, проделанную в северной стене территории, и разнесенного взрывами здания южной фабрики. Сверху она хорошо видела выгоревшее пятно, где вспыхнул робот капитана О'Рурка, подожженный ракетами. По иронии судьбы машина не взорвалась: ее уже почти восстановили, заделав в основном внешние повреждения.

Девушка оперлась локтями о перила, не обращая внимания на то, что болтается в десяти метрах над землей. Благодарение Богу, потерь у «Кабальерос» оказалось немного. Один ацтек погиб на станции подземки, капитана Хуана Педро О'Рурка подбили, когда он катапультировался с парашютом. Полк потерял еще несколько воинов при обнаружении затаившихся диверсантов ОДОНа. Похороны и заупокойную мессу назначили на завтра.

Из уцелевших больше всех прославился младший лейтенант Нельсон Дрозд по прозвищу Нападающий. Ракета, угодившая в голову его робота, далее не повредила броню. Но ей удалось разорвать электрическую цепь и разбить хрупкие микросхемы, в результате чего полностью вышли из строя все машинные системы. Даже механизм катапультирования остался без тока.

Взрывом повредило и люк, настолько перекосив его, что Нападающий не смог выбраться наружу. Во время битвы он то отчаянно вопил, то запевал предсмертную песню, все время ожидая, что сектанты «Слова Блейка» пальнут в него ракетой.

Астро Зомби лишь дернулся в ответ на дружеский совет Сумы. Он подтолкнул дужку очков вверх, поудобнее устроив их на носу.

– Чепуха. Сам знаю, что делать. Я получил степень инженера электроники в технологическом институте на Атреусе.

– Это хорошо, – флегматично заметил Сума. – Но ей-то об этом неизвестно. Она обязательно задымится.

Астро Зомби хмыкнул и ткнул отверткой. Сначала полетели искры, затем послышалось шипение, словно поджаривали сало, и вдруг пошел коричневый густой дым. Лампочки на тестирующем приборе главного механика мигнули и погасли.

Кэсси захихикала.

– Не знаю, чему сегодня учат детей в школе, – произнес Сума, печально покачав головой. – Ты должен знать, что в подобные штуки задувают побольше дыма. Стоит выпустить его наружу – и все, баста, машина не работает.

Астро Зомби присвистнул сквозь зубы.

Сума постучал гаечным ключом по бронированной крышке открытой панели.

– Эта старушка всегда немного страдала придурью. Я вообще думаю, что это одна из первых моделей «Дженнер».

– Не валяй дурака! – сказал Астро Зомби. – Этого робота я знаю вдоль и поперек. Меньшего серийного номера нет ни у какой другой машины.

– Но посмотри сам, она совсем как старый топор моей бабушки, у которого три раза меняли лезвие и шесть раз – топорище. Если поменять каждую деталь хотя бы один раз, это будет уже другая машина, понимаешь?

Главный механик воздел руки вверх и зашагал прочь, насколько ему позволила это сделать четырехметровая платформа люльки. За его спиной Сума подмигнул Кэсси.

– Эй, Кэсси! – окликнул кто-то снизу. Девушка перегнулась через перила и посмотрела вниз. Там стояла Кали Макдугал и махала ей рукой.

– Меня сменили у лазарета, – сказала Кали. – Хочешь прогуляться?

Кэсси оглянулась. Она проявляла активный интерес к ремонту роботов, исходя из принципа: если ты знаешь, как они работают, следовательно, знаешь и то, как их вывести из строя. Но уроки, которые она извлекала из данной ситуации, показали, что мощнейшие военные машины, известные человечеству, могут оказаться потрясающе хрупкими, если выбить микросхемы из гнезд и разорвать их чувствительные контрольные цепи, и то, что старые роботы имеют такие же странности, как и старые люди. Завершающая стадия окончательного восстановления робота не входила в сферу ее компетентности, а также и интересов.

Кэсси посмотрела на Суму. Шеф ацтеков рассеянно махнул ей рукой.

Астро Зомби совсем не обращал внимания на разведчицу. Она не обиделась: тех вообще не обращал внимания на женщин. В полку об этом знали все. В то же время он никогда не показывал, что ему нравятся парни. Самые грязные языки распространяли сплетни о сношениях капитана Харриса с гигантскими человекоподобными машинами, которым он посвящал каждую свободную минуту.

– Сейчас спущусь! – крикнула Кэсси. Она заскользила вниз по трапу, словно гибкая коричневая обезьянка.

– Никогда бы не поверил в это, – сказал Арчи Вестин, – но «Кабальерос» с каждым днем удивляют меня все больше.

Столы в военном магазине, покрытые матрасами, медперсонал приспособил под госпитальные койки для пострадавшего гражданского населения из жилого комплекса. Матери пытались успокоить плачущих детей. Серьезно раненные пациенты стонали и корчились на столах, удерживаемые от падения на пол привязными ремнями, а иногда и просто эластичными лентами. Доктор Сондра – Десять Медведей, Знахарка, главный медик Семнадцатого полка – ходила между ними, осматривая пострадавших.

– Что тебе сейчас не дает покоя, Арчи? – спросил Ковбой, подкатывая к стене столик на колесах, загруженный коробками с болеутоляющими средствами.

Репортер широким жестом обвел помещение.

– Вы так чванитесь тем, что вы водители роботов, как никто из тех, кого я встречая, – сказал Арчи, – а мне приходилось освещать в печати деятельность Лиранской гвардии, Гончих Келла и Волчьих Драгун. И вдруг вы здесь в роли нянечек около штатских, – тех самых штатских, которые совсем недавно считались вашими смертельными врагами.

...Монтойа, водитель «Осы» из роты «Свинарник», не имеющий никакого отношения к отцу Монтойе, остановился и вытер лоб носовым платком. Он помогал переносить на носилках раненых и мертвых, живых отправляли в одну из городских больниц Масамори, остальных складывали под брезентом позади здания.

– У нас есть собственные семьи, ты забыл об этом? – спросил он репортера.

Вошли Джон Амос Эймс и его жена Ворон. Эймс выглядел немного ошеломленным. Водители роботов оторвались на мгновение от рутинных медицинских занятий и зааплодировали ему. Он поморщился. Ворон холодно улыбнулась.

– Мои поздравления, капитан, – произнесла Десять Медведей.

Эймс кивнул. Он был среднего роста, с длинными русыми волосами, темными бровями и меланхоличным выражением карих глаз. Сейчас он махал руками, словно пытаясь отбиться от аплодисментов.

– Спасибо, благодарю вас, – сказал он. – Если бы это зависело от меня, то я не хотел бы получить вторую нашивку таким способом. – Он только что получил продвижение по службе, сменив дона Койота на посту командира роты «Авангард».

– Если бы все зависело только от него, – холодным тоном прокомментировала Ворон, – он вообще отказался бы от повышения. Это потребует от него большой ответственности.

Французский Гость прижал руку к груди.

– Сьерра-Фокстрот! Дорогуша, полегче на мой счет. Я глаз не сомкнул этой ночью.

– Разве тебе такое в новинку? – спросила жена.

Арчи посмотрел на Ковбоя, который остановился, чтобы перевести дух, прислонившись спиной к столу, на котором лежала, возвышаясь горой, очень полная женщина с перебинтованными руками и громко храпела.

– Я не понимаю, что значат эти слова «Сьерра-Фокстрот»?

– Санта-Фе, – коротко пояснила О'Коннор. – Название столицы Сьерры сокращалось чужаками из юго-западных миров так же, как название его тезки в Южной Америке много веков назад сокращали гринго.

Как их далекие предки, деревенские кабальерос, громко выражали свое презрение к Санта-Фе и ко всему, что он символизировал.

– Заткнулась бы ты, Ворон, – посоветовал Ковбой. – Это не точный перевод.

– Но этого вполне достаточно для зрителей мистера Вестина в Федеративном Содружестве, – возразила Ворон. – Служба новостей Федеративного Содружества – это семейный канал.

– Муса и Диана говорили, что он показал класс, неплохо выступив прошлой ночью, когда эти сволочи пытались захватить детей заложниками, – сказал Ковбой. – Его маленькая подружка Сэвидж все записала на диск.

Он широко улыбнулся Вестину:

– Полагаю, что вас, тихих лис, неплохо тренируют на Новом Авалоне.

XXVI

Люсьен

Район Пешта, Империя Драконис

16 октября 3056 г.

Сидя в инвалидном кресле в саду, где свет люсьенского солнца ласкал его приветливой теплотой, проникая сквозь ветви цветущих слив, старик сжал в ладонях, покрытых старческими пятнами, тонкую, почти невесомую полоску желтоватой бумаги, испытав при этом чувство, незнакомое ему раньше, – страх за себя.

Индрахар опасался также и за судьбу Империи Драконис. Если Чандрасехар Курита на самом деле вступил в переговоры с кланами, результаты могут оказаться непредсказуемыми. Известие о том, что член семьи Координатора подозревается в измене родине на космическом уровне, просочившись в печать, повлечет за собой последствия самые тяжелые.

Но этот страх был ему давно знаком. Большую часть жизни из девяноста лет Субхаш Индрахар посвятил служению Империи. Его верность Дому Куриты даже превосходила преданность каждому отдельно взятому Курите, как это пришлось узнать на собственном опыте его давнему другу Такаси, когда Субхаш и приемный сын Нинью предприняли попытку убить его. Свои силы и страсти старик отдал службе Дракону.

Но сейчас... он не мог сдержать приступов животного страха, который гнездился где-то глубоко в ссохшейся груди.

Но так же сильно он боялся и за судьбу Дракона, а может быть, здесь что-то другое? Когда-то тело Субха-ша было гибким, мускулистым и сильным. Но он пережил силы собственного тела. Единственное, что удерживало его в жизни в течение последних лет, – это неукротимая воля.

И все же он боялся. Его страшили кланы. Субхаш содрогался при мысли о хаосе, который угрожал охватить всю Внутреннюю Сферу после короткого периода единения перед лицом сокрушительного вторжения кланов из Периферии. Его пугало, что ростки анархии могли уже пустить корни в пределах Империи Драконис. Либерализация Теодора вызвана насущной необходимостью: Империя Драконис почти полностью исчерпала свои ресурсы, и все новые попытки еще строже регламентировать жизнь граждан не уменьшали, а увеличивали энтропию. И все же Субхаш не знал, смогут ли реформы остановить процессы распада или только подхлестнут их.

Но одно он знал твердо: сейчас более чем когда-либо Дракон полагается на силу, мудрость, самопожертвование и храбрость верных его сынов – Службы национальной безопасности.

Почти век Субхаш Индрахар был мозгом СНБ. Никому, даже Улыбающемуся, не под силу так долго нести эту ношу.

Он страстно мечтал переложить ее на другие плечи. Когда-то давно ему показалось, что нашелся достойный преемник. Но Накина Гранди, выбранный им наследником, потерпел неудачу, выполняя одно из заданий учителя, и заплатил за ошибку собственной жизнью.

Сейчас Субхаш имел другого преемника, который казался еще более достойным, если его хорошенько пообтесать, – Нинью Керай. Но сейчас Нинью допустил явную ошибку. И возможно, именно в эту минуту он созерцает острое лезвие вакизаши, которым собирается совершить сеппуку.

Субхаш очень боялся такого поворота событий. У него не оставалось времени, чтобы найти нового преемника. А оставить СНБ без сильного лидера – то же самое, что бросить руль корабля Империи Драконис перед началом бури.

Это не означало, что Субхаш не верил в Теодора. Многие, а особенно выдающийся отец Теодора – Координатор Такаси, считали младшего Куриту ограниченным человеком, сомневались в его способностях и силе характера. Все они ошибались. По мнению Субхаша, Теодор Курита – величайший правитель, которого когда-либо порождал Дом Куриты.

Но если Координатор был капитаном корабля, то Национальная безопасность – его рулем. Не будь ее, у Координатора не окажется средства для руководства Империей Драконис.

Не отставка манила Улыбающегося. Он мечтал умереть со спокойным сердцем.

Легкий завиток дыма растаял в воздухе. Субхаш Индрахар выпустил из пальцев листок бумаги. Химическая реакция, начавшаяся с момента соприкосновения чернил и специальной бумаги, закончилась самовозгоранием. Тонкая полоска с посланием, как мотылек-однодневка, завершила краткое существование и рассыпалась в прах.

Это не имело значения. Улыбающийся запомнил содержание листка с одного взгляда.

Теперь ему следовало составить ответ. Судьба Империи Драконис, а возможно, и всей Внутренней Сферы теперь зависела от него.

– Ну, и как твои дела?

Кэсси шла, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки. Ей пришлось проделать несколько почти танцевальных па в черных спортивных тапочках, чтобы приноровиться к размашистому шагу высокой блондинки. Теперь Кэсси шагала легко, подняв голову и глядя на собеседницу.

– Замечательно! Просто замечательно. Я помогала Диане с малышами, они все еще не могут успокоиться после того, что произошло прошлой ночью. Капитан Васкез приказала мне убраться и немного передохнуть. Но я чувствую, что не смогу сейчас уснуть.

– Все еще возбуждена? – спросила Кали. Наряд Макдугал, которым она пользовалась вне службы, не отличался разнообразием – джинсы и мужская рубашка, завязанная над пупком. Светлые волосы небрежно заколоты на макушке, одна непокорная прядь выбилась наружу и свисала на глаза, словно щупальце. Под синими глазами залегли черные круги, на щеке красовалось грязное пятно. Кэсси почувствовала некое странное удовлетворение от того, что ее красивая подруга выглядит столь непрезентабельно.

– Сама не знаю, – ответила Кэсси, вновь удивляясь тому, что опять откровенничает с этой чертовой бабой. – Я чувствую незавершенность. Словно еще не все закончилось.

Брови Кали сошлись на переносье.

– Тебе неспокойно потому, что никого не удалось прикончить за эту ночь?

– Черт побери, что ты хочешь этим сказать? – крикнула Кэсси. Гнев закипел в ней, как плазма в реактивном двигателе.

– Я достаточно точно выразилась, – спокойно, как всегда, ответила Кали.

– Ты что, пытаешься научить меня, как делать мою работу?

– И не мечтай. Просто хочу, чтобы храбрая девочка призадумалась над некоторыми вещами.

– Я выполняю свои обязанности.

– Никто не делает для полка больше, чем ты, дорогуша, и всем это известно. Но твоей непосредственной работой является сбор информации. А убивать людей – это уже во вторую очередь.

– Иногда приходится делать и это. Мы бойцы, если ты об этом не забыла.

– Я-то не забыла. Моя работа на самом деле заключается в том, чтобы убивать людей. Но меня беспокоишь ты.

Кэсси обогнала Кали на несколько шагов. Затем повернулась и встала лицом к подруге.

– Почему?

– Ты действительно получаешь удовольствие от убийства?

Кэсси застыла как вкопанная. Злость бушевала в ней, как буря на поверхности оранжевого хашиманского солнца.

– Что ты пытаешься сделать со мной? Ослабить мою волю? Лишить ощущения остроты ситуации? Кали покачала головой:

– Нет, дорогуша. Просто хочу удостовериться в том, что ты осталась человеком.

Кэсси понурила голову и побрела прочь, крепко обхватив себя обеими руками.

– Спасибо.

Она почувствовала, что Кали шагает следом, и напряглась, боясь, что другой человек, другой мир коснется ее маленького мирка. Сейчас девушке не хотелось никого видеть.

Но Кали не дотронулась до нее. Она просто шла, держась чуть поодаль.

– Чего ты на самом деле хочешь? – требовательно спросила Кэсси. К ее собственному удивлению, в голосе прозвучало напряжение, говорившее о том, что она готова расплакаться. Глаза начинало пощипывать от закипавших слез. – Почему ты так заинтересовалась мной? Что тебе нужно?

– Стать твоей подругой. Кэсси быстро обернулась.

– Но зачем? – вскрикнула она. Слезы уже свободно текли по ее щекам. – Ты хочешь затащить меня в постель? Или думаешь, что было бы неплохо подлизаться ко мне только потому, что я такая чертовски хорошая разведчица? Что заставляет тебя ходить за мной следом, черт побери?!

– Только то, что ты такая, как есть. Кэсси уставилась на Кали. Глаза блондинки оставались почти такими же бледно-голубыми, как и небо.

– Но почему? Кто я такая?

– Кто-то, кого я с гордостью называю своей подругой.

Кэсси сделала глубокий вдох, огромный вдох, который почти переполнил ее худое тело. Она решила выпалить Макдугал все, что о ней думает, назвав лгуньей прямо в лицо, в это проклятое личико фотомодели. Вместо этого она беззвучно выдохнула воздух, отвернулась и понурила голову.

– Почему ты так отчаянно отказываешься поверить в то, что можешь нравиться только потому, что просто ты – это ты? – спросила Кали.

– Потому, что я этого не заслуживаю, – угрюмо проговорила Кэсси. – Я уличная дрянь, маленькая грязная шлюшка. Убийца.

– Ты вовсе не такая. Но можешь превратиться в такую, если хорошенько не всмотришься в собственную душу и не сделаешь выбор. Если мы слишком долго сражаемся с прошлыми кошмарами, то становимся их продолжением.

– Конечно, – проворчала Кэсси, поворачиваясь лицом к Кали. – Я собираюсь превратиться в десятиметровую боевую машину. Черт побери, прямо сию минуту.

– Ты одна подбила больше машин, чем половина наших водителей, – сказала Макдугал, – поэтому не думаю, что можешь превратиться в робота, это уж чересчур. На самом деле ты рискуешь превратиться в убивающую машину, простую и примитивную. Вместо женщины, которая может убить, если только это жизненно необходимо.

Кэсси стояла, подставив лицо солнечному свету и крепко сжав кулаки. Через минуту Кали позволила себе слегка усмехнуться:

– Ты можешь торчать здесь и копить ненависть сколько угодно, детка, – заявила она, – но я намерена встретить кого-нибудь из наших ребят и опрокинуть с ними пару хороших стаканчиков чего-нибудь прохладительного.

У Арчи отвисла челюсть. Во внезапно наступившей тишине головы всех «Кабальерос» повернулись в одном направлении. К Ковбою. Костлявый водитель робота оглядел выстроившихся полукругом товарищей, затем

снова взглянул на Вестина. Красивое молодое лицо репортера приобрело весьма странный серо-зеленый оттенок, на котором заметно выделялись веснушки.

– Кажется, я что-то не то ляпнул? – невинно сказал Ковбой.

– Точно подмечено, – подтвердила Ворон. Вестин судорожно перевел дыхание.

– Думаю, что нужно выпить, – с трудом выговорил он.

– Вот идут Кэсси и Кали, – сказала Ворон. – Предлагаю сделать перерыв и обсудить это потом.

– Когда вы меня вычислили? – спросил Арчи. Они сидели в холле одни, без посторонних. Репортер допивал вторую бутылку пива. Он уже миновал обычную стадию полного отрицания всего и вся, на что его товарищи отреагировали с вежливым скептицизмом.

– Сразу, как только ты попался мне на глаза, – с язвительным удовольствием произнесла Кэсси. Она, казалось, находилась в очень злобном расположении духа. Вестин, никогда не видевший девушку в таком настроении, не испытывал сейчас никакого удовольствия. – На тебе просто большими буквами было написано: ШПИОН.

– Это на самом деле не так уж плохо, Арчи, – примирительно сказала Кали. – Подумай только, во время войны с кланами ты побывал во множестве наемных частей, выполняя определенную работу. Случайно одним из них оказался Семнадцатый полк. Службы секретной разведки Внутренней Сферы заинтересовались тобой. А затем мы оказываемся здесь, в самом сердце Империи Драконис. – Она пожала плечами. – И ты возникаешь из небытия как раз в ту минуту, когда мы приземляемся на Хашимане, и заявляешь, что хочешь заснять нас для службы новостей. И торчишь с нами целыми неделями.

– Ваш рассказ вполне убедителен, но...

– Конечно, конечно. – Кали похлопала юношу по руке. – Но никто за это не даст и горсточки прокисшего совиного дерьма, милый, потому что «Кабальерос» такое уж эффектное и прославленное войско, как Волчьи Драгуны.

– Никто ничего о нас не слыхал, – сказал Чай, – кроме нанимателей.

– И тех, против кого полк наняли, – добавил Ковбой,

– Но я на самом деле журналист из службы ново стей Федеративного Содружества.

– Уверена в этом, – сказала Кзсси. – И твоя служба новостей приобрела плохую известность из-за того, что готова наизнанку вывернуться, лишь бы кто-нибудь из правителей Домов Дэвиона и Штайнера вежливо попросил об этом. Арчи поморщился:

– Зря вы так грубо. Вы говорите так, словно мы марионетки, как... как средства массовой информации Империи Драконис.

Макдугал покачала головой:

– Нет. Существует различие между раболепной, но свободной прессой и абсолютными марионетками. Мы обычно держимся подальше от подобных вещей еще с тех пор, как слово «свободный» в Лиге Свободных Миров не означало свободу стать личными'игрушками Томаса Марика.

Вестин поднял кружку с пивом, но вдруг снова ее опустил. Лицо репортера искривилось, словно он понюхал какую-то дрянь.

– Выходит, что вы водили меня за нос все эти дни?

– Арчи, – сказала Кали, – ты нам нравишься. Правда нравишься.

– И мы даже не думали, что это когда-нибудь выплывет наружу, – добавила Ворон.

– А что... что же тогда отец Гарсия? – Иезуит когда-то прошел курс первой помощи пострадавшим и теперь пробирался через руины жилого комплекса, ухаживая за теми, кому удалось выжить после атаки террористов и «спасательной операции» гражданской полиции. Могли возникнуть трения, связанные с тем, что католическому священнику позволили выйти на улицы Империи Драконис, где христианство, за исключением лютеранства, было официально запрещено. Но отец Боб ничем не напоминал миссионера и приобрел привычку вместо пасторского воротничка носить черную водолазку. Да и в любом случае вряд ли нашелся бы человек, пожелавший затеять склоку со священником, приятелями которого были водители пятидесяти роботов. – Он шпионил за мной, ведь так?

– Он просто хотел уберечь тебя от неприятностей, приятель, – объяснил новоиспеченный капитан Эймс.

– Ты ему на самом деле очень понравился, Арчи, – сказала Ворон. – Нечто свеженькое – живой, настоящий, умеющий порассуждать парень из Федеративного Содружества – после всех нас, грубых деревенских койотов, с которыми ему до сих пор приходилось общаться.

Репортер нахмурился. Он спал этой ночью не больше, чем наемники, а им вообще не удалось заснуть, и полторы бутылки пива оказали на юношу сильное воздействие, как и крушение красивой легенды. Он стоял, слегка покачиваясь.

– Вы проявили высшую степень неискренности в отношении меня, – заявил он.

– Эй, Арчи, не следует грязно выражаться в присутствии женщин, – одернул его Ковбой. – Мы же вовсе не хотели избавиться от тебя. Дом Дэвиона мог бы заслать сюда кого-нибудь другого, с кем хлопот не оберешься.

Кали Макдугал уронила голову на стол. Вестин затравленно посмотрел на Ковбоя и выскочил наружу. Тот удивленно заморгал, глядя на собравшихся.

– Ну что я такого сказал? Что я сказал? Ворон пристроила острый подбородок на ладони и изумленно уставилась на него.

– Ковбой, – спросила она, – ты от рождения такая глупая задница, или тебя пришлось специально обучать правилам плохого поведения в школе?

Сквозь прозрачную стену в комнату проникали сумерки с моря Шакудо. На полу из зеленого мрамора лежал арабский ковер с замысловатым орнаментом. Мебели было мало, но ее отличало элегантное изящество. Нинью Керай Индрахар, одинаково равнодушный как к комфорту, так и к элегантности, стоял в центре комнаты, глядя, как прыгают голографические тени на экране в углу.

Серьезный, чисто выбритый молодой репортер стоял на фоне жилого дома, одна из побеленных стен которого обвалилась на улицу, обнажив балки конструкции, похожие на скрюченные пальцы скелета. Над руинами курился дымок. Команда пожарных заливала пепелище водой из шланга.

– Терроризм, и беспорядки, – говорил юноша. – Два бича Внутренней Сферы будоражат ныне царственную безмятежность во владениях Дракона...

– Разумеется, мой лорд убедится, как мы поворачиваем эту историю к нашей выгоде, – сказал Энрико Кацуяма, стоявший позади Нинью, что вызывало в нем тихое раздражение. Но Нинью не показывал виду, что замечает недовольство собеседника, и не сдвинулся даже на шаг назад, чтобы маленькая раболепная жаба попала в поле его зрения. – Вскоре они перейдут к показу сцен националистических волнений в Федеративном Содружестве, доказывая этим, что подобные потрясения имеют место повсюду.

– Федеративное Содружество не является нашим врагом, – сказал Нинью и добавил: – В настоящий момент. Кацуяма закивал головой:

– Разумеется, нет, лорд. Но наш народ завидует образу жизни людей в Федеративном Содружестве. Эти события дадут возможность показать, что в их жизнь тоже вторгается беспорядок. Нинью нахмурился:

– Но мы и не пытаемся скрыть тот факт, что нападающими были террористы «Слова Блейка», даже делаем на это особый упор, чтобы скрыть собственное участие в операции. Какое отношение секта «Слово Блейка» имеет к Федеративному Содружеству?

– Разумеется, никакого, лорд. Но что из этого? Мы показываем публике одно, говорим другое, и никто не сомневается в истине. – Глаза Кацуямы блеснули. – Эта техника в совершенстве отработана старинными мастерами двадцатого века.

Нинью басовито хмыкнул и показал на экран. «Стрелец» наемников поднял руку, и попавшая в западню женщина с ребенком на руках шагнула с балкона полуразрушенного дома на ладонь робота.

– Они делают из наемников Чандрасехара Куриты прямо-таки героев, – заметил он. – Вы согласны?

– Почему же нет, лорд? – Кацуяма несмело улыбнулся. – Мы обернем это к нашей выгоде во время второго этапа задуманной операции.

Второй этап... Этот человек говорил об этом жизнерадостным голосом. Словно провал вчерашней ночью оказался чем-то само собой разумеющимся, даже преднамеренным, простым средством для достижения намеченной цели.

Нинью подошел к прозрачной стене. Поверхность моря казалась черной. Верхушки невысоких волн окрашивались светом заходящего солнца, отчего рябь на воде напоминала задний фон древних написанных маслом картин.

Хуже всего, что оценку положения этого маленького толстого специалиста по средствам массовой информации поддержал в послании приемный отец Нинью, которое пришло сегодня днем по гиперимпульсной связи. «Думай о происшедшем как о разведке боем, сын мой, – писал Субхаш Кндрахар. – Нам необходимо было узнать, что представляют собой силы обороны нашего врага. Теперь мы выяснили это. заплатив малую цену».

Учитель, разумеется, имел в виду цену жизней более сотни террористов «Слова Блейка», которые ничего не значили для Нинью Керай Индрахары или его приемного отца. Гораздо труднее давалась потеря тридцати шести коммандос ОДОНа. Нинью понимал, что их жизни считались мелочью, без размышлений отданной на службу Дракону; так же ценились и его собственная жизнь, и жизнь учителя. Но молодого человека удручало, что за столь ничтожный результат пришлось так дорого заплатить.

Наемники понесли скандально малые потери, что заставляло Нинью испытывать стыд. Кроме того, хотя штурмовая команда СНБ была вооружена ракетными установками, они не ожидали, что столкнутся в битве лицом к лицу с роботами. Бойцы ОДОНа намеревались бесшумно проникнуть внутрь, уничтожить Чандрасехара Куриту и уйти так же тихо, как и вошли. План, однако, провалился, и членов отряда безжалостно перебили. И кто? Варвары, которые даже не превосходили умением вышколенных бойцов.

Утихомирить бушевавший внутри стыд можно было, лишь покончив с собой. Но послание отца лишило Нинью этой возможности, ясно показав, что сеппуку явится лишь уклонением от долга Дракону. И ученик принял это, как принимал все, что приемный отец возлагал на него.

Итак, ему оставался только гнев. Он должен удовлетворить жажду мести, направив его против этого нелепого и толстого дурака дядюшки Чэнди. И его любимых варваров.

– Лорд, – почтительно произнес Кацуяма, – взгляните сюда.

Нинью бросил взгляд на голоэкран. На нем снова появилось лицо диктора.

– Несколько часов назад, – сообщила она, – трагические и ужасающие события в городе были заслонены или, если так можно выразиться, отступили в тень для обитателей южной полусферы Хашимана, когда ночное небо осветила необыкновенно яркая вспышка.

Лицо женщины на экране сменилось изображением звездного неба. Нечто, похожее на гигантский метеорит, а еще больше – на горящий товарный поезд, прочертило по небу желтую светящуюся полосу, обрамленную багряным дымом.

– Это феерическое зрелище явилось знаком трагедии, – озабоченно произнесла диктор. – Произошло катастрофическое столкновение космического корабля «Пегги Сью» и зарегистрированного в Федеративном Содружестве Т-корабля «Прекрасная Маргаритка». «Пегги Сью» потеряла управление. Подобные несчастные случаи чрезвычайно редки...

– Интересно, кому он понадобился? – задумчиво произнес Кацуяма.

Нинью тряхнул головой. Молодого человека мало заботило, сколько космических кораблей падало с неба.

Он старался не выдать закипающего в нем гнева.

XXVII

Масамори, Хашиман

Империя Драконис

17 октября 3056 г.

В оранжерее пахло влагой и землей в горшках, и в воздухе стоял туман.

– Ну, дочка, – произнес Чандрасехар Курита, – Нинью Керай проверил нашу оборону. И признал ее сильной благодаря тебе и твоим друзьям «Кабальерос».

– Он вернется, – ровным голосом произнесла Кэсси.

Чувственные орхидеи окружали их, похожие на застывшие многоцветные взрывы. Дядюшка Чэнди, набивавший торфяной мох в горшок под оранжево-черным цветком, повернулся к девушке и улыбнулся.

– Разумеется, вернется, – сказал он, похожий на Будду в своем садовом переднике. – Вопрос в том, что мы намерены предпринять?

– Перехватить инициативу, – предложила Кэсси. Дядюшка Чэнди рассмеялся:

– Твоя самонадеянность просто прекрасна, девочка. Выхватить инициативу из рук такого человека, как Нинью Керай, равноценно попытке отобрать у голодного банза кусок свежего мяса.

В исследованном космосе существовали две дюжины хищных животных, которых именовали «банзами».

Кэсси вскинула голову, отбросив с глаз непокорную прядь волос.

– Есть другой вариант: спокойно ждать удара ножом, – закончила она бесстрастным голосом.

Дядюшка Чэнди взял в руки совок. Обернулся, рассматривая девушку. Глаза Куриты напоминали глаза амфибий с набрякшими веками. Он сосредоточенно крутил в руках инструмент. Кэсси пошла на риск, осмелившись поучать его, и знала это.

Дядюшка Чэнди улыбнулся.

– Ты мудра, дочка, – сказал он, – в своих чувствах, но не всегда в манерах.

– У вас, кроме меня, хватает людей, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Толстяк оглушительно расхохотался.

– Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, – заметил он. – Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно!

Он сделал особое ударение на слове «потеряно». Кэсси это не испугало.

Курита снова повернулся к растениям.

– Что нового по поводу «Прекрасной Маргаритки»? – спросила девушка.

– Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план.

– Но клановцы...

– Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула.

– У меня для вас припасено специальное задание, – сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, – на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу.

– Мои уличные контакты...

– Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью?

Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать.

– Если когда-нибудь, – сказала она, – то никогда.

Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком.

– Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро – понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец?

Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение.

– Что нам действительно необходимо сделать, – произнес он, – так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него.

Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния.

– Так что же мы можем сделать? – спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара – человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси.

– Доказать нашу невиновность.

– Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение.

– СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны.

Кэсси прислонилась спиной к полке:

– И кто этот действительный преступник?

– Танади, – ответил дядюшка Чэнди. – Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы.

– Вы уверены в этом?

– Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами:

– Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными?

– Печально, но нет. За ними отправитесь вы.

– Вы хотите заслать меня туда?

Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад.

– С кем мне придется иметь дело?

– Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в «Тораши Гьяру», – сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. – Редмонд Хосойя – человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени.

Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся.

– К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы.

– Мы должны действовать немедленно, – сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. – Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее.

Происходило то, что «Кабальерос» называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание.

Совет состоял из офицеров – начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель «Крестоносца» из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали.

Сдвинутые вместе столы образовали один огромный с гол. Дон Карлос сидел во главе стола, а его офицеры расположились по обеим сторонам в порядке старшинства. Это значило, что младшим офицерам приходилось кричать, чтобы быть услышанными. Впрочем, «Кабальерос» не стеснялись подобных вещей.

– Так обычно мыслят те, кто сидит в крепости, – заявил старший лейтенант Джеймс Строптивый Парень, командующий ротой «Джеронимо». Чистокровный команч, он постоянно сокрушался по поводу того, что членов его команды зовут апачами. – Полагаются на стены, которые защитят.

Пони-с-Белым-Носом кинул на него бесстрастный взгляд. Глаза воина поблескивали обсидианом.

– Мы подписывали контракт на защиту фабричной территории, но не спорткомплекса, – сказал он. – Следующие атаки ожидаются здесь. А если так и будет, то стоит ли оставлять наших детей и парней без защиты? Строптивый Парень нахмурился. На это он ничего не мог возразить. Певец говорил мало, но уж если высказывался, ему почти никто не возражал.

– Таким образом мы сконцентрируем наши силы, – твердо сказал капитан Бобби Бигэй. – Решено! Теперь перед нами встал другой вопрос: способен ли полковник Камачо по-прежнему командовать нами?

Тишина обрушилась на присутствующих, как упавший «Боксер».

– Что ты сказал, злобная дрянь? – спросил Певец.

Красивое лицо Бобби Волка стало цвета кожи на его сапогах, и он начал подниматься с места. Сидевший по правую руку от отца Гавилан Камачо нагнулся вперед.

– Не волнуйся, Бобби, – спокойно произнес он. – Сейчас это не так важно.

Сверкая глазами, командир роты «Свинарник» снова занял свое место за столом.

– Попахивает заговором, – произнесла Кали Макдугал.

Все головы повернулись к ней. Она сидела, откинувшись на стуле, кисло улыбаясь.

– Мне кажется, что некоторые из наших недоумков выбрали довольно удачное время для смены власти.

Град вопросов, замечаний, аргументов обрушился на «Кабальерос», словно пожар прерий заполыхал в столовой.

– Полковник Камачо бросил нас во время атаки террористов, – пыталась перекричать общий шум Зазнайка Торес.

– За этим стоишь ты, Габби? – спросила Кали.

Молодые офицеры начали беспокойно обмениваться взглядами, и затем все обернулись на высокую светловолосую Кали. Никто не оказался готовым ей противостоять.

– Никто не сомневается в храбрости моего отца, – произнес Гавилан. – Хотя его поведение во время последнего сражения вызвало множество вопросов. – Офицер заколебался. – Даже у меня самого.

– Он оцепенел, – заявил Бобби Волк. – И не командовал полком, когда был нам нужен. Полковник слишком глубоко погрузился в прошлое.

– Мы победили, или вы это забыли? – оборвала его Кали. Раскольники смотрели на нее. Она задавала вопросы, которые им не нравились, указывая на то, чего никто не хотел знать.

Голова полковника упала на грудь, словно налитая свинцом.

– Вы правы, – произнес он по-испански. – Я не могу сосредоточиться на командовании.

Карлос Камачо поднял взгляд с заметным усилием.

– Подобное поведение неприемлемо для командира...

– Дон Карлос!

Шум утих. Бар-Кохбе не требовалось повышать голос. Как и всегда.

– Мы находимся в чрезвычайно опасном положении, – медленно произнес он, растягивая слова. – Мы прошли вместе с вами через многие сложные времена полковник. Думаю, нам потребуются ваши рассудительность и опыт, чтобы пройти и через это. – Он обвел всех присутствующих в зале заседаний свирепым взглядом. – Если полковника Камачо сместить с должности, мне придется всерьез подумать о том, чтобы составить ему компанию.

– Значит, вы трус, если показываете хвост перед лицом опасности! – запальчиво крикнул Гавилан.

Намеренно медлительно, словно «Атлас», вращающий торс, Бар-Кохба начал поворачивать лысеющую голову до тех пор, пока его глаза – пугающе синие на загорелом лице с седой головой – не остановились на молодом командире, словно щелкнули затворы ракетной установки перед выстрелом.

– В интересах полка, – медленно начал Ребби, – и из уважения к вашей семье, с которой я нахожусь в дружеских отношениях уже долгое время, я советую никогда не говорить этого.

Гавилан побледнел, на его мелово-белом лице ярко выделялись усы. Парень не был трусом. Но его нельзя было назвать и полным идиотом.

Бар-Кохба был одним из наиболее уважаемых членов полка из-за хладнокровной мудрости, проявляемой в самых критических ситуациях. Его уважали за барсучью храбрость, которую он проявлял, будучи загнанным в угол, и за недюжинный опыт вождения робота. Ребби не поддавался на провокации.

Сдержанность перед лицом явного вызова не входила в число добродетелей его народа. В отличие от многих евреев того времени, предки Бар-Кохбы не протестовали против мер, которыми пользовались военные режимы Израиля в двадцать первом веке. Они гордились репутацией страны как сильной военной державы, и поколения после Великого Примирения захватили эту гордость с собой, в бесконечные пределы новообразованной Новой Испании. Там они адаптировались в среде ковбойской этнической группы и стали называться «еврейскими ковбоями», разделив веселую пиратскую жизнь остальных «Кабальерос». Они тщательно воспитывали в детях традиционную свирепость, которая в ветхозаветные времена предписывала завоевателям основывать еврейские поселения вдоль границ, чтобы отпугивать захватчиков, словно изгороди, полные колючек. Гавилан склонил голову и прикусил язык.

– Это не первый случай, – вступил в разговор офицер полковой разведки Гордон Бэйрд. Он всегда выговаривал слова с трудом, словно выжимая их из глотки. – Все знают, что я старый товарищ по оружию полковника Камачо и никому не позволю говорить о нем дурно. Но... – Он печально покачал безукоризненно причесанной седой головой, перехватывая роль старейшины полка. – Дело в том, что он стал рассеян и уже давно пренебрегает делами полка.

– Это правда. Тихий женский голос, прозвучавший справа от полковника, произвел такой же эффект, словно в зале с грохотом разорвалась граната. Поднявшийся шум моментально утих. Все смотрели на женщину, вставшую рядом с патроном.

– Уже некоторое время дон Карлос не считает себя способным выполнять возложенные на него обязанности. Я закрывала на это глаза. Но сейчас, похоже, ситуация в корне изменилась.

Полковник с немым изумлением смотрел на Марисель Кабреру. Выражение покорного смирения исчезло с его лица. Он был разгневан.

Камачо встал. Целую минуту дон Карлос смотрел ей в глаза, и все застыли в ожидании, словно целый корабль, нагруженный тишиной.

– Полковник Кабрера, – произнес он, и его лицо постепенно из белого стало ярко-красным, – вы уволены с поста адъютанта. – И размашистыми шагами покинул комнату.

Железобетонная уверенность Дамы Смерти треснула, как нагрудная броня, разбитая выстрелом из ружья Гаусса. Она закрыла лицо ладонями и с плачем выбежала вон.

Столовую захлестнул дикий шум. Кричали все одновременно. Многие «Кабальерос» вскочили на ноги. Самые воинственные уже приняли боевую стойку, сжимая кулаки или протянув руку к кобуре.

В ограниченном пространстве комнаты треск ионизирующего луча лазерного пистолета показался гротескно громким. Все утихли, почувствовав звон в ушах, и повернули головы к главе стола.

Капитан Кали Макдугал спрятала лазерный пистолет в кобуру.

– Хорошо еще, что эти дома строились так прочно, – заметила она и огляделась. – Думаю, вы забыли об одной крошечной, совсем маленькой детали.

– О чем бы это, Кали, дорогая? – спросила Зазнайка язвительным тоном.

– Мы в осаде сейчас и здесь. И знаем, что весь мир за пределами этих стен может завтра восстать против нас. Но у нас есть одно преимущество – полк, который называется семьей. Нельзя допустить, чтобы сражение разгорелось между нами.

– Но полковник... – снова начал Бобби Волк.

– Слушай меня, черт побери! Неужели непонятно, что мы увязли намного глубже, чем когда сражались с Ягуарами на Джеронимо?

– О чем ты говоришь? – требовательно спросил Гавилан. – Клановцы побеждали Змей с такой же легкостью, как и нас.

Она остановила его взглядом, таким же чистым и безмятежным, как отражавшееся в оконном стекле голубое небо.

– На этот раз, Габби, это не случайный налет, – мягко произнесла она. – Нам придется воевать. И это коснется всех «Кабальерос».

Кали сидела, прислонившись спиной к стене, и курила сигарету. Комната отдыха пустовала; капитан могла побыть наедине со своими мыслями. А это была неплохая компания.

В дверях появилась кудрявая светлая голова Арчи Вестина, он огляделся, увидел Макдугал и, поколебавшись, вошел внутрь.

– Составить вам компанию, капитан? Она вздохнула и только развела руками. Репортер кивнул и занял кресло напротив.

– Если ты разыскиваешь Кэсси, – сказала Кали, – она занята. И какое-то время будет вне досягаемости.

– Кэсси? – Он тряхнул головой. – Нет. Она красивое и восхитительное создание, но я решил, что достаточно потратил времени, стучась головой в эту кирпич-: ную стену, благодарю вас.

Кали приподняла бровь, глядя на него:

– Возможно, ты поймешь, что дело стоило затраченных усилий. Даже если немного попортишь прическу.

Он усмехнулся:

– Вы весьма необычная женщина, капитан Макдугал, осмелюсь доложить.

– Принимаю это за комплимент, – ответила она. – Кстати, я тут раздумываю, не пристрелить ли тебя без лишних слов, у меня хватает проблем и без агента Дома Дэвиона за спиной.

Губы Арчи под тонкими, словно карандашом нарисованными усиками напряглись.

– Они, возможно, решат, что вы оказали им услугу. К вашему сведению, глава Службы безопасности – мой дядя.

– Правда?

Он кивнул.

– Это вовсе не государственный секрет. Я действительно Арчи Вестин, а моя мать действительно урожденная Летиция Кромвель. Все это официально зарегистрировано там, в Солнечной Федерации.

Она взглянула на юношу, и репортер мгновенно поправился:

– Я хотел сказать, в Федеративном Содружестве. Боюсь, что допустил зловещую оговорку.

– Ваши слова могут вскоре оказаться точными, причем в самом ближайшем будущем.

Он вздохнул:

– Надеюсь, что нет. Меня вырастили как верного сына и слугу Федеративного Содружества.

– Да? Ну а меня вырастили верной дочерью Лиги Свободных Миров, и посмотрите, что из всего этого вышло. – Она наклонилась вперед. – Так каким ветром вас занесло в секретную службу к вашему дяде ну?

Он пожал плечами:

– Мальчиком я боготворил его. Хотел подражать" ему во всем и этим доводил мать до бешенства.

– И когда достаточно подросли, то поступили к нему на службу?

– Да, конечно. – Он уныло покачал головой. – Знаю, что не настолько хорош, как все эти рыцари плаща и кинжала. Я начал карьеру очень активно в качестве оперативника, если вы способны в это поверить. Опять-таки следуя примеру дяди Яна, он ведь тоже начинал службу в М-шестнадцать.

– Хочу отметить, что вы держали себя в полном coответствии с ролью репортера новостей. – Кали затянулась сигаретой. – Итак, вы вступили в ряды «Бешеных Лис». И что же произошло дальше? Арчи вздохнул:

– Вмешалась мать. Она чересчур опекала меня и донимала дядю до тех пор, пока он не согласился дать мне другую работу. Мама говорила, что я последний носитель имени Вестинов. Ужасная женщина дама Летиция!

– Понимаю.

– Это мой первый выезд по легенде. Помимо всего прочего, я выполнял весьма важное задание. Прошу прощения, но Федеративное Содружество интересует, где находится Семнадцатый полк и почему он так резко переместился в самое сердце Империи Драконис, которая во Внутренней Сфере именуется Синдикатом Драконов, да еще на службу к Курите. Но это не столь важно.

– Ну и пусть, Арчи. Мы достаточно высоко ценим себя, и нам наплевать на весь космос.

Они помолчали. Затем Кали вздохнула и потушила сигарету в пластиковой кофейной чашке.

– Так в чем дело, Арчи? Полагаю, есть причина, по которой тебе больше не надо скрываться? Он только развел руками:

– Вы снова поймали меня. Вы самая проницательная из женщин, Кали.

– Сбереги мыло на будущее, возможно, оно еще пригодится. А теперь признавайся, что еще у тебя на уме, помимо прически?

Он прикусил губу:

– Все это время я находился в глупейшем положении. Разве нет?

– Ага.

– Я обвинял всех «Кабальерос» в том, что они водили меня за нос. Знаю, что это было мелочно и глупо с моей стороны, но учти, я действительно обозлился, хотя сам здорово промахнулся, попытавшись обмануть ТЕБЯ.

– Но заметь, никто не держит на тебя зла.

– Так и есть. Так или иначе, мне хотелось увидеть тебя и извиниться. Существует ли способ загладить мою вину?

Кали оглядела его с ног до головы, и на ее лице, медленно расплылась улыбка:

– Угости меня обедом. Настоящим стейком. Местное начальство плюет на протесты индуистов против поедания мяса коров.

Арчи ошарашенно заморгал и затем усмехнулся.

– Милая леди, – заявил он. – Я в полном вашем распоряжении.

XXVIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

21 октября 3056 г.

– Кто это восхитительное создание с толстяком? – спросил достопочтенный Персиваль Филлингтон, граф Хашиманский, своего верного слугу Гупту Йоримото.

Не поворачивая круглой головы, с выбритыми висками и копной каштановых волос, тщательно собранных на макушке в «конский хвост», стоящий рядом с правителем планеты человек низенького роста поглядел через прекрасно обставленное помещение пентхауза цитадели на хозяина вечера. Одетый в обычный; кричаще красный халат, дядюшка Чэнди одной рукой сжимал огромный бокал из шринагарского хрусталя, наполненный бренди, а другой вел прекрасную женщину.

– Полагаю, это новая игрушка, милорд, – прошептал Йоримото тщательно рассчитанным голосом, чтобы выделиться на фоне обычного коктейльного общего разговора и достичь ушей графа, но никого более. Поколения его семьи служили личными слугами графам Хашиманским; как и все они, Йоримото готовился занять предназначенный ему пост, учился этому высокому ремеслу с самого рождения. – Одна из многих, но с ней я не знаком.

Перси усмехнулся с нескрываемым энтузиазмом.

– Ас ней стоило бы познакомиться, запомни мои слова. – Строгая невозмутимость самурая не была присуща молодому правителю Хашимана. Такое качество не вырабатывалось долгими и упорными упражнениями, хотя граф и приберегал ее для официальных церемоний.

Все знали, что Перси – простофиля. Недалекость графа, однако, рассматривалась как преимущество для государства. Помимо главного дэнтра управления Империей Драконис, расположенного на Люсьене, который появился в результате неизвестных широким массам реформ Теодора Куриты, отдельные правители планет Империи все еще пользовались достаточной автономией. И если глава такой важной планеты, как Хашиман, оказался простофилей, то это служило на благо интересам Дракона.

Однако и не такой простак, как молодой граф, мог согласиться с заключением Перси. Женщина была немного выше обычного для Империи Драконис женского роста, примерно 165 сантиметров, по-мальчишески стройна в отличие от длинноногих и грудастых блондинок, которых традиционно любили сановники Куриты. Острые высокие туфли на шпильках делали ноги незнакомки еще длиннее, хотя они и без того выглядели достаточно длинными для небольшого роста и безупречно вылепленной фигурки. Великолепные округлости форм подчеркивались тесно облегающим платьем из несравненного изумрудного цвета шелка, вытканного в хашиманском городе Кураносуке. Бесстыдно рыжие волосы с металлическим отливом дисгармонировали с халатом ее спутника, но изумительно сочетались с платьем. Нежную смуглую, выдававшую азиатское происхождение кожу девушки и прелестные черты лица даже Перси нашел очаровательными.

Незнакомка заметила, что он смотрит на нее, и оглянулась на своего спутника. Дядюшка Чэнди обменивался неискренними выражениями вежливости с местными сановниками более мелкого ранга, полностью забыв о ней: ведь Кэсси была всего-навсего женщиной. Даже удивительно, что этот самоуверенный Чандрасехар демонстрирует такую типичную для Куриты добродетель, и Персиваль почувствовал легкий укол зависти к тому, что этот мужчина может проявлять явное равнодушие к подобной женщине.

Она снова посмотрела на Перси и улыбнулась. От этой улыбки сердце его забилось с перебоями. Граф с трудом подавил волнение.

– Если ваше сиятельство позволит, я наведу о ней с справки, – предложил Йоримото.

Перси отмахнулся от него:

– Не сейчас, не стоит вести нескромные расспросы в самом сердце владений нашего хозяина. – Он с сожалением покачал головой. – Ужасна сама мысль, что такая прелестная девушка связана с огромным боровом Чандрасехаром.

– Разумеется, лорд. – Йоримото коротко улыбнулся.

Перси опять подавил вздох. Этот личный слуга был предан Курите до мозга костей, его огорчала мысль, что прелестный кусок мяса пропадает зря, и вовсе не волновала глубокая трагедия прекрасной души, которую, как думал граф, он увидел в едва уловимой искорке, мелькнувшей во взгляде незнакомки, в глазах, зеленых, как дикие леса в мае на холмах Тримурти, – трагедию души, захваченной в плен Чандрасехаром.

Мысленно на мгновение правитель планеты преобразился в рыцаря, облаченного в доспехи, но не в самурая в крикливо расписанной лакированной стальной броне, сидящего на приземистом островном пони. Нет, он представил себя в средневековых европейских доспехах, в шлеме с забралом, на могучем белом коне. Всплыл из тайников памяти один из романтических образов его юности, очень быстро преодоленных. Во владениях Дракона не оставалось места сражающимся с Драконом всадникам. И все же его учителя, которые оказались образованными людьми, как это было принято на такой космополитической планете, как Хаши-ман, уверились, что он прочел книгу Мигеля де Сервантеса о древнем идеале рыцарства.

Почувствовав легкий голод, правитель планеты направился к буфету, который представлял собой, разумеется, нечто экстравагантное, с исключительным выбором еды, причем сервировка отличалась самым безупречным вкусом. Хотя в основе культа Дракона лежал аскетизм, предполагалось, что знать должна жить вволю, выставляя такой образ жизни напоказ, чтобы продемонстрировать массам, как они наслаждаются своим высоким положением в обществе. В этом заключалась еще одна обязанность, сопутствующая высокому родовому имени, от чего не уклонялся Чандрасехар Курита.

О вечеринках толстяка Чэнди шли толки по всему Хашиману. Праздник в честь победы над сектантами «Слова Блейка» директор ХТЭ отпраздновал, как полагалось, на полную катушку.

Воспользовавшись украшенными изящным орнаментом серебряными щипцами в виде журавлиных крыльев, Перси положил себе золотой ломтик дыни рядом с маринованным морским скорпионом, и в это мгновение до него, словно песнь соловья, донеслось благоухание духов, заставив молодого человека внезапно оглянуться.

Рядом с ним стояла прелестная гостья Чандрасехара Куриты.

– Что за удивительный фрукт? – сказала она. – Его вкус столь же прекрасен, как и вид?

– Это и в самом деле так, – произнес граф, чувствуя, как сердце забилось сильнее. – Это дыня Тамерлана, привезенная из Нового Самарканда. Очень изысканный вкус.

Перси искоса посмотрел на женщину. У него захватывало дух, когда он стоял рядом с ней.

– Однако если уж говорить о прекрасном, то следовало бы начать с вас. И на этом закончить.

Она улыбнулась, потупив глаза. Длинные черные ресницы слегка испуганно трепетали.

– Ваша светлость чересчур снисходительны, – произнесла девушка.

– Моя светлость лишь говорит правду, – ответил Перси. – Во всяком случае, сейчас. – Он схватил ее руку и поднес к губам.

Девушка бросила осторожный взгляд назад поверх обнаженного плеча. Сопровождающие ее люди все еще стояли в углу комнаты.

– Мое имя – Персиваль Филлингтон, – представился он. – Я имею честь служить Дракону, выполняя обязанности правителя планеты на Хашимане.

– Я узнала вашу светлость, – сказала она, почтительно опустив глаза. – Только на самом деле вы намного красивее, чем по головидению.

И действительно, Перси считал, что он прекрасно выглядит, его угловатые острые формы скрыты темно-пурпурным халатом, соответствующим его положению, под ним виднелись гофрированная белая рубашка и бутылочного цвета бриджи; волнистые, хорошо ухоженные рыжие волосы были заплетены в косичку на затылке. Он понимал, что совершенно нелепо так волноваться. «Успокойся, парень, – говорил ему внутренний голос, – не поддавайся чувствам. Она всего лишь женщина».

Тут же граф одернул себя: такая красавица не может быть чем-то всего лишь.

– Разрешите помочь вам, – сказал Перси и положил ломтик дыни на ее тарелку, вырезанную из кварца.

Девушка округлила губы в немом изумлении. Это движение даже невозможно было описать, настолько оно показалось Перси очаровательным.

– Дитя, скажите мне, как вас зовут? – вежливо спросил Филлингтон.

– Жасмин, милорд, – ответила она, – Жасмин Мехта, к вашим услугам. Я приехала из города Шринагара.

– Много прелестных вешиц прибывает к нам из Шринагара, – прошептал он с таким видом, словно цитировал древнюю мудрость. – Присядьте рядом со мной и расскажите о себе.

Ее лицо просияло и столь же быстро вновь омрачилось, на нем появилось выражение тревоги и страха, Перси почувствовал, что за его правым плечом кто-то стоит, и обернулся.

Он увидел двух гайчин из полка наемников дядюшки Чэнди. Один белый, бандитской наружности, с неухоженными темными волосами и полуоткрытым ртом, словно у него был заложен нос. Другой оказался чернокожим великаном добрых двух метров ростом и около метра в плечах. Лысая голова великана сверкала, словно полированное красное дерево в свете хрустального" канделябра. Вьющаяся черная бородка обрамляла луноподобное лицо.

– Босс приказал нам глаз не спускать с мисс Жасмин, – заорал чернокожий гигант громоподобным голосом.

– Ага, – подтвердил костлявый, кивнув головой и хихикнув, словно его товарищ пошутил.

Перси показалось, что он слабоумный.

– Пойдем туда, маленькая леди, – приказал толстый наемник. Он схватил девушку за руку огромной черной лапой.

Она повиновалась, но взгляд, брошенный на правителя планеты поверх обнаженного плеча, сказал ему о многом.

– Ваша светлость выглядит расстроенным.

Перси подпрыгнул и оглянулся. У его локтя, неизвестно откуда появившись, стоял слуга.

– Клянусь кровью Дракона, никогда больше не пугай меня так!

– Как вашей светлости будет угодно, – прошептал Йоримото, который всегда так появлялся и, должно быть, собирался поступать так и впредь. – Ваша светлость что-либо желает?

Перси посмотрел туда, где стояла Жасмин, сбоку от Куриты, несчастная и прекрасная спутница жирного и обрюзгшего кабана. Она снова умоляюще взглянула на него.

Граф заставил себя разжать кулаки.

– Моя светлость желает, Гупта, – произнес он. – Но есть вещи, недоступные даже правителю планеты.

На пути от лифта до собственного вертолета, припаркованного на крыше цитадели, Перси на мгновение задержался, поставил лакированный ботинок на парапет и бросил взгляд на сверкающий огнями фабричный комплекс ХТЭ. Это был настоящий город, пересеченный массой цепочек света, его бронзовые башни маячили вдали над всем этим, словно горы, инкрустированные лампочками. Перси вздохнул.

Действительно, величественное зрелище, подумал он. Жалко, что такое богатство принадлежит Чэнди, который позорит свое имя и оскверняет все, к чему прикасается.

– Милорд, – позвал Йоримото из-за спины.

– Ты ведь знаешь, я не брошусь вниз не оборачиваясь, – откликнулся Перси.

– Даже высокое положение вашей светлости не дает иммунитета к законам гравитации.

Перси усмехнулся ночному ветру, насыщенному речной влажностью и остро пахнущим озоном от работающих сварочных аппаратов. Разговаривать прямо, порой дерзко, с хозяевами – это была наследственная привилегия мажордомов в Империи Драконис. Однако они расплачивались за эту привилегию собственными головами, стоило им ошибиться. Перси Филлингтона всегда восхищала хорошо рассчитанная грубоватость его доверенного слуги. В этой игре Йоримото уже давно стал мастером.

Граф снова вздохнул и переставил ботинок с парапета на посыпанную гравием поверхность крыши.

– Древний король Кнуд, еще в старой Англии, на Земле, часто доходил до смешного в своей мании величия: он сидел в тронном кресле на пляже и запрещал набегающим волнам прилива касаться его ног.

– Могу представить, как он промок, – заметил Йоримото.

– Разумеется, он промок насквозь. Но насмешники не обращают внимания на тот факт, что короля при дворе окружали льстецы, чья профессиональная обязанность заключалась в слепой вере во всемогущество его величества. Поэтому они считали, что даже волны послушаются приказов короля. Это привело к великому множеству оскорбительных толков. А теперь подумай, чем это кончилось.

– Смертью, – сказал Йоримото, – много тысячелетий назад.

Перси рассмеялся, слегка удивленный.

– Конечно, ты прав, – ответил он. – Но думаю, что будет правильно, если меня станут вспоминать через два тысячелетия даже из-за того, что я сморозил какую-то глупость.

Не успел он закончить эту мысль, как ночную тишину разорвал отчаянный женский крик, заставив графа оглянуться.

Из кабины лифта выскочила сопровождающая дядюшку Чэнди красавица Жасмин. Рыжие волосы ее были растрепаны, расстегнутое платье разорвано, а из носа на губы и подбородок стекала кровь. Она сбросила туфли на высоких шпильках и побежала изо всей силы прочь.

Краем глаза она заметила Перси и бросилась к нему. Двое вооруженных телохранителей дома Филлингтона немедленно прекратили наблюдение за вертолетом и кинулись за женщиной, чтобы перехватить ее.

Перси шагнул вперед. Йоримото схватил его за руку.

С потрясенным лицом правитель вырвался. Хотя дело касалось всего лишь слуги, это было серьезным нарушением этикета.

– Не связывайтесь, ваша светлость, – предупредил Йоримото. – Он все же Курита.

Охранники схватили обезумевшую молодую женщину за прекрасные обнаженные руки. Она вырывалась, как фурия.

– Он убьет меня! – громко крикнула она. – Он уже пытался меня убить!

– Толстая гротесковая пародия на Куриту, к тому же давно впавшая в немилость при дворе, – тоном, не допускающим возражений, сказал Перси. Он не добавил, что Курита подозревается в самом черном предательстве Службой национальной безопасности. Слуга достаточно хорошо знал об этом; не было нужды дискредитировать себя, произнося это вслух.

– А я правитель планеты, – добавил граф, убирая с рукава руку Йоримото.

Ведущая на лестницу дверь рядом с лифтом распахнулась. Двое гайчинских бандитов выскочили оттуда оглядываясь. Тощий схватил огромного за руку и показал:

– Вот она!

– Они бросились к девушке, издавшей крик отчаяния.

Быстрым движением мангуста ее рука метнулась к кобуре одного из охранников, державших ее, и выхватила пистолет. Прежде чем мужчины успели что-либо предпринять, она прицелилась в приближавшихся наемников.

– Вы никогда не вернете меня назад, к этому чудовищу! – крикнула девушка и нажала на курок.

Огромный чернокожий гайчин зашатался, когда пули ударили его в живот. Темные пятна крови расцвели на рубашке. Он обхватил себя руками, качнулся назад и сдавленно застонал, а охранники тем временем боролись на крыше с девушкой и наконец отобрали у нее оружие.

Охранник, вновь завладев своим оружием, приставил его к затылку плачущей женщины.

– Остановитесь! – крикнул Перси и шагнул вперед. Он слышал, как за спиной протестует мажордом, но пропустил его советы мимо ушей. – Отпустите ее.

Эта женщина находится под моей защитой!

Охранники недоуменно уставились на него.

– Но, ваша светлость, она застрелила этого человека!

– Он напал на нее. – Телохранители смущенно смотрели на него: право на самооборону не было гарантировано законом гражданам Империи Драконис. – Он был гайчином, напавшим на хашиманскую женщину, – добавил граф.

Это привело телохранителей в чувство. Чужакам следовало показать их место, если они переходили границы. Охранники отпустили Жасмин и развернулись лицом к наемникам.

Тощий гайчин склонился над телом товарища, лежавшего без движения. Когда он разогнулся, его лицо было искажено гневом.

– Ты убила его, ты, сучка! – завопил он с ненавистью. Перси даже показалось, что сейчас из глотки наемника хлынет кровь. – Ты заплатишь за это! Не важно, куда ты скроешься, от нас не спрятаться! Мы выследим тебя, куда бы ты ни скрылась, и прежде, чем позволим тебе умереть...

В Если у графа Хашиманского и оставались какие-то сомнения, то истерический поток ругательств развеял их.

– Помоги отнести мне девушку в вертолет, – приказал он Йоримото тоном, не допускающим возражений. Гупта закатил глаза к небу, но сделал то, что ему приказали.

Войска охраны ХТЭ в бледно-голубых комбинезонах начали выбегать из лифта. Некоторые уже приближались быстрой походкой, на ходу вытаскивая оружие.

– Ваша светлость! – окликнул один из них. – Вы должны отдать нам эту женщину. Она совершила преступление против Дома Куриты!

Перси противостоял охранникам, а за его спиной Йоримото заталкивал Жасмин в вертолет.

– Отныне она находится под моим покровительством. Любой человек, попытающийся дотронуться до нее или помешать мне, будет считаться изменником!

Гвардейцы ХТЭ в страхе и замешательстве переглянулись. Перси вошел в вертолет. Телохранители заслонили его, по-прежнему сжимая в руках оружие.

– Уноси нас отсюда, – приказал Перси пилоту, – пока дядюшка Чэнди не решил проверить, спасет ли хозяина ХТЭ знаменитое имя в случае убийства правителя планеты.

Пилоту не потребовалось повторять дважды. Мотор взревел, вертолет оторвался от крыши и улетел в ночь.

– Ладно, ладно, дитя мое, – повторял граф Хашиманский плачущей девушке, похлопывая ее по плечам, заботливо закутав ее плащом. – Все будет хорошо.

Сидевшая рядом с ним в разорванном платье, с прижатым к лицу носовым платком младший лейтенант разведки Семнадцатого полка Кассиопея Садорн не думала о том, каковы ее шансы уцелеть во время этой безрассудной операции, и даже о том, сколько на самом деле продержится якобы водоустойчивая краска на волосах, тон на коже и контактные линзы длительного ношения в глазах. Кэсси думала только об одном: добраться до Ковбоя и еще раз сломать ему нос.

Небольшая группа людей, собравшихся на крыше, наблюдала за тем, как вертолет правителя растворялся в ночи, пока от него не остались только огоньки, а затем исчезли и они, и даже рев двигателя растаял, заглушенный звуками города.

Главной неудачей всей своей жизни младший лейтенант граф Вилли Картер по прозвищу Человек Гора считал поразительное сходство с бородатым черным патриархом, изображенным на фабричной марке сети ресторанчиков, специализировавшихся на приготовлении барбекю, охватившей сначала юго-западные планеты, а затем раскинувшейся через всю территорию Дома Марика до владений Домов Штайнера и Дэвиона. Сам Картер терпеть не мог барбекю. Он любил французскую кухню; большую часть денег, заработанных в качестве водителя «Саранчи» в роте «Авангард», Человек Гора потратил на то, чтобы выписать видио-курс «Искусная повариха», точно следуя которому он и учился готовить, пока бесшабашная команда Семнадцатого полка транжирила заработанные денежки на Новом Авалоне.

Однако сегодня ночью его внешность послужила тому, что Вилли выбрали из всех воинов Семнадцатого полка как человека, чей вид наверняка напугает Драконов.

Со стоном встав на ноги, Картер ощупал огромный живот, словно желая убедиться, что красные пятна на рубашке всего лишь результат взрывов пиропатронов, положенных в мешочки с кровью, и ни одна из трех поразивших его пуль не проникла сквозь пуленепробиваемый жилет.

– Если бы это был кто-нибудь другой, а не девчушка Кэсси, – буркнул Картер, – я бы никогда не согласился. Думаю, она сломала мне несколько ребер.

Ковбой Пейсон помахал в воздухе левой рукой и покачал головой. Чандрасехар Курита категорически запретил бить Кэсси, поэтому обязанность внести заключительную нотку правдоподобия пала на ее товарища из роты «Авангард». Младший лейтенант Пейсон был счастлив оказать такого рода услугу.

– Знаешь, что на самом деле дерьмово во всей этой истории? – спросил он печально, потирая костяшки на натруженной праведным трудом руке. – Я выложил этой тощей девчонке все, что наболело, а она проглотила и далее глазом не моргнула.

XXIX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

30 октября 3056 г.

Ветер, крутивший опавшие листья по трассе с таким шелестом, словно насекомые пробирались по каменным плитам, захватил край белого полупрозрачного муслинового пеньюара Кэсси и запутал в ногах. Воздух был напоен осенней свежестью, хотя песчаник, на котором стояли ее босые ноги, стал теплым под лучами утреннего солнца, поднимавшегося из-за голубевших вдали гор Тримурти. Она отпивала маленькими глоточками крепкий чай из чашки китайского фарфора, настолько прекрасного, что сквозь него можно было читать, и наблюдала за прибоем, который бился о прибрежные камни далеко внизу.

– Хорошо ли вы спали этой ночью, Мехта? – спросил Персиваль Филлингтон, стоя за спиной Кэсси.

Мгновение девушка оставалась стоять лицом к волнующемуся морю, так что он не мог заметить ее легкой гримасы. Она не слышала, как граф вышел из виллы. «Неужели я теряю чутье?»

Затем Кэсси обернулась, скромно потупившись.

– Достаточно спокойно, милорд.

Губы правителя планеты растянулись в улыбке, но в глазах мелькнуло сомнение. Даже если в ее комнате не имелось подслушивающих устройств, а Кэсси пришла к выводу, что они там находились, независимо от того, знал хозяин дома о них или нет, девушка сомневалась, что звуконепроницаемости тяжелой двери, которую Филлингтон позволил беглянке запереть за собой, оказалось достаточно, чтобы не подозревать ее во лжи. Ночные кошмарные крики являлись, несомненно, тем, чего мог ожидать граф от недавней «жертвы похоти» Чандрасехара Куриты.

Проблема заключалась в том, что она вовсе не играла. К ней вернулись кошмары, пугавшие Кэсси с детства: страшная темная и угрожающая фигура наваливалась на беспомощное тело – вернулся ужас изнасилования.

Кэсси могла объяснить возвращение страшных призраков тем, что не чувствовала себя в безопасности из-за разлуки с «Кровопийцей», запертым теперь в ее комнатке на территории ХТЭ, ибо вряд ли Филлингтон принял бы девушку за невинную жертву дядюшки Чэнди, если бы она предстала перед графом вооруженной смертоносным кинжалом длиной с фут. Кроме того, ей пришлось отказаться от медитативных и физических упражнений.

Кэсси не волновало, что она оказалась безоружной в логове врагов и что в случае разоблачения единственное, о чем она смела мечтать, это о мгновенной смерти. Кэсси привыкла к смертельной опасности.

Все эти мысли таились в ее подсознании. Но одни они не могли послужить причиной новых кошмаров.

Разумно это или нет, но девушка во всем винила Кали Макдугал. Высокая блондинка проломила ее защиту и в результате вызвала к жизни черные и до сих пор скрываемые порождения глубин спящего разума, заставив их всплыть на поверхность сознания.

Она угадала приближение Персиваля Филлингтона, ощутила запах мыла, которым он умылся утром, почувствовала, как его рука в нерешимости застыла над ее обнаженным плечом, словно пальцы молодого человека были раскалены докрасна.

Ощущение жара от пальцев исчезло.

– М-м-м, – пробормотал правитель. – Дитя мое, не будешь ли ты столь мила, чтобы разделить со мной утреннюю трапезу? Мы расположимся на террасе и насладимся последним осенним теплом, если не возражаешь.

Девушка кивнула, слегка судорожно, позволив графу пододвинуть поближе белое эмалированное металлическое кресло. Кэсси все еще восхищали высокопоставленные Драконы, которых она встречала на этой планете. Хашиман определенно отличался от других территорий Империи Драконис, этому миру позволяли идти своим путем главным образом из-за огромного в процентном отношении вклада, который он вносил в экономический баланс страны, отчасти и потому, что вольнодумные граждане планеты становились настоящей головной болью даже для зловещей СНБ, стоило их спровоцировать.

Но трое важных сановников Дракона, с которыми Кэсси наиболее тесно общалась в последнее время со дня прибытия на Хашиман: мирза, дядюшка Чэнди, а теперь и правитель планеты Филлингтон, – отнеслись к девушке вежливо и уважительно. Даже на Ларше, где Кэсси оказывалось должное внимание как дочери весьма уважаемого человека, погибшего смертью воина, она не чувствовала такой благожелательности.

Кэсси села, затем чуть приподнялась, чтобы правитель смог проявить галантность, пододвинув ей кресло. Конвульсивная дрожь, когда она почувствовала, что граф вот-вот ее коснется, лишь отчасти была разыгранной. Еще на Ларше Кэсси научилась подавлять подобные импульсы, когда этого требовали интересы дела. Но только в редких случаях она испытывала удовольствие от прикосновения рук, особенно мужских.

Отвращение с годами ослабевало. Но сейчас, как и ночные кошмары, оно вернулось с новой силой.

«Очень странно устроена жизнь», – размышляла Кэсси, когда правитель планеты сел напротив нее, а безмолвные слуги в безупречно белых туниках принесли свежезаваренный чай и поставили на стол эмалированные подносы с едой. Помимо своей воли Кэсси начала испытывать симпатию к Перси. Для этого он был достаточно красив, но более того, в нем чувствовался наивный энтузиазм, более свойственный мальчишкам, который она находила привлекательным.

«Что с тобой происходит? – требовательно спросила она сама себя. – С каких это пор ты начала увлекаться своими жертвами? Это ужасно».

Ответ напрашивался сам собой: с тех пор, как она сблизилась с Кали, уступила ее вежливой настойчивой вкрадчивости, вызывающей, но на самом деле не провоцирующей. Никого после Пэтси Кэсси еще не допускала так далеко в свою душу.

«И посмотри, что из этого вышло. Пэтси погибла, позволив Дымчатым Ягуарам убить себя. А теперь эта светловолосая сучка пытается вскрыть тебя, словно сваренного омара!»

Она начала понимать, что Перси изучает ее. Выражение грусти окрасило его улыбку. Он протянул руку, чтобы коснуться ее ладони. Она позволила ему это.

– Вы, должно быть, прошли через ужасные испытания, – посочувствовал он, с видимой неохотой убирая руку.

Девушка кивнула.

– Да, – произнесла она натянуто, не скрывая, что с трудом сохраняет самообладание. И действительно, так ей было проще, она уже вошла в роль. Легче играть роль, чем общаться со своей жертвой, как с обычным человеком.

– Вы можете мне рассказать об этом?

– Разумеется...

И Кэсси изложила ему версию о жизни Жасмин. Ее младший брат проходил курс на получение степени инженера в Шринагаре. Отец умер, когда дети были еще совсем маленькими. Мать работала изо всех сил, принося множество жертв ради детей.

Когда Жасмин подросла, то стала работать в баре, где зарабатывала достаточно, чтобы посылать деньги брату в школу. Но недавно, когда брат почти полностью закончил курс обучения, мать серьезно заболела.

Хотя женщины мало значили в системе ценностей Империи Драконис, материнству отводилась особая роль. Даже самурай признавал обязательным оплачивать долг, налагаемый на него бесконечным самопожертвованием матери. В этом народ Империи очень напоминал «Кабальерос», особенно нортеньо, для которых глубочайшим моральным падением для воина считался поступок, доводящий мать до слез.

Младший брат Жасмий был вовлечен в классический конфликт между долгом и чувствами: долг перед Драконом, который требовал окончания учебы, чтобы служить на том посту, для которого он наиболее подходил, и его сыновней обязанностью – помочь матери, что, между прочим, тоже являлось долгом.

В это время к ним явился один из слуг по особым личным поручениям Чандрасехара Куриты, который увидел прелестную Жасмин в ее шринагарском баре. За ее согласие пополнить гарем дядюшки Чэнди ей обещали не только платить, но и обеспечить будущее брата. Мать, заверили ее, не будет больше ни в чем нуждаться.

И мать, и брат были, разумеется, вымышлены. Хотя мирза Абдулсаттах уверил ее, что любое расследование, которое может предпринять правитель планеты, чтобы разузнать о ее прошлом, лишь подтвердит эту историю, по крайней мере, на тот период, пока ее миссия не закончится, действовать надлежало так быстро, как только возможно, не дожидаясь, пока у сверхподозрительного Нинью не появится особый интерес к беглянке. Кэсси знала, что искусство суда и сыска очень слабо развито в Империи Драконис в отличие от других районов Внутренней Сферы; наказания по подозрению также применялись довольно редко. Помимо всего прочего, она доверяла шефу секретной службы – дядюшке Чэнди.

Выражаясь точнее, она доверяла его компетентности.

Девушка несмело взглянула на тарелку. Несмотря на неспокойное состояние как истинное, так и изображаемое, она не потеряла обычного аппетита. Кэсси надеялась, что правитель по-рыцарски простит ей столь человеческую слабость.

– И вот теперь я подвела и мать, и Майкла, – произнесла она голосом маленькой потерявшейся девочки. – Но я... – Кэсси уткнулась лицом в ладони и зарыдала. – Я не могу больше... быть с ним.

Филлингтон смотрел на нее, постукивая пальцем по дамасской скатерти, белоснежной, как крыло чайки. Затем встал и подошел к большой каменной стене, огораживающей террасу.

Кэсси моментально представила Чандрасехара Куриту, громогласно протестующего против наигранного отвращения, с которым несостоявшаяся наложница упомянула о нем. Она поняла, что ее собственное представление об этом человеке плохо согласуется с мнением Перси о нем как о чудовище. Возможно, руки дядюшки Чэнди не настолько чисты, насколько могли бы быть. Хотя Кэсси подозревала, что здесь поработал кто-то еще. Кто-то, внушавший правителю планеты глубокую ненависть к могущественному и всесильному подчиненному. Похоже, Танади имел агентов и в его окружении; возможно, они и настраивали Перси против дядюшки Чэнди.

Но если присутствие шпионов Танади в доме правителя всего лишь возможно, то у СНБ они здесь определенно имеются. Теперь только вопрос времени, как скоро появление Кэсси попадет в поле зрения рыжего. Она вздрогнула.

Именно в эту минуту Филлингтон бросил взгляд назад. Он слегка нахмурился, затем кивнул; разумеется, она вздрагивала при одном воспоминании о Курите.

– Вы правильно поступили, Жасмин, – произнес он. – Доверьтесь мне. Дракон может быть суровым, но никогда не потребует от своих детей, чтобы они низводили себя до таких...чудовищ.

Девушка поклонилась:

– Ваша светлость очень снисходительны ко мне.

– Зовите меня Перси. – Он подошел к ней и стал за ее спиной. Его ладони, словно птицы, порхали над ее обнаженными плечами.

– Я должна вернуться, – сказала Кэсси-Жасмин. – Я не могу позволить, чтобы на мать и брата обрушились все последствия моей слабости.

– Чепуха! – энергично заявил правитель. – Вы не вернетесь к... не вернетесь туда. Она обернулась, сидя в кресле.

– А что будет с моей семьей? Он улыбнулся:

– Я не настолько беспомощен, дорогая девочка. Позвольте мне подумать, что можно сделать для вашего брата. В наше критическое время Дракону нужны квалифицированные инженеры.

– О, неужели? – Она вспорхнула из кресла, умоляюще сжала его ладони и выбежала прочь.

Гупта Йоримото попытался задержать рыдающую Кэсси, стремительно бросившуюся наверх, в отведенные ей покои на втором этаже виллы. Каждая черточка льстивого круглого лица слуги выражала сочувствие. Забыв о первоначальном неодобрении поступка хозяина в отношении беглянки, он превратился в рьяного поклонника Жасмин. Кэсси не обратила на него ни малейшего внимания и захлопнула дверь, прервав поток выражений беспокойства по поводу подопечной графа.

Она прижалась спиной к тяжелому резному дереву и опустилась на лежащий на полу роскошный ковер. Девушка была взволнована. Пока его светлость ограничивается намеками, слуга собирается перейти к действиям. Кэсси могла считаться экспертом в скрытых намеках, да и в проявлениях назойливого внимания, если дело до этого доходило. Для того чтобы разобраться с ними, потребуется только два искусных приема из богатого набора, необходимого каждой тощей уличной девчонке с загорелыми ногами, если она желает выжить на окраинах Ларши – планеты, почти не имеющей нормальной экономики.

Чтобы ослабить явное физическое влечение к ней правителя, которое боролось в нем с претензиями на рыцарское поведение, Кэсси собралась объявить, что у нее месячные. Она решила пользоваться подобной отговоркой как можно дольше. Врачи правителя объяснят графу, если он поинтересуется, что сильный стресс иногда вызывает изменения в состоянии организма. Это удержит влюбленного от решительных шагов. Мужчины Империи Драконис обычно испытывали ужас перед «нечистыми» женщинами.

В жульническом прошлом Кэсси выработала запас хитростей, позволяющих избегать расплаты по выданным ранее сексуальным обязательствам. На самом деле она никогда явно не выражала сексуального предпочтения, это просто входило в правила чести. Однако мужское воображение жертвы обычно подогревалось некоторыми обещаниями, и она никого не расхолаживала, пока заведенные мужчины не пытались довести дело до конца.

Раньше одна приятельница, а порой и сообщница, Кэсси однажды назвала ее единственной из всех знакомых шлюх, никогда ни с кем не ложившейся в постель. Замечание было высказано полушутя, полувосхищенно.

Кэсси отвели милую веселую маленькую спальню, оформленную в белых и желтых тонах, с отдельной ванной и шкафом, забитым одеждой. Правитель заранее радировал с вертолета, чтобы в доме произвели надлежащие приготовления для прекрасной беглянки. Он умел определять на глаз размеры женской одежды.

Заперев за собой дверь, Кэсси направилась в ванную комнату, снабженную обычным набором необходимых мелочей. Некоторые из них могут ей понадобиться для претворения плана в жизнь.

Она достала пакет из шкафа над раковиной и уже хотела надорвать его, чтобы вскрыть, как вдруг крохотный квадратик папиросной бумаги выпорхнул наружу. Девушка застыла, проследила за его полетом и нагнулась, чтобы поднять.

Это была записка: «Мы приглядываем за тобой», – говорилось в послании. – То, что тебе нужно, будет со временем доставлено. Следи за теми, кто ближе всех к П. Оставь ответ здесь же".

Записка оказалась спрятанной в одно из немногих мест, которые не в состоянии обнаружить даже вполне профессиональный обыск. Кэсси облизнула пересохшие губы и с трудом заставила себя выпить воды. По-видимому, сообщение доставлено одним из агентов мирзы, которые, как он заверил ее, были внедрены в штат Филлингтона. Но что, если это не так, если провокатор пытается выяснить, как она поступит, и передаст потом ответную записку в руки правителя? Девушка пожала плечами. Просчитать все варианты невозможно. Оставалось действовать наугад.

Послание оказалось написанным на рисовой бумаге, которая, помимо широкой распространенности в пределах Империи Драконис, не оставляла следов, так как была вполне съедобной. Кэсси скомкала листок, проглотила и занялась своими делами.

– Почему вы настолько ненавидите его? – спросила Жасмин правителя планеты. Она опустилась на персидский ковер, вывезенный с Земли. Девушка облачилась в шелковое плтье с рисунком из прямоугольников винно-красного и темно-коричневого цветов. При этом она ласково поглаживала пушистого белого кота Графа Амадеуса. Концерт «Осень» из «Времен года» Вивальди наполнял гостиную мелодичными звуками, льющимися из скрытых динамиков, приятно дополняя скромную элегантность обстановки. Все здесь, как заметил Перси, соответствовало обстоятельствам.

После рабочего дня, занятого проблемами управления непокорной планетой, Перси Филлингтон, одетый в белую рубашку с гофрированной манишкой и плотные бриджи цвета индиго, стоял, оперевшись локтем на каминную доску, держа в руке суженный кверху бокал с прекрасным коньяком «Арк-Ройал», – по-прежнему завозимый с Таркада, – излюбленный предмет роскоши на Хашимане, хотя контрабанда уже была пресечена.

Граф нахмурился. Перси совсем не нравилось, что гостья беспокоит себя раздумьями о бывшем «хозяине».

– Полагаю, потому, что Чандрасехар объединил в себе так много худших черт Империи Драконис, – произнес он. – Он воспользовался преимуществами знаменитого имени, чтобы составить неисчислимый капитал. И потом, он так явно пренебрегает всеми традиционными добродетелями Куриты, что может послужить символом декаданса.

Кэсси кивала, сосредоточив внимание на коте, который блаженно наслаждался ласками женских рук. По наблюдениям девушки, единственными добродетелями, которыми пренебрегал Курита, являлись аскетичность и воинственность. Однако она здесь находилась вовсе не для того, чтобы открыть глаза молодому графу. Но девушка по-настоящему удивилась, услышав от правителя подобное объяснение причин такой сильной ненависти к дядюшке Чэнди.

– Если взглянуть со стороны, то он хорошо относится к своим рабочим – повысил им плату, укоротил рабочие часы, доведя до нервного припадка старого Редмонда, могу вас в этом заверить. Но он эксплуатирует их и жестоко подавляет любые разногласия. Чандрасехар беспощадно пресекает любые попытки Сумиямы организовать профсоюз рабочих ХТЭ для защиты их прав.

Нужно же быть таким наивным, как его светлость, чтобы не понимать, что свободные профсоюзы, поддерживаемые Сумиямой, на самом деле являлись одним из видов рэкета якудзы, которые вымогали деньги у долготерпеливых тружеников. В Империи Драконис насчитывалось много рабочих профсоюзов, но действительно независимые ассоциации запрещались; во всех профсоюзах неизбежно властвовали местные организации якудзы.

Перси трудно было заподозрить в притворстве, он действительно выглядел наивным – к такому выводу пришла Кэсси, а уж она умела разбираться в людях. Но при этом его нельзя было назвать ни дураком, ни тупицей. Девушка увидела в графе воспитанного, интеллигентного человека, обладающего быстрым умом и пылким воображением.

Граф оказался даже героем войны, опытным водителем боевого робота, который отличился во время проведенных военных действий, участвуя в небольших, но упорных сражениях против войск Федеративного Содружества и Лиги Свободных Миров во время Четвертой войны за Наследие. В тридцать пять лет Перси выглядел лет на десять моложе.

Но, как и всех остальных, его сформировало полученное воспитание. И так получилось, что всех заинтересованных лиц, начиная с его тирана-дедушки, короля, чей свирепый седобровый портрет сердито хмурился со стены, словно демон-хранитель, и кончая прочно укрепившимися местными властителями, как Танади и даже Координатор Империи Драконис, – всех устраивало, чтобы граф пребывал в бездействии. Перси Филлингтон рос чахлым, словно клен-бонсай, и Кэсси изумляло, что он действительно мог похвастаться огромным самообладанием и ярко выраженной индивидуальностью.

Она все еще не смогла побороть в душе симпатию к невольному избавителю от дядюшки Чэнди, и это по-прежнему смущало и расстраивало Кэсси. В конце концов граф представлял собой всего лишь средство для достижения цели. А стоит только настоящему охотнику позволить средству обратиться в личность – все кончено!.. Можно потерять остроту реакции, естественность инстинктов, что вызовет цепочку невольных ошибок. В юности Кэсси видела, как на это попадались опытные люди и гибли. Она поклялась тогда, что с ней этого никогда не произойдет.

– Знаешь, он приехал следом за мной сразу после вечеринки, – сказал правитель, подойдя к ней сзади. – Он досаждает мне требованиями и мольбами с утра до вечера. Единственное, что Чандрасехару нужно, – это вернуть тебя назад. Здесь я могу его понять.

И снова Кэсси почувствовала страстное желание Перси прикоснуться к ней, которое неистово струилось, словно жар от плиты. Оно не было сексуальным, вернее, не только сексуальным. Графу хотелось защитить Жасмин, успокоить.

Обычно в такой ситуации Кэсси испытывала некоторое удовольствие, словно рыбак, у которого клюет рыба. На этот раз поведение Перси расстроило и смутило ее, даже если все это предусматривалось планом.

«Владей собой, – любил повторять гуру Джоханн, – и ты сможешь контролировать любую ситуацию. Лишишься самообладания – и ситуация станет непредсказуемой».

Она обернулась, все еще стоя на коленях, и взяла его руку в свои ладони.

– Ваша светлость, вы так любезны, что приютили меня.

Он поднял ее с колен:

– Ладно, а теперь не беспокойся больше об этом чудовище. Даже не вспоминай о нем.

Девушка подняла его руку, на мгновение прижала ее к губам и выпустила, словно испугавшись этого прикосновения.

– Я в вашем распоряжении, лорд, – произнесла она дрожащим голосом заблудившегося ребенка, потупив поддельные изумрудные глаза. – Я теперь ваша покорная служанка.

Тело графа содрогнулось от тяжелого вздоха, словно молодое деревце затрепетало под мощным ударом. Сейчас Кэсси балансировала на самом острие лезвия. Она испытала неподдельное сильное артистическое удовольствие, когда он протянул руку, чтобы коснуться ее, но остановился, словно Кэсси окружало невидимое силовое поле. Она сейчас играла им так же искусно, как давно умершие музыканты на своих инструментах, чьи звуки наполняли гостиную.

Перси бессильно уронил руку.

– Вы не должны так говорить, – сказал он. – Вы не моя служанка. Вы... – Он нахмурился, подыскивая слова. – Вы человек, который стал мне очень дорог. Вы, если хотите, мой друг.

– Ваша светлость оказывает мне слишком много чести.

– Вовсе нет.

Кэсси подняла к нему свое лицо:

– Я испытываю огромную благодарность к вам. Но мне больно находиться здесь, в такой роскоши, когда мои мать и брат страдают.

Граф поднял руку в повелительном жесте.

– Я подумаю об этом, – сказал он. – Обещаю.

Он повернулся, сделал несколько шагов в сторону, но вдруг остановился. Перси оглядел ее стройную фигурку, которую одновременно и подчеркивали, и интригующе скрывали ниспадающие складки одеяния. На мгновение Кэсси почувствовала дрожь страха, боясь, что переиграла.

Граф глубоко вздохнул, собираясь с мыслями:

– Сейчас мне нужно покинуть вас, Жасмин. Но пожалуйста, оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете. Если вам что-то понадобится, слуги проследят за этим.

Он поклонился и быстрым шагом покинул комнату. Еще мгновение она продолжала стоять, трепеща от того, что все уже закончилось. И хотя в глубине души девушка оставалась холодна, но неприятное чувство охватило ее.

«Мне стыдно, – поняла Кэсси, охваченная страхом и гневом. Она закрыла глаза и потерла их тыльной стороной ладошек. – Я проигрываю», – подумала девушка,' малодушно желая, чтобы операция поскорее закончилась. Ей приходится чересчур долго и тяжело сохранять самообладание. А потерять его сейчас, во время выполнения задания, жизненно важного для полка, ее приемной семьи, оказалось бы гораздо более тяжелым наказанием, нежели кара в случае разоблачения.

Она вошла в спальню и заперла дверь. Полчаса Кэсси лежала на спине в темноте и без сна, уставившись в потолок. И только осознав, что скучает по ужасному розовому плюшевому медвежонку, подарку Кали, Кэсси перевернулась лицом вниз и дала волю слезам.

XXX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

30 октября 3056 г.

Барабанный перестук конских копыт наполнил тело Кэсси сумасшедшим ритмом. Ему басовито аккомпанировал бившийся о берег прибой, порожденный невидимым отсюда штормом на Шакудо. Длинные стебли пурпурной прибрежной травы, развеваемые ветром, обвивали ноги девушки, когда она проезжала мимо.

Грохоча копытами, гнедой жеребец Перси Филлингтона догнал ее и промчался мимо. Он достиг заранее оговоренной линии финиша, которая проходила рядом с главной мачтой давно утонувшего и выброшенного на берег парусника, находящегося в нескольких сотнях метров от нее. Натянув поводья жеребца, граф заставил животное подняться на дыбы, чтобы ознаменовать свою победу, а затем перегнулся через шею лошади и одобрительно похлопал, когда Кэсси подскакала на серой в яблоках арабской кобыле.

– А вы оказались способной ученицей, – заметил он. – Уже сейчас вы держитесь на лошади так, словно занимались этим много лет.

– Я всегда любила животных, ваша светлость, – ответила Кэсси, которая действительно занималась верховой ездой много лет. Когда-то полностью урбанизированная городская уличная девчонка, она научилась объезжать различных более или менее прирученных животных, стремясь усовершенствовать мастерство разведки. Но то была довольно грубая верховая езда, далекая от изысканности. Владение искусством верховой езды считалось обязательным в высших классах Империи Драконис; по традиции, езда являлась благородным времяпрепровождением воинов, кроме того, на многих планетах в пределах империи лошади по-прежнему оставались основным средством передвижения. Правитель планеты ездил лучше Кэсси и выиграл скачку без уступок с ее стороны.

Они не торопясь спускались вниз по пляжу, чувствуя, как бока лошадей ходят ходуном. Воздух был холодным, но не морозным; они наслаждались последними нежданными теплыми деньками. Большая хашиманская луна Йошицуне, розовая и раздутая, висела над далекой черной грядой Тримурти. На горизонте растекался закат, словно разливалось жидкое пламя. Запах соли, мокрого песка, загнивающих водорослей и бесконечного вечного океана окутал их, словно тяжелым облаком. Запоздавшие сверчки верещали в дюнах рядом с пляжем. Ночные птицы чуть не задевали их лица мягкими концами крыльев, когда прорезали темноту, чтобы, широко раскрыв клюв, схватить крошечных насекомых, и издавали при этом мрачные крики. Некоторое время всадники ехали молча.

Было это хорошим знаком или дурным, Кэсси еще не разобралась толком. Все три последних дня Перси занимался государственными делами, а она волновалась и проводила время, играя в маджонг и покер с Йоримото, которому правитель поручил присматривать за гостьей. Зная, что часы тикают, что где-то рыжий затевает новую вылазку против дядюшки Чэнди и полка, девушка чувствовала себя несчастной и загнанной в ловушку. Сегодня, к моменту возвращения Перси, она уже поняла, что ее нервы вот-вот сдадут.

Присутствие Йоримото оказалось приятным и ненавязчивым. В этом проявилось известное мастерство, с каким он вел наблюдение за девушкой, и она почти уверилась, что именно он был агентом мирзы в Штормовой Гавани. Или одним из них, вероятнее всего, тем самым, кто периодически оставлял для нее тайные послания.

Они выехали на поперечную тропку, круто поднимающуюся вверх, миновали несколько отвесных скал, направляясь к поместью, темная громада которого возвышалась на уступе. По пути приятным мягким голосом Перси рассказывал истории об этикетных глупостях и сановной напыщенности, что вызывало у Кэсси искренний смех. Граф умел рассказывать анекдоты.

У стен огромного дома они отдали лошадей грумам, которые стояли с преувеличенно серьезными лицами, и поднялись по тропинке, выложенной ракушечником.

– Должен признаться, я очень по вас соскучился, – сказал правитель.

– Я тоже скучала по вашей светлости.

Граф остановился перед девушкой, дотронулся до подбородка красавицы и кончиком согнутого пальца приподнял ее лицо.

– Может, вы хоть сейчас начнете звать меня просто Перси? – спросил он.

И поцеловал ее. Мгновение Кэсси стояла как зачарованная. Затем вырвалась и побежала вверх по дорожке.

Он засмеялся и бросился следом. Она обнаружила, что тоже смеется. Преследование не пугало девушку. Она замешкалась, позволив ему поймать себя.

Добежав до конца дорожки, она остановилась как вкопанная. Небольшой вертолет, обвешанный по сторонам оружием, стоял в центре широкого ухоженного газона перед домом. Вторжение оказалось неожиданным, как удар в лицо.

Правитель планеты остановился позади нее. Он положил мягкую руку ей на плечо, уже не смеясь.

– Пожалуй, вам лучше войти в дом с заднего входа, дорогая, – спокойно произнес он.

Девушка посмотрела на него снизу вверх, изображая на лице ужас. Он легонько похлопал ее по плечу:

– Не бойся, Жасмин. Это не Чэнди. Просто государственные дела.

Она кивнула, направилась к двери, но вдруг остановилась.

– Лорд... Перси... насчет моего брата...

– Позже, позже, я обещаю. А сейчас забудь об этом.

– Вы заставили меня ждать, – заметил Нинью Керай Индрахар, когда правитель планеты вошел в гостиную.

– Меня задержали дела.

– Разумеется. – Второй человек в СНБ был одет в свой обычный черный костюм. Он стоял, заложив руки за спину, изучая портрет дедушки нынешнего графа. Нинью настойчиво развивал у себя вкус к прекрасному, хотя ему еще не удалось выработать эстетизм, который должен быть присущ каждому наемному убийце. Здесь впервые присутствовало нечто, что он был почти готов принять безоговорочно. Старый граф явно был воином. Драконом до мозга костей, с проницательными ястребиными глазами и непокорно сведенными к переносице бровями, сжатые челюсти выглядели так, словно художник запечатлел момент, когда он скрипел зубами от ярости, вызванной врагами Дома Куриты.

И все же Нинью испытал некоторое облегчение, словно сбросил с плеч тяжелый груз, когда смог от искусства перейти к делу.

– Ваша новая игрушка, – произнес он. – Она принадлежала Чандрасехару Курите. – Это прозвучало не как вопрос, а как констатация факта.

Правитель кивнул. Он все еще оставался в бриджах для верховой езды и сапогах.

– Принадлежала. Но теперь – нет.

– Как вы думаете, она не шпионка?

– Она пристрелила одного из иностранных наемников Чандрасехара из оружия, принадлежащего моему личному охраннику. С трудом верится, что даже Чандрасехар зайдет так далеко.

– Раздобыть нового гайчинского наемника несложно.

– Я тщательно изучил ее прошлое. Она представляет собой только то, что есть, простая жертва аппетитов Чандрасехара.

– Я хочу ее допросить.

– Нет.

Брови в шрамах сошлись над черными глазами.

– Мне придется ее забрать.

– При всем моем уважении к вам, заместитель директора, не могу понять, что вас смущает? Она здесь не в том положении, которое дало бы ей возможность вызнать что-нибудь полезное для врагов Дракона. – Граф покачал головой. – Она достаточно настрадалась, бедная девочка. Я не намерен подвергать ее допросам ваших следователей, даже самым мягким. Вы можете удовольствоваться моим словом, что она настолько же полезна Чандрасехару, как я, или вы, или кто угодно на Хашимане.

Чем дольше черные глаза Нинью вглядывались в Филлингтона, тем сильнее лицо гостя напоминало маску, искаженную яростью. Мускулы челюстей правителя напряглись, но взгляд остался непоколебимым.

Нинью кивнул, словно его кто-то толкну в затылок.

– Это не важно. Я пришел, чтобы сообщить вам, что мы готовы к действиям. – Он сделал паузу и неохотно добавил: – Помощник директора Кацуяма сообщил мне, что общественное мнение благоприятное.

Перси улыбнулся с облегчением:

– Замечательно. Когда мы выступаем?

– Завтра. – Покрытые шрамами губы изобразили нечто, похожее на улыбку. – И даже если Чандрасехару Курите известны все детали нашего плана, ничто на этой планете и никакие его действия не остановят нас.

Масамори часто называют «городом бронзовых башен». Самый высокий из асимметричных небоскребов в стиле Ямато занимала административная штаб-квартира компании «Танади компьютере», занимавшая двести пятьдесят этажей, паривших над перенаселенным деловым центром города.

Когда льстивая блондинка-секретарша объявила о прибытии правителя планеты, маркиз Редмонд Хосойя, глава корпорации «Танади», стоял в маленьком кабинете, глядя в окно, выходящее на запад, к реке, и на огромный прямоугольник фабричной территории ХТЭ. Утренний свет солнца заливал комнату, придавая обстановке фальшивую веселость.

– А, ваша светлость, – произнес маркиз, оборачиваясь после тщательно рассчитанной выдержанной паузы дерзости. – Очень рад видеть вас.

Хосойя поклонился и шагнул вперед, чтобы пожать руку гостю. Он был небольшого роста, но одет безупречно. Волосы, баки и усы были пышными и белыми, словно вечные снега на высочайших пиках Тримурти. Темный костюм, очень строгого покроя составлял разительный и, возможно, намеренный контраст с обычным алым халатом дядюшки Чэнди.

Поклон маркиза был кратким, но Перси, который все-таки играл в эту игру всю жизнь, ответил ему легким элегантным кивком. Рукопожатие хозяина отличалось солидностью и крепкой силой. Несмотря на повадки Хосойи и его дорогой маникюр, угадывалось нечто в широких плечах и огромной груди, что подсказывало: этот сановник не отказался бы от попытки сдавить покрепче пальцы правителя планеты. Но он знал, что лучше этого не делать; изящные бледные руки Филлингтона обладали недюжинной силой.

– Маркиз, – произнес Филлингтон, – позвольте представить моего друга Жасмин Мехта из города Шринагара.

Темные глаза Хосойи мельком оглядели девушку, словно лучи головидеокамеры.

– Она красива, – сказал маркиз тем же тоном, каким он говорил бы о новом рысаке или привезенных наручных часах, изготовленных по последней технологии.

Он вновь сконцентрировал внимание на правителе планеты, словно Кэсси внезапно стала невидимой.

– Чем я обязан удовольствию и чести вашего визита?

Девушка оделась настолько скромно, насколько это позволил предоставленный ей гардероб: темно-коричневое платье до колен, еще более темные чулки и туфли, коричневая шляпка-таблетка с короткой вуалью, свисающей на лоб, но не закрывающей лицо. Оно было цвета темной слоновой кости, его оттеняли зеленые глаза, но это не бросалось в глаза и не привлекало ненужного внимания.

– У моей приятельницы есть брат в Шринагаре, который по моим сведениям является дипломированным инженером-электриком. Сейчас он подыскивает работу. Мне пришло в голову, что вы можете оказать мне честь, рассмотрев его кандидатуру для устройства на подходящую должность.

– Это ваша светлость оказывает мне честь, хорошо зная, что Танади неутомимо разыскивает талантливых и образованных работников. Я благодарен вам за проявленное великодушие.

По знаку Перси девушка уселась в кресло, стоявшее в стороне, скрестив ноги, приняв позу, ожидаемую от приличной дамы сопровождения. Цветистые объяснения продлятся еще долго; маркиз будет бесконечно благодарить Перси за медное пресс-папье, выполненное в форме таракана. Как украшение разговора Жасмин полагалось выглядеть так, словно все сказанное приводит ее в полный восторг, даже если у нее от этого разовьется косоглазие. В культуре Драконов имидж значил все.

Кэсси на этом уже собаку съела и потому сейчас, наклонившись вперед и облизывая губы, старательно играла роль участливой сестры и дочери. На самом деле она старалась не пропустить из разговора ни одного слова. Было непохоже, что кто-нибудь из этих мужчин обронит хоть крупинку драгоценной разведывательной информации, даже в присутствии такого ничтожества, как содержанка. Но нельзя стать отличной разведчицей, если не держать постоянно ушки на макушке.

Ненавязчиво Хосойя отвел Перси от спутницы к окну, выходящему на фабричные территории ХТЭ и реку. Наиболее вероятным объяснением было то, что он считал неприличным обсуждать важные вопросы в присутствии женщины, даже если она представляла собой элемент обстановки. И все же что-то в жестикуляции мужчин, когда они разговаривали, понизив голоса так, чтобы она не смогла разобрать ни слова, показывало, что между ними оставалось нечто недоговоренное. Кэсси не знала, имело это отношение к тому, что они обсуждали в данную минуту, или нет, возможно, собеседники говорили о вымышленном брате из Шринагара. Они выглядели так, словно состояли в заговоре.

«Если Хосойя действительно виновен, – подумала Кэсси, – надеюсь, что Перси в этом не участвует».

Проскользнувшая мысль поразила ее. «Почему это меня заботит?»

Она открыла сумочку, чтобы достать пудру. Это естественное женское движение мужчины Империи Дра-конис даже не заметили. Затем Кэсси убрала пудру, нагнулась, чтобы поправить чулок, и прилепила «жучка», который достала из тайника в пудренице, к внутренней стороне кресла.

С одной стороны поверхность матового черного полимерного диска была покрыта специальным молекулярным составом, мгновенно прилипающим к любой поверхности, известным техам со времен Звездной Лиги. Девушку предупредили, чтобы она избегала прикасаться к липкой поверхности после активирования «жучка». Появление внезапно прилипшего к руке аудиовизуального следящего устройства будет непросто объяснить даже новой подружке правителя планеты.

Кэсси не знала точно, как работает эта штуковина. Знала только, что она была пассивной электронно-оптической, а не голографической. Мирза Абдулсаттах заверил ее, что «жучок» вряд ли будет найден. В нем очень мало железа, в пассивном состоянии он почти не требует энергии, и, следовательно, его трудно обнаружить. Кроме того, сановники Дракона рассчитывали, что Хосойя вряд ли снизойдет до того, чтобы проверять собственный офис на наличие «жучков», поскольку он оказался слишком горд, чтобы позволить Службе безопасности поставить здесь камеры.

Кэсси сказали, что оставалось только ждать. И наблюдать. Когда крошечный нанопроцессор внутри «жучка» – еще одно техническое достижение, спровоцированное активными поисками нового оружия после вторжения кланов, – отметит что-то интересное и важное, он запишет это, спрессует сообщение и выстрелит им в микросекунду в приемники, установленные около башни Танади. В это мгновение «жучок» почти наверняка будет раскрыт и в здании заработают датчики для обнаружения незаконного передатчика. Но его работа на этом уже закончится.

Кэсси мало доверяла чудесам техники и не понимала, как эта штука «узнает», достаточно ли важна инфомация для передачи или нет. Но это был единственный шанс увести рыжего с дороги Чандрасехара Куриты и с пути «Кабальерос».

Именно для этого столь тщательно продумывалась вся интрига, связанная с Перси Филлингтоном, графом Хашиманским. И как только Кэсси поставила «жучок» на место, она почувствовала себя опустошенной и разбитой. Девушка испытывала одновременно и подъем, и полный упадок сил.

«Держись настороже», – приказала она себе и сосредоточилась на том, чтобы стать совершенным украшением разговора.

XXXI

Масамори, Хашиман

Империя Драконис

30 октября 3056 г.

Кэсси сидела на полу спальни в озерце полуденного солнечного света и, раздвинув ноги и сомкнув ладони в замок, нагибалась вперед, вырабатывая растяжку. Скрытые наблюдатели восприняли бы явную практику боевых искусств с подозрением. Однако от спутницы важного вельможи ожидали, что она будет поддерживать себя в лучшей форме.

После встречи с Хосойей правитель планеты отослал ее назад, в Штормовую Гавань, на личном вертолете. Судя по небрежности манер, мысли графа явно занимали срочные дела, и потому на прощанье он только слегка обнял Кэсси и поцеловал в щечку.

Кэсси нутром чувствовала, какими были срочные дела. Твердыми доказательствами она не располагала.

Маленький головизор светился в углу спальни. Он стал уступкой ее роли легкомысленной девушки – Кэсси никогда не любила подобные развлечения. В тот момент, когда ей наконец удалось дотянуться подбородком до ковра, девушка увидела на голоэкране миниатюрное изображение зала отдыха фабрик ХТЭ.

Кэсси дотянулась до панели регулировки и включила звук. На переднем плане женщина-репортер спрашивала светлоголового бойца разведывательного взвода:

– Ради чего вы сражаетесь?

Он почесал пальцем нос, сплюнул, идиотски улыбнулся в камеру и ответил:

– Ради денег. Зачем же еще?

На заднем плане отдыхающие «Кабальерос» по-разному проводили свободное время: играли в пул, ссорились или стояли, потягивая спиртное и тупо уставясь в камеру. Многие из них имели белый или черный цвет кожи. Хотя в Империи Драконис проживали и белые и черные граждане, они не составляли большинство ни во всей Империи, ни на Хашимане. Значительное число населения страны на самом деле совершенно не отличалось от нортеньо и индейцев, служивших в Семнадцатом полку.

Сердце у Кэсси упало. Если ей и требовалось подтверждение, что удар по полку вот-вот нанесут, то теперь она его получила. Средства массовой информации Масамори тенденциозно построили весь репортаж, представив наемников жадными, грубыми и чуждыми, – одним словом, гайчинами. Освещение в прессе прохождения первого батальона через Масамори до фабричных территорий выглядело благоприятным для полка; в остальное время средства массовой информации уделяли мало внимания Семнадцатому, исключая, пожалуй, налет сектантов «Слова Блейка», но и тогда он освещался положительно для полка. Внезапная смена акцентов, по всей вероятности, инициирована свыше.

«Ты знаешь, кто это сделал, – подсказал ей внутренний голос. – Перси». Хотя Перси мог инициировать эту внезапную грязную клевету, направленную против Чандрасехара и его наемников, девушка сомневалась, что за этим стоит он. Похоже, Нинью Керай приподнял свою грязную рыжую голову.

Она щелкнула тумблером, и экран погас. Пора возвращаться обратно, подумала она с чувством, напоминавшим легкую панику.

Мирзе, наверное, уже известно, что Кэсси выполнила задание, по крайней мере, он знает, что она сделала все от нее зависящее. Неизвестный друг из окружения графа прошлой ночью оставил «жучок», прикрепив его липкой лентой под раковиной. Девушка все еще не догадывалась, был ли им Йоримото или кто-то другой, но они уже осведомлены, что Кэсси побывала сегодня у директора Танади.

Она спрашивала Абдулсаттаха, как ее намереваются выручать после выполнения задания. Каждая лишняя секунда, проведенная в непосредственной близости к Филлингтону, увеличивала опасность разоблачения. Шпионы графа, а возможно, и Нинью еще копались в ее прошлом. Рано или поздно они дойдут до фундамента, и все здание лжи рухнет. Или Кэсси могла оступиться. Она безоговорочно полагалась на свои способности, чтобы сыграть порученную роль, но, хоть и не любила даже думать об этом, все-таки не достигла пока совершенства.

Мирза сказал, чтобы она не беспокоилась об этом. За ней придут.

Девушку интересовало, когда за ней придут. Подсознательно она чувствовала, что разоблачение может последовать в любую минуту.

Даже если ее не поймают, невыносимой оставалась сама мысль, что она ничем в такой ситуации не может помочь Семнадцатому полку – единственной родной семье.

До нее не доходила ирония ситуации, когда Кэсси жаждала покинуть уютную спокойную виллу правителя планеты, чтобы оказаться в гуще событий – на фабричной территории ХТЭ.

«Держи себя в руках, – повторяла Кэсси. – Если ты запаникуешь, все кончено». Девушка сделала глубокий вдох, думая о том, что попадала в переделки и покруче. Ну, а если Абдулсаттах не вызволит ее, то придется самой искать способ вернуться назад, решила она, и в этот момент раздался взрыв на площадке газона перед домом.

Девушка вскочила на ноги, подбежала к стеклянным дверям, которые вели на маленький балкон, и чуть сдвинула скользящую дверь вбок, чтобы увидеть, что там происходит, без риска быть обнаруженной.

На газон приземлился военный вертолет, главный винт вращался все медленнее, а из дверцы уже посыпались одетые в черное фигуры, сжимая в руках автоматические пистолеты.

От нарастающего грохота другого двигателя, прямо над головой, задребезжали стекла. Кэсси отвернулась от окна. Незваные гости не носили обычных костюмов коммандос ОДОНа, но это еще ничего не значило. Все последние дни она потратила на то, чтобы разыскать побольше укромных местечек – от буфетной до подсобных помещений, где хранились метлы. Она решила укрыться в одном из них и не выходить наружу, пока хорошенько не разберется, кто же эти вооруженные люди в масках.

Прежде чем она успела что-либо предпринять, дверь в спальню распахнулась. Уставившись на нее, в дверях застыл Гупта Йоримото. Кэсси помнила, что запирала дверь, но все же испытала облегчение, увидев его.

– Гупта, – произнесла она с улыбкой, – я так рада...

Он поднял руку, и девушка вдруг увидела, что прямо на нее глядит двойная дыра дула огромного гирореактивного ружья.

– Я знал, что ты шпионка, – произнес Гупта все тем же шелковым мягким голосом. – И хочу убить тебя.

Кэсси застыла на месте, глядя на слугу. Ей хватило времени, чтобы успеть подумать: «Черт побери, что с тобой случилось? Ты словно примерзла к полу». Палец Йоримото уже напрягся на курке, когда внезапно стекло балконных дверей влетело внутрь мириадами крошечных осколков. Словно шаловливый ребенок макнул кисть в красную краску и стряхнул ее на безукоризненно белую тунику Йоримото. Он, покачнувшись, сделал три шага назад, осматривая себя с недоумением.

Затем его лицо исказилось, словно он разгневался за испачканную одежду, и слуга вновь направил на девушку огромный пистолет.

Теперь Кэсси хватило сообразительности, чтобы упасть позади постели. Высокая фигура шагнула внутрь сквозь разбитые двери балкона, отстегивая ремни парашюта рукой, затянутой в перчатку. В другой руке нападавший сжимал портативный автомат. С таким звуком, словно разрывались летящие шутихи, человек разрядил свой магазин в грудь слуги правителя планеты, выкинув Йоримото выстрелами из комнаты в коридор.

В дверном проеме он остановился, оглядев сквозь маску противогаза мертвого Йоримото, лежащего вне поля зрения Кэсси. Затем кивнул и вынул использованную обойму из автомата.

Когда человек вынул из патронташа новый магазин и вставил его на место, он обернулся к Кэсси. На черном шерстяном свитере красовалась эмблема: палаш лезвием вниз.

«Слово Блейка!» – моментально поняла Кэсси. Апатия, сковавшая ее, когда вошел Йоримото, исчезла. Разведчица одним движением схватила с постели подушку и метнула ее прямо в закрытое маской лицо. Сама она последовала за подушкой, перелетев через постель, оттолкнувшись от пола, сделав сальто и встав на ноги, одновременно вцепившись руками в оружие чужака и нацелившись коленом ему в пах.

Человек сорвал противогаз и расхохотался ей в лицо.

– Клянусь Иисусом, Кассиопея, – произнес младший лейтенант Уильям Пейсон, отступая в коридор и отбиваясь от нее автоматом, – неужели ты жаждешь отомстить мне за то, что я когда-то сломал тебе нос, там, у Чэнди?

Девушка остановилась:

– Но ты этого не делал!

– Грязная ложь!

Она раздраженно рубанула рукой воздух.

– Черт побери, как ты здесь очутился?

Ковбой снова рассмеялся. Откуда-то с нижних ступенек лестницы послышались взрывы гранат и раздался глухой звук взрыва баллонов со слезоточивым газом.

– Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, Кэсси, – ответил Ковбой. – Сначала ты позволяешь этому парню в костюме официанта напасть на тебя. А потом даже не можешь разобраться, где друзья, а где враги. – Он потряс головой. – Погоди, все расскажу Ребу и Буку. Они ни за что мне не поверят.

– Какого черта вы нарядились, как блейковцы? Ковбой одарил ее широченной глупой улыбкой:

– Сьерра Фокстрот, Кэсси, но мы не хотим, чтобы старина Перси узнал, что приходил Чэнди и забрал его добычу. Ему может взбрести в голову мысль пойти за тобой.

Кэсси забралась во второй вертолет, ожидавший на передней лужайке. Пилотом оказался огромный светловолосый парень, но не из их полка. Он кивнул ей, когда все члены ударного отряда разместились, и поднял машину в воздух. Когда они удалялись от Штормовой Гавани, девушка увидела другую машину, ту, с которой сбросили Ковбоя на ее балкон в самое нужное время. Вертолет стоял позади дома. Он еще не включил пропеллеры, чтобы улететь следом.

По мере того как вилла удалялась, Кэсси почувствовала странное ощущение невосполнимой утраты. Затем она сжала кулаки и начала в гневе и страхе лупить себя по лбу, казня себя за оцепенение, охватившее ее во время нападения Йоримото.

– Итак, Йоримото не являлся вашим агентом, – ровным тоном заключила Кэсси.

Мирза Абдулсаттах поглядел на хозяина, сидевшего в окружении диванных подушек, слегка наклонившись вперед, словно огромный завороженный ребенок.

– Нет, – ответил сухопарый шеф службы разведки. – Мы подозреваем, что он работал на СНБ.

Ледяное дуновение пронеслось по закоулкам души Кэсси. Ощущение, что смертоносный Дракон наблюдает за ней, не обмануло ее – она чувствовала это всем своим естеством.

– Тогда кто же был вашим агентом? Абдулсаттах еле заметно улыбнулся:

– Вам действительно необходимо знать это, лейтенант?

– Нет, – ответила она. – Почему вы решили, что правитель планеты поверит в нападение блейковцев? Он ожидал, что вы попытаетесь что-нибудь предпринять с того момента, как я сбежала от вас.

– К счастью, наша вылазка в Штормовую Гавань закончилась с малыми потерями для обеих сторон, – объяснил дядюшка Чэнди. – Мы потеряли двоих. Террористы «Слова Блейка», захваченные гражданской полицией после нападения на ХТЭ, опознают в них своих бывших товарищей.

Девушка судорожно втянула воздух. Ей было известно, что людям Абдулсаттаха удалось захватить несколько террористов живыми во время нападения. Значит, этот улыбающийся Будда приказал убить их и оставить в Штормовой Гавани, чтобы придать достоверность атаке виллы фанатиками Ком-Стара.

На теле Кэсси не было ни царапины, кстати, ее коже наконец вернули естественный цвет, и она все еще чувствовала покалывание после химической «бани». Этот толстый и кажущийся забавным человечек оставался Драконом, Куритой и вел игру по жестоким правилам.

Как и она сама...

Девушка тряхнула головой и вздохнула. Обтянутые гобеленами стены убежища дядюшки Чэнди, казалось, смыкались, наступая на нее.

– Что происходит сейчас?

Чандрасехар Курита растопырил толстые, похожие на сосиски пальцы.

– Мы ждем. Следующий шаг последует со стороны Нинью Индрахары.

– Он скоро сделает его.

– Несомненно, – невозмутимо подтвердил дядюшка Чэнди.

– А что с тем «жучком», который я установила у Хосойи? Нам придется ждать, чтобы получить какие-либо сведения?

– Время покажет... Все в руках Божьих.

Кэсси перевела взгляд на Абдулсаттаха, чье греко-азиатское лицо оставалось безмятежным. Хотя правители Империи Драконис иногда сотрудничали с некоторыми полезными арабами, официально ислам был запрещен. Дядюшка Чэнди находился в игривом настроении этим вечером.

– Что мне теперь делать?

– Вы можете вернуться к своим товарищам, – сказал мирза, – и ждать.

– Да, – добавил дядюшка Чэнди. – Тебе еще выпадет роль в кульминационной сцене нашей скромной драмы. Не бойся. – Он улыбнулся. – А теперь возвращайся в полк и отдохни, насколько ты на это способна. Они вот-вот начнут праздновать то, что, как я понимаю, будет трехдневным красочным сельским праздником. – Он раскинул руки. – Возможно, тебе удастся позабавиться, пока...

Кэсси все это время сидела с опущенной головой. Девушку разочаровало, что Чэнди говорит о каком-то веселье. Она думала, что Чандрасехар глубже ее понял.

Когда стало ясно, что хозяину сказать больше нечего, она встала, чтобы уйти. В дверях лифта девушка обернулась:

– Существует одна трудность.

– Какая? – спросил дядюшка Чэнди

– Перси, – сказала девушка. – Я хотела сказать, граф Филлингтон. Не думаю, что он имеет какие-либо дела с кланами. Хотелось бы, чтобы это его не затронуло.

Дядюшка Чэнди нахмурился, словно ребенок, у которого внезапно отняли игрушку.

– Ты осмеливаешься ставить мне условия?

– Да.

Он расхохотался:

– Великолепно! Люблю тех, кто правдив по природе, особенно когда они настолько же скрытны, как и ты. Лети в свое гнездышко, птичка, и отдыхай, будь уверена, что ни один волосок не упадет с головы твоего графа, если он сам этого не захочет.

XXXII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

1 ноября 3056 г.

Вертолет, появившийся с запада, пересек центр города прохладным ясным утром Дня Всех Святых. Радар, установленный на вершине цитадели, засек его курс, но операторы, ведущие наблюдение, не обратили на него внимания.

Когда вертолет приблизился к стене фабричной территории, охранная служба ХТЭ выдала по радиосвязи обычное предупреждение третьему батальону, который нес службу по периметру. Первый батальон находился в состоянии боевой готовности, второй в это время отдыхал.

«Кабальерос» отдыхали от ночного фестиваля и готовились к завтрашнему празднику. День Всех Святых приходился как раз между двумя наиболее почитаемыми праздниками в мире трех планет: Хэллоуином и Днем памяти усопших.

Как раз в момент, когда затрещали предупреждения в наушниках шлемов бойцов третьего батальона, вертолет резко изменил курс и на полной скорости направился бреющим полетом к башне цитадели.

В Империи Драконис подобный поступок равносилен самоубийству. Высшие чиновники корпорации, не говоря уже о сановниках, серьезно относились к собственной безопасности. Далее если бы наемники не находились в состоянии боевой готовности двадцать четыре часа в сутки, им все равно в подобном случае пришлось бы применить оружие.

Младший лейтенант роты «Инфанта» Уильям Карсон направил «Стрельца» к «Тропинке роботов», которая проходила на пятиметровой высоте с внутренней стороны стен. Остановившись в сотне метров севернее огромных двойных ворот, ведущих на проспект Далтона, Карсон поймал на прицел вертолет, который находился в бреющем полете. Робот Карсона имел архаичную конструкцию и был оснащен устаревшими автоматическими пушками и тяжелыми лазерами, вмонтированными в руки машины, хотя «Стрельца» уже занесли в список на списание, когда полк получил аванс.

Карсон повернул торс «Стрельца» немного влево, следя за вертолетом через прицел. Когда машина пересекла стену, он выстрелил. Два лазерных залпа не настигли цели, только зря ионизировали воздух перед вертолетом. Более удачными оказались выстрелы из автоматических пушек, повредившие левый борт и проделавшие огромную дыру между кабиной и хвостовым двигателем.

К этому моменту уже половина роты «Инфанта» нацелилась на незваного гостя. Все находящиеся на фабричной территории роботы составили им компанию, включая и «Страшилу» Реба Переца, вышедшего из ангара для роботов, где Астро Зомби и техи ХТЭ только закончили установку на машине новейшей системы датчиков. Солдаты Службы безопасности ХТЭ в белых касках и бледно-голубых комбинезонах присоединились к роботам, вслепую паля из ручного оружия, считая это делом чести.

Вертолет не мог продержаться долго. Желтая вспышка лучей поразила двигатель винта. Стоило воздушному пирату зависнуть в воздухе на одном месте, как его поразили из дюжины других стволов, разнося в клочья обивку и каркас, расколов корпус на тонкие маленькие кусочки. В результате горящая машина, словно метеор, пронеслась в небе и упала на территорию ХТЭ, взорвавшись с белой вспышкой и громоподобным грохотом. От взрыва в асфальте образовался глубокий кратер тридцатиметровой ширины: вертолет оказался напичканным взрывчатыми веществами. По счастью, нападение пришлось на середину смены, когда уличное движение на фабричной территории было не столь оживленным. Пострадали два десятка рабочих, у которых разорвало барабанные перепонки, и погибли четыре теха по установке оборудования: подбитый вертолет врезался в тележку, которую они везли.

Водители первого батальона роботов выскочили на улицу в тяжелых хладожилетах и коротких шортах. Разорвавшие воздух сирены тревоги подняли воинов второго батальона с коек и выгнали из кухни, где они под бдительным присмотром поваров столовой ХТЭ готовили целые противни сдобного печенья в форме скелетов и черепов для выпечки. Роботы развернулись в боевой строй вдоль стен, в то время как аварийные машины съезжались к месту трагедии, привлеченные огромными черными клубами дыма, поднимавшимися над обломками вертолета.

Бойцы Семнадцатого немедленно просканировали небо и прилегающие к огромной фабричной территории улицы. Но не заметили никаких изменений, ни малейших признаков угрозы.

Но никто из «Кабальерос» не верил, что это была последняя вылазка.

У молодой журналистки были коротко остриженные светлые волосы и светлые сине-зеленые глаза с заметным косым разрезом. Позади нее возвышались огромные бронзовые ворота, ведущие на проспект Далтона. Огромные черные клубы дыма поднимались в предзакатное небо. В дополнение к взрывчатке вертолет был заполнен веществами, более горючими, нежели обычный бензин.

– Половину дня мы напряженно ожидали ответов на наши вопросы из зловещей, напоминающей крепость штаб-квартиры администрации «Хашиман Таро энтерпрайзес», – произнесла журналистка, – и наконец встревоженный город и планетарные официальные лица получили первые вести о сложившейся ситуации.

На экране появилась моментальная фотография, снятая с вертолета, кружившего поодаль в безопасной зоне. На ней ясно виднелись роботы наемников, патрулирующие стены изнутри или стоящие около цитадели. В центре снимка располагался еще дымящийся кратер.

– Вслед за атакой все еще не опознанного вертолета, происшедшей этим утром, – говорила журналистка, – властям стало известно, что некоторые элементы из чужеземных наемников Семнадцатого полка подняли бунт против низкой платы за службу. Наемникам удалось захватить в заложники главу ХТЭ и кузена нашего достопочтенного Координатора – Чандрасеха-ра Куриту.

Из Дома правительства в Масамори не поступало еще никаких официальных известий, но ожидается, что правитель планеты Филлингтон вскоре отдаст приказ о решительной военной операции для подавления и, если это окажется возможным, освобождения лорда Куриты. Империя Драконис с древних времен придерживается традиции – не вести переговоров с террористами, кто бы ни оказался у них в заложниках.

Для службы новостей Масамори, с вами была Мияко Тадамаши.

Сидевший в комнате для совещаний, отливающей стерильной белизной, глубоко укрытой под цитаделью, мирза Питер Абдулсаттах глубоко вздохнул:

– Итак, началось.

Чандрасехар Курита медленно потер ладони.

– По крайней мере, с ожиданием покончено, – произнес он.

Экран головизора с щелчком переключился вновь на прерванную срочными новостями обычную программу – приготовление супа из различных даров моря на Хашимане. Кто-то невидимый отключил прибор из сети.

– Отошлите людей по домам, – приказал дядюшка Чэнди, – кроме вас, Питер-сан. Закройте фабрики и прикажите рабочим, чьи смены еще не наступили, оставаться дома.

– Но, лорд Курита! – протестующе воскликнул заместитель. – Это обойдется вам в миллионы!

– Вы собираетесь вести сражение в самом сердце моих фабрик, не так ли? У меня есть обязанности перед рабочими. Помимо всего, они ничем не могут быть полезны, пока кризис не завершится. Я не имею права подвергать их необоснованной опасности.

– Они рискуют оказаться в заложниках, если выслать их за стены территории, – спокойным тоном заметил Абдулсаттах.

– Мои враги верят в то, что я худший представитель Дома Куриты, – с достоинством произнес дядюшка Чэнди, – но они не пренебрегают тем, что я все же остаюсь Куритой. Проявляя заботу о своих людях, я никогда не вступаю в переговоры с теми, кто захватил заложников, ни при каких условиях.

Мирза склонил голову в знак согласия.

– Сообщи полковнику Камачо, что с этого момента можно ожидать массированной атаки в любое время. Он должен распределить силы полка.

– Но кто нападет на нас, лорд? – спросил другой заместитель, чье мягкое лицо, несмотря на кондиционеры, покрылось бисеринками пота. – Это... Национальная безопасность?

– Они уже пытались напасть на нас, и безуспешно, – ответил Чандрасехар, – хотя весьма возможно, что примут в этом участие.

Он сделал паузу. Огромное лунообразное лицо хозяина ХТЭ стало более грустным, нежели испуганным.

– Господа, боюсь, что на вопрос, кто нападет на нас, может быть только один ответ.

– Я не верю этому, – заявила тай-са Элеанор Шимацу правителю планеты. Они находились в его кабинете, который был беспорядочно заставлен антикварными безделушками. Персиваль стоял к ней лицом, когда отдавал свой приказ. Лейни оказалась не в том настроении, чтобы оценить оказанную ей честь.

– Простите? – вопросительно произнес Филлингтон, слегка закидывая голову назад, чтобы взглянуть в глаза командиру отряда «Призраков». Граф оказался пальца на четыре пониже Элеанор.

– При всем уважении к вашей светлости, я не могу принять, что Семнадцатый разведывательный поднял мятеж против их нанимателя. Я хорошо знаю этих людей, лорд. Они так же серьезно относятся к вопросам верности, как и мы.

– Вы знакомы с некоторыми из них, полковник. И не в состоянии знать всех. Донесения нашей разведки обсуждению не подлежат. Во всяком случае, некоторые из наемников подняли бунт. Ваши люди должны справиться с ними.

Лейни сжала зубы, но ее лицо выражало явное неудовольствие. Она была уверена, что все сказанное – заведомая ложь.

Но выбора у нее не было. Граф вправе приказывать ей. И он это сделал.

– Кто придан нам в поддержку, милорд? – спросила она недовольным голосом.

– Вы являетесь единственным подразделением, вооруженным роботами, на всей планете. Гражданская полиция Масамори окажет вам поддержку пехотой.

Губы Лейни сжались в тонкую линию. Она поставила бы на одну-единственную роту «Призраков» или «Кабальерос» против всех копов Хашимана.

– Ваша светлость служили в войсках, – сказала она. – Несомненно, вам хорошо известен основной постулат общепринятой военной доктрины, что при нападении на хорошо укрепленную позицию силы атакующих должны по меньшей мере втрое превышать силы защитников, чтобы попытка имела хоть какой-либо шанс на успех.

Глаза графа мгновенно сверкнули, но с видимым усилием он сдержал себя.

– Они имеют девяносто пять роботов. С пополнением из полудюжины машин, которые Танади снабдил прицепами «Кошачий Глаз» и следящими системами и любезно согласился предоставить в наше распоряжение на время операции, ваш полк будет располагать полностью укомплектованным составом из ста восьми машин.

Сверкнув глазами, Лейни кивнула.

– Вы испытанные в боях ветераны, – продолжил он, – прослужившие много лет. Вы также являетесь вооруженными силами Дракона. Вашими противниками будут иностранные наемники дегенерата, позорящего славное имя.

– Мое сердце возрадовалось тому, что ваша светлость верит в непобедимость своих слуг, которую им дарует мистический дар Дракона.

Филлингтон снова чуть запрокинул голову.

– Тай-са, – произнес он угрожающе спокойным тоном, – вы хотите сказать мне, что не можете выполнить долг верности и повести войска в сражение против наемных солдат Чандрасехара Куриты завтра утром?

Лейни моментально взяла себя в руки.

– Всем, что у меня есть, – произнесла она, старательно глядя в точку, расположенную над головой правителя планеты, – я обязана Координатору Теодору Курите. Моя жизнь в его распоряжении на вечные времена.

Она перевела взгляд на графа. Глаза были черны, словно агатовые бусины.

– Сейчас вы говорите его голосом, – закончила Лейни, – и поэтому я повинуюсь.

Перси бесцеремонно кивнул и переключил внимание на экран, вмонтированный в письменный стол. Лейни по-прежнему оставалась в кабинете.

– Знает ли ваша светлость, как гайчинские наемники называют завтрашний день?

Он с раздражением посмотрел в ее сторону:

– Нет, тай-са, не знаю.

– Они называют его Днем памяти усопших, – сказала она. – Иначе говоря, Днем мертвецов.

Глаза Лейни сверкали, а к желудку подступала противная тошнота, когда она выходила через стеклянные двери Дома правительства; беспомощный гнев буквально раздирал все ее существо на части. В противоположность тому, что ожидало бы ее в Федеративном Содружестве или Лиге Свободных Миров, репортеры не толпились на широких ступеньках, тыча в лицо голокамеры и микрофоны и выспрашивая каждую деталь предстоящей операции. Пресса Империи Драконис будет покорно ожидать, что хозяева сочтут нужным скормить ей. Ночная улица была пустынной, хотя в нескольких кварталах мелькали огни и слышались голоса, усиленные мегафонами: это эвакуировали население района Мурасаки, который завтра станет опасной зоной.

Лейни этого ждала. Белый вытянутый лимузин припарковался позади светлой служебной машины, на которой она приехала сюда. Эмма и Саттон, личные телохранители оябуна Масамори, праздно стояли в ожидании.

– Папаша хочет видеть тебя, – произнес Саттон, выпрямляясь.

Она поглядела на обоих:

– Вы что, из ума выжили? Я офицер Дракона и сейчас военное положение. Ваш вшивый шимпанзе не посмеет и пальцем меня коснуться.

Эмма нахмурился и надулся, словно гигантская плюющаяся жаба, живущая в болотах южнее Фунакоши. Саттон потрещал костяшками пальцев и засмеялся.

– Забавно, – сказал он. – Вон тот парень говорил то же самое.

Саттон кивнул головой на задний бампер автомобиля Лейни. Там находился Луна, который привез ее на встречу к Филлингтону. Он лежал лицом вниз между машинами и не двигался.

– Луна! – воскликнула она, бросаясь к нему. Широкоплечий сумитори преградил ей путь.

– С ним все в порядке? – требовательно спросила Лейни.

– Парень просто получил легкий удар по голове, – объяснил Саттон, – что научит его быть несговорчивее. С ним все будет в порядке, но это зависит от того, поедешь ли ты с нами.

Лейни бросилась к Саттону, чтобы схватить его за рыжий хохол, но увидела еще двух громил, которые направлялись в ту сторону. Они были в солнцезащитных очках и спортивных пиджаках вызывающего покроя и с намеренно широко подбитыми плечами.

Она оскалилась и судорожно кивнула.

– Ладно, – сказала Лейни. – Поехали.

XXXIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

1 ноября 3056 г.

Кэсси испытывала странное чувство, находясь в безопасном – по крайней мере пока, до прихода Девятого полка «Призраков», – убежище, в глубоко спрятанном бункере, в то время как ее друзья готовились к бою.

– Что я здесь делаю? – прямо спросила она мирзу. – Мне следует быть наверху вместе с полком и разрабатывать план, как остановить «Призраков».

– У вас свое задание, – ответил шеф Службы безопасности, – которое, как вы сами согласитесь, по степени важности превосходит даже вашу личную вендетту в отношении роботов.

– В чем оно заключается? – раздраженно спросила Кэсси, не желая утруждать себя соблюдением правил вежливости.

– Зернышко, которое вы посадили в кабинете маркиза Хосойя, – сообщил Абдулсаттах, – уже дало плоды.

Стоя в скудно обставленной комнате для совещаний, расположенной глубоко под землей, девушка почувствовала, как кожу охватило жаром, хотя под напором сверхактивных кондиционеров она только что испытывала прохладу.

– Так скоро? – только и смогла произнести Кэсси. Мирза кивнул, внимательно наблюдая за разведчицей.

– Фортуна улыбнулась нам. Предпринятая акция дала намного больше, чем ожидалось, и мы получили преимущество.

– Вы располагаете фактами?

– Маркиз встречался с людьми, в которых безошибочно опознаны клановцы. – Он улыбнулся. – И в качестве дополнительного приза при этой встрече присутствовал также не кто иной, как Кацуо Сумияма.

Сердце у Кэсси подпрыгнуло:

– А правитель планеты?

Абдулсаттах недовольно покачал головой:

– Никаких явных улик.

Девушка с трудом перевела дух. «Почему я так забочусь о нем?» Но она действительно переживала.

– И что теперь?

– Нинью Керай Индрахар расположил центр управления в недостроенном отеле, в километре на северо-запад от ХТЭ, – сообщил мирза. Он улыбнулся: – Наши усилия поддерживать дружеские отношения с соседями принесли несомненные плоды: один человек из строительной бригады сообщил ценную информацию. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами, показывающими, что Танади Хосойя виновен в тех самых преступлениях, в которых подозревается Чандрасехар Курита. Ваша работа заключается в том, чтобы представить эти доказательства Нинью Индрахару.

Девушка невесело улыбнулась:

– Я просто приду и попрошу об аудиенции, не правда ли?

– Вы добьетесь этого. В здании вместе с ним находятся, по крайней мере, пятьдесят оперативников ОДОНа.

Рыжий не произвел на нее впечатления человека, укрывающегося за спинами телохранителей.

– Это боевой отряд? Абдулсаттах кивнул:

– Нинью может ожидать от присутствующих на Хашимане войск, выступивших против вашего полка, всего лишь бесполезной бойни, которая зайдет в кровавый тупик. По нашим предположениям, его это мало заботит. Он расценивает атаку полка «Призраков» как диверсию – то же нападение террористов «Слова Блейка», только на более высоком уровне. Если «Призракам» удастся проделать брешь в стене, позволяющую его людям проникнуть внутрь и беспрепятственно покончить с Чандрасехаром Куритой, Нинью это удовлетворит.

– А мы недостаточно сильны, чтобы сдержать натиск «Призраков», – с горечью заключила Кэсси. Мирза склонил голову:

– Вы правы. Многие погибнут сегодня, причем бесцельно. – Он поднял лицо и внимательно вгляделся в глаза Кэсси.

– Только в случае, если вы не сможете пробиться к Нинью и не заставите его взглянуть на доказательства, снимающие вину с Чандрасехара Куриты.

Девушка нервно вздохнула:

– Когда выходить?

– В вашем распоряжении еще несколько часов. Лучшим прикрытием станет штурм «Призраков». – Мирза коснулся ее руки. – Мы все подготовим. А вам следовало бы немного поспать.

– Кэсси!

Девушка покрепче стиснула зубы и продолжала идти дальше. Вокруг нее, в свете прожекторов, обративших полночь в день, царила целенаправленная неразбериха военного лагеря, готовившегося к сражению. Вместе с ночью наступил жуткий холод. Все вокруг было заполнено криками, ударами молотков и брызжущими искрами сварочных аппаратов; техи и оружейники пытались воспользоваться каждой оставшейся минутой, чтобы лишний раз отрегулировать мощные боевые машины. Тарахтевшие мимо кары тянули за собой длинные платформы, осевшие под тяжестью штабелей ракет и обойм для автоматических пушек, направляясь к складам боеприпасов, устроенным на фабричной территории. Дядюшка Чэнди проявил огромную щедрость, когда дело коснулось снабжения войска. Полк располагал запасами, достаточными для ведения серьезной войны. А ему явно именно это и предстояло.

– Кэсси, черт побери, остановись. Пожалуйста!

Девушка остановилась в смятении. Капитан Кали Макдугал бежала вслед за ней, прилаживая на ходу хладожилет.

– Что тебе надо? – крикнула Кэсси с такой злобой, которой она от себя не ожидала. – Перестань залезать ко мне в душу. Я разваливаюсь на части!

– Ты разваливаешься на части, – спокойно спросила Кали, – или собираешься воедино?

– Я утратила былую хватку. Ты этого хотела? Чтобы я потеряла ее и... погибла?

– Я хотела, чтобы ты сделала выбор.

– И что же выбрать?

– Человека.

Кэсси отвернулась от нее:

– Не могу. Я стану слабой. Не смогу сделать то, что обязана сделать. – Она вновь бросила короткий взгляд на Кали, и ее глаза блеснули, полные слез. – Это уже началось, черт бы тебя побрал. И чуть не привело меня к смерти.

Кали улыбнулась:

– Ты не понимаешь, Кэсси. Ты можешь делать то, что нужно, не превращаясь в чудовище – в тех, против кого ты столь ожесточенно сражаешься, в бездушных роботов, машин-убийц.

– Ты говоришь то же, что и отец Боб. Почему? Неужели вы думаете, что я превращусь в социопатку?

– Да, – ответила Кали, – боюсь, что ты можешь в нее превратиться.

– Прекрасно! Так предоставьте мне быть социопаткой! Это единственное, что может спасти всех нас.

– Кэсси, – спросила Макдугал, – когда же ты наконец поверишь в себя?

– О чем, черт побери, ты толкуешь? У меня нет времени для подобных разговоров!

– Мастерство, которого ты достигла, Кэсси, останется с тобой. Ты лучший разведчик во Внутренней Сфере, на самом деле – ты, а не какая-то... машина, робот. Оставайся человеком, не теряя при этом профессиональных навыков, которые достались тебе тяжелым трудом.

Кэсси уставилась на Кали, и в какой-то момент показалось, что она вот-вот вцепится подруге зубами в горло.

– Я не верю тебе!

– Тогда поверь этому. – Высокая женщина положила руку ей на плечо. – Я знаю, что с тобой произошло. Но здесь нет твоей вины.

Кэсси чувствовала себя так, словно Кали вонзила ей что-то острое в желудок. Дыхание прервалось, колени подогнулись. В глазах стояла какая-то серая пелена.

– То же случилось и со мной, Кэсси, – продолжила Кали. – Мой отец... ладно, детали не имеют значения, во всяком случае, не сейчас. Мы поговорим об этом, когда все закончится, если хочешь. Главное в том, что ты не грязная, не виноватая, не плохая. Потому что ты не сделала ничего плохого.

Кэсси испытывала такое чувство, словно она была сделана из фарфора, а теперь упала на пол и разбилась на мелкие кусочки.

– Почему ты говоришь мне об этом сейчас? – прошептала девушка. – Ты убиваешь меня.

Кали прикоснулась кончиком затянутого в перчатку пальца к солнечному сплетению Кэсси.

– Оно сидит вот здесь. Что-то внутри влечет тебя к саморазрушению, потому что жить дальше в страхе прошлого невозможно. Это страх, что ты что-то сделал не так, страх перед неизбежным наказанием. Ты устала ждать, когда же опустится молот, когда наказание настигнет тебя. Но его не будет, Кэсси, потому что ты не сделала ничего плохого.

Не видя ничего от слез, Кэсси отвернулась и побежала прочь.

– С чувством безграничной боли, Элеанор, – произнес Кацуо Сумияма печально, – должен сообщить, насколько я в тебе разочаровался.

Лейни стояла в кабинете главы якудзы. Из-за прозрачных стен и притушенного света казалось, что она висит в воздухе, окруженная мраком и мигающим светом от небоскребов. Поток эвакуируемых протекал далеко внизу, в ночных каньонах улиц. Ей нечего было сказать, и она молчала.

Сумияма покачал морщинистой черепашьей головой.

– Они, гайчины... чужаки. Более того, они наемники. И ты все же предпочитаешь водить с ними компанию, несмотря на неоднократно выражаемое мной неодобрение.

«Я теперь не твоя пленная шлюха, – хотела крикнуть ему Лейни. – Я вообще не одна из вас. Я солдат Дракона». Не то время и не то место, чтобы произносить подобные слова. Потому что сейчас Сумияма мог сделать так, что она никогда не выйдет из этого кабинета живой. А уж если ее полк пойдет в сражение против «Кабальерос», она дожна быть уверена, что никто другой не встанет во главе «Призраков».

– Даже в нашей самурайской среде долг должен взять верх над чувствами, – произнес глава якудзы. – Мы высоко чтим наши традиции.

«Ты, сладкоречивый старый мошенник, – подумала она. – Как ты посмел назвать самураев своими братьями? Если честно покопаться в истории якудзы, то их корни уходят в мачи-якко, отряды самообороны, в которые собирались соседи и которые сражались против самураев. Теперь ты и такие, как ты, прикрываетесь традициями своих древних врагов. Врагов, считающих нас по-прежнему не более чем изгоями, отбросами и собирателями отбросов».

– Мои «Призраки» никому не уступят в вопросах чести, – сдерживаясь, произнесла она.

– Да, но тебе необходимо научиться уступать, дитя мое. В этом все проблемы с вами, молодыми: думаете, что знаете все, и всегда недовольны старшими. – Он пожал плечами. – И посмотри, что происходит. Ты заставила якудзу потерять лицо, общаясь с этими наемными убийцами.

Лейни не сочла нужным обратить внимание на иронию, прозвучавшую в словах Сумиямы, который назвал Семнадцатый полк «наемными убийцами». Она знала, что последует за этим.

– Я опечален, – со значением произнес оябун. – Мне стыдно. Твое поведение навлекло на меня этот стыд.

Она почувствовала, как Эмма и Саттон вдруг приблизились, смыкая кольцо окружения. Она сглотнула. Горло вдруг пересохло.

– Я уверен, что ты последуешь требованиям чинджи. Она с трудом разлепила пересохшие губы:

– Я сделаю то, что обязана сделать.

Сумияма кивнул. Открыв ящик письменного стола, он достал четыре танто в черных ножнах из змеиной кожи.

Саттон нагнулся, чтобы разостлать на столе белое полотенце. Ухмыляясь, он подал Лейни полоску белой ткани.

Она приняла ее и обернула вокруг левой руки. Затянула потуже, чтобы прекратить циркуляцию крови, насколько это возможно.

Она подняла кинжал вверх, к глазам, и вынула его из ножен. Свою левую ладонь она положила на полотенце, широко растопырив пальцы, и склонилась над ней.

– Своими действиями я навлекла позор и бесчестье на моего оябуна, – проговорила она, стиснув зубы. Лейни прижала острие кинжала к основанию левого мизинца. – Так я искуплю мою вину.

Она нажала на кинжал быстрым, решительным движением. Сумияма, захлопав глазами, отскочил прочь, когда кровь из мизинца брызнула ему в лицо и на костюм.

Саттон подал еще один бинт, которым она быстро завязала кровоточащую руку. Сумияма широко улыбнулся ей:

– Приятно видеть, что ты проявляешь должное уважение.

Лейни кивнула на отрезанный палец, лежащий на окровавленном полотенце.

– Положите его в сухой лед. – Она заскрипела зубами от боли.

Сумияма восхищенно рассмеялся.

– Так я и сделаю. – Он самодовольно поглядел на остолбеневших слуг. – Прекрасная мысль, не так ли? А когда ты искупишь свою вину, разгромив бывших приятелей, сможешь получить его назад. Ты заслужишь это, я уверен.

– Так и будет, – сказала Лейни Шимацу и повторила: – Так и будет!

Кэсси плакала в темноте своей комнатки, прижимая мягкого медвежонка к груди. Ей и раньше частенько доводилось плакать в одиночестве, в темноте, но никогда так горько. Словно горе выплескивалось из нее под тяжестью гидравлического пресса. Девушке казалось, что кто-то засунул поглубже в глотку огромный стальной крючок и при помощи мощной лебедки вытаскивал ее несчастье на свет Божий. Кэсси стонала, корчилась от боли, источая потоки слез, как пожарный гидрант.

В какой-то момент девушка отключилась, полностью опустошенная. Когда через два часа рядовой разведывательного взвода пришел будить ее, Кэсси проснулась, чувствуя себя освеженной и преисполненной важностью предстоящего задания.

Часть пятая. ДЕНЬ МЕРТВЕЦОВ

XXXIV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Последние ночные звезды спрятались за низко нависшими зловещими тучами. Зима напала на Масамори неожиданно, словно кланы, и воздух стал хрупким и резким, как осколки стекла.

Немногие снежинки опустились вниз между бронзовыми башнями, припорошив головы и плечи роботов, выстроившихся вдоль пустынного проспекта. «Боксер» Элеанор Шимацу встал у фонтана, расположенного посредине площади, где на проспект Далтона выходили еще несколько улиц. Вокруг Лейни собрался первый батальон, готовясь к штурму.

Состоящие из членов якудзы полки «Призраков», напоминавшие старинных изгоев – ниндзя, лишь в одном имели преимущество перед самураями: они могли сражаться, используя любые, даже самые грязные методы войны, не опасаясь нанести урон собственной чести, так как сами в глазах самураев не значили ровным счетом ничего.

Все знали, но умалчивали о том, что именно по этой причине Теодор Курита сформировал полк «Призраков». Хотя кодекс чести самураев был менее жестким, нежели принятый в кланах, существовали вещи, на которые силы Дракона не имели права пойти, не переступив через совесть. И хотя долг всегда брал верх над чувствами, по крайней мере теоретически, конфликт между долгом и убеждениями мог привести к смертельно опасным в бою колебаниям.

Лейни состроила гримасу. У нее имелся собственный кодекс. Долг велел сражаться, но действовать она будет по своим правилам.

Шимацу настроила коммуникатор на обычную частоту, используемую защитниками ХТЭ.

– Внимание, мужчины и женщины Семнадцатого разведывательного, – произнесла она по-английски. – Говорит тай-са Элеанор Шимацу, командир Девятого полка «Призраков».

Она сделала паузу. Искалеченная рука в толстой защитной перчатке сильно пульсировала, но она не обращала на это внимания. Забывать о боли для Лейни не было в новинку. Гораздо труднее было произнести следующие слова:

– Если вы не сложите оружия, немедленно не покинете всех роботов, защищаемые позиции и не капитулируете, нам придется атаковать и разбить вас.

– Здесь полковник Камачо, – прозвучал голос человека, преждевременно состарившегося от забот, потерь и боли.

– Полковник, я приветствую вас. Сейчас я обязана предложить вам капитуляцию, которая будет принята со всеми подобающими почестями.

– Вы можете гарантировать это, тай-са?

Лейни стиснула зубы. «Нет, не могу. Так как здесь этот чертов Нинью». Она сожалела, что ее «Призраки» держались на некоторой высокомерной дистанции от уличных собратьев-якудза, подчинявшихся Сумияме. Только сейчас Лейни довелось узнать то, о чем оябуну было известно уже несколько недель: наследник Улыбающегося прилетел на Масамори и играет самую активную роль в этом смертельном фарсе.

– Ваше замешательство красноречиво, тай-са, – произнес Камачо. – Но это не имеет значения. У нас есть определенные обязательства перед лордом Куритой, и поэтому мы будем защищать его до конца или умрем в бою.

После этих слов Лейни полагалось заявить, что задача «Призраков» – освободить Чандрасехара Куриту. «К черту, – решила она. – Что они могут со мной сделать? Пристрелить»?

– Я не испытываю никакой неприязни лично к вам, полковник, – официально заявила она. – Все вы, по моему мнению, люди чести. Но долг обязывает нас сражаться.

– Благодарю за вежливые слова, – ответил дон Карлос. – И приступим к делу.

Он прервал связь. Лейни переключилась на основную частоту «Призраков».

– Всем «Призракам», – произнесла она. – Говорит Рыжая Ведьма. Наступило время для «чи но мацури» – праздника крови.

Взвыли сервомоторы, раздалась тяжелая шаркающая поступь металлических ног, и роботы полка «Призраков» пошли в атаку.

– Змеи пошли в наступление, Кассиопея, – сказал полковник Камачо. – Начинается сражение. Тебе самое время уходить.

Они были наедине в кабинете полковника. Кэсси слышала переговоры с огненно-рыжей предводительницей «Призраков».

Снабженцы мирзы собрали все, что могло пригодиться отборному отряду разведчиков, который должен был сопровождать Кэсси в этой вылазке, включая пуленепробиваемые жилеты и защитные костюмы с металло-керамическим наполнением, способные остановить почти любую пулю не слишком большого калибра. Кэсси Садорн предпочла отказаться от этого снаряжения, ограничившись лишь необходимым минимумом одежды.

По ее мнению, основой жизни разведчика является подвижность, а все остальное лишь представляет собой смертельно опасную иллюзию. Сегодня относительно чистый воздух Масамори обещал быть необычайно загрязненным и опасным для здоровья – главным образом из-за быстро двигающихся металлических громад, взрывающихся гранат и осколков снарядов, – девушка согласилась надеть простенький пуленепробиваемый жилет поверх черной шерстяной водолазки. Потертые черные штаны и черные спортивные тапочки завершили это незатейливое снаряжение. В качестве последнего штриха Кэсси повязала черную шелковую ленточку вокруг лба, которую многие из противников сегодня наденут, но она воспользовалась повязкой только потому, что она ей нравилась.

Кэсси также захватила патронташ со множеством карманчиков, предназначенных для запасных обойм и других полезных штучек. «Кровопийца» висел поперек ее груди, рукояткой вниз и вправо, именно так Бешеные Лисы носили положенные им по уставу ножи. Справа под мышкой у нее висел маленький автоматический пистолет, а слева – большой. Оба были заряжены одинаковыми десятимиллиметровыми пулями. На спине Кэсси укрепила крохотный рюкзачок, в котором лежали столь важный диск с записью и проигрыватель с усилителем и со всеми полагающимися к нему деталями. В результате Кэсси стала походить на девочку, приготовившуюся сыграть роль террористки на костюмированном балу.

Дон Карлос протянул ей руки:

– Подойди ко мне.

Когда они обнялись, полковник сказал, глядя поверх ее плеча:

– Ты мне как дочь, Кассиопея. Будь осторожна. Странные времена настали во Внутренней Сфере. Полк нуждается в тебе, а сейчас более чем когда-либо...

Они разомкнули объятья. Кэсси нахмурилась:

– Звучит так, словно вы не намерены пережить эту битву, патрон.

Полковник отвел от нее глаза и посмотрел куда-то вдаль:

– Я подвел «Кабальерос» во время атаки террористов. Бобби Бигэй и другие – Бэйрд, Зазнайка, Мари-соль – все они правы. Мое время ушло.

– Если вы чувствуете это, почему не возвращаетесь на гасиенду, ведь именно так вы и собирались поступить?

Он покачал головой:

– Это нехорошо.

– Что такое? Вы не хотите уезжать отсюда, чтобы позволить себя убить?

– Я погубил свою дочь, – тихо сказал полковник. – И не могу дольше нести тяжесть этой вины.

– Сьерра Фокстрот, с чего вы это взяли? Пэтси погубила ее собственная глупость!

На мгновение жизнь вновь мелькнула в глазах полковника Камачо вспышкой гнева. Он занес руку для удара, а Кэсси подставила лицо, чтобы принять пощечину.

Бессильно уронив руку, он вздохнул:

– Я заставил ее так поступить. Она хотела угодить мне, но чем больше делала для этого, тем хуже получалось, потому что тем хуже выглядел по сравнению с ней родной брат. Я не мог смириться с тем, что она великолепный водитель робота: номером первым должен был стать мой сын. И вот я заставил ее погибнуть и заставил Гавилана всю жизнь потратить на то, чтобы хоть немного сравняться с ней.

– Заставили ее? Вы заставили ее? – Недоверчивый смех Кэсси колокольчиком зазвенел в маленькой комнате. – Да знали ли вы хоть одного человека, которому удалось бы заставить Пэтси что-нибудь сделать?

Полковник, послушайте меня, прошу вас. Мне дорога память о вашей дочери. Я любила ее так же сильно, как и она меня. Она была моим единственным другом, черт побери! Но правда неумолима: она пожертвовала своей жизнью, выступив против Дымчатых Ягуаров. Вам и тогда не удалось бы остановить ее. А теперь вы тем более бессильны!

Он закрыл лицо ладонями:

– Патриция...

– Вы не можете позволить себе роскоши предаваться скорбным воспоминаниям теперь, дон Карлос. Вы нужны полку. Если вы решили найти в бою свою смерть, то знайте, что это желание повлечет за собой гибель «Кабальерос».

Девушка встряхнула его за плечи:

– Пусть все идет своим чередом. Позвольте Пэтси уйти из вашей жизни. Если этого не произойдет, то живым бойцам полка, находящимся в вашей полной власти, останется одно – сгореть в предстоящей схватке. – Неудержимые слезы текли у обоих по щекам. – Неужели вы не понимаете?

Полковник глубоко вздохнул и кивнул.

Дверь распахнулась. Молодой штаб-офицер нортеньо, который стал его личным адъютантом после смещения Кабреры, оторопело застыл, глядя на них.

– Сэр, – произнес он, – рота «Авангард» рапортует о контакте с противником.

Кэсси коротко чмокнула дона Карлоса в щеку.

– Мне пора. – Она вопросительно взглянула на него.

– Я приложу все силы, чтобы выжить, дорогая, – пообещал он. – Для блага полка и тебя лично. -Слабая улыбка приподняла кончики его усов. – Но не все зависит от меня...

Пятнадцать бойцов разведывательного взвода стояли или сидели группками в помповой станции водоснабжения, ощетинившись оружием. Они выглядели мешковатыми из-за защитных костюмов. В маленьком квадратном здании находился вход в систему канализации Масамори. Архитекторы руководствовались инструкциями, данными дядюшкой Чэнди, при возведении этого крайне важного сооружения. Чандрасехар Курита оказался чрезвычайно предусмотрительным человеком.

Кэсси оглянулась. Разведчики вели себя по-разному: одни затаенно улыбались, другие воинственно хмурились, третьи глядели на всех сердито. Все это были маски, прикрывавшие страх.

Кэсси тоже боялась, хотя сегодня она чувствовала уверенность в успешном проведении задания. Все чувства Кэсси обострились, но глубоко в душе, где обычно всегда бушевали штормовые тучи страха, сейчас царили только чистое небо и спокойствие.

У нее не оставалось времени поразмыслить над столь необычным душевным состоянием. Сейчас настало время подсчитать шансы на то, чтобы выжить, а они оказывались удручающе малыми. Пятнадцать человек для подобной работы – это либо чересчур много, либо чересчур мало. Но времени на разработку плана было в обрез. В любом случае трое из них – Скутер Варне, оснащенный огромной снайперской винтовкой, корректировщик огня и женщина из Службы безопасности – отделятся, чтобы занять позицию в здании, расположенном фасадом к командному посту Нинью, и обеспечат дальнобойный огонь прикрытия. Остальные двенадцать пойдут с Кэсси.

Приглушенные дальним расстоянием и железобетонными стенами здания, раздались безошибочно распознаваемые шипение и треск мощного оружия. Секунду спустя совсем близко зашипела и загрохотала «Катапульта» Дианы, стреляя огромными ракетами.

Кэсси выглянула из двери и посмотрела на запад. Единственное, что она могла разглядеть, так это стену, но мысленно она видела все, что за ней располагалось.

«Я не попрощалась с Кали, – подумала она. – Желаю тебе удачи, подруга. И принимаю твой подарок».

Кэсси надеялась, что подарок Макдугал не окажется прощальным.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Она смахнула ее прочь и приказала:

– Пошли!

Солнечные лучи вонзались в землю среди бронзовых башен, словно ракеты. Когда «Боксер» Лейни поднялся на восточную часть площади, верхушка диска цвета расплавленной меди только показалась над стенами фабричной территории ХТЭ.

Широкий проспект Далтона был жутковато пустынным. Так же как и прилегающие к нему улицы и переулки. Магазины и конторы не работали, в них не горел свет, а ставни были опущены. Граф Хашиманский опечатал все учреждения и здания, расположенные на восточном берегу реки в пределах двух тысяч метров от фабричной территории – весь Мурасаки и прилегающие к нему районы, гигантскую часть самого сердца делового квартала Масамори. Победят они или проиграют, но сегодняшний день обойдется очень дорого.

Однако экономические вопросы мало занимали Лейни Шимацу. Другое дело – тактика. Даже если бы утлое суденышко судьбы не занесло ее туда, где гордой женщине пришлось перенести унижение и в результате отрезать себе мизинец без анестезии, она не располагала достаточным количеством времени, чтобы разработать детальный и искусный план штурма. Если вообще существовал искусный способ штурма гигантской, хорошо укрепленной крепости.

Десятиметровые стены, окружавшие территорию, мало значили во время схватки роботов, даже если забыть об их прыжковых двигателях и мощном вооружении. Высокий внутренний бруствер для прицельной стрельбы роботов давал преимущество защищающимся. Но самое главное, что обеспечивали стены, – любой штурм возможен только в лоб, что было худшим вариантом для атакующего.

Она выполнит свой долг. Второму батальону Лейни приказала обойти территорию, чтобы атаковать с юга. Север, где располагались жилые дома работников ХТЭ, она даже не удостоила вниманием.

Представление, составленное Лейни о Чандрасехаре Курите, было намного ближе к правде, чем мнение правителя планеты или Хосойи, и свободно от личной ненависти. Она не считала его сибаритствующим толстым недоумком. Лейни оценивала впавшего в немилость Куриту как жестокого, сильного и предусмотрительного ублюдка, который оставил им чертовски мало шансов на победу. Будь она главой ХТЭ, то напичкала бы жилой район рабочих ямами-ловушками, минами, взрывающимися под тяжестью роботов, и вооруженной ракетами пехотой.

Подобные меры не рассчитаны на то, чтобы остановить штурм роботов, но Лейни знала, что ей придется действовать на грани абсурда. Несколько небольших отрядов десантников, стреляющих портативными ракетами в роботов, способны вызвать общее замешательство независимо от вреда, который им удалось бы нанести, а Лейни к тому же не хотела, чтобы роботы «Призраков» понесли какой-либо урон.

Третий батальон оставался в резерве. Исключением явилась первая рота. При поддержке парочки оснащенных лазерным оружием «Сталкеров», которые заранее разместились в Содегарами напротив территории ХТЭ, «Призраки» попытаются самостоятельно перейти реку. Отдавшая много воды на орошение полей в верхнем течении, Ямато не могла быть очень глубокой и достаточно быстрой в это время года, но комплексная приливная система делала атаку со стороны берега ненадежной. И все же первой роте предстоит перейти реку вброд с юга, чтобы отвлечь восточную охрану туда, где наемники, как она надеялась, никак не ожидали нападения. Если ловушка сработает, то Лейни собиралась ввести в бой остаток третьего батальона и даже отрядить часть второго.

Первый батальон под ее командованием намеревался прорваться в главные ворота, прикрываясь копьями «Саранчи» и «Дженнера», высланных вперед на случай, если «Кабальерос» предпочтут выдвинуть защитников вперед, не желая пассивно сидеть за стенами.

...Именно это и было нужно гайчинам. Ворон, управляя роботом с крючковатым клювом, кажущимся меньше своих тридцати пяти тонн, выскочила справа из боковой улицы в семистах метрах впереди Лейни, управлявшей «Боксером», и выпустила несколько ракет прямо в головы легких роботов, возглавляющих колонну «Призраков». Одна из них угодила в третий этаж соседнего здания. Другая попала «Мастеру» роты "А" в смотровое стекло, расположенное чуть ниже лазера в его туловище. Огромный робот медленно осел от удара, но взрыва не последовало.

– Ракеты! – крикнула Лейни. – «Тайфун», убирайся с улицы! Немедленно!

Рота «Призраков», шедшая впереди, открыла огонь по Ворону, выпуская заряды из тяжелых автоматических пушек, бьющие по окнам, словно невидимые кулаки. Стекла и куски армированной стали брызнули под ударами лазерных лучей, и все скрылось в клубах пара: кирпич и гранит разлетелись на куски, исчезнув в поднявшейся пыли.

«Церера» успела ускользнуть из поля зрения. В погоню бросился отряд легких роботов.

Водитель «Мастера» развернул робот и попытался вернуться к ближайшему перекрестку, надеясь укрыться за громадой небоскреба. Случайно ли это получилось, или выстрел оказался хорошо рассчитанным, но он угодил в торс робота. Теперь неуклюжей махине приходилось просить помощи у товарищей, чтобы найти убежище, а для этого требовалось время.

Далеко впереди, в рассветной дымке за стенами, поднялись два облачка белого дыма.

– Первый батальон, две ракеты на горизонте, курс ноль-девять-пять, летят сюда!

«Призраки» открыли огонь и палили из всех имеющихся орудий, пока ракеты брали курс и падали вниз на застывшего «Мастера». Нападавшие надеялись на единственный шанс из тысячи, выпуская в небо столько свинца и энергии, чтобы подбить хотя бы одну ракету. 3fo выглядело отчаянной попыткой, но иногда безрассудство побеждает.

Одна ракета была подбита и потеряла равновесие. Сбившись с курса, она сокрушила седьмой этаж жилого дома. Взрывная головка не сработала, но невзорвавшееся взрывчатое вещество вытекло и вспыхнуло ярким пламенем.

Другая ракета ударила в левое плечо «Мастера». Голова и активатор робота скрылись в белой вспышке.

– Мне нужна точная траектория этих ракет немедленно ria мой персональный компьютер! – приказала Лейни сразу же, как только первая ракета врезалась в дом. Когда она затянутым в перчатку пальцем нажимала на кнопки, экран в шлеме выдал изображения, показывающие подходящие фигурки.

– Дай-кью! Первый и второй, – распорядилась Лейни. – Засеките стрелков методом триангуляции. Накройте их ответным огнем прежде, чем эти наемники успеют уйти.

«Дай-кью» – асимметричный японский большой лук – был позывным, присвоенным «Сталкерам» поддержки, стреляющим дальнобойными ракетами.

Дикий вопль проник в нейрошлем Лейни, первобытная трель, переходящая в лай койота:

– Три-и-и-и-йа-ха-ха-ха!

Ей ответил по-испански другой гайчинский голос:

– Представляю суперсвязь! Радиостанция ППНИ!

– Пни Под зад...

– ...и Назови Имя!

Лейни почувствовала, как ее охватывает гнев. Чужеземцы насмехались над гибелью ее подруги, водителя «Мастера». Она хорошо владела собой и не позволила эмоциям взять верх. Сейчас это давало ей определенные преимущества. Стало проще делать то, от чего не уйти.

Лейни послала роты "В" и "С" на правый и левый фланги. В центре оставалась она сама во главе роты "А".

«Мастер» застыл на месте, плавно покачиваясь взад и вперед, выпуская дым из разбитого корпуса. Лейни прослужила с Чу-и ван Доорн шесть лет, прошла бок о бок с ней это чертово вторжение кланов. Девочка из средних слоев населения, законнорожденная, Мисти ван Доорн тем не менее предпочла выбрать ирезуми, которая навечно заклеймила ее как якудзу и привела в стан «Призраков». Лейни держала ее руку тогда, во время болезненного процесса татуировки, и потом еще раз, позднее, когда ван Доорн давала жизнь сыну Теодору, теперь ставшему самым юным сиротой среди подрастающего поколения подразделения «Призраков». Но полковник Шимацу отказывалась признавать, что ее душе нанесена глубокая рана.

«Все мы умрем, – жестоко подумала она. – Какое имеет значение, сейчас это случится или позднее?»

XXXV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 года

– Началось, заместитель директора.

Стоя у окна и вглядываясь на юго-восток в укрепления ренегата Куриты, Нинью Керай Индрахар едва удержался от едкого замечания. Любой дурак понял бы, что сражение началось. Неужели у него самого нет ушей? Но вслух он не сказал ничего, потому что технические помощники не являлись воинами, а тем более ниндзя. Они не считали постыдным для себя болтать, чтобы скрыть нервную дрожь.

Пентхауз отеля, громко и претенциозно названного в честь Координатора, занимал весь верхний этаж и напоминал шляпу, нахлобученную на стоэтажный атриум. Сейчас он весь состоял из одной огромной комнаты – перегородки еще не успели установить. Недостроенное здание отеля, близкое к завершению, сооружалось по проекту бригады архитекторов, которые прибыли сюда из Лиги Свободных Миров, и находилось под надзором их же строительных экспертов. Ходили слухи – которые, насколько знал высокий рыжеволосый человек, были правдивы, – что большую часть денег внес консорциум инвесторов из Федерального Содружества.

Позволить врагам поднимать экономику Империи Драконис, вкладывая в это собственные деньги, являлось еще одним аспектом далеко идущих планов и реформ Теодора Куриты, и Нинью полностью одобрял его замыслы.

Однако сейчас его больше всего беспокоил приказ, который содержался в последнем послании приемного отца, удерживающий его здесь, на вершине небоскреба, вместо того чтобы, как того требовала кровь воина, быть там, внизу, ожидая вместе с отрядом из пятидесяти десантников, когда Девятый полк «Призраков» пробьет оборону и проложит им путь в крепость врага.

Послание имело форму хайку:

Мудрый правитель знает, Что самая великая храбрость Обязана преклонить колени перед долгом.

Значение послания было предельно ясным – место Нинью там, где он сможет наблюдать за битвой с надлежащей дистанции, а не во главе отряда воинов с мечом в руках. Нинью мог бы сослаться на то, что и он, и Улыбающийся лично сопровождали отряд ОДОНа, которому поручили убить бывшего Координатора. А ведь Такай был правителем Империи Драконис, не говоря уже о том, что он являлся давним другом Субхаша Индрахара. Координатор также считался, несмотря на возраст, грозным соперником, настолько опасным, что смог убить несколько отборных воинов из Службы национальной безопасности. Дядюшка Чэнди – просто толстый дурак, носящий имя Куриты. Ситуации явно выглядели несопоставимыми.

Размышления не удовлетворили Нинью. Он приблизился к битве настолько близко, насколько позволяли запутанные коммуникации, установленные в незавершенном пентхаузе, выбирая наиболее благоприятный момент, чтобы ввести в бой собственную команду и затем наблюдать отсюда за ее действиями. Нинью пообещал себе, что, если дело обернется не так, как планировалось, он лично вмешается в схватку. Разумеется, только затем, чтобы убедиться в одном – работа сделана должным образом.

Ворон быстро неслась вниз по боковой улочке, словно испуганная перепелка. В этих городских трущобах дома лепились близко друг к другу: сияющий роскошными витринами главный проспект Далтона был достаточно широк, чтобы легкий отряд роботов смог развернуться в V-образный порядок, не толпясь и не мешая друг другу, как это и сделал головной отряд «Призраков», но многочисленные прилегающие к нему улочки оказались ненамного шире, чем тропинки. Футлярами, прикрывающими два вмонтированных в правую руку лазера «Цереры», Ворон задевала за кирпичи домов, мимо которых проходила, оставляя за собой шлейф из искр. Она была настоящей «Кабальерос», прирожденной водительницей робота.

Однако в искусстве меткой стрельбы Ворон не достигла особых высот, но и не считалась последней. Она была уверена, что припечатала огромного «Мастера», по крайней мере, одной ракетой: засада легких роботов роты «Бронко», спрятавшаяся ниже по Далтону, вызвала ракетный удар по роботу, что подтверждало ее попадание.

В конце улочки Ворон чуть не столкнулась с одиночным легким роботом «Призраков». Не успела она спрятаться среди домов, как увидела на экране кругового обзора появившуюся позади себя «Саранчу», водитель которой не столь хорошо владел машиной, как Ворон. Крошечный разведывательный робот выпустил заряд зря. Он попал в угол дома, уже достаточно пострадавший от лазеров и ракет. Водитель «Саранчи» моментально понял свою ошибку и бросился вдогонку за неприятелем, словно злобная птица, паля из лазеров по убегающей «Церере».

Ворон почувствовала жар в кабине, когда средний лазер «Саранчи» раскроил заднюю броню ее машины. Сзади «Церера» имела слабый панцирь. Теперь на него вообще нельзя было полагаться.

Выискивая улочку, куда она могла бы свернуть, чтобы не столкнуться с роботом «Призраков», который находился впереди нее, Ворон поддала ногой машины огромную кучу мусора, разлетевшуюся в воздухе. В поднявшемся вихре она одним прыжком, на ходу увернувшись от стрелявшей «Саранчи», достигла конца улочки и быстро развернулась к ней лицом. Стальные ноги пронзительно взвизгнули по асфальту, когда Ворон совершала этот рискованный пируэт, но машина удержалась в вертикальном положении.

Почти в тот же миг запела предупреждающая трель в нейрошлеме «Кабальерос» и загорелся огонек на панели управления «Цереры». В двухстах метрах к западу на улицу выкатились две «Крошки», готовясь перепрыгнуть через четырехэтажное здание. Обе прицелились в «Цереру» лазерными системами. Вряд ли это была честная схватка, но уж так сложилась ситуация.

Развернувшись к ним лицом, Ворон дала короткий залп из обеих пушек по приближающимся роботам, в тот же момент включив гироскоп для быстрого поворота по часовой стрелке.

– «Авангард»! – заорала она. – Здесь Ворон. Я на улице Мицуи и угодила в заваруху.

Поперек улицы Мицуи возвышался гимнастический зал с застекленным входом и очень высоким первым этажом, потому что там располагался баскетбольный зал. Не забыв мысленно поблагодарить Кэсси и взвод разведчиков, которые тщательно изучили окрестности, хотя Гордо Бэйрд и не считал это необходимым, Ворон прямиком вломилась в фойе, осыпаемая дождем осколков.

«Церера» была не слишком высоким роботом и потому могла бы спуститься по главному коридору, даже не нагибаясь. Но Ворон, сидящая в кабине, инстинктивно заставила машину пригнуться. Вход позади разнесло оранжевым взрывом, когда в него угодил двойной залп дальнобойных ракет, посланный «Крошками» вслед беглянке в бессильном гневе.

– Мы прикроем тебя, гуерита, – раздался голос Мачо Альварадо. Ворон усмехнулась, представив, с каким ужасом легкие и средние роботы «Призраков» воспримут появление «Мастера» Мачо, громыхающего по направлению к ним вверх по Мицуи.

Сидя в укрытии, как лиса в норе, Ворон знала, что Змеи ни за что не пойдут следом за ней сейчас, когда она оказалась вне их поля зрения. Роботов редко использовали в центре города, когда вокруг высились тонны арматуры и громоздилась масса обломков. Она может попробовать выбраться, если захочет. Мощности лазеров «Цереры» более чем достаточно, чтобы разнести противоположную стену гимнастического зала и выйти на следующую улицу хоть сейчас.

Вместо этого она развернулась и посадила машину на корточки в темноте на случай, если один из легких роботов решит последовать за ней и полезет в гимнастический зал, чтобы избежать встречи с «Мастером». Ворон без труда овладела приемами ведения боя, которыми пользовались воины первого батальона: прыжки, засады, бег и стрельба. Это был излюбленный военный стиль «Кабальерос» и единственно правильный способ вести сражение на крохотной «Церере» с легкой броней. Но если кто-нибудь захочет встретиться с ней в открытом бою...

Шестидесятипятитонная масса «Катапульты» Дианы Васкез легонько качнулась вперед, когда ракеты, выпущенные с берега Ямато, разорвались на территории ХТЭ. Находись она там, куда угодили ракеты, взрыв разнес бы ее на мелкие кусочки. По многотонной броне «Катапульты» застучали комья земли и осколки, словно легкий осенний дождик.

Командир отряда «Призраков» неплохо соображал, если вычислил ее так быстро. Но роботы Семнадцатого полка умели быстро бегать. Так, «Охотница» «Кабальерос», нещадно громыхая, бросилась бежать в тот же миг, как выпустила смертоносные ракеты.

И теперь, к своему неудовольствию, роботы поддержки «Призраков», расположившиеся поперек дельты реки, заполучили еще один залповый удар от двух «Сталкеров» «Кабальерос». В противоположность роботам Дракона, которые стояли плечом к плечу в классической артиллерийской позиции, боевые машины Семнадцатого полка даже не видели друг друга.

Они считали это разумным: ведь не столь важно, откуда вылетел тяжеленный гостинец, главное – доставить его по назначению.

Замигал индикатор запроса на панели управления робота Дианы. Кто-то передавал еще одну цель для ракетного залпа. Младший лейтенант Силас Гарсия принял вызов на свою «Катапульту». Почти сразу индикатор загорелся зеленым светом, показывая, что его ракеты уже в пути.

Диана надеялась, что хоть несколько секунд не будет вызовов. Перемещение громоздкого артиллерийского робота из одной огневой позиции в другую было долгим делом. Когда пойдет жаркий и тяжелый бой, они остановятся, поддерживая непрерывным огнем своих далеких друзей. Диана прочитала короткую молитву Пречистой Деве Гвадалупской, чтобы она помогла отряду поддержки Семнадцатого полка в состязании с артиллерией «Призраков».

Потом она прочла еще одну молитву с просьбой сохранить своего сына и всех детей «Кабальерос», спрятанных сейчас в огромном бомбоубежище глубоко под землей вместе с сотрудниками ХТЭ, которые присматривали за детишками, чтобы они не вылезли наружу. Сохранить их, впрочем, должна не Пречистая Дева, а Семнадцатый полк. Но Диана все равно помолилась смуглой Деве, потому что она считалась покровительницей «Кабальерос», и вовсе не вредно лишний раз напомнить, что они на нее надеются.

Закончив молитву, Диана стала ждать нового вызова, пообещав напоследок поставить благодарственную свечу Богоматери.

Перед Лейни и ротой "А" расстилался проспект Далтона, широкий, открытый, гостеприимно приглашавший прямо к воротам фабричной территории ХТЭ. Хотя она не заметила следов защитников на стенах, Лейни знала, что «Кабальерос» затаились, расположив роботов на бруствере или на земле, ожидая момента, чтобы подпрыгнуть и выстрелить.

Лейни понимала, что идет прямиком в засаду, но это не слишком беспокоило ее. Если ведешь наступление в городских условиях, непременно попадешь в засаду. Главное – не растеряться, когда все начнется.

Она расположила отряд легких роботов в авангарде роты "А". Приказала роте "Б" разобраться с этой докучливой «Церерой», стреляющей ракетами, не подозревая, что той на помощь придет «Мастер». Когда это случилось, отряд легких роботов сократился до трех. Ракеты «Мастера» успели сжечь правую ногу «Саранчи» до того, как на помощь «Крошкам» подоспела рота "Б" и заставила уйти штурмового робота наемников, обстреляв его лазерными залпами.

Полковник Шимацу испытывала серьезную нехватку артиллерийской поддержки, впрочем, так же обстояли дела во всех полках «Призраков». Высшее командование военных сил Дракона хотело, чтобы они бились с врагами насмерть, а не стояли в сторонке, обстреливая «Кабальерос» из укрытия. В распоряжении Лейни было всего-навсего три «Сталкера»: два – на том берегу реки, в Содегарами, а один тащился позади роты "А". Гайчины – лучше сразу думать о противнике именно так – располагали четырьмя «Сталкерами» и двумя роботами, оборудованными смертоносными пусковыми установками, которых у Шимацу не было.

Когда Лейни вышла на перекресток, экран кругового обзора в ее нейрошлеме показал внезапное движение слева. Что-то огромное...

– Засада! – крикнула она. – Слева!

Лейни развернула туловище «Боксера». С боковой улочки возник Ковбой на «Грифоне». Она еле успела увернуться: желтый, пылающий дьявольским пламенем луч лазера, пущенный «Грифоном», угодил в дом на противоположной стороне улицы. Огромного «Боксера» качнуло от отдачи, когда лучшая броня из волокнистого железа брызнула под лучом лазера, словно плазма. Массированный лучевой залп заставил электронику робота обиженно завыть ей в ухо.

За левым плечом «Боксера» стоял преданный Луна в «Стрельце», забинтованная голова которого виднелась под нейрошлемом. Он ударил в среднего робота противника из тяжелого лазера и автоматических пушек одновременно, с обеих рук.

Те, кто сидел в засаде, уже отходили. Удары снарядов высекли снопы искр из брони «Грифона», и робот укрылся в улочке, уходившей влево от него. Тяжелый робот попытался скрыться вправо, но двигался чересчур медленно. «Стрелец» Луны открыл огонь. Выстрелы с близкого расстояния из обеих автоматических пушек отбросили «Ковбоя» на угол универмага, выходившего на улочку.

Развернув корпус «Боксера» против часовой стрелки, Лейни собиралась атаковать противника. Расстояние было слишком маленьким, чтобы эффективно сработали ракетные установки, вмонтированные с обеих сторон головы робота. Но огромные лазеры, которыми заканчивались руки «Боксера», здесь как раз пригодились.

У «Ковбоя» имелись те же проблемы, что и у печально известного «Стрельца»: чересчур слабая броня для опасной и тяжелой схватки в тесноте, а нагрудная броня была совсем тонкой. Сюда и выстрелил Луна, вступив в схватку, как хороший боксер, которым он на самом деле и был, и продолжал стрелять из вмонтированных в туловище машины средних лазеров, одновременно открыв стрельбу из более мощных лазерных установок в руках машины, чем недопустимо поднял температуру в собственной кабине. Небольшое пятно на тонкой нагрудной броне робота «Ковбой» запылало вишнево-красным цветом.

Лейни тоже внесла свой вклад в наказание потерявшего равновесие робота противника, ударив по его торсу. Огненные копья ручных лазеров впились в обзорный экран гайчина. Противник отстреливался изо всех сил и выпустил единственный залп из лазерной пушки, после чего Луна выжег запасы ракет в груди «Грифона», у водителя которого не оставалось ни брони, ни оружия, и удача явно изменила «Ковбою».

Он выпрямился, пытаясь катапультироваться. Слишком поздно! Большие лазеры Лейни прожгли лицевой щиток кабины. «Ковбой» воздел руки в гротескной пародии на человека, когда лучи лазера проникли внутрь и дьявольским светом сначала ослепили его, а затем заживо кремировали бесстрашного «Кабальерос», осколки обзорного экрана, куски металла ярким звездным душем осыпали броню роботов «Призраков».

– Один в нашу пользу, тай-са, – произнес Луна обычным бесстрастным тоном, словно говоря о снеге, который только что начал сыпаться на улицы.

– Да, – согласилась Лейни, чувствуя жар, приливший к щекам, как и всегда после убийства. «Положись на гнев, – сказала она себе, – и не позволяй вспоминать о том, кого ты убиваешь».

– Рота "Б", – требовательно спросила она, – что происходит? Почему вы не проследили за нашим левым флангом?

– Виноваты, тай-са, – ответил командир роты "Б" Иехара. – Но мы сейчас отбиваем атаку с севера. Похоже, там действует целая рота.

Почти одновременно в ее нейрошлеме затрещали другие донесения. Справа рота "С" наткнулась на сильное лобовое сопротивление противника. Лейни почувствовала, как сухая жесткая улыбка растянула ее губы. Она забыла о себе и все больше входила в роль боевого командира.

"В конце концов, – решила она, – игра становится интересной ".

Сэмми Озава не видел военную игру «Кабальерос» на Ямато и не доверял рассказам очевидцев.

Он направил тридцатипятитонную «Пантеру» на восток по небольшой улочке, охраняя северный фланг роты "Б". Гайчин, выскочивший с севера, прошел мимо него, даже не удостоив его вниманием.

«Пантера» была слишком медлительна для легкого робота, она двигалась даже медленнее, чем средние машины. Но это компенсировалось лазерной батареей, вмонтированной в грудь робота, и небольшой лазерной пушкой в ее правой руке. Когда Сэмми увидел гигантского «Мастера», который, не заметив его, спокойно прошел мимо, в его голове немедленно созрел план.

Он давно лелеял мечту свалить штурмового робота. Водители штурмовых роботов считают себя самой большой ценностью, королями и королевами на поле боя. Дальнобойный излучатель «Пантеры» сейчас находился в невыгодном положении, – слишком близко к цели, а ему требовалось около ста метров, чтобы сфокусировать луч, но Сэмми был уверен, что ракет боевой машины хватит, чтобы поджарить коленный активатор и

вывести «Мастера» из сражения одной быстрой операцией. А затем один хороший прыжок «Пантеры», в который он вложит все силы, и Сэмми исчезнет из этого опасного места, не дожидаясь прихода мстительных приятелей вражеской громадины.

«Мастер» не успел отойти и на пятьдесят метров, когда «Пантера» выскользнула из засады и выпустила заряд ПИИ в коленный сустав робота «Кабальерос». Проворно, словно «Саранча», «Мастер» повернулся и ринулся к нему.

«Невозможно», – подумал Сэмми. Он по-прежнему стоял и стрелял, целясь в грудь монстра и поднимая излучатель вверх по мере того, как робот приближался. Но Сэмми удалось лишь поцарапать броню «Мастера».

С запозданием до него дошло, что надо прыгать. Когда «Пантера» взлетела в воздух, чудовище сграбастало машину за ногу. Хотя Сэмми использовал всю мощность прыжковых механизмов, «Мастеру» удалось бросить «Пантеру» на спину. По лицу Сэмми ручьями лился пот, в ушах звенели предупреждающие сигналы о перегреве робота, но он попытался выстрелить из ПИИ-установки в отвратительное, похожее на череп лицо. Но система энергетической защиты отключила механизмы робота.

Последнее, что увидел ошеломленный Сэмми Озава, – кулак «Мастера», заполнивший собой экран обзора, словно луна с выпирающими, как косточки, шарнирами.

Лейни Шимацу была великолепной спортсменкой, она могла считаться толковым водителем робота и чувствовала себя как рыба в воде, когда имела возможность управлять им и командовать полком одновременно.

Она моментально оценила сложившуюся ситуацию. Наемники предприняли ряд отдельных схваток, чтобы дезорганизовать отряд «Призраков» и по возможности нанести им ущерб, пока атакующие не достигли фабричной территории. Лейни предположила, что основные силы «Кабальерос» затаились за глухими каменными стенами.

Полковник расценила противоречивые рапорты, полученные ею от роты "С", как свидетельство отвлекающего маневра противника: чутье подсказывало Лейни, что настоящий удар будет нанесен роте "Б" с севера. Большую часть третьего батальона она оставила в резерве. Еще не настало время, чтобы вводить их в дело. Приказав роте "С" остановить продвижение вперед и свернуть налево, немного прикрыв фронт роты "А", она также распорядилась, чтобы "А" свернула влево для прикрытия роты "Б".

Что касалось самой Лейни, она не собиралась атаковать укрывшихся в крепости роботов, имея за спиной врагов. Сначала надо разобраться с фланговой атакой, затем подавить отвлекающий маневр под стенами и только тогда приступить к настоящему штурму ХТЭ. И если его светлость граф Хашиманский выразит недовольство зря потраченным временем, то пусть сам займет место в кабине робота и сунет собственную бледную задницу прямо на линию огня. Лейни решила вести собственное сражение, пока ее не убьют или не разжалуют.

Конечно, это было рискованно. Ей никогда и в голову не приходило рисковать карьерой. Но она прекрасно понимала, что враги вот-вот прорвут узкий фронт роты "С", контратаковав ее с фланга. Неужели «Кабальерос» – полные идиоты и выйдут с территории ХТЭ для флангового удара?

Направив «Боксера» вверх по боковой улочке, с которой выскочили притаившиеся в засаде гайчинские роботы, Лейни Шимацу мрачно улыбнулась. Она хотела устроить защитникам, затаившимся за стенами, большую головную боль, нежели бунтари из первого батальона. Приливное течение, управляемое хашиман-скими лунами, было сейчас очень сильным, волны, как обычно, достигали высоты пяти метров. Пока течение не успокоится, роте третьего батальона придется ждать спада воды для штурма со стороны реки. Но второй батальон выполнял задание в деловом районе южнее ХТЭ. Лейни приказала им атаковать. Это заставит наемников здорово попотеть.

Будучи якудзой, Лейни имела сердце игрока. Сейчас она делала ставку на собственный здравый смысл и надеялась, что «Призраки» сумеют сокрушить противника, не дожидаясь, пока «Кабальерос» придумают новую хитрость.

XXXVI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Атака с севера вовсе не была обманным маневром. Это наступала рота «Бронко», и ее воины шли убивать. За первую минуту сражения Макдугал подожгла пять роботов «Призраков» на два собственных.

В этот день состоялся дебют Кали Макдугал в качестве командира подразделения роботов. Умом она понимала, что такое назначение было выгодно для «Кабальерос». Но как объяснить матери, потерявшей двоих детей, что она отделалась малой кровью...

Отстреливаясь, она прошла мимо «Гермеса» Джо Зануды. Его робот яростно пылал, внутри взрывались боеприпасы, языки пламени и дыма взмывали вверх, словно плавники экзотической рыбы.

Никто не обещал тебе, что все окажется просто, девочка.

– Тай-са! – раздался голос лучшего разведчика Девятого полка «Призраков» Отенкинагаши. Это был худой и спокойный маленький якудза, чье тело, руки и ноги, словно затейливо разрисованный костюм, покрывала сплошная татуировка. Он управлял второй «Саранчой» отряда легких роботов, который, сейчас прикрывал правый фланг роты "А", вышедшей на поддержку роте "Б". – Нас атаковали с северо-востока!

Лейни только успела завернуть за угол, управляя «Боксером», и тут же увидела, как «Бандит» неприятеля одним выстрелом проломил голову маленькой «Саранче» разведчика. Робот наемников стоял, возвышаясь над поверженным противником, когда потерявшая управление «Саранча» рухнула к его ногам. Затем он горделиво пошел по улице, ведущей к частям «Призраков».

Улицу позади него заполнила толпа роботов. Из наплечных орудий боевых машин, описывая в небе оранжевые дуги, взлетали ракеты.

– Маттаку, – позвала Лейни. – Черт побери! Самурай, займись ими. Я прикрою тебя сзади.

– Хай! – воскликнул юный офицер, возглавляющий смешанный отряд из средних и тяжелых роботов, сидя в кабине «Великого Дракона». По тону воина Лейни убедилась, что он считал задание командира идеальной возможностью, чтобы смыть пятно позора, который изгнал его из дома и заставил служить рядом с низкорожденными изгоями атя.

«Ладно, постарайся», – подумала Лейни.

«По крайней мере, эти трусы сражаются!» – порадовался про себя юный самурай. Подобная самонадеянность подкреплялась удвоенной огневой мощью «Великого Дракона», и самурай начал бить по шагающей впереди боевой машине противника, используя полную мощность ПИИ-установки тяжелой лазерной пушки. Остальные роботы его отряда также сосредоточили огонь на «Бандите». Аудиодатчики самурая разрывались от треска лазерных лучей и оглушительных ударов снарядов.

И вдруг в наушниках Маттаку возникли новые звуки гортанной песни, гремевшей из усилителей наступавшего робота. Самурай не понял, что это была песнь смерти воина из народа чихене, населяющего Чирика-хуа. Маттаку решил, что это просто какое-то варварское бормотание.

«Бандит» наемников отстреливался из автоматических пушек трех средних пульсирующих лазеров. Но противник явно превосходил его силами и отсек робота от остальных товарищей.

– Чу-и, – спросил один из воинов, управлявший «Крошкой» слева от самурая, – что он собирается делать?

– Не знаю.

Гайчин шел на верную гибель. Реактивные снаряды стучали по металлическому торсу «Бандита». Броня робота вздулась от лучевых ударов, истекая паром, который, превращаясь в расплавленные желтые потоки, струился из многочисленных ран, словно лава. И все же «Бандит» шагал вперед, неуклонно сокращая расстояние, разделяющее их, сначала до двухсот метров, потом до ста пятидесяти...

Запасы снарядов в правой части корпуса робота взорвались, и предохраняющая система направила силу взрыва, вырвавшуюся неожиданной вспышкой желтого пламени, назад. А «Бандит» все еще продолжал приближаться.

Робот наемника уже миновал точку, дальше которой, по мнению молодого офицера, он никак не мог пройти. «Уверен, машина вот-вот упадет!» – подумал юноша. «Бандит» стрелял из автоматических пушек и лазерных установок одновременно. Почти вся броня на ногах и левой руке робота выгорела, обнажив полимерные переплетения мускулов, которые уже начали скручиваться и дымиться.

С расстояния пятидесяти метров «Бандит» вскинул правую руку и метнул дротик. Рука робота при этом отвалилась. Затем «Бандит» рухнул на колени как подкошенный и упал лицом вниз, окруженный клубами дыма.

– Масака! – воскликнул самурай, в то время как приближающийся к нему дротик становился все виднее. Он уже был искромсан и обстрелян огневой защитой, но все еще оставался смертоносным трехтонным реактивным снарядом. – Я не верю своим глазам! Эти гайчины умеют умирать!

И он тоже сумел, потому что секундой позже дротик рассек купол кабины «Великого Дракона» и превратил голову водителя в кровавое месиво.

Когда самурай погиб вместе с водителем «Бандита», огневой вихрь пронесся по улице и ударил в лица полковника Шимацу и воинов роты "А". Поняв, что она недооценила доблесть наемников, Лейни только теперь сообразила, что первый батальон угодил в V-образную ловушку. И она решилась на быстрый и неожиданный маневр.

Ученые мужи из Академии водителей роботов Сун Чанга считали ранний ввод резервов во время боя большим просчетом, и если офицер на экзамене поступал так, то получал очень низкую оценку. Однако сейчас Лейни находилась не на экзамене, и единственным ее экзаменатором оставались Победа и Поражение.

– Третьему батальону, – приказала она, – выступить на поддержку роте "Б". Постепенно отойдите на двести метров к северу, постарайтесь захватить гайчинов с флангов! А рота будет атаковать на северо-востоке.

– Ух ты! – выдохнул штаб-сержант Уиллард Дике, осматриваясь через щель люка, который он, чуть приподняв, придерживал одной рукой. – Ну и пожар же они устроили, черт возьми! Да там все вокруг полыхает!

Измученная, продрогшая, в грязной, провонявшей одежде, маленькая команда Кэсси успела пройти всего лишь полпути до цели. Для этого им пришлось быстро бежать по канализационной трубе, которая вела почти к самому отелю, где устроил командный пост Нинью Керай Индрахар. Последние двести метров они пробирались по щиколотку в мерзкой вонючей грязи, да еще согнувшись пополам. Даже неутомимая Кэсси не чувствовала ног от усталости. Сказалось отсутствие тренировки во время пребывания в гостях у графа Хашиманского.

Ловко, словно обезьяна, она взобралась по стальной лесенке к люку, остановилась рядом с Диксом и тоже посмотрела в щель. После сплошного мрака канализации серый рассвет слепил глаза. Прищурившись, Кэсси огляделась и поняла, что сержант прав.

Весь центр Масамори был охвачен огнем. Ежесекундно небо вспарывали яркие вспышки взрывов от реактивных снарядов. Несмотря на то что городские здания Хашимана предусмотрительно строились из огнеупорного материала, Кэсси после короткого осмотра отметила: половина квартала полыхала, как в аду, в том числе стоэтажная бронзовая громада. Кто-то из ее солдат надрывно закашлялся, вдохнув смесь разнообразных едких дымов и испарений, ворвавшихся сквозь щель люка. Кэсси тоже почувствовала омерзительный запах жженой резины, плавящейся пластмассы, бумаги и мебели, горящей в жилых домах и деловых конторах. И самое ужасное, что над всем этим зловонием висел сладкий, ни с чем не сравнимый запах горелой человеческой плоти.

Шум вокруг стоял просто невыносимый. Он проникал в щель крышки люка, словно солнечные лучи сквозь пролом в стене. В этом бесконечном монотонном грохоте невозможно было различить отдельные звуки. Просто постоянный неумолкаемый шум, который, словно дикая какофония, то становился сильнее, то временно затихал. Казалось, какой-то безумец, начисто лишенный чувства ритма, бесцельно бил каким-то тяжелым металлическим предметом. И если бы не установленный за ухом микрофон, Кэсси вообще не услышала бы слов сержанта.

Хлопнув Дикса по плечу, она указала вперед. Сержант кивнул и, извиваясь, словно уж, вылез из трубы на поверхность. По какой-то причине архитекторы Масамори устанавливали канализационные люки строго в центре перекрестков, по крайней мере в этой части города. Дике быстро добежал до северо-западного угла перекрестка, где сквозь витринные стекла за сражением наблюдали манекены, застывшие в синтетически веселых позах. Кэсси бросилась следом за Диксом.

Остальные бойцы бежали за ней по пятам. Варне с командой снайперов уже отделился. Остальные одиннадцать человек по одному и парами, присоединялись к товарищам, которые укрылись на тротуаре под иллюзорной защитой стены здания, отделявшего их от поля боя.

Здесь было почти спокойно. Кэсси заметила, что часть роты «Авангард» захватила врасплох полковника Шимацу, отогнав ее от «Призраков» почти на полкилометра. Роботы находились ниже; Кэсси увидела нечто торчащее из дымящихся руин и похожее на банан с плавниками. Она боялась себе признаться в том, что это была голова «Бандита» Бенито Дельшея.

Кэсси увидела «Беркута» Габби Камачо, высоко поднявшегося на прыжковых дюзах, в стремительном парении над трехэтажным строением, в то время как на нем сошлись огненные струи, посылаемые противником. «Страшила» Ребба Переца стоял прямо на улице, по-видимому прикрывая отход остальных товарищей. Передняя защитная нагрудная пластина «Страшилы» была искорежена страшнейшими ударами, а из воспламенившихся плечевых пазов струился черный дым. А наглый «Ковбой», обладавший феноменальной выносливостью, поливал огнем все вокруг из трех дальнобойных ракетных установок. Он стрелял настолько быстро, насколько быстро могли поворачиваться лазерные пушки.

Чуть дальше взорвался робот «Драконов». От мощного взрыва на тротуар посыпались оконные стекла с верхних этажей ближайших зданий. Осколки, летящие вниз, напоминали снегопад из бритв. Кэсси в ужасе посмотрела на огромные витрины над ней; если они не выдержат, то осколки стекла обрушатся прямо на маленький отряд «Кабальерос». И для тех, кто находился в середине отряда, это путешествие окажется последним.

Огромные стекла дребезжали и зловеще гудели, но все же держались. С каждым годом растущие как грибы банды громил и хулиганов, декигоро-зоку, шатающиеся по улицам в поисках гнусных забав, совершая акты вандализма и кражи со взломом, научили владельцев уличных магазинов устанавливать для защиты прочные окна-транспексы.

Шло одно из тех величайших сражений тридцать первого века, перед лицом которого пехотинцы испытывали полную беспомощность, сталкиваясь с бронированными монстрами, которые вели свою, нечеловеческую битву. И если бы разведчики участвовали в бою, а не оказались случайными наблюдателями сражения, огромные роботы вряд ли удостоили их вниманием.

Но в любых своих проявлениях боевые машины несли смерть крохотным человеческим существам. Когда последние разведчики выбрались из люка и перебегали в укрытие, «Призраки» открыли сильную стрельбу по искореженному «Страшиле» Переца. Один из тяжелых лазеров промахнулся и задел бегущих разведчиков, словно крыло Ангела Смерти.

Один заряд взорвался, словно насекомое, угодившее в электронную ловушку. Билли Хакеби, черный горец, которого все считали сыном полка, с громким пронзительным воплем покатился по земле. Его волосы и куртку охватило пламя, а полимерная броня защитного костюма, расплавившись, смешалась с горячей плотью.

Пети Мактиг бросился на помощь. Кэсси вцепилась в его штанину, заправленную в сапог, и дернула назад.

– Ты уже ничем не поможешь ему! – заорала она, хотя прекрасно понимала, что он ее не слышит.

На перекрестке снова разорвался снаряд, выпущенный из автоматической пушки. Этот случайный взрыв все же принес свои печальные плоды: Билли Хакеби разорвало на кусочки, словно чьими-то гигантскими невидимыми пальцами. Мактиг мгновенно обернулся и перекатился в укрытие, тихо всхлипывая и закрывая руками лицо, израненное мелкимии осколками.

«Страшила» взорвался. Перец не катапультировался.

Стоя на обочине улицы, Ковбой Пейсон наблюдал за тем, как погибал его закадычный друг. Взревев от безумной ярости, он повел маленькую «Осу» к месту боя.

Второй его приятель Бук Эванс преградил ему путь средним лазером «Ориона», выдвинув оружие из правого предплечья робота.

– Послушай, дружище, – произнес Эванс, который был старше Пейсона. – Ты ничем ему не поможешь и ничего не сделаешь, только зря погибнешь. Просто скажи себе, что ничего особенного не случилось.

Казалось, что робот вздохнул, а потом раздался голос Пейсона по рации.

– Да... – дрожащим голосом промолвил он. – Ничего особенного не произошло.

Они двинулись на север. Для них сражение еще не закончилось.

Кэсси смотрела на приближающихся «Призраков» с такой лютой ненавистью, что казалось, эта ненависть сочится из пор ее кожи, словно масло. Наглые, дерзкие, самодовольные ублюдки! Они считают, что единственные войска, которые могут причинить им вред, – это элементалы!

Уж она бы им показала! Кэсси не испытывала ничего, кроме презрения, к необычно огромным пехотинцам клана, которых воины Внутренней Сферы единодушно прозвали «жабами». То, что способны были совершить элементалы, одетые в прочные бронекостюмы, Кэсси осмеливалась проделывать, будучи совершенно голой, и совершала это. Эти Драконы еще увидят...

Кто-то легко коснулся ее руки.

– Кэсси, – услышала она голос Дикса. – Пойдем. Это не наш бой.

Девушка встряхнула головой. Сержант был прав. Сильное неугасимое желание покарать роботов и их наглых водителей постепенно испарилось. Словно голос кого-то давно умершего. И сейчас она задумалась, было ли это результатом советов Кали или диктовалось необходимостью выполнить важное задание.

«Призраки» переключились на фланговую атаку с севера и постепенно были вынуждены отойти. Битва вокруг затихала.

Кэсси посмотрела на свой отряд:

– Послушайте меня, ребята. Я охотница, одинокий волк, а не лидер. Посему, победим мы или нет, но большинство тех, кто пойдет со мной, погибнут. – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Если хотите уйти, то делайте это прямо сейчас... один или все. А я пойду одна, поскольку мне ничего другого не остается.

Ивонна Санчес, коренастая низкорослая подрывница из Нового Акома со Сьерры, с ухмылкой сказала:

– Заткнись-ка лучше, Кэсси. Ты так просто от нас не избавишься.

Кэсси посмотрела на остальных бойцов.

– Что ж, как говорится, – похороны за ваш счет, – пожав плечами, сказала она и двинулась на северо-запад.

Командир роты Гавилан Камачо ревел в бессильной ярости.

Где-то в глубине души он по-прежнему испытывал жгучий стыд за падение во время боя с террористами. Даже несмотря на то, что фракция младотурков за действия в той операции присвоила ему звание героя, единственное, что он сам отчетливо помнил, – так это падение лицом вниз в коробку фабричного здания.

А во время неудавшейся попытки сместить старшего Камачо, когда главные заговорщики – Зазнайка, Бобби Волк, Бэйрд и, к всеобщему удивлению, верная тень его отца Леди Смерть, пришли к нему, он смело заявил о своем нежелании смещать отца. Конечно же это была ложь, и он доказал это, сразу не посоветовав им забыть о глупой затее. В душе он давно предал своего отца. И это был грех, в котором он не осмеливался признаться даже отцу Монтойе, который также являлся исповедником полковника Камачо.

Патриция никогда не покалечила бы своего робота. И она прокляла бы Гордо и остальных, ибо они оказались неверными псами. Дон Карлос был прав, когда гордился ею все эти годы, и Гавилан, к несчастью, понимал, что Пэтси стоила двух таких мужчин, как он.

Габби решил искупить свои грехи и – с помощью всех святых – грехи отца, если раз и навсегда докажет, что он достойный водитель робота.

В стремительной атаке роты «Авангард» вместе с «Бронко» он сокрушил две вражеские машины – «Горожанина» и «Крошку». Но пришлось заплатить за это дорогой ценой, расстреляв почти все снаряды ультраавтоматической пушки. Лазер, расположенный в правой руке, выгорел, а тем временем целый рой снарядов и пуль впивался в туловище и голову «Беркута», кабина которого наполнилась едким дымом горящей изоляции и сверкающими искрами. Сейчас все контрольные системы, следящие за вооружением, вышли из строя. И даже дисплей, который мог бы показать ему, что пушка стреляет вхолостую, не работал.

– Гавилан, – услышал он голос отца. – Что происходит, сын мой?

Габби стиснул зубы с такой силой, что они заскрипели:

– Все мое оружие вышло из строя, отец.

– Тогда немедленно возвращайся в укрепление. А батальон перейдет под командование капитана Макдугал.

– Нет!

– Ради Бога, сделай, как тебе говорят, – произнес голос Кали. – Нет никакого смысла в том, чтобы тебя убили.

Губы Габби изогнулись в беззвучной презрительной усмешке. Какая-то часть его существа все еще верила, что эта светловолосая сучка просто пытается перехватить у него работу, однако сердцем он чувствовал собственную неправоту. Если он останется на поле боя невооруженным, то окажется не героем, а самой обыкновенной помехой.

И он настроился на общую частоту:

– Внимание, внимание, первому батальону! Говорит командир Камачо. Мой робот полностью вышел из? строя. – Небольшая пауза. – Я передаю командование батальоном капитану Макдугал, а сам возвращаюсь на базу.

XXXVII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

– Капитан, прилив кончился.

– Вижу, – откликнулся Роджер Хэнсон, потер подбородок, заросший светлой бородкой, и усмехнулся.

Они нервничали в ожидании среди зерновых складов, расположенных на юго-западе от фабричной территории ХТЭ, на берегу Ямато. Теперь Хэнсон ощутил облегчение вкупе с теплым предвкушением чего-то приятного.

Дно Ямато оказалось мягким. Спецрота Хэнсона состояла главным образом из легких и средних роботов третьего батальона, не тяжелее его собственного пятидесятитонного «Требюше». Он поведет двенадцать роботов вброд против течения, причем как только они окажутся в поле зрения противника. Предстоит битва с войсками наемников, уже столкнувшихся с остальными частями Девятого полка, и стрелять они станут из-за стен.

Поэтому то, чего с таким рвением ожидал Хэнсон, больше напоминало самоубийство.

«Требюше» имел вид крепкого коренастого мужчины, голову которого украшал старинный шлем с забралом. И робот вошел в холодную, сейчас еле текущую воду с видом клерка средних лет, принадлежавшего к клубу моржей, который, перед тем как окунуться, должен слегка побрызгать на себя водой. За ним последовали остальные машины, с грохотом ступая по потрескавшимся бетонным плитам набережной.

Капитан Хэнсон в свободное от сражений время разводил призовых гончих псов и сейчас совершенно не опасался сложного испытания, ожидавшего его впереди. Это был смелый и незаурядный человек, который прошел буквально через ад во время вторжения кланов, победивший в смертельной дуэли с «Призрачным Медведем» на Фенрисе. Перед Хэнсоном стояла главная задача – отвлечь внмание гайчинов от атак с запада и с юга и при помощи небольшого, но весьма боеспособного отряда захватить врага врасплох с обычным в таких случаях разгромным эффектом.

Кроме того, он хорошо знал, что такое бой в городских условиях. Почти на трехкилометровом расстоянии Хэнсон видел языки пламени, вырывающиеся из окон горящего небоскреба. Наблюдая за жарким полыханием в деловой части Масамори, он понимал, как повезло его легковесам, что их сейчас там нет.

Уверенно вступив в медленные воды реки Ямато, он повел роту в атаку.

Появление «Призраков» в тот момент, когда Кали принимала от Гавилана командование батальоном, застало ее врасплох. Западный фланг роты «Бронко» удерживала лейтенант Энни Сью Хард на «Стрельце». Кали оставила Хард вдали от яростной схватки, чтобы она обеспечивала среднюю и дальнюю огневую поддержку. В результате, когда авангард второго батальона «Призраков», состоящий из четырех тяжелых штурмовых роботов, появился из-за дорожной развязки, Хард оказалась первой «Кабальерос», с которой они встретились.

– На связи Мстительная Энни, – передала Хард по рации. – Роботы атакуют с запада; так... вижу «Мародера», «Охотника», «Лихача» и «Атласа». Еще и сзади наступают, черт бы их побрал! Судя по количеству, здесь по меньшей мере рота.

– Выметайся оттуда, Энни, да побыстрее, – приказала Макдугал.

Остатки роты «Бронко» уже довольно круто завязли в схватке с «Призраками». И если новый штурм не задержать, то вся мощь удара обрушится прямо на них. Хард развернула свою небольшую машину навстречу приближающимся роботам противника.

– Прости меня, Кали, – вздохнула она в микрофон. – Но я не смогу подчиниться твоему приказу.

Она сосредоточила огонь сдвоенной автоматической пушки и крупнокалиберных лазеров на ногах «Охотника», – самой слабой машине из авангарда противника. «Охотник» имел довольно легкую броню из всех остальных роботов врага, и поэтому Хард решила, что уж его-то она успеет раздолбать в оставшееся ей время.

Границы обзорного экрана Лейни внезапно вспыхнули красным светом...

– Меня вычислили, – тут же передала она по внутренней частоте.

Рота по-прежнему двигалась к стенам фабричной территории ХТЭ, на восток, гоня перед собой гайчинов. После короткого, но очень жестокого кровопролития наемников удалось быстро отбросить назад. Некоторые самые впечатлительные воины отряда «Призраков» неистово улюлюкали, считая, что враг бросился наутек.

Лейни быстренько заткнула им глотки. «Кабальерос» отступали, но во время отхода по-прежнему вели прицельный огонь. Солдаты Лейни нанесли им ощутимый урон, но и сами довольно крепко пострадали во время боя. Насколько Шимацу понимала, оставшиеся гайчины продуманно выходили из боя, причем явно действуя по плану.

Направив «Боксера» по южной стороне улицы, под укрытие зданий, Лейни прощупывала и глазами, и сенсорами робота все улицы и дома, находящиеся поблизости. Пока она нигде не заметила машин врага. По правде говоря, на этой главной деловой магистрали города не так уж много имелось мест, где смогла бы укрыться такая махина, как боевой робот. Однако совершенно очевидно, что кто-то зацепил ее инфракрасным лучом... и она была захвачена посередине квартала точно так же, как это случилось с Ван Доорн.

– Тай-са, – сказал Луна. – Тебе надо отходить!

– Отставить! Рота "А", приготовиться к противоракетной обороне. Найдите этого ублюдка, который засек меня!

– Наступают стрелки! – сообщил водитель «Дротика» Юсаги.

Лейни увидела показавшиеся из-за стен клубы дыма и нахмурилась. Нельзя выходить из боя на этой стадии! Судьба явно повернулась к ней спиной.

«Призраки» начали свирепую стрельбу, когда ракеты наемников полетели вниз, к роботу их командира. Однако на этот раз все снаряды прошли мимо.

«Кинтаро» Шиго Хофстры бросился на защиту командира «Призраков» и прыгнул. Не имея специальных прыжковых механизмов, этот робот пользовался только силой псевдомускулов своих ног. Обе большие вражеские ракеты ударили машину в грудь, разорвали ее на куски и отбросили, искореженную и разбитую, прямо на робот полковника Шимацу.

Лейни попыталась устоять. Но «Боксер» завалился на спину, домая асфальт, и, несмотря на защитные подушки, окружавшие Лейни, она на какое-то время лишилась сознания.

Вокруг «Боксера» столпились роботы.

– Тай-са... – тихо проговорил Луна. Когда Лейни наконец пришла в себя, в ее мозгу внезапно замаячили знакомые очертания.

– Боже, гараж для парковки! – воскликнула она, с трудом поднимая робота на ноги.

– Тай-са? – На этот раз голос принадлежал Бунтаро Мейни, который управлял «Фениксом», лишившимся левой руки.

– Да, да, гараж на третьем этаже! – Лейни показала правым лазером на десятиэтажное здание, расположенное в семидесяти метрах к северо-востоку. С него можно было великолепно вести наблюдение и за фабричной территорией, и за примыкающими к ней улицами. – Да что вы стоите как стадо баранов! Олухи! Вы лучше посмотрите!

Что все и сделали. И тут же увидели высунутый клюв наглой «Цереры», которая сразу же скрылась из виду. А лазерный луч, выпущенный Лейни по роботу, прошел, как назло, мимо.

– Мейни!

– Я здесь!

– Возьми с собой троих легких роботов и доставьте мне сюда эту проклятую «Цереру»!

Мощный лазер «Атласа» прошил броню головы маленького робота Хард, заполнив кабину «Стрельца» зловещим рубиновым сиянием. Привязанный ремнями к пассажирскому сиденью медвежонок Банни тут же загорелся. Мстительная Энни закричала больше от горя утраты любимого друга, нежели от страха за себя.

Затем яростный лазерный удар выпустил «Мародер». И лейтенант Энни Сью Хард навечно исчезла в объятиях пламени, но успев даже ощутить переход в небытие. Она умерла мгновенно.

– Получай, – пробормотала О'Коннор себе под нос, нажимая на кнопку. У этой Рыжей Ведьмы, пожалуй, больше жизней, чем у трехногого самца черепахи с ранчо ее отца. И подобно этому древнему самцу со скотного двора, командир «Призраков» не простит ей этого выстрела.

Тем временем Шимацу встала, отбросила прочь то, что осталось от «Кинтаро» Шиги Хофстры, спасшего ей жизнь, а потом уставилась прямо на «Цереру».

Ворон поспешно завиляла из стороны в сторону; птичьи ноги ее машины скрежетали о бетонный пол гаража, рассылая снопы ярких искр.

Дисплей робота загорелся розовым светом. Сзади раздался удар, сопровождаемый грохотом кусков бетона, дождем посыпавшихся на спину «Цереры». А эта проклятая баба Шимацу неплохо стреляет!

Ворон натянуто улыбнулась под своим нейрошлемом. Черт побери! Да, ей понравилась эта полковница с Драконис и другие «Призраки», с которыми ей довелось познакомиться, так же как и большинству «Ка-бальерос». Однако существует очень простое правило: «Если идешь сражаться с „Кабалъерос“, то получше приготовься, потому что мы сделаем все, что в наших силах, чтобы нанести тебе удар первыми и покрепче».

Она побежала мимо квадратных бетонных колонн к нижнему пандусу. На этом этаже Ворон не увидела ничего, кроме нескольких машин, принадлежавших главным образом владельцам гаража да некоторым чиновникам среднего сословия, которые из-за нынешних событий сидели взаперти у себя дома в округе Мурасаки. Ворон надеялась, что машины застрахованы.

За спиной она услышала какой-то глухой стук, а затем на задней части обзорной полоски нейрошлема уловила какое-то движение. Резко подняв обе средние лазерные установки, она продолжала катиться вперед.

На открытую площадку гаража неожиданно выпрыгнул «Дженнер». Он стоял, полусогнув колени, так что ракетная установка на устремленной вперед голове почти касалась потолка гаража. Средние лазерные пушки робота изрыгали пламя. Видеоэкран «Цереры» автоматически потемнел. Когда он вновь загорелся, свежая борозда загорелась белым пламенем на клюве машины Ворона.

«Дженнер» выглядел не тяжелее «Цереры», и его передняя броня была не слишком крепкой. Однако, имея четыре средние лазерные пушки и счетверенную ракетную установку, он мог похвастаться лучшим боевым оснащением, нежели «Церера», хотя машина О'Коннор обладала установкой из шести боеголовок. На большую часть тридцати пяти тонн «Цереры» приходились всяческие сенсоры, приборы обзора, определения и наведения на цель. Все это, разумеется, весьма впечатляло, но не предназначалось для серьезной драки, как у воинственного «Дженнера». Тот был буквально создан для боя.

Помимо всего прочего, присутствие в гараже «Дженнера» говорило о том, что «Призраки» знали, где она находилась. Иначе, вне всякого сомнения, он вошел бы в гараж с первого этажа и потом уже начал выискивать ее внутри. Этот же, напротив, захватил ее врасплох – со спины, словно ожидал, что она попытается удрать.

Ворон наудачу пальнула по вражескому роботу, быстро вильнула в сторону и побежала. Задняя броня ее машины была повреждена, да и бегала «Церера» намного медленнее, чем «Дженнер». Но О'Коннор с девятилетнего возраста пасла в агророботе огромных длиннорогих быков. И на этом бетонном полу она в любое время превзойдет противника мастерством и скоростью, тем более что регулярно смазывала металлические ноги машины, пострадавшие от грязи.

Да, у нее всегда имелся туз в рукаве. Если бы только О'Коннор выпал шанс пустить его в ход...

И с огромной скоростью, виляя между бетонными колоннами, уворачиваясь от лучей лазеров, пролетающих буквально возле самых ушей, Ворон устремилась вниз, к пандусу выезда из гаража.

– Дон Карлос?

Командир Семнадцатого разведполка сидел в кабине «Дикой Кошки», стоявшей перед лестницей, которая вела в цитадель дядюшки Чэнди. Дисплеи постоянно сообщали ему о совершенно хаотическом ходе сражения. Только что он приказал капитану Макдугал вернуть то, что осталось от первого батальона, на территорию ХТЭ. Сегодня разум полковника Камачо оставался совершенно ясным; он больше не ощущал тупой летаргии, охватившей его во время нападения террористов «Слова Блейка».

– Да, Сума? – отозвался он через коммуникатор.

– Полковник, Кали попросила меня спеть песню для первого батальона.

Это считалось в порядке вещей. «Кабальерос» частенько просили главного сочинителя баллад и теха поддерживать на должном уровне воинский дух своими песнями, особенно в сложных ситуациях. Сума уже работал, ремонтируя пострадавших от «Призраков» у южной стены роботов второго и третьего батальонов. Но он мог разговаривать с помощниками через микрофон и петь во время работы.

– Конечно, Сума, – сказал Дон Карлос удивленно. – Тебе не надо бы и спрашивать о таких вещах.

– Но, полковник, – проговорил Сума, – я собираюсь спеть им особенную песню.

– Какую же?

– Ту, которую я написал в честь вашей дочери, Патриции.

– Нет. Извини, но этого я разрешить не могу. Наступила тишина, изредка прерываемая отдаленными взрывами и выстрелами из тяжелых орудий.

– Хорошо, патрон. – Сума отключился.

Дон Карлос вздохнул. Затем забарабанил рукой в толстой перчатке по узкому подлокотнику водительского кресла. Он не мог дождаться, когда явятся эти Змеи, чтобы разобраться во всем до конца.

Несмотря на все доводы Кэсси, полковник пришел к выводу, что сегодня – самый подходящий день для того, чтобы умереть.

При виде столь стремительного и беспорядочного бегства Ворона водитель «Дженнера» в полном недоумении остановился как вкопанный и произвел несколько прицельных выстрелов в беглянку, но тщетно. Ворон уже успела добраться до второго этажа. И вместо того чтобы побежать по пандусу, ринулась по анфиладе гулких темных помещений.

Когда «Дженнер» устремился за ней вдогонку, Ворон немного сбавила ход, пока не увидела его приближающиеся ноги. И тут-то она изо всей силы надавила на гашетку.

У въезда на пандус «Дженнер» попытался резко повернуть, даже затормозил, но при этом чуть не выпал через металлические перила на улицу. Однако он сумел справиться с управлением и снова бросился вслед за «Церерой».

На экране кругового обзора Ворон пристально следила за передвижением врага. И когда он проходил под бетонной балкой с нарисованными на ней яркими желтыми полосками, она открыла крышку над специальной кнопкой в подлокотнике кресла. Когда противник достиг синей отметки, она нажала на эту кнопку.

И тут же шестнадцать конусообразных ракет четверка за четверкой начали вылетать из «Цереры», попадая в бетонные колонны, которые разваливались на куски с невообразимым грохотом. Одновременно с этим прицельно направленные снаряды подрубили бетонные балки и стальные перекрытия потолка.

«Дженнер» исчез в этом грохоте, оставив после себя лишь облако пыли и цемента. Многотонный потолок и часть третьего этажа, рухнув роботу на голову, похоронила его.

Да, Ворон нанесла противнику воистину сокрушительный удар. Внизу, у основания другого пандуса, стояли «Дротик», «Саранча» и серьезно поврежденный, с единственной уцелевшей рукой «Феникс». Они внимательно посмотрели наверх, словно пытаясь понять, что за ракета произвела подобные разрушения.

В двадцати пяти метрах от Ворона виднелся открытый выход на улицу, куда она и направилась. Увидев, что «Церера» выходит, трое «Призраков» быстро среагировали и решили не охотиться за роботом, а просто его обстрелять. О'Коннор почувствовала, как в машину угодило несколько снарядов, и увидела, что загорелись красные лампочки по всей приборной панели, словно рекламный рисунок. Она покрепче стиснула зубы, удерживая машину в равновесии одним страшным усилием воли.

Ворон уже успела добежать до полосатого деревянного шлагбаума, когда выстрел одной из лазерных установок «Феникса» расплавил активатор правого бедра «Цереры». По инерции машину понесло вперед, и она с размаху врезалась в шлагбаум, разбив его в щепки, а затем выпала на улицу, проделав чудовищную борозду в тротуаре острым клювом.

Разбитые остатки роты «Авангард» и отряда «Бронко» подтягивались на территорию ХТЭ. Командир батальона Макдугал теперь оказалась лицом к лицу с последней проблемой: безопасно переправить за стены роботов, не имеющих прыжковых двигателей и неспособных прыгать, в том числе и своего «Атласа».

У основания стены первый батальон развернулся и набросился на своих преследователей. «Призраки», уже решившие, что дух противника сломлен окончательно, в нерешительности остановились.

Бобби Волк не занимался охотой за головами, поэтому его «Свинарник» мало участвовал в бою, только в главном сражении с ротой «Призраков». Но сейчас, когда огромные ворота раскрывались с леденящей душу неторопливостью, он повел уцелевших и способных прыгать роботов первого батальона в стремительную атаку, чтобы не дать противнику добиться превосходства.

Расположившись в нескольких сотнях метров от фабричной территории, «Призраки» сосредоточили огонь на воротах, но внезапный удар, нанесенный Бобби по флангам, моментально ослабил концентрацию их огня. «Черная Леди» последней вышла из-под обстрела и скрылась за стенами фабричной территории. А потом, когда ворота снова закрылись, импровизированная бригада наемников под командованием Бобби Бигэя перепрыгнула через стену.

Люк упавшей на землю «Цереры» открылся, и раздалось шипение раскаленного от жары воздуха. Ворон с трудом выбралась наружу, сдергивая с головы нейрошлем. Она в сердцах отшвырнула его прочь и устремилась в укрытие – к небольшому магазинчику, витрины которого были разбиты случайными снарядами.

За спиной О'Коннор появился однорукий «Феникс». Он выпрямился, затем несколько секунд постоял, взирая на лежащего робота.

Раздался пронзительный свист реактивных двигателей. «Оса» с желтыми и черными полосками на груди и лазерной пушкой в правой руке с грохотом прыгнула на «Феникса» сверху. Броня «Феникса» прогнулась под ударом, и он растянулся на бетонном полу.

Бунтаро Мейни перевернул «Феникса» и попытался направить лазерное оружие на противника. Однако «Оса» ловким ударом ноги выбила оружие из его руки.

– Лучше успокойся, дружище, – раздался голос из громкоговорителя робота «Кабальерос». – А то мне придется наказать тебя.

– Ковбой? – раздался недоуменный голос из громкоговорителя «Феникса». – Ковбой Пейсон?

– Бунтаро?

Бунтаро Мейни рассмеялся:

– Похоже, ты так и не усвоил полученного урока. Ковбой, – заметил он и бросил «Феникса» в атаку на машину противника.

Когда второй батальон «Призраков» вместе с первым батальоном приблизился к стене, Лейни приказала двум ротам третьего батальона выступить в атаку с юга. Ее не застала врасплох храбрость «Кабальерос», как молодого самурая. Она быстро поняла, что просто необходимо поскорее воспользоваться предоставившимся преимуществом, пока не пролилась кровь.

Она вынудила этих гайчинов отступить... что ж, прекрасно! Даже если этот маневр был спланирован заранее, то сам факт отступления может заметно повлиять на боевой дух «Призраков». И она будет давить противника атаками так сильно, как только сможет.

От первого прикосновения лучей лазера покореженная бронза расплавилась до состояния плазмы. Но под бронзовой облицовкой ворот скрывались стотонные бронированные пластины. С обеих сторон ворот приближающихся роботов обстреливали тяжелые орудия – еще одна веская причина бросить все имеющиеся в распоряжении Лейни силы в лобовую атаку. Необходимо загнать «Кабальерос» внутрь территории. Только после этого она может запустить туда прыгающих роботов, в том числе и штурмового класса, а также оснащенного подъемными приспособлениями тяжелого «Мародера». Не имеющие прыжковых механизмов тяжеловесы ворвутся на фабричную территорию, как только в воротах или стенах удастся проделать брешь.

А если еще и наспех собранная рота, переходящая вброд Ямато, подоспеет вовремя... тут Лейни радостно улыбнулась, несмотря на душевную боль и ноющую искалеченную руку. Как известно, оборона даже самых храбрых солдат разлетается вдребезги, словно осколки разбитого стекла, стоит по ним ударить с тыла в самый разгар сражения.

«Оса» со всей силы надавила локтем на круглую голову «Феникса», вминая его броню до тех пор, пока тот не ослабил захвата. Затем Ковбой врубил прыжковые двигатели и поднялся с тротуара, включив гироскоп, чтобы удержать робота в равновесии.

«Феникс» начал медленно подниматься на ноги.

– Тебе не победить меня, Ковбой! – сказал Мейни в громкоговоритель. – Моя машина вдвое тяжелее твоей!

«Оса» отключила прыжковые двигатели и приземлилась ногами прямо на голову робота противника.

– Это еще цветочки, – предупредил Ковбой. – А ягодки будут впереди!

«Феникс» встал вертикально на прыжковых двигателях, расположенных сзади. Ему удалось произвести этот маневр не так стремительно, как Ковбою, но все же робот вновь стоял на ногах. Мейни выбросил вперед правый кулак и треснул желтобрюхого прямо в лицо.

Теперь наступила очередь Ковбоя оцепенеть от страшного удара: его робот даже зашатался, а ногами он случайно зацепился за поверженную «Цереру».

Когда Мейни сделал выпад вперед, Ковбой мгновенно подпрыгнул и повис в воздухе, использовав для этого всю мощь прыжковых дюзов.

И они оказались лицом к лицу. Противники парили в воздухе, возвышаясь среди бронзовых башен. Когда свободной рукой робота Мейни пытался обхватить «Осу» за узкую талию, машина Ковбоя ушла вниз, прижавшись головой к могучим бедрам «Феникса».

Когда машины достигли апогея доступной для них высоты и начали опускаться на землю, оба водителя изо всех сил старались притормозить это неизбежное падение, регулируя ритм пульсации прыжковых двигателей.

Однако эти системы не обладали стабильностью. Да, безусловно, водители сумели поднять роботов на высоту пятидесяти метров, однако потом толкающее действие прыжковых механизмов угасло, и теперь машины напоминали... мягко выражаясь, две падающие с огромной высоты наковальни.

К счастью, им не пришлось пролететь все пятьдесят метров, ибо внизу оказалось четырехэтажное кирпичное здание, смягчившее падение.

Более или менее...

– Что ты имеешь в виду, говоря, что забираешь мою машину? – требовательно спросил младший лейтенант Альберто Джарамильо. Его голос гулким эхом отдавался от кафельных плиток пустынной станции подземки, которую успели тщательно отмыть от кровавых пятен, оставшихся после налета террористов «Слова Блейка».

– А вот то самое я и имею в виду, Берто, – ответил Гавилан Камачо. – Я поведу твою машину. – Случилось то, чего не ожидал никто из полка. Все знали, что младший Камачо любил управлять более крупными роботами, нежели «Беркут», чьи системы вооружения нельзя было быстро отремонтировать. А это не позволяло ему вновь вернуться в бой, как бы громко ни орал молодой командир батальона на Суму, Астро Зомби или главного оружейника Богдана Михайловича Сташевского по прозвищу Кожа Да Кости. Но сейчас Габби поступился гордостью и залез в кабину «Скорпиона». Этот робот был не только одного веса с «Беркутом», но и считался наименее популярной машиной во всем полку.

С помощью людей Абдулсаттаха – даже более, по совету самого дядюшки Чэнди и его помощников – Семнадцатый приготовил напоследок сюрприз «Призракам».

Хотя ворота прогорели насквозь, роботы «Призраков» не делали попыток войти. Конечно, все это было лишь вопросом времени. Как только они окажутся внутри, им придется вести не менее жестокую битву на территории ХТЭ. «Призраки» должны приложить все силы, чтобы захватить ее и удержать инициативу в своих руках.

Планируя постройку укрепления, Чандрасехар Курита предусмотрел и то, что когда-нибудь ему, возможно, понадобится ввести на территорию фабрик или вывести из нее роботов, причем незаметно. Никто не знал о том, что крыша станции подземки сделана из огромных бетонных плит, которые можно в любое время снять или передвинуть. В результате открывался вход в туннель, размеры которого позволяли пройти даже роботам, если они немного пригнутся. Разумеется, только легким роботам, не более тридцати тонн весом.

За единственным исключением. Пятидесятитонный «Скорпион» был одним из немногих четвероногих роботов. Он казался безобразным, как смертный грех, и обладал ужасной косолапой, как у медведя, походкой. Однако у него имелся дальнобойный лазер. И что самое главное – размеры «Скорпиона» позволяли ему беспрепятственно двигаться по подземному туннелю, расположенному под фабричной территорией.

Было вполне естественно, что это чудовище послужит хорошим подкреплением для двенадцати легких машин из второго и третьего батальонов, которые получили указание незаметно «просочиться» через туннель и ударить по «Призракам» с тыла.

– Но ведь мне приказали вести наступление! – сетовал Джарамильо. Голос юноши дрожал от огорчения и почти срывался на слезы, однако винить его в этом было трудно. Ведь не часто младшему лейтенанту выпадает честь командовать ротой.

– Теперь командую я! – произнес Гавилан Камачо.

– Осторожней, дружище! – приговаривал Ковбой Пейсон, когда Бунтаро вытаскивал его из разбитой «Осы». – Похоже, у меня сломана нога.

Капитан «Призраков» отволок наемника от машины и прислонил к какой-то чудом уцелевшей стене. Оба боевых робота валялись на улице, обняв друг друга, и теперь представляли собой всего лишь чудовищную груду искореженного металла. Ясно, что сражение для них закончилось.

Ковбой с трудом стянул сапог и попытался поудобнее устроить поврежденную ногу. Судя по смертельно бледному лицу и обильному поту, выступившему на лбу Пейсона, можно было догадаться, что боль он терпит адскую.

Он посмотрел на Мейни, который, казалось, совершенно не пострадал во время схватки, если не считать огромного синяка под единственным глазом.

– Вот уж не думал, что придется сражаться с тобой, – сказал наемник. Мейни расхохотался:

– Если бы я относился к регулярным силам Дракона, то по законам чести был бы обязан прикончить тебя независимо от наших отношений. Тебе повезло, я всего лишь бесчестный якудза. – Он тяжело опустился на землю. – И знаешь, скажу тебе честно, я чувствую, что достаточно потрудился сегодня.

Ковбой изумленно уставился на искореженную груду железа, с трудом узнавая в ней когда-то красивый музыкальный ящик.

– Скажи-ка, ты хоть знаешь, где мы находимся? Мейни отрицательно покачал головой.

– Так вот, сынок, мы провалились сквозь крышу нашего старого доброго «Законного отдыха».

Мейни рассматривал предмет, вытащенный им из груды железа, – маленькую голубую фигурку Кришны, играющего на флейте.

– М-да, вот и провалились, – задумчиво проговорил Мейни.

– А ты хоть понимаешь, что это значит? Одноглазый якудза кивнул.

– Это означает, – бодрым тоном произнес он, – что здесь мы найдем выпивку.

XXXVIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Двое десантников Службы национальной безопасности застыли по сторонам главного входа в отель, где находился Координатор. Как обычно, вооружение охранников составляли мечи с прямыми лезвиями, висящие за спиной, и автоматы 42-го калибра, вскинутые на изготовку. В маленьком кафе напротив отеля спряталась Кэсси с тремя товарищами. Лица они завязали черными тряпками.

Несмотря на сверхчувствительные сенсорные устройства, встроенные в черные костюмы, одоновцы смогли бы обнаружить эту четверку только в том случае, если бы внимательно вгляделись в здание кафе. Кэсси лихорадочно надеялась, что у них нет на это никаких причин.

Кроме того, вокруг происходила масса событий, отвлекающих внимание солдат ОДОНа.

Шум битвы постепенно затихал, превращаясь в монотонный рокот, который слышался где-то за спиной Кэсси и ее команды. «Кабальерос» отступали на фабричную территорию. Все шло согласно плану – «Призракам» нанесен серьезный урон. Едва успев взглянуть на поле боя, Кэсси поняла, что у противника потерь гораздо больше, чем у Семнадцатого полка.

Одно это в недавнем фантастическом сражении уже было победой. Но победой временной.

Душу девушки отягощало осознание того, что ее товарищи, водители роботов Семнадцатого полка, не смогут выиграть эту битву без нее. Только она могла принести им победу; если Кэсси потерпит поражение, то Семнадцатому полку суждено погибнуть, и не важно, что они отчаянно сражались против бывших друзей из Девятого полка «Призраков». Пока Нинью Керай Индрахар и его приемный отец считают дядюшку Чэнди предателем, позорящим свое высокое имя и честь Империи Драконис, они будут направлять против непокорного подданного все новые и новые силы до тех пор, пока «Кабальерос» не захлебнутся в потоках крови и огня.

Кэсси посмотрела на товарищей. Лица разведчиков во мгле напоминали мордочки енотов, словно на негативном снимке. Затем она потянулась к жилету, где находилась рация, и включила ее. Наверное, на полкилометра вокруг от отеля все выключили радиоприемники, ибо все знали, что Служба национальной безопасности располагает сложнейшей и мощной радиопе-ленгационной аппаратурой, способной засечь любую включенную рацию, даже если на ней никто не работает.

Как бы там ни было, очень скоро Драконы поймут, что здесь побывали разведчики.

И Кэсси три раза надавила на гашетку.

Спустя несколько секунд правый часовой, пробив телом стеклянный вестибюль, влетел внутрь.

Как и сенсорное оборудование, десантники ОДОНа имели и соответствующую обстановке одежду. Но пуленепробиваемый костюм несколько сковывал движения. Как и Кэсси, людей в Службу безопасности отбирали по умению и ловкости, и они предпочитали легкие пуленепробиваемые жилеты вместо неуклюжих бочкообразных штурмовых костюмов с металлокерамическими вставками, какие натянул на себя кое-кто из команды Кэсси.

Но разумеется, даже штурмовой пуленепробиваемый жилет не сможет выдержать попадание пули размером с мизинец Кэсси, летящей со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Пуля прошила десантника насквозь – и вслед за ним пробила предположительно пуленепробиваемое стекло.

Второй часовой отреагировал на случившееся точно так же, как поступают одоновцы из голофильмов: он мгновенно присел на одно колено и без малейшего колебания вскинул свой автомат. Кэсси, Элизондо, Мак-Тиг и Авессалом Слоат уже положили свои автоматические пистолеты на стойку бара и прицелились.

В голофильмах герои чаще всего поступают так, перед тем как выстрелить: они вышибают окна либо прикладами ружей, либо рукоятками пистолетов. Это всегда бесило Кэсси: какого черта им надо это делать, если, выстрелив, они разом вышибали стекло и поражали цель?! Наверное, думала она, герои голофильмов поступают так главным образом потому, чтобы звоном разбитого стекла предупредить противника, что собираются на него напасть. Ну, прямо как ниндзя – они всегда разыгрывают игры до конца: перед тем, как атаковать противника сзади, издают дикие пронзительные вопли. Глупо!

Окно маленького кафе не было пуленепробиваемым. Вообще-то это не имело значения: предполагалось, что дядюшка Чэнди снабдил барменов десятимиллиметровыми пистолетами, которые якобы способны пробивать пластинки брони. Но даже ОДОН не пользовался подобным оружием, по крайней мере в пределах Империи Драконис. Это объяснялось опасением, что оперативники СНБ нанесут вред друг другу в какой-нибудь перестрелке, которые так часто возникали в пылу сражения.

Когда разведчики открыли огонь, окно, к их радости, разлетелось вдребезги. Стоящий на одном колене одоновец, даже не успев выстрелить, повалился назад. Его спас бронежилет: от дюжины попаданий в туловище с близкого расстояния у него были лишь сломаны ребра.

Предполагалось, что, услышав грохот выстрелов, остальные десантники включат свои рации.

– Пошли, – тихо проговорила Кэсси в микрофон, приклеенный липучкой к горлу. Она перескочила через стойку и выбежала на улицу, товарищи последовали за ней.

– Роботы! Иисус Мария! Они наступают от реки!

Медленно и неумолимо Драконы втягивались на фабричную территорию с запада. Из кабины «Белого Великана» полковник Камачо наблюдал, как подразделение за подразделением постепенно исчезает с поля боя возле южной стены. Там атака не была целенаправленной; машины просто проходили сквозь огромный проем в стене.

Он еще не запустил своего робота. Полковнику хотелось выбрать для своей гибели подходящий момент. Кроме того, несмотря на мучительные мысли о том, что его сыновья и дочери – бойцы Семнадцатого полка – героически умирают под пулями Змей, полковником овладело какое-то странное веселье.

Предупредительный крик привел его в боевое состояние духа. Он включил «Белого Великана» и двинулся, огибая южную стену, к возвышающейся цитадели.

Когда Камачо завернул за угол, он увидел их. «Требюше» уже приземлился на землю. Остальные роботы пока спускались, словно ангелы с облаков, подумалось ему.

Он улыбнулся под нейрошлемом. Да, определенно, военные действия совершенно не к лицу ангелам. И тут же предположил, что лейтенант Тереза Чавез прокляла бы его навеки, если бы узнала об этих еретических мыслях.

На Содегарами хлопьями падал снег. Но ни одна снежинка не упала в горящее сердце Масамори.

Это все из-за наших грехов, – подумал дон Карлос. – Бог ниспослал свою небесную чистоту в виде белого снега на всю планету, но только не на нас. Это все наши грехи...

И он медленно повел «Белого Великана» на роботов противника. Полковник слишком хорошо понимал, что случилось. Люди из Службы безопасности мирзы в голубых костюмах делали свое дело весьма неплохо. Но принять на себя полновесный удар целого полка роботов-ветеранов им, конечно, не под силу. Это не входило в их работу. И все они ошарашенно наблюдали за ужасным, но опьяняющим зрелищем того, как могучие силы тай-са Шимацу буквально прогрызали дорогу в самое сердце ХТЭ.

Вражеские роботы наконец приземлились и, рассредоточившись в две шеренги, начали окружать «Белого Великана».

– Не очень-то много захваченных в плен «Диких Кошек» имеется во Внутренней Сфере, – раздался голос из громкоговорителя «Требюше». – По крайней мере, такого, с акульей улыбкой на рыле, там точно нет. Полагаю, это полковник Камачо.

– Вы абсолютно правы. С кем имею честь?

– Хэнсон из Девятого полка «Призраков», – ответил водитель «Требюше». Затем последовало округлое движение левой рукой. – Предлагаю вам сдаться, полковник. Игра закончена. Я понимаю, вы прибыли сюда на «Дикой Кошке», хотя робот теперь называется «Белым Великаном», а это значит, что он отбит у клановцев, и, следовательно, с вами шутки плохи. И мы по сравнению с вами – просто малые дети. Но посудите сами – нас двенадцать роботов против вас одного.

"Какую же славную песню сочинит Сума в честь меня " – думал в это время дон Карлос. И полковника мучил стыд, что он не позволил Суме спеть песню, сочиненную в честь Пэтси. Это выглядело мелочностью со стороны недостойного отца, которому хотелось загнать поглубже свою боль. Но ведь сочинитель – мудрый человек: он знает, что споет эту песню на похоронах дона Карлоса.

Если бы кто-нибудь из «Кабальерос» выжил! Но что может быть достойнее для командира, чем умереть, приняв на себя атаку врага, чтобы дать бойцам Семнадцатого полка возможность как следует укрепить тыл?

– Сожалею, – ответил он, – но я должен отклонить ваше столь любезное предложение. – И он нарочно вызывающе (чтобы ни у кого не осталось сомнений в его намерениях) поднял обе руки с дальнобойными лазерами. Ибо полковнику Камачо хотелось умереть так же достойно, как он старался жить.

Внезапно он заметил, как над ним воспарила какая-то тень. Полковник посмотрел наверх и сквозь верхний щиток нейрошлема обнаружил силуэт, в котором безошибочно узнал «Беркута», принадлежащего его сыну. «Беркут» парил над его головой. И спускался прямо на вражескую роту.

– Нет, Гавилан! – заорал дон Карлос. – Нет! Ты же невооружен!

Краснохвостый «Беркут» приземлился напротив него. Некоторое время он качался из стороны в сторону, затем быстро присел и прыгнул на робота Хэнсона.

«Призраки» открыли огонь. Почуяв раненую добычу, они полностью проигнорировали «Белого Великана» полковника и сосредоточили всю огневую мощь на «Беркуте».

Броня «Беркута» уже вся была искорежена ударами, полученными на улицах Мурасаки. И тут на какой-то миг дон Карлос увидел душераздирающее зрелище – робот Габби повис в воздухе, объятый пламенем, словно распятый.

Спустя секунду машина взорвалась и разлетелась на куски. Никто не видел, чтобы водитель катапультировался.

– Нет! – вновь пронзительно закричал дон Карлос. И на огромной скорости повел «Белого Великана» на врага.

Ему больше не хотелось умирать. Полковник уже не думал о том, погибнет он или останется в живых, ибо подобные мысли сейчас казались ему просто иррациональными.

Единственное, чего хотелось дону Карлосу, – убивать, убивать, убивать... Ведь прямо на глазах у всех геройски погиб его сын.

И он промоет свои глаза кровью проклятых Драконов!

Старший лейтенант Тереза де Авила Чавез, по прозвищу Гвадалупанка, погибла, когда повела бойцов на «Призраков», которые стремительным клином вторглись на территорию фабрик с фланга. И потом не меньше пяти «Кабальерос» клялись, что видели следующее: когда «Крестоносец» Терезы загорелся, вдруг откуда-то сверху спустились ангелы и, прикрыв израненную героиню нежными крылами, воспарили вместе с нею на небеса.

Внутри отеля стреляли, вспышки выстрелов особенно четко виднелись в полумраке вестибюля. Бежавший рядом с Кэсси Дике вдруг выругался, получив ранение в бок. Однако, несмотря на боль, он продолжал бежать. Сзади Кэсси услышала жалобный стон – видно, еще кому-то из ее товарищей не повезло...

Разведчица резко бросила гранату через разбитое стекло. Тут же все бойцы команды рухнули лицами вниз на пол. За взрывом последовали звон стекла, вспышка белого дыма и крики пострадавших. Снова быстро поднявшись на ноги, Кэсси вместе с отрядом двинулась вперед, стреляя на ходу. Пули уложили еще двоих часовых. Проблему, как попасть внутрь, можно было считать решенной. Правда, дверь с фотоэлементом и вращающаяся дверь оказались запертыми. Кэсси опасалась, что на взрыв этих чертовых замков уйдут драгоценные секунды – а она прекрасно знала, что каждая секунда, подаренная ею одетым в черное Драконам, весьма ощутимо уменьшала шансы на успех.

Она бежала, перепрыгивая через корчащихся в агонии и кричащих от боли одоновцев. Казалось, что каждая фигура посыпана мелкими светящимися звездочками.

Бойцы в тридцать первом столетии обычно использовали три типа гранат – осколочные, нервно-паралитические и слезоточивые, – которые не грозили смертельным исходом. И только олух-самоубийца мог выпустить наружу вещества, вызывающие слезы, рвоту и галлюцинации, когда вынужден был дышать ими сам. А костюмы сотрудников СНБ защищали их как от осколков, так и от нервно-паралитических и других вредоносных газов.

То, что использовала Кэсси, представляло собой банальную фосфорную шашку... или то, что по старой памяти называли дымовой шашкой более тысячи лет назад, когда она была изобретена. Белый фосфор выпускал целый лес тончайших струек белого дыма, которые практически не создавали темноты.

А истинное предназначение «Вилли Питера», как на жаргоне называлась фосфорная шашка, состояло в следующем: сотни тонких струек упрямо прилипали ко всему, к чему прикасались, загораясь при 400 градусах по Цельсию. И проникали сквозь ферроволокнистую броню, жадно проедая пуленепробиваемые жилеты одоновцев. И против того не было спасения.

Большинство членов ударной бригады, ожидающих ареста Чандрасехара Куриты, собралось в просторной аудитории и голотеатре, близ вестибюля отеля Великого Координатора. Звукоизоляция там была весьма эффективной, и поэтому, когда падали часовые, только несколько человек, стоящих ближе всех к выходу, могли слышать какой-то шум, не более того. А часовым сейчас приходилось скверно, ибо в данный момент они плясали мучительный танец смерти, а партнером в этой пляске был фосфор.

Но выстрелы, взрывы гранат и крики пострадавших услышали все и насторожились. Люди, одетые в черное, потекли к вестибюлю, когда туда ворвались разведчики с Кэсси во главе.

Ивонна Санчес в пуленепробиваемом жилете стремительно пронеслась мимо Кэсси, прижимая к груди взрывпакет, свободной рукой безжалостно поливая врагов из автоматического пистолета. Она выстрелила в одоновца, который в свою очередь обстреливал ее от двери аудитории. Пуля угодила девушке в руку, задев артерию. Кровь брызнула на пол, но Ивонна продолжала сражаться.

Она обстреливала десантников, пытавшихся преградить ей дорогу. Некоторые из обороняющихся отбросили в сторону автоматы и выхватили мечи, нанося Ивонне удары по рукам и лицу.

Разведчики громко орали Санчес, чтобы она отступала, а сами в это время обстреливали нападающих на нее одоновцев, стараясь не попасть в девушку. Кэсси устремилась к лифтам. Сейчас она не могла тратить время на раненых. А ведь бедняжка Ивонна умирала.

Покои Великого Координатора представляли собой полый цилиндр, который возвышался террасами вверх и завершался просторным атриумом, расположенным на высоте сотого этажа. Лифты – коконообразные кабины – поднимались по специальным рельсам прямо в атриум. Все освещалось лишь одной лампой, а вокруг зияла какая-то жуткая пустота, отчего подъемник напоминал некую сюрреалистическую шахту.

За спиной Кэсси раздавались выстрелы, вопли, а потом все здание потряс ужасающей силы взрыв. Санчес все же умудрилась добраться до аудитории и негнущимися кровоточащими пальцами дернула чеку взрывпакета, начиненного пятью килограммами взрывчатки.

Дике и еще пятеро разведчиков вскочили одновременно с Кэсси в ближайший к ним лифт и нажали на кнопку последнего этажа. Двери с легким шипением плавно сдвинулись. Лифт устремился вверх, и от ускорения всех прижало к полу кабины.

Через прозрачные стенки лифта Кэсси видела, как внизу, подобно каким-то фантастическим ярким цветам, распускаются яркие вспышки выстрелов. Это стреляли одоновцы.

Бум!!! Патрисьо схватился за бедро и медленно сполз на пол, оставляя за собой кровавое пятно на стене.

Сотрудников ОДОНа при поступлении на службу обучали боевому искусству. Поэтому они почти не пользовались коварными и изощренными методами Наверное, поэтому лифт уже находился на уровне шестидесятого этажа, когда кому-то в голову пришла мысль перерезать кабель, подающий питание к лифтам.

Красная лампочка – указатель этажей замигала, когда лифт достиг семидесятого этажа, а затем погасла. Потом отключилась лампа на потолке подъемника. Кабину лифта освещала теперь гирлянда светильников, подвешенная под атриумом.

Вскоре иссякла батарея постоянного питания, действующая в непредвиденных случаях. Кэсси посмотрела на пятерых разведчиков. Затем ее взгляд переместился на Патрисьо.

Молодой апач с Белой Горы отрицательно покачал головой.

Пока штурмовая бригада нетерпеливо дожидалась внизу, двадцать десантников Коммандос находились наверху. Не то чтобы Нинью ощущал необходимость в телохранителях; ибо если кому-нибудь и захотелось бы доставить ему неприятности, он сам с удовольствием отразил бы любое нападение с мечом в руке и улыбкой на губах, испещренных шрамами. Но его люди хотели охранять господина. И Нинью позволял им себя охранять. А они считали это за огромную честь.

Предупрежденные по коммуникатору о том, что их ожидает, пятеро агентов ОДОНа уже ожидали за лифтом, когда кабина наконец достигла восьмидесятого этажа. Двери лифта открылись. Все пятеро сотрудников ОДОНа тут же открыли прицельный огонь из автоматов.

Обоймы автоматов охранников опустели, прежде чем они поняли, что в кабине находился лишь один мужчина, который сидел на полу. Он был изрешечен пулями и, естественно, мертв. Чертами лица террорист напоминал японца.

Пятеро одоновцев столпились в кабине лифта, пристально оглядывая все вокруг, словно надеясь обнаружить в этом крошечном пространстве остальных диверсантов. Затем один из одоновцев указал на открытый люк над головой.

Вытянув шеи, охранники смотрели вверх, когда один из них задел ногой руку лежащего Патрисьо. И тут мертвые пальцы разжались и отпустили чеку фосфорной шашки, которую они сжимали.

XXXIX

Масамори Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Разведчики стояли на крыше кабины, обнимая друг друга, как детеныши опоссума, пока лифт не остановился. Десантники верхнего этажа обнаружили их и тут же открыли огонь. Авессалом Слоат, охотник на диких зверей, который так и не привык к городу, соскользнул вниз и с отчаянным воплем исчез в бездонной пропасти.

Остальные быстро перескочили через металлический парапет и растворились в темноте коридоров.

Второй батальон «Кабальерос» на южной стороне фабричной территории вступил в бой у стены, выходящей к реке. Командир Бар-Кохба послал младшего лейтенанта Бодина за подмогой на «Дженнере». «Молот Войны» рабби и «Мародер» Марша Уэйтса загрохотали следом.

А тем временем «Дженнер» Бодина перепрыгивал через клены с опавшими листьями, которые обрамляли стройными стволами площадь перед цитаделью. Потом он перескочил через «Белого Великана» с оторванной левой рукой и сломанным актуатором левого колена. «Дикая Кошка» сражалась с четырьмя дымящимися роботами «Призраков». Водитель «Дикой Кошки» раньше управлял «Акулой» и теперь, разворачивая в разные стороны туловище робота, неповрежденной рукой наносил мощные удары противникам, окружавшим его, словно шакалы.

С помощью видеообзора на триста шестьдесят градусов водители роботов «Призраков» могли видеть то, что происходит у них сзади... словно имели глаза на затылке.

Боевым роботом нападающих, который шел позади всех, оказался одинокий и медлительный робот «Призраков» «Горожанин». И его водитель первым узнал о том, что силы наемников вышли из станции подземки «Сириван Курита Опера». А шесть минут спустя лазерные лучи, выпущенные ему в спину, испепелили несчастного «Горожанина» в желтом ионовом огне.

С прибытием сравнительно целого «Дженнера» Бодина и двоих крупных машин из второго батальона Бар-Кохбы и еще нескольких роботов «Кабальерос», вышедших из боя на западе, чтобы отравить новую угрозу, штурм Ямато очень быстро стал затихать. Трое легких роботов «Призраков» прорвались к фабричным зданиям на севере, возле ремонтной мастерской, чтобы продолжить бой, но их выбили оттуда. Остальные машины уже дымились.

Искореженный корпус «Белого Великана» развернулся с мучительным скрежетом нагретого добела металла, и полковник Карлос Камачо увидел «Молот Войны» Бар-Кохбы.

– Почему ты вмешиваешься, рабби? – тихо спросил полковник через коммутационную связь. – Мой сын мертв.

– Твоя печаль – моя печаль, – ответил Бар-Кохба. – Отец Монтойя отслужит мессу по твоему мальчику, а я прочитаю кадиш. Но мой долг сказать своему командиру, что полк нуждается в нем.

Дон Карлос тяжело вздохнул. Единственное, о чем он мечтал, – как следует выплакаться и зажечь свечи над телом покойного сына, а потом уснуть.

– Ты прав, – промолвил он. – У меня есть долг по отношению к единственной оставшейся у меня семье.

И Камачо переключился на другую волну. Хорошо поставленный баритон Сумы заполнил кабину песней «Камино Реаль де Гуанахуато».

– Сума, – проговорил полковник. – Прости меня, что я прерываю твою песню.

– Слушаю вас, мой полковник. Что вам угодно? Дон Карлос прерывисто дышал в микрофон. Затем дрожащим от волнения голосом ответил:

– Сума, спой песню о Пэтси. Пожалуйста.

Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.

"Красный отблеск аварийного индикатора заполнил кабину «Боксера» тай-са Элеаноры Шимацу. Но красный отблеск шел не только от аварийной лампочки; она почувствовала запах своих волос, которые начали тлеть в жутком жаре, наполнившем кабину машины. Лейни вступила в бой с двумя тяжелыми роботами «Кабальерос», и единственное, что поддерживало ее робота на ногах, – это дикая ярость, овладевшая женщиной. Ярость, направленная против наемников, которые были ее друзьями.

Как бы мне хотелось увидеть Сумияму, который будет корчиться в огненной плазме. Однако босс якудзы с самодовольным видом, вероятнее всего, сидел в своей башне и, наблюдая за всем происходящим внизу, смеялся. Целый и невредимый, он был равнодушен ко всему.

Она уже понимала, что атака на реке захлебнулась. Предупреждающий крик, раздавшийся со стороны второго батальона «Призраков»: «Роботы гайчинов у нас в тылу!» – отдавался у нее в ушах, когда она услышала вызов Юнаги.

– Тай-са, – произнес водитель легкого робота. – Настройся на основную частоту ка... гайчинов.

Лейни покрутила ручку настройки, и как раз вовремя, чтобы услышать голос главного ацтека, мощный, как труба: «Посвящается капитану Патриции Камачо!»

И он начал петь, петь о другом сумрачном облачном дне, о горах планеты, названной в честь христианского святого Джерома.

– Не та ли это песня, которую ему все время запрещал петь полковник Камачо? – спросил Юнаги.

– Да, это она, – еле слышно отозвалась Лейни.

Единственная слеза скатилась по ее щеке. Тай-са подумала вдруг о том, что когда слеза покинет ней-рошлем, то зашипит от жары и превратится в пар.

Голос Юнаги что-то говорил, но Лейни не слушала. Она внимала лишь песне о Пэтси.

Это была панихида по Девятому полку «Призраков». Что бы теперь ни случилось с «Кабальерос», ее наглые, скандальные и бесстыдные мальчики и девочки якудза никогда не смогут победить противника.

И ей оставалось только одно.

Кэсси подумала, что наконец-то ее команде улыбнулась удача. Сейчас она не видела ни одного одоновца в черном одеянии, пока они бежали по лестнице.

Но вскоре разведчица обнаружила нечто неожиданное. Лестница заканчивалась на девяносто девятом этаже.

– Черт подери! – выругалась она.

Остальные вопросительно посмотрели на нее. Дике по-прежнему находился рядом, как и Джимми Эско-бар, который едва дышал от усталости, Мак-Тиг и стройный светлый блондин Мангам.

Дулом автоматического пистолета Кэсси указала на дверь.

– Они готовы встретить нас.

– Да кто собирается жить вечно? – усмехнулся Мангам, а Эскобар что-то невнятно прошептал.

– Что ж, хотелось мне попробовать сделать это, – сказал Дике, – но планы меняются.

Кэсси вытащила еще одну фосфорную шашку, дернула за чеку, сосчитала до двух, резко распахнула металлическую огнеупорную дверь, швырнула туда гранату и вновь захлопнула дверь.

Когда взрывной волной дверь сорвало с петель, Кэсси стремительно прыгнула в образовавшийся проем с автоматическим пистолетом наготове.

Как раз в этот момент она увидела, как один из сотрудников ОДОНа с жалобным воплем перевалился через перила и, подобно метеориту, улетел вниз.

– М-да, такого я еще ни разу не видел, – проговорил за спиной Кэсси Мангам.

Погруженная в темноту терраса вокруг входа в атриум поблескивала мириадами голубовато-белых фосфоресцирующих звездочек. Кэсси продвигалась вперед крайне осторожно, чтобы не задеть ни одну из них.

Белесые дымки, казалось, так и норовили вцепиться в ее ноздри и горло.

Где-то внизу, в бездонной пропасти, вспыхивали яркие огни выстрелов.

Помещения всех этажей покоев Великого Координатора расходились подобно лучам от дорожки, бегущей вокруг атриума. Кэсси начала атаку по часовой стрелке. Позади нее Дике, Эскобар и Мангам обменивались выстрелами с бойцами ОДОНа, снующими где-то во тьме. Разведчики вели огонь по врагу , укрывшись на площадке с лифтами. Мак-Тиг побежал вместе с Кэсси по направлению к лестнице, расположенной в дальнем конце дорожки, рассчитывая привлечь внимание врагов.

Не успели они пробежать и полпути, как внезапно распахнулась какая-то дверь и в полумраке блеснуло острое лезвие меча. Мак-Тиг с пронзительным криком повалился на пол с рассеченной надвое головой. У Кэсси выбили из руки пистолет.

Из темноты выскочили двое десантников в черном, перекрывая Кэсси дорогу к лестнице. У обоих в наплечных кобурах имелись пистолеты, но, будучи истинными ниндзя, они предпочли сражаться при помощи мечей.

Кэсси почувствовала их «любовь» к фехтованию и приготовилась. Она незаметно сунула руку в рюкзачок за спиной, резко расстегнула молнию маленького отделения, находившегося на дне рюкзачка. На пол с грохотом посыпались стальные подшипники. Но десантники не купились на этот дешевый трюк. Они атаковали Кэсси, но один из одоновцев, оказавшийся женщиной, внезапно упал.

Мужчина, продвигаясь вперед плавными кошачьими движениями, подобрался к Кэсси достаточно близко, чтобы нанести резкий диагональный удар. Кэсси быстро присела, и меч просвистел прямо над ее головой; затем она свернулась на ковре, закрывающем тускло поблескивающие в темноте ступени лестницы.

Одоновец бросился на нее, подняв меч над головой. Но случайно подошва его черного ботинка угодила прямо на шарикоподшипник, и он потерял равновесие и беспомощно начал падать прямо на Кэсси.

Она мгновенно одной рукой вцепилась ему в куртку, а другой – в промежность, затем перекатилась на спину и, упершись ногой противнику в грудь, собралась с силами и со всего размаху перекинула его через перила. Десантник с воплем упал вниз.

Стрельба внизу по-прежнему велась только с одной стороны. Но «Кабальерос» упорно продолжали выполнять задачу, возложенную на них командованием полка. Деревенские, ничего не имеющие за душой ковбои, агрессивные, глупые нортеньо, индейцы пуэбло – одним словом, парии, гордо презирающие своих «кузенов»-всадников, они происходили родом из бедных регионов самых захудалых планет, где признавались только сноровка и умение завершить игру одним-единственным метким выстрелом, что часто определяло разницу между жизнью и голодной смертью.

Совершенно непохожие на большинство пехотинцев Внутренней Сферы – куда входили супердесантники ОДОНа, – разведчики Семнадцатого полка хотели стрелять, но не хотели промахиваться.

Десантница-женщина вновь поднялась на ноги и теперь кружилась вокруг Кэсси с мечом в руке. Она вовсе не предполагала, что человека, вооруженного превосходным мечом, может вырубить голыми руками какая-то презренная гайчинка-наемница.

Она встала в низкую боевую стойку, словно рассчитывая, что это поможет ей отразить вероломный удар ногой. Кэсси выхватила своего «Кровопийцу». Она присела, пошире расставила ноги, пригнулась и, держа кинжал в правой руке, стала водить им по часовой стрелке, в то время как левой рукой изобразила пальцами так называемый харимау – тигриную лапу.

Одоновка размахнулась мечом и резко опустила его вниз в коварном косом ударе. Ее меч, который выковывали вручную, чередуя пласты мягкой и хрупкой стали, согласно двухтысячелетней традиции, мог бы разрубить «Кровопийцу», как листочек рисовой бумаги.

Но Кэсси никогда не применяла лезвие против лезвия, силу против силы; всю сознательную жизнь она охотилась на роботов, и это научило ее действовать в соответствии со сложившейся ситуацией. Поэтому она приняла удар меча на плоскость, чем отвела смертельное лезвие вверх, и оно прошло мимо Кэсси, которая сделала резкий выпад вперед, схватила женщину за руку и со всего размаху ударила о стену.

Десантница оказалась крепким орешком. Она успела уберечь голову и опомнилась от сильнейшего удара почти мгновенно. Теперь и ей выпала удача: резиновые подошвы мягких черных сапог одоновки нащупали безворсый ковер под ногами. И она повернулась спиной к стене, направив острие меча на Кэсси.

Скрестив ноги, Кэсси резко крутанулась, затем повернулась лицом к противнице и начала вертеться против часовой стрелки. Но меч быстро опустился и через мгновение, вновь очутился у глаз разведчицы.

– Твои фокусы тут не пройдут, гайчинка, – проговорила десантница голосом, который был приглушен из-за пластины, закрывающей ее лицо. Она приблизилась к Кэсси вплотную, злобно добавив: – Я разрежу тебя на мелкие кусочки!

Взгляд Кэсси пробегал по стене, на которую она опиралась правым плечом; она услышала откуда-то из глубины атриума встревоженные далекие голоса. Она знала, что в любую секунду в нее может угодить пуля, но теперь это не имело значения. Сейчас она полностью сконцентрировалась на поединке.

Женщина в черном бросилась на нее. Кэсси отскочила назад, как кошка. Двигаясь на ощупь, десантница нанесла ей удар в лицо. Кэсси почувствовала, как ноготь противницы оцарапал ее левую щеку, а на подбородке появилась кровь.

Под ногами катались стальные подшипники. На какое-то мгновение расстояние между ними увеличилось. Но тут Кэсси поскользнулась на шарике и шлепнулась на ягодицы.

С победоносным воплем одоновка бросилась на Кэсси, ступая прямо по шарикам. И вдруг она тоже потеряла равновесие и полетела вперед.

Конечно, Кэсси специально подстроила это падение. И тут же двинула десантницу ногой в солнечное сплетение. Несмотря на защитный жилет, женщина согнулась пополам, словно перочинный ножик. Кэсси вцепилась в противницу, повалила ее на себя, и вместе они покатились по полу.

От удара у женщины перехватило дыхание. Тогда Кэсси подпрыгнула, словно тигрица, и вскочила на ноги. Одоновка была намного выше и сильнее ее, но разведчица превосходила ее в ловкости. Кэсси резко шагнула к женщине, схватила за волосы и три раза ударила ее лицом о стену. Затем выбила из пальцев меч и швырнула его вниз.

Неожиданно в глаза Кэсси вцепилась рука в черной перчатке. Кэсси сдавила запястье женщины, вывернула его, а затем сильно надавила локтем и сломала противнице руку. Женщина в черном хрюкнула от боли.

Несмотря на муштру, болевой шок мгновенно вырубил одоновку. Тогда Кэсси сжала ей сонную артерию, и женщина потеряла сознание.

Кэсси вытащила у поверженной противницы из кобуры тяжелый автоматический пистолет и сунула себе за пояс. Затем поднялась, быстро отыскала на полу «Кровопийцу» и засунула кинжал в ножны. Шум боя, доносящийся с лестницы, затих. Кэсси-теперь слышала лишь одиночные выстрелы, взрыв гранаты, потом чьи-то вопли...

К ней бежали какие-то люди. Она вскинула пистолет.

– Не стреляй, Кэсси, – проговорил чей-то задыхающийся голос из полумрака.

– Дике?

– Точно. – Фигура разведчика возникла из темноты. За его спиной виднелся более высокий силуэт Мангама, волочившего правую ногу.

– Парни из ОДОНа снова подтягиваются к лестнице, – сказал Дике. Он взглянул на ее лицо. – Слушай, у тебя столько кровищи!

– Ну и слава Богу, что она идет, значит, что-то еще осталось. В любом случае сейчас мне не до этого!

– Конечно, не хотелось бы прерывать вечеринку, – ухмыляясь, проговорил Мангам, – но, похоже, все одоновцы ползают, словно тараканы на задницах. Ты разве не помнишь, что наш старый дружок Вилли Питер навсегда завладел ими.

Кэсси показала ему на десантницу, которая со стоном пошевелилась.

– Возьми-ка лучше ее. И поосторожней, тут повсюду подшипники. Смотри не навернись.

Дике нахмурился. Затем, пожав плечами, нагнулся над лежащей женщиной и еще раз треснул ее головой о пол... на всякий случай. Потом подхватил ее под руки и поднял.

Кэсси начала продвигаться к дальней лестнице. На полу, словно сломанные куклы, лежали пятеро трупов в черных одеждах.

Она подошла к боковой двери, повернула ручку и резко распахнула ее. Все увидели свет, однако выстрелов никаких не последовало. Но Кэсси бросилась на пол и покатилась, держа пистолет наготове.

Лестница оказалась пустой. Очевидно, защитники здания ждали их в пентхаузе.

Вдруг рядом с дверью в стену врезались пули, выбив огромный кусок штукатурки.

– Там! – сказала Кэсси и сунула голову на лестницу. Дике протащил туда бесчувственное тело десантницы. Троица собралась внутри.

Несколько секунд они переводили дух. Кэсси показала на штанину Мангама, на которой расплывалось темное пятно.

– Как ты? – спросила она.

Он криво усмехнулся, что означало, по-видимому, улыбку:

– Черт, мне всегда хотелось поучаствовать в соревновании по поджопникам среди одноногих.

– Не знала, что ты способен на такие длинные фразы, – заметила Кэсси.

– Что?..

– Ладно...Вы сможете продержаться тут вдвоем? – спросила она.

Дике взглянул на Мангама и пожал плечами:

– Ну, во всяком случае, мы будем держаться до тех пор, пока они не обнаружат нас с застывшими мертвыми пальцами на курках.

– Надеюсь, много времени это не займет, – сказала Кэсси. С этими словами она ухватила женщину за пустые ножны от меча и поволокла вверх, очень напоминая кота, который поймал добычу намного крупнее его и хочет показать ее людям. Товарищи наблюдали за ней, но не задали ни одного вопроса. А Кэсси, как кошка, продолжала двигаться дальше.

– Дорогая моя, все они дожидаются тебя наверху, – предупредил Дике.

– Знаю, – отозвалась Кэсси. Она взяла в левую руку пистолет, принадлежавший женщине, затем, поддерживая десантницу под мышки, поставила перед собой. – Вот почему я и взяла с собой мою подружку.

XL

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Вместе со звуками баллады о погибшей героине «Кабальерос» в едином порыве бросились в атаку.

Дерзкое нападение на «Призраков» Гавилана Камачо не нанесло большого урона противнику, но ведь и Наполеон Бонапарт не пускал пыль в глаза, когда сказал, что на войне моральное состояние солдат относится к их физическому состоянию как три к одному. В самом деле, он оказался совершенно прав.

Может быть, все сложилось бы хорошо с подразделениями третьего полка «Призраков», не окажись они в жутком вареве уже разбитого котелка. Бойцы Дракона понимали, что нельзя противостоять армии роботов, внезапно пришедших на помощь гайчинам, и благоразумно испарились, когда сзади появились боевые машины со стреляющими пулеметами.

Японская пословица гласит: «Торчащий гвоздь должен быть забит». Однако кредо якудзы было попроще: «Лучше быть молотком, нежели гвоздем». И «Призраки» ничем не могли помочь товарищам, попавшим под молот самого Господа Бога.

Когда армия находится в бою, паника распространяется, подобно огню, подбирающемуся к полной канистре с бензином. На юге от фабричной территории: бойцы второго батальона «Призраков» увидели, как третий батальон стремительно летит на запад во всю? прыть установленных на роботах прыжковых механизмов. Когда наемники внезапно массированной атакой У налетели на них через стену, «Призраки» посчитали, что будет благоразумнее удрать, чем остаться и погибнуть.

«Теперь сражение находится в руках Богородицы», – подумал дон Карлос, когда до него дошло сообщение о паническом бегстве отряда «Призраков». Он откинул люк и спустился из кабины робота на землю по металлической лестнице.

Техи ХТЭ в необычных плоских металлических касках только что с трудом извлекли из покореженного «Беркута» тело водителя. Им пришлось взламывать машину при помощи особых гидравлических «челюстей», специально разработанных для подобных операций. Дон Карлос подбежал туда.

Он остановился возле группы врачей. Изувеченное тело, лежащее на носилках, выглядело слишком маленьким, чтобы принадлежать его сыну.

Медсестра с глубокой кровоточащей раной на щеке, оставленной осколком снаряда, мягким движением сняла шлем. Дон Карлос увидел огненно-рыжие волосы, тронутые сединой.

– Марисоль? – прошептал Камачо. Подполковник Кабрера протянула ему руку с окровавленными пальцами.

– Карлос? – дрожащим голосом сказала она и закашлялась. Кровь брызнула на защитный жилет командира, когда он наклонился над ней.

– Сэр, – сказала медсестра с окровавленной щекой. – Она тяжело ранена...

Дон Карлос удивленно спросил:

– Марисоль, что ты тут делаешь?

– Я... я не могла позволить, чтобы ты погиб... Мне хотелось загладить мою вину перед тобой... Он нежно прижал ее голову к своей груди:

– Ну-ну, полно тебе. Лучше помолчи. Не говори ничего...

Она вцепилась в его руку и повернула к полковнику страдающее лицо.

– Я предала тебя, Карлос, но я сделала это из-за любви. Я ведь знала, что если... Я никогда, никогда не поступила бы так...

Голос Марисоль начал угасать, и она обмякла на носилках.

– Я знала, ты никогда... не уйдешь в отставку и не возьмешь меня с собой на Галистео.

Пальцы женщины ослабевали и теперь почти отпустили его рукав.

– Карлос, я люблю тебя, – прошептала она. – Поцелуй меня, моя любовь, поцелуй и скажи, что прощаешь меня.

– Я прощаю тебя, Марисоль, – ответил он. – И я люблю тебя.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы, покрытые волдырями от ожогов. С окончанием поцелуя кончилась и ее жизнь.

Шквал огня обрушился на Кэсси подобно вулканической лаве, когда она ногой распахнула дверь. Тело десантницы, которым она прикрывалась, тут же превратилось в кровавое решето. Кэсси нырнула в этот огненный шторм, передвигаясь вперед только усилием воли.

Поскольку ступеньки уходили вверх за пределы стены, то полудюжина одоновцев не смогла окружить дверь. Поэтому-то Кэсси и осталась жива.

За исключением одной колонны, в пентхаузе не было больше никакого прикрытия. Десантники выстроились в ряд и стояли прямо или пригнувшись на разных расстояниях от лестницы с нацеленными на дверь автоматами 42-го калибра.

Один из одоновцев находился в трех метрах впереди справа от Кэсси. Она вскинула свой автомат и сжалась в тот момент, когда перед ее глазами появились три крупные белые прицельные точки.

Прямо в центре пластинки, защищающей лицо человека в черном, появилась дырочка. Кэсси с радостью отметила, что «пробиватели брони», разработанные людьми мирзы, работают именно так, как их и рекламировали.

Еще один десантник выстрелил в Кэсси слева. Она выстрелила в ответ, дважды угодив одоновцу в грудь. От удара нападающий отлетел назад. Гибкая пуленепробиваемая одежда десантника задерживала пули, но не останавливала их. И он упал.

Постоянно прикрывая голову, Кэсси тем самым теряла поле обозрения. Чувствуя себя так, словно она двигалась в замедленном кино, Кэсси старалась все время быть начеку, боковым зрением улавливая мишени. Так, она распознала присутствие одного высокого человека, полностью одетого в черное, как и комман-дос, но с непокрытой рыжей головой. Он стоял в дальнем углу огромного зала, спиной к окнам и к пульту с электронным оборудованием. Сзади съежились техи, объятые беловатым дымом.

Весь облик человека говорил о том, что он собирается наблюдать за происходящим, но нападать первым не будет. «Прекрасно, – решила Кэсси, – не вынуждай меня применить силу. Поскольку это только запутает и без того сложную ситуацию».

Еще один десантник присел на колено справа от Кэсси, направив на нее оружие. Почти не целясь, Кэсси вскинула автомат и выпустила в одоновца две пули. Она увидела кровь на левом плече и в середине туловища противника. Он медленно повалился на спину.

Тут из-за спины поверженного товарища еще один одоновец попытался произвести в Кэсси ответные выстрелы. Она развернулась против часовой стрелки со скоростью, на какую только была способна. Тело убитой десантницы оттягивало ей руки. Кэсси выстрелила в нападающего, прострелив ему колено, и тот со стоном выронил оружие.

Двое последних одоновцев плечом к плечу встали у нее на пути. Их автоматы стрекотали непрерывно, напоминая телетайп самого Индры. Кэсси выбросила уже пустой пистолет и устремилась на них. Девушке показалось, что щит из человеческой плоти конвульсивно содрогается от попадаемых в него пуль. Она брезгливо ощущала, что грудная клетка убитой десантницы теперь представляет собой какую-то влажную пористую субстанцию, напоминающую губку.

Когда Кэсси оказалась прямо напротив врагов, она положила руку на ключицу убитой десантницы и с размаху толкнула труп на левого нападающего. Сама же мгновенно бросилась направо, ударив локтем по руке второго одоновца, который уже успел выстрелить. Пуля пролетела возле щеки Кэсси, обдав ее лицо пороховым дымом. Грохот стоял такой, как в тот момент, когда под тяжестью «Атласа» обрушился дорожный мост.

Кэсси упала на пол и начала обстреливать из второго пистолета десантника, стоящего на коленях. Он выглядел так, словно его черный костюм проели мыши. Причем мыши с красной слюной.

Наконец пистолет Кэсси замолчал. Кончились патроны. Ближайший к девушке десантник по-прежнему стоял на колене, но что-то в его позе говорило о том, что он испустил дух. Спустя несколько секунд мужчина начал валиться головой вперед на Кэсси" в то время как его товарищ извивался под телом убитой женщины.

Кэсси подскочила вверх и бросилась к последнему десантнику. Со спины ближайшего убитого одоновца она сдернула меч и подняла оружие над головой.

Оставшийся в живых противник потянулся к пистолету, находящемуся в наплечной кобуре. Не успел он выхватить его, как Кэсси с пронзительным криком обрушила на врага тяжелый клинок.

Японские лезвия прославлены тем, что способны пробивать броню. А Улыбающийся не оснащал элитных полицейских мечами-имитациями, изготовлявшимися на Сиане. И меч, пробив броню шлема, прошел через череп, мозги, небо, челюсть десантника, и лишь трех сантиметров не хватило ему до конца подбородка.

Кэсси выпустила красивую рукоятку меча, подождала, когда противник рухнет, и повернулась лицом к высокому мужчине. Тот стоял неподвижно. Она сняла рюкзачок и вытащила оттуда голопроектор. Кэсси держала его на вытянутых руках, намеренно подчеркивая лояльность обращения к высокопоставленному лицу, и медленным шагом направилась к мужчине.

Она чувствовала, что взгляд Нинью пронизывает ее, словно луч лазера. Кэсси хотелось повернуться и убежать. Уже готова была... но ведь полк рассчитывал на нее, и девушка не может подвести своих товарищей.

– Ты пришла сюда, – почти весело проговорил рыжеволосый, – чтобы взорвать меня?

– Лорд Керай Индрахар, – сказала она, опускаясь перед ним на колени, – это не бомба. Здесь неопровержимое доказательство того, что лорда Чандрасехара Куриту совершенно несправедливо подозревают в предательстве.

Она учтиво поклонилась и протянула ему проектор:

–Я и мои товарищи проливали кровь, чтобы доставить это доказательство вам. А теперь я полностью отдаю себя в ваши руки и молю Господа о том, чтобы, будучи человеком благородным и великодушным, вы просмотрели это, прежде чем выносить приговор милорду Курите и вашей покорной и ничтожной слуге.

Нинью Керай Индрахар, излучая теплоту и неподдельную искренность, улыбнулся, зная, что доставил бы радость приемному отцу, если бы тот видел его в эту минуту.

– Да, дитя мое, – тихо произнес он, – вообще это я недостоин той чести, которую ты уделяешь мне. «А ведь это тоже правда», – подумал Нинью, незаметно извлекая из правого рукава крошечный двухзарядный пистолетик.

В следующую секунду он почувствовал, как его руку, державшую оружие, резко заломили за спину и блокировали жестким захватом, а дерзкая женщина с ловкостью обезьяны оказалась за его спиной и прижала к горлу острие кинжала с такой силой, что на лезвие брызнула кровь.

– Я прекрасно понимаю, что честь самурая для вас превыше всего, – прошипела она ему в ухо, – но мне до смерти надоело смотреть, как поджариваются в огне и умирают мои друзья. Ну, так что, оставим эти фокусы, ты, ничтожный сукин сын?..

Пробиваясь между горящими зданиями, Лейни обнаружила, что больше не может пошевелить левой рукой робота. Лазером правой руки она беспрестанно обстреливала «Кузнечика», который находился в шестидесяти метрах от нее, когда женщину охватил страшный жар. Прямо перед тем, как индикатор реактора ее машины оказался на красной линии, водитель «Кузнечика» катапультировался. А спустя несколько секунд его робот взорвался.

Лейни не чувствовала опьянения от убийства. Она вообще сейчас мало что замечала. Взгляд сосредоточился на возвышающейся впереди цитадели. И она намеревалась умереть на ее ступенях.

Элеанор подошла к большому открытому пространству перед административной башней. Деревья выглядели так, словно стояла ранняя весна, но их ветви гнулись вниз не от почек и цветов – они отяжелели от пламени.

Из дымной пелены напротив нее показалась фигура, причем достаточно крупная, чтобы привлечь внимание полковника. Перед ней стоял разбитый и искореженный «Атлас».

– Лейни, – раздался на основной частоте знакомый голос с иностранным акцентом, – ты выглядишь как черт.

Командир «Призраков» хрипло рассмеялась:

– Лучше бы на себя посмотрела, Кали. Твоя машина сейчас похожа на город, разбитый метеоритом.

– Ты ведь не хуже меня понимаешь, что бой закончился, – сказала гайчинка. – Возвращайся назад.

– Мне надо пройти.

– Я не пропущу тебя. Не могу.

Лейни в ярости со всего размаху шлепнула кулаком по сиденью. Оно размякло от жары, а синтетическая набивка уже начинала тлеть и дымиться.

– Ну зачем мы должны убивать друг друга? Зачем?! – воскликнула Шимацу.

– Полагаю, потому, что мы очень похожи с тобой, куколка, – ответила собеседница. – И еще потому, что мы не можем убить тех, кто сделал нас такими.

Лейни не смогла сдержаться, и слезы хлынули из ее глаз.

– Прощай, Кали, – проговорила она и подняла

правую руку робота.

– Внимание всем подразделениям Девятого полка «Призраков», – раздался отрывистый скрипучий голос на главной частоте. – С вами говорит помощник директора Сил национальной безопасности Нинью Керай Индрахар. Всем войскам Империи приказываю немедленно прекратить военные действия. Повторяю: прекратить огонь!

ЭПИЛОГ. ПЕСНЯ ПЭТСИ

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

3 ноября 3056 г.

Маркиз Раймонд Хосойя не знал, по какой причине Нинью Керай Индрахар произнес по рации эти необъяснимые слова. Однако он понимал, что под ними подразумевается. В Империи Драконис вместе с ветром, который несет удачу одному из противников, другому достается порция грязи. Если счастье раньше отворачивалось от Чандрасехара Куриты, то теперь с неумолимой логикой то же самое произошло и с ним.

Он приказал, чтобы подать на крышу гордой бронзовой башни Танади вертолет, который быстро унес его через снежную бурю в Мемориальный аэропорт Филлингтона. Там он сел на маленький личный реактивный самолет и приказал пилоту как можно быстрее лететь на восток.

Маркиз сидел один в просторном салоне, барабаня нервными пальцами по подлокотнику сиденья и не обращая внимания на стюардессу, предложившую ему коктейль. В эти секунды он наблюдал за тем, как Тримурти становятся все больше и больше. Горы казались особенно огромными в сверхъестественно жутком свете заката и падающего снега. И это приободрило маркиза.

Он был человеком благоразумным и прекрасно знал, как быстро меняется настроение у фортуны. И посему совершил определенные приготовления к исчезновению. Маркиз собирался скрыться в тайном подземном убежище, которое не смогли бы обнаружить даже со спутников. Там он мог пересидеть какое-то время в абсолютном покое и комфорте и подождать, пока ветер, несущий удачу, вновь не подует в его сторону.

Пока он успокаивал себя этими мыслями, на орбиту вышел черный космический истребитель без опознавательных знаков типа «Шонагар». Он находился в двадцати пяти километрах от реактивного самолета – расстоянии, достаточном, чтобы пилот реактивного самолета ничего не заметил.

А пилот тем временем включил радар. Если бы он даже обнаружил преследователя, то принял бы его за луч дорожного контроля с башни, расположенной на популярном курорте Варнеу, который располагался в пятидесяти километрах на юго-западе. Летчик истребителя «срисовал» реактивный самолет на таком расстоянии, чтобы точно навести на добычу дальнобойные ракеты. Затем он нажал на «пуск», резко поднял нос истребителя вверх и с ревом исчез в бесконечной ночи.

Бюро расследования космических властей Хашимана так никогда и не узнало причины трагической катастрофы, в которой погиб высокочтимый маркиз Хосойя. Все списали на ошибку пилота.

Трава, усеявшая дюны, уже стала жесткой и покрылась тонкой наледью. Солнце заволокло тучами, а ветер с моря был колючим и горьким. Кэсси с трудом верила, что всего неделю назад скакала здесь верхом на коне.

– Выходит, что вы мне все время лгали? – спросил граф Филлингтон.

Кэсси кивнула.

Она медленно шла рядом с ним, одетая в длинное белое платье, подол которого трепетал от сильного ветра. Кассиопея Садорн чувствовала себя в непривычной одежде очень скованно. Она очень редко надевала платья. Пока это не посоветовал делать дядюшка Чэнди, а Кали полностью согласилась с ним.

– Тогда почему вы вернулись? – с горечью в голосе осведомился граф. – Чтобы утереть мне нос моей же собственной глупостью?

Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Не знаю, – честно ответила Кэсси. – Наверное... наверное, я вернулась, чтобы попросить у вас прощения.

– Попросить прощения? – переспросил он, и голос его стал едким. – Прощения? Твои сообщники-наемники поубивали моих людей, и ты думаешь, что можешь вот так запросто явиться сюда и попросить у меня прощения?! Ты оскорбила мое доверие и мое гостеприимство, ты бесстыдно сыграла на сочувствии и моей симпатии к бедной запутавшейся девочке, и все в интересах этого жирного ублюдка Чандрасехара, и теперь ты думаешь, что можешь прийти сюда и попросить прощения?!

– Нет, – ответила она. – Я вовсе не прошу прощения. Я сделала все это ради полка. Единственное, что мне хотелось сказать вам: я жалею, что причинила вам боль.

Красивое лицо графа побелело над кружевным воротником. Он поднял руку, словно собираясь ударить ее, но Кэсси даже не посмотрела на графа. Только ее глаза чуть посветлели.

Он сдержался, посмотрел на свою руку так, словно обнаружил, что только что испачкал ее, и бессильно опустил.

– Если бы я попытался тебя ударить, ты убила бы меня? – спросил он.

–Да.

Он глубоко вздохнул:

– Иногда сильные эмоции прорывают занавес, за которым мы находимся, и люди начинают видеть то, чего они раньше очень не хотели видеть.

Кэсси промолчала. Затем снова двинулась вперед, съежившись от холода.

Спустя секунду и он двинулся за ней следом и несколькими большими шагами нагнал ее.

– Ведь не из-за неприкосновенности, дарованной Нинью Индрахаром, ты и твои друзья убивали моих сотрудников?

– Мы убили только одного, – сказала она, – и он был шпионом Службы безопасности. Кстати, он пытался убить меня.

– Да, да, – произнес граф, засовывая руки в карманы. – Нинью признал, что Гупта являлся одним из его агентов. А ведь всего одно неаккуратно сказанное слово привело к тому, чго беднягу вычислили.

Потом Перси нахмурился и сказал:

– Но я полагаю, что ты на самом деле убила того высокого черного парня?

– Тот человек жив, и ему теперь предстоит заниматься кулинарией. Он вышел из сражения целым и невредимым. – Она посмотрела на графа, и ее глаза вновь приобрели ледяной оттенок. – Раз вы так ханжески-набожно относитесь к тому, что у людей отнимают жизнь, так что вы скажете теперь о моих друзьях? – спросила она. Он кивнул:

– Что ж, теперь моя очередь принести свои извинения. И еще я мог бы сказать, что мне очень больно за нашего общего друга лорда Керая Индрахара. Дело в том, что я одобрил действия, направленные против твоего нанимателя. Ты понимаешь причины, по которым я это сделал. – Кэссй снова промолчала, а он продолжил: – Полагаю, теперь ты постараешься внушить мне, что я ошибаюсь насчет Чандрасехара Куриты.

Она отрицательно покачала головой.

– Я пришла сюда единственно для того, чтобы выразить сожаление по поводу причиненного вам вреда, – сказала она. – У нас совершенно разное восприятие личности дядюшки Чэнди. Я и раньше пыталась объяснить вам, что в отношении к этому человеку творятся несправедливости.

– Ты холодная маленькая сучка, не так ли? Услышав эти слова, она резко вскинула глаза на графа, однако сейчас они потемнели.

– Если вы были мне другом, то стоит ли унижаться до подобных оскорблений? – спокойно спросила она. Перси потер щеку.

– Нет, – задумчиво произнес он. – Нет, думаю, мне не следовало бы этого делать. И вот еще о чем пора подумать: мир стал бы в сто крат спокойнее, будь ты на моей стороне.

Они шли по изрытой воронками от снарядов дорожке мимо конюшен к огромному дому.

– Мне пора, -сказала она.

– Подожди...

Кэсси остановилась, повернулась лицом к графу.

– Вот такая у тебя истинная внешность, мисс Садорн? – спросил он.

– Уж такая, какая есть, – разведя руками, ответила Кэсси с улыбкой.

– По-моему, такая ты намного красивее, чем была прежде.

Девушка слегка нахмурилась, мысленно представляя себе, что он хотел этим сказать. Потом припомнила долгие беседы с Кали сумрачными вечерами после боя.

– Благодарю вас, – ответила Кэсси.

Граф протянул руку. Она не пошевелилась.

– Ну же, возьми меня за руку, – произнес он. – Ведь мое прикосновение не отравляло твою плоть прежде, правда?

– Нет, – сказала она и убрала свою руку.

– Возможно, я действительно большой дурак, каким меня представляют Нинью Керай, покойный маркиз Хосойя и все остальные, – сказал он, – но то, о чем я сказал совсем недавно, – истинная правда. Я чувствовал бы себя намного безопаснее, если бы смог назвать тебя своим другом. И должен признаться, что меня волнует не только безопасность. Ты самая достойная женщина, с которой мне когда-либо выпадала честь познакомиться. И, несмотря на все твои обманы и коварные фокусы, ты обладаешь безмерным обаянием. Я получил бы огромное удовольствие, если бы мне удалось узнать тебя получше.

Он поднес руку к ее губам и чуть-чуть провел ею по ним.

– Возможно, – сказала она и пошла прочь. Дойдя до конца дорожки, Кэсси обернулась.

– Люди, считающие вас дураком, думают то же самое и о дядюшке Чэнди, – медленно проговорила она. – Вот эти-то люди и есть настоящие дураки. Подумайте об этом, Перси Филлингтон.

И ушла совсем.

Тай-са Элеанор Шимацу откинулась в кожаном кресле и положила ноги, обутые в сапоги, на письменный стол, стоящий напротив. Рядом стояла небольшая закрытая канистра «Я мог-ла бы воспользоваться этим», – решила она, внезапно радуясь тому, что офису в пентхаузе больше не угрожает опасность.

В конце концов, она вышла из боя героиней, как и оставшиеся в живых бойцы отряда «Призраков». Героями считались теперь и «Кабальерос». Средства массовой информации уже повсюду трезвонили об этом и о том, как диверсанты из неких недружественных стран пытались коварно убить любимого кузена Великого Координатора на украденных роботах. И только героические объединенные действия прославленного в Империи Драконис Девятого полка «Призраков», а также иностранного, но не менее доблестного Семнадцатого разведывательного полка предотвратили это гнусное преступление.

Вся история выглядела весьма неубедительно. Оппозиционная и общественная пресса не оставила бы камня на камне от сфабрикованной версии. Но Империя Драконис не имела ни оппозиционной, ни общественной прессы. Просто официальные средства массовой информации торжественно поклялись, что эта история правдива, а население послушно поверило в это.

А ведь можно было бы задуматься кое о чем в свете новых обстоятельств...

К несчастью, узнали, что участником отвратительного заговора против дядюшки Чэнди был Кацуо Сумияма. И пока он не успел воспользоваться самолетом, горя желанием разбиться вдребезги у предгорий Тримурти, печальным долгом Девятого полка «Призраков» стало призвать его к ответу за совершенные преступления.

Лейни еще ни разу не видела, чтобы солдаты так сильно были опечалены, когда она вела их к небоскребу Сумиямы. Казалось, что они даже не чувствовали усталости после ужасающего сражения, происшедшего за день до этого.

Запищал телефон, и на экране возникло изображение мисс Раджи, бывшей секретарши Сумиямы.

– Оябун Кураносуке и Хауторн только что пришли, полковник, – сообщила она. – Они желают знать, когда им можно зайти засвидетельствовать свое почтение.

Так и предполагалось. Большинство остальных боссов якудзы планеты были уже проверены или проверялись. Ведь оябун Масамори был оябуном Хашимана. И она просто намеревалась соблюсти одно из неукоснительных предписаний Дракона.

– Они могут явиться на встречу в четверг, как и все остальные.

Мисс Раджи облизала пересохшие губы:

– Прошу прощения, полковник, но им также угодно знать, кому они должны будут засвидетельствовать свое почтение. Они не... не привыкли кланяться женщине.

Лейни усмехнулась:

– Передайте им, что если их беспокоит мысль о том, что придется кланяться мне, то они смогут обсудить этот вопрос в четверг с головой.

Мисс Раджи подняла брови, совершенно не понимая, что имела в виду Лейни.

– Прошу прощения, полковник?

– Просто передайте им точь-в-точь мои слова. Они разберутся.

Изображение секретарши на экране исчезло. Лейни почесала бока в тех местах, где они были забинтованы: у нее сильно зудело все тело. В пылу сражения она даже не заметила, как кусочек сломанной пластины защитного костюма впился ей в тело.

Элеанор произвела небольшое исследование досье бывшей секретарши оябуна, точно так же как производят обычный переучет инвентаря. И Шимацу весьма удивило, что мисс Раджи оказалась на поверку не более чем простым украшением. Она была сметливой и умелой. Лейни намеревалась использовать ее в другой роли. А на ее место посадить какую-нибудь мускулистую блондиночку с хорошей задницей и крохотными мозгами, чтобы та отвечала на телефонные звонки.

Она подняла левую руку. Розовая линия в том месте, куда хирурги пришили ей отрезанный мизинец, зудела не меньше, чем ребра. И Лейни подумала, какую все же малую цену заплатила она за то, чтобы остаться в живых.

Какая жалость, усмехнувшись, подумала женщина, что Кацуо Сумияме намного труднее будет воссоединить части своего тела. Например, вернуть голову, которая в данный момент покоилась в ведерке с сухим льдом в закрытой канистре, что стояла рядышком с ее ногой, обутой в сапог.

Она рассмеялась. Когда Элеанор рассказывала мисс Раджи, что младший оябун сможет обсудить все проблемы, связанные с правом на голову, она ведь говорила сущую правду.

Кэсси Садорн, окруженная мясистыми листьями и причудливыми цветами оранжереи дядюшки Чэнди, сказала:

– Мне нужна правда.

Он продолжал заниматься орхидеями.

– В Империи Драконис подчиненные не задают вопросов начальству, – проговорил он.

Кэсси грустно посмотрела на него. Неожиданно он громко рассмеялся.

– Дитя мое, тебе следовало бы заняться дзен-буд-дизмом; у тебя есть все данные для этого.

Хозяин ХТЭ отложил в сторону лопаточку и вытер толстые пальцы о фартук.

– Ну, ладно. Ты оказала мне огромную услугу. Во всяком случае, достаточную, чтобы заслужить наивысшую из всех наград – правду.

Одежда людей была необычной, и когда Кэсси увидела это с голосцены святилища дядюшки Чэнди, она почувствовала, что у нее начало покалывать в затылке.

– Клановцы, – промолвила она.

– Совершенно верно. Это группа Жадеитового Сокола.

– Я не узнаю знаков их касты.

– Они купцы. Понимаю, ты удивлена; ведь почти никто из Внутренней Сферы еще не видел касту купцов клана. В конце концов дети Керенского вернулись к торговле.

Она вновь оглядела фигуры. Они были такими же, как их описывал безымянный астронавт.

– Где они? – спросила она спокойно.

– Наверху, в весьма уютных угловых апартаментах верхнего этажа. Тебе не кажется, что пентхауз – самое подходящее место для Соколов? Они смогли насладиться видом сражения с отрядом «Призраков». Они отказались спуститься в убежища, ведь эти люди почти такие же агрессивные и драчливые, как и остальные воины.

Кэсси недоуменно посмотрела на толстяка.

– Так, значит, вы... – Голос ее прервался: она не могла заставить себя произнести одно слово.

– Предатель? – подсказал дядюшка Чэнди.

Кэсси вздрогнула. Она не произнесла этого слова отнюдь не из чувства самосохранения. Все было намного глубже и серьезнее.

– Нет, я не предатель, – покачал он головой. – Но ведь этого не знает старый Субхаш и его приемный сын, как ты уже смогла догадаться. Поэтому-то они и состряпали ложное обвинение на злополучного маркиза Хосойю, который, кстати, вполне заслужил это, должен добавить.

Кэсси прищурилась и сделала несколько шагов по комнате, совершенно не глядя, куда идет. Ее не волновало, что она могла врезаться в стену.

– Кэсси! – Голос толстяка оставался спокойным и более рассудительным, чем когда-либо. Такого голоса она еще ни разу не слышала, беседуя с ним. Даже когда фабричную территорию чуть не захватили, дядюшка Чэнди все равно продолжал шутить. Теперь он говорил серьезно.

– Только не говори мне, что ты ничего не знала, детка.

Она резко повернулась к нему, сверкнув глазами. Чандрасехар поднял руку и со смехом произнес:

– Послушай, только избавь меня от взрыва праведного гнева. Ты прекрасно знала, что будет, еще когда вернулась из первой прогулки в Штормовую Гавань.

– Какого черта вы мне это говорите?

– Все очень просто. Ты попросила меня «уберечь тебя от этого Перси». Ну, может быть, ты выразилась не совсем так, но интонация, с какой были сказаны эти слова, не оставляла сомнений в их смысле.

Она стояла, крепко прижимая руки к бокам, не в силах произнести ни звука.

– Знаешь, а ведь самое удивительное: ты и вправду поверила, что заданием предусматривалась установка специальной аппаратуры для сбора доказательств виновности маркиза Хосойи. Тем не менее ты не догадывалась, что с помощью крохотного устройства мы решили сделать снимки маркиза и его окружения, в которые потом опытные компьютерщики смогли бы вмонтировать изображения нашего Сумиямы и гостей-клановцев.

Кэсси в изнеможении опустилась на плюшевые подушки.

– А когда аппаратик дал такие незамедлительные результаты, – продолжил он, – то, безусловно, у тебя возникли разные сомнения и колебания, дескать, а не сфабриковано ли это дельце?

Он неуклюже подошел к голосцене и любезно улыбнулся в сторону клановцев, словно это были его любимые куклы.

– Они, кстати, и в самом деле великолепные специалисты. Эти компьютерщики – националисты из Содружества Лиры, которые благоразумно решили сменить место своего обитания сразу после небольшой стычки между принцем Виктором и его сестрой.

Кэсси резко взглянула на него.

– Да не мучь ты себя так, деточка, – успокоил ее дядюшка Чэнди. – Они не умерли, а живы и здоровы. Сейчас они находятся на пути к Периферии, и их карманы набиты деньгами. На эти деньги они смогут жить как короли... ну, по крайней мере, как герцоги.

Да, я убиваю, дитя мое, но, как и ты, стараюсь оставаться при этом рассудительным.

Ноздри Кэсси трепетали. Она не могла вымолвить ни слова. Когда наконец ей удалось заговорить, девушка произнесла:

– Почему вы считаете, что Нинью позволит вам выйти сухим из воды после всего случившегося?

Он вновь расхохотался, это был смех веселого космического Будды.

– Дорогая моя деточка, он уже позволил мне это сделать! Он и его приемный отец являются теперь нашими самыми ярыми соучастниками.

Она удивленно уставилась на толстяка.

– Я не сошел с ума, деточка, – произнес он. – Или, по крайней мере, не введен в заблуждение. Вспомни наш последний разговор, о жутком состоянии юриспруденции в Империи Драконис. Даже Улыбающемуся трудно доказать, что улики, которые мы состряпали, чтобы повесить маркиза Хосойю, – фальшивка. Ты только посуди, все уже доказано, принято... Старый Субхаш вовсе не заинтересован в том, чтобы ворошить старое. Напротив, он постарался замять то, что Курита, возможно, решился на переговоры с самым заклятым врагом Империи Драконис, а это грозит катастрофой всей превосходно организованной структуре нашей страны. И СНБ специально подсунули на мое место таких негодяев, как Хосойя и Сумияма. Субхаш хотел еще и Перси сюда примазать, но я отговорил его, как приказал специалистам убрать славного графа из состряпанного нами «кино». – Дядюшка Чэнди развел руками и продолжал: – У нас... сговорчивый народ... и когда ему предъявили официальное объяснение недавних пустячных волнений, он все это воспринял весьма спокойно. Но и чародей средств массовой информации Бубхаш Катаяма тоже не всегда может заставить людей поверить во всякие небылицы. И никто не понимает этого лучше, чем Улыбающийся. Если официальное объяснение будет дискредитировано, то тем самым будут дискредитированы не только Дом Куриты, но и СНБ. А Субхаш Индрахар считает, верно это или нет, что «Дыхание Дракона» – это именно тот клей, который связывает Империю воедино.

Объяснение дядюшки Чэнди имело смысл, хоть и притянутый за уши, однако Кэсси все-таки смогла постичь его. Но оставался один самый важный вопрос:

– Почему? Зачем?

– Твой японский безупречен. Ну-ка скажи, что означает «Хашиман Таро»?

Она прищурилась и посмотрела на него.

– Ну, будь же снисходительной к старику. Ответь.

– «Сын-первенец Бога Войны», – перевела она глухим голосом.

– Он часто ассоциируется с древним японским героем Йошицуни, который любезно завещал свое имя самой крупной из наших лун. Когда основывали корпорацию «Хашиман», то имя одобрили даже самые рьяные традиционалисты. В то время о настоящем его значении еще никто не догадывался.

Он посмотрел на клановцев. Женщина что-то читала, мужчина делал какие-то движения, напоминающие физические упражнения.

– Прилетев сюда, они рисковали так же, как и я, когда принимал их. Жадеитовые Соколы – самые консервативные из клановцев. Особенно они боятся таких контактов, как этот. А главным образом боятся груза, который я отошлю обратно с этими субъектами.

– Что же это за груз?

– Голографические проекторы, – проговорил он, отворачиваясь от экрана. – Видеоигры. Пылесосы. Тостеры. Голофоны. Голофоновые ответчики. Всякая бытовая электроника. Игрушки.

– Они боятся игрушек?! – спросила она изумленно. Кэсси уже начала подумывать о том, какого рода шуточки разыгрывает с ней хозяин ХТЭ. Не хотелось верить, что он так же безумен, как и его слова.

– Да, боятся, причем очень сильно. И знаешь что? Они правы. – Он снова показал на клановцев. – Мои славные приятели-купцы вернутся, привезя с собой целую кучу всяких разлагающих штучек и удобств, от которых хотел их «уберечь» этот сумасшедший старый кретин генерал Керенский. И они не первые. Но благодаря твоим усилиям и усилиям твоих друзей – не последние. – Он улыбнулся, словно счастливая луна, и продолжал: – Когда истечет срок перемирия, мы уже не будем настолько сильны, чтобы суметь нанести им удар. Но если мне за это время удастся послать клановцам достаточное количество товаров, то к тому времени они, возможно, сами себя и уничтожат. Сын-первенец Бога Войны нашел другие способы выиграть то, что нельзя выиграть с помощью войны.

– Но если это правда, – сказала Кэсси, – то почему бы им не пойти вместе с вами?

– Потому что купцы-клановцы понятия не имеют, чем я занимаюсь на самом деле. Они совершенно не понимают разрушающей власти достатка. Кто может винить их в этом? Наши правители веками не обращали на подобные вопросы внимания, несмотря на то что так и не смогли уничтожить воинов Домов Штайнера и Дэвиона, а те лишь на моей жизни умудрились создать армию, пригодную для всего на свете... ну, может, кроме того, как петь в хоре древней комической оперы. Люди из Содружества Лиры всегда воевали, как тигры, только бы не подпасть под милостивую защиту Синдиката Драконов. А почему? У них был комфорт и достаток. А все, что могли предложить им мы, – это лишения.

– Ну, а как же риск, сопряженный с такими контактами? – спросила Кэсси. – Вы же сами сказали, что они в опасности.

– Да, разумеется. Воины, господствующие над кланом, убьют их и всякого, кто даже отдаленно связан с этим, если почуют хоть малейший намек на это.

– Значит, они рискуют...

– О да, но рискуют потому, что в посылаемых мной товарах видят огромную выгоду. А купцы-клановцы не менее одержимы собственной целью, чем их воины и элементалы.

Кэсси сидела и смотрела на свои руки, израненные в сражениях с когортами Нинью. Может быть, лучше смазать их какой-нибудь мазью, пока они не превратились в лапы с когтями...

– Они подозревали меня в заговоре против Теодора, – проговорил толстяк, словно разговаривал сам с собой. – Однако я их самый преданный слуга.

Она не слушала дядюшку Чэнди. Она прислушивалась к себе.

«Ок использовал тебя и твой полк», – говорил ей чей-то голос. Но не тот ненавистный голос, преследующий Кэсси всю жизнь, который вдалбливал ей, что она грязная, порочная и скверная; этот звучал совсем иначе.

"Ну и что из того? Тебе ведь заплатили. Как заплатили и «Кабальерос». А-а-а... так тебя накололи... так вот в чем собака зарыта!

Вот ты и злишься, что он обвел тебя вокруг пальца".

Кэсси покачала головой и вздохнула. Затем расхохоталась.

Огромная голова дядюшки Чэнди тонула в бесконечных подбородках. Он словно был погружен в какие-то мечты. И когда Кэсси встала, он поднял голову и посмотрел на нее.

– Дитя мое, – произнес он. – Я понимаю, что обманул тебя. Но я также не сделал ничего, чтобы причинить тебе вред. Да, ты хотела высказать мне все, я знаю, ведь ты остра на язык и вспыльчива. А ко всему прочему еще и проницательна. Теперь ты кое-что знаешь. Я сделал полковнику Карлосу Камачо предложение продлить контракт. Хочу тебя попросить: оставайся со мной независимо от того, примет полковник мое предложение или нет.

И внезапно он сделался каким-то неуклюжим и уязвимым, и она поняла, что лорд Чандрасехар был совершенно искренним с ней. И не в первый раз.

– Я подумаю, – коротко ответила она и вышла.

– Нет, ну это надо же! Что я слышу! Ты сказала, возможно, самому могущественному человеку во всей Внутренней Сфере, что ты подумаешь насчет его предложения? – Голос Кали Макдугал дрожал от изумления, когда они шли по фабричной территории. Ветер, дующий с Ямато, был злобным и свирепым, словно меч одоновца.

–Да.

Кали рассмеялась и обняла ее:

– Ну что ж, это очень любезно с твоей стороны.

Подруга не расспрашивала Кэсси о подробностях встречи с могущественным человеком, а ее собеседница не начинала об этом разговора. Эту тяжелую ношу Кэсси решила нести сама.

– Так что теперь? – поинтересовалась Кали. Кэсси лукаво посмотрела на нее.

– Ты думаешь о том, что тебе хотелось бы смотаться куда-нибудь хоть на несколько дней... куда-нибудь на природу, жить в палатке, пока не начался настоящий снегопад, верно? Просто уехать... – Они зажигали свечи и молились об этой тронутой бедняжке де Авиле Чавез, чтобы та вновь вернулась в мир трех планет. Черт возьми, Кэсси, я прикинула, что если мне придется остаться тут взаперти со всеми «Призраками», то уж точно – ко мне явится Богородица. А я ведь даже не католичка.

Кэсси прикусила нижнюю губу.

– А что насчет... гм... Арчи? – спросила она, поражаясь собственной нерешительности. – Он не будет возражать, если ты смотаешься на несколько дней отдохнуть?

– Э-э, – проговорила Кали. – Знаешь, Арчи – большой весельчак. Если он сам любит повеселиться, то не станет возражать, если я какое-то время займусь собой. А если станет, то... – Она пожала плечами. – Да полно тебе, забудь о нем!

Девушка обняла подругу и прижала ее к себе.

– Веселье весельем, Кэсси, – проговорила она, – но друзья – вот кто останется. Кэсси кивнула.

– Да, – сказала она. – Единственное, что остается, – это друзья.

атяi

В японском обществе – парии, специальное название для класса изгоев

(обратно)

Ранчеро

Владелец ранчо

(обратно)

Сума

Название племени никарагуанских индейцев

(обратно)

Нортеньо

Уроженцы севера, северяне

(обратно)

Змеи

Так называли жителей Империи Драконис (Синдикат Драконов) народы других стран

(обратно)

Караколь

круговой поворот на месте лошади под всадником (термин конного спорта)

(обратно)

Чепарель

густая заросль кустарников в юго-западных штатах Америки

(обратно)

Полынный штат

шутливое название штата Невада

(обратно)

Болилья

(цел.) – блин

(обратно)

Тамаль

толченая кукуруза с мясом и красным перцем, мексиканское блюдо

(обратно)

Тако

горячая свернутая маисовая лепешка с начинкой из рубленого мяса, сыра, лука и бобов и острой подливой

(обратно)

Парфянская стрела

колкое замечание, сделанное напоследок, в конце разговора

(обратно)

Сеппука

добровольный уход из жизни

(обратно)

Суфий

последователь суфизма, одного из течений в исламе

(обратно)

Кнуд I Великий

(ок. 995-1035 гг.) – король Англии, Дании, Норвегии

(обратно)

Чинджи

кодекс справедливости якудзы

(обратно)

Ирезуми

специальная татуировка

(обратно)

Атриум

крытый портик. Здесь имеется в виду просто недостроенный дом, состоящий из одного каркаса

(обратно)

Xаику

иначе хокку – нерифмованное трехстишие, восходящее к другой форме стиха – танку

(обратно)

Гуерита

(исп.) – партизанка

(обратно)

Требюше

(фр.) – стенобитная машина

(обратно)

Кадиш

заупокойная молитва у евреев

(обратно)

Оглавление

.

ПРОЛОГ

Часть первая. КОШМАРЫ

  I

  II

  III

Часть вторая. ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

Часть третья. ОПАСНАЯ ТЕРРИТОРИЯ

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

Часть четвертая. ОПАСНЫЕ ИГРЫ

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

Часть пятая. ДЕНЬ МЕРТВЕЦОВ

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

ЭПИЛОГ. ПЕСНЯ ПЭТСИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .